Зов крови Михаил Шухраев О.С.Б. #4 Петербург соткан из легенд. Иные из них — всего лишь мифы, другие же, хотя и появились еще до основания города, могут самым неожиданным образом проявиться в реальности. Например, предание об убитом шведами финском колдуне, проклявшем перед смертью и своих убийц, и место, где его казнили. Прошли века, но уже теперь отыскались те, кто готов ради собственной корысти и ненависти воплотить старинное проклятие, погубив сотни людей. Но чтобы такого не случилось, и существует Отряд «Смерть бесам!». Иногда сотрудникам этого особого магического спецназа приходится рисковать жизнью ради горожан, которые даже не будут знать, какая опасность им угрожала. Михаил Шухраев Зов крови Или ты или я, уж такая игра Или свет или звук, или звук или яд Поднимите им веки пусть видят они Как бывает, когда слишком много в крови Серебра!!!      Группа «Пикник» Глава 1 Цветы на Обводном Санкт-Петербург, конец декабря 2010 г. До чего же приятно — снова оказаться в своем городе после долгой поездки! Завтра — Новый год. А сегодня можно побродить по укрытому снегом городу. Ольга поежилась, вспомнив, каким был прошлый Новый год — с огромными сугробами, которые никто не убирал. Приходилось скакать по ним, словно бы ты оказался не в «каменных джунглях», а в лесу. Тогда не удалось бы вот так спокойно пройтись по здешним переулкам куда глаза глядят… А куда, кстати? Сестру она уже навестила. — Да ладно, я все равно пить на Новый год не буду! — Верка только отмахнулась от бутылки шампанского, купленного в Лондоне. — Одна-единственная подруга — и та будет отмечать отдельно, уже сказала… — Это та, которую прозывают Ксеной? — спросила Оля. — Она самая. Странная какая-то стала. «Ты — тоже, — подумала Ольга. — Пить не будешь, подумать только! Пару лет назад не шампанское, а водку со своими мальчиками глушила. А сейчас — выпускной, ЕГЭ, тесты, поступление… Чудо!» В чем тут было дело, Ольга понимала очень хорошо. — А ты где будешь? — У нас этот… корпоратив, — нашлась Ольга. «Поговорить бы со своими, Верку оставлять не очень хочется, — подумала Ольга. — Ничего, еще успеется. А ведь года два назад все бы отдала, чтобы ее не видеть!» Но сейчас Ольге хотелось просто погулять по зимнему суетливому городу. Еще бы не суетливому — казалось, что половина жителей отказывала себе во всем целый год, зато теперь ринулась по магазинам: успеть купить подарки, запастись сырьем к салату оливье. В прошлом году и гигантские сугробы их не остановили. Девушка миновала тяжелое серое здание универмага и вышла к Обводному каналу. Вот что значило идти куда глаза глядят! Неспроста она тут оказалась! Поддавшись мгновенному порыву, Ольга почти бегом прошла через мост к переходу, терпеливо дождалась зеленого и оказалась около станции метро. Но прошла не ко входу, а к цветочному киоску. — Вот эти розы, — проговорила она. — Сколько? — спросила продавщица. — Три. — Лицо Оли было настолько сосредоточенным, что неудивительным оказалось бы «две» или «четыре». «Именно — три, — думала она. — Как живому…» Обратный путь к мосту занял всего минут пять. — Это тебе, — проговорила Ольга, стоя на мосту. — Мы тебя не забыли! Хотя у нас тут много чего сотворилось — за полтора-то года! Она не плакала, просто спокойно прошептала эти слова, а потом выпустила из рук букет. Розы упали в канал, который в этом месте не замерзал — в сгущающихся сумерках вода казалась иссиня-черной. Ответа Ольга не ждала. На набережной и на проспекте медленно разгорались фонари. Снежинки медленно танцевали в их свете. Прохожие торопились — кто в магазин, кто — домой. И на девушку, полминуты простоявшую на набережной около моста, никто не обратил внимания. Глава 2 Побег в преисподнюю …За стеной глухо бубнил телевизор. Был самый обыкновенный вечер. Да нет, какой там вечер — уже ночь. Ян подошел к окну, слегка коснулся рукой прохладного стекла. Неожиданно ему захотелось распахнуть массивные створки, встать на широкий подоконник — и шагнуть вниз. Но не сразу шагнуть, а подождать, пока в комнату не войдет кто-нибудь. Только вот в таком случае ждать придется долго. До утра. Родители думают, что он уже спит… Ян резко отшатнулся от окна, понимая, что он задумывал — всерьез. Ему стало страшно. Но к страху примешивалось еще что-то, чему Ян не мог пока подобрать названия. На миг замерло сердце, свет резанул по глазам, словно в сети скакнуло напряжение. Юноша резко обернулся — ему показалось, что скрипнула дверь. Но никого за спиной, конечно же, не было, да и быть не могло. Ян никогда в жизни не испытывал клаустрофобии, но сейчас он понял, что если еще хотя бы на минуту он задержится в этой квартире, то ему не жить. Он просто умрет в замкнутом пространстве. Страх накатил жаркой волной. Ян быстро вытащил из-под шкафа спортивную сумку. Кинул в нее старый свитер, пару книг, початую пачку сигарет он сунул в карман. Потом он натянул потрепанные серые кроссовки и, стараясь почти не дышать, вышел из комнаты. Непонятно откуда взявшийся ужас все же не лишил его некоторой рассудительности. У холодильника парень задержался, взяв нарезку ветчины и кусок сыра. Все это Ян проделывал машинально, прислушиваясь к каждому шороху и скрипу рассохшихся половиц. Больше всего он боялся, что его сейчас кто-нибудь увидит. И тогда… Тогда в любом случае придется бежать сломя голову. Он подошел к входной двери, осторожно открыл ее и только тогда оглянулся. Телевизор продолжал глухо вещать обо всех крупных гадостях, которые случились в мире за последние сутки. Из комнаты в коридор протянулся тонкий золотистый луч света. Он поспешно шагнул за порог, опасаясь услышать: «А куда это ты в такое время да еще без куртки?» Замок тихонько щелкнул, и Ян перевел дух. Он шагнул к ступенькам. Пока радоваться было рано. Его окружала темнота, она надвигалась со всех сторон, и пространство по-прежнему было замкнутым, но теперь до улицы ему рукой подать. Голос телекомментатора, доносившийся из запертой квартиры, стал чуть громче — видимо, кто-то вышел в коридор. И, поняв это, Ян рванул вниз по лестнице изо всех сил, зажав уши руками и боясь оглянуться. Но нет — дверь не открылась, его опасения оказались совершенно напрасными. Улица встретила его прохладой, необычной для лета — даже для летних ночей. Лето в Петербурге всегда было понятием относительным, а погода в любое время года здесь переменчива. Ян поправил ремень сумки на плече и побежал через дорогу — там был проходной двор, ведущий к вокзалу. Пробежав мимо низких и мрачноватых строений из красного кирпича и нырнув в узкий проход, рассчитанный как раз на то, чтобы через него смог кое-как пройти один человек, Ян остановился, прислонившись спиной к холодной и покрытой трещинами стене. Сердце гулко билось в груди. Нет, никто и не думал его преследовать. Ян перевел дыхание и огляделся по сторонам. Впереди, метрах в пятидесяти от него, тянулась насыпь, поросшая травой, а дальше, чуть левее, тускло светились огни вокзала. «Я, наверное, сошел с ума», — подумал Ян. И в то же время он — непонятно почему — был твердо уверен, что все сделал правильно, что именно так и надо было поступить, а иначе с ним случилось бы что-нибудь страшное. Из окна выбросился бы, например. И еще — ходу назад для него нет. А есть питерская беззвездная ночь, прохлада и восхитительное чувство свободы, смешанное со страхом. Но этот страх все же не идет ни в какое сравнение с тем, что выгнало его из квартиры. Ян поежился от холода и медленно направился к вокзалу — мимо редких фонарей и освещенных рекламных плакатов. Наверняка на вокзале он сможет согреться и подумать о том, что делать дальше. Года четыре тому назад по насыпи можно было запросто добраться до платформ и даже выйти на вокзал, сократив путь до метро. Потом в чьи-то не самые умные головы пришла идея устроить перронный контроль, и вход на платформы перегородили, заодно изуродовав до неузнаваемости весь Витебский — скорее всего, на их языке это называлось «благоустройством». Какого-то особого блага от этого не случилось, а люди моментально научились спокойно воевать и с новой системой контроля. Ян сам несколько раз так поступал — берешь билет на одну зону, а едешь куда-нибудь в Павловск. Если повезет — контролера не окажется, если нет — дашь ему «штраф» на лапу, он не жадный, много не возьмет. Но сейчас вход на платформу был свободен, решетки почему-то не было. Ян перешел дорогу, поднялся по скользкой насыпи. Людей не было, что, в общем-то, и немудрено — в такое-то время. Но что гораздо удивительнее — куда-то непонятным образом исчезли и перегородки перронного контроля, путь к навесу не был закрыт. Туда Ян и направился, тем более, что начал накрапывать мелкий дождик. Такого летом обычно не бывает, этот дождь — осенний. Почему-то этой ночью вокзал несколько переменился, и это озадачило Яна еще больше. Может быть, его успели так быстро отреставрировать? Вряд ли… Просто, скорее всего, ночью все кажется таким странным — только и всего. Оказавшись около закрытых киосков, стоявших у входа под навес, Ян достал из кармана сигареты и щелкнул зажигалкой, закрыв ладонью от порыва ветра трепещущий огонек. Он затянулся, с наслаждением выпустил дым — и в этот момент почувствовал на себе пристальный и очень неодобрительный взгляд. Он обернулся. Позади никого не было. Только пустая электричка с закрытыми дверями стояла у платформы. Может быть, в ней кто-то был? Неприятное ощущение не проходило. Ян стряхнул пепел, подошел к первому вагону и всмотрелся в темное и мутное окно. Смутно проступили ряды сидений, пол, на котором валялась пустая пивная бутылка. Не было там сейчас никого. Ян поежился и слегка усмехнулся. Пуганая ворона куста боится? Нет, он определенно начал сходить с ума! Двери со злобным шипением разошлись — и тут же сомкнулись снова, лязгнув, словно челюсти капкана. В вагоне вспыхнул свет, украсив платформу желтыми прямоугольниками. Огни впереди поезда загорелись тоже — больше всего они были похожи на два белых глаза. Электричка определенно СМОТРЕЛА на Яна — мрачно, почти с ненавистью. Она была живой… Юноша отшатнулся назад, больно ударившись спиной о чугунные перила платформы. Сигарета выпала из пальцев и тотчас же потухла. Но он не обратил на это внимания. Двери электрички вновь разошлись, затем свет в вагонах погас — и снова наступила тишина. Только в висках дико стучала кровь. «Капкан, поджидающий ни о чем не подозревающего зверя… нет, не зверя — человека», — с ужасом подумал Ян. Не сводя с электрички глаз, он отходил к навесу, потом все же не выдержал и последние метры почти пробежал. Здесь не было дождя, где-то впереди светились окошки нескольких ларьков — а значит, там были люди. Что же это делается, размышлял Ян, доставая из пачки еще одну сигарету. Его руки слегка дрожали. Что же происходит? Какое-то электрическое замыкание? «Нет, — твердо сказал себе Ян. — Нет. Не в том дело. Просто… Просто здесь все по-другому». Зажигалки в кармане не оказалось. Скорее всего, она выпала там, на платформе. Но возвращаться назад он не стал бы ни за что, ни за какие деньги. Кстати, о деньгах — они-то в карманах нашлись, правда, когда Ян вытащил их и пересчитал, оказалось, что мелочи хватит на зажигалку. Еще — на сигареты. Вот и все, пожалуй, а дальше — вертись, как хочешь. Он подошел к ларьку, который почему-то оказался не «благоустроенным» (в городе примерно раз в два года шла кампания по замене киосков на менее «варварские» — за счет хозяев, понятное дело). Это был старый, допотопный киоск, каких на вокзале давно уже не было. Продавец оказался молодым парнем чуть постарше самого Яна. Видимо, ему наскучило все на свете — и ларек, и товары, и даже журнал, который парень рассеянно листал. Увидев в окошке лицо Яна, продавец слегка оживился — во всяком случае, в его глазах обнаружился некоторый интерес. Видимо, ночной покупатель был здесь редким зверем. — Зажигалку. За восемь, — Ян невольно бросил взгляд в сторону платформы для поездов дальнего следования, но там было совершенно темно и безлюдно. Темно?.. Почему? Разве фонари не должны гореть всю ночь?.. Черные силуэты вокзальных строений притягивали взгляд, и Ян пришел в себя только когда продавец — видимо, не в первый раз — постучал зажигалкой о «подоконник» киоска. — Спасибо. — Ян, наконец, прикурил, и машинально сунул зажигалку в карман. Спохватившись, он тотчас же высыпал мелочь на тарелочку для денег. Парень спокойно сосчитал деньги, потом хмыкнул и лениво зевнул. — Шел бы ты отсюда, — беззлобно посоветовал он, отгораживаясь журналом от Яна и всего остального мира. — А то поезда растревожишь, а они и так сегодня что-то слишком беспокойные. Ян подавился горьким дымом. И кто же из них двоих сумасшедший? Тишину прорезал длинный тоскливый гудок. — Ну, что я говорил? А ведь собирался поспать пару часиков, да какое теперь поспать… Сил на изумление у Яна уже не оставалось. Не было в голосе продавца никакой издевки. Это всего лишь иной мир, — в очередной раз сказал себе Ян. И случиться тут может что угодно. Например, ожившие электрички — это самое обыкновенное дело. И еще немало сюрпризов ожидает в будущем. Вот только как и когда он умудрился в этот мир попасть? Впрочем, разбираться Ян решил потом — сейчас, похоже, лучше всего выполнить совет продавца. Кстати, куда идти? Этот вопрос он задал вслух, скорее, себе самому, чем кому-то еще. Однако словоохотливый продавец все же ответил: — Идти? В зал ожидания, конечно, — он указал рукой на одно из затемненных вокзальных зданий. — Обойдешь платформу, — и прямо. Мимо стражей порядка иди, не бойся — они смирные сегодня… Давай, топай. Посидишь там до утра… И Ян, покуривая сигарету, поплелся в направлении, указанном парнем. Все не так уж плохо — «людей в сером» он, разумеется, недолюбливал, но, если они тут есть — значит, все не так уж страшно. Его внимание привлекли высокие резные двери, покрытые позолотой — их освещал одинокий фонарь, стоявший на чугунном треножнике. Двери были слегка приоткрыты, и оттуда пробивалась широкая полоса света. На ПРЕЖНЕМ вокзале ничего подобного не было. Точнее, двери в этой стороне выглядели совершенно иначе. И уж тем более не было раньше на Витебском двух статуй, застывших около дверей. Это были полностью закованные в доспехи рыцари с алебардами. «Не их ли он назвал „стражами порядка“?» — подумал Ян. Во всяком случае, никаких других стражей здесь не водилось — никто не прохаживался с дубинками и не требовал от граждан ни паспортов, ни бумаг о регистрации. Ни, тем более, денег. Ян остановился, раздумывая, следует ли идти дальше. Его внимание привлекла заботливо застекленная табличка. «Расписание кормления поездов дальнего следования», — прочитал он. Потом перечитал еще раз. Нет, не ошибся… Ниже заголовка шло перечисление поездов: «С.-Петербург — Варшава… С.-Петербург — Минск… С.-Петербург — Киев… С.-Петербург — Анапа, рацион устанавливается по особому расписанию…» А рядом шли ряды чисел и самые простые фамилии — Орлов, Смирнова, Андреева… «Это чем же их кормят? — подумал Ян. — Или — кем?» Ответить на мрачноватый вопрос было некому, и он, набравшись храбрости, шагнул к дверям, стараясь не смотреть на рыцарей с алебардами. Рыцари никаких действий не предприняли, но Яну почудились их настороженные взгляды. За дверями обнаружилась беломраморная лестница, ведущая вниз. Сквозь огромное пыльное окно в стене напротив смутно виднелась станция метро. Она располагалась там, где ей и положено быть. Спустившись на первый этаж, Ян обнаружил, что находится в просторном белом холле. Было вполне светло — горели неоновые лампы под потолком. Вообще-то, на ПРЕЖНЕМ Витебском здесь был вход в багажное отделение, но сейчас все поменялось. Например, на месте выхода из вокзала располагалось огромное зеркало в позолоченной раме. Ян невольно присмотрелся к собственному отражению. Бледный вид, что поделать. В свое время биологичка в школе грозилась: «И будешь ты иметь у доски бледный вид…» Школа… Как это было давно… и не здесь. За спиной раздался резкий шорох, Ян вздрогнул и немедленно обернулся. Но ничего страшного не случилось — за его спиной появилась — неизвестно откуда — большая черная кошка. Золотистые глаза излучали насмешку и презрение, а кончик хвоста подергивался из стороны в сторону. — Кис-кис, — Ян присел на корточки, натянуто улыбнулся. Кошка оскорблено прижала уши, выгнула спинку и боком скакнула к нему. Такое поведение не обещало ничего хорошего. — Э, кисонька… — Ян встал и поспешно отпрянул назад. Может, у нее где-нибудь здесь котята? Тогда и без глаз остаться недолго. Он отвел взгляд, вспомнив, что кошки воспринимают пристальное внимание, как угрозу. Потом достал из сумки упаковку ветчины, надорвал зубами и протянул кошке вкусно пахнущий кусочек: — Будешь? Кошка немедленно сменила гнев на милость и подошла к Яну без всякой боязни. Она обнюхала ветчину, а затем, с не меньшим интересом — руку юноши. Ее золотистый взгляд сделался задумчивым, словно бы она делала некий выбор. Благоразумно решив не вводить зверя в искушение, Ян положил ветчину на кафельный пол и отошел на несколько шагов. Кошка хрипло мяукнула, ухватила ветчину зубами и взбежала вверх по лестнице. Но до рыцарей она не добралась. Там, где на ступеньки падала густая черная тень, кошка исчезла. Не просто слилась с темнотой, а прыгнула в нее… и словно бы растворилась. Часы на руке Яна пикнули. Половина третьего. Значит, прошел час с того момента, когда он вышел из дома. Всего только час. Спать совершенно не хотелось. Ян пошел осматривать НОВЫЙ вокзал — надо же знать, в каком мире он оказался. Здесь были винтовые лестницы, пыльные складские помещения, позолота и розовый мрамор чередовались с обитыми дешевой пленкой стенами, а выходов-входов с вокзала было пять или, возможно, шесть — Ян пробовал их сосчитать, но неуспешно — он все время оказывался в разных местах, Витебский как будто водил его по бесконечному лабиринту. К примеру, зал ожидания оказался едва ли не в подвале, и никаких окон там не было — зато обнаружились колонны и массивные хрустальные светильники на стенах. Вместо неудобных деревянных кресел обнаружились длинные скамьи, обтянутые нежно-зеленым бархатом. И, что характерно, обивка нигде не была вспорота, а на стенах никто ничего не процарапал. Впрочем, вспарывать обивку сидений было некому — ни одного живого человека Ян за время своих блужданий не встретил. Вокзал был полностью безлюдным. Даже склады никем не охранялись, хотя юноша был отчего-то уверен — стоило бы ему или кому-то еще залезть на такой «халявный» склад — и расплата оказалась бы жестокой и моментальной. Немного устав, Ян осторожно присел на скамью в зале ожидания, достал из сумки кусочек сыра и отщипнул от него немного. Голода он пока что не чувствовал, зато спать хотелось ужасно. Глаза слипались сами собой, и Ян, вяло дожевывая сыр, понял, что никуда больше не пойдет. Он забрался на скамейку, сняв кроссовки и поставив их на пол, положил сумку под голову и тотчас же погрузился в сон. Здесь было безопасно, юноша знал это совершенно точно. Кошмаров ему не снилось. Глава 3 Безумное утро Тот день начался с телефонных звонков. С самого утра. — Да деньги нужны, а зарплата еще когда. Не одолжишь штуку? Ольга отлично понимала, что эти деньги — конечно, не самые большие, но и не маленькие, во всяком случае, для нее — канут, как вода в песок. Уж такова была эта неотвязная Танька с ее работы. Именно что неотвязная — проще дать, чем послать. — Да у самой нет. И не будет! — произнесла Оля. Танька фыркнула что-то злобное (видимо, заменявшее ей «ну, извини») и бросила трубку. — Мне бы кто одолжил без отдачи, — задумчиво произнесла Оля, уставившись в окно. Разгар лета, а она сидит в городе. А все, кто поумнее, смотались прочь: кто-то в лес, в компании туристов — не за грибами и ягодами, а просто ради того, чтобы солнечный день не оказался потерянным. А кто-то отправился на дачу. Конечно, это — тяжкий труд, а не отдых, но все лучше, чем сидеть в душной комнате. Или — уехал на юга. А вот у нее — работа, и нет бы, она приносила хоть какие-то ощутимые деньги. А на самом деле безденежье — хроническое. «Ничего, вот наступит август, выплатят все, что причитается — и законный месяц отдыха», — утешила себя Оля. Но в такой благополучный исход она уже почти не верила сама. И ничего хуже ожидания для нее на свете сейчас не существовало. Она включила плеер. По лесам зелено-синим, ясным, как стекло, Я иду туда, куда меня ветром занесло. Долог путь через коренья, что же мне не петь. До ближайшего селенья к ночи не успеть. Впереди огонь мерцает, позади — вода, На воде две утицы оставили следы. Хороша моя дорога — гладка и тверда, Не сверну с нее к огню, не наберу воды… Это была первая из песен, которую Оля услышала, когда Исгерд, ее подруга, притащила ее на концерт не известной ей группы «Башня Rowan». И влюбилась Оля в эти песни моментально. Вообще-то, Исгерд звалась Аленой, но это мало кто знал: для тусовки у нее был интернетовский ник. Да, вот уж кто не от мира сего, так это Исгерд! Одно увлечение колдовством чего стоит! А еще — тусовка, самодеятельный театр. И при этом в институте учиться умудряется, да еще быть там на хорошем счету. Между прочим, Исгерд (при том, что по натуре была вполне современной) абсолютно серьезно считала, что в прошлой жизни она была крутейшим магом в каком-то непонятном и затерянном параллельном мире. Про Олю она, кстати, как-то говорила нечто подобное. Хотя после двух бутылочек крепкого пива можно и в маги податься. В самые что ни на есть крутейшие. «Эх, намагичить бы хоть какие-нибудь деньги — и на юг», — вздохнула девушка. Но это было совершенно нереальной ситуацией. Прервав размышления о прошлых жизнях, снова зазвонил телефон, — на сей раз на редкость громко и пронзительно. Оля решила не обращать на него внимания, — наверняка снова ее будут просить одолжить денег. Музыка заполнила комнату, Оля повернула регулятор громкости до отказа и сделала несколько танцевальных па. Вдалеке — подножье замка, там найду приют. Над зелено-синим лесом белый замер флаг. В башне красное оконце — там меня не ждут, Там живет красивый рыцарь, а я из бродяг. Я иду путем-дорогой, рассекая лес. Хороша моя дорога цвета янтаря… Испортившееся было настроение начало слегка улучшаться. Но не тут-то было: в дверь громко постучали, она распахнулась, и в комнату вошла Верка — сестра Оли. Она была младше почти на пять лет, но эгоизма и напальцованности у нее всегда хватало на двоих. — Ты что, к телефону подойти не можешь? — недовольно проговорила она, бросая на кровать переносной телефон-трубку. — Это тебя, между прочим, — она пренебрежительно усмехнулась, — эти твои — театрально-интернетовская тусовка. Нет бы как нормальные люди… «Ну точно, это опять Светка», — с неудовольствием подумала Оля, выключила магнитофон и пробормотав «Катись отсюда», взяла телефон. — И что опять надо? — буркнула она в трубку. — Во-первых, не опять, а снова… — донеслось до нее. — А во-вторых, у тебя было все время занято. — Ох, извини, Исгерд… не думала, что ты в Питере. Разумеется, эта была подруга, а не кто-то еще. И она могла ее вот так запросто послать! — Погоди-ка, но мне только один раз звонили, полчаса назад… — Значит, сестричка твоя с мальчишками болтает. Да дело не в этом. Ты не забыла, какой сегодня день? — Ну, четвертое июля. А что? — И она еще спрашивает — «а что?». Оля представила, как на том конце провода вертят пальцем у виска и сокрушенно качают головой. — Совсем ты забегалась! Мы же приглашены. Помнишь — недели две назад, на концерте? У Юльки день рождения! — Вроде, да, — проговорила Оля. И тут же в телефонной трубке послышался какой-то неприятный треск. — Ну, значит, через два часа — на Финбане. У паровоза, где всегда, — пробивался через помехи голос Исгерд. — Как не сможешь? Как это — вечером твоя смена? Ну, ты даешь!.. Возьми отгул! И — не опаздывай! Оля пыталась объяснить, что не может, но никакие объяснения помочь уже не могли. — Да и не надо подарка! Значит, слушай, со мной будет Стас — ну, помнишь, я про него говорила? Как — не помнишь? Да ладно — увидишь. По словам Исгерд получалось, что день рождения будет отмечаться в Заходском или в Каннельярви, что Стас прихватит с собой много спиртного, что будет кто-то из ее знакомых с гитарой. — В общем, жду, — донеслось до девушки. И тут же в трубке раздался чей-то совершенно левый голос — на сей раз, совершенно отчетливо: — Так не забудь купить, ты поняла? — и короткие гудки. Оля раздраженно бросила трубку. Нет, какая досада! Если бы Исгерд позвонила хоть чуточку пораньше, можно было бы договориться на работе. Может, и сейчас еще не поздно? Да еще эти поломки на линии! Где-то Оля прочла, что копить эмоции в себе весьма вредно для психики, поэтому она, недолго думая, схватила с кровати подушку и, размахнувшись, шмякнула ее об стену. И тут же за ее спиной послышался странный тихий шорох. Девушка резко оглянулась, решив, что это незаметно подкралась сестра и теперь наслаждается, наблюдая ее злость. Но в комнате никого не было. Только люстра раскачивалась, как сумасшедшая и издавала легкий скрип. Выпустив из рук подушку, Оля сделала шаг назад, не сводя с люстры завороженного взгляда. Почему-то ей совсем не было страшно — ну, подумаешь, полтергейст обыкновенный. Она даже попыталась рассмеяться, подумав о том, что именно такие кретинки во всех «ужастиках» непременно спускаются в темные подвалы, ходят ночами через кладбище и лезут на каждый шорох, когда остаются одни в мрачном старинном доме. В общем, вместо того, чтобы бежать оттуда, не оглядываясь, они ищут приключений на свою… хм… голову. Вот тут-то и происходит что-нибудь из ряда вон страшное. Однако пока ничего кошмарного не случалось. Люстра медленно раскачивалась, хотя даже при небольшом подземном толчке (такое в Питере иногда тоже бывает), она давно должна была перестать подрагивать и занять свое место. Машины за окном тоже, вроде, не проезжали. Так что это — отголосок землетрясения. Или, все-таки — полтергейст. Оля медленно отступала к двери, ведущей в коридор. Из гостиной раздавалась какая-то нездорово-бодрая мелодия с неразборчивыми словами — сестра смотрела «MTV». Оля все же не выдержала, и, медленно приоткрыв дверь, выскользнула в коридор. И замерла. Лампа в коридоре вела себя, как обычно. Никакого землетрясения не было и в помине. А значит… Прошло полминуты, и здравый смысл все же восторжествовал — Оля приоткрыла дверь в свою комнату. Люстра спокойно висела под потолком, как ей было и положено. Девушка решительно вошла в комнату и столь же решительно взялась за телефон. Сменщица, как ни странно, оказалась дома. — Привет, Ира, как дела? Это Ольга Савченко, узнала? Ты никуда не собираешься?.. У меня к тебе большая просьба. Не сможешь отработать за меня в эти выходные? Завтра и послезавтра… — затараторила она в трубку с трагической нотой в голосе. Ира согласилась на удивление легко. Это могло означать только одно — она обязательно заставит Ольгу дежурить в совершенно неудобное для нее время. Но как бы там ни было, на данный момент проблемы были решены. Радостно подпрыгнув от нахлынувших на нее чувств, девушка бросилась собирать рюкзак. Сейчас все полтергейсты мира не смогли бы испортить ее настроение. Правда, как быть с деньгами на билет, на хавку, на пиво? Ладно, без выпивки можно и обойтись, а вот остальное… А впрочем, на месте все решится. А на метро — хватит. Аккуратно укладывая в рюкзак свой костюм «амазонки» (зеленый плащ, такая же туника, узкие высокие сапоги из черной кожи), Оля на секунду задумалась, что бы одеть сейчас. Конечно же, ее любимые черные джинсы странным образом исчезли. Вот такие вещи на полтергейст и прочую чертовщину списывать не надо. Никто, кроме Верки, взять джинсы не мог. Прошло минут пятнадцать, пока Оля не выторговала их обратно. Ее сестра имела такое свойство — иногда становиться абсолютно глухой и не понимать, о чем идет речь. Какие джинсы? А кто их взял? Она взяла? Да неужели? Кончилось тем, что Оля, потеряв терпение, заорала на Верку. Сестра запустила в нее джинсами и пожеланием ими подавиться. Такие разборки происходили давно и не реже трех раз в день — в основном, из-за одежды. Вообще-то, вкусы у сестер были разными, но Верка имела нехорошую привычку таскать без спроса вещи, принадлежавшие Оле. Вероятно — из вредности характера. «Ей бы радоваться — сейчас выцепит кого-нибудь из одноклассников — тех, которых с лестницы пару раз спускали. И начнется — вечеринка, пиво…» — подумала девушка, относя на место телефон и закрывая на ключ дверь в свою комнату; однажды ей уже пришлось, вернувшись с Игры, вытаскивать из собственной кровати слишком юную влюбленную парочку — к счастью, не Верку с ее приятелем, иначе скандал получился бы грандиозным. Оделась Оля во все черное, это вообще был ее любимый цвет — после фиолетового. Что о таком сказали бы какие-нибудь гении от психологии, лучше было и не думать. Да она об этом и не думала: черный ей к лицу — и хорошо. На минутку она задержалась около зеркала. Ничего, для путешествия по городу сойдет. Надо бы волосы перехватить резинкой, но и так неплохо. Темные, до плеч, они делали Олю похожей на итальянку или испанку. Да и смуглая кожа не совсем соответствовала «петербургскому образу жизни». Стоило подхватить рюкзак, как телефон затрезвонил снова. — Алло? — спросила девушка, с ужасом думая, что это сменщица, у которой появились какие-то неотложные дела. — Ольга Савченко? — голос в трубке был незнакомым, он принадлежал мужчине, который, казалось, отлично знал, кто именно подошел к телефону. — Да, это я… — пробормотала Оля. — А вы… — А я — по делу. У меня большая к вам просьба. Оставайтесь сейчас дома. — Почему? — непонимающе проговорила она. — Поверьте, так будет лучше. — А если я возьму да и… — …И пошлете нас, куда подальше? — видимо, звонивший иного ответа не ожидал. — А даже так! Вы, вообще, кто такой?.. — Тогда не говорите потом, что вас никто не предупреждал. И звонивший тотчас бросил трубку. «Да что за черт! Полтергейст, телефонные помехи, теперь еще и это!» — Оля выдернула телефонную вилку из розетки. Она быстро подхватила рюкзак, посмотрела на часы в прихожей — и поняла, что на ту электричку, о которой говорила Исгерд, ей уже не успеть. А ведь вроде совсем немного времени прошло. Тем более, надо двигаться быстрее. Вышедшая из гостиной Верка что-то буркнула насчет работы — но, кажется, даже обрадовалась предстоящему отсутствию старшей сестры. Оля проворно сбежала вниз по лестнице, не обращая внимания на тяжелый рюкзак, бивший ее по спине. До метро от дома, где жила Оля, было минут десять ходьбы. Она шла не торопясь, понимая, что все равно безнадежно опоздала на электричку. Ничего, следующая подойдет. Пускай подруга с ее Стасом позлятся немного, но сдавать кросс с тяжелым рюкзаком девушка не собиралась. Идущий навстречу ей длинноволосый парень вдруг приветливо улыбнулся и помахал рукой. Оля попыталась вспомнить, кто это, но так и не смогла. «Скорее всего, какой-нибудь хиппи, принял за свою. Все-таки руки у меня почти по локоть в бисерных феньках», — усмехнулась девушка. Эта мысль тотчас же вылетела у нее из головы — во-первых, хиппи она не слишком-то жаловала, считая их людьми недейственными и довольно-таки никчемными, а во-вторых, она все-таки спешила. От «Владимирской» до «Площади Ленина» и Финляндского вокзала ехать было совсем недолго — по прямой ветке. Вообще-то Исгерд и сама частенько опаздывала на всевозможные встречи, но очень не любила, когда это делал кто-то другой. Иной раз она и вообще могла не прийти — а потом всегда каялась, винилась и вполне искренне кляла свою память. На нее Оля просто не могла долго злиться: подруга тут же принимала такой несчастный вид, начинала так беспомощно оправдываться, что приходилось поневоле ее прощать. — Следующая станция — «Площадь Ленина», Финляндский вокзал, — протрещало в динамиках. Оля уселась поудобнее, не открывая глаз и с неудовольствием подумала, что скоро придется вставать и опять надевать эту тяжесть себе на спину. Ну да ладно — как говорится, своя ноша не тянет. Выходя из вагона, она вдруг почувствовала, как кто-то легонько тронул ее за плечо. — Девушка, вы кулон потеряли. Оля удивленно оглянулась, уже открыв рот, чтобы сказать, что ничего не теряла. Оказалось, что рядом с ней стоит довольно симпатичный молодой человек. Был бы он симпатичным, если бы не застывший и совершенно заторможенный взгляд. «Наркоман, что ли?» — подумала она. Двери закрылись, поезд, набирая ход, с завыванием понесся дальше, к «Выборгской», через несколько секунд оставив от себя только затихающее эхо. Мужчина с усилием улыбнулся и протянул девушке небольшой кусочек хрусталя, ограненный в форме капли. Он мерцал и переливался, искрился всеми спектральными оттенками. Однако протянуть руку и взять кулон Ольге не дала ее дурацкая честность, которая вылезла в самый неподходящий момент. — Это не мое, — хмуро ответила девушка. Незнакомец не смутился. Он взял ее ладонь и бережно положил в нее хрустальную каплю. — Считайте, что я таким образом сделал подарок девушке, которая мне понравилась. Он отступил на шаг назад, очень осторожно провел пальцами по щеке девушки, повернулся и быстро пошел прочь. Она осталась стоять на месте, ошеломленно глядя ему вслед. Затем спохватилась и бросилась за незнакомцем. С чего это он делает такие подарки незнакомым людям? Не очень-то ей верилось в любовь с первого взгляда. Да и не похож он был на обычных любителей знакомиться в людных местах — «девушка, а хорошая сегодня погода? А телефончик не запишите?» Тут было что-то совершенно другое. С тяжелым рюкзаком особенно не побегаешь, к тому же из прибывшей электрички хлынула толпа людей и скрыла от Оли этого странного сумасшедшего. Еще через полминуты она поняла, что окончательно потеряла его из виду. «Вот идиотка, стояла как столб и только глазами хлопала, — обругала она себя. — А вдруг это была моя судьба? Ага, размечталась — с его-то внешностью ему только Клаудия Шиффер и подойдет». Оля поправила на плече жесткую лямку рюкзака и посмотрела на кулон, на тонкой серебристой цепочке, который крепко сжимала в руке. Бело-голубые искры в глубине камня почему-то навевали щемящую тоску. Она подумала, что если поднести камень к уху, то можно услышать тихую музыку… или шум волн, как в морских ракушках. На какие-то секунды девушка явственно увидела пенный прибой. …Волны лениво накатывались на берег, над водой плакали чайки, белыми лоскутками мелькая на фоне черных грозовых туч, нависших над скалами на горизонте. Соленый ветер теребил ее волосы, ласково поглаживал лицо… Почему-то Оля совсем не удивилась, словно для нее в порядке вещей было видеть такие сны наяву. Сильный толчок вернул девушку к реальности. Наштукатуренная крашеная блондинка злобно посмотрела на нее и проворчала что-то насчет нахальных девок, не уступающих дорогу. — Вот стерва крашеная, — огрызнулась Оля. Хотя девушка зачитывалась фэнтези и прослыла среди своих книжным существом, она ни в коем случае не считала себя воздушным созданием не от мира сего. Правильно, в общем-то, не считала — таковой никогда и не была. Пока крашеная стерва придумывала достойный ответ, Оля совершенно автоматическим движением повесила кулон на шею и двинулась к эскалатору. Необычный все-таки сегодня день. Странные незнакомцы раздают подарки… Галлюцинации… И что это все-таки за камень такой? Бриллиант? Вот такой вот величины? Ну-ну, как же… ТАКОЙ бриллиант только в корону английской королевы сгодится. Горный хрусталь? Вот это уже ближе. А интересно, на этом список чудес на сегодня исчерпан или нет? Девушке вспомнилась лемовская фраза о времени жестоких чудес. Прямой выход на вокзал был почему-то перекрыт — как всегда, что-то изволили чинить и ремонтировать. Оля только вздохнула — все равно ведь опоздала, наверняка Исгерд со своим парнем клянут ее, стоя около исторического паровоза, накрытого прозрачной витриной. Ждут и тихо матерятся. Выйдя из метро, Оля почти сразу же наткнулась на толпу людей. У всех были встревоженные любопытные лица, люди толкались, стараясь увидеть что-то, находящееся около обочины. — Что там случилось? — хотя Оля и спешила, толпа зевак заинтересовала и ее. — Человека машиной сбили, — ответила пожилая женщина с двумя сумками. — Какая-то иномарка, даже не остановилась. Что делается! Поступают с людьми, как хотят! Женщина говорила что-то еще — про бандитов, наглых чинуш и полное бездействие милиции, но Оля уже не слушала ее, продираясь сквозь толпу. Неожиданная догадка пришла ей в голову. Это действительно был тот самый незнакомец, который подарил ей хрустальный кулон. Девушка замерла на месте, ощутив странный холод, ползущий по спине. Никогда еще так близко она не видела мертвого человека. Ее взгляд выхватывал какие-то отдельные фрагменты, словно не мог составить единую картину. Черная кожаная куртка, синие джинсы, пятно крови под светлыми волосами… Неестественно повернутая рука, бессильно лежащая на грязном асфальте… Милиционер с полосатым жезлом в ядовито-зеленом жилете… «Расходитесь, граждане, расходитесь!» Оля поняла, что сейчас разревется самым дурацким образом. Она повернулась — и поспешно бросилась ко входу на вокзал, доставая на ходу из кармана носовой платок… Ее подруга и в самом деле оказалась около паровоза — вместе с парнем в помятой куртке защитного цвета, которого звали Стасом, и который должен был быть официально представлен Оле в качестве друга Исгерд. Кроме рюкзака он прихватил и большой чехол: там наверняка была гитара. Только вот опоздание все подпортило. Подруга встретила Олю, кипя от справедливого негодования. — Придушу! — грозно пообещала Исгерд. — Ты где ходишь? Мы торчим тут, тебя ждем! — Подожди, у меня столько новостей! — задыхаясь и вытирая слезы, проговорила Оля. — Такой кошмар! — Кошмар… — повторила Исгерд. — Да на тебе лица нет! Что случилось? Маньяк какой-нибудь пристал? Исгерд была готова тут же сменить гнев на милость. История с «каким-нибудь маньяком», от которого приходилось спасаться бегством, была одной из вечных ее отговорок — и это при том, что при ее росте, мощном телосложении и знании дзюдо преступник мог быть скручен и изувечен за доли секунды. — Так… Стас, отойди. Тут серьезный разговор, — отдала распоряжения Исгерд, видя, что подруге совсем уж не по себе. И только минут через десять, когда Оля успела выплакаться и пересказать все, что произошло, она более или менее пришла в себя. — Не фига себе денек начинается, — сочувственно покачала головой Исгерд. — Слушай, а это точно не он тебе звонил? — Нет. Точно, — проговорила Оля. — Вообще, какой-то левый звонок. Она достала кулон, весело засверкавший на солнце. — Дела, — Исгерд осторожно дотронулась до драгоценности. — А что за камень? — Горный хрусталь, наверное. — Черт его знает… Я все думаю — этот звонок тебе, парень в метро — они никак не могут быть связаны? — А еще — полтергейст. — Ну, это понятно, машина прошла. Тяжелая. — Исгерд особым романтизмом никогда не отличалась и считала, что все необъяснимое происходит исключительно в книгах. Ну, конечно, приятно иногда о магии поговорить в теплой компании — но не более того. Что поделать — она все же была по натуре физиком, а не лириком. — Да не было никакой машины. Спор мог продолжиться, но прервался сам собой — именно в этот момент раздалась резкая мелодия мобильника. — Так… Что говоришь? Не едем? В городе? Да ну вас всех, только народ взгоношили! Конечно, будем!.. Она вновь прицепила телефон на пояс. — Вот так! Не едем мы никуда! Пошли, что ли… Ни девушки, ни Стас не обратили внимания на не слишком высокого человека, который стоял около входа на платформы. Одет человек был не по-летнему — в пиджаке и черном галстуке он выглядел довольно странновато среди отъезжающих дачников. Если бы Оля обращала внимание на малоприметные детали, она могла бы вспомнить, что уже видела этого мужчину в пиджаке. Сперва — в поезде метро. Потом — в толпе зевак. Человек беседовал с кем-то по мобильнику. Завидев компанию, он сосредоточенно кивнул, обращаясь к невидимому собеседнику, и улыбнулся чему-то. Глава 4 В каменном мешке Адрес был записан на клочке «Рекламы-шанс». Где живет Юля, Андрей в принципе знал — но только теоретически. В этих краях он оказался впервые. Вообще-то, можно было доехать сюда и на трамвае от «Технологического» — если бы этот трамвай сейчас ходил. А так — пришлось прождать на остановке минут сорок, выяснить, что где-то что-то ремонтируют, и — отправиться пешком. Путь оказался неблизким. Около стеклобетонной коробки гостиницы «Советская» Андрею пришлось перейти проспект и миновать Дом культуры, где до сих пор шли только индийские фильмы — чем и был сей ДК знаменит на весь город. Дальше начиналась неизвестность — кварталы, где ему бывать прежде не доводилось. Андрей расстегнул еще одну пуговицу на вороте — было жарко, безумно жарко. Ему пришлось пройти, наверное, километра полтора. Стены домов — желтые, красноватые, белые — казались одинаковыми. Они были серыми от пыли, налипшей за долгие годы. Да и само небо поменяло цвет, приобрело неприятный белесоватый оттенок. Вывеска на очередном доме была разбита, разобрать, какой же у него номер, оказалось совершенно невозможным. Кажется, Юля говорила насчет входа во двор. Там-то и находится нужная парадная — и почти наверняка тоже без всякого указателя. Арка, ведущая во двор, оказалась рядом. Андрей, с тоской посмотрев на букет роз, которые уже начали увядать, направился туда. Почему-то он решил, что проход через арку должен оказаться намного короче. Длинная и мрачноватая, арка выглядела скорее, как небольшой тоннель. Серые стены словно бы сочились водой, на них то и дело обнаруживались проплешины то ли старой зеленой краски, то ли плесени. Перед самым входом во двор виднелась лужа, неизвестно откуда здесь оказавшаяся — дождей не было уже неделю. Андрею составило немало труда обойти эту застоявшуюся воду, не замочив «парадно-выходные» черные туфли. Наконец, он вышел в широкий и просторный двор, совсем не похожий на те, что встречаются обычно в старой части города и давным-давно прозываются «колодцами». Впрочем, на этом достоинства двора и исчерпывались — в центре стояло какое-то грязновато-желтое сооружение, напоминающее гараж или общественный туалет (наверняка, оно в любом случае служило туалетом для местных бомжей). И — такое бывает часто — ни единого дерева. «И ни единой души», — удивленно подумал Андрей. Скамейка около одной из парадных была пуста, не оказалось во дворе ни местных жителей, ни бомжей, ни даже собаки, кошки или голубя. «Ну и занесло Юльку, — озираясь в поисках нужной парадной, размышлял Андрей. — Да лучше уж жить где-нибудь в новостройках, в „спальных районах“, чем на этих центральных окраинах. Тут и свихнуться недолго». Вот-вот, именно что свихнуться. Создавалось полное впечатление, что дома, выходящие окнами во двор — полностью нежилые. Не было здесь ни играющих детей, ни домашних животных, ни… нормальных подъездов. Только теперь Андрей сообразил, что никакой парадной с кодовым замком, о которой ему говорилось, тут нет и в помине. Двери были — либо заколоченные крест-накрест, либо запертые на тяжелые железные засовы. Окна тоже — кое-где они вылетели и были заколочены фанерой. Но ни в одном из окон он не разглядел даже занавески. Похоже, что этот двор люди не посещали уже несколько лет. Да и сами дома, выходившие во двор, производили какое-то странное, неправильное впечатление. Они были выстроены из облупившегося местами ржаво-красного кирпича, темные провалы окон располагались совершенно ассиметрично. И столь же ассиметричными казались крытые переходы и колонны, построенные, вроде бы, без всякой системы. Андрей неожиданно подумал, что на него смотрят несколько гигантских существ, решая важный вопрос — съесть эту букашку, или пусть ползет себе дальше. Он попробовал рассмеяться: в самом деле, нашел чего пугаться — дома как дома, только немного странные. Но даже улыбки у него не получилось. Кое-где ржавый цвет кирпича сменялся черным, но это были не остатки облицовки — скорее всего, темные пятна сажи и гари оставил давний и очень сильный пожар. Над крышами домов располагались кирпичные трубы, а выше, едва не касаясь их, проплывали хмурые серые осенние облака. Во дворе стояла тишина, и лишь где-то в разбитых окнах тоскливо выл ветер. И откуда-то тянуло отвратительным запахом тления и сырости. Андрею стало не по себе. Весь этот двор с нежилыми и давно заброшенными домами походил на отвратительную галлюцинацию. Он отлично помнил, что на небе сегодня не было ни облачка, и тучам взяться было неоткуда. Точно также, как полностью безлюдному двору. «На ремонт поставили, а огородить забыли», — какая-то часть его сознания продолжала бороться с неизвестностью и стремилась все объяснить чем-то простым и привычным. Андрей посмотрел на растрескавшийся темно-серый асфальт под ногами. Точно, этот дом — на капремонте, он, скорее всего, перепутал адрес, что и немудрено — номера разбиты. Правда, откуда взялись свинцово-серые тучи, здравый смысл объяснить не пытался. Он тучи просто-напросто игнорировал. Даже тогда, когда на лицо Андрею что-то капнуло. Он поглядел в небо. Кажется, начинался дождь. «И что я здесь делаю? Надо идти к Юле… и подальше отсюда», — Андрей поправил сумку на плече, и повернулся к выходу со двора. И едва не вскрикнул. Нет, арка была в том же месте. Вот только уменьшилась раза в полтора — теперь под ней можно было пройти, но Андрею при его немалом росте пришлось бы слегка пригнуться. Да и сам проход оказался совсем не таким уж широким — и он медленно сжимался. Вот теперь Андрею стало не до гадания о том, что все это может означать. Он перепугался по-настоящему. Парень бросился к проходу на улицу, с одной только мыслью — успеть. Успеть выбежать, пока непонятная сила не сделает арку непроходимой… или не похоронит его навсегда в каменном мешке. Он буквально влетел в арку. Где-то далеко впереди был виден серо-золотистый прямоугольник улицы, по-прежнему залитый солнечным светом. В арке глухо отдавалось эхо от топота ног, Андрей все ускорял и ускорял свой бег, уже не думая о том, что он со стороны может выглядеть смешным. Сейчас было не до того. Потом ему все же пришлось согнуться в три погибели — потолок снизился метров до полутора. Становилось нечем дышать, Андрея со всех сторон обступала отвратительная холодная сырость и темнота — пока еще не полная. Он зацепился локтем о какую-то железяку, торчащую из стены, и даже не обратил на это внимания — просто дернулся, услышав треск порвавшейся куртки. Букет, который он все еще держал в руке, наверняка изрядно обтрепался, хрустальный шар для гадания, специально купленный в подарок Юле, жалобно и мелодично звякнул, когда Андрей протащил сумку по земле. Но этот звук как будто разбил галлюцинацию. Андрей выскочил наружу. Улица, как и двор, была безлюдной, но вполне обитаемой. Мимо пронеслась легковушка, какая-то бабка вышла из парадной дома, располагавшегося напротив. А Андрей стоял — и не мог отдышаться. И лишь слегка придя в себя, он нашел в себе силы оглянуться. Никакой арки позади не было. И дома — тоже не было. Позади него располагалась стена. Сплошная стена неопределенно-серого цвета, без единой двери или прохода. А чуть правее стена заканчивалась, и к ней вплотную примыкал дом. С нужным номером. — «Ты выбежал за угол купить вина, ты вернулся, но вместо дома — стена», — пробормотал Андрей строчку из БГ. Он потрогал рукав куртки. Нет, странное и жутковатое приключение ему точно не почудилось, не было это галлюцинацией. Да и не с чего галлюцинациям посещать его вполне трезвые мозги. Рукав куртки был действительно продран о гвоздь или какую-то иную металлическую дрянь. Вот теперь можно было и удивляться, и пугаться. — Молодой человек, вы случайно не дом сорок восемь ищете? — послышалось откуда-то из-за его спины. Андрей обернулся — сорок восьмой дом как раз и был указан на клочке бумаги из «Рекламы-шанс». Перед ним стояла симпатичная брюнетка в очках. Обряжена она была в джинсы и ядовито-розовую кофточку. — Молодой человек… Андрей несколько минут соображал, откуда она здесь взялась — наверное, подошла, пока он бежал по сжимающемуся коридору. — Да, сорок восьмой… — наконец, выдавил он из себя. — Замечательно! Просто — мяу! — обрадовалась брюнетка. — А вы, случайно, не на день рождения приглашены? Вон, у вас букет — просто прелесть, — не унималась брюнетка. — Именно. На день рождения, — буркнул Андрей. — Наверное, к Юле, — девушка продолжала строить свои верные предположения. Отнекиваться смысла не было. Андрей угрюмо кивнул. Честно говоря, девица его малость раздражала. — Так идемте. А то я вижу — вы откуда-то вышли, букет в руках. Так и подумала — нужный адрес ищете, да найти никак не можете. Ой, а что это у вас с курткой? — Бандитская пуля, — мрачно проговорил Андрей, понимая, что от брюнетки ему будет теперь никак не избавиться. Впрочем, это все же куда лучше, чем оказаться замурованным в той арке из собственного кошмарного глюка. Так что разумнее всего смириться с судьбой. — Нет, а серьезно? Мы придем, надо будет вам рукав зашить. Кстати, меня Татьяной зовут, а вас? — Мысль девушки быстро перескакивала с одного на другое. — Андрей, — представился молодой человек. — А, вы Юлин одноклассник, она как-то говорила… — Сокурсник, — поправил Андрей. — Ну да, я это и хотела сказать. Тоже дизайнер, значит. — Значит, — кивнул молодой человек. Они свернули в арку — на сей раз вполне обыкновенную. Хотя и эта казалась обшарпанной, но вела себя так, как надлежит себя вести вполне нормальной арке. То есть — стояла смирно и не делала поползновений сожрать вошедших. Около выхода во двор — тоже самый обыкновенный, даже украшенный несколькими чахлыми кустиками — лежал трехдневной давности трупик голубя. Андрей прошел бы — и не заметил, если бы не его новая знакомая. Она ткнула пальцем в свалявшийся комок серых перьев: — Ой, совсем забыла сказать. Юля — ведьма, но ведь я — тоже. Только у меня способности к некромантии. — Да? — протянул Андрей безо всякого интереса. После того, что случилось с ним несколько минут назад, он предпочел бы о таких вещах вообще не говорить. А заодно — о всяческой мистике и колдовстве. Только того ему сейчас и не хватало. Брюнетка истолковала его «да» как проявление интереса. Она поправила челку и продолжала: — Вот мне все время попадаются то труп голубя, то задавленная кошка, то дохлая собака. Я думаю, это — знак. В прошлой жизни я наверняка была великим некромантом. — Наверное. — Андрей почти страдальчески посмотрел на нее. — Вы здесь уже бывали, Таня? Где здесь Юлин подъезд? — Вот же он! Идти к двери с кодовым замком пришлось через двор. Татьяна продолжала рассуждать о некромантии, а Андрей незаметно оглядывался по сторонам. Нет, кажется, здесь все было в порядке. Двор тоже казался безлюдным, но эта безлюдность нисколько не напоминала его кошмар: здесь были свежие следы распития пива и разбития бутылок, рядом с осколками валялся пузырек из-под настойки боярышника — самого популярного аптечного продукта. — Вот мы и пришли, — сказала Таня, набирая код на замке. — Нет, рукав вам надо непременно зашить… Глава 5 Огорчительная неловкость Задание у мага было и сложным, и довольно простым. То есть, простым оно казалось до того, как он к нему приступил. Операция планировалась Союзом Воинов Армагеддона (или же — С.В.А.) давно, очень давно. С тех пор как в самом начале «нулевых лет» стали происходить странные вещи. Впрочем, даже Воины Армагеддона выяснили картину событий задним числом. И ахнули, когда оказалось, что местное отделение С.В.А. — одно из самых сильных не только в стране, но и в Европе, — оказалось почти полностью разгромленным. И кем? Своими же! Кто-то невидимый словно пытался стравить их между собой. И несколько десятков «VIP-персон» отправились в мир иной. Простые горожане ничего не заметили. Зато посвященные быстро догадались о том, что случилось. Просто противники С.В.А. приняли меры. И как раз в тот самый момент, когда удар должен был уничтожить их, когда С.В.А. готовился отказаться от и без того слабо соблюдаемого нейтралитета. Это была подлость высшего пошиба. И никто ее простить не мог. Требовалось сейчас одно — реабилитироваться. Любыми способами — но реабилитироваться! Доказать, что петербургские Воины Армагеддона — это реальная сила, заткнуть и москвичей, взявших город под особый контроль, и всех прочих. А главное — нужно было нанести ответный удар по тем, кого недолюбливали в равной степени все — недолюбливали настолько, что чаще предпочитали о противнике по возможности не упоминать. Конкурентов не любит никто. Сильных конкурентов — тем более. Исполнитель не знал, состоялись переговоры лидеров С.В.А. из разных городов, или же — нет. Информация такого рода держалась в секрете не только от рядовых сотрудников, но и от среднего звена. Но он предполагал — переговоры были. С москвичами, контролирующими теперь ситуацию в городе. Скорее всего, одни изъявили согласие действовать, а вторые — не мешать первым. По крайней мере, никакого сопротивления он не встретил, больше того, по некоторым признакам догадался, что его неявно поддерживают. И это было неплохо. Правда, во время подготовки операции он и с конкурентами не столкнулся, и это казалось подозрительным. Хотя могло означать только одно — не такие уж они всеведающие, как о том иногда полушепотом говорится. А подготовка оказалась сложной. Во-первых, надо было собрать компанию людей, и не каких-нибудь, а неинициированных магов. Во-вторых, подкинуть им артефакты — из тех, которые сами по себе опасности не представляют, но в чьих-нибудь «умелых» руках могут стать весьма серьезной вещью. А потом терпеливо ждать того, что уже не раз случалось в этом городе, построенном на сумрачных болотах. Ждать прокола реальности. Вот сейчас наступала как раз самая ответственная фаза операции. А уж после петербургский С.В.А. должен будет героически этот прокол реальности «заштопать». И отрапортовать. Конечно же, ненавязчиво сообщив, что, во-первых, противники оказались не на высоте и подоспели к шапочному разбору — если вообще подоспели. Магов-людей, коли они останутся в живых и не сойдут с ума — сделать своими. Что, конечно, получится вряд ли. Но последнее — уже мелочи по сравнению с тем выигрышем, который получит С.В.А. Политика — вещь куда более хитрая, чем магия. А игра сейчас шла политическая. А ставкой была автономия петербургского С.В.А., ни больше, ни меньше. Маг сумел бы оказаться здесь и безо всякого приглашения. Это делается просто: хозяйка, словно сомнамбула, идет к двери, открывает ее, незваный гость, о котором тотчас же все забывают, преспокойно устраивается в чужой квартире и ждет развития событий. Так поступают все и — и маги из С.В.А., и их противники. Но лучше поступить проще — прийти к месту будущего «прокола реальности» вполне званым гостем. Но пока приказа начать операцию еще не было, поэтому он просто наблюдал за компанией. Не все здесь были потенциальными магами, людишки тоже оказались очень нужны — для равновесия. За ними было очень забавно наблюдать. К примеру, хотя бы за этой горе-некроманткой Таней Злотиной. Кстати, пожалуй, очень небольшое вмешательство сейчас лишним не будет. По крайней мере, как нарушение рассматриваться не станет. Маг усмехнулся, глядя, как брюнетка выпучила глаза, увидев хрустальный шар… ★ ★ ★ — Ой, мяу! Какая прелесть! Андрей, наконец, распаковал подарок. Он уже вручил имениннице букет цветов, немного смутившись оттого, что розы утратили вид. Правда, о том, почему именно, рассказывать он все же не стал. Уж слишком неправдоподобной выглядела история. Он и сам уже стал сомневаться, не приглючилась ли ему арка, ведущая в безжизненный двор. Вполне может статься, что и приглючилась. Все очень просто — день сегодня жаркий, солнечный и удушливый. А он, как назло, шел по солнечной стороне. Вот голову и напекло. А дальше все просто — провалился в обморок. Ненадолго, на какие-то секунды. За это время успел и букет помять, и куртку ободрать, и злосчастную арку увидел. А вот как поднялся с земли, он не запомнил. Провал, временная потеря памяти. Говоря научным языком — амнезия. Вот только одно в этой версии не сходилось — при солнечном ударе должна быть слабость и головная боль, а Андрей после бегства из пустого двора чувствовал себя вполне нормально. Ну, запыхался слегка, ну, что там скрывать, был перепуган. Но вполне здоров. Нет, лучше было не думать об этой истории… Юля улыбнулась Андрею, взяв в руки чудом уцелевший во время его бегства хрустальный шар. — Спасибо. И тотчас же к подарку потянула лапки брюнетка Таня со своими восторженными охами-вздохами: — Нет, это просто чудесная вещица! А можно взять? И тут же, не дожидаясь разрешения, она взяла шар из рук слегка растерявшейся от такого напора Юли. А в следующий момент Танечка ойкнула — уже не от восхищения. Сверкающий шар вырвался из ее руки — и грохнулся на пол. Послышался мелодичный звон… осколков. И наступила короткая немая сцена. — Эх, ручки у кое-кого не оттуда растут, — буркнула Исгерд, нарушив молчание. — Да ты ничего не понимаешь! — обиженно воскликнула Таня. — Этот шар — он горячим был! Я себе ладонь обожгла! Она подула на руку с таким видом, словно бы и вправду шар оказался раскаленным. — Да не выдумывай! — Стоявший поодаль Стас наклонился и, ухмыльнувшись, взял один из осколков. — Вот это — горячее? Можешь дотронуться. — Скажи уж прямо — уронила, — поддержала его Исгерд. — Да я вообще могу уйти! — заявила Танечка, тряхнув челкой. — Я вижу, что я тут лишняя… Юля все это время продолжала молча стоять рядом — ей было очень неприятно. Но сейчас скандал, который мог разгореться на ее дне рождения, стал бы неприятен втройне. — Ни… ничего, — проговорила она. — Тань, не расстраивайся, ничего страшного. Ты лучше это… к компу. — Не надо бы ее к компу, — вполголоса проговорил Стас. — Помню, случай такой был: как-то на ночное дежурство наш сторож пригласил к себе приятеля. Вообще-то, делать этого было нельзя. Выяснилось, что приятель сторожа сел за компьютер в первый раз в жизни, но почему-то его очень привлекла кнопка «F8» — вероятно, в том была какая-то жестокая закономерность. Словом, не прошло и трех минут, как важная информация оказалась выкинутой… Стас рассказывал это в лицах, изображая то ламера, впервые севшего за комп, то беднягу-менеджера, который тоже сел за этот же комп, но уже утром. И страшно удивился происходящему… Присутствующие слегка развеселились, а скандала так и не произошло. Юля наклонилась, чтобы собрать осколки, а Оля, которой тоже совершенно не понравилась накаленная атмосфера, напоминавшая о доме, подоспела ей на помощь. Остальные гости постепенно разошлись с «места происшествия». Светка с гитарой устроилась на кухне рядом с запасами бутылочек пива, там же пребывал и ее молодой человек — около пепельницы. Стас и Исгерд облюбовали диван в большой комнате. Таня, обиженно заявившая, что она — компьютерный дизайнер, а не какой-нибудь ламер, все же добралась до компьютерных игр и теперь с увлечением расстреливала монстров из «DOOM'a». А Андрей направился к столу. Мало того, что сегодня у него случился этот кошмарный глюк, так ведь еще и его подарок Юле — к которой он был очень неравнодушен — ухитрилась раскокать эта нелепо одетая дура. Оказалось, что хрустальный шар разлетелся не вдребезги — все осколки были достаточно крупными. Особенно один — когда Оля подняла его и протянула Юле, он и впрямь показался ей если не горячим, то слегка нагретым. — Надо же — пирамидка, — именинница повертела странный осколок в руках. — Знаешь, я это, наверное, оставлю — на память. Это и в самом деле была небольшая хрустальная переливающаяся внутри пирамидка — Оля невольно вспомнила кулон, подаренный погибшим незнакомцем. — Совпадение какое-то… — пробормотала она. Юля, поставившая пирамидку на шкаф, обернулась. — Какое совпадение? — Да так, ничего… — Ох, у меня же торт в духовке! — всплеснула руками Юля. — Сейчас, сейчас… Она унеслась на кухню. Правда, это было уже напрасно: на кухне было накурено, и запах подгорелого теста не сразу можно было почувствовать. Но, когда духовка была открыта, сразу стало понятно — торт никакими силами (даже при помощи магии) реанимировать уже не удастся. День рождения для Юли начался со сплошных огорчений. Глава 6 Засада Редрик закурил — без нервной спешки, спокойным движением он достал пачку «Беломора» и зажигалку, щелкнул кремнем и с удовольствием вдохнул запах, который люто ненавидели почти все в объединенном оперативном управлении. Вообще-то, куда приятнее было бы выкурить сейчас трубку, но это — долгая возня. Трубку гораздо лучше курить дома, сидя на диване перед телевизором… а еще лучше — в средневековом замке, расположившись у камина. Но уж никак не на задании, где в любую минуту может произойти черт знает что. Хотя о том, что именно происходит, Редрик отлично знал. Он усмехнулся, подумав, что со стороны выглядел бы, наверное, немного забавно: этакий юноша-хиппи, который наверняка забил в беломорину травку, а теперь уселся прямо на земле, всего лишь подстелив газету. Наверняка успел словить кайф. Вот только смотреть на него никому было не нужно. Не за чем. Разве что животные — кошки и крысы — могут почувствовать человеческое присутствие на тонкой грани между обычным миром и Запредельем. Но людям чужд язык кошек и крыс. Впрочем, чисто теоретически обнаружить его присутствие могли. Тот самый противник, за которым он должен был наблюдать. Поэтому приходилось принять особые меры. Могли найти его и существа, постоянно обитающие в Запределье. К счастью, их в этом районе пока почти не было. Но долго ли до беды… Насколько предполагал Редрик, именно их собирался привлечь противник для исполнения своих замыслов. И допускать такое совершенно не следовало. А посему нужно было внимательно, пусть и слегка отрешенно наблюдать за освещенными окнами одной из квартир — той самой, где сегодня празднуют день рождения. Эти парни и девушки еще не догадываются, КТО приглашен в качестве одного из гостей. И о том, что они очень скоро могут стать жертвами в игре, которую ведет маг — и те, кто за ним стоит. Достаточно совместить определенным образом артефакты, причем магу совершенно не обязательно делать это самому — наверняка он прикажет сотворить сие действо одному из людей. И тогда окна квартиры погрузятся во мрак, из этого мрака появится нечто… нечто, опасное для всего города, не только для тех, кто окажется поблизости. Их судьба в этом случае почти предрешена. Две почти безобидных вещицы. И человек, обладающий некоторыми способностями и некоторой энергией. Что будет, если взять два достаточно крупных куска обогащенного урана и соединить их? Можно сказать, что получатся два соединенных куска урана. Вроде бы, логика именно такое и подсказывает. Но это совершенно неверный ответ. Никаких кусков урана не будет. Не будет и того, кто сотворил такую глупость. Вместо них возникнет порядочных размеров воронка. А еще — грибовидное облако. Вот так и с этими древностями, которые сами почти совершенно безопасны — по крайней мере, для обычного человека. Но соединенные вместе, они способны сотворить очень мрачные чудеса. Конечно, самым простым решением было бы войти в квартиру в качестве запоздалого гостя. Разумеется, если внушить это хозяевам, его проводят к столу. И тут же он будет обнаружен противником. А дальше он возьмет в заложники остальных. Придется подождать в засаде. И действовать, ожидая самого последнего момента. Интересно, кого темный маг выберет в качестве исполнителя замысла? Редрик почти не сомневался — ту самую девушку, которую он видел сегодня днем. Очень симпатичная девушка с очень неплохими магическими способностями — правда, способностями зачаточными. Мимо Редрика, совершенно не замечая его, прошагала собака. Ротвейлер. Кажется, кто-то из соседней парадной выгуливает собаку — значит, эвакуированы не все. Что ж, собаки теперь потеряли нюх на всяческие странности, как их хозяева. Люди думают, что большая и злая собака надежно защитит их. Помнится, лет двадцать назад чуть ли не каждая вторая собака в городе была эрдельтерьером. Потом эрдельки куда-то исчезли, их место заняли грозные питбули и ротвейлеры. Вот только защитят они далеко не от любой опасности. От того, кто сейчас спрятался под личиной вполне обычного парня, никакой боевой пес не спасет. Никого. Редрик подумал о судьбе людей, которые и не подозревают, что рядом с ними сосуществует некий совершенно иной мир, где идут нешуточные войны, где каждый шаг может обернуться гибелью. Этот мир никогда не должен прорваться в текущую реальность, иначе… Иначе мир Запределья, конечно, не погибнет, нет, он просто затянет в себя этот город. И всех, живущих в нем. И притом изменится сам, и не в лучшую сторону. «Прокол реальности» можно попытаться залатать. Но это будет очень трудно. Конечно, Редрик был не один. В этом районе сейчас работает пятнадцать оперативников, никак не меньше. Плохо иное — все телепатические переговоры были строжайше запрещены перед самым началом операции. Стоит лишь воспользоваться мысленным зовом — и все карты тут же окажутся немедленно раскрытыми. Маг перепугается и не решится довершить свое дело — но противник наверняка не оставит своей идеи о «проколе реальности». Тогда неизвестно, где в скором будущем это может повториться, можно и опоздать. Но это — в лучшем случае. В худшем маг поторопится, и тогда — точно жди беды. Тогда точно погибнут люди. Поэтому все, что оставалось Редрику — выжидать. В случае чего, можно будет воспользоваться не магической, а вполне обыденной связью — мобильным телефоном. Нищий хиппи с мобильником — лет восемь назад это показалось бы дурной комедией. Сейчас возможно и не такое. Но мобила — это на крайний случай. Главное сейчас — наблюдать. ★ ★ ★ — Народ, а сигареты у нас еще есть? Народ принялся лихорадочно рыться в карманах и сумочках. Без какого-либо положительного результата. Курили на кухне и при открытом окне, дымовой завесы, вроде бы, в квартире не было. И, однако, к вечеру запас сигарет был как-то быстро приговорен. — Ну, и кто пойдет за куревом? — вопросила Юля, когда все попытки отыскать целую пачку оказались напрасными. — Самый трезвый, — хмыкнула Исгерд. — Андрея — не посылать. Андрея и в самом деле не надо было отправлять в магазин. И вообще не надо двигать. Его дневное приключение с кошмаром наяву дало, наконец-то, о себе знать. Выпивки было много, и он принялся снимать стресс — сперва «по науке», медленно повышая градус. А потом — без разбору. Сейчас он сидел, откинувшись на спинку дивана, и на упоминание о себе пробормотал нечто совершенно невнятное и невразумительное. А потом попытался подняться, глядя на собравшихся вполне трезво и осмысленно. — Не ходили бы вы на улицу. Курить вообще вредно, — с усилием произнес Андрей — на большее его видимо, не хватило. — Интересно знать, почему? — удивленно спросила Светка — именно она и задала вопрос о сигаретах. После десятка исполненных песен курить хотелось особенно сильно. — Поздно уже, — пробормотал Андрей. — Поздно… — Госпожу розовую кофту тоже не отправляем, — вполголоса предостерегла Исгерд. — А почему? — с наивным выражением лица удивился Стас. — Она ведь деньги не пропьет. — Конечно, не пропьет. Она их элементарно потеряет. Выронит где-нибудь. — Исгерд презрительно посмотрела в спину «розовой кофте», которая все также увлеченно уже который час лупила компьютерных монстров: всяческих чертей, минотавров и гигантских пауков. — Вот давай-ка ты и сходи, — предложила она своему приятелю. — Инициатива наказуема! — Да? — с сомнением проговорил Стас. — Ладно. Он встал и начал собираться: зачем-то взял свою гитару, очень долго зашнуровывал ботинки. — Ты хоть знаешь, где тут магазины? — спросила Юля. — Нет. — Стас беззаботно улыбнулся. — Все делается очень просто: я выхожу, бью по башке какого-нибудь прохожего, а потом спрашиваю дорогу. — Ты с ума сошел? — зло проговорила Исгерд. — Ага. И давно уже. — Парень рассмеялся. — Псих. Просто — псих! — Девушка обернулась к остальным. — И никуда он не идет. Бить по башке прохожих не станет, но ведь наверняка впишется в драку. И не думай, ты никуда не идешь! Мы с тобой еще поговорим. — Жаль. А мне так хотелось! — пробормотал Стас, но никто его уже не слушал. — Давай, я, — предложил Сергей, приятель Светки — вполне серьезный молодой человек в столь же серьезной черной куртке с заклепками. По слухам, он играл в какой-то рок-команде не последнего разбора. — Нет уж, лучше я схожу с Оленькой. Я, по крайней мере, здесь уже бывала. — Исгерд видимо, решила, что все мужики — сволочи, никому из них доверять нельзя. Во всяком случай, доверять столь важную миссию, как покупка сигарет. На сей раз сборы были недолгими. Через пару минут Оля и Исгерд вышли на площадку, подсвеченную тусклой лампочкой. Только сейчас Оля обратила внимание на то, что все стены расписаны какой-то пакостью. Было здесь многое — и число «666» с перевернутым крестом, и какие-то грязные ругательства, и подробные иллюстрации к оным. Днем все эти наскальные росписи выглядели если и не терпимо, то, хотя бы, привычно. Теперь же вид у них стал зловещим. — Вот, помогают им кодовые замки, как же! — сказала Исгерд, проследив ее взгляд. — Я всегда говорила, что это — глупость… Ладно, пошли. Улицы поразили Олю своей пустотой. Ни бомжей, ни гопников, ни бродячих собак не было и в помине. Белые ночи уже закончились, теперь на городских улицах воцарилась синеватая прозрачная тьма. В воздухе почему-то витал запах гари. Такое случается летом, в засушливую погоду, когда на юге, километрах в тридцати от Питера загораются торфяники. И сизоватый дым постепенно просачивается на городские улицы, заполняет их, медленно подступая к центру, словно легкий туман, покрывает все вокруг. Оля слегка поежилась — несмотря на то, что день был жарким, сейчас отчего-то было холодно. И страшно. Конечно, она прекрасно понимала, что если кого-то и следует бояться ночью на городских улицах — так это двуногих. Их-то как раз и не было. И все же неприятное ощущение страха не проходило, даже усиливалось с каждым шагом по пути к «суточнику». Кажется, Исгерд тоже почувствовало нечто недоброе. — Странно, у меня сейчас пар изо рта пойдет, — усмехнулась она, сказав это нарочито громко, будто желая звуками собственного голоса разогнать неизвестность. ★ ★ ★ Редрик видел, как открылась дверь, и две девушки выскользнули из парадной. Он перевел дух — отлично, по крайней мере, пока они будут бродить — должно быть, в поисках сигарет и выпивки — можно будет не опасаться, что темный маг станет хоть что-то предпринимать. На одной из них был артефакт, точнее, часть артефакта. Это была та самая девушка, которую он повстречал днем около метро. Отлично, теперь надо предупредить своих. Когда подруги вышли на улицу через арку, Редрик достал мобильник. Для звонка придется уйти в обычный мир. В Запределье мобильная связь не работала. Это, конечно, скверно, его могут засечь. Но если он воспользуется другим видом связи, его засекут непременно. Редрик набрал номер. Ответили тотчас же: — Слушаю… Ред, это ты? Что-то не так? — Все по плану, Эйно. Маг — там, наверху. Вышли девушки. — Понятно. — Движутся в сторону Хельги. — Принято. Продолжай наблюдение. Все по плану. Кого можно — эвакуировали. — Будете брать? — Пока — нет. Действуй по обстановке. До связи. Редрик убрал мобильник и сразу же вновь стал невидимым для любого наблюдателя, которого, к слову сказать, и не было. «Эвакуировали…» Это значит, что примерно часов пять назад многие жители этого квартала почувствовали неуемное желание отправиться в гости — на всю ночь. Или — поехать на дачу. Оно и понятно — лето. Конечно, «эвакуировали» далеко не всех. Но, по крайней мере, тех, до кого смогли дотянуться, даже до бомжей — те, вероятно, решили, что где-то неподалеку есть помойки побогаче здешних. Что ж, интересно знать, как сейчас встретят подруг. Наверняка все «суточники» закрыты. И все же отчего-то решено, что девушки должны вернуться. Значит, сигареты и что там им еще понадобилось, они получат. Интересно посмотреть, каким образом Хельга разрешит ситуацию? Наверняка ей придется сыграть роль продавщицы. Редрик сейчас многое бы дал, чтобы покинуть пост и посмотреть, как старший оперативник Светлых, аристократка до мозга костей, будет изображать из себя продавщицу. Он невольно улыбнулся. Нет, все-таки жаль, что ему сейчас надо торчать во дворе… Глава 7 На темных улицах Первый магазин находился напротив тянущейся вдоль квартала стены. И — даже при самом скудном освещении — бросалась в глаза табличка «Переучет». Исгерд даже сплюнула от досады, пнув ногой двери «суточника». Внутри магазина было темно, только где-то вдалеке горела тусклая лампа дежурного освещения. Было сразу ясно, как именно ведется переучет — кому-то просто до смерти надоело работать. — Вот гады! «Двадцать четыре часа»! — гневно пробормотала Исгерд. — Ладно, черт с ними, пошли в соседний, Юлька говорила, что он всегда открыт. Чем дальше девушки удалялись от дома, где жила Юля, тем мрачнее становились улицы. Фонари уже горели, но как-то слабо, почти не давая освещения. Оле показалось, что во тьму погружен весь город. В мрачную, захватывающую все и вся тьму. Ночь атаковала дом за домом, квартал за кварталом, не встречая никакого сопротивления. А солнечный и теплый день может и не наступить — если последний очаг сопротивления тьме будет подмят и уничтожен… — Слушай, вся улица как будто вымерла, — проговорила вдруг Исгерд. — Точно — ни одного светлого окна. Интересно, почему? — И ни одной машины, — подытожила Исгерд. — Вообще, здесь всегда почти так. И как только Юлька тут живет? И ведь ее матери предлагали переехать — куда-то в Озерки. Так уперлась — мол, здесь центр, старые дома, а там — спальные бараки. По мне, так лучше в бараке. Ее слова тонули в сгущающемся дымном воздухе, который словно бы поглощал все звуки. Следующий магазин тоже был запертым — на сей раз, никакой таблички не было. Просто тяжелый засов. Оля молча пнула ногой дверь. Та, естественно, не шелохнулась. — И куда теперь? — проговорила она. — Не знаю, — сквозь зубы буркнула Исгерд. — Может, к метро? — предложила Оля. — К какому метро? — ее подруга удивленно рассмеялась. — До «Техноложки» топать полночи, а «Нарвская»… Знаешь, по каким дорогам там идти?! Там днем-то еле проходишь, ноги боишься себе переломать. Все перерыто. А света наверняка нет. — Тогда давай к перекрестку. — Давай. Все равно уж теперь. Там если что и работает — только чудом. Чудо произошло. Довольно длинный ряд киосков, стоявших на перекрестке — днем оживленном, а сейчас — пустынном и вымершем, как все окрестные улицы и дома, — разумеется, не был освещен. Кроме одного-единственного ларька. Исгерд и Оля почти что подбежали к киоску — оказалось, что электричества в нем не было, однако находчивая продавщица зажгла свечу. Так, при свече она и сидела, глядя на припозднившихся посетительниц из-за рядов сигарет и напитков. — Что вам, девочки? Оле показалось, что продавщица смотрит на нее чуть более внимательно, чем положено продавщицам. Но, скорее всего, именно показалось. И все же она не выдержала. Получив сдачу и убрав в пакет пиво с сигаретами, а заодно (если уж случается чудо, то по полной программе!) — шоколадный сухой торт, который компенсировал бы сгоревший, Оля спросила: — И как вы тут одна? — А что такого? — удивилась киоскерша — кажется, она была одного возраста с подругами или самую малость постарше. — Настоящий бандит сюда не сунется — ему нужен кто побогаче. А какой-нибудь пьяный холоп… Подонок, я хочу сказать. На него управа быстро найдется. А вот вы шли бы поскорей домой. Девушка говорила чисто, слишком чисто, и это немного насторожило Олю, хотя Исгерд, поторапливавшая подругу, вообще ничего странного не заметила. И было что-то еще, нечто поразительно странное в этом киоске. Но что именно, Оля догадаться никак не могла. Девушки направились к дому. Когда они скрылись из виду, «киоскерша» аккуратно сложила на видное место полученные за товар деньги, затушила свечу — пришлось ее задуть, а могла бы сделать это и взглядом. Но сейчас применять свои способности по мелочам ей не хотелось. А потом для постороннего, окажись он около ларька в этот час, показалось бы, что продавщица исчезла. Дематериализовалась. Была — и перестала быть. Материализовалась она примерно в десяти метрах от своего рабочего места. Достала из кармана легкой куртки мобильный телефон. — Хельга на связи. Они направляются обратно. — Хорошо. У нас небольшие проблемы, — ответил ей мужской голос. — У оперативников или у О.С.Б. в целом? — Голос девушки сделался слегка ехидным. — У О.С.Б. И у вас, может, тоже. Что успели заметить? — Одна из девочек действительно обладает потенциалом. И ВЕЩЬЮ. Я попробовала с ней заговорить и хорошо все рассмотрела. — Она ничего не заподозрила? — спросил мужчина. — Вроде бы, нет. — Тогда — продолжайте дежурство. Ждите распоряжений, — говоривший отключился, даже не пожелав успеха. То ли не до того ему было, то ли страдал он отсутствием хороших манер. Да и чего еще ждать от шефа подразделения «Умбра»! Хельга усмехнулась, убрала мобильник и отправилась к ближайшей скамейке. — Знаешь что? — неожиданно сказала Оля, когда они уже подходили к подворотне. — И что? — С каждым шагом, приближающим их к дому и хоть какой-то защищенности, настроение Исгерд все больше и больше улучшалось, хотя холод не проходил, а улица была такой же пустой и задымленной. — А киоск-то был заперт! Я точно разглядела, только там сообразить не могла. Значит, их запирают снаружи. — От местных гопников, что ли? Да тебе что угодно привидится. — Нет, точно — заперт. На засов. — Да ладно тебе! Ну, заперт… Главное, что сигарет купили. Курить хочется — жуть! Вообще-то, Исгерд не любила дымить на ходу, но сейчас она не выдержала и изменила своим принципам. Тем более, кури — не кури, — улица и без того заполнена дымом. — Вот можешь вернуться и проверить, — хмыкнула она, сделав затяжку. Кодового замка было почти не разглядеть, пришлось действовать на ощупь. И лишь когда дверь с противным металлическим стуком затворилась за ними, Оля почувствовала, что они в безопасности, что все обошлось. Почему-то она была уверена, что могло и не обойтись. В этом была уверена не только Оля, но и человек, наблюдавший за окнами квартиры. Честно говоря, сейчас он предпочел бы, чтобы девочек очень аккуратно перехватила бы Хельга. Возможно, не потребовалось бы никакого воздействия — им просто объяснили бы, что вещь, которую одна из подруг таскает на себе, вовсе не драгоценная безделушка. Что это — довольно опасный артефакт. Что держать его при себе не следует ни в коем случае. Что можно его просто-напросто продать — прямо сейчас, причем за такие деньги, которые наверняка ни одна, ни вторая девушка в руках никогда не держали — и вряд ли будут держать. И так далее. Или же сказали бы: «Носите свой кулончик на здоровье, но здоровья у вас в ближайшее время как раз и не предвидится, и вообще — приглядеть за вами надо, как бы чего не вышло». Второй вариант тоже был вполне допустим. Но шефу виднее. Раз нужно продолжать наблюдение — значит, Эйно уверен — Редрик, не подведет, и все сделает так, как надо. В конце концов, самая ли это трудная операция? Были случаи куда страшнее. К примеру, в Михайграде лет пятнадцать тому назад. Здесь, по крайней мере, все пока достаточно спокойно. А там приходилось буквально уворачиваться от пуль. И от клыков оборотней и вампиров, вскормленных службой безопасности «шербими». И это было труднее, гораздо труднее… «Выйди в реальность!» Мысленный приказ был коротким, как разряд молнии. Вряд ли тот, наверху, мог что-то уловить. Но если шеф «Умбры» нарушил им же установленное «эфирное молчание» — значит, произошло нечто экстраординарное. Приказ относился только к Редрику. Интересно знать, почему? Редрик «материализовался» тут же, во дворе. Из окон квартиры он был все равно невидим — там до сих пор горел свет. Надо полагать, сейчас все бросились курить. И тут же затрезвонил мобильник. — Ред, слышишь хорошо? Есть проблемы, — услышал он голос Эйно. — С магом? — Нет. Все хуже. Очередной заблудившийся в Запределье. — Далеко отсюда? — обреченно спросил Редрик. — Вот только сейчас этого и не хватало! — Довольно-таки далеко. — Последнюю реплику Редрика шеф никак не прокомментировал. — Он сможет продержаться? — Никто не знает. — А кто-то еще сможет его выцепить? — Вот это — вряд ли. Слишком хорошо забрел. И довольно давно! Так что работай по обстоятельствам, Ред. Зря тебя не послушали, надо было девчонку с артефактом брать. А мелкому бесику — настучать по дурной голове. — Ладно, Эйно, я понял. Доложусь минут через пятнадцать. Попробую сегодня разорваться. До связи. Глава 8 Кошачьи премудрости Проснувшись, Ян увидел все ту же роскошную обстановку зала ожидания — витые мраморные колонны, люстры, развешанные по стенам зеркала. Он потянулся, посмотрел на часы. Они показывали девять с минутами. Вот только чего именно — утра или вечера? Судя по тому, что есть не хотелось, он все-таки проспал несколько часов, а не две трети суток. Ян огляделся — в зале по-прежнему не было ни одного человека. Надев кроссовки и выйдя к еще одной широкой лестнице, Ян едва не наткнулся на деревянную кадку с огромным лиловым цветком неизвестного ему вида. Ажурные лепестки цветка поднимались вверх, создавая некое подобие купола, и под этим куполом, уютно свернувшись, спал маленький серый котенок. Юноша невольно провел пальцем по тоненькой спинке. Котенок шевельнулся и тихо мурлыкнул. — Эх ты, кроха! — Ян осторожно положил котенка на ладонь. Тот уместился на ней весь, уткнув розовый носик в пальцы юноши. — А где же твоя мама? И тут — совершенно неожиданно — на него накатила волна образов. Слабеньких, но совершенно понятных: огромные существа с ногами-колоннами (он едва догадался, что это — люди, представители его биологического вида), сеть, чей-то жалобный вскрик-мяв — и мелькающая пыльная дорога… Все было настолько реально, что юноша даже зажмурился. Он почувствовал даже запахи — например, омерзительный запах пота и алкоголя, исходивший от людей. Ян удивленно посмотрел на крохотный пушистый комочек, лежащий у него на ладони. Неужели он только что говорил с этим существом — если такое можно назвать разговором. Хотя… все здесь, видимо, случается. — Значит, убежал сюда, — задумчиво проговорил Ян. — Ладно… вот только что с тобой делать? Ты же здесь один. Он раздумывал пару секунд, но тут котенок решил свою судьбу сам: он слегка привстал, а потом довольно бодро полез по руке юноши и уселся на плечо, крепко прихватив ткань крохотными коготками. — Хочешь пойти со мной? Так я же сам не знаю, куда мне идти… Кажется, для котенка это было не очень существенным вопросом. Он замурлыкал под ухом Яна. — Тогда — пошли. Улица оказалась пустынной, осеннее солнце тускло проглядывало сквозь тучи, которые готовы были разразиться мелким занудным дождем. Ян остановился в нерешительности, оглядывая местность. Все было знакомо… и в то же время не очень. К примеру, на другой стороне проспекта исчезло здание «Макдональдса». На его месте было заметно какое-то тусклое фиолетовое свечение, почти незаметное при свете дня. Ни машин, ни прохожих на проспекте не оказалось, и ранний час был, видимо, ни при чем. Аллея, тянущаяся вдоль проспекта от станции метро, выглядела, как обычно, даже киоски здесь сохранились — вот только все они были сейчас закрыты. А напротив аллеи виднелся темный вход в систему Казачьих переулков, и почему-то, посмотрев туда, Ян понял, что в переулки он не пойдет. Оттуда повеяло чем-то мрачным и неприятным. Ему вспомнилось, что они не всегда назывались Казачьими — когда-то это был переулок Ильича. «В переулок Ильича не ходи без кирпича…» Ян усмехнулся, вспоминая детство, проведенное в этих краях. Нет, все же не в этих. — Ну, и куда нам идти? — спросил он котенка. Тот не ответил, только коготками переступил. — Предлагаю — в метро, — решил, наконец, Ян. — Пойдем, что ли, к «Пушкинской». Окошечки, где продавались жетоны, были закрыты и зарешечены. Но метро работало — без дежурных… и без пассажиров. Только около места, где должна была помещаться дежурная, стоял еще один молчаливый закованный в доспехи рыцарь с алебардой, прекрасно вписывавшийся в старинный антураж станции. Ян прошел около него, перешагнул через барьер — и ему показалось, что алебарда в руке статуи дрогнула. Но, видимо, всего лишь показалось. По крайней мере, на эскалатор он ступил вполне спокойно. И столь же спокойно направился вниз, только сейчас сообразив, что если в этом мире могут существовать хищные электрички, то в метро могут водиться звери, не менее страшные. Но отступать сейчас было уже поздно… ★ ★ ★ Кошка — настолько умный зверь, что может себе позволить, когда надо, притвориться полнейшей дурой. Не всякая кошка, конечно: помоечные облезлые животные — не в счет. Изнеженные аристократки, которым делают завивку и уход за когтями, стоящий черт знает сколько долларов — они, тем более, не в счет. Ни одна из таких кошек ни разу не была в Запределье, а «аристократки» даже и не подозревают о том, что это такое. Все равно как люди, которые гонятся всю жизнь за деньгами да за тем, что они называют «положением в обществе». А потом оказывается, что «положение в обществе» — штука виртуальная, что деньги обесценились, зато вещи, которые считались чушью, вполне реальной хваткой взяли тебя за горло. Но это — у людей. Простые домашние кошки все же чувствуют нечто магическое. Они порой способны сотворить небольшое чудо. Например, когда не помогают никакие таблетки, кошка может снять дикую головную боль у своего хозяина (которого хозяином, к слову сказать, не считает). Или, будучи увезенной за сотни километров, самостоятельно добраться до дома. Или — устроить самую настоящую истерику и заставить хозяина покинуть дом — за пару минут до землетрясения. Или же — в очередной охотничьей экспедиции спокойно зайти в Запределье — и остаться в живых. Вот такая-то напарница и работала на Редрика. Пока он не нуждался в услугах своей помощницы, прозванной Кассандрой, кошка спокойно обследовала двор. Не столько ради мышиной охоты — в конце концов, перед началом операции она довольно плотно поела, — сколько из спортивного интереса. Теперь же, даже не дожидаясь зова, Кассандра оказалась рядом. Об ноги Редрика потерся пушистый и бархатный комочек. Он присел на корточки, погладив серую в полоску кошачью шубку. Кассандра выжидательно посмотрела на Редрика, причем по этому взгляду можно было определенно сказать одно — если эта кошка и была зверем, то зверем, безусловно разумным. Слишком уж внимательно она вглядывалась в человека, ожидая чего-то важного. — Ну что, киска, наступает наш черед, — тихо проговорил Редрик. Дальнейшее для посторонних (но не для кошки) выглядело самой обыкновенной сценой: человек взял ее на руки, слегка погладил за ушком, шепнул что-то. Что именно шепнул — было не существенно, гораздо важнее оказалась информация, переданная на уровне мысли. Оборотню (а Редрик им был) намного легче общение с любым животным — по крайней мере, млекопитающим. Такого общения хватило бы на то, чтобы отпугнуть и прогнать разъяренного медведя или тигра — но вряд ли на что-то большее. Однако кошки, особенно такие, как Кассандра, могли понимать большее, гораздо большее. Возможно, они видели то, что было недоступно даже таким, как ее хозяин. Кассандра задумчиво облизнула усы, затем промурлыкала нечто, означающее у кошек согласие. — Тогда — за работу! — Редрик опустил кошку на землю. Кодовый замок открывался безо всякой магии — цифры угадывались по наиболее затертым кнопкам. Редрик нажал на нужные, в замке что-то лязгнуло, и дверь оказалась открытой. Кассандра прошмыгнула в подъезд первой, вслед за нею вошел и хозяин. Теперь Редрик пожалел о том, что людей из подъезда (да и со всего квартала) спешно «эвакуировали». Он сканировал квартиры — одну за другой, опасаясь случайно наткнуться на ту, в которой был сейчас маг. Нет, никого не было — если не думать о том, сколько усилий потрачено на «эвакуацию», можно было решить, что подъезд обезлюдел сам собой. Наконец, когда он уже отчаялся найти хоть кого-то, удача все же улыбнулась: над квартирой, где маг готовился к «проколу реальности», люди были. Точнее, один, спавший без задних ног. Редрик осторожно дотронулся до его сознания. Ну, так и есть — этот не отправился восвояси, поскольку уже с утра принял, потом успел добавить — и теперь дрых сном праведника. — Ну, дядя, вставай! — усмехнулся Редрик. — Пришло твое время! С пьяными он работать не любил. Все похмельные боли немедленно становятся достоянием того, кто пытается управлять сознанием алкоголика. Между прочим, отчасти поэтому (а не только из-за отвратных испарений) животные так ненавидят пьяных — они хорошо чувствуют ауру человека. Но сейчас то, что сосед напился, было, пожалуй, даже к лучшему — пьяными легче управлять, они вообще очень легко внушаемы. При условии, что они еще могут передвигаться. Этот, в принципе, мог. Человек встал, словно сомнамбула, и на негнущихся ногах подошел к двери. Двигался он медленно, каждый шаг давался с трудом. Алкоголик долго возился с замком, пытаясь открыть дверь, и Редрик едва ли не вслух материл его — любая секунда могла оказаться сейчас решающей. Маг наверняка уже приступил к завершающей фазе своего действа, и нужно было торопиться, очень торопиться. Наконец, препятствие в виде двери было пройдено. Пьяница едва ли не кубарем скатился вниз по лестнице — как был, в майке и необъятных семейных трусах. Редрик слишком спешил, чтобы приказать ему еще и одеться. Кассандра уже ждала развития событий около той самой двери, за которой несколько минут назад скрылись две девушки. Ее работа должна была начаться чуть позже — когда можно будет проникнуть в квартиру, причем сделать это было необходимо в текущей реальности, а не в Запределье. Главным было сейчас одно — не спугнуть мага и не допустить «прокола реальности». ★ ★ ★ Звонок раздался совершенно неожиданно. Даже если предположить, что явился запоздалый гость — оч-чень запоздалый, должно быть, он полночи пешком шел по городу — все равно никто так долго и основательно не стал бы звонить в дверь Юлиной квартиры. Да и не ждали никого. Вслед за трезвоном раздались удары по двери — вероятно, стучали ногами. — Это еще что такое? — Юля ринулась открывать, но Исгерд ее опередила. — Кто там? — мрачно вопросила она. — Сосед… сверху… — ответил из-за двери хриплый мужской голос. Девушка на секунду застыла в нерешительности, но потом все же открыла дверь — даже если кто-то ворвется с недобрыми намерениями, в квартире полным-полно молодых людей. Она даже не заметила, как в отворившуюся дверь проскользнула кошка. — И что вам надо? — Юля была уже около входной двери. — Жаловаться… это… пришел! — ответил сосед, и не дожидаясь приглашения, шагнул внутрь — во всей красе, в семейных трусах, никого не стесняясь. — Вы тут шумите, спать не даете… Кошку нашу украли, суки-бляди!!! Он шумно выдохнул — Исгерд и Юле показалось, что они оказались полностью окутаны пиво-водочным смрадом. — Какую кошку? — хозяйка квартиры невольно поморщилась. — Такую… — С языка алкаша слетели очередные матерные тирады — простенькие, как у всех ему подобных. Но оттого не менее гадкие. — Пушистую! Серую, бля! Муськой звать! Если бы кто-то сейчас наблюдал за Кассандрой, он, возможно, заметил бы, как дрогнула кошачья лапка, а симпатичная мордочка передернулась от отвращения. «Муська», подумать только, какое оскорбление! Впрочем, никто кошку вообще не заметил, к тому же, и ей сейчас было не до того. То, что увидел Редрик, когда подключил свое зрение к кошачьему, убедило его в самых худших подозрениях. Пир по случаю дня рождения подошел если и не к завершению, то, по крайней мере, к большому перерыву. Теперь настало время для развлечений. Развлечения, судя по всему, были не за горами. Стол, очищенный от грязной посуды, оказался застеленным черной скатертью, и на нем стояло все необходимое для гадания. Разноцветные свечи, карты Таро, блюдце… И всем этим распоряжалась та самая девушка, которая стала владелицей артефакта, опасного, словно кусок обогащенного урана — по крайней мере, для нее. Другая — брюнетка с челочкой — давала советы, как все приготовить. Наверняка мнила себя крутым специалистом в вопросах черной, белой и разноцветной магии. Но сейчас Редрику она была совершенно неинтересна. Второго артефакта на столе не оказалось. Куда же он мог подеваться?! Неужели маг держит его при себе? Тогда задача осложняется. А впрочем, можно попытаться почувствовать второй артефакт. — Ищи, Кассандра, ищи! Только поскорее… — прошептал Редрик. Удерживать пьяного в повиновении (а заодно — в вертикальном положении) оказалось просто, но разрываться еще и на контроль за кошкой было уже чересчур. Ситуацию могло спасти только продолжение скандала. И Редрик прилагал все усилия, чтобы алкоголик качал права как можно громче. — Что? Кошка? — Светка-менестрельша выскочила в прихожую из кухни, и даже не особо разбираясь в ситуации, подскочила к мужику, потрясая кулачками. — Да она у вас там от голода помирала, вот и удрала, наверное! Да это такие уроды, как вы, выкидывают кошек на улицы! Вас кастрировать надо! У самой Светки, как было известно всем, жило не то семь, не то восемь кошек, а заодно — хромоногая собака. И всех она самолично подобрала именно на улице. Есть такая гадостная привычка у некоторых — завести маленького котенка как игрушку, а чуть подрос — отправить на помойку, чтоб глаза не мозолил. Так что девушка была в своем праве. — Шли бы вы отсюда, — поддержал Светку ее молодой человек. — А не то весь дом переполошите. Идите —… Дальнейшая беседа сопровождалась выражениями совершенно недипломатичными. — Да я сейчас милицию вызову! — голос мужика неожиданно сорвался на визг. — Вот тебя тут и заберут. Понаехали тут всякие! — Ты зато питерец! — зло проговорила Светка. — Вот из-за такой пьяни, как ты, город в грязи тонет! — Милицию — это можно. Милицию — это хорошо! — Подошедший на шум Стас осторожно держал в руках переносной телефонный аппарат. — Сейчас мы ее вызовем. — Он демонстративно деловито снял трубку. — Да вот же кошка! — заорал алкаш, тыча пальцем в промелькнувшую на фоне освещенной гостиной Кассандру. — Кис-кис-кис! Сейчас я ее… — И мужик рванулся по направлению к гостиной. — Полегче, не так сразу! — молодые люди и Исгерд пока еще вполне вежливо, но твердо придержали «кошковладельца». — Незачем тебе туда! Оля и Юля в ужасе смотрели на происходящее, понимая, что вот-вот — и случится драка. Но драки не происходило — видимо, все решили «съехать на базаре». ★ ★ ★ Наконец-то Редрик понял, где второй артефакт и как он выглядит. Теперь дело было за малым. Кассандра вспрыгнула на шкаф, ухватила лапками осколок в форме пирамиды и сбросила его на пол. Разумеется, пирамидка не разбилась. Чтобы хоть чуть-чуть ее повредить, вряд ли сошел бы и мощный пресс. Кошка ухватила осколок зубами и остановилась, словно бы задумавшись. — Теперь — в Запределье, — прошептал Редрик. Вражеский маг был вовсю занят скандалом, ему сейчас было не до того. Судя по всему, С.В.А. решил пожертвовать для опасной операции сотрудником не первого разбора. Сейчас маг расслабился, и это было отлично — переход Кассандры в невидимый для простых смертных мир прошел совершенно незаметно. Через полминуты кошка была уже около Редрика. Вместе с трофеем. Наверху все еще продолжался скандал, но теперь он мало занимал сотрудника Отряда «Смерть бесам!» Редрик подхватил кошку на руки и буквально вылетел из подъезда, пробежал под арку — и только здесь вытащил мобильник. — Полный порядок, — заявил он, набрав номер. — Часть артефакта — у меня. Опасности больше нет. — Хорошо. Сейчас прибудем, — проговорил Эйно. — За магом понаблюдают без тебя. Редрику показалось, что шеф его подразделения отдает какие-то распоряжения, потом вновь послышался его голос: — У меня плохие новости, Ред. Информации о том «провалившемся» парне — с гулькин нос. Придется работать почти вслепую. — Не в первый раз. Глава 9 Разборки без драк Скандал затих еще более неожиданно, чем разгорелся. Просто очередной матерный поток, которым алкоголик наградил собравшихся, вдруг захлебнулся. Мужик замолчал, и удивленно озираясь, ухватился за стену. Все также молча смотрели на него, не понимая, что с ним происходит. — И… это… а где я? — удивленно спросил сосед, глядя по сторонам. — Делириум тременс… а по-русски — «белочка», — ухмыльнулся Стас. — Не переживай, дядя, ты пока что у своих… — он похлопал его по плечу. — Но злобные зеленые инопланетяне не дремлют! Дядя, а ты, кажется, попал!.. — Стас, отойди! — прикрикнула на него Исгерд. — Что, кошку-то будем искать — или как? — обратилась она к алкоголику, стараясь все же держаться от него на некотором расстоянии — конечно, можно иногда перебрать пива, но не до такой же степени. — Кошку? — непонимающе посмотрел на нее вылупленными глазами мужик. Кажется, в его напрочь отравленном мозгу происходил некий замедленный мыслительный процесс. — Ну да, кошку, Муську. Ту, которая к нам забежала! — вступила Юля. — Да какую, нахрен, кошку?! Не было у меня никакой кошки отродясь! — заорал алкаш, как и прежде, посыпая свою речь обильным матерком — но на сей раз от удивления. — А… там, в гостиной? — спросила Юля. — Грю тебе, не было! — мужик снова готов был скандалить — на сей раз от крайнего удивления, смешанного с нешуточным испугом. Но тотчас же он, видимо, поняв, наконец, в каком непотребном виде предстал перед незнакомыми людьми, попятился к дверям. — Ну, я… это… пойду, мешать не буду. — Он вдруг заискивающе улыбнулся, словно бы надеясь, что его выставят не просто так, а сперва нальют. Впрочем, зря размечтался. Юля с раздражением захлопнула за соседом дверь и направилась в комнату — к аптечке, искать анальгин. Нет, сегодняшний день рождения был явно неудачным. Подарок — разбился, торт — подгорел, народ пришлось гонять за сигаретами, а теперь еще и этот скандалист проклятый. Давненько не было столько неприятностей! Анальгин был найден, но не успела именинница распаковать таблетку, как рядом возникла Таня — с предложением снять головную боль. — У меня это за три минуты получается! И без всяких там лекарств! Вообще, я думаю, что зря не пошла в целители… — Тань, я как-нибудь сама, — Юля улыбнулась через силу. — Уже галлюцинации пошли, кошка в комнате приглючилась. — Ну, как знаешь. Я вообще могла бы не предлагать, — насупилась Татьяна. — Да нет, просто, понимаешь, не сейчас. — Лучше минотавра пришибить! Юля с благодарностью посмотрела на Стаса, вовремя пришедшего на помощь. — Там такой уровень, — продолжал парень, мягко, но решительно отправляя Таню к компу, — железный паук против минотавра. В принципе, они друг друга выносят сами, надо только знать секрет. Однако выяснять, каким образом прикончить минотавра с ядерной базукой, Таня так и не стала. Просто потому, что большинство народа было настроено проводить сеанс гадания, и без ее присутствия и участия он никак не мог состояться. — …!!! Матерное ругательство, — не такое, как у соседа алкоголика, а куда более витиеватое, прозвучало совершенно неожиданно. — Стас, ты с ума сошел?! От этого алкаша заразился? — заорала на него Исгерд, однако парень совершенно не отреагировал на ее возмущение. Девушка с изумлением посмотрела на него. Глаза Стаса сузились и пылали бешеной ненавистью, на щеках появились красные пятна. Он осматривал комнату, не замечая никого, а потом — совершенно неожиданно — сорвался с места, процедив сквозь зубы: — Убью гада! Он вылетел за дверь, как был, в домашних тапочках, забыв даже о кроссовках. Возвратился он минут через сорок, не глядя ни на кого, а на все вопросы отвечал, что слишком много сегодня выпил. Правда, Исгерд и Оле почудилось, что внезапная злоба парня не утихла, просто затаилась где-то в самой глубине глаз. ★ ★ ★ — Эй, закурить не найдется? Стас готов был поклясться, что еще секунду назад на улице никого не было. Он вылетел из-под арки и теперь рыскал в поисках хотя бы следа от артефакта, так неожиданно исчезнувшего из комнаты. Вначале он решил подняться к соседу-алкоголику и вытрясти из него остатки души, если тот начнет запираться относительно хрустальной пирамидки. Но тут же понял, что это бессмысленно — не было пирамидки у алкаша, не было! Да и не заходил он в комнату. Тогда что же получается — та кошка, которая приглючилась девчонкам, утащила артефакт? И удрала на мягких лапках? О способностях кошек Стас был наслышан, но о том, что они могут действовать настолько разумно — не могло быть и речи! В его голове крутился один-единственный вопрос — что теперь скажет шеф? Что сказать ему? — Закурить, говорю, не найдется? На плечо Стаса легла чья-то крепкая рука. Ну, ублюдки, зря же вы сейчас нарываетесь, будет вам необходимая самооборона! Маг обернулся, непроизвольно высвободившись. Компания, стоявшая поодаль, и впрямь могла бы сойти за самых обычных уличных гоп-стопщиков, и хотелось им не курить, а всласть покуражиться над одинокой жертвой, нарушившей неписаный комендантский час. Исключение составляли двое: высокий парень в дымчатых очках, одетый, невзирая на ночную прохладу, в легкую футболку, и блондинка с волосами, заплетенными в толстую косу. Стас, злобно посмотрев на них, отдал мысленный приказ — вся компания должна была ползти до речки Екатерингофки и купаться там до самого утра. Обыкновенное хулиганье именно так и поступило бы — но эти отчего-то остались на месте. — Ну, так как насчет закурить? — спросил человек в очках, стоявший к Стасу ближе всех. — Вон и девушка просит. Красавица, между прочим, аристократка! Вы не джентльмен, дорогой мелкий бесик. Парень сделал особый упор на последнее слово. И теперь Стасу все стало ясно. Это проигрыш, сокрушительный проигрыш! «Мир не любит слабых», — вот что ему скажут у себя? Если только он сейчас останется жив. Стас попробовал исчезнуть, раствориться в Запределье, но ничего не получилось — он как будто лишился своих способностей. Лишился полностью, капитально. — Мир не любит слабых, это верно подмечено, молодой человек, — проговорил парень в очках. — Могу подтвердить, как представитель О.С.Б. И силы Тьмы их не терпят… — …И силы Света, — заметила девушка, не обращаясь ни к кому персонально — она вообще держалась свысока и немного отстраненно. — Вот именно. Вот видите, юноша, силы Света тоже так считают. Так что баловаться древними вещичками кое-кому не по силам? Не правда ли? Стасу оставалось только мрачно кивнуть на слова человека в темных очках. — Что ж, мы могли бы просто передать арестованного С.В.А. — Я не доверяю им! — отрезала девушка, и Стас понял, что их роли были расписаны заранее. Это было спасением — по крайней мере, на данный момент. Враги! Но, видимо, они не собирались покончить с ним прямо сейчас. — Что ж, кому как не вам судить, светлая леди, — ухмыльнулся парень в очках. — А пунктов обвинения довольно много. Несанкционированное обращение с древними артефактами большой мощности. Как эта штука называется, если ее полностью собрать? «Портал фараонов», если не ошибаюсь? Что еще? Ага, угроза жизням людей и — что особенно отвратительно — неинициированных и неподготовленных магов. Убийство. Сегодня у Финляндского вокзала погиб человек. Мы, к сожалению, не учли подобных действий. — Я никого не убивал! Есть свидетели, — пробормотал Стас. — Значит, знал о готовящемся убийстве! Да и всего прочего достаточно… для небытия. Как полагаете, Хельга? — Думаю, сдавать его в Женеву тоже нет резона, — проговорила девушка, которая собиралась стать «добрым следователем». — И без того дрожит. — Она с неприязнью отвернулась. — Да, ему и так мало не покажется, — утвердительно кивнул парень. — Пускай передаст своим привет от Отряда «Смерть бесам!», от объединенного оперативного отдела. Да, насчет «портала фараона» вам можно забыть. — Он тоже отвернулся, словно бы потеряв к магу всякий интерес. — Ну что, чувак, прощаем на первый раз. — В вертком парне, подошедшем к Стасу, было что-то лисье. — Так ты сигареты дашь или нет? Он подмигнул неудачливому магу. Стас с ненавистью молча протянул ему пачку. — Тьфу ты, обеднели они совсем, — рассмеявшись, заявил верткий, возвращая Стасу сигареты. — Я-то думал, маги С.В.А. — как белые люди, а они дерьмо всякое курят! Пошли, ребята. И «ребята» пошли. А пройдя шагов десять, просто растворились в ночи — словно их и не было. Стас предпочел бы, чтобы их и в самом деле — не было… Глава 10 Во чреве хищника — К Витебскому? — спросил Редрик у молчаливого шофера. — Именно, — тот повернулся, протянул ему пачку сигарет. — Больше никакой информации о том парне нет. — Понятно, — «хиппи» устало кивнул. — И дернул же его черт именно сегодня… — А так всегда — то пусто, то густо! — шофер усмехнулся. За окном промелькнули киоски у «Технологического института», аллея, пожарная часть… — Приехали. Кошку берешь? — Ты как, Кассандра? Последовавшее «мурр-м» можно было истолковать, как «куда ж ты без меня, человече? Пропадешь ведь!» — Беру, — коротко проговорил «хиппи». Скромный «Жигуленок», летевший на космических скоростях, моментально, но очень мягко затормозил. — Удачи! — пожелал напоследок водитель. — Тебе — того же, — улыбнулся Редрик, выходя около здания вокзала. Путь ему предстоял длинный и непредсказуемый. ★ ★ ★ Метро без пассажиров и вообще без людей производило странное впечатление — при том, что оно работало, и, судя по всему, вполне исправно. Вообще, в безлюдном городе не было заметно никакой заброшенности и запустения — скорее, чувствовалась за всем этим некая сила, управляющая странным миром, куда попал Ян. Но что это за сила и чего от нее ждать, он совершенно не представлял. В вестибюле «Пушкинской», которая всегда казалась Яну самой приятной из всех станций питерского метро, не было сейчас ни души. Впрочем, к этому он как раз почти что успел привыкнуть. На станции было что-то не в порядке — юноша сперва даже не понял, что именно. А когда понял, едва ли не бегом бросился вперед, через весь пустынный вестибюль. Здесь не было не только пассажиров. На станции не оказалось памятника Пушкину! Вместо светлой фигуры сидящего на скамейке задумчивого поэта на фоне осеннего Царского Села в конце вестибюля было нечто иное — какая-то картина, которую Ян не мог рассмотреть, стоя около эскалатора. Пройдя половину вестибюля, Ян, наконец, смог рассмотреть то, что было изображено на картине. Человек, закрыв голову руками, бежит от летящего за ним императора на бронзовом коне. «Медный всадник»! Здесь, в этом мире, решили, что так будет гораздо лучше — вместо Пушкина изобразить именно эту сцену из его поэмы: жестокого основателя города, преследующего несчастного безумца. Или же картина здесь неспроста — это предупреждение тому безумцу, который посмеет сунуться сюда? Ян невольно замедлил шаг, а потом и вовсе остановился. Снял на всякий случай котенка, восседавшего у него на плече, и убрал под свитер, надетый еще на вокзале. По крайней мере, малыш будет чувствовать себя в безопасности, если что-нибудь случится. Что именно должно случиться, Ян не представлял, но запоздалая интуиция подсказывала ему, что будет совсем неплохо взять и вернуться на поверхность — вот прямо сейчас. К тому же, на станции явственно ощущался какой-то странный запах то ли дыма, то ли раскаленного железа — и к этому примешивался резковатый аромат свежей краски. Этот запах вызывал неясную тревогу. Ян повернулся к эскалатору, слегка нервничая. Котенку передалось его настроение — он заворочался, пытаясь устроиться под свитером поудобнее, и что-то по-своему еле слышно забормотал. И в этот момент на станции погас свет. Полностью. Ян оказался в кромешной темноте. Юноша замер на месте от неожиданности, потом сделал несколько шагов назад — и уперся спиной в стену. Он остановился, понимая, что, стоило бы ему побежать — и он вполне мог свалиться на рельсы. Возможно, на станции что-то переменилось — теперь уже было не вполне понятно, где находится край платформы, мир вокруг него как будто стерся. Так недолго и загреметь на рельсы. Котенок жалобно мяукнул. Ян погладил его, проговорив: — Все в порядке, ничего страшного. Сам он в этом далеко не был уверен. Сердце колотилось, как бешеное. Сейчас ему нужно было только одно — как можно быстрее добраться до эскалатора и подняться наверх, каких бы усилий это не стоило. Теперь Ян ждал лишь прибытия поезда, который прорежет огнями тьму. Впрочем, кто ему сказал, что в ЭТОМ метро вообще ходят поезда? Может быть, их попросту нет? Примерно с минуту на станции стояла полная тишина. А потом где-то впереди слева от Яна послышался звук, походивший на жужжание большого шмеля. Звук становился громче, то, что издавало его, медленно приближалось, и вот теперь юноше стало по-настоящему страшно. Он на секунду представил себе монстра из какого-нибудь ужастика — хотя бы, «Чужого»: свила тварь свое гнездо в заброшенном тоннеле — и таскает туда свои жертвы. Здесь могло твориться все, что угодно, и Чужой не вызвал бы сильного удивления. И тут же парень сообразил, что у него есть пускай плохонькое, но все же оружие против кромешной мглы — китайская зажигалка, купленная на вокзале. Даже в таком тусклом свете будет возможно хоть что-нибудь разглядеть, к тому же, монстр вполне может бояться любого огня. Да и в любом случае неизвестность всегда страшнее. Он поспешно нащупал в кармане зажигалку, достал ее, щелкнув кремнем. Небольшой язычок пламени слегка разогнал тьму, но то, что открылось Яну в тусклом оранжевом свете, ему очень не понравилось. Никакого монстра на суставчатых лапах здесь не было. Но то, что медленно двигалось к Яну, отрезая его от спасительного эскалатора, было более чем странным. Прямо на него катился какой-то агрегат высотой с большую собаку. Никто им не управлял, штуковина передвигалась сама по себе. Ян невольно отодвинулся от стены, по его спине пробежал нехороший холодок. Агрегат немедленно поменял направление, словно бы его задачей было коснуться человека, перемолоть его, поглотить без остатка, уничтожив не только тело, но и саму сущность того, кто посмел сунуться в чужой мир. Юноша отступил на несколько шагов — железная тварь медленно двигалась за ним. Хуже всего было то, что скорость агрегата увеличивалась. Ян подумал, что может совершить обманный маневр, подойдя почти к самой платформе, а затем, резко отскочив, попробовать добраться до эскалатора. Впрочем, неизвестно, что ждало бы его там — очень может быть, что лестница, на которую он ступит, остановится, а затем резко пойдет вниз — туда, где его уже будет поджидать механический вампир. Но стоило Яну двинуться лишь чуточку быстрее, как тварь вновь изменила направление и скорость — ее маневры можно было разгадать. Чертов агрегат стремился загнать свою жертву в угол — платформа была несколько длиннее, чем вестибюль, и заканчивалась тупиком. Заставить Яна отступить в этот тупик — вот чего добивался монстр, и с каждой секундой юноша понимал, что рано или поздно именно это и должно случиться. Держать в руке зажигалку становилось все сложнее — он сильно обжег себе пальцы. Но лишиться последнего источника было намного страшнее. Где-то в тоннеле послышался шум, а затем темноту прорезал яркий белый луч. Ян наконец-то смог погасить раскаленную зажигалку, но продолжал медленно пятиться назад. Он желал сейчас только одного — чтобы поезд, будь он трижды хищным, не проскочил мимо, чтобы он остановился на этой станции… Платформу огласил длинный и протяжный гудок, от которого оживший агрегат словно бы слегка съежился и прекратил движение. Потом он дернулся и пополз снова — на середину вестибюля. Тем временем подошедший поезд замедлил ход и остановился. С шипением разошлись двери. Ян колебался пару секунд — ему не хотелось садиться в пустой поезд, но, немедленно бросившись к эскалатору, он сильно рисковал. Проклятый механический вампир был все еще там, и неизвестно, как он отреагирует на такие маневры. Скорее всего — бросится атаковать. Юноша посмотрел на освещенный вагон. Первое, что бросалось в глаза — яркие рекламные плакаты на стенах, их было даже больше, чем в привычном Яну мире. К тому же, вагон пустым не был — одинокий пассажир дремал, вольготно разлегшись на одном из сидений, так что Ян его не сразу заметил. Значит, метро не окончательно заброшено, и, если повезет, он даже сможет хорошенько порасспросить человека об этом мире! Больше юноша не раздумывал — он, отбросив все сомнения, решительно шагнул внутрь. Тут же послышался металлический голос: — Следующая станция — «Сенная-два», осторожно, двери закрываются. Все с тем же неприятным шипящим звуком защелкнулись створки дверей, отгородив его от вестибюля с ожившим агрегатом. Насторожило Яна лишь одно — какая такая «Сенная-два»? Есть «Сенная», есть «Достоевская» — но обе станции были не на этой ветке. Поезд должен был двигаться к «Технологическому институту», а далее — на юго-запад. Впрочем, юноша решил, что это выяснится само собой. Внутри вагон оказался не таким уж уютным. Рекламные плакаты и впрямь были — а еще некоторое количество надписей, сделанных маркером. Это были названия и символы совершенно неизвестных Яну футбольных клубов и рок-команд: «Апогей», «Эльвира», «Рокфеллер и бомж»… Оставив все попытки разобраться, Ян перешел к рекламным плакатам. Здесь все было еще более странным. «Лучшее средство для избавления от докучливых насекомых предоставит вам фирма „Бонапарт и Ко“. Обращаться по адресу: Сонная улица, дом…». Рядом был изображен человек в плаще и со шпагой в руках, готовый бесстрашно атаковать гигантского таракана, встопорщившего гусарские усы. Не знал Ян ни о какой Сонной улице. Не было таких плакатов в его мире, не было! Впрочем, ко всему надо привыкать. А вдруг плакат ничего не преувеличивает, и докучливые насекомые здесь именно такие? После встречи с механическим убийцей он не удивился бы и тараканам величиной с человека. Даже если бы поезд шел до «Сенной», он наверняка должен был уже миновать эту станцию. Но пока что по бокам тянулись серые стены тоннеля. Обожженные пальцы на правой руке болели немилосердно. Ян посмотрел на них — видимо, сойдет кожа, только и всего. Ничего страшного. Он бросил взгляд на пассажира, который улегся на сиденье. Здесь это было вполне позволительно — при таком-то количестве народа. Лицо человека было закрыто шляпой, из-под нее виднелась лишь длинная клочковатая борода неопределенно-пепельного цвета. «Пьяный, наверное, — решил Ян. — Хотя нет — одежда довольно чистая. Может, потрясти его легонько за плечо да и поговорить…» Он подошел к лежащему, дотронулся до его руки — и тут же отпрыгнул с воплем ужаса. Рука человека выскользнула из рукава пальто, упала на пол и рассыпалась в прах — перед Яном лежали обнажившиеся желтоватые кости. Он постарался взять себя в руки и вновь подошел к человеку, осторожно снял с его лица шляпу. На юношу посмотрели иссохшие провалы глаз на совершенно лысом черепе. Перед Яном была мумия. Для кого-то поезд метро стал последним пристанищем, и, должно быть, прошел не один год, пока труп ездил в безмолвном вагоне в своей передвижной гробнице. Глава 11 Погоня в Запределье — Ну? — Редрик облокотился на «подоконник» киоска, недобро поглядывая на продавца. Долговязый парень постарался отвести взгляд — ему сейчас было стыдно, очень стыдно. — Да ты понимаешь, я подумал… В общем, почему бы ему не пересидеть в зале ожидания? Вот я его туда и отправил. — Хорошо, ты его отправил в зал. Молодец. Кстати, мог бы и проводить. Если бы понимал хоть чуть-чуть, что он — в чужом для него мире. Тебе-то что, ты здесь живешь! Почему нашим не сообщил? — Спать хотелось, — признался продавец. — Очень… — Да если бы не работница, которая случайно его увидела у метро, ты бы до сих пор не сообщил! — в голосе Редрика не было упрека — скорее, он просто говорил то, что думал. Тело ныло от усталости после бессонной ночи. — Скажи проще — просто забыл! — Ну, забыл, — вконец смутился продавец. — «Ну, ну…» — передразнил его Редрик. — Как деньги от нас получать, так не «ну»! Ладно, черт с тобой. Если этот парень… в общем, если с ним что-то случится — выгоню тебя на фиг из внештатных сотрудников! Думаешь, тебя просто так сюда поставили? Вокзал — одна из точек, откуда чаще всего попадают в Запределье. Он хоть назвался? — Вроде, Ян его зовут… Редрик говорил совершеннейшую правду. Случай с этим мальчишкой был далеко не первым. А потом человек числился пропавшим без вести, его искали родные по отделениям милиции или по моргам — чаще всего, совершенно безрезультатно. Иногда таких исчезнувших все же находили — как правило, никто из них не мог связно объяснить, где он был и что с ним случилось. И нашедшегося человека помещали в больницу. Порой — насовсем. Бывало, конечно, и по-другому. Вернувшийся неожиданно менял место работы… и становился сотрудником организации, носившей странное название — Отряд «Смерть бесам!» (а чаще — О.С.Б.) Но такое случалось редко. — Значит, так, — рассудил Редрик, понимая, что, разговаривая с продавцом, он впустую теряет время, а парень и без того достаточно пристыжен. — Есть у тебя хоть какой-то энергетический напиток? — Есть, — с готовностью объявил продавец, протягивая через окошко киоска пластиковую бутылку с синим содержимым. — Вот и чудненько. — Редрик протянул ему деньги. — Держи — и больше не греши. Он отвинтил белую пластмассовую пробку, сделал пару больших глотков. Кажется, жидкость и впрямь оказалась бодрящей. Теперь можно было отправляться к метро. Редрик оставил продавца, сидевшего с несчастным видом и даже отложившего свой любимый журнал, к слову сказать — контрабандный, принесенный из обычной реальности. Понадобилась всего пара минут, чтобы сотрудник О.С.Б. спокойно вышел ко входу на «Пушкинскую». Никто его и не думал задерживать и останавливать. Именно сюда вел след чужой ауры, который Редрик обнаружил почти сразу же после того, как оказался в Запределье. Ему не потребовалось много времени, чтобы определить, куда именно ведет этот след. Конечно же, к метро — более опасного места этот паренек не смог отыскать! Он вошел туда вчера. Значит, прошли почти что сутки. За это время могло случиться что угодно. Ясно было пока одно — из Запределья Ян пока что не вернулся. Жив он или нет — покажет будущее. Но почему-то Редрик чувствовал, что пока этот парень шестнадцати лет от роду жив. А значит, нужно его отыскать как можно быстрее. «Если он выживет в метро, значит, этот Ян — очень сильный маг, — размышлял Редрик. — Потенциальный, конечно. Да и по отпечатку ауры это видно — не у каждого из текущей реальности остается такой след, если он попадает сюда. Ладно, с чего начнем?..» Начать он решил с изменения облика. Точнее, с элементарного «перекидывания» — при опыте Редрика это не отнимало много времени. Не прошло и минуты, как около дверей станции никакого человека не оказалось — зато появился огромный серовато-желтый кот. Кот слегка зевнул, обнажив гигантских размеров клыки, украшавшие верхнюю челюсть. Обычно считается, что перекидывание человека должно происходить то ли в ночь полнолуния, то ли, наоборот, в новолуние, при этом оборотень катается по земле, громко рычит и становится опасным для всех, оказавшихся поблизости. Здесь ничего подобного не случилось. Редрик не был обыкновенным оборотнем, к тому же в Запределье подобные вещи происходят иначе. По крайней мере, для стороннего наблюдателя все заняло бы какие-то доли секунды — вот перед входом задумчиво стоял парень-хиппи, потом он словно бы утратил четкость — и тут же вместо него появился саблезубый кот, гроза пещерных людей. Рядом с огромным зверем обнаружилась почти незаметная и самая обыкновенная кошка, нисколько не боявшаяся существа, которое могло бы убить ее одним легким движением лапы — и даже не заметить этого. Во-первых, Кассандра привыкла к подобным вещам, а, во-вторых, отлично понимала, что, как бы ЕЕ ЧЕЛОВЕК не выглядел, ее он обижать ни за что не станет. И непременно защитит от опасности, коли таковая возникнет. Саблезубый кот открыл лапой дверь и вошел на станцию. Вслед за ним туда же скользнула и Кассандра. След вел вниз, на глубину, туда, где даже Редрику было опасно находиться. «Глупый мальчишка, — подумал он. — Даже не понимает, что такое это Запределье! Любопытство его туда понесло — или „болезнь новичка“?» Запределье… Обыкновенные люди, как правило, представляют себе «параллельный мир» совсем не так. То у них это «тонкие материи», где все похожи на привидений, то мрачноватый черно-фиолетовый мир — Редрику пришлось прочесть некоторое число книжек, где подробно об этом говорилось. То есть это авторы думали, что подробно — а на самом деле они могли вызвать только усмешку. Самое интересное, что ни он сам, и ни одно из трех подразделений О.С.Б. не смогли бы ответить, что же это за мир — при том, что Редрик родился в Запределье. Достоверно известно было то, что появилось Запределье вместе с разумными существами. А вот когда именно это произошло, оставалось загадкой. Многие предполагали, что этот мир возник до появления первых людей. Задолго до… Во всяком случае, Запределье сильно зависело от мыслей людей, их эмоций и душевного состояния. Редрик знал, что на Земле есть места, куда не сунется ни один из сотрудников О.С.Б. — например, Азорские острова, последнее, что осталось от Атлантиды. Или — Хиросима. Или же — Дрезден, хотя в двух последних случаях раны, нанесенные Запределью людьми, удалось более или менее залатать. В определенном плане, Запределье — это огромный фантом, если и не порожденный, то отстроенный человечеством. Правда, в нем есть свои, пусть и немногочисленные жители — тот же самый продавец, к примеру. Или сам Редрик, родившийся отнюдь не в обычной реальности. Правда, в те времена никакого метро не было и в помине. Запределье сгущается, становится вполне реальным и ощутимым в больших городах, и почти исчезает в малонаселенных местах. Но если город давным-давно покинут жителями, она продолжает жить по своим законам. Редрик припомнил чудовищ, которых ему довелось наблюдать во время поездок в Египет. Впрочем, нечто подобное есть и не столь далеко. А в устье Невы Запределье появилась задолго до того, как возник Санкт-Петербург. Довольно мрачное, хотя, конечно, с Фивами Египетскими не сравнить. Слишком много было здесь черных обрядов и жертвоприношений, которые устраивали финские и карельские колдуны, обращавшиеся к силам Тьмы. Так что почва для появления чудовищ, а заодно — для облегчения перехода из Запределья в текущую реальность была здесь подготовлена заранее. Ну а потом появился город, построенный на костях (хотя историки все же сгущают краски). Уже во времена Анны Иоанновны и Бирона, когда Петербург, все еще бывший имперской столицей, начал потихоньку приходить в запустение, появились первые призраки из Запределья, проникшие в реальную жизнь. Один из таких призраков, по слухам, стал предвестником смерти самой императрицы. Что поделать — Анна Иоанновна не жаловала магов и колдунов, зато с удовольствием предавалась пирам и развлечениям вроде охоты на привязанных заранее животных. Умерла она не слишком хорошей смертью — и поделом. К тому времени маги, которые позднее станут называться О.С.Б., уже действовали в Петербурге, но именно в тот мерзкий период они оказались под запретом. Такого никогда еще не было. Даже Петру, откровенно ненавидевшему всяческое колдовство, после серьезной беседы с Брюсом и несколькими немецкими советниками, пришлось выписать из Европы нескольких очень странных людей. С существованием «колдунов», явно недосожженных Святой Инквизицией, ему смириться пришлось. К тому же, вскоре трое из них порадовали душу злобного, но отходчивого российского владыки — на очередном пиру они раз за разом опорожнили знаменитый «кубок Орла», сумев удержаться на ногах. Вот с этого и началась дружба Петра и «колдунов». Того же, что случилось при Анне Иоанновне, не было ни до, ни после — даже в более жуткие времена. Они запросто могли оказаться пойманными по императорскому «слову и делу» и отправлены в жуткий Тайный приказ (нет, явно было у кого учиться и чекистам, и их российским последышам из века XXI-го). Правда, ни одного из них в итоге так и не отловили и катам не представили — все они словно бы растворились, предоставив столицу империи собственной незавидной участи. Зато времена прекрасной Елисавет Петровны оказались едва ли не самыми добрыми. Небольшие услуги, оказанные во время бироновщины и позднее, когда она свершила государственный переворот, благодарная императрица не забыла. В дальнейшем отношения с царями у будущего О.С.Б. складывались не всегда ровно, но все же никто эту организацию не запрещал — при условии, что она сама не станет себя расшифровывать. …Редрик прервал свои размышления. Сейчас было не того. Да, мальчишка наверняка спустился на платформу, и здесь его ждали первые серьезные сюрпризы. Саблезубый кот, лениво переступив, слез с эскалатора, следом за ним семенила Кассандра. Он обернулся к кошке и что-то проворчал. Это могло означать: «Сиди здесь, около ступенек, и никуда не суйся!» Кассандра послушно выполнила приказ. Кот медленно направился осматривать вестибюль. След ауры Яна обнаружился немедленно — он вел к самому краю платформы. Где и обрывался. Что ж, следует предположить, что мальчишке все-таки удалось уехать на электричке. Дальнейшее случилось очень быстро: свет вновь погас, но Редрику это было безразлично — он прекрасно видел в темноте. И жужжащий агрегат он отлично разглядел. Впрочем, механическая тварь не спешила начать охоту — она теперь словно бы раздумывала, а стоит ли лезть на рожон. Саблезубый кот выгнул спину, вздыбил шерсть и зарычал — пока что тихо, предупреждающе. Мол, убирайся с дороги, это моя территория охоты. Тварь загудела в отдалении — теперь она опасалась приблизиться. Один удар лапы смел бы ее с платформы прямо на рельсы. Впрочем, такого исхода Редрик не желал. Он рыкнул еще раз. Больше агрегат приблизиться наверняка не посмеет. Теперь оставалось ждать нужную электричку. Впрочем, они здесь ходят кое-как. Редрик задумался. Нет, пожалуй, ему придется путешествовать пешком. К тому же, в электричке могут оказаться сюрпризы куда страшнее взбесившейся механической твари. Тихо мяукнула Кассандра у него за спиной. Саблезубый кот опустился на задние лапы, помогая кошке взобраться себе на спину. Редрик подумал, что они представляют очень забавное зрелище, достойное цирка. Но сейчас ему было не до шуток. Саблезубый принюхался к чему-то. А затем он осторожно спустился с края платформы вниз, не задев рельсы. Кажется, путь предстоял неблизкий. А в это же самое время в приемной у шефа петербургского С.В.А. сидел с самым мрачным видом парень, которого в его новообретенной компании знали как Стаса — насмешника и шутника. Вот только сейчас вид его был сумрачным донельзя. Беседа ему предстояла до крайности неприятная. И не было рядом никого, кто мог бы ему хоть как-то посочувствовать. Глава 12 Безысходный лабиринт Ян отвернулся. Ему казалось, что все случившееся — самый обыкновенный бред, что стоит только повернуться, и окажется, что пассажир — вполне живой — продолжает спать на сиденье. Но нет — вагон тряхнуло на очередном стыке, и что-то со щелчком проползло по полу. Кости… кости человеческой руки. Руки мумии. Юноша, не выдержав, прошел в дальний конец вагона, мимо стен, увешанных яркими плакатами. Он с размаха опустился на одно из сидений. Поезд шел теперь по широкому тоннелю. Шел медленно, словно бы никуда не надо было больше спешить — жертва поймана, капкан захлопнулся. И теперь Ян смог рассмотреть кабели, тянущиеся по всей длине тоннеля. Вот один из них, покрытый черной изолентой, слегка шевельнулся. Кабель — или гигантская, невероятных размеров змея? Ян соскочил с сиденья и заглянул в окно напротив. Там тоже был «кабель» — только не угольно-черный, а излучающий желтовато-зеленоватый свет. И он действительно шевелился, едва не дотягиваясь до хрупкого стекла. Юноша сел на пол, уже не пытаясь понять, что именно происходит. Электричка, наконец, остановилась на какой-то станции с темным вестибюлем, — стоянка длилась всего лишь несколько секунд. Двери зашипели… и не открылись. Механический голос размеренно произнес: — «Сенная-два». Следующая станция — «Адмиралтейская». Осторожно, двери закрываются. Яну послышалось, что в голосе появились какие-то садистско-издевательские нотки. Неожиданно ему захотелось улечься прямо на пол — и спокойно отлеживаться, закрыв глаза и даже забыв, что с ним происходит и где он находится. Тяга ко сну оказалось совершенно невыносимой. Юноша ухватился за поручень, стараясь побороть сон, но глаза слипались сами собой. Он видел, как в окно заглядывают какие-то смутные черные силуэты, похожие то ли на невероятных размеров летучих мышей, то ли на огромных скатов-мант. Ему было уже почти все равно. Через несколько минут он улегся, успев подумать, что, видимо, здешним поездам метро не чуждо некоторое тщеславие и хвастовство: судя по всему, хищник, заполучивший его, демонстрировал свою добычу стае таких же хищников — мол, смотрите, что я поймал, а вам всем будет кукиш… «Ну и пусть…», — подумал Ян, отпустив поручень. Он устроился на полу электрички. Мерный стук колес усыплял, и юноша непроизвольно закрыл глаза. Невероятная слабость разливалась по его телу. Впрочем, это происходило не только с ним — котенок, ворочавшийся под свитером, затих и теперь даже не мяукал, а молча свернулся у Яна на груди. Что происходило дальше, Ян не помнил — точно также, как и того, что привиделось во сне. Да и проспал он очень немного — всего несколько минут. Скорее всего, хищник, захвативший свою жертву, совершил какую-то ошибку — вероятно, он ехал со слишком медленной скоростью, и какая-то из тварей, обитавших в темном тоннеле, приблизилась на слишком критичное расстояние. Яна пробудил треск одного из стекол, на пол посыпались осколки, к счастью, ни один из них юношу не поранил. В этот же момент электричка резко дернулась и рванулась с места с такой скоростью, что Ян, попытавшийся сесть и осмотреться, вновь рухнул на пол. Но, хотя некоторая слабость в его теле все еще была, от сонливости не осталось и следа. «Вот и хорошо, это все равно, что спать на морозе…» — подумал Ян, проверяя, не пострадал ли котенок. Нет, с маленьким пушистым комочком было все в порядке, если не считать, что он был перепуган едва ли не больше своего хозяина. — Ничего, мы с тобой скоро отсюда вырвемся, — успокоил его Ян, приглядываясь к проносящимся мимо стенкам тоннеля. Впереди мелькнул какой-то просвет — должно быть, очередная станция. Какая именно и похожа ли она на те, что были в прежнем мире, юноша разглядеть не смог — так быстро миновал ее поезд. Электричка неслась неестественно быстро, вагон раскачивался так, что, казалось, вот-вот — и он начнет биться о стены тоннеля. Пару раз за окном мелькнули какие-то подозрительные силуэты, однако сейчас разглядеть их было невозможно — поезд все набирал и набирал скорость, видимо, переходя с линии на линию. Через разбитое стекло были слышны гудки, как будто поезд предупреждал: прочь с дороги, падальщики! Неожиданно электричка резко остановилась — настолько резко, что Ян, не удержавшись, пролетел вперед, инстинктивно выставив руки — так, чтобы ни в коем случае не упасть на котенка. Но удар пришелся не на руки — юноша больно ударился коленом о поручень, да так сильно, что даже вскрикнул. На платформе, которая была совершенно незнакомой, загорелось освещение. Присматриваться, что и как, было некогда — поезд в любое мгновение мог тронуться. А оставаться в нем наверняка означало одно — здесь любой человек станет такой же мумией, как второй «пассажир» этого вагона. Ян отреагировал мгновенно. Он ухватил сумку и что есть мочи ударил по уже треснувшему стеклу, разбитому неизвестным обитателем тоннеля. На платформу посыпались осколки, и через мгновение выход оказался свободным. Ян выпрыгнул наружу, слегка поранив руку, но даже не заметив этого. Выскочил из ловушки он очень вовремя — электричка тотчас же тронулась с места, издав негодующий гудок. И только теперь юноша смог оглядеться. Он находился на узкой — метра три в ширину, не больше — платформе, ничем не огражденной с боков. Здесь не было даже намека на эскалатор. Зато до тоннеля — рукой подать, а знакомиться ближе с его хищными жителями ему очень не хотелось. Должно быть, он попал на какую-то служебную платформу, находившуюся в тупике, в отдалении от основных линий. И что теперь делать, Ян совершенно не представлял. Снова накатила слабость. Ян положил сумку на платформу и уселся на нее, придерживая испуганного котенка, который совершенно не пострадал во всей этой передряге. Неожиданно зверек зашевелился, высунул из-под свитера удивленную мордочку, явно принюхиваясь к чему-то. — Что там такое, малыш? — спросил Ян. — Что ты почуял? Котенок, разумеется, ничего не ответил, да и не нужно было ничего говорить: тишину разорвал резкий гудок электрички. Теперь поезд приближался с другой стороны, и Ян инстинктивно отодвинулся от края. Мимо него со свистом пронеслась электричка, мелькнули освещенные окна, которые, казалось, гневно смотрели на беглеца. Волна ветра, поднятого электричкой, растрепала волосы Яна. Все продолжалось какие-то секунды, но он почувствовал, что еще чуть-чуть — и его начнет затягивать воздушной волной все ближе и ближе к электричке. А коснуться ее означало только одно — скорую гибель. Еще через пару минут электричка появилась из другого тоннеля. Она двигалась столь же быстро. Единственное, что Ян успел заметить, пока откатывался к противоположному краю платформы — то, что никакого машиниста не было и в помине. Поезд двигался сам по себе, и после всего, что случилось, это уже нисколько не удивляло. Теперь поезда следовали с интервалом в минуту-полторы. Ян понял, что на самом деле электричек было две, и они пытались сейчас скорее не убить, а насмерть запугать сбежавшего пленника. Освещение на платформе то гасло, то загоралось снова, бросая на все окружающие предметы тревожные блики. Наконец, правила жестокой игры еще раз изменились. Раздался оглушающий гудок — такой, что юноше захотелось зажать уши. И после этого обе электрички выскочили с двух концов тоннеля одновременно. Ян уперся руками о край платформы — ухватиться было не за что. Он сидел ровно посередине и молил об одном — чтобы его не сдуло потоками воздуха. Он перевел дух, только когда в тоннеле погас свет — поезда убрались, чтобы возникнуть через некоторое время снова. Теперь Ян был готов ко всему. Он заметил на дальнем конце платформы какой-то выступ, похожий на железный крюк. Это было уже что-то — за него можно ухватиться, когда поезда снова появятся рядом. Юноша бросился туда. Страховка, разумеется, была совершенно ненадежной — но лучше ухватиться рукой за этот крюк, чем за воздух. Юноша встал на четвереньки, взявшись правой рукой за крюк, проверил, как там котенок — кажется, с пушистиком было пока что все в порядке. Что ж, так еще можно продержаться. Его волновало одно — сколько времени поезда будут вести с ним эту игру? И есть ли где-то поблизости выход, до которого можно добраться? Ни того ни другого Ян представить не мог. Поезда появились снова. Потом еще раз. И еще… Руки юноши затекли, котенок жалобно пищал под свитером. Ян вспомнил о сумке, которую оставил на платформе. Он обернулся. Никакой сумки не было и в помине — наверняка ее сбросило воздушным потоком на рельсы. «Да и черт с ней!» — решил юноша. Сейчас ему было не до сумки — лишь бы хоть как-то выжить. Кабели на стенах зловеще гудели. Иногда в их переплетении проскакивали бело-фиолетовые искры. Юноша подумал, что остановить охоту на него могло бы всеобщее замыкание, которое вырубит электричество в тоннеле. И тогда у него появится шанс выбраться отсюда. Хотя — в электричестве ли дело? Это в том, покинутом им мире, все зависело от электроэнергии. Здесь источник питания мог быть совершенно иным. Было прохладно и сыро. Откуда-то сверху на платформу капала вода, видимо, она конденсировалась на сером потолке. Несколько капель упали на одежду и волосы Яна, но он оставался все в той же позе, держась за выступающую из бетона железяку, как за собственную последнюю надежду. Хотя сейчас юноша начал сожалеть, что вылез. Может быть, следовало спокойно сидеть в электричке и дождаться, когда поезд будет проезжать какую-нибудь большую станцию? Но — будет ли? И смог бы Ян в этом случае выскочить наружу? Скорее всего, вряд ли. Ему бы просто не дали этого сделать. Если Ян полагал, что совместное появление поездов — это самое страшное, что его ожидает здесь, он здорово ошибался. И вскоре убедился в этом. Из тоннеля снова появился поезд. На сей раз он двигался медленнее, чем обычно. К тому же, во втором тоннеле пока ничего не возникло, и Ян облегченно вздохнул — кажется, энергия поездов, преследующих свою жертву, начала понемногу иссякать. И в этот момент с бортами поезда что-то произошло — юноша даже не сразу сообразил, что именно. А когда, через мгновение, понял, то едва не вскрикнул от ужаса. Электричка выпустила стальные, загнутые по краям шипы. Он отпустил крюк и поспешно отодвинулся к другому краю платформы. Вовремя — шипы прорезали воздух в нескольких сантиметрах от его руки, после чего электричка, не торопясь, скрылась в тоннеле. Только для того, чтобы уступить место другой — с точно такими же шипами-лезвиями. Ян понял одно — если поезда появятся вместе, это будет конец. Тогда ему точно не выжить. Но, возможно, его сейчас хотят заставить сорваться с места и броситься со всех ног в тоннель — на верную смерть. Через пять или шесть заходов случилось именно то, чего он боялся. Поезда неторопливо выдвинулись из двух тоннелей одновременно, причем шипы были выпущены заранее. Ян сжался и застыл, понимая, что сейчас наступает та самая ситуация, выхода из которой уже не бывает. Все, что он мог сделать — это защитить маленькое пушистое существо, которое доверилось ему — а он затащил его в метро, в этот тоннель — на погибель. Говорят, перед смертью человек вспоминает все события прошедшей жизни — они пролетают перед ним в какие-то доли секунды. Может быть, для кого-то это и так, но Ян ничего не припомнил из собственной коротенькой биографии. Может, оттого, что и нечего было особенно припоминать. Он просто вжал голову в плечи и закрыл глаза. Где-то рядом загрохотали колеса. Он слегка дернулся, повернул голову и сделал над собой невероятное усилие, чтобы посмотреть, что происходит. Примерно в метре от его головы промелькнул борт поезда. Шипы-лезвия, не доходя до его головы буквально нескольких сантиметров (по крайней мере, Яну показалось, что это именно так), поспешно убирались обратно. С другой стороны происходило то же самое. Значит, электрички по-прежнему играют с ним, как кошка со своей добычей. Они знают, что она никуда не сбежит, и можно вволю поразвлечься с жертвой. А потом… Потом могло случиться что угодно. Игра, скорее всего, быстро надоест — если только к этим механическим хищникам применимы человеческие понятия и эмоции. И тогда одно из лезвий может убраться чуть медленнее, чем следовало — как раз настолько, чтобы ранить его. Отчего-то Ян подозревал, что его начнут убивать медленно, разрезая по частям. Но его смерть была всего лишь вопросом времени. Рано или поздно беглеца все равно прикончат. Конечно, можно было подняться при появлении очередного поезда, «проголосовать» — мол, открывай двери, я твой! Может быть, электричка остановится, может — нет. Но Ян не захотел этого делать. Он лихорадочно обдумывал, что можно предпринять — и пока не видел ничего, что помогло бы ему выбраться из гиблого места. Только потом Ян понял, что его в тот момент спасло его же несчастье. Поезд вновь появился из тоннеля, и вновь выпустил шипы. Но теперь — в тусклом освещении станции это было заметно, — часть шипов оказались не сверкающими, а темными. Это несколько удивило юношу, и на этот раз он постарался держать глаза открытыми — насколько это было возможно. Сверкнувшая в уме догадка подтвердилась — лезвия были в крови. В крови кого-то, кто находился рядом и не успел разминуться с электричкой. Со вторым поездом было все в порядке — но только до момента, когда он вновь вынырнул из тоннеля. Теперь и его лезвия оказались вымазанными в темно-красной крови. «Что же там за скотобойня?» — подумал Ян. Если в тоннеле находился человек, чтобы убить его, было бы достаточно и одного захода. Электричка с воинственным гудком — она будто бы передавала сигнал к атаке — проскочила мимо него. Юноша едва успел увернуться от выпущенных окровавленных лезвий, понимая, что если бы не успел — шипы на сей раз не были бы убраны. Похоже, игра с ним подошла к концу, кто-то серьезно помешал расправе. Ян мысленно поблагодарил это неизвестное и непонятное ему нечто, и поспешно отполз к краю платформы — туда, где только что промелькнули лезвия. Он успел — вторая электричка вылетела из тоннеля в том же направлении, что и первая. Эта двигалась молча, а свет в вагонах был потушен. Ян обернулся. Скорее всего, поездов было только два, и сейчас им временно не до него. Что ж, пускай повоюют, а он не станет их дожидаться. Ян поднялся, и бросился в ту сторону, откуда прибыли поезда. Метров через двадцать «полустанок» заканчивался бетонной стеной. Он раздумывал всего лишь пару секунд, а затем решительно спустился вниз. Путь в темный тоннель был открыт — по крайней мере, ему так казалось. Глава 13 Разбор полетов День рождения был так себе, да и закончился он так себе. Гости Юли стали расходиться довольно рано. Первым ушел Стас, причем, без своей подруги. — Работа, знаешь, такая, — сказал он Исгерд, когда та попыталась возмутиться. — Мне по мобильнику позвонили, пока я выбегал. — А если бы мы за город поехали — тогда тебя тоже вызвали бы по мобиле? — ядовито спросила девушка. — Но мы же не за городом. — Стас улыбнулся совершенно обезоруживающе. Кажется, после той вспышки немотивированного гнева, которая и выгнала его за порог, он уже успел прийти в себя. А сама вспышка была полностью списана на алкоголь. — И потом, как ты собираешься добираться? Метро еще не открыли. И что это они так срочно? — продолжала увещевать его подруга, уже понимая, что это совершенно не поможет. — Ну, ты же знаешь, что программист — хороший программист! — нужен всегда. А я считаюсь самым продвинутым программером в фирме. А подъеду туда, — он усмехнулся — мол, все спокойно и под контролем, — на попутках. Не так уж, знаешь ли, и долго… Что-то в его тоне было неприятным — казалось, ему очень не хочется быть сегодня «продвинутым программером». — Да, если бы они еще здесь ходили, эти твои попутки! — усмехнулась Исгерд. Она вышла проводить Стаса в прихожую. После его ухода празднование как-то само собой сникло. Исгерд тоже удалилась, едва рассвело, пожелав имениннице всего самого хорошего. А вскоре ушел Андрей. Оля помогла хозяйке перемыть посуду, им взялась ассистировать Танечка Злотина, которая наконец-то вылезла из-за компа — должно быть, все возможные виды и типы монстров были ею уже неоднократно перемочены в сортире. Однако Танечку вежливо, но решительно попросили не вмешиваться в процесс и отправили обратно за комп — на сей раз играть в старый, добрый и мирный тетрис. Вскоре Танечка тоже удалилась, сперва неудачно попытавшись выяснить, а что за парень этот Стас и долго ли он дружит со Исгерд, и вообще… Оля сама увидела Стаса только вчера, а перемывать косточки подруге с какой-то первой встречной машей-растеряшей ей откровенно не хотелось. Так что брюнетка удалилась, так и не утолив информационный голод, лишь напоследок таинственным голосом заметив: — Мне показалось, что этот Стас мог бы стать неплохим экстрасенсом. — Может, он и есть экстрасенс, откуда я знаю? — проговорила Оля. Юля и Оля остались одни. Честно говоря, странности и мелкие неприятности, сопровождавшие все празднование, а заодно — и выпитое вино, — подействовали на Олю не самым лучшим образом. Голова не то чтобы болела, но виски все же немного ломило. К тому же, ей ужасно хотелось спать. — Так была эта кошка на самом деле — или нет? — задумчиво говорила Юля, ни к кому особенно не обращаясь. — Не знаю, — ответила Оля, — но мне кажется — она была. Самая настоящая кошка… Помнишь, у Уэллса в «Человеке-невидимке»? Он же сперва на кошке все опробовал. И она стала невидимой. — А кто-то — не помню кто, — стал потом рассуждать, что было бы, если бы та кошка родила котят — тоже невидимых, — подхватила Юля. — Может, это была пра-пра-пра… ну, в общем, кто-то из отдаленных потомков тех котят? Иногда кошка становится видимой, иногда — нет. Предположение Оле показалось очень забавным, обе девушки рассмеялись. — И куда я поставила этот осколок — помнишь, в виде пирамидки? — спросила Юля. — Так жалко Андрюшу! Он старался-старался… — Это Танька из зависти. Видела, как она на Андрея смотрела? А теперь вот — на Стаса. И где ты ее только взяла? Осколок «магического шара» был в это время уже очень далеко от квартиры Юли, — как, кстати, и «невидимая» кошка. Но знать этого девушки не могли. А история с разбитым шаром тотчас вылетела у них из головы: надо было сделать обычную послепраздничную уборку в квартире — вечером должны были вернуться с дачи родители именинницы. ★ ★ ★ — Ну, заходи, заходи, приятель! — шеф улыбнулся, даже, в общем-то, приветливо — но от этой приветливости у Стаса слегка дрогнули колени и оборвалось что-то внутри. «Он что — собирается меня тут же и прикончить? Или возьмет и отправит в Запределье… в метрополитен», — с ужасом подумал Стас, глядя на человека небольшого роста во вполне официальном и даже богатом костюме. — Заходи, что же ты, — подбодрил его шеф, и Стасу ничего не оставалось делать, как на негнущихся ногах проследовать в кабинет. — Присаживайся, дружище. Шеф несколько суетливым движением закрыл дверь. Стас выполнил команду. Кабинет был обставлен дорогими вещами, но как-то слишком безвкусно и аляповато. Здесь подлинная картина знаменитого абстракциониста могла соседствовать с дешевой поделкой, купленной не иначе как на Невском, у костела. А антикварный шкафчик, который до революции наверняка украшал усадьбу какого-нибудь помещика или купца-скоробогача, находился рядом с мебельным «творением», подобранным по современному каталогу дизайна для не слишком бедных. Словом, это был самый обыкновенный кабинет самого обыкновенного хозяина фирмы, начинавшей с «купи-продай» и волею случая удержавшейся до сих пор на ногах. Не хватало здесь только одного — пары портретов, тех самых, которые с не очень давних времен стали едва ли не важнейшей деталью офисов всех начальников и начальничков. Но посетителю сейчас было не до рассматривания деталей кабинета. Он весь внутреннее напрягся, и это не ускользнуло от шефа. — И что ты сидишь, словно аршин проглотил, голубчик? Можешь расслабиться! Раньше надо было напрягаться, раньше! — заорал вдруг шеф. — Ты сорвал задание, сопляк! МОЕ персональное задание! Хорош! Шеф даже не предполагал, что Стас попытается возразить или хотя бы вставить слово. Сейчас ему не это было важно — хотелось просто наораться как следует, всласть. Он не хуже Стаса понимал, что против О.С.Б. маг уровня его теперешней жертвы не сможет ничего противопоставить. Причем против Стаса сыграли оперативники. Тут никакие артефакты не смогли бы помочь и ему самому, и — возможно, даже более сильным магам пришлось бы признать поражение. Вот если бы все маги питерского С.В.А. Но это означало бы раскрытие всех карт. У Стаса слегка отлегло от сердца — если на него начали орать, значит, уничтожать вряд ли станут. — Значит, так — он пригласил меня к себе? — ядовито проговорил человечек в пиджаке, устав от крика. — Что ж, ты молодец, что передал мне эту ценную информацию. А знаешь что? — Шеф вскочил со своего кресла. — Это может оказаться твоим последним заданием. Шеф совершенно неожиданно принял истинный облик, буквально заставив Стаса включить магическое зрение. Кабинет стал серовато-белесым, его стены покрылись каким-то неприятного вида мхом, а все украшения офиса исчезли. Перед проштрафившимся сотрудником появилась помесь шакала и демона, причем довольно неприятной наружности — шеф был весь какой-то зеленовато-чешуйчатый и склизкий. Демон? С чего бы это? Прежде этот облик был немного иным. Среди питерских магов из С.В.А. ходили слухи, что он с некоторых пор стал подражать кому-то из высших магов, живущих в бывшем Союзе, тянулся изо всех сил — хотя бы в том, что касается внешности. Но то, что у высших казалось естественным и могло вызвать уважение даже со стороны конкурентов, у шефа выглядело довольно гаденькой пародией. Даже сейчас Стас невольно улыбнулся, видя магическим зрением, как демон-шакал быстрыми движениями когтистых длинных пальцев, украшавших его лапы, перебирает какие-то бумаги. — Вот, посмотри, почитай… Тебе будет полезно! — Шеф ткнул ему в лицо какую-то бумагу. — Вслух, сопля! — заорал он так, что Стас невольно вздрогнул. — «Я, нижеподписавшийся Кузнецов Станислав Викторович, 1978 года рождения, предупрежден о риске и остаюсь сотрудником С.В.А. Санкт-Петербурга добровольно и без принуждения. В случае моей гибели либо тяжелого поражения тела и сущности вся ответственность ложится на меня…» — Чувствуешь теперь, чем все это пахнет? — ухмыльнулся шакал, протягивая лапу за бумагой. — В Женеву на раз-два отправишься при помощи противника. А там сам знаешь, как поступают с такими. Стас поежился. Опять ему это помянули! Хотя высшее руководство противников никого не пытало, не убивало, даже выпускало на свободу после краткого ареста — но, как правило, никто из осужденных не прожил и года. Лишить инициированного мага его дара — это хуже, чем просто убить. — Значит, слушай сюда, соплячок. Тебе придется втереться в доверие к противнику — как хочешь, так и поступай. А дальше — жди моих распоряжений. Дошло? За теми ребятками, кого ты отметил, будешь следить, с этого можешь и начать. Нам не хватает хороших сотрудников… потенциально — лучших, чем такие никчёмы, вроде тебя! Все! Можешь убираться. Энергетический вихрь, созданный шефом, слегка прищелкнувшим пальцами, вынес Стаса из кресла, а потом — и из кабинета. Он упал на спину и растянулся на полу. Секретарша Кристина — довольно слабенькая ведьмочка, — захихикала, прикрывая рот ладошкой. Разговоров завтра пойдет — стыда не оберешься. Хотя сейчас это все равно — главное, его пока оставили в живых. Стас поднялся, стараясь смотреть в пол. Он понимал, что этот разговор — всего только прелюдия к его уничтожению. Разумеется, вряд ли шеф устроит все в собственном кабинете — нет, он найдет случай, место и время. И парню вдруг страшно захотелось повернуть время вспять, отказаться и от собственной инициации, и от возможности долгой жизни, и от того, что принесло ему в довольно бедной стране вполне ощутимые деньги — и не только деньги. Сейчас он желал одного — просто быть живым. И, желательно, оказаться подальше от этого шакала и прочих своих «коллег», которые уже готовятся перемывать ему косточки. Так было заведено в С.В.А. среди всех его сил — тот, кто занимает пост чуть выше рядового, просто обязан пнуть нижестоящего и вылизать все, что полагается, у вышестоящего. Тот же шеф расшаркивался перед лидером москвичей Лукмановым, кланялся и благодарил за то, что его не тронули и даже оставили на своем посту, хотя часть ответственности за провалы легла и на него. Правда, основные ответственные погибли. А высшие, как рассказывают, буквально оплевывали шефа унизительными репликами во время «разбора полетов». «К черту! — подумал Стас. — Кругом — дерьмо, и тут — не легче…» Он, сутулясь, вышел из приемной. Глава 14 Гиблые тоннели Выходит, в электричку этот Ян все же ухитрился забраться — вряд ли у него хватило ума лезть в тоннель и бежать по путям. Что ж, задача усложняется многократно. С другой стороны, пойди он по тоннелю, задача поисков была бы предельно упрощена — просто потому, что искать будет некого. А значит — и незачем. След ауры ясно показывал Редрику направление. Ян был здесь приблизительно сутки назад. Больше того — теперь Редрик уверился, что такой след — слишком яркий и отчетливый даже по прошествии суток — мог принадлежать только ныне живущему. А значит, не все еще потеряно, и нужно торопиться, торопиться… Хотя Ян мог сейчас быть где угодно. Редрик молил судьбу об одном — чтобы мальчишка оказался сейчас как можно ближе, чтобы его не занесло в какой-нибудь окраинный район вроде Парнаса или Гражданки. Тем более что там были совершенно непроходимые места — даже самые опытные сотрудники О.С.Б. предпочитали в эти края без особой надобности не соваться. След петлял по изогнутому тоннелю. Огромный саблезубый кот принюхивался к воздуху, топорщил усы, затем шел дальше. Если чутье его не подводило, Ян должен был оказаться в одном из населенных тоннелей. Гигантские существа, похожие на летучих мышей, были Редрику сейчас не страшны, но вполне могли напасть на обыкновенного невооруженного человека. Да и ему сейчас, возможно, придется пробивать себе дорогу. Самая большая неприятность для Яна, а значит, и для Редрика, крылась вот в чем — мальчишка просто не мог не быть впечатлительным. Иначе его ни за что не занесло бы в Запределье. Здесь же любой детский страх, любой прочитанный когда-то «ужастик» мог ожить самым неожиданным и крайне неприятным образом. Все местные твари питались эмоциями — прежде всего, эмоциями людей реального мира. Но уж если кого-то из людей занесло в эти края, и он не обладает необходимыми навыками защиты — наверняка начнется самый настоящий пир. Зубы «летучих мышей» не слишком опасны для человека, змеи-кабели в тоннеле не станут впрыскивать яд. Все это им без надобности — достаточно только прикоснуться. То же самое можно сказать и о поездах. Хорошо, что Ян забрался в метро не в тот момент, когда в Петербурге наступает утренний «час пик». Иначе все могло осложниться донельзя — особенно в понедельник, когда у людей возникают самые отвратительные из негативных эмоций. Правда, в Запределье Петербурга это еще вполне терпимо: питерцы в реальном мире — довольно спокойный и психически устойчивый народ (за что их, порой, несправедливо считают холодными и равнодушными). Но вот где-нибудь в Париже, Нью-Йорке или Москве во время утреннего «часа пик» можно запросто сгореть. В самом буквальном смысле. Но и сейчас опасностей было предостаточно. Саблезубый кот грозно заворчал, вбегая в тоннель-ответвление. Наверху что-то зашелестело. Огромный зверь остановился и поднял лапу. Здешние твари могли признать только силу. Рык кота повторился — на сей раз громче. А потом Редрик в своем нынешнем облике спокойно проследовал дальше. Здесь ему ничего больше не грозило — ни одна из «летучих мышей» не решится приблизиться к громадному зверю. А если таковая и найдется — ей же будет хуже. Местные твари были все же материальны. И смертны. Около следующего поворота тоннеля саблезубый кот надолго остановился. Там чувствовался застарелый запах свернувшейся крови. Редрику он был совершенно отвратителен — такая гадость могла привлечь разве что какого-нибудь падальщика. Кассандра тоже почувствовала запах недавней смерти в тоннеле. Шерсть кошки слегка вздыбилась, она беспокойно вертела головой по сторонам, сидя на загривке саблезубого. Наконец, Редрик решительно, хотя и довольно медленно, направился вперед. И сразу же наткнулся на следы не столь давней бойни. Повсюду — на рельсах, в пространстве под ними — виднелись клочья серых шкур, изломанные кости… И кровь. Редрику с его хорошим ночным зрением в нынешнем облике было хорошо заметно, что кровь была даже на стенах. Он наклонился, к чему-то принюхиваясь. Ну, так и есть — здесь произошло большое избиение крыс. Интересно, кто же их так? Обычно, нападают первыми именно крысы. Атакуют стаей, слаженно и разумно, как будто ими кто-то руководит. А может быть, так оно и есть. Редрику доводилось слышать о том, что где-то в Запределье в подземных тоннелях обитает «крысиный король», но видеть это чудовище ни разу не довелось. Впрочем, как он тут же решил, это, пожалуй, и к лучшему. Но сейчас крысиные стаи потерпели огромный урон в живой силе. Редрик прошел дальше, лапы прилипали к полу — здесь пролилось слишком много крови. В туннеле висел густой смрад. Уловить след ауры — хоть чьей-нибудь — было в этом месте практически невозможно, все окрашивалось в темно-бордовый цвет насильственной гибели. Этот цвет полностью застил внутреннее зрение Редрика, он ощущался почти физически, неприятно кружилась голова. Но, судя по всему, мальчишка проследовал в поезде именно по этому тоннелю. Редрик не верил ни в каких богов, иначе непременно помолился бы какому-нибудь из них о том, чтобы Ян успел проехать до той бойни, которая произошла здесь чуть меньше суток тому назад. Но молиться он не мог, и поэтому упорно шел вперед, переступая через разбросанные части крысиных скелетов, оставленные местными падальщиками — их пир наверняка состоялся еще вчера. Метров через двадцать он увидел на полу какой-то металлический предмет. Саблезубый кот остановился, чтобы получше его рассмотреть. Это было массивное стальное лезвие. Что ж, теперь понятно, чьи здесь были разборки: крысы атаковали одну из электричек. Видимо, на сей раз перевес был на стороне механического монстра, но и он все же пострадал. Таких лезвий в тоннеле, до выхода на платформу-«полустанок» Редрик обнаружил еще штук шесть… ★ ★ ★ Ян не помнил, сколько времени он несся по темному тоннелю метро, каждую минуту ожидая появления за спиной электрички. Но поезда все не было: видно, битва с неведомым противником или противниками, состоящими из мяса и костей, оказалась слишком серьезной. Он бежал, изредка оглядываясь — но позади были всего лишь темные стены тоннеля, и чем дальше, тем становилось темнее. Еще немного — и Яну пришлось сбавить шаг. Больше всего он опасался ненароком наступить на рельсы. Возможно, такое прикосновение было бы для него смертельным. Тоннель все никак не кончался — но, к счастью, здесь не попадалось тех тварей, которые разбили стекло в поезде. Порой под ногами Яна хлюпала вода. Однажды он наступил на нечто твердое, хрустнувшее под кроссовкой. Юноша даже не стал щелкать зажигалкой, чтобы рассмотреть, что именно это было. В любом случае — кость, и Яну оставалось лишь надеяться, что кость — не человеческая. Иногда он видел темные провалы ниш и ходов, уводящих куда-то в сторону. От одного из них явно веяло какой-то жуткой опасностью, и Ян на мгновение замер, прислушиваясь. В той стороне что-то пищало, были слышны шуршание и какая-то возня. Но, к счастью, это было достаточно далеко. Его, по всей видимости, никто не почувствовал. Дальше Ян старался идти, создавая как можно меньше шума. Он вышел к еще одному «полустанку» — точно такому же, как прежний. Освещение здесь было, к тому же, в этом месте не капала на платформу вода с потолка. Зато в этом месте было невероятно пыльно. Пыль и мелкий песок лежали и на рельсах, и в тоннеле, и на самой платформе. И в этой пыли Ян заметил следы… Следы выглядели вполне свежими, хотя было совершенно неизвестно, когда их оставили. И они были не человеческими. Три длинных пальца — лапа оказалась размером почти что с кроссовок. И следы слегка заметены, будто существо волочило за собой что-то. Теперь Ян начал догадываться, в чьей крови были измазаны лезвия. Крысы! Только ростом как минимум с большую собаку, а то и покрупнее. Он вновь двинулся вперед, прислушиваясь к каждому шороху. Как назло, котенок под свитером мяукнул, видимо, он тоже почувствовал крыс. — Идем, идем поскорее. Мы отсюда выберемся! — одними губами шепнул Ян, прибавляя шаг и чутко прислушиваясь к любому доносящемуся до него звуку. Ему стало по-настоящему жутко: юноша вспомнил о том, что случилось у него с рукой, точнее, порезы сами напомнили о себе — теперь они начали болеть. Кровь… Крыс может привлечь запах крови! Крысы. Умные, жутко умные твари. И совершенно безжалостные. Охотятся стаями… Ян невольно припомнил все фильмы о гигантских крысах-мутантах в подземных тоннелях. Правда, те тоннели, как правило, шли под Нью-Йорком или Лос-Анджелесом, но несколько лет назад ходили упорные слухи о гигантских крысах-мутантах в московском метро. Конечно, это всего только слухи, к тому же, они остались там, в прежнем мире. Здесь все оборачивалось иначе, и гигантские помойные твари вполне могли поселиться в заброшенных тоннелях. Совершенно неожиданно за очередным поворотом тоннеля открылась станция. Вначале Ян предположил, что он вышел к еще одному «полустанку», и здесь не будет выхода на поверхность. Но на сей раз его догадка оказалась неверной. Наконец-то Ян оказался на вполне нормальной станции — если, конечно, считать нормой серые стены без намека на облицовку, горящие под потолком тусклые светильники и высокие темные мраморные колонны, которые отчего-то показались Яну суставчатыми. Станция казалась недостроенной, брошенной на полпути. Ян присмотрелся к залу. Вроде бы, никакой опасности не было. А впереди — стоило лишь пройти громадный вестибюль — находился эскалатор. Пускай даже и не работающий, но эскалатор! По нему можно будет подняться, как по самой обыкновенной лестнице. А дальше, наверху, всяко можно будет выбраться. Это открытие прибавило юноше сил. Он почти бегом бросился через вестибюль. Еще немного — и он окажется на поверхности, и больше ничто в этом мире не заставит его снова спуститься в это кошмарное метро. И все же, одна мысль несколько тревожила его. На последнем отрезке его пути никакого намека на крыс не было, не было их следов и на этой станции. Конечно, это было спасительно, вот только что сие могло означать? Быть может, здесь не их охотничья территория — вот и пришлось мутантам пропустить возможную жертву. Крысы — они всеядны, чего-нибудь, да отыщут, а ссориться с опасным для них хищником из-за такого пустяка вряд ли станут. Тогда кто же он, хозяин здешних мест? Стоило Яну об этом подумать, как хозяин не замедлил появиться. Вначале Ян решил, что он здесь не один, что перед ним человек, который каким-то образом сумел выжить в метро — настолько силуэт существа напоминал человеческий. Человек стоял у эскалатора, вперив неподвижный взгляд в юношу, как будто желая загипнотизировать его. И это почти получилось — Ян затормозил, а потом сделал несколько неуверенных шагов в сторону существа. Он, наконец-то, смог рассмотреть хозяина станции. Сходство с человеком и в самом деле было — но очень отдаленное. Уж слишком аморфной показалась эта двуногая фигура, стоящая без движения около лестницы. Конечности существа мало напоминали человеческие руки — они были неестественно длинными и изломанными, словно лапы богомола. А голова твари напоминала лошадиный череп с очень острыми зубами. Вместо ушей по обеим сторонам головы существа свисали отвратительного вида зеленоватые перепонки. Огромные выпуклые глаза подземного монстра тоже не были человеческими — он смотрел, не мигая. Яну даже показалось, что существо смотрит на него фасеточными глазами, составленными из узких отблескивающих в тусклом сиреневатом свете прожекторов чешуек, — впрочем, зрение вполне могло юношу подвести. Расстояние от него до монстра было все же достаточно большим — но оно продолжало сокращаться. Он понимал, что монстр безмолвно подзывает его совсем не с целью пригласить в свое жилище, чтобы напоить кофе. Нет, это тоже был хищник — причем не менее беспощадный, чем механические создания, которые он видел прежде. И, тем не менее, Ян продолжал идти прямо на чудовище. Он ничего не мог с собой поделать — ноги двигались сами по себе, как будто его тело уже не принадлежало ему. Ян хотел было вскрикнуть от ужаса — но понял, что сделать даже это он сейчас не в состоянии. Сейчас работал только его разум — все остальное оказалось во власти твари. И в этот момент котенок, все также сидевший под свитером, снова мяукнул и пошевелился, выпустив крохотные коготки, которые совсем не больно, но все же чувствительно царапнули грудь Яна. Котенок мяукнул снова, высовывая мордочку из своего укрытия — и тут же наваждение исчезло. Ян остановился, а отвратительный монстр, издав какое-то неопределенное шипение, начал буквально растворяться в воздухе. Через несколько секунд путь к эскалатору оказался свободен. Ян пошевелил рукой — теперь тело вполне подчинялось его воле. И тогда юноша, сломя голову, бросился к спасительной лестнице, ведущей на поверхность. Еще не добежав до эскалатора, Ян ощутил неприятный взгляд, направленный в спину. Видимо, подземная тварь решила, что добыча не должна вот так просто взять и уйти. Он наверняка был где-то на станции, причем совсем неподалеку. Но почему-то теперь монстр не решался приблизиться к своей возможной жертве. Ян двинулся вверх по ступенькам, держась за резиновые поручни. Что было наверху, рассмотреть он не мог, но догадывался, что там — достаточно темный вестибюль. И нормальный воздух. И жизнь — пусть даже очень непохожая на привычную ему, но все-таки жизнь. Пару раз Яну показалось, что монстр с фасеточными глазами и ушами-перепонками возникал где-то сбоку — на ступеньках лестницы, находившейся слева от юноши. В ту сторону лучше было не смотреть. Ян старался глядеть под ноги и двигаться как можно быстрее. Где-то на середине пути ему захотелось передохнуть и отдышаться. Ян остановился на секунду, держась за поручень — и вовремя, иначе он рисковал упасть на ступеньки. Эскалатор резко дернулся, где-то под ним застучали неведомые механизмы — и лестница двинулась… вниз. Ян проговорил сквозь зубы ругательство, ему совершенно несвойственное — и бросился бегом наверх. Ему даже удалось преодолеть расстояние между двумя лампами, выход был не так уж далеко. Однако проклятый эскалатор работал все быстрее и быстрее, и через несколько мгновений юношу отнесло вниз. Он попытался вновь побежать по ступенькам, но теперь не удавалось отвоевать ни одного метра. Ян не становился ближе к станции — но и выход оставался все таким же недостижимым. Юноша чувствовал, что становится белкой, крутящейся в колесе. Он упорно лез вверх, перепрыгивая через ступеньки — но проклятый эскалатор дергался и убыстрял ход. Юноша задыхался, он понимал, что еще пять, в лучшем случае, десять минут — и он окончательно устанет, выбьется из сил, и тогда эскалатор не спеша подтащит его обратно к станции. Там, вероятно, ему будет оказана самая теплая встреча, уж об этом подземная тварь наверняка позаботится. Ян остановился. Эскалатор замедлил движение, но все равно тянул его дальше и дальше от выхода. «Ладно, к черту, он же меня не тронул! Значит, не смог» — подумал Ян, стоя на ступеньках. Сердце было готово выскочить из груди, дыхание полностью сбилось. Сейчас юноша останавливался бы через десять ступеней, даже если бы лента эскалатора оказалась неподвижной. Этот раунд он полностью проиграл, с поражением пришлось смириться. Пленник метро сошел с эскалатора на платформу. Тут же появилось и двуногое существо — но теперь оно не стало гипнотизировать юношу, просто наблюдало, видимо, приноравливаясь, каким бы образом подобраться к своей жертве поближе. Ян отвел глаза, но злость за неудачную попытку выбраться на поверхность все же дала о себе знать: он наклонился, подобрал с пола что-то, похожее на мелкий камешек и швырнул в монстра. Тот никак не прореагировал на этот жест. Просто стоял и смотрел, потом растворился в полумраке — и уже в следующий момент материализовался, но правее и чуть ближе. Из тоннеля послышалось уже знакомое гудение. Значит, здесь еще и электрички ходят. Ян мрачно усмехнулся. По крайней мере, здесь поезд его не достанет, даже если шипы-лезвия вытянутся во всю длину. Накося выкуси! Поезд и не собирался охотиться на Яна. Электричка издала еще один гудок — на сей раз не столь громкий, а словно бы смягченный, приглашающий, и затормозила у платформы. В окнах поезда зажегся свет. И только теперь Ян смог понять, куда его, собственно, занесло. Если в свете прожекторов станция казалась похожей на огромную подземную пещеру, то теперь Ян убедился, что это совершенно не так. Это была вовсе не пещера, похожая на те, о которых так красиво говорится в романах-фэнтези. Ян стоял в преддверии гигантского некрополя. Буквально в двух метрах от него, незамеченный раньше, валялся белый человеческий череп. А дальше, в глубине, стояли колонны, составленные из темных гробов. Двери электрички отворились — причем, на этот раз даже шипение было тихим, словно бы успокаивающим. Механический хищник как будто хотел сказать: «Ну что же ты стоишь, давай, заходи… По крайней мере, здесь тебе будет не так жутко. А если останешься, твоя смерть может оказаться очень страшной… Заходи поскорей, ты успеешь!..» Ян повернулся, глядя на эскалатор. Он прекратил двигаться, лента встала, но он знал — стоит начать подниматься, лестница снова двинется вниз. И так будет продолжаться долго, очень долго — пока силы не покинут его. Вот тогда проклятый человекобогомол сможет подойти к нему. — Ладно же, я хитрее вас! — громко произнес Ян, бросаясь к эскалатору. На сей раз он не стал подниматься по лестнице, а сразу же запрыгнул на балюстраду. Лестницы справа и слева от него тотчас же пришли в движение, причем одна шла вверх, а вторая — вниз. Это вконец вывело Яна из себя. Он осторожно двинулся по наклонной плоскости вверх — к ближайшему светильнику, за который можно ухватиться. Каждый шаг давался ему с большим трудом, прямо под ним работали машины, приводящие лестницы в движение, и Ян с отчаянием подумал, что от них его отделяет всего лишь тонкий слой пластика. Стоит ему провалиться внутрь — и он наверняка будет разорван в клочья шестернями механизмов. И все-таки Яну удалось добраться до лампы. Ухватившись за нее, он постарался подняться, упираясь кроссовками в основание светильника. Эскалаторы по бокам от него как будто сошли с ума — он никогда не мог представить, что они могут нестись с такой скоростью. Яну пришлось встать так, чтобы эскалатор, бегущий вниз, оказался перед ним. Подниматься боком оказалось проще. Вот только пластик при каждом его шаге заметно подрагивал. До следующего светильника юноша добрался очень быстро. Но когда он добрался до середины, идти стало труднее. Вниз лучше было не смотреть — если бы он оглянулся, то наверняка соскользнул бы, упав на перила бегущей лестницы. А тогда — в этом не приходилось сомневаться, слишком враждебна для него оказалась вся здешняя техника — его одежду наверняка затянуло бы в щель движущегося поручня. Или, хуже того — волосы. К тому же, нельзя было забывать о котенке. Сейчас он сидел вполне спокойно, уцепившись коготками за свитер, как будто понимал, что ЕГО ЧЕЛОВЕК занят очень важным делом — спасением его маленькой кошачьей жизни (а заодно — и своей собственной). Но если бы котенок вылез или стал проявлять беспокойство, путь Яна от светильника к светильнику осложнился бы неимоверно. Так или иначе, но большая часть пути была пройдена, когда перед глазами Яна что-то мелькнуло. Он резко отстранился, едва не полетев назад спиной на эскалатор — его спас светильник, за который юноша сумел ухватиться в последний момент. Что-то щелкнуло сантиметрах в десяти от его вытянутой руки. Он с ужасом обернулся. Какое-то стальное сооружение закрыло его путь к выходу. Больше того — оно перекрыло и эскалаторы, оставив лишь узкие полоски, вполне достаточные для того, чтобы лестницы и поручни продолжали двигаться. Если бы Ян шел чуть быстрее, он неминуемо оказался бы раздавленным или… «Или разрубленным пополам», — понял юноша, глядя на опустившееся с потолка гигантское лезвие, которое теперь — медленно, очень медленно — двигалось вверх. Эта была разрезалка пополам — такая, какие делаются в компьютерных игрушках, чтобы дополнительно усложнить путь героя. Причем к стандартным советским разрезалкам пополам сооружение отношения не имело — на стальной пластине красовалась надпись «Made in France». Ну, конечно, где ж еще можно было сделать такое, как не на родине Робеспьера, где еще недавно было принято казнить преступников на гильотине! Почему-то Ян оставался спокоен, какое-то мгновение он даже пытался вспомнить, где он читал про эту штуку. Но на сей раз память подвела. Разрезалка уже почти завершила свой обратный путь. Теперь надо было шевелиться, но глядя в оба — неизвестно, сколько еще подобных сюрпризов дожидается своих жертв. Разрезалка пополам глухо щелкнула и ее лезвие резко, почти мгновенно рухнуло вниз. Но Ян был уже выше, держась за еще один светильник. Стальная пластина осталась внизу, и юноша продолжал карабкаться дальше. Глава 15 Навязчивые спутники Единственное, чего больше всего хотелось Оле — это прийти домой, прилечь — и проспать до вечера. И непременно выдернуть из розетки телефонную вилку — если окажется, что ее сменщице понадобилось дежурить именно сегодня, это будет просто катастрофой! Честно говоря, день рождения у Юли ей не очень понравился. Было бы намного лучше, если бы они все взяли, да и отправились за город — как и хотели. Так ведь нет же, пришлось просидеть этот день в городе. Было пыльно и душно. Оля дошла до перекрестка — именно там она вместе с Исгерд покупала сигареты. Сейчас почти все ларьки в ряду работали. Неожиданно в голову девушки пришла очень странная идея, и она, подождав, когда загорится зеленый свет, решительно перешла дорогу. Продавщица в киоске нисколько не походила на ту девушку, которая продала ей со Исгерд сигареты и продукты. Та была блондинкой, эта же — смуглой брюнеткой лет тридцати, а ее косынка и черты лица выдавали беженку откуда-нибудь из южных республик. — Я хотела спросить, — нерешительно проговорила девушка, — вы тут случайно ключи не находили. Такие, знаете, на брелке в виде лошади… У нее и на самом деле был такой брелок — и он сейчас спокойно лежал в кармане ее джинсов. — Нэт, — отрезала продавщица. — А гдэ ви его оставил? — Она с подозрением уставилась на посетительницу. — Ну, это, в общем, я с подругой покупала сигареты у вас в ларьке. Ночью. Там еще темно было, сменщица ваша при свечке сидела. На лице продавщицы появилась неприязненная гримаса — должно быть, она заранее готова была считать проституткой любую девушку, которая, вместо того, чтобы ночью спокойно сидеть дома, выходит к ларьку, да еще и за сигаретами. — Ну вот, и когда я считала сдачу, ключи могли вывалиться. — Мы нэ работаэм в ночь, дэвушка, — продавщица была сама непреклонность. — Ну как же, тут еще ваша сменщица, такая симпатичная блондинка… — пролепетала Оля. — Нэт тут никакой такой блондынки! Ви или товар покупать, или иди! Оля предпочла второй вариант, денег не было все равно, а на те, что она заняла у Исгерд, придется еще жить и жить. Она удалилась, слыша за собой ворчание продавщицы: — Какой такой брэлок-мелок? — закончившееся совершенно неожиданной тирадой: — Понаэхали тут всяко-разныэ… Олю продавщица нисколько не интересовала, тем более, ее ворчание. Она шла к «Нарвской» в глубокой задумчивости. Скорее всего, беженка ей не соврала — не было никакой сменщицы-блондинки. Не было! И ночью киоск не работал. А в таком случае, у кого же это она купила сигареты? И что все это вообще может значить? Теперь события прошлого дня выстраивались в какую-то цепочку, пока еще не вполне понятную. Во-первых, случай у Финляндского вокзала. Неизвестный дарит ей странное украшение — а потом погибает. Продавщицы в киоске не было, и вообще ни одна торговая точка во всей округе не работала — однако кто-то продал ей со Исгерд сигареты. Наконец, Юлькин сосед-алкаш, который допился до того, что решил, будто бы у него украли кошку. Но кошка-то и в самом деле была! Или — не кошка, а всеобщая коллективная галлюцинация? «Ну да, ты еще скажи, что кулон — тоже галлюцинация! — Оля потрогала цепочку на шее. Все в порядке, хрустальная капелька была на месте. — Ты еще скажи, что курила галлюцинацию, которую купила в несуществующем киоске!» Пока что логическая цепочка никак не увязывалась. Оставалось ждать дальнейшего развития событий, причем Оля искренне надеялась, что эти события вскоре последуют. Иначе жизнь окажется совсем уж неинтересной. Логическая цепочка… А если предположить, что и обыкновенные события имели какой-нибудь скрытый смысл. Ну, например, то, что день рождения Юли вдруг было решено праздновать не за городом, а дома? Почему? Оля спрашивала об этом у самой именинницы, но так и не получила никакого связного ответа, кроме «ну, ты понимаешь, родители уехали, а потом, Андрей — он вообще лес не очень любит». Так что же вокруг нее происходит? Неизвестность слегка тревожила, но ощущения неприятного ожидания все-таки не возникало. Оля перешла через мост и двинулась в направлении метро. Тут и в самом деле было разрыто все, что только можно разрыть. Машины по этой улице не ходили, а прохожим пришлось огибать многочисленные рытвины и ямы. Девушка почувствовала на себе чей-то взгляд. Оля обернулась — за ней на некотором расстоянии довольно быстро шли двое: худощавый светловолосый парень в темных очках и девушка в черной куртке и черных же джинсах — по виду явно из своих, из неформальной публики. И, похоже, шли они не просто так, а именно за ней. Что-то насторожило Олю в облике этой парочки, и она слегка ускорила шаг — насколько это позволяли колдобины на дороге. Метров через пятнадцать она оглянулась. Парочка и не думала отставать. Кажется, приключения заканчиваться не собирались. Оля миновала церковь, свернув за угол. Она была уже совсем недалеко от метро. Почему-то девушка была убеждена — странная парочка непременно свернет на эту улицу, а не пройдет мимо. Что бы такого сделать? Может, у нее начинается мания преследования, и теперь каждый встречный будет казаться подозрительным и следящим за ней? А если взять и проверить? Эти мысли промелькнули в ее голове почти мгновенно. Она осмотрелась — рядом был магазин бытхимии и быттехники, самый обыкновенный, таких в каждом районе навалом. Недолго думая, Оля почти бегом кинулась туда. На ступеньках она оглянулась: парень и его подруга пока что не показались из-за угла. Оля оказалась единственной посетительницей. Продавщица за прилавком сонно решала кроссворд из какой-то желтой газеты. Девушка сделала вид, что ее очень заинтересовали электроутюги и будильники. Она не спеша осматривала выставленный на витрине товар, поминутно оборачиваясь на входную дверь. Она была уверена, что парочка непременно последует за нею, что они даже ни на минуту не усомнились в том, где сейчас находится объект слежки. Предчувствие не обмануло: дверь открылась, и в нее проскользнула все та же девица в черном. На сей раз Оля смогла ее рассмотреть и поняла, что показалось таким странным. Губы незнакомой девушки были в черной помаде, а на серебристой цепочке вместо кулона красовался небольшой металлический череп со змеей — то еще украшение. Девица перехватила ее взгляд и слегка усмехнулась. — Нравится? — неожиданно спросила она. — Такой же всякие фашисты носили, — неприязненно заявила Оля и демонстративно повернулась к витрине. — Во-первых, тогда уж не фашисты, а нацисты, во-вторых, знаешь, сколько народу до них? — Девушка снова усмехнулась одними губами. — Что ж прикажешь — и воздухом не дышать, если им всякая дрянь дышала?! И потом мы — никакие не фашисты. Оля посмотрела на нее с некоторым интересом. — А зачем вы за мной следите? — напрямик спросила она. — Затем, что поговорить надо. А почему надо — сама догадываешься. Или еще не догадалась? Заходи! — Девица кивнула своему приятелю, который был поблизости — через стекло Оля заметила, как он выкинул в урну окурок и, не торопясь, вошел в помещение. — Я вас в первый раз вижу, — произнесла Оля по возможности более уверенным голосом, хотя была немного испугана. Продавщица, наконец, оторвала взгляд от кроссворда, но парень, подойдя к ней, шепнул что-то — и она тотчас же послушно, даже несколько механически взялась за свою газету, пробормотав: — Ага, понятно… — Вот теперь можно и поговорить, — удовлетворенно произнесла девица. — Значит, Ольга Савченко, если я не ошиблась? Тебе действительно кое-что грозит, только мы тут ни при чем. — Она еще ничего не знает, — терпеливо произнес светловолосый, глядя прямо в лицо девушке. Видимо, он продолжал какой-то незавершенный спор со своей подружкой. Теперь Оля поняла, что и в его внешности есть нечто отталкивающее — немигающий неподвижный взгляд. — Ольга, послушай, тебе сейчас угрожает опасность, — продолжал он. — И мы сможем помочь, а иначе всё будет очень печально… — Да кто вы такие? — вспылила Оля. — Я иду, никого не трогаю! — …Даже примус не починяю, — ехидно закончила девица. — Вы что, из ФСБ? Или из налоговой? — Оля почти кричала. — Ни из какого не из ФСБ! — с неприязнью сказала девица с черепом. — Тут не поможешь — у нее начинается агрессия, — заметил молодой человек. — Оля, еще раз говорю — ты побывала на грани другого мира, Запределья. У тебя при себе очень опасная вещь. Понимаешь, очень! Ты можешь заболеть и даже умереть. А мы тебе зла не причиним. — И чего вы ко мне привязались! Да нигде я не была! — С этими словами девушка рванулась к двери. Вопреки ее ожиданиям, «готичная» девица даже не попыталась хоть как-то ее задержать. — Продавщицу расколдуй, — сказала она своему приятелю. — А то будет тут — приходи кто хочешь, выноси, что хочешь. — Знаю сам. — Парень подошел к прилавку и снова о чем-то заговорил с уткнувшейся в газету продавщицей. — Через полминуты будет продавщица, как новенькая. Идем. А то свалится эта Ольга по дороге, а то еще в Запределье загремит. — Он посторонился, выпустив из магазина девушку. — И ни слова благодарности, вот и спасай таких! Хотя ее-то винить не в чем, случается хуже. Был у меня один знакомый — в одной испаноязычной стране, — задумчиво проговорил парень, глядя на удаляющуюся в сторону метро Олю. — Спасателем, между прочим, работал, потом охранную фирму свою организовал. Только вот с девушкой ему не повезло, он ее спас, а она такой стервой в результате оказалась — гаже не придумаешь! — Ох, Эд, я с ума когда-нибудь сойду — всех твоих знакомых упомнить. Пошли скорей, а то с ней что-нибудь в метро приключится. — Не приключится, — успокоил ее парень. — Не дойдет она до метро — я-то чувствую, силы не те. Оля выскочила из магазина просто в бешенстве. Она даже понять не могла, чем ее достали эти двое — то ли тем, что следили за ней, то ли самой попыткой заговорить. Солнечные блики, отраженные от окон домов, впивались ей прямо в глаза. Рюкзак неожиданно стал донельзя тяжелым — и зачем, спрашивается, она столько вещей набрала? Все равно в Питере остались. В городе было душно и отвратительно. Оля почувствовала, как пыль скрипит на зубах, а безжалостное солнце нагревает волосы. Она подошла к тротуару. Машин не было, и перейти на другую сторону улицы оказалось проще простого. Там не было ослепляющего солнца, но не успела она пройти несколько шагов, как почувствовала, что ей нестерпимо холодно. Девушка поежилась, почему-то одежда, приготовленная для поездки в лес, совершенно не помогала. Она обернулась. Странная парочка не отставала, хотя сейчас держалась в отдалении. Парень, похоже, что-то рассказывал своей подружке. Ощущение духоты никуда не делось. Неожиданно у Оли закружилась голова. Она каким-то невероятным усилием удержалась на плохо слушающихся ногах, сделала несколько неуверенных шагов в сторону и ухватилась за стенку дома. Нет, не надо было ей пить на дне рождения. Вот теперь — такое похмелье. Хотя… не было ведь с ней никогда такой гадости! «Наверное, это грипп… Летом — грипп! Смешно!» — подумала Оля. Больше никаких связных мыслей не было. Ей стало трудно дышать, и она, уже не считаясь с мнением случайных прохожих, опустилась на землю. Кажется, странные парень и девушка были рядом, но сейчас Оле это было совершенно все равно. — Ну говорил же я — не дойдет! — сказал Эд, помогая почти бесчувственной Оле кое-как подняться на ноги. — Говорил, говорил, — повторила девица. — Что теперь? Что там Эйно про адрес выяснил? — До «Владимирской». Придется на такси! Дальнейший путь до дома Оля почти не запомнила. Вроде бы, они куда-то ехали, она слабо пыталась отбиться от настойчивых помощников — но это не удалось. Очнулась Оля уже около дверей собственной квартиры. Притом — очнулась ненадолго. Дверь открыла ее сестра. — А это еще что такое? — с порога заорала она. — Мне, значит, нельзя моих друзей приводить, а она… Ой, извините! — закончила Верка совершенно несвойственным ей тоном. — А я вас как-то и не узнала! Вы проходите, проходите, у нас, правда, не убрано. Верка засуетилась в дверях. «Что это с ней? Откуда она их знает?» — с изумлением подумала Оля. Она хотела спросить это у сестры, но язык совершенно не слушался своей хозяйки. — Так, говорите, Оленька заболела? — жалобно произнесла Верка. И абсолютно иным голосом заорала кому-то в комнате: — Серый, музыку вырубай, понял! Тут сестре плохо! Ключ от комнаты, где жила Оля, оказался в руке парня, а его подружка довела Олю до постели. Тем временем Верка мгновенно выставила из квартиры своих кавалеров, и теперь вилась вокруг девицы. — Так «скорую» точно не надо? А то я сейчас вызову. А, значит, вы — медсестра? Что ж это я совсем забыла! Ой, как нехорошо все, у меня для вас даже чая нет… Классно, что вы приехали! Оля этого уже не слышала. Она крепко спала — а во сне кружился и переливался всеми красками какой-то странный мир. Девушка знала, что это. Это был Нижний Мир, в который обыкновенному человеку совершенно не следует попадать. Но во сне Оля и не была обыкновенным человеком… Глава 16 В стране чудовищ …Только теперь, сойдя с балюстрады, Ян смог обернуться и посмотреть, какой он путь проделал. Сейчас же закружилась голова. Лестницы эскалатора, которые остановились, стоило ему завершить свой путь, уходили вниз, в темноту — свет в подземном вестибюле померк. Разрезалки пополам тоже успокоились — должно быть, та сила, которая привела их в движение, поняла, что они оказались бесполезны. Но все равно — смотреть вниз было страшно, очень страшно. Он отвернулся. По крайней мере, этот проклятый метрополитен остался позади. Только сейчас Ян начал понимать, что все его действия непонятны ему самому. Ну с чего он вообще выбрался на Витебский вокзал среди ночи? В чем был смысл? Создавалось впечатление, что кто-то его просто вел — от одной точки пространства до другой. Ян беспрепятственно прошел по вестибюлю станции, уселся на деревянную скамейку, вынул котенка из-под свитера. Кажется, малыш уже оправился от испуга — он тотчас же зевнул, показав мелкие, но остренькие зубки, и прикрыл глаза, успокаивающе мурлыкая. Теперь можно было поразмыслить над ситуацией. Во-первых, что заставило его убежать из дома? Отношения с родителями никогда особенно теплыми не были, но ничего такого, что могло бы вызвать острую неприязнь, вчера не происходило. И в предыдущие дни — тоже. И, кстати, ни один семейный скандал — например, связанный с учебой в школе — не заставлял Яна бежать из дома. Кстати, и с учебой у него всегда было достаточно в порядке. Так отчего же он убежал? Услышал — почувствовал нечто такое, что заставило его выбраться из дома ночью, в полную неизвестность. И он воспринимал все это вполне нормально, как должное. Но что случилось с ним дальше? Он ни разу не удивился по-настоящему тому, что происходило. Поезд смотрит на него, как хищник на жертву? Значит, надо убегать. Совершенно пустое метро работает — вот и хорошо, спустимся туда и посмотрим, как там и что. Тоннели, которых в Питере нет и быть не может — ну и что с того, все нормально! И ни разу ему не захотелось вернуться назад. Что заставило его пойти в метро, несмотря на чувство опасности? Кто или что его зовет? Куда ведет его путь — через мрачные тоннели, через разрезалки пополам? Этого Ян не мог себе вообразить, сколько бы ни пытался. В любом случае, нужно было что-то предпринять дальше. Интересно знать, если здесь есть киоски, то, вполне возможно, встречаются и кафе. И вообще, если метро в ЭТОМ городе населено множеством чудовищ, то это не значит, что весь здешний Петербург состоит из них. Может быть, он попал в будущее, отдаленное будущее. Вот именно поэтому здесь и существуют станции метро, которые были в ПРЕЖНЕМ мире только в проекте — если были вообще. А потом что-то случилось — ну, к примеру, вторжение инопланетных пришельцев. Или военные разработали какое-то новое оружие, а оно взяло и вырвалось из-под контроля. Или же началась какая-то совершенно непонятная болезнь. Или — все вместе взятое… И вот кварталы, в которых это произошло, может быть, целые районы, отгородили от остального города. А жизнь продолжается — да хотя бы в тех же Озерках или на озере Долгом. Да, может оно и так, но при чем здесь болезнь? Или она поражает не только людей, но еще и поезда метро? Нет, это отпадает. И почему тот парень в киоске вел себя так спокойно? И что за «расписание кормления поездов» висело на вокзале? Может, это эпидемия всеобщего сумасшествия, а он, Ян, оказался в ее центре? Или он сошел с ума сам по себе, и сейчас не сидит на скамейке, едва выбравшись из кошмарных тоннелей, а лежит себе в психушке? — Мя-ау! Котенок решил напомнить о себе и том, что ему, вообще-то, очень бы неплохо было поесть. Ян взял его в руку, погладил шерстку. — Сейчас чего-нибудь отыщем, маленький… Ян едва успел посадить котенка обратно под свитер, как увидел, что его приключение в метро еще не окончилось. Над эскалатором возвышалась все та же фигура монстра с фасеточными глазами, который внимательно осматривался. Ян рванул со скамейки с бешеной скоростью. Прозрачная дверь не открывалась, он несколько раз изо всех сил ударил по ней ногой. На пол посыпались осколки. Юноша выскочил из вестибюля станции, который, судя по всему, выходил в подземный переход. Он пулей пролетел мимо неработающих киосков, ударился ногой о железную урну, но впопыхах даже не заметил этого. Преодолев ступеньки, он оказался на проспекте, но даже не понял, на каком именно — ему сейчас было совершенно не до того. Услышав шорох за спиной, Ян кинулся бежать мимо зданий, окрашенных в неяркие тона, проскакивая перекрестки и рекламные тумбы. Сейчас ему было совершенно невозможно разобраться хоть в чем-нибудь. Ян не оглядывался, он даже не видел, гонится за ним опасное существо или нет. Он пробежал слабенький источник фиолетово-голубого свечения, вроде того, что уже видел на месте «Макдональдса», и лишь кинувшись в какой-то узенький переулок, чуть сбавил бег. Останавливаться Ян не собирался. Единственное, что он понял — на улицах нет никого. Он прижался к стене одного из домов, дыхание перехватило, в висках словно бы работали невидимые молоточки. Простояв так примерно с минуту, юноша нашел в себе силы оглянуться. В переулке не было ни души, демон, вероятно, отстал или вообще не кинулся за ним следом. Что ж, хотя бы это могло радовать. День был солнечным и ярким, по переулку несся тополиный пух, хотя для этого было уже немного поздновато. К тому же, Ян помнил, что не далее как ночью погода была под стать осени, притом даже не слишком ранней. Видимо, в этом месте даже у природы какие-то свои, особенные, непонятные обыкновенному человеку, законы. Что же теперь можно сделать? Кафешки наверняка закрыты. Да и денег у него нет. А что, если… Яна неожиданно осенило. Да что он раздумывает — гораздо проще вернуться домой. Вот именно, домой, только в этом мире! Юноша огляделся. Сейчас он явно был на Васильевском острове — все же, как бы он быстро не летел, удирая от демона, он достаточно хорошо помнил расположение домов на Среднем проспекте. Выходит, до дома ему не так уж далеко. По крайней мере, в ТОМ мире было недалеко. За этот мир Ян поручиться совершенно не мог. В любом случае, метро, как вид транспорта, полностью отпадает. А другого тут, вероятно, и нет. А если и есть — то это какие-нибудь хищные автобусы. Что ж, пешком так пешком. В прежнем мире переулок вел к небольшому скверу с изящной решеткой, в центре сквера стояла колонна «Румянцева победамъ». А за сквером начиналась набережная Невы. Значит, ему в ту сторону. По крайней мере, если здесь существуют мосты, он переберется на тот берег. Если же их нет… Впрочем, тогда об этом можно будет и подумать. Университетская набережная поразительно отличалась от всего, что Ян видел в этом мире прежде. Вовсю светило не слишком жаркое, но очень приятное петербургское солнце. Листья деревьев в скверике сияли всеми оттенками изумрудно-зеленого. Только колонна, напоминавшая воткнутый в землю огромный штык, производила довольно странное впечатление. Надпись гласила, что памятник сей воздвигнут в честь победы графа де Сен-Жермена и мещанина Василия Прудникова над воинством Наполеона Бонапарта в Египте. Ни о какой подобной битве Ян и слыхом не слыхивал, хотя, конечно, знал, что наполеоновские войска зачем-то вторгались в Египет и даже отстрелили из пушек бороду Великого Сфинкса. Впрочем, не упоминался в учебниках и мещанин Василий Прудников, а граф Сен-Жермен, насколько было известно Яну, был личностью более легендарной, нежели реальной. Однако колонна казалась вполне реальной, более того, в отличие от той, что была в ПРЕЖНЕМ мире, она была украшена бронзовыми табличками-барельефами. На одной был как раз тот самый известный из курса истории эпизод — французские солдаты палят из пушек по сфинксу. На второй изображался несомненный магический обряд: два человека — вероятно, упомянутые в надписи — подняли руки к небу, словно бы пытаясь защитить небольшую пирамиду, стоящую между ними. Кроме того, на табличке имелись какие-то символы, значения которых Ян, как ни старался, понять не мог. — ЗдОрово, правда? — послышался за его спиной чей-то голос. Юноша испуганно обернулся. На него смотрел парень лет двадцати, в джинсах и легкой серой куртке со спортивной сумкой через плечо. — Ты, случайно, не из пятой группы? Там этот очкастый препод — который на собеседовании любит докапываться — валит всех только так… Мне вот повезло, к нему не попал. — От… откуда? — спросил Ян, изумленно открыв глаза. — Понятно, — парень вздохнул. — Значит, не из поступающих? — Н-нет, — протянул Ян. — Я еще в школе… — А-а, — кажется, парень утратил к нему всякий интерес. Он отошел к скамейке и, достав из сумки какую-то книгу, углубился в чтение. — Погодите, — Ян подошел к нему. — Я хочу понять… может, вы мне подскажете… — Он слегка запнулся. — Куда я попал? — Ну, в Санкт-Петербург, — теперь настала очередь парня удивляться. Он смотрел на Яна, будто тот вчера удрал из психушки. — Да я понимаю. Только здесь мало людей. И в метро какие-то кошмары… — Ты в метро спускался?.. — парень захлопнул книгу. — Ты — правда того или притворяешься, пацан? — Он сделал рукой тот самый жест, который, видимо, во всех мирах обозначает съехавшую крышу. — Ну, да, — выдавил из себя Ян. — Сел на «Пушкинской», а потом… в общем, там хищная электричка… И вообще, это какой-то сумасшедший мир! — Да ты сам — сумасшедший, — протянул парень. — Может, ты еще и в Неве купался? — Ну… раньше, в прежнем мире, у Петропавловки… — Ян окончательно растерялся, он уже не знал, что и думать. — Ну, хорош врать… — парень хотел было засмеяться, но тут же нахмурился, задумавшись о чем-то. — Слышал я что-то про такое — про людей из другого мира, — наконец, проговорил он. — Если не врешь… Я даже не знаю, куда тебя отправить. Кто изучением заведует… Ладно, часа через два сюда вся наша группа подтянется, тогда и обсудим. У нас тут праздник — по поводу сдачи экзаменов. — Мне бы это… корма для котенка и узнать, как нормально пройти обратно до «Пушкинской». В метро больше не полезу!.. — М-да, — пробормотал парень. — Значит, слушай. Пройдешь через мост, только около сфинксов не вздумай останавливаться — вообще, пробеги набережную побыстрее. И не спускайся по ступенькам, даже если захочется. В Неве — крокодилы, сейчас их сезон, да и вообще расплодились, твари. И потом, около сфинксов, внизу, есть грифончики. Это еще хуже крокодилов. Значит, пройдешь ты через Николаевский мост, потом… Потом будет Новая Голландия, там — смотри в оба. Да, погоди, корм… — он полез в сумку, достал оттуда самый обыкновенный бутерброд с колбасой, оторвал примерно половину куска колбасы и протянул Яну, точнее, котенку, который немедленно вылез из-под свитера. — Проголодался, наверное. Зовут-то тебя как? — спросил парень, когда котенок, сидящий на руке Яна, жадно накинулся на угощение. — Ян. Вообще-то, Иван, — проговорил юноша. — Ты что, свое настоящее имя назвал? — удивился парень. — Конечно, настоящее. По паспорту. — Ян слегка смутился такой реакции. — А меня — Олег. Только это — не настоящее имя, конечно. А настоящего тебе не скажу. — А почему? — Нельзя. Силу можно потерять, — туманно заметил Олег. — Опять же, знающий может власть получить над обладателем имени, а зачем мне это надо? А ты разве такого не знал? — Нет. — Ну и ну, в детском саду этому учат, — с сомнением произнес парень. — Настоящее имя знаешь сам, знают родители, знает наставник в Универе — ну, когда туда поступаешь, разумеется. Не все преподы, а только один. Ну, и если помер, тогда, — он посмотрел на колонну, — тогда, конечно, всё можно. Вот как Прудников… Хотя и не помер он, говорят. Странная история. — А что, у вас верят во всех этих магов-экстрасенсов? — Термины у тебя, однако… Конечно, магия — основа наук. Я вот поступаю… — Парень гордо кивнул куда-то в ту сторону, где находился Университет. — Точнее, почти поступил. Отец меня уговаривал на румынское отделение, мол, там у него преподы знакомые, а сейчас без протекции никак, это в прежние времена кто умнее, тот и поступал. А я решил, что факультет восточной магии — намного интереснее. Япония, Китай!.. Конкурс там, правда, сумасшедший. Да и ничего, безо всякой протекции можно пройти, если умный. Я это предкам докажу! А у вас на Оборотной Стороне тоже Университет есть? — Есть, — ответил Ян, — только там никакую магию не изучают. — М-да, — опять протянул Олег. — Как же вы там живете? Парень располагающе улыбнулся. То есть, это ему казалось, что улыбка располагающая. Однако Яну она таковой совершенно не показалась — во рту у Олега оказались огромные клыки, и глаза счастливого абитуриента — Ян только сейчас обратил на это внимание — слегка отливали красноватым оттенком. Юноша, наученный горьким опытом, подхватил котенка — и рванул так, что, если бы калитка в ограждении скверика не была открыта, он наверняка сбил бы решетку. — Ты куда?! — заорал парень. — Ты же не дослушал… Сумасшедший, — вздохнул Олег. Догонять этого юного придурка ему не хотелось — парень сел на скамейку и углубился в чтение. А Ян, тем временем, летел по набережной, с ужасом оглядываясь назад — ему казалось, что вампир кинулся за ним. И чей-то взгляд он действительно почувствовал. Такой взгляд, который способен сковать волю человека. Ян осторожно повернул голову. На него — явно на него — смотрел один из каменных сфинксов, восседавших на набережной около спуска к воде. Смотрел так, что юноше захотелось немедленно перебежать пустынную дорогу и подойти поближе к древнеегипетскому чудовищу. Ян застыл на месте, понимая, что на сей раз он влип по-крупному. Он попытался собрать в кулак силу воли, чтобы отвернуться и продолжить свой путь, но это получилось очень плохо. Через полминуты борьбы с собой ему все же пришлось вновь повернуться лицом к сфинксу и встретиться глазами с монстром. Сфинкс смотрел на него внимательно и с некоторым презрением — как на муравья, бегущего по каким-то своим мелким делам. Муравей может быть достойным объектом изучения, но вряд ли кто-то станет ему сопереживать. Ян был готов закричать, он сейчас был бы рад даже этому студенту-вампиру. Но рядом не было никого. Юноша чувствовал на себе взгляд чудовища, оно звало к себе. А в намерениях сфинкса сомневаться не приходилось — вряд ли чудовища даже станут задавать вопросы. Скорее, сотворят то же, что хотели сделать монстры в метро — прикоснувшись, они выпьют из него душу, превратят в ходячий полутруп. Впрочем, и такое вряд ли случится — тот вампир говорил о крокодилах в Неве. Может, и не врал. Так что чудовища наверняка сделают так, что он отправится прямиком в волны реки. Еще через минуту Ян — совершенно против собственной воли — сделал шаг. Потом еще и еще. Эти каменные сфинксы были гораздо сильнее тварей из метро. Еще бы — их опыт насчитывал тысячи лет, и он наверняка был всего лишь одним из многих обреченных. Ян смотрел в приближающееся каменное лицо и видел — притом, не глазами, а как-то еще — что громадная кошка с лицом фараона пробуждается. Он чувствовал ее темно-багровый взгляд, сопротивляться которому не было сил. Во всяком случае, у человека. «Подойди сюда, смертный… Иди… Иди», — звал сфинкс, и Ян послушно переставлял ноги, даже не в силах оглянуться в поисках возможной помощи. Неоткуда было ждать этой помощи. Студент наверняка решил, что он — просто псих. Может быть, в этом мире все имеют такие клыки, и никому в голову не приходит, что их можно испугаться. Ведь если бы вампир хотел им позавтракать, он уже наверняка сделал бы это сразу и не стал бы беседовать с ним. Мысль была здравой, но запоздалой. В любом случае, теперь можно было рассчитывать только на чудо. Ян медленно, словно во сне, подходил все ближе и ближе к притягивающему его чудовищу. Вторая гигантская египетская кошка тоже начала пробуждаться при его приближении. «Встань перед нами, смертный… Жизнь твоя измерена и взвешена, и быть тебе осужденным». Ян слышал эти голоса в своей голове, но это была даже не телепатия — просто сфинксы каким-то образом внушали ему собственные мысли. Юноша почти механически повиновался, оказавшись теперь уже под двумя скрестившимися взглядами. Ему было невыносимо жарко — его как будто прожигали насквозь рентгеновскими лучами. Он краем глаза видел, что внизу, почти у самого спуска к воде, ожили маленькие бронзовые грифончики, один из них зевнул, обнажив нешуточные зубы, и потянулся к будущей добыче. Но, видимо, сдвинуться с места он все же не мог; мелким хищникам оставалось пока что лишь разевать пасть. Но, видимо, так будет продолжаться недолго… А потом перед глазами Яна замелькали совсем иные картины… …Он находился в темной зале, освещенной лишь факелами. Вокруг толпились существа со звероподобными головами — кошачьими, собачьими, кабаньими, птичьими. Монстры молчали и переглядывались, и ничего хорошего в этих взглядах не было. Юноша рванулся, и тотчас же его схватили несколько рук. Он ощутил рядом смрадное дыхание животных. Яну вспомнилась строчка из египетского папируса, вошедшая в учебники: «И страшно ему так, как страшно человеку подо львом…» Кстати, львиноголовые твари тоже были. Почему-то некоторые из них не удовольствовались гривой и шерстью, их головы были прикрыты оранжево-синими платками наподобие «арафатки». Самое главное из чудовищ — существо с шакальей головой — подняло глаза на юношу. Перед ним был сам Анубис. «Пусть будет взвешен на весах справедливости…» — произнес он, и монстры хором загалдели: «Пусть будет взвешен и осужден…» Яна куда-то повели, его подталкивали руками и лапами, а впереди уже виднелся огромный монстр с крокодильей пастью, и это была сама смерть… …Видение прервалось почти мгновенно. Ян смог поднять голову. Сфинксы все также смотрели на него, но теперь в их взгляде не было презрения пополам с ненавистью — скорее, появился некоторый интерес. — Мяу! Мя-ау! — донеслось еле слышно из под свитера, а вслед за этим появилась на свет и котеночья мордочка. — Мя-ау! — снова просительно произнес котенок. «Смертный, он говорит, что ты спас его и дал ему пищу, хотя сам ты голоден. Верно ли это?» — Так…. Вроде бы… — растерянно одними губами произнес Ян, но он мог вообще не говорить вслух — сфинксы прекрасно могли читать мысли. «Нам это не было известно. Ты не будешь осужден… сегодня. Мы разрешаем удалиться. Береги жизнь этого слуги Богини и заботься о нем». Ян стоял, все еще не понимая, что совершенно неожиданно получил свободу и возможность двигаться. Он поглядел вниз — грифончики находились на своем месте, точно так, как в том, прежнем Петербурге. Они были неподвижны и безмолвны. Безмолвными сделались и сфинксы. Ян набрался храбрости и посмотрел в лицо, увенчанное короной Верхнего и Нижнего Египта. Нет, ничего особенно жуткого в этом бесстрастно-неподвижном облике не было — сфинкс спокойно возлежал на камне. Юноша бережно убрал котенка под свитер, повернулся и медленно зашагал в сторону моста. Бежать сил уже не было — на него вдруг накатилась волна внезапной слабости. И все же он двигался, шел по собственной воле! Шаг, еще один, еще… Безмолвные каменные чудовища остались позади. И, кажется, в ближайшем будущем особых опасностей не предвиделось. Хотя вампир говорил что-то насчет Новой Голландии, но до тех мест надо было еще дойти. Во всяком случае, если не считать легкой слабости и головокружения, мост он миновал вполне благополучно. Правда, насчет этой самой слабости у Яна были свои предположения. До «разговора» со сфинксами он отчего-то не чувствовал голода, однако сейчас желудок, наконец, заявил о себе, а также о том, что время завтрака давным-давно пришло… и ушло. «Интересно, а магазины здесь есть? Если есть люди, то должны быть и магазины. А кража еды кражей считаться не может», — размышлял Ян, медленно бредя по безлюдному мосту. В конце концов, еду совсем не обязательно красть. Может быть, в магазине требуется грузчик. Или кто-то на мелкую и ерундовую работу. Бомжи в его прежнем мире иногда так и устраивались. «Но я-то не бомж, — думал Ян. — У меня должен быть здесь дом. Я туда, между прочим, и иду». Правда, мысли эти были какими-то беспомощными и неуверенными. Пройдя больше половины моста, юноша не выдержал и посмотрел назад. Сфинксы спокойно возлежали на своих постаментах на набережной, и теперь никакой угрозы от них не исходило. Скорее, они превратились в то, чем и должны быть — привычную деталь города, такую же, как корабли, стоящие на причале по другую сторону от моста. Собственно, корабли там и были — правда, ни одного современного теплохода Ян так и не заметил. Зато парусников оказалось довольно много. Непонятным образом в их число затесалось несколько колесных пароходов, какие юноша видел лишь в старых фильмах. Пароходы стояли у Английской набережной, и, судя по флагам, которые над ними развевались, это были иностранные суда, хотя Ян не мог понять, откуда именно они прибыли. Но ничего мистического в них он не заметил. Ян сошел с моста. Сейчас он был гораздо ближе к дому — по крайней мере, больше таких переходов быть не должно. Теперь он сожалел только об одном — о том, что не расспросил этого странного парня, которого звали Олегом, о том, что опасного может оказаться около Новой Голландии. Глава 17 Бунт на корабле Утро начиналось, как обычно. Правда, Андрей чувствовал себя не слишком хорошо — но он списал это на давление. В пятнадцать лет у него было довольно серьезное сотрясение мозга, и с тех пор он неважно себя чувствовал в жару, а также и зимой, когда случаются мороз и солнце — день отвратный. Впрочем, виной всему могли быть не давление и духота, а безденежье. Это только так говорится господами богатеями, что есть, мол, вещи, которые невозможно купить за деньги. Есть, конечно, на свете такие вещи — вот только без нескольких тысяч в кармане о них думать не приходится. Уж так мерзко устроено здешнее общество. Прежде, вроде бы, было немного иначе, только прежних времен Андрей не застал. А теперь ему приходилось крутиться, сочиняя рекламные тексты — и в последние месяцы почти задаром. Иногда в рекламном отделе появлялся собственной персоной Андрей Александрович — шеф фирмы. Он всегда оставался доволен работой Андрея, говорил иногда «большое человеческое спасибо», а иногда — «большое человеческое извините», и все с это — с хитроватой улыбочкой. Однако на вопрос, когда же будет погашен долг по зарплате, Андрей Александрович молчал, как партизан на допросе. Впрочем, и вопрос-то этот задать порой стеснялись — из всех признаков западного общества, о которых немало в свое время говорилось по телеящику, в России лучше всего почему-то усвоили именно этот: «Не спрашивай о зарплате и о том, кто сколько получает». И — не спрашивали. Самым неприятным признаком было то, что люди потихоньку уходили из постепенно дающей крен фирмы. Но Андрей не спешил уходить: он надеялся, что задолженность погасят, а работа в рекламном отделе давала некоторое количество свободного компьютерного времени. Собственно, в последнее время он работал не дизайнером, а рекламщиком — так уж получилось, что дизайнеров в городе было довольно много, зато людей с врожденным чувством языка не хватало всегда. Первая рекламная статья Андрея пошла на ура, и после этого он стал штатным составителем статей и речей. Потолкавшись в метро, Андрей вышел на нужной станции. Он посмотрел на часы — было без пяти девять, а это означало, что можно особенно не торопиться. Андрей посмотрел на свеженаклеенную газету на стенде, но подходить и вчитываться не стал — в последнее время не было более верного способа испортить себе настроение на весь день, чем читать газеты. Вместо этого он не спеша двинулся в сторону, где его фирма, торговавшая медицинской техникой, снимала просторное помещение. И тут Андрей понял, что спешить, вообще-то говоря, он и не может. Совершенно неожиданно заныли суставы, причем так, что ему захотелось немедленно отправиться домой и лечь под одеяло. Кажется, он где-то подхватил грипп, причем в самый разгар лета. Ничего удивительного в этом не было — сестра Андрея как-то заполучила летом тяжелейшую ангину, причем случилось это во время ее поездки на юг. И надо было бы идти домой, но Андрей упорно поплелся на работу. Сегодня, вроде бы, должны были прийти какие-то деньги, и он надеялся, что выдадут хотя бы часть зарплаты. Хотя подсознательно он понимал, что эти ожидания напрасны. Отдел был уже почти в сборе. Андрей с неудовольствием посмотрел на Катю-дизайнершу. Девушка была вполне нормальной, но был у нее один большой недостаток — Катя не могла жить без музыки, причем не какой-нибудь, а самой отвратительной «колбасерской» попсы. Если бы ей это просто нравилось — было бы полбеды. Но она совершенно серьезно полагала, что всё это должно нравиться и остальным, поэтому наушники казались ей необязательной деталью. По радио гоняли Киркорова и каких-то писклявых девочек-малолеток, которых выставили для очередного провала на «Евровидении» и усиленно раскручивали перед конкурсом. Андрей конкурсом не интересовался, да и вообще терпеть не мог попсы, но сейчас слушать всю эту гадость было просто невыносимо. Он включил комп, открыл текст рекламной статьи — и понял, что сегодня ее не допишет. Правда, и потребуют ее, скорее всего, к среде, но он хотел успеть именно сегодня — так, чтобы уже с обеда приступить к совершенно иному тексту. Андрей работал над «Конаном». Был когда-то такой писатель Говард, который сочинил сагу о могучем воителе-варваре, ненавистнике и истребителе всех встречных магов (разумеется, очень отрицательных персонажей). А потом коллеги сочинили продолжение. Тираж разошелся, да так успешно, что читатели начали просить добавки. И добавка последовала. Говорят, в Штатах до сих пор выходит несколько томов. Есть Конаны и во Франции, и даже в Чехии. А в России великий воин оказался еще более популярным. И начинающие писатели увлеченно продолжали то, что сами же порой называли «кониной», надеясь получить признание и некоторый очень даже необходимый гонорар. Во всяком случае, именно воитель-варвар помог Андрею до сих пор не умереть от голода. Впрочем, все остальные в отделе тоже старались подхалтурить, как придется. Та же Люда обрабатывала какие-то фотографии для сайтов совсем не медицинской тематики, и даже начальник отдела, Павел Георгиевич (его комп стоял чуть в стороне, и входящему совершенно не было видно, чем он занят), готовил рефераты для ленивых студентов с платных отделений. Но никто не работал так увлеченно, как Андрей, который уже видел в своих мечтах, как торжественно, но скромно вручит первый экземпляр только-только вышедшего «Конана» Юле — разумеется, с автографом. Это непременно должно было случиться, но только осенью. А пока надо было работать и работать. Но сейчас Андрей не смог написать ни строчки. Он тупо смотрел в экран. Тем временем эстрадные малолетки сменились рекламой. Какая-то дамочка, якобы очень сексуально вздыхая и постанывая, рекламировала новое средство для мытья ванн, причем с таким восторгом, будто до нынешнего времени ванны никто и ничем не мыл. Потом настал черед гороскопа. Андрей поневоле вслушался: ему наобещали конфликты с начальством, скорые перемены в жизни и посоветовали быть решительнее. Под зазвучавшую снова попсу — на сей раз все это сопровождалось барабанами, и каждый удар иглой вонзался в мозг — Андрей попробовал начать работать над новой главой. Но уже первые строки выглядели криво и косо, через пару минут он «убил» абзац, в котором говорилось о море в ясную погоду. И тут же случилось то, чего прежде с интеллигентным и покладистым Андреем не происходило. Он молча встал, подошел к приемнику и щелкнул выключателем. Попсовая радиостанция наконец заткнулась. — А… как?.. — Катя оторвалась от своего компа и непонимающе хлопая глазками, уставилась на нарушителя собственного спокойствия. Сейчас она была готова и на скандал, и на истерику. — А так, — проговорил Андрей. — Плеер надо с собой носить! С наушниками! Остальные молчали — видимо, не только одного Андрея достала попса, но спорить с Катенькой, которая казалась воплощением здоровья и счастливого образа жизни, никто не решался — то ли из-за все той же врожденной интеллигентности, то ли из-за того, что Андрея здесь считали хорошим парнем, но недостаточно своим. — Да как так можно! — разумеется, музыкальная пауза была недолгой. — Да вам всякие похоронные марши милее! — заорала девица, подскочив к приемнику. — И правда, милее, — задумчиво сказал Андрей, вспомнив, что «похоронным маршем» называлось у нее все, что не входило в понятие «попсы-колбасы». — Как будто никогда сам на дискотеки не ходил! — обиженным голосом сказала Катенька, отправляясь на свое рабочее место. И была права — Андрей и в самом деле танцевал в последний раз на школьном выпускном балу. Просто он не особенно любил все это натужно-групповое веселье, оно вызывало брезгливость и зевоту. Больше Андрей не стал вырубать поганую радиостанцию — просто подниматься еще раз было выше его сил. И вовремя — сквозь отвратительную мелодию — расслышал шаги по коридору и нажал «Alt-Tab» на своем компе. Текст его будущего «Конана» сменился на полуготовую рекламную статью. В дверях появился самолично Андрей Александрович Маслов — глава тонущей фирмы, тот самый человек, о котором Андрею иногда приходилось слагать настоящие оды в красочном журнале, который с каждым номером все больше и больше напоминал незабвенный журнал «Корея». Вот только вместо Отца-Полководца и Любимого Руководителя там красовался Андрей Александрович — иногда один, иногда — с супругой, то на банкете, то во время приема иностранных бизнесменов, а чаще всего — около оборудования, которым торговала фирма. Руководил, так сказать, на месте… — Добрый день! — поздоровался он с окружающими, с неудовольствием поморщился, увидев на компе у Кати какую-то левую заставку, но ничего не сказал. — Что-то вы неважно выглядите сегодня, — обратился он к Андрею. — Вам бы отдохнуть. Когда у вас отпуск? — Через неделю, — мрачно проговорил рекламщик. — Ну вот, и отправляйтесь на юг. Вон, Катенька какая загорелая… Это было правдой — при чрезвычайно денежном бойфренде Катенька отлично отдохнула в Хорватии, так что задолженность по зарплате ее касалась не особенно сильно. Правда, и она любила пожаловаться на скудный заработок, но все знали, что эта девушка станет вскорости домохозяйкой на содержании мужа-скоробогача. И при этом — что характерно — здоровались с ней без тени омерзения. — Да я бы с большой радостью, — проговорил Андрей. Шеф ждал, что он добавит что-нибудь вроде: «Да вот дела не отпускают…» Но сейчас на Андрея накатил приступ совершенно непонятно откуда взявшейся агрессии — наверное, болезнь взяла свое. Он повернулся к шефу и, едва сдерживаясь, произнес: — Да вот деньжат что-то маловато… Еще за апрель задолженность осталась. А вы говорите — юг! Когда будет-то? Шеф слегка опешил от такой наглости, но он все еще полагал, что это не бунт на корабле, а нечто менее значимое — так, небольшой выплеск энергии. — Но вы же знаете, Андрей, в самое ближайшее время будет очередной приход. Иркутск с нами расплатится, и тогда… — И куда же это вы миллиончик денете? Я что, не знаю, куда пошли майские приходы? Что, не я поздравительные тексты писал — за них, кстати, тоже не заплатили! Свадьбу своему сынку устраивали! — вне себя от злости сказал Андрей. Он поднялся со своего кресла и теперь в упор смотрел на шефа. — «Съезжалися к ЗАГСу трамваи, там красная свадьба была!» Что-то не так?! Почему вы себе такое позволяете? Вы тратитесь на прически для своей жены, а мы не получаем своих законных грошей? Да почему, в конце-то концов, все государство, как нам говорят, лопается от нефтедолларов, а нормальные люди еле сводят концы с концами?! У Андрея отчего-то резко заболели глаза, ему стало душно. И в этот момент само собой с резким стуком открылось окно, в помещение ворвался свежий воздух с улицы. — Замолчите! Как вы можете такое говорить! Ведь вы же знаете! — быстрым речитативом произнес шеф, и Андрей понял, что он с сегодняшнего дня здесь не работает. Более того, долги ему постараются так и не отдать. И это — как минимум. «А и плевать!» — подумал Андрей, тотчас же поняв, что больше всего мечтает сейчас плюнуть в лоснящуюся и самодовольную рожу, которую почти три года, порой, сгорая от стыда, воспевал в «северокорейских» статьях. Но выполнить свое желание ему было не суждено. Лицо шефа на сей раз было спасено самым неожиданным образом. За спиной Андрея Александровича распахнулась дверь, и в помещение вошли двое коротко стриженых молодых людей довольно криминальной наружности. Было в этих квадратных типах, похожих друг на друга, как родные братья, нечто волчье — то ли в гипнотизирующих цепких глазах, то ли в обветренных лицах. Один из них дружески положил огромную лапищу на плечо шефа. — Мы тут, типа, по другому делу, но вот послушали — а ведь правильно чувак базарит… — А… — обернулся Андрей Александрович. — А вы кто? — Да так, одна маленькая охранная фирмочка. Дела у нас тут. Второй в это время вытащил из кармана кожаной куртки «мобилу». — Хельга, все нормально. Агрессивный, как ты и предсказала. Первичные проявления — налицо… Чё? Кто — костоломы? Да пальцем его не тронем, обещаю! Просто беда с этой «Астрой» — и то им не так, и это — не этак, — последнюю фразу он проговорил, аккуратно убирая «мобилу» в карман. — Слышишь, костоломами нас обозвали… — кивнул тип своему напарнику и подошел к рабочему месту, за которым размещался Андрей. — Значит так, парень, мы к тебе, — обратился тип к бунтовщику, в то время как другой, что-то бубня вполголоса, осторожно отвел в сторонку шефа, причем с виду казалось, что Андрей Александрович семенит за ним по собственному желанию. Все, кто видел эту сцену, застыли в молчании, желающих возражать почему-то не находилось. — Ко мне? — Андрей медленно опустился в кресло, приступ агрессивности прошел, сейчас все его тело одолевала отвратительная слабость. — Именно — к тебе, — серьезно сказал квадратный тип. — Думаешь, этот, — он показал рукой на бледного Андрея Александровича, — тебя теперь в покое оставит? Хрена с два! А думаешь, ты сейчас просто приболел? — Ну-у… — протянул Андрей. — Баранки гну, — ухмыльнулся тип. — Где вчера вечером был, помнишь? А хрустальный шар — помнишь? Вот и прикинь! — Ладно, пускай ему по дороге Хельга все объяснит, — обратился к квадратному его напарник. И — по крайней мере, для Андрея (остальные этого не поняли) — этим себя выдал. Настоящий «браток» вряд ли станет так мешать блатные слова с самыми нормальными. «А значит, они могут быть кем угодно…» — подумал Андрей в тихой панике. — И зачем я вам? — Сказано же — все объяснят. Не бойся, пацан, никто тебя убивать не станет. Пошли. А вот этот козел тебе еще и проценты выплатит — за задолженность. И остальным — тоже. Сегодня же, понятно?! — он посмотрел на перепуганного Андрея Александровича. — Подождите, — пробормотал Андрей. — Мне надо переписать… Там — книга. Рукопись, — он ткнул рукой в монитор. — Понятно. Серый, забери жесткий диск с его компа. Передадим позже, — непререкаемым тоном заявил квадратный. — А ты сейчас иди с нами. Андрей поднялся на совершенно негнущихся ногах и вышел, сопровождаемый квадратным. Сейчас он был совершенно растерян и готов ко всему. Впрочем, это было не совсем так — он никогда не подумал бы, что спутницей бандитов, поджидавшей в машине, окажется девушка самого аристократического вида, по сравнению с которой супруга Андрея Александровича, участница городских «элитных» клубов и тусовок — просто холопка, выбившаяся из грязи в князи. — Живой? — участливо спросила девушка, глядя на Андрея. — Если вы хоть что-нибудь с ним сделали, Виктор Семенович вас… — Да ничего мы с ним не сделали, — ухмыльнулся Серый. — Мы же с понятием, не как-нибудь… — А с его начальничком надо бы разобраться по-хорошему. Да он и так, кажись, лужу напрудил… — под гневным взглядом дамы второй квадратный тип тут же заткнулся. — Ни манер, ни обхождения, — вздохнула она. — И кто вас только в О.С.Б. набирал? — Меня? Лично вы, благородная леди, — хмыкнул Серый. — Как сейчас помню… — Ошибка молодости, — отрезала она, после чего повернулась к Андрею. — Вам не следует беспокоиться, молодой человек. Совершенно не следует, вреда вам никто не причинит. Андрей неожиданно почувствовал, что силы оставляют его. Девушка со странным именем Хельга объясняла ему что-то, а оба «братка» стояли рядом и косились на Андрея довольно дружелюбно. — Да он сейчас упадет, — проговорил Серый. — Давай его в машину — и вперед с ветерком. Так они и поступили, но к этому времени Андрей все-таки успел потерять сознание. Глава 18 Зов Запределья Оля очнулась среди ночи. Она открыла глаза, осмотрелась. Это была ее комната. Значит, она уже дома? Но каким образом она сюда попала? И что с ней случилось? Очень хотелось пить. Девушка выскользнула из-под одеяла, нащупала лежащую рядом, на стуле, одежду. Все вещи были аккуратно сложены. Стоп, но она их не складывала. А добиться такого от сестры было принципиально невозможно. Девушка накинула кофту, одела джинсы. Каждое движение давалось ей с трудом. Почему-то очень сильно кружилась голова, а по всему телу разлилась отвратительная слабость. Она протянула руку к шее. Хрустальная капелька по-прежнему висела на цепочке, ничего с ней не случилось. Девушка осторожно, держась за стены, вышла в коридор. Из комнаты сестры не доносилось ни звука, что было очень подозрительно — обычно магнитофон у Верки врубается на всю ночь. Ей, видите ли, просто так не заснуть. И хоть бы слушала что-нибудь приличное — так ведь нет! Разные рэперы — это в лучшем случае. Даже Земфира казалась сестре занудной и заумной. В окно кухни просвечивал тонкий серп рождающейся луны, зависшей над их двором-колодцем. Почему-то эта картина — такая знакомая и привычная — неожиданно встревожила девушку. Она решила, что подходить к окну не надо. Ни к чему. Оля набрала воды из-под крана, жадно прильнула губами к стакану. Почему-то ее руки мелко дрожали. К тому же, здесь было ужасно холодно — настолько, что она пожалела о том, что не завернулась в одеяло. Она отставила в сторону пустой стакан. Теперь надо было добраться до своей комнаты. В прихожей у Ольги сильно закружилась голова. Она ухватилась за стену перед стоящим зеркалом. Что-то блеснуло, и только теперь девушка поняла, что в зеркале отсутствует ее отражение. Она глухо вскрикнула и стала оседать на пол, озираясь вокруг. Это была не ее прихожая! Все вещи поменяли положение, стоявшая неподалеку ширмочка оказалась расписанной какими-то черными полосами, которые сейчас медленно складывались в нечеловеческое лицо. Ольга вдруг вспомнила все — свое возвращение домой, встречу с непонятной парой, преследовавшей ее… Она снова закричала, рванулась к своей комнате… и кошмар тут же закончился. В прихожей загорелся свет, а из комнаты сестры выскочила девица в черном, — та самая, которую Оля видела перед тем, как потеряла сознание. Оля хотела спросить, что она тут делает, в ее квартире — и не смогла. Девица проворно подскочила к Оле, подняла ее, что-то крикнула своему приятелю, который, оказывается, тоже был здесь. Пришла в себя Ольга только минут через десять, лежа в постели. Она слышала, как парень с застывшим взглядом что-то выговаривает своей подруге. — …Ты — думала?! Да у нее же сейчас самый опасный период! Ее нельзя оставлять одну! — А сам-то что? Был бы тебе от твоего разлюбезного Виктора Семеновича такой разнос! — А ты Виктора Семеновича всуе лучше не поминай! — серьезно сказал парень. — Ольга, ты меня сейчас слышишь? — обратился он к девушке. Та хрипло произнесла: — Да… А где Верка? — А сестру твою мы отправили в клуб на всю ночь. Мешала она очень! — вступила в разговор девица. — До чего душная! — Завтра же сделаем ей путевку — и пускай проваливает недели на две куда-нибудь на Золотое Кольцо. А вообще она считает нас какими-то дальними родственниками — ужасно богатыми. Вот и пускай… — ухмыльнулся парень. — А деньги? — Оля, даже находясь почти в бессознательном состоянии, не утратила некоторой доли здравого смысла. — Об этом не беспокойся. Фирма все оплатит, — заявил парень. — Да я бы и сам заплатил, чтоб твоей сестрицы подольше не слышать. — Да вы… вы кто такие? — наконец-то задала Оля главный вопрос. И получила уклончивый ответ: — Говорю же — друзья. Узнаешь обо всем в свое время. В общем так, Ольга Савченко — ты случайно получила одну опасную вещь. Вот этот кулончик, который у тебя на шее, — парень слегка улыбнулся. — Случайностей на свете нет, — возразила его подруга. — Не суть важно, — парировал парень. — А если его снять… — Оле страшно не хотелось расставаться с прекрасной вещицей, но в душе она понимала, что действительно получила кулон случайно, что он ей не принадлежит. К тому же, видимо, ей не врали, вещь и в самом деле была для нее опасной. Вот только чем? — Ничего хорошего не получится, — заявила чернявая девица. — Вот тогда ты просто помрешь. А с этой штукой — можешь выжить, если дергаться не станешь. Ну, и если мы будем под рукой. У тебя сейчас идет процесс адаптации, — голос ее стал вполне серьезным, как у школьного препода, объясняющего в десятый раз прописные истины нерадивым ученикам. — Адаптации к чему? И как вас зовут, кто вы, все-таки? — несмотря на болезнь и слабость, в Оле просыпалось любопытство. — И потом — я в зеркале отражаюсь? — Да отражаешься, конечно, — успокоил ее парень. — С этим-то все в порядке. — Просто ты была не совсем в этой комнате. На грани, — произнесла девица, чем нисколько Олю не успокоила. — А зовут нас — Настя и Эдуард. Для друзей — просто Эд. Что же до того, кто мы такие… — она задумалась. — Ей все равно предстоит все узнать, — мягко проговорил парень. — Вот только в таком состоянии ее сейчас и прогружать, — хмыкнула девица. — А при чем тут состояние? Она же будет мучиться от любопытства, и станет только хуже. И вообще… Неудовлетворенное любопытство — штука поопаснее любой болезни. Вот была у меня соседка, рыжая такая — не помню сейчас, как ее звали — то ли Эльвира, то ли Элеонора. И вздумала она в лохотрон на улице сыграть. Любопытно ей, видите ли, стало — а вдруг разбогатеет. Ну и промотала все денежки, конечно. А на этой почве крышечка у нее взяла да и поехала. В общем, вообразила она себя вампиршей, которая должна охотиться исключительно на лохотронщиков… — Эд замолчал. — И что с ней стало? — спросила Оля. — Да ничего особенного, — Эд грустно улыбнулся. — В Скворцова-Степанова сидит, на врачей зубы скалит. Несколько лохотронщиков тоже в больницу отправились — только в другую. А соседка сидеть теперь долго будет… Не по моей части ее болезнь. — Зато у тебя теперь знакомые и в психушке есть, — ехидно заметила Настя. Ее приятель подкол проигнорировал. — Так вот, Оля, тебя подставили, причем, подставили по-крупному. Правда, имей в виду — нет худа без добра, — продолжал Эд. — Не знаю, насколько ты веришь во всякие магические вещи и мистику… — Приходится, — произнесла девушка. — Вот и прекрасно. Только того, о чем пишут всякие экстрасенсы в газетах, на самом деле, нет. Все эти «третьи глаза», хилеры, смена полюсов и остальная ерунда — это так, болтовня для отвода глаз. Есть кое-что поинтереснее. Через минут десять-пятнадцать Оля знала почти все — по крайней мере, то, что пожелали сообщить ей ее новые знакомые. Да, от медитаций и собственной святости никто еще под потолок не взлетал. Зато испокон веков существовало нечто иное — люди, которые были людьми только внешне. На самом же деле они были Магами. Ну не сможет обычный человек, будь он хоть трижды гипнотизером, внушить продавщице в магазине, что к ней никто не заходил. Или заставить дурную девчонку, у которой на уме одни лишь мальчики, поверить, что нужно немедленно выгнать этих самых мальчиков из квартиры и приглушить магнитофон — притом, все эти просьбы высказывают не совершенно незнакомые ей парень и девушка, а дальние родственники, которые неожиданно приехали откуда-то — едва ли не из-за границы, — притом, кажется, исключительно для того, чтобы завалить ее деньгами и подарками. — Это все — мелочи. После небольшой тренировки и ты так сможешь, — улыбнулся Эд. Но его глаза оставались все такими же неподвижно-задумчивыми. — Бывает кое-что посерьезней. Например, Запределье, прорыв текущей реальности… Именно такой прорыв и собирался устроить тот, кто тебя так подставил. — Подставил? — возмущенно протянула Настя. — Да если бы не твой Виктор Семенович… — Отстань. Эйно руководил операцией, так что с вас и спрос. Ладно, Оля, мы все время ругаемся, так что привыкай внимания не обращать. Продолжаю… С древних времен существовало несколько видов магов. Для одних был открыт измененный, хотя и остающийся реальным, мир — они обладали магическим зрением. Судя по тому, что Оля услышала, это магическое зрение было вещью не самой приятной — да и его обладателей людьми приличными назвать было сложно. Зато они вполне могли управлять людьми — до некоторых пор. — Знаешь, большинство из них очень хотят устроить здесь Средние века, — говорил Эд. — Им так удобнее и выгоднее — чтобы люди свято верили во всякую дрянь — и не рыпались. А управлять станут они… — Конечно, если нас сперва повыведут, — встряла Настя. — Во-во. Вот Оля, ты спроси как-нибудь у своей гм… сестры: она хоть знает что-нибудь о планетах? А что может сказать про Африку или Австралию? Девушка, хотя и чувствовала слабость, попыталась улыбнуться, представив себе озадаченное лицо Верки — и с чего это кто-то с такими вопросами надумал приставать? Совсем, что ли, с дуба рухнули?! — Вот-вот, — Эд покачал головой. — И ничегошеньки она не скажет. Знаешь, в мое время смеялись: американские школьники могут назвать двух Президентов из сорока, да и тех — со скрипом. А у самих теперь, пожалуй, и похуже. Развития-то нет, а мирок у них — маленький, весь в телевизоре без остатка помещается. Вот этот маленький мирок — и есть средневековье в чистом виде. — А еще они верят в черт знает что, — вздохнула Настя. — Что им по телеку нашепчут — в то и верят. В гороскопы, в привороты-отвороты… — Ага, а еще есть писатели, которые говорят: ах, как замечательно было в Средние века, какая там чистая экология-то была! Именно такими словами — «чистая экология!» Чисто конкретная. — Эд зло рассмеялся. — А уж люди тогдашние — просто прелесть! — Их бы самих — да туда! В чумной город, например, — хмуро заметила Настя. Оля задумалась. А ведь и в самом деле многие, даже из ее знакомых, верят во всякую ерунду. И от телека их отрывают только сон, работа да поиски молодых людей, тех, которые вскорости станут называться мужьями, и тоже будут сидеть, уткнувшись в телеэкран и потягивая пиво — и так до самой смерти. — Но при чем тут… — проговорила она. — При том. Думаешь, все это идет самом по себе? Нет, деградацию очень умело направляют, — тихо проговорил Эд. — Есть такая штука — Союз Воинов Армагеддона. Или — С.В.А. Узнаешь потом, кто это такие. Те самые маги, которые думают, что лучше всех знают, что людям надо. — И которым развитие — поперек горла, — сказала Настя. — А вы — против них? — с некоторой надеждой спросила Оля. — Они — наши враги, — кивнул Эд. — Правда, сейчас объявлен нейтралитет. Но в случае с тобой они его нарушили. — Ты про нас-то расскажешь? — Настя выжидательно посмотрела на него. — Что и собираюсь делать… — кивнул Эд и продолжил лекцию. Кроме магического зрения было кое-что еще — Запределье, параллельный мир, зависимый от чувств и эмоций людей. Хотя этот мир и вторичен, но он вполне реален и населен. И есть маги, которые могут проходить туда. — Населен… — задумчиво сказала Настя. — Как-то там Редрик? — Будешь созваниваться — спроси, — лицо парня стало хмурым. — Так вот: Маги, кроме того, что одни могут ходить в Запределье, а вторые обладают особым зрением и способностью управлять людьми, имеют еще множество различий. Например, Светлые, Темные и Нейтралы. Среди С.В.А. они тоже есть. Сперва это зависело от вида используемой энергии, а потом у каждой группы возникла своя этика, свои нормы и правила. Кончилось все большой войной Темных и Светлых. — Вроде как — борьба Добра со Злом? — спросила Оля. После всего, что ей пришлось пережить, рассказ Эда уже не воспринимался, как фантастика. — Непонятно, что такое Добро и что такое Зло, — серьезно заметила Настя. — Для Темных иногда хорошо то, что плохо для Светлых. И — наоборот. — Ладно, оставим это, — мягко проговорил Эд. — Важно то, что война шла много веков и по всему земному шару. Есть предположение, что ее разожгло именно С.В.А., хотя никаких доказательств не осталось. В конце концов, воевать стали все против всех. Ты же знаешь про инквизицию. Так вот, там состояли маги — притом в числе. И жгли своих же. Отдельная дрянь возникала в начале девятнадцатого века, зато потом лет пятьдесят не воевали между собой даже африканские колдуны. Зато в двадцатом веке… — Эд сжал кулаки. — Просто война стала другой, — вздохнула Настя. — С.В.А. чаще всего работает чужими руками. — Вот именно. А наша задача — где возможно охранять людей от них — развиваться люди должны сами, мы можем лишь немного направлять. А у С.В.А. достаточно разных структур. Например, тех самых, которые чуть что, начинают орать: полеты в космос — это вредно, от них озоновые дыры бывают, проводить скоростную магистраль нельзя — пути миграции животных будут перерезаны, строить АЭС — упаси боже! Туда нельзя, сюда нельзя — никуда нельзя! Разве только в пещеры. Такая вот дрянь. А что до нас, то еще много чего приходится делать. К примеру, охранять границу мира текущей реальности и мира Запределья. — Ну да, охранять. От контрабандистов, например, — усмехнулась Настя. — Интересно, где сейчас этот Ян обретается? — Вот уж чего не знаю, того не знаю, — пожал плечами Эд. — Где угодно эта дрянь быть может… Ладно, продолжаю: официально мы называемся Отряд «Смерть бесам!» Чаще — О.С.Б. — А почему такое название? — Оле вдруг сделалось смешно: она представила своих новых друзей гоняющимися за бесами, как их обычно представляют — с рогами, поросячьими рылами и копытами. — Потому что воюем с ними. В основном, двуногими, без хвостов, копыт и вил, — серьезно ответил Эд. — Иногда — с неприятными существами из Запределья. — А насчет бесов у нас шутят часто, — усмехнулась Настя. — А кто такие эти, как вы говорите, Воины Армагеддона? Кто меня подставил? — Знаешь, в общем-то, они — самые обыкновенные люди со способностями, а дальше своего носа смотреть не научились. Никто из них даже не думает, что случится, если здесь произойдет инопланетная высадка. Никто даже не пытался разобраться как следует, отчего существуют вместе люди и маги. Им все до лампочки — ну, существуют — и хорошо. Вот только бы другим немного навредить — это, по их мнению, очень хорошо. Тебя они в расчет вообще не принимали, у них была игра против нас. — Эд, кажется, был готов говорить еще двадцать четыре часа. — Да они и со своими нормально обращаться не умеют! — вступила в разговор Настя. — Это просто какой-то кошмар, «дедовщина» армейская! — Ладно, Оле наши разборки, наверное, неинтересны. Пока неинтересны, — со значением сказал Эд. — Перейдем к делам насущным. В общем, некоторое время назад славные господа из С.В.А. решили устроить нам бойню, очень мило обойдя нейтралитет. Только не рассчитали немножко — и сильно напакостили себе. А теперь очень хотят свое положение восстановить. Настолько хотят, что даже готовы прекратить вражду друг с другом, там же, не забывай, тоже есть маги Света и маги Тьмы. А объектом действия они, по крайней мере, одна их часть, выбрали тебя. Отчасти потому, что ты тоже — маг. — Не инициированный, — строго поправила Настя. — Притом, судя по всему, скорее относишься к нашим. — Вот именно, — продолжал Эд. — Кроме того, на тебе, видимо, оказалось удобно провести эксперимент. Я так думаю, они за тобой следили довольно давно. А мы в этот раз не сразу поняли, куда ветер дует, и слишком поздно взяли тебя под контроль. — Погодите-погодите, — почти умоляюще проговорила Оля. — Вы знаете, как ко мне попала эта вещь? Этот кулон… — Примерно. Но ты, лучше, расскажи, — попросила Настя. — Лучше бы тебе сейчас поменьше говорить, — рассудительно сказал ее друг, но было уже поздно: Оля начала рассказывать — о странной встрече с хиппи около метро («Ну, Редрик, конечно, кто еще!» — хором произнесли Эд и Настя), о человеке, который вручил ей кулон и тут же погиб, о том, как ей пришлось выйти за сигаретами и купить их в неработающем киоске… Упоминание о блондинке-продавщице почему-то вызвало смех и Насти, и Эда. — Ладно-ладно, продолжай… — проговорила Настя, отсмеявшись. — Знает Эйно, кого из группы куда поставить! Ты потом все сама увидишь. Лучше продолжай, что еще было? — Да почти всё. Ах да, еще кошка… Наконец, история Ольги была завершена. Новые друзья молчаливо переглянулись. — С этим парнем из метро все, похоже, просто. Он — что-то вроде курьера. Темный маг был где-то неподалеку, он и скомандовал ему передать артефакт. А то, что парень попал под машину, было предопределено. Он просто-напросто должен был погибнуть в тот день. И погиб — очень вовремя для С.В.А. Кстати, ты догадалась, кто из твоей компании — маг? — спросила Настя. — Н-нет, — задумчиво протянула Оля. — Хотя, подождите… Стас — парень Исгерд — вел себя как-то странно. — Не просто странно. Ему очень не понравилось, что часть артефакта — та самая пирамидка — вдруг взяла и исчезла. Он догадывается, чьих рук это дело… — В данном случае — лап, — поправил свою подругу Эд. — Незримая кошечка. Любит Редрик всякую живность на задания таскать. — Незримая кошка? — ахнула Оля. — Значит, она все-таки была… — Не просто была, а задание выполняла. Тебя хотели сделать генератором небольшого портала в другую реальность, — подвела итог Настя. — А потом Маг — он там оказался как бы случайно — этот Портал героически бы «заштопал». Только той пакости, которая бы оттуда вылезла, на тебя уж точно хватило бы. А потом С.В.А. гордо заявило бы — вот, мы даже такие проблемы успешно решаем. Некоторое время Оля молчала. Потом задала вопрос, который давно уже вертелся у нее на языке: — Погодите, все это так сложно… Я вот что хотела узнать: а всякие оборотни и вампиры — они что, и на самом деле бывают? — Ты из пугливых? — совершенно серьезно спросила ее Настя. — Нет. Наверное, нет. — Тогда — не пугайся. Бывают. Многие не пьют человеческую кровь, обходятся бычьей. Или донорской — на крайний случай. Как я, — и Настя впервые за время разговора улыбнулась не одними губами, а широко и открыто. Клыки у нее были вполне вампирскими. — Да что же ты творишь, ей и так плохо! — заорал на подругу Эд, который, кажется, рассердился на Настю не на шутку, но Оля опередила его: — А это совсем не страшно… Глава 19 Короткая передышка От площади с протянутыми во всю ее длину трамвайными рельсами нужно было идти прямо — и тогда Ян наверняка добрался бы до Никольского собора, синего, словно небо, взметнувшего к солнцу золотые купола. А уже оттуда путь лежал и к Сенной площади, и к метро «Пушкинская», неподалеку от которой он жил. Вот только все это было верно для того, прежнего мира. В этом же простенький маршрут мог оказаться совершенно непреодолимым. И смертельно опасным. Ян посмотрел вперед. Так оно и получалось — единственный путь лежал именно в обход острова Новая Голландия. По крайней мере, там дорога была. Все остальные улицы оказались изрезанными ямами, рытвинами и ухабами. И неизвестно, что в тех ямах-рытвинах могло водиться. Страшно хотелось есть. Но несколько кафе, к которым подошел Ян, оказались закрыты. Кажется, здесь не работало почти ничего. Он несколько раз осмотрелся, стараясь понять, о чем хотел предупредить его парень, которого звали Олег. Какая-то неведомая опасность водилась именно в этих краях, но чем она могла обернуться — Ян совершенно не представлял. Он посмотрел назад, и понял, что на Васильевский остров, к сфинксам, у него нет никакого желания возвращаться. Конечно, можно было бы попробовать разыскать Олега и попросить рассказать, чего именно здесь опасаться, а чего — нет, юноша был почти уверен, что вампир (если этот Олег и в самом деле был вампиром) не причинит ему зла. В конце концов, хотел бы — так и сожрал бы. Да где ж теперь этого Олега искать?! Так что в любом случае придется двигаться вперед, причем направо по изрытой набережной канала, со всех сторон окружавшего Новую Голландию, хода тоже не было. Оставалось лишь свернуть за угол. Ян слегка помедлил перед дверью кафе, стоящего на самом углу. В начисто выметенных ступеньках, в резной двери, которую явно не так давно покрывали лаком, чувствовался какой-то особый уют. Но Ян решил, что за дверью может скрываться ловушка, и туда идти ему совершенно не следует. И все же, именно кафе, около которого он постоял примерно минуту, спасло ему жизнь. Иначе Ян наверняка пошел бы по набережной — навстречу собственной судьбе. Когда юноша уже собирался пуститься в дальнейший путь, где-то совсем неподалеку от него послышался резкий и злобный собачий лай. Ян тотчас же прижался к двери кафе, стараясь не дышать. Дверь оказалась запертой, он попробовал войти, но неудачно. Подсознательно юноша почувствовал, что с собачьим лаем и связана та самая опасность, о которой его хотели предупредить. Котенок, сидевший под свитером, забрался еще глубже и благоразумно молчал. Через мгновение на набережной показались две огромных черных собаки. Вид у них был, словно у каких-нибудь Адских Гончих из очередного фильма ужасов — вздыбленная шерсть, приоткрытые пасти в пене, из глоток чудовищных псов вырывалось хриплое рычание. Ян чувствовал, что если он хоть как-то пошевелится, то на него непременно обратят внимание — и тогда ему уже ничто не поможет. К тому же, запах кошки мог привлечь собак сам по себе. Но, видимо, стоял он достаточно спокойно — адские псы пролетели мимо, даже не обернувшись. Они бросились к подземному переходу в центре площади, а через минуту вынырнули оттуда и понеслись дальше — куда-то в сторону Почтамта и Адмиралтейства. Ян проводил их взглядом и только тогда оторвался от двери, ведущей в кафе. Ему приходилось выбирать — продолжать путь около Новой Голландии или же бежать обратно через мост, который здесь носил старое название — «Николаевский». И Ян выбрал. Он вышел на набережную, остановился около решетки ограждения канала, посмотрел вниз, на мутновато-зеленую воду. Ян помнил, что в его мире канал обмелел, а на дне около берега виднеются жестянки и прочий хлам. Здесь же вода была темной и непрозрачной, однако в ее зеленоватом сумраке мелькали какие-то призрачные длинные тени. Юноша вздрогнул, представив себе, что именно это за тени — наверняка здесь водятся еще и какие-нибудь змееподобные монстры. Он зашагал по набережной, глядя по сторонам. И только теперь заметил нечто странное, на что прежде не обращал внимания. Под его ногой оказался коричнево-желтый осенний лист. Потом — еще несколько. Ян растерянно оглянулся, пытаясь понять, что же происходит с этим городом и миром: ведь только что было лето, самое настоящее жаркое лето! Однако сейчас небо затянуло облаками. Кое-где клочки голубого неба еще были видны, но это наверняка ненадолго. Ян вспомнил, что на Витебском вокзале стояла поздняя осенняя погода. Означает ли это, что в этом почти нереальном городе присутствуют все времена года? И, пока на Васильевском светит солнце, на Ржевке идет снег, а на Петроградской только-только пробивается первая весенняя трава? Вполне может быть, что ЭТОТ Петербург устроен именно так: каждому району соответствует свой сезон и свой месяц. Но никакой закономерности Ян не усмотрел. К тому же, его сейчас гораздо больше занимали другие вещи. Например, не решат ли бешеные псы возвратиться — тогда ему придется спасаться бегством, а сил на это, скорее всего, не хватит, он не гепард, а всего лишь человек. Но сейчас за его спиной все было спокойно. Вторым важным вопросом было само состояние Яна. Мало того, что муки голода все усиливались, но к ним добавилась и головная боль, и ломота в суставах. Похоже, что у него начинался грипп. «Дойти бы до дома, — думал Ян. — Только бы дойти…» Он совершенно не был убежден, что сможет добраться до дома беспрепятственно. Тем более, не было уверенности в том, что в здешней реальности этот дом существует вообще. Ведь все, что окружало Яна, было лишь отдаленно похоже на привычный ему город. Скажем, та же Новая Голландия, прежде — мрачноватые здания из темно-красного кирпича, которые использовались под склады — сейчас представлялась чем-то вроде древнего замка, окруженного со всех сторон рвом. Казалось, стоит пройти еще немного — и обнаружится подвесной мостик, который охраняет стража в блестящих доспехах — вполне реальные средневековые солдаты, а не те «стражи порядка», которых Ян видел в метро. Головная боль, между тем, и не думала проходить. Скорее всего, сказалось напряжение последних суток. Но почему Яну так понадобилось проникнуть в этот мир, он не мог понять до сих пор. Канал на очередном изгибе резко поворачивал вправо. Набережная вела к воротам Новой Голландии — самому малоизвестному месту из всех, о которых говорится туристам, когда начинают перечислять городские достопримечательности. И самому прекрасному. Ян решил, что здесь тоже произойдут какие-то изменения, притом — не к лучшему. И, однако, когда он вышел к воротам, они предстали перед ним во всем своем великолепии. Правда, вместо унылых складских помещений за огромной аркой располагался сад с оранжево-желтыми осенними деревьями. Это место — даже несмотря на кажущуюся мрачноватость — как будто излучало спокойствие и доброту ко всем, кому пришлось тут побывать — хоть в обыденном реальном мире, хоть в измененном… Но самое странное ждало Яна рядом. На том берегу канала, по которому он шел, вовсю цвело лето! Об осени здесь могли напоминать только желтые листья, занесенные ветром с Новой Голландии. Почти напротив ворот, там, где прежде находилась заасфальтированная площадка, он увидел цветущую лужайку, простирающуюся вдаль — едва ли не на несколько кварталов. Ян попытался припомнить, что же было на этом месте. А ведь что-то было — притом, очень хорошее… Юноша не удержался, и, невзирая на предупреждения, подошел поближе и ступил на лужайку. Ничего страшного с ним не произошло — похоже, монстров здесь, именно в этих краях, не водилось. Порыв ветра донес до него приглушенные звуки музыки — кто-то вдалеке играл на скрипке. И тут Ян, наконец, вспомнил — года два назад, здесь, прямо перед кафе с экзотическим названием, был фестиваль «Волынщик». …Ян попал туда совершенно случайно — просто проходил мимо, и его, почти как сейчас, привлекли звуки музыки. Перед импровизированной эстрадой собрался пестро одетый народ — в основном, ребята и девчонки чуть постарше Яна. А на каменных ступеньках стоящего впереди здания играла какая-то группа — причем, такие песни, которые сейчас редко где услышишь: уж всяко, по телеку такое никто раскручивать не станет. Где-то там, среди зимы, новогодней кутерьмы и весеннего прозрачного словца возвышался некий дом, старый дом, престранный дом, где гнездились одинокие сердца. А музыка была и в самом деле живой — по крайней мере, слов она не забивала. Пара гитар, скрипка, на которой играла невысокая девушка — вот, собственно, и всё. Ян протиснулся вперед, что было не слишком сложно: не то, чтобы их собралось слишком немного — просто места хватало на всех. И так и застыл — в первом ряду. Группа, тем временем, сменилась — теперь выступала девушка, певшая песни на незнакомом языке, впрочем, она объявила, что это — древне-эльфийское наречие. Что-то настолько странное и необыкновенное было во всем этом действе, и Ян даже не сразу отреагировал на вопрос, обращенный к нему: — Что, нравится? — Да, — он обернулся. Перед ним стояла та самая девчонка-скрипачка, которая только что выступала на сцене. — А что это за концерт? — Фестиваль «Волынщик». Такое тут бывает раз в год, — сообщила скрипачка. — Ты приходи завтра, тут ирландская музыка будет… — А что за группа раньше пела? — спросил Ян. — «Башня Rowan». Как-нибудь на концерт приходи! Она говорила с ним, как со своим ровесником, и в ней не было никакой важности. Такое нечастое обращение Яну очень понравилось. Фестиваля больше здесь не было — даже через год. Просто некая большая шишка запретила его. «Шишка» была совершенно невежественной, зато очень патриотичной. «Звуки волынки могут разрушить генофонд нации», — надувшись от собственной государственной значимости, заявил он, и никакие уверения уже не помогли. Возможно, чтобы сладить с «патриотом», помог бы другой, не самый патриотичный аргумент — зеленоватые и похрустывающие бумажки. «Государственники» вроде него бывают особенно падки до этих самых бумажек. Только откуда ж они найдутся у небогатых музыкантов?! …Но вот, оказывается, достаточно было провести фестиваль «Волынщик» несколько раз, чтобы в мире, где оказался Ян, все пространство около ворот Новой Голландии оказалось безопасным. Здесь не было места ни чудовищам, ни магическим ловушкам. Ян смело шел по цветущему летнему лугу. Среди пышного разнотравья вовсю стрекотали кузнечики, и, если закрыть глаза, вполне можно было представить, что ты не в центре большого города, а где-нибудь на даче. Тихие звуки музыки резко стихли, и юноша подумал, что, наверное, он стал причиной этому. Здесь никого не было, но у юноши возникло ощущение, что невидимые музыканты просто попрятались, исчезли с его появлением. В траве мелькнуло что-то красное. Ян нагнулся — это оказалась крупная земляника, величиной не меньше грецкого ореха. Конечно, и крупные сладкие ягоды могли стать чем-то вроде приманки — но только не здесь, слишком уж спокойным и уютным был этот уголок мира. Земляника и впрямь оказалась необыкновенно вкусной, и Ян — впервые с тех пор, как оказался в новой для себя реальности, смог утолить голод. Что же до жажды, то чуть впереди Ян неожиданно для себя увидел родник с абсолютно чистой и незамутненной водой. Вот это оказалось совсем кстати: пить хотелось не только ему, но и котенку. И тут же юноша почувствовал тяжелую усталость. Его болезнь не прошла, она лишь отступила на время. И только теперь Ян понял, насколько тяжелым оказался его первый день в новом мире. Он сделал несколько шагов, и понял, что продолжать путь сейчас не сможет. Нужно передохнуть — хотя бы час-другой. Слишком ломило суставы, а головная боль не прошла окончательно даже здесь, на лугу. Но стоило юноше опуститься в траву, как его глаза закрылись сами. Последнее, что почувствовал Ян — это шевеление у него за пазухой: котенок решил, что на всякий случай будет лучше забраться в убежище понадежнее. Стоило Яну провалиться в тяжелый, болезненный сон, как над лужайкой снова раздались тихие звуки гитары и скрипки. Но этого он уже не слышал. Глава 20 По следу беглеца Редрик шел по следу Яна, не меняя своего нынешнего облика. В конце концов, дело происходило днем, а не ночью. А всем известно, что в Запределье самое опасное время суток — именно день. Ночью нечисть прячется по своим логовам, уползает в щели и норы — и в городе начинается вполне нормальная жизнь. И лишь немногие отважатся выйти из своего дома днем — разве что какие-нибудь вампиры, которые, вопреки всем легендам, нечувствительны к солнечным лучам. Или — оборотни вроде него, Редрика. Или — контрабандисты, этим ничто не указ. Но сейчас будет лучше передвигаться по городу в виде саблезубого кота — по крайней мере, эта внешность может отпугнуть мелкую и слабую нечисть — вроде того «демона» в метро. Едва завидев Редрика с кошкой на загривке, тварь с фасеточными глазами постаралась убраться как можно дальше. И правильно сделала — если бы демон захотел сразиться с Редриком прямо в своем некрополе, то не продержался бы и минуты. Жаль только, что эта тварь была всего лишь животным — хитрым, изворотливым, но все же зверем — в гораздо большей степени, чем та же Кассандра, неплохо устроившаяся на загривке саблезубого. Иначе можно было бы отловить монстра и как следует порасспросить его о человеке, проходившем здесь менее суток назад. Эскалатор, движущийся вниз, помехой для Редрика не стал — он проскочил лестницу в несколько мощных прыжков. И, озираясь по сторонам, выбрался на поверхность. Куда мог последовать мальчишка? Самым неприятным вариантом оказалось бы, если он двинулся по Среднему проспекту в ту сторону, где располагалось Смоленское кладбище. Мир призраков на Смоленке мог оказаться для него непереносимым — и первое посещение Запределья наверняка оказалось бы для Яна последним. Сами по себе призраки не могут нанести вреда человеку, но захватить сознание, подчинить разум того, кто неопытен в магии, им вполне по силам. И в этом случае — почти что наверняка — незадачливый путешественник найдет свою гибель на дне речки Смоленки или окажется похороненным заживо в одном из сырых и мрачных склепов. Но нужный Редрику след ауры тянулся в противоположную сторону. Там тоже было полно опасностей — особенно, в дневное время. Но, по крайней мере, если не идти к Эрмитажу и Невскому, вполне можно остаться в живых. У колонны, посвященной победе боевых магов над Наполеоном — победе, о которой в реальном мире не знал почти никто, и уж точно никто из непосвященных — Редрик ненадолго задержался. Кажется, здесь задержался и его подопечный. След ауры пересекался с каким-то иным. Что ж, именно этот скверик — одно из достаточно спокойных днем мест. Сюда часто заходят подгулявшие студенты, и, если бы кто-то из них понял, что происходит с Яном, мальчишка был бы спасен. Но, скорее всего, этого не случилось — след тянулся дальше, к мосту. Редрик еще раз бросил взгляд на колонну. Графа Сен-Жермена он лично не знал, зато с Прудниковым как-то раз пришлось пересечься. Маг был из тех, кто бывает в Запределье, хотя никогда не входил в О.С.Б, больше того, в свое время он склонился на сторону С.В.А., Светлых, разумеется. Скульптор явно польстил Прудникову — в жизни тот был довольно грузным и неповоротливым, что никак не вписывалось в образ боевого мага. Однако же он был одним из лучших боевых магов не только России, но и Европы, его трактаты не устарели и до сих пор. Исчез Прудников совершенно неожиданно, во время великой неразберихи в начале прошлого века. В те годы Запределье почти обезлюдело, начались пожары и внезапные смерти. Редрик мог жить и здесь, и в текущей реальности, хотя, как любой из магов в те времена, он затруднился бы сказать, где именно легче выжить. Такое уж было непереносимое время. Что до победителя наполеоновских магов, так и не отыскавших в пустынях Египта и Палестины Святой Грааль, то «мещанин Прудников» просто исчез, растворился среди пожаров и бедствий. Во всяком случае, в реальном мире он больше не объявлялся, в Запределье — тоже. В те времена погибло множество магов самого высокого полета и, вероятно, он стал одним из них — такие, как он, живут долго, они почти что бессмертны — если только сумеют отвести от себя все шальные пули. Но, вполне возможно, Прудников просто постарался навсегда удалиться от дел. …Сфинксов Редрик миновал совершенно беспрепятственно, на него, как и на любого представителя кошачьих (пусть даже оборотней) могли обратить лишь благосклонное внимание. Но сейчас этого Редрику не требовалось. А вот каким образом они пропустили Яна, которого, похоже, вначале призвали к себе, осталось для Редрика неразрешимой загадкой. Однако след Яна тянулся дальше, к мосту. Что ж, значит, он последовал к Новой Голландии, в места, которые здесь, в Запределье, звались не иначе как «Собачьей слободой» — и было это очень скверно. Единственное, что придавало Редрику сил — то, что след ауры принадлежал живому человеку. Хотя здесь и ошибиться недолго. «Адские гончие» не заставили себя долго ждать. Редрик уже собирался проследовать за своим подопечным по набережной канала, обходя Новую Голландию против часовой стрелки — но именно в этот момент из подворотни вынырнула собачья стая. На сей раз «гончих» было как минимум двадцать, и пропускать большого хищного зверя они явно не собирались. «Прячься!» — мысленно скомандовал Редрик Кассандре, но кошке особого приглашения было не нужно. Она спрыгнула с загривка саблезубого и одним махом с совершенно непостижимым даже для ее племени проворством оказалась на том берегу канала, около готического замка, который в реальном мире был Новой Голландией. Кассандра вскарабкалась по стволу стоящего вблизи дерева, уселась на ветке и угрожающе зашипела оттуда. Тем временем стая выстроилась полукругом. Один из псов — вероятно, вожак — зарычал на Редрика, тихо и утробно, и в этом рыке почудилась дикая и неизбывная тоска. «Что, собачки, давно вам не было хорошей трепки? — подумал Редрик. — Сейчас мы упущение восполним…» Он был совершенно прав: эти псы понимали только одно — силу. Справиться с ними как-то иначе было просто невозможно. Конечно, наилучшим вариантом представлялась экспедиция в Собачью слободу нескольких десятков сильных магов, после чего от псов остались бы одни обугленные кости. И такие экспедиции организовывались, причем не раз. Но проходила неделя-другая — и «адские гончие» появлялись снова, будто из воздуха зарождались. Видимо, пока в текущей реальности будут существовать всевозможные гопники и сбивающиеся в стаи наркоманы, здесь будет существовать и Собачья слобода. Между прочим, как слышал Редрик, такие гадюшники кое-где все-таки извели под корень — например, в Запределье в Тегеране или в Шанхае. Но в Петербурге слобода процветала. Он вздыбил шерсть и в свою очередь, зарычал на псов. Те слегка попятились — все, кроме вожака. Матерый пес слегка приоткрыл пасть — и неожиданно бросился на саблезубого, увлекая за собой всю стаю. В таких схватках все решает первый удар. Именно поэтому, когда вожак с визгом взлетел в воздух, подброшенный ударом мощной когтистой лапы, исход можно было предсказать. Стая набросилась на Редрика с нескольких сторон, псы старались вцепиться в бок саблезубому, оттеснить его к ограде канала. Воздух заполнился рычанием и воем. Через полминуты трое псов отползало обратно, во дворы слободы. Эти были не жильцами — их вполне могли разорвать на куски свои, как только закончится драка. Еще две собаки больше никуда не двигались — оборотень пропорол их когтями. А через минуту стая, словно бы повинуясь какому-то инстинкту, прекратила нападение, оставив Редрика на поле боя в окружении убитых и умирающих «гончих». Видимо, теперь у стаи появится новый вожак. Саблезубого тоже потрепали в схватке: на левом боку оборотня виднелись две глубокие раны. Но ни один из псов не сумел добраться до его горла. «Дойти до более-менее безопасного места — и перекинуться в человека. Немедленно! До чего же я устал…» — думал Редрик, озирая последствия сражения. «Идем», — отдал он мысленный приказ кошке. Та, впрочем, решила, что благоразумнее будет последовать за Редриком по другому берегу. И лишь когда Собачья слобода осталась позади, Кассандра вновь перепрыгнула канал и пошла рядом с тяжело дышащим саблезубым котом. Глава 21 Миражи и спасение Ян не представлял, сколько времени прошло с тех пор, как он заснул. Но, видимо, лежал на траве он довольно долго — скорее всего, всю ночь. Проснулся он оттого, что было довольно прохладно. Ян открыл глаза и посмотрел вокруг, внезапно вспомнив, в каком мире он оказался. Но, как это ни странно, все здесь было спокойно. Рядом с Яном свернулся котенок, который сейчас тоже открыл глаза и зевнул. Рассвело, видимо, только-только, и на утреннем небе виднелся тонкий серпик луны. По крайней мере, луна в этом мире ничем не отличалась от той, которая была в прежнем. Головная боль не прошла — она еще и усилилась. Возможно, виной тому был кошмарный сон, который сейчас полностью вылетел у Яна из головы — он помнил лишь то, что ему было жутко. Юноша с трудом уселся на землю и понял, что его путь до дома — точнее, до того, что должно находиться вместо его дома здесь, окажется слишком трудным — если преодолимым вообще. Никаких следов местных жителей или монстров Ян не заметил: видимо, для ночлега он выбрал место, которое нечисть не слишком жаловала или, что вероятнее всего, она просто не могла сюда проникнуть. Но впереди Яна ждал путь через Сенную площадь, хотя он подумывал о том, не лучше ли обойти ее по каким-нибудь близлежащим улицам. Очень может быть, что это окажется разумнее. Но для того, чтобы куда-то отправиться, Яну необходимо было хоть как-то двигаться дальше. А это оказалось не слишком просто — даже встать на ноги он сумел с большим трудом. Сон, который обычно возвращает силы, скорее, отнял их. Юноша наклонился, взял окончательно проснувшегося котенка под свитер, и еще раз посмотрел на гостеприимную поляну. Ему не хотелось расставаться с этим местом, здесь было вполне безопасно, но что-то гнало его вперед и вперед. Он не мог не подчиниться этому приказу, смысла которого пока что еще не понял. И поэтому Ян, едва держась на ногах, двинулся по направлению к набережной, усыпанной золотыми осенними листьями. Он и не предполагал, что примерно часа через полтора здесь окажется Редрик — а значит, и его спасение от той болезни, которую сам Ян посчитал гриппом. А заодно — и спасение от монстров, живущих в Запределье и выходящих на охоту исключительно днем. Но об этом Ян не подозревал. Он шел мимо старинных, полностью безлюдных кварталов, и зов, мысленный приказ, которому Ян вынужден был подчиниться, становился все четче и сильнее. Нет, оказывается, его целью был совсем не его дом в этом мире. То есть, дом — это хорошо, это остановка в пути, необходимый отдых. А дальше останется всего ничего: дойти до набережной Обводного. И там… Ян остановился, облокотившись о решетку набережной, и закрыл глаза. Неожиданно он вспомнил свой последний сон. …Ржавая вода под серым небом. Темные, почти черные сосны. Поляна, на которую падает тень. К одному из деревьев привязан человек в странного вида одежде — на нем какой-то серый балахон со следами вышивки — теперь уже не разобрать, какого цвета она была. Рядом суетятся люди в странных одеяниях, будто сошедшие со страниц средневекового романа о петровской эпохе. Только петровские гвардейцы никогда не носили синих мундиров. И говорили эти солдаты между собой не по-русски, хотя Ян во сне понимал все. Вероятнее всего, то были шведы — те самые, кто когда-то владели крепостью Ниеншанц на Охте. Судьба человека в балахоне — судя по всему, он был очень стар, — оказалась предрешена. Но, видимо, все же сожжений на кострах тут не творили. Поэтому старший приказал всего лишь милосердно расстрелять старика, который был шаманом у местных дикарей (по крайней мере, таковыми их числили завоеватели). Сейчас солдаты суетились, стаскивая в одну кучу хлам из землянки шамана: какие-то связки сушеных трав и грибов, черепа и шкуры животных, туда же полетел инструмент, отдаленно напоминающий гусли. Старик оставался безучастным ко всему. Вымаливать милость от этих людей он не умел и не хотел, а с богами у него были собственные, давние отношения — почти дружеские. И, что бы ни произошло, боги вознаградят того, кто всю жизнь честно служил им, и постараются наказать этих глупых людишек, верящих в силу своего Распятого. Но, верно, слаб их бог, если веру они подкрепляют силой оружия. Оружие им теперь не поможет: в свой час они — все до единого — окажутся на самом последнем ярусе Нижнего Мира. Мысли старика промелькнули в голове Яна — и тотчас же он увидел и тех, кому поклонялся старый шаман. Разгневанные получеловеческие-полузвериные лица, глядящие на землю, где убивали их служителя — вот что видел шаман в сером небе, и видение это казалось почти реальным. Но остальные в небо не смотрели. Командир что-то рыкнул — и тотчас один из кнехтов притащил факел, которым поджег сваленный в кучу скарб. Рухлядь, извлеченная из землянки, долго не хотела разгораться, но через пару минут все же вспыхнула. Священник, оказавшийся рядом, осенил себя крестным знамением, то же самое проделали и прочие истинные христиане. Командир тихо произнес: — Попытаетесь ли еще раз, отец Иоганн? Священник кивнул, правда, с большим сомнением: — Да. Но это почти бесполезно: он упорствует в своих заблуждениях. И все же следует надеяться на его благоразумие. — Какое уж тут благоразумие! — проворчал командир, когда священник нерешительно подошел к старику. — Готов ли ты покаяться и принять веру в господа нашего, Иисуса Христа?.. Видно было, что вопрос он задает уже не в первый раз. И не в первый раз получает в ответ — молчание. Старик был сейчас уже далеко — и от священника, и от солдат. Слишком далеко, чтобы вообще обратить на них внимание. Один из солдат — чернявый и слегка узкоглазый невысокий парень — начал довольно бегло переводить. Но и слова толмача старик проигнорировал. — Приступайте! Живей! — прикрикнул командир на своих. Его подчиненные немедленно повиновались, выстроившись напротив привязанного к дереву шамана с заряженными мушкетами. И тут старик заговорил. Ян вдруг с ужасом понял, что это — голос не самого шамана, а тех, в кого он верил до самой своей смерти. И звучали слова вполне понятно не только для него, но и для всех, кто находился здесь: — Помните, что ни один из вас не проживет долее двадцати лун. Пятеро утонут в болотах, четверо умрут от ран, трое — от мора и болезней, двое — в огне пожара, ты же, — старик пронзил взглядом командира, который что-то сдавленно просипел, — будешь подыхать от голода, медленно, как паршивая собака. И ни один из вас после смерти не будет знать покоя, как не будет покоя никому, кто поселится здесь, пока не исполнится предначертанное, и не появится… Прогремели нестройные выстрелы, старик обмяк, повиснув на своих путах… — Надо было рот ему заткнуть! — проговорил кто-то. Побледневший командир даже не пошевелился. …Ян медленно приходил в себя, сон, который, вроде бы, должен был сгинуть и исчезнуть без следа, явился ему в воспоминании — причем совершенно реальный. «Что же старик сказал, что?» — пытался вспомнить Ян. Он вдруг почувствовал: этот сон — и есть ключ для того, чтобы понять, зачем он оказался в этом нереальном мире, и куда именно он должен держать путь. Не к дому, нет — чуть дальше, туда, где пролегает сейчас Обводный канал. Именно там и было это проклятое место. Но — что же еще должен был сказать старец, как должно исполниться предначертанное? И как это предсказание связано с ним? Ян чувствовал, что пророчество старца приснилось ему не зря — за этим стоит нечто, что он обязан совершить в этом мире. Может быть, он просто-напросто сходит с ума? Вот и голова болит так, что в пору взвыть. И все же, надо идти, как бы трудно ни было — сейчас, по крайней мере, перед Яном вдруг появилась некая конечная цель. Пусть пока что совершенно неясная. Каждый шаг давался с трудом, но он шел и шел в том направлении, где должна была находиться Никольская церковь, а от нее до его дома и дальше, до Обводного, будет рукой подать. Ну, не совсем так, конечно — но теперь каждый шаг приближал его к цели. Никакой Никольской церкви Ян не увидел. На месте, где она стояла, в небо бил огромный столб ослепительного синего цвета — такого чистого и прозрачного, что юноше захотелось отвести глаза — слишком ярким было это зрелище. Чем-то оно напоминало свечение, которое он уже видел — вначале на месте «Макдональдса» около Пушкинской, а затем — на Васильевском, когда он бежал, спасаясь от монстра из метро. Но там оно было тусклым, слабым и едва заметным. Ян некоторое время стоял, раздумывая, что бы это могло означать. Стоп, да ведь там, где сейчас построили «Макдональдс», до революции размещалась часовня! Об этом в свое время даже писала одна бойкая газета, которую раздавали в метро. А на месте второго источника свечения в том, прежнем Петербурге стоял лютеранский храм, так полностью и не отремонтированный. Теперь все становилось на свои места. Свечение, устремленное к небу — это энергия тысяч и тысяч людей, обращенная ввысь. А там, где оно потускнело и ослабло, церкви в реальном мире были разрушены или закрыты. А может быть, правы те, кто считает, что в прежние времена храмы возводились не просто так, а именно там, где сильнее всего энергия Земли — знали люди в прежние времена секреты, которые напрочь позабыты в нынешнее цивилизованное время. И вновь Яна коснулось ощущение безопасности и спокойствия. Ему захотелось дойти до источника свечения — и остаться где-нибудь неподалеку. Больше того: он понял, что и его болезнь если и не пройдет полностью, то, хотя бы, станет не столь тяжелой. Вот только теперь он не мог, не должен был позволить себе такой роскоши — не выполнить того, к чему шел. Страшная загадка, которую он увидел во сне, не давала покоя. И не даст, пока он не найдет ответ — каким образом его страшный сон связан с ним? А в том, что такая связь была, Ян теперь не сомневался. Впрочем, Никольской церковью, точнее, ее отражением в Запределье, Ян любовался недолго. Через несколько десятков шагов его поджидал такой сюрприз, что юноша на некоторое время забыл даже про головную боль и про свой сон. Справа от него должен был располагаться Мариинский театр. Но привычного с детства огромного зеленоватого здания Ян не увидел. Вместо него все пространство — до канала и дальше — оказалось ровной площадью, покрытой песком. И на этой площади стояли пирамиды, сфинксы и даже одноэтажное строение, похожее на аляповатый дворец какого-нибудь восточного владыки. А сфинксы были почти точной копией тех, что остались на набережной Невы. Было в этом нечто настолько неестественное и невероятное, что Ян не выдержал, и при всем своем подозрительном отношении к сфинксам и прочим чудесам этого мира решил подойти поближе. Стоило ему ступить на песок — и юноша почувствовал, что свитер на нем — совершенно лишняя, более того, просто вредная деталь. Неожиданно нахлынувшая жара оказалась просто невыносимой. Солнце палило с высоты так, как никогда не бывает в Петербурге, даже летом, когда термометр сходит с ума. Ян стянул с себя свитер и рубашку (котенка пришлось нести в руках). Но это почти не помогло — солнечные лучи были просто убийственными. А ноги увязали при каждом шаге в раскаленном песке. Странно, но при приближении к сфинксам он не почувствовал ничего, что было на набережной — ни призрачного взгляда, ни презрения к жалкому человечишке. Как будто бы эти безмолвные существа, ожившие в здешнем мире, были здесь всего лишь декорацией. Ян с трудом подошел поближе к одному из чудовищ — каждый шаг давался ему очень нелегко, песок скрипел на зубах. И тут же убедился — сфинксы и в самом деле были декорацией, не более того. И пирамиды вместе с дворцом — тоже. А рядом стояло то, что (по мнению художника) должно было означать заброшенный храм — Ян направился в ту сторону, по крайней мере, «храм» давал неплохую тень. И удивленно уставился на изображение Осириса. В точности такое же бесстрастное лицо, как у здешнего египетского бога, Ян как-то видел в журнале «Вокруг света». Вот только там подпись под фото гласила, что это — статуя Будды откуда-то из Лаоса или Таиланда. И, тем не менее, была у этой площади какая-то магическая притягательная сила. Яну казалось, что вот-вот — и здесь появится процессия жрецов, приветствующих полководца, возвратившегося с победой над соседями… И сам фараон выйдет благодарить своего слугу. И тогда не будет никому интересно, так или не так одевались фараон, воины и жрецы, правильная статуя стоит в храме — или же нет. И он окажется в самом центре событий, которые, быть может, никогда не происходили — но эти события сделались куда реальнее настоящих… — «Аида», — вслух произнес Ян. — Ну, конечно, «Аида»! Теперь все встало на свои места. И не важно, было это бредом или нет. Декорации словно бы ожили — от одного лишь названия оперы, прославившей театр. И юноша совершенно не удивился, увидев вдалеке бегущего в его сторону огромного кота, размерами едва ли уступавшего не слишком крупному тигру. Может быть, по мнению художников, так и должны были выглядеть боги пустынной страны? Но зверь оказался намного реальнее, чем все декорации. И он, судя по всему, охотился. Причем не на кого-нибудь, а на человека, который забрел туда, куда не следовало. «Это, наверное, мираж, — устало попытался успокоить себя юноша. — Я сейчас закрою глаза, а когда открою — его не будет…» Он так и поступил, однако чудовищный зверь, обогнувший несколько сфинксов, и не подумал подчиниться такому, казалось бы, нехитрому мысленному приказу. Но, с другой стороны, он и не спешил накинуться на беззащитную жертву. Вместо этого саблезубый кот остановился поодаль. И тут Ян заметил некоторую странность — и решил, что с ума он все же сошел. На загривке саблезубого спокойно размещалась крупная кошка, — причем самая обыкновенная, из породы «домашняя дворовая». Кошка деловито спрыгнула и направилась к Яну, неприязненно подергивая лапками — песок, вероятно, показался ей слишком горячим. А потом — за какие-то доли секунды — с саблезубым произошла трансформация. Ян так и не понял, как именно это случилось, но через мгновение вместо доисторического чудовища на площади появился самый обыкновенный парень хипповского вида, совершенно не вписывающийся ни в какие декорации. — Ну, и дал ты прикурить! — Тяжело дыша, парень подошел к Яну. Было видно, что устал он до крайности. — Живой? Парень улыбнулся, и улыбка эта оказалась доброй и открытой. — В-вроде, живой, — пробормотал Ян. — А где я? И вы кто? Котенок, заметив кошку, которая и не думала исчезать или превращаться во что-либо, спрыгнул из рук Яна и деловито протопал к ней, стараясь не выходить из тени. Кассандра ласково замурчала, котенок что-то пискнул, казалось, звери ведут свой, непонятный людям диалог. — А ты — рекордсмен, парень, — продолжал «хиппи»-оборотень. — Бегать по Запределью больше суток, да еще болтаться в метро… Такого я что-то не упомню. Значит, слушай, я тебя сейчас отсюда вытаскиваю, а про все остальное узнаешь уже после. Не бойся, не скушаю. Хотел бы — двадцать раз успел бы съесть. И как ты жив остался? — Воды бы, — пробормотал Ян. — И мне надо идти… — Куда это тебе идти? Голова уже болит? Вижу, еще как болит! Так вот, останешься здесь — будет хуже. Там, по крайней мере, за тобой присмотрят. Не бойся, все будет хорошо! — Я заболел? — спросил Ян. Чувствовал он себя и в самом деле ужасно. — Это простуда? — Похуже простуды. Просто Запределье чужаков не любит. Даже таких, вроде тебя, которые могут тут ходить. К нему постепенно привыкать надо. И ему — к тебе. А так — попрыгал бы здесь еще денек — и до свиданья. Ладно, одевай рубашку, и пошли. Твой зверь? — спросил он, указав на котенка, которого уже принялась по-матерински вылизывать Кассандра. — На вокзале подобрал, — ответил Ян. — Будет твоим. Забирай его — и уходим. У Яна крутилось на языке сотня вопросов, но задать их он не мог — слишком болела голова, слишком было тяжело ворочать языком, слишком палило солнце в этом уголке пустыни. Он послушно взял котенка на руки и поплелся вслед за парнем. Переход произошел мгновенно и почти нечувствительно. Яну казалось, что в спину ему все еще светит жаркое солнце — и тут же он увидел широкую улицу, и остановку, к которой подходил трамвай. Это было настолько неожиданно, что он невольно шагнул назад — и уперся спиной в стену. — Вот и постой тут, — кивнул ему парень. — Сейчас прибудут, — он достал из кармана мобильник. — Алло, Эйно? Хорошие новости! Я его не упустил… У Мариинки! Да, пускай минералки или колы захватят для нашего юного героя! Далеко пойдет! Он подошел к Яну. — Все, дружище, можешь расслабиться и радоваться жизни. Сейчас за нами приедут. — Кто? — вяло спросил Ян. — Не кто, а что — «Жигули». Само начальство на тебя поглядеть хочет. Считай, ты уже зачислен к нам. Ян хотел спросить, куда именно его зачислили, но голова закружилась, и ноги сами собой подкосились. Редрику стоило труда удержать парня, чтобы тот не рухнул на асфальт. «Жигули» появились минут через пять. И выскочил из них не кто-нибудь, а парень в очках и кожаной куртке — глава «Умбры» собственной персоной. — Привет! — кивнул он Редрику. — Это наш рекордсмен? — Он самый. Эйно подхватил Яна, который начал заваливаться на асфальт — и Ян в одно мгновение оказался на заднем сиденье машины. Туда же последовали и Кассандра с котенком. — Тебе тоже помочь? — обратился Эйно к подчиненному. — Сам дойду, — хмуро проговорил Редрик, который только теперь, после звонка по мобильнику, понял, насколько устал. Но уже в салоне у него хватило сил на вопрос: — Что там наш клиент? — Наверняка была ему взбучка от главы С.В.А., — ухмыльнулся Эйно, обернувшись со своего кресла. — Ты там ничего странного больше не заметил? — Голос шефа «Умбры» прозвучал почти торжественно. — Где — в Запределье? — Нет, когда следил за магом. — А что надо было заметить? — А то! Там было двое потенциальных магов! Двое, Ред! А с ним, — Эйно кивнул в сторону откинувшегося на мягкое кресло Яна, — с ним уже трое! Ты такое можешь припомнить — хоть когда-нибудь раньше? Трое новичков обнаруживаются за одни сутки! Это для мира многовато, не то что для Питера! К ним уже выслали две группы — Хельга с волколаками и Настю с Эдом. Главе С.В.А. проставлюсь, честное слово, хотя терпеть не могу урода. Это ж, считай, он нам их подкинул. — Посмотрел, что с ним? — Редрик кивнул в сторону Яна. — Он ведь уходить не хотел. И ведь не сказать, что ему в Запределье сильно понравилось. — Обычная вещь: еще чуть-чуть — и ку-ку! — беспечно сказал Эйно. Пока шеф «Умбры» беседовал с засыпающим Редриком, машина пролетела мост, который здесь, в текущей реальности, назывался все же не Николаевским, а Лейтенанта Шмидта, а затем «Жигули» вырулили к Петроградской. Молчаливый шофер вел машину среди узких улочек, причем сказать, что делал он это профессионально, значило бы просто промолчать. — Приехали! — проговорил Эйно. — Уже? Редрик застонал и с огромным трудом выбрался из салона машины. — Дойдешь до кровати — или проводить? — спросил шеф «Умбры». — Дойду, — махнул рукой Редрик. — Вы Кассандру покормите — устала не меньше моего. И котенка тоже. — Уж конечно! Ред зашел в неприметный вход: фирма «О.С.Б.» не особенно себя афишировала — это было абсолютно ни к чему. Охранник приветливо улыбнулся усталому «хиппи», следом появились Эйно с шофером, держащим на руках бесчувственного подростка. — Проводи Реда, — проговорил Эйно охраннику. — Вторую палату приготовили? — Конечно, — кивнул охранник. — С утра ждем. — Вот и дождались, — кивнул шеф «Умбры». — Хорошо, хоть третью палату готовить не пришлось… Ну, денек начался! А для Редрика денек как раз закончился — стоило ему добраться до комнатки, в которой он жил в этом мире, и уткнуться в подушку. Рядом мурлыкали о чем-то Кассандра с котенком, которым уже выставили две тарелки кошачьего корма. Но сейчас Ред не слышал этого тихого разговора. Глава 22 Порчи и привороты «На ловца и зверь бежит», — мысленно проговорил Стас, увидев в толпе в метро знакомое лицо — довольно усталое и заспанное, кстати сказать. Шеф хочет, чтобы все потенциальные маги из вчерашней компании был инициированы и оказались в рядах С.В.А.? Что ж, начнем с наименее политически грамотных и морально устойчивых — а заодно, самых слабых. Включить магическое зрение и оказаться невидимым для простых смертных, так, чтобы слегка опередить идущую девушку ему ничего не стоило — более того, люди, шедшие в толпе, этого тоже не заметили. Переход между «Маяковской» и «Площадью Восстания» почти всегда заполнен народом, даже в летние выходные. Стас «совершенно случайно» обернулся и тотчас же резко остановился на месте, вызвав неприязненное ворчание старушки, идущей следом за ним. Но он предпочел этого не заметить — лицо парня расплылось в широкой улыбке. — Танечка, еще раз здравствуйте! Брюнетка остановилась, услышав знакомый голос в обычном шуме толпы. Почти рядом с ней оказался тот самый Стас, который так заинтересовал ее полдня назад на празднике у Юльки. — Стас! Вы — с работы? — спросила она. — Именно. — Он устало махнул рукой. Усталость наигранной не была. — Полдня возился с этими самыми драйверами! Да вам, наверное, это неинтересно. — Нет-нет, — Танечка закивала. — И вид у вас такой усталый… — Что тут поделать, работа есть работа. Хотя платят, конечно, прилично, вот и требуют, — он вздохнул. — Правда, при определенной сноровке восстановиться можно вмиг. Что я и собираюсь сделать. — Восстановиться — это как? — заинтересованно спросила брюнетка. — Очень просто. Надо взять силы от земли. От этого города, этой толпы, в конце концов. — Он слегка улыбнулся. Стас понимал, что девушка оказалась на крючке — заинтересовать ее экстрасенсорикой можно было в мгновение ока. Особенно, если говорить уверенно и убедительно, а на это маг был вполне способен. — И вы… и ты можешь?.. — У Тани расширились глаза. — Правильно, лучше, конечно, на ты. Разумеется, могу. Только все-таки лучше не здесь. В метро, знаешь ли, возникают подсознательные страхи. Люди вообще побаиваются спускаться под землю. Здесь все враждебно человеку, своды тоннелей давят на подсознание. А если эта среда — не враждебная, то уж, во всяком случае, это не родной ландшафт. Стас жестикулировал, поясняя свои идеи, а девушка кивала — да-да, конечно, именно так. Примерно такие реплики она и вставляла в его довольно длинную речь. За это время они прошли коридор и оказались на «Площади Восстания» — едва ли не самой шикарной станции питерского метро. — И поэтому здесь отвратительная энергетика почти всегда. Кстати, а тебе куда? — Стас прервал свои пространные размышления. — Да меня одна подруга в Колпино приглашала. У меня же отпуск, вот я и подумала — а почему бы не поехать? — А… а мне вот надо было домой. Вообще-то, Исгерд позвонить должна, да что-то нет звонка, я даже волнуюсь, — откровенно соврал он. — Да я думаю, с ней все в порядке, — проговорила брюнетка. — А что у нее за странное имя — Исгерд? Похоже на какие-то скандинавские мифы. — Не просто похоже, а прямо оттуда, — улыбнулся Стас. — Она же из ролевиков. Из тех самых, которые воюют на деревянных мечах, читают Толкиена, а еще иногда воображают себя великими магами. Только одно дело магом себя считать, а совсем другое — им быть. И потом — это ее ник-нейм. — А-а, — разочарованно протянула Танечка, хотя и без того отлично знала, что Исгерд — это ник-нейм. И тут же она задала вопрос, который вертелся у нее на языке: — А вы… ты смог бы меня научить восстановлению? — Да запросто. — Стас пожал плечами. — Только не здесь, не в метро. Скажи, а тебе непременно надо сейчас ехать к подруге? — Ну… вообще-то, не обязательно, — раздумчиво проговорила Таня, в душе готовая прыгать от радости. — Тогда предлагаю поехать куда-нибудь… Ну, хотя бы, на пляж к «Прибалтийской». Далековато, конечно, но на Петропавловке слишком грязно. И купаться нельзя. Таня сделала вид, что глубоко задумалась, потеребила пальцами подбородок. — Ну, вообще-то, купальник я взяла — на всякий случай. Можно и поехать. — Тогда нам — обратно, на «Маяковскую». Пока они направлялись к эскалатору, ехали вверх, прошли мимо мозаичного портрета Маяковского, Татьяна твердила себе: «Да он же ее нисколько не любит. Не любит!» Она и подозревать не могла, что идущий рядом маг прекрасно слышит ее слишком «громкие» и слишком незащищенные мысли. Путь до гостиницы «Прибалтийская», стоящей на самом берегу Финского залива, прошел почти незаметно. Стас спокойно и уверенно рассуждал о «третьем глазе», о контактах с Мировым Разумом и прочей ерунде, которая обыкновенно становилась достоянием «желтых газет». Потом перешел на кое-что более серьезное, с таинственным видом произнося почти мистические фамилии — Блаватская, Кроули… Этого оказалось достаточно: миловидная брюнетка развесила уши. Теперь, когда они вышли из метро и ждали подходящего транспорта, она пыталась рассказывать сама — к примеру, о том, как попыталась наколдовать себе более приличную зарплату. Технология оказалась простой донельзя — Стасу пришлось приложить немыслимые усилия, чтобы сдержать смех. Под конец он готов был включить невидимость, а то и уйти в Запределье — лишь бы вволю отсмеяться там. Танечка решилась колдовать по ею же разработанной методе. Она была убеждена, что, поскольку «баксы» имеют зеленоватый цвет, значит, для успеха магического действа необходимы зеленые свечи. В итоге она долго шептала заклинания (вычитанные из книг по колдовству) и перевела-таки несколько свечей. Потом набрала ванну, высыпала какую-то минеральную соль, придавшую воде зеленый цвет, и улеглась туда, представляя, что она купается в зеленых долларах. — Ну и как, оно сработало? — спросил Стас, подозрительно отворачиваясь и делая вид, что высматривает, не идет ли нужный им автобус. — Ну, да… — не слишком уверенно произнесла Танечка. — Зарплату мне прибавили… на пятьсот… — Так пятисотенная — она же фиолетовая. — Стас упорно продолжал смотреть в сторону. — Да ведь оно и не важно. Главное — прибавили, — усмехнулась Танечка с победным видом, мол, знай наших, мы, хоть в теории подкованы и не очень, тоже на что-то да годимся. Темный маг продумывал сейчас план небольшого вмешательства, которое могло бы доказать девушке его силы и умения. После этого Танечкой можно было бы управлять без особых хлопот. Надо продемонстрировать что-то совершенно нейтральное и безобидное, чтобы окончательно расположить Танечку к себе. А через нее попытаться выйти на компанию, за которой наверняка следят его противники. Они-то Стаса и интересовали больше всего. Самое неприятное заключалось в том, что умения «восстанавливаться», о котором он похвастался Тане, у Стаса не было. Бессонная ночь и утренний разнос с угрозами сил ему не добавили. — …Вроде и транспорта должно быть много, а автобуса все нет и нет, — несколько разочарованно протянула Танечка, чем вывела Стаса из состояния задумчивости. — А и не надо. Сейчас попутка будет. Смотри и запоминай. Ловля попутки и проезд без денег были делом, в общем-то, вполне нейтральным. За такое никто никого не карал. Тотчас же появилась и нужная машина — новенький «москвич». Стас, к удивлению Тани, не стал даже «голосовать». Он просто смотрел на то, как водитель — типичный «браток», хотя, разумеется, только внешне — открывает дверь, улыбается ему. — До «Прибалтона», говорите? Сейчас-сейчас — с ветерком! — Но ты же ему ничего не сказал! — шепнула Стасу Танечка, усаживаясь на заднее сиденье. — А это и не важно. Главное — он меня и так понял. Без слов. Второй раз Танечка удивилось, когда они выходили. Не было и намека на то, что Стас должен водиле хотя бы рубль. Он кивком отпустил мощного «братка», пожелав тому удачи. И хозяин «москвича» уехал, безмерно довольный своей судьбой и пассажирами. — Что ты с ним сделал? — восхищенно прощебетала Танечка, когда «москвич» исчез из виду. — Ты его… околдовал? — Именно, — скромно сказал Стас. — Ты совершенно права. Это было небольшое воздействие. Ты сама скоро сможешь так. Нужно будет только немного поработать. Вот сейчас он не врал. — Я сразу поняла, что такой голос, как у тебя, может быть только у манипулятора… минимум шестого уровня. — Таня сказала это тоном, каким признаются в любви. Стас улыбнулся. «Шестого уровня, говоришь? Это у тебя, милая, шестой класс ведьмовства… если только не пятый», — он готов был переломиться от смеха, но приходилось все время сдерживать себя, принимая серьезно-скромный вид. Солнце склонялось к вечеру, когда Стас и Таня, по очереди искупавшись, отправились назад. Все что нужно, было сказано: теперь Танечка будет внимательно присматриваться к Юле, а заодно узнает кое-что насчет ее друзей. А Танечку волновала Исгерд. Нет, такой симпатичный и интересный молодой человек, как Стас, просто не может, не должен быть парнем этой грубиянки. Сейчас она продумывала, как бы получше и поаккуратнее напустить на подружку Стаса порчу. О том, как порча производится, она знала все из тех же книг по колдовству, которые можно достать в любом магазине — а откуда же еще? ★ ★ ★ Было уже часов десять вечера, когда Танечка Злотина завершила все приготовления к тому, что задумала. Черных свечей у нее не было, а между тем, во всех пособиях по магии они были упомянуты. Мало того — без них вообще ничего могло не получиться! Немного подумав, Танечка поняла, что можно прекрасно обойтись и обыкновенными свечами, покрасив их в черный цвет. Черный маркер у нее был, так что за этим дело не стало. В итоге свеча получилось не черной, а какой-то пятнистой, но, внимательно посмотрев на дело своих рук, она поняла, что и это вполне прокатит. Теперь надо было сделать восковую куколку. Здесь тоже проблем не было, пару раз она уже использовала подобную магию, которая (судя все по тем же пособиям) заимствована из негрского культа Вуду. Первый раз ей понадобилось наказать свою начальницу, которая (и бывают же такие въедливые стервы!) повадилась бесшумно открывать дверь в кабинет, причем именно в тот момент, когда Танечка складывала на компе пасьянсы. Во второй раз жертвой должна была стать соседка, которой очень не нравилось, что кто-то курит на лестнице. В итоге начальница потеряла свои контактные линзы, а соседку увезли в больницу с сердечным приступом, так что начинающая ведьма могла торжествовать. Но сейчас был особый случай. Она должна навести порчу на свою соперницу, да так, чтобы Стас на эту толстую лошадь Исгерд больше и не посмотрел! «Спал он с ней — или нет?» — размышляла Танечка, готовя ингредиенты для предстоящего магического действа. Если спал — все очень сильно осложнится. Хотя Стас ведь сам сказал, что познакомился с Исгерд не так давно. Так что надо не упустить время — чем быстрее Танечка устроит порчу, тем больше у нее окажется шансов завоевать этого видного и далеко не нищего парня. Наконец, вудуистская куколка была готова. Таня сожалела, что у нее нет ни одной фотографии соперницы — она считала, что наклеенная на лицо куколки фотография сделает обряд более действенным. — Нарекаю тебя, — бормотала она, — именем… Стоп, а ведь имени-то она и не знает! Исгерд — это интернетовское прозвище, ник-нейм. «Вот я дура! — выругала себя Танечка. — Надо было у Стаса спросить…» Минуты через две она успокоилась. Если ее соперница предпочитает называть себя Исгерд — значит, это и есть ее истинное имя. — Нарекаю тебя Исгерд, — завершила Танечка свою речь. Куколка получилась аляповатой, как какие-нибудь скульптуры энного тысячелетия до нашей эры, которые порой находят археологи. Но сейчас и этого было достаточно. Свечка на блюдце была водружена в центр пентаграммы, нарисованной на полу мелом. Она никак не хотела разгораться. Только минуты через три фитиль, наконец, вспыхнул, и Танечка увлеченно принялась за работу. Она нагревала на огне свечки булавки, а потом втыкала их в куколку — в голову, в сердце, в живот. Танечка представляла, что втыкает фигурки не в полубесформенный кусок воска, а непосредственно в свою соперницу. — Так тебе… Так… Получай! — приговаривала она. Через некоторое время куколка стала похожей на ежа, и только тогда Таня решила отдохнуть от своих не слишком праведных трудов. Она погасила свечу и некоторое время просидела в раздумьях, не представляя, что делать дальше. Интересно, через какое время подействует магия? Может быть, почти мгновенно? Или придется подождать? Ждать Танечке совсем не хотелось. Поэтому она решительно подошла к телефону и набрала номер Ольги Савченко, с которой обменялась телефонами на вечеринке. Она знала, что Оля — подруга Исгерд, и, может быть, что-то уже произошло с ее соперницей? В трубке послышался гудок, потом не очень приветливый женский голос проговорил: — Алло? — А Оля дома? — спросила Танечка. — Она болеет, — ответили ей. — А… как жаль. Это ее сестра? — Нет. — Ну, вы ее сможете позвать? — Не смогу. Она плохо себя чувствует. Спит, — терпеливо пояснили Танечке. — Ну, извините. — Танечка повесила трубку и задумчиво прошлась по комнате. Ну, конечно, болеет — так мы и поверили. Вот только что была совершенно здорова — а теперь взяла и заболела, к телефону подойти не может? Время-то — всего ничего! Сказали бы сразу — не хочет разговаривать! Болеет она, видите ли… Хотя — почему бы и нет? Может быть, проклятие, которое только что создала Танечка, уже ударило не только по Исгерд, но и по ее родственникам и ближайшим друзьям? Такое тоже иногда случается. «Ну и ладно, — решила Танечка. — Я всяко права!» В конце концов, ответственность за порчу лежит именно на Исгерд — а не надо быть такой хамкой! Подумаешь, разбитый хрустальный шар! Во-первых, не ей этот подарок предназначался. Во-вторых, всякое случается, тем более что шар действительно казался раскаленным, он просто напросто вырвался у Тани из рук. А что в итоге? «Косорукая»! Ну, теперь-то мы посмотрим, кто там будет косоруким! Танечка была безмерно довольна собой. Завтра она непременно позвонит Оле и попробует разузнать, что случилось с Исгерд. А ведь наверняка случилось, просто обязано!.. Телефонный звонок прервал ее размышления. После минутного раздумья она сняла трубку. Ведь наверняка в Оле проснулась совесть! Но раздавшийся голос вовсе не принадлежал Ольге. — Привет, — сказал Стас. Голос парня звучал почти тревожно. — Привет! — кокетливо произнесла Танечка. — Что ты делаешь завтра? — Ну, работаю… — девушка слегка растерялась. — Отгул взять сможешь? Это очень важно. — Хорошо. — Танечка прикинула, что она скажет начальнице отдела, и решила, что это завтра и выяснится. — Тогда жду. Завтра в десять утра. На «Гостином» — около панно. Не перепутай. — Да… Ладно… То есть, обязательно… — Таня была совершенно не готова к такому быстрому развитию событий — впрочем, не того ли она и хотела? — Тогда — до завтра, — сказал Стас и повесил трубку. «Я добилась! Я — настоящая ведьма!» — Танечка Злотина готова была прыгать от счастья. Она и представить не могла, что ее соперница будет так быстро побеждена. Если бы она знала, что единственным результатом магического обряда стала легкая головная боль, которую Исгерд списала на недосыпание и выпитое на дне рождения, она радовалась бы куда меньше. Глава 23 Приглашение в маги Оля окончательно пришла в себя только через неделю. Впрочем, почти все, что последовало за ее возвращением домой, она помнила довольно смутно. Исключение составила лишь, наверное, первая беседа с новыми знакомыми. Остальное как будто заволокло туманом. Она не помнила ни возвращения своей сестры, ни ее отправки в турпоездку — все это прошло мимо ее сознания. Теперь, стоило ей лишь открыть глаза, рядом обязательно находились либо Эд, либо Настя. Притом о девушке Оля знала что-то жутковатое, но Настя совсем не казалась ей опасной — пожалуй, ей она даже больше доверяла. Однако сознание возвращалось к Оле очень ненадолго, а потом снова проваливалась в полусон-полубред, в котором она оказывалась в мире ярких красок — но что с ней происходило в этом сне, она совершенно не помнила. На сей раз все было иначе. Оля, лежа в постели, чувствовала себя вполне здоровой — правда, голова все равно слегка кружилась, да к этому еще прибавилась отвратительная слабость во всем теле. Она попыталась сесть — и не смогла. Рядом немедленно оказалась Настя. — Ну что, кажется, приходим в себя? — усмехнулась она. — Не торопись, когда еще сумеешь так отдохнуть. — Отдохнуть, — пробормотала Оля. — А вы врача вызывали? — А зачем? Вряд ли врач понял бы, что с тобой творится. Пропишут кучу таблеток, антибиотики, разную дрянь колоть начнут. Да мы и сами — неплохие врачи. Тебе стало лучше? — Вроде, да, — Оля все же приподнялась. — Погоди, а как же больничный? Меня же с работы выгонят! — И правильно сделают. — Настя засмеялась, но, видимо, по привычке, сделала это так, чтобы вампирские клыки были не слишком видны. — Точнее, уже сделали. Ты администратором больше работать не будешь. Тоже, нашла себе занятие! — А как же? — Вампирские клыки Олю не ужаснули. Зато мысль о том, что она потеряла работу и ей теперь будет не устроиться, почти привела ее в шок. — Да очень просто — ты только давай, выздоравливай. И работа тебе найдется, и учеба, и денежки будут такие, каких ты пока что и в руках не держала. Считай, ты уже устроилась… на испытательный срок, на время вынужденной болезни. — Куда? — В О.С.Б., естественно. Знаешь, администраторшей каждая сможет работать. А таких, как ты — раз-два, и обчелся! Магическими способностями разбрасываться — это самая большая глупость! Так что поправишься — и приступишь к работе. А вот в какой отдел — сама определишься. — А какие отделы? И вообще, что за работа такая? — Ну, тебе уже кое-что объясняли — когда ты в более-менее трезвой памяти была. Да ладно, расскажу заново. Мы должны поддерживать равновесие этого мира, понимаешь? Иначе рано или поздно кто-нибудь его возьмет — и уничтожит. Помнишь, у Губермана? «Когда всесилие науки прольет везде елей и мед, от любопытства иль со скуки все это кто-нибудь взорвет». Так и здесь. Вот хотя бы тот тип, который тебя подставил — он же не соображал, что прорванная реальность могла весь квартал накрыть. Ну, а мы этого парня нейтрализовали. Бывает и похуже, знаешь ли. Видела бы ты, что в иных «горячих точках» делается! — Так там же — война! — Вот именно — война! И гады обожают пробуждать древних чудовищ. Иной раз почище химоружия! — Я о таком и не слышала, — удивленно произнесла Оля, хотя, по правде сказать, сводки новостей она не слушала. — Откуда ж тебе слышать? Очевидцы из обычных людей уже ничего не расскажут, а наши попусту трепаться не станут. Да не беспокойся, никто тебя туда без опыта и знаний не отправит. И вообще, я не о том. Магические преступления случаются и здесь. И никакая ФСБ в таких случаях не поможет. А мы — управимся. В общем, дел бывает навалом. — А вы — здесь, со мной? — Оля произнесла это удивленно-непонимающим тоном. — Конечно. Когда мы находим кого-то из своих, да еще между жизнью и смертью — тут все дела — в сторону. Не беспокойся, нас, конечно, мало, но есть, кому дежурить. А наше с Эдом задание — не дать тебе отправиться в загробный мир. Между прочим, еще один из вашей компании сейчас точно также болеет — под хорошим присмотром. С ним сложнее, у него то слабость, то кидается на всех, как сумасшедший. Ломка, адаптация. — А кто это? — Андреем его зовут. Будущий маг, вероятно — Светлый. — Настя скорчила слегка насмешливую физиономию. — Его «Астра» взяла под крыло, а вот санитарами приставили наших. — Наших — это кого? — мысли Оля снова стали путаться. — Наших — это «Умбра», мое подразделение. Так заведено — Светлые отдельно, Темные отдельно, Нейтралы — сами по себе. А работаем все вместе. Да и не только работаем. Это у наших противников принято глотки грызть. Хотя, знаешь, и у нас по-всякому бывает. Сама потом увидишь. Ладно, с поступлением на работу! Поправишься, жалованье дадут — с тебя бутылка хорошего коньяку! — Спасибо! — Оля все еще пребывала в некоторой растерянности. — А что Эд? — Отдыхает. Весь день дежурил, дома уже неделю не были, — Настя вздохнула. — Он сейчас в комнате твоей сестрички. — Да я не о том. Он тоже из ваших… из «Умбры»? — А вот и нет. Эд — он, знаешь ли, как раз Светлый маг. Мы вообще очень неправильная пара. Говорят, таких не должно быть. Да вот, оказывается, бываем! — А смотрит, как какой-нибудь… оборотень. — Оборотни тоже могут быть на стороне Света. Не все, конечно, но могут. А что смотрит… Вообще-то, никак он не смотрит. Он слепой. — Как слепой? — Оля почти испуганно посмотрела на Настю. — Очень даже просто — в Афгане выжгло. Глаза у него стеклянные, плюс иллюзорка, чтоб не так страшно было. Точнее, все он видит, но иначе. Как-то говорил, что так даже лучше — все девушки стали симпатичнее. — Настя грустно улыбнулась. — Погоди, говоришь в Афгане, не в Чечне? Так сколько же ему лет? Он что, там был от О.С.Б.? — Для нас — очень немного лет — где-то за сороковник. А служил Эд там простым солдатом, рядовым. Вот после ранения у него способности и открылись. Долечивали его уже у нас. Ладно, что вспоминать. Есть будешь? Оля кивнула. Она все никак не могла поверить в только что услышанное. Кто же они такие, странные люди из О.С.Б.? Впрочем, теперь она сможет об этом узнать. Всему свое время. — Под сороковник? — спросила она. — Да он же не выглядит. — И я не выгляжу, — успокаивающе улыбнулась Настя, вручая Оле чайную ложку и упаковку йогурта. — И ты в свое время не будешь выглядеть. Только сейчас Оля почувствовала бешеный голод. — Хочешь есть — значит, скоро придешь в норму, — улыбнулась Настя, видя, с какой скоростью Оля поглощает йогурт. — Только тебе пока помногу нельзя. Да, слушай, тут тебе твоя подруга все звонит. Некая Танечка. И еще пару раз звонила Исгерд. Я так понимаю, все из той же замечательной компании с дня рождения? — Танечка? — Оля отложила упаковку из-под йогурта и задумалась. — Это кто? A-а, та, что ли, которая в розовой кофте… Ей-то чего надо? — Не видела я ее кофту по телефону. А вот звонит она так, будто ты ей сто тысяч задолжала. Каждый раз о здоровье твоем спрашивает, зайти хотела, да не пустили ее. Есть у меня кое-какие соображения, с чего это она так беспокоится… ★ ★ ★ — Ну что, мы готовы к труду и обороне? — Эд вошел на кухню, где пили кофе Настя и Оля. — Да, начальничка твоего я послал, куда следует. Платить администратору такие гроши!.. — он поморщился от отвращения. — В общем, Оленька, пора тебя трудоустраивать. — Может, рановато? — с сомнением произнесла Настя. — Еще бы денька три нам побездельничать. А то вот начнется курс обучения — и тогда прощай, отдых! — Да лучше бы поскорее, — улыбнулась Оля. Кажется, вынужденное безделье, отсутствие сестры и хороший уход пошли ей на пользу. — Вот и я думаю, — ухмыльнулся Эд. — Сейчас завтракаем, звоним в фирму. За нами пришлют экипаж. Оля уже приучилась, что желательнее всего говорить об О.С.Б., как о фирме. Какой? Да знаете, какие фирмы сейчас бывают? Разновсякие, вот какие! А кем работаешь? Офис-менеджером. Под этой смесью английского с нижегородским можно подразумевать что угодно — и главное, на такой ответ почти никто толком не найдется, что сказать. «Офис-менеджер… а-а!» Последнее восклицание может быть и уважительным, и уничижительным. И пусть думают, что хотят — все равно, если даже она скажет правду, никто не поверит. И правильно сделают. Нечего посторонним в магические дела нос совать. — Я так полагаю, ты захочешь переехать, — сказал Эд. — А квартиру — сестре. — Ох, разведет она тут бордель, — с неудовольствием сказала Оля. — Не разведет. Приструним, если что. А денежное довольствие разок она, само собой, промотает — зато научится жить нормально. Большая уже девка, я в ее годы уже на заводе работала… — Последнюю фразу Настя сказала скрипучим старческим голосом — и тут же заразительно рассмеялась. — На заводе? — немного удивленно переспросила Оля. — Ну да, а что удивительного, после войны и блокады здесь каждые руки были на счету, — лицо Насти стало серьезным. — И про вампиров тогда только в книжках читала. Ладно, как-нибудь узнаешь, как вампирами становятся. А пока ешь — и собираемся. И вообще — тебе повезло невероятно. Будешь учиться не одна, а вдвоем, вдобавок — с парнем, да еще из своей же компании… — Погоди, ты как-то сказала, что там еще подросток есть, что его в Запределье нашли, — вспомнила Оля, приканчивая очередной йогурт. — Яник? С ним пока все не очень. То ли он слишком долго там был, то ли организм послабее оказался, — Эд вдруг помрачнел. — Бредит, хотя не агрессивный. Весь триумвират вокруг него пляшет, с тобой поздороваются, конечно — да только и всего. Оля уже знала, кого называют в питерском О.С.Б. триумвиратом. Совет директоров фирмы — это для официальных документов. Совет Магов — командующих подразделениями — это то, кем они были на самом деле. Эйно — глава «Умбры», Темных. Виктор Семенович Ольховский — начальник «Астры», Светлых. Ирина Огай — лидер «Эквилибриума», Нейтралов. — Это тебе еще повезло, — к Эду все же вернулось хорошее настроение. — А то вот Андрей твой… — Не мой, а Юлькин… — поправила его Оля. — Да не суть важно, — отмахнулся рукой Эд. — Хуже то, что он буйным оказался. Сперва ничего, отрубился. А потом кидался на всех, еле успокоили. Да это ладно, вот в Штатах была как-то историйка похуже, мне один нью-йоркский коллега рассказал. В общем, так — завелся маньяк-убийца, женщины ему на фиг не нужны, малолетки — тоже. Зато под Рождество обязательно зарежет какого-нибудь Санта-Клауса. И съест! Да еще и не одного. Ну, ФБР подключили, спецотдел — безрезультатно. Потом коллеги тамошние взялись. Наконец, нашли голубчика. И что ты думаешь — недоинициированным оказался. Он во Вьетнаме и в Камбодже воевал — там же в Запределье и загремел. И бродил дольше, чем наш Яник — суток трое, — герой-рекордсмен, Рэмбо, короче. Не знаю, кого уж он там встретил, какого врага — только тот облачением Санта-Клауса напоминал. И пришлось ему этого типа из Запределья прирезать и печень скушать. А вернулся в наш мир — тут крыша у парня и поехала. — И что с ним стало? — Да ничего. Лечили долго, работать не может, пособие получает богатое. А недели за три до Рождества берут его под контроль — наши, конечно. — Ну, «Астра», ты всегда знаешь, как настроение нам, бедным-несчастным Темным, испортить. Я ем, между прочим! — возмущенно прикрикнула на него Настя. — И девочку пугать незачем! — Да меня и не испугаешь! — гордо сказала Оля. — Ладно, по кОням, — распорядился Эд. — Электроприборы проверили, газ — выключили, и — вперед. — Ты позвони сперва, — проворчала Настя. — Не слушай ты его, он такого насочиняет, — шепнула она Оле, когда парень вышел. — Ура! Теперь вас — трое! — Эд почти вприпрыжку вбежал на кухню, когда Оля и Настя спешно домывали посуду. — Пришел в себя?! — радостно спросила Настя. — Именно! Ну все, считай, целый класс собрали! Ладно, минут через десять за нами заедут. Вперед! Когда Оля, оставив на столе записку для сестры, закрывала дверь, она постаралась придать этому моменту некоторую торжественность. Еще вчера она была студенткой без особых перспектив, по вечерам подрабатывающей за гроши администратором в клубе. Да еще приходилось тянуть сестру-двоечницу из болота. А сегодня случилось то, чего человек, может быть, ждет всегда. Ждет, когда откроется дорога в новую жизнь. Для Оли эта дорога началась с подъехавших к подъезду красных «Жигулей», неулыбчивого водителя в темных очках — в его лице, несомненно, было что-то волчье, — и ее новых друзей, которые уселись на задние сиденья машины, так и не перестав шутливо переругиваться друг с другом. Глава 24 Ведьминское бешенство Ровно в десять, как это и было условлено, Танечка Злотина в своей любимой розовой кофте оказалась на «Гостином», высматривая среди бесконечного потока людей, сходящих с эскалатора, Стаса. Его пока не было. «Мало ли что случилось — на работе задержался», — подумала она. Пока что подумала вполне спокойно. Рядом, в прозрачном стеклянном киоске, торговали книгами. Танечка пожалела, что не взяла с собой никакого чтива. «Надо бы сделать вид, что я ужасно занята — читаю книгу и, в общем-то, почти его не жду», — решила Танечка. Она еще раз посмотрела вниз — увы, тот, кого она ждала, так и не появился. Что ж, приедет — пускай сам подождет! И девушка решительно толкнула стеклянную дверь. Она рассеянно прошла мимо полок с детективами, даже не посмотрев на Донцовых-Марининых. Детективы она вообще как-то не жаловала, а уж современные — тем более. Фантастика была, пожалуй, интереснее. «Чем бы на него произвести впечатление? — размышляла Таня, разглядывая корешки книг. — Он же парень начитанный, интересный…» Она наугад взяла том, изданный «Новой космогонией», пролистала — и тут же поставила на место. Где-то ей приходилось слышать, что эти книги — не для всех, что они слишком заумны. К тому же, фамилия автора ничего ей не говорила, да и не могла сказать. Ладно, поищем чего попроще. Оказалось, свои мысли Танечка высказала вслух. — Вам что-нибудь подсказать? — послышался голос продавщицы. — Говорите, полегче? Есть Макс Фрай, правда, почему-то некоторые фантасты терпеть его не могут, просто слюной исходят. Думаю, просто завидуют… — Да, — не очень уверенно проговорила Танечка. — Что-нибудь из фантастики. Только… — она глубоко задумалась, что бы спросить. — Может быть, сериалы? — пришла на помощь словоохотливая продавщица. — Есть такой проект — «Боярская сотня». Историей интересуетесь? Вообще-то, это, конечно, фэнтези. Да и сама история — это фэнтези. Вы Бушкова читали? Бушкова Танечка не читала, да и обложки «Боярской сотни» ей почему-то не приглянулись. — Что-нибудь из фантастики, — повторила она. — Ну, тогда — еще одна серия. Довольно новая. Там все есть — и космос, и магия, и стрельба — на выбор. — Мне бы что-нибудь… о вампирах, — неожиданно заявила Таня, отложив книгу с космодесантниками на обложке. — Тогда — Лорел Гамильтон. В итоге «о вампирах» Танечка и купила. Она вышла из киоска, осмотрелась. Стас здесь так и не появлялся. Танечка нервно прошлась около застроенного рекламными щитами витража, изображавшего ныне почти забытые мрачные события, которые назывались «июльским переворотом» — демонстрантов, спасающихся от пуль солдат Временного правительства. Впрочем, сейчас Таню нисколько не интересовали ни витраж, ни то, что было изображено. Она посмотрела вниз — и сжала кулачки от бешенства. С эскалатора сошла… Исгерд. И деловито направилась по ступенькам в ее сторону! Еще минута — и подружка Стаса оказалась у витража, только теперь заметив Танечку. Исгерд спокойно и равнодушно кивнула: — Привет! Ждешь кого-то? — А ты? — Танечка постаралась спросить это как можно более язвительным тоном. — Да… Стаса, помнишь, вчера на дне рождения… Танечка побелела от злости. Значит, вот оно как? Ее разыграли как самого последнего лоха! Значит, они решили просто посмеяться над ней?! Ладно же, посмотрим сейчас, что к чему! Таня отошла на пару шагов, и, стараясь сохранять хотя бы видимость спокойствия, открыла книгу. Но строчки расплывались перед глазами, ей сейчас было совершенно не до сюжета и переживаний главной героини. Куда же он запропастился? Может, хочет таким образом дать Исгерд от ворот поворот? И в чем она ошиблась? Ведь вчерашняя порча должна была подействовать? Вот хоть прямо сейчас! Танечка захлопнула книгу и так посмотрела на Исгерд, что та просто обязана была немедленно задымиться и вспыхнуть. Правда, этого отчего-то не произошло. «Ведь она же — толстая! Она — некрасивая! — думала Танечка, глядя на спокойно стоящую неподалеку девушку. — И почему такие замечательные парни всегда, всегда достаются разным дурехам?!» Она снова попыталась уткнуться в книгу. Бесполезно. Мысли продолжали ее одолевать, Танечка вновь посмотрела на эскалатор. Никого, как назло. — Привет! — Стас появился совершенно неожиданно. Таня была уверена, что по эскалатору он не поднимался. И откуда он вынырнул — было совершенно непонятно. «Привет», впрочем, относился вовсе даже не к ней. Стас уверенно подошел к Исгерд, полностью проигнорировав существование Тани. Он слегка обнял свою подружку и поцеловал ее в губы. Танечка едва не зашипела от злости. — А она что здесь делает? — спросил парень у Исгерд, кивнув в сторону брюнетки. — Не знаю… — ответила та. — Тоже ждет кого-то, наверное. Вот это было уже слишком. Танечка не выдержала. Она сжала кулаки и бросилась бежать вниз, к выходу из метро на Невский, не разбирая дороги. И тут же что-то произошло вокруг. Мир стал ярче и четче, словно с него влажной тряпкой стерли пыль, он приобрел какие-то новые очертания. Люди и предметы не исчезли, просто их контуры стали яснее, а их движения — замедленнее. Стены остались на месте, но теперь они казались покрытыми зеленой плесенью. На какую-то секунду ей показалось, что людей окружает призрачное мерцание, и у каждого оно было своего неповторимого оттенка. Таня в испуге остановилась, в этот момент даже коварство Стаса и Исгерд отошло от нее куда-то на второй план. Она испуганно вскрикнула и попятилась. — И как тебе магическое зрение, ведьма? — раздался рядом чей-то голос. — Добро пожаловать в мой мир! Это был голос Стаса. Танечка обернулась. Он стоял неподалеку — почти не изменившийся в новом освещении, только вид у парня был куда более наглым и уверенным. — Ты!.. — заорала на него Танечка. — Да как ты мог… такое… — она жалобно всхлипнула. Прошедший около человек едва не задел Танечку плечом — да, скорее всего, и задел, только она в этот момент ничего не чувствовала. Вот теперь муки ревности куда-то подевались — Танечка поняла, что, кажется, влипла не по-детски, и надо бы уносить ноги. — Да только так и мог, — усмехнулся Стас. Он сейчас почти что не изменился. — Поймешь потом сама. А теперь слушай меня внимательно, ведьма. Мы с тобой видим сейчас все по-настоящему. Для этого нужна была вспышка эмоций — для первого раза. Вот и пришлось тебя как следует разозлить. Можешь не переживать — Исгерд мне не подруга. Она — человек, а я и ты — маги. Избранные. Девушка слушала и пыталась вникнуть в его слова — но смысл терялся, постоянно ускользал. Исгерд ему не подруга — это единственное, что Танечка усвоила твердо. — Теперь будь внимательней. Ты должна будешь узнать о многом… Ты меня, вообще, слышишь? — Голос Стаса неожиданно стал злым. Таня кивнула, стараясь держаться как можно дальше от заплесневелых стен. — Ладно, понял я, в чем дело. Еще раз говорю — успокойся и соберись. С Исгерд все устроится, думать тебе сейчас надо не о ней. Ты же хотела стать избранной, колдуньей, получить возможность отомстить всем своим врагам, иметь столько денег, сколько хочется? Верно? Вот и настал момент. Идем, здесь не очень-то красивая местность… Он обнял Танечку за плечи, и та не отстранилась, а послушно последовала за ним. Они оказались около того самого книжного киоска. Самое интересное, что Исгерд стояла здесь, совсем рядом — и не видела их. Мало того — на лице соперницы Таня не рассмотрела и тени беспокойства. — Смущает? — кивнул в сторону Исгерд Стас. — Сейчас не будет. И в самом деле, Танечкина соперница повернулась в их сторону — и тут же быстро направилась к эскалатору. На ее лице застыла мечтательная улыбка. — Ты что-то сделал? — Таня спросила это почему-то шепотом. — Внушил, что свидание уже состоялось. Вот она и ушла — с чувством глубокого удовлетворения… — Он рассмеялся. — Ты такому тоже научишься. Только не в случае с магами. Со мной такие штучки не прокатят. — На сегодня — достаточно, — серьезно проговорил Стас, когда Танечка пыталась проморгаться, видя искусственный свет вестибюля метро. — Слишком долго сейчас пользоваться магическим зрением тебе не следует. Ну что, поздравляю с новой жизнью. Они стояли около эскалатора все там же, на «Гостином дворе». Таня была настолько ошеломлена, что не находила слов. Все сумасшедшие события сегодняшнего утра — появление Исгерд и Стаса, ее попадание в черт знает какой мир, инициация, Кодекс чести магов, который она только что поклялась соблюдать — смешались в ее голове в совершенно невероятную кашу. — И что теперь? — спросила она. — Теперь… — Стас задумался, хотя на самом деле он-то отлично знал, что должно произойти дальше. — Обучаться, конечно, ты будешь, а со временем окажешься в С.В.А. Но это — потом. А сейчас у меня небольшая просьба. — Какая? — Ты некую Ольгу Савченко хорошо знаешь? Ту, что еще за сигаретами с Исгерд вместе выходила? — Ну, не очень хорошо, — замялась Танечка. — А придется узнать получше. Нет, ты не думай разной ерунды — просто эта Оля очень интересует мою фирму. Не компьютерную, как ты понимаешь. — С.В.А.? — полушепотом спросила Танечка. — Вот именно. А меня к той Ольге вряд ли подпустят. Ты — другое дело. В общем, неплохо бы тебе стать ее подругой. — Я не умею шпионить! — резко возразила Таня. — А я и не говорю про «шпионить», — спокойно пояснил Стас. — Просто иной раз приходится за человеком следить… особенно, если он представляет угрозу нам, Темным магам. Следить, контролировать. Ничего больше от тебя пока не потребуется. — Ну, ладно, как скажешь… — на самом деле Таня готова была согласиться с любым требованием этого парня — лишь бы ТОЧНО знать, что он в ней заинтересован. И что Исгерд — ему не подруга. — Вот и чудненько. Тогда ты сегодня ей позвонишь… — А я ей, кстати, вчера звонила, — сообщила Таня. — Только трубку взяла не она, а какая-то невнятная девица… Но — не ее сестра. — Невнятная, говоришь, девица? — Стас нахмурился. — И что она сказала? — Что Ольга заболела и подойти не может. Врет, наверное, там у нее компания какая-нибудь собралась… — Может, и заболела, — задумчиво сказал Стас. — В общем, тебе задание — звони, узнавай, как ее здоровье, можешь попытаться зайти. Заодно сообщишь, что там у нее за компания. Но это — потом, вечером. — А сейчас что делать? — А сейчас мы, пожалуй, возьмем и отметим твою инициацию. Возьмем что-нибудь алкогольное — и отметим. Твой отгул только начался. Вот и устроим загул! — И Стас направился к выходу, увлекая за собой Таню. Поездка на попутке до Васильевского острова заняла минут двадцать, не более. Водитель только диву давался, каким это образом перед его «Волгой» рассасываются все без исключения пробки, а Стас, сидя на заднем сиденье, лихо подмигивал Танечке — мол, знай наших! Он как бы случайно положил руку ей на колени, и она — тоже как бы случайно — этого будто бы не заметила. Их довезли до угла Большого проспекта и 14-й линии. Стас помог Танечке выйти, поблагодарил водителя (разумеется, не заплатив ни копейки) — и они направились к магазину, где можно было купить «что-нибудь алкогольное». Стас выбрал ирландский ликер, и Таня посмотрела на него весьма одобрительно. — Сейчас я все-таки им заплачу, — шепнул ей Стас. — Злоупотреблять способностями не следует… Он достал кошелек, почти не глядя вытащил сине-зеленую бумажку, протянул продавщице. — Неплохо для скромного программиста? — Парень улыбнулся Танечке. — Зайдешь ко мне — или на воздухе разопьем? Всегда мечтал — «Бейлиз» — из горлА… — Он хрипло рассмеялся собственной варварской шутке. Танечка не сомневалась ни секунды — конечно же, зайти! День, определенно, ей сегодня удался. Квартира, в которой жил Стас, оказалась не слишком шикарно обставленной. «Кое-что из мебели можно и поменять, — решила про себя Танечка. — И вообще — перестановку небольшую сделать…» Стас щелкнул кнопкой магнитофона, из динамика полилась музыка незнакомой зарубежной группы, кажется, пели на немецком. Он принес крохотные рюмки, открыл ликер. — Ну, за магию! — объявил Стас голосом известного киногероя. Вкус ликера оказался мягким, совершенно не обжигающим. — Хочешь, покажу один фокус? Применяется, когда кого-нибудь надо напоить вусмерть и тихонечко развязать ему язык. Только ты — поосторожнее. — Стас налил ликер в рюмку Тани — буквально на донышко. — Припоминаешь, где есть ближайшее кладбище. Если не знаешь, просто представишь себе. Здесь-то легко, Смоленка поблизости. А теперь внимательно смотри на мою руку. Рука Стаса вдруг — на какую-то долю секунды — просто исчезла. По крайней мере, так могло показаться. Когда же все встало на свои места, девушка увидела, что он сжимает в ладони комок чего-то фиолетового и шевелящегося. Причем смотрела она на это не обычным зрением, а как-то иначе — как будто фиолетовое нечто было призраком, иллюзоркой. — Те самые лишайники, — объявил Стас. — Только — с кладбища. Такие растения питаются эмоциями людей, ну, а там — сама понимаешь, какие эмоции… — он опустил содержимое кулака в рюмку — и через секунду Таня уже ничего не могла заметить. Ликер как ликер. — Пробуй, не бойся. Это называется «кладбищенкой». Только по жаре потом ходить не рекомендую. Развезет. Танечка с некоторым сомнением пригубила странный напиток. Вкус ликера совсем не изменился, зато стены комнаты слегка закружились и поплыли. — Ладно, будем считать, урок усвоен. Теперь — протрезвление. Это делается так, — донесся до нее откуда-то издалека голос Стаса. В его ладони возникло ярко светящееся фиолетовое кольцо. Еще миг — и он прислонил ладонь к ее лбу. — Готово, через минуту будешь в полном порядке. А я, пожалуй, рюмку вымою… Таня уже устала удивляться чему-либо. Она ожидала чего угодно, только не того, что последовало дальше. В кармане Стаса раздался отвратительный звук — сработал мобильный телефон. — Да, — говорил Стас. — Это обязательно? Хорошо. Сейчас будем… — Тебя куда-то вызывают? — обеспокоено спросила Танечка. — Вот именно. С тобой вместе, и не куда-нибудь, а в офис С.В.А. — Голос Стаса сделался грустным. — К нам. Так и не допили! — досадливо поморщился он, отставив бутылку ликера. Глава 25 Магия бюрократии Офис С.В.А. Тане чем-то не приглянулся с самого начала. Хотя ничего плохого с ней пока что не произошло. Просто было все здесь обставлено как-то уж слишком казенно — приблизительно то же самое она видела и у себя на работе. Перед тем, как зайти в офис, Стас еще раз применил формулу вытрезвления: «А не то будет — с утра выпил, весь день свободен». Сейчас было уже далеко не утро, но, судя по всему, магическое начальство пьяных недолюбливало. — Ага, Татьяна Злотина, — охранник всмотрелся в список. — Вам — в отдел кадров. — Куда? — изумилась Танечка. — В отдел кадров, — совершенно невозмутимо повторил охранник, никак не отреагировав ни на удивление девушки, ни на знаки, которые отчаянно делал ей Стас — мол, не спорь, пошли скорее, нас ждут. Отдел кадров располагался там же, где и приемная высокого начальства. За столом сидела самая обыкновенная довольно смазливая секретарша, какие встречаются повсеместно. — Заждались уже вас, — недовольно проговорила она, имея в виду, прежде всего, Стаса. — Вам в кабинет, я предупредила, а вы присаживайтесь здесь, — секретарша кивнула Танечке, и на ее лице появилась оценивающе-любезная улыбка. — Вот анкета… — она протянула Тане какую-то бумажку. Стас, тем временем, скрылся в кабинете. Танечка прислушалась, но, похоже, что со звукоизоляцией здесь было все в полном порядке. Она всмотрелась в анкету. — Следует заполнить, — предупредила секретарша, после чего, потеряв к Танечке всякий интерес, уткнулась в экран компьютера. Танечка не знала, что анкеты — сравнительно недавнее изобретение шефа С.В.А. Санкт-Петербурга. Когда возникли очень серьезные проблемы, которые местное отделение решить не смогло, их пришлось доверить «варягам» самого крупного ранга. Шеф сделал тогда все, чтобы удержаться в своем кресле. Анкета была из числа самых обыкновенных ухищрений самых обыкновенных чиновников — тех самых чиновников, которые при очередном теракте опрометью бросаются убирать урны от станций метро, после чего образуется такая гора окурков и грязи, в которой можно спокойно спрятать не то что бомбу, а целый арсенал — было бы желание. Но это уже ерунда: самое главное — поскорее отрапортовать! Фамилия, имя, отчество, год рождения — все это было стандартно. Вопрос «где, кем и когда вы были инициированы?» выглядел тоже вполне уместно (ей было неизвестно, как хохотал один из московских вождей С.В.А., шутки ради заполнив эту самую анкету, приложенную к рапорту из Питера: «Инициирован в 4467 году до нашей эры на территории, принадлежащей ныне Ираку либо Иордании — точное местоположение установить представляется невозможным, картографии тогда таки не существовало»). А вот дальше началась полнейшая ерунда. «Имеются ли у вас родственники, состоящие в монотеистических конфессиях?» Хорошенький вопросик, нечего сказать. Танечка, разумеется, обучалась в школе и даже потом закончила что-то, но сейчас она никак не могла вспомнить, что означает слово «монотеистический»? «Едино-» — что? На всякий случай она поставила прочерк и перешла к следующему пункту: «Состояли ли вы когда-либо в секте (организации), исповедующей сатанизм?» Хотя Танечка считала себя настоящей ведьмой, к сатанизму она, вроде бы, никакого отношения не имела. «Если состояли, укажите лидеров секты (организации)…» От этих вопросиков повеяло временами всеобщего доносительства, которые сейчас, в начале XXI века, усиленно пытались реанимировать все те же ретивые чины — правда, получалось у них это как-то не очень удачно. Люди все же имеют свойство умнеть. Танечка заполнила анкету, самостоятельно смогла, наконец, отключить магическое зрение, после чего отдала бумагу секретарше. Та даже не удостоила взглядом магический документ, который был отложен в какую-то стопку. — В течение недели вам сообщат, положительно ли решен вопрос о зачислении в С.В.А., — равнодушно проговорила девица. — Да не волнуйтесь, чистая анкета — чистая совесть. Можете идти. — Я хотела бы дождаться Стаса, — сказала Танечка. — A-а… Он там надолго. Хотя — можете подождать. Она вновь уткнулась в свой комп. Танечке захотелось узнать, над чем же эта юная ведьма так увлеченно работает. Судя по тому, как резво секретарша щелкала клавишами и мышкой, о распечатке документов не было и речи. Вероятно, сейчас на экране происходила какая-нибудь очередная баталия с коварными монстрами, захватившими Землю. Стас, вопреки ожиданиям, вышел из кабинета довольно быстро. Выглядел он мрачным и усталым. — Все в порядке? — спросил он Танечку. — Да. Вот, анкету заполнила, — она посмотрела на секретаршу. — Ладно, значит, проблем не будет. До дома тебя довезти? — Угу, — печально кивнула девушка. Она и хотела бы, чтобы ее довезли до дома — вот только не до ее. Только у Стаса было, наверное, какое-то серьезное задание, какое ему сейчас дело до новообращенной ведьмы! Оказавшись на улице, Стас словно бы прочитал ее мысли и пожелания. А может, и на самом деле прочитал — в конце концов, он-то уже наверняка давным-давно работает в этом С.В.А. — Поехали ко мне? — предложил он. — Время еще не позднее… Девушка согласно кивнула, хотя понимала, что сейчас парню не до праздника в честь ее обращения. Всю дорогу до Васильевского острова Стас молчал, как воды в рот набрал. Только когда они выехали на Большой проспект, Танечка не выдержала: — Слушай, а почему ты привел Исгерд? Ты хотел, чтобы я… — она не смогла произнести «стала бы ревновать», и смущенно замолчала. — Именно. Чтобы ты стала ревновать, хорошенько бы взбесилась — вот тут тебя и можно инициировать. Если бы все было в порядке, могло ничего и не получиться. — И часто такое будет? — надула губки Танечка. — В смысле, ты будешь притаскивать всяких-разных… — В первый раз. И последний, — он вздохнул. — Это — инициация, понимаешь? Он снова надолго замолчал. — …Ну вот, все что ни делается — к лучшему, — говорил Стасу шеф, расхаживая по кабинету. — Противник уверен, что мы у него на крючке — и заглотил наживку. А наживка будет очень кусачей! — он довольно зажмурился, видимо, представляя себе перекошенное от злости лицо своего главного недруга Эйно — почему-то именно глава «Умбры», идущих по пути Тьмы, вызывал его самую бешеную неприязнь. — Читай… Шеф протянул Стасу кипу каких-то листков. — Ксерокопия материалов по поводу одного из городских преданий, — пояснил он. Стас всмотрелся в расплывающиеся буквы. — Отчет подрядчика о том, что работники боятся рыть канал? — удивленно спросил он. — Именно! Дальше читай! — Это может быть в действительности? — спросил он. — Да! — гордо заявил шеф. — В действительности, голубчик мой. И катализатором должен стать некий маг. Или — ведьма. Можно взять небольшой уровень, думаю, это даже лучше. Ты меня понял? — Татьяна? — все еще не веря, спросил Стас, глядя на шефа. Он сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев. — Она же только-только… — Ты всегда все понимаешь с полумысли. — Шеф будто бы и забыл про недавний разнос. — Молодец, мог бы и не называть. В случае чего — окажем помощь. Так вот, именно — только-только. И небольшого уровня. Следовательно, сопротивления не окажет. К тому же, наши дорогие заклятые друзья формально окажутся чисты: она — сотрудник С.В.А. Да, вот что — отказываться не советую. Ты же не хочешь оказаться вместо нее в нужное время и в нужном месте? Стас этого не хотел. Очень не хотел. Он отложил кипу листков. — Да, пока можешь занять ее небольшим заданием. Пускай проконтролирует, что там делается с твоей несостоявшейся подопечной. Правда, вряд ли она узнает что-то дельное. — Когда? — хрипло спросил Стас. — Примерно, через неделю. Тебе все будет доведено. Ну так как? Шеф испытующе, хотя и очень ласково, смотрел на своего подчиненного. Стас кивнул и так же молча вышел из кабинета в приемную — туда, где ждала его Таня. Таня не придала значения тому, что Стас неожиданно обернулся — и, кажется, то, что он увидел в заднее стекло автомобиля, ему очень не понравилось. Почему-то, прежде чем доехать до дома, где он жил, машина петляла по нескольким линиям, а когда, наконец, они добрались, Стас выдал деньги водиле — вдвое больше суммы, которую тот запросил. Но все это показалось девушке не очень существенным. Когда остатки ирландского ликера были допиты, Стас, вроде бы, немного повеселел. Таня предложила сходить в магазин и чего-нибудь приготовить, а он, улыбнувшись, указал рукой на холодильник. Там нашелся настоящий склад всего, чего только можно пожелать. — Хорошо живет на свете Винни-Пух! — Он рассмеялся. — Да, нам можно позавидовать. Скоро у тебя такое будет — при любом раскладе и кризисе! Будущим жалованием не поинтересовалась? — Нет, а что, разве они уже что-то начислили? — Не сомневаюсь. Можешь в следующий раз спросить секретаршу. Обязательно спроси! Его лицо на мгновение стало мрачным. «Если он будет, следующий раз», — подумал Стас. Нет, скорее всего, Танечка сегодня побывала в офисе для проформы. Если только шеф не испытывает своего сотрудника на предмет лояльности. Но надежды — даже на это — почти не оставалось. — Можно видик включить. Или музыку. Ты что любишь? — А тебе что нравится? — вопросом на вопрос ответила Таня. — Ну, «Лакримоза», например. Есть у них такая вещь — в альбоме «Сатура». — Стас щелкнул кнопкой магнитофона. Из динамика полилась мелодия — мрачноватая, но совершенно непохожая на типичный блэк-металл — слишком она была для этого плавной и какой-то медитативной, похожей на песнопения в католическом храме. Ее не портили даже голоса, поющие что-то по-немецки — язык, который чаще всего звучал как слишком отрывистый и резкий, здесь оказался неожиданно мягок. — О чем они поют? — спросила Таня. — Не знаю, — задумчиво пожал он плечами, раздумывая совсем о другом. И вдруг, уже не читая никаких мыслей, протянул руку и слегка обнял девушку, которая не стала кокетливо отстраняться, и говорить, что они друг друга знают еще очень недолго — и прочие глупости, которые положено говорить согласно ритуалу, а просто прижалась к нему. Стас легонько провел пальцами по ее щеке, слегка откинул челку. — Давай не будем сегодня о грустном. Хватит с тебя переживаний. — Давай, — немедленно согласилась Танечка. — Я отключил мобилу. Вряд ли сегодня будут беспокоить. — А если задание? — тревожно спросила она. — Все задания — на потом, — усмехнулся Стас, и его улыбка получилась слегка мрачноватой — как мелодия «Лакримозы». Стас отлично знал — не вызовут. Ни сегодня, ни завтра. В крайнем случае, поинтересуются для проформы, связывалась ли Танечка со своей подругой Ольгой, и что ответили на другом конце провода. Шеф разыгрывал большую многоходовку, в которой мнение рядового сотрудника С.В.А. во внимание не принималось. Оно просто не учитывалось. А мнение ведьмы Танечки Злотиной — тем более. Но некоторое число дней им все-таки подарили. …Он и сам не представлял, что может быть способен на такую нежность. Нет, женщины до Тани у него были, и достаточно много. Если бы Стас пожелал, он смог бы стать самым настоящим дон-жуаном, — вот только не хотел он этого. Его увлекала работа, и, скорее, даже не работа — Служение. Именно так — Служение Тьме — с большой буквы. А когда он догадался о том, что на самом деле представляет из себя С.В.А., было уже поздно менять хоть что-либо… …Когда Таня принялась расстегивать пуговки на своей ужасной кофте, Стас неожиданно встал. — Подожди секунду, — проговорил он, хотя девушка и так не собиралась никуда уходить. Он подошел к окну и с непонятным остервенением задернул шторы. В комнате сгустились тени. Ерундовая это мера, конечно, — если соглядатаям шефа понадобится его контролировать, они все прекрасно разглядят — на то оно и магическое, это их зрение, будь оно неладно! А то, что за ним следят, он уже чувствовал — с той самой минуты, как заметил «хвост» за попуткой. — Теперь — порядок. — Стас ободряюще улыбнулся, вновь усаживаясь на диван. Его руки гладили ее грудь, спускались все ниже и ниже. Таня закрыла глаза, чувствуя его ставшее вдруг прерывистым дыхание. Музыка все продолжала играть — кажется, на диске была записана только эта композиция. И она подходила сейчас лучше всего. Стас помог ей освободиться от одежды, и Таня тихо застонала, когда они слились вместе. Она, конечно, хотела, чтобы он стал ее парнем, но и не думала, что это случится так скоро… и так прекрасно. — Не смущайся, — шепнул он ей. — Все хорошо. Когда наслаждение достигло высшей точки, Танечка не выдержала и вскрикнула. Ей сейчас хотелось только одного — чтобы мгновение продолжалось вечно. Стас даже ошибся — им отвели немного больше времени. Целых десять дней. Иногда звонили, узнавали, как идут дела с заданием, которое получила Таня. На неизменный вопрос следовал ответ: «Там сказали, что Оля болеет». «Продолжайте звонки, — говорили ей. — Если она в больнице, не следует ее тревожить…» Когда Танечка говорила об этом Стасу, тот пожимал плечами, догадываясь, что из той самой «больницы», которая прозывается О.С.Б., Олю не смог бы достать и сам шеф. Стаса не беспокоили вообще. Он знал, что рано или поздно ему сообщат о «нужном месте и времени». И всякий раз, как только он показывался на улице, Стас чувствовал на себе отвратительно-внимательный взгляд. «Большой Брат смотрит на тебя… — говорил взгляд. — И не думай рыпаться, ты же — умный мальчик…» Можно было сделать многое. Например, можно было воспользоваться моментом, когда Таня будет в очередной раз звонить Оле и в очередной раз нарвется на О.С.Б. (Стас нисколько не сомневался в том, кто подходит к телефону) — а там уж выкрикнуть «помогите!» Результат оказался бы тем же — на это слово его хватит, а потом «Большой Брат» найдет способ его прикончить. В конце концов, можно было взять Татьяну и попробовать убежать. Чем может окончиться побег или «левый» разговор, он отлично знал. Невидимая простым смертным рука протянется через комнату — и нежелательного свидетеля уберут. И даже операцию не отменят — просто спешно отыщут другую жертву. Стасом овладела какая-то странная апатия. Он жил, двигался, дышал — и усиленно делал вид, что ничего особенного не происходит. Что никто однажды не позвонит и не скажет: «Собирайся, пора…» Он даже не знал, как относиться к Танечке, и с чего это вдруг ведьма, которая намного ниже его по рангу, вдруг стала для него существом, которое невыносимо больно будет потерять. Ведь все тогда, на дне рождения, заметили, что она бывает непробиваемо глупой, что не умеет одеться и уж тем более подать себя. Возможно, дело было в том, что прежде никто рядом с ним не был счастлив. А Танечка — была. Она радовалась жизни, с удовольствием хлопотала на кухне. Несколько кастрюль, пара сковородок и пластмассовый электрический чайник (Танечка по случайности поставила его на газовую плиту) уже стали жертвами этих хлопот. При всем при том она настолько искренне переживала из-за своих промахов, что сердиться на нее было просто немыслимо. И совершенно не замечала Танечка, как меняется лицо Стаса, когда он думает, что она его не видит. Иногда самообман бывает спасительным. Глава 26 Колдовская лаборатория Фирма «О.С.Б.» занимала три этажа. Подвал тоже принадлежал фирме, но он был общим для всех подразделений — там размещались столовая и несколько магических лабораторий. Левая половина помещений была, по сути, тоже общей, хотя и числилась соответственно, за «Астрой», «Эквилибриумом» или «Умброй». Но числилась только формально: к примеру, зал для собраний находился на этаже, принадлежавшем «нейтралам», а библиотека располагалась в крыле «Астры». Но заходить туда могли все. А вот правая половина считалась вотчинами того или иного подразделения. Конечно, это не означало, что около дверей, закрытых при помощи магии и шифрового замка, стоят вооруженные охранники. Нет, конечно. Просто на то, чтобы кто-то из другого подразделения туда зашел, требовалось особое приглашение. А если приглашения нет, зайти тоже было можно — но при этом на тебя посмотрят немного странно, если, конечно, для этого не возникло каких-то исключительных обстоятельств. И под таким непонятным взглядом захочется сказать «извините!» и побыстрей закрыть дверь с той стороны. Так было заведено всегда — даже в те времена, когда О.С.Б. маскировался не под фирму, а под некое очень научное и очень закрытое учреждение. Даже еще раньше, хотя те времена мало кто здесь помнил. А на верхних этажах дома размещались квартиры сотрудников О.С.Б. Не всех, разумеется — примерно половина так и осталась жить у себя. Но, если у кого-то были проблемы, он запросто мог переехать сюда — хотя бы в «общежитие». Конечно, раньше это был обыкновенный дом с обыкновенными жильцами. Но жильцов давно уже расселили — на необыкновенно выгодных условиях. Теперь все здание так или иначе было поделено сотрудниками О.С.Б. — Ну, добро пожаловать! — торжественно улыбнулся Эд, когда Оля прошла мимо вахтера, даже не посмотревшего в их сторону — он передвигал какие-то рычажки на пульте управления. — Не беспокойся, тебя охрана здесь уже, считай, запомнила. Теперь ходи смело. — Да он и внимания не обратил, — тихо сказала девушка, которая посчитала, что вахтер в такой солидной конторе мог бы оказаться и посуровей — для имиджа хотя бы. — Ну, как же, как же, не обратил! И не только он. Видела ту статуэтку у него на полочке? — Кошка. — Оля оглянулась. На полочке слева от вахтера и в самом деле стояла изящная статуэтка сидящей кошки. — Правильно. И принцип действия почти тот же. Охранник. И теперь он на тебя настроен. Твоя личная аура — это твой пропуск сюда. И никаких бумажек с фотографиями. А если бы он не был настроен — ты бы просто так одна сюда не вошла. Сказала бы — «ой, ошиблась!» — и прошла мимо. Думаешь, почему сюда всякие коммивояжеры со своим товаром не таскаются? — А вахтер зачем? — Ну, это если вместо коммивояжера заглянет кто-то посерьезней, например… Ладно, идем, — и Эд стал подниматься по лестнице. Делал он это настолько легко и непринужденно, что шедшая за ним Оля еще раз изумилась — так свободно перепрыгивать через ступеньки может не всякий зрячий! — А куда мы? — спросила Оля, спеша за ним — второй ее гид, Настя, осталась беседовать с кем-то на ступеньках офиса. — В триумвират, — обернулся Эд. Они направились по какому-то длинному коридору. По дороге им попался только один человек — крепкий стриженый почти под ноль парень, точь-в-точь похожий на шофера «Жигулей». Черные очки едва-едва скрывали здоровенный синяк у парня на скуле. — Никак — новенькая? — сказал он, не поздоровавшись с Эдом, а всего лишь кивнув. — Угу, — ответил за Олю Эд. — А что это у тебя за украшение на щеке? — спросил он слегка ехидным тоном. — Да вот… шел-шел, упал — ударился… — …И так — десять раз, — закончил за него Эд. — Тебе — смешно, — хмуро сказал парень. — Вам поручили выхаживать симпатичную девчонку, а нам было каково? Да будь я человеком, этот интеллигент мне башку своротил и не заметил бы. Я уж чего только не делал, а синячина не проходит. Хоть волком вой! Только сейчас Оля заметила, что и у этого парня в лице проглядывают какие-то явно волчьи черты. — Так ты повой! В истинном-то облике синяков нет? — предложил Эд. — Сейчас тебе — нет! И в облике, и так. Нет, ну чтоб я еще раз стал интеллигента какого-нибудь выхаживать! — И обладатель синяка, махнув рукой, зашагал куда-то по своим делам. — Братья-волколаки. За глаза — верволки… средней полосы. Как видишь, даже с проблемами, — шепнул Эд Оле. — «Умбра», конечно. — А что за интеллигент? — спросила она. — Знакомый тебе Андрей. Буйствовал, как видишь, пока болел. Ну вот, мы, между прочим, на месте. Он открыл дверь одного из кабинетов. — Заходи, сейчас представим. Представлять пока что было некому — никаких секретарей в приемной не оказалось, здесь был только Андрей, немного смущенный, как любой поступающий на работу перед собеседованием. Он тихо поздоровался с Олей, вопросительно поглядел на Эда и отошел куда-то в уголок, нервно теребя рукава рубашки. Было совершенно непохоже, что он еще совсем недавно кидался на «санитаров». Из кабинета, дверь в который была закрыта неплотно, слышались чьи-то голоса. — Ну, ты же не первый год здесь, верно? И что сотворил? А если бы у его матери инфаркт случился? — приятный мужской голос звучал спокойно и ровно, как будто его обладатель устраивает не разнос, а ведет беседу за мирным чаепитием. — Виктор Семенович, ну вы же знаете, что Ян был не в очень хороших отношениях с ними? — собеседник явно оправдывался, и получалось это неважно. — Знаю, и что из этого? Да хотя бы они его сами из дому прогнали?! Ты же понимаешь — каждый родитель будет гордиться успехом ребенка, кем он ни будь. А тут — придется их сюда приглашать. Иллюзорку построить сам сможешь? Раз уж сказал — интернат для особо одаренных, так давай, работай. — Постараюсь, Виктор Семенович… — Да уж будь так любезен… В общем, экскурсия для них — на тебе. Дверь открылась, оттуда даже не вышел — скорее, выпал — парень с ужасно сконфуженной физиономией, который тут же прошмыгнул мимо ожидающих. Вслед за ним появился высокий седоватый мужчина, судя по осанке, похожий на отставного военного. Во всяком случае, перед этим «настоящим полковником» хотелось вытянуться в струнку и отрапортовать по всей форме и со всей серьезностью: «Курсант Савченко к месту несения службы прибыла!» — О, так быстро? — спросил он. — Тогда — прошу! И вы заходите, не стесняйтесь, молодой человек, — подмигнул он Андрею. В просторном кабинете, несмотря на размеры, было очень уютно. — Присаживайтесь. Чай, кофе? — спросил он. — Кофе, — нерешительно сказала Оля. Андрей только кивнул — все так же смущенно. В его представлении прием на работу, даже в такую организацию, должен был начинаться со всяческих анкет и резюме, а не с чашки кофе. — Одобряю, — кивнул седой. — Тоже обожаю кофе. Тут как раз мне прислали… — Он подошел к полке и вытащил из шкафа яркую упаковку, испещренную буквами незнакомого Оле алфавита, слегка похожего на грузинский. — Паксейский — лучший во всем Индокитае. Как-то пришлось помочь одному тамошнему монастырю… Да ладно, давайте знакомиться. Ольховский Виктор Семенович, начальник подразделения «Астра». А вы — Ольга Савченко, — он слегка улыбнулся, — ну а с вами, Андрей, мы уже виделись. Остальные подтянутся позже. Какое-то мелкое ЧП, как я понял. Да, Эдуард, пришло сообщение из Женевы… Опять жертвы! — Где? — спросил Эд. — Ирак, — коротко ответил Ольховский. — Американцы? — Они самые. Оба замолчали. Ольга была удивлена. Она, конечно, знала, что в Ираке идет война, но что там делает организация? Однако новичкам стало понятно — сейчас для вопросов не время. Кофе созрел почти моментально. Эд подал чашки с ароматным напитком, а Виктор Семенович самолично передал их Оле и Андрею. — Ну что, поскучнели? — Шеф «Астры» сделал глоток необычайно ароматного напитка, и в его глазах заиграли веселые искорки. — Значит, так: с этого момента вы включаетесь в сообщество всяческих вампиров, оборотней, ведьмаков, варлоков — ну и светлых магов, естественно. В какое подразделение войдете — решите сами, когда кончится срок обучения. А обучаться будете пока что в оперативном и аналитическом отделах. — Прямо с сегодняшнего дня! — послышался голос за спиной у Оли. — И на практике. Она обернулась. В комнату быстро вошел светловолосый парень лет двадцати пяти в очках. — Что, собеседование в разгаре? Ну и замечательно! Значит, как зовут меня, знаете? Эйно, — представился он, быстро и цепко пожав руки Андрею и Оле. — И сегодня нам предстоит немного поразмяться — с оперативным отделом вместе. — Сообщение из Женевы, — коротко проговорил Виктор Семенович, протягивая распечатку. — О, черт! — Он пробежал глазами бумагу. Но даже теперь не забыл, зачем пришел. — Ладно, кофе допиваем, ребята, потом — экскурсия, дальше в столовую. А вечером у меня дело для вас будет. Боевое крещение, так сказать. Хотя у тебя оно, по-моему, было? — Эйно, ухмыльнувшись, взглянул на Андрея. — Силища — быка завалишь! — Или — волкА! — Виктор Семенович тоже улыбнулся. — Фенрира, например. Оля задумалась, кто такой Фенрир, и, наконец, с трудом, но припомнила, что это — гигантский волк, с которым связан Рагнарёк — последняя битва богов в скандинавских мифах. — А вот сравнительную мифологию изучать придется, — улыбнулся Виктор Семенович, видя смущение новичков. — И еще много чего. Кофе был допит, и все трое — Эд, Оля и Андрей — покинули кабинет. — А что за сообщение? — Первым решился нарушить молчание Андрей. — Надо ли оно вам, на самом-то деле? Узнаете в свое время. Сообщение пришло — еще двоих наших в Ираке убили. — Лицо Эда помрачнело. — Наших? — Американцев… — вздохнул Эд. — Да какая разница! Организации действуют повсюду, правда, это только у нас такое милое название — «Смерть бесам!» — В Ираке? Они что, там воюют? — спросил Андрей. — А то! Саддам собрал в свое время ту еще команду. Хочешь — работай на него, не хочешь — умри. Им бы радоваться, когда Ирак освободили. А эти маги воюют. Древних артефактов там — навалом. Вот и пользуют. Такие проколы реальности, как готовили эти типы из С.В.А, там едва не каждую неделю. И убивают… Первого, Патрика, у нас мало кто знал, а вот у Арни Рычащего Кугуара Настя даже стажировалась. — Он индеец, что ли? — Именно. Там их множество, главный центр магии в Штатах — это Оклахома, даже не Нью-Орлеан. Может, еще туда и попадете со временем. Оперативный отдел ничем особенным Олю не удивил. Несколько компьютеров, самый обыкновенный системный администратор, который, скорее всего, уже успел глотнуть пива и за обедом добавит еще — видимо, для него это было позволительно. А больше — ничего. — Самое главное — сотрудники, — пояснил Эд, когда они покинули отдел. — А они сейчас — кто где. Вот вернутся — будет здесь повеселей. Кстати, через пятнадцать минут — обед. Что лучше — сперва сводить вас в лабораторию или записать в библиотеку? — А что за лаборатория? — удивилась Оля. — Лаборатория по изучению Запределья и сопутствующих явлений. Одна из нескольких. — В лабораторию! — хором сказали Андрей и Оля. В подвале горели лампы, сделанные в виде факелов на стенах. Не успела Ольга как следует полюбоваться таким чудом, как Эд приложил ладонь к стене. Тут же выяснилось, что и не стена это вовсе, а дверь, почти что сросшаяся со стеной. — Заходим… Все трое замерли перед огромной, во всю стену, светящейся картой Санкт-Петербурга. Вроде бы, самая обыкновенная карта, только границы районов обозначены как-то неправильно. — Петербург — там, в Запределье, — пояснил Эд. Он щелкнул переключателем — карта засветилась каким-то огоньками. — Это — метеообстановка на сегодняшний момент. Все просто: синий цвет — зима, оранжевый — лето, узнать температуру можно, ткнув указкой… например, сюда, — он направил светящийся огонек лазерной указки в район «Владимирской». — Как видим, плюс девять. — Погоди, но сейчас же лето, — ошеломленно воскликнула Оля. — Это здесь — лето. А там у тебя — мартобрь. Причем — всегда мартобрь. Район с устойчивой температурой и погодой — несколько кварталов. А вот и еще одна точка, — огонек указки пополз куда-то по центру города. — Мариинский театр, так называемый «египетский регион». Плюс тридцать один в тени. И так — примерно лет двадцать семь, не меньше. Устойчивые регионы придется выучить все до единого, прежде чем вы отправитесь туда. Он снова передвинул какой-то рычажок. На сей раз вспыхнула схема метро. Странное это было метро — огромный паук распластал свои щупальца по всему городу, кое-где они пересекались и делились. — Почему станций столько? — на сей раз пришла пора удивляться Андрею. — Спросишь у Яна, он, наверное, подойдет в столовую. Вот потому что, никто его в Запределье не строил, само возникло, причем почти что сразу — такое. Иногда схема меняется. В общем, живое оно, и живет само по себе, и туда лучше не соваться никогда. — А то что? — А то — съест, — совершенно серьезно ответил Эд на вопрос Оли. — Приговорит, так сказать, к полному и окончательному пожранию. Яник чудом уцелел. Редрик за ним полез, и, честно скажу — мы тогда здорово за него перепугались. А ведь Ред в Запределье родился. Ладно, — он выключил карту, — идем дальше. Вот вам магические артефакты. Оля невольно ахнула, увидев огромную коллекцию всяческих украшений, кристаллов — и даже вполне современных дисков для звукозаписи. Эд перехватил ее взгляд: — Только слушать это совсем не надо. Один вот послушал пару раз. Поставил на комп и включил… — И что с ним стало? — Крышечку потерял. Набрал какое-то сумасшедшее письмо, отправил в рассылку. Якобы ему высшие силы это надиктовали, а потом велели запустить… Ну, сумасшедший, что возьмешь! — А на самом деле что там было? — Музычка. Весьма специфическая, специально на него рассчитанная. Точнее, на его психотип. Еле нашли тогда, кто это сделал. Дверь снова отворилась, на пороге стояла Настя. — Так, дорогие мои, насмотритесь еще этого добра, — строго сказала она. — А обед вас ждать не будет! Глава 27 Многоходовка Шеф С.В.А. прошелся по кабинету. Он уселся в кресло, подумал несколько секунд, потом достал из пачки длинную темно-коричневую сигарету, щелкнул зажигалкой и сделал затяжку, с удовольствием вдохнув ароматный дым. Кажется, сейчас никаких проколов быть не должно. Да их и не было. То, что случилось два года назад — это не прокол, скорее, необходимый риск, часть жизни мага. Ну кто же мог знать, что О.С.Б. вступит в контакт с одним из контрабандистов — и об ударе станет известно заранее? Кто такое предвидел? А в итоге — пришлось стерпеть насмешки и унижения, потерять многих преданных магов, и только что не свой пост. Теперь все будет иначе, совершенно иначе. Благо этот мальчишка, Стас, совершенно случайно оказался под рукой. Что ж, магов мало, очень мало, но иногда кое-кем приходится жертвовать. И сейчас был тот самый подходящий момент. Анкеты, введенные им не столь давно, были сделаны для отвода глаз. Куда важнее то, что ни в какие документы не попадает, то, что и сами его сотрудники о себе не скажут — не потому, что хотят скрыть, а просто по незнанию. Например, кое-какие факты из биографий своих предков. Порою — чрезвычайно интересные факты. Иногда нужно жертвовать не только магами, но и ценными артефактами. Что поделать — такова жизнь! Две довольно симпатичных вещицы потеряны безвозвратно, зато получено нечто большее. Некий мальчишка был отправлен в Запределье, причем так, что О.С.Б. не спохватился. Точнее, не спохватился сразу. Конечно, Стас сделал глупость. На его неопытность все и было рассчитано. То, что было задумано, должно было сорваться — правда, шеф не ожидал, что план по открытию «портала фараона» провалится настолько быстро. Но как забегали люди О.С.Б., как засуетились! И упустили из виду только одно — мальчишка-маг ушел в Запределье. Единственное, что тревожило шефа С.В.А. — это то, что Яна сумели вернуть. Но сейчас это становилось непринципиально. Вернули его или нет — само его появление и длительное блуждание по параллельному Петербургу должно было разбудить некие очень серьезные силы. И теперь оставалось лишь ждать, когда эти силы окрепнут — настолько, что смогут проявиться в реальном мире. Шеф аккуратно стряхнул пепел, и вновь поднялся, подошел к книжному шкафу. Он постоял, глядя на стоящую на полочке фигурку женщины с кошачьей головой. Богиня Бает. Древний Египет. Конечно, подобную фигурку можно купить на любом базаре в Александрии или Хургаде, и торговец, заламывая цену и хватая покупателя за рукав, будет уверять, что статуэтка досталась ему от прапрадедушки, который честно работал грабителем гробниц фараонов. Подобную — но не такую статуэтку. Потому что эта Бает и впрямь была — из гробницы. Пусть и не из фараоновой, а всего лишь жреческой. Высокого полета был тот жрец, если мог еще при жизни ТАК зарядить статуэтку. Шеф петербургского С.В.А. был страстным коллекционером магических вещей — древних, подлинных шедевров. Ладно, подумаем о делах. Внушить такому слабому магу, как Стас, страстную любовь к его замечательной ведьмочке-Танечке было самой меньшей из проблем. И с этой проблемой он успешно справился. А потом можно было вызвать своего сотрудника и заявить: мол, все, конечно, отлично, но вот есть тут небольшая биографическая справка — по поводу твоей Танечки. И еще одна справка — по поводу одного из «нехороших мест» города Питера. Танечка и сама не знает, что ее отдаленный предок был шведом. И поучаствовал в одном очень сомнительном и нехорошем мероприятии. Чувствуешь, Стас, чем все оборачивается? Так что не строй долговременных планов по поводу девушки, она уже не жилец на этом свете. Зато для хорошего «прокола реальности» эта девочка — идеальный персонаж. Жертва. Да-да, именно жертва. И не спорь, ты ведь очень хочешь жить, не так ли? Надо было видеть, какими глазами он смотрел, когда вынужденно соглашался. А потом за ним устроили слежку — да так, чтобы Стас эту слежку просек. И ведь ничего он предпринять не сможет! И не будет, что характерно. Ни с теми, кто за ним следит, ни с собственным эмоциональным фоном. А он меняется — как раз в необходимую сторону. Еще несколько дней — и маг дойдет до кондиции. А дальше все уже расписано, как по нотам. О.С.Б., не предотвративший большой «прокол реальности», окажется в том же положении, которое сейчас занимают Воины Армагеддона — если только не в худшем. А главы украинского и литовского С.В.А., которые два года назад посмели говорить с ним, словно видя перед собой какую-то букашку, официально принесут свои извинения. Шеф представил, как это будет, и улыбнулся. Кстати, сейчас должны вернуться те, кто пасет Стаса — очередная смена. Неплохо бы с ними переговорить, наверняка выяснится что-нибудь интересное. Он снял трубку. — Миня и Глеб уже здесь? Тогда пускай зайдут в кабинет. Ровно через минуту оба — маг примерно того же уровня, что и Стас, и верткий худощавый вампир — уже стояли перед ним. — Присаживайтесь, — милостиво разрешил шеф. — Докладывайте… Доклад оказался — как всегда. Стас сейчас находился под массированным внушением, он должен был ясно понимать — никакого выхода для него нет. Ему надо подчиниться, иными словами, принять участие в человеческом жертвоприношении. Точнее, в принесении в жертву Мага — Танечки. Именно с этим, как ему пояснил шеф, и будет связана предстоящая операция — и само участие Стаса в этой операции. Жертвоприношение должно спровоцировать не просто прорыв, а настоящий обвал текущей реальности… А страсть к Танечке была Стасу уже навязана заранее — шеф С.В.А. постарался и здесь. И теперь парень все больше и больше погружался в тихую панику, не представляя, что ему делать. То есть, конечно, представляя — очень уж хотелось спасти девушку. Только вот как? Никакого выхода у него не было. О теперешнем состоянии Стаса и доложил начальству угодливо улыбающийся Миня, который всегда страдал неуемной жизнерадостностью — очень нехарактерной для вампира: — Впал в прострацию. Сегодня выходил в магазин, вернулся минут через пятнадцать — с двумя бутылками коньяка. Полагаю, для собственного употребления. — По сторонам озирался? — деловито нахмурившись, спросил шеф. — Да, и не только. Два раза пользовался магическим зрением, обшаривал окрестности, поверхностно, конечно. Слежку не заметил, но чувствует. Все согласно инструкции… — Согласно инструкции, — повторил шеф. — Это хорошо. Постарайтесь так и действовать. Когда ваша следующая смена? — Завтра, с восьми утра. — Отлично, отдежурите — и сразу на доклад, моего вызова не ждите. Теперь — вот о чем… Обводный вчера осмотрели? Нужные точки и все прочее? — Конечно. — Миня едва каблуками не прищелкнул. — Тогда… Я, пожалуй, проедусь с вами еще раз. Ошибиться здесь нельзя, Миня. Ошибка будет стоить очень дорого, мы же все об этом знаем. А выполним все — обещаю, Миня, свои вампирские инстинкты удовлетворишь. Полностью! Миня и его молчаливый напарник отлично знали, как дорого стоят ошибки. Глава 28 Первое задание Есть небольшое, но очень важное отличие Темных и Светлых (речь не об С.В.А., там вообще все иначе). Об этом отличии по какой-то совершенно непонятной причине мало кому известно, однако оно наблюдается везде, где существует О.С.Б. и их коллеги — хоть в Нью-Йорке, хоть в Токио, хоть в Санкт-Петербурге. Скажем, подошло время обеда для «Астры». Виктор Семенович, хотя, вроде бы, дружелюбно относится ко всем, приглашает присоединиться избранное общество — своих замов по отделам и тех, с кем знаком давным-давно. Кто-то заваривает паксейский кофе, кто-то приносит в кабинет тарелки, появляются как по волшебству (а почему — как?) глиняные горшочки с горячими мясными блюдами — а Виктор Семенович ведет чинную и неторопливую беседу в своем ближнем кругу. О, быть просто приглашенным на такой обед — это признание великих заслуг перед Правым Путем, Путем Света, и не каждый в «Астре» может похвастать, что побывал хоть когда-нибудь во время перерыва в кабинете шефа. А вот в «Умбре» дела обстоят совсем иначе. В должный час Темные во главе со своим шефом шумной толпой спускаются в столовую, где усаживаются за свои столики — рядом с нейтралами и не приглашенными в «ближний крут» Светлыми. Кофе заваривает тот, кому это не в лом — иногда и Эйно самолично, притом иногда это напиток получше того, которым потчуют Виктора Семеновича буддийские монахи из Лаоса, а иной раз просто-напросто пакетиковый — и такое тоже случается. За столом обсуждаются дела — по крайней мере, те, что можно обсуждать. Если у кого-то случается день рождения или другой праздник — на свет появляются шампанское или коньяк, а прочих — даже если они из другого подразделения — приглашают не церемониться и присоединяться. Как-то Виктор Семенович намекал Эйно о том, что неплохо бы сделать две столовых — для рядовых и тех, что повыше. Обиделся Эйно надолго и всерьез. «Вы там как хотите, но пока я здесь, офицерских столовых тут не будет!» — отрезал он, и больше этот вопрос никогда не дискутировался. День, когда Оля появилась в О.С.Б., исключением не стал. Настя позвала ее не зря — обед и в самом деле был готов: необычайно вкусный салат, суп и отлично прожаренное мясо — изделие здешнего повара. Настя указала вошедшим на столик: — Вам — сюда! За столиком уже сидел какой-то невысокий парень — по виду, типичный школьный «неформал»: не хватало только плаща и деревянного меча. Увидев пришедших, он тихо поздоровался и снова уткнулся в свою тарелку. Вероятно, это и был Ян — тот самый мальчишка, который безо всякой подготовки путешествовал по Запределью больше суток. Андрей посмотрел на подростка с явным уважением. Ему-то в свое время хватило нескольких минут, чтобы убедиться, насколько Запределье опасно для обычного человека. — А про какое задание говорил Эйно? — спросила Оля, садясь за стол. — А, вот ты про что, — усмехнулась Настя. — В общем, ничего особенного — даже магия тут почти ни при чем. Просто есть в Питере балбесы, которые поклоняются дьяволу. Жертвы ему приносят. До девственниц дело не доходит, — думаю, их там просто нет, — а вот кошки… Ну, поскольку они зовут себя Темными, — она поморщилась, — и поскольку наши узнали, что сегодня будет их жертвоприношение, мы хотим их навестить. И слегка побеседовать по душам. Эйно уже пригласил составить компанию? — Да. — О, вот, кстати, и он! — воскликнула Настя. — Привет бойцам! — Эйно подошел к столу. — С первым днем в О.С.Б.! Завтра отметим боевое крещение, а сегодня придется быть трезвыми. — Он притворно вздохнул. Оля молча управилась с салатом, и тут заметила нечто, ее ошеломившее. В зал вошли новые посетители — в количестве семи — но совсем не человек. Это были кошки, которые шествовали по столовой чинно и едва ли не строем. Следом за ними семенил совсем крохотный котенок. Кошки, вопреки обыкновению, не стали вертеться под ногами и клянчить кусочек повкуснее. Вместо этого они спокойно прошли в уголок, где стояло несколько мисок с уже выложенной едой, и с самым серьезным видом принялись обедать. — А… — Оля даже слов подходящих не могла подобрать, она лишь указала рукой в тот, дальний угол. — Кошки, — сказала Настя. — Наши кошки, только и всего. Все — на довольствии О.С.Б. — Они что — тоже в Запределье ходят? — А как же! Даже простые кошки иногда там бывают — с пользой для себя. А наши так и вовсе помогают в работе. — Погоди-ка, да ведь одну я помню! Это она была тогда в квартире Юли. — Наверное, ты про Кассандру? — уточнила Настя. Серая кошка около крайней тарелки подняла голову, и коротко мяукнула, заслышав свое имя. — У нас Редрик — спец по кошкам, — сказал Эд. — А вот, между прочим, и он. — Тот самый «хиппи», — воскликнула Оля. — Я же его видела! — Да ты уже много кого тут видела. Кушай давай, день сегодня будет долгим. Тебе еще обустраиваться в нашей общаге, — напомнила ей Настя. Пока Редрик здоровался с новичками, маленький котенок, оторвавшись от миски, подбежал к Яну и вскочил к нему на колени. Ему хотелось не еды, а ласки. Ян улыбнулся, почесал его за ушком. — Решил, как назвать? — спросил Редрик. — Нет пока. Думаю. — Ну, думай. — Едешь с нами, Ред? — улыбнулась Настя. — Кота спасать? А как же! Моя бы воля — я бы этих типов в Запределье загнал — да там бы и оставил. Живите, как хотите, а не хотите — не живите. — Жаль, что нельзя, — поддержала его Настя. — Ладно, битва еще впереди. Тебе, Ян, ехать нельзя, ты еще не до конца поправился. Будет на твоем веку боев предостаточно, можешь мне поверить… — Наверное, — ответил Ян и снова уткнулся в тарелку. Похоже, мысли паренька были где-то — во всяком случае, не здесь. Неожиданно он переспросил: — Жертвоприношение? — Ну да, они же считают, что их покровителю зачем-то нужна смерть кота! Ур-роды! — последнее слово Редрик почти прорычал. — Того не понимают, что жертва — в любом случае — должна быть чем-то очень важным для того, кто ее приносит. Когда отдаешь часть себя, своей жизни тому, во что веришь или в кого веришь — это уже неважно, кому или чему: богу, стране, любимой девушке… — Погоди… Что-то во сне… в Запределье… Что-то было связано с жертвоприношением… — Ян слегка побледнел, он молча шевелил губами, пытаясь что-то вспомнить. — Успокойся. — Эйно положил ладонь ему на лоб, и Оля, сидевшая рядом, почувствовала, а скорее, даже увидела, что рука шефа «Умбры» остановилась в нескольких миллиметрах — и из нее хлынул фиолетовый свет. Это продолжалось какую-то долю секунды. — Рановато, наверное, ты поднялся, — проговорил он. — Полежал бы еще, поболел. — Нет-нет, со мной все хорошо, — поспешно проговорил Ян. — Просто что-то привиделось… — Теперь тебе обустраиваться, — распорядилась Настя. — Вещей у тебя все равно пока нет, может, что-то из дома принесешь. — Э, да ты о чем-то задумалась… — А как вы к религии относитесь? — А, вот ты о чем! Это — кто как, — усмехнулся Эд. — Личное дело каждого, как по закону положено. Что до всего прочего… Ну, призраки, например, бывают. Вполне, кстати, материальные. Только Запределье здесь ни при чем. Те самые бесы — тоже. Понимаешь, человек есть не только то, что он ест. Это еще то, что он думает, переживает, чувствует. В общем, люди это называют душой. Так себе термин. Гораздо точнее — сущность, чаще мы именуем это так. — Значит, атеисты неправы? — Почему-то Оле это показалось не то чтобы обидным, но… несовременным, что ли. — Как тебе сказать? И правы, и не очень. Правы в том, что верховной сущности мы не обнаружили. Следов хоть какой-то деятельности — тоже. А если даже и были те, кого люди считают богами, — так это вполне материальные существа, только очень далеко ушедшие от нас в развитии. Испанцев в Южной Америке тоже посчитали богами — и просчитались, кстати. А вот насчет загробной жизни — тут твои атеисты ошиблись. Душа материальна, вместе с телом она не умирает. — И вообще, некоторые исследователи из С.В.А. посчитали бы меня мертвой! — вступила в разговор Настя. — Потому что — вампирша, видите ли! — Вот именно, — рассмеялся Эд. — Там у них совсем все плохо: что-то вызубрили раз и навсегда — и думают, будто могут руководить человечеством! Руками они водить могут — туда-сюда. — Да уж, не застал ты семьдесят третий год и большой поворот. Сколько шуму тогда было! Если бы не С.В.А., люди давным-давно на Марс слетали бы, а на Луне сейчас была бы база! Российская, не чья-нибудь еще… Пророки! — Настя тихо и невнятно выругалась. — Ничего, скоро уже реванш возьмем! — И зачем тебе на Марс? — задумчиво сказал Эд. — Тамошнее Запределье рвешься изучать? Думаю, оно поопасней здешнего раз так в десять. Ладно, я не о том… Кстати, в курсе современной истории магии вы все потом разберете сами. А насчет призраков гораздо проще. Вот, скажем, умер человек. Его сущность не погибла, а куда-то ушла — куда именно, мы и сами не знаем. Есть мнение, что все происходит очень по-разному. Но ведь есть еще сущность тела. Все те действия, которые человек совершает как бы сам по себе. Вот я сейчас просто делаю шаг, а по нервным волокнам идут тысячи и тысячи сигналов. А все это — волны, психическая энергия. Она тоже накапливается к концу жизни. А потом — распадается, но очень медленно, иногда проходят сотни лет. Тут-то призраки и возникают. Они, кстати, совершенно неразумны, хотя кое-какие рефлексы иногда остаются. Между прочим, во втором семестре вам обязательно дадут курс по теории существования призрачных существ. Читать будет наверняка сам Виктор Семенович. — Во втором семестре? — брови Оли изумленно приподнялись. — Конечно! Знаю, что ты хочешь спросить — что у нас за университет, и долго ли в нем учиться? Отвечаю — всю жизнь, — улыбнулся ей Эд. — Хотя полноценными оперативниками вы станете года через три. А первое задание — уже сегодня. Глава 29 Два ревнивца под одной крышей Жизнь в квартире на Васильевском, где Таня и Стас жили теперь вдвоем, не успев начаться, подходила к концу. И Стас твердо об этом знал. А вот Танечке казалось, что это — самое начало. Она смирилась с тем, что Стас старался ни на минуту не оставлять ее одну — даже к родителям ей как-то раз пришлось съездить на его машине. А уж визит-то был самым что ни на есть пустяковым. В конце концов, не только он здесь отличается ревнивым характером. Даже забрать трудовую книжку с предыдущего места работы Таня все никак не могла — ее туда не отпускали под самыми разными предлогами. Но не это было самым неприятным. Теперь Танечку страшно раздражали звонки по мобильнику Стаса. Ей очень хотелось подключиться каким-нибудь образом и проверить, кто там на самом деле ему названивает. В конце концов, такой видный и симпатичный парень должен, даже обязан пользоваться успехом у девушек — взять хотя бы ту же толстую Исгерд. И первейшей задачей Танечки стало его от этих самых девушек оградить. Лучше всего подошел бы для этого необитаемый остров. Но, увы, желания с возможностями совпадают не всегда. Поэтому после каждого звонка Стасу учинялся небольшой допрос: кто звонил и почему? Результаты допросов Танечка суммировала, и вскоре пришла к серьезному выводу — как минимум, в четверти случаев он ей если и не врал, так уж, во всяком случае, чего-то не договаривал. Сперва Танечка хотела просто-напросто поговорить с Стасом начистоту — но даже ей хватило ума этого не делать. Тогда молодой человек замкнется в себе, а звонки на том не остановятся. Тем более, в последние дни он что-то и без того хмурый. И похоже, его мрачное настроение с ней, Танечкой, никак не связано — может быть, что-то не то на работе… — …Послезавтра, — произнес голос в телефонной трубке, и Стасу неожиданно захотелось приехать в офис, войти в кабинет, дотянуться до обладателя голоса и попробовать взять его за горло. Иногда такие меры могут и подействовать, однако же Стас был уверен в том, что сперва за горло возьмут, скорее всего, именно его. — Почему молчим? — осведомился голос в мобильнике. — Я слушаю, — с трудом проговорил Стас. — Слушаю… Послезавтра, в пять вечера, на «Фрунзенской». — Правильно, голубчик. Как ты понимаешь, подозревать она ни о чем не должна. Послушай внимательно, это очень важный пункт. Иначе придется применять силу. — Я знаю, — промямлил Стас в трубку. — Она ни о чем не будет подозревать. Сказал он эти слова просто так — но именно они долетели до девушки, хлопотавшей на кухне. Если фраза и не решила весь ход операции, то уж, во всяком случае, серьезно на него повлияли. Стас с самым мрачным видом включил комп, и, как только он загрузился, включил старых и добрых «Героев меча и магии». Ему хотелось сейчас кого-нибудь убить — хотя бы и в игре. Танечка, вопреки заведенному обыкновению, не стала его ни о чем спрашивать. Да ведь все и так уже было понятно. Звонила, естественно, Исгерд. А та, которая не будет ни о чем подозревать — это, конечно, она, Таня Злотина. «Все эти мужики — козлы! — мысль была далеко не новой, но Танечка ухватилась за нее, как за спасательный круг. — И ведь думает, что втайне от меня…» Глубокая синяя тарелка, которую она мыла в этот момент, выскользнула из ее рук и разбилась. Звук был достаточно громким, но Стас на него никак не прореагировал. Впрочем, сейчас он не оторвался бы от компа, даже узнав, что это — последняя глубокая тарелка в доме (так оно, между прочим, и было — за неделю количество посуды успело сократиться примерно на треть). Собирая осколки, Танечка решила, что надо менять гнев на милость. Козлы-то они все, конечно, козлы — но, возможно, эта мерзавка Исгерд каким-то образом его шантажирует? А что, ведь всякое случается. Например, неприятности, связанные с домашним видео или фотоснимками. Вот подбросить такое, к примеру, на стол его начальника — и все, каюк, прощай, карьера. Вдруг в этом С.В.А. собрались сплошь борцы за нравственность? Верится с трудом, конечно, но все бывает. А еще бывает — и это намного хуже — шантаж денежный. Конечно, Стас — парень небедный, но мало ли, когда и зачем ему могла понадобиться определенная сумма? И теперь его держат на коротком поводке. В общем, слабое место есть у каждого. Заставить бы его хоть намекнуть, что на самом деле с ним происходит — а уж тогда она наверняка что-нибудь да придумала бы. Настоящие черные свечи достать — не проблема, а уж сделать небольшую порчу — тем более. И Исгерд — или кто там еще? — получит свое раз и навсегда. Наконец, в голове Танечки выработался некоторый план. Она продолжала готовить ужин и даже начала что-то весело напевать. Разумеется, бифштекс оказался пережаренным — это поняла даже сама «хозяйка». Вот только Стас ничего не заметил. — А как там поживает Исгерд? — осведомилась девушка самым невинным тоном, когда Стас тупо поглотил остатки бифштекса. — Не знаю. — Он пожал плечами. — Она мне не звонит, я ей — тоже. Надо бы как-нибудь внушить ей, что мы мирно и по-хорошему расстались. — Голос Стаса был совершенно безразличным, и Танечке даже показалось, что он и на самом деле утратил к толстой толкиенистке всякий интерес. Но так ли это на самом деле? Как бы проверить? И, если звонила не она, то кто? Вдруг глаза Стаса блеснули, взгляд сделался более осмысленным. Ему в голову пришла одна идея, которая показалась неплохой. — Ты можешь как-нибудь найти Ольгу Савченко? — спросил он, пристально посмотрев на Танечку. — Если ты насчет задания… — начала она. — Да, насчет. И не только. Неожиданно он весь напрягся, на лбу выступили капельки пота, а Тане показалось, что в комнате разом потемнело. — Значит, так. Ты найдешь Ольгу и передашь ей одну вещь… Записку. — Для Исгерд? — теперь голос Танечки наполнился ядом. — Нет. Она знает, — быстро сказал он. — Я напишу — перед тем, как ты к ней пойдешь. Только созвонись сперва, ты же должна созвониться. Прости, я буду говорить быстро. Она должна передать это О.С.Б. Запомни — Отряд «Смерть бесам!», это очень важно. Запомни. Он попытался подняться с дивана — и тут же почти рухнул обратно. Силы для энергетической защиты у Стаса явно не хватало. — Ну… хорошо. А что за отряд такой? Команда ролевиков?! — Нет, нет, — почти шепотом произнес Стас. — Неважно… Лучше молчи. Танечка была полностью сбита с толку. Продолжать разговор относительно Исгерд сейчас явно не следовало, хотя она подозревала, что без соперницы все-таки не обошлось. — И пусть прочтет при тебе, — выдохнул Стас. — Хорошо, хорошо, — кивнула девушка, слегка обеспокоенная и даже напуганная его состоянием. — Кто прочтет, Ольга? — Нет, тот, кто будет с ней рядом. — Ну, хорош ты — загадками говорить! — Сделай, как прошу. — Стасу было трудно, слишком трудно говорить. Энергетическая защита отняла все его силы. Когда через минуту Стас задремал — здесь же, прямо на диване, — у Танечки появилось время обдумать свои дальнейшие планы. Ну, во-первых, теперь она точно поняла, что Стас темнит. Что, скорей всего, история, в которую он вляпался, и впрямь очень, очень нехорошая. Что послезавтра на «Фрунзенской» произойдет что-то такое, что просто необходимо предотвратить. Возможно, Исгерд просто-напросто решила предъявить ультиматум: «Или ты будешь со мной, или…» Интересно, что за «или»? Бандитов она, что ли, наняла? А ведь запросто — среди этих ролевых, говорят, и не такое иногда водится. А вот что теперь делать, Таня поняла прекрасно. Конечно, к Оле она съездит, послание передаст — заодно узнает, зачем Стасу понадобился этот самый Отряд, и что это вообще такое. А послезавтра никуда он не поедет. Будет здесь мирно лежать — и спать. Есть такая хорошая и совершенно немагическая штука — сильное снотворное. Несколько таблеток — и никуда он не двинется. Вместо него на «Фрунзенскую» съездит она — и уж выяснит, что к чему. — Ало, это ты, Миня? Как он реагирует? — Не беспокойтесь, Иван Анатольевич, все в полном порядке. Только что энергетическую защиту ставил на несколько минут. — Пробиваться не стал? — в голосе шефа послышалось любопытство. — Нет, а зачем? И так понятно, что он делал — девочке своей объяснял ситуацию. Возможно, предлагал ей бежать. — Пускай побегает. Главное, Миня, ты следи, чтобы он этой защитой себя не прикончил. Не уследишь — каюк тебе, — добродушно посоветовал шеф С.В.А. и отключился. — Не прикончит… — уверенно проговорил Миня, с самодовольной миной убирая мобильник. Он уже видел повышение своего статуса, а дальше — кто знает? — шеф ведь не вечен на своем посту… Вампиры, вообще-то, нигде и нигде не считаются элитой С.В.А., но вот, поговаривают, что иной раз может быть и по-другому. А почему бы вампиру и не сделать карьеру мага? Глава 30 Охота на мелких бесов Машины оставили — на всякий случай — поближе к воротам кладбища, но другого, лютеранского. — Не хватало только спугнуть их раньше времени, — проворчал Эйно на предложение водителя подъехать поближе. Сотрудники О.С.Б. выбрались из машин — сам шеф «Умбры», Эд с Настей, двое верволков-близнецов и новички. — Идем спокойно, делаем вид, что прогуливаемся. На Смоленке всегда летом много народу, — предупредила Настя. — И вообще, ребята, ваше дело сегодня — просто наблюдать. — А почему в милицию не заявили? — спросил Андрей. — Можно и в ментуру, — ответил Эйно, — а ты уверен, что они этим будут заниматься? Конечно, при желании можно их и заставить поработать — даже за бесплатно. Только понимаешь, к ментам эти твари — привычные. А к нам — не очень. — Им надо так по башке настучать, чтоб думать забыли о жертвоприношениях, — поддержала шефа Настя. — По башке-то по башке, — обернулся к ней Эйно, — только драку устраивать не будем. Это наши темно-светлые противники любят друг друга мутузить с применением магии. А мы сделаем кое-что другое. Эд шел молча, задумчиво глядя на темнеющие силуэты домов, стоявших около кладбища. Компания перешла мост через речку Смоленку. Теперь цель была почти что рядом. — Настя, ребят в Запределье не таскай! — в который уже раз предупредил Эд. — Да уж не собираюсь. Постоят в сторонке, посмотрят. И один из Волколаков — кажется, это был Серый, — тут же возразил: — А и зря. Не знаю, как Лёльку, а вот этого, — он кивнул в сторону Андрея, — я бы, Эйно, на твоем месте использовал — как секретное оружие массового поражения. Было удивительно, что по случаю предстоящей операции ни Эйно, ни кто-то еще не надел боевого облачения, — все выглядели точно также, как в офисе. Правда, теперь в лице шефа «Умбры» появилось и впрямь нечто бесовское, нечто такое, что заставило бы врага трижды и трижды подумать, прежде чем перейти дорожку этому человеку отнюдь не атлетического сложения. Впрочем, те, кого сейчас хотел навестить совместный патруль О.С.Б., думать как раз и не умели. Ни трижды, ни — вообще. — А откуда они вообще берутся, эти сатанисты? — спросила Оля, когда их отряд миновал ворота Смоленского кладбища. — Откуда? — задумчиво проговорила Настя. — Заводятся, от грязи, наверное. И потом, не сатанисты, а дьяволопоклонники — тут разница есть, и очень большая. Знаешь, сейчас это все вдруг стало модным. Надел черный прикид, накупил безделушек в рок-магазине, напустил на себя важный вид и всё — ты уже не Вася Пупкин, а, как минимум, Асмодей или Танат. А еще хорошо в Интернете на соответствующих форумах других себе подобных матом обложить — а заодно и приличных людей. Никто же в морду за это не даст, хотя и надо бы. Ну вот, а когда такой чел осознал себя воистину крутым, он прибивается к компании себе подобных… — А дело «Умбры», меж тем, страдает… — рядом возник ухмыляющийся Эд, который, казалось, видел в темноте даже лучше, чем днем — если только это можно было назвать словом «видел». Скорее уж, чувствовал, хотя это тоже не совсем верно. Оля давно хотела спросить про «внутреннее зрение», но задавать такой вопрос ему самому или даже Насте считала просто неудобным. — Наше ОБЩЕЕ дело, наблюдатель. — Настя была совершенно серьезна. — Общее, — повторила она. — Стадо — оно всегда стадом останется, в какие одежды его не ряди. А вред от него — всем! — Что верно, то верно, — миролюбиво заметил Эд. — А зачем им кота — в жертву? — не отставала Оля. — Так просто в черных прикидах ходить не могли? — Не могли. Фильмов они насмотрелись, статей о сатанистах начитались. Журналюги из пальца высасывают всякий бред — опять-таки после просмотра тех же фильмов. Оле и самой приходилось видеть в ярко-красочных (а на самом деле — «желтых») газетенках заголовки вроде «Сатанисты совершили кровавое жертвоприношение!» Разумеется, там речь шла о людях. Мало того — такие статьи украшались заказными постановочными фотографиями, на которых воспроизводился в деталях весь кровавый ритуал. Девушка подумала, что эту газетную дрянь надо снабжать непременным грифом: «Минздрав предупреждает — беречь от детей… и взрослых». Впрочем, серьезные издания были в последние годы едва ли умнее и правдивее «желтых». — А может, и в самом деле дать им в морду? — предложил интеллигентный человек Андрей. — Ну, дашь ты им разок… А они через неделю на другое кладбище пойдут — и то же самое там устроят, — Эйно объяснял это, как объясняет терпеливый учитель, что, в принципе, из меньшего числа можно вычесть большее, и получится минус, но это проходят не в первом классе, так что сейчас надо просто правильно решать примеры и задачи. — А мы им устроим такое, что долго помнить будут. Компания молчаливо прошла мимо часовни святой Ксении. Здесь всегда было людно, даже несмотря на позднее время. Кто-то тихо молился, одна из женщин в темном платке подошла к самой часовне и приложилась к ней губами. — Мужа вернуть хочет, — прокомментировал Эйно, и Оля невольно вздрогнула — судя по всему, он мог читать мысли. — Напрасно это она. Пил как трофейная лошадь, ее и детей гонял… Зачем, интересно, ей такого красавца надо? Радовалась бы себе. Сколько вижу такое — не могу понять. — Привычка, — коротко бросил Эд, — свыше им дана. И — чтобы всё как у всех. Глупо, конечно… За часовней начинались более мрачные места. Здесь народу почти что не было — точнее, Оле казалось, что нет. — А вон тот склеп заселен, — сказала Настя. — Похоже, бомжики. И справа от него. И чуть в стороне. Еще через несколько десятков метров им попались две подозрительного вида девицы — обе в черных плащах, с рюкзачками. На шее у одной из них висел ангх — египетский крест с петелькой наверху. — Они? — спросил шепотом Андрей. — Нет, — ответил Эйно. — Ты не шепчи, они нас не слышат… и не видят. Это готы — еще одно модное молодежное движение. Тоже, конечно, так себе, но эти хотя бы жертвы не носят. Ходят по кладбищам, иногда пьют, но вреда от них почти никакого. Плохо, что они — за очень малым исключением — тоже стадо. Хотя, у той, что постарше, есть кое-какие способности. Больше никто по дороге им не встретился. — Мы на месте, — удовлетворенно проговорил Эйно. Оля удивленно озиралась по сторонам — кажется, здесь-то точно никого не было. — Не туда смотришь, — подошедший Эд тронул ее за плечо. — Видишь, где было шевеление. Около склепа, забранного железной решеткой. Готовят ритуал, гады… И точно — в той стороне на секунду мелькнул огонек свечи. — Ну что, ты призраками и привидениями интересовалась? — Эйно подошел к Оле. — Сейчас увидишь призраков. Придется в этой части кладбища их слегка разбудить. — Как разбудить? — не поняла Оля. — Очень просто. Обычно они активности не проявляют. А сейчас — проявят. Главное, сама не перепугайся. Значит, слушайте. Сейчас они демонов вызывать начнут. Самое время для нас. Эйно откуда-то — Оле показалось, что из воздуха — достал короткий жезл, который показался Оле сделанным из стекла. Он протянул руку с жезлом в сторону одной из могил, и начал речитативом читать какое-то заклинание. Девушка поняла только одно — этот язык ей незнаком. — Призывание мертвых. — сказал стоявший рядом с ней Эд. — «Астра» старается такого никогда не использовать. …На полу заброшенного склепа была вычерчена мелом пентаграмма, на всех пяти ее концах были поставлены горящие свечи, и можно было приступать к ритуалу — вот только Змей почему-то медлил. Прочие молчали, им было любопытно, что сейчас произойдет. Зараза уже достала «инструмент» — клещи, перочинный нож — жертва не должна умирать быстро. Она и собиралась произвести обряд, и этому удивился даже Змей. «Да просто как-то с детства животных мучить люблю!» — бесхитростно пояснила девица. Вокруг нарисованной пентаграммы сгрудилось тринадцать набившихся в склеп человек. Мало кто знал друг друга по «паспортным» именам — здесь в ходу было нечто совершенно другое. Змей, Велиар, Бафомет, Тошнотик — это для парней. У девушек «имена» были еще интереснее — Зараза, Гарпия, Чума и даже Диарея (она считала, что это очень удачное смена «паспортного имени» — Дарья). — Начинаем, — скрипучим голосом сказал Змей, и Зараза с Гарпией полезли в сумку, доставая спеленутого сиамского кота, который ничего еще не знал о своей участи. Честно говоря, парням хотелось побыстрее покончить с обрядом и приступить ко второй части программы: в рюкзаках было припрятано несколько бутылок дешевой водки, да и девчонок здесь вполне достаточно. Но надо было следовать ритуалу. — Не вырвешься! — усмехнулась Зараза, вытаскивая пленника наружу. — Сейчас начнем… Начать, впрочем, не удалось: девице показалось, что над кладбищем раздался тихий, но явственно ощутимый вой. — Что там? — спросила Зараза, отдавая кота Змею. — Собака, наверное… Чё, приссала? — Это я-то?!. Вой повторился — теперь он был гораздо ближе и длительнее. И в этот момент нарисованные мелом лучи пентаграммы начали светиться сами собой, а вой на кладбище стал разноголосым. Змей все еще продолжал держать кота, не понимая, что происходит. Кажется, остальные тоже порядком растерялись. А в центре пентаграммы, прямо посреди склепа, начал вырисовываться силуэт — были видны только черный плащ и горящие красным глаза. — Вызывали? — загробным голосом осведомился силуэт. — А… да… да как?! Нет… — Мысли Змея перепутались, он понял только одно: дело приобретает какой-то очень дурной оборот. Парни помладше откровенно попятились к выходу. — Вызывали! — утвердительно кивнул демон, и протянул руку, взяв кота. — И налить забыли, гады… — Он совершенно неожиданно развернулся — и отвесил Змею тяжелого и очень болезненного пинка, да так, что тот с обиженным визгом пролетел к стене. И вот тогда до всех дошло — надо делать ноги, и поскорее. И сразу же началась паника. Заорали все — перекрывая вой, доносящийся с кладбища. Около выхода из склепа возникла давка, Зараза, которая уже приняла немного пива с водкой — для храбрости — не удержалась на ногах и упала, по ней прошлись несколько спешно удирающих дьяволопоклонников. Демон, оставшись в одиночестве, принялся было распеленывать несчастное животное, потом заметил лежащую около выхода полубесчувственную от страха девицу. — А ты что здесь забыла, сука? — Он спокойно переступил через магическую фигуру и поднял Заразу за шкирку. Та мотнула головой, волосы на наполовину выбритой голове растрепались, и теперь она походила на самого заурядного панка. — А ну-ка вперед! Он легонько придал ей ускорения. Снова упрашивать не пришлось — деваха помчалась, как бешеная. — Запашок тут! — Демон недовольно поморщился. Он отлично представлял, что сейчас злоключения новоявленных сектантов только начинаются. Оля увидела, как почти над каждой могилой появляется сиреневато-белесое облачко. Еще немного — и облачка начали сгущаться, принимать форму. Через несколько минут в паре метров от нее возникли призраки, — и почти каждый виделся ей полуистлевшим скелетом в лохмотьях. — Они не опасны, — предупредил Эд. Несмотря на это заверение, девушке было очень жутко, но она продолжала стоять. Эйно куда-то исчез — именно что исчез, а не ушел. Только что стоял шагах в десяти — и вдруг растворился, словно его и не было. Оля оглянулась. Она, Андрей и Эд остались на месте, а остальные сейчас прошли дальше и окружили склеп, совершенно не обращая внимания на духов кладбища. — Верволки трансформировались, — заметил Эд. — Поглядите, это интересно. И вообще, идемте ближе. И верно — неподалеку от входа в склеп — решетчатой двери, сбитой с петель — стояли сейчас два крупных волка. Через полминуты один из них, словно бы не выдержав ожидания, взвыл, подавая сигнал к началу операции. Первый же ломанувшийся из склепа дьяволопоклонник кинулся бежать, не разбирая дороги, то и дело спотыкаясь о могильные плиты. Запнувшись в очередной раз, он упал, но ударился обо что-то мягкое и полетел в узкий проход между могилами. Парень поднялся на четвереньки — и встретился глазами с волком, стоявшем совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. Волк посмотрел на дьяволопоклонника красными горящими в темноте глазами — каким-то очень нехорошим и выразительным был тот взгляд, — а потом зверь зевнул, показав очень ровные и очень острые зубы. И тут же волк с отвращением втянул носом воздух — кажется, урод, стоявший на четвереньках, успел обгадиться. Стоял он, впрочем, очень недолго — сперва начал отползать, все так же глядя на зверя, а потом, видимо, не выдержав, повернулся и бросился к спасительному пролому в стене, ограждавшей кладбище. Серый только фыркнул — этому еще повезло, на вампиршу он навряд ли нарвется. А если бы нарвался — стал бы заикой на всю оставшуюся жизнь. Вся операция заняла минут десять, не более того. Она закончилась бы гораздо быстрее, если бы дьяволопоклонники не носились по кладбищу, подобно броуновским частицам, а удирали бы организованно. Но ни о какой организованности теперь и речи быть не могло: перепуганным заклинателям демонов на каждом шагу мерещились то вампиры, то волки, то фигуры в темных плащах с глазами, горящими недобрыми алыми огоньками, им казалось, что кладбищенские призраки вот-вот ухватят их за джинсы или куртки. В воздухе стоял визг — гораздо громче любого волчьего воя. Никто даже и не думал помогать упавшим, все предметы для ритуала и рюкзаки с горячительным были напрочь забыты в склепе. Эйно появился также неожиданно, как исчез. — Вот что с ним теперь делать? — Он указал на сидящего на руках кота, издавшего довольно противный мяв. — Этот — не из особо разумных. А, животное? — Он почесал сиамца за ушком. Животное что-то тихо ворчало, видимо, сидеть в грязной сумке было просто отвратительно. — Подруге подарю, она как раз такого хотела, — вовремя спохватилась Оля, которая вдруг вспомнила, что никакого существенного подарка для Юли на день рождения она так и не сделала. — Прекрасно. Осмотрим поле боя, дамы-господа? — предложил Эйно. — Запах там, правда, мерзкий — в штаны-то они наложили основательно! Может, что-то интересное отыщется? Только для начала… — он передал кота Оле и поднял руку, что-то прошептав. Призраки начали распадаться и гаснуть, и через минуту ничто не говорило о безобразии, устроенном в дальней части кладбища. — Всё. Теперь вряд ли они соберутся снова, — говорил он, когда компания зашла в склеп. — Нет, ну как такое можно пить? — он возмущенно достал из брошенного рюкзака бутылку. — Палёнка! Самая настоящая! Во, желудки-то! — А если все-таки соберутся? — спросила Оля. — Это вряд ли, — проговорил Эйно, закончивший осмотр и не нашедший ничего интересного. — Понимаешь, никому не захочется прослыть полным идиотом. Эти теперь долго будут вспоминать собственное позорное бегство. А раз так, первыми врагами будут свидетели — их собственные дружки-подруги. Скорее всего, они переругаются сегодня же к утру — будут выяснять, кому перовому пришла в голову такая дурацкая идея — устроить обряд с жертвоприношением. Компания распадется, а там, глядишь, и дьяволопоклоничество они оставят. Да уж, сотонисты — круче самого Сотоны, ничего не скажешь, — он произнес это, смешно окая, и рассмеялся. — А просто морды бить — не мой стиль. Помогает это плохо. — Да, помню, был такой похожий случай, — сказал Эд, когда вся компания шла обратно к выходу с кладбища. — Только там фигурировали не дьяволопоклонники, а якобы язычники. Решили древний скандинавский культ возродить… — Наши, что ли? — осведомился Андрей. — То-то и оно — питерцы. Как-то летом свои радения устроили, на солнцестояние. А мы с Настей тогда просто там жили, в Заходском, в палатке. Отпуск у нас был. Слышим, какие-то голоса, шум, смех. Выхожу узнать, в чем дело. А они факелы зажгли, выстроились. — Ты про кошек, про кошек расскажи, — рассмеялась Настя. — А что — про кошек? А, великая богиня Фрейя, — Эд улыбнулся. — Появляется, понимаешь, среди них девица — в чем мать родила, — и тащит за собой шлейку с тремя кошками. — Девица оказалась чернявой! Хороша богиня Фрейя, такую и в рабыни там не взяли бы! — Настя уже давилась от смеха. — Вот-вот. Ну, спрашиваю, в чем дело, а мне вежливо так разъясняют — мол, праздник у них, в честь викингОвой богини любви — так и сказали. А ведь всем известно, что Фрейя ездит в повозке, запряженной кошками. Вот они и соорудили. — Эд замолчал. — А потом что случилось? — спросила Оля. — А потом… Потом они стали хором орать: «Слава Одину! — Слава!» «Слава Тору! — Слава!» «Слава Фрейе! — Слава!» Всех поименно перечислили. Ну тут я и вступил: «Слава Хель!» — кричу. «Слава!» — отвечают. Даже не поняли, что злобную тварь прославляют. Упорные, черти, догола разделись, комары со всего Заходья там пир устроили… — А потом из палатки появилась Хель собственной персоной… — загробным голосом сказала Настя, давясь от смеха. — Они меня все-таки разбудили, изверги! — Вот-вот, результаты были такие же, как сегодня — стоило им тебя увидеть, — вещи побросали — и бежать. Там, в Заходье, вообще немало водилось разных ку-ку. Помнишь, как тот тип требовал себе трон Заходского? — Помню-помню, — сказала Настя. — Идет такой — пальцы веером, плащ из занавески. «Требую себе трон Заходского!» Торжественно нам это объявил — и дальше отправился. — А я сперва даже не понял, о чем это он. Потом знакомые ролевики объяснили. Оказалось, есть такое: самый обыкновенный камень, неизвестно за что Троном прозванный. Сидеть не рекомендуется — там каждая собака ногу ставит, да и хорошо, если только собака. — Да, бывает, — подтвердил подошедший Эйно. — Ну что, трофеи предлагаю утопить в Смоленке — вон с этого моста. — Идет, — подтвердил Эд. Ритуальный нож, клещи, веревки, которыми связывали кота, а заодно — рюкзак с паленой водкой — немедленно с глухим всплеском отправились ко дну. — Туда им и дорога, — подтвердила Настя. Кот, чудом спасшийся от мучительной смерти, задремал на руках у Оли, когда она — вместе с Эдом и Настей — ехала в машине. — Ну что, страшновато было? — обернулся с водительского места Серый. — Не очень… — подумав, заявила Оля. — Это же призраки, иллюзорка. Наверное, они и меня видели страшной, с красными глазами. — Ну а я-то — не иллюзорка! — гордо сказал Серый. И только теперь Оля окончательно поняла: он говорит совершеннейшую правду, оборотни и в самом деле — часть этого мира. Как вампиры, маги и прочие подобные существа. И все это должно каким-то образом уложиться в ее сознании. Но ничего тревожного Ольга не чувствовала. Машина миновала Гавань, у Горного выехала на набережную Невы. Стояла спокойная петербургская ночь, у причала отдыхал огромный учебный парусник, на другом берегу, за мостом, можно было разглядеть очертания какого-то большого туристского теплохода. И от всего этого веяло чем-то успокаивающим — как будто этой ночью навсегда ушла часть той гадости, которая не давала северному городу спокойно жить, побуждая его ненавистников говорить разную чушь о «недобром Петрограде» и «черной северной Пальмире». — А каким образом Эйно то являлся, то растворялся? — наконец, нарушила девушка молчание. — Через Запределье. Он просто прошагал до самого склепа — там этим гаврикам и явился, — ответила Настя. — Только тебе такое проделывать еще рановато — на кладбище, во всяком случае… Ладно, дело сделано. Кота разместишь у себя в комнате, а завтра — звони подруге, пускай берет. Красавец, — Настя погладила короткую шерсть зверя и очаровательно улыбнулась. Ее улыбка ни Олю, ни Андрея уже не смущала. …Два автомобиля тихо пронеслись мимо биржи и ростральных колонн — и скрылись в лабиринтах Петроградской. Глава 31 Конспиратор Утро Танечки Злотиной началось с похода в аптеку и покупки снотворного. Она твердо решила провести на следующий день небольшую инспекцию знакомств Стаса — и, если некая Исгерд собирается преследовать своего бывшего, она постарается сделать так, чтобы больше в голове ее соперницы такая дурная мысль не появлялась. Глаза ей выцарапает, в конце-то концов! В последнее время Стас почему-то не хотел отпускать ее одну. По какой причине, Танечке было совершенно понятно — он ревнует. А раз ревнует — значит, любит. Другого она просто не допускала и не представляла. То, что Стас отчего-то вчера был совершенно не в форме, оказалось настоящей удачей — сегодняшний Танин поход требовал одиночества. А Стас с утра спал — настолько крепко, что девушка задумалась, а нужны ли будут таблетки? Потом все же решила, что нужны. Она взяла ключи, оставленные Стасом, а кое-какие деньги были уже припасены. Девушка посмотрела на себя в зеркало — скорее, самодовольно, чем критически, слегка поправила челку и еще раз убедилась: Исгерд с ней не тягаться! Это улучшило настроение, и она спускалась по лестнице, что-то мурлыкая себе под нос. Чудовищная жара уже прекратилась, сейчас в Петербурге начинался тихий летний день, который может завершиться дождем — а может и не завершиться, никакая метеослужба не сможет предсказать погоду наверняка. Танечка вышла на Большой проспект, добралась до 7-й линии. Можно было бы, конечно, поискать аптеку где-нибудь поближе, но она знала именно эту аптеку — действующую и одновременно музейную, со старинными аналитическими весами и склянками, стоящими в закрытых шкафчиках. Нужных таблеток не оказалось, пришлось покупать то, что есть — это не было удивительно, в городе частенько пропадали некоторые лекарства, порой даже самые нужные. Но ее заверили, что снотворное отлично действует, так что беспокоиться нечего. Выходя из аптеки, девушка подумала, что неплохо бы пройти к рынку, располагающемуся неподалеку, и, раз уж она все равно вышла, купить каких-нибудь продуктов. Во-первых, это хорошо замаскирует ее поход, а во-вторых, хотелось чего-то вкусного. Да и Стаса подкормить, а то — осунулся совсем. Танечка быстро прошла на рынок и столь же стремительно выбрала товар — полкило черники (а зачем мелочиться, если есть деньги?!) и несколько отборных южных яблок. Заплатив, она вышла к проспекту, раздумывая о том, не следует ли вернуться и прикупить еще чего-нибудь. И в этот самый момент — то ли засмотревшись на собор, стоявший на противоположной стороне, то ли просто по неосторожности, девушка запнулась буквально на ровном месте — и полетела на землю. Собор и сама седьмая линия неожиданно сместились куда-то вбок, и девушка поняла, что не удержала равновесия. Впрочем, асфальт лицом она все же не задела: чьи-то сильные руки подхватили Танечку в самый последний момент. — Девушка, вы не ушиблись? — ее бережно подняли, осторожно дали в руки пакет с черникой — часть ягод все-таки оказалась передавленной, и что самое неприятное, Танина розовая кофточка оказалась испачканной в черничном соке. — Ах, как неосторожно… — перед ней стоял молодой человек — по виду, чуть постарше Стаса. Он слегка и словно бы смущенно улыбнулся, а лицо его показалось девушке некрасивым — каким-то слишком уж плоским, что ли. — Ох, эти каблуки… вечные от них проблемы, — проговорила Танечка. — Да уж… Просто кошмар! Так и под машину недолго, — вздохнул молодой человек. — Вам на метро? — Нет-нет, по Большому — а потом на 12-ю линию. — А, вы тоже здесь живете? — молодой человек, кажется, обрадовался знакомству. — Ну да, живу — с недавних пор. У своего э… мужа… — Танечка решила вести себя честно, коли уж и в самом деле собралась ревновать Стаса всерьез. — А, так вы — замужем? — Парень, вроде бы, даже слегка огорчился — или ей это показалось? — Ну… да, — протянула девушка. Молодой человек был не совсем в ее вкусе, но он, кажется, отличался обходительностью и галантностью. Пожалуй, с ним можно было просто побеседовать. — Повезло вашему мужу — такая хорошая хозяйка! С утра — на рынок. Он у вас где работает? — Так, в одной фирме. — А-а… — Это могло означать что угодно, но на самом деле не означало ровным счетом ничего. — А вы? — Тоже… в фирме. Меня Мишей зовут. А вас? Танечка представилась. — Ну что ж, давайте я вас через проспект переведу. Эти каблуки… А если бы такое случилось на проспекте, на проезжей части?.. Просто кошмар какой-то! Болтая, они и не заметили, как дошли до нужной линии. — Все, дальше я сама. Мой муж просто до ужаса ревнив, так что мы прощаемся — сказала на прощание девушка. — До свидания, Танечка. Я здесь живу, мы, можно сказать, соседи. Увидимся еще. Может быть, даже очень быстро. — Миша снова улыбнулся, но какой-то неполной улыбкой, не разжимая губ. — До скорой встречи. Стас уже не спал. Он мрачно прохаживался из угла в угол и вздрогнул, когда повернулся ключ в замке. — Где ты была? — хмуро спросил он вместо приветствия. — На рынок ходила, — честно ответила Таня. Она выставила перед Стасом пакет с черникой. — Для тебя старалась. — Ох, просил же я! Да ты все по-своему, — казалось, он совершенно не обрадовался. — А это что? — Стас показал на пятно на кофте. — Так, упала, запачкалась в чернике. Отстираю, — небрежно заметила девушка. Пятно было размером с пятикопеечную монетку, не больше — под самым сердцем. — Если бы не один молодой человек — очень обходительный, кстати, — я бы всю чернику передавила. И сама бы разбилась, — как бы между прочим заметила Таня. Она ждала ответной реакции, это было очень важно. И на сей раз ее ожидания обмануты не были. — Что за молодой человек? — резко спросил Стас. «Ага, наконец-то его можно хоть чем-то пронять!» — торжествующе подумала девушка. — Ну, такой… На лицо, правда, не очень… Плоский какой-то весь. И глаза — слишком близко посажены. И улыбается — вот так. — Танечка попыталась изобразить полуулыбку ее нового знакомого. С каждым ее словом Стас менялся в лице. — Что он тебе сказал? — парень взял Таню за руку. — Что? Это важно! — Ну… так, по мелочам. Да что ты, в самом деле, ты меня к любому фонарному столбу собираешься ревновать? — девушка слегка надула губки. — Это очень важно, Таня, — повторил Стас. На его бледное лицо было сейчас страшно смотреть. — О чем вы с ним говорили? — Ну… живет он тут, неподалеку. В какой-то фирме работает… Мишей зовут. — Мишей, значит? — мрачно проговорил Стас. — Миней? — Да что с тобой такое? Ты что, его знаешь? — Я тебе потом все расскажу. Потом. — Ничего не понимаю, — совершенно искренне произнесла Татьяна. — Давай я лучше тебе яблок вымою. — Ладно, — кивнул Стас. — Ладно… Только знаешь, больше одна из дома не выходи. Нарвешься еще на какого-нибудь маньяка. — А я магию применю! — решительно и беспечно объявила девушка. Примерно через час, когда яблоки были съедены, черника, находившаяся в немного подавленном состоянии — тоже, и Танечке даже показалось, что состояние Стаса (тоже немного подавленное) медленно, но верно начало проходить, она наконец-то вспомнила о делах. О задании, которое ей дали в С.В.А., и которое никто пока что не отменял. — Я позвоню Оле, — сказала она. — Конечно, звони, — в голосе Стаса появился проблеск надежды. Таня и не подозревала, что невидимые часы в его голове постоянно отбивают такт: «Завтра… Завтра… Уже завт-ра…» В чужих мыслях копаться начинающая ведьма пока не умела. Телефон Оли не отвечал. И тут Танечке пришла в голову светлая мысль. Пришла она, конечно, довольно поздно, но лучше поздно, чем вообще никогда. Она набрала номер, послушала гудки, а потом на том конце провода послышался знакомый голос: — Алё? — Юленька, ты? — Да… — Ну, просто — мяу! Наконец-то до кого-то добралась. Разговор продолжался минут десять — притом, совершенно ни о чем. Стас, даже будучи магом и более-менее разбираясь в людской натуре, терялся, слыша такой треп — он совершенно не представлял, как можно обсуждать по телефону какие-то украшения и личную жизнь совершенно непонятных Наташ, Светок и Юль, причем так долго и во всех подробностях. Это больше всего походило на восточные законы вежливости, когда надо полчаса за чашкой чая неторопливо говорить о таких значимых вещах, как погода, кошки императрицы, сад камней и новая беседка в парке Небесного Благоденствия с видом на пруд Сиреневого Дракона — и только потом приступить к придворным союзам и интригам, взяткам и новым назначениям. — Ой, слушай, я чего звоню, — наконец-то первая, восточно-вежливая часть беседы, подошла к концу — не прошло и часа. — Ты Ольгу Савченко больше не встречала? Мне она очень нужна. — Вообще-то, нет. Но она сегодня обещалась ко мне заехать. — Ой, правда? А во сколько? — Около двух. Повезло — у меня как раз отпуск начался, а иначе бы она меня не застала. Представляешь, отдает сиамского кота, настоящего, породистого, правда, без родословной. И — бесплатно. А я всегда хотела… — Юленька, а можно мне заехать? У меня, вдобавок, столько новостей — ты не поверишь… На том конце провода на несколько секунд воцарилось молчание: видимо, Юля оценивала ущерб, который потенциально может нанести Танечка. Однако куча новостей все же перевесила. — Хорошо, буду ждать. Адрес помнишь? — Конечно-конечно. Они проболтали еще минут пять, затем девушка повесила трубку. — Ну вот, — она гордо подошла к Стасу, задумчиво сидящему на диване, — получилось! Я выцепила эту Олю! — Молодец, — откликнулся маг. — Когда и где? — и, услышав адрес, он кивнул. — Поедем вместе. — Ну, Стасик, что ты, как этот самый… Я одна съезжу. У нас там — девичник, ты можешь помешать, уж, извини, конечно. И потом — если ты сейчас появишься со мной у Юли, будет много вопросов. Ненужных. — Хорошо, я туда не пойду, — бесцветным голосом проговорил Стас. — Только провожу тебя. Подвезу. Ты же еще не владеешь техникой управления людьми, без денег не проедешь… — Ладно, — смирилась с этим непонятным упорством Танечка. — Так и быть, провожай… Может, и встретишь? — Непременно, — совершенно серьезно сказал Стас. — Я где-нибудь рядом побуду. Попутку поймали на Большом. Пока Стас и Таня шли к проспекту, маг несколько раз оглядывался по сторонам. Да так, что это не осталось незамеченным его спутницей. — Да что с тобой сегодня такое? — спросила, наконец, она. — Ничего… Может, это я твоего плосколицего Мишку-Тедди… Миню высматриваю! — хмуро ухмыльнувшись, сказал Стас. — Дался тебе этот Миша! — Поймаю — морду буду бить… Долго, — злобно заявил Стас, желая в этот момент только одного — быть услышанным чьими-то весьма посторонними ушами. — Чтоб к девушкам чужим не приставал, гад. Машина с тонированными стеклами стояла около его дома, никуда она не делась. Значит, и Минька-вампир был где-то рядом, а не он — так кто-нибудь из той же команды «топтунов». «Намекнули, значит, — мрачно подумал Стас. — Красное пятно на груди слева. Какая гениальная точность! Суки…» Водитель иномарки согласно кивнул, когда Стас назвал адрес. — Будем петлять по городу, — бесцветным голосом произнес маг. — Ехать с превышением скорости. Штрафы в случае чего — мои. — Угу, — раздалось с водительского сиденья, и машина стронулась с места. Стас посмотрел назад. Пост «топтуны» уже сняли — теперь машина, принадлежавшая С.В.А., пристроилась в хвост. «Следят… За каждым движением следят… — думал Стас. — Ладно же вам…» — Выезжай с Васильевского на Невский через Дворцовый мост, — все так же бесцветно произнес он. — Потом — сделаешь разворот — где лучше, и по Малой Морской — к Исаакию. Оттуда — на Плеханова, то есть, на Казанскую, потом — на Гороховую, переедешь мост — и на Фонтанку. Танечка только диву давалась таким распоряжениям, но Стас был настолько сосредоточен, что она решила на всякий случай не возражать. Только на Казанской, когда машина преследования оторвалась достаточно для того, чтобы Миня и прочие «топтуны» ничего не смогли разглядеть магическим зрением, Стас достал бумагу и карандаш. И лишь на набережной Фонтанки он закончил записку. «Руководству О.С.Б., — гласил текст. — Есть сведения, что завтра, в 18.00, предположительно — на набережной Обводного, будет устроен направленный „пробой реальности“. Инициатор — С.В.А. Для успеха операции предполагается человеческое жертвоприношение, жертвой станет Татьяна Злотина, сотрудница С.В.А., которая должна передать это письмо. „Пробой реальности“ может оказаться частью исполнения большого плана, ситуация крайне угрожающая. Помогите нам! Завтра, „Фрунзенская“, 18.00». Вместо подписи он поставил размашистую букву Д. и сложил письмо вчетверо. Сумбур сплошной, конечно, но О.С.Б. просто обязан отреагировать — хоть как-то. Набережную Фонтанки иногда называют «питерской Англией», хотя мало что здесь напоминает о туманном острове. Кроме одной детали: по левому и правому берегам движение одностороннее… и левостороннее. Стас не зря выбрал именно этот район — здесь было проще всего хотя бы ненадолго оторваться от преследователей. Можно было попетлять и в проходных дворах на Васильевском, но там иногда совершенно неожиданно начинают что-то копать и ремонтировать, а в этом случае никакая магия машину через двор не проведет. — Держи. Передашь Оле, только не забудь! — Стас подкрепил свою просьбу мысленным внушением — отдать, не читая. «А это, случаем, не для Исгерд?» — рассеянно подумала девушка, но все же взяла сложенный клочок бумаги. Штрафы не понадобились, а деньги совестливый Стас все же заплатил водителю сполна. — Во дворе посижу, — сказал он, когда Танечка отправилась к подъезду. — Но я могу надолго, — возразила девушка. — Это ничего. Но ты там постарайся не задерживаться… Стас смотрел на нее почти умоляюще. Глава 32 Клиент подготовлен! Говорили о пустяках — как водится вначале беседы. Танечке перво-наперво был представлен герой дня — то есть, сиамский кот, которому еще предстояло придумать имя. Юля была довольна до полного восхищения, кот, начавший обживаться на новой территории — тоже. Он еще не до конца понял, что из рук своих палачей попал почти что в райские условия, вытянув счастливый кошачий билет — тот, что попадается раз в жизни. Наконец, Танечка достала из рукава свой главный козырь: — А помните такого Стаса — ну, он еще на дне рождения был? Вот теперь явление Стаса на девичнике не представлялось ей такой уж нелепостью. Юля молча кивнула, думая о чем-то совершенно своем, а вот Оля явно насторожилась. — И что? — Он с этой Исгерд разошелся… Ради меня! — гордо заявила Таня. Конечно, ей хотелось рассказать о С.В.А., о том, что вот она-то — Танечка Злотина — и не человек даже, а Маг, точнее — самая настоящая ведьма. Но С.В.А. было запретной темой, и даже она могла это понять. Разглашать тайны ради хвастовства было нельзя. Оля встревожено посмотрела на нее. — Ты бы поосторожней. Я, конечно, не знаю, но, по-моему, Стас — совсем не тот, за кого себя выдает. «Что, завидно?! — торжествующе подумала Танечка. — У тебя-то парня нет…» — Ну, не знаю, — пожала плечами она. Беседа продолжалась, хотя становилась все более и более скучной. Таня пару раз попыталась вывести разговор на тему Исгерд — впрочем, совершенно безрезультатно. Наконец, — то ли мысленный импульс дал ей толчок, то ли сама вспомнила, — она полезла в сумочку и нашарила там записку. И тут же мелькнула мысль: «А надо ли эту записку отдавать ей в руки? Да ну ее… Ничего в ней интересного, ничего, о чем можно будет доложить. Велели встретиться с Ольгой — вот и встретились. А записку можно будет просто закинуть в ее рюкзачок». Таня поднялась, прошла на кухню, заявив, что неплохо бы поставить кофе. Юля постаралась ее опередить — вот не хватало только, чтобы кофеварка потом оказалась сожженной. А на обратном пути сложенная вчетверо записка оказалась в Олином рюкзачке. Потом пили кофе, неспешная беседа о том о сем продолжалась, кот, наконец, вылез из-под диванов и шкафов, был торжественно презентован, поглажен и почесан за ушком. О Стасе речи больше не шло. Только когда Таня уже собралась уходить, Оля поймала ее уже в прихожей. — Ты с ним поосторожнее все-таки, — сказала она. — Если заметишь что-то странное — вот номер моего мобильника, лучше позвони и предупреди, — она достала клочок бумаги и записала несколько цифр. — У тебя и мобильник навороченный появился? — удивилась Таня, вспомнив, что на дне рождения от Оли не было даже подарка — что поделать, бедность есть бедность. — Есть, — улыбнулась Оля. — На новой работе выдали. — А ты кем сейчас работаешь? — Да так, фирма — всего помаленьку… Офис-менеджер. Оля явно не собиралась распространяться о своих служебных обязанностях. Стас присоединился к Тане, стоило ей выйти за порог. Оказывается, он прошелся по магазинам, потом минут пятнадцать слонялся по двору. — Все в порядке? — хмуро спросил он. — А что может быть не в порядке? — ответила Танечка. — Тогда — поехали. Больше всего ему хотелось не возвращаться назад, на Васильевский, а броситься бегом в квартиру Юли, таща за собой ничего не понимающую Таню, и потребовать от Оли, чтобы та немедленно ехала с ними в штаб О.С.Б., о котором она наверняка знает, и просить, требовать помощи и защиты. Но он прекрасно знал: не добегут они с Таней до квартиры, а если и добегут — все равно ничего сказать уже не смогут. С.В.А. работает хорошо, а дежурившая на улице иномарка со знакомыми номерами лишала его всякой надежды. Оставалось рассчитывать только на одно: О.С.Б. примет меры, прочитав его записку. Если письмо уже в руках у Оли, оно наверняка попадет по назначению. А охотиться на нее маги из С.В.А. в здравом уме не станут — открытых конфликтов с О.С.Б. старались избегать, слишком плохо они могли кончиться. Уже в машине Танечка вкратце пересказала, о чем они беседовали с Ольгой. — Где она теперь работает, не сказала? — спросил Стас. — Нет… В какой-то фирме, а больше — ничего… Что это за «фирма» и чем она занимается, Стас и без того отлично догадывался. Оля была немного удивлена поведением Танечки. «Исгерд, наверное, жутко расстроена», — думала она, распрощавшись с Юлей и спокойно идя по проспекту в направлении «Нарвской». Хотя, сколько она помнила, Исгерд к таким мелочам жизни, как измены парней, относилась всегда очень философски. Надо было устраиваться на новом месте, а дней через пять, когда вернется сестра, побывать дома. Она уже твердо решила, что переедет. Лучше собственная комната в «общежитии», где все, так или иначе, свои, чем жизнь с чужим человеком под одной крышей. Именно чужим, несмотря на биологическое родство. Кровнородственные связи не выбирают — тем они, зачастую, и плохи. Деньгами Верка до своего восемнадцатилетия будет обеспечена, а дальше пути сестер разойдутся. Она останется в О.С.Б. — а сестра, скорее всего, выйдет (а лучше сказать — выскочит) замуж, родит ребенка, дискотеки-клубы останутся в прошлом. И будет она, как все, жить скучной семейной жизнью, считая свою старшую сестру то ли чокнутой, то ли изгоем, то ли даже семейным позором. А в том, что ее новые друзья и коллеги по работе — именно свои, Оля не сомневалась. Более того, она уже сделала для себя выбор, в каком подразделении в итоге окажется. Конечно, в «Астре» и «Эквилибриуме» народ тоже неплохой, и даже очень неплохой, — но все же, там не совсем то, что бы ей хотелось. Правда, Эйно и Настя говорили, что спешить с выбором не нужно, что все успеется — однако, ее выбор сегодня уже состоялся. ★ ★ ★ — Ну что, Миня, как наш клиент? — Готов клиент, Иван Анатольевич! Хороший нервный срыв ему обеспечен! Я тут применил один небольшой приемчик. — Ну-ну, рассказывай, — шеф С.В.А. сосредоточенно хмурился, сидя у себя в кабинете. Миня рассказал — и про случай с черникой, и про встречу Танечки с Ольгой Савченко. — Я, конечно, не видел, но она наверняка передала какую-то записку, — закончил он свой доклад. — Он просто не мог не попытаться выйти на противника — хотя бы таким образом. — Отлично. Значит, ждем наших «соседей» завтра на «Фрунзенской». Но пасти они будут именно Танечку. А мы с тобой будем пасти их самих. Усёк? Миня осклабился в улыбке, сейчас, в кабинете шефа, он мог ее совершенно не стесняться: — Конечно. — Ты, главное, за ним следи, понятно. А все остальное я сам устрою. Миня и тут кивнул. Конечно, уследить за всем — задача, почти невыполнимая, даже если ты очень давно подружился с магическим зрением. Разумеется, Миня-вампир следовал за Танечкой всю дорогу, конечно, он же и устроил «приемчик» с ее падением на тротуар и раздавленной черникой. Только выяснить, что она покупала в аптеке, топтуну и в голову не пришло. Глава 33 Мучительные сны Сон… В последнее время Яна мучили сны, а жизнь в О.С.Б. казалась всего лишь продолжением того, что началось с ним, когда он пересек границу Запределья на Витебском. Когда он очнулся, рядом с ним оказались те, кто называл себя его друзьями. Ян видел, что они не лгут — говорилось это вполне искренне. Вот только понять его до конца не смог ни один из этих людей. Сегодня к нему пришли родители. Яна заранее проинструктировали, что и как говорить. Во-первых, непосвященным совершенно ни к чему знать о самом существовании О.С.Б. Во-вторых, никакой особой лжи сказано и не будет. Успешно сдал экзамены? А разве это не так? Разве его путешествие в Запределье и пребывание там больше суток — это не экзамен? И более чем успешный, надо сказать… Он будет теперь учиться в едва ли не самом престижном интернате города? А ведь будет учиться, еще как будет — в самом скором времени. Причем именно в интернате — поскольку жить станет здесь же, в этом же здании. Он слегка приболел — просто случился нервный срыв именно из-за тех самых экзаменов! Ну, насчет «слегка» — это, конечно, мягко сказано, но зачем же пугать родителей, как бы они к нему ни относились?! А остальное — правда, чистейшая правда. Наконец, почему он сбежал, ничего никому не сказав? Да от волнения, понятное дело. И говорить не хотел, куда поступает — в школе его считали отнюдь не лучшим, а сейчас — вот как все обернулось. Так оно и случается — вчерашние отличники становятся если и не аутсайдерами жизни, то середнячками. А вперед пробиваются «четверочники», которые крепко держатся за жизнь и все ее удовольствия (включая учебу, но и не только). Версия была родителям преподнесена. Роль директора интерната взял на себя Виктор Семенович — и успешно с этим справился. Мать очень долго выясняла, какие предметы включены в расписание, но услышав, что будет углубленное изучение истории и иностранных языков (опять же — чистейшая правда!), осталась вполне довольна. Отца сразу же заинтересовало нечто другое — нужно ли будет платить, и если да, то сколько? Он долго и нудно ходил вокруг да около, не решаясь задать этот вопрос, но все время намекая, что живут они очень так себе, что случаются задержки зарплаты и прочие неприятности. Когда же Виктор Семенович — без всяких намеков — сообщил, что никакой платы не требуется, более того, можно будет со временем послать специальную комиссию, чтобы выяснить, насколько тяжело положение семьи Ивана, и не нужно ли доплачивать стипендию к их скромным зарплатам, отец успокоился, и даже как-то сразу повеселел. — Я не думал, что сейчас в России бывает такое, — удивленно говорил он, глядя снизу вверх на высокого и подтянутого Виктора Семеновича. — Всякое бывает сейчас в России. — Виктор Семенович был сама любезность. — Государство должно заботиться о своих талантливых юных гражданах. Это — будущая элита, будущие президенты и премьеры. Они определят лицо страны через двадцать-двадцать пять лет, когда мы с вами уйдем на покой. Ян улыбнулся — он уже знал, что Виктор Семенович в организации едва ли не с самого ее основания в Санкт-Петербурге. Мама долго упрекала Яна в том, как же это он ушел и никому ничего не сказал. В ответ он что-то мямлил, экал и мнэкал — как и было условлено. К тому же, юноша прекрасно понимал — была бы такая ситуация на самом деле, подал бы он заявку на экзамены в такой интернат, о котором говорит Виктор Семенович — и его просто подняли бы на смех. «Я все понимаю, но с таким уровнем интеллекта…» — качала бы головой мать. «Да там все места уже распределены, все по блату и знакомству!» — кричал бы отец. Сами они считали, что их жизнь не удалась — вот у соседа иномарка, а у отца — только «Жигуленок». И работа — престижная, конечно, но ведь не лучшая. Постоянно надо бегать на цыпочках перед леди-боссом, а если в фирму заглянет ее доченька — ровесница Яна — то и перед ней. Смотреть в рот и выполнять каждое слово ее дурацких распоряжений. А раз так, то нечего и пытаться прыгать через себя. Дом — работа — дом — телевизор — сон… Вот и вся жизнь. И Ян должен унаследовать то же самое. — Нет-нет, поверьте, я работал с детьми «новых русских», в основном это очень тяжелый и малообучемый контингент. А с Иваном у нас проблем не будет, — говорил Виктор Семенович. И, наконец, достиг своего — родители оказались убеждены в том, что а) из их сына получится толк; б) его заболевание совершенно неопасно; в) все расходы на его обучение, проживание и прочая и прочая государство в лице интерната возьмет на себя, с них не потребуется ни копейки (если только доплачивать не станут!). Под конец мама настолько расчувствовалась, что даже расцеловала Яна — чего никогда не проделывала с тех пор, как ему исполнилось года три. — Тяжелый контингент… — буркнул Виктор Семенович, когда родители Яна, наконец, покинули его кабинет. — Ты-то как сам считаешь, тебе здесь будет лучше, чем дома? — Наверное, — вздохнул Ян. — Вот видишь. Это тоже урок — у тебя есть определенная информация, но важно, как ты ее подашь. Ладно, прикладную психологию будут вам давать не очень скоро. А пока, — Виктор Семенович посмотрел на большие часы, украшавшие его кабинет, — через пять минут — время обеда. Так что поторапливайся… Ян послушно поторапливался. В столовой у него было уже свое место — рядом с парнем и девушкой, которых звали Оля и Андрей (правда, сегодня Оли почему-то не было). Они тоже новенькие, будут учиться вместе с ним. Вполне нормальные, пальцы веером не гнут из-за своего возраста, хотя Ян еще не привык, что со старшими по возрасту можно общаться на равных. Вчера они ездили на задание, а его, Яна, не взяли. Но он не обижался — если так было надо, значит, — надо. И все-таки, что-то не давало ему покоя, кололо душу. Вероятно — сон. Отвратительный сон. …Ян спускается по лестнице в какой-то безумно темный коридор, освещенный синеватым сиянием откуда-то сверху. Под ногами хлюпает вода. В руках у Яна — сумка, и он знает, что это такое. Это — бомба. Дерни за веревочку — и человек двадцать станут окровавленными ошметками. Он не хочет идти. Но — надо. Смертоносный груз должен быть доставлен по назначению. Таково условие — он не может остановиться. Ведь эта бомба — не для людей. Пусть живут на поверхности, радуются солнечным дням или дождям и снегу — и не думают о темном подземелье. Надо идти. Но впереди, там, где коридор делает поворот, слышится хлюпанье, писк и жуткий, отвратительный мяв. Ян невольно останавливается, оглядывается. «Ты должен идти, — говорит какой-то голос в его мозгу. — Это кошки… Всего лишь — кошки. Они охотятся на крыс». И он идет, и действительно видит кошку с чем-то окровавленным и подергивающимся в зубах. Ян отворачивается, его мутит. Но голос в мозгу не дает покоя, подгоняет. На следующем повороте вновь слышится мяв — но уже жалобный, протяжный. И чей-то рык, лай, клацанье зубов. «Не бойся, иди, — говорит все тот же бесстрастный голос. — Это собаки. Самые обыкновенные собаки. Они охотятся на кошек. Иди». Ян покорно подчиняется приказу, стараясь теперь не оглядываться и не смотреть по сторонам, хотя отовсюду слышится шлепанье собачьих лап по воде. Теперь дорога тянется намного дольше. А потом перед глазами Яна мелькают яркие вспышки, слышатся звуки выстрелов, какой-то предсмертный хрип. Он падает, утыкаясь лицом в грязь и заботясь только о том, чтобы сохранить сумку. «Вставай, тебе не нужно бояться, — говорит голос. — Отчего ты боишься людей? Это же просто люди. Они отстреливают бродячих собак. Встань и иди вперед…» Ян проходит мимо спецназовцев в полном вооружении и противогазах. Солдаты не обращают на него никакого внимания: у них есть дела поважнее — убрать собачьи трупы, например. А коридор ведет Яна дальше — чтобы упереться в темное пространство. — Что там, что? — спрашивает Ян, оглядываясь. Ему кажется, что стоит всего лишь сделать шаг — и он пропадет, умрет навеки, растворится полностью в этой тьме. Голос отвечает, но не сразу, как будто дает Яну время самому обо всем догадаться: «Это — неведомое. Неведомое, которое охотится на людей… Иди — твоя цель там…» Ян делает шаг — и просыпается в холодном поту… С тех пор, как он оказался здесь, в О.С.Б., сон повторялся, притом — несколько раз, становясь все более и более реальным. И этот сон был с чем-то связан — с чем-то, что Ян так и не исполнил. Однако расшифровать свои кошмарные видения он был не в состоянии. …Котенок, как всегда после обеда, подошел к своему человеку — просто помурлыкать у него на коленях. Кошек здесь привечали и кормили ничуть не хуже людей, даже чаще. В принципе, миски стояли для них в углу столовой постоянно. Но так уж было заведено — если обедают люди, к ним непременно присоединяются четвероногие сотрудники О.С.Б. Именно сотрудники, была у этих кошек, которые могут ходить в Запределье, некоторая своя, отведенная им роль — едва ли не четвертого подразделения. — Как мне тебя назвать? — вслух подумал Ян, погладив мурлыкающий крохотный комочек шерсти. Тут же посыпались предложения — от самого обыкновенного Мурзика или Васьки, до чего-то более экзотичного. — Ты его в Запределье нашел? — спросил Яна подошедший Эд. — Ну да, — ответил Ян. — Сложноватая задача, — покачал он головой. — Но нужно и что-то, что уникально, Отдельно и полно особой красы, А то не удержится хвост вертикально И с важностью не распушатся усы. — Это откуда? Кто-то из твоих знакомых сочинил? — спросила Настя. — Как бы не так! Это — из Томаса Элиота! — рассмеялся Эд. — Значит так, подумаем. Ну да, он у нас путешественник. Может, Одиссей? А лучше — Улисс. Очень по-кошачьи. И с шипящей, и короткое, как положено. — Ладно, назову тебя Улиссом, — Ян легонько погладил шубку котенка. Тот поднял голову и посмотрел на окружающих — как будто понял, что сейчас произошло нечто важное, связанное с ним. А может, и на самом деле понял — и согласился со своим именем. Все равно истинное и тайное свое имя, о котором говорил мудрый Томас Элиот, знал только он. — А Ольга сегодня будет? — осведомился Эд. — К вечеру, ты же слышал, что Эйно вчера говорил? Она спасенного кота поехала пристраивать, — ответила Настя. — Жаль, а то сейчас можно было бы кое-каких книг ей подкинуть — на будущий семестр. И вообще, раз уж нам ее поручили, в библиотеку бы надо записать. — Завтра запишешь, куда торопишься? — Настя махнула рукой. Глава 34 Сигнал тревоги Ольга и в самом деле приехала только к вечеру, притом не в лучшем настроении. Нет, против Юли она ничего не имела, зато разговор с Танечкой оставил какой-то очень неприятный осадок. Дело было совсем не в том, что она объявила о своем романе с Стасом — в конце концов, это их личное дело, и оно касается только их двоих — ну, еще, может быть, Исгерд. И даже то, что Стас был (и Оля это знала) магом из С.В.А., который едва не уничтожил ее саму, ее тоже не особенно волновало — особенно теперь, когда она оказалась в кругу своих. Он, в конце концов, действовал по приказу. Но в тоне Танечки, в ее манере держаться, проскальзывало что-то такое, что вызывало у Оли неприязнь и отторжение. А еще — малопонятную тревогу. Как будто она снова оказывается помимо своей воли затянутой в очень неприятные события — и выхода из них пока не было. Какое-то неявное настроение проскользнуло в беседе, вот что было неприятным. В «общежитие» можно было попасть прямо из офиса, туда вела лестница с третьего этажа. Оля зашла в свою комнатку, сбросила в прихожей рюкзачок, и спокойно отправилась на ужин. Потом Настя вручила ей диск с каким-то фильмом, который можно было посмотреть на компе, стоявшем в комнате в «общаге». Что же до Эда, то он все же выдал ей некое сочинение о сути Запределья и велел не спеша вникать в текст. Оля еще раз поразилась, как полностью ослепший человек может читать книги безо всякой азбуки Брайля, но Эд, упреждая все вопросы (или, все же, заглянув в ее сознание) сообщил, что он и в самом деле может читать, только текст книги предстает перед ним совершенно иным — он ощущает его магическим зрением. А если это затруднительно, то Настя читает ему вслух. — Вечера домашнего чтения — просто и мило. Кстати, хорошая была когда-то традиция — в мое время. Услышав такое от Насти, Оля снова — в который уже раз — поразилась: сколько же лет ее друзьям, которые выглядят ее сверстниками? Та же Настя вполне могла стать ее… бабушкой. Оля принялась подсчитывать в уме цифры, но это занятие было прервано Эдом. — Прости, что опять читаю мысли, — маг виновато улыбнулся. — Ты не волнуйся, просто все новички очень громко думают. Скоро научишься мыследисциплине, это — очень легко. Так вот, подумай лучше, сколько лет Эйно или Виктору Семеновичу. Иногда мне кажется, что они были всегда. Понимаешь, вообще ВСЕГДА — пока существует человечество. Хотя наше отделение О.С.Б. — не самое древнее. — Как же они живут — всегда? — удивилась Оля. — Ведь все их родные… — …Давно умерли, — закончила Настя. — Давным-давно. Они все пережили — и смерть родных, и крушение династий. Может быть, даже расцвет и гибель Атлантиды и Гипербореи. — Кажется, Виктор Семенович именно оттуда, из Атлантиды, — вполголоса проговорил Эд. — Правда, я в этом не уверен. Возможно, было что-то еще более раннее. — Но как же те, кого они любили… Все умерли, а они остались… — непонимающе спросила Оля. — «Никогда не люби кого-либо так сильно, что не сможешь пережить его смерть». Это одна из наших заповедей, заповедей О.С.Б., — голос Насти стал строгим. — Когда-нибудь ты сама все это узнаешь и поймешь. Хотя… даже я не уверена, что поняла. ★ ★ ★ Следующий день для Оли оказался и похожим, и не похожим на остальные. Книга, выданная Эдом, оказалась захватывающей, как хороший детектив, хотя была всего лишь научным трудом. Поэтому компьютерные игры и даже фильм были отложены — девушка засиделась допоздна, включив торшер и закутавшись в одеяло. И поэтому она едва не проспала завтрак. После завтрака она решила выйти в город — просто заехать домой и захватить несколько памятных вещиц, которые — она знала это точно — никакой ценности для Верки не представляют. Отпросившись у Насти, она ушла в свою комнату, чтобы спокойно разобрать сумку. И — почти сразу же — наткнулась на клочок бумаги. — «Руководству О.С.Б. Петербурга», — вслух прочла Оля, и невольно выронила листок. Кто, когда успел ей эту записку подсунуть? Неужели Танечка Злотина? Или снова кто-то подошел в метро? На сей раз — незримо? А если на этом клочке бумаги, вырванном из блокнота, сосредоточена какая-то опасная магия — а она этого просто не замечает? И сейчас окажется в ловушке, устроенной… да хоть той же Танечой? После недолгих раздумий и короткой, хотя и решительной внутренней борьбы (ей очень захотелось прочесть, о чем говорится в записке, но извечное девичье любопытство на сей раз было побеждено и полностью подавлено) Оля, наконец-то, решилась — она осторожно, двумя пальцами, взяла листок и быстро вышла из комнаты. Внизу, на первом этаже, неподалеку от оперативного отдела, ей попался один из братьев-волколаков. — А где Эйно? — спросила девушка, даже позабыв поздороваться. — Где-то по городу мотается — с Редриком вместе. Машину с утра взял — и привет! — Волколак и не думал соблюдать правила вежливости и хорошего тона, видимо, не принято это у волков-оборотней. Оля остановилась, ситуация ей совсем не нравилась. Но она твердо решила передать письмо одному из адресатов. Проскочив «Эквилибриум», где у нее пока не было знакомых, она кинулась на третий этаж и буквально вломилась в кабинет Виктора Семеновича. Тот был не один — он о чем-то разговаривал с блондинкой, в которой Оля, даже несмотря на свое волнение, тут же признала «продавщицу» из ночного киоска. — Чем обязан? — Виктор Семенович хмуро развернулся к ней, судя по всему, такого рода вторжения ему очень не нравились. Кажется, он был готов прямо сейчас прочесть небольшую, но очень занудную лекцию о хороших манерах, но леди Хельга, как ни странно, пришла на помощь девушке: — Да на вас, барышня, лица нет? Что-то случилось? — Вот, — Оля протянула Ольховскому записку. — Мне ее подбросили в бэг… в рюкзак. Виктор Семенович молча принял записку у нее из рук, бегло прочитал, даже не изменившись в лице. — Хельга, вы сможете прямо сейчас поднять образцы почерков сотрудников С.В.А.? Меня интересуют Темные — все, что у нас есть. — Хорошо, — коротко сказала та и вышла, удивленно обернувшись на Олю. — Где и когда это было найдено? — спросил Виктор Семенович, когда за Хельгой закрылась дверь. — Сегодня… прямо сейчас, — робко проговорила Оля. — Чуть поподробнее. И — совсем я заработался, даже не предлагаю даме сесть, — улыбнулся глава «Астры». — Главное — не надо волноваться, Ольга Савченко. Меня интересуют подробности, все подробности. Кто, когда и как мог это подкинуть? — Это что-то важное? — спросила она. — Возможно, — ободряюще улыбнулся Виктор Семенович. — Я так понял, что это написано вчера? Оле пришлось рассказать обо всем: о своем визите к Юле, о появлении Тани и даже о том, насколько нагло та заявила о романе с Стасом. Виктор Семенович слушал молча и внимательно. В кабинет вошла Хельга, неся какую-то компьютерную распечатку. — Присаживайтесь и давайте смотреть, — предложил ей глава «Астры». Впрочем, уже через минуту искомый образец был найден. Виктор Семенович достал из ящика стола увеличительное стекло, внимательно стал рассматривать записку, постукивая пальцами левой руки по столу. — Писали явно впопыхах, но почерк — вот он. «Д.» — без сомнения, Станислав Кузнецов. И, как это вам нравится? — Он показал бывшей «продавщице» записку. — Это может быть провокацией наших «соседей», — заявила она. — Может, кто-то хотел скомпрометировать новенькую? — она испытующе посмотрела на Олю. — Может, и хотел. Только посмотрите на угол наклона — здесь, и вот тут. Это писали явно кое-как, скорее всего, в поезде или в машине. Да, почти наверняка — в машине. Заметим — не на столе в кабинете. С чего бы? В любом случае — вам спасибо, Ольга. Спасибо, что не стали читать сами, а отнесли нам. Придется звонить Эйно по мобильному, где ловить — я понятия не имею. Вам сейчас задание, Хельга — нужно срочно просмотреть биографию этого Стаса. — Я вас поняла. — Хельга вновь вышла из кабинета. — И еще раз — спасибо. Теперь и вы ступайте, найдите Эда или его подругу — и выполняйте их распоряжения. Оля вышла из кабинета в полном смятении. Что случилось, что она сотворила? Или — не она, а эта самая Танечка? «Что-то с чем-то готовится в городе…» — растерянно повторила про себя девушка. — А я тебя ищу, — сказал Эд, когда Оля вбежала в оперативный отдел. — Что ты такое Виктору Семеновичу наговорила? Он сейчас звонил, велел всем оперативникам быть наготове — и «Астре», и остальным. Сказал что-то про тебя — я даже не понял. — Ничего не наговорила, — честно призналась Оля. — Я ему записку передала. — И она вкратце пересказала все случившееся. — Понятно, — кивнул Эд. — Опять — С.В.А.! Значит, поясняю: ждем боевой тревоги. Сейчас все триумвиры соберутся — и объявят. — И что тогда? — Ну, тебя в бой вряд ли бросят. Будешь с наблюдателями, а если хочешь — можешь остаться здесь. — Ну уж нет! — решительно заявила Оля. — Не знаю, честно говоря, что лучше, — задумчиво проговорил Эд. — Неизвестно, что там С.В.А. опять устраивает. Будем ждать. Ждать неприятностей пришлось совсем недолго. Минут через пятнадцать после того, как Оля закрыла дверь в кабинет начальника «Астры», собрался триумвират в полном составе. Обычно на такие совещания никого не допускали, вывешивая табличку «Не беспокоить». Но уж если кто-то беспокоил — значит, на то был какой-то серьезный повод. — Входите! — отчетливо сказал хозяин кабинета. Появившийся маг из «Астры» был гораздо бледнее, чем Оля. — Ян исчез! — едва не выкрикнул он с порога. — Того не легче. — Виктор Семенович угрюмо посмотрел на остальных начальников подразделений. Неприятности заканчиваться не собирались. Глава 35 Тревожный город И вновь, как тогда, на Витебском, какая-то неведомая и непреодолимая сила упорно гнала его вперед. Но теперь он знал название этой силы. Зов. Собственное предназначение. Он должен оказаться в нужном месте и в нужное время. Желательно — один. Никто его отпускать не собирается — просто боятся, что снова провалится в Запределье. Напрасно боятся — теперь он сможет себя проконтролировать. А выйти отсюда — тоже не самая страшная проблема. Благо, водосточная труба находится совсем рядом с его окном. Ян спустился вниз безо всяких помех, хотя труба подрагивала, грозя развалиться. Но — удержалась. В этом доме все было вполне прочным — даже такая мелочь. Пробежав до угла улицы, Ян остановился. А вот теперь надо закрыть глаза — и сосредоточиться. Петербург — редкий город, попасть в Запределье в нем можно практически отовсюду, такое бывает не везде, а в России — только здесь. Это он уже знал. И опять, как в прошлый раз, что-то случилось с окружающим миром — он, как будто, стал тише, незаметнее. Ян открыл глаза. Теперь улица была тихой и пустынной, на ней не оказалось ни одного прохожего. Улица выходила к Каменноостровскому, и до ближайшей станции метро было отсюда рукой подать. «Нет, только не на метро! — подумал Ян. — Хватит с меня, поездил…» Он вспомнил чудовищ, живущих в метрополитене в Запределье — и слегка поежился. Но сейчас надо было спешить. Ведь его наверняка хватятся и станут искать. И, если он сейчас же не окажется подальше отсюда, наверняка найдут. Если не Редрик, так его кошка. Ян вдруг вспомнил о котенке, который остался в О.С.Б. Правильно он сделал, что не взял это существо с собой. То, что задумал Ян, было опасным, слишком опасным. И сейчас следовало идти в полном одиночестве. «Пускай Улисс побудет дома, — улыбнулся Ян, шагая к проспекту. — Хоть кто-то теперь счастлив…» На прилегающих к Каменноостровскому улицах было совершенно пусто — впрочем, как и на самом проспекте. Где-то невдалеке Яну послышался какой-то шум — кажется, это был единственный звук, тревожащий покой Запределья. На всякий случай, Ян перешел дорогу и внимательно прислушался. Кажется, шум не приближался, хотя не спешил и замолкать. Больше всего эти звуки напоминали громкое ритмичное шипение или работу трансформатора — только большого, слишком большого, с дом величиной. В хор вплетались голоса послабее, звук порой нарастал, и был он просто отвратительным. На всякий случай Ян прижался поближе к стене, стараясь идти как можно осторожнее и, в случае встречи с каким-нибудь чудовищем, броситься бежать со всех ног. Однако то, что он увидел на другой стороне проспекта, там, где в реальном мире находилась небольшая улочка, ведущая к телецентру, потрясало воображение. Никакого телецентра в Запределье не было и в помине. Не было и башни, возвышающейся над городом. Вместо этого — прямо около домов — простирался пустырь, заполненный сейчас облаками пара. Ян находился достаточно далеко от этой небольшой долины гейзеров, но смрад доносился и до него. К счастью, ветер дул сейчас в сторону, противоположную от юноши, иначе Ян рисковал задохнуться в облаках сероводородного смрада. Очередной порыв ветра слегка разогнал пар, и Ян, наконец, рассмотрел то, что издавало резкий отвратительный свист и шипение. Это были отнюдь не чудовища и не прорванная канализация. Около проезжей части земля вспучилась, прорвалась черными комьями — и откуда-то снизу ударил фонтан жидкой грязи пополам с водой. Грязь не удержалась в пределах долины, выплеснулась зловонной лужей на асфальт, но через несколько секунд гейзер иссяк, издав квакающее бульканье — и лишь для того, чтобы неподалеку возник еще один такой же фонтанчик. Ян, не отрываясь, смотрел на жутковатое зрелище, автоматически зажав нос, а потом бросился бежать в направлении метро. Стоять на месте было невозможно — зловоние заползало в ноздри, тут не помог бы и респиратор, которого у Яна не было. Он остановился почти у самого моста через Карповку — остановился оттого, что налетел на что-то или кого-то: глаза слезились настолько, что он даже не заметил никакой преграды впереди. — Молодой человек! — послышался сердитый голос. — Можно бы и повнимательней!.. Ян, отлетевший на пару метров назад, теперь старательно тер глаза. — Летит, как на пожар! — Простите… — выдавил из себя Ян. — Там, там… Перед ним стоял старик — самый обыкновенный питерский старичок интеллигентного вида, в сером пальто и фуражке. — Что — там? — спросил старичок, слегка смягчившись. — Чудовище какое завелось, или как? — Запах. — Ян чихнул, словно бы в подтверждение своих слов. — И гейзеры… — А, вот вы о чем, молодой человек! — старичок улыбнулся. — Конечно, гейзеры… Который сейчас час? Ян не посмотрел на часы, когда уходил, поэтому он лишь пожал плечами. К тому же, время на некоторых участках Запределья могло идти очень по-разному: ему это уже объяснили. — Сейчас — время новостей! — сказал старичок. — Будет час музыкальных передач — вот тогда там вообще не пройдешь! Даже я не смогу, а у меня обоняния, к слову сказать, вообще почти что нет. Вы, юноша, что, приезжий, первый раз здесь? — Ну… ээ… в общем, в каком-то смысле — да. — Ян, опять же, не нашелся, что сказать. — Ну, тогда, понятно. Зато здесь бояться некого — и нечего. От такого вся нечисть разбегается, — сказал старичок, явно гордясь долиной гейзеров, принадлежавшей его району. — А я люблю гулять по Петроградской днем, когда нет никого. Спокойно так вокруг, хорошо… — Я… это… пойду, пожалуй, — проговорил Ян. — Идите, юноша, точнее — бегите, да только шею не сломайте, — напутствовал его старичок. Он хотел сказать еще что-то — например, о молодежи, которая не понимает всей прелести тихих прогулок по дневному городу, о том, что вечно бегать куда-то могут разве что москвичи, а он вот — не станет ни за что, поскольку Петербург к этому не располагает, да и в молодости вот так сломя голову не носился… Но Яна уже и след простыл. Мост через Карповку юноша миновал вполне благополучно. На противоположном берегу, на Аптекарском острове, отделенный стеной от кошмарной долины, располагался Ботанический сад. И наверняка там было прекрасно, Ян почти не сомневался, что в ту сторону никогда не дуют зловонные ветры. Но Ботанический был сейчас совершенно не по пути, хотя ему вдруг очень захотелось пройтись по тихим аллеям, любуясь экзотическими растениями. Да пусть уж лучше долина гейзеров, чем намеченная конечная цель! Но отступать было уже невозможно. Ян миновал пустынную площадь, на противоположной стороне которой был разбит скверик и стоял памятник. Юноша мог бы поручиться, что этот человек в восточном халате — кто угодно, только не профессор Попов. Скорее всего, это был какой-то очередной, неизвестный в текущей реальности, зато хорошо всем знакомый здесь великий маг. Но и памятник, и скверик юноша решил оставить позади. Зов вел его совершенно в иную сторону, нужно было перебраться через Неву и пройти почти весь исторический центр. А чем грозят походы по Запределью через центр города, да еще — днем, — Ян уже отлично знал. Слева от него стояло темно-серое здание — в точности такое, как и в реальном мире. Но сейчас оттуда доносилась музыка — чуть более ритмичная, чем тогда, на поляне. «Сегодня сейшн в „Ленсовета“…» — явилась на ум строчка из старой песни, которую Ян слышал неведомо где. Точно, сейшн. И можно просто взять — и зайти. И остаться до вечера в какой-нибудь веселой компании, которая наверняка там собралась — и плевать, что среди местных любителей рока половина будет вампирами, а еще сколько-то окажутся оборотнями. За несколько дней пребывания в О.С.Б. Ян утратил остатки опасений насчет подобных существ. Вампиры и оборотни, точно также, как люди, могут быть разными, совершенно разными… Одни — злобными, другие — нет. Мысль о О.С.Б. вернула его к действительности. Его могут начать искать — уже сейчас. По следу ауры — этот след отлично заметен в безлюдном дневном городе в Запределье. Но если он сейчас возвратится в мир текущей реальности — след может и затеряться. По крайней мере, так отыскать его будет гораздо сложнее. Главное — не спускаться в метро, которое находилось совсем рядом, через проспект. Ян подошел к серой стене ДК «Ленсовета», и вновь зажмурил глаза, представив собственное возвращение в реальный город. Через полминуты пространство заполнилось звуками машин, чьими-то неотчетливыми голосами, кто-то несильно толкнул его в плечо, проходя мимо. — Да вы бы отошли от прилавка, молодой человек… Стоите тут вечно целый день!.. — раздался ворчливый женский голос. Ян немедленно открыл глаза и послушно отошел от прилавка, на котором красовались книжные новинки. Он снова был в реальном Санкт-Петербурге, в городе, в котором день считался рабочим временем. Вокруг стояли ларьки, сновали люди, особенно много их было около подземного перехода, ведущего к метро. Все правильно, сейчас начинался «час пик». Ян твердо решил держаться подальше не только от метро, но и от любых подземных сооружений. Неизвестно, что может случиться, проникни он в одно из них и застрянь в этот момент в Запределье. Скорая гибель вполне может стать вероятной. Юноша миновал переход и решил, что легче всего будет пройти по Каменноостровскому до начала проспекта, а потом — перейти Неву. Дальше можно будет даже сесть на какой-нибудь трамвай — лишь бы до этого времени его не обнаружил кто-нибудь из О.С.Б. Они его обнаружат… и спасут. А вот такое спасение может означать нечто очень страшное для самого города. Что-то незримое сгущалось в воздухе, хотя Ян шел сейчас по вполне обыденному и привычному Петербургу. Грань между реальностью и миром, созданным людскими эмоциями и чувствами, еще не рвалась — но она уже сейчас напряглась до предела. Ян не знал, что в этот момент Маг, начальник С.В.А., уже начал сплетать свое заклинание, пробормотав: — Не все же мне пинки получать. Надо же когда-то — и наоборот… Глава 36 Ожившее предание Хельга появилась неслышно — и так же молча удалилась, положив на стол Виктору Семеновичу объемистую кипу распечаток. На остальных триумвиров она и не взглянула — что-что, а правила субординации благородная леди знала лучше прочих. И исполняла неукоснительно. — Одно из древних преданий, — проговорил Ольховский. — Можно ознакомиться, хотя, полагаю, вы и так все знаете. — Знаю, — угрюмо кивнул Эйно. Начальник «Астры» быстро перелистнул поданные материалы. Редкий город получал столько пророчеств. В России даже Москва не была проклята так старательно и капитально. Разве только Магадан — столица Колымского края — мог удостоиться столь мрачной чести. Но по размерам Магадан куда меньше, а значит, и действие проклятий будет не столь ощутимым. К тому же, Колыма заслужила предсмертные проклятия уже во времена всеобщего атеизма. Петербург построен на костях? Да только ли он один? Здесь, на Земле, на крови и костях стоял почти каждый город. Город был столицей кровавой империи, раковой опухоли в одну шестую часть суши, давившей свой и чужие народы без разбору? Был, что поделать. Но давно уже треснула по швам та империя, а Петербург перестал быть ее столицей. Да и немало на свете было куда более кровавых империй, что поделать, этот мир — вообще не самое приятное место Мироздания. Но жива Джакарта, свободно вздохнул после воссоединения Берлин, и Янгон-Рангун не думает кануть в бездну. Про Рим и говорить не приходится. Город был основан бесноватым царем? Правильно, был. И в Риме было немало бесноватых цезарей, однако пережил Рим все нашествия варваров — стоит себе, и даже не думает приходить в запустение. «Через триста лет и три года — быть Петербургу пусту!» Вот как, если говорить коротко, звучали пророчества. А этот срок уже минул… О том, что было сказано юродивой бабкой молодому и жестокому царю, известно всем. Но почему именно город должен прийти в запустение, бабка не уточнила. Это было известно очень небольшому кругу людей (или же, не совсем людей — весь вопрос, как их воспринимать). Петербург могут погубить проклятия. Старинные проклятия, сделанные давным-давно, некоторые — еще до его основания. Несчастные, сожженные при Анне свет Иоанновне. (И пусть после этого глупые головы говорят, глядя на Европу: «Зато у нас инквизиции не было!» Было, все было!) Жертвы, замученные в Преображенском Приказе и в Большом Доме — младшем брате московской Лубянки. Люди, вынужденные едва ли не стоя «сидеть» в тюремных изоляторах. Африканские парни, которые ехали учиться в цивилизованную страну — Россию, — и получившие ножом под ребра от мрази. Люди, которых просто так, иногда — совершенно без всякой вины, могут забить до смерти в милиции. Точно такие же люди, которых (лишь — по идее) милиция должна охранять, не смеющие показаться на улице после десяти, чтобы не стать жертвами подвыпившей гопоты. Много их — тех, жил здесь, мучаясь, и мучился — умирая. Слишком много… Жертвы блокады. По крайней мере, тогда была война, проклятия адресовались врагу, хотя, по справедливости, не меньшие враги жрали в те дни в три глотки, сидя в Смольном. И все же проклятия связаны не с войной, а с «мирными» временами. Виктор Семенович Ольховский отложил листок бумаги, на котором было написано крупными буквами, почерком, принадлежавшем Хельге: «Дело об убиении карельского колдуна». Чуть менее полувека оставалось до возведения Петербурга, и его территория еще не принадлежала Московскому царству. Жили здесь финские племена, а хозяйничали завоеватели — шведы. Тогда это и случилось — одно из первых пророчеств-проклятий. Когда шведом показалось, что один из местных колдунов перебежал им дорожку, они не нашли ничего лучше, как убить его. Правда, именно тогда и началось настоящее зло: офицер из крепости Ниеншанц, командовавший расстрельной командой, не прожил и года: заблудившись в здешних лесах и сломав себе ногу, он не смог выжить и добраться до своих. Остальные умерли вскорости, лютая смерть не пощадила даже священника, принимавшего участие в экзекуции. Но проклятие колдуна на этом не остановилось. «И не будет покоя никому, кто поселится здесь, пока не исполнится предначертанное, и не появится…» Согласно летописи, последние слова проклятия заглушили выстрелы. Но по легендам, старый колдун все же успел сказать: «Пока не появится искупительная жертва — потомок мой и ваш». Расстрел происходил там, где ныне Обводный канал пересекает Московский проспект. Оттого-то более всего в записке, принесенной Олей, заинтересовало Виктора Семеновича указание на метро «Фрунзенская». Вот потому он и велел поднять досье на сотрудников С.В.А. Сейчас казалось, что еще чуть-чуть — и истина окажется на поверхности. ★ ★ ★ — Ольга, можете сейчас подняться в кабинет? — прозвучал в телефонной трубке голос Ольховского. Девушка вздрогнула — немедленного вызова «на ковер» она не ожидала. — Кто звонил? Виктор Семенович? — Эд тут же оказался рядом. — Не робей, все в порядке. Зовет — значит, так надо. Насчет «все в порядке» девушка была другого мнения, когда — во второй раз за сегодняшний день — переступала порог кабинета главы «Астры». Сейчас он вновь был не один: рядом находились два остальных триумвира, хмуро посмотревших на нее. — Ольга, присаживайся. Нам нужно, чтобы ты рассказала о своей подруге Татьяне — той самой, которая, вероятно, передала записку. Кто она, откуда родом? Это очень важно. — Виктор Семенович перешел на «ты», но это вовсе не было пренебрежением. — Ну, она, вообще-то, не подруга, а довольно шапочная знакомая. Что говорила? Дайте вспомнить, кажется, что-то было, на том дне рождения… — под гипнотическим взглядом Эйно Оля почувствовала некоторое спокойствие. — Ну да, родные приехали из Казахстана, а раньше ее семья жила там — еще с дореволюционных времен. И вообще, она — «петербурженка в первом поколении». Так сама и сказала, это точная фраза. А больше — ничего. — Ваши подозрения подтверждаются, Эйно. Этого надо было ждать от С.В.А. — Провокация? — голос Эйно звучал почти утвердительно. — Верно, только не совсем. Нас хотели пустить по ложному следу — но делали это очень искренне и старательно. Оля, можешь пока идти, спасибо тебе еще раз. — Охота пойдет на этого мага-недоучку? — спросил глава «Умбры», когда за девушкой закрылась дверь. — Прикончат в очередной раз своего же? — Да, — кивнул Виктор Семенович. — И, похоже, охота уже вовсю идет. Только не совсем на него. С.В.А., как всегда, разыгрывает большую многоходовку. Это очень плохо — можно что-то упустить. Но, если не упустим — сможем вмешаться. Эффективно вмешаться. Вот еще один текст пророчества колдуна, ознакомьтесь. Эйно и госпожа Огай молча уткнулись в бумаги. — Итак, С.В.А. предлагает этому магу, с которым мы уже столкнулись, поучаствовать в жертвоприношении — неважно, как это было названо. Он, вероятно, начинает отказываться, умолять их, потом понимает, что это совершенно бесполезно. И находит единственный путь — сообщить нам о готовящемся злодеянии. — Мужественный поступок, — сказала глава «Эквилибриума», оторвавшись от бумаг. — Еще бы! Если, конечно, не учитывать, что любовь-страсть была наверняка внушена ему заранее, — невесело усмехнулся Виктор Семенович. — А впрочем, это его мужества не умаляет, он знал, что защититься от своих коллег вряд ли сможет. — Просто С.В.А. очень захотелось нашего присутствия в должное время и в должном месте, — хмыкнул Эйно. — Именно. Теперь подумаем, на что они рассчитывают. Мы отправимся спасать эту девицу — вероятно, ведьму невысокого уровня, — и ее парня. А они проводят настоящее жертвоприношение — с прорывом реальности. Точнее, с пробоем. А теперь посмотрим, у кого из С.В.А. могут быть предки-шведы. Конечно, у кого угодно, эту девицу, Татьяну Злотину, тоже сбрасывать со счетов не будем. Но есть ли реальный объект? Полагаю, есть, вы в этом убедитесь. — Меня сейчас другое интересует. — Эйно отложил досье. — Куда мог пропасть Ян? — Меня — тоже, — проговорил Виктор Семенович. — Дело даже не во вложенных трудах. Он талантлив, слишком талантлив. Совсем немного времени — и он наверняка превзошел бы Редрика. — Ред сейчас занят поисками, — сказал Эйно. — А он может нам понадобиться там, на «Фрунзенской». — Сами все сделаем. — Ольховский встал, совещание было завершено. — Объявляем тревогу всем оперативникам. Немедленно. — Почему-то кажется, что исчезновение Яна связано с прорывом реальности, — проговорила госпожа Огай. — Он слишком сильно все воспринимает. Любые изменения, даже едва заметные. — …Ред, что случилось? — говорил Эйно по мобильному, спускаясь по лестнице. — Ты его отыскал? То есть — как исчез? У «Петроградской»? Да я сам за ним готов ехать! Главное, чтобы не метро! Хорошо, жди, сейчас буду! — Он положил трубку в карман куртки. — О, черт! Оперативники выехали через две минуты после того, как во всем здании О.С.Б. послышался протяжный дребезжащий звук, похожий на школьный звонок. Минута ушла на объяснение ситуации, после чего одна из машин ушла к «Фрунзенской». Вампиры и оборотни из «Умбры» должны были контролировать ситуацию, оставаясь совершенно незаметными для окружающих. Еще одна машина была на всякий случай отправлена на Васильевский — к дому, где жил Стас. Адрес отыскался все в том же досье, заботливо составленном «Астрой» на большинство действующих сотрудников С.В.А. — и Темных, и Светлых, и Нейтралов. Виктор Семенович даже не представлял, когда и при каких обстоятельствах это досье может пригодиться, оно было составлено на всякий пожарный случай. И случай этот произошел именно сейчас. А еще через минуту одна из машин О.С.Б. понеслась к «Петроградской». Эйно прихватил Эда и Олю — просто оттого, что они оказались под рукой. «Жигули» резко затормозили около ДК «Ленсовета», подобрав слегка растерянного парня-хиппи с кошкой на руках. — След потерян, — грустно доложил Ред. — Здесь он вышел из Запределья. Больше ничего не ясно. — Зато мне, кажется, ясно, — хмуро выслушав доклад, Эйно устало кивнул. — Он идет в направлении будущего прорыва реальности. Аура — живая? — Вполне. — Значит, ничего еще не потеряно, — оптимистично, может быть, даже слишком бодро, произнес Эйно. — По кОням — и вперед. Мы его встретим прямо там. — Где? — спросил Редрик. — А, ты еще ничего не знаешь. Бесы из С.В.А., кажется, откололи номер. Чувствуешь, что-то не то в городе? Это видела даже Оля, когда «Жигуленок» стоял около ДК. Проходившие мимо люди казались излишне возбужденными, слишком эмоциональными. Если они шли вдвоем — беседа непременно сопровождалась оживленными жестами, собеседники размахивали руками, словно ветряные мельницы. Иногда в толпе мелькали совсем иные лица — мрачные, подавленные, словно бы глядящие на весь мир из-под серых очков. — Что с людьми? — спросила девушка, не надеясь, что старшие ей ответят. Однако Эйно обернулся. — Что с ними? Чувствуют неладное. Знаешь, про собак говорят — все видит, все понимает, только сказать ничего не может. В этом плане люди от собак не так далеко ушли. Глава 37 Падальщики Первые существенные изменения в городе Ян заметил, когда шел в сторону Сенной площади. Вначале они казались чем-то малозначительным, почти невидимым — но чем дальше, тем сильнее сжималось его сердце. Город корчился в мучениях — но почти никто этого не замечал. Правда, неясную тревогу, пришедшую непонятно откуда, почувствовали многие. Это было видно по лицам прохожих: те, кто шел в центр, почему-то находились в состоянии мрачной задумчивости. Иногда на лицах читался испуг или гнев — но просто беззаботных людей среди прохожих почти не попадалось. Марсово поле — когда-то — один из главных памятников революции, ныне представляло собой нечто непонятное. Оно было большим пустырем в центре города с уродливым каменным сооружением посредине и пламенем, бьющим из-под земли. Конечно, то была всего лишь горелка, в которой расходовался недешевый газ. Но впечатление иной раз — особенно, ночью — было совершенно адским. Недаром поговаривали, что «Марсуху» облюбовали в последнее время всевозможные дьяволопоклонники и те, кого командир «Умбры» назвал «сотонистами». Ян не знал о том, что вокруг Марсова поля давным-давно — почти сто лет — накапливалась та еще энергетика, а в Запределье это место лучше всего было бы обойти стороной. Но, если бы Яну и было бы известно об этом, то все равно путь его лежал именно через этот бывший плац для смотров и муштры. Правда, сам революционный монумент юноша решил на всякий случай миновать, пройти по краю поля. А не то вдруг именно здесь его утянет в Запределье. Интуиция подсказывала Яну, что такое путешествие может оказаться не менее неприятным, чем поездка в метро в Запределье. И, пожалуй, он был прав — мест, связанных с революцией и переворотами, маги старались сторониться. Кровопролитие всегда разрушительно, проходят иногда столетия, прежде чем рана затянется окончательно и перестанет порождать чудовищ. Марсово поле летом давно уже стало излюбленным местом для сборищ самых разных неформалов и бомжей. Неформалы подтягиваются ближе к вечеру, сейчас их время еще не наступило, а что до бездомных, то они здесь крутятся всегда. Около башенки коллектора как раз помещалась именно такая компания: потрепанные грязные люди, находившиеся в разной степени утраты человеческого облика. Двое из них мирно похрапывали, а один — вероятно, тот, кому соответствовал не только термин «бомж», но и «бич» — «бывший интеллигентный человек» — стоял рядом, держа в руках какие-то клочки бумаги и поглядывая на своих слушателей сквозь стекла полуразбитых очков. Я должен был убить клопа!.. И я убил!.. Как он страдал! Клоп жить хотел! — донеслась до Яна его декламация. Ого, кажется, это были стихи. Ян невольно замедлил шаги, с интересом поглядев на поэта бомжовских притонов. — Ну, Хыня, ты просто монстр! — сказал кто-то из благодарных слушателей. — А писал бы еще музыку — был бы музыкальный монстр! Поэтический монстр победно улыбнулся, обнажив почему-то отливающие зеленоватым зубы. Ян прошел мимо компании, которой не было до него никакого дела. Да и ему до них, в общем-то — тоже. Миновав Спаса-на-Крови, он прошел в Михайловский сад, обогнув чугунную ограду. Насколько помнил Ян, здесь всегда было уютно и тепло — даже в дождливую осеннюю погоду. Но теперь словно бы откуда-то повеял холодный северный ветер, несущий на своих крыльях лишь дожди и позднюю слякотную осень. Посетителей было мало. Около одной из скамеек собралась кучка «неформальной молодежи»: парни в черных куртках с заклепками и девицы — с выстриженными волосами, а иные — так и просто наполовину лысые. Одна из девок — кубической наружности, с ярко-зеленой порослью на голове и хриплым голосом — уверяла собравшихся, что кто-то (вероятно, отсутствующий) ее совершенно достал: ни жертвоприношения с обрядом провести толком не может, ни ее, бедную, удовлетворить как полагается. Остальные слушали молча — должно быть, им хотелось сейчас не слушать матерный треп, напиться — вот только денег не было. — Призраки, говорит, волколаки на Смоленке завелись! — разорялась девица. — У него по укурке такие призраки! В штаны навалил, урод… Матерная тирада оказалась досказанной только наполовину: взгляд девки упал на Яна. Она внимательно смотрела на паренька, но ничего не сказала — да и остальные привязываться не стали: как будто мимо них прошло то самое, неведомое существо из Нижнего Мира, которое они зачем-то хотели призвать своими заклинаниями. Прошло — и не удостоило даже плевком. Ян уже не принадлежал этой реальности, которая начинала — все быстрее и быстрее — разваливаться на глазах. Было такое ощущение, что твердая грань между этим миром и Запредельем — а может быть, и чем-то еще, юноше пока неизвестным — вдруг стала зыбкой и текучей, стекло превратилось в смолу, и эта смола неумолимо плавится. На небе виднелись лишь редкие облачка, вовсю светило солнце — однако многие из встречных прохожих отчего-то поеживались, как будто под порывом холодного воздуха. Около «Гостиного двора» Ян наткнулся на драку. Вообще-то, потасовки в самом сердце города, на главном проспекте, редкостью не были. С Москвой, где митинг без «боевых действий» — и не митинг-то вовсе, сравнить «стену гласности» не приходилось. Но для города, живущего рассудком, и от этого было как-то не по себе. А теперь же раз в месяц тут творилось и вовсе невообразимое. — Граждане, ваше собрание незаконно, расходитесь! — надрывался в мегафон милиционер. Но граждане о том и не думали. И начался разгон. — Позор! — неслось из толпы, когда очередного бунтаря тащили в милицейский автобус. Ян мог бы пройти по другой стороне улице, но он уже нырнул в переход — а на выходе его увлекла за собой толпа. — Ну, кому еще! — услышал он голос над своей головой. Оказывается, дюжий прапорщик уже уложил «силовым приемом» какого-то «ботанического» вида парня на землю, не забыв пнуть сапогом, и теперь изготовился ухватить Яна. — Ну! Толпа пришла в движение, подростка затянули туда. — Мальчонку-то за что, сволочь! — выкрикнула какая-то бабка. — Все вы хорьки поганые! — орал прапор на людей, которые не совершали никакого преступления. Следовало выбираться из толпы, да поскорее. Ян так и сделал, не забыв поблагодарить тех, кто его вытащил. Он в обход вышел на Садовую. Сейчас было примерно четыре, и следовало если не поторапливаться, то, по крайней мере, идти быстро. Проходя мимо Апраксина двора, Ян почувствовал неудержимый голод. Он не хотел останавливаться около торговых рядов — и все же пришлось. К счастью, родители, приехав к нему с визитом в «интернат», выделили немного карманных денег. На пирожок, по крайней мере, хватит — и даже не на один. — Пожалуйста! — ухмыльнулась дряблым лицом продавщица — толстая баба в белом, но плохо застиранном халате. — Тебе сосиску в тесте печеную или жареную? На прилавке неаппетитно стояли приоткрытые упаковки горчицы и кетчупа, причем горчица больше походила на какую-то просроченную мазь, а потеки кетчупа на пластмассовой бутылке напоминали загустевшую кровь. Ян посмотрел вниз — около самых ног продавщицы деловито суетились две крупные жирные серые крысы. Они уплетали крошки, оставшиеся от пирожка, и, кажется, намеревались потребовать добавки — а коли не дадут, то они и сами смогут взять. Одна из крыс встала на задние лапки, и, не прекращая есть, уставилась на Яна, поводя усами. — Так какую сосиску-то? — вновь поинтересовалась баба. — Или — беляш? — Никакую… — сдавленно ответил Ян и поспешил отойти от лотка как можно дальше. Голод как-то пропал сам собой. На Сенной площади было многолюдно — как всегда. Ян прошел мимо продувных харь, держащих под полой плакатики: «Куплю золото и ценности по хорошей цене!» Около перехода его едва не поймала за руку наглого вида девица, сунувшая только что не в лицо юноше пластиковую карточку: — Мы проводим рекламную компанию! Вы можете выиграть холодильник и музыкальный центр! — затараторила она. Неподалеку стояли остальные «рекламщики» довольно грозного вида — несчастный, который клюнет на карточку и потом не захочет отдавать денег на «розыгрыш приза», мог вполне поплатиться своим здоровьем. Ян миновал декоративные тележные колеса и скамейки, усиженные бомжами — видимо, родными братьями тех, что обитали на Марсовом поле. Он бросил взгляд на странного вида усеченную колонну — монумент мира на бывшей площади Мира. Колонна была подарена городу к славному юбилею, и на ней изображалось слово «мир» на самых различных языках. Правда, никакого умиротворения в души сей памятник не внес — от слова «сахар» во рту, как правило, сладко не бывает. Юноша свернул на Московский проспект. Конечно, было искушение заглянуть домой, и там ему, скорее всего, обрадовались бы — но сейчас он упорно стремился дальше, туда, где мерно протекают черные воды Обводного канала. Говорят, каждые десять лет в этом месте случается настоящая эпидемия самоубийств — и не все, кто кидается в воду, совершают это из-за несчастной жизни или несчастной любви. Некоторые и вовсе не осознают, что творят. Яну было неизвестно, сколько усилий приложил О.С.Б., чтобы избавить людей от этой напасти. Но не помогало ничего: ни заклинания, ни небольшое, но действенное внушение милицейским постам усилить контроль за опасным районом. Конечно, многих удалось откачать, а кое-кого — и порасспросить. И каждый раз история с проклятием получала новое подтверждение. Юноша даже не слышал об этом. Он просто знал, что должен пойти на зов, что это — его предназначение, и все остальное — побоку. И поэтому упорно брел по Московскому — к «Технологическому» и дальше, дальше, к мосту через Обводный. Ян обогнул небольшой скверик около Фонтанки. Сейчас там было пусто — впрочем, как и в любом уютном и приятном для нормальных людей месте города. Нормальные люди стремились сегодня разойтись по домам, и сделать это как можно быстрее. Прочие же, наоборот, словно почувствовали в воздухе какой-то запах, который привлек их внимание — и слетались сейчас на этот запах. Словно мухи на падаль. На одной из скамеек сидела толстая ворона. Через мгновение к ней присоединилась еще одна — птицы не каркали, сидели молча, пристально рассматривая Яна черными бусинками-глазами. И от такого взгляда юноше сделалось не по себе. Рядом прошли, куда-то спеша, несколько человек — ни один из них не обратил внимания на сидящих на скамейке птиц. Да и вороны не собирались улетать — похоже, что здесь им было вполне спокойно. Ян прошел мост по сигналу светофора и побрел дальше, никуда не сворачивая. Нельзя было сворачивать, следовало идти прямо. Хотя подлые мыслишки нет-нет да и возникали в его сознании — а что случится, если он отправится домой? Да ничего не случится! Навестит родителей. Потом ему, конечно, учинят разнос в О.С.Б. — но не слишком сильный. Он же слышал все эти разговоры — о собственной тяжелой болезни после возвращения из Запределья. Виктор Семенович и остальные думали, что он спит — а он не спал и все слышал. Тоже мне, великие маги, можно и их при желании перехитрить! Так что ничего ему не будет. Но тогда вообще ничего не будет! И поэтому — вперед, мимо артиллерийского училища, мимо огромной таблицы Менделеева и башенки с часами, мимо Технологического и метро — вперед! Иначе и в самом деле не будет ни-че-го! Не хватало воздуха. Ему хотелось закричать, чтобы эти люди, бредущие с ним по улицам, остановились, опомнились и прекратили тот бред, в который уже начал сползать город. Внезапно нахлынула духота, Ян вынужден был замедлить свой путь, а потом и вовсе остановиться, чтобы чуть-чуть передохнуть. Интересно, а в Запределье тоже чувствуется приближение кошмара? Почему-то Ян был уверен, что так оно и есть. Двум мирам нельзя так близко подходить друг к другу, прорыв реальности будет означать гибель не только Петербурга, но и его двойника в Запределье. Интересно, как там сейчас студент, которого зовут Олегом? Ведь тогда он искренне хотел ему, Яну, помочь — просто они друг друга не поняли. На повороте, около сада «Олимпия», случилась авария — прямо на глазах у Яна столкнулись две легковушки. Они просто-напросто въехали друг в друга, дверца одной из машин раскрылась — и на тротуар выпало изломанное тело пассажира. Асфальт был покрыт битым стеклом и пятнами крови. И тотчас же около места аварии собралась толпа. Ян тоже подошел поближе — и вдруг ощутил нечто кошмарное, исходящее даже не от машин, в которых погибли люди, а от тех, кто сгрудился сейчас на тротуаре. Нормальных людей в этой все прибывавшей толпе не было. Ни на одном из лиц Ян не прочел сострадания или сочувствия. Но почти у всех глаза горели нездоровым огнем, а с искривленных губ только что не капала слюна. Они смаковали все подробности случившегося, смотрели, как врачи «скорой» укладывают на носилки трупы, как закрывают лица простынями. Видимо, им на это было интересно и приятно смотреть. И каждый из них самодовольно думал — ну, со мной такого никогда не случится! — Расходитесь, расходитесь! — кричал молоденький милиционер, пытаясь отогнать любопытных зевак. Но те не спешили — как можно отрывать их от такого изысканного и вкусного блюда. — И тогда он выпал — а ноги застряли в машине. И — головой об асфальт! — услышал Ян тихий, но навязчивый женский голос рядом с собой. — Головой — об асфальт. И мозги растеклись… Ян невольно оглянулся — рядом с ним довольно молодая женщина пересказывала подробности происшествия своей подруге или коллеге по работе, которая опоздала к самому зрелищу. Говорила она почти эротическим тоном — с придыханиями и закатыванием глаз, а на лице подруги была написана досада — ах, как жалко, что она все это пропустила! — Так и кончить недолго! — совершенно неожиданно для себя с нахлынувшей злостью проговорил Ян. Он вдруг понял, что все воспитание, делание из себя «хорошего и послушного мальчика», который непременно должен стать «добрым малым» — это маска. И маска слетела именно сейчас — слетела и навсегда разбилась об асфальт. Он мог судить этих благовоспитанных уродов, которых вряд ли можно даже отнести к виду «люди». Скорее уж, люди — это бомжи, мимо которых он прошел. Те потеряли человеческий облик, но не сострадание. Эти, любующиеся зрелищем катастрофы — потеряли все! — Шел бы ты… — злобно прошипела женщина, но Яну стоило посмотреть на нее чуть внимательней — и она осеклась, отошла подальше, как змея, уползающая в свою нору. И у нее благовоспитанность оказалась только маской — а сейчас из-под нее вовсю лезла вампирская морда. Эти вампиры были совсем не похожи на Олега или на тех, которые состояли в О.С.Б. Здесь, у места катастрофы, собралось падло, падальщики, те, кто останутся пировать, если город падет в бездну. Больше всего они напомнили Яну тварей из метро — нет, не крыс, а безжизненных, механических чудовищ, выпивающих сущность-душу, стоит к ним лишь прикоснуться. Быть Петербургу пусту — но только когда последний падальщик урвет свой кусок добычи. Или, все же, городу пусту не быть? Ян медленно направился дальше, выйдя из безмолвных рядов тех, кто стоял у тротуара. Были здесь и персонажи другого рода. Жалкие, забитые, голова втянута в плечи, на лице — постоянная готовность ко всем унижениям и жизненным невзгодам. Печально-обреченные, они выделялись в толпе падальшиков. И юноша вдруг подумал, что одни не могут существовать без других. Это были симбионты. Любой, кто попытался бы восстать против всевластия падальщиков, получил бы удар не только от первых, но и от вторых. Жертвы тоже стояли среди зевак, и наверняка сейчас уже представляли себя на месте погибших в аварии. Ян молча повернулся — глядеть на эту толпу у него не было сил. Его снова мутило, но это было даже хорошо — голод окончательно исчез. Он миновал садик «Олимпия» — теперь до точки назначения было совсем рукой подать. Дальше, за мостом и авторазвязкой, будет «Фрунзенская» — ему туда не надо. Не за чем… Ян перешел Клинский проспект — сейчас там было безлюдно, почти как в Запределье. Или он уже оказался в Запределье — и сам того не заметил? Это было не очень ясно — важнее оказалось то, что он успевал к своей цели. Позади послышалось негромкое шуршание. Ян обернулся. Следом за ним бежала стая бродячих собак. Это не была собачья свадьба, животные молча и сосредоточенно двигались вперед, словно почетный эскорт. Когда Ян остановился, остановилась и стая — собаки как будто понимали, куда идет этот странный человек, и хотели то ли предупредить, то ли защитить. — Не надо вам туда. — Ян слегка улыбнулся, глядя на вожака. — Не надо. Я один — как-нибудь! И юноша пошел вперед, не оглядываясь. Он знал, что собаки послушаются его приказа, не пойдут за ним, они растворятся в окрестных дворах. И почему-то это показалось ему правильным. Ян миновал тяжеловесное здание Фрунзенского универмага, потом, подчиняясь своему наитию, свернул налево. Искомая точка была уже видна за поворотом. Пешеходный мост, перекинутый через канал. Что ж, он дошел. Теперь можно было и в Запределье. Юноша посмотрел на освещенные солнцем крыши домов, на проспект, уходящий вдаль, и неожиданно понял, что сейчас должен уйти в Запределье. А дальше — как получится. Он крепко зажмурился — и, в который уже раз — реальность вокруг Яна пришла в движение. Через несколько минут почти что в этой точке оказалась машина, которую вел Эйно. Но сейчас ни он, ни Редрик не смогли бы с точностью сказать, где находится Ян. Глава 38 Спасение «некромантки» Шеф С.В.А. Санкт-Петербурга закончил сплетать свое заклинание. Здесь была небольшая хитрость — заклинание должно возникнуть как бы само по себе, так, чтобы нельзя было его отследить. Подозревать можно сколько угодно, но где же доказательства? Нету их — и взятки гладки! Темный маг возвратился в обычный мир, точнее, вернул себе обычное человеческое зрение. А заодно — и нормальный облик. Наступало время принимать доклады. А работой пускай теперь займутся другие — они даже не знают, насколько интересной она может стать… Маг чувствовал, как от его заклинания, словно от камня, брошенного в воду, начали расползаться круги — от точки приложения — к окраинам города. Теперь Питер немного сойдет с ума… Что ж, так тому и быть: уляжется все через несколько дней, и к тому моменту сюда понаедут московские эмиссары и маги едва ли не со всей Европы. Им предстанет поле боя: растерзанная, но уже залатанный питерским С.В.А. портал в Запределье, растерянный О.С.Б. Словом, теперь его врагам придется сильно подергаться, доказывая собственную непричастность к прорыву. Наступало время докладов и рапортов. И сейчас лучше всего было пользоваться обыкновенной мобильной связью: случайные свидетели могли только помешать. Шеф снял трубку, набрал номер мобильника Мини. На том конце ответили, голос оказался слегка растерянным. — Что-то случилось? — произнес шеф. — Мы справимся, — после короткого молчания ответил вампир. Это означало — возникли какие-то дополнительные трудности, но говорить шефу «никак нет!» хороший сотрудник ни при каких обстоятельствах не станет. — Да что там такое? — резко произнес шеф. Ему вдруг показалось, что телефонная трубка мгновенно раскалилась в его руке. ★ ★ ★ Стас с утра был сам не свой. Но Танечку это удивить уже не могло. Она догадывалась, что сегодня ему предстоит одна до крайности неприятная встреча. А она, Танечка, возьмет — и избавит его от этой встречи. Придет сама, выцарапает нахальные глазки Исгерд, если та только вздумает ей хамить. И точка. С утра Стас куда-то звонил, о чем-то договаривался, причем на сей раз подгадал время так, чтобы Танечка находилась в ванной и подслушать разговор никак не могла. Слов она и в самом деле не слышала, но голос был просительным, умоляющим. На Стаса это было настолько непохоже, что она в первый момент даже испугалась по-настоящему. Впрочем, и оправилась Таня быстро, мысленно пообещав Исгерд устроить ТАКУЮ порчу, что наглая соперница век ее помнить будет — недолгий, разумеется, век. Стас в этот день вел себя так, будто собирался сообщить подруге какую-то отвратительную новость — и все никак не решался. Мялся, ходил вокруг да около, включил компьютер и два часа раскладывал пасьянсы — причем, делал он это так сосредоточенно и серьезно, что Таня даже не решилась к нему подойти — чего доброго, зарычит и покусает. Она спросила, не надо ли в магазин, и все ли продукты у них есть, на что Стас — бледный, словно полотно — обернулся и только что не прорычал: — Нет! Не надо, есть у нас все! — Да что с тобой такое? — не выдержала Танечка. — Ничего страшного. Заболеваю, наверное, у магов тоже случается грипп, — эти слова он произнес гораздо тише. «Отдохнуть бы тебе, — подумала Танечка, будто они и без того не отдыхали целых десять дней. — Ничего, отдохнешь. Раз маги гриппом болеют, значит, и снотворное их берет». Котлеты у нее получились сегодня даже не ужасными. Ужасную пищу все же можно есть, хотя будешь при этом постоянно морщиться. Но головешки ни одно нормальное, уважающее себя существо — будь то человек или собака — вкушать не станет. Даже Танечка поняла, что из-за этих чертовых головешек, то есть, котлет, ее гениальный план может если и не рухнуть, то дать серьезную трещину. Порция, приготовленная для Стаса, уже была начинена измельченным средством от бессонницы, и, если он откажется это есть, половина снотворного пропадет. Впрочем, был еще и кофе — тоже «заряженный» ведьмой и экстрасенсом Танечкой Злотиной. Пока Таня вяло ковырялась вилкой в своей тарелке, едва скрывая отвращение к собственной стряпне, Стас спокойно расправился с котлетами. — Вроде, подгорели немного, — проговорил он. Ел он сейчас, как голодная собака — совершенно не чувствуя вкуса пищи, просто заглатывая кусок за куском. А кофе выпил в несколько глотков. Теперь надо было подождать, пока снотворное подействует. Таня решила подстраховаться, и теперь в организме ее парня болталась лошадиная доза — такая свалит с ног и слона, и самого крутого мага. Примерно минут через двадцать, когда Таня успела прибраться на кухне («Надо будет купить новые чашки», — думала она, сметая в ведро очередные осколки), Стас что-то крикнул ей из комнаты. — Что-что? — не расслышала девушка. — Разговор есть, — кажется, Стас все же решился сообщить ей нечто важное. Танечка оставила кухню, и прошла в комнату. Комп еще работал, но Стас сидел на диване в совершенно сонном и углюченном виде. — Понимаешь, Таня… — начал он едва ли не по слогам. — Такая неприятность… Черт, до чего же спать хочется! С давлением сегодня, что ли, какая-то пакость? Да ведь не должен чувствовать… Нет, я не о том, — он едва сумел подавить зевок, чувствовалось, что на это ушла половина его сил. — Ты понимаешь, эти, которые из С.В.А. Будь внимательна, ты меня слышишь? Будь очень внимательна. Они могут. — Он неожиданно затравленно оглянулся, словно ожидая, что сейчас в комнате материализуются его коллеги. — Все, что угодно, они могут! Что угодно сегодня может… Ты меня понимаешь?.. Не доверяй… Стас бессильно склонил голову набок. Потом попытался напрячься, видимо, хотел поставить защиту, которая будет работать не дольше минуты, но за это время он сможет сообщить нечто важное для Татьяны. Защиты не получилось. Зато теперь и магические силы подошли к концу. Он откинулся на спинку дивана — лошадиная доза, наконец-то, подействовала. «Бредил, — решила Танечка. — С.В.А. может… Что они там могут? В бумажках ковыряться?! Кому там не доверять? Исгерд как-то связана с Воинами Армагеддона? Ладно — выясним все и сегодня же!» На часах было три, времени оказалось — хоть отбавляй. И Танечка стала не спеша собираться и прихорашиваться перед зеркалом. Невзирая на свое недавнее падение, она решила, что туфли на каблуках подойдут лучше всего в случае серьезной драки. Двинуть такой туфелькой — и привет, так можно и убить или серьезно вывести противника из строя. Особенно, если Исгерд приведет на разборку каких-нибудь знакомых парней. Танечке не единожды приходилось именно так и отбиваться от слишком приставучих козлов — а заодно, и отбивать у них охоту к приставаниям. Таня внимательно осмотрела себя. Осталась довольна. Потом еще раз подошла к дивану, где спал Стас, немного подумав, постаралась его уложить поудобнее, после чего крепко поцеловала. И отправилась совершать подвиги. Денек оказался немного прохладным, но все же вполне летним. Таня шла по улицам, что-то мурлыкая под нос по своему обыкновению. И никаких примет мрачных перемен она не обнаружила. Разве что свежий кошачий трупик на углу Среднего. Впрочем, что ж тут удивительного: она всегда знала, что является очень сильной некроманткой. О, эти бюрократы из С.В.А. ее еще оценят — дайте только время! Сочтя свою находку скорее благим, нежели злым предзнаменованием, Таня беспечно отправилась дальше, к метро. На хмурые лица, встречавшиеся на улице, она не обращала ровно никакого внимания: идут себе — и пускай идут. Сейчас ей было не до того. Она представляла себе в подробностях разговор со Исгерд. В конце концов, если случится что-то серьезное, она может дотянуться до своей противницы и при помощи тех магических приемов, которые уже сумела освоить. И тогда — поберегись! Разумеется, машину под окнами дома, где жил Стас, она тоже не заметила. А вот ее из машины разглядели отлично. И сделали выводы. Значит, Стас все же сказал правду, и теперь юная ведьма спасается от преследования. Что ж, все идет по плану. И Стас не подозревает, что охота начнется совсем не на нее, что его ненаглядная Татьяна может идти на все четыре стороны. — Нет, но ты посмотри, как держится! Настоящая артистка — ни капли страха! Когда все закончится, надо будет доложить шефу — пускай берет в обучение, — самодовольно сказал Миня другому наблюдателю. — Талант! Несмотря на все опасения Стаса, его квартиру просматривали магическими приемами не каждую минуту. И то, что он спит беспробудным сном, обнаружилось немного позже. Глава 39 Разгадка легенды — Ну вот, «Фрунзенская» рядом, — сказал Эйно, выбираясь из автомобиля. — Хорошо, тогда я — иду, — заявил Редрик. Эйно как будто прислушался к чему-то. — Погоди. Видел, что в городе творится? — Видел, конечно. ТЕЧЕТ всё. — Именно, — кивнул Эйно. — А эпицентр — почти здесь. И ты хочешь идти? — Мальчишка наверняка сунулся в Запределье. Не знаю, зачем ему это нужно, но, Эйно… Он же в этом направлении шел и в первый раз, когда я его остановил. — Вот и я чувствую, что ему туда — очень надо, — негромко проговорил командир «Умбры». — И начинаю догадываться, зачем. Кровь, Редрик, кровь! — Да не вампир же он? — Редрик поднял на него удивленные глаза. — Да я не о том. Понимаешь, даже тебе это безразлично — раз спрашиваешь. А уж тем более — новеньким, вроде тебя, Оля. А в древности все было немножко иначе. Человек не считался самостоятельной автономной единицей. И сейчас еще кое-где есть кровная месть. Слышали, что это такое? — Конечно. — Оля впервые сказала хоть что-то за два часа поездки. — Наверное, не совсем. Мстят ведь не конкретному убийце или обидчику, а его роду. Понимаешь, могут убить лучшего в роду — хотя он почти наверняка ни в чем не виноват. Дикарский обычай, понятное дело. Но мне-то все это знакомо. — И к чему все это? — хмуро проговорил Эд. Все четверо стояли сейчас около цветочного киоска. Здесь были не только они, но большинство оперативников О.С.Б. держались в отдалении — у них была своя роль. У каждого. — А к тому. Если кого-то проклинали — то проклинали весь его род. И тех, кто еще только будет рожден — может быть, через много веков. Понимаешь, о чем я? Мы увлеклись информацией о С.В.А., о том, кто из какого рода происходит, и кто из предков мог быть связан со шведами в Ландскроне. И нашли, кого искали. А Яна упустили. И мне кажется, напрасно. — Ты это уже говорил, когда просил собрать сведения по предкам Яна, — сказал Редрик. — Тебе же не ответили — пока. — Ответ — дело нехитрое. А если окажется, что он — родственник и колдуна, и кого-то из шведов? — Эйно, я готов ждать еще пять минут, не больше. Ты понимаешь, что я — ваш внештатный сотрудник… — …и можешь при особых обстоятельствах действовать вне приказов? Можешь, я хорошо помню твой контракт. Пусть будет так, — глухо буркнул Эйно. — А подумал, что будет, если моя догадка — правильна? Как ты его оттуда собираешься вытаскивать? — Это мое дело, — Редрик легонько погладил сидевшую у него на руках Кассандру. — Ты невозможен, Ред! Помнишь, что в Михайграде случилось?! Тоже полез туда, где пожарче! — То Михайград, а то — Питер. Я здесь родился, пускай и в Запределье… Тем более, раз там. Эйно хотел еще что-то возразить, но именно в этот момент раздался звонок по его мобильному. — Что? Начали уточнять? А подробнее — никак? Два часа у вас было, два часа! Отрывочные сведения… Семейные легенды… Значит, так! Хорошо, можете не продолжать — похоже, все ясно. Теперь — пан или пропал! Он обернулся к стоявшим молча сотрудникам. — Есть результаты, Ред! Информация подтвердилась. — Потомок? — Именно. Одного — и второго. Редрик помолчал, обдумывая полученную информацию. Потом слегка встрепенулся: — Эйно, я все равно иду за ним! — Будь по-твоему. Удачи! Редрик молча кивнул Оле и Эду, сделал несколько шагов в ту сторону, где находился Обводный, а потом вернулся и вручил кошку Оле. — Пожалуйста, проследи за ней. Там слишком опасно. А потом ушел, уже не оглядываясь. Оля видела, как Редрик переходит через Московский проспект — его путь лежал в сторону, противоположную метро. — Хочешь, чтобы тебе объяснили, в чем дело? — К девушке подошел Эд. — Все, на самом деле, очень просто. Многие люди старались проклясть наш город — точнее даже, то место, где он находится. У многих из них — по крайней мере, О.С.Б. так считает, — были для этого все основания. У того финского колдуна, которого убили шведы — тоже. Но он проклял не только своих убийц, но и эти места, и весь их род. Проклятие можно снять, если на этом месте окажется потомок его, колдуна — и тех самых шведов. Знаешь, это вроде верблюда и игольного ушка — нечто несбыточное, такого просто не могло бы случиться: по крайней мере, колдун мог так считать. Теперь — случилось. — И кто он? — спросила Оля, история с финским колдуном казалась ей какой-то отвлеченной и нереальной, вроде описания жестокостей при Иване Грозном или «золотого времени» Екатерины Великой. Это были странички из учебников и исторических романов — ничего больше. А вот для О.С.Б. проклятие, которое получил еще не рожденный Петербург, было реальностью. Жестокой реальностью, которая вот-вот ударит по городу. Прямо сейчас! — Наш Ян, — ответил Эд. — Поэтому его затягивает в Запределье, причем именно сюда. Поэтому он и бежал. Ян почувствовал, что готовится большая пакость для города — причем, связанная именно с этим проклятием. — Погоди, а что хочет сотворить С.В.А.? — Устроить «прорыв реальности» — именно здесь. Кажется, они в этом преуспели. Судя по всему, заклятие подготовлено мощное. Причем, такой «прорыв» можно будет открыть, пожертвовав жизнью одного из своих. А закроет его мудрое руководство С.В.А., кто ж еще? — Жертва — тот самый парень, который передал записку? — Нет. Совершенно другой маг. Его-то наверняка о том не предупредили. Пожалуй, вот что: ты сейчас иди к хлебному ларьку. Никуда не отлучайся, что бы ни случилось. А если заметишь что-то не то — запоминай и докладывай, номер высветится на мобильнике. — А ты куда? — На границу Запределья и реальности. Будем поджидать господ из С.В.А. Вряд ли ты нас сейчас увидишь. Эд проговорил это и… исчез. Просто растворился, растаял в воздухе. Оля уже видела нечто подобное на Смоленке, но там были безлюдные места, а здесь кругом сновал народ. И при всем при том никто — ни единый человек — даже не повернул головы, чтобы посмотреть, а куда это исчезло несколько человек, которые только что здесь стояли. Кулончик на шее Оли слегка нагрелся — ей уже объяснили, что он ведет себя так, если хозяйке угрожает опасность — или же, опасность угрожает той реальности, в которой она находится. И в этот момент она заметила знакомое лицо. Неподалеку от метро с самым что ни на есть боевым видом прохаживалась Танечка Злотина — та самая девушка, которую, вроде бы, надо спасать. Но, пожалуй, спасать надо было не ее, а от нее. ★ ★ ★ — Значит, тащи спящего, понятно! — орал шеф С.В.А. — И чтоб пошевеливались! — Тут нашли, — говорил Миня, стоя в кухне квартиры Стаса, — нашли упаковку снотворного. В него влили лошадиную дозу! — Ладно, все равно волоките! Чтоб быстренько, одна нога здесь — другая на «Фрунзенской». — Будет сделано, — хмуро пробормотал Миня. Нет, какова ведьма! Ее явно недооценили! Опоила своего дружка снотворным — и скрылась в неизвестном направлении. И теперь, если что — он чист. И совесть его — если, конечно, у сотрудника С.В.А. есть такое качество — тоже чиста. — Грузите его, — приказал вампир своим помощникам. — Тяжеловат, однако, — хмыкнул помощник. — Ничего, прорвемся! Глава 40 Заложники Машину С.В.А. вели по всему городу. Сделать это было довольно легко: маги ехали, как всегда, стараясь разогнать и разрулить пробки — в этих случаях магическое вмешательство всегда признавалось и допустимым, и полезным. А за ними устремлялся поток автомобилей — и пробки незамедлительно возникали снова. Но именно в этом потоке всегда оказывалась как минимум одна машина О.С.Б. — неприметная, нисколько не отличающаяся от прочих. Автомобили сменяли друг друга, передавая объект слежения, словно эстафету. И то, что автомобиль с бесчувственным Стасом едет отнюдь не в направлении «Фрунзенской», стало очевидно очень быстро. Машина зачем-то выехала на Невский, потом, у Московского вокзала, свернула на Лиговку, и только с Лиговского проспекта двинулась по набережной Обводного. Вроде бы, все шло по плану — просто к «Фрунзенской» маги из С.В.А. добирались кружным путем. Но около станции метро машина даже не сделала остановки — она свернула на Киевскую, а потом — на Заозерную. Все это было близко, слишком близко к тому району, где находилось прОклятое место. Но, опять же — не там. На Заозерной автомобиль остановился, и двое сотрудников потащили тело бесчувственного человека (а точнее — мага) в серый отвратительного вида дом. А потом исчезли — незаметно для простых смертных, но вполне ощутимо — для любого посвященного. ★ ★ ★ Не стало ни улиц, ни универмага, ни окрестных домов. Канал с темной маслянисто-тягучей водой — остался. А еще остался мост. Запределье поменяло свое лицо. Ян видел сосны и ели из своего сна, они доходили почти до набережной канала. А еще — надо было ступить на мост, чтобы оказаться именно там. На том берегу. В лесу, где однажды донельзя уверенные в своей правоте люди расстреляли того, кто был, по их мнению, не прав. Колдуна. Проклятого язычника. Того, чья жизнь не стоила и медной монеты. Мага. Люди поплатились за это. Поплатился город, возникший много позже. Поплатилась шведская крепость Ландскрона, потом город Ниеншанц — где они теперь? Только в воспоминаниях да в раскопках. Но проклятие должно остановиться. Сейчас — или никогда. Никогда — поскольку уже начала работать сила, рушащая Запределье. Город постепенно падал в бездну, хотя люди еще не подозревали об этом. И нужно было решаться на что-то. Ян решился. Он шагнул на мост. Мост выглядел почти что совсем так, как Газовый — его двойник в реальном мире, он казался таким же горбатым и заасфальтированным. Но стоило лишь сделать первый шаг — и под ногами Яна затрещали плохо сколоченные доски, грозя каждое мгновение провалиться и увлечь его в бездну. После того, как он прошел метров пять, перила куда-то делись, и мост начал стремительно менять свою форму. Он сужался, и юноше пришлось невольно ускорять и ускорять шаг. Когда Ян прошел через середину моста, он обнаружил, что идти приходится по узенькой полоске примерно в метр шириной. Доски были прибиты неплотно, под ногами юноши медленно текли уже не воды канала — под ним простиралась бездна. Ян старался отогнать наваждение, но каждый раз, делая новый шаг, ему так или иначе, приходилось смотреть вниз. Один раз нога все же нащупала пустоту, и юноша с трудом удержался, чтобы не упасть. И все же, когда мост стал таким узким, что на очередную доску едва можно было встать, Ян сделал еще один шаг — и оказался на противоположном берегу. Почти у самой цели. Где-то неподалеку послышался грозный рык. Ян обернулся — и совсем не удивился, видя, как из-за ближайших деревьев на берег выбирается огромный саблезубый кот. Редрик!.. Первым желанием Яна было — кинуться к нему, и оказаться вне Запределья. Но не сейчас, только не сейчас. — Редрик, я один! Только один! — крикнул Ян. — Я должен, ты не сможешь, тебе опасно оставаться, уходи!.. И в этот момент Ян понял, что, скорее всего, опоздал, безнадежно опоздал. Над Запредельем медленно и неотвратимо сгущалась серая мгла. Глава 41 Выбор — Молодец, Миня. Протрезвим мы его — вмиг. — Шеф С.В.А. Санкт-Петербурга подошел к Стасу и сделал какие-то странные пассы руками. — Можешь идти, — обернулся он к вампиру. — Отправляйся к месту сбора, мы сейчас тоже там будем. Диалог происходил в комнате коммунальной квартиры — точнее сказать, коммунальной халупы. Этот серый неуютный дом недаром был прозван «домом на болотах». Болота здесь и были — по весне и по осени. А в остальное время рядом с домом находились относительно сухие свалки. Вообще-то, комната принадлежала всяко не С.В.А., даже самый распоследний из сотрудников не позарился бы на жилплощадь в этой халупе. Но сейчас она пустовала, здесь можно было устроить временный штаб. Только минут через десять Стас открыл глаза. На него смотрело улыбающееся лицо шефа С.В.А. — Ожил, голубчик? Пришел в себя? Стас посмотрел на начальника, явно соображая, что к чему — и вдруг вспомнил и попытался дернуться. Не тут-то было — он оказался как будто скованным цепями. Пошевелиться — и то было нельзя. — Где… она? Где Таня? — хрипло выкрикнул Стас. — Вот уж не знаю, — усмехнулся шеф. — Нет, ты все сделал совершенно верно, парень. Это было испытанием — сможешь ли ты поступиться любовью ради спасения себя. Не смог. Лежи, я и так все знаю. Ты скажи лучше: снотворное — это твоя идея? — Ка… какое снотворное? — Разум Стаса отказывался понимать хоть что-нибудь. — То самое, которое подсыпали тебе. Понятно, значит, не твоя. Но это не имеет значения. Важно, что ты это испытание выдержал. А было, наверное, очень плохо. — Где Татьяна? — повторил Стас свой вопрос. — Судя по всему, подсыпала тебе снотворное — и ушла. Найдется Татьяна, никто не собирается делать ее жертвой. Просто мне нужен был очень надежный помощник. — Миня у вас есть! — злобно огрызнулся Стас. — Вот о нем-то и речь, — невозмутимо продолжал шеф. — Миня готовил небольшой перевороте С.В.А., а мне это стало известно. И нужен кто-то, кто смог бы его остановить. Навсегда остановить, стереть в порошок. А ты с этой задачей справишься. Я знаю, насколько ты меня возненавидел после того, что я наговорил тогда, в кабинете. Зато и с врагами ты точно не связан. Ты очень искренний, поверь мне. Ну, вставай, что ли, подвиги тебя дожидаются… Что, понял теперь, кому надо доверять? ★ ★ ★ Татьяна внимательно оглядывала лица прохожих. И вдруг в потоке людей мелькнул некто очень и очень знакомый. Оленька! Савченко! Так значит, это она заварила всю кашу? Или как прикажете это понимать? Танечка решительно двинулась к знакомой. — Привет! А ты что здесь делаешь? — Танечка особо подчеркнула это «ты». — Так… Знакомого одного жду. — И кого же это? — язвительно вопросила Танечка. — Не важно. Ты мне записку подбросила? — Это какую еще записку? — Ту самую. С просьбой тебя спасать? — Что-о? Спасать? — вот теперь удивление Танечки было вполне искренним. — Именно — спасать. Твой Стас, между прочим, о тебе побеспокоился. — Да от кого? Что ты темнишь?! — Неважно. Знаешь, у меня есть совет — отправляйся сейчас куда-нибудь. Только не домой. И не к твоему парню. Это все, что я тебе могу сказать. — Ну уж нет! Ты или объяснишь, в чем тут дело, или… — В нехорошую компанию попал твой Стас. Теперь у него неприятности, — отрезала Оля, заметившая подошедшую Настю. Впрочем, из О.С.Б. около «Фрунзенской» наверняка работало сейчас человек десять, не меньше. Просто не всех возможно было разглядеть, да и не всех она знала в лицо. — Она? — Настя подошла, глядя на Татьяну. Оля лишь кивнула. — Тогда — на минутку, — девушка взяла под локоток Танечку, которая была выше ее почти на голову. После краткой беседы с Настей Танечке уже никому не хотелось выцарапывать глаза. Ну, разве что начальнику С.В.А. — попадись он ей сейчас на дороге. Но вот его-то здесь и не было. А посему оставалось только одно — ждать. ★ ★ ★ — Видишь, Миня, как все здорово обернулось? И конвоировать никого не надо — сам он пришел. — Шеф ласково улыбнулся вампиру. — Можно приступать. И Стас немедленно включил магическое зрение. Вампир до последнего не подозревал о нападении. Он резко дернулся в сторону, пытаясь уйти от удара Стаса, и наверняка ушел бы, не будь удар столь неожиданным. Стас буквально смел его, Миня ударился об ограждение канала, не удержался на ногах — и полетел в мутную воду. Напарников вампира контролировал шеф — они ничего не успели сделать — так и стояли с открытыми ртами, взирая на происходящее. — Вот и все, — проговорил шеф, доставая пистолет. Стас уже видел это оружие, заряженное серебряными пулями. Шеф подошел к ограждению, выстрел прозвучал неслышно и почти незаметно. ★ ★ ★ Противоположный берег куда-то исчез. Ян стоял, не зная, что ему делать дальше. Нужно идти куда-то еще? Или — ждать? Но сейчас, может быть, уже поздно. «Поздно? — повторил голос в его мозгу. — Никогда не бывает поздно… Известно ли тебе, зачем ты оказался здесь?» Таинственного собеседника нигде не было видно. «Это сумасшествие, — подумал Ян. — С собой начал говорить?» «Ты не говоришь с собой, — тотчас же прошелестел голос. — Ты пришел, чтобы отменить проклятие. Знаешь ли ты свой род?» Юноша помотал головой. Ничегошеньки он не знал. «Стыдно не знать тех, кому ты обязан жизнью, — заявил все тот же голос. — Среди твоих предков — мудрый жрец, служитель богов. Среди твоих предков — храбрый воин, рука закона. Известно ли тебе, что случилось, когда их пути пересеклись?» И Ян вспомнил — во всех подробностях — свой сон. — Они… убили жреца… — выдохнул он; кошмарное видение подавляло разум. «Да, и твой предок командовал его казнью. А что означает предсмертное проклятие, тебе известно?» — Слышал, — хмуро, сквозь зубы произнес Ян. «Самое сильное, верно? Ведь и его можно отменить. Иногда это бывает страшно. Но не было еще нестираемых проклятий. Только что здесь принесли жертву — еще одного потомка убийц. Но тот жалкий человечишка, который принес жертву чужими руками, еще не догадывается — проникновение теперь не закрыть ничем. Только ты сможешь это сделать. Или — возвратиться обратно. Вот тот, кто готов вытащить тебя оттуда». Ян, как по команде, развернулся в сторону саблезубого кота. Тот все еще пытался добраться до юноши, скреб лапами по земле — безо всяких последствий. Он оставался на месте. — Редрик! Оставь нас, уходи! Это не твоя война! — прокричал Ян, и словно бы от звука его голоса Запределье пошло рябью, размылось, мгла едва заметно дрогнула. ★ ★ ★ Автомобили резко заскрипели тормозами. И шеф С.В.А. резко развернулся к ним, словно угадав, кто оказался здесь, у Газового моста. Впрочем, не о том ли он и мечтал? Глава противников самолично будет печально смотреть, как город и Запределье проникают друг в друга — и ничего, абсолютно ничего не сможет сейчас поделать. — Господин Ольховский? Рад приветствовать. — Он шутливо поклонился вышедшему из машины человеку. — Но, по-моему, вы немного припозднились. К шапочному, так сказать, разбору. Виктор Семенович молча окинул взглядом начальника С.В.А. Сейчас Эйно и его оперативники берут под контроль всех, кто участвует в этой операции — у метро, на Московском проспекте, на прилегающих к Обводному улицах. Но главное происходит именно здесь. Точнее, здесь, но в Запределье. — Жертва принесена, заклинание запечатано, — улыбнулся Темный. — И ваше присутствие здесь… — Отчитываетесь? Всему свое время. Он подошел к ограждению. — Что ж, у вас есть средство залатать «пробой»? — спросил Ольховский. — Есть, дорогой Виктор Семенович. Оно у нас есть. И пробой мы залатаем. — Именно что — залатаете. Заплатку поставите. Виктор Семенович устало посмотрел на магов из С.В.А. — Вы немного просчитались. Запределье не покинуто нами, милейший. И залечить пробой будет возможно. Без участия С.В.А. Фигура командира «Астры» неожиданно как будто выросла — по крайней мере, Стас воспринял это именно так. — Все присутствующие задержаны! — загремел голос Ольховского. — По обвинению в убийстве. ★ ★ ★ …Ян остался стоять на месте, а саблезубого отнесло — словно бы взрывной волной. Сейчас он барахтался в канале — к счастью, это был все же канал, а не воды Бездны, которые видел Ян. Кот отплевывался и отфыркивался, пытаясь выплыть, но было понятно, что он выберется из воды. «Было по слову твоему», — прозвучал бесстрастный голос в его мозгу. Голос не принадлежал ни колдуну, ни шведам, которых Ян видел на берегу, словно на остановленном кадре. С ним говорили сейчас те, кому служил колдун. — Он выберется? — спросил Ян. «Наверняка. Не бойся за своего друга», — последовал ответ. «Что станет со мной?» — хотел спросить Ян, и, должно быть, все же спросил, поскольку тотчас же явился ответ: «В твой мир тебе хода нет. Ты останешься здесь. Погибнешь для своих». — Я погибну или останусь жить? — спросил Ян, оглянувшись на противоположный берег. Саблезубый все еще ворочался в воде, пытаясь выбраться и дотянуться до Яна. Безрезультатно. «Что такое смерть? Случается ли она?» — насмешливо спросил голос. И перед Яном промелькнули лица людей. Девочка с бледным, изможденным лицом — она отдала хлеб младшему брату. Брат выжил, она — не смогла… Курчавый парень с заостренными чертами лица, держащий в руке пистолет — прекрасно зная, на что идет, он пристрелил одного из самых злобных палачей своего города, организатора чекистских застенков… И еще один парень — в милицейской фуражке: он вступил в бой с бандитами, спасая безоружных людей… Пожарные, спасатели, моряки… Просто приличные люди, которые жили здесь… «Твое место — среди них», — вновь прозвучал голос. — А если я вернусь? «Ты видел свой город сегодня. Понравился ли он тебе? Знай — это не предел. Твой город останется — но им будет править падаль». Ян вздохнул. Родители… Школьные приятели… Редрик, О.С.Б., новая жизнь, которая только-только приоткрылась для него… Все это становилось прошлым. Но, если он вот сейчас откажется и вернется, жизни все равно не будет. Петербург станет пУстым — падаль и падальщиков за жителей можно не считать. Их покорных жертв — тем более. — Я согласен, — проговорил он. И тогда шагнул прямо в тот злосчастный день. …Командир что-то рыкнул — и тотчас один из солдат притащил факел, которым поджег сваленный в кучу скарб. Рухлядь, извлеченная из землянки, долго не хотела разгораться, но через пару минут все же вспыхнула. Священник, оказавшийся рядом, осенил себя крестным знамением, тоже самое проделали и прочие истинные христиане. Командир тихо произнес: — Попытаетесь ли еще раз, отец Иоганн? Священник кивнул, правда, с большим сомнением: — Да, но он упорствует в своих заблуждениях. И все же следует надеяться на его благоразумие. — Какое уж тут благоразумие, — проворчал командир, когда священник нерешительно подошел к Яну. — Готов ли ты покаяться и принять веру господа нашего, Иисуса Христа? Видно было, что этот вопрос он задает уже не в первый раз. И не в первый раз получает в ответ — молчание. Ян был сейчас уже далеко — и от священника, и от солдат. Слишком далеко, чтобы вообще обратить на них внимание. Один из солдат — чернявый и слегка узкоглазый невысокий парень — начал довольно бегло переводить. Но и на слова толмача Ян никак не прореагировал. — Приступайте! Живей! — прикрикнул офицер на солдат и зачем-то вытащил из ножен шпагу. — Я не стану вашим судьей, — одними губами произнес Ян. И молчание разорвалось нестройными выстрелами… ★ ★ ★ Тело Яна вынес из Запределья Редрик. Машина Виктора Семеновича стояла около Газового моста, туда, на заднее сиденье, положили мальчишку. Редрик молча глядел на Виктора Семеновича. Разговор между ними был безмолвным, слова оказались совершенно ненужными. «Я не спас его. Не смог». «Что поделать, мы не всесильны, мальчик». Командир «Астры», все так же молча, приказал Редрику садиться в машину. Потом подошел к магам из С.В.А., все еще застывшим, словно статуи, но уже обретающим дар речи. — Можешь идти, — обратился он к Стасу. — К метро. Там тебя есть кому ждать. — Он похлопал парня по плечу. — По крайней мере, ты — не трус. Станислав Кузнецов, сотрудник С.В.А., впредь до особых обстоятельств ты, а также Татьяна Злотина, сотрудник С.В.А., находитесь под нашим покровительством. Вот теперь иди, сотрудник… бывший, наверное. Ольховский обернулся к бледному начальнику Стаса. — Доклад в Женеву будет направлен сегодня же с вами вместе. Хотя, — он слегка поморщился, — предчувствую, что вас все равно отмоют. Добела. Или — дотемна, как вам будет угодно. Только знаете что? — Он наклонился почти к самому уху врага. — Сегодня я впервые пожалел, что у нашего швейцарского руководства нет методов святой инквизиции. Впрочем, О.С.Б. с вами не прощается, жизнь бывает длинной. Он посмотрел, как на убийце защелкивают наручники, а затем, не дожидаясь окончания сцены, сел в машину, включил зажигание. Автомобиль резко, слишком резко дернулся с места. ★ ★ ★ — Ты!.. Ты… Ты — сумасшедший! — Татьяна бросилась к Стасу, едва не сшибив с ног какого-то не очень трезвого мужичка с сумкой, в которой брякали бутылки пива. Мужичок обернулся, хотел было сказать что-то нехорошее, но передумал — и его давно небритую физиономию на миг посетила редкая гостья — добрая улыбка. Стас нежно обнял подругу — и вдруг понял, что шеф сказал откровенную собачью чушь, что Танечку он любит безо всякого внушения и вмешательства, что именно ее он и искал всегда, всю жизнь. В конце концов, безвкусная манера одеваться, разбитая посуда, пережаренные котлеты — какая, в сущности, ерунда! Готовить можно научиться. А вот любить — вряд ли. — Идем, — он улыбнулся девушке. — Завтра у меня большой день. Я ухожу из С.В.А., надо начинать искать работу. ★ ★ ★ Возвращались молча. Эйно нервно курил, Оля сидела бледная и уставшая — как будто сейчас ее покинула какая-то часть души — и эту часть уже не восстановишь, как ни старайся. Да она же видела Яна всего несколько раз. Тогда отчего же так тоскливо было на сердце? Эд и Настя тоже молчали. Они-то давным-давно научились понимать друг друга без слов. И, кажется, оба чувствовали сегодня то же самое, что и Оля — пусть и принадлежали к разным подразделениям. Свет, Тьма — что это означает? Лишь слова, названия двух энергий, которые могут противоборствовать, но не могут жить одна без другой. Ехали долго. Эйно не старался разруливать пробки — просто не хотел. Не до того ему было. Он даже приемник забыл выключить. Впрочем, будь там попса — наверняка вспомнил бы и тотчас придушил звук. Но пела группа «Зимовье Зверей». Уходя — возвращайся, всегда и везде, По студеной воде, по горячим ветрам… Город будет скучать по твоей доброте, По твоей красоте и красивым делам, Город будет всех сравнивать только с тобой, Город будет всех мерить по меркам твоим, — Уходя — возвращайся, по льду и рекой… Допоем, доиграем и договорим… Глава 42 Мысли человечьи и не только Санкт-Петербург, 2010 г. «Вот я и вернулась!» Ольга оглянулась на канал и мост, на людей, спешащих домой — к семьям, к новогодним елкам, которые надо наряжать, к предвкушению праздника. В конце концов, каждый на свете должен выполнять свое дело. Одним нужно жить здесь и сейчас, другим… Другие, даже после гибели, должны хранить этот Город, этот мир. Так было, так есть, и, видимо, так оно и будет. Пока жив последний петербуржец, пока существует где-то — пускай даже в отдаленной реальности — последний Хранитель Города — никогда не быть Петербургу пусту. Ни через триста лет и три года, ни потом. И к черту все черные пророчества! Но даже Ольга не подозревала, что еще кое у кого имелись свои мысли на этот счет… Мысли кошек — даже тех, которые состоят при О.С.Б. — это тайна за семью печатями. Только изредка они доверяются СВОИМ ЛЮДЯМ. Но почти никто не может понять, почему они ведут себя именно так, а не иначе. Крупный серый кот, который отзывался на имя Улисс, мало чем отличался от остальных своих собратьев. Ходил на обед вместе с людьми, служил проводником в Запределье — не выделялся ничем из прочей кошачьей братии. Правда, своего ЕДИНСТВЕННОГО ЧЕЛОВЕКА у него не было, хотя никто не замечал, что Улисса это как-то тревожит. Видимо, он еще котенком привык к самостоятельности — ведь его хозяин давно погиб. И лишь иногда, летним днем, когда четвероногие обитатели О.С.Б. выходят погреться на солнышке, за Улиссом можно заметить некоторые странности. Он лежит на камне или на траве, совершенно одинокий — и неожиданно начинает мурлыкать, как будто кто-то чешет ему за ушком. Кот поворачивает голову, не прекращая своего пения, поднимает подбородок, смотрит в совершенно пустое пространство. Впрочем, это только для людей оно пустое — даже для магов. Ему, коту, лучше знать, кто порой навещает его, чтобы поиграть или погладить по теплой шелковистой шерстке. Из инструкции по действиям в случае прорыва Запределья (принята в качестве руководства О.С.Б. Санкт-Петербурга) 3…Прорыв Запределья в обычную реальность (на Оборотную Сторону) — явление, связанное исключительно с деятельностью разумных существ. Не было ни одного случая, который можно отнести к стихийным бедствиям или явлениям природы. Все известные случаи так или иначе спровоцированы либо направленными действиями, либо ошибками магов. 5. Первой мерой при опасности прорыва должна стать по возможности более полная эвакуация людей под любым предлогом. (Чаще всего в экстренных случаях использовалось внушение людям чувства угрозы стихийного бедствия. В одном случае (США), получившим широкую известность, использовался радиоспектакль по «Войне миров» — жителям довольно большой территории была внушена паническая мысль о высадке пришельцев. К счастью, в тот момент большой прорыв удалось предотвратить). 12. После устранения опасности прорыва следует принять все меры для избежания огласки либо для предания «эвакуации» каких-либо естественных объяснений… Любая степень риска со стороны сотрудников О.С.Б., если от этого будет зависеть спасение жизни людей, признается допустимой и оправданной. Санкт-Петербург, 2010