Если это любовь
Мэй Сартон


День Святого Валентина — праздник влюбленных. В этот день раздаются признания в любви, сбываются долгожданные мечты. Волнения, страхи, переживания, сомнения уступают место безоблачному счастью, безудержной страсти, восхитительным наслаждениям и восторгам.

В сборнике, куда вошли два романа известной писательницы Мэй Сартон, с необыкновенной теплотой рассказано, как великий праздник влюбленных соединил любящие сердца, помог молодым людям преодолеть все преграды, стоявшие на их пути.

Для широкого круга читателей.


Мэй Сартон

Если это любовь


Глава 1


— У нас полагается шпоры и револьверы оставлять у дверей, — сказала пухлая леди лет под пятьдесят, едва он зашел внутрь. Женщина была едва ли в половину его роста, но, казалось, она смотрела на него сверху вниз. По ее белому кружевному платью и жиденьким рыжевато-седым волосам нетрудно было определить, что перед ним хозяйка заведения, где сегодня состоится традиционная вечеринка с танцами.

Мужчине была ненавистна сама мысль о необходимости присутствовать на вечеринке по случаю дня Святого Валентина, но босс собирался туда, а его для того и нанимали, чтобы жизнь и здоровье полковника оставались в целости и безопасности. Делать нечего, торжественно, как на похороны, одевшись, он поскакал за коляской полковника в городок, расположенный в десяти милях.

Выслушав замечание толстухи, мужчина быстро глянул на полковника. Какой толк от телохранителя, кобура которого болтается на крюке у наружной двери? Если известный всему городу бандит со своей шайкой, не дай Бог, объявится здесь, ему ни секунды не медля понадобится револьвер. Вряд ли бандит рискнет объявиться в салуне, но нужно всегда быть начеку: когда этот парень не пьет и не крутит с женщинами, он мутит воду и ищет на свою голову приключений.

Полковник еле заметно кивнул и переключил внимание хозяйки заведения на себя, а мужчина, пользуясь случаем, бесшумно засунул свой кольт в правый сапог. Конечно, с ним малоудобно передвигаться, но если работа состоит в том, чтобы бродить по зале и не спускать глаз с полковника, то можно немного и потерпеть. Участвовать в общем веселье у него не было ни малейшего желания. Некоторые в городке ненавидели его, большинство — уважали за умение выстрелить первым, но все старались держаться на расстоянии, и это его очень устраивало.

Молодой человек медленно оглядел комнату. Салун представлял собой бывшее ранчо с танцевальными мостками. Более вместительного дансинга ему не доводилось видеть. Все выполнено в любимых цветах хозяйки: красных и белых. Маленький оркестрик в углу наяривал так, будто музыканты проводили свою первую в жизни репетицию, а не играли на публику. Но все они были техасцами, а не жителями Далласа, а потому худо-бедно могли исполнить сообща несколько популярных здесь мелодий, так что хозяйка заведения могла гордиться, что смогла заполучить эту четверку.

Судя по числу собравшихся, на приглашение посетить вечеринку откликнулись все обитатели городка Куэйл-Спринг. Дети, оставленные без присмотра, всюду бегали, молодые пары танцевали. В углу в тесный кружок собралась группа пожилых женщин, их мужья, стоя у окна, с достоинством потягивали сигары и трубки. Гул голосов иногда даже заглушал звуки оркестра.

В центре зала на подставке стояла большая хрустальная ваза. Мужчина смотрел, как молодые люди выбирают из нее вырезанные в форме сердечка записки и читают про себя написанное на обратной стороне имя. Одни улыбаются, другие хмурятся, третьи незаметно опускают бумажное сердце обратно в вазу и делают новую попытку. Затем каждому счастливцу поочередно прикалывается на рукав выбранное им сердце, и тот направляется в сторону своей пассии. В конце концов в вазе осталась всего одна бумажка, а в зале — ни одного молодого человека, не испытавшего своего счастья.

— Мистер Мэтьюз, — хозяйка салуна, мисс Пич, колыхаясь, катилась в его сторону, и глаза ее сияли решимостью, — не уделите ли мне пару секунд?

Убедившись, что полковник мирно беседует с компанией местных матрон и, кажется, не подвергается никакой опасности, Клинт Мэтьюз разрешил себе расслабиться и повернулся к женщине.

— Я все гляжу па вас, мистер Мэтьюз, и никак не могу определить: имеет ли такой привлекательный мужчина жену или же он пока еще холост?

Она как бы невзначай приложила руку к его рукаву.

— Нет, я не женат, мэм, — коротко ответил Клинт, давая понять, что не желает продолжать разговор.

Многие женщины находили его привлекательным. Но все это было до того, как последние четыре года жизни вырезали твердые складки в уголках губ и потушили последний огонь его темно-голубых глаз.

Стараясь поддержать начатый разговор, мисс Пич на свой страх и риск продолжила дознание.

— И сколько вам может быть лет, сэр?

Клинт окинул ее жестким взглядом.

— Достаточно для того, чтобы я и дальше желал оставаться вольной пташкой.

Мисс Пич засмеялась, колыхаясь всем телом, и хлопнула его по плечу, словно услышала с его стороны невероятно остроумную шутку. Если бы она заглянула в холодные, безжизненные глаза собеседника, то, вполне возможно, вела бы себя иначе. Но он был такой высокий, а она такая маленькая…

— Буду с вами честной, мистер Мэтьюз, у меня незадача. Как вы могли заметить, я положила имена всех приглашенных девиц вон в ту вазу. — Она потащила его в центр зала, как ковбой тащит за собой упирающегося годовалого теленка. — Но судя по всему, я что-то не рассчитала, и одна миленькая и молоденькая особа осталась без кавалера. Ну скажите, мистер Мэтьюз, что это за празднование дня Святого Валентина, если хотя бы одна из девушек оказалась без сопровождающего?

Клинт с трудом сдержался, чтобы не высказать толстой карге, как мало занимают его ее проблемы. Если бы мисс Пич была мужчиной, она бы в недвусмысленных выражениях узнала, как ей следует поступить с последней бумажкой, оставшейся в вазе. Но они уже были в середине комнаты, и все с ленивым любопытством следили, чем закончится сцена.

— Только не беспокойтесь, — похлопала его по плечу мисс Пич. — Я уже успела переговорить с полковником, и он нашел, что это блестящая идея: дать вам хотя бы на один вечер немного расслабиться.

Клинт свирепо оглянулся на полковника Уинтерса и увидел, как старик добродушно улыбается ему.

Хозяйка приподнялась на цыпочки, достала из вазы последнюю оставшуюся там бумажку и развернула ее.

— О-хо-хо! — пробормотала она с тем же благоговейным ужасом, с которым говорят разве что о неизлечимых болезнях.

Клинт стоял на месте, а она суетливо прикрепляла бумажное сердечко на его рукав. Он был не из тех людей, которые позволяют собой манипулировать, но мисс Пич не могла видеть раздражения на его лице.

— Ваша суженая на этот вечер — мисс Аманда Гамильтон. Прелестная женщина. Просто прелестная. У нас в городке нет человека, который не уважал бы ее.

Клинт хотел напомнить мисс Пич, что ее золотая Аманда Гамильтон осталась последней из барышень, кого не разобрали. Прими Боже, что нам негоже, — так это, кажется, называется? Прищурив глаза, Клинт выругался про себя. Мало того, что он терпеть не может танцульки, так ему еще предстоит потратить время на болтовню с самой непопулярной и, вероятнее всего, с самой невзрачной из всех местных барышень.

Мисс Пич по-родственному, с долей сочувствия, потрепала Клинта по руке.

— Ее пока что нет. Может быть, она и не появится. — И тут же, словно почувствовав угрызения совести за свою весьма нелестную характеристику отсутствующей девушки, леди-коротышка поспешила прибавить: — Но она прелестная женщина. Просто прелестная.

— Вы уже говорили об этом, — хмуро напомнил Клинт.

— Да, неужели? — Мисс Пич завертела головой, пытаясь найти повод к бегству. — Ну ладно, только ни о чем не беспокойтесь, мистер Мэтьюз. Когда она придет, я вас представлю. Она не смогла посетить мою вечеринку в прошлом году, но на этот раз твердо обещала прийти.

— Блеск! — пробормотал Клинт, подозревая, что это не только самая некрасивая из старых дев городка, но и самый настоящий товар с гнильцой, на который никто не позарился. Ему вдруг сильно захотелось пить.

Клинт потягивал пунш и наблюдал за танцующими. Вечер тянулся, и он понемногу начал забывать о своей «миссии». Прислонившись к стене, молодой человек изучал жителей этого городка. На вид один добродушней и милей другого, но Клинт давно уже понял, как обманчива внешность: одна и та же публика на воскресной проповеди и за пределами праздничных стен — как будто совершенно разные люди. Те самые парни, что спалили его дом в Канзасе и довели до смерти жену, как ни в чем не бывало явились на похороны в своих траурных костюмах. Если бы тогда, во время службы, он знал их, то перестрелял бы на месте как куропаток.

Нет, самое лучшее — не завязывать ни с кем близких отношений. Это он усвоил твердо. Тот, кто для тебя ничего не значит, не сможет причинить тебе боль. Этот урок он выучил наизусть.

— Мистер Мэтьюз, — позвала из фойе мисс Пич. — О, мистер Мэтьюз!

Клинт выглянул в коридор. В дверном проходе показалась хозяйка салуна, волоча за собой новую жертву. На этот раз ее трофеем оказалась высокая женщина, лет этак двадцати пяти. Ее каштановые волосы были закручены тугим узлом на затылке, а платье напоминало скорее наряд учительницы, и не очень подходило для вечеринки. Вырезанный в форме квадрата жакет тяжело свисал с плеч до талии, и вся она напоминала собой высоченный стебель кукурузы, нечаянно выросший на клумбе в окружении нежных разноцветных цветов.

Подойдя ближе, женщина посмотрела на Клинта. Взгляд у нее был стальной, осанка прямая и, казалось, несгибаемая.

— Мистер Мэтьюз, — начала мисс Пич, — я знаю, вы с нетерпением ожидали появления своей суженой, и ваше терпение вознаграждено сторицей. Позвольте представить вам мисс Аманду Гамильтон. Она лично заведует выпуском городской газеты и вообще ведет титаническую работу.

Клинт понимал, что ему полагалось бы потрясти ей руку или хотя бы что-то сказать, но все, что он смог сделать, — это пялиться на особу, стоящую перед ним. Он ожидал увидеть дурочку-лилипутку, которая хихикает при каждом его слове, трещит без умолку и кокетливо стряхивает хлебные крошки с оборок платья. Между тем Аманда Гамильтон, если не замечать ее неестественно прямую осанку, и в самом деле вполне соответствовала определению, которое дала ей мисс Пич: прелестная женщина.

— Прошу прощения за опоздание, — без тени сожаления или смущения в голосе сказала она. — Мне нужно было успеть считать гранки завтрашнего выпуска газеты.

— О, да, конечно же, дорогая. Я так счастлива, что вы смогли прийти. — Мисс Пич, как истинная леди из южных штатов, умела вести себя даже в самой неприятной ситуации. — Мистер Мэтьюз ждал вас с поистине ангельским терпением. Вы пока познакомьтесь друг с другом, а я позабочусь о напитках. Из-за этих танцев все пьют как сумасшедшие.

И она удалилась, оставив Клинта и Аманду наедине. Он по-прежнему не мог оторваться от глаз женщины. Они были цвета бескрайнего неба в облачный день: голубоватые, но в то же время серые. О Боже, подумал он, а ведь в этих глазах можно и утонуть…

— Не желаете… не хотите ли присесть? — запинаясь как мальчишка, спросил Клинт.

— Благодарю.

Аманда направилась к паре свободных кресел в углу залы. Усевшись, она принялась рассматривать танцующих, скорее изучая, чем восхищаясь ими.

Клинт примостился на стульчике, задаваясь вопросом, осознает ли она вообще, что он рядом. Казалось, девушке было интересно все, кроме него. Вообще-то молодому человеку нравилось одиночество, но он не любил, когда его в упор не замечали.

— Извиняюсь, не принести ли вам пунша? — попытался он сломать лед молчания.

— Прошу прощения, а не извиняюсь, — поправила она. — Извиняюсь это значит — извиняю себя. Что ж, я не против.

Клинт, бормоча, побрел к стойке:

— Черт бы вас побрал, леди. В следующий раз сами берите пунш.

Когда он вернулся, Аманда поблагодарила за напиток и возобновила свои наблюдения за танцующими, не попытавшись даже завязать с ним разговор.

Откинувшись на стуле, Клинт рассматривал ее. Внешность очень даже ничего, но за милю веет крещенским морозом. Все в ней говорило, что она жаждет общения не больше, чем ее нелюдимый напарник. И одета она была в зимние сапоги со шнуровкой, а не в мягкие атласные туфельки для танцев, как большинство других молодых барышень. Клинт решил, что, если ему суждено сегодня застрять в городке, он выведает о ней побольше. Не ради того, чтобы завязать знакомство, нет, конечно, а просто из любопытства.

Ее молчание становилось совсем нестерпимым.

— Вы любите танцевать, мисс Аманда?

Спрятанный в сапоге кольт меньше всего благоприятствовал танцам, но и дальше переносить вечер без единого слова в адрес друг друга он был не в силах.

— Нет, благодарю, — ответила она, не удостоив его взглядом.

Злость охватила Клинта быстрее, чем он обычно успевал нажать на курок.

— Отлично. Почему бы и в самом деле не посидеть, отвернувшись друг от друга, еще какое-то время.

Аманда впервые за полчаса взглянула на него. Глаза их встретились, и, казалось, каждый ждал, кто отведет взгляд первым. Клинт увидел, что в глубине ее глаз, как в грозовых облаках, сверкнули искры.

Затем она медленно повернулась к нему, и голос у нее чуть смягчился.

— Прошу прощения, мистер?..

— Мэтьюз. Клинт Мэтьюз.

— Прошу прощения, мистер Мэтьюз. По-видимому, следует дать кое-какие пояснения. Видите ли, я в курсе, что мое имя было вытащено из хрустальной вазы мисс Пич последним, и вас почти насильно сделали моим суженым.

У Клинта от удивления поползли вверх брови. Если чем-то он искренне восхищался в этой жизни, так это честностью.

— Вы, что же, сыщик или репортер, мисс?

К его изумлению, Аманда улыбнулась:

— Не обязательно быть сыщиком, чтобы понять, что здесь происходило до моего прихода. Видите ли, мистер Мэтьюз, из всех незамужних женщин в городе со мной предпочитают связываться менее всего.

Клинт не стал ее прерывать или спорить с ней.

— Во-первых, — продолжила она, оценив его деликатность, — я ростом выше половины мужчин, собравшихся в этой зале, а мало кто из них любит смотреть на женщину снизу вверх. Во-вторых, у меня есть образование, а образованная женщина хуже, чем больная сифилисом.

Впервые за несколько долгих месяцев Клинт по-настоящему от души рассмеялся. Отхохотавшись, он сказал:

— А я, выходит, ничего не сведущий чужак, которого запрягли с вами в одну упряжь?

Аманда подняла голову.

— Ну, вы тоже далеко не подарок. Вы, насколько я знаю, наемный громила в хозяйстве полковника, и едва ли какая-либо из женщин в этой комнате жаждала бы пришпилить ваше имя на свой рукав.

Клинт кивнул, и на этот раз они уже смеялись оба. На них начали оглядываться, решив, по-видимому, что старая дева и бандит перебрали пунша.

— Все так, — поднял руку Клинт. — Но поскольку на эти несколько часов мы обречены быть вместе, постараемся хотя бы не убить друг друга.

— И наплевать нам на других в этой комнате, — сказала Аманда.

— Наплевать, — согласился Клинт.

— В таком случае, мистер Мэтьюз, я желаю танцевать. — Аманда встала, улыбаясь, видя, как он поднялся вслед за ней, с удовольствием распрямляя свое длинное, худое тело. — Я уже забыла, когда последний раз танцевала с мужчиной, который не был вынужден класть голову на мое плечо.

Клинт привлек ее к себе, наслаждаясь тем, что во время танца может смотреть партнерше в глаза. Ее гибкое, стройное тело двигалось в такт с ним, не отставая от его широких, размашистых движений. Они три раза протанцевали рилу, прежде чем Клинт осознал, что в сапоге у него спрятан очень неудобный предмет.


Глава 2


— Вы не станете возражать, если мы на минуту выйдем на волю? — спросил Клинт, стараясь не хромать.

Аманда окинула его таким взглядом, будто он попросил нечто совершенно неуместное, но спустя пару секунд медленно кивнула.

Они пересекли мостки и фойе. Не колеблясь ни секунды, она прошла в дверь, которую он распахнул перед ней. Большая широкая веранда казалась идеальным местом для любителей побродить в темноте, но погода в эту беззвездную ночь мало располагала к такого рода занятиям. Холодный ветер пронизывал до костей, и воздух казался тяжелым в ожидании скорого дождя.

Клинт мгновенно вынул револьвер из сапога и быстро засунул его в кобуру.

— Благодарю, — сказал он, улыбаясь отсутствию боли в ноге. — А то я уже сомневался, смогу ли выдержать следующие танцы.

Он не видел в темноте глаз Аманды, но в голосе ее услышал бешенство:

— Вы носите за голенищем револьвер?

— Ага, — ответил Клинт, не веря, что это для нее может оказаться неожиданностью. Вне сомнения, еще пара-другая мужчин на вечере имели при себе припрятанное оружие, просто они догадались прихватить что-нибудь поменьше кольта. — В случае заварушки лучше всегда иметь оружие под рукой.

Аманда повернулась к нему спиной и поплотнее закуталась в жакет.

— Не люблю всего, что стреляет. Даже просто находиться рядом с оружием мне кажется непереносимым. Вам не приходилось слышать, что перо могущественнее, чем меч?

— Очень может быть, леди, но чернилами не остановить пулю.

— А пулями не разрешить проблем. — Она вгляделась в его темный силуэт, забыв на время о холодном ветре. — Вам известно, что фермеры вооружились как раз после того, как полковник нанял вас к себе на службу?

— Я здесь не для того, чтобы накликать беду.

— Конечно, вы для того, чтобы помочь выпутаться из нее, если перестрелка все-таки начнется. Но тогда придется кого-то убить.

Она бы едва ли сумела сказать эти слова на свету, но в темноте чувствовала себя более защищенной. Танцуя с ним, легко было забыть, чем он зарабатывает себе на жизнь. Теперь, в тени веранды, она вспомнила о причине, из-за которой он оказался в городе.

— Ну что вы, леди, не надо на меня так сердиться. Не я начал эту разборку. — Клинта всегда злило, когда на него смотрели, как на предвестника беды. А все потому, что он быстрее других успевает спустить курок. — Не моя вина, что я оказался в этом вместилище злобы и ненависти. Не я их принес в своем заплечном мешке, если на то пошло.

Аманда отвернулась от него. Мужчина был прав — вражда и ненависть копились и росли с каждым месяцем в Куэйл-Спринге. Фермеры стремились огородить земли, чтобы защитить свои урожаи, а скотоводы вроде полковника Уинтерса нуждались в пастбищах для выпаса скота. Но появление Клинта Мэтьюза ознаменовало, что большая беда приблизилась еще на один шаг.

— Скажите мне, мистер Мэтьюз, — она никак не могла остановиться в своих расспросах, сказывалась въевшаяся в кровь и плоть от трех поколений газетчиков привычка вгрызаться в каждый факт, — скольких людей в своей жизни вы убили?

В голове у нее уже созрел план и примерный набросок ее будущей статьи в газете.

Прежде чем ответить, Клинт вытащил толстую сигару и прикурил. В любом городке, куда его забрасывала за последние четыре года судьба, ему вечно задавали один и тот же вопрос.

— Если не считать тех людей, кого надлежало убить, то… ни одного.

— А как вы определяете, кого надлежит убить?

— По тому, целится он в меня или нет, — просто ответил Клинт.

Поскольку она воздержалась от комментариев, он продолжил — Видите ли, мисс Гамильтон, я не коллекционер чужих жизней. Это не игра, а моя работа. Я не профессиональный убийца. Меня нанимают, чтобы сохранить себе жизнь.

— Полковник Уинтерс, например?

— Полковник Уинтерс, например, — эхом отозвался он.

Пользуясь тем, что мужчина не видит ее, девушка нагнулась к нему ближе.

— А если полковник что-то делает не так?

— Пусть с этим разбирается закон, меня увольте.

Аманда в гневе топнула ногой.

— Дьявольщина, до чего же я ненавижу всю эту свару!

Клинт подумал, что лучше будет сменить тему разговора.

— Мне кажется, не подобает юной леди так выражаться. Что если я пожалуюсь мисс Пич? Она тогда перестанет называть вас прелестной женщиной.

Аманда не смогла сдержать улыбки:

— Мне, конечно, лучше остановиться. Чего доброго пострадает моя репутация самой нелюбимой старой девы в городе.

Клинт нашел эту тему менее острой, чем предыдущую.

— К вашему сведению, вы очень даже ничего. Высокий рост далеко не недостаток. Умей вы попридержать свой язычок, я бы вообще сказал, что вы бьете в самую десятку.

— Я, помнится, вовсе не просила ваших советов, — мгновенно ответила Аманда. — И думаю, смогу прожить без ваших утешительных комплиментов. Если я не могу говорить в присутствии мужчины все, о чем я думаю, он, стало быть, не стоит того, чтобы с ним вообще разговаривали. Я вовсе не собиралось прикидываться дурочкой только для того, чтобы выйти замуж, разделить с кем-то постель и рожать для будущего супруга деточек.

Да, пожалуй, эта тема не менее опасна, подумал Клинт. Может быть, вернуться к предыдущему вопросу? Описание смертоубийства трогает ее, кажется, куда меньше, чем намеки на ее незамужнее положение.

— Понимаете, леди, я просто пытаюсь от души помочь…

— Во-первых, мистер Мэтьюз, — она толкнула его указательным пальцем в грудь, — я не нуждаюсь в вашей помощи. Во-вторых, прекратите называть меня «леди», и в-третьих, вы и так основательно поработали над моей репутацией, вытащив меня в поздний час на эту веранду. Все на вечере наверняка решили, что вы увели меня сюда, чтобы поцеловать.

Она стояла так близко, что он мог ощущать ее дыхание на своей щеке.

— Вы тоже так подумали?

Аманда меньше всего собиралась о чем-то думать. Она наслаждалась, танцуя с ним. Его рука твердо лежала на талии, как будто это было ее обычное место: не слишком навязчиво, но спокойно и доверительно. На какое-то мгновение ей даже показалось, что она совсем как другие девушки на этой вечеринке, и у нее тоже есть свой суженый. Она не сильно страдала от своего одиночества, но иногда становилось немного обидно от того, что тебя никто не приглашает на танцы, за исключением двух старых джентльменов, бывших друзей ее отца.

— Мне так показалось, — откликнулась она, — но это было до того, как я увидела, что вам всего лишь понадобилось перепрятать свой арсенал.

— И все же согласились выйти со мной. — Его голос звучал низко и хрипло. — Вы поражаете меня, мисс Гамильтон.

Аманда мысленно поблагодарила темноту, которая окружала их, за то, что сейчас он не может видеть ее лица, красного, как бумажное сердце, приколотое к его рукаву. Впервые в своей жизни она не нашлась, что ответить. «Да» означало бы, что она желала его поцелуя, «нет» было бы с ее стороны неправдой, а лгать она не умела и не любила. Ей вдруг захотелось, чтобы ветер стал еще холоднее, градусов так на десять. Может быть, тогда он смог бы остудить пламя на ее щеках.

Клинт сделал шаг в сторону, туда, где царила полная мгла.

— Мисс Гамильтон, отойдите от света, и я сделаю досужие сплетни сущей правдой.

Она сунула руки в карманы своего короткого жакета и осталась на месте.

— Кто сказал, что я желаю целоваться с вами? Может быть, мне просто хотелось подразнить публику. Во-первых, я…

Девушка не успела договорить, так как Клинт быстро привлек ее к себе. В одно мгновение из лютого холода она переместилась в теплое кольцо его рук. Закрывая спиной ее от ветра, он крепко обнял Аманду.

— Хватит вам считать все на свете, Аманда. Есть вещи, которые можно только прочувствовать.

Его губы скользнули по ее лицу в поисках рта.

— Не думаю…

— Замолчите, Аманда, — прошептал он, закрывая ее рот нежным, как она посчитала, неподобающим наемному бандиту поцелуем.

Объятия становились жаркими, и она уже не ощущала холода. Закрыв глаза, Аманда отдалась поцелую полностью. Всю жизнь ее занимал вопрос, что чувствует женщина, когда ее целуют в губы, но время шло, и она уже перестала надеяться на то, что когда-либо в жизни ей придется это пережить. В этом поцелуе была страсть и благоговение, сила и порывистость, но она не почувствовала грубости и деспотизма.

Медленно вынув из карманов руки, она непроизвольно гладила его грудь, нежно перебирала волосы. Они, густые, черные, на ощупь оказались мягче, чем казалось со стороны, и так чудесно струились между пальцами.

Губы ее приоткрылись от наслаждения, и характер его поцелуя изменился. Девушка почувствовала, что всю ее охватывает пламя, как огонь охватывает сухую полынь. Раздвинув пальцами жакет, Клинт обвил руками ее талию, прижимая к себе. Она не сопротивлялась, позволяя ему привлечь себя ближе.

Его руки вплелись ей в волосы, сбрасывая на пол шпильки и позволяя длинным каштановым волосам упасть до пояса. Ладонями баюкая ее голову, он на секунду оторвался от ее рта и покрывал нежными поцелуями атласную кожу ее шеи, и потом снова вернулся к губам, словно изголодался по вкусу ее рта. Пальцы его заскользили по блузке девушки, впиваясь в материал при каждом поцелуе.

Она ощущала тепло его прикосновений даже через туго зашнурованный корсет. Пальцы Клинта становились все более смелыми и дерзкими, нетерпение его росло, и она почувствовала, как часто и требовательно стучит его сердце. В ней закипал ураган, остановить который она, пожалуй, и не захотела бы. Его поцелуй заставил ее почувствовать себя женщиной.

Входная дверь неожиданно громко открылась, мгновенно возвращая их к реальности. Клинт, не отпуская Аманду, притянул ее глубже в тень, словно защищая и пряча от всех. Молодая пара зашагала к ожидавшему экипажу, но хихиканье их не оставляло ни малейших сомнений в том, что они распознали две высокие тени в углу веранды.

Когда они остались одни, Клинт отошел от девушки на шаг.

— Прошу прощения.

Он произнес эти слова так, словно они причиняли ему непереносимую боль, будто никому и никогда в жизни он их не говорил.

Аманда чувствовала себя смущенной. Она была не настолько глупа или наивна, чтобы не понимать: он не перешел недозволенной границы, но извинение привело ее в ярость.

— Меня никогда раньше так не целовали. — Она поспешила к двери, торопливо зашпиливая волосы. — И я не прошу прощения, но скорее в аду ударит мороз, чем я разрешу вам хотя бы еще раз прикоснуться ко мне.

Клинт хотел объяснить, что он извинялся лишь за то, что поставил ее в неловкое положение, но было поздно.

— Спокойной ночи, мистер Мэтьюз, — фыркнула она, хлопнула дверью и исчезла с глаз.

Клинт рубанул ладонью по деревянному столбу веранды и выругался. Он никак не мог поверить, что действительно целовал ее. Его первая заповедь — ни к кому не приближаться слишком близко — была нарушена, и сейчас он ругал себя на чем свет стоит.

Ему потребовалось еще несколько минут, чтобы остыть и вернуться на танцы. Когда он вошел в фойе, Аманда уже прощалась с мисс Пич и полковником Уинтерсом. Клинт постоял, рассматривая ее и поражаясь, что такая сухая и непробиваемая с виду женщина может быть такой слабой и гибкой в руках мужчины.

— Благодарю вас за приглашение, но мне нужно домой. Мистер Мэтьюз и я убедились, что погода прескверная, и я боюсь, что если не выйду немедленно, то попаду под ливень.

— Я бы хотела, чтобы вы остались, одно ваше присутствие было для меня большой радостью. — Мисс Пич глянула на Клинта. — Не сомневаюсь, что мистер Мэтьюз не откажется проводить вас до дома.

Клинту хотелось заорать: нет, не сейчас, не с этой женщиной. Ее порядочность так же туго стягивает ее натуру, как корсет — полную грудь. Но вместо этого он лишь кивнул.

— В этом нет никакой необходимости.

Голос Аманды казался острым, как осколок стекла.

Мисс Пич умоляюще взглянула на полковника, и старик растаял от ее взгляда, снова ощутив себя молодым. Не сводя глаз с мисс Пич, он властно распорядился:

— Бери мою коляску и проводи мисс Гамильтон домой. Я буду здесь до твоего возвращения. — Голос у него смягчился. — Не дело так поздно барышне одной добираться до дома. Она может наткнуться на Лоусона и его пьяную банду.

Мисс Пич улыбнулась и с благодарностью пожала руку полковника.

Клинт схватил свою куртку и отправился за коляской. Он решил побыстрее покончить с поручением и позаботиться о том, чтобы их пути с Амандой Гамильтон никогда более не пересекались. Ему был ненавистен этот тип женщин, но он почему-то надеялся, что она не скоро выйдет замуж, потому что в противном случае жизнь какого-то несчастного парня превратится в ад.

Когда он вернулся в помещение, Аманды уже не было. Ему пришлось проехать полквартала, прежде чем он сумел догнать ее.

— Садитесь, — приказал он с большим раздражением в голосе, чем считал нужным показать.

— Катитесь ко всем чертям!

— Видите ли, леди, — Клинт подъехал к ней поближе, — мне придется доставить вас домой, даже если для этого понадобится выкрутить вам руки и связанную забросить в коляску. Так что не стройте из себя невесть что и прыгайте-ка сюда.

Аманда продолжала шагать.

— Не знаю человека, который был бы мне так противен, как вы, мистер Мэтьюз.

Клинт неожиданно расхохотался. Положительно, что-то все-таки было в этой женщине.

— Вы на всех вечерах заканчиваете разговоры с джентльменами таким образом, леди?

— Во-первых, прекратите называть меня «леди», а во-вторых, вы-то определенно не джентльмен.

Она надвинула на лицо капюшон, так как дождь полил сильнее.

Клинт спрыгнул с коляски и перегородил собою дорогу.

— Это отчего же? — поинтересовался он. — Потому что я вас поцеловал, когда вы так мечтали об этом?

Аманда попыталась обойти его стороной, но он схватил девушку за руку железной хваткой.

— Ответьте же, Аманда.

Жар его дыхания согрел ее заледеневшее лицо.

Правда была и оставалась единственным богом Аманды, а потому она не раздумывая проговорила:

— Меня никогда не целовали так, как сейчас. Со мной никогда прежде так не обращались. Отпустите мою руку. — Она медленно подняла голову, когда он освободил ее. — И не смейте извиняться. Дайте слово, что вы никогда более не попытаетесь меня целовать.

— Вы сядете в коляску, если я пообещаю? В конце концов мы промокнем до нитки.

Аманда кивнула и, ухватившись за протянутую руку, забралась на сиденье.

Тысяча мыслей промелькнула в голове Клинта, и нужно было время, чтобы все хорошенько обдумать. Не говоря ни слова, мужчина натянул поводья и щелкнул кнутом. В эту секунду он охотнее прострелил бы себе ногу, чем позволил снова прикоснуться к этой женщине. По-видимому, тот же вопрос занимал и Аманду, так как она неожиданно притихла. Несчастный поцелуй на веранде казался ему сейчас величайшей глупостью в его жизни. Но хуже всего было то, что он не чувствовал ни капли сожаления за содеянное.

Они проехали еще немного, и Аманда показала рукой на небольшой домик.

— Вон туда, — просто сказала она. — Я живу прямо в конторе, над редакцией и типографией.

Клинт остановил лошадей почти около двери и помог ей сойти.

— Спокойной ночи, мисс Гамильтон, — сказал он подчеркнуто вежливо.

— Спокойной ночи, мистер Мэтьюз. — Ее голос пронизывал не хуже северного ветра. — Благодарю вас за то, что вы проводили меня.

Она зашла внутрь и захлопнула дверь прежде, чем он успел сказать хотя бы слово. Лязг засова прозвучал как сигнал об окончании вечера, пробудившего в Клинте чувства, которые он, казалось, давно похоронил. Смерть жены так подкосила его, что ему не хотелось вновь пережить хоть какие-нибудь любовные ощущения.

Надвинув шляпу от дождя, он направился к коляске. В окне первого этажа загорелся свет. Он уже взбирался на козлы, когда изнутри донесся звон разбитого стекла и пронзительный крик. Свет вспыхнул ярче и погас, оставляя первый этаж в темноте, а Клинта — в смертельном ужасе.


Глава 3


Одним ударом плеча Клинт взломал засов. Быстро выхватив кольт, он шагнул в темноту конторского помещения. Запах чернил, бумаги и вонючего керосина сильно ударил в нос.

— Аманда?

Клинт двигался медленно, пока глаза привыкли к темноте.

Из глубины темного помещения послышались глухие удары, словно кто-то перекатывался по полу.

С револьвером наперевес Клинт свободной рукой нашарил в глубоком кармане спичку и чиркнул ею о стену. Сера вспыхнула, и свет на мгновение озарил комнату. На полу валялись разбросанные повсюду осколки разбитой лампы, ящики стола были взломаны и выдернуты. Разбросанные бумаги и опрокинутые наборные кассы лежали в полном беспорядке.

Затем он услышал чей-то болезненный крик и звуки потасовки. Задув спичку Клинт двинулся дальше. Держа кольт наготове, он на ощупь прошел между рабочими столами. Мужчина отчетливо слышал дыхание нескольких людей, но сколько их, помимо Аманды, один, два, три, определить было сложно. Кто-то ударил Клиита в плечо, чуть не сбив его с ног. Он развернулся и схватил пробегавшую сзади себя темную фигуру, которая начала бить его руками и ногами. Пока Клинт увертывался от ударов, дверь открылась и слабый лунный свет осветил комнату.

— Пустите! — закричала Аманда. — Немедленно отпустите меня!

Клинт рывком подтянул ее к себе, разом перестав чувствовать «мощь» ее кулачков, которыми она беспорядочно осыпала его.

— Прекратите! — заорал мужчина, увертываясь от очередного выпада. — Аманда, это же я!

Девушка на миг остолбенела, затем в ярости саданула Клинта в челюсть. Он выпустил ее и отшатнулся.

— Вы спятили, барышня? Я пришел, чтобы помочь вам.

— Помочь! — Она как ураган набросилась на него, и впервые в своей жизни наемный бандит отступил. — Я уже почти схватила взломщика, когда появились вы и «помогли» мне. Если бы не ваша помощь, он был бы уже в моих руках, а не выскользнул через дверь.

Интересно, вдруг подумал Клинт, если я сейчас пришибу ее на месте, найдется в городе хоть один мужчина, который меня осудит?

— Я думал, вы в беде.

— Да, я попала в переделку, но в состоянии сама позаботиться о себе. — Голос у нее звучал теперь почти спокойно, но дышала она, как и прежде, часто. — У меня за спиной стоит лампа. Засветите ее, а то вы взяли привычку набрасываться на меня в темноте.

Клинт, ворча, выполнил ее просьбу. Повернувшись, он замер, не ожидая увидеть то, что предстало перед его взором. Аманда стояла, прислонившись к одному из столов.

Волосы на голове сбились в мягкие каштановые локоны, три верхние пуговицы на блузке оторвались, рукав жакета с мясом выдран, лицо обращено к свету, но глаза закрыты. И по нему медленно струились слезы, как она ни пыталась сдержать их.

Перед ним стояла самая красивая женщина из всех, с кем ему когда-то приходилось сталкиваться. Ему так хотелось утешить ее, но он не находил нужных слов. Все, о чем он думал, это о том, как же она хороша с раскрасневшимися щеками и распущенными волосами. Однако вряд ли такой комплимент подействовал бы на нее сейчас умиротворяюще.

Клинт подошел поближе.

— Вы ранены?

Он старался говорить как можно мягче, но голос прозвучал хрипло и неровно.

Не открывая глаз, Аманда кивнула и подняла руку. Длинная красная полоса пересекала кожу от локтя до ладони.

— Я порезалась о стекляшку на полу.

Девушка поглядела, как кровь медленно каплет ей на юбку.

— Кажется, я сейчас упаду в обморок, — сказала она и с закатившимися глазами медленно стала падать на него.

Клинт поймал ее раньше, чем она успела удариться головой о пол. Нежно подняв ее на руки, он бережно понес ее вверх по лестнице, одновременно задаваясь вопросом, одна ли она живет? Меньше всего на свете он хотел бы сейчас столкнуться с ее родителями. Впрочем, Клинт тут же прогнал эту мысль: нужно было быть глухим, чтобы не слышать крики и грохот на первом этаже.

Луна освещала маленькую комнатку, и мужчина, осторожно обойдя несколько сундуков, аккуратно положил девушку на кровать. Потом он на ощупь стал искать лампу, но пальцы его внезапно остановились, и он почувствовал знакомый холодный металл револьвера. Клинт не смог сдержать улыбки. Значит, мисс Кверхунос вопреки своим заявлениям предпочитает держать под рукой вещицу, которая стреляет.

Так, так. Надо будет не забыть и спросить ее об этом. Он вскоре отыскал и зажег лампу, затем подошел к умывальнику и налил тазик холодной воды. Присев на край кровати, Клинт тщательно промыл рану и перевязал ее чистым полотенцем. К счастью, рана оказалась неглубокой, и когда кровотечение было остановлено, она показалась больше похожей на царапину.

С негромким стоном Аманда повернулась и оказалась лежащей прямо напротив него. Клинт в бледном неровном свете изучал ее лицо. Даже теперь, после всего высказанного ею в его адрес, он с трудом удерживался, чтобы не поцеловать девушку. Более того, Клинт поймал себя на мысли, с каким бы удовольствием он растянулся сейчас рядом с ней, пристроившись поближе. Прошла целая вечность с тех пор, когда он последний раз лежал в одной постели с женщиной. Один-единственный поцелуй выбил его из колеи сильнее, чем все женщины из баров от Эль Пасо до Галвестона, вместе взятые.

Аманда медленно приоткрыла глаза. Несколько мгновений она пусто глядела на него, как будто стряхивая с себя тяжелый сон. Ее пальцы осторожно дотронулись до его ноги. Жест был инстинктивный, и за ним ничего не стояло, но сердце у него почему-то забилось сильнее.

— Все будет в порядке. — Он нежно отбросил прядь ее волос со лба. — Я промыл рану и перевязал ее. Через пару дней вы и не вспомните о том, что тут случилось.

Аманда села и взглянула на свою руку.

— Благодарю вас, — пробормотала она. — Я не из пугливых, но от одного вида крови у меня возникает головокружение.

— Именно поэтому вы и ненавидите все, что стреляет?

Клинт ощутил внезапную неловкость от того, что сидит на ее постели. Встав на ноги, он зашагал по крохотной комнатушке. Если не держаться от нее на расстоянии, она, чего доброго, вновь незаметно для него окажется в его объятиях.

— В том числе и поэтому, — отозвалась Аманда, осматривая порванную одежду.

— Чего же ради вы держите этот старый громадный револьвер Патерсона над своей кроватью?

Увидев боль в ее глазах, Клинт пожалел о своем бестактном вопросе.

— Это револьвер отца, — прошептала она. — Я храню все вещи, которые остались после него и мамы. — Она молча кивнула на сундуки. — Кроме того, с этим револьвером в руке он и умер.

— Что, на дуэли? — удивленно спросил Клинт, еще не вполне понимая, как это могло произойти. Смерть от огнестрельной раны — вещь в Техасе более чем обычная, он и сам немало поработал, способствуя росту подобных показателей.

В нервном смехе Аманды веселья не было слышно.

— Отец стрелял из револьвера раза два в жизни. Эта штука не была даже заряжена, когда во время разговора он случайно вынул ее из ящика рабочего стола. Но разгневанный читатель не знал об этом и разрядил свой револьвер в отца, чудом не заметив меня, стоящую в двух шагах от него.

Клинт прислонился к подоконнику.

— Сколько вам было тогда?

— Десять, — ответила Аманда. — После этого руководить изданием газеты пришлось маме и мне, пока в прошлом году она не умерла.

Клинт представил, что это могло значить для маленькой девочки: своими глазами увидеть смерть отца. Судя по сундукам, она не из тех, кто все воспринимает легко.

— Прошу простить меня, — пробормотал он, не сразу сообразив, что второй раз за вечер произносит эти слова.

Аманда поднялась с постели.

— Ну… Это было так давно. Я стараюсь меньше вспоминать об этом.

— А сундуки, значит, родителей?

Девушка кивнула. Клинт, глядя в ее серые глаза, подумал, что хотя его сундуки нельзя увидеть, но он, по сути, тоже живет только прошлым.

Аманда вытащила из гардероба шаль, накинула ее на плечи и двинулась к двери.

— Пойду вымету все осколки.

Клинту ничего не оставалось, как спуститься следом за ней. Пока он чинил засов, который сам же выломал, она подмела пол. Положив молоток и гвозди на место, мужчина спросил:

— Вы не собираетесь посмотреть, что украдено?

Аманда избегала его взгляда.

— Не думаю, чтобы чего-то недоставало.

Большую часть жизни Клинт безошибочно и с ходу научился определять, говорит человек правду или нет.

— Лжете, — сказал он.

Аманда резко подняла голову, и огонь вспыхнул в ее глазах.

— Я имею привычку говорить только правду, мистер Мэтьюз.

— Тогда что вы скрываете? Вы же знаете, что он искал, не так ли?

Аманда приоткрыла рот, готовая солгать, но остановилась.

— Да, мне известно, что ему было нужно. Он думал, что я настолько глупа, что запишу где-то о месте сбора фермеров. — Она с раздражением продолжила: — Можете передать своему полковнику, что его человек ничего не нашел, а убить меня ему не посчастливилось.

Клинт рассмеялся:

— Какое отношение полковник должен иметь ко всему здесь происшедшему? А кроме того, из ваших слов я понял, что вы сами пытались убить взломщика.

Он пригладил растрепавшиеся волосы.

— Зачем, рассудите, полковнику посылать меня в качестве вашего провожатого, если кто-то другой по его зданию в то же самое время должен был распотрошить вашу контору? И зачем мне узнавать о месте сборища, если вы, судя по всему, собираетесь на него отправиться, так что остается только проследить за вами.

Лицо Аманды стало неподвижным, как маска.

— Я больше не скажу ни слова.

Он подошел к ней, их разделяла только пара дюймов.

— А стоило бы сказать. Возможно, мне удалось бы остановить побоище, если бы я знал, где соберутся фермеры на совет!

Он крикнул это во весь голос, будто она стояла в квартале от него.

— Никогда.

— Кто знает, может быть, вам следовало бы довериться мне.

— Ни за что.

Клинт с трудом удержался от того, чтобы встряхнуть ее как следует.

— Вы никуда не пойдете.

— Я не привыкла получать указания от бандитов.

— Это сборище может послужить началом всей заварушки. Женщине нечего делать на таких мероприятиях.

— Я издаю газету. И печатаю правду. Мне необходимо видеть то, о чем я буду рассказывать читателям.

— Вы никуда не пойдете!

Аманда медленно подняла голову.

— Вы меня не остановите.

Клинт шагнул к двери.

— Не забудьте подать жалобу о взломе шерифу.

Она последовала за ним, чтобы сразу закрыть за ним дверь.

— С тех пор как месяц назад в городе объявился этот головорез и смутьян Дон Лоусон, мы живем без шерифа.

Клинт сжал кулаки, но тут же овладел собой.

— Спокойной ночи, мисс Гамильтон.

Девушка поправила шаль на плечах.

— До свидания, мистер Мэтьюз.

Закрыв дверь на засов, Аманда медленно поднялась по лестнице. Никогда раньше она не ощущала себя такой одинокой. Щеки еще пылали гневом после недавнего спора, но в то же время воспоминания о проведенном с ним времени не давали ей покоя. Она помнила, как он беседовал с ней во время танцев, как целовал в тени веранды, как ушел, хлопнув дверью с таким грохотом, будто не желал никогда больше видеть.

До сих пор она ни разу не посещала танцев в день Святого Валентина, боясь оказаться в роли женщины, которую никто не выберет. Но сегодня вечером она рискнула. С ней танцевали, ее целовали так, будто она и вправду чья-то суженая, но в то же время так больно ранили, чего она боялась больше всего на свете.

Внезапно сорвавшись с места, Аманда подбежала к одному из сундуков, где родители держали свои вещи. Перерыв несколько коробок со старыми письмами, она отыскала доморощенные стихи, которые отец в молодости посвятил матери. Бумага пожелтела и смялась, почти распавшись по сгибу, но слова любви остались, и листок, дрожащий в ее руке, сохранил их.

Аманда сложила стихи, пытаясь вспомнить, как родители любили друг друга, щедро делясь любовью с ней, и с трудом удержалась от рыданий. Они ушли из жизни, и даже держа рядом с собой их никому теперь не нужный багаж, она не сможет вернуть их. Но Клинту, подумала она, наверное, еще тяжелей, ведь у него наверняка нет даже такого вот пожелтевшего любовного послания…

Она, плача, медленно раздевалась. Кровоподтеки на теле после схватки со взломщиком ничего не стоили по сравнению с теми душевными ранами, которые нанес ей Клинт. Как так можно: сначала страстно целовать ее, а потом, не сказав ни слова, уйти прочь?

Забравшись в постель, она натянула на себя стеганое одеяло. Аманда никак не могла объяснить себе, какое же впечатление он на нее произвел. Конечно, Клинт не из тех мужчин, кому она может довериться, но он сделал для нее, мисс Гамильтон, то, что не смог сделать никто другой. Он заставил ее почувствовать себя женщиной.

Аманда сомкнула глаза, мечтая оказаться в другом времени и другом мире, где бы она и Клинт были бы вместе. Но она понимала, что это невозможно, и волна безысходности затопила ее. Револьвер был частью его сущности, точнее, он сам стал придатком своего орудия убийства, а всякое насилие ей ненавистно, и это изменить нельзя. Сейчас ей больше всего на свете хотелось остановить назревающее в округе смертоубийство, но что она могла сделать? Только честно заниматься своим делом.

Подавленная горем, вытирая рекой лившиеся слезы, девушка потянулась к револьверу отца. Одним рывком она вытащила из дула спрятанную там записку. Еще раз восстановив в памяти дорогу к месту сбора фермеров, девушка твердо решила, что выполнит свою задачу и никакие угрозы, тем паче требования таких людей, как Клинт Мэтьюз, не заставят ее отступиться от намеченного.


Глава 4


Клинт вернулся к салуну и топтался какое-то время на пронизывающем ветру, пока полковник не решил, что пора отправляться домой. Обратный путь молодой человек проскакал верхом рядом с коляской, радуясь про себя, что старик-полковник сегодня не особо-то разговорчив.

На середине дороги к ранчо Клинт пришел к твердому убеждению, что путаться с Амандой Гамильтон — все равно что играть с огнем в стогу сена. Она своевольна, упряма и вспыльчива. Однако она оказалась единственной женщиной, которую ему захотелось сжать в объятиях со времени смерти жены. Но!.. Он не мог отделаться от ощущения, что Аманда из тех, кто ищет на свою голову неприятности, если те, не дай Бог, задерживаются. А такая женщина была нужна ему меньше всего на свете.

Занималась заря, когда коляска полковника въехала в ворота ранчо. Теперь Клинту можно и расслабиться: здесь хозяин находится в полной безопасности. Пройдя к бараку, Клинт, не говоря ни слова, рухнул на свою кровать, не позаботившись даже снять с себя оружие. Хотя сон пришел не сразу, он ни разу не открыл глаза. Ему не хотелось отчитываться о вечеринке перед возвращавшимися с ночного ковбоями.

Прошло, казалось, всего несколько минут с того времени, когда он заснул, как кто-то затормошил его носком сапога.

— Мэтьюз, полковник хочет видеть тебя по какому-то срочному делу.

Клинт мгновенно проснулся. Посмотрев в окно, он заметил, что солнце стояло в зените. Не прошло и пяти минут, как он уже был в кабинете полковника, держа чашечку дымящегося кофе в руке.

— Мэтьюз. — Полковник поднялся из-за массивного письменного стола и подошел к Клинту. — У меня для тебя работа. От своего приятеля я узнал, что фермеры завтра ночью собираются устроить какое-то сборище. Достаточно появиться там какому-нибудь смутьяну вроде Лоусона, и войны не избежать.

Полковник прикурил толстую, как его палец, сигару.

— Видишь ли, сынок, я не боюсь сражения. Я много воевал за свои земли с индейцами и не побоюсь вступить в бой с этим сбродом, но видит Бог, я не хочу никакой крови.

Клинт глубоко вздохнул. Он предполагал, что полковник рассудительный и разумный человек, и сейчас лишний раз убедился в этом. Внешне все выглядело бы естественно: за что лить кровь, как не за землю? Но старик Уинтерс выбирает другой путь. Клинт решил, что не худо пощупать его поглубже.

— Прошлой ночью кто-то пробрался в дом мисс Гамильтон с целью выведать место проведения предполагаемого сборища.

Он с облегчением увидел изумление на лице полковника.

— Чертов кретин! На вечере у мисс Пич каждый третий мог рассказать обо всем, достаточно было только подойти к нему. — Старик попыхтел сигарой и чему-то улыбнулся. — Кстати, о мисс Пич. Я прямо-таки влюблен в эту маленькую женщину. Ей тоже не по душе возникшая вражда между фермерами и скотоводами. Она хотела бы их как-то помирить, и я с ней полностью согласен.

Клинт ухмыльнулся. Никогда раньше он не мог и подумать, что этого твердого как кремень старика может взять в оборот какая-нибудь женщина.

— Что я должен сделать? — спросил он, радуясь, что хотя бы раз от него не требуют без раздумий выхватывать револьвер и стрелять, не разбирая.

— Я бы хотел, чтобы ты поскакал в город и снял там комнату. Переночуй и на следующий день скачи на их собрание, послушай, до чего они там договорятся и каких неприятностей следует ждать. Я готов их выслушать, но это не значит, что они могут взять меня за шиворот как кутенка и отшвырнуть в сторону. Я не позволю им отгораживать мой водопой.

— Отчего вы не пошлете кого-то из своих парней? — поинтересовался Клинт.

В хозяйстве имелись люди, которые вполне могли бы справиться с этой работой.

— Оттого что может начаться потасовка. У меня славные ребята, но никто из них не сумеет выстрелить раньше, чем пустят пулю в него, как это до сих пор удавалось Лоусону. Если все получится, ты по моему поручению мог бы задать несколько вопросов.

— Понял. — Клинт поставил чашку на стол и направился к двери. До отъезда надо было еще кое-что сделать. — С вашего разрешения, я поговорю с ребятами, прежде чем тронусь в путь.

Полковник насупил брови.

— Еще пара слов, Мэтьюз. Мне бы очень хотелось, чтобы этой Аманды Гамильтон и духу поблизости не было. Поставим ее в известность, когда все уляжется. Если начнется побоище, я бы не хотел прочитать о нем в газете.

— Все правильно, — кивнул Клинт и покинул комнату, ломая голову над тем, как удержать от посещения сборища норовистую газетчицу, упорно решившую на нем присутствовать.


Была уже глубокая ночь, когда Аманда задула лампу и нырнула под одеяло. Она понимала, что должна хорошенько выспаться, но память о поцелуе Клинта, как и в прошлую ночь, не давала уснуть. Она задремала, и реальность перепуталась с грезами…

Какое-то время спустя девушка сквозь сон почувствовала, что в комнату кто-то вошел, но она никак не могла заставить себя проснуться. Медленно и неохотно она приоткрыла глаза. На фоне окна четко вырисовывался стройный силуэт высокой фигуры Клинта. Хотя низко опущенная шляпа закрывала лицо, но в том, что это он, ошибки быть не могло. Тем более что его выдавала единственная в своем роде осанка, осанка человека, абсолютно уверенного в себе, но никому не доверяющего. Крошечный огонек сигары двигался по комнате, и вместе с ароматом выдержанного табака распространялись бледно-белые клубы дыма.

Молодой человек повернулся к ней, не торопясь расстегнул куртку, снял шляпу. В его вечно раздраженном взгляде таилась усталость от этой жизни. Но сейчас его глаза горели каким-то странным светом, когда он исследовал выпуклости ее груди под лифчиком, в котором она спала. Клинт небрежно швырнул куртку и шляпу на кресло-качалку и стал осторожно приближаться к ней. Его низкий голос рокотал, как отдаленный гром:

— Господи! Барышня, вы штучка, на которую стоит взглянуть! Я тысячу раз говорил себе, что не приду к вам этой ночью, но понял, что не усну, пока снова не увижу вас.

Аманда улыбнулась и закрыла глаза, наслаждаясь блаженством грезы. Руки ее вытянулись поверх одеяла, словно согретые его словами. Она не хотела, чтобы такой чудесный сон исчезал. Сон ли?.. Скорее он больше походил на реальность. Робея, она прикоснулась к твердому очертанию его плеча, затем к лицу — щека его показалась холодной.

Память об их прошлом поцелуе смешалась с нынешним сном, когда его губы нежно прикоснулись к ней. На какое-то мгновение она ощущала себя слишком счастливой и умиротворенной, чтобы отвечать ему. Аманда чувствовала его жаркие объятия и ласковые поцелуи, которыми он покрывал ее лицо. Его близость опаляла кожу, делая сон удивительно похожим на действительность.

— Какой сон, — прошептала она, когда он, невольно залюбовавшись ею, на мгновение перестал целовать девушку.

Воспоминание о том, первом, поцелуе меркло по сравнению с этим. Его губы, казалось, за даримое наслаждение требовали всю ее душу. Она отдавалась его поцелуям, ближе прижимаясь к нему и наслаждаясь неожиданным счастьем, которое подарил ей сон.

Сквозь упоительные ласки она с трудом различала, как он пробормотал:

— Все, о чем я мог думать после вечеринки, — это о том, как мне безумно хочется снова обнять тебя.

И словно подтверждая свои слова, мужчина порывисто сжал ее в своих объятиях. Рука его скользнула к талии, затем, нежно гладя ее, стала подниматься по спине.

— Ты какая-то небесная. Просто не верится, что ты можешь быть такой. А ведь это не сон.

И он вновь стал целовать ее со страстью смертельно изголодавшегося за многие годы мужчины. Его губы были требовательны и настойчивы, руки — нежны и порывисты, и она из мира сна постепенно возвращалась к ощущениям реальной страсти. Ее охватило такое пламя, которое, пожалуй, можно сравнить с пожаром, сжигающим мгновенно дерево.

Будь она моложе, наверное, ее шокировала бы подобная дерзость, но в эти мгновения Аманда желала только одного — наслаждений. Достаточно взрослая, чтобы принять вызов, она казалась совсем юной, чтобы со всей пылкостью ответить на него.

Она смело гладила его плечи, ощущая силу крепкого мужского тела, радостно изумляясь тому, как от ее нежных прикосновений трепещет каждый его мускул. Аманда перебирала длинные густые волосы Клинта, вдыхала запах его тела. Он был пропитан запахом воли: ветра, утреннего мороза, бивачного костра, лошадей.

По мере того как его поцелуи становились все необузданнее, ласковые движения руки замедлялись, нежные прикосновения согревали ее, проникая в те местечки, до которых прежде не осмеливался добраться ни один мужчина.

— Я знал, что ты будешь самим совершенством без этого чертова корсета, — шептал он ей, гладя ее груди.

Она принимала его близость, не рассуждая и не раздумывая. Его руки возбуждали ее, и, утопая в сладостной истоме, она застонала от наслаждения, подставляя рот для более дерзкого поцелуя. Ей не надо было говорить ему, что она впервые переживает такое: он мог определить это по бьющей ее дрожи.

Клинт вдруг понял, что если шагнет хотя бы на дюйм, то не сумеет остановиться, пока не пройдет весь маршрут от начала до конца.

— Аманда, — чуть слышно проговорил он, собирая воедино остатки воли и самообладания. — Я вовсе не собирался…

Девушку словно окатили ушатом холодной воды. Вырвавшись из его рук, она перекатилась на другую половину кровати. Мгновение спустя Аманда уже стояла на ногах и торопливо натягивала на себя халат, судорожно цепляясь за остатки гордости.

— Посмейте только еще раз извиниться за ваш поцелуй, мистер Мэтьюз! — Ее пальцы чуть тряслись, пока она зажигала лампу. — Тогда, клянусь, я заряжу этот «патерсон» и лично пристрелю вас. Не так уж много я имела в своей жизни таких поцелуев, и будь я проклята, если раскаюсь в происшедшем, даже не остыв от него.

Клинт рассмеялся. Он ждал, что ее буквально разорвет от гнева: все-таки он вломился в дом и позволил себе некоторые вольности. Но это была Аманда!.. Его тело заныло от желания снова стиснуть ее в своих объятиях.

— Я совсем не хотел извиняться. По сути, — он приблизился к ней, — я даже не против еще раз все повторить.

Аманда отскочила к окну.

— Нет! — Целовать его, принимая за видение из сна, — одно, а вот обниматься с ним наяву — совсем другое. — Я не привыкла иметь дело с мужчинами, которые врываются в мой дом посреди ночи.

Представив, что бы он сделал с ней, если бы не его дурацкий контроль над собой, Клинт улыбнулся. К сожалению, время для объяснений было выбрано неудачно.

— Вообще я пришел сказать вам, чтобы вы не ходили завтра на собрание фермеров.

— Мы ведь уже все обсудили накануне. С чего вы взяли, что можете приказывать мне?

— Я тут ни при чем. Это приказ полковника, — Клинт понизил голос, — и я с ним согласен. Если начнется заварушка, барышне там делать нечего.

— Я иду туда в качестве репортера. Если наклевывается какой-то материал для газеты, я не могу его проигнорировать, поэтому я буду там обязательно.

— Никуда вы не пойдете. А если возникнет необходимость, я привяжу вас к одному из этих сундуков.

Мужчина оглядел крохотную квартирку, словно прикидывая, какой из сундуков больше подойдет для этого.

— Вы действительно так сделаете? — спросила она, увидев стальной блеск в его глазах.

— Я сделаю все необходимое, чтобы удержать вас от неприятностей.

Аманда медленно подняла голову, взвешивая значение его слов. В конце концов она кивнула, капитулируя.

— Ладно. Но мне нужен полный отчет обо всем, что там произойдет.

Клинт не верил своим ушам: неужели ему удалось-таки уговорить девушку? Другие бы на ее месте спорили, плакали, умоляли, а Аманда просто предложила ему сделку.

— По рукам! — ответил он не в силах скрыть восхищения.

— Да, и еще. — Аманда скрестила руки на груди. — В следующий раз перед тем как войти, постучите. Мне надоело каждую ночь чинить засов.

Клинт знал, о нем она сейчас думала. Ему и самому было ясно, что если он останется здесь еще хоть на минуту, то не выдержит и снова заключит ее в свои объятия. Эта женщина была как наркотик. Ладони у него горели от желания прикоснуться к ней. И Клинту даже показалось, что он не сможет теперь жить, если хотя бы не будет видеть ее.

— Как-нибудь я зайду, когда у меня будет побольше времени. Мне не терпится закончить дискуссию, которую мы начали при вашем пробуждении.

— Я не легковерная девчонка, которую можно свести с ума парой поцелуев, мистер Мэтьюз.

— Совершенно верно, мисс Гамильтон. Вы женщина до кончика ногтей. — Его всезнающая улыбка заставила ее покраснеть. — Когда все эти неурядицы будут улажены, я рассчитываю прийти, чтобы убедиться в этом.

— В таком случае вы найдете мои двери закрытыми на семь засовов.

Холодность, прозвучавшая в ее голосе, прямая осанка поразили Клинта: неужели это та самая женщина, которая несколько минут назад стонала от наслаждения в его объятиях?

— Обязательно воспользуюсь вашим гостеприимством, — быстро сказал он и выскользнул за дверь так же бесшумно, как и появился.


Весь день Аманда не выходила у него из головы. Меньше всего он хотел бы иметь дело с такой гордячкой, но и прекратить с ней всякие отношения он был не в силах. В какой-то момент Клинт безумно хотел взять ее полусонной и заниматься любовью до изнеможения, но через секунду еле сдержался, чтобы не придушить ее, невзирая на прелестную шею.

Мрачнее тучи мужчина поскакал к месту собрания. Зная окрестности хуже, чем местные жители, он хотел, прибыть заранее, чтобы получше все изучить на случай возможных осложнений. Далее он планировал поудобнее залечь и немного отдохнуть, послушать, о чем будут говорить выступающие, и дожидаться, когда пробьет его час.

Природа словно благоприятствовала его замыслам: равнину перерезал широкий каньон, и ни одна душа не могла проскочить мимо него незамеченной. До наступления темноты Клинт разместился в каньоне за скалами, оставаясь вне поле зрения, но при этом имея возможность слышать все, что будут говорить внизу. Если дело повернется наихудшим образом и толпа превратится в разъяренное, жаждущее крови стадо, он отлежится за скалами, а затем тихо покинет это место.

Солнце садилось, а Клинт, отдыхая, следил, как один за другим прибывают люди, большей частью фермеры. Некоторые, казалось, были навеселе, но большинство выглядели трезвыми и весьма озабоченными. Приехавшие первыми тут же разожгли бивачный костер, чтобы дымом разогнать москитов. Люди собирались у огня в небольшие группки. Казалось, все ждали человека, который взял бы дело в свои руки.

С наступлением сумерек в каньон проскакал человек в черном в сопровождении нескольких спутников. Толпа разошлась, пропуская его в центр.

Клинт пристально разглядывал мужчину, полагая, что речь может идти только о Доне Лоусоне. На приезжем была совершенно не фермерская одежда, и револьвер, болтавшийся в кобуре, выдавал в нем профессионального головореза.

Прислушиваясь ко всему, что творится внизу, Клинт осторожно высунул голову из-за скалы. Двигался он медленно, следя, чтобы случайно скатившаяся галька не выдала его присутствия.

Вдруг кто-то коснулся его плеча. Клинт полагал, что он один, и внезапное прикосновение заставило его сердце бешено забиться. Рука его уже выхватывала револьвер, когда тихий голос прошептал:

— Привет, мистер Мэтьюз! От души поздравляю вас с прекрасно выбранным убежищем. — Изящная женская рука похлопала его по спине, как старого чудака, исхитрившегося проковылять по церковным ступенькам и поспеть внутрь к моменту окончания службы.

Желание убить на месте стремительно пронеслось в мозгу Клинта, пока он пытался разглядеть в темноте пару бездонно-серых глаз.


Глава 5


Аманда пожалела, что не может увидеть выражения лица Клинта. Со своего укрытия сверху она долго наблюдала за ним. В отвесных скалах дожди промыли каверны и углубления, в которых при желании можно было схоронить целый взвод. Ей оставалось лишь дождаться темноты и по одной из таких естественных тропок спуститься к нему.

Она уже давно усвоила простую истину: спорить с мужчинами, а тем более что-либо доказывать им — бесполезно. Лучше всего выслушать их бредовые идеи, согласиться с ними, а когда они потеряют бдительность, приятно ошеломить.

— Ну что, я не опоздала? — прошептала она в паре дюймов от него.

Глаза Клинта от злобы вспыхнули ярче бивачного костра. Аманда почувствовала, что, если бы внизу не стояло человек тридцать, он бы тут же вытряс из нее душу.

— Тихо! — прошипел он сквозь зубы.

Небрежным жестом подружки, сопровождающей своего ухажера на воскресный пикник, Аманда просунула свою руку ему под локоть и стала рассматривать собравшихся.

— Сочту за честь рассказать вам историю жизни любого из тех, кто стоит сейчас у костра. Я знаю ее как свои пять пальцев.

От холодного прикосновения ее руки мускулы Клинта напряглись.

— Вы не могли бы одолжить мне вашу куртку? — неожиданно спросила она.

На мгновение ей показалось, что он откажет или пожелает ей закоченеть до смерти, но лучше в каком-то другом месте. Но он нарочито медленно вытащил из-под себя куртку и набросил ей на плечи.

— Благодарю, — прошептала Аманда.

Рука его задержалась на плечах девушки.

Свет, падающий от костра, позволил разглядеть ей выражение досады на его лице, но когда Клинт помогал надеть куртку, руки его были ласковыми и бережными.

В конце концов, с неохотой он опустил их и вновь взглянул на людей, собравшихся у огня.

— Что мне надо было, я уже узнал. Фермеры, как и мой полковник, не желают войны, но этот смутьян Лоусон мутит воду, кричит не переставая, что земля их и они имеют полное право перегородить дорогу к водопою.

Удивление у всех вызвал старый фермер, которого, как сообщила Аманда, звали Пэп Ллойд. Он обрушился на Лоусона, говоря, что тот разжигает ненужную вражду между людьми, подбивает их на кровопролитие. Вместо этого, продолжал старик, надо выслушать предложения полковника и мирно решить все вопросы. Клинт прижал Аманду к скале, и оба обратились в слух. Но старый Пэп, судя по всему, был не конкурент Лоусону с его луженой глоткой. Кроме того, рука бандита, не покидающая рукоятку кольта, вызывала у всех большое волнение. И фермеры один за другим начали переходить на сторону подстрекателя.

Аманда наклонилась к Клинту поближе.

— Лоусон прибыл не так уж давно. Он как репейник на садовой клумбе, вчера его и духа не было, а сегодня красуется во весь рост. — Она говорила так близко от него, что Клинт мог ощутить ее жаркое дыхание. — Я давно хочу узнать, какую рыбку бандит ловит в этой мутной водичке, чтобы тут же оповестить своих читателей. Он ведь, насколько я знаю, не имеет и акра земли, и я готова поклясться, что его руки ни разу не прикасались ни к плугу, ни к мотыге.

Клинт закрыл ее рот ладонью, заставив замолчать. Малейший шум мог выдать их, и тогда все его планы рухнут. Сжав руку в кулак, дабы избежать искушения обнять девушку, он пробормотал:

— Я знавал нескольких цирковых зазывал, которые, когда надо, умели вовремя замолчать.

— Я имею такое же право находиться здесь, как и вы, — ответила она, придвигаясь к нему, с некоторым злорадством осознавая, что ее близость тревожит Клинта куда больше, чем опасность, исходящая от людей внизу.

Черт возьми, подумал он, а ведь она просто превосходно чувствует себя рядом со мной. Всякий раз, когда она склонялась к нему, Клинт испытывал страшное волнение, с которым трудно было сразу справиться.

Лоусон вдруг разразился неожиданными криками в адрес Пэпа Ллойда, вновь привлекая их внимание к костру. Клинт понял: пора и ему вступать в дело, пока чаша весов окончательно не перетянула людей в лагерь бандита.

— Сидите здесь, — приказал он, направляясь вперед, не заметив в спешке вызывающе поднятого подбородка молодого издателя.

Аманда смотрела, как он подходит к костру, поначалу никем не замеченный. Но вот один за другим голоса смолкли, и воцарилась тишина. Клинт заговорил:

— Я здесь не для того, чтобы подливать масло в огонь, — сказал он, держа руки перед собой, чтобы все видели: револьвера в руке у него нет. — Полковник просил передать вам, добрые люди, что ему надоела эта давняя вражда, и он хотел бы положить конец спорам, а поэтому готов пойти на некоторые уступки.

Клинт кинул взгляд в сторону Пэпа Ллойда. Голос разума мог прийти лишь с этой стороны, если, конечно, удастся нейтрализовать Лоусона с его подстрекательскими призывами.

— Плевать мы на тебя хотели, — закричал Лоусон. — С каких это пор посланец мира приходит, вооруженный кольтами?

Пэп Ллойд втиснулся между Лоусоном и Клинтом, почесывая щетину на подбородке.

— Пусть он и бандит, но мы его, пожалуй, послушаем.

Лоусон лихорадочно оглянулся, ища поддержки, но все как один кивнули в знак согласия.

Облегченно вдохнув, Клинт опустил руки на пару дюймов.

— Полковник хотел бы встретиться с кем-то из вас в присутствии других скотоводов.

— Ноги нашей не будет на его ранчо! — орал Лоусон. — Тоже мне гордец выискался, принимать нас, как король подданных.

Клинт не отрываясь глядел на старика Ллойда, не обращая ни малейшего внимания на Лоусона.

— Место встречи на нейтральной территории. Как насчет заведения мисс Пич? Это самый большой дом в городке.

— Или в моем офисе, — подала голос Аманда, выходя на свет.

— Дьявольщина, — пробормотал Ллойд, — в этих скалах, что, целый рой духов спрятался?

— Надеюсь, больше никого, — сказал Клинт.

— Так почему бы не в моей конторе? Каждый знает, что газета придерживается нейтралитета в споре. — Аманда улыбнулась Ллойду и другим фермерам, совершенно не обращая внимания на Клинта. — Встретитесь, решите, что делать, а на следующий же день вся округа будет оповещена о том, что вы постановили.

— Не слушайте ее! — заорал Лоусон. Ему не терпелось взять в руки револьвер. — Она же пришла с этим бандитом. Она на стороне хозяев ранчо, а те спят и видят, чтобы Техас еще сто лет оставался страной скотоводов.

Аманда ринулась на Лоусона:

— Как вы смеете бросать мне такие обвинения!

Лоусон нервно отпрыгнул в сторону, и в этот миг в костре стрельнула головешка, и эхо разнесло этот звук по всему каньону. В ту же секунду Клинт увидел, как бандит выхватывает револьвер из кобуры. Времени на размышления не было: следовало либо немедленно хвататься за свой кольт, либо оттаскивать в сторону Аманду, случайно оказавшуюся между ним и Лоусоном.

Он ухватил и отбросил ее в сторону, но его стремительные движения вперед до смерти перепугали Лоусона, и бандит, перебросив оружие в левую руку, выстрелил.

Аманда обернулась, почувствовав, как пальцы Клинта впились ей в плечо. Опрокинутый ударом пули, он упал куда-то в темноту, и она успела заметить в его глазах безумную боль. Кровь обрызгала ему грудь, а рука, какое-то мгновение державшая ее, ослабла и стала медленно сползать с плеча девушки.

Заржали и затопали лошади, народ бросился бежать, отвязывая своих скакунов, но Аманда не слышала ни криков, ни всеобщего замешательства. Она ничего не могла слышать, кроме беззвучного крика своего раненого сердца.

Закрыв глаза, девушка стояла, покачиваясь, посреди охваченных паникой всадников, и боялась только одного — погрузиться в полную черноту. Ее настолько потрясла увиденная сцена, что она с трудом сдерживала себя.

— Клинт, — прошептала она. — Не оставляйте меня.

Кто-то осторожно отпихнул Аманду в сторону.

— Тащите его на свет, — крикнул Пэп Ллойд людям, которые поднимали Клинта с земли.

Молодой человек, скрипя зубами, старался не кричать от боли, но ему казалось, что все внутренности у него пожирал огонь. Голова кружилась, сознание было затемнено.

Ллойду за его долгую жизнь пришлось пройти через войны с индейцами и янки, и старик знал, что делать в таких случаях. Через пару минут Клинт уже был перевязан чьей-то рубашкой так основательно и крепко, что с трудом мог дышать.

— Отвезем-ка тебя на мою ферму, — сказал старый фермер. — Надо вынуть пулю, пока она не занесла инфекцию.

Клинт расслабился, позволяя чьим-то рукам перетаскивать себя в тележку. У своей щеки он ощутил округлость груди, и сомнений в том, кто занимается его транспортировкой, у него не осталось. Приподняв голову, он глянул в глаза Аманды, полные слез. Лицо у той побелело, рот испуганно приоткрыт.

— Только не упадите из-за меня в обморок, барышня, — прошептал он.

Аманда с трудом сдерживала рыдания.

— Но вы ведь не станете из-за меня умирать, не правда ли?

— Не-а, — улыбнулся через силу Клинт. — Я намерен прожить столько, чтобы успеть замучить вас до смерти своим существованием. Мне следовало думать, когда я связывался с такой штучкой, как вы.

— Как я?

— Ну да, с женщиной, которая ничего не слышит и никого не слушает.

— Не надо обращаться со мной так, будто это я выстрелила в вас.

Клинт мог бы объяснить ей, какую непростительную ошибку она совершила, подставив себя под пулю Лоусона, и что, если бы снова потребовалось ее спасать, он сделал бы то же самое. Ему хотелось крепко обнять девушку перед смертью и убедить, что ради нее стоит умереть. Он попытался сказать ей, что она единственная в мире особа, которую он подпустил к себе ближе, чем на десять футов… Но в глазах у него потемнело, и сознание погасло.

Аманда прижалась к нему, покачивая как ребенка в страхе и отчаянии. Вокруг бегали и кричали люди, а ей думалось лишь о том, как горячо ее желание прижаться к нему и ощутить тепло его дыхания на своей щеке. Пусть он кричит на нее, сколько заблагорассудится, лишь бы остался жить.

Неуверенно скользнув пальцами по его руке, она дотронулась до его кровоточащей раны. Какое-то мгновение девушка смотрела, как кровь сочится через самодельную повязку, потом душа у нее горестно вскрикнула, и Аманда упала в обморок…


Глава 6


— Ты и впрямь счастливчик, сынок, — пробормотал Пэп Ллойд, перевязывая рану. — Пару дюймов влево, и мне понадобилось бы вынимать тебе сердце, чтобы добраться до пули.

Клинт еще раз глотнул виски. Он никогда не считал себя счастливчиком, а что до сердца, то неизвестно, нужно ли оно ему вообще. Он не слышал, чтобы оно билось как-то по особенному с той поры, как покинул Канзас.

— Я рассчитываю прожить достаточно долго, чтобы успеть придушить репортера городской газеты, — ответил он и сделал еще глоток.

Старик дребезжа засмеялся.

— Ты не первый, кому хотелось это сделать. Мисс Гамильтон в состоянии вывести из себя любого мужчину. — Ллойд чуть наклонился. — При этом, сынок, ты все-таки спас ее от смерти, а здешние ребята очень ценят Аманду Гамильтон.

— Не напоминай мне о моей ошибке, — прошептал Клинт, чувствуя, как от виски в груди поднимается огонь. — Ты меня все равно ни в чем не убедишь. Не желаю ничего слышать.

— Ты зол на нее, так ведь, сынок? — спросил Ллойд. — В свое время я знавал одного янки — вылитый ты. Если бы он был Господом, то все наши молитвы были бы впустую; он бы все равно ничего не услышал, потому что не желал нас слушать.

Старый фермер заканчивал перевязку, болтая для того, чтобы поднять настроение пациента.

— Пару лет назад я похоронил этого янки. На его надгробии следовало бы написать: «Если бы ты слушал, то продолжал бы жить».

От собственной шутки Ллойд расхохотался.

Клинт не увидел в его словах ничего смешного.

— Мне кажется, ты хотел мне что-то сказать, старик?

Ллойд крепко сжал губы, и вместо них на его обветренном лице появились тонкие полоски.

— Нет, сынок. Я просто хотел бы надеяться, что лягу в землю раньше, чем успеешь это сделать ты.

Сумасшедший, решил Клинт. Такой же, как его любимая Аманда. Сделав еще один глоток, Клинт на всякий случай кивнул в ответ.


Примерно около полудня Аманда заметила, что Клинт шевельнулся. Он вначале дотронулся до раны, затем до головы, и она улыбнулась, видя как Клинт постепенно приходит в себя.

Присев поближе к кровати, которую Пэп Ллойд установил на кухне, она сказала:

— Кровотечение остановилось. Пэп сказал, это хороший знак. Пуля прошла в волоске от легкого.

Клинт приподнялся, морщась от боли.

— Мне случалось получать ранения похуже этого и, тем не менее, выздоравливать. Ничего, выживу.

Он потянул носом.

— Это кофе так пахнет? Я бы очень хотел чего-нибудь выпить, ну хотя бы воды. Во рту сухо, будто я полдня жевал хлопок.

Аманда подала ему кружку, которую оставил Пэп.

— «Наш доктор» сказал, чтобы сначала вы выпили это. Затем, если хотите, будет и кофе. Я его уже сварила.

Клинт сделал небольшой глоток и чуть не выплюнул обратно.

— Это что еще?..

— Какой-то настой на корнях. Пэп его разбавил на всякий случай виски, который вы с такой жадностью пили всю прошлую ночь, пока он возился с вами.

Отпив еще немного, Клинт выругался и заметил:

— Судя по этому вареву, старик меня просто ненавидит.

Аманда засмеялась. Впервые с прошлой ночи она вздохнула свободно: если он начал ругаться, то, стало быть, скоро поправится.

— Пэп очень хочет, чтобы вы поскорее встали на ноги. Фермеры говорили между собой, что если бы вас повезли в город, вы бы, возможно, умерли по дороге. И старик сделал все, что от него зависело.

Клинт откинулся назад. Он не ощущал особого беспокойства по поводу того, что чуть было не загремел в могилу. Он давно приучил себя жить в ожидании пули, которая однажды оборвет его грешную жизнь. Клинт с полным безразличием относился к себе, так как считал, что душа его умерла много лет назад. Он и жил-то как-то по инерции, его ничего не интересовало, а главное — не трогало. По крайней мере, так он думал до сих пор, до появления в этом городке, до Аманды…

Клинт ощутил, как девушка ласково дотронулась до его лица. Ее прикосновение всколыхнуло воспоминание предыдущих дней, напомнило о тепле любящей, страстной, упрямой, но такой ранимой женщины.

— Я чуть не умерла от страха и горя, когда он выстрелил. Вы даже себе представить не можете, как много значите для меня, — прошептала она, продолжая гладить его лицо. — И все же я не смогу жить рядом с выстрелами и револьверами.

Аманда хотела сказать, как он нужен ей и что она не может жить, зная, что очередная пуля убьет еще одного любимого ею человека.

Клинт лежал, не открывая глаз, и слова девушки сильно задели его. При всей своей браваде Аманда была мягкосердечна и ранима. Видение ее бледного лица плавало перед его глазами. Его любовь сломала бы ее. Всякий раз, застегивая кобуру, молодой человек заставлял бы ее пережить не только ужас прошлой ночи, но и смерть отца. Она никогда не смогла бы так жить, а он не умел и не мог жить по-другому. Ему надо было оставить ее прежде, чем она успеет окончательно влюбиться в него.

— Между нами ничего не может быть. — Клинт никак не мог решиться взглянуть ей в глаза и испытывал что-то вроде стыда за свою трусость и малодушие. — Я живу только тем, что стреляю из револьверов, а именно этот род занятий вы не переносите.

Время мечтаний и грез прошло. Пора было взглянуть правде в глаза.

Аманда наклонилась и прижалась к нему щекой.

— Никто не смог пробудить во мне тех чувств, которые сумели пробудить вы. — Она нежно касалась губами его лица. — Может быть, есть хоть какая-то возможность все изменить?

Слезы тихо заструились по лицу девушки.

Клинт понял, что ему остается один выход, чтобы вынудить ее уйти, — заставить возненавидеть его. И потому он как можно беспечнее заговорил:

— Да, мне не раз удавалось расшевелить старых дев. — Он пытался улыбаться, хотя понимал, что хуже его слов сейчас для Аманды ничего не может быть. Если ненависть она способна преодолеть, то разбитое сердце — едва ли. — Вы для меня были не более чем развлечением, барышня. Не скрою, приятным и даже прелестным, но развлечением. Как вы могли предположить, что женщина может что-то значить для меня? Если бы нашлась на свете такая, способная меня заарканить, то какого же лешего я бы сейчас мотался по свету? Я забуду вас, как только выеду на коне за пределы вашего чертова округа и увижу первую встречную особь женского пола, которую можно затащить в постель.

Аманда не верила своим ушам. Всю жизнь она ждала мужчину, который сможет подарить ей те чувства, которые она недавно испытала. И вот он появился, и что же… Нет, мисс Гамильтон не позволит ему так просто втоптать в грязь ее мечту.

— У вас жар. — Девушка понимала всю глупость и беспомощность своих слов, но сейчас было не до логики и здравого смысла. — Вам нужно отдохнуть.

Смех Клинта прозвучал сухо и безжалостно.

— Если это жар, то он остынет так же быстро, как лихорадка, вызванная вами.

— Но…

Он положил руку на ее грудь.

— Ваша грудь так прелестно ложится в мужскую ладонь, но рукоятка кольта — в стократ лучше, и потом она никогда не подведет и не обманет.

В глазах женщины вспыхнули искры ненависти, и Клинт понял, что победил. Пускай она его ненавидит. В конце концов она станет такой, как все остальные, и вместе с остатками гордости и достоинства спрячет подальше свою любовь и сочувствие.

Оттолкнув его руку, Аманда встала.

— До свидания, мистер Мэтьюз.

Сначала она хотела наговорить ему массу гадких слов, но вместо этого надменно сжала губы, стараясь не сорваться. Лучше увидеть его мертвым, чем унижаться перед ним, откровенно признаваясь в своих чувствах.

Оскорбленная, охваченная внезапным порывом убежать куда глаза глядят, Аманда схватила со спинки стула его куртку и стремглав выбежала из комнаты.

Именно этого Клинт и добивался.

Оседлав лошадь, Аманда быстро поскакала в город. Она хотела успеть добраться туда до наступления ночи. Ее мечта, что кто-то, пусть даже такой бродяга без роду и племени, может полюбить ее, рухнула. Приходилось снова «возвращаться» в свою прежнюю жизнь, с ее крохотной квартиркой и беготней от рабочих столов к наборным кассам.

Наклонившись вперед, она подставляла мокрое от слез лицо ветру. Как могло случиться, что сердце человека, которого она полюбила, оказалось размером с пулю? Даже теперь, охваченная гневом и отвращением к нему, она все еще чувствовала нежность его губ, мягкость рук.

В голове проносились картины прошлого, и она не сразу осознала, что уже скачет по городку. В платной конюшне она сдала лошадь конюху. Если тот и заметил слезы на ее лице, то воздержался от комментариев.

Не видя вокруг себя никого, Аманда с трудом добралась до своего дома. Как мог Клинт так обидеть ее? Неужели он не понял, что разбивает ее сердце?

Со свечой в руках она поднялась по лестнице в свою комнату и без сил рухнула на кровать. Стоящие вокруг сундуки, казалось, старались ее утешить, но что они могли сделать, если ей так не хватало сейчас пары сильных рук, которые могли бы крепко обнять ее? Завернувшись в кожаную куртку, Аманда заплакала. Стремительно ворвавшись в ее жизнь, он так же быстро исчез из нее подобно падающей звезде, которая лишь на мгновение вспыхивает на ночном небосклоне.

Теперь остаток жизни ей суждено было провести в одиночестве.

Придя к такому решению, она долго плакала и никак не могла успокоиться. Прошло немного времени, прежде чем Аманда с трудом встала с кровати, чувствуя себя совершенно разбитой.

Стягивая с себя теплую кожаную куртку, она вдруг поняла, что эта вещь принадлежит Клинту. И девушка как будто вновь ощутила тепло его рук, когда он набрасывал куртку ей на плечи, но…

Однако слезы не потекли из ее глаз.

— Наверное, выплакала все, что могла, — прошептала она, машинально любовно складывая куртку.

Из нагрудного кармана показался краешек белой материи. Интересно, что это такое? Аманда вытащила тряпку из тайника. Прямо скажу, вид у нее был поношенный, казалось, что ее стирали столько раз, что на ней и места живого не осталось. Тем не менее этот когда-то изящный кружевной платочек был в свое время любовно вышит женской рукой.

Подойдя ближе к свету, девушка заметила еле заметные слова: Анджелина Мэтьюз. Кто она? Мать, сестра… или жена?

Аманда медленно развернула вещицу, бывшую, судя по всему, самой дорогой для Клинта, и, к ее удивлению, на пол выпало сердце, вырезанное из красной бумаги. Подняв его, Аманда на обратной стороне прочла свое имя. О Боже… Да это именно то самое сердце, которое Клинт носил на рукаве в день Святого Валентина в салуне у мисс Пич.

Она тут же все поняла. Клинт мог говорить что угодно, Аманда теперь твердо поняла, что она значит для него. Девушка решительно бросилась к умывальнику и окатила лицо холодной водой. Ей срочно нужно было выполнить одну работу.


Глава 7


После двух дней пребывания у Пэпа Ллойда Клинт решил, что уже прошел необходимый курс лечения. Старик, как и большинство сельских докторов-самоучек, был славным малым, но его манера воспитывать больного кого угодно могла вывести из себя. Поэтому, когда младший сын Пэпа, Эндрю, прискакал с вестью, что полковник Уинтерс хочет встретиться с фермерами в городке в субботу. Клинт решил, что самое время «собирать вещи».

Он уговорил Эндрю оседлать ему лошадь, пока Пэп и другие фермеры спорили, идти ли им на встречу с полковником. Клинт рассчитывал, что к тому времени, когда старик хватится его, он уже будет в городе.

Ночь оказалась холодной, и Клинт остро ощутил отсутствие своей кожаной куртки. Эндрю завернул его в покрывало с кровати, но против техасского ветра, пронизывающего до костей, оно было плохой защитой. Клинт был еще слишком слаб для такой поездки, и от неожиданно проснувшейся боли он вновь несколько раз терял сознание. Он почти не правил лошадью и только молился, чтобы та сумела сама найти дорогу в город.

Клинт понимал, что ему не помешал бы еще денек-другой отдыха, но он должен был увидеть Аманду. Молодой человек хотел убедиться, что его расчетливо безжалостные слова не сломили ее и она в состоянии радоваться жизни. Ему уже пришлось в прошлом похоронить любимую женщину, и теперь он хотел убедиться, что не сокрушил волю к жизни другой.

Лошадь самостоятельно добрела не только до города, но и к платной конюшне. Парнишка-конюх помог слезть Клинту с седла и перебросить переметную суму через здоровое плечо. Часы пробили полночь, когда мужчина отворил двери единственной городской гостиницы Его уже била крупная дрожь. Обычно яркие огни, освещавшие гостиницу изнутри, сейчас казались ему крохотными, как булавочные головки на фоне черной стены.

Клинт наугад двинулся на самый яркий свет.

— Вечер добрый, мистер Мэтьюз, — приветствовал его голос из темноты. — Мы очень рады снова видеть вас.

Клинт кивнул, и невольно оглядел комнату. Несколько человек, сидя за столом, играли в шашки, но когда он вошел, играющие приветливо закивали и радостно улыбались ему. Он ничего не мог понять: обычно люди предпочитали не замечать его. Его сильно лихорадило, и, закрыв глаза, он почувствовал, как куда-то проваливается, не осознавая, что по-прежнему стоит перед конторкой.

Казалось, прошло всего несколько секунд, как он заморгал от бьющего в глаза солнечного света. Оглядевшись, Клинт узнал комнату, в которой ночевал несколько ночей назад: белые хлопчатобумажные занавески, дубовая кровать, индейский плед на стене. Клинт помнил, как он скакал в город, отдавал конюху лошадь, но как он поднялся по лестнице и лег в постель — этого он восстановить в памяти не мог. Взглянув на себя, он увидел на груди свежую чистую повязку.

Дверная ручка повернулась, и Клинт инстинктивно потянулся к кобуре, висевшей на кровати рядом с подушкой. Увидев молодого врача, которого он встречал на вечере у мисс Пич, Клинт облегченно вздохнул.

— Не стреляйте в меня, — улыбнулся доктор. — Я еще не закончил курс вашего лечения.

Он протянул Клинту чашку с водой, в которой ощущался вкус какой-то микстуры.

— Вы выздоравливаете прямо на глазах, но я ни за что не поверю, что Пэп мог отправить вас в город, не дав отдохнуть хотя бы день.

Клинт сделал небольшой глоток.

— А он и не посылал меня никуда. Я сбежал, пока он был занят другим делом.

Молодой человек засмеялся.

— Ну, как бы там ни было, он поработал на славу. — Доктор начал собирать свои вещи, лежавшие на столе. — Мне остается лишь по советовать вам отдохнуть еще пару дней, все это время хорошенько есть и не предпринимать долгих поездок. Благодаря лекарству вы сможете крепко выспаться в течение сегодняшнего дня, и я оставил три его порции, чтобы вы могли безмятежно проспать всю ночь.

Клинт кивнул.

— Сколько с меня причитается, док?

Молодой человек замахал руками.

— Ничего, абсолютно ничего, — твердо сказал он. — Вы спасли мисс Гамильтон от смерти, этого более чем достаточно. Я горд уже тем, что смог оказать вам эту маленькую услугу.

Клинт пристально взглянул на доктора, недоумевая, откуда тот знает о его приключениях в каньоне. Но тут ему в голову пришла другая мысль.

— Вы что, в самом деле неравнодушны к мисс Гамильтон, док?

Молодой человек улыбнулся.

— Да, сэр. Как и все остальные в Куэйл-Спринге.

Клинт остался неудовлетворенным ответом.

— Я не совсем понял вас.

Доктор заморгал.

— Ах, вот вы о чем… Да, она чудесная женщина, это факт, но моя жена и четверо малышей едва ли позволят мне проявлять по ее адресу излишнюю симпатию.

Надежды Клинта рухнули. Сватовства не получалось. Ну конечно, если даже такому прожженному волку, как он, не удалось обломать Аманду, где уж рассчитывать на успех этому сельскому докторишке, который, ко всему прочему, ниже ее ростом.

Поворачиваясь, чтобы уйти, доктор бросил напоследок:

— Отдохните немного, и к ужину вы с жадностью наброситесь на бифштексы и снова ощутите радость жизни.

Стараясь следовать совету врача, Клинт сомкнул глаза. Солнце было на закате, когда он проснулся. Хотя Клинт чувствовал себя еще слабым, но ему стало намного лучше. Медленно одевшись, он рискнул спуститься по лестнице.

Был субботний вечер, и на главных улицах городка царила почти праздничная атмосфера. Скотоводы и фермеры съезжались, чтобы продать свой товар и принять участие в намеченной встрече. Кто-то останавливался в доме у друзей, но большинство из них натягивало тенты и разбивало биваки где только можно.

Едва Клинт вышел из гостиницы, как человек, ждавший кого-то у входа, приветливо поздоровался с ним:

— Добрый вечер, мистер Мэтьюз. Искренне рад видеть вас здоровым.

Клинт внимательно посмотрел на него, пытаясь вспомнить, где он мог познакомиться с этим человеком. Но джентльмен уже исчез в гостинице, и молодой человек зашагал по дощатому тротуару к ресторану. К его изумлению, пожилые мужчины, игравшие за столиками в шашки, поворачивались и улыбались ему. Одна храбрая душа встала и стянула с головы шапку времен войны Севера с Югом.

— Добрый вечер, мистер Мэтьюз.

Клинт вгляделся в лицо человека. Может быть, лихорадка отбила ему память? Ничего необычного в том, что люди знают его по имени. В конце концов его могли видеть и запомнить, но вот что они говорят с ним, как с приятелем — это ему было совсем непонятно.

Протянув руку, Клинт спросил:

— Мы с вами знакомы?

Не переставая улыбаться, старый вояка ответил:

— Нет, сэр. Едва ли я имел такую честь. Меня зовут Тэйлор, а это мой друг, Майк Скотт.

К удивлению Клинта, оба старика протянули ему свои сморщенные руки. Клинт ощутил себя грешником, смывшим все свои грехи крещением в реке и допущенным в общество благочестивых людей. Дружески тряся руки новых знакомых, он решил, что его здесь с кем-то спутали.

Но едва он вступил в ресторан, как все повторилось. Мужчины, женщины и дети поднимали головы и здоровались с ним. Быстро и нерешительно махнув всем, он увидел, как руки сидящих взметнулись в едином приветствии, словно связанные одной невидимой ниткой.

Хозяйка ресторана указала ему на свободный столик и поспешила принести единственное здешнее блюдо — бифштекс с жареной картошкой и луком. Клинт ел, как будто за плечами у него был месяц голодной жизни. Заканчивая бифштекс, он поднял голову — люди по-прежнему с восторгом смотрели на него. Впрочем, он не сомневался, так как даже во время еды чувствовал их приветливые взгляды.

Когда хозяйка подошла, чтобы налить третью чашку кофе, она как бы между прочим заметила:

— Я была в Канзасе всего однажды, много лет назад, еще ребенком. — Наливая кофе, она подождала ответа.

Клинту показалось, что жители города накурились опиума и все до единого спятили, но оскорблять женщину, которая так трогательно ухаживает за ним, он не мог.

— Да? — спросил он, обжигая рот. — И в какой же части Канзаса вы были?

— Около Уичито, — ответила та. — Недалеко от Салины, откуда вы родом.

Только теперь ее слова обрели смысл. И как можно небрежнее Клинт поинтересовался:

— Откуда вы это знаете?

Хозяйка пожала плечами.

— Прочитала в газете.

Клинт медленно, как во сне, опустил чашку.

— У вас случайно не сохранился экземпляр?

Через минуту женщина уже возвращалась с номером газеты в руках, а еще через десять минут Клинт стоял в конторе Аманды, и каждая клеточка его тела дрожала от злости.


Аманда услышала его шаги, когда он только поднимался по лестнице: шум, учиненный им, мог поднять мертвого из могилы.

Она появилась в дверном проеме с фонарем в руке.

— Опять вы сломали мне засов!

Клинт поднял голову и остолбенел при виде красавицы, стоявшей перед ним, беспомощный перед ее чарами. Она казалась такой восхитительной в белой ночной рубашке с ниспадающими на плечи волосами, пытаясь спрятать босые ноги за край рубашки. Возможно, она не вполне соответствовала представлениям других мужчин о красоте, но его представлениям отвечала полностью.

— Это что же — ваш еженедельный ритуал? Приходить без спроса и каждый раз ломать мне двери? — Она разговаривала таким тоном, будто ничего не произошло, так, маленькое нарушение правил приличия с его стороны. — Вам никогда не приходило в голову, что если засовы ставятся, то они для чего-то нужны?

— Мне следовало бы позволить этому головорезу пристрелить вас, тогда я был бы избавлен от кучи неприятностей.

Но надо знать Аманду: эту женщину никто и ничто не испугает.

— А чего вы, собственно, злитесь? Если дело в вашей куртке, Бога ради, я ее возвращаю.

— При чем тут куртка?

Она стояла так близко, что он мог вдохнуть аромат ее тела.

Клинт тряхнул головой, стараясь скинуть с себя это наваждение.

— Я здесь по поводу этой чертовой статьи в вашей газетенке.

Аманда уселась за письменный стол, готовая к деловому разговору.

— И на что же вы жалуетесь?

Клинт с трудом удержался от того, чтобы пристрелить ее. Он швырнул на стол газету.

— Кто вам дал право расписывать каждую деталь моей прошлой жизни?

— Но ведь прошлое — часть нашей жизни.

— Только не на первой странице газеты. Я похоронил его и никого не просил воскрешать.

Его исполненный злобы взгляд прямо-таки отбрасывал ее назад, прижимая к стулу. Аманда медленно выпрямилась.

— Вы хотите сказать, что в сведения закралась ошибка?

Боже! Ну что за женщина… Впервые со времени ранения голова Клинта заболела сильнее, чем рана в груди. Он не хотел отвечать, потому что не хотел думать о прошлом, а уж тем более — видеть его выплеснутым на газетные страницы.

Но не тут-то было. Аманда развернула газету.

— Покажите. Что здесь неверно? То, что вы родились в Канзасе?

Клинт, не проронив ни слова, рухнул на стул. Уронив локти на стол, он стиснул голову, пока она продолжала говорить:

— В шестнадцать вы добровольцем записались в армию, поскольку разразилась война между Севером и Югом. Вы служили под началом Гранта и Теннеси и ушли в отставку в чине капитана, увешанный медалями. Домой вы отправились с невестой и нашли свой родной Канзас в смуте. Через полгода после окончания войны ваша жена и еще не родившийся ребенок были убиты шайкой бандитов, которые сожгли ваш дом. — Аманда подняла голову. — Остановите меня, если я хотя бы полслова соврала, мистер Мэтьюз.

Воспоминания прошлого захлестнули Клинта. Он бережно относился к памяти об Анджелине… Она была такой юной, ей не исполнилось и двадцати, когда они поженились. Он надеялся, что она преодолеет свою детскую беспомощность и страх перед оружием. Но в ту ночь, когда на их ферму нагрянули бандиты, жена даже не пыталась стрелять. Она позволила им лишить себя жизни, даже не попытавшись хотя бы раз выстрелить.

Он никогда не говорил о ней с тех пор, как Анджелины не стало. Похоронив ее, Клинт ускакал на поиски убийц. Почти год ушел на то, чтобы настичь их одного за другим, и его лицо было последним, что они видели в своей жизни. К тому времени, когда счеты были сведены, сердце Клинта отвердело как гранит, и стена, которой он отгородился от целого мира, стала непреодолимой… И так было до тех пор, пока он не приехал на вечеринку к мисс Пич.

— За вами держится репутация убийцы с кодексом чести. Вы никогда не убиваете свидетелей или мальчиков моложе восемнадцати, даже если они пытаются вызвать вас на поединок. — Аманда улыбнулась, довольная своей репортерской осведомленностью. Ей пришлось дать телеграммы с запросами в три разных штата, чтобы собрать такое подробное досье. — Наконец, вы спасли мне жизнь, едва не заплатив своей собственной…

Она осеклась, поняв вдруг, как много должна была значить для него, если он пошел наперекор своему инстинкту, благодаря которому до сих пор умудрялся выжить. Тем не менее Клинт бросился спасать ее от пули Лоусона.

Молчание его так затягивалось, что девушка забеспокоилась, слышал ли он вообще хоть слово из ее монолога. В конце концов он тяжело опустил руки, и маска, которую он носил последние четыре года, снова была на месте.

— Ну, а что вы скажете по поводу заключительного абзаца?

Аманда быстро взглянула на статью.

— Ах, эти несколько последних рассуждений. Ну, я предположила, что вы ни за что не позволили бы Лоусону выстрелить в вас и, вероятно, жаждете теперь поквитаться с ним.

— Может быть, и так. Но нужно быть последним идиотом, чтобы сообщить врагу, что ты хочешь его пристрелить, тем более через газету.

Клинт обдал Аманду холодным взглядом, поднялся и вышел из конторы. Оставаться — означало бы и дальше вести речь о его жизни, а это было исключено.

Аманда смотрела, как он уходит, и душа ее разрывалась от горя. Она хотела так много сказать ему. Ее не беспокоило его прошлое, она принимала его таким, какой он есть…

Прижавшись лбом к холодному оконному стеклу, девушка вдруг отчетливо поняла, что Клинт уходит из ее жизни навсегда.

Слезы туманили глаза, а он шел по опустевшей улице к гостинице. От одного из зданий отделилась одинокая тень и медленно последовала за ним. Но, приблизившись к гостинице, человек в черном вновь нырнул между домов. Аманда узнала эту приметную фигуру с низко подвешенной кобурой на бедре.

Дон Лоусон! Надо было срочно что-то предпринимать…


Глава 8


Аманда увидела, как любимый ею человек исчезает в гостинице. Впервые в жизни она пожалела о том, что напечатала. Она вскрыла Клинта Мэтьюза, как улитку, и выставила его незащищенным напоказ целому городу. Девушка заставила его вспомнить прошлое, потому что сама цеплялась за него и хранила в своих сундуках, набитых реликвиями. Но для нее было полной неожиданностью то впечатление, которое произвела на него статья.

Взбежав по лестнице, Аманда прильнула к окну спальни, откуда вся гостиница была видна как на ладони. На подоконнике лежало бумажное сердце. Аманда задумалась. Неужели она не умеет разбираться в людях? Значит, она неправильно его поняла? Наверное, она действительно для него ничего не значит, а может, нет? Как могла она вести себя как последняя дурочка, стараясь для человека, который плевать на нее хотел!

В окнах второго этажа вспыхнул свет. Это мог быть только номер Клинта, так как практически все обитатели гостиницы, сбившись в коридоре, до хрипоты спорили о предстоящей встрече. Но Клинт не мог быть со всеми: по натуре одиночка, он, наверное, останется им навсегда. А Аманда, может быть, лучше, чем кто-либо другой в городе, знала, что такое быть одиноким…

Она смотрела на это единственное освещенное окно, когда черная тень начала двигаться по балконам второго этажа. У окна Клинта человек остановился и пригнулся, словно ожидая, когда свет погаснет.

Аманде вдруг стало нехорошо. Только теперь она поняла, что сейчас может произойти Человек без чести и совести, Лоусон собирался убить Клинта спящим. Утром будет множество разговоров и толков, возможно, найдутся и свидетели, но в городе нет шерифа, и убийство, без сомнения, останется нераскрытым.

Охваченная внезапной паникой, Аманда подбежала к старому сундуку, в котором хранились вещи отца, и вытащила оттуда брюки и рубашку. С тщательностью воина, собирающегося на битву, она надела приготовленную одежду, натянула сапоги, на плечи накинула куртку Клинта. Случайно обернувшись к зеркалу, девушка поразилась своему сходству с мужчиной. Впервые в жизни она ощутила, что высокий рост тоже может быть весьма полезен.

Заколов волосы и упрятав их под широкополую шляпу, Аманда взяла в руки старый револьвер системы «патерсон». На какое-то мгновение она задумалась, стоит ли ей лезть в пекло, если она толком не знает, как заряжать револьвер, не говоря уже о том, чтобы стрелять из него, но самое главное — нуждается ли Клинт в ее помощи?..

Но машинально посмотрев на бумажное сердце, она призналась себе, что в тот уже достаточно далекий вечер этот бродяга вынул из вазы ее настоящее, а не бумажное сердце. Аманда оставалась в городке единственной женщиной, которую никто не рискнул полюбить, и только Клинт позволил себе это. А иначе как можно расценить его действия, когда он, рискуя собой, спас ей жизнь? Какое еще доказательство чувств ей нужно?

Руки Аманды тряслись, когда она пристегивала перевязь с кобурой.

— Вы тоже не фунт изюма, Клинт Мэтьюз, — пробормотала девушка. — Но я знаю, вы любите меня, и позабочусь, чтобы вы прожили достаточно долго, чтобы осознать это.

Она вышла из конторы и бесшумно зашагала по улице. Через пару минут Аманда уже взбиралась по запасной лестнице гостиницы. Потом она перелезла на балкон, точь-в-точь как совсем недавно Лоусон…


Клинт залпом выпил тройную дозу снотворного, надеясь заснуть, хотя и понимал, что сделать это ему будет очень трудно. Загасив лампу, он попытался расслабиться. Пуля Лоусона, разворотившая грудь, не шла ни в какое сравнение с болью, которую причинила газетная статья Аманды. Он даже пожалел, что старик Ллойд спас его от смерти.

Пристроившись на подушках, Клинт закрыл глаза и попытался припомнить хотя бы один эпизод в своей жизни, наполненный красотой и радостью. К удивлению, единственное, что пришло в голову, — утро, когда он разбудил Аманду. Мысли под воздействием лекарства начинали путаться, и вдруг Клинт понял, что взращенный войной, он так и не сумел остановиться и прекратить это чисто мужское занятие. Молодой человек видел, как другие отправляются домой, оставляя войну за плечами, но всякая попытка с его стороны отстегнуть кобуру и повесить револьвер на крюк неизменно заканчивалась тем, что через короткое время он снимал его снова.

Легкий сквозняк раздувал занавески открытого окна, а Клинт медленно погружался в сон. Он поймал себя на мысли, что хочет положить конец этой войне и мечтает каждую ночь засыпать рядом с Амандой, крепко держа ее в своих объятиях.

— Мэтьюз! — вторгся в сон Клинта чей-то голос. — Мэтьюз, протри глаза!!

Клинту снилось, что он пробирается через поле высоченной пшеницы, растущей выше его головы. Но он узнал того, кто окликнул его, правда, никак не мог определить, откуда слышится голос.

Без каких-либо предупреждений дуло револьвера уткнулось в его висок, и Клинт моментально стряхнул сон. В мгновение ока скатившись с кровати, он потянулся за кольтом, но револьвера на месте не было, а руки его оказались скованными холодной сталью.

— А ты думал, я оставлю твою пушку тебе под рукой, Мэтьюз? — Даже в сумеречном свете комнаты не составило труда узнать коренастую фигуру Дона Лоусона. — Да, я всегда знал, что железные браслеты из запасов покойного шерифа когда-нибудь мне пригодятся.

Клинт выпрямился. Он не боялся человека перед собой, но на всякий случай попытался развести руки как можно дальше, не обращая внимания на впивающийся в кожу металл.

— Мэтьюз, ты стал для меня бельмом на глазу с того момента, когда объявился в городке, — заговорил головорез. — Я уже подготовил прелестную заварушку, и тогда, когда она должна была начаться, появляешься ты и путаешь мне все карты.

Клинт, спокойно оглядывая комнату в поисках хоть какого-то оружия, равнодушно заметил:

— А что тебе до этого городишки, Лоусон? У тебя здесь ни родни, ни земли, ни самого вшивого угла?

— Правильно. Зато все это у меня появилось бы, как скоро все эти фермеры и владельцы ранчо начали убивать друг друга. — Лоусон рассмеялся, представляя, как они дерутся ему во благо. — Я много лет выискивал такой городишко, в котором можно было бы спокойно осесть. Местечко, где я со своей сотней долларов мог бы почувствовать себя королем. Копаться в земле и самому строить дом — это не для меня. Мне хотелось прийти, увидеть, победить, а проще говоря, отобрать чье-нибудь ранчо, например полковника. Кстати, он был бы уже мертвецом, да тут прискакал ты.

— Не по зубам добыча, — бросил Клинт, медленно двигаясь в сторону умывальника.

Лоусон засмеялся.

— Кто меня остановит после смерти полковника? Старик Ллойд и эта настырная газетчица — вот два единственных столпа порядка и нравственности в этой дыре.

Клинт продолжил свое незаметное продвижение в сторону умывальника, на ходу прикидывая изложенный авантюристом план.

— Проще говоря, начинается война, и в неразберихе никто не успевает заметить трех пуль, которые случайно попадают в полковника, Ллойда и Аманду.

Лоусон покачал головой.

— Нет, убивать женщину — это жестоко. Другое дело — запугать до смерти и заставить бежать куда глаза глядят. Это же так просто: несколько загадочных взломов, пара невинных угроз и…

— И тут появляюсь я. — Клинт был уже в двух шагах от умывальника со стоящим на нем кувшином с водой. Пару раз пришлось тряхнуть головой, чтобы отогнать усыпляющий эффект тройной дозы лекарства.

— Да, и тут появляешься ты, — подтвердил Лоусон.

Едва Клинт дотянулся до кувшина, как Лоусон, описав в воздухе рукой с револьвером дугу, обрушил его на уже побитое лицо Клинта. Брызнула кровь, и Клинт, потеряв равновесие, упал на пол.

— Не валяй дурака, Мэтьюз, а то мне придется пристрелить тебя прямо здесь, в гостинице, не вывозя на дорогу, а это не входило в мои планы, — ухмыльнулся Лоусон. — Хотя и в том и в другом случае нам никто не помешает.

— Ошибаетесь, — раздался дрожащий голос Аманды.

Двое мужчин ошарашенно взирали, как она влезает в окно, держа Лоусона на мушке револьвера.

— Бросьте пистолет, Лоусон, — приказала она. — Я отличаюсь повышенной нервозностью, и эта старая пушка может невзначай продырявить вас насквозь.

Клинт, увидев колебание в глазах соперника, обеими руками изо всех сил нанес удар в висок Лоусону, бандит неожиданно выстрелил. Секундой позже мужчины катались по полу, пытаясь завладеть оружием. В последний момент Клинт вырвал револьвер из рук Лоусона и одним движением перебросил его в другой конец комнаты, где подоспевшая Аманда подобрала его в свободную руку.

В комнату ворвались люди, минуту назад спорившие до хрипоты в коридоре гостиницы. Радуясь, как дети, они схватили Лоусона, обыскали его и обнаружили ключ от наручников. Сняв их с рук Клинта, они немедленно защелкнули их на запястьях бандита. Кто-то закричал, чтобы бандита тащили в тюрьму, и толпа повалила из комнаты. В суматохе никто не заметил Аманду, стоявшую в темном углу.

Клинт медленно поднялся с пола и подошел к умывальнику.

— Можно убрать это артиллерийское орудие, которое вы совершенно точно назвали пушкой.

Только сейчас сообразив, что она все еще держит револьвер в руке, Аманда медленно, как во сне, убрала его в кобуру.

Клинт подхватил полотенце и вытер кровь со скулы, после чего он повернулся к Амаиде.

— Откуда вам стало известно, что он здесь? — Его голос был необыкновенно нежен, и он с трудом сдерживал улыбку, глядя на нее. — Или вы просто решили вломиться в мой номер в отместку за свой сломанный засов?

— Я увидела из окна, как он пробрался на балкон, и ждал, пока вы заснете. Мне оставалось только последовать его примеру.

— Почему же вы ждали так долго, прежде чем войти? — спросил он, не отводя от нее глаз.

Аманда сдвинула на затылок шляпу, и каштановые локоны упали на плечи.

— Мне было важно выслушать все его замыслы, но когда он вас ударил…

Она взглянула на Клинта. Рваная линия пробегала от глаза к щеке, но крови не было. Не говоря ни слова, он раскрыл свои объятия, и Аманда бросилась к нему, как ребенок летит навстречу матери.

Он крепко прижал девушку, наслаждаясь ее близостью. Все его раны заживут, если только он сможет всегда так обнимать ее.

— Вы бы действительно в него выстрелили, Аманда? — прошептал он, забираясь руками под кожаную куртку, чтобы еще теснее прижать к себе.

— Да, — ответила она. — Если бы, конечно, я знала, как вложить пулю в этот старый пистолет.

Клинт ласково поцеловал ее в щеку. С улицы донеслись возбужденные голоса: толпа, отведя смутьяна в тюрьму, возвращалась в гостиницу, чтобы обсудить происшедшее событие. Время свидания вышло.

— Вам лучше вернуться в дом тем же путем, как вы пришли.

Аманда не хотела уходить.

— Не думаю, чтобы кто-то узнал меня.

— Тогда — да, но когда они войдут с расспросами ко мне, вам уже не спрятаться в темном углу. И если вас обнаружат в комнате мужчины, то, пожалуй, мисс Пич никогда больше не назовет мисс Гамильтон прелестной женщиной.

Он страстно прижался к ее губам, обещая нечто большее, но потом… когда придет к ней.

Когда по лестнице послышались шаги десятка ног, Аманда оборвала поцелуй и стремительно подошла к окну. Соскочив с балкона и спустившись по запасной лестнице, девушка побежала по улице, не видя, как он молча наблюдает за ней.

Ворвавшись в спальню, Аманда лихорадочно стащила с себя отцовские тряпки. Она была уверена, что как только Клинт закончит свои «переговоры», он обязательно будет здесь. Впервые в жизни Аманда желала только одного: поскорее оказаться в его объятиях. Все проблемы решаемы, все преодолимо, если он будет обнимать ее в эту ночь.

Но время медленно шло, а Клинт все не приходил. Она ждала, возбужденная, радостная, нетерпеливо-страстная, но его так и не было. К рассвету Аманда решила, что больше она никогда не позволит ему издеваться над собой. Все кончено. Она оделась, зашнуровала корсет, натянула платье — пора было идти на собрание. Она глубоко спрятала свои чувства, где до них никто не мог добраться, а значит — и ранить их.

Захватив свой блокнот и куртку Клинта, Аманда вышла из комнаты, полная решимости никому не показывать, как она страдает.


Глава 9


К приходу мисс Гамильтон народ уже заполнил гостиную заведения мисс Пич. Клинт стоял рядом с полковником и поднял голову при ее появлении, но Аманда не посмотрела в его сторону. Зачем? О чем говорить? Ведь он даже не поблагодарил ее за то, что она спасла его жизнь.

Но тут девушка вспомнила, что держит под мышкой его куртку и решительно направилась к нему. Не дав парню сказать и слова, она бросила, уставившись на воротник его рубашки:

— Благодарю вас за куртку.

— Не за что, — медленно сказал он, и ей почудилось, что за этими пустыми словами стояли сотни невысказанных признаний.

Собрание началось, и Аманда получила возможность избежать продолжения разговора. Она устроилась в глубине гостиной, пытаясь записывать все, что говорили участники переговоров, постоянно чувствуя на себе неотрывный взгляд Клинта. Слова, сказанные им в доме Пэта Ллойда, кажется, приобретали смысл. Понятное дело, она ранила его своей безрассудной статьей, но неужели эта боль переросла в ненависть?

Когда собрание подходило к концу и несколько человек начали настаивать на том, чтобы Клинт занял в городе должность шерифа, Аманда поняла, что больше не в силах присутствовать здесь. Прямая, надменная, надутая, она вернулась домой, так как только в своей спальне ощущала себя в полной безопасности. Закрыв все двери, девушка упала на кровать и забилась в рыданиях. Клинт Мэтьюз не только разбил ее сердце, но и выставил последней дурочкой. Если он остается в городе, то она уедет отсюда. Для нее будет пыткой видеть его каждый день.

Внезапно тишину комнаты разорвал звук выбитой двери. Аманда подскочила как ошпаренная, чтобы оказаться лицом к лицу с кандидатом в шерифы, вихрем ворвавшимся в ее дом. Судя по черной злобе в глазах, он пришел вовсе не за тем, чтобы поблагодарить ее за спасение своей жизни. А впрочем, какое это имеет значение! Что бы он ни намеревался ей сказать, она ни за что не покажет ему, что выбита из колеи своей прошлой тихой и размеренной жизни.

Стены еще дрожали от удара, когда он остановился перед ней в полном молчании. Ее способности переносить его пристальный взгляд хватило буквально на пару секунд.

— Вы пришли, чтобы что-то сказать мне?

Он стоял не двигаясь, широко расставив ноги и засунув большие пальцы рук за кожаный ремень.

— Вы не вернули одну вещь, которая принадлежит мне.

Аманда пыталась не волноваться, но руки у нее дрожали, когда она вручала ему вышитый платок жены.

Клинт бережно сложил тонкий белый матерчатый квадратик и спрятал его в кармане. Не сказав ни слова, он повернулся к двери.

Девушка почувствовала, как почва уходит у нее из-под ног. Но не могла же она вымаливать у него любовь… Парень не желал ее знать. Ну так что? Жизнь не кончена, значит, надо будет существовать без него. Надо, и все!

Помедлив немного, Клинт неожиданно повесил свою куртку на один из крючков, а затем медленно, очень медленно, расстегнул перевязь с кобурой.

Аманда выпрямилась, лихорадочно мобилизуя остатки своей гордости.

— Что вы себе позволяете?

— Я хочу получить обратно сердце, а не платок.

— Но, Клинт…

— Да, именно с того вечера, когда вы впервые назвали меня по имени.

Аманда нервничала. Она и представить себе не могла, что он вспомнит про сувенир. В конце концов, не может же она в его присутствии залезать под подушку и вытаскивать сердце, которое бережно хранит с того памятного дня. Кроме того, это еще один вклад в сокровищницу ее памяти, в хранилище воспоминаний. Бумажное сердце для него ничего не значит по сравнению с тем, как дорого оно для нее.

— Не помню точно, что я сделала с ним. — Она покраснела от своей неумелой лжи.

Клинт приблизился.

— Такой прелестной и честной женщине даже ложь к лицу. Не так ли, барышня?

Аманда снова выпрямилась, подумав, что обзавелась этой привычкой после встречи с ним.

— Но это всего-навсего бумажное сердце.

— Но для меня оно значит гораздо больше, чем эта штука. — Клинт бросил кобуру на сундуки и подошел еще ближе. — Вы говорили, что не позволите мне прикоснуться к вам до тех пор, пока я ношу с собой оружие?

Медленно подняв руки, он кончиками пальцев прикоснулся к ее рукам, как бы проверяя, убежит она или нет.

— Так вот, я намереваюсь сейчас прикоснуться к вам, Аманда, — прошептал он низким, хриплым голосом. — Забрав у меня эту бумажку, вы забрали и мое сердце, и я просто не могу никуда уйти. Ну, вы мне вернете ее?

Аманда закрыла глаза и склонилась к нему, почувствовав удары его сердца. Ей ничего больше не надо было: только пережить этот момент и подольше сохранить его в памяти. Это будет ее спасением от одиночества на всю оставшуюся жизнь.

Но прикосновения рук Клинта оказались неожиданно нежными и ласковыми. Его губы впились в ее рот, движимые желанием, которое он слишком долго подавлял в себе.

Этот поцелуй, страстный и томящий, говорил сам за себя. Она приоткрыла губы, уступая выпаду его языка, прижалась к нему, наслаждаясь движениями его рук, скользящих по телу, как по величайшему сокровищу в мире.

Неожиданно он крепче сжал ее в своих объятиях, так что она чуть не задохнулась, а поцелуй стал горячее, и она, как ветка, брошенная в костер, воспламенилась от его огня.

Его пальцы нащупали пуговицы на ее блузке. Вдруг Клинт прервал поцелуй и требовательно переспросил:

— Так ты собираешься вернуть мне это самое сердце?

— Нет, — честно ответила Аманда и почувствовала, как он рванул ворот блузки, так что весь ряд пуговиц полетел на пол.

Одним быстрым движением Клинт поднял ее на руки и бережно перенес на кровать. Пружины кровати еще раскачивались, когда она почувствовала на себе мощное давление его тела.

Он разорвал блузку, открывая утреннему свету ее полные груди. Любуясь ими, он нежно покрывал их поцелуями. Медленно он поднял руку и робко накрыл ладонью один из бархатистых холмиков.

— Ты любишь меня? — чуть слышно проговорил он.

Не получив ответа, Клинт нежно возбуждал ее, умножая получаемое ею наслаждение.

— Ты любишь меня, Аманда?

Лежа с закрытыми глазами, девушка еле сдерживала себя, чтобы не закричать от переполнявшего ее блаженства. Даже собственное имя, которое она не очень любила, чудесно звучало в его устах. Откинув голову, Аманда изогнулась, жадно ловя каждое его прикосновение. Клинт целовал ее шею, грудь, живот, нежно касался самых интимных мест ее тела, вызывая в ней стоны наслаждения.

— Отвечай мне, — прошептал он, обдавая кожу жаром своего дыхания, ловя губами ее грудь.

— Да, — выкрикнула она. — Я люблю тебя!

Она приподняла его голову и страстно поцеловала, в то время как он сорвал с нее остатки одежды и бросил их рядом со своей.

Вид ее обнаженного тела сводил его с ума. Он прильнул к ней, страстно целуя и укрывая собой, а потом оба они закружились в вихре радости обладания друг другом, превратившись в единое существо, слиться в которое доступно только любящим душам.

— Я взломал внизу дверь, чтобы найти тебя, Аманда, — пробормотал он, зарываясь в ее волосы. — Больше не хочу ничего ломать. Хочу, чтобы ты всегда была рядом.

Она порывисто обняла его за шею.

— Тебе придется брать меня со всем моим багажом.

Клинт засмеялся.

— Всякий раз, идя в постель, не забудь про свои сундуки.

Аманда нежно коснулась рукой лица любимого.

— Я должна их сберечь. В них все, начиная от бабушкиной фарфоровой вазы и кончая моим младенческим нарядом.

Ей так хотелось, чтобы он понял, насколько важно ей все, чем она обладает.

— Вот и держи их при себе, — тихо сказал Клинт, и глаза его потемнели от внезапного порыва страсти. — При условии, что ты никогда более не разрешишь мисс Пич «бросать твое имя» в ее хрустальную вазу. — Он ласково поцеловал ее в нос. — И при условии, что ты пообещаешь мне стать моей Валентиной до конца жизни.

В глазах его Аманда видела благоговение и любовь.

И девушка ответила ему поцелуем, который означал, что она дает ему обет. Отныне и во веки веков.


КОНЕЦ


Внимание!

Данный текст предназначен только для ознакомления. После ознакомления его следует незамедлительно удалить. Сохраняя этот текст, Вы несете ответственность, предусмотренную действующим законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме ознакомления запрещено. Публикация этого текста не преследует никакой коммерческой выгоды. Данный текст является рекламой соответствующих бумажных изданий. Все права на исходный материал принадлежат соответствующим организациям и частным лицам