Поединок сердец
Мэриан Эдвардс


Сакская красавица, леди Бетани, в одночасье лишившись своего замка, земель и даже имени, становится рабыней нормандского рыцаря Ройса де Бельмара. Но и побежденная, она готова бороться за то, что ей дорого. Не сразу она понимает, что бороться ей приходится со своим собственным сердцем и что самый главный, безжалостный враг скрывается в ее родном доме.


Мэриан Эдвардс

Поединок сердец


ПРОЛОГ


Нормандия, год 1044-й

Вильгельм ощутил во рту металлический привкус крови. Один глаз заплыл, разбитые губы сильно кровоточили.

– Этьен, оставь этого маленького ублюдка в покое. Подождем, пока прибудет барон, – бросил человек, разводивший костер.

Вильгельм, повисший словно тряпка в руках Этьена, мысленно взмолился о том, чтобы его мучитель послушался своего товарища.

– Давай лучше прикончим его поскорее. – Этьен с силой встряхнул мальчика, как трясет кость собака.

– Non, Вериль хочет сделать это лично.

Несмотря на то, что Вильгельм находился в полубесчувственном состоянии, эти слова обожгли ему сердце. Так, значит, его похищение и убийство замыслил барон Вериль, его вассал.

Этьен отшвырнул от себя Вильгельма, точно щенка, и каменистая земля показалась мальчику мягкой периной. Руки его были связаны за спиной и о сопротивлении нечего было и думать. Вильгельм глубоко вздохнул и едва не потерял сознание от захлестнувшей его боли. Похоже, сапог негодяя не просто оставил синяк – скорее всего у него сломано ребро. Несмотря на то, что тело Вильгельма пылало от страшных ударов, дух его не был сломлен. Мальчик старался делать неглубокие вдохи, борясь с тошнотой и пытаясь не лишиться чувств. Если только враги допустят хоть малейшую оплошность, он не упустит случая и воспользуется первой же возможностью бежать.

Вдруг Вильгельм, лежавший распухшей щекой на влажной от росы траве, уловил топот копыт, возвещающий приближение всадника. Мальчик покосился заплывшим правым глазом на расположившихся у огня двоих негодяев. Поглощенные ужином с обильным возлиянием, они еще ничего не слышали. Вильгельм улыбнулся. По неспешному поведению убийц он заключил, что барон ожидается не скоро.


Не обращая внимания на ночную темень, Гэвин Мактавиш гнал коня по дорогам Нормандии. Припав к шее благородного животного, он заставлял его мчаться быстрее и быстрее, и выбиваемые копытами комья сырой земли, и пожухлая листва шлейфом стлались за летящим скакуном. Внезапно конь замедлил бег, и Гэвин натянул поводья. С жизнью воина-наемника покончено, ему хочется поскорее домой, в Шотландию, но не стоит ради этого калечить хорошую лошадь. Конь потянул мышцу, а до Кале и корабля, отплывающего на родину, еще несколько часов пути. Гэвин разглядел сквозь густые заросли мерцающий огонек. Что ж, таким подарком судьбы пренебрегать не следует.

Деревья расступились, открыв поляну, где перед убогим костром сидели двое вооруженных мужчин. Подъехав ближе к огню, Гэвин разглядел в темноте связанного мальчишку. Не выказав ни тени любопытства, он перевел взгляд на сидящих перед костром.

– Не бойтесь, – сказал Гэвин, заметив, что при его внезапном появлении оба мужчины положили руки на рукоятки мечей. – Я лэрд[1 - Титул шотландского землевладельца.] Гэвин Мактавиш. Мой конь потерял подкову.

Свет костра упал на угрюмые лица воинов, повернувшихся к шотландцу. Один из них встал и шагнул ему навстречу.

– Меня зовут Соран, а это Этьен. – Он махнул рукой в сторону своего приятеля. – Мы выполняем приказ нашего господина, барона Вериля.

Снисходительность, прозвучавшая в голосе нормандского воина, вызвала у Гэвина презрительную усмешку.

– Неужели господин барон приказал скрутить по рукам и ногам этого мальчишку?

– Этот ублюдок угрожает благополучию всей Нормандии, – без тени смущения ухмыльнулся Соран и сделал еще шаг вперед. – Что ты скажешь на это, шотландец?

Гэвин окинул его презрительным взглядом.

– Меня не интересуют внутренние дела Нормандии. – Затем, не отрывая глаз от Сорана, он перешел с франкского языка на гортанный говор своей родины. – А еще меньше – трусы и предатели. Порази, Господи, этих нормандцев!

Гэвин повернул коня, будто собираясь уезжать, но на самом деле это была лишь уловка, позволившая ему незаметно обнажить меч. Прежде чем Соран успел что-либо сообразить, шотландец воткнул лезвие в его не защищенную кольчугой грудь. Схватив меч, Этьен бросился на Гэвина, но тот без труда отправил его прямиком в ад.

Быстро спешившись, шотландец развязал мальчишку, окровавленного, покрытого синяками и ссадинами. Тому здорово досталось; негодяи знали свое дело.

– Так, значит, тебя считают угрозой трону Нормандии? – не смог сдержать улыбки Гэвин.

Мальчик, не обращая внимания на раны и слабость, поднялся на ноги и гордо взглянул на своего спасителя.

– Мактавиш, если ты так ненавидишь нормандцев, почему ты сохранил мне жизнь?

Гэвин изумился, что мальчишка знает его язык. Он пристально всмотрелся в распухшее, окровавленное лицо. Один глаз мальчишки полностью заплыл, но другой спокойно выдержал взгляд шотландца.

– Мне не нравится, когда двое нападают на одного. К тому же я не имел в виду всех нормандцев. – Дав мальчишке время осмыслить его слова, он добавил: – Но будь уверен, когда ты вырастешь и решишь встретиться со мной на поле брани, я почту за честь сразиться с тобой. Шотландцы воюют с мужчинами, а не с детьми.

– Гэвин Мактавиш, я перед тобой в долгу. Я запомню твой благородный поступок. Если когда-нибудь понадобится моя помощь, тебе будет достаточно сказать одно слово.

– А ты самоуверен. – Однако, еще произнося эти слова, Гэвин чувствовал, что обещание мальчишки не пустое бахвальство. – Как тебя зовут, паренек?

– Вильгельм, герцог Нормандский. Запомни это имя. Тебе еще предстоит услышать его.

Эти слова были произнесены тем же негромким, спокойным голосом, но с такой страстью и убежденностью, что лэрд прекратил насмешки.

Молодой Вильгельм, не обращая внимания на боль, нагнулся, чтобы обыскать тела убийц.

– У них должен быть выкуп, достойный самого короля. Они получили его за меня.

Гэвин пропустил это замечание мимо ушей. Он решил, что мальчишка, дворянин из знатного рода, в возбуждении несколько преувеличил собственную значимость.

Ему под ноги упали тяжелые кошели с золотом.

– Куда ты теперь, Вильгельм?

– Назад, в свой замок, откуда меня похитили.

Этот паренек не просил о помощи и, казалось, не нуждался в ней. Гэвин был озадачен – это же просто уму непостижимо, учитывая угрожающую мальчишке опасность. Он посмотрел на кошели. Видимо, сильные мира сего готовы отдать целое состояние за жизнь этого мальчишки.

– Поехали со мной, – предложил он. Молодой Вильгельм, кивнув, снял с пальца перстень и протянул его Гэвину.

– Запомни эту ночь. Своим благородством ты завоевал мою признательность. А я никогда не забываю тех, кому доверяю.

Мактавиш снисходительно улыбнулся. В этом парне есть что-то необыкновенное, но уж, конечно, он не герцог Нормандский, властитель этой страны. И все же молодого Вильгельма можно без труда представить восседающим на троне. Перед глазами Гэвина возникла непрошеная картина: Вильгельм – Завоеватель Англии. Это было очень дерзкое и тревожное видение. Гэвин попытался отмахнуться от него, но тщетно. Его взгляд был прикован к золоту. Выкуп, достойный самого короля, – возможно ли такое?

– Бери золото, Гэвин. Судьба ждет нас! – воскликнул Вильгельм.

И, не оспаривая право мальчишки разговаривать повелительным тоном, лэрд Мактавиш последовал за ним.


Глава 1


Гастингс, Англия, год 1066-й

Ройс де Бельмар шагнул в переполненную таверну, и на него пахнуло спертым запахом прокисшего пива и потных тел. Прижимая рукой спрятанные на груди бумаги и пряча разочарование в самых потаенных глубинах души, Ройс, окинув взглядом убогое заведение, наконец увидел сидящего за столиком в дальнем углу брата.

– Вильгельм пожаловал мне замок в Нортумберленде.

– Сочувствую, Ройс. Я знаю, ты желал иного. – Взяв у брата свитки, Ги знаком приказал трактирщику принести еще пива. – Возможно, твоей суженой придется по душе жизнь в Англии, – хитро улыбнулся он, просматривая перечень поместий и титулов.

– Non, об этом нечего и думать, – сказал Ройс, вспоминая свою прекрасную Дамиану, знатную нормандскую даму, отличающуюся крайней щепетильностью. – Клянусь Всевышним, я добьюсь этого союза! Высокое положение леди Дамианы позволит мне получить место при дворе. Я не могу смириться с тем, что я лишь простой рыцарь. Мне хочется оставить нечто большее своим наследникам. – Ройс отпил большой глоток пива. – А этот клочок английской грязи, – выхватив у брата бумаги, он гневно потряс ими, – это все, что я могу предложить моей суженой!

– Если бы она тебя любила, брат мой, для нее не имело бы значения, где ты живешь.

Ги даже не пытался скрыть презрение в своем голосе и взгляде.

– Если бы? – И, с грохотом поставив кружку на стол, Ройс, сверкнув глазами, взглянул на брата. – Дамиана ждала, пока я разбогатею и добьюсь достойного положения.

Покачав головой, Ги, нагнувшись к брату, заговорил доверительным тоном:

– Дамиана проводила тебя на войну, надеясь, что ты либо погибнешь и, следовательно, освободишь ее от брачного обязательства, либо обретешь такую славу, что Вильгельм пожалует тебе земли в Нормандии.

– Ги, неприязнь, испытываемая тобой к этой даме, не позволяет тебе судить о ней объективно. Ты совершенно ошибаешься в отношении ее.

– Да? – вытерев рукавом губы, Ги откинулся на спинку скамьи. – Тогда напиши Дамиане и посмотри, как она отнесется к плодам твоих трудов.

– Так я и поступлю – после того как мы с тобой вступим во владение моим замком.


Северная Англия, год 1066-й

…Кровь и насилие. Крики, полные ужаса. Люди, врывающиеся в замок, убивающие всех, кто встает у них на пути. Тела, рассеченные надвое. Плачущие дети, забившиеся в угол, с ужасом взирающие на бойню…

Бетани проснулась в холодном поту. Кошмарный сон был так похож на действительность. Несомненно, жуткие картины были навеяны страшными известиями, которые приносили странники, бегущие от ужасов войны. Вильгельм Нормандский разбил армию Гарольда при Гастингсе, после гибели короля дух англосаксов упал. По слухам, Вильгельм собирается короноваться на Рождество.

Девушку охватила дрожь. Если Вильгельм станет королем Англии, даже сюда, на северную окраину, хлынут нормандские завоеватели.

Накинув на плечи шаль, Бетани вышла из спальни. В замке было тихо – слишком тихо. Отсутствие привычных звуков действовало на нервы. Поднявшись на опустевшие крепостные стены, она посмотрела на юг. Там у самого горизонта на черном ночном небе виднелись пылающие сполохи: Это в кроваво-красных облаках отражался лесной пожар. Пронизывающий сырой холод проник под ночную рубашку, и Бетани обрадовалась ему.

– Пожалуйста, пусть пойдет дождь, – прошептала она.

Словно в ответ на ее мольбу упала первая тяжелая капля. Подставив лицо струям дождя, Бетани с улыбкой оглядела пустые укрепления. Теперь, быть может, мужчинам удастся затушить пожар, и они вернутся в замок. Но пока от вида пустующих крепостных стен становилось страшно. В стране бушует война, и без ушедших тушить пожар воинов замок беззащитен.

Бетани закрыла глаза, чтобы не видеть грустной картины; и тотчас же в темноте возникло лицо ее матери. Хотя прошло уже пять лет с тех пор, как мать покинула этот мир, Бетани казалось, что она слышала ее голос лишь вчера.

«Бетани, тебе пора занять мое место».

Вся в слезах, Бетани стояла у смертного одра матери, готовая принять две драгоценные реликвии, вот уже девятьсот лет передающиеся из поколения в поколение в их семье от матери к дочери.

– Береги наш род и заботься о наших людях, – промолвила мать, вкладывая в руку Бетани украшенный драгоценными камнями кинжал, в рукоять которого была вделана римская монета, и плетеные узорчатые ножны. – Это твоя единственная обязанность. Помни о правах, перешедших к тебе по праву рождения. Будь достойной обретших покой предков.

Под пристальным взглядом матери Бетани торжественно обвила талию богато расшитым поясом, доносящим из глубины веков необычную историю их рода. Маленькие вышитые картинки рассказывали в мельчайших подробностях судьбу далекого предка – девушки из Нортумбрии, захваченной римским воином и покорившей своего победителя. Любовь победила похоть, и римлянин повелел, что отныне на веки вечные замок и земли будут переходить старшей дочери в семье. Бетани достала из ножен старинный кинжал. И кинжал, и пояс были символами ее наследства, перешедшего к ней по женской линии из глубины веков.

– Да, мама, я буду заботиться о них, – сказала Бетани, безотчетно поглаживая старинную монету. – Даю слово.

Видение растаяло, и Бетани вздохнула. Мать, которую она так любила, умерла. Теперь ответственность за людей Нортумберленда целиком лежит на плечах Бетани. Даже если она найдет себе спутника жизни, тот никогда не станет владельцем замка и земель. Он будет лишь их хранителем.

Бетани открыла глаза. Опустевшие укрепления, залитые дождем, словно издевались над ней. Она приказала Седрику, убеленному сединами начальнику гарнизона замка, отправиться со своими людьми тушить пожар. Принять такое решение ее заставила забота о безопасности людей, строений и домашней живности, которым угрожал надвигающийся огонь, но теперь Бетани сомневалась, мудро ли поступила, вступив в схватку с разбушевавшейся стихией и забыв на время про неумолимо надвигающееся бедствие, причиной которого являются люди.

Девушке очень не хватало совета отца, и она обратилась к небесам с немой молитвой о его скорейшем благополучном возвращении. Храбрый воин никак не мог предвидеть, что его родина подвергнется сразу двум вражеским вторжениям. Он забрал всех мужчин из деревни и большинство воинов замка, двинувшись к Стамфорд-бриджу на помощь королю Гарольду, чтобы отразить нападение норвежцев. Правда, отец на всякий случай оставил в замке двадцать самых опытных воинов. Как поступил бы он на ее месте? Одобрил бы ее действия? Бетани бессильно уронила плечи, услышав, как внутренний голос произнес: «Скорее всего, нет».

Дождь промочил насквозь одежду Бетани, но девушка не чувствовала холода. Словно одинокий часовой, она ходила по скользким камням укреплений.

Остановившись на дальней стене, Бетани всмотрелась в черную пелену дождя. Там, лишь в нескольких лигах к северу, живет клан ее отца, Мактавиши. Девушка отправила гонца к дяде, извещая его о своем безвыходном положении и прося прислать людей. Шотландцы – доблестные воины, но не было уверенности, что дядя захочет вовлечь свой клан в войну ради племянницы. Она намекнула на огромную стоимость своих владений и дала понять, что готова щедро отблагодарить родичей. Если и это не сможет поколебать ее дядю, тогда выбора у нее не останется.

Бетани вздохнула. Единственный возможный выход ее нисколько не радовал. Она будет вынуждена найти себе супруга. Если дядя не захочет прислать ей воинов, он с удовольствием поможет заключить брачный союз. В клане Мактавишей полно мужчин, которые с радостью откажутся от своего имени и примут ее фамилию ради принадлежащих ей земель. От мужа Бетани требовалась только сила, способная защитить ее владения. Однако она не может позволить себе терять многие месяцы на переговоры о будущем браке!

Покинув стены, Бетани направилась к себе в спальню. Ей остается лишь ждать. Переполненная отчаянием, она чувствовала себя листом, гонимым ветром. Клятва, данная умирающей матери, давила ей на плечи. Надо найти какой-нибудь способ спасти семью и крестьян.

Лишь вернувшись к себе, Бетани поняла, насколько замерзла. В спальне стало сыро и холодно. Подбросив в огонь полено, девушка стянула с себя прилипшую к телу рубашку. Промокшая насквозь одежда шлепнулась на пол, и вокруг нее тотчас же образовалась лужица. Быстро растерев замерзшую кожу, Бетани достала из сундука сухую рубашку. Не успел подол опуститься до щиколоток, как она уже нырнула в постель.

Едва она укрылась теплым одеялом, как вспышка молнии залила комнату призрачным светом. Следом прогремел гром, и замок содрогнулся до самой крыши. Дверь спальни распахнулась, и вбежавший в комнату младший брат Бетани, Брет, испуганно бросился в объятия сестры.

– Я боюсь! – прошептал он, прижимаясь лицом к ее груди.

Сердце Бетани тоже переполнял страх – но не перед грозой.

– Не бойся, Брет. Со мной ты в полной безопасности.

Словно в насмешку над ее словами, снова сверкнула ослепительная молния, и тотчас же прогремел оглушительный гром. Обвив руками худенькое тело брата, Бетани укуталась в одеяло и затянула ту колыбельную, под которую Брет успокаивался и засыпал с тех пор, как умерла мать. Скоро уютно устроившийся у нее в объятиях мальчик заснул, крепко схватив сестру за руку. У Бетани защемило сердце. Ласково смахнув со лба Брета соломенно-золотистые волосы, она поцеловала мальчика, бывшего ей скорее сыном, нежели братом, прошептав:

– Я буду защищать тебя. Клянусь.

– Бетани, ты пойдешь со мной в часовню? – спросила, входя в кухню с Библией в руке, Мери, судя по всему не замечающая окружающей суеты.

Вытерев руки о фартук, Бетани обошла играющих на полу малышей и подошла к сестре:

– Сегодня никак не получится, дорогая.

– Святой отец будет огорчен, – настаивала Мери.

– Если святой отец выполнит за меня мою работу, я с удовольствием проведу в часовне целый час, – вспылила Бетани. – Сейчас мы квасим капусту, вечером надо будет заняться свеклой. А завтра нас ждут морковь и брюква: их надо заложить в погреб.

Бетани отерла пот со лба, недоумевая, как это ее сестра не замечает работающих не покладая рук женщин, спешащих заготовить на долгую зиму собранный урожай.

Увидев огорчение Мери, Бетани ощутила укол совести и постаралась смягчить свой отказ:

– Передай отцу Джону, вечером я зайду помолиться.

Кивнув, Мери направилась в часовню. Бетани покачала головой. Ее сестра так благочестива и набожна, что трудно ее в чем-то винить. Проведя несколько часов в молитве, Мери придет на кухню, чтобы помочь сестре. Господь Бог на первом месте, мирские заботы на втором.

Бетани придерживалась иного мнения. Она считала, на Бога надеяться можно, но главное – не сидеть сложа руки самому. Уже готовая вернуться к своим делам, девушка увидела Брета, играющего с деревенскими детьми. Кухня наполнилась звонким смехом. Искреннее веселье детских голосов почти заставило ее поверить, что все вокруг хорошо.

Но это чувство было обманчивым.

После той ночи, когда разразилась гроза, прошло уже три дня, а воины, отправившиеся тушить лесной пожар, еще не вернулись. Нет до сих пор никаких известий и от дяди. Бетани, занятую домашними заботами, не покидало ощущение, что все ее труды напрасны. Скоро сюда придут нормандцы, и жизнь всех саксов изменится.

– Ваша сестра – прилежная христианка, – понимающе усмехнулась Майда, кухарка, протягивая Бетани кочан капусты.

– Да.

Бетани была уверена, что Мери незачем идти в часовню; она прекрасно могла бы молиться на кухне за работой. Эта греховная мысль уже не в первый раз приходила ей в голову и утверждала в давно возникшем убеждении: они с сестрой слеплены из разного теста.

И правда, внешностью и характером они с Мери – полные противоположности, как день и ночь. Мери, с ее белоснежной гладкой кожей и белокурыми волосами, недоставало лишь нимба для полного сходства с прекрасным ангелом; Бетани, с непокорной копной рыжеватых волос и усыпанными веснушками щеками, напротив, походила на бесенка. Криво улыбнувшись, девушка обрушила нож на капусту.

– Уверена, благочестивое смирение сестры принесет благословение нашим скромным трудам.

Майда, нисколько не обманутая ее словами, улыбнулась в ответ.

– Молитвы питают душу, но не тело.

– Майда! – изобразила негодование Бетани. – Не богохульствуй! Возможно, сестра права, и мне нужно больше времени проводить в часовне. Ничего плохого в этом не будет.

Кухарка рассмеялась:

– Но и ничего хорошего тоже, миледи, не так ли?

Бетани не смогла удержать улыбку. Майда слишком хорошо ее знала.

– Скорее всего, – согласилась она, берясь за следующий кочан.

День прошел как и все предыдущие. Бетани все время была занята на кухне, отрываясь лишь для того, чтобы рассудить возникающие споры. Только укладывая Брета спать, она ощутила, насколько устала и измучилась. Укутавшись в шаль, Бетани вышла на улицу. Неслышно ступая по камням укреплений, девушка увидела стоящую на страже женщину. Эта склочница была наказана ночным дежурством: пусть все помнят, в этом замке не терпят ссоры и скандалы.

Бетани прошла мимо, не обращая на провинившуюся женщину внимания. Полная луна заливала все кругом ярким волшебным светом. За высокими крепостными стенами девушка всегда чувствовала себя в безопасности. Но только не сегодня.

– Леди Бетани!

Бетани вздрогнула, услышав низкий мужской голос.

– Отец Джон.

– Извините, дитя мое. Я не хотел напугать вас.

– Ничего страшного, святой отец. Я была погружена в раздумья.

– Вы молились?

Девушка могла бы без труда солгать, но к священнику она относилась с большим уважением.

– Нет. Просто размышляла.

– О том, что воины должны были давно вернуться.

– Да. Я боюсь… – Бетани замялась.

– Продолжайте, дитя мое. Вам нет нужды разыгрывать передо мной бесстрашие.

– Мне очень не хватает наших бесед, святой отец, – промолвила Бетани, пытаясь избежать сострадательного взгляда священника.

– И мне тоже. Возможно, если завтра я приду на кухню, нам удастся некоторое время побыть вместе. Полагаю, и Мери следует присоединиться к нам, поделиться своими бедами. Она слишком много времени проводит в часовне. Прячется от всех.

Слова отца Джона полностью соответствовали мыслям Бетани, и девушка рассмеялась. Увидев недоумевающее лицо священника, она сказала:

– Благодарю вас, отец Джон. Просто я боялась, что именно за такие мысли буду гореть в аду.

Священник усмехнулся:

– Значит, скучать там нам не придется. Поговорите с сестрой; вас она послушает.

– Хорошо, святой отец.

– А теперь поговорим о вас. Я заметил, последнее время вы дни и ночи трудитесь, как простая служанка, вместо того, чтобы наблюдать за работой кухарок и горничных, как и подобает владелице замка.

– Ленивые руки – раздолье для козней дьявола, – попыталась отшутиться Бетани.

Священник, неожиданно схватив ее руки, внимательно осмотрел огрубелую кожу ладоней и мозоли.

– Дьяволу нечего и думать о том, чтобы пытаться совратить человека с такими руками.

Бетани не хотелось спорить об очевидном, и она была не в настроении обсуждать свои опасения. Поняв это, священник благословил девушку и пожелал ей спокойной ночи.

Бетани показалось, что едва она уснула, как Майда, встряхнув за плечо, разбудила ее.

Настойчивый голос служанки проник сквозь крепкий сон. Сбросив одеяло, девушка последовала за кухаркой.

– Сюда, миледи. Видите? – указала Майда на поле перед воротами замка.

Бетани увидела движущуюся тень. Движущуюся мучительно медленно. Тень приблизилась, и девушка всмотрелась внимательнее, пытаясь разглядеть, что же это такое.

– Это лошадь, к спине которой что-то привязано, – сказала Майда.

Бетани почувствовала, как у нее встают дыбом волосы на затылке. На лошади безжизненным кулем висел человек.

– Открыть ворота!

Выбежав во внутренний двор, Бетани встретила входящего в ворота коня. Боже милосердный!

В седле лежал бесформенный кусок окровавленной человеческой плоти. Майда поднесла ближе факел, и Бетани различила лицо капитана стражи.

– Седрик! – Она провела ладонью по всклокоченной бороде.

Старый воин зашевелился и тут же застонал от боли.

– Помоги! – приказала Майде Бетани.

На зов кухарки тотчас же сбежалось несколько служанок. Женщины помогли Бетани снять Седрика с коня и, испуганно перешептываясь, отнесли его в замок. В главной зале для раненого немедленно приготовили постель, и Бетани опустилась на колени перед капитаном.

– Седрик, ты меня слышишь?

Старый воин попытался взять госпожу за руку. Его голос прозвучал еле слышно.

– Простите меня, миледи. Я подвел вас.

– Ш-ш, – успокоила раненого Майда, опускаясь перед ним на колени. – Сначала позвольте заняться вашими ранами.

– Нет! – Седрик крепче стиснул руку Бетани. – Они все до одного погибли.

Мери присела рядом с сестрой, держа в руках таз с горячей водой и чистые тряпки.

– Кто погиб?

Седрик повернулся к Мери:

– Наши воины.

Майда едва успела подхватить выпавшую из рук девушки миску.

Бетани отметила про себя, что наконец-то действительность проникла в мирок, который сотворила для себя ее сестра.

– Мери, – сказала она, схватив сестру за руку, – пойди присядь. Мы позаботимся о Седрике.

Мери, пошатываясь, направилась к лавке, а Бетани, выругав себя за неспособность утешить родную сестру, снова обратила все свое внимание на раненого:

– Успокойся, Седрик.

– Простите меня. – Дыхание воина вырывалось с трудом. – На нас напали нормандцы. Они идут сюда, миледи.

Седрик умолк, потеряв сознание. Бетани почувствовала, как у нее внутри все перевернулось.

– Храни нас святой Бид, – прошептала она, обращаясь к святому, покровителю Нортумберленда.

Враги уже близко. Кошмары ее сновидений скоро станут реальностью.

Женщины, услышав страшное известие, в ужасе столпились вокруг раненого.

– Тейта, мне нужна шкатулка с целебными бальзамами и мазями, – обратилась Майда к кормилице, выглядевшей так, словно это ей достались раны, полученные Седриком.

Тейта вздрогнула, услышав голос кухарки, но тотчас же заспешила за лекарствами.

– Плохи его дела, – заметила Майда, отрывая от ран окровавленную одежду.

К счастью, Седрик все это время оставался без сознания. Покрытые бурыми пятнами тряпки упали на пол, и Бетани поразилась, как капитану стражи удалось вернуться в замок: раны покрывали все его тело.

Наконец Тейта принесла кухарке лекарства, а Бетани тем временем промыла раны и отерла кровь.

– Часть ран придется зашить, другие – прижечь, – сказала Майда, протягивая Тейте нож, чтобы та раскалила его в пламени очага.

Бетани прошиб холодный пот. Ей уже не раз доводилось лечить раненых, и она знала, насколько опасно прижигание. Девушка испуганно переглянулась с кухаркой.

Точно поняв опасения своей госпожи, Майда сказала:

– У нас нет выбора; если не прижечь раны, он умрет от потери крови.

Бетани согласно кивнула.

После того, как самые большие раны были прижжены, женщины, зашив остальные, наложили на них припарки.

Когда они закончили, за окном уже загорался рассвет.

– Теперь его судьба в руках Господа – как, впрочем, и наша, – сказала Майда, отмывая руки от крови.

– Аминь, – откликнулась из дальнего угла залы Мери.

Она сидела там одна-одинешенька, словно неприкаянная душа, бледная как полотно, и округлившимися от ужаса глазами взирала на происходящее.

Не зная, как утешить сестру, Бетани сказала:

– Поспеши, Мери, а то опоздаешь к заутрене.

Она вздохнула, чувствуя, что не в силах справиться с взваленным на ее плечи грузом ответственности.

– Нет, сестра. Я нужна здесь, в замке.

Взрослый голос и убежденность поразили Бетани.

– Да, Мери. Очень нужна.

Она мысленно вознесла хвалу Господу за этот поступок Мери, совершенно ей несвойственный.

Бетани прикрыла раненого Седрика одеялом. Больше она ничем не в силах помочь ему. Деревенские женщины уже принимались за работу, и девушка вышла во двор. Нежаркое осеннее солнце не смогло согреть ее, но Бетани не обращала внимания на холод. Она буквально оцепенела от тревоги. Во имя всего святого, что же ей делать?

В полдень прибыл ответ от дяди. Девушка прочла послание точно смертный приговор. Дядя не может прислать людей. Если Бетани ищет укрытия от нормандцев, он с радостью приютит ее и ее людей – за определенную плату.

Бетани покачала головой. Ей остается только подчиниться. Без мужчин она не сможет защитить замок, и нельзя допустить, чтобы ее люди попали в рабство к нормандцам.

Необходимо собираться, и быстро. Бетани распорядилась, чтобы все ценное, находящееся в замке, было погружено на подводы. По двору забегали женщины и дети. Всех подгоняло чувство надвигающейся опасности, буквально висевшее в воздухе. Лица были искажены страхом, а безмолвный ужас, переполнявший сердца, проявлялся в суетливых движениях.

Бетани смотрела, как вещи, собранные многими поколениями ее предков, впервые покидают места, где находились испокон веку, и ее глаза наполнились слезами. Особенно тщательно девушка свернула гобелен, изображающий историю ее далекой прародительницы. Это самое дорогое, что у нее есть.

Золото, серебро и все ценное, вынесенное из замка, укладывалось на подводы. К заходу солнца, когда работа была завершена, во дворе стояло семь повозок, груженных вещами, и одна со съестными припасами; все было готово к отъезду.

Взгляды женщин, обращенные к Бетани, были полны веры. Девушка смутилась, видя, что женщины вдвое старше ее смотрят на нее с почтением, готовые повиноваться любому ее слову. Груз ответственности давил ей на плечи, и Бетани мысленно обратилась к Всевышнему с молитвой, чтобы он помог ей оправдать доверие подданных.

Вечером, под покровом темноты, повозки тронутся в путь. К утру они доставят все богатство замка и раненого воина в Шотландию. Женщины и дети покинут замок завтра. После целого дня изнурительных трудов им нужно отдохнуть перед дальней дорогой.

Остается выбрать семь женщин, которые поведут подводы со скарбом. Повозкой с провизией будет управлять отец Джон. Он самый опытный из всех оставшихся в замке; и хотя в Шотландии путникам потребуются деньги, в первую очередь им будет нужна еда.

В конце концов, боеспособность войска, даже состоящего из женщин, зависит от того, наполнены ли желудки его воинов.


Глава 2


– О, боже, – прошептала Бетани, глядя на расположившееся перед воротами замка нормандское войско.

Все кончено. Обитатели замка уйти не успели.

– Сложите оружие и откройте ворота. Сдавайтесь, и ко всем находящимся в замке будет проявлено милосердие. Но стоит только оказать сопротивление, и пощады не будет никому.

Услышав зычный глас нормандского рыцаря, лица всех обитателей замка обратились к Бетани. Казалось, лишь Мери сохранила способность двигаться, но ее поведение свидетельствовало об охватившей девушку панике. Объятая ужасом, она без оглядки бросилась со двора, спотыкаясь, поднялась по лестнице на опустевшие крепостные стены и побежала к своей сестре.

Бетани знала, что франкские слова – отрывистые, резкие, чужие – англосаксам казались непонятным шумом. Во всем замке она одна знала этот чужеземный язык, о чем сейчас готова была пожалеть.

– Что они хотят? – спросила Мери, подбегая к сестре, стоящей на крепостной стене.

– Они говорят, что, если мы покоримся, они станут нам добрыми повелителями, – ответила Бетани, оглядывая в бойницу осадившее замок войско.

– Что нам делать?

Лицо Мери было мертвенно-бледным. Она поминутно оглядывалась, точно ожидая какого-то чуда.

Леди Бетани, окинув взглядом испуганные лица женщин, прижимающих к себе детей, снова повернулась к сестре.

– Ты должна вывести людей подземным ходом. Отправляйтесь в Шотландию к дяде. Он приютит вас.

Мери побледнела:

– Но до Шотландии очень далеко.

– От выхода из подземного хода до границы всего десять миль, – возразила Бетани, мысленно благодаря небо за то, что повозки отправились в путь еще ночью. – Вы должны добраться до дяди. Идите по следам от колес.

Мери испуганно заломила руки:

– Бетани, я боюсь. Ты сама должна отвести людей.

– Ты предпочитаешь остаться здесь и встретиться лицом к лицу с нормандцами?

Со щек Мери схлынула последняя остававшаяся краска.

– Нет! Я поведу людей, – сказала она, склоняя голову. – А ты?

Бетани печально усмехнулась:

– Я останусь здесь и постараюсь задержать нормандцев, чтобы дать вам время уйти.

Она не смогла вынести исполненного боли взгляда Мери. Сестры обнялись, и Бетани вышла на стену. Выглянув из-за зубца, она посмотрела на огромное нормандское войско. Франкскому языку ее обучил в детстве отец. Долгие годы чужеземный язык был игрой, позволявшей девушке общаться с отцом, исключая из разговора окружающих. Бетани взмолилась, чтобы память не подвела ее. Но женский голос не возбудит никаких подозрений, если она всего лишь переводчик.

Набрав полную грудь воздуха, Бетани крикнула с высокой крепостной стены:

– Нормандский рыцарь, властелин этого замка просит передать тебе его слова. Он говорит, нет необходимости бессмысленно проливать кровь. Лучший наш воин сразится с лучшим вашим воином. Исход поединка определит, кто будет владельцем замка.

Вперед выехал всадник исполинских размеров.

– Какую хитрость ты замыслил, сакс?

– Никакого подвоха здесь нет. Наш воин сразится с вашим в полдень, когда солнце поднимется в зенит, вон на том поле, – Бетани махнула рукой. – По слухам, нормандцы ничего не боятся. Или нас обманули?

– Я принимаю вызов вашего господина, миледи. Но знайте – этим поединком вы оказываете нам сопротивление.

– Да, нормандец. Но, если верх одержит наш человек, сложить оружие придется вам.

Расхохотавшись, парламентер повернул коня и поскакал назад к войску.

Бетани облегченно вздохнула. Она опасалась, что нормандцы не примут вызов.

А теперь главное – не позволять себе думать об исходе поединка. Лучше смерть, чем судьба, уготованная нормандскими завоевателями покоренным женщинам.

Мери стояла во внутреннем дворе, окруженная со всех сторон испуганными и возбужденными женщинами. Никто ее не слушал. Бетани покачала головой. Ее сестра всегда была слишком робким созданием.

Протолкавшись сквозь взволнованную толпу, Бетани подняла руки над головой.

– Вы пойдете вместе с Мери. Если вам дорога жизнь, сделайте так, чтобы дети вели себя тихо. Постарайтесь как можно быстрее добраться до границы.

Повернувшись к сестре, она вручила ей кольцо отца. Но, когда Бетани начала снимать пояс и кинжал, священные реликвии, носить которые могла лишь старшая дочь в роду, Мери попятилась назад:

– Нет, Бетани, и не проси. По нашим обычаям ты можешь передать их только своей старшей дочери. Я смогу принять эти бесценные вещи только в том случае, – ее голос дрогнул, и она замялась, – если ты умрешь, не оставив наследницы.

Мери отстранила пояс и кинжал, отказываясь от чести носить их – и от ответственности.

Бетани, поняв колебания сестры, не стала настаивать. И так скоро все заботы перелягут на другие плечи. Девушка повернулась к женщинам:

– Ступайте. И, да хранит вас Господь.

– Пречистая Дева, Ройс, зачем ты согласился на это? По закону замок принадлежит тебе.

Ройс не отрывал внимательного взгляда от крепостных стен.

– Скажем так, брат: это все значительно упростит. После поединка саксы не смогут оспаривать мои права на владение замком.

Ройс отметил, что кладка нигде не разрушена. За замком хорошо следили.

– Мне следовало догадаться, что твой поступок – не ответ на издевку саксов. Тобой руководит разум, а не чувства.

Ги похлопал брата по спине. Ройс продолжал внимательно всматриваться в крепостные сооружения.

– Тебе не кажется странным, что на стенах никого нет?

Его младший брат удивленно посмотрел на замок.

– И что ты думаешь по этому поводу?

– Возьми с собой отряд. Ищите подземный ход или пещеру. Я чую, дело здесь нечистое. Нельзя допустить, чтобы нас захватили врасплох.

Кивнув, Ги развернул коня, спеша выполнить распоряжение брата.

Ройс снова повернулся к замку. Это будет его последний бой. Нужна передышка. Господи, как он устал от войны! Смерть и разрушения выматывают душу. Ройс тосковал по спокойной жизни землевладельца, ради которой он и воевал. Теперь у него на пути стоит лишь один воин. Он сам сразится с этим человеком. Ставка слишком велика, чтобы посылать кого-либо другого.

Близился полдень. Бетани лихорадочно перебирала мужскую одежду.

– Думаю, это подойдет, – сказала она наконец, выбирая куртку и рейтузы, принадлежавшие молодому пажу.

В замке остались лишь старая кормилица Бетани Тейта и Майда. Они должны были помочь девушке облачиться в доспехи и сесть на коня.

Кухарка принялась обматывать грудь и плечи Бетани шерстяными платками.

– Зачем это?

– Так доспехи будут меньше натирать, – объяснила Майда, подкладывая под платки войлок.

– Не надо. Сними.

Майда, поколебавшись, сказала:

– Так вы будете выглядеть более внушительно.

– Хорошо, Майда. Оставь.

Никогда еще Бетани не приходилось надевать кольчугу.

– И как это мужчины носят на себе такую тяжесть?

– Они гораздо крупнее вас, леди Бетани. Вы в этом наряде даже до юноши не дотягиваете.

– Ну и пусть. Это не важно. Пусть нормандские воины смеются над рыцарем, выехавшим на поединок. Чем дольше все это продлится, тем больше времени будет у наших людей. Как только я выеду за ворота, сразу же запирайте их на засов и бегите. И да поможет вам Бог.

Глаза Тейты наполнились слезами.

– Миледи, мы обязаны вам жизнью. Неужели нет иного выхода?

– Боюсь, что нет.

Майда мыслила более оптимистично:

– Будем надеяться, ничего страшного с вами не случится.

Бетани грустно улыбнулась:

– Да, Майда, с таким же успехом можно надеяться, что у меня вырастут крылья и я улечу отсюда. – Она не стала добавлять, что не надеется прожить больше часа. С благоговейным почтением взяв пояс и кинжал, девушка протянула их кухарке. – Позаботься о том, чтобы моя сестра получила эти реликвии.

Она встретилась с Майдой взглядом, и стало ясно: обе женщины понимают, что положение безнадежно.

Назначенный час наступил, и Бетани вознесла к небу последнюю молитву. Она попросила Бога позаботиться о том, чтобы ее люди добрались до цели без приключений. Для себя же у Творца девушка ничего не просила.

Черные голые деревья стояли, готовые к неизбежному наступлению зимы; земля была усыпана мокрыми истлевшими листьями. Выехав из замка, Бетани поскакала к условленному месту. Осенний ветер забрался под одежду, и девушка обрадовалась холодку. Чистый прозрачный воздух был наполнен терпким запахом влажной земли и давно убранных полей. Опасность обострила чувства Бетани, и она вдыхала полной грудью, наслаждаясь ни с чем не сравнимыми осенними ароматами.

Нормандские воины расположились полукругом на краю поля. При свете дня войско казалось не таким уж многочисленным. Однако в настоящий момент это не имело значения. Исход осады замка решит поединок.

Бетани старалась не обращать внимания на смех и язвительные замечания, вызванные ее небольшим ростом. Остановив коня на краю поля, она стала ждать своего противника. На противоположной стороне появился всадник. Он был огромного роста, широкоплечий, а его руки походили на стволы деревьев. Бетани поняла, что не выдержит и первого его удара.

– Ты готов? – донесся из-под забрала низкий голос, говоривший на ненавистном франкском наречии.

Бетани не шелохнулась, делая вид, что не понимает этот язык.

Схватив рукоять меча, воин вскинул голову.

Опасаясь, что голос ее выдаст, девушка кивнула в ответ.

Воин обнажил меч и стал ждать, чтобы его противник сделал то же самое.

Бетани пришлось помучиться, прежде чем она смогла вытащить огромный меч из ножен. Оружие оказалось настолько тяжелым, что девушка едва не выронила его, и ей пришлось взять меч обеими руками.

Рыцарь засмеялся, видя ее потуги.

– Неужели на защиту замка прислали мальчишку? Держи меч крепче, парень. Когда он дрожит, у меня начинает кружиться голова.

Взмахнув мечом, он пустил коня вскачь, и Бетани ощутила холодок страха. Она подняла меч, защищаясь, и содрогнулась всем телом от страшного удара. Чувствуя, как у нее на губе выступили капельки пота, Бетани попыталась удержать на месте своего испугавшегося коня.

Страх придал ей силы, и она, натянув поводья, подняла меч, готовясь к новому удару. Сталь громко зазвенела, встретившись со сталью. Бетани почувствовала, что ее руки онемели; сквозь застилающую взор пелену она увидела опускающийся меч, но этот удар уже не смогла отразить. Лезвие плашмя ударило ее по груди, сбив с коня. Бетани попыталась подняться на ноги, но вес доспехов прижал ее к земле.

Рыцарь, спешившись, подошел к ней и приставил острие меча ей к горлу.

– Сдаешься?

– Нет! – прошептала Бетани, забыв о том, что надо изменять голос.

Рыцарь сорвал с ее головы шлем, и по земле рассыпались длинные волосы.

– Боже всемилостивейший! Это еще что такое? – прогремел, отдаваясь эхом, его голос.

– Кончай скорее, нормандский пес! – бросила ему в лицо Бетани, стараясь отдышаться.

Рыцарь, нагнувшись, схватил ее за кольчугу и одной рукой оторвал от земли. Бетани повисла в воздухе, оказавшись лицом к лицу с противником, и увидела блестящие сквозь забрало глаза. И таким холодом повеяло от этого взгляда, что у нее по спине пробежала дрожь. Оставалось только надеяться, что это игра света и тени делает глаза рыцаря такими безжалостными.

– Женщина! Неужели эти трусы осмелились послать на поединок женщину? – Воин встряхнул девушку, словно не в силах поверить тому, что видит.

У Бетани бешено колотилось сердце и стучали зубы. Увидев приближающихся воинов, ведущих коня рыцаря, она стала дергаться и вырываться.

Недавний противник, бросив ее на своего коня, поскакал к замку во главе своих людей. Бетани, лежащая поперек седла наподобие куля с мукой, ощущала ребрами каждый шаг лошади. Хотя до замка Ренвиг было недалеко, когда отряд подъехал к воротам, у девушки уже страшно болело все тело и дыхание давалось ей с трудом.

Ворота оказались запертыми изнутри. Могучий предводитель громогласно потребовал отворить их, но ответом ему явилась полная тишина.

– Вероломные саксы! – рявкнул он, поворачиваясь к одному из воинов. – Вашель, перелезьте через стену и отоприте ворота. Всех, кто в замке, перебейте без жалости.

Коренастый рыцарь, спешившись, быстро выкрикнул приказания другим воинам, и вверх на стены полетели крючья с привязанными к ним веревками. Вашель, а следом за ним еще несколько человек скрылись за зубчатым парапетом. Через несколько мгновений ворота открылись, и предводителю отряда доложили, что замок пуст.

Взревев от ярости, рыцарь въехал в пустынный внутренний двор и стащил Бетани с коня. Войдя в главную залу, он швырнул девушку на пол.

– Где все?

Бетани молча огляделась вокруг. Несмотря на страх, девушка испытала чувство удовлетворения, и слабая улыбка тронула ее губы. Она спасла своих людей.

Рыцарь надвинулся на нее, подавляя ее одним своим присутствием, зловещей силой. К чести Бетани надо сказать, что она не задрожала и не попятилась.

– Последний раз спрашиваю: где люди?

– Далеко, – выдохнула Бетани. Она победила этого могучего великана. Набрав полную грудь воздуха, она с вызовом добавила: – Торжествуй! Без людей этот замок ничего не стоит.

Рыцарь надвигался на нее подобно древнему языческому божеству, разгневанному на своих почитателей. Небрежным движением он снял шлем, но Бетани показалось, что она глядит не на человеческое лицо, а на безжизненную маску. Волевое и беспощадное, лицо рыцаря было словно отлито из бронзы.

Девушке следовало бы испугаться, но ее личная безопасность уже перестала что-либо для нее значить. Если судьбе угодно, чтобы она умерла от руки этого нормандского рыцаря, она подчинится без колебаний. Ни за что на свете Бетани не обесчестит память своих гордых и благородных предков.

Рыцарь продолжал стоять подбоченясь.

– Посмотрим, мадемуазель.

По всему замку, громко топая и хлопая дверьми, рыскали нормандские воины. Но Бетани радовалась мысли, что чужеземные разбойники не набьют карманы добром, награбленным в ее родовом доме.

– Милорд, – сказал появившийся на пороге залы Вашель, – в замке не осталось ничего сколько-нибудь ценного. Ничего.

Предводитель заговорил, обращаясь к своему воину, но при этом, не отрывая своих черных глаз от Бетани:

– Найдите подземный ход.

Испугавшись, что он прочтет правду в ее глазах, девушка отвернулась.

– Подземный ход существует. – Рыцарь поднял ее на ноги. – А иначе как они бежали?

Бетани с презрением бросила ему в лицо чужие франкские слова:

– Я не предам своих людей.

– Ты уже предала своих людей, вызвав на поединок нормандского рыцаря.

Он отправился исследовать замок, таща девушку за собой. На скамье в оружейной комнате – там, где его оставила кормилица, – лежало ее платье из богатой ткани с украшенным драгоценными камнями воротом. Внимательно оглядев платье, рыцарь повернулся к Бетани:

– Это ваша одежда, миледи?

– Это платье принадлежит хозяйке дома.

– Non, оно принадлежало ей. Теперь оно принадлежит мне.

Вскинув голову, девушка смело взглянула ему прямо в глаза:

– Это лишь клочок ткани, захватчик. И только.

– Твое тощее тело он прикроет. – Рыцарь, медленно окинув ее взглядом с головы до пят, улыбнулся. – Твой теперешний наряд не оставляет простора для воображения.

Бетани вспыхнула от этих слов, но взгляда не отвела. Это была война характеров, и девушка собиралась одержать в ней победу. Но, когда улыбка рыцаря, расплывшись, превратилась в самодовольную ухмылку, а в глазах зажглись нахальные искорки, Бетани опустила голову.

– Qui,[2 - Да (фр.)] моим людям это зрелище доставит удовольствие.

Грязная свинья! Он пытается вывести ее из себя – и довольно успешно. Сделав усилие, Бетани подняла взгляд:

– Мне нет никакого дела до вас и ваших людей.

– Вот как? По-моему, ты сильно ошибаешься.

– Завтра вы разорите еще одну деревню, чтобы награбить добра для вашего ублюдка Вильгельма! – воскликнула Бетани, буквально дрожа от усилия сдержать бушующую в груди ярость.

Рыцарь привлек ее к себе:

– Дни моих скитаний по свету окончены. Отныне этот замок – мой дом, а ты, жалкая девчонка, – моя собственность.

Бетани побледнела. Она даже не думала о том, что нормандец может остаться в замке! Словно прочтя ее мысли, рыцарь кликнул Вашеля:

– Отведи нашу единственную служанку в замок, а то вдруг ей взбредет в голову присоединиться к остальным и оставить нас совсем без прислуги.

Изгнанная из знакомой обстановки, заточенная в темноте, Бетани сидела в холодной башне, объятая ужасом. Неистовый ветер кружился вокруг стен замка, и его завывания были похожи на стенания опозоренных предков. По щекам девушки стекали одна за другой непрошеные слезы отчаяния. Ей казалось, что она осталась одна на всем свете.

Да, сегодня ей удалось сохранить лицо, но сердце ее разрывалось от страха. Пытаясь согреться, Бетани обхватила себя за плечи. Скользнув по грубой ткани короткой мужской куртки, ее пальцы непроизвольно опустились до талии и ничего не встретили на привычном месте. Пояса, символа ее положения, не было. Сознание того, что драгоценная реликвия спасена и передана по наследству, придало девушке силы, и она, вытерев слезы, глубоко вздохнула. Женщины Нортумберленда не гнутся и не ломаются. Ей необходимо поддержать честь и достоинство девяти столетий. Семья и сервы в безопасности; нельзя уступать захватчикам, а если представится возможность, надо попытаться бежать.

В голове у Бетани стали появляться одна за другой дерзкие, смелые мысли. Нормандским воинам неизвестно, что из замка Ренвиг выходят не один, а два подземных хода. Тот, который ведет на север, они найдут, ибо именно его и будут искать. Ведь бежать на юг, навстречу надвигающемуся со стороны Лондона войску, бессмысленно. Девушка мысленно возблагодарила предков за предусмотрительность; откуда бы ни подступил к замку неприятель, всегда оставался открытым путь к отступлению. Если только ей удастся выбраться из башни и проникнуть в подземный ход, ведущий на юг, она сможет присоединиться к укрывшимся в Шотландии родным.

На следующий день вечером Вашель вывел девушку из башни и, приведя в главную залу, заставил сесть в кресло. До сих пор победители ее не обижали и не приставали к ней, но Бетани не знала, долго ли они будут столь сдержанны.

В противоположном конце залы предводитель захватчиков выслушивал доклад воина. Несомненно, этих нормандских рыцарей связывали родственные узы: они были одинакового телосложения, и черты лиц выдавали сходство. Оба были недурны собой: с черными как смоль волосами и глазами темными, почти черными, но при ближайшем рассмотрении темно-синими, как ночное небо. Но Бетани внешность предводителя показалась более интересной. Возможно, не такое красивое, как близкое к совершенству лицо другого воина, что помоложе, его грубо высеченное лицо обладало какой-то притягательной мужественностью, делавшей его неотразимым.

Предводитель отряда внимательно выслушал стоявшего перед ним, и у него на устах медленно расплылась улыбка. Бетани поразило, как сильно изменила его лицо эта улыбка, не предвещающая ничего хорошего.

– Подойдите сюда, мадемуазель.

Бетани осталась сидеть в кресле. Ни за что на свете она не подчинится захватчикам.

Воин, стоявший рядом с предводителем, покачал головой, дивясь подобной дерзости, и направился к Бетани. Схватив девушку за ворот куртки, он поднял ее из кресла и потащил к предводителю.

– Брат, а почему бы просто не выпороть ее? – спросил он.

– Я уже победил ее в поединке, Ги, – ответил предводитель, поворачиваясь к воину, стоящему у дверей. – Вашель, введи их сюда.

Коренастый воин распахнул двери, и Бетани ахнула, увидев вошедшую в залу Мери, за которой следовали женщины и дети, бежавшие из замка.

Под сводчатыми потолками гулко звучали плач, завывания и жалобное хныканье испуганных детей и причитания их матерей, в голосах которых также звучал страх.

– Мы сделали все, что смогли, Бетани. Честное слово, – сказала Мери.

Кивнув, Бетани заморгала, борясь со слезами; в это мгновение она пережила ту бессильную злость, смешанную с опустошительным отчаянием, которая наступает после полного поражения.

Они побеждены по всем статьям.

– Переведи им мои слова, – приказал предводитель.

Бетани смотрела на толпящихся, словно овцы, своих испуганных соплеменников. Их наполненные ужасом взгляды молили о помощи, и боль острым кинжалом пронзила сердце девушки.

– Я не стану делать этого, – хрипло выдавила она из горла чужеземные слова, стараясь сглотнуть слезы и избежать унижения.

Рослый рыцарь удивленно поднял брови:

– Не станешь?

Он обнажил меч. Бетани, глубоко вздохнув, вскинула голову, ожидая удара.

Нескрываемое презрение исказило лицо предводителя. Он указал мечом на Мери:

– Подведите ее ко мне.

Два воина, схватив вырывающуюся и кричащую девушку, поволокли ее к своему начальнику.

Брет, вырвавшись из рук Майды, бросился к Бетани. Обхватив ноги сестры, он с ужасом смотрел, как рыцарь поднес острие меча к горлу Мери.

– Нет, не трогай ее! – вскрикнула Бетани, взглядом прося у него пощады. Не найдя снисхождения в его темных глазах, она едва заметно кивнула. – Я переведу ваши слова.

Дождавшись, когда предводитель уберет меч в ножны, Бетани, освободившись от крепких объятий брата, подхватила его на руки. Брет, обвив шею сестры, уткнулся лицом в ее куртку.

– Пленники должны встать на колени и дать клятву верности новому властителю замка, Ройсу де Бельмару.

Слова застряли у Бетани в горле. Девушка зажмурилась, не желая видеть, как ее люди покоряются нормандскому захватчику. Она подвела их.

Мери, продолжая всхлипывать, первой опустилась на колени перед предводителем н произнесла слова клятвы. Затем, повернувшись к Бетани, она шепнула:

– Прости меня.

Бетани попыталась подбодрить сестру улыбкой:

– Ничего, Мери. Ты сделала все, что смогла.

Не в силах вынести вида коленопреклоненной сестры Бетани повернулась к предводителю:

– Я не стану присягать вам.

– В этом нет необходимости. Это мои сервы,[3 - В средневековой Западной Европе категория феодально зависимого крестьянства, находящаяся в наиболее приниженном социальном положении.] они будут только служить мне… ты тоже принадлежишь мне, ты моя рабыня.

– Я не рабыня, и я никому не принадлежу.

– Ты вызвала нормандского рыцаря на поединок и потерпела поражение, – небрежно заметил воин.

В его голосе не было ни тени злорадства, он просто констатировал факт, и это еще больше разъярило Бетани. У нее в голове мелькнуло несколько любимых ругательств ее отца, но она сдержалась и промолчала. Мысленно обратившись к небу с молитвой, Бетани поцеловала Брета в лоб и отдала мальчика сестре, но он тотчас же начал хныкать. Бетани не позволила себе уступить просьбам и слезам брата. С Мери ему будет спокойнее.

– Скажи женщинам, пусть они приготовят поесть моим воинам, – распорядился нормандский захватчик.

Еле сдерживая слезы, Бетани перевела его приказ.

Женщины, бросая украдкой взгляды на свою молодую госпожу, поспешно покинули залу. Оцепеневшая от ужаса, Мери осталась стоять на месте, прижимая к себе Брета и беспомощно глядя на сестру.

– Это твоя сестра? – спросил Бетани Бельмар, с любопытством разглядывая Мери.

– Да, это моя младшая сестра Мери, – ответила Бетани, испугавшись, что внимание нормандского рыцаря не предвещает ничего хорошего ее красавице сестре. – Не обижайте ее.

– Она дочь владельца этого замка, и к ней будут относиться с должным почтением.

Бетаки облегченно вздохнула. Она перевела слова рыцаря сестре и увидела, что страх покинул глаза Мери.

– Ги, проводи леди Мери наверх, – распорядился Ройс. Увидев, что девушка испуганно отшатнулась от шагнувшего к ней воина, он добавил: – Скажи ей, что это мой брат Ги. Пусть она не боится его.

Красивый молодой воин, подойдя к Мери, учтиво поклонился. Бетани хотела помочь сестре, но Ройс не позволил ей этого сделать.

– Кто этот ребенок, которого держит на руках твоя сестра?

– Наш брат, – с вызовом ответила Бетани, решив, что захватчик считает Брета ее сыном, который, следовательно, должен разделить судьбу матери.

– Напрасно ты не покорилась мне: в этом случае к тебе отнеслись бы так же, как к твоим брату и сестре. Но, поскольку ты дерзнула бросить мне вызов, ты останешься в мужском одеянии, чтобы все видели твои позор.

Бетани гордо вскинула голову:

– Я сожалею лишь о том, что ты не погиб под ударом моего меча.

– У тебя будет достаточно времени, чтобы поразмышлять о своей глупости. Ты будешь прислуживать мне. Сейчас я хочу смыть с себя всю грязь войны; ступай, приготовь мне лохань с водой. Рабыня, проследи за тем, чтобы вода была погорячей; терпеть не могу мыться в холодной воде. А потом разбери мои вещи и разложи их в комнате, принадлежавшей хозяину замка: отныне это будет моя комната.

Стремительно развернувшись, Бетани вышла из залы. «Прислуживать мне…» О да, но только как бы наглому рыцарю не пришлось пожалеть об этом. Вода погорячее. Отлично. Захватчика будет ожидать неприятный сюрприз.

Натаскав воды в комнату, Бетани поставила на очаг огромный котел, затем печально огляделась вокруг. Эта комната принадлежала ее отцу, и Бетани стало плохо при мысли о том, что теперь здесь будет распоряжаться ненавистный чужеземец. Это помещение было ей особенно дорого. Здесь наслаждались уединением ее родители. Зимой Мери и Бетани частенько целыми днями просиживали вместе с матерью за вышивкой подле этого очага. Девушка закрыла глаза, отдаваясь воспоминаниям. Та счастливая жизнь закончилась, и виной всему нормандский захватчик. Бетани почувствовала, что ненавидит его.

– Ванна готова?

Вздрогнув от неожиданности, девушка едва не опрокинула котел с кипящей водой. Не сказав ни слова, она вылила воду в лохань, радостно глядя на поднимающиеся к потолку клубы пара. Сварись живьем, дьявольское отродье!

– Да, готова.

– Вода горячая?

Бетани с трудом подавила улыбку.

– Да, горячая.

Она направилась было к двери, но рыцарь остановил ее:

– Стой. Я тебя еще не отпустил.

Бетани обернулась, взбешенная его повелительным тоном.

– Поскольку мой слуга занят, мне понадобятся твои услуги.

Стиснув зубы, девушка подошла к нему, ожидая приказаний.

– Ты разве не знаешь, что должна делать?

К сожалению, она знала. Будь проклят этот нормандский наглец! Отец Бетани никогда не позволял дочерям прислуживать гостям замка, когда те принимали ванну. Он отказывался следовать общепринятым правилам, и лишь теперь Бетани поняла почему. Это занятие было слишком унизительным.

– Честь ухаживать за собой я всегда доверял хозяйке дома. Ты хочешь; чтобы я позвал твою сестру? – подняв бровь, спросил рыцарь.

Краска схлынула с лица Бетани:

– Нет. Мери, как и я, сочтет это требование отвратительным.

Комната наполнилась раскатистым смехом рыцаря.

– Тогда поторопись, а то вода остынет.

Бетани едва не рассмеялась вслух. Остынет. Да на это уйдет полночи. Девушка скользнула руками по холодным стальным кольцам кольчуги, но до завязок на плечах ей удалось лишь прикоснуться кончиками пальцев. Рыцарь не присел и не нагнулся, чтобы облегчить ей задачу, а Бетани скорее умерла бы, чем попросила его об этом. Поднявшись на цыпочки, она развязала один за другим ремешки, ощущая, как тяжелеет кольчуга. Когда со всеми завязками было покончено, девушка почувствовала, что стальная рубаха оттягивает ей руки, и едва не выронила ее.

Рыцарь, улыбнувшись при виде ее затруднений, шагнул, оставляя тяжелое одеяние на полу. Бетани, сверкнув глазами, посмотрела на него. На первый взгляд лицо Ройса де Бельмара казалось жестким, но при более внимательном рассмотрении его черты были даже приятны. Сердито отогнав эту мысль, Бетани потащила кольчугу по полу.

– Поосторожнее, рабыня! Чем аккуратнее ты будешь обращаться с моими доспехами, тем меньше тебе придется их чистить.

Бетани разжала пальцы, выпуская тяжелые стальные кольца. Будь он проклят! Кольчуга с грохотом упала на пол. Девушка вернулась к рыцарю. Тот с убийственным терпением ждал, когда она продолжит.

Дрожащими руками Бетани распустила шнуровку на куртке, обнажив густую поросль черных вьющихся волос. Стягивая ткань с широких плеч и могучих рук рыцаря, прикасаясь к его телу, она почувствовала под кожей упругие канаты мышц.

Бетани вспыхнула до корней волос и попыталась снять куртку, не глядя на рыцаря и не прикасаясь к нему. От малейшего соприкосновения с ним у нее по всему телу, начиная с кончиков пальцев, разливался жар.

– Похоже, тебе никогда прежде не приходилось этим заниматься.

Обернувшись, Бетани смело взглянула рыцарю в лицо, чувствуя, как его насмешливые глаза распаляют ее ярость.

– Мне совершенно неинтересно раздевать захватчика.

– Когда-нибудь этот опыт тебе пригодится. А пока я пожалею тебя. Ступай, разбери мои вещи, остальное я сниму сам. – Рыцарь стал расстегивать ремень.

Обрадованная, что ей не придется снимать с рыцаря рейтузы, Бетани отвернулась. Однако это небольшое снисхождение оскорбило и унизило ее сильнее, чем поражение в поединке. Девушка не привыкла пользоваться чьей-либо милостью.

Подойдя к сундуку, принесенному в комнату нормандскими воинами, Бетани откинула крышку. Она слышала, как рыцарь ходит у нее за спиной, как упала на пол одежда. Девушка никак не могла дождаться, когда же он залезет в лохань. Кипящая вода была налита прямо из стоявшего на очаге котла.

Подняв с пола куртку, она стала ждать, что вот-вот раздастся проникнутый нестерпимой болью крик. Послышался плеск воды – и только.

– А-ах, вода в самый раз. Запомни, рабыня: именно такая мне и нравится.

О боже, это действительно отродье Сатаны. Бетани продолжала разбирать вещи, старательно держась к лохани спиной, пытаясь не обращать внимания на всплески воды.

– Эй, рабыня, подай мне мыло.

Не в силах заставить себя обернуться, Бетани взяла с подноса кусок мыла и осторожно попятилась назад, пытаясь нащупать край лохани.

Ей на руку упали капли обжигающе горячей воды, и девушка вскрикнула от боли. Этот нормандский рыцарь – сам дьявол.

– Ближе, я не дотягиваюсь.

Бетани сделала еще шаг, осторожно вытягивая руку, опасаясь прикоснуться к раскаленной коже чужестранца, которая у любого нормального человека давно бы покраснела и покрылась волдырями.

В спину ей снова плеснули водой, и Бетани в ужасе отскочила от лохани.

Комната наполнилась хохотом, и девушка, забыв свои страхи, стремительно обернулась.

Рыцарь, еще не до конца раздетый, стоял рядом с лоханью.

– Вода слишком горячая. Принеси два ведра холодной воды.

Бетани вскипела не столько от издевки, сколько от того, что ей не удалось обмануть захватчика.

Схватив ведра, она стремглав выскочила из комнаты, преследуемая раскатами насмешливого хохота.

Когда Бетани наполняла водой ведра, к ней подошла кормилица.

– Леди Бетани, простите меня.

– В чем дело, Тейта? – спросила девушка, смотря в страдальческое лицо старой служанки.

– Нам бы удалось бежать, если бы не шум, открывший врагам наше убежище.

«Дети», – печально подумала Бетани.

– Нельзя требовать от детей, чтобы они понимали всю серьезность положения.

– Нет, дети вели себя послушно, как ангелы. Нас выдала ваша сестра.

– Мери? – изумленно ахнула Бетани.

– Услышав шаги воинов, искавших нас, она словно взбесилась. Мне хотелось отодрать ее за уши: ведь я знала, на какую жертву вы пошли, чтобы спасти нас.

– Мери… – повторила Бетани, пытаясь смириться с этим новым ударом, но тут же вспомнила про кормилицу.

– Мне жаль, что все так случилось, Тейта. – Сознание того, что ее замысел расстроила собственная сестра, причинило невыносимую боль. – Я постараюсь сделать все, чтобы больше вас не подводить.

– Никто вас ни в чем не винит, миледи. Нам всем известно, на что вы пошли ради нас. Но у меня сердце разрывается, когда я вижу, что с вами обращаются словно с бесправной рабыней, в то время как к вашей сестре относятся с почтением.

– Что сделано, то сделано.

– Постарайтесь не злить этого рыцаря, – сказала Тейта, и на ее сморщенном старом лице отразился страх.

– Слишком поздно. Кажется, именно для этого я и появилась на свет божий.

Попрощавшись с Тейтой, Бетани стала подниматься по каменным ступеням с двумя полными ведрами в руках.

Остудив воду в лохани, девушка тотчас же продолжила разбирать вещи рыцаря.

– Как тебя зовут? – спросил тот, опускаясь в воду.

– Я Бетани Нортумберлендская, – гордо ответила Бетани.

– Это слишком длинное и слишком громкое имя для рабыни. Но не волнуйся, я что-нибудь придумаю.

После некоторого молчания повелительный голос рыцаря зазвучал вновь:

– Анни, принеси мне чистое белье.

– Меня зовут Бетани, – стиснув зубы, ответила Бетани.

– Анни, принеси мне чистое белье.

На этот раз девушка не стала спорить. Схватив белье, она подошла к лохани и положила его на скамью.

– Меня зовут Ройс де Бельмар. Но ты можешь называть меня «милорд», – сказал рыцарь.

Бетани мысленно дала себе клятву, что это слово никогда не сорвется с ее уст.

– Вам угодно что-нибудь еще, завоеватель?

– Oui, рабыня. – Он протянул ей кусок мыла. – Потри мне спину.

Сглотнув комок в горле, Бетани взяла в ладонь мыло. Она подошла к лохани, держа мыло самыми кончиками пальцев. Кожа на широкой спине рыцаря была бронзовой от загара; девушка провела мылом по плечам, почувствовав, как вздуваются мышцы. Она вспыхнула от этого интимного прикосновения, но не смогла оторвать взгляда от сильного мужского тела, зачарованная тем, насколько сильно отличается оно от тела женского.

– Рабыня, ты, наверное, не умеешь прислуживать в ванной. Надо сильно тереть спину, чтобы отмыть всю грязь.

Рыцарь протянул ей кусок тряпки. Бетани от обиды стиснула зубы.

Схватив грубую ткань, девушка принялась что есть силы тереть плечи рыцаря. Кожа его сразу же покраснела, но он ни словом не выразил свое недовольство. Однако Бетани заметила, что при каждом прикосновении мочалки его мышцы напрягаются. Ее губы растянулись в улыбке. К тому времени, как она закончит тереть рыцаря, каждый дюйм его тела будет гореть огнем.

– Рабыня, теперь у тебя получается хорошо, но ты должна еще вымыть все тело.

Улыбка сошла с лица Бетани. Зажмурившись, она опустила руку под воду. Ей так хотелось поскорее покончить с этой неприятной процедурой, что она с безумной яростью обрушилась на ягодицы, расплескивая воду.

– Довольно, теперь переходи к груди.

Откинувшись назад на край лохани, рыцарь, расслабившись, обхватил себя руками за голову. Бетани решила, что едва ли сможет это сделать. Опустив взгляд, она обошла лохань. Нет, это унижение не сравнится ни с чем, что ей довелось вытерпеть.

– Что ты медлишь, рабыня? – строго произнес рыцарь.

Вскинув голову, Бетани обнаружила, что его глаза искрятся весельем. Будь проклят этот человек! Он над ней смеется. Гордо вскинув подбородок, Бетани принялась яростно тереть ему грудь.

«Чудовище! Отродье дьявола!» – мысленно ругалась Бетани, пытаясь совладать с охватившей ее яростью. Она опустила мочалку в воду. На черных волосах, покрывающих грудь рыцаря, блестели капельки воды. Пальцы Бетани, до тех пор, казалось, крепко спавшие, вдруг очнулись ото сна. Девушка стыдливо вздрогнула, осознав, что этот захватчик затронул что-то в ее душе. Случайно заглянув в темно-синие глаза рыцаря, Бетани заметила в них странный блеск и тотчас же отвела взор.

Ей была невыносима мысль о том, что чужеземец может проникнуть ей в душу.

– Не забудь, рабыня: ты должна вымыть меня всего, – произнес рыцарь, и в каждом его слове звенел смех.

Бетани зажмурилась. Ненавистный нормандец знает, как сделать ей больно. Будь он проклят!

Надо представить, что он мертв или так стар, что не может поднять свое немощное тело. Отлично, если она будет думать о рыцаре как о беспомощном старце, ее задача окажется не такой уж невыполнимой. Но, когда Бетани, потерев ему грудь, спустилась по тоненькой полоске волос, ведущей в низ живота, ее рука ощутила не обмякшую плоть, а твердый жезл. Вспыхнув, девушка отскочила от лохани. Нет, невозможно обманывать себя, притворяясь, что перед тобою старик.

– Я закончила. Что-нибудь еще, победитель?

– Oui. Отныне ты будешь спать здесь, – рыцарь указал на кровать. – Со мной.

– Ни за что! – воскликнула Бетани.

– Ни за что? – Удивленно подняв брови, рыцарь пристально посмотрел ей в глаза. – Ты еще не уяснила, что перечить мне бесполезно? – Он снова указал на кровать. – Твоя голова будет лежать рядом с моей на этой подушке.

Бетани боролась с яростью и отчаянием.

– Но почему? – спросила она, не в силах поверить своим ушам.

– Потому что ты моя рабыня, – произнес рыцарь медленно и раздельно, как разговаривают со слабоумными.

Бетани расправила плечи:

– Пусть я рабыня. Я выполню самую черную работу, но шлюхой не стану.

Рыцарь едва заметно прищурился:

– Ты сделаешь все так, как я скажу. Это не просьба, Анни. Это приказ. Ты будешь спать со мной.

– Не буду!

Она бросила мочалку в воду, и рыцарю в лицо брызнула мыльная пена.

Вытерев его, он посмотрел на Бетани:

– Мне надо вылезти из лохани, чтобы ты меня поняла?

Девушка, объятая ужасом, непроизвольно сделала шаг назад.

– Нет-нет, я только схожу за своей одеждой, – солгала она, жертвуя честью во имя спасения добродетели. Ей нужно время, чтобы собраться с мыслями.

– Рабыня, – окликнул ее рыцарь, когда она уже была в дверях, – не вынуждай меня искать тебя.


Глава 3


Ройс проводил Бетани взглядом. Когда за ней закрылась дверь, он позволил себе улыбнуться. Теперь, после возвращения крестьян, настроение рыцаря заметно улучшилось и его отношение к девушке изменилось. Видит небо, обнаружив, что замок пуст и произошло это по ее вине, он едва не придушил дерзкую девчонку.

Сервы – это ключ к успеху, и Ройс был готов сделать все, чтобы его владения процветали. А он никогда не отступал от поставленной перед собой цели. Ройс де Бельмар непременно станет состоятельным землевладельцем и могущественным сюзереном.

Ройс вылез из лохани и насухо вытерся. Мысли о смазливой девчонке – небывалое дело – отвлекли его от размышлений о будущем. Однако теперь его цель почти достигнута; после семи долгих лет можно вкусить плоды своих трудов. Пора отпраздновать вступление во владение замком.

Наполнив кубок вином, Ройс поднес его к губам. Терпкий напиток скользнул по горлу. Интересно, куда запропастилась эта девчонка?

Бетани не знала, сколько времени пройдет, прежде чем нормандский рыцарь начнет ее искать. Странно, как с возрастом меняются представления обо всем. Это укромное место в детстве всегда казалось девушке таким уютным и надежным, но по прошествии времени тесный закуток – ставший еще более тесным – перестал давать ей ощущение спокойствия и безопасности.

Остальные дети так ни разу и не нашли то место, где пряталась Бетани, – узкую нишу между соломенным тюфяком и аркой окна в башне. Но теперь исходящий от стен и пола холод напоминал девушке, что она уже не ребенок и это не игра.

Взрослым, как выяснилось, тоже не чужды игры, но ставки в них гораздо выше, и за поражения приходится платить дороже.

Вздохнув, Бетани уронила голову на руки. Ее дом превратился в тюрьму. Ей нельзя покинуть свое убежище и попытаться спрятаться в другом месте; не может быть и речи о том, чтобы вернуться в спальню врага. На Бетани нахлынули воспоминания о его могучем мускулистом теле, о том, какой была на ощупь его кожа, и у нее по спине пробежала холодная дрожь. Он найдет ее. Она лишь оттягивает неизбежное. И все же ничего другого ей не остается. Девушка тоскливо подумала о Шотландии. Но нет, о бегстве следует забыть; она не может бросить здесь сестру и брата. Впрочем, даже если им всем удастся бежать, как они смогут наслаждаться свободой, сознавая, что их люди остались в неволе?

Услышав громкий крик, полный раздражения и ярости, Бетани сильнее забилась в свой закуток, стараясь стать как можно меньше и незаметнее. На нее пахнуло затхлым запахом плесени, покрывавшей сырые углы. В детстве этого зловония не было – как, впрочем, и чужеземных захватчиков.

– Гром и молния, Вашель, найди мне эту девчонку!

– Милорд, девушки нигде нет. – В большой зале раздались гулкие шаги. – Стража утверждает, что через ворота она не выходила, и завал, закрывающий подземный ход, не тронут. Она здесь, в замке, милорд. Где-то прячется.

– Отлично, Вашель. Утром я с ней разберусь.

Бетани услышала удаляющиеся шаги воинов. Она расправила затекшие члены, и тут в ее убежище ворвался голос Ройса:

– Анни, я знаю, что ты меня слышишь. Ты затеяла глупую игру. Выходи из своего укрытия, и я все прощу и забуду.

Неужели он принимает ее за дурочку и полагает, что она поверит его обещаниям? Она предстанет перед рыцарем утром, когда его похоть выдохнется и можно будет не опасаться его домогательств. Наказание, каким оно ни будет, едва ли сравнится с тем, что ожидает ее сейчас.

Каждый день она будет так же, как и сегодня, послушно выполнять все приказы завоевателя и исчезать с наступлением темноты, когда пробуждается его похоть. Поздравив себя с этим мудрым решением, Бетани, измученная заботами дня, забылась тревожным сном.

Напряженно наморщив лоб, Дамиана склонилась над свитком пергамента, пытаясь сосредоточиться и справиться с непокорными буквами. Грамота – это такая мука! Арифметика, чистописание и чтение всегда утомляли ее. В конце концов, ведь можно нанять какого-нибудь простолюдина, сведущего в подобных делах. К несчастью, в некоторых деликатных случаях приходится выполнять все самой.

Почему Ройс использует такие длинные слова? Мучительно медленно Дамиана складывала буквы в слоги. Наконец, после нескольких попыток ей удалось понять смысл послания.

Англия! Этот богом забытый остров! И Ройс ждет, что она станет жить там? Ах, если бы он погиб, ей не пришлось бы покидать Нормандию!

Дамиана принялась расхаживать по комнате, составляя ответ. Наконец ее мысли оформились в три коротких слова, которые она могла написать без ошибок: «Я скоро приеду». С довольной улыбкой оглядев творение рук своих, Дамиана подула на написанное, высушивая чернила. Она постарается потратить на сборы и прощание как можно больше времени и только потом пересечь пролив. Отложив свое краткое послание, Дамиана стала размышлять о том, сколько радости получит, навещая перед ссылкой в Англию всех своих друзей.

– Моргана! – крикнула она служанку.

В комнату поспешно вошла молоденькая девушка, похожая на испуганного кролика.

– Собери мои вещи. И помни, если ты выполнишь работу небрежно, я прикажу тебя выпороть.

Ей надо будет погостить в стольких местах! На это уйдет несколько месяцев.

Перепуганная служанка засуетилась. Дамиана улыбнулась, видя обуявший девушку страх. Она наслаждалась своим положением и властью.

Англия – нет сомнения, слуги там еще хуже, чем здесь. Страшно подумать, ей придется жить среди дикарей!

Дамиана схватила Моргану за ухо.

– Сколько тебе говорить, платье надо складывать втрое, а не вдвое!

В глазах девушки блеснули слезы.

– Не гневи меня, – сказала Дамиана, безучастная к всхлипываниям служанки, мысленно обещая себе, что, если хоть одна слезинка капнет на ее наряд, девчонка пожалеет, что родилась на свет.

Протерев заспанные глаза, Бетани вслушалась в звуки раннего утра. На какое-то мгновение ей показалось, что она лежит в своей теплой постели, но тотчас же грубая действительность напомнила девушке, где она и как попала в это тесное сырое место.

Если бы только можно было лежать здесь, притворяясь, что ничего не произошло! Но не успела эта мысль полностью оформиться, как Бетани потянулась, понимая, что надо просыпаться и встречать день, какие бы неприятности он не сулил. Перед глазами у нее возник образ предводителя нормандских воинов. Он, должно быть, в гневе за вчерашнее. Пора расплачиваться за свою строптивость.

Выбравшись из укрытия, Бетани спустилась с башни, радуясь, что никому не пришло в голову проверить комнату, которую она занимала всего два дня назад. Быстро пройдя на кухню, девушка разожгла огонь и поставила на него котел с водой. Она больше не покажется захватчику на глаза грязной, словно деревенский сорванец.

Горячая вода показалась ей райским наслаждением. Бетани с удовольствием нежилась в ней, отмачивая покрывающий ее кожу слой грязи.

– Миледи… – раздался у нее за спиной робкий голос.

– Майда, ну и напугала же ты меня! – Бетани глубоко вздохнула, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. – Я не ожидала кого-нибудь увидеть.

Закатав рукава, Майда начала готовить завтрак.

– Если моешься в людном месте, надо быть готовым ко всему.

– А больше мне мыться негде.

Майда как-то странно взглянула на девушку и, отвернувшись, занялась своими делами.

Бетани, видя такое поведение служанки, удивленно пожала плечами.

– Майда, помоги мне вытереть волосы.

Майда молча выполнила просьбу, стараясь не встречаться взглядом с госпожой.

Бетани вылезла из лохани и вытерлась. Затянувшееся молчание начинало ей действовать на нервы.

– Что случилось, Майда?

– Я боялась… что вчера вечером вам было больно, – ответила служанка, скручивая льняной передник в тугой жгут.

– Да нет же, клянусь небом! Я перехитрила тугоумного нормандца.

– Значит, это не ваши крики я слышала среди ночи, – с облегчением произнесла Майда, отпуская скомканный передник.

– Крики? Какие крики? – воскликнула Бетани, в испуге стискивая руки Майды.

– Мольбы о помощи. Где же вы находились, что не слышали их?

– В башне, но… – Бетани бессильно уронила руки. – Должно быть, я сама не сознавала, насколько устала. – Она быстро натянула мужскую одежду. – Но кто же это мог быть?

Майда осенила себя крестным знамением:

– Кто бы это ни был, миледи, она нуждалась в помощи.

– Майда, ты должна все разузнать.

– А какой будет прок, если мы узнаем, кто стонал вчера ночью?

– Может быть, мы сможем чем-то облегчить муки этого человека. Я не могу оставаться в стороне.

– Будьте осторожны, миледи. Вчера вечером по приказу своего предводителя воины обыскали весь замок. Поэтому когда ночью я услышала крики, то была уверена, что это кричите вы.

– Постараюсь последовать твоему совету, – сказала Бетани, наполняя ведро горячей водой. Наверняка он захочет перед завтраком умыться. – Надеюсь, это улучшит его настроение, – сказала она, хватая кувшин с элем.

Чмокнув в щеку встревоженную Майду, девушка вышла из кухни.

По крайней мере днем она будет в безопасности. Ночной сон рассеял похотливые желания рыцаря, и сейчас он должен думать лишь о насущных делах.

Когда Бетани поднялась по лестнице к спальне рыцаря, ей казалось, что руки ее вот-вот вырвутся из суставов. Она робко взялась за ручку двери. Дверь, оказавшаяся незапертой, легко отворилась.

Осторожно заглянув в спальню, Бетани с облегчением увидела, что рыцарь, с головой укрытый одеялом, громко храпит, что, бесспорно, свидетельствует о крепком сне.

«Благодарю Тебя». Мысленно обратившись с этими словами к небесам, Бетани вошла в спальню и, ступая на цыпочках, тихо прокралась мимо кровати к столу у окна.

Девушка старательно отводила взгляд от постели. Ее терзало любопытство, но она не собиралась играть с судьбой и смотреть на спящего рыцаря, ведь это может разбудить его. Комната по-прежнему наполнялась громким храпом, и Бетани налила воду в таз, не беспокоясь по поводу производимого шума. Затем, опустив кувшин с пивом на стол, она оглянулась, ища кубки.

– Не это ли ты ищешь?

Могучая рука поставила кубки прямо перед ее глазами, и Бетани медленно подняла взгляд к плечу, потом к лицу. Рыцарь был полностью одет, а она не слышала ни звука! Девушка посмотрела на кровать. Одеяло лежало все той же грудой, но храп теперь доносился совершенно из другого угла спальни.

– Так, значит, вы все это время не спали?

– Oui. Воину нельзя спать крепко, иначе враг подкрадется и вонзит меч ему в грудь.

Бетани медленно вздохнула, пытаясь оправиться от испуга.

– Я принесла вам теплую воду, чтобы умыться, и эль утолить жажду.

– Какая предусмотрительная рабыня! Но куда ты пропала вчера вечером? Ты была мне очень нужна.

Вспыхнув при этих словах, Бетани попыталась было проскользнуть к двери, но ее плечо сжала стальная рука рыцаря.

– Только посмей еще раз ослушаться меня.

Девушку захлестнула волна ярости, смешанной с отчаянием.

– Я вас не боюсь!

– Я это уже заметил. Но тебе же будет лучше, если ты будешь меня бояться. Сейчас же принеси сюда свои вещи. Отныне ты будешь спать здесь. Я ясно выразился?

Бетани кивнула:

– Я иду за вещами.

– Анни, помнится, я предупреждал, что, если ты заставишь меня искать тебя, это будет иметь для тебя неприятные последствия.

Бетани молча смотрела на рыцаря, даже не пытаясь скрыть ненависть и презрение.

– Если вам угодно выпороть меня, то я вам заявляю: я стерплю любые побои, лишь бы не делить с вами ложе!

– К счастью для тебя, я не собираюсь ловить тебя на слове. Но, сказать по правде, терпение мое на пределе.

Бетани с удивлением посмотрела на него. Хотя замком Ренвиг уже многие столетия управляли женщины, ей было хорошо известно, что это исключение. Она знала о том, что женщинам часто приходится терпеть побои и грубое обращение от своих супругов, не говоря уж о господах и хозяевах. Поэтому ее изумляло, что рыцарь до сих пор не наказал ее.

– Что же вы сделаете, когда терпение ваше иссякнет?

– И ты спрашиваешь меня? У тебя нет инстинкта самосохранения?

– Я должна знать, что за человек стал властелином моей земли и моих людей.

– Твоей земли? Твоих людей?

– Да, они обращаются ко мне со всеми своими бедами и горестями, и я отвечаю за них.

– Отвечала. С этим покончено, – решительно заявил рыцарь.

– Я и сейчас за них отвечаю. В противном случае вчера вечером я бы не спряталась, а бежала бы из замка.

– Да, кстати, это снова возвращает нас к тому вопросу: так где же ты была?

Бетани сглотнула комок страха:

– Это не важно.

– Ты спрашивала, что я сделаю, когда ты выведешь меня из себя, – прищурившись, он буквально пронзил ее взглядом. – Если мой вопрос останется без ответа, ты узнаешь.

Бетани непроизвольно отпрянула назад. Она в ловушке. Внутренний голос предостерег ее: «Сознайся, сегодня вечером ты найдешь какое-нибудь другое место».

– В башне. Я провела ночь в башне, дожидаясь, пока вы заснете, и вернулась только утром, когда стало безопасно.

Рыцарь поднял бровь, глядя на нее так, будто она говорила по-китайски.

– Безопасно?

– Да. Солнце уже взошло. – Увидев его недоуменное выражение, она пояснила: – У вас много работы, о сне нечего и думать. К тому же сейчас светло. А вы… вы не станете заниматься этим при свете дня.

Ройс де Бельмар изумленно глядел на нее, моргая, словно не в силах поверить своим глазам. Наконец вокруг его глаз появилась паутинка веселых морщинок, и он прикрыл рукой рот, как бы пытаясь откашляться.

Бетани поспешно наполнила кубок элем.

– Вот, выпейте.

Рыцарь послушно сделал глоток. Бетани заметила у него в глазах веселые искорки, но вслух ничего не сказала. Ее положение и так было слишком неустойчивым.

– В одном ты права, cherie,[4 - Дорогая (фр.).] – наконец смог вымолвить рыцарь, возвращая девушке кубок. – Меня ждет очень напряженный день.

Он улыбнулся, показывая ослепительно белые зубы, и эта улыбка озарила его глаза. Нагнувшись к Бетани, рыцарь провел кончиками пальцев по ее щеке. Девушка ощутила жаркую волну, разлившуюся по ее телу до самых кончиков пальцев на ногах.

Глубоко вздохнув, рыцарь отодвинулся от нее.

– На первом месте дела.

Отвернувшись с нескрываемым сожалением, он вышел из спальни.

Бетани казалось, она вся пылает. Этот мужчина очень привлекателен. Разумеется, для нормандского завоевателя.

Перед глазами нормандских воинов, скакавших из замка на север, во все стороны расстилалось безбрежье серых холмов, покрытых редкими зарослями высоких унылых деревьев.

– Ройс, чему ты улыбаешься? – спросил брата Ги. – Северные границы владений, примыкающих к Шотландии, наверняка станут причиной постоянных беспокойств.

– Я думал о молодой рабыне.

– После вчерашней ночи я полагал, что она никак и никогда не сможет вызвать у тебя улыбку.

– Девчонка вернулась утром, сразу же после восхода солнца, – усмехнулся Ройс. – Знаешь, она уверена, что вожделение мужчины определяется временем суток. Судя по всему, она считает, что от захода солнца до рассвета сдержать похоть невозможно, но в светлое время дня на первое место выходят насущные заботы.

Ги фыркнул:

– Надеюсь, ты просветил ее.

– У меня не было времени. Но не беспокойся, брат, я излечу девчонку от этого заблуждения, и с превеликим удовольствием.

Ройс снова довольно улыбнулся, радуясь тому, как идут дела, и предвкушая наслаждение, которое подарит ему Бетани.

– Давно я не видел тебя таким счастливым.

Ройсу это тоже уже приходило в голову. Действительно, он никогда не позволял себе наслаждаться радостями жизни, все время стараясь пройти дальше, достичь большего.

– Скоро я добьюсь всего, чего хочу, – сказал Ройс.

– Надеюсь, брат, осуществление мечты доставит тебе столько же радости, сколько стремление к ней.

– Черт побери, что ты хочешь этим сказать? – раздраженно бросил Ройс.

– Я уже успел убедиться в том, что часто победа оказывается не такой сладостной, как путь к ней.

– Ты говоришь чушь, – недовольно буркнул Ройс.

– Или, быть может, наоборот, мои слова слишком верны, – тихо, но убежденно ответил Ги.

– Довольно. Мой выбор остановился на Дамиане, И ради сохранения мира в нашей семье ты должен принять его.

– Как скажешь.

Такая непочтительность со стороны младшего брата заслуженно стоила ему подзатыльника, но Ройс не вложил в удар полную силу.

– Мне следовало бы отослать тебя обратно в монастырь, как того желала наша мать.

– Сейчас уже слишком поздно горевать по поводу твоего решения. Я твой брат, и ты можешь быть уверен, что верный меч отразит направленный тебе в спину удар, а мудрый совет, нашептанный на ухо, спасет твою душу.

– Мудрый совет? – захохотал Ройс. – Вы со святым отцом потратили время впустую, пытаясь сделать из тебя служителя церкви.

– Согласен. Не в моей натуре подставлять другую щеку. Но из того, что я не стал священником, еще не следует, что время было потрачено напрасно. В отношения Дамнаны ты совершаешь ошибку.

– Это мое личное дело. Все, хватит. От твоей болтовни я устаю и старею.

– Стыдись, Ройс! – с деланной строгостью воскликнул Ги, не в силах, однако, сдержать улыбки. – Ты хочешь, чтобы я забыл о сказанном в Священном писании? Разве я не должен быть сторожем брату своему?

Ройс загрохотал раскатами смеха:

– Что-то ты стал слишком набожным. Занимайся своими любовными похождениями, а то я подыщу неотложные дела, чтобы ты не томился бездельем.

– Как скажешь, Ройс. У меня нет ни малейшего желания идти ночью в караул или обучать боевому искусству новобранцев.

Ройс кивнул, понимая, что уступчивость брата лишь временная.

– Я хочу поставить здесь дозор, – сказал он, указывая на крутой склон вдалеке. – Проследи за этим, Ги.

– Ты чего-то опасаешься? – тотчас же посерьезнел брат.

– Non, но было бы большой глупостью расслабиться и успокоиться. Шотландцы непредсказуемы, и у меня нет ни малейшего желания оказаться в их власти.

– Говорят, они язычники.

– Ну и черт с ними. Да пусть они хоть размалевывают свои тела и поджигают волосы на голове. Мне нет никакого дела до их верований. Меня интересуют лишь их воины. Соглядатаи доносили Вильгельму, что шотландцы отчаянно дерутся в бою и у них есть немало способных полководцев.

– Ты полагаешь, мы их встретим? – спросил Ги, и на его лице появилась тревога.

– Если это произойдет, брат, держись рядом со мной. Мне бы не хотелось писать матери, что ее младший сын имел глупость недооценить врага.

– Да, задача была бы не из приятных. Мама души не чает в своем любимчике.

Ройс тотчас же подхватил давнишнюю шутку:

– Oui, ей будет жаль своего младшего сына, слабого умом и телом.

Ги усмехнулся.

Ройс возблагодарил Бога, что его брат находится рядом с ним. Преданность Ги не вызывает сомнений, хотя его манеры и оставляют желать лучшего. Но Ройс уже давно отказался от попыток переделать младшего брата, откровенного до резкости. Нелицеприятную правду часто труднее высказать, чем выслушать.

– Перед отплытием из Нормандии мать отвела меня в сторону и попросила присматривать за тобой, Ройс. Она боится, что тот удар в голову лишил тебя последних остатков разума.

Рассмеявшись, Ройс небрежно заметил:

– За нами следят. На западе и севере появились два отряда.

Продолжая улыбаться, Ги поспешно оглянулся, затем внимательно посмотрел на брата:

– Давно ты их заметил?

– Ты как раз спросил, встретим ли мы шотландцев.

– Как ты думаешь, что они делают?

– Пытаются решить.

– Что?

– Стоит ли вступать с нами в бой.

Ги всмотрелся в небольшую рощицу на вершине холма.

– Тебя не выводит из себя то, что за тобой следят?

– Non! Выдержки мне не занимать, – ответил Ройс.

Ги покачал головой.

– В тот день, когда ты потеряешь свою железную стойкость, колокола на всех церквях начнут погребально звонить, а мне придется заниматься похоронной церемонией.

Ройс улыбнулся:

– Предводитель войска всегда должен сохранять трезвый рассудок. Но я ни перед кем не склоню головы.

– А как же Вильгельм?

– Я его верный вассал. Он заслужил мою преданность, а я заслужил свое положение. В этом отношении мы с ним равны. Но, помимо тебя и Вильгельма, на свете больше нет человека, за которого я бы пожертвовал жизнью.

– То же самое верно и в отношении меня, – сказал Ги. Обернувшись, он огляделся вокруг, как бы наслаждаясь красотами открывающегося вида. – Они не ушли?

– Non. Пока они только следят, – ответил Ройс. – Потом, вероятно, нападут. Но мы будем готовы.

Он развернул коня назад к замку, и весь отряд последовал за ним.

– Оставь Вашеля позади, – негромко приказал брату Ройс. – Он прекрасный воин. Если шотландцы станут преследовать нас, мы будем об этом знать.

Выслушав приказание, Вашель молча кивнул. Ройс задумался. Что-то должно произойти, и ему необходимо понять, что именно.


Глава 4


– Миледи, нормандские воины возвращаются! – воскликнула запыхавшаяся Майда, вбегая в комнату.

Сложив письмо втрое, Бетани убрала его в шкатулку, тайком смахнув слезу с глаз.

– Спасибо, Майда.

Бетани поставила шкатулку с личными бумагами нормандского рыцаря на прежнее место рядом с сундуком, в котором лежала его одежда. Отойдя назад, она убедилась, что все в порядке, и, удовлетворенная, повернулась к Майде:

– Он ничего не заметит.

– Вы нашли его слабое место, миледи?

– Да, он очень любит свою семью. – Бетани тряхнула головой, отгоняя эту мысль. Она должна видеть в рыцаре только безжалостного завоевателя. – Я должна придумать, как победить его, – произнесла она вслух.

Майда отерла пот со лба и верхней губы.

– Не волнуйся, Майда, – сказала Бетани. – Я знаю, что делаю.

– Это-то меня и беспокоит, миледи.

Девушка не стала одергивать служанку. Майда говорила искренне, от чистого сердца.

Служанка ушла, и Бетани быстро навела в спальне порядок. Укладывая вещи на свои места, она вдруг услышала странный скрежещущий звук. Оторвавшись от аанятий, девушка прислушалась, но все было тихо, и она решила, что ей это лишь почудилось.

Внезапно раздался голос Мери, донесшийся издалека, но очень настойчивый:

– Бетани, скорее сюда!

Распахнув дверь, Бетани тотчас же споткнулась и полетела вперед, на перила лестницы. Ударившись лицом о стойку, она потеряла равновесие и перевесилась через перила, успев в самый последний момент схватиться за них мертвой хваткой.

У нее закружилась голова, перед глазами все поплыло. Она едва не перевалилась через перила вниз. Делая медленные глубокие вздохи, чтобы успокоить бешено бьющееся сердце, Бетани опустилась на пол, прижимая ладонь к рассеченной щеке. Ее взгляд, скользнув в сторону двери, остановился на предмете, о который она споткнулась.

Боже милосердный, Бетани готова была поклясться, что убрала ведро с дороги! Если бы ей не посчастливилось ухватиться за перила, она сильно покалечилась бы, если бы не разбилась насмерть. Когда девушка осознала, чего только что избежала, у нее по спине прошла холодная дрожь.

Закрыв глаза, Бетани осторожно ощупала ноющую от боли щеку. По лицу текли слезы. Впредь надо быть осторожнее. Медленно открыв глаза, Бетани увидела перекатывающееся по дуге туда-сюда ведро. Несмотря на бесспорное доказательство, она никак не могла поверить, что оказалась такой беспечной.

Впрочем, мысли ее были заняты другим. Она пыталась разузнать как можно больше о предводителе нормандских воинов. Святой Бид свидетель, во всем виновата она сама. Бетани быстро отерла пот с лица, вызвав этим новую волну боли. Облегчить страдания поможет ивовая кора. Только бы она нашлась у Майды!

– Бетани! С тобой ничего не случилось?

Подняв взгляд, Бетани увидела склонившуюся над собой Мери.

– Ничего страшного, сестра. – Приняв протянутую руку, она встала с пола. – Ты меня звала?

– Я хотела сказать тебе, что нормандцы возвращаются, – ответила Мери, отпуская руку сестры.

Бетани захотелось воскликнуть: «Мне это уже известно!» Но Мери, разумеется, ни о чем не знала. Бетани нахмурилась, пытаясь сдержать раздражение в себе, и тут же застонала от боли.

– О боже, твое лицо! – ахнула Мери, увидев рассеченную щеку сестры.

Бетани тряхнула головой. Ей мало дела до того, как она выглядит.

– Ничего, жить буду. Мало ли что случилось с моим лицом.

Мери покачала головой:

– У тебя щека покраснела и распухла. Должно быть, болит ужасно.

Бетани глубоко вздохнула. У ее сестренки прямо-таки дар к преуменьшению. Не в первый раз она подумала, не затуманили ли Мери рассудок восемь лет, проведенные в монастыре.

– До свадьбы заживет, – сказала Бетани, тщетно пытаясь скрыть раздражение.

– А если тебя спросят, как ты объяснишь, откуда у тебя эта рана? – поинтересовалась Мери.

Увидев эту невинную озабоченность и обеспокоенное выражение на прекрасном лице сестры, Бетани тотчас же устыдилась своих недобрых мыслей:

– Не переживай так, сестра. Это один из тех редких случаев, когда правда ничем не повредит. Со мной произошел несчастный случай.

– Бетани, пожалуйста, будь осторожнее! – воскликнула Мери, заключая сестру в объятия.

Как и в детстве, она обвила Бетани подобно плющу, предлагая единственное утешение, которое было у нее, – тепло. Бетани была тронута до глубины души.

– Мери, не переживай за меня. – Освободившись из объятий сестры, она смахнула светлую прядь с ее нежной щеки. – Вчера ночью я очень испугалась, услышав доносящиеся из твоей спальни крики. Мери, любимая моя, что так тебя напугало?

Мери стыдливо потупила взор:

– Просто мне приснился кошмарный сон.

– Я хочу, чтобы Тейта спала с тобой. Если тебе опять будут сниться кошмары, она тебя разбудит.

– До того, как пришли враги, мне такие жуткие сны не снились. Наша жизнь переменилась. Я хочу, чтобы захватчики ушли.

– Мы все хотим этого. А пока каждый из нас должен делать свое дело.

Бетани попыталась заглянуть в опущенное лицо сестры. О небо! Наполненные слезами глаза Мери горели страстным огнем.

– Святые без колебаний умирали за правое дело, и я смогу поступить так же! Что я должна делать?

Бетани даже не подозревала о подобной решимости. Однако то, о чем она собиралась просить сестру, требовало мужества, а Бетани не хотелось подвергать Мери опасности.

– Не обращайся со мной как с изнеженным ребенком, – сказала Мери, как будто прочитав мысли сестры.

Эти слова разрешили все сомнения Бетани.

– Добейся расположения нормандских рыцарей. Тебе позволено бывать в их кругу. Завоюй их доверие. Будь моими глазами и ушами. – Она подняла руку, останавливая возражения. – Знаю, ты не владеешь их языком; но в детстве я учила тебя понимать по-французски. Уверена, когда все вокруг говорят на этом языке, память вернется к тебе, и ты сможешь понимать хотя бы часть того, о чем беседуют нормандцы.

– Проси меня о чем угодно, только не об этом! Наши люди решат, будто я предала их.

– Нет, я позабочусь о том, чтобы все знали: ты делаешь это ради общего блага.

Мери, растеряв минутную храбрость, заломила руки.

– Я попробую, но мне очень страшно, – сказала она, собираясь уходить.

– У тебя все получится.

Бетани проводила взглядом свою робкую сестру, жалея о том, что та не в безопасности в Шотландии.

Дядю Мактавиша необходимо как-то известить. Надменный шотландец не останется глух к мольбам своих родственников о помощи. По крайней мере, Бетани надеялась на это.

Доставить послание на север сможет бродячий жестянщик.

Подводы уже давно должны прибыть в Шотландию. Бетани знала, что Брам Мактавиш – человек честный. Он не растратит деньги, а сбережет их в целости и сохранности. Лэрд Мактавиш никогда не понимал обычаев Нортумберленда и готовности своего брата отказаться от своего имени, для того чтобы беречь и защищать землю, принадлежащую его жене. Но Бетани была уверена, что дядя все равно не отвернется от тех, в чьих жилах течет его кровь.

Услышав цокот копыт по брусчатке, девушка собралась с духом, готовясь к новым испытаниям. За приоткрытой дверью в спальню был виден поднимающийся над лоханью пар. Бетани печально вздохнула.

Ванна ждет властителя замка. От этой мысли у Бетани защемило сердце.

Это ее дом, и Ройс де Бельмар здесь незваный гость. Переполненная гневом и отчаянием, Бетани встала и схватила ведро, едва не стоившее ей жизни. Уж теперь-то она уберет его подальше.

После захода солнца повсюду были зажжены свечи и факелы, а в очагах разведен огонь. От наполнившего замок аромата свежеиспеченного хлеба и жареного мяса текли слюнки. Замок Ренвиг прямо-таки источал тепло и гостеприимство, не деля обитателей на своих и чужих.

Когда все было готово, в большую залу в сопровождении своих людей вошел Ройс де Бельмар, и помещение сразу же наполнилось гомоном голодных воинов. Вид торжествующего завоевателя болезненно напомнил о поражении, и Бетани отвела глаза.

Ей была ненавистна чужеземная речь, режущая ее слух. Опустив взгляд в пол, устланный тростником, Бетани молила святого Бида ниспослать ей терпение, и тут брат предводителя высказал особенно нелестное замечание о вкусе местной пищи.

– Она нисколько не хуже невзрачных женщин, населяющих этот остров, – сказал Ройс.

Вскинув голову, Бетани смело взглянула в смеющиеся глаза рыцаря. Ему было известно, что она понимает их речь, и, судя по довольному выражению лица нормандского вождя, он сознательно хотел сделать ей больно.

Внезапно веселье сошло с лица рыцаря, и он озабоченно осмотрел рассеченную щеку девушки.

– Кто ударил тебя? – строго спросил он.

Бетани промолчала, не понимая этой внезапной заботы, и рыцарь, схватив ее за подбородок, поднял лицо кверху и изучил рану внимательнее.

– Меня не обманешь, этот удар нанесла сильная рука. Кто это сделал, cherie?

Бетани не нуждалась в его внимании, и, что хуже, ей не хотелось ничего объяснять.

– Оставьте меня.

Она попыталась было высвободиться, но рыцарь держал ее крепко.

– Анни, отвечай мне.

Бетани стала вырываться, но с сильным мужчиной ей было не справиться. Она сделала глубокий вздох, выпуская нарастающее напряжение:

– Никто в этом не виноват. Я просто оступилась и упала.

Когда рыцарь услышал это объяснение, суровые складки вокруг рта и глаз разгладились. Он осторожно прикоснулся к щеке девушки.

– Будь осторожнее, cherie. Такое прекрасное лицо нельзя портить шрамами.

От этого ласкового прикосновения сердце Бетани захлестнула теплая волна. Нежность рыцаря и его комплимент тронули ей душу. Но нельзя ни на мгновение позволять себе расслабляться. Любое чувство к этому человеку, отличное от ненависти, – это предательство. Бетани вновь укрылась за стеной гнева и недоверия.

Расправив плечи и гордо вскинув голову, она надменно взглянула на захватчика. Губы рыцаря медленно изогнулись в улыбке. Он подмигнул Бетани, и она поспешно схватила кувшин с элем.

– Эль? После целого дня в седле я хочу выпить вина.

– Брат, у тебя помутился рассудок? Пойлу этой земли далеко до вин нашей родной Нормандии. Местный виноград кислит и горчит, – сказал Ги.

– Согласен, но все же я предпочитаю вино элю, – Ответил Ройс, поворачиваясь к Бетани. – Запомни это, рабыня.

С грохотом опустив кувшин на стол, девушка пошла за вином, молясь о том, чтобы урожай этого года оказался как можно кислее.

Бурей пронесясь мимо Майды, Бетани сбежала вниз, в винный погреб. Все пространство вдоль одной стены занимали уложенные до самого потолка дубовые бочки. В дрожащем свете факела Бетани принялась изучать выжженные на дереве цифры и буквы, указывающие год урожая и сорт вина. Пройдя мимо бузины и одуванчика к самому дальнему ряду, она наполнила кувшин худшим вином, имевшимся в замке.

Проходя мимо кухни, девушка увидела, как Майда наливает в молоко яблочный уксус, сбраживая его для приготовления теста. Нет, она не должна даже думать об этом! Но все благие намерения Бетани улетучились в одно мгновение. Поставив вино на стол, она взяла пустой кувшин.

– Майда, налей сюда уксус. Как он только смеет говорить, что наши вина кислят!

Майда побледнела:

– Миледи, остановитесь, это неразумно.

– Нет, я не позволю этому человеку оскорблять мой дом!

– Миледи, он вправе делать все, что ему угодно. Наши жизни зависят от его прихоти. Стоит ли беспричинно гневить его? – спросила Майда, грозя Бетани выпачканным в муке пальцем.

– Вся его ярость выплеснется на меня. Пожалуйста, пойми, Майда: я должна сделать это.

Покачав головой, кухарка наполовину наполнила кувшин уксусом, печально глядя на госпожу.

– А что вы будете делать сегодня вечером, миледи?

Прозвучавшее в ее голосе беспокойство разрядило напряженность между женщинами. Бетани, улыбнувшись, долила в кувшин вина:

– Я уже обо всем подумала. Не тревожься.

– Не могу не тревожиться.

Бетани решила уступить любопытству кухарки:

– Нормандский пес хитер, но я хитрее.

– Неужели? – В голосе Майды сквозило недоверие.

Бетани пропустила издевку мимо ушей:

– Я задумала одно небольшое дельце, и к ночи у рынаря будут заботы поважнее, чем нежелающая разделять с ним ложе рабыня.

Еще раз покачав головой, Майда отвернулась, и укор в ее жесте не остался незамеченным.

– Не беспокойся, Майда, – сказала Бетани. – Все будет хорошо.

– Да, вы совершенно правы, миледи. Все будет хорошо… Только для кого хорошо?

Не обращая внимания на предостережение кухарки, Бетани взяла кувшин со смесью вина и уксуса и отнесла его в залу. Ройс де Бельмар сидел за столом рядом со своим братом, и Мери. Бетани наполнила его кубок жидкостью, и тотчас же воздух наполнился резким запахом уксуса.

Рыцарь поднес кубок к устам, и его ноздри широко раздулись. Бетани поспешно отвернулась, скрывая удовлетворение. Пусть захватчик поперхнется, выпив отвратительную смесь!

– О, это вино превосходно. Леди Мери обязательно должна попробовать его.

Бетани резко обернулась, поняв, что ее хитрость раскрыта.

– Нет, моя сестра не любит вино.

Не обращая на нее внимания, Ройс повернулся к Мери:

– Не желаете ли выпить кубок вина, леди Мери? – Вставив ей в руку пустой кубок, он торжественно поднял свою чару. – Прошу вас присоединиться ко мне.

Мери беспомощно взглянула на сестру. Отказаться она не могла.

– Она не будет пить с вами. Произнесите тост, и я с удовольствием подниму кубок. – Бетани с издевкой покачала головой. – Судя по всему, вы полагаете, вино отравлено.

Рыцарь улыбнулся, но улыбка его была наполнена не весельем, а осуждением.

Под его пристальным взглядом Бетани наполнила кубок из кувшина с вином и уксусом. Налить лишь чуть-чуть смеси значило подтвердить подозрения рыцаря, поэтому девушка наполнила бронзовую чару до краев.

– За Нортумберленд и людей, живущих здесь! – поднял кубок рыцарь.

Сглотнув комок в горле, Бетани вскинула вверх руку с кубком. От резкого запаха уксуса у нее выступили слезы, и она часто заморгала.

– За Нортумберленд и людей, да освободятся они из-под пяты захватчиков.

Вторая часть тоста дала ей хоть какое-то удовлетворение.

Ройс де Бельмар медленно поднес кубок к губам, чтобы Бетани сделала то же самое. Стальной взгляд его темно-синих, словно полночь, глаз следил за каждым ее движением.

Колебаться – значит признать свою вину, а на это Бетани не пойдет никогда.

Глубоко вздохнув и собравшись с духом, она наполовину осушила кубок. Кислое пойло обожгло ей горло и молнией ударило в желудок. По щекам Бетани потекли слезы; она судорожно глотнула воздух.

Сквозь пелену слез девушка увидела, как рыцарь покачал головой.

– Воистину ты самая упрямая женщина, какую я когда-либо встречал. – Зала наполнилась тихим смехом. – В следующий раз, Анни, выбери что-нибудь более подходящее. Запах уксуса ни с чем не спутаешь.

Он совершенно прав. В следующий раз она воспользуется ядом без вкуса и без запаха. Бетани посмотрела на свой недопитый кубок, на нормандского рыцаря, снова на кубок. С каким наслаждением она плеснула бы эту мерзость ему в лицо!

– Анни… – В голосе рыцаря прозвучала неприкрытая угроза. – …И не думай об этом.

Бетани взглянула ему в глаза, гадая, как ему стали известны ее мысли.

И все же стоит плеснуть вином ему в лицо, каким бы ни было наказание. Но, когда сердце Бетани уже взяло верх над здравым смыслом, она вдруг заметила бледное лицо Мери. Ее робкая младшая сестра была в ужасе от происходящего. Нельзя допустить, чтобы платой за месть стал рассудок Мери.

Переполненная отчаянием, Бетани с силой опустила кубок на стол. Проклятие! Смирение не приносит никаких воздаяний, что бы ни говорило Священное писание.

Несколько глубоких размеренных вздохов помогли Бетани совладать с собой, и, медленно подняв голову, она взглянула в лицо ненавистному нормандцу.

Веселье, наполнявшее его глаза, свидетельствовало о том удовольствии, которое получал за ее счет рыцарь. Девушке была невыносима сама мысль о том, что она, Бетани Нортумберлендская, является для этого варвара чем-то вроде шута.

Собрав остаток сил, Бетани расправила плечи, выдержав пристальный взгляд рыцаря.

– Рабыня, займись ванной для меня.

Этими несколькими словами он напомнил ей всю безнадежность ее положения. Ванна. Ах да, ванна. Несмотря на то, что Бетани попыталась прогнать нежеланные воспоминания, у нее перед глазами возникли красочные картины вздувшихся мышц и налившейся плоти, и у нее задрожали руки. Эти воспоминания словно призраки донимали ее.

Бетани и не подозревала, что ей придется столкнуться еще и с такими трудностями. Не полагаясь на слова, она ограничилась кивком. Меньше всего на свете ей хотелось, чтобы дрогнувший голос выдал ее самые сокровенные мысли.

Она совершила глупость, затеяв эту проделку с уксусом; но впредь такого не повторится. Пытаясь утешить оскорбленную и израненную гордость, Бетани напомнила себе о предстоящем вечере. Она обдумала все до мелочей.

Сегодня вечером настанет черед рыцаря попасть в глупое положение.

Мысль о том, как могущественный полководец будет безуспешно рыскать по замку в поисках своей рабыни, доставила Бетани огромное наслаждение.

Она буквально услышала голоса ее соотечественников, перешептывающихся и насмехающихся над глупым завоевателем. Их слова вызвали волну сладостного наслаждения местью, захлестнувшую Бетани. «Женщина Нортумберленда повелевает; она рождена и вскормлена для того, чтобы вести, а не идти следом», – будут говорить вполголоса люди, смеясь над незадачливым чужеземцем.

Ощутив прилив новых сил, Бетани легко взбежала вверх по лестнице. Сегодня вечером победителем станет она. Она перехитрит Ройса де Бельмара, и это излечит ее уязвленное самолюбие.


Глава 5


Во всех очагах мрачного замка на берегу горного озера был разведен огонь, эль лился рекой. Приглашенные вожди кланов, оставив своих воинов в большой зале, двинулись по коридору, отбрасывая на стены дрожащие тени. Люди, встречавшиеся до этого лишь на поле брани, собрались, чтобы поднять чару за здоровье пригласившего их лэрда Мактавиша, в небольшой угрюмой зале, расцветив ее своими пестрыми пледами. Часть вождей, вспотев в жарко натопленном помещении, сняли куртки и остались в одних пледах. Некоторые из них пошли еще дальше и сняли даже пледы, оставшись в том виде, в каком появились на свет.

– Могуществен ли ты? – спросил лэрд Мактавиш вождя клана с запада, украдкой глядя на знаки, подаваемые отцом Джоном.

Священнослужитель, как было условлено заранее, бродил по наполненной зале, собирая как благоприятные, так и неблагоприятные сведения о претендентах, должные помочь лэрду сделать свой выбор.

– Не беспокойся. Мне, Киллиану Маклеоду, не нужно оглядываться, считая, сколько воинов у меня за спиной, – надменно ответил молодой шотландец.

– Этот человек опасен, – предостерег Мактавиш, и взгляды всех присутствующих с живым интересом обратились к воинственному Маклеоду.

– За приданое леди Бетани – треть находящегося в той комнате, – указал шотландский вождь на комнату, где были сложены вывезенные из замка Ренвиг богатства, – я готов отправиться в ад.

Услышав его смелый ответ, собравшиеся в зале вожди одобрительно закивали.

Не обращая внимания на то, что священник, услышав слова Маклеода, нахмурился, Мактавиш сказал:

– Я знал, что ты достойный воин.

– Значит, девчонка не знает о твоих планах? – Киллиан Маклеод выхватил кубок с элем у проходившего мимо слуги.

– Нет, но она согласится.

Седрик, раненый начальник гарнизона замка Ренвиг, поднялся, опираясь на костыли, и обратился к молодому вождю:

– Не беспокойся, парень. Наша госпожа очень красивая.

– Да пусть она будет похожа на моего коня. – Осушив залпом огромный кубок, воин вытер рукавом губы и с усмешкой взглянул на лэрда Мактавиша. – Меня интересует только ее богатство.

Несмотря на то, что человек этот лишь сказал вслух правду, от его черствых слов Мактавиш почувствовал уколы совести. Всевышний свидетель, ноша, лежащая у него на душе, уже долго мучит его. Однако лэрду удалось ответить с выработанной долгим опытом непринужденностью:

– Итак, остается только одна помеха, но шотландца она не остановит. Между тобой и деньгами стоит нормандский рыцарь.

Маклеод, как и все присутствующие, разом повернулся к нему, точно он сошел с ума.

– Даже за все богатство Англии я не выступлю против нормандцев. Тебе придется поискать кого-то другого, готового заплатить за приданое своей жизнью.

Поставив кубок на стол, Маклеод развернулся и направился к выходу. Некоторые из вождей последовали за ним.

– Среди вас нет ни одного воина, готового бросить вызов завоевателям ради богатого поместья и нежной благодарности прекрасной девушки?

Гневное обвинение Мактавиша повисло в воздухе, но ответом на него явились лишь звуки торопливых шагов вождей, спешащих покинуть залу. Выплескивая охватившее его отчаяние, смешанное с гневом бессилия, лэрд бросил им в спину последнее оскорбление:

– Горько мне, что я дожил до того дня, когда на нашей земле не осталось ни одного храброго мужчины!

– Я, Фенрир Гунн, возьму в жены эту девушку, – донесся из дальнего угла залы зычный голос. – Хотя я не могу похвастаться древностью своего рода, девушку в беде я не оставлю. И, в отличие от всех, евших твой хлеб и пользовавшихся твоим гостеприимством, я не боюсь нормандцев!

Это высказывание вызвало неодобрительный ропот, и еще несколько вождей покинули залу. Оставшиеся подняли кубки, приветствуя бесстрашного воина.

Мактавиш испытал несказанное облегчение, но постарался внешне ничего не показать. Он внимательно посмотрел на Гунна. Цвета пледа смельчака говорили, что он принадлежит к клану с севера. Странные они люди, эти северяне. Но в храбрости им не откажешь.

– Парень, я должен знать, собираешься ли ты делиться этим богатством и есть ли у тебя возражения против того, чтобы я оставался опекуном.

Задавая этот вопрос, Мактавиш сознавал, что существуют вещи важнее денег и клановой принадлежности. Но урок этот он усвоил слишком поздно.

– Нет, рисковать своей жизнью ради тебя я не стану. Деньги и девушка мои, Мактавиш. Если твой плед протерся до дыр, обращайся за шерстью в другой клан.

– В уме тебе, не откажешь. Что ж, будь по-твоему, – сказал Мактавиш, радуясь, что нашел человека, готового вызволить из беды его родственников.

Разумеется, ответственность за них лежит на плечах самого Мактавиша, но он, будучи лэрдом, не вправе втягивать свой клан в войну. А так гнев иноземного захватчика падет на северянина.

Брам подошел к Фенриру:

– Девчонка она хорошая, парень, не сомневайся. Но ты должен спасти также ее родственников.

– Я справлюсь с этим без труда, – подняв кубок, Фенрир залпом осушил его.

– Значит, по рукам. Ты спасешь леди Нортумберлендскую и ее родственников.

– Нортумберленд. – Северянин задумчиво почесал подбородок. – Название мне знакомо. Должно быть, богатства этой земли настолько значительны, что я запомнил это слово.

– Да, парень, ты прав. Однако задача твоя не из простых. Новый хозяин замка считает твою невесту своей рабыней.

– Ну да, – понимающе кивнул Фенрир. – Семья девушки оказала ему сопротивление.

– Нет. Она сама выступила против него.

– Женщина?

– Да. От матери она унаследовала твердость и мужество, сделавшие бы честь любому воину, вот только девчонка не в меру вспыльчива. – Увидев предостерегающий взгляд священника, Мактавиш смущенно закашлялся. – Бетани – девушка сильная и храбрая. Она пошла на это, чтобы дать время своим людям покинуть замок. Ты не пожалеешь о своем выборе.

Отец Джон хлопнул северянина по спине.

– Повезло тебе, Фенрир Гунн! Ты получишь невесту красивую и смелую, с сердцем из чистого золота и железным духом. Чего еще желать мужчине? К тому же, к этому следует добавить награду, которую ты получишь на небесах за спасение невинного ангела из когтей самого дьявола.

Молодой шотландец положил руку на рукоять меча.

– Так чего мы ждем? В путь.

– Нет, мы выступим утром, – сказал Мактавиш, и впервые за вечер его губы тронула улыбка.

– Если Ройс де Бельмар откажется отдать ее, ты встанешь на моей стороне? – спросил Фенрир.

– Только в том случае, если ты поделишься приданным, парень. Иначе я не стану рисковать своей жизнью и безопасностью моего клана.

Если в его голосе и прозвучало сожаление, то его не услышал никто, кроме священника. Те, кто привык выслушивать исповеди, готовы услышать раскаяние в любом ответе.

– Нет, приданое принадлежит мне одному, – ответил северянин.

– В таком случае и сражаться тебе тоже придется одному.

– Что ж, это справедливо.

Мактавиш проводил воинов в большую залу на вечернее пиршество. В комнате остался лишь священник. Увидев, что, кроме них двоих, в зале больше никого нет, отец Джон присоединился к лэрду, стоящему у очага:

– Святой отец, полагаю, вашим участием в этом дельце вы заслужили вечные муки в адском пламени.

Священник, вместо того чтобы обидеться, откинул голову назад и разразился хохотом:

– Бетани уверяет, что общество там соберется хорошее. – Отец Джон внимательно посмотрел на шотландского вождя. – Ну а вы, Брам Мактавиш?

– Мой ад начался девятнадцать лет назад, когда мои брат Гэвин взял в жены Хейли Нортумберлендскую. Будь проклято это наследство!

– Вам предоставляется еще один шанс, Брам Мактавиш. Вы можете спасти детей, родившихся от этого союза.

– Да, и клянусь всем, что для меня свято: детей я не подведу, как подвел когда-то их мать.

Бетани ждала предводителя захватчиков у него в комнате, вспоминая улыбку на лице рыцаря, когда он произносил этот проклятый тост. Девушку переполняла ненависть к наглому чужеземцу и к себе самой за то, что она вела себя так глупо.

О боже, что станется с ее людьми, нуждающимися в сильном защитнике? Впредь она должна быть умнее. Нельзя ограничиться ежедневным выдумыванием всякиx уловок. Нет, нужна общая стратегия действий, сильный союзник. Поскольку в Англии больше не осталось могущественных саксов, только Шотландия может предложить помощь и защиту. Но как переправить туда родных и друзей? Бетани вздохнула. Ответственность ва других – это такая тяжелая ноша. Она с радостью вступила бы в союз с самим дьяволом, если бы тот согласился помочь ее людям. У нее же сейчас в голове нет ни одной удачной мысли, а действовать надо быстро.

В комнату с легкой улыбкой на устах вошел Ройс де Бельмар. О, как она ненавидит эту самодовольную ухмылку! Кажется, будто нормандскому рыцарю известна какая-то тайна, которую Бетани никогда не суждено узнать. Некоторые люди способны вызывать антипатию одним своим существованием на белом свете. И Ройс де Бельмар, несомненно, один из них.

Его пристальный пытливый взгляд выводил Бетани из себя. Она физически ощущала на себе его глаза; рыцарь следил за каждым ее движением подобно коту, приготовившемуся к прыжку. Неужели ему больше нечем заняться? Внезапно Бетани пришло в голову, что она должна постараться выглядеть как можно менее привлекательной, иначе сегодня вечером не избежать развязки.

– Ну-ка, рабыня, помоги мне раздеться.

Бетани молча развязала ремешки, стараясь не думать о том, к чему она прикасается. Однако, как ни была ненавистна ей эта мысль, тело рыцаря обладало какой-то непреодолимой привлекательностью. Девушка на мгновение зажмурилась, пытаясь обуздать свои чувства и настроиться против чужеземца.

Однако задача эта была практически неосуществима, так как рыцарь постоянно говорил и не было никакой возможности не думать о нем.

– Ты понапрасну мучаешь себя, – сказал Ройс де Бельмар. – Ты только расслабься, и ночь пройдет очень даже приятно.

Какая надменность! Бетани, снимая с рыцаря куртку, что есть силы вонзила ему в спину ногти.

– Прошу прощения, я сделала вам больно? – участливо спросила она.

– Non, Анни. Для того, чтобы ранить меня, требуется нечто большее, чем простая царапина.

– Жаль, – пробормотала она, жалея о том, что не причинила рыцарю такой боли, чтобы он еще подумал, стоит ли с ней связываться.

– Что?

Бетани вздрогнула, поняв, что он услышал ее замечание, и поспешно сказала:

– Ничего. Я просто поперхнулась.

Проклятая улыбка вернулась на место, и девушка интуитивно поняла, что ничего хорошего она ей не предвещает.

– Что-то ты сегодня непривычно задумчивая, Анни. Чем вызвано твое беспокойство?

Пропустив его слова мимо ушей, Бетани протянула руку, готовясь принять меч. Она изо всех сил старалась держать его ровно, однако огромное лезвие закачалось, словно тростник на ветру.

– Я забыл, с мечом у тебя трудности. – С этими обидными словами он отобрал у нее оружие.

Эх, если бы он споткнулся и упал на свой клинок… Какая обида оказаться насаженным на вертел! Памятуя о христианском милосердии, Бетани прочла бы одну молитву за упокой души бедолаги.

Но рыцарь благополучно дошел до стола, и Бетани ощутила разочарование от того, что желание ее осталось неуслышанным Всевышним. К сожалению, рыцарь заметил выражение сожаления на ее лице. Словно прочтя мысли девушки, он усмехнулся:

– Если бы я был человеком подозрительным, я бы решил, что ты желаешь мне зла.

– Я? – изобразила саму невинность Бетани, кладя руку на сердце. – Как может замышлять раб что-то недоброе в отношение своего господина? Такое у меня и в мыслях-то не укладывается. – На лице ее оставалось выражение покорности, но голос стал резким: – Конечно, раб понимает, насколько ему стало лучше после того, как он лишился дома, земли и свободы.

– Такова судьба побежденных. Если бы у тебя были воины, чтобы оборонять замок, все могло бы сложиться иначе, – сказал рыцарь, подходя к Бетани и нежно беря ее за плечи. – Анни, испокон века во всяком противостоянии есть победитель и побежденный. Таков исход всех сражений и поединков.

Его слова, хотя и справедливые, резанули девушке сердце.

– Понятно. Значит, моя жизнь – лишь игра.

– Ты не должна была затевать эту игру, раз не желала расплачиваться за нее. Так что теперь не плачь.

– Я никогда не плачу! – воскликнула Бетани, не желая слушать слова сочувствия.

Решительно сняв с рыцаря набедренный пояс, она направилась к сундуку, чтобы положить его туда.

– Анни, ты такая застенчивая. Только подошла к тому, чтобы открыть самое интересное, – и сразу же бежать прочь.

– Я убираю ваши вещи или вам угодно, чтобы я расшвыряла их по всей комнате?

– Мне угодно, чтобы ты стояла рядом со мной. Не суетилась и не бегала по всей комнате так, что мне тебя не поймать. Подойди сюда, Анни.

Бетани поднялась, словно собираясь взойти на эшафот.

– Я вас не боюсь, – с деланным бесстрашием произнесла она, отчаянно стараясь не выдать охватившего ее ужаса.

– Это хорошо. Мне бы не хотелось видеть в твоих глазах страх, особенно когда я буду держать тебя в своих объятиях.

Бетани непроизвольно отступила назад:

– Не беспокойся! Ты никогда не увидишь в моих глазах страх – только ненависть и презрение.

– Раз ты не будешь меня бояться, до остальных твоих чувств мне нет дела. Но у меня душу воротит спать с напуганной женщиной.

– Спать! – ахнула Бетани. О господи, ну куда же запропастилась ее сестра?

– Да, спать. А ты что думала, Анни? Что я не лягу к тебе в постель?

Бетани вздрогнула, услышав грохот, за которым последовал леденящий душу крик.

– Гром и молния! – выругался Ройс, выскакивая полуодетый из спальни.

Как только за ним закрылась дверь, Бетани схватила волчью шкуру и, закутавшись в нее, выбежала из комнаты. «Благослови тебя Бог, Мери», – шептала она, крадясь на цыпочках к лестнице, ведущей на крепостные стены.

Согретая теплой мягкой шкурой, Бетани устроилась в новом укромном месте. Через несколько мгновений послышался зычный голос нормандского предводителя, призывающего ее вернуться, и на губах девушки заиграла довольная улыбка.

На следующее утро с первыми лучами солнца Бетани с опаской прокралась в спальню рыцаря, таща ведро с горячей водой и кувшин с вином. Вчера ночью победа была за ней, но сегодня, возможно, ее ждет поражение. Каждый шаг, приближающий девушку к ее противнику, неприятно отзывался у нее в желудке. Поединок ума и воли с Ройсом де Бельмаром – затея очень опасная. Бетани вынуждена была признаться самой себе, что преимущество рыцаря – не в его силе, а в ее слабости. Впервые в жизни девушке пришлось близко столкнуться с противоположным полом – и не просто с мужчиной, а с человеком, завоевавшим ее земли. Набрав полную грудь воздуха, Бетани взялась за дверную ручку. Хвала небу, уже рассвело.

Дверь распахнулась, и Бетани осторожно заглянула в спальню. На кровати вздымались высокие волны одеял. Девушка подозрительно огляделась вокруг, но Ройс де Бельмар наверняка находился в постели. Он просто не может нигде спрятаться.

Успокоившись, Бетани поставила кувшин на стол и налила воду в таз.

– Где ты была вчера вечером?

Испуганное восклицание застряло у нее в горле. Девушка стремительно обернулась.

– Откуда вы взялись?

Рыцарь стоял, скрестив руки на обнаженной груди, повелительно взирая на нее.

– Анни, вопросы задаю я.

Он находился слишком близко к ней, и Бетани не могла собраться с мыслями. Она попыталась было отступить назад, но наткнулась на стол. Девушка попробовала податься вбок, но Ройс надвинулся на нее, схватив руками стол и отрезав ей путь к отступлению.

– Я уже вернулась, – изобразила непринужденность Бетани.

Не дождавшись ответной улыбки, она переступила с ноги на ногу, стараясь хоть как-то увеличить отделяющее ее от врага расстояние.

Он продолжал надвигаться на нее, пока их лица не оказались на ширине ладони, полностью лишив Бетани свободы движений.

– Oui, Анни, ты вернулась.

Его близость смущала девушку.

– Разве вы не этого хотите? Вам ведь нужна рабыня, выполняющая все ваши желания?

По лицу рыцаря разлилась хищная улыбка, и Бетани почувствовала приближение опасности еще прежде, чем его руки сомкнулись у нее на запястьях.

– Именно этого я и хочу.

– Нет, сейчас же светло!

– Это, дорогая, помогло бы тебе лишь в том случае, если бы у меня было полно неотложных дел.

– Но ведь так и есть! – воскликнула объятая ужасом девушка.

Неужели она ошиблась, полагая, что вожделение мужчин пробуждается ночью и к утру угасает?

– Сегодня я переложил многие обязанности на своего брата.

– Почему? – спросила Бетани, боясь услышать ответ.

– Потому что ночью ты постоянно исчезаешь.

У нее все внутри оборвалось. О боже! Она совершила роковую ошибку. Бетани заглянула в глаза рыцаря и поняла, что в этот раз ей не убежать. У нее задрожали колени, но она приложила все силы, чтобы взять себя в руки. Страх только помешает ей найти путь к спасению.

– Вы совершите насилие над девушкой?

– Никакого насилия не будет, дорогая.

Бетани облегченно вздохнула. Если рыцарь не будет принуждать ее силой, беспокоиться не о чем.

– Рада слышать, что вы человек чести.

– Чести?

– Да, вы не станете принуждать меня силой; следовательно, я вас не боюсь.

– Ты ни разу не спала с мужчиной?

– Нет, я еще не выбрала себе спутника жизни.

– Выбирать будешь ты? – На лице Ройса де Бельмара отобразилось изумление.

– Да.

– Странные у вас тут обычаи.

– Ничего странного тут нет. Уверена, вам бы не понравилось оказаться во власти другого человека, однако вы почему-то ждете, что я буду без ума от радости, выполняя чужую волю.

– Достаточно. Я сознаю, что лучше быть среди победителей, а не побежденных. Но тебе не дождаться от меня жалости.

– Я ее от вас и не жду.

– Oui, это действительно так. Ты ничего не просишь. Знаешь, я тобой восхищаюсь.

Его ладони скользнули вверх по рукам Бетани, и по всему ее телу разлилось благодатное тепло, вызванное не только этим прикосновением, но и словами рыцаря.

– Почему вы мной восхищаетесь? – недоумевающе спросила она.

– Ты единственная, кто оказал нам сопротивление. Ты очень отважная.

Девушка опустила голову. Как все перепуталось! Она не в силах разобраться в собственных чувствах.

– Пожалуйста, не надо. Я не хочу слышать от вас никаких любезностей.

Схватив ее за подбородок, рыцарь заглянул ей в лицо. В его глазах сверкнули веселые искорки.

– Ты предпочитаешь выслушивать брань?

У Бетани перехватило горло. Почему чужестранец смотрит на нее с такой теплотой во взгляде? Почему он пробуждает в ней такие странные чувства?

– Я бы предпочла, чтобы вы оставили меня в покое и дали возможность обо всем хорошенько подумать.

Но руки рыцаря нежно гладили ее лицо.

– Почему ты все усложняешь, Анни? Разве уступчивость победителю – это предательство?.. Ты поэтому продолжаешь бороться против меня? Но ты ничего не сможешь сделать. Ничего. Я завоевал в бою все права на тебя и собираюсь сполна насладиться победой.

Он выпустил ее лицо, но его пальцы тут же быстро скользнули по спине Бетани, оставляя на своем пути мурашки.

Мысли девушки разбегались, она просто уже не могла думать четко и ясно. Что с ней такое?

– Почему? – наконец удалось выдавить ей. Вопрос завис в воздухе на какое-то мгновение, затем рыцарь все же ответил:

– Потому что ты красивая девушка.

Бетани изумленно уставилась на него, решив, что нормандец шутит.

– Я? Боюсь, вы спутали меня с моей сестрой.

– Non, cherie. Возможно, кого-то и обманет бледное совершенство твоей сестры, но только не меня. Я знаю, кого хочу держать в своих объятиях. Женщину теплую и живую.

Эти слова были столь неожиданны, что оказали волшебное действие на Бетани, выросшую в тени красавицы Мери.

– Вы надо мной издеваетесь? Милорд, можно найти более увлекательное занятие, чем насмешки над бедной некрасивой девушкой.

Некоторое время рыцарь молча смотрел на нее, затем, схватив за руку, подтащил к овалу полированного металла в углу комнаты.

– Посмотри на себя. Ты никогда не видела в зеркале свое отражение?

Бетани послушно взглянула в металлический овал, но не увидела ничего, способного пробудить страсть. Ее взор притянуло к себе отражение мужчины, стоящего рядом. Мужественный профиль и мускулистое тело пленяли воображение девушки. Линии его лица были высечены жестко и…

– Ну? – наконец спросил рыцарь.

– Что? – переспросила Бетани. – Это мое лицо, я вижу его вот уже восемнадцать зим.

– Ты не можешь увидеть то, что вижу я!

Девушка снова взглянула в зеркало, на этот раз сосредоточившись на своем собственном отражении.

– Рыжие волосы, слишком много веснушек, глаза цвета свежевспаханной пажити, – стала она перечислять свои недостатки, словно разговаривая со слепым.

Ройс как-то странно взглянул на нее, и по его лицу скользнула улыбка.

– Анни, ты что, напрашиваешься на комплименты?

– Нет. Я знаю, что внешность у меня самая обыкновенная. У беременной женщины при виде меня не случится выкидыш, никто от меня не отворачивается, в то же время никто и не задерживает на мне взгляд и не перешептывается с завистью, что по крайней мере одно достоинство у нового поколения имеется. Нет, завоеватель, иллюзиями я себя не тешу. Я Бетани Нортумберлендская, некрасивая и глупая.

Ройс не отрывал от нее пристального взгляда, и лицо его смягчилось; наконец он заговорил с непривычной хрипотцой в голосе:

– Я вижу волосы редчайшего цвета, какой встречаю впервые в жизни. – Он медленно пропустил сквозь пальцы золотистую прядь. – Твои волосы обладают теплом языков пламени, и в то же время от каждого локона в отдельности веет нежной прохладой лепестка розы. Восхитительные ангельские щечки призывают мужчину покрыть их поцелуями. Гордый подбородок, ярко горящие глаза, соблазнительные губы, сводящие меня с ума каждую ночь, когда у меня разыгрывается воображение и я представляю себе их прикосновение и вкус. Нет, дорогая. Тебе необходимо взглянуть на себя моими глазами.

– Не сомневаюсь, это было бы замечательно, однако я должна жить с тем лицом, которое даровал мне Господь, а не с тем, каким вы его хотите видеть. Вы всего лишь влиятельный сюзерен, а не Всемогущий Творец.

Услышав эти колкие слова, Ройс расхохотался.

– Знаешь, я вижу тебя такой, какой хочу видеть, а ты можешь верить во все, что угодно. Но позволь только напомнить тебе, что я здесь полный хозяин и мое слово – закон.

Бетани поежилась. Руки рыцаря продолжали творить волшебство, скользя по ее коже легкими, словно перышко, прикосновениями, леденящими и в то же время огненно-жаркими.

– Пожалуйста, перестаньте, я так не могу сосредоточиться.

– Страсть не имеет никакого отношения к рассудку, Анни. Я мужчина, и я не могу устоять перед твоей белоснежной кожей и шелковистыми волосами. Ты называешь себя некрасивой – пусть так; значит, ты приворожила меня чарующей песней, которую, кроме меня, никто не слышит.

Его мягкие губы нежно прикоснулись к ее щеке.

– Ты часом не колдунья?

– В этом случае я не стала бы рабыней. Пожалуйста…

– О чем ты просишь, Анни?

Его теплые губы нежно ласкали ее лицо. Бетани почувствовала, как ее захлестывает волна наслаждения. Она уже больше не могла постигать смысл слов Ройса. Ей казалось, что все ее кости растворились, она стала невесомой и держится только за него.

– Доверься своим чувствам.

Его дыхание ласкало ее ухо. Его губы совершили немыслимый набег на ее подбородок, после чего обрушились вниз, на шею.

Бетани, задыхаясь, попыталась отстранить его от себя.

– Пожалуйста, вы сами не сознаете, что делаете.

На губах Ройса появилась мягкая чувственная улыбка.

– Анни, мы оба участвуем в этом.

– В таком случае вы должны остановиться.

– Но почему, Анни? Что в этом дурного?

Его губы, поднявшись, накрыли ее рот.

Понятия о добре и зле перестали существовать. Бетани полностью отдалась этому страстному натиску. Ощущения с головой захлестнули ее, нецелованную девушку. Горячие твердые губы Ройса словно высасывали из нее все соки. Внезапно его язык нашел ее рот, и чувства Бетани взорвались снопом искр. Она много раз мечтала о первом поцелуе, но волшебная действительность далеко превзошла самые смелые надежды.

Она провела руками по обнаженным плечам Ройса, наслаждаясь прикосновением к его теплой гладкой коже, бронзовой от загара. Под ее пальцами вздувались стальные канаты мышц, и девушку радовало и удивляло, что она пробуждает такую страсть в этом могучем, сильном мужчине. Для нее это свидетельство было таким же красноречивым, как, должно быть, был для Ройса ее вздох.

Его губы прошлись поцелуями по ее шее, спустились по плечу. Рука его скользнула вниз по ее спине, и внезапно Бетани оказалась приподнятой над полом и прижатой к широкой мускулистой груди. Она услышала гулкие удары сердца рыцаря, вторившего бешеному ритму ее сердца.

Ройс понес ее к кровати. Бетани начала было протестовать, но его губы вновь накрыли ее рот, и она упала в постель, придавленная весом его тела.

Руки Ройса мучительно медленно исследовали ее тело. Внезапно рубашка, бывшая на Бетани, оказалась развязанной и спущенной до пояса. Его губы отыскали ее грудь, и девушка вскрикнула. Ройс ответил ей полным восторга восклицанием. Бетани почувствовала, что сопротивляться дальше не в силах. Она пропала. Остановить Ройса так же невозможно, как остановить льющийся с неба дождь.

Его руки сновали по ее чувствительной коже, исследуя каждую впадинку и каждый изгиб, находя те места, на прикосновения к которым девушка откликалась сладостной дрожью. Он шептал ей на ухо такие слова, о каких Бетани даже не смела мечтать; его голос заставлял трепетать все ее тело, извлекая из него аккорд страсти.

Бетани почувствовала, как Ройс, оторвавшись от нее, расстегивает ремень и развязывает ремешки рейтузов, и застонала, протестуя против этой даже такой кратковременной разлуки. Но он тотчас же вернулся к ней, вознаградив за ожидание поцелуем, от которого она вся обмякла.

Бетани обвила руками его шею, привлекая его к себе в немом призыве.

Ройс нежно обнял ее; его движения были наполнены обещанием чего-то большего. Его язык проник между ее губами, издеваясь, дразня, вкушая, предвещая новый страстный поцелуй.

Внезапно послышался громкий стук в дверь.

– Ройс, ты здесь?

Бетани ощутила, как Ройс весь напрягся. Оторвавшись от нее, он повернулся к двери:

– Гром и молния! В чем дело, Ги?

Дверь отворилась, и Ройс, выругавшись, поспешно накинул на Бетани одеяло, чтобы укрыть ее обнаженное тело от взглядов брата.

– Ройс, к замку приближается отряд шотландцев. Они выслали вперед глашатая.

– Что им нужно?

– Через час перед воротами замка появится человек, называющий себя женихом твоей рабыни. Он посылает тебе вызов сразиться в поединке за эту девушку.

– Что?

Темные глаза Ройса обратились к Бетани. Теплота, пленившая ее лишь несколько мгновений тому назад, исчезла, и девушка задрожала, замороженная ледяным взглядом рыцаря.

– Что это за человек, Анни? – спросил он. Бетани ничего не ответила.

– Ты же говорила, что еще не выбрала себе спутника жизни, – сказал Ройс.

– Должно быть, этим занялся мой дядя.

– Когда шотландцы прибудут в замок, проводи ее суженого сюда, – обратился к брату Ройс.

– Нет! – воскликнула Бетани, хватая Ройса за руку. – Неужели ты хочешь так опозорить меня?

– Я хочу взглянуть, как сильно этот человек желает тебя.

Девушка непонимающе уставилась на него.

– Все очень просто, Анни, – объяснил Ройс, беря ее лицо в свои руки. – Если твой суженый, войдя в комнату и застав тебя в таком виде, по-прежнему будет настаивать на поединке, значит, им движет не любовь, а алчность.

Выражение недоумения так и осталось у нее на лице, и, улыбнувшись, он разгладил ей морщинки и сказал:

– Мы ведь до сих пор не выяснили, куда делись богатства замка. Ты думаешь, я забыл об этом?


Глава 6


Когда Ги закрыл дверь, оставив брата и Бетани одних, девушка ощутила, что лицо ее пылает, точно обожженное на солнце. Она попыталась натянуть на себя рубашку, но задача эта оказалась невыполнимой, так как одеяло было придавлено весом Ройса, а тот не желал двинуться с места.

Произнесенная шепотом молитва, призывающая Господа разверзнуть землю и поглотить ее, избавив от позора, осталась неуслышанной. Из коридора донеслись тяжелые шаги, и Бетани набрала полную грудь воздуха, собираясь с мужеством, но все же, когда дверь распахнулась, ей не удалось сдержать испуганного восклицания. По-видимому, ее отчаяние задело какую-то струну в душе Ройса, и он перекатился на бок, позволив Бетани выдернуть из-под него шкуру и натянуть ее на себя под самый подбородок.

– Бетани, – послышался голос ее дяди.

Брам Мактавиш шагнул было вперед, протянув к девушке руку, но вовремя спохватился. Остановившись посреди комнаты, он гордо распрямил плечи и взглянул на Ройса.

– Дядя Брам, что ты здесь делаешь? – спросила Бетани и тотчас же потупила взор, чувствуя, как пелена слез затягивает ее глаза.

– Переводи, – приказал ей Ройс, поворачиваясь к брату и распоряжаясь привести остальных шотландцев.

Его надменный голос вызвал в Бетани чувство протеста, но все же она не решилась ослушаться.

– Это мой дядя, лэрд Брам Мактавиш, – сказала она Ройсу, гордо вскидывая голову.

Затем, повернувшись к дяде, она обратилась к нему по-саксонски:

– Этот надменный сын Сатаны – нормандский полководец, захвативший мои земли, так как ты, любящий дядя, отказался прислать мне на помощь воинов. – Увидев, что лэрд помрачнел, она, мило улыбнувшись, поспешила добавить: – Не выдавай меня, дядя. Как видишь, этот дикарь не понимает нашего языка.

Казалось, дяде ее слова понравились.

– Что ты ему сказала? – подозрительно спросил Ройс.

Бетани притворно-застенчиво повернулась к нему:

– Я просто представила вас своему дяде.

– Худшему врагу своему не пожелаю тех мук, что будут ждать тебя, если выяснится, что ты переводишь неточно.

Улыбнувшись, Ройс схватил шкуру и легонько дернул ее вниз.

Бетани вцепилась в шкуру так, будто от этого зависела ее жизнь.

В дверях спальни появился Ги:

– А вот и смущенный жених.

Брат Ройса, прислонившись к косяку, пропустил вперед шотландца, с изумлением уставившегося на лежащую в постели парочку. Ги небрежно положил руку на рукоять меча.

Ройс одобрительно кивнул, довольный осмотрительностью брата, и полностью переключил свое внимание на гостей. Встав с постели, он взял свою одежду. Бетани поспешно укуталась в одеяло. Она была удивлена тем, что Ройс, по-видимому, нисколько не стесняется своего вида.

Он одевался не торопясь, не обращая внимания на присутствующих, поочередно пристально изучая обоих шотландцев.

– Вы отобедаете со мной за одним столом.

Перепоясавшись мечом, он обратился к брату:

– Проводим наших гостей вниз. Бетани присоединится к нам чуть позже.

Жестом предложив шотландцам идти, братья вышли следом за ними и закрыли за собой дверь.

Как только щелкнула задвижка, Бетани вновь начала дышать. Разумеется, о спокойствии нечего и мечтать, но девушка заставила себя полежать некоторое время неподвижно, пытаясь совладать с собой. Она должна как можно лучше приготовиться к предстоящему испытанию.

Внезапно дверь снова распахнулась, и сердце Бетани на минуту замерло. В комнату, оглядываясь, вошел Ройс и закрыл за собой дверь. Когда он повернулся к Бетани, она содрогнулась от его пристального взгляда, но постаралась ничем не выдать тех чувств, которые вызывало в ней внимание Ройса.

– Я так и полагал, что ты все еще валяешься в постели и стоит тебя поторопить.

Не сдерживая широкой улыбки, он шагнул к кровати. Его самодовольный вид встревожил Бетани.

– Анни, твой жених – мужеложец.

– Мужеложец? – высокомерно переспросила она, не зная значения этого слова. – Какое значение имеет происхождение этого шотландца? Вы – нормандец, но никто не станет винить вас в том, что вы родились в Нормандии. – Отвернувшись в сторону, она выругалась вполголоса: – Лишь тупоголовый нормандец станет судить человека по фасону его платья и тугости его мошны.

Ройс, продолжая улыбаться, почесал подбородок.

– Знаешь, Анни, мне следовало бы преподать тебе хороший урок, позволив выйти за него замуж.

Закрыв одеялом грудь, Бетани приподнялась на кровати. Ройс подошел к ней.

– Позволите? – спросила она.

Мольба отразилась в ее глазах. Согретая теплом его пристального взгляда, она приоткрыла рот.

– Ни за что на свете, – прошептал Ройс. Нагнувшись к Бетани, он накрыл ее рот поцелуем.

Девушку снова поразила нежность его губ. Тело рыцаря было несгибаемо-твердым, поэтому она даже подумать не могла, что поцелуй его окажется таким теплым и чувственным. Его губы обволокли ее рот, словно обтянув обнаженную плоть тончайшим бархатом, наполнив Бетани ощущением полного покоя. Плененные этим поцелуем, ее губы откликнулись на страстный призыв.

У нее в душе вспыхнуло всепожирающее пламя, испепелившее самое ее естество, и глубина вожделения, открытого этим мужчиной, восхитила и в то же время испугала девушку. Руки Ройса скользнули с плеч вниз по спине, раздувая жар, вырывавшийся из-под контроля, но Бетани побоялась отдаться без оглядки губительному огню. Если она забудет о своем положении и ответственности, прощения ей не будет.

Собрав остаток сил, Бетани отклонила голову вбок, прерывая поцелуй. Губы Ройса прошлись по ее щеке к уху, и от этого нежнейшего прикосновения по спине девушки пробежала сладостная дрожь.

Ее губы, горячие и влажные от поцелуя, скользнули по щеке Ройса.

– Так вы позволите мне выйти замуж?

Он ласково провел рукой по ее спине.

– У тебя такое лицо; такое тело… трудно поверить, что ты невинна. – Он прижался лицом к ее щеке. – Ты сама не примешь от меня этот дар – брак с этим шотландцем.

– Почему? – спросила Бетани, отрываясь от него, чтобы заглянуть ему в глаза.

Глубоко вздохнув, Ройс выдержал ее взгляд:

– Анни, поверь мне. Честное слово, тебе придется не по душе быть замужем за этим человеком.

– Но почему? – повторила Бетани, недовольно прищуриваясь. – Не разговаривайте со мной словно с дурочкой.

– Ну что ж, Анни, как тебе угодно. – Ройс потер шею, словно подбирая слова, затем повернулся к Бетани. – Но помни, ты сама настаивала на том, чтобы узнать правду. Так вот, мужеложец – это мужчина, который предпочитает людей своего пола.

– Что?! – воскликнула Бетани, задрожав от отвращения и отодвигаясь в глубь постели.

– Ты не обратила внимания, что взгляд этого человека задерживался не на тебе, а на моем обнаженном теле?

– Вы совершенно сошли с ума. Скорее всего, он был просто поражен вашим бесстыдством.

– Если тебе от этого легче, обманывай себя сколько угодно.

– Я себя никогда не обманываю! – гневно бросила ему Бетани, но ее слова показались неискренними даже ей самой.

Ройс рассмеялся, но смех его, начисто лишенный веселья, был полон скептицизма.

– О, моя маленькая рабыня, ты кривишь душой так, что тебе мог бы позавидовать торговец в базарный день.

Услышав это едва прикрытое оскорбление, Бетани, откинув одеяло, соскочила с кровати. В гневе забыв о том, в каком состоянии находится ее одежда, девушка вдруг застыла на месте, ругая себя и торопливо натягивая рубашку.

– Что ты сказала? – спросил Ройс, не в силах удержаться от новых издевок.

– Я сказала, что уж лучше педераст, чем вы. По крайней мере, он не станет глядеть на меня так, как смотрите вы.

– А как я на тебя смотрю? – удивился Ройс.

– Так, словно вы проголодались до смерти и готовы сожрать меня живьем, – выпалила Бетани.

– Что ж, это правда. Признаю, я голоден. Анни, ты еще об этом не догадываешься, но со временем безразличие своего суженого ты нашла бы таким же отвратительным, каким считаешь сейчас мое внимание к тебе.

– Очень в этом сомневаюсь.

– Посмотрим. Ты еще вспомнишь об этих словах, когда сама будешь просить обратить на тебя внимание.

Бетани недоверчиво раскрыла глаза, затем, прищурившись, с неприкрытой враждебностью посмотрела на нормандского рыцаря.

– Ты готова? – спросил он и, шагнув вперед, схватил ее за руку, не слушая возражений. – Твой дядя и жених ждут нас.

Бетани пошла следом за Ройсом. Итак, ее суженый предпочитает мужчин. В своем ли уме ее дядя? Наконец девушка вынуждена была признать горькую правду: никому она не нужна. Даже приданое не в силах соблазнить мужчину отправиться выручать из нормандского плена дурнушку.

За большим столом в главной зале сидели дядя Брам, человек, назвавшийся суженым Бетани, Ги де Бельмар и Мери с Бретом. Все помещение было заполнено шотландскими и нормандскими воинами. Бетани заметила, что ее брат и сестра чем-то смущены и встревожены. Рыцарь вывел Бетани на середину, выставив ее на всеобщее обозрение. После этого лорд де Бельмар подошел к очагу и встал, прислонившись к стене.

Подняв глаза, Бетани встретилась взглядом с дядей. Действительно ли у него в глазах мелькнуло сострадание или же это просто была игра света? Шотландский лэрд повернулся к предводителю нормандцев:

– Я – Брам Мактавиш. В жилах Бетани, Мери и Брета Нортумберлендских течет кровь Мактавишей, и я пришел сюда, чтобы вызволить их из неволи, – сказал он, внимательно следя за реакцией рыцаря, слушавшего перевод.

Ройс вместо ответа только скрестил руки на груди. Дядя Бетани покраснел, но, к его чести, голос его оставался ровным:

– Я устроил брак моей племянницы Бетани и этого молодого воина с севера, Фенрира Гунна.

Ройс внимательно слушал перевод, и у Бетани появилась надежда на скорое освобождение.

– Вы больше не вправе распоряжаться судьбой Бетани. Она моя рабыня и исполняет только мои приказы.

Услышав приговор, Бетани, борясь с комком в горле, повторила его слова по-саксонски всем собравшимся в зале. Значит, о свободе ей нечего и мечтать. До самой своей смерти она останется рабыней нормандского рыцаря. Унижение тесной неуютной накидкой сдавило плечи девушки. Она старательно избегала встречи взглядом с дядей. Душа Брама Мактавиша была полна сострадания к дочери своего родного брата, но обычаи Нортумберленда шотландский лэрд никогда не одобрял. Бетани испугалась, что он тайно злорадствует, видя ее теперешнее положение. Наконец-то владелица Нортумберленда получила по заслугам.

Подойдя к столу, Ройс наполнил кубок вином.

– Можете забирать вторую племянницу и племянника, но Бетани останется здесь.

Бетани перевела его слова, глядя на дядю, следящего за тем, как рыцарь неторопливо пьет вино.

Повернувшись к самозваному жениху, Брам Мактавиш что-то шепнул ему на ухо. Молодой шотландец встал и повернулся к нормандскому рыцарю.

– Я вызываю тебя на поединок, – сказал Фенрир.

Бетани испуганно перевела его слова.

– К чему тебе это? – спросил Ройс. – Ведь тебя не интересует ни она, ни любая другая женщина.

Бетани густо покраснела и, потупив взор, едва слышно перевела слова рыцаря.

Брам Мактавиш разразился грубой бранью по поводу оскорбления, нанесенного его племяннице и ее суженому. Судя по всему, он не понял истинного смысла сказанного Ройсом де Бельмаром.

Молодой шотландец ничуть не смутился.

– Я вызываю тебя на поединок. Я буду биться с тобой за эту девушку, – повторил Фенрир, кивком выражая Бетани почтение.

– Не тешь себя понапрасну надеждами, Бетани. Помни, твой заступник, можно сказать, женщина. Для меня не составит особого труда справиться с ним, – произнес по-французски Ройс.

Бетани ощетинилась, услышав смешки и улюлюканье. Ее соотечественники не поняли смысла слов рыцаря, но все до одного нормандские воины весело загалдели. Не обращая внимания на ярость Бетани, Ройс заставил ее перевести его условия.

– Если я соглашусь на поединок, признаешь ли ты поражение? Обещаешь ли ты в этом случае не помышлять об отмщении? – произнесла от имени рыцаря девушка, с трепетом ожидая ответа шотландца.

– Да, – ответил тот, похоронив все ее надежды на освобождение.

– А ты, Мактавиш? Ты признаешь исход поединка? – перевела слова рыцаря дяде Бетани и увидела, что он улыбнулся.

– Когда ты одолеешь меня на поле брани, только тогда добьешься от меня слов клятвы, но не раньше.

Надменно расправив плечи, Брам Мактавиш смело взглянул в лицо нормандскому предводителю, и девушка ощутила прилив гордости.

– Что ж, Мактавиш, в таком случае мы еще встретимся. – Дождавшись, пока Бетани переведет его слова, Ройс повернулся к молодому шотландцу: – Сочту за честь принять твой вызов. Мы сразимся с тобой вон на том поле.

Закончив переводить, Бетани поспешила следом за мужчинами. Она не допустит того, чтобы ее сделали трофеем поединка, словно мешок зерна.

– Я не дала согласия на этот бой.

Произнесенные ею по-французски слова остановили двинувшихся к выходу нормандских воинов. В зале стало тихо, и взоры всех присутствующих обратились к девушке. Одни воины смотрели на нее с восхищением, другие были поражены ее выходкой.

Медленно развернувшись, Ройс де Бельмар пригвоздил Бетани к месту пристальным взглядом, уже ставшим ей знакомым и ненавистным.

– Рабыня, после того, как я одержал над тобой верх в поединке, твое слово больше ничего не значит.

– Милорд, а если вы потерпите поражение? – вскинула голову Бетани, подбадривая себя. – В этом случае я тоже буду лишена голоса?

Помедлив лишь какое-то мгновение, Ройс шагнул к ней.

– Можешь не беспокоиться, Анни. Этого не произойдет ни в коем случае.

Самодовольно усмехнувшись, он наклонился к ней и на глазах всех присутствующих поцеловал в губы.

Этот поцелуй Бетани показался каким-то другим, отличным от всех предыдущих. Да, страсть в нем была, но страсть присутствует всегда, когда они находятся рядом. В этом поцелуе было нечто большее. Бетани, не обладающая достаточным опытом, не могла точно определить, что именно, но все же разницу она почувствовала. Это было… что-то вроде печати, удостоверяющей собственность. Нормандский рыцарь прилюдно поставил ей свое клеймо! Бетани попыталась было вырваться, но губы Ройса стали нежными, отдающими, а не отбирающими, и она не смогла устоять. Ублажать врага – значит предавать дело своего народа. Девушка не понимала, как может она испытывать какие-то чувства к этому врагу… захватчику, превратившему ее в рабыню… Но в объятиях Ройса она забывала свою страну, свой народ, свою гордость, переполняемая чарующим волшебством его прикосновения.

Отпустив Бетани, Ройс погладил ее по щеке.

– Не тревожься по поводу исхода поединка. Я не допущу, чтобы пылкая, страстная девушка чахла рядом с мужчиной, не способным оценить ее прелести.

Его воины откликнулись на эти слова одобрительными возгласами и свистом, а недовольное ворчание шотландцев, вероятно, было слышно во всех окрестных деревнях.

Зачарованная, Бетани проводила Ройса взглядом, любуясь против воли его уверенной, сильной походкой.

Подошедшая к ней Мери неодобрительно оглядела старшую сестру.

– Скажи, что происходит?

– Сейчас мы станем свидетелями поединка, который не доставит никаких хлопот нормандскому завоевателю, но, вполне вероятно, закончится смертью этого благородного шотландца, вызвавшегося спасти нас от позора.

Хнычущий Брет, вырвавшись из рук Майды, бросился к сестрам, и Бетани грустно вздохнула. Она едва устояла на ногах, так как мальчик с разбега бросился ей на шею, обвив руками и ногами с такой силой, словно от этого зависела его жизнь.

Желая успокоить брата, Бетани взяла его на руки.

– Не бойся, Брет. Я тебя не дам в обиду, – ласково сказала она.

С Бретом на руках Бетани вышла из замка и направилась к тому самому полю, на котором сама сошлась в поединке с Ройсом. Воины окружили место предстоящего боя. Воины противоборствующих сторон, затаив дыхание, смотрели на бойцов, выбиравших оружие.

Бетани взглянула на вышедших на поле рыцарей, и перед взором ее возникла картина ее собственного поражения. Ройс де Бельмар расправился с ней за считанные минуты, однако девушка понимала, что он бился не в полную силу, полагая, что имеет дело с юношей.

Шотландец обречен.

Брам Мактавиш, протиснувшись сквозь толпу, встал рядом с сестрами:

– Подводы благополучно добрались до наших земель.

– Я молилась об этом денно и нощно. Как Седрик? Мм не получили от вас никаких известий, – спросила Бетани, переживавшая за доблестного начальника гарнизона замка.

– Он выжил. Храбрый воин хотел приехать сюда, но его раны все еще требуют постоянного ухода.

– Леди Бетани, – отец Джон прикоснулся к ее руке.

– Отец, как я рада видеть вас! – Глаза девушки наполнились слезами, и она быстро заморгала. – Мне так не хватало вашего совета.

– С Божьей помощью мы добрались до Шотландии без каких – либо происшествии. Жаль, что нашим людям не удалось сделать того же.

– Да, – согласилась Бетани, устраивая Брета поудобнее. – Следует утешиться тем, что разбойнику не достались наши богатства. На те деньги, что сейчас находятся в безопасности в Шотландии, можно собрать войско и вызволить из неволи наших людей.

– Нет, девочка, – сказал дэрд Мактавиш, сжимая ей плечо. – Я не смог найти тебе женихов. Лишь этот парень вызвался сразиться за тебя.

– Неужели никому не нужно наше богатство? – спросила Бетани.

– Девочка, дело не только в этом нормандском рыцаре и его отряде. Нельзя забывать о Вильгельме и его полчищах. Мы изредка совершаем набеги на поля, отбиваем стада, но в остальном у нас связаны руки.

– Господь, сжалься над нами! Сестра, неужели настал день, когда наши рыцари все до одного стали трусами? – воскликнула Мери.

– Придержи свой язычок, девчонка! Невзирая на тo, что ты моя родственница, я пройдусь метлой по твоему заду! – грозно предупредил ее дядя, и Мери тотчас же залилась слезами.

– Дядя Брам, Мери пошутила.

– Как всегда, вы готовы стать на защиту саксов, Бетани? – спросил отец Джон.

– Сейчас начнется, – сказала Бетани, уходя от ответа.

Она постаралась повернуться так, чтобы Брету не были видны сражающиеся воины, но мальчик крутился и вырывался до тех пор, пока не получил возможность наблюдать за происходящим.

Все застыли в напряжении. Нормандские воины и шотландцы собрались в две тесные кучи. Ройс де Бельмаp, расставив для устойчивости ноги, поднял над головой меч.

Молодой шотландец также производил внешне неплохое впечатление, но, судя по возгласам из толпы, большинство считало, что Ройс де Бельмар без труда с ним расправится.

Прозвучал сигнал, и воины сошлись друг с другом. Как только сталь ударилась о сталь, всем стало ясно, чго поединок будет не из легких. Несмотря на разницу в росте и весе, воины оказались под стать друг другу. Звон мечей очень быстро слился в один непрерывный звук.

Бетани не могла поверить своим глазам, глядя на ловкость и силу Фенрира. По словам Ройса, выходило, что молодой шотландец какой-то недочеловек, однако сейчас она видела, что это не так. Как, впрочем, и все остальные. Исход поединка вполне мог сложиться в пользу ее суженого.

Нормандцы затихли, наблюдая за бойцами. Некоторые воины даже взмахивали руками в такт ударам, словно пытаясь помочь своему предводителю.

Брам Мактавиш лукаво улыбнулся, на лице отца Джона появилось блаженное выражение; шотландцы радостными криками приветствовали каждый удачный выпад своего земляка.

Оба бойца уже выглядели уставшими. Оба истекали кровью. Левая рука нормандского рыцаря, рассеченная ударом меча, висела безжизненной плетью; на груди шотландца от плеча до бедра зияла глубокая рана.

Ройс изо всех сил опустил меч; шотландец зашатался, но устоял на ногах. Нормандец как одержимый бросился вперед, словно стремясь пригвоздить своего противника к земле. Его страшные удары стали все чаще и чаще достигать цели.

Внезапно Ройс оступился, и шотландец сделал выпад. Бетани затаила дыхание. Фенрир Гунн, используя свое преимущество, занес меч, но нормандский рыцарь со всей силы ткнул его ногой в пах. Шотландец перегнулся пополам, и Ройс выбил меч у него из рук. Быстро вскочив на ноги, он приставил к горлу северянина острие меча.

– Сдаешься?

– Сдаюсь, – выдавил тяжело дышащий шотландец.

Кивнув, Ройс опустил оружие.

– Все кончено.

Бетани следила взглядом за приближающимися Ройсом и побежденным шотландцем. Окровавленные, в покрытой грязью и пылью изодранной одежде, они нисколько не походили на тех двоих воинов, что выходили на поле битвы. Сейчас они, крещеные нормандец и шотландец, напоминали диких язычников.

Лэрд Мактавиш шагнул им навстречу.

– Ты одержал верх, Ройс де Бельмар. Я с этим не спорю.

Бетани перевела его слова.

– Знай, шотландец: я победил выбранного тобой для Бетани жениха, но сохранил ему жизнь. Следующему человеку уже так не повезет. Передай всем будущим искателям ее руки, что отныне мы будем сражаться не на жизнь, а на смерть.

– Хорошо, передам, – согласился Мактавиш. Затем он повернулся к племянницам и племяннику: – Теперь поговорим насчет моих родственников.

– Я уже говорил, что рабыню не освобожу, – сказал Ройс, пристально следя за тем, как Бетани переводит его ответ.

– Да. Ты ясно дал это понять. Но я говорю о Мери и Брете, – уточнил Мактавиш, и Бетани с надеждой перевела его слова.

– Они получат свободу, как только ты вернешь мне сокровища, увезенные из этого замка, – сказал Ройс.

Бетани беспомощно перевела его ответ.

Опустившаяся тишина была более оглушительной, чем громкие крики воинов некоторое время назад. Оказывается, Ройс просто играл с ними! Взглянув на дядю, Бетани увидела, что тот разъярен.

– Ты отступаешь от своего слова, нормандский рыцарь? – с вызовом произнес Брам Мактавиш.

Сверкнув глазами, Бетани бросила в лицо Ройсу обвинение дяди.

– Non, твоих родственников освободят сразу же, как только богатства, вывезенные в твои владения, будут возвращены их законному владельцу: мне.


Глава 7


Повернувшись к Бетани, Ройс дождался, когда она изложит его требования.

Девушка же беспомощно смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова. Значит, ему известно о подводах с богатствами замка. Постепенно придя в себя, она перевела слова Ройса де Бельмара, понимая, что остальные потрясены не меньше ее.

– До встречи, – кивнул дядя Брам. – С твоего позволения, я могу попрощаться с детьми своего брата?

– Oui. Ты можешь сказать им adieu,[5 - До свидания (фр.).] выразив надежду на скорую встречу. В тот день, когда ты решишь, что близкие тебе люди значат больше, чем золото, свершится это радостное событие – но не раньше.

Ройс отошел в сторону, и Бетани взяла дядю за руку.

– Что же делать, дядя?

– Я не верю, что он освободит Мери и Брета даже после того, как я возвращу ему сокровища. – Прищурившись, Брам посмотрел поверх плеча племянницы на нормандского предводителя. Затем он снова повернулся к Бетани, и гнев, наполнявший его взгляд, сменился печалью. – Но тебя я все равно не смогу выменять. Он не собирается отпускать тебя.

– Это не важно. Я хочу, чтобы Мери и Брет были в безопасности.

– Я сделаю все, что смогу. – Поцеловав девушку в щеку, он шепнул: – Смелее, девочка моя. Что-нибудь мы обязательно придумаем. – Затем, подхватив Брета на руки, шотландец сказал: – Заботься о своих сестрах, парень. И ничего не бойся.

Мальчик отчаянно закивал, и Брам, опустив его на землю, взъерошил ему волосы.

– Уверен, ты будешь достоин имени и памяти своего отца.

Мери, скромная и застенчивая, словно ангел, шагнула к дяде:

– Дядя Брам, я буду беспрестанно молиться за вас.

– Мери, девочка, отец и мать гордились бы тобой. – Он стиснул племянницу в своих объятиях.

Золотая цепочка на шее Мери, сверкнув на солнце, сквозь затуманенный слезами взор показалась Бетани маленькой радугой.

– Перстень отца, – прошептала она про себя, вытирая глаза. И сказала вслух: – Мери, отдай дяде Браму отцовский перстень. Пусть он сохранит его в память о брате. Быть может, нам больше не суждено будет свидеться.

– Но, Бетани… – По щекам Мери хлынули слезы. – Все наше богатство и так у дяди Брама. Этот перстень – единственное воспоминание об отце…

– Знаю, Мери, – ласково произнесла Бетани, оглядываясь, чтобы убедиться, не следят ли за ними нормандцы. – Но у дяди Брама нет ничего, напоминающего ему о родных, в то время как у меня есть ты, а у тебя – я.

Мери сняла цепочку и, надув губки, вложила перстень в руку сестры. Бетани хотела, чтобы дядя сохранил воспоминание о своих родственниках. Если он еще раз подведет их, совесть будет терзать его каждый раз, когда его взгляд упадет на перстень Гэвина Мактавиша.

– Помните о нашем отце.

Бетани торжественно протянула перстень дяде, с улыбкой надевшему его на палец.

– Бетани, ты достойна памяти женщин Нортумберленда. Так держать!

Бетани покачала головой:

– Дядя Брам, помните о нас.

– Не говори глупостей, девочка. Как я могу о вас забыть, имея этот перстень?

Бетани прыснула. Ей очень нравился этот человек. Дядя улыбнулся ей в ответ:

– Веселее, девочка. Еще не все потеряно.

Обняв племянницу за плечи, он направился к замку. Так они и вошли в ворота, прижимаясь друг к другу.

К ним приблизился нормандский предводитель, потягивающий вино и небрежно озирающийся вокруг с видом человека, владеющего всем, на что падает его взгляд.

Раздраженная его присутствием, Бетани, фальшиво улыбнувшись, сказала:

– Если бы вы знали, как я ненавижу этого рыцаря с черным сердцем! Гром и молния, да я скорее умру, чем допущу, чтобы чужеземный захватчик завладел состоянием Нортумберленда.

Девушка глубоко вздохнула, пытаясь успокоить бешено колотившееся сердце и укрепиться духом. Она знает, что ей надлежит сделать.

– Сегодня ночью я отправлю к вам Мери и Брета. Пусть ваш человек ждет у выхода из подземного хода. Как только стража уснет, приняв приготовленное Майдой зелье, я отвлеку нормандца. Тогда Мери и Брет с Божьей помощью пройдут по подземному ходу к вашему человеку. Клянусь спасением души своих родителей, я сделаю так, чтобы они добрались до перекрестка дорог. Ждите их там.

Брам тревожно взглянул на Ройса:

– Боюсь, ты затеяла опасную игру, девочка. Смотри, как бы ты сама не запуталась в собственной хитрости.

– Не беспокойтесь, дядя Брам. Этот нормандский великан, несмотря на огромный рост и сильные мышцы, непроходимо туп. Творец, щедро наделивший его физической силой, отказал ему в уме.

– Потише, девочка. Не надо недооценивать своего противника.

– Не волнуйтесь, я смотрю на все это трезво. Но Ройс де Бельмар, похоже, от меня без ума. Достаточно будет нескольких милых улыбок, чтобы он начисто позабыл обо всем на свете.

– Если ты ошибаешься, утром настанет час расплаты, и винить в этом тебе придется лишь себя саму и свою беспредельную нортумберлендскую гордость.

Как только шотландцы выехали за ворота замка, Ги де Бельмар подошел к брату:

– Ройс, тебе следует заняться своими ранами. Дела подождут, или ими займусь я.

Ройс стиснул Бетани руку:

– Рабыня, мне нужны твои услуги.

Девушка не стала спорить. Камзол и рейтузы рыцаря были пропитаны кровью. Просто чудо, что он еще держался на ногах.

Брет крепко обнял сестру, и Бетани, нагнувшись, шепнула ему на ухо:

– Брет, ты нужен Мери. Помни, что ты обещал дяде Браму. Завтра вы оба будете в Шотландии, а я присоединюсь к вам попозже, – солгала она, рассеивая его страхи.

Всхлипнув, мальчик кивнул и направился к Мери. Та взяла его на руки, и он ласково вытер ей слезы.

– Не плачь, Мери. Я позабочусь о тебе.

К Ройсу подошел отец Джон:

– Я провожу Мери и Брета в часовню. – Обняв Мери за плечи, он повернулся с грустной улыбкой к Бетани: – Бетани, когда сможешь, присоединяйся к нам.

– Благодарю вас, святой отец. Я постараюсь.

Как только священник, Мери и Брет ушли, Ройс схватил Бетани за руку, и она покорно проследовала за ним в его спальню. После того как они вошли в комнату, рыцарь закрыл дверь и рявкнул:

– Займись ванной. В таком виде я не могу заниматься делами.

Бетани поспешно засуетилась у очага.

– И еще, Анни, – услышав его тихий, вдруг ставший глухим голос, девушка застыла на месте, – найди лекаря, кто занялся бы моими ранами.

Повернувшись к нему, Бетани ахнула, увидев искаженное от мучительной боли лицо. Только оказавшись в спальне, рыцарь позволил себе расслабиться, показывая, какие страдания причиняют ему раны. Но девушка не позволила себе восхититься его стоическим поведением. Ройс де Бельмар, нормандский рыцарь, – ее враг. Она должна радоваться тому, что у него сейчас на уме не развлечения, а забота о своем здоровье. Опытным взглядом человека, не раз имевшего дело с ранеными, Бетани осмотрела раны и убедилась, что лишь одна из них серьезна.

– Ты что это надумала? – подозрительно встрепенулся Ройс.

– Если бы было нужно прижигание, я обратилась бы к Майде. Но я сама знаю толк во врачевании ран. Эту, – указала она на рассеченную руку, – необходимо зашить.

Отвернувшись, Бетани поставила на огонь котел с водой, обдумывая, какие травы надо принести из погреба.

Заметив недоверчивое выражение лица рыцаря, девушка едва не рассмеялась вслух:

– Не беспокойтесь, я не причиню вам вреда.

– С чего ты решила, что я доверюсь тебе?

– Послушание мое вы уже имеете. Если вы боитесь, вам достаточно будет лишь приставить мне меч к горлу.

– Non, Анни, для тебя главное не собственная жизнь, а безопасность брата и сестры. Именно поэтому ты стала рабыней. Глупо заботиться о ком-то другом прежде чем о себе самой.

Не сказав ни слова, Бетани развернулась, собираясь уйти.

– Анни, мне не доставляет радости угрожать твоим родственникам, но ты сама навлекла это на себя. Если бы ты вместо того, чтобы своенравничать, покорилась своей участи, надобность в угрозах отпала бы сама собой.

Голос Бетани прозвучал тихо и мягко, но она знала, что до рыцаря дойдет каждое слово:

– Значит, подобно скотине, я должна безропотно подчиниться? Знай же, все мое естество протестует при звуке щелкающего бича и голосе хозяина.

– Безропотно или нет, но ты должна повиноваться, у тебя нет выбора, – сказал Ройс, проводя рукой ей по спине.

Вздрогнув, девушка отшатнулась от него.

– Выбор есть всегда! – с жаром бросила она, выбегая из комнаты.

– Если так сражается мужеложец, меня дрожь охватывает при мысли, что будет, если шотландцы выставят против нас настоящих мужчин, – сказал. Ги.

– Проследи за тем, чтобы воины упражнялись трижды в день. Раз столкновения с шотландцами не избежать, мы должны быть к нему готовы, – ответил Ройс.

Бетани, входя в комнату, услышала конец разговора братьев, но изобразила полное безразличие. Ей стало гораздо легче на душе после того, как был решен побег брата и сестры.

Увидев, что Ги нахмурился, девушка спокойно обратилась к нормандскому вождю:

– Если вам угодно, я приду позже.

– Non, заходи, – махнул рукой Ройс, приглашая ее войти.

Но его брат остановил Бетани. Отобрав у нее поднос, он внимательно изучил мешочки с травами. Девушка вспыхнула, услышав обращенные к брату слова Ги:

– Болиголова и волчьего глаза здесь нет. И все же я бы не стал ей доверять.

Оскалившись собственной шутке, Ги взглянул на Бетани.

Та не ответила на его улыбку, решив, что шутки у нормандцев почему-то начисто лишены юмора.

– Она знает, какое наказание ждет ее, если она замыслила что-то недоброе, – сказал Ройс.

– Вспомни про уксус, – заметил Ги. На лице Ройса расплылась улыбка:

– Она сполна заплатила за свою глупость.

– И все же, мне кажется, если у нее хватило дерзости выкинуть такую штуку, она опять может прибегнуть к чему-нибудь подобному, – сказал Ги, глядя на Бетани с деланным ужасом, словно опасаясь, что у нее вот-вот вырастут рога или она насадит его на вилы.

– Уверен в этом. Анни очень не нравится быть рабыней. Но она очень любит своих родных и поэтому будет беспрекословно мне повиноваться.

Подобно соли, втираемой в свежую рану, его слова явились болезненным напоминанием о той власти, какой он обладал над Бетани. Но завтра, если все пройдет благополучно, все угрозы нормандца превратятся в пустой звук.

– Если вы желаете сами заняться своими ранами, скажите одно слово, и я уйду.

Поставив ведро, девушка стиснула дрожащие руки, не желая ничем выдать свои страдания.

– Non. Ты останешься и будешь врачевать мои раны, – сказал Ройс.

Ги недовольно покачал головой, следя за тем, как Бетани снова взяла ведро и направилась к лохани. Ройс хлопнул брата по спине:

– Мне ничего не угрожает. Иди проследи за тем, как выполняются мои распоряжения. Теперь мне потребуется лишь нежное прикосновение Анни.

Возвращая девушке поднос, Ги сказал:

– Уясни твердо: если моему брату станет худо от твоего врачевания, я отомщу.

Проводив его взглядом, Бетани повернулась к предводителю:

– Ваш брат получает огромное наслаждение, пытаясь запугать меня.

– Non. Ги по натуре не жесткосерден. Просто он делает для меня то, что делаешь ты для своих родных. В этом вы очень похожи друг на друга.

Пропустив его высказывание мимо ушей, Бетани опустила поднос и указала рыцарю на стол:

– Садитесь, и я наложу швы на рану, а потом вымою вас.

Она приготовила миску с чистой водой и бутыль ржаного виски. Налив немного виски в воду и омыв в нем иголку с ниткой, Бетани взяла Ройса за раненую руку.

– Вы готовы?

– Мне не нужно изображать мужество. Начинай.

Вылив на рану крепкое виски, Бетани услышала, как рыцарь шумно втянул воздух, но не издал ни звука; его глаза, когда он встретился с нею взглядом, были полны решимости. Взяв иголку, Бетани вдела в нее нитку и начала мучительно долгий процесс накладывания швов на живую ткань. Каждый раз, когда иголка входила в его тело, рыцарь напрягался, но выносил боль молча. Он сохранял внешнюю невозмутимость, но девушке казалось, что острая игла пронзает ее собственную плоть.

– Я знаю, как это больно. Если хотите кричать или даже плакать, не стесняйтесь, я пойму.

– Плакать! – взревел оскорбленный рыцарь.

– Здесь нет никого, кроме нас с вами. Передо мной вам не обязательно сохранять лицо.

– Вероятно, мужчины-саксы блеют словно овцы в присутствии своих женщин, но нормандцы так не поступают.

«Рассуждения, достойные тупоголового осла», – пробормотала про себя Бетани.

Что ж, надменность нормандского рыцаря распалила ее гнев и помогла завершить отвратительную работу. Ее окровавленные руки тряслись, ей очень хотелось глотнуть вина, но Бетани опасалась, что желудок сейчас ничего не примет. Несмотря на то, что рана, к счастью, оказалась ровной, без рваных краев, девушке потребовалось все ее мастерство, чтобы зашить рассеченные ткани. Наложив последний стежок, она вдруг почувствовала, как у нее дрожат колени, и ей пришлось приложить все силы, чтобы устоять на ногах. Рыцарь же даже ни разу не застонал.

«Чума его побери», – подумала Бетани, отставляя поднос и поднимая ведро с горячей водой. Ей пришлось сделать несколько медленных вдохов, чтобы прийти в себя. Как странно на нее подействовало врачевание этого нормандского воина.

Над лоханью поднимался пар. Добавив холодной воды, Бетани опустила руку. Как раз. Но она медлила сказать об этом рыцарю, с ужасом думая о предстоящей процедуре.

– Помоги, Анни. Я и здоровый-то справляюсь с трудом.

Услышав эти слова, Бетани обернулась. Встретившись взглядом с Ройсом, она кивнула, выражая согласие, хотя видеть другие раны ей совсем не хотелось. Обыкновенно не слишком брезгливая, Бетани сейчас мучилась при одной мысли об этих ранах.

– Поединок – занятие глупое и бессмысленное. Только мужчины могут решать споры силой, – раздраженно бросила она на родном языке, зная, что Ройс де Бельмар ее не поймет.

Бетани осторожно стащила с рыцаря камзол. Так и есть, для остальных ран хватит целебных мазей и бальзамов. Странно, но это лишь распалило ее гнев.

– Гром и молния, какой же ты самонадеянный дурак! Тебе не приходило в голову, что ты мог бы навсегда остаться на том поле? – пробормотала Бетани, добавив все известные ей сакские ругательства.

Ройс вопросительно поднял бровь, но перевода, к счастью, не потребовал.

Бетани быстро развязала пояс и, стащив с него выпачканные в грязи рейтузы, бросила их в кучу окровавленной одежды. Старательно отвернувшись, она подхватила Ройса под руку и осторожно подвела к лохани. Ройс медленно опустился в теплую воду.

Странно, но весь гнев Бетани, похоже, выплеснулся наружу в ее пылкой тираде, ибо как только у нее в руке оказалась мочалка, ее прикосновения к телу рыцаря стали нежными, подобными ласковому дуновению ветерка. Ее уста способны хулить захватчика, руки же не могут причинить ему боль.

– Ты уверена, что остальные раны не нужно ни зашивать, ни прижигать?

– Да, надо было наложить швы только на руку. Остальные раны не глубокие.

– В таком случае, быть может, ты ототрешь их от грязи? – с издевкой произнес Ройс.

Бетани тотчас же с силой провела мочалкой по свежим ранам, и он вздрогнул.

– Зачем вы насмехаетесь надо мной, вынуждая делать вам больно?

Едва эти слова сорвались с ее языка, Бетани испуганно зажала рот ладонью. Она не собиралась произносить это вслух, да еще и по-французски.

Рыцарь молчал долго, прежде чем ответить:

– Я с радостью вынесу твою ненависть, но жалость твоя мне не нужна.

– Вы ошибочно принимаете сострадание за жалость. Разве могущественным нормандским рыцарям незнакомо чувство сострадания к раненным в битве противникам?

– Non, враг есть враг. Я никогда не думаю о нем как о человеке. В противном случае мне пришлось бы несладко в смертельной схватке.

Он совершенно прав. Ройс де Бельмар – нормандец, значит, враг; ни в коем случае нельзя думать о нем как о человеке и как об очень сильном, привлекательном мужчине.

Размашистыми движениями Бетани рассеянно проводила мочалкой по спине рыцаря. Она чувствовала, как под ее ладонью надуваются мышцы. То и дело ее пальцы натыкались на шрам или ребро. От мужского тела ее отделяла лишь тонкая ткань. Бетани изнывала от желания дотронуться до кожи Ройса, ощутить, как он откликнется на ее прикосновение. Она тряхнула головой, отгоняя эти назойливые мысли. Однако сильное тело воина было перед ее глазами. Когда придет время, сможет ли она нанести рану кому-то столь хорошо знакомому? Возможно, даже убить его?

Бетани отложила мочалку:

– Наверное, мне следует сходить на кухню и принести вам поесть.

– Non, я оденусь и спущусь вниз, чтобы поужинать вместе со своими людьми и твоей сестрой.

Бетани охватил ужас. Сегодня вечером ее сестра и брат должны бежать к дяде.

– Милорд, после наложения швов вам нужен покой, иначе весь мой труд будет напрасен. – Она опустила голову, буквально умирая от собственного раболепия. – Умоляю, позвольте мне принести сюда еду и вино.

– Non, в этом нет необходимости. – Ройс схватил ее за руку. – Я не голоден. К тому же, Анни, ты не можешь сбежать от меня, не обработав остальных ран.

Бетани почувствовала, что попала в приготовленную собственными руками ловушку.

– Что ж, вы правы, – согласилась она, отчаянно пытаясь найти какой-нибудь выход. – Но я не могу заниматься вашими ранами, пока вы в лохани.

Губы рыцаря изогнулись в улыбке, и на этот раз его глаза тоже улыбались. Но Бетани самодовольство Ройса де Бельмара пришлось не по душе.

– Анни, передай мне полотенце.

Девушка, развернув, протянула ему кусок льняного полотна, и рыцарь вылез из лохани. Отвести от него взгляд было буквально некуда. Бетани старалась не смотреть на обнаженное тело, уставившись Ройсу в глаза. Будь проклят этот человек, получающий удовольствие от ее затруднительного положения.

Рыцарь вытирался не спеша, обстоятельно. Не в силах вынести это зрелище, девушка отвернулась, схватила мешочки с травами и, стоя спиной к рыцарю, начала смешивать масла и лечебные растения, приготовляя целительную мазь.

Услышав, как Ройс сел, Бетани обернулась и с облегчением увидела, что он прикрыл бедра полотенцем. Она начала втирать в раны бальзам. Подорожник остановит кровотечение, чеснок не даст ранам загноиться. Девушка заметила, что рыцарь воротит нос от мази.

– Это целительный бальзам, – сказала она, радуясь его недовольству.

– Но он ужасно воняет.

При этом раздраженном замечании у нее на губах появилась улыбка.

– Если вам угодно самому лечить свои раны, я сотру мазь. Но, по-моему, пахнет она не так уж плохо.

– Эти слова, сказанные грязнулей-саксонкой, мало что значат.

– Да, мы не обучены пристойным манерам. Возможно, нормандские господа милостиво научат нас мыться!

Бетани отвернулась, слишком разъяренная, чтобы вымолвить еще хоть слово.

– Возможно, ты права.

Девушка вскрикнула, чувствуя, как рыцарь поднимает ее в воздух. Прижавшись к его груди, она увидела у него на лице веселую решимость и искрящиеся смехом глаза. Ройс направился к лохани.

– Вы не посмеете! – недоверчиво выдохнула Бетани, разгадав его намерения.

Он ничего не ответил, но его рот растянулся в широкой улыбке.


Глава 8


– Господин рыцарь, вам нельзя мочить раны! – воскликнула Бетани.

Ройс улыбнулся, наслаждаясь ее пылкими протестами. Она полагает, он говорит все это в шутку. Она его еще не знает.

– Я не собираюсь испортить твою великолепную работу.

Девушка расслабилась в его объятиях. Теперь она была сама доверчивая невинность. Ройс был близок к тому, чтобы испытать раскаяние. Был близок, но так и не испытал.

Невероятно. Девушка казалась такой легкой в его руках. Легче кольчуги. Даже облаченная в неказистую мужскую одежду в наказание за то, что осмелилась оказать сопротивление, она нисколько не походила на мальчика. Ройс оценивающим взглядом обвел куртку и рейтузы, соблазнительно подчеркивающие все линии фигуры девушки; ноги же ее были просто недопустимо завлекательны.

Рыцарь приблизился к лохани. Взгляд девушки был полон такой прелестной нежности, что он на мгновение остановился.

– Анни, я хочу лишь отплатить тебе услугой за услугу. Ты уже привыкла к моему телу, и мне хочется узнать твое. Сейчас, даже несмотря на то, что ванна тебе не требуется, я стану твоим слугой и вымою тебя.

Бетани недоверчиво уставилась на него.

– Нет, вы не сделаете этого.

Ройс начал медленно опускать ее в лохань. Как только мягкие кожаные сапоги коснулись воды, Бетани крепко обвила руками ему шею.

– Нет! – вскрикнула она. – Вы испортите мою одежду!

– Но это же всего лишь вода, Бетани.

– Прошу вас, не делайте этого. Я сейчас не хочу мыться.

– Анни, ну когда ты запомнишь? Твои желания ровно ничего не значат. Ты не служанка, а рабыня, всецело повинующаяся своему господину.

Глаза Бетани вспыхнули словно раскаленные угли. Ройс опустил ее в лохань. Погрузившись в воду по самый подбородок, так, что на поверхности осталась одна голова, девушка скрестила руки на груди.

– Ты значительно упростишь мне работу, если разденешься.

– Вот как? В таком случае я лучше останусь одетой.

– Жаль, – сказал Ройс, доставая кинжал. Бетани вздрогнула и отпрянула от него. – Если ты не разденешься сама, я сделаю это за тебя.

Обиженно фыркнув, девушка стала стягивать куртку. Задача эта оказалась не из легких, так как тяжелая намокшая ткань прилипла к ее телу, и ей пришлось буквально отрывать ее от себя. Ройсу очень хотелось помочь, но он сдержался, не поддаваясь этому порыву.

Сейчас девушка показалась ему особенно пленительной. Мокрая ткань облепляла все изгибы женского тела подобно второй коже, жаждущей вкусить прикосновения мужской руки. Хотя и не отличающиеся особой пышностью, формы Бетани очаровали рыцаря. Когда одежда, цепляющаяся за ее тело подобно объятиям возлюбленного, медленно сползла, открылась шелковистая кожа, скользкая и блестящая от стекающих по ней струек. Плещущаяся вода омывала грудь, скрывая манящее белоснежное тело, и Ройс ощутил болезненно нарастающее желание. Долго так выдержать он не сможет.

Бетани прижала руки к груди, тщетно пытаясь укрыться от нескромных взглядов; охваченная смущением, она тем не менее помнила о гордости. Гордо вскинув голову, девушка смело посмотрела Ройсу в глаза, и тот был вынужден оценить ее смелость.

Бетани протянула руку за мочалкой.

– Это я могу сделать сама.

– Non, Анни, – отодвинул мочалку рыцарь. – Этим займусь я.

В карих глазах девушки засверкали гневные искры. Было очевидно, что она не привыкла выслушивать наставления. Ройс на мгновение задумался о странных рассказах, услышанных им, и рисунках, вытканных на поясе, но тотчас же отогнал эти мысли. Каким бы ни было положение Бетани в прошлом, сейчас она должна покориться действительности.

Девушка поспешно отвернулась от него, но все же Ройс успел заметить в ее взгляде тихо закипающую ярость.

Как только он начал тереть Бетани спину, ее плечи задрожали от беззвучных всхлипываний, и он тотчас же остановился, не желая иметь дело со слезами.

– Ну вот, – он выпустил мочалку, и та скользнула по спине Бетани в воду. – Я показал тебе, как это делается, а закончишь ты сама.

Девушка взяла мочалку, избегая взгляда Ройса. Тот, почувствовав ее стеснительность, отошел от лохани. Нет, никогда не сможет он понять женщин; впрочем, не очень-то этого и хочется. Однако определенных правил надо придерживаться.

Разумеется, никто бы не помешал ему учинить над Бетани насилие, но Ройс никогда не овладевал женщинами, используя физическую силу. Наверное, Господь сотворил женщин другими не зря, и не стоит злоупотреблять своим преимуществом.

Нет, существует более простой и гораздо более приятный путь. Он соблазнит Бетани. Еще ни одна женщина не могла устоять перед его чарами; и хотя эта девушка, по-видимому, испытывает к нему ненависть, Ройс был уверен, что сможет мягко, но убедительно заставить ее изменить свои чувства.

Каждая женщина имеет цену. Ройс на мгновение задумался над этим. Non, он не покинет замок, не освободит Бетани и ее людей. Похоже, цена этой девушки намного превосходит все то, с чем ему приходилось сталкиваться, и он пока не готов платить ее.

Эта мысль пришлась рыцарю не по душе. Неужели Бетани настолько бескорыстна? О да, без труда можно поверить, что этим качеством обладает ее набожная сестра. Но в Бетани чувствуется страсть, ждущая только подходящего момента, чтобы проявиться во всей силе. Она ничем не напоминает коленопреклоненную святую. Мысли Ройса заполнили эротические видения обнаженной Бетани, лежащей на кровати, рассыпав волосы по подушке, манящей его к себе. Почувствовав боль в паху, рыцарь поклялся себе, что в самое ближайшее время увидит девушку такой.

До него донеслись тихие всплески. Звук воды, стекающей по нежной коже, был невыносимо мучителен.

О боже, никогда прежде ни одна девушка еще не западала так глубоко ему в душу. Воображение услужливо подсказало картины сверкающих в свете огня очага капелек воды на прекрасном женском теле.

Желая хоть чем-то отвлечься от подобных мыслей, Ройс подошел к столу и наполнил вином два кубка. Медленно пригубив ароматный напиток и с наслаждением покатав его на языке, он повернулся и протянул кубок Бетани.

– Хочешь?

Девушка молча потупила взор.

Подойдя к лохани, Ройс вложил кубок ей в руку, затем, вернувшись к очагу, поднес к губам свою чару.

Бетани – неразрешимая загадка, и он не в силах устоять перед искушением разрешить ее. Однако Ройс почему-то чувствовал, что даже если ему удастся сложить затейливые разрозненные кусочки в цельную картину, это нисколько не приблизит его к разгадке.

Эти беспокойные размышления прервал стук в дверь.

Рыцарь быстро занял стратегическую позицию между лоханью и дверью.

– Войдите.

Дверь отворилась, и на пороге появились Майда, священник и Ги де Бельмар.

– Не знаю, что им нужно, но, по-видимому, они хотят переговорить с твоей рабыней, – объяснил брату Ги.

Внимательно оглядев саксов, Ройс отошел в сторону.

– В чем дело? – обеспокоенно спросила Бетани.

– Миледи, вы должны спуститься вниз, – тихо промолвила Майда. – Вернулись наши воины, несколько человек.

– Осторожнее, Майда. Нормандские воины не владеют нашим языком, но ты ведешь себя подозрительно, – сказала Бетани, окидывая внимательным взглядом братьев. Их лица оставались совершенно безучастными, и девушка с облегчением снова повернулась к кухарке: – Их много?

– Не знаю, миледи.

Подойдя к лохани, Ройс протянул Бетани белое полотенце.

– Что им нужно?

– Больному крестьянину нужна моя помощь. Пожалуйста, позвольте мне сходить к нему.

Ройс обратился к брату:

– Проводи их вниз.

Когда дверь закрылась, он снова повернулся к Бетани.

– Вы позволите мне оказать помощь больному соотечественнику? Ведь для вас я уже сделала все, что могла.

Встав в лохани, девушка обернула вокруг себя полотенце, затем с грустью взглянула на сваленную в кучу мокрую одежду.

– Я позволяю тебе помочь больному. Но, – добавил Ройс, помогая Бетани выйти из лохани, – если выяснится, что ты меня обманула, наказание будет очень неприятным.

Слова благодарности уже были готовы сорваться с уст Бетани, но все же она не смогла заставить себя произнести их. Опустившись на колено, девушка двумя пальцами подобрала мокрые куртку и рейтузы, оставив на полу лужицу воды. Ничего не поделаешь, придется надеть это на себя.

Ройс отобрал у нее одежду и швырнул в угол.

– Отныне ты можешь носить свое собственное платье.

Бетани изумленно подняла голову. Неужели он способен читать ее мысли? Она заметила играющую у него на устах легкую улыбку. Поразительно, как такая мелочь может превратить свирепого нормандского рыцаря в симпатичного мужчину.

– Хотя вынужден признать, я буду скучать по куртке и штанам, – сказал Ройс, и у него в глазах блеснули веселые искорки.

Бетани была настолько зачарована мягким выражением лица рыцаря, что прошло некоторое время, прежде чем до нее дошел смысл его слов. Ее платье. Эта мысль наполнила сердце Бетани радостью. Лишь сейчас она осознала, насколько ущемляла ее гордость необходимость ходить в мужской одежде. Она перепояшется полученным в наследство поясом, прикрепит к нему кинжал, и это придаст ей дополнительной уверенности в себе, такой необходимой в настоящий момент.

– С вашего позволения, я оденусь и пойду.

– Твои манеры оставляют желать лучшего, Анни. Ни одного слова благодарности за мой щедрый дар?

– Спасибо, – выдавила сквозь стиснутые зубы Бетани.

– Отблагодари меня поцелуем, Анни, и я буду считать вопрос исчерпанным.

В голове у Бетани зазвучали колокола тревоги. Интуиция подсказывала, что надо отказаться. Бетани не хотела целоваться с Ройсом, но ведь он попросил такую незначительную плату за свой подарок, к тому же после этого она сразу сможет уйти.

Бетани приблизилась к Ройсу, чувствуя, как облепляет ее влажное тело льняное полотенце. Взгляд рыцаря не оставил ей никаких сомнений в том, что тонкая материя только подчеркивала ее наготу. Жалея о том, что у нее нет надежной защиты от бесцеремонных взглядов Ройса, Бетани робко приблизилась к нему, но он продолжал стоять неподвижно.

– Это ты должна поцеловать меня, Анни.

Поцеловать? Бетани понятия не имела, как это делается. Однако с напускной решимостью она положила руки на плечи рыцарю и приподнялась на цыпочках. Ее губы прикоснулись к его рту. Девушка поспешно отшатнулась, и Ройс недовольно покачал головой:

– Этого скудного подношения недостаточно. Ты должна вложить в поцелуй чувство.

– Боюсь, это невозможно.

– В таком случае больному саксу придется обойтись без тебя. Если я не получу поцелуй, сравнимый по щедрости с моим даром, ты останешься здесь.

– К вымогательству вам не привыкать, – гневно бросила Бетани, делая шаг вперед.

Вне себя от ярости, она схватила Ройса за плечи и буквально обрушилась на его губы. Ей хотелось покончить с этим как можно скорее.

Но только она попробовала оторваться от рыцаря, он тотчас же крепко обнял ее, отвечая на поцелуй. Его пальцы скользнули под полотенце, потянув за полоску ткани, сразу же сползшую вниз. Руки Ройса метнулись вниз по спине Бетани и сразу же поднялись вверх, и девушка почувствовала, как ее кожу ласкает прохладный ветерок, однако тело ее пылало от нежных прикосновений сильных мужских рук.

На мгновение – всего на одно мгновение – Бетани отдалась этой неведомой прежде страсти, пробудившейся у нее в сердце; но действительность быстро напомнила о себе, и девушка, ахнув, вырвалась из объятий Ройса. Гром и молния! Как она могла позволить себе испытывать подобные чувства к врагу?

Бетани поспешила успокоить раненое достоинство. Это был всего лишь спектакль, необходимый при данных обстоятельствах. Но, встретившись глазами с испепеляющим взглядом Ройса, она вынуждена была признать правду. Нет, это был не спектакль. И, что хуже всего, рыцарь прекрасно это понял. Девушка решила, что лучшей защитой будет нападение.

– Я расплатилась с тобой, – сказала она, вкладывая в свои слова как можно больше отвращения. – Я вольна идти?

– Плата нищенская. – Ройс мягко провел пальцем по ее щеке, но Бетани показалось, что его прикосновение проникло в самые потаенные глубины ее души. – Скудное вознаграждение за оказанную милость.

Хитрая улыбка смягчила его слова. Ройс просто шутливо подначивает ее.

Бетани приняла его издевку как манну небесную, с облегчением решив, что теперь и сама может отвечать в том же духе.

– Настанет день, Ройс де Бельмар, и ты за мое расположение будешь готов отдать полцарства.

– Знаешь, моя маленькая рабыня, глядя на тебя, я впервые в жизни начинаю думать, что такое возможно.

Однако его взгляд опроверг шутливую легкость слов. Под пристальным взором Ройса Бетани почувствовала, как у нее сдавило горло и бешено заколотилось сердце.

– Правда? – прошептала она, тотчас же пожалев об этом.

Ройс долго молча пристально смотрел на нее, затем отошел в сторону:

– На самом деле ни одна женщина не стоит половины царства.

Быстро развернувшись, Бетани достала из сундука платье и нижнюю рубашку. Оделась она быстро. Ни за что на свете нельзя показать наглецу, как ранили ее его слова.

Собрав всю свою волю, девушка решительно прогнала из головы мысли о Ройсе. Ей надо думать о своих людях. Вернулись ушедшие на войну мужчины. Возможно, ее отец остался жив, и скоро они воссоединятся с ним. Бетани уже так давно считала отца погибшим, что потеряла надежду увидеть его вновь.

Погруженная в эти размышления, она не заметила приближения Ройса.

– Возьми мою накидку, – сказал он, укутывая ее в теплый плащ. – На улице прохладно, а я не хочу, чтобы ты простыла из-за отсутствия теплой одежды.

Почему он стал таким заботливым? Бетани не хотела принимать его подношения.

– Успокойся. Я не хочу, чтобы моя рабыня заболела, – сказал Ройс, правильно истолковав ее колебания. – Так что не раздумывай, принимать ли мой подарок: ты наденешь плащ, потому что я так тебе приказал.

– Что ж, в таком случае выбора у меня нет.

Она скорее проглотит язык, чем еще раз поблагодарит этого человека. И все же следует признать, накидка очень теплая, и без нее девушке угрожало бы студеное дыхание осени.

– Постарайся вернуться поскорее.

Бетани кивнула, несколько удивленная участием и пониманием Ройса.

Отворив дверь, девушка едва не вскрикнула. На пороге стояла Мери.

– Бетани, будь осторожна, иначе нормандские воины обнаружат наших мужчин.

Поднеся палец к губам, Бетани молча, но решительно закрыла за собой дверь. Убедившись, что в коридоре никого нет, а Ройс остался в комнате, она повернулась к сестре.

– Почему ты покинула часовню? – спросила она, недоумевая, отчего Мери нарушила обговоренный план.

– За мной не следят, никто не просит у меня отчета в моих действиях. К тому же, сестра, если бы мы с Бретом перестали появляться на людях, возникли бы подозрения. Как только все в замке уснут и останется только ночная стража, отец Джон отведет нас в часовню. Майда приготовила снадобье, от которого нормандские воины будут спать крепко.

Бетани с облегчением взяла сестру за руку.

– Где вернувшиеся мужчины? – спросила она.

– На конюшне в деревне.

– Отлично. Сколько их?

– Не знаю. Возьми вот это, – Мери вложила что-то в руки Бетани.

Та изумленно раскрыла рот, увидев два кинжала, принадлежащие Ройсу.

– Откуда они у тебя?

– Ты меня совсем не слушаешь? Я вольна бывать где угодно.

– Зачем ты даешь их мне? – Бетани едва не выронила кинжалы, попытавшись взять их поудобнее.

– Нашим мужчинам понадобится оружие. Все женщины поочередно носят им одежду и еду. Я решила, что им пригодится оружие, взятое у самого предводителя.

– Ты это хорошо придумала, – неуверенно произнесла Бетани, радуясь мысли о том, что против Ройса будет обращено его же оружие, но в то же время прекрасно сознавая, кому придется за это расплачиваться. Отмахнувшись от этих безрадостных мыслей, Бетани спрятала кинжалы в потайной карман плаща Ройса.

– Я не такая уж беспомощная, какой ты меня считаешь, Бетани.

– Прости меня, Мери. Мне просто трудно привыкнуть, что моя маленькая сестренка уже взрослая.

Бетани вознесла к небу немую молитву, прося о том, чтобы ей довелось еще раз свидеться с сестрой перед ее бегством в Шотландию. Но на случай, если этому не суждено будет случиться, надо попрощаться сейчас. Бетани изо всех сил старалась сдержать переполняющие ее чувства, не желая показать себя слабой перед Мери.

– Я тебя люблю. Будь осторожна.

Торопливо обняв сестру, Бетани поспешила из замка. Она смахнула навернувшиеся на глаза слезы. Ее брат и сестра будут в безопасности – это главное. Грусть и боль расставания надо нести в себе, не показывая их нормандцам.

До деревни было далеко, и Бетани постоянно проверяла, не следит ли кто за ней. Обернувшись несколько раз, она удостоверилась, что ее уход из замка остался незамеченным.

Приблизившись к конюшне, девушка снова оглянулась, убеждаясь, что рядом никого нет, и только после этого шагнула за ворота.

Внутри было темно, пахло сеном и овсом. Бетани осторожно окликнула:

– Есть здесь кто?

Не дождавшись ответа, она прошла дальше.

– Это леди Бетани. Выходите, не прячьтесь.

– Миледи! – откликнулся ей робкий голос, и из-за кипы сена появились один за другим пять воинов.

Их изможденные лица говорили о перенесенных лишениях. Потребуется много времени, чтобы откормить высохшие тела. Однако главным был не недостаток пищи, а упадок духа. Взглянув на печальные, осунувшиеся лица воинов, Бетани едва не расплакалась.

– Все кончено, миледи.

– Что случилось? – спросила девушка Хаддена, ее сверстника, теперь казавшегося одних лет с ее отцом.

– Сеча была кровавой, и мы потерпели поражение. Ваш отец, доблестный воин, погиб в первые же минуты. Армия противника была более многочисленной и сильной, и все наше войско полегло на поле брани. Лишь пятеро из нас остались живы, миледи, и то лишь потому, что враг очень спешил и не добивал раненых.

Бетани поежилась, хороня последнюю надежду на то, что ее отец жив.

– Теперь вы дома.

– Но, миледи, оставшимся в живых воинам и тем, кто их укрывает, угрожает опасность.

– Я сделаю так, чтобы вы перебрались в Шотландию, – решительно заявила Бетани, не желая оставлять этих людей в беде одних.

– Миледи, мы хотим остаться, – ответил Хадден, и его осунувшееся лицо преисполнилось решимости. – Здесь наш дом.

– Но ваш дом занят врагом, – возразила девушка.

– Как и вся Англия. Куда нам податься? У нас здесь семьи, – сказал Хадден, и остальные дружно закивали.

Разумеется, они правы. Вызволить их родных из нормандской неволи невозможно. Бетани уже пробовала один раз и потерпела неудачу. Вот если придумать способ переправить этих людей и их родных… так, чтобы у нормандцев не возникло никаких вопросов… Но десять лиг до границы казались десятью тысячами.

– Мы принесем клятву верности новому господину, – сказал Хадден, кладя руку ей на плечо. – Мы крестьяне, миледи, а не воины.

Бетани знала, что он прав. Эти люди не из стражи замка, не обученные воины, чьим ремеслом была охрана владений; это действительно простые землепашцы.

Эти люди нужны для того, чтобы за дверью не маячил призрак голода. Бетани почувствовала комок в горле.

– Ты прав, – согласилась она, испытывая горечь поражения.

Несмотря на резанувшую сердце боль, голос ее не дрогнул. Хороший правитель узнается по благосостоянию беднейшего из его подданных. Ее крестьяне и их семьи нуждались в защите, а она подвела их.

Внезапно дверь конюшни распахнулась, и Бетани испуганно вскрикнула.

На пороге стоял Ройс де Бельмар со своими воинами.

– Похоже, не столько я удивлен видеть тебя здесь, сколько ты меня, – произнес рыцарь бесстрастным повелительным голосом, столь ненавистным девушке.

Нормандские воины окружили Бетани и пятерых ее соотечественников.

Девушка обвела взглядом нормандцев, всех как на подбор высоких и сытых, с накачанными в сражениях мышцами, похожих не на обыкновенных смертных, а на гигантов. Затем она посмотрела на своих соплеменников, полуголодных, с запавшими глазами и телами, покрытыми следами невзгод и лишений.

– Господин рыцарь, эти люди вернулись с войны домой. Они желают принести вам клятву верности.

Слова дались Бетани с трудом, но она все же произнесла их.

– А где больной крестьянин, которого ты должна была лечить? – спросил Ройс.

Гордо вскинув голову, девушка смело, взглянула ему в глаза:

– Эти люди пришли ко мне за помощью.

– Значит, ты солгала мне.

– Да.

– Я разберусь с тобой позже, – сказал рыцарь, переводя взгляд на стоящих за спиной Бетани крестьян.

– Пожалуйста, поступите со мной как вам угодно, но проявите сострадание к этим людям. На их долю столько выпало! – воскликнула Бетани, хватая его за руку.

Он накрыл ладонью ее руку.

– И ты, чтобы спасти этих людей, по доброй воле разделишь со мной ложе?

Девушка вспыхнула, но взгляд не отвела.

– А вам захочется иметь дело с женщиной, чувства которой надо вымогать?

– Non, – недовольно согласился Ройс и повернулся к саксам. – Скажи этим людям, что после клятвы в верности их с радостью примут здесь. Однако, произнеся эти слова, они обяжутся защищать своего господина ценой своей жизни.

Крестьяне, выслушав перевод его слов, с готовностью преклонили колени. Они вдоволь вкусили ужасов войны.

– Отведи этих людей в замок и проследи, чтобы их накормили и снабдили приличной одеждой, – сказал Ройс своему оруженосцу Вашелю.

Бетани двинулась было следом за крестьянами, но ощутила на запястье стальную руку Ройса. Рыцарь молча дождался, пока последний человек не покинет конюшню.

– Мне понятно, что крестьяне по привычке обращаются к тебе со своими бедами; но отныне я запрещаю тебе вмешиваться в дела моего поместья.

Услышав эти властные слова, девушка расправила плечи.

– Не могу. – Бетани повернулась к нему. Они стояли вплотную друг к другу. Закинув голову, она взглянула Ройсу в глаза. – Это мое поместье, и таковым оно останется. Твое правление здесь временное. Сила еще не означает законность, Ройс де Бельмар.

Она раскинула руки в стороны, и плащ, соскользнув с ее плеч, упал на земляной пол, спрятанные в кармане кинжалы зазвенели о землю.

Бетани с ужасом посмотрела на выпавшее оружие.

– Это еще что? – спросил Ройс, узнав собственные кинжалы. Подобрав с земли, он показал их Бетани. – Ты еще не усвоила, что мечи и кинжалы – не игрушки? Или мне нужно преподать тебе еще один урок, чтобы отучить от дурной тяги к оружию мужчин?

Бетани молчала, застыв под его стальным взглядом. Ройс поднес острые лезвия ближе, и на полированной стали засверкали ослепительные отблески.

– Ты намеревалась при помощи этого вернуть свою власть?

– Нет, мне нет необходимости убивать тебя, – сказала Бетани, закрываясь ладонью от сверкающих отблесков. – Люди и так пойдут за мной, а не за тобой. Они мне верны. Ты захватчик, и тебя надо переждать, подобно тому, как пережидают ненастье.

– Анни, ты ошибаешься. – Ройс засунул кинжалы за пояс. – И ты лишь затягиваешь собственные мучения, теша себя безумными мечтами.

– Это мои мечты, и не тебе решать, безумны ли они.

Он покачал головой:

– Как знаешь, Анни. Хвала Господу, не все саксы такие же упрямые, как ты.

– Из того, что я не соглашаюсь с тобой, еще не следует, что я упряма.

– Oui, ты просто глупа.

Прежде чем Бетани успела что-либо ответить, Ройс схватил ее за руку и потащил из конюшни.


Глава 9


Войдя в залу, Бетани тотчас же окунулась в теплоту натопленного помещения. Возвратившиеся с войны крестьяне сидели за установленным на козлах столом, жадно поглощая ужин.

С болью в сердце девушка поняла, что теперь, после прихода нормандских завоевателей, ее людям стало лучше. Одного взгляда на признательное выражение их лиц было достаточно для того, чтобы Бетани забыла все эгоистичные мысли. Не важно, кто является властителем поместья; главное – благосостояние людей.

– Отнеси ко мне в комнату сыр и мясо. И проследи за тем, чтобы кувшин был наполнен вином – без уксуса, – добродушно усмехнулся Ройс.

Не обратив внимания на его шутку, Бетани пошла за едой. Приветственные улыбки воинов-саксов разрывали ее сердце. Эти люди довольны и счастливы. Она вынуждена была со стыдом признать, что сытного ужина – по ее понятию, само собой разумеющегося – оказалось достаточно для такой радости.

Улыбнувшись в ответ, девушка задержалась на мгновение, отвечая тем, кто заговорил с нею.

Бросив украдкой взгляд на предводителя, Бетани увидела, что он погружен в разговор с братом. Странно, рыцарь мог бы наложить на возвратившихся воинов суровую дань. Вместо этого он предложил им почетный мир, не унизивший достоинства побежденных. Девушка не могла и не хотела понять этого нормандца, но она не могла удержаться от восхищения при виде того, как он общается с людьми. Да, он враг; и все же одно несомненно: Ройс де Бельмар справедливый правитель, и надо благодарить Бога за это.

Внезапно Брет, вскрикнув, бросился к сестре через всю залу. Отец Джон попытался было перехватить его, но мальчик ускользнул от него.

Увидев слезы на лице брата, Бетани опустилась на колени, раскрывая ему объятия. Сегодня вечером она сможет утешить его в последний раз. Ночью Брет и Мери отправятся в Шотландию. Бетани прижала мальчика к груди, пытаясь совладать с грустью от мысли о скором расставании.

– Рука, – всхлипнул Брег, показывая оцарапанную и покрасневшую кожу.

– О, Брет, ничего страшного.

Бетани попробовала было взять его на руки, но не смогла удержать равновесия и упала бы, если бы Ройс не подхватил ее.

– Воины очень храбрые и не плачут, когда им больно, – сказал он, прося Бетани перевести его слова.

Словно услышав глас Божий, Брет шмыгнул носом, вытирая слезы.

– Я воин, и я не плачу, – сказал он.

Бетани замялась и мальчик схватил ее за плечо.

– Скажи ему, а то он решит, что я трус.

Не в силах устоять перед умоляющим взглядом брата, девушка была вынуждена уступить.

– Что ж, Брет Нортумберлендский, ты и правда настоящий воин. Такие бесстрашные люди мне нужны.

Бетани перевела слова рыцаря, и лицо Брета расплылось в улыбке, так что девушка с трудом могла поверить, что это тот самый заплаканный ребенок, лишь несколько мгновений назад искавший у нее утешения.

– У меня есть настоящее дело для доблестного воина, – сказал Ройс, и Бетани перевела его слова на родной язык.

Брет выкатил грудь колесом, стараясь придать себе как можно более внушительный вид.

– Какое?

– Видишь моего брата Ги? Ему поручено обучение новобранцев.

Ройс подмигнул брату, и Ги понимающе кивнул в ответ.

Забыв о боли, Брет вырвался из рук сестры и бросился к красавцу великану, сидящему у очага. У Бетани резануло сердце при мысли о том, с каким восхищением относится ее брат к нормандским рыцарям. Слава богу, завтра Брет будет в Шотландии; нельзя допустить чтобы он рос и воспитывался среди врагов.

И все же Бетани покачала головой, удивляясь чуду, только что сотворенному Ройсом. Прежде чем она успела подумать, слова сорвались с ее уст:

– Вы прекрасно умеете обращаться с детьми.

– Вот как? А с молодыми девушками?

Вспыхнув, Бетани отвернулась, не желая отвечать ему, и тотчас же ощутила затылком его щекочущее дыхание, от которого у нее выступили мурашки.

– Постарайся не забыть про еду, – шепнул Ройс ей на ухо, отходя в сторону.

Бетани едва удержалась, чтобы не потереть затылок. Этот красноречивый жест доставил бы Ройсу удовлетворение, выдав, какое действие он на нее оказывает.

– Миледи, можем ли мы чем-нибудь помочь? – спросил один из саксов.

– Нет, – ответила Бетани, оглядывая озабоченные лица.

Опередив сочувственные слова, готовые сорваться с уст вернувшихся воинов, она подхватила поднос с едой и направилась из залы.

Войдя в спальню Ройса, девушка окинула мрачным взглядом лохань. Понимая, что работа эта оставлена для нее, она слила грязную воду в ведра. Работа эта была не из легких, но Бетани не хотелось, чтобы нормандскому рыцарю вздумалось мыться снова или, что еще хуже, снова мыть ее. При воспоминании об этом девушка залилась краской.

Когда Бетани подняла с пола два полных до краев ведра, ей показалось, что руки ее вот-вот вырвутся из суставов.

«О господи, я понятия не имела, каково приходится слугам», – пробормотала она про себя.

– Бетани? – послышался неуверенный голос, и из-за гобелена у окна показалось лицо Мери.

– Именем святого Бида, что ты здесь делаешь? – ахнула Бетани, напуганная этим внезапным появлением.

– Мне хотелось увидеться с тобой наедине. Я должна передать тебе, что Майда, когда стемнеет, приготовит снотворное зелье. Оно начнет действовать, как только пища попадет в желудок. Мы с Бретом тронемся в путь через четыре часа, – сказала Мери, забирая у сестры одно ведро и направляясь из комнаты на лестницу. Спустившись вниз, она снова повернулась к Бетани.

– Мы с тобой больше не увидимся. До свидания. О, Бетани, я так за тебя переживаю!

Из залы донесся зычный глас Ройса:

– Твоя сестра не служанка. Скажи этим людям, что с ними не станут обращаться как с рабами лишь потому, что они саксы, и объясни, почему с тобой обращаются именно так.

Бетани вспыхнула. Забрав у сестры ведро, она проворчала:

– Наш господин и повелитель запрещает тебе выполнять какую-либо работу. – Затем она обратилась к крестьянам: – Моя сестра покорилась, и к ней относятся с уважением. Я оказала сопротивление – и сами видите, что со мной стало.

К сестрам подошел Ройс, и Мери, побледнев, испуганно прошептала сестре:

– Бетани, будь осторожна. Этот рыцарь вселяет в меня ужас.

– Не тревожься. Я отвлеку его, и он не заподозрит о вашем побеге.

Мысль о том, что ей предстоит схлестнуться с Ройсом в поединке, напугала Бетани; но ради брата и сестры она готова пойти и не на такое.

– Я тебя люблю, Бетани. – Мери была готова расплакаться.

– Не выдавай нас, – предостерегла ее Бетани. Повернувшись, она увидела, что мужчины-саксы внимательно смотрят на нее. Их глаза были полны печали, но девушка не позволила себе откликнуться на это сострадание. Благодарение Богу, родители умерли и не видят, как низко пала их дочь. Еще один шаг, и она рухнет прямо в ад.

– Что ты им сказала? – требовательно спросил Ройс.

– Только то, что вы приказали. Знаете, вы прямо как апостол Фома, сомневаетесь во всем. Или совесть ваша черна, как бездонный колодец, и вы подозреваете, что все люди такие же? – язвительно произнесла Бетани. Увидев, что Ройс не собирается отвечать на ее колкость, она разочарованно добавила безучастным тоном: – Если вы хотите понимать все сказанное нами, полагаю, вам следует поскорее выучить наш язык.

– Возможно, я так и поступлю.

Под его пристальным взглядом Бетани вдруг почувствовала, как ее начинает бить крупная дрожь.

– Отнеси вино наверх, – сказал рыцарь, и на его лице, заняв свое привычное место, медленно расплылась усмешка.

Бетани уже успела заметить, что его довольное выражение действует ей на нервы.

– Да, Анни, и выбери вино получше. Уверен, эта земля способна приносить хорошие урожаи. Почему бы не гордиться ими?

– Посмотрю, что есть в погребе, – стиснув зубы, произнесла Бетани.

– Подожди! – Она застыла на месте. – Вашель проводит тебя.

Стремительно обернувшись, Бетани попыталась прочесть выражение его глаз. Да, ошибки быть не может. Вашель – это не почетный эскорт, а страж. Стиснув кулаки и зажмурившись, девушка сделала глубокий вздох, беря себя в руки.

– Пойдем, мой верный сторожевой пес, – пробормотала она, выплескивая свою злость и зная, что Вашель все равно ее не поймет.

Отыскав в погребе бочку с лучшим вином, Бетани наполнила кувшин. Если бы Вашель тенью не следовал за ней, она добавила бы в вино снотворное зелье Майды, и до утра о Ройсе можно было бы не беспокоиться. Эх, если бы нормандский вождь имел пагубное пристрастие к вину, можно было бы надеяться, что за кубком он забудет о девушке. Мысль эта была заманчивой, но Бетани уже успела заметить, что Ройс не злоупотребляет выпивкой. Жаль. Интересно, а сможет ли она как-нибудь склонить его выпить больше обычного? Возможно, так она добьется желаемого, но путь этот опасен. И все же попробовать стоит. Ведь на этот вечер у нее нет никаких планов бегства из спальни нового хозяина замка, а он вряд ли оставит ее без внимания. Свидетельством тому приставленный к ней оруженосец.

С полным кувшином в руке Бетани начала подниматься по лестнице, стараясь не обращать внимания на шаги за спиной. Страж! От одной этой мысли она приходила в бешенство. Как будто она может бежать! Нет, она лишена этой роскоши. В ее руках судьба слишком многих.

Бетани решительно пересекла главную залу, не глядя по сторонам. Гордо вскинув голову, она прошла по людному коридору, не обращая внимания на любопытные взгляды.

Когда они приблизились к двери спальни, Вашель остановился и почтительно постучал.

– Милорд, ваша рабыня принесла вино, – сказал он, точно докладывая о выполнении поручения и предупреждая, что, если эта женщина снова куда-то исчезнет, его вины в этом не будет.

– Входи.

Услышав приказ Ройса, Вашель отворил дверь и отошел в сторону, приглашая Бетани войти первой.

– Подойди сюда, Вашель. Взгляни и скажи, что ты об этом думаешь, – сказал Ройс, приглашая оруженосца посмотреть на что-то, лежащее на кровати.

Охваченная любопытством, Бетани последовала за воином.

Ройс указал на смятую простыню. Приподнявшись на цыпочки, Бетани заглянула через плечо Вашеля, и у нее перехватило дыхание. На кровати лежала разрубленная пополам ядовитая змея.

– Похоже, какой-то сакский трус хочет убить своего господина. Ошибки быть не может. Эту гадюку достали из логова, где она готовилась к зимней спячке, и принесли сюда, замыслив злодеяние.

У Бетани от страха засосало под ложечкой. Мери была здесь, ей угрожала опасность! Хвала Всевышнему, змея не укусила ее. Но если рыцарь узнает о том, что Мери приходила к нему в спальню, подозрительный по природе своей, он обвинит во всем невинную девушку!

– Я все уберу, – сказал Вашель, сворачивая простыню с мертвой змеей и вынося ее из комнаты.

– Благодарю, Вашель. Будь так любезен, проведи ночь на страже перед дверью.

Бетани застыла. Такого она не ожидала.

– Я только хочу убедиться, моя голубка, что ты опять не выпорхнешь от меня, – сказал Ройс. – Твоя привычка исчезать по ночам действует мне на нервы.

Бетани отвернулась, не в силах взглянуть ему в глаза. Даже если ей удастся напоить его, ей все равно придется провести всю ночь в этой комнате. Это немыслимо. Бетани стала лихорадочно думать, как выбраться отсюда.

– Почему-то мне кажется, что ты снова замышляешь бегство?

Вспыхнув, Бетани поспешила наполнить вином кубок.

– Не желаете ли освежиться, милорд? – спросила она, надеясь отвлечь внимание Ройса.

– Я никогда не пью в одиночку.

Он ждал, чтобы Бетани наполнила свой кубок.

– Хорошо. – Она налила самую малость на донышко. – За ваше…

Девушка подняла кубок, произнося обычную здравицу, и вдруг поняла, что не может закончить ее. Ройс рассмеялся, видя ее замешательство.

– Итак, за мое?..

– Здоровье, – скрепя сердце произнесла Бетани, понимая, что состязание в выпивке окажется более сложным, если она не сможет произносить здравицы.

– За мое здоровье! – Ройс чокнулся с ней.

Он осушил кубок и, увидев, что Бетани опустила свою чару, тотчас же снова наполнил ее до самых краев.

– За твое здоровье, рабыня.

Девушка не могла не поддержать эту здравицу, но без слова «рабыня» вкус у вина был бы гораздо лучше. Она сделала глоток, Ройс тоже поднял кубок. Боже милосердный, нечего и надеяться споить его!

«Отвлеки своего противника, и этим ты обезоружишь его». У Бетани в голове зазвучали слова отца. Подняв голову, она заглянула в глаза цвета океанской волны в ночи. Полуночный мрак – вот слова, точно описывающие столь необыкновенный цвет, и в них столько же таинственных глубин, как и в слове «море». Эти глаза могут заглянуть прямо в душу, и какое-то мгновение Бетани казалось, что они видят ее насквозь. Она вдруг поняла, что, находясь рядом с этим мужчиной, не может разыгрывать из себя робкую невинность. Это будет не просто опасно – это будет равносильно самоубийству.

– Откуда вы родом?

– Из Нормандии, – ответил рыцарь, скользнув по ее виску легчайшим прикосновением тыльной стороны руки, разлившимся сладостной волной по всему ее телу.

– Знаю, но откуда именно? – спросила Бетани, осторожно пытаясь отодвинуться от Ройса подальше.

– Я родился в маленьком городке у самого моря. – Он медленно провел рукой ей по подбородку, задержавшись на пульсирующей на шее жилке.

– Вы не хотите говорить об этом, – сказала Бетани, чувствуя, что лоб у нее покрывается испариной. Прикосновения Ройса жгли ее.

– Non. Теперь мой дом здесь.

Он придвинулся ближе.

Почему рыцарь не хочет оживить прошлое? Мужчины всегда пьют больше, предаваясь воспоминаниям!

– Вам трудно привыкнуть к климату Англии и английским обычаям? – спросила Бетани, тщетно пытаясь поддерживать светскую беседу.

– Non. С климатом ничего нельзя сделать, изменить же обычаи в моих силах.

Бетани судорожно искала подходящие темы для разговора, но в голову ей ничего не приходило. Медленно потягивая вино, она вдруг стала замечать, что в комнате здорово потеплело. Девушка обмахнулась платком и увидела, что это движение вызвало улыбку нормандского рыцаря.

– Что вас развеселило?

– Боюсь, тебе, в отличие от меня, это совсем не покажется смешным.

Его улыбка стала еще шире. Похоже, он развеселился не на шутку.

– Да, мы с вами во многом непохожи.

Протянув руку, Ройс отобрал у нее кубок.

– По-моему, с тебя уже достаточно этого превосходного вина. Ведь тебе не хотелось бы в разговоре со мной потерять над собой контроль, не так ли?

– Мне ничто не угрожает. Однако соглашусь с вами. Имея дело с противником, необходимо сохранять трезвый рассудок.

Слова давались Бетани с трудом, мысли двигались медленно, точно опутанные паутиной.

– Совершенно верно.

Ройс смахнул с ее щеки выбившуюся прядь. Бетани попыталась было отодвинуться от него, но он нежно провел пальцами по ее коже.

– Ты слишком о многом беспокоишься, Анни. Успокойся, и все образуется само собой.

– Если я не буду бдительна, вы возьмете мое поместье под полный контроль.

– Моя маленькая саксонка, оно уже давно полностью принадлежит мне. Ты продолжаешь сражаться в уже проигранной битве.

– А вы бы на моем месте сложили оружие?

– Non, не сложил бы. – Рыцарь улыбнулся, размышляя об этом. – Но это совершенно иное дело. Я воин, а ты всего лишь женщина.

– Это не имеет значения. Вами двигали бы честь и чувство ответственности за ваших людей. То же самое верно и в отношении меня.

– Ну хорошо. Однако, Анни, хороший воин знает, когда прекратить сопротивление.

– Я никогда не считала себя хорошим воином.

При этих словах Ройс скользнул рукой по ее шее и начал разминать напряженные мышцы. Бетани очень хотелось отстранить его от себя, но ласковое прикосновение волшебно сказалось на затекшей, ноющей шее.

– Ты всегда обо всем беспокоишься? – спросил Ройс, продолжая ласкать ее.

– Почему мужчине позволяется переживать за свое дело, но, когда я выказываю те же чувства, это называется глупой суетой?

– Сдаюсь, – сказал он. – Просто я не привык к тому, что женщину заботит что-либо, помимо ее семьи. Для меня это внове.

Бетани печально покачала головой, выражая свое отношение ко всем женщинам, которых доводилось встречать Ройсу:

– Наверное, вы поразитесь, но женщины обладают теми же добродетелями, что и мужчины.

– И теми же пороками, – добавил Ройс.

– Верно, – подумав, согласилась Бетани, отодвигаясь от него.

– Что ж, оказывается, у нас много общего. Быть может, нам стоит попробовать преодолеть разделяющие нас противоречия?

– Легко говорить так вам, победителю. Готова поспорить, эти слова встали бы у вас поперек горла, окажись вы побежденным.

– Анни, ты умная, рассудительная женщина. Мы должны трудиться вместе на благо твоих людей.

Его руки, опустившись ниже, стали растирать ей спину.

– Как? – заинтересованно встрепенулась Бетани. Ройс лишь улыбнулся, и девушке стало не по себе от его слишком самодовольного и уверенного выражения.

– Согласна ли ты, что этой земле нужен мир?

– Да, очень нужен.

– Хорошо, – пробормотал Ройс, и, прежде чем Бетани успела что-либо сообразить, он увлек ее в объятия.

Лишь только его губы коснулись губ Бетани, по ее телу пронесся грозовой разряд. Губы Ройса были теплые и мягкие, и, когда поцелуй превратился в единение чувств и плоти, Бетани вздрогнула, точно ощутив дуновение ветра, более жаркого, чем знойный летний день. И зачем только ей вздумалось состязаться в хитрости с этим нормандцем?

– Пожалуйста, – удалось выдохнуть ей между судорожными вздохами. – Это не имеет никакого отношения к миру на нашей земле.

– О, Анни, имеет, и самое прямое.

– Мы же говорили о моих людях, а не о нас самих.

– Мир должен быть всеобщим, иначе ничего не получится. Ты согласна сложить оружие?

– Нет.

– Тогда я должен попытаться как-то заставить тебя переменить решение.

Он снова накрыл поцелуем губы Бетани, и на этот раз сопротивление далось ей с еще большим трудом. Его рот овладел ею, требуя ответа, не давать который она старалась изо всех сил.

Бетани буквально вздохнула от облегчения, когда поцелуи прервались и у нее появилась возможность привести в порядок разбегающиеся мысли. Но язык Ройса тотчас же, прикоснувшись к ее губам, ворвался ей в рот, и Бетани поняла, что пропала. Она оказалась зачарована его восхитительными исследованиями; ей хотелось ускорить происходящее и в то же время сделать так, чтобы все происходило как можно медленнее.

Непостижимо, но Ройс словно каким-то образом прочел ее мысли.

– Доверься мне, – прошептал он, – и все твои страхи исчезнут, а на все вопросы будет дан ответ.

После этого его губы снова принялись терзать ее. Откуда ему все известно? В голове у Бетани все перепуталось. И все же одно не вызывало сомнений: она хочет этого мужчину. Все так просто и ясно – и в то же время об этом не может быть и речи. Ну почему из всех мужчин христианского мира она выбрала своего врага?

Ройс не совершит над ней насилие. Она должна проявить силу. Однако никакая сила не способна устоять перед могучим волшебством головокружительных поцелуев Ройса. Если этот человек способен управлять своим колдовством, о сопротивлении нечего и думать.

Бетани позволила руке рыцаря на мгновение обхватить подобно тесной одежде ее бедра и талию и тотчас же подняться легкими как пушинки поглаживаниями к нежной груди. От его прикосновений по всему ее телу разливались волны чарующего наслаждения. Еще недавно девушке казалось, что ей жарко, теперь же она точно горела в огне.

Губы Ройса спустились на шею Бетани. От их теплого прикосновения, соединенного с жаром у нее внутри, все ее дремавшие чувства вспыхнули. Пожираемая пламенем страсти, девушка безропотно покорилась, позволив рукам рыцаря скользнуть к ией под рубашку. Его пальцы принялись ласкать ей грудь, нежно потирая соски, и Бетани показалось, будто ее захлестнула с головой раскаленная докрасна волна. С ее уст сорвался тихий стон, н губы Ройса жадно набросились на этот звук.

Бетани была сметена разлившимся потоком чувств. Она пыталась уцепиться за остатки воли, но тело предательски капитулировало перед предлагаемыми ему наслаждениями, постепенно начиная отвечать на них. Ее поцелуй, вначале робкий и неуверенный, скоро сравнялся по пылу и страсти с пробудившим его к жизни поцелуем Ройса. Девушка интуитивно подставляла ласкам все изгибы своего тела, в то же время сама трогая, поглаживая, лаская его восхитительное тело, выражая терзающий ее неутолимый голод языком чувств, более выразительным, чем любые слова. Она лениво-медленно целовала Ройса, проводя языком по его губам, проникая нежными набегами ему в рот.

Бетани показалось, она сойдет с ума, когда Ройс оторвался от нее, но его губы тотчас же двинулись вниз по ее телу, ласково пощипывая плечо и опускаясь к груди. Девушка содрогнулась от наслаждения. Руки Ройса скользнули вниз.

– Прикоснись ко мне, Анни – прошептал он.

Протянув руку, Бетани нащупала плотную ткань его рубахи. Осторожно и неуверенно ее ладонь двинулась вниз. О господи, какое у этого мужчины сильное горячее тело! Бетани медленно обводила пальцами каждое ребро, каждый мускул.

Тихо буркнув что-то нечленораздельное, Ройс помог ей раздеться.

Затем он подхватил ее на руки и понес к кровати, и в уши Бетани хлынул поток волшебных ласковых слов.

Она снова попыталась робко прикоснуться к его телу. Ее нисколько не удивило тепло, которое нащупали ее пальцы. Под бронзовой от загара кожей скрывались могучие мышцы, и Бетани не смогла устоять перед соблазном потрогать грудь Ройса.

Словно привыкая к вкусу выдержанного вина, она восхищалась красотой и вречатляющими размерами сильного тела нормандского рыцаря; казалось, она больше не сможет жить, не прикасаясь к нему.

Ройс вздрогнул, ощутив ласковое поглаживание в паху, и Бетани пришла в восторг, увидев его реакцию.

С каждым его движением, с каждым изданным звуком у нее внутри нарастало ищущее выхода желание.

– Анни.

Его взгляд обжигал лицо девушки. Его руки и губы покрывали ласками каждый дюйм ее тела. Его голова проникла ей между ног, и Бетани, ахнув, попыталась было остановить Ройса, но всякая способность к сопротивлению улетучилась, и она отдалась разлившемуся по телу ни с чем не сравнимому теплу. Ее сдавленное восклицание словно воспламенило Ройса. Обняв Бетани еще крепче, он прижался губами к ее рту и прошептал:

– Я покажу тебе рай, Анни.

Его поцелуи перестали быть просто страстными, они стали к тому же еще повелительными и настойчивыми. С нежностями покончено; перед Бетани был мужчина, которому она нужна вся целиком, который не остановится, пока не добьется своего. Девушка испытывала тот же испепеляющий голод, но не знала, как утолить его.

– Анни, обвей меня ногами.

Его голос прозвучал сдавленно и как-то резко. Даже не подумав о сопротивлении, Бетани подчинилась.

Руки Ройса нежно погладили ее по подбородку, затем обхватили лицо.

– Я бы отдал все на свете, чтобы это можно было сделать без боли. Потерпи, Анни, это продлится лишь мгновение, и на смену боли придет наслаждение. Доверься мне.

Его слова, смутно донесшиеся словно сквозь густой туман, смутили Бетани. Ройс причинит ей боль? Это невозможно. Он подарил ей столько радости.

Вдруг он проник в нее, и девушке показалось, будто ее тело разорвали пополам. Губы Ройса поглотили ее проникнутый нестерпимой болью крик. Застыв, он покрыл нежными поцелуями ее щеки, слизнув скатившиеся по ним слезы.

– Извини, Анни. Избежать этого невозможно.

Бетани ничего не ответила. Объятая болью, она хотела лишь одного: чтобы он оставил ее в покое. Она даже попыталась было столкнуть его с себя, но Ройс остался на месте.

– Ш-ш, моя девочка, сейчас тебе станет хорошо.

Его поцелуи и ласки отвлекли ее, заставив забыть о боли. Разожженное Ройсом пламя вспыхнуло вновь. Нежные поцелуи стали настойчивыми и требовательными. И Бетани, не зная почему, сама прониклась этой настойчивостью, интуитивно чувствуя: что-то, чего она жаждет, уже рядом, совсем близко.

Ройс снова начал двигаться, но боли теперь уже не было. Бетани попыталась было подхватить ритм его движений, но он остановил ее:

– Слишком быстро, Анни. Так ты сведешь меня с ума.

О небо, а он-то сам знает, что делает с ней?

Снова, раздутое ласками, пламя страсти вспыхнуло с неукротимой силой. Охваченная безумной лихорадкой, Бетани отстранила руки Ройса, с упоением откликаясь на каждое его движение. Дальше, быстрее; она ускоряла ритм, приближая развязку.

И вдруг она застыла, содрогнувшись всем телом.

Словно застигнутая внезапно налетевшей бурей, Бетани попала под ливень бурлящих чувств. Не в силах понять происходящее, она тем не менее крепко прижала к себе Ройса, а он, выкрикнув ее имя, дернулся в сладостной судороге и рухнул на нее.

Медленно опустившись с небес на землю, Бетани удовлетворенно вздохнула. Так, значит, вот какова любовь. Да, все подслушанные на кухне разговоры справедливы. Неудивительно, что люди занимаются этим так часто и с такой охотой.

– Анни.

Ройс погладил ее по щеке. Бетани прижалась к нему, устроившись у него на руке и наслаждаясь его прикосновением.

Словно не в силах разлучиться с ней, Ройс перекатился на бок, нежно увлекая ее за собой.

Его ласковые пальцы легко скользили по плечам и спине Бетани, словно тончайшим нежным шелком прикасаясь к обнаженной коже. Маленькие кружочки, проводимые руками вверх-вниз по спине, увеличивались все больше и больше, превращаясь в полные страсти ласки. Легкие пушинки-поцелуи становились все более продолжительными, неторопливыми и чувственными. Бетани ответила на эти пылкие ласки с таким жаром, что Ройс едва не обезумел.

Они снова соединились в порыве любви, на этот раз таком нежном и обстоятельном, что у Бетани перехватило дыхание. В этот раз, когда Ройс вскрикнул в мгновение экстаза, ее голос вторил его крику.

Полностью обессиленная, Бетани заснула в его объятиях. Впервые за долгое время сны ее были мирными и спокойными.

Поутру ее пробудил нежный поцелуй Ройса. Девушка потянулась в сладкой дреме, купаясь в ощущениях любви; но действительность неумолимо вторглась в ее сознание, а вместе с нею воспоминания о бедах и заботах, одолевавших Бетани до событий прошлого вечера.

Она уже была готова сбросить с себя руку Ройса, как вдруг послышался настойчивый стук в дверь. Ройс, не разжимая объятий, чуть приподнялся на кровати.

– Кто смеет беспокоить меня? – рявкнул он.

– Брат, мне нужно поговорить с тобой. Это очень важно, – донесся из-за двери взволнованный голос Ги.

– Надеюсь, ты говоришь правду, иначе – да простит меня Господь Бог – я насажу тебя на меч.

Открыв дверь, Ги улыбнулся, увидев лежащую в кровати парочку.

– Прошу прощения, брат, но к нам пожаловали гости.

У Бетани замерло сердце. Она слишком хорошо помнила последнего гостя, прибывшего в замок.

– Кто еще, Ги? – спросил Ройс, не скрывая раздражения и недовольства.

– Приехала твоя суженая.

– Дамиана? – разом встрепенулся Ройс.

– Qui, и она желает без промедления видеть тебя. Мне проводить ее к тебе в спальню?

– Merde![6 - Проклятие! (фр.)] – воскликнул Ройс, нисколько не радуясь шутке брата.

Бетани высунула лицо из-под одеяла. Сгорая от стыда и унижения, она обратилась к Ги:

– Да, проводите ее сюда. Любопытно будет взглянуть, как сильно эта женщина желает тебя, – швырнула она в лицо Ройсу его же собственные слова.

Ги улыбнулся, Ройс же нахмурился:

– Придержи язык, женщина. Помни свое место; не тебе давать мне советы. Я сейчас же спущусь вниз.

Спрыгнув с кровати, он начал быстро одеваться.

Завязав последний ремешок, Ройс повернулся к брату:

– Оставайся с Анни. Позаботься о том, чтобы не было никаких неприятностей.


Глава 10


– Ты так и собираешься весь день пролежать под одеялом? Или же все-таки оденешься и спустишься вниз, чтобы удовлетворить свое любопытство и посмотреть, какова из себя невеста Ройса?

Судя по тону Ги, было очевидно, что Дамиана ему не по душе и он не боится гнева брата. Впрочем, в случае чего ожидающая его расплата не сравнится с тем, что ждет Бетани.

Ничего не ответив, Бетани отогнала Ги жестом руки, прося дать ей возможность одеться. Она не собиралась покидать кровать, пока на нее пялится этот нормандский рыцарь. Однако Ги, очень напомнив в этот момент своего упрямого брата, покачал головой.

– Пожалуйста, – взмолилась Бетани, – я не могу одеться, пока вы стоите тут точно на часах.

– Обещаю не подсматривать, – шутливо-торжественно произнес он. В ответ на испепеляющий взор Бетани на его лице появилась улыбка, на мгновение открыв очаровательного сердцееда, скрывающегося под суровой внешностью. – Я и сам не поверил бы себе. Но я не могу оставить тебя одну. Так что одевайся за ширмой.

Завернувшись в одеяло, Бетани поднялась с кровати и, собрав разбросанную по полу одежду, отправилась за ширму.

– Подожди, – отобрал у нее платье Ги. – Для встречи с распрекраснейшей Дамианой тебе потребуется наряд получше. Разве ты не хочешь быть на равных с безукоризненной невестой нашего Ройса?

– У меня есть другие платья, – указала на сундук Бетани. – Но ваш брат позволил мне надевать только вот это.

– Всю ответственность я беру на себя.

Подойдя к сундуку, Ги начал доставать из него одно за другим повседневные платья, пока на самом дне не нашел дорогие праздничные наряды. Перебрав платья и побросав на пол те, что пришлись ему не по душе, Ги наконец остановился на одном, удовлетворившем его. Он выбрал темно-зеленое шерстяное платье с нежно-салатовой отделкой, одно из любимых Бетани. Рассматривая его, он вдруг нахмурился, увидев обтрепанный край.

– В отличие от других женщин, ты не следишь за своими нарядами, – сказал Ги, протягивая девушке платье.

По выражению его лица Бетани поняла, что даже это платье он считает недостаточно хорошим.

– Это лучшее, что у меня есть, – попыталась оправдаться Бетани. – Но даже самые прекрасные наряды в мире не изменят то, кем я являюсь.

– Oui. Ты по-прежнему останешься мужественной женщиной, осмелившейся бросить вызов нормандскому рыцарю, чтобы дать возможность спастись своим людям. Я никогда этого не забуду. Ты едва могла держать меч в руках.

– С вашей стороны не слишком любезно напоминать мне об этом.

– Тебе нечего стыдиться своего поступка, – произнес Ги с искренностью, поразившей Бетани. – Я восхищаюсь твоим мужеством и благородством.

Приняв из его рук платье, девушка отправилась за ширму переодеваться. Никак не понять этих нормандцев. Иногда они проявляют простые человеческие чувства – например, сочувствие – совсем как саксы. И все же Бетани была уверена, что у Ги были какие-то свои причины быть великодушным. Он может быть благородным – но только когда это ему выгодно.

Одевшись, девушка вышла из-за ширмы, собираясь расчесать волосы, но Ги остановил ее:

– Ты выглядишь так, словно только что встала из постели возлюбленного. Мне бы хотелось, чтобы ты предстала перед Дамианой именно такой.

Бетани вспыхнула при воспоминании о том, что она на самом деле лишь недавно нежилась в объятиях возлюбленного. Но ее брат и сестра уже в Шотландии, а это оправдывает принесенную жертву.

Боже всемогущий, какая же она лицемерка! Но как трудно взглянуть правде в глаза. Никакая это не жертва – быть в объятиях Ройса де Бельмара. Однако она никогда, ни за что на свете не покажет этого его брату.

– Не расстраивайтесь, миледи, – сказал Ги, укладывая ее длинные волосы так, чтобы они ниспадали на плечо и стекали к локтю. – Ну вот, вы выглядите восхитительно.

Бетани смахнула прядь с плеча:

– Какую игру ты затеял, Ги? Почему ты так хлопочешь вокруг меня?

– Потому что, храбрая леди, я терпеть не могу леди Дамиану. – Он предложил ей руку. – Однако пойдем, и ты сама составишь суждение об этой паучихе.

– Какое мне до нее дело?

– Ну, тебя же должно беспокоить благополучие твоих людей. Леди Дамиана – очень жестокая женщина.

Ги попал в самую точку. Слава богу, он не заговорил о ревности. Конечно же, ей нет совершенно никакого дела до того, на ком женится Ройс. И все же боль от измены глодала Бетани. С ней обошлись как с военной добычей, и ее самолюбие было задето.

Бетани молчала всю дорогу, пока они спускались по каменной лестнице в главную залу. Она нисколько не радовалась предстоящей встрече с этой женщиной, и можно было лишь гадать, каким будет гнев Ройса, когда он узнает, что Бетани ослушалась его, покинув комнату. Однако девушка черпала дополнительные силы в сознании того, что ее брат и сестра в безопасности.

Большая зала была наполнена нормандскими рыцарями. Они расступились, пропуская Ги, и Бетани увидела прекрасную Дамиану. Знойные темные глаза и блестящие черные волосы подчеркивали поразительную белизну кожи нормандской красавицы. Дамиана была на целую голову выше Бетани, и формы ее тела отличались большей пышностью. Облаченная в белое платье тончайшей выделки с золотым шитьем по краю, нормандка являла собой образец дамы благородных кровей.

– А это кто? – надменно спросила она, взглянув на Бетани.

Медленно обернувшись, Ройс увидел Бетани под руку с Ги. Его суровое лицо не выдало никаких чувств, и он снова повернулся к своей суженой:

– Всего-навсего бывшая владелица этого замка – а теперь моя рабыня.

– Mon dieu,[7 - Бог мой (фр.).] но это же кожа да кости. – Дамиана обошла вокруг Бетани, придирчиво оглядывая ее. – Что, все здешние женщины такие тощие?

Прикусив язык, Бетани сдержала язвительный ответ, смело выдержав наполненный злобой взгляд Дамианы. Ги прав. Несомненно, эта женщина будет ее врагом.

Дамиана с притворной жалостью подняла руку Бетани.

– У нее такие тонкие руки, что она даже не сможет вытрясать пыль из одежды.

Бетани высвободила руку, и Ги фыркнул.

– Точно. – Его голос был полон веселья. – Меч и тот она держит с трудом.

Ройс улыбнулся, услышав шутку брата, но его молчание ясно дало понять, что с Дамианой он ею не поделится.

– Тайны, тайны, – подняла бровь нормандская дама. – Понимаю. – Она снова повернулась к Бетани. – Учтивые манеры и любезное обхождение часто являются первыми жертвами войны. Вырвавшись из-под влияния прекрасных женщин, мужчины становятся прямо-таки дикарями. – Дамиана похлопала Бетани по руке. – Но теперь, когда здесь появилась благородная дама, все изменится.

Величественно пройдя мимо Бетани, она остановилась посреди залы. Проведя пальцем по столу, с которого еще не успели убрать остатки утренней трапезы, Дамиана, подняв руку, с презрением оглядела ее.

– Достаточно того, что этот замок похож на хлев. Но грязи в своем доме я не потерплю.

Бетани встрепенулась, услышав это оскорбление. Да, Ренвиг – не нормандский замок, но это ее дом, и он всегда был отмыт и оттерт до блеска.

Дамиана печально покачала головой:

– Слава богу, мои родители приедут только через несколько недель. Я хотела прибыть сюда пораньше, чтобы лично проследить, как идут приготовления к нашей свадьбе, но теперь я начинаю бояться, что все время уйдет только на то, чтобы сделать это место хоть сколько-нибудь пригодным для жилья. – Она ткнула пальцем в сторону гобеленов. – Этот ужас надо будет убрать, – бросила она резким тоном, затем с жалобным видом повернулась к Ройсу: – Ройс, неужели я покинула нашу прекрасную Нормандию ради того, чтобы терпеть лишения на этом варварском острове?

Ее властный, надменный голос наполнил воздух подобно сырому холодному туману, и всем, кого он коснулся, стало неловко и неуютно.

Бетани была потрясена, что Ройс позволяет кому-то обращаться к нему с такой наглостью в присутствии воинов. Но, если он предпочитает отмалчиваться, она не может оставаться в стороне, когда ее землю и людей поливает грязью эта заносчивая гостья.

– Нет, леди Дамиана, – резко произнесла Бетани. – Я слышала, вы покинули Нормандию для того, чтобы выйти замуж за своего возлюбленного. – Она сделала жест в сторону Ройса. – Однако, если невзгоды здешней жизни перевешивают ваше чувство, вам разумнее будет вернуться домой.

На лице благородной нормандки отобразилось изумление, вызванное этой отповедью. Ги даже не думал скрывать свою радость, Ройс же оставался совершенно спокоен, однако в его полуночно-синих глазах сверкнули веселые искорки.

Обуявшая Дамиану ярость выплеснулась ей на лицо, однако голос ее оставался полным скуки и безразличия.

– Мне очень жаль, cheri, что ты позволяешь рабыне вести себя так непочтительно. – Сверкнув глазами, она повернулась к Ги: – Меня не удивляет, что вы так радуетесь поведению этой простолюдинки. Вас всегда тянуло к грубым удовольствиям.

– Миледи, вы ошибаетесь. Бетани доставляет удовольствие не мне, а моему брату.

Взяв руку Бетани, он церемонно поднес ее к губам. По внезапно изменившемуся лицу Дамианы Бетани поняла, что та поняла истинный смысл слов Ги.

– Я начинаю подозревать, что этот остров более привлекателен, чем я думала.

Дамиана окинула Бетани жалостливым взглядом, гораздо более красноречивым, чем ее слова. Томно вздохнув, она обратилась к Ройсу:

– Я не представляла себе, что военные действия будут длиться так долго. Но теперь я здесь, и все пойдет по-другому.

Ройс промолчал, тем не менее поднял брови.

– Вы собираетесь приказывать Ройсу? – спросил Ги.

Сверкнув на него глазами, Дамиана обратила к Ройсу кающееся лицо:

– Mais non.[8 - Да нет же (фр.).] Извини, cheri. После этой ужасной утомительной дороги я сама не своя. Пожалуйста, прости мне мою несдержанность.

– Дамиана, не волнуйся. Я сейчас же распоряжусь приготовить для тебя комнату. – Ройс повернулся к Бетани. – Скажи Майде, пусть она обеспечит нашу гостью всем необходимым.

– Сам скажи.

Улыбка нескрываемого наслаждения изогнула губы Бетани. Увидев, что Ройс не обратил внимания на брошенный вызов, она попыталась еще больше вывести его из себя.

– Я больше не буду твоим переводчиком, – злорадно добавила Бетани.

Ее родные в безопасности; захватчик больше не имеет над ней власти.

– Ты смеешь бросать мне вызов? – тихо промолвил Ройс, а все его соотечественники в изумлении уставились на Бетани.

– Да. Отныне ты не можешь навязывать мне свою волю.

– Дерзкая девчонка! – воскликнула Дамиана, и ей вторили недовольные голоса нормандских воинов.

– Вашель! – рявкнул Ройс.

Перед ним тотчас же возник оруженосец.

– Oui, милорд. Что прикажете?

Окинув каменным взглядом Бетани, Ройс повернулся к воину:

– Приведи сюда тех, кто тебе поручен.

– Слушаюсь.

Через мгновение изумленная Бетани увидела, как Вашель вводит в залу ее брата и сестру. У нее перехватило дыхание, она заморгала, точно желая удостовериться, что не грезит. Святой Бид, зрение ее не обмануло. Бетани почувствовала, как у нее внутри все оборвалось. Она снова потерпела поражение.

Ройс пристально взглянул на Бетани. Сердито выругавшись, девушка обернулась к Майде и приказала той устроить нормандскую даму и проследить за тем, чтобы она ни в чем не испытывала нужды. Не обращая внимания на злорадство Дамианы, Бетани вскинула голову, не желая покориться и признать поражение. После того, как знатная нормандка удалилась, Бетани собралась было пойти следом за ней, но стальная рука Ройса стиснула ее запястье.

– К твоему бунту мы еще вернемся.

Он кивнул головой, подавая знак Вашелю.

Оруженосец немедленно подвел к своему господину девушку и мальчика. Брет подбежал к нормандскому рыцарю с радостным самозабвением ребенка, не ведущего о происходящем вокруг. Мери двигалась с опаской, словно боясь встречи с сестрой.

– Что случилось? – спросила Бетани.

– Мы попали в засаду, – ответила Мери.

– Как такое могло случиться? Ведь никто не знал о вашем предстоящем бегстве.

Протиснувшись между Ройсом и Бетани, Брет стал дергать сестру за платье, привлекая ее внимание.

– Вождь. Он все знал.

– О чем ты говоришь, Брет? Как он мог что-либо знать?

– Он сказал мне, что я, как единственный мужчина, должен заботиться о сестрах. Он сказал, что бегством мы ничего не добьемся.

Да, это похоже на Ройса, но как он мог разговаривать с ее братом? Он же не владеет их языком. Внезапно Бетани осенила страшная догадка.

– Брет, он часто говорил с тобой?

– Да, часто, с тех самых пор, как появился здесь. Это была наша тайна. Мы сыграли шутку со всеми в замке.

– Это невозможно, – пробормотала Бетани, пытаясь совладать с ужасным предчувствием, что это не шутка. – Маленькие мальчики, сочиняющие всякие небылицы, очень часто остаются без ужина.

– А с маленькими девочками, называющими своего господина и повелителя безмозглым тупицей, случается кое-что похуже.

Бетани услышала голос Ройса – отчетливый, внятный, звонкий, произнесший эти слова на ее родном языке. Нормандский рыцарь не просто знает их язык – он владеет им в совершенстве. Гром и молния! Какой же дурой она была! Ее гордость растоптана нормандским сапогом. Сгорая от унижения, Бетани безуспешно попыталась высвободиться из стальных пальцев Ройса.

Подхватив Брета, Мери прижала его к груди:

– Что он с нами сделает, Бетани?

Иногда Бетани хотелось отодрать сестру за уши. «Спроси его сама. Он владеет нашим языком!» – едва не крикнула она, но все же сдержала себя. Если Мери будет вызывающе вести себя с захватчиком, его гнев падет на нее.

Смирив гордыню и бросив на Мери подбадривающий взгляд, Бетани набрала полную грудь воздуха:

– За их поступки отвечаю я, и я понесу наказание.

Не обращая на нее внимания, Ройс обратился к Мери:

– Вы удалитесь к себе в комнаты.

От проникнутого мольбой и ужасом взгляда Мери у Бетани защемило сердце.

– Что вы намерены с ними сделать? – обратилась она к Ройсу, не в силах прогнать из голоса страх.

– В любом случае мальчику ничего не будет. Он невиновен – в отличие от тех, кто бездумно наставлял его.

– А сестре?

– Мери не хватило бы ни ума, ни храбрости, чтобы осуществить бегство. И все же я не могу оставить ее действия безнаказанными.

– Проявите к ней снисхождение.

– Я еще подумаю.

Бетани ощутила, как грудь ей стиснули страх и отчаяние. Судьба ее сестры еще не решена. Рыцарь повернулся к Мери:

– Идите к себе в комнату и ждите моего решения.

Кивнув, Мери поспешила покинуть залу, уводя Брета.

Бетани двинулась было следом за ней, но Ройс снова остановил ее:

– Я хочу, чтобы ты постоянно была рядом и я мог приглядывать за тобой. Отныне весь день напролет ты будешь сопровождать меня.

Протащив девушку сквозь толпу, заполнившую главную залу, он отвел ее в маленькую залу, где сел за небольшой столик, приготовившись выслушивать жалобы и просьбы.

Для Бетани стула не было, и она поняла, что ей придется стоять все время, пока будет длиться разбирательство дел. В залу вошел Ги с длинным перечнем жалоб, требующих справедливого решения повелителя, и Ройс отослал Бетани за вином и сыром. Она вернулась до того, как началось рассмотрение дел, и провела подле Ройса весь остаток дня. Бетани уже не раз приходилось самой вершить суд в своих владениях, и теперь ей было горько видеть, как другой улаживает ссоры ее людей. Однако скрепя сердце она вынуждена была признать, что ей удалось узнать о рыцаре много нового, пока он разбирал вынесенные на его суд дела.

После того, как было покончено с делами армии, Ройс занялся неурядицами среди крестьян. Вашель объявил первое дело.

– Воровство! – зычно рявкнул он.

Перед Ройсом предстал мальчик семи лет от роду. Его выкатившиеся от ужаса глаза блестели, словно полная луна в ясную ночь.

– Этот сакский щенок обвиняется в том, что он крал еду, милорд, – сказал Вашель.

– Мальчик, почему ты крал еду? – спросил Ройс. Мальчик, несмотря на страх, постарался расправить плечи:

– Я был голоден.

Его голос прозвучал едва слышно, ответ был так прост, и Бетани почувствовала, что у нее сдавило грудь. Не обращая внимания на то, что ее слова явятся выражением неуважения и нарушат ход судебного разбирательства сеньора, Бетани обратилась к Ройсу:

– Рам – хороший мальчик. Не надо его наказывать.

Не обращая на нее внимания, Ройс сделал знак Ги. Склонив друг к другу темноволосые головы, братья засовещались шепотом, и Бетани не смогла разобрать ни слова. Она с негодованием подумала, что для осуждения одного ребенка требуются два могущественных воина.

Охваченная пламенем ненависти, девушка решила, что никогда не простит этого Ройсу.

Ги ушел, а его брат, не заметивший переполняющего Бетани гнева или же безразличный к нему, снова обратил все внимание на ребенка:

– Скажи, мальчик, тебе раньше уже приходилось голодать?

– Да, милорд.

– И ты воровал еду?

– Нет, так делать нехорошо.

– Так почему же ты пошел на это сейчас?

– У мамы и сестры ничего не осталось. Нашего отца больше нет, и теперь я единственный мужчина в семье.

Откинувшись на спинку кресла, Ройс внимательно посмотрел на мальчика:

– Почему у вас дома не осталось еды?

Краска схлынула с лица Рама; он испуганно посмотрел в сторону Бетани, взглядом умоляя ее о помощи. Бетани показалось, сердце ее разорвется на части.

Ройс не позволил ей вмешаться, схватив за руку.

– Так почему у вас дома не осталось еды? – повторил он свой вопрос, подаваясь вперед.

Мальчик сжался в комок, подавленный его властным голосом. По его щекам скатились круглые слезинки, и он принялся тереть глаза кулаками.

– Воин все продал, – выпалил наконец Рам, и в его голосе отчаяние смешалось с вызовом.

В дверях появился Ги, следом за которым шел нормандский воин. Они пересекли залу, и их шаги прозвучали гулким эхом во внезапно наступившей тишине. Остановившись перед своим предводителем, молодой воин угрожающе сверкнул взглядом на Рама и, лишь решив, что мальчик достаточно запуган, повернулся к Ройсу:

– Вы желали видеть меня, милорд?

– Этот мальчик утверждает, что из-за тебя его семья голодает, – сказал Ройс. – Это правда?

– Non, милорд. По вашему приказу все воины, живущие в деревне, заботятся о приютивших их крестьянах.

– Значит, ты утверждаешь, что по справедливости обходишься со своими хозяевами?

– Клянусь всеми святыми! – с жаром воскликнул воин. Затем он гневно указал рукой на мальчика: – Этот щенок – сакс. Неужели его слово перевесит мое?

Зажмурившись, Бетани вознесла к небу немую молитву, призывая Господа Бога поразить клятвопреступника.

Вашель, подойдя к Ройсу, что-то шепнул ему на ухо. Бетани снова не удалось понять, о чем идет речь. Будь проклят этот Вашель с его скрытностью!

– Раз ты клятвенно заверил меня, что обеспечиваешь приютившую тебя саксонскую семью, а мальчик это отрицает, мы сейчас отправимся к тебе в дом и убедимся, как все обстоит на самом деле.

Воин окинул испуганным взглядом залу, словно призывая на помощь остальных соотечественников. Видя, что никто не откликнулся на его призыв, он беспомощно развел руками, неуверенно шагнув вперед.

– Non, милорд, в этом нет необходимости.

– Я настаиваю на том, чтобы осмотреть твое жилище, – властно приказал Ройс. – Только так мы наверняка узнаем, кто лжет, и покажем этим, людям истинную справедливость.

– Умоляю, простите меня, милорд. Но это не нужно.

Воину было не по себе, Бетани заметила выступившую у него на лбу испарину.

– Можешь ли ты назвать нам причину, по которой не желаешь показать нам свое жилище?

– Да, милорд. Каюсь, мальчишка сказал правду.

– В таком случае вот мой вердикт. Ты освободишь дом, уступив его честному воину. Ты сполна расплатишься с семьей. Они были вынуждены открыть перед тобой двери своего дома, а ты буквально вырвал у них изо рта последний кусок, чтобы утолить свою страсть к игре. Не удивляйся. Мне известен твой порок. Отныне ни один воин, подчиненный мне, не сядет играть с тобой.

Лицо воина побагровело, как свекла, руки сжались в кулаки.

– Милорд, это несправедливо.

– Тогда можешь искать себе другое войско. В моем такое поведение недопустимо.

Бетани была потрясена тем, что Ройс вынес приговор в пользу сакса, а не своего воина. Он вдруг как бы повернулся новой, неожиданной стороной. Да, приходилось признать: Ройс показал себя человеком справедливым.

Но с той же скоростью, с какой эти мысли пришли ей в голову, Бетани прогнала их прочь. Ройс враг. Ему ие удастся обмануть ее одним благородным поступком. Неужели надменный нормандский рыцарь считает саксов настолько тупыми, что они купятся на его уловку, призванную завоевать их преданность?

После того, как было рассмотрено последнее дело, Бетани ощутила, как ее придавила тяжесть предчувствия. Сейчас ей самой предстоит предстать перед нормандским полководцем, полновластным вершителем правосудия на этой земле. Но в ее случае о правосудии нечего и мечтать.

Словно прочтя мысли Бетани, Ройс повернулся к ней:

– Как ты хочешь изложить свое дело: здесь, перед всеми, или наедине, в моей комнате?

– Здесь, – отвергла милосердие Бетани. Ройс кивнул, принимая ее выбор.

– Итак, что ты надеялась получить? Даже если бы твоим брату и сестре удалось бежать, ты все равно осталась бы рабыней.

Бетани не удостоила его ответом.

– А-а. Вырвав своих родных и фамильное состояние из моих алчных рук, ты смогла бы в открытую бросить мне вызов?

Пораженная его проницательностью, Бетани вскинула голову:

– Да.

– Я так и думал, Бетани.

Он схватил ее за руку.

Бетани безуспешно попыталась разжать его пальцы.

– Меня ждут дела, – сказала она, пытаясь скрыть раздражение.

– Нет, ты от меня не сбежишь, маленькая дикарка. Тебе придется за многое ответить, и час расплаты настал.

Поднявшись с кресла, Ройс направился к лестнице, таща девушку за собой, точно она была бессловесным животным.

Решив, что он одержим любовными устремлениями, Бетани начала вырываться изо всех сил. Она не хотела заканчивать разрешение этого дела в спальне.

– Нет, сейчас нельзя, еще светло!

Ройс усмехнулся:

– Меньше всего в настоящий момент я думал о любви. Ты заслуживаешь не награды, а наказания.

Самоуверенное животное полагает, что его любовь – это награда! Но прежде чем Бетани успела что-либо ответить, с балкона наверху донесся звонкий голосок леди Дамианы:

– Ройс, разве ты не видишь, что девчонка боится тебя? Оставь ее в покое и подыщи себе какого-нибудь более достойного противника.

Она двинулась вниз по лестнице знойной походкой, способной зажечь и святого. О господи, неужели этой женщине неведомо чувство стыда? Бетани казалось, что бесстыдно покачивающиеся бедра вот-вот начнут задевать то за стену, то за перила.

– Отпусти эту презренную рабыню и обрати свое внимание на женщину, бывшую так долго в полном одиночестве.

Холодная улыбка тронула губы Ройса.

– В одиночестве, Дамиана?

– Кто тебе уже насплетничал? Ги? – встрепенулась Дамиана.

– Дамиана, ты с такой легкостью клюешь на наживку – мне трудно удержаться, чтобы не подшучивать над тобой, – усмехнулся Ройс.

Бетани внимательно посмотрела на обоих. Леди Дамиана светилась самодовольством, лицо Ройса, как всегда, было непроницаемым. Никто не может читать его мысли. Но Бетани было очевидно, что реакция Дамианы на шутку рыцаря вызвана чувством вины. За этой женщиной, умной и хитрой, нужен глаз да глаз.

Ройс приказал Бетани заняться своими обязанностями, напомнив, что вечером ей предстоит предстать перед ним и получить за все по заслугам. Затем, мило улыбнувшись, он учтиво предложил руку леди Дамиане.

– Позволь показать тебе замок. В конце концов, теперь это твой дом.

Нормандка величественно проскользила мимо Бетани, и девушка вдруг ощутила сильную боль. Пышно разодетая дама со слащавым голосом ущипнула ее за руку.

Бетани растерла покрасневшее место, едва сдержавшись, чтобы не показать в спину Дамиане язык. Обернувшись, она увидела улыбающегося Ги.

– Позвольте проводить вас, леди Бетани.

Он галантно протянул руку, точно обращаясь к знатной даме.

Бетани вгляделась в его лицо. Странно, но иронии, которую она ожидала увидеть, на нем не было. Ги был учтивым по отношению к ней совершенно искренне.

– Как вы могли увидеть… и почувствовать, – добавил он, внимательно изучая покрасневшую ссадину на руке девушки. – Дамиана – настоящая стерва. Ройс слеп и не видит этого.

– Зачем вы говорите мне все это? – изумленно посмотрела на него Бетани, силясь разгадать его намерения.

– Возможно, покажется странным, что я заручаюсь поддержкой женщины – к тому же враждебно настроенной… – Увидев, что Бетани начала было возражать, Ги поднял руку, останавливая ее: – Но мне кажется, вы меня поймете и станете моим союзником… хотя бы ради благополучия ваших людей.

– Ваш брат – взрослый мужчина. Думаю, он и без вашей помощи может позаботиться о себе.

– А ваша сестра – взрослая женщина. Однако вы постоянно оберегаете ее. И я делаю то же самое.

Бетани едва заметным кивком согласилась со справедливостью его слов.

– Но врагу я помогать не буду.

– Рассматривайте это как помощь своим людям.

Бетани задумалась:

– Не могу ничего вам обещать. Что вы задумали?

– Я хочу, чтобы вы заставили моего брата влюбиться в вас по уши.

– Вы с ума сошли? – отпрянула от него Бетани.

– Только представьте себе, Бетани: Ройс настолько сильно увлечется вами, что вы, отвергнув его любовь, убьете его. Как вам это нравится? Он лишил вас всего. А вам достаточно только соблазнить его.

– Неужели? И чего я этим добьюсь – помимо удовлетворения от мести?

Ги негромко фыркнул. Его темно-синие глаза заискрились, будто он познал все тайны на земле, и это забавляет его.

– Вы вернете свои владения. Свободу – себе и вашим людям. Любящий мужчина весь мир положит к ногам своей возлюбленной.

На словах все получалось прекрасно, но Бетани знала себе цену и понимала, что задача эта ей не по силам. Она печально взглянула на Ги:

– Я никогда не пробовала… понравиться мужчине. Я понятия не имею, что делать.

– Предоставьте все мне, – самоуверенно ответил Ги, и Бетани почувствовала раздражение.

– Почему я должна вам верить?

– Потому что, дорогая моя, я могу вам помочь. Лучшего наставника вам не сыскать во всем подлунном мире.

Увидев его хитрую самодовольную ухмылку, Бетани, не удержавшись, высказала вслух свои мысли:

– Кем же вы были до того, как посвятили себя воинской службе?

Лицо Ги залилось густой краской.

– Это не важно.

Видя его смущение, девушка решила надавить посильнее:

– Так кем же вы были, Ги? Придворным?

– Non. Я поступил в духовную семинарию, собираясь посвятить жизнь служению церкви.

– Вы хотели стать священником? – ахнула Бетани, грустно качая головой. – Наверное, надо мной действительно тяготеет проклятие, раз моим наставником на стезе порока будет неудавшийся священнослужитель.

– Не беспокойтесь, дорогая. Кто еще может поведать вам о грехах, как не человек, едва не ставший святым? Дух мой так стремился к этому, но плоть, увы, оказалась слаба.


Глава 11


– Этот перстень – ответ на их молитвы, – пробормотал про себя Брам. Хвала Всевышнему, ума Бетани не занимать. Он поднес перстень к свету. – Герб ни с чем не спутаешь. Это перстень Вильгельма.

Судя по всему, Бетани слышала об этой истории. Девчонка знает, что Вильгельм – их последняя надежда. И хотя шотландскому лэрду было трудно признать поражение, он понимал, что вынужден положиться на честь Вильгельма, на то, что нормандский принц помнит о долге, которым обязан Гэвину Мактавишу, покойному брату Брама. Иного выхода нет: надо отправляться в Англию, в Лондон.

Меньше чем через месяц, если на то будет Божья воля, он вызволит своих родственников из нормандского плена. Брам Мактавиш окинул взглядом пустую комнату, вспоминая, как лежала в его объятиях после бурной ночи любви мать Бетани. Тогда, давно, он подвел ее, но он не подведет ее детей. За Мери и Брета он в долгу перед своим братом, за Бетани – перед Хейли.

Зажав перстень в кулак, Брам мысленно произнес клятву. Он не пришел на помощь к своей возлюбленной в минуту нужды. Такого не повторится, он не оставит в беде их дочь.

Время тянулось медленно. Бетани ждала возвращения Ройса, обещавшего объявить о наложенном на нее наказании. Вдруг она услышала донёсшийся из коридора плач. Распахнув дверь, она увидела Брета, прижимающего ладонь к щеке и пытающегося унять всхлипывания. Опустившись на колени, Бетани подхватила брата на руки и прижала его к груди.

– Что случилось, Брет?

– Плохая тетя ударила меня.

Бетани застыла от ужаса:

– Кто?

– Та, с блестящими камнями.

В замке Ренвиг только одна женщина носит драгоценности. Нормандка.

– Ш-ш, все будет хорошо. – Она обняла брата и дождалась, когда тот перестанет всхлипывать.

– Почему она ударила тебя? Ты плохо себя вел?

– Нет! Я нес тебе вот это. Его передал мне главный нормандский рыцарь; здесь твое наказание.

Мальчик протянул руку, и Бетани схватила послание.

Она быстро пробежала взглядом записку, написанную аккуратным круглым почерком Мери, и стиснула зубы, прочтя подробный перечень дел, порученных ей в наказание за замысел неудавшегося побега. Единственным утешением было то, что всю вину за попытку усыпить стражу Ройс возложил на нее, а не на Майду.

– Гром и молния, – пробормотала Бетани. Начистить оружие и кольчугу – красноречивое свидетельство ее поражения – эта работа должна напомнить ей о том положении, в котором она находится. Кипя от ярости, Бетани свернула записку и сунула ее за фартук.

– А какое наказание наложено на Мери? – спросила она.

– Мери должна вставать рано утром и помогать Майде печь хлеб, – шмыгнул носом Брет, пытаясь унять икоту. – Дамиана, увидев меня, сказала, что я должен прочесть ей записку Ройса. Я не смог сделать этого, и она ударила меня.

– Не беспокойся, Брет. Я с ней разберусь.

В сердце Бетани вскипала ярость, глаза ее застилала красная пелена.

– Я хочу, чтобы она уехала отсюда, – прохныкал Брет.

Держа брата на руках, Бетани поднялась на ноги и стала спускаться по лестнице. День клонился к закату, и в главной зале накрывались столы к вечерней трапезе. Дамиана сидела между Ги и Ройсом. Подойдя к Мери, Бетани передала ей Брета и направилась к Дамиане. Только та удивленно подняла взгляд, как Бетани отвесила ей звонкую пощечину.

– Если ты еще хоть раз тронешь моего брата, я тебя убью. Хорошенько запомни это, – произнесла она тихим ровным голосом, скрывая бушующую в душе бурю.

В зале стало тихо. Взгляды нормандцев обратились на дерзкую рабыню; два воина схватили Бетани за руки. Безразличная к тому, что с нею будет, Бетани обратилась к Ройсу:

– Разве ваши законы позволяют жестокое обращение с детьми?

Ройс попытался было заговорить, но Бетани оборвала его:

– Знай же, я не дам в обиду своих близких.

Ройс повернулся к брызжущей слюной Дамиане:

– Ты действительно ударила мальчика?

– Oui. Щенок отказался выполнить мою просьбу. Но я лишь легонько похлопала его по щеке.

Ройс, внимательно изучив красное пятно, закрывшее половину лица Брета, раскрыл свои объятия, и мальчик, соскочив с коленей Мери, радостно бросился к нему.

– Что произошло, мой маленький воин?

– Она, – гневно ткнул пальцем в сторону Дамианы Брет, – ударила меня, когда я нес сестре твое послание. – Он поднял к Ройсу заплаканное лицо. – Я не смог его прочесть, и она назвала меня тупым болваном.

Ройс повернулся к Дамиане:

– Как ты посмела вмешиваться в мои дела!

– Cheri, ты все неправильно понял. Я вовсе не собиралась вторгаться в твою епархию. Мне показалось, это послание посвящено делам домашним, уделу хозяйки.

Ройс посмотрел на Бетани, спокойно выдержавшую его взгляд. По-видимому, удовлетворенный ее хладнокровием, он снова повернулся к Брету:

– Не проявил ли ты каким-либо словом или действием непочтение к этой даме?

Округлив глаза, Брет отчаянно замотал головой. Ройс осторожно прикоснулся к его щеке:

– Дамиана, и ты говоришь, что только «легонько похлопала» его?

Дамиана взглянула на мальчика с безразличием, от которого у Бетани застыла кровь в жилах.

– Какое тебе дело до этого щенка? Это послужит ему хорошим уроком, и впредь он будет следить внимательнее за тем, чтобы не вызывать мое недовольство. – Она потерла щеку. – Я требую, чтобы эта шлюха была наказана. Как смеет она угрожать будущей владелице этого замка и даже поднимать на нее руку!

Голос Ройса был ровным и твердым:

– Здесь я решаю, кого и как наказывать. Никто другой не вправе делать этого за меня. И мои люди подчиняются только моим приказам. – Он повернулся к воинам, держащим Бетани: – Отпустите ее.

Потрясенная, леди Дамиана отшатнулась.

– Ройс, ты сошел с ума? Необходимо заставить эту рабыню знать свое место!

– Если до меня дойдет, что ты снова поднимаешь руку на моих людей, я посоветую тебе отправиться на поиски монастыря, где бы ты смогла скрыться от моего гнева, – безучастным тоном обронил Ройс.

Краска схлынула с лица Дамианы.

– Ты слишком много времени провел среди этих дикарей.

Поднявшись из-за стола, она направилась к лестнице.

– Не думай, что, если ты уйдешь из-за стола, тебе позволят закончить трапезу у себя в комнате. Я не допущу неуважения к себе.

Очаровательно улыбнувшись, Дамиана повернулась к нему:

– Если ты хочешь жениться на мне, cheri, советую не забываться. Помни, как близка моя семья к королеве.

– Дамиана, уясни хорошенько: я добьюсь всего, чего хочу добиться. Ты выйдешь за меня замуж, потому что у тебя нет выбора. Твоя семья осталась без гроша, и у вас есть одно лишь знатное имя. Когда-то я был ослеплен твоей красотой и очарованием, но теперь все в прошлом. Несколько лет назад я видел перед собой красавицу. – Он помолчал, окинув ее взглядом с головы до пят так, словно прицениваясь к товару. – Теперь же я вижу пустую, самовлюбленную особу.

Дамиана надменно вскинула голову:

– Если это все, милорд, позвольте мне удалиться к себе.

В ответ Ройс лишь слегка склонил голову, и Дамиана, взбешенная его спокойствием, быстро покинула залу с лицом, искаженным бессильной яростью.

– Хвала Всевышнему, ты наконец-то одумался, – отвесил шутливый поклон брату Ги. – Одно время мне казалось, эта мегера заворожила тебя.

– Ги, я больше не могу увидеть то, что когда-то меня в ней привлекало. Время изменило нас обоих.

– Да будет оно благословенно! Да, ты действительно поумнел и возмужал. Боюсь, о Дамиане этого не скажешь.

– Пусть так, но мои намерения остаются прежними. Я возьму ее в жены.

– Но почему, брат? При дворе ты все равно останешься незаконнорожденным. Ты ничем не сможешь смыть это клеймо.

– Я оставлю чистое имя в наследство своим сыновьям.

– Упрямый ты человек. Лучше бы ты оставил им в наследство любовь и понимание. Научил бы их на своем примере, чего можно достичь в жизни. Это было бы гораздо важнее, чем титул.

– А я ищу не титул. Мне нужно, чтобы никто не смотрел свысока на моих детей. Ни один мой ребенок не должен стесняться своего происхождения. И если в жилах моих сыновей будет течь кровь Дамианы, никто и никогда не посмеет обойтись с ними пренебрежительно.

– Значит, ты все это затеял не ради себя?

– Non. О себе я никогда не думал, – пожал плечами Ройс. – Я давным-давно перестал обращать внимание на то, что обо мне говорят.

– А мне кажется, это до сих пор тебя задевает, – возразил Ги.

– Я научился жить с этим.

Брет, сидевший на коленях у Ройса, завозился.

– В чем дело? – спросил тот.

– Она будет бить меня?

– Non, mon petit,[9 - Нет, малыш (фр).] не бойся. Знай, что впредь наказан ты будешь только в том случае, если совершишь проступок.

– Я буду вести себя хорошо. – Робко подняв взгляд на Ройса, мальчик, поколебавшись, выпалил: – А сестру вы тоже не станете наказывать, ведь так?

– Non. Она всего лишь защищала тебя, – произнес Ройс с нежностью, отсутствующей в его голосе, когда он говорил с другими.

Рыцарь посмотрел на Бетани, но та не позволила себе выразить ему признательность. Да пусть он будет хоть самим мудрым Соломоном. Все равно спокойствие и безопасность она и ее родные обретут, только вырвавшись из рук врагов. Сейчас же они всецело зависят от чьей-то прихоти. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы так продолжалось и впредь.

– Отныне со всеми своими бедами ты должен приходить ко мне. Понятно?

Бетани вскинула голову:

– Мой господин все сказал?

– Oui, все. А ты хорошенько запомни мои слова.

– Послушай меня, Мери.

Утреннее солнце наполнило светом комнату. Бетани, прекратив заправлять кровать, повернулась к сестре.

– Знаю, тебе не по душе леди Дамиана. – Это имя обожгло ей уста, но девушка заставила себя продолжать: – Ей не с кем поговорить, она здесь никого не считает ровней себе. Я хочу, чтобы ты подружилась с ней. Нормандцы уже давно живут здесь, и знание их языка возвращается к тебе. Я знаю, что ты уже многое понимаешь из их разговоров, хотя сама еще не говоришь по-французски. Ты должна выполнить то, о чем я тебя прошу.

– Она ужасная, – скривила розовые губки Мери.

– Знаю, но, если ты добьешься ее доверия, мы сможем из первых рук узнавать обо всех замыслах врагов. Скрепя сердце я обращаюсь к тебе с этой просьбой, но иного выхода нет.

– Знаю, у тебя болит за нас душа. Я сделаю то, о чем ты меня просишь, но, по-моему, нам следует лучше подумать о том, как выбраться отсюда.

– Мы уже дважды терпели неудачу. Я не собираюсь опускать руки, но, боюсь, нормандец отпустит нас только тогда, когда получит назад сокровища нашего замка.

– Дядя Брам никогда не согласится на это, – сказала Мери.

– Возможно, когда все средства будут исчерпаны, ему придется смириться. А до тех пор мы должны быть постоянно настороже. Я, например, больше не желаю быть застигнутой врасплох.

Рассуждения Бетани прервал стук в дверь.

– Войдите, – откликнулась она, зная, что это не Ройс. Тот безо всяких церемоний сразу вошел бы в комнату.

Открывший дверь Ги застыл, увидев в комнате Мери.

– Прошу прощения, милые дамы, могу ли я переговорить наедине с леди Бетани?

Мери сделала реверанс.

– Не буду вам мешать, – сказала она Ги, поворачиваясь к сестре и беря ее за руки. На лице Мери отражалось нескрываемое любопытство. – Мы с тобой еще поговорим, – тихо добавила она, выходя из комнаты.

– В чем дело, Ги? – спросила Бетани.

– Не здесь, – сказал он, открывая перед ней дверь.

– Что стряслось?

Наблюдая его таинственное поведение, Бетани начинала тревожиться все больше и больше.

– Я все вам расскажу, когда мы уединимся в укромном месте, где нам никто не помешает. Доверьтесь мне.

Ги повел ее в небольшое круглое помещение, расположенное наверху левой башни.

– Ги, уже поздно. Я опоздаю на завтрак, – взмолилась Бетани, услышав голоса собирающихся в большую залу воинов.

– Не беспокойтесь. У нас еще полно времени до того, как накроют на стол. Ройс ничего не узнает.

– Какую игру вы затеяли, Ги?

Его смешок откликнулся гулкими отголосками на пустынной лестнице.

– Самую древнюю на свете, миледи. Ту, которая началась с яблока.

– С яблока? – переспросила Бетани, когда они проходили мимо воина, стоящего на часах.

– Qui. Но, в отличие от вас, у Евы не было соперниц.

– Я не буду принимать участие в борьбе за чувства вашего брата.

– О, моя милая дикарка, вы уже давно вовлечены в нее, но у вас недостает навыков. Вы должны победить в этом состязании, или же то, что случилось вчера, будет повторяться до бесконечности.

Ответом на эти слова было молчание. Бетани вспомнила, как жестоко обошлась с Бретом Дамиана.

Отворив дверь, Ги протянул руку, приглашая Бетани войти первой.

– Сегодня у нас будет первый урок, миледи, – сказал он, закрывая за собой дверь и запирая ее деревянным засовом.

– Урок? – удивленно взглянула на него Бетани.

– Oui, урок умения строить из себя настоящую благородную даму, что считает очень важным Ройс. Дамиана – мастер по части изображения собственной значимости – и чувственности. – Обойдя вокруг Бетани, Ги внимательно оглядел ее платье и задумчиво почесал подбородок. – Да, в этом у вас серьезный недостаток. Лиф скроен свободно и висит мешком.

Услышав подобное оскорбление, Бетани вспыхнула, сверкнув на него глазами. Она нисколько не стеснялась своего наряда.

– Я не собираюсь угождать вкусам вашего брата.

– Ройс привык видеть роскошно одетых женщин, блистающих при дворе. В этом бесформенном тряпье… – Ги с отвращением приподнял складку свободного платья, – …вы выглядите так же привлекательно, как и простолюдинка в лохмотьях.

– Я не стыжусь своего происхождения и буду одеваться так, как одеваются сакские женщины, – выдернула у него из рук ткань Бетани.

– И все же я попрошу вас пойти на уступки и надеть что-нибудь поизящнее.

– Нет. Я не стыжусь своего наряда.

Ги печально покачал головой:

– Плохо, что Ройс позволил вам носить ваши платья. В мужских рейтузах и коротком камзоле ваши прелести выглядели куда соблазнительнее! А сейчас все приходится дорисовывать воображением.

Он ухмыльнулся.

Бетани покраснела, вспомнив мужскую одежду и то, какое неприглядное зрелище она в ней представляла. При воспоминании об этом позоре и унижении у нее навернулись слезы.

– Гром и молния, Бетани, я не хотел обидеть вас; наоборот, я думал, вы примете мои слова как комплимент! – воскликнул Ги, протягивая ей платок. Он вздохнул. – Мадемуазель, до чего же вы упрямы! Что ж, раз вы отказываетесь надеть красивое платье, сосредоточимся на том, как вы подаете себя. Вы должны в присутствии Ройса полностью сменить образ поведения.

– Как? – шмыгнула носом Бетани.

– Вытрите глазки и улыбнитесь, и я посвящу вас в прекрасное искусство флирта. Когда вы его освоите, миледи, эти навыки позволят вам завоевать сердце любого мужчины.

Девушка, смахнув слезы, удивленно взглянула на него, а Ги, галантно подав руку, проводил ее к небольшому столику.

– Миледи, садитесь и приготовьтесь слушать. Вот как нужно соблазнять мужчину.

– Соблазнять мужчину? – переспросила Бетани.

– Mais oui.[10 - Ну да (фр.)] Разве вы забыли, миледи? Я же говорил, что научу вас всем основным тонкостям в деле совращения мужчин. Главное – пленить его взор и привлечь к себе внимание.

Девушка испуганно отшатнулась от него:

– В деле совращения мужчин?

– Миледи, – хихикнул Ги, – в этом упражнении я приму участие только в том случае, если вы сами этого захотите. Вашей чести ничто не угрожает.

Бетани вздохнула:

– Ну хорошо, показывайте, как пробудить интерес мужчины.

– Во-первых, ваша походка должна стать другой.

– Другой?

– Oui. Когда вы идете по замку, вы каждым шагом бросаете Ройсу вызов, показывая, что заправляет здесь не он, а вы. Вам нужно научиться изящно покачивать бедрами при ходьбе.

– Покачивать бедрами? – подозрительно спросила Бетани, надеясь, что Ги не станет заставлять ее перенять наглую походку Дамианы.

– Oui, покачивать бедрами. Бетани, вы должны ходить, показывая, что вам приятны взгляды мужчин; вы же напрочь их не замечаете.

– И как это делается?

Ги взъерошил волосы.

– Полагаю, мне нужно вам показать, – полным отчаяния голосом произнес он.

Положив одну руку на талию, он протянул другую перед собой, неестественно задрав ее вверх.

– Вот так.

Ги медленно прошелся по комнате, утрированно покачивая бедрами и помахивая рукой.

Бетани, не сдержавшись, захихикала. Ги выглядел ужасно нелепо.

– Вы смеете смеяться, когда я пытаюсь просветить вас, как ведут себя перед благородными кавалерами некоторые из моих соотечественниц, одну из которых вы имеете счастье знать?

Это притворно строгое замечание сопровождалось лукавым взглядом и язвительной усмешкой, не оставившей у Бетани сомнений в том, что Ги шутит.

– Приношу свои глубочайшие извинения. Пожалуйста, продолжайте.

Схватив со стола накидку, Ги обмотал ее вокруг талии наподобие юбки.

– Не забывайте время от времени слегка обнажать ножку, – назидательно произнес он, снова принимаясь расхаживать по комнате.

Да уж, ножку! Бетани едва сдержала новый приступ смеха, глядя, как Ги выхаживает вокруг нее, задирая накидку. Странные понятия о красоте у этих нормандцев.

– Неужели это нравится мужчинам?

Широко улыбнувшись, Ги шагнул к Бетани и взялся руками за стол по обе стороны от нее. Он подался вперед, и девушке пришлось отодвинуться назад.

– Non, Бетани, я показал вам лишь кое-какие из женских уловок, к которым они прибегают, чтобы привлечь внимание мужчин. Но сделать так, чтобы мужчине не наскучить, – это уже другая задача. – Он стал совершенно серьезным. – Мужчина выбирает себе в спутницы жизни женщину, отвечающую его чаяниям. Избранница Ройса должна будет предложить ему… – Ги помолчал, заглянув ей в глаза, – …любовь, не ставящую никаких условий, и верность.

Бетани с шумом втянула воздух.

– Он мой враг. – Опустив взгляд, она прошептала: – Я никогда не смогу отдать ему свое сердце.

– Ну хорошо, если вы не в силах дать моему брату любовь, дайте ему то, что предлагает Дамиана… станьте очаровательной женщиной, наполните каждое движение чувством, не оставляющим никаких сомнений по поводу того, что тело ваше изнывает по мужскому прикосновению.

– Что? – недоверчиво спросила Бетани.

– Именно так, – усмехнулся Ги. – И в речи, и в походке Дамианы постоянно присутствует соблазн. Ее платья, более тесные, чем того требует мода, подчеркивают каждый изгиб ее роскошного тела. Раз вы не можете полюбить моего брата, вам придется сражаться с Дамианой ее же оружием.

Его взгляд снова прошелся по груди Бетани; криво ухмыльнувшись, Ги снова предложил:

– Вам надо ушить лиф, чтобы он обтягивал грудь.

Бетани вспыхнула от стыда.

– Ги, перестаньте! – воскликнула она, отталкивая его от себя.

– Бетани, я говорю истинную правду. Если вы собираетесь вступить в борьбу с Дамианой за благосклонность Ройса, вам необходимо отыскать в себе женственность и выставить ее напоказ.

Кто дернул ее за язык? Зачем она согласилась на эти уроки?

– Я все поняла. Мы закончили?

– На сегодня – да. Вы воспользуетесь кое-чем из предложенного мною?

Ха! Ни за что на свете она не будет вести себя так непристойно. Стыд и срам.

– Брет передал мне, что вы будете на конюшне. – С опаской оглядевшись вокруг, отец Джон придвинулся к Бетани. – Вот возьмите, – протянул он ей запечатанное послание. – Это от вашего дяди.

Охваченная радостным предчувствием, девушка вскрыла письмо; когда она узнала его содержание, лицо ее озарилось улыбкой.

– Кажется, сам Господь Бог отвечает на наши молитвы. Дядя Брам отправился в Лондон выручать нас, – сказала Бетани, пряча письмо за пазуху.

– Я буду вспоминать вашего дядю в молитвах.

Потрепав девушку по плечу, священник ушел. Бетани вышла во двор конюшни.

Вдоль изгороди беспокойно кружил своенравный жеребец, черный, как ночное небо. С безумно горящими глазами, раздувая ноздри, благородное животное носилось вокруг остальных лошадей, заставляя их держаться вместе надежнее высокого забора.

Бетани очень соскучилась по прогулкам верхом на своем любимце.

– Иди сюда, Морлок, дай мне заглянуть в твою уродливую мордаху! – Конь послушно подбежал к ней. – Любимый ты мой, застоялся! Эх, помчаться бы сейчас на тебе по полям. Добрая скачка излечила бы тебя от тоски по раздолью и позволила бы мне выплеснуть бурлящую внутри ярость. Помнишь, как мы неслись с тобой, не выбирая дороги, точно за нами гнались демоны! Но от тех забот, что свалились на нас сейчас, никуда не уйти.

– Ты хочешь прокатиться верхом на этом жеребце?

Бетани вздрогнула, застигнутая врасплох внезапным появлением Ройса. Испуг ее тотчас же сменился подозрительной осторожностью. Девушка взглянула ему в глаза.

– Хочу.

– В таком случае я возьму тебя с собой.

Самодовольное выражение его лица не предвещало Бетани ничего хорошего.

– Нет, в этом нет необходи…

Ройс поднял руку, останавливая ее.

– Мне бы хотелось переговорить с тобой наедине.

Бетани, начисто забыв о тревоге, думала теперь только о возможности прокатиться верхом.

– Знаете, все эти знаки внимания испортят меня.

– Не бери это в голову, Анни. Ты по-прежнему остаешься моей рабыней.

– Мне не угрожает опасность забыть об этом. Вы всегда любезно напомните мне о моем месте.

– Морлок – странная кличка для коня. Какой же у него норов? – спросил Ройс, пропуская мимо ушей колкость.

– Сперва я хотела назвать его Ворлоком,[11 - Колдун (англ.)] но отец не позволил мне искушать судьбу.

– О, – мягко усмехнулся он, – это превосходное животное. Достойное любого имени.

– Да. Я его люблю. – Бетани ласково погладила коня по холке. – Мы каждый день часами напролет скакали по полям и лугам, состязаясь с ветром. Мне недостает той свободы. Ничто не сравнится с ней.

– Большинство женщин смотрит на поездки верхом как на неизбежное зло.

– Нет, я не такая. По-моему, это ни с чем не сравнимое наслаждение. Морлок силен и телом, и духом; и это сочетание делает его прекрасным конем. Но он обладает еще одним, крайне редким качеством: у него есть сердце. Этот конь скорее умрет, чем уступит без борьбы.

Ройс задумчиво посмотрел на нее:

– У вас с этим животным очень много общего. Вы оба не можете признать себя побежденными.

– Мы саксы.

– Это уж точно. Война окончена, Анни. Когда ты прекратишь сопротивление? Нормандцы покорили и вашу страну, и людей.

– Признать себя побежденными могут только те, кто потерял надежду. Я же веры не теряла и сдамся только тогда, когда мне не останется ничего другого, как лечь и умереть.

– Боюсь, такой конец гораздо ближе, чем ты думаешь.

– Вы полагаете, услышав ваши слова, я затрясусь от страха?

– Non. Однако, боюсь, ради тех, кто идет за тобой, тебе придется поступиться некоторыми убеждениями.

– Не читайте мне нравоучений по поводу моих убеждений, – заявила Бетани, понимая, что попытка выполнить просьбу Ройса превратит ее жизнь в сущий ад, где ее будет ждать вечное проклятие.

– Ты вождь, и нравится тебе или нет, люди идут за тобой. Мне доносят, что всякий раз, когда ты получаешь нагоняй, в деревне начинаются волнения. Я не могу терпеть подобное в своих владениях, – сказал Ройс, жестом приглашая конюха подготовить лошадей. – Если бы ты думала о своих людях, ты бы смирилась со своей участью.

– Как вы смеете говорить, что я не думаю о них? Вся моя жизнь посвящена им.

Его слова болью резанули по сердцу Бетани. Доставшиеся ей в наследство обязанности давили на плечи. Нельзя допустить, чтобы люди страдали из-за ее упрямства.

– Предлагаю заключить договор, – сказал Ройс, словно почувствовав, на каком распутье очутилась Бетани. – Если ты перестанешь мне перечить, я отошлю твоих брата и сестру в Шотландию. И в этот день ты в соответствии с нашими законами поклянешься мне в преданности.

Бетани была поражена. Если ее родные будут в безопасности, она вытерпит все, что угодно.

– Поклянитесь всем, что для вас свято.

– Oui. Клянусь.

– Какие у меня гарантии, что вы сдержите свое обещание?

– Я дал слово, женщина. Это достаточная гарантия! – сердито воскликнул он.

Странно, но негодование Ройса убедило Бетани больше, чем его слова. Только человек чести был бы оскорблен подобным вопросом.

– В таком случае я больше не буду идти против вас, – радостно воскликнула она. – Мои сестра и брат могут уехать сегодня же вечером.

– Non. Они уедут только тогда, когда я буду убежден, что ты твердо решила сдержать данное обещание.

– Я дала слово, Ройс де Бельмар. Понятие чести для меня значит ничуть не меньше, чем для тебя. Я еще никогда не нарушала свое обещание.

– Мне нужно время, чтобы в этом убедиться.

– Ты увидишь, что саксы относятся к данной клятве так же серьезно, как и нормандцы.

– Значит, ты торжественно клянешься своей честью, что в течение одного года не будешь враждовать со мной и чинить препятствий моим начинаниям?

Год! Это слово гулким эхом отдалось в ее голове. Двенадцать долгих месяцев с покорно склоненной головой, не имея возможности сказать ни слова поперек этому человеку. Нет, надеяться на чудо бесполезно.

– Шесть месяцев, – сказала Бетани, в надежде выторговать более приемлемый срок.

– Non. Год – и ни дня меньше, – сказал Ройс, но его голос тотчас же смягчился: – Анни, для меня в этом договоре нет никакой выгоды. Я просто пытаюсь предоставить тебе возможность выйти из этой ситуации с честью.

Поколебавшись немного, Бетани кивнула:

– Но знай, нормандец: я иду на это только ради безопасности своих родных.

– Ну а что будет после того, как истекут двенадцать месяцев? – спросил Ройс.

– Наш договор заключается сроком на один год. Ради того, чтобы переправить брата и сестру в Шотландию, я дала тебе слово, но насчет того, что будет дальше, я ничего не обещаю.

– Не волнуйся, моя маленькая Анни, я принимаю твой вызов и позабочусь о том, чтобы ты продолжала соблюдать установленные правила и по истечении срока договора.

– Вы полагаете, все будет так просто?

– Non, но я не сомневаюсь в своих способностях.

– А я – в своих, – с воодушевлением сказала Бетани, впервые чувствуя себя спокойной.

Ройс усмехнулся:

– Если бы мы с тобой поменялись местами, ты действовала бы так же, как и я.

– Да. Но дела обстоят так, как они обстоят. Я вынуждена пойти на все ради тех, кого люблю.

– Ты мне дашь свою руку?

Бетани протянула ему руку. Она не могла поверить, что Ройс примет ее слово так, словно она мужчина. Это только подняло бы его в ее глазах, а она ни в коем случае не желала признавать его благородство.

– Итак, по рукам, – сказал Ройс. – Вернемся к делам настоящим. Поскольку мы разобрались с нашими разногласиями, предлагаю заключить на весь сегодняшний день перемирие.

– Перемирие, – задумчиво повторила Бетани. – Ты хочешь сказать, мы не будем больше говорить о вражде наших народов?

– Oui, именно так.

Бетани покачала головой, дивясь нелепости предложения Ройса. А вдруг и действительно можно будет хоть на какое-то время забыть о бедах? Это было бы замечательно.

– Это недостижимая мечта.

– Тебе достаточно лишь дать согласие.

– Правда? А почему бы и нет? – помимо воли улыбнулась Бетани.

Конюх подвел лошадей. Ройс помог ей сесть на Морлока, затем вскочил на своего белого боевого скакуна.

– Скачи за мной.

Пришпорив коня, он с головокружительной скоростью понесся по полю.

Бетани спокойно проводила рыцаря взглядом; Морлок без труда догонит его. Она легонько сжала бока коня коленями, и тот, молниеносно откликнувшись на команду, пустился в карьер в погоню.

Но белый жеребец Ройса вопреки ожиданиям Бетани продолжал скакать впереди. Невозможно было удержаться от восхищения при виде могучего всадника на белом коне.

Через некоторое время Ройс, натянув поводья разгоряченного скакуна, позволил Бетани догнать его, и они поехали бок о бок.

– Здесь все совсем не так, как у меня дома, но все равно очень красиво.

Она украдкой взглянула на него. Ройс говорил, как благожелательный гость, а не как пришелец, силой оружия захвативший эти земли. Она огляделась вокруг, пытаясь увидеть свои владения его глазами; но перед ее взглядом расстилались знакомые осенние картины: тучные черные поля, щедро политые дождем, словно обнаженные после уборки урожая, наполняющие воздух терпким запахом земли. Вспаханная земля терялась вдали, скрываясь за бескрайними волнами холмов, покрытых бурой ноябрьской травой.

День стоял не по времени года теплый, и прогулка верхом доставляла истинное удовольствие. Всадники, проехав мимо сжатых полей, пересекли рощу и приблизились к небольшому пруду.

– Откуда вы знаете про это место? – спросила Бетани, гадая, неужели Ройс успел изучить каждую пядь ее владений.

– Но, Анни, ведь это ты сама привела нас сюда.

Пораженная, Бетани вынуждена была признать, что он прав. «Этот нормандский рыцарь – нет, этот мужчина, – поправилась она, соблюдая условия перемирия, – не перестает удивлять меня».

– По-моему, это прекрасное место для отдыха, – сказал Ройс, окидывая взглядом пруд. – Любопытно, как часто ты искала уединения в этом маленьком раю?

Спешившись, он помог Бетани слезть с Морлока.

– Очень часто, – ответила она, и при воспоминаниях о времени, проведенном в этом излюбленном месте, ее лицо осветила улыбка.

Ройс внимательнее огляделся вокруг. Темную гладь пруда окружало кольцо деревьев, летом покрытых густой листвой, но сейчас голых, приготовившихся к зимней спячке.

– Здесь чувствуется какое-то необычайное умиротворение. Тебе становилось легче, когда ты приезжала сюда?

– Да, как правило. Здесь, в этом тихом уединении, я находила ответы на вопросы, которые не могла разрешить дома. – Вскинув руки над головой, Бетани закружилась на месте. – Это мое сокровенное место.

– А теперь тебе некуда спрятаться, негде искать успокоения, – заметил Ройс.

Его пугающая проницательность задела какие-то нежные струны в ее душе. Бетани испуганно взглянула на него, гадая, остались ли у нее от него хоть какие-то тайны.

– Почему ты не можешь просто принять данное судьбой? Это очень облегчило бы тебе жизнь.

– Вероятно, от вашего внимания ускользнуло, что я не лошадь и меня нельзя объездить.

– Ты дала мне слово. Теперь ты уже идешь на попятную?

– Нет, – убежденно закачала головой Бетани. – Но если бы существовал другой выход, я бы не преминула им воспользоваться.

– Ну вот, ты сама видишь, что сопротивление тебе ничего не даст, – сказал Ройс, беря ее за руку.

– Нет! – воскликнула Бетани, высвобождая руку и поворачиваясь так, чтобы смотреть ему прямо в лицо. – Просто в настоящий момент я могу добиться большего, прекратив сопротивление. В этом большая разница, – с вызовом добавила она.

– Oui, ты права, – согласился Ройс, обнимая ее за плечи.

– Что такое? – насмешливо спросила Бетани, нарочито внимательно взглянув на его руки, а затем снова посмотрев ему в лицо. – В кои-то веки мы достигнем согласия?

– Мы уже достигли его, – сказал Ройс, нежно скользя руками вниз по ее плечам. – Кажется, государственные мужи называют это миром, или по крайней мере началом мирных переговоров.

Не в силах отчетливо соображать от захлестнувших ее приятных чувств, Бетани выпалила:

– Давайте будем держать свое слово. Сегодня мы не представители враждующих сторон, а просто мужчина и женщина.

Ройс улыбнулся, открывая безукоризненные зубы.

– И снова, Анни, ты права, – сказал он, охватывая ладонями ее лицо.

– Ройс, – предостерегающе произнесла Бетани, понимая, что не сможет устоять перед ним.

– О том, что ты – женщина, а я – мужчина, я никогда не смогу забыть, – промолвил Ройс. – И мы оба можем по достоинству это оценить.

Встретившись с ним взглядом, Бетани увидела у него в глазах скрытый огонь.

– Как тебе это удается?

– Что? – спросил Ройс с невинным выражением, таким чарующим и интригующим.

– Заставлять меня чувствовать себя неловко, – сказала она, отворачиваясь от полуночно-синих глаз.

– Анни, ma cherie,[12 - Дорогая моя (фр.)] я хочу лишь того, чтобы ты чувствовала себя в полной безопасности. Разве в моих объятиях ты не испытываешь прилив страсти?

Нежно обвив Бетани руками, он повернул ее лицом к себе, ласково поглаживая по спине.

Его терпкий мужской запах дурманил голову; страсть вспыхнула от одного прикосновения. Бетани буквально изнывала от желания быть вместе с этим мужчиной. Но она не может, не должна признаться в этом.

Бетани попыталась высвободиться из объятий Ройса.

– Анни, ты согласилась на перемирие. Я лишь продолжаю мирные переговоры. В таких случаях всегда надо идти на определенные уступки. Я дал согласие отпустить твоих брата и сестру к дяде в Шотландию, не требуя платы за их освобождение, – сказал он.

– Да, но…

Ройс прижал палец к ее губам.

– А ты что обещала мне в обмен на свободу родных?

Скрывая улыбку, Бетани ответила:

– Прекратить бороться с тобой.

– В таком случае все очень просто. Не сопротивляйся.

Его губы накрыли рот девушки пламенным поцелуем. Она задыхалась, но не могла оторваться, чтобы сделать вдох. Ройс медленно проложил дорогу от ее губ до уха нежными поцелуями, невесомыми, словно крылья бабочек.

– Ты же хочешь меня, – прошептал он. – К чему бороться с этим чувством, моя маленькая леди?

Бетани не желала произносить слова, которые он ждал от нее. Даже если то, что он говорит, – правда, она ни за что на свете не признается в этом вслух. Но ее уста, признавая полное поражение, жадно искали губы Ройса.

Он медленно, как будто продляя это мгновение, расстегнул на ней платье, сопровождая каждое движение поцелуем. Расстелив на земле свой плащ, Ройс опустил на него Бетани. Быстро скинув с себя одежду, он улегся рядом с ней на мягкую ткань.

Руки Ройса скользнули вниз по ее телу, и Бетани сладостно содрогнулась. Каждый кусочек ее кожи, вспыхнув, оживал от его прикосновения. Захлестнутая волной желания, она купалась в море наслаждения.

Ройс опустился еще ниже, и ее затопил теплый прилив. Его губы, жадно пожирающие тело Бетани, задержались на ее груди. Он слегка прикусил зубами сосок, и Бетани вскрикнула, пронзенная сладостным восторгом. Язык Ройса мучительно медленно прошелся вокруг набухшего соска, и с ее уст сорвался стон экстаза. Возбужденный такой реакцией, Ройс, обхватив губами сосок, нежно сдавил его, и Бетани выгнула спину, стремясь прильнуть ближе к нему. Ройс перешел к другому соску, и Бетани стиснула его плечи, вонзая ногти в кожу.

Она старалась привлечь Ройса к себе, а он прижимал ее к земле, продолжая совершать опустошительные набеги на ее тело, соблазнительно лаская. Его язык одарил щедрым вниманием пупок Бетани, а рука проникла между ее ног – и неподвижно застыла там. Волна наслаждения захлестнула Бетани.

– Ройс, пожалуйста, – взмолилась Бетани, не зная, хочет ли она просить его не торопиться или же, наоборот, не медлить больше ни секунды.

– Что ты хочешь, Анни?

«Я хочу, чтобы ты полюбил меня разумом, сердцем, душой и телом», – произнесла она про себя. «Полюбил…» – отголоски этого слова наполнили ее мысли. Неужели это все-таки произошло? Неужели она полюбила врага?

Гром и молния! Она попала в собственную ловушку, пав жертвой ласк Ройса.

– Ройс, я для тебя хоть что-нибудь значу? – с надеждой и страхом спросила Бетани, сознавая, что независимо от ответа обрекает себя на чистилище, худшее, чем ад.

Оторвавшись от нее, Ройс заглянул ей в глаза.

– Я буду любить тебя до конца дней своих. Но предпочту ли я тебя другим? Non, cherie. He могу.

Прикоснувшись поцелуем к ее губам, он прошептал:

– Если хочешь, я остановлюсь. Анни, одно только слово.

Бетани зажмурилась, сознавая, что погибла. Но честь, положение больше ничего для нее не значили. Ройс заполнил все ее помыслы и чаяния.

Возможно, завтра она посмотрит на все это по-иному. Впрочем, Бетани сомневалась в этом.

По ее щекам скользнули две слезинки.

– Спаси меня, Господи! Я хочу тебя, Ройс.

Услышав эти слова, он дал волю сдерживаемым с огромным трудом чувствам.

Его шершавые ладони гладили нежную кожу Бетани с первобытной жаждой, на которую она откликнулась дрожью предчувствия. За каждым прикосновением сильных мужских рук следовала ослепительно белая вспышка молнии страсти.

Отвечая на жаркие ласки Ройса, Бетани двигалась в такт ему. Потеревшись бедрами о его торс, соблазнительно обхватив ногами его колено, она вдруг ощутила нестерпимое желание. Набросившись с безумными поцелуями на губы Ройса, она изо всех сил прижалась к нему, вдавившись грудью в поросль волос у него на груди, вжимая чувственные выпуклости своего тела в его каменно-твердые мышцы.

Между двумя телами не оставалось больше ни малейшего расстояния; скользнув руками по литым мускулам на его плечах, Бетани вонзила ногти Ройсу в спину и ягодицы. Выгнувшись в испепеляющем порыве страсти, она открылась ему навстречу. Схватив ее за бедра, Ройс подался вперед, в диком порыве соединяя их тела. Его поцелуй был наполнен беспощадной жаждой обладания, и Бетани с готовностью откликнулась на его требование. Проникнув в нее, Ройс начал двигаться, и она содрогнулась, терзаемая сладостной дрожью. Его движения стали быстрыми и ритмичными, и Бетани подхватила его ритм, полностью доверившись зову своего тела. Неистовое безумство любви завершилось вспышкой упоительного наслаждения. Бетани прильнула к Ройсу, ощущая, как ее захлестывают одна за другой волны удовольствия. Через считанные мгновения его мышцы под ее руками напряглись, безошибочно свидетельствуя о том, что и он достиг вершины.

– Анни, – выдохнул Ройс, обессиленно падая на нее.

Учащенно дыша, он изо всех сил стиснул Бетани в своих объятиях, едва не задушив ее.

Бетани попыталась натянуть платье через голову. Расшалившийся словно ребенок, Ройс прерывал все ее попытки одеться.

– В такой чудесный день не хочется возвращаться к делам, – прошептал он, целуя ее в шею и широкими размашистыми движениями поглаживая по спине.

– Стыдись. Еще только полдень, – сказала Бетани и, вспыхнув, поспешила переменить тему: – И ты можешь валяться вот так весь день, когда тебя ждут дела?

– Oui, если рядом со мной такая привлекательная женщина, как ты.

Бетани покачала головой, все еще не в силах оправиться от потрясения из-за того, чем они занимались среди бела дня.

Словно прочтя ее мысли, Ройс улыбнулся:

– Я был рад исправить это небольшое заблуждение.

– Представляю, как ты потешаешься на мой счет. Неопытная дикарка, которую мудрый нормандский рыцарь наставляет на путь истинный.

Бетани смахнула с глаз навернувшиеся слезы. Ну почему она показала себя полной дурой именно перед этим мужчиной?

– Бетани, не пытайся испортить этот счастливый день. Я должен признать, что твою неопытность нахожу весьма привлекательной. – Взяв Бетани за подбородок, он заставил ее взглянуть ему в глаза. – Некоторые готовы отдать целое состояние за подобную неопытность. Так что тебе нечего стыдиться.

– Теперь мне стыдно за свой опыт.

Ее слова застигли Ройса врасплох.

– Возвращаться назад поздно. Да и не думаю, что я не повторил бы того, что сделал. Какой бы мужчина, хоть раз увидев тебя, не взял бы то, что принадлежит ему по праву?

– Значит, я должна быть признательна тебе за то, что ты почтил меня своей милостью?

– Ты хочешь сказать, тебе не было приятно?

– Лгать я не стану. Но мне очень стыдно за ту тягу, которую я испытываю к тебе. Никогда прежде я не знавала такого наслаждения – и такой боли.

Высвободившись из его объятий, Бетани взяла платье. Из него вывалилось послание дяди Брама.

Ройс поднял с земли свиток.

– Что здесь написано?

– Разве ты не можешь читать написанное на нашем варварском языке? – спросила она, вспоминая, что распоряжения рыцаря писала Мери. – Какой стыд!

– Я не говорил, что не могу читать. Я спросил тебя, что здесь написано. Сейчас ты прочтешь мне это послание, и помни: ты дала слово – если оно что-либо значит – повиноваться мне во всем.

Бетани взглянула на письмо. Никто не может поручиться, что Ройс не умеет читать на ее родном языке; впрочем, не исключено, что он действительно не понимает, что там написано. Если бы не данное слово, она наплела бы ему все, что угодно.

– Мой дядя Брам отправляется просить Вильгельма Завоевателя освободить нас.

Некоторое время Ройс смотрел на нее так, словно она совершенно спятила. Затем он взглянул на письмо.

– Сказанное тобой настолько нелепо, что не может быть вымыслом. И все же я попрошу Ги проверить, так ли это на самом деле.

– Ты мне не веришь? – подбоченясь, спросила Бетани. – Я же дала слово.

– Я просто хочу убедиться, можно ли ему верить.

– Какой же ты подозрительный!

– Я начну верить тебе, моя маленькая леди, лишь после того, как ты докажешь, что тебе верить можно, – но не раньше. Мне кажется весьма сомнительным, чтобы твой дядя-шотландец отправился через всю Англию выпрашивать у нормандского принца свободу плененной саксонке.

– Значит, ты плохо знаком с историей нашей семьи, но в ближайшее время это будет исправлено.

Судя по мрачному выражению лица Ройса, ему не понравились ни слова Бетани, ни тон, каким они были произнесены.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Уясни себе твердо, рыцарь: я не обладаю ни силой, ни могуществом, но я буду свободна. Со мной нельзя не считаться, и даже ваш принц вынужден будет это признать.

– По-моему, у тебя не все в порядке с головой.

Бетани пропустила мимо ушей его язвительное замечание:

– Повторяю: я буду свободна.

Ройс не унимался:

– Ты возлагаешь тщетные надежды на родственника, пытавшегося спасти тебя с помощью недочеловека.

– Не похваляйтесь слишком громко, милорд. Этот, как вы его называете, недочеловек едва не одержал над вами верх.


Глава 12


Жадные языки огня лизали стены, алчно пожирая сухую солому и тростник, которым была устлана остроконечная крыша дома. Ярко-желтое пламя, поглощающее жилище крестьянина, отбрасывало дрожащие отблески на укутанную в ночную темноту деревню.

Вдова Чадвик стояла, прижав к себе ребенка, и с ужасом смотрела, как все нажитое долгим трудом имущество превращается в пепел. Крестьяне с помощью людей Ройса бились над тем, чтобы не дать пожару распространиться по всей деревне, но отстоять этот дом уже не было никакой возможности.

Бетани отерла лоб, оставив на рукаве грязные потеки смешанного с сажей пота. Учитывая то, что пропало все стадо, пожар едва ли можно считать несчастным случаем.

– Кому это нужно? – устало произнесла она, ни к кому не обращаясь.

Отчаявшиеся люди, потерявшие родину и короля, идут на грабеж ради того, чтобы выжить. Впереди голодные зимние месяцы. Нортумберленд лежит прямо на пути в Шотландию. Какая горькая насмешка! Враги-нормандцы сейчас их единственная защита от остатков разгромленного и разбредшегося по стране войска соотечественников.

Ройс печально покачал головой, глядя на сгоревший дом, затем, развернувшись, вскочил в седло. По его сигналу небольшой отряд тронулся следом за ним и Ги. Ройс направил коня к Бетани.

– Следи за тем, чтобы мои подданные ни в чем не испытывали недостатка.

Бетани, встрепенувшись, скрестила руки на груди. Неужели он полагает, что она оставит без помощи тех, кто попал в нужду?

Ройс усмехнулся:

– Ты не забыла, что с момента нашего договора прошел лишь месяц?

– Нет, милорд.

– Анни, – сказал Ройс, – возможно, нам потребуется несколько недель на то, чтобы поймать этих бродяг. На время своего отсутствия я оставляю за себя Вашеля. На тот случай, если судьба будет ко мне неблагосклонна, я дал распоряжения относительно тебя и твоих родных.

При мысли о том, что его ждет опасность, Бетани вскинула голову. Она даже думать не хотела о том, что Ройс может не вернуться из похода, но внутренний голос подсказал ей, что такое возможно. Разве не был уверен в победе ее отец, отправляясь навстречу поражению и гибели? Высокое положение не спасло его. Войне неведомы титулы, она забирает людей без разбора, оставляя тех, кто их любил, в одиночестве скорбеть об утрате. Бетани уже усвоила этот горький урок.

– Cherie, – прошептал Ройс ласковое слово, когда-то так раздражавшее ее, – Неужели ты отпустишь меня, одарив на прощание лишь сердитым взглядом?

Не способная и не желающая отказать, Бетани отвела взгляд, скрывая свою слабость.

Свесившись с коня, Ройс одним движением подхватил ее и осторожно усадил себе на колено. Прежде чем Бетани успела что-либо сообразить, она ощутила на губах его поцелуй и, не удержавшись, ответила на него. Губы Ройса, теплые и ласковые, сделали расставание еще более тягостным.

– Самое мудрое решение, какое я когда-либо принимал, – это то, что я убедил тебя дать слово прекратить борьбу, – сказал Ройс, прижимаясь лбом к ее щеке.

С нескрываемым сожалением он оторвался от Бетани и нежно опустил ее на землю.

– Помни, ты моя рабыня и, следовательно, должна хранить мне верность. – Ухмыльнувшись, Ройс без труда увернулся от пощечины. – Помни!

Его глаза потемнели, став серьезными; он не спускал с Бетани пристального взгляда до тех пор, пока не убедился, что та уяснила смысл его слов. Громко выкрикнув команду, предводитель развернул коня на месте и двинулся во главе отряда на поиски рыскающих в округе банд, состоящих из остатков разгромленного войска саксов.

Бетани смотрела ему вслед до тех пор, пока он не скрылся из виду, затем помогла погорельцам собрать уцелевшие пожитки и двинулась вместе с ними в замок.

После отъезда Ройса на душе у нее стало пусто и одиноко. Она вознесла немую молитву, прося Господа ниспослать ему благополучное возвращение с победой – и не важно, нормандец он или сакс; божественная помощь ему очень нужна. Ведь если эти набеги не прекратятся, крестьянам не удастся пережить долгую суровую зиму.

Замок встретил Бетани благодатным теплом горящих очагов, особенно приятным после пронизывающего холода улицы.

Нормандские воины, собравшиеся в главной зале, выпили для согрева по кружке эля и расселись возле огня. На лестнице появилась зевающая Дамиана, судя по всему, только что очнувшаяся ото сна.

– Чем вызван весь этот переполох? – спросила она, спускаясь вниз. – К нам в гости пожаловала какая-то важная персона?

– Non, миледи. В деревне случился пожар, – ответил один из воинов.

– О, и из-за такого пустяка мне пришлось терпеть столько неудобств, – поморщилась Дамиана, расправляя складки небесно-синего платья. – Я проснулась, и прислуга не ответила на мой зов.

Бетани покачала головой, дивясь эгоизму нормандки. Не обращая внимания на пострадавших от пожара и тех, кто боролся с огнем, Дамиана стояла на лестнице, прихорашиваясь и поправляя наряд, словно королева, готовящаяся к выходу.

В залу вошла Майда с подносом мяса. Когда кухарка приблизилась к вдове и ее сыну, Бетани тронула ее за руку:

– Проводи Чадвик и мальчика в оружейную комнату. Потом посмотрим, куда их можно будет пристроить.

– Стой! Как ты смеешь приводить в замок этих грязных оборванцев? – воскликнула Дамиана, тыча в сторону погорельцев. – Кто дал тебе право здесь распоряжаться? – сжав губы, презрительно спросила она, спускаясь в залу.

– Ройс, – спокойно ответила Бетани.

– Я тебе не верю. Еды в кладовых едва хватит на то, чтобы прокормить зимой воинов. Немедленно вышвырнуть этих бродяг за дверь! Я не допущу, чтобы на них тратились наши скудные запасы.

Дамиана заходила по зале, оглядывая накрытые столы с таким видом, будто ей здесь принадлежит все до последней крошки.

Увидев, что ни один воин не двинулся с места, чтобы выполнить ее распоряжение, нормандка, залившись краской гнева, ткнула пальцем в самого высокого воина.

– Эй, ты! Ты слышал, что я приказала? Я сказала: «Немедленно вышвырнуть этих бродяг за дверь!»

– Миледи, у меня и в мыслях не было ослушаться вас. Но я слышал, как наш господин приказал своей рабыне проследить за тем, чтобы эта семья ни в чем не испытывала недостатка. Я должен выполнять приказ своего сеньора.

С облегчением поняв, что нормандские воины слушаются только распоряжений своего предводителя, Бетани повернулась к Дамиане:

– Стараниями этих добрых людей поля дают урожай. Вы не имеете права отбирать у них плоды их труда.

Лицо Дамианы, обычно безукоризненно гладкое, испещрялось злобными морщинами. Она гневно сверкнула глазами.

– Когда я стану госпожой в этом замке, я позабочусь о том, чтобы тебя хорошенько выпороли за твою дерзость.

Бетани, сознавая, что это не пустая угроза, все же не испугалась. Настанет час, когда Дамиана получит над нею власть, но сейчас лучше об этом не думать.

– Даже когда вы станете здесь госпожой – если такое вообще случится, – вам не отдадут бразды правления.

– Ты думаешь, твои чары способны подчинить Ройса твоей воле? Ты ему очень скоро надоешь, – надменно бросила Дамиана.

Острое жало ее слов попало в цель, но Бетани не показала и виду. Гордо вскинув голову, она с достоинством взглянула в лицо сопернице.

– Надоем я милорду Бельмару или нет, это другой вопрос, но одно несомненно: ваше положение будет то же, что и сейчас, – сказала Бетани, не скрывая своего презрения.

– Как ты смеешь?

Схватив со стола бронзовый канделябр, Дамиана запустила им в Бетани. Та без труда уклонилась от него.

– Жаль, что глаз ваш не так остер, как язык. Возможно, в этом случае вас хотя бы боялись – ибо об уважении вам нечего и мечтать.

Вошедший в залу Вашель усмехнулся, увидев происходящее.

– Милые дамы, – строго произнес он, – ни я, ни кто другой не ожидали такого от прекрасного пола.

– Заткнись, холуй! Я не отчитываюсь перед теми, кто ниже меня, – взвизгнула Дамиана.

Ее полный ненависти взгляд, направленный на Вашеля, был почти осязаемым оружием.

Бетани махнула рукой, словно отгоняя назойливую муху.

– Уходите отсюда, Дамиана, если только вам не хочется потрудиться, чтобы устроить эту семью.

– Клянусь ранами Господними! – Громкий голос Дамианы привлек к ней взгляды всех присутствующих в зале. – Ты пожалеешь о том дне, когда впервые встала у меня на пути!

После ее ухода мрачное настроение тотчас же рассеялось, подобно тому, как порыв ветра разгоняет грозовую тучу. Бетани повернулась к Сумар Чадвик и ее сыну.

– Не беспокойтесь. Вас ждет радушный прием в замке Ренвиг, – сказала она и вдруг заметила, что Вашель проявляет необычный интерес к молодой вдове.

Закаленный в боях воин, чью бороду уже тронула седина, нисколько не походил на пылкого юношу, которому может вскружить голову милое девичье личико. Сумар была едва не вдвое моложе нормандского рыцаря. Однако Вашель словно заколдованный не отрывал взгляда от молодой женщины, и Бетани решила, что даже огнедышащий дракон не смог бы сейчас отвлечь внимание оруженосца Ройса.

– Позвольте мне проследить за тем, чтобы у них все было в порядке, леди Бетани, – внезапно произнес Вашель, удивив ее почтительным обращением.

Протянув Сумар руку, он пригласил ее следовать за собой. Стало очевидно, что он собирается принять личное участие в судьбе вдовы.

Сумар заколебалась, тревожно переводя взгляд с нормандского воина на Бетани.

– Я могу идти с ним, миледи?

Бетани сознавала весомость своего слова. Она заметила, как нетерпеливо вспыхнули глаза Вашеля.

– Да. Вашель – хороший человек.

По лицу Сумар разлилось облегчение. Вашель улыбнулся.

Оставшись одна, Бетани задумалась, много ли времени потребуется Ройсу для того, чтобы приструнить свою суженую.

Бетани дала Ройсу слово прекратить неповиновение, и она скорее умерла бы, чем нарушила его. Но о Дамиане в договоре речи не было.

Вильгельм внимательно изучал перстень.

– Как он попал к тебе?

– Мой брат получил его за то, что помог одному пареньку, попавшему в беду. Если бы брат не обнажил меч, Нормандии пришлось бы обходиться без герцога, – заметил Брам Мактавиш, нисколько не робея в присутствии стоящего перед ним человека.

– Oui, в тот день Гэвин Мактавиш оказал мне и моим соратникам услугу, и я не отрицаю, что обязан этому человеку жизнью.

– Тогда отплати долг. Его семья нуждается в твоей помощи. Не отворачивайся от них.

Вильгельм кивнул, и шотландец изложил, в какую беду попали его родственники.

Вильгельм печально покачал головой:

– Рабыня, говоришь?

– Да, смелая девушка сошлась с твоим рыцарем в поединке.

– Значит, ты хочешь, чтобы я спас детей Гэвина?

– Да, ты перед ними в долгу.

– Я в долгу перед их отцом, а не перед ними, – возразил Вильгельм, расхаживая по комнате. – Я обдумаю это дело. Возвращайся домой, Брам Мактавиш; как только я решу, как мне поступить с этой семьей, я немедленно вышлю гонца.

Когда шотландец покинул комнату, Вильгельм подозвал к себе жестом преданного советника.

– Ансиль, пошли в Нортумберленд верного человека. Для того чтобы принять решение, мне необходимо знать всю правду.

Ансиль склонил голову:

– Я бы поручил это дело Вердону, но де Бельмары знают его.

– Это не имеет значения. Будет трудно найти быстро кого-нибудь, кто незнаком с Ройсом. Пошли Вердона; для такого дела это наилучший человек. Если выяснится, что слова шотландца – правда, боюсь, Ройс никогда не простит мне того, что я должен буду сделать.

Ледяное дыхание зимы кружило вокруг замка Ренвиг снежные хороводы, превращая жарко натопленные комнаты в промерзшие склепы. Со времени пожара в деревне прошла неделя, и погода окончательно испортилась.

В главной зале слуги накрывали столы к полуденной трапезе. Леди Мери сидела рядом с очагом, где весело потрескивали огромные поленья, с Библией и рукоделием в руках. Леди Дамиана, запрокинув кубок, выпила до последней капли подогретое вино с пряностями. После седьмой чары рассудок ее начинал затягиваться теплой пеленой. Опустевший кубок, выпав из руки нормандки, покатился по столу и свалился на пол.

Металл ударился о каменные плиты, и зала наполнилась глухими отголосками звона. Кубок катался туда-сюда по дуге, и никто из присутствующих не изъявлял желания поднять его с пола. Дамиана знала, что слуги ее презирают. Еще с того случая с вдовой. Эта стерва Бетани настроила против нее всех своих бывших подданных. Дамиана вспоминала все унижения, которые ей пришлось стерпеть, и в ней вскипала ненависть. Она начала мысленно их перебирать: чай ей подали едва теплый – раз; очаг в ее спальне к утру остывает – два; ее… Разумеется, есть и другие обиды, но, когда ничего больше ей не пришло в голову, Дамиана заскрежетала зубами. О, неудобств так много, что все и не упомнишь! Это невыносимо.

Внезапно к ее столу приблизилась Сумар Чадвик. У дерзкой служанки хватило наглости поднять упавший кубок, подчеркнув тем самым, что все остальные и пальцем не пошевелили. И эта дикарка еще смеет улыбаться! Но Дамиану ее довольный вид не проведет. Грязной двуличной шлюхе удалось ослепить оруженосца Ройса, но Дамиана способна разглядеть дешевую подделку.

Закутавшись в красный шерстяной плащ, нормандка подошла к окну:

– Проследи, чтобы в моей спальне было натоплено, иначе, клянусь небом, ты пожалеешь о том, что живешь на этом несчастном острове.

Сумар, низко поклонившись, собралась было покинуть залу, но тут Дамиана, схватив ее за волосы, яростно дернула за них.

– Помни, кто госпожа в этом замке, – сказала она, выплескивая ярость на служанку.

В глазах Сумар блеснули слезы. Молодая женщина с мольбой взглянула на Мери, но та продолжала сидеть, уткнувшись в Библию.

Видя, что помощи ждать нечего, Сумар набрала полную грудь воздуха.

– Да, я знаю свою госпожу, которой всецело предана. Ее зовут Бетани Нортумберлендская! – гордо воскликнула она.

Услышав в этом откровенный вызов, Дамиана взвизгнула:

– Сакская шлюха, тебе следует преподать урок правил поведения!

Она занесла руку, собираясь ударить служанку, но в этот момент в залу вошла Бетани в сопровождении Брета и Вашеля.

– Не смей, Дамиана! – властным тоном произнесла Бетани.

Губы нормандской дамы скривились в отвратительной усмешке.

– Здесь повелеваю я.

Голос Вашеля был полон негодования.

– Non, в отсутствие лорда де Бельмара здесь повелеваю я! Хватит, леди Дамиана. Я говорю, остановитесь.

Но Дамиана, не обращая внимания на его приказ, снова замахнулась, готовясь нанести удар.

Бетани, метнувшись вперед, изо всех сил толкнула ее, спасая перепуганную служанку. Сумар бросилась к Вашелю.

Взбешенная тем, что рабыня осмелилась вмешаться, Дамиана нанесла Бетани предназначавшийся служанке удар. Это была не пощечина, а дикий выпад свирепого хищника. Острые ногти Дамианы глубоко вонзились в кожу Бетани.

Бетани пошатнулась, и нормандка с торжествующим воплем накинулась на нее. Сбив Бетани с ног, Дамиана повалила ее на пол.

Вцепившись друг в друга, соперницы стали кататься по полу. Шум борьбы и пронзительные крики сразу собрали вокруг них толпу. Воины и слуги громко подбадривали дерущихся.

В этот момент в залу вошел Ройс в сопровождении своих людей. Они с Ги, раскрыв рты от изумления, уставились на открывшееся перед ними зрелище.

– Ставлю пять золотых на Бетани, – весело воскликнул Ги.

Ройс покачал головой, не поддерживая шутку брата.

– Я полагал, святая церковь считает азартные игры грехом.

– Тебе прекрасно известно, что я больше не готовлюсь к служению.

– Брат, тебе придется поискать развлечения в другом месте. Эту драку нужно прекратить, пока они друг друга не покалечили. Ну-ка помоги мне.

– Ройс, обожди минутку. Пусть женщины сами решат свой спор, – отшутился Ги, словно зачарованный, взирая на соперниц, дергающих за волосы и срывающих друг с друга одежду.

Внезапно раздался громкий треск разрываемой ткани, и Ги указал на мелькнувшую обнаженную грудь Бетани.

– Это, дорогой брат, не праздное развлечение. Происходящее имеет большое назидательное значение, – дьявольски улыбнулся Ги.

Прежде чем Ройс успел подойти к женщинам, его остановило осторожное прикосновение к плечу.

– Милорд, – сказал Вашель, – возникла необходимость преподать урок вашей невесте, и леди Бетани сможет сделать это лучше вас или меня.

– И ты тоже хочешь поставить пять золотых на дикарку? – хитро спросил Ройс.

– Non, милорд, – ответил Вашель так, как от него и ожидалось, но затем смело взглянул своему предводителю прямо в глаза. – Я готов поставить десять золотых.

Для оруженосца подобная сумма была целым состоянием.

– Вы оба безмозглые болваны, – с деланным отвращением воскликнул Ройс, поворачиваясь к Брету. – Пойдем, юный воин, положим конец этому непристойному зрелищу.

Не обращая внимания на яростные крики, Ройс схватил Дамиану и оторвал ее от Бетани. Лишенная своей добычи, нормандка взвыла словно раненый зверь и укусила Ройса за руку.

Ги без труда подхватил Бетани на руки, но та, к его нескрываемому удовольствию, продолжала биться и вырываться. Он повернулся к брату:

– Ну, что скажешь, Ройс? Не желаешь продать мне эту рабыню? До меня дошли слухи о том, какое наслаждение ты получаешь, принимая ванну. Мне тоже этого хочется изведать.

Дамиана взвизгнула:

– Я запрещаю ей мыть тебя. Ты слышишь, Ройс? Запрещаю!

Ройс уловил в ее дыхании запах винного перегара. Теперь становится понятно ее поведение; но Ройс не мог со спокойной совестью допустить, чтобы будущая хозяйка замка продолжала так унижать себя.

– Дамиана, держи себя в руках, – сказал он, пытаясь успокоить ее.

– Ты унижаешь меня, – воскликнула Дамиана, и ее лицо обезобразила отвратительная гримаса. – Продай эту ведьму. Эта дикая кошка околдовала тебя.

Ройс вдумался в ее слова. Дамиана права. Он неравнодушен к этой девчонке; но ни о каком колдовстве не может быть и речи, и никто не вынудит его расстаться с Бетани.

– Анни будет прислуживать мне, когда я принимаю ванну, столько времени, сколько я сочту нужным. Эти дела не находятся в ведении хозяйки замка.

– Ройс, помирись со своей невестой, – принялся подначивать брата Ги, получающий удовольствие от всего происходящего. – Продай мне Бетани.

– Ты забываешься, брат. Я многим готов поделиться с близким человеком, но только не этой рабыней. Анни принадлежит мне, и мне одному. Понятно?

– Да, разумеется, – лукаво улыбнулся Ги, судя по всему, довольный ответом Ройса.

Ройс отпустил Дамиану, и та буквально швырнула ему в лицо пропитанные гневом слова:

– Хотя после того, как мы обвенчаемся, мне придется терпеть тебя в постели, я буду делать это без удовольствия. Мне наплевать, скольких любовниц ты будешь содержать, если только ты не станешь бахвалиться ими передо мною!

Ее отповедь не произвела на Ройса никакого впечатления, и Дамиана ретировалась из залы, к облегчению всех присутствующих.

Ги, к вящему недовольству брата, продолжал держать Бетани в своих объятиях.

– Опасность миновала. Отпусти мою рабыню.

Ройс свирепо сверкнул глазами, и Ги освободил Бетани.

Вашель, шагнув вперед, протянул девушке льняное полотенце.

– Ваше лицо, миледи. Эта мегера исцарапала вас.

Развернув девушку лицом к себе, Ройс осторожно отвел назад волосы:

– Извини, Анни.

– Не извиняйтесь. Я всего лишь рабыня и полностью завишу от милости тех, кто выше меня, – ответила Бетани, радуясь тому, как разгневали Ройса ее слова.

Она попыталась было высвободиться, но он еще крепче прижал ее к себе:

– Что здесь произошло?

Увидев, что Бетани молчит, заговорил Вашель:

– Леди Бетани встала на защиту молодой вдовы Чадвик, на которую подняла руку жестокосердная леди Дамиана.

– Это правда? – спросил Ройс.

– Какое это имеет значение? – тихо проговорила Бетани.

Она встретилась с ним взглядом, и глубокая складка пересекла ее лоб.

– Майда! – рявкнул Ройс.

Он указал поспешно прибежавшей из кухни служанке на лицо Бетани.

– Обработай раны, – сказал Ройс, подталкивая Бетани к кухарке, – и проследи за тем, чтобы Бетани слушалась тебя.

Глаза Майды расширились от удивления.

– Хорошо, милорд. Я позабочусь о своей госпоже.

Обняв Бетани за талию, кухарка решительно потащила упирающуюся молодую хозяйку из залы.

В наступившей тишине послышался скрип дерева. Мери, встав со стула, направилась к выходу.

– Подождите, леди Мери! Как вы могли сидеть и спокойно взирать на то, что делают с вашей сестрой? – строго спросил Ройс, загораживая ей дорогу.

Мери побледнела.

– Милорд, но я ничего не могла сделать.

– Моя сестра ведет себя так, как вы требуете этого от меня, – донесся из глубины коридора голос Бетани. – Вы не имеете права судить ее.

Сверкнув взглядом в спину уходящей Бетани, Ройс тем не менее не стал задерживать Мери. Когда обе женщины удалились, он обратился к брату:

– Уму непостижимо, как может так по-разному вести себя кровь и плоть одного отца. Я бы еще понял это, если бы между ними существовала неприязнь, но нет – это две любящих сестры.

– Если бы ты вел себя так, я бы от тебя отказался, – сказал Ги.

– Не сомневаюсь, – задумчиво почесал подбородок Ройс. – А может быть… – Он осекся, но, увидев недоумение брата, счел необходимым пояснить свою мысль: – Возможно, все это сотворила милая ручка Бетани.

– Бетани? – недоверчиво переспросил Ги.

– На мой взгляд, все события в этом поместье – значительные и пустяковые – происходят исключительно с благословения Бетани.

В зале зазвучали гулкие тяжелые шаги, и к Ройсу подошел воин, несущий стражу у ворот замка.

– Милорд, перед воротами стоит сакский воин. Он желает встретиться с вами.

– Проводи его сюда, – сказал Ройс, многозначительно переглянувшись с Ги.

В этой стране скука им не грозит.

В залу уверенной поступью вошел высокий седовласый воин. В его поведении не чувствовалось ни намека на подобострастие. Гордо откинув голову и расправив плечи, он приблизился к владельцу замка как к равному.

– Милорд, меня зовут Седрик. Я вернулся на ту землю, где родился. Я готов принести вам клятву верности, если только этим не нарушу предыдущую присягу.

– Это еще что такое? – спросил Ройс, скрывая любопытство под маской безразличия.

Сакс ставит условия перед тем, как дать клятву верности!

– Нет, я имею в виду не короля Гарольда, – ответил Седрик, правильно истолковав недоумение нормандского рыцаря. – Я присягал защищать владелицу Нортумберленда. Я обязан леди Бетани жизнью и вернулся сюда, чтобы предложить свои услуги ей и вам – если между вами не существует противоречий.

– Не думаю, чтобы одна клятва мешала другой. Твоей госпоже ничего не угрожает. Но Бетани Нортумберлендская – моя рабыня, и я никому не позволю изменить ее положение. Понятно?

– Да, милорд. Я рад, что вернулся домой и могу выполнить свою клятву.

– В таком случае становись на колени, Седрик, и клянись в верности Вильгельму и его людям.

Старый воин с некоторым трудом преклонил колено и произнес клятву верности. Его голос прозвучал громко и твердо.

– Какое положение ты занимал в замке? – спросил Ройс, когда Седрик поднялся с пола.

– Я командовал гарнизоном, милорд, а прежде того заведовал оружейной, – с гордостью ответил Седрик.

Сакский воин был уже немолод, но Ройс не мог отказать ему. Кроме того, возможно, он окажется неоценимым помощником. Наверняка Седрику знакомы все овраги и озера в округе.

– Ты можешь занять место среди моих людей.

Глаза Седрика сверкнули недоумением, а затем в них выразилась искренняя благодарность. Быстро поблагодарив своего нового господина, старый воин направился к столу. Нормандцы раздвинулись, уступая ему место. Хотя Седрик и был саксом, в первую очередь он воин, а мужчин, сделавших делом своей жизни защиту других, объединяло крепкое братство.

– Рабыня со своим защитником? Впервые о таком слышу, – заметил Ги.

– Да уж, – задумчиво произнес Ройс, словно разговаривая с самим собой. – По-моему, в моей маленькой рабыне нет ничего обыкновенного.

– Qui, она не такая, как все. Даже цвет волос у нее необычный.

Ройс поднял брови, услышав это высказывание брата.

– Странно, как много всего ты замечаешь в моей рабыне.

Усмехнувшись, Ги поднял кубок в приветственном жесте.

– Я не слепой. Бетани Нортумберлендская – по-своему очень красива. И ты, похоже, тоже начинаешь замечать это, – сказал он, запивая свои слова глотком эля.

– Кажется, тебе нужно самому без промедления найти женщину.

Хотя сказано это было в шутку, серьезный тон Ройса превратил его слова в предостережение.

– Брат, тебя задело бы, если бы я проявил интерес к этой сакской девушке?

– Ничуть, брат, ибо дальше интереса у тебя дело и не пошло бы. Я никому не позволю отнимать то, что принадлежит мне.


Глава 13


– Леди Бетани, будьте так любезны, – сказал Вашель, жестом приглашая Бетани проследовать за собой.

– В чем дело, Вашель? – спросила она, двинувшись следом за нормандским воином.

Этот стеленный, рассудительный мужчина завоевал ее расположение добротой и заботой, проявляемыми по отношению к Сумар Чадвик.

– Я хочу, чтобы вы были готовы дать отпор этой корове.

Он печально посмотрел на лицо Бетани. Она знала, какие неприглядные следы от острых ногтей Дамианы остались у нее на щеке.

– Я могу постоять за себя, – с вызовом произнесла Бетани, не желая признать, что Дамиана взяла над ней верх.

– Видит Бог, я в этом не сомневаюсь, но мне было бы спокойнее, если бы вы умели делать это так, как это принято у нас. К тому же я получил распоряжение позаниматься с вами.

– Ройс хочет научить меня драться? – спросила Бетани, поражаясь тому, что нормандский рыцарь отдал такой приказ.

– Non, не он, а Ги. Прошу прощения, миледи, он сказал, что выиграл бы у брата пять золотых, если бы вы нанесли леди Дамиане прямой удар левой.

Бетани прыснула. Да, это похоже на Ги.

– Значит, я должна научиться тому, что свойственно лишь мужчинам?

– Oui, мадемуазель. Боюсь, это так.

– До того, как на мою землю пришли нормандцы, благородной даме не требовалось владеть подобным умением! Мужчины-саксы обходились с ними вежливо и уважительно. Для того чтобы чувствовать себя в безопасности, даме достаточно было иметь покровителя.

– Миледи, может статься, вы найдете, что гораздо лучше уметь самой постоять за себя, чем рассчитывать на других.

Бетани задумалась над его словами. Вашель привел убедительный довод. Подобные навыки предоставят ей больше свободы.

– Отлично, Вашель. Ну что, заработаем для Ги кучу денег? Я буду вашей лучшей ученицей.

– Не сомневаюсь в этом, миледи. И уж если не лучшей, то, без сомнения, самой красивой.

Она улыбнулась. Впервые увидев Вашеля, она подумала, что это самый свирепый человек во всем христианском мире. Теперь же он казался ей далеко не таким грозным.

– Миледи, задача моя не из легких. Мне еще никогда не доводилось обучать воина-женщину, да еще такую хилую.

Бетани гордо вскинула голову. Да, она не обладает той красотой, какой щедро одарена ее сестра, но назвать ее хилой? Это был болезненный удар.

Прочтя ее мысли, Вашель начал смущенно переминаться с ноги на ногу.

– Прошу прощения, миледи, но вы такая кроха – совсем как ребенок.

Извинения Вашеля вырвали ядовитое жало из его слов, и Бетани, улыбнувшись, сказала:

– Я petite, маленькая. Запомните это слово – оно из вашего языка и не такое обидное.

Вашель фыркнул:

– Маленькая или хилая, но рост ваш от этого не увеличится – так что едва ли вы сумеете оказать серьезное сопротивление.

Бетани опустила взгляд на носки туфель, затем медленно подняла его вверх. Вашель прав: она слишком маленькая.

– Тогда, наверное, все это бесполезно.

Тронутый ее обескураженным тоном, Вашель поспешил исправить сказанное:

– Вам не занимать решительности и напористости; я видел вас в деле. Вы не сдаетесь без боя. Но ваш малый рост оборачивается против вас. Вам обязательно нужно что-то придумать.

– Может быть, мне нужно научиться обращаться с оружием? – встрепенулась Бетани. – Кинжал или меч добавят силы моему удару.

Вашель разразился громогласным хохотом.

– Non, меч в ваших руках лишь приблизит страшную развязку. – Он стал серьезным. – У вас нет сильных, упругих мышц, чтобы держать меч. Вспомните ваш поединок с нашим господином.

– У меня не было иного пути, Вашель. Ставкой были жизни моих людей.

– Знаю, леди Бетани, но поступок этот был совершенно безрассудным. – Его голос смягчился. – К счастью, сеньор де Бельмар обнаружил обман до того, как схватка закончилась.

Бетани поежилась, вспоминая, с какой ловкостью Ройс действовал тяжелым мечом, и понимая, что дни ее были бы сочтены, если бы он не раскрыл ее маскарад.

– Вашель, а что предложите вы? Что я могу обратить себе на пользу?

Почесав подбородок, Вашель обошел вокруг Бетани, разглядывая ее с таким вниманием, с каким монах исследует древний свиток.

– Ваш рост. В близкой схватке он становится недостатком, но он может превратиться в преимущество, если вы будете двигаться быстро. Смотрите внимательно за тем, что я буду показывать. И помните: я не терплю ленивых ротозеев в рядах своих учеников.

Он перешел на тот тон, каким привык разговаривать с новобранцами.

– Итак, подойдите ближе. Посмотрим, сумеете ли вы нанести мне удар.

Бетани сделала выпад, но опытный воин без труда уклонился от него.

– Леди Бетани, следите за мною внимательнее. Перед тем, как сделать движение, я переношу вес тела на одну ногу.

– Все это так сложно, Вашель.

– Qui, но для того, чтобы у вас все хорошо получалось, необходимо много заниматься. Итак, давайте повторим упражнение. Вы должны научиться предугадывать мои движения.

К концу дня Бетани стало понятно, почему Вашель пользуется всеобщим уважением.

– Мы будем заниматься четыре раза в неделю до тех пор, пока я не буду удовлетворен вашими успехами.

Вашель протянул девушке льняное полотенце, и в этот момент в залу вошел Ги. Увидев брата Ройса, Вашель подмигнул Бетани.

– Когда вам в следующий раз придется вступить в единоборство, леди Бетани, уверен, вы не получите ни единой царапины.

Ги улыбнулся, подходя к ним.

– Если Вашель будет вашим наставником, я обязательно выиграю целое состояние. – Взяв руку Бетани, он прикоснулся легким поцелуем к кончикам пальцев, а затем подвел ее к креслу. – Присядьте, отдохните, миледи, а я расспрошу Вашеля о ваших успехах.

Вашель начал рассказывать Ги о том, как прошло занятие, а Бетани, чувствуя, что мысли ее разбредаются в разные стороны, зевнула. Усталая и измученная, она устроилась в кресле поудобнее, и голоса мужчин постепенно уплыли за пределы ее сознания.

– Миледи, вы готовы? – вдруг услышала Бетани голос Ги.

Открыв глаза, она обнаружила, что Вашель ушел, пока она дремала. Испытывая неловкость, Бетани вскочила с места. Но тотчас же ее захлестнула волна тошноты, и она упала бы, если бы Ги не подхватил ее.

– Вам нездоровится?

– День выдался очень насыщенным. Но все уже прошло, – поспешила успокоить его Бетани.

Увидев на лице Ги сомнение, она взяла его под руку, одарив ослепительной улыбкой, означавшей: «Со мной все в порядке». Не обязательно всем знать, что приступ этот у нее не первый.

Ги повел девушку к комнате, которую они занимали вдвоем с Ройсом. Бетани с трудом поспевала за ним, ей казалось, что все тело налилось свинцом.

– Смею предположить, сегодня вечером чудодейственные прелести ванны вам нужнее, чем Ройсу, – сказал Ги и, заметив измученное лицо Бетани, добавил: – Усталость скоро пройдет.

– Сейчас мне от этого не легче.

– Oui, боль не позволяет вам насладиться плодами урока, но поверьте, придет день, и вам пригодятся приобретенные навыки.

Они стали подниматься по лестнице. Бетани едва переставляла ноги. Но молчание ее было вызвано не усталостью, а тем, что Ги упомянул о ванне. До сих пор ей удавалось прогонять из мыслей оскорбительные слова Дамианы. Даже самой себе она не хотела признаться, как сильно они ее задели.

Отворив дверь, Ройс подозрительно оглядел брата, стоящего под руку с Бетани.

– В чем дело?

Бетани затаила дыхание.

– Вложи меч в ножны, брат, – ничего такого, что требовало бы твоего внимания. Я просто проводил эту милую даму до дверей твоей спальни.

– Очень хорошо, что она наконец-то пришла. Мое терпение на пределе, – сказал Ройс.

Удивленно подняв брови, Ги взглянул на брата, раздраженного и взвинченного.

– Что привело тебя в такое дурное расположение духа, брат?

– Ванна давно уже должна быть готова.

При мысли о том, что ей предстоит таскать наверх ведра с водой, Бетани зажмурилась. Но хуже предстоящей тяжелой работы было сознание, что ей самой не будет позволено вымыться. Отогнав эту мысль, Бетани сосредоточилась на предстоящем деле.

Переполненная отчаянием, она открыла глаза и встретилась с понимающим взглядом Ги. Порывисто повернувшись, она приготовилась заняться работой. Бетани не смела просить Ройса о снисхождении. Он ни за что не сможет понять и одобрить то, чем она занималась весь вечер. К тому же он рассердится на Ги и Вашеля за то, что они учат Бетани умению постоять за себя.

– Где ты была, Анни?

– Меня задержали неотложные дела. Я сейчас приготовлю для вас ванну, – ответила Бетани.

Она старалась изо всех сил скрыть свою слабость, но тщетно.

– Ты плохо выглядишь. Тебе нездоровится?

– Ничего страшного, милорд. Я просто сильно устала.

Она собралась было отправиться за горячей водой на кухню, но Ройс, взяв за руку, задержал ее.

– Тогда сегодня отдыхай. – Он повернулся к брату: – Распорядись, чтобы мне в комнату принесли теплой воды.

Бетани от изумления раскрыла рот.

– Ты ведешь себя так, точно я не способен на добрый поступок, – проворчал Ройс.

Ги расхохотался:

– Знаешь, брат, она поражена не меньше, чем я.

– А вам не приходило в голову, что хотя Анни слишком утомлена, чтобы мыть меня, я полон сил, чтобы помыть ее.

Лицо Ги растянулось в широкой улыбке.

– Полагаю, ты не позволишь Бетани прислуживать мне?

– Non, но, если хочешь, я пришлю Дамиану.

– Боже упаси. Я люблю, чтобы ванна дарила мне удовольствие, а не мучения.

Ройс не клюнул на его шутку:

– Позаботься о моей ванне.

Ги ушел, и Ройс, пригласив Бетани войти в его комнату, закрыл за собой дверь.

– А теперь ты расскажешь мне, что задумал мой брат.

Бетани молчала, и он сказал:

– Никто не пострадает от твоего признания. Даю слово.

Бетани продолжала молчать, и он вздохнул:

– Ну хорошо. Но знай, со временем я все узнаю. Почему бы не избавить от неприятностей себя, да и Ги тоже, рассказав всю правду?

– Никаких неприятностей не будет. Я свято блюду данное вам слово, – сказала Бетани.

– Это точно. Вижу, каких это требует от тебя сил. Я удивлен и в то же время восхищен.

Бетани взглянула на него, не в силах определить, шутит он или говорит серьезно. Имея дело с Ройсом, никогда нельзя сказать это наверняка.

Солнце было в зените и яркий свет заливал спальню леди Дамианы. Нормандка наполнила кубок напитком из запасов, захваченных из Франции.

– Мери, это настоящий коньяк. Я не пью отвратительное здешнее пойло, – сказала Дамиана.

Мери вздрогнула, услышав такой презрительный отзыв о своей родине, но вслух лишь робко заметила:

– Вам не кажется, что пить перед прогулкой верхом неблагоразумно?

– Мери, дорогая, я знаю, что вы считаете коньяк творением дьявола, но просвещенные народы позволяют себе предаваться возлиянию горячительных напитков. Я могу держаться в седле в любом состоянии. Я прирожденная наездница. Вы сами убедитесь, что у людей знатного происхождения это в крови. – Сделав еще один большой глоток, Дамиана взмахнула рукой, пролив несколько темных капель на роскошное кремовое платье.

– Эх, если бы мне можно было вернуться домой… Путешествуя со мной по Франции, вы бы увидели двор, узнали бы, как у нас принято обращаться с женщинами. С моими связями я могла бы найти вам подходящего жениха… получше того, что вы можете встретить здесь.

– Миледи, я не жду от вас награды. Всемогущий проследит за тем, чтобы все мои желания были удовлетворены.

Дамиана закатила глаза.

– Упаси меня Господи от добродетельности. Наполните-ка лучше кубок, – приказала она Мери. – Не желаете присоединиться ко мне, так дайте хоть выпить спокойно.

Приняв у Дамианы кубок, Мери наполнила его до краев и, робко улыбнувшись, вернула его нормандской даме.

Поднеся коньяк к устам, Дамиана внимательно посмотрела на собеседницу. В присутствии излишне набожных людей она всегда чувствовала себя неуютно. Этой девушке Дамиана позволяла проводить время рядом с собой лишь потому, что на то у нее были особые причины.

– А вы ездите верхом, Мери?

– Нет. Сестра очень любит конные прогулки, но меня к этому не тянет.

Хотя именно такой ответ Дамиана и ждала от этой пугливой мышки, она с притворным удивлением воскликнула: «Неужели?», а потом спросила с деланной небрежностью:

– У вашей сестры есть любимый конь?

– Да, она не расстается с одним норовистым жеребцом, который вырос у нее на глазах. Его зовут Морлок.

Французский язык этой дикарки резал Дамиане ухо. Глупая девка, клички Морлок в природе не существует.

– Что ж, если конь обладает норовом хозяйки, мне он не подойдет.

Мери с облегчением заметила:

– Благородной даме нужна смирная лошадь.

– А я благородная дама, – икнув, приторно-сладко произнесла Дамиана, начиная чувствовать действие спиртного. Запрокинув кубок, она поймала ртом последние золотистые капли. – Каким еще занятиям предавались вы с сестрой до того, как нормандцы завоевали эту жалкую землю?

Мери сжала руки:

– Я восемь лет провела в монастыре, обучаясь у святых сестер. Моя же сестра готовилась управлять этими землями.

– Я этим нисколько не удивлена, – сказала Дамиана, передавая Мери коньяк. – Уберите это подальше от глаз любопытных и воров. Для меня это частица родной Нормандии.

Мери убрала бутыль в тайник за гобеленом. В каменной стене было углубление, служившее как бы полкой. Не зная о существовании тайника, обнаружить его было невозможно. Опустив гобелен на место, Мери обернулась:

– Готово, миледи.

– Тогда помогите мне подняться. Я отправляюсь на конюшню.

– Леди Дамиана, по-моему, вам не следует садиться в седло после столь щедрого возлияния, – предостерегла Мери, протягивая ей руку.

Поднявшись с места, Дамиана сразу же оттолкнула руку Мери.

– Бегите и скажите своей сестре, что я отправляюсь кататься верхом на ее любимом жеребце – вот только переоденусь и найду сопровождающего.

Вся краска схлынула с лица Мери, и у Дамианы мелькнула мысль, что это ей очень идет. Раз Мери ведет себя как святая, она и выглядеть должна соответствующе – быть бледной, словно призрак. Как только Мери выбежала из комнаты, Дамиана, громко расхохотавшись, попыталась развязать лиф. Она отомстит этой стерве Бетани. Мысль эта придала Дамиане дополнительные силы, и она, разорвав завязки, стащила с себя платье.

С трудом шевеля непослушными пальцами, Дамиана облачилась в костюм для верховой езды. Ей казалось, ни одна вещь не сидит на ней так, как должна. Пошатываясь, Дамиана подошла к зеркалу, чтобы оглядеть себя. Ее отражение в овале полированного металла качалось и расплывалось. Когда нормандке наконец удалось хорошенько рассмотреть себя, она пришла к выводу, что зеркало кривое, так как складки на платье в отражении были неровные, а все шнурки завязаны вкривь и вкось. Да, сакские ремесленники уступают в умении ее соотечественникам.

Коньяк туманил голову. Дамиана кое-как закончила укладывать прическу и, встав со стула перед зеркалом, с трудом преодолела расстояние до двери без происшествий. Проклятие, она совсем забыла, что отменный французский коньяк оказывает более сильное действие, чем эти кислые местные вина.

Внутренний двор был заполнен крестьянами и воинами. Дамиана направилась к конюшне, и все расступились перед ней. «Да, благородное происхождение чувствуется издалека», – самодовольно подумала нормандка.

Старший конюх, взнуздав любимого жеребца Бетани, сказал:

– Миледи, этот конь с норовом. Для того чтобы справиться с ним, нужна твердая рука, но ни в коем случае не используйте хлыст.

– Не вздумай учить меня, болван! Благородная кровь и порода всегда дадут о себе знать. Занимайся своим делом.

Усмехнувшись, конюх похлопал коня по крупу. Дамиана неуклюже плюхнулась в седло. Жеребец взбрыкнул, и нормандка, не в силах справиться с ним с помощью узды, что есть силы ударила его хлыстом по боку. Морлок осел и вдруг галопом рванул из конюшни.

Конюх хихикнул, провожая взглядом нетрезвую всадницу.

– Да, миледи, благородную кровь и породу сразу видно.

Тут на конюшню вбежала запыхавшаяся Бетани в сопровождении Вашеля.

– Ты должен был остановить ее, – воскликнула девушка, глядя вслед Дамиане. – Морлок не потерпит хлыста.

– Ей это пойдет на пользу, миледи. Пусть узнает, что силой не заставишь коня подчиниться. – Конюх вытер руки о чистую тряпку. – Да и всем остальным неплохо усвоить это.

Вашель, хотя и выслушал слова конюха с улыбкой, подозвал нескольких воинов и приказал им догнать неудачливую всадницу.

– Иногда урок усваивается лишь тогда, когда прочувствуешь его на своей шкуре. Дай Бог, этот норовистый жеребец научит нормандскую даму, что плоть саксов не приемлет хлыста, – продолжал рассуждать сам с собой старший конюх, задумчиво жуя соломинку.

Бетани тронула его за руку.

– Боюсь, этой даме знакома только жестокость. Но я беспокоюсь не за нее, а за Морлока.

Вашель покачал головой:

– Не тревожьтесь, миледи. Нормандские воины не позволят ей дурно обойтись с таким великолепным скакуном. Кони нам очень нужны.

– В отличие от саксов, которых можно пороть?

– Я вовсе этого не говорил, миледи! Не судите нас всех по одному человеку. Характером и взглядами на жизнь мы так же несхожи, как и вы с вашей сестрой.

– Да, вы правы. Но, боюсь, многие наши сородичи стонут под пятой нормандцев, похожих на Дамиану.

– К счастью, миледи, Ройс де Бельмар – господин честный и справедливый.

– Вашель уверен, что леди Бетани это прекрасно известно.

Неожиданно услышав голос Ройса, она обернулась:

– Если бы это был ваш конь, вы не были бы столь благодушным.

Черты лица Ройса стали строгими.

– Вы ко мне несправедливы, миледи. Я строго разберусь с теми, кто плохо относится к моему имуществу.

«Морлок принадлежит мне!» – захотелось крикнуть Бетани, но она, стиснув зубы, опустила голову. Она обещала не спорить с рыцарем в присутствии посторонних.

Но как же невыносимо тяжело держать свое слово! Бетани стояла, потупив взор. Протест у нее в душе стремился на поверхность, словно брошенный в стремнину кусок дерева, но девушка старательно загоняла его вглубь. От ее покорности зависят судьбы брата и сестры.

– Как вам угодно, милорд. Всецело полагаюсь на ваше суждение.

Эти слова застревали у Бетани в горле, но ей все же удалось выдавить их.

Она услышала, как конюх изумленно ахнул, и этот звук резанул ее сердце. Неужели ее люди решили, что она их предала?


Глава 14


На ладони Ройса лежали два потемневших от времени и конского пота кожаных ремня. Рыцарь внимательно оглядел края ремней в тусклом желтоватом свете мерцающей свечи, и его лоб пересекла задумчивая складка. Края были ровные и гладкие. Ройс стиснул в кулаке бесспорное свидетельство. Подпруги Морлока кто-то перерезал.

– Ройс, тебе нужна моя помощь? – окликнул его Ги, подходя к столу.

– С Дамианой все в порядке? – ответил вопросом на вопрос Ройс, радуясь возможности разделить свои заботы с братом.

– Oui. Она просто упала, ничего серьезного; но твоя драгоценная суженая стонет и причитает так, словно при смерти. – Ги с нескрываемым отвращением покачал головой. – Жаль, что этот несчастный случай не окончил ее никчемную жизнь.

Ройс протянул брату обрывки подпруги:

– Это не был несчастный случай.

Красивое лицо Ги мгновенно стало серьезным. Остатки религиозного воспитания заставили его устыдиться своего высказывания.

Выхватив ремни из рук брата, Ройс швырнул их в угол стойла.

– Я не позволю, чтобы меня лишили всего, к чему я так долго стремился. Вместе с Дамианой умрут надежды связать наше имя с ее древней родословной.

Ги кивнул:

– Хотя я на дух не переношу эту женщину, подобное нельзя оставить безнаказанном.

– Хорошо, что ты понимаешь главное, – сказал Ройс, обнадеженный поддержкой брата. – Я хочу, чтобы Дамиану охраняли днем и ночью, когда она покидает замок.

– Хотя воины будут ворчать, я поручу это самым надежным. Твое приказание будет выполнено, Ройс.

– Раскопай это дело, Ги. Я хочу знать, кто стоит за этими «случаями».

– Случаями? – переспросил Ги. – Ты хочешь сказать, это уже не первый?

– Oui.

Почувствовав на себе пристальный взгляд брата, Ройс неохотно изложил обстоятельства обнаружения в своей кровати ядовитой змеи.

– Пора обнаружить предателя в наших рядах, ибо он наглеет с каждым разом.

Укор в глазах Ги был справедливым. Ройс понял, что напрасно скрыл от брата первое покушение.

– Извини, Ги. Тогда мне это показалось неважным.

– Упрямство всегда было твоим главным недостатком, – сказал Ги. Его лицо оставалось серьезным и озабоченным. – Ты кого-нибудь подозреваешь?

– Oui. Есть кое-какие подозрения, но я подожду, пока ты чего-нибудь не найдешь. И если мы придем к одному выводу, ошибка будет исключена. А пока мне нужны доказательства. – Увидев недоумение Ги, Ройс добавил: – Без веских свидетельств обвинение покажется всем полным вздором и лишь растревожит осиный рой.

– Что ж, я добуду доказательства, – сказал Ги. Ройс потер виски, пытаясь сладить с болью и прогнать усталость.

– Кто сейчас рядом с Дамианой?

– Мери и две служанки. Бетани Дамиана отказалась видеть наотрез.

– Проклятие!

Гневная вспышка брата удивила Ги. Глубоко вздохнув, Ройс провел рукой сквозь густые волосы.

– Дамиана стала жертвой собственных предубеждений, – с отвращением произнес он. – Умение Бетани облегчило бы ее страдания.

– Ничто не способно облегчить страдания этой женщины. Она упивается ими.

Ройс пожал плечами:

– Да будь Дамиана хоть фурией – лишь бы она произнесла слова брачного обета.

Ги печально покачал головой:

– Странную ты выбрал для себя судьбу, брат: твоя супружеская жизнь будет под стать твоей военной карьере. И та, и другая наполнены тяготами, лишениями и постоянными сражениями. Иными словами, ты сам сотворишь для себя ад.

Ройс пропустил мимо ушей иронию брата:

– В следующем месяце, как только приедут родители Дамианы, сыграем свадьбу. Брат, сделай так, чтобы она дожила до этого момента.

– Сказать по правде, здоровье Дамианы меня мало волнует. Должен признаться, если бы мне представилась возможность, я, по всей вероятности, даже встал бы на сторону ее врагов. – Став серьезным, Ги протянул брату руку. – Однако так как на чаше весов твоя жизнь, я клянусь, что найду труса, посмевшего поднять руку на женщину.

Какое-то мгновение братья смотрели друг другу в глаза. Из этого немого разговора Ройс почувствовал силу убежденности и преданности брата. Наконец Ги ушел, и его быстрые уверенные шаги затихли вдали.

Ройс покачал головой, размышляя о целеустремленности брата. С самого детства безрассудное упорство Ги было его единственным недостатком, сильно беспокоившим Ройса. Ройс благодарил Господа Бога, что Ги его брат и, к счастью, преданный друг. Ему не хотелось бы иметь такого врага. Многие недооценивали бывшего семинариста. Ройс не разделял подобных заблуждений.

Зайдя в пустое стойло Морлока, Ройс подобрал обрывки ремней. Убеждая себя, что подозрения его ошибочны, он спрятал эти свидетельства чьего-то злого умысла за пазуху и направился к себе в комнату, чтобы составить подробный отчет для Вильгельма.

Подати последние несколько месяцев собирались исправно, но мудрый Вильгельм не страдал близорукостью. Короля заботили не только деньги. Сильная монархия должна в корне пресекать малейшие попытки неповиновения. Ройс восхищался своим сюзереном – и как человеком, и как королем – не только за деяния, но и за то, что тот, утерев нос всему свету, достиг высочайшего положения в мире… Месть незаконнорожденного сына была узаконена силой и сопутствующим ей успехом, который теперь никто не смел оспаривать. И Ройс, глядя на пример Вильгельма, намеревался вознести свое имя туда, где оно должно находиться по праву. Для этой цели ему требуется Дамиана. До сих пор всем, чего он достиг, Ройс обязан исключительно самому себе; но он понимал, что не сможет переступить без связей в обществе через определенный порог.

Едва Ройс закончил писать подробный отчет о случившемся, как в коридоре послышалось робкое покашливание.

– Милорд? – В дверях комнаты стоял старший конюх, теребящий в руке шапку. – Ваши воины поймали сбежавшего жеребца. Как мне поступить с покалеченным конем?

Недовольный тем, что ему помешали, Ройс скрепил послание своей подписью и отложил перо.

– Ты говоришь о Морлоке?

– Да, милорд. По нашим обычаям, судьбу раненого животного решает хозяйка… прошу прощения, хозяин этих владений, – сказал конюх, сминая шапку в тугой комок.

– Обработай раны и ухаживай за конем до тех пор, пока он не поправится, – приказал Ройс.

Конюх просиял, услышав его слова. Измятая шапка была расправлена и водружена на лысую голову.

– Как хорошо, что мне не придется убивать любимого жеребца леди Бетани. Мне бы кусок в горло не шел, если бы я лишил жизни это благородное животное.

– Это животное с норовом, – хитро усмехнулся Ройс. – К несчастью, как и его хозяйка. Боюсь, Морлок слишком вспыльчив и упрям, чтобы прийтись кому-нибудь по вкусу.

Конюх прыснул.

Удивленный и обрадованный тем, что он и простой саксонец находят смешными одни и те же вещи, Ройс тоже рассмеялся.

– Да, леди Бетани – девчонка упрямая. Но другой такой верной не сыщешь. Морлок – лучший конь иа конюшне, а леди Бетани – лучшая девушка на свете. Будьте осторожны, милорд: как бы она не зажарила Вас живьем за то, что вы допустили такое обращение с ее любимцем.

Ройс задумался над ответом старика сакса, и все его веселье погасло. У него мелькнула было мысль не сообщать Бетани горькие вести, но он тотчас же отмахнулся от нее. Проще взять быка за рога, чем пытаться остановить пересуды в замке. Обязательно надо обо всем рассказать Бетани.

– Милорд, что-нибудь еще?

Очнувшись от размышлений, Ройс повернулся к слуге.

– Oui, я хочу сам взглянуть на коня, – сказал он, решив, что будет лучше, если он лично осмотрит раны перед тем, как говорить с Бетани.

Конюх послушно склонил голову, но от Ройса не укрылось его недоумение.

– Я нисколько не сомневаюсь в твоем опыте, – сказал он, хлопая старика по спине. – Просто мне хочется удовлетворить свое любопытство.

На морщинистом лице конюха появилась беззубая улыбка облегчения, его глаза сверкнули.

– Всем известно, я умею обращаться с животными, но было бы лучше, если бы леди Бетани занялась своим жеребцом.

Он был совершенно прав. Уход за конем потребует от Бетани много сил, но это дело займет ее. Раз Дамиана отказалась от услуг Бетани, врачебным искусством девушки воспользуется Морлок.

Бетани с радостью станет лечить своего жеребца и отнесется к животному гораздо внимательнее, чем к суженой Ройса. Ирония всего этого не ускользнула от рыцаря, и он криво усмехнулся.

Конюх провел его к стойлу Морлока. Старик мгновенно успокоил жеребца парой ласковых слов и уверенным прикосновением к его здоровому боку. Его умелые движения произвели на Ройса большое впечатление. Войдя в стойло, он осмотрел коня. По большей части раны Морлока были незначительными. Лишь одна вызывала тревогу: глубокий порез на задней бабке.

– Ногу надо туго перевязать.

Подняв взгляд, Ройс увидел сверкнувшие в глазах опытного конюха искры уважения.

– Да. Я схожу за повязками, – с готовностью согласился старик.

Ройс провел ладонью по бокам животного, ощупывая, нет ли каких-нибудь других ран. Кровавые ссадины расстроили его гораздо сильнее, чем небольшие порезы. Следы хлыста ни с чем не спутаешь, и Ройс понял, что Бетани никогда не простит эту неоправданную жестокость. И он сам тоже.

Ройс обернулся, собираясь крикнуть конюху, чтобы тот захватил, целебную мазь, но увидел стоящую у входа в стойло Бетани с мокрыми от слез глазами, и слова застряли у него в горле.

– Как она могла? – прошептала Бетани, не отрывая взгляда от кровоточащих рубцов на боках Морлока.

– Анни, – заговорил Ройс, стараясь заставить Бетани посмотреть ему в лицо, но она упорно отводила взгляд.

– Клянусь всем святым, я заставлю эту женщину страдать так, как страдало это невинное животное, – тихо промолвила Бетани, и Ройсу пришлось напрячь слух, чтобы уловить ее слова.

Дрожа от бессильного гнева, она шагнула в узкое стойло, чтобы осмотреть жеребца. Ройс послушно уступил ей дорогу. Как только ее заботливые руки прикоснулись к израненному боку животного, с ее ресниц сорвались слезинки, устремившиеся вниз по щекам. Бетани ласково шепнула на ухо Морлоку какие-то слова, и конь откликнулся на ее голос негромким ржанием.

Тщательно осмотрев Морлока, Бетани удостоила Ройса взглядом, от которого у того застыла кровь в жилах. До самой смерти не забудет он этого выражения – неукротимая ярость, смешанная с болью. Ройс и так винил себя в том, что Морлок получил эти раны. Хотя он и не мог знать о подрезанной подпруге, предугадать бессмысленную жестокость Дамианы было нетрудно. Странно: Ройс сочувствовал животному больше, чем своей суженой.

– Милорд, по-моему, Морлоку также понадобится целебная мазь, – предположил старший конюх, подходя к стойлу с повязками.

Увидев свою госпожу, старик поклонился и, передав ей повязки, удалился.

Бетани приняла их, не промолвив ни слова.

– Позволь мне, – сказал Ройс, пытаясь забрать у нее тряпки для перевязки.

Девушка покачала головой:

– Морлок – мой конь.

Ройс вздохнул:

– Тогда разреши хотя бы помогать тебе, Анни.

Она посмотрела ему в лицо, и вид ее блестящих от слез глаз приковал к себе взгляд Ройса.

– С удовольствием.

Она склонилась над раненой ногой, а Ройс, опустившись на колени, стал подавать ей повязки. Он настолько чутко улавливал намерения Бетани, что ей ни разу не пришлось ни о чем его просить. Она провела пальцем по глубокому рубцу, и Ройс тотчас же протянул ей мазь. С нежностью, тронувшей его сердце, Бетани осторожно наложила бальзам на открытые раны. Как только она обработала последнюю, Ройс передал ей тряпку, и пока Бетани вытирала руки, он отнес снадобья на место.

Вернувшись в стойло, Ройс застал ее напевающей какую-то протяжную песню измученному животному. Ласково потершись щекой о нос жеребца, девушка угостила его яблоком.

Морлок выглядел спокойным и довольным. Бетани как будто обладала особой властью, и конь, как существо мужского пола, подпал под ее чары. Эта мысль задела за живое. Ройс решил, что должен вести себя очень осмотрительно рядом с этой мадемуазель. Она умеет ладить с мужчинами. Черт, она умеет ладить со всеми! А все дело в том, что ему нравится Бетани и те чувства, которые она в нем пробуждает.

Бетани тщетно попыталась сдержать зевоту. Ее плечи, обыкновенно гордо расправленные, поникли от усталости.

– Уже поздно.

Обняв ее за плечи, Ройс повернулся к выходу, но Бетани вместо того, чтобы послушно опереться на него, вдруг остановилась:

– Ройс, сегодня мне бы хотелось остаться спать здесь.

От ее просящего взгляда, более красноречивого, чем слова, у него защемило сердце. Судя по всему, Бетани уверена в том, что получит отказ. Ройсу очень хотелось, чтобы она разделила с ним ложе, но он прекрасно понимал, что Бетани сейчас чувствует.

Он улыбнулся:

– Отлично. Сегодня мы будем спать под звездами.

С ее уст сорвалось удивленное восклицание:

– Ты хочешь остаться со мной?

– Oui, хочу. Твое место рядом со мной. Поскольку сегодня мне захотелось лечь спать здесь, ты должна подчиниться мне, – притворно строго произнес Ройс.

– Ройс де Бельмар, если я дам себе волю, то смогу полюбить тебя.

Поднявшись на цыпочки, Бетани скользнула губами по его рту. Ройс знавал и более чувственные поцелуи, однако этот тронул его до глубины души. Впервые Бетани одарила его поцелуем лишь потому, что ей самой этого захотелось.

Удивленный и тронутый этим искренним признанием, Ройс заглянул в прекрасные карие глаза, сожалея, что не может в свою очередь ответить Бетани словами любви.

– Ну что мне с тобой делать, Анни?

– В этом-то все и дело, – вздохнула она. – Возможно, в следующей стране, которую завоюет Вильгельм, он введет правило отбирать у девушек вместе с владениями их сердца.

Она отвела взор, не в силах выдержать взгляд Ройса, задетого мучительной справедливостью ее слов.

Нежно скользнув кончиками пальцев по щеке Бетани, Ройс взял ее за подбородок, поднимая лицо.

– Не мучай себя и не мучай меня. Нам нужно довольствоваться тем, что дает нам жизнь. – Он прикоснулся к ее губам легким ласковым поцелуем. – В другом месте, в другое время у нас, возможно, что-нибудь бы получилось. Ты – все, что я хотел бы найти в женщине. Но нам суждено было встретиться здесь, сейчас.

– Если бы тебе предоставилась возможность, ты поступил бы иначе? – спросила Бетани, глядя на него так, словно от его ответа зависела ее жизнь.

Она обвила руками его могучие плечи, соблазняя стальные мышцы нежными поглаживаниями, от которых по всему телу Ройса разлились волны вожделения.

– Что ты имеешь в виду? – хрипло спросил он, тщетно пытаясь совладать с собой.

– Если бы в твоих силах было повернуть время вспять и изменить обстоятельства нашей встречи, ты сделал бы это? – спросила Бетани, проникая руками ему под камзол.

– Ты говоришь загадками, – ответил Ройс, будучи неспособен сосредоточиться, так как ее пальцы затеяли соблазнительный танец на его теле. – Прошлое нельзя изменить.

– Знаю, Ройс. Я только мечтаю о том, что могло бы быть. Я люблю мечтать.

Обхватив ее лицо руками, Ройс заглянул в самые прекрасные глаза, какие ему только доводилось видеть, – такие доверчивые и искренние.

«Если бы в моих силах было изменить законы природы и повернуть время вспять – да, Бетани, я выбрал бы тебя из всех женщин, каких когда-либо встречал и каких мне суждено встретить в будущем. Если бы Господь Бог сотворил чудо, превратив нас обоих в высокородных нормандцев, даровав нам возможность жить и любить друг друга, я взял бы тебя в жены».

Но вслух он сказал:

– Вся моя жизнь посвящена моим потомкам. Я женюсь на знатной нормандке. Так я решил, и так будет.

Руки Бетани скользнули по его груди и, выбравшись из-под камзола, безвольно упали вниз.

– Ты повторяешь это настолько часто, что я все уяснила. – Глубоко вздохнув, она помолчала. – Я не прошу, чтобы ты ради меня отказался от своих блестящих планов на будущее. Я лишь хотела спросить, не мечтаешь ли ты о том, чтобы все сложилось по-другому? Могу же я помечтать или ты мне и в этом отказываешь?

Боль, наполнившая ее взгляд, нанесла Ройсу глубокую рану.

– Пусть твои мечты остаются с тобой, Бетани. Но знай, это только мечты. Я не хочу, чтобы ты страдала, поверив в то, чему никогда не бывать.

– Рыцарь, ты видишь перед собой взрослую женщину или ребенка? – спросила Бетани и не стала ждать его ответа. – Мне известна разница между мечтой и жестокой действительностью. Меня с детства учили твердо стоять на ногах. Я не могу предать своих людей, и ни за что на свете я не стану умолять мужчину взять меня в жены.

От Ройса не укрылся влажный блеск ее глаз, но он был восхищен тем, как Бетани держала голову гордо поднятой вверх, ни на мгновение не отводя взгляда. Наконец он решил, что шутка поднимет ее настроение.

– Где та женщина, что откажется выйти за меня замуж? Я жених завидный.

Бетани прыснула:

– Представляю, каким капризным ты был в детстве.

Ройс обрадовался тому, что его замысел достиг цели.

– На самом деле я был очень серьезным, даже угрюмым мальчиком. Не удивляйся, – изобразил он притворное негодование. – Не сразу я стал тем веселым парнем, которого ты видишь перед собой.

– О, ты был более серьезным, чем сейчас? С трудом могу в это поверить. Не ты ли запер меня в башне, угрожая самыми суровыми последствиями?

Ройс улыбнулся.

– Я воин, cherie, но тебе известна и другая моя сторона. Ты одна из немногих, кому было позволено взглянуть на нее.

– Знаю, Ройс, – согласилась Бетани и взглянула на него с серьезностью, тронувшей его сердце. – У тебя было счастливое детство?

– Я знал, что начертано мне судьбой, и научился принимать это.

Она замахала рукой:

– Понимаю, но как тебе жилось?

Ройс заглянул в самые глубины ее глаз:

– Мне было очень одиноко.

Сострадание, наполнившее взгляд Бетани, явилось для него полной неожиданностью. Быстро отпустив ее, он поспешил переменить предмет разговора.

– А ты? Наверное, наследница Нортумберленда целые дни напролет играла и веселилась со своими подругами. Я прав? – спросил он, обнимая ее за плечи.

Бетани рассмеялась:

– Ты будешь удивлен, но я была в детстве очень серьезной.

– Non, я этого и ожидал. Ты стремишься взвалить на свои плечи все тяготы управления этими землями.

– Я должна так поступать. Я отвечаю за своих людей.

– В таком случае просто замечательно, что я оказался именно в этой части Англии. Я сниму с тебя эту ответственность.

– Только нормандский воин может так рассуждать!

Она вопросительно посмотрела на Ройса, и он понял, что ступает на зыбкую почву.

– По правде сказать, cherie, ты сама не смогла бы защитить замок от шаек разбойников.

– Ты хочешь сказать, что мне следует быть довольной своим положением рабыни?

– Как ты умеешь перевирать смысл сказанного!

– Тебе не нравятся мои слова, потому что в них звучит правда, которую ты хочешь заглушить.

– Возможно, ты и права, – уступил Ройс. – И все же судьбы наши это никак не изменит.

– Ройс, мы с каждым вздохом меняем свою судьбу. Я не верю, что наши жизни расписаны наперед чьей-то высшей волей. Считаю ли я, что ты повелеваешь собственной судьбой? Ни в коем случае!

– Анни, что касается тебя, то сейчас я твоя судьба. И будет лучше, если ты примешь настоящее, позволив будущему самому заботиться о себе.

– Я всегда считала, что Бог помогает тем, кто не сидит сложа руки. Моя судьба не расписана ни Господом Богом, ни тобой.

Бетани попыталась было отвернуться от Ройса, но он, схватив за руки, удержал ее.

– Моя упрямая дикарка! Клянусь, покорная и послушная ты не была бы и вполовину такой привлекательной, – Ройс привлек девушку к себе и шепнул ей на ухо: – Каждое мгновение, проведенное рядом с тобой, – это само волшебство, неведомое и таинственное.

Искрящиеся янтарем карие глаза Бетани были красноречивее любых слов, но Ройс, смалодушничав, не высказал того, что было у него на сердце.

– Принимай жизнь такой, какая она есть, Бетани. Никому не дано заглянуть в будущее, – пробормотал он, накрывая ее губы поцелуем.

От этого нежного прикосновения по всему его телу разлились жаркие потоки страсти. Бетани оказывает на него более сильное действие, чем любые вина, а уж удовольствие, которое она дарит, не сравнится ни с чем. Ройс никак не мог насытиться этой женщиной, и по тому, с какой готовностью Бетани ответила ему, он понял, что то же самое испытывала и она.

В эту ночь их единение было не таким, как раньше. Ройс почувствовал это и понял, в чем причина. Он любит эту женщину, хочет, чтобы она стала его женой и всегда была рядом с ним. Но он запрятал эту мысль в самые потаенные глубины своего сердца, чтобы надежно держать ее там взаперти. Или чтобы самому скрыться от нее.


Глава 15


Вердон, посланник короля Вильгельма, подъехал к воротам замка Ренвиг с первыми проблесками утренней зари. Объявив стражникам, кто он такой, Вердон въехал во внутренний двор.

Подмораживало, и дыхание вырывалось изо рта белым облачком, теряющимся в предрассветном полумраке. Кутаясь в опушенный мехом плащ, Вердон повел своего скакуна на конюшню. Промерзший до мозга костей, он озабоченно покачал головой, увидев спящую в сене пару. Проходя мимо сеновала, он ступал едва слышно, но мужчина тем не менее очнулся от сна и, подняв голову, взглянул на того, кто разбудил его. Убедившись, что никакой опасности нет, пробудившийся воин снова занял уютное положение, предварительно крепко прижав к себе свою возлюбленную.

Вердон, расседлывая коня, то и дело украдкой бросал взгляды на обвившие друг друга тела. Когда первые лучи солнца пробились сквозь тучи, он узнал в мужчине владельца поместья. Женщина же была ему незнакома, хотя Вердон твердо мог сказать, что это не леди Дамиана. Судя по всему, де Бельмар стал более разборчивым в женщинах. Рыжеватые волосы и необычайно нежная кожа придавали женщине неземной, прямо-таки ангельский вид. Влюбленные лежали под меховым плащом, но рыцарь к тому же укрывал женщину руками и ногами, а та льнула к нему, кутаясь в покрывало.

Она, вздохнув, заворочалась во сне, теснее прижимаясь к рыцарю. Тот в ответ еще крепче обвил ее руками. Не оставалось сомнения, что эта женщина для него значит очень многое; впрочем, и он для нее тоже.

Вердон улыбнулся. Вильгельму будет интересно узнать о таком развитии событий.

Зевнув, Бетани согнала с себя остатки сна. Ее снова тошнило, но она уже знала, что, если немного полежит неподвижно, это скоро пройдет. Напряжение последних дней оказывало на Бетани странное действие. Если подобные приступы не прекратятся, придется обратиться к Майде с просьбой приготовить ей какое-нибудь снадобье. Щекой Бетани ощущала ровное сердцебиение Ройса. Присутствие рыцаря наполняло ее душу радостью. Он предпочел быть на холодном сеновале с рабыней, а не в теплом замке с леди Дамианой.

Несмотря иа то, что небо затянуло тучами и в воздухе чувствовался надвигающийся дождь, Бетани наступающий день показался необычайно прекрасным. Тошнота прошла, и она набрала полную грудь воздуха. Бетани вспомнила ночь, необыкновенную в чарующем единении любви, и ее захлестнуло ощущение счастья. Эта ночь была особенной. Надежда, теплившаяся в её груди, сбылась: Ройс предпочел рабыню своей суженой. Бетани одержала маленькую победу в той войне, что идет у него в душе. Впервые за последние месяцы у нее на сердце было легко и радостно. Если бы не боязнь разбудить Ройса, она вознесла бы к небу радостный гимн, но ей пришлось сдержаться.

Руки Ройса, обвивавшие Бетани, вдруг ожили, крепко обнимая ее.

– Доброе утро, Анни.

Это имя, когда-то ей ненавистное, теперь наполнило ее сердце радостью, так как хрипловатый голос Ройса, произнося его, звучал мягко и нежно. Бетани потянулась, улыбаясь.

– Доброе утро, Ройс.

– Я решил, пришло время отпустить твоих брата и сестру в Шотландию. В день их отъезда ты должна будешь принести мне клятву верности. Ты показала, что можешь держать свое слово. Я верю, что ты выполнишь все условия договора.

Губы Бетани словно стянуло тугими путами, в горле у нее застрял комок. Ей не удалось сдержать внезапно вскипевшие чувства; в глазах у нее защипало, лицо Ройса расплылось.

– Ну же, не надо. Я думал, ты обрадуешься, – сказал он, пытаясь вытереть ей глаза.

Как только на щеке у Бетани появлялась новая слезинка, Ройс проворно смахивал ее.

Смеясь и плача одновременно, Бетани начала объяснять:

– Я не надеялась, что ты сдержишь слово. Мне хотелось верить, что ты не обманешь, но я все же сомневалась.

– Анни, я же дал слово.

– Да, но слово нормандского рыцаря для меня ничего не значило.

– Ну, прямо Фома неверующий, – сказал Ройс, чмокая Бетани в щеку. – Что ж, я предоставлю тебе доказательства. К полудню твои родные уже будут на пути в Шотландию.

Обвив его руками, Бетани нырнула в радушный жар его тела. В конюшню ворвался порыв холодного ветра, но она ощущала лишь тепло счастья.

Уединившись с Мери и Бретом в своей комнате, Бетани наслаждалась общением с родными. Воспоминанию об этом свидании суждено будет поддерживать ее долгие годы.

– Вот, Мери, ты должна это взять, – сказала Бетани, протягивая сестре расшитый золотом пояс. – Цепочка наследования не должна прерваться.

Испуганно отдернув руку, Мери прижала ее к груди, словно полоска ткани была ядовитой змеей, готовой ужалить ее.

– Нет, сестра, она останется с тобой до самой твоей смерти. – Мери промокнула глаза платочком. – Не понимаю, почему ты отсылаешь нас прочь.

– Мери, ну как ты можешь быть такой наивной! – воскликнула Бетани, снова опоясываясь перевязью и с силой затягивая узел. – Здесь вы с Бретом никогда не будете в безопасности.

– Неправда. Ройс де Бельмар прямо-таки обожает Брета, а Дамиана вежлива со мной. Знаешь, ее знакомые видели папу римского! Мы с Бретом будем скучать по тебе.

Слова Мери поразили Бетани в самое сердце.

– Когда Дамиана станет в замке госпожой, ваше положение изменится к худшему, вот увидишь.

– О, сестра, я буду молиться за тебя. Зависть – тяжкий грех.

Бетани в отчаянии схватила сестру за плечи, хорошенько встряхнув ее.

– Мери, ты никогда и ни в ком не могла разглядеть дурное; но я тебе говорю правду: твоя новая подруга – жестокая и коварная женщина. Поверь мне; мы с тобой – одна плоть и кровь, и я не стану обманывать тебя.

– Ты мне делаешь больно! – вскрикнула Мери. – Бетани, ведь ты сама попросила меня подружиться с Дамианой, – жалобным голосом обвинила она сестру.

– Прости, Мери, ты права, – ответила Бетани, устыдившись своего раздражения и разочарований, но в то же время огорченная недалекостью сестры.

– Зачем ты просила меня об этом? Нашим людям не нравится мое поведение.

– Они знают, что ты выполняешь мой замысел. Поверь, сестра, они тебя ни в чем не винят, – сказала Бетани, сжимая Мери руку.

– Мне хотелось бы, чтобы тебя тоже простили. Бетани, наши люди считают, что ты их предала. Они уверены, ты сделала это потому, что находишь удовольствие в постели нормандского рыцаря.

Бетани поспешно заткнула Брету уши:

– Мери, как ты можешь так говорить?

– Но это же правда, – тихо промолвила Мери. Затем, опустив глаза, она прошептала: – Говорят, ты получаешь удовольствие от разврата.

Сверкнув глазами, Бетани опустила руку на плечо брата.

– Брет, сбегай к Майде на кухню посмотри, готовы ли твои любимые булочки. Если готовы, разрешаю тебе съесть парочку.

Брет радостно улыбнулся.

– Я принесу одну тебе, – сказал он, выбегая из комнаты.

Как только за мальчиком закрылась дверь, Мери, обиженно надув губки, повернулась к сестре.

– Я только повторяю то, что все говорят. Это правда? – с вызовом спросила она.

Видя, что Бетани молчит, Мери печально покачала головой:

– За целый месяц ты не сказала ни слова против нового хозяина замка. Думаешь, этого никто не заметил?

Бетани почувствовала, как у нее запершило в горле. Она глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.

– Я ничего не могу поделать с тем, что думают люди. Но я стараюсь на благо всех.

– Сестра, я тебя не понимаю. Прежде мне казалось, что главное для тебя – наши люди. А сейчас я думаю, что мама и папа устыдились бы такой дочери.

Бетани сглотнула комок в горле. Ей было невыносимо больно от сознания, что родная сестра считает ее предательницей, но она обещала Ройсу никому не говорить про договор, и слово надо держать.

– Мери, если тебе когда-либо доведется управлять людьми, ты узнаешь, сколько жертв приходится приносить ради других. Никогда больше не заговаривай со мной об этом.

Мери взяла ее за руку:

– Ты имеешь в виду мученическую кончину? Бетани, пожалуйста, откройся мне. Обещаю: я пойму и прощу.

Бетани покачала головой:

– Мери, не надо. Мне очень хотелось бы все тебе рассказать, но я не могу сделать этого.

– Ну хорошо, раз ты не хочешь разделить со мной свою иошу, я буду молить о том, чтобы Всевышний просветил тебя, – смиренно промолвила Мери. Потупив взор, она молитвенно сложила руки на груди. Внезапно морщинка пересекла ее чело, и девушка подняла глаза. – Бетани, ты совершила какое-то деяние, которого страшишься?

Бетани ничего не ответила.

– Я угадала! – воскликнула Мери, превратно истолковав молчание сестры. – Я вижу по твоему лицу. О, сестра, что ты натворила?

– Мери! – строго произнесла Бетани, пытаясь успокоить сестру. – Мне нечего стыдиться, не в чем исповедоваться. Пожалуйста, поверь мне.

Внезапно в комнату ворвалась Майда, как всегда деятельная и энергичная, с улыбкой теплой и лучезарной, как солнечный день.

– Я уже несколько минут топчусь под дверью, – сказала она, показывая поднос. – Но руки у меня заняты, и дверь открыть мне трудно.

Бетани бросилась на помощь кухарке.

– Майда, окликнула бы нас! – сказала она, радуясь тому, что неприятный разговор так вовремя прерван.

– Я пыталась, но вы были так поглощены разговором, что меня не слышали, но я вас слышала прекрасно.

– Извини, Майда. Если бы я знала, что ты здесь, я бы пришла тебе на помощь.

– Да, миледи, не сомневаюсь. Вы никого не оставляете в трудную минуту.

Взяв ломоть хлеба, Мери протиснулась в дверь мимо Майды.

– Перед тем, как тронуться в путь, я должна побыть в часовне. Молитва принесет мир и успокоение, – сказала она, кивая сестре. – Бетани, умоляю, обратись за советом к отцу Джону. Я всегда буду поминать тебя в молитвах. Не беспокойся, сестра: Господь прощает даже самых закоренелых грешников. Помни о своей бессмертной душе.

Взглянув сестре в глаза, она, не сказав больше ни слова, стремительно развернулась и выбежала из комнаты.

Как только за ней захлопнулась дверь, Бетани подумала, не следует ли подыскать ее благочестивой сестре какое-нибудь другое увлечение. Излишек религии, несомненно, не менее опасен, чем ее недостаток. Возможно, на Мери окажет благотворное влияние языческая Шотландия.

Бетани взглянула на свою кровать, куда сложила пожитки Брета, намереваясь их разобрать, и повернулась к кухарке:

– Майда, знаю, что у тебя дел по горло, но не могла бы ты помочь мне сложить одежду Брета? Мне хочется подольше побыть с ним.

– Да, миледи. С радостью, – многозначительно улыбнулась кухарка.

Из коридора донесся топот, и через мгновение в комнату ворвался Брет с булочками в руках. Увидев Майду, он испуганно застыл на месте.

– Я подождал, пока они остынут. Честное слово!

В глазах кухарки блеснули веселые искорки, но она сохранила строгое выражение лица и сдержанно кивнула. Бетани отвела брата к окну. Взяв у него булочку, она разломила ее пополам. Протянув одну половину Брету, она откусила кусочек от своей, пытаясь подобрать слова, должные облегчить тяжесть расставания не только для мальчика, но и для нее самой.

– Брет, если бы наш отец был жив, всего через несколько лет тебя отправили бы на воспитание в другой замок. И хотя всем нам было бы тяжело, мы бы стойко перенесли разлуку, потому что таков твой долг.

Положив булочку на стол, Бетани опустилась на колени перед братом. Без него она не мыслила свою жизнь.

– Как ни хотелось бы мне никогда не расставаться с тобой, это невозможно. Обстоятельства изменились, и ты должен покинуть замок не через два года, а прямо сейчас. Тебе предстоит отправиться в Шотландию.

– Нет, я никуда не поеду, – отрезал Брет.

Его подбородок задрожал, напускная храбрость схлынула с лица. Горько зарыдав, мальчик отшвырнул недоеденную булочку и заколотил сестру кулаками.

Бетани заключила брата в нежные, но крепкие объятия.

– Успокойся. Я продала свою свободу не для того, чтобы ты устраивал скандалы, – тихо промолвила она, целуя Брета в макушку.

– Что вы сказали, леди Бетани? – встрепенулась Майда, отрываясь от работы.

– Ничего, Майда, – ответила Бетани, ласково гладя брата по голове.

– Так, значит, вот почему вы смирились. Слух не обманул меня.

Бетани не могла отрицать очевидное. Майда раскусила бы ложь.

– Теперь это уже не имеет значения. – Бетани смахнула со лба Брета выбившуюся прядь волос. – Мери и Брет будут в безопасности.

– Да, они будут в безопасности. Но что станется с вами, миледи?

Бетани предпочла не отвечать на этот вопрос.

– Надо помочь собраться Мери, – сказала она, не желая терять время на споры с Майдой, когда минута расставания так близка. – Ты уже закончила складывать вещи Брета? Попроси одну из служанок помочь моей сестре. Боюсь, она все оставшееся время проведет в часовне.

Нагнувшись, Бетани взяла на руки заплаканного Брета.

– Я тебя люблю, – прошептала она, чувствуя, как от предстоящей разлуки разрывается сердце.

Мальчик крепко обвил руками шею сестры:

– Я хочу остаться с тобой.

– Знаю, но это невозможно, – заморгала Бетани, прогоняя наворачивающиеся слезы. – Ты должен быть рядом с Мери. Она нуждается в твоей защите.

– Мери все время молится. Я ей не нужен, – с детской прямотой заявил Брет. Затем, точно осененный какой-то мыслью, он взглянул на сестру. – Во всем виноват главный рыцарь?

– Нет. Вы с Мери просто должны переехать к дяде Браму, – сказала Бетани, не позволяя чувствам выплеснуться в слова.

– Ему нужна моя помощь?

– Да, очень, – солгала Бетани. – Когда ты вырастешь, то сможешь вернуться ко мне.

– Я обязательно вернусь. – Брет старался держать себя как взрослый мужчина.

Еще раз крепко стиснув брата в объятиях, Бетани взяла его за руку и повела к лестнице. Когда они спустились вниз, девушка увидела перед дверью узлы с вещами Мери и Брета. Она окинула взглядом лица собравшихся в главной зале, но сестры там не было. Лишь когда Бетани и Брет вошли в просторное помещение, в дверь вбежала запыхавшаяся Мери с Библией в руке.

– Твои родные готовы? – спросил Бетани Ройс.

– Да.

Но при этих словах Брет снова расхныкался. Ройс опустился перед мальчиком на колено:

– Храбрые воины никогда не ослушиваются приказов. Я даю тебе возможность доказать свое мужество. Готов ли ты выполнить опасное и ответственное поручение?

Брет исподлобья смотрел на него с недоверием и опаской.

Ройс что-то шепнул ему на ухо.

Бетани была не по душе эта таинственность, но она понимала, что будет лучше, если Брет уедет по доброй воле.

Заплаканная Мери бросилась на шею сестре:

– Прости меня, Бетани. Я молилась и размышляла, и мне было ниспослано откровение. Утешься, сестра: Господь наставит заблуждающихся на путь истинный, – шепнула она ей на ухо, затем, запыхавшись, добавила: – Мне будет тебя очень не хватать.

– Береги себя и Брета, – сквозь душащие ее слезы выдавила Бетани.

Внезапно жертва, на которую она пошла, чтобы спасти своих родных, показалась ей совершеннейшим пустяком.

Отойдя от сестры, Мери попыталась было взять Брета за руку, но тот вырвался.

– Я не ребенок, – гордо заявил он, направляясь во двор.

Бетани грустно улыбнулась, провожая брата взглядом. Как ни хотелось ей умалить заслуги Ройса, она вынуждена была признать, что именно он оказал такое благотворное влияние на характер Брета.

Выйдя следом за братом и сестрой из залы, Бетани увидела слуг, толпящихся во дворе вокруг вооруженных всадников, назначенных охранять путешественников.

– Я сдержал свое слово, – сказал Ройс. – Отныне ты мне будешь верить?

– Да, буду, – прошептала Бетани.

Ройс улыбнулся, и они повернулись, чтобы посмотреть, как Мери и Брет садятся на коней. Слуги одобрительно улыбались. Бетани поняла, что они восхищаются ее сестрой. А как же может быть иначе? Лишь святой может внушить больше уважения. Приходится только мечтать о том, чтобы к ней самой относились так же.

Чувствуя, как от подступающих слез щиплет в носу и горле, Бетани замахала, провожая брата и сестру. Скорее всего ей больше никогда не придется с ними свидеться.

Протянув платок, Ройс шепнул ей на ухо:

– Ты готова?

Бетани оттолкнула его руку. Нельзя позволять себе испытывать теплые чувства к этому человеку в преддверии того унижения, которое ей сейчас предстоит пережить.

Свернув платок, Ройс убрал его за пазуху. Затем, повернувшись к Бетани, он приказал ей преклонить колени. Печаль, наполнившая его голубые глаза, была единственным признаком того, что рыцарь сожалеет о предстоящей неизбежной процедуре.

Опустившись на колени, Бетани прикоснулась головой к руке Ройса. Смирив свою гордость и до боли в груди сдерживая рвущееся наружу чувство собственного достоинства, она произнесла слова клятвы преданности, навечно привязывавшей ее к этому человеку.

Голос Бетани гулко прозвучал в притихшем дворе. Она буквально ощущала на себе взгляды соотечественников, осуждавших ее за признание поражения и обещание полной покорности заклятому врагу.

Бетани стыдилась смотреть им в глаза. Владычица Нортумберленда, подобно своей далекой прародительнице, в ногах у захватчика присягает ему в верности!

– Встань, Бетани Нортумберлендская. Знай, что отныне ты моя вассалка и до конца жизни будешь находиться под моей защитой, – прозвенел голос Ройса, разорвавший тишину, подобно мечу, рассекающему кольчугу.

Несмотря на уверенный голос, он вдруг почувствовал себя как-то неуютно и, поспешно отвернувшись, отыскал взглядом посланника короля.

– Что привело тебя в замок Ренвиг, Вердон?

Тот замялся:

– Милорд, мы могли бы поговорить наедине?

– Oui, – сказал Ройс, знаком предлагая Вердону последовать за ним.

Маленький отряд уже скрылся из виду, но Бетани все смотрела вслед. Еще до захода солнца Мери и Брет будут у дяди Брама. Бетани улыбнулась. Ее семья будет расти и процветать, не опасаясь нормандских захватчиков. Обернувшись, она увидела, что взоры всех собравшихся во дворе обращены к ней.

Крестьяне смотрели на нее так, словно пытались решить для себя важный вопрос. Наконец вперед выступила вдова Чадвик:

– Миледи, мы перед вами в долгу. Нам стыдно за то, что мы передумали за прошедший месяц. Любой из нас сделал бы все ради спасения своих родных.

Увидев удивление Бетани, Майда быстро подошла к ней:

– Это я, на свой страх и риск, рассказала о том, что невольно услышала. Эти люди имеют право знать все. Извините. Вы вправе наказать меня.

Однако в ее словах не прозвучало ни тени раскаяния.

Обрадованная поддержкой крестьян, Бетани оглядела толпу. Море знакомых лиц расплылось, и девушка поспешно вытерла глаза.

– Я должна была больше думать о вас. Но теперь, когда мои родные в безопасности, я с новыми силами начну биться над тем, чтобы облегчить вам жизнь.

– Миледи, это мы должны просить у вас прощение за то, что решили, будто вы забыли о нас, – воскликнула Сумар. Потупив взор, она робко добавила: – Хотя вы имеете полное право выбрать себе спутника жизни. Но, миледи, мы знаем, что ни один мужчина не вытеснит из вашего сердца ваших людей.

– Да, я предана вам.

Произнося эти слова, Бетани вдруг задумалась, принадлежит ли в действительности ее сердце Ройсу. Не настанет ли час, когда ей придется делать выбор? Надо признать, Ройс хороший хозяин, пока он ни разу не злоупотребил своей властью. Жаль, что они не могут объединить свои усилия и управлять этой землей вместе. Чего бы только не смогли они достичь вдвоем!

Но об этом нечего и думать.


Глава 16


В просторной зале шотландской крепости Мери нервно расхаживала перед дядей Брамом. Ее тень в дрожащем свете факела металась, подобно призраку, по каменным плитам пола.

– Вы должны понять, – взывала она к шотландскому лэрду, простирая к нему руки, – это же все будет на благо Бетани.

– Девочка, не думай, что с возрастом я совсем лишился ума. Ты заришься на богатство сестры и пытаешься убедить меня, что печешься исключительно о ее личной безопасности, – ядовито заметил Брам.

– Я боюсь, в мою сестру вселился дьявол! – воскликнула Мери, выплескивая тревогу в голос, повысившийся почти до визга. – Как вы не можете понять, дядя Брам! Бетани продала душу Люциферу.

– Бетани? – ехидно переспросил Брам, которому уже начинало надоедать лицемерное самодовольство племянницы.

– Да, дядя Брам, – ответила та, подчеркивая свои слова выразительным кивком. – Вы должны устроить мой брак со знатным шотландским вождем. Став моим мужем, тот, как человек чести, будет обязан спасти сестру.

– Мери, овечка моя, ты шутишь? Ни один наш вождь и не подумает о том, чтобы взять тебя в жены без приданого.

– Именно поэтому я настаиваю на том, чтобы вы использовали вывезенные из замка богатства и подыскали мне достойного жениха.

– Об этом не может быть и речи, – махнул рукой Брам, прекращая разговор.

Подойдя к очагу, он взглянул на Брета. Племянник, закутавшись в волчью шкуру, крепко спал, не обращая внимания на громкий спор.

– Только так я могу спасти сестру. – В небесно-голубых глазах блеснули драгоценными камнями две слезинки. – Во имя всего святого, поверьте: я боюсь за ее бессмертную душу.

Метнув взгляд на брата, Мери снова повернулась к дяде и неуверенно шагнула вперед, молитвенно сложив руки.

– Мы обязаны спасти Бетани, не дать ей впасть в тяжкий грех в безжалостных руках этого дьявола.

Слезы никогда не трогали Брама.

– Девочка, я был при дворе Вильгельма. Воевать с ним мы не можем. Если ему вздумается двинуть на нас свое войско, он раздавит Шотландию в два счета.

– Дядя Брам, Бетани по доброй воле, бескорыстно пожертвовала собой ради нас. Пожалуйста, умоляю вас, найдите мне жениха. Честное слово, брак можно устроить, не втягивая в это ваш клан.

– Я не боюсь войны. – Брам провел рукой по волосам, пытаясь подобрать нужные слова, чтобы убедить племянницу. – Шотландцы не трусы. Но напасть на войско Вильгельма – это чистейшее безумие. Хороший воин не берется за безнадежное дело. Если мы схлестнемся с нормандцами, девочка, это будет не сражение, а побоище, и урожай мы снимем с кровавых полей.

– Мне за вас стыдно, дядя Брам. – Мери глубоко вздохнула, понурив голову и опустив плечи, признавая поражение. – Я буду молиться за спасение вашей души.

Брам с огромным трудом сдержался, чтобы не угостить племянницу заслуженной затрещиной. Так, значит, малышка Мери так же непреклонна, как и ее сестра, – хотя шотландцу была больше по душе пылкость Бетани, чем слезливые причитания Мери.

– Я удовлетворю твою просьбу с одной оговоркой. – Он поднял руку, увидев, как радостно встрепенулась Мери. – Я устрою твой брак, но без приданого. Какой-нибудь вождь северного клана, быть может, закроет глаза на отсутствие приданого, если его будет греть надежда на вознаграждение в будущем. – Он помолчал, внимательно глядя на племянницу. – Однако знай, что горец, который, возможно, и не убоится Вильгельма, скорее всего супругом будет грубым и мстительным. Так что хорошенько подумай об этом.

– Я готова стать женой язычника – будет ли он жестоким или добрым. Главное – спасти сестру.

Язычника! Брам поежился, услышав пренебрежительное высказывание племянницы.

Он проводил взглядом хрупкую фигурку Мери, стремительно пронесшуюся по зале и скрывшуюся за дверью. Он пытался заставить себя любить Мери так же, как любил Бетани, но по поводу того, какая из сестер ему больше по душе, вопрос даже не стоял. Брам надеялся, причина не в том, что Мери – дочь его брата, а Бетани – его собственный ребенок; он все-таки считал, что дело в другом. Привыкший повелевать людьми, шотландский лэрд гордился тем, что выступает по отношению к ним как бесстрастный судья. Просто в Мери было что-то такое, от чего у него ныли зубы.

Однако он устроит брак своей племянницы, как она и просит. Даже если Вильгельм освободит Бетани до свадьбы, хуже от этого не будет. Мери нужен муж. Замужество, возможно, поможет смыть с ее лица лицемерное самодовольство, вызывающее у Брама стойкое отвращение.

В любом случае осуществление этого замысла позволит ему почувствовать себя хоть сколько-нибудь полезным. Нельзя же действительно сидеть, сложа руки. От Вильгельма все еще нет никаких вестей. Дай Бог, Бетани будет держать рот на замке до тех пор, пока не придет освобождение. Но женщины Нортумберленда никогда не отличались выдержкой. Улыбнувшись, Брам взял племянника на руки. С Бетани все будет хорошо. Больше того, он будет несказанно удивлен, если она сама, без посторонней помощи, не расправится с нормандским захватчиком.

Бетани сидела вдвоем с Вашелем в просторной главной зале замка Ренвиг. Время близилось к полудню. Обитатели замка были заняты своими делами, и огромное, без людей, помещение казалось еще больше. От массивного потемневшего потолка, уложенного на дубовых балках, и стен из грубо обработанного серого камня гулко отражались самые тихие звуки.

Справа от локтя Бетани на столе остывал нетронутый завтрак; она ограничилась бокалом подогретого сидра. Сегодня утром желудок ее вел себя особенно капризно, и ей была невыносима даже ммсль о еде, не говоря уж о запахе. Бетани позвала Сумар:

– Что-то мне есть не хочется. Пожалуйста, убери поднос.

После того, как служанка, освободив стол, покинула залу, Бетани слабо улыбнулась Вашелю, извиняясь за перерыв в игре. Седовласый воин склонился над столом, обдумывая ее последний ход. Печально покачав головой, он забрал с доски светлый камешек.

С терпеливостью, которая для Бетани была уже неразрывно связана с этим человеком, чем-то напоминающим медведя, Вашель передвинул свой темный камешек, и взглянул на нее.

– Бетани, для того чтобы преуспеть в этой игре, требуются время и собранность.

Благослови его Господь! Все утро Вашель пытался научить Бетани играть в «Двенадцать воинов». Но эта игра, придуманная для того, чтобы развивать мышление будущих полководцев, ей никак не давалась. Она улыбнулась, выражая признательность за заботу Вашеля и время, потраченное на нее. Бетани старалась, очень старалась, но игре никак не удавалось завладеть ее вниманием. Все мысли ее вращались вокруг Ройса.

Постаравшись сосредоточиться, Бетани передвинула светлый камешек и стала ждать ответного хода. Но игра владела ее вниманием лишь несколько мгновений, после чего в мозгу Бетани снова зазвучали слова Ройса, произнесенные им при расставании: «Мадемуазель, желаю вам получить сегодня приятные известия».

Он сошел с ума? Сердце Бетани переполнило отчаяние. По настоянию Дамианы Ройс решил провести этот день со своей суженой. Несомненно, внезапно пробудившееся у Вашеля желание научить Бетани игре в «Двенадцать воинов» являлось попыткой старого воина хоть чем-то занять ее время. Даже Ги удивил девушку стараниями развлечь ее. За свои благородные попытки оба завоевали по частице сердца Бетани. Но, несмотря на то, что мужчины старались изо всех сил отвлечь ее мысли от Ройса, у них ничего не получалось.

Воспоминание о том, как Дамиана вкладывает руку в ладонь Роиса, неотступно преследовало Бетани. Мысль о том, что Дамиана сейчас с Ройсом, причиняла боль, но сознание, что Ройс на это согласился, было чем-то большим, чем боль. Оно буквально опустошало душу Бетани. С удвоенной решимостью она постаралась изгнать Ройса из своих мыслей. Ей удалось достаточно прилично довести игру до конца.

В залу вошел Ги. Добродушно улыбнувшись и подмигнув Бетани, он повернулся к старому воину, приветствовав Вашеля хлопком по спине.

– Ты уже достаточно времени пробыл с этой прекрасной дамой. Я пришел вызволить ее из твоих неотесанных лап.

Несмотря на недовольное ворчание Вашеля, Бетани приняла приглашение Ги. Сделав над собой усилие, она выдавила из себя улыбку. Крепко держа ее за руку, Ги повел Бетани на конюшню.

Прогулка верхом позволит ей немного рассеяться. Ведь она так любит скакать на Морлоке – но далеко не так сильно, прошептал внутренний голос, как она любит быть с Ройсом.

Чувствуя, что у нее наворачиваются слезы, Бетани сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Будь прокляты Ройс де Бельмар и леди Дамиана! После отъезда Мери нормандка постоянно требовала к себе повышенного внимания.

Бетани знала, что эту боль она должна держать в себе. Ройс никогда не обманывал ее: с самого начала ей было прекрасно известно, что ее положение не позволит им быть вместе. По крайней мере, Бетани понимала это рассудком, но сердце отказывалось верить.

Всадники подъехали к тому месту, где Бетани еще недавно каталась с Ройсом.

– Он женится на ней!

Эти слова сорвались с ее уст, прежде чем она успела остановить их. Затем, повернувшись к Ги, Бетани закончила свою мысль:

– Ты поможешь мне после того, как свадьба состоится? Я должна бежать отсюда.

– Даже не проси об этом, Бетани. Если бы на то была моя воля, я предпочел бы видеть тебя женой брата, но мы с тобой прекрасно понимаем, что Ройс принимает решения, ни с кем не советуясь.

– Я не могу спокойно смотреть на них, когда они вместе. – Горькое отчаяние, переполняющее Бетани, выплеснулось наружу.

– Но ты ничего не собираешься предпринять, чтобы помешать этому? – спросил Ги, пристально вглядываясь в нее.

– Что ты имеешь в виду? – Бетани удивилась неожиданной перемене в его поведении.

Внезапно Ги снова превратился в нормандского рыцаря, покорившего эту землю, перестав быть близким другом, каким был все последнее время.

Он пожал плечами:

– Просто некоторые на твоем месте взяли бы дело в свои руки.

С деланно небрежным выражением лица он стал ждать ответа.

– Нет, Ги, – сказала Бетани, встревоженная, но полная решимости быть откровенной. – Возможно, Дамиана мне не нравится. Точнее, я ее ненавижу. Но судьба ее в руках Господа Бога, а не в моих. Когда Дамиана предстанет перед Творцом, он наложит на нее такое строгое наказание, о каком я не могу даже и подумать.

Натянув поводья, Ги остановил и так шедшего медленным шагом коня. Бетани подъехала к нему, и пристальный взгляд молодого рыцаря, лишенный обыкновенно присущего ему веселья, буквально пронзил ее насквозь.

– Кое-кто полагает, это ты стоишь за тем несчастным случаем, который приключился с нашей благородной дамой. Ни для кого не секрет, что именно ты выиграешь больше всего от смерти Дамианы.

У Бетани от страха сдавило горло, и она судорожно вздохнула.

– Это верно, Ги. – Она умолкла, подбирая нужные слова. – Но это не в моем характере. Вспомни, я сошлась с твоим братом в открытом поединке на этом самом поле, а не стала подкарауливать его с луком в лесной чаще.

– Твои слова справедливы, – сказал Ги, и по его красивому лицу медленно расплылась улыбка. – Ты действительно вызвала Ройса на бой.

– В таком случае ты получил ответ, – негодующим голосом произнесла Бетани, не позволяя себе поддаться его мальчишескому очарованию.

Улыбка Ги стала еще шире и радостнее, наполнившись искренним облегчением.

– Я никогда в этом не сомневался, Бетани. Но ведь кто-то же за этим стоит, и этого человека надо остановить, пока его коварный замысел не увенчался успехом.

Бетани уронила голову.

– Даже если бы мне был известен этот человек, я не назвала бы тебе его имя. Я не могу предать своих людей, – сказала она, сознавая, что ее отказ может испортить их отношения.

Ги взял ее пальцем за подбородок, заставив взглянуть ему в глаза.

– Возможно, это и не один из твоих крестьян.

– Мы же не в Лондоне, здесь все у всех на виду. Любого чужака сразу же заметили бы. За все время здесь появился лишь один новый человек – тот, что прибыл рано утром с грамотой, позволяющей ему задавать вопросы.

– Non, это не он, – поспешно заявил Ги. Заметив по ее глазам, что она ждет объяснений, добавил: – Вердон – посланник короля. – Ги глубоко вздохнул. – Бетани, Ройс в опасности.

– Ройс? – повторила Бетани, не в силах поверить, что могущественному рыцарю может что-то угрожать.

– Oui. Ты помнишь змею в его постели?

Девушка решительно покачала головой:

– Нет, Ги, та змея была роковой шуткой природы. Ни один житель Нортумберленда не посмел бы замыслить какое-либо зло против предводителя захватчиков. Ты считаешь саксов совсем глупыми?

– В таком случае ты должна помочь мне найти, кто стоит за всем этим, – с мольбой в голосе произнес Ги. – По крайней мере постарайся отговорить своих людей от каких-либо безрассудных поступков. Последствия могут быть самыми ужасными.

Бетани снова покачала головой. Ги просто ничего не понимает.

– Если бы случившееся было делом рук моих крестьян, я бы непременно обо всем знала. Поверь, Ги, здешние люди ни в чем не виноваты.

– Молю Бога, чтобы ты оказалась права – ради их же блага. И все же моя задача – отыскать виновного, и я выполню ее. Правосудие должно настигнуть злодея.

– А если окажется, что этот злодей – твой соотечественник? – Бетани подняла руку, останавливая его возражения. – Знаю, эта мысль кажется безумной, но ведь такое возможно. И как правосудие отнесется к одному из вас?

– Так же, а может быть, даже строже. Предатели у нас никогда не были в чести.

– Я имела возможность лично убедиться в этом.

– Oui, Ройс свято чтит условия договора.

– Я понимала, мне придется несладко, но теперь мои брат и сестра в безопасности.

– Интересно, сделали бы они то же самое для тебя?

– Это не важно. Я не ждала от них жертвы, и они ничего не просили у меня.

– Просили – каждым словом и жестом, – грустно усмехнулся Ги. – Сестра играла на тебе, словно на мандолине.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Мери знает твои слабые места и пользуется этим. Подозреваю, она далеко не так беспомощна, каковой желает казаться. Возможно, ты оказала ей большую услугу, чем предполагала.

Бетани изумленно подняла брови:

– Какую?

– Отныне Мери придется полагаться только на саму себя. Рядом с ней больше не будет старшей сестры, готовой сразу же прийти на помощь в трудную минуту.

– Ты совсем ее не знаешь. У Мери очень тонкая душа, – сказала Бетани.

Однако доля правды в словах Ги все же была. Порой сестра удивляла ее саму.

Но у Бетани не было времени задуматься над разговором, ибо к ним подъехали Ройс с Дамианой.

При виде приближающегося нормандского полководца в сопровождении своей суженой у Бетани внутри все перевернулось. Ее соперница была облачена в роскошный плащ, подбитый мехом, а из-под него выглядывало платье из дорогой ткани. Бетани окинула взглядом собственный скромный наряд. В просторном свободном платье, украшенном лишь затейливой вышивкой – искусство, в котором местные рукодельницы не знали себе равных, – Бетани казалась себе дурно одетой простушкой.

Ги сжал ей руку.

– Вам не нужны сверкающие бриллианты, леди Бетани, – сказал он, словно прочитав ее мысли. – Вы – сама красота.

Ответив на дружеское рукопожатие, Бетани задержала руку в его ладони. Набрав полную грудь воздуха, она гордо вскинула голову, встречая подъезжающих Ройса и Дамиану.

Умышленно избегая смотреть на дорогие наряды, Бетани сосредоточилась на лицах этой пары. Утешением это было слабым, и все же она с удовольствием отметила натянутые выражения на лицах Ройса и его суженой.

– Что случилось, Ги? – недовольно спросил Ройс, осаживая рядом с ним коня.

Дамиана же, напротив, судя по всему, пришла в хорошее расположение духа.

– Я выбрал для прогулки верхом приятную спутницу – только и всего, Ройс, – ответил Ги.

Его голос и манеры оставались непринужденными. Ройс, обращаясь к брату, тем не менее пристально посмотрел на Бетани:

– Не знал, что ты, страдая от безделья, вынужден проводить время, прогуливаясь верхом с красивой девушкой. С этого дня, брат мой, я буду давать тебе больше поручений.

Глаза Ройса излучали такой холод, что Бетани поежилась. Его гнев рассек ей душу так же легко и свободно, как его меч распорол ее одежду при их первой встрече. Вдруг девушка почувствовала, что Ги схватил ее за руку. Она попыталась было высвободиться, но он лишь крепче стиснул ей запястье.

Поднеся руку Бетани к губам, Ги прикоснулся легчайшим поцелуем к ее пальцам, после чего, отпустив руку, с вызовом взглянул на брата.

– Я же говорила тебе, Ройс, – вкрадчиво промурлыкала Дамиана, и при звуках ее голоса у Бетани свело челюсть, – эта ведьма уже устилает перышками свое гнездо для другого.

Морозный воздух наполнился громким смехом Ги.

– Ах, если бы это было правдой, Дамиана! Я с радостью прилетел бы в гнездо к этой голубке. Но, увы, она, к моей безутешной печали, верна Ройсу. – И вдруг веселье его оборвалось. – Но и в противном случае я ни за что на свете не вторгся бы во владения своего брата. Один лишь намек на подобное предположение оскорбляет честь не только этой дамы, но и мою собственную.

Дамиана захлебнулась от бешенства:

– Да как вы смеете!..

– Хватит! – рявкнул Ройс, обрывая ее гневную тираду. – Давайте насладимся чудесной погодой.

Дамиане с трудом удалось взять себя в руки.

– Ты предлагаешь присоединиться к этой парочке?

– Нет, я это приказываю! – взревел Ройс.

– Мало того, что я вынуждена терпеть лишения в втой дикой стране; но просить меня покорно сносить подобное грубое и бесстыдное отношение – это уже слишком. Всего хорошего, милорд. Это общество перестало быть мне приятным, – надменно заявила Дамиана. Бетани едва могла поверить своим ушам, услышав» то неприкрытое оскорбление. Она поспешно взглянула на Ройса. На его бесстрастном лице не мелькнуло ни намека на его чувства и мысли.

– Мой ум лишился своей привлекательности, Дамиана? – спросил Ройс, поднимая брови.

– Я желаю немедленно вернуться в замок, – презрительно фыркнув, вздернула нос Дамиана.

Ги усмехнулся:

– Не сомневайтесь, леди Дамиана, мы постараемся не умереть, лишившись вашего очаровательного общества.

От Ройса не укрылось выражение удовлетворения на лице брата.

– Ги, проводи леди Дамиану в замок.

– Ройс, неужели ты хочешь сказать, что отошлешь меня прочь со своим братом, оставшись с этой девкой?

Хотя ее слова, как всегда, больно задели Бетани, она не опустила голову, не желая дать этой стерве удовлетворение от сознания, какую болезненную рану она нанесла.

Ги фыркнул от отвращения:

– Следуйте за мной, женщина, и постарайтесь держаться в седле, ибо я не остановлюсь, если вы свалитесь с лошади.

С этими словами, развернув коня, он галопом понесся к замку.

Бетани захлестнула волна благодарности к Ги за его рыцарское отношение к ней.

– С его стороны по отношению к тебе это никакая не любезность, – буркнул Ройс, проследив за ее взглядом.

– Ты хочешь сказать, рабыне нельзя привыкать к подобным проявлениям доброты?

– Когда Дамиана станет госпожой замка, у тебя начнутся очень нелегкие дни. Было бы очень неплохо, если бы ты, пока не поздно, помирилась с ней.

Бетани не могла поверить своим ушам. Она уставилась на Ройса, пытаясь понять, не лишился ли он и впрямь той крохи ума, которой соблаговолил наделить его Господь Бог.

– Даже если отбросить то обстоятельство, что я являюсь твоей любовницей, неужели ты действительно полагаешь, что между супругой-нормандкой и рабыней из саксов возможно какое-либо другое чувство, кроме ненависти?

Ройс понимал, что Бетани права, но в его нынешнем состоянии ему нисколько не хотелось быть справедливым. Он должен крепко править этой землей, подавляя любое неповиновение. Необходимо сохранить мир и спокойствие, охраняя границы владений, защищая жителей от шаек грабителей. А теперь еще прибыл этот посланник короля, принесший известие о том, что на эту землю кто-то предъявил права еще до Ройса.

– Просто попытайся не ссориться с Дамианой. Не огорчай меня. Я сдержал свое слово; сдержи же и ты свое.

– Я держу свое слово. Моя преданность куплена; за нее уплачено сполна. Возможно, ты хочешь получить у Дамианы то же, что приобрел у меня. Но мне всегда казалось, что суженая отдает свои чувства бесплатно.

Правдивость ее слов взбесила Ройса. Увидев, что Бетани повернула коня, собираясь уехать, он крикнул:

– Стой! Я тебя еще не отпустил.

Она с такой силой натянула поводья, что жеребец, осев назад, едва не сбросил ее. Вспыхнув, она обернулась, тряхнув распущенными волосами, тотчас же подхваченными ветром.

– Рыцарь, я не девочка на побегушках, чтобы являться по первому зову, и никогда таковой не буду.

– Анни, твое положение именно такое, – воскликнул Ройс, глядя, как румянец на ее щеках сменяется смертельной бледностью. – Ты всецело находишься в моей воле, а я привык, чтобы все мои желания выполнились. – Он чувствовал, что играет с огнем, но не мог остановиться. – Миледи, я буду наслаждаться вашими прелестями тогда, когда мне заблагорассудится.

– Отлично. Не желаешь ли раздеть меня прямо здесь, на этом поле? – с вызовом воскликнула Бетани.

Мысль была заманчивой, но Ройс увидел блеск в глазах Бетани и понял, что его грубая жестокость унизила ее. Подбородок ее задрожал, но она, собрав все силы, вскинула голову, глядя Ройсу прямо в глаза.

– Non, здесь не хочу. Слишком велика вероятность, что нам помешают.

На лице Бетани промелькнуло облегчение, смягчившее складки у рта и разгладившее морщинки на лбу. Ройс пожалел о своих словах. Ему совсем не хотелось обидеть Бетани; просто голова его была забита совсем другим.

– Прости меня, Анни, – сказал он, взъерошив волосы. – Я сорвал на тебе свое дурное настроение.

Бетани изумленно подняла брови, услышав слова извинения.

– Я до смерти устал от перебранок, – продолжал Ройс, вспоминая постоянные упреки Дамианы.

Рука Бетани поднялась к губам, тщетно пытаясь скрыть усмешку. Вне всякого сомнения, ей было приятно слышать, что невеста испортила Ройсу проведенный с ним день.

Ройс сконфуженно улыбнулся:

– Анни, если я пообещаю вести себя достойно, ты проведешь со мной этот вечер? Мне очень приятно твое общество, кроме того, я нуждаюсь в твоем совете. Пожелания Ги я уже выслушал, но мне бы хотелось узнать и твое мнение.

Лицо Бетани переменилось у него на глазах. Ее кожа буквально засияла, в глазах снова появился прежний блеск. О боже, как она прекрасна. Но о ее красоте он должен думать в последнюю очередь. Ему необходимо сосредоточиться на насущных проблемах, однако Бетани занимала все его мысли.

– В чем дело, милорд?

Ройс готов был выпалить всю правду, но вместо этого сказал:

– Во-первых, меня беспокоят остатки разбитого войска саксов; во-вторых, нужно приготовить запасы еды на зиму.

– Ты разослал во все стороны отряды, чтобы перехватывать шайки грабителей – что еще ты можешь сделать? А что касается еды, зерна и овощей запасено в достатке. Необходимо подумать лишь о мясе.

Как у нее всё просто получается. Ройс решил поделиться с нею заботой, вот уже которое время не покидающей его мысли. Он потратил слишком много сил, добиваясь этой земли, чтобы теперь в одночасье лишиться ее; Бетани как никто другой сможет понять его опасения.

– Вильгельм прислал человека, чтобы тот проверил, законны ли мои притязания на эту землю.

Бетани непонимающе взглянула на него:

– Разве ты не получил ее в награду за ратные заслуги?

– Oui. Но есть еще один человек, предъявивший права на эти владения, и он сделал это еще прежде меня. Вильгельм перед ним в долгу. – Ройс вздохнул. – Вероятно, это какой-то высокородный дворянин с влиятельными связями.

– И поэтому прибывший в замок незнакомец расспрашивает всех и вся?

– Закончив расследование, Вердон отошлет королю подробный отчет.

Бетани попыталась было отвернуться, но Ройс заставил ее посмотреть ему в лицо. Глаза девушки наполнились слезами.

– Ты хочешь сказать, у тебя могут отобрать мою землю? Мои люди будут брошены на милость другого хозяина? Каков же ваш король, раз он способен дать награду и тотчас же подло потребовать ее назад?

Ее слова обрадовали Ройса. Он понял, что они идут от самого сердца, так как дело касается людей, за которых она в ответе.

– Вильгельм поступит по справедливости. Он честный правитель. Со временем ты убедишься в этом.

– И ты защищаешь человека, собирающегося лишить тебя всего, что дорого твоему сердцу?

– Qui. За этим человеком я без раздумья шагну в преисподнюю. Он заслужил мою преданность.

– Ройс, я, наверное, никогда не смогу понять ваш народ. Если бы наш король Гарольд попытался отобрать у меня то, что принадлежит по праву мне, я билась бы с ним не на жизнь, а на смерть.

– Для того чтобы земля процветала, у нее должен быть только один хозяин. Когда идет борьба за власть, страдают простые люди. Я доволен своей участью. Жадность же является уделом разочарованных.

– Ты действительно думаешь о простом люде? – изумленно произнесла Бетани, пытаясь полностью осознать слова Ройса. – Надеюсь, эта земля останется твоею.

Ее слова, простые и безыскусные, были от этого еще более весомыми. Ройс улыбнулся:

– Лучше знакомый враг, чем неизвестный недруг.

По лицу Бетани скользнуло облачко грусти.

– Да, ты прав.

Она показалась Ройсу какой-то беззащитной и одинокой, какой он еще никогда не видел Бетани, и ему захотелось утешить ее, но печаль исчезла с ее лица так же быстро, как и появилась.

Ройс боролся с желанием заключить Бетани в свои объятия. Но когда Ройс увидел, что она взяла себя в руки, мысли об утешении сменились совсем другими. Ему захотелось овладеть ею, захотелось очень сильно, однако уважение к ней не позволяло Ройсу утолить вожделение прямо здесь, в поле, подобно похотливому самцу. И все же воспоминания о прелестях Бетани не выходили у него из головы, издеваясь и дразня его. Ройса неотступно преследовали ощущения прикосновения к ее нежной, шелковистой коже и звук ее голоса, нашептывающего ему на ухо жаркие слова любви. Он дал себе слово, что позже, когда они с Бетани смогут насладиться уютом спальни, не опасаясь быть потревоженными, он сполна вкусит ее щедрое тело.

– Давай прогуляемся верхом, – сказал Ройс. – Я жажду взглянуть на эту землю твоими глазами.

Сочные губы Бетани расплылись в мягкой улыбке, Ройсу пришлось собрать всю силу воли, чтобы сдержаться и не поцеловать ее.

– Тебе не нужны мои глаза, чтобы увидеть красоту здешних мест. Она или видна, или нет. – Бетани указала на уходящие к самому горизонту поля, окаймленные вдали темной полоской леса. – Ты чувствуешь волшебство зимнего сна?

– Волшебство? Какое волшебство? – переспросил Ройс, внезапно ловя себя на том, что ему очень хочется заглянуть в ее мысли.

Бетани застенчиво взглянула на него:

– Зима приносит волшебство и чудо. Долгие холодные месяцы наполнены обещанием возрождения. Дыхание зимы пробуждает к жизни веру и надежду, – сказала она.

Они медленно двинулись вниз по склону холма, разглядывая пустынный ландшафт.

– Ты действительно любишь это время года, – с благоговейным восхищением произнес Ройс.

– Да. Это пора для отдыха душой, разумом и телом. По утрам, выглянув в окно на свежевыпавший снег, и по вечерам, промерзнув насквозь, мне хочется свернуться клубком перед очагом, укутавшись в меховую шубу, и предаться праздному безделью. – Бетани смущенно рассмеялась, устыдившись того, что высказала вслух такие мысли. Она повернулась к Ройсу. – Климат Нортумберленда, милорд, гораздо холоднее, чем тот, к которому вы привыкли.

– Можно придумать много способов согреться, – сказал Ройс, и щеки девушки залила яркая краска.

Бетани не переставала его поражать. Уму непостижимо, как может уживаться с ее трезвым практичным умом всяческий романтический вздор. Однако в ее устах это показалось Ройсу никаким не вздором, а поэзией.

– Моя любимая пора года – лето, – сказал он. – Это единственное время, когда воину не нужно беспокоиться по поводу непогоды.

По мере того, как всадники продвигались в сторону запада, местность вокруг становилась более пересеченной. Ройс указал на виднеющиеся вдали скалы:

– Ты часто бывала там?

– Только летом, милорд. В северной части есть одна укромная бухта, которую очень любила наша семья.

Ройс, еще не успевший близко познакомиться со своими новыми владениями, это место, тем не менее, узнал бы с закрытыми глазами. Сделав глубокий вдох, он уловил в воздухе резкий солоноватый запах и понял, что море недалеко. Это напомнило ему о доме. Какая загадочная и разнообразная земля – этот Нортумберленд! Интересно, каким урожаем одаривает она тех, кто трудится на ней? Являются ли жители прибрежных деревень умелыми рыбаками?

– Если зерно не уродится, можно будет воспользоваться дарами моря.

– Да, милостивый Создатель был щедр к людям Нортумберленда.

– Это восхитительная земля! – воскликнул Ройс, оглядываясь вокруг и проникая взором за пределы видимого.

– Да, милорд. Вот почему ее потеря столь болезненна.

Ройс уловил в голосе Бетани печаль; и хотя он всем сердцем был согласен с ней, все же счел благоразумным отвлечь ее от этих мыслей.

– Нам пора возвращаться, – сказал рыцарь, замечая, что тени удлинились, и понимая, что вернуться в замок засветло не удастся. – У меня много дел.

К его облегчению, Бетани не стала возражать. Поразительно, как она его понимает.

Наконец показался освещенный факелами замок. Каждый раз при виде своего дома Ройса переполняло чувство радости. Невыносима даже мысль о том, что он может всего этого лишиться.

Странно, что человек, всю жизнь проведший в походах и войнах, мог думать о Ренвиге как о своем доме. Ройсу хотелось поведать Бетани о своих чувствах, но он знал, что его слова упадут солью на незажившие раны. Внезапно Ройс понял, что происходило в душе Бетани. Он сам никогда не сможет признать чьи-то чужие права на то место, которое успел полюбить. Даже если он лишится Нортумберленда по воле Вильгельма, снова корни он больше нигде не пустит. Никакое другое место на всей необъятной земле никогда не сможет стать его домом.

Ройс смутился, поймав себя на мысли о том, сколько общего у него с этой женщиной. Редкая возможность увидеть мир ее глазами прояснила многое, в то же время кое-что значительно усложнив. Он ничем не может облегчить тяжелое положение Бетани, однако ее чувства теперь ему понятны. Вероятно, именно это имел в виду Ги – сострадание и справедливость.

Гром и молния, он родился на этот свет не для того, чтобы быть избавителем! Он воин и должен делать свое дело.

Он женится на Дамиане и обеспечит будущее своим детям. Никто и ничто не сможет помешать этому. Он слишком усердно трудился и слишком многим пожертвовал, чтобы отказаться от мечты всей своей жизни теперь, когда до нее рукой подать. Хотя в жилах его течет кровь одного из самых знатных семейств Нормандии, отец публично отказался признать родство, и приговор «незаконнорожденный» отныне повсюду преследует их с Ги.

В одно роковое мгновение весь мир братьев перевернулся с ног на голову, и они из представителей благородного сословия низверглись в самый низ, став кем-то чуть повыше простолюдинов. Им пришлось принять фамилию матери. Лишиться отчего дома, положения в обществе – эти удары судьбы еще можно было снести, но предательство отца оставило неизгладимый след. Поэтому нельзя допустить, чтобы рана, превратившаяся в незаживающий рубец, хоть как-то задела его детей.

Когда они подъехали к воротам, Бетани повернулась к Ройсу:

– Сознание, что на этом свете существует Ренвиг, неизменно наполняет меня чувством гордости и благодарности. И замок необходимо передать тому, кто будет испытывать те же самые чувства.

Она высказала вслух то, что чувствовал Ройс. Проклятие! Он сглотнул комок в горле. Эта земля, люди, живущие на ней, значат для него гораздо больше, чем следовало бы. Он сам стал неотъемлемой частью Нортумберленда. Как это произошло?

Бетани не попросила его вернуть ей свободу. Она не беспокоится по поводу того, как сложится ее будущее, возьмет ли он ее с собой. Ройс посмотрел на нее и вдруг понял, что видит ее по-настоящему в первый раз. Бескорыстную, преданную, добрую и неописуемо красивую. Да, Бетани прекрасна, но не только внешне – внутренняя ее красота сияет подобно солнцу. Благословен тот мужчина, что назовет ее своей женой.

Их взгляды встретились, но Ройс не мог позволить себе отдаться чувствам. Он не может подпасть под очарование Бетани – и не подпадет под него. Она – его рабыня, и только… чего бы там ни замыслил Вильгельм. Ройсу еще никогда не приходила в голову мысль таскать за собой в походе женщину. Но тогда он еще не был знаком с Бетани… Внезапно Ройс поймал себя на том, что больше не представляет без нее своей жизни.

Так не пойдет. Поспешно отвернувшись, он пришпорил коня и въехал во внутренний двор замка.

– Ройс, можно тебя на два слова? – окликнул брата Ги, когда тот спешился.

– В чем дело, Ги? – спросил Ройс, раздраженный тем, что ему не дают ни минуты покоя.

– Случились кое-какие неприятности.

Мгновенно все внимание Раиса переключилось на брата.

– Снова набег грабителей?

– Non, это дело личного характера, – ответил Ги, глядя поверх его плеча на Бетани.

– Хорошо, – кивнул Ройс, поворачиваясь к ней. – Жди меня в спальне.

Спешившись с помощью конюха, Бетани удалилась, оставив мужчин одних.

После того, как лошадей увели, Ги оглянулся по сторонам, убеждаясь, что разговор никто не услышит.

– Ты что-нибудь разузнал?

– Oui, но тебе это придется не по душе.

– В чем дело?

– Проводив Дамиану в ее спальню, я занялся делами. Но буквально только что Майда попросила меня взглянуть в спальню Дамианы, и я узнал кое-что любопытное.

– Милорд, – прервал их конюх, – будут еще какие – нибудь приказания?

Лицо Ги молниеносно превратилось в бесстрастную маску.

– Non. Ступай отдохни.

Ройс снова повернулся к брату:

– Как я говорил, Ройс…

– Милорд! – воскликнул появившийся Вашель. – Как хорошо, что вы вернулись! У меня до вас безотлагательное дело.

– Не сейчас, Вашель.

Ги потянул брата за руку, и они вышли из конюшни во двор. Оглядевшись вокруг, Ги удостоверился, что здесь им никто не помешает.

Ройс больше не мог сдерживать свое нетерпение. Схватив брата за плечо, он привлек его к себе.

– Как ты полагаешь, в этом столетии тебе удастся завершить свой рассказ? – гневно шепнул он.

Ги одарил брата многострадальным взглядом:

– Из спальни Дамианы доносились звуки, неопровержимо свидетельствующие о любовном свидании.

– Что?

– Она была не одна. Похоже, в твое отсутствие Дамиана наслаждается жизнью.

– Кто этот негодяй, что посмел нагло занять мое место?

Ги улыбнулся.

– Этот негодяй до сих пор у нее.

– Идем же скорее. Я хочу перехватить его, когда он выйдет от Дамианы.

Ги как-то странно взглянул на него:

– Похоже, ты нисколько не расстроен.

– Из-за того, что у нее есть любовник? Мне до этого нет никакого дела. Но я не позволю, чтобы надо мной издевались в открытую.

– Тебе не приходило в голову, что твоя реакции была бы другой, окажись на ее месте Бетани?

– Ты считаешь, я ставлю рабыню выше всех остальных? – воскликнул Ройс, сознавая, что не сможет дать ответ на этот вопрос.

– Обыкновенно ты все же бываешь менее туп, – поднял бровь Ги.

Ройсу было хорошо знакомо это выражение. Ги всегда чувствовал, когда берет верх над старшим братом.

– Да, я действительно проникся нежным чувством к этой мадемуазель, но она не встанет на пути к моей цели.

– Ройс, обеих ты не получишь.

Ройс оглядел брата:

– Это еще почему?

– Возможно, это ускользнуло от тебя, но, видишь ли, данная леди не стерпит подобного унижения и покинет замок.

– Дамиана никуда отсюда не уедет, – презрительно бросил Ройс.

– А я говорил не о Дамиане, – многозначительно улыбнулся Ги.

– Бетани некуда идти, никто ее не приютит.

– Ошибаешься. У нее есть родственники. Бетани остается здесь из-за своих людей. Как только Дамиана получит над ними власть и ее дело будет проиграно, она уйдет.

Ройс не мог отрицать справедливость его слов:

– Ладно, пойдем заглянем к одной даме, а потом я займусь другой. Насчет Бетани можешь больше не волноваться.

Хотя он и предложил брату выбросить из головы Бетани, последовать его примеру самому было очень трудно. Однако нельзя допустить, чтобы она приобрела такую власть над его жизнью; и Ройс дал себе клятву задвинуть мысли о ней на самые задворки своего сознания. Впредь он больше никогда не позволит себе предаваться грезам о прекрасном лице Бетани и волшебных прелестях, которыми способно одарить ее тело. Ну вот и все, с этим покончено. «Лжец!» – воскликнул его рассудок. Он весь изнывает от желания быть рядом с Бетани.

К двери спальни Дамианы Ройс подошел в отвратительном расположении духа. Ги отпустил стоявшего на страже воина. В комнате была полная тишина.

– Ну? – спросил Ги, насмешливым поклоном приглашая брата идти первым.

Ударом ноги Ройс распахнул дверь. От грохота в постели вскочили двое. Дрожащее пламя свечей и очага осветило обнаженные тела.

Ройс сжал губы, узнав избранника Дамианы – Филиппа Гастона.

– Ну что ж, вот моя тайна и раскрыта, – небрежно заявила Дамиана, и само ее спокойствие уже было оскорбительно.

– Тайной это никогда не было. Всем в замке известно, что в этой комнате живет не благородная дама, а шлюха, – с отвращением произнес Ройс.

– Давай заключим договор, Ройс, – ответила Дамиана, не слишком поспешно прикрывая грудь. – Если ты откажешься от своей стервы, я отошлю Филиппа во Францию.

– Ты не в том положении, чтобы выдвигать условия.

– Не заблуждайся, – сказала она, лаская своего любовника. – Филипп привез мне известия от отца – тот сообщает, что нашел мне другого жениха. Тебе нужно мое имя, но ты не получишь его до тех пор, пока не дашь обещание вышвырнуть Бетани вон. Я не потерплю унижений в собственном доме!

Дамиана одержала над ним верх, и при этой мысли Ройса захлестнула волна ненависти. Да, ему нужно ее имя, и ради этого он пойдет на все. Мысль о расставании с Бетани пронзила болью его сердце, но так по крайней мере он сможет освободиться от ее чар. Он же только что дал самому себе клятву, что эта женщина для него ничего не будет значить. Вот хорошая возможность убедиться, как он держит слово.

– Отдай рабыню Ги, – презрительно бросила Дамиана. – Похоже, она его очаровала.

Ги повернулся к брату, ожидая его ответа. В его взгляде не было и тени насмешки. Слава богу, он понимал, что это не шутка.

Но Ройс не мог отдать Бетани никому, даже своему брату. Хотя подобное было вполне обычным делом, он понимал, что не сможет заснуть, зная, что она находится в объятиях другого.

– Я прикажу ей переселиться в комнату сестры.

– Non! – взвизгнула Дамиана. – Рабыня мне не ровня, чтобы ей выделять комнату в господском крыле. Брось ее в темницу!

– Non! Она не преступница, – заявил Ройс. Глубоко вздохнув, он медленно выпустил воздух. – Я отошлю ее в башню.

– Башня – это замечательно, – промурлыкала Дамиана. – Мне наплевать, Ройс, с кем ты водишь шашни. Но никто не смеет покушаться на мою власть в этом замке!

– Итак, по рукам, миледи, но если вам снова вздумается обмануть меня, расплачиваться за это вам придется своей жизнью. Помните об этом.

Еще никогда прежде Ройс не испытывал такой ненависти по отношению к женщине.


Глава 17


– В башню? – повторила пораженная Бетани. Она перевела взгляд с Ройса на его брата, чувствуя, что весь мир рушится. – Почему? – спросила девушка, недоумевая, какое преступление совершила, раз заслужила такое строгое наказание.

Ройс страшился взглянуть Бетани в глаза. Она заметила суровые морщинки вокруг глаз, стиснутые зубы, напряженные мышцы на скулах. Ей стало не по себе.

Бетани повернулась к Ги:

– Я ничего не понимаю.

– Я провожу тебя в твою комнату.

Подойдя к ней, он учтиво взял ее под руку.

– Подожди, – вырвавшись, Бетани шагнула к Ройсу. – Я чем-то провинилась?

– Non, – отрезал тот.

Заметив у него в глазах виноватый блеск, Бетани высказала свои подозрения:

– Это из-за нее, из-за твоей невесты. Ты прогоняешь меня от себя по ее требованию.

Ройс молчал, и она поняла, что ее догадка верна. Ее охватила смесь стыда и обиды за предательство. Прежде чем Бетани успела осознать, что делает, ее рука, взметнувшись вверх, обрушилась на щеку Ройса.

Тот не шелохнулся, а у Бетани от удара заныла ладонь. Но боль эта помогла ей совладать с обуявшим ее гневом.

– И что дальше, милорд? Вы отдаете меня Ги – или кому-то еще?

– Как ты смеешь! – взревел Ройс.

– Смею, – ответила Бетани, не испугавшись его гнева.

Ройс схватил ее за плечи, привлекая к себе. Их лица едва не соприкоснулись.

– Ты никогда не будешь принадлежать никому, кроме меня.

– Я не твоя собственность – особенно если ты хочешь отставить меня в сторону, точно недоеденный ужин.

– Забери ее, – проскрежетал Ройс.

По его лицу промелькнула тень сожаления. Он толкнул Бетани к своему брату.

Ги вежливо вывел Бетани из комнаты. Они стали подниматься бок о бок по лестнице. Вдруг Бетани почувствовала на плече руку Ги.

– У него не было выбора, Бетани.

Она стряхнула его руку.

– Выбор есть всегда. И Ройс сделал свой выбор, – сказала она, не желая выслушивать его объяснения. – Я пленница?

– Non, просто тебе предоставляется отдельная комната, чтобы Дамиана могла спать спокойно.

– Понимаю, – ответила Бетани, чувствуя, как у нее от этой новой картины – Дамиана в постели с Ройсом – сжимается в груди.

– Non, думаю, что нет. Когда дело доходит до честолюбия, Ройс становится слеп. Несмотря на то что он убедился, какая Дамиана ведьма, Ройс по-прежнему собирается взять ее в жены. Пойми, Бетани: он старший сын, и его жизнь сильно отличается от той, что веду я. Ройс не простил тех, кто обращался с ним словно с грязью под ногами.

– Мне нужно сочувствовать ему и расплачиваться за чью-то жестокость? – спросила Бетани и тут же быстро продолжила, не давая Ги возможности сказать ни слова. – Кажется, невзгоды нисколько не повлияли на тебя.

– Я и Ройс – в точности так же, как и ты с Мери, – смотрим на жизнь с разных сторон. В отличие от Ройса, мне нет никакого дела до того, что думают окружающие. Наверное, он христианин в большей степени, чем я.

– Очень жаль, что Ройс не может взглянуть на жизнь твоими глазами.

Ги пожал плечами:

– Да, возможно, ему жилось бы легче. Но Ройс с детства был слишком серьезен. Мама говорила, ей нужно было больше смеяться, когда она его носила.

При упоминании о матери любопытство Бетани вспыхнуло с новой силой.

– Что думает ваша мать по поводу борьбы Ройса за признание общества?

– Она очень любит своих сыновей. Ройс лишь однажды навлек на себя ее гнев, но к настоящему времени, уверен, мама уже простила его за то, что он вызволил меня из духовной семинарии.

– Похоже, даже святые взирают на твоего брата с улыбкой.

Рука Бетани скользнула вниз по животу, оберегая развивающуюся там новую жизнь. Сегодня утром она наконец была вынуждена признать, что приступы тошноты и головокружений, донимающие ее в последнее время, не являются следствием какой-либо болезни, и она собиралась поделиться этим радостным открытием с Ройсом. Бетани с трудом сглотнула комок, стиснувший ей горло. Раз Ройсу нет никакого дела до нее самой, его не тронет известие о ребенке, которого она носит.

– Я этого ему никогда не прощу.

Расшитый пояс, зажатый в ее пальцах, напомнил о чудовищности совершенного ею безумного поступка. Ради этого мужчины она предала не только себя саму, но и своих людей.

– Бетани, христианам надлежит прощать своих врагов.

Бетани подняла взгляд на Ги:

– Да, конечно. Но, боюсь, ты спутал меня с моей сестрой Мери.

Ги отворил дверь, и на них пахнуло промозглым воздухом. Бетани шагнула в темную комнату. Сырость, словно злой дух, проникла под ее одежду, леденящим холодом прикоснувшись к коже. Вздрогнув, она съежилась, чувствуя, что покрывается гусиной кожей.

Ги вошел в комнату следом за ней.

– Merde, я сейчас же распоряжусь развести в очаге огонь.

Растирая озябшие руки, Бетани заходила по тесной комнате, вдыхая холодный затхлый воздух. Ройс снова бросил ее в эту темницу – как и в первый день. Не надо строить никаких иллюзий по поводу того, какое место занимает она в его жизни.

До слуха Бетани доносился голос Ги, но она не разбирала слов. Весь ее мир рассыпался на мелкие части, и она больше никогда не сможет сложить их вместе. Любовь оказалась выдумкой. Она поверила мужчине, надеясь, что судьба каким-нибудь образом позволит им быть вместе. Но какая награда ждала ее за то, что она полюбила врага? Ее заточили в эту сырую темную комнату, но, что еще хуже, она сама возвела себе тюрьму, более надежную, чем каменные стены. Можно бежать из башни, но куда деться от собственного сердца, попавшего в рабство? Можно ли забыть про такую любовь? Пройдет ли со временем невыносимая боль? Вдруг на Бетани сошло озарение, ослепившее ее, словно луч солнца. Она застонала, постигая ужасную правду. Ройс ее не любит. Вероятно, и не любил никогда. О боже! Какой же она была дурой!

Внезапно Бетани почувствовала тепло обвивших ее сильных мужских рук. Разрыдавшись, она уткнулась в широкую грудь Ги, провожая слезами мечты о будущем, о вечной любви, – теперь все кончено.

– Ну же, Бетани, не надо так.

Бетани слышала голос Ги, но остановиться не могла. Она попыталась высвободиться, но он лишь крепче прижал ее к себе.

– Успокойся, не принимай это так близко к сердцу.

– Ги, я…

Нет, она не может открыться ему. Каким бы заботливым и отзывчивым он ни был, гордость не позволяет поделиться с ним даже самой незначительной болью, не говоря уж об этой смертельной тоске.

Бетани ощутила, что Ги подхватил ее на руки, и прижалась к нему, позволяя отнести себя на кровать. Ей казалось, что отчаяние притупило все ее чувства и ничего не пропускало извне в сердце и разум.

Ги целую вечность качал ее на руках. Бетани чувствовала его близость, но успокоения от нее не получала. Переполняющая ее боль не утихала. Ее неродившемуся ребенку нужно, чтобы его мать была сильной и крепкой, но таких сердечных мук Бетани еще не испытывала. Воспоминания бесконечным хороводом захлестывали ее, с раздирающей душу отчетливостью давая понять, чего она отныне лишена навсегда.

– Бетани, я за тебя волнуюсь. Посмотри на меня.

Она слышала слова Ги, но не могла откликнуться на них. Его голос доносился откуда-то издалека, временами пропадая совсем.

– Бетани, прекрати немедленно. Миледи, пожалуйста, ответьте мне!

В желудке Бетани стали подниматься одна за другой волны тошноты.

– Пожалуйста, пусти меня. Сейчас меня…

Ги освободил ее, и. Бетани, зажимая рот ладонью, бросилась к помойному ведру.

– Майда! – взревел Ги. Он продолжал выкрикивать имя кухарки до тех пор, пока один из стражников, услышав его зов, не послал за ней.

Майда, вбежав в комнату, ахнула:

– Милорд, что вы сотворили с моей любимой крошкой?

– Только что она безутешно рыдала, а теперь ее тошнит так, что, кажется, конца и края этому не будет Я начинаю за нее бояться.

– Миледи, вы меня слышите? – спросила Майда, приближаясь к Бетани.

Та не могла ответить, содрогаемая приступами рвоты.

– Леди Бетани. – Опустившись на колени, Майда смахнула волосы с лица госпожи. – Позвольте вам помочь.

Веки Бетани, задрожав, раскрылись, открывая ее взору встревоженное лицо кухарки.

– Оставь меня, Майда. Мне плохо.

Она сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь справиться с тошнотой, но та не проходила.

– Миледи, вам необходимо успокоиться, – запричитала Майда, ласково поглаживая свою госпожу по спине. – Миледи, рана в вашем сердце заживет. Ни один мужчина не стоит вашей любви.

– Майда, говорю же, оставь меня, – судорожно глотнула воздуха Бетани. – Мне хочется лишь одного: умереть!

– Прекратите, миледи! От таких слов ни вам, ни вашему малышу не будет ничего хорошего.

Поразившись необыкновенной проницательности Майды, Бетани тотчас же с ужасом поняла, что ее тайна раскрыта. Она испуганно взглянула на служанку.

– Ты никому не должна об этом говорить! – воскликнула она.

Увидев изумленное лицо Ги, Бетани схватила его за руку.

– Поклянись всем, что тебе дорого на этом свете, что никому не откроешь эту тайну!

– Беременность нельзя сохранить в тайне, – проворчал Ги. – Тебя выдаст время, а не я.

Бетани еще крепче стиснула ему руку, пытаясь передать важность своих слов.

– Ги, ради ребенка, который будет называть тебя дядей, пожалуйста, пойми меня. Я хочу сама сообщить об этом Ройсу, когда наступит подходящий момент.

– Дядей, – с радостным удивлением повторил Ги. Пожав Бетани руку, он повернулся к Майде.

– Оставайся с ней, – задумчиво бросил он, выходя из комнаты.

– Что ты хочешь этим сказать, Ги? Она больна или нет?

– Ей нехорошо. Сейчас с ней Майда, но, боюсь, тебе тоже надо прийти, – ответил Ги, показывая дорогу.

Ройс стал подниматься по винтовой лестнице, с ужасом думая о предстоящем свидании с Бетани. Каждый шаг приближал его к этой встрече, которую ему так хотелось бы избежать. К своему стыду, он сознавал, что предпочел бы встретиться с отрядом закаленных воинов, а не с этой саксонкой.

В голове у Ройса звучали слова брата, но он не мог связать их с той, которую знал. И, лишь войдя в комнату, он, как ему показалось, все понял. Бетани признала свое поражение. Ройс не мог в это поверить.

– Мученица? Бетани, никогда бы такое о тебе не подумал.

При звуках его голоса она подняла голову, и на ее прекрасном бледном лице блеснули влажные потеки от слез.

– Бедняжка мадемуазель, нам нужно вас пожалеть? Вы послали за мной брата, чтобы иметь мужское плечо, в которое можно вдоволь поплакать?

– Ройс, ты заходишь слишком далеко, – предостерегающе произнес Ги.

– Я знаю, что делаю, – резко бросил Ройс.

Водивший войска на неприятеля в бесчисленном количестве сражений, он понял, что произошло с Бетани. Ему не раз доводилось видеть воинов, ставших жертвой такого же недуга. И хотя его курс лечения, вероятно, был жестокий, другого не существовало. Нельзя позволить Бетани упиваться жалостью к себе самой.

– Майда, о Бетани надо позаботиться. Проследи за тем, чтобы с ней обращались как с беспомощной калекой, – с издевкой произнес он.

– Как ты смеешь врываться сюда и говорить со мной таким тоном? – с вызовом воскликнула Бетани, не обращая внимания на то, что голос ее был слабым, а заплаканные глаза покраснели и распухли.

Сердито вскочив на ноги, Майда, подбоченясь, сверкнула глазами на Ройса.

– Отродье Сатаны! Мало горя ты навлек на мою невинную малышку! Уходи, или клянусь всем, что мне дорого, я заставлю тебя уйти!

Ройс был ошеломлен этой гневной отповедью служанки.

– Бетани, я рад, что твои люди так стоят за тебя, и все же, полагаю, тебе следует напомнить Майде, кто здесь господин.

– Майда, спасибо.

Бетани попробовала было встать, но сразу же зашаталась.

Ройс, бросившись вперед, успел подхватить ее, прежде чем она, потеряв сознание, упала на пол.

– О господи, что с ней?

Уложив девушку на кровать, Ройс смахнул с ее лба прядь рыжих волос. Неужели он ошибся? Неужели Бетани действительно больна?

– Анни, – прошептал Ройс.

Бетани никак не приходила в себя, и он повернулся к Майде:

– Займись своей госпожой.

Услышав этот ненужный приказ, служанка, фыркнув, отстранила Ройса в сторону:

– Отойдите и дайте мне заняться своим делом.

Ройс поднял бровь, удивляясь подобному неуважению, но ничего не сказал. С Майдой он разберется потом. А сейчас он нуждается в ее услугах. Отойдя от кровати, Ройс беспокойно заходил по комнате, дожидаясь, когда же Бетани придет в себя. Еще никогда в жизни он не чувствовал себя таким беспомощным. Это ощущение действовало ему на нервы.

– Во имя ран Господа нашего, скажите же, какую болезнь она подхватила? – взревел Ройс, но никто не соизволил ему ответить.

Ги перевел взгляд с Бетани на Ройса:

– От тебя здесь нет никакого толку. Предоставь Майде заниматься своей госпожой.

– Non, я останусь до тех пор, пока не смогу убедиться, что Бетани стало лучше.

– Мне нужна моя шкатулка со снадобьями, – сказала Майда.

Ги поспешно покинул комнату.

Время, казалось, остановилось. Его ход возобновился лишь тогда, когда у Бетани задрожали ресницы, и, только когда девушка открыла глаза, мгновения понеслись с прежней скоростью.

– Анни, что с тобой случилось? – спросил Ройс. Взглянув на него так, словно перед ней совершенно незнакомый человек, Бетани отвернулась.

– Она поправится, милорд, – заверила его Майда. Ройс понял, что Бетани не хочет отвечать ему. До чего упрямая женщина! Ройс поспешил отвернуться от Бетани и тотчас же наткнулся на Ги, вернувшегося с лекарственными снадобьями. Не сказав брату ни слова, он вышел из комнаты. Это было невыносимо трудно: уйти, оставив Бетани без поддержки и утешения.

Ройс вышел на лестницу, не имея четкого представления, куда он направляется, и коридор откликнулся гулким эхом на его поступь. Ему необходимо собраться с мыслями. Для этого требуются уединение и помещение, которое можно беспокойно мерить шагами.

Для того чтобы предохранить от оскорбительных нападок своих потомков, ему нужно жениться на нормандской даме знатных кровей. Бетани не может и не хочет это понять. И в то же время она готова пойти на все ради своих людей. Странно, как она не замечает, насколько они с ним похожи. Ради блага других оба заключили сделку со своей совестью.

Бетани может его ненавидеть, но это ничего не изменит. Его план приведен в действие, и он не допустит никаких срывов. Раз он способен терпеть эту стерву Дамиану ради будущего его детей, значит, и Бетани следует довольствоваться тем, что она выторговала для своих людей.

Таков этот мир, мир сделок – для того, чтобы что-то приобрести, надо с чем-то расстаться. Уж Бетани-то должна это понимать!

– Ройс, подожди! – окликнул брата Ги, врываясь в главную залу.

Остановившись, Ройс медленно обернулся.

– В чем дело? – спросил он, жалея – и уже не впервой, – что не может отмахнуться от брата так же легко, как от простого воина, состоящего у него на службе.

Ги скрестил руки на груди.

Это движение было знакомо Ройсу еще с детства. Брат твердо решил стоять на своем и не двинется с места.

– Ройс, я глубоко уважаю тебя и именно поэтому выскажу тебе все, независимо от того, понравится тебе это или нет. Ты ошибаешься, поступая так с Бетани, ошибаешься ужасно сильно. Если ты не способен осознать несправедливость своих действий, умоляю, поручи ее моим заботам.

– Твоим заботам? – резко переспросил Ройс.

– Oui.

Ройс внимательно посмотрел на младшего брата. Красивая внешность Ги и легкость, с какой он обходился с женщинами, никогда не ставились под сомнение. Когда Ги решил посвятить себя служению церкви, одна половина Нормандии впала в траур, в то время как другая вздохнула с облегчением. Однако Ройсу даже и в голову не приходило, что у его брата возникло серьезное чувство к этой девчонке.

– Я уже говорил, что ты лучше и не мечтай о ней.

– Она мне небезразлична, но вовсе не в том смысле, в каком ты думаешь.

– Не понимаю.

Потерев рукой лицо, Ги вздохнул и взглянул в горящие глаза Ройса.

– Если бы мне показалось, что Бетани может взглянуть на меня глазами любви, я бросил бы тебе вызов… Увы. Я восхищаюсь ею, поклоняюсь ей. Я лишь хочу оберегать ее.

– Возможно, я отошлю ее в Шотландию, – сказал Ройс, отходя от брата.

– Отсылай! Отсылай скорее… если уверен, что сможешь разлучиться с ней, – ответил Ги.

Застыв на месте, Ройс медленно обернулся, удивленный язвительным замечанием брата.

– Если ты думаешь, что не смогу, то ты глубоко ошибаешься.

– Так докажи это. Отправь ее прямо сейчас, – самодовольно ухмыльнулся Ги.

– Я ничего никому не должен доказывать – ни тебе, ни кому бы то ни было еще, – произнес Ройс спокойным властным голосом – голосом, каким отдают приказания на поле боя в мгновения, когда решается вопрос жизни и смерти.

– Ты мастер выбираться из ловушек, брат мой. Неужели ты полагаешь, мне неизвестно о той любви, что вы пробудили друг в друге?

– Глупец! Любви не место в моей жизни.

– Да, в этом помещении находится один глупец, но это не я. Если в твоей жизни нет места любви, брат, только ненависть и отчаяние будут цвести в твоем сердце.

– Прибереги свои проповеди для других. Я воин. У мужчин, посвятивших жизнь ратному делу, нет времени на нежности.

– Ройс, этим мужчинам тепло и нежность нужны больше, чем всем остальным, – возразил Ги. – Их тела и души познали ужасы войны и для исцеления нуждаются в ласке и заботе.

– Мне никто не нужен, – проворчал Ройс, уходя.

– В таком случае хорошо, что тебе достанется Дамиана! – крикнул ему в спину Ги. – Она ни одной секунды не потратит на то, чтобы разгладить у тебя на лбу морщины, помогая забыть прошлое.

Когда разгоряченные братья покинули залу, из-за кресла с высокой спинкой появился Вердон, советник короля.

Эти де Бельмары – занятная парочка. Особенно его заинтересовал Ги. Надо будет напомнить королю, что Ги некоторое время готовился к рукоположению. Он замечательно подходит для выполнения одного деликатного дела, а титул и богатые поместья помогут преодолеть возражения морали, которые, возможно, появятся у Ги, когда он узнает, что ему предстоит похитить послушницу из женского монастыря. Разобравшись с Ройсом де Бельмаром, надо позаботиться о достойном применении способностей его младшего брата. Вердон, тонкий дипломат, выяснил все, что ему хотелось узнать. Многое открыло ему подслушивание у дверей, остальное же рассказала горевшая желанием помочь кухарка Майда. Эх, вот женщина, способная разжечь пожар в сердце мужчины!

Несмотря на то, что собранных им сведений было достаточно для решения стоящей перед королем задачи, Вердон решил не спешить с возвращением в Лондон. Неплохо потратить некоторое время на исследования прелестей прекрасной Майды. Вильгельм не станет ворчать на него за небольшое любовное похождение, а собранная информация подождет недельку-другую.

Мери не могла ждать, пока ее дядя соизволит заняться ее делами. Брам Мактавиш был уверен, что Вильгельм Нормандский решит спор относительно Нортумберленда в их пользу, но Мери не могла допустить, чтобы ее судьба зависела от чьих-то милостей. Она просила дядю как можно скорее устроить ее брак, но тот не спешил.

И вот Мери написала письмо Хью Синклеру, лэрду из северных земель, бывшему, по словам дяди Брама, самым доблестным вождем в Шотландии. Подделав руку дяди, она подробно описала условия предполагаемого брака и приложила к печати перстень Брама Мактавиша. Тот оставил его на самом видном месте. Надо будет как-нибудь прочесть ему нравоучение по поводу подобной беспечности.

Господь Бог, вне всякого сомнения, простит ее, ибо она действовала из лучших побуждений. Разве в Библии не сказано: «Господь помогает тем, кто помогает себе сам»? Свернув послание, Мери мысленно дала себе слово наложить на себя епитимью за совершенный обман. Часовня станет ее домом до тех пор, пока она не замолит этот грех.

«Боже всемогущий, молю тебя, сделай так, чтобы это послание помогло разрешить дело и исправило положение вещей!»

Отправив эту просьбу на небеса, Мери вручила послание гонцу, приложив к нему золотой.

– Запомни: это письмо необходимо вручить лэрду Синклеру лично. Как только ты доставишь мне его ответ, ты получишь второй золотой.

Бетани приходилось прилагать все силы, чтобы удержать съеденный обед в желудке. Стиснув зубы, она смотрела на то, что вытворяла леди Дамиана. Та уже целый час готовилась к ужину, накачиваясь в главной зале вином. Ее глаза остекленели, движения стали резкими и неловкими.

– Подойди сюда, рабыня, – приказала Дамиана, точно подзывая охотничью собаку.

Взгляды всех присутствующих обратились на Бетани.

Та подчинилась, благоразумно предпочитая не перечить пьяной женщине. Скандал только доставит радость Дамиане.

– Теперь ты видишь, кто здесь повелевает? Когда я выйду замуж, ты переселишься из башни в подземелье. – Отпив вина, Дамиана злобно рассмеялась. – Эй, шлюха, у меня в комнате, в нише под гобеленом, спрятана фляжка, – она протянула Бетани пустой кувшин. – Принеси мне ее, да поживее, а не то я исполосую тебе всю спину.

Не сказав ни слова, Бетани повернулась и увидела стоящих в дверях Ройса и Ги. Появление предводителя было сигналом начинать трапезу.

– Дамиана, вы выставляете себя на посмешище. Не забывайте – вместе с властью приходит и ответственность, – заметил Ги.

Дамиана капризно надула губки:

– Ги, не учите меня обращаться со слугами. Сегодня у меня праздник, и я никому не позволю портить мне настроение.

Ги с отвращением покачал головой. Бетани пыталась встретиться взглядом с Ройсом. Лицо рыцаря пересекли глубокие складки, и какое-то мгновение ей казалось, что он собирается что-то сказать. Но нет. Ройс молча отступил в сторону, пропуская ее.

Когда Бетани вернулась в главную залу, неся коньяк для Дамианы, ужин уже начался. Она попыталась не обращать внимания на новый порядок сидящих за столом: нормандка заняла почетное место рядом с Ройсом.

Бетани приблизилась к их столу, и Дамиана, вырвав кувшин у нее из рук, до краев наполнила свой кубок.

– Я постановляю: ты будешь прислуживать мне за столом. И имей в виду, дикарка, если ты будешь нерасторопна или неуклюжа, то не избежишь наказания, – процедила она.

В течение всей трапезы ни одно блюдо, поставленное на стол Бетани, не заслужило одобрительных слов Дамианы. Она поносила мясо и овощи, даже не прикасаясь к ним, предпочитая черпать жизненные силы из переработанных виноградной лозы и хлебного колоса. Для Бетани ужин был мучительной пыткой, но она не промолвила ни слова. Дамиана хочет оскорбить и унизить ее. Что ж, ее ждет разочарование.

Ройс ни словом не обмолвился по поводу выходок своей суженой. Его молчание ранило Бетани больнее самых злобных слов Дамианы.

После окончания трапезы Вердон, находящийся в необычайно хорошем расположении духа, поднял кубок, провозглашая здравицу.

– За Нормандскую империю!

– Ура! Ура! – подхватили воины. Бетани стиснула зубы, глядя на это веселье.

– В чем дело, Бетани? Ты не разделяешь нашу радость? – спросила Дамиана.

– Нет, не разделяю, – как можно вежливее ответила Бетани.

– Измена! Ройс, какое наказание полагается за измену?

Ройс оторвался от кубка; его глаза сверкнули темно-синим пламенем.

– Дамиана, ты слишком много выпила. Успокойся и помолчи немного.

– Ага! Значит, ты не покараешь предателя, если это смазливая шлюха! Вердон, Вильгельм должен услышать об этом.

Вердон с изумлением взглянул на нее:

– Что, по-вашему, я должен передать королю?

– Скажите ему, что Ройс и его шайка пригрели в своих рядах изменников.

После такого вызывающего оскорбления все нормандские воины повернулись к Дамиане, не скрывая презрения и гнева.

– Достаточно! – рявкнул Ройс. – Встань из-за стола!

– Как ты смеешь? Я уйду отсюда лишь тогда, когда закончу ужин.

С силой опустив ладонь на стол, Ройс поднялся во весь рост; в гневе он казался еще выше.

– Ты уже закончила.

Дамиана попыталась было встать, но не смогла удержаться на ногах. Злость схлынула с ее лица, сменившись испугом.

– Ройс, со мной что-то случилось. Случилось что-то страшное!

– Ты слишком много выпила, – сказал Ройс не тронутый ее словами.

– Non, дело не в этом. Случилось что-то еще. – Дамиана отерла тыльной стороной руки лоб. – Мне дурно. Я… О боже, кажется, меня отравили!

Ройс покачал головой, осуждая эту неловкую попытку привлечь к себе внимание.

– Ступай к себе в комнату, Дамиана.

– Говорю тебе, меня отравили! – воскликнула нормандка, и в голосе ее для умирающей было слишком много силы.

Дамиана огляделась вокруг, и, когда она увидела, что ей никто не верит, по ее щекам разлились красные пятна ярости. Она ткнула в сторону Бетани:

– Это сделала она! Вердон, обещайте мне, что если я завтра не проснусь, вы арестуете Бетани по обвинению в убийстве.

Вердон с сожалением взглянул на нее:

– Я полагаю, леди Дамиана, вам следует отдохнуть.

Раскачиваясь из стороны в сторону, Дамиана сделала несколько безуспешных попыток взять свой кувшин.

– Захвати мой коньяк. Я не смогу заснуть без него, – бросила она.

Бетани покачала головой, взирая на женщину, неспособную дойти до лестницы без того, чтобы не хвататься за все столы и всех воинов, мимо которых она проходила.

– Смотри, не пролей! – приказала ей Дамиана.

Некоторое время внимание Бетани оставалось приковано к Дамиане, начавшей, спотыкаясь и ругаясь, подниматься по лестнице, затем она отыскала взглядом Ройса. Улыбнувшись, она высоко подняла в приветствии кувшин, этим немым жестом поздравляя рыцаря с выбором невесты. По тому, как тот застыл, Бетани стало ясно, что он понял ее намек.

Проводив Дамиану к ней в спальню и оставив ей кувшин, Бетани вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. На лестнице появился Ги. На его серьезном осунувшемся лице не было и тени обычной веселой улыбки.

– Дамиана может стать для тебя опасной. С обвинением в измене не шутят, – сказал Ги.

– Никто не воспринял ее всерьез. Дамиана оскорбила закаленных в боях воинов.

Бетани покачала головой, вспоминая, как Дамиана выставила себя на всеобщее посмешище.

– Oui, возможно, ты права, но, если эта дама ненароком преставится, подозрение падет на тебя.

– Ничем она не больна!

– Да я сам прекрасно это знаю. Но Дамиана настолько упряма, что способна назло всем умереть, чтобы обвинить в своей смерти тебя, – усмехнулся Ги.

– Ги, ты шутишь. Даже человеческая злоба имеет границы.

– Да, если речь идет о людях в здравом уме. Но мне кажется, у Дамианы не все дома.

– Если ты хочешь услышать по этому поводу возражения, от меня ты их не дождешься. Ради всего святого, что Ройс нашел в этой женщине?

– Если бы у тебя была такая же длинная родословная, дорогая, Ройс уже давно бы предложил тебе руку и сердце.

Бетани горько рассмеялась:

– Мои предки известны по всей Англии. В своей стране я занимаю высокое положение и пользуюсь уважением наших людей. Странно, что я недостойна стать супругой завоевателя – человека, все права которого заключаются в грубой силе.

– В нашем мире много несправедливости, Бетани.

– Да, мне это слишком хорошо известно. В противном случае Ройс давно бы признал знатность моего рода, в жилах которого течет королевская кровь.

– Пойдемте, миледи. Я провожу вас в вашу комнату.

Бетани отшатнулась от него.

– В чем дело?

Ги начал переминаться с ноги на ногу.

– А что в этом такого – мужчина провожает девушку в ее опочивальню.

– Я стану там пленницей?

– Не совсем.

– Ги, ты очень старательно о чем-то умалчиваешь.

– Ройс приказал – ради твоей же безопасности – проводить тебя в башню и поставить у комнаты часового, чтобы ни у кого не возникло сомнений в твоей преданности.

– И кто будет меня стеречь?

– Я, Вашель или сам Ройс.

– Однажды Ройс попросил меня поверить ему. Я сделала это без каких-либо условий. А теперь он обращается со мной как с изменницей, желая доказать, что я таковой не являюсь. – Бетани глубоко вздохнула, пытаясь совладать с бушующими чувствами. – Ги, он не верит мне, и с этим ничто не поделаешь. Я – вероломная рабыня и, следовательно, должна находиться под подозрением.

Ее голова безвольно поникла, словно корабельный стяг в безветренный день.

– Умоляю, простите меня, господин тюремщик, но, прежде чем удалиться в свою темницу, я должна забрать пустой кувшин. Завтра утром Дамиана придет в бешенство, если свидетельство ее невоздержания останется у всех на виду.

– Бетани, – тихо промолвил Ги, ощутив издевку в ее словах.

– Да? – изобразила саму невинность Бетани. Пожав плечами, Ги покачал головой, точно признавая поражение в споре.

– Да так, ничего, миледи. Я сам заберу кувшин. Вам лучше сейчас не показываться Дамиане на глаза.

– Как вам угодно, милорд.

Положив руку на дверь в спальню Дамианы, Ги повернулся к Бетани.

– Миледи, даете ли вы слово, что не предпримете попытки бежать, пока я буду оказывать вам эту небольшую услугу? – с улыбкой спросил он.

– Смею ли я мечтать о том, чтобы спастись от целого нормандского войска? – сказала Бетани, чувствуя, как помимо воли у нее на устах появляется ответная улыбка.

– Действительно, смеете ли? – насмешливо подхватил Ги.

– Даю слово, сегодня ночью я не попытаюсь бежать.

– Ну хорошо, – неохотно буркнул Ги. Отворив дверь, он осторожно заглянул в спальню.

– Хвала Господу, она крепко спит. Возможно, ты удивишься, но мне совершенно не хотелось стать жертвой ее осиного язычка, – признался Ги, заходя в комнату.

Прошло несколько минут, и Бетани начала недоумевать, что же его задержало. Она уже собиралась было открыть дверь и заглянуть в комнату, но тут Ги вышел в коридор, бледный и потрясенный.

– Ну? – спросила Бетани.

– Дамиана мертва.


Глава 18


– Мертва? – повторила Бетани, чувствуя, как кровь отхлынула от ее лица и к горлу подступила тошнота.

Если это шутка, то у Ги очень плохо с чувством юмора. Отстранив его с дороги, Бетани вбежала в комнату. О Боже, сделай так, чтобы она застала Дамиану забывшейся крепким сном пьяницы! Но нормандка лежала слишком неподвижно; ее грудь не вздымалась от дыхания. Да, Дамиана мертва.

Ги осторожно выпроводил ошеломленную Бетани за дверь. Женщина в расцвете сил умерла – нет, не умерла, убита. Смерть, даже смерть такого человека, как Дамиана, потрясла Бетани до глубины души. Почувствовав спазмы в желудке, она испугалась, что ее сейчас стошнит.

– Что же нам делать, Ги? – с трудом выдавила Бетани.

– Миледи, на вашем месте я прочел бы все известные мне молитвы. А когда они иссякли бы, я начал бы придумывать новые.

Внезапно под Бетани подогнулись ноги.

– Но я невиновна.

Ги подхватил ее, обняв за талию и прижимая к себе.

– Знаю, но…

Он не докончил эту фразу. Бетани высвободилась из его объятий.

– К чьей милости мне следует взывать? Господа Бога или Ройса? – спросила она.

Ги вздохнул.

– А как ты думаешь, кто из них могущественнее? – Почесав голову, он взглянул на Бетани. – Разумнее всего было бы помолиться Богу, чтобы он вмешался и защитил тебя от Ройса. По-моему, на чудо надежды больше, чем на прощение Ройса.

Бетани ничего не ответила. Они пошли по длинным коридорам, и их шаги будили эхо под каменными сводами. Девушка знала, куда они идут. Ее ждет башня. Хорошо еще, что не подземелье. Она вошла в тесную невзрачную комнату. Ги, оглянувшись, вздохнул:

– Извини, Бетани.

После того, как он запер дверь и поставил часового, Бетани опустилась на кровать, не в силах поверить в случившееся.

Ее охватила ледяная дрожь. Если хоть один человек поверит в болтовню Дамианы, ей это будет стоить жизни. За ужином крики пьяной женщины казались глупыми и бессмысленными. Но сейчас все изменилось. Судьба сыграла роковую шутку. Признания на смертном одре считаются пророчествами. Обвинение Дамианы, каким бы вымыслом оно ни было, приобрело вес.

Но ведь Ройс, разумеется, не поверит в него!

Впрочем, Ройс хочет от жизни лишь одного: быть принятым при дворе.

Он без колебания отшвырнул в сторону Бетани, мешавшую ему идти к цели. Увы! Бетани в отчаянии стала раскачиваться взад-вперед. Да, Ройс поверит последним словам Дамианы.

Но если он поверит в ее вину, значит, он ее совершенно не знает. Бетани прижала руку к животу. Ее ребенок, что станет с ним? Она должна позаботиться о своем малыше. При мысли о том пятне, которое на всю жизнь ляжет на ее ребенка, глаза Бетани наполнились слезами. «Обещаю тебе, мое маленькое сокровище: независимо от того, что принесет мне судьба, твоя жизнь сложится хорошо». Малыша возьмет к себе дядя Брам, а может быть, Ройс сочтет себя обязанным вырастить и воспитать его.

Бетани вздохнула. Один незаконнорожденный будет растить другого? Нет! Ройс не смог смириться с обстоятельствами собственного рождения, что уж говорить о его ребенке.

Бетани свернулась клубком, натянув на себя теплую шкуру. «Спи!» – приказала она себе. Теперь ей нужно думать только о своем малыше. Мелькнули воспоминания о ее родителях. Как они были бы рады внуку! Но этому никогда не бывать… Прежняя жизнь кончена, ей положило конец вторжение нормандцев. Слезы просочились сквозь сомкнутые веки.

– Гастон жаждет крови, – сказал Ги. – Он отправился к королю требовать смерти Бетани.

Ройс потер глаза. Он не желал впутываться в эту заваруху.

– Вердон, а ты что скажешь?

– Учитывая высокое положение Дамианы, Вильгельм должен будет сам выступить судьей и вынести приговор. Так или иначе, если леди Бетани признают виновной, вам придется столкнуться с открытым бунтом.

Ройс презрительно расхохотался:

– В округе одни женщины и несколько уцелевших сакских воинов.

– Oui, но они безгранично преданы своей госпоже; к тому же, как мне доложили, у нее есть связи в Шотландии. Более того, эта земля, из-за которой две страны воевали несколько столетий, в последнее время жила в мире и спокойствии исключительно благодаря тому, что здешние владельцы были связаны кровными узами с шотландскими лэрдами, – заявил Вердон.

– Да, думаю, Брам Мактавиш так этого не оставит, – ответил Ройс, вспоминая встречу с шотландским вождем.

Вердон спокойно выдержал его взгляд:

– В таком случае я тебе советую пока не предпринимать никаких действий, могущих повредить леди Бетани. Держи ее под охраной в башне до тех пор, пока Вильгельм не примет решения. Полагаю, для того, чтобы ублажить родственников леди Дамианы, леди Бетани придется предать суду.

Ройс наполнил вином кубки:

– Ты готов отправиться в Лондон и переговорить с Вильгельмом?

– Я тронусь в путь сегодня же вечером, – Вердон отпил из своего кубка. – Ты откроешь мне то, что сам думаешь по этому поводу, де Бельмар?

Ройс неторопливо пригубил вино.

– Сердцем я не верю, что это злодеяние совершила Бетани. – Ройс почесал подбородок. – Среди нас разгуливает убийца, и мы должны схватить его.

– Мне известно, что все здешние саксы ненавидели Дамиану, но, к несчастью, больше всего выигрывала в случае ее кончины Бетани Нортумберлендская, – вставил Вердон.

– Она не убийца, Вердон, даже несмотря на то, что способна превратить мужчину в пьяницу.

Посланник короля улыбнулся.

– А про какую женщину этого не скажешь? – Вердон сделал большой глоток. – Как ты полагаешь, Бетани знала о предстоящем убийстве? – спросил он, вытирая губы рукавом.

– Non, это не в ее характере. Она схватилась бы с врагом в открытую, лицом к лицу.

– И все же нельзя исключать такую возможность, – настаивал Вердон. – Здешние люди по-прежнему слушают Бетани. Возможно, непосредственно к убийству она и не причастна, но она могла знать о нем и дать свое согласие.

– Совершенно не согласен с тобой, Вердон, – возразил Ги. – Бетани вызвала Ройса на честный поединок. Женщина, жертвующая жизнью ради своих людей, не способна шнырять в темноте, подговаривая других отравить вино. Бетани смелая женщина.

– Да, если то, что я о ней слышал, – правда, она не из трусливых. Но разве ты забыл тот случай с вином? – спросил Вердон, пристально всматриваясь в лицо Ги. – Смешанным с уксусом?

Ги нахмурился:

– То была всего лишь ребяческая выходка. Это же – хладнокровное убийство. Не думаю, что Бетани способна совершить такое преступление против Бога и своей совести.

– Ги, – терпеливо заговорил Вердон, – при определенных обстоятельствах любое убийство можно оправдать. И мы, воины, постоянно так поступаем. Бетани, подобно нам, также может найти оправдание убийству. Не позволяй ее красоте ослеплять тебя.

– По-моему, это ты слеп! – с жаром воскликнул Ройс. – Если у кого и есть честь, так у этой женщины.

Вердон поставил пустой кубок на стол, и на его лице появилось задумчивое выражение.

– Я доведу до сведения Вильгельма твою уверенность в невиновности Бетани. Короля не удивит то, что братья де Бельмары, плечом к плечу сражающиеся на поле битвы, объединились, защищая эту женщину.

– Ты уже подготовил отчет для Его Величества? – спросил Ройс, желая переменить тему.

– Oui. Уверен, Вильгельм отдаст эту землю в руки законного владельца.

Разочарованный этим уклончивым ответом, Ройс сдержал свое недовольство.

– Сюда вот-вот должны приехать родные Дамианы, – мрачно буркнул он.

– Тебе и без них тут забот хватает. Я позабочусь о том, чтобы их задержали при дворе. Даже Ля Марши не настолько глупы, чтобы отказаться от приглашения присоединиться к королевской свите.

Разговор прервал стук.

Ги распахнул дверь. На пороге стоял Седрик. Лицо старого воина было осунувшимся, взор затуманен. Войдя в комнату, он опустился на колени перед Ройсом.

– Милорд, я давал вам клятву верности, подразумевая, что она не помешает присяге, которую я принес леди Бетани. Кажется, между этими клятвами возникли противоречия?

Не скрывая своего любопытства, Вердон снова наполнил свой кубок вином.

Ройс посмотрел на Седрика, гадая, кто из них двоих больший глупец.

– Возможно. Я могу освободить тебя от клятвы, которую ты мне дал, но это сразу же поставит тебя вне закона. Нельзя хранить верность саксам в стране, где правят нормандцы.

– Что ж, пусть будет так. Мой долг заботиться о своей госпоже. Я не могу изменить ей в трудную минуту.

Эти слова глубоко задели совесть Ройса. Он не нуждался в напоминании о том, что Бетани одна и беззащитна.

– Хорошо, Седрик, ты свободен. Ступай. Но не оставайся в Нортумберленде. Если ты вздумаешь помогать своей госпоже, я буду вынужден принять против тебя соответствующие меры.

– Мне все понятно, милорд. Но человек, лишенный чести, не имеет ничего.

Поклонившись с достоинством, старый воин вышел из комнаты. Ройс не мог не восхититься его преданностью. Бетани заслужила любовь своих людей. Внезапно Ройс осознал, с каким сопротивлением ему придется столкнуться, если жизнь Бетани окажется под угрозой.

– Боюсь, заточив Бетани в темницу, мы пожнем бурю гнева. Открытого неповиновения можно не опасаться. В деревне рядом с замком остались одни женщины. Но в окрестных селах есть мужчины, и это меня беспокоит.

– А что, если в дело вмешается дядя девушки? – спросил Вердон. – Потребуются ли в этом случае подкрепления от Вильгельма?

– Если шотландское войско выступит против нас, крови прольется немало. – Повернувшись, Ройс взглянул прямо в глаза королевскому посланнику. – Oui, без помощи Вильгельма нам не справиться.

– Ройс, по-моему, тебе следует хорошенько подумать, следует ли держать Бетани в башне, – предостерегающе заметил Ги.

– Non! – оборвал его Вердон. – Никто, кроме находящихся в этой комнате и Вильгельма, не должен знать, что вы считаете Бетани невиновной. После брошенного Дамианой обвинения все, в том числе и сама Бетани, должны быть уверены, что подозреваемый задержан.

– Но почему? – взревел Ройс, сознавая, что этот обман тяжким грузом ляжет ему на плечи.

Вердон заходил по комнате:

– Потому что если она сама не поверит в то, что суд, перед которым она предстанет, – настоящий, что ее судьба в руках Вильгельма, в это никто не поверит. Именно поэтому я приказываю вам – именем короля – вести себя так, будто вы уверены в вине Бетани. Бетани обвиняется в убийстве знатной нормандской дамы; в этом деле замешана политика. Если, как я полагаю, вы с Ги правы и Бетани невиновна, то, значит, убийца все очень хорошо просчитал, свалив на нее вину за отравление.

– Во имя всего святого, о чем ты говоришь?

– Бетани должна быть оправдана не потому, что она твоя возлюбленная. Пусть Ля Марш удовлетворится, что смерть его дочери справедливо расследовал сам король Вильгельм. Саксы же убедятся, что закон беспристрастен и перед его лицом все равны.

Ройс вынужден был согласиться с доводами Вердена, но на его лице отобразилось глубокое страдание. Тем не менее, он твердо сказал:

– Никто, включая Бетани, не узнает, что я считаю ее невиновной.

Ги покачал головой:

– Ройс, когда-нибудь ты очень пожалеешь о своем решении.

– Я с готовностью принимаю последствия своих решений с тех пор, как возраст позволил мне возглавить людей, – сказал Ройс, сознавая справедливость слов брата.

Он поднялся с места, чтобы проводить Вердона до двери.

– Я трогаюсь в путь без промедления, – сказал посланник короля, протягивая ему руку. – Не надо забывать дело о правах на эти владения.

Ройс, пожимая ему руку, не удержался от вопроса, мучившего его с того самого момента, как Вердон прибыл в замок.

– Кто тот человек, что предъявил права на эту землю?

Вердон отвел взгляд.

– Не могу сказать. Это удовольствие Вильгельм приберег для себя, – сказал он и повернулся было, собираясь идти, но на пороге остановился. – Ройс, я верю в справедливость короля. Он примет верное решение.

Майда вышла на черную лестницу к собравшимся по ее зову служанкам.

– Передайте всем: встречаемся сегодня вечером после ужина.

Служанки испуганно зашептались. Слухи распространялись быстро. В деревне не осталось никого, кто не знал бы о том, что леди Бетани заключили в башню.

– У тебя есть какие-то вести о нашей госпоже?

– Седрик отбыл в Шотландию, – ответила Майда, делая знак остальным женщинам умолкнуть.

Прозвучавший в наступившей тишине голос одной из служанок показался особенно звонким:

– Я боюсь, здесь снова вспыхнет война.

– Нет, леди Бетани заверила меня, что ее дядя-шотландец не позволит своему клану вмешаться.

– Что ты задумала, Майда? – спросила Сумар Чадвик.

– Сегодня вечером мы обговорим, как лучше всего показать нормандским воинам нашу силу, – многозначительно махнула рукой Майда.

– Ты сошла с ума? – воскликнула горничная. – Как мы, женщины, можем показать силу?

– Можем не в прямом, а в переносном смысле, – возразила Майда.

Служанки недоуменно зашептались. Хотя предложение Майды и казалось невероятным, кухарка занимала среди них самое высокое положение и пользовалась большим уважением.

Указав пальцем в сторону деревни, Майда приказала:

– Передайте в деревню: присутствовать должны все.

– Зачем? – спросила горничная.

– Для того чтобы добиться успеха, мы должны действовать сообща, – уверенно ответила Майда.

После того, как все разошлись, к кухарке подошла вдова Чадвик:

– Госпожа Майда, что вы замыслили?

На мгновение кухарка задумалась, стоит ли раскрывать свои планы раньше времени. Возможно, хорошенько все обдумав, некоторые откажутся выполнять ее распоряжения. Но этой женщине Майда доверяла.

– Я решила сделать так, чтобы нормандцам стало у нас неуютно. Очень неуютно.

– Надеюсь, вы не собираетесь никого убивать?

Вдова побледнела от страха. Всем в деревне было хорошо известно, что Вашель переселился к ней и разделяет с ней ложе; многие другие воины тоже сблизились с местными женщинами.

– До тех пор, пока наша госпожа не будет освобождена, никаких милостей врагу. Понятно? – Майда пристально посмотрела на молодую вдову.

Та испуганно раскрыла глаза:

– Вы хотите сказать, нам больше нельзя будет делить с ними ложе? Нормандцы этого не потерпят.

– У них не будет выбора. Тут мы сильнее целого войска. Женщины обладают страшным оружием, с которым ничто не сравнится. Мы поставим их на колени.

– Вы это хорошо придумали. Но от этого пострадают не только нормандцы, но и мы все.

– Да, – вздохнула Майда, – нам тоже придется несладко.

– Вашель будет очень опечален, – задумчиво проговорила Сумар.

– Быть может, это поможет ему понять, как много ты для него значишь.

Сумар грустно взглянула на кухарку:

– Вашель очень добрый и заботливый. Во многом он лучший муж и отец, чем был мне и моим детям Найл.

– Не беспокойся, все это быстро закончится, – похлопала по руке вдовы Майда; – Не думаю, что нормандцы смирятся с мыслью провести в одиночестве долгие зимние месяцы. Они придумают, как убедить своего предводителя пересмотреть свое решение, – и сделают это гораздо лучше нас.

Кивнув, Сумар поспешно удалилась, а Майда направилась за скалкой. Сегодня вечером она намеревалась испечь для своей госпожи ее любимый пирог. Но хотя у леди Бетани будет настоящий пир, нормандцам придется довольствоваться худшей стряпней, какую только можно приготовить.

День будет замечательный, думала Майда, вдыхая едкий запах подгорелого мяса. Ах, этот сладкий вкус победы! Усмехнувшись, Майда принялась напевать скабрезную песенку.

Бетани улыбнулась, приветствуя вошедшую в комнату с подносом в руках Майду. Аромат еды был способен повергнуть на колени любого. И хотя девушке не хотелось есть, она понимала, что ей необходимо подкрепить силы для здоровья будущего ребенка.

– Майда, сегодня ты превзошла саму себя!

Кухарка, поставив поднос на кровать, села в ногах у Бетани.

– Только так мы и можем поговорить. Кушайте, миледи.

Бетани хотелось, чтобы Майда ушла. Несмотря на решимость поесть, она чувствовала, что не сможет воздать должное аппетитно пахнущим блюдам, и кухарка обидится, увидев, что ее труды пропали даром. Бетани отломила кусочек хлеба.

– Что нового, Майда?

– Миледи Бетани, мне хочется поделиться с вами своим замыслом.

– Замыслом? Каким замыслом? – встревоженно спросила Бетани, зная тягу кухарки к безрассудным действиям. – Ты ни в коем случае не должна навлекать на себя неприятности.

– А вы – разве вы не бросили вызов опасности, выйдя на поединок с предводителем нормандцев? – спросила Майда.

– То совсем другое дело. Я обязана заботиться о вашей безопасности.

– Миледи, независимо от того, скажете вы «да» или «нет», замысел уже приведен в действие, – скрестила руки на дородной груди Майда. – Итак, желаете ли вы выслушать все по порядку?

Отодвинув поднос с едой, Бетани вздохнула:

– Говори.

– Мы, то есть все женщины, решили всеми возможными способами причинять неудобства нормандцам. Во-первых, мы перестаем заботиться об их нуждах. Все блюда будут подаваться к столу подгорелыми или недожаренными, белье будет стираться из рук вон плохо. Но главное, – тоном военного советника добавила Майда, – нормандцам будет отказано в женских милостях.

– В женских милостях? – переспросила Бетани, подозревая, что поняла правильно, но все же желая услышать пояснения Майды.

– Да, до тех пор, пока вы не будете освобождены, никаких наслаждений в постели. Нам всем придется трудно. Но, миледи, ради вас мы готовы пойти на эту жертву.

Бетани изумленно раскрыла рот, не в силах поверить собственным ушам. Она-то боялась, что женщины вознамерились взяться за оружие, рискуя своими жизнями, но это!

– Это я придумала, миледи. Что вы скажете?

– Меня нисколько не удивляет, что этот остроумный план пришел в голову именно тебе. Но, хотя ты и руководствовалась благими побуждениями, боюсь, вы ничего не добьетесь.

– О, не беспокойтесь, у нас все получится. Вдохнув первый глоток воздуха свободы, вы поблагодарите меня. А пока кушайте, подкрепляйте свои силы.

Король заканчивал приготовления к отъезду. Его постоянно донимали родители леди Дамианы, требуя, чтобы Бетани Нортумберлендская предстала перед судом – и обязательно перед судом королевским, на меньшее они не были согласны. Кроме того, оставался нерешенным вопрос об отце Бетани и долге, который надлежало ему отплатить. Вильгельм намеревался свершить правосудие и заодно решить собственные дела.

Он снова внимательно изучил перстень. На нем были высечены лишь два имени. Странно, что Бетани не была упомянута вместе с Мери и Бретом. Можно было подумать, что Гэвин ей не отец. Подбросив перстень в воздух, Вильгельм поймал его. Так или иначе, шотландский лэрд признал ребенка своим, и Вильгельм собирался отнестись к Бетани именно так. Королю были слишком хорошо известны мучения, выпадающие на долю незаконнорожденных.

Его мысли прервал стук в дверь.

– Войдите, – ответил Вильгельм. Отворив дверь, Вердон осторожно прикрыл ее за собой.

– У вас возникли какие-либо вопросы по поводу моего отчета, сир?

– Бетани Нортумберлендская – незаконнорожденная?

– По-моему, да. По слухам, я понял, что ее отец – Брам Мактавиш.

– Благодарю тебя, Вердон, ты тщательно провел расследование. Я также изучил твои замечания по поводу Ги де Бельмара и полностью согласен с твоим предложением. Разобравшись с Нортумберлендом, мы сразу же займемся судьбой Бетани.

– Как вам будет угодно, Ваше Величество. Что-нибудь еще?

Вильгельм отхлебнул вина:

– Какова, по-твоему, наибольшая опасность?

– Я считаю, больше всего следует опасаться шотландцев.

– Сомневаюсь, чтобы они осмелились выступить против моих людей. Я встречался с дядей Бетани, Брамом Мактавишем, и он воочию лицезрел силу моего войска. Этот шотландец хороший воин, и его никак нельзя назвать глупцом.

Вердон потер ладонью лицо:

– Дама, о которой мы говорим, пользуется преданностью местных жителей. У нее среди них очень сильная поддержка.

– Благодарю, Вердон. Я учту это.

Поклонившись, Вердон покинул королевские покои.

У Ройса больше общего с этой сакской женщиной, чем с леди Дамианой. Ройс и Бетани – именно те хозяева земли, в которых нуждается эта страна. Дальновидные и справедливые, они построят будущее, в то время как Дамиану интересовало лишь настоящее и ее собственные эгоистические запросы.

Но Ройс не может смириться со своим положением, обусловленным его рождением. Вильгельм доверял суждению старшего де Бельмара во всем, кроме этого. Бетани Нортумберлендская упадет в его глазах, если Ройс узнает о ее происхождении. Это настроит его против нее. Король покачал головой. Ему придется самому заняться этим делом.

Вильгельму было прекрасно известно то, каким влиянием пользуются Ля Марши, и он не тешил себя иллюзиями по поводу того, какой шум они поднимут, узнав о смерти дочери. Он должен будет удовлетворить все заинтересованные стороны. Найти выход нелегко, но Вильгельм не сомневался, что у него есть решение, которое устроит всех. Или почти всех. Ройсу оно придется не по душе. Но де Бельмар – верный слуга короля, и, хотя приказание ему не понравится, он его беспрекословно выполнит.

Сделав большой глоток вина, король снова задумался над решением, созревшим у него в голове. Qui, независимо от того, кому оно понравится, а кому – нет, другого выхода нет. Король должен думать о своих подданных. Только так можно сохранить мир в стране, избежав междуусобин.

После долгих размышлений Вильгельм решил взять с собой Ансиля и Ориель Ля Марш. Королю не хотелось, чтобы те последовали за ним в Нортумберленд, но он понимал, что они не будут удовлетворены до тех пор, пока лично не убедятся в свершении правосудия.

Филипп Гастон может ехать вместе с ними. Вильгельм испытывал к этому дворянину неприязнь. Рыцарю, признавшему, что он наставлял рога мужчине, против которого сам же выдвинул обвинения, веры быть не может. При мысли об этой гадине у Вильгельма внутри все перевернулось.

Однако король бмл решительно настроен покончить с этим делом при участии всех заинтересованных лиц. Он также отправил послание шотландскому лэрду Браму Мактавишу, приглашая того прибыть в замок Ренвиг.

Через два дня судьба Ройса и Бетани будет решена. Возможно, им это придется не по душе, но все будет закончено.

В Нортумберленде должны воцариться мир и спокойствие, и так будет, чего бы это ни стоило.

Отныне владельцы замка Ренвиг будут верой и правдой служить королевскому престолу.

Когда на замок Брама Мактавиша опустилась ночная тень, Мерн встретилась с искателем ее руки, лэрдом Синклером. Это был могучий мужчина с свирепым лицом, и для дела так даже лучше, к тому же под его началом, славное войско.

– Клянешься ли ты перед лицом Господа и присутствующих здесь, что каждое твое слово – правда? – спросил Хью Синклер громовым голосом, от которого содрогнулись балки перекрытий.

Мери судорожно сглотнула, стараясь не показывать свой страх. Она выбрала опасный путь.

– Да. Клянусь Священным Писанием, все сказанное мною – истинная правда. Поможешь ли ты мне?

Северянин обошел вокруг девушки, внимательно разглядывая ее. Краска обожгла щеки Мери, но она не опустила взора. Девушка смело взглянула великану в глаза, изо всех сил стараясь не реагировать на его наглый взгляд.

– Я встречусь со своим кланом. Если воины дадут согласие, мы с тобой заключим брак. Но я предупреждаю тебя, девочка: если ты солгала, то заплатишь за это жизнью.

Мери кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Ее дядя, стоявший у нее за спиной, также промолчал.

После того, как Хью Синклер ушел, Брам Мактавиш повернулся к своей племяннице:

– Мери, малышка, сознаешь ли ты, что сделала?

Та посмотрела дяде в глаза.

– Да, я начала осуществлять план, направленный на освобождение сестры.

– Нет, девочка. Ты обречена. Если клан Синклера даст свое согласие, помолвка свяжет тебя так же крепко, как брачные узы; и когда северянин узнает, что ты обманула его, тебе придется испытать на себе его гнев.

– Быть может, он погибнет в бою. Я готова рискнуть.

– Ты храбрая девочка. Не ожидал, что в тебе столько твердости духа. Но чего же ты все-таки хочешь добиться?

– Того, чему посвящена вся моя жизнь, – справедливости! – пылко воскликнула Мери с убежденностью, поразившей ее дядю.

С легкой улыбкой удовлетворения девушка развернулась и вышла.


Глава 19


Бетани меряла шагами свою темницу. Она никогда не считала себя слабой духом, однако теперь, после нескольких дней, проведенных в непрерывных размышлениях о своей судьбе, у нее не осталось сомнений в том, что она трусиха. Если уж Ройс решил наказать ее, лишить жизни – то почему же, во имя всего святого, он до сих пор не сделал этого? Томление в неведении было худшим наказанием.

Единственным занятием Бетани было разглядывание тесной и неуютной комнаты башни. Ни одна трещина на штукатурке не осталась неизученной. Все это время девушка пребывала в полном одиночестве, и хотя когда-то она казалась себе самой милой и приятной, теперь открылось, сколько в ее характере раздражающих черт.

Сотню раз Бетани задавалась вопросами: «если бы только» и «а что, если». Но сколько бы ни размышляла она о прошлом, ей не удавалось найти ответа, как можно было бы избежать такой участи. Возможно, Ройс прав: течение жизни предопределено еще до рождения человека, и никто не в силах что-либо изменить.

Предательство Ройса отрезвило Бетани, подобно холодному душу. Друг и возлюбленный теперь стал ее судьей и тюремщиком. На какое-то время она позволила мужчине и любви затмить ее долг, и за это минутное ослепление ей придется дорого заплатить. Однако мысль о том, что придется расстаться с жизнью, пугала Бетани не так сильно, как потеря любви Ройса. Какая же она глупая? Как можно переживать о каком-то мужчине, когда ей вот-вот предстоит умереть. У нее что-то не в порядке с головой, это уж точно.

В ржавом замке заскрипел ключ, и Бетани испуганно вскочила с кровати.

В дверях рядом с Ройсом стоял незнакомец. Он был облачен в роскошные дорогие одежды и держался с дарственным достоинством. Бетани мгновенно догадалась, кто перед ней: Вильгельм Завоеватель. Король неторопливо зашел в комнату.

– Бетани Нортумберлендская, мне необходимо кое о чем с тобой поговорить. – Его голос прозвучал негромко, но властно.

Бетани вскинула голову:

– С чего ты решил, что я буду говорить с тобой?

– Будешь, если тебе дорога жизнь.

Девушка кивнула. Под холодным оценивающим взглядом короля ее вспышка неповиновения быстро погасла. Бетани обратила внимание на то, что Ройс молчит, не желая прийти ей на помощь. Все ее опасения подтверждаются. Ей предстоит встретить назначенное судьбой в одиночку.

– Смерть леди Дамианы могла бы быть тебе очень выгодной.

– Не стану это оспаривать. Но как бы ни ненавидела я эту женщину, я ее не убивала.

Услышав эти слова, Ройс отвел взгляд, и Бетани стремительно повернулась к нему:

– Думай что хочешь, рыцарь, но я сражаюсь честно, не прибегая к низкому обману.

Король встал между ними:

– Что ты скажешь, Ройс? Виновна ли она в этом преступлении?

Бетани затаила дыхание.

– Виновна она или нет, решать не мне, а вам, государь, – ровным голосом ответил Ройс, не глядя ни на нее, ни на короля.

Девушке показалось, что тяжесть его предательства сокрушила ее. С каждым ударом сердца боль становилась все более невыносимой. Ройс презирает ее настолько сильно, что даже не смотрит в ее сторону. Отойдя к стене, он сложил руки на груди.

– Нам нужны убедительные доказательства. Видел ли кто-нибудь, как Бетани подсыпала яд? – спросил Ройса Вильгельм.

– Non, – ответил тот тем же безучастным тоном. – А если кто-либо и видел, то никто не станет свидетельствовать против нее.

– Подсласти свою просьбу. Предложи золото за любые сведения, и тотчас же откликнутся многие.

Бетани вздрогнула. Обещать золото беднякам крестьянам? В таком случае ей не миновать смертного приговора. Как можно ожидать, что разоренные войной люди откажутся от упавшей с неба удачи?

– Чем вы обеспокоены, мадемуазель? – спросил король, верно истолковав чувства Бетани.

– Вы собираетесь покупать свидетельские показания у голодающих вдов? А почему бы вам не предложить золото мне за чистосердечное признание? Это сбережет время и труды. С тех пор, как могучее нормандское войско высадилось на берега Англии, моя семья тоже живет в нужде.

Выслушав эту дерзкую отповедь, король смерил девушку ледяным взглядом:

– У тебя острый язычок. Лучше бы ты его попридержала.

– Вот как? Что еще вы намерены со мной сделать? С жизнью мне так или иначе придется расстаться, – нисколько не испугавшись, ответила Бетани. – Что вы можете обещать мне в обмен за примерное поведение? Быструю легкую смерть?

– Нет, дорогая, я мог бы предложить тебе жизнь, – ответил король, едва заметно улыбаясь. – А это большая разница. Одно дело – выбирать, какая тебя ждет смерть, и совершенно другое – выбирать жизнь.

– С чего это вы вдруг решили даровать мне жизнь? Ведь каждый истинный нормандец считает, что хороший сакс – мертвый сакс.

– Гром и молния, достаточно! – приказал ей Ройс, отворачиваясь от стены и подходя к королю. – Видите, государь: вот ее истинная натура. Эта рабыня постоянно огрызается и во всем перечит.

– Меня всегда восхищали люди, которые не пресмыкаются передо мною. И уж тебе-то должно быть хорошо известно, что превыше всего я ценю в воине отвагу. – Вильгельм повернулся к Бетани. – Какими бы ни были причины, по которым я собираюсь даровать тебе жизнь, полагаю, тебе лучше стать более сговорчивой.

С этим Бетани не могла поспорить. Почувствовав, что короля начинают раздражать ее колкости, она кивнула.

– Мудрое решение, дорогая. Я знал, что за внешним ослиным упрямством скрывается здравый рассудок.

Бетани смотрела на него, не скрывая недоверия.

– За то, что я объявлю тебя невиновной перед cобранием знатных нормандцев и саксов, ты должна будешь оказать мне одну небольшую услугу.

– Небольшую услугу?

– Oui. – Король улыбнулся, но улыбка не затронула его глаз. – Мадемуазель, ничто в нашей жизни не дается бесплатно.

Бетани сглотнула комок в горле, чувствуя, как ее пробирает дрожь.

– Мне это прекрасно известно. Но только я ума не приложу, что вы можете у меня попросить.

Она понимала: за свою жизнь ей придется заплатить, и заплатить дорого.

– Ты уже догадалась, кто я такой. Я понял это в то самое мгновение, когда переступил порог. Поэтому, если ты хорошенько подумаешь над тем, что я предлагаю, ты поймешь, почему я пытаюсь спасти тебя.

– Моя жизнь вам ничего не даст, – сказала Бетани, указывая на Ройса. – Благодаря вот этому рыцарю у меня больше нет ни земель, ни титула.

– Я слышал, у тебя есть родственники в Шотландии, – внешне безучастно произнес Вильгельм, но его пристальный взгляд, неотступно следящий за Бетани, был гораздо красноречивее слов.

– Да, – сдержанно подтвердила она. – Это правда.

– В таком случае я добьюсь очень многого, сохранив тебе жизнь. Леди Бетани, я не прибыл бы в Нортумберленд, если бы это не было мне выгодно.

– И что же вам угодно в обмен за мою жизнь?

Бетани покрылась испариной, и хотя ей очень хотелось отереть со лба пот, она сдержалась, не желая выдать свой страх.

– Ты должна по доброй воле согласиться оказать мне услугу. И никто не должен узнать о нашем уговоре.

О господи! Опять тайное соглашение. Неужели все нормандцы обожают скрытность? Бетани слишком хорошо помнила, чего ей стоила предыдущая клятва, данная завоевателю.

– Ты сохранишь свою жизнь и получишь полную свободу, – продолжал король, – и, что важнее, снова вступишь во владение Нортумберлендом и населяющими его людьми.

– Что вы хотите этим сказать, Ваше Величество? – воскликнул Ройс, и Бетани испуганно отшатнулась назад.

Не отрывая от нее взгляда, Вильгельм поднял руку, останавливая Ройса.

– Что вы на это скажете, мадемуазель?

– Государь, – ответила девушка, этим обращением уже выражая свое согласие, – буду рада оказать вам услугу. Сир, чего вы ждете от меня?

– Вы должны выйти замуж за Ройса де Бельмара.

– Ни за что! – взревел Ройс, и его гневный голос громовыми раскатами отразился от каменных стен и пола.

Наступила неловкая тишина.

Встретившись с полным ненависти взглядом, Бетани внутренне съежилась, пытаясь скрыться от сверкающих яростью потемневших, словно грозовые тучи, глаз. Разочарование Ройса можно было предугадать, но презрение и негодование явились неожиданностью. Под его пронизывающим насквозь взором Бетани потупилась. Чувствуя, как у нее внутри все переворачивается, она кивнула, выражая свое согласие.

Ройс повернулся к королю.

– Я никогда не женюсь на этой женщине.

– Если ты откажешься повиноваться мне, Ройс, ты лишишься всего, над чем трудился.

– Если я женюсь на этой низкородной сакской девчонке, я и так все потеряю, – ответил Ройс.

– Выбор за тобой, – тихо промолвил Вильгельм.

– Происхождением я познатнее тебя! – с жаром воскликнула Бетани.

Ройс молча надвинулся на нее. Под его свирепым взглядом храбрость оставила Бетани. Она вспомнила поединок, когда рыцарь стоял над нею, занеся меч, готовый пролить кровь.

– Ты хочешь выставить меня на посмешище перед всей Нормандией? Незаконнорожденный, соединенный узами брака с рабыней! На какое положение в обществе смогут рассчитывать после этого мои дети? Я сделаю так, чтобы каждое мгновение твоей жизни в качестве моей супруги стало для тебя невыносимой мукой.

Бетани ничего не ответила. Она была не в силах вымолвить ни слова. Подбородок у нее затрясся, и ей пришлось прикусить губу, чтобы унять дрожь. Слова Ройса, тон, которым они были произнесены, ранили ее и пугали. Он прекрасно отдает себе отчет в каждом сказанном слове; и впервые в его присутствии Бетани ощутила настоящий страх.

Окинув взглядом короткую белую накидку и роскошный голубой лиф платья, Бетани изумленно покачала головой. Струящаяся сквозь пальцы тончайшая ткань казалась на ощупь пушком только что вылупившегося цыпленка. Даже она, богатая, знатная землевладелица, никогда не держала в руках ничего подобного.

В нормандском одеянии Бетани чувствовала себя несколько неуютно, платье слишком сильно облегало ее, оно не столько скрывало, сколько подчеркивало изгибы тела. Но она обратила внимание не только на это. Привычные ей наряды были просты и безыскусны, единственным их украшением являлась затейливая вышивка. Это одеяние не шло с ними ни в какое сравнение. Приталенное бело-голубое платье с синим расшитым поясом, опушенное белым мехом, с застежкой, украшенной большим сапфиром, было вершиной роскоши и изящества.

Наряд этот был подарком супруги короля Вильгельма. Не вызывало сомнения, что королеву интересовали дела ее царственного супруга, и Вильгельм не только не осуждал, но и приветствовал это. Не имея пластинки полированного металла, чтобы оглядеть свое отражение, Бетани крутилась так и сяк, пытаясь через плечо увидеть длинную юбку. Лиф обтягивал ей грудь, словно кусок мокрой ткани. Платье очень нравилось Бетани, но, желая все же проявить независимость, она сняла расшитый драгоценными, камнями пояс, предпочтя ему свой, полученный в наследство.

Этот пышный наряд был словно ниспослан ей небом, ибо главная зала была до отказа забита нормандцами и саксами, пожелавшими стать свидетелями предстоящего судебного разбирательства. Облаченная в платье королевы, Бетани чувствовала, что ей нечего стыдиться ни Ройса, ни своих людей, и это сознание придавало ей хоть немного столь необходимой уверенности в себе.

Само разбирательство явилось хитроумно построенным издевательством над правосудием. Хотя Ройсу и Бетани было хорошо известно, что Вильгельм уже давно принял решение, никто другой об этом и не догадался бы. Король вел себя безукоризненно. Все свидетели предстали перед судом и дали показания.

С мастерством великого полководца Вильгельм устроил так, чтобы каждый свидетель высказал что-нибудь против Дамианы. У Бетани замерло сердце, когда вызвали ее старую кормилицу. Бедняжка Тейта после нормандского вторжения была не в своем уме. Она не понимала, что, высказывая вслух лютую ненависть к нормандцам, навлекает на себя подозрение в преступлении. Вильгельма, однако, не интересовали поиски виновного. Ои просто хотел представить всем присутствующим и других людей, не менее Бетани желавших смерти красавицы Дамианы.

Когда последний сакс дал показания, Бетани вздохнула с облегчением. Принимая участие в нормандском суде, ее преданные слуги могли навлечь на себя гнев завоевателей, а ей не хотелось, чтобы над ними нависала опасность.

После этого король заслушал свидетельства своих соотечественников. Бетани была поражена, узнав, как много воинов ненавидело леди Дамиану. Судя по всему, жестокость покойной распространялась на всех, занимающих более низкое положение. Один за другим воины повторяли рассказы, очерняющие память Дамианы. Но вот перед королем предстал Филипп Гастон, и Бетани сглотнула комок страха. Припертый вопросами Вильгельма, Филипп признался в своей связи с Дамианой, в том, что та имела пристрастие к спиртному, и даже обмолвился парой слов по поводу вздорного характера покойной. Нарисованная им картина была далеко не лестной, но злоба, с которой Филипп старался убедить короля в том, что Бетани приложила руку к этому чудовищному преступлению, не имела границ.

Наконец был вызван Ройс. Когда он давал показания перед королем, спокойно рассказывая все факты о своей покойной суженой, Бетани с содроганием следила за суровыми, бесстрастными чертами его лица. Брак с этим мужчиной означает потерю души и сердца – ибо у него, несомненно, и то и другое отсутствует. Под давлением короля Ройс признал, что многие имели причины убить Дамиану, но по его показаниям было ясно, что он подозревает Бетани.

Неверие Ройса в ее невиновность ранило Бетани, но она старалась изо всех сил никому не показывать, как ей больно от его предательства.

В течение всего разбирательства Майда в отчаянии ломала руки, и Бетани очень хотелось развеять страхи преданной служанки. Но все присутствующие в зале должны были быть уверены, что суд настоящий. Если бы Ансиль и Ориель Ля Марш узнали о сговоре, разразился бы страшный скандал, и Вильгельму пришлось бы пожертвовать ею. Без гроша за душой, родители леди Дамианы тем не менее пользовались значительным влиянием среди знати, а Бетани было известно, что политика при дворе играет гораздо большую роль, чем правда. Торжество справедливости, следствие оправдательного приговора в отношении невиновного, блекнет рядом с гневом влиятельного семейства. Вильгельм ни за что не рискнет короной ради саксонки.

И Бетани в который раз задумалась над тем, почему Вильгельм проявляет к ней такое участие. Она ни на мгновение не могла поверить, что королем движет лишь желание объединить рассеченную войной страну. В этом случае его замысел могла бы осуществить и Мери, при этом Вильгельм избег бы возможного столкновения с родными Дамианы. Бетани подумала о своем дяде. Удалось ли ему убедить короля в том, что тот в долгу перед ее отцом? Можно ли надеяться, что именно желанием вернуть долг объясняются действия Вильгельма? Конечно, сбрасывать со счетов такую возможность не стоило, но в то же время сама мысль о том, что венценосный монарх оплачивает благородный поступок, совершенный более двадцати лет назад, казалась слишком невероятной, чтобы быть правдой. Нет, дело в чем-то другом; Бетани была в этом уверена.

Час за часом Вильгельм, беспристрастный судья, выслушивал свидетельские показания. Ройс все это время держался сдержанно и строго. Бетани никогда прежде не доводилось видеть его таким равнодушным и безучастным. Никогда. Казалось, от каменной статуи можно ждать больше тепла, чем от ее будущего супруга.

После двухдневного судебного разбирательства Вильгельм огласил свое решение:

– Невиновна.

Услышав этот приговор, Бетани почувствовала невероятное облегчение, напряжение спало, и силы оставили ее. Она еле держалась на ногах. Несмотря на то, что Вильгельм обещал ей свободу, она не была уверена, сдержит ли он свое слово.

– Что? – Лицо вскочившего с места Филиппа исказилось от бешенства.

Скрестив руки на груди, король вопросительно поднял бровь.

– Ты оспариваешь мое решение?

– Non, сир.

Однако было очевидно, что Филипп крайне недоволен приговором.

Бетани повернулась к Ройсу, стоявшему с каменным лицом в противоположном конце залы, прислонившись плечом к очагу. Всем своим видом он подчеркивал отчужденность, старательно избегая смотреть в сторону Бетани. Она подавленно оглянулась вокруг, и ее взгляд упал на одно дружелюбное лицо, ответившее ей улыбкой. Лицо Ги.

Вашель, подойдя к ней, дружески пожал ей руку и повел Бетани к королю.

– Бетани Нортумберлендская, с тебя сняты все обвинения. Ты чиста перед нормандскими законами, – провозгласил Вильгельм.

Что в таком случае полагается сделать по этикету? Когда с женщины снимают обвинения в убийстве, ей следует поклониться или присесть в реверансе? Бетани ограничилась одним кивком.

Ничем не проявив своего недовольства, король, подняв руку, обратился к собравшимся:

– Пусть все присутствующие здесь знают, что на этой земле торжествует закон. Сегодня в этих стенах был вынесен приговор: «Невиновна». Это решение окончательное и не подлежит пересмотру. Леди Бетани невиновна, ее доброе имя восстановлено. И никому не позволено это оспаривать. И все мы, один народ, должны похоронить все то, что нас разделяет, и двинуться вместе навстречу судьбе. Только в том случае, если саксы и нормандцы научатся жить бок о бок в мире и согласии, затянутся раны этой страны. Посему я хочу… – Остановившись, король обвел пристальным взглядом завороженных слушателей, задержавшись поочередно на каждом лице. – Посему я повелеваю, чтобы это благородное сакское семейство и род де Бельмар породнились, – закончил он, глядя на Бетани. – Согласны ли вы с этим?

Ансиль и Ориель Ля Марш, изумленно ахнув, вскочили на ноги. Король молча перевел на них взор и смотрел до тех пор, пока те, пристыженно поклонившись, не вернулись на свои места.

Король снова повернулся к Бетани:

– Итак, мадемуазель?

Бросив украдкой взгляд на Ройса, Бетани тотчас же пожалела об этом. Выражение его лица, мрачное, словно грозовое небо, вселило в нее ужас. Бетани поспешно сглотнула комок в горле:

– Да, Ваше Величество. Я согласна выйти замуж за Ройса де Бельмара.

На гордом лице Вильгельма мелькнула едва заметная улыбка. Король повернулся к Ройсу:

– А ты, де Бельмар? Согласен ли ты взять эту девушку?

– Я ее уже взял.

Грубое язвительное замечание Ройса разнеслось по зале. Филипп злорадно хихикнул:

– Ты позоришь себя, выказывая подобную неучтивость.

Король строго обвел взглядом присутствующих, и Филипп, поперхнувшись, умолк.

– Я полагал, вас интересует правда, – сказал Ройс, нисколько не смущенный замечанием Вильгельма.

Чуть склонив голову набок, король недовольно уточнил:

– Хорошо. Ройс де Бельмар, согласен ли ты взять в жены эту девушку?

– Оui, сир. Подчиняюсь вашему повелению.

Этот выстраданный ответ лишил Бетани последних остатков радости, притаившихся в потаенных глубинах ее души, где хранились самые сокровенные мечты.

– В таком случае решено. Завтра же вы предстанете перед священником. Церемония бракосочетания состоится перед ужином.

Бетани не смела взглянуть на Ройса. Ей легче было бы перенести смертный приговор. Какая злая шутка: король Вильгельм, сохранив ей жизнь, обрек ее на пожизненные страдания.

Брам Мактавиш прибыл на бракосочетание в традиционной шотландской одежде. Нормандцы изумленно пялились на него, но лэрд или не замечал фурора, произведенного его юбкой, или ему было на это наплевать. Мери, вышедшая замуж за Хью Синклера, довольная, стояла рядом с супругом. Брет, как всегда, был счастлив и жизнерадостен. Из изгнания вернулся Седрик, верный старый друг.

Оглядевшись вокруг, Бетани поняла, что поступила правильно. Семья – это главное. Она вгляделась в суровое красивое лицо Ройса, гадая, поймет ли он это когда-нибудь.

Жених стоял рядом с отцом Джоном у очага в дальнем конце главной залы. Пламя освещало черты его лица, окрашивая в багрянец одежду, и все же нельзя было не обратить внимание на то, какой цвет выбрал Ройс для того, чтобы произнести слова торжественной клятвы: от камзола до сапог он был облачен во все черное. Как никогда прежде, Ройс был похож сейчас на падшего ангела. Чувствуя, что под ней подгибаются колени, Бетани глубоко вздохнула.

В зале и на лестнице толпились гости. Бетани не хотелось показывать свою слабость перед присутствующими. Она собралась с силами, стараясь казаться веселой. Но взгляды, которые бросал на нее Ройс, угнетали ее. Он не отрывал от нее глаз с того самого момента, как она вошла в залу, изучая ее, словно прокаженную, осмелившуюся вторгнуться в его владения.

Бетани, слишком гордая, чтобы показать боль, выдержала этот презрительный взгляд. Мужества ей придавал свадебный наряд ее матери, который сегодня утром Бетани надела с таким трепетом. Это свободное платье со светло-зеленым лифом и белой юбкой мать сама расшила по рукавам и подолу пестрыми весенними цветами. Пора года, когда выходила замуж мать Бетани, олицетворяет возрождение. Вне всякого сомнения, не случайно и то, что сама она сочетается браком в самый разгар зимы. «Впрочем, зима, пора надежды, всегда была моим любимым временем года», – напомнила себе Бетани.

Согласно нортумберлендским обычаям, она опоясалась фамильным поясом, к которому прикрепила кинжал. Длинные распущенные волосы были перетянуты сзади жемчужной ниткой. Она смело взглянула Ройсу в лицо. Он промолчал. Бетани это нисколько не удивило. Мужчина, облачившийся на собственное бракосочетание во все черное, едва ли надеется получить удовольствие от предстоящей церемонии – и от супружеской жизни.

Бетани опустилась на колени перед отцом Джоном. Проникновенная проповедь, произнесенная святым отцом по поводу священных брачных уз, затронула ей душу. Но на сердце у нее было тяжело.

Лицо отца Джона было добрым и ласковым, точно он понимал страх девушки.

– Бетани, вступаете ли вы в брак по своей воле, без принуждения?

Вот ее последняя возможность сохранить свободу, но Бетани не могла воспользоваться ею. Она дала слово.

И все же одно мимолетное мгновение эта мысль искушала ее. А каково быть свободной? Жить лишь ради себя самой, не ведая бремени ответственности? Она украдкой взглянула на Ройса. И сразу же все поняла. Да поможет ей Бог, она все еще любит этого мужчину. Бетани повернулась к отцу Джону:

– Да.

– Ройс де Бельмар, вступаете ли вы в брак по своей воле, без принуждения?

– Да, – сквозь стиснутые зубы процедил тот.

– Соединенное вместе Господом нашим да не разлучат люди. Объявляю вас мужем и женой.

После этих слов священника супруг должен поцеловать ее. Набрав полную грудь воздуха, Бетани подняла лицо, чтобы принять этот поцелуй, знак согласия.

Но Ройс лишь молча взглянул на нее. Пощечина была бы более милосердна. Слезы стыда обожгли глаза Бетани, и она поспешно отвернулась.

Схватив за плечи, Ги развернул ее лицом к себе. Его взгляд был полон сострадания и понимания.

– Я не так застенчив, как мой брат, – воскликнул он, обращаясь к собравшимся. Целуя Бетани в щеку, он шепнул: – Не позволяй этому неотесанному грубияну взять над тобой верх. Лиши его этого удовольствия.

Как только Ги отпустил Бетани, его место занял Вашель. Не скрывая своего недовольства, бывалый воин свирепо сверкнул глазами на Ройса, после чего его лицо смягчилось, и он повернулся к Бетани.

– Мужайтесь, миледи, – сказал он, целуя ее в щеку.

Затем Седрик, шагнув вперед, прижал Бетани к своей морщинистой, огрубелой щеке.

– Миледи, мать гордилась бы вами.

Слезы скрыли от Бетани старого воина. Она услышала, как Седрик отошел в сторону, и его место занял кто-то другой. Девушка попыталась было вытереть глаза, но чья-то рука стиснула ее запястье.

– Позволь мне, Бетани, – сказал дядя Брам, заботливо вытирая слезы с лица племянницы. – Девочка моя, на свете не было невесты краше, чем твоя мать, – до этого дня.

Брам Мактавиш сгреб в охапку Бетани, и его глаза подозрительно заблестели.

– Этому грубому мужлану несказанно повезло: ему досталось в жены бесценное сокровище. Вот что я скажу тебе, девочка моя. Я горжусь тобой, хотя и не имею на это права. Ты гордость всего рода Мактавишей.

Он нежно поцеловал ее в щеку, затем в другую.

При этих трогательных словах Бетани сглотнула новые слезы. Она даже понятия не имела, что ее дядя так сентиментален.

Когда дядя Брам отошел, Бетани с удивлением увидела длинную очередь людей, желающих ее поздравить – разумеется, в основном состоящую из саксов, но в ней были и воины Ройса. Невеста застенчиво принимала поздравления. Последним к ней подошел Вильгельм.

– Позвольте и мне поздравить вас.

Король Англии, нагнувшись, поцеловал невесту в щеку.

Бетани сперва думала, что Вильгельм сделал это, что бы пристыдить Ройса, но он застал ее врасплох, шепнул ей на ухо:

– Я не забыл твоего отца и считаю, что сполна вернул ему долг. Постарайся сделать так, чтобы я не пожалел о своем поступке.

И король надел ей на шею золотую цепочку с перстнем Гэвина Мактавиша.

Слезы снова заволокли ей взор. Ройс, шагнув вперед, встал рядом с нею. Бетани не ожидала получить поддержку от нормандцев и их короля. Внезапно Ройс схватил ее за плечо и развернул лицом к себе. И прямо здесь, посреди заполненной народом залы, он поцеловал Бетани в губы – не нежно и не страстно, а жестоко, Точно в наказание. Толпа откликнулась на это радостными криками, но голоса казались ей отдаленным шумом. Когда Ройс наконец отпустил ее, она вздрогнула, увидев его лицо. Неужели он действительно так ее ненавидит?

– Итак, теперь всем известно, что ты моя собственность, – проскрежетал Ройс.

Он собирался было добавить еще что-то, но тут новобрачных захлестнула волна поздравлений, музыки й смеха.

Враждующие стороны веселились, соединившись в один счастливый хоровод. По крайней мере одну проблему бракосочетание разрешило.

Бетани видела, как нормандские воины дружески хлопают своего предводителя по спине.

– Мы рады, милорд, что вы нашли себе достойную невесту.

Ройс, кивнув, приветственно поднял кубок.

Бетани знала, что Майда считает свой замысел удавшимся, и, если радость мужчин хоть сколько-нибудь стоит, возможно, она права.

Очень скоро женщины, похитив невесту со свадебного торжества, отправились готовить ее к первой брачной ночи. Сейчас было глупо следовать этому обычаю, ибо Бетани уже лишилась девственности. Но она промолчала. Похоже, женщины радовались не меньше мужчин, что запрет на интимные отношения отменен.

В господских покоях служанки приготовили ванну и, вымыв Бетани и умастив ее благовониями, уложили на брачное ложе.

Вся во власти грусти, Бетани закрыла глаза и стала ждать. Ройс никогда ее не простит. Никогда. Что можно ждать от грядущих лет, которые им предстоит прожить бок о бок, если их отношения приправлены такой горечью? Так они и состарятся во взаимных упреках, а их союз без любви останется высушенным, выжженным полем, не дождавшимся урожая.

Донесшийся из коридора шум предупредил Бетани о приближении мужчин. Очнувшись от невеселых размышлений, она густо покраснела, моля Бога о том, чтобы друзья Ройса не присутствовали при первой брачной ночи. Бетани испуганно оглядела себя: ночная рубашка цвета слоновой кости была из тонкой, почти прозрачной ткани.

Дверь распахнулась, и в комнату ввалилась хохочущая толпа, несущая на руках Ройса.

Бетани взглянула на своего супруга, но выражение его лица было настолько неприятным, что она поспешно отвернулась.

Мужчины, уложив Ройса на кровать, с вожделением посмотрев на невесту и сделав несколько двусмысленных напутствий, удалились.

Бетани ждала, что Ройс заговорит, но он хранил молчание. Не в силах больше сносить это, она подняла голову и, встретившись с ним взглядом, вздрогнула, ибо супруг ее смотрел на нее так, словно собирался задушить.

– Ройс, в чем дело?

– Миледи, вы считаете приличным, чтобы вас в таком виде видели посторонние мужчины? – указал Ройс на ночную рубашку.

Бетани покраснела до корней волос:

– Я подумала, что если укроюсь от их взоров, то этим вас оскорблю.

– К черту оскорбления! А теперь мой брат, Вашель, Седрик и дорогой старина дядя Брам узнали, как выглядит твое тело.

Бетани взглянула на мужа, и у нее в сердце вспыхнула искорка надежды. Ей еще не доводилось видеть на лице Ройса такое грозное выражение, а на своем веку непогоду она уже видела не раз. И, судя по всему, причиной тому был не только гнев.

– Ройс, ты ревнуешь? – спросила она, окрыленная этим подозрением.

– Non, мне стыдно, что мне насильно всучили в жены бесстыжую женщину.

– Понятно, – ответила Бетани, не сомневаясь, что он солгал.

Как ни старался Ройс сделать вид, что она ему безразлична, это ему плохо удавалось. Есть только один способ разрушить стену, за которой он укрылся. Набрав полную грудь воздуха, Бетани повернулась к мужу, умышленно сделав так, чтобы свободная рубашка сползла с плеча.

– Анни, – выдавил Ройс, – никогда не позволяй ни одному мужчине видеть тебя в такой одежде.

Его глаза, горящие внутренним огнем, не отрывались от Бетани, а та, кокетливо поведя плечом, открыла еще больше его жадному взору.

– Я не собиралась впускать в спальню никого, кроме тебя, – сказала она, чувствуя, как неприступные бастионы рушатся, подобно стенам Иерихона, содрогнувшимся от звуков трубы.

Томно улыбнувшись, Бетани спустила рубашку еще ниже, следя за тем, как при виде ее обнажившейся груди у Ройса раздуваются ноздри. Как бы он ни сдерживался, его поведение безошибочно свидетельствовало о том, что он не может оставаться равнодушным перед чарами жены. Ройс хотел ее.

– Впредь, жена моя, так и должно быть.

– Значит, ты меня простил? – прошептала Бетани, чувствуя, как его рука, скользнув по ее шее, спустилась ниже.

– Я тебя никогда не прощу!

После этих слов его уста обрушились поцелуем на губы Бетани.


Глава 20


Ройс сжал ее в объятиях с такой силой, что Бетани на какое-то мгновение стало страшно. Заметив ее испуг, Ройс улыбнулся:

– Ты боишься, Анни?

Во рту у Бетани пересохло, и она не смогла бы ответить, даже если бы захотела. Но она не собиралась доставить Ройсу удовлетворение, открыв, как много он для нее значит.

Отрицательно покачав головой, Бетани, собрав последние силы, взглянула ему в глаза.

Ройс рассмеялся:

– Думаешь, я не чувствую твой страх? Как ты ни пытаешься его скрыть, я все читаю в твоих глазах. О, в одном тебе не откажешь: ты, как никто другой, умеешь строить хорошую мину при плохой игре, и это частенько позволяет тебе выходить из затруднительных положений. Но от меня, дорогая, тебе теперь никуда не деться. Ты мечтала о сильном, влиятельном супруге. Мужчине, который дал бы тебе то, чего ты лишилась.

Как он может считать ее такой холодной и расчетливой! Бетани уперлась Ройсу в грудь, отталкивая его от себя, чтобы вздохнуть свободно. Вырвавшись из его объятий, она повернулась к нему спиной.

– Итак, леди Бетани, вы добились всего, к чему стремились и ради чего боролись, – продолжал как ни в чем не бывало Ройс, проводя по ее плечу круги нежными, как пушинка, прикосновениями кончиков пальцев. – Бедная Дамиана! По крайней мере она была честна и открыто высказывала свои притязания. Ладно, ты стала моей супругой; что ж, я жду наслаждений.

– Что?

Стремительно развернувшись, Бетани поражение застыла, увидев выражение его лица. Горящие глаза Ройса не оставляли сомнений по поводу его намерений. Сейчас он был похож как никогда на воина-победителя и на охваченного сладострастием мужчину.

– Не строй из себя невинность. Ты гонялась за мной, возможно, даже совершила убийство ради того, чтобы иметь возможность спать со мной на законном основании. И вот теперь, когда награда завоевана, куда же делась твоя страсть?

– Ты просто отвратителен! – ахнула Бетани, не в силах поверить словам Ройса и гадая, какая часть их произнесена серьезно, а какая сказана в издевку. – Ты считаешь, это я убила Ддмиану?

– Нет, – тихо ответил Ройс, не обращая внимания на ее удивление. – Тебе не приходило в голову, что во время судебного разбирательства я должен был вести себя именно так из-за брошенных Дамианой обвинений?

Появившееся у Бетани чувство облегчения оказалось очень недолгим.

– Я очень дорого заплатил за честь – или за бесчестье – взять тебя в жены. Теперь твой черед платить, дорогая.

– Ты хочешь сказать, я должна удовлетворить твою похоть.

– А ты не так глупа, как можно сначала подумать.

– Ты уже забыл, что ненавидишь меня? Нет, по глазам твоим вижу, что помнишь.

– Что ж, в таком случае твоя задача – заставить меня забыть о том, какая ты хитрая – по крайней мере я не должен вспоминать об этом здесь, в спальне.

– Ты ведешь себя так, точно достаточно мне лечь с тобою в постель, и все в наших отношениях будет исправлено, – горько усмехнулась Бетани, чувствуя, как сердце ее разрывается от боли.

– Это будет лишь начало, – ответил Ройс, и его губы скользнули по нежной коже ее шеи, отчего у нее по всему телу разлились теплые волны.

– Не может быть, чтобы ты и в самом деле так думал, – воскликнула Бетани, вскакивая с кровати.

Ей было просто необходимо хоть сколько-нибудь отдалиться от Ройса. Ее неудержимо тянуло к Ройсу, но не могло быть и речи о том, чтобы терпеть обращение, достойное лишь шлюхи.

– Я думаю именно так, Анни. И я горю нетерпением.

Его взгляд был наполнен такой огненной страстью, что Бетани поежилась. Ройс медленно оглядел ее с головы до ног, и в ее душе вспыхнуло ответное пламя.

– Прекрати, Ройс! – с притворным негодованием воскликнула Бетани, с трудом сдерживая свои чувства и надеясь выиграть время, чтобы усмирить гнев мужа.

Поднявшись с кровати, Ройс встал перед женой, скрестив руки на груди.

– Анни, супруг ждет, – произнес он настойчиво.

– В таком случае ему придется ждать всю ночь.

Но в глубине души она уже смирилась с тем, что битва проиграна.

– Non, – язвительно усмехнулся Ройс, издеваясь над ней.

– Ройс, – взмолилась Бетани, заставляя себя отойти от него подальше. – Сперва нам нужно покончить с взаимной неприязнью…

– Неужели? – Надвинувшись на нее, он прижал ее к стене, затем склонился к ее губам. – Зачем?

– Потому что теперь мы муж и жена и должны быть едины.

– Вот этого-то я и хочу… – прошептал Ройс, прикасаясь поцелуем к устам Бетани.

В его поцелуе не было ни следа той злости, что она вкусила во время бракосочетания, и Бетани, как и много раз до этого, с готовностью откликнулась на него. Поцелуй стал более крепким, более чувственным; Ройс заключил Бетани в свои объятия. Ее захлестнула волна неудержимой страсти, и ей пришлось приложить все силы, чтобы сохранить способность рассуждать.

– Пожалуйста, – едва слышно выдохнула Бетани.

– Анни, пора разговоров прошла, – прошептал Ройс, снова накрывая поцелуем ее губы и подхватывая ее на руки.

Он понес Бетани к кровати, и она, прижимаясь к его груди, ощутила себя слабой и беззащитной. Исходящая от него могучая сила вселяла уверенность и покой. Бетани вдохнула полной грудью запах Ройса, пропитанный ароматом вожделения. И вкусила в его поцелуе страсть.

Ей казалось, она парит в воздухе, но вот Ройс уложил ее на мягкую шкуру и опустился рядом. Его пристальный взгляд прошелся по всем изгибам тела Бетани, задержавшись на бедрах и груди, а за взглядом медленно следовали его ласковые руки, воспламеняя ее кожу своим прикосновением. Ройс взглянул ей в лицо, и она увидела в его глазах жар, страсть и голод. Она облизнула губы, и его лицо расплылось в улыбке.

Обхватив лицо Бетани огрубелыми ладонями, Ройс нежно провел большим пальцем по ее подбородку.

– Моя милая, прекрасная Анни! Несмотря на свою красоту, ты своенравная ведьма, ты постоянно вмешиваешься в мою жизнь и бесстыдно высказываешь свою точку зрения, независимо от того, желаю ли я ее выслушивать. Брак с тобой – это худшее, что только можно представить, ты разрушила все мои замыслы и лишила будущего моих детей; но, да хранит меня Бог, несмотря ни на что, я хочу тебя больше всех прочих женщин, каких когда-либо знал.

Он снова прильнул к ее устам, и его испепеляющий поцелуй вырвал жало из этого сделанного через силу признания. Бетани поняла, что Ройс борется не с ней, а с самим собой, и ее душа расцвела от радости. Пусть умом он отвергает ее – тело его неподвластно голосу рассудка. Его язык не спеша прошелся по губам Бетани, и oт этого теплого, ласкового прикосновения у нее по всему телу разлилась сладостная дрожь. Даже воздух, который она вдыхала, был наполнен вкусом Ройса. Его язык, нежно раздвинув ее зубы, проник в теплую влажную полость рта, и Бетани застонала, содрогаясь от набегающих бессчетными мириадами волн наслаждения.

Переполненная чувствами, она отвечала Ройсу, пытаясь подражать его движениям. Их языки, соединившись, плясали танец страсти и вожделения, любви и неукротимой жажды. Внезапно поцелуй Ройса из неторопливого и дурманящего превратился в пылкий и по-первобытному необузданный. Бетани захлестнула волна восторга, все ее чувства жаждали новых ощущений.

Губы Ройса, оторвавшись от ее рта, скользнули по шее к ключице. Охваченная сладостной дрожью, Бетани гладила его по затылку, перебирая пальцами густые черные волосы. Смахнув с лица Бетани рыжую прядь, Ройс стащил рубашку и прильнул устами к нежной долине между персями. Внезапно его зубы сомкнулись на шелковистой коже груди. Шершавый язык, пройдясь вокруг горошины соска, прикоснулся к его нежному кончику, и Бетани содрогнулась всем телом, пронзенная разрядом ни с чем не сравнимого удовольствия.

– Ройс! – Ее шепот был наполнен слезами.

– Ты меня хочешь? – спросил он, и его губы и язык тотчас же снова принялись ласкать ей грудь.

Бетани попыталась было заговорить, но слова застряли у нее в горле, так как Ройс, зажав сосок губами, принялся медленно посасывать его, и она едва не лишилась чувств от восторга. – Так как же, Анни?

Бетани выгнула спину дугой, вплетая пальцы в его волосы. Губы Ройса поливали дождем поцелуев ее тело, его рот неспешно двигался по груди, вызывая волны дрожи. Бетани казалось, что его мечущийся язык и ласкающие губы сведут ее с ума. Несомненно, Ройс стремился довести ее именно до такого состояния.

Его губы снова нашли ее рот, и от жаркого поцелуя Бетани буквально прошиб пот.

– Ну, скажи же, Анни, – прошептал Ройс, не отрываясь от ее губ.

«Что сказать?» – мелькнуло у нее в голове. И вдруг Бетани поняла. Как и она, Ройс нуждается в утешительных словах любви. Уму непостижимо, как он может терзаться сомнениями. Приоткрыв рот, Бетани провела губами по его щеке, поднимаясь к уху, и от ее нежного дыхания у Ройса выступили мурашки.

– Милорд, вероятно, о худшем супруге нечего и мечтать, но другого мне не надо.

То ли все дело было в звуках ее голоса, то ли в произнесенных ею обнадеживающих словах, но только поведение Ройса резко изменилось. Нежная мягкость исчезла, сменившись алчущим голодом. Бетани окунулась в море наслаждения, восторгаясь движениями его рук, властных и жадных. Опьяненная радостью, она откликнулась, двигаясь в том же ритме. Пальцы Ройса, нырнув вниз, отыскали влажное углубление у нее между ног, и на Бетани накатились одна за другой горячие волны страсти. Мучительно медленные движения убыстрились, и ей показалось, что она вот-вот разорвется на части. Бетани застонала от удовольствия, и Ройс проник пальцем ей в самую глубь, едва не сведя ее с ума. От его прикосновения у нее в чреве вспыхнул пожар, жаждущий вырваться наружу. Все ее естество изнывало от желания принять Ройса.

Внезапно он убрал руку.

Не в силах вынести ни мгновения разлуки, Бетани потянулась за ним, выкрикнув вслух его имя.

Поспешно сорвав с себя одежду, Ройс снова вернулся в ее объятия. В свете огня в очаге его глаза вспыхнули, подобно драгоценным сапфирам. Поцеловав Бетани, он проник в нее, и она почувствовала, что его голод сравним с тем, что испытывает она сама.

Подчиняясь ритму, древнему как мир, они задвигались в танце, прижимаясь друг к другу телами. Но в этот раз происходило и нечто совершенно новое. Бетани чувствовала всем своим существом, что теперь они связаны воедино узами любви и надежды. А если это так, то доверие и терпимость последуют обязательно.

Неизвестно, чувствовал ли Ройс то же самое, но у Бетани появилась твердая надежда, что сожаления, терзающие сердце Ройса, исчезнут. Что касается ее самой, она не жалела ни о чем.

Внезапно всякие мысли покинули ее голову, и она испытала опустошительное облегчение, наполненное безумством красок и звуков. Объятая муками экстаза, Бетани услышала приглушенный стон Ройса, и его хриплый голос накатился на нее подобно штормовой волне, разбивающейся о скалы. Крепко прижав супруга, она поплыла на прозрачном невесомом облаке, подобном тому, что парит над землей в летний зной.

В его объятиях Бетани постигла райского блаженства. Ничего другого ей больше не требовалось.

Ощущение окружающего постепенно вторглось в ее окутанное сном сознание, и Бетани медленно пошевелилась. Судя по свету, заливающему комнату, время близилось к полудню. Она протянула руку, ища Ройса, но его место в кровати уже остыло. Должно быть, ее супруг, по обыкновению, встал рано. В памяти Бетани всплыли воспоминания о страстных объятиях любви, она сладко потянулась, но надо было вставать и приступать к своим обязанностям.

В комнату без стука вошла Майда.

– Вы уже проснулись. А господин распорядился, чтобы вас не будили. Он сказал, вам необходимо отдохнуть, – весело произнесла кухарка.

Бетани почувствовала, что ее щеки заливает краска.

– Чем это вы так довольны, миледи? – спросила Майда, начиная приготавливать лохань для утреннего омовения.

– Майда, я не в силах поверить, что так счастлива. Этот брак ниспослан нашим людям самим Господом Богом.

– Саксам этот союз на пользу. Но вы-то, миледи? Наверное, для вас ублажать в постели этого зверя – невыносимые муки.

Бетани раскрыла рот от изумления, но тотчас же залилась радостным смехом.

– От тебя ничто не скроется. Да, Майда, я безмерно счастлива. Хотя я вряд ли имею на это право.

Отвернувшись, верная служанка поспешно провела рукой по щекам.

– Миледи, позвольте помочь вам умыться. Обед скоро будет подан к столу.

Бетани бросилась ей на шею:

– Майда, на сегодня все слезы запрещаются. У нас радостный праздник.

Но, когда кухарка встретилась взглядом со своей госпожой, ее мудрые глаза затуманились влагой.

– Вы имеете полное право быть счастливой. Вы заслужили его сполна. – Высвободившись из объятий Бетани, Майда принялась размешивать в воде пахучие травы и благовония. – Поторопитесь, миледи. Вы, как и полагается, снова госпожа этого замка; и все же не следует заставлять ждать вашего супруга.

Бетани снова надела роскошное нормандское платье, подаренное королевой. Облаченная в дорогой наряд, с волосами, уложенными и убранными в сетку, она не могла поверить, как сильно изменилось ее отношение к самой себе. Теперь Бетани чувствовала себя полновластной хозяйкой замка Ренвиг, уважаемой супругой сурового нормандского полководца Ройса де Бельмара, и новое положение наполняло ее уверенностью. Ей лишь хотелось, чтобы поскорее закончились поздравления с началом семейной жизни. Ройс, выслушивая их, будет улыбаться, и это радовало Бетани, но постоянные подшучивания смущали ее. Она обратилась с молитвой к святому Биду, прося его послать ей мужество и терпение.

Спускаясь по лестнице, Бетани услышала противный голос Филиппа:

– Дамиана была бы счастлива, ибо она отомщена. Ни один отпрыск ублюдка и рабыни никогда не будет принят при дворе.

Его грубые слова больно ранили молодую женщину, и тут же снизу донесся шум борьбы. Бесшумно сойдя вниз по лестнице, Бетани осторожно заглянула в главную залу.

Ройс стоял над поверженным на пол Филиппом, стиснув кулаки. Гастон, ощупывая челюсть, смотрел на него так, точно хотел испепелить его взглядом.

К распростертому на полу рыцарю подошел король:

– Как ты смел? Нужно ли тебе напоминать, что твой государь также является незаконнорожденным?

– Прошу прощения, Ваше Величество, – недовольно буркнул Филипп.

Вильгельм нахмурился:

– Ты должен немедленно покинуть замок. Ты отправишься вместе с Ансилем и Ориель Ля Марша.

Филипп неуклюже поднялся на ноги, а Бетани оглянулась, убеждаясь, что на лестнице никого нет. Ей не хотелось появляться в зале сразу же после скандала, и в то же время особенно задерживаться было нельзя. Сделав глубокий вдох, она снова поднялась по лестнице и столкнулась нос к носу с Майдой. Угрюмое лицо кухарки свидетельствовало о том, что и она все слышала.

– Миледи, все будет хорошо.

– Нет, Майда, об этом нечего и мечтать, – вздохнула Бетани.

У нее задрожали губы. Злобные слова Филиппа – правда, и их горькие отголоски еще долго будут звучать после его отъезда.

– Мне нужно прийти в себя, – сказала Бетани, пытаясь слабо улыбнуться Майде. – Ты не принесешь мне воды?

– Конечно же, миледи.

После ухода Майды Бетани прислонилась к стене, чувствуя, как сердце ее разрывается от сознания правоты сказанного Гастоном. Ройс никогда не простит ее. Возможно, он любит ее, но стремился-то он к другому. Брак с нею разрушил самую заветную мечту его жизни. Вернулась Майда, и Бетани, поблагодарив ее, глотнула холодной воды. Но влага не смыла горечь унижения. Бетани преисполнилась решимости приложить все силы, чтобы Ройс увидел в браке хоть какие-то светлые стороны. Выбора у нее нет. Этого мужчину она любит больше жизни.

За главным столом сидели супруг Бетани со своим братом, король, его посланник и Вашель.

– Ваше Величество, – присела в реверансе перед Вильгельмом Бетани.

– Леди Бетани, я счастлив, что вы можете присоединиться к нам, – приветливо улыбнулся король, ни словом не обмолвясь о неприятном происшествии.

Молодая женщина заняла место между королем и своим супругом. Ройс едва удостоил ее взглядом – красноречивое свидетельство того, что слова Филиппа попали в цель. Хотя от этой перемены в отношении к ней мужа у Бетани защемило сердце, она не могла показать, что ей известна причина этого. Приняв беззаботный вид и улыбаясь так, словно во всем мире воцарились радость и счастье, Бетани повернулась к мужу:

– Ройс, я проспала. Тебе следовало разбудить меня.

– В этом не было необходимости, – резко ответил он.

– Леди Бетани, – сказал король, привлекая ее внимание. – Не окажете ли вы услугу своему монарху? Через неделю ко мне должна присоединиться моя супруга. Могу я рассчитывать, что вы не дадите ей скучать в замке Ренвиг?

– Разумеется, Ваше Величество, – ответила потрясенная Бетани, страшась в глубине души предстоящей встречи с королевой.

– Отлично. Матильде приходится много путешествовать. Боюсь, она сильно утомляется.

– Государь, я с радостью выполню вашу просьбу. Этот древний замок всегда славился своим гостеприимством.

Даже не взглянув в сторону жены, Ройс встал, обращаясь к королю:

– Государь, если вы желаете управиться со всеми делами за две недели, нам не следует терять времени.

Улыбнувшись, король милостиво кивнул Бетани и тоже встал. Провожая взглядом выходивших из залы Ройса и Вильгельма, Бетани дивилась, как хорошо монарх понимает окружающих.

Собравшиеся воины поспешили последовать за государем, один лишь Ги задержался. Как только за Ройсом закрылась дверь, он пододвинул стул к Бетани:

– Миледи, вы пропустили захватывающее представление.

– Нет, не пропустила, – с достоинством ответила молодая женщина.

– Будьте терпеливы, Бетани. Не каждый день Ройсу приходится вдруг понимать, что он любит.

– Любит! – презрительно фыркнула Бетани. – Ему неизвестно значение этого слова.

– О, отныне известно. Просто до тех пор, пока он не встретил тебя, ему не представлялся случай узнать, что это такое.

Бетани покачала головой. Ей ужасно хотелось поверить Ги. Этого требовало ее сердце, требовала душа, но предательство Ройса останавливало ее.

– Его точка зрения на твою родословную изменится. Бетани, дай ему время. Ройсу необходимо оправиться от постигшего его разочарования.

– Да? Помнится, один нормандский рыцарь отобрал у меня дом и все владения и ждал, что я покорюсь своей участи.

– В таком случае сжалься над своим мужем. Насколько мне известно, ему еще никогда не приходилось любить.

Ги покачал головой, глядя на угрюмого брата, осматривающего укрепления. Ройс был похож на пса, который, не в силах вычесать донимающую его блоху, лает на всех вокруг.

– Брат, если ты не возьмешь себя в руки, наши воины начнут роптать.

– Не лезь не в свое дело, Ги, – буркнул Ройс. Вот уже целую неделю, прошедшую с отъезда Филиппа, он постоянно находился в скверном настроении.

– Если твоя супруга настолько тебе неприятна, что от рассвета до заката ты пребываешь в раздражении, отдай ее в монастырь.

– Ги, предупреждаю по-хорошему: оставь меня.

Ги промолчал. Но, когда Ройс стал спускаться во внутренний двор, он тенью последовал за ним.

– Если хорошенько поразмыслить, прелести Бетани в монастыре пропали бы впустую.

Голос Ги отразился от сводчатых стен тускло освещенной лестницы.

– Ги!.. – рявкнул Ройс, выходя на неяркое зимнее солнце.

– Подай прошение о расторжении брака, и тогда ты сможешь избавиться от этой девчонки. Уступишь ее кому-нибудь из своих воинов – предпочтительно тому, кто оценит ее по достоинству.

Ройс вложил в удар всю силу своего отчаяния.

– Довольно! Не смей больше читать мне нравоучения, как мне следует вести себя со своей женой.

Упавший навзничь Ги потер подбородок, пытаясь унять боль от сильного удара. Хвала Господу, он успел немного уклониться, иначе перелома было бы не избежать.

– Ройс, если у тебя в спальне возникают какие-то затруднения, там их и разрешай. Не выплескивай свой гнев на меня и воинов.

– Если хочешь сохранить свои кости целыми, держи язык за зубами, – рявкнул Ройс.

Ги поднялся с земли, отряхивая пыль и опилки.

– Тебе недостаточно того, что ты сделал невыносимой жизнь Бетани? Теперь ты намерен отыграться за свое разочарование на всех, кто встречается у тебя на пути?

– Я сказал: довольно!

– Я скажу еще лишь одно, после чего с радостью покину тебя. Ты намереваешься и со своим ребенком обходиться так же жестоко?

Ройс схватил его с такой силой, что Ги едва устоял на ногах.

– С каким ребенком? – прошипел Ройс, подозрительно прищуриваясь.

– С тем, которого носит твоя жена.

– О чем ты говоришь?

Ги почесал распухший подбородок, обдумывая, разумно ли будет открыть все брату, затем пожал плечами:

– Когда Бетани по твоему приказу заперли в башне, ей стало плохо. Майда сразу же догадалась, в чем дело, но Бетани заставила нас дать слово, что мы тебе ничего не скажем.

– И ты счел своим долгом хранить верность ей, а не мне? Тебе следует хорошенько задуматься, на чьей ты стороне! – забушевал разъяренный Ройс.

– Я держал слово, – отрезал Ги. – Бетани хотела рассказать тебе обо всем, когда наступит подходящее время. Полагаю, ты не дал ей возможности поделиться своей радостью.

– Ты не понимаешь, что говоришь.

– Ты по-прежнему вымещаешь на ней свое разочарование? – прозорливо спросил Ги.

Кашлянув, Ройс указал в сторону учебной площадки:

– Займись тем, что умеешь. Эти зеленые новобранцы напоминают мне тебя, каким ты был несколько лет назад, когда предпочел ратное дело спасению души. Сделай из них настоящих воинов. А у меня полно других дел.

Ги задумчиво проводил его взглядом. Ройс, сталкиваясь с какой-либо трудностью, всегда напускает на себя браваду и самоуверенность до тех пор, пока не отыщет решения. Ги удовлетворенно кивнул и отправился выполнять поручение брата.

Ройс нашел Бетани скрючившейся у помойного ведра. Ее рвало.

– О господи, мочи нет терпеть, – прошептала она.

Оторвавшись от ведра, Бетани попыталась было встать, но силы покинули ее.

Неслышно подойдя к ней, Ройс подхватил ее легкое тело на руки и, не обращая внимания на возражения и слабые попытки высвободиться, отнес жену на кровать.

– Анни, что с тобой?

Она подняла к нему полный отчаяния и беспокойства взгляд:

– Ройс, почему ты вернулся так скоро?

– Я забыл перчатки. – Ложь без труда сорвалась с его уст. – А теперь скажи, чем ты больна?

– Ничего страшного. Мне просто нездоровится.

– Вижу, но что именно тебя беспокоит?

– Ройс, пожалуйста, не расспрашивай. Причина моего недуга тебя не обрадует, а ссориться с тобой у меня нет сил.

Ее слова отозвались в сердце Ройса болью раскаяния.

– Быть может, ты носишь в своем чреве моего ребенка?

Бетани испуганно уставилась на него. Неужели он знает? Или только догадывается?

– Я знаю, Ройс, что ты меня ненавидишь. Мне не хотелось, чтобы наш ребенок тоже познал твой гнев.

– Ребенка я не буду ненавидеть, – сказал Ройс, беря ее за руку.

По щекам Бетани покатились слезы.

– Моя тайна все равно скоро откроется. Да, я жду ребенка. Ты можешь отказаться от него. Несомненно, твои друзья поймут твое нежелание признавать моего ребенка.

Ройс нахмурился:

– Прекрати, Анни.

– Прекратить говорить правду? – спросила она, высвобождая руку. – Ты не хотел жениться на мне. Всем известно, что ты не желаешь ребенка, плода нашего союза. Ты можешь сказать, что ребенок был зачат до бракосочетания, и это будет правда.

– Анни, клянусь, ты испытываешь мое терпение, а я не Иов.

– Уверена, если бы на твоем месте был Иов, жить с ним было бы проще.

Вздохнув, Ройс нагнулся и нежно поцеловал ее в губы.

.– Думаю, и ему пришлось бы легче, чем мне, но, боюсь, твой удел – быть замужем за мной.

Набрав полную грудь воздуха, Бетани вдруг взяла его руку и прижала ее к своему животу.

Воображение подсказало Ройсу, что он чувствует ладонью какое-то шевеление.

– Мой ребенок! – с благоговейным восхищением произнес он.

И как только эти слова слетели с его уст, Ройс представил себя отцом. Нахмурившись, он вознес к небу молитву, прося Господа о том, чтобы сын его был избавлен от боли, доставшейся ему самому.

Бетани вздрогнула и посмотрела ему прямо в лицо.

– Ты действительно не хочешь ребенка? – требовательно спросила она, и в ее пристальном взгляде боль смешалась с гневом.

– Дело не в этом. Независимо от того, признаю ли я нашего сына или нет, он никогда не будет принят при дворе.

Выражение боли у нее на лице сменилось отчаянием.

– Ройс, неужели это навсегда будет стоять между нами? И наши дети будут жертвами твоего разочарования и твоих амбиций?

– Не знаю. – Отвернувшись, Ройс уставился в стену, охваченный болезненными воспоминаниями детства. – Всю жизнь я испытывал боль и отчаяние.

Высвободившись из его объятий, Бетани вскочила с кровати:

– Твой отец бросил тебя, и потому желчь застилает твой разум. Что ж, не трудись признавать ребенка своим. Это и необязательно. Кажется, в нашем мире незаконнорожденные устраиваются совсем неплохо.

Долго сдерживаемая ярость Ройса вырвалась наружу.

– Ты заходишь слишком далеко, жена! – прорычал он, вставая следом за ней.

Стремительно обернувшись, Бетани смело взглянула ему в глаза.

– Да?

– Oui, слишком далеко, – сказал Ройс, останавливаясь в каких-то дюймах перед ней.

Как и при первой встрече, они смерили друг друга взглядом.

– Анни, неужели ты до сих пор не усвоила, что я никогда ни в чем не отступаю от своего?

– Усвоила – свидетельством чему следы сапог у меня на спине.

– Хватит! – взревел Ройс.

Внезапно память вернула его в прошлое, и он услышал, как его отец говорит то же самое его матери. Вспомнил яростные ссоры, предшествовавшие уходу отца. Охваченный отчаянием, Ройс сжал кулаки. Он не хочет повторять ошибку своего отца, но и не видит способа избежать ее.

– Ройс, я тебе не верю. Тебе не нужны ни я, ни мой ребенок. – Бетани взглянула на него сквозь набегающие слезы. – Было время, я считала тебя самым прекрасным мужчиной во всем мире. Какое разочарование понять, что я ошибалась!

Еще долго после того, как Ройс ушел от Бетани, ее слова звучали у него в голове. Когда-то он был для нее всем, а теперь пал так низко, что стал в ее глазах хуже последнего негодяя. И наоборот, сама она выросла в его глазах. Все саксы души не чают в Бетани, и даже его воины ее обожают. Все, кому посчастливилось с нею встретиться, находят ее драгоценным камнем, чей блеск нисколько не умаляет сакское происхождение. Она женщина редкой красоты, ума и благородства, а он так опрометчиво потерял ее уважение.

Ройс обходил укрепления, гадая, как вернуть расположение Бетани.

– Опять за старое? – спросил внезапно появившийся у него за спиной Ги.

Ройс раздраженно обернулся:

– Тебе надо повесить на шею колокольчик.

Ги усмехнулся:

– Ты был так поглощен размышлениями, что все равно бы ничего не услышал.

– Вероятно, ты прав.

– Что-то с Бетани? – высказал догадку Ги. Ройс кивнул:

– Не знаю, что мне делать. Клянусь, мне легче встретиться лицом к лицу с ордой разъяренных кельтов, чем со своей супругой в гневе.

– Ты ей сказал, что слова Филиппа для тебя ничего не значат? – спросил Ги.

– Ты действительно так глуп или же просто неудачно пошутил?

– Тогда перед тобой стоит сложный выбор. Ты хочешь наслаждаться прелестями брака, не платя за них.

– О какой плате ты говоришь? – нетерпеливо спросил Ройс.

Ги улыбнулся:

– За любовь расплачиваются монетами доверия и уважения. – Он дружески похлопал брата по спине. – А ты не хочешь расстаться ни с одной монетой, опасаясь, что Бетани не отплатит тебе сполна.

– Ты говоришь загадками.

– Неужели?

Ги спокойно выдержал пристальный взгляд Ройса.

– Oui, ты говоришь истинную правду. Но трудно сразу перемениться после стольких лет. Ги, наверное, тебе трудно поверить, но я не люблю перемен.

– Вот как? – схватился за лоб Ги, притворяясь, что поражен словами брата. – Ты, открытый новым веяниям, терпимый к инакомыслию? Да, мне трудно в это поверить.

Ройс фыркнул, восхищаясь язвительным умом брата:

– Лишь ты один смеешь издеваться надо мной.

– Это необходимо. Ты относишься к себе слишком серьезно. А все очень просто, – продолжал Ги, обнимая Ройса за плечи. – Решись и покончи разом со всем. А то красавица жена устанет тебя ждать.

– Сомневаюсь, – сказал Ройс, направляясь к башне.

– Хочешь рискнуть? – поинтересовался Ги.

– Non, – произнес Ройс с решимостью, удивившей даже его самого.

Внезапно на него снизошло откровение. Он умрет, если в его жизни не будет Бетани. Глубина чувств к этой женщине потрясла его. Но в то же время как смириться с ее происхождением? Впрочем, возможно, по мере того, как пройдут недели и месяцы, свежая рана разбитой мечты затянется, превратится в тупую боль.

Ройс посмотрел на брата:

– Как только наступит тот день, когда я сочту этот брак не проклятием, а благословением, я признаюсь Анни в любви. Но мне страшно обнажить душу перед женщиной, тем более перед супругой.

– Знаю. И все же ты должен высказать всю правду, чтобы удержать Бетани и достичь того, что ищешь в жизни.

– Откуда ты можешь знать мои желания? – недоверчиво поднял бровь Ройс.

– Всю свою жизнь ты хотел добиться уважения и признания. Уверяю тебя, если, ты не пробудишь эти чувства в Бетани, нечего и мечтать о том, чтобы получить их при дворе.

Бетани окинула придирчивым взглядом свой наряд. Доставшиеся в наследство от матери белое и фиолетовое платья были самым дорогим ее сокровищем и надевались только по особым случаям. Хотя молодая женщина предпочитала привычную одежду, сейчас, желая показать себя учтивой по отношению к новой государыне, она сияла вышитый пояс и надела тот самый нормандский, украшенный драгоценными камнями, присланный в подарок королевой.

Бетани надеялась, что среди бесконечных хлопот по приготовлению к приему высокой гостьи Ройс заметит эту уступку. Она вздохнула. Если праздничный вечер пройдет успешно, Ройсу можно будет забыть о своих страхах.

Супруга короля Матильда прибыла в сопровождении небольшой свиты. Хотя задача эта была весьма сложная, Бетани лично составила план торжественного вечера и проследила, как он воплощается в жизнь.

Никто не сможет ее ни в чем упрекнуть. И дело вовсе не в Ройсе; достоинства саксам не занимать. Гордо вскинув голову и расправив плечи, Бетани улыбнулась. Торжественный ужин сегодня вечером будет лучшим из всех, какие доводилось видеть Нортумберленду. Хотя замку Ренвиг далеко до роскоши дворцов Нормандии, он все-таки не лачуга язычников. К тому же Бетани не собиралась соперничать с нормандской утонченностью. Опыт уже давно научил ее делать то, что у нее хорошо получается, и не пытаться подражать другим. Сегодня она превзойдет саму себя. Нормандские гости надолго запомнят ее гостеприимство.

Наконец все было готово. Опустились сумерки, и в замке зажглись все свечи и факелы, залив его теплым сиянием.

Остановившись наверху лестницы, Бетани оглянулась вокруг и заметила Ройса, застывшего внизу словно изваяние. На секунду ею овладело желание поскорее бежать отсюда и спрятаться, но молодая женщина не могла себе этого позволить. Ройс ждет.

Стоическое выражение на лице мужа не оставляло сомнения в том, что он уже приготовился стать в этот вечер мучеником, выслушивая сочувствия по поводу неудачной женитьбы. От этой мысли Бетани едва не рассмеялась. Нормандский рыцарь сомнительного происхождения женился на старшей дочери одной из самых знатных семей Англии и еще считает, что супруга ему не ровня! Ха! Подобное высокомерие смешно.

Сегодня вечером она будет снисходительна к мужу, и удовольствие, которое она получит, доказав его неправоту, еще очень долго будет согревать ее. Возможно, даже до конца жизни.

Бетани величественно спустилась вниз, и Ройс предложил ей руку. По загадочному выражению его лица она не могла понять, доволен ли он ее трудами. Суровая маска воина, как всегда, была на месте.

Расставленные вдоль стен столы ломились от яств, которыми одарила тружеников полей щедрая земля Нортумберленда. Рано утром по приказу Ройса воины отправились на охоту; нормандцы, великолепно владеющие луком и стрелами, вернулись с сумками, полными дичи. Под бдительным надзором Майды служанки поджарили свежую оленину, приготовили приправленные ароматными специями овощи, испекли хлеба и сладкие булочки и уложили их на блюда.

Ройс вошел в залу вместе со своей женой, и там сразу же стало тихо. Знатные нормандские гости с любопытством смотрели на молодую пару. Ройс представил Бетани их величествам из королевской свиты.

Королевская чета внешне производила очень странное впечатление. В то время как Вильгельм был примерно одного роста с Ройсом, Бетани, привыкшая быть одной из самых невысоких среди окружающих ее женщин, оказалась чуть ли не на голову выше Матильды. Но миниатюрное телосложение королевы ничуть не уменьшало исходящую от нее силу и энергию.

– Я польщена тем, что мне оказан такой радушный прием в столь прекрасном доме, леди Бетани.

Бетани присела в реверансе, несказанно тронутая теплыми словами королевы.

– Благодарю вас, Ваше Величество.

К ним подошел король:

– Леди Бетани, окажите мне любезность, сев по левую руку от меня.

– Почту за честь, мой государь.

Не только королева, но и сам король оказал ей высшую честь! «Должно быть, Ройс один из его любимцев, раз пользуется таким расположением своего монарха», – решила Бетани, понимая, что сама ничем не заслужила подобное отношение королевской четы. Она украдкой взглянула на мужа, чтобы убедиться, сознает ли он, какой чести удостоился, но лицо Ройса оставалось бесстрастным. Если он и оценил монаршую милость, то не подал вида. Сказать по правде, молчание мужа испытывало терпение Бетани. Ей очень хотелось исподтишка пнуть Ройса под зад, но, учитывая высокое положение гостей, об этом не могло быть и речи.

Ужин начался без каких-либо происшествий, но Ройс пытливо осматривал каждое блюдо, точно ждал, что вот-вот разразится скандал. Под его бдительным оком слуги начинали беспокоиться, но, к счастью, прекрасно справлялись со своими обязанностями.

Когда после ужина специально приглашенные Бетани менестрели начали играть, Ройс едва не поперхнулся. Похлопав его по спине, Бетани украдкой взглянула на гостей. Те были приятно удивлены. По зале разлились мягкие звуки мандолины и арфы. Негромкая музыка не мешала разговору, но создавала уют и помогала отдохновению. Бетани не побоялась пойти на новшество, и ее старания заслужили всеобщее одобрение.

Залитая ярким сиянием свечей, погруженная в волшебно звучащую музыку, главная зала замка Ренвиг дышала покоем и уютом. Именно такую картину видела Бетани в своих мечтах: счастье и процветание в ее владениях. Она встретилась взглядом с супругом, и ее тронуло светящееся у него в глазах восхищение. Приветственно подняв кубок, Ройс вдруг подозрительно принюхался к вину.

Бетани прыснула при этом напоминании о ее неудачной проделке, наслаждаясь хорошим настроением: мужа. Лицо ее расплылось в улыбке, а сердце радостно затрепетало, когда Ройс, пригубив вино, предложил ей свой кубок.

Задуманные Бетани развлечения удались на славу. Гости одобрительно улыбались, а лица саксов – и тех, кто прислуживал, и тех, кто сидел за столом, – светились гордостью и достоинством. Увидев радость своих людей, Бетани почувствовала облегчение и гордость. Риск устроить торжество согласно сакским обычаям оказался оправданным. Музыка, сказания и песни, передаваемые из поколения в поколение, пленили гостей, зачарованно следящих за представлением.

Сначала бард прочел «Беовульф», любимую поэму Бетани. Эпическая баллада о ратных подвигах, преданности и неотвратимости судьбы затронула знакомые струны в сердцах присутствующих.

После ужина было разыграно представление на историческую тему. Облаченные в боевые доспехи лицедеи, сокрушаясь о разоренном крове, воевали с жестокими захватчиками с севера. Ужасы и боль войны никого не оставили в зале равнодушным. Начало и середина представления рассказали о тяготах, выпавших на долю мужчин, конец же был посвящен тем, кто остался ждать дома. Когда одна из женщин на сцене стала громко причитать, горюя по погибшему супругу, королева, смахнув с глаз слезы, наклонилась к Бетани.

– Дом, – шепнула она, – это то место, где Вильгельм преклоняет голову. Я не могу разлучаться с ним.

Улыбнувшись, Бетани посмотрела на короля. Вождь, привыкший повелевать людьми, – вне всякого сомнения, но нежный возлюбленный? Подобное было трудно себе представить. Однако одно несомненно: Вильгельм и Матильда по-настоящему любят друг друга.

Украдкой взглянув на супруга, Бетани с удивлением увидела на его красивом лице улыбку. Неужели и Ройсу действительно нравится происходящее?

Окончание представления было встречено оглушительным громом восторженных восклицаний. Гости столпились вокруг Бетани, поздравляя ее. Окруженная незнакомыми лицами, молодая женщина никак не могла прийти в себя. Каждый пытался привлечь ее внимание, обменяться хоть парой слов. У Бетани от новых лиц и имен закружилась голова, и тут Ги выхватил ее яз толпы.

– Взгляни на того вельможу, что сейчас разговаривает с Ройсом. Это он больше всех противился тому, чтобы мой брат был принят при дворе. Возможно, время смягчило чувства старого нечестивца; быть может, его очаровала эта страна. Так или иначе, твой прием никого не оставил равнодушным. Благодаря тебе, дорогая невестка, мой брат, возможно, все-таки добьется осуществления своих самых сокровенных желаний.

Повернувшись к Ги, Бетани наконец высказала вслух давно терзавший ее вопрос:

– Ги, раз сам король – незаконнорожденный, почему же Ройса так беспокоит общественное мнение?

– Наш король – прирожденный вождь, люди идут за ним в огонь и воду, и все же кое-кто нет-нет да помянет ядовитым словом его происхождение.

Бетани почувствовала, что Ги чего-то недоговаривает.

– Но есть что-то еще, не так ли?

Губы Ги растянулись в смущенной улыбке.

– Oui, на Ройса тяжелым камнем давит не только то, какое место он занимает при дворе. Я почти не помню отца, а брат был уже достаточно взрослым, когда тот нас бросил. Предательство отца оставило на сердце Ройса глубокие шрамы. Он потерял не только положение в обществе, но и веру в людей.

Бетани задумчиво посмотрела на своего супруга, оживленно разговаривающего с гостями. Если бы она только знала, как обрадуется Ройс успешно проведенному торжественному приему, то уже давно постаралась бы устроить такой ужин, пригласив на него как можно больше знатных гостей. Разумеется, за один вечер невозможно унять гложущую Ройса с детских лет боль, но хоть немного облегчить его страдания – это уже маленькая победа.

Придя к такому заключению, Бетани, успокоившись, окунулась в веселье. Когда супруг обвил рукой ее талию, она с готовностью прижалась к его груди. Оказывается, для того, чтобы поднять ему настроение, нужно так мало! Сама же Бетани, видя радость мужа, была вне себя от счастья.

– Спасибо, – шепнул ей Ройс на ухо.

– За что? – спросила Бетани.

Хотя ответ был ей известен, она хотела, чтобы Ройс сам все сказал.

– За то, о чем я мечтал всю свою жизнь, – сдавленным голосом произнес он. – Быть может, меня никогда не примут при дворе; зато я принят в твоем сердце.

Несмотря на успех праздника, Ройс по-прежнему считает, что всегда будет изгоем при дворе. Бетани молила Бога о том, чтобы со временем это перестало так много для него значить.

Ройс смотрел на нее так пристально, что Бетани даже стало неловко. Что-то происходило между ними, и Бетани боялась дать этому название.

Пляски и веселье продолжались – впервые после нормандского вторжения у Бетани было легко на душе. Быть может, она нашла свою судьбу. О Господи, пусть будет так! Как правильно сказала Матильда: «Дом – это то место, где муж преклоняет голову».

Нортумберленд принадлежит Ройсу де Бельмару, она же, хочется ей этого или нет, любит его. Можно ли считать счастьем то, что король Вильгельм увидел в них достойную супружескую пару? Если бы только Ройс заключил мир с терзающими его демонами!

К хозяевам подошла королевская чета, и король похлопал Ройса по спине:

– Я знал, что брак этот пойдет на пользу вам обоим.

Матильда кротко улыбнулась, глядя на супруга.

– Уверена, муж мой, леди Бетани очень приятно слышать эти слова. – Ее замечание было произнесено таким ласковым голосом, что Вильгельм не обиделся на упрек, хотя и понял его. Королева повернулась к Бетани. – Я многому у вас научилась.

– У меня? – с трудом выдавила та.

– Oui, дорогая. Мудрец никогда не перестает учиться. Вы показали мне, что такое настоящая щедрость и гостеприимство. Благодарю вас.

Бетани смутилась. Нормандский двор слыл самым утонченным на свете.

– Благодарю вас, Ваше Величество. Я никогда не забуду вашу доброту и мудрость.

Бетани знала, что при воспоминании об этом вечере у нее на душе всегда будет тепло. Она запрячет память о нем в надежное место, где та не потускнеет, не потеряет своего значения.

Когда празднество подходило к концу, в дверях залы появился Седрик, обеспокоенно вглядывающийся в собравшихся.

Почувствовав что-то неладное, Бетани быстро подошла к нему:

– Седрик?

– Миледи! – с облегчением вздохнул старый воин, наклоняясь к уху своей госпожи. – В замок вернулась Мери. Она в ужасном виде и просит у вас защиты от своего мужа.

Бетани почувствовала, как краска схлынула с ее щек. Внезапно радость настоящего сменилась тревогой и страхами прошлого. У нее задрожали руки, по телу разлился зловещий холод.

Прикусив губу, Бетани повернулась к Ройсу, присоединившемуся к ней.

– У ворот замка моя сестра. Она просит предоставить ей убежище.

– Что?

– Бедняжка Мери убежала от мужа и вернулась домой, она просит – нет, умоляет – предоставить ей убежище. Удовлетворишь ли ты ее просьбу?

Ройс ничего ей не ответил, подошел к королю и тихо заговорил, Речь шла о деликатном деле.

Вильгельм едва заметно кивнул в ответ. Ройс повторил это движение, повернувшись к Седрику, и Бетани облегченно вздохнула.

Она с благодарностью пожала супругу руку:

– Спасибо.

Седрик вышел из залы, и Бетани сразу же последовала за ним.

– Мери сказала, что случилось?

– Нет, миледи. Но, несомненно, имели место побои.

Когда ворота распахнулись и в свете факела в руках стражника Бетани увидела прекрасное лицо своей сестры, у нее перехватило дыхание.

– Боже милосердный! – прошептала она. Лицо Мери было покрыто синяками и ссадинами.

– Сестра… – прошептала она.

– Ш-ш, – успокаивающе произнесла Бетани, чувствуя, что у нее вот-вот разорвется сердце. – Седрик, проводи Мери в башню.

Сейчас это была единственная свободная комната, к тому же, к счастью, расположенная далеко от других помещений и любопытных глаз.

Седовласый воин понес лишившуюся чувств Мери в башню, и Бетани последовала за ним.

Им пришлось пройти мимо главной залы. На них обратились удивленные взоры, но лишь один Ройс присоединился к ним, догнав их, когда они начали подниматься по лестнице.

Глаза Бетани застилали слезы, и она не могла разглядеть лицо Ройса и понять, как он относится к просьбе ее сестры.

– Сделать такое способен только очень злой и жестокий человек.

– Возможно. Но чем были вызваны эти побои? – задумчиво промолвил Ройс.

– Не знаю! – в отчаянии воскликнула Бетани.

Устыдившись этой вспышки, она перевела дыхание, успокаивая бешеное сердцебиение, и продолжала:

– Я выясню это, когда Мери поправится. Но никакие ее действия не могли заслужить такого зверства! Никакие! – сказала она, входя в комнату в бащне и опускаясь на колени перед соломенным тюфяком. Мери застонала.

– Сестра, успокойся, – ласково произнесла Бетани. – С нами ты в безопасности. Ройс никому не позволит обидеть тебя.

Она повернулась к мужу:

– Ведь так, Ройс?

– Вообще-то я не одобряю тех, кто поднимает руку на женщину, но закон строг. Я должен знать, какой проступок совершила Мери.

– Муж мой, может ли что-то оправдать подобную жестокость?

– Прежде чем принять решение, поставив под угрозу замок и людей, я должен установить правду. Как ты полагаешь, стоит ли из-за побоев, доставшихся твоей сестре от супруга, навлекать смертельную опасность на наших людей, в том числе женщин и детей?

Он прав. Но сестра нуждается в ее помощи. Мери простонала:

– Мы снова вместе, а это главное. Благослови тебя Бог, сестра!

Склонившись над ней, Бетани поцеловала покрытый кровоподтеками лоб. Она закрыла глаза, не в силах справиться с обжигающими слезами, хлынувшими по щекам.

– Я защищу тебя, Мери! – торжественно поклялась Бетани.

О господи, как она допустила, что в ее семье происходит подобное?


Глава 22


Заплывший глаз и распухшее от синяков лицо Мери неопровержимо свидетельствовали о жестоких побоях. Дожидаясь, пока Майда принесет снотворное зелье, Бетани отерла кровь с лица сестры. Мери вздрогнула от этого прикосновения, и у Бетани все внутри перевернулось. Она испугалась, что не сможет хладнокровно заниматься ранами сестры. А Ройс все это время маячил у нее за спиной, дожидаясь объяснений.

Мери продолжала стонать, и каждый ее стон кинжалом пронзал сердце Бетани. Каким должен был быть мужчина, поднявший руку на такое смиренное и беззащитное создание? Чудовищу достаточно было только повысить голос, чтобы Мери затрепетала от страха.

Бетани охватила ослепляющая ярость. Она поймала себя на мысли, что готова с радостью убить супруга Мери.

– Посмотрим, что он скажет, когда ему придется иметь дело со мной!

Слишком взбешенная, чтобы заботиться, слышит ли кто ее, Бетани высказала вслух свои мысли. Мери, вздрогнув, тихо заплакала. Ройс насмешливо фыркнул:

– Он разорвет тебя надвое. Или ты не заметила, что вы с сестрой одного роста и телосложения?

– Да, но характером мы несхожи.

– Верно. Ты бы еще раньше вывела этого человека из себя, – раздраженно бросил Ройс.

– Что ты намерен делать? – спросила Бетани, горя нетерпением узнать, собирается ли ее супруг вступиться за честь семьи.

Но прежде чем Ройс успел ответить, дверь в комнату распахнулась, и на пороге появилась королева.

– Ройс, говорите потише, если не хотите, чтобы весь замок услышал ваш разговор. – Повернувшись к Бетани, Матильда снисходительно улыбнулась. – А еще, дорогая, я выяснила, что вам не по силам перекричать вашего мужа: у него слишком громкий голос.

Бетани ощутила, как при этих словах королевы она покраснела.

– После того, как моей сестре будет оказана помощь, она сможет подробно обо всем рассказать, – уже тише произнесла она. – Ройс получит ответ на все вопросы. После этого, надеюсь, он выступит в поход на лэрда Синклера, чтобы тот впредь никогда не смог причинить Мери боль.

– Подумайте хорошенько, Бетани, – предостерегла ее Матильда. – Ройс отвечает за всех ваших людей, а не только за Мери. Я очень сочувствую вашей сестре, и все же супруг имел полное право наказать ее за неповиновение.

– Раз он прибегнул к силе, значит, это не мужчина, – возразила Бетани, чувствуя, что взор ее застилает пелена слез.

– Согласна, – дипломатично уступила Матильда. – Но все же это недостаточное основание для того, чтобы из желания отомстить посылать солдат в поход. Ведь речь идет о вторжении в Шотландию, не так ли?

Бетани подавленно вздохнула. Несмотря на то, что она понимала справедливость слов королевы Матильды, ее не покидало желание задушить мужа Мери собственными руками.

Послышался отрывистый стук в дверь, и в комнату вошел король, искавший свою супругу. Увидев, что оба ее венценосных гостя поднялись в башню, Бетани подумала, не собирается ли к ним присоединиться и вся свита.

– Дорогая, вот ты где! Ты собираешься ложиться спать?

Увидев вопросительный взгляд Вильгельма, королева сказала:

– Думаю, ты найдешь рассказ этой юной леди очень любопытным.

Кивнув, король вместе со всеми остальными приготовился слушать объяснения Мери.

– Он постоянно бил меня. – На распухшем лице Мери появились слезы. – Мое преступление лишь в том, – сказала она, глядя на свою сестру, – что я пыталась спасти тебя.

– Спасти меня? – в недоумении спросила Бетани, гадая, о какой же угрожающей ей опасности узнала Мери.

– Да, – продолжала та. – Как я могла поверить, что ты по доброй воле дала согласие выйти замуж за этого дьявола? За нормандца, к тому же незаконнорожденного? Нет, это казалось мне совершенно невозможным. – Мери остановилась, чтобы перевести дыхание. – Мне было известно о той сделке, что ты заключила ради нашего с Бретом освобождения, и я решила, что ты снова пошла на что-то подобное.

– Мери, так, значит, вот почему ты вышла замуж? – спросила Бетани, чувствуя, как у нее внутри все переворачивается при мысли о каверзности судьбы.

– Да. Я хотела спасти тебя. Мой жених обещал встать на защиту твоего дела, но после свадьбы он передумал. Стоило мне произнести твое имя, как он, думая, что я упрекаю его, обрушивался на меня с побоями. Мне даже не позволялось упоминать имя Брета. Мои родственники словно перестали существовать.

– Мери, тебе сейчас лучше забыть обо всех этих ужасах. Теперь ты дома. – Обращаясь к сестре, Бетани смотрела на Ройса. – Тебе здесь очень рады.

– Я подвела тебя, сестра, – всхлипнула Мери. – Мне так стыдно!

– В твоем благородном поступке не было никакой необходимости, – ответила Бетани, чувствуя свою вину за случившееся. – Я совершенно счастлива.

– Он правда не обижает тебя?

– Нет, – сказала Бетани, взглянув через плечо на Ройса и увидев скользнувшую по его лицу тень сожаления. Маска безразличия быстро вернулась назад, и губы Бетани изогнулись в хитрой улыбке. – Ройс ни за что не станет действовать кулаком – у него такой проворный язык.

– Что ты хочешь сказать? – спросила Мери, и Бетани снова повернулась к ней.

– Да так, это у нас с мужем такая шутка. – Бетани потрепала сестру по руке. – А сейчас постарайся отдохнуть.

Пришла Майда с вином и снотворным, и Бетани направилась к разговаривающим вполголоса Ройсу и королю, но при ее приближении мужчины умолкли.

К ней подошла королева:

– Ваша сестра заснула. Предлагаю спуститься вниз и продолжить беседу там.

– О чем это вы, Ваше Величество? Видите ли, когда я рядом, моего супруга одолевает странный недуг немоты.

Королева усмехнулась.

– Naturellement![13 - Естественно! (фр.)] Он не хочет посвящать вас в свои замыслы из страха, что либо ваша куриная головка не уследит за ходом его мысли, либо вы найдете в его рассуждениях множество изъянов. – Она повернулась к Ройсу. – Так какое из двух предположений верно, милорд?

Все направились к двери. Король усмехнулся:

– Знаешь, Ройс, я пришел к выводу, что мне проще посвящать супругу во все свои планы, чем пытаться скрыть их от нее. В первом случае у меня появляется возможность услышать здравое суждение, во втором же лишь приходится бесполезно тратить силы.

Слова монарха, похоже, нисколько не убедили Ройса.

– Полагаю, для серьезного разговора моя спальня подойдет лучше, чем зала.

Он отворил дверь, приглашая всех в натопленную гостеприимную комнату.

– Что ты намереваешься делать? – набросилась на него Бетани, как только они закрыли за собой дверь.

– Ничего. Если супруг Мери дерзнет пожаловать за ней сюда, мы решим, что нам предпринять. Она мне не кровная родственница, и долг чести не обязывает меня искать Синклера самому.

– А меня обязывает! – воскликнула Бетани. – И одного этого уже должно быть достаточно. Он обесчестил наш род и, следовательно, обесчестил тебя.

– Non. Ты не права.

– О небо! Муж мой, упрямство твое под стать твоей красоте, – бросила она, в гневе расхаживая по комнате.

– О да, Ройс упрям, с этим я спорить не стану. Но назвать его красивым, леди Бетани? По-моему, утверждать это можно лишь с большой натяжкой, вы так не думаете? – вмешался в спор супругов король.

Королева прикрыла улыбку рукой, но скрыть смех было невозможно. Ройс присоединился к королеве, разразившись громовым хохотом.

– Красоте? Благодарю, женушка. Я полностью согласен с тобой.

Бетани почувствовала, что от смущения у нее загорелись щеки. Она никак не могла поверить, что с ее губ слетели слова, которые нельзя было произносить вслух. И Ройс еще смеет издеваться над ней на глазах у королевской четы! В это мгновение она была готова без капли сожаления столкнуть его со скалы в бездонную пропасть.

Нарушая неловкое молчание, Матильда взяла Ройса за руку:

– Не беспокойтесь, все решено. Если этот изверг рискнет показаться в Нортумберленде, уверена, вы покажете ему, что такое справедливость по-нормандски. – Улыбнувшись, она повернулась к Бетани. – Надеюсь, дорогая, вас это удовлетворит, не так ли?

– Да, – взяла себя в руки Бетани. – Но мне хотелось лично восстановить справедливость.

Король с улыбкой покачал головой:

– Положитесь во всем на Ройса – и пусть вас не смущают его упрямство и красота.

Дружный смех, последовавший за его словами, дал понять молодой женщине, что ее неосторожное высказывание еще долго будет вызывать веселье.

– Я оставлю здесь отряд опытных воинов, – сказал Вильгельм, поднятием руки останавливая смех. – Ройс, я позабочусь о защите этих земель.

Ройс кивнул:

– Ги проследит за их размещением и обеспечит всем необходимым.

– Да, кстати, – задумчиво почесал подбородок король, – Ройс, до меня дошли любопытные слухи о твоем брате. Я буду просить его оказать мне одну очень важную услугу.

– Можете не сомневаться в преданности и мужестве Ги, – внешне безучастно ответил Ройс, но блеск в глазах выдал охватившее его любопытство.

– Его способности как нельзя лучше подходят тому заданию, которое я хочу ему поручить. Другого такого человека я не смог сыскать во всей Англии, – уточнил король, и стало ясно, что больше он ничего не скажет.

Ройс улыбнулся, услышав эти ровным счетом иичего не объяснившие слова. Вильгельм Завоеватель, давно снискавший себе славу великого полководца, показывал себя также искусным дипломатом. Король взял под руку королеву:

– Уже поздно.

Матильда оглянулась:

– Не беспокойтесь по поводу сестры, Бетани. Здесь, под защитой Ройса, она в полной безопасности. Что-что, а воин он великий.

Как только королевская чета вышла из комнаты, Бетани повернулась к мужу.

– В чем дело? – спросила она, заметив усмешку у него на лице и задорные огоньки в бездонных голубых глазах.

Ройс привлек жену к себе:

– Считаешь ли ты меня великим воином?

Бетани едва сдержала улыбку:

– Да, господин рыцарь, я никогда в этом не сомневалась.

Прижавшись к широкой груди мужа, она взглянула ему в лицо. Ройс широко улыбнулся:

– К тому же моя женушка находит меня красивым.

Притворно сердито хлопнув супруга по руке, Бетани высвободилась из его объятий.

– Ты непроходимо глуп. Я жалею о том, что сказала тебе об этом.

– А я рад, что ты поведала о своих чувствах. Впрочем была ли ты искренна? – Ройс внезапно стал серьезным, и улыбка исчезла с его лица.

– Да, была. Мне бы очень хотелось излечиться от привычки выпаливать правду, но я ничего не могу с собой поделать. Я действительно считаю тебя очень красивым.

Ройс покраснел.

– Красота к лицу женщине, а не мужчине, – проворчал он и, тотчас же смягчившись, взял в руки лицо жены. – А красотой в этой стране, Анни, с тобой не сравнится ни одна женщина, – шепотом докончил он. Бетани смущенно отвернулась:

– Тебе вовсе не обязательно отвечать любезностью на любезность.

– Неужели ты не понимаешь, как ты красива?

Бетани пожала плечами.

– В нашем роду вся красота досталась моей сестре. – Произнеся эти слова, она увидела перед собой изуродованное лицо Мери. Как она могла забыть о ней, пусть даже ненадолго! – По крайней мере, так было до тех пор, пока этот изверг не избил ее.

Руки супруга снова обвили ее, заключив в нежный плен. Расслабившись, Бетани прижалась спиной к могучей груди мужа. Опустив подбородок ей на голову, Ройс привлек ее к себе.

– С Мери все будет хорошо. Лицо ее заживет, и супругу ее впредь не будет позволено издеваться над ней. Обещаю.

– А ты мог бы вот так избить женщину? – спросила Бетани, заглядывая ему в глаза.

– Ты хочешь знать, могу ли я поднять руку на тебя? – выдержав ее взгляд, Ройс медленно провел пальцем по ее щеке.

– Нет. Я знаю, что ты никогда не сделаешь мне больно. Если бы ты был подвержен подобным приступам ярости, это уже давно было бы мне известно.

– Г-м, мне любопытно, с чего это ты так уверена, что я не подниму на тебя руку? Господь свидетель, порой ты можешь и святого довести до рукоприкладства!

Бетани пропустила это замечание мимо ушей, хотя и сочла его весьма грубым.

– Ройс, у тебя доброе сердце. Я убедилась в этом, глядя на то, как ты относишься к моим людям, к моим родным; но главное, я убедилась в этом, глядя на наши с тобой отношения, – сказала она и добавила, переходя на шепот: – Ты хороший.

– Воистину это день откровений! Я узнал, что ты считаешь меня красивым, но упрямым; полагаешь, что я отважный воин и хороший человек. По-моему, Анни, я никогда не смогу тебя понять.

Пораженная искренним недоумением и откровенностью мужа, Бетани не сразу нашлась что ответить.

– А ты так хочешь понять меня?

– Да!

Бетани улыбнулась:

– Что ж, в таком случае желаю удачи!

– Мне необходима не удача, а умение. Ведь впереди у меня вся жизнь.

– И она понадобится тебе вся до последней минуты.

Ройс заключил ее в объятия:

– В таком случае я начну прямо сейчас. Я не могу объяснить это противоречие, Анни, но получается, чем больше я узнаю о тебе, тем меньше тебя понимаю. А сейчас мне нужна лишь нежная, ласковая женщина, которая заставит меня поверить в то, что возможен рай на земле. Анни, отведи меня туда.

– Сделать это будет нетрудно, милорд. В конце концов, я действительно считаю вас самым красивым мужчиной на свете.

Она намеревалась рассмеяться после этих слов, но не смогла, ибо они были правдой. Заглянув супругу в глаза, Бетани почувствовала, как неистово заколотилось ее сердце. О господи, да ей дышать трудно, когда этот мужчина рядом с ней!

– Я возьму тебя с собой в рай, и, надеюсь, ты получишь от этого путешествия такое же наслаждение, как и я.

Она прильнула к нему в порыве страсти и пленила уста супруга легчайшим, словно пушинка, прикосновением, манящим и завораживающим, призывным и дразнящим, и лишь затем одарила его жарким чувственным поцелуем.

Сдавленный стон, вырвавшийся из груди Ройса, выдал пожирающий его огонь, наполнив Бетани упоительным ощущением собственной силы.

Она снова прильнула к мужу, в поцелуе сливая воедино их уста. Начавшийся неспешно и лениво, поцелуй этот постепенно разгорелся испепеляющим жаром, едва не задушившим их. Обмякнув в объятиях Ройса, Бетани встретилась с ним взглядом, поразившись пылающему в бездонных голубых глубинах его глаз пламени страсти.

Ройс отнес Бетани на кровать и осторожно уложил на мягкие шкуры, затем медленно распустил завязки ее платья, скользя по ее коже ласковыми прикосновениями ладоней и нежными поцелуями.

Дыхание Бетани становилось все более неровным по мере того, как она избавлялась от одежды.

С бешено колотящимся сердцем она прильнула к нему, просовывая руки Ройсу под рубаху. Ее пальцы, срывая с него одежду, действовали умело и проворно, и он, застонав, стал искать ее губы.

В его жарких торопливых поцелуях сквозила требующая утоления жажда, и Бетани, изнемогая от разгорающейся страсти, испытывала те же ощущения. Отвечая ласковым рукам Ройса, буквально сводящим ее с ума, она трепетала от его прикосновений.

– Ты меня любишь? – прошептала Бетани, желая услышать это долгожданное признание.

– Я хочу тебя, Анни, – простонал Ройс, проникая в ее лоно.

Не эти слова она хотела услышать. Однако большего он пока дать не может, и нужно довольствоваться тем, что он отдает по своей воле..

– Я тоже тебя хочу, – прошептала Бетани, отвечая на ритм его движений.

Они одновременно достигли вершины наслаждения. По крайней мере в этом у них полная гармония.

По прошествии недели ссадины на лице Мери зажили, но она все еще не вставала с постели.

– Поедем завтра с нами, – предложила Бетани. – Прогулка на свежем воздухе пойдет тебе на пользу.

– Нет, дорогая, я еще слишком слаба, чтобы ехать верхом по бездорожью. Вы с королевой не получите никакого удовольствия от прогулки, если вам постоянно придется ждать всадницу, не поспевающую за вами, – сказала Мери, беря в руки пяльцы.

– Ну хорошо, мы поделимся с вами своими впечатлениями, когда вернемся, – довольно сухо произнесла королева.

– Желаю вам всего хорошего, Ваше Величество, – смиренно ответила Мери.

– Мери, пожалуйста, подумай хорошенько. Твоя вышивка великолепна, – сказала Бетани, оглядывая работу сестры, – наверное, ты лучшая мастерица в наших краях, и все же тебе необходимо бывать на свежем воздухе.

– Не уговаривайте ее, – негромко промолвила королева. – Похоже, от молитв и вышивания ваша сестра получает больше удовольствия, чем от прогулок верхом.

– Да, я буду молиться и благодарить Господа за всю его доброту. Не беспокойся обо мне, сестра, – склонила голову Мери.

– Надеюсь, завтра вам будет лучше, леди Мери, – сухо заметила королева. Затем, улыбнувшись, она повернулась к Бетани, увлекая ее за собой. – Встретимся за завтраком. Спокойной ночи, леди Бетани.

Распахнув дверь, Матильда собралась было уйти, но, словно что-то вспомнив, остановилась и обернулась.

– Всего хорошего, леди Мери.

Бетани взглянула на сестру. Почему та строит из себя мученицу? Надо будет поговорить об этом с Мери, когда та поправится. Бетани было стыдно за свою сестру.

– Королеве я не нравлюсь, – вдруг выпалила Мери.

– Успокойся, дорогая, – поспешно сказала Бетани, не в силах отрицать правду. – Завтра после прогулки я зайду к тебе.

Бетани направилась к себе в спальню, гадая, застанет ли там мужа. В последнее время король постоянно находил для Ройса неотложные дела, и супруги редко бывали вместе. После приезда Матильды молодым удалось провести вдвоем лишь пару ночей. Все остальное время Бетани засыпала в одиночестве задолго до того, как ее супруг, освободившись, возвращался в спальню. Вот и сейчас, открыв дверь, она с огорчением увидела, что комната пуста. Бетани переоделась было в ночную рубашку, но затем, поддавшись внезапному порыву, все с себя скинула. Возможно, если Ройс обнаружит ее обнаженной, то впредь постарается приходить в спальню пораньше. Улегшись поверх теплых меховых шкур, Бетани откинула волосы назад, облокотилась на руку и выставила напоказ грудь.

Окинув себя оценивающим взглядом, она пришла к выводу, что это, наверное, уж слишком бесстыдно. В конце концов, ей не хотелось казаться слишком нетерпеливой. Взяв прядь волос, Бетани перебросила ее себе но грудь. Пышный рыжий локон, скользнув нежным ручейком по талии, затерялся между ног. «Пусть теперь он только попробует не обратить на меня внимания», – самодовольно усмехнулась Бетани.

Готовая уже возненавидеть Ройса за чрезмерную увлеченность делами, она знала, как отвлечь его от насущных проблем, и без колебаний намеревалась использовать свои чары, чтобы завладеть вниманием мужа. Огонь в очаге едва тлел, час был поздний, и Бетани поймала себя на том, что едва сдерживает зевок. В комнате стало довольно прохладно, но ей не хотелось подбрасывать свежие поленья. Когда Ройс вернется, ему, чтобы бороться с холодом, придется поскорее забраться в кровать. Убеждая себя, что муж вот-вот войдет, Бетани упрямо лежала поверх шкур в холодной кровати. Ройса задерживают важные дела, порученные ему его государем, и с этим ничего нельзя поделать. Но ей так его не хватает!

Утренний рассвет застал Бетани по-прежнему в одиночестве. Она вынырнула из-под теплой шкуры, недоумевая, как это она оказалась накрытой. Ведь она точно знает, что незаметно для себя заснула, дожидаясь мужа, облаченная в одну лишь радушную улыбку.

Внезапно Бетани захлестнула теплая волна. Это Ройс ее прикрыл.

За утренней трапезой они присутствовали вдвоем с королевой, если не считать воинов, приданных для охраны Ее Величества. Ройс и король отбыли рано утром во главе большого отряда, чтобы обследовать окрестности. После завтрака Вашель и Ги распорядились, чтобы дамам приготовили лошадей. Бетани, вышедшая вместе с Матильдой во внутренний двор замка, вдыхала полной грудью прозрачный морозный воздух. Утро выдалось очень холодным, но солнце, разогнавшее грязные клочья туч, обещало чудесный день, идеально подходящий для прогулки верхом.

Появился старший конюший, и дамы сошли вниз по каменным ступеням.

– О, ваш конь прямо-таки красавец, – сказала королева, восторгаясь мастью и статью скакуна Бетани.

– Вам нравится Морлок? – спросила та, чувствуя гордость при этих словах Матильды.

– Oui, очень. – Чмокнув жеребца в нос, королева потрепала его гриву. – Я с удовольствием прокатилась бы на этом коне.

Бетани ощутила тяжесть долга гостеприимства.

– У вас достаточно опыта управления норовистыми лошадьми? – спросила она, страстно желая услышать отрицательный ответ.

Она еще слишком хорошо помнила тот случай, когда одна знатная нормандская дама оседлала ее любимого жеребца.

Королева рассмеялась:

– Oui, мне приходится часто выезжать вместе с Вильгельмом, так что, должно быть, некоторый опыт у меня есть.

– Что ж, тогда берите Морлока, но помните: с ним необходима твердость, а не жесткость, – предостерегла ее Бетани. – Леди Дамиана не послушалась моего совета…

– Не беспокойтесь, дорогая. Я никогда не пользуюсь хлыстом. Если хотите, можете осмотреть мою лошадь и убедиться в справедливости моих слов.

Обходя коня Матильды, Бетани гадала, являются ли слова королевы укором при виде еще не заживших ссадин на боках Морлока или же до Ее Величества дошли рассказы о поведении Дамианы. Наконец молодая женщина решила, что дело, видимо, в последнем. Король Вильгельм каким-то чудом был в курсе всех происходящих в стране событий. Несомненно, его посланник подготовил подробный отчет не только о Нортумберленде, но и о его людях.

– За этим животным прекрасно ухаживают, Ваше Величество.

Бетани потрепала шелковистую черную как смоль шею благородного животного, восхищаясь формами и осанкой коня.

– Что ж, если Ночной Ветер вам понравился, я с удовольствием предлагаю вам прокатиться на нем.

– Я горжусь тем, что вы оказываете мне такую честь. Благодарю вас, Ваше Величество.

Королева улыбнулась.

– Справедливость, леди Бетани, не является уделом одних саксов. – Она села на Морлока. – Как бы мне хотелось, чтобы вы никогда не сомневались в справедливости моих решений.

Бетани усмехнулась, услышав тонкий намек на то, что власть переменилась и на престоле воцарился новый монарх.

– Да, Ваше Величество. Надеюсь, мудрость останется с вами до конца вашего правления, – как можно учтивее постаралась сказать она, признавая свое поражение.

Королева кивнула:

– Давайте трогаться в путь, леди Бетани.

Не успела Бетани сесть на коня королевы, как тот вдруг осел назад, а затем стремительно понесся со двора. Королева и ее телохранители поскакали следом, но резвость Ночного Ветра и то, что всадница его была легкая как пушинка, позволили Бетани далеко оторваться от них.

Молодая женщина никак не могла совладать с Ночным Ветром, и огромный черный конь мчался напрямик через поля, не выбирая дороги, казалось, одержимый желанием принести погибель своей всаднице. Бетани что есть силы натягивала поводья, но жеребец никак не откликался на ее команды. Вскоре она поняла, что все ее усилия тщетны. Ей оставалось лишь одно: используя все умение и ловкость, постараться удержаться в седле до тex пор, пока Ночной Ветер не обессилет.

Королева и ее телохранители безнадежно отстали от Бетани, но впереди появилась другая группа всадников. Спустившись с гребня холма, они помчались наперерез обезумевшему животному. Бетани, изо всех сил стараясь не упасть с бешено мчащегося коня, с надеждой взглянула на приближающийся отряд.

– Умоляю, муж мой, спаси меня, – прошептала она.

Внезапно словно учуяв других лошадей, ее конь осел и встал на дыбы. Бетани не смогла удержать поводья.

– Ройс! – воскликнула она, слетая с Ночного Ветра.

Когда Ройс увидел, как конь безжалостно сбросил на землю его изящную, хрупкую супругу, ему показалось, что у него остановилось сердце. Он не успел подхватить Бетани и только услышал, как она, падая, выкрикнула его имя.

Соскочив с коня прежде, чем тот остановился, Ройс бросился к жене, чувствуя, как бешено колотится от страха его сердце.

– Анни, Анни, скажи что-нибудь!

Вильгельм, спешившись, приказал одному из сопровождающих его воинов поймать убежавшего коня, а сам присоединился к Ройсу.

– Ну как она?

– Не знаю, – ответил Ройс.

Воины столпились вокруг распростертой на земле женщины. Бетани лежала неподвижно, не издавая ни звука. Ройс быстро ощупал ее, удостоверяясь, нет ли переломов, и ничего не обнаружил. Он осторожно поднял Бетани на руки, и тут подоспели всадники из замка.

Воин, поймавший Ночного Ветра, протиснулся сквозь толпу и отдал поводья коня королю.

– Странно, с Ночным Ветром никогда не случались подобные приступы бешенства, – сказал Вильгельм – Он всегда отличался спокойным нравом.

Ройс ничего не слышал. Бережно прижимая к себе Бетани, он осторожно сел на своего коня. Боже Всемогущий, что случилось? Уму непостижимо. Ведь Бетани такая опытная наездница.

Королевская свита и воины Ройса уехали вперед, сам же он пустил коня медленным шагом. Рыцарь боялся растревожить раны Бетани, умирая от страха за здоровье ребенка. Впервые в жизни опытного воина, бывавшего не в одной кровавой сече, охватила паника.

Прибыв в замок, Ройс, отказавшись от помощи, осторожно спешился, не выпуская жену из рук.

– Я отнесу ее в нашу спальню, – объявил он собравшимся. – Майда! – разнесся по замку его громкий крик.

Нервно теребя передник, кухарка поднялась следом за Ройсом. Вскоре в спальню пришла и королева.

Уложив Бетани на кровать, Ройс нежно смахнул у нее со лба прядь волос.

– Отойдите, Ройс, – сказала королева, – мы знаем, что делать.

Ройс неохотно отошел в сторону, пропуская к кровати женщин. Он схватил Майду за руку:

– Что с ребенком?

– Это прояснится только через какое-то время, милорд. Если ваше семя крепко укоренилось в ее чреве, падение никак не повлияет на младенца. В противном случае к утру все будет известно.

Бетани застонала, и Ройс тотчас же повернулся к ней.

– А моя жена?

Лицо Майды выдало терзающее ее беспокойство.

– Одних падение калечит, других – нет. Мы узнаем, что с леди Бетани, когда она пробудится от этого глубокого сна.

Что-то в голосе кухарки заставило Ройса задать вопрос, который ему очень не хотелось произносить вслух.

– Ты боишься, она не пробудится?

– Я лишь целительница, милорд. Ее судьба не в моих руках.

Раздался быстрый стук в дверь, и Ги, войдя в комнату, отвел брата в сторону.

– Нам нужно поговорить. Пойдем со мной.

– Я никуда не уйду от своей жены, – упрямо произнес Ройс.

Ги заколебался, переводя взгляд с брата на неподвижную бледную Бетани.

– Ты очень нужен, – сказал он, переглядываясь с королевой.

Матильда, отойдя от кровати, подошла к братьям.

– Ройс, – мягко, но в то же время властно сказала она, – сейчас вы ничем не можете ей помочь. Ступайте со своим братом. Если у нас будут какие-то новости, мы обязательно вас известим.

Ройс послушно кивнул, внезапно чувствуя себя совершенно беспомощным.

– Непременно сообщите мне, если в состоянии Бетани произойдут какие-либо изменения…

– Обещаю.

Ги распахнул дверь, и братья вышли из комнаты. В главной зале их ждал Вильгельм. Взяв кувшин с элем, король сел за стол. Ги и Ройс присоединились к нему, и он наполнил кубки.

– Ты ему сказал?

– Non, сир, – Ги повернулся к брату. – Его Beличество обнаружил это в попоне, подложенной под седло Ночного Ветра.

Он протянул попону Ройсу. Едва тот взял безобидный с виду кусок ткани в руки, как тотчас выронил его на пол. Ги осторожно взял попону двумя пальцами.

В залу вошла королева.

– Майда осталась с леди Бетани. Выкидыша пока не случилось, – сказала она, обращаясь к Ройсу, а затем повернулась к Ги. – А это что такое?

– Попона утыкана острыми шипами. Вот почему ваш спокойный конь внезапно взбесился.

– Боже всемилостивейший! – воскликнула королева. – Выходит, поменявшись со мной местами, леди Бегани спасла мне жизнь. Сомневаюсь, что я смогла бы справиться с безумной скачкой Ночного Ветра так же хорошо, как она.

– Мужество леди Бетани уже не раз проверялось на деле, – согласился король. – Теперь никто не может сомневаться в том, что она невиновна в смерти Дамианы.

Ройс молча взял утыканную шипами попону, а король обнял свою супругу.

– Мы в долгу перед леди Бетани, – сказал он, глядя в глаза своему вассалу. – Ройс, береги ее как зеницу ока.

– Но как? – не удержался Ги. – Трус наносит удар без предупреждения.

– В таком случае я бы посоветовала супругу леди Бетани ни на минуту не оставлять ее одну, – сухо заметила Матильда.

После того, как королевская чета удалилась, Ройс повернулся к Ги:

– Не странно ли, что после возвращения Мери неприятные происшествия возобновились?

– Мери не было в замке, когда Дамиана выпила отравленное вино, – возразил Ги, отпивая эль.

– Верно, – протянул Ройс. – Однако вполне вeроятно, что яд попал в бутылку еще до отъезда Мери. Она много времени проводила в покоях Дамианы.

Поставив кубок, Ги внимательно посмотрел на брата, затем медленно кивнул.

– Займись этим, Ги. Поручи кому-нибудь постоянно присматривать за ней, – сказал Ройс.

С грохотом опустив кубок на стол, он вышел из залы. На пороге своей спальни он остановился и, набрав полную грудь воздуха, распахнул дверь. Его жена тихо спала в кровати. Бетани казалась такой слабой и беспомощной. Ройс вдруг подумал, что ей совершенно незнакомо чувство спокойствия, рождаемое уверенностью в том, что рядом есть защитник. Всю свою жизнь Бетани заботилась о других: о семье, своих людях. У нее нет никого, кто позаботился бы о ней самой, кроме него.

Отпустив кивком Майду, Ройс сел у изголовья кровати.

Его взгляд ласково скользнул по изящным линиям тела Бетани и шелковистой коже. Ройс прекрасно понимал, что его жена далеко не ангел, и в то же время ему не доводилось встречать женщину, столь близкую к совершенству. У него перед глазами возникла непрошеная картина: Бетани, какой он застал ее прошлой ночью, распростертая на кровати, обнаженная, как и в тот день, когда явилась на свет. Это воспоминание не потускнеет со временем. Теперь, глядя на свою жену в кровати, он будет представлять ее такой, какой она была в ту ночь. Ройс ощутил прилив вожделения и тотчас же устыдился этого: его супруга была сейчас беспомощна и бесчувственна к окружающему миру.

Внезапно Бетани заворочалась, и Ройс сразу же придвинулся к кровати.

Бетани застонала, и он, склонившись над ней, нежно смахнул с ее лба прядь волос.

– Анни, – прошептал он.

У Бетани задрожали ресницы, она открыла глаза, и лицо ее мгновенно озарилось радостной улыбкой. Она смотрела на Ройса, и глаза ее светились любовью и нежностью. Вдруг на ее чело набежала тень, и Бетани, оторвав голову от подушки, попыталась сесть в кровати, откидывая одеяло и прижимая руки к животу.

– Что с ребенком? – жалобно всхлипнула она, с тревогой глядя на Ройса.

– Успокойся, женушка. Наш ребенок находится там, где ему и полагается, – ласково успокоил ее тот. У Бетани навернулись слезы.

– Хвала Господу! – прошептала она.

– Ты так хочешь нашего ребенка? – спросил Ройс, не в силах постичь всю глубину ее чувств.

Радость на лице Бетани сменилась выражением сладостиой горечи.

– Больше всего на свете. У меня будет кто-то, кого я буду любить и кто будет любить меня.

Справедливость ее слов больно задела Ройса. Бетани отдает свою любовь, не выдвигая никаких условий.

– Ложись, отдохни, – произнес он гораздо нежнее, чем намеревался, и образ соблазнительной женщины сменился действительностью: видом его израненной жены.

– Ройс, возьми меня за руку.

Она слабым движением протянула кончики пальцев. Ройс сжал ее руку обеими ладонями.

– Все хорошо, Анни. Я не отойду от тебя до тех пор, пока ты не заснешь.

Бетани улыбнулась:

– Муж мой, мне прекрасно известно, что у тебя есть более важные дела, чем я. Но я ценю твою заботу.

О боже, как ее ответ пристыдил Ройса! Его супруга выражает ему благодарность за то, что другие считают своим законным правом. Он обращается с нею, не выказывая ни капли уважения, подобающего жене знатного военачальника, и, похоже, ничего не может с собой поделать.

Не выпуская руку Бетани, Ройс сел у изголовья кровати. С какой жадностью пальцы жены обвили его руку! Бетани – преданная, любящая женщина. Неужели он наконец обрел счастье?

– Ройс, ты так добр ко мне, – прошептала Бетани, погружаясь в сон.

Его сердце ответило: «Любовь моя, я тебя не заслуживаю».

Но вслух он произнес:

– Спи, Анни, тебе надо отдохнуть.

Два дня спустя, ранним утром, Бетани, укутавшись в опушенную дорогими мехами накидку, стояла на каменных ступенях лестницы, выходящей во внутренний двор. Рядом с ней стоял Ройс, позади толпились слуги, во дворе у ворот собрались нормандские воины. Все обитатели замка Ренвиг желали проводить венценосных гостей.

Свинцово-серые тучи, беспокойно мечущиеся по небу, и пронизывающий ветер предвещали мокрый снег. Бетани поежилась. Ройс тотчас же обнял ее, и она уютно устроилась в кольце его рук, благодарная за тепло и заботу. Молодая женщина почувствовала, что будет скучать без королевской четы, особенно без королевы Матильды, женщины редкого ума, остроумной и, что оказалось совершенно неожиданным, доброй. Глаза Бетани наполнились слезами. В последнее время ее настроение то и дело менялось, она плакала по любому поводу и лишь молила Бога о том, чтобы по мере развития младенца у нее во чреве эта тяга к слезам уменьшилась. А пока ей было просто стыдно за такое поведение.

Ройс молча протянул ей платок, и Бетани с благодарностью вытерла глаза. Интересно, ускользает ли хоть что-нибудь от его внимания. Увидев приближающуюся королеву, Бетани шмыгнула носом, беря себя в руки.

Матильда протянула ей свою золотую брошь:

– Она так идет к вашему поясу. Пожалуйста, примите ее от признательной за радушный прием гостьи.

– Ваше Величество, вы меня обижаете. Разве можно благодарить за что-то, само собой разумеющееся? – попыталась было возвратить подарок Бетани.

– Вильгельм, – подозвала супруга королева. – Я очень огорчена. Наша хозяйка не хочет принять от нас в знак благодарности маленький подарок.

Бетани была поражена настойчивостью Матильды.

– Государь, – сказала она, – пожалуйста, поймите, у меня и в мыслях не было ослушаться Ее Величества. Просто для сакса принять такой дорогой подарок – это признак дурного тона.

– А разве вы не стали нормандкой, выйдя замуж за Ройса де Бельмара? – сладким голосом произнесла королева.

Бетани была словно громом поражена. Матильда так мило и ловко поймала ее в ловушку.

– Да, Ваше Величество. Вы правы. И с радостью принимаю этот знак признательности.

Королева улыбнулась.

– Вы буквально все схватываете на лету, дорогая. После родов вы обязательно должны приехать в Лондон, появиться при дворе. Мне очень понравилось гостить у вас. – Матильда дружески обняла Бетани. – И будьте терпеливой по отношению к вашему супругу, – шепнула она. – Он упрям, но, как я выяснила, самые любящие и заботливые мужья получаются из тех, кто привык до конца отстаивать свои убеждения. Его пылкая страсть затмит чувства других мужчин, и вам он посвятит ту энергию, которую сейчас тратит, добиваясь своих целей. Не забывайте о чувстве юмора: оно поддержит вас в нелегкие минуты.

Королева, отойдя от Бетани, почувствовала на себе любопытные взгляды Ройса и своего супруга.

– Я дала ей материнский совет, – ответила она на непроизнесенный вопрос.

Но, повернувшись к Бетани, Матильда ей хитро подмигнула.

Бетани улыбнулась. Вильгельм помог своей жене сесть на коня. От королевской четы буквально веяло супружеским счастьем. Если бы только Ройс смог понять, что у влюбленных могут быть какие-то различия во взглядах! Впрочем, судя по словам Матильды, король тоже не всегда понимал свою жену.

Ройс привлек Бетани к себе, и она ответила улыбкой.

– Я очень рада, что они приезжали к нам.

– Почему? – спросил Ройс, поднимая брови, точно опасаясь услышать не слишком приятный ответ.

– Потому что я понятия не имела о существовании таких образованных и утонченных людей. Если бы я не познакомилась с королевской четой, то осталась бы в заблуждении, что все нормандцы так же дурно воспитаны, как вы с Ги.

Закинув голову, Ройс разразился громовым хохотом, и все воины, толпившиеся во дворе, удивленно обернулись к нему. Судя по всему, им нечасто доводилось видеть своего предводителя в таком веселом расположении духа.

К молодым супругам подошел Ги:

– Не знаю, что ты сказала моему вечно угрюмому брату, но умоляю: делай так не реже раза в день, чтобы окружающим было не так противно его общество.

– Ги, ты бы заговорил по-другому, если бы знал, какие мерзкие обвинения выдвинуты против нас.

– Ройс, пожалуйста!

Бетани взяла мужа за руку, умоляя его не повторять сказанные только ему одному слова.

Ройс смотрел на нее так долго, что она засомневалась, помнит ли он, о чем шла речь.

– Хорошо, жена. Но если ты хочешь вернуть мое расположение, поцелуй придется очень кстати.

Приподнявшись на цыпочках, Бетани чмокнула его в щеку.

– Разве я когда-нибудь вела себя не так, как подобает образцовой жене? Не знаю, обратил ли ты внимание, но я каждую ночь ждала тебя, – шепнула она, напоминая о тех ночах, когда Ройс задерживался допоздна на королевской службе.

– Обратил, – шепнул он в ответ. В его голосе было столько тоски и страсти, что у Бетани сразу же улучшилось настроение.


Глава 23


– Ложись, Бетани. Я схожу принесу тебе чего-нибудь попить на сон грядущий, – сказала Мери, откладывая рукоделие.

В дверях, привалившись к косяку, стоял Терлаш, великан-нормандец, которому Ги поручил присматривать за Мери. Огромный рост и нарочитое молчание стража не позволяли забывать о его присутствии. Склонившись к уху сестры, Мери шепнула:

– Он даже ходит со мной в часовню, но никогда не молится.

Улыбнувшись, Бетани проводила ее взглядом до двери, где к ней присоединился молчаливой тенью Терлаш. Мери, задержавшись на пороге, обернулась:

– Мать была бы очень горда за тебя, ведь ты выполнила завещанное предками и защитила наших людей, – сказала она, выходя из комнаты.

Терлаш, почтительно поклонившись Бетани, тихо прикрыл дверь.

В последнее время Мери словно лучилась счастьем. Причем сияние это было вызвано не только ее красотой, ибо лицо девушки до сих пор хранило следы жестокого обращения, хотя отвратительные багровые кровоподтеки побледнели, став тускло-желтыми. Нет, свет исходил изнутри. Душевное здоровье Мери улучшалось с каждым днем, и Бетани благодарила Бога за то, что непродолжительное замужество не оказало необратимого воздействия на ее сестру. Несомненно, благотворное влияние на Мери оказывало ее присутствие в кругу родных людей. Как нельзя кстати пришелся приезд Брета. Семья собралась вместе, окружая друг друга теплом и любовью, необходимыми для здоровья и счастья.

Со времени возвращения Мери минул уже месяц, и до сих пор о ее муже-изверге ничего не было слышно. Ройс считал, северянина задерживает непогода, но Бетани хотелось верить, что лэрд Синклер просто выбросил Мери из головы. Правда, мысль эта была не очень-то утешительной, ибо она напоминала Бетани о ее собственном неопределенном будущем. Конечно, Ройс не Синклер, но любая женщина может оказаться выставленной за порог, если чувства ее мужа переменятся.

Бетани вздохнула. Возможно, на такие мрачные думы ее наводят приближающиеся роды. Подобно птице, свивающей гнездо в ожидании потомства, Бетани было необходимо знать, что ее ребенка ожидают покой и счастье. Ее рука, прикоснувшаяся к животу, ощутила слабое биение, и молодая женщина подумала о зреющей у нее в чреве новой жизни. Это волшебное чудо перестало быть для нее тайной. Бетани купалась в счастливом сознании материнства. Теперь ей стало известно то, о чем знали ее мать, бабушка и все поколения женщин – владелиц Нортумберленда. Эта связь была гораздо сильнее, чем передаваемое по наследству поместье… Величайшая сила в мире прошла сквозь века, и внезапно Бетани оказалась вовлеченной в извечный круг жизни. Охваченная благоговейным умилением перед великим замыслом Творца и благодаря Его за этот дар, молодая женщина смахнула навернувшиеся на глаза слезы.

Внезапно ее внимание привлек донесшийся из коридора шум.

– Нет, Брет. Бетани должна отдохнуть. Она плохо себя чувствует, так как ждет ребенка. Ты увидишься с ней завтра.

Услышав голос сестры, Бетани захотела было вмешаться, но она чувствовала себя слишком усталой. Напрасно Мери объясняет Брету ее недомогание тем, что она ждет ребенка. Как-нибудь позже, когда представится случай, надо будет обязательно исправить это недоразумение. Брет не должен пугаться малыша или ревновать к нему.

Вздохнув, Бетани перевернулась на другой бок, пытаясь заснуть. В последнее время она, как правило, засыпала буквально на полуслове. Говорят, это нормально в первые месяцы беременности. И все равно эта постоянная усталость действовала ей на нервы. Бездеятельность была ей в новинку.

Дверь тихонько приоткрылась, и в комнату заглянул Брет:

– Бетани?

В робком голосе брата молодая женщина уловила страх.

– Заходи, Брет.

Она раскрыла объятия, и мальчик, вбежав в комнату, радостно бросился к ней.

– Ты правда болеешь? – встревоженно спросил он.

– Да нет, просто немного устала, – успокоила его Бетани. – Иногда для того, чтобы сотворить чудо, приходится отдыхать. – Она улыбнулась. – Я так счастлива. Скоро у меня появится малыш. И ты станешь дядей.

Брет просиял:

– Правда?

– Честное слово, – заверила его Бетани.

– Я сейчас же всем расскажу об этом. Ройс уже знает?

Бетани постаралась скрыть улыбку:

– Знает.

Брет было расстроился, но тотчас же снова оживился:

– А дяде Браму можно сказать?

– Да.

Утвердившись в значимости собственной персоны, мальчик забрался к сестре в кровать.

– Можно побыть с тобой? Мери очень злая.

Бетани, слышавшая сердитый окрик сестры, не удивилась этим словам:

– Нет, Брет, она просто очень беспокоится за меня.

– В последнее время Мери стала злой и грубой. Я ее ненавижу.

– Брет, как ты можешь!

Упрямо вскинув подбородок, мальчик сверкнул глазами.

Бетани было знакомо это выражение, но сейчас ей не хотелось ссориться с братом.

– Мери очень тебя любит, – сказала она. – И, думаю, ей будет больно узнать, что ты ее не любишь.

Неуютно заерзав, Брет наконец взглянул на сестру.

– Я ее люблю, – через силу выдавил он и сразу же добавил: – Но она мне не нравится.

Бетани печально покачала головой. Остается надеяться, дядя Брам и Ройс смогут исправить характер мальчика своим благотворным влиянием. Так или иначе, но по брату она соскучилась.

– Ну хорошо, Брет, можешь ненадолго остаться.

Ребенок просиял:

– Я расскажу тебе про замок дяди Брама.

Бетани слушала оживленную болтовню брата, чувствуя, как у нее в душе разливается тепло. Скоро у нее будет свой ребенок – хотя ответственность за Брета лежит на ней уже так давно, что ей порой кажется, будто он ее первенец.

Мальчик зевнул, и Бетани едва сдержалась, чтобы не последовать его примеру.

– Ты вчера не выспался?

– Дядя Ройс взял меня с собой объездить дальние посты.

Дядя Ройс. Странно, что Брет с самого начала проникся расположением к нормандскому рыцарю. Он сразу же разглядел его доброту и душевную теплоту. Почему глаза ребенка первыми увидели правду?

– Ты любишь дядю Ройса?

– Да. Но не так сильно, как любишь его ты.

Ах, если бы муж тоже увидел это! Но нет, он слеп. Ну, не совсем слеп, поправилась Бетани, но со зрением у него плоховато. Ройс очень трудно привыкает к переменам. Он окружил себя неприступными стенами, но в них уже начинают появляться трещины. Господь Бог даровал ей терпение, и она дождется того мгновения, когда Ройс не побоится стать самим собой.

Брет перешел к рассказу о путешествии в Шотландию, с восторгом поведал о незнакомых нравах и обычаях другого народа. Время летело незаметно, и вдруг за дверью послышались шаги.

– Это Мери! – испуганно воскликнул Брет.

Бетани стало не по себе от страха, который она увидела в глазах мальчика. Надо обязательно что-то с этим делать.

Нырнув под одеяло, Брет прильнул к ней. Сладко улыбаясь, в комнату вошла Мери с подносом в руках.

– Я принесла тебе теплого молока. Оно поможет тебе уснуть. Я знаю, уже несколько дней тебя мучит бессонница.

Мери закрыла за собой дверь, и Бетани вдруг обратила внимание на отсутствие ее телохранителя.

– А где Терлаш?

– Я упросила его позволить мне побыть минутку наедине с сестрой. Милый великан согласился, что здесь мне ничто не угрожает.

Это правда, ее красавица сестра способна очаровывать диких зверей, но Бетани подумала, что Ройс и Ги будут не очень-то рады такому поступку своего воина.

– Мери, но он же обязан постоянно находиться возле тебя.

– Знаю. Но с тех пор, как с тобой произошел этот несчастный случай, нам ни разу не удалось остаться вдвоем.

Опустив поднос, Мери протянула сестре молоко. Взяв кубок, Бетани поднесла его к губам.

– Пей, – сказала Мери, похлопывая по донышку. Молоко оказалось сладким – чересчур сладким.

Желудок Бетани протестующе сжался.

– Мери, не могу, – сказала Бетани, опуская кубок. Увидев разочарованное лицо сестры, она поспешно добавила: – Я выпью молоко, но чуть позже. Большое тебе спасибо за заботу.

– Я подожду, пока ты допьешь, а потом отнесу кубок на кухню.

– Нет, это необязательно. Но ты оставайся, побудь со мной. Нам нужно о многом поговорить. Ты ведь еще не рассказывала мне о том, как жила в Шотландии, – сказала Бетани, собираясь перевести разговор на Брета.

Мери отвернулась:

– Замужество не оправдало моих надежд. В девичестве я столько об этом мечтала. Но, став взрослыми, мы, к сожалению, обнаруживаем, что наши детские мечты не сбываются.

Мери принялась расхаживать по комнате, и Бетани быстро вылила содержимое кубка в горшок, стоявший под кроватью. Ей не хотелось огорчать сестру, но молоко просто не лезло ей в горло.

– Весь замок – и саксы, и нормандцы – в восторге оттого, что их госпожа ждет ребенка, – вдруг заявила Мери.

– Спасибо, – зевнула Бетани, недоумевая, почему мысли ее словно заволокло туманом.

– Не могу поверить, что моя сестра станет матерью. Я так удивлена. Ты ведь ненавидела этого человека.

– Да, ненавидела. Но, похоже, от ненависти до любви один шаг.

– Как всегда, сестра, ты права, – усмехнулась Мери, внимательно глядя на Бетани. – Как ты себя чувствуешь?

У Бетани вдруг закружилась голова, но ей не хотелось тревожить сестру.

– Хорошо.

Она ведь о чем-то собиралась поговорить с Мери, но сейчас никак не могла вспомнить, о чем именно.

– Ты выпила молоко?

– Да, – солгала Бетани.

Головокружение усилилось. Взглянув на сестру, она подумала, что та выглядит как-то странно. Наверное, она действительно очень больна, если милый ангел Мери кажется ей похожей на исчадье ада.

– Где отцовский перстень? Он у тебя? – спросила Мери.

Силясь что-либо понять, Бетани сняла с шеи золотую цепочку.

Выхватив эту цепочку у нее из рук, Мери быстро надела ее на себя, крепко зажав перстень в руке. Когда она повернулась к сестре, глаза у нее были чужие и жесткие.

– А теперь я скажу тебе кое-что, о чем узнала много лет назад, когда меня насильно отдали в монастырь. – Улыбнувшись, Мери взяла кубок из ставшей безвольной руки Бетани. – Отлично. Ты выпила все до последней капли.

Бетани, тело которой, казалось, налилось свинцом, вдруг вспомнила про притаившегося рядом с ней под одеялом Брета. Она открыла было рот, собираясь заговорить, но Мери ее опередила.

– Ты мне не сестра.

– Что? – удалось вымолвить Бетани. Мери изо всех сил отвесила ей затрещину.

– Ты меня слышала. Мы с тобой лишь сводные сестры. Будь повнимательней!

Громкий звук свидетельствовал о силе затрещины, но онемевшая щека Бетани не почувствовала боли. Однако встряска на короткое время прояснила рассудок, и осознание происходящего просочилось через густую паутину, затянувшую ее мозг.

– Мы лишь сводные сестры! – снова выкрикнула Мери. – Наша мать блудила с дядей Брамом. Отец взял ее в жены, чтобы дать тебе имя.

Слова сестры, приглушенные и размытые, доходили до сознания Бетани словно сквозь сон.

– О чем это ты?

О господи, что с Мери? Бетани хотела позвать на помощь, но язык отказывался ей повиноваться. Внезапно она поняла, что на нее навалилась какая-то страшная болезнь.

– Ты незаконнорожденная, Бетани. Я являюсь законной наследницей Нортумберленда.

Бетани почувствовала страх. Похоже, болезнь затронула не только ее слух, но и зрение. Красивое лицо Мери, расплывающееся перед ее взором, исказилось и казалось уродливым и отталкивающим.

– Мери, помоги мне! – выдохнула Бетани.

– Я здесь. Я никуда от тебя не уйду до тех пор, пока ты не погрузишься в вечный сон и уже не сможешь никого предупредить о моих замыслах.

Бетани ощутила, как руки Брета обвили ее талию. Она непроизвольно прижала мальчика к себе, пытаясь защитить его.

– Твоих замыслах? – прошептала Бетани, не до конца понимая смысл отрывочных фраз сестры, но страшась услышать объяснение.

– Я собираюсь напасть на замок Ренвиг во главе войска своего мужа. А потом я через него буду править Нортумберлендом, добьюсь всего, о чем мечтала и на что имею право. И впредь никто не обманет меня.

Из раненной предательством души Бетани вырвался немой крик протеста.

– Мери, пожалуйста… – с мольбой произнесла она.

Но лицо сестры расплылось и исчезло, и Бетани, проваливаясь в темноту, вдруг поняла, что Мери и есть тот убийца, которого искал Ройс.

Мери удовлетворенно улыбнулась. Бетани не доживет до утра: яда в молоке было с избытком. Она взглянула на безжизненное тело сестры, и в ее душе не шевельнулось ни капли жалости.

Кубок будет вымыт и возвращен на место. Она сходит в часовню, помолится, а затем возвратится к своему мужу, ожидающему сигнала к нападению.

– Бетани, какая ты глупая! – сказала Мери. – Ты жертвовала собой ради других, тогда как на самом деле достаточно было спросить у Господа Бога, что он ждет от тебя. Он бы тебе ответил. Всемогущий постоянно со мной разговаривает. Впрочем, дорогая сестренка, для этого необходимо быть по-настоящему Его достойной.

Ройс и Ги смотрели на неприятельское войско, затопившее все поле перед замком.

– Кто это? – спросил Ройс.

Присоединившийся к братьям, Седрик задумчиво почесал голову:

– Если я хоть сколько-нибудь разбираюсь в знаменах кланов, это Хью Синклер.

– Муж Мери? – уточнил Ги.

– Да, – подтвердил старый воин, и в голосе его сквозила тревога.

Ройс повернулся к брату.

– Разыщи леди Мери. Она должна быть у своей сестры, – распорядился он, размышляя, как можно избежать кровопролития.

После ухода Ги Ройс сосредоточился на изучении вражеского войска, разбившего лагерь в трехстах ярдах от крепостных стен. Он не ждал появления шотландцев раньше весны. То, что горцы выступили в поход зимой, свидетельствовало о серьезности их намерений.

– Вашель, проследи за тем, чтобы на стены выставили дополнительных часовых. Пусть женщины кипятят смолу и воду. Седрик, у тебя есть какие-либо соображения?

– Да, милорд. Если вы пойдете со мной, я вам покажу, что сделали для защиты замка его прежние хозяева.

Ройс направился следом за старым воином, поражаясь его силе и энергии.

– Милорд, из замка выходят не один, а два подземных хода. Раньше не возникало необходимости открывать вам это. Но теперь, когда мы подверглись нападению, я обязан сказать вам это – мой первейший долг защитить леди Бетани.

Ройс изумленно уставился на сакса, однако, хорошенько подумав, он улыбнулся. На месте Седрика он сам поступил бы так же.

Старый воин усмехнулся:

– Ваши люди, обнаружив один подземный ход, прекратили поиски. Но существует и второй. Пойдемте, я покажу вам его.

Ройс с восхищением посмотрел на него.

– Ты будешь находиться при мне, – сказал он, оказывая тому большую честь.

К ним подошел Ги с пепельно-серым лицом.

– Ты нашел леди Мери? – спросил Ройс.

– Non, еще не нашел. У сестры ее не оказалось.

– И? – нетерпеливо воскликнул Ройс, недоумевая, зачем брат отвлекает его сообщением этих незначительных подробностей.

– Брат, мне нужно переговорить с тобой наедине.

Ройс посмотрел на Седрика, недовольный тем, что Ги относится с недоверием к воину-саксу, доказавшему свою преданность.

– Ги, возможно, ты не заметил, но замок осадило неприятельское войско. У меня нет времени на досужие разговоры.

Ги вздохнул:

– Бетани в бессознательном состоянии. Брет утверждает, что Мери отравила ее.

– Что? – изумленно воскликнул Ройс.

В ушах у него зашумело, острая боль заставила его сердце биться с невероятной силой. Казалось, оно вот-вот вырвется из его груди.

– Oui, отравила. Я обнаружил Бетани в спальне и не смог разбудить ее. У кровати на коленях стоял плачущий навзрыд Брет. Сквозь слезы ему удалось выдавить: «Это Мери с ней сделала». Впрочем, мальчик вне себя от горя. Возможно, он не знает, что произошло в действительности.

– Кто сейчас с Бетани?

– Майда. Она говорит, что если бы знала, какой яд был использован, то, может быть, смогла бы найти противоядие.

– Так узнай, черт побери, что это за яд!

– Ройс, как это сделать, если я нигде не могу найти леди Мери?

Оттолкнув его в сторону, Ройс решительно шагнул вперед.

– Она никуда не могла деться, ведь я приставил к ней человека. Ройс, быть может, мы ошибаемся. Как могла леди Мери отравить свою сестру под бдительным оком нашего стража?

– Среди нас есть изменник, и нам обоим это прекрасно известно. Если это не Мери, то кто? Я готов спорить на что угодно, что это она. Найди ее, и мы получим ответы на все вопросы.

– Милорд, – вступил в разговор Седрик, – если предатель – сакс, ему известно про оба подземных хода. И он попытается бежать, воспользовавшись вторым, еще не обнаруженным.

– Проследи за этим, – приказал ему Ройс, поворачиваясь к брату. – Я иду к Бетани. Не подведи!

Кивнув, Ги поспешно ушел.

Тихо войдя в часовню, Ги увидел в полумраке склонившую голову в молитве Мери. Латынь он не слышал с того времени, как покинул духовную семинарию, но сейчас, услышав слова Мери, нахмурился. Девушка обращалась к Всевышнему, прося у него не исцеления сестры и спасения людей Нортумберленда от вражеского нашествия, а призывая обрушить божественную кару на безродную шлюху и ее приспешников.

Ги был потрясен до глубины души. Ройс оказался прав. Все случившееся – в том числе и смерть Дамианы – дело рук Мери. Ги почувствовал тошноту.

Молодой воин осторожно приблизился к алтарю.

– Леди Мери, – тихо произнес он и тут заметил коленопреклоненного нормандского стражника. – Терлаш, в чем дело?

Терлаш, уронив голову на сложенные руки, ничего ему не ответил. Ги сделал знак Мери отойти от алтаря, позволив ему приблизиться к безмолвному воину. Склонившись над Терлашем, Ги тронул его за плечо, и тот упал навзничь, открывая вонзенный в грудь по самую рукоятку кинжал. Не подозревая о грозящей ему опасности, Ги обернулся и успел лишь почувствовать удар чем-то тяжелым в висок.

Мери презрительно оглядела рухнувшего на пол нормандского рыцаря.

– До чего же они все безмозглы, Боже, не так ли?

Под сводами небольшой часовни гулко раскатились отголоски безумного хохота. Мери вставила на место оторванную половую доску, которую так и не удосужился прибить отец Джон.

Медленно дойдя до выхода, девушка обернулась и преклонила колено.

– Не беспокойся, Господи, я буду осторожна, – прошептала она.

Затем, поднявшись, она вышла из часовни, даже не оглянувшись на свои жертвы.

Ги застонал, приходя в чувство. Его рука, поднявшаяся к гудящей от боли голове, упала вниз вся в крови. Шатаясь, Ги вышел из часовни, зовя на помощь.

Подбежавший на крик Вашель помог Ги дойти до главной залы. Сумар Чадвик попыталась было положить на рану повязку, но Ги сорвал ее.

– Обыщите комнату леди Мери, – приказал он. Увидев, что молодая женщина, застыв, смотрит на него как на безумного, он схватил ее за плечи.

– Делайте, что я говорю. Леди Мери отравила свою сестру, и мы должны знать, какой яд она использовала.

Пораженная, служанка в ужасе заломила руки:

– Я пошлю горничную на кухню, а другие слуги обыщут весь замок. Но, милорд, ведь она могла спрятать яд где угодно!

– Мы должны его найти!

– Предоставьте это мне, милорд; я сделаю все для нашей госпожи. Если яд еще здесь, мы его найдем.

Служанка убежала, и Вашель обратился к Ги:

– Сумар предана леди Бетани, милорд.

Ги в этом нисколько не сомневался.

– Вашель, нельзя допустить, чтобы Мери покинула замок. Возьми воинов и найди ее, – приказал он.

– Oui. Я лично прослежу за этим.

Отерев кровь со лба, Ги отправился проверять часовых. Необходимо предусмотреть все. Судя по всему, на Мери лежит не только убийство Дамианы. Очевидно, она хочет с помощью войска своего супруга отобрать Нортумберленд у нормандцев.

Ги покачал головой. Все, кроме Ройса, купились на ангельскую красоту смиренной Мери. У него самого были кое-какие подозрения, но он не видел причины, которая могла бы заставить ее творить такие жуткие деяния. Теперь же ему было понятно, что двигало Мери: ненависть и зависть.

В коридоре его встретил Вашель.

– Леди Мери бежала. Я обнаружил во втором подземном ходе Седрика. Старик ранен ударом кинжала.

С болью в сердце Ги поднялся в комнату Бетани, желая видеть брата. Отворив дверь, он раскрыл рот от изумления. Ройс, редко просивший Бога о чем-либо, стоял на коленях рядом с Бретом.

Ги не смог вспомнить, когда его брат молился в последний раз. Его взгляд перешел на Бетани. Вот самое ценное, что есть у Ройса. Если он ее лишится, он умрет.

Бетани лежала совершенно неподвижно, и лишь грудь ее едва заметно вздымалась и опускалась. Ройс беспомощно смотрел на нее. Молодая женщина казалась совершенно умиротворенной: на ее гладкой коже не было морщин – следов, оставленных тревогами и заботами, лицо было спокойным, прямо-таки ангельским. Она походила на заколдованную красавицу, ожидающую избавления от злых чар.

Ройс гнал от себя мысль о том, что Бетани может покинуть этот мир. Жизнь без нее просто невозможна. Ему не нужно было справляться о состоянии Бетани. Если глаза искусной целительницы Майды наполнены слезами, что еще можно говорить. Ройс вспомнил то время, когда вел себя грубо и резко с милой упрямой Анни. Она никогда не заслуживала его гнева. Впрочем, она нисколько не боялась этих яростных вспышек, в отличие от всех тех, кто трясся от страха.

Поднявшись с колен, Ройс присел на кровать, пытаясь понять, чем Бетани могла пробудить к себе такую ненависть. Взяв руку жены, он мысленно поклялся во что бы то ни стало найти Мери и воздать ей по заслугам. Краем глаза Ройс заметил Брета. По щекам мальчика катились слезы. Подхватив Брета, Ройс усадил его к себе на колени.

– Спаси Бетани, – с мольбой в голосе произнес тот.

«Спаси Бетани». Такие простые слова, но просьба эта невыполнима. Ройс возвел глаза к небу, прося Всевышнего проявить милосердие к молодой женщине.

Затем он снова посмотрел на мальчика:

– Не могу, Брет. Твоей сестре может помочь лишь чудо. А это удел Господа Бога.

– Я не хочу, чтобы она болела.

Брет заплакал, и Ройс прижал к груди его маленькое тельце, пытаясь принять на себя боль и страдания малыша.

Ги, подойдя к ним, опустился на колени рядом с кроватью. Склонив голову, он произнес слова молитвы, затем спросил:

– Брат, что мне нужно делать?

– Все необходимое уже сделано. Нам остается только молиться. Где Мери? – спросил по-французски Ройс, поглаживая Брета по голове.

– Ей удалось бежать из замка, – на том же языке ответил Ги.

– А яд? Он найден?

– Non. Но твои подозрения оказались верными. Мери и есть убийца, которого мы искали. Я подслушал ее молитву. Ее слова были обращены не к Христу, а к Сатане.

– Я так и знал, – с горечью произнес Ройс. По-братски потрепав его по плечу, Ги ушел.

Ройс снова встал на колени у изголовья кровати, и Брет последовал его примеру. Взяв руку Бетани, рыцарь поднес ее к губам, и вдруг из его глаз на безжизненную ладонь упала одинокая слезинка. Судорожно вздохнув, Ройс прижал руку жены к груди, к своему сердцу.

– Я никогда не говорил, что люблю тебя. Но до этого времени я просто не знал, что означают эти слова. Странно, что я способен на такое сильное чувство. Отныне я больше не смогу смотреть на белый свет, не гадая, о чем бы ты думала, если бы была рядом. Ты не представляешь себе, сколько жизней ты затронула.

Ройс подумал о людях Нортумберленда, о брате Бетани, ее дяде, своих людях, Ги – и наконец о себе самом. Бетани изменила их всех. Если она умрет, ничьи глаза в замке Ренвиг не останутся сухими.

Нет, надо гнать прочь подобные мысли. Смерть – частый гость на полях сражений, но как может она вползти на брачное ложе? Проклятие! Бетани лежит рядом и умирает, а он бессилен что-либо сделать. Всю свою жизнь он посвятил тому, чтобы вернуть безжалостно отнятое отцом: имя, уважение, власть, состояние, – отнятое у него самого и у его детей. Но внезапно – подобно тому, как озаряет небо вспышка молнии, – ему открылась истина, и Ройс понял, что не это наполняет его жизнь смыслом.

Бетани! Она ему необходима. Ее любовь создала новый мир, в котором Ройсу хотелось жить.

– Бетани, мне нужны твои советы.

Ройс улыбнулся. У Бетани всегда находились замечания по поводу того, как он управляет ее людьми. Ибо это ее люди. Ее земля. Он покорил Нортумберленд, но Бетани покорила его сердце.

Ройс прижался лбом к ее щеке.

– Господи, – прошептал он, – не отнимай ее у меня. Какие бы проступки я ни совершил, ты караешь слишком строго. Если хочешь, возьми меня, но пощади мою любимую. Она – олицетворение всего доброго и светлого в этом мире. Такой женщины, как Бетани, которая служит Тебе, служа своим людям, здесь будет не хватать.

Бетани застонала, и Ройс смахнул прядь волос с ее лба.

– Как тебе помочь? Как облегчить твою боль?

Вздохнув, Ройс закинул голову, устремив взор вверх.

– Боже, – воскликнул он, – возьми меня вместо Бетани!

Его громкий крик отразился от стен, и Брет схватил его за руку.

– Не надо, она проснется.

Ройс печально улыбнулся, чувствуя, как его глаза застилают слезы.

– Non, видишь, как крепко она спит.

– Пусть Бетани отдохнет. Она очень устала.

– Oui, пусть она отдохнет.

Слезы душили Ройса. Да, пусть она отдохнет. И ребенок у нее в чреве тоже будет спать. Два человека, которых он любит больше всего на свете, покинут этот мир, так и не узнав о его любви.

Склонившись к Бетани, Ройс шепнул ей на ухо:

– Бетани, я люблю тебя всем сердцем. Ты и наш ребенок – величайший дар Господа Бога. Если ты выздоровеешь, обещаю: я буду выполнять все твои желания. Я буду делать для тебя все, что в моих силах, – лишь попроси. Я даже верну тебе свободу, если ты того пожелаешь.

Прикоснувшись губами к щеке Бетани, Ройс опустил голову на ее подушку. О боже, без нее жизнь кончится.

У него перед глазами предстали картины прошлого. Ройс поклялся всем, что было для него свято: если ему предоставится еще один шанс, если Всевышний сотворит чудо, он не повторит своих ошибок. Однако, произнося обет, Ройс понимал, что желает невозможного. Бог никогда не предоставляет человеку шанс исправить свои проступки. Сделав ошибку, приходится до конца жизни нести на себе тяжесть свершенного. Но цена этой ошибки – его душа. Вытерев слезы, Ройс снова взглянул на жену. Он не мог оторваться от прекрасного лица Бетани.

Ему на плечо легла чья-то рука. Обернувшись, Ройс увидел Вашеля.

– Милорд, мы – то есть все ваши воины – молимся за ее выздоровление.

Ройс кивнул, глубоко тронутый тем, что его люди просят у неба исцеления для Бетани. Нормандским воинам предстоит в самом скором времени сойтись с врагом в кровавой сече, и тем не менее они не забывают его жену. Ему было ниспослано благословение, но он слишком поздно это понял. Вздохнув, Ройс встал. На нем лежит ответственность за других. Он не вправе их подвести.

Нежно проведя кончиками пальцев по щеке Бетани, Ройс выпрямился и взял Брета на руки.

– До моего возвращения ты будешь нести дежурство рядом с Бетани. Я могу поручить это задание только надежному воину.

Мальчик торжественно кивнул, но они оба понимали, что Ройс, вероятно, вернется слишком поздно.

Войдя в шатер мужа, Мери презрительно скривила губы, увидев поспешно соскользнувшую с ложа обнаженную девицу. Схватив в охапку свои вещи, та выбежала из шатра. Проводив ее гневным взглядом, Мери повернулась к мужу. Хью Синклер довольно ухмыльнулся, нисколько не смущенный тем, что жена застала его с любовницей.

– Разгромить их не составит особого труда, – произнесла Мери голосом, холодным, словно зимняя ночь. Она развернула лист пергамента. – Здесь записано, сколько в замке людей и боевых коней. Я составила план укреплений, отметив важнейшие крепостные сооружения и два подземных хода. Впрочем, оба они теперь бесполезны, – улыбнувшись, она передала свиток мужу. – Единственный человек, обладавший мужеством и не потерявший честь, мертв. Я устранила последнее препятствие.

– Меня поражает, женушка, с какой легкостью ты расправляешься со своими соплеменниками.

Мери застыла:

– Это было необходимо. Всевышний поручил мне покарать грешников.

Великан-шотландец приблизился к жене, потягивая эль.

– Он еще не передумал?

– Нет. Это мой долг.

– Ты любила сестру?

– Да, хотя та этого не заслуживала. Бетани присвоила себе то, что по праву должно принадлежать мне. Господь просветил меня.

Некрасивое лицо Хью скривилось в злорадной усмешке. Он швырнул кубок в дальний угол шатра.

– Мы готовы завтра пойти на штурм. Молилась ли ты о нашей победе?

– Да. Завтрашний день принесет нам удачу, и мы будем править Нортумберлендом.

– Нет, я буду править Нортумберлендом!

Мери отпрянула назад, и в груди у нее зашевелилось недоброе предчувствие.

– Мы будем править.

– Нет, женушка, – замахнулся Хью. – Тебе придется усвоить один урок.

Мери подняла руки, пытаясь защититься от удара, но кулак мужа сшиб ее с ног. Хью бил ее руками и ногами, а она, свернувшись клубком, пыталась защитить голову. Предыдущие побои Мери перенесла стоически, понимая, что так будет легче убедить Бетани в искренности ее слов, но сейчас муж ее словно озверел.

Избив жену до полубесчувственного состояния, Хью поднял ее с земли и швырнул на ложе. Мери застонала, не в силах поверить в то, что он задумал. Великан уверял, что ему нужны только ее земли и замок, но не она сама.

– А теперь, после того, как ты выполнила все, что мне от тебя было надо, не вижу причин, почему бы не вкусить твоих прелестей.

Хью принялся срывать с нее одежду. Мери отчаянно сопротивлялась, но следствием этого были лишь новые жестокие удары. Оглушенная увесистым кулаком, она сквозь туман ощутила, как муж взбирается на нее. Ее тело пронзила острая, нестерпимая боль. Мери попыталась спихнуть с себя Хью, но тщетно. Насытившись, он, довольно заурчав, перекатился на бок. Мери, разъяренная тем, что ее использовали словно последнюю шлюху, занесла кулак, целясь мужу в лицо, но так и не смогла нанести удар. Могучая рука Хью свернула ей шею.

Последней мыслью Мери был укор Господу за то, что тот покинул ее.

Ройс обходил крепостные стены. Все поле перед замком было заполнено вражеским войском. При первых проблесках зари оно двинется на приступ. Ройс осмотрел укрепления, проверил своих людей, и все это время в мыслях его неотступно присутствовал образ Бетани.

Он делал все, чтобы защитить ее землю, а перед глазами его стояла ее улыбка, в ушах звучал ее звонкий смех. Ройс заставлял себя действовать, невзирая на боль.

Образ Бетани, нисколько не померкнув, не покидал его всю ночь. Ройс понял, что он отныне всегда будет с ним, что бы ни случилось. Бетани стала частицей его жизни, проникнув в его сердце и душу.

Призраки могут успокаивать, могут мучить; призрак Бетани будет делать и то, и другое. Оставаясь один, Ройс смыкал веки, погружаясь в царство печали. Ги обнаружил брата забившимся в угол башни, лицо его было залито слезами.

Раньше Ройс сгорел бы со стыда, если бы его застали в таком виде. Странно, но теперь это не имело для него никакого значения. И все же, вытерев глаза, он, вздохнув, взглянул на брата.

– В чем дело, Ги?

– Ройс, я предпочел бы отсечь себе руку, лишь бы не приносить тебе это известие.

Кровь застыла в жилах Ройса, он ощутил, как у него стиснуло грудь.

– Она умерла, – безжизненным голосом произнес он.

– Non, – поспешно заверил его Ги. Ройс почувствовал прилив облегчения:

– Что же тогда случилось?

– Яд. Мы не смогли найти его, – тяжело вздохнул Ги. – Извини, Ройс.

– Как она? – спросил Ройс, затаив дыхание.

– Так же. Ее судьба в руках Всевышнего.

Кивнув, Ройс отвел взгляд, пытаясь совладать с мучительной болью. Прошло несколько минут, прежде чем он наконец заговорил:

– Как только начнет светать, замок подвергнется штурму. Я рад, что ты рядом.

– Я не отойду от тебя ни на шаг! – воскликнул Ги.

– Будем молиться о том, чтобы выстоять – не ради себя, а ради моей жены. Я перед ней в неоплатном долгу.

– Значит, ты признаешь, что любишь эту саксонку?

– Oui, но сейчас, уже слишком поздно. Я так и не успел сказать ей об этом, – дрогнувшим голосом произнес Ройс.

– У тебя еще будет возможность.

Ройс вздохнул:

– Я не верю, что Господь Бог предоставляет людям повторный шанс. Я обладал всем, чего только желал, но не понимал этого. Я отшвырнул от себя бесценный дар.

– Господь не карает, брат; это предоставлено людям. Он милостив и все понимает. Молись. Проси его вернуть этот дар.

– Молюсь. От всего сердца молюсь, Ги. Но ответа нет. Впрочем, я его и не жду. Твой брат не настолько близок к Всевышнему.

– Он раскрывает свой слух перед грешниками.

– Да? Боюсь, мой голос остался неуслышанным, – печально улыбнулся Ройс. – До этого момента я никогда не испытывал нужды в Боге, и теперь, уверен, он отвечает мне тем же. А сейчас нам надлежит выполнить свой долг, какие бы чувства нас ни обуревали!

Развернувшись, он решительной походкой направился к своим воинам.

– Пошли. Нам предстоит тяжелое испытание.


Глава 24


– Хвала Господу, нам приходится защищать укрепленную позицию. Я не горю желанием сойтись с этим войском на открытом поле, – сказал Ги Седрику, оглядывая с крепостной стены огромное скопление шотландских воинов. В нем говорила не трусость, а трезвая оценка силы врага. – Наше положение более выгодное, но неприятель и не думает ослаблять натиск.

Вот уже целый день на стены накатывались волна за волной одетые в шкуры воины.

– В жилах этих северян течет кровь диких викингов, – почтительно согласился Седрик. Несмотря на полученную вчера вечером от Мери рану, осунувшийся и бледный, старик не ушел с боевого поста. Он повернулся к Ги. – Им незнакомо чувство жалости.

Ги прекрасно его понимал. Половина населения Нормандии ведет свою родословную от жестоких скандинавов. Нечего ждать от них милосердия, им нужна лишь полная победа. Шотландцев необходимо разгромить. Ги осмотрел позиции неприятеля, над которыми уже начинали сгущаться ранние зимние сумерки. Благодарение Господу, ночь позволит сделать небольшую передышку.

– Если бы не эти высокие каменные стены, нам бы несдобровать.

Обернувшись, Ги увидел поспешно приближающегося Вашеля.

– Ройс зовет вас в главную залу, – запыхавшись, сказал тот, отирая с лица пот и грязь.

Торопясь в залу, Ги пытался понять, что замыслил его брат. Каким бы безвыходным ни казалось их положение, каким бы безрадостным ни виделось будущее, Ройсу всегда удавалось придумать выигрышный стратегический ход. Сейчас не тот случай, чтобы нарушать эту традицию.

Ги и Вашель вошли в залу, и суровый нормандский полководец повернулся к ним. Глубокие складки на лицах воинов и мрачные взгляды выдавали охватившую всех тревогу. Однако, несмотря на пропитывающие воздух беспокойство и неуверенность, голос Ройса, обратившегося к стоящему рядом воину, прозвучал властно и решительно:

– Удвойте количество часовых. Этой ночью мы должны быть особенно бдительны. Неприятель может воспользоваться любой нашей оплошностью.

– Oui, ты прав, – согласился Ги, вспоминая беспорядочные толпы полуголых воинов, с кровожадными воплями идущих на приступ.

Ройс кивком пригласил Ги и других командиров подойти к столу, на котором лежал план крепостных укреплений и окрестностей.

– Размести своих людей здесь, здесь и здесь, – приказал Ройс, обращаясь к начальнику гарнизона Феррагюсу и указывая места на плане. – А я во главе отряда воинов совершу вылазку через подземный ход и ударю шотландцам во фланг.

Его рука накрыла изображения полей и холмов слева от замка.

– Схватиться с врагом на открытой местности – самоубийство, – возразил Ги, и остальные согласно закивали. – К тому же Синклеру известно о подземных ходах, и наши действия не станут для него неожиданностью.

– Au contraire.[14 - Напротив (фр.)] Мой замысел удастся, так как мы будем действовать внезапно и непредсказуемо. Выехавший из главных ворот отряд всадников с Вашелем во главе отвлечет врага от замка. Наши воины, не ввязываясь в бой, заманят шотландцев к тому месту, где их буду ждать я, и, обрушившись на неприятеля одновременно с двух сторон, мы разгромим его. Зажатые между замком и засадой, шотландцы будут сокрушены.

– План великолепен, но и опасен, – озабоченно нахмурился Ги.

– У тебя есть другие предложения? – спросил Ройс, пододвигая ему карту.

Братья молча переглянулись. Наконец Ги нехотя покачал головой:

– Non. Но я пойду с тобой.

Он не мог отпустить брата в пекло одного.

– Non. Ты будешь охранять тех, кто в замке. С тобой останется Седрик. Со мной пойдет лишь небольшой отряд – люди, оставленные королем.

Командиры отрядов высказали Ройсу свои замечания. Тот, прирожденный военачальник, внимательно их выслушал. Подробно разъяснив свой замысел, он поставил конкретные задачи перед каждым отрядом, снова подчеркнув, что ключевая роль отводится его людям.

Ответив на все вопросы, Ройс распустил военный совет.

Командиры покинули залу, остался один лишь Ги.

– Ройс, ты не надеешься вернуться живым, – высказал он вслух свои мысли.

В отличие от остальных, он прекрасно понял замысел брата.

Ройс покачал головой:

– Non, я надеюсь одержать победу. Я буду во главе отборного королевского отряда. Это опытные, закаленные в боях воины.

«И чужие для него люди, – подумал Ги. – Ройс не хочет видеть, как рядом с ним будут погибать его друзья».

– Мне было бы легче, если бы ты назначил вместо себя кого-то другого, – сказал Ги, внимательно следя за братом.

Тот едва заметно стиснул зубы:

– Это невозможно. Я сам должен быть там.

Ги понял, что спорить бесполезно. Ройс не изменит своего решения. Чувствуя, как у него защемило сердце, Ги стиснул руку брата:

– Да хранит тебя Бог, Ройс. Я буду защищать твою землю и твой дом до последней капли крови.

– Знаю. Если нам улыбнется счастье, вечером я вернусь и мы отпразднуем победу, – ответил Ройс, заключая брата в объятия.

Два воина молча стояли посреди пустынной залы, сознавая, что, возможно, в последний раз видят друг друга. Однако этот редкий момент близости продолжался лишь мгновение. Ройс де Бельмар, ни разу не оглянувшись, вышел из залы.

Вылазка была намечена на полдень. Все в замке – и мужчины, и женщины – готовились к кровопролитной схватке. Нормандцы и саксы проводили последние часы затишья вместе, избегая разговоров о будущем.

Многие мужчины и женщины, уже давно жившие вместе, поспешно обвенчались. Предстоящее сражение обязывало людей подвести итоги прожитого, расплатиться по всем счетам.

В течение всей долгой ночи Ройс не мог найти успокоения. Большую ее часть он провел в комнате своей супруги. Рыцарь так пристально смотрел на нее, что ему начинало казаться, будто она шевелится; но нет, моргнув, он обнаруживал, что Бетани по-прежнему лежит совершенно неподвижно. Ройс не переставал корить себя. Если бы Всевышний даровал ему лишь несколько минут, чтобы высказать все, что лежит у него на душе! Но Бог, судя по всему, как и вчера, оставался глух к его просьбам.

И все же Ройс никак не мог смириться с тем, что ему предстоит потерять Бетани. Он действительно выбрал для себя самое опасное место в предстоящей битве, но вовсе не потому, как ошибочно решил Ги, что искал смерти. В глубине души у него теплилась надежда. Бетани не умрет. Им предначертано судьбой жить вместе. Он вернется домой с триумфом и положит победу к ногам любимой жены. Это самое меньшее, что он может ей дать. Насколько Ройс помнил завет далекого предка Бетани, наследница Нортумберленда должна выходить замуж за самого доблестного воина, который будет защищать ее владения. И, видит Бог, он не подведет свою супругу.

Едва только первые слабые лучи утреннего солнца заглянули в комнату, Ройс понял, что настала пора расстаться с возлюбленной: Склонившись над Бетани, он прижался поцелуем к ее губам.

– Мы навеки останемся вместе, ибо никто другой больше не сможет завладеть моим сердцем, – прошептал он.

Встав, Ройс прикоснулся к ее нежной щеке:

– Я люблю тебя, Анни. Вручаю тебе свою душу и сердце. Храни их вечно.

Он повернулся, не обращая внимания на струящиеся по пухлым щекам Майды слезы. Его ждут дела. Кухарка остановила Ройса, схватив его за руку.

– Милорд, да хранит вас Бог.

Он кивнул, не в силах выразить словами благодарности за это пожелание.

– Заботьтесь о моей жене, – проворчал он, пытаясь скрыть свои чувства.

Майда улыбнулась, ничуть не стыдясь своих слез.

– Буду заботиться о ней до последнего вздоха, милорд.

С самого рассвета продолжались мелкие стычки. Ги и Вашель доложили Ройсу положение дел.

– Милорд, – заметил верный оруженосец, – мне известно ваше упрямство, но постарайтесь не свернуть себе шею.

– Хорошо, и тебе желаю того же, – ответил Ройс, глядя на то, как подбежавшая Сумар заключила Вашеля в свои объятия.

– Возвращайся, Вашель! – воскликнула она. – Я не переживу гибель еще одного мужа.

Вашель увел ее, и Ройс с завистью проводил их взглядом, жалея, что не может обнять Бетани, услышать ее пожелание благополучного возвращения с поля боя.

Ги протянул Ройсу его меч:

– Следует ли напоминать тебе, что мне очень бы не хотелось извещать мать о твоей гибели?

– Не беспокойся, брат; я вернусь живым и невредимым, – заверил его Ройс.

Он собрался было идти, но тут к братьям подошел отец Джон:

– Одну минутку, милорд. Перед вашим уходом я хотел бы вознести молитву о благополучном, да будет на то Господня воля, возвращении вас и ваших людей.

Ройс понимал, как эта молитва поднимет дух его воинов. Однако его удивило, что священник-сакс хочет просить у неба удачи нормандским воинам. Впрочем, это еще одно свидетельство привязанности всех саксов к Бетани – и к нему, ставшему ей мужем. Никакое насилие не смогло бы завоевать ту преданность, которой теперь по доброй воле удостоили саксы всех своих недавних врагов.

– Oui, святой отец, мы смиренно примем молитву о нашей победе.

Отец Джон кивнул, и нормандские воины преклонили колени, принимая благословение.

– Пусть эти храбрые и отважные воины с помощью нашего милостивого Господа одержат победу во славу Его.

Воины, получив благословение, встали, готовые идти в бой. Ройс поднялся с колен, и священник подошел к нему:

– Я молился в часовне о выздоровлении леди Бетани; сейчас я отправлюсь к ней и не отойду от нее до вашего возвращения.

– Святой отец, если на то будет воля Господа и я погибну в битве, похороните меня вон на том пригорке, – указал Ройс на то место, где впервые встретился со своей будущей женой.

Священник кивнул, и взор его затуманился слезами.

– А если моя жена… – Ройс осекся, – …если она не выздоровеет, положите ее рядом со мной, чтобы мы оставались вместе на веки вечные. Вы проследите за этим?

– Да, сын мой, положитесь на меня. – Отец Джон передал Ройсу расшитый пояс, наследственный знак Нортумберленда. – Она сама отдала бы его вам. Ройс де Бельмар, супруг леди Бетани, с моим благословением станьте ей надежным защитником!

Взяв пояс, Ройс в сотый раз всмотрелся в вышитые на нем картины. Сейчас ему оказана высокая честь, как и за девятьсот лет до этого римскому завоевателю. Сглотнув комок в горле, Ройс перепоясался древней реликвией и, убрав кинжал в голенище сапога, присоединился к своим людям.

Неприятель двинулся на приступ крепостных стен, и воздух наполнился громкими боевыми криками. Ройс повел свой отряд подземным ходом, и всю дорогу в тоннеле звучали просочившиеся сквозь толщу земли приглушенные звуки сражения, напоминающие стенания корчащихся в муках призрачных бойцов.

Слушая этот предостерегающий глас смерти, Ройс мысленно дал обет. Если он не погибнет сегодня, то впредь никогда больше не будет ценить жизнь так дешево. Каждый новый день будет приносить радость. Выходя из подземелья на свет, рыцарь понял, что отныне жизнь его никогда больше не будет такой, как прежде. Ибо он никогда больше не сможет найти любовь, каковой наградила его Анни.

Брам Мактавиш услышал звуки сражения, которые ни с чем невозможно спутать, задолго до того, как увидел поле боя. Осторожно поднявшись на гребень холма, он с изумлением взглянул на открывшуюся перед ним картину. Возвращаясь в замок Ренвиг, чтобы забрать своего племянника, шотландский лэрд никак не ожидал увидеть его осажденным.

Брам узнал знамена клана Синклера, и у него в душе все оборвалось. О раны Господни, неужели северянин сошел с ума? Воюет со своими родственниками? И как поступить ему самому? Неудержимая волна северных воинов в самое ближайшее время смоет нормандцев, если к тем не подоспеет подмога.

Брам смотрел на кровавую сечу, и у него перед глазами оживали давно умершие воспоминания, взывая о долге, от которого он отказался много лет назад. Но сейчас он не сможет ослушаться до боли знакомого голоса, нашептывающего ему на ухо: «Спаси ее. Спаси нашу дочь». Браму казалось, у него разрывается сердце. Да, он слышал голос своей возлюбленной так, словно та стояла рядом. Родная дочь, его плоть и кровь, нуждается в нем.

Собрав своих людей, Брам поскакал вперед. Над полем боя разнесся древний боевой клич Мактавишей. Опьяненный боевым пылом, старый шотландец увидел перед собой образ, который так долго гнал от себя, услышал слова клятвы, которую нарушил. Словно одержимый, он поднял меч и ринулся в бой.

Ройс бился в самой гуще сражения. Его нападение застало неприятеля врасплох, но первоначальное преимущество быстро исчезло из-за подавляющего численного превосходства воинов-кельтов. Ройс понимал, что его людям приходится туго, но все до одного нормандцы сражались доблестно и самоотверженно, оправдывая надежды своего вождя. Пусть им не суждено одержать победу, они были полны решимости захватить с собой на тот свет как можно больше врагов и тем самым спасти замок.

Внезапно услышав громкий боевой клич, Ройс оглянулся, и кровь застыла в его жилах. На гребне холма стояло еще одно шотландское войско! Он допустил роковой просчет, и его воинам придется дорого заплатить за это. Они окружены со всех сторон, и надеяться больше не на что.

На мгновение позволив себе роскошь еще раз вспомнить свою возлюбленную, Ройс снова пожалел о том, что ему больше не представится возможность что-либо исправить. «Впрочем, – подумал он, оглядывая вражеские полчища, – Господь все же дал мне последний шанс. По крайней мере мы с Бетани будем неразлучны в смерти». Но времени предаваться праздным размышлениям не было. Выскочивший из неприятельских рядов воин направил меч в сердце Ройса. Тот, успев в последний миг увернуться от удара, выхватил из-за голенища кинжал Бетани и по самую рукоятку погрузил его в обнаженное тело шотландца. Высвобождая древний клинок, Ройс подумал, что Анни вместе с ним и никогда его не покинет.

Окруженный со всех сторон врагами, Ройс увидел, как к месту сражения во главе своего клана мчится Брам Мактавиш.

– Проклятие! – выругался он, давая зарок обагрить свой меч кровью лэрда за то, что тот присоединился к врагу.

Нормандским воинам не устоять перед удвоившимся числом шотландцев. Подняв меч, Ройс издал боевой клич. Он заберет вероломного язычника с собой в ад!

Брам, рубя направо и налево, пробивался к Ройсу. Они встретились в самой гуще сечи.

Шотландец, отбил удар нормандского рыцаря.

– Я пришел к тебе на помощь, Ройс де Бельмар!

Ройс изумился, но тут Синклер со всей силы опустил на него меч, и Мактавиш, подтверждая свои слова делом, отразил этот выпад.

Спина к спине мужчины сражались, выручая друг друга. После вступления в битву людей Мактавиша соотношение сил изменилось в пользу нормандцев, и все же битва с северянами шла почти весь день, пока те наконец были сломлены и отступили.

Эта битва оказалась исторической. Не впервые шотландцы сражались с шотландцами, но на помощь нормандским воинам ни один клан еще никогда не приходил.

К вечеру воины Синклера обратились в беспорядочное бегство, и союз двух знатных родов был окончательно закреплен.

– Я был бы рад услышать от тебя, что здесь сегодня произошло, – сказал Брам Мактавиш, отирая со лба пот и грязь.

– Рассказ мой будет долгим, и вам лучше выслушать его за кубком эля, – ответил Ройс.

– Согласен, – хлопнул его по спине Брам. – А из тебя еще может получиться что-нибудь путное, рыцарь! – Он повернул коня. – Я переговорю со своими людьми, а потом мы встретимся в замке.

У Ройса сжалось сердце при мысли о том, что ему предстоит поведать Мактавишу о болезни Бетани и предательстве Мери. Сейчас далеко не лучший момент извещать шотландского лэрда о том, что одна его племянница сбежала из дома, а другая находится между жизнью и смертью.

К Ройсу приблизился нормандский воин:

– Всего на одно слово, милорд.

Рыцарь выслушал подробный доклад и принял от воина кое-какие бумаги и перстень Бетани.

К ночи с поля битвы наконец поступили хорошие вести. К тому времени, как над Нортумберлендом засияет полная луна, воины, изгнав захватчиков со своей земли, вернутся в замок с ранеными. Ги жалел лишь о том, что к радостному известию о победе не может добавить сообщение о благополучном исцелении Бетани. Молодая женщина по-прежнему находилась в том же состоянии, в котором ее оставил Ройс, уходя на бой.

Произнеся мысленно молитву, Ги отворил дверь спальни Бетани и тотчас же в ужасе застыл на пороге, увидев заплаканное лицо Майды.

– Мадам, что-нибудь случилось? – спросил он, опасаясь услышать худшее.

Громко всхлипывая и вытирая красные от слез глаза фартуком, кухарка указала дрожащим пальцем на кровать.

– Несомненно, такова была воля Господа, – с трудом выдавила она.

У Ги заныло сердце от сознания того, что сейчас ему предстоит увидеть жену брата мертвой. Но, взглянув в сторону кровати, он, словно громом пораженный, раскрыл рот от изумления.

Бетани – бледная и осунувшаяся – сидела в постели.

– Что с тобой, Ги? Ты выглядишь так, словно увидел привидение.

Ги покачал головой, переводя взгляд с Бетани на Майду.

– Дело вовсе не в том, что я не рад видеть тебя выздоровевшей, сестренка. Просто я ума не приложу, как это могло произойти.

Бетани грустно вздохнула:

– Сестра принесла мне теплого молока. Оно было таким приторно сладким, что мой желудок отказался его принимать; и, чтобы не огорчать Мери, я, когда она отвернулась, вылила молоко в горшок. Я даже не знала, что оно отравлено.

Подойдя к кровати, Ги стиснул еще дрожащие после болезни пальцы Бетани.

– Так, значит, тебе известно, что это сделала Мери?

– Да, когда яд начал оказывать действие, она мне все рассказала. Ги, я до сих пор не могу в это поверить. – Бетани часто задышала, пытаясь сдержать слезы. – Сердцем своим я не могу понять ее ненависть.

– Не стоит вспоминать о ней, миледи, – вставила Майда, по-видимому уже извещенная о случившемся.

– Теперь это уже не имеет значения. Ты поправилась. Ройс будет безумно рад!

Лицо Бетани исказила горечь:

– Будет ли? Ведь я незаконнорожденная, Ги.

Отвернувшись, она уставилась в стену. Одинокая слезинка, сорвавшись с ресницы, скатилась по ее щеке.

– Я спала, и мне приснился Ройс. Он говорил со мной. Его слова были такие нежные, такие прекрасные. – Бетани покачала головой. – Наверное, это все из-за болезни.

– Non, это тебе не почудилось; ты действительно слышала моего умирающего от любви брата. Он любит тебя, Бетани. Очень любит. Я даже не представлял себе, что такое возможно.

– Ги, ты ничего не понимаешь, – отозвалась она. – Если у Ройса и было ко мне какое-то чувство, оно тотчас же испарится, как только он узнает о моем происхождении.

Услышав в ее голосе безутешное отчаяние, Ги понял, что настал его черед действовать. Усевшись на кровать, он взял руку Бетани:

– Дорогая, ты не слушала мои наставления по поводу того, как увлечь мужчину, но воспользуешься ли ты советом, как заставить Ройса признаться в любви?

Бетани улыбнулась, однако глаза ее остались печальными. Взор ее заволокло туманом усталости и страха.

– Ги, разумно ли так шутить над Ройсом? Он ведь этого никогда не простит.

– Бетани, ты даже представить себе не можешь, на что способен мой брат, – возразил Ги. – Я уверен, в твоих интересах – и в его также – прислушаться к голосу сердца.

– И к чему это приведет? – опустила взгляд Бетани.

Ги взял ее за подбородок, заставляя взглянуть ему в глаза.

– Бетани, это освободит Ройса.

Некоторое время она молчала, не отрывая от него взгляда.

– Ну хорошо.

Уловив сдержанность в ее голосе, Ги ободряюще похлопал Бетани по руке. На самом деле сейчас он старался помочь не столько брату, сколько ей самой. Именно Бетани должна расстаться с последними сомнениями по поводу любви к ней Ройса.

– Отлично. Итак, нельзя открывать ему твое выздоровление.

Бетани ахнула. Ги, поднявшись с кровати, повернулся к Майде:

– Кому-нибудь, помимо нас двоих, известно о том, что Бетани поправилась?

– Нет, милорд. Пока продолжался бой, всем было не до того, – ответила кухарка, и лицо ее озарилось заговорщической улыбкой.

Прочтя понимание и одобрение в глазах служанки, Ги привлек ее к себе.

– Мы оставим это в тайне. – Он повернулся к Бетани. – Ройс, придя сюда, будет по-прежнему уверен в том, что ты при смерти. И тогда, дорогая сестричка, ты услышишь голос его сердца.

Внезапно дверь распахнулась, и в комнату вбежал Брет.

– Бетани! – радостно воскликнул он, до полусмерти перепугав Ги.

Мальчик бросился в обьятия сестры:

– Я люблю тебя!

– И я тебя люблю, – ответила Бетани, прижимая его к себе.

– Брет, клянусь, это будет стоить мне десяти лет жизни, – притворно схватился за сердце Ги. Он повернулся к Бетани. – Если бы на месте мальчика оказался Ройс, наш замысел провалился бы.

Подойдя к кровати, Ги взял Брета за руку. Крепко поцеловав сестру, мальчик соскочил на пол.

– Брет, выздоровление Бетани нужно сохранить в тайне.

– Почему?

– Потому что мы хотим разыграть Ройса. Помнишь, как он подшутил над твоей сестрой, не сказав, что понимает ваш язык? – Ги подождал, пока Брет кивнет. – Ты нам поможешь?

– Да, мы здорово над ним посмеемся!

– Молодец, Брет, ты все понял. – Улыбнувшись, Ги подхватил мальчика на руки и закружил его вокруг себя. – Я горжусь тобой, маленький воин.

Брет просиял.

Бетани покачала головой:

– Ги, ты уверен, что Ройс сочтет это забавным?

Но вместо него ответил Брет:

– Да! Он обожает шутки.

– В любом случае упускать такую возможность нельзя, не так ли, Бетани? – спросил Ги. – И главное не то, что ты расквитаешься с ним за его розыгрыш. Ты узнаешь, действительно ли он тебя любит.

Брам Мактавиш въехал в ворота замка Ренвиг, спеша встретиться со своими родными. Как они жили без него? Брам улыбнулся, предвкушая близкое свидание. Но что же с несчастной Мери? Странно, у него даже мысли не возникло, что Ройс де Бельмар способен на предательство, и в то же время он сразу же поверил в вину своего соплеменника Синклера. Ройс не из тех, кто действует исподтишка. Нормандский рыцарь – храбрый и доблестный воин, олицетворение всего того, что уважает в людях лэрд Мактавиш.

Синклер же – это другое дело. С самой свадьбы Мери Брама не покидала тревога за нее. Да, именно северянин заварил всю кашу, но все же надо сперва выслушать все обстоятельства дела. Господь проследит за тем, чтобы правда вышла на свет.

Возвращающихся воинов встретил женский плач; но то были слезы радости, а не скорби, ибо многие вернулись домой живыми и невредимыми.

Ройс де Бельмар спешился, и к нему подошел Седрик.

– Мой господин, замок в безопасности, – доложил он, принимая у рыцаря поводья. – Враг уничтожен, оставшиеся в живых рассеяны и загнаны в болота. – Покончив с делом, воин преклонил колено. – Милорд, мне больно это говорить, но из вашей опочивальни нет никаких новостей.

– Благодарю, Седрик, – печально произнес Ройс, знаком приглашая воина подняться.

Брам встрепенулся, услышав слова старика, и повернулся за разъяснением к Ройсу. И только теперь он заметил глубокую скорбь в глазах молодого рыцаря.

– Следуйте за мной, – неохотно предложил Ройс.

Войдя в главную залу, он указал на кресло.

– Мактавиш, тяжело у меня на сердце. И вы тоже безмерно опечалитесь, услышав мой рассказ.

– Тогда мне необходимо подкрепить силы, – ответил Брам, недоумевая, в чем же дело. Враг разгромлен, замку ничто не угрожает. Этот нормандский воин говорит загадками. Наполнив кубок элем, он поднял его в воздух. – Начинай. Я готов услышать дурные новости.

– Речь идет о ваших родственниках, – ответил Ройс, наливая себе полный кубок эля. – Мне нелегко говорить.

– Выкладывай все как есть – хотя правду редко приятно говорить и еще реже приятно выслушивать, – сказал Брам, отпивая эль.

Ройс тяжело вздохнул, прежде чем начать.

– Нас предала Мери. Мои воины, обыскивая шатер Синклера, обнаружили ее там, а при ней подробный план всех укреплений и перечень наших людей, а также этот перстень.

Он протянул шотландцу перстень с гербом Вильгельма. Пока тот внимательно изучал его, Ройс продолжал:

– Мери мертва, но это еще не худшее.

– Что может быть хуже, чем смерть девушки? – с трудом произнес Брам, не в силах поверить в то, что смиренной Мери нет в живых. – Нет, рыцарь, – наконец сказал он, стиснув перстень. – Мери не могла предать своих родных!

– Мери обманула всех, в том числе и вас, Мактавиш. Она умело сплела паутину ненависти и мести. Мери отравила свою сестру и сбежала, так что нам неизвестно название яда.

– Бетани! – ахнул Брам, вскакивая на ноги и опрокидывая кубок. – Но почему?

– Потому что именно она была наследницей Нортумберленда. Мери долгие годы пестовала в груди зависть.

– Моя дочь при смерти? – простонал Брам, не в силах принять жуткую правду.

– Ваша дочь? – переспросил оглушенный этим известием Ройс.

– Да, Бетани – моя дочь, – подтвердил Брам. Он слишком долго хранил эту тайну в своем сердце.

Мактавиш провел рукой по лицу, внезапно почувствовав себя состарившимся на несколько лет.

– Она уже ушла от нас?

– Не знаю. Приглашаю присоединиться ко мне; я собираюсь идти к ней.

Они стали подниматься по лестнице. Брам, глубоко вздохнув, сказал:

– Я не признал Бетани своей дочерью. Ты понимаешь? Я любил ее мать до умопомрачения. И все же по молодости совершил непоправимую глупость и отказался от этой любви, а другую найти не смог. Я стал лэрдом и не желал отказаться от своего клана ради Хейли, а она не могла покинуть Нортумберленд. Нам обоим пришлось плохо. – Брам печально покачал головой. – Истинная любовь приходит лишь однажды, мой мальчик. Надеюсь, ты не потеряешь свою милую, прекрасную жену. – Он подтолкнул нормандского рыцаря вперед. – Не надо терять надежду. Быть может, девочка поправится.

Кивнув, Ройс продолжил подниматься по лестнице с таким ощущением, словно каждая ступень была последней. Он не мог поверить в то, насколько боится подняться наверх и войти в комнату. Внезапно он вздрогнул, пораженный одной мыслью, и обернулся к Мактавишу.

– Брам, я не буду оспаривать то, что ты являешься отцом Бетани. Но прошу тебя, прояви снисхождение: пусть моя жена никогда не узнает, что она незаконнорожденная.

– Я и не собирался делать больно моей девочке, – ответил Брам.

Кивнув, Ройс двинулся дальше. Что за насмешка судьбы: его жена тоже незаконнорожденная. Странно, но родословная Бетани теперь не имела для него никакого значения. Он принял бы ее, будь она беднейшей крестьянкой во всем христианском мире. Ему нужно только одно: чтобы Бетани была его женой.

Подойдя к двери, Ройс прижался к ней лбом, мысленно произнося молитву, «Господи, верни мне Бетани, и я приму ее такой, какая она есть, – беззвучно прошептал он. – Окажи мне эту милость, и я сдержу свою клятву!»

Отворив дверь, Ройс увидел сидящую в углу Майду. Едва увидев его, служанка вскочила с места и выбежала из комнаты, словно не могла на него смотреть.

Ройс с тревогой повернулся к кровати, и у него перехватило дыхание. Облаченная в белые одежды, Бетани напоминала ангела. Белая лента с вышитым на ней ее именем опоясывала лоб молодой женщины, и шелковистые волосы, рассыпавшись по подушке, мягкими волнами струились по белоснежной простыне. Ройс осторожно взял руку жены.

К кровати подошел Брам, а следом за ним Ги и священник.

– Смерть еще не предъявила на нее свои права, брат. – Ги стиснул Ройсу плечо. – Думаю, ты должен облегчить свою душу.

– Подожди, рыцарь. Позволь мне первому сказать то, что лежит у меня на сердце, – прервал его Брам. – Я слишком долго ждал этого.

Ройс кивнул, и он продолжал:

– Бетани, ты живое воплощение своей матери, которую я любил всем сердцем. Глупец, я по молодости лет совершил ошибку, за что теперь расплачиваюсь каждым днем своей жизни. Тебе нельзя умирать. Борись изо всех сил, девочка моя. Ты выкарабкаешься. Женщины Нортумберленда сделаны из особого теста.

Склонившись над дочерью, Брам прикоснулся губами к ее лбу, после чего отошел в сторону, пропуская к кровати Ройса.

Тому в какое-то мгновение показалось было, что ресницы Бетани затрепетали; но, когда он снова посмотрел на нее, лицо ее было неподвижно. Однако из-под сомкнутого века просочилась слезинка, скользнувшая по щеке. Луч надежды согрел сердце Ройса. Бетани слышала слова отца, он был в этом уверен.

– Я спас твою землю, – прошептал рыцарь, прижимаясь губами к щеке жены. – Твоим людям больше ничто не угрожает. Открой глаза, улыбнись – и я верну тебе все твои владения и титул и удовольствуюсь тем, что до конца жизни останусь твоим рабом. Открой глаза, моя милая Анни. Не оставляй меня в этой пустыне одиночества. – Заметив, что ресницы Бетани опять задрожали, он опустил голову на подушку. – Наш брак явился благословением, ниспосланным с небес, – промолвил он, чувствуя, как его душит боль.

Внезапно краем глаза Ройс увидел, что Бетани и его брат обменялись знаками – она подмигнула, он же осторожно поднял руку. И едва не взревел от счастья.

– Ройс, скажи ей, как сильно ты ее любишь, чтобы ее душа успокоилась перед тем, как предстать перед Всевышним, – сказал Ги.

Значит, вот что они задумали! Как он ее любит? Видит Бог, он готов умереть за нее! Значит, они расставили для него западню. Что ж, он не имеет ничего против – только все произойдет на его условиях.

– Люблю? – переспросил Ройс. – Ги, тебе прекрасно известно, что я никогда не испытывал никаких чувств к этой девчонке. Она так и осталась для меня всего лишь рабыней, доставляющей мне радость в постели.

– Что! – воскликнула Бетани, вскакивая.

– Я сказал, что ты доставляешь мне радость в постели, – повторил Ройс, глупо улыбаясь.

Бетани нахмурилась:

– А перед этим?

Он увлек ее в свои объятия:

– Я сказал, что никогда не любил тебя, но сделал это только для того, чтобы ты очнулась и поцеловала меня. Прекращайте свой розыгрыш, Анни. Мне следовало бы свернуть вам обоим шею за этот обман. Но вам повезло – я слишком счастлив.

– Ройс, Бетани ни в чем не виновата, – прервал его Ги. – Она выздоровела, и я уговорил ее пойти на этот обман, чтобы она сама услышала, как сильно ты ее любишь.

– Ги ни в чем не виноват, – поспешно встала на его защиту Бетани. – Я просто хотела узнать, любишь ли ты меня. Убедиться, что твои слова мне не пригрезились.

– Да, они тебе не пригрезились, любимая моя. Хотя, должен признаться, для меня самого это явилось неожиданностью, – сказал Ройс. – Да, я был победителем, захватил твои земли, но ты, моя маленькая Анни, одержала истинную победу, покорив мое сердце. Я потерпел поражение в тот самый миг, когда впервые увидел тебя.

Вздохнув, Бетани обвила руками его шею. Древний обычай не нарушен.

– Нет, любимый, мы оба одержали победу, – сказала она, в поцелуе выражая всю любовь, переполняющую ее сердце.


ЭПИЛОГ


Известие о выздоровлении Бетани вызвало радостное оживление во всем замке. Воины и служанки устроили шумное празднество. Эта новость, последовавшая за разгромом северного войска, явилась свидетельством того, что трудные времена уходят в прошлое.

Союз Бетани и Ройса возвестил возвращение на землю Нортумберленда мира и процветания. Но настоящий праздник случился шесть месяцев спустя, когда владелица Нортумберленда разрешилась близнецами!

– Я не заслужил такого счастья, – сказал Ройс, глядя на свою жену, лежащую в кровати и держащую в каждой руке по младенцу.

– Нет, милорд. На нас снизошло благословение Господа. Он наслал на нашу землю нормандского завоевателя… – Бетани улыбнулась, – …сперва показавшегося мне жестоким и ужасным, но впоследствии оказавшегося самым милым и нежным из всех мужчин.

Склонившись над нею, Ройс, смахнув с ее лба прядь рыжеватых волос, запечатлел на нем нежный поцелуй.

– Любимая, если этот отзыв обо мне станет известен всем, едва ли я смогу защитить твою землю.

Бетани одарила его взглядом, от которого у него замерло сердце.

– Милорд, у вас самая добрая и мягкая душа на свете. Если кто-либо придерживается иного мнения, я буду вынуждена подвергнуть этого глупца испытанию.

Ройс улыбнулся:

– И как же ты это сделаешь, моя прекрасная жена?

– Я заставлю его выпить вино, разбавленное уксусом. Как мне удалось выяснить, это лекарство очень помогает исцелять дурной характер.

– Мне это тоже памятно, – рассмеялся Ройс. Именно тогда он впервые признал в Бетани несгибаемый дух, равный по силе его собственному.

Ройс легонько поцеловал жену в губы:

– Я нашел свою награду, и искать дальше не намерен.

Бетани снова подставила губы, требуя большего.

– Надеюсь, – задыхаясь, сказала она, когда он оторвался от нее.

– Жаль, что Ги не может посмотреть на племянников, – Ройс попытался перевести разговор на что-либо другое.

О боже, как сильно он жаждет эту женщину! Но об этом нечего и думать: она только что родила двойню.

– Как ты думаешь, может быть, назовем одного из сыновей в его честь? – спросила Бетани.

– О небо, ни в коем случае! Он и без того задрал нос, когда король выбрал его для выполнения важного поручения. Нет, давай назовем их в честь твоих отца и дяди.

– А как же твой отец?

Ройс был тронут сверкнувшей в глазах Бетани заботой.

– Non! – воскликнул было он, но тотчас же взял себя в руки. – Анни, он бросил нас, лишив своего имени… и любви. Я никогда его не прощу.

– Если мы хотим смотреть в будущее, нам обязательно нужно уладить счеты с прошлым. Мы назовем одного сына в честь моего отца, а другого – в честь твоего. Это позволит тебе избавиться от горечи в душе.

Ройс почувствовал, как у него сдавило грудь. Бетани понимает его боль и предлагает средство залечить старую рану.

– Мне будет очень трудно, – сказал он наконец, лаская малышей, – но я готов начать. Мы назовем сыновей Лансом и Гэвином.

Бетани покачала головой.

– Нет, Ройс. Я же сказала, что мы назовем их в честь наших отцов – Лансом и Брамом.

– Ты все знаешь? – изумленно спросил он.

– Да.

– Что ж, с этого дня мы начинаем жить заново, и наши близнецы входят в мир как Брам и Ланс.

Осторожно уложив крохотное тельце одного спящего сына на колени, Ройс нежно провел рукой по головке другого.

– Ваше детство будет не таким, как то, что выпало на долю мне и Ги. Вы будете окружены любовью и заботой обоих родителей. Клянусь своей жизнью, вам никогда не придется почувствовать себя нежеланными.

Он прикоснулся к щеке Бетани.

– Я тебя люблю, моя маленькая Анни, и да будет благословен день, когда я впервые встретил тебя. – Он поцеловал ее, выплескивая наружу бушующую в нем страсть. – Как только ты поправишься, мы займемся претворением в жизнь древнего завета. Наша дочь не даст скучать своим братьям-близнецам.

Уютно устроившись в его объятиях, Бетани ответила на пылкий поцелуй, и у нее в глазах блеснули слезы счастья.


notes


Примечания


1


Титул шотландского землевладельца.


2


Да (фр.)


3


В средневековой Западной Европе категория феодально зависимого крестьянства, находящаяся в наиболее приниженном социальном положении.


4


Дорогая (фр.).


5


До свидания (фр.).


6


Проклятие! (фр.)


7


Бог мой (фр.).


8


Да нет же (фр.).


9


Нет, малыш (фр).


10


Ну да (фр.)


11


Колдун (англ.)


12


Дорогая моя (фр.)


13


Естественно! (фр.)


14


Напротив (фр.)