Империя. Собирание земель русских
Михаил Голденков








Информация, изложенная в этой книге, не представляет никакой тайны. Однако по исторически сложившимся причинам ее не принято широко обсуждать и исследовать. Автор считает это большой ошибкой, потому что искажение исторической информации рождает лишь встречное искажение и тормозит процесс либеральных преобразований в обществе.

Именно имперское искажение истории рождает экстремистские течения. Объективный же анализ истории и есть путь к народному согласию.












СОБИРАНИЕ РУССКИХ ЗЕМЕЛЬ


Собирание русских земель… Термин, известный всем со школы, историография которого касательно Руси всегда была разбита на два периода: Киевская Русь и Московская Русь, подхватившая якобы выпавшее русское знамя у киевлян и начавшая собирать разрозненные русские земли, чтобы создать централизованное сильное государство вокруг новой столицы — Москвы. Собирание… Термин, конечно же, очень хитрый. Получается, вроде как никому не нужные и всеми брошенные земли добрые московские цари собирали, словно разбросанные камни. Или же все-таки завоевывали, неся кровь, разруху и насильственное присоединение под свою власть, обрекая богатые края на нищету?

Конечно же, скорее второе, чем первое, ибо демократические по-настоящему русские республики парламентского строя Новгорода, Пскова и Великого княжества Литовского, Русского и Жмайтского как-то никогда не горели желанием идти под «светлую руку» государя Москвы. А вот между собой они ладили, и даже Новгород желал войти в союз с русской Литвой, да… не дали. Московский князь «вовремя» напал. Истинное собирание русских земель, организованное Великим княжеством Литовским, Русским и Жмайтским (старобелорусское государство-республика), решившим присоединить к славянскому союзу поляков и беларусов Речи Посполитой и Московию в 1612 г. вызвало лишь неприязнь самих московитян и неодобрение со стороны современных историков России.

Изгнание беларусов (в той армии Речи Посполитой поляков было менее 30 % от общего числа) из Кремля в ноябре 1612 г. в современной России решили отмечать как день некоего национального единства. Так собрать или же завоевать и разграбить русские земли всегда мечтало Московское княжество?

Эта книга повествует о том, как на самом деле проходило собирание «русских» земель, насколько русскими были эти земли и кто от этого выиграл. И начнем с Карелии — территории, далеко не первой завоеванной Московским государством, но которая является красноречивым показательным примером того, как на самом деле проходило «собирание», кто этого хотел, хотели ли сами «собираемые» и что из этого в конечном итоге вышло.




ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. СОБИРАНИЕ ВЕЛИКОЙ ФИННОУГОРИИ





«Братья карелы» и «священный город»


Однажды мне попалась статья некоего советского историка 1953 г., пламенно и с коммунистическим задором повествующая, как карелы вместе с «русскими братьями» воевали за свою свободу против шведов и их союзных финнов-суоми на протяжении XIV–XVII вв. Честно сказать, «повеселила» меня та статья уже только тем фактом, что достаточно вспомнить, что у Карелии никогда не было никакой независимости ни в составе Российской империи, ни в СССР. Что есть Карелия и ее братская Суоми-Финляндия сейчас?

После более пятисотлетнего проживания в Шведском королевстве финны Финляндии имеют собственное государство, одно из самых развитых в Европе, с высоким уровнем жизни, с населением в 5 миллионов человек, тогда как Карелия после аналогичного по сроку пребывания под рукой Москвы насчитывает ныне лишь 100 000 человек, называющих себя карелами (в Карелии также проживают более 548 900 русских, 2500 финнов и 8500 вепсов).

Единый некогда народ, но какая пропасть между его западной и восточной частями! И это при том, что Карелия 1000 лет назад по численности в два раза превосходила земли родственных племен сумь и ямь (нынешней Фйнляндии-Суоми). Норманны (шведы и норвежцы) не зря именовали и территорию Суоми, и Карелию вместе с Кольским полуостровом именно Карьяландом — страной карелов.

Очень показательна история города Выборга, расположенного в земле карелов, в 125 км. к северу от Санкт-Петербурга. На примере истории Выборга, населенного изначально карелами, хорошо видно, с кем же на самом деле воевали они. Я заглянул на современный туристический сайт Выборга и был немало удивлен, что там и ныне не считают «воссоединение» с Россией чем-то грандиозным, патриотичным или хотя бы просто полезным для Выборга, скорее сетуя по этому поводу, чем радуясь.

Сайт пишет:




 «В последние годы с утратой Прибалтики во всех туристических проспектах Выборг рекомендуют как «единственный европейский город на территории Российской Федерации», что во многом верно, так как Выборг (по-фински Виипури) окончательно вошел в состав России только после Второй мировой войны. Название «Выборг» в переводе со шведского означает Священный город (от vi — священный, святой и borg — город). Финское название Виипури является не более чем транскрипцией шведского названия»…




Сейчас Выборг — это районный центр на севере Ленинградской области (в 30 км. от границы с Финляндией) и столица Карельского перешейка. Население города составляет 79 000 человек по переписи 2002 г. Датой основания Выборга принято считать 1293 г., когда король Швеции Торгильс Кнутсон предпринял третий крестовый поход в Южную Карелию, на земли, теоретически принадлежавшие Новгороду, но практически ничьи. Здесь он не встретил никакого сопротивления, его радушно приняло местное население. И Кнутсон основал опорную пограничную крепость, которую построил на острове у берега Балтийского моря. Замок изначально был небольшой, но чрезвычайно мощный. Его и назвали Выборгом — Священным городом.




 «Разумеется, появление шведской крепости вблизи новгородских земель не могло остаться незамеченным, — пишет сайт, — и уже в 1294 г. гарнизон замка отбил первый новгородский штурм. Второе нападение новгородцев произошло в 1322 г. После этого, в 1323 г., между Швецией и Новгородом был заключен Ореховецкий мир, и земли к северу от реки Сестра официально стали шведскими. Выборг становится форпостом Швеции в Карелии, вокруг замка быстро растет город, появляется торговый порт. Сам Выборгский замок делается одним из наиболее мощных замков Швеции и всего балтийского побережья. В 1470–1475 гг. замок дополняет возведенная вокруг города крепостная стена с десятью башнями».




Обратите внимание: Выборг — шведского происхождения город и никогда не был русским, и лишь отбивал нападения русских. Это пишут сами русские жители Выборга!

В X и XI вв. у карелов было два собственных княжества — непосредственно Карелия и Саволакс. С новгородцами карелы порой в самом деле выступали вместе, как на Чудском озере против Ордена — вечного соперника Новгорода, Пскова и родственной чуди (эстонцев), но именно Новгород лишил Карелию суверенитета. В 1338 г. Карелия попыталась выйти из состава Новгородской республики, но этого ей не дали. О какой совместно с русскими борьбе за свободу можно в таком случае вообще вести речь?! Как раз против русских карелы и воевали чаще всего.




«Русские братья» идут


По данным истории, которую без каких-либо фальсификаций выкладывают авторы выборгского сайта (в былое время такого бы им никто не позволил), получается, что благополучие края и его процветание принесли шведы. А что же русские, точнее, московитяне (тогда еще русскими не именовавшиеся)?

Сайт пишет:




«Одна из наиболее драматичных страниц в истории Выборга — штурм города московскими войсками в 1495 г. Царь Иван Третий, покорив Новгород, снарядил поход дальше, в земли Швеции, и в сентябре 1495 г. к Выборгу подошло десятитысячное русское войско со множеством пушек и с флотом. Выборг обороняли всего 1900 ополченцев (500 немецких наемников и 1400 карельских наскоро обученных крестьян) под руководством шведского коменданта Кнуда Поссе. Шведский флот не смог достичь города из-за сильной бури на Балтике. Этот эпизод больше всего напоминает русскую оборону Пскова, но только наоборот: при пятикратном численном превосходстве русская армия, предприняв несколько штурмов и установив правильную осаду, которая закончилась штурмом 30 ноября, не сумела одолеть гарнизон. Русским удалось захватить лишь Андреевскую башню, но ее вместе со штурмующими уничтожил мощнейший взрыв, причины которого не установлены до сих пор — так называемый «Выборгский гром». 4 ноября русские войска отступили».




Вот вам и «плечом к плечу с русскими братьями карелы отбивались от шведов!» Кстати, во время дерзкой вылазки защитников Выборга в бой против московитян пошло 100 немцев плечом к плечу с 800 карелами. Почти все они погибли в жестокой схватке.

В современной Финляндии все еще есть карельские земли — два округа называются Северной и Южной Карелией. Муниципальный округ Южная Карелия граничит с российской Карелией. И вот что любопытно: гербом Южной и Северной Карелии Финляндии является щит, на котором изображены две сражающиеся руки. Рука левая, западная, облачена в рыцарский доспех с прямым мечом, а рука правая, восточная — в кольчугу с изогнутым мечом, татарским елманем, какой был и у татар, и у московитов, полностью перенявших татарский доспех и оружие в годы Золотой Орды. Герб карелов Финляндии красноречиво говорит: «Мы, Запад, всю жизнь бились с Востоком». А, кроме как с Московией, карелы более ни с кем и не воевали на востоке.

В 1700 г. начинается Северная война. После первых разгромных поражений в земле финских ингров (ижоров) царь Петр, пользуясь тем, что шведский король Карл ушел воевать в Беларусь (Литву) против его армии, усиливает натиск на земли ингров и карел, захватывая многие их города. В 1703 г. в Ингерманландии, как шведы называли Ингрию, на топких берегах Финского залива, ценой жизни десятков тысяч финнов-ингров закладывается Санкт-Петербург, и Выборг вновь становится пограничным с Московией городом.

В фольклоре карелов и ингров царь Петр так и остался царем с «черными глазами и злыми молниями», ибо вспомнить что-то хорошее о московском царе предки карелов и горстка сохранившихся ингров не могли. С другой стороны, в армии Карла XII карелы и финны составляли целую армию в 10 000 человек. В основную армию Карла XII, гонявшего Петра по всей Беларуси, входили шведы, прибалтийские немцы, эстонцы, латыши, венгры и позже и русские казаки (все они составляли более половины от всей 20-тысячной армии Карла под Полтавой), а в Прибалтике и Норвегии действовала финско-карельская армия. Она была не столь обучена и боеспособна, потому и уступила Петру прибалтийские города. Но гарнизон карельско-шведского Выборга держался куда более стойко, нежели даже «крепкий орешек» Шлиссельбург или Нарва.

В 1706 г. российские войска штурмуют Выборг, но безрезультатно. В июне 1710 г. город вновь осаждает восьмитысячное войско во главе с самим Петром I, и после долгой шестинедельной осады последний комендант Выборга Магнус Стиентоле все-таки сдает город. В 1721 г. война заканчивается, и побережье Балтики от Выборга до Риги входит в состав новой Московии — уже России, как теперь все называют бывшее Московское государство. Выборг снова теряет свое стратегическое значение, и половина населения покидает город.

В 1808 г. Россия в последний раз нападает на Швецию с целью отторжения от нее Финляндии, и в 1809 г. в состав России входит Великое княжество Финляндское. Выборг становится административным центром Финляндии. Это оживляет экономику города, и даже после переноса столицы в Гельсингфорс (по-фински Хельсинки) Выборг остается крупным городом благодаря Сайменскому каналу, прорытому в 1856 г.

В 1918 г. Финляндия вышла из состава России, а в Суоми также вспыхнула своя гражданская война между красными и белыми. Красные финны, вероятно, были бы быстро разбиты, если бы не активная поддержка революционной России, посылавшей краснофиннам оружие и даже матросов для поддержки. Выборг на время стал центром сторонников красной Финляндии, но большевизм там проиграл.

Сайт по этому поводу пишет:




«Время, когда Карельский перешеек входил в состав Финляндии — эпоха расцвета Выборга. Это был второй по величине город Финляндии, крупный порт, промышленный и культурный центр. Кроме того, Выборг заслуженно считался красивейшим городом Финляндии благодаря великолепной застройке в стиле северного модерна. Здесь творил великий шведский архитектор Уно Ульберг. Через выборгский порт осуществлялся значительный экспорт леса, а подступы к городу надежно прикрывала линия генерала шведского происхождения и министра обороны Финляндии Карла Густава Маннергейма».




Увы. Процветание города закончилось с началом новой войны, развязанной Сталиным.

В ноябре 1939 г. начинается Советско-финская (Зимняя) война, и вновь с нападения на Финляндию восточного соседа. Сайт сообщает интересные факты, всегда замалчиваемые и советской историей, и современной российской: 




«Параллельно со штурмом линии Маннергейма осуществляются бомбардировки Выборга. С начала декабря начинаются артобстрелы. В феврале — снова крупные бомбежки. 80 % городской застройки было разрушено или сильно повреждено. 13 марта 1940 г. Зимняя война заканчивается. С башни замка спускается финский флаг, опустевший и разрушенный Выборг входит в состав Советского Союза как город в Карело-Финской ССР (центром ее был Териоки, ныне Зеленогорск)».




Примечательно, что с переходом к СССР Выборг покидает практически все его население — финны и карелы.




 А теперь немножко подробнее о так называемой линии Маннергейма. 28 ноября 1939 г. после неуклюжей провокации — советские войска разыграли дешевый спектакль с якобы обстрелом их территории финнами — началась война. 30 ноября 1939 г., на второй день войны, финский маршал голландско-шведского происхождения Карл Густав Маннергейм, бывший кавалергард царской армии, был назначен верховным главнокомандующим армии Финляндии. На четвертый день он выехал в Миккели, где организовал ставку верховного главнокомандующего.

Под руководством Густава Маннергейма финские войска сумели выдержать первый мощнейший удар частей Красной Армии и успешно вести боевые действия против противника, превышающего их численно. Одновременно Маннергейм активно переписывался с главами европейских государств, пытался добиться от них военной или хотя бы материальной поддержки. Эта деятельность не достигла цели — по разным причинам и Великобритания, и Франция, и даже Швеция отказались оказывать какую-либо помощь финнам, поддержав их лишь морально. И англичане, и французы, и шведы знали — эта война есть передел Европы Сталиным и Гитлером. Вмешиваться боялись. Северную Европу Гитлер со Сталиным расписали следующим образом: к немцам отходит Дания и Норвегия, а к советским — Прибалтика и Финляндия. Швецию оставляли как нейтральное пограничье и посредника в отношениях между СССР и Германией на Севере. В Швеции, где также не было достойных Вооруженных Сил, это понимали и не спешили с военной помощью обреченному соседу.

Военные историки, даже советские и современные российские, признают, что во Второй мировой войне все решали не пресловутые линии обороны, как линия Мажино, Зигфрида или Сталина — абсолютно не сыгравшие никакой роли — но в первую очередь танки, артиллерия и бомбардировки с воздуха. Маннергейм и генералы финской армии позже также признали, что сумасшедшие деньги, выброшенные на создание нескольких дорогостоящих дотов, нужно было прежде всего потратить на артиллерию и авиацию.

Ну, а линия Маннергейма представляла из себя не то чтобы совсем не «мощное укрепление, созданное по последнему слову военной инженерии», как расписывали советские военные, оправдывая свои неудачи, а слабое и иногда даже, очень слабое заграждение из одной, порой, всего лишь колючей проволоки, подкрепленное лишь двумя десятками (!) мощных дотов. И тем не менее в отличие от других линий эта более чем скромная оборона сыграла-таки роль! Почему?

Финны, как простые люди, так и финские историки, под термином «линия Маннергейма» подразумевают вовсе и не само укрепление даже, а именно финских солдат, зубами вгрызшихся в землю в обычных окопах, а то и просто за соснами и елками, отчаянно защищавших независимость своей страны от жадных лап Сталина. Маннергейм всячески подчеркивал, что русский солдат идет на войну подневольно, его моральный дух намного ниже, чем у защищающих свою родину финнов: 




«Чем больше пленных перейдет к нам и чем человечнее с ними мы будем обращаться, тем скорее, брошенные под пулями чекистов против нас, русские люди прозреют и обратят свои штыки против советской власти». 




В годину Финской войны командование финской армией следовало приказу Маннергейма, пресекавшего жестокое обращение с многочисленными советскими пленными.

Ну, а что до линии Маннергейма, то миф о ее якобы супернадежности и мощности разоблачал еще сам же Маннергейм, написав в своих мемуарах следующее:




«Русские еще во время войны (Финской войны 1939 - 1940 гг. — прим. М. Г.) пустили в ход миф о «Линии Маннергейма». Они утверждали, что наша оборона на Карельском перешейке опиралась на необыкновенно прочный и выстроенный по последнему слову техники оборонительный вал, который можно сравнить с линиями Мажино и Зигфрида и который никакая армия никогда не прорывала. Прорыв русских явился, таким образом, якобы «подвигом, равного которому не было в истории всех войн»… Все это чушь; в действительности положение вещей выглядит совершенно иначе… Оборонительная линия, конечно, была, но ее образовывали только редкие долговременные пулеметные гнезда да два десятка выстроенных по моему предложению новых дотов, между которыми были проложены траншеи. Да, оборонительная линия существовала, но у нее отсутствовала глубина. Эту позицию народ и назвал «Линией Маннергейма». Ее прочность явилась результатом стойкости и мужества наших солдат, а никак не результатом крепости сооружений».




На фотографиях 1930-х гг. видно, что оборонительная линия финнов состоит зачастую из банальной колючей проволоки, кое-где противотанковых эскарпов, весьма ненадежных, а на некоторых, самых «мощных» участках поставлены бетонные надолбы — треугольные бетонные противотанковые конструкции (которые, впрочем, для пехоты совершенно бесполезны). Фотографии линии обороны поражают: в линии в самом деле нет глубины, а расстояния между дотами значительные. Так на фотоснимке высоты Sormi («Палец») на гребне высоты видно черное пятно. Это дот Sj5, так называемый «Миллионный», прозванный за дороговизну его создания. Видно, что вокруг этого пусть и мощного дота пустота до самых надолб, огороженных лишь тонкой колючей проволокой. Аналогичные линии обороны были практически повсюду в СССР перед войной с Германией. Линия Сталина была укреплена даже намного лучше, но немцы через эту линию прошли как нож по маслу.

Поражение и катастрофические потери Красной Армии зимой 1939 - 1940 гг. на линии Маннергейма объясняются прежде всего бездарностью красных командиров, шапкозакидательскими настроениями и Сталина, и его окружения. Сталин выбрал, почему-то самую морозную зиму для атак на финскую границу. Десятки тысяч солдат были обморожены и стали калеками. Историки до сей поры не смогли подсчитать точную цифру потерь СССР в той малоизвестной и непопулярной войне. Официально публиковались цифры, что погибло 75 000 солдат и офицеров — уже втрое больше, чем финнов — но эта цифра занижена, а некоторые российские историки считают, что общее число убитых, раненых, обмороженных и ставших инвалидами превышает 500 000 человек.

Очень многие в СССР задавались вопросом: 




«Если у финнов была такая мощная оборонительная линия, о которой было известно, то почему ее атаковали так глупо в лоб?! Почему ее не обошли северней или по льду Финского залива? Почему раз за разом штурмовали то, что по собственным же словам было невозможно захватить?» 




Вопрос, конечно же, правомерный. А ответ и заключается в том, что красные генералы, изучив линию обороны финнов, пришли к выводу, что с легкостью ее преодолеют. И вот когда Красная Армия обломала зубы о героическое сопротивление финских солдат, тогда и родился миф о мощной непреодолимой линии Маннергейма. И самое удивительное, что Сталин не сделал никаких выводов — трагедия для Красной Армии повторилась и в июне 1941 г., когда РККА по сравнению с немецкими ВС оказалась бригадой колхозников.

Термин «Линия Маннергейма» для финнов стал девизом, символом, как изречение «за нами Москва» в Великую Отечественную войну в СССР или как девиз «Ни шагу назад!». Линия Маннергейма — это прежде всего непреклонность перед врагами бравого фельдмаршала Густава Карловича, его умение воодушевить солдат, ценить и беречь их. Для советских же пропагандистов миф о линии Маннергейма нужен был как воздух, как спасательный круг, оправдывающий провал операции по советскому «блицкригу» в заснеженных лесах Финляндии. И этот миф оказался живуч, ибо в СССР не издавали мемуаров Маннергейма, не изучали вообще подробностей той войны, предпочитая ее вообще забыть, как забыли аналогичную зимнюю войну 1808 - 1809 гг. со Швецией за обладание все той же Финляндией. Сюжет той забытой Финской войны очень схож с сюжетом войны 1939 - 1940 гг.

22 июня 1941 г. Германия напала на СССР. Финляндия отказывается поддержать Гитлера, но происходит невероятное — советские войска сами открывают огонь по финским погранвойскам на протяжении всей границы. Тогда 25 июня 1941 г. финны в ответ объявляют войну СССР, назвав ее «Продолжением Зимней кампании», и вторгаются на Карельский перешеек. Но вскоре активные военные действия по всей финско-советской границе замирают. Финны не желают далеко уходить от своих границ, полагая, что не нападают, а лишь возвращают свои земли, обороняя их от Советов. 29 августа 1941 г. Выборг вновь в составе Финляндии. Прежние его жители возвращаются в город спустя год после ухода из него. Контрнаступление Красной Армии на Карельском перешейке начинается только 9 июня 1944 г., а 18 июня финны эвакуируют все население Выборга вновь. 20 июня Красная Армия входит в город, а 14 сентября заключается мир между Финляндией и СССР. Выборг входит в состав России окончательно.

Цитата из текста сайта:




«В последующие годы на Карельском перешейке было уничтожено все, что напоминало о Финляндии. Финны покинули эти места еще в годы войны. К 1950 - 1960 гг. Карельский перешеек уже ничем не отличается от любой другой территории на северо-западе РСФСР».




Увы, Карелия более не стала Карело-Финской ССР, не получила своей республиканской, как родственная Эстония, автономии, являясь в послевоенные годы Советского Союза лишь автономной республикой, что означало полное бесправие и безразличие к национальной особенности, культуре и, главное — к экономическому развитию карельской страны. Несмотря на то, что сейчас у Карелии официальный статус республики, уже вряд ли удастся исправить то, что убивалось в течение долгих пяти сотен лет — той самой кольчужной рукой с герба, вооруженной гнутым елманем.




«Добровольное вхождение» черемисы в московию


Когда в октябре 2002 г. готовились отметить 450-летие со времени разгрома Московской Русью Казанского ханства, среди тюркских и финно-угорских народов Поволжья и Приуралья, в том числе и в Республике Марий Эл, развернулись дискуссии, которые носили не столько научный, сколько политический характер. Президент Республики Марий Эл Л. И. Маркелов в октябре 2001 г. подписал распоряжение «О подготовке к 450-летию вхождения марийского народа в состав Русского государства», а в августе 2002 г. соответствующий Указ подписал Президент России В. В. Путин. Газета «Марийская правда» начала серию публикаций о «добровольном вхождении» марийцев в состав России. Предоставим же слово Ксенофонту Санукову, профессору МарГУ, действительному члену Российской Академии гуманитарных наук, главному редактору журнала «Финно-угроведение».




«Россия исторически формировалась как многонациональное государство. При этом финно-угры, к которым относятся и марийцы, первыми в сравнении с другими нерусскими народами оказались втянутыми в орбиту русской государственности. Развитие нерусских народов, их взаимоотношений с Российским государством, с русским народом в советской (российской) исторической и социально-политической литературе представлено в довольно искаженном виде.

В начале XX в. у марийского народа зародилась национально-демократическая интеллигенция, стало развиваться просветительское движение. Его деятели из фонда народной памяти извлекали и публиковали исторические предания о национальных богатырях, боровшихся за свободу своей родной земли против завоевателей. События, связанные с присоединением марийцев к Русскому государству, они рассматривали как большую народную трагедию.

Казанский профессор Н. В. Никольский в книге «История мари (черемис)», изданной в 1920 г. в Казани, присоединение марийцев к России расценивал как завоевание, покорение, события второй половины XVI в. трактовал как народное сопротивление завоевателям. В исторической литературе 1920-х гг. правдиво отражалось завоевание Поволжья, жестокое подавление национально-освободительной борьбы народов Поволжья. Национальные историки склонялись к некоторой идеализации прошлого своих предков. Таковыми были работы первого марийского историка Ф. Е. Егорова, в трудах которого присоединение марийцев к России было одним из главных аспектов исследования. Вообще основной линией истории марийского народа он считал борьбу с соседями; присоединение мари к Русскому государству оценивал резко отрицательно; осуждал сторонника союза мари с Россией Акпарса, а руководителя антимосковской борьбы Мамич Бердея провозглашал национальным героем.

Даже в середине 1930-х гг. сохранялась оценка присоединения марийцев как насильственного завоевания, а волнения луговых марийцев 1550 - 1580-х гг. квалифицировались как «общенациональное сопротивление завоевателям» ?.




Москва против черемисы


Не правда ли, пока что очень все похоже на то, как обстояли дела и в Беларуси, где также агитаторами Москвы и при царе, и при большевиках сочинялись сказки о каком-то добровольном «воссоединении» украинцев и беларусов с братской Россией. Россию же единственно и именовали «Святой Русью», хотя сей термин нужно относить к «матери городов русских» Киеву, и Украине в первую очередь.

Далее профессор Сануков пишет:




«На длительный период установились отношения военного соперничества и противостояния за господство в Восточной Европе между двумя крупными феодальными государствами: Великим княжеством Московским и Казанским ханством. За 100 лет (с середины XV до середины XVI в.) казанцы совершили более 30 походов на русские земли, столько же — русские войска на казанские земли (здесь под русскими подразумеваются, конечно же, московиты, люди Московии, которых русскими можно будет назвать еще не скоро. Русскими в те годы называли себя в первую очередь жители Украины и Беларуси-Литвы. Литвины именно русинским (русским) либо русинско-литовским называли свой язык — прим. М.Г.). Эти разорительные походы проходили по марийским и чувашским землям, производя большие опустошения. При неудачном исходе вылазки на русские земли и города вооруженные отряды казанских ханов на обратном пути грабили марийские и чувашские деревни, чтобы не возвращаться домой с пустыми руками. Со своей стороны русские войска поступали так же. Они все территории восточнее Суры и Ветлуги считали неприятельскими и обходились с ними соответствующим образом. К тому же в ханских отрядах участвовали и марийские воины, обязанные нести военную службу. Поэтому московские войска, совершая походы на «Казанскую землю», не делали никаких различий в том, кого грабили и разоряли: татар, чувашей или черемис.

Вот характерное свидетельство летописи за 1467 г.:




«Тоя же осени князь великий Иван послал на черемису князя Семена Романовича, а с ним многих детей боярских дома своего; и совокупившиеся, вси поидоша из Галича на Николин день, декабря 6, и поидоша лесы без пути, а зима была велми студена… Тоя же зимы, генваря 6, на крещение Господне, рать великого князя прииде в землю Черемисскую и много зла учиниша земли той: люди изсекоша, а иных в полон поведоша, а иных изожгоша; а кони их и всякую животину, чего нелзе с собою имати, то все изсекоша; а что было живота их, то все взяша; и повоеваша всю землю ту, и досталь пожгоша, а за один день до Казани не доходили, и возвратившеся приидоша к великому князю вси поздорову».




В 1524 г. войска Московского великого князя Василия III совершили большой поход на восток. Под Казанью произошло крупное сражение, и «на том бою многих князей и мурз, и Татар, и Черемису, и Чювашу избиша». Для закрепления победы дополнительно были посланы конный отряд и флотилия И. Палецкого. Черемисы конницу перебили, а судам устроили засаду и большинство из них потопили. Об этом Н. М. Карамзин писал: 




«Там, где Волга, усеянная островами, стесняется между ими, черемисы запрудили реку каменьем и деревьями. Сия преграда изумила россиян. Суда, увлекаемые стремлением воды, разбивались одно об другое или об камни, а с высокого берега сыпались на них стрелы и катились бревна, пускаемые черемисами. Погибло несколько тысяч людей, убитых или утопших: и князь Палецкий, оставив в реке большую часть военных снарядов, с немногими судами достиг нашего стана». 




Русское войско было вынуждено отступить от Казани. При этом на обратном пути воеводы «повоеваша нагорную черемису».

В 1530 г. огромная русская армия вновь вторглась в пределы Казанского ханства. Татарские и марийские войска пытались воспрепятствовать ее переходу с правого на левый берег Волги, но безуспешно.

Сподвижник Ивана IV князь Андрей Курбский писал: 




«Егда же преплавишася Суру-реку, тогда и черемиса горная, а по их (т. е. после них — прим. М. Г.) чуваша зовомые, язык особливый, начаша встречати по пятисот и по тысяше их».




Земли луговых марийцев («Луговая сторона» и часть «Арской стороны» по русским летописям) оказались в иных условиях по сравнению с горным правобережьем. Они были расположены в непосредственной близости от центра ханства, связи их с Казанью были развиты сильнее. Луговые мари играли заметную роль в военном противоборстве Москвы и Казани на стороне последней. Поэтому земли луговых мари постоянно подвергались опустошениям со стороны русских войск.

Последние в ряде случаев производили военные операции только на территории луговых марийцев, не ставя даже задачи дойти до Казани. Например, «Хронографическая летопись» сообщает о военном походе 1547 г. таким образом:




«Посылал царь и великий князь… по челобитью Горние стороны… воевод казанских мест воевати Луговые стороны, а к городу ходити не велел… И царя, и великого князя воеводы в казанских местах черемису Луговые стороны воевали… а не доходили до Казани за 30 верст».




В 1551 г. новая граница между Русским государством и Казанским ханством стала проходить по середине реки Волги, т. е. земли луговых мари остались под властью казанского хана. Летом 1552 г. Иван IV двинул на Казань огромное войско. В походе участвовали и отряды горных марийцев: «а в третьем полку многие горные люди, князи и мырзы, и казаки, и черемиса, и чюваша». В то же время луговые мари оказывали помощь защитникам Казани. Особенно это проявилось в том, что они стали нападать в тыл русским войскам, осаждавшим город. Иван IV направил часть своих войск, в составе которых были и «горные люди», на север от Казани «на многие места… и повеле воевати». Предпринятая военная операция сопровождалась жестокой расправой московских войск не только над вооруженными отрядами, но и над мирным населением, охватив территорию до 150 верст на север («война их была на полтораста верст поперег»).

Летописец писал: 




«И пошли воюючи и села жгучи… и покрышася ратью поля и горы и подолия, и разлетешася аки птицы по всей земли той, и воеваху, и пленяху Казанскую землю и область всюде… И быша убиения человеческая велика, и кровми полияся варварская земля; блата и дебри, езера и реки намостишася черемискими костми».




Во время похода было захвачено у мирных жителей и пригнано в русский военный лагерь «безчисленное множество скота».

Вот так, описывая мифический гнет монголо-татар, российские историки во все времена скрывали собственный гнет народов Московии. 




Восстание Мамич Бердея


Разгром Казанского ханства и приведение к присяге представителей некоторых близлежащих к Казани волостей (сотен) Луговой стороны отнюдь не означали установления мира на этой земле. Сануков далее пишет: 




«Уже в декабре 1552 г. в Москву поступили сообщения, что в Черемисской земле вспыхнуло восстание местного ясачного населения. Марийцы Луговой стороны, не уплатив ясак, перебили его сборщиков, соединились с жителями Арской стороны и вместе с ними направились к Казани. Высланные навстречу им отряды казаков и стрельцов были разбиты.

Так началось восстание, с марта следующего года переросшее в мощную национально-освободительную войну. Оно растянулось на 30 с лишним лет (с перерывами) и прошло в три этапа, получившие общее название — «черемисские войны». Н.М. Карамзин отмечал народно-освободительный характер этого движения: 




 «Бунт черемисский продолжался до конца Иоанновой жизни с остервенением удивительным: не имея ни сил, ни искусства для стройных битв в поле, сии дикари свирепые, озлобленные, вероятно, жестокостию царских чиновников, резались с московскими воинами на пепле жилищ своих, в лесах и в вертепах, летом и зимою — хотели независимости или смерти».




Одновременно сопротивление завоеванию широко развернулось среди татарского населения в Заказанье и Прикамье (на «Побережной стороне»), охватило Арскую сторону, где проживали удмурты, татары, марийцы, перекинулось в башкирские земли. Во многих случаях повстанцы распространяли свои действия на нижегородские и муромские земли.

Весной 1553 г. на усмирение восставших был направлен из Казани воевода В. И. Салтыков, но был разгромлен и потерял много воинов убитыми и попавшими в плен. После этого «луговые черемисы воевать» были направлены крупные военные силы из Москвы и других центральных городов. Карательные отряды жестоко расправлялись с местным населением, наводя ужас не только на мятежников, но и на мирных жителей, предавая все огню и мечу.

Документальные свидетельства того времени ярко рисуют и общенародный размах национально-освободительной войны, и его переплетение с борьбой против жестоких, безудержных ясачных поборов, и жестокость карателей, граничащую с геноцидом («воевали и жгли во всех местах»; «воевали луговую черемису, захватили 1600 именитых людей и всех умертвили» и т. п.). Царские войска, подавляя сопротивление восставших, приносили краю большое разорение. В ходе карательных операций были перебиты многие руководители движения (по словам летописцев — «лутчие люди»), а некоторые прибыли в Казань и изъявили свою покорность завоевателям.

В этих условиях «луговой сотник» Мамич Бердей решил предпринять своеобразный политический маневр: образовать на Луговой стороне «царство», править которым пригласил ногайского царевича Ахполбея. 




«А Мамич Бердей, — сообщает летопись, — взял к себе царевича Ахполбея, а пришел к ним из Ногай и живет на Луговой стороне, а с ним пришло человек со сто ногай…» 




Но тот большой помощи в борьбе с московскими войсками не оказал, вскоре потерял доверие марийцев и был убит.

В это время в положении горных мари и чувашей произошло большое изменение: закончился 3-летний срок освобождения от ясака. Мамич Бердей решил распространить восстание на Горную сторону. С двумя тысячами своих воинов он переправился на правый берег Волги и осадил «острог» (в источниках без названия), где располагались горномарийские и чувашские сотники, сотрудничавшие с московскими властями и войсками. Среди горных и нашлись предатели, пленившие Мамича Бердея и «с ним человек з двести, да тех людей всех побили, а его, изымав, к Государю привели». В награду за это Иван IV вновь, как ив 1551 г., освободил жителей Горной стороны от уплаты ясака на три года.

В том же 1556 г. «на луговых людей» и вообще «на Казанские земли» были двинуты усиленные составы войск. Они разгромили остатки повстанческих отрядов, физически уничтожили их предводителей («казанские люди лутчие, их князи и мурзы и казаки, которые лихо делали, все извелися»). Так в мае 1557 г. первый этап национально-освободительной войны на Луговой стороне потерпел поражение, край был приведен «в конечное смирение».

Но «благоденствие в тишине» продолжалось недолго. Представители царской администрации снова довели терпение населения до предела, и в Марийском крае (на сей раз, видимо, не только на Луговой, но и на Горной стороне) в 1572 г. вновь вспыхнуло восстание. Не рассчитывая на победу только своими силами, его руководители обратились за помощью в Крым. Повстанцы были также связаны с башкирами и Сибирским ханством.

Когда в Москве стало известно об этом, в Марийский край были направлены войска из Казани, Свияжска, Чебоксар, Алатыря, Арзамаса. Но подавить волнения сразу не удалось, хотя никакой военной поддержки из Крыма не поступило. В 1574 г. стали собираться новые военные силы, чтобы «на казанских людей и на черемису… иттить в поход». Мятежники, узнав, какие силы готовы двинуться против них, прислали в Муром, где располагался воевода Большого полка, своих представителей с изъявлением покорности. Но поход русских войск в Марийский край в том году все равно состоялся, и в ходе его был поставлен город Кокшайск. Это было началом осуществления широко задуманного плана планомерного административного закрепления недавно завоеванной территории посредством строительства городов-крепостей.

В 1581 г. новое мощное народное восстание охватило весь край. И вновь на помощь местным гарнизонам были направлены войска из центра России. Одни из них отправились по Волге «в плавную» и «стояли на Волге на Козине острове». Осенью 1582 г. в помощь им «воевать луговые черемисы» отправились два новых полка. Иван Грозный был настолько перепуган новым «черемисским мятежом», что пошел на унизительные условия перемирия со Швецией в бесславной Ливонской войне, чтобы перебросить освободившиеся в Прибалтике военные силы против мятежников.

Н. М. Карамзин, объясняя причины этих мер, отмечал: московскому правительству стало известно, что турецкий вассал, крымский хан «сносится с черемисскими мятежниками и готов устремиться на Россию».

В связи с этими вестями и были предприняты решительные шаги по усмирению мятежного края и упрочению в нем позиций Москвы посредством постройки новых военно-опорных пунктов. В это время были основаны «в Черемисе» города-крепости Козмодемьянск, Царевококшайск, Царевосанчурек, Яранск, Уржум, Малмыж. Города с самого начала были исключительно русскими. Марийцам не разрешалось в них селиться. Более того — они должны были освобождать территорию вокруг городов в радиусе до пяти верст. Эти события означали окончательное покорение Марийского края»… 




Но черемиса все равно не сдавалась. Освободительные войны полыхали и в XVII в. Тогда же часть черемисы бежала на территорию Руси (Украины), где основала поселения. Однако как бы там ни было, а сопротивление марийского народа удалось сломить.




 Вот такая вот грустная история огромного финно-угорского народа, в чем-то схожая и с трагедией американских индейских цивилизаций, и с постоянными войнами Московии против белорусского государства Великое княжество Литовское, Русское и Жмайтское. Только вот американцы, какими бы дураками их не малевали некоторые великороссы (ведомые сатириком Задорновым), почему-то раскаиваются за войны с индейцами, выплачивают им контрибуцию, представляют льготы и права, а в России нет и намека на раскаянье и отдачу каких-то долгов.




Собирание «русских» земель продолжается: меря


В советское время господствовавшая историческая концепция относила мерю к народам, вымершим или полностью ассимилировавшимся древнерусским этносом в раннее Средневековье. Действительно, с какого-то момента меря как отдельное племя, участвовавшее вместе со скандинавами и славянами в походах на Византию и перечисленное среди изначальных народностей Древней Руси, сходит с исторической арены. Правда, костромских марийцев некоторые российские историки называют именно сохранившейся до наших дней мерей, ее чудом выжившим этническим островком. На территории, где располагались земли этого древнего финно-угорского народа, ныне находятся Ярославская, Владимирская, Костромская, Ивановская, север Московской, юг Вологодской и запад Тверской областей. Там отмечены сотни мерянских топонимов и гидронимов, свидетельствующих о плотной колонизации территорий этим народом. Так, средневековый город Клешин на Плещеевом озере (Ярославская область) прямо назван в летописях мерянским, костромской Галич также носил название мерянского города. На реке Сара на той же Ярославщине находится Сарское городище — огромный мерянский протогород, предшествовавший всем древнерусским городам в ростово-суздальских землях.

Первый епископ Ростовский Леонтий учил мерянский язык, чтобы нести христианство местному населению. Есть еще много фактов, говорящих нам о богатой истории мерян. Исчезнуть в одночасье такой большой народ не мог. И действительно, до середины XVIII в. на бывшей его этнической территории фиксировались так называемые «мерские» (мерьские) станы — небольшие административно-территориальные единицы. Вероятно, по мере интеграции мери в большой этнически сложный московитский (позже российский) народ выделялись окраинные островки, не подвергнувшиеся сильной ассимиляции.

Мерянские сказки и манеры их рассказывать стали неотъемлемой частью русского фольклора России. Парфеньевский район Костромской области — северный, лесной, расположен у южных границ европейской тайги, неподалеку находятся Галич Мерский и старинный город с прибалто-финским названием Чухлома, южнее — территория одного из мерских станов. Один из крупнейших ученых-мерянистов нашего времени профессор Орест Ткаченко, автор монографии «Мерянский язык», указывает на прием смежных синонимичных повторов в русском фольклоре как характерную мерянскую черту. И приводит один пример — «черт меня бросил, а водяной кинул» — из русской сказки. Мерянский язык повлиял на русский на всех уровнях.

В фонетике северных великорусских говоров на территории бывшей Мерянии сплошь и рядом встречаются такие языковые явления, как неразличение звонких и глухих согласных, редукция одного из согласных в начале слова, если они следуют друг за другом, и другие характерные финно-угорские черты.

Первые этнографы Пошехонья и костромских земель, как писал Орест Ткаченко, сообщали о местном произношении слов «брат» как «бат», «ветка» как «ведка». Что до лексики, то никакой статьи не хватит перечислять мерянские слова на названных территориях. Профессор Ткаченко указывает на глагол ковылять (родственное финск. Kavalla — «ходить, слоняться»), северорусское урма — «белка» (родственное вепсское огаи и коми ур — «белка»), костромское си ка — «свинья» (ср. финск. sika — «свинья»), лейма — «корова» (на эрзянском — лишме), ярославское тульяс — «огонь» (родственное финск. tulli и марийское тул — «огонь»), северорусское векса — «протока из озера», ярославское бяни — «вилы», общерусское кока — «крестная мать» и еще десятки других. Более обстоятельно данная тема раскрыта в классической монографии ученого «Мерянский язык».

Вошедшей в литературный русский язык особенностью склонения существительных мужского рода стало наличие в родительном падеже формы на — а, — я («купить чая») наряду с формой на — у, — ю («купить чаю»). Типологическая параллель существует только в прибалто-финских языках. Ни в одном из славянских языков такого нет. В славянских языках нет и особой притяжательной конструкции «у меня есть». Украинец всегда скажет «маю» (имею), поляк и чех — «мам», беларусы тоже говорили аналогично до реформ беларуского языка, сблизившего его с русским, и только русский — «у меня есть». Между тем во всех финно-угорских языках эта формула воспроизводится дословно, как и в русском. В словообразовании мерянский субстрат выражен наличием сложных взаимоусиливающих слов: руки-ноги, пить-есть, жив-здоров, нежданно-негаданно, такой-сякой — очень типичных для финно-угорских языков. Даже старинный сказочный зачин «жили-были» изначально был распространен на бывшей мерянской территории и в финно-угорских языках. В славянских ему соответствует «был», «жил один», «однажды жил…» и пр. Сказки же представляют собой древнейший и довольно консервативный в смысле формы слой фольклора.

Они являются этногенетическими характеристиками народа — такие вещи плохо заимствуются. И это крайне любопытный факт: мерянская языковая формула начинает русские сказки.

Мерянское культурное наследие живет в костромском селе Парфеньево не только в языке его обитателей. В культуре небольших деревень, окруженных со всех сторон «лесом-кормильцем» (эту архаичную формулу услышал автор журнала «Финноугрия. Этнический комфорт» уже в самом Парфеньево), отчетливо читается типичный для прибалто-финнов хуторской способ ведения хозяйства в лесах. Здесь не увидишь кустов больших деревень, только малодворные селения по берегам небольших рек или на возвышенностях.

Крестьянские занятия тут находятся в состоянии некоторого баланса с лесными — ничто не доминирует. В 1871 г. парфеньевский бытописатель Максимов в качестве главного достоинства посада Парфеньево опять же приводит его «окруженность лесами». Такое «внутрилесное» положение человека и его дома характерно мироощущению финно-угров. Менталитет и духовные воззрения современных парфеньевцев тоже близки к финно-угорским, которые характеризуются мягкостью и терпимостью по отношению к другому человеку. Одна из возможных причин парфеньевской толерантности может быть связана с древними дуалистическими воззрениями местного населения. Петербургский историк Игорь Фроянов проанализировал сообщение «Повести временных лет» от 1071 г. о походе на Белоозеро киевского боярина Яна Вышатича. Там случилось событие, в историографии трактуемое как восстание местных жителей под руководством двух волхвов. Боярин, прежде чем казнить волхвов, выяснил религиозную суть их мировоззрения, оказавшуюся верой в двуединое, божественное и дьявольское происхождение человека. Выступление волхвов было не антифеодальным восстанием, а исполнением жестокого языческого обряда в отношении женшин, обвиненных в колдовстве. Отраженное в летописи мироощущение древних мерян наиболее близко картине мира приверженцев современной марийской традиционной религии. Местная приговорка «И богу помолимся, и в черта поверуем» — отголосок той же дуалистической традиции.

Первый космонавт — внук мерянского колдуна. Вот какую историю поведали автору статьи из журнала «Финноугрия» костромские краеведы по возвращении из села Парфеньево в областной центр. Как выяснили костромские историки, предки первого космонавта Юрия Гагарина выехали в Смоленскую область только в начале XX в. из пределов бывшего Чухломского уезда Костромской губернии. Архивисты установили, что в давно уже не существующей деревне Конышево в середине XIX в. родился прадед первопроходца космического пространства. Несколько поколений Гагариных жило в Конышево на… Мерянской дороге. Так называлась часть тракта Санкт-Петербург ― Екатеринбург, проходившая по центру Костромской губернии. Мерянская дорога сегодня — заросшая колея к западу от Парфеньево, используемая только лесовозной техникой. Насельники лесного края до последнею времени считались остальными жителями людьми особенными, способными договариваться с духами и темными силами. Поэтому мерянские мужики подрабатывали, пожалуй, самым оригинальным в России способом — они колдовали на заказ. Когда заканчивались осенние работы по уборке урожая, собирались по придорожным деревням и лесным починкам взрослые мужики и отправлялись небольшими компаниями в крупные села, костромские посады и города ворожить, кому что надо, знахарствовать или костоправничать. Отметим, что у славянских народов колдуньями считаются в основном женщины, причем пожилого возраста, а вот у финно-угров — мужчины средних лет. Уроженец тех же мест — актер Михаил Пуговкин, настоящая фамилия которого даже звучит по-мерянски — Пугорькин. Пуговкиным он стал только по приезде в Москву. А пугорьками с ударением на первый слог в Костромской и Вологодской областях называли холмы, бугорки. На такой вот «пугорьке» стояло село Раменье, где и родился известный киноактер. Между тем земляк Пуговкина актер Николай Чалеев в середине прошлого века написал воспоминания о своем детстве в той же сельской округе. При издании его мемуаров в 2007 г. пришлось сделать отдельный словарь диалектных мерянских слов. Вероятно, крестьяне Мерянской дороги составляли один из последних островов недоассимилированной мери, окончательное вхождение которой в состав русской народности произошло менее чем сто лет назад.

Костромская меря — самая восточная, дольше всех сохраняла дорусскую идентичность. Способствовала тому удаленность от городских центров, почти что северный климат, препятствовавший притоку населения извне, и наличие этнически близких соседей — марийцев. Меряно-марийская граница проходила по реке Унже. Согласно летописям и другим историческим документам, предки современных марийцев имели на востоке Костромской области несколько собственных княжений и время от времени ходили в военные походы на Галич Мерский. Недаром слова и топонимы, очень похожие на мерянские, встречаются у западной диалектной группы марийцев. К примеру, исконное название одного из главных марийских населенных пунктов Нижегородчины, райцентра Тоншаево — Пижымбал, где снова читается мерянское бал — «деревня».

Иногда в поисках мерян не надо забираться в глушь, так как мерянские поселения располагались и на территории столицы России — Москвы. Однозначно мерянскими топонимами атрибутирован, например, московский район Шаболовка, где есть характерный мерянский топоформант бола или бол, что значит «деревня». Коренные москвичи и по сей день склоняют название главной реки столицы не по славянским канонам, а по прибалто-финским: вместо «река Москва» или на «реке Москве», говорят: «Москва-река» или «на Москва-реке». Финно-угорские наименования географических объектов в отличие от славянских предполагают сначала собственно название, а потом классификацию объекта: река, гора, поле, озеро и т. п. И склоняется в этой паре только классификация объекта, а наименование остается неизменным. Так и получается «на Москва-реке», хоть это и противоречит литературным канонам русского языка. Само слово «Москва» по одной из версий также происходит из мерянского языка. Орест Ткаченко предположил, что древнейшая форма слова «Москва» — Москов — может быть связана с мерянским словом моска — «конопля». Его гипотезу подтвердила одна из писцовых книг XVII в., где Москва-река выше Москворецкой Лужи (современные Лужники) названа Коноплевкой.

Еще одним аргументом в пользу «конопляной» версии является существование Капельского переулка в московском районе Проспекта Мира. Речка Капелька, протекавшая здесь и сто лет назад заключенная в трубу, раньше называлась Конопелькой. Однако самыми известными наследниками мерян выступают в России отнюдь не парфеньевцы, а кацкари. Так называет себя субэтнос русского народа на северо-западе Ярославской области, проживающий по реке Кадка с притоками. В языке современных кацкарей сохранились десятки живых мерянских слов — они опубликованы и введены в научный оборот ученым-краеведом Темняткиным. Он же организовал в одном из кацких сел музей кацкарей, где автор этого материала собственными ушами слышал рассказ про мерянского демона Чугрея, являющегося кацкарям в виде воздушного вихря, весьма похожего на персонажа традиционной демонологии удорских коми — шувгея. Впрочем, есть у кацкого субэтноса и другие не менее уважаемые предки — балты и славяне. В кацкой традиционной культуре смешались все три этнических элемента. Но интересней другое: кацкари, наверное, единственная в России оформившаяся локальная идентичность, осознающая свои мерянские корни. Меряне не растворились в веках, как пишут иногда в популярных книгах по истории, они составили субстрат (подоснову) северной великорусской народности, перешли на русский язык, и их потомки называют себя русскими. Вот почему нет ничего удивительного, что в 2006 г. ДНК-пробы местных жителей оказались финскими, а вовсе не славянскими. Однако власть это почему-то всполошило и даже разозлило. Странно. Более, чем. Крупномасштабное исследование «Русское наследие», проводившееся шесть лет как-то стыдливо завуалировали.

Аналогичный мере процесс произошел с летописными мещерой и муромой. Сейчас все спорят, какая Русь была изначальной: Киевская, Новгородская, а может та, что началась еще в Старой Ладоге с легендарного Рюрика. Да, Русь Рюрика была первой на территории современной России (Полабская Русь, откуда приплыл Рюрик Людбрандссон, была еще раньше). Но если уж на то пошло, изначальной для именно современных россиян является Мерянская Русь, но правильней просто Мерянская страна. Ведь первые столичные города Московского Улуса (позже княжества) Золотой Орды: Сар, Сужбал (будущий Суздаль), Ростов Великий и Владимир — располагались на мерянских землях и зарождались на мерянском этническом субстрате.




Мордвины — русские богатыри


В 1655 г. войска царя Алексея Михайловича захватили почти всю Беларусь (Литву) и 3 июля вторглись в город Минск. После кровопролитных боев город был оставлен беларускими войсками. Московитяне стали пытаться восстановить разрушенный ими же город, но… не хватало сил. А те ратные люди, что находились в самом городе, по словам минского попа Ивана, «все татары да мордва, русского не знают»…

Мордовия ХVII в. в отличие от современной, сократившейся более, чем на половину, доходила до Тулы, о чем и говорят национальные костюмы Тулы — чисто мордовские. Мордвины отличались ростом, силой, отменным здоровьем. На это, конечно же, сразу обратили внимание московские цари, особенно Екатерина Великая, предпочитавшая набирать в гренадеры, гвардию и пехоту рослых голубоглазых парней с косой саженью в плечах.

Вот что писал о мордвинах в 1611 г. французский наемник Жак Маржерет, проведший десять лет в Московии (1600 - 1610 гг.): 




«Они не знают, что такое врач, разве только их император и некоторые главные вельможи. Они даже считают нечистым многое из того, что используется в медицине, среди прочего неохотно принимают пилюли; что касается промывательных средств, то они их ненавидят, как и мускус, цибет и тому подобное. Но если простолюдины заболевают, они берут обычно водки на хороший глоток и засыпают туда заряд аркебузного пороха или же головку толченого чеснока, размешивают это, выпивают и тотчас идут в парильню, столь жаркую, что почти невозможно вытерпеть, и остаются там, пока не попотеют час или два, и так поступают при всякой болезни».




Адам Олеарий, немецкий ученый, побывавший в Московии в 1634 г. также отмечал отменное здоровье местного населения (понятно, что финского): 




«В Московии вообще народ здоровый и долговечный. Недомогает он редко, и если приходится кому слечь в постель, то среди простого народа лучшими лекарствами, даже в случае лихорадки с жаром, являются водка и чеснок».




 Современные российские исследователи финского племени мещера отмечают, что подобное отношение к медицине, конечно же, было и в мещерском крае (современная Московская область), методы лечения тоже были похожими.

При отсутствии какого бы то ни было намека на медиков, полнейшую антисанитарию и множество эпидемий большинство детей мордвы умирало в самом раннем возрасте, но закон естественного отбора приводил к тому, что выживали самые здоровые, которые тоже давали здоровое поколение.

Адам Олеарий:




 «Я с удивлением наблюдал, как русские и финские мальчишки лет 8, 9 или 10 в тонких простых холщовых кафтанах, босоногие, точно гуси, с полчаса ходили и стояли на снегу, как будто не замечая нестерпимого мороза»… 




Естественно, что за русских Олеарий принимал все тех же финских мальчишек, но православных, либо говоривших на русском языке.

Это же подтверждает еще одно наблюдение Ж. Маржерета, касающееся здоровья мордвин:




 «Среди них много людей пожилых, восьмидесяти-, сто- либо стодвадцатилетних. Только в этом возрасте они подвержены болезням». 




Известный казанский антрополог Н. М. Малиев (1878 г.) констатировал, что мордва известна своим физическим дородством и отличается от других племен крепостью телосложения: 




«Мордовские волости представляют рекрут, принимаемых без браковки, и при смешанном населении мордвины идут взамен русских и в особенности чуваш. Многие из мордовских новобранцев по своему росту и крепости телосложения зачисляются в гвардию. Между мордвою встречаются 100-летние старики, еще полностью бодрые, что в состоянии работать легкую работу. «Еще двое лаптей в день сплетет», — с гордостью говорят о них односельчане»».




Исследователь быта мордвы В. Н. Майнов (1883 г.) тоже приводит немало свидетельств о мокшанских (моксельских) и эрзянских долгожителях: 




«В 16 различных пунктах мы отмечали 22 старика и старуху по 80 с лишком лет, 11 лиц обоего пола, достигших 90 лет, и 4 лица, заведомо имевших более 100 лет от роду, причем одному старику было 122 года».







О хорошем физическом здоровье мордвы писал и П. И. Мельников-Печерский: 




«По большей части народ крупный, здоровый, с открытым и чистым лицом, смелым взглядом, со свободными и непринужденными движениями»…




В сексуальном плане мордва была более раскрепощена, чем русские, и не боялась доставить себе «райское наслаждение». Чувственность и гусарские похождения «налево» не считались смертным грехом. Даже в браке далеко не всегда соблюдалась супружеская верность. 




«Грешат и мужики, которые уходят на промыслы, грешат и бабы, остающиеся на долгое время одни. И никто из них особенно не обижается, когда узнает об изменах, как говорится, «на то и поле, чтобы его пахали». 




Обычно жена пожурит завертевшегося мужа, и все снова войдет в обычную колею. А мужик на такой факт, как загул благоверной, вообще не обращал никакого внимания, если она не приносила в дом ребенка со стороны. При этом оба они не подвергались общественному презрению, если дело, конечно, не шло о бесстыдном разврате. Но такие случаи никогда не выходили за стены дома, так как мордва трепетно относилась к своей личной жизни. О своей сексуальной свободе мордовский народ пел на посиделках: 
		Я пошел по мокшанской дороге,



		Нашел мокшанскую девушку:



		Рубашка ее разорвана,



		Сиськи наружу.



		За сиськи я ее поймал,



		Под берег я ее повел…








Когда любовное дело заканчивалось свадьбой, родители жениха доставали свои денежные запасы, отложенные на черный день, и закатывали пир горой. В зависимости от платежеспособности семьи торжества длились от недели до месяца, и селение еще долго не успокаивалось после справленной в нем свадьбы. Зачастую такие мероприятия служили причиной резкого всплеска рождаемости. Главными действующими лицами на свадьбе кроме брачующихся и родителей, были сваха и дружок жениха, на которых лежала обязанность соблюсти все необходимые традиции.

Женщина в мордовской семье имела больше прав, чем в русской. Она пользовалась большим влиянием на мужа, и обычно тот всегда советовался с ней по важным вопросам. По всей видимости это являлось отголосками матриархата, который древний финский народ сохранил, как сохранили вепсы и чудь имена древних богов Валаама и Лады. Русских поговорок, уничижительных для женщин, типа «курица не птица, баба не человек», «баба с возу — мужику легче» и прочих — у мордвы не было. Напротив, в ее быту ходили пословицы: «Муж говорит, жена думает» или «Не верь мужу, спроси у жены».

Бить хозяйку дома тоже было не принято. Мало того, такие мужья презирались за то, что не смогли ужиться с супругой. «Обходись с соседом рублем, а с женой лаской», — поучали своих сыновей мокша. Даже в случае измены благоверной кулачная расправа допускалась лишь на месте преступления: «Поздно телку бить, если дал быку залезть». А когда жена не слушается мужа, виноват он сам, так как не сумел заставить ее уважать свое слово и желание. «И собаку приманишь, и кошку, а вот бабу — труднее всего», — считали эрзя, но, по их мнению, эта трудная задача выполнима, если окружить женщину любовью и лаской.

Иные народные старинные мордовские традиции и песни раскрывают нам суть московитской религии XVI-XVII вв., когда под влиянием религии Орды ― ислама, так называемое греческое православие Москвы мало чем отличалось от того же ислама. Мордовия, занимая центральные и южные земли Московии, как зеркало отражала ту культуру в которой пребывала Московия тех лет. В эпоху Золотой Орды мордва и родственная ей эрзя, как и все московиты, переняли у татар магометанство и соответственно традицию заводить столько жен, сколько позволял достаток мужа. Свидетельства о полигамии сохранились в мордовском фольклоре. Так, в одной из песен говорится об очень богатом эрзянине, имевшем «семь взятых жен» и «семеро детей-мальчиков». По нескольку жен имели обычно люди состоятельные, представители господствующего класса — князья, мурзы. В одной мордовской древней песне поется:
		Мурза, мурза, сюпав мурза!



		Колмо саень поланзо,



		Колоньгемень каканзо…










		 Мурза, мурза, богатый мурза!



		Три взятых жены у него,



		Тридцать детей у него…








В другой песне повествуется о знатном мордвине Букментее, семеро сыновей которого имеют по две жены:



		Атясь паро Букментей,



		Алясь вадря Букментей,



		Сисем цера тяканзо,



		Кемнилее урьванзо,



		Комсьнилее нуцьканзо…










		Хороший старик Букментей,



		Замечательный старик Букментей,



		У него семеро сыновей,



		У него четырнадцать снох,



		У него двадцать четыре внучонка…











«Когда они были язычниками, — писал этнограф И. Лепехин, именуя московское схизматическое православие почему-то язычеством, — то хотя дозволялося им брать столько жен, сколько кто содержать в состоянии, однако, смотря по крестьянским достаткам, никто более трех жен не имел».




Мурза, многоженство — это, конечно же, не христианство. И не зря греческий священник Максимилиан Грек назвал в XVI в. религию Москвы схизмой — отклонением. Но, что удивительно и странно, московские попы не устыдились, а в великом «христианском» смирении бросили Грека и его помощника в темницу, чтобы придать суду и казнить.




«Страшная страна», — как называл Московию той поры норвежский полярный исследователь и гуманист Нансен, всегда помогавший русским. Пожалуй, Нансен был полностью прав.




Случаи многоженства у мордвин фиксируют не только мордовские частушки, но и официальные документы. Такие случаи, в частности, зафиксированы ландратскими переписными книгами первой четверти XVIII в. Например, в «Книге переписной Алатырского уезда ясашных иноверцев мордвы» (1717 г.) встречаются такие записи: 




 «Дмитрий Кавдаев — 50 лет, у него жены Сернява Осипова — 40 лет, Вежава Иняшева — 35 лет»; 

 «Васька Кочаев — 40 лет, у него жены Агашка Боженова — 30 лет, Алена Федорова — 29 лет»; 

 «Обрамка Исламов — 60 лет, у него жены Аштайка Левкина — 70 лет, Агашка Аркаева — 50 лет» и т. д.




Касательно богатырского здоровья мордвин любопытно одно чувашское благопожелание: поглаживая ребенка, чувашские матери приговаривают, чтобы ребенок рос здоровым и высоким, как мордвин.

Конечно, советская Россия уравняла всех — ныне мордвины, увы, мало выделяются из общего обнищавшего за 70 лет советской власти населения многонациональной России. Впрочем, вплоть до конца XVIII в. население практически не получало квалифицированной медицинской помощи. В это время в уездах, относящихся к нынешней Мордовии, работало лишь несколько врачей. Например, вся западная часть мордовского края в районе Шацка обслуживалась лишь двумя врачами.

Для воинственного царизма Московии и позже — Российской империи, Мордовия с ее дородными молодцами представляла собой просто кладезь, бесплатный халявный военный арсенал пушечного мяса, за который правительство не платило практически ни гроша. Крепостные мордвины пополняли армию царской России всегда, во всех войнах: и в годы войн Петра Первого и его отца Алексея Михайловича, и в годы дерзких жандармских рейдов Суворова, и в войне с Наполеоном, и в других кампаниях. Увы, никто никогда не вел статистику сколько же погибло мордвин во всех этих войнах. Мордвины и их ближайшая родня меря были, как правило, рослыми немногословными солдатами, мужественными и дисциплинированными, теми, о ком Наполеон сказал в свое время: «Русского солдата мало убить, его повалить надо», а русский граф Остерман-Толстой в битве под Красным с легкостью обрекал на смерть, на предложение увести солдат из-под обстрела французских пушек, нюхая табак у березы, отвечая: «Стоять и умирать».

Естественно, что Бонапарт говорил лестные слова именно о тех русских солдатах, которые были в первую очередь совершенно нерусскими мордвинами, лишь внешне похожими на русских. Впрочем, русские России, не считая жителей Смоленской, Курской и Брянской губерний, и были финно-уграми: мордвинами, муромой, эрзей, мокшой, мерей, вепсами, карелами, ижорами и водью в разные годы и в разной степени русифицированными.

Вот так и формировался образ типичного русского солдата — на основе мордовского пехотинца, гренадера, гвардейца, парней высоких, широкоплечих и румяных.

С начала XXI в. даже в России наконец-то стали широко распространяться утверждения о том, что современный русский народ по своему происхождению является преимущественно финно-угорским, а не славянским, а славянский язык и культуру лишь воспринял извне. Но вот что любопытно: в то время как эту версию красноречиво подтверждает результат масштабной генетической экспертизы гаплогрупп Y-хромосомы, передающихся из поколения в поколение по мужской линии практически без изменения, находятся российские филологи и историки, которые умудряются с этим спорить. Википедия приводит доводы таких неверующих Фом: мол, исследовано только 1228 образцов Y-хромосом, и это-де не позволяет большинству филологов и историков, занимающихся проблемами финно-угроведения, утверждать, что с научной точки зрения такое мнение является доказательным.

Смех, да и только! То есть факт, что среди 1228 образцов нет славянских или даже индоевропейских ген — это не имеет значения, а то, что все они финские — это-де еще не доказательно, ибо маловато проб. Даже десять проб, среди которых окажется девять финских гаплогрупп — уже показатель! Насколько глубоко сидит в некоторых людях шовинизм! Но почему? Ответ в том, что, как и Сталин, перенявший национальную политику царей, Романовы пытались сделать из России обязательно русское государство с титульным русским языком и русским православием. Но для этого нужны были русские, а их было мало — лишь те, кто попал в Россию путем захвата восточных земель Великого княжества Литовского, Русского и Жмайтского — жители Курской, Смоленской и Брянской областей. Странно читать то, как объясняют россияне к примеру типично беларуский народный костюм в национальном убранстве Курской области. Говорят, мол, тут перемешалось много народов, поэтому костюм стал похож на польский и литовский… Поляков в Курске и близко не было. Литовским… Литовцы и были беларусами до июня 1840 г., когда термин Литва запретил Николай I.

Вот так, в течение более трехсот лет мордовские ратники создавали типичный портрет русского солдата, пополняли русскую нацию своим генофондом, теряя раз за разом земли и людей Мордовии. В то же время их собратья эрзяне стали вроде бы как каноном типичного русского лица, ибо выражение «рязанское лицо/рожа» — стало синонимом выражению «типичный русский типаж». Но рязань (она же эрзя) ― финно-угорский народ, имеющий типичные для финнов круглые (за счет скул) чистые лица с голубыми глазами, курносыми плоскими носами, светлыми волосами. В принципе такая же внешность и у мордвин. Ближайшей родней мордвы является и меря, народ, считающийся ныне полностью обрусевшим, но, как полагают исследователи, меря — те же марийцы, которые также называют себя мерен либо мярн.




 «Имеется умозрительная гипотеза, что столицей Мерянского государства была Кострома, которая была основана не Юрием Долгоруким в 1152 г., а намного раньше», — пишет Википедия. 




 «Умозрительная» гипотеза доказывается очень просто: Кострома — не русское, но финское слово, которое можно перевести, как «земля искупления» или «земля возмездия». В таком случае очень сомнительно, что русский князь мог дать основанному им городу финно-угорское и к тому же столь символическое название. То же касается и Москвы. Москва — слово мерянское, переводится как Коноплянка:  моск — конопля,  ва — река. Стало быть Долгорукий не строил и Москву, она либо уже была, либо возникла позже с собственным финским самоназванием. Другое дело города Ярославль и Владимир — сразу видно, что их строили киевляне, ибо и названы города по-русски.

По мнению ряда финно-угорских изданий, русские славяне на московских землях и являются прямыми потомками мерянского, муромского, мещерского, эрзянского народов, поскольку «никакие восточные славяне в пределы современной центральной России в масштабах этнического значения не переселялись. Русские здесь не пришельцы, а коренные жители». И это есть сущая правда.

В современной России русских немногим меньше 150 миллионов человек. Когда и из какой области должны были переехать в XI-XIII вв. колонисты, чтобы дать таких многочисленных потомков? Если бы такое было, то вся Волынь, Киевщина, Подолье должны были бы опустеть из-за массового переселения русских из Киевской Руси в Залесье (так называлась будущая Московия до XIII в.). Но такого массового исхода, аналогичного исходу евреев из Египта, русская история не отмечает. Русские колонисты заселили лишь сравнительно небольшие колониальные города — Ярославль, Владимир и Тверь. Золотая Орда Батыя в 1237 г. поставила окончательный замок на переселение. Ехать в Залесье из Киева или Новгорода с Полоцком в те годы могли только беглые преступники. То немногочисленное русское население нескольких крупных городов за двести лет было полностью переработано местной генетической «машиной». Ну, а Московское княжество возникло в середине XIII в. именно на меряно-эрзянской земле, собрав вокруг себя позже «русские земли».

На самом же деле Москва собирала финские земли, привнося в них уродливую форму, заставляя говорить по-русски финно-угров и молиться на болгарский манер, давая детям нетипичные имена по болгарским святкам, называемым московитами греческими. Оттого и так похожи имена таких непохожих друг с другом болгар и россиян: и в Болгарии, и в России есть Петровы, Ивановы, Смирновы, Михайловы — фамилии, не свойственные ни Украине, ни Беларуси, где другие окончания у фамилий.

Сохранись Мордовия в неприкосновенности до наших дней, сейчас бы мы имели страну с населением в 10 - 15 миллионов человек как минимум. Но мордвинов ныне не более полумиллиона. На западе Мордовия доходила до Тулы, и современные тульчане — это и есть потомки мордвы, о чем и говорят национальные костюмы Тульской области. Увы, десятки, сотни тысяч мордвин остались на полях сражений, где их никто не жалел, как граф Остерман-Толстой или тот же Кутузов, даже не вписавший в список потерь 6000 погибших ополченцев из москов (москели), бросавшихся на Бородинском поле с топорами на ружья и пушки французов.




Трагедия Ингрии


Среди многих тайн и загадок русской истории особенно малоизученной является, пожалуй, история муромских и ижорских, или ингерманландских финнов. Последних в советские годы пытались называть ленинградскими финнами: мол, это просто финны Суоми, живущие в Ленинграде. Говорить на тему финнов-ингров и их провозглашенной после революции 1917 г. независимой республики Северная Ингрия запрещалось до недавнего времени.

На территории Ленинградской области множество деревень, в чьих названиях сквозит явно нерусская речь: Аропаккузи, Перекюля, Кавелахти, Юля-Пурская, Ретсиля… И хотя в большей части этих поселений ныне живут вполне русские люди, есть деревушки, где старухи на улице окликают друг друга по-фински, а из лопухов на старых кладбищах поднимаются величественные руины лютеранских кирх, сложенных из местного бута. Это остатки зажиточной некогда Ингерманландии — территории вокруг Финского залива, населенной в былые времена ижорскими финнами.

Термин Ингерманландия шведский. Расцвет края и пришелся на шведский период, когда Ингрия (или по-ижорски Инкери) входила в состав Шведского королевства. И именно из-за нее развязал Северную войну Петр Первый, решив построить на топких берегах Ингрии новую столицу своей державы.

Несмотря на древность финнов, с точки зрения истории ингры — это молодой народ, он оформился только в XVII в. (впрочем, как и русский), когда шведы стали активно заселять своими подданными берега залива и Ижорскую возвышенность. Сами шведы позже, в петровские времена, потянулись в Россию на государственную службу, а финнам-крестьянам выпала доля осваивать ижорские пустоши.

Некоторые российские историки норовят выставить инкери этакими захватчиками и угнетателями, но там угнетать было сложно и некого: территории большие, полупустые, а переселенцы — отнюдь не богаты. Чухонцы, как пренебрежительно называли финнов русские, снабжали Петербург первосортным маслом, орехами, сушеными грибами и прочей снедью. Ингры, как и все финны, были лютеранами, но все же какие-никакие с точки зрения православия, христиане. Поэтому их не любили не так сильно, как иудеев и магометан.

Основным «недостатком» инкери в глазах русского человека было трудолюбие — на тощих землях они ухитрялись добиваться хороших урожаев, и скот был холеным. Все ингры в отличие от русских были обучены грамоте, как того строго требовала лютеранская церковь (каждый должен был уметь самостоятельно читать Святое Писание).

После февральской революции 1917 г. идея автономии Ингрии завладела многими ингерманландцами. 23 апреля 1917 г. по инициативе общества «Сойхту» (Факел) был проведен I съезд ингерманландских финнов. Председателем был избран учитель Каапри Тюнни. Было принято решение о введении образования на финском языке. II съезд, прошедший 29 сентября 1917 г. был связан с выдвижением кандидатов в предпарламент. Однако никто из финнов избран не был. Уже после большевистского переворота 10 марта 1918 г. III съезд принял решение о создании органов местного самоуправления — волостных правлений.

Структура и принцип организации их, заимствованные в Финляндии, были близки и ингерманландцам. Однако вскоре волостные правления были разогнаны строителями «светлого будущего» и заменены большевистскими комитетами бедноты. Для работы среди «несознательного» населения на все должности назначались «красные финны», бежавшие из Финляндии после того, как тамошние левые потерпели сокрушительное поражение.

Землю Инкери не миновали беды, общие для всей России. Разумеется, для финнов, в большинстве своем крестьян, была неприемлема политика продразверсток. Ответом на нее стали восстания. Первым проявлением протеста стал Волосовский бунт в Южной Инкери. Естественно, ингерманландцев вдохновлял пример соседних Финляндии и Эстонии. Созданный в Эстонии из ингерманландских беженцев батальон участвовал в Освободительной войне эстонского народа и походе генерала Юденича на Петроград в 1919 г. 9 июня 1919 г. беженцы из Северной Ингерманландии и Финляндии заявили о своем стремлении к независимой Ингерманландии. Заявление это было в первую очередь эмоциональной реакцией на большевистский режим — до этого выдвигались лозунги широкой национальной автономии.

Наиболее сдержанные лидеры, в том числе и Каапри Тюнни, считали, что такая цель может обернуться бедой, склоняясь к варианту широкой национальной автономии в составе освобожденной от большевиков России. Необходимость освободительной борьбы не оставляла времени для дебатов. 27 июня 1919 г. Северо-Ингерманландский полк подполковника Юрье Эльфенгрена (580 бойцов), сломив сопротивление малочисленных красных пограничников, перешел границу и занял поселки Кирьясало, Миккулайнен (Никулясы), Лемболово, Васкелово, подошел к деревне Куйвози и станции Грузино. В бой с солдатами Эльфенгрена вступили отряды «красных финнов».

Повстанцы потерпели поражение и отступили в Финляндию. Однако в сентябре 1919 г. одновременно с наступлением Юденича на западе Ингрии отряд Эльфенгрена снова перешел границу и оказался у Грузино. Готовилось восстание в селах Токсово и Вартемяки. Командование возложило на бойцов Т. Маркку и Т. Саволайнена почетное задание водрузить ингерманландский флаг (синий с красной каймой скандинавский крест на желтом фоне) на вершине Понтусовой горы, возвышающейся над Токсово.

Токсово — сердце Северной Ингрии — стало ее столицей. Она влекла белых воинов как Иерусалим крестоносцев. Но повстанцы снова потерпели поражение в бою под Куйвози 24 октября. Об этих событиях напоминает мемориальная доска на станции Грузино в честь погибшего там большевика И. П. Жука, красноречиво демонстрирующая, что в «красных финнах» были в основном не финские командиры и что «красных» активно поддерживал большевистский Петроград. Будет ли когда-нибудь на этой земле памятник повстанцам, жертвам красного террора и депортаций?

Солдаты Эльфенгрена отступили на север и более года удерживали Кирьясальский выступ. Большевики неоднократно предпринимали атаки на позиции повстанцев, но вынуждены были отступать. Поселок стал столицей свободной Северной Ингрии (Ингерманландии). Полноту власти взяла на себя временная комиссия Северной Ингрии. Выпускались почтовые марки с изображением национального флага и герба (черный двуглавый орел на желтом поле), деревни Лемболово и Токсовской церкви — символов Северной Инкери. Эти марки сейчас хранятся у трех петербургских филателистов.

Были введены собственные военные награды — Крест Белой Стены и Крест Участника Освободительной Войны. После поражения армии Юденича надежды на освобождение Инкери от красных становились все более призрачными. Финляндия стремилась к заключению мира с большевиками и не оказывала повстанцам серьезной поддержки, ограничившись присвоением в начале 1920 г. Северо-Ингерманландскому полку статуса полка пограничной стражи. К тому же повстанцы встретились с пассивной позицией большинства ингерманландского населения, несмотря на всеобщее недовольство людей большевиками. К сожалению, это было свойственно всей тогдашней России.

В 1920 г. по условиям Тартусского мирного договора ингерманландский полк был выведен в Финляндию и расформирован. Территория Кирьясало возвращалась Советской России. 5 декабря был спущен национальный флаг и в этот же день население поселка ушло в Финляндию. В Кякисалми ингерманландцев ждала торжественная встреча. Бойцы прошли парадным шагом через триумфальную арку, сооруженную на центральной площади и украшенную цветами и еловыми ветками.

Полковник Эльфенгрен, выйдя в феврале 1920 г. в отставку под давлением властей Финляндии, отправился в Крым, где принял участие в последних боях Русской белой армии. Потом — годы эмиграции. В 1925 г. он нелегально вернулся в Россию для организации сопротивления, но вскоре был арестован и погиб в застенках Лубянки. Таков был путь полковника Эльфенгрена, ингерманландца, солдата России. При Сталине, в 1927 г., с Северной Ингрией было окончательно покончено: расстреляно около 12 000 ижорских финнов, представлявших для СССР опасность. Тысячи других были расселены по территории Советского Союза — Сибирь, Урал. Несколько больше повезло лишь тем, кто отправился в соседние  Карелию и Эстонию.




Неподалеку от Токсово когда-то была ижорская деревня Охта. Ныне уже старушка Ида Карху там в детстве ловила рыбу. Всю ее деревню в 1936 г. выселили в Новгородскую губернию — с телегами, лошадьми, коровами, кухонной утварью, ничего нельзя было оставлять. Теперь на месте родной деревни Иды Сидоровны Карху — развалины воинской части, построенной в свою очередь на руинах Охты. После долгих мытарств семья Карху оказалась в деревне Шпаньково Гатчинского района — там был финский колхоз-миллионер: полные закрома зерна, тучные коровы, сортовой картофель, крепкие дома и ни одного лодыря. И была красавица-кирха из желто-розового бута, с люстрами, наборным полом, органом, поражавшая воображение всех местных крестьян.

Кирха есть и теперь, только от нее остались одни лишь стены. Можно подумать, что это последствия войны. Однако Ида Сидоровна на вопрос о разрушенной церкви лишь машет руками: 




«Что вы! Она целая была и в войну, только один угол снарядом зацепило. Орган немцы увезли, а сломали церковь мальчишки. Из пришлых — после войны приехали русские откуда-то издалека, это все им было чужое, вот они и растаскали кирху по камешку руками».




В годы Второй мировой войны ингерманландский желто-сине-красный флаг снова был поднят. В 1942 г. на территории Финляндии из военнопленных финского происхождения (в основном ингерманландских финнов и водь, а также карелов и вепсов) формируется добровольческий батальон, действовавший в составе финской армии. В начале 1943 г. он участвует в боях недалеко от Кирьясало. Добровольцы нашли на месте приграничных поселков лишь фундаменты домов. Российские финны видели свою землю, разоренную и опустошенную. Они уже знали, что их родные и близкие, перенесшие блокадную зиму и вместе со всеми ленинградцами участвовавшие в обороне города, погружены в эшелоны и отправлены в неизвестность. Жители южной и западной Инкери, оказавшиеся в зоне нацистской оккупации, были изгнаны из своих домов и отправлены в лагерь Клоога в Эстонии, а также насильно вывезены в Финляндию, как финские граждане. В Суоми же этих российских финнов, похоже, тоже никто не ждал. В Финляндии депортированные ингры и водь оказались в положении беженцев, трудясь лишь за пищу и ночлег.

Казалось, земля Инкери никогда не возродится. За спиной добровольцев были разрушенные церкви, аресты и расстрелы близких, клеймо предателей для всех, попавших в плен, впереди — яростные бои, обманутые надежды, годы страха — для тех, кто выжил. В память о страданиях народа в районе Лемболова устанавливается памятник — крест Ингрии, памятник, разрушенный сталинистами в послевоенные годы.

Трагична судьба бойцов батальона. Мирный договор с СССР обязывал Финляндию выдать их сталинским властям. 3 ноября 1944 г. на станции Нараярве их погрузили в эшелон. Люди догадывались, куда их везут, поэтому из 644 человек полка 445 бежали при явном сочувствии охранявших эшелон финских солдат. Судьба выданных в Советский Союз неизвестна. До сих пор в финской печати можно встретить объявления о поиске друзьями и родственниками бывших солдат батальона, выданных Советам. Одна из страшных загадок до сих пор скрыта в архивах. До 1953 г. власти Финляндии разыскивали и выдавали советским властям бывших ингерманландцев. Больше всего повезло нескольким десяткам человек, сумевшим перебраться в Швецию…

В советской исторической литературе события в Северной Ингрии упоминались очень редко и в совершенно искаженном виде. Читаем книгу Г. С. Усыскина «Из революционной истории Карельского перешейка»:




«В октябре 1919 г., когда армия Юденича стояла на западных подступах к Петрограду, белофинские банды снова перешли границу в районе Кириасалы, Мийкула, Лемболово. Четыре дня хозяйничали они в приграничных районах Карельского перешейка. Подошедшие части Красной Армии разбили белобандитов и вытеснили с советской территории».




Таким образом, все представлялось как военная акция Финляндии. Это, очевидно, было связано и с тем, что даже в послесталинское время вплоть до самой Перестройки было не принято вообще упоминать об ингерманландских (ингрских, ижорских, или ленинградских) финнах, составлявших здесь в прежние годы большинство населения (в Токсовском национальном районе — 80 %).

В 1995 г. в журнале «Ингерманландские сельскохозяйственные вести» появились краткие публикации о марках Северной Ингрии и военных наградах. В нескольких экземплярах попала в Россию изданная в Финляндии книга «Прибалтийские финские народы», в которой несколько фраз посвящено событиям в Кирьясало. То были первые робкие сведения табулированной истории ингров.

И только с началом Перестройки стало возможным говорить об Ингерманландии как об исторической провинции, а ее немногочисленный народ получил право на свою историю. Как сказали две старушки-инкери, Ида Карху и Инга Ритари: «Теперь мы не чухна для русских и не русские для финнов». Поздно? Уж лучше поздно, чем никогда.




Пропавшая Мурома


Похожую трагедию, только отдаленную от наших дней куда как на больший отрезок времени, пережила и мурома. Мурома — финно-угорский народ. Муромская земля располагалась (пожалуй, и располагается) в землях Нижней Оки. На севере она граничила с так же родственной угро-финской Мерянией, на востоке — с Эрзянь Мастор и Марий Эл, на юге — также с Эрзянь Мастор, на западе — с Мещерой, бывшей долгое время в ее политическом подчинении. Но мурома не ограничивалась этим отрезком. Колонисты муромы дошли до Кольского и Скандинавского полуостровов, и город Мурманск, основанный на месте поселения муромы, тому свидетельство. 




«В исторической литературе историю финно-угорской Муромы принято начинать со второй половины I тысячелетия от Рождества Христова и заканчивать XIII в. Безусловно, это безответственная и заведомо ложная позиция», — пишет российский исследователь В. В. Бейлекчи. 




 Почему ложная? Почему заведомо?




Дело в том, что все российские историки и летописцы предпочитали страны Мурому, Мерянию и Мещеру называть Московией, либо даже Московской Русью, а ее население, соответственно называли русскими. Иначе как оправдать претензии Москвы владеть и повелевать Русью: Новгородом, Полоцком, Киевом?

Уникально то, что название города Муром сохранило исконное название финно-угорских хозяев этой страны до наших дней. Пожалуй, это главная победа муромлян и во времена московской «борьбы с язычеством», и в эпоху «просвещенного малороссийского славянизма», пришедшего в Московию с украинского (на тот час русского) запада. Мурома в раннем средневековье была ключевой частью Волжского торгового пути. Это был своеобразный финно-угорский Люксембург. Здесь были торговые ставки мери, муромы, эрзян и мари.

Современная наука не может твердо сказать, откуда именно происходит мурома и как точно называли себя люди этой нации. Распространено мнение, что муромский язык был близок эрзянскому. Муромская топо- и гидронимия достаточно полно сохранены в названиях местностей, населенных пунктов, рек и озер. О муроме имеются краткие сведения в первых киевско-византийских летописях. Сохранились муромские памятники археологии — грунтовые могильники, селища-города и Чаадаевское городище.

Основным источником реконструкции истории муромы являются в первую очередь данные археологии — материалы раскопок 15 древних кладбищ, периодически производившиеся с конца прошлого века, и результаты, полученные при исследовании трех селищ.

Муромцы были прекрасными земледельцами и скотоводами, рыболовами и охотниками, вели активную торговлю со всеми близлежащими и дальними соседями. Об этом свидетельствуют многочисленные орудия труда, предметы быта и роскоши, вещи иноземного, немуромского происхождения и монеты, найденные в захоронениях и жилищах.

Предметы вооружения — наконечники копий и стрел, боевые топоры — по качеству изготовления и боевым характеристикам достигали лучших европейских образцов. Цикл эпических повествований об Илье Муромце доказывает хороший авторитет мурмян в Киеве как сильных воинов. Это все прямо свидетельствует о том, что версия советских историков о мирной ассимиляции муромы славянами (а точнее, помеси славян, татар и тех же финно-угров, т. е. московитов), как минимум, неправдоподобна.




«На самом деле речь шла либо о военном противостоянии, либо о договорных условиях сюзеренитета с Киевом, после Черниговом и Владимиром-Мерьским, вмонтировании Муромы и муромского народа в политическую систему Восточной Европы», — пишет В. В. Бейлекчи. 




 Но тут исследователь ошибается. Мурома была колонией Киева, а не сюзереном, но после захвата всей муромской, как и мерянской, и мещерской, земли Батыем связь с Русью полностью прервалась.

Началась борьба с Золотой Ордой, о чем красноречиво и говорят оригинальные былины про Илью Муромца, вставшего с печи, чтобы сражаться с монголо-татарами. Позже борьбу муромы за независимость распишут как борьбу Руси с Золотой Ордой. Русь же от Орды отбилась, разбив в 1263 г. хана Киданя под беларуским Мозырем. Татары через десять лет пытались отомстить за разгром и, собрав большое войско, в котором участвовали и московиты, вновь двинулись на Русь, номинально подчинив себе некоторые ее земли, но литвинско-русское войско вновь наголову разгромило захватчиков в двух битвах.

Последний удар был нанесен Орде в 1362 г. на Синих Водах, после чего ханы окончательно отказались от претензий на русские земли. Вот и все иго! С монголо-татарским и московским (а московиты как раз всегда поддерживали власть верховного хана) игом боролись лишь финские племена Московии и окрест. Эта борьба продолжалась до времен Ивана Грозного (Ужасного), который трижды громил восстания марийцев (черемисы), но и в XVII в. черемиса продолжала бунтовать против московского произвола на своих землях. В результате всех этих войн (о них мы уже рассказывали в первой части) марийцы как народ уменьшились более чем вдвое.

Историческая концепция Екатерины Великой была такова, что именно Москва как центр русских земель боролась с Золотой Ордой. Гражданскую войну самой Орды расписали как Куликовскую битву, которая, даже победная, почему-то не устранила власть Орды.

Это историки предпочли заболтать всякими оговорками, мол, не все сразу делалось. Любая правда о жителях Московии, ее истории и политической борьбы вредила (увы!) авторитету Российской империи. Екатерина полагала (и ее можно понять), что ее государство должно как-то аргументировать претензии московских князей на все русские земли. Она пошла обычным для государей путем: прибегла к помощи историков.

Написать банальную правду — мол, завоевали, и точка — никто не хотел, ибо России как империи следовало создать образ эдакой доброй матери, заботящейся обо всех. Поэтому историю Руси редактировали и переписывали, для чего Екатериной и была созвана комиссия из десяти человек с заданием оправдать претензии Москвы на русские земли. Правда, картину портили туземные жители Московии, которые одним лишь своим существованием доказывали, что Московия и сама Москва — это не русская страна, но финская. Екатерине же нужно было как можно больше русских, чтобы туземцев можно было изобразить эдакими национальными меньшинствами Московской Руси.

Последнее было легко сделать, так как в течение XVIII в. угро-финское население Московской губернии и окрест изрядно русифицировалось, но далеко не все. Вероятно именно тогда, в конце XVIII столетия окончательно исчезли последние муромцы, которым отказали в праве таковыми называться. Силой крещеные в православие, обретшие православные болгарско-русские имена, муромцы стали русскими, не забыв лишь свои национальные одежды: лапти, косоворотки, балалайки и игрушки-матрешки. В VII-X вв. мурома являлись ни больше ни меньше как законодателями мод для мира поволжских финнов.

В своих исследованиях муромы В.В. Бейлекчи пишет следующее: 




 «Волны балто-славянских кочевников в X-XI вв. были ассимилированы коренными жителями края. Постепенно возникли смешанные славяно-финские поселения и могильники. К XII в. мурома уже не упоминалась в летописях как отдельный народ — к этому времени Киев и Чернигов предпочитали иметь дело с «географической областью», а не с народом, неплохо освоившим славянскую речь как лингва-франка». 




Здесь уважаемый исследователь вновь ошибается, а точнее торопит события. Не было никаких волн балто-славянских кочевников. Чтобы эти волны накрыли мурому, они должны были оставить пустые просторы где-то на западе. Но такого чуда не было в истории ни балтов, ни их младших братьев славян. Не думаю, что мурома освоила славянскую речь к 1237 г., году ее захвата Батыем. Кучка русских колонистов во Владимире и Ярославле не смогла бы никак русифицировать бескрайние леса, поля и реки угро-финнов. Русский язык почти никто здесь не знал еще в XVII в., что и свидетельствует из донесений тех лет (наем переводчиков для челобитных царю, жалобы попов, что ратники Московии не знают русского, и т. д).

Даже отъявленные скептики-славянисты признавали, что древняя мурома «составила основу населения нижнеокских земель, имевших для Руси (не Руси, а Московии — прим. М. Г.) важнейшее стратегическое и экономическое значение». А значит, финно-угорская мурома и ныне обитает на своих исконных землях. 




 «Вопрос реконструкции муромского национального самосознания — дело недалекого времени», — считает В. В. Бейлекчи и, увы, к сожалению вновь ошибается. 




Для нынешнего руководства России угро-финны, похоже, такое же бельмо в глазу, как и для Екатерины Великой, Сталина и прочих кремлевских «антикризисных менеджеров». Пока Россия не откажется от искусственного имиджа великой и могучей страны на основе русских славян, у угро-финнов не будет шанса вернуть свою историю.




Утраченная вся-русь: трагедия вепсов


И вот уж кому-кому не поздоровилось от русского соседства, так это финнам вепсам, основателям Новгородской и Ладожской Руси, знаменитой летописной веси или вси, чья огромная земля в IX в. простиралась от Чудского до Белого озера с востока на запад и от Ладоги и Онеги до Валдайской возвышенности с севера на юг. Вепсы хорошо известны историкам из первого упоминания призвания варяг Рюрика на престол в Ладогу в 860 г. Ладога, построенная шведами, и была во многом городом вепсов. До наших дней дошел именно вепсский вариант названия города Альдейгьюборга, как его называли шведы, когда построили Старую Ладогу на месте вепсских рыбацких поселений где-то в 750-е гг.

В настоящее время ученые не могут окончательно решить вопрос о происхождении вепсского этноса. Полагают, что вепсы обособились от прочих финских племен, вероятно, во 2-й половине I тыс. н. э., а к концу этого тысячелетия расселились в юго-восточном Приладожье. Курганные могильники X-XIII вв. можно определить как древневепсские.

Наиболее ранние упоминания вепсов относятся к VI в. н. э. остготским историком Иорданом, который пишет о племени вас (не от них ли королевское имя шведов Васа?). Арабская историческая традиция, начиная с Ибн Фадлана (X в.), упоминает этноним вису. Русские летописи с XI в. называют этот народ весью/вси. Русские писцовые книги, Жития Святых и другие источники чаще знают древних вепсов под именем чудь.

В межозерье между Онежским и Ладожским озерами (на своей основной этнической территории) вепсы жили с конца I тысячелетия, постепенно перемещаясь на восток. Некоторые группы вепсов покидали межозерье и сливались с иными этносами, например, в XII-XV вв. вепсы, проникнувшие в районы севернее реки Свирь, стали частью карельского этноса — людиками и ливвиками (ливами, частью предков латышей). В отличие от них северные вепсы являются потомками более поздних переселенцев, не смешанных с карелами.

Миграции вепсов на северо-восток — в Обонежье и Заволочье — привели к возникновению вепсских групп, совокупность которых в русских исторических источниках названа заволочской чудью, а в скандинавских и англо-саксонских письменных памятниках отдельные такие группы получили название биармии — пермь. Наиболее восточные из этих групп приняли участие в формировании западных коми. Остальные были ассимилированы в ходе московской колонизации.

К середине IX в. вепсы представляли из себя большой и достаточно сильный народ Восточной Балтики. У них, помимо Ладоги, где в принципе жили шведы (русы), фризские и бодричанские купцы, была и непосредственно своя столица — Белоозеро на Белом озере. Надо сказать, что вепсы боготворили озера и селились именно по их берегам. У вепсов принято было спрашивать не из какой ты деревни или города, а с какого озера.

Как пишет летописец, в 860 г. к Рюрику пришли послы чуди, словен, кривичей и вси. Конечно, речь в летописи идет не о разношерстной толпе, а о постепенном последовательном вступлении в Полабскую (датско-шведскую) Русь славянских жителей Полабья, западных балтов Пруссии (Порусья) кривичей, поклонявшихся криви — змее, а затем и их восточных соседей финнов-вепсов, также их западных братьев чудь — предков эстонцев. Чудь и весь долгое время оставались единым народом. До 1917 г. вепсы официально именовались чудью. Древнейшее самоназвание вепсов «вепся» в XX в. почти не фиксируется. Этноним «вепсы» распространился уже в современное время. В бытовой русской речи употреблялись названия «чухари», «чухонцы», «кайваны», которые часто имели пренебрежительно-уничижительный оттенок.

Кажется, именно вепсы стали инициаторами отправки послов на остров Рюген к сеньору (сэру) Рюрику Людбрандссону Трувару, принявшему во младенчестве крещение у франков в Майнце вместе со старшим братом Харальдом в 825 г. Остров Рюген — фамильная резиденция Рюрика и один из главных центров руссов — славился у вепсов. Еще няня Пушкина Арина Родионовна, будучи сама из народа вепсь, рассказывала будущему поэту легенды об острове Буяне (Руян — он же Рюген), где из моря выходят тридцать три богатыря в кольчугах. Тридцать три викинга — это как раз полный боевой состав (по пятнадцать человек у каждого борта плюс рулевой и капитан с помощником) небольшой речной гребной ладьи, на которых русы Рюгена и Швеции спускались по извилистым рекам страны Вепсь.

Известно, что первая жена киевского князя Ингвара (Игоря) Хельга (Ольга) была вепска из вепсского села Выбушского. Ее, красивую девушку, увидел под Псковом во время сбора дани или охоты Олег (Хельг) и привез в качестве жены созревшему к 903 г. для женитьбы конунгу (князю) Игорю. Кажется очевидным, что княгиня Ольга, спалившая Коросгень в 945 г. и принявшая крещение в Константинополе в 955 г., была уже совершенно другой женщиной: очередной молодой красавицей женой престарелого Игоря, также по имени Хельга (достаточно распространенное имя в Скандинавии), ибо эта вторая Ольга родила Святослава в годы, когда первой Ольге должно было быть уже либо за пятьдесят, либо под шестьдесят лет. В 945 г., когда древляне убили Игоря-Ингвара, верховного князя называли Ингор Старый, ибо и был он уже весьма стар. И первая его жена молодицей и красавицей быть также никак не могла. Хотя кто их знает, этих летописцев? Но все же, скорее, это были две разные женщины.

В упоминании похода 904 г. Хельга (Олега) на Константинополь мы вновь встречаем вепсов, но уже под именем «вся русь» (вся русть). Практически все историки считали, что «вся русь» означает всех (полностью) русов. Но это не так. И первым на это внимание обратил российский историк В. Я. Петрухин. Однако В. Петрухин странным образом делает вывод, что «вся русь» — это да, явно не «все русы», некая отдельная группа, но не народ, а лишь княжеская дружина. Однако не может княжеская дружина, состоящая из варягов, финнов и славян, упоминаться как племя в одном ряду с племенами, входящими в дружину князя. Причем именно вепсы шли под расписными богатыми парусами, тогда как словены (не обязательно славяне, но люди, говорившие на славянском языке) — под простыми, что говорит о важном месте вепсов в войске Олега. Термин «люди вси рустии» как обращение сохранялся в Московии до XVI в., что аргумент в пользу версии, что Новгородская республика изначально и называлась Всея-Русь по названию племени вепсов. Один из самых почитаемых святых православной церкви Александр Свирский был «чудянином», т. е. вепсом с реки Ояти.

К западным вепсам, точнее к их потомкам либо ближайшей родне, нужно отнести и народ Псковской области сету (сето, псковская чудь) — небольшой финно-угорский народ, проживающий в Печорском районе Псковской области и прилегающих районах Эстонии (уезды Вырумаа и Пылвамаа), до 1920 г. входивших в состав Псковской губернии. Историческая область проживания народа сету носит название Сетумаа. Точную численность сету установить трудно, так как данный этнос, не внесенный в списки народов, проживающих на территории России и Эстонии, подвергся сильной ассимиляции с одной стороны русскими, с другой — эстонцами. Но чаще озвучивается численность сету в 10 000 человек, что почти равно количеству всех выживших вепсов. При переписях населения сету обычно записывали себя эстонцами или русскими. В России по переписи 2002 г. 197 человек идентифицировали себя как сету, в том числе 172 человека в Псковской области. Выделяются два основных ареала в Печорском районе: северный, приграничный запад Круппской волости; основной (с рассеянными участками), в приграничной Паниковской волости, в треугольнике Паниковичи - Печоры - Изборск (между трассами Псков - Рига и Изборск - Печоры), в треугольнике Печоры - Изборск - Новоизборск (до железной дороги Псков - Печоры).

B Эстонии сету официально не считаются национальным меньшинством, их язык является частью выруского диалекта эстонского. В связи с преподаванием в школах близкого литературного эстонского сету Эстонии перешли на эстонский язык. Сами сету считают свой язык самостоятельным. Этнографы-лингвисты считают язык сету частью выруского диалекта южноэстонского наречия. Сету включен в 2009 г. ЮНЕСКО в Атлас исчезающих языков мира как «находящийся под угрозой исчезновения». Сету в отличие от лютеран-эстонцев являются в основном православными, поскольку они находились под явным историческим влиянием Новгородской и Псковской республик, православных русских стран, ликвидированных московскими царями при Иване и Василии III, и Иване IV. В течение нескольких веков, приняв обряды православия и соблюдая их, сету тем не менее не имели перевода Библии на свой язык, что насильно толкало их в ряды русского этноса. Русские, проживавшие рядом, не считали сету полноценными христианами, называя их полуверцами, часто это наименование выступало в качестве этнонима.




 Увы, с усилением Московского княжества великие времена славного народа вепсов, похоже, закончились. Вепсам выпала та же печальная участь, что и их единоплеменникам марийцам-черемисе, эрзянам, муроме, мещере и мере. Правда, в летописях нет упоминаний о войнах московских князей с вепсами, но если даже такие и были бы, то во времена Екатерины Великой такую информацию уж точно бы изъяли из хроник. Труднее было скрыть, к примеру, войны Ивана IV (Грозного, а правильней — Ужасного) с черемисой, ибо это время было не столь уж давнее. Но о войнах и конфликтах внутри Московского княжества XIII-XIV вв. историкам ничего не известно. 




 Точное количество вепсов впервые решили подсчитать в 1830-е гг… Насчитали 15 617 человек, что было втрое меньше реальной цифры, ибо в перепись не вошли ни карельские, ни эстонские вепсы. Точно лишь известно, что к началу XX в. от былого величия остался лишь 25-тысячный народ, проживающий в пограничных уездах Олонецкой и Новгородской губерниях, плюс еще 7000 карельских вепсов.

Первый этап национального возрождения вепсов пришелся, как и у многих народов бывшей Российской империи, на 1920 - 1930-е гг. Вепсы получили письменность, школы на родном языке, учителей, руководителей и даже ученых из своей среды. Но из-за политических разногласий между карельским и ленинградским руководством единая автономия для них не была создана, а вепсская земля оказалась разделенной между Карелией и Ленинградской областью. Для вепсов в этих регионах были созданы национальные районы и сельсоветы.

В печально знаменитом 1937 г. все было ликвидировано: письменность, учебная литература, вепсские районы и сельсоветы утратили статус национальных, интеллигенция репрессирована. Сталину не был нужен этот народ. Часть территории была передана в Вологодскую область (город Вологда (как и река Волга) тоже вепсский с вепсским же и названием в честь бога Вола/Вала (Валаам), которому поклонялись финны с незапамятных времен). В итоге вепсская территория с тех пор разделена между тремя регионами. А со временем внутри их, и не без умысла советских властей, территорию вепсов, как и земли персидских курдов после Второй мировой войны, поделили между семью районами. В каждом районе вепсские поселения стали окраинными и поэтому в период так называемой ликвидации неперспективных деревень первыми подверглись переселению.

Численность вепсов за 50 лет — с конца 1930-х гг. до конца 1980-х гг. — сократилась в 4 раза, до 8000 человек. Так стремительно в СССР не исчезал ни один народ. Конечно, не считая тех финно-угорских народов, которые к этому времени уже совсем исчезли — мурома, меря,  мещера… Но сокращение вепсов происходило по-разному в различных регионах. В Карелии вепсское население уменьшилось только на треть, в Ленинградской области в три раза, а в Вологодской — аж в семь раз.

Кроме ликвидации вепсских деревень в Ленинградской и Вологодской областях, там при проведении переписей в 1970 и 1979 гг. вепсов стали насильно записывать русскими, а при смене паспортов им заменяли национальность на русскую, объясняя, что такой национальности, как вепс, нет в официальном списке. В годы перестройки перепись 1989 г. вернула вепсов на свои исконные места проживания, соответственно численность их возросла до 12 000 человек. Прогресс налицо. Но… исчезли ли причины, способствующие стремительному «растворению» вепсов в так называемом русском (правильней сказать русифицированном) этносе? Увы! Отнюдь не исчезли.

В 2000 г. власти Тихвинского района Ленинградской области попытались выселить вепсов с земли, занимаемой ими с незапамятных времен. По-прежнему вепсские деревни в Ленинградской области составляют окраины шести районов, и если в Подпорожском районе вепсский язык изучается хотя бы факультативно, то в остальных — и этого нет. Чиновники России считают, что для возрождения народа достаточно провести праздник, назвать его вепсским, создать фольклорный коллектив… По этому поводу остроумно высказался известный эстонский писатель Арво Валтона о советских временах в рассказе «Демонстрация»: 




«…Национальная культура цветет цветком в навозной жиже под стеклянным колпаком. Подобное процветание иногда просто грандиозное надувательство: иного народа уже и в помине нет, а ансамбль народного танца разъезжает с гастролями»… 




И это подходит не только к вепсам.




Можно услышать и контраргументы: почему сами коренные народы не очень активны? Надо, наверное, знать особые магические слова, чтобы после стольких лет унижений, когда было отобрано само право называть себя вепсом и жить в родительском доме, найти смелость и решимость бороться с местной властью. Крайняя нищета, в которой проживает почти все сельское население, еще более усугубляет эту зависимость от местного чиновничества.

Главная проблема всех разделенных территориально малочисленных народов (и не только финно-угорских) — кто в России отвечает за их национальное развитие в целом, за соблюдение уже имеющегося федерального законодательства по защите их прав? Если вернуться к вепсам — почему в Карелии предпринимаются усилия по их возрождению, а в Вологодской области о них даже не вспоминают? В Ленинградской — в Подпорожском районе хотя бы поощряют их стремление к национальному развитию, а в Тихвинском (хотя уже само название Тихвин вепсское, означающее «водный путь») пытаются ликвидировать последние вепсские деревни? Какую роль должен играть в этом федеральный центр? Почему в Карелии в двух университетах — ПГУ и КГПУ — открылись кафедры для подготовки специалистов-учителей вепсского языка, издаются учебники, художественная литература, газета «Кодима» на вепсском языке, регулярно выходят радио- и телепередачи на вепсском языке, открыта в Петрозаводске финно-угорская школа, где получили возможность изучать родной язык дети городских вепсов, создана в 1994 г. Вепсская национальная волость — особая административная единица, в которой вепсский язык изучают с 1 по 7 класс все школьники независимо от национальности — находятся средства и есть желание властей поддержать стремление вепсов к национальному развитию, а в других регионах Ленинградской и Вологодской областях — отношение иное?

Никто из региональных или местных властей не обратился с просьбой представить уже подготовленную учебно-методическую литературу для школ, где обучаются вепсские дети. Вопросом остается и то, почему региональные власти не направляют вепсскую молодежь учиться в Карелию, чтобы в будущем иметь профессионально подготовленных учителей и специалистов по вепсскому языку, работников культуры со знанием родного языка.

Наверное, потому, что за выполнение законодательства по защите прав коренных народов они ни перед кем не отвечают. С другой стороны, России по большому счету нужны русские, много русских, малые народы в большей степени раздражают власти. 90 % вепсов (как минимум, но, думаю, больше 95 %) за долгую историю Российского государства уже стали русскими, и вот оставшихся пять-восемь процентов власть также с большим удовольствием русифицировала бы, чтобы больше не было никаких проблем с финансированием, с законодательством, администрированием…

В настоящее время роль связующего звена между вепсами всех регионов взяла на себя организация «Общество вепсской культуры». Она стремится сделать доступным для вепсов трех регионов использование печатной продукции на вепсском языке, помогает абитуриентам из вепсских сел Ленинградской и Вологодской областей поступать в вузы Карелии, организует учительские курсы для преподавателей вепсского языка, начиная с 1993 г. ежегодно проводит Межрегиональный детский конкурс знатоков вепсского языка.

Деятельность Общества основана на энтузиазме и требует поддержки властей. Общество считает необходимым заключение соглашения между правительствами Республики Карелия, Ленинградской и Вологодской областей о сотрудничестве в сфере образования и культуры, чтобы сделать ныне существующие связи по возрождению языка и культуры вепсов более действенными. Можно только сожалеть, что эта инициатива Общества остается пока без внимания даже со стороны карельских властей. После принятия в 2000 г. закона «О гарантиях прав коренных малочисленных народов РФ» список этих самых коренных народов России утверждается Правительством РФ по представлению региональных властей. Может случиться, что власти не подготовят необходимое представление, ибо активная работа по вепсам ведется только в Карелии. Председатель Республики Карелия С. Л. Катанандов обратился к руководителям Ленинградской и Вологодской областей с просьбой включиться в эту работу. Но так ли необходимо это представление?

Почему вепсы, безусловно являющиеся коренным народом России и признанные таковым наряду с саамами и ненцами международной организацией, должны доказывать, что имеют право называться коренным малочисленным на своей родине? Разве такие же унизительные условия, к примеру, у индейцев США? Там власти платят бешеные контрибуции индейцам за то, что в свое время угнетали и сгоняли индейцев с родных земель. В России каяться и платить, похоже, никто не собирается.

3. И. Строгальщикова, председатель Общества вепсской культуры, кандидат исторических наук, называет и другую причину проблем вепсов: реальное и полное отражение данных о них в государственной статистике. 




«По итогам переписи 1989 г. по коренным малочисленным народам Севера (т. е. включенные в перечень народов Севера) были подготовлены целые тома, — пишет Строгальщикова, — но по проблеме вепсов статистика странным образом крайне ограничена. В Ленинградской области вепсов не включили в число этнических групп, подлежащих статистической разработке, и приводится только их общая численность по Санкт-Петербургу и Ленинградской области, а также доля лиц, владеющих родным языком. В Вологодской области, как и в других регионах, где более 94 % населения составляют лица одной национальности, разработка данных по национальному составу вообще не проводилась.

Если Конституция России провозглашает равенство всех народов, то почему не обеспечивается такая при современных технических средствах элементарная вещь, как предоставление возможности иметь информацию о своем народе по полной программе переписи? Разве не пришло время отказаться от графы «прочие народности» и фразы «не рассчитывалось из-за малого числа событий». Впервые ограничения на полную разработку данных по национальностям в зависимости от численности народов были установлены при проведении переписи в 1939 г., где учитывались лишь народы, насчитывающие более 28 000 человек. Но традиция, как видим, дожила до 1989 г. Федеральным органам власти, в первую очередь Госкомстату России, нужно отказаться от этой откровенно дискриминационной практики».




Слова правильные. И если не спасти вепсов сейчас, то завтра уже будет поздно. Народ, который по самым скромным оценкам должен был ныне насчитывать не менее пяти миллионов человек (а вероятней, до семи-восьми миллионов), не уступая финнам Финляндии, на самом деле можно уместить уже в маленький уездный городишко с населением в десять тысяч.

А вот западным вепсам, чуди, повезло куда больше. Эстонцы — прямые потомки западных вепсов, которых русские и называли чудью. Чудь имела тенденцию на сближение не с Новгородом и русскими, а со скандинавами, и это ее спасло. Вначале союзниками чуди были датчане, которые и построили Таллин, потом вся чудская земля вошла в состав Швеции. Именно шведы стали называть Чудь Эстланд, что по-шведски значит Восточная страна, ибо Чудь и лежала к востоку от Швеции. И вот в течение четырехсот лет под крышей Шведского королевства, которое в отличие от Московского государства никого не заставляло быть непременно шведами, чудь и сформировались в нацию современных эстонцев. Если бы московские князья и цари были столь же толерантны и веротерпимы, как и шведы, то нынешняя Россия состояла бы из десятка подобных Эстоний. Увы. Этого нет и в помине.




Тайна Мещеры


Ныне Мещера для большинства людей является понятием чисто географическим: это Мещерская низменность, край лесов, озер и болот в междуречье Клязьмы и Оки в Московской и Рязанской областях. Однако изначально значение слова «мещера» — это волжско-финское племя, проживавшее по берегам средней Оки и ее притокам в средневековье. Ученые царской России и СССР почти в один голос утверждали, что мещера обрусела, причем обрусела еще где-то в X в., когда из европейцев здесь (в Московской области) не было никого, а если и были, то лишь немногочисленные заезжие норманнские купцы и дружинники, да арабские дипломаты приплывали с юга. Кто же ославянил мещеру так стремительно? Какие такие волны русских переселенцев, если академик Янов утверждает, что в X в. первые славяне появились лишь в Ладоге, Киеве и даже Новгороде. И уж откуда могли славяне оказаться в X в. аж в Московской области, где еще не было русских колонистов из Киева и Волыни? Неизвестно. Хотя известно, откуда растут ноги нелепого мифа. Из отчетов и хроник российских историков, спешивших как можно раньше и быстрее превратить мещеру в русских.

В современной ономастической науке принято включать имя мещеры в одну группу с самоназванием венгров «мадьяры», а также с названием этнографических групп в составе двух тюркских народов татар-мишарей и башкир-можар. Иногда «мещеряк» в русских документах XV в. обозначается как мочярин, что еще больше сближает по звучанию вышеперечисленные имена. Иными словами, предполагается, что предки мадьяр, мещеры, мишарей и можар составляли этническую общность. Территория этого племени, «Великая Венгрия», по определению Л. Н. Гумилева, локализуется в Среднем Поволжье, в пределах современной Башкирии. В четвертом-пятом веках основная часть предков венгров ушла в Паннонию, основав там собственное государство Хунгарию (англ. Hungary) — страну гуннов, существующую и по сей день. Мещеряки оказались на Средней Оке и были якобы полностью ассимилированы русскими, хотя, опять-таки, не ассимилированы, а просто частично перебиты, а частью перешли на русский язык.

Часть племен, оставшаяся на Волге, участвовала в генезисе волжских тюркских народов, образовав соответствующие группы в их составе. Мещера как этническая целостность упоминается в русских источниках до конца XV в. Правда, прозвище «мещеряк» встречается в русских документах частных лиц и двумя веками позднее. Давалось ли это прозвище по этническому или географическому признаку, определенно сказать трудно.

Первое же русское летописное упоминание о Мещере содержится в «Повести временных лет» (XI в.), где это племя упоминается вместе с мерей и муромой, как данники киевских князей. В отличие от этих двух других финских племен мещера упоминается и в более поздних русских документах XIII-XV вв. Причем во времена похода Ивана Грозного на Казань А. М. Курбский прямо указывает на существование мордовского языка в Мещерской земле.

Учитывая, что уже в те времена единого мордовского языка не существовало, а под мордовским имелись ввиду финно-угорские языки, в принципе весьма близкие и похожие, как у мери и муромы, так и у мещеры и мордвы с мокшей. Вполне вероятно, что русский боярин мог назвать мордовским языком мещерский, близкородственный эрзе и мокше. Интересным документом в этой связи является договор между Дмитрием Ивановичем Донским и Олегом Ивановичем Рязанским в 1382 г. о разделе земель с упоминанием проданных незадолго до этого Москве части владений мещерского князя Александра Уковича. Некоторые данные о мещере могли сохраниться и в арабских источниках, так как есть указания на то, что до мещерских земель доходили мусульманские проповедники, и возможно, мещера, как и мордва, приняла изначально ислам (касательно мордвы, то это факт).

В период раннего средневековья под именем «Мещера» понималось прежде всего Мещерское княжество. Трудно сказать, что за княжеский род правил там. Родословие князей Мещерских, созданное в конце XVII в., настаивает на татарском происхождении рода: 




«от князя Ширинского Бахмета Усейнова сына, который в 1298 г. пришел из Большой орды, Мещеру завоевал и там поселился». 




В таком случае распространение именно ислама в Мещере кажется вполне логичным. Не потому ли позже перебили этот народ московские государи? Точнее силой обратили в свое весьма отличное от греческого нестарианское православие, также весьма похожее на ислам, а несогласных перебили и заставили уйти.

Мещера правобережья Оки, по данным захоронений Окско-Рязанских могильников, исчезает к X в. Заметим, что речь идет здесь о лучших лесостепных и пойменных землях. Несомненно, что последняя и растянувшаяся более чем на половину тысячелетия стадия исчезновения мещеры как народа со своим языком и обычаями происходила на северном, левом берегу Оки, в болотной мещерской стороне, наименее привлекательной для наступавших с юга немногочисленных славян-колонистов Киева. До какого времени в отдаленных поселениях этого края мог сохраняться мещерский язык? Последние сведения о мещерских князьях как о владетелях Мещеры относятся к 1483 г. Родословная роспись указывает, что утрата ими княжества произошла во времена Ивана III, которому князья мещерские променяли свои владенья на вотчины в других регионах Московского государства. Видимо, причиной этого стало решение московских правителей размещать в Мещере выезжавших в Московию татар, основание так называемого Касимовского царства.

В середине XIX в. литератор М. Баранович, описывая Рязанскую губернию, сообщал следующее: 




«Мещера жила в основном по рекам Пре, Ялме, возле великих и малых озер у южных границ Владимирской губернии. Что касается до мещеряков, то личность их в этих местах носит грустное впечатление. Народ в этих местах мелок, слаб, не развит». 




О мещере как о народе М. Баранович упоминает и как о прошлом, и как о настоящем. Пусть мещеряки и произвели на него жалкое впечатление, но они все еще ЖИЛИ!

Жили, как представляется, очень плохо, скорее, доживали свой век. В XVI в. на лесных землях к северу от Оки мещера еще сохранялась со своим языком и верованиями. Об этом косвенно свидетельствует закладка Николо-Радовицкого мужского монастыря, в задачи которого входило обращение язычников в православие, а также указывают русские документы времен Ивана IV («Грозного»).

Сегодня мы можем только предположить, что мещерская речь перестала звучать в самых глухих северных местах расселения племени около XVII в.

Большая часть данных о мещере существует благодаря археологическим источникам. Археологические открытия мещерского наследия начались случайно, когда в 1870 г. в селе Жабки Рязанской губернии (ныне Егорьевский район Московской области) был вскрыт грунтовый могильник V-VIII вв. с погребальными женскими бронзовыми украшениями угро-финского типа. За этими находками последовали другие аналогичные в Рязанской и Владимирской губерниях. Их сходство с жабкинскими позволило говорить об отдельной мещерской материальной культуре средневековья.

Почему исчезла мещера? Обычный ответ на этот вопрос в литературе формулируется двумя словами: славянизация и ассимиляция. Более-менее известна хронология этого процесса, но очень мало известно о том, как он протекал. Известно, что в IX-X вв. вдруг прекратились мещерские захоронения по берегам Оки, и на месте мещерских городищ разместились славянские, которые тем не менее датируются куда как более поздним периодом — ХІ-ХII в. В ІХ-Х вв. по Оке двигаются варяги, устанавливающие свое государственное устройство. Они тоже, понятно, не могли ассимилировать мещеру под славян.

Как складывались взаимоотношения мещеры с викингами и киевскими колонистами? У мещеры на берегах Оки к тому времени были и военная знать, и достаточно простых членов племени, владевших копьями и луками. Была ли связана смена материальной культуры местного населения с его уничтожением, переселением вслед уграм на Дунай или это был процесс заимствования нового?

Однозначных ответов на эти вопросы пока нет, хотя бескровная ассимиляция в средневековой Восточной Европе представляется практически невозможной. Что касается мещеры, которая жила на левом берегу Оки или частично ушла туда, то процесс эволюции материальной культуры прослеживается там более плавно. В этих непривлекательных для славян краях, порождавших мрачные легенды о соловье-разбойнике, история дала еще несколько столетий для существования самобытной мещерской культуры и собственного образа жизни. Считается также, что часть мещерского населения ушла дальше на север и восток, но также впоследствии была ассимилирована в различной степени московитами и татарами.

Для этнографов мещера означает прежде всего своеобразное коренное русскоязычное население глубинки лесного края, лежащего на границе Московской, Рязанской и Владимирской областей. Этнографы также выделяют островки расселения мещеры в Тамбовской, Пензенской и Саратовской областях. Нет сомнения, что речь идет о прямых потомках волго-финоязычной мещеры или ее самой, ушедшей под давлением нового режима. Этнография советского периода предпочитала говорить о мещере как о локальной этнической группе русского народа, возникшей в результате ассимиляции. Эта этническая русскоязычная мещера сохранила некоторые черты внешнего облика: невысокий рост, темные волосы, что отличается, в частности, от их родственников мордвы, мери и муромы, людей высоких и светловолосых.

Вероятно, в случае с мещерой имело место смешение с неким восточным народом. В некоторых случаях присутствует особый «цокающий» говор. Есть некоторые своеобразные черты сельского жилища. Среди мещеры много охотников, рыбаков и пчеловодов. По этому поводу российский исследователь Алексей Марков полагает, что сам термин мещера является видоизмененным самоназванием племени и родственного современному мокша-мордовскому слову «меш» (пчела) и самоназванию «эрзя», которое восходит к эрзя-мордовскому эритзя, что значит житель. Меш-эрзя — пчелиные жители, пчеловоды. Примерно так могли называть себя древние жители рязанского Поочья, района до сих пор славящегося своим пчеловодством, — считает Марков.




Боевая Эрзя


«И как может быть у француза такая рязанская морда?» — вопрошает гитлеровский офицер у пленного советского военнослужащего, пытающегося выдать себя за француза, в одном старом советском художественном фильме. Рязанское лицо… Это выражение стало уже практически фразеологизмом, обозначающим в современном русском языке «типично русское лицо», мол, Рязань — самые типичные русские.

Но откуда в мордовской Рязани типично русские лица? Сам термин Рязань происходит от искаженного финно-угорского термина «рзяне» от «эрзя», что идет от слова эритзя (житель), как и оригинальное название самого города. Эрзя — финский народ, который российские власти как и при царе, так и при СССР пытались выдать за мордвинов. Вот вам и ответ: типичные эрзяне — что и видно из портретов, составленных Снитковым, Зининым и Виниченко в книге для МВД СССР «Типы и элементы внешности» (Москва, 1970 г.), в самом деле типичные русские лица центральной России. В отличие от соседних родственных народов — чувашей, мокши, марийцев и коми — эрзя сохранили чистые, не смешанные с азиатами типажи. Глядя на эрзю, начинаешь понимать, что все русские люди центральных районов России — это коренные чистокровные финно-угорские жители, заговорившие по-русски, а их типичные финские лица — уже якобы типичные русские физиономии.

Некоторые ученые считают, что термин Эрзя этимологически восходит к иранско-сарматской лексике (arsan — самец, мужчина, герой). Численность эрзян определяют по-разному, часто зачисляя этот народ в мордву, где мордовских эрзян называют шокшой.

Википедия информирует, что сейчас эрзян примерно 517 000, из них в России проживает 440 000. Увы, эти цифры уже устарели. Настоящую этническую катастрофу пережили российские эрзяне в течение 1970 - 1980 гг. По переписи конца 1980-х гт. выяснилось, что за двадцать лет от полумиллионного народа осталось лишь 200 000 — остальные стали писаться русскими.

Места расселения эрзи: Мордовия, Нижегородская, Пензенская, Рязанская, Ульяновская, Самарская, Саратовская, Свердловская, Тамбовская и Оренбургская области, а также Татарстан. Религия: православие, язычество, лютеранство. Эрзяне проживают в бассейне рек Мокша и Сура, а также Волги и Белой. Русские и соседние народы называют эрзян (так же, как и мокшан) мордвой, но сами эрзяне так себя не называли никогда.

Петер Симон Паллас отмечал: 




«Мордвины в Шадине, и во многих к реке Мокше, также в верхних местах Суры, а особливо на лесистой стороне находящихся деревнях, суть иного поколения, нежели живущие при реке Пьяной и в Нижегородской губернии. Они и сами себя отличают от оных, и присваивают себе особливое имя Мокша, в множественном числе Мокшадь… напротив того, происшедших от другого колена называют они Ерзад или Ердзат; и они сами себя так же именуют…»




С V в. эрзяне проживали к северо-западу от мокшан (моксели или москов) на территории современной Рязанской и Нижегородской областей. В 961 г. эрзяне (арта, ариса) упоминаются хазарским каганом Иосифом в качестве народа, платившего ему дань. Есть предположения, что также об эрзянах писали еще и древнегреческие географы Страбон (аорсы) и Птолемей (арсииты). О народе Arsaja (Ersaja), царь которого «находится в Arsa (Ersa), откуда вывозятся черные соболи, черные лисицы и свинец», сообщал арабский географ и путешественник Ибн-Хаукаль (X в.). Арабы характеризовали эту страну как довольно-таки недружелюбную, где не любят чужеземцев и сразу их убивают. На этом фоне опять-таки не верится в мирное освоение московскими князьями эрзянских территорий. Из летописи известно, что Рязань, первой столкнувшаяся с войском Батухана в 1237 г., оказала сильное сопротивление захватчикам, за что была полностью сожжена, а новая Рязань, как говорят, возникла уже на новом месте в семидесяти верстах от сожженного города.

Об эрзянах (арджаны), как и о мокше, сообщал иранский ученый Рашид-ад-Дин (начало XIV в.), а ногайский князь Юсуф писал о «рзянах» (от этого варианта и возник термин «Рязань») в грамоте, отправленной им в Москву в 1549 г. В раннем средневековье эрзяне — народность, которая оказывала жесткое сопротивление хазарам, печенегам и половцам. Древнее княжество эрзянское располагалось на территории Старой Рязани (Эрзяни). По классической версии эрзя под давлением переселявшихся славян отступила на восток к современному Арзамасу (Эрзямасу).

Но, опять-таки, здесь следует уточнить, что никакого давления славян на эрзян не было. Была экспансия Московского княжества как улуса Золотой Орды, княжества татарско-половецкого, мерянского и муромского в большей степени, чем славянской.

В отличие от мокши, признавшей в 1237 г. зависимость от Золотой Орды, эрзяне отступают на север в леса и оказывают монгольским войскам активное сопротивление. После переноса суздальской столицы в середине XIV в. в Нижний Новгород, основанный на месте захваченного у народа эрзя города Обран, эрзя попала под власть суздальского княжества, и некоторая часть ее приняла христианство, а другая часть отступила дальше на восток, проникнув в XVII в. в Заволжье и Южное Приуралье, где столкнулась с ногайцами и калмыками. Создание Саратовско-Оренбургско-Челябинской линии крепостей сделало возможным дальнейшее продвижение эрзян на Урале.

Перед лицом национальной катастрофы, сопровождаемой нежеланием властей зачастую признавать эрзю как отдельный народ, на конгрессе эрзи было принято воззвание:




«Мы, делегаты Конгресса, представляющего всех эрзян ― граждан Российской Федерации (РФ), основываясь на истории народа, существующего много тысячелетий, чтя память и следуя традициям предков, ощущая этническое, языковое, духовное и культурное единство, с удовлетворением отмечая наличие стойкого эрзянского самосознания, осознавая ответственность за создание благоприятных условий для выживания и развития будущих поколений, исходя из норм международного права и Конституции РФ, гарантирующих права человека и народов, выражая уважение к истории, традициям, культуре, языкам и национальному достоинству других народов, желая находиться в мировом сообществе народов под своим историческим именем, стремясь быть признанным самостоятельным полноценным народом, надеясь на понимание, добрую волю, сотрудничество народов, правительств и иных органов власти, выражая чаяния всего народа, заявляем о его воле официально называться собственным историческим именем «Эрзянский Народ» и подтверждаем все принадлежащие ему неотъемлемые права.

С пожеланиями Согласия, Мира и Прогресса всем народам Конгресс Эрзянского народа».




То, что эрзя — не мордвины и никакие не русские, красноречиво доказывал известный «русский» и советский скульптор Степан Дмитриевич Нефедов, взявший себе псевдоним Эрьзя (род. 7 ноября (28 октября) 1876 г. в селе Баево Алатырского уезда Симбирской губернии, ныне Ардатовского района Республики Мордовии, умер 24 ноября 1959 г. в Москве). Эрьзя, выходец из бедной рязанской (эрзянской) семьи, ученик иконописца, затем студент Московского училища живописи, ваяния и зодчества. В 1906 - 1914 гг. жил и работал в Италии, затем вернулся в Россию.

В 1918 - 1919 гг. работал на Урале, в Екатеринбурге, в 1920 - 1926 жил в Баку и Батуми. С 1926 по 1949 гг. жил и работал в Аргентине, в Буэнос-Айресе. В 1949 г. возвратился на родину. Прославился же Эрьзя в эмиграции, где и создал все свои самые известные работы, деревянные скульптуры. И об этом периоде в советской печати ничего не говорилось.

Русскому человеку сложно представить, что представителями эрзи являются и народные певицы России: Лилия Русланова, особенно популярная в годы Великой Отечественной войны, и современная Надежда Кадышева. Впрочем, что касается Руслановой, то она даже выходила на сцену в национальном эрзянском платье, чего, однако, никто никогда не пояснял и не комментировал. Эрзей был и легендарный комдив Василий Чапаев, а также его комбриг Иван Кутяков, кавалер трех орденов Красного знамени, расстрелянный, как и многие, Сталиным в 1938 г. Эрзянкой была и сподвижница Степана Разина монахиня Алена Арзамасская (Эрзямасская). Эта храбрая, не по-монашески боевая женщина возглавила целое войско. Ее, как и Степана Разина, схватили и придали казни. Известен и еще один знаменитый бунтарь из эрзи — Кузьма Алексеев, прозываемый эрзей и мордвой Кузьма-Бог. Алексеев поднимал народ против православной церкви, возрождая эрзянское язычество, и это у него получалось. Был схвачен и отправлен в ссылку в 1810 г.

Как видим, количество знаменитых людей из народа эрзи говорит в пользу того, что эрзя — многочисленный народ, а представители эрзи создавали и творили русскую культуру, искусство и историю. Нынешние 200 000 эрзян, да и предшествовавшие этой цифре 500 000 — лишь пятая, если не шестая часть рязанского народа, уцелевшего от насильственной русификации царскими, а затем и советскими властями. Вполне русские православные имена эрзян тому насилию явное свидетельство.

То, что эрзянские лица стали чем-то вроде канона для русского лица россиян, говорит лишь о том, о чем и писали еще древние арабы, рассказывая про страну Арса и ее не особо гостеприимный народ: эрзяне в отличие от родственных чувашей, мокши и коми, не покорились и не мешались с монголами Батыя, а активно сопротивлялись им. Поэтому в отличие от явно метисских в своем большинстве типажей мокши и порой монголоидных чувашей (что и видно из примера книги ВНИИ МВД СССР «Типы и элементы внешности») лица эрзи остаются чисто европеоидными (не путать с индоевропейскими, которые все-таки отличаются от лиц чистокровных уральцев финно-угров).

Увы, эрзяне оказались полностью безоружными перед наступлением московитской культуры, ее религии, где попы в отличие от протестантов и католиков не давали права эрзи называть детей национальными именами, не разрешали молиться на своем языке, запрещали сам народ. В России быть эрзянином было невыгодно и при «антинародном» царизме, и при «народной» советской власти.




Беловолосая и белоглазая Водь


Водь проживала на берегах Финского залива по соседству с инграми. В 1848 г. насчитывалось 5148 вожан. По переписи 1926 г. на территории Ингерманландии, включая Ленинград, води проживало уже всего 694 человека. А всего в СССР в 1926 г. води насчитывалось 705 человек. После Второй мировой войны водь вообще вычеркнули из списка живых. Такой нации по советскому реестру уже не предусматривалось, как и вепсов. До самого 1996 г. считалось, что водь — уже полностью исчезнувший народ, обрусевший. Но вот две деревни Ленинградской области с их 73 жителями водь записали-таки в список редких исчезающих народов России. В настоящее время в России водь проживает в основном на севере Кингисеппского района Ленинградской области, в Санкт-Петербурге, а также на северо-востоке Эстонии. Основной район проживания — деревни Краколье (Йыгыпэря) и Лужицы (Лууттса).

Водьский язык включен в 2009 г. ЮНЕСКО в Атлас исчезающих языков мира как «находящийся в критическом состоянии». В настоящее время его помнят лишь отдельные люди старшего поколения. Однако по переписи 2002 г. в России число владеющих водьским языком составило 774 человека, что больше самих води в 19 раз! Почему так? Эта аномалия напрямую связана с процессом насильственной ассимиляции води, что привело к регистрации води как русских граждан России.

Мало кто знает, что водь наряду с ижорой — древнейший известный нам народ. Исторические сведения о води очень скудны и относятся лишь к периоду Средневековья, хотя, возможно, древние сообщения о «чуди» касаются этого небольшого этноса. Кажется, что водь является наиболее чистокровным финским, да и не только финским, а и вообще европейским народом, живя на отшибе, на побережье, не смешиваясь абсолютно ни с какими иными народами.

Именно поэтому водь среди представителей других прибалтийско-финских народов выделяла необычная белизна волос и глаз. Именно про них говорили русские: «чудь белоглазая». И вправду, абсолютно все представители води были исключительно светловолосы. Пожалуй, это был самый белокурый народ в мире: у 80 % мужчин и у 76 % женщин волосы белели как снег или золотисто желтели как прибрежный песок. Именно по особо светлому цвету волос половцами — от слова полота, белая болотная трава — в свое время называли русские родственное финнам тюркское племя кипчаков, называвших себя казаками. Белоглазой водь стала, скорее всего, из-за светло-голубого цвета глаз, которые на загорелом лице смотрятся в самом деле необычайно светлыми, как бы белесыми.

Выделялась водь и необычностью своей одежды: без лишних вопросов можно было сразу определить, кто прошел мимо — девушка-молодка, женщина старшего возраста или старуха. Красив, но сдержан был девичий костюм, в нем сочетались два основных цвета — белый и красный. Белые волосы и белая одежда дополнялись двумя красными суконными нагрудниками в форме полумесяца и двумя же красными набедренниками «каатырыд», свисающими сзади по бокам.

Взрослые девушки свои распущенные волосы покрывали маленькой невероятно красивой шапочкой, сплошь вышитой светлым бисером и оловянными бляшками. Когда женщина выходила замуж, ее костюм становился ярким и нарядным. Ее сарафан был синим, поверх него надевался второй, тоже синий, передник. И эти передники, и белая рубаха украшались сложнейшей многоцветной вышивкой, бисером, жемчугом, полудрагоценными камнями. Голову замужней женщины брили, чтобы духи-покровители рода невесты, всегда враждебные роду жениха, не перешли вместе с невестой в дом мужа. Такой обряд в отголосках существовал у многих европейских и азиатских народов, а у води он дожил до начала XX в. Бритую голову венчал белый сложный высокий головной убор.

Нельзя оставить без внимания еще одну сторону внешнего облика води, которая всеми признается главной, хотя она и не поддается точным измерениям. Речь идет о красоте, которая, опять-таки, также объясняется чистокровностью води. Еще в конце XVIII в. замечательный исследователь местных народов Федор Туманский писал: 




«Женщины чюдские (водьские) все вообще красивы, имеют веселый, приятный и заманчивый взгляд, быстрые глаза, большие голубые… росту они хорошего, волоса почти у всех светло-русые, тело имеют здоровое, нежное, белое и чистое».




А знаменитый финский историк Портан с сожалением признавал, что водьские женщины намного красивее финских и русских. Сразу бросались в глаза и особенности характера: вожане казались более быстрыми, живыми и открытыми по отношению к другим людям, чем представители соседних народов. В XVIII в. очевидцы подмечали такие черты вожан, как «весьма острый разум, скорое понятие». Согласитесь, это совсем уж не похоже на знаменитых «горячих эстонских парней».

Эта природная живость проявлялась и в языке води. Не случайно у всех води находился ответ на водьскую загадку: «Гудит-трещит за золотым замком» (язык). А жители деревни Куровицы на реке Луге порой советовали друг другу: «Привяжи язык к уху, чтобы меньше болтал».

Вероятную глубокую древность водьского народа подтверждает уральский фольклор: на Урале и русском Севере в древности жили чудь белоглазая (водь?) и дивьи люди. Изначально они были одним родом и имели одних прародителей, по всей видимости Чурилу Дыевича и Тарусу. Потом они дали начало многим арийским и финским родам. В частности, к ним относят Лунную династию индийских и венедских царей. Разделились они по религиозным мотивам. Дыевы люди стали служить Дыю и ушли в подземные города сразу после битвы Сварога и Дыя. Их приютили подземные жители — паны, которые происходят от Пана Виевича. А чудь ушла в те пещеры незадолго до включения Урала в Московское царство.

Кажется, что русские чудью и скандинавы финнами именовали изначально некий мистический народ маленького роста, жившего под землей, обладавшего секретами магии.

Норвежские альфары, датские и шведские эльвы, англосаксонские гномы и эльфы, германские альбы… Мудрецы, чародеи, величайшие мастера по обработке металлов, изготовители магических предметов… Предания об этих загадочных существах широко распространены среди народов северной Европы. Во многих районах Земли существуют легенды о карликах как о первоначальных жителях этих местностей, которые с появлением людей всегда уступали им место, исчезая бесследно, уходя под землю. В России предания об ушедшем под землю городе или народе были распространены по всему Северу. Что скрывается за многочисленными легендами о карликах? И почему средоточием этих легенд является север европейского континента, омываемый волнами Ледовитого океана?

Один из самых древних народов Европы — кельты (предки современных ирландцев, валлийцев, бретонцев и гэллов) — сохранил в своих преданиях легенды о таинственных северных островах, жители которых назывались Туату де Даннан — Племенами Богини Дану. В четырех своих городах — Фалиасе, Гориасе, Муриасе и Финдиасе — они постигали секреты волшебства, создавали магические предметы, часть из которых принесли с собой, переселившись в Ирландию.

В средневековом фольклоре рассказывается о появлении на ирландской земле народа Туату де Даннан. Их прибытие сопровождалось каким-то неясным катаклизмом. Поздние легенды утверждают, что пришельцы просто сожгли свои корабли, пристав к ирландскому берегу. Тем не менее считается, что Племена Богини Дану появились из дымных облаков.

Одна из поморских легенд говорит о том, что народ чудь перебрался на Новую Землю, где живет до сих пор, скрываясь в недоступных местах или при встрече с людьми становясь невидимым.

О том, что рыбаки видели чудь на Новой Земле, говорит и предание, записанное на Севере в 1969 г. Этот поморский рассказ о краснокожей чуди-невидимке, живущей на Новой Земле, открывает цикл других легенд о чуди — загадочных маленьких человечках, живущих под землей, в пещерах гранитных скал. Встретить их можно крайне редко — чудинцы избегают людей и могут становиться для них невидимыми или оборачиваться в зверя (мышь, белку). Но иногда чудак может прийти на помощь человеку мудрым советом или волшебством.

В 1646 г. русский землепроходец Михаил Стадухин поведал якутскому воеводе Василию Пушкину о том, что к северу от устьев Оби, Енисея, Яны и Колымы в океане лежит земля «со снежными горами, падями, кручами и реками знатными». Что касается жителей этих загадочных архипелагов, то, по распространенному в древности убеждению, приполярный север Евразии был населен пигмеями. Сама возможность существования маленьких людей не должна ни у кого вызывать удивления — это явление достаточно хорошо известно и многократно описано. Малорослость, карликовость, называемые в биологии научным термином «нанизм» — феномен, пока еще недостаточно изученный. По современным представлениям, нанизм представляет собой адаптацию к различным факторам окружающей среды, в том числе низким температурам и недостатку пищи. Интересно, что в одних и тех же условиях может проявляться как нанизм, так и его антипод — гигантизм. В наше время племена пигмеев обитают в экваториальной Африке и на Андаманских островах (Индийский океан).

Все эти легенды, впрочем, подтверждают в лишний раз древнее происхождение чуди белоглазой, т. е. води. С потерей этого народа мы теряем, возможно, самый генетически чистый древний народ Европы. Но властям дела до этого, кажется, нет никакого.

В 1930-е гг., во время создания письменностей на миноритарных языках, для Водьского языка не было создано отдельной письменности и обучение в школах проводилось на ижорском (ингорском) языке. Поскольку водь жила на окраинах новгородских владений, русские летописи обходят ее историю молчанием, подмечая только самое видимое — бедствия и войны.

Находки серпов, кос и жерновов в средневековых могильниках води говорят, что основным занятием этого народа уже в те времена было земледелие. Оно давало возможность вести сытную жизнь, но не избавляло от неурожая и голода. Летописи скудны на эмоции. Но как страшны были последствия голода 1215 г., если обычно сдержанная рука монаха выписывала эти известия неровными буквами и строками. Люди питались сосновой корой, липовым листом и мхом. Беднейшие дарили своих детей другим людям, чтобы хотя бы они спаслись от голодной смерти. Умершие лежали на дорогах, полях и торговых площадях — и было их столь много, что хоронить уже было невозможно. 




 «Вожане помроша, а останьке разъидеся».




Письменные источники о води известны со II тысячелетия, поскольку письменности народ не знал. Носителями культуры письма были славяне, которые появляются на этих землях в X в. Появление русских славян-бодричей и лютичей из Полабья на землях води связано прежде всего с тем, что в конце XIII в. по Неве был проложен Волжский торговый путь, а по рекам Луге, Мшаге и Шелони — второй торговый маршрут из варяг в греки.

Плодородная почва Ижорского плато привлекала немало славянских переселенцев, которые селились чересполосно с коренными обитателями. Вначале водь была независимым от Новгорода народом. Об этом свидетельствует первое упоминание в русском письменном документе — уставе Ярослава. В источнике говорится о походе в 1069 г. полоцкого князя Всеслава на Новгород. Войско его во многом состояло из вожан (води). Князь потерпел поражение, множество вожан погибло.

В первой половине XII в. влияние Новгорода усиливается. Интерес русского государства обусловлен прежде всего тем, что Вотская земля (земля води) имела важное стратегическое значение. Наличие союзнических отношений между водью и Новгородом подтверждается в Первой Новгородской летописи. В 1149 г. финское племя емь (ямь, одно из основных предков современных финнов Финляндии) пошло походом на водь, но новгородцы помогли отрядом, насчитывающим 500 воинов. Союзники наголову разбили захватчиков, из которых мало кто спасся. К этому времени относится упоминание о новгородских областях — пятинах, которые составляют территорию Новгородского государства. Одна из пятин, расположенная на южном берегу Финского залива, т. е. на территории води, называется Вотской. Следовательно, в середине XII в. водь входит в состав Новгорода.

Со второй половины XII в. в Прибалтике появляются могучие претенденты на эти земли — западные рыцари — и начинают последовательное завоевание. Между 1164 и 1181 гг. состоялась булла (указ) Папы Римского Александра III к шведскому епископу Стефану. Утверждается шведское влияние на вотландцев (водь). Это первое упоминание о води в зарубежных источниках.

В 1202 г. воинствующие рыцари образовали Орден Меча. Уже в 1224 г. захватчики овладевают русским городом Юрьевом (Тарту). Теперь появляется возможность непосредственной угрозы Псковскому и Новгородскому княжествам, тем более что оба государства терзали внутренние конфликты. В 1228 г., например, псковичи заключили договор с Орденом и пригласили немецкий отряд, который помог им избавиться от неугодного князя Ярослава. Но неутомимый князь сел в Новгороде и совершил семь походов против немцев, литовцев (литвинов-беларусов) и шведов.

По всей видимости, водь оказывает существенную военную поддержку Новгороду, поскольку в 1230 г. Папа Римский Григорий IX вынужден был предписать шведскому архиепископу запретить всем христианам возить язычникам вотландцам оружие, железо и деревянные изделия, «дабы Вера Христова не была искорена врагами ея». В 1237 г. следует новая булла Папы Римского, в которой он велит сделать воззвание о крестовом походе против язычников и их союзников русских. Но новгородцы были настороже, и, в 1239 г. они предприняли укрепление границы, построив крепость на Шелони, и возобновили отношения с Водьской землей.

В 1240 г. немецкие и датские рыцари во главе с вице-магистром Ордена Андреасом фон Вельвеном начали широкомасштабное наступление на Новгородское княжество в союзе со Псковом. Зимой 1240 - 41 гг. последовал захват водьской территории и возложение дани. Однако новгородцы с приглашенным Александром Ярославичем (Невским) уже в 1241 г. неожиданно выбивают захватчиков из Копорья и освобождают Водьскую землю. Тех людей из вожан, которые явно держали немецкую сторону (а таких было немало) Невский приказывает повесить. 5 апреля 1242 г. состоялась битва на Чудском озере, где была одержана славная победа над Орденом. Но немецкие нападения продолжались до 1269 г., когда, обеспокоенные успешными походами русских дружин, они просят мира.

Во второй половине XIII в. водь, по всей видимости, окончательно входит в состав новгородских земель и уже не упоминается. Причиной консолидации являлись и прочно вошедшие в жизнь обоих народов социально-экономические связи, и постоянная угроза со стороны соседей. Заметное влияние русской культуры отражается на погребальном водьском обряде, который служит важнейшим идентификатором. В XIII в. обряд трупосожжения в каменных оградках сменяется трупоположением в грунтовых ямах, хотя оба типа захоронений какое-то время сосуществуют.

1384 г ознаменовался постройкой крепости на исконных землях води. Новгородцы «поставиша городок каменный на реке Луге — Яму (Ям — Ямбург, нынешний Кингисепп)», что свидетельствует о сильном новгородском влиянии на водь. В 1397 г. немецкий отряд атаковал Водьскую пятину и опустошил окрестности Ямы. В первой половине XV в. следуют новые нападения немцев. В 20-х гг. магистр Ордена Финне неоднократно вторгается в новгородские владения, сжигает Яму и захватывает много пленных в Водьской земле.

В войне 1444 - 1448 гг. немцы, объединившись со шведами, совместно напали на Водьскую пятину. Упоминается захват немцами множества пленной води, которую угоняют в Прибалтику и селят под Бауском. Интересно, что местное население прозвало их кревингами (krievs — от кривичей, что означает русский, хотя, вероятно, здесь имелся и другой смысл: люди, поклонявшиеся змее, ужу, что тотемно именовалась кривь, поэтому и кривичи — люди криви) — очередное доказательство союза води и Новгорода.

К 1570 г., когда состоялся окончательный захват и разгром Новгорода московским узурпатором и деспотом царем Иваном Грозным, уничтожившим всех членов новгородского вече (от Водьского и ижорского слова «вяче» — люди), и водь, таким образом, как и новгородская, и псковская республики, оказалась целиком в Московии. Тогда и началось постепенное сокращение многочисленного и сильного народа водь. И если новгородцы терпеливо относились к языческой религии води, то московские попы мириться с этим не собирались.

Еще в 1534 г., архиепископ новгородский Макарий уведомлял великого князя Ивана Васильевича (Грозного), что в Водской пятине существуют многие идолопоклоннические суеверия и что у местных народов имеются еще «скверные молбища идолские». Своих мертвых язычники хоронили не по погостам, а по курганам и «коломищам» (от общефинского слова «калма» — «мир мертвых», отсюда и название города Коломны, что переводится как кладбище), к новорожденным призывали «арбуев» (жрецов). Водьские женщины после замужества брили головы и носили «мертвеньи» одежды. Великий князь приказал «прелесь ону искоренить»: разрушались мольбища, рубились и сжигались сакральные рощи и деревья, сбрасывали в воду священные камни, колдунов-арбуев отправляли в Новгород для расправы.

Но трудно отыскать среди народов северо-запада России население, более полно сохранившее свои древние верования и обычаи, нежели водь. Еще в середине XX в. вожане по-прежнему поклонялись старым деревьям, огромным камням, родникам и колодцам. Даже в 1980-е гг., приехав в водские деревни, можно было попасть в иной, таинственный и заповедный мир, где все было одушевлено. Дом и семью защищал домовой, свой дух-покровитель был и у домашнего скота. Домашние духи часто приближались к людям в виде змей — именно поэтому ужей всегда любили и прикармливали. В лесу хозяйничал леший. Своих духов имели каждый камень, дерево и цветок. Духи жили в реках, ручьях и болотах. Чтобы общаться с ними, нужно было знать сотни заговоров, приносить им жертвы и соблюдать множество правил.

Сталинские репрессии, а также Вторая мировая война нанесли огромный ущерб водьскому народу. Вместе с инграми водь была силой депортирована нацистами в Финляндию, а по возращению домой после войны к води отношение было как к пособникам нацистов и белофиннов. В послевоенное время далеко не всем вожанам удалось вернуться в свои родные деревни. В школах преподавание велось только на русском языке, а употребление водьского языка не поощрялось даже в личном общении. Водь чувствует себя словно в концлагере — ее запрещают, запрещают ее язык. Результатом этого стало резкое сокращение территории употребления водьского языка к концу XX в.

Тем не менее с начала 1990-х гг. начинается движение за возрождение водьского языка и в 1994 г. начинают функционировать курсы водьского языка в Санкт-Петербурге. С наступлением XXI в. деятельность этих курсов активизируется. В это же время впервые начинается преподавание водьского языка в средней школе деревни Краколье. В настоящее время ведется работа над созданием различного рода учебных пособий по водьскому языку.

Среди многих старинных водьских поговорок одна стала пророческой: «Земля и деревья будут, а нас не будет». Народ исчезает на глазах, и уход даже одного человека уменьшает этот древнейший народ на одну десятую! Ответ на вопрос о национальности сначала всегда звучит: «Мы русские». После второго вопроса признаются: «Мы ижоры». И лишь изредка после убеждений соглашаются: «Мы ваддья». Среднее поколение с трудом вспоминает, а дети совсем не знают, что они водь. Небольшая и уникальнейшая финно-угорская народность водь близка к полной ассимиляции. Водьский язык занесен в Красную книгу языков народов России.

Однако несмотря на то, что водь официально признали и занесли в списки редких исчезающих народов, самих вожан беспокоит, что строительство порта Усть-Лyra может привести к сносу деревни Краколье, а деревня Лужицы окажется в промышленной зоне. Уничтожение мест компактного проживания безусловно означает окончательную гибель водьского языка и культуры.

План развития порта предусматривает расселение жителей, чьи дома попадают в санитарно-защитную зону. Директор Института языкознания РАН, член-корреспондент РАН, профессор Виктор Виноградов обратился в Министерство экономического развития и торговли России, а также в правительство Ленинградской области с просьбой не допустить сноса водьских деревень и оградить малый народ от уничтожения. Один из руководителей ОАО «Компания Усть-Луга» Николай Иевлев заявил, что деревня Лужицы не входит в зону застройки, так что беспокоиться не о чем.

Но что по-настоящему делается для сохранения традиций народа? Ежегодно, начиная с 2000 г., в июле в деревне Лужицы проходит водьский праздник «Лужицкая складчина». В программе праздника — знакомство с древней и современной историей водьского народа, жизнью водьской деревни и судьбой ее жителей, выступления фольклорных коллективов и застолье в складчину. В 2003 г. на празднике впервые были представлены водьский герб, гимн и флаг — зеленый скандинавский крест на синем поле, продемонстрирован праздничный обряд поклонения кресту и иконе. К празднику была издана первая книга водьских сказок на водьском языке с русским переводом. В Краколье создан детский водьский ансамбль «Линнут» («Птички»), который успешно выступает и на деревенских праздниках, и на фестивалях.

С 1998 г. в деревне Лужицы дважды создавался Водьский музей (сожжен в 2006 г.). В 2005 г. была зарегистрирована автономная некоммерческая организация «Общество водьской культуры». Целью ее является культурно-просветительская деятельность, которая осуществляется в виде проведения фотографических и художественных выставок, концертов народной музыки. В 2000 г. сохранением и развитием культуры води стало активно заниматься «Общество ижоры и води», а с 2002 г. — Центр коренных народов. Центром дважды была издана научно-популярная книга «Водь. Краткий очерк истории и культуры», подготовлены издания по Водьскому костюму и традиционной культуре. Работает группа реконструкции водьского костюма — возрожденные костюмы демонстрируются в музеях Санкт-Петербурга, Эстонии и Финляндии…

Все это хорошо, можно сказать, что водь не исчезнет уже без следа, как могло получиться еще совсем недавно, но напрашивается вопрос, кто же виноват, что народ, насчитывающий хотя бы пять с лишним тысяч человек 150 лет назад, вдруг сократился до семидесяти трех жителей двух деревень? 




«Славянское соседство всегда оказывало на финнов сильное влияние, — писал Н. К. Рерих, — и притом влияние доброе»…




Ах, если бы! Как же ошибался легендарный Рерих, чью голову аналогично задурили мифы царей о добрых русских! Хорошенькое влияние, если под шведами саамы и финны Суоми выжили и увеличили свой этнос, а под «хорошим» влиянием русских славян остальные, более крупные народы финнов вдруг вымерли, как мамонты.

В общем, мы так запутаем читателя в определениях. Конечно, настоящие славяне оказывали хорошее влияние на финнов, если говорить о славянах Псковской либо Новгородской республик или Великого княжества Литовского, Русского и Жмайтского. Однако Московия расправилась с этими русскими странами и их славянами. С тех пор же, как финны и русские славяне оказались под «светлой рукой» царя-батюшки, которому подчинялась и московская церковь, о каком-то хорошем влиянии можно было полностью забыть.

Русские очень любят называть себя народом добрым, никогда не познанным людьми Западной Европы, а потому-де несчастным. Но несчастье русского народа лишь в нем самом, в том, что, всасывая как пылесос в свой этнос прочие народы, в массе своей финские, этот квази-русский народ тут же превращался в Ивана, не помнящего своего родства. Этот Иван уже плевать хотел на те этносы, из которых сам только что вырос и от корней которых был оторван. Увы, наша «добрейшая в мире» православная церковь также несколько шовинистически «собирала под крыло» всех, кто оказывался в сфере интересов Московских амбиций.

И абсолютно нет никакого раскаяния (в отличие от американцев перед индейцами) или попытки реабилитировать коренные народы России, народы, создавшие Россию, укрепившие ее, но, увы, за счет собственной жизни. Вместо этого сочиняются бредовые теории о том, что славяне жили на Урале чуть ли не вечно. Сочиняют эти байки все подряд, даже писатель-юморист Михаил Задорнов. Вот такая вот наука-история кому-то все еще выгодна.




Туманная Нарова


В 1930-е гг. соседи-родня води и ижоры, финский народ нарова, все еще сохраняли и свой язык, и свой этнос, но… нет больше такого народа. Растворился словно сахар в чае среди эстонцев и русских. Первое упоминание о нарове встречается в тексте «Повести временных лет», в той ее части, которая посвящена описанию племен под властью Киевской Руси и в принципе коррелирует с текстом т. н. «Баварского Анонима». Следующее достоверное упоминание наровы в русских летописях относится к 1069 г. Под названием нарова понималось население Принаровья, которое относилось к чуди, но в то же время отчетливо отличалось от соседних эстов и води. Собственно, его самоназвание и дало имя реке Нарве и одноименному городу.

Предположительно в X-XI вв. нарова вследствие миграции ижоры из Карелии в Ингрию была вытеснена в свою очередь водью с правобережья Нарвы и с тех пор расселялась исключительно на левобережье. Эстонскими исследователями высказывались предположения, что нарова вообще сложилась в результате метисации эстов и води в зоне межэтнического контакта. Однако более вероятной выглядит версия, согласно которой нарова сложилась на основе дофинского этнического субстрата (возможно саамов) в результате совместного воздействия двух уже упомянутых этнических компонентов.

В связи с этим представляет интерес также, что племя в новгородских документах именовалось «норовой», а в землях кривичей река Нарев в то время называлась Наров. Не исключено, что нарова изначально была балтским племенем (окончание на -ва тому подтверждение, как у ятвягов — Ятва, дайновичей — Дайнова), финнизировавшимся под воздействием соседей. В пользу этой версии говорит и неоднократное упоминание в средневековых источниках племени нарова (норома, нерома) явно балтского происхождения. Следует отметить, что при основании Новгорода один из городских «концов» именовался Неревским (Нереевским) и прямо указывалось, что это название было дано по именованию племени нерева. Но «Неревский конец» от «меря» с заменой Н на М является более распространенной версией. Также известно, что упоминаемое в трудах Тацита и Иордана племя эстиев (лат. hestii, aestii) было по всей видимости балтским и изначально селилось в низовьях Вислы, но в результате этот этноним в средние века стали употреблять в отношении соседей наровы — эстов. Возможно, и эсты, и нарова были изначально балтскими племенами, вместе мигрировавшими на берега Финского залива и растворившимися в автохтонном населении, передав ему при этом свои этнонимы.

Согласно легендарным источникам, в землях наровы стоял город Ругодив, известный также как «дивный город Ругов» (ругами до пятого века называли скандинавских морских воинов, которых позже стали именовать руссами, а еще позже викингами) и возможно бывший непосредственным предшественником современной Нарвы. Численность племени уменьшалась на протяжении всего средневековья в силу того, что Принаровье оказалось ареной многочисленных военных кампаний. Нарова как самостоятельная этническая единица окончательно прекратила свое существование в результате политики этнической унификации, проводившейся в Эстонии в 1930-е гг., однако последствия ее существования прослеживаются в этнографическом своеобразии уезда Восточная Вирумаа современной Эстонии.




Биармия — Атлантида Финноугории


К востоку от Карелии, на берегу Белого моря, на реке Северная Двина стоит город Архангельск, местность, которую древние скандинавы называли Биармия, что позже славяне искаженно, а может и более правильно по-фински называли Пермь. Биармия была богатой страной, на которую часто делали набеги викинги. В скандинавских сагах не раз говорилось о стране Биармии, где храмы сверкают золотом и алмазами, девушки пленяют красотой, а правители одаривают гостей невиданными сокровищами и ценными мехами. Средневековые норвежцы называли ее Bjarmland, а современные ученые — Биармия. Никто сейчас из ученых не может точно сказать, где и когда существовало это исчезнувшее государство, но исходя из норвежских саг, это как раз устье Северной Двины на месте нынешнего Архангельска.

Впервые Биармию описал и исследовал норвежский мореплаватель Оттар, который отправился в странствие по Белому морю по поручению английского короля Альфреда Великого (Alfred the Great). Чтобы разведать, какие края лежат за Лапландией, Оттар отправился вдоль берега на север, через несколько дней должен был ждать попутного ветра, чтобы плыть на восток, а затем повернул на юг, где его корабль вошел в устье большой реки (Северной Двины). Там жили не лапландцы, но схожие по языку и внешности бьярмы, язык которых был похож и на финский, поэтому Оттар и его спутники могли с ними объясниться. В отличие от кочевых лапландцев бьярмы жили оседло, занимались земледелием и были богаты.

Известны также рассказы о еще нескольких путешествиях в Биармию около 920, 1026 и 1090 гг. В них сообщается, что викинги вели с местными жителями торговлю, закупая беличьи, бобровые и собольи меха, и расплачивались за них деньгами, после чего начали войну и ограбили святилище языческого бога бьярмов Юмалы. Этот бог считается финским, но его описание в рассказах указывает скорее на более древнее, сибирское (общее и сибирам, предкам северо-американских индейцев) происхождение культа.

Удивленный Оттар приобрел у чужестранцев ценные товары и поспешил домой, чтобы рассказать королю о странных обитателях Беломорья. С тех пор в скандинавских сагах и стали часто упоминаться люди «беормас», населяющие земли Биармии (или Бьярмландии).

Но Оттар был далеко не первым норвежцем, узнавшим Бьярмию-Пермь. Где-то в конце 840-х или начале 850-х гг. сюда, согласно саге об Одде-Рольфе Многостранствующем, уже приплывали две ладьи молодых и жаждущих приключений и богатств норманнов из Ругаланна под предводительством юных братьев Гримссонов, где был и шестнадцатилетний Одд-Рольф, который, как повествует сага, окажется тем самым русским Олегом, воспитавшим сына Рюрика Игоря (Ингвара) и объединившим Новгородскую Русь с Киевской, перенеся столицу в Киев. Сага рассказывает, как молодые норвежцы подсмотрели за домом финнов-пермь, где шел пир, и схватили виночерпьего, признав в нем своего соотечественника. Виночерпий в самом деле оказался скандинавом, он рассказал, что пермяки оставляют на могилах предков много драгоценностей. Норвежцы разграбили пермские могилы, но виночерпий сбежал, привел финнов-пермь, и норвежцы, с трудом отбившись от превосходящей толпы, уплыли из Биармии. Любопытен момент этой саги, где Одд-Рольф, наблюдая как виночерпий выходит из избы за новой порцией вина в бочке, сказал братьям, что это явно не финн. Сей факт означает, что индоевропейцы (германцы, славяне и балты) значительно отличались по внешности от финнов, в частности от финнов-пермь.

Вот типичная внешность коми-пермяков, данная в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона: 




«Коми-пермяки ростом ниже среднего, имеют сложение более слабое, чем у коренных русских; волосы по преимуществу белокурые, русые или рыжеватые, глаза серые, нос часто вздернутый, лицо широкое, борода небольшая, хотя встречаются особи и с темно-русыми волосами, карими глазами, смуглой кожей, более продолговатым лицом и тонким носом».




Таким образом, понятно, почему даже шестнадцатилетний норвежец легко отличил скандинава от перми: пермяки были более белокуры, с широкими скулами, от чего их лица казались круглыми, с маленькими подбородками и с плоскими курносыми носами, тогда как скандинавы, как и прочие северные индоевропейцы, имеют более узкие продолговатые лица, правильные черты, прямые либо с горбинкой носы, хорошо вылепленные подбородки.

Набеги на Биармию продолжались, но некоторое время спустя норвежцы и шведы прекратили безрезультатные походы на «беормас» и установили с ними честные торговые отношения. Согласно скандинавским летописям, последний раз варяги закупали биармские меха в 1222 г. После этого Биармия ни разу не упоминается ни в одном историческом источнике. Почему? Ведь о ней часто упоминал даже древний историк Саксон Грамматик. Он сообщает, что в эпоху короля Гольтера Финляндией и Биармией правил некий Кузон. Норвежский король Харальд Харфагер (Прекрасноволосый) совершил в Биармию военный поход. В летописи исландского хрониста Снорре Стурлуссона так рассказывается об этом: 




«Оттуда он (Харальд) поплыл по направлению к Финмаркену (север Норвегии ― прим. М. Г.) на север до самой Биармии, где произошло сражение, из которого он вышел победителем, захватив богатую добычу!»




В историографии XIX в. Биармию впервые стало принято отождествлять с древнерусским топонимом Пермь Великая. На старинных картах Бьярмия иногда помещается аж на севере Норвегии (см. Carta Marina), что, по-видимому, отражает известный исторический факт о поселении там королем Хаконом IV беженцев из Бьярмии в 1240 г.

Итак, в XIII в. Великая Пермь исчезает, а в Норвегии появляются беженцы из этой страны. Почему? Что же происходит? Не трудно догадаться. До этой страны дошли русские, начав ее усиленно присоединять, ассимилировать и… грабить. Но самое страшное для народа перми: русские несли им «свет» православия, абсолютно чуждой религии для этого народа, поклонявшегося еще древнему сибирскому богу Юмалу.

Поневоле всплывает ассоциация с катастрофой якутов и чукчей. Советская власть также несла прогресс и цивилизацию этим якобы дикарям, выгоняя шаманов, загоняя детей в школы, заставляя якутов работать на колхозы… Что из этого вышло ? Народ на 90 % вымер. Теперь правительство России делает отчаянные попытки спасти якутов, возродить институт шаманства, вновь разрешить якутам жить в их чумах. Прозрение пришло, но слишком поздно. За годы советской власти якуты, лишившись своего привычного уклада жизни, как народ начали хиреть, болеть, дети не рождались, жены не плодоносили, мужчины спивались, а кто-то и уехал из Якутии. Нечто очень похожее происходило и с Пермью-Биармией, где, учитывая то темное время, имелся еще факт меча и огня.

Похоже, первыми в Великой Перми оказались новгородцы, принявшиеся насильно крестить пермь в православие, от которого и бежали пермяки на более лояльный и все еще языческий север Норвегии. Территория легендарной Биармии в XIII в. как раз и подпадала под земли Новгородского княжества, а позже республики. Еще позже здесь объявились московиты, видимо, довершив разгром и ассимиляцию Великой Перми. Ныне в Архангельской области финнов-пермь нет и в помине, а ближайшие пермяки-коми живут в трехстах километрах к востоку от Архангельска.

Бьярмийцы или бьярмы, по сообщениям викингов, говорили на языке, похожем на язык «терфиннов» («лесных финнов»), то есть на языке финно-угорской группы. Вероятнее всего, это тот же этнос, который известен в русских источниках как чудь заволочская.

В Средние века бьярмийцы считались могущественными колдунами. Шведский писатель XVI в. Олаф Магнус пишет:




 «Жители Биармии искусны в чаровании людей. Взглядом, словами или какими-нибудь другими действиями они умеют так связывать людей, что те лишаются здравого рассудка, теряют свободу воли и часто совершают непонятные поступки».




Саксон Грамматик также пишет о применении пермью магического искусства в описании одной битвы: 




 «Тогда биармцы сменили силу оружия на искусство своего волшебства, дикими песнями наполнили они свод небесный, и мигом на ясном до тех пор солнечном небе собрались тучи и полил проливной дождь, придавая печальный облик еще недавно лучезарной окрестности».




Подобный рассказ мы находим у исландского летописца Стурлоссона. В 1217 г. в Биармию прибыли два норвежских судна, одно из которых проследовало далее через Русь в Святую землю, чтобы участвовать в крестовом походе. Экипаж второго судна был уничтожен местными жителями. Для мщения король Хакон IV в 1222 г. послал двух своих военачальников на четырех больших судах с сильным войском. Они опустошили Биармию огнем и мечом, вернувшись с богатой добычей из серебряных монет и дорогих мехов. После этого Биармия перестала упоминаться в скандинавских источниках, но, конечно же, она никуда не исчезла, просто подпала под территорию Новгорода.

Разорение Биармии было завершено русскими, которые, начиная с 1236 г. под давлением монголо-татар начали переселяться в северные леса. Часть жителей Биармии ушла на кораблях в Норвегию, где король Хакон в 1240 г. выделил им для поселения земли в области Маланген в Холугаланде. Другая часть была вынуждена принять православие, лишившее пермь своих национальных имен и языка. Вот как это описывает русская Википедия: 




«Однако начиная с XIII в. происходит активная экспансия в эти края людей из Руси: сначала новгородцев, потом москвитян, устюжан, вологжан и др. Пермяки — народ относительно мирный, поэтому колонизация края проходила без особого противостояния, тем более что и дань — «ясак» — была положена щадящая, и политика, в общем-то, проводилась мудрая: с 1379 г. началась планомерная христианизация туземного языческого населения».




Мудрая политика… Обратите внимание, как умиляются авторы Википедии по поводу внедрения одной культуры в другую и полной ломки пермятского мира. Кажется, вот-вот слезы умиления потекут по щекам. Только вот от этого «светлого и вечного», что несли русские перми, финно-угорский народ Великой Перми-Биармии как-то не то, чтобы расцвел, а совсем наоборот — вымер. Это же касается и коми-пермяков: от многочисленного некогда народа осталось немногим более 120 000.

По мнению некоторых ученых-краеведов, часть населения современных севера и северо-востока Кировской области, Пермского края и Свердловской области (исключая северо-восточную часть) являются прямыми потомками коми-пермяков. Начиная с XV в. при колонизации новгородцами и жителями Московского княжества Северного Приуралья, а затем и Зауралья, местные коми-пермяки и манси часто перенимали русский язык и севернорусскую культуру и впоследствии считали себя русскими, смешиваясь с пришлым русским населением. Также коми-пермяки вместе с коми-зырянами участвовали в колонизации русскими Сибири и влились в состав старожильческого населения Сибири, что в некоторых современных фамилиях.




Хотя далее Википедия честно пишет: 




«Происходила медленная, малозаметная, но неуклонная интеграция этого финноязычного народа в большую русскую семью. А туземец, утративший свою веру и перенявший вследствие этого язык новой религии, принимал и новое имя. И таким образом, по мере того как шли века, русских в пермских пределах становилось все больше — в том смысле, что потомки выкрещенных пермяков уже в «ревизских сказках» записывались русскими, оставаясь по генотипу все же пермяками».




Удивительно, что авторы приведенного текста из Интернет-энциклопедии совершенно не замечают ничего страшного в обрусении перми: мол, вливаются в дружную русскую семью, ура, товарищи! А ведь это и есть этнографическая катастрофа народа, то, из-за чего эрзяне в 2006 г. на своем конгрессе забили тревогу и направили письмо Президенту России, чтобы принял срочные меры по спасению эрзи.

Ученые, впрочем, по поводу Биармии всегда распределялись на два лагеря. Первый лагерь (из которого назовем здесь Штраленберга, Ломоносова, Чулкова, Рычкова, Расмуссена, Сенковского, Савельева, Гаркави, Полевого) в своих суждениях о Биармии основывается прежде всего на сагах, по которым «князья пермские или биармийцев царствуют еще до Рождества Христова, другие современны Одину». Норманны ищут в Биармии богатства. Конунги норвежские и датские женятся на пермских царевнах, и из-за отказа руки их происходят битвы и единоборства. Главный храм биармийцев, построенный в честь божества Юмалы, своими несметными богатствами постоянно привлекал корыстолюбивых скандинавов, которые не раз пытались ограбить его. Даже наружность храма была обложена золотом и алмазами, а украшений внутри его, состоящих тоже из золота и драгоценных камней, нельзя было увезти и на четырех кораблях. Все это предания, — говорит Савельев, — но из них очевидно, что Биармия была страною весьма богатою и торговою.

О значимости Биармии говорит и то, что известность ее достигла даже Константинополя. Византийский историк Халкокондил упоминает о пермяках (Реrmіі) как о весьма древнем народе. И, наконец, позднейшие археологические раскопки, обнаружившие много восточных, болгарских и куфических монет, а также и византийских, и несколько золотых и серебряных предметов, преимущественно блюд, работы восточной и византийской, послужили для названных ученых несомненным доказательством существования в Биармии самобытной финской культуры, стоявшей на довольно высокой ступени, обширной торговли с далеким югом и востоком и скопления в руках биармийцев значительных богатств.

Что касается границ Биармии, внешнего распределения и самого названия, то перечисленные ученые все же придерживаются того мнения, что Биармия есть Пермь и что Пермь есть не что иное, как испорченное скандинавское имя Биармия. Для уяснения смысла названия Савельев, Шегрен и Савваитов рассматривали происхождение его от финско-зырянского корня и переводили словом «украйна» — задняя крайняя страна (финск. — Реramаа — задняя сторона, пермяцкое — Perjema, равнозначное с зырянским Syria — украйна). Другие складывали слово «Биармия» из би (огонь), ур (белка), му (земля) — земля огненной, т. е. красноватой, белки, или из биар (год), му (земля) — земля годового огня, или, наконец, из би — юг, эр (луч) и му — земля огненных лучей. Такие искусственные объяснения, конечно, не могут уяснить все еще темного смысла слова Биармия.

Пермь занимала восточные части нынешних губерний Архангельской и Новгородской и северные части Вятской и Пермской областей.




 Другая группа ученых с Шлецером и Берхом во главе полагает, что Биармия и Пермь — две различные, хотя и соседние, страны, отрицает существование у биармийцев высокой самобытной культуры и значительно уменьшает размеры их торговых оборотов. Биармия, по их мнению, — побережье Белого моря и бывшее Заволочье, простиравшееся от реки Онеги до Печоры и далее Уральского хребта, а Пермь лежит южнее, в области нынешнего зырянско-пермяцкого населения. Другими словами, она занимала восточную часть Вологодской губернии, северо-запад Пермской и северо-восток Вятской. Культура биармийцев, утверждают они, ничуть не выше культуры народов, занимающихся звериною ловлей, и торговля их велась исключительно пушными зверями со скандинавами и болгарами, привозившими в обмен золото и серебро, несправедливо называемое представителями противоположного воззрения на Биармию «закамским».

В своих суждениях последняя группа ученых основывается, главным образом, на отсутствии упоминаний о славе и могуществе Биармии в наших летописях. Новгородские колонизаторы, как известно, проникли сюда еще в XI в., и, конечно, от них сохранились бы рассказы о богатстве и культуре Биармии и были бы записаны летописцами. 




«А между тем по нашим летописям Заволочье и Пермь Великая обладали лишь пушными богатствами».




К скептически относящимся к значению Биармии принадлежали и российские историки Карамзин и Соловьев… Впрочем, неудивительно. Ведь именно Карамзин первым начал разрабатывать миф о примитивизме и варварстве финнов: мол, жили на деревьях, не имели своих стран, королей и войск, а потому-де, быстро ассимилировались, обрусели. По-иному написать Карамзин и не мог, выполняя заказ Александра I создать историю великого русского народа без всяких там инородцев.

Еще дальше пошел и последователь Карамзина Соловьев. Этот «гений русской истории» уже по максимуму минимизировал роль норманн в становлении Киевской и Новгородской Руси, хотя по документам, дошедшим до самого Соловьева, Киевская Русь — норманнское государство, где в правительстве Киева (послы Олега, подписавшие в Константинополе в 903 г. первый официальный русский документ) сидят одни лишь остготы (восточные шведы), кроме одного финна Актутруяна, скорее всего, мокши или вепса. Соловьев узрел в Киевской Руси времен Олега и Рюрика каких-то пока что невидимых славян, которые впервые документально появляются лишь к 944 г. Археология это подтверждает. Так стоит ли верить Карамзину и Соловьеву, соловьями певшим песнь царю-батюшке? Можно, но очень и очень избирательно, а порой и вообще нельзя.

Но Карамзин и Соловьев для многих до сих пор авторитеты. Позднее к ним присоединился археолог Иванов. Карамзин, впрочем, готов был допустить, что имя Перми есть одно и то же с именем древней Биармии, которую составляли губернии Архангельская, Вологодская, Вятская и Пермская. Среди этих противоречивых мнений о Биармии едва ли не самым точным и основательным следует признать то, которое высказал профессор Замысловский: 




 «Народ пермь имел очень древнюю культуру, промышлял горным делом и вел торговлю с болгарами, скандинавами (которые называли Пермскую землю Биармиею) и, вероятно, славянами. Биармия простиралась от берегов Северной Двины на восток, может быть, до самого Уральского хребта, и в состав ее входила нынешняя Пермская губерния».




В дополнение к этому мнению следует привести не менее основательное заключение профессора Кондакова о торговле Биармии-Перми, к которому он пришел после тщательного рассмотрения археологических находок нынешнего Пермского края. 




«С конца классической эпохи, в течение Средних веков, существовали деятельные торговые сношения Пермского края с Востоком и Западом, причем главным путем служили Кама и Волга и затем от устий этой последней реки с одной стороны — Каспийское море для сношений с Персией, а с другой стороны — Черное море для сношения с Византией». («Русские древности в памятниках искусства». — 1890 г. — Вып. 3). 




И это, по Карамзину, — дикий народ, ночующий на деревьях и одевающийся в шкуры?




Все эти, даже самые принижающие народ пермь, измышления и исследования тем не менее никак не отрицают, что в Архангельской области была финская страна, Пермь ли, Биармия ли, или же это все одно и тоже — неважно. Главное — была. Не важно для нас и то, насколько по-настоящему богата была эта Пермь. Она была, и она была в самом деле чем-то богата и привлекательна для скандинавов и русских, иначе бы ее не грабили и не ходили бы на нее походами.

Бесспорно одно: как и богатая торговая страна Хазария, Биармия была политически слабой. Юноши из Норвегии в конце 840-х гг., наученные искусству боя, пусть и с трудом, но перебили численно превосходящую их толпу финнов-пермь, вооруженных достаточно просто. В то время как викинги выстроились в строй, защищаясь щитами и обороняясь секирами, мечами и копьями, пермь нападала на них толпой, вооруженной только копьями и луками. Молодые викинги Одда-Рольфа победили пермяков. Таким образом, разбить страну Биармию не представлялось сложным для боевых культур Скандинавии, Руси и Московии. А то, что в русской летописи ничего об этом нет, не должно смущать: в русской летописи также ничего нет и о том, как громили мурому, мерю, а учебники России молчат как рыбы о том, как несколько раз подавляли восставшую черемису, казня всех ее мурз и князей.

Времена насильственной ассимиляции перми прошли, но проблемы, увы, остались. Недавно в своем обращении, направленном в органы власти и управления, губернатору Пермского края, президенту и правительству России, активист национального движения Марина Белавина заявила о бедственном положении коми-пермяков. Она утверждает, что с ликвидацией национально-территориальной автономии коми-пермяков власти нового края методично уничтожают этот народ и его национальную идентичность. Получается, с тех давних пор так ничего и не изменилось?

М. Белавина, в частности, обеспокоена, что в школах бывшего округа больше не преподают язык коми, закрыты центр детского творчества, ремесленный центр, закрывают центр национальной культуры, окружной кинотеатр и коми-пермяцкое издательство.




«Мы считаем, что подобные действия противоречат государственной политике, нарушают права национальных меньшинств и права человека. Мы выступаем в защиту окружных и городских культурных учреждений и учреждений дополнительного образования, попадающих «под нож». Мы намерены привлечь к этой проблеме все дружественные финно-угорские регионы как России, так и зарубежья», — говорится в обращении активистки.




Коми-пермяцкий автономный округ был ликвидирован в декабре 2005 г. путем объединения с Пермской областью. Ликвидации округа предшествовали беспрецедентная пропагандистская кампания и объединительный референдум.

Времена проходят, а проблемы все те же.




Мокша, она же Моски, или Моксель


Ну, вот мы и подошли к народу, который, собственно, и дал титульное название Москве и Московскому государству: народу мокше, родственному эрзя, марийцы, мещера, меря, мурома…

Мокшане (мокша, или по-мокшански мокшет) — финно-угорский народ волжско-пермской подгруппы. По данным микропереписи 1989 г. в Республике Мордовия проживало 180 000 мокшан, остальные проживают за ее пределами, в различных областях и республиках Поволжья и Сибири. Крупные диаспоры мокшан также существуют в Эстонии, Австралии, Соединенных Штатах Америки. Большинство мокшан исповедуют, естественно, православие, есть также лютеране и приверженцы традиционной дохристианской системы верований (мокшень кой). Отдельной этнической группой мокшан являются каратаи, проживающие в Камско-Устьинском районе Республики Татарстан. Они, впрочем, говорят на татарском диалекте с примесью мокшанского языка.

Численность мокшан на территории Российской Федерации — впервые приводит перепись 1926 г. — составляет 392 400 человек. По данным переписи уже 1989 г. в Республике Мордовия насчитывалось более 180 000 человек мокши. По данным  Ethnologue за 2000 г. численность мокшан составляла 296 900. Стало быть за менее чем 80 лет народ мокши сократился на 100 000. Странно, что он вообще не исчез, хотя та мокша, что жила по Москва-реке, обрусела в первую очередь.

Андрофаги, которых отождествляют с племенами Городецкой культуры, в частности, с предками мокшан, впервые упоминаются у Геродота. Он же описывает скифо-персидскую войну 516 - 512 гг. до н. э., которая затронула все население Поволжья того времени. Вытеснившие скифов сарматы пришли как завоеватели и подчинили себе часть мокшанских кланов, однако вследствие своей малочисленности не смогли далеко распространить свою власть. В  I-II тысячелетиях н. э. анты (не совсем понятный историкам народ, возможно, сарматы или же остготы), славяне, мокшане и эрзяне были самыми мощными и многочисленными народами Восточной Европы.

В конце IV в. значительная часть мокшан присоединилась к гуннскому союзу, они участвовали в нападении на Остготское королевство в 377 г., а затем достигли Паннонии. Снаряжение боевого коня у мокшан, в частности удила и  псалии, совпадает с ранними образцами конского снаряжения гуннской эпохи, их аналоги найдены также в памятниках Восточной Европы и Кавказа. В источниках XIII в. мокшане упоминаются среди тогдашнего населения Паннонии и Богемии, куда они пришли во время гуннского нашествия Атиллы, собравшего многие угорско-финские народы в огромную армию. Мокшанские княжества Окско-Донского междуречья в этот период находились в союзе с гуннским государством Гунивар.

В царствование Атгилы паннонские мокшане были частью его войска в походе на Рим. Археологические данные подтверждают, что границы мокшанских земель не менялись с IV по VIII вв. н. э. К этому периоду относят время Золотого века и правление легендарного Тюшти, вставшего во главе союза, объединявшего мокшан, эрзян и, вероятно, другие финские народы. Около 450 г. мокшане формируют союз с аланами в Поволжье, известный впоследствии под именем буртасы.

В IX в. Бургасское княжество становится вассалом Хазарского каганата. В 965 г., как свидетельствует Ибн-Хаукаль, князь Святослав (хотя в этом участвовал, похоже, не столько Святослав, сколько его союзные викинги-русы) нанес удар по союзникам хазар, взял Саркел, Булгар и вышел к Семендеру. Двумя годами позже он взял и сжег Итиль, столицу Хазарии. К началу X в. царь Волжской Болгарии Алмуш сосредоточил в своих руках сбор и уплату хазарской дани. Приняв ислам, он заручился поддержкой багдадского халифа Муктадира и основал торговую факторию в устье Оки. В связи с этим в 985 г. киевский князь Владимир предпринял поход на Булгар. То, что до 988 г., года крещения Киева, в этом главном русском городе помимо других идолов стоит и идол Мокощи — главной богини мокши, доказывает, что мокша X в. селилась до территории современной Восточной Украины, и что многие мокшане проживали и в Киеве, раз уж им там и установили их кумира. Мокощь — женщина-паук, живущая в колодце и плетущая паутину судьбы.

В этой моксельской религии есть четкая аналогия с мифом об Арахне — девушке, которая была превращена Афиной в паучиху и помещена в колодец. Сие также доказывает древность моксели. Кстати, историки не пришли к единому мнению о том, чей миф первичен. ДНК-анализ современных жителей Восточной Украины показал, что у них часто встречается гаплогруппа, характерная для финно-угорских людей. Современные украинцы Восточной Украины есть прямые потомки мокши, т. е. самые что ни на есть близкие родственники русским Московской области, Поволжья и Приуралья России — у тех и других в основе финно-угорский народ.

Термин «москаль», коим на Украине называют по сей день русских, есть не что иное, как искаженное на славянский манер произношение моксели-мокши. Моксами (москами), или москалями в Киеве называли представителей этого финского племени, ибо мокша и проживала главным образом в районе города и реки Москва (моск — мокша, ва — река), построенного по московским данным киевскими колонистами (Долгоруким) в 1147 г., по татарским — лишь в 1250-е гг., в годы Золотой Орды, как город для своза дани с близлежащих городов (Владимир, Ярославль, Кострома и другие). Однако возникает вопрос — если бы кто-то из них (Долгорукий или татары) построил бы сей город, что бы им не дать такому поселению свое название?

В 1006 г. между князем Владимиром и царем Алмушем был заключен договор о торговле, и на Волге установился «вечный мир», продлившийся 80 лет. В 1120 г. возобновилась борьба за устье Оки и эрзянскую крепость Обран ош. В 1220 г. владимирский князь Юрий предпринял поход на Ошель и потребовал сокращения влияния булгар на Пургасову Русь, с которой они находились в союзе. В 1221 г. Обран ош был сожжен владимирскими князьями, а ниже по течению основан Нижний Новгород. Пургас и Пуреш находились в состоянии постоянной войны, при этом Пургас рассчитывал на поддержку булгарского хана, в то время как Пуреш являлся ратником князя Юрия. В 1229 г. булгары выступили в поход против царя Пуреша, однако, узнав о разграблении Пургасовой Руси владимирскими (будущими московскими) князьями, повернули назад. В 1230 г. Пургас вновь осадил Нижний Новгород, но был отбит, а вслед за этим сын Пуреша Тюштян вместе с половцами предпринял опустошительный поход на Пургасову Русь.

Согласно свидетельствам Рашид ад-Дина 4 сентября 1236 г. сыновья Джучи Бату, Орда и Берке, сын Угедей-хана Кадан, внук Чагатая Бури и сын Чингиз-хана Кулькан объявили войну мокше, буртасам и эрзе. Войско захватчиков состояло из нескольких туменов.

Война закончилась 23 августа 1237 г. поражением мокшан в битве у Черного леса недалеко от границы с Рязанским (Эрзянским) княжеством. Между мокшей и монголами был заключен военный союз, по которому царь Пуреш во главе своего войска в качестве союзника и вассала должен был присоединиться к монголам в их походе на запад. В начале 1241 г. монгольское войско перешло через Карпаты и вторглось в Польшу. Английский ученый Роджер Бэкон в своей работе  «Opus majus» упоминает, что мокшане (чехи и поляки принимали их по ошибке за русских) находились в авангарде монгольского войска и участвовали во взятии Люблина и Завихоста. По утверждению Бенедикта Полоне мокшанское войско понесло значительные потери во время взятия польской крепости Сандомир в феврале и Кракова в марте того же года. 9 апреля 1241 г. в битве при Легнице монгольская армия разбивает немецкое и польское войско. Считается, что именно в этой битве погибает Пуреш. После этих событий мокшанский лагерь монгольского войска заявляет Бату, что отказывается воевать с немцами. По свидетельству Гийома де Рубрука и Роджера Бэкона, мокшане тайно вели переговоры с немцами и богемами (чехами) и ждали случая перейти на их сторону, так как с их помощью надеялись избавиться от навязанного им союза с Бату.

Известно, что Бату приказал наказать заговорщиков, и часть из них была казнена, другая часть избежала расправы и сумела вернуться домой. Третья по-прежнему оставалась в авангарде монгольской армии, вошедшей в Венгрию через Верецкий перевал в марте 1242 г., как свидетельствуют венгерский епископ Стефан Вацкий и Матфей Парижский.

Монголо-татарское иго, конечно же, надломило моксельский народ, что сказалось и на его численности. Однако самый главный удар по численности мокши/московы/моксели нанесла Московия с ее русификацией и насильственным крещением в православие, где мокше давали болгарские церковные имена Иван, Петр, Борис и молиться и разговаривать заставляли только на русском (которым называли все тот же болгарский церковный язык). Однако, по описанию Ф. Н. Глинки Бородинского боя вытекает, что моски (моксель, мокош) все еще в большом количестве проживали в Подмосковье и Москве в 1812 г. Именно из москов было оставлено до 12 000 ополченцев, принявших участие в битве, половина из которых погибла. Вот что писал Ф. Н. Глинка в «Очерках Бородинского сражения»: 




 «23-го [августа]… пришло из Москвы 12 000 москов ополчения. Их привел граф Марков. На этом войске было две коренных принадлежности Руси: борода и серый кафтан; третья и важнейшая принадлежность Руси христианской — был крест. Он блистал на планке ратников». 




Если из москов удалось собрать ополчение в 12 000 человек, то сей народ Москвы и окрест должен был составлять в те годы не менее 70 000 - 80 000 жителей, а скорее всего и все 100 000, если не больше. Однако ныне от них нет и следа — все превратились в русских.

От мокши, одного из самых многочисленных народов Восточной Европы (их прямые потомки могли бы сегодня составлять не менее 10 млн. человек), увы, ныне осталось менее 300 000 жителей в основном в пределах Мордовии. Впрочем и их, как и эрзян, часто стараются выдать за мордвинов, хотя в отличие от мордвинов и эрзи, союз с монголами отразился на антропологии мокшан: среди этого народа много смешанных типов лиц. Впрочем, не таких явно монголоидных, как у соседей чувашей.

Если ныне на европейской территории России до Урала, на оговоренных выше землях, проживает почти 60 млн. русских (включая 3,5 млн. русских Курской, Брянской и Смоленской областей, бывших беларуских территорий с этническими же беларусами, называющими себя, впрочем, уже русскими), то из этих 60 млн. прямыми потомками финно-угров здесь являются от 45 (это по меньшей мере) до 50 млн. человек (не считая тех русских, которые являются прямыми потомками тюркских народов, к примеру, половцев-казаков или скандинавских переселенцев (Смоленск, Туров, Ладога, Витебск) и остготов Крыма, Керчи, Тамани, Азова, устья Днепра (Аскании Нова), а также кельтов галлов, раков, кимров, карпов, балтов голядь и куршей (Курск)).

Помнят ли свои корни эти русские? Очень хотелось бы услышать позитивный ответ, но его, увы, не приходится слышать. Даже российские ученые говорят и пишут какие-то лживые сочинения по поводу придуманного ими же массового исхода русских на восток и заселения ими редко населенных финскими лесными жителями земель нынешней бескрайней России. По подсчетам некоторых исследователей (в частности минского исследователя, писателя и журналиста Вадима Деружинского) русские колонисты Киева и Волыни, приехавшие в Залесье, будущую Московию, в XII в., ныне дали бы потомства максимум на полтора-два миллиона человек, не более.

Русские начинали развиваться как типичная европейская нация. В Европе, впрочем, полно малых народов и наций. Русские, несомненно, нация великая, как и англичане, французы и немцы. И точно также, как англичане, немцы и французы умещаются в рамках 50 - 60 млн. жителей, русских, по идее, в случае их оседлой жизни на исконной своей территории (Киевской Руси), сейчас бы насчитывалось ровно столько же: максимум 60 млн.

Но русских в России 115 890 000! А вообще, с прилегающими соседними странами бывшего СССР — около 150 млн. Естественный ли это прирост? Конечно же, нет! Возьмем как прекрасный пример колонизацию Америки англичанами. В 1700 г. европейских колонистов в Северной Америке (англичан, ирландцев, шотландцев, голландцев, французов, немцев и некоторых других) было около шести миллионов человек. Через сто лет, к 1800 г., эта цифра выросла более чем втрое — 20 500 000. Сами американцы объясняют это не только естественным приростом, но и активным прибытием новых колонистов из Европы. Сейчас в США чуть более 300 млн. жителей. Из них белые европейцы составляют 169 млн., что тем не менее получилось, опять-таки, благодаря действительно массовой иммиграции европейцев в США в течение трех веков: ирландцев (лишь в 1845 г. в Америку уехало 1 700 000), поляков (их ныне в Чикаго проживает больше, чем в Варшаве), немцев, французов, испанцев, шведов (их в Чикаго 1900 г. проживало больше, чем во втором по величине городе Швеции Гетеборге), голландцев, украинцев, беларусов, итальянцев, тех же англичан и многих-многих других. Такое вот повальное переселение в Америку помогло дойти всем потомкам европейцев до цифры 169 млн. А в землях бывших Российской империи и Советского Союза русских вдруг без явных массовых переселений стало аж 150 млн., почти как всех белых американцев! Это, конечно же, нонсенс думать, что такая цифра получилась из-за переселения русских из земель Киева до пришествия Батыя, а потом-де, расплодились. Все эти миллионы русских (за исключением Брянской, Смоленской, Курской и частично Новгородской и Псковской областей) являются туземным народом финно-угров, русифицированных в течение долгого времени, начиная, главным образом с XVI в. И вот почему окает весь Урал и Поволжье — сохранился финский акцент, ведь в финских языках все гласные ударные.

Почти все русские во все времена истории Руси проживали там же, где и всегда — на Волыни, в Галиции, Подолье,  Укрании (Украине), Великом княжестве Литовском, Псковской и Новгородской республиках — где они и осели после переселения из Полабья в X-XIII вв. и откуда на восток так и не продвинулись, что и фиксирует анализ ДНК русских, беларусов, украинцев, проведенный в 2000 - 2006 гг. Российской академией медицинских наук в рамках проекта «Русское наследие». Это крупномасштабное исследование показало, что западнее Смоленской, Брянской и Курской областей (бывших земель ВКЛ, бывшей Восточной Беларуси) заканчиваются индоевропейские гены и начинаются в основном финно-угорские. ДНК-пробы у русских России набрали столько же пунктов сколько и мордвины, и вепсы — все это, практически, один народ. Всего лишь тридцать пунктов (что очень мало) отделило русских России от финнов и татар — это их двоюродные братья.

Это шокировало русских общественных деятелей, и итоги долгого исследования, ранее ожидаемые публикации в научном издании «Луч» — так и не появились. Но абсолютно не удивили эти «открытия» украинских и беларуских ученых, ибо они всегда прекрасно знали, что в Залесье с их территорий в XII - XIII вв. до самого захвата этой колонии Батуханом в 1237 г. никто массово не уезжал из Руси. Напротив, далекий лесной финский край считали чуть ли не ссылкой. Юрий Долгорукий потому отправился туда за вотчиной, что его выгнали из Киева, не дав никакого наследства в силу его незаконного рождения (к тому же князь был уродлив: горбатый, отчего его руки казались длинными, потому и получил такое прозвище). Украинские историки во все времена твердили, что русские России — это смесь финно-угров и татар. Но в России к этим утверждениям всегда были глухи, мол, украинцы нас не любят.

Впрочем и украинцам досталась сенсация: запад Украины оказался по своим ДНК в массе тюркским (вот они, сарматские корни!), а восток — все тот же финно-угорский. Правда, в центре Украины славянские ДНК все же проявились (Волынь). Из братьев славян кровными оказались лишь поляки, беларусы и немного словаки с чехами, а также русские Смоленской, Брянской и Курской областей, где все еще живут потомки литвинов, беларуских предков.




ЧАСТЬ ВТОРАЯ. РУССКИЕ ГОТЫ И ПОЛОВЦЫ


Самая странная и противоречивая вещь в русской историографии — это то, что оригинальное население Московии финны со всеми финно-угорскими традициями, богами и менталитетом стали в изображении русских историков древними русскими славянами (мокшанская богиня Мокощь соответственно превратилась в языческую богиню русских). Скандинавские же русы-варяги (шведы и норвежцы), эту самую Русь строившие и заселявшие первые сто лет истории Руси, также превратились в русских князей, славян-русичей. К слову, термин «русич», тоже впервые появился лишь в начале XIX в., как поэтизм, легко подхваченный историками, мол, русичи — наши предки. У российских историков того времени, вероятно, все пальцы были опухшими от постоянного высасывания из них «фактов» и «аргументов».

Карамзин и особенно его последователь Соловьев, эти два авторитета истории XIX в., всеми силами пытались предать забвению еще одних русских предков — норманн-русов, от рода которых сами же русские цари вели свою династию Рюриковичей и из числа которых были первые крещеные в православие люди. Соловьев, не имея никаких ни археологических, ни летописных данных о числе варяг в Руси, посчитал, что количество норманн в Руси было-де мало и роли никакой не сыграло, будто сам историк ходил да считал этих самых норманн. Другие писали, что, мол, Рюрик — это вообще легенда, а призвания варяг и не было вовсе, отчего династия Рюриковичей становилась вроде как эфемерной, несуществующей, что уже даже как-то не смешно — Рюрика не было, но Рюриковичи есть! Иные говорили, что Рюрик и варяги были лишь наемниками у славян в уже созданной «русичами» Руси. Ну, а авторитетнейший археолог Янин вообще никаких славян не нашел ни в Ладоге, ни в Новгороде до периода середины девятого века, т. е. времени, когда уже существовала Киевская Русь князя Олега.




«Мы, русские от роду Карл Ингелот, Фарлов, Руальд, Фарлаф, Веремид, Рулаф, Стемид, Рюар, Флелав, Карн, Гуды, Актутруян, Лидулфост»… 




Документ от 904 г. сохранил тринадцать остготских (восточно-шведских) имен первых официальных представителей Киевской Руси, подписавших договор с греками в Константинополе, среди которых лишь одно имя финское — Актутруян (скорее всего, вепсское) — и ни одного славянского. После этого единственного в отрезке времени 862 - 944 гг. исторического документа Руси выводы славянофилов о том, что викинги не играли никакой роли в жизни славян уже даже не просто неубедительны, а вообще как-то… странно и подозрительно звучат.

Это славяне пока что не играют никакой роли в Киевской Руси — они еще не приехали с берегов своей родной реки Лабы (Эльбы). Первые имена славян в киевском правительстве появились лишь при подписании аналогичного документа с греками в 945 г. Игорем (Ингваром). Но при князе Олеге славян не было на государственных ключевых постах. По описанию летописца скандинавы-русы были и центральной, главной частью Олеговой дружины, пользующейся в отличие от других воинов большими привилегиями при разделе трофеев и большими почестями.

Итак, уже сам термин Русь (от скандинавского Русть) пришел из Швеции и Дании. По географическим названиям самой Швеции видно, что в поздний период Эпохи Викингов в этой стране главенствовали свеи и готы. По названиям угро-финских народов: финнов и эстонцев, восточных соседей шведов и древнейших жителей востока и северо-востока Европы очевидно, что еще раньше главенствующим племенем Швеции была некая русть (русь). Ruotsi — по-фински и Rootsi — по-эстонски значит Швеция.

Историк Петрухин пишет, что русь, происходящее от древне-шведскою «русть» — гребец, — это не народ норманн, а лишь те шведские викинги, которые на веслах плавали в земли славян и финнов, так как по восточноевропейским рекам нельзя было свободно плавать на больших кораблях под парусами, как в Атлантике, но приходилось пробираться на гребных небольших судах.

Верно. Славяне, как и кельты, сами викинги и финны, называли русью вооруженные экипажи скандинавских ладей, также как позже англичане и французы всех именовали норвежцами (норманнами). Слово «рость» (в шведском варианте произношения как русть), гребец, и есть истинное происхождение слова русь. Таким образом, оно — более древний синоним слова викинг/ варяг. То, как в девятом веке скандинавы называли своих морских дружинников викингами, точно также в пятом веке они называли их русами или росами, а еще раньше ругами или рогами. Это доказывают и британские хроники пятого века: 




«Пришли англы и саксы, именующие себя русиями. Мы же называем их рогами». 




Вот почему древняя столица Дании называлась Гаванью Росов (гребцов) — Роскиль, а имя шведского побережья Рослаген переводилось, как берег гребцов (росов), откуда викинги часто собирались в свои походы.

В Норвегии есть город Русенборг — город русов. Названия почти всех народов древней Европы так и образовывались: викинги (люди из бухт), германцы (люди войны), поляне (те, кто живут в полях), словены, славяне (те, кто говорят на родном языке, владеют словом)… По той же аналогии, как и казаками (от половецкого слова «казак») называли себя русские поселенцы на юге России, так и народ русь сформировался в Прибалтике из переселенцев готов и свеев, а также норвежцев и датчан. Именно поэтому финны и эстонцы и поныне называют Швецию землей русов и росов. Нельзя также игнорировать летопись многих народов, которые, перечисляя племена Скандинавии, упоминают русь именно как народ. Еврейский хронограф десятого века «книга Иосиппон» относит русь к потомкам Тираса, сына Иафета. Именно так в ветхозаветной традиции назывались северные племена. Рискуя навлечь гнев, но очень хочется вспомнить строки Нового Завета о напутствии Христа апостолам, в котором он говорит: 




«…и не идите на север к варварам, ибо они безгрешны…» 




Они и не пошли. Ольга сама приехала в Византию за новой религией.




А. Я. Гаркави в 1874 г., основываясь на Константинопольской редакции, писал, что Тирас — это Русиш, Бошни и Англеси, живущие по великому морю. Англеси — это англы, русиш — русь, а бошни — немецкое племя боши, которые в раннем тексте «Иосиппона» упоминались как Саксани, то есть саксы. О народе русь писал и сирийский автор шестого века Псевдо-Захарий. Маркварт говорил о росах или русах в сирийском источнике как о германском народе, выходце из Скандинавии, осевшем затем в Причерноморье.

Тот же российский историк В. Я. Петрухин приводит массу доказательств арабских, сирийских, византийских, франкских и еврейских записей, что русь — это скандинавский народ, но потом неожиданно выводит собственную странную гипотезу, что русью называлась скандинавско-славянская дружина князя в Новгороде и позже в Киеве. А ведь Петрухин прав, но не до конца. Гипотеза Петрухина выглядит так бездоказательно потому, что он, как и все остальные русские, советские и российские историки «строит» понятие русь как государства в Новгороде. Но она туда уже готовая, действительно, славянско-скандинавская пришла!

Никто не обращает внимание на то, где «Повесть временных лет» изначально располагает Русь — по Варяжскому морю (Балтийскому) «до земле Агнянски (агнянами-англами славяне называли датские земли, где англы жили первоначально) и до Волошьски». Волохами наши предки именовали германцев-франков.

Таким образом, оказывается, что Русь-государство располагалась от самой Дании по всему южному берегу Балтики и далее на юг, до границы с франками. Становится очевидным, что это Полабье, берега Эльбы. Чисто русские названия городов и рек Центральной Германии (Царов, Варнов, Торгелов, Барков, Росток, Любек, Плен и др.) и Дании (Старо, Губено…) тому ярчайшее доказательство. Вот почему и Рюрик был русским князем — жил ведь он в Ютландии, куда заходила земля Руси! Дания и Русь таким образом состояли в союзе, вот почему многочисленные военные кампании датских королей никогда не затрагивали Полабье, хотя громили всю остальную Европу. Это гипотеза, но как лингвист не могу пройти мимо того, что Пруссия и Боруссия, располагающиеся по границам русского Полабья — это версии одного славянского слова — Поруссия! То бишь Пограничье, земли идущие вдоль (по) Руси! Вот где корень искомой годами Руси, Руси славянско-русской. Поруссия-Боруссия и Поруссия-Пруссия являлись восточной и западной границей, прекрасно вписывающейся в рамки границ, отводимых летописцем «Повести временных лет». Русь — это не самоназвание какого-то племени, но принадлежность к скандинавско-славянскому балтийскому союзу. Понятие «русь» пришло из Скандинавии, но государство Русь пришло из Полабья, откуда на Ладожские земли и Украину перекочевали названия Ильмень, Волынь, Украина, Новгород, Литва…

Перечисляя варяжские народности, «Повесть временных лет» указывает на четыре основных: свеи, урмане (норвежцы), готы и русь. Любопытно, что летописец знает и всех шведов: свеев и готов, и норвежцев, а вот датчан в списке нет. Странно, не правда ли? А ведь датчане — родня русских князей, самая активная скандинавская страна, из датской Юландии был и Рюрик Людбрандссон, первый русский князь (хотя, конечно, лишь первый в Новгороде). Называли же славянские летописцы русами датчан, не знать которых как близких соседей Руси не могли. Очевидно, что русью называли друг друга соседи-союзники по русскому союзу. Русами для славян могли быть, в частности, датчане, а для датчан и шведов — это русские полабские славяне, чьи следы можно найти в Швеции и Норвегии. То есть нация русин (будущих русских, в первую очередь украинцев и беларусов и даже сербов) произошла не от конкретного народа, а от политического союза, в котором значимую роль играли скандинавы-русы. Нет сомнений в том, что в великом переселении англосаксов на Британский остров принимали участие и славяне северного Полабья холсты, лютичи и раны.

Аналогичным образом позже образуется и нация монгол. Изначально народность монголов не существовала. Такое слово ввел рыжебородый голубоглазый тюрок Темуджин, он же Чингисхан, объединив абсолютно различные по этносу народы — блондинов тюрок и монголоидных азиатов. Аналогичная ситуация сложилась и в южной Балтике.

Славянофилы (Н. В. Пигулевская, Б. А. Рыбаков) постарались отождествить русь только со славянами. Рыбаков по заказу Сталина от большого старания в конце 1940-х гг. заменил загадочных антов Причерноморья на русь (хотя тут куда лучше подошли бы бодричи, которые жили рядом с датчанами и роднились с ними), но связь племени антов с древнерусским государством весьма сомнительна. Как видим из примеров норманнская русь, действительно, изначально находилась на территории Швеции (Готии). Примерно в V в. и раньше свеи и готы стали совершать походы к берегам Восточной Римской империи, в Константинополь. По дороге в Византию им открывались необъятные богатые земли их южных соседей балтов и финнов. К этому времени относятся и переселения Кия, который судя по всему также выходец из Скандинавии.

К началу VIII в. в Прибалтике образовался новый народ из шведских (свейских и готских) переселенцев. Затем после освоения земель южной Финляндии и Эстонии норманнские готы из Южной Швеции распространились и далее на юг, где образовали аж три большие коммуникации народа норманн, и позже под началом Рюрика объединились в государство Русь вместе с финнами и славянами. Устье Днепра (Аскания Нова) вплоть до времен Ивана Грозного называлось Готией, а крымские и керченские готы в XV в. все еще составляли основу населения этих полуостровов, их язык записан учеными того времени как диалект скандинавского языка.

Но просьба к варягам Рюрика прийти и править пришла вовсе не из Новгорода, а с берегов Ладоги. В Ладожье славяне пришли вместе со своими товарищами викингами, вместе с Рюриком. О переселенческих мотивах говорят географические названия: озеро Ильмень — от притока Эльбы Ильменау, Волынь — от полабского племени волинян, Украина — от балтийско-славянского племени укран, приток Днепра река Тетерев — от до сих пор существующего в Восточной Германии города Тетеров. Сами названия русских городов Новгород, Новогрудок (первая столица Великого княжества Литовского — западнорусского княжества) говорят о переселении. Это отмечает и минский исследователь Вадим Деружинский. Как аналогию он приводит в пример американские названия английских переселенцев: Нью (Новый) Йорк, Новая Англия, Новый Орлеан…

К моменту похода Рюрика на восток в 860 г. русы уже представляли норманно-славянское государство Русь. Термин «Гардарик» скорее всего относится к Полабской Руси, так как именно там было множество городов, названия которых сохранились до сих пор: по всему правобережному Полабью (северо-восток ФРГ и вся бывшая ГДР), до самого Берлина и южнее его, вдоль Эльбы, до сих пор встречаются чисто русские названия городов, и лишь на юге русское окончание  -ов меняется на беларуское -ау: Люхов, Плен, Нойбуков, Тетеров, Мальхов, Миров, Рехлин, Хагенов, Зукков, Гюстров, Мальхин, Борков, Бютцов, Царрентин, Торгелов, Клокков, Лекниц (бывшее Лекнич), Грамбов, Радеков, Пренцлау, Каров, Ратенов, Бобец, Любек, Росток (два последних города расположены на месте расселения именно бодричей), Белиц (бывший Белич), Рослау (а есть город Рославль в Смоленской области), Премниц, Герцке, Преч, Верлиц, Кириц, Дессау, Хайденау, Чопау, Калау, Луккау, Люббенау, Тельтов, Вильбау, Темплин, Люббен, Шильдау, Торгау, Делич, Криммичау, Цвиккау, Ильменау, Цвенкау, Бернау, Зебница, Зелов, Ричен, Шторков, Бесков, Каменец (есть у нас и свой Каменец), Шмарзау, Зандау, Бабель, Лебау, Засеки, Циттау, Глаухау…

То же и с северными немецкими реками: Траве, Варнов, Рекниц (бывшая Речица), Пене, Царов, Рандов, приток Эльбы Ильменау (Ильменав). На острове Рюген, там, где, согласно легенде, родился Рюрик от бодричанки Умилы, и сейчас сохранились как славянские, так и скандинавские названия: город Засниц, бухта Прорер-Вик. В южной Дании также сохранились реки и города с названиями славянского звучания. Нетрудно представить, сколько городов было здесь 1500 лет назад! Немногие знают, что даже такие известные немецкие названия, как Бранденбург произошло от Бранный Бор, а Лейпциг и Дрезден — от Липек и Дрезна, Ритчен — от Речицы, Деберн — от Дербно и т. д. Русь ушла на восток, в новые земли прочь от наседавших с запада саксов и франков. Вот как на землях современных Беларуси и Украины появились названия полабских племен укран, волинян, кривичей, литвинов…

Кстати, по-латышски Беларусь так и называется Балтокривья — Балто-кривичи. Латыши называют землю Беларуси так, как эти земли называли более тысячи лет назад их предки, когда сюда с Балтийского моря пришли кривичи. Ну а осуществить сие переселение без флота норманн и их войска для полабов было нереально. Таким образом, наша Русь — это была уже не чисто скандинавская культура, а славяно-скандинавское объединение двух культур, которое охотно принимало и западных балтов, чей язык в отличие от восточных балтов был наиболее близок славянскому. Понятие «русь» постоянно трансформировалось от чисто скандинавского понятия до скандинавско-славянского, а позже — до полностью славянского — от морских северных разбойников до жителей Руси.

Но вопреки желанию многих российских историков это не произошло так уж быстро, особенно что касается ассимиляции киевской знати. Быстрей всего ассимилировались простые переселенцы: купцы и дружинники, женившиеся на славянках, балтках и финках из-за дефицита скандинавских женщин на Руси. Знать, напротив, варилась в чисто скандинавской среде, часто скрепляя военные и политические союзы династическими браками с представителями королевских семей Норвегии, Швеции и Дании. Ярослав (Ярицлейф) Мудрый, к примеру, женился на дочери шведского короля Шетконунга Ингигерде (которую крестили Ириной), а свою дочь Елисавету отдал за норвежского короля Харальда Гардраду. Анна, его другая дочь, стала королевой Франции.

В те времена религия много определяла в жизни людей, и языческая религия викингов и славян сближала эти народы, делая их равными и родственными в новом христианском мире.

Конечно, не всегда мирно проходил процесс слияния викингов со славяно-финско-балтской средой. В VIII в. свеи и готы вторглись в Курляндию и подчинили себе куршей, основав здесь поселение Гробини (по-шведски Себорг), которое впоследствии стало крупнейшим городом куршей. Также в середине VIII в. свеи и готы совместно с прибалтийскими финнами и словенами основывают город Ладогу, где вскоре появляются и фризские купцы. Шведские викинги оседали и к востоку от устья Вислы, у пруссов. Здесь возникло селение Трусо. Вот почему у французов, англичан и других жителей Западной Европы шведы не остались в памяти: шведские норманны не наводили на западноевропейцев такого ужаса, как датчане или норвежцы. Хотя сохранились данные о том, как свейский конунг Олаф напал на Себорг, город куршей, и разграбил его. Но вторая крепость куршей устояла против натиска свеев, и тогда Олаф заключил с куршами мир. Шведы ушли из Курляндии с богатым выкупом и обещаниями дани. От русов же здорово доставалось грекам.

В начале IX в., в 810-х гг., русы, по данным летописи, под предводительством Бравлина напали на греческие города в Крыму. Но тот первый набег викингов на территорию Византии закончился, похоже, мирным договором. Бравлин крестился, и следующий крупный поход против греков русы предприняли уже более чем через полвека, — в 866 г. Аскольд (Осколд) и Дир (Дюр) уже из Киева нападают на Константинополь. И этот поход, наведший на греков еще больший ужас, закончился мирным договором и крещением сынов Одиновых.

Правда, не стоит принимать всерьез все эти крещения викингов в Константинополе. Норманны оставались язычниками и легко принимали веру той культуры, на земле которой находились. Известны случаи, когда скандинавские купцы крестились в Византии, потом принимали ислам в Булгарии, а вернувшись на Русь или в Швецию, вновь почитали Одина, Тора и Фрейра. 




Перед Людовиком Благочистивым стояли люди несколько странного вида. Лицом как даны, но платья и сапоги на них византийские, и на романский манер на одно плечо наброшен плащ, и коротко вкруг, как у данов, стрижены волосы.

— Мы, росы, едем из Константинополя, куда нас направил наш хакан для договора о мире и торговле, — отвечал Людовику Благочистивому голубоглазый высокий, как тополь, человек с румяным лицом, длинными усами и светлыми рыжеватыми волосами.

— Росы… — нахмурил король бровь. Что-то он не мог припомнить такого народа.

Когда росы уже ушли, Людовик подозвал своего секретаря: «Разузнай, кто такие эти росы. Что-то они мне уж очень данов напоминают. И христианских символов я на них не рассмотрел».

К вечеру Людовику доложили: «Росы — это тоже, что и свеоны, одного норманского рода, из одной страны».

— Ах вот оно что! — еще больше нахмурился Людовик.

Еще бы! Норманны немало попортили крови ему и его королевству. Который год он бьется с ними и не может одолеть, как не может океан во время шторма одолеть сушу. 




Эта историческая встреча Людовика Благочистивого с русами в Ингельгейме состоялась в 839 г., что и зафиксировали летописи, и событие это еще раз доказывает, что в первой половине IX в. в Европе русами все еще называли одних только норманн.




 «Народ неименитый, народ не считаемый, народ, поставляемый наряду с рабами, неизвестный, но получивший имя со времени похода против нас, народ, где-то далеко от нас живущий, варварский, кочующий, гордящийся оружием, так быстро и так грозно нахлынул на наши пределы, как морская волна, не щадя ни человека, ни скота…» — писал в 860 г. греческий патриарх Фотий, описывая набег росов на Константинополь. 




 Но грекам, как мы уже знаем, дерзкие пришельцы были известны и до описаний Фотия. Хотя, возможно, к этому времени (860 г.) о нападениях русов на Крым в Византии уже ни кто не вспоминал.




В 866 г. 200 кораблей Аскольда и Дира совершили крупный набег на Византию. Как и их собратья во Франции, Италии и Британии, сыны Одиновы посеяли настоящую панику в Империи Михаила Третьего, правившего тогда в Константинополе. Русы, как и датчане во Франции, безжалостно набрасывались на поселения, грабили и убивали людей, захватывали рабов… Греки были настолько напуганы, что вынесли на берег моря ризу Богоматери, молились, и по преданию, это вызвало бурю, которая спасла Царь-город от неминуемого разорения язычниками, раскидав флот русов. Это событие заставило русов преклониться перед христианством. Византийский император, не имея возможности силой одолеть грозных северян, склонил их к миру, откупился деньгами и дал обещание обратить сынов Одиновых в христианскую веру, предоставив им епископа. Так Аскольд и Дир стали первыми крестителями Руси.

Хельг (Вещий Олег), как и подобает скандинавским правителям, дал клятву не только справедливо править, но и достойно воевать. Кого добровольно, кого силой, он подчинил Новгородскому государству соседних балтов и финнов и значительно расширил владения Руси, присоединив к ней город руссов и кривичей Полоцк и добровольно — другой кривичский город Смоленск.

И Полоцк, и Смоленск также основали варяги где-то в 860 г., а может и раньше. То, что Смоленск строили готы из Смоланда (южная область в Готеланде — Южной Швеции) доказывает само название города — Смоленск, что со шведского переводится как Малоземельск, ибо Смоланд — Малая земля. Русы-славяне в 962 г. именуют Смоленск на свой славянский манер Маленском, описывая свои города грекам. Греки гак и записали Смоленск как Малениски — искаженная попытка перевода «Смоленск» со шведского на славянско-русский. Но, как мы видим, утвердилась именно шведская версия города. Что касается всей Витебской области, то она прямо испещрена археологическими находками проживания здесь скандинавов, как и географическими названиями рек, озер и даже деревень: озеро Астерна (от шведского Эстерн — восточное озеро), река Улла, деревня Свенск (по-шведски Шведское) и многие другие.

Нечто аналогичное происходило и на юге Руси, где русскими вместе с готами становились и частые русские союзники половцы, называвшие себя во все времена казаками. Еще монголы именовали тюрков-половцев  коз или каз от самоназвания племени «казак/козак». Китайцы XIII в. описывали тюрок (кипчаков и половцев) как людей со светло-розовой, как у макак, кожей лица, серыми глазами и светлыми волосами, с правильными чертами лиц. Чингисхан, по описанию современников, имел светло-рыжую буйную бороду (какие никогда не растут у монголов), светло-коричневые длинные волосы, ниспадавшие на спину в виде заплетенных косичек, и серо-зеленые широко поставленные глаза. На китайских миниатюрах это и видно. Русские называли казаков половцами потому, что волосы половцев, как и у их двоюродных братьев финнов-водь были светлыми, почти белесыми, как болотная трава полота, от которой происходит и слово «полотно», что значит белое. Казаки, впрочем, и по сей день не любят, когда их именуют русскими или украинцами. «Мы — казаки», подчеркивают они, ибо являются потомками половцев-казаков, правда, также изрядно смешанных с другими племенами степи и юга России и Украины.

Таким образом, говорить о русской нации как о едином этносе не приходится: русские не однородны, их корни составили очень разные народы с разным мировоззрением, традициями и языками. И уж подавно нельзя говорить о каком-то общем древнерусском народе, от которого отделились позже русские, беларусы и украинцы. Все эти народы развивались достаточно самостоятельно и состоят из различных культур, порой даже не пересекающихся друг с другом.

В принципе аналогично нельзя говорить и про всех славян вообще как о неком едином народе, якобы позже разбежавшемся. В отличие от германцев славяне, как и народы романской группы языков, включают разнообразные этносы: болгары — тюрки булгары, пришедшие с Волги; хорваты — иранцы, сам термин «хорват» иранский; словаки и чехи — кельты племени боги (бемы), русины Галиции — также кельты-галлы, карпы (от названия Карпатских гор), беларусы и большая часть поляков — в основном мазурские и ятвяжские балты, в то время как часть западных беларусов — тот же кельтский народ, что и в Галиции, а северные беларусы на треть скандинавы; русские России — финно-угры Урала; украинцы — на западе в большей степени тюрки (сарматы), а на востоке — тоже финны племени мокши и т. д. Славян объединил вовсе не некий мифический общий народ, как описывают многие, а лишь общий язык, возникший как койне при слиянии западных балтов и готов. Что касается кода ДНК, то у славянских народов он также различается, как различается он у иранцев и скандинавов или прибалтов и ирландцев.




ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. СОБИРАНИЕ РУССКИХ





Истинное собирание русских земель


Одновременно шло и настоящее собирание русских разрозненных княжеств. Но начала это делать не ордынская Московия, а прусский, точнее поморский, языческий князь Миндовг, которого лиетувисы упорно считают своим, хотя этому нет никаких ни доказательств, ни даже аргументов. В 1240 году Миндовг провозгласил Великое княжество Литовское в землях современной Западной Беларуси со столицой в Новогородке, ныне беларуском Новогрудке. При Миндовге, крестившимся в католицизм, Великое княжество Литовское — это еще небольшое королевство русских пруссов, ятвягов и русифицированных кривичей на северо-западе современной Беларуси, охватывающее города Гродно, Слоним, Новогрудок и область будущего Вильно (Вильнюса). Более того, Миндовг отдал некоторые земли Ливонскому ордену, с которым заключил союз после того, как разбитые Миндовгом тевтонские меченосцы основали этот рыцарский союз. Однако это разбазаривание собственных земель обернулось конфликтом. Жители отошедших к крестоносцам территорий стали восставать против произвола ливонских тевтонов.

Нам в школе пытались и пытаются доказать, что все испортили монголо-татары, разорившие Русь. Но последствия от нашествия Батыя ощутили лишь несколько русских колониальных городов северо-востока (Залесья). Тюркская Волжская Булгария — вот кто по-настоящему пострадал от нашествия. Ужасы разорения булгарских, половецких, мордовских, а позже и венгерских городов были описаны как нашествие на Русь. Но этот поход для самой Руси — ничто по сравнению с угрозой от тевтонов.

В те годы в Литву бегут тысячи и тысячи русских беженцев из Полабской Руси, Порусья (Пруссии), из бывшей Кривии, где крестоносцы, как немецкие, так и польские, мечом и крестом обращают в свою веру русинских балтов (пруссов). У пруссов было лишь два выбора — подчиниться, приняв католичество, либо бежать к своим в Литву. Одни выбирают первое — в частности рыцари Стеклов, Белов, Гютцов, Диков, а другие скрываются у единоплеменников (в современной Бресткой области и на Пинщине). Немцы переименовали Королевец в Кенигсберг (Королевская гора), а Замковую гору в Замланд. Теперь быший Королевец и Кенигсберг — российский Калининград.

Усилиями мигрантов с запада Литва постепенно крепла. Миндовг уже вполне мог не заискивать с Ливонским орденом, и факты говорят за то, что Миндовг принял православие раньше 1255 г., ибо на печати Миндовга этого года уже четко изображен герб Погоня, известный ранее лишь как герб одного Полоцка. На щите рыцаря Погони хорошо различим православный крест Ефросинии Полоцкой, хотя по кругу идет руническая надпись, схожая со скандинавской (скорее всего, ятвяжская или же прусская), но тем не менее отличающаяся от скандинавских рун.

Миндовг порвал с католичеством и встал на сторону обиженных земляков. В 1262 г. он вновь сходится с крестоносцами в бою и вновь побеждает их объединенное с принявшими их сторону немецкими пруссами и датчанами войско. После Миндовг заключает союз с православным Новгородом и его князем Александром (Невским), которому помогал еще в 1242 г. отразить очередное нападение крестоносцев на Чудском озере.

Союз с Великим Новгородом заключало и самостоятельное Полоцкое княжество, опора западно-балтских ятвягов, дайнова и скандинавских русов. Произошло это еще раньше Литвы — в 1239 г. Этот союз скрепили браком князь Новгорода Александр Ярославович (будущий Невский) и дочь полоцкого князя Брячислава (Вартелейва) Ваза. Ее, правда, часто ошибочно именуют Александрой, но Александрой Ваза стала лишь после смерти Александра Невского, уйдя в монастырь и взяв имя мужа в память о нем. Ваза — имя шведское, причем королевского рода. Это вполне понятно, так как в Полоцке еще со времен Рогволода в изобилии проживали скандинавы свеи (шведы) и норвежцы, которые принимали активное участие в захвате города Владимиром. Таким образом, среди полоцкой знати каждый второй был швед. Возможно, что Брячислав также был из их числа, так как скандинавские саги упоминают его именно как Вартелейва, а сына Рогнеды (Рагнхильды) Изяслава называют Хильдольфом. И если учесть, что дед Изяслава-Хильдольфа был норманном Регнвальдом (Рогволодом), и, естественно, шведкой была и мать, то скандинавское имя сына Рогнеды кажется более вероятным, чем Изяслав. Изяславом назвали Хильдольфа позже, когда русинские славяне составляли летопись, русифицировав и имена всех князей под славянские. Более облегченной славянской версией Рогнеда они стали называть княжну Рагнхильду.

Заключив союз с Полоцком, князь Новгорода Александр к своему гербу Георгия Победоносца прибавил и герб Полоцка — Погоню. Этот герб, таким образом, появился на беларуской земле еще до образования ВКЛ. После 1239 г. новгородский князь ставил на документы уже двойную печать. Это, пожалуй, первое четкое свидетельство беларуского происхождения герба Погони, который ныне красуется у соседней Литвы (Лиетувы, так правильней, ибо исконная Литва — это все же Беларусь), а Беларусь, странным образом вполне добровольно отказавшись от Погони в 1995 г., вернула себе… советскую геральдику: и флаг, и герб.

То, что Погоня — чисто русский герб, а вовсе не аукштайтский (лиетувинский), видно из надписи на печати Александра Невского. На гербе с Погоней идет четкая надпись «К ДИР», что можно расшифровать как «кнез/князь/конунг Дир», ибо киевские князья Рюрика Аскольд и Дир, убитые в 882 г. в Киеве во время его захвата Хельгом (Олегом), стали первыми святыми для русских. Известный летописный факт, что Аскольд и Дир стали первыми князьями киевских русов, официально крестившимися в Царьграде — главном православном центре мира еще в 866 г. Хотя может возникнуть вопрос: а кого тогда крестил Владимир-Вальдемар в 988 г.? Скорее всего своих варяжских дружинников с семьями да еще оставшихся от Хазарии киевлян-иудеев.

Но особенно широко земли русского королевства разрослись при Витене (1293–1316 гг.), когда к Литовскому княжеству присоединились земли Минска, Слуцка, Турова и Пинска на юге и до той поры вольный Полоцк и Витебск — на севере. Таким образом, ВКЛ к началу XIV в. занимало почти всю современную территорию Беларуси.

В 1316 г. верховным князем ВКЛ стал по наследству младший брат, а по другим данным — сын Витеня — князь Гедимин (Скиндимин). При нем центр Литвы был перенесен в полоцкую землю, в город Вильно (современного Вильнюса), невдалеке от Троки. Некоторые историки утверждают, что Гедимин и построил Вильно, но скорее, Гедимин лишь перенес в Вильно столицу из Новогородка в 1323 г., ибо Вильно упоминается впервые под 1128 г. Гедимин продолжил собирание раздробленных русских княжеств и впервые принял титул короля Литвы и Руси, что доказывает вхождение в королевство северных земель Киева — «матери городов русских» — Волыни. Русинский князь также поддерживал дружеские связи с Псковом и поощрял его стремление к независимости от Новгорода.

При Ольгерде (1345–1377 гг.) Великое княжество Литовское приросло и исторически центральными землями Руси: Киевом, Черниговом, Переяславлем, Новгород-Северским, а также большой частью Владимиро-Волынского княжества. Литва нанесла поражение татарам в битве у Синих Вод, в результате чего те русские, которые входили в сферу влияния Орды, перестали платить ей дань. При этом у Ольгерда с Ордой складываются добрососедские отношения, чего не скажешь про отношения с Владимирским Улусом Орды, где московский князь Дмитрий силой и обманом пытался отобрать титул столицы Улуса у Твери.

Коварный Дмитрий пригласил тверского князя Михаила в гости, заточил в тюрьму и заставил подписать указ о переходе титула столицы Владимирского Улуса от Твери к Москве. Михаил повиновался, но потом обратился за помощью в Литву. Ольгерд вместе с Михаилом наказывают Дмитрия: разбивают его сторожевой полк, а сам Дмитрий бежит в Москву и укрывается там за каменными, только что отстроенными стенами Кремля. Постояв под стенами три дня, Ольгерд и Михаил уходят.

И, наконец, князь Витовт, разбивший в 1410 г. войско Тевтонского ордена при Грюнвальде, довершил собирание русских земель присоединением до сих пор вольного города кривичей и готских (смоландских) русов Смоленска, а также соседнего Рославля и пограничной с Московией Вязьмы. Несмотря на то, что в 1399 г. Витовт был разбит ордынцами у реки Ворсклы, литвинский князь вновь укрепляет дружеские отношения с Тохтамышем. В 1396 г. именно к Витовту в Литву бежал разбитый на реке Терек Тамерланом (Тимуром) хан Тохтамыш, чьи сыновья поддержат русские полки на поле Грюнвальда. В том же году, когда были разбиты тевтонцы — в 1410 г. — русь-литовские солдаты вместе с сыном Тохтамыша Джелал эд-Дином, поддержавшим Витовта под Грюнвальдом, идут воевать с крымскими татарами.

Кстати, когда советские и российские историки пишут, что Грюнвальд — это «великая битва против крестоносцев, где объединенные славянские силы русских, беларусов и поляков вместе с литовцами победили», то такие историки под русскими (россиянами) имеют ввиду Смоленский полк. Говорить так — это все равно, что говорить: Наполеона Бонапарта одолели советские Вооруженные Силы. Смоленский полк — такой же литовский полк, как и Подольский, Галицкий, Минский, Витебский и многие другие полки в составе литвинской армии Витовта. С таким же успехом в Венгрии могут писать, что Венгрия разгромила Тевтонский орден по той причине, что в польском войске сражались наемные чехи и венгры (валахи). Смоленск в 1410 г. не имеет никакого отношения к Москве, он — литвинский город, извечно беларуский, а после революции 1917 г. большевики даже выбрали Смоленск столицей БСР, но позже, в год войны с Польшей (1920), отторгнули Смоленскую область вместе с Могилевской и Гомельской от Беларуси в пользу РСФСР. Гомельщину и Могилевщину после убедительных просьб Минска Беларуси все же вернули, а вот Смоленскую область — уже нет. В Москве отменили полное название города Смоленск-Литовск, как именовались до той поры и некоторые другие беларуские города: Брест-Литовск, Минск-Литовск. А вот конница Джелал эд-Дина — это в самом деле московский вклад в победу под Грюнвальдом, тем более что именно татарский ратник сразил магистра Тевтонского ордена Ульриха фон Юнгингена. Но российские историки полагают, что русский вклад в викторию славян над тевтонцами — это смоляне, а своих соотечественников татар именуют лишь наемниками. Вот тебе и благодарность потомков. Более чем странно.

Вот кто по-настоящему собирал русские земли: литвинские князья! Вот где была Русь! Русь — это там, где вместе с русскими рыцарями (уже само слово рыцарь — русское, сокращение от рус-царь, т. е. царь (начальник) русов (дружины)) приходило Магдебургское право, право на самоуправление и свободное экономическое развитие, право свободного вероисповедания, будь ты католик, православный, мусульманин, иудей или язычник.

Собирать — значит, мирно присоединять, а не поливать их кровью, как делали московские князья Иван III и IV, Василий III и в особенности Алексей Михайлович Романов, ненавидя людей даже другой христианской конфессии, считая латинян (католиков, да и православных тоже, если они не признают Москву центром православия) врагами номер один. Хотя вот с исламом Орды почему-то мирились. Скорее всего потому, что московское православие и было почти исламом.




Трагедия Великой Руси


Москва, впрочем, тоже «собирала» непосредственно русские земли, самыми примечательными из них были две русских парламентских республики: Великий Новгород и Великое княжество Литовское. 




 Известная нам Русь (колония Полабской Руси) началась с Новгорода в 862 г., когда этот город, похоже, первым построил датский христианский конунг Рюрик, назвав изначально Хольмгардом. В 882 г. варяжский (норвежский) родственник Рюрика (муж его сестры) и воспитатель его малолетнего сына Ингвара Хельг (он же Олег, он же Одд-Рольф) перенес столицу Руси из Новгорода в Киев. В принципе в Киевской Руси всегда ярко выделялось три центра: Киев, Новгород и Полоцк. Позже на основе этих древнерусских городов возникли собственные русские государства: Великое княжество Литовское и Новгородское княжество. В XI-XII вв. Новгород стал центром громадной территории, простиравшейся от Северного Ледовитого океана до Торжка. Новгородцы собирали дань с племени чудь, жившего в юго-восточной Эстонии, куда еще в 1030 г. совершил поход Ярослав Мудрый и основал там город Юрьев (современный Тарту), не раз совершались походы в Карелию, в земли соседских угро-финских племен ижоры, води и веси.

Однако не только военные походы способствовали расширению территории новгородской земли. Громадное значение имело мирное колонизационное движение русского крестьянства в северном направлении. 




«В течение столетий русские земледельцы постоянно осваивали территории, чрезвычайно редко заселенные племенами финно-угорского происхождения, которые главным образом занимались охотой и рыболовством» — пишут российские историки. 




Обращаю внимание на подчеркнуто выделенные слова «черезвычайно редко заселенные племенами…» Российские историки как бы говорят нам: 




«Там, в Новгородщине расплодились одни русские, финнов было очень и очень мало, лично видел». 




Новгородские земли, раскинувшиеся от Чудского озера до Валдая, от Ладоги и Онеги до Вологды уже одними названиями финские. Граждане Великого Новгорода — это на 80 % финно-угры. Остальные 20 % распределялись между русскими, шведами и немцами. Первые сходки новгородского вече даже и проходили на местном финском языке.

Главный недостаток Господина Великого Новгорода состоял в том, что новгородцы не создали сети крепких и экономически развитых городов, как в Литве, или хотя бы в Великом княжестве Тверском. Кроме самого Новгорода, в республике не было мегаполисов. Все мало-мальски крупные города, как Псков, отделились в собственное государство. Ладога… Но и она долгое время, отделившись от Новгорода, представляла из себя полушведское ярлство.

Город Альдейгьюборг — Старая Ладога — и был построен шведскими русами в финских землях где-то в 750-е гг.  Город стал тогда первым прибалтийским стольным градом Руси, именно туда приплыл в 860 г. Рюрик Людбрандссон по просьбе вепсов и чуди. Само якобы русское название города Ладога — вепсское.

Ладо — древнейший арийский бог, которого сохранили балты и финны, самый консервативный народ Европы. Следы Ладо можно найти даже в Древней Греции, в полном имени богини Афины — Афина Полада, что переводится как дочь (воспитанница) по Ладу. Выражение «лад в семье» означает — порядок и любовь правят в этой семье, в семье живет бог Лад. Но если у латышей, финнов Ладо был главным богом, то у славян он был покровителем любви и веселья, поэтому его любили одинаково финны, балты, бодричи, готы и свеи.

Общая экономическая и политическая зона Верхней Руси породила и единый культурный фон эпических сюжетов в смешанной скандинавско-финско-славянской среде. Лишь частично, в виде имен, преданий и сюжетов, этот культурный пласт вошел в состав дошедших до наших дней произведений как древнерусской, так и древнескандинавской литературы. Старая Ладога возникла именно как первая столица и русов, и прибалтийских племен, и словен, тем более что возникла она на перекрестке скандинавско-славяно-финских земель, что было весьма удобным географическим положением. Из Ладоги было легко и одинаково быстро добраться до финских племен ямь и ижоры на запад и весь на восток; к Ладоге примыкали земли чудь, которые жили от современной Эстонии вплоть до Ладожского озера; близко, на юге лежала страна ильменских славян; отсюда было достаточно близко и до Швеции. Ладога, таким образом, стала главным форс-портом викингов-русь, готов и свеев. К середине IX в. стал функционировать и легендарный торговый путь «из варяг в греки». В период политических эмиграций и ссор помещиков с местными конунгами норвежские противники короля порой предпочитали холодной Исландии более теплую и плодородную землю славян Руси. Так в одной из исландских саг рассказывается об Эймунде, младшем сыне норвежского помещика, который с 600 дружинниками отправился в Гардарик, спасаясь от преследования короля Олафа Святого. Ранее и сам Олаф спасался от врагов на Руси. Было это уже при Ярославе Мудром. Правда, похоже на то, что тон в Ладоге задавали также и славяне бодричи. Потомок Отвине (возможно, балтийский вождь) словенский ладожский вождь Буривой (Бурислейв) славился своей силой и смелостью. Он успешно воевал против финнов-пермь и расширил владения Ладожской земли. Буривой завоевал финскую Биярмию до реки Кумен (Куммене в Финляндии), где позже потерпел поражение и после умер в городе Биярмы, на острове.

Рюрик не стал жить в переполненной варягами Ладоге. Он построил новую столицу на Ильменском озере, названном так из-за переехавших сюда с Полабской реки Ильменов славян. Ильменские словены назвали новую крепость просто Новый город в честь Полабской столицы Старгорода (ныне немецкий город Ольденбург). Тогда никто не предполагал, что незатейливое название этого небольшого форта, занимающего южную половину позднейшей цитадели, вскоре обретет общеевропейское звучание и преобразуется в Новгород, затем в Новгород Великий и позже Господин Великий Новгород. К югу от маленькой крепости стоял храм Волоса или Велеса, которого позже заменят на готского Перуна по приказу Владимира. Место почитания Перуна было устроено тогда в роще Перыни, южнее от идола Велеса.

В последующие времена Новгород разрастался на север. Облик средневекового Новгорода с его узкими улицами и переулками, высокими, порою причудливо расположенными зданиями, множеством резного либо раскрашенного дерева построек, кораблями и челнами у пристаней широкой реки Волхов, садами внутри усадеб, был красив и уютен. Мощные дубовые укрепления, охваченные блестящей лентой наполненных водою рвов, окружали город. Как и Ладога, Новгород был многонационален. По раскопкам обнаружено, что здесь был «готский двор», торгово-дипломатический квартал купцов со шведского острова Готланд. Также известно, что в северо-западной части города жило много финских женщин (скорей всего, это любовницы русов). Жили в Новгороде и немцы. Как и немцы, готы были достаточно независимы и подчинялись собственным судам и законам. Позже это население перемешалось, переняв язык славян.

В XIII в. Новгород превратился в один из важнейших городов Северной Европы. У него была самая тесная экономическая связь со Швецией и Литвой (беларуским ВКЛ). Там, на острове Готланд, в городе Висбю, у новгородских купцов была даже собственная церковь, а у готов в Новгороде — церковь Святого Олафа. Тогда же Новгород вместе с Ригой и Готландом вошел в Ганзу, торговый союз семидесяти немецких городов. Причем в этом союзе немецкие купцы отводили Новгороду самое почетное место, называя его материнским.

Новгород для Ганзы был главным портом южной Балтики. Но во время расцвета и роста Новгорода и Ладога не потеряла своего важного значения Северной Руси. Здесь стало больше шведов. Они же и управляли в городе. К сожалению, не сохранились имена тогдашних князей. Но, судя по всему, поход на Византию в конце VIII - начале IX вв. руса Бравлина можно отнести как раз к периоду Ладожской Руси, хотя в летописи и сказано, что Бравлин был новгородским русом. Но Новгород в конце VIII в., по утверждениям археологов, еще не мог существовать.

Как владение киевского князя Владимира (Вальдамара Старого) рассматривали Ладогу норвежские викинги, когда в 997 г. норманны ярла Эйрика Хаконарсона разрушили город и сожгли воздвигнутую Олегом крепость. Через 20 лет, в 1020 г. Ярослав Мудрый отдал Ладогу и прилегающую к ней область («Альдейгьюборг и то ярлство, которое к нему принадлежит») своей жене, шведке Ингигерде, дочери знаменитого короля Олафа Шетконунга. Наместником в Ладоге стал родственник Ингигерды, етский (готский) ярл Регнвальд. В эти годы в Ладоге часто находили приют и другие викинги, бежавшие во время распрей особенно из Норвегии. Таковым был Олаф Толстый, которого после гибели канонизировали и прозвали Святым и в честь которого в Новгороде воздвигли церковь. Также в Новгород бежал и его сын Магнус, и легендарный Харальд Гардрада — зять Ярослава, муж его дочери Елисаветы. Регнвальда на посту наместника Ладоги сменили его сыновья, Ульф (Улеб), который в 1032 г. совершил поход на «Железные Ворота» (80 км. южнее современного Сыктывкара на реке Сысоле), и позже Эйлиф. Третий сын Стейнкиль в 1058 г. был призван из Ладоги в Швецию, где после гибели сыновей Шетконунга был избран королем, и таким образом ладожанин стал основателем новой шведской королевской династии!

С 1105 г. Ладога стала подчиняться новгородскому князю. Через 50 лет шведы с пятитысячным войском, совершая крестовый поход по финским землям, так и не сумели отвоевать Ладогу. Но Ладожская земля, как именовались управлявшиеся этим городом территории в XI-XII вв., не ограничивалась районами Приладожья к западу и востоку от Волхова. В саге о Хальвдане, сыне Эйстейна, сообщается, что одно время Альдейгьюборг (так викинги называли Ладогу) и Алаборг (Олонец) составляли единое ярлство, границы которого доходили до Бьярмии (Перми). Это говорит о том, что Ладожская Русь была достаточно большим самостоятельным северорусским княжеством, занимающим обширные финские земли северо-востока Европы. Уйдя полностью в состав Новгородской республики, Ладога постепенно перестала быть важным пунктом и портом. Год за годом город приходил в запустение, ибо власть и все политические и экономические рычаги сосредоточились в одном-единственном Новгороде. Это было явной ошибкой. Ладога настолько измельчала, что позже в 14 км. южнее по Волхву построили Новую Ладогу, а тот самый древний город ныне называется Старой Ладогой.




 Во второй половине XV в. Золотая Орда стала переживать политический кризис. Сарай хирел, и этим тут же воспользовалась Московия и ее князь, амбициозный Иван III. Новгороду грозил захват Москвой. В этих условиях значительная часть новгородского боярства в борьбе с Москвой искала поддержки у литовских (беларуских) князей ВКЛ. Новгород стремился к вступлению в союз Польши и Беларуси-Литвы. В 1440-е гг. польский король и великий князь литовский Казимир IV получил по договору с Новгородом право сбора нерегулярной дани с некоторых новгородских волостей. В 1456 г. московские войска напали и разгромили новгородское войско под Русой. В результате был заключен Яжелбицкий договор. По нему Новгород обязывался не принимать врагов московского князя Василия II, лишался права внешних сношений и законодательных прав, высшей судебной инстанцией становился московский князь, новгородская вечевая печать заменялась печатью великого князя. В Новгорде понимали — приходит конец демократии, свободе и процветанию республики. Нужно было что-то срочно делать.

Весной 1471 г. новгородцы заключили с Казимиром IV договор, согласно которому Новгород признавал его своим князем, принимал его наместника, а король обязался защищать своим войском Новгород в случае, если от Москвы будет исходить военная угроза. Вот это и было попыткой собирания русских земель. К славянскому союзу русских литвин и поляков примыкали великороссы Новгорода, считавшие литвин своими братьями (у новгородцев, как и у литвин, фамилии оканчивались на  -ович/-евич или  -ский). Это взбесило Ивана III. Его армия тут же вторглась в пределы республики. Казимир так и не успел ничем помочь новгородцам. Основное сражение произошло на реке Шелони. Несмотря на удачное начало битвы, когда новгородцы обратили татар и московитов в бегство, затем по русским вдарила конница татар и новгородцы были разбиты московским воеводой Даниилом Щени, потеряв 14 000 человек.

Начавшиеся вскоре мирные переговоры имели результатом подписание договора в Коростыни, по которому Москва получила от Новгорода большую контрибуцию, а новгородцы обязались Ивану III платить дань, посвящать в сан архиепископа только в Москве, не сноситься с королем польским и великим князем литовским, отменить вечевые грамоты и не составлять судных грамот без утверждения великого князя.

После ухода московских войск обстановка в Новгороде снова стала налаживаться. Весной 1477 г. Иван III послал туда своих послов. На вече, созванном по этому поводу, была написана грамота, смысл которой сводился к тому, что Великий Новгород не звал Ивана III к себе государем. В октябре 1477 г. из Москвы по новгородскому направлению вышло новое войско во главе с самим великим князем Иваном III. В начале декабря Новгород был полностью окружен и блокирован. Простые новгородцы изъявляли готовность драться насмерть. Но богатые бояре посчитали, что смогут неплохо жить и при московском государе. Через месяц Новгород сдался. Жителей привели к присяге на верность великому князю Москвы, а вечевой колокол сняли и отвезли в столицу Московии. Новгородская республика перестала существовать.

Бояре Новгорода просчитались — тех, кто входил в состав вече (парламента), выдворили из города.

Позже уже в пределах Московии Новгород вновь обрел самостоятельность и восстановил вече, но Иван IV Грозный (хотя его прозвище правильней переводить с европейского  «Террибль» как Ужасный) окончательно покончил с вольностью Новгорода, устроив в городе резню членов вече и их семей.

Таким образом, время существования Новгородской республики определяется отрезком времени в 350 лет: 1136 - 1478 гг. После погрома в 1570 г. Грозным Новгород больше никогда уже не стал как прежде большим процветающим городом, «материнским центром восточной Балтики», как его называли немцы торгового союза Ганза. Грустная история великой русской страны. Почти такая же, как и у второй великорусской республики — Псковской.




 В годы феодальной раздробленности Киевской Руси в XII в. город Псков и его прилежащие владения по реке Великой, вдоль Чудского и Псковского озер, а также реке Нарве стали частью Новгородской земли. Псков располагал особыми правами, включая право самостоятельного сооружения пригородов (одним из древнейших является Изборск). Из-за участия Пскова в борьбе против Ливонского ордена его влияние существенно усилилось, что в итоге привело к его фактической автономии, в особенности после победы в Раковорской битве в 1268 г. В 1348 г. (Болотовский договор) автономия Пскова была признана Новгородом де-юре, после чего новгородские бояре перестали посылать в него своих посадников. Единственной сферой, в которой Псков оставался зависимым от Новгорода, были церковные вопросы, ибо в Новгороде был Софийский собор, дававший право городу оставаться духовным центром всей Верхней Руси.

Особенности в экономике, вековые связи с Новгородом, статус границ и военные угрозы извне привели к развитию вечевой системы, в которой князья играли лишь незначительную роль. Вече избирало посадников и сотских, а также управляло отношениями между знатью, посадскими людьми, изборниками и смердами. Боярский совет имел особое влияние на решения вече, собиравшегося в Троицком соборе. Он содержал архивы, важные личные бумаги и государственные документы.

Право быть избранным на важные должности было привилегией выходцев из благородных семей. Однако во время наиболее драматичных моментов в истории Пскова важную, а подчас и решающую, роль играли так называемые «молодшие» посадские люди, люди более низких чинов. Борьба между боярами и смердами, старшими и молодшими посадскими людьми вылилась в появлении в XIV в. ереси стригольников и споров на вече, начавшихся в 1470-х гг. и нередко выливавшихся в кровавые столкновения.

После отделения Пскова от Новгорода в 1348 г. Псков под давлением Москвы признал московского князя своим главой и согласился избирать на псковское княжение лиц, угодных великому князю. С 1399 г. эти князья называются московскими наместниками. Василий II добивается права назначать псковских наместников по своему усмотрению, причем они приносят присягу не только Пскову, но и великому князю Москвы. При Иване III псковичи отказываются от права смещать назначенных к ним князей. Опять под давлением более сильной и крутой на расправу Московии.

В отличие от Московии в Псковской республике было хорошо развито земледелие, рыболовство, ковка, ювелирное дело и зодчество. Разветвленная торговля как внутри республики, так и с Новгородом, и другими русскими городами, прибалтийским регионом и Западной Европой (город как и Новгород был членом Ганзейской лиги) сделали Псков одним из крупнейших ремесленных и торговых центров Руси. В Пскове чеканились собственные деньги на протяжении 85 лет — с сентября 1425 г. по февраль 1510 г.

В отличие от Новгорода в Пскове не было крупных землевладельцев, земельные владения его граждан и монастырей были меньшими и более разбросанными. Социальные отношения, сложившиеся в Пскове, были прописаны в Псковской судной грамоте.

Укрепления связей с Москвой, вызванные экономическим развитием, внешнеполитическими целями, псковским участием в Куликовской битве и успешным совместным противостоянием Тевтонскому ордену, создали предпосылки для ослабления независимости Псковской республики. Псковские бояре и купцы пытались сопротивляться объединению с Москвой, но не нашли достаточной военной силы, а стало быть и поддержки большинства горожан, напуганных возможной войной с Московией. Так, в 1510 г. Великий князь московский Василий III прибыл в Псков с войском и объявил город и республику своей вотчиной, положив конец Псковской республике. Вече было распущено, приблизительно 300 богатых псковских семей были высланы из города. Их имения распределили между московскими служилыми людьми. На рассвете 13 января 1510 г. был снят вечевой колокол. Очень скоро богатый и процветающий город как вотчина Василия III превратился в унылый заброшенный городишко, откуда бежали мастера и торговцы.




Взлет и падение Твери и Ярославля


В Золотую Орду, кроме Москвы, попали и куда как более развитые и влиятельные русские колониальные города. Так, Тверь стала столицей русской диаспоры Орды. Город выгодно находился на волжском торговом пути, связывающем Каспий с Балтикой. Примечательно, что в начале XI в. муромский князь Глеб Владимирович, спеша к своему больному отцу в Киев, в 1015 г., предпочел путь не прямой, а окольный, но пролегающий по людной местности — вверх по реке Волге до реки Тьмы и оттуда на юг через Смоленск.

С севера к Тверскому княжеству примыкали земли Великого Новгорода с городами Торжком и Бежецким Верхом, которые не раз захватывались тверичами; с запада — Смоленское княжество (г. Ржев принадлежал Твери недолго); с юга и востока — владения Москвы и Суздаля. Приблизительно Тверское княжество занимало площадь в 300 верст длиной и от 60 до 100 верст шириной, всего около 25 тыс. кв. верст.

Тверское княжество было довольно густо заселено: во времена своего могущества оно по свидетельству иностранцев могло выставить до 40 000 дворян, а простолюдинов вдвое и втрое больше, следовательно всего до 160 000 человек. Отсюда можно заключить, что общее число жителей княжества равнялось 700 000 - 800 000 душ или около 26 жителей на 1 км


. Этнический состав: русские — на западе княжества и финно-угры, скорее всего меря и вепсь.

Кроме Твери, в пределах княжества было много городов; из них более значительные, имевшие своих удельных князей, — Кашин, Микулин, Телятьев городок, Холм, Дорогобуж и Чернятин. Кашин был самым сильным уделом, иногда спорившим из-за первенства с самою Тверью; князья Холмские и Микулинские также имели значение, но далеко не такое, как Кашинские, вследствие чего наравне с остальными носили название «меньшая, молодшая братия».

В XII и начале XIII в. Тверь (первое упоминание в 1135 г.) входила в состав Переяславльско-Залесского княжества. Предположительно обособление княжества произошло после смерти великого князя Ярослава Всеволодовича в 1246 г. Первым тверским князем стал один из его сыновей Ярослав (умер в 1271 г.). Ярослав Тверской принял активное участие в борьбе своих старших братьев за владимирский престол, Александра Невского и Андрея Суздальского, окончившейся неудачею последнего, союзника Ярослава, что особенно тяжело отозвалось на семье Ярослава: при взятии татарами (союзниками Александра Невского) города Переяславля была убита жена князя Ярослава, а сыновья взяты в плен. Затем Ярослав некоторое время княжил в Новгороде.

После смерти Александра Невского Ярослав стал соперником брата своего Андрея, ездил в Орду, где и получил ярлык на Великое княжение (1263 г.), но не известно, почему правом этим стал пользоваться только через год, после смерти Андрея. Ярослав вел с переменным успехом борьбу с новгородцами из-за княжения в Великом Новгороде: в 1270 г. новгородцы приняли Ярослава, но выговорили, чтобы он правил ими «на всей воле их».

Как пишут российские историки:




 «Поселяне, обрабатывавшие землю, находились, смотря по условию, в большей или меньшей зависимости от землевладельца. Большинство крестьян в определенные сроки (Юрьев день) могло переходить от одного владельца к другому, из одного княжества в другое… некоторым землевладельцам князья давали право не отпускать крестьян и право суда над живущими на их землях, кроме «душегубства и разбоя». Доходы князя (помимо личных) состояли из прямых налогов («дани») и косвенных («яма», «корма», «тамги», «мыта»). Некоторым землевладельцам, особенно монастырям, князья жаловали грамоты, освобождавшие поселенных на их землях людей от «дани» и других поборов в пользу князя. Если бы не ряд бедствий, посещавших Тверское княжество, населению его, по-видимому, жилось бы недурно».




Жилось бы недурно… Какие же бедствия обрушивались на Великое княжество Тверское? Прежде всего ревность московских князей, в частности Ивана Калиты, который писал постоянные жалобы в Орду и выбивал у хана передачи ярлыка на стольный град русских земель Орды ему, московскому князю. Хан не соглашался. Тем же страдал и Дмитрий, прозванный, совершенно незаслуженно Донским. Незаслуженно, ибо, переодевшись в одежду простого ратника, ретировался с поля Куликовской битвы, а литвинские князья Дмитрий и Андрей Ольгердовичи за него громили наемных солдат Мамая.

Закат Твери и пришелся на захват города московским князем Иваном III, которого тверской князь считал своим союзником в борьбе с Новгородом.

При сыне Ярослава Святославе (1271 - 1282 или 1286 гг… точно неизвестно) Тверское княжество пользовалось спокойствием и мало участвовало в княжеских междоусобицах. После смерти Святослава (1282 или 1286 г.) княжил брат его Михаил (по 1318 г.). Вначале он с успехом правил, отражал нападки Москвы при поддержке Литвы. Затем, не желая подчиняться великому князю Димитрию Александровичу, Михаил отбил опустошительный набег последнего в союзе с татарами. В 1293 г. в Тверь приходил из Орды татарский царевич Тахтамер, который «многу тяготу учинил людям». В 1294 г. вследствие женитьбы Михаила на дочери ростовского князя Димитрия, Анне (впоследствии св. Анны Кашинской), Кашинский удел был присоединен к Твери.

В 1295 г. Тверью был заключен с Новгородом оборонительный союз «или от татарина, или от кого-нибудь другого» — это было первой попыткой русско-ордынского князя дать отпор татарам, что, впрочем, не помешало Михаилу после смерти Великого князя Андрея Александровича (1304 г.) поехать в Орду и добыть себе ярлык на великое княжение. Это привело к ожесточенной борьбе с московским князем Юрием Данииловичем. В борьбу вмешались новгородцы, недовольные высокомерием Михаила. Юрий поехал в Орду и выпросил великокняжеский ярлык для Москвы. Теперь Михаил должен был уступить московскому князю великокняжеский титул. Несмотря на мирное разрешение спора, Юрий с татарами и другими наемниками напал на Тверское княжество. Нападение было отбито Михаилом, а среди пленных оказалась жена Юрия, татарка Кончака, которая заболела и умерла в неволе еще до окончания мирных переговоров. Этим обстоятельством московский князь воспользовался, чтобы очернить тверского князя перед ханом. Михаил был вызван в Орду и там предательски убит (1318 г.).

Сын Михаила, Дмитрий Грозные Очи (1318 - 1324 гг.), воспользовался корыстолюбием Юрия, утаившего собранную с тверяков для хана дань, и добился ярлыка, но когда в 1324 г. оба соперника встретились в Орде, то во время ссоры Димитрий выхватил меч и зарубил подлого князя Юрия, за что был также казнен по приказанию хана. Тверское княжество и титул великого князя были отданы брату казненного, Александру Михайловичу, в 1324 г. В 1327 г. в Тверь приехал посол и близкий родственник хана Чолхан (Шевкан или Щелкан), который своими радикальными мерами установления магометанства довел тверитян до открытого сопротивления: все татары были перебиты, а Чолхан сожжен в великокняжеском дворце, где пытался укрыться.

События 1327 г. нашли отражение в Тверском сборнике, Рогожском летописце, а также в устном народном творчестве («Песня о Щелкане Дудентьевиче»). Московский князь Иван Данилович Калита принял от хана поручение наказать тверского князя. Войско обрадованного шансом выслужиться Калиты, в котором было до 50 000 татар, заняло Тверь и Кашин. Александр бежал в Псков, а на место его с согласия хана Узбека сел брат его Константин Михайлович с титулом великого князя тверского.

Княжение Константина было мирное, страна оправилась от «щелкановщины». В 1337 г. хан Узбек простил Александра и возвратил ему Тверское княжество, но через два года Калите после неудачных попыток удалось-таки оклеветать своего соперника, последний был вызван в Орду и там казнен вместе со своим сыном. Константин снова занял тверской стол и мирно княжил. После смерти Константина ярлык на Тверское княжество выхлопотал себе племянник Всеволод, князь Холмский, но по настоянию духовенства уступил стол дяде своему, князю кашинскому Василию Михайловичу, продолжительное княжение которого было полно междоусобиц среди тверских удельных князей из-за Дорогобужа. Кашин оспаривал у Твери первенство. Тверские князья в своих спорах прибегали к посредничеству Литвы и Москвы; последние пользовались случаем и не раз разоряли Тверские земли.

В битве между ханами Тохтамышем и Мамаем на Куликовом поле в 1380 г. участвовали наряду с литвинами и москвичами также представители Великого княжества Тверского: кашинцы и тверяки. В 1382 г. после смерти князя Василия Михайловича Кашин был снова присоединен к Твери, и тверской князь Михаил получил от хана Тохтамыша ярлык на великое княжество Тверское. Последние годы княжения Михаила были мирные, и экономически страна сильно поднялась.

После смерти Михаила великим князем тверским стал сын его Иван Михайлович (1399 - 1425), который все время теснил своих родственников — удельных князей — и немало забрал их земель. Москва, занятая борьбою с Литвою и татарами, пока не вмешивалась в тверские дела. Благодаря союзу с литовским князем Витовтом и с Москвою Тверь стала сильным и авторитетным княжеством. История русского мира, возможно, была бы совсем иной, более европейской, если бы столицей ордынских земель русских оставалась Тверь. Но…

Князь Твери Михаил не раз помогал московскому князю Ивану III в его борьбе с Новгородом (в 1471 и 1477 гг.) и против татар. Однако это совершенно не помешало Иоанну, покорившему Новгород и Ярославское княжество, нанести удар и по самостоятельности своего союзника, причем он ловко воспользовался недовольством тверских удельных князей и бояр, переманив их на свою сторону. Михаил, как и чуть ранее новгородцы, заключил союз с польско-беларуским королем Казимиром. Иван III отреагировал не медля: собрал большое войско из московитян и татар, и 12 сентября 1485 г. Тверь была взята войсками Ивана.

Михаил бежал в Литву (Беларусь) и Тверское княжество утратило навсегда свою самостоятельность. Иван отдал Тверское княжество в удел сыну своему Ивану Ивановичу (1485 - 1490 гг.), после смерти которого в него посажены были наместники. В 1491 - 1492 гг. тверские земли были переписаны «по-московски на сохи», чем и завершилось окончательное присоединение их к Москве. Как и Новгород, богатое и сильное некогда княжество пришло в запустение.

Тверское княжество было краем промышленным, в нем процветали ремесла и торговля, оно являлось также меновым центром для товаров, шедших с запада и востока. В «песне о Щелкане» (XIV в.) Тверь называется «богатою». Знаменитый тверской купец Афанасий Никитин в XV в. ездил по торговым делам в Индию. Большим влиянием пользовалось духовенство, впрочем, из той же книги Афанасия Никитина «Хождение за три моря» очевидно, что тверское православие, как и московское, — это чудная смесь с исламом: Никитин в конце книги пишет молитву Аллаху, причем на тюркском языке, упоминая Иссу (Иисуса) вместо Магомета.




 Но еще раньше Твери было завоевано Ярославское княжество, расположившееся в центре расселения финских мери. Ярославское княжество просуществовало с 1218 по 1463 г. (номинально до 1471 г.). Удельное княжество в составе ордынского Владимиро-Суздальского улуса до середины XIV в. затем переросло в Великое княжество, оно выделилось из Ростовского после разделения земель между сыновьями князя Всеволода Константиновича. Ему достались земли по берегам реки Волги вокруг Ярославля и ее притоков Мологи, Юхоти, Сити, Ухры, части нижнего течения Шексны и Кубенскому озеру.

Во время татаро-монгольского нашествия в 1238 г. Ярославль был разграблен. В результате битвы на реке Сить войска князей Залесья (так называемой Северо-Восточной Руси), в том числе и Ярославского, были полностью разбиты, князь Всеволод погиб. Ярославское княжество, как и все Залесье попало в зависимость от монголо-татар. В 1262 г. в Залесье произошло восстание против монгольских сборщиков дани. Татары и их приспешники были перебиты. Карательный поход удалось предотвратить отправившемуся в Золотую Орду великому князю владимирскому Александру Невскому.

В княжестве последовательно правили сыновья Всеволода Константиновича — Василий (родился не ранее 1228 г. и умер в 1249 г.) и Константин (родился незадолго до гибели отца). Первая династия ярославских князей продолжалась недолго. 3 июля 1257 г. неизвестно по какой причине — то ли чтоб выгнать татар из города, то ли чтоб не впустить их туда, под Ярославлем на холме, названном потом Тутовой горой, произошла легендарная битва, унесшая жизни многих людей, в том числе и князя. В дальнейшем ордынцы разоряли Ярославль в 1293 и 1322 гг.

После Константина наследников мужского пола не осталось, престол переходит к малолетней дочери князя Василия Анастасии при неформальном регентстве ее матери Ксении. В 1261 г. Анастасия выходит замуж за Федора Ростиславича Черного, сына смоленского князя. После смерти Анастасии и получения ее мужем ханского ярлыка управление княжеством полностью переходит к нему. Федору приходилось часто бывать в Сарае, столице Орды, участвовать в монгольских походах. Вторым браком он был женат на ханской дочери (в крещении Анна) — от них и началась вторая династия. В 1278 г. в княжестве случается эпидемия и мор, а в 1298 г. — засуха и голод. В 1299 - 1321 гг. в княжестве правил сын Федора и Анны — Давид. После престол унаследовал Василий Давидович Грозные Очи. Он был женат на дочери Ивана Калиты и даже претендовал на Великое княжение в Москве после его смерти. Со времени правления Василия началось выделение более мелких земель. Ярославские князья, собственно занимавшие Ярославль, стали называться по отношению к князьям мелких уделов великими. Многие из князей ярославских, занимавших уделы, не назывались удельными по своим уделам, по мелкоте и бедности последних, а носили родовое название ярославских.

У Василия Давидовича было три сына — Василий, Глеб и Роман. Правили ли Глеб и Роман неизвестно, Василий Васильевич правил в 1345 - 1380 гг. Он активно сотрудничал с Москвой, особенно против Твери, в Куликовской битве 1380 г. он командовал полком левой руки. После Василия Васильевича последовательно правили его сыновья Иван Васильевич и Федор Васильевич.

Московский князь Иван III, кажется, был одержим властью. Чувствуя слабину со стороны великого хана, он принялся нападать либо подкупать всех русских князей и захватывать все русские города и княжества Орды и по соседству, начав и трудную войну с ВКЛ. К 1480 г. он настолько осмелел, что даже вышел из состава Золотой Орды (впрочем, ненадолго). Естественно, что не мог Иван обойти вниманием мерянский Ярославль.

Последним ярославским князем стал Александр Федорович Брюхатый. В междоусобных войнах второй четверти XV в. за великое княжение Александр Федорович, как и его отец, поддерживал Василия II в борьбе с его противниками. В ходе этого конфликта Ярославль был разграблен в 1433 г., затем неприятель вновь подходил к городу в 1436 г., но Ярославль отбился. В 1463 г. Александр, не имея сил сопротивляться, был вынужден продать права на княжество следующему великому князю московскому Ивану III. Для управления княжеством и городом был назначен наместник из Москвы — боярин Иван Васильевич Стрига-Оболенский, но Александр Федорович номинально оставался князем ярославским и проживал в городе до самой своей смерти в 1471 г. Ему, единственному из всех удельных князей, было оставлено право чеканки собственной монеты. Так сошла на нет еще одна русско-ордынская администрация, пусть финская меря и составляла 90 % всех жителей Ярославского княжества.




ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. СОБИРАНИЕ БЕЛАРУСИ,ПОЛЬШИ И УКРАИНЫ



Покорение Финноугории и внутренних русских городов и княжеств вскоре сменилось завоеванием непосредственно русских земель. Первым, как уже отмечалось, начал еще Иван III, едва выйдя из состава Орды. Не смутившись ни на секунду, сей государь провозгласил свою страну Белой Русью и в 1471 г. (официально будучи еше ордынским улусом) напал на Новгородскую республику и захватил ее, выслав из города, вопреки обещанию новгородским боярам, всех членов вече, а потом, в 1500 г., напал и на собственного же зятя великого князя Литвы (Беларуси) и короля Польши Александра. У Великого княжества Литовского, Русского и Жмайтского князь Иван отхватил обширные земли: Восточную Украину, вплоть до Чернигова, и Восточную Беларусь — Смоленск, Брянск, Курск, Великие Луки. После разгрома под Оршей в 1514 г. войска Московии вынуждены были оставить ранее захваченные центральные беларуские земли и уйти туда, откуда пришли. Смоленскую область удалось отбить, а вот Брянск уже нет.

Вторично вторгся в Черную (Северную) Русь и Василий III, вернувший Московию в лоно Золотой Орды, но уже с центром в Крыму. Псковскую республику, помогавшую Василию в кампании против Новгорода, московский государь также занял и разогнал псковское вече. И эта русская республика прекратила свое существование. Впрочем, Новгород позже вернул утраченные свободы, вновь собрал вече, но Иван IV разгромил его окончательно. Попытался «Грозный» захватить и Великое княжество Литовское вместе с Ливонским орденом и Курляндией, но получил достойный отпор от ВКЛ, Польши, Швеции, Дании и Крымского ханства.

Таким образом, везение наконец-то изменило захватническим планам московских государей. Беларусь никак не шла под руку «светлых царей». Московские цари вплоть до времен Екатерины Великой даже не задумывались о том, чтобы как-то оправдать свои претензии на богатые русские земли ВКЛ, Новгорода, Пскова, на земли финнов, хотя бы как-то опираясь на исторические документы. Летопись, если она портила политику Москвы, могли просто уничтожить. В принципе с этого же начала и сама Екатерина, вырезав крамольную с ее точки зрения страницу «Повести временных лет», известной также как «Радзивилловский список». Кто-то по ее указке очень настойчиво, но не совсем аккуратно подверг сокрытию информацию, предшествующую призванию варягов Рюрика. Для этого страницу оборвали сверху и склеили с предыдущей. Надпись в правом верхнем углу страницы гласит, что это не восьмая, но девятая страница. И стоит год правки — 1764 г.

Почему вдруг во второй половине XVIII в. кому-то понадобилось влезть в летопись и что-то там клеить и обрывать?

Сразу же бросается в глаза, что, в то время как все остальные листы летописи имеют хорошо сохранившиеся углы и стороны угол «девятого» листа, что очевидно, оторван. Сделано это словно для того, чтобы «загладить» тот факт, что сверху листа выдрана половина верхней строки, где было написано нечто неугодное тогдашнему руководству России. А руководила Российской империей уже как два года знаменитая императрица Екатерина II. Она первой серьезно взялась за глобальную корректировку летописей, ибо, как справедливо замечает украинский историк Владимир Белинский, будучи по тем временам отлично образованной и всесторонне развитой женщиной, российская императрица немецкого происхождения понимала, где не стыкуется история Российской империи.




«Читая старинные летописания Киевской Руси, — пишет Белинский, — она видела, что и любому другому образованному европейцу сразу же бросалось в глаза — бездоказательное и нагловатое перенесение права наследия от Великого Киевского княжества на «Моксель» и Суздальскую землю, а впоследствии произвольное переложение этого «права» на Московию».




Для образованного человека подобное — нонсенс! И Екатерина II об этом знала. И тут же взялась, как деловитая хозяйка, за дело с немецкой щепетильностью. В первую очередь нужно было ломать историю Руси, историю русских людей и их мировозрение, чтобы новые поколения уверовали в то, что Москва — их столица. До наших дней дошло обращение Екатерины к графу Чернышеву, новому начальнику литовских (беларуских) земель. В этом обращении царица прямо говорит, что «надо стереть ненужную историческую память» литвинов. То есть заставить предков беларусов забыть, что они есть потомки свободной парламентской страны Великое княжество Литовское, Русское и Жмайтское.

Официальная история Российской империи, СССР и Российской Федерации, таким образом, началась 4 декабря 1783 г. с подписания специального Указа, в котором говорилось буквально следующее: 




«Назначить до 10 человек, которые совокупными трудами составили бы полезные записки о древней истории, преимущественно же касающиеся России… по известному довольно своеобразному плану»… (В. О. Ключевский, «Исторические портреты», стр. 564-565).




Что же за такой своеобразный план? План состоял в том, чтобы выработать новую историческую доктрину Российской империи, уничтожив или отредактировав все первоисточники, искажая тем самым прошлое России-Московии, ибо это прошлое выглядело весьма непривлекательным.




«Воссоединение» с Украиной


Согласно канонам Романовых и советских историков, Переяславльская Рада «юридически» оформила некое воссоединение Украины и России. Уже само слово «воссоединение» должно означать, что эти две страны когда-то были вместе. Но это еще одно такое же хитрое словцо, как и «собирание», как и «раздел Речи Посполитой». На самом-то деле такие две страны как Русь (Украина) и Московия (будущая Россия) до 1654 г. никак не сосуществовали вместе, но лишь время от времени находились в состоянии войны. Да, возможно, Московия зародилась благодаря колонии Киева — Залесью. Но Москва впервые упоминается как русская земля Орды 1256 г. во время переписи населения ханом Берке. Была ли Москва ранее, неясно, но главным городом Залесья был Владимир, позже, уже в Орде, стольным градом ордынских земель русских стала Тверь, а когда возникла или присоединилась Москва, то она стала местом, куда татары Орды свозили налоги с ближайших финских и колониальных русских городов Владимира и Ярославля.

Но именно Россия и Украина как два государства, до 1654 г. еще пока никогда никаким боком не состыковались. Уния Богдана Хмельницкого, разбитого польско-литвинским войском, с Москвой — это первая (ПЕРВАЯ!) попытка вступить в унию с Московией, а точнее получить просто союзника в момент поражения от Польши. Сея попытка, чего уж точно никто в СССР никогда не уточнял, продолжалась всего лишь два года. Хмельницкий понял, что ошибся, ибо московский царь Алексей Михайлович просто использовал его как повод отвоевать у Речи Посполитой всю Литву (Беларусь). Для истории Беларуси 1654 г. стал черной датой: в ходе той кровавой войны население ВКЛ с почти трех миллионов сократилось до 1400 000 человек. Страна потеряла более 50 % жителей. И Хмельницкий это, конечно же, видел, причем видел уже в начале этой в принципе ненужной Руси войны Московии с Литвой. Богдан Хмельницкий нашел общий язык с Янушем Радзивиллом, Великим гетманом (главнокомандующим) ВКЛ, протестантом-кальвинистом, который также ненавидел поляков, как и православная Русь, и оба заключили унию со Швецией в 1655 г. Точнее заключило ВКЛ, а Хмельницкий, всячески дуря голову царю, потом присоединился. Шведский король быстро захватил всю Польшу и назначил Хмельницкого верховным гетманом Руси.

В 1657 г. Хмельницкого отравили (не то московитские, не то польские шпионы), и он передал гетманскую булаву своему шестнадцатилетнему сыну Юрию, который вернул Украину-Русь в лоно Польши. Вот и вся история с Радой. Российские историки и теперь, кажется, не знают, что Переяславльскую Раду не поддержала церковь Киева, найдя православие Москвы схизматическим — неправильным, испорченным влиянием ислама Орды.

В СССР пропаганда создала для Богдана Хмельницкого образ «мудрого государственного деятеля», думавшего о благе для своей страны и поспособствовавшего «воссоединению» двух «братских» народов. Считалось, что в течение длительного времени украинский народ страдал от гнета польских панов, которые разоряли крестьян и высасывали все соки из Руси-Украины. Именно это, по версии советской пропаганды, а также осознание исторической общности России и Украины послужило побудительным мотивом для поступка украинского гетмана. 

 Зачем Хмельницкий присягал Москве?

После краха коммунистического режима нам стала доступной новая информация об уже известных исторических фактах, что позволило по-другому взглянуть и несколько иначе оценить известные события. Теперь мы знаем, что московское подданство было для Украины (в то время Руси) не единственной альтернативой.

Даже более того, (как пишет Николай Ульянов в своей книге «Происхождение украинского сепаратизма», написанной около тридцати лет назад в Соединенных Штатах) в 1649 г. Хмельницкий, одержав ряд знаменательных побед над войском польским, вполне мог покорить Речь Посполитую и пленить польского короля. Тогда вековые чаяния украинского народа осуществились бы. Не было бы больше польского гнета, казакам не понадобилось бы присягать на верность московскому царю (если считать, что польский гнет был причиной принятия московского подданства). Тогда существовал реальный шанс не только создать независимое гетманское государство, но и, если хотите, взять под контроль Польшу.

Однако Хмельницкий «не только не допустил пленения польского короля, но и преклонил перед ним колена», а также заключил договор, точнее по завещанию он был заключен его сыном, по которому Украина по-прежнему оставалась под польской властью. Причем об отмене крепостного права в договоре не было сказано ни слова. Сам Хмельницкий говорил по этому поводу: 




«Нехай кождый з своего тишится, нехай кождый своего глядит — казак своих вольностей, а те, которые не приняты в «реестр», должны возвращаться к своим панам и платить им десятую копу».




 Зато власть казачества становилась все более ощутимой. Хмельницкий получал право «поставить под штык» свыше 40 000 человек, хотя до этого численность казаков не превышала 10 000. Как признавался сам Хмельницкий, ему удалось совершить то, о чем он никогда и не мыслил. Позднее — через пять лет — казаки приняли московское подданство.

Причины столь переменчивого поведения гетмана становятся понятными, если посмотреть, что представляло собой казачество в те времена.

Казачество зародилось из остатков татарского (половецкого) войска, пришедшего на территорию Руси вместе с завоевателями и отколовшегося от основной массы ханских полчищ. Впоследствии к этим «солдатам удачи» присоединялись беглые крестьяне, во многом благодаря чему, а также влиянию православия Киева, казачество обрусело и стало не столько татарским племенем, сколько славянским, точнее славянофицированным. Эти процессы происходили столетиями. Как всякому вольному войску (вспомним другое вольное войско — английских пиратов-флибустьеров), казакам приходилось жить тем, что «в зависимости от обстоятельств ловить рыбу, пасти овец или грабить». По сути казаки были тем же, чем позднее являлось войско Пугачева или Булавина.

Естественно, у таких людей не было и помыслов о создании собственного государства — интересы были не те. Была лишь идея перехода из одного подданства в другое — менталитет кочевников, доставшийся им от предков половцев.

В середине XVI в. был введен пресловутый так называемый реестр, то есть список казаков, которых польское правительство принимало к себе на службу. Сравнительно небольшое количество казаков (до 6000) было поставлено в привилегированное положение по сравнению с другими жителями запорожской Руси: они избавлялись от налогов, получали жалованье, имели свой суд, свое выборное управление. Со временем в казачьей среде зародилась мечта о некотором почетном месте в панской республике. Казаки стали добиваться тех же привилегий, которые имели потомственные шляхтичи, то есть права владеть землей и крестьянами, но польское общество не воспринимало эти чаяния всерьез.

Однако все это чисто внутренние дела Польши и Руси. Да, к сожалению, в год создания Речи Посполитой, когда Беларусь (ВКЛ) оказалась в положении равного Польше партнера, Русь-Украина ушла полностью в состав Польского королевства без всякой автономии, став польской Русью. Это и стало причиной войны разорившихся русинских помещиков во главе Хмельницкого против шляхты и еврейских ростовщиков Польши.

Алексей Михайлович Романов, принеся горе и страдания беларуской земле, был позже разбит и изгнан из ВКЛ, но кое-какие земли остались-таки за ним: в частности литвинский (беларуский) Смоленск и русинский (украинский) Киев.

Украина-Русь оказалась разрезанной пополам: часть под Польшей, часть под Московией. И там, и гам — туго. Но никакого «воссоединения» так и не наступило. Впервые Украина, как и Беларусь, окончательно оказалась в составе российского государства только лишь после захвата и раздела территории Речи Посполитой россиянами, пруссами и австро-венграми в 1795 г., причем галицкая Русь отошла даже не России, а Австро-Венгрии. Это, впрочем, галичан и спасло от драконовских реформ Романовых. Русин Руси цари переименовали в малороссов, мол, ваша Россия мала по сравнению с нашей. Никого не смутил факт, что именно Малороссия есть Русь, Киевская Русь с Киевом — матерью городов русских. Впрочем, позже уничижительный термин заменили на Украину. И на том спасибо.

Термин Украина тем не менее оказался исторически оправданным, ибо украны и волыняне пришли из устья Одера. Там, где Одер (т. е. граница, предел) впадает в Балтийское море, на побережье был край славянских земель, восточней в VIII–IX вв. славяне еще не селились, там лежали земли западных балтов мазуров и гоплян с дадашанами. Вот почему жители этого края и получили имя украны. Позже украны и жители соседнего балтийского острова Волин волиняне перебрались в пределы Киева, основав новые Волынь и Укранию. И вот, что любопытно: царю термин Украина понравился, мол, край русского мира, окраина, почти синоним Малой Руси. Романовы наверняка знали об истинном происхождении термина Украина, но посчитали, что этого уже не знает никто, ибо Полабская Русь (Рутения, Рустения) уже давно канула в Лету.




Разделы Речи Посполитой


Еще один хитрый термин — «раздел Речи Посполитой», словно речь идет о разделе праздничного пирога за рождественским столом, словно охотники делят шкуру убитого медведя, который уже не имеет никаких прав даже на собственную шкуру. В России всегда стыдливо называли разделом банальные захваты суверенного государства беларуско-польской Речи Посполитой, государства парламентского, свободного, с высоким уровнем жизни и полной свободой вероисповедания, где протестанты в землях Беларуси составляли большинство на середину XVIII в.

Разве кого-то в России умиляли или приносили кому-то удовлетворение в 1999 г. бомбардировки сербского Белграда самолетами НАТО, отторжение Косово? Но в 1772 г. произошло нечто абсолютно подобное. Сильные мира сего — Пруссия, Австро-Венгрия и Россия, эдакое НАТО второй половины XVIII в. — словно играя в карты, поделили лакомые кусочки Речи Посполитой, единственный недостаток которой заключался в том, что ее армия насчитывала лишь 16 000 солдат и офицеров.

Только одна армия России состояла из 350 000 человек. 200 000 ввела в Польшу Пруссия и еще 280 000 — Австрия. Всего 830 000 солдат и офицеров против горстки поляков и беларусов, которых было в пятьдесят раз меньше. Это был настоящий «потоп». Россия отхватила себе кусок размером в 92 000 км


 с населением в 1 300 000 человек — площадь целого небольшого европейского государства. Это была полоса беларуской территории от Гомеля на юге до Полоцка и Динабурга на севере.

Любопытно то, как российская Википедия оправдывает начало раздела Речи Посполитой: 




«В 1569 г., в связи с Люблинской унией между Польшей и Литвой большинство русских земель, относившихся дотоле к владениям Литвы, переходят под власть польской короны. На этих землях распространяется крепостное право, происходит насаждение католичества. Местная аристократия в массе своей полонизируется, возникает культурный, языковой и религиозный разрыв между высшими и низшими слоями общества. Сочетание социального гнета с языковым, религиозным и культурным разобщением приводит к разрушительным народным восстаниям середины XVII в. и кровавым мятежам 1760-х гг., от которых польско-литовское государство так и не смогло оправиться».




Вранье почти все. Особенно про восстания середины XVII в., про крепостное право, которое в то время существовало только на территории Российской империи. Вероятно автор Википедии имеет ввиду восстание казаков Руси под руководством Хмельницкого? Да, скорее всего, но тогда причем тут Беларусь, где никто никогда не восставал? В ВКЛ (тогдашней Беларуси) люди в городах спокойно жили и трудились по Магдебургскому праву, праву на самоуправление, а крестьяне создавали цеха и артели, были свободными предпринимателями.

Проблемы, конечно же, были: католики давили на протестантов, поляки насаждали свой язык как государственный, но никто никого не убивал, не вешал, не грабил, никто не восставал. Если принять во внимание то, что пишет о проблемах Речи Посполитой русская Википедия, то давайте тогда завоюем 90 % всех стран, ибо проблемы, перечисленные выше, вполне обыденные для любого многонационального либерального государства. В Великобритании не прекращается боевое противостояние между ирландцами и англичанами Ольстера. Но про то, чтобы отдать Ольстер Ирландии, нет даже намека ни у кого. Проблема разрыва курдов между четырьмя исламскими государствами в мире, как и в России, тоже не особо кого-то волнует. В самой России таковых проблем было и есть куда как больше, чем в Речи Посполитой, особенно на Кавказе: насаждение русского языка, засилие православия над прочими религиями, кровопролитные крестьянские войны и восстания, грабительское и унизительное крепостное право. Однако это не давало право кому-то завоевывать Россию, мол, вы местных финно-угров и кавказцев не уважаете, мирных татар Сибири завоевываете, свой народ под арестом держите. А вот с Речью Посполитой это делать почему-то можно было. Благо российская армия была велика и делать ей на тот момент было явно нечего.

В середине XVIII в. польско-беларуское государство уже и так не было в полной мере независимым. Оно было фактически зависимым от политики Российской империи. Российские императоры нагловато вмешивались во все дела западного соседа, оказывали непосредственное влияние на избрание польских королей. Особенно ярко эта практика видна на примере избрания последнего короля Речи Посполитой Станислава Августа Понятовского, бывшего фаворита российской императрицы Екатерины Великой.

Странно, почему россиян так волновал вопрос «вета» в польско-беларуских парламентах? Во время правления Владислава IV (1632 - 1648 гг.) все чаще стало применяться правило  liberum veto. Эта парламентская процедура была основана на представлении о равенстве всех шляхтичей-депутатов сейма. Для принятия каждого решения требовалось единодушное согласие. Мнение любого депутата, что какое-либо решение повредит интересам его воеводства, даже если оно одобрено всеми остальными депутатами, было достаточным, для того чтобы это решение забаллотировать.




«Процесс принятия решений все более затруднялся, — с тревогой пишут российские историки, будто России того времени больше и заняться было нечем, как только следить за процветанием демократии сеймов Польши и Беларуси, —  liberum veto также предоставляло возможности давления и прямого влияния и подкупа депутатов со стороны иностранных дипломатов». 




То есть себя иностранными дипломатами россияне не считали. Они вроде как спонсоры Речи Посполитой? Хорошо, пусть даже все так, как считал Санкт-Петербург. Ну и что? Воевать из-за этого?

Речь Посполитая сохраняла нейтралитет во время Семилетней войны, при этом она проявляла сочувствие к союзу Франции, Австрии и России, пропуская российские войска через свою территорию к границе с Пруссией. Фридрих II принял ответные меры, заказав изготовление большого количества фальшивых польских денег, что должно было серьезно затронуть экономику Речи Посполитой. В 1767 г. через пророссийски настроенную польскую знать и российского посла в Варшаве князя Николая Репнина Екатерина II инициировала принятие конституции Речи Посполитой, которая ликвидировала результаты реформ Станислава II Понятовского 1764 г. Также был созван, так называемый репнинский сейм, работавший под фактическим контролем и на условиях, продиктованных Репниным, который также словно у себя дома приказывал арестовать и выслать в Калугу некоторых активных противников своей политики, таких, как Юзеф Анджей Залуский и Вацлав Ржевуский.

Речь Посполитая тем не менее видела в России некое родственное государство, наивно полагая, что именно она заступится в конфликте поляков с пруссами. Россия как всегда «помогла» как слон в посудной лавке. Репнин потребовал свободы вероисповедания для православных и протестантов. Не потому, что России были так уж милы беларуские православные (потом и они окажутся неправильными униатами) и протестанты, а чтобы досадить польским католикам.

И в 1768 г. некатолики были уравнены в правах с католиками, что вызвало негодование среди католических иерархов Польши. Такую же реакцию вызывал сам факт наглого вмешательства во внутренние дела польско-литовского государства Россией, что привело к войне, в которой силы «барской конфедерации» сражались против войск России, польского короля и восставшего православного населения Украины (1768 - 1772 гг.), которое со времен Хмельницкого не любило поляков. Забегая вперед, следует напомнить, что армия Бандеры в 1941 г. также начинала воевать за вольную Украину именно с польскими шовинистами в первую очередь.

Конфедерация также обратилась за поддержкой к Франции и Турции, с которой Россия в это время находилась в состоянии войны. Однако турки потерпели поражение от русских войск, помощь Франции оказалась несущественной и силы конфедерации были разгромлены русскими.

Соседи Польши — Пруссия, Австрия и Россия — подписали секретное соглашение о сохранении неизменности законов Речи Посполитой. Этот союз позже стал известным в Польше как «Союз Трех Черных Орлов» (на гербах всех трех государств был изображен черный орел).

Первый раздел, а проще оккупация, имел место 19 февраля 1772 г., когда в Вене была подписана конвенция о разделе государства Речь Посполитая.

Перед этим, 6 февраля 1772 г. в Санкт-Петербурге было заключено соглашение между Пруссией и Россией. В начале августа российские, прусские и австрийские войска одновременно вошли в Польшу и заняли области, распределенные между ними по соглашению. Очень и очень напоминает сентябрь 1939 г., когда Гитлер и Сталин точно также в четвертый раз за историю делили Польшу.

Силы Конфедерации Речи Посполитой, исполнительный орган которой был вынужден покинуть Австрию, после того как та присоединилась к прусско-российскому союзу, не сложили оружие. Каждая крепость, где располагались ее воинские части, держалась максимально долго. Так, известна оборона Тынца, которая продолжалась до конца марта 1773 г., а также оборона легендарной Ченстоховы, где стоит на Ясной Гуре почитаемый всеми поляками и православными монастырь с иконой Божьей Матери Ченстоховой.

В годы войны со Швецией и Хмельницким, в 1655 г., этот монастырь так и не смогли захватить солдаты немецкого наемного генерала Мюллера. В 1772 г. возглавлял оборону монастыря Казимир Пулаский.

28 апреля 1773 г. российские войска под командованием генерала Суворова взяли Краков. Франция и Англия, на которых возлагали надежды конфедераты, остались в стороне и выразили свою негативную позицию по агрессии суверенной парламентской Республики уже постфактум, как произошел раздел.

Конвенция о разделе была ратифицирована 22 сентября 1772 г., когда еще держались некоторые польские города. В соответствии с этим документом Россия завладела частью Прибалтики (Ливония, Задвинское герцогство), до этого находившейся под властью Польши, и Беларусью (тогда Литва) до Двины, Друти и Днепра, включая районы Витебска, Полоцка и Мстиславля. Как уже говорилось выше, под власть российской короны перешли территории площадью 92 тыс. км


 с населением 1 млн. 300 тыс. человек. Пруссия получила Эрмланд (Вармию) и королевскую Пруссию, позже ставшую новой провинцией под названием Западная Пруссия до реки Нотеч, территории герцогства Померания без города Гданьск (Данциг), округа и воеводства Поморское, Мальборское (Мариенбург) и Хелминское (Кульм) без города Торн (Торунь), а также некоторые районы в Великой Польше.

Прусские приобретения составили 36 тыс. км


 и 580 тыс. жителей. К Австрии отошли Затор и Освенцим, часть Малой Польши, включающая южную часть Краковского и Сандомирского воеводств, а также части Вельского воеводства и всю Галицию (Червонная Русь), без города Кракова. Австрия получила, в частности, богатые соляные шахты в Бохне и Величке. В общей сложности, австрийские приобретения составили 83 тыс. км


, и 2 млн. 600 тыс. человек.

Заняв территории, причитающиеся сторонам по сговору, оккупационные силы потребовали ратификации своих действий со стороны короля и сейма. Под наглым давлением Пруссии, Австрии и России Понятовский должен был собрать сейм (1772 - 1775) для утверждения акта раздела и нового устройства Речи Посполитой. Полномочная делегация сейма вынуждена была утвердить раздел и установить «кардинальные права» Речи Посполитой, в состав которых вошли избирательность престола и  liberum veto. Среди нововведений было установление «постоянного совета» под председательством короля, из 18 сенаторов и 18 шляхтичей (по выбору сейма).

При первом разделе Речи Посполитой Россия захватила себе восточные земли ВКЛ, которые объявила «Белорусским генерал-губернаторством» (Витебская, Могилевская и Смоленская губернии). Термин «белорусское» тогда еще не имел национального значения, со времен войны 1654 - 1667 гг. под ним понимали население, принявшее присягу московитским феодалам, признавшим главенство в православии московской церкви, и первыми «белорусцами» были украинские казаки — их так стали называть в Москве после Договора (Переяславльской Рады) 1654 г.

С самого начала этой оккупации (именно оккупации, так как захват ВКЛ был осуществлен войсками России) политика царизма была направлена на лишение беларуского народа свободы и национального лица. Губернаторами назначались исключительно великороссы, присылаемые из России, а беларусы были принципиально на 122 года отстранены от власти в своем Отечестве. Правило царизма, введенное еще Екатериной II: в Беларуси не должны править представители местного этноса (никакие, включая местных князей), а руководить всеми сферами административной, гражданской и духовной жизни должны только присланные сюда ставленники из России (в том числе судьи и духовенство).

Так царская Россия лишила беларусов всех черт государственности и национальной самостоятельности, подменяя ключевые фигуры в бывшем парламентском княжестве командированным штатом «баскаков» для управления, насаждения своих ордынских имперских идей и сбора дани — по старым добрым традициям Орды.

Откуда это жесткое отношение, которого не было к прочим субъектам царизма — к Польше, Эстонии или Финляндии? Видимо, это являлось продолжением спора Московии за главенство в Руси, где на кону были поставлены уже ею захваченные и «переваренные» республики Новгорода и Пскова, а также Великое княжество Тверское — кроваво истребленные Иваном Грозным за их желание войти вместе с ВКЛ в Речь Посполитую. То есть это отношение определялось внутренними проблемами России — в их контексте для выживания России следовало ликвидировать литвин-беларусов как единственного идеологического и исторического конкурента на «собирание русских земель». Именно этим беларусы и отличались от эстонцев, латышей, финнов или грузин, к существованию которых царизм относился вполне лояльно или даже безразлично — они не затрагивали основ российской государственности, не оспаривали их самим фактом своего существования.

Романовы поставили перед шляхтой ВКЛ условие сохранения их владений — присяга на верность государю-императору России. Управляющий владениями графа Храптовича в Оршанском и Лепельском поветах писал: 




«Нам угрожают (отчуждением) владениями в случае непринесения присяги в течение месяца, а в присяге сказано, что мы добровольно, без принуждения хотим и надеемся находиться под властью России».




Учебники истории СССР рассказывали миф о том, что царизм якобы протянул беларусам «братскую руку помощи русского народа», «освобождая их от гнета польских и литовских помещиков». Польских помещиков в Беларуси не было, а вот от своих местных, называемых литовскими, т. е. беларускими, Россия беларусов действительно «освобождала». С тем, правда, уточнением, что она для литвинских крестьян впервые устанавливала крепостное право, которое держало сельский люд России как бы под арестом, что-то типа осужденных на выселение. Это и есть освобождение беларусов? Слов нет!

После Первого раздела в Речи Посполитой, Польше и Беларуси прошли важные реформы, в частности в сфере просвещения. Эдукацыйная комиссия, действовавшая в 1773 - 1794 гг. (примас Понятовский, Хрептович, Игнатий Потоцкий, Замойский, Пирамович, Коллонтай, Снядецкий) с помощью средств, конфискованных у иезуитов, реформировала университеты, которым были подчинены средние школы. «Постоянный совет» существенно улучшил управление в военной, а также в финансовой, промышленной и земледельческой областях, что благотворно сказалось на состоянии экономики.

В то же время возникла «патриотическая» партия (Малаховский, Игнаций и Станислав Потоцкие, Адам Чарторыжский и др.), желавшая разрыва с Россией. Ей противостояли «королевская» и «гетманская» (Браницкий, Феликс Потоцкий) партии, настроенные на союз с Россией. На «четырехлетием сейме» (1788 - 1792 гг.) возобладала «патриотическая» партия, ибо в народных массах авторитет России после постыдной сделки и захвата части беларуских земель резко упал. В это время Российская империя вступила в войну с Османской империей (1787 г.), а Пруссия поддержала сейм в том, чтобы разорвать отношения с Россией. К 1790 г. польско-беларуская Республика оказалась вновь под угрозой захвата беларуских земель Россией. Боясь этого, Речь Посполитая решила, что ей будет выгоднее заключить союз с Пруссией, своим недавним врагом. Увы, выбирать было не из чего. Вокруг одни враги, и у всех с клыков капает слюна на еще свободные богатства народной Республики.

Условия польско-прусского договора 1790 г. были таковы, что последующие два раздела Польши оказались неизбежными, — считают русские историки, словно речь идет о гангрене ноги, кою нужно срочно ампутировать. Конституция 3 мая 1791 г. расширила права буржуазии, изменила принцип разделения властей и упразднила основные положения конституции Репнина. Польша вновь получила право проводить внутренние реформы без санкции России. «Четырехлетний сейм», принявший на себя исполнительную власть, увеличил армию до 100 тысяч человек и ликвидировал «постоянный совет», реформировал «кардинальные права». В частности было принято постановление «о сеймиках», что исключило безземельную шляхту из процесса принятия решений, и постановление «о мещанах», что уравняло крупную буржуазию в правах со шляхтою.

Принятие майской Конституции повлекло за собой вмешательство со стороны соседей России, которая опасалась восстановления Речи Посполитой в границах 1772 г. Пророссийская «гетманская» партия создала Тарговицкую конфедерацию, заручилась поддержкой Австрии и выступила против польской «патриотической» партии, поддерживавшей Конституцию. В военных действиях против «патриотической» партии, контролировавшей сейм, участвовали и русские войска под командованием Каховского. Литовская (беларуская) армия сейма была разгромлена, а польская под командованием Иосифа Понятовского, Костюшки и Зайончка, потерпев поражения под Полоном, Зеленцами и Дубенкой, отошла к Бугу.

Преданные своими прусскими союзниками, сторонники Конституции покинули страну, а в июле 1792 г. король присоединился к Тарговицкой конфедерации.

23 января 1793 г. Пруссия и Россия подписали конвенцию о втором разделе Польши, которая была утверждена на созванном тарговичанами Гродненском сейме (1793 г.). Согласно этому соглашению, Россия получила беларуские земли до линии Динабург - Пинск - Збруч, восточную часть Полесья, украинские области Подолье и Волынь.

На этот раз Екатерина получила куда более обширные земли — 250 000 км


 и 3 000 000 жителей. Целую большую страну по европейским меркам. Именно желание получить земли литвин подтолкнуло Екатерину Великую ускорить фальсификацию истории Руси и Российского государства, чтобы оправдать перед Европой свои претензии на русские земли русин и литвин. Под власть же Пруссии перешли территории, населенные этническими поляками: Данциг, Торн, Великая Польша, Куявия и Мазовия, за исключением Мазовецкого воеводства.

Естественно, что вся прогрессивная общественность Речи Посполитой не могла мириться с таким актом вандализма. 24 марта 1794 г. в Кракове был принят акт восстания. Хотя правильней говорить об освободительной кампании, а не о восстании, ибо Речь Посполитая официально существовала как государство, на тот момент являясь суверенной страной, государством, которое было более не в силах смотреть, как его кромсают жадные соседи. В Литве освободительная кампания под руководством молодого полковника и поэта Якуба Ясинского началась в Шавлях (ныне Шауляи), а затем переместилась в беларускую столицу Вильно (с 1940 г. Вильнюс). Во время войны Ясинский командовал инженерным корпусом, могущим выставить максимум тысячу бойцов. 10 июня 1792 г. он участвовал в битве под Миром, где показал себя героем. Битва, правда, была проиграна. Российский генерал Ферзен после этого без единого выстрела занял Несвиж, над фортификацией которого безрезультатно трудился Ясинский.

Ясинский также разработал план обороны Бреста, благодаря которому битва за город была выиграна. Полковник был награжден золотым крестом «Virtuti Militari». Между тем, исход кампании был уже предрешен: под давлением Екатерины II король принял решение перейти на сторону конфедератов и 22 июля отдал приказ о сложении оружия. Ясинскому пришлось подчиниться.

После этого Ясинский, в отличие от многих покинувших страну остался в Вильно, пытаясь реорганизовать инженерный корпус. Известно, что он придерживался радикальных («якобинских») взглядов. Выступал за отмену крепостного права и восстановление Речи Посполитой в границах 1772 г. Однажды, отчаявшись из-за постоянно колеблющейся позиции беларуской шляхты, он эмоционально заявил, что страну нельзя спасти без того, чтобы не вырезать всей шляхты.

С осени Ясинский приступил к конспираторской деятельности, направленной против оккупантов. Подпольный штаб Ясинского находился в карточном салоне его адъютанта Ходкевича. К слову сказать, игра в карты серьезно помогала в пополнении кассы. Время от времени Ясинский занимался поэзией, впрочем, сам он достаточно скептически оценивал свои поэтические таланты. Тем не менее некоторые романтические песни Ясинского в свое время были очень популярны в Беларуси, а его произведения были изданы в 1869 г. в Варшаве.

В начале 1794 г. о подпольной деятельности Ясинского стало известно пророссийским властям. Полковник вынужден был покинуть Вильно и уехать в Вилькомирский повет, где его ожидали верные войска.

Кампания 1794 г. началась куда как более успешней для литвинов и поляков. Оккупанты терпели одно поражение за другим. В Польше весьма успешно действовал главнокомандующий войсками Речи Посполитой Тадеуш Костюшко, беларус в польском мундире генерала. Он нанес поражение Тормасову.




Кровавый раздел Праги


На территории ВКЛ, кроме Ясинского, действовали генералы Грабовский и Хлевинский. Впрочем, Ясинский воевал не только против оккупации беларуских земель царицей, но и активно выступал за отделение Беларуси от Польши. Первое сражение Ясинского под Неменчином закончилось поражением. 7 мая состоялось второе сражение — под Полянами, которое также было проиграно. Ясинский считал необходимым укреплять обороноспособность Вильно, однако новый комендант Вельгорский принял решение отвести войска в Лидский повет. Ничего не зная об этом решении коменданта, Ясинский дожидался его в лагере под Солами, где прежде было уговорено соединить войска. Потеряв много времени на безрезультатное ожидание, Ясинский с 4000 солдат предпринял отчаянную атаку на корпуса Зубова и Бенигсена (около 5000 солдат при 16 пушках). Сражение состоялось 26 июня под Солами и стало одним из самых кровопролитных на протяжении всей кампании.

Я. Ясинскому пришлось отступить, хотя и не нарушая боевого порядка своего войска. Во время отступления погиб брат Якуба капитан стрелков Юзеф. В полной депрессии из-за поражений и гибели брата Ясинский выехал в Варшаву. Еще 5 апреля 1794 г. жители Варшавы восстали, напав ранним утром на раздробленные отряды 8-тысячного оккупационного гарнизона. 2200 русских солдат погибли на улицах города, сам генерал Игельстром в чужой одежде был вывезен любовницей, графиней Залусской. Руководство русскими отрядами в Польше было поручено князю Репнину. На фельдмаршала Румянцева Екатерина II возложила оборону всего пограничного края от Минской губернии до Турции в случае враждебных вылазок с польской стороны, а также содействие Репнину в его наступательных действиях. Румянцев отправил Суворова с отрядом с тем, чтобы занять Брест и оборонять линию по реке Буг.

17 июля Ясинский принял командование над нарвенским фронтом. Для пополнения войска он направился в Брест, оттуда в Бельск, как раз в это время, во второй половине августа, его достигло известие о падении Вильно.

По прибытии в Гродно Костюшко наградил Ясинского перстнем с надписью: «Родина своему защитнику» и передал под его командование одну из литвинских дивизий. Командиром наднарвинской дивизии Костюшко назначил Юрия Грабовского.

Тем временем пробиваясь с боями в Брест, Суворов в сентябре 1794 г. с силами до 11 000 солдат в нескольких сражениях по частям разбил превосходящий корпус посполитого генерала Сераковского. Незадолго до того прусское войско, в составе которого был отряд российского генерала Ферзена, потерпело неудачу в осаде Варшавы и отступило. Отряд Ферзена по приказу Репнина двинулся на соединение с Суворовым. Пытаясь помешать этому, Костюшко с силами до 10 000 вступил в сражение с 12 000 корпуса Ферзена, был разбит 28 сентября (10 октября) под Мацеевицами и раненым попал в плен.

20 октября Ясинский прибыл в Варшаву и попросил нового командира восстания Томаша Волжецкого назначить его в предместье Варшавы крепость Прагу, которая должна была стать щитом города. У защитников крепости уже не оставалось надежд на победу. Ясинскому с корпусом в 4000 - 5000 солдат было поручено оборонять левое крыло крепости — Таргувек (северный фронт обороны).

В начале октября Суворов выступил из Бреста с готовым планом боевых действий, который предусматривал захват предместья Варшавы Праги, что располагалась на правом берегу Вислы, с последующим размещением на зимних квартирах и продолжением кампании в 1795 г. 14 октября в подчинение Суворова был отдан отряд Ферзена, его армия стала насчитывать до 19 000 солдат. 15 (26) октября на пути к Варшаве при местечке Кобылке авангард Суворова разбил 4-тысячный отряд повстанцев из корпуса Макрановского. 19 октября к Суворову присоединился русский отряд генерала-поручика Дерфельдена, после чего численность войск под началом Суворова составила 24 000 - 25 000 солдат (из них 4000 конницы и 3000 казаки) при 86 орудиях.

22 октября русские войска подошли непосредственно к Праге и стали готовить позиции для размещения артиллерийских батарей.

Прага соединялась с Варшавой длинным мостом через Вислу, имеющим значительную ширину в этом месте. Внутренняя линия обороны представляла собой земляной вал вокруг Праги. Внешняя линия, которую поляки строили в течение лета, тянулась более чем на 6,5 км. и имела примерно форму прямого угла, короткая сторона которого шла на восток от Вислы до песчаных холмов, затем поворачивала более чем на 90 градусов и упиралась в болотистый приток Вислы. Расстояние между внутренней и внешней линией обороны составляло около километра, здесь лагерем располагались польские войска. Внешняя линия укреплений (вал с тройным палисадом и рвом) прикрывалась местами передовыми бастионами и была усилена разными искусственными преградами, в том числе 6 рядами волчьих ям с заостренными кольями. На укреплениях было установлено более 100 орудий, в том числе много крупнокалиберных. Дополнительную поддержку могли оказать артиллерийские батареи с противоположного берега Вислы.

Недостатком обороны Праги была ее большая протяженность, повстанцы не имели достаточно живой силы, чтобы плотно прикрыть всю линию укреплений. По донесениям Суворову от источников в Варшаве, Прагу обороняли до 30 тыс. человек, однако эти цифры были основаны на показаниях пленных и умозрительной оценке. Польский генерал Вавжецкий утверждал, что в день штурма в Праге имелось до 10 тыс. войск, из которых до 6 тыс. составляло плохо вооруженное крестьянское ополчение, так называемые косиньеры (вооруженные косами). Это показание совершенно не согласуется с потерями поляков, одних пленных было гораздо больше.

К слабости польской стороны следует отнести полуанархическую военную организацию и усилившееся дезертирство среди повстанцев. Генерал Вавжецкий, ставший после пленения Костюшко польским главнокомандующим, решился оставить Прагу и сосредоточить все силы на оборону Варшавы и левого берега Вислы, но не успел исполнить замысла.

Суворов разделил армию на семь колонн: четыре колонны (две из отряда Дерфельдена и две из отряда Потемкина) должны были атаковать с севера на юг короткую линию укреплений Праги. После прорыва внешней обороны первая колонна (генерал-майор Ласси) должна была направляться по берегу Вислы и отрезать поляков от моста. Остальные три колонны (князя Лобанова-Ростовского, генерал-майоров Исленьева и Буксгевдена) в это время должны были штурмовать внутренний вал вокруг Праги.

Колонны 5-я (генерал Тормасов) и 6-я (Рахманов) из отряда барона Ферзена начинали атаку восточной длинной линии укреплений, когда первые четыре планировались сорвать передовые укрепления, чтобы часть неприятельских сил оттянуть.

7-я колонна (Денисов) совершит дальний обход правого фланга поляков вдоль болотистого берега Вислы, овладеет батареями и двинется в Прагу к мосту.

Впереди каждой колонны шли 500 человек с шанцевым инструментом и средствами преодоления укреплений, их прикрывали ружейным огнем 128 стрелков. За этими силами шел резерв пехоты, который должен по занятии передовой линии укреплений разработать проход для кавалерии. Все полевые орудия выстраиваются на валу внешней линии и поддерживают огнем штурм внутренней линии обороны Праги. В начале штурма казаки должны отвлекать внимание защитников по всей линии.

Утром 23 (3 ноября) октября 1794 г. батареи Суворова начали обстрел укреплений Праги. Вечером того же дня войскам был зачитан приказ Суворова на штурм: 




«Идти в тишине, ни слова не говорить; подойдя же к укреплению, быстро кидаться вперед, бросать в ров фашинник, спускаться, приставлять к валу лестницы, а стрелкам бить неприятеля по головам. Лезть шибко, пара за парой, товарищу оборонять товарища; коли коротка лестница — штык в вал, и лезь по нем другой, третий. Без нужды не стрелять, а бить и гнать штыком; работать быстро, храбро, по-русски. Держаться своих в середину, от начальников не отставать, фронт везде. В дома не забегать, просящих пощады — щадить, безоружных не убивать, с бабами не воевать, малолетков не трогать. Кого убьют — царство небесное; живым — слава, слава, слава».




Увы, озверевшая солдатня сей приказ по поводу баб, малолеток и безоружных так и не выполнит, оставив на мундире Суворова несмываемое кровавое пятно убийцы и попирателя свобод.




В 5 утра 24 (4 ноября) октября, еще до рассвета, взвилась ракета и первые четыре колонны двинулись в тишине на приступ. Дальнейший ход боевых действий полностью соответствовал диспозиции Суворова. Солдаты накрывали волчьи ямы плетнями и лестницами, закидывали ров фашинами и взбирались на вал, откуда штыками выбивали поляков. По отзыву российского участника штурма фон Клугена поляки «мало сказать, что дрались с ожесточением, нет — дрались с остервенением и без всякой пощады… В жизни моей я был два раза в аду — на штурме Измаила и на штурме Праги… Страшно вспомнить!..»

Еще бы! Поляки, как собственно и турки в Измаиле, защищали свою родину, свой дом. У них была одна цель — или победить, или погибнуть. В России отвагу и патриотизм любили, кажется, всегда. Но только не по отношению к другим народам. Патриоты — это только русские, чужие патриоты — националисты и фанатики. Большевики, клеймя позором царизм, ненавидя его, наложили очень странное табу на любую критику захватнических войн и карательных операций царских армий. Умудрялись оправдывать даже агрессию Ивана Грозного: мол, пробивался к Балтийскому морю, к исконным русским (на финских-то территориях!) землям. Этот же подход наблюдается и в современной российской историографии.

Один из руководителей обороны Праги, генерал Зайончек — с пулей в животе в самом начале был увезен в Варшаву. Генерал Вавжецкий пытался организовать оборону, но, увидев полное расстройство в польских войсках, ушел по мосту, прежде чем 1-я колонна достигла его, отрезав путь отступления защитникам Праги. На некоторых участках поляки сделали попытки контратаковать русские войска между внутренней и внешней линиями обороны, но были сразу же опрокинуты. Оборона по внутреннему земляному валу вокруг Праги рассыпалась под штыковыми атаками русских.

Взрыв склада боеприпасов в Праге еще более усилил панику в рядах защитников. Мост находился под контролем русских, стрелявших из пушек по бегущим по нему женщинам, детям, старикам… Суворов отдал приказ поджечь мост. Обороняя переправу, геройски погиб беларуский полковник Якуб Ясинский. Небольшая часть повстанцев спаслась на лодках и еще меньше вплавь, удачных прорывов из Праги через позиции русских отмечено не было.

К 9 часам утра полевое сражение окончилось полным истреблением польского гарнизона Праги, начался грабеж предместья. Артиллерийская дуэль с батареями на левом берегу Вислы продолжалась до 11 утра и после полудня возобновилась лишь для морального воздействия на Варшаву, и без того потрясенной уничтожением на глазах ее жителей, многих тысяч повстанцев.

После штурма Праги во французской и английской печати с подачи польских источников Суворова стали называть кровожадным «полудемоном». И было из-за чего. Его «солдатушки бравы ребятушки» не щадили ни детей, не женщин, ни еврейских торговцев, убивая всех, кто попадался на пути. Мстили за убитых товарищей, — говорят некоторые историки, оправдывая жестокость суворовских гренадеров и казаков. Мстили… Хорошо, если бы те самые убитые две тысячи русских солдат были невинными жертвами. Так ведь нет! Они были оккупантами! Разве можно оправдать идею мщения за убитых беларускими партизанами гитлеровских оккупантов с современных позиций? В Минске времен Великой Отечественной войны Мазаник подложила бомбу под кровать коменданта города Кубе. И стала героем. Оккупанты есть оккупанты. Русские ли, немцы ли, — все одинаковы.

Да, прямой приказ Суворова запрещал трогать мирное население, но при этом существовал принцип «возьмешь лагерь — все твое, возьмешь крепость — все твое». Согласно Петрушевскому, солдаты грабили «день и ночь», но из-за бедности местного населения нажиться солдатам не удавалось. По свидетельству участников штурма, русские солдаты, ожесточенные сопротивлением и воспоминанием об уничтожении польскими войсками русского гарнизона в Варшаве, убивали всех подряд. По некоторым оценкам, погибли до 21 000 мирных жителей и солдат с польской стороны.

Фон Клуген вспоминал так:




 «В нас стреляли из окон домов и с крыш, и наши солдаты, врываясь в дома, умерщвляли всех, кто им ни попадался… Ожесточение и жажда мести дошли до высочайшей степени… офицеры были уже не в силах прекратить кровопролитие… У моста настала снова резня. Наши солдаты стреляли в толпы, не разбирая никого, — и пронзительный крик женщин, вопли детей наводили ужас на душу. Справедливо говорят, что пролитая человеческая кровь возбуждает род опьянения. Ожесточенные наши солдаты в каждом живом существе видели губителя наших во время восстания в Варшаве. «Нет никому пардона!» — кричали наши солдаты и умерщвляли всех, не различая ни лет, ни пола…».




Другой участник штурма, Лев Энгельгардт, подтверждает это: 




«До самой Вислы на всяком шагу видны были всякого звания умерщвленные, а на берегу оной навалены были груды тел убитых и умирающих: воинов, жителей, монахов, женщин, ребят. При виде всего того сердце человека замирает, а взоры мерзятся таким позорищем… умерщвленных жителей было несчетно»… 




Позор той армии, где царит такой беспредел, где солдаты подобны чудовищам, убивающим беззащитных женщин и детей. Позор и Суворову.




В исследовании Н. А. Орлова виновниками зверств по отношению к женщинам и детям называются казаки. Он заметил, что Суворов послал офицеров оповестить жителей, чтобы они после падения Праги бежали в русский лагерь, где будет обеспечена их безопасность. Те, которые последовали этому призыву, уцелели. По одной из поздних версий Суворов приказал поджечь мост, чтобы избиение не перекинулось в беззащитную Варшаву. Однако это не так. Мост подожгли пушки, расстреливающие бегущих в Варшаву из Праги жителей. Сами участники штурма оправдывали разрушение моста другими причинами. Так Давыдов со ссылкой на А. П. Ермолова пишет, что Суворов приказал артиллерии сжечь большой мост, опасаясь после штурма Праги быть застигнутым неприятелем врасплох. Согласно Давыдову и другим авторам, после окончания дела солдаты усиленно отмечали победу трофейным вином и спиртом, чему Суворов не считал нужным препятствовать.

Так или иначе, но крайне мягкое отношение Суворова к польским пленным доказывает, что гибель мирных жителей во время штурма явилась трагическим следствием боевых действий в городе, а не умыслом полководца. Как указывал в своих мемуарах Денис Давыдов: 




«Суворов, вступая в Варшаву, взял с собою лишь те полки, которые не занимали этой столицы с Игельстромом в эпоху вероломного побоища русских. Полки, наиболее тогда потерпевшие, были оставлены в Праге, дабы не дать им случая удовлетворить свое мщение». 




Увы, трагедия все равно произошла.




Среди оценок данного события встречаются и ложные слухи. Петрушевский приводит один из них: будто бы после взятия Варшавы Суворов приказал отрубить кисти рук у 6000 польских шляхтичей. Судя по всему, это не соответствует действительности.

Потери обеих сторон можно определить только приблизительно, учитывая, что цифры в победных реляциях того времени подгонялись для пропагандистского эффекта. В реляции Суворова от 7 ноября говорится, что сочтено убитых поляков 13 340, пленных — 12 860, потонуло больше 2000; в числе пленных 3 генерала (Майен, Геслер и Крупинский) и 442 офицера; в числе убитых — 4 генерала, из них сразу три беларуских: Ясинский, Грабовский и Корсак; артиллерии досталось победителям 104 орудия. Свою потерю Суворов определяет свыше 1500 человек, из них 580 убитых.

Петрушевский в своей биографии Суворова указывает, ссылаясь на данные польского источника, что поляков погибло с оружием в руках до 8000 и пражских жителей 12 000. Однако точных подсчетов и разделения между воинами и мирными обывателями никто не вел. Также он говорит о том, что, по мнению некоторых источников, Суворов достиг победы из-за необычайной жестокости и численного превосходства, однако замечает, что его войска превосходили противника всего на 4000 человек. Но он умел воевать небольшим числом. «Не числом, а умением» — здесь Суворов был военным гением. Сам же он в своей реляции утверждал: «Редко видел я столь блистательную победу; дело сие подобно измаильскому». Видимо, полководца не сильно расстроила резня в Праге.

Следуя своей обычной практике доброго отношения к побежденному противнику, Суворов распустил по домам до 6000 пленных из ополчения, около 4000 поляков из регулярных войск были отправлены в Киев, а вскоре по просьбе польского короля были отпущены все польские офицеры. Сие милосердие Суворова вызвало неудовольствие некоторых чиновников. Статс-секретарь Екатерины II ― дипломат Д. П. Трощинский, например, возмущенно писал: 




 «…Граф Суворов великие оказал услуги взятием Варшавы, но зато уж несносно досаждает несообразными своими там распоряжениями. Всех генерально поляков, не исключая и главных бунтовщиков, отпускает свободно в их домы, давая открытые листы»…




Но чиновники должны были возмущаться не Суворовым, а Екатериной. Штурм Праги, как оказалось, был России собственно и не нужен. Варшава вместе с Прагой отошла Пруссии. Лишь после войны с Наполеоном центральная Польша вошла в состав России.

Ну, а Беларусь, как и основная часть Украины, впервые полностью вошла в состав Российской империи, лишившись своей государственности впервые с 1240 г., когда было создано из разрозненных древнерусских городов (в местности Литва со столицей Новогородок — ныне беларуский город Новогрудок) Великое княжество Литовское великим князем Миндовгом.




Раздел и разгром


Итак, беларуская Литва потеряла свой суверенитет впервые за 550 лет. В ходе второго и третьего захватов (назовем их так — так правильней) Речи Посполитой Россия оккупировала уже все остальные земли ВКЛ, включавшие княжество Самогития (нынешняя Республика Лиетува) и непосредственно саму Литву — территорию нынешней Центральной и Западной Беларуси вместе с Вильно. Тут царизм объявил Литовское генерал-губернаторство (Виленская, Гродненская и Минская губернии). Таким образом, с 1795 г. царизм искусственно разделил единый до этого этнос литвинов Литвы на два якобы разных этноса: на беларусов Витебска, Полоцка, Могилева, Смоленска, Гомеля и на этнос литвинов (литовцо-руссов) Минска, Бобруйска, Вильно, Гродно, Бреста. В дальнейшем политика русификации со стороны царизма привела к переносу термина «Беларусь» на Литовское генерал-губернаторство (историческую Литву литвинов). А название «Литва», ставшее запрещенным в самой Литве, вытеснялось к жемойтам княжества Самогития (Жмайтия), хотя жмайты, аукштайты и курши с земгалами (предки нынешних лиетувинцев) к исторической русской Литве никакого отношения не имели.

Далее на протяжении XIX в. усилиями царизма Литву устраняли не только политически, но и этнически, вместо нее в бывших землях ВКЛ насаждался термин «Беларусь», который был уже вторичен после России, под которую подогнали и Русь, назвав Малороссией. Великая Русь, центральные земли Киевской Руси стали в глазах Романовых Малой Русью. Просто великолепно! Ну, а термин «Беларусь», впрочем, тоже был вскоре запрещен. И хотя в XX в. потомки литвин смогли-таки возродить формально государственность Беларуси, но последствия русификации оказались ужасающими. Без осознания себя как исторической Литвы не может быть и никакой Беларуси сегодня.

Уже в первые десятилетия в рамках ликвидации литвинского дворянства царизм передал в руки российских помещиков более четверти беларуских крестьян. Начали Екатерина II и Павел I, которые подарили в крепостное владение русским феодалам более 200 тыс. ревизских (мужских) душ селян. Плюс 15 000 получил фаворит императрицы Потемкин (вокруг Кричева), 17 000 — генерал-фельдмаршал Румянцев-Задунайский (вокруг Гомеля и вокруг Пружан в Брестской области), 12 000 — чиновник Зорыч (в Шклове), 7000 — генерал-фельдмаршал Суворов (вокруг Кобрина в Брестской области) — за подавление там восстания против русской оккупации.

Вот типичный пример — из распоряжения Екатерины II от 1782 г.: 




«Мы, Екатерина II… объявляем этим, что мы всемилостиво подарили нашей статс-даме княгине Екатерине Дашковой в вечное и отеческое владение из деревень в Могилевской губернии местечко Круглое, что находится в казенном ведомстве, с селами и деревнями, которые принадлежат ему и в которых согласно ведомости насчитывается две тысячи пятьсот пятьдесят четыре души мужского пола…»




Беларуские крестьяне при этом низводились до уровня рабов. Новые русские владельцы могли с ними делать то, что было просто немыслимым в ВКЛ: могли их продать, переселить в иные места, селяне не имели права жаловаться на хозяев, их собственность отныне не была ничем защищена. Кроме того, налоги собирались в Беларуси до 1811 г. не ассигнациями, как везде в России, а монетой, реальный курс которой был намного выше. Впервые мужчин из селян и мещан Беларуси стали призывать в рекруты на 25 лет службы (с конца XVIII в. — одного из 200, а с 1820-го — со 125 душ мужского пола). Там беларусы стали пушечным мясом царизма в его колониальном завоевании Кавказа и других свободных регионов.

С 1810 г. царизм создает в бывшей Литве сеть военных поселений, то есть военных баз, как позже в Советском Союзе, здесь будет создан Краснознаменный Белорусский Военный Округ (КБВО). В царские времена такие базы назывались жандармскими городками, призванными обеспечивать в Беларуси колониальную власть. Для этого выселялось в глубинку России все население какой-нибудь «неблагонадежной» деревни, а в их дома заселялся российский гарнизон.

То, что литвины как-то совершенно нерасположены к русскому брату, доказала и война с Наполеоном 1812 г., когда многие беларусы вступали в армию Наполеона, чтобы воевать за утерянную свободу. В 1806 г. французские войска заняли часть Польши, которая ранее входила в состав Пруссии, и там было провозглашено Варшавское герцогство. Стараясь не допустить ставки Наполеона на поддержку у поляков и литвинов-беларусов, Александр I заявил о своем намерении воссоздать под эгидой России Великое княжество Литовское. По поручению императора в 1811 г. князья Огинский, Любецкий и граф Пляттер создали проект «Положения о правлении автономным Великим княжеством Литовским».

В записке беларуский граф Михаил Огинский писал Александру I следующее: 




«Часть Польши, присоединенная к Российской империи, составляла некогда особое самостоятельное владение — Литву… Жители его исстари… заботились о своем праве и были верны своим монархам, отличались мужеством и любовью к отечеству. Гордые своим происхождением, литвины… сохранили свои обычаи, свой гражданский кодекс, местное управление, свое войско, верховный суд… и даже сойм, который собирался по очереди в Варшаве и Гродно… Я уверен, что если бы со времени присоединения к России взятых польских земель была из них создана одна провинция, сохранено имя Литвы и оставлены ее давние права, и если бы из нее был создан особый край со своим управлением, или в качестве соединенной и включенной в состав Российской империи державы, то тогда иноземное вторжение проникло бы туда с трудом».




А ведь в России многие современные историки, в частности Рой Медведев, утверждают обратное: мол, кто такие беларусы? Не было, мол, у них ни государства, ни дворянства. Медведев на страницах журнала «Наука и жизнь» (№ 3, 2006) так и пишет: 




«Судьба белорусского языка сложилась менее удачно, ибо белорусам как народу не удалось ни в средние века, ни в новое время создать независимое национальное государство…Тормозом к развитию языка стало и то, что в Белоруссии не возникло своей аристократии, своих законов, своей армии».




Увы, но Рой Медведев, пусть и историк, не читал писем Огинского, а если бы и прочел, то не понял бы, почему это вдруг поляк Огинский называет свою страну Литвой. Он что, прибалт, что ли?.. Вот такая вот каша в голове не просто задуренных лживой русской историей простых людей, но даже профессиональных историков.




«Все это (государство, армия, аристократия, язык — прим. М.Г.) у нас на самом деле было до российской оккупации, — отвечает Рою Медведеву уже беларуский исследователь и писатель Вадим Деружинский, — и все это у нас сознательно было ЛИКВИДИРОВАНО Россией. Поэтому суждения российских историков о «неразвитости» беларусов кажутся сущим издевательством: ведь именно Россия лишила нас всего того, о чем пишет Рой Медведев»…




«Огинский сравнивал нас с Грузией, — пишет далее Деружинский, — которая вошла в состав России, сохраняя себя как державу, а потому была верна России, а ее князья верно служили царизму во всех войнах. У нас же ситуация была совершенно иной: нас царизм лишил всякой государственности и правления беларусов, разогнал шляхту, передал селян в рабство своим русским помещикам. Такого царизм не позволял себе даже в отношениях с мелкими княжествами Кавказа, Сибири и Средней Азии. Даже в Калмыкии.

Причину такого особого жесткого к нам отношения со стороны России определила еще Екатерина II, которая объясняла, что Литва являлась на протяжении веков главным врагом России, а нынешний захват ее должен означать не принадлежность России, а ликвидацию как постоянной угрозы русским. Таким образом, ликвидация нашей государственности была предопределена. Проект Огинского о воссоздании Литвы «подобно Грузии» в составе России был отвергнут, как в будущем царизм запретил и придуманную им вместо Литвы «Беларусь», потому что в ней все равно «жила идея Литвы».




Беларусы против царя


Огинский оказался прав: шляхта Литовского и Белорусского генерал-губернаторств (то есть всей нынешней территории Беларуси) приветствовала Наполеона как своего освободителя, пошла воевать вместе с ним против России. Князь Радзивилл за свой счет выставил трехтысячный уланский полк, который уже скоро первым вступил в Вильно вместе с польскими уланами и французскими войсками. Из беларуских татар составили эскадрон татарских гусар в составе французской армии. Больше половины из них сложили головы в боях против царских войск. Добровольцы вступали в армию Наполеона повсеместно, за свой счет заказывая себе мундиры и оружие.

На стороне Франции литвинов-беларусов воевало не меньше, чем на стороне России: около 30 000 (не следует забывать, что большая часть из них была призвана) воевало в составе армии Александра I и более 25 000 за Наполеона. Гусарские «Гродненский» («Литовского генерал-губернаторства») и «Белорусский» («Белорусского генерал-губернаторства») полки входили в состав 1-й русской армии Барклая де Толли, в последнем служил и гусар-поэт Денис Давыдов.

Эти полки, как и прочие «литовские» и «белорусские» подразделения, воевали за Россию в национальных бело-красных мундирах по цветам бело-красно-белого флага Литвы-Беларуси и с «Погоней» на полковых флагах и какардах киверов.

В изданной в 1905 г. в Санкт-Петербурге книге «Минск: исторический очерк» (переиздана издательством  «Універсітэцкае» в Минске в 1994 г.) описываются любопытные факты вступления французов в будущую беларускую столицу: 




«Все русское население Минска поспешно спасалось бегством… Что же касается поляков (так называли беларусов-католиков и протестантов, как впрочем и всех беларусов, когда они с точки зрения царизма делали неугодные ему действия, прим. М.Г.), то они и не думали бежать из города и спокойно, с радостью ожидали французов, видя в них своих будущих освободителей, и те учреждения, где преобладал польский элемент, никаких мер к отправлению из Минска не предпринимали, а напротив, приготовились к торжественной встрече французов.

По выезде из города русских чиновников поляки (минчане-беларусы, поляков в Минске никогда не жило) организовали временный совет для охраны магазинов с провиантом и спокойствия жителей. Председателем совета был избран президент Первого департамента минского главного суда Л. Каминский, а членами были президент Второго департамента того же суда Ходзько и минский уездный предводитель дворянства И. Монюшко (обратите внимание, все три фамилии типично Беларуские — прим. М.Г.), а также члены городского магистрата.

Благодаря заботливости членов этого совета минские магазины не были сожжены и достались неприятелю, который здесь нашел до 7500 пудов муки, много овса и 1500 фунтов пороха. Кроме того, неприятелем был захвачен также большой запас лазаретного имущества. Маршал Даву занял Минск 25 июня и был торжественно встречен поляками. Квартира ему была отведена на Высоком рынке (Соборная площадь) в доме, примыкавшем к костелу.

Эта площадь была украшена в то время ратушей, иезуитской коллегией, униатским монастырем и православным собором. В течение двух дней войска корпуса Даву успели продвинуться к Минску и запрудили город, но, впрочем, в Минске оставался только генералитет, а войска расположились в окрестностях. 28 июня было назначено торжественное богослужение в костеле по поводу успехов французских войск и освобождения Минска от русского владычества, после этого богослужения Даву произвел смотр войскам. Первый французский губернатор Минска генерал Барбанегр был переведен в Борисов, а на его место заступил генерал Брониковский. По мысли Наполеона, Минск должен был играть роль центрального склада провианта и сборного пункта больных, раненых и отставших».




Я не напрасно привел этот отрывок. В нем, что бросается в глаза, в качестве минчан постоянно фигурируют поляки, которых в Минске отродясь не жило. Еще Лев Гумилев замечал, что в московских летописях русских, на которых идет войной тот или иной московский князь, часто именуют литовцами, а то и поляками. Литовцами во время войн с Новгородом называли даже новгородцев. Современному читателю все это, конечно же, непонятно. Он думает, что литовцы XVII в. — это все те же прибалтийские лиетувисы нынешней Лиетувы (по-русски Литвы). Литовцами же до 1841 г. называли сугубо беларусов Западной и Центральной Беларуси, а точнее Литвы. В этих беларуских землях и сейчас встречаются деревни с названиями Литва. Восточных (жителей Смоленска, Витебска, Полоцка, Мстислааля, Гомеля и Рославля) литовцев уже при Екатерине стали называть беларусцами.

Впрочем, для московитян XVII в. не было большой разницы между поляком и литвином. Все эти славяне выглядели для московско-уральского взора на один манер: чисто бритые, в европейских кружевах и широкополых шляпах, под флагами с красным георгиевским крестом, часто католиками или протестантами. Короче, немцы. То, как американец не видит разницы между беларусом, украинцем, россиянином или же даже молдаванином, латышом или эстонцем, называя их всех русскими, также и в Москве-Росси плохо отличали литвина от поляка. А ныне и вообще, даже историки путаются в этих терминах. Так, питерский историк Р. Г. Скрынников в своей книге выпуска 1999 г. «Русь IX–XVII вв.», описывая захват Литвы (Беларуси) войском Алексея Михайловича Романова, пишет, что в «1655 г. русские захватили столицу Литвы Вильнюс и столицу Белоруссии Минск». И где же уважаемый историк узрел в семнадцатом веке «Белоруссию», да еще с городом-героем Минском в качестве столицы? Просто смех! Это одно и то же, если написать, что в 1237 г. Батый завоевал столицу Российской Федерации Москву, но до Санкт-Петербурга не дошел.




Восстания беларусов и их последствия


Конечно, гордые литвины не могли терпеть унижений. В 1820-е гг. назревало восстание. Деятельность декабристов (организовавших восстание в декабре 1825 г.) была напрямую связана с Литвой-Беларусью. Именно сюда, в Литовское генерал-губернаторство, был переведен из Петербурга гвардейский корпус, и именно тут Никита Муравьев создал первый «Минский вариант» российской конституции. Однако декабристы были такой же жертвой пропаганды царизма, как и нынешнее поколение россиян: они признавали право на независимость только у Польши, полагая, видимо, что те литвины, что с оружием в руках сопротивлялись суворовским воякам в 1794 г., и есть поляки. Литву-Беларусь даже просвещенные демократы декабристы вместе с поэтом Пушкиным считали неотъемлемой частью России. Пушкин, как бы он ни восхищался талантом и эрудицией своего беларуского друга поэта Адама Мицкевича, также полагал, что литвины — народ России, и восстание беларусов-литвин 1830 - 1831 гг. принял в штыки, по другую сторону баррикады от своего же беларуского друга, об эрудиции которого еще недавно сам же и говорил: 




 «Да он меня уже давно за пояс заткнул».




Это восстание с его знаменитым лозунгом «За нашу и вашу свободу» свободолюбивый Пушкин, как ни странно, не принял, и даже написал гневный стих, где осуждал Европу за то, что заступилась за восставших поляков и беларусов:  
		О чем шумите вы, народные витии?



		Зачем анафемой грозите вы России?



		Что возмутило вас?



		Волнение Литвы?



		Оставьте: это спор славян между собою,



		Домашний старый спор,



		Уж взвешенный судьбою…








После подавления восстания царизм предпринял целый комплекс мер по уже национальному геноциду над литвинами. Для этого с 1831 по 1848 гг. работал созданный царем Комитет по делам западных губерний, который и разрабатывал всяческие меры по ликвидации у беларусов национального самосознания. Николай I поручил этому комитету принять меры, чтобы «губернии, от Польши присоединенные, приведены были до того порядка, который для управления в иных российских губерниях существует».

Важнейшим мероприятием было введение в 1831 г. российского законодательства в Витебской и Могилевской губерниях и отмена там деятельности Статута (Конституции) ВКЛ, а с 25 августа 1840 г. — также в Минской, Гродненской и Виленской губерниях. Обращаю внимание, что в княжестве Самогития (нынешней Республике Лиетува) Статут ВКЛ не действовал (и не переведен на язык жмайтов и аукштайтов по сей день). Кроме того, с 1840 г. было уже окончательно запрещено использовать где бм то ни было термин «Литва». До этого он еще оставался в названии Литовско-Виленской губернии (созданной из слияния Виленской и Слонимской), отныне «Литва» навсегда исчезает с карты Российской империи как топоним. Вместо него царизм переносит на территорию бывшего Литовского генерал-губернаторства термин «Беларусь/Белоруссия». Одновременно запрещается термин «литвин», вместо него насаждается использование термина «белорусец».

Подводя итоги колониальных усилий за 10 лет (с 1831 по 1841 гг.), виленский генерал-губернатор Миркович докладывал Николаю I: 




«Твердость и решимость принимаемых мер заложили твердую основу слиянию этого края с Россией. Десять лет постоянной системы работы двинули уже русскую народность в этих губерниях на полстолетия. Перевод дворянства в однодворцев, уничтожение многих католических соборов, закон, чтобы при свадьбах православных с иноверцами все дети оформлялись как православные, введение русского языка в судопроизводство и образовательные учреждения… ликвидация… Литовского Статута останутся навсегда значимыми памятниками теперешнего царствования».




Да уж, памятники. Это памятники геноцида, шовинизма, национализма и ненависти. У шляхты, участвовавшей в восстании, царизм конфисковал владения и передал их помещикам из России. Чтобы предотвратить дальнейшие восстания шляхты как главного носителя национального сознания беларусов, по предложению «Комитета»… царь приказывает осуществить «разбор» нашей шляхты.

Обратите внимание: в Польше, также восставшей вместе с беларусами, таких драконовских мер никто не принимал, никто не запрещал полякам называться поляками, а страну свою именовать Польшей. Это было еще впереди — после очередного восстания.

Беларуская шляхта составляла на тот период до 8 % населения Беларуси-Литвы, с 1840 г. переименованной в Беларусь. Именно разорившаяся и обедневшая шляхта являлась основной силой восстания 1830 - 1831 гг.

Еще Екатерина II лишила литвинскую шляхту всех политических прав, распустила все соймики и запретила создание шляхетских союзов. Она же стала сокращать численность беларуской шляхты путем чистки: из дворянского сословия были изгнаны все, кто не смог предоставить убедительных документов на дворянское звание. Николай I был более суров: в 1831 г. он издал указ «О разборе дворянства в западных губерниях и об упорядочивании этого рода людей». «Разбор шляхты» заключался фактически в проверке ее благонадежности и лояльности по отношению к оккупационному режиму.

Значительную часть шляхты, найденной неблагонадежной, перевели из дворян в рекруты и с семьями выселили в глухие уголки Российской империи. Других лишили дворянства, переводя по правам к селянам или мещанам. Большую часть сделали однодворцами, лишив владений, которые передавали русским помещикам из России. Среди жертв этих шляхетских репрессий оказался и дед классика беларуской литературы Янки Купалы шляхтич Онуфрий Доминикович Луцевич, который был причислен к сословию минских мещан.

Царские и советские историки объяснили этот произвол изящно и просто: у беларуской шляхты, мол, было пропольское сознание, а вот у крестьян — «белорусское», поэтому это было в интересах нашего беларуского народа. Ложь, достойная большевистской пропаганды, но странная для царских историков!

Главным и единственным носителем национального сознания любого народа являлось именно дворянство, т. е. шляхта, как называли свое дворянство и поляки, и беларусы. Может незнание языка породило это заблуждение придворных летописцев? Может, они думали, что шляхта бывает только польской? В таком случае остается предположить, что никому вообще не было никакого дела ни до национальной культуры, ни до интересов народа. Очевидно, что это именно так.

Позже носителем сознания станет национальная интеллигенция, но таковой тогда еще не было. Именно шляхта — люди образованные и знавшие свою историю и историю своих предков (это была их личная история), имевшие личные семейные архивы по тем либо иным историческим событиям, владеющие замками и землями, именно они олицетворяли национальное лицо народа, являли собой культурный народный дух. А вот беларуские крестьяне были как раз пассивной прослойкой населения без какого-либо вразумительного национального самосознания, и, например, при переписи населения в Польше в 1920-е гг. западные беларусы себя называли или абстрактно местными (тутэйшими), или записывались той национальностью, какую у них требовали: в Польше — поляк, в Латвии — латыш, в России — русский… Хотя по переписи конца XIX в. жители Смоленска в основном называли себя беларусами, как и абсолютно все жители соседнего Рославля.

Национальная шляхта противилась этническим экспериментам над собой, за что и была оболгана как польская. Потому что российским историкам в противном случае пришлось бы объяснять, почему Россия боролась с русской (литвинской) шляхтой в рамках ликвидации в Беларуси-Литве именно их собственного, а не польского национального самосознания. А это для восточного соседа неприятно, ведь речь идет о шовинистической колониальной политике в отношении «братского народа», поэтому легче выдумывать басни о том, что геноцид русификации был в интересах беларусов, дескать — «братская рука помощи» по превращению литвинов-беларусов в «русскую народность».

Как пермь, мерю, мещеру или мурому. Спросите, зачем? Зачем литвинам-беларусам превращаться в русскую народность? Что они выиграют, утратив свой язык, свою культуру и историю своих предков? Ответ в том, что это было нужно только Российской империи — чтобы обеспечить угнетение захваченных земель, выплату ими дани и поставку рекрутов для 75-летней войны на Кавказе, которая сжирала четверть годового бюджета царской России.

Другой вопрос — зачем царю нерусский Кавказ? Но на этот вопрос мы уже ответили выше.

Охраняла оккупационный режим в Беларуси, Украине и Польше политическая полиция (прообраз гестапо и НКВД) — Третье отделение императорской канцелярии и корпуса жандармов по западным губерниям. Оно в обзоре за 1830 - 1840-е гг. сообщало, что жители Беларуси ведут себя в основном осторожно, не принимают участия в «злоумышлениях против России».

Одним из направлений геноцида была ликвидация независимой от России русской (исконно русской, а не московской) православной церкви Киева и Полоцка. В беларуских западных областях исконно была католическая и протестантская вера, в восточных — православная вера РПЦ Киева, которая в 1596 г. перешла в униатство. Также было много протестантов — почти треть от всех верующих.

Самое интересное то, что не беларусы-литвины подняли вопрос веры. Они как раз-то считали московитов единоверцами и ничего не имели против Московской патриархии. Зато встречные претензии, вернее, полное неприятие со стороны Москвы литвины ощутили весьма жестко. Хотя по сути Москва откололась от РПЦ Киева при завоевании Ордой, а в 1589 г. Борис Годунов всякими ухищрениями уговорил греков признать патриархию уже РПЦ Москвы, где даже не было своего Софийского собора, как в Киеве или Полоцке. Никто в Литве не был против Московского православия (так же как никто не был против иудеев и магометан). Так откуда же такая непримиримость «братьев по вере»? Понятно — власть и церковная иерархия также должна была участвовать в этой борьбе, поддерживая Москву.

Николай I после восстания 1830 - 1831 гг. решил вообще ликвидировать беларуско-украинскую церковь вместе с их языком. Для этого в 1835 г. был создан специальный секретный Комитет по униатским делам. Главные методы осуществления проекта — подкуп и запугивание священников. Несогласные умерли при подозрительных обстоятельствах, а коллаборационисты согласились в 1839 г. (по соответствующему указу царя) на ликвидацию беларуской веры и переход на веру РПЦ Москвы.

Этот переход сопровождался разграблением всех ценностей униатских соборов, почти полной заменой священнослужителей присланными из России попами, не знающими языка новой паствы, захватом Россией всех униатских храмов и монастырей. Самое жуткое — массовым публичным сожжением всех Библий и церковных книг на беларуском языке — ведь указ царя отныне запрещал беларусам обращаться к Богу на своем языке, издавать Библии на своем языке и вообще издавать книги на нем.

По всей Беларуси запылали костры: казаки и жандармы выкидывали из униатских храмов на улицу святые писания на беларуском языке, где они штабелями сжигались на глазах у перепуганной паствы. В том числе сгорели и издания восточнославянского первопечатника полоцкого доктора наук Франциска Скорины, который первым для РПЦ Киева перевел Библию на русский язык, русский язык Киева, а не московитский вариант русского, в котором около 50 % татарской и финской лексики. Но отныне беларусы должны были обращаться к Богу именно на этом наречии.

И вот теперь перед Романовыми возникла новая задача — побыстрее обрусить беларусов, а позже и поляков. Русинам (украинцам) придумали термин — малороссы, а Литву окончательно похоронили после знаменитого восстания Константина Семеновича Калиновского в 1863 - 1864 гг., сочинив термин Северо-западный край, а для Польши — Привисловский край.

Родился Кастусь, как прозвали Калиновского беларусы, в Мостовлянах Гродненского уезда в 1838 г. С 1856 по 1860 гг. он вместе с братом учился на юриста в Петербургском университете. В 1861 г. создавал революционные кружки в Гродно и Вильно. Позже его кружки объединились в конспиративную организацию, во главе которой двадцатичетырехлетний Кастусь встал через год. Он издавал первую нелегальную беларускую газету «Мужицкая правда», а в 1863 г. Калиновский возглавил восстание за независимость, полыхавшее вплоть до конца января 1864 г., когда Калиновский был арестован. Но даже под арестом он умудрялся руководить повстанцами. Его казнили в Вильно.

После этого восстания первому беларускому профессиональному писателю Дунину-Марцинкевичу запретили публиковаться вообще, ибо он активно напоминал своим согражданам, что они литвины, а не поляки или великороссы.

Позже российские и даже советские историки придали восстанию Калиновского вновь пропольскую окраску: мол, православные беларусы за ним не пошли, он был католиком, поляком. Поляки с благодарностью приняли сей подарок. Им герои всегда были нужны, в отличие от промосковской политики официальной беларуской власти. Сейчас почти все поляки уверены в том, что Калиновский был поляком. Да, у поляков и русских литвинов была одна общая цель. Они и выступали против царизма единым фронтом, чак когда-то вместе гоевали под Грюнвальдом, в Ливонской войне и против агрессии Алексея Михайловича Тишайшего. Но и имя отца Калиновского — Семен — и место его рождения доказывают, что Калиновский был именно беларусом, а точнее русинским литвином. Польских жителей вопреки распространенному мнению в самой Беларуси жило и живет достаточно мало, так как Беларусь — не польские, но русинско-литвинские земли, идущие вплоть до ныне уже польских Белостока, Белой Вежи и Бяло-Подляска. Те, кто в Беларуси называют себя поляками, являются в основном теми же беларусами, но католического вероисповедания. Католическую церковь на Беларуси с подачи РПЦ Москвы обычно именовали польской, как православную — русской. Вот почему невежды утверждают, что якобы практически весь Запад Беларуси населен поляками.

Беларусь после восстания Калиновского даже запретили впредь называть Беларусью, сочинив для нее безличное «Северо-западный край». Этим самым царизм решил уничтожить литвин-беларусов как нацию, смешать их с великороссами, вчерашними московитами. А почему бы и нет? — рассуждали в Санкт-Петербурге, — ведь не русские и даже не индоевропейские народы финно-угров удалось сделать великороссами, так неужто из литвинов не получится?!

Но литвины-беларусы были людьми из другого теста. Они были потомками огромной страны, страны демократичной, либеральной, с рыцарскими родами и устоями, со славной историей, победами, литературой, общественными и политическими деятелями, чьи князья — Радзивиллы, Сапеги, Огинские — имели авторитет побольше, чем некоторые королевские дома Европы.

Очередное восстание беларусов и поляков в 1863 г. заставило царизм запретить уже и термин «Белоруссия». Планы изменились, обрусить решили и поляков. Их стране также придумали новое название — Привисловский край, а самим полякам в Петербурге сочиняли народные мифы, мол, лендзянские славяне поляне жили в области Киева еще при закладке города остготом Кием в незапамятные времена. Эти царские пииты намекали полякам, мол, вы тоже русские, из сердца Руси Киева вышли… Эти бредовые попытки вызвали очередную волну патриотизма среди польского народа.

Именно тогда, в 1870-е гг., писатель Генрих Сенкевич написал свою знаменитую трилогию «Потоп. Пан Володыевский. Огнем и мечом» о войнах XVII в., когда Польша была на грани катастрофы. Сенкевичу присудили Нобелевскую премию. А беларусам запретили издавать книги на беларуском языке. Их решили слить в великоросский чан, но этого все равно не получилось. Вскоре царизм милостиво разрешил бывшим литвинам самим выбрать себе название. Литва, естественно, уже отпадала — сим термином прозвали Жмайтию, радостно принявшую этот царский подарок. В беларуском обществе обсуждались два варианта: Кривия и Беларусь. Ф. Богушевич исторически обосновал термин «Беларусы».




 Отдельная история о том, как после революции 1917 г. большевики не хотели вообще никакой беларуской республики. Дав независимость многим нациям «тюрьмы народов», как «возмущенно» называл Российскую империю Ленин, они переоборудовали эту тюрьму в концлагерь… Разрушив «плохую» старую систему, предав анафеме царизм, под кальку скопировали национальную политику Романовых — политику «собирания русских земель», неважно каких, лишь бы побольше.

«Россия — государство не торговое, а военное» — вполне справедливо заявлял Николай II. Большевики в этом вопросе, хоть и расстреляли царя (а зачем говорить лишнее — делать надо!), считали точно также.

Что же касается Грузии, с положением которой сравнивал положение Беларуси граф Михаил Огинский, (впрочем, и всего Кавказа вообще), то ума не приложу, зачем все это нужно было царям? Зачем годами, десятилетиями (75 лет!) нужно было воевать на Кавказе, подчиняя себе людей, которые определенно не хотели подчиняться, проливая море чужой и своей крови? А потом удерживать эти земли на штыках. Кроме людских и денежных потерь и расходов, кажется, ничего для России выгодного на Кавказе не было в течение всего XIX в. Но имперские амбиции и ордынский менталитет — завоевывать все больше и больше — в умах и царей, и большевиков, похоже, превратился уже в условный рефлекс. Царизм и его последователи — большевики — не могли не завоевывать. «Мы — государство военное». Хорошо, давайте же посмотрим, как решили свою судьбу другие военные государства Европы.




 Вот позитивный пример Швеции. Она до 1721 г. также была мощной балтийской империей с самой боеспособной армией в мире и являлась самой огромной по территории страной Европы после России. И вроде бы тоже по праву: Швеция собирала земли, где некогда селились готы (вестготы, остготы и свеи), шведский народ. И по российским меркам, Швеция таким образом могла запросто дойти до Италии и Испании на юго-западе и до Черного моря и Крыма на юго-востоке — в Крыму и Керчи до XVI в. сохранялся даже собственный диалект готов, которые осели там еще в годы легендарного Рейдготланда.

Шведы, однако, вышли из большой политики сразу после окончания Северной войны, сосредоточившись на внутренних проблемах. Да, шведы иногда вздыхали по временам, когда вся Прибалтика была их вотчиной, но своя рубашка все же ближе к телу. В 1809 г. шведы решили даже не проливать кровь в боях за Финляндию, куда неожиданно вторглись русские войска, и там узрев исконно русские земли. И как итог кропотливой и мирной работы шведов: к XX в. Швеция стала одной из высокоразвитых стран мира и Европы, а к 1960-м гг. ее уже стали называть самой высокоразвитой страной Европы. Политологи экономику страны назвали шведским социализмом, что так не нравилось советским завистливым политиканам. Сейчас даже никогда в жизни не работавший швед будет все равно получать от государства минимальную пенсию в 500 евро. Проработавшим всю жизнь русским пенсионерам об этом остается лишь мечтать.




 В России XVIII-XX вв. все было с точностью наоборот: природные богатства, леса, уголь, золото, алмазы, газ, нефть… но жители страны оставались одними из самых бедных в Европе наций. Правители же России завоевывали все новые и новые земли и даже целые государства, объясняя населению эти завоевания стратегической необходимостью, чуть ли не главным условием жизни.

Жизнь, впрочем, не менялась к лучшему. Лишь, наоборот, становилась хуже в годы этих самых войн за лучшую жизнь. Ну, а что же тогда говорить о такой стране, как Люксембург или Чехия, не имеющая выхода к морю, или такой же сухопутной Швейцарии? Чехия со своим невыгодным по российским меркам геополитическим положением живет богаче всех остальных славянских стран, а Швейцария вместе с Норвегией и Швецией — самое преуспевающее государство Старого Света. Так может не в завоеваниях дело? Может все дело совсем и не в стратегии, и не в выходах к морским портам, и даже не в ядерных бомбах и многочисленной армии? Да, не в собирании «русских» земель залог процветания русских, а в простой логике, грамотных законах и их исполнении, в мирном трудолюбии и либерализме правительства к собственному народу. И вот тогда создастся сильное процветающее государство, и русские земли сами потянутся к нему, и никого завоевывать будет не нужно, не нужно будет и постоянно грозить кулаком, атомной дубиной. Не дубины и бомбы создавали мир и процветание, а циркули, лопаты и скребки.




ПОСЛЕСЛОВИЕ


Данная книга не ставит целью бросить лишний камень в русский огород, автор, и сам русский человек, не имеет никаких русофобских настроений. Просто для русских людей наступил важный этап: русская нация вступает в новую эру своего развития, эру либерализма и свободы, которых русских людей лишали цари и коммунисты на протяжении всего существования российского государства и ее предшественницы Московии. Впервые в истории российские граждане самостоятельно принародно проголосовали и выбрали собственного правителя лишь в 1991 г., после распада СССР. Таким правителем стал Президент Борис Ельцин.

В этой новой для себя эре русским необходимо избавиться от навязанного им правителями прошлого стереотипа самого могучего, самого доброго, но несчастного из-за множества врагов (коварного Запада) народа. Русские должны знать, что их государство зачастую само демонстрировало пример агрессии и жестокости по отношению к другим нациям. Не Запад наступал на Россию, но она на него, отчего и увеличилась до размеров самой большой страны в мире. Если бы Россия в самом деле так уж сильно была окружена врагами, то они бы ее в конце концов завоевали. Произошло же наоборот: не Речь Посполитая пришла и оккупировала Россию, не Швеция, но Россия оккупировала всю Речь Посполитую — последнюю свободную русскую страну-государство — и отхватила половину Шведского королевства в виде отторжения от нее Прибалтики, а позже и Финляндии. Так, к 1809 г. Российская империя простиралась от Польши и Финляндии на западе до Аляски на востоке, в землях явно не русских, не славянских и даже не индоевропейских. Русский народ по примеру остальных великих народов Европы должен не только уметь себя жалеть, но и уметь каяться перед угнетенными и уничтоженными им народами, как это нынче делают американцы.

Информация, изложенная в этой книге, не предстаатяет никакого секрета для любого российского историка, но вот выносить ее на всеобщее обсуждение почему-то не принято, что, естественно, тормозит процесс либеральных преобразований в русском общественном сознании, а стало быть тормозится и будущее благосостояние великого народа. Вызывает тревогу, что в наши дни появляются чудаки даже среди российских ученых, которые не то чтобы готовы выложить всю правду и покаяться, но, напротив, призывают всех признать русских величайшей нацией мира, древнейшей и наимудрейшей. Российские историки, признавая фальсификацию всей русской истории Романовыми, все равно находят какие-то странные оправдания, мол, эта вымышленная история придала русским воодушевления и силы. Воодушевления и сил для чего? Для терпимости крепостного права? Для бездумного хождения под пули за царя-батюшку?

Эти странные «ученые» (к примеру, математик Чудинов) находят какие-то античные корни русских, утверждают, что они старше египтян, а русский язык, мол, праязык всего мира, и прочее, прочее. И есть другие чудаки, которые в этот бред верят и распространяют его с экрана телевизора, мол, мы древнее египтян. Кто это «мы»?

Но если славяне (имеется в виду исторически обозначенный народ) зародились лишь в пятом веке нашей эры путем отделения от западных балтов, то о каком именно древнем народе идет речь? И почему кто-то утверждает, что если этот народ был, то называл себя русским?

Не вызывает сомнения, что до образования всех известных сегодня наций были и другие.

Возможно, какая-то из них и была праматерью всех остальных. Но когда мы говорим о русской нации как она есть сегодня — это не та древняя пранация (если она была) и ее язык — не тот древний праязык.

Можно, конечно, поступить простым, старым и проверенным способом, а именно: просто назвать ту, канувшую в Лету, пранацию РУССКОЙ. И все дела. После этого можно постепенно свести дело к тому, что вот мы — начало и конец всего, и лучше всех, и старше, и так далее. Но эти игры с названиями, которые УЖЕ запутали даже историков, не дают ответов на вопросы, они именно ЗАПУТЫВАЮТ И ДАЮТ ПОВОД К ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЯМ. Это не безобидные каламбуры — это яблоко раздора между людьми.

Да, и русский народ — наследник древних, но он далеко не единственный; народы, которые ассимилированы, также были наследниками древних культур (если считать их существование доказанным).

РУССКАЯ НАЦИЯ СЕГОДНЯ — это общность людей и генетического наследия великого множества народов: и того, самого древнего, который Чудинов и Задорнов решили назвать русским, и тюрок, и монголов (а также наций, сформировавших их), и словен, и балтов, скандинавов, муромы, и ижоры, и чуди, и криви, и еще очень-очень многих народностей, завоеванных и завоевывавших друг друга на протяжении нескольких ТЫСЯЧЕЛЕТИЙ. Вот что такое сегодняшняя русская нация.

Если не производить этой бессмысленной и вредной подмены, то ясно, что русская нация молода, как и все нации Европы (а порой и моложе некоторых, к примеру, французов или англичан), но более богата наследственным материалом, ибо так много этносов влилось в нее.

Русским, сбросившим ярмо лагерного социализма, нужно сейчас гармонично вписываться в европейскую семью как равному народу, а не искать оппозицию всем и вся. Иначе мы рискуем навечно остаться страной диких Гога и Магога.




ЛИТЕРАТУРА


1. Петрухин, В. Я. Мифы финно-угров. — Астрель, 2005;

2. Седов, В. В. Финно-угры и балты. — Наука, 1987;

3. Дубов, И. В. Северо-Восточная Русь в эпоху раннего средневековья. — Ленинград, 1982;

4. Муллонен, И. И. Финно-угорская топонимия в ареальном аспекте. — Петрозаводск, 2007;

5. Ульянов, Н. Происхождение украинского сепаратизма. — Нью-Йорк, 1980;

6. Снитков и др. Типы и элементы внешности. — Москва, 1970;

7. Горчаков, С. Последние из финно-угров (электронный ресурс]. — 21.05.2008 // http: Каспаров. ги.

8. Финноугория. Этнический комфорт // вып. 3 (8), 2009;

9. Трифонов, A. Who are you, Mr Putin по национальности? [электронный ресурс].- вып. 358. -23.12.2004 // Утро. ги.

10. Усыскин Г. С. Из революционной истории Карельского перешейка;

11. Цыпанов, Е. А. Сравнительный обзор финно-угорских языков. — Москва, 2001.

12. Кузьмина, Е. Русские — это ассимилированные восточные украинцы и финно-угры. — Коммерсанть-Власть. — Москва, 05.10.2005;

13. Ткаченко, О. Мерянский язык. — Киев, 2000;