Бесценное сокровище
Мэри Линн Бакстер


Все, кому доводилось иметь дело с Дэлтоном Монтгомери, считали его циником, привыкшим добиваться своих целей любыми способами. Каково же искренней и чистой Лие Фрейзер узнать, что этот человек – настоящий отец се ребенка? Каково встретиться с мужчиной, который не просто претендует на отцовство, но хочет ДОБИТЬСЯ ЕЕ ЛЮБВИ?! Ужасно? Может быть. Но что, если именно Дэлтон сумеет воскресить в Лие способность любить? Если именно с ним обретет она подлинное счастье?!


Мэри Линн Бакстер

Бесценное сокровище


Глава 1


Богалуза, штат Луизиана, июнь 1989 года


– Ах ты, гнусный кровосос!

Паркер Монтгомери схватил мухобойку и шлепнул ею по столу, стоящему справа от кресла-качалки.

От огромного москита, который за секунду до этого перелетел с его руки на стол, осталось лишь бесформенное красное пятно.

Паркер разразился низким утробным смехом:

– Вот что бывает с теми, кто пьет мою кровь!

Не потрудившись вытереть пятно, Паркер положил мухобойку рядом с собой, зная, что очень скоро она ему снова понадобится. Он мог бы голову дать на отсечение, что с каждым годом проклятые москиты становятся все крупнее. А может быть, просто он сам с годами становится все более раздражительным. Паркер подозревал, что истина кроется именно в этом, особенно когда дело касается его сына.

Паркер невнятно выругался. Несмотря на назойливых насекомых и обволакивающую влажность воздуха, утро выдалось такое великолепное, что меньше всего хотелось думать о Дэлтоне.

Паркер сидел на галерее, которая тянулась вдоль задней стены высокого дома с колоннами. Величественное здание принадлежало его семье с начала века, и Паркер гордился, что сохранил его в первоначальном виде.

Пышные многолюдные приемы, однако, уже отошли в прошлое. С тех пор как он покинул кресло сенатора от штата Луизиана (а он занимал его много лет), вся эта светская кутерьма утратила для него интерес.

Однако причины его постоянной неудовлетворенности коренились не в расставании с сенаторским положением и не в тоске по активной общественной деятельности; он чертовски хорошо это понимал, хотя некогда его увлекала напряженная игра ума, которая, по его мнению, делала повседневную жизнь более сносной.

Вот если бы он мог гордиться своим сыном, если бы мог положиться на него… Разве он хочет слишком многого? Дьявольщина, человеку необходимо гордиться сыном, единственным, который у него остался! Если бы жив был его старший сын… Если бы…

– Выбрось это из головы, – приказал себе Паркер.

Никакие «если бы да кабы» не помогали изгладить воспоминания или унять боль, временами доводившую его почти до изнеможения. Он знал, что эта пытка не кончится никогда.

Между тем надо было что-то делать с сыном, Дэлтоном Уинслоу Монтгомери. Дэлтон был самым большим разочарованием в жизни Паркера.

– Проклятие!..

Укус еще одного москита заставил его схватиться за мухобойку, но слишком поздно: москит досыта насосался крови и улетел.

Откинув со лба прядь редеющих волос, Паркер встал и потянулся. Этот крупный мужчина и на седьмом десятке сохранял хорошую форму.

Прикрыв от солнца глаза, он обводил взглядом свои владения, хотя отсюда мог видеть лишь малую часть принадлежавшей ему земли.

Вилла Монтгомери, как ее называли, находилась на окраине маленького городка с населением в четырнадцать тысяч человек. Дом стоял на вершине холма, поросшего замшелыми дубами и соснами, которые, казалось, подпирали небо. Магнолии, усыпанные белыми цветами, довершали красоту ландшафта.

Поместье располагалось на берегу реки Перл-ривер с укромными камышовыми заводями. По реке сновали многочисленные суда – и малые, и большие, но своим процветанием городок был обязан не реке, а лесопилке, которую много лет назад построил в этих местах отец Паркера.

Хотя Паркер сейчас не имел доли в прибылях и не состоял акционером компании, которая, откупив лесопилку, преобразовала ее в крупное промышленное предприятие, те миллионы, что принесло дело в прошлом, остались при нем. К тому же ему принадлежали тысячи акров пахотных земель и пастбищ.

Паркер умиротворенно вздохнул. Он не знал другого столь же прекрасного места на земле, где хотел бы жить. Печально, что Дэлтон не разделяет его чувств. Увы, сына интересовало в этом мире только одно – собственная персона.

Теребя густой седой ус, Паркер снова чертыхнулся, когда его мысли в очередной раз обратились к сыну, от которого он и желал бы отречься, но не мог: имя Монтгомери служило Дэлтону защитой даже от отцовского гнева.

– Давненько не виделись, дружище!

Захваченный врасплох, Паркер обернулся на голос.

В дверях, прислонившись к створке, стоял улыбающийся Дуглас Чартрес, его давний приятель, бывший сенатор от штата Джорджия.

– Дуг! Ах ты, старый черт! – рассмеялся Паркер и с распростертыми объятиями шагнул ему навстречу. – Каким это ветром занесло тебя в нашу глушь? Неужели у тебя тут дела?

– Да так, ничего особенного, – лениво растягивая слова, отозвался Чартрес, однако его рукопожатие было неожиданно энергичным.

Паркер оглядел друга, которого не видел несколько лет – с тех пор как они оба отошли от политики. Чартрес был невысоким лысеющим человеком. Огненный цвет волос и россыпь веснушек на лице служили предметом бесконечных шуточек, которые он воспринимал вполне добродушно.

– Прости за неожиданное вторжение, – извинился Чартрес. – Уговорил твою экономку, чтобы она позволила мне устроить сюрприз.

– Ну что ж, сюрприз получился на славу.

Дуг оторвался от двери.

– А вообще-то мне не верится, что ты не слышал, как я вошел. – Он усмехнулся и искоса посмотрел на Паркера. – Слух не в порядке?

Паркер невозмутимо встретил взгляд друга:

– Нет, черт возьми! Просто задумался.

Тут на пороге появилась экономка.

– Мистер Паркер, не желаете ли вы с вашим гостем мятного джулепа?

Паркер, вопросительно подняв брови, взглянул на Дугласа.

– Не откажусь, – отозвался тот.

– Спасибо, Тельма.

Экономка, кивнув, исчезла, а Паркер обратился к Дугласу:

– Устраивайся вот здесь, в качалке, и рассказывай, что привело тебя в Богалузу.

– У меня было дело неподалеку, вот я и улучил момент, чтобы тебя проведать.

– Признаюсь, я очень рад.

– Так чем ты занимаешься с тех пор, как удалился на покой?

– Наверное, тем же, чем и ты.

Дуг ухмыльнулся:

– Похоже, это единственное, что нам остается, верно?

– Еще как верно.

Оба невесело посмеялись. Дуг прихлопнул ладонью москита.

Паркер выругался.

– Пойдем в дом, – предложил он. – Мне будет неприятно, если тебя съедят заживо.

– С москитами, будь они неладны, я справлюсь. Жара – вот что сводит меня с ума.

– Тогда тем более незачем здесь оставаться.

– Да я, собственно, к тебе ненадолго. – Дуглас вытащил из заднего кармана носовой платок и промокнул пот со лба. – Этой жарище не видно конца.

В дверях снова появилась Тельма, неся на подносе тарелку с печеньем и два высоких бокала с охлажденным зеленоватым напитком, украшенным листочками мяты и дольками апельсина.

Воздав должное печенью, Дуглас спросил:

– С кем-нибудь встречаешься?

Паркер ответил не сразу.

– Ты имеешь в виду женщину?

– Разумеется, женщину. Если, конечно, ты не приобрел каких-нибудь странных наклонностей.

– Ты, Чартрес, каким был, таким и остался, – проворчал Паркер. – Вечно у тебя на языке какая-нибудь пакость.

Дуг расхохотался и снова потянулся за печеньем. Когда на тарелке не осталось больше ни крошки, он переспросил:

– Так как?

– Не твое дело, – отрезал Паркер.

– Значит, ничего такого нет.

Паркер пожал плечами:

– И что из этого?

Дуг усмехнулся:

– По моим представлениям, у мужчины недурной наружности, да еще с деньгами, не должно быть отбоя от прекрасного пола.

– Да, по правде говоря, некоторые женщины проявляли ко мне интерес, но… – Паркер не стал вдаваться в подробности; он не склонен был обсуждать свою личную жизнь ни с этим собеседником, ни с кем-либо другим, но, не желая показаться грубым, добавил: – Откровенно говоря, я не нашел никого, кто заменил бы мне Эвелину.

Дуг покачал головой:

– Должно быть, твоя жена была необыкновенной женщиной.

В глазах Паркера застыло отсутствующее выражение.

– Именно.

– Ну а моя половина, как тебе известно, давным-давно отмочила такую штуку, что навсегда отбила у меня охоту продолжать игру под названием «третий лишний».

Паркер рассмеялся и хлопнул друга по спине.

Они помолчали, затем Тельма убрала поднос, и отставные сенаторы предались воспоминаниям о былых деньках в Вашингтоне, пересказывая друг другу всяческие истории, вызывающие иногда смех, а иногда грусть, потому что те времена безвозвратно канули в прошлое.

Наконец Дуг поднялся:

– Должен сказать, встреча с тобой меня здорово приободрила. Как и ты, я отбиваюсь от подступающей старости и по мере возможности выбираю для этого такие способы, которые мне подходят.

– Рад, что ты заглянул. Приезжай в любое время.

– Непременно. Жду тебя с ответным визитом, если окажешься в наших краях. Я даже разорюсь на обед.

– Как же, дождешься от тебя!

Дуг закинул голову и расхохотался.

– Пойдем, – сказал Паркер, – провожу тебя до машины.

Когда они обогнули угол дома и шагнули на лужайку перед фасадом, Дуглас остановился.

– Совсем забыл спросить: как Дэлтон?

У Паркера окаменело лицо.

– Полагаю, прекрасно, – отрывисто сказал он, давая понять, что не намерен обсуждать эту тему. Незачем выставлять напоказ грязное белье своей семьи.

– Ну, для меня ведь не тайна, что ты не раз вытаскивал его из разных переделок…

– К чему, собственно, ты клонишь? – не на шутку рассердился Паркер.

– Да как тебе сказать… – Можно было подумать, что у Дугласа отнялся язык.

Однако Паркер, задетый за живое, потребовал:

– Говори прямо!

– Должен признаться, я недавно видел Дэлтона.

– Вот как? – Паркер несколько сбавил тон.

Дуг в явном замешательстве отер пот с лысины:

– Фу, дьявол, какое пекло, прямо мозги плавятся.

Паркер выжидающе молчал.

– Одним словом, я собирался тебе сообщить, что встретил Дэлтона в Бристоле.

– В Бристоле? – Паркер пожал плечами. – Насколько мне известно, там нет ничего, что могло бы заинтересовать моего сына.

Дуг загадочно улыбнулся:

– Допустим, кое-что есть.

– Ради Бога, Чартрес, хватит играть в кошки-мышки. Говори толком, черт бы тебя побрал.

Как бы осознав, что отступать некуда, Дуг прочистил горло и посмотрел прямо в глаза своему старому товарищу.

– У этого города только одна достопримечательность – Центр планирования семьи, а при нем – банк спермы.

– Как ты сказал?

– Банк донорской спермы.

– Это еще что за чертовщина?

– Очень просто: мужики – здоровые жеребцы – заходят в отдельный кабинет, разглядывают журналы с голыми девками, а потом «спускают» в мензурку.

Паркер брезгливо скривился:

– Не понимаю, при чем тут Дэлтон?

Дуг отвел взгляд:

– Именно там я видел твоего сына.

Паркер почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо, а губы обмякли. Он хрипло переспросил:

– Ты видел там моего сына? Дэлтона?

– Да. Мне показалось, он выходил из этого учреждения весьма довольный – не иначе как разжился кругленькой суммой.

– И ты… ты… – слова застревали у Паркера в горле. Он пошатнулся, схватился за грудь и упал на колени.

– Боже милостивый! – закричал Дуглас, подхватывая друга и не давая ему упасть.

– Помоги, – прошептал Паркер и закрыл глаза.

– Тельма! Тельма!

На ступеньках показалась экономка. Увидев, что Паркер безжизненно поник на руках гостя, она пронзительно закричала.

– Ради всего святого, прекратите вопить! Позвоните 911.

Видя, что она не двигается с места, Дуглас рявкнул:

– А ну шевелитесь!

Тельма стремглав бросилась в дом.

Не выпуская друга из рук, Дуглас шептал молитву.


Глава 2


Билокси, Миссисипи, июнь 1989 года


Оглушительный рев автомобильной сирены не доходил до сознания Лии Фрейзер, пока она не повернула голову налево.

Непонятно откуда взявшийся грузовик мчался прямо на нее. Еще секунда – и никто не мог бы сказать, где кончается ее «хонда» и начинается грузовик.

– Боже! – прошептала Лия, в безотчетной панике пытаясь хоть что-то предпринять.

В последнее мгновение она успела резко рвануть руль вправо. Пронзительно взвизгнули покрышки и тормоза, ее машина пробила ограждение и остановилась, накренясь, на поросшей травой насыпи.

Лия ткнулась головой в рулевое колесо, но не потеряла сознания, хотя у нее из глаз посыпались искры и мир вокруг пошатнулся.

Вдобавок она прикусила язык и ощущала во рту соленый привкус крови.

– Эй, леди, вы живы?

Лия медленно подняла голову и устремила затуманенный взор на бородатого мужчину, прижавшегося носом к стеклу. С усилием кивнув ему в ответ, она нащупала ручку дверцы. Мужчина отступил назад и помог ей выбраться из машины.

– Вы не пострадали? – снова спросил он, внимательно вглядываясь в ее лицо.

– Я… кажется, нет.

Лия коснулась пальцами головы, уверенная, что увидит на руке кровь. Как ни странно, крови не было, зато на лбу уже начала вспухать шишка величиной с куриное яйцо.

Мужчина с сомнением покачал головой, но вслух лишь сказал:

– Если так, отойдите в сторонку, а я выведу вашу машину на дорогу.

Через несколько могут «хонда» стояла на обочине, развернутая в нужном направлении.

Шофер, однако, не торопился уходить.

– Может быть, вы нездоровы? – Им овладело замешательство. – Я хочу сказать, вы не обратили внимания на красный свет и вылетели прямо под мой грузовик…

– Понимаю. Простите меня. Я очень виновата. – Лия облизнула пересохшие губы. – Просто задумалась… как-то отвлеклась…

– Мягко сказано, – заметил шофер. – Послушайте, если вы уверены, что можете вести машину, поезжайте-ка прямо домой, вот что я вам посоветую. При такой шишке на лбу головная боль вам обеспечена.

Лия силилась улыбнуться:

– Еще раз прошу прощения за эти неприятности. Спасибо за помощь.

– Да ну, о чем тут толковать. Но вы будьте повнимательнее на дороге, о’кей?

– О’кей, – слабо отозвалась Лия, включая зажигание, но не трогаясь с места.

Грузовик уже давно уехал, а она все еще сидела, глядя перед собой; ее била дрожь.

Господи, ведь она чуть не погибла. Как же она могла так сплоховать? Беспечность? Глупость? Нет. Подавленность и страх – вот в чем причина. Не каждый день женщина узнает, что ее муж неизлечимо болен.

Лии не хотелось вспоминать разговор, который только что состоялся у нее с лечащим врачом мужа, но она не могла совладать с собой, особенно сейчас, после всего, что случилось. Слова врача обрушились на нее как лавина:

– Ваш муж тяжело болен. – Врач помолчал, подыскивая слова. – Ему не суждено выздороветь.

Лии сделалось дурно. Казалось, у нее внутри что-то оборвалось. Приговор медиков потряс ее так сильно, что она едва устояла на ногах.

Доктор Дэн Болтон рванулся к ней, но Лия жестом остановила его.

Когда к ней вернулась способность говорить, она спросила:

– Вы хотите сказать, Дэн, что Руфус обречен?

Доктор Болтон прошелся рукой по густым светлым волосам. На его круглое розовое лицо легла тень сострадания.

– Как ни прискорбно, дело обстоит именно так. Вирус, который он подхватил во Вьетнаме и с которым мы пока не умеем бороться, поразил легкие. К несчастью, лекарства от этого заболевания нет. – Доктор Болтон замолчал, увидев в ее глазах выражение беспредельного ужаса. – В большинстве случаев, если не затронуты жизненно важные органы, с болезнью можно бороться при помощи сильных антибиотиков и других препаратов. Но для Руфуса, при том, что у него от рождения слабые легкие, прогноз неутешителен.

Лия попыталась проглотить слюну, но горло сжимали спазмы.

– Скажите… сколько ему осталось? – наконец выдавила она.

Доктор Болтон со вздохом потер подбородок.

– В лучшем случае – год-другой, но, может быть, процесс пойдет значительно быстрее.

– В зависимости от того, насколько его организм будет поддаваться лечению, если вообще с этой болезнью можно бороться. – Слова Лии прозвучали не вопросом, а прямым утверждением.

– Совершенно верно.

Лия встала с кресла и остановилась у окна, пряча от доктора глаза, полные слез. Прохожие на тротуаре, проносящиеся с ревом машины, нависшие облака – она смотрела на них и не видела.

Этот немолодой доброжелательный человек нанес ей страшный удар, но она не могла, не имела права думать о себе. Руфус – ведь это он смотрит в лицо смерти. У Лии опять подкосились ноги.

– Лия, вам плохо?

Ей хотелось закричать: да, мне уже никогда не будет хорошо, но вместо этого она обратила к Дэну заплаканное лицо и прошептала:

– Обо мне не беспокойтесь.

– Ваше состояние мне не нравится, – строго сказал врач.

– Руфус знает, что его ждет?

– Да, знает.

– Значит, вы сообщили ему это вчера?

Доктор Болтон кивнул.

Лия снова отвернулась к окну.

– Ночью мне показалось, что муж чем-то угнетен, но он не желал говорить об этом, и я не стала настаивать.

– Руфус просил, чтобы я сказал вам все без утайки… Он надеялся, что я сумею как-то смягчить удар.

Достав из сумочки бумажную салфетку, Лия утерла слезы.

– Лучше бы я узнала от него.

– Мы так и предполагали, но Руфус был просто не в состоянии взять такой разговор на себя. Он сказал, что это выше его сил – глядя вам в глаза, сообщить нечто такое, что наверняка окажется для вас страшным потрясением.

На лице Лии мелькнуло подобие улыбки.

– Как это похоже на Руфуса! Он всегда старается оградить меня от любых бед.

– Вам повезло, моя дорогая. Мужчины, подобные вашему мужу, встречаются один на миллион. – Доктор Болтон опять умолк. – В такие минуты я чувствую себя таким никчемным, ведь возможности медицины ограниченны.

В кабинете воцарилось безмолвие. Лия снова села, но не касалась спинки стула; у нее было ощущение, что стоит ей расслабиться – и она просто развалится на куски.

– Как мы теперь должны действовать? – овладев собой, спросила Лия. – Ему будет назначен какой-нибудь курс лечения?

Дэн Болтон водрузил на широкий нос очки и прямо взглянул ей в лицо.

– Помимо огромного количества лекарств, Руфусу будет необходим покой. Полный покой.

– Это означает, что он не сможет работать?

– Если у него есть возможность оставить работу, это пошло бы ему на пользу. – Врач прищурился. – Насколько я понимаю, его работа требует довольно большого напряжения. Это так?

Лия прикусила нижнюю губу.

– Вы правы. Особенно в той строительной фирме, где он сейчас служит. У них там постоянный аврал.

– Ладно, вопрос о работе пока отложим.

– Он знает, что вы рекомендуете ему уменьшить нагрузку?

– Пока нет, но он, конечно, подозревает, что это неизбежно.

Лия со вздохом поднялась на ноги. Врач последовал ее примеру, и с минуту они просто смотрели друг на друга, не зная, что сказать на прощание.

Доктор Болтон первым прервал тягостное молчание. Он вышел из-за стола и обнял Лию за плечи.

– Выше голову, слышите? Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы облегчить его страдания и продлить жизнь.

Глаза Лии, устремленные на врача, снова наполнились слезами.

– Выходит, Руфус не увидит своего сына взрослым.

По лицу врача прошла тень.

– Боюсь, что нет.

Этот разговор все еще звучал у нее в ушах. Теперь перед Лией стояла мучительная задача – посмотреть в глаза своему мужу.


В утренние часы автострада между Билокси и Галфпортом была не слишком загружена, за что Лия возблагодарила судьбу. Вряд ли она справилась бы с управлением в часы пик. С трудом сосредоточивая внимание, она смотрела прямо перед собой, не замечая ни безмятежной красоты Мексиканского залива слева от дороги, ни прелестных домиков справа, построенных еще до Гражданской войны.

Вдруг Лия, повинуясь какому-то порыву, свернула с автострады к пустынной полоске пляжа. Задерживаться она не могла, поскольку обещала шефу приехать на работу сразу после разговора с врачом.

Вспомнив о Купере Андерсоне, она еще больше сникла. Он был недоволен, что Лия не сможет быть на рабочем месте ровно в восемь, как положено. Лия и ее муж работали в конкурирующих фирмах. Компанию «Андерсон, Томас и Свейн» основал еще отец Купера вместе со своими близкими друзьями; она считалась солидным и уважаемым предприятием. Необходимость поддерживать престиж фирмы требовала немалых усилий от каждого сотрудника. Лия выполняла работу, которая традиционно считалась мужской, и это заставляло ее взваливать себе на плечи непомерный груз, особенно если учесть, что она пока была только стажером.

«Да пропади он пропадом, этот Андерсон!» – подумала Лия, выходя из машины. В лицо ударил соленый морской воздух, приправленный крепким запахом рыбы. Хотя июнь еще не перевалил за середину и лето только начиналось, стояла невыносимая жара. Лия дышала с трудом, но не из-за палящего зноя, а из-за пережитого потрясения. Она сняла лакированные туфельки и прямо в чулках пошла по песку.

Немного погодя она остановилась и взглянула на небо. Над заливом собирались голубоватые облака. Неотвратимо приближался сезон ураганов – время, которого все страшились. Тем не менее местные жители всегда с нетерпением ожидали наступления лета: летом приезжали туристы. Процветание и Билокси и Галфпорта в немалой степени зависело от туризма, особенно теперь, когда набирал силу игорный бизнес.

Мелкий белый песок набился в чулки и раздражал кожу ног, но Лию это не слишком волновало. Песок нетрудно стряхнуть с подошв, а что прикажете делать с влагой, которой насыщен воздух? Она провела на берегу всего несколько минут, а белье под одеждой уже прилипло к телу. Лия стянула с себя блузку, но облегчения это не принесло.

Все же она шла вперед не останавливаясь: душа ее была в смятении. Руфус, ее муж, этот мягкий, добросердечный человек, должен умереть в расцвете лет. Это несправедливо, несправедливо! С ним она узнала любовь; он показал ей, что любовь и порок, любовь и ревность – совсем не одно и то же.

Как же она сможет жить без него? В памяти возник тот день, когда она объявила матери, что собирается замуж за Руфуса, который был на пятнадцать лет старше ее.

Лицо ошеломленной Джессики Джентри перекосилось от возмущения. Драматическим жестом она прижала руки к груди, как будто Лия нанесла ей смертельный удар.

– Замуж? За него? – вскричала она. – Дитя мое, ты в здравом уме?

Лия взглянула в побелевшее от злости лицо матери, и ей стало тошно от этого выражения, которое ей доводилось видеть слишком часто.

– Да, я в здравом уме, – ответила Лия, безуспешно пытаясь придать голосу твердость.

– Сомневаюсь.

Лия гордо вздернула голову:

– Я все решила.

Джессика вскочила с продавленного дивана, откинула прядь всклокоченных волос и принялась мерить шагами комнату. Внезапно она остановилась и резко повернулась к дочери:

– Еще не поздно отказать ему. Не надейся, что я буду спокойно смотреть, как ты бросаешь свою жизнь под ноги человеку, который тебе годится в отцы и вдобавок не может обеспечить будущей жене достойное существование.

– Подразумевается, что он не может обеспечить достойное существование тебе, не так ли, мама?

Глаза Джессики превратились в щелочки.

– Попридержи язык. Мне нет дела, что ты уже взрослая: для меня ты всегда ребенок. И не смей так разговаривать с матерью.

– Мое решение не изменится. Мы с Руфусом любим друг друга.

– Любовь! – Губы Джессики скривились в презрительной усмешке. – Ты понятия не имеешь, что такое любовь.

– Знаешь, я не обязана стоять перед тобой навытяжку и выслушивать…

– То-то и оно, что обязана, голубушка. – Джессика сверкнула глазами. – Помни: ты у меня в долгу. Я пальцы стерла до костей, чтобы ты получила образование и стала человеком. А теперь ты хочешь пустить все коту под хвост ради мужчины, который мизинца твоего не стоит. У него просто глаза разгорелись на молоденькую девчонку.

– Ничего подобного.

– А что же, по-твоему, ему нужно?

– Он любит меня, а не только мое тело! – Голос Лии поднялся до опасной высоты, но она не пыталась сдерживаться.

Джессика вновь ядовито усмехнулась:

– Поживем – увидим. Погоди, очень скоро ты станешь таким же жалким существом, как и я.

– Нет, мама, я никогда не стану такой, как ты.

Спокойно сказанные слова дочери не умерили материнскую ярость.

– Если ты выйдешь за него замуж, сама же будешь раскаиваться, и очень скоро! Это я тебе обещаю.

…Лия стала женой Руфуса, и ни разу за все эти годы не пожалела об этом. Угрозы матери так и остались пустыми словами. В браке с Руфусом Лия была счастлива.

Жизнь. Внезапно Лию снова пронзила боль. Она услышала отдаленный раскат грома. Приближался ливень, но она при всем желании не могла бы сдвинуться с места. Ее мысли обратились к их ребенку. Во второй раз за сегодняшнее утро у нее чуть не подкосились ноги.

После всего, что они пережили, после всех этих обследований и нетрадиционных методов Руфусу не суждено увидеть, как их ребенок станет взрослым.

– Это несправедливо! – закричала Лия, устремив взгляд к небу.

Она понимала, что не должна винить Господа. Смерть неотделима от жизни. А жизни без страданий не бывает. Лия с малых лет усвоила эту истину.

Рыдания снова сдавили ей горло. Она повернулась и направилась к машине. Все это время в ней зрела решимость. Даже если бы ей оставалось прожить с Руфусом один-единственный день, она должна взять от этого дня все, что даровано судьбой. Не ради себя – ради Руфуса и ребенка, который был самым бесценным сокровищем для ее мужа.


Глава 3


Билокси, Миссисипи, июль 1994 года


Дэлтон Монтгомери сгреб подушку, лежавшую рядом с ним на диване, и швырнул ее через всю комнату. Запустив пятерню в длинную шевелюру цвета спелой пшеницы, он издал утробный вой, выражающий крайнюю степень недовольства. В ванной шумела вода. Когда кран прикрутили, Дэлтон обреченно вздохнул; сие означало, что ему не удастся отдохнуть в одиночестве – очередная покоренная им красотка готовилась предстать перед ним.

Пятнадцать минут назад он вошел к себе домой и, еще не слыша шума воды, догадался, что у него гости. Весь дом пропах духами. Но, кроме себя, ему некого было проклинать. Черт его дернул дать ей ключи.

Возможно, в один прекрасный день он научится управлять своими страстями и начнет прислушиваться к доводам рассудка. А может быть, такой день не настанет никогда. По крайней мере такого мнения придерживается его отец. Дэлтон усмехнулся и швырнул еще одну подушку. Размышления об отце не входили в его намерения, даром что старик лежал при смерти. Вот так всегда: стоит подумать о Паркере Монтгомери – и сразу портится настроение.

Дэлтон неслышно выругался, когда из ванной появилась Таня Делайл, на которой было только полотенце, стянутое над грудью. Гримаска, которую она состроила, выпятив пухлую нижнюю губу, означала у нее призыв к любовным утехам.

«В другой раз, детка», – подумал он, но вслух не сказал ничего, зная по опыту, какую бурю ему пришлось бы вынести в этом случае. В конце концов, он же сам дал ей ключ.

– Я соскучилась, милый, – промурлыкала она.

Голос у Тани был поистине великолепен: бархатные звуки ласкали слух. По существу, этот голос стоил всех остальных ее достоинств, хотя и те были отнюдь не последнего разбора.

Таня была счастливой обладательницей статной фигуры, томных глаз, пышного бюста и относительно тонкой талии. Увы, она уже начала раздаваться в бедрах, и Дэлтон предвидел, что к зрелым годам Таня будет толщиной в два обхвата. Слава Богу, это не его забота. Он всегда избегал длительных связей и не намеревался отказываться от своих правил.

– В чем дело, дорогой? – Он не ответил, и Таня настаивала на объяснении, приближаясь к нему кошачьим шагом. – Был тяжелый день? Я знаю безотказное средство, как поправить положение.

– Таня, что ты здесь делаешь? – Дэлтон смотрел на нее исподлобья.

Таня поджала губы.

– Как это, что я здесь делаю?

– Не припоминаю, чтобы я тебя приглашал, – устало бросил Дэлтон.

Сегодня, как ни странно, ему было не до секса. Мысли обратились совершенно в другую сторону. Пару часов назад у него произошла пренеприятнейшая перепалка с отцом. Каждый раз после подобных стычек ему весь свет был противен.

– Но, милый, тебе совсем не обязательно меня приглашать. – Она недоуменно хлопала ресницами. – У меня есть ключ, ты помнишь?

– Хотелось бы получить его назад.

Таня побледнела, потом махнула рукой и рассмеялась:

– Не выдумывай! Ты просто раскис.

Дэлтон не успел и глазом моргнуть, как она стремительно опустилась на колени. Казалось, полотенце вот-вот соскользнет с ее тела. Таня улыбнулась и привычным движением взялась за молнию на его брюках.

Дэлтон придержал ее бойкие пальчики. Таня уставилась на него в полном недоумении.

– Я хочу получить назад свой ключ, – повторил он.

Таня неловко поднялась на ноги, уперла руки в бока и устремила на Дэлтона негодующий взгляд:

– Что происходит, черт побери? Я тебе не какая-нибудь…

– Вот именно, она самая. – В голосе Дэлтона звучала скука. – Но ты в этом не виновата. Будь добра, пойди оденься, а перед уходом оставь мне ключ.

– Чтоб тебе сгореть в аду, Дэлтон Монтгомери! – прошипела Таня, заливаясь слезами.

– Не сомневаюсь, так оно и будет, – пробурчал он ей в спину, зарываясь лицом в подушки.

Через пять минут входная дверь с грохотом захлопнулась за Таней. Дэлтон вздрогнул, но не переменил позы.

Он закрыл глаза, но веки поднимались сами собой. В голове гудело, как будто там работала электропила. Его рассеянный взгляд набрел на стеклянную дверь, которая выходила на террасу и открывала вид на залив.

Дэлтон внушил себе, что слышит шум прибоя: шорох набегающих на берег волн всегда успокаивал его.

Он любил свое жилище: и потому, что сумел приобрести его за бесценок, и потому, что из окон открывался великолепный вид. Когда в очередной раз была объявлена распродажа муниципальной собственности, у него еще оставалась малая толика денег из материнского наследства. Дэлтон подал заявление, и – надо же случиться такой удаче – этот коттедж перешел в его собственность.

Дэлтон обежал глазами комнату. Что и говорить, здесь было над чем поработать; в первую очередь следовало бы заняться обстановкой. Однако домашний очаг его не увлекал. Вот уж к чему у него точно не лежало сердце. И все-таки в ближайшее время он собирался привести дом в приличный вид, чтобы жилье не так походило на гостиницу.

Больше всего в доме Дэлтону нравилась винтовая лестница. Ночевал он наверху, оставив большую спальню для гостей, которых, впрочем, у него не бывало.

Внизу размещались еще одна комната, ванная, кухня и гостиная. Прежде всего нужно было заняться гостиной: всю ее обстановку пока составляли стеллаж с музыкальным центром и видеоаппаратурой, диван, обтянутый темно-зеленой кожей, и пара кресел. Стены были пусты… как его жизнь, мрачно улыбаясь, подумал Дэлтон. Что ж, он сам выбрал себе такую жизнь.

Можно, конечно, было бы жениться, обзавестись семьей. Бог свидетель, возможностей подворачивалось сколько угодно. Но, как видно, не судьба. Ему ни разу не встретилась женщина, которой он мог бы хранить верность. На его пути не попалась даже такая, рядом с которой хотелось бы просыпаться по утрам. Дэлтон пришел к заключению, что такой женщины вообще нет на свете.

А сейчас его мысли были заняты только одним – новым деловым предприятием. Дэлтон встрепенулся. Подумать только: еще немного усилий – и у него будет свое собственное дело, что само по себе уже казалось чудом.

– На сей раз оно у тебя в кармане, Монтгомери! – издал он ободряющий клич. – Смотри не проворонь свою удачу!

Азартные игры были второй – после женщин – страстью Дэлтона. Приходилось признать, что они же не раз доводили его до беды. Однако сейчас, когда в прибрежной зоне Билокси азартные игры были узаконены, у него появился шанс превратить свою слабость во вполне законный и прибыльный бизнес.

Чего доброго, он даже заставит своего старика гордиться сыном. Вот смех! Да ради этого он бы и пальцем не шевельнул, давным-давно покончив с попытками заслужить одобрение отца. Нынешнее дело надо довести до конца ради себя. Дэлтон сам хотел гордиться собой.

По милости судьбы – как и в случае с коттеджем – Дэлтон случайно наткнулся на объявление о продаже заброшенного земельного участка с полуразрушенным зданием частного клуба. Других охотников на эту недвижимость не находилось, и Дэлтон купил участок. Теперь, спустя два года, земля в прибрежной полосе стала предметом самых крупных спекуляций и самой дорогостоящей собственностью в штате – и все благодаря легализации азартных игр на побережье. Этот кусок земли оказался золотой жилой.

Дэлтону неоднократно предлагали за него цену, втрое превышающую первоначальную. Но продажа участка не входила в его планы: он загорелся идеей возродить к жизни заброшенный клуб.

К тому же подвернулась возможность приобрести трехпалубный колесный пароход, превращенный в плавучий ресторан. Владелец как раз затевал переоборудование ресторана в казино, но внезапно обанкротился.

Открытие клуба рядом с казино могло бы стать сильнейшим козырем в руках Дэлтона, хотя не все шло гладко – конкуренция обострялась с каждым днем. Многие опередили его: плавучие казино тянулись вдоль всего берега, насколько хватало глаз.

Дэлтон ничуть не обманывался: он взялся за трудное дело. Средства он получил в банке, что немало уязвляло его гордость – ведь только имя отца обеспечило ему кредит.

Правда, вначале он проявил минутную слабость: отправился к Паркеру и без обиняков попросил у него денег – в полной уверенности, что банк не даст ему ни цента, не говоря уж о мало-мальски приличной сумме. Обращение к отцу, как и следовало ожидать, было ошибкой.

Всякий раз после встречи с Паркером Дэлтон чувствовал себя как побитый щенок.

Но на этот раз все будет по-другому, говорил он себе, направляясь в Богалузу. Наконец-то он делает что-то стоящее, нечто такое, к чему Паркер сможет отнестись серьезно…

– С чем пожаловал? – Этот вопрос Паркер задал сразу же, как только Дэлтон появился на пороге. – Не иначе, тебе от меня что-то понадобилось.

Дэлтон ответил не сразу. Он впервые явственно увидел, как ужасно выглядит отец, как быстро он одряхлел. Вместо энергичного мужчины шестидесяти с небольшим лет в качалке сидел сморщенный старичок. По мнению докторов, Паркеру давно уже полагалось лежать в могиле: четыре инфаркта за пять лет! То, что он жил, само по себе было чудом.

– Ты прав, мне кое-что нужно, – нехотя признался Дэлтон.

Как бы ни было немощно тело Паркера, его дух по-прежнему оставался твердым. Ум не утратил остроты, а взгляд – стального блеска, от которого и сейчас многие почувствовали бы себя не в своей тарелке.

– Деньги. Ты ведь снова пришел с протянутой рукой – что, не так?

Дэлтон открыл было рот, но Паркер не дал ему и слова сказать.

– Что опять натворил? Обрюхатил какую-нибудь девку, не иначе.

Дэлтон сжал кулаки и перевел взгляд на огромную сосну, росшую рядом с верандой. На ветке сидела малиновка, которая деловито чистила перышки.

После долгой паузы он снова повернулся к отцу.

– Ничего подобного. На этот раз речь идет о деле.

– Пари держу, какая-нибудь бредовая затея.

Дэлтон взорвался:

– Так я и знал! Напрасно я сюда прикатил. Каждый раз, когда приезжаю к тебе, потом жалею.

– Потому что вечно попрошайничаешь, а ничего лучше твоя дурная голова придумать не может.

– А ты от меня ничего другого и не ждешь. – Дэлтон чувствовал, что его заносит, но не пытался себя обуздать. – Я ведь не ты, а также не мой старший брат и никогда им не буду.

Лицо Паркера посерело:

– Не смей говорить о брате в таком тоне!

После этой вспышки гнева оба снова замолчали.

Первым заговорил Паркер, его голос звучал надтреснуто и устало.

– Во-первых, пора бы тебе угомониться. Черт побери, сын, тебе уже тридцать пять, а ты все еще ведешь себя как мальчишка.

– И что из этого следует? – Дэлтон просто подначивал отца, прекрасно зная ответ.

– А то, что хватит шляться. Подыщи себе занятие – не все же по бабам бегать.

– Я уже подыскал.

– Что я слышу?

Дэлтон сделал вид, что не обратил внимания на отцовский сарказм, и начал рассказывать о приобретениях, оплаченных из наследства матери, и о том, как именно он намерен распорядиться этой собственностью.

– Игорный бизнес – самое прибыльное дело, – с воодушевлением закончил он свою речь. – Я от других не отстану. Мне только нужны деньги на восстановление клуба, покупку и переоборудование парохода.

– Нет.

Тихо произнесенное слово как громом поразило Дэлтона.

– Нет? Ты говоришь мне «нет»?

– Нет, – повторил старик. – Ты у меня не получишь ни единого цента. В прошлый раз, когда ты приходил клянчить деньги, чтобы расплатиться с карточными долгами, я тебя предупреждал.

– При чем тут карточные долги? Это же совсем другое дело! Сейчас…

– Нет. Это мое последнее слово. Так что убирайся вон и оставь меня в покое.


Дэлтону оставалось утешаться только тем, что он не унижался и не умолял. Паркер просто растоптал бы его. Дэлтон не собирался доставлять старику такое удовольствие.

Позднее, стараясь выбросить из головы ту безобразную сцену, он не мог поверить, что после стычки с отцом у него хватило духу обратиться прямо в банк. Он почти не надеялся получить кредит, но банкир пошел ему навстречу. Причину такой сговорчивости Дэлтон понял не сразу. Ни для кого не было тайной, что Паркер тяжело болен; из этого следовало, что Дэлтон вскоре унаследует отцовские миллионы. Наследство позволило бы ему расплатиться со всеми долгами. Однако это вовсе не означало, что он желал смерти отца. Но такова печальная действительность: дни отца были сочтены.

Внезапный озноб пробежал по спине Дэлтона. Хоть Паркер и грозился лишить его наследства, деньги все равно достанутся ему. Дэлтон не сомневался, что отец попросту выпускает пар. Во-первых, у Паркера просто не было других родственников, а во-вторых, он ни за что не захотел бы обнаружить перед окружающими свое презрение к единственному сыну.

В глазах всего света отец и сын составляли единую сплоченную семью.

Дэлтон прикрыл глаза, поддавшись грустным раздумьям. Если бы жизнь сложилась по-другому… Если бы не погиб старший брат… Если бы…

К черту – нечего сокрушаться над осколками прошлого. Дэлтон скатился с дивана, доплелся до кухни, рывком открыл холодильник и схватил первую попавшуюся банку. Запрокинув голову, он жадно глотал пиво. Когда банка опустела, он тут же принялся за другую.

Потом за следующую.


– Эй, приятель, если ты дома, отзовись!

Дэлтон несколько раз тряхнул головой, чтобы прийти в себя. Сперва он подумал, что у него звенит в ушах, но потом сообразил, что в комнате надрывается телефон, а голос доносится из автоответчика.

Он ощупью нашарил трубку:

– Слушаю.

– Еще бы ты не слушал, задница дырявая!

Несмотря на гул в затылке, Дэлтон улыбнулся. Его друг и будущий деловой партнер никогда не стеснялся в выборе выражений и, как полагал Дэлтон, не собирался и впредь отказываться от крепких словечек. С точки зрения Дэлтона, такое постоянство только увеличивало преимущества Тони как союзника и бизнесмена. Чего можно ждать от Тони Уотсона, всегда было известно заранее.

– Тебе полагалось быть здесь еще час назад!

Дэлтону удалось сесть и спустить ноги на пол.

– Знаю, но кое-что помешало.

– Ага, кое-что с пышными титьками.

– Иди ты к дьяволу!

Тони хмыкнул и сменил тон:

– Может, перенесем встречу?

– Нет, дождись меня. Сейчас приеду.

– Ладно, только поспеши. Здесь такое пекло, что у меня мозги сохнут.

– Не помрешь, – отрезал Дэлтон и бросил трубку.

Когда от резкого движения в голове снова завыла проклятая электропила, он выругался.

Тем не менее через двадцать минут Дэлтон уже шагал к машине.


Глава 4


– Не очень-то ты спешил.

– Отстань, – отмахнулся Дэлтон. – Кончай цепляться по пустякам.

Тони запыхтел от негодования.

Дэлтон смотрел на старого друга с невольной улыбкой. На первый взгляд Тони мог показаться самой заурядной личностью, однако это впечатление совершенно не соответствовало действительности. У него была обезоруживающая улыбка с ямочками на щеках. Да и ум его, цепкий и острый, никак нельзя было назвать посредственным. Дэлтон полностью ему доверял.

– Так что случилось? – спросил Тони, пряча улыбку.

– Я был в банке и получил ссуду.

– На руки? Наличными?

– Ишь чего захотел.

Лицо Тони приобрело рассудительное выражение.

– Тогда они могут, чего доброго, пойти на попятную.

– Могут, но не пойдут.

Тони отер пот со лба:

– Долго ли еще терпеть эту жару? Она меня уже доконала.

На загорелом лице Дэлтона вспыхнула белозубая улыбка.

– Все оттого, что на тебе столько одежек.

– Ну знаешь, я не собираюсь разгуливать по городу нагишом.

Дэлтон пожал плечами.

– Дело твое. – Сам он по случаю жары был в майке и старых джинсах с обрезанными штанинами.

Весь июль в Билокси действительно стояло настоящее пекло. Столбик термометра доползал до девяноста восьми градусов по Фаренгейту, а порой и выше. В такие дни, как сегодня, да еще при повышенной влажности, жизнь без кондиционера была невыносимой.

– Когда хотя бы доставят этот чертов кондиционер?

– Как только получу деньги из банка.

Тони вздохнул:

– Ну может быть, и доживу. А пока что покажи-ка мне свои владения.

– Я уж подумал, ты вообще не попросишь об этом.

– А ты думай поменьше.

Дэлтон расхохотался в полной уверенности, что поступил правильно, взяв Тони на работу.

Сегодня Тони видел клуб впервые. Дэлтон только недавно нанял его, прослышав, что тот возвратился в эти края. Они с Тони встретились в Техасском университете, познакомились и стали друзьями. Но после окончания университета их пути не пересекались, особенно после того, как Тони осел на северо-востоке страны.

Несколько месяцев назад Тони остался без работы. Он вернулся на Юг проведать сестру, а заодно навестил и Дэлтона, попросив его о помощи в поисках подходящего занятия.

Дэлтон как раз подумывал о том, как было бы хорошо организовать совместную работу с кем-нибудь из надежных друзей. К этому времени он уже успел побеседовать со многими людьми, и некоторые из них были весьма квалифицированными, но что-то в них каждый раз его отталкивало. И он остановил выбор на том, кому верил.

Кроме того, за долгие годы знакомства Тони сумел приспособиться к вспыльчивому нраву Дэлтона.

Важно было и другое. Несколько раз, когда в иные проклятые ночи злополучная страсть Дэлтона к игре заводила его на самую грань катастрофы, в той же компании присутствовал и Тони. Дэлтон не сомневался: он всегда будет знать, чего ждать от Тони, а Тони – чего ждать от него самого.

После того как они обошли клуб, Дэлтон спросил:

– Ну, что скажешь? Как по-твоему, есть шансы?

Тони бросил на него быстрый взгляд.

– Не валяй дурака. Конечно, есть. Но, должен сказать, здесь пропасть работы. Впрочем, все, что тебе нужно, – это хороший архитектор или дизайнер и немного удачи, а остальное приложится.

– И я так думаю.

Дэлтон оглядел просторное помещение ресторана, кухню, бар и небольшой, но вполне приемлемый зал для танцев. Царивший здесь дух запустения и впрямь угнетал сильнее, чем изнуряющая жара снаружи. Да еще и сумрак из-за тяжелых потрепанных гардин, закрывающих прекрасный вид на залив. Кто мог додуматься до такой нелепости – это было выше понимания Дэлтона.

Все остальное в клубе выглядело не лучше. В кухне, хотя и неплохо оборудованной, на всем лежал толстый слой грязи, и здесь требовалось нечто большее, чем просто тщательная уборка. Часть паркета в зале покоробилась, так что и его предстояло заменить.

Дэлтон и Тони помозговали над несколькими идеями, пока Дэлтон не заявил:

– Ну хватит. Пошли отсюда!

От жары и духоты он просто взмок. И майка, и трусы прилипали к телу. Он мог вообразить, как чувствует себя Тони, одетый в хлопчатобумажный летний костюм и полотняную рубашку.

– Ну наконец-то! – радостно откликнулся Тони.

Когда они выбрались на террасу, которая окружала все здание, в лицо им ударил зной, как будто дунуло из топки.

– Ух, проклятие! – Тони чуть не задохнулся.

– Пора бы уже привыкнуть к жаре.

– Да я вовек не привыкну. Подумать только: было время – я брюзжал по поводу северных холодов.

– Ну, хочешь не хочешь, а теперь ты в чертовски жарком штате; вряд ли в ближайшее время станет прохладнее. Разве что в октябре.

Тони издал жалобный стон, тогда как Дэлтон жизнерадостно рассмеялся. Они уселись в кресла на террасе. Прямо у них перед глазами стоял пароход – точная копия тех, что бороздили Миссисипи в прошлом веке. Хотя эта посудина сейчас была в плачевном состоянии, Дэлтон ясно представлял, какой она может стать после реставрации.

Некоторое время мужчины молчали. Несмотря на изнуряющую жару, Дэлтон пребывал в самом благодушном настроении. Впервые в жизни он ощущал, что как никогда близок к райскому блаженству. Наконец-то у него есть дело и он готов принять на себя ответственность за это предприятие.

Снова лицо его осветилось улыбкой.

– Не хочешь поделиться, что тебя развеселило? – спросил Тони, пристраивая на переносице солнцезащитные очки.

– А, просто дурацкие мысли бродят в голове. – Дэлтон помолчал. – Лучше ты поделись своими ценными соображениями насчет парохода.

Глаза Тони обежали набережную.

– Если приложить руки, то его будет не отличить от остальных.

– Черт побери, я не хочу, чтобы мой пароход был как все. Я хочу, чтобы он выделялся, чтобы просто бросался в глаза.

– Тебе всегда хочется допрыгнуть до луны.

– А иначе и жить не стоит, дружище.

– Но денег понадобится уйма. Ты со своим стариком не пытался поговорить? – по обыкновению, прямо спросил Тони.

Дэлтон не рассказывал другу о натянутых отношениях с отцом. Во-первых, Тони это совершенно не касалось. Во-вторых, незачем обсуждать семейные дрязги. И все-таки он подозревал, что Тони известно о неладах в семье Монтгомери. Дэлтон понимал, что сейчас у него нет другого выхода: придется посвятить Тони в эти дела.

– Старик не верит, что я добьюсь успеха, – процедил он наконец.

– Так что же, когда он указал тебе на дверь, у тебя хватило духу просто-напросто завернуть в банк и отхватить ссуду?

– Вот именно.

– Под залог недвижимости?

– Ну, не совсем так. – Дэлтон уклонился от прямого ответа. – Помогло имя отца.

– И это тебе не по нутру, так ведь?

– Ты прав, черт тебя дери, но выбора у меня не было. Им известно, что у старика денег куры не клюют, а все его состояние вскоре перейдет ко мне.

– Считаешь, Паркер не жилец на этом свете?

На лицо Дэлтона набежала тень.

– Он не жилец на этом свете уже много месяцев. Держится на волоске.

– А голова ему по-прежнему не отказывает?

– Голова ясная, язык змеиный. И все же он очень плох.

– Жаль его.

– Как ты понимаешь, мне тоже.

Они снова помолчали, затем Тони снова задал вопрос, на этот раз с некоторой осторожностью:

– Ты уверен, что получишь наследство?.. – Он откашлялся и продолжил: – То есть если вы оба… – Голос снова дрогнул, и Тони бросило в краску.

– Не смущайся. Ты, наверное, догадываешься, что отец меня не выносит. – Дэлтон пожал плечами. – Я давно смирился с этим, но не думаю, что он когда-нибудь отречется от меня.

– Очевидно, в банке придерживаются того же мнения.

– Точно. Они не сомневаются, что вернут свои денежки.

– Знаешь, если я чем-то могу помочь…

– Ничем, – улыбнулся Дэлтон, – но за предложение спасибо.

Зазвонил телефон сотовой связи, заставив обоих собеседников вздрогнуть.

– Вот черт, не хочется ни с кем сейчас разговаривать, – буркнул Дэлтон, подумав о Тане.

Тони встал:

– Давай я отвечу.

Через несколько минут Тони вернулся на террасу. На лице у него было написано неподдельное огорчение.

– Кто это был? – нетерпеливо спросил Дэлтон, чувствуя, что от волнения покрывается гусиной кожей.

– Звонили из больницы. У твоего отца опять инфаркт.


«Мерседес» Дэлтона послушно следовал поворотам извилистой дороги, ведущей к вилле Монтгомери. Как только дорога свернула к дому, Дэлтон замедлил ход: уж очень сильно было искушение плюнуть на все и развернуться в обратном направлении.

Нельзя сказать, что он ненавидел дом. Вовсе нет. Он ненавидел воспоминания: они не желали умирать и все еще вызывали у него кошмары по ночам.

Тем не менее он должен был переступить порог, чтобы по всей форме ознакомиться с завещанием Паркера.

Дэлтон затормозил перед белоколонным фасадом, но из машины вышел не сразу. Его захлестнуло чувство, которому он сам бы затруднился дать название.

После того дня, когда Дэлтона срочным звонком вызвали в больницу, отец ухитрился преподнести медикам новый сюрприз: кардиограмма улучшилась, и он прожил еще три недели.

Два дня назад состоялись его похороны. Присутствовала чуть ли не половина штата Луизиана. Горы цветов. Дэлтон знал, что отец пользовался огромным уважением и влиянием как политический деятель, но истинный масштаб его личности открылся Дэлтону только сейчас.

На следующий день после похорон Дэлтон мучился от похмелья, от него разило перегаром, и он ни под каким видом не мог встретиться с адвокатом. Сегодня, однако, Уильям де Шамп, въедливый адвокат по семейным делам, настоял, чтобы Дэлтон встретился с ним ровно в десять.

Сейчас время близилось к половине одиннадцатого. Де Шамп, должно быть, лез на стенку оттого, что его заставляют ждать, но, как представлялось Дэлтону, с этого зануды не мешало бы сбить спесь.

Усмехнувшись от такой мысли, Дэлтон открыл дверцу и выбрался из машины. Ему бросились в глаза поникшие листья на гигантском замшелом дубе: как будто жара вытянула из них все жизненные соки. Наверное, то же самое можно было бы сказать и про него самого. Легкая рубашка и джинсы, которые ему пришлось по такому случаю надеть вместо шорт, облепили его как вторая кожа.

Он открыл входную дверь и увидел Тельму, идущую к нему навстречу. Глаза у нее распухли от слез.

– Мне так и показалось, что я услышала вашу машину, – сказала она, пытаясь улыбнуться.

Он наклонился и коснулся губами ее щеки.

– Все уладится, не убивайтесь.

Тельма глотала слезы.

– Мистер Монтгомери скончался. Что же теперь будет со мной, с Эльвирой, с Марком?

– А ну-ка утрите слезы, слышите? Говорю вам, все будет хорошо. – Дэлтон ласково посмотрел на женщину: – Вы ведь доверяете мне?

Тельма кивнула.

– Тогда сделайте одолжение, приготовьте нам с мистером де Шампом чаю со льдом.

– Сейчас принесу.

Дэлтон ступал по натертому дубовому паркету, вдыхая сильный аромат свежесрезанных цветов, к которому примешивался запах мастики для полировки мебели.

– Ты почти вовремя.

В дверях библиотеки показался Уильям де Шамп – мужчина на седьмом десятке, с копной вьющихся седых волос и зелеными глазами. Когда он сердился, лицо у него мгновенно краснело, и по этому признаку можно было безошибочно заключить, что сейчас он вне себя от гнева.

– Тем не менее рад вас видеть.

– Черт побери! – взорвался адвокат. – Ты до сих пор не усвоил, что это неприлично – заставлять себя ждать. Ведешь себя так, словно рос на конюшне. Неудивительно, что твой отец всегда сгорал со стыда за тебя. Твое место – среди подонков общества!

Дэлтон замер. Его взгляд стал жестким и опасно холодным.

– Поосторожнее в выражениях.

Де Шамп остолбенел.

– Ты еще смеешь мне указывать?

– Почему бы и нет? – отпарировал Дэлтон тем же убийственно безразличным тоном.

Адвокат сжал кулаки, но лицо его не утратило обычного самодовольно-чопорного выражения.

– Заходи! – скомандовал он, круто поворачиваясь и направляясь обратно в библиотеку.

Дэлтон вразвалку последовал за ним и плюхнулся в кресло перед массивным письменным столом отца, не сводя с адвоката пристального взгляда. Дэлтон ненавидел эту комнату. Именно здесь отец столько раз устраивал ему жестокую выволочку, а иногда и ремень пускал в ход. А теперь вот приходится терпеть оскорбительные выпады де Шампа… Но это ненадолго.

– Послушайте, приступим к делу. Вы не любите меня, я не люблю вас, и чем скорее мы покончим с формальностями, тем скорее сможем разойтись в разные стороны.

Де Шамп улыбался, как сытый кот.

– Боюсь, все будет не так-то просто.

– С чего бы это?

Де Шамп пропустил вопрос мимо ушей и извлек из портфеля большой плотный конверт.

– Ты готов выслушать завещание отца?

– Для этого я и приехал. Не тяните!

Билл с минуту смотрел на Дэлтона, пытаясь скрыть отвращение.

– Ты не очень-то считался с отцом, верно?

Дэлтон расправил плечи:

– Хватит читать мне мораль. Вам не понять, как я относился к отцу, и более того – это вообще не ваше дело. Вы просто наемный служащий, так что выполняйте то, за что вам платят. Огласите завещание.

Лицо де Шампа напоминало спелый помидор, который вот-вот лопнет, но, нацепив очки, он начал читать:

– «Я, Паркер Эверетт Монтгомери, находясь в здравом уме и твердой памяти, оставляю по двадцать пять тысяч долларов каждому из моих преданных слуг: Тельме, Эльвире и Марку.

Моему сыну, Дэлтону Уинслоу Монтгомери, я оставляю свой дом, а также деньги, акции и другие ценные бумаги, однако лишь при условии, что он найдет своего первого ребенка, зачатого путем искусственного оплодотворения, и примет на себя юридические обязательства по отношению к этому ребенку».

Дэлтон сидел как громом пораженный, словно утратив способность двигаться. Даже мозг его, казалось, отключился.

Зато адвокат явно наслаждался произведенным эффектом. Он откинулся на спинку кресла и ухмыльнулся:

– Ну как, сынок? Нигде не чешется?

Дэлтон вмиг стряхнул с себя оцепенение.

Он сдавал сперму, когда отчаянно нуждался в деньгах. С тех пор прошло более пяти лет! Каким образом отец до этого докопался?

Де Шамп поднялся, бросил завещание на стол и победно улыбнулся Дэлтону:

– Прочти сам. Возможно, тогда лучше дойдет.

– Но как… – прохрипел Дэлтон. В горле саднило, будто он проглотил бритву.

– Могу напомнить, что твой отец был очень влиятельным человеком; у него повсюду в штате имелись друзья, и любой из них мог снабдить его информацией. – Де Шамп уже не скрывал злорадного ликования. – А ты лучше других должен бы знать, что за хорошую цену все возможно.

– Но что… что, если ребенка нет и не было? Я хочу сказать… – У Дэлтона заплетался язык. – Нет ли там пункта о непредвиденных обстоятельствах?

– Нет. Твой старик наверняка вообразил, что ты наплодил кучу отпрысков – вон ты какой жеребец.

С этими словами де Шамп вышел из библиотеки.

Дэлтон подпер голову руками и несколько раз глубоко вздохнул. К горлу подступала тошнота.

Что же дальше? Без денег он погиб. Он может потерять все. Но что еще больнее – отец одержал верх. Дэлтон чувствовал: где бы в эту минуту ни находился Паркер – он смеется.

Каким-то образом Дэлтону удалось встать и добрести до двери, где он столкнулся с Тельмой, держащей в руках поднос. Он прошел мимо, успев заметить ее испуганный, встревоженный взгляд.

Тут уж было не до того, чтобы успокаивать Тельму: у него самого подкашивались ноги. Только добравшись до машины и захлопнув дверцу, он начал приходить в себя.

– Я обыграю тебя на твоем собственном поле, старик. Еще не знаю как, но обыграю.


Глава 5


Галфпорт, штат Миссисипи, июль 1994 года


Весь кухонный стол в скромном доме Фрейзеров был завален бумагами. Лия бросила карандаш, помассировала шею и вздохнула.

Ей необходимо было отвлечься от утомительного перекраивания семейного бюджета, хотя краткий отдых вряд ли помог бы в решении ее проблем. День ото дня расходы росли; от Лии требовались чудеса ловкости и изобретательности, чтобы обойтись теми скудными средствами, которые имелись в ее распоряжении.

Она рассеянно теребила шелковистый каштановый локон, бесцельно обводя глазами кухню, и вдруг ее лицо прояснилось: взгляд упал на фотографию, стоявшую на буфете. Снимок изображал ее мужа, их сына Коти и собаку Джоджо.

Лия улыбнулась, но тут же почувствовала, как к глазам подступают слезы, и поспешно отвернулась. Теперь она смотрела в большое окно, фонарем выступающее в сад. Занимался чудесный день, хотя Лия прекрасно знала, что к девяти часам влажная жара станет невыносимой. Пока сидишь в помещении, все еще не так страшно. Увы, даже сегодня, в субботу, она и мечтать не могла о том, чтобы остаться дома. Ей предстояла поездка в специализированную клинику в десяти милях от Галфпорта: там она проведет у постели мужа почти весь день. Коти останется на попечении ее подруги, которая к тому же иногда помогала ей в работе.

Лия услышала легкое постукивание и увидела на дереве дятла, который пытался продолбить клювом пластмассовую кормушку для птиц.

– Зря стараешься, дурачок, – шепнула она.

Как будто услышав ее слова, дятел прервал свои труды и улетел, а Лия вернулась к насущным делам. Перед ней были все те же цифры. Как их ни переставляй, денег не хватало.

В отчаянии Лия отшвырнула карандаш и уставилась в пространство. С тех пор как у Руфуса обнаружили неизлечимую болезнь легких, прошло уже пять лет, но Лии все еще трудно было поверить, что муж обречен, хотя Руфус очень страдал, и у Лии изболелось сердце при виде его мучений.

Мысли Лии перенеслись к сыну – милому, ненаглядному, неугомонному Коти, которого она любила больше собственной жизни и которого больше жизни любил Руфус… Пройдет еще немного времени, и Коти останется без отца. Но ведь, как ни печально, по-настоящему у него никогда отца и не было.

Коти родился незадолго перед тем, как она узнала о болезни Руфуса. Когда мальчику исполнилось три года, здоровье Руфуса пошатнулось настолько, что он уже не мог получать радость от общения с сыном. И все-таки были отдельные редкие минуты, когда они проводили время вместе, – фотоаппарат и запечатлел одно из таких мгновений.

– Хватит отлынивать, – сказала она себе.

Но продолжать расчеты уже не оставалось сил – да в этом и не было смысла. Ведь она не умела делать деньги из воздуха и не понимала, как можно выкрутиться. Если не удастся наладить работу в недавно открытом ею архитектурном бюро, она рискует потерять все, включая и дом.

А она так гордилась, когда они купили маленький кирпичный домик в пригороде. Огромные сучковатые дубы раскинули над улицей ветви, как будто укрыв ее зеленым шатром. На заднем дворе дома росла великолепная магнолия, чуть дальше виднелась живая изгородь из кустов жимолости.

Внутри дом тоже радовал глаз. Его проектировали, не заботясь о стиле, но добиваясь обилия воздуха и света, и потому комнатные растения Лии буйно разрастались.

Внезапно зазвонил телефон. Лия поспешила снять трубку, чтобы звонок не разбудил Коти.

– Алло, – вполголоса сказала она.

– Это ты, Лия?

У Лии упало сердце – на другом конце провода была ее мать, а уж с ней-то Лии меньше всего хотелось сейчас разговаривать. Хотя, по правде говоря, Лия не смогла бы припомнить, когда ее в последнее время посещало желание поговорить с Джессикой Джентри. Есть в мире вещи, которые не меняются, и отношения Лии с матерью были из их числа.

– Разумеется, я, мама.

– Голос у тебя какой-то странный, – отозвалась мать ханжески озабоченным тоном. – Что-то не в порядке?

Лия представила себе мать, сидящую в гостиной большого захламленного дома, который мог в любой момент рухнуть Джессике на голову. Тем не менее мать отказывалась продать его или хотя бы что-то предпринять помимо самого неотложного ремонта.

Наверняка, воочию представляла себе Лия, мать сидит в халате, держа в руках чашку с кофе; на столике, в пепельнице, полной окурков, тлеет сигарета. Каштановые волосы Джессики, припорошенные сединой, в полном беспорядке. Лицо, довольно гладкое для женщины на седьмом десятке, пышет недовольством.

Джессика постоянно пребывала в горести и ожесточении от того, как с ней обошлась жизнь. Как ни старалась Лия, ей никогда не удавалось угодить матери.

– Лия, ты что, в самом деле язык проглотила?

– Нет, мам, просто я только что ломала голову над счетами.

Мать негодующе фыркнула:

– Ну, меня, во всяком случае, ты не можешь упрекнуть. Я ли тебя не предостерегала! Говорила же я, что ты еще пожалеешь, если выйдешь за мужчину на пятнадцать лет старше тебя, да еще без гроша за душой!

– Довольно, мама! Руфус – мой муж, и я не желаю слушать, как ты поливаешь его грязью, особенно когда он… – Лия не смогла произнести слово «умирает» – это было выше ее сил.

Джессика снова фыркнула, но воздержалась от колкостей.

– Я знаю, ты собираешься в клинику. Хочешь, я посижу с Коти?

– Спасибо, не надо. Скоро придет Софи, она сводит его в зоопарк.

– Ну как угодно.

Лия расслышала в голосе матери одновременно и облегчение, и недовольство. Хотя Джессика не особенно любила нянчиться с внуком, она всегда обижалась, если за это брался кто-то другой.

– Мама, если у тебя все, давай попрощаемся. Мне нужно вернуться к делам. Я позвоню тебе позже, хорошо?

– Надеюсь, когда-нибудь у тебя и для родной матери найдется время.

Не ожидая ответа, Джессика повесила трубку.

У Лии в душе вскипела ярость. Матери когда-нибудь воздастся по заслугам.

– Эй, есть кто-нибудь дома?

Лия повернулась на звук голоса. Весело поблескивая глазами, сверкая широкой улыбкой, в кухню влетела Софи Бовуар. Едва она увидела лицо Лии, от этой веселости не осталось и следа.

– Лия, детка, что случилось? Плохо с Руфусом?

Лия выдавила из себя улыбку и только теперь положила трубку.

– Слава Богу, нет. Просто звонила мама.

Софи гневно сверкнула глазами.

– Опять она. Почему бы ей не отправиться ко… – Она спохватилась, что чуть не ляпнула лишнее. – Извини, сама знаешь, язык у меня слишком длинный.

Лицо Лии просветлело.

– Ерунда. Можешь высказаться. Очень часто я и сама бы не прочь облегчить душу таким же способом… Испытывать такое чувство по отношению к родной матери – кошмар, правда?

– В твоей ситуации – никакой это не кошмар, – без обиняков отрезала Софи. – В жизни не встречала более вздорного самодура в юбке… – Она оборвала себя на полуслове. – Опять я за свое.

Лия усмехнулась:

– Присаживайся. Хочешь чашечку кофе?

– Да, выпила бы, только настоящего, крепкого, а то знаю я тебя.

– Ах ты, вредина!

Озорная улыбка Софи стала еще шире.

– Да уж, вот такая я змея.

– Трепло, – отозвалась Лия.

Когда она приготовила кофе и вернулась к столу, гостья задумчиво смотрела в окно. Софи была бы неотразима, не впервые подумала Лия, если бы похудела фунтов на двадцать пять. Впрочем, даже при наличии этих лишних фунтов Софи относилась к числу тех женщин, которые притягивают взгляды – особенно мужские. Блестящие черные волосы и живые карие глаза были особенно эффектны в сочетании со светлой кожей.

– Слушай, можно подумать, что цветы у тебя в этом году как с ума посходили, – заявила Софи.

Лия села на стул, собрала бумаги с расчетами и отодвинула их в сторону.

– Работа в саду – лучшее лекарство от стрессов. Проверено на опыте. Бог свидетель, в последние месяцы свободного времени у меня было хоть отбавляй.

Сегодня даже красота роз, камелий и черноглазых рудбекий была бессильна вселить в Лию бодрость.

Софи прекрасно понимала состояние подруги.

– Хоть убей, не могу понять, почему тебе перепадает так мало заказов. Это просто уму непостижимо.

– Ты совершенно права. В самом деле, отчего это заказчики не обрывают телефон в моей конторе? Спасибо игорному бизнесу, в городе черт знает что творится. Такого бума и раньше никогда не бывало, и потом не будет.

Год назад Лия оставила работу в фирме «Андерсон, Томас и Свейн» и организовала собственное дело. Она арендовала офис в деловом квартале на расстоянии мили от дома и надеялась преуспеть, хотя формально и не имела лицензии архитектора. Помимо всего прочего, она рассчитывала и на Софи, которая обещала свою помощь. Однако вышло по-другому.

Уволиться из фирмы пришлось потому, что обстановка там стала для Лии невыносимой: шеф превратил ее жизнь в кошмар. И никакие соображения насчет стабильного заработка уже не могли ее там удержать: слишком омерзительны ей были блудливые руки Купера Андерсона.

– Не могу отделаться от мысли, что это Купер вставляет тебе палки в колеса.

– Почему это пришло тебе в голову? – осторожно спросила Лия. Своими собственными подозрениями на сей счет она ни с кем не собиралась делиться.

– Я же вижу, как ты дергаешься, когда я упоминаю его имя.

Лия промолчала, но Софи уже было не остановить.

– Если я выясню, что это он тебе гадит, – самолично ему руки-ноги поотрываю!

– Софи!

– Вот увидишь.

Лия расхохоталась:

– Ты просто бальзам для моей души!

– Да, душа твоя нуждается в исцелении.

Улыбка сползла с лица Лии.

– И еще как. Если в ближайшее время ничто не переменится, мне придется прикрыть дело. А самое главное – я не знаю, сколько еще смогу держать Руфуса в клинике и удастся ли сохранить дом. Я сейчас как Шалтай-Болтай: сидела на стене, свалилась во сне, разлетелась на миллион кусочков и не могу собрать их воедино.

– Так что же, страховка Руфуса истрачена полностью?

– Да, в общем, страховая компания отвертелась от обязательств и оставила нас с носом.

– Так подай на них в суд, черт побери!

– Ох, Софи, суд – это просто лишняя нервотрепка. И потом, для судебной тяжбы нужны деньги и время, а где их взять? – Лия помолчала. – И от сбережений ничего не осталось.

– Будь уверена, если я могу помочь деньгами…

– В тебе-то я уверена, но… нет, я должна выкрутиться сама.

– А как Руфус? Есть какие-нибудь перемены?

Лия вздохнула:

– Только к худшему. Слабеет день ото дня. Просто не понимаю, на чем он держится… – Ее голос дрогнул, и она отвернулась.

– Что ж, всему бывает конец, – тихо сказала Софи. В глазах у нее стояли слезы.

Лия, кашлянув, перевела разговор на другую тему.

– Обе мы знаем, откуда ветер дует… в смысле моих деловых затруднений. Нравится нам такое объяснение или нет – не надо закрывать на это глаза. Конечно, приятно было бы тешить себя мыслью, что Купер просто убит моим уходом и с досады чернит меня на всех углах. Может, и на самом деле не без этого, и все же настоящая причина – совсем другая. Все дело в обвинении, которое висит надо мной. Из-за него я и не получала заказов все эти месяцы.

– Вот проклятие! С этой старой каргой тоже не мешало бы поквитаться.

Губы Лии тронула легкая улыбка.

– Что-то ты сегодня развоевалась, Софи. Луис часом не подлил тебе чего-нибудь в кофе?

Луис Эпплби считался женихом Софи, они жили вместе. Он производил приятное впечатление, впрочем, Лия знала его не очень хорошо.

Софи состроила рожицу.

– Ничего он не подлил, но не в этом дело. Эта старуха Тибодо – форменный бич Божий!

– Тут и спорить не о чем. Она умудрилась по-крупному испортить мне жизнь.

– Дело хоть подвигается? Будет ему когда-нибудь конец?

– Для меня дело кончилось в тот момент, когда я заявила, что не брала драгоценностей.

– Но ведь этот сыщик из страховой компании все равно от тебя так и не отцепился?

– Нет, не отцепился. – Лия встала и сунула руки в карманы шорт. – Хочешь еще кофе?

Софи взглянула на свою чашку. К кофе она и не притронулась.

– Спасибо, не надо.

Лия подошла к кофеварке, наполнила чашку для себя и обернулась.

– Знаешь, в полиции все-таки считают, что драгоценности украла я, – произнесла она убитым голосом.

– Что за бред!

– Конечно, бред. Но у них свое мнение.

– Ну, кто горя не знал, тому и счастья не видать. Так ведь в пословице говорится?

– В пословице-то так…


Кто мог ожидать, что первая же выгодная работа, которую Лия получила после ухода из фирмы Купера Андерсона, закончится так нелепо и бесславно? А в результате этого Лия и оказалась в нынешнем незавидном положении.

Эллен Тибодо, женщина с большими деньгами и большими претензиями, задумала модернизировать свой старинный особняк и наняла Лию в качестве архитектора и дизайнера. Для Лии это было заманчивой возможностью проявить себя, не говоря уже о возможности заработать. Но с самого начала все пошло не так, как предполагалось. Софи, на помощь которой так рассчитывала Лия, оказалась сверх меры загружена на своей основной работе – в мастерской по оформлению интерьеров; поэтому ее услугами воспользоваться не удалось. Так что Лия взялась за проект сама и превосходно со всем справилась. Работа уже близилась к концу, когда случилось нечто непредвиденное: Эллен обнаружила пропажу нескольких дорогих украшений.

Хотя к отделочным работам было привлечено несколько бригад и мастера то и дело сновали в дом и обратно, подозреваемым номер один сразу же оказалась Лия – из-за ее финансовых затруднений. Легко представить себе ее унижение и ярость. Однако никому не было дела до ее эмоций; для страховой компании она оставалась главной подозреваемой, хотя ни у ее обвинителей, ни у компании не находилось никаких доказательств ее вины…

– Как зовут этого типа?

– Какого типа? – встрепенулась Лия.

– Ну, сыщика из страховой компании.

– Джей Ти Партридж.

Софи фыркнула:

– Даже имя какое-то идиотское.

Лия промолчала.

– Он по-прежнему тебе досаждает?

– Очень.

Софи нахмурилась и взглянула на часы.

– Ого, пора возвращаться. Я не собиралась засиживаться у тебя. Забежала только удостовериться, что мы с Коти все-таки идем в зоопарк.

– А ты-то сама не против?

– Да я жду не дождусь!

– Он будет готов через пару часов.

Софи встала:

– Ну и чудно.

Лия проводила ее до двери и посмотрела вслед отъехавшей машине – и тут увидела его. Она похолодела: на другой стороне улицы стоял автомобиль, а в нем, развалясь, сидел Джей Ти Партридж.

Сигара в углу его рта шевелилась, как жирная коричневая ящерица. Лия вздрогнула от отвращения, но не отвела глаз.

Он тоже наблюдал за ней, попыхивая сигарой, с таким видом, словно у него и дел других нет.

Но Лия-то знала, какое у него дело.


Глава 6


У Лии помутилось в глазах. Она вернулась в кухню, отхлебнула кофе и села на стул, но головокружение все равно не проходило.

Чтоб ему пусто было, кипятилась Лия. Надо найти какую-то управу на этого мерзкого человечишку. Он не заставит ее расплачиваться за то, чего она не совершала. Впрочем, и сама она тоже хороша. Если бы она повнимательнее относилась к тому, что происходит вокруг… если бы она заметила опасность… Она могла бы приготовиться. Вот только может ли человек приготовиться к тому, что его обвинят в преступлении?

Но и этот скандал, и Джея Ти Партриджа можно было считать лишь верхушкой айсберга.

Больше всего угнетало ее то, что муж угасает в больнице и она бессильна спасти его. Бедой номер два был крах ее карьеры, который казался почти неминуемым… И это после всех честолюбивых замыслов и надежд!

Лия работала до седьмого пота, чтобы достичь достойного положения в деловом мире. Она окончила основной курс университета со степенью бакалавра, но решила продолжать обучение, чтобы стать дипломированным архитектором. Она шла на занятия, потом на работу, потом в общежитие и просиживала над книгами и чертежами чуть ли не до рассвета.

Затем пролетели два года специализации, после чего Лия – уже со степенью магистра – поступила в фирму Купера Андерсона для трехгодичной стажировки. Она работала не за страх, а за совесть; Андерсон обещал ей повышение в должности и прибавку к зарплате, и она верила обещаниям, пока не осознала: эти блага она получит только в том случае, если уступит домогательствам шефа, а такую цену она не намерена была платить.

И почему только мужчины всегда хотели от нее чего-то такого, чего она не могла им дать? Благодарение Богу, она встретила Руфуса, а Руфус был исключением. Хотя ей приходилось в некотором смысле обманывать его.

В ее привязанности к Руфусу никогда не было той страсти, с какой любил ее он сам. Она любила Руфуса, но не была влюблена в него. И хотя Лия сожалела об этом, но изменить своих чувств не могла.

Тоска, сжимающая сердце, снова погнала ее к окну.

Джей Ти Партридж был на своем посту. Лия сжала кулаки, но тут же разжала их, почувствовав, как ногти впиваются в ладони. Зачем он устраивает ей такую пытку? Изводить ни в чем не повинных людей – неужели он находит в этом удовлетворение?

Ах, если бы у нее хватило характера выйти из дома, пересечь улицу и как следует треснуть его по гнусной роже! На мгновение она испугалась собственных мыслей, затем гнев снова захлестнул ее. Его бы следовало на кусочки разорвать, а что она может? Надавать ему каких-то жалких оплеух?

Внезапно она как будто услышала успокаивающий голос Руфуса: «Возьми себя в руки, милая. Если он поймет, что может вывести тебя из равновесия, то лишь еще больше обнаглеет».

Увы, Руфуса с ней не было; он не мог встать между ней и этим подлым типом, а она не могла придумать, как заставить его исчезнуть из ее жизни.

От Партриджа не укрылось, что Лия за ним наблюдает. Глаза сыщика ничего не упускали, хотя находился он на порядочном расстоянии.

Лия вспомнила их первую встречу. Партридж пришел к ее дверям в сопровождении полицейского. Это было в один из тех дней, когда Руфусу стало получше и она привезла его из клиники домой. Он сидел в каталке на воздухе и смотрел, как Коти играет с мячом. Лия пекла на кухне пирог, ощущая – вопреки всему – необыкновенный подъем духа. Она говорила себе, что врачи ничего не понимают, а Руфус явно идет на поправку и вскоре сможет вернуться домой.

И вот именно тогда раздался звонок. Лия вытерла руки полотенцем, поспешила к двери и распахнула ее, не позаботившись посмотреть в глазок.

На крыльце стоял высокий полицейский, и еще какой-то незнакомый мужчина выглядывал из-за его спины. От неожиданности у Лии глаза полезли на лоб.

– Мэм, вы – Лия Фрейзер? – вежливо осведомился полицейский.

– Да, – ответила Лия. Сердце у нее почему-то забилось чаще, чем ему положено.

– Я офицер полиции Коллинз, а это Джей Ти Партридж из Компании взаимного страхования. Вы разрешите нам войти и поговорить с вами?

Внешность и манеры Коллинза не вызвали у Лии ни малейшей тревоги. Он даже показался ей симпатичным – правильные черты лица, открытый взгляд.

А вот его спутник производил совсем иное впечатление. Стоило Лии на него посмотреть, как у нее мурашки поползли по спине. Он был низкорослым и лысоватым, живот у него заметно нависал над ремнем брюк. Лия могла бы оставить без внимания его неряшливый вид, пятно на рубашке и зловонную сигару, которая казалась приклеенной к его губе, если бы не наглый прищур, с которым он осмотрел ее с ног до головы.

Безотчетный нахлынувший страх помешал ей ответить сразу.

– Мэм?.. – напомнил о себе полицейский.

Лия крепче вцепилась в дверную ручку.

– А что случилось, мистер Коллинз? – спросила она нетвердым голосом.

– Кража.

Лия оторопела.

– Простите?..

– Вам же сказано, леди: кража, – грубо вмешался Партридж.

Коллинз бросил на него быстрый взгляд и снова обратился к Лии:

– Вы сейчас ведете работы по контракту с миссис Эллен Тибодо? Правильно?

– Да.

– От нее поступило заявление о пропаже из ее сейфа трех весьма ценных ювелирных изделий.

Лия широко раскрыла глаза:

– Когда это было?

– Пропажу она обнаружила вчера, но когда именно вещи исчезли, она не может указать точно.

А сегодня суббота, выходной, мелькнуло почему-то в голове у Лии. Она взглянула в серьезное лицо полицейского. На Партриджа смотреть не хотелось.

– Так почему же вы пришли ко мне? – спросила она.

– Мы беседуем с каждым, кто работает в доме миссис Тибодо.

– Но не я же взяла эти драгоценности, – возразила Лия, чувствуя, что начинает повышать голос, хотя изо всех сил старалась сохранять спокойствие.

– Вы в этом уверены? – осведомился Партридж, вытаскивая сигару изо рта желтыми от никотина пальцами.

– Да, уверена, – отрезала Лия.

Ее передернуло, когда она заметила измусоленный конец сигары. Она брезгливо отвела взгляд.

– У нас имеется ордер на обыск, – сказал полицейский.

У Лии душа ушла в пятки, когда до нее дошло, что все происходящее – не ночной кошмар, который бесследно улетучится, едва она проснется. Вся эта нелепая сцена была до ужаса реальна.

– Ордер на обыск? Но…

– Послушайте, леди, кончайте вы этот балаган. Почему бы вам сразу не отдать брюлики этому служителю закона? В конечном счете так было бы лучше для всех.

– Мистер Партридж, здесь распоряжаюсь я, – перебил его полицейский с нескрываемым раздражением. – Дойдет очередь и до вас. А пока не вмешивайтесь.

Отповедь, полученная Партриджем, не помогла Лии ни собраться с мыслями, ни унять сердцебиение. Каким образом все это могло случиться? Каким образом она вообще могла быть замешана в этом преступлении? Она и знать не знала, что у ее заказчицы есть какие-то дорогие побрякушки. Кроме того, она ни разу в жизни не позарилась на чужое, если не считать истории с пакетиком леденцов, да и тот она в детстве стащила на спор. Потом она покаялась матери в своем прегрешении, получила хорошую взбучку, призналась во всем хозяину магазина и вернула ему леденцы. Этого позора ей на всю жизнь хватило.

– Пожалуйста, не осложняйте нашу задачу, – сказал полицейский. – Если вы невиновны, вам нечего опасаться. Будьте добры, отойдите от двери и позвольте нам войти.

Разумеется, обыск не дал никаких результатов – за исключением того, что Руфус совсем сник, а Лия почувствовала себя так, словно ее вываляли в грязи. После ухода обоих посетителей ярость Лии сменилась леденящим страхом. Тот же страх обуял ее теперь, когда она наблюдала за Партриджем, который, в свою очередь, наблюдал за ней.

Что, если полиция сумеет сфабриковать дело и ее заставят расплачиваться? В конце концов, она действительно отчаянно нуждалась в деньгах. И более странные вещи случаются с самыми невинными людьми! Все знают, что в тюрьмах таких полным-полно.

– Мама! – В кухню ворвался ее пятилетний сын, его глаза горели от радостного нетерпения. – Я сегодня иду в зоопарк?

Лия улыбнулась и протянула руки ему навстречу, а он с разбега влетел в ее раскрытые объятия.

– Сегодня, сегодня, ковбой!

Крепко прижимая к себе сына, Лия чувствовала, как отлетают тягостные мысли и предчувствия; жизнь снова обретала смысл.

– Ой, мама, ты меня стиснула. Мне даже больно.

– Прости, – спохватилась Лия, выпуская его.

Она снова улыбнулась сыну, в который раз подумав, что он самый красивый ребенок на свете. У Коти были каштановые волосы, которые казались светлее из-за выгоревших прядей, и большие зеленые глаза, в точности как у самой Лии. Но самое важное – Коти был добрым мальчиком.

И сейчас только любовь к сыну давала ей силы выстоять.

Джей Ти Партридж увидел, что она отошла от окна. Пора было и ему убираться отсюда. Он в точности выполнил то, что наметил: заставил Лию Фрейзер разнервничаться. Он завел машину, выплюнув сигару в окно, а затем нажал педаль акселератора и укатил. Вскоре он уже входил в здание Компании взаимного страхования; вид у него был еще более самодовольный, чем обычно. Он чувствовал, что еще немного – и он сумеет доказать вину Лии Фрейзер. Совершив такой подвиг, он сэкономил бы для компании кучу баксов и, следовательно, мог бы рассчитывать на повышение, что сейчас было бы Партриджу как нельзя кстати.

Да, если он спихнет в яму эту дамочку Фрейзер, то сможет сам из ямы выбраться. Повышение в должности, конечно, вещь приятная, но главное, что при этом зарплату прибавляют. А прибавка помогла бы ему отделаться от опостылевшей женушки.

Если женщина способна огреть его по голове сковородкой, от нее чего угодно можно ожидать. А эта вдобавок ко всему еще и шлюха.

– Эй, Партридж, – окликнул его один из сотрудников, едва он вошел в помещение дирекции. – Тебя босс вызывает.

– Еще не легче, – пробурчал Джей Ти себе под нос.

Другой собрат по труду, расслышав это замечание, ухмыльнулся:

– Опять проштрафился? Приятель, ты, кажется, здорово влип!

– Заткнись, Монтес, – огрызнулся Партридж, направляясь в кабинет босса.

Спустя несколько секунд он уже сидел перед столом Джозефа Стокса, преданно глядя в черные индейские глаза и внимая повелительному голосу шефа.

– Как продвигается ваше дело?

– Неплохо, – ответил Партридж, пытаясь изобразить полнейшую безмятежность.

– Не мешало бы вам шевелиться побыстрее.

– Эту Фрейзер мы вычислили правильно, только мне пока не удалось собрать доказательства.

– А чем, хотел бы я знать, занимаются при этом копы? – Стокс поднялся; казалось, его массивная фигура заполнила весь кабинет.

Партридж съежился на стуле. Не то чтобы он боялся этого здоровяка, но ставки в игре были слишком высоки, особенно для него. Если бы он нашел драгоценности…

Он прокашлялся:

– Копы опрашивают всех, кто бывал в особняке с первого дня работ. А трудность заключается вот в чем: к моменту совершения кражи почти все работы закончились, и мастера – почти все – разъехались кто куда.

– За исключением Лии Фрейзер.

– Ага. Но все равно это она. Она по уши в дерьме – в смысле финансов.

Стокс усмехнулся:

– «По уши в дерьме»? Ну знаете, Партридж… – Он уперся обеими руками в стол и наклонился к собеседнику. – Партридж, вы не очень-то мне нравитесь, и я не хочу тратить время на разговоры с вами. А вот чего я действительно хочу – так это заполучить того, кто украл драгоценности.

Партридж встал:

– Я понял и сделаю все, что требуется. Можете не сомневаться.

Он повернулся и зашагал к выходу из кабинета.

– И вот еще что, Партридж.

Тот обернулся:

– Да?

– Просто хочу, чтобы вы помнили… на тот случай, если не справитесь с этим делом: вы рискуете не только своей карьерой, но и собственной шкурой.

Пальцы плохо слушались Партриджа, когда он попытался стереть пот со лба.

– Я понял.

– Итак, я предполагаю, что вы предпочтете содрать шкуру с этой Фрейзер, а свою шкуру сохранить.


Глава 7


Летний день был сказочно прекрасен. Искрящиеся волны ласково накатывались на белый песок. Но Дэлтон, взгляду которого открывалась эта ослепительная картина, не замечал ее красоты.

Он отошел от застекленной двери, вернулся к дивану, уселся на него, вытянув ноги, и взял свою банку с пивом. Запрокинув голову, он допил то, что там еще оставалось, а затем метнул пустую банку в направлении корзины для бумаг. И промазал. Банка угодила в стену.

– Др-рянь, – протянул он.

Так и не найдя для себя удобной позы, он подтянул ноги, уперся босыми пятками в пол и с усилием выпрямился.

Он был пьян, отвратительно пьян. Голова трещала, и каждый мускул протестовал против такого надругательства. Однако рассудок его не помутился до такой степени, чтобы утратить способность соображать. И очень жаль.

Хотел бы он иметь возможность влезть к себе в череп, проникнуть в мозг и выкинуть всю мерзость, которая там угнездилась.

Он ненавидел собственного отца. До сих пор ему удавалось скрывать от самого себя неприглядную правду: он ненавидел отца, а отец ненавидел его, и даже теперь, находясь в могиле, продолжал портить ему жизнь и управлять ею.

– Откуда, черт побери, он узнал про банк спермы?

Дэлтон задавал себе этот вопрос уже, наверное, в сотый раз за две недели, прошедшие после похорон, но ответ был ему известен: у Паркера Монтгомери имелись друзья в разных сферах.

А ведь было время, когда Дэлтон думал, что его отец мог бы пройти по воде, как посуху. Паркер внушал ему такой же благоговейный трепет, как и своим избирателям. Он обладал властью и влиянием и знал, как ими пользоваться.

После того как мать Дэлтона умерла, подарив ему жизнь, Паркер один воспитывал сыновей: самого Дэлтона и его старшего брата Майкла. Братья были полной противоположностью друг другу. Майкл, появившийся на свет двумя годами раньше, серьезностью напоминал отца и твердо намеревался во всем идти по его стопам, избрав политическую стезю. Дэлтон серьезностью не отличался. Он был склонен к шалостям и наблюдателен и очень скоро обнаружил, что привлечь внимание отца он может лишь одним способом – причинив тому хлопоты.

Эта линия поведения однажды дорого ему обошлась. Вместе с братом они собрались испытать свой новый катер. Дэлтон сидел за штурвалом, когда наперерез им вылетел другой катер…

Горестный стон вырвался из груди Дэлтона.

Вплоть до сегодняшнего дня ему было невыносимо тяжко возвращаться мыслями к тем мгновениям, часам и дням, которые последовали за несчастным случаем – случаем, унесшим жизнь его брата. Слишком больно было вызывать в памяти и муки собственной совести, и те страшные слова, которых он наслушался тогда от отца.

Паркер ставил ему в вину не только эту катастрофу, но и множество других прегрешений, в числе которых упоминалось все – и смерть матери, и пагубное отсутствие честолюбия. Из-за постигшей их беды выплеснулась наружу враждебность, которую питал к Дэлтону отец.

На плечи Дэлтона свалилось бремя непоправимой вины, и ему стало казаться, что в тот день омертвела его душа и он разучился чувствовать.

Пропасть между отцом и сыном с каждым днем углублялась, и совместная жизнь в особняке стала невыносимой. После окончания школы Дэлтон уехал в Техас и поступил там в университет, пять лет он изучал основы бизнеса и по завершении курса получил соответствующий диплом.

В те годы он и пристрастился к азартным играм – к великому неудовольствию отца, поскольку Дэлтон проигрывал намного больше, чем выигрывал.

Конечно, Дэлтон знал, что не сможет добывать себе средства к существованию так, как это делают профессиональные игроки, однако он еще не был готов к тому, чтобы засесть в какой-нибудь конторе и перебирать бумаги.

Один из приятелей уговорил его попытать счастья на морских нефтепромыслах. Затем он попробовал свои силы в родео-бизнесе и несколько лет подвизался в этой области, но из-за увлечения игрой то и дело попадал в неприятные переделки, и Паркеру приходилось его вызволять.

Только после того как у Паркера случился первый инфаркт, Дэлтон вернулся в Луизиану, чтобы взять на себя управление поместьем. Отец и сын постоянно ссорились; в конце концов Дэлтон снял себе квартиру и занялся строительными подрядами, которые перепадали от случая к случаю. Однако он продолжал играть и вечно сидел на мели.

Однажды вечером, находясь в компании трех друзей, он посетовал на свои финансовые неудачи. Все четверо уже хорошо набрались, но ни один не был еще по-настоящему пьян; во всяком случае, так считал Дэлтон, пока Ланс Питерс, крепко сложенный молодой мужчина, не провозгласил:

– Слушай, Монтгомери, я знаю способ, как тебе быстро разжиться наличными денежками.

Расти Маккелви, сидевший рядом с Питерсом, хохотнул:

– Господи, Питерс, не заводи ты опять ту же шарманку, сделай одолжение.

Третий собутыльник, Марв Саттон, который некогда тоже состоял при родео-бизнесе и был наиболее близким другом Дэлтона из всех присутствующих, воззрился на Дэлтона:

– У тебя есть хоть малейшее представление, о чем бормочут эти идиоты?

– Понятия не имею, – заверил его Дэлтон. – Но если там пахнет деньгами, я готов принюхаться.

Маккелви подтолкнул Питерса локтем:

– Выкладывай, раз начал. Скажи им.

Улыбка Питерса расползлась еще шире. Он подался вперед, наклонился над столом и понизил голос:

– Банк спермы.

Марв Саттон и Дэлтон обменялись непонимающими взглядами. Затем оба уставились на Питерса, лицо у того выражало невинность новорожденного младенца.

Расти Маккелви искренне расхохотался.

– Чтоб тебя черти взяли, Питерс, – сказал наконец Дэлтон. – Подурачились, и хватит.

– Ей-богу, дружище, дело верное. Совершенно серьезно тебе говорю.

Прежде чем Дэлтон успел что-то сказать в ответ, Саттон наклонился поближе к Питерсу и спросил:

– Ты имеешь в виду это самое? Я правильно понял?

– Да что «это самое»? – настаивал Дэлтон.

– Это когда «спускают» в колбу, остолоп несчастный! Разрази меня гром, Монтгомери, может, тебе еще и картинку нарисовать для ясности?

У Дэлтона язык отнялся от изумления, но он тут же пришел в себя и недоверчиво покосился на Питерса:

– Ты хочешь сказать, что…

– Именно это хочу сказать, тупая твоя башка. И я на этом деле неплохо подрабатывал: за один год как-то целых семь тысяч баксов набежало.

Тишина, наступившая за столом, была бы полной, если бы ее не нарушало постукивание зубных протезов Питерса. Если Питерс почему-либо приходил в возбуждение, он всегда начинал клацать вставными челюстями. Прекрасных зубов, подаренных ему природой, он лишился, разбившись на мотоцикле.

– Семь тысяч долларов! – возопил Саттон, вытаращив глаза.

– Ты мне просто голову морочишь, – сказал Дэлтон, не сводя глаз с Питерса. – Ты имеешь в виду, что кто-то действительно заплатил тебе за то, что ты сдрочил по заказу?

– Можешь не сомневаться: сто пятьдесят баксов в неделю. Здоровые бычки вроде меня становятся донорами спермы, зато другие, у которых не получается, могут заиметь ребеночка.

– Для чего нужна сперма, я и сам знаю, Питерс, – саркастически заявил Дэлтон, – но я понятия не имел, что на этом можно заколачивать такие суммы.

– А вот, как видишь, очень даже можно. Но, как я уже сказал, кандидаты должны соответствовать довольно жестким критериям. Хотя у тебя проблем не должно быть: с твоей-то мускулатурой и томным взглядом…

Маккелви заржал и хлопнул Дэлтона по спине:

– «С томным взглядом», каково? Погляди-ка на старину Питерса. Можно подумать, он и сам на тебя глаз положил.

– Заткнись, Маккелви, – окоротил его Питерс.

– Кончаем трепаться, идет? – унял их Дэлтон. – Так что, ты действительно был донором? – Он еще не вполне верил, что Питерс не врет.

– Могу подтвердить, – вновь вступил в разговор Маккелви. – За ним был должок, и он заплатил мне все до последнего цента. И, черт побери, мне-то хорошо известно, что он тогда нигде не работал.

Дэлтон отхлебнул пива.

– И сколько там можно получить за месяц?

– По-всякому бывает, – пояснил Питерс. – Один загребал там по тыще с лишним, но у меня так не получалось. Самое большее, что мне удалось отхватить за месяц, – это восемь сотен.

В Дэлтоне пробудился интерес. Ему позарез требовались деньги, а обращаться к отцу совсем не хотелось. Да старик, вероятно, и не дал бы ему ничего.

– Фу, дьявольщина, у меня от этого как мозги вышибло, – заявил Саттон: все услышанное показалось ему забавным.

Маккелви заржал:

– Да ведь там предполагается вовсе не мозги из тебя вышибать, а совсем другое, кретин непонятливый!

Все снова рассмеялись, кроме Дэлтона. Он испытующе посмотрел на Питерса:

– Ну и где же ты этим пробавлялся?

– В Нью-Джерси. Но есть клиника и поближе – в Бристоле.

Бристоль был пригородом Нового Орлеана, а это означало, что шансы попасться на глаза кому-нибудь знакомому совершенно ничтожны, хотя, сказал Дэлтон самому себе, надо еще подумать, стоит ли вообще пускаться в эту авантюру. Если он и решится попробовать, то уж, во всяком случае, не станет делиться своими планами с этой троицей. Стоит им хоть что-нибудь узнать – растрезвонят по всему свету.

Однако следовало кое-что прояснить.

– Как же это все происходит?

– Что за черт, Дэлтон, ты оглох, не иначе! – завелся Маккелви. – Сказал же тебе Ланс, что ты «спускаешь»…

– Помолчи, Маккелви, – оборвал его Дэлтон. – Я спрашиваю не тебя, а Питерса.

Маккелви пожал плечами и вернулся к своему пиву.

– Значит, так, – добросовестно начал излагать Питерс, которому явно доставляло удовольствие всеобщее внимание, – прежде всего надо быть здоровым. Ну, понимаете, никаких хворей.

– Давай дальше, – нетерпеливо поторопил его Дэлтон.

– А дальше вот что. Если ты прошел медицинское обследование и признан годным, то назначается испытательный срок, в течение которого твою сперму проверяют и перепроверяют.

– Долго? – уточнил Дэлтон.

– Я думаю, где как. В Джерси это тянулось три месяца. А в Бристоле – кто знает? Так или иначе, ты заполняешь длинную анкету, и среди кучи прочих вопросов там есть и вся твоя медицинская история – чем болел да когда. Знаешь, они спрашивают обо всем на свете – им, похоже, нужно знать, сколько раз в день ты ходишь в сортир.

Дэлтон нахмурился. Прочие засмеялись.

– Я хочу сказать, что тамошние доктора относятся к этой лаже серьезно, – продолжал Питерс.

– Так, допустим, они решили, что ты им подходишь. И что потом?

– На деле это все посложнее, чем я рассказал. Но в конце концов тебе присваивают номер, и этот номер вместе со всеми твоими характеристиками вносят в картотеку.

– Прямо торговля по каталогам, – потешался Марв Саттон.

Не удостаивая Саттона вниманием, Дэлтон вновь обратился к Питерсу:

– Ну хорошо, вот тебя приняли донором, ты сдал сперму и получил за это плату. А что дальше? Кто-то, кто хочет завести ребенка, выбирает твой номер?

– Точно. Но выберет кто-нибудь твой номер или не выберет – не имеет значения. Это тебя не касается. Сдал что положено – получай деньги.

Маккелви снова подтолкнул Питерса локтем:

– Слушай, приятель, я просто придумать не могу ничего гнуснее такой картинки: по всем штатам народилась куча мальцов, и у всех рожа точь-в-точь как твоя.

– Пошел ты к чертям собачьим, – рявкнул Питерс.

– Ладно, ладно вам, ребята, – вмешался миротворец Саттон, – стоит ли горячиться из-за таких пустяков? Ни один человек в здравом уме не станет в это дело соваться. Но мы же выяснили, что у Питерса со здравым умом напряженно. – Когда умолк смех, Саттон взглянул на Дэлтона: – Ну, старина, ты же не всерьез…

– Не суетись, – перебил его Дэлтон. – Это интересно, но не для меня – и кончен разговор.

Питерс жестом подозвал официанта, как будто его совсем не задел неожиданный оборот, который приняла беседа.

– Ладно, Монтгомери, сиди на бобах. Черт, у меня от жары совсем яйца расплавились.

Маккелви осклабился:

– Да ну? От жары? А я уж было подумал…

– Сказано тебе, заткнись, – бросил Питерс. – Ну так как, Монтгомери, ты уверен, что все это для тебя не представляет интереса?

– Совершенно уверен, – равнодушно подтвердил Дэлтон.

– Не хотите ли еще по кружечке, мальчики? – спросила подошедшая официантка.

Дискуссия сама собой завершилась.

Тем не менее по прошествии нескольких недель Дэлтон поймал себя на том, что все еще возвращается мыслями к рассказу Питерса, несмотря на отвращение, которое вызывал в нем общий сценарий донорского действа. Однако он сумел преодолеть внутреннее сопротивление и втайне ото всех начал подумывать, не воспользоваться ли этой возможностью: его финансовое положение ухудшалось день ото дня.

Тем не менее он не предпринимал никаких практических шагов в этом направлении, пока не случилось так, что он в пух и прах проигрался в Лас-Вегасе, влез в долги, а денег на уплату долга не было.

Да, когда он впервые переступил порог Центра планирования семьи, ему это далось нелегко, и, хотя около шести лет минуло с той поры, у него было такое ощущение, будто все происходило вчера.

Ему пришлось подождать в приемной всего несколько минут, но эти минуты показались ему вечностью. Наконец появилась медсестра и вручила ему папку с литературой о донорской системе искусственного оплодотворения, а также информационные материалы о самом центре и его клиниках.

Затем она вернулась за ним и проводила в кабинет доктора Джефа Гаррисона – высокого мужчины с проницательными серыми глазами. Доктор Гаррисон, заметив нервное состояние Дэлтона, улыбнулся и посоветовал ему расслабиться и успокоиться. Дэлтон старался последовать совету, но внутренняя скованность не отпускала его.

– То, ради чего вы пришли сюда, совершается во имя гуманности. Постарайтесь проникнуться этой мыслью, – произнес доктор Гаррисон.

Дэлтон едва не рассмеялся вслух: он почувствовал, какой иронией звучат подобные слова в данной ситуации. Он пришел сюда исключительно во имя спасения собственной головы. Однако ради приличия он слушал доктора, сохраняя на лице самое серьезное выражение.

– Существует множество, великое множество супружеских пар, которые по той или иной причине не могут дать жизнь собственным детям. Их единственная надежда – это молодые мужчины, такие как вы. Благодаря вам они могут обзавестись ребенком, избавиться от гнета страданий и порой – избежать развода, которым, увы, часто заканчивается бесплодный брак.

– Именно на это я и хотел бы рассчитывать, – откликнулся Дэлтон, стараясь произвести на доктора впечатление и приблизить конец душеспасительной беседы.

Должно быть, это ему удалось, поскольку доктор Гаррисон перешел к стадии вопросов и ответов, касающихся образа жизни Дэлтона, состояния его здоровья в прошлом и настоящем, а также об употреблении наркотиков и алкоголя.

После того как было установлено, что Дэлтон пьет только в компании, врач улыбнулся и вручил ему для заполнения множество бумаг. Как и говорил Питерс, здесь хотели узнать о кандидате в доноры все, что только можно, и даже более того.

Когда все бумаги были заполнены, доктор Гаррисон объяснил, что теперь необходимо пройти обследование.

Анализы показали, что у Дэлтона отменное здоровье, и в назначенный срок он снова явился в центр. Не успел он опомниться, как его уже препроводили в помещение, которое называлось «комнатой для мальчиков».

– Вы себя хорошо чувствуете? – спросила пожилая медсестра.

Он не мог взглянуть ей в лицо.

– Да, конечно, просто отлично.

– Вот и хорошо, – сказала она профессиональным тоном. – Когда закончите, оставьте мензурку на столе. Я потом вернусь, чтобы взять ее на анализ.

– Хорошо, мэм, – выдавил из себя Дэлтон и, дождавшись ее ухода, внимательно оглядел помещение.

– Ну и пакость, – пробормотал он, обегая взглядом уютно обставленную комнату.

Он обнаружил здесь удобный диван, легкую этажерку со стопкой белых махровых полотенец, солидный запас мензурок для донорского материала и примыкающую к комнате ванную. Затем он заметил на столике перед диваном «вдохновляющую» литературу. «Плейбой», «Пентхаус»… Дьявольщина, он такие журналы не раскрывал с тех пор, когда был подростком.

И тут он всерьез задумался, не пора ли уносить отсюда ноги. Все, что пытался внушить ему доктор насчет мира высоких технологий, проникающих уже и в область человеческих чувств, разом улетучилось. Приходилось принимать реальность такой, какова она на самом деле: он заперт в странной комнате, и от него ожидают, что он предоставит в их распоряжение свое семя, извергнутое по заказу.

Дэлтон, уже взявшийся было за молнию брюк, замер. Больше всего ему хотелось сейчас удрать куда глаза глядят, но другое чувство, не менее сильное, удерживало его на месте: он принял на себя определенные обязательства перед людьми, которые здесь работают, и должен эти обязательства выполнить. Да, он наглый, себялюбивый сукин сын, который ни перед чем не остановится, лишь бы получить желаемое, но если он дал слово – он свое слово сдержит.

– Поэтому делай свое дело, Монтгомери, – произнес он вслух, – и вали отсюда к чертовой матери.

Бормоча ругательства, он потянулся за мензуркой и медленно расстегнул молнию.

Он сдержал слово – но только один раз. Вся процедура была ему омерзительна. Как бы плачевны ни были его денежные дела, он не мог продолжать это занятие, хотя понимал, что его не приняли бы в доноры ради одного-единственного раза.

«Спускать» в колбу – это не для него.


…Ах, будь оно все проклято! Дэлтон отогнал воспоминания о былом и задумался о предметах более злободневных. Зря он так удивился, узнав содержание отцовского завещания. Этого и следовало ожидать: разве Паркер мог смириться с тем, что патрицианское «семя» рода Монтгомери достанется каким-то безвестным личностям! А необходимость «заставить Дэлтона отвечать за свои поступки» относилась к излюбленным темам отцовских нравоучений.

Вот он и гнет свою линию – теперь уже с того света.

Предаваться жалости к самому себе – занятие не слишком перспективное. Дэлтон с трудом поднялся, нетвердой походкой добрался до ванной и встал под душ.

Еще через двадцать минут он, вполне одетый, уже пил крепкий кофе – такой крепкий, что самому Дэлтону оставалось одно из двух: или протрезветь, или свалиться замертво. Черт побери, надо что-то делать. Он не мог позволить папаше сбить себя с ног и уйти победителем, оставив сына без наследства. Дэлтон не собирался отказываться от мечты о создании собственного казино и клуба. Если он как следует не покрутится сейчас, а конкуренция пока не слишком обострилась, то потом ему останется только поставить крест на своей затее.

Итак, каков же ответ? Дэлтон подошел к окну, окинул взглядом морской горизонт и снова попытался избавиться от мысли, которая продолжала его терзать, как готовый прорваться нарыв. Сможет ли он добиться своего? Сможет ли найти своего первенца? Придется попытаться. Выбора не оставалось.


Глава 8


Контора располагалась на пятом этаже красивого нового комплекса в пригороде Богалузы. Из двух широких окон, занимающих всю стену, открывался вид на оживленный деловой квартал. Остальные стены пестрели фотографиями (с собственноручными надписями) видных политиков практически из каждого штата. Некоторые снимки напоминали о временах, уже отошедших в историю. За массивным письменным столом у окна сидел, погруженный в свои мысли, Билл де Шамп, барабаня пальцами по столу.

Сейчас еще нельзя было сказать, что Дэлтон опаздывает: назначенное время пока не наступило. Но оно приближалось, а де Шампа особенно бесило в людях отсутствие пунктуальности. Он взглянул на часы, ощущая в себе нарастающее нетерпение. Он догадывался, что Дэлтон умышленно изводит его. У Дэлтона просто зуд такой – раздражать всех подряд, как он раздражал своего отца.

Из-за дурных отношений между Паркером и Дэлтоном де Шамп рисковал лишиться и той доли наследства, которая причиталась ему как адвокату. В своем завещании Паркер особым пунктом оговорил условие, что только слуги (к которым адвокат не относится, думал де Шамп с кривой усмешкой) получат назначенные им суммы немедленно.

В этот момент де Шамп злился на Паркера ничуть не меньше, чем на его опального сына. Лучше бы Дэлтон оставался в Техасе со своим родео-бизнесом. Глядишь, и сломал бы себе шею, зато де Шампу не пришлось бы сейчас ломать голову над тем, как бы заполучить свои законные денежки.

Де Шамп не испытывал ни малейшего раскаяния, позволяя себе столь недостойные христианина мысли. Но осторожность не помешает, а что может выкинуть Дэлтон – неизвестно. Если бы можно было обойтись без этой встречи, он бы так и поступил. Но в прошлый раз он умышленно утаил от Дэлтона, что Паркер подложил свинью и ему самому. Не хотелось показывать Дэлтону, что тот не один оказался в луже.

И теперь выбора не было. Надо заставить Дэлтона найти его отродье, и тогда завещание вступит в силу, и де Шамп сможет получить свою долю. А деньги ему очень даже нужны.

Он снова взглянул на часы; в тот же момент открылась дверь, и в комнату легкой походкой вошел Дэлтон с нахальной усмешкой на лице.

Де Шамп с радостью двинул бы Дэлтона по физиономии, но благоразумно удержался от резких телодвижений. Надо сохранять спокойствие и не давать Дэлтону повода для пререканий.

– Что за дела у вас, Билли?

Де Шамп и без того пребывал не в духе, а столь бесцеремонное приветствие еще подлило масла в огонь. Однако адвокат не подал виду, что чувствует себя уязвленным.

– Серьезные у нас дела. Такие, о которых ты наверняка и понятия не имеешь.

Дэлтон прищурился, но этим он просто показал де Шампу, что его саркастический выпад понят правильно.

– Давайте сразу перейдем к сути, и я отправлюсь восвояси.

– Как тебе будет угодно. – Де Шамп надеялся, что его голос звучит достаточно сурово.

Дэлтон сел, вытянув ноги.

– Почему вы никогда не позволяете себе расслабиться? К чему такая чопорность?

Де Шамп провел рукой по своей густой седой шевелюре и в упор взглянул на Дэлтона:

– Чертовски жаль, что твоя мать не пожила на свете подольше. Может быть, она смогла бы научить тебя хоть каким-нибудь приличным манерам. А еще лучше было бы, если бы твой отец вымыл тебе рот мылом, когда ты был помоложе, тогда, вероятно, ты бы понял, что значит уважение к старшим.

Дэлтон закатил глаза.

– Слушайте, де Шамп, так мы далеко не уйдем. Известно, что мы друг друга не любим, но из-за этого завещания нам приходится встречаться. Так что я повторяю свое предложение: кончайте пыжиться и выкладывайте самую суть, а будете дуться – скоро лопнете.

Лицо де Шампа пошло красными пятнами.

– Когда-нибудь ты получишь по заслугам.

– Я бы сказал, что уже получил.

Де Шамп презрительно улыбнулся:

– О да, и я бы этому только порадовался, если бы дело не касалось меня и моих заработков.

– То есть? – Дэлтон закинул ногу на ногу, всем видом демонстрируя отсутствие всякого интереса.

– Дело в том, что в последнюю минуту, на смертном одре, твой отец добавил в завещание еще один пункт. Согласно этому условию я не могу получить ни цента из причитающейся мне суммы – могу тебя заверить, что она весьма значительна, – пока ты не найдешь ребенка и не оформишь это должным образом.

Когда смысл этих слов дошел до Дэлтона, он запрокинул назад голову и расхохотался.

– Ну и ну, будь я проклят! Значит, не мне одному старикан прищемил хвост! И что теперь?

– Ты неисправим, – сказал де Шамп с нескрываемой злобой в голосе. – Но речь не об этом. У меня забота одна – как получить причитающиеся мне деньги. Поэтому я решил сделать то, что в моих силах, чтобы найти ребенка…

Дэлтон вскочил с кресла и метнулся к столу. Его лицо внезапно оказалось так близко к лицу де Шампа, что адвокат почувствовал его горячее дыхание.

– Не суйтесь в мои дела! Понятно? – Дэлтон так хватил кулаком по столу, что де Шамп подпрыгнул. – Если где-то и существует малец, который мне приходится сыном, я отыщу его сам. – Дэлтон помолчал и придвинулся еще ближе. – А вы тем временем не путайтесь под ногами и помалкивайте. Я не желаю в один прекрасный день услышать, что вы хоть с кем-то об этом трепались.

– Ты мне угрожаешь?

Дэлтон выпрямился.

– Да, угрожаю. Дела обстоят достаточно дерьмово и без вашего вмешательства, от которого ничего путного ожидать не приходится. Кроме того, я подозреваю, что вы уже запустили в кассу свои липкие пальцы. – Выждав еще несколько секунд – как будто затем, чтобы последующие слова прозвучали более весомо, – он произнес: – Если мое предположение подтвердится, когда завещание вступит в силу, можете пойти и утопиться. Вы не получите ни цента.

Затем он повернулся и вышел из кабинета.

Де Шамп тяжело откинулся на спинку кресла и похлопал себя по карманам, отыскивая флакон с таблетками для снижения давления. Флакона нигде не было. Его охватил панический страх.

Господи помилуй, неужто Дэлтон ясновидящий? Де Шамп не взял ни гроша из денег Монтгомери, но всерьез подумывал об этом. Теперь о таком варианте лучше забыть.

Будь проклят этот Паркер, который неведомо за что наказал и его заодно со своим блудным сыном. Впрочем, удивляться не приходилось: адвокат ведь был не из тех, у кого за плечами родословная длиной в тысячу лет.

Де Шамп усмехнулся. Да, древностью рода он не мог похвастаться. Он был просто нищим, пока не женился на богатой невесте. А Паркер и жил и умер таким же снобом, как и многие сукины дети в этом городишке, которые считали, что де Шамп для них недостаточно хорош.

Де Шамп скрипнул зубами. Мало ему других хлопот? Приходилось разрываться между любовницей и женой, которая вела себя как-то странно, словно разнюхала что-то про его похождения. Его нерешительность проистекала из того, что он вовсе не хотел терять свою подружку: у нее была роскошная грудь, и она знала, как показать свое достояние в самом выгодном свете. Одно воспоминание об этих несравненных выпуклостях вызывало у него эрекцию.

Но беременность?.. От этой мысли всякая эрекция пропадет. Он чертыхнулся, взбешенный тем, что вляпался в такую историю.

Если Сильвия действительно беременна и собирается осуществить свою угрозу – рассказать обо всем его жене Терри, – не сносить ему головы. Он уж думал, что хуже ничего и быть не может, так нет же: недавно вложил капитал в одно предприятие, да просчитался, и его финансам грозила серьезная опасность. Если это станет известно жене, она устроит ему такую жизнь, что он сам захочет в петлю полезть. Терри была безжалостна, когда дело касалось денег, поскольку вначале весь капитал принадлежал ей.

А уж если и Сильвия поддаст жару – Терри просто с цепи сорвется. Нет, нельзя допустить, чтобы еще и Дэлтон его запугивал. Да чтоб он пропал, этот Дэлтон!

Де Шамп сделает все необходимое, чтобы заполучить свои деньги.


Лия не отрывала взгляда от скрюченной фигуры мужа, который лежал на кровати с закрытыми глазами, хотя она и не была уверена, что он спит. Она выходила замуж за здорового, сильного мужчину с темными волосами, спокойными серыми глазами и мягкой улыбкой. Теперь это был человек с изнуренной душой и ссохшимся телом.

Его рассудок оставался по-прежнему ясным, но несколько недель тому назад он сказал ей, что приготовился к смерти, что устал вести сражение, которое заведомо проиграно.

Лия смахнула предательские слезы, поднялась со стула и подошла к окну. Было время, когда она рыдала долго и безутешно; она была уверена, что и слез у нее уже не осталось. Однако теперь нельзя давать им волю. При виде ее слез Руфус огорчится, а ей меньше всего хотелось бы добавлять новую боль к его страданиям.

Мысль о том, что она скоро потеряет Руфуса, лежала на душе непереносимым бременем. А ведь он всегда был для нее надежной опорой. Пока он не вошел в ее жизнь, она не знала, что такое спокойствие и уверенность. Ее семья была бедной и недружной. О тех годах, когда формировался ее характер, Лия вспоминала без радости. Отец умер от эмфиземы, когда она еще училась в младших классах. Мать подрабатывала в школьном кафетерии и для пополнения скудного бюджета сдавала жильцам комнаты в своем запущенном старом доме.

И вот случилось немыслимое…


Руфус застонал. Лия вырвалась из плена воспоминаний и рванулась к мужу. К тому времени когда она села на стул рядом с кроватью, он затих.

– Я здесь, дорогой, – сказала она мягко, поглаживая его щеку.

Как ей хотелось бы поговорить с ним, поговорить по-настоящему. Ей так много приходилось от него утаивать даже о себе самой. Она не рассказывала ему и о травме, которую перенесла в детстве. Знала о том происшествии только мать, но до сих пор даже между матерью и дочерью эта тема оставалась запретной.

Джессика стремилась только к одному: чтобы Лия любой ценой добилась успеха. Джессика трудилась, не жалея сил, лишь бы обеспечить для Лии возможность поступить в колледж. Джессика мечтала, чтобы Лия стала знаменитым адвокатом.

Однако Лия мечтала совсем о другом. Она нашла свою нишу – в области прикладного искусства: она увлеклась архитектурой и оформлением интерьеров. И только после того как она окончила архитектурный колледж, впервые получила работу по специальности и познакомилась с Руфусом, она узнала, что значит мужчина, на которого можно положиться.

Мать, однако, была против ее брака с Руфусом.

– Ты в своем уме, деточка? – снова и снова язвительно спрашивала она. – Разве ты не видишь: он слишком стар для тебя. Пятнадцать лет разницы, куда это годится?

– Это не имеет значения, – отвечала Лия.

– Но ведь он не в состоянии обеспечить тебе такую жизнь, какой ты заслуживаешь!

– Я сама в состоянии обеспечить себя.

– На доходы начинающего архитектора? Не смеши меня.

Лия прекрасно знала, что на уме у матери. Джессика считала, что Лия обязана создать для нее какие-то приемлемые житейские условия за те жертвы, которые она принесла ради блага дочери.

Лия отказалась повиноваться, хотя и сама собиралась помогать Джессике деньгами, когда – и если – у нее будет такая возможность. Вопросы материального процветания никогда особенно не занимали Лию, поэтому она все же вышла замуж за Руфуса, и ни разу не пожалела об этом. Его доброта и благородство помогли ей постичь, что боль и страдание – вовсе не непременные спутники любви. Он любил ее всем сердцем, но не требовал от нее слишком многого.

Однако, когда они собрались завести ребенка, им это не удалось из-за низких показателей спермы у Руфуса. После того как было перепробовано множество средств и все попытки оказались тщетными, в конце концов супруги приняли решение воспользоваться донорской технологией.

– По крайней мере в нашем ребенке будешь жить ты, – рассуждал Руфус, храбро улыбаясь.

И Лия не раскаивалась в том, что родила сына, хотя и понимала, что скоро вся ответственность за него ляжет только на ее плечи.

– Миссис Фрейзер!

Лия даже не заметила, как открылась дверь. Она подняла глаза и увидела одну из сиделок, постоянно ухаживавших за Руфусом.

– Привет, Дебби. – Лия выдавила из себя улыбку.

– Извините, что побеспокоила, но вас просят к телефону в главном вестибюле.

– Меня?

Лия была озадачена: кто мог ей звонить, кроме матери? О Боже, неужели что-то случилось с ее сыном? Джессика редко присматривала за Коти, но сегодня ни с того ни с сего позвонила и попросила передать Коти, что она собирается печь пирожки и ей нужна его помощь.

Предложение Джессики позволяло Лие подольше пробыть у Руфуса.

– Это женщина? – дрожащим голосом спросила она.

– Не знаю. Эмили, дежурная, просто просила меня вас позвать.

– Спасибо, я сейчас подойду.

Лия вышла за сиделкой в коридор и проследовала в главный вестибюль к конторке дежурной.

– Спасибо, Эмили, – сказала Лия, а потом осторожно произнесла в телефонную трубку: – Привет.

– Миссис Фрейзер? – Голос был мужской и показался ей незнакомым.

– Да.

– Я Ларри Мэйсон, из банка.

Молчание.

– Э-э… Мне поручено позвонить вам и сообщить, что, если вы не уплатите банку в ближайшее время некоторую сумму, нам придется лишить вас права выкупа закладной на дом.

Первой реакцией Лии была ярость. Как он смеет звонить ей сюда и говорить такие вещи! Клиника для тяжелобольных не место для ведения частных дел.

– Сейчас я не могу обсуждать этот вопрос, – возразила она сухо.

Мэйсон вздохнул:

– Я приношу извинения, что позвонил в клинику, но нам не удалось застать вас дома.

«Да уж, черта с два меня можно застать дома!» – хотелось ей крикнуть. Вместо этого она холодно предложила:

– Послушайте, я приеду завтра к вам в офис. Это вас устроит?

– Да-да, это будет просто отлично.

Даже не сказав «до свидания», Лия повесила трубку, чувствуя, как заливается румянцем ее лицо. Наблюдательная Дебби не замедлила спросить:

– Что-нибудь случилось?

Лия прикусила нижнюю губу.

– Да, случилось, но ничего страшного.

Это была явная ложь, думала она, возвращаясь по коридору в палату Руфуса. Она несколько раз глубоко вздохнула и постаралась овладеть собой.

Что же теперь будет? Разве мыслимо забрать мужа из клиники? Дома она не сможет обеспечить ему ни должного лечения, ни круглосуточного ухода, который обходится еще дороже. Даже местоположение больницы было идеальным. Отсюда недалеко до дома; пациентов здесь мало, с ними обращаются именно так, как следует. Те, кому состояние тела и души еще позволяет наслаждаться красотой, могут любоваться цветниками и деревьями в саду.

Палаты здесь со вкусом обставлены удобной и нарядной мебелью в отличие от типовой больничной обстановки большинства клиник. А Лия старалась, чтобы в палате Руфуса всегда стояли свежесрезанные цветы.

«О, Руфус, я так хочу, чтобы к тебе вернулось здоровье, – молила ее душа. – Я хочу, чтобы мы снова смеялись, чтобы мы могли рассмешить нашего Коти, чтобы мы взяли с собой собаку и побежали с нашим сыном на берег, устроили пикник, чтобы мы делали все то, что делали раньше! Боже, Боже мой, я не хочу, чтобы наша жизнь переменилась!»

…Но жизнь стала другой, и уже ничто не будет таким, как раньше. Ее муж умирает. Ее ребенок будет расти без отца. У нее не будет работы. И денег.

Она повержена в прах, ее жизнь разбита. Но она должна найти способ выжить. Ведь всегда находился какой-то выход.

Собрав все свое мужество, Лия спокойно вошла в палату Руфуса, взяла его руку и приложила ее к своей щеке.


Глава 9


Дэлтон уже почти собрался покинуть кабинет Эдди Темпла. Впоследствии он сам не мог бы назвать причину, почему он этого не сделал, если не считать того, что за вполне заурядной внешностью детектива угадывалось нечто солидное. Может быть, Дэлтон остался на месте из-за проницательного, пытливого взгляда этого человека или из-за его уверенности в себе. Дэлтон был не из тех, кто судит о книге по обложке, потому что часто сам оказывался жертвой такого предвзятого отношения. Вот почему он предпочел истолковать свои сомнения в пользу Эдди Темпла и остался. Кроме того, этот рослый худой частный сыщик пользовался прекрасной репутацией.

– Итак, мистер Монтгомери, с чем пожаловали?

Дэлтон знал, как нелепо должно прозвучать то, что ему предстояло сказать. Но он нуждался в помощи. Самому ему не справиться с этой запутанной задачей. Ему нужна помощь профессионала.

– Колеблетесь, с чего начать? – Эдди пригладил длинные волосы.

– Да, пожалуй, можно и так сказать.

– Тут замешана женщина, верно?

– То есть?

Эдди усмехнулся:

– Женщина. Вам нужно выпутаться из каких-то осложнений, связанных с женщиной?

– Вы специалист именно по таким делам, мистер Темпл?

– Да бросьте эти формальности! Зовите меня Эдди.

– Договорились, Эдди.

– Видите ли, я мастер на все руки и за хорошие деньги способен на многое.

– Даже на то, что не вполне законно?

Эдди широко развел руки:

– Как я уже сказал, за хорошие деньги…

Дэлтон понял смысл сказанного. Однако он все еще колебался и молча осматривал кабинет. Типичный кабинет сыщика, подумал он, только немного более захламленный, чем большинство ему подобных. Впрочем, если человек знает свое дело, то не имеет значения, где он им занимается – в хлеву или во дворце.

– Должен предупредить, – сказал наконец Дэлтон, – что задача, в решении которой я хотел бы воспользоваться вашей помощью, не совсем обычна.

– В самом деле?

Дэлтон счел, что отмалчиваться дальше не имеет смысла.

– Пять лет назад я зарабатывал деньги, будучи донором в банке спермы.

– Вот как?

Дэлтон продолжил:

– Суть дела сводится к тому, что теперь мне необходимо найти ребенка, который был зачат от моей спермы.

На этот раз Эдди выразительно присвистнул.

Дэлтон заметил:

– Я вас предупреждал. Ну как, вас заинтересовало это дело?

– Еще бы! Но вам придется сильно раскошелиться.

– Мне не привыкать, – саркастически произнес Дэлтон.

– Мне нужно знать все то, что знаете вы сами.

Дэлтон издал короткий смешок.

– А я вам только что это и сообщил. В донорских программах – так же, как и в делах, связанных с усыновлением, – одним из важнейших условий почти всегда считается анонимность. Доноры и реципиентки не знают даже имен друг друга. Доноры известны просто по номерам.

Эдди отреагировал мгновенно:

– Вы сказали – почти всегда. – Он сделал ударение на слове «почти». – Вы так сказали, верно?

Дэлтон кивнул.

– Значит, это небезнадежно, но чертовски близко к тому. Скажите, почему вам понадобилось отыскать ребенка? Обычно бывает наоборот: ребенок хочет найти родителя. – Эдди усмехнулся. – Вы понимаете, что я имею в виду.

Дэлтон не принял шутливого тона Эдди, его лицо оставалось напряженным и замкнутым.

– Для меня это вопрос жизни и смерти.

– Говоря о смерти, вы подразумеваете смерть вашего отца?

– Как видно, вы читаете газеты?

Улыбка Эдди стала шире.

– Каждый божий день.

– Ну так как, беретесь мне помочь? – резко спросил Дэлтон, почувствовав, что этот человек начинает его утомлять.

– Пока не знаю, но я могу разведать кое-что в медицинских кругах, а потом потолковать с другом-юристом: он специализируется на поиске настоящих родителей приемных детей. Может, он что-нибудь подскажет.

– А сам я тем временем в состоянии предпринять какие-то шаги? Я не могу сидеть сложа руки.

– Используйте свои знакомства – с докторами, адвокатами, с кем угодно, кто хоть как-то может помочь. Повидайтесь с ними, послушайте, что они могут сообщить… если могут. А я побываю в клинике, хотя, по моим понятиям, это будет пустая трата времени. В таких заведениях люди жмутся, как девушка на первом свидании. Но тем не менее попробую попытать счастья.

Дэлтон, не поддерживая больше разговор, поднялся:

– Надеюсь вскоре услышать от вас какие-нибудь новости.

Когда он был уже у дверей, Эдди спросил:

– А как насчет оплаты? Мы даже не…

– Если вы не оплошаете, за деньгами дело не станет.

* * *


Спустя три дня, входя к себе в квартиру, Дэлтон услышал телефонный звонок. Он поспешил взять трубку в надежде, что это либо Эдди Темпл, либо Керк Филмен, его приятель, врач из Остина.

– Слушаю, – сказал Дэлтон.

– Привет, старик.

– Керк, это ты?

– А то кто же?

– Тебя плохо слышно, я не сразу узнал.

– Наверное, все дело в этом телефоне без проводов. Половину времени эти проклятые штуки не работают. Ну, так чем я тебе могу быть полезен? Жалко, что меня не было в городе, когда ты звонил. Я уезжал на конференцию во Фриско. Вернулся – мне сообщили о твоем звонке. Я просто ушам своим не поверил! Мы же сто лет не виделись!

Их дружба с Керком завязалась в студенческие годы, в Техасском университете. Они вместе пили и вместе попадали в опасные переделки. По существу, именно под влиянием Керка Дэлтон пристрастился к игре. Хотя они теперь почти не виделись, их отношение друг к другу оставалось самым теплым.

Кроме того, Дэлтону не раз приходилось таскать для Керка каштаны из огня; казалось бы, теперь, когда помощь понадобилась Дэлтону, он мог без стеснения обратиться к старому другу. И все-таки просить было трудно: это уязвляло самолюбие.

– Хочу попросить тебя об одолжении, – надеюсь, оно будет для тебя не слишком обременительным. Я тебе сейчас кое-что скажу, и ты, вероятно, решишь, что я спятил, но все-таки выслушай меня с пониманием. Я хочу узнать: способен ли ты… или, может быть, кто-нибудь из твоих коллег… посоветовать мне, каким образом я мог бы нарушить – или обойти – закон врачебной тайны в деле о донорском оплодотворении?

Керк в ответ только выразительно присвистнул, и Дэлтон напомнил:

– Я тебя предупреждал. И тебе хорошо известно: если уж я влип, то влип по-крупному.

– Что верно, то верно.

Дэлтон вздохнул:

– Ну что, по-твоему, такую затею надо сразу выкинуть из головы? Если ты собираешься сказать именно это – не трудись: отступать мне некуда. На кон поставлено мое наследство.

– Твой старик на этот раз тебя прищучил?

– Мягко сказано. Я задолжал банку огромную сумму, и без отцовских денег просто потеряю все.

На этот раз шумно вздохнул Керк:

– Я сделаю что смогу, но ничего не обещаю. Этот донорский бизнес – крепкий орешек и не всякому по зубам.

– Буду признателен за все, что ты сумеешь сделать.

– Ну, будем держать контакт. Желаю удачи.

– Спасибо.

Дэлтон повесил трубку, перешел в кухню, открыл холодильник и выудил оттуда банку пива. Он пил слишком много, тут спорить не о чем, но сейчас он не станет отказываться от испытанного средства. Это заглушало боль от отцовского предательства и в то же время усиливало его решимость найти своего ребенка, если такой существует на свете.

Он мог только молиться, чтобы ребенок существовал.


Глава 10


Когда Дэлтон подъехал к автостоянке перед Центром планирования семьи, ливень был такой, что даже кроны дубов не могли служить от него защитой.

Когда-то одна из подружек Дэлтона жила в этом современном и уютном городке, и Дэлтон проводил с ней немало времени, но сейчас Бристоль не вызывал у него теплых чувств. Здесь находился банк спермы, а Дэлтон предпочел бы вообще вычеркнуть из памяти все, что было связано с этим заведением.

Он был нетерпелив и знал за собой этот недостаток. Деньги требовались немедленно, а донорство казалось достаточно легким способом их получить.

Дэлтон слушал, как дождь барабанит по ветровому стеклу, и не торопился покидать свой «мерседес». Такой внезапный ливень вряд ли будет долгим: выглянет солнце и высушит все, чего коснутся его лучи.

Он думал о цели своего сегодняшнего приезда в клинику и от этих мыслей мрачнел еще сильнее.

Накануне вечером позвонил детектив.

– Я побывал в медицинском центре, – с места в карьер сообщил Эдди.

Дэлтон только что вернулся из клуба, где они с Тони принимали участие в утомительных деловых переговорах. Он устал, был голоден и взвинчен. Но при звуке голоса Эдди он вскочил с дивана, собранный и готовый к действию.

– И что? – спросил он.

– Пшик.

– Проклятие!

– Ну, это только первая попытка. Мы еще не в нокауте.

– Тебе легко говорить, – буркнул Дэлтон, чувствуя, как на него снова накатывает усталость.

– Я ведь так и предполагал, что от этой публики толку не будет.

– Да, помню. А что теперь?

– Ну, я закинул удочки и в других местах. А тем временем вам стоило бы самому заглянуть в клинику и проверить, как они отреагируют на ваше появление.

– Это мне известно наперед. Я некоторым образом оставил их с носом, так что они вряд ли примут меня с распростертыми объятиями.

– Да, скорее всего так и есть, – со вздохом сказал Эдди, – но попытка не пытка. А в таком деле без этих эскулапов с места не сдвинешься. Если мы не заручимся там хоть чьим-то содействием, то на всей затее можно смело поставить крест.

– Черта с два, – пробормотал Дэлтон, обращаясь скорее к себе, чем к Эдди.

Детектив расхохотался и повторил:

– Завтра же съездите в медицинский центр, а потом позвоните мне.

На том разговор и кончился. И вот он сидел, уставясь на здание центра, как на какое-то чудовище, готовое проглотить его, едва он переступит порог.

– Возьми себя в руки, Монтгомери! – подхлестнул себя Дэлтон и, выйдя из машины, зашагал к зданию.

Когда он изложил цель своего визита, на лице врача появилось выражение откровенной враждебности. Некоторое время они молча смотрели друг на друга, затем медик прервал молчание:

– Я должен был бы выставить вас вон.

– Так почему вы этого не делаете?

– Потому что здесь так не принято, – ответил доктор Майо, – но интересующую вас информацию вы не получите ни под каким видом.

– Вы ведь понимаете, что я могу обратиться к адвокату, – сказал Дэлтон, надеясь что блеф возымеет действие.

Майо пожал плечами:

– Как угодно, наймите хоть десяток. Никто из них ничем вам не поможет. – У него сузились глаза. – Мистер Монтгомери, закон на стороне нашего Центра планирования семьи. Записи строго секретны, и для ознакомления с ними требуется разрешение, которое дается лишь в таких случаях, когда речь идет о жизни и смерти. Сомневаюсь, что ваш случай относится к этому разряду, хотя вы и утверждаете обратное. Но допустим даже, что дело обстоит так, как вы говорите; в этом случае вам понадобится получить постановление суда о вашем праве на ознакомление с документами. – Врач помолчал. – Если припомните, это было оговорено в соглашении, которое вы подписывали, когда намеревались принять участие в донорской программе. В этом соглашении зафиксировано также ваше обязательство осуществить серию процедур; однако, как следует из вашего формуляра, этот пункт вами не выполнен.

– Послушайте, доктор, поберегите свое красноречие. Все это мне известно, и я прекрасно понимаю, как вы ко мне относитесь. Конечно, моя просьба выходит за обычные рамки. И все же, если разбираться по существу, это была моя сперма, и, может быть – как ни мала такая вероятность, – на этом основании суд не откажет мне в праве знать своего ребенка.

– Возможно, но могу вас заверить, что к тому времени вы будете глубоким стариком.

Дэлтон побледнел, невольно сжимая кулаки.

– Откажитесь от своей бредовой идеи, мистер Монтгомери. Я не знаю, да и не желаю знать, зачем вам нужно имя вашего отпрыска. Закон есть закон, и этим все сказано.

Дэлтон упрямо поднял голову:

– Это мы еще посмотрим, док.

Когда Дэлтон выходил от врача, в нем клубились те же чувства, что и в тот давний день, когда он сдавал сперму: ярость и страдание, страх и тревога. Он понимал, что перед ним – стена, но это вовсе не означало, что он намерен оставить попытки прошибить эту проклятую стену.

В приемной посетителей не было. Секретарша взглянула на Дэлтона с улыбкой, однако вид у него был такой мрачный, что улыбка мигом сбежала с ее лица.

– Может быть, я могу вам чем-нибудь помочь? – осведомилась она.

Краем глаза он уловил сочувственное выражение во взгляде девушки, и это заставило его остановиться и присмотреться к ней.

Она снова улыбнулась.

– По-видимому, ваш визит прошел не слишком гладко… – Как будто спохватившись, что позволила себе лишнее, секретарша замолчала и потупилась.

И зря, подумал Дэлтон, ни к чему прятать такие прекрасные голубые глазки. Он подошел к ее столу и тоже изобразил улыбку.

– Откровенно говоря, так оно и есть.

– Очень сожалею. – На ее лице отразилось искреннее огорчение.

Секретарша была совсем недурна собой. Дэлтон вполне мог оценить и модно подстриженные волосы, и приятную фигуру, по крайней мере в той ее части, которая была доступна его взору. Он присел на краешек стола и смотрел на нее, небрежно покачивая ногой и не переставая улыбаться. Некоторое время они молчали, а потом Дэлтон признался:

– Я тоже.

Она склонила голову набок:

– Неужели я ничего не могу для вас сделать?

И тут Дэлтона осенило. А вдруг, если как следует попросить, она сумеет заглянуть в эту картотеку? Нет, остановил он себя, хоть это и заманчивая перспектива, но он не воспользуется ее помощью. Он вовсе не хотел, чтобы по его вине она попала в беду и лишилась работы.

– Вы очень добры, но, увы, нет.

Она снова наклонила голову и улыбнулась еще шире:

– Действительно, вы уверены? Кто знает, на что я могла бы пойти, если бы…

Дэлтон даже чуть опешил, так откровенен был смысл ее слов. Разве что монах остался бы равнодушен к исходившему от нее зову плоти.

– Как вас зовут?

– Джоан Симмонс.

– Что ж, Джоан Симмонс, возможно, как-нибудь в другой раз.

Улыбка уступила место недовольной гримасе.

– Вам даже не понять, какой шанс вы упускаете, – с вызовом бросила Джоан.

– Ну почему же не понять, – подмигнул Дэлтон и добавил: – Просто я не хочу впутывать вас в неприятности.

Позже, когда Дэлтон вернулся домой, его мысли все еще были заняты этой особой. Жаль, но ни обстоятельства, ни время не благоприятствовали более близкому знакомству. Может, было бы и забавно назначить ей свидание, но меньше всего ему сейчас хотелось связываться с женщиной, пусть даже на один вечер. Любовные похождения придется отложить на потом – до той поры, пока он не разберется с делом.

Зазвонил телефон, грубо возвращая его к суровой действительности. Дэлтон протянул руку к трубке.

– Привет, Дэлт, это Керк.

У Дэлтона екнуло сердце.

– Что-нибудь узнал?

– Ты что, смеешься? Легче проникнуть в Форт-Нокс, чем раздобыть информацию о донорах. Сверхсекретные сведения. Вот если бы ты был ребенком, разыскивающим родителей, тогда тебе с радостью пошли бы навстречу. Но в твоем случае, боюсь, ничего не выйдет. Меня и слушать не стали. В Центре планирования семьи работают двое моих знакомых врачей, и я попробовал к ним подъехать, так оба велели передать, чтобы ты не тратил зря силы и время – дело безнадежное. – Керк помолчал и тяжело вздохнул. – Очень сожалею, старина. Ты рассчитывал на меня, я понимаю, и мне чертовски неприятно, что не смог тебе помочь.

– Я очень благодарен тебе за хлопоты, – ответил Дэлтон, чувствуя, как отчаяние ледяной рукой сжимает сердце.

– А как ты собираешься действовать дальше?

– Я нанял детектива, но, похоже, он гроша ломаного не стоит.

– Я знаю, что терпение не относится к числу твоих достоинств, но сейчас тебе придется потренироваться в этом искусстве.

– Похоже на то.

– Еще раз, очень жаль, что ничем не помог тебе. Держи меня в курсе, ладно?

– Конечно. – Дэлтон знал, что не будет делать этого. – Спасибо за поддержку.

Закончив разговор, Дэлтон принялся расхаживать по комнате. Две попытки закончились поражением, но последнее слово пока не сказано.

Дэлтон поднял трубку и набрал номер медицинского центра. После пары гудков ему ответил женский голос:

– Алло?

– Джоан?

– Да.

В ее голосе ему послышалась неуверенность, – очевидно, она его не узнала.

– Это Дэлтон Монтгомери.

– А, привет.

Дэлтон улыбнулся, уловив неожиданную теплоту в ее голосе.

– Как насчет того, чтобы сегодня поужинать вместе? – спросил он без обиняков.

Ее темперамент и покладистость были очевидны, и Дэлтон не видел причин ходить вокруг да около.

– Я не против. – И Джоан сообщила ему свой адрес.

– Договорились. Я заеду в восемь.


Джоан опустилась к Дэлтону на колени и прижала его руку к своей груди. Они встречались уже больше недели, но до сих пор Дэлтон так и не переспал с ней. Для него это был своеобразный рекорд, особенно если учесть, что Джоан атаковала его, используя все средства обольщения, имеющиеся в ее арсенале. Но ни великолепное тело, ни забавная болтовня, ни ласки Джоан не достигали цели: он вовсе не стремился уложить ее в постель. Ему было нужно от нее только одно – доступ к архивам.

Что ж, это еще раз доказывало, какой он первостатейный прохвост.

Но с этим ничего не поделаешь: Дэлтон был близок к отчаянию. Джоан тоже пребывала в отчаянии, хотя и по другой причине. Изнывая от желания, она терлась грудью о его ладонь.

– Знаешь, мы можем заняться любовью прямо здесь, в офисе, – шепнула она ему.

Они вместе обедали, а затем заехали к Джоан на работу: ей нужно было захватить бандероль, которую она забыла отправить. Это было на руку Дэлтону: именно такого случая он и ждал.

– Можем, конечно, но, по-моему, место здесь не очень подходящее.

Джоан отстранилась:

– Я начинаю думать, что ты совсем не хочешь меня.

Дэлтон подавил вздох.

– Послушай, Джоан. Я тебя очень даже хочу, только…

Она встала и посмотрела на него в упор:

– Только что?

– Мне нужна твоя помощь.

Джоан фыркнула:

– И из-за этого мы столько времени валяем дурака?

– Отчасти.

Она усмехнулась:

– Что ж, по крайней мере ты честен.

– Ты ведь когда-то говорила, что охотно помогла бы мне. Разве нет?

– Только потому, что меня чертовски потянуло к тебе.

Дэлтона невольно передернуло.

– Так твое предложение остается в силе?

– А что именно тебе нужно?

– Лет шесть назад я был здесь донором.

Кажется, его признание не удивило Джоан.

– Я предполагала что-то в этом роде. И в чем твоя проблема? Я имею в виду…

– Я пожалел о своем решении и после первой же процедуры перестал сюда ходить, – вот и получилось, что я не выполнил условия контракта.

Джоан была озадачена.

– Но почему ты вдруг забеспокоился, когда прошло столько лет?

– Потому что если я стал отцом ребенка или нескольких детей, я хочу знать об этом.

– И что же это ни с того ни с сего на тебя нашло?

– Наверное, заговорила совесть. Если от меня зародилась жизнь, я хочу знать своего ребенка. Не могу поручиться за других мужчин, оказавшихся в таком же положении, но что касается меня, я чувствую ответственность за ребенка или за детей, у которых мои гены. По правде говоря, эта мысль все время преследует меня, только об этом и думаю. Я хотел бы отыскать хотя бы одного из них, лучше первенца.

У Джоан глаза на лоб полезли от удивления.

– Ты разыгрываешь меня?

– В жизни не говорил серьезнее.

Судя по всему, он не зря тратил красноречие: выражение явного недоверия на лице Джоан сменилось осторожным сочувствием.

– По виду никак не скажешь, что ты способен на такие чувства и так близко к сердцу принимаешь свое возможное отцовство.

– Одно время и мне было на это наплевать. Только теперь, задним числом, я начал кое о чем задумываться. Не могу отделаться от желания узнать, как живется моему ребенку, убедиться в том, что он здоров и счастлив. – Он взглянул на Джоан. – Это так просто и вместе с тем так неимоверно запутано.

Джоан вздохнула:

– Но от меня-то чего тебе нужно?

– Помоги мне найти моего ребенка. – Джоан не ответила, и Дэлтон продолжал настаивать: – В вашем центре должна сохраняться вся информация. Во множестве других клиник, насколько мне известно, документация в архивах бывает в полном беспорядке: справки не регистрируются или вообще уничтожаются. А здесь – другое дело. Похоже, у вас следуют правилам. Я не ошибаюсь?

– Да, ты не ошибаешься. – Голос ее заметно охладел.

– Так скажи, как можно выявить мать, если известен отец?

– Здесь тебе этого не удастся сделать, – ответила Джоан. – Ни в коем случае. Вот так-то.

Дэлтону стало худо.

– Как это понимать?

– Доноров мы знаем лишь по номерам. Имя женщины-реципиентки известно только врачу, заказывающему сперму. Таким образом, сохраняется анонимность и доноров, и реципиенток.

Дэлтон похолодел.

– Ты хочешь сказать, что нет никакой возможности вычислить пару фактических родителей?

– Не совсем так. – Джоан облизнула губы. – Вон в том запертом шкафу лежит книга, в которую занесен твой донорский номер. Для начала нужно узнать этот номер.

У Дэлтона слегка отлегло от души.

– А ключ у тебя есть?

– Он в верхнем ящике стола, на котором ты сидишь, – сказала Джоан дрогнувшим голосом.

«Господи, Монтгомери, какое же ты все-таки дерьмо», – снова мысленно обругал себя Дэлтон, но это не помешало ему усилить нажим на Джоан.

– Так ты отопрешь шкаф?

– Так и быть.

В комнате установилось гробовое молчание, нарушаемое лишь тиканьем стенных часов.

Джоан открыла стол и взяла ключ.

Он неотрывно следил взглядом, как она открыла картотечный шкаф, вынула толстую канцелярскую книгу и записала на листке номер.

– Что дальше? – Дэлтону едва удалось выговорить эти слова. Сердце колотилось так сильно, что его стук, казалось, разносился по всей комнате.

– Нужно просмотреть карточки с подтверждением беременности: может быть, в какой-нибудь из них значится твой донорский номер. Эти карточки здесь, в сейфе.

Должно быть, у Дэлтона был уж очень ошарашенный вид, потому что на лице Джоан мелькнула тень.

– Ну да, когда врач, получивший сперму у нас в клинике, устанавливает у реципиентки наличие беременности, он обязательно присылает доктору Майо карточку с подтверждением этого факта.

Дэлтон с трудом проглотил слюну.

– На этих карточках есть адрес врача?

– А как же…

Дэлтон едва дышал от волнения.

– А как сортируются эти карточки?

– По датам. Чтобы определить твоего первенца, нужно найти открытку с самой ранней датой. Если тебе повезло, конечно.

– Что значит – повезло? – Дэлтон сам не узнавал своего голоса. – Ты хочешь сказать, что у меня могло не быть ребенка?

– Да сколько угодно. Так случается достаточно часто, можешь поверить. У некоторых женщин искусственное оплодотворение не приводит к беременности. Или беременность наступает, но потом происходит выкидыш. Кроме того, есть вероятность, что твой номер попросту никто не выбрал. Есть еще множество других обстоятельств, из-за которых здесь может и не быть карточки с твоим номером.

Джоан подошла к стене и сдвинула висящую на ней картину. За картиной обнаружилась дверца небольшого сейфа. Джоан открыла сейф и вынула из него два длинных ящичка.

Все время, пока Джоан перебирала карточки, поступившие приблизительно через год, после того как он сдавал сперму, Дэлтон стоял рядом затаив дыхание.

Безрезультатно перебрав почти всю пачку, Джоан взглянула в глаза Дэлтона:

– Похоже, мы останемся с пустыми руками.

– Досмотри до конца, – попросил Дэлтон, медленно покрываясь холодным потом. – Здесь осталось еще несколько штук.

– Ты отдаешь себе отчет, что за эти дела меня могут отправить в тюрьму?

– Знаю, Джоан. Обещаю, что ты не прогадаешь.

– Если я из-за тебя погорю, то ты от меня так просто не отделаешься.

– Продолжай, – снова попросил Дэлтон.

Джоан поднесла к глазам последнюю карточку, и на лице ее проступило изумление.

Дэлтон окаменел. Он открыл было рот, но голос отказал ему. Жили только глаза, впившиеся в Джоан. Она прочла карточку и подняла глаза:

– Вот оно! Ты – отец!

У Дэлтона едва не подкосились ноги.


Глава 11


На следующий день Дэлтон стоял на палубе своего парохода, пытаясь вообразить, как будет выглядеть эта посудина после преображения в казино. Впрочем, его мысли скоро обратились к другим предметам: долго размышлять о делах он не мог. И душа и тело пребывали в состоянии восторженного возбуждения.

У него есть ребенок – не просто плод его фантазии, но человеческое существо из плоти и крови, подрастающее в чьем-то доме, на попечении чьей-то семьи. Хотя слова, которые Джоан прочла в регистрационной карте, запечатлелись в его памяти, ему еще не удавалось в полной мере осмыслить эти неопровержимые, холодные факты.

«Д-р Тодд Реймонд из Форест-Каунти, Геттисберг, штат Миссури, подтверждает наступление беременности от донора номер 4173».

Только огромным усилием воли Дэлтону удалось устоять на ногах. Тогда он лишь несколько раз судорожно вдохнул воздух, отчаянно напоминая себе, что взрослые мужчины в обморок не падают, но его так и тянуло опуститься на колени, хотя он и сам не мог бы точно сказать почему. Он стал отцом, но пока не знал, что принесло ему это известие – облегчение или тревогу.

И теперь, скользя взглядом по воде и белому песку, он все еще этого не знал. Может быть, ему мешала назойливая мысль о том, что врач, который ввел его сперму в лоно какой-то чужой женщины, находится всего в какой-то сотне миль отсюда.

Разве судьба не может улыбнуться ему? И все-таки радоваться рано. Какой-то коварный внутренний голос нашептывал Дэлтону, что не следует радоваться раньше времени, что реципиентка вполне может обретаться в каком-нибудь Каламазу, штат Мичиган. Тем не менее он почему-то так не считал. Он подозревал, что и она тоже живет неподалеку.

Сейчас он ожидал, что Эдди либо позвонит, либо появится собственной персоной и сообщит какую-то информацию насчет доктора. Тогда можно будет сосредоточиться на обдумывании следующего шага – найти женщину.

– Эй, Дэлт, к тебе посетитель.

Дэлтон резко обернулся. В дверях клуба стоял Тони. Все утро они вновь и вновь обсуждали планы и идеи реконструкции.

– Скажи, чтобы шел сюда, – откликнулся Дэлтон.

Через несколько секунд Эдди Темпл уже шагал по клубной террасе, а затем по палубе парохода, все время отирая с лица пот не совсем чистым платком.

– Уф, ну и жара. Хуже, чем в пекле.

– Слегка пропотеть – для души полезно, – заявил Дэлтон. Он был в своей обычной одежде – в майке и джинсах с обрезанными штанинами, и жара донимала его не так сильно. – Ты ничем не лучше моего помощника: на тебе слишком много надето.

Эдди устремил на Дэлтона пристальный взор и скорчил гримасу.

– Если бы я одевался вроде вас – много у меня было бы работы, как по-вашему?

– Тут ты попал в точку. Так что же ты разузнал? – Дэлтон прокашлялся, голос его звучал напряженно.

– Начнем с того, что доктор Реймонд умер.

– Черт побери!

– Но вы не унывайте.

– А чем ты можешь меня обнадежить?

– Ну, во-первых, он был просто семейный врач с частной практикой.

– Ты хочешь сказать, что обычный терапевт может проделывать такие штуки?

– Конечно, может. По словам моего источника, донорская инсеминация – простая и легкая процедура. Для нее не требуются ни специалисты высокого класса, ни сложная аппаратура.

– Это хорошо или плохо?

– Я бы сказал хорошо, потому что нам придется иметь дело только с одним человеком.

– Который, как выяснилось, умер. – Дэлтон не мог скрыть разочарования и досады.

– Пока еще не все потеряно. Насколько мне удалось выяснить, доктор Реймонд, когда заболел, закрыл кабинет в торговом центре и перенес прием к себе домой. В это время он сохранил за собой очень немногих пациентов, но, видимо, ваша реципиентка была одной из этих немногих.

Дэлтон слегка оживился.

– Как ты все это разузнал?

– Сколько раз повторять: совать нос в чужие дела – моя работа!

– И то правда.

Эдди метнул на него быстрый взгляд и продолжил:

– Поскольку он не входил ни в какую группу врачей, все его документы, все медицинские карты пока еще находятся в том же доме. – Эдди выпятил грудь, как будто доставленные им сведения следовало ценить на вес золота.

– Не врешь?

– Чтоб я сдох!

Дэлтон усмехнулся:

– Знаешь, еще немного, и я бы тебя расцеловал.

Эдди отшатнулся:

– Попробуй только, и я тебя так отделаю, сукин ты сын.

– Не кипятись. Это просто такой оборот речи. Давай продолжай. Как же ты узнал, что все записи там, в доме? Ты ведь не мог их видеть!

– Я и не видел, но я подходил к дому. Когда я позвонил, дверь открыла вдова – между прочим, довольно бойкая старуха, – тут я и выдал ей целую историю.

– Какую еще историю? – поинтересовался Дэлтон.

– Ну, я сказал ей, что моя жена была одной из пациенток ее мужа и что мне хотелось бы получить ее медицинскую карту, потому что теперь у нее возникли некоторые новые осложнения, а в записях о ее прежних недугах можно было бы найти какие-либо полезные указания.

– А она что?

– Она сказала, что уезжает из города, а когда вернется, посоветуется со своим адвокатом насчет выдачи истории болезни.

– Благодарение Господу, что она не уничтожила их, когда он умер.

– Это точно нам на руку, но как изловчиться заглянуть в них – это совсем другой коленкор.

– Думаешь, тебя дальше двери туда не впустят?

– Да уж, шансов у нас не много. Когда она позвонит адвокату, тот ей скажет, что эти записи могут быть выданы только по запросу лечащего врача моей жены.

– Или, – подхватил Дэлтон, – он может сказать, чтобы она не делала ничего подобного, потому что вы с женой, может быть, затеваете судебную тяжбу.

– Тут ты угодил в самую точку.

– Значит, остается только одно.

– И что же именно? – с подозрением спросил Эдди.

– Придется тебе влезть в дом и раздобыть сведения, которые мне нужны.

Лицо у Эдди побледнело.

– Черта с два!

Между ними пролегло молчание. Дэлтон слышал отдаленный крик чайки и визгливый женский смех, но не позволил себе отвлечься на эти звуки и отвести взгляд от лица Эдди.

– Ты заявляешь, что отказываешься залезть в дом?

– Я еще умом не тронулся. Слушай, приятель, взлом и проникновение в чужое жилище – уголовное преступление, это – на тот случай, если ты не знаешь. – Эдди был заметно раздражен.

– Если память мне не изменяет, ты говорил, что за хорошую плату можешь сделать все.

– Ну нет, если мне будет светить потеря лицензии или даже скамья подсудимых – и не надейся, что я за это возьмусь.

Дэлтон окинул Эдди пристальным изучающим взглядом, а затем твердым и бесстрастным голосом произнес:

– Если ты не залезешь в дом, это сделаю я. Но уж тогда насчет оплаты можешь не заикаться. Похоже, я только зря время потратил, понадеявшись на это цыплячье дерьмо, которое у тебя вместо мозгов.

– Ну уж нет, денежки так или иначе платить придется. Они уже все равно что мои, – искренне возмутился Эдди.

– Держи карман шире.


Дэлтон стоял, упираясь обеими руками в края унитаза, его просто выворачивало наизнанку. Потом он прополоскал горло, но легче не стало. Кое-как собравшись с силами, он распрямился, дотащился до раковины умывальника, ополоснул лицо холодной водой, почистил зубы и только потом осмелился взглянуть в зеркало.

Глаза у него запали так глубоко, что их почти не было видно. Кожа… н-да, она больше не выглядела загорелой и здоровой. Она казалась землистой и рыхлой, как будто он провел взаперти не одну неделю.

«Вид у тебя, как у мешка с гнилой капустой», – сказал он самому себе. Затем он направился в свой временный кабинет в клубе, взял ключи от машины и поехал к Эдди – послушать, какие у сыщика новости.

Дорогой он снова и снова перебирал в памяти последние события. Надо было взять себя в руки и начать мыслить логически.

Прошло уже несколько суток с тех пор, как он глубокой ночью тайно проник в дом умершего доктора и перерыл в кабинете все папки с документацией. В конце концов он обнаружил папку со своим донорским номером и именем реципиентки. Ему еще здорово повезло: риск был нешуточный.

Когда он заявил Эдди, что сам заберется в дом, – это вырвалось у него непроизвольно. Однако, хорошенько рассмотрев эту идею со всех сторон, он пришел к выводу, что другого выхода, кроме этого, у него нет. Хотя, конечно, ему было страшно. Очень страшно.

Он не мог поверить, что докатился до заурядной кражи со взломом. Теперь он, конечно, жалел, что из-за отчаянной нужды в деньгах был вынужден связаться с банком спермы. Лучше бы его тогда спустили с лестницы.

Но теперь ничего уже не переиграешь. Что было, то было. Минуло – да не совсем.

Прошлое вцепилось в него мертвой хваткой, да так, что все будущее оказалось под угрозой.

Черт побери, сейчас ему нельзя раскисать. Это бизнес – не больше и не меньше. Если он в конце концов найдет ребенка, совершенно не обязательно припутывать сюда эмоции. Все эти привязанности – духовные или физические – не для него. Держаться в стороне от всяких сантиментов – вот единственно приемлемая для него позиция в жизни.

Слишком много раз случалось так, что именно любимые им люди наносили ему самые жестокие удары. Он пытался любить отца, пытался любить брата. Оба отвергли его любовь, пренебрегли ею и пренебрегли им самим. Нет, любовь – удел слабого, а он не слабак. Он давно выработал эту философию и не видел оснований отказываться от нее теперь. Действительно, он не мог вообразить себя влюбленным и не собирался считаться с чьими-то чувствами, кроме своих собственных.

А тут вдруг ему открылось, что не такой он толстокожий тип, каким себя считал. Впечатления той ночи, когда он, одетый в черное, тайком пробирался в дом, имея при себе карманный фонарик и небольшую сумку с инструментами, потрясли его до глубины души. Удивительно, что ему все это удалось, особенно если вспомнить, какой жуткий был момент, когда он снимал ставень, а потом отжимал оконную раму. Он был в поту с ног до головы.

Только когда он оказался внутри, у него слегка унялась дрожь в коленях. Папки с историями болезни, хранящиеся в крошечном кабинете, содержались в образцовом порядке. Чтобы найти нужную, ему понадобилось всего полчаса. Он прижал ее к груди и дал деру.

Оттуда Дэлтон прямиком двинул к Эдди, разбудил его, передал добытую папку и заявил, что, если Эдди хочет искупить свою вину, пусть выяснит все, что можно, о женщине, которая выносила дитя Дэлтона.

И вот теперь, спустя несколько дней после того визита к детективу, Дэлтон поднял глаза и увидел, что Эдди входит к нему в кабинет.

– Ты почти вовремя, – отметил Дэлтон.

– Ну и ну! У тебя вид, как…

– Как у мешка с гнилой капустой, – досказал за него Дэлтон. – Сам знаю.

– И что же на тебя так повлияло? Неужели то, что ты подался во взломщики?

– А что, душеспасительные беседы входят в обязанности сыщика?

Эдди поднял брови.

– Ладно, перехожу сразу к делу.

– Прекрасно. Так что ты разведал?

– Кое-что такое, что наверняка скрасит для тебя сегодняшний день. Лия Фрейзер живет в Галфпорте.

– Ты что, шутишь? – У Дэлтона даже сел голос, он почти шептал. – Прямо тут, по соседству?

– А что ты удивляешься?

– Я не удивляюсь, только почему-то от этой новости у меня ум за разум зашел.

– По-моему, все очень логично. Если врач жил поблизости, то и пациентка должна оказаться недалеко. И мы уже знаем, что практически любой терапевт в любом захудалом городишке может выполнить эту процедуру.

– Тогда почему, по-твоему, она ездила в Геттисберг, вместо того чтобы провернуть все это дело в Галфпорте, где она живет?

Эдди пожал плечами:

– Вероятно, ей было нежелательно, чтобы кто-нибудь узнал про ее затею. Ты же знаешь, что такое бабьи пересуды.

– Да, пожалуй. Но ее резоны значения не имеют. Ничто не имеет значения, кроме того, что мы нашли ее.

На Дэлтона вдруг накатило неистовое желание воззвать к небесам. Судьба – второй раз в жизни – одарила его улыбкой. Однако он сдержался и спокойно предложил:

– Рассказывай остальное.

– Можно и остальное.

Эдди плюхнулся на стул перед столом и раскрыл папку. Но читать он начал не сразу. Прежде он выудил из кармана очки и водрузил их на переносицу.

Дэлтон барабанил пальцами по столу.

– Она замужем за Руфусом Фрейзером, который тяжело болен и находится в клинике для хроников.

– Дальше.

– Она – дипломированный архитектор и дизайнер по интерьерам. Недавно оставила работу в крупной фирме, чтобы основать собственное дело.

– Эту информацию трудно было получить?

– Не очень. Но есть еще кое-какие факты, и довольно скверные.

– Что ты имеешь в виду?

– Она вляпалась в неприятную историю. Она причастна к делу о краже в доме, где проводила работы. Но пока что ее не арестовали.

Дэлтон присвистнул:

– Ну и ну!

– К тому же она вообще в жутком положении. Она нуждается в деньгах, именно поэтому для страховой компании она – подозреваемое лицо номер один.

Дэлтон откинулся на спинку стула, сцепив пальцы на затылке.

– Ладно, ты произвел на меня впечатление. Будем считать это компенсацией за то, что тогда ты не пошел на взлом докторского дома.

Лицо у Эдди побагровело.

– Я же говорил тебе…

– Как же, как же. Я помню, что ты говорил.

Несколько мгновений оба молчали. Потом Дэлтон спросил:

– А как насчет ребенка? – Он надеялся, что голос у него звучит ровно и достаточно беззаботно.

– Ах да, насчет ребенка. Это мальчик, и его зовут Коти Майкл.

Дэлтона словно током ударило. Сын. У него есть сын. Женщина, которой он и в глаза не видел, женщина, к которой он ни разу не прикоснулся, произвела на свет его сына. Было от чего свихнуться.

– Есть и еще кое-что, но все это в бумагах записано. – Эдди захлопнул папку и положил ее на стол перед Дэлтоном. – Что теперь?

– Теперь ты получаешь плату и отваливаешь восвояси.

Эдди усмехнулся:

– Ты, конечно, сукин сын, Монтгомери, но должен сказать, твой стиль мне нравится.

Дэлтон фыркнул, выписал чек и вручил его Темплу.

– Если позднее мне понадобится что-нибудь еще, я с тобой свяжусь.

Эдди поднялся со стула, взглянул на чек и усмехнулся:

– Ты только свистни, слышишь?

С этими словами он неторопливо направился к выходу, оставив Дэлтона наедине с его мыслями и сильно истощенным банковским счетом. «Что дальше? – спрашивал он себя. – Как бы теперь повстречаться с Лией Фрейзер?»

Дьявол его побери, если он это знает!

Затем он внезапно выпрямился на стуле, чувствуя, что сердце у него бьется неровно, а во рту пересохло. Ответ был прост – еще один знак того, что судьба ему улыбается.

С идиотской улыбкой он снял телефонную трубку, набрал номер и подождал.

– Тони, это Дэлтон.

– О, привет. Я только что собирался позвонить и выяснить, не хочешь ли ты еще поработать сегодня с теми планами.

– И да и нет, – ответил Дэлтон.

– Не понял?

Улыбка расплылась по лицу Дэлтона.

– Вместо того чтобы валять дурака самим, мы должны нанять архитектора и дизайнера по интерьерам.


Глава 12


– Мам, мне нужно тебе что-то сказать.

Лия поставила пакет с покупками на тумбочку и внимательно посмотрела на сына.

– Хорошо, милый, я тебя слушаю.

Коти виновато потупился.

Лия собиралась вынуть из пакета продукты и приняться за приготовление ужина, но с этим можно было повременить. Она присела на край тумбочки и улыбнулась сыну.

– Ну, ковбой, выкладывай.

Понурив голову, малыш возил по полу носком ободранного ботинка.

– Коти?..

Сын поднял на нее глаза.

– Сегодня в детском саду я стукнул Тедди.

– М-м, так ты об этом хочешь мне рассказать?

Глаза Коти внезапно налились слезами.

– Он сказал, что мой папа – больной старик и уже никогда не сможет играть со мной в баскетбол.

Лия почувствовала, что только благодаря спасительной тумбочке у нее не подкосились ноги. Господи, сколько еще она сможет выдержать? До сих пор она хотя бы могла гордиться, что сын растет спокойным, уравновешенным мальчиком. Ей казалось, он свыкся с мыслью, что семья у них не такая, как у других. Но сейчас, глядя на его сморщенное маленькое личико и дрожащую нижнюю губу, она поняла, что ошибалась. Лия опустилась на колени и крепко обняла сына.

Сначала Коти не шелохнулся, а потом тоже с силой обхватил ее руками. Лия проглотила слезы и слегка отодвинулась, так, чтобы смотреть Коти в лицо.

– Тедди сказал правду. Твой папа не сможет играть с тобой в баскетбол. – Она помолчала и мягко добавила: – Помнишь, мы ведь с тобой говорили об этом?

– А чего…

– Я знаю, что ты хочешь сказать. И ты совершенно прав: это и так большая беда, что папа болен, а Тедди еще дразнит тебя этим… Очень гадко с его стороны. – Лия снова замолчала. Так трудно было объяснить ребенку, который еще все видит в розовом цвете, что жизнь несправедлива, никогда не была и не будет справедливой. – Но и с твоей стороны не очень хорошо было стукнуть его в ответ.

Коти упрямо сжал губы:

– Побил и еще побью.

– Надеюсь, что нет. Ни мне, ни папе не хотелось бы, чтобы ты вел себя таким образом. А Тедди просто вредный и тупой мальчишка.

Коти, рассмеявшись, вывернулся из ее объятий, и Лия поспешила добавить:

– Конечно, и вредный, и тупой, а раз так, ты лучше просто не обращай на него внимания, и незачем тебе его лупить. Договорились?

– Ладно. Можно я пойду погулять?

– Сначала расскажи мне, а как с вами обошлась воспитательница?

На лицо Коти снова набежала тень.

– Она поставила нас обоих в угол.

Лия вздрогнула.

– Вот что: в следующий раз, если случится что-нибудь подобное, твоему обидчику придется иметь дело со мной, ты только расскажи.

Коти внимательно посмотрел на Лию, как бы ища в ее лице подтверждения сказанным словам. Должно быть, решительный вид Лии убедил его.

– Хорошо, мама, – пробормотал Коти, снова ковыряя ботинком пол.

Лия потрепала сына по голове:

– Беги. Я позову тебя, когда ужин будет готов. Потом, если останется время, поиграем с тобой. Хочешь?

– Ура! – Коти вылетел в дверь.

Лия выпрямилась и выложила продукты на стол. Но желание делать что-нибудь пропало начисто. Она так старалась подготовить Коти к перемене в их жизни, особенно перед тем как поместить Руфуса в больницу. Доктор поддержал ее решение, потому что сама она не могла бы выполнять все необходимые Руфусу процедуры и обеспечивать нужный уход. Лия попыталась воспользоваться услугами приходящих сиделок, но из этого ничего хорошего не вышло. Одна оказалась нечиста на руку, а другая грубо обращалась с Коти.

В конце концов, сам Руфус завел разговор о Брукширской больнице. Он настаивал, и главным его резоном было желание избавить Коти от тягостной перспективы – день ото дня наблюдать, как угасает отец. Лия пыталась возражать.

– Не надо тебе в больницу, милый, – уговаривала она мужа. – Коти сумеет приспособиться. Он тебя любит и все понимает.

Руфус тогда еще мог улыбаться.

– Нет, родная моя, он не понимает. Он ребенок, и ему пока рано сталкиваться с жестокой реальностью жизни. Я хочу уберечь его от этого.

– А что, если я буду работать дома?.. – Лия замолчала, чувствуя, что голос изменяет ей.

– Ш-ш, не смей и думать, чтобы перенести офис. Этот дом чересчур мал, ведь еще есть и Софи, хоть она и работает неполный день. Кроме того, ты там все равно почти не бываешь, ты постоянно со мной. А тебе ведь тоже требуется немного свободного пространства, моя дорогая.

Лие не нужно было никакого свободного пространства, но она не смогла переубедить мужа. Пусть он был лишь тенью того человека, за которого она выходила замуж, Лия все равно благословляла те часы и минуты, когда она читала Руфусу вслух, разговаривала с ним или просто держала его за руку. И все же было очевидно, что он постепенно утрачивает присущее ему жизнелюбие, а по временам Лия была вынуждена признаваться самой себе, что и ей изменяет мужество, особенно в нынешних плачевных обстоятельствах.

Все деньги, что у них оставались, давно истрачены. Вскоре у нее не будет другого выхода: Руфуса придется забрать из клиники. А что потом?..

Тряхнув головой, Лия вернулась к делам сегодняшним. Она уже собралась позвать Коти ужинать, когда зазвонил телефон. С минуту она смотрела на аппарат, раздумывая, звонит ли ей возможный клиент или кто-нибудь из клиники. Опасаясь услышать дурные вести, Лия помедлила, собираясь с духом, и наконец взяла трубку.

– Алло, – нерешительно произнесла она.

– Миссис Фрейзер?

В трубке звучал незнакомый мужской голос. Помимо приятного низкого тембра, он отличался еще чем-то… Она никак не могла подобрать нужное слово, чтобы определить эту особенность. Сексуальность?.. Или что-то другое?.. Господи, да о чем она думает!

Она ответила несколько более резко, чем обычно:

– Да, это я.

– Говорит Дэлтон Монтгомери.

Пока Лия собиралась с мыслями, на другом конце провода, казалось, послышался вздох, но она не была в этом уверена.

– Вы, если я не ошибаюсь, архитектор и дизайнер по интерьерам?

– Совершенно верно, – сдержанно подтвердила Лия. – Какое у вас ко мне дело?

– Я хотел бы поговорить с вами по поводу работы.

Лия от удивления на мгновение потеряла дар речи.

– Миссис Фрейзер, вы меня слышите?

– Да, да, конечно. Кто назвал вам мое имя?

– Друг одного из приятелей рекомендовал вас.

Звучит достаточно правдоподобно. Да, собственно, почему бы ей не верить ему?

– Какую работу вы имеете в виду?

– Видите ли, это слишком сложно, чтобы обсуждать по телефону. Может быть, вы выберете время завтра для встречи со мной за чашкой кофе? Скажем, в Билокси, в ресторане «Виндзор», около пяти часов?

Лия знала, что этот ресторан считается вполне подходящим местом для деловых переговоров, иначе она, вероятно, ответила бы категорическим отказом. Правда, когда нуждаешься в работе, нельзя пренебрегать никакими возможностями. Да и что может случиться с ней в ресторане, заполненном людьми?

– Хорошо, мистер Монтгомери. Я встречусь с вами.

– Прекрасно. Тогда до завтра.

Он повесил трубку. Лия продолжала смотреть на телефон со странным чувством, овладевшим ее душой. Ну что из всего этого может получиться, хотела бы она знать.

Вздохнув, Лия положила трубку на место и подошла к дверям.

– Эгей, ковбой! Еда на столе!

Коти взбежал по ступенькам.

– Ты еще не раздумала играть со мной?

Лия взъерошила ему волосы.

– Я же обещала!


На небе еще полыхал оранжевый закат, когда Дэлтон подъехал к ресторану. Выйдя из машины, он несколько секунд помедлил, прежде чем направиться ко входу.

Черт знает что, его била дрожь. Но ведь все его будущее зависело от предстоящей беседы, и если он оплошает… Дэлтон тряхнул головой, отказываясь даже в мыслях допустить возможность неблагоприятного исхода. Дьявольщина, он не собирался упускать свой шанс! Лия Фрейзер – женщина, а ему еще не попадалась женщина, которой удалось бы устоять перед ним, если он брался за дело по-настоящему.

Да, она – мать его сына. Но для сегодняшней встречи это не играло ровно никакой роли. Речь шла о деле, и только о деле.

Он вошел в ресторан, казавшийся полутемным после залитой солнцем улицы, и почти сразу увидел Лию. Какой-то инстинкт подсказал ему, что это она.

Лия сидела за дальним столиком у окна. Ему виден был только ее профиль, но на этот профиль стоило поглядеть. При невысоком росте – безупречная фигура, хотя ей уже тридцать; точеные черты лица с высокими скулами; блестящие каштановые волосы растрепаны по самой последней моде. Он был готов держать пари, что и все остальное у нее в порядке.

Однако Дэлтона занимала сейчас не ее фигура. «Холодная» – это слово первым пришло ему на ум, как только он увидел ее. И еще – «неприступная».

На ней был золотистый полотняный костюм, но его теплый цвет нисколько не смягчал впечатления от холодной манеры держаться. Впрочем, так или иначе, она была замужней женщиной.

И все-таки он мог бы голову дать на отсечение, что Лию Фрейзер никогда в жизни не трахали на кухонной плите. Занятная идея, подумал Дэлтон, этот вариант следует когда-нибудь опробовать.

Дэлтон поспешил направить свои мысли в другое русло. Он здесь по делу, только по делу, и его интерес к этой женщине – тоже чисто деловой, напомнил себе Дэлтон, слегка покривив душой.

От Лии Фрейзер зависело все его будущее.

Вот тоже досада! При других обстоятельствах он не преминул бы нырнуть в эти запретные воды. Здравый смысл предостерегал его, но он смотрел на Лию как зачарованный.

Как будто ощутив его присутствие, Лия обернулась. Он взглянул в ее огромные зеленые глаза. Но не красота этих глаз потрясла его, а бесконечная мука, затаившаяся в них.

Она выглядела такой потерянной, такой одинокой и ранимой, что Дэлтон окаменел. Неужели такое горе – из-за болезни мужа?

Она почувствовала, что он перехватил ее взгляд, и, смутившись, протянула руку за стаканом с водой.

Дэлтон дал ей еще минуту, чтобы она могла прийти в себя, а затем подошел к ее столику.

– Привет, миссис Фрейзер.

Она улыбнулась и от этого стала еще более привлекательной.

Дэлтон отставил стул и жестом подозвал официанта, спросив Лию:

– Что вам заказать?

– Только кофе, пожалуйста.

Когда официант подошел, Дэлтон распорядился:

– Кофе для дамы, а я выпью пива.

Официант, кивнув, удалился.

– Приятное место, – признала Лия, оглядываясь по сторонам. – Я здесь ни разу не бывала.

И голос у нее был тоже хорош – чуть хрипловатый, но музыкальный и живой.

– Да и я здесь не завсегдатай, но иногда случалось заходить в это заведение. Говорят, здесь великолепно готовят, но меня больше привлекает общая атмосфера в зале.

И правда, в ресторане, оформленном с большим вкусом, царило спокойствие: каждый мог при желании наслаждаться едой или беседой. Или тем и другим одновременно. Сейчас большой центральный зал был почти пуст.

Официант принес напитки и, после того как Дэлтон предупредил его, что заказывать обед они не собираются, деликатно удалился.

Дэлтон отхлебнул пива и взглянул на Лию поверх кружки. Она наблюдала за ним, и в ее широко открытых глазах читался вопрос.

Дэлтон опустил кружку и заговорил самым деловитым тоном:

– Я намерен осуществить обширную программу реконструкции.

– Это моя специальность, мистер Монтгомери.

– Поэтому я и пригласил вас сюда, – не моргнув глазом солгал Дэлтон. – Дело в следующем: у меня есть клуб – мечта картежника.

Его выражение заставило ее улыбнуться, и у него перехватило дыхание от этой улыбки.

– Пожалуйста, продолжайте, – сказала она.

Дэлтон сделал еще глоток.

– Короче говоря, я задумал для начала отремонтировать и заново отделать клуб. Я предполагаю также дополнительно оборудовать квартиру наверху, но с этим можно повременить, потому что там уже есть просторная комната с ванной и пока этого вполне достаточно. Далее: клуб примыкает к пристани, а к ней пришвартован колесный пароход. Я купил его недавно у одного банкрота. Он как раз переделывал пароход под казино. Дело в том, что оформление парохода, да и вообще весь его вид мне не по вкусу, и я хотел бы там очень многое переделать.

– Так, значит, вы игрок, мистер Монтгомери?

– Угадали. – Дэлтон замолчал, глядя, как она подносит чашку к губам. У него вдруг сел голос, он откашлялся и добавил: – Чувствую, что к азартным играм вы относитесь с неодобрением.

Щеки Лии слегка порозовели, она глубоко вздохнула, и тонкая ткань блузки натянулась на груди. Дэлтон отвернулся и принялся разглядывать цветник за окном. Цветы чуть покачивались под легким ветерком.

– Мое одобрение или неодобрение никакой роли не играет.

Он снова взглянул на нее:

– Вы не совсем правы. Вам ведь придется заниматься планировкой и оформлением казино, и, если вас не привлекает игорное заведение как таковое, это может повлиять на общий замысел реконструкции.

…Черта с два его волнуют эти тонкости, отметил он про себя; любопытно было узнать, что она за птица. А все прочее он мог бы и по телефону обсудить.

– Никак это повлиять не может, – уверенно возразила Лия.

– Значит, такая работа могла бы заинтересовать вас?

– Конечно. Любой архитектор, если только он в здравом уме, ухватился бы за нее. Судя по тому, что вы сказали, это превосходный шанс не только заработать, но и показать, чего ты стоишь.

Дэлтон откинулся на спинку стула.

– Так оно и есть, миссис Фрейзер, так оно и есть.

Она снова залилась румянцем, но выражение ее лица оставалось деловым и решительным.

А ведь сложись жизнь по-другому, подумал Дэлтон, именно такую женщину отец желал бы видеть его женой – с царственной осанкой, уверенную в себе, немногословную.

Да, на какой-то момент он поддался наваждению, почувствовал к ней интерес. На момент, не долее. Ему нравились женщины другого типа – более земные, без тайн и загадок. А в этой женщине угадывалась тайна (Дэлтону она почему-то напоминала тонкую вазу из редчайшего фарфора: на вид кажется хрупкой, но только на вид).

Он заставил себя вернуться к делу:

– У вас есть какие-нибудь вопросы?

– Да. Есть много архитекторов, которые в этой специфической области значительно более квалифицированны, чем я. У меня вообще нет никакого опыта в оформлении казино, так почему вы…

– Все так, – перебил ее Дэлтон. – Но я верю тем, кто рекомендовал мне обратиться к вам.

Не похоже было, что ему удалось развеять ее сомнения, но она промолчала. У нее есть интуиция и хватка, отметил про себя Дэлтон. С ней надо быть чертовски осторожным, или она выведет его на чистую воду.

Их взгляды снова встретились, и у Дэлтона возникло странное ощущение: казалось, воздух вдруг стал таким плотным, что даже стало трудно дышать.

– Мне пора, – неожиданно объявила Лия. – У вас есть мой телефон… на тот случай, если вы захотите продолжить обсуждение проекта. Для меня это действительно интересная работа.

Она встала, и Дэлтон последовал ее примеру.

– Спасибо, что пришли.

Прощальное рукопожатие, как и следовало ожидать, было кратким. Но он успел ощутить, что ее рука дрожит.

Затем она ушла, а Дэлтон заказал еще две кружки пива.


Едва открыв дверь своей квартиры, Джей Ти Партридж вдохнул запах дешевых духов. Он с трудом подавил желание немедленно сбежать. Господи, меньше всего ему хотелось встречаться сейчас с женой, Жозефиной. Он всего-навсего собирался опрокинуть с горя бутылочку-другую, чтобы напиться до потери сознания.

Джей Ти не потрудился щелкнуть выключателем. Лунного света, который проникал через раздвинутые занавески в комнату, было вполне достаточно, чтобы разглядеть Жозефину, по-хозяйски развалившуюся на его диване.

– Чего тебе тут надо, Жозефина?

Она недовольно сморщила нос:

– Ну кто так разговаривает с женой?

– Жена-то скоро станет бывшей женой.

Жозефина разразилась грубым смехом:

– Вот тут ты ошибаешься. Я передумала. Я не хочу развода.

Джей Ти тоже расхохотался, но в его смехе звучало отчаяние.

– Ничего другого я от тебя и не ожидал.

Жозефина встала, и стало заметно, что она пьяна: чтобы удержаться на ногах, ей пришлось уцепиться за край дивана.

Его жена не была хорошенькой женщиной. Ей, черт подери, недоставало даже обычной привлекательности. Лицо слишком длинное, и подбородок чересчур выдается. Когда-то у нее была классная грудь, однако теперь, когда женушку развезло от пьянства, все это стало дряблым и свисало чуть ли не до самой талии. Глядеть на нее было противно, и Джей Ти с отвращением отвернулся.

– Не смей! – взвизгнула Жозефина.

– Что – не смей?

– Воротить от меня нос, скотина!

– Если ты явилась сюда, чтобы отвести душу перебранкой, то зря время теряешь. Я смертельно устал и собираюсь завалиться в постель.

– По правде говоря, и у меня на уме то же самое. Я и пришла к тебе, чтобы потрахаться.

Теперь Партридж протянул руку к выключателю. Яркий свет залил грязную, захламленную комнату. Оба сощурились, ожидая, пока глаза привыкнут к внезапной перемене освещения.

Жозефина прикрыла глаза рукой:

– Выключи ты этот проклятый свет!

– Нет уж, я хочу, чтобы ты убралась отсюда. Живо!

Она приблизилась к нему:

– Не притворяйся, врунишка!

– Какой я тебе врунишка? Между нами все кончено, понятно?

На лице жены появилась издевательская гримаса.

– А в чем дело, золотко? У тебя уже ничего не поднимается? – Она придвинулась к нему еще ближе.

Он и хотел бы унести ноги, но уже не мог. Она, как всегда, безошибочно угадывала, какую кнопку следует нажать, чтобы припереть его к стене и поставить в положение животного, пойманного в сеть: чем сильнее бьется добыча, тем больше запутывается.

Требовалось срочно промочить горло. Он взглядом нашел бутылку виски на столике в углу комнаты и сделал шаг в этом направлении.

– Ну-ну, дружок, – запротестовала она, ухватив его за рукав.

Джей Ти стряхнул руку жены, устремился к бутылке, поднял ее ко рту и влил виски прямо себе в горло. Но обжигающе-крепкая жидкость не растопила страх, комом засевший в горле. Напротив, дышать стало еще труднее.

Он ненавидел эту женщину и проклинал тот день, когда женился на ней. Жозефина искалечила ему жизнь. Она пилила его с утра до вечера. Она без конца твердила, что он неудачник, что он не способен достаточно заработать, что из-за него у нее никогда не было тех милых вещей, о которых она мечтала.

В конце концов она закатила ему скандал и заявила, что намерена развестись. То был единственный счастливый день в его безрадостном существовании. И вот теперь все его упования на лучшее будущее оказались под угрозой.

– А на самом-то деле ты для чего сюда явилась? – спросил Джей Ти.

– Да я же сказала, миленький. Хочу побаловаться в постели.

– Кончай чепуху молоть, Жозефина. Мы оба знаем, что на голодном пайке ты не сидишь. Да что там, готов пари держать, ты сейчас только выползла из постели очередного хлыща.

Глаза жены блеснули.

– Свинья ты, вот и все. Не пойму, что я когда-то в тебе нашла, – заявила она дрогнувшим голосом.

– В таком случае вали отсюда.

– Сначала я получу то, за чем пришла.

Не успел Партридж опомниться – Жозефина протянула руку и расстегнула молнию на его брюках.

Оценив увиденное, она посмотрела супругу в лицо:

– Ай-ай-ай, кто-то совсем сдох!

Джей Ти, резко отбросив ее руку, застегнул брюки.

– Иди забавляйся сама с собой.

На губах Жозефины снова зазмеилась улыбка, злобная и опасная.

– Нет, так не пойдет. Лучше я с тобой позабавлюсь. Видишь ли, до меня дошли кое-какие слухи. Вроде бы и повышение у тебя предвидится, и премию тебе дадут… Я хочу свою долю. И из зарплаты, и из премии.

– Черта с два от них дождешься.

– Дождешься, миленький, дождешься. Слушай, давай забудем старые обиды. Мы же всегда ладили в постели. А уж я знаю, как взбодрить твоего задохлика.

Партриджа так и затрясло от злости. При одной только мысли о возвращении жены его прошиб холодный пот. Понимая, что может вот-вот сорваться, он взял бутылку с виски и направился к выходу.

У двери Джей Ти остановился:

– Раз ты не желаешь уходить, уйду я. А насчет нашего воссоединения… да я скорее сдохну.

И он захлопнул дверь под хриплый смех Жозефины.

Через минуту, все еще не успокоившись, Джей Ти забрался в машину и дал газ.

Он ехал без остановки, пока не показался дом Лии Фрейзер. В ней он видел источник всех бедствий, которые выпали ему на долю в последнее время. Надумай она сбыть эти проклятые драгоценности – был бы он сейчас на коне.

А пока она этого не сделала – у него нет средств избавиться от своей жадной стервы.

Он откинулся головой на спинку сиденья и уставился в окно спальни Лии.


Глава 13


– Мамочка, когда же папа вернется домой?

От этих слов у Лии защемило сердце. Она держала Коти за руку, открывая перед ним дверь в палату Руфуса.

– Не скоро, сынок, – донесся с кровати слабый и хриплый голос. Руфус улыбнулся и протянул руку сыну.

Сегодня утром Лия уже звонила в больницу, чтобы узнать, как начался у мужа день. Дежурная сиделка сообщила, что он сидит в постели, а это случалось уже не часто. Коти все время просил, чтобы она как-нибудь взяла его с собой – повидать отца; Лия решила рискнуть и привести его сегодня.

К тому же она чувствовала себя виноватой: она давно не брала Коти с собой. За это время Руфус очень сдал. Казалось, Коти почувствовал, что отцу хуже, – она прочла это в его глазах.

Лия через силу улыбнулась:

– Все хорошо, Коти.

Малыш подбежал к краю кровати и вложил крошечную ручонку в большую, но исхудавшую руку отца.

– Как дела у моего мальчика? – с трудом выговорил Руфус.

– Хорошо идут дела. Мама играла со мной в баскетбол. – Живые глаза Коти погрустнели. – Но лучше бы ты со мной играл. У мамы это не очень получается. – Он покосился на Лию. – Она без конца мажет, а потом ей приходится бегать за мячом.

В последних словах сына звучало столько чисто детского осуждения, что Лия не удержалась от смешка. Руфус тоже усмехнулся, и у Лии дрогнуло сердце: только сын привязывал мужа к жизни. Конечно, Руфус любил ее, в этом не было сомнения, но ради сына он вел отчаянную борьбу со смертью.

– Ты уж извини, ковбой. Я бы и рад… – Речь Руфуса прервал приступ судорожного кашля. Коти, испугавшись, отпрянул от кровати; Лия бросилась к мужу. Кашель наконец прекратился, но Руфус очень ослабел: уронив голову на подушку, он закрыл глаза.

– Извини, я…

– Тихо, милый, все хорошо, – прошептала Лия, поглаживая ладонью его влажный лоб.

– Мамочка…

Коти не договорил: открылась дверь, и в палату вошла сиделка – высокая худая женщина.

– А, Коти, привет, – с улыбкой обратилась она к мальчику.

– Здравствуйте, – застенчиво откликнулся он.

– Доброе утро, Хетти. – Из всего больничного персонала эта сиделка вызывала у Лии самую большую симпатию.

– Ай-ай-ай, мистер Фрейзер, похоже, у вас опять был один из ваших скверных приступов кашля?

– Да, только что, – подтвердила Лия, огорченно сдвинув брови.

– Ну, сейчас вам полегчает, только примите вот эту пилюлю.

Она приподняла его голову и держала ее так, чтобы Руфусу было удобно проглотить лекарство. Потом она снова обратилась к Коти:

– У мистера Райли в гостях щенок из приюта для животных. Не хочешь посмотреть на него?

Глаза Коти загорелись.

– Мама, можно?

– Не возражаю.

– Очень хочется, сынок? – спросил Руфус, делая неимоверные усилия, чтобы не раскашляться.

Лия-то знала, чего это ему стоит: он старался даже не глотать. Господи, как она хотела бы помочь ему хоть чем-нибудь, но, увы, от нее ничего не зависело. И так уже делалось все возможное.

– Я сейчас же вернусь, – сказала Хетти и не обманула: спустя несколько минут она уже снова вошла в палату.

– Мам, посмотри, – закричал Коти, – посмотри, что у нянечки Хетти в руках!

– Ой, прелесть какая! – воскликнула Лия при виде крошечного щенка.

Руфус засмеялся было, но тут же закашлялся.

Лия бросила на него быстрый взгляд:

– С тобой все в порядке?

– Не беспокойся, дорогая. А ты, сынок, возьми его в руки. Я думаю, сестре Хетти и без него забот хватает.

Сияя от радости, Коти кинулся к щенку, и тот немедленно облизал ему щеки и губы. Малыш залился счастливым смехом.

– Коти, – испуганно воскликнула Лия, – не позволяй ему облизывать тебе губы.

– А почему, мамочка? У него совсем не пахнет изо рта.

Лия возвела глаза к небу.

– Хочешь поиграть с ним несколько минут? – спросила сиделка, пряча улыбку.

– Вот было бы здорово!

– Что ж, я зайду попозже.

Как только дверь за сиделкой закрылась, Коти уселся на пол и приступил к дрессировке.

– Ко мне, песик! Ко мне! – звал он непонятливого щенка, который упрямо уползал в угол. – Слышишь, ко мне!

Лия присела на кровать рядом с Руфусом, и вместе они наблюдали, как сын возится на полу со щенком.

Лия ласково сжала руку мужа и улыбнулась ему. Руфус ответил едва ощутимым пожатием.

– Ого! – вдруг воскликнул Коти.

Лия взглянула и охнула: щенок приготовился пустить лужу.

– Ах, нет! Коти, не давай ему!..

– Но, мамочка, должен же он пописать.

– Это слово вслух не говорят, молодой человек.

– Какое? Пописать?

– Вот именно.

Коти пожал плечами.

Лия удержалась от резкой реплики и почувствовала, что Руфус потянул ее за руку:

– Слушай, все в порядке. Что тут такого?

Лия рассмеялась.

– Ты прав: это все пустяки. Сейчас возьму бумажное полотенце и подотру лужицу.

– Не будете вы ничего подтирать. – В палату стремительно вошла Хетти. – Я сама этим займусь. – Она подмигнула Коти, который, встав с пола, держал щенка на руках. – Вижу, твой дружок оскандалился.

– Да, мэм, он попи…

– Коти!

Все дружно рассмеялись.

– Хочешь сам отнести щенка к мистеру Райли? – спросила Хетти.

– Да, мэм.

– Тогда вперед. – Лия с улыбкой подтолкнула сына к дверям.

Коти с сиделкой вышли из палаты. Лия снова присела к мужу и взяла его за руку.

– Тебе получше?

– Гораздо лучше. – Руфус чуть сжал ее пальцы.

– Вот и хорошо. – Лия едва удерживалась от слез.

Лицо Руфуса осветилось слабой улыбкой.

– Ты очень красивая.

– Как бы не так. Я похожа на старую ведьму, сам знаешь.

– Ничего подобного.

Лия попыталась улыбнуться, но в глазах оставалась боль. А муж продолжал смотреть на нее с гордостью и любовью, как будто пытался навек запечатлеть в памяти ее черты.

Самообладание покинуло Лию, и слезы хлынули у нее из глаз.

– Как это несправедливо! – Слова вырывались из самой глубины ее души. – Ты еще совсем молодой! Это несправедливо!

– Не надо плакать, любимая. Подумай о себе и о нашем сыне.

– Руфус, позволь мне увезти тебя домой. Там я могла бы…

– Нет, – перебил он ее. – Ты знаешь, что я об этом думаю. Я не хочу, чтобы Коти день за днем видел меня таким. Тебе нужно сосредоточиться на работе.

Было бы на чем сосредоточиваться, молча терзалась Лия.

Она не собиралась взваливать на него еще бремя и этих огорчений. Да и как ей набраться храбрости и сказать ему, что она будет вынуждена взять его домой, потому что они истратили все сбережения до последней копейки, а страховая компания увернулась от всех своих обязательств?

– Да, кстати, как у тебя подвигается работа? Становишься важной шишкой?

– Да, в общем, все к тому идет, – бодро солгала Лия.

Руфус поднес к губам ее руку и с нежностью поцеловал.

– Я люблю тебя, – сказал он. Теперь и у него в глазах стояли слезы. – Я так виноват перед тобой…

– Не говори так! Никогда не говори так! Тебе не в чем себя упрекнуть.

– А ты вытри слезы, слышишь! И выше голову! Ты должна быть сильной – ради Коти.

– Я постараюсь, – ответила Лия дрожащим голосом.

– Постарайся, пожалуйста. – Руфус с нежностью улыбнулся жене и снова чуть сжал ее пальцы. – Обещаешь?

– Обещаю, – прошептала Лия.

Руфус задремал, и она осторожно высвободила руку.

Лия подняла голову; ощущение было такое, как будто она тонет в море скорби. Сознание трагической нелепости происходящего было почти невыносимым.

Через минуту она встала и вышла из палаты, осторожно прикрыв за собой дверь.


Некоторое время спустя Лия уже сидела у себя в кабинете, уставившись в лежащий перед ней список различных фирм. Она обзвонила уже все фирмы, кроме двух, и всюду без исключения ей отвечали, что их уже обслуживают другие архитекторы.

Результат был обескураживающий, но Лия тем не менее не опустила руки: в тайниках души теплилась надежда, что Монтгомери поручит ей ту работу, о которой говорил.

Не следовало бы на это рассчитывать: ее могло ждать разочарование. Здравый смысл твердил Лие, что вряд ли этот Монтгомери станет нанимать человека, не имеющего никакого опыта в нужной области.

И все же Лия не могла отделаться от мыслей об этой работе. Да и о нем самом тоже. Дэлтон Монтгомери захватил ее врасплох. Ей не нравилось, как он смотрел на нее, словно раздевая взглядом, но вполне возможно, что она теперь просто пуганая ворона: после истории с Купером Андерсоном что угодно может померещиться.

Вдобавок она была зла на себя за неожиданный интерес, который вызвал в ней этот человек. Она обратила на него внимание сразу же, как только он вошел в ресторан. Ничего, только бы заполучить эту работу, а там уж она сообразит, чего следует бояться, а чего не следует.

Она встала, потянулась и вдруг так и подпрыгнула от неожиданности: за окном сверкнула молния, и весь дом содрогнулся от раскатов грома.

Лия бросила в окно тревожный взгляд: давно бы пора привыкнуть к здешнему климату, но внезапные яростные грозы продолжали наводить на нее страх. А тут еще Коти ушел к приятелю. Теперь она уже жалела, что отпустила его; Лия всегда чувствовала себя спокойнее, когда сын был дома, рядом с ней.

Она собиралась включить телевизор, когда в дверь позвонили. Нахмурившись, она прошла через гостиную к двери и отворила ее.

За дверью стояла насквозь промокшая Софи.

– Бр-р! – Софи пулей пролетела мимо Лии и остановилась только посреди комнаты. – Утром, когда я выходила из дома, мне и в голову не пришло, что у неба может дно прохудиться.

– И мне тоже.

– Слушай, можно мне взять полотенце в ванной?

– Ох, извини, ты дрожишь как осиновый лист, а я и не заметила. Конечно, разотрись хорошенько.

– Спасибо, – пробормотала Софи, скрываясь в ванной. Через несколько минут она уже сидела напротив Лии за обеденным столом; перед ней дымилась чашка кофе по-французски, с ванилью.

– М-м… – блаженно промычала Софи, вдыхая аромат кофе. – Спасибо, умница ты моя. Я, признаться, думала, что у тебя будет чай со льдом. Снаружи чертовски сыро.

– Наверное, эту сырость я развела.

– Ездила в больницу?

– И Коти с собой брала.

– Ну и как все прошло?

– Каждый раз, когда я беру его туда, у меня сердце кровью обливается.

– Могу представить, что тебе приходится выносить.

Подруги надолго замолчали; затем Лия заговорила снова:

– Несколько часов названивала по разным телефонам. Похоже, я в тупике.

– И это не единственная твоя проблема.

Чашка Лии застыла на полпути ко рту.

– Ты о чем?

– Да этот пузатый черт все еще околачивается поблизости.

У Лии глаза полезли на лоб.

– Джей Ти Партридж? Агент страховой компании?

– Он самый.

– Ты хочешь сказать, что в такую грозу он торчит у моего дома?!

– Выйди-ка за дверь да понюхай, какой дрянью пахнет в воздухе, тогда сразу мне поверишь.

– Вот ублюдок!

– Такого не грех и покрепче назвать.

– Ох, Софи, вдруг меня арестуют из-за этой кражи?

Софи махнула рукой:

– Да ну, не может такого быть. Мой тебе совет – плюнь на этого скота и собери всю свою энергию, чтобы найти хорошую работу, а не какую-нибудь там копеечную.

– Забавно, что ты именно сейчас заговорила об этом. – Лия взглянула в окно, струи дождя без устали хлестали в стекла. – Дело в том, что пару дней назад у меня была одна интересная встреча – и как раз по поводу такой работы.

– А почему же ты до сих пор помалкивала?

– Да как-то думается, что ничего из этого не выйдет, вот почему.

– Все равно могла бы поделиться. Так с кем ты встречалась?

– С Дэлтоном Монтгомери.

– Дэлтон Монтгомери? Дэлтон Монтгомери… Мне знакомо это имя… – Вдруг лицо Софи оживилось. – Я почти уверена, это тот самый парень, который приударял за моей подругой Синтией, а потом оставил ее с носом.

– Этому нетрудно поверить. У него прямо на лбу написано: бабник.

– Так что, он хорош собой?

Лия пожала плечами:

– Пожалуй, да.

– А поподробнее можешь описать?

– Заинтересовалась? – улыбнулась Лия.

– А почему бы и нет? Я не покойница и не замужем.

– Пока еще не замужем, – поддразнила ее Лия.

– Ладно, так что же он собой представляет?

– Мне почему-то кажется, что Луис не одобрил бы твой интерес к другому мужчине.

– Как я уже отметила, я не покойница и пока еще не замужем.

Лия покачала головой:

– Ну, он высокий и светловолосый, и у него, в общем, неправильные черты лица; знаешь, есть люди такого типа: если рассматривать все по отдельности, так вроде ничего привлекательного. Но в совокупности получается нечто интригующее.

Несправедливо, могла бы она добавить, что у мужчины могут быть такие глаза – темные, глубоко посаженные, с густыми ресницами и резко очерченными бровями…

– Интригующее? Вот как?

Лия поджала губы.

– Не цепляйся к словам.

– А кто он такой, ты знаешь?

– Понятия не имею.

– Нет, имеешь. Подумай. Фамилия «Монтгомери» что-нибудь значит для тебя?

– Нет.

– Ох, ну слушай. Его отец – он недавно умер – был сенатором от штата Луизиана. Он обладал огромным влиянием, и многие считали его вторым Хью Лонгом.

– Ах, так вот откуда у Дэлтона Монтгомери деньги на воплощение его проекта!

– Какого проекта?

Лия пересказала ей самую суть беседы с Дэлтоном.

– Ого! Да ты хоть осознаешь, что такая работа пахнет миллионами?

– Именно это и заставляет меня думать, что я вряд ли получу ее, особенно если он решит проверить мои рекомендации.

– Я надеюсь, ты не отправила его за рекомендациями к этому подонку Куперу Андерсону.

– Нет, но я должна была указать, где я работала. Да, кроме того, он и сам знает об этом от какого-то приятеля.

– Ладно. Все же будет ужасно досадно, если он доберется до Купера.

– Я знаю, не говоря уже об Эллен Тибодо и ее обвинении.

– Значит, ты не упомянула об истории с кражей?

– Нет, просто не могла себя заставить. Зачем унижаться без надобности?

– Возможно, это к лучшему. – Софи на минуту призадумалась. – Почему он все-таки позвонил тебе, как ты думаешь? В конце концов, ты полный профан в смысле всяких клубов и казино.

– Ума не приложу, – ответила Лия. – Он утверждает, что слышал обо мне блестящие отзывы.

Софи подняла брови.

– Может, удача еще повернется к тебе лицом.

– Да ну, все равно какая-нибудь крупная фирма перехватит заказ. Может быть, даже та, где я раньше работала.

– Поживем – увидим.

– А между тем я должна найти хоть какую-то работу, – удрученно подытожила Лия. – Есть идеи?

– Я видела два невычеркнутых названия в твоем списке.

– Верно.

– Вот и позвони им.

Лия взялась за телефон.


В роскошном офисе на верхнем этаже фирмы «Андерсон, Томас и Свейн» сидели двое мужчин и молча смотрели друг на друга.

– Итак, к чему же мы пришли? – прервал молчание Купер Андерсон, старший партнер.

– Я переговорил с дюжиной претендентов, и ничего подходящего. – По голосу чувствовалось, что Дарвин Томас, второй компаньон, устал до предела.

– Но мы просто вынуждены продолжать поиски.

Дарвин встал и подошел к окну. Купер, насупившись, наблюдал за ним.

– Больше всего мне хотелось бы знать, какого черта вы допустили, чтобы из фирмы ушла Лия Фрейзер? – Дарвин отвернулся от окна и теперь внимательно смотрел на Купера.

Купер насторожился.

– Вы все не так поняли, старина. В один прекрасный день она попросту впорхнула и заявила, что делает ручкой.

– Ох, бросьте, Купер. С каких это пор вы стали допускать, чтобы женщина вроде нее могла, работая у нас, выкинуть такой фортель? Здесь что-то кроется. Черт возьми, приятель, она приносила фирме кучу денег. Кроме того, она вполне созрела для значительного повышения.

– Она сама так решила, – холодно сказал Купер, – и мне это нравится не больше, чем вам.

– Тогда верните ее назад. – Дарвин резко отодвинул папку на столе Купера. – Ни один из этих ей в подметки не годится. – Он пошел к выходу, но у двери задержался. – Между прочим, Уолтер согласен со мной.

Дверь за ним с треском захлопнулась. Замечательно, просто нечего сказать, подумал Купер. Двое партнеров против одного. Стоит им выяснить… – и тогда ему несдобровать.

И он выругался вслух.


Глава 14


Сильвия умела довести мужчину до кондиции.

Де Шамп превратился в огнедышащий вулкан: он содрогался, издавал глухие рокочущие звуки, и в кратере у него, казалось, клокотала лава, готовая вот-вот излиться.

Он прекрасно понимал, что ему не следовало бы здесь находиться, но эта женщина действовала на него как наркотик, без которого он уже не мог существовать. Кроме того, он рассчитывал убедить Сильвию, что не надо рассказывать его жене Терри насчет ожидаемого младенца, раз де Шамп все равно решил разводиться.

Но – не все сразу. А сейчас…

Он запустил пальцы в ее роскошные черные кудри.

– Ну-ка, ложись сверху, – сдавленным от нетерпения голосом потребовал он.

– Ох-хо-хо, мой птенчик, – услышал он неожиданный отклик.

– Как это понимать – «ох-хо-хо»?

Она приторно-нежно улыбнулась:

– Пока ты не скажешь правду жене или не дашь мне денег, я не собираюсь тебя ублажать.

Он подскочил как ужаленный и оттолкнул ее. Все, что перед тем так гордо стояло, теперь обмякло и опустилось.

– Ах ты, дрянь! Сказано тебе было, что я не позволю себя шантажировать!

Она рассмеялась:

– Я бы на твоем месте так не кипятилась, тем более что все козыри у меня на руках.

– И сколько же нужно денег, чтобы ты от меня отстала?

– Пятьдесят тысяч.

Де Шамп так и взвился:

– Да ты совсем ополоумела! Таких денег у меня не водится, а если бы и водились, ты бы их не получила.

Лицо Сильвии исказилось, но голос остался мягким, как всегда:

– Милый мой мальчик, это же тебя загнали в угол, так что я предлагаю тебе еще разок подумать. Потому что иначе ты очень пожалеешь. Это я тебе обещаю.

– Пошла ты ко всем чертям! – Де Шамп выскочил из кровати, торопливо натянул брюки и бросился к двери, слыша за спиной мелодичный смех Сильвии.

Оказавшись на улице, он прислонился к стене дома и перевел дух.

…Жену он не любил, но черта с два любил он и Сильвию. Да и мысль о писклявом младенце вызывала в нем отвращение. Но, хочешь не хочешь, молчание Сильвии придется оплатить. А для этого есть только один путь – подпалить стул под задницей Дэлтона, чтобы тот пошевелился и отыскал своего выродка.

Де Шамп собрался с силами и зашагал к своей машине.

Хватит тянуть время. Завтра же он предпримет кое-какие шаги: надо выяснить, как продвигаются дела у мистера Монтгомери.


– Нет, мама, сегодня я не смогу к тебе заглянуть.

– Почему это?

– Потому что все мое время уходит на поиски работы, – объяснила Лия, стараясь сохранять выдержку. – Я без конца звоню по разным телефонам. Ты же знаешь, что это за тягомотина.

– Нет, я не знаю, что это за тягомотина, как ты выражаешься.

Лия чувствовала, что Джессике неймется затеять перебранку: скучно ведь сидеть дома в одиночестве, предаваться мрачным мыслям и выкуривать одну сигарету за другой. Хотя Джессика и уверяла, что бросила эту пагубную привычку, Лия понимала, как обстоят дела: Джессика просто перестала курить в ее присутствии.

– Вот если бы ты слушала, что тебе мать говорит, – подкусила Джессика Лию, – так не оказалась бы в таком ужасном положении. Был бы у тебя приличный дом и хорошие деньги…

– Извини, мне надо идти. Я слышу, меня Коти зовет. – Лия не желала выслушивать очередную вариацию надоевшей старой песни. – Если тебе действительно что-нибудь понадобится, позвони.

– Не знаю, какой в этом толк. Ты же все равно мне не поможешь.

Затем в трубке раздался противный гудок. Больше всего Лие хотелось сейчас закричать в голос, чтобы дать выход отчаянию, но она и на это не имела права: ничего она этим не достигнет, только напугает сына. Его жизнь и без того не слишком-то спокойна.

Ладно, Бог с ней, с матерью. Когда-нибудь…

Но тут зазвонил телефон.

– Алло, – произнесла она неприветливо, полагая, что это опять Джессика.

– Лия?

Она узнала голос. Это был Купер Андерсон, ее бывший босс. Внезапно насторожившись, она схватилась свободной рукой за край стола и сказала:

– Да, я слушаю.

– У вас какие-нибудь неприятности? – осведомился он своим вкрадчивым, но самоуверенным тоном.

Лия поборола первое побуждение – послать его к чертовой матери и повесить трубку. Не отвечая на его вопрос, она, в свою очередь, поинтересовалась:

– Вам что-нибудь понадобилось?

– Я бы хотел поговорить с вами.

– Вот как?

– Я сегодня освобождаюсь в час дня. Это время вас устраивает?

Скорее всего она ошибалась, но ей послышался в его голосе какой-то заискивающий оттенок. Ее опять посетило искушение послать его подальше. Впрочем, стоит ли так распаляться? Почему бы не выслушать то, что он собирается сказать? Ей предоставлялась возможность найти ответы на некоторые вопросы, которые мучили ее с тех пор, как она ушла из фирмы.

Да, она подозревала, что в ее нынешних трудностях с поисками работы дело не обошлось без вмешательства Купера, что он за ее спиной поносит и ее работу, и ее имя. Если так, Лия должна убедиться в этом сама.

– Ну так как?

– Хорошо, договорились. Я приеду.

– Прекрасно. Вы не пожалеете.

Положив трубку, Лия подумала, до чего неудачно начался сегодняшний день. Сначала мать, а потом босс – причем не похожий на себя. После такого начала о везении нечего было и думать.


Кабинет Купера нисколько не изменился. И сам Купер тоже. Впрочем, чего она ожидала? Не так уж давно оставила она эту контору. Сейчас Лия сидела на стуле перед дорогим столом вишневого дерева в кабинете с бархатными гардинами и смотрела Куперу в лицо.

При ближайшем рассмотрении становилось ясно, что изменения все-таки есть. Андерсон отрастил усы, которые казались неуместными на этом благообразном лице. Кроме того, у него набралось несколько фунтов лишнего веса… или он накачал мускулы? Похоже, он тренировался с гирями. Купер всегда стремился выглядеть так, будто он только что сошел со страниц светского спортивного журнала, и для него было бы жестоким ударом, если бы ему сказали, что он – пусть даже в шестьдесят лет – может утратить спортивную форму. Выбор эффектного костюма в полоску и яркого галстука был продиктован теми же претензиями.

– Ну как, я выдержал осмотр? Признан годным? – спросил он с улыбкой, открывающей ряд великолепных белых зубов.

– Не заблуждайтесь на свой счет. – Лия даже не попыталась как-то замаскировать свое презрение.

Лицо его окаменело, потом он захихикал.

– Для чего вы хотели меня видеть, Купер? – спросила она; ей уже не терпелось, чтобы беседа поскорее осталась позади.

Он снова потемнел лицом, но, когда заговорил, его голос звучал достаточно дружелюбно.

– Нам тут не хватало вас.

– О, в самом деле? Как это так? – Лия лениво разгладила складку на подоле своей алой юбки, но в то же время не спускала глаз с Купера. Она не собиралась облегчать для него этот разговор или хоть как-то подыгрывать ему.

– Вы изменились, Лия, – заметил он напрямик. – В вас появилась… – Он помолчал, подыскивая наиболее подходящее слово. – Ожесточенность, что ли… или резкость… И это вам совершенно не идет.

– Меня ни в малейшей степени не интересует, что вы обо мне думаете, Купер. Но – на тот случай, если вы еще об этом не слышали – мой муж при смерти.

Ее ровный, но холодный тон, по-видимому, пробил броню его самоуверенности. Купер даже не сразу нашелся что сказать. Но, как обычно, он быстро овладел собой и с сочувствием произнес:

– Я слышал об этом и не могу выразить, как я сожалею.

– Благодарю вас, – ответила она, не веря ни единому его слову. – Но вы ведь не об этом собирались со мной беседовать?

Теперь ему не оставалось ничего другого, как вернуть разговор в официальное русло.

Купер поерзал в своем кресле.

– Конечно, конечно, не об этом.

Она выжидала.

Он вздохнул, бросил взгляд в окно, а потом снова на нее. Лия заметила легкую испарину, выступившую у него на лбу, хотя в кабинете стоял такой холод, что здесь впору было устраивать морозильник.

– Я… мы бы хотели предложить вам вернуться в нашу фирму.

Лия едва не рассмеялась вслух, но вовремя удержалась. В ней снова вспыхнуло любопытство: надо же было узнать, что все это значит.

– Кто это – мы?

– Мои партнеры и я, разумеется.

Лия вопросительно подняла брови:

– Разумеется?

Купер покраснел и покрутил ус.

– Ладно, Лия, шутки в сторону, давайте перейдем к главному.

– А что тут главное?

– Деньги. – Он подался вперед. – Сколько вам надо платить, чтобы заманить обратно?

– Больше, чем вы сумеете наскрести.

Он улыбнулся; его скованность исчезла, и он развалился в кресле.

– Кто бы мог подумать! А я-то считал, что вы сейчас не в таком положении, чтобы привередничать.

– Что же вам известно о моем положении? – сдержанно поинтересовалась она.

– Мне известно, что с финансами у вас большие сложности и что вам не удается получить работу.

От этой неприкрытой наглости Лия просто вскипела. Ох как ей хотелось бы поставить его на место!

– Почему-то я подозреваю, что это отчасти по вашей милости, – сказала она со спокойной, но жестокой откровенностью.

Купер моргнул, а потом уставился на нее с таким выражением, словно не верил собственным ушам.

– Простите?

– Вы все прекрасно слышали, и вам известно, что я имею в виду.

– Боюсь, что нет. Если вы не нашли работу, то, видимо, совсем по другой причине: вас ведь считают замешанной в деле о краже. Конечно, чрезвычайно прискорбно, что ваш порыв к независимости был так скоро остановлен.

– Избавьте меня от лицемерного сочувствия, Купер. Мы же оба знаем, что это не единственная причина, почему я сижу без заказов.

– Ну, уж в этом-то вы не можете винить ни меня, ни нашу фирму, – возразил он с видом праведного негодования.

– У меня другое мнение.

Его губы сжались в тонкую линию.

– Я пригласил вас сюда не затем, чтобы пререкаться. Я думаю, что ваше будущее – здесь, у «Андерсона, Томаса и Свейна». Не лучше ли вам отказаться от попыток создания собственной фирмы и вернуться к нам?

– Благодарю вас, но… нет.

– Черт возьми, почему же нет? Мы готовы предложить вам вполне достойные условия.

Он назвал такую сумму, что Лия едва не разинула рот от изумления. Однако она умудрилась сохранить равнодушный вид, хотя сердце у нее стучало, как молот.

– Ответ тот же – нет.

Лицо у Купера стало безобразным. Лию это не удивило: так всегда бывало, когда кто-нибудь шел ему наперекор.

– Вы об этом пожалеете.

Она встала и чуть приблизилась к столу.

– Не думаю.

– Наша фирма обладает немалым влиянием.

– Ах, так вы признаёте, что использовали это влияние, лишь бы навредить мне?

Купер побледнел.

– Вы умышленно передергиваете мои слова. Я ничего подобного не говорил.

– Не говорили, так намекали, – подвела итог Лия, – и с меня этого достаточно. Так что ведите себя поосторожнее, Купер.

Он глумливо рассмеялся:

– Не стоит мне угрожать. У меня весьма широкие возможности, и если бы я только захотел ими воспользоваться, вы никогда не получили бы самого грошового заказа.

Лия оперлась руками о стол, наклонилась к Куперу и мягко сказала:

– А я могу воспользоваться своими возможностями – и вас посадят в тюрьму за сексуальные домогательства.

Он, казалось, лишился дара речи.

– Я не забыла, как вы зажали меня в том углу. Вам стоит подумать об этом, прежде чем делать какие-то новые глупости.

С этими словами она повернулась и направилась к выходу.


– Спасибо, что заглянули, мистер Андерсон.

– Прошу вас, зовите меня просто Купер.

– Купер? Договорились, – сказал Дэлтон, пожимая протянутую на прощание руку архитектора.

– Надеюсь, вы скоро свяжетесь с нами. – Голос Купера и его лицо выражали одинаковое воодушевление. – Вы задумали грандиозное предприятие, и, повторяю, я убежден, что наша фирма – именно то, что вам нужно. Мы сможем в лучшем виде воплотить ваш проект, создать настоящую достопримечательность.

– Нисколько не сомневаюсь, – сказал Дэлтон бесстрастно.

– Вот и отлично! Похоже, мы действительно могли бы сработаться.

Дэлтон не стал вступать в дальнейшие обсуждения.

– Я позвоню вам.

Купер уже собирался открыть дверь и выйти, когда Дэлтон спросил:

– Да, а как насчет Лии Фрейзер?

Купер резко обернулся:

– А при чем тут она? – Вопрос был ему явно неприятен.

«Интересно», – подумал Дэлтон, вслух же спросил:

– Что она представляет собой как архитектор?

Купер презрительно усмехнулся:

– Уж во всяком случае, это специалист не такого калибра, который требуется для вашего проекта.

– Она ведь прежде работала у вас, верно?

– Верно, только она не вполне соответствовала нашим требованиям. Когда она надумала открыть собственное дело и уволилась, мы вздохнули с облегчением.

– Значит, вы в общем и целом считаете, что она не справляется со своей работой?

– Совершенно точно. Именно это я и хотел сказать. – Купер вернулся с порога и тоном заговорщика сообщил: – Знаете, у нее какие-то нелады с законом: в доме, где она работала в последний раз, обнаружилась пропажа драгоценностей.

– О, в самом деле?

– Да, вот так-то. – Торжествующая улыбка Купера стала еще более победоносной. – Забудьте о ней. Вам нужен кто-то классом повыше. – Он помедлил. – Но мне любопытно, как вы о ней узнали?

– Я собираю сведения о различных фирмах, – сказал Дэлтон ровным тоном, – и больших, и малых.

– Понятно. – Куперу стало явно не по себе. – Когда придет время для окончательного выбора, я все-таки полагаю, что вы сочтете мою фирму наиболее перспективной для вашего проекта.

Дэлтон вежливо улыбнулся:

– Я, безусловно, буду иметь это в виду.

– Отлично, отлично. – Купер слегка ослабил узел галстука. – Буду ждать вашего сигнала.

Дэлтон не ответил.


Дэлтон смотрел на залив из окна своего временного офиса и думал, как хорошо было бы сейчас прокатиться на этих волнах вместе с прочими любителями серфинга. Такую роскошь он не мог себе позволить, во всяком случае, пока не мог.

Услышав какой-то шум, он повернулся и увидел входящего Тони.

– Что это за тип от тебя вышел?

– Дерьмо порядочное.

Тони поднял брови и усмехнулся:

– И мне так показалось.

– Это доказывает, что великие умы мыслят одинаково.

– А как же иначе!

Улыбка Дэлтона угасла.

– Слушай, – сказал Тони, – если сейчас нет никаких безотлагательных вопросов, мне бы хотелось заняться некоторыми личными делами.

– Нет проблем. Двигай. Поговорим потом.

Тони словно испарился. Мысли Дэлтона вновь крутились вокруг Лии и возможного плана действий. Он просмотрел ее послужной список, который она прислала ему по почте, а потом ознакомился с отзывами, полученными от различных специалистов по его запросам, и не извлек из них ничего, кроме горячих похвал и самых высоких оценок ее компетентности как архитектора.

Сегодня Дэлтон пригласил к себе Купера Андерсона с единственной целью – посмотреть, как тот будет реагировать на имя Лии. Дэлтон не знал, какая кошка между ними пробежала, но одно было несомненно – тут дело нечисто.

Если бы пришлось выбирать между этими двумя, Дэлтон был склонен взять сторону Лии. Что касается кражи, то он ни на секунду не допускал и мысли, что Лия имеет к ней какое-то отношение.

Стоит ли ему подписывать с ней контракт? Серьезный вопрос. Стоит ли ему влезать в эту безумную аферу? Да, стоит. Выбора у него нет – Паркер спутал все его планы. Нужно найти какие-то подходы к мальчонке. А к нему можно подобраться только через Лию.

Он верил, что Лия – наилучший архитектор и дизайнер для воплощения его замыслов. Ей присущи энтузиазм, вкус и интеллект. Чего же еще желать? И все-таки он медлил, сам не зная почему.

Дэлтон откинулся на спинку кресла и глубоко задумался.


Глава 15


«Выкинь это из головы, Лия. Он не позвонит».

Прошла неделя после ее встречи с Дэлтоном Монтгомери. Она знала, что у нее нет ни малейшего шанса получить этот выгодный заказ. И все-таки сегодня, в такой ясный солнечный день, хотелось верить в лучшее.

В конце концов, еще не все потеряно. Ее усердие в поисках работы было вознаграждено. Она получила заказ на реконструкцию небольшого административного комплекса. Хотя и приятно было вновь с головой уйти в работу, доход ожидался мизерный: клиенты отдали предпочтение ее проекту только потому, что она обязалась выполнить необходимые работы по самой низкой цене.

Лия подняла глаза от бумаг, рассыпанных на столе, – усталость давала о себе знать. Помассировав мышцы шеи, она со вздохом вернулась к работе.

В основном она была организованным человеком. Хотя нет, при чем тут «в основном». Она на самом деле умела быть организованной… по крайней мере до болезни Руфуса. Теперь все по-другому.

Она всегда считала себя слабым созданием, женщиной, которая старается избегать любых трений и не стремится покидать тихую гавань. В этом убеждении она и прожила свои детские и юношеские годы, во всем соглашаясь с другими – главным образом с матерью – и позволяя им принимать решения за нее. Но все изменилось, когда она впервые пошла наперекор материнской воле, отказавшись изучать юриспруденцию. Второй раз она проявила твердость, когда вышла замуж за Руфуса.

Сейчас многие считали ее «железной женщиной», но она-то знала себя лучше. За этим бронированным фасадом скрывалась хрупкая и уязвимая натура. Когда того требовала жизнь, Лия как-то умудрялась принимать необходимые решения. Но ответственность тяжким бременем лежала на ее плечах. Ей бы хотелось, чтобы кто-нибудь избавил ее от этой непосильной ноши.

Ей нравилось быть женой, но эта роль ушла в прошлое. Ей нравилось быть матерью, но сейчас она одновременно была и матерью, и отцом. Лия опасалась, что это окажется ей не по плечу.

Как нуждалась она в сильных руках, которые могли бы поддержать ее, которые разорвали бы обволакивающую пелену обыденности. Сильные руки… Как у Дэлтона Монтгомери…

Поймав себя на этой мысли, Лия ужаснулась, рывком поднялась со стула и попыталась совладать со своими эмоциями. Она не дрогнет; она не позволит никому вроде Дэлтона Монтгомери с соблазнами его фантастического заказа посеять в ее душе сумятицу.

Уповая на благотворное воздействие солнечного дня, Лия подошла к окну. Однако, скользя взглядом вдоль улицы, она не наслаждалась открывающимся видом, а невольно высматривала Партриджа, который вечно торчал где-нибудь поблизости. Однако на этот раз она не заметила ничего подозрительного. С огромным облегчением она перевела взгляд на баскетбольную площадку рядом с подъездной дорожкой.

Лицо у Лии просветлело, когда она увидела Коти, а вместе с ним – Софи и ее жениха, Луиса Эпплби: двое старших учили малыша, как правильно выполнять бросок по корзине.

Она не могла расслышать слов, которыми они обменивались, но ей было ясно, что все трое веселятся от души. Луис высоко поднял Коти, чтобы тот мог забросить мяч; Коти заливался смехом, и его смех согревал душу Лии. Она и сама рассмеялась, но тут же погрустнела. Как бы ей хотелось видеть перед собой Руфуса, а не Луиса.

Лия отмела горькие мысли и заставила себя просто наблюдать за тремя игроками. Ей нравился Луис, хотя она не очень ясно представляла, что он за человек. Возможно, было бы к лучшему, если бы Софи вышла за него замуж, но у Лии на сей счет имелись сомнения.

Софи еще не была готова принять окончательное решение, но Лия видела, что подруга в общем-то не прочь остепениться, особенно когда та заявляла, что мечтает о дюжине детишек; похоже, что и Луис разделял эти чувства.

Софи обожала Коти. Лии просто страшно было подумать, как справилась бы она со своими делами без бескорыстной помощи Софи. Решив присоединиться к играющим, Лия отошла от окна и пошла к дверям, но на полпути ее остановил звонок телефона, и она поспешила снять трубку.

– Миссис Фрейзер?

У нее участился пульс. Этот голос она не могла не узнать: он принадлежал Дэлтону Монтгомери.

– Да, я.

Он засмеялся:

– Вы откуда-то бежали?

Этот глубокий, низкий голос царапал ее нервы как наждачная бумага. Лия едва не поддалась искушению бросить трубку, чтобы больше никогда не разговаривать с этим человеком. Но секундное наваждение прошло, и она взяла себя в руки.

– По правде говоря, я была уже в дверях.

– Извините. Я выбрал неудачное время?

– Нет-нет, что вы. Я просто собиралась посмотреть, как мой сын играет в баскетбол.

Кто ее дернул за язык? Этому человеку нет никакого дела до Коти и его занятий. Нервы шалят, вот и все.

Молчание затянулось.

– Мистер Монтгомери?..

– Да-да. Послушайте, я хотел бы еще раз встретиться с вами, и как можно скорее.

Лия облизнула пересохшие губы.

– Значит ли это, что моя кандидатура рассматривается в связи с тем проектом, о котором шла речь?

– Считайте, что работа вам уже поручена, если вы не передумали.

Лия остолбенела. Наверное, она ослышалась.

– Миссис Фрейзер, вы у телефона?

– Да, у телефона, и, конечно, я не передумала!

– Похоже, у вас самые серьезные намерения.

Не почудилась ли ей в его интонации легкая насмешка? Может быть, его позабавил ее почти детский восторг? Если так, черт с ним. Видно, ему ничего не приходилось добиваться своим горбом. Надо думать, серебряных ложек в его доме хватает с избытком.

– Вы правы, мистер Монтгомери, – ответила она, изо всех сил стараясь сохранять официально-холодный тон. – Для архитектора, который только приступает к ведению собственного дела, ваш проект – это шанс, который выпадает один раз в жизни.

– Когда мы можем встретиться?

– Когда вам будет удобно.

– Может быть, завтра около трех?

– Где?

– В клубе. – Он объяснил ей, как туда добраться.

– Прекрасно. Я приеду. – Лия помолчала. – Можно задать вам один вопрос? Почему вы доверили свой проект именно мне? В том смысле, что…

– Давайте будем считать, что я не хочу иметь дело с крупной фирмой. – На этот раз паузу сделал Дэлтон. – И еще давайте будем считать, что мне не нравится Купер Андерсон.

Лия была так огорошена, что у нее просто отнялся язык.

Не дождавшись от нее ответа, Дэлтон напомнил:

– Значит, в три часа, миссис Фрейзер.

И повесил трубку.

Лия не знала, сколько времени она простояла как столб: ноги были словно ватные.

Когда она уже шагнула за порог, до нее дошел смысл состоявшейся беседы. Она громко засмеялась и выбежала в сад.

– Эй, бродяги, дуйте в дом! Пора устроить праздник!

Коти охнул:

– Ух ты, мамочка сказала грубое слово!

Луис взъерошил волосы малыша.

– Нет, братец, это еще не грубое слово. Вот если бы она сказала…

– Не смей! – одернула его Софи.

Коти с любопытством выжидал, что за этим последует.

Софи обернулась к Лии:

– А по какому случаю, позвольте узнать, мы собираемся кутить?

Лия снова засмеялась:

– Заходите – расскажу.


– У тебя и в самом деле задница – высший класс.

Софи метнула взгляд на Луиса:

– Что это ты вдруг зациклился на задницах?

Луис покосился на свою возлюбленную:

– И вовсе не вдруг, а с тех самых пор, как познакомился с тобой.

– Ты извращенец.

– И притом грубый, – со смехом подтвердил Луис.

– Ничего подобного.

– Хочешь, докажу?

– Нет! Вот чего я хочу – так это перекусить. Давай устроим ночной пикник.

Луис вздохнул:

– Ладно уж, надо дать тебе передышку. Пойду посмотрю, что у меня есть в холодильнике.

– Я подожду, – заверила его Софи. – Да, между прочим, у тебя задница тоже недурна.

Луис бросил на нее красноречивый взгляд через плечо:

– Продолжим этот разговор, когда я вернусь.

Софи улыбалась, свернувшись клубочком на кровати. Никогда в жизни ей не было так хорошо, как сейчас. Ее эйфория отчасти объяснялась радостью за подругу: Лие достался потрясающий заказ – просто как с неба свалился. Софи не могла поверить в такую удачу. Да и Лия тоже. И Луис. Но никто из них не задавался вопросом, что заставило Дэлтона Монтгомери выбрать именно Лию.

Софи тоже предстояло принять участие в выполнении заказа: она должна была наблюдать за меблировкой и отделкой офиса. Да, ей придется как следует постараться, чтобы не ударить в грязь лицом, хотя она и решила продолжить образование по вечерам и получить диплом архитектора. Об этом она пока не говорила даже Луису.

Луис… это самое лучшее из всего, что ей подарила судьба. Уроженец северной части штата Нью-Йорк, типичный янки… Но какое это имело значение? Такое счастье выпадает раз в жизни.

Пару лет назад Луис приехал на Миссисипи вместе со своей тогдашней подружкой. Но их отношения не заладились, и он уже подумывал о возвращении в Нью-Йорк. Тут-то и состоялось его знакомство с Софи – на какой-то вечеринке. Он ей сразу же понравился, потому что совершенно спокойно воспринимал ее шуточки, когда она передразнивала его северный выговор. Потом Софи пришла к заключению, что их любовь вспыхнула с первого взгляда, но никогда не произносила этого вслух: уж слишком банально прозвучало бы такое признание.

Ей нравились его светлые волосы и голубые глаза. Но больше всего она ценила в нем легкий и беззаботный характер, а еще то, что он обращался с ней как с королевой.

У него была прекрасная работа: он занимал должность заместителя управляющего местной больницы. Единственным его недостатком было желание немедленно жениться на Софи и завести с ней полный дом детишек.

Против целого дома детишек она не возражала, но брак сам по себе ее не прельщал. Первое замужество Софи оказалось неудачным, и она не хотела повторять этот печальный опыт… по крайней мере она предпочитала не спешить со свадьбой.

– А ну, признавайся, о чем сейчас думала? – спросил Луис.

Он вернулся, неся на вытянутых руках поднос с сыром, крекерами, фруктами и вином.

Софи села по-турецки, а Луис поставил деревянный поднос на середину кровати и опустился рядом.

– Ну, что скажешь?

– М-м, выглядит аппетитно, а я жутко проголодалась.

– Ну и обжора!

Она запустила в него ягодой. Луис захохотал, а потом лицо у него посерьезнело.

– У меня есть для тебя сюрприз, – сказал он.

– О-о…

– В одной крупной больнице освободилась должность управляющего, и там рассматривают мою кандидатуру.

– Грандиозно! – радостно воскликнула она и поцеловала Луиса.

Выждав пару секунд, он спросил:

– Если я получу это место, ты выйдешь за меня замуж?

Софи ответила без обиняков:

– Нет. И ты знаешь мое отношение к этому.

– Да, знаю, но мне нужны детишки, а годы идут.

– Обычно считается, что такие разговоры заводят женщины. – Она помолчала и наклонила голову набок. – А кто сказал, что мы не можем завести детишек без брачного свидетельства?

Луис поднял брови:

– Ты согласилась бы на такой вариант?

– Может быть.

– Ну ты и штучка, Софи Бовуар.

– И ты тоже, Луис Эпплби. Янки несчастный. До сих пор не научился говорить, как южанин.

– Ничего, скоро научусь!

Она задумчиво жевала печенье.

– Ах, нам с тобой так повезло… Только как бы я хотела…

– Я знаю, что у тебя на уме. И я бы хотел того же. Жизнь Лии – это ад кромешный, и мне ее очень жалко.

– И мне. Неизвестно, чем все это кончится. Даже когда Руфус отмучается, она так и останется с этой пустотой в сердце.

– Она по-прежнему часами сидит у его кровати?

– Да. По-моему, в этом нет необходимости. Напряжение на ней очень сказывается. Она решила быть и суперженой, и суперматерью, и суперспециалистом. Все-таки надо знать меру, а она хочет во всем достичь высот.

– Поскольку она получила заказ от Монтгомери, у нее хоть с финансами станет полегче.

– Если только не выйдет наоборот.

– Что ты хочешь этим сказать?

Софи приуныла.

– Не знаю. Во всем этом есть что-то такое… Уж слишком все хорошо, чтобы быть правдой.

– Да, я слышал, как ты ей говорила то же самое.

– Что ж, мы скоро увидим, как все обернется. В жизни надо и самим не зевать, и другим не давать… – Она осеклась и с озорной усмешкой подтолкнула его локтем. – Да, кстати, как насчет того, чтобы не зевать?

У Луиса сверкнули глаза, он отодвинул поднос в сторону и потянулся к ней.

– Зевать я тебе не дам.

Софи засмеялась, и их губы сомкнулись.


Глава 16


Достаточно ли хорошо она одета?

Лия задавала себе этот вопрос уже в шестой раз, что само по себе было нелепо. Заказ она получила – с чего же ей теперь беспокоиться о том, как она выглядит? Конечно, хотелось бы лишний раз доказать, что ее выбрали не зря. Поэтому она была полна решимости выдерживать характер хладнокровной, сдержанной деловой женщины, прекрасно знающей, как следует вести себя в мире, где всем заправляют мужчины.

Этот заказ был столь редкостной удачей, что она не могла себе позволить ни малейшего промаха. Ей открывалась возможность не только поправить денежные дела семьи, но и восстановить свою репутацию и уверенность в себе.

Мысли Лии обратились к Руфусу – он лежит на больничной койке, он умирает… Внезапно ее захлестнуло смешанное чувство вины и безнадежности; оно было столь острым и сильным, что она покачнулась, как от удара, и оперлась о комод. Как могла она думать о таких суетных мелочах, о своем наряде?

Руфус… Это все ради Руфуса. Если дело выгорит, он сможет остаться в больнице еще на какой-то срок.

Лия постаралась отвлечься от грустных мыслей и потянулась за своими золотыми серьгами в виде колечек. Она решила надеть костюм с брюками-«бермудами» и колготки, хотя день обещал быть жарким и душным.

Еще один, последний взгляд в зеркало – и она была готова к выходу, чутье подсказывало ей, что в этом костюме аквамаринового цвета она выглядит совсем неплохо.

Коти ночевал у приятеля, так что ей не надо было отводить его в детский сад, и это было большой удачей. Она корила себя, что уделяет ему недостаточно времени. Подвижный, шумный ребенок, он то и дело забегал к ней в комнату и забрасывал ее бесконечными вопросами.

При мысли о сыне Лия улыбнулась, а потом взяла сумку и вышла из дома.

Взглянув на часы, она сообразила, что собралась в дорогу на сорок минут раньше, чем надо. Она чувствовала себя совершеннейшей идиоткой и надумала уже вернуться в дом, когда вдруг увидела Партриджа… или, точнее, почувствовала характерный для него запах.

Он без видимой цели бродил по тротуару; одежда его выглядела даже более изжеванной, чем сигара. Может быть, рубашку ему кто-то и выгладил, но в том месте, где она прикрывала выпирающий живот, выделялось жирное пятно. От одного его вида ее затошнило.

– О-о, смотрите-ка, что это за особа такая расфуфыренная?! Не иначе, как собралась наведаться к скупщику краденого!

Лия похолодела: этого человека душила злоба. Она не могла понять, откуда эта неприкрытая враждебность, направленная лично против нее? Он вызывал в ней страх, но ни в коем случае нельзя было допускать, чтобы он это заметил.

– Я опаздываю, мистер Партридж, – солгала она. – Будьте любезны, разрешите мне пройти.

Он ухмыльнулся:

– Ах, как всегда, безупречная леди.

– Что вам нужно?

– Как что? По-моему, это очевидно.

– Только для вас, мистер Партридж.

Он подступил ближе.

– Драгоценности, милочка. Мне нужны драгоценности, принадлежащие той полоумной старой толстухе.

От него несло луком и табаком. Лия невольно сделала шаг назад. Он опять придвинулся. На этот раз она не стала отступать, а просто слегка отвернулась.

– Вы прекрасно знаете, что этих драгоценностей у меня нет, – сказала она ледяным тоном. – Вы также знаете, что я их не брала.

– Кому другому расскажите, – нагло фыркнул он.

Она вскинула голову:

– Если вы не оставите меня в покое, я сообщу о ваших выходках не только вашему непосредственному начальнику, но и руководству страховой компании. – Она сделала паузу. – А теперь убирайтесь и не стойте у меня на пути!

– Слушайте меня, милая дамочка, – процедил он с глумливой усмешкой. – Вы можете сообщать обо мне хоть самому дьяволу, если вам от этого полегчает. Но мы-то с вами знаем, что к чему. И в один прекрасный день, когда вас припрет как следует… может быть, когда ваш старикан загнется, вы задергаетесь и постараетесь сбыть…

Лия размахнулась и влепила ему пощечину с такой силой, что он покачнулся.

– Ах ты, тварь! Да ты у меня…

Лия не стала дожидаться конца тирады, брезгливо обогнула его, так чтобы ненароком не коснуться, подошла к своей машине и села за руль.

Только вырулив на улицу, она посмотрела в зеркало заднего вида. Джей Ти стоял, потирая щеку и глядя ей вслед. От нее не укрылось, какую лютую ненависть выражает его лицо, и она подумала, что наверняка еще услышит об этом человеке.


Лия шла от пустынной автостоянки к фасаду клуба, принадлежащего Дэлтону. Бетонные стены источали зной.

Она негромко постучала и, ожидая, пока ей откроют, взглянула на часы. Слишком рано. До трех оставалось целых двадцать минут. Впрочем, как она всегда считала, лучше раньше, чем позже.

Может быть, он не услышал? Лия постучала еще раз, посильнее. Безрезультатно. Она повернула ручку, и, к ее удивлению, дверь открылась. Она вошла в вестибюль, который примыкал к ресторану. Здесь было прохладно, но воздух казался затхлым. Лия огляделась по сторонам. Прямо перед ней располагался бар. Справа от бара – ресторан. Он был пуст: просто голые перегородки.

Слева находился пустой зал с площадкой для танцев в центре. Воображение Лии легко дополнило эту картину: вот столики, окружающие площадку, а вот и оживленные, веселые лица посетителей, сидящих за столиками.

Мысленно укоряя себя за то, что слишком забегает вперед, Лия прошла мимо бара и оказалась в длинном коридоре; в конце коридора она обнаружила дверь с табличкой «Дирекция». Дверь была полуоткрыта; Лия немного подождала и постучала. Никакого отклика. Она нахмурилась, понимая, что Дэлтон Монтгомери должен быть неподалеку. Она видела его черный «мерседес», припаркованный у входа. Лия толкнула дверь, открыв ее пошире.

– Мистер Монтгомери?!

Тишина.

Набравшись духу, она вошла внутрь и застыла на месте.

В этот самый момент Дэлтон Монтгомери, полуодетый, ввалился в помещение. Рубашки на нем не было, и именно сейчас он застегивал молнию на своих джинсах с обрезанными штанинами.

Лия предпочла не присматриваться к этому процессу и кашлянула. Дэлтон резко поднял голову. Он усмехнулся, но начатое дело довел до конца, как будто в присутствии Лии не усматривал ничего особенного. Вероятно, для него это действительно не важно, подумала она.

Но для нее это было очень важно, – она знала, что щеки у нее сейчас полыхают огнем.

– Добрый день, – сказал он, все еще улыбаясь и подходя к ней.

– Я… извините, я не думала… – Голос не повиновался ей.

– Все в полном порядке. Я прихожу попозже, вы приходите пораньше. Мне нравится это свойство у тех, кто на меня работает.

– Я стучала… несколько раз, но… – От смущения она снова не смогла договорить. Ну и начало для новой работы!

– Да бросьте, не придавайте этому значения. Конечно, мне следовало быть готовым, но я здесь кручусь с рассвета: на пароходе помогал плотникам потрошить эту проклятую посудину.

Лия прикусила нижнюю губу.

– Понимаю. – Она не узнавала собственного голоса.

С минуту он смотрел на нее.

Она залилась румянцем. После ее бурной реакции на его появление в полуголом виде он, должно быть, считает ее ханжой. Но единственным мужчиной, которого она когда-либо видела без одежды, был Руфус, а ведь тут совсем другое…

– Вы выглядите очень мило, – сказал Дэлтон, – но впредь приходите, пожалуйста, в шортах или джинсах… – Он пожал плечами и уточнил: – Черт возьми, я хочу сказать, приходите в чем хотите – лишь бы вам было удобно.

Обсуждение вопроса об одежде или об отсутствии таковой вызвало у Лии чувство еще большей неловкости – то ли из-за только что разыгравшейся сцены, то ли из-за того, что в последние дни она вообще все воспринимала с особенной остротой.

Или, может быть, из-за того, что он еще так и не надел рубашку.

– Буду иметь в виду, – сказала Лия, с облегчением обнаруживая, что голос снова повинуется ей и она обретает свое обычное самообладание.

Дэлтон потянулся за синей тенниской, которая висела на спинке ближайшего стула, и надел ее.

– Вот теперь можно приступить к делу.

Его тон был неуловимо насмешливым, как будто он находил нечто забавное в ее пуританской реакции на неполноту его костюма.

А может быть, просто ее воображение разыгрывает с ней такие шутки? Нет, вряд ли – уж очень озорные искры то и дело вспыхивали в этих карих глазах, затененных необычно густыми ресницами.

И тут же в мозгу у нее вспыхнули слова «вольный дух»… В нем угадывалось нечто от благородного разбойника. А еще чем-то он напоминал ей маленького потерянного мальчика, вроде Джеймса Дика, только более рослого и мускулистого.

– Сегодня у нас с вами будет уйма дел, но я не хотел бы переутомлять вас, – сказал он.

Лия взяла себя в руки.

– Об этом можете не беспокоиться.

– Прежде всего я поведу вас на обзорную экскурсию, а потом мы еще кое-что обсудим.

– Я готова.

Жестом он предложил ей пройти вперед, и в течение следующих двадцати минут они осматривали здание, а затем по сходням перешли на пароход, где царил настоящий разгром.

Дэлтон высказал вслух то, о чем она думала:

– Черт ногу сломит, верно?

– Но зачем же крушить все подряд?

– Я же вам говорил, тут все не по мне.

– Да уж, вас можно понять. Я в жизни своей не видела ничего более безвкусного, чем вот тот ковер.

– Ну ничего, скоро от этого хлама останутся одни воспоминания – на всех трех палубах.

– А те резные украшения по краям потолка? Вы ведь не собираетесь их заменять?

– Ни в коем случае. Это настоящее красное дерево.

– Они очень хороши.

– По-вашему, тут можно сделать что-нибудь стоящее? – спросил Дэлтон, проследив за направлением ее взгляда.

– Конечно, только до конца расчистки нечего и думать о том, чтобы начинать новую отделку.

– И я того же мнения.

– А оборудование? Прежний владелец что-нибудь закупил?

– Он заказал несколько игровых автоматов, а я их оплатил, они хранятся в трюме.

Лия промолчала, и он предложил:

– Давайте уносить отсюда ноги, пока мы не расплавились.

Лия кивнула: ее одежда так отсырела, что прилипала к телу.

– После такой жары, – заявил Дэлтон, – я скорее всего и у сатаны в пекле буду чувствовать себя как дома.

Лия изумленно взглянула на него.

– Это просто такой оборот речи, – пояснил он с усмешкой.

И больше ничего не было сказано, пока они не вернулись к рабочему столу Дэлтона. Объявив, что его мучает жажда, Дэлтон вышел и скоро появился снова; он принес чай со льдом в двух запотевших кружках.

После того как оба сделали по глотку, Дэлтон спросил:

– Скажите откровенно, какое у вас впечатление?

– Я думаю, это грандиозная задача.

– Но вы с ней справитесь?

– Будем надеяться. Только я все еще не могу взять в толк, почему эта работа досталась мне. Есть фирмы, которые проектировали и оборудовали множество других казино, и даже очень успешно.

– Верно, только я ведь вам говорил, что не хочу иметь дело с крупной фирмой. Мне нужен кто-то, с кем я мог бы работать индивидуально, один на один. – Он сделал паузу. – Кстати, об индивидуальности: можно я задам вам пару вопросов личного характера? Нет возражений?

Возражения были, и очень основательные. Поэтому она отреагировала уклончиво:

– Это зависит от того, насколько личного.

– Сказано достаточно честно. Итак, из-за чего вы ушли из фирмы Андерсона?

– Из-за денег. Точнее, из-за их недостаточного количества, – ответила она без особой уверенности в голосе.

Она не собиралась сообщать ему истинную причину своего ухода. Видимо, и Купер не стал откровенничать. Да и трудно было ожидать, что он захочет открывать миру свои грязные секреты.

– Они платили вам меньше, чем вы – по вашему мнению – заслуживаете?

– Они платили мне меньше, чем я действительно заслуживаю.

Дэлтон поднял обе руки:

– Поправка принимается. Не беспокойтесь. Я верю, что вы первоклассный специалист, иначе вы бы здесь не присутствовали.

Снова наступило молчание. Потом он спросил:

– А ваш муж? В каком он состоянии?

Лия застыла.

– Я вижу, вы собирали сведения о моих личных делах.

– Если вы имеете в виду отзывы о вас, то да, собирал.

Лия чувствовала, что опять сглупила. Конечно же, кто-нибудь мог в разговоре упомянуть, что ее муж болен, и скорее всего этот кто-нибудь – Купер Андерсон. Вероятно, очень мало осталось такого, чего бы не знал о ней ее новый босс; это совершенно естественно, учитывая масштаб работы, которую он намеревался ей поручить. Так почему же ей так не по себе? Может быть, из-за не вполне благопристойного начала их сегодняшней встречи?

– Послушайте, я скажу вам напрямик. Ваш проект для меня – дело чести, но эта работа мне необходима еще и в чисто финансовом отношении.

– Почему? – спросил он без обиняков.

– Я думаю, вы знаете почему, мистер Монтгомери.

– Дэлтон. Терпеть не могу всех этих «мистеров».

Она кивнула, но не назвала его по имени.

– Я уверена, что Купер вас просветил.

Дэлтон не отреагировал.

Лия поджала губы.

– И еще, я уверена, он поведал вам, что в доме, где я работала, пропали драгоценности и что меня допрашивали в полиции в связи с этим делом.

– Так и есть, поведал. Но я и на секунду не мог бы поверить, что вы – воровка.

– Вот спасибо. – У Лии как гора с плеч свалилась: к этому злосчастному эпизоду можно больше не возвращаться. По крайней мере он не стал расспрашивать ни о каких унизительных подробностях.

Но… напрямик так напрямик. И она продолжала:

– Если вам известна даже эта история, то, вероятно, известно и другое: мой муж неизлечимо болен, он находится в специальной больнице для хроников, а содержание в такой больнице обходится очень дорого.

– В таком случае почему бы не забрать его домой?

Лию привело в ярость не то, что он сказал, а то, чего он не произнес вслух.

– Я не в состоянии обеспечить ему такой уход, какого он заслуживает, вот почему! – почти выкрикнула она. Как он смеет судить о ней или о ее семейных делах?

Между ними упала тяжкая тишина.

– Извините, – сказал наконец Дэлтон. – Я несколько вышел за рамки. Я уверен, вы делаете для него все, что в ваших силах.

Теперь его глаза были устремлены прямо на нее и полны нескрываемого сочувствия. И все-таки…

– Ну а ваш сын?

Снова почувствовав твердую почву под ногами, Лия повернулась к нему с улыбкой, которая совершенно преобразила ее черты.

– Он – счастье моей жизни.

– Могу побиться об заклад, хлопот с ним не оберешься.

– Это еще мягко сказано. – Ничего не добавив, она сменила тему: – А как насчет вас?

Он пожал плечами:

– Рассказывать, в общем, нечего.

– В это трудно поверить.

– Скажем так: меня интересует только воплощение данного проекта. Он – счастье моей жизни.

Она понимала, что об этом многоликом человеке можно было бы сказать больше, гораздо больше. Но если он не хочет говорить о себе – пусть будет так.

Главное, чтобы состоялась их совместная работа и чтобы она ежемесячно получала чек на причитающуюся ей сумму. А до его личной жизни ей и дела нет.

Дэлтон не стал развивать эту тему.

– Вы могли бы приступить к работе послезавтра? Есть какие-нибудь возражения?

– Ни малейших.

– Прекрасно. Прежде всего я хочу, чтобы начал функционировать клуб. – Он обогнул стол, подошел к Лие и пододвинул к ней два чертежа: план клуба и план парохода. – Вы, наверное, захотите взять их домой и изучить на досуге.

– Конечно, – тихо подтвердила Лия, невольно ощущая его физическую близость, но тут же одернула себя и отшатнулась.

Брови у него взлетели вверх; потом он спросил:

– Вы когда-нибудь играли в азартные игры, Лия?

– Нет.

– А в казино бывали?

– Однажды.

– Ну, за последний год, со всеми этими плавучими казино, игорный бизнес показал себя в полную силу, и конкуренция становится жестокой.

– Когда вы хотите открыть свое казино?

– Завтра, если можно.

Лия улыбнулась:

– Настолько невтерпеж?

Он ответил такой же улыбкой:

– Настолько невтерпеж.

Затем они приступили к обсуждению основных финансовых вопросов и без труда выработали условия контракта.

Лия начала было разворачивать чертежи, но Дэлтон вдруг отрывисто бросил:

– Думаю, на сегодня хватит. Для начала мы оборудуем вам временное рабочее место, а потом подберем более удобное помещение.

Лия встала.

– Очень хорошо.

– Я позвоню, договорились?

Она кивнула.

Через несколько минут, усаживаясь за руль, Лия почувствовала, что вся взмокла – и не только от жары. Она завела машину и выехала на улицу, размышляя о том, какой странный получился у нее день. Сначала стычка с этим гнусным агентом страховой компании. Потом она налетела на своего полуголого босса – человека, который возбуждал в ней любопытство и симпатию… весьма опасное сочетание. Но кончился день совсем неплохо. Она получила работу… и у нее будет достаточно денег, чтобы оплатить все расходы.

Умышленно отгоняя сомнения, Лия заставила себя сосредоточиться только на дороге… и ни на чем больше.


Глава 17


Когда доктор Болтон шел по коридору больницы, его окликнули:

– Подождите, Дэн!

Он с улыбкой обернулся, но улыбка быстро угасла, когда он увидел лицо Лии.

– Руфус… ему очень плохо… – Голос Лии был едва слышен, и на щеках виднелись следы слез. – Извините, я дала себе слово не плакать, но стоит мне его увидеть…

– Пойдемте, выпейте со мной чашку кофе, – предложил доктор и предупредил дежурную сестру: – Я скоро вернусь.

– Хорошо, сэр.

Через несколько минут Лия уже поднесла к губам чашку горячего кофе, подула на него, а потом снова поставила чашку на стол. Дэн уже пил свою порцию.

– Не понимаю, как это у вас получается, – сказала она, просто чтобы не молчать. – Горячий кофе мне просто нёбо обжигает.

– Потому что вы не носите протезы.

– А вы носите?

Дэн хихикнул:

– Ага. Мне по должности положено.

– Вы вовсе не старый.

– Но и не молодой. В общем, я ношу протезы.

Легкая болтовня, подумала Лия… вместо того чтобы говорить о беде, которая привела их сюда.

Дэн взял ее руки в свои.

– Я знаю, что жестоко вам об этом говорить, но его состояние ухудшается очень быстро.

У Лии дрогнул подбородок.

– Я знаю. Сегодня он уже почти не мог разговаривать со мной и все-таки умудрился спросить про Коти и про мои дела.

– Благодаря этому мальчику в Руфусе еще держится жизнь.

– Дэн, ведь он такой хороший человек! Почему это должно было случиться именно с ним, когда насильники и убийцы пребывают в полном здравии и продолжают терзать невинных людей?

Дэн отпустил ее руки, откинулся на спинку стула и выдохнул:

– Бывают случаи, когда нам лучше бы не задавать себе таких вопросов. За долгие годы я это крепко усвоил.

– Постоянно видеть страдания и агонию… должно быть, это тяжело для души.

– Еще как тяжело.

Лия достала из сумочки салфетку и вытерла слезы, а потом взглянула на врача.

– Вы необыкновенный человек, Дэн. Не знаю, как бы я справилась со всем этим без вашей поддержки и постоянной заботы о Руфусе.

– Это моя работа, дорогая.

– Да, но в вас столько сострадания к пациентам… а так много есть врачей, которые вообще не знают сострадания. Еще раз скажу – спасибо вам.

Он кивнул, а потом сказал:

– Я пригласил вас сюда не просто затем, чтобы угостить горячим кофе, хотя, видит Бог, вам это было необходимо.

– Вы правы. – Лия сделала еще глоток.

Помолчав секунду-другую, он спросил:

– Вы думали насчет искусственного поддержания жизни?

У Лии потемнело в глазах.

– Что вы собираетесь предпринять, когда настанет срок? – продолжал врач. – У Руфуса ведь нет воли к жизни, правда?

Лию страшил предстоящий разговор. Если бы можно было вскочить и убежать куда глаза глядят!

– Правда, – выдавила она с трудом. – Но, может быть, он все-таки соберется с силами…

– Не возлагайте на это особых надежд. – Врач помолчал. – Он впадает в кому.

– Я… я опасалась этого.

– Да, и если не произойдут какие-то крутые перемены, а я не предвижу такого оборота событий, вам придется принимать решение.

– Объясните мне поточнее, что это значит – искусственное поддержание жизни?

Задать этот вопрос было трудно, и теперь Лия со страхом ждала ответа.

Еще раз вздохнув, Дэн допил кофе.

– Суть вот в чем: хотите ли вы, чтобы жизненные процессы в нем поддерживались только благодаря медицинской аппаратуре?

Лия не колебалась:

– Нет. Во-первых, он сам был бы против этого, а потому и я против. – Она уставилась куда-то в пространство и пыталась совладать с собой. – А во-вторых… это было бы нехорошо для Коти. Руфус не стал бы… – Голос ей изменил.

– Не говорите больше ничего. Я понимаю.

Лия снова посмотрела ему в лицо:

– Что же теперь нас ждет? И Руфуса?

– Все в руках Божьих. Ему одному ведомо будущее.


Из больницы она отправилась к себе на службу и работала там до изнеможения, как всегда терзаясь от этой раздвоенности.

Вместе с Софи она занималась проектом переустройства помещения административного комплекса, а потом снова и снова изучала чертежи, полученные от Дэлтона. Просидев за столом несколько часов без перерыва, она поняла, что у нее накопилось множество вопросов, которые следовало обсудить с Дэлтоном.

Пора было заканчивать рабочий день и ехать за Коти, который проводил у Джессики уже второй вечер подряд.

Едва Лия вошла в дом матери, Коти бегом кинулся ей навстречу.

Как только она увидела сына, у нее посветлело на душе.

Он торопился поделиться новостями:

– Угадай, мамочка, что сегодня случилось?

– Что?

– Сэмми принес в группу ящерицу.

– Ящерицу? Фу! – Лия состроила гримасу.

– Ах, мамочка, у тебя вид как у наших глупых девчонок. Они завизжали и разбежались кто куда.

Лия засмеялась и крепко обняла его. Он выскользнул из ее рук; на лице у него уже не было прежнего воодушевления.

– Бабушка говорит, что ты не разрешишь мне держать ящерицу.

Джессика верна себе: лишь бы сказать неприятное.

– Ну, не обязательно ящерицу, может быть, жука для начала? Попозже вечером возьмем сачок и пойдем на охоту, согласен?

– Ур-ра-а!

Тут раздался голос Джессики:

– Я и не слышала, как ты вошла.

Мать встретила ее кислой миной. Тем не менее Лия приветливо улыбнулась:

– Здравствуй, мама.

– Как ты поздно.

Лия не поддалась вспыхнувшему раздражению:

– Когда работаешь, время бежит незаметно. Коти чем-нибудь огорчил тебя?

– Нет, просто мне бы хотелось, чтобы ты выполняла свои обещания.

– Коти, сбегай отнеси свои вещи в машину, а я пока поговорю минутку с бабушкой.

– Сейчас!

Он повернулся и побежал в комнату, которую называл «своей» спальней.

– Ты бы посидела пока, а то чего доброго с ног свалишься, – проворчала Джессика, заправляя за ухо прядь темных, с проседью, волос.

Присев на диван, Лия размышляла о том, что ее мать была бы весьма видной женщиной, если бы хоть немного следила за своей внешностью. Она сохранила неплохую фигуру, и морщин у нее совсем не много для ее возраста.

Джессика не интересовалась тем, как она выглядит. К тому же, если у женщины так скорбно поджаты губы, ее не сделают привлекательной ни косметика, ни самая изысканная прическа. Джессика вбила себе в голову, что судьба обошлась с ней несправедливо, и теперь все – и в первую очередь Лия – должны за это расплачиваться.

– Хочешь чего-нибудь выпить? – спросила Джессика, не глядя на дочь.

– Нет, спасибо, но мне надо кое-что тебе сказать.

Мать опустилась на краешек ближайшего кресла.

– О Руфусе, да?

– И о Руфусе тоже. Он… он уже почти не приходит в сознание.

– Может быть, так даже лучше для него.

«Тебе легко говорить!» – хотелось выкрикнуть Лие. Она глубоко вздохнула и заговорила о другом:

– Я решила снова перенести свой офис домой. Просто невозможно и дальше тратить деньги на аренду помещения.

– Что ж, давно пора, – равнодушно согласилась Джессика. – Тебе с самого начала незачем было устраивать офис вне дома.

Лия скрипнула зубами.

– Да, и вот еще что. Я получила новый заказ. Очень хороший.

– А кто тебя нанял?

Лия ответила уклончиво:

– Один человек, которому нужно обновить клуб и…

Она осеклась, не решаясь произнести слово казино из страха перед неминуемым взрывом материнского негодования. Тем не менее все равно придется сказать об этом Джессике, так почему бы не сейчас?

– Так-так, продолжай. Клуб и… что еще?

– Казино.

Джессика была шокирована.

– Но ведь не собираешься же ты связываться с каким-то захудалым аферистом?

Лия поднялась на ноги:

– Мама, это дело решенное, так что не трать слова впустую.

– Надеюсь, милочка, ты знаешь, что делаешь.

«И я хотела бы на это надеяться», – подумала Лия, а вслух спросила:

– Ты сможешь забирать Коти к себе после детского сада? А вечером я буду за ним заезжать. Конечно, я буду тебе платить.

Не будь она в таком отчаянном положении, ни за что не обратилась бы к матери с этой просьбой.

– Коти я буду забирать, но денег за это не возьму, во всяком случае, сейчас не нужно.

Лия с радостью обняла бы мать, но можно было не сомневаться, что ее порыв будет отвергнут. «Некоторые вещи не меняются», – с горечью подумала Лия.

– Мам, я готов! – позвал ее Коти.

– Иду!

– Пока, бабуля! – добавил Коти, прежде чем захлопнуть дверцу машины.

Обе женщины поморщились от такой невоспитанности.

– Я поговорю с ним об этом, – пообещала Лия и направилась к выходу. – Спасибо тебе. Потом мы с тобой все обсудим.

– Я только вот что хочу сказать: если бы ты не вышла за Руфуса, то и не оказалась бы в таком положении.

У Лии комок подкатил к горлу, так что она не в силах была произнести ни слова, да она и не собиралась ничего отвечать. Уже давно она усвоила, что последнее слово мать всегда оставит за собой.


Лия отсутствующим взглядом смотрела на нетронутую чашку ванильного кофе на столике рядом с диваном. Честно говоря, она слишком устала, чтобы наслаждаться ароматным напитком. И, кроме того, ей никак не удавалось отрешиться от назойливых мыслей. Откинувшись на спинку дивана, она закрыла глаза. Сомнений уже не оставалось: со дня на день ее муж отойдет в мир иной. Но сейчас нельзя об этом думать, иначе она погрузится в такие глубины отчаяния, откуда ей потом уже не выбраться. А она должна заботиться о Коти.

Усилием воли она заставила себя переключиться на мысли о работе… До сих пор не верилось, что этот заказ достался ей. Если бы только босс не был Дэлтоном Монтгомери…

Может быть, права Софи? Может быть, он слишком хорош, чтобы быть настоящим? Не закончится ли эта эпопея крахом, как случилось у миссис Тибодо?

«Ты уверена, что здесь нет никакого подвоха? – Эти слова Софи не выходили у нее из головы. – Я просто нутром чую, что за этой работой и за самим Дэлтоном Монтгомери что-то кроется… Как-то не сходятся тут концы с концами».

Лия чувствовала что-то похожее, но по другой причине. Она не могла забыть, как остро отреагировала она сама на то, что он неодет, и как подействовали на нее его мужественность и физическая притягательность.

Ничего тут нет особенного, пыталась она убедить себя. Все дело в ее одиночестве, в тоске по мужу, в ее душевном смятении.

В общем, Лия была примерной женой и матерью. Но, будучи женщиной, она верила, что по деловым качествам ни в чем не уступает мужчинам и должна держаться на высоте, если уж выбрала для себя поле деятельности, где верховодят мужчины. Но иногда традиционные воззрения и идеалы женского равноправия вступали между собой в острейший конфликт, как и случилось на сей раз. И все из-за мужчины, с которым она только что познакомилась, но который, к несчастью, был ее боссом.

У нее не было ни малейшего намерения изменять мужу – ни сейчас, ни когда-нибудь потом. Забот у нее и без того хватает.


– Монтгомери?

Телефон зазвонил, когда Дэлтон только входил в офис. Узнав голос де Шампа, он мысленно послал адвоката ко всем чертям.

– Что вам нужно, Билли?

Он расслышал, как шумно вздохнул де Шамп: было ясно, что его неуважительный тон возмутил адвоката. Но это не принесло Дэлтону особого удовлетворения. Де Шамп всегда был ядовитым гадом, но он может оказаться и смертельно ядовитым, если его сильно раздразнить. А Дэлтону это было ни к чему.

– Что нужно? Мне нужны мои деньги, будь ты проклят!

– Все в свое время – если, конечно, вы будете хорошо себя вести.

После многозначительной паузы де Шамп произнес:

– Мне известно, что ты нанял женщину, у которой есть сынишка.

На этот раз у Дэлтона перехватило дыхание, но, овладев собой, он ледяным тоном спросил:

– Вы шпионили за мной, де Шамп?

Де Шамп хохотнул:

– Правильно соображаешь. Пока, Дэлт.

Дэлтон заорал:

– Я же говорил, чтобы вы не смели соваться в мои дела!..

В телефонной трубке послышались короткие гудки.


Глава 18


Джей Ти Партридж жевал свою сигару с таким усердием, с каким голодный пес грызет сочную caxapную кость. Еще немного – и он перегрыз бы ее надвое. Но больше всего ему хотелось вышибить дух из дамы, которая восседала за столом напротив него.

Обычно он не терял хладнокровия. Надо было сильно постараться, чтобы разозлить его до такой степени, когда ему захочется задать трепку женщине – хотя бы своей жене. Но Эллен Тибодо, эта старая сука, сорвавшаяся с цепи, кого хочешь могла вывести из себя. А все ее длинный язык – она не знала, когда следует его попридержать и заткнуться. Обеим место в психушке – что ей, что Лие Фрейзер.

– Вы что, Партридж, оглохли?

Джей Ти сидел у себя за рабочим столом и хмуро разглядывал Эллен – ее массивную фигуру, большую грудь и широкие бедра. Глаза у нее недурны, неохотно отметил он про себя. Прямо как у газели. И черные волосы тоже хоть куда.

И все-таки в целом она была непривлекательна и производила какое-то жалкое впечатление.

У нее был невыносимо скрипучий голос, а последние двадцать минут она вообще не умолкала и, похоже, все еще не выдохлась.

Он уже не прислушивался к ее тирадам, а думал, как хорошо было бы поучить ее уму-разуму – наподдать ей как следует. От этой мысли ему полегчало, но лишь на секунду. Да если она по его взгляду догадается, что он собирается хоть пальцем ее тронуть, она его мигом упрячет за решетку – он и оглянуться не успеет!

– Вы язык проглотили, что ли? – не унималась Эллен.

– Послушайте, миссис Тибодо, – сказал Джей Ти, обтирая лицо носовым платком, – для таких дел требуется время.

Она фыркнула:

– Мне нужно получить обратно мои драгоценности, и я устала от всех этих отговорок и от бессмысленных пререканий с разинями вроде вас.

Джей Ти побагровел от злости и чуть не откусил конец сигары. Но когда он заговорил, голос его, хотя и несколько срывался, звучал достаточно рассудительно.

– Я делаю все, что могу, вы понимаете? Может быть, вам стоит снизойти до того, чтобы потормошить копов?

Она скривилась:

– Да что с них взять, от них пользы не больше, чем от моего мужа, а от него проку – как от козла молока.

– Я ничего не знаю про вашего мужа и знать не хочу, а знаю я одно: я делаю все, что могу. Ах, черт побери, я придумал кое-что получше. Если вам не нравится, как ведется расследование, то нажмите на моего босса – это же он отдает приказы.

В ту же минуту он пожалел о сказанном.

– Уже нажала.

У Джея Ти дернулся кадык.

Похоже, он попался в собственную ловушку. С приторно-сладкой, но отнюдь не добродушной улыбкой Эллен спросила:

– И знаете, что он мне сказал?

Она играла с Партриджем, как кошка с мышью, и он это понимал. Проклятая тварь!

– Откуда мне знать?

– Он сказал, что дело поручено вам, и если у меня есть какие-то нарекания, мне следует изложить их вам. И еще он добавил, что вы, безусловно, будете рады все со мной обсудить.

У него было такое чувство, как будто он только что вляпался в кучу коровьего навоза и что ему не отделаться от этого зловония во веки веков.

– Да я вовсе не против того, чтобы поговорить с вами, но дело-то в том, что пока просто не о чем беседовать.

– Но вы только скажите, кто виновник? – Эллен поерзала на стуле, отчего груди у нее заколыхались.

– Мы оба знаем, что это Лия Фрейзер, но доказательств у меня нет.

Эллен резко поднялась. На этот раз все ее тело заходило ходуном.

– Ну что ж, докажите это, или… – Она замолчала, буравя Партриджа презрительным взглядом.

Он снова покраснел и обтер лицо.

– Или что, миссис Тибодо?

Она не колебалась:

– Или я добьюсь, что вас выгонят с работы. Это достаточно ясно, мистер Партридж?

Партриджа бросило в испарину – с ног до головы. Да, конечно, надо бы проверить кондиционер здесь, в офисе. Но он прекрасно понимал, что сейчас его прошиб пот не по причине неисправности кондиционера. Если из-за этой женщины он лишится работы, уж он расквитается с обеими суками.

– Я соберу улики против этой Фрейзер. А вам тем временем надо запастись терпением. У нее большие денежные затруднения, и рано или поздно ей придется сбыть драгоценности, чтобы обратить их в наличные. Запомните мои слова. Стоит ей шевельнуться, и она у нас запляшет.

– Не хвалитесь раньше времени, – предостерегла его Эллен. – Да, вот что я еще хотела сказать: вы, вероятно, недооцениваете степень моего влияния в этом городе, мистер Партридж. Может быть, я уже и стара, и утомлена жизнью, но, если я что-либо говорю, люди пока ко мне прислушиваются.

Джей Ти молча бесился. Не ее это заслуга, что у нее куча денег и шикарный особняк, и ничем она не выше его. А воображает о себе Бог знает что. И сейчас Джей Ти уже помыслить не смел о том, чтобы послать ее ко всем чертям: стоит только пикнуть – и он не только потеряет всякую надежду на повышение, но и вообще вылетит с работы.

Не иначе, как он был крепко пьян, когда взялся за такое дело. Но он тогда не сомневался, что эта Фрейзер быстро побежит сбывать побрякушки. Так какого же черта она тянет?

– Да, кстати, – бросила посетительница, стоя уже в дверях. – Вы знаете, что ваша Лия Фрейзер получила выгодную работу?

– Я подозревал это, – сварливо ответил он.

Эллен окинула его уничтожающим взглядом:

– Ну теперь, когда она снова имеет заработок, у нее будет возможность сидеть на моих драгоценностях хоть до второго пришествия.

Джей Ти вскочил:

– Не дам я ей такой возможности.

– Да уж, постарайтесь – ради вашего собственного блага. – С этими словами Эллен Тибодо широко распахнула дверь и удалилась.

Джей Ти даже не сразу осознал, что она ушла. В голове у него гудело. Значит, архитекторшу нанял этот хлыщ Монтгомери! Чем же это она ему так угодила? Партридж всегда гордился тем, что умел держать нос по ветру, но в последние месяцы он, видно, утратил нюх.

Джей Ти несколько раз стукнул себя кулаком по лбу:

– Думай! Думай! Думай!


Ему еще полагалось бы оплакивать своего почившего родителя. Всего лишь месяц назад отец был предан земле. Дэлтон действительно пребывал в расстроенных чувствах, но не из-за Паркера.

В данный момент главной причиной его огорчения была Лия Фрейзер.

Он повернул свое кресло так, чтобы солнце из окна не припекало ему плечи. Снаружи было жарко, как в духовке. В доме тихонько гудел новый кондиционер.

Несмотря на спасительную прохладу, Дэлтон чувствовал себя не в своей тарелке: он оказался в весьма затруднительном положении. Черт возьми, кто бы мог подумать, что она окажется такой славной – или, во всяком случае, на вид такой славной. Прямо не женщина, а розовый бутон.

Зазвонил телефон. Дэлтон вздрогнул и снял трубку.

– Монтгомери у телефона.

– Как дела, друг мой?

Дэлтон выпрямился.

– Привет, Норм.

Это был Норман Торнхилл, его банкир и один из величайших хитрецов, какие только попадались на пути Дэлтона. «Хитрый лис» – так называли его за глаза.

– Как дела? – спросил Дэлтон притворно-безразличным тоном.

– Великолепно, просто великолепно.

– Ну прекрасно. Я могу быть чем-нибудь полезен?

– Да, в общем, ничем. Просто подумал – позвоню, узнаю, какие у вас новости.

Черта с два ты из-за этого стал бы звонить. Если старый Норм засуетился, значит, дело пахнет деньгами. Вычислил, что дела по введению в права наследства скорее всего уже подошли к концу и что теперь Дэлтон должен распоряжаться отцовскими миллионами. Если бы он только знал…

Но Дэлтон не собирался открывать ему правду и в панику впадать тоже не имел намерений. До срока уплаты долга банку он получит наследство… благодаря Лие Фрейзер.

– Новости? Новости у меня хорошие, – протянул он. – Я нанял архитектора-дизайнера, и мы собираемся начать раскрутку проекта.

– Понятно. Ну держи меня в курсе, слышишь?

– Ясно, Норм. А вы не переутомляйтесь по такой жаре. Берегите себя.

– Постараюсь. И ты тоже.

Положив трубку, Дэлтон засмеялся. Вот старый пройдоха! Однако смех скоро оборвался: в нынешней ситуации ему было не до смеха. Если бы он задумался о том, в какую попал переделку, можно было бы и струхнуть. Но он не терял уверенности, что заполучит свои деньги… если только сумеет укротить свои мужские аппетиты в отношениях с Лией.

Когда он, неодетый, столкнулся с Лией в офисе и подметил взгляд, который она не могла отвести от его тела, его кинуло в жар. Если только он не ошибся, он увидел в ее глазах ответную вспышку.

А еще хуже вот что: когда он вплотную подошел к ней, чтобы показать чертежи, его мысли вернулись к бредовой идее – как это будет выглядеть, если трахнуть ее на кухонном столе.

Подобные мысли не просто опасны – они самоубийственны. Ему совершенно незачем вторгаться в ее личную жизнь. Надо запретить себе все, что может осложнить предстоящие юридические процедуры, которые потребуются для оформления опеки над собственным сыном.

Кроме того, нельзя было забывать про де Шампа. После его телефонного звонка стало ясно: с этой стороны надо ждать подвоха. Но Дэлтон не терял уверенности, что справится с адвокатом.

Еще не хватало, чтобы этот крючкотвор на него давил. Дьявольщина, он еще даже не познакомился с сыном, а пока это знакомство не состоится, он никому – и прежде всего де Шампу – не позволит смешать его карты.


Софи улыбнулась Луису, лежавшему рядом с ней. Они только что кончили заниматься любовью, хотя день уже был в разгаре.

Луис собирался взять выходной и уговаривал Софи последовать его примеру.

– Скажи мне, как подвигается работа у Лии.

– Хорошо, насколько я могу судить. Если кому-нибудь и надо хоть немного отдохнуть, так это ей.

– Ну а мы с тобой сможем на денек освободиться?

– Думаю, что сможем. – Софи оперлась на согнутый локоть и вернулась к разговору о подруге. – Она по уши в долгах, но сейчас по крайней мере у нее появилась возможность еще подержать Руфуса в больнице, и это для нее действительно важно.

– Ты познакомилась с ее новым боссом?

Софи провела рукой по его плоскому гладкому животу. Луис поймал руку и теперь рассеянно играл ее пальцами.

– Нет, пока не было случая.

– Похоже, ты без особой радости смотришь на ее перспективы.

Софи нахмурилась.

– Не в этом дело. Просто мне хочется надеяться, что у него нет на уме ничего дурного, что он не собирается использовать Лию для какой-то аферы.

– Да ну, не беспокойся. Лия толковая деловая женщина. Неужели она не распознает афериста?

– При других обстоятельствах я бы согласилась с тобой, но сейчас Руфус так плох, что она не в состоянии ясно мыслить.

– В крайнем случае можно уволиться.

– И все-таки странно: не успели они познакомиться – а уже через пару дней он ей говорит, чтобы она приступала к работе.

– Отсюда следует, что ты зря волнуешься.

– Может быть, но я точно знаю: если на языке так и крутится поговорка «Это слишком хорошо, чтобы быть правдой», так непременно все кончается плохо. И мистер Дэлтон Монтгомери в точности подходит под это правило.

Луис промолчал. Софи пристально вгляделась в его лицо. Оно было спокойным… нет, пожалуй, скорее озабоченным. Это ее насторожило. Она чувствовала – что-то не так; даже когда они занимались любовью, он отвечал на ее ласки скорее механически, чем по велению страсти. Но она не беспокоилась… до этого мгновения.

– Что-нибудь неладно, Луис?

Он моргнул:

– С чего ты решила?

– Брось, меня не обманешь. Я знаю тебя лучше, чем ты сам себя знаешь. Я же вижу: что-то случилось.

– Сегодня я получил новую работу.

– Что ты сказал?

– Ты слышала. Сегодня я получил работу в больнице «Белвью».

Софи вскочила на колени и издала вопль восхищения. Затем наклонилась к Луису и стала осыпать поцелуями его лицо и грудь.

– Нет, – сказал он, отстраняя ее. – Не надо.

– Почему? У нас отличный повод для торжества. Почему у тебя такой похоронный вид? Я просто в восторге от твоей новости! Слушай, ты же ведь именно к этому стремился, правда?

– Да.

– Тогда в чем дело?

– Я получил результаты медицинского обследования.

Она засмеялась:

– Так что же они могли тебе такого сказать? Что тебе надо бы пару килограммов веса прибавить?

– Нет. У меня обнаружено бесплодие.

Его слова прозвучали столь неожиданно и грубо, что Софи не в силах была даже вздохнуть.

Уголки рта у Луиса опустились.

– Меня это просто подкосило. Там даже не стали бы рассматривать мою кандидатуру, если бы я не прошел обследование. Нужно было сделать множество анализов. – Он с трудом проглотил слюну, а потом досказал остальное: – И я решил заодно сдать на анализ и сперму. Вот оно и выяснилось. А все из-за того, что я перенес свинку не в младшем возрасте, а когда уже учился в последнем классе.

Несколько мгновений оба молчали. Софи слышала его затрудненное дыхание. Ей хотелось плакать, но не из-за себя. Она понимала, каково ему сейчас.

– Ну и что ж, что бесплодие, – сказала она наконец таким тоном, как сказала бы «Подумаешь!».

Луис стремительно поднялся и сел на край кровати.

– Черт возьми, как ты можешь быть такой… такой… – Он взорвался. – Я даже слова подобрать не могу!

– Может быть, бездушной? Такое слово подойдет?

– Да, такое подойдет, – злобно бросил он.

Она прильнула к нему и положила голову ему на плечо.

– Потому что такая я и есть. Слушай, мне бы хотелось иметь детишек, и тебе тоже. Я не спорю, очень горько, что у нас не может быть своих детей. Но ведь в наши дни есть множество способов завести ребенка. Мы просто изменим наши планы, вот и все.

Луис резко повернулся и широко открытыми глазами впился в лицо Софи.

– Ты хочешь сказать, что, несмотря на это, мы все-таки могли бы пожениться?

Она легонько куснула его за плечо и усмехнулась:

– Возможно.

Луис повернулся, схватил ее в охапку и прижал к груди.

– Пока мне достаточно и этого обещания.


Глава 19


– Лия Фрейзер, разрешите представить вам моего помощника Тони Уотсона.

Лия улыбнулась и протянула руку. Тони ответил ей крепким рукопожатием и тоже улыбнулся, отчего ямочки на его щеках стали более заметными. Ямочки были неотразимы, а в глазах светилась доброта; чем-то он напомнил ей Руфуса.

– Здравствуйте, – сказала она мягко.

– Очень рад познакомиться с вами. – Улыбка Тони не исчезла, когда он обратился к своему боссу. Одетый в джинсы и тенниску, тот пристроился на краешке стола и качал ногой. – Ну, какие поручения на сегодня?

– Для начала, – сказал Дэлтон, – свяжись с комиссией по игорному бизнесу и поинтересуйся, как идут дела с нашей лицензией. У нас до сих пор нет этой чертовой бумаги.

Тони взглянул на Лию:

– Да ведь у нас масса времени в запасе. Правильно, миссис Фрейзер?

– Пожалуйста, зовите меня Лия.

– Но и тянуть нечего, – нетерпеливо продолжал Дэлтон. – Я хочу, чтобы этот документ был у меня в руках, как только будет оформлен. Только тогда наша деятельность окажется законной на все сто процентов.

– Как скажете, босс, – отозвался Тони, хитро подмигнув Лие. – Вероятно, я не вернусь до вечера. Мне бы надо потолковать с несколькими инженерами-электриками… главным образом для того, чтобы выяснить, кто из них сможет развернуться побыстрее.

– У вас есть кто-нибудь на примете? – спросила Лия.

– Нет, а у вас?

– А у меня есть. В Галфпорте я знаю одну компанию – я с ней сотрудничала, и, по-моему, там превосходно поставлено дело.

Она потянулась за записной книжкой, выписала название компании и передала листок Тони.

Тони кивнул:

– Весьма признателен.

– Поговори с ними, – распорядился Дэлтон, соскользнув со стола.

– Считай, это уже исполнено, – заверил его Тони и вышел, бросив на прощание: – До встречи.

После его ухода наступило молчание. Лия пыталась не замечать ни присутствия Дэлтона, ни – тем более – его мужской привлекательности, которую так подчеркивала эта небрежная одежда. Очевидно, он только что принял душ: его волосы были еще влажными и искрились, как утренняя роса в лучах солнца.

– Ну как, начнем работать? – спросила она, как ей самой казалось, официально-чопорным тоном. По крайней мере она заставила себя думать о делах.

Дэлтон внимательно посмотрел на нее, и губы у него дрогнули. Потом он жестом указал на открытую дверь соседнего помещения.

– Ваш скромный офис, мэм, – объявил он с комической торжественностью. – Я знаю, вам не терпится занять свое рабочее место.

– По правде говоря, так и есть.

Внутри этой клетушки стояли письменный стол и два стула. Единственное окно украшала косо подвешенная штора неопределенного цвета. Лия нахмурилась.

– Этот колер напоминает то вещество, которое при простуде течет из носа, верно?

– Какая тонкая аналогия, – заметила она.

Дэлтон засмеялся:

– Извините. Сначала говорю, а потом думаю. Но согласитесь…

– Вы правы. И форма, и цвет шторы ужасны, но я могу это пережить.

После того как она расположилась за столом, Дэлтон плюхнулся на второй стул.

– Ну как, изучили планы?

– Да, во всех подробностях. Здесь, в клубе, как будто все в порядке – за исключением, может быть, канализации и электропроводки. Но этим уже занимается Тони.

– Все идет к тому, что проводку придется полностью заменить. Зданию десять лет, а за это время муниципальные требования по технике безопасности стали намного жестче.

– Если уж говорить о жестких требованиях, – подхватила Лия, – не забудьте о правилах пожарной безопасности. По этому ведомству требования самые суровые, и им придается первостепенное значение.

– Тут и спорить не о чем. – Дэлтон покачал головой. – Пожар в казино – такая штука, о которой и подумать страшно.

Лия вздрогнула, как от холода.

– Вполне согласна, и этого не должно случиться в… – Она запнулась и отбросила назад волосы, спадавшие на лицо. – Я только что сообразила, что у клуба и казино пока нет названия. Или вы что-нибудь надумали?

Дэлтон ответил не сразу, и Лия видела, что он наблюдает за ней со странным выражением в глазах. Может быть, она как-то необычно выглядит? Наверное, он заметил ее бледность и апатичность?

Внезапный румянец залил ее лицо.

Последние несколько дней она вообще не заботилась о том, как выглядит. Минувшая ночь была очень тяжелой. Ей позвонили из больницы. Сиделка сообщила, что Руфус вышел из комы, но, как выяснилось, она ошиблась. Лия бодрствовала у постели мужа несколько часов, и для сна у нее почти не осталось времени.

Но каково бы ни было ее состояние после бессонной ночи, это не имело значения, по крайней мере в том, что касалось Дэлтона. Она была наемным работником; когда эта работа завершится, Лия скорее всего никогда больше с ним не увидится.

– У вас усталый вид, – сказал он, словно прочитав ее мысли.

– Ночью меня вызвали в больницу, – неохотно призналась она.

– Простите, я не знал.

– Ничего.

– У вас трудная жизнь, правда?

«Какая жизнь?» – хотелось ей закричать. Ее существование не превратилось в выжженную, безрадостную пустыню только потому, что есть, во-первых, Коти, а во-вторых, работа. Но посвящать в эти обстоятельства чужого человека она не собиралась.

– Да, но судьба дала мне и много такого, за что следует быть благодарной.

Дэлтон вздохнул и переменил тему:

– Вы спрашивали о названии. Я подумывал, не назвать ли клуб и казино просто: «У Дэлтона» – «Дэлтонс-плейс». Как по-вашему?

– Пожалуй, неплохо. «Дэлтонс-плейс»… Совсем неплохо.

– У меня и сомнений никаких нет. Когда мы закончим все работы, клуб и казино дадут сто очков вперед всем конкурентам.

– От скромности вы не умрете.

– Нет-нет, не умру.

Его нахальство было поразительным, но по крайней мере помогало ей не так остро ощущать его присутствие.

– Так что теперь имейте в виду это название, когда будете разрабатывать декор.

– Вы хотите, чтобы во всем присутствовала одна сквозная тема? – Переход к чисто деловым вопросам принес Лие огромное облегчение.

– Может быть – да, а может быть – нет. Но я для этого вас и нанял. Я жду от вас таких идей, от которых у наших клиентов глаза на лоб полезут.

– С клубом будет легко, – сказала Лия, разворачивая масштабный чертеж. – Здесь нет никаких конструктивных сложностей, и планировка годится такая как есть.

– Хорошо. А идея моих апартаментов?

– Она не очень удачна, если вы все еще думаете сделать для этого надстройку наверху.

– Я так и знал, что вы это скажете.

– Правда, мы можем выйти из положения так: установить в той угловой комнате ванну и разобрать перегородку между двумя соседними кабинетами.

Дэлтон потер подбородок:

– Возможно, я повременю с этой затеей, пока не выяснится, как у нас с деньгами.

Ничего не ответив на это, Лия заглянула в план парохода и снова подняла глаза на Дэлтона. Он нахмурился:

– Только не говорите мне, что и тут есть проблемы.

– Проблем нет, но я настоятельно рекомендую камбуз перенести в другое место, а здесь устроить кафе-экспресс.

У него отвисла челюсть.

– И это, по-вашему, не проблема?

– Ну разве что самая незначительная. Она решается сравнительно легко. Кроме того, при казино такая большая кухня не нужна – ведь вы хотите, чтобы посетители шли обедать в клуб. А в казино требуется место, где можно перекусить на ходу, не отрываясь надолго от игры.

Дэлтон промолчал.

– Вижу, вы не в восторге. По-вашему, идея неудачная?

Он подался вперед. На его чеканном лице появилось выражение столь неприкрытого чувственного желания, что, по всей вероятности, он сам не сознавал, насколько оно красноречиво. Но она-тo это сознавала.

– Да что вы! По-моему, идея грандиозная. Действительно…

Зазвонил телефон, и Дэлтон прервал речь на полуслове. Он чертыхнулся, достал из кармана миниатюрную трубку сотового телефона и отозвался.

Пока он слушал, вид у него становился все более хмурым. Потом он передал трубку ей. На этот раз помрачнела Лия.

– Это ваша мать.

У Лии дрогнула рука.

– Мама, в чем дело? – спросила она испуганно.

– Коти жалуется, что живот болит, и зовет тебя.

Лия слышала растерянность в голосе матери.

– Дай ему трубку, я поговорю с ним.

– Он в спальне. Все время плачет.

– О Господи, – пробормотала Лия. – Ладно, пусть потерпит, я сейчас приеду.

– Какие-нибудь неприятности?

Лия откинулась на спинку стула и потерла виски. Голова начинала болеть, а сейчас это было совсем некстати.

– Коти плачет: у него живот разболелся.

– На вас поглядеть – так можно подумать, что вы ему не верите.

Лия вскинула голову. Неужели у нее все на лице написано? Или этот человек просто видит ее насквозь?

– Все может быть. Он ведь тоже почти не спал: мне пришлось разбудить его среди ночи и отвезти к бабушке.

– Понимаю, для ребенка это тяжело. Так что поезжайте и заберите его.

– Вы не против?

– Я же сам вам предложил. Если у него ничего серьезного – везите его сюда. Я покажу ему колесный пароход, это должно его взбодрить.

Лия остолбенела от изумления.

Дэлтон хмыкнул:

– Если у меня нет своих детей, это не значит, что я готов их всех перетопить.

– Если вы уверены, что он не помешает…

– Уверен, уверен. Поезжайте.

* * *


Вот так-то – он это сделал. Он взял быка за рога. Он нашел способ познакомиться с сыном. Внезапно Дэлтон вздрогнул. В эту дверь с минуты на минуту войдет его сын. Его плоть и кровь.

Господи! Что он скажет этому мальчику? Он не знал, о чем можно беседовать с малышами. Что, если Коти сразу невзлюбит его? Не имеет значения. Сейчас требуются деньги, а не детские симпатии.

Стоп, Монтгомери, сказал он себе. Так было вначале, а теперь все по-другому. Он не просто хотел видеть мальчика, которому они с Лией дали жизнь, – он хотел, чтобы сын полюбил его… Кто бы мог поверить: Дэлтон Монтгомери размяк!

С бьющимся сердцем он смотрел на дверь. И ждал.


Через пятнадцать минут вернулась Лия, ведя за собой улыбающегося Коти. Но улыбаться он начал совсем недавно. Стоило ей войти в дом Джессики, сын тут же перестал хныкать. Лия прекрасно понимала причину его капризов: то была попытка привлечь ее внимание.

Первое ее побуждение – хорошенько отшлепать его – быстро улеглось. Причина мнимой болезни была совершенно ясна. Сын скучал без Руфуса, да к тому же он чувствовал, в какой тревоге пребывает она сама. Однако для порядка она пожурила Коти за притворство и заставила его извиниться перед бабушкой.

А сейчас Коти, раскрыв рот, глазел по сторонам. Желание хорошенько встряхнуть сына боролось в Лие с желанием крепко обнять его.

Когда они вошли в офис, Дэлтон стоял у окна.

– Мы вернулись, – робко сказала Лия.

Ей было неловко. Что ни говори, рабочий объект – не место для ребенка. Но ведь Дэлтон сам предложил, чтобы она привела малыша.

Дэлтон обернулся. Его взгляд метнулся к Коти – и задержался на несколько секунд, которые показались Лие очень долгими. Дело было не во времени, – дело было в том, как он смотрел на ее сына.

Внезапно Дэлтон широко улыбнулся, отошел от окна, пересек кабинет и протянул Коти руку:

– Привет!

Коти вопросительно взглянул на Лию.

– Поздоровайся, Коти, – ласково подтолкнула она его. – Это мистер Монтгомери. Он здесь самый главный. – Она улыбнулась. – У него даже есть настоящий пароход.

Лицо Коти оживилось, он сделал шаг вперед и вложил свою ладошку в руку Дэлтона.

В этот момент Лия снова поймала себя на запретной мысли: как бы это выглядело, если бы Дэлтон обнял ее, поддержал как друг и сказал ей, что все наладится и будет хорошо.

Поскольку это маловероятно, она тряхнула головой. Тут Дэлтон выпустил руку Коти, наклонился и тоном заговорщика спросил:

– Хочешь посмотреть колесный пароход?

– У-у! Еще как! – Коти и Дэлтон одновременно взглянули на Лию.

– Я не против, – разрешила она. – А я останусь здесь и поработаю.

Она стояла неподвижно, пока высокий мужчина с маленьким мальчиком не скрылись за дверью.

Если бы только Руфус… Нет, об этом нельзя думать. Но она ничего не могла с собой поделать. Лия тосковала по мужу, и Коти не хватало отца… Она сморгнула слезы, расправила плечи и проследовала в свой закуток.

Минут через двадцать послышался звук открывающейся двери. Лия едва успела выйти из-за стола, как к ней стремглав бросился Коти. Лицо у него разрумянилось, в глазах горел восторг.

– Мам, Дэлтон сказал, что…

– Для вас это мистер Монтгомери, молодой человек, – назидательно перебила его Лия.

Коти смешался.

– Но… но он сказал, чтобы я звал его Дэлтон…

Лия подняла встревоженный взгляд на своего босса. Тот кивнул:

– Чистая правда.

– Что ж, если вы разрешили… – сказала она, но ее внимание уже вновь было обращено на сына. – Ну как, понравился тебе пароход?

– Такой большущий! И Дэлтон сказал, что мне можно будет тут помочь ему и малярам.

Лия покачала головой:

– Ох, не думаю.

– Почему? – возмущенно завопил Коти.

– Мы обо всем успеем договориться, времени будет достаточно, – вмешался Дэлтон.

Коти оживился:

– Ладно.

Дэлтон перевел взгляд на Лию:

– Знаете что, давайте объявим конец рабочего дня. Забирайте Коти и поезжайте домой.

– Вы действительно думаете, что это можно?

– Я всегда говорю то, что думаю. – Он помолчал и, глядя прямо ей в глаза, добавил: – Вы скоро в этом убедитесь.

Лия взяла Коти за руку:

– Идем, ковбой.

Они уже были у самой двери, когда Дэлтон спросил:

– Вы не могли бы попросить кого-нибудь присмотреть за Коти?

Лия обернулась. Он стоял у стола, и в его темных глазах было что-то такое, чего она не могла понять.

– Когда? – спросила она.

– Сегодня вечером.

– Я… да, наверное, смогу.

– Прекрасно.

– Но что?.. Я… имею в виду… – Лия начала заикаться и готова была возненавидеть себя за это. Но его просьба, как недозволенный прием, выбила почву у нее из-под ног.

– Это нужно для дела. Мне необходимо показать вам, что мне нравится и что не нравится в казино. Встретимся в «Счастливой семерке» в восемь вечера. – Дэлтон не дождался подтверждения. – Или вас это не устраивает?

– Нет-нет, меня все устраивает, – поспешила заверить его Лия.

– Тогда до встречи.

– И я с вами, ладно? – встрял Коти.

– Нет.

– Почему? – заныл Коти.

Лия схватила его за руку и потащила за собой в коридор.

– Ай, мама! Руку больно!

– Молчи, – прерывистым шепотом приказала она. – А то схлопочешь у меня!


Глава 20


Лия ступила под душ и почувствовала, что к струйкам воды примешиваются слезы. Она потерла лицо, словно хотела смыть горе.

Вернувшись из клуба, они с Коти поиграли на улице в пятнашки, пока жара и москиты не загнали их в дом. Лия приготовила ужин и оставила сына под присмотром Софи. Та с готовностью согласилась посидеть с ребенком, но Лия чувствовала: подругу что-то гнетет. Спросить напрямую она не решилась, да на это и не оставалось времени: надо было успеть заехать в больницу.

Лия просидела у постели Руфуса больше часа. Она протерла ему спину раствором от пролежней, стараясь не молчать. Со всеми подробностями она рассказала ему, как «отличился» Коти.

– Я чуть было не заткнула рот этому поросенку, – говорила она, поглаживая безжизненную руку мужа. – Если бы ты это слышал! Я уж знаю, что с ним надо держать ухо востро. – Она помолчала, в горле застрял ком. – Он у нас взрослеет. Дорогой мой, как бы мне хотелось…

Лия не смогла договорить. Пока позволяло время, она сидела молча.

Сейчас, выйдя из-под душа, Лия постаралась взять себя в руки. Ей даже думать не хотелось о том, чтобы идти в казино, однако она не имела права отказываться. Более того, она должна была выглядеть полностью уверенной в себе.

Ей вспомнились слова Софи, приехавшей посидеть с Коти:

– Ни о чем не думай, постарайся развеяться, ладно? Я все могу понять: муж прикован к постели, тебя мучит совесть, но ведь жизнь продолжается.

Лия помрачнела:

– Я не имею права…

– Ничего подобного. Руфус бы тебя не осудил. Ты делаешь то, чего требует твоя работа. Приходится думать о вашем с Коти будущем.

– Так-то оно так, но…

– Никаких «но». Хоть поиграешь с «одноруким бандитом».

Лия сморщила нос:

– Ну уж нет, здесь я пас.

– Что мне с тобой делать, Лия Фрейзер? Упрямая как черт.

– Да, есть немного.

Софи рассмеялась, но тут же погрустнела.

– Я знаю, сейчас не время, но когда у тебя появится свободная минутка, мне надо будет задать тебе один вопрос.

Лия не ожидала такого поворота.

– Фу ты, мне даже сделалось страшно.

Софи ответила с вялой улыбкой:

– Ничего страшного здесь нет, но разговор серьезный.

Лия не понимала, к чему она клонит.

– Если это важно, давай поговорим прямо сейчас.

– Сейчас тебе некогда. Отложим на потом. В общем, это ерунда.

Нет, это не ерунда, думала Лия, устраиваясь за туалетным столиком. Дело неладно: подругу явно что-то гложет. Но у нее уже не оставалось времени.

Через полчаса Лия была готова.

– Сойдет, – сказала она своему отражению в зеркале.

Очень даже неплохо, если учесть, что за последние дни она выплакала все глаза.

Она выбрала для этого случая черное льняное платье, черные колготки и туфли на высоком каблуке. В ушах покачивались серебряные серьги. Скромная элегантность, решила Лия. Впрочем, это не имело никакого значения. Она всего лишь отправлялась на деловую встречу.

Почему же она не находила себе места от волнения?


Спустились сумерки. Закатное небо окрасилось у горизонта неправдоподобным сиреневым светом. Вдыхая морской бриз, Лия приближалась к зданию казино. Двухъярусные ворота вели в мощеный внутренний дворик.

В «Счастливой семерке» яблоку негде было упасть. У столиков толпились страждущие, которым не хватило места.

Лия хотела оглядеться, но глаза застилал густой табачный дым. Вокруг грохотали аляповато разрисованные игральные автоматы. Посетители, словно обезумев, заталкивали монеты в узкие щели.

Совсем рядом из одного автомата донеслась скрипучая мелодия, и на металлический поднос извергся водопад двадцатипятицентовых монет. Женщина, которой улыбнулась удача, издала ликующий крик. Лия порадовалась за нее, но, приглядевшись, заметила, что пальцы этой женщины уже черны от металла. Видимо, та провела в казино не один час, с содроганием подумала Лия.

– Ну, что скажете?

Лия вздрогнула, услышав негромкий хрипловатый голос.

– Я вас не заметила, – выдавила она.

Дэлтон рассмеялся:

– Вижу. Зато я заметил, что вас заворожило это зрелище.

– Вы преувеличиваете.

– Нисколько, готов держать пари!

Лия не нашлась что возразить и невольно улыбнулась. У нее и впрямь захватывало дух, тем более что Дэлтон выглядел совершенно неузнаваемым – в черных джинсах, черной рубашке и высоких кожаных ботинках.

– Да, – вздохнул он, – обыкновенный вечер на берегах Миссисипи: постукивает рулетка, шлепают карты – для отцов города это музыка. Грех не урвать кусок от этого пирога.

– Надеюсь, в вашем заведении будет зал для некурящих.

Дэлтон пристально посмотрел на Лию и усмехнулся:

– Вот что значит женский взгляд. Впрочем, я согласен: здесь можно топор вешать.

Среди шума и грохота разговаривать было почти невозможно.

– Давайте поднимемся наверх, – предложил Дэлтон, – там есть ресторан, где можно спокойно побеседовать. Потом я поведу вас еще на одну экскурсию. Надо, чтобы вы посмотрели, как живет другая половина человечества.

Лия с неудовольствием отметила про себя, что он считает ее недалекой провинциалкой. Отсутствие интереса к азартным играм еще не означает ограниченности, но Дэлтон, видимо, придерживался иного мнения.

Как только они сели за столик, рядом с ними словно из-под земли вырос официант.

Дэлтон вопросительно посмотрел на Лию.

– Минеральную воду с ломтиком лимона, пожалуйста.

– А мне пиво.

Официант кивнул и так же бесшумно исчез.

– Между прочим, вам очень идет это платье, – с улыбкой сказал Дэлтон.

Лия поймала на себе его пристальный взгляд и смущенно отвела глаза.

– Не хотите поужинать? – спросил Дэлтон.

От волнения она не смогла бы проглотить ни крошки.

– Я поужинала вместе с Коти.

– Я тоже не голоден, – сказал Дэлтон и, помолчав, добавил: – У вас отличный мальчуган.

Лия приободрилась.

– Замечательный, – подхватила она, но тут же смутилась. – Извините, я понимаю, что расхваливать своих детей неприлично.

– Отчего же, если действительно есть за что?

– Хочу еще раз поблагодарить вас. Вы сегодня проявили большой такт.

– Если не ошибаюсь, мой «такт» до сих пор не дает вам покоя?

Лия на мгновение растерялась от этого вопроса. Но тут официант принес им напитки, и у нее появилась возможность собраться с мыслями.

– Значит, я прав? – настойчиво повторил Дэлтон, когда они вновь остались одни.

– Как сказать… – Лия не знала, что ответить.

– О’кей, дети – не мой конек. Согласен.

– Вас можно понять.

Он пожал плечами:

– Но я стараюсь с ними ладить.

– Вы произвели на моего сына неизгладимое впечатление.

– А на вас?

Опять запрещенный прием. Его вопрос прозвучал шутливо, но между ними повисло какое-то напряжение. Это была разведка, пусть очень осторожная и ненавязчивая.

От него исходила опасность, а Лия оказалась беззащитной. Однако, пока он этого не распознал, ей нечего бояться.

– Что же вы молчите? Как вам моя затея? – Деловитый тон Дэлтона вернул ее к действительности.

Лия убеждала себя, что у нее просто-напросто разыгралось воображение.

– Если удастся сделать как задумано, должно получиться здорово.

– Вот и мне так кажется. Пусть снаружи это будет настоящий старинный пароход, с трубой и колесами, а внутри – самое современное казино.

– Да, это потрясающее сочетание. Можно будет как бы отправляться в плавание, оставаясь у берега.

– Здесь есть еще один плюс, – добавил Дэлтон. – Мне не придется платить налог на землю: казино-то стоит на воде.

– Есть и другое преимущество: это ограниченное пространство, и штат служащих можно будет свести к минимуму.

Дэлтон удивился ее деловой сметке.

– Совершенно верно. Сегодня наибольшую прибыль приносят игровые автоматы. Карточные игры, за исключением покера, отодвигаются на второй план.

– Думаю, мы сможем лучше других распорядиться своим ограниченным пространством, а уж это заведение превзойдем с легкостью.

Удивление Дэлтона неприятно задело Лию.

– Почему вы так на меня смотрите? Я же сказала, что справлюсь со своей работой, для этого совсем не обязательно быть знатоком азартных игр.

– Однако на знатоков вы поглядываете свысока.

– Ничего подобного, – возмутилась Лия. – К чему опять заводить этот разговор?

Он наклонился к ней. Лия, почувствовав запах его одеколона, испытала неловкость.

– Боюсь, от этого нам не уйти. По вашему мнению, такие, как я, кто всерьез занимается азартной игрой, – это презренное отребье.

Лия вспыхнула:

– Кто дал вам право говорить за меня? Не вам судить, каково мое мнение.

Дэлтон снова откинулся на спинку стула, плотно сжав губы.

Лие казалось, что близится конец света. Как она могла допустить, чтобы деловая беседа перешла в банальную перебранку? Разве можно позволить себе рисковать выгодным заказом?

– Выслушайте, пожалуйста, – примиряюще начала она, взвешивая каждое слово, – мне понятны ваши сомнения на мой счет, но, поверьте, я знаю свое дело.

– Если бы у меня были сомнения, вы бы не получили этот заказ, – с предельной прямотой ответил Дэлтон.

Тогда нечего терзать меня этими разговорами, чуть не вырвалось у Лии, но в это время к их столику приблизился какой-то человек. Его улыбка показалась Лие фальшивой.

– Кого я вижу: Дэлтон Монтгомери!

Дэлтон обернулся, встал и пожал ему руку.

– Привет, Фил. Как поживаешь?

– Лучше всех.

– Знакомьтесь: Фил Чейпин, Лия Фрейзер.

Фил кивнул и ухмыльнулся во весь рот.

– Добро пожаловать в «Счастливую семерку», миссис Фрейзер.

От Лии не укрылось, что он с особым нажимом произнес «миссис», уставившись на ее обручальное кольцо.

Дэлтон остался стоять.

– Фил – коммерческий директор этого казино, – обратился он к Лие.

– У вас здесь очень мило, – вежливо сказала Лия.

– Вы играете, миссис Фрейзер?

Дэлтон усмехнулся, Лия чуть не пнула его ногой под столом.

– Нет, не играю.

– Жаль, жаль. Если заинтересуетесь – только скажите.

– Это моя сотрудница, Чейпин, – резко оборвал его Дэлтон.

– Ах вот для чего вы здесь: шпионите за конкурентами.

– Именно так, – подтвердил Дэлтон без тени смущения. – Надеюсь, это не запрещено?

– Когда планируете открыться? – Фил словно не расслышал вопроса.

– При первой же возможности.

– Ну-ну, – саркастически протянул Чейпин. – Что ж, удачи вам. А пока желаю хорошо повеселиться.

Казалось, он обращался к обоим, но не сводил глаз с Лии.

– Спасибо, этим мы и собираемся заняться.

Дэлтон проводил его жестким, неприязненным взглядом.

– Он к вам относится не лучше.

Дэлтон повернулся к Лие и улыбнулся своей медленной обжигающей улыбкой.

– Вы совершенно правы.

Их глаза встретились. Дэлтон прочистил горло и предложил:

– Теперь давайте посмотрим, как у них поставлено дело.

– Охотно.

Лия старалась говорить беспечно, но у нее дрогнул голос. Оставалось только уповать, что Дэлтон этого не заметил.

В течение часа они бродили среди посетителей, наблюдали, как разгораются страсти возле игровых автоматов, смотрели, как крупье тасуют карты, бросают игральные кости, вращают рулетку и отработанным жестом сгребают фишки.

Лию интересовало главным образом расположение помещений и оформление интерьеров.

– Итак, каково ваше мнение?

В гаме и грохоте казино Дэлтону пришлось наклониться к самому ее уху. От его теплого дыхания у нее по спине пробежала дрожь.

– Мое мнение таково: надо, хоть тресни, сделать ваше казино самым шикарным на всем побережье.

– Именно это я и надеялся услышать.

Снова ощутив его дыхание, Лия отступила в сторону.

Как раз в это время сквозь плотную толпу бесцеремонно продиралась кучка подвыпивших бузотеров. Мощный верзила двинул локтем, когда у него на пути оказалась Лия.

Она вскрикнула от боли и пошатнулась. У нее потемнело в глазах.

– Смотри, куда прешь, сукин сын! – угрожающе вскричал Дэлтон.

Он успел подхватить Лию и крепко прижал ее к себе.

– Что с вами? – грубовато спросил он, но не смог скрыть волнения.

Лия вспыхнула и поспешила высвободиться.

Он уронил руки и процедил:

– Пойдемте отсюда.


Глава 21


С Дэлтона градом катился пот, но он не останавливался. В последнее время у него вошло в привычку изнурять себя пробежками по песчаному берегу. Он пытался убежать от демонов, преследовавших его день и ночь. Но пока все старания пропадали впустую.

Кроссовки увязали в песке. Его целью был пароход – отсюда же он начинал свой марафон. Полчаса бега по пляжу, на влажной жаре, требовали не меньших усилий, чем восхождение на Эверест.

Когда до парохода оставались считанные метры, у Дэлтона вдруг подкосились ноги.

– Слюнтяй! – обругал он себя, ткнувшись лицом в белую пыль.

На зубах скрипел песок. Дэлтон перекатился на спину, вытер губы тыльной стороной ладони и сплюнул, повернув голову набок.

Он не спешил подниматься. Полежав без движения пару минут, он расхохотался, но смех получился невеселым.

Что толку себя обманывать? Он хотел переспать с Лией Фрейзер, но вынужден был держать себя в узде. Если у них завяжется роман, его планы полетят ко всем чертям.

Не надо было к ней прикасаться. Впрочем, тот неприятный эпизод мало что изменил. Входя в «Счастливую семерку», он был уверен, что его ждет не более чем деловой ужин с принятой на работу сотрудницей, которая, по счастью, оказалась недурна собой. Но стоило ему увидеть Лию, как у него внутри все перевернулось.

Сперва он подумал, что всему виной ее черное платье. И ведь нельзя сказать, что оно обтягивало фигуру, – просто оно не оставляло никаких сомнений относительно манящих изгибов ее тела. А когда она шла впереди, он, как последний болван, не мог отвести глаз от ее покачивающихся бедер.

Ну почему, почему она не оказалась серой мышкой? Почему он должен постоянно напоминать себе, что она замужем? Раньше это его не останавливало. У него не раз бывали романы с замужними женщинами. Гордиться тут, конечно, нечем. Оглядываясь назад, он вообще не смог вспомнить ничего такого, чем мог бы гордиться. Но в дальнейшем все будет по-другому, надо только заполучить эти проклятые деньги.

А мальчонка? Его родной сын, черт побери! Почему в нем столько обаяния? Почему он не оказался обычным малолетним паршивцем, каких пруд пруди?

Дэлтон хотел бы сблизиться и с ребенком, и с его матерью, но так, чтобы не связывать себя никакими обязательствами.

Он выругался в никуда и поднялся на ноги.

Хватит растравлять себе душу. Ему просто-напросто нужна женщина. Надо бы позвонить Тане Делайл. Все проблемы как рукой снимет. А может быть, и нет.

Он распорядился, чтобы Лия пришла на работу к десяти. По его расчетам, к этому времени он должен был управиться со своими делами и уйти. Сегодня был неподходящий день для встречи с ней.

«Сопляк!» – кричал ему внутренний голос, но Дэлтон не остановился. Тяжело ступая по песку, он направился в клуб.


Когда Билл де Шамп прошел по пляжу мимо Дэлтона, тот, конечно, его не узнал: де Шамп предусмотрительно закрыл лицо темными очками и надвинул на лоб бейсбольную кепку.

Адвокат сразу понял, что Дэлтон не в себе. Вот и славно. Видно, не один де Шамп увяз по уши: кое-кому другому жизнь тоже медом не кажется. Дэлтон всегда был неудачником. Надо же, не получил ни гроша, а затеял открыть казино!

Почему такая несправедливость: одним достается все – внешность, богатство, положение, а другим – ему например – перепадают лишь жалкие крохи?

Обливаясь потом, де Шамп сдернул с головы кепку, однако снять очки не решился. Хотя Дэлтон скрылся из виду, рисковать никак нельзя.

Он приблизился к владениям Дэлтона в надежде получше разглядеть мальчишку. Несколько дней назад он своими глазами видел, как мать с ребенком входили в клуб. Поскольку у него так или иначе были дела в Билокси, нельзя было упустить возможности еще раз понаблюдать за Дэлтоном.

А вдруг этот ребенок – точная копия Дэлтона? Де Шамп хмыкнул. Вот когда тайное станет явным! Сейчас самое главное – доказать, что мальчишка действительно сын Дэлтона.

Задача не из простых. Дэлтон дьявольски изворотлив. Как ни отвратительно это сознавать, он, де Шамп, все-таки его боится. От такого бешеного пса можно ожидать чего угодно.

Тем не менее де Шамп был полон решимости. У него созрел новый план. Если Дэлтон не предпримет никаких шагов, чтобы получить наследство, придется действовать через его голову. А козырная карта сама идет в руки.

Де Шамп, насвистывая, зашагал к машине.


Дэлтон только что вышел из душа и заправлял рубашку в брюки, когда зазвонил телефон.

– Дэлтон слушает, – ответил он.

– Ах, это вы? С вами говорит Купер Андерсон.

Дэлтон не сразу сообразил, кто ему звонит. Купер Андерсон? Тут до него дошло. Тот архитектор, что приходил к нему в офис. Неприятнейший тип.

– Чем могу быть полезен, мистер Андерсон? – холодно осведомился Дэлтон.

– Это я вам кое-чем могу быть полезен, – с готовностью отозвался Андерсон.

Дэлтон уловил в его голосе тошнотворно приторные нотки. Ему были ненавистны дельцы, заискивающие перед клиентами. Что-то подсказывало ему: Андерсон ждет подачки. Может быть, их фирма оказалась на грани краха? Может быть, именно поэтому заказ на отделку казино нужен был Андерсону как воздух? Или он просто хотел перейти дорожку Лие? Тогда почему?

Эти вопросы остались без ответа. Но Дэлтон чуял подвох.

– Мистер Монтгомери, вы меня слышите?

– Виноват, я вам не позвонил. – Он не чувствовал за собой никакой вины, но надо же было хоть что-то сказать.

– Я так понимаю, вы предпочли другого специалиста?

Теперь в голосе Андерсона зазвучал холодок. Дэлтон беззвучно усмехнулся:

– Совершенно верно, Лию Фрейзер.

Казалось, в трубке пульсирует молчание.

– Понятно, – отозвался наконец Андерсон. – Только считаю своим долгом предупредить: вы совершили большую ошибку.

– Да неужели? – протянул Дэлтон.

– Как я уже говорил, ей не по плечу работа такого масштаба. – Он помолчал. – Вам это известно не хуже, чем мне. – Вдруг он хихикнул: – Смею предложить: когда придется разгребать завалы, обращайтесь ко мне.

Ах ты, подлюга, скорее рак на горе свистнет, подумал Дэлтон. Однако, когда он заговорил, его голос звучал ровно и спокойно.

– Я это запомню, Андерсон.

– Надеюсь. – Он еще раз усмехнулся и повесил трубку.

Дэлтон в сердцах оттолкнул от себя телефон.

– Твое счастье, что ты от меня далеко, – пробормотал он.

Дэлтон поднял глаза и увидел, что в дверях стоит Тони. Его тенниску распирали могучие бицепсы.

– Кто это был? – спросил Тони, подходя к столу.

– Купер Андерсон, архитектор, который зубами вырывал у меня заказ.

– Чем-то он тебя здорово зацепил.

– И уже не в первый раз.

Тони криво усмехнулся:

– Заметно. – Быстро сменив тему, он спросил: – Что у нас сегодня в повестке дня?

– Такая уйма дел, что не знаю, как подступиться. Думаю, для начала надо проработать список необходимого оборудования для клуба и для казино.

– Вообще-то я уже навел кое-какие справки, – сообщил Тони.

– Кто, по-твоему, лучшие поставщики?

– Игровые автоматы надо приобретать только у Балли, а фишки – в Лас-Вегасе, у фирмы «Бад Джоунз». – Тони потер подбородок. – Это общее мнение.

– А столы?

– Пока точно не могу сказать.

– Выясни это. Затем надо подумать о системе безопасности. Эти телекамеры, будь они неладны, совсем нас разорят.

– Ты прав, босс, но в конечном счете они окупятся.

– Понимаю. Теперь взгляни сюда: видишь эту бумажную гору? Хочешь знать, что это такое? Заявления о приеме на работу.

Тони поморщился:

– Вот где начнется настоящая головная боль. Чужая душа – потемки. Не промахнуться бы нам с персоналом.

– Главное – не торопиться. Мне уже звонили классные знатоки своего дела, особенно крупье.

– Будем надеяться, их поток не иссякнет.

– Кстати, клуб я хочу поручить твоим заботам, а впоследствии попрошу твоей помощи в казино. Как ты на это смотришь?

– То есть ты собираешься управляться в казино сам?

– Да. По крайней мере первое время. Ну, что скажешь?

– О чем разговор?! Ты же знаешь, я всегда с тобой.

– Спасибо тебе, – улыбнулся Дэлтон. – Можешь рассчитывать на прибавку к жалованью.

– Когда? В загробной жизни?

Оба расхохотались.

– Лия сегодня будет? – спросил Тони.

– Обязательно. Часам к десяти. Но мне придется уйти. Вот только позвоню в пару мест – и отправлюсь в Богалузу.

Тони помолчал.

– Можно тебя кое о чем спросить?

– Валяй.

– Почему ты взял на работу Лию Фрейзер? Я хочу сказать, у нее недостаточно опыта… – Тони осекся. – Что-то ты в лице переменился. Я, наверное, суюсь не в свое дело.

– Ничего страшного. Если хочешь знать, я нанял ее потому, что она как нельзя лучше подходит для этой работы.

– Дело хозяйское.

– Вот именно.

Тони вздохнул и ушел к себе за перегородку.

Дэлтон чертыхнулся, взял со стола карандаш и запустил им в угол. День начинался отвратительно, просто отвратительно.


У Лии не осталось сил. Все мышцы, все суставы терзала боль. Неужели она подхватила грипп?

Слава Богу, Коти уже уснул, хотя был только девятый час. Ему тоже нездоровилось, он капризничал по поводу и без повода. Лия набралась терпения. Она подождала, пока сын выкупается в ванне, а потом уложила его и прочла ему сказку.

Влажная августовская жара всех сделала раздражительными. По счастью, сегодня на работе она будет избавлена от присутствия Дэлтона. Он уехал из города, и у Лии возникло подозрение, что он тоже стремится избежать встречи.

Лия отхлебнула чаю со льдом, потом опустилась на диван и поджала под себя ноги.

Не надо было ему дотрагиваться до нее. Не надо было позволять, чтобы это произошло. Но тогда, в казино, все произошло так стремительно, – кто мог знать, чем это обернется?

Пока Руфуса не сразила болезнь, он был нежным и заботливым супругом; он всегда думал в первую очередь о ней, а уж потом о себе. Слово «страсть» было ей незнакомо. Но когда загрубелые ладони Дэлтона сжали ее открытые предплечья, все ее тело затрепетало. Ее пронзило острое желание, которое на мгновение парализовало волю и ум.

Она запретила себе поддаваться этому порыву. Но теперь у нее осталось ощущение чего-то постыдного, словно в сердце и мыслях осталась какая-то грязь.

В дверь позвонили. Лия вскочила и задела локтем стакан. Крепко заваренный чай растекся по всему полу.

Она чертыхнулась. Звонок заливался не умолкая. Коти вот-вот мог проснуться от этих настойчивых трелей.

Включив свет на крыльце, Лия спросила:

– Кто там?

– Это я, Софи.

Лия удивилась. Она отодвинула засов и открыла дверь.

– Вот уж не ожидала…

Слова застыли у нее на губах. Лицо подруги было залито слезами, ее смятение мгновенно передалось Лие.

– Может… впустишь меня в дом? – судорожно дыша, спросила Софи.

Не говоря ни слова, Лия вытянула вперед руки. Софи качнулась к ней в объятия. Они с минуту стояли обнявшись, потом Лия мягко отстранила Софи и заперла за ней дверь.

– Прости, что врываюсь к тебе на ночь глядя, но мне необходима чья-нибудь поддержка.

– Ты заболела? Скажи…

– Нет, я здорова. – Софи глубоко вздохнула. – Просто мне нужно выговориться. Но если уже слишком поздно…

– Бог с тобой, сейчас всего девять. Да хоть три часа ночи! Пойдем присядем. Хочешь чаю? Или кофе?

– Все равно, – слабо отозвалась Софи. – Я – как ты.

– По правде говоря, я пила чай, но, когда зазвонил звонок, я вскочила и опрокинула стакан.

Губы Софи тронула еле заметная улыбка.

– Я слышала, как ты чертыхнулась. Раньше за тобой такого не водилось.

У Лии слегка отлегло от сердца. Когда перед ней возникло залитое слезами лицо Софи, можно было предположить самое худшее. Теперь она подумала, что подруга, по всей видимости, просто повздорила с Луисом.

Усадив Софи на диван, Лия вытерла лужу и вымыла руки, а потом налила им обеим чаю и присела рядом.

– Ну как, потихоньку приходишь в себя?

– Нет.

– Да что стряслось?

Софи поставила свой стакан на стол.

– Луис получил должность управляющего.

У Лии просветлело лицо.

– Это же великолепно! О чем тут плакать?

Софи провела языком по пересохшим губам и отвела взгляд в сторону.

– Он прошел обследование… у него обнаружилось… бесплодие.

– Господи, не знаю, что и сказать. – Лия накрыла ладонью руку Софи.

– Вот и я тоже.

– Но жизнь на этом не кончается. Есть и другие способы завести ребенка.

– Знаю.

– Вы с ним это обсуждали?

– Пока нет. Луис еще не оправился от удара.

– Какая трагедия…

– Я не решалась задать тебе этот вопрос, но все-таки… – Софи умолкла.

– Можешь задавать любые вопросы, какие тебе только придут в голову! – Лия хотела хоть как-то приободрить подругу.

– Мне очень неприятно перекладывать на тебя свои проблемы, ведь тебе сейчас еще хуже – Руфус так болен…

– У всех свои беды. Что ты хотела узнать? Спрашивай.

– Тебе будет неприятно.

Лия должна была это предвидеть – и все же оказалась застигнутой врасплох.

Наконец Софи отважилась:

– Если сможешь, расскажи мне про искусственное оплодотворение.


Глава 22


Искусственное оплодотворение. У Лии вспотели ладони, во рту появилась горечь. Она с глубоким вздохом поднялась с дивана и направилась в противоположный конец кухни, где тикали большие часы-ходики. Обычно Лию успокаивало их мерное постукивание, но сейчас оно совершенно выбило ее из колеи.

Это была болезненная тема. Лия загоняла ее в самые дальние уголки памяти. Она не позволяла себе мысленно возвращаться в то время, когда в ее жизнь вошла огромная боль и огромная радость. Но теперь Лия почувствовала, что не вправе обойти этот вопрос молчанием. Ей необходимо было поддержать подругу.

Но вспоминать те события, а тем более говорить о них вслух оказалось нестерпимо тяжело.

Затянувшаяся пауза стала для Софи укором.

– Извини, не надо было бередить старые раны. Давай забудем об этом. – С этими словами она встала и направилась к двери.

Лия резко обернулась:

– Постой! Куда же ты?

– Домой, – тихо ответила Софи.

– Никуда ты не пойдешь. Сядь, пожалуйста.

– Но…

– Без всяких «но». Садись, и все тут.

Софи не двигаясь стояла в дверях.

– Я не люблю…

– Не любишь, когда тобой командуют? – Лия старалась говорить легко и беззаботно, но из этого ничего не получалось. Софи только пожала плечами.

– Я должна сама разобраться со своими проблемами.

– Но если кто-то будет рядом – что здесь плохого?

Этот разговор был им в тягость, но обе понимали, что путей к отступлению нет.

– Наверное, ты права, – нехотя согласилась Софи и вернулась назад.

Лия еще никогда не видела подругу такой убитой. Софи в любых обстоятельствах сохраняла оптимизм и щедро делилась им с Лией.

Набравшись духу, Лия сказала об этом вслух:

– Я тебя не узнаю.

– Поверь, я сама себя не узнаю. Когда Луис огорошил меня этим сообщением, я остолбенела, но все-таки сохранила выдержку.

– А он – нет?

– Он… он… просто не в себе. Будто приговорен к смертной казни.

– Понимаю.

Софи вздохнула:

– Я знала, что ты поймешь. Поэтому и пришла к тебе со своей бедой. Но, если тебе тяжело, можешь не отвечать. Я тоже тебя пойму. Ведь об этом вслух не говорят.

– Кроме тебя, ни одна живая душа не знает, что я подверглась искусственному оплодотворению, – тихо произнесла Лия.

Софи раскрыла рот от изумления:

– Не хочешь ли ты сказать, что даже твоя мать?..

– Уж кому-кому, а ей бы я призналась в самую последнюю очередь.

– Да, конечно, я спросила, не подумав…

– Врачи абсолютно уверены? – уточнила Лия.

– Похоже, что так. Они утверждают, что это – осложнение после перенесенной болезни.

– Всегда хочется надеяться на чудо. Медицина постоянно идет вперед. Но при всем том…

– …при всем том Руфуса никто не может поставить на ноги, – закончила за нее Софи. – Именно поэтому я и не хотела продолжать разговор. Мои проблемы – это ничто по сравнению с твоими.

– Оставь, пожалуйста.

– А знаешь, – задумчиво сказала Софи, – пока не грянула беда, я и сама не подозревала, как прикипела душой к этому янки.

– Значит, ты не раздумала выходить за него замуж?

– Ему я так и сказала.

– Однако для себя еще не решила?

– Пожалуй, пока не решила. Но это не имеет никакого отношения к его… – Она не могла заставить себя произнести роковое слово.

– …бесплодию. Давай называть вещи своими именами. Иначе этот разговор зайдет в тупик.

– Если я правильно понимаю, Руфус тоже страдал бесплодием? – осторожно спросила Софи.

– Нет, – вздохнула Лия. – У него были крайне низкие показатели спермы.

– Вы долго раздумывали, прежде чем решились на такой шаг?

– Нет, недолго. Руфус отчаянно хотел иметь ребенка. – Лицо Лии исказилось мукой. – Он как будто знал, что ждет его впереди, и не хотел терять драгоценное время.

Снова наступило молчание.

– А почему вы не пошли на усыновление?

Лия ответила не сразу. Она не стыдилась своего прошлого, нет. Просто эти подробности были самыми личными, самыми сокровенными. Произнося свои признания вслух, она словно предавала Руфуса. В глубине души она понимала, что Руфус, безгранично добрый и человечный, не стал бы возражать против того, чтобы она поделилась с Софи тем, что знала. Но сама Лия с трудом преодолевала внутреннюю преграду.

– Слушай, Лия, может быть, все-таки оставим эту тему, если ты считаешь, что Руфусу было бы…

– Нет, Руфус никогда не просил меня хранить это в тайне. Я сама решила, что посторонним незачем знать такие детали. Но ведь ты мне не чужая.

Софи с благодарностью улыбнулась:

– Значит, Руфус отдал предпочтение донорскому способу.

– Да.

– Его не смущало, что ваш ребенок родится от семени другого мужчины?

– Говорю тебе еще раз: ему очень хотелось иметь ребенка.

Софи откинулась на диванные подушки.

– Луис постоянно заговаривал не просто о «ребенке», а о «детях». Но его ничто не заставит обсуждать этот вопрос открыто, как это делал Руфус.

– Не забывай, Руфус был гораздо старше. Это имеет большое значение. Молодым труднее смириться с приговором врачей.

– Ты права. Луис ходит как в воду опущенный. Но возвращаясь к моему вопросу: почему вы предпочли донорский способ, а не усыновление?

– Мы с Руфусом сели за стол и составили, так сказать, баланс приоритетов. На левой стороне листа написали «И.О.», то есть искусственное оплодотворение, на правой – «Усыновление». Под каждым заголовком перечислили «за» и «против».

– Ты, наверное, уже не помнишь, что там было записано.

– Почему же, я все помню. Графа «И.О.» перевешивала по всем статьям. Во-первых, ребенок рождается у меня; его наследственность хотя бы частично обусловлена моей. Во-вторых, это быстрее: для усыновления нам пришлось бы встать на очередь, а Руфус был уже немолод. В-третьих, донорский способ проще усыновления и в финансовом, и в медицинском, и в юридическом отношении. Наконец, доноров тщательно отбирают среди медиков – студентов и интернов.

– Ах вот, значит, откуда они берутся?

– Да, почти стопроцентно.

– Вот это может оказаться для нас решающим соображением, ведь Луис и сам работает в больнице. Продолжай, пожалуйста.

– Важно и то, что Руфус посещал лекции для будущих отцов, а потом присутствовал при родах. Но по-моему, самое главное то, что в глазах окружающих это был ребенок моего мужа.

– Но есть и минус: по сути дела, ребенок зачат бог знает от кого.

– Думаешь, Луису будет трудно с этим примириться?

– Еще как трудно! – Софи встала и нервно расхаживала по кухне. – Зная его, я вообще сомневаюсь, что он даст согласие на такой способ.

– Ты попытаешься его убедить?

– Может быть, только не сейчас. Пусть он сначала осознает свое состояние.

– Должна тебя предупредить, это дается нелегко, – сказала Лия. – По всей видимости, у него испортится характер, тебе придется несладко. Надо бы дать ему возможность побыть одному.

– Вот и я так решила, – шепнула Софи.

Лия тоже встала и крепко обняла подругу за плечи, а потом сказала:

– У меня остались кое-какие брошюры и книги. Я отыщу их и дам тебе почитать. К такому решению надо готовиться серьезно.

– А это очень сложно? Я имею в виду саму процедуру.

– Да нет, не очень. – Лии не хотелось вдаваться в подробности. – Если коротко, то врач вводит сперму при помощи шприца.

Софи содрогнулась:

– Приятного мало.

– Зачем сейчас забивать себе этим голову?

– Мы с тобой поговорили – и у меня словно камень с души упал. Хорошо бы и Луису хоть немного полегчало.

– Его рана может кровоточить всю жизнь. Тебе придется с этим смириться. Но все это дело будущего. А пока тебе необходимо как следует выспаться. Утром жизнь видится в другом свете.

– Ты, наверное, каждый день волей-неволей напоминаешь себе об этом.

– Да. – Лия закусила губу.

Софи обняла ее на прощание:

– Доброй ночи. Спасибо тебе, родная моя.


Лия лежала, глядя в потолок. Сон не приходил. Завтра предстоял долгий день, но разговор с Софи разбередил ей душу.

– Начнем считать верблюдов, – сказала она вслух.

Но мысли о прошлом не давали ей покоя. В голове проносились воспоминания о давно минувших днях, когда она наконец отважилась обратиться к врачу…

Тогда, накануне, у нее целый день кружилась голова. Она повторяла себе раз за разом, что завтра ей предстоит важное событие: первая процедура в Центре планирования семьи.

Чтобы отвлечься от тревожных предчувствий, она приготовила себе пенистую ванну. Но мысли сами собой возвращались к незнакомцу, который станет ее донором.

Врач предложил им с Руфусом ознакомиться с донорским каталогом. Принять решение оказалось мучительно трудно. Они провели над каталогом не один час и в конце концов выбрали мужчину, которого сочли наиболее подходящим по физическим показателям и уровню интеллекта.

Когда выбор был сделан, у Лии появилась навязчивая идея. Ее повсюду преследовал образ этого неведомого донора. Она размышляла о том, как он выглядит, как одевается, где работает, как проводит свободное время, с кем встречается, кому отдает свою любовь.

Стоило ей погрузиться в душистую теплую пену, как эти видения нахлынули с новой силой. Почему она не могла от них избавиться? Может быть, потому, что она не познала близости с ним? Господи, стоит ли об этом думать, уговаривала она себя, ведь этот мужчина мастурбировал над мензуркой.

Она даже сейчас помнила, как ее затошнило при одной этой мысли.

Выйдя из ванны, она легла в постель рядом с Руфусом, но даже в его объятиях не могла успокоиться.

Наутро, переступив порог медицинского кабинета, она превратилась в комок нервов.

– Не волнуйтесь, миленькая, – успокаивающим тоном сказал доктор Реймонд.

Когда Лия легла на кресло, акушерка закрепила ее ноги на подставках какими-то пряжками и прикрыла нижнюю часть тела простыней.

– Я и не волнуюсь, – храбро ответила Лия, хотя дрожь в голосе выдавала ее с головой.

– Может быть, вы предпочитаете, чтобы процедура проводилась в присутствии вашего супруга?

– Нет. Мы договорились, что он будет ожидать в приемной.

– Вот и славно. Значит, так тому и быть. – Врач ободряюще улыбнулся и взял шприц. – Не напрягайтесь, это совсем не больно.

Процедура и вправду оказалась совершенно безболезненной. Однако за ней последовал сущий кошмар.

Доктор Реймонд надел ей на шейку матки колпачок с дополнительной дозой спермы, который должен был оставаться на месте в течение нескольких часов. От колпачка тянулась нитка, за которую следовало удалить это приспособление. Однако колпачок присосался так сильно, что Лия не смогла его снять.

Это пришлось делать Руфусу. Когда он, изрядно помучившись, кое-как справился с этой задачей, Лия вскрикнула от боли.

– Любимая моя, прости, я нечаянно.

Лия, ослабевшая от мучений и стыда, прошептала:

– Ничего страшного. Все пройдет, не беспокойся.

Эта сцена стояла у нее перед глазами как наяву.

Подавив стон, она отбросила простыни и босиком побежала по коридору. У дверей детской она замедлила шаги. Коти безмятежно спал.

Лия не знала, сколько времени просидела у его кроватки. Она целовала его щеки и макушку, нашептывая:

– Ты мое чудо, мое бесценное сокровище. Я тебя люблю.

На детском лице остались следы ее слез.


Глава 23


Лия не могла поверить, что работает на этом месте уже целый месяц. Время летело с неимоверной быстротой. Но бывали и нестерпимо долгие дни, когда она укоряла себя, что обделяет Руфуса своим вниманием. Она стала подниматься на два часа раньше, чтобы навещать его в больнице еще и по утрам, перед работой. Его состояние оставалось прежним: он то впадал в кому, то ненадолго приходил в сознание.

Доктор Болтон сказал ей, что у Руфуса железная воля. При поддержке Дэна Болтона Лие удалось добиться небольшой временной скидки на медицинские услуги. Но даже при своих нынешних заработках она не смогла бы до бесконечности держать мужа в больнице. Рано или поздно ей это станет не по карману.

А пока Лия жила сегодняшним днем. Она с головой погрузилась в работу. В ближайшее время ей предстояло полностью переоборудовать камбуз под современную кухню и выполнить эскизы кафе для плавучего казино.

Вместе с Тони она руководила работой строителей. Как и предполагал Дэлтон, канализация и электропроводка в здании клуба требовали полной замены. Лия часами вела телефонные переговоры с торговыми фирмами. Иногда ей казалось, что работа зашла в тупик.

Если же ей все-таки удавалось сдвинуться с мертвой точки, все дело портил Дэлтон.

На чертежах Лия наметила расположение кухни и кафе. Дэлтон потребовал изменить и то и другое. Эскизы игрового зала включали расстановку столов, автоматов и прочего оборудования. Дэлтон и здесь настоял на изменениях. Лия еле сдерживалась, чтобы не наговорить ему дерзостей, но у нее совершенно опускались руки, когда все ее труды шли насмарку.

Дэлтон был полновластным хозяином. Ей приходилось считаться со всеми его придирками, чтобы не потерять работу. О собственной гордости пришлось позабыть.

Даже сильнее, чем уязвленное самолюбие, Лие мешало присутствие Дэлтона. Он всегда оказывался поблизости. Стоило ей поднять глаза, как она замечала, что он либо пристально наблюдает за ней, либо направляется к ее столу. Склонившись над листами ватмана, он подолгу изучал ее чертежи и эскизы.

– Вы еще здесь?

Лия вздрогнула. В дверях офиса стоял Дэлтон. Несмотря на одуряющую жару, у него был свежий и жизнерадостный вид, хотя он только что спустился с верхней палубы, где давал указания бригаде плотников.

Лия взглянула на часы. Действительно, стрелки подошли к половине шестого.

– Разве это не очевидно? – Она не скрывала своего сарказма.

Он слегка помрачнел.

– Заканчивайте, вам пора домой.

– Я хотела… я должна с вами кое-что обсудить.

Дэлтон замахал руками:

– Только не сейчас. Дела подождут до завтра. Я совершенно вымотался, да и вы тоже.

– Неужели у меня такой ужасный вид? – не подумав, выпалила Лия и залилась краской.

Его глаза беззастенчиво обшарили ее фигуру.

– По правде говоря, вид у вас потрясающий. – Дэлтон помолчал и добавил: – Причем всегда.

Злясь и на себя, и на него, Лия заявила:

– Я не напрашивалась на комплименты.

– Разве? – притворно удивился Дэлтон.

Лия поспешно сложила бумаги в стопку и схватила сумочку.

– Мне надо ехать за Коти, – пробормотала она. – Я и так опаздываю.

– Лия!

– До завтра.

Дэлтон не ответил. Посторонившись, он пропустил ее в дверь.

Она мысленно посылала ему проклятия.


– Мамочка, куда мы едем?

– В клуб, малыш. Я забыла портфель, а мне сегодня вечером надо будет поработать.

Перед тем как забрать Коти от матери, Лия на полчаса заехала в больницу к Руфусу, потом остановилась у магазина и купила кое-что к ужину. Дома, торопливо засунув продукты в холодильник, она переоделась в желтые шорты, трикотажную майку и босоножки. Настроение слегка поднялось.

– Ну вот, опять ты мне не почитаешь, – обиделся Коти.

– Непременно почитаю. Обещаю. А бабушка тебе сегодня читала?

– Нет, она меня только воспитывала целый день, – удрученно сообщил Коти.

Лия чуть не задохнулась, однако нашла в себе силы сказать:

– У всех бывает неважное настроение. Может быть, завтра бабушка будет повеселее.

– Да, как же, – недоверчиво буркнул Коти.

Лия была с ним совершенно согласна, но вслух ничего не сказала. Иногда ей хотелось вытрясти из матери всю душу.

– Давай зайдем на пароход!

– Нет, в другой раз. Сегодня мы только забежим за портфелем.

– Тогда давай съездим в «Макдоналдс».

Лия вздохнула, поймав на себе его умоляющий взгляд.

– Что мне с тобой делать, ковбой? Ну ладно, хоть я и накупила продуктов, поедем ужинать в «Макдоналдс». Решено!

Коти захлопал в ладоши от счастья.

Через несколько могут, держа Коти за руку, она входила в опустевший офис.

Засовывая в портфель необходимые бумаги, она услышала радостный возглас Коти:

– Привет, Дэлтон!

У Лии упало сердце. Вот уж кого ей меньше всего хотелось здесь встретить. Как она не заметила его машину?

– А, здорово, ковбой! – отозвался Дэлтон.

Лию покоробило, что он как ни в чем не бывало перенял у нее шутливое прозвище сына.

– А где мама?

– Пошла за портфелем.

Лия щелкнула замком и бросилась к двери, но остановилась как вкопанная. Перед ней стоял Дэлтон в одних купальных плавках. От него не укрылось невольное направление ее взгляда.

– Ты идешь купаться? – спросил Коти, разрядив возникшую неловкость.

Дэлтон улыбнулся, глядя на него сверху вниз.

– Да, как раз собирался поплавать.

– Вот бы и мне с тобой!

– Коти! – одернула Лия.

Дэлтон, не обращая внимания на ее окрик, подмигнул Коти:

– Так в чем же дело?

– А разве можно?

– Вы, кажется, забыли, у кого нужно спросить разрешения? – Лия делала вид, что обращается к ним обоим, но сверлила взглядом Дэлтона.

Он равнодушно пожал плечами:

– Считайте, что мы спросили.

Лия услышала в его голосе неприкрытую насмешку. Кровь бросилась ей в лицо.

– А я не разрешаю.

– Мама! – завопил Коти. – Ну почему?

– Коти, сейчас же перестань. Я устала, у меня много работы.

– Да ну ее на фиг, эту работу, – вмешался Дэлтон.

У Коти расширились глаза. Он в ужасе зажал рот рукой.

– Прошу прощения, – смешался Дэлтон. – У меня нет привычки придерживать язык.

Лия сосчитала до десяти.

– Мамочка, ну пожалуйста!

– Всего на полчаса! – присоединил свой голос Дэлтон.

Лия выпустила из рук портфель, и он со стуком упал на пол.

– Господи, если вам так приспичило – отправляйтесь.

– Ура! – запрыгал Коти.

Он схватил Дэлтона за руку и потянул его к выходу.

Дэлтон не сопротивлялся.

– Жаль, что вы не захватили купальник, – мимоходом сказал он, окинув Лию оценивающим взглядом.

Лию бросило в жар. Она перевела глаза на сына:

– Подожди, я принесу из машины полотенце.

– Не беспокойтесь, полотенца есть в душевой, – сказал Дэлтон. – Готов, ковбой?

Коти с торжествующим воплем слетел по ступеням. Лие ничего не оставалось, как последовать за ним.


Чем дольше Лия сидела на песчаном берегу, тем сильнее стучало у нее в висках. Дэлтон был похож на бронзового бога. Она старалась не думать о том, что его загар стал еще темнее с тех пор, как она впервые увидела его полуодетым. Не только торс, но и мускулистые ноги. Наверное…

Нет, надо гнать от себя эти мысли. Лия со смешанным чувством наблюдала, как он потакает всем чудачествам Коти, и слушала их несмолкающий хохот.

Хорошо, что у ее сына есть возможность порезвиться; только больно видеть, что с ним играет не Руфус, а чужой мужчина, в котором ей виделся враг.

Эти размышления были мучительны. Враг? С каких пор, почему она стала видеть в Дэлтоне врага? Неужели потому, что он не скрывал интереса к ней и симпатии к ее сыну? Но что им двигало? Что скрывалось за внешней непринужденностью? Ничего хорошего, решила Лия.

Несмотря на жару, Лия обхватила себя руками за плечи, чувствуя легкий озноб от смятения и чувства вины.

– Мама! Мама! – кричал Коти. – Смотри, как Дэлтон ныряет в волну!

«А куда же мне еще смотреть», – желчно подумала Лия. Однако она с улыбкой помахала сыну, стараясь не замечать мужской красоты Дэлтона, точных и выверенных движений его тела.

– Так-так, хитрая воровка выбралась погреться на солнышке.

Лия вскочила, сдернула темные очки и бросила полный отвращения взгляд на Джея Ти Партриджа.

– Что вам здесь надо?

Джей Ти и бровью не повел.

– У нас, милочка, свободная страна. Может, я ежедневно совершаю променад по пляжу именно в это время.

– Как бы не так! – взвилась Лия, брезгливо косясь на его толстый живот, нависающий над шортами.

Он лишь ухмыльнулся и пожевал сигару.

– Когда камешки вернете? – как ни в чем не бывало спросил он. – Я долго ждать не стану.

Партридж выпустил дым прямо ей в лицо.

Лия едва не закашлялась, но что есть мочи сдерживалась, чтобы не доставить Партриджу этого удовольствия.

– Сколько можно повторять: я в глаза не видела этих драгоценностей.

– Так я и поверил. – Джей Ти умолк и посмотрел на купающихся.

Как раз в этот момент Коти высоко подпрыгнул и опять помахал матери рукой.

– Надо же, какой шустрый мальчуган.

Лия напряглась как пружина.

– Это не ваше дело! Держитесь подальше от моего сына, ясно вам?

– Ох ты, Господи, неужто вы мне грозите?

– Оставьте нас в покое!

У Лии дрогнул голос, но ей уже было все равно. Она бы дорого заплатила, чтобы вычеркнуть этого мерзавца из своей жизни.

– Ай-ай, дамочка показывает коготки! – Джей Ти ухмылялся во весь рот. – Думаете от меня отделаться? Не выйдет! – Он фиглярски раскланялся, прежде чем уйти. – Целую ручки.

Лия сжимала и разжимала кулаки. Ей хотелось выть.

– Кто это был?

Она вздрогнула. Сзади неслышно подошел Дэлтон, держа за руку ее сына.

– Вам не обязательно это знать.

Дэлтон опешил от такой резкости.

– Жирный какой-то, – высказался Коти.

– Коти, так не принято говорить. – У Лии дрожал голос; она понимала, что Дэлтон тоже это заметил. У него на скулах заходили желваки.

– Да ладно, мам.

Она прижала Коти к себе:

– Нам пора. Что нужно сказать Дэлтону?

– Спасибо, что взял меня с собой купаться.

Дэлтон переводил взгляд с Коти на Лию.

– Всегда пожалуйста, дружище.

– Я когда-нибудь тоже научусь нырять, как ты.

Прежде чем Дэлтон успел ответить, Лия потянула Коти за руку.

– Пойдем, пойдем, не задерживайся.

– Вы не собираетесь рассказать мне, кто был этот тип?

Лия замерла.

– Разве вы не поняли? Вас это никак не касается.

Несмотря на то что Коти стоял совсем рядом, Дэлтон выругался и начал говорить:

– В самое ближайшее время…

Его никто не слушал. Лия схватила Коти за руку и потащила к машине.


Глава 24


– Бекки, душенька, вам здесь не жарко?

Бекки Чилдресс побледнела:

– Как вы сказали, мистер Андерсон?

Купер расплылся в улыбке:

– Когда мы наедине, зовите меня Купер.

– Мне это непривычно, сэр, – ответила секретарша ледяным тоном.

Глаза Купера сузились.

– Сколько вы у меня работаете, Бекки?

– Три месяца, сэр.

– Ну да, разумеется, три месяца. Вам, наверное, известно, что для любимых сотрудниц у меня всегда находится свободный вечерок.

Бекки вспыхнула:

– Извините, у меня много работы.

– Работа подождет, голубушка. А я ждать не привык. Давайте-ка я заеду за вами часиков этак в восемь, мы где-нибудь поужинаем, а потом без помех побеседуем о работе.

– К сожалению, у меня на сегодня другие планы.

– Так отмените их, милая. А пока принесите-ка мне чашечку кофе.

Оставшись один, Купер едва не полез на стенку. В последнее время все шло наперекосяк.

Вот и Бекки смотрит на него с отвращением. Черт побери, разве он забыл, как делаются такие дела? Впрочем, он знал, с чего все началось. Ему до сих пор не давала покоя эта стерва Лия Фрейзер, которая перехватила у него выгодный контракт. Значит, он недостаточно постарался, чтобы подмочить ее репутацию. Надо придумать что-нибудь похлестче. Надо поставить ее на место. А кто сделает это лучше, чем он сам?

Купер потянулся за телефонным справочником.


– Привет.

– Здравствуйте.

– Как провели вечер?

– Спасибо, прекрасно, – ответила Лия, гордясь своим самообладанием.

Дэлтон не сводил с нее пристального взгляда: не иначе, как собирался заговорить о вчерашней перепалке на пляже. Лия молила Бога, чтобы Дэлтон не вмешивался в ее дела. Она не должна поддаваться эмоциям.

На самом деле вчерашний вечер был для нее сущей пыткой. Она была так взвинченна, что не могла заснуть до самого рассвета. Но это еще не самое страшное. Как только она сомкнула веки, ей приснился бесстыдный сон: будто Дэлтон, совершенно раздетый, повалил ее на кровать, жадно целовал, прижимал к себе…

– Это был легавый? – Так и не дождавшись ее ответа, Дэлтон сказал: – Понимаю, вы все еще не желаете об этом говорить.

– Да, я не желаю об этом говорить.

– И все-таки: это был легавый?

– Сыщик из страховой компании, – со вздохом призналась Лия. – Его зовут Джей Ти Партридж.

– А из-за чего у него зуд?

– Из-за меня. Он втемяшил себе, что я украла драгоценности.

– Вот вонючка! – возмутился Дэлтон.

Лия не смогла сдержать улыбку:

– Я бы с радостью сказала ему это в глаза, только духу не хватает.

– Я сам ему все выскажу.

Слыша металл в его голосе, Лия не усомнилась, что он так и сделает.

– Спасибо, конечно, но лучше не надо. От него, в сущности, вреда не много. Обыкновенный грубиян.

– Ладно, но если вам понадобится…

Лия не дала ему договорить:

– Мне ничего не понадобится. Я вполне могу за себя постоять.

Судя по выражению лица Дэлтона, его это не убедило, однако он не стал спорить, а только потер лоб, как будто от ее упрямства у него разболелась голова.

– Я хотела просить вас просмотреть новые чертежи кухни и кафе.

– Давайте сюда, – грубовато сказал он.

Начало дня не сулило ничего хорошего. У них обоих было скверное настроение, и Лия опасалась, что совместной работы не получится.

Дэлтон, судя по его виду, тоже не выспался. Лицо припухло, под глазами пролегли темные круги. Вопреки своему обыкновению он даже не побрился, но от этого не стал менее привлекательным.

Лия молча достала из портфеля чертежи и разложила их на столе. Дэлтон присел на стул и погрузился в их изучение, а Лия ушла к себе за перегородку и сверилась со списком дел, намеченных на этот день.

– На первый взгляд неплохо, но требуются кое-какие изменения.

Вернувшись к нему в кабинет, Лия остановилась у стола.

– Слушаю вас.

Она давно смирилась с тем, что никогда не сможет ему угодить, но ее не оставляла обида: такая скрупулезная работа заслуживала более теплого отзыва.

– Я кое-что сюда добавлю, а потом мы к этому вернемся.

– Хорошо, – безучастно кивнула Лия.

Дэлтон поднял брови, но промолчал.

– Я еще сделала кое-какие наброски объединяющей темы для казино и клуба.

– Надо посмотреть, – оживился Дэлтон.

– Кроме того, я созвонилась со своим старым приятелем, который оформляет казино в Лас-Вегасе. Он прислал мне несколько эскизов. По-моему, у него есть конструктивные и оригинальные идеи.

– Вот-вот, это чрезвычайно важно: оригинальные.

– Кстати, он также посоветовал мне обратиться в надежную оптовую фирму в Лас-Вегасе. – Лия теребила свою золотую цепочку. – Он говорит, эта фирма даже оплатит мне командировочные расходы.

– Непременно позвоните туда. Пусть готовятся принять двух человек.

– Двух?

Он выдержал ее взгляд.

– Уж не думаете ли вы, что я отпущу вас туда одну?

– Но я уже большая.

– Не спорю, – согласился Дэлтон. – И все-таки поедем вместе. Один ум хорошо, а два лучше. Так вы говорите, у вас готовы наброски основной темы?

Лия присела на краешек стула, стараясь держаться как можно дальше от Дэлтона. Прокашлявшись, она приступила к делу:

– Предлагаю вам три разных варианта. Первый – это тема острова, поскольку у нас плавучее казино.

– Дальше.

– Второй – это особняк на плантации.

Лия подалась вперед и на мгновение встретилась глазами с Дэлтоном, о чем тут же пожалела. Дэлтон всего-навсего сменил позу, но ей показалось, что он до нее дотронулся.

Ей стоило немалых усилий продолжать ровным тоном:

– Здесь идея такова: показать главное, чем знамениты наши края, – южное гостеприимство.

– М-м-м, интересно, но слишком накладно. Давайте третий вариант.

Лия отстранилась, чувствуя его неудовлетворенность.

– Старинный французский замок.

– Нет, это исключено.

– На этом… все. Я хочу сказать, других идей у меня нет. – Сердце Лии сковал холод.

– А у меня, представьте, есть. Думаю, мы должны остановиться на теме «кантри-вестерн». Мы сделаем…

Неожиданно для него Лия поднялась со стула и, стараясь держаться с достоинством, переспросила:

– «Мы»? Кто это «мы», мистер Монтгомери?

– Что вам ударило в голову?

– Позвольте мне закончить, – непреклонно продолжала Лия. – Если у вас с самого начала были вполне определенные взгляды на то, какими должны быть клуб и казино, зачем было подписывать контракт со мной? – Тут выдержка изменила ей. – Вы отвергаете все мои идеи. По-моему, я впустую трачу время, а это для меня недопустимая роскошь!

Дэлтон побледнел и сощурил глаза.

Не дав ему опомниться, Лия повернулась и решительно устремилась к выходу.

Дэлтон вскочил, с грохотом опрокинув стул. Лия даже не остановилась. Она спешила унести отсюда ноги.

– Куда это вы, позвольте спросить?

– Куда угодно, лишь бы подальше от вас!

Дэлтон настиг ее одним прыжком, схватил за локоть и развернул к себе.

– Не выйдет!

Пытаясь вырваться, Лия прижалась спиной к стене и поняла, что угодила в ловушку.

Лицо Дэлтона было прямо у нее перед глазами.

– Пожалуйста, отпустите, – едва слышно прошептала она.

– Ни за что!

Лия не успела даже отвернуться, как Дэлтон уперся руками в стену по бокам от нее и накрыл ее рот своими губами.

Лия пыталась его оттолкнуть, но он стоял как скала. Помимо своей воли она приоткрыла губы и почувствовала у себя во рту его язык.

Никогда в жизни она не испытывала ничего похожего на это властное нападение. Поцелуй Дэлтона был не ласковым, но и не грубым, однако он пробудил в ней какой-то голод, парализовал ее волю. Его уже было не остановить. К своему ужасу, Лия почувствовала его твердую плоть. У нее подогнулись колени.

Рука Дэлтона легла ей на грудь. Только теперь Лия осознала, что происходит. Господи, что же она делает? Что она ему позволяет?

Он не имел права прикасаться к ней. Она замужем, ее муж при смерти. Это напоминало приступ безумия.

– Не смей!

Дэлтон отшатнулся, у него вырвалось проклятие.

Лия открыла дверь и выскочила в коридор. Только здесь она остановилась, чтобы прийти в себя. Она знала, что Дэлтон не станет ее преследовать.

Лия заметила, что в его потемневших глазах на мгновение мелькнула боль. Ей стало ясно: у него в душе тоже поднялась буря.


Глава 25


Дэлтон молча сидел над цифрами. Что-то явно не сходилось. Он взял в банке кредит на несколько миллионов, но документы свидетельствовали о том, что денег почти не осталось. Черт возьми, как же он не предусмотрел возможность перерасхода? Стоимость материалов и строительных работ возрастала с каждым днем.

В банк больше обращаться нельзя. Дэлтон даже содрогнулся от этой мысли. Однако он не сомневался, что банкир готов подождать, пока завещание не вступит в силу. Все-таки имя отца служило гарантией.

На него снова нахлынула волна обжигающей ярости, когда он вспомнил об этом человеке, который сначала произвел его на свет, а затем унизил, заставив кровью и потом покупать то, что принадлежит ему по праву. Но гнев – плохой советчик: он сжигает силы, которые нужны для дальнейших дел.

Дела между тем шли по намеченному плану – до того дня, когда он впервые поцеловал Лию. Если бы кто-то сказал Дэлтону, что ему суждено потерять голову из-за женщины – пусть даже самой прекрасной, – он бы посмеялся в лицо этому человеку, тем более сейчас, когда слишком многое поставлено на карту.

Но сейчас ему было не до смеха. Сейчас он терял голову от ужаса.

Рядом с Лией он чувствовал себя так, словно у него внутри бомба. Если поджечь взрыватель, его будущее разлетится вдребезги. А если Лия узнает правду…

Не узнает, сказал себе Дэлтон. Он об этом позаботится. До поры до времени он будет держать свои намерения в тайне. Ей ни к чему знать, что Коти его сын, на которого он собирается предъявить права. А там его увлечение Лией потихоньку сойдет на нет, и можно будет действовать дальше с чистой совестью. Хорошо, что его чувства никогда не пускают глубоких корней.

Однако не стоит переоценивать свое хладнокровие, тем более что им предстояло провести вместе два дня в Лас-Вегасе. Наутро надо было выезжать.

Зачем раньше времени изводить себя сомнениями? Он предоставил Лие выходной, чтобы она собралась в дорогу. И вообще, она вправе рассчитывать на отдых: ей приходилось задерживаться в офисе, брать работу домой, а это означало, что она отрывает себя от семьи.

Впрочем, ему меньше всего хотелось думать о ее семье – о сыне и тем более о муже.

Скорее бы закончился весь этот фарс.

Губы Дэлтона тронула кривая усмешка. Он потянулся за карандашом и снова углубился в подсчеты. Прошло полчаса, но дело не двигалось.

Ему было трудно сосредоточиться, в голову все время лезли посторонние мысли. Мало того что перед ним все время маячила Лия, что его угнетали финансовые неурядицы, – ко всему прочему ему не давал покоя назойливый Билл де Шамп, который день ото дня проявлял все большее нетерпение.

Дэлтон бросил последний взгляд на колонки цифр, ругнулся и захлопнул папку. На сегодня хватит. Надо пойти в спортзал – это ему всегда помогало.

Жара ударила его, как паровой молот. Даже долетавший с воды бриз не приносил облегчения. Дэлтон ловил ртом воздух. Вдруг он заметил у тротуара автомобиль де Шампа.

– Легок на помине, – с досадой пробормотал Дэлтон.

Де Шамп выскочил из машины и направился к нему. На расстоянии вытянутой руки он резко остановился и осклабился.

Дэлтон едва переборол искушение врезать по этой самодовольной физиономии.

– Что опять, де Шамп? У меня нет ни времени, ни желания вступать в разговоры.

– Ты, Монтгомери, думаешь, что дерьмо не воняет. Должен тебя огорчить: очень даже воняет.

– Ох как ты мне осточертел.

Ухмылка де Шампа стала еще шире.

– Зачем же так грубить? Между прочим, я видел мальчонку.

По лицу Дэлтона пробежала судорога.

– Я тебе сказал…

– Мало ли что ты сказал. Мне нужны доказательства, что это твой сын.

– А больше тебе ничего не нужно?

Де Шамп сделал полшага вперед.

– Стало быть, ты не собираешься предъявлять на него права?

– Я собираюсь делать то, что сочту нужным, причем в удобное для себя время. Зарубите это себе на носу.

Де Шамп прищурился.

– Что-то я не пойму, с какой стати ты тянешь. – Он помолчал. – Разве что глаз положил на дамочку, но…

Ему не удалось закончить. Кулак Дэлтона обрушился на его переносицу. Де Шамп не удержался на ногах. Сначала он изумленно смотрел в пространство, словно не веря, что Дэлтон его ударил. Потом, дотронувшись до носа и увидев на руке кровь, де Шамп пронзительно закричал и с трудом поднялся с тротуара.

– Ах ты, ублюдок, – прошипел он.

Дэлтон, охваченный беспредельным отвращением, повернулся и зашагал к машине.

– Ты еще обо мне услышишь! – заорал ему вслед де Шамп.

Дэлтон остановился как вкопанный и круто повернулся:

– Если тебе дорога жизнь, катись отсюда, пока цел.

– Ты за это поплатишься!

Дэлтон не счел нужным отвечать. И банкир, и де Шамп – это шакалы. Они только и ждут, когда можно будет растащить его кости. Когда же все это кончится? Лишь тогда, когда он через суд оформит отцовство. Коти Майкл Фрейзер – его сын.

Почему-то от этой мысли у него сжалось сердце.


Лия не могла поверить, что летит на самолете в Лас-Вегас вместе с Дэлтоном. Еще труднее ей было поверить, что она все еще у него работает.

Если бы он не извинился за свое поведение, она бы, конечно, уволилась. Но она проявила себя ничем не лучше. Она до сих пор не могла себе этого простить. Как можно было предать мужа? Как можно было оставаться на службе у Дэлтона? Единственным оправданием служила болезнь Руфуса да еще затянувшееся безденежье.

Нет, это всего лишь отговорки. Она решила расторгнуть контракт и даже рассказала об этом Софи, не уточняя истинных причин.

Софи не стала ее переубеждать, хотя – это было очевидно – заподозрила, что дело не только в придирках Дэлтона. Однако вслух она ничего не сказала. Впрочем, Лие было безразлично постороннее мнение. Больше она не хотела крутиться в этом беличьем колесе, пусть даже ее ждет нищета.

После разговора с Софи она не могла отделаться от мрачных мыслей. Вечером следующего дня, когда она читала сыну сказку, раздался звонок в дверь.

– Я открою, – сказал Коти, соскакивая с ее колен.

Лия покачала головой и поспешила за ним в прихожую.

– Привет, Дэлтон! – услышала она голос сына и окаменела.

– Как жизнь, малыш?

– Нормально. Заходи, посмотришь, как я научился вести мяч!

Лия опомнилась. Больше всего ей хотелось зажать сыну рот.

– Коти, пора спать, – сухо произнесла она.

– Ну мамочка!

– Коти, я кому сказала?

Он насупился и понуро побрел прочь по коридору.

– Тебе не кажется, что ты с ним излишне строга?

Глаза Лии вспыхнули.

– Это тебя не касается.

– Допустим. И все же…

– Что тебе нужно? – резко спросила она. Невидимый обруч сдавил ей грудь и мешал дыханию.

– Я подумал, что нам надо поговорить.

– Нам не о чем разговаривать.

– Послушай, – сказал Дэлтон, – дела идут полным ходом, я не могу менять сотрудников на полпути. Кроме всего прочего, ты же сама заинтересована в этой работе.

В его голосе зазвучали умоляющие нотки. Черт бы его побрал, это недозволенный прием. Но Лия чувствовала, что вот-вот сдаст позиции.

Почувствовал это и Дэлтон. Он перешел в наступление:

– Если я пообещаю впредь не распускать руки…

Лия едва не зажала уши. Эти слова показались ей отвратительными – беззастенчивыми и фальшивыми.

– Лия, прошу тебя, выслушай. – Голос Дэлтона выдавал внутреннее напряжение.

Лия вцепилась пальцами в дверную ручку:

– Значит, ты считаешь, что мы сможем и впредь работать вместе?

– Вне всякого сомнения.

Она обессиленно прислонилась к дверному косяку.

– Что ж, попробуем начать сначала.

– Обещаю, ты не пожалеешь.

Эта встреча состоялась неделю назад. За прошедшие дни Лия ни разу не раскаялась в своем решении. Они с Дэлтоном и Тони прекрасно сработались и достигли кое-каких успехов.

Но Лия привыкла ничему не верить, особенно своему сердцу, да еще в присутствии Дэлтона.

– Ну вот мы и на месте.

Лия с трудом вернулась мыслями к действительности. Она скосила глаза в иллюминатор. Действительно, самолет уже скользил по бетонной полосе. Дэлтон отстегнул ремень, и Лия последовала его примеру.

Она думала о том, как бы эта поездка не оказалась очередной ошибкой – роковой ошибкой. Но, согласившись и дальше работать у Дэлтона, она связала себя обязательствами. К тому же лечащий врач Руфуса дал «добро» на ее краткий отъезд, а Софи вызвалась присмотреть за Коти.

– Ты готова?

Лия кивнула.

– Эй, у тебя такой вид, словно ты идешь на плаху, – улыбнулся Дэлтон.

Его улыбка сбила Лию с толку, и она подумала, что выиграла лишь один бой, но не всю войну.

– Выходим?

Лия ступила в проход и ощутила сзади себя, совсем близко, сильное тело Дэлтона. «Будь начеку, Лия, – приказала она себе. – Будь начеку».


Глава 26


День был расписан по минутам. Лию не покидало ощущение, что она без остановки бежит в гору. Но все то время, которое было отведено на посещение оптовых магазинов, она провела не без удовольствия.

Их с Дэлтоном принимали по-королевски. Администраторы торговых залов сбились с ног, выкладывая перед ними ошеломляющее количество образцов: ковровые покрытия, обивочные ткани, металлическую фурнитуру, обои – все было выдержано в едином стиле «кантри-вестерн».

Однако даже самые доступные товары стоили огромных денег. Лия надеялась, что Дэлтон не стеснен в средствах, но к концу дня он становился все мрачнее. Лия заподозрила, что финансовые затруднения все-таки дают о себе знать.

От этой мысли она сникла, однако тут же напомнила себе, что удивляться не стоит. Ей с самого начала было известно, что Дэлтон – азартный игрок в прямом смысле слова. Даже оставшись без единого цента, он ни за что не подаст виду.

К тому же Лия была убеждена, что он всегда добивается своего. Вот и за нее он держался мертвой хваткой.

А что же она сама? Как она ни гнала от себя воспоминания, ей не удавалось забыть тот горячий, исступленный поцелуй. Помнила она и о том, что сама этого хотела. Ну и пусть – такое было в первый и последний раз. Она согласилась на эту поездку только потому, что все для себя решила, и тем не менее терзалась чувством вины.

До сих пор Дэлтон вел себя безупречно: он обращался с ней вежливо, подчас даже суховато, и это ее вполне устраивало. Вот почему она была поражена до глубины души, когда ближе к вечеру он сказал:

– У меня для тебя есть сюрприз.

– Что-что? – изумленно переспросила Лия.

Она была уверена, что каждый из них поужинает у себя в номере, и собиралась пораньше лечь спать. Как-никак завтра день обещал быть таким же трудным: ей предстояло посещение еще одного оптового магазина, после чего требовалось сопоставить цены и качество товаров, а потом оформить закупки.

Сейчас Лия ощущала только смертельную усталость. Ей хотелось одного: удостовериться, что дома ничего не случилось, и забраться в теплую ванну.

– Я говорю, что у меня есть для тебя сюрприз, – повторил Дэлтон и взглянул на часы. – Можно надеяться, что через час ты будешь готова?

Лия с трудом поборола раздражение:

– Готова к чему?

– Я же сказал: это сюрприз.

– А если я не люблю сюрпризы?

– Так не бывает.

– Послушай, – Лия изобразила вежливую улыбку, – спасибо, что ты обо мне подумал, но меня совсем не обязательно развлекать. Я просто без сил и хочу отдохнуть.

– Какая жалость. – В голосе Дэлтона звучало неподдельное огорчение, и Лия почувствовала себя виноватой.

– Ну хорошо, говори, что ты задумал.

Его лицо озарилось неожиданной улыбкой, от которой у Лии перехватило дыхание. Он услышал в ее словах то, чего она не произнесла вслух. На мгновение под маской отчужденности блеснули его живые карие глаза.

Лия запретила себе встречаться с ним взглядом. Она рассматривала причудливые тени, игравшие на залитой последними лучами солнца поверхности их столика.

– Тебе приходилось бывать в Луна-парке?

Лия подняла голову:

– В Луна-парке?

– Ну да, в Луна-парке.

Дэлтон поднес к губам высокий стакан с пивом и испытующе смотрел на Лию.

– Конечно, и не раз.

– Там здорово интересно, правда?

Лия невольно улыбнулась:

– Пожалуй. Но к чему этот разговор? Не думаешь ли ты повести меня в Луна-парк?

– Непременно. И именно сегодня вечером.

– Ну нет, уволь.

– Оставь, пожалуйста! Ты там прекрасно отдохнешь. К тому же будет что рассказать Коти. Он придет в восторг.

– Это само собой разумеется, но все-таки…

– Ты ничего не потеряешь!

– Разве ты не устал?

– Нисколько.

Блеск его глаз почему-то напомнил ей о сыне, тронул какие-то неведомые струны ее души. Лия вздохнула:

– Ну хорошо, только ненадолго.

– Как скажешь. Покатаемся на каруселях, съедим чего-нибудь вкусного – и назад, в отель.

Все это показалось Лие таким ребяческим озорством, что она почувствовала себя чопорной старой девой из-за того, что заставила себя упрашивать. Может быть, ей действительно нужно развеяться, отрешиться хоть ненадолго от тяжкого груза своих мыслей.

Она поймала на себе его умоляющий взгляд.

Почему бы и нет, в конце концов? Разве нельзя позволить себе раз в жизни вернуться в юность? Или это самообман? Вправе ли она думать о развлечениях?

Будь что будет, решила Лия. Всего один раз.


Поднявшись к себе в номер, Дэлтон усомнился в правильности своего решения. Возможно, было бы разумнее дать ей спокойно допить минеральную воду и пораньше лечь спать.

«Что же ты делаешь, прохвост, – твердил он себе. – Чем это может кончиться?»

Положа руку на сердце, Дэлтон прекрасно понимал, чем это может кончиться. Больше всего на свете ему хотелось немедленно лечь с ней в постель – пусть это подло, пусть дорого ему обойдется. Он не мог забыть, как трепетали ее губы, как напряглась ее грудь под его рукой.

Дэлтон сгорал от желания. Он знал, что облегчение принесет ему только сон.

Его раздирали противоречия. Он уже готов был набрать номер Лии и сказать, что передумал – решил сегодня вечером поработать.

Нервно шагая взад-вперед по ковру, он проклинал собственную нерешительность. Зачем бороться со своей страстью, когда можно использовать ее с выгодой для себя? Если найти подход к Лие, легче будет подобраться к ребенку.

В любом случае его свободе ничто не угрожало. Мужское сердце не так-то просто поймать в сети. Следовало только продумать дальнейшие действия – нельзя же сблизиться с ней, а потом ни с того ни с сего исчезнуть с ее горизонта.

Но, черт побери, ведь он всю жизнь играет в азартные игры!


– Ох, еле держусь на ногах.

– Неужели? – смеялся Дэлтон, набивая рот сахарной ватой. – Что может быть лучше таких приключений?

Лия смотрела из окна дорогого гостиничного номера на панораму ночного города, расцвеченную слепящими огнями.

Когда они вернулись из Луна-парка, Лия попросила Дэлтона дать ей накладные, чтобы просмотреть их утром за завтраком. Она вовсе не планировала подниматься к нему в номер, но, поскольку это была ее просьба, отступать было неловко.

Поймав на себе взгляд Дэлтона, Лия сложила руки на груди, словно отгораживаясь. Только сейчас она поняла, что совершила неразумный шаг.

– Надеюсь, ты не жалеешь о потраченном времени, – негромко произнес Дэлтон.

Лия не заметила, как он приблизился к ней сзади, и вздрогнула от неожиданности.

– Извини, я не хотел тебя напугать.

– Я не испугалась, – так же тихо сказала она.

– И все-таки ты трусишка: так и не отважилась прокатиться на чертовом колесе.

Лия не ожидала услышать в его голосе шутливые нотки. Резко отвернувшись, она склонила голову набок:

– А ты – настоящий тиран, Дэлтон Монтгомери.

Он рассмеялся.

На Лию лавиной обрушились чувства. Ей захотелось дурачиться, кокетничать, быть молодой и беззаботной. Эти желания пугали и дразнили ее.

Смех Дэлтона неожиданно умолк. В воздухе повисла какая-то тяжесть, которая билась и пульсировала, увлекая Лию помимо ее воли.

– Лия!

Она слышала его дыхание.

Дэлтон смотрел на ее губы. Лия знала: он хочет ее поцеловать, – знала, потому что сама хотела этого.

Но совесть обожгла ее как пламя. Надо было уходить, не медля ни минуты. Почему-то Лия не могла пошевелиться. Нахлынувшие чувства сковали ее по рукам и ногам.

– Лия, – снова позвал Дэлтон.

Она понимала, что ему трудно дышать. Их глаза встретились.

В окно лился лунный свет, в дальнем углу мягко горела настенная лампа. Лицо Дэлтона казалось застывшим в ожидании, в глазах полыхал огонь.

– Ты заслуживаешь большего, Лия. Ты заслуживаешь любви.

– Нет. – Она решительно тряхнула головой. – Я замужем. Ничего нельзя изменить.

– Разве из этого следует, что ты не имеешь права на счастье? Разве ты обречена на одиночество, если связала свою жизнь с тяжелобольным человеком?

– Я его не предам. – Голос Лии дрогнул. – Он хороший, добрый…

– Тебе необходимо нечто большее, чем доброта. Ты должна чувствовать, что рядом с тобой – в тебе – есть мужчина…

Лия отшатнулась:

– Нет!

– Да. – Дэлтон смотрел на нее с мольбой.

Она хотела что-то сказать, но тут зазвонил телефон. Лия перевела дыхание. Дэлтон вполголоса чертыхнулся и, повернувшись к ней спиной, снял трубку:

– Слушаю.

Почему-то он долго молчал, а потом приглушенно произнес:

– Я передам.

Лия, сама не зная почему, заподозрила неладное. Возможно, ей показалось, что он говорит упавшим голосом. У нее бешено застучало сердце.

– Дэлтон, – сдавленно окликнула она.

Он обернулся с выражением муки на лице:

– Звонили… насчет твоего мужа.

Лия прижала руки к груди. У нее закружилась голова.

– Он… он умер?

– Прости, но это так.

Она шевелила губами, не произнося ни звука, и вдруг медленно осела на ковер.

– Лия! – донесся до нее возглас Дэлтона; больше она ничего не слышала.


Глава 27


Через шесть месяцев


Лия не могла поверить, что после смерти Руфуса прошло всего шесть месяцев. Они тянулись словно годы. Ее жизнь изменилась и в то же время осталась прежней.

День благодарения, Рождество, день рождения Коти, которому исполнилось шесть лет, – все эти события будто обошли ее стороной. Она делала все, что от нее требовалось: рано вставала, готовила сыну завтрак, отвозила его, как он с гордостью говорил, «в настоящую школу» и ехала на работу.

Коти наконец-то стал первоклассником. Он перенес смерть отца менее болезненно, чем опасалась Лия. Но его оберегали от тяжелых потрясений. Когда исход болезни был предрешен, Руфус настоял, чтобы его положили в больницу, поэтому Коти не видел предсмертных мучений отца.

Сердце Лии отогревалось только рядом с сыном. Она улыбалась, читала ему книжки, расспрашивала о школе, окружала его любовью. Иногда ее охватывал безумный страх потерять единственного ребенка.

Она казнила себя за поездку в Лас-Вегас. Ей следовало оставаться рядом с Руфусом, держать его за руку, скрашивать его последние минуты своим участием.

Вместо этого она улетела в другой город, с другим человеком. Как это ни ужасно, она находилась в его номере, когда позвонила Софи. Лия так и не спросила подругу, как ей пришло в голову соединиться с Дэлтоном. Подразумевалось, что Софи сначала позвонила в номер, где проживала Лия. Хотя вслух не произносилось ни слова, Софи явно что-то заподозрила – Лия это чувствовала. Ее огорчало, что кто-то может превратно истолковать обстоятельства той поездки.

Однако даже эти мысли отступили на задний план, когда Лия в полной мере осознала, что Руфуса больше нет. В день похорон она сидела в маленькой часовне между матерью и сыном. Перед ними стоял гроб, убранный венками из летних цветов.

У нее не было слез. Она сидела как призрак, не ощущая собственного тела. Ей казалось, что все это происходит не с ней, а с кем-то посторонним. Только позднее, стоя у края могилы и опуская розу на крышку гроба, Лия поняла, что ее жизнь с Руфусом закончена. Мимолетные встречи с Дэлтоном тоже закончены.

Ей нужен был только Коти, и больше никто.

Лия отошла от гроба. Ее душили слезы. Она почувствовала, что Коти жмется к ней, и взяла его за руку. Руфус сказал бы ей, чтобы она не сдавалась, чтобы постаралась обеспечить Коти достойное будущее. Ради сына она обязана идти по жизни с высоко поднятой головой.

Когда священник выразил ей последние соболезнования, она заметила Дэлтона, стоявшего поодаль. Увидев, что Лия направляется к машине, он поспешил ей навстречу.

– Если я могу хоть чем-нибудь…

– Знаю, – глухо сказала Лия, не дав ему договорить. Ей хотелось закричать, потребовать, чтобы он не вмешивался в ее жизнь. Однако она промолчала, потому что рядом стоял Коти. Была и другая причина: Дэлтон по-прежнему оставался ее боссом, а ей теперь как никогда приходилось держаться за свою работу.

Лия смутно помнила, что произошло в отеле после звонка Софи. Она очнулась в медицинском кабинете отеля и увидела склонившегося над ней врача, а за его спиной – Дэлтона.

Как только она смогла подняться, они с Дэлтоном помчались в аэропорт. Между ними не было сказано и десятка слов. Лия чувствовала, что Дэлтон хотел бы как-то утешить ее, но любая неосторожная фраза могла оказаться роковой. Понимая это, он молчал.

На кладбище, во время похорон, Лия заметила, что Дэлтон разговорился с ее сыном. Ей захотелось схватить Коти в охапку и убежать прочь, но надо было терпеть.

– Мне очень жалко твоего папу. – Дэлтон наклонился, чтобы смотреть прямо в глаза Коти.

– Мне тоже, – тихо отозвался мальчик, ковыряя носком ботинка мягкую землю.

– Ты теперь единственный мужчина в семье.

Коти поднял голову:

– Вот и мама точно так же говорит.

Дэлтон взглянул на Лию, но она отвела глаза, боясь, как бы он не прочел ее мысли.

– Мама права, – кивнул Дэлтон.

– Мой папа сейчас на небе, где ангелы.

– Конечно.

– Мама сказала, мы с ним там встретимся.

Дэлтон неловко прочистил горло:

– Да, наверное.

– А у тебя есть дети?

Лия окаменела, но тут же одернула сына:

– Коти, сколько раз…

– Ничего, ничего, – перебил Дэлтон, обращаясь к Лии, но не сводя глаз с Коти. – Как тебе сказать… в общем, нет.

– А почему?

– Коти!

– По разным причинам. Мне не так посчастливилось, как твоим родителям: у них замечательный сын.

Коти долго обдумывал эти слова, а потом не к месту сказал:

– Раз мой папа теперь на небе, приходи посмотреть, как я играю в баскетбол, ладно?

Лия поперхнулась. На этот раз она не стала делать сыну замечаний: в его голосе сквозила щемящая тоска.

– Только скажи мне, когда у тебя игра, и я непременно приду.

Дэлтон снова покосился на Лию. В его глазах мелькнула победная искорка.

Лия не приняла этот вызов. Она взяла Коти за руку:

– Пойдем, сынок, нам пора.

Стараясь держаться прямо, она шла к машине; у нее предательски дрожали губы.

Коти, крепко сжимая ладонь матери, забегал вперед, заглядывая ей в лицо:

– Мамочка, не плачь. Я тебя очень люблю.

На протяжении последующих месяцев она вспоминала только эти искренние, ласковые слова сына.

Лия чувствовала себя совершенно опустошенной. Она мучилась угрызениями совести; ей страшно было представить, что могло произойти тогда в номере отеля, в то время как Руфус умирал на больничной койке.

Если бы Дэлтон в ту ночь притронулся к ней, она бы не устояла.

С трудом поднявшись с дивана, Лия медленно поплелась на кухню и достала из холодильника жестяную банку кока-колы. Прихлебывая прохладный напиток, она смотрела в окно.

Небо затянули свинцовые тучи. Лия видела, что вот-вот хлынет дождь. Коти ушел играть в баскетбол с приятелем и его родителями. Они звали и ее, но она отказалась, сославшись на то, что взяла на дом работу.

Действительно, работа помогала забыться. Чем больше Лия трудилась, тем ей становилось легче. Дэлтон остался доволен ее эскизами. В последнее время они говорили только о делах.

Тем не менее Лия постоянно ловила на себе его взгляд. При ее приближении у него темнели глаза. Она делала все, чтобы невзначай не коснуться его.

Однажды, когда Лия неловко отдернула руку, Дэлтон не выдержал:

– Прекрати от меня шарахаться! Я не собираюсь на тебя нападать. К чему эти сцены?

Он повернулся и почти выбежал из кабинета. Лия без сил опустилась на стул. Она знала, что Дэлтон внутренне кипит от ярости и любая малость может вывести его из себя.

Это произошло две недели назад, но слова Дэлтона все еще звенели у нее в ушах. Лия углубилась в свои мысли и не сразу услышала звонок в дверь. Незваный посетитель трезвонил что есть мочи. Нахмурившись, Лия заспешила по коридору в прихожую.

– Кто там?

– Твоя мама.

От удивления Лия не сразу смогла справиться с замком. На крыльце стояла Джессика, по ее лицу стекали струйки дождя.

– Дай пройти, – потребовала она, отстраняя дочь с дороги.

Лия молча последовала за матерью в гостиную. В камине еще теплился огонь, но Джессику била дрожь.

– Что тебя погнало на улицу в такую погоду? – спросила Лия.

Джессика откинула со лба мокрые волосы:

– Мне надо с тобой поговорить.

Лия вопросительно подняла брови.

– Где Коти?

– Пошел к приятелю поиграть в мячик.

– Очень удачно. Не будет нам мешать. – Джессика огляделась. – Надеюсь, здесь никого нет?

Слова матери и тон, каким они были произнесены, вызвали у Лии острую неприязнь.

– Думаю, ты пришла сюда не для того, чтобы устроить скандал. У меня для этого совершенно неподходящее настроение.

Джессика желчно расхохоталась:

– А для чего у тебя подходящее настроение? – Не давая дочери ответить, она продолжала: – Когда ты в последний раз смотрелась в зеркало?

– Мама, что ты хочешь этим сказать?

– Я хочу сказать, что ты ужасно выглядишь.

– Спасибо на добром слове.

– Но это правда. От тебя остались кожа да кости. А глаза тусклые, как у покойницы.

– Как я выгляжу – это мое личное дело, – бесстрастно сказала Лия, твердо решив не унижаться до склоки.

– Не скажи! Ты должна подумать о сыне.

– Я уделяю ему достаточно внимания, – отрезала Лия.

Джессика фыркнула:

– Зато ты не уделяешь никакого внимания ни себе, ни своей личной жизни.

– Это я уже слышала.

Наступила недобрая пауза. Через некоторое время Джессика нарушила молчание:

– По-моему, тебе следует продать дом и переехать вместе с Коти ко мне.

Лия похолодела.

– Боюсь, из этого ничего не выйдет.

– Это еще почему? – взвилась Джессика. – Не потому ли, что ты спишь с этим картежником?

Лия задохнулась от гнева. Все ее существо восставало против материнского бездушия.

– Хоть бы и так. Что дальше?

Джессика начала хватать ртом воздух, но быстро взяла себя в руки и пожала плечами:

– Ничего особенного. По крайней мере он при деньгах.

В другой обстановке Лия, наверное, не удержалась бы от смеха. Мать никогда ее не понимала и уже не поймет.

– Деньги. Они всегда тебя интересовали больше всего на свете, ведь так?

– Ну почему же? Не только деньги. Еще твоя судьба.

– Неужто?

Джессика побагровела:

– Да, представь себе! Мне всегда хотелось, чтобы ты имела то, чего я сама была лишена, – а красивые вещи можно купить только за деньги.

– Опять ты за свое, – простонала Лия. – Мне не нужны вещи. Мне нужно одно: чтобы меня…

Она не договорила. Мать все равно не поймет. Такая перепалка возникала между ними уже не раз. Лия не могла заставить себя сказать матери: «…чтобы меня любили». Эти слова застревали у нее в горле.

– Если бы ты в свое время не вышла за Руфуса, все было бы по-другому.

– Не смей так говорить!

Джессика вздернула подбородок:

– Но это чистая правда.

– Нет, неправда! – Лия подступила к матери, дрожа от негодования. – Руфус спас мне рассудок, а может быть, и жизнь. Если бы ты была рядом со мной после того, как тот негодяй… – Лия запнулась.

Джессика побледнела как полотно:

– Тебе было сказано никогда больше не упоминать этот случай. – Ее слова звучали как пощечины.

Лия пыталась отогнать от себя непрошеные воспоминания. Ее бил озноб. Она была на грани обморока.

– Значит, наше совместное проживание исключено, – как ни в чем не бывало подытожила Джессика, словно в промежутке ничего не было сказано.

Лия смотрела ей прямо в глаза.

– Пока у меня есть хоть малейшая возможность, я сохраню за собой этот дом.

– В таком случае тебе надо закрыть свое бюро и вернуться в фирму Купера Андерсона.

– Нет, этого не будет.

– Почему?

– Прежде всего потому, что у меня есть работа, которая неплохо оплачивается. Кроме того, у меня есть определенные обязательства. Мы вот-вот откроем клуб. Через пару месяцев к нему добавится казино.

– И тогда ты останешься не у дел, правильно я понимаю?

– Это мои заботы. – Голос Лии звучал ровно и сдержанно.

– Если хочешь знать, я сегодня побеседовала с Купером Андерсоном от твоего имени.

– Что?

– Что слышала. И не повышай голос, Лия.

– Как ты посмела?

– Ну, кто-то же должен взять это на себя.

Лия молчала. Она не знала, как унять эту женщину, которая дала ей жизнь, но обделила любовью.

За окном грохотали раскаты грома, но Лия их не слышала. Не отводя взгляда от матери, она потребовала:

– Прекрати вмешиваться в мою жизнь, или я поссорюсь с тобой навсегда.

– Ох, умоляю, не надо драматизировать. Ты никогда не поссоришься со мной – хотя бы потому, что постоянно оставляешь на мое попечение Коти. – Джессика окинула дочь высокомерным взглядом: – Надеюсь, ты уже взяла себя в руки.

Лия не успела ответить, как мать повернулась и зашагала к выходу. Уже открывая дверь, она добавила:

– По мне уж лучше, чтобы ты сожительствовала с этим картежником, чем жалеть себя день и ночь.

Джессика удалилась, хлопнув дверью.

– Да провались ты! – вырвалось у Лии.

Такой горечи, как сейчас, она не испытывала со дня смерти Руфуса.


Глава 28


В клубе Дэлтон достал из холодильника банку пива; запрокинув голову, он сделал два больших глотка и вытер губы тыльной стороной ладони.

Ну и выдохся же он. Все кости болели. Но дело того стоило. Все-таки он объездил ту норовистую кобылку, хотя пришлось изрядно попотеть. Дэлтон ухмыльнулся и покачал головой, вспоминая, как дважды вылетел из седла. Но по пути в офис улыбка исчезла с его лица. На лбу залегли глубокие морщины.

Черт его дернул возиться с этой лошадью. Конюх Том прекрасно справился бы без него. В Богалузе ждали куда более важные дела. И все-таки Дэлтон получил удовольствие, дал работу своим мышцам – они давно того требовали по разным причинам.

В Богалузе несколько человек ему сообщили, что де Шампа хватил удар. Вот почему, оказывается, он в последнее время исчез с горизонта. Хоть этот прощелыга и поклялся отомстить, когда получил по физиономии, теперь он не представлял никакой опасности.

Все же Дэлтон решил, что успокаиваться рано. Ходили слухи, будто де Шамп вполне оправился, но испытывает серьезные денежные затруднения. Поговаривали также, что он завел любовницу. От одной мысли, что кто-то может лечь в постель с таким слизняком, Дэлтону стало смешно. Всем этим сплетням не следовало особо доверять. Однако любые сведения можно было при случае использовать как козырь.

К черту де Шампа. Дэлтону не хотелось о нем думать. В то же время он гнал от себя и мысли о ней, но безуспешно. Она постоянно возникала у него перед глазами.

Дэлтон опустился на диван в своем заново отделанном кабинете и отхлебнул еще пива, но это не принесло облегчения. Ему не хватало сил. Ему не хватало денег. Ему не хватало удачи.

Вначале его цели были предельно ясны и вполне реальны. Найти женщину и ребенка, отсудить право опеки и проявить себя образцовым отцом. Он знал, что судебный процесс будет весьма щекотливым делом, но не сомневался в успехе, потому что правам отцов сейчас уделялось большое внимание. Кроме всего прочего, на его стороне было имя Монтгомери.

Когда он встретил Лию, эти правила игры почему-то оказались неподходящими. Нет, он не отказался от мысли оформить родительские права на Коти – нельзя же упускать завещанное состояние. Но вдобавок к этому он хотел заполучить и Лию. Хотел. Любовь была здесь ни при чем: он хотел всего лишь переспать с ней и вовсе не рассчитывал, что на этом пути возникнут какие-то преграды. Работая с ней бок о бок, видя, как она скорбит о покойном муже, Дэлтон с огромным трудом удерживал себя в рамках приличий. С каждым днем это давалось ему все большими усилиями. Он не желал причинять ей новых страданий. Ее выдержка и мужество вызывали у него восхищение.

Сейчас Дэлтон готов был взвыть от досады. Он допил пиво, швырнул банку в мусорную корзину и огляделся по сторонам. Надо отдать Лие должное: здесь ничто не напоминало прежнюю дыру. Офис был отделан в приглушенно-вишневых и зеленых тонах. Теперь в нем размещалась дирекция клуба и казино. Хотя у каждого сотрудника остался свой закуток, основные проблемы решались здесь.

Слава Богу, клуб был почти готов. Дэлтон планировал открыть его недели через две-три, а то и раньше. Казино тоже было на подходе. Единственная проблема заключалась в том, что в сейфах по-прежнему было пусто.

Открытие клуба представлялось вполне реальным, а вот казино уплывало из рук. Дэлтон чувствовал, что кольцо сжимается. Он подошел к холодильнику и достал еще пива.

Вскоре мрачные мысли отступили, но он знал, что это ненадолго. Стоит ему вернуться домой – у него перед глазами тут же замаячит обнаженное тело Лии. Видение в который раз погонит его под холодный душ.

Поморщившись, Дэлтон ступил на проезжую часть улицы – и вдруг откуда ни возьмись вынырнула машина. Он застыл от неожиданности, хотя видел, что машина несется прямо на него, слепя фарами.

– Гад! – коротко крикнул Дэлтон. В то же мгновение автомобиль пронесся совсем рядом, едва не задевая бордюр. Дэлтон не удержался на ногах и упал.


– Все образуется, – говорила Лия в трубку. – Я это чувствую.

Они уже давно болтали по телефону с Софи: сперва об оформлении офиса в административном центре, потом о Луисе и о своих насущных делах.

– Хотелось бы верить, – грустно отозвалась Софи. – Видишь, как получается: я созрела, чтобы выйти замуж за Луиса, но теперь он не хочет жениться.

– Ему нужно время подумать, Софи.

– Дело не в этом.

– Как раз в этом. Ему надо свыкнуться с мыслью о своем бесплодии.

– А вдруг он с этим не смирится?

Лия поджала под себя ноги.

– Тогда он тебе не подходит.

– Может, ты и права, но знаешь, как трудно оторвать от себя… ох, сама не знаю, что хочу сказать. Он стал таким замкнутым, таким скованным, особенно в постели.

– Я тебя прекрасно понимаю, и все же нужно набраться терпения.

– Знала бы ты, чего мне это стоит. Я такая нетерпеливая.

Лия улыбнулась:

– В этом твоя прелесть.

– А что толку?

Лия тихонько засмеялась.

– Я настоящая свинья – перекладываю на тебя свои неприятности, – сказала Софи.

– Ничего подобного. Друзья для этого и существуют. Разве ты не поддерживала меня, когда умер Руфус?

После короткой паузы Софи спросила:

– Ну а как твои дела?

– Вкалываю, стараюсь держаться на плаву.

– Если бы только эта стерва Эллен Тибодо заплатила тебе за работу.

– На это рассчитывать не приходится, разве что каким-то чудом отыщутся драгоценности.

– А этот проныра сыщик по-прежнему крутится возле тебя?

– Конечно. Глаз не спускает.

– Вот что тебе надо сделать: нанять адвоката и прищемить хвост Партриджу.

Лия снова рассмеялась:

– Что бы я без тебя делала!

– Ничего смешного! – Софи помолчала. – А как там Дэлтон?

– Все нормально, – уклончиво ответила Лия.

Софи чувствовала, что не только смерть Руфуса была причиной угнетенного состояния подруги, но не задавала прямых вопросов, а Лия не спешила изливать ей душу. В том, что касалось Дэлтона, надо было сначала разобраться самой.

– Жду не дождусь, когда откроется клуб. – Софи сменила тему разговора. – Думаю, это будет самое замечательное заведение в городе.

– Мы очень стараемся.

– Ой, как время бежит, – спохватилась Софи. – Тебе, наверное, некогда. Слушай, давай как-нибудь вместе пообедаем, а?

– С удовольствием. Я тебе позвоню. Софи, ни о чем не беспокойся. У вас с Луисом все будет хорошо.

– Спасибо тебе за поддержку, – прошептала Софи и повесила трубку.

Лия собиралась ложиться спать, когда раздался звонок в дверь. Она застыла от неожиданности. Кого еще принесло на ночь глядя? Неужели снова явилась мать?

Она в раздражении подошла к дверям:

– Кто там?

– Дэлтон.

Лия старалась говорить ровно:

– У тебя какое-то дело?

– Разреши мне войти.

Зная, что не должна этого делать, Лия дрожащими пальцами отодвинула засов.

– Послушай, я прошу тебя… – Она осеклась, увидев его лицо.

С Дэлтоном явно случилось что-то страшное. Он выглядел так, словно его избили в драке: лицо поражало мертвенной бледностью, в покрасневших глазах металось чувство, которое Лия не смогла сразу определить. Неужели боль?

Вдруг она заметила, что его рукав промок от крови.

– О Господи! – ужаснулась она, пропуская его в дом.

Стоя посреди гостиной, Дэлтон молча потирал рукой шею.

– Что произошло? Ты с кем-то подрался?

Губы Дэлтона скривились.

– В некотором роде – да.

– Сейчас это не важно. Надо посмотреть, что у тебя с рукой.

– Это не опасно для жизни.

– Все равно нужно обработать рану. – У Лии внезапно охрип голос.

Дэлтон встретился с ней потемневшим взглядом:

– Ты берешь это на себя?

Лия пыталась сохранить самообладание.

– Сейчас… сейчас принесу мазь и бинты.

– Спасибо. – Дэлтон сделал шаг вперед и тяжело рухнул на диван.

Лия бросилась к нему.

– Оказывается, я не так крут, как хотелось бы.

– Я могу тебя на минутку оставить?

– Конечно. Все нормально.

Прибежав в ванную, Лия мельком взглянула в зеркало. На нее смотрело лицо с остатками утренней косметики. Что еще хуже, фигуру обтягивали потертые джинсы и мягкий джемпер с длинными рукавами. Лифчик она сняла, когда переодевалась в домашнее, и сейчас соски вызывающе топорщились под тонкой трикотажной тканью. Но об этом не приходилось думать – Дэлтон ждал ее помощи.

Лия бросилась назад в гостиную и, переступив порог, остолбенела: Дэлтон стоял у дивана, сняв рубашку. Она уже видела его полуодетым; у нее и тогда перехватило дыхание, но сейчас сердце готово было выскочить из груди.

Словно заметив это, Дэлтон попытался улыбнуться и тихо произнес:

– Извини, но я подумал, что делать перевязку под рубашкой будет затруднительно.

– Верно, – кивнула Лия, стараясь унять дрожь в руках. – Приготовься, сейчас будет немножко больно.

Рана Дэлтона оказалась серьезнее, чем она предполагала. Лия почти теряла сознание – то ли от вида крови, то ли от близости его тела.

– Я чуть не угодил под машину.

Лия вскинула голову:

– Что?

Дэлтон на мгновение смутился:

– Понимаешь, я задумался, а на дороге было совсем темно.

– Ты же мог погибнуть.

– Я от него увернулся.

– Откуда ты знаешь, что это был «он»?

Брови Дэлтона поползли вверх.

– Не хочешь ли ты сказать, что меня надумала сбить какая-то женщина?

– Тебе лучше знать.

Его обескровленные губы тронула улыбка.

– Кто-нибудь другой мог бы заподозрить, что ты ревнуешь.

– Ты же не кто-нибудь другой, – вспылила Лия.

– Разумеется. – Лицо Дэлтона исказилось от боли.

Если бы не его состояние, она бы тут же выставила за дверь этого наглеца.

– Разреши, я все-таки отвезу тебя в пункт скорой помощи.

– Не нужно, – выдохнул Дэлтон прямо ей в ухо. – Я попадал и не в такие передряги. Всю жизнь лез на рожон. Встревал в драки, падал с лошади. Это меня закалило. – Он задержал дыхание, чтобы не стонать. – Но должен признаться, уворачиваться от автомобиля до сих пор не приходилось. Надо было внимательнее смотреть по сторонам.

Лия не спорила.

– Ну вот, что могла – сделала, – сказала она с напускным безразличием.

– Извини, что потревожил тебя. Напрасно я сюда пришел.

Эти слова поразили Лию своей безысходностью. Она подняла глаза.

На какое-то мгновение оба замерли, разрываясь между страстью и внутренними запретами. Потом Дэлтон переступил с ноги на ногу, и Лия опомнилась.

– Тебя никто не заставлял, разве не так?

Дэлтон не стал делать вид, будто не расслышал ее вопроса.

– Ты не поверишь, но я просто оказался поблизости.

– Конечно, не поверю.

– Так я и думал. Ладно, скажу тебе правду: мне просто захотелось тебя повидать.

Лия вспыхнула и прикусила губу.

Дэлтон со вздохом произнес:

– Спасибо за перевязку.

– Не за что. – Почему-то Лия заговорила громче обычного.

Он бросил на нее прощальный взгляд, взял с дивана рубашку и ушел.

Лия не знала, сколько времени она просидела в одиночестве, прямая как тростинка. Наконец она заставила себя встать и пошла в спальню.

Все в порядке, убеждала она себя. Ничего не произошло.

На этот раз.


Глава 29


Отель «Старая таверна» Мэри Мэхоуни славился своей кухней. Лия любила там обедать, особенно если удавалось занять столик на террасе.

Сегодня был как раз такой день. Они с Софи поговорили о делах, поели и не торопясь допивали чай.

Стояла ясная весенняя погода. Лия смотрела на причудливый дворик, стилизованный под уголок Нового Орлеана. Но в Новом Орлеане, наверное, не сыскалось бы такого огромного векового дуба, прозванного патриархом, крона которого заслоняла небо.

– Изумительный обед, – сказала Софи. – Спасибо, что пригласила меня.

Лия улыбнулась подруге:

– Не за что. Расскажи, как у тебя дела с Луисом?

– Все так же. Вот только я заметила, что он стал интересоваться литературой по искусственному оплодотворению. Одна из тех книжек, которые ты мне дала, была запрятана под диванную подушку.

– Что ж, лед тронулся. Не могу вообразить тебя в роли матери семейства.

– Понимаю. – Софи улыбаясь пожала плечами. – Но когда в середине партии меняются правила игры, дело принимает совершенно иной оборот.

– Это точно.

– А как твоя работа?

– Неплохо. Клуб вот-вот откроется. Вам с Луисом приглашение гарантировано.

– Видимо, и казино на подходе?

– Да, но все упирается в деньги.

Софи нахмурилась:

– Вот как? Я-то думала, что у этого пижона денег куры не клюют.

– Я и сама так думала, но, кажется, у него какая-то загвоздка с отцовским наследством. – Лия отвела глаза. – Он не распространяется о своих личных делах.

– Тебя это волнует?

– С какой стати?

Софи посмотрела на нее пристальным взглядом и сменила тему:

– А как мой любимец?

– Прекрасно, – с облегчением ответила Лия.

– Значит, смерть Руфуса не стала для него ударом…

– Похоже, что так. Сейчас у Коти один герой – это Дэлтон. – Лия осеклась и мысленно обругала себя за непрошеное упоминание имени Дэлтона: Софи и так слишком любопытна.

– А вот это уж точно тебя волнует, и не вздумай отнекиваться.

– А разве ты бы на моем месте не беспокоилась?

– О чем?

– Ах, Софи, он… он совсем не такой, как Руфус.

– Ну и что?

Лия почувствовала нарастающую досаду:

– Он может оказать на ребенка дурное влияние.

– Потому что он профессиональный игрок?

– Ну конечно.

Губы Софи тронула озорная улыбка.

– Раньше я не замечала за тобой такого снобизма.

Лия вспыхнула:

– При чем тут снобизм? Коти – все, что у меня осталось, и если я когда-нибудь вторично выйду замуж – а это еще большой вопрос, – то уж, во всяком случае, не за такого человека, как Дэлтон Монтгомери.

– Сдается мне, ты слишком горячо протестуешь.

– Думай что угодно, – резко ответила Лия, не глядя ей в глаза.

Софи тихонько засмеялась:

– Ладно, как хочешь. – Она заговорила серьезно: – Но как ты ни протестуй, а между вами что-то есть. Я тебя вижу насквозь, Лия Фрейзер.

– Однако на этот раз ты не угадала.

– Ты же понимаешь, женщина не может обходиться без секса.

– Софи, я тебя умоляю!

– Да что ты возмущаешься? Если тебе хочется с кем-то переспать, что тут такого?

– Прекрати, пожалуйста, Софи, – взмолилась Лия.

– Ладно, я вижу, ты не расположена это обсуждать. Но Руфус не хотел бы, чтобы твоя жизнь закончилась. Он и сам об этом говорил. К тому же ты была самой верной и любящей женой. Тебе не в чем себя упрекнуть.

– Но я все время себя казню, – призналась Лия. – Как все было просто, пока он был здоров и мы жили… семьей.

Софи накрыла ладонью руку Лии:

– Я все понимаю, дорогая, но Руфуса не вернешь. С этим надо примириться, взять себя в руки и жить дальше.

– Ты рассуждаешь в точности как моя мать.

– Что ж, значит, это единственный вопрос, в котором мы с ней сходимся. И если так случилось, что именно Дэлтон…

– Нет! – с жаром перебила ее Лия. – Я допускаю, что в нем есть определенная привлекательность, но впустить его в свою жизнь…

– Ты хочешь сказать, пустить его в свою постель?

– Это исключено.

– Дело твое. – Софи откинулась на спинку стула, прихлебывая чай. – Могу только повторить: ты не имеешь права похоронить себя вместе с Руфусом. Это было бы несправедливо по отношению к Коти.

– Ты все говоришь правильно, только…

– Ой…

Лия заметила внезапную перемену в лице подруги.

– Что такое?

– Не оборачивайся, – приглушенно сказала Софи. – По-моему, слева, за угловым столиком, сидит Эллен Тибодо.

У Лии похолодело сердце.

– Боже мой! Как ты думаешь, мы сможем незаметно ускользнуть?

– Попробуем.

– Тогда пошли.

Софи жестом подозвала официантку и попросила счет. Расплатившись, они встали и направились к дверям.

Тут сзади раздался громкий, пронзительный крик:

– Кого я вижу? Воровка!

Лия окаменела. Софи чертыхнулась. Все присутствующие прекратили жевать и уставились на них.

Медленно повернувшись, Лия оказалась лицом к лицу с пышущей гневом Эллен.

– Ну что, расплатилась за обед крадеными драгоценностями?

Софи сделала шаг вперед:

– Ах ты…

Лия схватила ее за локоть:

– Я сама.

Она посмотрела прямо в налитые кровью глаза Эллен Тибодо – та явно выпила больше положенного. Но в ее глазах Лия увидела что-то еще. Что-то убогое. Эта женщина шла ко дну и цеплялась за других. Ее тяжелые груди под аляповатым, слишком узким шелковым платьем вздымались при каждом вздохе. Лии стало ее жалко, но она слишком хорошо помнила, что Эллен мстительна и злопамятна.

– Если вы хотите поговорить, то лучше не здесь, – негромко, но твердо сказала Лия.

– Нет, отчего же? – Эллен почти кричала. – Пусть все в этом зале знают, кто такая Лия Фрейзер – мелкая воровка! Ничтожество!

Лия содрогнулась от этих оскорблений, но не позволила себе повысить голос.

– Ошибаетесь, Эллен: ничтожество – это вы.

В зале повисла гнетущая тишина. Высоко подняв голову, Лия с достоинством повернулась к Софи:

– Пойдем, нам пора.

На улице Софи прорвало:

– Черт возьми, я чуть не врезала этой мерзавке по физиономии!

Лия не ответила. Она была совершенно подавлена.


Глава 30


Лия подперла ладонью подбородок и глубоко вздохнула. С каждым днем трясина безденежья затягивала ее все глубже. Как ни крути, средств катастрофически не хватало.

Она задолжала клинике. Она задолжала по кредитным карточкам. Она задолжала банку, где взяла ссуду. Она задолжала компании по недвижимости. Ей было тягостно это сознавать, но выхода не предвиделось.

Ее кредиторам нечем будет поживиться, с горечью подумала она, но они так просто не отступятся. Если бы ей удалось сохранить страховку, полученную за Руфуса, то у нее был бы хоть какой-то резерв. Если бы Эллен Тибодо расплатилась…

Лию зазнобило. Невыносимо было вспоминать, как эта женщина при всех оскорбила ее в ресторане, но лучше уж думать о ней, чем о Дэлтоне.

В последние два дня его присутствие в офисе почти не ощущалось, и Лия вздохнула с облегчением. Но вчера вечером ее душевное равновесие полетело ко всем чертям.

Они с Софи пошли на детский баскетбольный матч, в котором участвовал Коти. Рядом с ними на трибуне у бортика сидели родители других ребятишек, все кричали и хлопали. Вдруг Софи ткнула ее локтем в бок:

– Ты, случайно, не знаешь этого человека?

– Какого? – рассеянно переспросила Лия, следя за движениями сына, и охнула, когда он упустил мяч.

– Он с тебя не сводит глаз, – теребила ее Софи.

Лия напряглась как пружина. Неужели… ну нет, Дэлтон не мог прийти на эту игру. Откуда ему знать дату и время? Разве что… Не находя убедительных объяснений, Лия повернула голову.

Дэлтон стоял в дверях. Лию бросило в дрожь. Ее волнение передалось Софи – та наклонилась к ней и зашептала:

– Я правильно поняла?

Лия молча кивнула.

– Ты не знала, что он будет здесь?

– Нет, – ответила Лия не своим голосом.

– Ну, голубушка моя, одно могу сказать – я бы перед таким не устояла.

Лия бросила на Софи уничтожающий взгляд:

– Ты с ума сошла.

– Шучу, шучу, – с улыбкой прошептала Софи. – Не сердись.

Лия начала приходить в себя.

– Как мне себя вести?

Софи рассмеялась:

– Ты же не девочка, Лия. Должна сама знать, как себя вести. Но я бы на твоем месте отклеилась от кресла и хотя бы поздоровалась со своим боссом.

Лия встала, вытерла вспотевшие ладони о джинсы и двинулась вдоль бортика. Дэлтон выпрямился и поджидал, следя за ней непроницаемым взглядом.

– Здравствуй, – неловко произнесла Лия.

– Меня пригласил Коти – он мне позвонил, – не дожидаясь ее вопроса, объяснил Дэлтон, словно отражая нападение.

Лия от удивления раскрыла рот.

Дэлтон почесал в затылке:

– Извини. Наверное, он действовал без твоего ведома.

– Да, это так.

Дэлтон сунул руку в карман. Джинсы еще туже натянулись на бедрах. Лия, подняв глаза, встретилась с ним взглядом.

– Мне уйти? – тихо спросил он.

Ее мысли заметались. Она не знала, что ответить. Дэлтон повернулся, чтобы выйти из зала.

– Нет.

Он обернулся.

Лия сжала руки так, что ногти впивались в ладони.

– Раз уж ты пришел, садись с нами. Я здесь с Софи.

Дэлтон не улыбнулся и равнодушно пожал плечами.

– Показывай, где ваши места.

Лия не могла заставить себя посмотреть по сторонам, но ей казалось, что все зрители глазеют только на нее.

– Знакомься, Дэлтон, это Софи, моя лучшая подруга.

Они с улыбкой обменялись рукопожатием, и Дэлтон занял место рядом с Лией. С этой минуты она ощущала только его присутствие и ничего больше. Даже сын, который до конца выкладывался на площадке, отошел на второй план.

Лию опять неприятно поразило, что Дэлтон вызывает у нее такую бурю эмоций, стоит ему только оказаться рядом. Неужели это объяснялось тем, что он разительно отличался от других мужчин, которых она знала? Или причиной тому была исходившая от него угроза ее твердости и порядочности, пробуждавшая чувства, которые до сих пор не открывались никому, даже ее мужу?

– Молодчина, Коти! Бросай!

Восторженные крики Дэлтона вернули Лию к действительности. Она увидела, что мяч летит в корзину.

– Здорово! – воскликнула она и вскочила, как Дэлтон и Софи.

Теперь игра доставляла Лие огромное удовольствие. Беспокойство вернулось к ней только с финальным свистком, когда Коти заметил Дэлтона и ринулся к нему через всю площадку.

Коти раскраснелся, глазенки блестели от счастья, хотя его команда проиграла.

– Привет, Дэлтон! – возбужденно говорил он. – Видел, как я добыл два очка?

– Видел, малыш. Потрясающе!

– А на следующую игру придешь?

Не глядя на Лию, Дэлтон взъерошил волосы Коти:

– Обязательно!

Когда они выходили из зала, Коти трещал без умолку. Лия успокоилась только после того, как Дэлтон сел в машину и уехал.

– А он от тебя сходит с ума, – прошептала Софи так, чтобы Коти не слышал.

– Не выдумывай.

Софи фыркнула:

– Почему бы тебе не положиться на судьбу? А там будь что будет.

– Я ему не доверяю.

Софи подняла руки:

– Все, больше не буду. Хотя не понимаю, в чем ты его подозреваешь.

– Еще совсем недавно ты не желала о нем слышать, – язвительно заметила Лия. – Называла его бабником.

– Считай, что я изменила свое мнение. Разве нельзя?

Лия бросила на подругу негодующий взгляд.

– Не знаю, чем вызвано твое недоверие, – продолжала Софи. – В конце концов, ты же у него работаешь.

Позднее, когда Лия вернулась домой и уложила Коти, ей вспомнились слова Софи.

Она и сама не смогла бы толком объяснить, почему не доверяет Дэлтону. Но ей стало ясно: в ее жизни что-то перевернулось.


Билл де Шамп расхаживал по дорожке перед домом. Он чувствовал, что попал в западню. Инсульт, перенесенный несколько месяцев назад, подорвал не только его здоровье, но и финансовое благополучие. Ему пришлось запустить руку в неприкосновенные сбережения, которые жена хранила в сейфе.

Ребенок должен был родиться со дня на день. Сильвия грозилась все рассказать его жене; ему ничего не оставалось, как дать этой шантажистке денег, чтобы она не распускала язык. От одной мысли, что Терри обнаружит пропажу, его чуть не хватил второй удар.

Если бы он получил свою долю из наследства Монтгомери, многие проблемы были бы решены.

Будь он проклят, этот прохиндей Дэлтон Монтгомери. Черт его дернул выпрыгивать из штанов и соваться в какой-то центр искусственного оплодотворения. Если бы не эта блажь, он, де Шамп, мог бы давным-давно получить изрядное состояние и жить в свое удовольствие.

Он, к слову сказать, это заслужил. Здоровье никак не шло на поправку, любовница замучила требованиями развода. Да он и сам бы не возражал, только этому не бывать. Жена ни за что не даст согласия, ведь развод подмочит ее репутацию.

И потом, куда ему деваться? Вот что самое унизительное.

Но как-никак он все же встал на ноги; теперь можно будет снова взять за горло Дэлтона – пусть улаживает дела с наследством. Этому фарсу не видно конца, а деньги нужны немедленно.

Кроме того, надо свести с Дэлтоном личные счеты. Никто не посмеет безнаказанно поднимать руку на Уильяма де Шампа.

– Билл! Билл, где же ты?

Де Шамп нахмурился, услышав голос жены, доносившийся с веранды.

– В чем дело?

– Тебя к телефону.

– Скажи, что я занят.

– Звонит какая-то женщина. Говорит, что по срочному делу.

Сильвия. Подумать только, по срочному делу!

Де Шамп нехотя поплелся к дому, размышляя о том, что сам он тоже напрасно выпрыгивал из штанов.


У Дэлтона раскалывалась голова. Вернувшись домой после баскетбольного матча, он напился. Наутро ему никого не хотелось видеть, но он не мог позволить себе остаться дома.

Время – деньги, и того и другого ему катастрофически не хватало. Первым делом нужно было встретиться с банкиром. Деньги давно кончились. Он не заплатил ни подрядчикам, ни поставщикам, ни своим собственным служащим.

Это тяжкое бремя давило на него еще тяжелее оттого, что он постоянно возвращался мыслями к той аварии, о которой напоминали синяки, ссадины и неукротимая злость. Да еще черт дернул его тогда отправиться к Лие. Надо же было сделать такую глупость.

Кстати, накануне он повел себя не лучше. Зачем было идти на эту игру? Только для того, чтобы не обидеть Коти. Но это тоже усиливало его недовольство собой. К чему брать на себя заботы о Коти?

Дьявольщина, простая порядочность требовала, чтобы он прекратил расставлять свои сети, признался во всем Лие и отказался от мысли об отцовстве. В конце концов, Коти – единственная драгоценность, оставшаяся у Лии.

Но Коти – это и его драгоценность.

Дэлтон приехал в офис мрачнее тучи. Он услышал, как Лия говорит с кем-то по телефону:

– Обещаю вам, в течение этого месяца. – Ее голос звучал приглушенно. – Дайте мне последнюю отсрочку.

Дэлтон замер; дождавшись щелчка аппарата, он распахнул дверь. Лия сидела за столом в приемной. У нее на ресницах блестели слезы.

У Дэлтона сжалось сердце.

– Неприятности?

Она отвела глаза:

– Это мое личное дело.

Дэлтон был задет таким ответом, но не подал виду.

– Если речь идет о деньгах, я мог бы…

Лия поднялась и вышла из-за стола.

– Даже если и так, это тебя не касается.

Дэлтона вывела из себя не столько резкая отповедь, сколько интонация, с которой она была произнесена.

Его отделяло от Лии два шага. Он не раздумывая преодолел это расстояние и приблизился к ней почти вплотную.

– А что, если я считаю иначе?

Лия оставалась непреклонной:

– Можешь считать что угодно.

– А если это меня все-таки касается?

– Никакая помощь мне от тебя не нужна! – отрезала Лия, отступая назад.

Дэлтон сжал ее запястье:

– Тогда что тебе от меня нужно?

Лия бросила на него негодующий взгляд:

– Отпусти.

– Сначала ответь.

– Ну хорошо. Мне нужно, чтобы ты оставил нас с Коти в покое.

– Это ложь, ты сама знаешь. – Дэлтон притянул Лию к себе и почувствовал ее упругую грудь.

Какое-то мгновение они стояли не двигаясь и тяжело дыша. Потом Дэлтон пробормотал проклятие и хотел было оттолкнуть от себя Лию, но тут его взгляд упал на раскрывшийся ворот ее блузки. Его бросило в жар.

Он дал себе зарок больше не прикасаться к ней, но, когда она потребовала, чтобы он оставил их с Коти в покое, у него внутри словно что-то оборвалось.

Сейчас он скорее согласился бы умереть, чем отпустить ее.

Лия сдавленно прошептала:

– Не надо… прошу тебя. – В ее глазах он прочел мольбу.

– А если я не хочу оставлять вас в покое?

– Это не имеет… никакого значения, – задыхаясь, произнесла Лия. – Умоляю тебя…

Последние слова прозвучали едва слышно. Лия закрыла глаза и слегка качнулась вперед, но этого было достаточно, чтобы ее тугие соски коснулись груди Дэлтона.

Его словно ударило током. Он потерял голову.

– Не могу.

У Лии вырвался тихий стон. Губы Дэлтона настойчиво искали ее рот.

Как и в прошлый раз, это не был нежный поцелуй. Но когда губы Лии раскрылись и Дэлтон коснулся языком ее зубов, она перестала сопротивляться. Его язык звал, требовал, дразнил.

Лия едва заметно шевельнулась, словно для того, чтобы ей было удобнее, и колено Дэлтона оказалось между ее бедер. Он еще крепче прижал Лию к себе, его рука скользнула вниз по ее спине. Лия чувствовала жаркое биение его плоти.

Вдруг оба одновременно осознали, где они находятся и что делают. Оба задыхались.

Дэлтон заговорил первым:

– Чтоб мне провалиться, если я буду просить у тебя прощения за то, чего хотели мы оба!

Лия смотрела на него молча.

Потом, садясь в машину, он вспомнил этот взгляд, но отказался признаться себе самому, что прочел в глазах Лии мучительное смятение.


Глава 31


Лия не узнавала себя: на часах еще не было шести утра, а она уже явилась на работу. Ночью ей не спалось. Коти гостил у Джессики, и Лия решила пораньше взяться за дело.

Проходя по безлюдным залам, она мысленно поздравляла себя с успехом. Интерьер получился даже лучше, чем она могла себе представить. Решиться на задачу такого масштаба, не имея за собой поддержки солидной фирмы, – это уже само по себе достижение, похвалила она себя.

Хотя она порой злилась на Дэлтона, который отвергал ее идеи и настаивал на своих, сейчас стало очевидно, что стиль «кантри-вестерн» оказался как нельзя более удачным. Лия сожалела только о том, что это была не ее находка.

Но так или иначе, только ее способности и энергия позволили воплотить идеи Дэлтона. Оформление клуба, безусловно, несло на себе отпечаток ее вкуса; то же самое относилось и к интерьеру казино, который также был близок к завершению. В его дизайне художественное дарование Лии должно было воплотиться особенно ярко. Выдержанные в стиле Дикого Запада обои, ковровые покрытия, ломберные столики и кафе-бар выигрывали от того, что в помещении была установлена стереосистема для создания соответствующего песенно-музыкального фона в стиле «кантри».

Хотя и клубу и казино определенно был обеспечен успех, Лия чувствовала, что Дэлтон чем-то озабочен. Она приписала его беспокойство финансовым неурядицам. Он постоянно звонил своему банкиру, а когда вешал трубку, его лицо выдавало тревогу. Но в то же время, если Лие случалось превысить смету, он не позволял себе ни слова упрека.

Лия не могла разобраться в этом. Если Дэлтон унаследовал отцовские миллионы, неужели он спустил все состояние за карточным столом? У нее не было доказательств, но интуиция подсказывала ей, что дело нечисто. Как-никак, но Дэлтон сделал азартные игры своей профессией.

Ее постоянно преследовало чувство, что Дэлтон многого недоговаривает. Может быть, Софи была права, когда советовала ей отдаться на волю судьбы и посмотреть, что будет дальше?

Но Лия не могла на это пойти. Она привыкла отвечать за свои поступки, в том числе и в любви, а Дэлтону нужен был только секс, не связанный никакими условностями.

Непрошеные мысли о том, что ее влечет к Дэлтону страсть, пугали Лию. Она не могла позволить себе быть легкомысленной. Кто-то из них двоих должен положить конец этой опасной игре. На Дэлтона было мало надежды, особенно после того, как он заявил, что не собирается просить прощения. Лие оставалось надеяться только на себя. Вопрос был лишь в том, хватит ли у нее мужества. Его безумные, неистовые поцелуи бередили ей душу.

Стараясь отделаться от этого наваждения, Лия прошла к себе в кабинет. Совсем скоро клуб загудит, как улей, а вслед за ним распахнет свои двери и плавучее казино. Тони уже назначил общий сбор персонала. Все сбились с ног, а новые грузы все прибывали.

Сидя за рабочим столом, Лия изучала бесконечный список намеченных дел. Прежде всего нужно было позвонить нескольким поставщикам, которые задерживали отгрузку своей продукции. Лия не хотела поручать эти переговоры секретарше Дэлтона – она предпочитала держать все под своим контролем.

Что касается Дэлтона, Лия не имела понятия, чем он собирался заниматься в течение дня, и даже не знала, появится ли он в офисе. Когда он был рядом, ей становилось трудно сосредоточиться на делах.

Лия сделала пару телефонных звонков, а затем развернула эскизы казино, чтобы проверить, какие предметы до сих пор не доставлены.

Через некоторое время она вышла в приемную, чтобы приготовить себе кофе. Вдруг ей явственно послышался шорох. Лия поняла, что в помещении кто-то есть. У нее пробежал мороз по коже. Она обернулась и едва не выронила чашку.

В дверях маячил Джей Ти Партридж, мусоля свою вечную сигару. Нагло ухмыляясь, он бесстыдно обшаривал глазами фигуру Лии.

– Как вы сюда попали? – Она задохнулась от негодования.

– Там было открыто, – развязно ответил он, не двигаясь с места.

– Неправда. Я заперла входную дверь.

– Неужто?

– Вы взломали замок?

Ухмылка Партриджа исчезла.

– О, милочка моя, да ведь это нешуточное обвинение.

– Прекратите этот балаган. Уходите, не то я вызову полицию.

– Это с какой же стати? – издевательски спросил Джей Ти.

– Вы нарушили закон, – твердо ответила Лия.

– Да ведь и ты не без греха.

– Что же меня до сих пор не арестовали? – Лия смотрела на него с вызовом.

– За этим дело не станет.

– Вы сами этому не верите, иначе вы бы сюда не явились, – презрительно сказала Лия, внезапно почувствовав, что преимущество на ее стороне.

Джей Ти передвинул сигару в другой угол рта:

– Я бы тебе посоветовал держаться потише.

– Если уж на то пошло, я бы посоветовала вам прекратить звонить мне и вешать трубку.

Партридж довольно осклабился:

– Это, милочка моя, кто-то другой. Не иначе, как твой тайный воздыхатель. Я до такой ерунды не опускаюсь.

Лия невесело рассмеялась:

– Значит, вы опускаетесь только до преследования?

Джей Ти побагровел:

– А ну, отдавай краденое! Где ты прячешь драгоценности?

– Сколько можно повторять: у меня нет и не было никаких драгоценностей. Если вы не оставите меня в покое, я обращусь к адвокату и подам на вас в суд.

– Опять же не советую.

Лия внутренне сжалась от этой неприкрытой угрозы, но собрала всю свою силу воли, чтобы этого не показать.

– Убирайтесь прочь и больше не показывайтесь! Последний раз вам говорю: я не брала никаких драгоценностей.

Джей Ти пришел в бешенство:

– Ну все, тварь ты этакая, мое терпение лопнуло.

Он бросился на Лию, она пыталась закрыться от него руками.

– Не сметь! – раздался громкий окрик.

Джей Ти остолбенел с занесенным для удара кулаком.

Услышав голос Дэлтона, Лия чуть не заплакала от облегчения.

Джей Ти обернулся:

– Кого здесь черти носят?

– Не твое дело.

Дэлтон говорил совершенно спокойно, и в этом спокойствии было что-то страшное.

– Мы с этой дамочкой разберемся без посторонних. Шел бы ты отсюда, пока…

Дэлтон одним прыжком настиг Партриджа, сгреб его за ворот, оторвал от пола и припечатал к стене.

Лия вскрикнула, Джей Ти дико вытаращил глаза. Лицо Дэлтона исказилось от ярости.

– Ты что, рехнулся? А ну отпусти! – Джей Ти беспомощно барахтался у стены, Дэлтон еще сильнее сжимал его горло.

– Задушишь, гад, – хрипел Партридж, наливаясь кровью.

– Я еще не то с тобой сделаю, если ты опять сюда сунешься или станешь досаждать миссис Фрейзер.

– Пугать меня вздумал?

– Тебе полезно. – Дэлтон тем же самым движением швырнул его об стену, но сильнее, чем в первый раз.

Одутловатое лицо Партриджа покрылось испариной, из раскрытого рта показался язык. И все же он сумел выдавить:

– Это воровка. Она…

– Я вижу, ты плохо понял. Объясняю еще раз.

Голова Партриджа дернулась от удара и повисла, как маковая коробочка на сломанном стебле. Лия содрогнулась.

– А теперь слушай внимательно. – Дэлтон вплотную приблизил лицо к Партриджу. – Если ты еще раз попадешься мне на глаза, я тебя размажу по стенке. От тебя останется мокрое место. Ясно?

Партридж силился кивнуть. От его самоуверенности не осталось и следа.

Дэлтон ослабил свою хватку, заботливо поправил Партриджу галстук и похлопал его по плечу:

– Вот и славно.

Выпучив глаза и едва дыша, Джей Ти заковылял к двери и исчез за порогом.

Дэлтон нарушил повисшее молчание:

– Значит, это все тот же подонок, который обвиняет тебя в краже драгоценностей.

Лия почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Ей хотелось зажать рот рукой. Нет. Ей хотелось подбежать к Дэлтону, чтобы он обнял ее – ласково, а не страстно, так, как обнимал ее Руфус. Но она знала, что Дэлтон совсем не такой, как Руфус: если он и прижмет ее к себе, то отнюдь не для того, чтобы успокоить.

– Лия, как ты? Он не ударил тебя?

Дэлтон боялся за нее. Лию бил озноб.

– Нет, – шепнула она.

Он подошел ближе, и она попятилась. Их глаза встретились, на шее у Дэлтона пульсировала жилка.

– Надеюсь, больше тебе не будут надоедать, – сказал он ровным тоном.

– Я бы и сама могла за себя постоять, – сказала Лия с вызовом, вздернув подбородок.

Пусть он не думает, что она от него зависит.

Дэлтон осмотрел ее с головы до ног. Когда он заговорил, его лицо скривилось в неприязненной гримасе:

– Ну, разумеется, храбрости тебе не занимать.

Не сказав больше ни слова, он вышел и с грохотом захлопнул дверь.

Лия без сил опустилась в кресло и впилась ногтями в мягкую обивку. Ей хотелось побежать за ним, попросить прощения за свою неблагодарность, сказать спасибо за то, что он пришел ей на помощь.

Но ей было боязно. Она терзалась новым, незнакомым страхом. Лия с трудом встала и вернулась к себе в кабинет, стараясь не поддаваться боли, которая сжимала ей грудь.

Однако это было выше ее сил.

* * *


– Ну?

– Что значит «ну»? – спросил Луис.

Софи отвела глаза и сделала вид, что не замечает его унылого взгляда.

– Что с нами будет дальше?

Софи чуть не плакала, но в ресторане надо было держать себя в руках. Они с Луисом сходили в кино – редкий случай. Впрочем, в последнее время они избегали оставаться наедине и старались бывать в людных местах.

Софи понимала, что так не может долго продолжаться: в последнее время они обращались друг с другом как чужие. Луис даже в постели вел себя словно робот. От этих мыслей ее передернуло.

– Тебе холодно? – спросил Луис, глядя на нее поверх кофейной чашки.

Они только что съели по сливочному пирожному, которое показалось Софи безвкусным, как опилки. Да и кофе тоже был не лучше.

– Нет, не холодно. – Софи смотрела на улицу.

Был тихий мартовский вечер. Они заняли столик у окна, сквозь которое виднелись мириады звезд, отражавшихся в водах залива.

– Ты предпочитаешь, чтобы мы расстались?

Софи повернулась к Луису:

– А ты?

– Не знаю, чего я хочу.

– Во всяком случае, не меня. – Софи не потрудилась скрыть презрительное раздражение.

– Это неправда. Просто я не могу дать тебе того, к чему ты стремишься. Я не мужчина…

– Что за вздор? Сколько можно это повторять? Какая разница, будет у нас ребенок или нет? Мне нужен ты.

– А мне нужна не только ты, но и ребенок.

Они враждебно смотрели друг на друга.

– Ну и хорошо. Как только мы поженимся, можно будет подумать об усыновлении, если донорский способ тебя не устраивает.

– А тебя устраивает?

– Вполне.

– Только потому, что Лия пошла таким путем.

– При чем тут Лия?

– Что я слышу? Разве не она тебя надоумила? – Луис перегнулся через стол. – Я не допущу, чтобы какой-то самец, который онанирует над пробиркой, просочился в мою семью.

– Разве я спорю? Мне до этого вообще нет никакого дела. Мне нужен мой друг и возлюбленный.

Луис взял ее за руку. Софи поняла, что это привычное движение стоило ему немалых усилий. Она крепко сжала его пальцы.

– Неужели ты согласна выйти за меня замуж?

У Софи замерло сердце.

– При одном условии: чтобы ты не возражал против усыновления ребенка.

– Я не буду возражать.

Софи не могла бы поручиться, что правильно поняла его слова.

Луис смущенно улыбнулся:

– Да-да, ты не ослышалась. Давай так и сделаем.

– Решено! – воскликнула Софи, наклоняясь к нему еще ближе, так что их губы встретились. – Давно бы так, дурень ты, дурень!

Луис хмыкнул.


Глава 32


– Все, я – пас.

– Как же так, Монтгомери? Другие тоже хотят отыграться.

Дэлтон отхлебнул пива и улыбнулся своему старинному приятелю Берту Ингрему, который по примеру других профессиональных игроков подался на берега Миссисипи. Остальных троих партнеров Дэлтон знал только по имени.

– Именно поэтому я и ухожу. Уж кто-кто, а ты, Берт, должен это понимать.

– Ты что, Дэлтон, из-за какой-то жалкой тысячи трясешься? Я своими глазами видел, как ты шлюхе за одну ночь столько отвалил.

Игра шла в отдельном кабинете на верхнем этаже Гранд-казино.

– То было в старые добрые времена, дружище, – добродушно отозвался Дэлтон. – Теперь я законопослушный бизнесмен.

– Ты – законопослушный? Держите меня! Это надо где-нибудь записать.

Дэлтон пожал плечами:

– Говорю, как есть.

– А это мы еще посмотрим, – хохотнул Берт. – Знаешь, как сейчас говорят: пожуем – увидим.

– Если Монтгомери уходит, то и я откланяюсь, Берт, – сказал один из игроков.

Другой посмотрел на часы:

– Да и мне пора. Второй час ночи.

– Ну и компашка подобралась, умереть можно.

– Ничего, переживешь. – Дэлтон, вставая, пожал руки партнерам: – Отличная была игра. Спасибо, что пригласили.

Оставшись наедине с Дэлтоном, Берт закурил сигару. Дэлтон поморщился:

– Как ты можешь курить такую дрянь?

Берт ухмыльнулся, но тут же ткнул сигару в пепельницу.

– Еще пива?

– Нет, мне пора двигаться к дому.

– Да что с тобой?

– Говорю же тебе, я остепенился. Не то что ты – перекати-поле.

– Знаю, знаю. Ты, наверное, умом тронулся, если взялся открыть казино.

– И клуб в придачу, – напомнил Дэлтон.

Берт пригладил поредевшие рыжие волосы:

– Когда же торжественное открытие?

– В клубе – через пару недель, в казино – чуть позже.

– Будь у моего папаши такие капиталы, я бы, наверное, тоже придумал что-нибудь в этом роде.

Дэлтон помрачнел и протянул ему руку:

– Приятно было снова встретиться, старина.

Берт вскочил:

– Мне тоже. Значит, скоро увидимся в твоем заведении.

– Непременно. И помни: не вздумай проигрывать кому-нибудь другому! Узнаю – руки тебе оторву!

Берт рассмеялся:

– Приму к сведению.

Выходя из кабинета, Дэлтон невольно остановился, благоговейно осматриваясь вокруг. Обстановка напомнила ему новоорлеанскую масленицу. Здесь царила такая же праздничная, захватывающая атмосфера.

Огромное казино располагалось на барже размером семьсот тридцать на сто двадцать пять футов. Игральные залы занимали три этажа. Кроме того, здесь же помещались два ресторана, детская комната, видеосалон. Это было крупнейшее игорное заведение от Атлантик-Сити до Лас-Вегаса.

«Дэлтонс-плейс» не могло соперничать с этой роскошью, однако оно должно было брать другим. Его посетители тоже смогут играть хоть сутки напролет или устраивать банкеты, но их будет окружать подлинная атмосфера Дикого Запада.

Эти рассуждения навели Дэлтона на мысли о Лие. Она отправилась в Новый Орлеан, чтобы посетить студию известного на Среднем Западе живописца и приобрести несколько картин для клуба и казино. Впоследствии она собиралась заказать этому художнику большое панно для главного игорного зала.

Дэлтону меньше всего хотелось сейчас думать о Лие, но он ничего не мог поделать и злился на себя. Желание уложить ее в постель превратилось в навязчивую идею.

Пробираясь сквозь толпу посетителей у выхода, Дэлтон вдруг остановился и прищурился. По эскалатору торопливо поднимался человек, сзади показавшийся ему удивительно похожим на Билла де Шампа. Нет, наверняка померещилось. Какие дела могут быть у де Шампа в Гранд-казино? И все же…

Дэлтон долго не мог уснуть. Когда он наутро пришел в офис, его преследовал все тот же вопрос.

– Ну и вид у тебя, – поразился Тони, который уже сидел на рабочем месте.

– И самочувствие такое же поганое. Вчера чуть не всю ночь играл в Гранд-казино.

– Продулся в пух и прах?

– Ничего подобного, выиграл тысячу.

– Повезло. Но в вашем кругу это сущие пустяки.

Тони был прав. В прежние времена Дэлтон либо спускал все, либо выигрывал по-крупному. Но это осталось в прошлом, это было до встречи с Лией. Если бы тогда кто-то сказал ему, что мысли о женщине пересилят страсть к игре, он бы посмеялся. Разве он мог представить себя в такой жалкой роли?

Поскольку Дэлтон не поддержал этот разговор, Тони перешел к другому:

– Нам нужно решить кое-какие вопросы.

В течение следующих двух часов они обсуждали штат служащих казино, обеспечение безопасности и рекламу предстоящего турнира по гольфу, в котором Дэлтон собирался выступить спонсором.

Как только Тони вышел, взгляд Дэлтона устремился на пустующий кабинет Лии. Вот ведь дьявольщина, он уже соскучился: ему необходимо было чувствовать запах ее духов, слышать ее шаги, видеть точеные ноги и бедра.

– К черту все, – сказал он вслух.

В это время зазвонил телефон. Он снял трубку:

– Монтгомери слушает.

– С вами говорит медсестра из начальной школы «Ист-Уорд». Попросите, пожалуйста, миссис Фрейзер.

Дэлтон замер: в этой школе учился Коти.

– К сожалению, ее сегодня не будет в городе. Не могу ли я быть вам полезен? Это Дэлтон Монтгомери, я возглавляю этот офис.

– Тогда вы должны знать, как с ней связаться.

– Конечно. Но, если дело срочное, я смогу помочь.

Медсестра решилась не сразу.

– Понимаете, в школе произошла неприятность, и Коти увезли в больницу.

У Дэлтона упало сердце.

– В больницу? Что с ним?

– У него травма головы.

– Я немедленно выезжаю.

– А как же…

Медсестра еще что-то говорила, но Дэлтон уже повесил трубку и бросился к дверям.


– Ты держишься молодцом, ковбой.

– Больно, – всхлипывал Коти, не сводя глаз с Дэлтона. Он выглядел жалким и потерянным в гулком помещении приемного покоя.

– Понимаю, малыш.

Когда Дэлтон примчался в больницу, над плачущим Коти хлопотали директор школы и медсестра. При виде Дэлтона мальчуган слегка просветлел, но по его щекам все еще текли слезы.

– Где моя мама?

Дэлтон объяснил, что Лия уже направляется домой и скоро будет здесь. По дороге в больницу он позвонил в студию новоорлеанского художника, где ему сообщили, что Лия недавно уехала.

Врач приготовил иглу и все необходимое, чтобы наложить швы, а затем обратился к Дэлтону:

– Попрошу вас выйти в коридор.

– Нет! – закричал Коти. – Пусть придет мама!

– Ты же у нас герой, – через силу произнес Дэлтон. – Если бы мама была здесь, она бы, наверное, упала в обморок.

Коти слабо улыбнулся:

– Девчонки все такие.

Сжимая дрожащие губы, Дэлтон взял Коти за плечо:

– Давай-ка удивим твою маму. Пусть она поймет, что ты уже взрослый парень.

– Ты не уйдешь?

– Ни за что.

– Мистер Монтгомери, – снова заговорил доктор Хейзелтон, – я вынужден повторить: выйдите в коридор.

Дэлтон почувствовал на себе его жесткий взгляд.

– Я останусь здесь.

Даже пожелай он уйти, это было бы непросто – Коти словно тисками зажал его руку.

– Пусть Дэлтон останется, – заплакал Коти.

– Ладно, сынок, – сдался доктор Хейзелтон, беря иглу.

Ребенок отшатнулся и заскулил, как раненый зверек, а потом поднял на Дэлтона глаза, полные страха и боли.

– Потерпи всего лишь минутку, ты же такой молодчина. – Дэлтон поднял вверх два больших пальца. – Ты выдержишь.

Ребенок действительно выдержал, чего Дэлтон не мог бы сказать о себе. Его обуревали неведомые доселе чувства, в горле стоял ком.

Так вот каково быть отцом? Если бы он мог вместо Коти лечь на операционный стол, он бы сделал это не раздумывая. На верхней губе Дэлтона выступили крупные капли пота. Его отношение к этому мальчишке измерялось не деньгами. Оно измерялось любовью.

«Нет! – чуть не закричал Дэлтон. – Пусть этот ребенок останется только средством к достижению цели. Так же, как и его мать».

– Вот и все, Коти, – сказал доктор.

Коти заглядывал в глаза Дэлтону, ища утешения и похвалы, но Дэлтон не мог дать ему ни того, ни другого. Его охватила такая слабость, что он едва стоял на ногах.

– Как я держался? – настойчиво спрашивал Коти дрожащим голоском.

Дэлтон прижал ребенка к себе и некоторое время стоял молча, а потом глубоко вздохнул:

– Как самый настоящий герой.

Только присутствие врача заставило Дэлтона сдержать слезы.


– Ну, мама нам задаст!

– За что? За то, что я взломал замок?

– Ага. Так только разбойники делают.

– Ничего, мне простительно. Я же не один, а с тобой. Это ведь твой дом?

Коти призадумался:

– Наверное. Я теперь в доме хозяин, правда?

У Дэлтона снова сжалось сердце.

– Конечно.

Этот разговор произошел час назад. Сейчас Коти проснулся и требовал, чтобы Дэлтон почитал ему сказку.

– Ну что ж, выбирай любую на свой вкус.

Коти взял со столика большую книгу с картинками и протянул ее Дэлтону. Тот неловко прокашлялся; ему еще не доводилось читать детям сказки, и он чувствовал, что со стороны выглядит как последний идиот.

Однако Коти остался вполне доволен. Дэлтон прочел две страницы и заметил, что Коти уснул с улыбкой на побелевших губах. С тихим вздохом Дэлтон закрыл книгу. В эту минуту он услышал, что к дому подъехала машина. Предвидя тягостные объяснения, он поплелся по коридору.

– Что ты здесь делаешь? – возмутилась Лия, едва войдя в дом.

Не успел он ответить, как ее лицо исказилось страхом.

– Коти! Что с ним?

– Сейчас самое страшное позади.

С приглушенным криком Лия бросилась по коридору.

– Он заснул на диване, – посторонившись, сказал Дэлтон.

Лия опустилась на колени у дивана и прижалась щекой к груди спящего ребенка, будто слушая, бьется ли его сердце. Дэлтон старался смотреть в другую сторону.

Через несколько мгновений Лия подняла глаза, полные слез.

– Что случилось?

Дэлтон как мог рассказал ей о событиях прошедшего дня. Он ни в чем не мог себя упрекнуть, но опасался, что Лия решит иначе. Можно сказать, он в этом не сомневался. Она сжала губы, взгляд сделался колючим.

– Надо было сразу сообщить мне, – тихо сказала она.

Женская логика всегда ставила Дэлтона в тупик.

– Каким образом, скажи на милость? Сесть за руль и колесить по дороге?

– Не говори глупостей.

– По-моему, это ты говоришь глупости.

Лия облокотилась о каминную полку и спрятала лицо в ладони. Дэлтон заметил, как вздрагивают ее плечи. Он никогда еще не видел ее такой беззащитной. Но он удерживал себя от того, чтобы подойти к ней и крепко обнять. Это было бы равносильно самоубийству.

– Лия, он скоро поправится.

Она обернулась. Слезы еще не высохли, но ее голос звучал твердо:

– Будь добр, отнеси его в постель.

Коти даже не пошевелился, пока они раздевали его и укутывали одеялом.

– Любимый мой, – прошептала Лия, целуя его бледную щечку.

У Дэлтона стучало в висках. Ему неудержимо хотелось спросить, кто был отцом ребенка. Но, поскольку Лия никогда не упоминала, что Коти был зачат искусственным путем, у Дэлтона не хватило духу задать этот вопрос. Впрочем, даже набравшись смелости, он не стал бы заводить такой разговор: это могло вызвать подозрения.

Вдруг на него нахлынуло безумное желание открыться ей, сказать всю правду. Такое случилось не в первый раз, но, как и прежде, это было выше его сил.

Лия выпрямилась и, осторожно ступая, вышла из детской. Дэлтону ничего не оставалось, как последовать за ней.

В гостиной она остановилась и сложила руки на груди:

– Ты, наверное, думаешь, что я неблагодарная, но это не так. Просто…

Она запнулась. Дэлтон, чувствуя, что сейчас грянет гром, сунул руки в карманы и поторопил:

– Просто что?

Лия с вызовом вздернула подбородок:

– Просто я не желаю, чтобы ты воображал, будто можешь занять место Руфуса. Этого не будет.

Дэлтон не знал, чего ему в этот момент хотелось сильнее: придушить или поцеловать ее. Чтобы не наделать глупостей, нужно было уносить ноги, и как можно скорее.

Уходя, он оставил за собой последний удар:

– Ты так и собираешься всю жизнь прожить с покойником?


Глава 33


Все, хватит, твердила себе Лия. Надо сказать Дэлтону, чтобы ей подыскали замену, поскольку она не сможет довести начатое до конца. Такое бывает сплошь и рядом. Но порядочные люди так не поступают, нашептывал голос совести. Дэлтон взял ее на работу, и теперь она не свободна от обязательств.

Но чего ей это будет стоить?

Она не хотела привыкать к Дэлтону. Она не хотела, чтобы к нему привыкал Коти. Однако они оба все больше тянулись к этому человеку, особенно после того случая, когда он примчался в больницу. Прошло уже две недели, но его имя не сходило у Коти с языка.

В тот раз Лия наутро не пошла на работу и оставила дома Коти, чтобы проследить, не поднимется ли у него температура и не будет ли головокружения. К тому же она не хотела встречаться с Дэлтоном. Она досадовала, что он завоевал сердце Коти, и не могла простить ему выпада против памяти Руфуса.

Между тем он был прав, и она это понимала. Однако с ее стороны было низостью увлечься Дэлтоном, пока Руфус был еще жив. Но нельзя вечно держаться за призрак прошлого…

Даже эти разумные доводы не могли заставить Лию забыть тот случай.

Она потерла висок и взглянула в зеркало на туалетном столике, пытаясь оценить себя посторонним взглядом. Темные круги под глазами были почти незаметны – слава Богу, жидкая пудра сделала свое дело.

Встав в полный рост, Лия изобразила улыбку. На ней было платье, купленное накануне по совету Софи.

Когда Лия выглянула в нем из примерочной, Софи вытаращила глаза:

– Вот это да! Это платье создано для твоего тела!

Лия поморщилась:

– Как прикажешь это понимать?

Софи рассмеялась:

– Я хочу сказать, что у всех мужчин в клубе слюнки потекут!

– Сумасшедшая, – проворчала Лия. – Может, мне выбрать что-нибудь в западном стиле?

– Да ты посмотри, эта бахрома – настоящий Дикий Запад. Но по большому счету это не имеет никакого значения. Женщины явятся кто в чем – от ковбойских джинсов до расшитых бисером туалетов. И вообще – зачем тебе оглядываться на других?

Тогда она согласилась с Софи, но теперь терзалась сомнениями. Платье казалось ей слишком броским: облегающий черный трикотаж, глубокий вырез, бахрома по низу, намного не доходящая до колена.

Зачем только она его купила, да еще за такие деньги? Это все Софи: она твердила ей, что открытие клуба – особо торжественный случай.

Лия взяла флакон лака с блестками, чтобы закрепить пышно взбитые локоны. Она была еле жива от страха. А вдруг никто не придет? Вдруг планы Дэлтона с треском провалятся? Правда, сейчас по всей стране прокатилась мода на Дикий Запад, но на одно это нельзя рассчитывать. Лия представляла, каково сейчас Дэлтону.

Если они потерпят провал, то их вины в этом не будет. По всему городу и даже на пляжах были развешаны афиши.

Газеты опубликовали рекламные объявления. Радио трубило о предстоящем открытии не одну неделю.

Лия сочла, что может отправляться, и, взяв сумочку, вышла из дома. К сожалению, ей не удалось отделаться от гнетущего страха.

* * *


Подъезжая к стоянке, Лия услышала доносившуюся из клуба музыку. Вечер выдался чудесный, как по заказу. Шла третья неделя марта, но уже давно установилась теплая погода. С реки дул свежий ветерок.

Коти забрала бабушка. Лия предвидела, что вернется далеко за полночь, совершенно обессиленная, и была благодарна матери за помощь. Несмотря ни на что, она с нетерпением ждала сегодняшнего события: у нее были все основания гордиться своей работой.

До официального открытия клуба оставалось больше часа, но Лия заметила, что первые посетители уже прибыли. Она улыбнулась, надеясь, что ее страхи окажутся напрасными.

Из динамиков последней модели струились чистые звуки «Дайамонд Рио». Радуга цветомузыки в танцевальном зале делала кружащиеся пары загадочными и нереальными.

Лию охватило чувство восторженной гордости. Интерьеры, яркие и оригинальные, отличались особым шиком. Она заранее проверила, как размещены светильники, декоративные растения, даже бутылки в баре, но теперь, когда появились первые посетители, клуб словно ожил.

– Привет, – раздался низкий, чуть хрипловатый голос.

Лия не заметила, как к ней приблизился Дэлтон. Почему-то ей снова стало страшно.

– А, привет, – проведя языком по пересохшим губам, отозвалась она.

Дэлтон не мог оторвать от нее восхищенного взгляда:

– Ты ослепительно выглядишь.

– Ты тоже.

Он коротко засмеялся:

– Мне всякое доводилось слышать в свой адрес, но такое – впервые.

– Что ж, когда-нибудь все бывает впервые, – нашлась Лия.

Глядя на его сильную фигуру в черном ковбойском костюме, она хотела сказать «Потрясающе», но подумала, что это будет чересчур.

– Мне нравится твое платье.

Его приглушенный голос проникал ей прямо в душу.

– Спасибо, – сказала она, отметив, что его взгляд упал на глубокий вырез и задержался там дольше, чем допускали приличия.

Не зная, как выйти из этого неловкого положения, она спросила почти с отчаянием:

– Все получилось великолепно, правда? Как ты считаешь?

Дэлтон посмотрел ей прямо в глаза, не считая нужным скрывать желание.

Он не дотронулся до нее, но Лию словно обожгло. Она отвела взгляд и увидела, что в зал входит Софи под руку с Луисом. Не оборачиваясь к Дэлтону, она сообщила:

– А вот и мои друзья. Пойдем встретим их.

– Лия, дорогуша, ты превзошла самое себя, – восторгалась Софи, обнимая Лию. – Просто бесподобно!

Лия просияла:

– Тебе правда нравится?

– Нет слов! – подтвердила Софи, сверля глазами Дэлтона.

– Здравствуйте, Софи. – Дэлтон протянул ей руку. – Я надеялся, что вы к нам пожалуете.

– Он надеялся! Да меня бы не остановил даже табун диких мустангов! – Повернувшись к Луису, Софи представила: – Это Дэлтон Монтгомери, а это мой жених, Луис Эпплби.

Когда мужчины пожали друг другу руки, Луис сказал:

– Неплохое местечко у вас получилось, Монтгомери. Теперь дела пойдут в гору.

– Очень на это рассчитываю, – ответил Дэлтон, обводя взглядом зал, а потом указал глазами на Лию: – Впрочем, в этом ее заслуга, а не моя.

Лия вспыхнула от его похвалы.

Они обменялись еще парой фраз, после чего Дэлтон извинился:

– Мне надо быть среди гостей. Желаю вам приятно провести время, милые жених и невеста. Если что-то понадобится – зовите.

– Звать придется громко, – озорно заметила Софи, – здесь нас едва ли услышат.

– Верно, – виновато улыбнулась Лия. – От этого грохота у меня уже голова раскалывается.

– Ничего, зато весело.

Лия хотела что-то ответить, но Дэлтон наклонился к ней и прошептал:

– Увидимся позже.

Его дыхание ласкало ей ухо. У Лии стало горячо внутри. Она смущенно кивнула и отстранилась.

Софи понимающе улыбалась.

– У тебя опять разыгралось воображение, – бросила Лия.

Софи только посмеялась, потом взяла под руку Луиса, и они устремились к танцевальной площадке.

Лия стряхнула оцепенение и направилась в ресторан. Хотя оформление интерьеров было завершено, она все еще чувствовала, что находится на работе. Она приветствовала посетителей и следила, чтобы всем было хорошо.

Когда Лия посмотрела на часы, время близилось к одиннадцати. Она уже падала с ног, но это была приятная усталость. Теперь уже стало ясно, что открытие клуба прошло с огромным успехом. Танцевальный зал был набит битком, в ресторане не осталось ни одного свободного столика. Со всех сторон в ее адрес раздавались похвалы, особенно когда Тони и другие служащие сообщали гостям, что она архитектор и оформитель интерьеров.

– Потанцуем? – Дэлтон преградил ей путь.

Она посмотрела поверх его плеча на толчею танцевальной площадки и неуверенно начала:

– О, я не…

– Пойдем. – Он властно потянул ее за руку. – Надо и тебе отдохнуть.

Лия и сама не прочь была отвлечься от дел, но в его объятиях она чувствовала себя как натянутая струна. Однако Дэлтон не оставил ей выбора: он прекрасно понимал, что она не станет вырываться.

Звучала песня Уайноны Джадд. Дэлтон, глядя на Лию сверху, улыбнулся:

– Расслабься.

«Не могу, – чуть не закричала она, – не могу, когда мое тело точно вписывается в твое!»

Они танцевали молча. Казалось, их танец длился целую вечность. Наконец Дэлтон слегка отстранился и заглянул ей в лицо:

– Я уже говорил тебе, как ты необыкновенно хороша?

– Да, – прошептала она, загипнотизированная его взглядом.

– А можно я еще раз повторю?

Он крепче прижал ее к себе, и она с ужасом осознала, что он чувствует, как у нее набухли соски.

– Лия, Лия, – хрипло шептал он, – ты не понимаешь, что со мной делается.

Но она все понимала. Ее охватило такое же волнение. К ней прижималась его твердая плоть. Она попыталась высвободиться.

– Прошу тебя, я…

– Ни за что, – коротко перебил Дэлтон, неумолимо сжимая ее в объятиях; его глаза горели неприкрытой страстью. – Мне нужно, чтобы ты знала, как я тебя хочу. И ты испытываешь то же самое, признайся.

– Нет, – приглушенно выкрикнула Лия, вывернулась из его рук и бросилась прочь.

Через пять минут она уже сидела за рулем своей машины, но не могла включить зажигание. Только страх преследования заставил ее взять себя в руки.


Когда Лия отпирала входную дверь, у нее дрожали руки. Ей хотелось поскорее сбросить с себя одежду и лечь спать. Она переступила порог и остановилась как вкопанная.

– Что же это? – шептала она, обводя глазами комнату, разгромленную словно после бомбежки.

Картины, сорванные со стен, валялись на полу. Ящики стола были выдвинуты, а их содержимое разбросано по всей комнате, и даже диванные подушки вспороты и искромсаны.

Разрушения были столь значительны, что Лия не могла охватить все сразу.

– Боже мой, за что мне это? – воскликнула она, не сдерживая слез.

Кто мог это сделать? Ноги плохо слушались ее, но она подошла к низкому столику. Содрогаясь от рыданий и с трудом попадая пальцем в кнопки телефонного аппарата, она набрала номер клуба.

Дэлтон. Ей нужен Дэлтон. Он подскажет, как быть.


Глава 34


– Миссис Фрейзер, есть ли у вас хоть какие-то предположения, кто мог это сделать? – спросил офицер полиции.

Дэлтон наблюдал за Лией. Ее словно выжали: лицо побледнело, обескровленные губы сжались, под глазами пролегли тени. Дэлтон готов был своими руками оторвать голову ее обидчику.

– Пожалуй, есть, – после некоторого раздумья ответила Лия.

Полицейский, дюжий детина с большим родимым пятном на левой щеке, удивленно поднял брови:

– Вот как? И кто же это?

Этот легавый ей не верит, подумал Дэлтон, у которого чесались руки. Как он смеет? Она испугана, сбита с толку, растеряна.

Когда Лия позвонила в клуб, Дэлтон почувствовал, что она на грани истерики. Он бросил все и понесся как на пожар. У переезда ему пришлось пропускать поезд. Дэлтон проклял все на свете. Полицейские, конечно, успели приехать до него.

Прислушиваясь к расспросам, он едва удерживался, чтобы не поставить на место этого нагловатого офицера Дьюка; он едва удерживался, чтобы не сжать Лию в объятиях и не пообещать ей, что все будет хорошо. Тот, кто устроил погром в ее доме, непременно себя выдаст. Дэлтон точно не знал, кто этот негодяй, но некоторые соображения у него были.

– Итак, миссис Фрейзер, – наступал Дьюк, – кого вы подозреваете?

– Джея Ти Партриджа.

– Каковы же, по вашему мнению, его мотивы?

– Это долгая история.

– А я никуда не спешу.

Облокотившись о письменный стол, Лия закрыла глаза. Когда она наконец заговорила, ее голос звучал приглушенно, словно издалека:

– Партридж… сыщик страховой компании… он меня преследует…

– Ну, говорите же, – поторапливал Дьюк.

Лия рассказала ему об истории с пропавшими драгоценностями.

Офицер поскреб подбородок.

– Ага, припоминаю такое дело. Его до сих пор держат под контролем.

– Откуда вы знаете? – В глазах Лии мелькнул ужас.

– Видел папку на столе у шефа.

– О Боже мой, – прошептала Лия, ища глазами Дэлтона.

– Стало быть, дело не закрыто, но сейчас речь о другом. – Дьюк прокашлялся. – По-вашему, это безобразие учинил сыщик?

– Да, без сомнения, – твердо ответила Лия.

Дьюк повернулся к Дэлтону:

– Так, теперь разберемся с вами. Какое вы имеете отношение к данному событию?

«Ах ты, наглая морда, еще и нос суешь, куда не следует», – подумал Дэлтон, но вслух сухо сказал:

– Миссис Фрейзер у меня работает.

– Вы тоже знакомы с этим Партриджем?

– А как же! Я чуть не свернул ему башку, когда он явился ко мне в офис и угрожал миссис Фрейзер.

Брови офицера поползли еще выше.

– Значит, вы считаете, что он перевернул здесь все вверх дном в поисках краденого?

– Не исключено. – Дэлтон покосился на Лию.

Она поймала его взгляд, но тут же перевела глаза на офицера:

– Я бы сказала, это факт. – Ее голос заметно дрожал.

– Ну, мы с ним, конечно, встретимся, надо послушать, что он скажет. А вы будьте поосторожнее. Хотите, я пришлю нашего агента в штатском, чтобы он подежурил у дома?

Лия скривила губы:

– Думаю… в этом нет необходимости. Если Партриджа вызовут в полицию, у него душа уйдет в пятки от страха.

– Нет, я не согласен, – резко возразил Дэлтон, но, повернувшись к Лии, смягчил свой тон. – Пусть они пришлют кого-нибудь на пару дней, это не повредит, хотя я думаю, что этот подонок в ближайшее время не объявится.

Дьюк пожал плечами, переводя взгляд с Лии на Дэлтона:

– Решайте сами, как лучше.

– Ну хорошо, – сдалась Лия.

У нее горели щеки, глаза наполнились слезами. Дэлтон боялся дотронуться до нее, чтобы не произошло взрыва.

Офицер задал еще несколько вопросов, а потом ушел, осторожно прикрыв за собой дверь. Лия стояла неподвижно, сложив руки на груди. Дэлтон стиснул зубы, но не выдержал и заговорил первым:

– Тебе не следовало входить в дом.

Ее глаза вспыхнули вызывающими огоньками:

– Это еще почему?

Дэлтон помрачнел еще больше:

– Ты прекрасно знаешь почему. Этот мерзавец мог быть в какой-нибудь из комнат.

– Однако его там не было.

– В этот раз – не было. Но ты должна сделать выводы на будущее.

Лия крепче обхватила себя за плечи.

– Если ты намерен меня отчитывать, то лучше уходи.

– Черт возьми, Лия, неужели ты ничего не поняла? Ведь у него в руках был нож, которым он кромсал мебель. Мне делается жутко от одной мысли, что этот нож мог вонзиться в тебя.

– Прекрати немедленно! – Лия зажала уши. – Мне и так плохо, а ты еще… У меня… больше нет сил! – Ее затрясло.

У Дэлтона бешено стучало сердце. Не осознавая, что делает, он подался вперед и приблизился почти вплотную к Лие, но не решался к ней притронуться.

– Господи, Лия, да что же это такое? Неужели я довел тебя до слез? – Он был совершенно убит.

Лия подняла на него широко раскрытые глаза. Ее губы увлажнились, вьющиеся волосы прилипали к мокрому от слез лицу. Дэлтону показалось, что он никогда не видел ее такой прекрасной.

– Мне… так страшно, – прошептала она.

Дэлтон никак не ожидал того, что последовало за этими словами: Лия сама прикоснулась к нему – вытянув руки, она дотронулась пальцами до его плеча.

Бог свидетель, Дэлтон боролся с собой как мог, но она сама сделала первый шаг. Позднее он так и не сумел вспомнить, как все произошло; он помнил только, что они стояли крепко обнявшись и сгорая от нетерпения.

Пальцы Лии впились ему в спину, Дэлтон жадно искал ее рот своими горячими губами. Его руки нашли застежку-молнию на платье Лии. Платье легко скользнуло вниз, до талии, открыв изумительную высокую грудь.

Нежно лаская тугие соски, Дэлтон чувствовал тот же внутренний жар, который сжигал его в ту ночь, когда они вместе укладывали Коти в постель после больницы. Он не хотел верить, что это нечто большее, чем простое влечение. Однако непрошеные мысли не оставляли его и сейчас. Любовь? Неужели он впервые в жизни полюбил? Нет, убеждал он себя. Такое невозможно. Любовь – не для него.

Дэлтон не мог больше сдерживать охватившую его страсть.

– Я хочу тебя, – прошептал он, отрываясь от ее губ, – прямо сейчас…

– Да, о да!

– Помоги мне.

Целуя грудь Лии, Дэлтон нащупал ее трусы и пояс. Его пальцы скользнули в запретные пределы.

Услышав глухой стон, он забыл обо всем на свете. Взяв руку Лии, Дэлтон прижал ее к своей взбунтовавшейся плоти.

– Видишь, как я тебя хочу.

– Я тоже хочу тебя, – прерывисто прошептала она. – Но как же…

– Ни о чем не беспокойся, доверься мне.

Лия расстегнула молнию на его джинсах. Он поднял ее над собой и медленно опустил, проникая во влажное тепло.

– О, Дэлтон! – вырвалось у нее.

– Тебе больно?

– Да… нет… – сбивчиво шептала Лия, у нее на лбу выступили капельки пота. Она сомкнула ноги у него за спиной.

Дэлтон двигался вверх и вниз, сначала медленно, потом все быстрее. Они вскрикнули одновременно.

Потом Дэлтон взял ее на руки, как ребенка.

– Где спальня? – спросил он, едва переводя дыхание. Лия молча указала, куда идти.


Ее что-то тревожило. Ее что-то мучило. Она снова была маленькой девочкой, одинокой и беззащитной. У нее колотилось сердце. Кто-то был совсем рядом. Кто-то касался ее тела. Рука. У нее на груди лежала чужая рука, загрубевшая и тяжелая. Лия закричала. Другая рука зажала ей рот.

Она попыталась вырваться. Незнакомец наклонил голову туда, где только что была его рука…

– Нет! – отчаянно вырываясь, закричала Лия.

– Лия, проснись, – уговаривал далекий голос. – Тише, тише, все хорошо. Я с тобой.

Лия несколько раз зажмурилась и постаралась набрать побольше воздуха. Где она? Кто с ней рядом?

– Лия, все хорошо, – мягко повторял все тот же голос. – Тебе что-то приснилось.

В лунном свете белело лицо Дэлтона. Тут Лие вспомнилось все: взломанная дверь, разгром в доме, объятия Дэлтона, неистовая близость.

Или это была просто животная страсть? Почему ей опять приснился кошмарный сон, который преследовал ее много лет?

– Лия, – шепнул Дэлтон.

Против своей воли Лия смотрела на его обнаженное тело. Она не могла вспомнить, как они оказались в спальне, как разделись и заснули, обнявшись в ее постели.

– Все в порядке? – спросил он, поглаживая загрубевшими пальцами ее плечо. – Ты меня напугала. Это все из-за вчерашнего потрясения. – Дэлтон нахмурился: – Когда я думаю, что он рылся в твоих вещах, мне хочется его придушить. Дай срок, я до него доберусь…

Лия прижала палец к его губам:

– Ш-ш-ш, не надо об этом. Я знаю, это был Партридж. Пусть с ним разбирается полиция. – Она замолчала. – Но мне не потому приснился страшный сон.

– Лия, тебе кто-то причинил боль?

На ее ресницах дрожали слезы, но стыд за свою слабость заставлял Лию сдерживаться.

Однако выдержка ей изменила.

– Не плачь, прошу тебя, – умолял Дэлтон.

– Да, ты угадал. Мне… причинили боль.

– Кто? Руфус?

– Нет. – Ей было трудно говорить. – Руфус не обижал меня никогда в жизни.

Дэлтон прижал ее к себе.

Теперь слова сами слетали с ее губ.

– Когда мне было десять лет, мама стала сдавать комнаты, чтобы свести концы с концами: после смерти отца мы остались без единого цента.

Лия перевела дыхание.

– Если тебе тяжело вспоминать, лучше не надо, – сказал Дэлтон, касаясь губами ее щеки. – Я все пойму. У каждого в жизни есть темные страницы. Не нужно их ворошить.

От прикосновения его губ по телу Лии пробежала легкая дрожь, но ей уже было не остановиться:

– Как-то ночью… я почитала, погасила свет и вдруг услышала, как скрипнула дверь. Я… ничего не видела, было темно. В ту ночь разыгралась гроза.

Дэлтон замер. Он уже понял, что последует за этим.

– Не успела я опомниться, как рядом со мной оказался какой-то человек. Я хотела закричать, но он зажал мне рот.

– И этот подонок… – Дэлтон не смог выговорить зловещее слово.

– Нет, он меня не изнасиловал, – тускло сказала Лия, – но он… он шарил руками по всему моему телу. – У нее брызнули слезы.

– О, малышка, как мне тебя жалко, – шептал Дэлтон. – Невыносимо жалко.

– Сама не знаю, как мне удалось вырваться и выбежать из комнаты. – Лия всхлипнула.

– И куда ты побежала?

– К маме. Я рассказала ей, что произошло.

– А что она?

– Отказала жильцу от дома, а мне велела выкинуть это из головы, как будто ничего не случилось.

Дэлтон вполголоса чертыхнулся.

– Моя мать по сей день отказывается об этом говорить, делает вид, что той ночи как бы и не было. Она считает, что если мы… если я буду слишком много об этом думать, то сойду с ума. – Лия невесело засмеялась. – Понимаешь, она всю жизнь хотела, чтобы я удачно вышла замуж и жила в достатке. Для нее это было пределом мечтаний, но я всегда стремилась к другому.

– Поэтому ты и вышла за Руфуса, хотя он был намного старше тебя?

– Да. Он был добрым и человечным. Он показал мне, что бывает любовь, свободная от мучений.

– Ты все еще любишь его? – спросил Дэлтон, слегка отстраняясь, чтобы видеть ее лицо.

Лия смело смотрела ему в глаза.

– Не в том смысле, который ты вкладываешь в это слово. У меня никогда не было к нему страстной любви.

«Такой страстной любви, как к тебе», – чуть не добавила она.

Она нарушила зарок, данный себе самой. Она полюбила Дэлтона Монтгомери, мужчину, который желал, но не любил ее.

– Лия, – позвал он.

В его голосе звучали нотки отчаяния, но она не знала, о чем они говорят, и не придала им значения.

– Ты ведь не боишься меня, правда?

– Правда, – шепотом ответила она. – Ты внушаешь мне ужас, но я тебя не боюсь.

– Это ты внушаешь мне ужас. Может быть, если бы я не прикоснулся к тебе тогда, в первый раз, все было бы иначе. Но получилось так, что…

– Я знаю. – Лия не дала ему договорить, чувствуя, как он сильнее сжимает ее в объятиях.

Она полностью подчинилась этому порыву. Завтра можно будет обдумать перемену, свершившуюся в ее жизни, и во всем разобраться, но сейчас ей не хотелось ничем омрачать бесценные мгновения любви.

Язык Дэлтона скользил по ее разгоряченному телу. Она застыла от этого волнующего прикосновения, но ее бедра сами собой потянулись ему навстречу. Лия теряла голову.

– Прошу тебя, остановись, – закричала она, когда наслаждение стало невыносимо острым, но Дэлтон не слушал ее.

– О, прошу тебя, – стонала она в мучительно-сладостных судорогах.

Дэлтон повернул ее так, что она оказалась сверху, и тихо ахнул, когда она опустилась на него.

Когда их обоих покинули последние силы, они погрузились в глубокий и спокойный сон.


Глава 35


Коти сидел, положив руки на коленки.

– Приехали, ковбой, выходи, – улыбнулась ему Лия, но тут же нахмурилась, не найдя ответной улыбки.

– Почему Дэлтон меня разлюбил? – насупился Коти.

У Лии упало сердце.

– Что ты, дорогой, он очень хорошо к тебе относится, просто он… мы все сбились с ног, готовясь к открытию казино.

– Как это «сбились с ног»?

Лия потрепала его по щеке:

– Так уж говорится. Ну ничего, скоро ты с ним увидишься.

– Можно я ему вечером позвоню?

У Лии запершило в горле, но она не подала виду.

– Конечно.

– Ура! – Коти схватил свой ранец, чмокнул Лию в щеку и выскочил из машины.

Дождавшись, пока он скроется в дверях школы, Лия развернула машину. Но она не готова была ехать в офис и встречаться лицом к лицу с Дэлтоном. Ее лицо вспыхивало от смущения, когда она вспоминала, что произошло прошлой ночью. Проснувшись на рассвете, она обнаружила, что рядом никого нет. На подушке лежала записка: «Полицейский детектив дежурит у дома, так что будь спокойна. Я позвоню в бюро бытового обслуживания, чтобы у тебя сделали ремонт. До встречи. Дэлтон».

Лия подавила разочарование. Когда она села в постели и оглядела спальню, у нее вырвался стон: здесь был учинен такой же разгром, как и в гостиной. Ей невыносимо было думать, что этот подлец Партридж рылся в ее вещах.

Вопреки опасениям Лия не терзалась страхом. Она кипела от негодования. Джей Ти не в первый раз бесстыдно нарушает ее право на личную жизнь.

Насколько это было возможно, Лия попыталась навести в доме порядок, с благодарностью думая о том, что Дэлтон позвонил в бюро бытового обслуживания. Время поджимало. Надо было забрать Коти от бабушки, отвезти его в школу и успеть на работу.

Принимая душ, Лия вернулась мыслями к Дэлтону и замешкалась. Кожу на груди слегка саднило – за сутки на его щеках пробилась щетина.

Даже по дороге на работу она перебирала в уме детали их близости. Что-то заставило ее свернуть на обочину и остановиться – наверное, дрожь в коленях. А может быть, ей просто необходимо было прийти в себя.

Лия сбросила босоножки и вышла из машины. Мартовское утро встретило ее влажным теплом. В лучах восходящего солнца вода ослепительно блестела сине-зеленым цветом. Сделав несколько шагов, она глубоко вдохнула соленый воздух и прислушалась к шороху волн и крикам чаек.

Рассеянно улыбаясь, Лия вдруг охнула, наступив босой ногой на морскую ракушку, которая переливалась всеми цветами радуги. Лия подняла ее, чтобы получше рассмотреть, и снова улыбнулась.

Несмотря на царивший здесь покой, ее сердце было не на месте.

– Какая же ты идиотка, Лия Фрейзер, – бросила она навстречу ветру.

Всю жизнь ей хотелось быть любимой, по-настоящему любимой. Пока Руфус был жив, он дарил ей свою любовь, но теперь его не стало. Она тосковала по нему и остро ощущала наступившую пустоту, однако вся ее сущность восставала против любви к такому мужчине, как Дэлтон, – непостоянному, страстному и требовательному. Руфус был совсем другим. Мужское начало Дэлтона казалось ей ненасытным. Долго ли он будет довольствоваться ею одной? От этих тревожных мыслей она ощутила себя никому не нужной, и все же она бы дорого заплатила, чтобы заставить себя хоть раз совершить безрассудство, завязать роман с Дэлтоном и положиться на волю судьбы.

Но нельзя забывать, что у нее есть Коти. Нельзя забывать, что у нее есть гордость. Если она надоест Дэлтону и он ее бросит, это будет для нее крушением. Она возненавидит себя на всю жизнь. Этот безотчетный страх казался неодолимым. Лия понимала, что защиты ждать неоткуда. Дэлтон и так знал куда больше, чем следовало.

Она еще побродила по берегу, прежде чем сесть в машину. По крайней мере на какие-то вопросы она себе ответила. Можно было жить дальше.


Лия не сразу заметила эту женщину, но та преградила ей путь.

– Извините, я, кажется, вас напугала, – осторожно сказала хрупкая молодая блондинка.

– Мы с вами знакомы? – недоумевающе спросила Лия.

Женщина попыталась улыбнуться:

– Вы меня не знаете, но я о вас кое-что слышала.

– Вот как?

– Меня зовут Бекки Чилдресс. Я работала у Купера Андерсона. – В ее голосе послышалось ожесточение.

– У вас ко мне какое-то дело?

Бекки отвела глаза:

– Да, причем весьма щекотливое. Право, не знаю, как начать, поэтому перейду сразу к главному. Скажите, он приставал к вам со своими гнусными предложениями?

– Да, – без колебаний ответила Лия.

– Ко мне тоже. Вот ублюдок. – Женщина даже пошатнулась.

– Какая гадость, – глухо сказала Лия.

– Нет слов.

– Чем я могу быть вам полезна?

– Вы согласитесь дать против него показания в суде?

– О, вы решили взяться за него всерьез?

Губы Бекки сложились в горькую усмешку.

– По-видимому, придется. Он уволил меня, когда я отказалась отдаться ему прямо на работе. – У нее задрожал голос.

– Я не хотела причинить вам боль.

– Ничего страшного. Боль уже прошла, теперь осталась только злость. Знаете, как трудно найти работу, особенно такую, где прилично платят?

– Конечно, знаю. Купер очернил мое имя среди нанимателей.

– Я собираюсь добиться восстановления в прежней должности, только у другого партнера. Кроме всего прочего, я потребую компенсации за причиненный мне моральный ущерб.

– Вы пробудили мое любопытство. А как вы узнали, что он ко мне приставал?

Бекки пожала плечами:

– В фирме поговаривают, что он обвиняет вас во всех смертных грехах. Я сразу поняла, почему вы уволились.

– Восхищаюсь вашей решимостью. Если бы не личные беды, я бы сама подала в суд на этого мерзавца.

– Так вы согласны выступить со мной заодно?

– Безусловно.

Бекки достала из сумки свою визитную карточку и протянула ее Лие:

– Мы еще до него доберемся. Спасибо вам. Я позвоню.

Лия кивнула:

– Буду ждать.

Она задумчиво смотрела вслед отъезжающему автомобилю. Оставалось только надеяться, что эта женщина доведет задуманное до конца. По Куперу Андерсону давно плачет тюрьма. Он заслуживает места за решеткой как никто другой. Разве что Джей Ти Партридж может с ним тягаться…


Норман Торнхилл пристально смотрел на Дэлтона поверх толстого стакана:

– Значит, ты рассчитываешь в самое ближайшее время разжиться этой суммой?

– Совершенно верно. – Дэлтон встал, теряя терпение.

Он приехал в банк полчаса назад. Все это время ему пришлось выслушивать занудливые увещевания Торнхилла. Дэлтон спрятал улыбку: ведь он еще не сообщил ему самую убийственную весть.

Глядя прямо в глаза Hopманy, он сказал:

– А тем временем мне придется взять еще одну ссуду.

Норман дернулся, как от удара.

– Нет, это невозможно, – выдохнул он.

Прежде чем продолжать, Дэлтон заставил себя сосчитать до десяти. Сейчас нельзя было терять самообладание, как ни омерзительно унижаться. Он когда-то поклялся, что после смерти отца никогда и ни к кому не придет с протянутой рукой. По иронии судьбы сейчас он оказался именно в таком положении, причем по милости отца.

Дэлтон выругался.

Норман прочистил горло:

– Не вполне понимаю, что происходит, Дэлтон. Ведь состояние Паркера должно достаться тебе? Или я витаю в облаках?

– Вы получите свои деньги, Норм, – все сполна.

– Когда?

– Когда будут улажены формальности. Признаюсь, возникли кое-какие сложности…

– Что еще такое? – встревожился Норман.

– Вас это не касается, – с металлом в голосе отрезал Дэлтон.

Норман вспыхнул:

– Заруби себе на носу, мальчик мой: ты еще зелен так со мной разговаривать. Я ссужаю тебя деньгами только ради давней дружбы с твоим покойным отцом.

– Не кривите душой, Норм. Состояние моего отца намного превышает эти займы, к тому же банк дает ссуды далеко не безвозмездно.

– Хочешь, чтобы я тебе сказал открытым текстом? Ну так слушай: я чувствую, что дело нечисто, и не собираюсь тебе потакать.

Дэлтон недобро усмехнулся:

– Вы просто разволновались. Надо попринимать успокоительное. Хорошо помогает.

– Ишь ты, язвить вздумал, – побагровел Норман. – Хвост-то накрутили тебе, а не мне. Еще неизвестно, кто из нас разволновался.

– Дадите ссуду или нет? – напрямик спросил Дэлтон с плохо скрываемой яростью.

– Ну что с тобой делать? Ладно, только учти: мое терпение небезгранично.

– Мое тоже.


Казалось бы, можно было ликовать: ссуда получена, казино вот-вот откроется. Но Дэлтон чувствовал себя отвратительно – как после затяжного запоя. Его выбило из колеи не только безденежье и препирательство с банкиром. Он не мог выбросить из головы Лию.

Глядя на бегущую дорогу, он видел только лицо Лии, оказавшееся сверху. Испепеляющая страсть не позволяла ему взвесить все возможные последствия этого романа.

Тогда, сжимая ее груди, которые он только что покрыл поцелуями, Дэлтон хотел верить, что это чувство между ним и Лией сохранится навсегда.

Но рассудок нашептывал ему, что это не так. Когда Лия узнает, кто он такой и каковы его намерения, она плюнет ему в лицо и выставит за дверь. Поэтому лучше не давать волю своим чувствам и придерживаться намеченного плана.

Через четверть часа Дэлтон уже входил в офис. Лия стояла перед картотекой. Заслышав его шаги, она обернулась и встретилась с ним взглядом.

– Доброе утро, – с трудом выговорил он.

– Привет.

Можно было подумать, что она уже забыла и о варварском погроме, и о безумной ночи любви. Она выглядела свежей и прекрасной. Джинсы и нежно-желтая тенниска плотно облегали ее восхитительную фигуру. Дэлтон едва не бросился к ней.

Словно читая его мысли, Лия тихо сказала:

– Не надо.

Дэлтон против своей воли смотрел на ее грудь. Постепенно он осознал, что предшествующие события не прошли для Лии бесследно: на висках проступили тонкие жилки, кожа стала бледной, как пергамент, зеленые глаза подернулись печальной дымкой. Но Дэлтон не мог заставить себя произнести те слова, которых она ожидала. Он никогда еще не связывал себя обязательствами.

Однако молчание только усиливало гнетущие чувства.

– Послушай, Лия, у меня…

Она резко обернулась:

– Давай отложим разговоры, хорошо? Мне нужно бежать в казино. – Она избегала встречаться с ним взглядом. – Вот-вот должны доставить мебель.

Дэлтону хотелось удержать ее, но слова застревали у него в горле.

– Лия…

Она скользнула мимо него и скрылась за дверью.

Дэлтон весь сжался. Лучше бы она дала ему пощечину.


Глава 36


– Ой, Софи, это просто здорово!

Софи лукаво улыбнулась:

– Я и сама не могу поверить.

Лия обняла подругу. Обе едва не расплакались.

– Пойдем выпьем по чашке кофе. Надо отметить такое событие.

– Нет, я не успеваю, – покачала головой Софи.

– Как же так? – Лия посмотрела на часы: – Сейчас только семь!

– Ну разве что одну чашечку.

– Замечательно. А потом я пойду будить Коти.

– Кстати, как там наш ковбой?

– Прекрасно, вот только… – Лия помрачнела и умолкла.

Софи ждала, пока Лия приготовит кофе.

– Что «вот только»? – не выдержала она.

– Он скучает по Руфусу и… – Лия опять не договорила.

– И по Дэлтону, – закончила за нее Софи. – Ты ведь именно это хотела сказать, правда?

– Да. – Ответ Лии прозвучал более резко, чем ей хотелось.

– Ты в него влюблена?

Лия выдержала взгляд Софи.

– С чего ты взяла?

– Притворщица, – едва слышно сказала Софи, ее глаза лучились улыбкой.

– Просто дело в том, что…

Софи замахала руками:

– Не надо ничего объяснять. Я и так все вижу. Он тебя сводит с ума, ты тянешься к тому, на что сама наложила запрет.

– Вот именно. И это страшно.

– Да что здесь страшного? Ты свободна и сама за себя отвечаешь.

– Он… он совсем не такой, как Руфус.

– Тем лучше.

– Вовсе нет. И потом, он испытывает ко мне только физическое влечение. Он… не любит меня.

– Откуда ты знаешь?

– Такие мужчины, как Дэлтон Монтгомери, не способны любить. Кроме того, мне надо думать о Коти. Если я свяжу свою жизнь с профессиональным картежником, мой сын не будет знать спокойной жизни. Он все еще считает, что Дэлтон может достать луну с неба, хотя они уже давно не виделись.

Лия налила кофе в чашки и села за стол.

– Как же ты теперь намерена поступить?

Во взгляде Лии мелькнула безнадежность.

– Сама не знаю. Честное слово. Если бы я верила, что у нас есть будущее, я бы рискнула. Но за последнее время он мне показал, что надеяться не на что.

– Каким образом?

– Он держится отчужденно, весь в себе, явно сожалеет, что он… что мы… – Лия замолчала, не в силах признаться даже лучшей подруге, что была близка с Дэлтоном. Это слишком личное. Кроме того, она терзалась, что изменяет памяти Руфуса.

– Брось, пожалуйста. Он просто нервничает из-за предстоящего открытия казино, – заверила ее Софи.

– Дэлтон не похож ни на кого другого. И потом, ты же знаешь, у меня нет никакого опыта отношений с мужчинами.

Софи прищурилась:

– Одно могу сказать: если ты его любишь, если тебе с ним хорошо – отбрось все сомнения.

– А вдруг я ошибаюсь? Как это распознать?

– Нутром. – Софи сжала кулак и положила его на живот. – Нутром и сердцем. Советчики здесь не нужны.

– Что же мы все обо мне? – спохватилась Лия. – Когда у вас венчание?

– Точная дата еще не назначена, но, думаю, скоро.

Лия не сразу решилась спросить:

– А как насчет детей? Вы пришли к какому-то компромиссу?

– Скорее всего возьмем малыша на воспитание, – вздохнула Софи. – Луис и слышать не желает об искусственном оплодотворении. Говорит, что не допустит, чтобы какой-то… – Софи густо покраснела.

Лия накрыла ладонью руку подруги:

– Ничего страшного, можешь произнести вслух: «…какой-то онанист». Меня это ничуть не задевает. Использование донорского материала многим мужчинам кажется постыдным.

– Вот и Луис такой. Он прямо из себя выходит.

Лия принужденно улыбнулась:

– Тогда лучше об этом и не заговаривать.

– Но самой родить ребенка – это такое чудо, – сказала Софи, глядя вдаль затуманившимися глазами. – Самой выносить его. Однако если придется выбирать между Луисом и ребенком, то пусть уж малыша родит для нас кто-нибудь другой, – неловко пошутила Софи, – а мы его усыновим.

– Совершенно верно. По крайней мере тебе не придется подвергаться искусственному оплодотворению. Уверяю тебя, приятного в этом мало.

Софи заерзала на стуле.

– Да, по твоим рассказам выходит, что ничего хорошего в этом нет.

– Как бы то ни было, я счастлива, что вы с Луисом наконец-то пришли к соглашению. Надеюсь повеселиться на вашей свадьбе!

– Ты согласна быть моей свидетельницей?

– Ты еще спрашиваешь!

– Вот и отлично, этот вопрос решен. Теперь надо подумать о работе.

– Что ты имеешь в виду?

– Я ведь больше не смогу тебе помогать. Луис настаивает, чтобы я устроилась работать к нему в больницу. Он частенько задерживается допоздна и опасается, что мы совсем не будем видеться. Поскольку твой проект завершен, я подумала, что не подведу тебя, если сделаю, как он хочет.

– Вот так раз! Именно теперь, когда я не знаю, смогу ли найти другую работу.

– Не беспокойся: после того как ты оформила клуб и казино, на тебя будет огромный спрос.

– Если бы так… Не забывай, что надо мной еще висит обвинение в воровстве. Не знаю, кто захочет иметь со мной дело.

– Пусть Дэлтон тебя поддержит. Он может тебе дать самую блестящую рекомендацию.

– Посмотрим.

– Кстати, тебе не кажется, что эта история с драгоценностями как-то связана с погромом в твоем доме?

Лия помрачнела:

– Безусловно. Я сказала полицейскому, кто у меня на подозрении.

– Этот хорек-сыщик из страховой компании?

– Он самый.

– Но разве он не понимал, что подозрение в первую очередь падет на него? Почему же он не остерегся?

– Кто его знает? – сказала Лия. – Может быть, так сложились обстоятельства.

– Надеюсь, его скоро упрячут за решетку.

– Дэлтон говорит то же самое, хотя предпочел бы сам с ним расправиться.

Софи рассмеялась:

– Люблю таких мужиков.

Лия не ответила. При упоминании имени Дэлтона у нее всякий раз сжималось сердце. Давно пора бы отделаться от этой слабости, ведь он ясно дал понять, что не хочет вспоминать об их близости. Это было тяжелым ударом. Лие оставалось только стиснуть зубы и дожидаться окончания контракта. Поднимаясь из-за стола, Софи нарушила паузу:

– Все, подружка, мне надо бежать.

Следом за ней встала и Лия:

– Спасибо, что выкроила время. Я тебе позвоню.

Оставшись одна, Лия выглянула в окно и невольно залюбовалась парой соек, плескавшихся в специально поставленном корытце. День обещал быть безоблачным и теплым, в такую погоду хочется умчаться за город, а не корпеть в четырех стенах.

Утреннюю тишину нарушил телефонный звонок. Лия сняла трубку:

– Алло?

– Лия… – От глубокого голоса Дэлтона у нее по коже пробежал холодок.

– Да?

– Ты, наверное, подумаешь, что я спятил, ведь у нас дел невпроворот, но все-таки… – он собрался с духом, – мне нужно съездить в Богалузу посмотреть заболевшую кобылу, и я хочу пригласить вас с Коти составить мне компанию. Думаю, ничего страшного, если он пропустит один день в школе.

Лия опустилась на стул.

– Боюсь, что…

– Ну пожалуйста, – перебил он. – Коти обрадуется.

Лия прикрыла глаза.

– Хорошо. В какое время?

– Может быть, через час?

– Мы будем готовы.

Лия не сразу положила трубку. Она едва справилась с охватившим ее волнением. Они целый день будут вместе…


– Ну, что скажешь?

Лия не смогла сдержать улыбки. Они с Дэлтоном сидели на расстеленном одеяле, прислонившись к стволу старого дерева.

– Настоящий рай.

– Неужели? А я как-то привык.

– Очень жаль. Мне, наверное, никогда не привыкнуть к красоте. Если человек чего-то был лишен, он волей-неволей начинает это ценить.

– А если человеку все само идет в руки, он пресыщается.

Лия не сразу нашлась что на это сказать. Многое в Дэлтоне по-прежнему оставалось непонятным. У нее было такое чувство, будто она постоянно плывет против течения.

Она ничуть не кривила душой, когда сказала, что он привез их в райское место. Здесь росли вековые дубы и сосны, которые, казалось, верхушками доставали да самого неба.

Под стать всему поместью был и особняк – прекрасное, окруженное колоннадой здание с балконами.

– Вот это да! Мама, смотри! – воскликнул Коти, впервые в жизни увидев винтовую лестницу. – Можно тут побегать?

– Даже обязательно, – серьезно сказал Дэлтон, подмигнув Лие, от чего у нее перехватило дыхание.

Экономка подала им ленч. На вторую половину дня у Дэлтона была назначена встреча с местным ветеринаром, который лечил заболевшую кобылу. Прямо оттуда они поехали, как сказал Дэлтон, в его любимый уголок.

Перед ними журчал ручей, впадавший в полноводное озерцо. Дэлтон и Коти искупались, а Лия, несмотря на их уговоры, оставалась на берегу. Она боялась замочить волосы.

Дэлтон беспрестанно возился с Коти.

– Мама, смотри! – восторженно кричал Коти перед тем как нырнуть, когда Дэлтон поднимал его к себе на плечи.

– Смотрю, смотрю, – смеялась Лия.

Теперь, после плотного ленча, они вернулись сюда снова и расстелили под деревьями одеяла. Коти, ровно дыша, крепко спал в нескольких ярдах от них.

Лия повернулась к Дэлтону:

– Я очень благодарна, что ты с ним поиграл.

Дэлтон пожал плечами:

– Не стоит благодарности. Мне самому было приятно.

Оттого, что эти слова прозвучали просто и искренне, Лия испытала еще большую неловкость. Настроение Дэлтона было изменчиво, как джазовый мотив: в нем чувствовалась то нега и страсть, то холодная отчужденность.

– Лия, – позвал он чуть дрогнувшим голосом, не оставляющим сомнений в его теперешнем настроении. Он хотел ее, но не двинулся ей навстречу. И тут Лия сделала нечто совершенно ей не свойственное: стоя на коленях, она прильнула к нему губами и услышала, как он охнул.

– О, Лия, Лия, – шептал Дэлтон, прижимая ее к себе.

Лия поцеловала его еще раз, крепко, дерзко, трогая языком его зубы. Она обхватила его руками, и ее ногти впились в полоску кожи между рубашкой и джинсами.

Дэлтон властно прижал Лию к себе. Его руки скользнули вниз по ее спине.

– О, Лия, – не мог удержаться Дэлтон, поднимая светлую тенниску у нее на груди.

Заметив тревогу в ее глазах, он прошептал:

– Почему ты так на меня смотришь?

– В прошлый раз я… тебя разочаровала, да? Я не принесла тебе удовлетворения…

– Боже мой, что ты говоришь? Не смей так думать! – Он схватил ее руку и прижал к себе. – Видишь, как я тебя хочу. Ни с одной другой женщиной у меня такого не было. Я целыми днями думаю только о том, чтобы лечь с тобой в постель. Ты хочешь, чтобы я взял на себя определенные обязательства, но я не могу себе этого позволить.

– Откуда тебе знать, чего я хочу? – вспылила Лия.

– Ты еще многого обо мне не знаешь. – Дэлтон оставил ее вопрос без ответа.

Лия обхватила себя руками за плечи, чтобы унять дрожь.

– Значит, ты не считал нужным мне рассказывать.

Как чудесно начинался этот день – и как резко он омрачился. Дэлтон молчал.

– Пожалуйста, отвези меня… то есть нас… домой.

– О себе рассказывать нелегко.

– Да что ты говоришь? – вскричала Лия. – Думаешь, мне было легко рассказывать тебе про того подонка, который пробрался ко мне в спальню?

– Мой отец во многом был похож на твою мать: такой же бездушный эгоист.

– Извини, – шепнула она, не надеясь на продолжение.

– Он стал еще хуже после того, как… мой брат…

– Брат? Разве у тебя есть брат?

– Был. Он погиб, и отец считал, что это я его убил.

– О, Дэлтон…

Он смотрел вдаль невидящими глазами. Лия растерялась. Но Дэлтон продолжил:

– Майкл был старше меня. Наша мама умерла, когда мы были еще маленькими. Для Паркера, нашего отца, не стоял вопрос, кто из нас будет его наследником на политическом поприще. Он выбрал Майкла и считал, что ему прямая дорога в Белый дом. – Дэлтон криво усмехнулся. – А я только путался под ногами.

– Не может быть.

– Точно.

– Как он… погиб?

– Мы отправились кататься по заливу на новом катере. Брат потребовал, чтобы я взял штурвал, потому что он собирался пить пиво. Он рано пристрастился к спиртному, но папочка на все закрывал глаза. Не знаю, как это получилось, но откуда-то вынырнул другой катер и понесся прямо на нас. Я рванул штурвал, чтобы уйти от столкновения, и мой брат ударился головой о борт. – Дэлтон с трудом переводил дыхание. – Через два дня он скончался, не приходя в сознание. С тех пор отец возненавидел меня лютой ненавистью.

– Но за что? Ведь это был несчастный случай.

– Конечно, но отец ничего не желал слушать. Твоя мать ведь тоже отказывалась понимать, что с тобой произошло, верно?

Лия кивнула со слезами на глазах.

– А что было потом? – негромко спросила она.

– Я и раньше был для него помехой, а теперь и вовсе превратился в обузу. Тогда я решил, что Паркер еще обо мне услышит.

– На самом деле тебе просто хотелось, чтобы он тебя любил, – мягко произнесла Лия.

Глаза Дэлтона сузились.

– Возможно. Так или иначе, я добился, чтобы он обратил на меня внимание. Я ударился в азартные игры. Отец не хотел, чтобы имя Монтгомери оказалось запятнанным, поэтому он всякий раз вытаскивал меня из тюрьмы. Ах, как он ненавидел скандалы! Почти так же, как ненавидел меня.

– Кажется, ты преувеличиваешь. Ведь он завещал тебе все эти земли, и дом, и солидные сбережения. Разве не так?

Дэлтон вскочил и отвернулся.

– Да, это так. – После минутной паузы он сухо сказал: – Пора будить Коти и возвращаться в город.

Его пренебрежение в который раз больно задело Лию.

– Дэлтон, – позвала она.

Он повернулся к ней.

– Что с нами будет дальше?

Дэлтон беспомощно склонил голову и потер затылок:

– Не могу представить.

Зато Лия хорошо могла себе это представить. У нее был единственный выход: забыть Дэлтона, прежде чем он разобьет ее сердце. Смерть Руфуса стала для нее страшным потрясением, но тогда она выстояла. Второй удар перенести труднее.

Собрав в кулак всю свою выдержку, Лия сказала:

– Сейчас разбужу Коти.


Глава 37


Войдя в казино, Дэлтон огляделся. Он не мог поверить, что его мечта вот-вот сбудется. Если бы только удача на сей раз не выскользнула из рук, подумал он с горечью, но тут же отогнал прочь всякие сомнения. Он был полон решимости вкусить радость успеха.

До открытия казино оставалось три дня, но работы еще хватало. Лия заканчивала отделку верхнего зала. Каждый этаж был оформлен в стиле Дикого Запада, но в совершенно своеобразной манере. Дизайн, предложенный Лией, оказался настоящей находкой, но воплощение потребовало от всего персонала огромных затрат времени и усилий. Дэлтон не высыпался и падал с ног от изнеможения.

Сегодня Лия не пришла. Она позвонила утром и сообщила, что Коти заболел. Дэлтон сам предложил, чтобы она взяла выходной и осталась дома с ребенком. Когда она прощалась, в ее голосе явственно слышалось облегчение.

После загородной поездки они держались как чужие, хотя целыми днями работали бок о бок. Дэлтон понимал, что она глубоко задета его равнодушием. Черт, ему еле-еле удавалось сохранять эту маску. Лия действительно была хороша в постели, и даже более того, но впереди маячила неизбежность. Следующий ход оставался за ним.

В банк больше обращаться нельзя. С каждым днем петля у него на шее затягивалась все туже. По окончании работ Лию придется уволить.

Дэлтон прошел к себе в кабинет и сел за стол. Взяв ручку, он барабанил ею по столу, но не мог сосредоточиться.

Может быть, Лия его простит, если сказать ей правду.

«Спустись на землю, Монтгомери».

Дэлтон посмотрел на часы. Было далеко за полночь. Он целый день провел в казино, поужинал в клубе, проверил, как там идут дела, а потом снова зашел в офис. Ему не хотелось возвращаться в пустой дом.

В одиночестве.

Он лениво поднялся со стула и направился к машине. Открывая дверцу, он еще раз вдохнул морской бриз. Такая прекрасная ночь была создана для любви.

– Будь оно все проклято, – пробормотал он и в тот же миг получил страшный удар в висок.

Голову словно обожгло огнем. Дэлтон сжался и рухнул на асфальт.


Лия поднесла свисток к телефонной трубке и что есть мочи дунула. На нее посыпались грязные ругательства. Она в сердцах бросила трубку на рычаг.

Ее так трясло, что пришлось прилечь на диван. Кажется, Коти ничего не слышал. Лия заставила себя встать и пойти в детскую.

Резкий звук свистка не разбудил малыша. Коти спал крепким сном. Вечером Лия дала ему микстуру, которую прописал доктор, предупредив, что она обладает легким снотворным действием. Теперь Лия благодарила за это судьбу.

Осторожно прикрыв дверь, она вернулась в гостиную. Ей удалось унять дрожь, но, если телефон зазвонит еще раз, все повторится сначала. Так продолжалось уже не одну неделю, и Лия знала, кто за этим стоит.

Будь он проклят, Джей Ти Партридж. Будь проклята ее беспомощность. Будь проклят Дэлтон Монтгомери, которого она полюбила всем сердцем, но была отвергнута.

Целиком поглощенная мрачными мыслями, она не сразу поняла, что кто-то словно скребется в дверь. Только когда этот шум сделался настойчивее, Лия определила, откуда он доносится, и замерла от ужаса.

Партридж, конечно, не станет являться к ней в дом сразу после звонка. А собственно, почему бы и нет? Ее мысли переметнулись к Куперу, но это был уже полнейший вздор. Тогда оставался только один человек, который может набраться наглости постучаться к ней в дверь в час ночи.

Черт бы его побрал! Лия вспыхнула. Чего доброго, он разбудит Коти…

Не задумываясь над тем, что она в домашнем халате, Лия бросилась к двери. Увидев на пороге окровавленного Дэлтона, она онемела. Неужели опять?

– О Господи! – содрогнулась Лия, разглядев у него на виске страшную рану с запекшейся кровью.

– Можно войти?

У Лии пересохло во рту. Взяв Дэлтона за локоть, она подвела его к дивану. При свете настольной лампы она внимательно рассмотрела рану, чтобы решить, можно ли ее обработать в домашних условиях.

– Что случилось на этот раз?

– На стоянке кто-то напал на меня сзади.

– Надо ехать в пункт скорой помощи. Только не спорь.

– Не надо никуда ехать. Все заживет.

Лия поборола волнение и досаду:

– Не заживет, если не наложить швы.

– У тебя есть спиртовая настойка?

– Спиртовая настойка? Этого недостаточно.

– Ты и в прошлый раз так говорила, однако я выкарабкался.

– Ну ладно, раз ты такой упрямец. Если свалишься от сотрясения мозга – я не виновата.

– Разумеется, – согласился он.

Лия побежала в ванную за настойкой и бинтами.

Похоже, у него вошло в привычку чуть что обращаться к ней. Этому надо положить конец. Вернувшись в гостиную, Лия поразилась: Дэлтон стоял к ней спиной и говорил по телефону.

– Эдди, это Монтгомери. У меня снова появилась для тебя работенка. В Богалузе есть адвокат по имени Уильям де Шамп. Раскопай о нем все, что сможешь.

Дэлтон повесил трубку и обернулся. По его лицу пробежала тень.

Поддавшись порыву, Лия выпалила:

– Кто такой Уильям де Шамп?

Лицо Дэлтона стало совсем бледным.

– Пусть тебя это не заботит.

– Вот как? – Лию уколол его ответ.

Дэлтон пересек гостиную, опустился на диван и откинулся на подушки. Стараясь ничем не выдать свою обиду, Лия села рядом с ним.

– Ой! – вырвалось у Дэлтона, когда Лия начала промывать небольшую, но глубокую рану, из которой сочилась кровь.

– Извини, но ты знал, что будет больно.

На какое-то мгновение их глаза встретились. Во взгляде Дэлтона Лия прочла тупую боль и еще кое-что: такое знакомое ей выражение страсти.

Она старалась этого не замечать. Она вообще старалась не обращать на него внимания. И то и другое было выше ее сил. Он не имел права сюда приходить, заставлять ее прикасаться к его коже.

Но ей некуда было деться. Лия могла сколько угодно заверять себя, что не позволит ему ничего лишнего, – она сама себе не верила.

– Почему на тебя напали? – негромко спросила она. – Одно покушение – это еще как-то можно понять, но второе?

– Тот, кто на меня напал, забрал мои часы «Ролекс» и бумажник.

Лия недоверчиво покосилась на него:

– Значит, это было ограбление?

– Нападавшему было выгодно, чтобы все выглядело именно так.

Дэлтон замолчал. Лия понимала, что приставать к нему с расспросами бесполезно. В его скрытности ей виделось недоверие, но ведь и она не доверяла ему. Между ними установились странные отношения. Впрочем, едва ли это можно было назвать «отношениями». Их связывало только одно: физическое влечение, секс.

Лия как могла обработала рану. Вставая, она сказала:

– Тебе надо принять пару таблеток аспирина.

– Я бы предпочел пару глотков пива.

– Пива нет, – сухо ответила Лия.

Его глаза медленно поднялись и остановились на ее лице. Лия прикусила дрожавшую губу. Взгляд Дэлтона переместился на ее грудь. Лия с трудом удерживалась, чтобы не скрестить перед собой руки, защищаясь от этого пронзительного взгляда, но она не собиралась ничем выдавать свое волнение.

– Что ж, – сник Дэлтон, – аспирин так аспирин.

Когда Лия вернулась с таблетками и стаканом воды, Дэлтон уже сидел совершенно прямо.

– Как ты? – спросила она.

– Как будто получил по голове бейсбольной битой, – Дэлтон попытался улыбнуться, – а в остальном – прекрасно.

Лия протянула ему таблетки:

– Вот, проглоти.

Запив аспирин водой, Дэлтон спросил:

– Не возражаешь, если я приму душ?

– Душ? – удивленно переспросила Лия.

– Ну да.

– Здесь, у меня?

– А что, нельзя?

Лия от неожиданности раскрыла рот:

– Я правильно понимаю: ты собираешься идти в душ?

– Конечно, а что тут такого?

Она покачала головой:

– Ты меня поражаешь. Любой другой человек в твоем положении лежал бы на больничной койке и дремал от дозы снотворного.

– Я не такой, как все.

– Это точно, – подтвердила Лия. – Иди, принимай свой душ, только не разбуди Коти.

– Как его здоровье?

– Пошло на поправку. Он почти все время спит, что и тебе бы не повредило.

– Хватит меня пилить, – отрезал Дэлтон. – Тебе это не к лицу.

С этими словами он вышел из гостиной.

Лия пыталась привести в порядок мысли. Через какое-то время она услышала сзади его шаги, обернулась и ахнула:

– И часто ты расхаживаешь нагишом?

Небольшое полотенце, обмотанное вокруг его узких бедер, нельзя было принимать в расчет: оно почти ничего не прикрывало.

Дэлтон выдержал ее взгляд и устало улыбнулся:

– Только у тебя в гостях.

– С тобой невозможно разговаривать серьезно.

– Разве это плохо?

– Что именно? – Лия тут же пожалела, что ответила вопросом на вопрос, изображая недоумение.

Улыбка медленно исчезла с лица Дэлтона, зато в глазах вспыхнул огонь.

– Ты сама знаешь, – прерывисто прошептал он, будто ослабев от любовных ласк.

Лия вспыхнула и отвернулась. Зачем он снова пришел сюда? Она не обязана его опекать. Ей не доставляло никакого удовольствия разглядывать его раны и прикасаться к ним руками.

Ей доставляло удовольствие разглядывать его литое, крепкое тело и прикасаться к нему руками…

– Думаю, ты уже в состоянии доехать до дома, – нерешительно сказала она.

– Ты права. – Он смотрел на нее сощурившись. – Но есть одна сложность.

– Какая?

– Я не могу от тебя уехать.

– Как это… не можешь?

Глаза Дэлтона скользнули по открытому вороту ее халата. Лия судорожно проглотила слюну и застыла в молчании.

– А, пропади все пропадом, – в сердцах бросил Дэлтон и повернулся, чтобы уйти.

В этот момент полотенце упало на пол.


Глава 38


У Лии перехватило дыхание.

Оставшись в чем мать родила, Дэлтон тихо чертыхнулся. Лия понимала, что ей следует отвернуться, но не могла отвести глаз от его фигуры. Она не в первый раз видела его обнаженное тело, но сейчас, в теплом свете лампы, оно выглядело необыкновенно манящим. В этот миг Лия не стала рассуждать, есть ли у них будущее. Она думала только о том, чтобы принадлежать ему прямо сейчас.

– Я пошел. – Дэлтон наклонился за полотенцем.

– Нет, – едва слышно шепнула Лия, но Дэлтон услышал.

Он медленно выпрямился, словно не веря своим ушам:

– Что ты сказала?

– Я сказала «нет». – У Лии пересохли губы. – Не уходи.

– Ты знаешь, что будет, если я останусь.

Лия кивнула и почувствовала, как слезы застилают ей глаза.

– Ты меня измучила, – вырвалось у Дэлтона. – Понятно тебе это или нет? Когда я тебя не вижу, у меня путаются мысли, а когда ты рядом, я вообще не могу ни о чем думать. Мне хочется только одного: сорвать с тебя одежду и до изнеможения заниматься любовью. – Он перевел дыхание. – Заметь, я сказал «любовью», а не «сексом».

– О Дэлтон! – воскликнула Лия.

Как бывало и раньше, она потом не могла вспомнить, кто сделал первый шаг. Впрочем, это не имело значения.

Его руки держали ее крепко и нежно, губы обжигали страстью. Лия помогла ему, когда он лихорадочно пытался развязать пояс ее халата. Совершенно обнаженные, они опустились на ковер. Дэлтон жадно целовал ее грудь.

Лия запустила пальцы в его шевелюру и, сама того не замечая, впилась ногтями в кожу головы. Она сгорала от нетерпения.

– Не спеши, – с трудом произнес Дэлтон, – я хочу ощутить тебя целиком.

Он повернул Лию на живот и провел губами по ее спине, от шеи до талии.

– О, Дэлтон, Дэлтон, – задыхалась она, чувствуя, как его губы скользят все ниже. По ее телу пробежала дрожь. Она быстро повернулась на спину.

На лице Дэлтона проступили капельки пота.

– Тебе неприятно?

– Мне слишком приятно, – прошептала Лия, привлекая его голову к своей груди.

Его пальцы раскрывали ее, как бутон. Лия выгнулась ему навстречу:

– Дэлтон! Я больше не выдержу!

– Вот и хорошо. Не сдерживайся, прошу тебя.

У Лии вырвался сдавленный стон. Тогда ладонь Дэлтона легла на ее лоно сверху, как чаша.

Обессиленная, она улыбнулась ему счастливой улыбкой:

– Теперь твоя очередь.

Лия слышала, как бешено колотится его сердце. Она заставила Дэлтона лечь на спину:

– Я хочу попробовать тебя на вкус.

Под ее языком сначала один сосок Дэлтона, потом второй превратились в твердые камешки. Она покрыла поцелуями его грудь, потом живот.

– Только не делай того, что тебе самой неприятно, – задыхаясь, проговорил Дэлтон.

Лия словно не слышала его. Дэлтон застонал.

– О, Лия, Лия, я так больше не могу. – Он бережно отстранил ее лицо. – Пусть будет по-другому.

– Почему?

– Потому что я так сказал.

Дэлтон легко приподнял ее, так что она оказалась сверху. Лия охнула.

– Тебе больно?

– Нет, просто ты такой большой.

– А ты такая маленькая и плотная.

Лии казалось, что он разорвет ее пополам, но она еще никогда не знала такой сладостной муки. Ее движения становились все быстрее.

– Да, о да.

Они вскрикнули в один голос. Их сердца бились в такт.


Через некоторое время Дэлтон осторожно отвел с лица Лии влажную прядь волос.

– Как ты?

– Чудесно.

– Завтра у тебя все тело будет болеть.

– Ну и пусть.

Дэлтон привлек ее к себе. Они лежали молча, слушая звуки весенней ночи. Где-то в доме трещал сверчок. Лия улыбалась.

– Лия?

– М-м-м?

– Хочешь спать?

– Я – как ты.

– Я хочу просто быть с тобой.

Она прижалась к Дэлтону, и он тихонько засмеялся:

– Лежи смирно, или я за себя не отвечаю!

Лия перебирала завитки волос на его груди.

– Я не возражаю. Но разве так бывает?

– Конечно, бывает. Считай, что это была разминка. – Помолчав, Дэлтон добавил: – Хотя ты родила ребенка, но во многом похожа на девушку.

– Тебя это беспокоит?

– Меня ничто в тебе не беспокоит. Ты прекрасна, я не устаю тобой любоваться.

Дэлтон прижал к себе ее руку, и Лия снова ощутила его твердую горячую плоть. Не говоря ни слова, Лия сжимала и разжимала пальцы.

– Ненасытный, – шепнула она наконец, опускаясь щекой на его влажную грудь.

– Ты чем-то недовольна?

– Только тем, что ты приходишь ко мне среди ночи избитый и израненный.

– Понимаю.

– Я боюсь за тебя.

– А я – за тебя.

– Из-за Джея Ти Партриджа?

– Да. Его место за решеткой.

– Надеюсь, полицейские припугнут его как следует и он больше не появится. Вот только…

– Что?

– Они не могут помешать ему звонить сюда по ночам.

Дэлтон приподнялся на локте и заглянул ей в глаза:

– Значит, он тебе звонит?

– Я подхожу к телефону, а он дышит в трубку и молчит.

– Ты сообщила об этом полицейским?

– Нет.

Дэлтон только вздохнул.

– Не упрекай меня, – взмолилась Лия. – За последнее время столько всего случилось, что это вылетело у меня из головы. К тому же я не вполне уверена, что звонит именно он. Не исключено, что это Эллен Тибодо пытается меня запугать. Или Купер Андерсон.

– Почему ты думаешь, что Андерсон может быть к этому причастен?

После некоторого колебания Лия ответила:

– У него… есть дурная привычка.

– Какая?

Лия вовсе не собиралась посвящать Дэлтона в эту историю, но отступать было поздно.

– Он… он пристает ко всем женщинам, которые у него работают.

– К тебе он тоже приставал?

– Да.

– Он тебя… – Дэлтон осекся, но Лия поняла, какое слово вертелось у него на языке.

– Нет, до этого не дошло, как он ни старался. Но однажды он… распустил руки.

– Вот мерзкий ублюдок! Если он посмеет еще до тебя дотронуться, получит так же, как Партридж. – Дэлтон помолчал. – Неудивительно, что ты не доверяешь мужчинам. Сначала тот жилец, потом Купер.

– Кто тебе сказал, что я не доверяю мужчинам?

Дэлтон поцеловал ее в щеку:

– Об этом не обязательно заявлять во весь голос. Я это понял по твоему отношению ко мне.

– Не спорю, – призналась Лия, – мне трудно переступить через себя.

Дэлтон ласково обнял ее и помолчал.

– Будем надеяться, что Куперу недолго гулять на свободе, – сказала Лия. – Одна женщина, его бывшая секретарша, собирается подать на него в суд за сексуальные домогательства.

– Поделом ему.

– Я пообещала ей, что дам против него показания.

– Правильно.

– Хорошо, что ты одобряешь мое решение. К сожалению, моя мать мыслит совсем иначе. – Этого Лия тоже не собиралась говорить.

– После всего, что ты мне о ней рассказала, меня это не удивляет.

– Меня тоже. – Лия невесело усмехнулась. – Джессика помешана на материальном благополучии, она бы не возражала, если бы я снова пошла работать в фирму Купера.

– Но она знает, что он тебя чуть не изнасиловал?

– Мама не придает значения таким вещам.

– Она удивительно похожа на моего старика. Поверь, это отнюдь не лестно. А как к ней относится Коти?

– Он не любит с ней оставаться, потому что она с ним обращается так же, как в свое время со мной. Ей не угодишь.

– Очень неприятно. Ребенку необходимы бабушка и дед, хотя бы для того, чтобы водить его в «Макдоналдс».

Лию позабавили такие рассуждения, она не удержалась от улыбки:

– А тебя когда-нибудь водили в «Макдоналдс»?

– Ты шутишь? Мой папаша скорее удавился бы. Вот если бы это ему прибавило голосов на выборах – тогда другое дело.

– Да, бывают такие родители, что их детей можно только пожалеть.

– В этом смысле Коти повезло. Ты все делаешь правильно.

– Я всегда терзаюсь сомнениями. Но во всяком случае, он знает, что его любят. Руфус его просто обожал… – Лия устыдилась, что не к месту упомянула покойного мужа.

Почувствовав ее неловкость, Дэлтон слегка сжал ей руку:

– Все нормально. Руфус – часть твоей жизни, но я, признаюсь, немножко ревную.

– Не стоит. С Руфусом у нас не было ничего похожего.

– Правда?

Лия почувствовала, что заливается краской.

– Он… он ни разу…

– Что?

Лия не нашла силы ответить.

– Не делал тебе того, что делал я?

Дэлтон положил ладонь на мягкий треугольник, и Лия сдвинула ноги, сжимая его руку.

– Лия, – приглушенно произнес Дэлтон, – я должен тебе кое в чем признаться…

– Ш-ш, – она накрыла его рот рукой, – сейчас не время. Я хочу, чтобы ты опять меня любил.

Их губы слились.


Эдди Темпл остановил машину перед домом какого-то врача в Новом Орлеане и пригнулся, чтобы его лица не было видно. Он приехал сюда следом за Биллом де Шампом и наблюдал, как тот вылез из своего «линкольна» и подошел к другой машине, из которой навстречу ему едва выбралась беременная женщина с огромным животом.

Женщина просияла и одарила де Шампа поцелуем. Ее избранник, судя по его мрачному виду, вовсе не жаждал таких нежностей.

– Ну и дела! – протянул Эдди, предвкушая, как распишет эту сцену своему клиенту.

Прямо из машины он позвонил Дэлтону.


Глава 39


– Мамочка, куда это ты собираешься?

Лия с улыбкой посмотрела на сына, заканчивая красить ресницы. Он вытянулся на кровати и внимательно наблюдал за ее движениями.

– В клуб.

– Как, опять?

– Да, опять.

– Можно мне с тобой?

– Нельзя, и ты это знаешь.

Коти насупился:

– Если ты спросишь у Дэлтона, он скажет, что можно, вот увидишь.

– Во-первых, молодой человек, я не собираюсь ни у кого спрашивать. Сказано нет, значит – нет. А во-вторых, тебе там будет неинтересно.

– С Дэлтоном всегда интересно. Он самый лучший, правда?

Незаметно для сына Лия вздохнула, но тут же заставила себя весело ответить:

– Конечно, он самый лучший.

Коти молчал. Лия в последний раз провела по лицу пуховкой и обернулась:

– Ну как?

Коти смотрел в пространство.

Лия рассмеялась:

– Ты должен сказать, что я прекрасно выгляжу.

Коти сморщил нос:

– Ну мама, ты совсем как девчонки из нашего класса: они тоже требуют, чтобы им говорили, какие они красивые.

– Но твоя мама красивая или нет?

– Наверное, красивая, – нехотя протянул он.

– Наверное! – Лия стрельнула в него глазами. – Берегись, ты за это ответишь!

Коти со смехом выпрыгнул из кровати:

– Сначала догони!

– Успокойся, я сейчас не собираюсь за тобой гоняться. Бери ранец, нам пора ехать.

Когда он вышел из комнаты, Лия тяжело вздохнула и еще раз посмотрела на свое отражение. Кажется, все в порядке. Но этого недостаточно. Она хотела выглядеть сногсшибательно, чтобы по крайней мере поднять себе настроение. В течение последних двух недель, с тех пор как открылся клуб, она ходила как в воду опущенная.

Ее работа близилась к завершению, хотя на верхнем этаже еще оставались кое-какие недоделки. Но Дэлтона это не заботило. Он бросил все силы на открытие казино, чтобы скорее получать прибыль.

До сих пор у него не было причин для огорчения. Успех презентации превзошел все ожидания. Посетители были в восторге.

В кассу казино текли тысячи долларов, но Лия знала, что долги Дэлтона исчисляются миллионами. Напряжение последних месяцев не прошло для него даром. Он, конечно, не делился с ней своими заботами, что, с одной стороны, вызывало у нее досаду, а с другой – уважение. Он не перекладывал свои неприятности на чужие плечи.

Лия была бы только рада принять их на свои плечи. Она была бы счастлива… Нет, такие мысли нужно гнать от себя. Он же ясно сказал, что не собирается ничем себя связывать. Но как оставить его сейчас?

Взяв сумочку, Лия позвала сына.


– По-моему, такого успеха, как сегодня, у нас еще не было. Если и дальше пойдет не хуже, в Билокси только и разговоров будет, что о «Дэлтонс-плейс».

Дэлтон, облаченный в смокинг, с благодарностью посмотрел на своего верного друга:

– Будем надеяться.

– Мы можем собой гордиться.

– Это точно, – подтвердил Дэлтон. – В особенности вы с Лией.

– Я тоже так считаю. – Тони широко улыбнулся. – Заведение получилось шикарное!

Да, лучше не скажешь, подумал Дэлтон, обводя взглядом тщательно продуманный и в то же время уютный интерьер в стиле американского Запада. Посетителям все пришлось по душе. Компьютерный покер не выключался ни на минуту, игровые автоматы едва не плавились от нагрузки, за столами не было ни одного свободного места. Вдобавок игроки заказывали столько напитков и закусок, что невольно возникала мысль о скором конце света.

– Взгляни-ка вон туда, – сказал вдруг Тони. – Видишь, за третьим столиком играет парень?

– В цветастом галстуке?

– Он самый, – подтвердил Тони. – Посмотришь на него – душа-человек, да и только, но, клянусь, он передергивает.

Глаза Дэлтона сузились.

– Надеется, что ему это сойдет с рук?

– Естественно. Он здесь с самого утра.

– Думаешь, он считает карты?

– Да.

– Не спускай с него глаз. Предупреди распорядителя зала. Проверь телекамеры.

– Будет сделано.

Что за чертовщина! Дэлтону меньше всего хотелось разбираться с шулерами. К сожалению, в его бизнесе это неизбежное зло. Таких, как этот тип, будет еще немало.

Дэлтон посмотрел на часы. Где же Лия? Он не мог ее дождаться. После той безумной ночи им не удавалось увидеться наедине. Они отдавали все время и силы подготовке к открытию казино. Но сегодня он был полон решимости наверстать упущенное. Что же до будущего… нет, так можно сойти с ума.

Но и от этого романа можно сойти с ума.

– Дэлт, Лия на горизонте, – сообщил Тони.

Встрепенувшись, Дэлтон проследил за направлением его взгляда.

– Ну и ну, выглядит она бесподобно! – восхищенно произнес Тони те самые слова, которые вертелись у Дэлтона на языке.

Белая открытая блузка-топ плотно облегала ее безупречную грудь и талию. Черные джинсы сидели как влитые. При каждом шаге они отливали шелковистым блеском.

Дэлтона бросило в жар. Черт возьми, как бы ему хотелось прямо сейчас запереться с ней в офисе.

С напускным спокойствием он пошел ей навстречу.

– Привет! – сказала Лия, когда он остановился перед ней.

– Ты соблазнительна как никогда, – произнес он так, чтобы слышала она одна.

– Спасибо, – прошептала она, глядя ему в глаза.

– Сегодня? – Он не скрывал своего нетерпения.

– Да.

– У меня или у тебя?

– У меня. Коти будет у мамы.

На какое-то мгновение маска спокойствия сошла с лица Дэлтона.

– Жаль, что нельзя уехать прямо сейчас.

– Ничего не поделаешь, – сказала Лия дрогнувшим голосом.

Дэлтон засунул руки в карманы, чтобы ненароком не прижать ее к себе.

– Договоримся позже, хорошо?

– Непременно. – Дэлтон провел рукой по щеке. – Будь уверена.


Лия расхаживала среди посетителей. У нее словно выросли крылья. Сегодня она впервые в полной мере оценила свою работу. В суматохе последних приготовлений не было никакой возможности спокойно оглядеться по сторонам.

Она еще раз мысленно поздравила себя. Скоро она получит вознаграждение, тогда им с Коти станет немного полегче. За это надо благодарить Дэлтона. И не только за это, подумала она.

Господи, когда же она успокоится?

Тут до ее слуха донеслись какие-то крики.

– Ах ты, скотина! – грохотал мужской голос. – Я и не думал передергивать!

– Телекамеры не ошибаются, приятель.

Лия узнала низкий голос Гэри Уэлча, одного из крупье. Опасаясь, что сейчас разразится скандал, она бросилась туда сквозь толпу, ища глазами Дэлтона.

Вдруг чья-то рука грубо обвилась вокруг ее шеи. Лия вскрикнула от неожиданности. Незнакомец еще сильнее сдавил ей горло.

– Не дергайся, – прошипел он, приставив ей к виску револьвер.

При виде оружия все замерли. Повисло гробовое молчание. Потом тишину прорезал женский визг и топот бегущих ног.

Лия была словно зажата в тиски. Она не могла пошевелиться.

– А ну отпусти ее.

Голос Дэлтона показался ей чужим: в нем звенел холодный металл.

– Еще чего! – закричал незнакомец. – Сначала я получу свои денежки!

– Отпусти ее, – повторил Дэлтон.

Жилистая рука еще крепче стиснула ей горло. На глазах у Лии выступили слезы.

– Прочь с дороги! Я забираю эту бабенку с собой!

– Жить надоело?

Один из охранников, незаметно подкравшись к шулеру сзади, приставил ему к затылку пистолет.

– Отпусти ее по-хорошему, – небрежно бросил Дэлтон, не повышая голоса, – или он разнесет тебе череп.

Громила понял, что его игра окончена. Рука, сжимавшая револьвер, повисла, словно плеть. Он зарыдал, как ребенок.

– Иди ко мне, Лия, – все тем же ровным тоном позвал Дэлтон.

Лия не двигалась с места.

– Лия, дорогая, – прошептал он, делая шаг вперед.

Она выбросила вперед руку:

– Нет!

Дэлтон остановился как вкопанный. Лия попятилась. По ее лицу текли слезы, она смотрела перед собой, как загнанный зверек.

– Нет! Не смей ко мне прикасаться!

– Лия, да что…

Прежде чем Дэлтон договорил, Лия бросилась прочь сквозь толпу.

Дэлтон чертыхнулся и хотел догнать ее, но кто-то удержал его за плечо. Он в ярости развернулся.

– Оставь ее, – сказал Тони.

– Пошел к черту! – выкрикнул Дэлтон. – Надо ее остановить!

Тони только крепче сжал его плечо:

– Нет, ей нужно побыть одной.

– Какого дьявола?..

– Она вне себя, и, честно говоря, ее можно понять.

Дэлтон до боли сжал челюсти:

– Ее нельзя оставлять одну.

Он кинулся за ней следом, но у дверей остановился. Возможно, Тони прав. Наверное, ей действительно надо побыть одной. Он побежал за ней потому, что сам этого хотел.

«У тебя с головой не все в порядке, Монтгомери», – сказал он себе, направляясь в бар.


Хватит фантазий, пора спуститься с небес на землю, твердила Лия. Зачем себя истязать? Ей хотелось кричать, метаться, неистовствовать. Однако это было не в ее характере. Ее всегда учили сдержанности. Мать внушала, что эмоции, особенно неприятные, надо держать в себе.

После ужасного происшествия в клубе она не могла думать ни о чем другом.

Ее мысли путались, она не находила ответа. Когда этот маньяк приставил ей к виску револьвер, она заглянула в лицо смерти. Это был самый страшный миг в ее жизни.

Чего только она не передумала за это мгновение: она больше не увидит сына. Он останется сиротой. Она больше не увидит Дэлтона.

Но когда все кончилось, ею овладели совсем другие мысли. Сначала она прокляла себя за то, что связалась с авантюристом, с азартным игроком, у которого за душой нет ничего, кроме амбиций. Потом ей пришло в голову, что его недостатки простительны: да, он не связывает себя обязательствами, но она значит для него больше, чем он готов признать. Вспоминая долгие сладостные часы любви, она подумала, что его отношение к ней не ограничивается простым желанием.

Но если это любовь, то неизбежно возникнет вопрос о замужестве.

Если такое произойдет, сможет ли она жить с человеком непредсказуемым и переменчивым? У нее перед глазами до сих пор стояло лицо Дэлтона, каким она увидела его в тот страшный миг. Он бы не дрогнув приказал охраннику размозжить голову злосчастному шулеру. А если бы охранник заколебался, Дэлтон не задумываясь сделал бы это за него.

Разве можно доверить свою судьбу такому человеку? Разве можно доверить ему судьбу сына, который я так пережил много горя?

«Где же выход?» – спрашивала себя Лия, стоя у окна и разглядывая буйные заросли цветущего кустарника в саду.

Господи, как она любит Дэлтона и как трудно приказывать своему сердцу. И все же она перестала с ним встречаться. Слишком глубокими оказались ее сомнения.

Высадив Коти у школы, Лия едва не поехала в офис, но вовремя спохватилась и вернулась домой. Нужно было просмотреть счета, которые сыпались на нее со всех сторон. Но истинной причиной, которая удерживала ее, была боязнь встречи с Дэлтоном. Ей требовалось побыть от него на расстоянии, чтобы разобраться в собственных мыслях и чувствах.

Лия направилась в кухню, чтобы приготовить кофе, и услышала, как хлопнула крышка почтового ящика. Она открыла дверь и вынула почту.

Опять счета, безнадежно подумала она. Перебирая их, она обнаружила какой-то розовый конверт без обратного адреса, надписанный незнакомым почерком.

Оставив счета на столике в прихожей, она пошла на кухню, села за стол и распечатала розовый конверт.


Глава 40


Слова хлестали ее, как кнут:


«Если ты сейчас же не вернешь мои драгоценности, ты об этом пожалеешь. Мое терпение и терпение моих страховых агентов лопнуло. Помяни мое слово, гадина, тебя больше никто не возьмет на работу в этом городе.

Эллен Тибодо».


Лия залилась краской гнева. Она не могла подняться из-за стола. Надолго ли хватит ее сил?

Через несколько минут Лия выпрямилась. У нее тряслись руки от ярости и унижения. Она уже не помышляла о том, чтобы пить кофе. Ей хотелось только одного: чтобы ее наконец оставили в покое, чтобы не унижали и не обвиняли в неведомых грехах, не ставили под сомнение ее честность. Эта женщина вместе со своим сыщиком переполнила чашу ее терпения. Сколько можно оставаться бессловесной жертвой? Она бросилась к телефону:

– Привет, Софи, это я. У меня к тебе просьба.

– Какие-то неприятности?

– Это мягко сказано.

– Что случилось?

– Потом расскажу. Ты не могла бы забрать Коти из школы и посидеть с ним?

– Конечно, с удовольствием.

– Спасибо. Я твоя должница.

Лия схватила сумочку, побежала к машине и включила двигатель.

– Ох, черт возьми!

Она бегом вернулась в дом, бросилась в кладовую и, пошарив в одном из ящиков, нашла то, что искала, после чего торопливо вышла и села за руль.


– Что тебе надо? Тебя сюда не звали!

Лия не двигалась с места, пристально глядя в глаза Эллен Тибодо. Та выглядела так, словно побывала в аду: одутловатая, с покрасневшими веками, словно она плакала или пила, а возможно, и то и другое. Давно не стиранный домашний халат разошелся на мощной груди. Лия была поражена. Она еще никогда не видела эту самоуверенную особу в таком жалком обличье.

– Я знаю, что меня здесь не ждут, – сказала Лия, – но не уйду, пока не скажу все, что собиралась.

Губы Эллен сложились в презрительную усмешку, рука потянулась пригладить всклокоченные волосы.

– Ах ты, стерва! Я сейчас полицию вызову!

– Нет, вы этого не сделаете. – Лия проскользнула мимо нее в неосвещенный коридор.

– Эй, ты… ты!.. – захлебывалась Эллен, пытаясь схватить Лию за руку.

Лия увернулась. Она приняла решение, и ничто не могло ее остановить. Придя в этот дом, она серьезно рисковала, но сейчас ей все было нипочем. Настало время вычеркнуть из собственной жизни эту женщину и восстановить свое доброе имя.

– Я не брала ваши драгоценности, миссис Тибодо.

– Врешь! – взвизгнула Эллен.

– Нет, не вру. Действительно, я оказалась в очень тяжелом финансовом положении, но, даже если бы я осталась без крыши над головой, я бы никогда в жизни не взяла чужого.

– Можешь плести что угодно, тебе никто не поверит.

– Откуда такая уверенность, что вас обворовала именно я? Ведь если бы я похитила бриллианты, я бы давно превратила их в наличные. Зачем бы мне медлить, раз я так нуждаюсь в деньгах?

– Партридж не спускает с тебя глаз.

– Но ведь не круглые сутки! – Лия не сдавалась, хотя не была уверена в успехе. Эту женщину трудно было сбить с толку, хотя Лия не могла понять, на чем основывается такая непоколебимая уверенность.

– Полицейские тоже подозревают тебя.

– Неужели? – Лия сохраняла видимость хладнокровия, но сердце ее стучало как молот. – В таком случае почему я до сих пор на свободе?

– Дай срок, они до тебя доберутся.

Лия сосчитала до десяти и сменила тактику:

– Партридж вломился ко мне в дом.

Эллен побледнела как полотно.

– Я не знала.

Лия не могла понять, лжет Эллен или говорит правду.

– Как бы то ни было, я заявила в полицию. Джей Ти – подозреваемый номер один. Неприятно будет, если выяснится, что и вы здесь замешаны.

– Замолчи! – закричала Эллен. – Сама проворовалась, а вину хочешь свалить на меня, так?

– Это неправда, Эллен, – негромко сказала Лия. Она почувствовала, что в броне Эллен Тибодо пробита первая брешь. Следующая фраза вырвалась у нее сама собой: – Знаете, что мне кажется? Что вы спрятали драгоценности и они до сих пор у вас.

– Ты что, с ума сошла? Совсем спятила!

– Да что вы говорите? – Лия едва владела собой. – Значит, бриллианты у вас, так ведь, Эллен? Вы инсценировали кражу, чтобы привлечь к себе внимание. Внимание собственного мужа. Правильно я понимаю?

Женщина вдруг расплакалась. Ее глубокие, душераздирающие рыдания смягчили сердце Лии, но лишь на какое-то мгновение: она убедилась, что все ее предположения полностью оправдались.

Никакой кражи не было и в помине.

– Но зачем, Эллен? Зачем вам это понадобилось?

– Он меня не любит, – безжизненным тоном выговорила Эллен. – Он женился на мне только ради денег, а потом…

Признания Эллен Тибодо вызвали у Лии только отвращение. Эта женщина превратила ее жизнь в ад – и все из-за неверности своего беспутного мужа. Дело сводилось именно к этому. Лия разрывалась между двумя желаниями: броситься на Эллен с кулаками или затаскать ее по судам. Но тут ей в голову пришла другая мысль.

– Послушайте меня, Эллен. Я хочу, чтобы вы сделали следующее.


Прошло немного времени, и Лия вышла на раскаленную зноем улицу. Открывая дверцу машины, она случайно заметила на противоположной стороне знакомый автомобиль.

Узнала она и водителя. У нее застучало в висках, но волнение не остановило ее. Захлопнув дверцу, она решительно направилась через дорогу.

Она как раз собиралась ехать в контору к Партриджу, но он возник перед ней собственной персоной. Выбравшись из своего «форда», он тоже заметил Лию. Они стояли на тротуаре лицом к лицу.

Несколько секунд оба молчали, словно готовясь к бою.

– Добрый день, мистер Партридж. Вы-то мне и нужны.

Эти простые слова ошеломили Партриджа. Впрочем, он быстро совладал с собой и подхватил:

– Надо же, какое совпадение: вы тоже мне нужны. – Он ухмыльнулся: – Стало быть, вы поняли, что запираться бесполезно?

Лия рассмеялась, а потом заговорила резким, ледяным тоном:

– Не совсем. Я поняла, что ты ленив и ни на что не годен. Твое место за решеткой, подонок.

– Полегче, голубушка, а то я за себя не ручаюсь, – выдавил Джей Ти с перекошенной физиономией.

– Ты просчитался, – победно улыбнулась Лия. – У меня есть доказательства, что я не причастна к пропаже драгоценностей.

Партридж разразился хохотом:

– Ну и ну! Если ты – честная женщина, то я – президент США!

– Боюсь, ты окончишь свои дни не в Белом доме, а в желтом, и то если повезет.

Щурясь от ослепительных лучей солнца, Джей Ти вплотную подступил к Лие:

– А теперь послушай меня. Мне надоело с тобой возиться. Если отдашь бриллианты немедленно, я постараюсь, чтобы тебе скостили срок.

– Что до меня, то я постараюсь, чтобы тебе дали максимальный срок, причем обязательно с изъятием лицензии.

– Заткнись! Мое терпение лопнуло! А ну, марш обратно в дом! Поворачивай свою тощую задницу! Сейчас я…

В запальчивости он не заметил, как она замахнулась сумочкой, и получил сильнейший удар прямо в нос. Джей Ти взвыл от боли:

– Ты что, обалдела?

– Просто предъявила вам драгоценности, мистер Партридж. Только они были спрятаны не у меня, а у Эллен Тибодо, в ее доме.

Лия вытащила из кармана миниатюрный диктофон и нажала на кнопку. Признания Эллен Тибодо, прерываемые рыданиями, звучали громко и отчетливо.

Джей Ти побагровел и затрясся от ярости:

– Ах, жирная гадина! Да я ей шею сверну!

– Сомневаюсь, – презрительно сказала Лия. – Сомневаюсь, что у вас будет такая возможность, потому что я немедленно сообщу обо всем в страховую компанию.

– Не посмеешь.

– Посмотрим!

Лия уже шла к машине.

– Ты еще пожалеешь! – орал ей в спину Партридж.

Она остановилась, медленно повернулась и смерила его брезгливым взглядом:

– Скоро увидим, кто из нас пожалеет.

С улыбкой открывая дверцу своей машины, Лия помедлила и помахала Партриджу:

– Желаю всего наилучшего, голубчик.


Глава 41


Нервы у Лии были взвинчены до предела.

Она не могла прийти в себя после сцены в доме Эллен Тибодо и стычки с Партриджем. Ей необходимо было с кем-то поделиться, но Софи привела к ней Коти и тут же умчалась на встречу с Луисом.

Теперь, глядя на сына, Лия что-то придумала.

– Сбегай умойся, – сказала она. – Мы поедем куда-нибудь пообедать.

Коти просиял:

– А можно в «Макдоналдс»?

– Господи, еще «Макдоналдс» на мою голову. Ну ладно, так и быть.

– Ура!

Лия покачала головой. Можно подумать, ее сын никогда не бывал в «Макдоналдсе». Впрочем, она не смогла вспомнить, когда они ходили туда в последний раз. У нее не было ни времени, ни денег, ни настроения.

– Мам, давай возьмем с собой Дэлтона!

Лия вздрогнула:

– Что?

– Можно Дэлтону с нами? – повторил Коти, умоляюще глядя на мать зелеными глазенками.

Лию охватила внезапная радость. Ей самой нестерпимо захотелось увидеть Дэлтона. Она сгорала от желания притронуться к нему. Теперь ей стало ясно, как глупо было винить его в том, что произошло в казино. Она поступила несправедливо. Он хотел разделить ее боль и страх, но она лишила его даже этого. Помимо всего прочего, она знала, что любить такого человека неимоверно трудно.

– Можно, мама? – теребил ее Коти.

– Можно. Мой руки, а я тем временем ему позвоню.


Шестое чувство подсказывало Дэлтону, что надо ждать неприятностей. Смертельно усталый, он только что ввалился к себе домой. Почему-то усталость сняло как рукой, но ее сменило навязчивое беспокойство.

Дэлтон сказал себе, что такое случается от переутомления. Он обвел глазами гостиную, однако не заметил ничего подозрительного. Но тут его взгляд упал на письменный стол, где пару дней назад он оставил аккуратную стопку бумаг. Сейчас бумаги лежали совсем не так. Присмотревшись, Дэлтон заметил, что один из ящиков слегка приоткрыт. Он бросился к столу и, выдвинув ящик, убедился, что в его отсутствие здесь кто-то шарил.

Де Шамп? Неужели он пробрался в квартиру, пытаясь найти документы, касающиеся Лии и Коти? Черт, зачем он поторопился дать Эдди отбой? Сейчас опыт детектива был бы как нельзя кстати.

Дэлтон собирался использовать добытые Эдди сведения против де Шампа. Теперь, выходит, де Шамп застал его врасплох. Слава Богу, в квартире он не хранил никаких компрометирующих бумаг. Вся информация, полученная от Эдди, а также от секретарши в Центре планирования семьи, хранилась в банковском сейфе.

Дэлтон кипел от ярости. Он с грохотом захлопнул ящик и распахнул дверь на балкон.

С воды тянуло прохладным ветерком, хотя солнце еще жгло, как огненный шар.

Облокотившись о перила, Дэлтон смотрел, как волны, догоняя друг друга, мягко ласкают песок: так его руки ласкали тело Лии.

– Дьявольщина! – не выдержал Дэлтон.

Надо признаться Лии, кто он такой и почему заинтересован в ребенке, а то де Шамп сделает это за него.

– Да, Монтгомери, пошевеливайся. Отправляйся к ней и выложи всю правду, а там будь что будет.

Дэлтон резко выдохнул, словно от удара в солнечное сплетение. Хотя в жизни ему не раз доводилось совершать неприглядные поступки, до сих пор его не мучили угрызения совести.

Но, заглянув в свою душу, он понял, что Лия преобразила его. Он даже удивился, что другой человек смог стать для него важнее, чем он сам.

Но что самое удивительное – она ответила взаимностью такому вертопраху. Она не признавалась в этом вслух, но любовь сквозила в ее взгляде, в каждом ее прикосновении.

Услышав правду, она его возненавидит. И поделом ему. Но от правды не уйти. Он должен наконец получить отцовское наследство – необходимо расплатиться с персоналом клуба и казино.

Дэлтон усмехнулся. Себя не обманешь. К чему кривить душой: он получал удовольствие от своего нынешнего образа жизни и не собирался с ним расставаться. Всю жизнь он стремился завоевать любовь, внимание, богатство.

Возможно, он не так уж сильно любит Лию. Наверное, это простое влечение, а не любовь. Черт возьми, какая разница? Все равно он ни за что от нее не откажется.

Дэлтон вернулся в гостиную. У него кружилась голова.

Надо что-то придумать. Надо выйти из этого положения без потерь.

Его размышления прервал телефонный звонок.

Дэлтон поморщился. Наверняка звонят из клуба. Не иначе, как там что-то стряслось. Ну и пусть. Тони и остальные вполне могут разобраться без него.

Однако что-то заставило его снять трубку:

– Да!

Молчание.

– Монтгомери слушает, – нетерпеливо повторил он.

– У тебя плохое настроение?

Голос Лии обжег его горячей волной.

– Когда я разговариваю с тобой – хорошее.

– Ты очень находчив.

Если бы так. О, если бы так.

– Это не просто слова, и ты это знаешь, – тихо проговорил он.

Он скорее почувствовал, чем услышал, как у нее перехватило дыхание.

– Я тебе помешала? Ты чем-то занят?

– Вовсе нет. Просто я едва унес ноги из казино, чтобы хоть немного прийти в себя.

Она засмеялась:

– Хочешь утолить голод?

– Я всегда хочу.

– Хорошим обедом, Дэлтон, – со значением уточнила Лия.

– Ах вот ты о чем, – разочарованно протянул Дэлтон. – Я думал, ты совсем про другое. Может быть, передумаешь?

– Ну, может быть, только не сейчас. Мы с Коти едем обедать в «Макдоналдс». Приглашаем тебя составить нам компанию.

– В «Макдоналдс»? Кто же устоит перед таким соблазном!

Лия снова рассмеялась:

– Мы уже выезжаем.

После недолгого колебания Дэлтон спросил:

– Я могу считать, что ты на меня больше не сердишься?

Лия не стала притворяться, будто не понимает:

– Дело не в том, сержусь я или нет. Пойми, Дэлтон, когда тот человек приставил мне к виску револьвер, я о многом передумала.

– Понимаю. Но мне так хотелось обнять тебя, прижать к себе…

– Мне хотелось того же, однако… – Она запнулась.

– Я все понимаю. Только не плачь, родная. Я этого не выдержу.

– Так что ты решил: едешь с нами обедать?

– Меня не остановит даже табун диких мустангов!


– Мама, Дэлтон приехал!

Лия не успела остановить сына, как он выскочил из-за стола и помчался к боковой двери навстречу Дэлтону.

– Здорово, ковбой. – Дэлтон улыбнулся, склонившись к сияющему мальчишескому лицу.

У Лии учащенно забилось сердце. Если у нее не сложатся отношения с Дэлтоном, для Коти это будет тяжелым ударом, да и для нее самой тоже.

Дэлтон подмигнул ей. В его взгляде она увидела нечто большее, чем простое желание. У Лии подступил ком к горлу, но она ответила Дэлтону жизнерадостной улыбкой.

– Итак, что мы сегодня празднуем? – поинтересовался Дэлтон, опускаясь на стул рядом с Коти, напротив Лии.

У нее все поплыло перед глазами от запаха его одеколона.

– Вообще-то говоря, сегодня произошли два события, которые не мешало бы отметить. Хотя «Макдоналдс», – Лия тихонько посмеялась, ласково глядя на сына, – не самое подходящее место.

– Это почему же? – Дэлтон ткнул Коти локтем в бок. – Время от времени всем хочется пирожков с опилками. Верно я говорю, малыш?

Коти сморщил нос:

– Какие еще пирожки с опилками?

– Это так, к слову, – ответил Дэлтон, не сводя с Лии прищуренных глаз. – Повторяю свой вопрос: что же мы сегодня празднуем?

– Я есть хочу, – заныл Коти. – Когда мы будем есть?

– Да, действительно, – с еле заметным вздохом согласилась Лия, – всему свое время.

Дэлтон спросил, что они хотят заказать, и подошел к стойке.

– Мама, можно я пойду прокачусь с горки?

– Сначала поешь, – рассеянно ответила Лия, наблюдая за Дэлтоном, который уже вернулся к их столику с тяжелым подносом.

Некоторое время они молча жевали. Наконец Лия положила на тарелку недоеденный гамбургер:

– Все, я больше не могу.

– Я тоже, – сообщил Коти, шумно высасывая из стаканчика остатки сока.

– Прекрати, это отвратительно, – сердито одернула Лия.

– Можно я теперь пойду поиграю?

– Сделай одолжение. – Лия проводила его выразительным взглядом.

Когда Коти убежал, Дэлтон накрыл ладонью руку Лии и крепко сжал ее.

– Я бы предпочел на десерт тебя.

– Как мило. – Лия вспыхнула.

Он рассмеялся:

– Больше ты мне ничего не хочешь сказать?

– В такой обстановке – больше ничего, – суховато ответила Лия, чувствуя на себе взгляды окружающих.

– Ну ладно, – смирился Дэлтон, убирая руку, – буду вести себя скромно. В ближайшие пять минут.

– Ты невозможный тип!

– А ты очень красивая, когда краснеешь.

Лия пнула его ногой под столом. Дэлтон чертыхнулся.

– Ты собираешься наконец выслушать мои новости?

– Я уже весь обратился в слух.

Она рассказала ему обо всем, что произошло в тот день, начиная с письма от Эллен Тибодо.

– Подумать только, какая гадина, – не удержался Дэлтон.

– Подожди, это еще не все.

Он выслушал ее рассказ, не перебивая. В конце Лия спросила:

– Значит, тебе ее ни капельки не жалко?

– Еще чего! Кто виноват, что она не следит за своей фигурой и живет с ничтожеством, которому нужны только ее деньги? По какому праву она вымещает на тебе свои неудачи?

Уголки рта Лии поползли вниз.

– Ты, конечно, прав, но ведь именно она, в конце концов, помогла мне найти управу на Партриджа.

Дэлтон поднял брови:

– Неужели тебе удалось?..

Лия довольно улыбнулась:

– Представь себе! Я его двинула в самое больное место!

– Буквально?

Она скривилась:

– Нет, не буквально, хотя я была к этому близка.

– Продолжай, пожалуйста, – попросил Дэлтон, подавшись вперед.

Закончив свой рассказ, Лия ожидала бурной похвалы Дэлтона, однако он лишь помрачнел и не сказал ни слова.

– Что-нибудь не так? Я-то думала, ты меня наградишь медалью.

– Считай, что я тебя наградил, – без улыбки отозвался Дэлтон, – но этот скот может в любой момент ударить из-за угла.

– Нет, его можно не опасаться, – уверенно сказала Лия.

– Будем надеяться. Однако человек, который угодил в капкан, способен на все, особенно если это такая крыса, как Партридж.

– Из капкана ему не вырваться. Я намерена сообщить страховой компании о его грязных делишках. – Лия склонила голову набок: – Скажи, я правильно поступила или нет?

– Ты поступила правильно.

Лия не поняла, что выражает взгляд Дэлтона:

– Почему же ты так странно со мной говоришь?

– Могу сказать по-другому, только не здесь. Я и так держу себя в узде – сколько можно! Пойдем?

У Лии закружилась голова:

– Пойдем.


– Как ты думаешь, когда он заснет?

Они стояли в лунном свете посреди гостиной.

– Как только его голова коснется подушки, – улыбнулась Лия. – А это значит, что он уже в сказочной стране.

– Значит, нам можно?..

Лия похлопала его ладонью по груди:

– Ты маньяк.

Дэлтон засмеялся, но, когда она положила руку на пряжку его ремня, у него перехватило дыхание.

– Кто бы говорил!

– Ты, наверное, хочешь пойти в спальню? – тихо спросила Лия.

– Нет, – хрипло прошептал он. – Это слишком далеко.

Они ласкали друг друга, пока вконец не обессилели. Но Дэлтон был ненасытен: ему нужна была не только физическая близость – он стремился проникнуть в ее сердце.

Но внутренний голос нашептывал ему: «Скажи ей правду, у тебя нет выбора. Скажи ей прямо сейчас, пока она лежит в сладостной истоме в твоих объятиях».

– Лия?

– Что? – отозвалась она, и ее горячее дыхание обожгло ему шею.

Было слышно, как стучит его сердце.

– Что, Дэлтон?

– Лия… я… черт возьми… – Он отстранился и заглянул ей в глаза.

– Тебя что-то тревожит? Скажи!

Он собрался с духом:

– Выходи за меня замуж.


Глава 42


Билл де Шамп с досадой смотрел, как мяч прошел справа от лунки.

– Что за чертовщина, такой был хороший удар!

Приятель де Шампа, Рон Арнолд, взявший на себя роль судьи, язвительно спросил:

– Разве мама тебя в детстве не учила, что цыплят по осени считают?

– Пошел ты знаешь куда, – выругался де Шамп, направляя мяч в лунку.

Рон расхохотался:

– Ох, не любишь ты проигрывать! Ну как, закончим или будем продолжать?

– Нет, играть меня больше не тянет.

– Тогда пошли в клуб. Я угощаю. Тебе надо расслабиться.

– Думаешь, можно будет найти столик на отшибе? – спросил де Шамп.

Рон озадаченно посмотрел на приятеля, потом обвел глазами открытую веранду:

– Почему бы и нет? По-моему, там сегодня почти пусто.

– Вот и славно. Пошли.

Когда они выбрали столик и заказали коктейли, Рон спросил:

– Что происходит? На тебе лица нет.

– Я основательно влип.

Рон гонял соломинкой оливку в стакане с мартини, не сводя блекло-голубых глаз с де Шампа.

– Кто бы мог подумать?

– Кончай язвить, Рон, черт тебя дери. Мне нужен твой совет.

– Выкладывай, в чем дело.

– Тебе известно, что у меня был романчик на стороне.

– Ну и что?

– Она родила ребенка.

Рон сощурился:

– От тебя?

– Ну конечно. Теперь она грозится рассказать обо всем Терри. До сих пор я как-то изворачивался, отговаривался тем, что болен, но теперь мое здоровье пошло на поправку, да еще этот ребенок… В общем, я зажат в тиски.

– Ну и ну, дружище, как это тебя угораздило?

– Я думал, Сильвия предохраняется.

– А почему ты уверен, что это не ловушка?

– Да потому, что она в моем присутствии проделала тест на беременность.

– Из этого не следует, что ребенок твой.

– Разумеется, но дело даже не в этом. Если Сильвия заявится к моей жене, одного этого будет достаточно. Когда Терри узнает, что я погуливаю, она меня съест живьем.

– Какое же отступное запрашивает твоя Сильвия?

– Пятьдесят тысяч.

– Ну и выжига!

– Это еще не все. Она донимает меня телефонными звонками. А однажды набралась наглости и явилась ко мне домой – якобы принесла документы от коллеги-адвоката.

– Боже праведный, прямо как в кино!

– Вот именно.

– Но при чем тут я? Если тебе нужны деньги, то ты прекрасно знаешь, что…

Де Шамп жестом остановил его:

– Речь не о деньгах. Окажи мне одну услугу.

– Можешь на меня рассчитывать. Я ведь твой должник.


Лия не чувствовала под собой ног от счастья. С того дня, как Дэлтон сделал ей предложение, прошло три недели.

Его слова звучали у нее в ушах. Он сказал: «Выходи за меня замуж, – а потом добавил: – Я люблю тебя, Лия. Люблю с самого первого дня».

– Я тоже люблю тебя, – ответила она.

– Значит, ты согласна?

– Тысячу раз да!

Их обоих охватила неудержимая страсть и упоительная нежность. Это было незабываемое торжество любви.

Потом Дэлтон уехал, чтобы Коти, проснувшись, не застал их вместе. Лие хотелось обсудить с Дэлтоном планы на будущее, но на это не хватило времени.

Три недели прошли крайне сумбурно. Они виделись только на работе – Дэлтон не мог отлучиться из казино ни на минуту. Это было его детище, и на первых порах он не оставлял его без присмотра.

Лия не упрекала его. У нее самой еще оставались кое-какие дела, и она была счастлива просто находиться рядом с Дэлтоном.

Коти они пока ничего не сказали: Дэлтон хотел обставить это торжественно. Лия сгорала от нетерпения. Она знала, что сын будет в восторге.

Что же касается голоса рассудка… Лия отказывалась прислушиваться к нему. Однако она ничуть не заблуждалась. Впереди ее ждали нелегкие времена, тем более что Дэлтон рассказал ей о себе далеко не все. Единственное, в чем она была уверена, – это в своей любви, которая не знала преград.

Лия открыла дверь в кладовую, чтобы загрузить белье в стиральную машину. До ее слуха донесся звонок. Она продолжала спокойно заниматься своим делом. Когда Коти был дома, он всегда бежал к двери первым, крича: «Я сам открою! Я сам открою!»

У нее совершенно вылетело из головы, что она утром отвезла Коти на день рождения к однокласснику.

– Кто там? – спросила Лия, в который раз напоминая себе о необходимости установить глазок, но тут же решила, что теперь можно об этом забыть. Долго ли ей осталось жить в этом доме?

– Твоя мама.

Лия нахмурилась. Ей сделалось не по себе, но угрызений совести она не испытывала. Мать всячески отравляла ей жизнь и никогда не сомневалась в своей правоте.

Она открыла дверь. Джессика проскользнула в дом мимо дочери. На ней был мешковатый брючный костюм. Хорошо еще, что волосы на этот раз были тщательно промыты и аккуратно уложены.

– Я тебя в последнее время совсем не вижу, – капризно начала она.

Лия закусила губу, чтобы не ответить дерзостью.

– Я много работала.

– Это не причина. – Джессика повернулась в сторону кухни: – У тебя есть кофе?

– Есть. Пойдем, он уже заварен.

Усевшись на краешек стула, Джессика отпила крошечный глоток.

– Где Коти?

– На дне рождения.

– Я полагаю, ты одна?

Лия вспыхнула:

– В прошлый раз ты задала этот же вопрос.

– Значит, ты по-прежнему встречаешься с этим картежником.

– Каждый день, на работе, – холодно ответила Лия.

– Ха! Кого ты хочешь обмануть? Его имя не сходит у Коти с языка. При чем тут работа?

Глаза Лии сузились.

– А если даже и так?

– Лия, побойся Бога, может быть, он при деньгах, но какой из него муж?

Лия едва не расхохоталась.

– Как ты берешься судить? Ты же его в глаза не видела.

– Зачем мне его видеть? Будто я не знаю эту породу. Неужели ты забыла, как тяжело переживала кончину Руфуса?

– Оставь Руфуса в покое, мама.

– Вот еще! Его смерть была для тебя страшным ударом. Такой же удар нанесет тебе твой картежник, только в ином смысле.

– Ничего, мама, я как-нибудь перенесу этот удар, не беспокойся, – ответила Лия с напускной небрежностью.

У нее на языке вертелись совсем другие слова. Матери никогда не было дела до ее истинных чувств.

– Я хочу продать свой дом и переехать к тебе.

Лия не поверила своим ушам. Заявление Джессики прозвучало как гром среди ясного неба. Лия затаила дыхание.

– Почему ты молчишь?

– С какой стати, мама?

– Что значит «с какой стати»?

– С какой стати ты вдруг решила ко мне переехать?

– Так нам обеим будет удобнее. Тебе не придется нанимать няню для Коти, когда ты вернешься в фирму Андерсона…

Лия вскочила и негодующе воскликнула:

– Этого ты не дождешься! И хватит об этом!

– Постой, Лия…

– В последний раз говорю тебе: я туда не вернусь!

– Так-так, – с убийственным сарказмом протянула Джессика. – Может быть, не стоит так заноситься, если ты кругом в долгах? Но если ты уперлась и не желаешь слушать разумных доводов, то подумай хотя бы о том, что вдвоем мы сумеем экономнее вести хозяйство.

У Лии дрожали колени. Она снова опустилась на стул.

– Мы не сможем жить вместе, – сказала она негромко, но твердо.

– Врачи сказали, что мне не рекомендуется жить одной.

Лия была поражена:

– Что ты сказала?

Джессика отвела глаза:

– У меня… больное сердце.

Лия молча подошла к телефону и сняла трубку:

– Кто твой лечащий врач?

Джессика пришла в ярость:

– Ах так? Ты мне не веришь?

– Почему же не верю? – Лия уклонилась от прямого ответа. – Просто я хочу побеседовать с твоим врачом.

– Сегодня суббота, у него нет приема.

– Возможно, у него дежурство в больнице. В любом случае можно ему позвонить.

Джессика поджала губы:

– Ну что ж, если тебе так хочется знать, мое состояние не представляет угрозы для жизни.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Мне предписано регулярно принимать лекарство.

– Значит, ты хотела добиться своего хитростью?

– Ты неблагодарная дочь, Лия. – Джессика сверкнула глазами. – Законченная эгоистка.

Лия взяла себя в руки:

– Я выхожу замуж за Дэлтона.

Джессика встала и выпрямилась в полный рост, обливая дочь невыразимым презрением.

– Он разобьет твое сердце. Ты сама ко мне приползешь. Вот увидишь.

У Лии на глаза навернулись слезы. Мать не сказала ей ни единого доброго слова. Она не могла припомнить, чтобы Джессика когда-нибудь обняла или поцеловала ее.

– Буду рада видеть тебя на венчании, но, если тебе это неприятно, можешь не приходить. – Лия смотрела матери прямо в глаза. – Но больше я не позволю тебе мною помыкать. Разумеется, я тебя не брошу. Но отныне я буду сама принимать решения.

Губы Джессики тронула ироническая усмешка.

– Странно, что моя родная дочь так глупа.

У Лии брызнули слезы. Тут она услышала, как хлопнула входная дверь.

Этот тягостный разговор звучал у нее в ушах до самого вечера. В обычное время Лия зашла в детскую, чтобы почитать Коти на ночь. Она присела на краешек кровати и обняла сына. От его маленькой, крепкой фигурки приятно пахло шампунем.

– Наконец-то, мама, – сказал он, как взрослый.

– Чем занимаешься, ковбой? – спросила она, глядя, как он выводит какие-то линии в альбоме, лежащем у него на коленях.

– Я строю шалаш на дереве. Как ты думаешь, Дэлтон мне поможет?

– Наверняка.

– Хочешь, нарисую, какая у меня будет лесенка?

– Нарисуй.

Коти провел две параллельные линии через всю страницу. Лия обратила внимание на его авторучку: серебристую и необычно тонкую. Раньше она никогда ее не видела. Это явно была очень дорогая вещица.

– Коти, малыш, покажи-ка мне эту ручку. Откуда она у тебя?

– Под буфетом нашел. У меня туда шарик от пинг-понга закатился. – Коти пожал плечами. – Полез за шариком, а нашел вот это. Классная штуковина, правда?

Лия молча разглядывала ручку. Ей удалось разобрать надпись, выгравированную мельчайшим шрифтом: «Компания взаимного страхования. Дж. Т. Партридж». Лия ахнула.

– Что такое, мамочка?

Лия ответила не сразу.

– M-м… ничего особенного, дорогой. Все в порядке.

Перед тем как уйти, она добавила:

– Сейчас вернусь. Мне только нужно позвонить в одно место. В полицию.

Коти проводил ее широко раскрытыми глазами. Лия чему-то засмеялась коротким смешком.


– Вы не передумаете?

– Ни в коем случае, – убежденно сказала Лия.

Бекки Чилдресс улыбнулась:

– Я настроена точно так же, хотя не знаю, чем все это кончится.

В глазах Лии мелькнул недобрый огонек.

– Надеюсь, Куперу воздастся полной мерой.

Бекки позвонила ей через несколько дней после той сцены, которую устроила Джессика. Лия до сих пор не могла без содрогания вспоминать ту субботу. После ухода матери, ночью, лежа в объятиях Дэлтона, она поделилась с ним своими переживаниями. Он успокоил ее и добавил, что Джессике не останется ничего другого, кроме как примириться с реальностью.

Дэлтона задело высокомерие будущей тещи, но Лия с благодарностью отметила про себя, что он проявил такт и здравый смысл.

Теперь она задалась одной целью: навсегда отбить у Купера Андерсона охоту приставать к подчиненным с гнусными домогательствами.

– Хотелось бы верить, – подхватила Бекки.

Секретарша ее адвоката принесла им с Лией по чашечке кофе.

– Дело верное, – вставил Джерри Нортон, потирая лысину. – Мы его возьмем за горло.

– Я намерена потребовать миллион долларов в возмещение морального ущерба, – сказала Бекки. – Жаль только, что это будет гражданское дело, а не уголовное.

– Это не столь важно, – заметила Лия.

– Не представляю, как я наберусь смелости рассказать суду, что этот подлец со мной делал. – По лицу Бекки пробежала тень.

Лия сжала ей руку:

– Я тоже не нахожу себе места. Но мы обязаны положить конец его мерзостям. У нас нет другого выхода.

– Вы правы.

– Итак, миссис Фрейзер, чем конкретно вы можете нам помочь? – Нортон перешел к делу.

Прошло некоторое время. Лия дала на суде показания о том, как Купер прижал ее у шкафа и неоднократно оставлял непристойные сообщения на ее автоответчике.

На основании показаний потерпевших суд признал Купера виновным.

Выходя из зала суда, Лия подняла глаза и увидела Дэлтона, сидящего в заднем ряду.

Он улыбнулся ей и подмигнул.

Лия мысленно поздравила себя с победой. У нее появился еще один повод для торжества. Может быть, сегодня вечером они сообщат Коти, что собираются пожениться.

Она летела как на крыльях.


Глава 43


С Партриджа градом катился пот. Да еще к горлу подступила тошнота.

Гадюка! Это слово звенело у него в голове с тех пор, как Лия Фрейзер посадила его в лужу. А Эллен Тибодо? Эта тоже не лучше. Как он ненавидел их обеих!

Джей Ти до сих пор не мог поверить, что эта толстуха инсценировала кражу только для того, чтобы потаскун-муженек вспомнил наконец, что у него есть законная супруга. Это же чистой воды преступление. Когда Лия Фрейзер швырнула ему в физиономию сверток с драгоценностями и прокрутила магнитофонную запись, он кинулся к дому Тибодо.

Горничная, как и следовало ожидать, не пустила его на порог: дескать, миссис Тибодо уехала на курорт. Вот стерва! Какой еще, к чертям собачьим, курорт?! Наверняка помчалась к своему адвокату, чтобы вовремя прикрыть задницу.

Партридж представил себе, как это могло выглядеть, но ухмылка очень скоро сползла с его лица, тем более что перед его мысленным взором опять возникла Лия Фрейзер. Отчаянная баба, этого у нее не отнимешь.

Но она обошла его на повороте, и это ей даром не пройдет. Однако сейчас надо было спешить на встречу с боссом.

У Джея Ти засосало под ложечкой. Он выудил из заднего кармана носовой платок и промокнул пот на лбу. Будь проклята эта жара! Он дорого бы дал, чтобы оказаться где-нибудь на Аляске.

– Провались все к чертям! – буркнул он, заглушил мотор и вылез из машины.

Может, еще и обойдется, успокаивал он себя. Зачем беспокоиться раньше времени? Может, босс вызвал его, чтобы поощрить за усердие, – ему ведь не известны досадные подробности.

Джей Ти напустил на себя радостно-самоуверенный вид. Он был убежден, что Лия Фрейзер не решилась донести на него начальству. Она просто сотрясала воздух пустыми угрозами. Типичная женская манера.

А хоть бы и донесла. Он сумеет за себя постоять. В конце концов, что он такого сделал? Ну, пошарил у нее в доме. А кто докажет, что это был именно он?

При подходе к кабинету босса Джей Ти окончательно взял себя в руки. Секретарша сразу пригласила его войти.

– А, это вы, Партридж. Садитесь.

В присутствии Джозефа Стокса на Партриджа всегда находил столбняк. Босс выглядел как боксер-тяжеловес: его отличали соответствующие жесты, телосложение, манера разговора и даже приплюснутый нос.

– Я удивился, что вы меня вызвали, – светским тоном произнес Партридж и прикусил язык. Ему каждый раз случалось ляпнуть что-нибудь не то.

– Вот как?

– Ведь дело улажено, – с излишней торопливостью пояснил Партридж.

Стокс потер щеку:

– Улажено, говорите?

– Ну разумеется. Думаю, я могу рассчитывать на обещанное повышение.

– На обещанное повышение? – переспросил Стокс.

Джей Ти залился краской:

– Ну, вы прямо этого не говорили…

– Вот именно, я прямо этого не говорил, – ровным тоном подтвердил босс.

– Но благодаря моим усилиям фирма сберегла миллионы долларов. – Джей Ти с отвращением отметил заискивающие нотки в собственном голосе, но ничего не мог с собой поделать: его будущее висело на волоске.

– Точнее говоря, вопреки вашим усилиям, – так же спокойно поправил Стокс.

– Простите, не понял.

Стокс фыркнул:

– Не лукавьте. Давайте говорить прямо: вы вляпались в дерьмо, Партридж. По самые уши.

Джей Ти подскочил:

– Одну минуточку!

– Сядьте.

Джей Ти послушно опустился на стул.

Стокс обрушился на него как лавина:

– Слушайте меня внимательно, я дважды не повторяю. Никому не дозволено позорить честное имя компании и мое собственное имя. Вы не посчитались с нашими правилами.

Партриджа снова прошиб пот.

– Но вы сами распорядились…

– Молчать!

Джей Ти закрыл рот.

– Эта Фрейзер позвонила в совет директоров и сообщила о ваших действиях. Она напирала на то, что вы устроили погром в ее доме.

– У нее нет никаких доказательств.

– При чем тут доказательства, идиот? Достаточно того, что на вас поступила жалоба! Совет директоров спустил с меня шкуру! Вам пора на свалку, если вы забыли главную заповедь: нарушаешь закон – не попадайся.

– Я и не попался, ведь я ни в чем не виноват, – солгал Джей Ти, изображая оскорбленную добродетель. – Действовал обычными методами, как любой опытный сыщик.

– И проникли к ней в дом?

Партриджа охватила паника, но он все еще владел собой.

– Это ее домыслы.

– А вы сами что скажете?

– Что я тут ни при чем, – солгал Партридж. – Вы настаивали, чтобы компания была избавлена от расходов, – я выполнил ваше распоряжение и вправе рассчитывать на поощрение.

Стокс подался вперед и обдал Партриджа тяжелым запахом изо рта.

– Поощрение! – Он разразился громовым хохотом. – А больше ничего не хочешь? – Его лицо приняло свирепое выражение. – Освободи свой стол – и чтобы через полчаса духу твоего здесь не было!

Джей Ти не поверил своим ушам:

– Что вы сказали?

– Что слышал! Ты уволен. Убирайся с глаз долой и больше здесь не показывайся. Ну!

Джей Ти тяжело ступал ватными ногами, чувствуя нестерпимую горечь во рту. Лия Фрейзер загубила его жизнь. Она за это еще поплатится.

Через полчаса Джей Ти садился в машину. Его мучила страшная изжога. Вдруг он заметил, что к нему торопливо приближается болезненно худой человек, которого он никогда раньше не видел.

Когда незнакомец поравнялся с «фордом», Партридж замер от ужаса.

– Ваша фамилия Партридж?

– А вам какое дело?

– Прошу вас выйти из машины.

– С какой стати?

– Прошу вас выйти, – незнакомец не повышал голоса, но Партридж понял, что спорить бесполезно, и повиновался.

Предъявив значок, мужчина объявил:

– Вы арестованы.

– Что за бред? – вскричал Партридж: он все еще надеялся, что это кошмарный сон.

– Вы нарушили право на неприкосновенность жилища.

– У вас нет никаких доказательств! – дрожащим голосом проговорил Партридж.

– Ошибаетесь. У нас есть все необходимые доказательства.

Партриджу пришла в голову неуместная мысль, что арест избавит его от постылой жены. Тут у него на запястьях щелкнули наручники.

– Вперед, – приказал полицейский.

Джей Ти послушно двинулся вперед.


– О чем задумался, шеф? Какие-нибудь проблемы?

Дэлтон взглянул на Тони и ответил, небрежно махнув рукой:

– Так, ерунда.

– Если от меня что потребуется – только свистни.

– Спасибо, дружище, но я должен сам во всем разобраться.

У них только что закончилось рабочее совещание. Дэлтон сидел погруженный в свои мысли, и это не ускользнуло от внимания Тони, который всегда тонко улавливал его настроение.

Тони собрался идти:

– Ладно, тогда до встречи.

– До встречи, – рассеянно отозвался Дэлтон.

Он хотел было попросить Тони сгонять в Техас и обратно. Неужели он сделал Лие предложение? Что за блажь! Какое-то помрачение рассудка. Можно было просто предложить ей пожить вместе. А еще лучше было бы сказать ей правду – ведь именно это он и собирался сделать.

Непонятно, что на него нашло. У него был четко продуманный план действий. Завязывая знакомство с Лией и с ребенком, он твердо знал, что ему от них нужно. А если для достижения цели пришлось бы принести в жертву чьи-то чувства – так без этого не бывает.

Его план срывался. В жертву оказались принесены его собственные чувства. Банкир уже сидел у него в печенках. Если в течение двух недель он не сумеет раздобыть денег, все пойдет прахом. Тогда правда всплывет сама собой. Он не хотел, чтобы Лия услышала все из чужих уст. Да, он прохвост, но не до такой же степени.

Несмотря на жару, у Дэлтона по спине пробежал озноб. Он подошел к стойке и налил себе изрядную порцию бурбона. Вчера в Лас-Вегасе он слегка перебрал, когда окончилось двухдневное совещание владельцев казино.

Накануне он поздно вернулся домой и не позвонил Лие, рассчитывая увидеться с ней на работе.

Там он ей и скажет, поклялся себе Дэлтон. Все сроки прошли. Бурбон ударил ему в голову, и он досадливо поморщился, услышав телефонный звонок.


– Не могу поверить! – Софи вытаращила на нее глаза.

Лия развела руками:

– Хочешь – верь, хочешь – не верь, но я выхожу замуж.

Софи заехала рано утром без предупреждения, чтобы выпить чашку кофе. В последнее время подруги почти не виделись. Лия несказанно обрадовалась ее появлению.

Они были вдвоем – Коти отправился в однодневный лагерь отдыха.

– И еще одна замечательная новость: Джей Ти арестован!

– Вот это да!

Лия рассказала ей, как было дело.

– Я очень надеюсь, что этот подлец получит по заслугам, – говорила Софи, – но такие типы очень изворотливы. Да ну его. Расскажи-ка мне о вашем предстоящем бракосочетании. Не устроить ли нам двойное венчание?

– Надо будет подумать, – улыбнулась Лия.

– Подумать есть над чем. – Софи зарделась: – Не знаю, как сказать… в общем, ты говорила, что почти ничего не знаешь о Дэлтоне.

– Я его люблю, – просто призналась Лия.

– А ты ему доверяешь? – не отступала Софи.

– Не знаю.

– То есть не полностью, так?

– Пожалуй. – Лия помрачнела: – Иногда мне кажется, будто я не знаю самого главного. Впрочем, может быть, это и неплохо. Он совсем не похож на Руфуса. Тот никогда ничего не скрывал. Его лицо, характер, вся его жизнь – это была открытая книга. Дэлтон совершенно другой. Он может быть и переменчивым, и сумасбродным. Если он не захочет о чем-то говорить – из него это клещами не вытянешь.

– Вот и Луис такой же. Ой, кстати, он же меня ждет. Надо бежать. Вся жизнь проходит в спешке.

Лия проводила подругу до двери.

– Неужели мы обе станем замужними дамами? – мечтательно сказала Софи. – Кажется, еще вчера мы с тобой сидели в какой-то глубокой яме, а теперь все изменилось.

– Да, это правда, – негромко подтвердила Лия.

– Перед тобой открывается прекрасное будущее. Ты об этом думала?

– Конечно. Я так счастлива!

Софи обняла ее на прощание. Лия закрывала за ней дверь, когда раздался телефонный звонок. Ее лицо озарилось улыбкой. Это, должно быть, Дэлтон. Почему же он так долго не звонил?

– Привет! – нежно сказала она в трубку.

– Миссис Фрейзер?

Лия готова была провалиться сквозь землю, услышав чужой голос.

– Да, это я.

– С вами говорит сержант Мейс из полицейского управления.

У Лии упало сердце. Дэлтон. С ним что-то случилось.

– К сожалению, у меня для вас плохие новости.

Лия до боли сжала трубку.

– Миссис Фрейзер, вы слушаете?

– Да, сержант, – сдавленным голосом ответила Лия.

– Речь идет о вашем сыне.

– Боже! – закричала Лия. – Что с моим сыном?

– Прошу вас, выслушайте, миссис Фрейзер. – Сержант говорил твердо, но сочувственно. – Он исчез. Мы не исключаем, что его похитили.

Повисло молчание.

– Миссис Фрейзер, вы меня слышите?

Лия уронила трубку. У нее из груди вырвался душераздирающий крик.


Глава 44


Воспитательница ломала руки. У нее срывался голос, так что Лия с трудом разбирала слова.

– Я… мы… он был здесь, а потом вдруг пропал.

– Как такое могло случиться? – кричала Лия. – Как можно потерять ребенка из виду?

– Ш-ш, тише, дорогая, – обнял ее Дэлтон, – верь мне, мы его найдем.

Лия связалась с Дэлтоном сразу после звонка из полиции. Он в сердцах выругался в адрес воспитателей и пообещал немедленно приехать. Только тогда Лия пришла в себя.

Сейчас перед ними стоял начальник летнего лагеря, а полицейские прочесывали всю округу. Лию била неудержимая нервная дрожь. Получалось, что ее сын исчез буквально на ровном месте.

– Миссис Фрейзер!

Лию окликнул один из офицеров, Том Ричардс.

– Да? – Она затаила дыхание.

Дэлтон крепче прижал ее к себе и выжидающе смотрел на молодого полицейского.

– Поблизости мальчика нет.

– Это все, что вы можете сказать? – Ей хотелось вытрясти из него душу.

Дэлтон чувствовал состояние Лии и удерживал ее, чтобы она не могла вырваться:

– Подожди. Надо выслушать.

Лия несколько раз глубоко вздохнула.

– Мы побеседовали с женщиной, живущей неподалеку от лагеря. Она возвращалась из магазина и заметила на обочине машину, но не придала этому значения. Мы не исключаем, что человек, который сидел за рулем, увез вашего сына.

– Вы всерьез считаете, что это могло быть похищение? – вступил в разговор Дэлтон.

– Да, сэр, во всяком случае, наш шеф склоняется к этой версии. Я предлагаю, чтобы вы поехали домой, мэм, и ждали у телефона.

– Выходит, вы намерены сидеть сложа руки? – Лия почти кричала.

Офицер Ричардс виновато посмотрел на нее:

– Никак нет, мэм. Поиски будут продолжены.

Лия открыла рот, но не смогла произнести ни звука.

– Пойдем. Надо ехать. – Дэлтон мягко увлекал ее к машине.

Заливаясь слезами, Лия брела за ним.


– Скажите, миссис Фрейзер, у кого могли быть причины похитить вашего сына?

В гостиной вместе с Лией и Дэлтоном расположились агент ФБР Уайли Сайзмор и начальник разыскной группы Лайл Каммингс. Дэлтон вызвался приготовить кофе, но все отказались.

Лия не смогла бы сделать ни одного глотка. У нее стоял ком в горле.

Дэлтон не отходил от нее ни на шаг. Лия видела, что он боится за нее и не находит себе места. Шестое чувство говорило ей, что она не ошиблась, согласившись выйти за него замуж. Лучшего мужа и отца невозможно себе представить, пусть даже иногда в него вселяется бес.

Лия пыталась отвлечь себя этими размышлениями. Еще никогда в жизни ей не было так страшно. Сын. Ребенок. Если с Коти что-нибудь случится, она этого не переживет. Ей на долю выпало похоронить мужа. «Боже, сделай так, чтобы это оказалось страшным сном», – молила она.

Однако это был не сон. Ее окружали суровые, встревоженные лица. Нет, исчезновение ее сына было жестокой реальностью.

Только сейчас Лия поняла, что агент ФБР задал ей вопрос. Она встрепенулась и ответила:

– Не имею ни малейшего представления.

– Подумайте хорошенько, миссис Фрейзер. Должна быть какая-то причина.

Лие никак не удавалось собраться с мыслями.

– Может быть, у вас в последнее время были неприятности на работе? – вставил агент Сайзмор.

– Она работает у меня, – кратко сказал Дэлтон, словно это могло служить объяснением.

Высокий худой агент ФБР поскреб подбородок и бросил на Дэлтона красноречивый взгляд, говоривший: «Тебя не спрашивают». Дэлтон прищурился, но не счел нужным продолжать.

– У вас есть долги, миссис Фрейзер? Может быть, здесь замешан какой-нибудь нетерпеливый кредитор?

Лия была на грани обморока. Когда посторонние люди начали копаться в ее грязном белье, да еще в присутствии Дэлтона, она почувствовала, что ее покидают последние силы. Но если эти расспросы помогут найти ее сына, она будет держаться до конца. Она расскажет им все, что потребуется.

– Да, у меня есть долги, – подтвердила Лия, глядя прямо в глаза агенту Сайзмору. – Мой покойный муж долго болел. Скажу больше: еще немного – и я лишусь этого дома.

– Что такое? – взвился Дэлтон. – Почему я впервые об этом слышу?

Лия только покачала головой и снова повернулась к агенту ФБР:

– Однако мой банкир не стал бы прибегать к таким методам. То же самое могу сказать про фирму, выдавшую мне кредитную карточку.

– Да, верно, это не их тактика. – Агент опять почесал подбородок.

– Мне бы не хотелось вызывать напрасные подозрения, но… – Лия осеклась.

– Продолжайте, миссис Фрейзер, – попросил детектив Каммингс.

– Понимаете, на меня пало подозрение в краже драгоценностей, – с трудом произнесла Лия и поспешила добавить, – хотя теперь все обвинения сняты.

– М-м, это уже интересно, – встрепенулся агент. – Расскажите-ка об этом поподробнее.

– Некий страховой агент – его фамилия Партридж – знал о моих денежных затруднениях и на этом основании обвинил меня в краже. Он преследовал меня день и ночь. В конце концов он вломился ко мне в дом, но, поскольку я смогла это доказать, его арестовали. Боюсь, что сейчас он выпущен под залог.

– Как по-вашему, он мог пойти на похищение, чтобы вам отомстить?

– Если бы вы задали мне этот вопрос неделю назад, я бы определенно сказала «нет». Он, конечно, не в себе, но опуститься до такой подлости… не знаю, – закончила она охрипшим голосом.

– Он не мог этого сделать.

Все замолчали и уставились на Дэлтона.

– Откуда… – Лия не договорила, пораженная его неожиданным вмешательством.

Агент Сайзмор, напротив, не выказал ни малейшего удивления.

– Я так понимаю, вы в этом абсолютно уверены, мистер Монтгомери?

– Да, так и есть.

– Какие у вас основания?

Дэлтон смотрел на Лию:

– Джей Ти Партридж сейчас на рыбалке.

Лия моргала глазами, ничего не понимая.

– На рыбалке?

– Ну да, на рыбалке. Он действительно внес залог и, будучи отпущен на свободу, сразу уехал в кемпинг, где находится и сейчас.

– Откуда ты знаешь? – Лия не сводила с него широко раскрытых глаз.

– Я взял за правило не спускать с него глаз, вот и все.

– Зачем вам это понадобилось? – Теперь и агент Сайзмор не скрывал своего изумления.

– Я опасался за Лию.

– Что ж, значит, у него есть алиби. – Детектив Каммингс был слегка разочарован.

– Итак, других подозреваемых нет? – без всякой надежды спросил агент ФБР.

– Есть, – сказала вдруг Лия. – Мой бывший босс, Купер Андерсон. Я только что дала против него показания в суде – ему было предъявлено обвинение в сексуальных домогательствах.

Агент Сайзмор скривился:

– Думаете, он способен на похищение?

– Откуда я знаю!

Лия вышла из себя. У нее не укладывалось в голове, что кто-то мог дойти до такой подлости, как похищение ее сына.

Дэлтон стиснул ей плечо:

– Все будет в порядке.

Схватив его за руку, Лия устремила взгляд на агента Сайзмора.

– Есть еще один человек, который затаил на меня злобу, – это Эллен Тибодо, женщина, которая инсценировала кражу драгоценностей. Я загнала ее в угол. Возможно, она… – Лия глотала слезы.

Детектив Каммингс молча направился к телефону и набрал номер:

– Проверьте Купера Андерсона и Эллен Тибодо.

Лия поднялась со стула, подошла к окну и остановилась, обхватив себя руками за плечи. Ее лицо исказилось мукой.

– Какая низость – отыгрываться на невинном ребенке!

– Всякие извращенцы бывают, миссис Фрейзер.

– Боже мой, этого я больше всего боюсь. – Лия крепче сжала свои плечи.

Ей нужно было чем-то себя занять.

– Сейчас я приготовлю кофе, – сказала она.


Дэлтон хотел было последовать за Лией, но решил, что ей лучше побыть одной. К тому же он вряд ли нашел бы слова утешения – у него самого сердце обливалось кровью.

Если и впрямь его сына похитил какой-то извращенец, то по крайней мере суду не придется решать, что делать с этим ублюдком, – он, Дэлтон, свернет ему шею собственными руками.

Вдруг его осенило. Он тихо охнул, и это услышали служители закона – они устремили на него подозрительные взгляды. Дэлтон повернулся к ним спиной и замер у окна.

Что, если де Шамп?.. Нет, такое невозможно представить. У этого упыря одно на уме: деньги. Похищение Коти едва ли могло входить в его планы – ведь это грозит тюремным заключением, а за решеткой деньги ни к чему.

И вообще, де Шамп не настолько глуп. Он стремился добраться до Дэлтона, а не до ребенка. Так кто же похитил Коти и, главное, зачем?

У Дэлтона не хватало мужества ответить на свой вопрос. Его мучительные размышления прервала Лия, вернувшаяся в гостиную с кофейным подносом. У нее дрожали руки.

– Позволь, я тебе помогу, – сказал он, принимая у нее поднос.

Не успел он поставить кофе на столик, как раздался телефонный звонок.

Лия затаила дыхание. Дэлтон застыл.

– Вы можете подойти к телефону, миссис Фрейзер?

Глаза Лии наполнились ужасом.

– Я…

– Разрешите, я отвечу, – вызвался Дэлтон.

Никто не возражал.

Детектив Каммингс поднял трубку и жестом подозвал Дэлтона к телефону.

– Монтгомери слушает.

Лия впилась глазами в Дэлтона, не в силах пошевелиться. «Не дай Бог… Нет! – молча кричала она. – Не смей даже думать об этом!»

– Отлично! – лицо Дэлтона озарилось широкой улыбкой.

У Лии сердце готово было выскочить из груди. Раз Дэлтон улыбается, значит…

Он передал трубку детективу и встретился глазами с Лией:

– Все в порядке. Коти нашелся.

Лия прислонилась к стене и едва не сползла на пол. Дэлтон поддержал ее, но она не могла произнести ни звука.

Детектив Каммингс положил трубку и обратился к Лие:

– Ваш сын в полном порядке.

Она только кивнула, благодаря Бога, что все обошлось.

Коти в безопасности, все остальное не имеет значения. Но она не успокоится, пока не увидит его собственными глазами, не прижмет к себе.

– Как… где его нашли?

Каммингс улыбнулся:

– Не знаю, как вы к этому отнесетесь, но ваш сорванец скатился в овраг. Сперва он плакал и звал на помощь, а потом заснул.

– Господи! – вырвалось у Лии.

– Ничего себе! – в один голос с ней воскликнул Дэлтон, но тут же взял себя в руки. – Где сейчас мальчик?

– Его уже везут сюда, – сообщил детектив Каммингс, отодвигая штору и обращаясь к Лие: – Теперь уже недолго, мэм.

Лия побежала к двери.


– Мама! Мамочка!

Коти бросился ей на шею. Лия смеялась сквозь слезы, прижимая его к себе.

– У тебя ничего не болит? – шепотом спрашивала Лия, лихорадочно ощупывая его затылок, шею, спину.

Коти тряхнул головой:

– Нет, я просто перепугался.

– Здорово, ковбой! – Дэлтон подошел к Лие сзади и взъерошил волосы на макушке Коти.

Мальчуган засмеялся.

– Тебе надо поесть, малыш, – сказала Лия. – А потом залезть в ванну и поскорее лечь спать.

– Мы, пожалуй, пойдем, миссис Фрейзер, – сказал Сайзмор, делая знак Каммингсу.

– Спасибо вам за все, – искренне сказала Лия.

– Хорошо, что все обошлось. – Сайзмор потрепал Коти по голове. – Ты настоящий боец.

Коти просиял, хотя у него уже слипались глаза.

Только когда за полицейскими закрылась дверь, Лия опустила Коти на пол.

– Беги в кухню. Я сейчас.

– А можно Дэлтон у нас побудет?

– Конечно, родной.

Коти побежал по коридору. Лия задержала Дэлтона:

– Если бы не ты… не знаю, как бы я это пережила.

– Иди ко мне, – шепнул Дэлтон, чувствуя, что у него увлажнились глаза.

Лия прильнула к его груди. Вдруг они услышали, как у входа хлопнула дверца автомобиля.

– Черт, – пробормотал Дэлтон.

Лия отстранилась:

– Кто бы это мог быть?

– Не знаю, но надеюсь, он долго не задержится. Я открою. Тебе надо готовить Коти ужин.


Дождавшись, когда Лия выйдет из гостиной, Дэлтон подошел к окну и осторожно отодвинул занавеску.

По дорожке к дому приближался Билл де Шамп. Дэлтон бросился в коридор, выскочил на крыльцо и захлопнул за собой дверь.

Де Шамп осклабился:

– Кого я вижу – Монтгомери!

– Убирайся отсюда ко всем чертям, де Шамп!

Де Шамп невозмутимо почесал подбородок:

– Куда спешить? Сперва сделаю то, что давно собирался.

– Только попробуй раскрыть рот, – угрожающе прошипел Дэлтон, – я тебе отплачу за все сразу: и за то, что ты вломился в мой дом, и за то, что разбил мне голову на стоянке.

Де Шамп ухмыльнулся:

– Так тебе и надо, гаденыш. Забыл, как поднял на меня руку? Думал меня запугать? Ан нет! – Он помахал перед носом Дэлтона какой-то бумагой. – Моя взяла. Я все выложу твоей бабенке…

Дэлтон сгреб де Шампа за ворот и притянул к себе.

– Что здесь происходит?

Услышав голос Лии, Дэлтон резко отпустил де Шампа, тот потерял равновесие и рухнул на крыльцо. Листок бумаги отлетел к ногам Лии. Она нагнулась, чтобы его поднять.

– Не тронь! – выкрикнул Дэлтон. – Дай сюда!

Таким Лия его еще не видела: он превратился в затравленного зверя.

Она отступила на шаг назад и прижала бумагу к груди:

– Нет, сначала я прочту, что здесь написано.

Пробежав глазами документ, она в недоумении подняла глаза на Дэлтона:

– Ничего не понимаю… Какое-то судебное постановление… ты, я и Коти – мы все должны сделать анализ крови.

– Так оно и есть, леди!

– Заткнись, де Шамп!

Лия почувствовала неладное. Она не сводила глаз с Дэлтона.

– Кто этот человек? И вообще, что все это значит?

– Я поверенный в делах и душеприказчик покойного мистера Монтгомери. – Де Шамп выпятил грудь. – Вынужден сообщить…

– Нет! – вскричал Дэлтон.

– Тогда говори сам, и будь ты проклят! – Де Шамп тоже сорвался на крик. – Я желаю получить свои деньги!

– Дэлтон, что этот человек хочет мне сообщить?

Недобрые нотки в ее голосе возымели желаемое действие.

Дэлтон процедил сквозь зубы:

– Он хочет тебе сообщить, что Коти – мой сын.


Глава 45


– Что? – Это известие оглушило Лию.

– Счастливо оставаться! – ехидно ухмыляясь, де Шамп помахал рукой. – Теперь разбирайтесь сами.

Лия и Дэлтон даже не посмотрели в его сторону.

– В биологическом смысле Коти мой сын, Лия. Чтобы получить отцовское наследство, мне необходимо было разыскать ребенка и принять на себя родительские обязанности.

Замешательство Лии сменилось холодной яростью.

Дэлтон чертыхнулся и сделал шаг вперед, протягивая к ней руки. Его глаза потемнели от стыда и унижения.

– Не смей ко мне прикасаться! – Лия вжалась в стену.

Дэлтон содрогнулся, как от пощечины:

– Я понимаю, как это выглядит со стороны. Поверь, я не хотел, чтобы ты узнала об этом таким образом, я собирался…

– Нет! Замолчи!

Лия еще не вполне осознавала, о чем идет речь, но она поняла, что Дэлтон поступил с ней бесчестно. Ей хотелось забиться в какую-нибудь нору, чтобы не видеть дневного света. Такое бывает только в страшном сне. Лие казалось, что она пришла в кино и смотрит фильм ужасов о своей собственной жизни.

– Я возвращаюсь в дом, – без всякого выражения сказала она, – а тебя прошу отсюда уйти.

– Лия, не надо. Хотя бы выслушай меня…

Лия выпрямилась и покачала головой:

– Нет!

Его глаза молили о пощаде.

– Даже приговоренным к смерти дают последнее слово.

Губы Лии скривились в презрительной усмешке.

– Я наслушалась твоих слов. Уходи. Сейчас же.

Каменное лицо Дэлтона посерело.

– Ладно, будь по-твоему. Но я вернусь. Жди.


Дэлтон сам не знал, сколько времени он вел машину и в каком направлении двигался. Ему просто надо было куда-то мчаться.

Он был бы рад свалить всю вину на де Шампа. Ну и тварь! Этот хорек еще получит по заслугам. Однако в глубине души Дэлтон чувствовал, что во всем виноват сам.

До боли сжимая руль, он думал о том, что все время обманывал Лию. Так не могло продолжаться до бесконечности. В каком-то смысле он даже был готов принять удар. Но стрела пронзила его навылет.

Надо показать Лие всю глубину его раскаяния. Надо поговорить с ней начистоту. Она должна его выслушать. Он это заслужил.

«Не заносись, – грубо оборвал себя Дэлтон. – Если ты что и заслужил – то хорошего пинка. Считай, ты его получил».

Однако он не собирался сдаваться без боя.

Неожиданно для себя он резко развернулся и поехал в противоположном направлении, к дому Лии. Его прошиб холодный пот.

Может быть, лучше выждать. Сейчас бессмысленно ее увещевать. Но промедление может обернуться потерей. Одному Богу известно, что с ней сейчас происходит. Она, можно сказать, заглянула в преисподнюю.

Дэлтон остановил автомобиль у ее подъездной дорожки и вышел.

Чтобы не потревожить Коти, он не стал звонить, а тихо постучал в дверь.

Тишина.

– Черт побери, – выругался он и вдруг услышал голос Лии:

– Уходи.

– Не уйду. Если ты не откроешь, я вышибу дверь.

Щелкнул замок. Лия отворила дверь. Дэлтон увидел ее холодное, враждебное лицо. Она собиралась захлопнуть дверь перед его носом, но Дэлтон сумел проскользнуть в дом.

Лия направилась к телефону:

– Я вызову полицию.

Дэлтон преградил ей путь.

– Уйди с дороги!

– Ни за что.

Они смотрели друг на друга. Лию била дрожь.

– Умоляю, разреши мне тебя обнять, – говорил Дэлтон. – Пожалуйста, разреши мне тебя обнять. Ты поймешь, как я раскаиваюсь.

Лия вытянула вперед руки:

– Нет. Прошу тебя, уходи. Хватит меня терзать.

Пустота в ее взгляде ранила Дэлтона больнее, чем горькие слова.

– Я понимаю, нечестно было скрывать, кто я такой.

– И кто же ты такой? – безучастно спросила Лия.

– Я – тот самый донор, которого ты выбрала по каталогу.

Лия непроизвольно сжала горло рукой и побледнела.

Дэлтон, окрыленный тем, что она не повернулась к нему спиной, сбивчиво заговорил:

– Мне надо было открыться тебе раньше, но я тебя полюбил и боялся потерять, боялся, что ты прогонишь меня. Так и случилось.

– Полюбил? По-твоему, это так называется?

Не слушая ее, Дэлтон продолжал:

– Когда мы впервые встретились, я действительно не имел представления, что означает это слово. Видит Бог, я и не помышлял о любви. Мне хотелось всего лишь…

– …Отнять у меня ребенка, чтобы заполучить свои презренные деньги!

Он заслужил всю меру презрения, которая звучала в ее голосе, и все же внутренне сжался:

– Так мне и надо. Я понимаю. – Он решился высказать вслух то, о чем размышлял наедине с собой. – Но пойми, когда было оглашено завещание моего отца и я узнал, что для получения наследства должен найти своего первенца, мне некуда было деваться. Я думал только о том, как разыскать Коти и поправить свои дела.

– Значит, ты решил использовать меня, подлец! И что еще отвратительнее, ты решил использовать моего сына. Все, хватит! Ясно тебе? Все кончено!

– Лия, подожди, нельзя же так…

– Только так и можно! – выкрикнула Лия. – И не смей меня трогать, иначе я позвоню в полицию!

Она шагнула к двери.

Дэлтона охватил ужас: он понял, что сейчас потеряет ее. Его зазнобило. Он заговорил – и не узнал собственный голос:

– Послушай, ведь он и мой сын тоже.

Лия застыла на месте, обернулась и расхохоталась истерическим смехом.

– Что здесь смешного?

Лия умолкла, ее лицо снова сделалось отчужденным.

– Хочешь знать правду?

– Да, конечно, только не надо играть со мной в жестокие игры…

– Как ты знаешь, я подверглась искусственному оплодотворению, процедура прошла вполне успешно. – Она выдержала паузу. – Однако вскоре после этого у меня случился выкидыш.

Краска отхлынула от лица Дэлтона. Он почувствовал, что у него потемнело в глазах.

Лия выждала еще немного, чтобы ее слова успели поразить Дэлтона в самое больное место, а потом злорадно улыбнулась:

– Как видишь, Коти – не твой сын.


Глава 46


Дэлтону показалось, что из него выпустили всю кровь. Глядя на него, Лия вспомнила Руфуса, лежащего в гробу.

Она готова была торжествовать победу. Все-таки последний удар остался за ней. Она разнесла вдребезги его напыщенную самоуверенность; этот наглец, похоже, не сомневался, что сможет осуществить свои амбиции за счет ее сына.

Но почему-то торжество не приходило. Лия ощущала только пустоту. Ей хотелось только одного – чтобы Дэлтон навсегда исчез из ее жизни.

– Если он… не мой сын… то чей же? – Дэлтону не хватало воздуха.

– Коти – сын Руфуса.

– Как же так? Почему тогда… почему тебе понадобилось искусственное оплодотворение?

– У Руфуса были неблагоприятные показатели спермы. Это затрудняло возможность зачатия, но не лишало нас надежды. – Каждое слово Лии било Дэлтона словно хлыстом. – После выкидыша мне удалось забеременеть. Вот и все.

Дэлтон был ошеломлен.

– Не могу поверить. Как же получилось?.. – Он не находил слов. – Я был настолько уверен, что Коти…

– Ты во многом был слишком уверен, – язвительно перебила его Лия, чувствуя ком в горле. – Ты, например, был уверен, что мой сын проложит тебе путь к богатству.

Выражение его лица не изменилось.

– Я заслужил все, что ты на меня вылила. Мне нечего возразить, кроме одного: я ни за что в жизни не обидел бы ни тебя, ни ребенка.

Лия горько рассмеялась:

– Ты отъявленный негодяй! Где тебе понять, что ты со мной сделал! Говорю тебе в последний раз: я требую, чтобы ты исчез из моей жизни.

– Это не так-то просто.

– Для меня это просто.

Вопреки напускной браваде у Лии дрогнул голос. Она знала, что не должна показывать свою слабость: если только Дэлтон прикоснется к ней, она не сможет его остановить.

– Лия…

– Как ты посмел? – Она не могла больше сдерживаться. – Как ты посмел использовать нас с Коти в своих корыстных целях?

– Я постарался тебе все объяснить.

– И тебя не мучает совесть?

– Вначале, как я уже тебе сказал, у меня и сомнений никаких не было, – беспощадно повторил Дэлтон. – Я попал в отчаянное положение: рассчитывал на состояние отца, но остался ни с чем. Он даже из могилы сумел до меня дотянуться.

– Моя мать тоже была со мной жестока! – крикнула в ответ Лия. – Однако я не помышляла о том, чтобы поквитаться с ней за счет других.

– Лия, не надо делать мне еще больнее, и так все ужасно. Если бы я знал, как обернется дело, я бы сразу поставил крест на своей безумной затее.

– Не верю!

– Но это правда.

С лица Лии не сходило уничтожающее выражение.

– Мне безразлично. Я не желаю, чтобы ты поддерживал какие бы то ни было отношения с моим сыном. У тебя нет на него законных прав. Доведи это до сведения заинтересованных лиц. Что же касается денег…

– Забудь ты об этих деньгах!

Она холодно рассмеялась:

– Вот это здорово!

Дэлтон вспыхнул:

– Ну хорошо. Пусть будет по-твоему. Но заруби себе на носу: мне плевать, что будет с этими деньгами и кто настоящий отец ребенка.

– Хватит об этом.

Лия не успела опомниться, как Дэлтон подскочил к ней и схватил ее за локоть.

– Я люблю вас обоих! Мне больше ничего в жизни не нужно. Пусть все эти деньги, будь они неладны, достанутся Коти.

Лия перевела взгляд с руки, сжимающей ей локоть, на лицо Дэлтона:

– Убери руку.

Дэлтон повиновался, но не отстранился ни на шаг. Его фигура возвышалась над Лией.

– Как мне искупить свою вину? Скажи.

Лия вздернула подбородок:

– Ты ничего не можешь исправить.

– Лия…

– Боже мой, Дэлтон, неужели тебе не понятно: ты переступил через нас, и во имя чего? Во имя собственной алчности. Неужели ты себе это простишь?

– Поверь, мне очень тяжело.

– В последний раз тебе говорю: уходи, исчезни из моей жизни. Я не хочу иметь ничего общего с лжецом и мошенником.

Побледнев, Дэлтон вышел и закрыл за собой дверь.


Лия опустилась на пол. Ноги ее не держали.

Она полюбила Дэлтона так страстно, как не любила никогда в жизни, а он использовал ее в своих низменных целях. Этого она не могла ему простить.

Наверное, он ее не любил. Его признания были только ширмой, за которой он прятал свои побуждения, свое истинное лицо.

Как она могла попасться в его сети? Как не распознала волка в овечьей шкуре? Разве жизнь не научила ее осмотрительности? Неужели всему виной ее одиночество и жажда испепеляющей страсти, которую она видела только во сне? Где искать истинную причину?

Эти вопросы сводили Лию с ума. Она понимала, что ее влечет к Дэлтону не только его обезоруживающая улыбка и властная натура; больше всего ее будет томить тоска по его теплу, иронии, неутолимому желанию.

А как же Коти? Как же ее сын? У Лии замерло сердце. Он души не чаял в Дэлтоне. Ребенок будет совершенно убит, когда узнает, что его кумир больше никогда не появится у них в доме.

Лия содрогалась от рыданий.

– Мама!

Сначала она подумала, что это ей послышалось. Однако, подняв глаза, она и впрямь увидела сына, застывшего в дверях. Он смотрел на нее широко раскрытыми, испуганными глазами:

– Мамочка, почему ты плачешь? У тебя что-нибудь болит?

Лия, стоя на коленях, протянула к нему руки.

– Подойди ко мне, – прошептала она.

Коти пулей бросился к ней.

– Ты плачешь, потому что я потерялся в лесу?

Лия прижала к себе его дрожащее тельце и проглотила застрявший в горле ком.

– Да, – солгала она, не в силах сказать ему правду.

Коти взял ее лицо в свои детские ручки:

– Все в порядке, мамочка. Я уже большой. Не плачь.

Она улыбнулась сквозь слезы:

– Я понимаю. Теперь ты моя опора, мужчина в доме.

– Вот и Дэлтон так говорит.

Лия едва не лишилась чувств.

– Он прав. Мы с тобой друг за друга горой – ты и я. Помни об этом.

– Ты больше не будешь грустить? – с тревогой спросил Коти.

Лия поцеловала его в щеку и пригладила непослушный вихор.

– Нет, не буду.

Коти снова прильнул к ней.

– Я тебя люблю, – шепнул он.

Чтобы из глаз не хлынули слезы, Лия выпрямилась и подняла сына к потолку.

Как она соберет по частям свою разбитую жизнь? Ради Коти она обязана это сделать.

У Лии не осталось сил об этом думать. Она решила подождать до утра.


– Не пора ли тебе остановиться?

Управляющий «Летучего голландца» встретил мутный взгляд Дэлтона.

– А, это ты, Эд. Не суй нос в мои дела.

Партнеры Дэлтона по карточному столу хранили молчание.

– Ты выпил лишнего, Дэлтон.

Дэлтон разразился пьяным хохотом:

– Да к тому же продулся в пух и прах!

– Вот именно. Поэтому я и прошу тебя прекратить игру.

– Кто ты такой, чтобы мне указывать? – Дэлтон обвел глазами стол. – Эти кровопийцы хотят еще поживиться за мой счет. Верно я говорю, ребята?

Никто не ответил.

Эд положил руку на плечо Дэлтона:

– Мне бы не хотелось звать сюда вышибалу, Монтгомери, но, видно, придется. Поверь, ты же сам потом спасибо скажешь. Так что поднимайся и уноси ноги из моего клуба по-хорошему.

Управляющий задержал взгляд на каждом из игроков:

– Игра окончена, джентльмены.

В ответ раздалось недовольное ворчание, но все подчинились, когда в дверях отдельного кабинета возникла мощная фигура вышибалы.

Дэлтон ухмыльнулся и с трудом вышел из-за стола.

– Дерьмовый ты парень, Эд. Тебе это уже приходилось слышать?

Эд не счел нужным отвечать. Он сделал знак вышибале, и Дэлтон в считанные мгновения оказался за дверью. Ему в лицо ударил палящий зной.

Дэлтон стряхнул с себя цепкую руку вышибалы:

– Отвали.

Вышибала сохранял профессиональное спокойствие.

– Отвалишь сейчас ты, приятель. Смотри, не угробь себя или какого-нибудь прохожего.

– Пошел ты…


Раздевшись донага и лежа в кровати, Дэлтон сам не понимал, как добрался до дома. Он даже не помнил, как садился в машину.

В последние две недели он жил как в тумане, находя утешение только в бутылке. От него не укрылось, что Тони и все остальные сотрудники только разводили руками, да это и неудивительно: он орал на кассиров, на охранников, на всякого, кто попадался под горячую руку.

Черт возьми, ему плевать, что о нем думают. Ему на все плевать. Потеряв Лию и Коти, он потерял душу. С тех пор он ни дня не был трезвым. Но так не могло продолжаться вечно. Рано или поздно придется взять себя в руки и жить дальше.

Ему не нужна была такая жизнь. Он желал только одного: вернуть то, что потерял. Какая разница, состоит он в кровном родстве с Коти или нет. Он хотел жениться на Лие и усыновить Коти. Эта мысль преследовала его днем и ночью.

Впрочем, все это пустое, напомнил он себе и потянулся за бутылкой, оставленной на ночном столике. Большой глоток спиртного обжег ему внутренности и поверг в забытье.

Дэлтон не смог бы ответить, сколько времени он спал и когда проснулся. У него в ушах трещал какой-то непрошеный звон, пришлось накрыть голову подушкой.

Назойливый звон проникал прямо в мозг. Дэлтон длинно выругался, уронил на пол подушку и обвел комнату покрасневшими, мутными глазами. Только теперь до него дошло, что звонит телефон, а не будильник. Часы показывали девять утра.

Дэлтон сел в постели и охнул: у него раскалывалась голова. Взяв трубку, он буркнул что-то нечленораздельное.

– Доброе утро, Дэлтон. Это твой терпеливый банкир.

Какой ты, к дьяволу, терпеливый, мелькнуло у Дэлтона. Боль в висках пронизывала его насквозь.

– Чем могу служить, Норм? – Дэлтон пытался говорить ровным тоном, но у него это плохо получалось.

– Я звонил в казино, но мне сказали, что ты сегодня не появлялся.

Дэлтон молчал. Из трубки донесся тяжелый вздох Нормана Торнхилла.

– Ну, как хочешь. Перейду прямо к делу.

– Слушаю.

– Вчера на заседании правления было решено дать тебе неделю – и ни днем больше – для выполнения обязательств перед нашим банком. В противном случае, – Норман прочистил горло, – мы будем вынуждены подать на взыскание.

– Но послушай…

– Нет, Дэлтон, уволь. Дело вышло из-под моего контроля. Мне остается только надеяться на нашу скорую встречу. Ты меня понял?

Дэлтон хотел бросить трубку, но Торнхилл его опередил – зазвучали короткие гудки. Дэлтон сидел не шевелясь. Мало-помалу его мысли прояснились. Значит, судьба нажала на спусковой крючок. Это не было для него неожиданностью.

Дэлтон закрыл лицо руками. Что теперь делать? Лию ему не вернуть. Поскольку Коти не его сын, а сведений о последующих использованиях его донорского материала нет – условие отцовского завещания аннулируется. Все состояние перейдет в его собственность. На это можно твердо рассчитывать.

Выходит, нужно получить завещанное состояние, поправить пошатнувшиеся дела и постараться не замечать кровоточащую рану в сердце? Дэлтон с минуту посидел на краю постели, потом медленно встал.

Включив горячий душ, он еще раз задал себе те же самые вопросы.


Глава 47


Лия положила на могилу Руфуса свежий букет и осталась стоять на коленях. Она запретила себе плакать. Подняв глаза, она смотрела на раскидистые ветви замшелых кладбищенских дубов и слушала щебетание птиц. В воздухе пахло майскими цветами.

Здесь она надеялась обрести внутренний покой. Пусть это удалось ей не в полной мере, но зато она разобралась в своих чувствах. Дэлтон ворвался в ее жизнь, как техасский песчаный вихрь, который увлекает за собой, швыряет из стороны в сторону, а потом бросает неизвестно где и летит дальше.

Только теперь она поняла, почему оказалась для Дэлтона легкой добычей.

После смерти Руфуса она испугалась свалившейся на нее ответственности за себя и ребенка. Ей нужно было чье-то сильное плечо. Тут подвернулся Дэлтон – вот и все. Позднее она поняла, что вовсе не обязательно иметь рядом с собой мужчину – с его уходом жизнь не кончается. Она убедилась, что на поверку не так уж слаба и беспомощна, что под ее хрупкой внешностью скрывается железная воля.

Лия пока не приступила к поискам нового места, хотя знала, что этого не избежать. Премия за успешное завершение проекта позволила ей сохранить за собой дом. Вдобавок и Эллен Тибодо расплатилась наконец за работу, и эти деньги пришлись как нельзя более кстати.

Однако устрашающие счета за лечение Руфуса еще ждали своего часа. Но больше всего Лию беспокоил Коти. Он не мог взять в толк, почему Дэлтон так внезапно исчез с их горизонта. В конце концов Лия как сумела объяснила сыну, что произошло. Это далось ей нелегко.

– Понимаешь, Руфус, – шептала Лия, глотая слезы, – я просто не могла подобрать слов.

Она не собиралась возвращаться мыслями к этому тягостному разговору, но воспоминания не давали ей покоя.

Все началось, когда ей позвонили из школы и сообщили, что Коти вызван к директору. Лия пришла в смятение, которое переросло в неприкрытый страх, когда она подъезжала к воротам школы. Что же натворил ее послушный, спокойный ребенок, чем навлек на себя наказание?

Ответ не заставил себя ждать. Коти подрался с другим мальчиком из-за колоды карт с бейсбольными картинками, которые, кстати сказать, совершенно ни к чему было приносить в школу.

Директриса в присутствии Лии отчитала Коти и отправила его на урок. Позднее, уже дома, Лия провела с ним долгую беседу, в конце которой Коти ни с того ни с сего спросил:

– Мама, за что Дэлтон меня разлюбил?

Лия не ожидала такого вопроса. Она еще не успела залечить собственные раны и подготовиться к этому разговору с сыном.

– Он к тебе по-прежнему хорошо относится, дорогой.

– Тогда почему же он не заходит?

– Он очень занят. – Лия оттягивала главное.

– А когда он будет не занят?

– Сынок…

– Я хочу, чтобы он был моим папой.

У Лии похолодело сердце. Она усадила Коти к себе на колени и прижала к груди. Однако он ждал от нее не объятий, а ответов.

По-видимому, ее нервное напряжение передалось сыну. Лия тщательно скрывала свои переживания, но Коти чувствовал неладное. Она не раз ловила на себе его встревоженный взгляд. Нетрудно было догадаться, что у Коти могут возникнуть неприятности в школе, но Лия совершенно упустила это из виду. Она обвиняла себя. И Дэлтона. Она желала, чтобы ему полной мерой воздалось за ее муки и боль. За удар, нанесенный ее ребенку.

– Не все бывает так, как нам хочется.

– Почему? – У Коти задрожали губы.

– Так уж складывается жизнь, малыш. Не все происходит по справедливости. Разве справедливо, что твой папа умер? Но смерть – это тоже часть жизни.

В его глазенках отразилось замешательство, и Лия упрекнула себя, что говорит совсем не то.

– Короче говоря, мы с Дэлтоном не поженимся.

– Это еще почему? – сердито закричал Коти.

– Потому что не судьба. – Лия отчаянно пыталась найти подходящие слова. – Иногда происходит такое, что очень трудно понять. Как, например, у нас с Дэлтоном. Он тебя не разлюбил, но, по-моему, лучше тебе с ним не встречаться…

Коти спрыгнул с ее колен чуть не плача.

– Ты его больше не любишь – ну и не люби. А я сам по себе. Пусть он будет моим папой!

Он убежал к себе и захлопнул дверь. Лия дала ему остыть, но через несколько минут постучалась в детскую. Она присела рядом с Коти на кровать и снова привлекла его к себе.

– Прости меня, – прошептала Лия.

Коти не отвечал. Хорошо еще, что он ее не оттолкнул. Это было бы непереносимо.

Сейчас Лия смотрела на листья, упавшие на могилу Руфуса, они напомнили ей осколки собственной жизни. Если повезет, когда-нибудь удастся собрать их воедино.

Это будет трудно, но надо надеяться на лучшее. У нее есть Коти, она не жалуется на здоровье; рядом с ней друзья, в первую очередь – Софи и Луис, обвенчавшиеся на прошлой неделе.

Жизнь не была совсем уж беспросветной. На днях позвонила Бекки Чилдресс и сообщила хорошие новости:

– Это совершенно официально!

– О, Бекки, я так рада за вас, – сказала Лия.

– Судья вывел этого мерзавца на чистую воду! С него взыскали в мою пользу миллион долларов.

– Отлично.

– А как вам понравится следующее: Куперу позвонили его партнеры и сказали, что если он посмеет хотя бы скосить глаза на какую-нибудь из сотрудниц, то вылетит из компании как пробка!

– Поделом ему.

– Должна вас еще раз поблагодарить за поддержку.

– Рада, что оказалась вам полезной. Мне бы тоже надо было в свое время обратиться в суд.

– Вам было не до того, ведь у вас тяжело болел муж, – мягко возразила Бекки, а потом добавила: – Купер, конечно, подаст апелляцию, но если даже мне не перепадет ни гроша, он свое получил: все его грешки выплыли на свет.

– Еще раз поздравляю вас с победой, – сказала Лия. – Всего вам доброго. Если что – звоните.

После этого разговора Лия слегка приободрилась. Все-таки в мире есть какая-то справедливость, если даже ее родная мать в последнее время стала более человечной.

Но ее раны затянутся только тогда, когда она забудет Дэлтона. Лия молила Бога, чтобы это время настало поскорее.

– Внутренний голос подсказал мне, где тебя искать.

Лия вздрогнула от неожиданности. Оглянувшись, она увидела Софи, одетую в шорты и тенниску. Подруга опустилась рядом с ней на траву:

– Не возражаешь?

Лия покачала головой:

– Нет, что ты, я только рада. Хотя не понимаю, как ты меня нашла.

– Заехала к тебе, а дверь заперта. – Софи развела руками. – Почему-то мне показалось… тем более ты в последнее время какая-то невеселая.

– Это не то слово.

– Я знаю, тебе несладко. Но это пройдет.

– Мне страшно за Коти. Он совершенно подавлен.

– Ничего удивительного. Сколько ему пришлось пережить!

– Во всем виновата я одна, – удрученно сказала Лия. – Софи, как я могла оказаться такой слепой, доверчивой идиоткой?

– По-моему, ты к себе несправедлива.

Лия вопросительно посмотрела на Софи:

– После всего, что со мной произошло?

– Я долго думала, ехать мне сюда или не ехать.

Лия вздохнула:

– Ну и логика. Но раз уж ты об этом заговорила, что тебя сюда привело?

– Мне стало известно кое-что важное, но теперь я подумала, что это не срочно.

– Хватит говорить загадками.

– Одна моя знакомая работает в банке. Там ходят слухи, что Дэлтон вот-вот лишится всего, что имеет.

Лия недоверчиво уставилась на Софи:

– Лишится клуба и казино?

– Вот именно.

– С какой стати? Ничего не понимаю. Поскольку ребенок от Дэлтона не родился, условие, записанное в завещании, автоматически отменяется, и Дэлтон сможет беспрепятственно получить все свои миллионы.

– Да, выходит, что так. Может быть, дело не в этом?

Лия склонила голову набок:

– Ты ничего не скрываешь?

Софи подняла правую руку:

– Говорю как на духу, – правду, всю правду, ничего, кроме правды.

– Ничего нового ты мне не сообщила. – Лия обняла ее за плечи.

– Пусть так, но я подумала, что в любом случае должна тебе сообщить. Ну что, поедем домой?

– Я готова, – отозвалась Лия и встала.

Взявшись под руки, они направились к машинам.


Через пару часов раздался звонок в дверь. Лия в это время разговаривала по телефону: она звонила в фирмы, где имелись вакансии. В нескольких местах ей удалось договориться о собеседованиях. Она подумала, что постепенно возвращается к жизни.

На пороге стоял мужчина в форме почтового служащего. Лия нахмурилась. Посетитель приподнял за козырек фуражку:

– Бандероль на имя Лии Фрейзер, мэм.

– Я Лия Фрейзер.

– Распишитесь вот здесь. – Он вручил ей пакет. – Благодарю вас, мэм. Всего наилучшего.

– Спасибо, – с запозданием сказала Лия ему в спину; морщины у нее на лбу стали глубже.

Она вернулась в комнату, села за стол и рассмотрела доставленный пакет. Ее охватила тревога. На месте обратного адреса была банковская наклейка. Что ей могли прислать? Лия медлила. В этом банке хранились деньги Дэлтона. К ней это не имело ни малейшего отношения. Однако любопытство взяло верх. Дрожащими руками Лия вскрыла пакет и вынула записку. У нее потемнело в глазах.


«Лия, как я уже говорил, любовь к тебе стала для меня важнее, чем эти деньги. Я открываю счет на имя нашего сына.

Дэлтон».


Лия не верила своим глазам. Этого не может быть, думала она.

Но доказательство лежало перед ней на столе. Дэлтон перевел на имя Коти целое состояние – не по необходимости, а по доброй воле, и это значит… что он действительно их любит?

У нее застучало сердце. Неужели она была к нему настолько несправедлива? Неужели уже ничего нельзя поправить?

Вдруг она улыбнулась. В конце концов, без песчаных вихрей жизнь скучна.

Лия вскочила из-за стола:

– Коти! Иди-ка сюда! Скорее!


Глава 48


– Мама, куда мы едем?

Лия смотрела на дорогу:

– Не скажу. Это сюрприз.

– Я на сегодня договорился с ребятами.

– Знаю. Успеешь поиграть, только попозже.

– Ну ладно, – нехотя согласился Коти.

Лия видела, что он надулся, но ничего не сказала. Она опасалась, что ее сюрприз обернется против них. Что, если она ошиблась? Что, если… Нет, надо надеяться на лучшее.

Коти поднял голову.

– Узнаешь эти места? – спросила Лия.

Коти покрутился на сиденье.

– Да-а-а! – закричал он что есть мочи. – Вон там, на горке, Дэлтон живет!

Несмотря на тревожные предчувствия, Лия рассмеялась:

– Точно!

Коти подозрительно взглянул на мать:

– Зачем мы туда едем? Ты сама сказала, что Дэлтон нас больше не любит, – заявил Коти с детской прямотой.

– Ничего подобного, – вспылила Лия. – Я только сказала, что мы с ним не поженимся.

– Если бы он нас не разлюбил, он бы на нас женился, – стоял на своем Коти.

Лия внутренне сжалась. На это ей нечего было возразить.

Она остановила свою «хонду» перед домом и через силу улыбнулась сыну:

– Посиди здесь. Я сейчас.

Коти смотрел на нее, ничего не понимая. Лия поцеловала его в щеку, вышла из машины и направилась к крыльцу, говоря себе, что это безумие. Дэлтон скорее всего…

Прежде чем появиться здесь, она заезжала в его городскую квартиру; не застав его дома, побывала в клубе. Тони сообщил, что Дэлтон уехал в Богалузу.

Нажав на кнопку звонка, Лия замерла в ожидании. Тишина. Она позвонила еще раз. Наконец до ее слуха донеслись шаги, и дверь распахнул – к удивлению Лии – сам Дэлтон.

Она потеряла дар речи. Дэлтон выглядел устрашающе: изможденное лицо, налитые кровью, ввалившиеся глаза. Старые шорты и майка болтались на его исхудавшей фигуре.

– Ты зачем?.. – невнятно спросил он.

Лия почувствовала запах алкоголя.

– Ты не болен?

– Разве я похож на больного?

– Ты похож на ходячий скелет.

– А тебе не все равно?

У Лии защипало глаза. Она совершила большую ошибку.

– Послушай, мне очень неприятно, что я так…

Ей было трудно говорить. Она ему больше не нужна. Он отдал свои деньги Коти, но что касается ее… Лия повернулась и пошла вниз по ступеням.

– Лия! – Его отчаянный окрик заставил ее оглянуться. – Я…

Они молча смотрели друг на друга. В его глазах Лия прочла то, что невозможно выразить словами. Повернувшись к машине, она позвала:

– Коти, иди сюда.

Ее сын выскочил из машины и сломя голову бросился вверх по лестнице, прямо в объятия Дэлтона. Тот поднял мальчугана высоко над головой.

– Я… мы тебя любим, – прошептала Лия. – Если ты не передумал, то мы – твои.


Дэлтон провел кончиком языка по ее спине, по ногам до самых пяток.

– О, Дэлтон, – шептала Лия, вздрагивая от его прикосновений.

– Лежи тихонько.

– Ты меня сводишь с ума.

Дэлтон повернул ее к себе лицом.

– А ты подумала, что ты со мной делаешь? Я все время тебя хочу. Ни о чем другом не могу думать.

Лия стонала, но не закрывала глаза. Ей хотелось видеть любовь и страсть, озарившие лицо Дэлтона. Их тела двигались все быстрее.

Когда они оба обессилели, Дэлтон не отстранился. Он убрал влажный завиток у нее со лба и любовался ее чертами, не скрывая своего восхищения.

Они не разлучались с того дня, когда Лия поднялась по ступеням его дома. Через неделю они поженились. Это была скромная свадьба. Свидетелями пригласили Софи и Луиса.

Даже Джессика, судя по всему, смирилась со своенравным характером дочери и вежливо улыбалась. Однако Лия подозревала, что пройдет немало времени, прежде чем ее мать привыкнет к Дэлтону. Впрочем, Лию это не волновало. У матери своя жизнь, у нее – своя.

Дом, где жили Лия и Коти, вскоре был продан, но даже всей полученной суммы не хватило на оплату больничных счетов, оставшихся после смерти Руфуса. Невзирая на протесты Лии, Дэлтон выплатил все остальное. Теперь они втроем жили у Дэлтона. Лие доставляло огромную радость заново отделывать его жилье, чтобы превратить его в уютный дом для их семьи.

Казино и клуб процветали, хотя не проходило и дня без серьезных проблем, которые неизбежны в индустрии развлечений. Дэлтону приходилось работать от зари до зари – конкуренция становилась все более ожесточенной, новые казино появлялись, как грибы после дождя, и каждое имело свое особое лицо. Но Дэлтон, проявляя поистине бойцовский характер, не собирался никому уступать.

– О чем ты задумалась? – спросил он шепотом.

– О нашей жизни. Ты принес нам с Коти такое счастье!

– Необыкновенный парнишка. После венчания он взял меня за руку и спросил, можно ли теперь звать меня папой. Я едва не прослезился на виду у всех!

Лия поцеловала его и почувствовала, что у них обоих от слез мокрые щеки.

– Я люблю тебя, – задыхаясь, прошептал Дэлтон.

– Я тебя тоже – с каждым днем все сильнее.

– Сколько мы уже вместе?

– Будто ты не знаешь! Завтра исполняется четыре месяца.

– Как летит время!

Лия улыбнулась:

– Особенно для тех, кому некогда скучать.

Лицо Дэлтона просветлело.

– Никогда в жизни я не был так счастлив.

– И я.

– Даже когда ты была… замужем за Руфусом?

– Даже тогда.

Они ни разу не упоминали Руфуса после того, как поженились. Лия понимала, что между ними остаются недомолвки; если бы Дэлтон стал задавать вопросы, она бы ответила ему прямо и честно.

Дэлтон глубоко вздохнул.

– У тебя нет причин для ревности, – осторожно сказала Лия.

– Ничего не могу с собой поделать. Тем более что Коти – не мой ребенок.

– Он почти твой.

Дэлтон крепко прижал ее к себе и спросил:

– Что ты испытала, когда у тебя случился выкидыш? Облегчение?

– Нет. Только боль, – мягко ответила она.

– Физическую или душевную?

– И ту и другую.

– А Руфус?

– Он был просто в отчаянии. Ему очень хотелось иметь ребенка.

– Его не удручало, что ты подверглась искусственному оплодотворению?

– Нет, нисколько.

– Могу себе представить, как вы просматривали каталог, подыскивая подходящего донора… – Он отвернулся.

– Дэлтон, – шепнула Лия ему на ухо, – тебе нечего стыдиться.

– Умом я это понимаю – и все-таки ненавижу себя. С отвращением вспоминаю – как выражались медики – «массажную». С отвращением думаю о себе – потел над пробиркой как прыщавый юнец, изнывающий от похоти.

Лия спрятала улыбку – она боялась обидеть Дэлтона, но это сравнение показалось ей неуместно-смехотворным.

– Можешь не рассказывать: я пережила почти то же самое, когда мне вводили неизвестно чью сперму. Это было похоже на изнасилование.

Дэлтон был подавлен этим разговором.

– Впрочем, это продолжалось недолго, – сказала Лия. – Когда свершилось чудо и я поняла, что вынашиваю ребенка, я стала думать о тебе с благодарностью.

– С благодарностью?

– Конечно. За то, что ты стал моим донором.

– Я должен был бы внушить себе то же самое убеждение, но не смог через себя переступить. Больше моей ноги там не было. Странно, что Центр планирования семьи не подал на меня в суд.

Лия засмеялась:

– Думаю, тебя бы это не испугало.

– Ничуть. Пусть бы меня кастрировали – я бы все равно туда носу не показал. – Дэлтон помолчал. – Как жалко, что Коти – не мой ребенок.

– Теперь он твой.

– Он стал мне родным с того момента, как я увидел его в приемном покое, после травмы. Тогда я подумал: это моя плоть и кровь, а я хочу воспользоваться этим ребенком в своих корыстных целях. Но я старался прогнать от себя всякие чувства. Не хотел никаких обязательств, боялся ответственности. Думал только о том, как бы сделать наперекор воле отца. Но уже тогда я понял, что мне никогда не удастся вычеркнуть тебя и Коти из своей жизни.

– Хорошо, что ты это понял, – шепотом произнесла Лия, обнимая его за шею.

Дэлтон поцеловал ее долгим крепким поцелуем.

– Надо прекратить эти свидания среди бела дня, – улыбнулась Лия, когда ее дыхание снова стало ровным.

– Почему?

– Действительно, почему? Сама не знаю.

Дэлтон негромко рассмеялся:

– Ясно, к чему ты клонишь: собираешься опять пойти работать, так?

– И да и нет, – задумчиво протянула она. – Ты же знаешь, у меня масса потенциальных заказчиков.

– Ох ты, как мы возгордились!

– Все-таки не так, как некоторые!

– Показываешь коготки?

Лия шутливо впилась ногтями ему в грудь.

– Ай!

– Будешь знать, как ехидничать!

Он уткнулся носом ей в шею:

– Кстати о работе. Хорошо, что Купера Андерсона заставили прикусить язык. Это одна из причин, почему на тебя посыпались заказы. Ты мужественно держалась на суде. Представляю, чего тебе стоили все эти признания.

Глаза Лии затуманились.

– Да, мне было нелегко, но я понимала, что он должен получить по заслугам.

– Кстати сказать, старина Джей Ти тоже в каком-то смысле получил по заслугам, и опять же благодаря тебе.

– Правильнее сказать, благодаря Коти. Если бы он не нашел под буфетом авторучку с гравировкой, Партридж вышел бы сухим из воды. – Лия подняла брови: – Но к чему эта оговорка: «в каком-то смысле»?

– Судья отпустил его под залог. По мне – это неоправданное снисхождение. Я бы его посадил в колодки и выбросил ключ в море.

– Да уж, тебе только дай волю! Ну ничего, Джей Ти все-таки не остался безнаказанным.

– Это еще мягко сказано. У него теперь ни кола ни двора.

Лия усмехнулась:

– Где-то же он обретается. Но по крайней мере теперь будет тише воды ниже травы, а иначе отправится за решетку. Остается еще Эллен Тибодо. Ей, кстати, тоже грозит суд за клевету.

– Если до этого дойдет, она, безусловно, будет отпущена под залог.

– Жалкая личность. Как и Уильям де Шамп.

– У тебя доброе сердце, не в пример мне.

– Дело не в этом. Просто он уже понес наказание за свои грехи.

– Да, наверное, – согласился Дэлтон. – С одной стороны донимала жена-мегера, с другой – беременная любовница. Ему не позавидуешь. – Дэлтон хмыкнул. – Жена, между прочим, подала на развод, а два клиента затаскали его по судам за растрату доверенных ему средств. Так что от денег, которые он получил по завещанию Паркера, остались одни воспоминания.

– Но все-таки они за решетку его не упрячут?

– По-видимому, нет. Однако он так опозорен, что в Богалузе ему теперь делать нечего.

– Ты с ним встречался после того, как он заявился ко мне по твоим следам?

– Нет. Он меня избегает. Боится, что я сверну ему шею.

– Ты замышляешь расправу?

Дэлтон смотрел на нее сверху:

– Теперь уже нет. Я ведь остепенился. Достаточно того, что де Шамп до смерти перетрусил. Ему совсем не обязательно знать, что я стал добропорядочным отцом семейства.

Лия засмеялась:

– Что я слышу?

– Не насмешничай, это чистая правда. Видишь, я лежу рядышком с женой, как примерный семьянин.

– Прямо пай-мальчик. Я бы с радостью провела весь день…

– …занимаясь любовью с мужем, – закончил за нее Дэлтон.

Лия ущипнула его, и он притворно вскрикнул.

– Вот тебе! Будешь знать, как перебивать.

Дэлтон широко улыбнулся:

– А ведь я попал в самую точку, верно?

– Как бы то ни было, сейчас не время. Сегодня у Коти в школе маскарад.

– И что из этого?

– А то, что пора печь пирожные и готовить костюмы. Все родители должны прийти в маскарадных костюмах.

– Я – пас.

– Ну нет, Коти на тебя надеется.

– Хорошо, тогда я пойду в своем обычном костюме – в костюме профессионального картежника.

– Надо же, какая изобретательность!

– Чем богаты, тем и рады, – рассмеялся Дэлтон. – А ты?

Она молча смотрела ему в глаза.

– Лия?

В его голосе ей почудилась неуверенность, смешанная с беспокойством. У Лии перехватило дыхание, и она не сразу смогла ответить.

– Лия! – нетерпеливо повторил Дэлтон, и его глаза потемнели от волнения. – Почему ты так смотришь? Что-то случилось?

Она с улыбкой взяла его за руку:

– Нет, мой дорогой, все в порядке. Просто я подумала, что мне тоже можно пойти на маскарад в обычном костюме – в костюме будущей мамы.