Достигая прозрения
Марти Бурнов








Звездолеты, инопланетяне, империя, сражения, наркотики, любовь, верность, предательство, дружба, революционный Петроград и многое-многое другое — все здесь!







Бурнов Марти

Достигая Прозрения





Пролог


Петроград. 27 ноября 1917 год.




Большие напольные часы пробили десять. За окном, в тусклом свете фонаря было видно, как бушует непогода. Капли дождя вперемежку с мокрым снегом барабанили по стеклу.

Аркадий Петрович Дубинин и Иван Никифорович Остальский, перед сном, как обычно, пили чай в гостиной. Было весьма промозгло, но теплые домашние халаты спасали от холода.

— Эх! Хорошо дома! — заметил Аркадий Петрович, подливая профессору кипятку из пузатого медного чайника.

— Не скажите, Аркашенька, не скажите…

Иван Никифорович поднялся, подошел к окну и задернул штору. На улице было темно, лишь отблеск единственного в переулке фонаря мелькнул на его очках. Профессор тяжело вздохнул:

— Еще год назад я бы согласился с вами, но теперь…

— А что теперь?

— Многое изменилось, Аркаша. Думалось мне, что изменимся только мы, а тут, дома, все останется по-прежнему… а вон оно как вышло!

— Да ладно вам, профессор, уж чего мы с вами только не пережили!

— Сдается мне, Аркашенька, предстоит нам пережить еще больше, не тот уже наш мир… совсем не тот…

Словно в подтверждение его слов, с улицы послышался сухой треск винтовочных выстрелов. Стреляли где-то далеко, но тревога, захватившая Ивана Никифоровича, передалась и Аркаше, однако он решил не выдавать этого, чтоб не расстраивать профессора еще сильнее:

— Да полноте, Иван Никифорович! Ну, подумаешь, власть сменилась! Нам-то что до этого?

— А вот как выкинут нас Советы из дома — тогда будет тебе "что"! — голос профессора дрогнул. — А то и расстрелять могут, как буржуев и интеллигенцию…

— Бросьте вы, ради бога! Ну когда это мы с вами буржуями-то были? Разве что Лиля… — Аркадий глупо хихикнул, — …так об этом же никто не знает.

Иван Никифорович улыбнулся. Аркаша недоуменно посмотрел на него, потом обернулся. Он сидел спиной ко входу и не заметил, как в гостиную, совершенно бесшумно, вошла его супруга.

— Ой! — Аркадий Петрович покраснел.

— А я-а ду-умайю, монархи-исты еще возьму-ут реванш, — Лилия Бланш подошла к столу и уселась рядом с Аркашей.

— Эх, Лилечка, не дается вам русский язык, — усмехнулся профессор.

Лиля обиженно посмотрела на Аркашу.

— Не расстраивайся, дорогая, у тебя отлично получается! Иван Никифорович шутит, — Аркадий нежно обнял жену за плечи и притянул к себе. — Хочешь чайку горячего?

Лиля кивнула.

— Что это?! — испуганно прошептал профессор.

Снизу раздавался какой-то шум.

— Именем реввоенсовета! — хрипло проорал неприятный голос.

Послышался топот.

— Ну, что я тебе говорил, голубчик?! — профессор вскочил и бросился к дубовому секретеру, трясущимися руками отыскивая в кармане ключик. — Что я тебе говорил?! Вот и пришли по нашу душу!

Иван Никифорович проворно открыл крышку секретера, вытащил оттуда увесистый сверток и бросил его Аркаше:

— Что ж, будем встречать гостей!

Аркадий Петрович развернул грубую серую ткань и положил на стол… два черных бластера, штатное оружие с межгалактического крейсера Имперской Службы Безопасности. Он ловко снял их с предохранителя и протянул один профессору. Затем они с Лилей пересели к Ивану Никифоровичу, чтоб находиться напротив входа в гостиную. Лиля достала из кармана маленький лучевой пистолет — именное оружие полковника полиции Ареоса. Она с ним вообще не расставалась. Даже во сне.

— Я-а говори-ила тебе, Арка-аша, Земля-а — о-очень агрессивная планета-а.

Несмотря на напряженный момент, профессор усмехнулся. Произношение Лилии всегда смешило его, тут он ничего не мог с собой поделать. Спрятав оружие под столом, они ждали.

Топот приближался. Сперва в гостиную вбежали два матроса в черных бушлатах, опоясанных пулеметными лентами. Один держал наперевес винтовку, другой размахивал "браунингом".

Вслед за ними вошел высоченный скуластый блондин в длинном кожаном плаще.

— Именем реввоенсовета, вы арестованы! — крикнул матрос и для острастки пальнул в потолок, осыпавший тут же его черный бушлат облачком известки. Было видно, что матрос несколько не в себе.

Аркаша, профессор и Лиля застыли, потеряв дар речи, и во все глаза таращились на высокого типа в плаще. Вид у них был такой, как будто они увидели призрак.

— Это… это… Нэйб? — вырвалось у Аркаши.

— Комиса-ар Нэйб! — улыбнулся блондин самой добродушной улыбкой.

— Нэйб! — взвизгнула Лиля и вскочила из-за стола, позабыв даже про оружие, что держала в руке.

— Комиссар? — матрос направил на нее винтовку.

— Да уйми-ись ты, Семё-он! — Нэйб отвесил матросу подзатыльник, отчего у того с головы слетела бескозырка и плавно закатилась под стол.

— Нэйб! — вскричал Аркаша и бросился в объятия старого друга. — Нэйб!

Аркадий и Лиля повисли у комиссара на шее. Профессор стоял чуть в стороне и робко протирал очки. На его глаза навернулись слезы радости.

Потом все уселись за стол. Матрос Семён извлёк из-за пазухи бутыль с самогоном и принялся разливать мутную жидкость прямо в чайные чашки. Нэйб покрутил в руках красивую костяную коробочку, затем раскрыл ее и сдобрил самогон белым порошком.

— Кокаи-ин, — улыбнулся комиссар.

— А то мы не знаем! — насупился Аркадий Петрович. Он никогда не одобрял дурных привычек капитана Нэйба.

— Коктэ-эйль "Балтика-а", — вновь улыбнулся Нэйб и одним глотком опустошил чашку.

Матросы сидели хмурые, но от коктейля не отказались.

— Комиссар! Они ж — контра, — буркнул Семен.

— Не-ет, Семё-он! Они-и — уче-оные. Они-и — прогресс! Они-и — будущее Советской власти! Вот скажи-и, Семё-он, что есть коммуни-изм без прогре-есса?

Матрос икнул.

— То-о-то же! — ухмыльнулся Нэйб. — А теперь — иди-ите. И не жди-ите меня-а.

Матросы поднялись и затопали к выходу. Потом немного замялись. Семен обернулся:

— Комиссар! А что начальству-то доложить?

— Скажи-и: коммуни-изм — этто есть Советская вла-асть, плюю-ус электрифика-ация всей страны-ы!

Матросы ушли.

Профессор улыбнулся, вытащил из кармана маленькую круглую пластинку-переводчик и прилепил к виску. Аркаша и Лиля сделали то же самое.

— Знаете, Нэйб, говорите-ка вы лучше на виллирианском! — рассмеялся Иван Никифорович. — Ну не могу я спокойно слышать ваше произношение.

— Хорошо, — кивнул Нэйб. — За это произношение меня прозвали финским комиссаром. Но это не так уж плохо, внешность не вызывает подозрения, даже имя не пришлось менять…

— Ух, как здорово снова воспользоваться переводчиком! — обрадовалась Лиля.

— Как я соскучился по Вагнеру! — Нэйб налил себе еще самогона. — У здешних земных "патефонов" такой отвратительный звук…

— Тогда — добро пожаловать в лабораторию. Рояль теперь там обитает, — Аркадий поднялся из-за стола, остальные последовали его примеру.

— Друзья! Вы даже не представляете, как я рад вас видеть! — воскликнул комиссар Нэйб.




1. Люм и Рафхат


…Так было много столетий.

И помнят все поколенья, до самых далеких предков,

Кровавую эту войну.




Но вот из Темной Вселенной

Ужасной лавиной черной, пришли кровожадные менкхи,

Погибель с собой принесли.




Нет больше яркой Зуары,

Нет знойных лучей Арахиды, и в горе Талраки и Ронги

Кровью скрепили союз.




И вместе едят похлебку

Из сочных жуков-репинутов. И заедают червями,

Хрустящими, словно песок.

(Гимн Тильдоро-Талракешской коалиции)




За год до создания Тильдоро-Талракешской коалиции…

* * *


Люм вышел на рассвете вместе с остальными ронгами. С первыми лучами солнца пришло известие, что префект округа Мурлюкаи убит, а истребитель с талракским убийцей упал в болота неподалеку.

Сейчас солнце стояло в зените, но его лучи едва пробивали влажный зеленоватый сумрак Великих Топей. Люм уже давно бродил один. Был приказ рассеяться, держаться в пределах видимости друг от друга и прочесать местность. Спустя некоторое время, Люм внезапно обнаружил, что отстал от отряда, и вокруг нет никого, кроме болотной живности.

Люм старался аккуратно погружать и выдергивать ноги, но болото все равно провожало каждый шаг смачным чавканьем и едва заметным покачиванием. Его широкие ступни тихо шлепали, разбрызгивая воду и утопая в мягком дне. Строго говоря, это и не дно было, а чуть притопленный ковер из болотной растительности, скрепленный мхом. Старые растения отмирали, давая жизнь новым, и на этом питательном субстрате процветали папоротники, корнями создавая иллюзию почвы. А сколько всего вкусного шмыгало в болотной жиже прямо под ногами!

Это немного раздражало. А когда Люм раздражался, он хотел есть. И с каждым шагом оба чувства усиливались. Ронг заставлял себя идти дальше, ведь он по-прежнему в патруле и у него есть задача — найти проклятого талрака.

Эти безобразные, похожие на высохшие коряги, белесые твари — были первыми инопланетянами, посетившими Тильдор. Ростом чуть выше ронгов, они вышагивали на тощих сухоньких ножках, и беспрестанно шевелили двумя парами рук. Талраки смутно напоминали Люму огромного репинута — болотного червя в хитиновом панцире, но при этом они выглядели так, словно давно умерли, и их тела много лет пролежали на горных вершинах. Талрака сложно убить, словно они и вправду были давно мертвы. Как-то Люм спросил командира, а не воюют ли ронги с мертвецами, потому что ни одно живое существо не может быть таким высохшим. Командир лишь усмехнулся и отправил Люма чистить территорию лагеря от экскрементов.

Нужно успокоиться. Остановиться на секунду и закрыть глаза. Все, сколько есть, даже те, что на руках.

А потом… потом вдохнуть полной грудью пряный теплый воздух болота. Пить этот воздух во все легкие — густой, насыщенный ароматами родного мира, где в теплом влажном мареве колеблются зеленые с пунцовыми прожилками папоротники, где дрожат накрывшие их единой паутиной золотистые лианы. Чувствовать, как капельки испарений оседают на коже. Слушать невидимый, но неутомимый хор болотных жителей, поющих свою нескончаемую песнь. Монотонный гул насекомых, сольные партии птиц, низкие крики животных, что изредка заявляют о своем превосходстве… Благодать!

Люму захотелось вплести свой голос в эту песню. Ему нравилось охотиться, хватать добычу, издав победный клич, но окружающие (а друзей у него не было) не одобряли подобного поведения, и приходилось душить такие порывы. Сегодня он был один, но как назло, сейчас точно надо молчать. Слишком многое зависело от этого. Сегодня он мог доказать, что способен не только приносить к обеду вкусных репинутов и убирать экскременты.

Люм открыл глаза и пошел дальше.

* * *


Рафхат устал. Хоть мгновение, но отдохнуть, вытащить ноги из воды, отравляющей его организм. Он рухнул на куст молодого папоротника. Листья сочно хрустнули под ним. Проклятая планета!

Рафхат чувствовал непреодолимое отвращение ко всему этому мокрому миру, где даже воздух — не воздух, а тяжелый кисель, со всхлипом и чавканьем проникающий в легкие. С каждым новым вдохом жгучая, давящая боль пробегала по всему телу. Его сосуды не могли перекачивать такое количество жидкости, а она все прибывала и прибывала. Кожа сочилась влагой, уже прошедшей через организм, но этого было недостаточно, талрак продолжал разбухать. Тяжелые, раздувшиеся ноги едва слушались. А надо идти дальше!

Зачем? Зачем мы здесь?!

Но задавать такие вопросы талрак мог только себе. Спрашивать себя — зачем, и безропотно выполнять приказы. А с того дня, когда сообщили, что родной Талракеш атаковали менкхи, уже и задаваться вопросами не имело смысла. Надо было просто выжить, потому что помощи из дома не будет.

Вчера он получил приказ убить префекта. Рафхат ненавидел ронгов, этих жаб, похожих на сиреневые шары, с четырьмя, торчащими оттуда щупальцами. Уроды, у них и головы — то нет! Лишь безобразное раздувшееся брюхо, прикрытое защитными пластинами. Меж талраков даже ходила шутка, что у ронгов мозги с дерьмом перемешены, и думают они задницей. Вечно влажные, источающие тухлое зловоние, словно их плоть разлагалась. Наверняка, это так и было, ведь на этой планете гниение всего живого начиналось с момента рождения. Он с радостью уничтожил бы ронгов, всех, до последнего. Рафхат считал, что с этого и стоило начинать колонизацию, а не пытаться предлагать варварам лучший мир. Что ж, за ошибки Королевы-Матери пришлось платить всем талракам. Считать решения Матери ошибкой — есть недопустимая ересь, он знал это, но в последнее время так много изменилось. Изменился и он сам.

В последнее время талраки проигрывали все чаще и чаще. Им приходилось отступать с уже осушенных земель. Затянувшаяся война становилась образом жизни, а Рафхат хотел только одного — вернуться домой.

У него больше не получалось скрывать крамольные мысли, но он понял это, только когда получил приказ убить префекта округа Мурлюкаи. Попыток уничтожить главу сопротивления было не счесть, но пока все они терпели неудачу, и с задания не вернулся никто. Рафхат произнес официальное: "Во благо Талракеша, готов" и проклял тот день, когда планету Тильдор обнаружили и сочли это гниющее болото пригодным для колонизации.

Он знал, каким должен быть идеальный мир. Сухой, наполненный светом. Где желтизна неба на горизонте сливается с желтизной песчаных барханов, и лишь ветер гудит, поднимая пыль. Где жизнь кипит под землей, а поверхность — лишь площадка для одиноких прогулок в ожидании Озарения. Каждый талрак хотя бы раз ищет Озарения. Некоторые погибают, но большинство обретает себя и лишь после этого вступают во взрослую жизнь. И это очень мудро.

Талракеш! Идеальный мир. Но, к сожалению, в нем так мало места. Они выбрались за пределы своей планеты, но единственным миром в пределах досягаемости, и хоть как-то пригодным для основания колонии оказался этот насквозь пропитанный водой ад, который никогда не приблизится к совершенству.

Да что хорошего в этом сочащемся гнилью Тильдоре? Рафхат был уверен, что здесь под землей находится неимоверно огромная лужа, в которой этот мир когда-нибудь и утонет. Вскипит метановыми пузырями и вонючими сероводородными испарениями и канет навеки в грязной болотной жиже. И как по нему, так хоть бы уже утонул! Еще до того, как талраки нашли эту убогую, совершенно не приспособленную для жизни планету. Будь она проклята всеми богами!

Рафхат задыхался. При падении истребителя его здорово потрепало. Тело талрака — жесткое и прочное, практически совершенное, как и все живое на Талракеше. Несколько ушибов и пара трещин его не беспокоили, но порвался гидрокостюм. А без него во влажной атмосфере Тильдора талраки долго не живут. Рафхат тянул, сколько мог, но костюм прямо на глазах превращался в лохмотья, которые немилосердно впивались в раздувшееся тело, давили на грудь, мешали дышать. А вязкий воздух Тильдора и без того с трудом вливался него.

Распухшие пальцы едва удерживали оружие, а скоро и вовсе придется его бросить. Талраку уже начинало казаться, что он стал частью этого болота, и хлюпающий хрип, вырывавшийся из легких, вторит сиплым крикам местных жаб.

Рафхат осторожно снял остатки гидрокостюма — от него теперь только лишние мучения. Чуть стрекоча от боли, он срезал последний, впившийся в тело кусок и осмотрел себя. Кожа напиталась влагой, стала мягкой и, не выдержав давления распухающих тканей, потрескалась. В ранах виднелась чуть розовая плоть. Беспрестанно сочившаяся влага затекала туда, и казалось, кто-то ворошит в ранах острыми иглами.

Но самое страшное, Талрак знал, что оставляет за собой запах. След, по которому его найдут. В начале пути эти выступившие капли впитывались в гидрокостюм, но теперь они падали прямо на землю, то есть, в ту мерзкую жижу, что чавкала под ногами.

Он давно уже не знал, куда и зачем бежит, ведь никто не ждал его обратно. По сути, ему вынесли смертельный приговор и привели в исполнение в тот момент, когда отдали приказ.

Рафхат исполнил свой долг. Он уничтожил цель. Префект мертв. А вместе с ним скоро умрет и все это жабье сопротивление. Хотя… Кто знает, ведь и ронги уже не те, что раньше. Долгие годы войны закалили и многому обучили их.

И он почти совершил чудо — вырвался из окружения. Вырвался! И вот он здесь, один, без гидрокостюма и хоть какой-нибудь надежды на будущее.

Оставалось лишь гадать, кто доберется до него раньше: хищники, которыми кишат местные болота, или ронги. Хотя… скорее всего, его убьет влага, когда его тело раздует настолько, что просто разорвет на части.




Ронг явственно различал тонкие оттенки запахов, доносившихся с разных сторон. Вот сладковатым потянуло слева — там должно быть небольшой сернистый гейзер. Эх! Броситься бы туда, нырнуть в самую глубину и упиваться негой, что дарят сероводородные испарения, забыв обо всем на свете. Но приходилось довольствоваться малым — с блаженством погружаться в теплую, чуть скользкую от кишащей в ней жизни, воду.

Прямо под ногой шмыгнуло что-то покрупнее. Голодный спазм сжал оба желудка ронга. И одно единственное желание завладело им — схватить хрустящего репинута и насладиться его сладкой, истекающей соком мякотью. Особенно вкусны молодые, у которых панцирь еще нежный, отдающий жгучей пряностью.

В тот же миг его рука, сама собой нырнула в воду. На несколько секунд зрение смешалось, словно свежие краски болота внезапно заволокло мутной пеленой, в которой мелькал извивающийся сегментарный хвост. И вот рука победоносно вынырнула с добычей.

В тихий болотный хор ворвался новый голос. Репинут пронзительно кричал. Он крутился и выворачивался, сегменты его хитинового панциря, вибрируя, терлись друг от друга, оттого и рождался переливчатый визг.

Этот звук нашел отклик в душе ронга. Люм торжествовал, забыв обо всем на свете. Он раскрыл грудные пластины, и из груди вырвалась песнь. Сколько мощи было в ее первобытных звуках! Столетия назад любая женщина отдалась бы ему за один только этот крик. Как жаль, что все меняется.

Он с хрустом откусил сразу половину репинута. Остатки добычи еще извивались в его руке, а желудок уже благодарил хозяина радостным урчаньем. Голод чуть утих, разум прояснился. Он стоял, наслаждаясь теплом, что разливалось по всему телу. А запахи стали явственней, словно проснувшийся внутри него охотник, куда лучше различал их.

К знакомым, таким родным запахам болота примешивались и чужие. Ненавистные. Талрак! Он рядом. Или был рядом.

Ронг сжал покрепче свой устаревший, но надежный и безотказный плазмолуч. Вторую руку он поднял повыше, вращая вокруг себя, и пошагал дальше. Зрительные рецепторы на руках — очень удобная штука. Он видел все вокруг. Но присутствие врага выдавал пока только запах. Запах и чуть пожухлые, примятые листья папоротника впереди.

Проклятые талраки! Само их существование — оскорбление любой жизни. И жизни этого мира — особенно. Все, чего бы не касались их презренные тела — умирало, постепенно, по капле теряя влагу. Даже здесь, в этом чудесном мире, они оставались жалкими песчаными червями, впитывающими, всасывающими, ворующими каждую каплю жизни, что встречалась на их пути.

Люм пошел дальше. С каждым шагом все явственнее чувствовался запах — едкий, кислый, словно удушающий. Теперь он не собьется со следа, даже если ослепнет.

* * *


Рафхат равнодушно смотрел, как прямо на глазах, едва заметно, но неумолимо расползаются края его ран. Он больше ни на что не надеялся. Скорее бы… Боль становилась невыносимой, и он хотел лишь, чтобы это закончилось. Рафхат не позволял сомнениям омрачить свои последние минуты. Он солдат, и он выполнил свой долг. Так умирать спокойнее… По крайней мере, больше не придется терзаться вопросами, на которые страшно получить ответ.

Неподалеку раздался короткий визг, потонувший в свирепом хрюканье, срывавшемся в вой, переходивший в ультразвук. Талрак, не задумываясь, вскочил с подстилки из папоротника. Инстинкты, независимо от разума, еще жили в измученном теле.

Он был готов умереть как воин — от ран, но отказывался безропотно сдаться болотными отродьями. Быть сожранным, словно какая-нибудь безмозглая тварь.

Рафхат проверил состояние оружия и сделал несколько шагов прочь от вопящего поблизости животного.

Нет! Он пришел сюда покорить эту планету. И не важно, было ли это ошибкой, без боя он не сдастся. Он чувствовал, как с каждым шагом на его ногах появляются все новые и новые трещины. Казалось, кожа уже слезает с него лохмотьями. А может, она давно уже слезла, может, это собственное тело он срезал ножом, а не остатки гидрокостюма. Боль затуманила разум. Талрак уже не понимал, где реальность, где воспоминания, а где бред. Он упал, и сил подняться не было. Лишь ритмичные всплески под ногами охотника доходили до его сознания, не подвергаясь сомнениям. Опасность совсем близко!

Но даже теперь он не был готов сдаться. Рафхат не мог идти, но руки еще сжимали оружие. Он рухнул в слизистую жижу, пытаясь погрузиться в нее целиком. Болото радостно приняло его, засасывая все глубже и глубже. Это было отвратительно, но, как ни странно, стало чуть легче. Он словно онемел изнутри, а прохладная вода унимала боль ран, смывая разъедающие соки его тела.

От него остался лишь разум и зрение. Он видел цель — одинокий ронг беззаботно шлепал по болоту, вытянув все щупальца в сторону его укрытия.

"Успеть бы… успеть убить его, прежде чем болото затянет меня с головой. Прихватить с собой еще одного урода…"

* * *


Ронг чувствовал: враг совсем рядом. Первым делом, Люм осмотрел все возвышенности и приподнятые над болотом корни растений, ведь талраки всегда старались держаться подальше от воды. Запах стал таким сильным, что казалось, стоит протянуть руку, и можно хватать ненавистного талрака.

Ничего. Врага по-прежнему не было видно. Даже тощему талраку не укрыться за тонкими, просвечивающими ажурным узором папоротниками и паутиной лиан.

Люм занервничал. От этих талраков никогда не знаешь, чего ждать. А вдруг они придумали костюмы, делающие их невидимыми? Паника потихоньку захватывала сознание ронга. Он замер, оглядываясь по сторонам. Его взгляд, словно луч, шарил вокруг. Это натолкнуло его на мысль — заменить взгляд выстрелом плазмолуча. Это сразит талрака, даже если он невидим!

Он поставил регулятор на минимальную мощность. В этот миг вода вскипела у него под ногами. Люм упал на бок. Он пытался откатиться подальше. Все его глаза погрузились в воду. Мутная пелена застилала зрение. Тело стало ватным. Пелена вдруг сгустилась, превратившись в беспросветный белесый туман.

Люм попытался вырваться, но вместо этого растворился в вязкой белизне, неожиданно заполнившей собой мир.

* * *


Рафхат выстрелил и промахнулся. Когда ронг отпрыгнул, талрак боялся только одного — что утонет до того, как сумеет выстрелить снова.

Внезапно тело ронга объяло белоснежным светом и подняло в воздух.

"Это невозможно! Я умер!" — успел подумать Рафхат, прежде чем мягкий белый туман окутал его тело и сознание.




2. Аркадий Петрович и Иван Никифорович


Аркадий Петрович Дубинин неторопливо шагал по мостовой. Редкие прохожие не обращали на него внимания, впрочем, как и он на них. С досадой провожал он взглядом пролетки, что изредка проносились мимо. Но ничего не поделаешь, такова участь студента, транспорт представлялся ему непозволительной роскошью.

Путь от университета до дома профессора Ивана Никифоровича Остальского, его друга и наставника, к тому же сдававшего ему недорого комнату, предстоял неблизкий. И если по утрам эта полуторачасовая прогулка бодрила и, словно модная нынче гимнастика, придавала сил, то вечером, после занятий — превращалась в сущие мучения. Особенно в такой жаркий майский день, что стоял сегодня. К вечеру мостовая разогрелась и отдавала жар, впитанный за день от палящего солнца. Ноги распухали от жары и даже изрядно разношенные ботинки казались неимоверно тесными. Слабый ветерок хоть и обдавал порой свежестью, но также и поднимал облачка пыли, от чего Аркадий Петрович периодически чихал.

Единственное, что не давало ему окончательно пасть духом во время этих изнурительных походов — завсегда радушный прием, который ожидал его дома со стороны Ивана Никифоровича.

Этот общительный и доброжелательный человек проявлял заботу об Аркаше, как он с добротою его называл, словно о своем сыне. Дома Аркадия уже наверняка ждал холодный чай и разнообразная закуска, а после, за увлекатальнейшей научной беседой — и напитки покрепче.

Большая часть суммы, что выручал Иван Никифорович за аренду комнаты, и уходила на еду и напитки, коими он щедро потчевал Аркашу. Но тот предпочитал об этом не задумываться, хотя порой ему и становилось стыдно оттого, что он причинял столько хлопот этому замечательному человеку. Но что поделать, как еще выжить в этом безумном мире, не забросив при этом учебу, Дубинин не представлял, и, будучи человеком учтивым, не переставал благодарить Ивана Никифоровича мысленно и вслух.

Лишь тяга к техническим наукам не позволила Аркадию поступить в консерваторию. Обладая отменным слухом, он превосходно музицировал, чем радовал Ивана Никифоровича вечерами. Благодарный слушатель любил развалиться на диване и выкурить пару-тройку сигарет, слушая Аркашины фортепианные экзерсисы. Затем, как правило, к Ивану Никифоровичу приходило вдохновение, и тогда Аркадий сам становился благодарным слушателем, а порой и конспектировал научные выкладки этого гениальнейшего человека.

Удивительная теория пространственных волн — вот то, что занимало пытливый ум этого ученого вот уже многие годы. Посчитав ее ересью и полным бредом, научный совет исключил Ивана Никифоровича из университета, и, признав его полоумным, лишил права посещать факультет прикладной механики и физики. С тех пор профессор продолжал свои исследования дома, благо, немалые средства, доставшиеся ему по наследству, позволяли ни о чем более не заботиться.

Поначалу Аркадий помогал ему в качестве лаборанта, но потом так увлекся этой теорией, что порывался даже забросить учебу, дабы оставалось больше времени на исследования Ивана Никифоровича. Но тот отговорил его, убедив, что образование получить все же необходимо.

Так, размышляя ни о чем и обо всем понемногу, Аркадий Петрович, уже почти добрался до дома Ивана Никифоровича, когда остановился, заслышав характерное урчание.

Нет, урчало не в животе у него (хотя там тоже урчало), это по Вяземской улице, пока еще скрытый за деревьями, приближался самоходный экипаж.

Аркадий остановился, выбирая позицию, чтобы удобно было разглядывать его.

Вот он! Красавец! Пежо 1905 года. Четырехцилиндровый движитель в десять лошадиных сил. Аркадий видел его раньше, это экипаж барона Н, который, видимо, возвращался с загородных дач. Раритет, доступный лишь очень состоятельным людям. Открытый верх, пассажиры сидят спереди, а водитель-механик сзади, над движителем. Так же спереди имеется мощный латунный прожектор, питаемый от самозарядного генератора.

Аркаша, как завороженный, любовался красавцем-Пежо, пока тот не скрылся за поворотом. В этом, Аркадий Петрович ничем не отличался от уличной ребятни. Ему до смерти хотелось хотя бы погудеть в клаксон, если уж не поуправлять экипажем самолично.

"И все же, чудной человек — Иван Никифорович! — размышлял он, подходя уже к дому, — Как можно полагать, что колесо — явление временное, когда самоходные экипажи только лишь входят в нашу жизнь?! Скоро их станет много больше, им будут доступны большие скорости, да и сами они станут доступнее. Не знаю, скоро ли будут востребованы волновые технологии, но двадцатый век — определенно принадлежит таким вот четырехколесным красавцам!"

* * *


— Аркаша! Что-то ты припозднился сегодня, — Иван Никифорович встречал Аркадия внизу, и пребывал в добродушнейшем настрое. Это могло означать лишь одно: он изрядно продвинулся в своих исследованиях. — Проходи, ужин ждет. Сегодня откроем бутылочку лучшего коньяка!

— Добрый вечер, Иван Никифорович! У вас прорыв?

— Прорыв! Да еще какой! — профессор просто сиял. — Ну, проходи же скорее, буду ждать тебя в гостиной!

Аркадий умылся, переоделся в домашнее и направился в гостиную. Он хорошо знал Ивана Никифоровича, и уже представлял, как сложится сейчас беседа. Профессор любил потянуть. За ужином, они будут разговаривать о простых житейских вещах, потом откупорят коньяк, возможно, немного помузицируют, и лишь потом, не спеша, Иван Никифорович перейдет к волновой теории и к открытиям, кои он совершил.

Но сегодня профессор решил изменить своим правилам, сходу начав разговор о волновой теории:

— Знаешь, Аркаша, задумался я тут, насколько не изучено пространство, в котором все мы обитаем. Такие мысли в голову приходят странные… будто все вокруг, вся Вселенная, пронизана всевозможными волнами различных видов.

— Как от камня, брошенного в воду?

— Да, но только в трех и более мерном пространстве, — выдержав многозначительную паузу, профессор продолжил: — И думаю я, что волны эти, пересекаясь, создают сложнейшие хитросплетения, причем влияющие на жизнь и судьбу нашу в гораздо большей степени, чем ты можешь себе представить. И наша задача, как ученых, гармонично упорядочить эти хитросплетения и, таким образом, поставить их на службу человечеству.

— Да, Иван Никифорович, слушать вас — одно удовольствие! Бывает, такое скажете, что и дойдет не сразу. Не то, что в Академии, — Аркадий сознательно решил увести разговор в сторону, на пустой желудок и без небольшого отдыха, сложные научные выкладки, действительно, не сразу до него доходили.

— А что в Академии? — живо поинтересовался профессор.

— Вот хотя бы сегодня: читали нам предлинную и наискучнейшую лекцию о классификации руд и минералов. Да что проку-то нам с нее?!

— Эх, Аркадий, Аркадий! Да много ли ты понимаешь?..

— Не много, Иван Никифорович, но в рудах и минералах и понимать ничего не хочу! Вот про волны времени узнать, да чтоб это еще и вы рассказали — совсем другое дело… — осознав свою стратегическую ошибку, Аркадий решил все же вернуть профессора к волновой теории, это лучше, чем слушать продолжение лекции о рудах и минералах, о коих тот представление имел, возможно, даже большее, нежели преподаватель в Академии.

Профессор с лукавинкой взглянул на Аркадия, откупорил коньяк и уселся в кресло у камина, приглашая уже отобедавшего Аркадия присоединиться:

— Только представь! Юная планета! Царство одноклеточных водорослей… — вдохновенно начал он лекцию. — Кислорода в атмосфере почти нет. Даже цвет неба, возможно, совсем иной, не тот, что сейчас. Многие, очень многие метаморфозные породы, несущие в себе богатые залежи руд, формировались именно тогда… Да будет тебе известно, многие руды и минералы могут рассказать нам о волнах времени гораздо больше, чем я! Вот взять, хотя бы, докембрийские отложения… Что мы о них знаем? Да ровным счетом ничего! А ведь они имели счастье образоваться сотни миллионов лет назад!

— Ой, не надо, Иван Никифорович! У меня сегодня и так вся голова этими отложениями забита! Расскажите лучше, как ваша работа продвинулась.

Профессор тут же подскочил из кресла, как будто ждал этого вопроса. В очередной раз Аркадий убедился, что в стратегии ему никогда не переиграть Ивана Никифоровича. Ведь и лекцию о докембрийских отложениях тот наверняка затеял преднамеренно, лишь бы поскорее оказаться в лаборатории.

— А пойдем-ка, Аркаша, сразу в лабораторию! Там я тебе обо всем и расскажу!

Они поднялись на второй этаж, весь занимаемый лабораторией профессора. У входа Аркадий замешкался, не зная даже, как спросить о необычном явлении, представшем его взору.

— Я многое могу понять, Иван Никифорович, хотя большее, наверно, не могу… но все же, объясните мне, дураку, зачем вы притащили в лабораторию рояль?

— А вот это — и есть интересная гипотеза, которую нам с тобой предстоит сегодня проверить… — профессор подошел к роялю, открыл крышку и сделал широкий жест. — Прошу!

— Вы хотите, чтоб я что-то сыграл?.. А как же гипотеза?..

— Вот сейчас мы ее и проверим. Но играть надо вдохновенно. От души. Суть моей гипотезы в том, что гармонично упорядочить хитросплетения электромагнитных и еще некоторых, доселе не изученных волн, что мы с тобой обнаружили в прошлом месяце, можно силой мысли. Но для этого желательно пребывать в необыкновенном душевном состоянии. Так что, я думаю, нам подойдет Вагнер. Что-нибудь яркое, скажем, из "Валькирии".

Аркадий стоял, вытаращив глаза. То, что говорил Иван Никифорович, представлялось ему полнейшим бредом. Даже будучи в некотором подпитии, профессор всегда сохранял здравый рассудок, а тут… Он недоверчиво покосился на старшего товарища:

— Сдается мне, вы решили меня разыграть.

Иван Никифорович сник и, казалось, разом пал духом.

— Я прекрасно понимаю, как абсурдно звучит это предположение. Но подумайте, Аркадий, наука всегда начинается с абсурдных предположений. Уже ли вам жалко исполнить для меня что-нибудь из Вагнера?

— Ну что вы, Иван Никифорович! Как вы могли такое подумать!? Мне для вас ничегошеньки не жалко. Просто ваша гипотеза показалась мне слегка… странной.

— Да и бог с ней! Просто давайте считать, что сегодня, ища прозрения в волновой физике, я проведу еще один небольшой эксперимент под музыку Вагнера. Только помните, Аркаша, играть нужно вдохновенно! Так, как вы не играли еще ни разу в жизни. Попробуйте всю душу вложить в эту музыку!

— Ну, вдохновенно — так вдохновенно. Это завсегда — пожалуйста! Только будьте тогда так любезны, налейте мне еще стопочку коньяка!..




3. Хааш. Голубое прозрение


Нэйб. Его Божественное Прозрение, Владыка Нэйб! Надо лишь вновь достичь этого, ухватиться, оседлать, как румиланского конеящера, и больше не выпускать. Это может не каждый, но Нэйб верил в себя. Да и какой у него теперь выбор? Или покорить Вселенную, или сдохнуть здесь, в никому неизвестной пустоте, с незнакомым рисунком звезд.

Прозрение дано лишь избранным. Таким, например, как виллирианский император Латаб… Но Нэйб верил в свою избранность. Однажды к нему приходило прозрение. Но, по молодости и неопытности, он не смог его удержать.

Хааш, голубой, слегка светящийся порошок, приносил прозрение. Но не всегда и не всем. Вдыхая его, можно было постичь все или растерять остатки того жалкого, что знаешь. Последнее, безусловно, случалось чаще. А можно было и заново родиться, начать все с чистого листа, прозреть Вселенную. Не только эту маленькую галактику, но и Вселенную!

Нэйб подцепил кончиком ножа щепотку "голубого прозрения" и вдохнул его. Прозрение сейчас было необходимо. Он, похоже, застрял в каком-то неисследованном секторе, а навигация отказала. В такой ситуации, только "прозрев" можно было вывести корабль на прежний курс. Силой мысли постичь расположение звезд. Доселе, только императору Латабу и нескольким его приближенным удавалось такое. Но Нэйб верил в себя.

Впервые он испытал прозрение в юности, когда обучался пилотированию в императорской гвардии.

Нэйб затянул в ноздрю очередную порцию голубого порошка и попытался поймать волну воспоминаний, в надежде, что она вынесет его к прозрению.

Помнится, Ульзок… да, именно так его звали, забавный такой коротышка был… Ульзок раздобыл где-то хааш и поделился с друзьями. Когда об этом узнал командир, Ульзока живьём запихнули в плазменный реактор. Да, забавный был коротышка. Даже пепла не осталось…

Нэйб тряхнул головой, пытаясь отогнать ненужные воспоминания. Волна памяти унесла его куда-то не туда. Он вновь открыл контейнер и достал еще немного хааша.

— Прозрение… прозрение… прозрение… — бормотал Нэйб, развалившись в кресле пилота, одной рукой обнимая небольшой контейнер с хаашем.

Белки его глаз приобрели голубой оттенок, зрачки выцвели, под глазами залегли темные круги. Он устал. Хааш вымотал его, высосал почти целиком. Но останавливаться нельзя. Или сейчас, или никогда. Спасение только в прозрении.

— Прозрение… проз… п…

Усилием воли Нэйб приподнялся и зачерпнул еще порошка. Прямо пальцами, нож он уронил на пол.

Когда оно пришло, космос перестал быть просто черной пустотой с крошечными точками звезд. Он ожил. Он переливался всевозможными оттенками цвета… звука… настроения… Космос жил, играл, пульсировал в такт биения сердца. Галактика разворачивала свои рукава навстречу ему, Нэйбу, но при этом именно он был ее центром. Биение его сердца стало теперь ее ритмом. Его мысли могли повернуть галактическую спираль в любом направлении. Он чувствовал не себя в галактике, а галактику в себе. Это был его космос. Космос Нэйба, простого пилота третьего класса, которым он тогда только собирался стать.

— Ну что, к тебе пришло? — кто-то дернул Нэйба за рукав.

— Ульзок! Чертов ублюдок! Чтоб тебе гореть…

Нэйб подскочил в кресле. Никакого Ульзока, естественно, не было. Он так и не понял, что это было: прозрение, галлюцинация или яркое воспоминание.

— Чуть-чуть… еще чуть-чуть…

Он потянулся к контейнеру, который уже лежал на полу, не удержался и вывалился из кресла, угодив лицом прямо в рассыпанный хааш.

"Нет, этого недостаточно! Недостаточно! — Нэйб жадно вдыхал хааш, истерически оттирая его с лица. — Недостаточно… Вагнер! Точно! Сейчас нужен Вагнер!"

Цепляясь за панель управления, он с трудом поднялся. Ноги отказывали, он не стоял, а парил над приборами, но положение казалось нестабильным. Приходилось держаться за панель обеими руками. Наконец, изловчившись, он нажал нужную кнопку и соскользнул вниз.

Маленькая голубая планета. Она похожа на шарик, если скатать его из хааша. Совершенно бесполезная, не имеющая ни ресурсов, ни технологий. Империя открыла ее совсем недавно. Таких планет — тысячи, но имя "Земля" теперь знает вся Вселенная.

Рихард Вагнер, вернее, его произведения — это единственное, что могла дать Земля империи. Отдала совершенно бескорыстно, даже не представляя, чем делится. Вагнер и хааш — вот компоненты прозрения. Император Виллириана приказал и близко не подходить к этой Земле. Даже сектор галактики, в котором она расположена, закрыли. Ждут, вдруг там родится еще один Вагнер.

— Черт, как я раньше-то не вспомнил?.. — изо всех сил преодолевая палубную гравитацию, Нэйб подкатился к контейнеру с хаашем и сделал глубокий вдох.

С первыми аккордами он почувствовал, как неимоверная сила вливается в него, наполняя каждую клетку, каждую молекулу тела. Ощущений прекраснее у него не случалось никогда в жизни. Он чувствовал эти молекулы, все, до единой. Это удивляло и вдохновляло, казалось чудом, внезапно возникшим в молчаливой черноте космоса. Затем пришло осознание того, что это не молекулы его тела, а звездные системы. Ядро каждой молекулы — это "Солнце", а электроны, вращающиеся по разным орбитам — планеты и спутники. Это целая Вселенная! Он, Нэйб, и есть Вселенная. Вселенная, наполненная жизнью и светом, гармонией и силой. И Нэйб является одновременно и Создателем Вселенной и всем сущим в ней.

Он ликовал. Он радостно разбрасывал в пространстве призрачные галактики и яркие квазары. Больше не существовало для него ничего невозможного или непостижимого.

Где-то на задворках сознания, едва заметно и быстро, как микроскопический метеорит, сгоревший в ночном небе, мелькнула мысль: "Вот оно, прозрение! Надо срочно искать координаты… авария… неработающая навигация…" Мелькнула и погасла.

К чему теперь все это? Какая авария? Какие координаты? Какая, к чертовой матери, навигация? Да сам император Виллириана сейчас — не более чем пылинка, затерянная где-то в космосе. Он, Нэйб, теперь управляет всем, да он и есть, по-сути, все…




Нэйб очнулся от резкой боли в левом боку. Он лежал на полу в своей рубке. Доктор Кха Грат нависал над ним всей своей мерзкой жирной сонтарианской тушей и цинично попинывал.

— Очнулся, мразь?!

— Док… тор К… КхаГ… как вы тут оказались? — простонал Нэйб. — Произошла авария, навигация не работает, я потерял координаты путевых точек… Доктор, что случилось?

От ярости, рожа Кха Грата побагровела, а густые брови стали топорщиться:

— Ты про что это? Какая авария? Какие координаты? Какая, к чертовой матери, навигация?!

— Что?.. Что вы имеете в виду?

Доктор присел на корточки рядом с Нэйбом.

— А знаешь, Нэйб, я тебе скажу, что я имею в виду. Но скажу в последний раз. Мне это все ужасно надоело. Усек?

Нэйб неопределенно мотнул головой.

— Ну так слушай, — доктор поерзал, устраиваясь поудобнее. — Ты сейчас находишься в моем ангаре. Ты не покидал его. Здесь, друг мой, секретная лаборатория, девятый уровень защиты, поэтому вполне естественно, что твоя навигация не работает.

Кха Грат потихоньку приходил в себя. Он поднялся с пола и уселся в кресло пилота. Нэйб попытался встать, но доктор жестом дал ему понять, что не стоит, так как разговор не окончен.

— Я говорил тебе, Нэйб, — продолжил доктор, — всегда говорил: возьми себя в руки. Покинь ангар, покинь орбиту, включи автопилот, а дальше — хоть обнюхайся хаашем, главное — что господин Карзог получит свой товар. Так? Так! Но нет же, тебе невтерпеж. Ты по несколько суток возишься у меня в ангаре! Ладно. Я и на это готов был закрыть глаза, лишь бы господин Карзог был доволен. Но сегодняшняя выходка — это уже ни в какие ворота не лезет! Скажи мне, пожалуйста, зачем?.. Зачем ты включил по внешней трансляции эту адскую музыку? Ведь мало того, что мы тут чуть не оглохли, так еще и вся полиция округа заявилась сюда, а это, поверь мне, ой, как некстати!

— Но… я…

— Подожди, не перебивай меня! — вспомнив полицию, Кха Грат вновь рассвирепел, подскочил из кресла и опять уселся на корточки рядом с Нэйбом. — Знаешь, я бы понял, если бы это была щепотка, ну — две… но ты же высыпал хааш на пол и хрюкал в нем своим поганым рылом! Знаешь, Нэйб, я никогда еще не встречал таких ублюдков, как ты! И вот что я скажу тебе, Нэйб… когда твоя крыша съедет окончательно, и, как пилот, ты уже не будешь нужен господину Карзогу, он отдаст тебя мне. А я… — доктор в задумчивости уставился в потолок, — … я скормлю тебя своим лабораторным крысам. Медленно, они будут отгрызать от тебя по маленькому, вот такому, кусочку, — Кха Грат сосредоточенно сложил пухлые пальчики, обозначив приблизительный размер "кусочка". — И может тогда у тебя наступит, наконец, прозрение, что пора уже завязывать с хаашем. Но будет поздно, Нэйб, слишком поздно.

Доктор махнул рукой, поднялся, отряхнул халат и ушел.

Нэйб еще долго лежал на полу, рядом с контейнером и кучкой хааша. "Наверно, Кха Грат прав. Это и есть прозрение. С хаашем пора завязывать!" — он кое-как поднялся на четвереньки:

— Еще щепотку — и все!




4. Доктор Кха Грат


— Вот скажите мне, доктор, что творится с людьми? — прямо с порога принялся сокрушаться распорядитель Пракс.

— А… это ты, — доктор Кха Грат впился острыми зубами в сочный кусок мяса. По его подбородку потек жир, хоть лицо доктора и без этого лоснилось от выступившего на жаре пота.

— Вот помните, помните, как было раньше. Свирепость. Страсть. Бой шел до самой смерти, а порой и после нее. А теперь? Что это теперь? Цирк уродцев.

— А ты их клоунами обряди, — доктор продолжал смачно жевать. — Глядишь, публика оживится.

— Вот и вы надо мной смеетесь. А что я могу поделать? Конъектура… вкусы меняются… чтоб их всех!

— Главное, чтоб господин Карзог доволен был.

— Да, господин Карзог… — Пракс замолчал, уставившись в пол печальными глазами.

— Так зачем ты пришел? — доктор сыто рыгнул.

Пракс неуверенно, бочком присел на стул рядом с Кха Гратом.

— Да я собственно… — он нервно заерзал.

— Или говори, или выметайся, у меня еще дел полно.

— Да, да, конечно…

— Да не мямли ты. Опять задница замучила?

— Вообще-то, я пришел по другому поводу… ну раз уж вы сами об этом заговорили… может, глянете, а?

— Да как будто я твою задницу никогда не выдел, — доктор вытер сальные пальцы. — И чего ты так мнешься каждый раз? Геморрой — это звучит гордо! — он рассмеялся, с удовольствием наблюдая, как Пракс наливается краской.

Кха Грат отвернулся, вытаскивая необходимые инструменты. Пракс, не глядя на него, вскочил со стула. Стыдливо оглядываясь, он стянул штаны и юркнул в операционное поле.

— Ну-с, приступим.

— Ай!

— Ой, прости, — усмехнулся доктор. — Генератор поля немного барахлит. Обезболивания не будет.

— Ой!.. У-у-у…

— Да расслабься ты. Как новенький встанешь.

— А-а-а!

— Ну, вот и все.

— Доктор… доктор, — со стоном Пракс выползал из поля, — неужели некому починить поле.

— Чинить… не чинить… Да так просто работать интереснее. Пирожок будешь?

Пракса немного подташнивало. Он помотал головой и натянул штаны.

— Так зачем ты приходил? — доктор засунул в рот сразу весь пирожок.

— Э… а… вот! Вспомнил! Вчера доставили новеньких, вы бы их глянули. Что можно сделать? А то… ни зубов, ни когтей.

— Жато экжотика.

— Что, простите?

— Экзотика, говорю, — доктор дожевал пирожок. — Смотрел я уже на них. Говно. Толку с них никакого.

— Да… но пока ничего лучше раздобыть не удалось. А вы ведь знаете, как важна необычность бойцов.

— Необычность — идиотичность. Ладно, я уже кое-что придумал. Тащите их сюда. Повеселимся.

— А как же обезболивание? Поле-то не работает, — распорядитель потер свой зад — боль еще до конца не унялась

— Тебя это волнует? Ничо с ними не сделается. Пусть привыкают. Господин Карзог не должен ждать и терпеть убытки.

— Да, да, конечно…

— А что это за уроды? Где вы откопали-то таких красавцев?

— Я не очень в курсе… в сопроводительном значатся как талрак и ронг. Кстати, вы не знаете, кто из них кто?

— Да мне это пофигу.

Пракс, задумавшись и чуть прихрамывая, направился к выходу.

— Ой, чуть не забыл, — обернулся он, — синхронизирующие нейроошейники. Не хотелось бы, чтобы они покалечили друг друга раньше времени, они, говорят, воюют…

— Ага, наверно выясняют, кто из них уродливее, — доктор засунул в рот очередной пирожок. — Жря откажыважся, хорошие пирожки!




Люм очнулся. Обычно он посыпался медленно, с наслаждением разгибая конечности и поочередно открывая глаза, прислушиваясь к окружающим звукам, чтобы, еще не видя, угадать, что происходит рядом. Люму никогда не надоедало наслаждаться этой своеобразной игрой.

Сейчас словно кто-то резко включил его. Вокруг тишина. В полумраке угадывались прутья решетки. И больше он не видел ничего. Он вообще странно видел. Наверное, все дело в темноте. Ронги не очень хорошо видят в полумраке. К тому же, у него ужасно ломило и жгло все тело, и никак не получалось сосредоточиться.

— Лучше бы меня сожрало ваше гнилое болото, чем видеть все это, — раздался чей-то голос.

Смысл этих слов плохо дошел до Люма, но вот звуки знакомого голоса заставили его затрепетать. Это был голос ронга. Правда, слова он произносил как-то необычно, но главное — рядом был ронг!

Люм попробовал развернуться в ту сторону целиком, но тело едва слушалось, да и болью словно разрывало на мелкие кусочки. Люм собрался и повернул только руку, но почему-то ничего не увидел. Это удивило и немного испугало его. Неужели он получил ранение и потерял глаза на конечностях?!

Страшась того, что сейчас может увидеть, Люм поднес руку к телу. И тут случилось необъяснимое. Рука была там, где всегда находили его глаза — посередине туловища, он чувствовал это. Но Люм смотрел на нее сверху! Рука была высохшей, покрытой глубокими трещинами-шрамами и вместо пяти имело всего три пальца.

Рука талрака!

— А-а-а-ш-ш-с-к-р-р!

Люм закричал, но вместо крика услышал лишь сухой треск, напугавший его еще больше.

— Да заткнись ты! Мне куда противнее твоего, — раздался сбоку все тот же голос.

Что-то зашуршало, и перед Люмом появился ронг.

— Мне кажется, я все же утоп в том болоте. И сейчас гнию и разлагаюсь на самом дне твоей поганой планеты.

Люм с ужасом узнал этого ронга. Вернее, узнал это тело — свое тело. Но если он стоял сейчас перед собой, то кто же теперь сам Люм?!

Теперь и Люму показалось, что и он умер. Сбылся его самый страшный кошмар — он превратился в талрака. Точно! Умер и превратился в талрака. А ведь он давно говорил, что эти высохшие твари — мертвецы. Говорил, а над ним смеялись.

— И я! Я тоже умер!

От нахлынувших чувств Люм вскочил и почти не почувствовал боли. В голове по-прежнему царила сумятица. Не получалось выделить ни одной четкой мысли, но он точно знал, что срочно должен связаться со своим командиром. Ведь это так многое меняло. Осознание этого заполнило его целиком.

Потом он призадумался: а поверят ли ему, ведь он теперь выглядит как талрак. Потом Люм вспомнил, что он заперт в клетке наедине со своим прежним телом и последнее, что он помнит — окутывающий его белый свет. Люм запутался и плюхнулся обратно.

— Мы оба живы, хотя я и предпочел бы умереть, — ронг сел рядом, сложив под себя и руки и ноги.

— Но если я жив, то кто я теперь? — собственные слова неприятно царапали Люму слух, такими скрипучими и сухими они получались.

— Ты — дурак, каким и был. Только теперь у тебя более совершенное тело — мое тело. А вот мне не повезло — на меня нацепили твою гнилую шкуру.

Люм попробовал представить себя, как кто-то сначала срезал с него плоть, а потом натянул ее на талрака. Получилось не очень. И уж совсем не получилось представить, как кто-то сумел втиснуть его в тощее тело талрака.

— Знаешь, о чем я сейчас думаю? — Рафхат ощупывал что-то пересекавшее головогрудь его нового тела.

— Как они это сделали? Или кто они? А может, как сообщить обо всем нашим? — Люм вывалил сразу все, что занимало его самого.

— Нет. Нет, я размышляю, если я убью твое мерзкое тело, ты так и останешься жить в моем? Или мы сдохнем вместе?

— Я… я… Не надо!

— А я не сказал, что убью. Я только думаю об этом.

Талрак смолк, и Люм боялся снова заговорить с ним. Он тихонько сидел в своем углу и привыкал к новому телу. Боль понемногу отступала, и сознание прояснялось. Теперь он отчетливо видел в темноте. Сначала Люм не обратил внимания, но сейчас это стало очевидно — его новые глаза отлично видят в темноте. Он был уверен, что цари вокруг кромешная тьма, он все равно прекрасно бы видел.

Люм осторожно поднялся на ноги и попробовал сделать шаг. Отчего-то не получилось. Он недоуменно посмотрел вниз, вернее, по привычке опустил вниз руки. Пришлось напомнить себе, что теперь для этого ему надо склонить голову.

Не переставая пытаться сделать шаг, Люм увидел, что глупо барахтает в воздухе нижней парой рук. Пришлось закрыть глаза и на ощупь отыскивать у себя ноги. Ему показалось, что если он их потрогает, то это придаст ему импульс почувствовать их.

Он трогал ноги талрака. Нет, свои ноги и потихоньку проникался тем отвращением, которое только что высказывал ему Рафхат, очнувшийся, судя по всему, значительно раньше.

— А вот и я! Как самочувствие?

Люм подпрыгнул от неожиданности, даже не заметив, что внезапно обрел способность шевелить ногами. По ту сторону решетки стоял незнакомец. И дело не только в том, что Люм не знал, кто это, но он даже не предполагал, что на свете могут быть такие существа. У него была голова, руки, правда только две, ноги — все как у талрака, но в то же время он был толстый, словно ронг.

— Чего молчите-то? — незнакомец засунул что-то в рот и оттуда пошел дым.

— Я убью тебя! — Рафхат кинулся на решетку.

— Фу! И кто только придумал, что вы принадлежите к разумным видам? — доктор Кха Грат придирчиво их осмотрел и сморщился. — Убожество вы и дикари. Оба.

— А вы тоже с другой планеты? — наконец нашел единственное объяснение Люм.

— Это ты с другой, а я с этой. Ну, или почти с этой…

— Я убью тебя во имя Талракеша! — Рафхат был уверен, что все это — результат каких-то экспериментов проклятых менкхов.

— Да срать мне на твой Талракеш. В общем так… Вожусь тут с вами второй день… Тьфу! Надоели вы мне. Сейчас пару дней придете в себя и за дело. Будете драться. Я вам кое-что приделал, а то уж больно вы убогие были. Осваивайтесь пока… Прям не знаю, и зачем вас сюда притащили, одна морока с вами… — доктор покачал головой. — По мне, так таких надо ко мне в лабораторию — крыс кормить, а не занимать мое драгоценное время. Даже пирожков покушать некогда.

Не переставая ворчать, доктор ткнул в них каким-то прибором. Поцокал языком, взглянув на показания.

— В общем так, уроды. Все у вас отлично. Просто замечательно. Да вам сам распорядитель Пракс бы позавидовал. У вас, в отличие от него, даже геморроя нет. Ну все, я пошел.

Рафхат все еще переваривал слова этого непонятного незнакомца о Талракеше. Их суть никак не укладывалась в его понимание сложившейся ситуации.

— Да, и не пробуйте ковырять нейроошейники, они напрямую подсоединены к нервной системе. Сдохнете в тот же миг. На вас мне плевать, но только представьте, как будет недоволен господин Карзог!

Доктор давно ушел, а Люм и Рафхат все еще смотрели друг на друга. Рафхат пытался понять, кто такие Пракс и Карзог, что такое геморрой, и как все это связано с менкхами.

Люм ничего не пытался понять. Он просто смотрел на свое несчастное тело, в которое вгрызлись когти нейроошейника и высматривал, что же изменил в нем этот странный и страшный инопланетянин.




5. Контакт


Когда свет ярчайших искр, источаемых экспериментальной машиной, померк, Иван Никифорович и Аркадий Петрович обнаружили себя уже не в лаборатории, а на пятаке выжженной земли, метра четыре диаметром. Она была столь горяча, что обувь их воспламенилась, и они с криком покинули выжженный участок. На их счастье, поблизости оказалась весьма глубокая лужа, в которой они с упоением охладили ноги. И только после этого огляделись.

Без сомнения, они находились уже не в помещении лаборатории. Каким-то непонятным образом, они очутились в темном узком закоулке между двух высоких зданий, неподалеку от довольно широкой улицы. Зрение еще не совсем восстановилось, перед глазами плавали яркие пятна, но запахи Аркадий Петрович различал весьма отчетливо. Он взглянул вниз. Его обутые в тапочки ноги по щиколотку утопали в маслянисто отсвечивающей жиже. Больше всего, это напоминало помои. Да, без сомнений, это помои! Густые, склизкие и источавшие невыносимое зловоние. Мало того, эта лужа и выжженное их появлением пятно, оказались единственными, не покрытыми мусором, участками мостовой.

— Боже! Боже мой! — профессор захлебнулся восторгом, даже не заметив, что стоит в помойной яме.

— Мы… Ваш эксперимент… Мы умерли?

— Аркаша, голубчик вы мой, да вы понимаете участниками какого, знаменательнейшего в истории человечества события, нам с вами довелось стать?!

— Признаться, не совсем… этот свет… эта чернота. Мы в мире ином? В аду?!

— Ну что вы, батенька! Мы в раю! В раю, для любого ученого, — Иван Никифорович бросился на колени и принялся разгребать мусор под ногами. — Машина должна была передать энергетический импульс, а вместо этого, устройство переместило нас самих.

Сам Аркадий Петрович был настолько обескуражен, что не мог и шагу сделать. Состав местного мусора, и то, что было погребено под ним, не представлялось ему чем-то особо значимым. Он так и застыл, силясь осознать, что же произошло. Но все предположения разбивались о навязчивую какофонию, звучавшую не то у него в голове, не то разливавшуюся в этом странном месте. От сверлящих мозг звуков кружилась голова, а запах помоев вызывал сильнейшую тошноту. Аркадий Петрович решительно ничего не понимал!

В разные стороны летели бумажки, разнообразные упаковки с незнакомыми символами и выполненные из неведомых материалов, с лязгом отлетело несколько металлических предметов. Вперемежку с ними вокруг валялись объедки и очистки, но Аркаша не мог предположить, знакомы ли ему эти продукты. Вернее, мог ли он знать их до того, как все это сгнило и превратилось в единую, истекающую жижей массу, которая словно клей, сцепляла между собой остальной мусор.

Аркашу не оставляла мысль, что они упускают что-то необычайно важное. Он взглянул вверх и застыл в благоговейном восхищении.

— Господи! В человеческих ли силах создать такое?! — он боялся даже шевельнуться, чтоб не спугнуть виденье.

Именно там, сверху, видимо и процветала настоящая жизнь. Стены закоулка вздымались в невообразимую высь. Но там, наверху, все сияло тысячами огней, которые отражались от зеркальных стен, умножая эту волшебную иллюминацию. Свободное пространство было так густо наполнено жизнью, что совсем не виднелось небо. Аркаша даже не взялся бы сказать — день сейчас или ночь. Но больше всего его впечатлили летающие повозки. Без сомнений, именно летающие повозки беспрерывно чертили воздух над головой, своим мельтешением застилая высь.

— Видите! Видите! Я же вам говорил! — Иван Никифорович оторвался от мусора и тоже взглянул вверх. — Колесо — явление временное, лишь очередной этап на пути становления человечества. Будущее за волновыми технологиями!

— Итак, мы в будущем!

Надо сказать, что выпитый коньяк, все еще шумел в голове Аркадия Петровича, и от этого там не укладывались и более простые мысли. Он все еще стоял в растерянности, чуть покачиваясь и переводя взгляд с фантастических высей на зловонную лужу под ногами. Налетевший, откуда не возьмись, порыв ветра чуть трепал полы домашнего халата. Внезапно сделалось холодно. Одиночество и тоска пронзили его. Аркадий поплотнее запахнулся, пытаясь отгородиться и сберечь остатки тепла, и немного поежился, чувствуя себя ужасно неуютно.

Кто они в этом мире? Как он встретит их? Сумеют ли они вернуться домой или для них найдется место здесь?

— Приготовьтесь, друг мой, — чуть тронул его за руку профессор. — Сейчас состоится наш первый контакт.

Аркадий вскинул голову вверх и увидел, как с высоты к ним спускается одна из летающих повозок. Какой волнующий момент. Он почувствовал, как озноб пробирает его до самого основания. Кажется, он даже начал дрожать. Какой конфуз выйдет, если от волнения он и двух слов связать не сможет!

Словно фантастическая птица опустилась прямо перед ними, и, приземлившись, чуть развеяла по сторонам легкий мусор, в основном — пакеты из странного материала, похожего на прозрачную тончайшую бумагу. По краям повозки бегала яркая огненная дорожка, освещая пространство вокруг яркими желто-синими всполохами.

— Вот оно… вот оно… — возбужденно бормотал Иван Никифорович, в волнении поправляя очки.

Аркадий Петрович с тайным страхом и неясными надеждами ждал, когда же из летающей повозки выйдет человек. Ведь он сейчас олицетворял для них все человечество. Могучий, с высоким интеллектом, превосходящий их моральными качествами. Поистине, это должен был быть сверхчеловек! Аркадию стало немного неудобно за свой внешний вид, ведь как-никак, он предстанет перед потомком в домашнем халате и в тапочках, перемазанных помоями. Ну и запах же от него должен исходить!

С тихим шипением, дверца повозки поднялась верх. В этот миг Аркадий Петрович и Иван Никифорович перестали дышать.

Показался темный силуэт. От всей фигуры веяло силой и величием. Его голова казалось необычайно большой. Это подтверждало догадки о высоком интеллекте. Сколько же веков должно было пройти, чтобы черепная коробка увеличилась настолько?! Аркадий почувствовал себя пещерным человеком — грубым и примитивным, в сравнении с этим чудом эволюции.

Костюм незнакомца, черный и обтягивающий, на плечах немного отсвечивал огнями верхнего города. Отчего-то Аркадию некстати подумалось, что такие же отблески играли на поверхности той самой лужи, где он до сих пор стоял.

— Видите ли… наши слова могут показаться вам странными… но мы прибыли из другого времени, — чуть заикаясь сказал Иван Никифорович.

А дальше началось нечто невообразимое. Незнакомец коротко взмахнул какой-то палкой и шагнул к ним. В уши ударил голос, лившийся словно отовсюду, оглушающий и трескучий. Аркадий Петрович не понял ни слова. Он взглянул на Ивана Никифоровича, ведь тот в совершенстве владел пятью языками.

Незнакомец уже стоял прямо перед ними. Аркадий хотел заглянуть ему в глаза, надеясь увидеть там сходство с обычным человеком, убедиться, что развитие и эволюция не сделало их совершено разными видами.

Кривая бесовская рожа с всклокоченными волосами безумно таращилась оттуда. Аркадий в ужасе отпрянул. Но в тот же миг сообразил, что смотрит на зеркальную маску, искаженно отражавшую его собственное лицо.

Иван Никифорович протянул руку, надеясь на рукопожатие. И тут же незнакомец схватил ее и грубо швырнул профессора к повозке.

Аркадий в ужасе замер. Но в то же мгновение оказался так же прижат к повозке. Рядом стоял еще один человек нового времени. Яркие всполохи прекрасно его освещали. Сейчас отчетливо было видно, что голова кажется столь большой из-за шлема. Голубые искры время от времени вспыхивал на кончике черной дубинки, которую он держал в руках.

— Вы… вы не понимаете… — Бормотал Иван Никифорович в то время, как руки незнакомца шарили по всему его телу, обыскивая карманы.

Аркадию все больше казалось, что происходящее — лишь дурной сон, порожденный неудачным экспериментом. Он в оцепенении смотрел, как из карманов профессора достают разрозненные листки, на которых тот имел обыкновение делать заметки, ибо мысли посещали его постоянно. Как чудовища в черных костюмах, мельком взглянув на записи, бросают их на землю, и они тут же теряются в остальном мусоре. Отчаяние заполнило Аркадия. Ему хотелось плакать. Он даже не замечал, как предметы из его собственных карманов утопают в грязи.

Платок… ключ… оторванная пуговица. Лишь серебряный портсигар, с именной надписью, подаренный на день рождения, вызвал небольшой интерес, но и он полетел в помойную лужу.

А жуткий голос все продолжал громыхать. Аркаше казалось — он даже стал выделять одно слово:

— Хааш… Хааш… Хааш.

Потом что-то шлепнуло по виску. В голове кольнуло, и он ослеп, словно вновь переносимый куда-то машиной.

Но зрение вскоре вернулось. Аркадий был разочарован, обнаружив себя во все том же темном и грязном закутке. И тут он не поверил своим ушам:

— Ну и вонь от них!

— Надо же, как их без хааша прет!

Он понял! Он понял, что сказал таинственный незнакомец. Правда, смысл высказывания по-прежнему ускользал от него. Но теперь он понимал слова.

— Вы, это… когда в следующий раз развлекаться на улицу выйдете, трансляторы не забудьте, голубки, — захохотал второй, унизительно шлепнув Аркадия по заднице.

От пережитого стресса, язык у Аркадия заплетался:

— О чем вы… о чем вы говорите?

Он все еще чувствовал чужие руки, ощупывающие его. Отчего-то это взволновало его больше внезапно появившегося дара понимать чужую речь. В конце концов, они в будущем, и здесь возможно все…

— Ну, конечно! Трансляторы! — внезапно ожил Иван Никифорович, который до этого пребывал в глубокой задумчивости.

Как раз его мало беспокоили пропавшие записи, ведь они мало значили в сравнении с произошедшим и тем, что еще ожидало их.

— Полагаю, это устройство транслирует чужие мозговые волны прямо в наше сознание! Поэтому…

— Ты, смотри, у старого ублюдка озарение! Голубое! — вновь заржал один из незнакомцев.

— Шли бы вы в свое скользкое логово, хватит здесь по углам жаться, — хохотнул второй.

* * *


Летающей повозки уже и след простыл, а путешественники все еще находились под впечатлением. Слишком много всего обрушилось на них разом, и даже Иван Никифорович не мог разобрать, что к чему.

— Какие странные люди…

Аркадию Петровичу казалось, что желто-голубые вспышки все еще слепят его. И вновь начали одолевать навязчивые визгливые звуки, потонувшие было в новых событиях.

— Это мы, Аркашенька, оказались в странном мире, — Иван Никифорович жадно всматривался в широкую улицу, чьи огни светили совсем неподалеку. — Ведь это мир будущего. Но самое главное — они указали, куда нам теперь направляться и снабдили нас этим замечательным устройством… транслятором.

— Простите, профессор, я, наверное, плохо слушал.

У Аркадия Петровича до сих пор звенели в голове слова "хааш", "голубки", "ублюдок" и прочее, но он не мог уловить в них и намека на указания. Оно и понятно, куда ему до профессора Остальского…

— Ну, как же! Как же! Я ведь им ясно сказал, что мы путешественники во времени, и заметьте, они даже не удивились, а потом сказали, что нам надо направляться в скользкое логово! Неужели вы не понимаете?

— Признаться, сейчас я понимаю еще меньше, чем до их появления.

Аркадию Петровичу стало уж совсем неудобно за свое тугодумие, но он никак не мог разобраться, что же больше всего смутило его в этих людях. Зато теперь он был уверен, что звуки, преследующие его, доносятся откуда-то неподалеку, и к своему удивлению, даже начал их разбирать. Это походило на Вагнера, тот самый фрагмент из "Валькирии", что он недавно исполнял. Конечно, весьма искаженный, он бы даже сказал, изуродованный до неузнаваемости.

— Подумайте сами, — глаза профессора горели, он схватил Аркашу и потянул в направлении улицы. — Мы попали сюда, поймав волновые потоки, так сказать, проскользнув по ним. Значит скользкое логово — есть место, где собираются подобные нам. Аркашенька, в этом мире такие путешествия — обыкновенное дело! Боже, как я счастлив, осталось лишь найти это чудесное место!

— Да, но почему логово?!

— Ерунда, какие-нибудь погрешности перевода или игра диалекта. Ведь прошло бог знает сколько веков, многие понятия вполне могли измениться.

— Вы предлагаете просто подойти к первому попавшемуся прохожему и спросить дорогу к тому… скользкому логову?

— Для начала — да!

Аркадий Петрович задумался. Он представил, как бы сам отреагировал, если бы к нему подошел грязный человек, в домашнем халате, от которого разит помоями, и попросил бы указать путь к скользкому логову. Признаться, самое малое, что он сделал бы — это пожаловался ближайшему жандарму, а то и тростью бы заехал. Правда, обычно он не носил с собой трость, поэтому просто дал бы пинка этому отребью. В общем, перспектива его отнюдь не радовала. Оставалось уповать, что люди стали добрее и терпимее.

Улица оказалась довольно широким проспектом. По обеим сторонам его сияли вывесками витрины. Множество светящихся плакатов, с движущимися картинками украшали зеркальные стены. Некоторые плакаты занимали собой огромную площадь. А некоторые, поменьше, плавали прямо в воздухе, чуть ниже беспрестанно поносившихся летающих повозок. Движущиеся изображения сменялись неизвестными символами. Но если на картинке появлялся человек, он неизменно лучезарно улыбался. Аркадий и не подозревал, что люди могут быть столь счастливы.

— Взгляни — многоламповые экраны, я читал об этом открытии Николы Тесла в вестнике за позапрошлый месяц! — Иван Никифорович был так потрясен, что на какое-то время смолк, и лишь беззвучно шевелили губами, словно бормоча какие-то выводы и формулы.

Удивительно, как поблизости от столь высокотехнологичного места, могла находиться такая безобразная помойка, смердящая в закоулке. Это было, как если бы кто-то смешал между собой части фантастического технически развитого будущего и вшивого средневековья, заваленного дерьмом и объедками. Хотя и сам проспект изобиловал всевозможным мусором. Поистине удивительный мир!

Аркаша высматривал, у кого бы спросить дорогу к скользкому логову. Людей на улице оказалось немного. В основном мостовая была заставлена летающими повозками. Некоторым не хватило места на земле, и они парили чуть выше, у специальных лесенок-трапов.

Немногочисленные люди медленно бродили, немного пошатываясь, а то и придерживаясь рукой о стены и повозки. Несколько незнакомцев, оказавшихся ближе всего, категорически не понравились Аркадию Петровичу — уж слишком сильно они покачивались, а один еще и время от времени наклонялся вперед, издавая премерзкие звуки.

Он перевел взгляд дальше и тут же стыдливо отвел глаза. Он замечал, что мужчины одеты, на его вкус немного эксцентрично — одежда некоторых, по большей части, представляла собой лохмотья, на манер бахромы североамериканских индейцев. Даже они, в своих домашних халатах, смотрелись куда приличнее.

Но тут он увидел женщин. На его взгляд, они и вовсе были раздеты. Он успел заметить лишь широкие ленты, кое-где прикрывающие обнаженное тело, как правило — вызывающе ярких цветов.

— Однако… я наблюдаю здесь полное падение нравов…

— Не стоит так сразу судить о том, что видишь. Возможно, это лишь отказ от предрассудков… это отнюдь не говорит о их нравственном падении! — возмутился профессор.

Как раз в этот момент на одном из плакатов сменилось изображение.

— Э-э-э… — Аркадий Петрович замер с открытым ртом.

Иван Никифорович проследил направление его взгляда. И как не старался, никак не мог придумать никакого приличного объяснения тому, почему огромная — метра три ростом, обнаженная блондинка насаживала себя на фаллос поистине колоссальных размеров.

— Полагаю, эту загадку нам лучше оставить на потом… или вообще ее не трогать, — профессор смущенно отвел взгляд и чуть дернул за рукав Аркадия Петровича, так как тот казался впавшим в ступор.

Аркадий перевел на него ошалевший взгляд. Даже в неярком свете искусственных разноцветных огней, было видно, как он покраснел. Иван Никифорович не знал, что и сказать. В кои-то веки, у него не было аргументированной позиции по текущему вопросу. Его выручил один из пешеходов, как раз поравнявшийся с ними.

— Любезнейший! — окрикнул его профессор. — Не подскажете, как нам пройти к скользкому логову путешественников по волнам пространства-времени?

— Ты че? Передознулся что ли? — он поднял к ним лицо.

Аркадия Петровича неприятно поразили глаза этого человека. Какие-то мутные, затянутые молочно-голубой пеленой. Они напоминали глаза вареной рыбы.

— Простите? — Иван Никифорович зачем-то постучал по транслятору на своем виске. Он не очень понял слова этого человека и заподозрил, что переводящий прибор неисправен.

— Да вон, — белоглазый человек махнул рукой в сторону.

Аркадий взглянул туда. И опять уперся в тот самый движущийся плакат, "экран", как назвал его профессор. Блондинка все энергичнее наседала на гигантский фаллос. В разные стороны разлетались белесые капли. Голубые искорки, словно легкий снег, оседавшие сверху, припорашивали это отвратительное зрелище.

— Уэ-э-э… — послышалось рядом.

Прежде, чем Аркадий успел отскочить, рядом с ним на мостовую брызнула бурая струя. Отвратительный кислый запах вытеснил собой все остальные, пусть и также не столь приятные, но все же менее яркие ароматы этого места. Аркадий Петрович измученно возвел взор свой к небу. Он не хотел смотреть вниз, но знал, он чувствовал, как зловонные брызги и мелкие кусочки полупереваренной пищи, что изрыгнул незнакомец из будущего, попали на его тапочки. Утешало только одно — после той помойной лужи, это уже почти не имело значения.

— Полагаю, этот… человек считает, что мы должны пойти туда, — Аркаша, подавил спазм в горле и указал на вход, черневший под скабрезным экраном.

— Ну, что ж… — профессор теребил очки, как всегда в минуты раздумий, — мы ведь ученые, исследователи…

И тут Аркадий понял, что им действительно стоит заглянуть в это странное место, ведь именно оттуда доносились звуки исковерканной музыки, так донимавшие его с самого первого момента появления здесь.




6. Генерал Марбас


— Как любезно было со стороны господина Карзога пригласить меня, — генерал Марбас, начальник полиции славного Ареоса, столичного мегаполиса одноименной планеты, несколько отдуваясь, втиснул себя в кресло. — Жаль, что он не смог присоединиться к нам.

— Да, жаль… но он просил передать свои наилучшие пожелания. — Кха Грат скептически осмотрел массивную тушу генерала, по-хозяйски устроившегося в ложе Карзога.

Двум сонтарианцам здесь явно не хватало места. Самому-то ему пришлось стоять — в этой маленькой ложе не было второго кресла. Карзог говорил, что тут слишком тесно, но на взгляд доктора, тому просто нравилось заставлять остальных простаивать представление на ногах.

— Угощайтесь, — доктор кивнул на тарелку с пирожками, стоявшую перед ними.

— Отличные пирожки! — Марбас, не глядя, схватил один и уставился на сцену.

— Да… я даже как-то пристрастился к ним в последнее время.

— Угу, — генерал с набитым ртом потянулся за следующим, — а жто сегодня в пжограмме?

— Ну… мой дорогой генерал, — Кха Грат возлагал большие надежды на этот вечер, но не знал, с чего начать, — я бы никогда не пригласил вас на заурядное представление!

— Я?! — генерал даже перестал жевать и воззрился на него с полуоткрытым ртом, капелька жира стекала по его подбородку. Справившись с замешательством, он вытер ее рукавом.

— Мы… мы все приготовили сегодня нечто особенное. Таких феерических уродов еще не было на этой сцене.

Доктор, все еще не придумав, с чего бы начать разговор, рассеяно уставился на арену. Он сильно нервничал. Он чувствовал, что забыл о чем-то, что поможет немного расслабиться и настроиться на правильный тон в разговоре с Марбасом.

Аромат пирожков уже заполнил собой ложу. Аппетитный запах пробился сквозь завесу мыслей, и Кха Грат понял, чего же ему не хватает. Не глядя, он потянулся за пирожком и столкнулся рука об руку с генералом.

Они вопросительно взглянули друг на друга. Доктор перевел взгляд на тарелку. Там остался всего один пирожок.

"Чтоб ты подавился, обжора!" — Кха Грат чувствовал себя немного обиженным и обделенным:

— Приятного аппетита. Я прикажу принести еще, — произнес он, расплываясь в фальшивой улыбке.

— Так жто сегодня жа уроды? — генерал уже засунул в рот последний пирожок.

— Взгляните!

На круглую арену уверенно вышел мускулистый мужчина. На блестящем, обнаженном по пояс теле плясали огненные блики от факела, зажатого в руке. Толпа приветственно взревела. Боец воинственно тряхнул факелом и закружился по арене. В каждом его движении сквозила сила и грация.

— Да… действительно — урод! — генерал казался немного разочарованным, он обиженно выпятил вперед нижнюю губу и она почти коснулась кончика загнутого вниз носа

Что-то расстроило его. Он даже пирожок не доел, надкусил и бросил обратно на блюдо, но промахнулся. На полу появилось жирное пятно. Кха Грат старался не смотреть в ту строну. В конце концов — что значит какой-то там пирожок… но желудок протестующее заурчал.

— Да нет, нет… смотрите! — доктор указал на арену.

На арене показался второй боец. Шарообразного монстра несли гибкие, словно вовсе без костей, ноги, а руки больше напоминали извивающихся змей. Панцирные пластины, прикрывавшие фиолетовое тело, сходились и расходились, от чего он казался разъяренным.

Марбас вытер рукавом жирный рот и подался вперед, стараясь получше рассмотреть это чудо. Существо выглядело весьма многообещающе.

— Это еще не все! — рассмеялся Кха Грат.

В этот момент фиолетовый боец закричал и подпрыгнул. Тело его ощерилось множеством шипов, торчавших на стыках панцирных пластин.

* * *


Люм боялся. Не так, как во время вылазок против талраков. Нет, это было совсем иное чувство — когда ты потерян, когда все вокруг кажется непонятным, а даже собственное тело вроде как уже и не твое. Странные инопланетяне вернули ему тело, отключив нейроошейник, и сказали — иди и убей того парня! Родное тело казалось чужим и оскверненным.

Они вытолкали его на круглую площадку. Он остался один. То есть, вокруг была толпа, но он даже не мог ее рассмотреть, потому что все эти люди тонули в полумраке. Зато он видел двуногое существо, с мягкой беззащитной кожей, которое быстро скакало вокруг него, размахивая факелом.

Люму было страшно. Воздух этого мира ему вообще не очень нравился, но сейчас он почти задыхался. От этого панцирные пластины ходили ходуном, обнажая мягкую плоть. И Люма пронзала ужасная мысль, что он уязвим.

Противнику надоело прыгать. Наверное, он подумал, что изучил врага, и Люм станет легкой добычей. Он ринулся вперед и ткнул в ронга огнем.

Люм взвыл. Он отскочил, стараясь уйти от жгучей боли. Страх стал так велик, что почти перестал ощущаться. Проснулась ярость. И в тот же миг, что-то словно взорвалось внутри него. Вновь пронизала острая боль, словно кто-то прорезал кожу. Он лишь успел подумать, что что-то изменилось в нем, как увидел металлические шипы, вонзившиеся в зазоры между пластин.

"Я умру! Я сейчас умру! Они воткнули в меня все это!"

И в следующий миг сообразил, что шипы появились из него. Это и было его новое оружие!

Мягкокожий отскочил назад. Но и Люм не растерялся. Он перевернулся в воздухе и приземлился на руки. В следующий миг, он обвил ногами мягкокожего и с силой рванул к себе. Боец орудовал пылающим факелом. Люм лишь кричал от ярости, которая затмевала боль.

Послышался противный хруст. Шипы вонзились голокожему в живот и грудь. Один вошел и голову. Чужая кровь закапала на ронга, просачиваясь между пластинами и обагряя его собственную зеленовато-сиреневую плоть.

Люм отшвырнул прочь тело. Он больше не боялся. И ярость исчезла. Он чуть недоуменно посмотрел на поверженного врага. Отчего-то стало немного стыдно, ведь убитый и врагом-то ему не был. Лучше бы его заставили сражаться с проклятым талраком!.. Хотя, в последнее время, среди чужаков, Рафхат стал почти братом. Люм запутался. Он устал.

* * *


— Ты смотри, смотри, что вытворяет! — Марбас залился смехом, откинулся назад и восторженно задрыгал в воздухе ногами.

— Я знал, что вам понравится! — Кха Грат смеялся вместе с ним. — Ну, кто поймет тонкую душу сонтариаца, как ни другой сонтарианец!

— Ой, спасибо! Ой, уважил, друг! — генерал вытер выступившие от смеха слезы. — А что еще забавного у тебя припасено? Хочу… — он задумчиво уставился в потолок.

— Следующая пара вас не разочарует. А пока вот…

Доктор схватил новое блюдо с пирожками, и угодливо подставил его под руку Марбаса. Начальник полиции покосился на пирожки. В его глазах мелькнула некоторая нерешительность. Затем он громко рыгнул и взял пирожок.

— Отличные пирожки.

— Да, я тоже всегда так говорю. Господин, генерал, вот видите, как много у нас общего.

— Угу… пирожки… и предштавления у тебя жамечательные…

— И не только, — Кха Грат решил, что подходящий момент наступил. — Я немного наслышан о вашей проблеме. Эта… Лиа Ланш…

Генерал сморщился. Он жевал все медленнее и под конец выплюнул пережеванный пирожок и бросил объедки на блюдо. Но Кха Грат не обратил на это внимания. Сейчас ему стало не до пирожков. Он собирался совершить весьма рискованный шаг.

— Стерва высокородная! — генерал Марбас со злостью затопал ногами. — Я уже говорил об этом с Карзогом… Он боится. Говорит: пост она слишком высокий занимает, и если что — к расследованию будут привлечены посторонние… да и родственники ее… Тьфу! Давно пора всю эту ареосскую знать истребить. Под корень! А то лезут везде!

— А вот мне кажется, что Карзог попросту водит вас за нос. Я просто уверен в этом!

Генерал Марбас уставился на доктора тяжелым взглядом. Он мигом приосанился, и в фигуре засквозило грозное величие. Как бы сонтарианец не вел себя во время отдыха, но начальником полиции просто так не становятся.

Кха Грат спрятал вспотевшие руки за спину, чтобы они не выдали его волнения. Он долго готовил эту речь. Обстоятельства сложились как нельзя удачнее, и сейчас настал его звездный час.

— У меня есть план, как избавить вас от этой глупой, надоедливой и излишне амбициозной стервы. Надо просто поручить ей важное дело, с которого не возвращаются. И я могу устроить вам такое дело. Да и Карзог мог бы… но он не захотел.

— Так что ты предлагаешь? — Марбас стал задумчив, он протянул руку к блюду, взял пирожок и равнодушно откусил.

— Карзог — не нужен! — выпалил Кха Грат. — Мы избавляемся от него, избавляемся от знатной дуры. Наши дела от этого только выиграют. Посудите сами — Карзог лишь посредник. Все контакты в моих руках, он давно и шага не делает без моего совета.

Тут генерал удивленно вскинул на него взгляд. Кха Грата это ничуть не смутило. Он пошел ва-банк:

— Да, да! Все организационные вопросы давно решаю я. Он порой даже не в курсе происходящего. А прочие его проблемы решаете вы. Так зачем таким деловым людям, как мы с вами, такая посредственность, как Карзог?! Я мог давно избавиться от него, но мне важна ваша поддержка!

— Да… да… последняя проблема, которую я решал… Этот тип… Нэйб. Как Карзог до сих пор терпит его?

— Вот и я о том же! Я давно предлагал избавиться от него. Вот, видите, как отлично мы понимаем друг друга! — Кха Грат торжествовал. — Как только избавимся от Карзога, я устрою для вас еще одно представление — мы скормим Нэйба моим крысам, — он схватил пирожок и впился в него зубами. — Жамечательное предштавление выйдет!

— Так что там с Лиа Ланш? Поподробнее…

— Так все просто! — доктор несколько панибратски облокотился о спинку кресла. — Как только не станет Карзога, разыграем небольшой спектакль — побольше крови и трупов. Я возьму дело в свои руки и начну призывать всех к мести. Найдем, на кого из конкурентов свалить это страшное злодеяние. Дело такого размаха потребует личного надзора вашего заместителя — уважаемой Лиа Ланш. Вот тут-то ей и придет конец. Осталось состыковать пару мелочей… — Кха Грат позволил себе подмигнуть Марбасу. — Классика жанра!

— Интересная мысль… А что, если я все это расскажу Карзогу? Скажем, все то же самое, но без его смерти, думается, он не сможет мне отказать! — генерал воодушевленно жевал пирожок, глядя куда-то за спину Кха Грата, словно видел там что-то.

Доктор в ужасе отпрянул. Его сердце рухнуло. Он почувствовал, как подкашиваются ноги, живот скрутило, и если бы не слабость, он кинулся бы в туалет. В панике он оглянулся, ожидая увидеть за спиной Карзога. Но там никого не было. Наверное, генерал разглядывал там нечто воображаемое.

— Или еще интереснее, — воодушевившись, Марбас взял очередной пирожок и принялся дирижировать им в воздухе. — Я расскажу обо всем Карзогу. Он избавиться от тебя, потом от моей дорогой девочки, — тут генерал скорбно стянул с головы шапочку, которой обычно скрывал лысину и выдержал паузу. — А потом я сам разыграю твое представление. Спасибо за идею, друг! — он подмигнул Кха Грату.

— Но… я… мы…

Доктор от страха едва ворочал языком. Ужасная мысль, что что-то он в расчетах все же упустил, пронзала его острее ножа. В прищуренных глазах Марбаса ему мерещился зловещий оскал смерти. Мысли куда-то разбежались, он помнил лишь, что у него есть еще один припасенный козырь, но никак не мог четко и ясно сформулировать для генерала свое предложение.

— Или у тебя есть что-то еще, что может меня заинтересовать? — как ни в чем не бывало, генерал потянулся за новым пирожком.

— Прибыль, — выдавил Кха Грат. — Сейчас почти все забирает Карзог, нам достаются лишь крохи. А ведь производством хааша занимаюсь я, а прикрытием бизнеса — вы. Мы поделим все поровну?

— Поровну… — Марбас задумчиво уставился в потолок, он продолжал жевать, задумчиво почесывая жирными пальцами голову, — а зачем мне половина, если я могу получить все?

— Ну, зачем вам лишние хлопоты? А? — Кха Грат чувствовал, как капли пота катятся по лицу, но не решался их вытереть, ему казалось, что этот жест будет выглядеть излишне нервным и суетливым. — Но из уважения к вам, предлагаю разделить прибыль — треть мне, а две трети вам!

— Вот это совсем другое дело! — широко улыбнулся Марбас и протянул ему пирожок, затем откусил свой и, не переставая жевать, продолжил: — Тут ты прав, я шошдан для удовольштвий и радошти. А все эти проблемы… ждорово мешают жить. Считай, я принимаю тебя на работу.

— Спасибо, спасибо! Вы не пожалеете!

Кха Грат засунул пирожок в рот целиком и принялся ожесточенно его жевать. Это получалось с трудом, он подавился и едва не задохнулся откашливаясь. Генерал от души стукнул его по спине.

— Спасибо, — выдавил Кха Грат. — "Вымогатель! Чтоб ты сдох, скотина!"

Для себя доктор решил, что когда-нибудь настанет то время, когда он с удовольствием избавится и от самого Марбаса.

— Так что там в вашем балагане дальше? — Марбас снова рыгнул. — Желаю девок. Да чтоб с голыми сиськами. Путь друг друга на куски порежут!

— Э… учту… В следующий раз — обязательно! Но то, что я приготовил для вас сегодня — тоже весьма экзотично. Вот!

Марбас недовольно скривил рот. В уголках губ еще ярче заблестел жир, но он лениво перевел взгляд на арену.

Там появился новый атлетически сложенный боец. В его руках мелькали кривые зазубренные сабли. Он заверещал удивительно тонким голом и сабли замелькали так быстро, что слились в сплошную сверкающую стену.

— Послушайте, где вы их берете? — недовольно спросил генерал. — Они клоны или андроиды?

— Ну что вы такое говорите! — всплеснул руками Кха Грат. — Я лично отбираю всех бойцов. У меня к этому особый подход.

Генерал удивлено посмотрел на доктора. Он даже жевать перестал, и, склонив голову к плечу, разглядывал Кха Грата.

— Интересный способ избавляться от надоевших подружек… не думал, что тебе нравятся крепкие мальчики… Браво! Додумался же! — генерал захлопал в ладоши. — Раз, и ищи нового красавчика!

— Нет, нет, я не об этом… — Кха Грат немного смешался.

Он хотел было резко высказать свое отношение к вопросу однополой любви, но потом вспомнил, что Карзог изредка баловался и с мальчиками. А то, что Карзог и начальник полиции порой развлекались вместе, он тоже знал. Кто знает, какие пристрастия у самого Марбаса. Поэтому он осторожно выдавил:

— При всем уважении, я все-таки предпочитаю настоящих девочек. Просто публика… быдло… у них удивительно дурацкие стереотипы, каким должен быть настоящий боец. Вот и приходится соответствовать…

Не было у него никаких критериев. Но не признаваться же, что настоящих людей для боев давно не найти, вот и действительно, приходится использовать андроидов, перемежая их с разными инопланетянами, чтоб подогревать интерес публики. А в последнее время, он немного экономил на андроидах. Так сказать — пускал их по второму кругу, надеясь, что, отвлекшись на инопланетных уродов, публика на это и внимания не обратит.

— Да вы лучше на второго взгляните! — ушел он от скользкой темы.

Второй боец более всего походил на гигантское насекомое. Он злобно щелкал жвалами, закованными в металл. Даже отсюда было видно, как бегают блики на их острейшей кромке.

* * *


Рафхата переполняла ненависть. Он желал смерти противнику, который, примериваясь, размахивал перед ним острыми кусками металла. Но самое страшное — он желал и своей смерти. Все случившееся с ним за последнее время было слишком унизительно. А положение казалось безвыходным. Находиться в теле презираемого ронга и служить посмешищем скучающими инопланетянам — что может быть хуже?

Он нерешительно щелкал жвалами. Он знал, что бой будет трудным. И знал, что может победить. Одного лишь он не мог для себя решить — стоит ли бороться за жизнь… Рафхат понимал, что собственное тело ему вернули ненадолго, лишь на время боя. А потом… потом опять включат нейроошейник и он вновь окажется в гнилой шкуре ронга. Так не лучше ли покончить со всем здесь и сейчас?..

Противник сделал первый выпад. Рафхат отпрянул назад, и лезвие лишь скользнуло по плечу.

Тело само сделало выбор за талрака. Он нырнул вниз и щелкнул жвалами по ногам человека. Он опоздал лишь на миг. Тот подпрыгнул и приземлился у него за спиной.

Рафхат оттолкнулся, что было сил, и попробовал сбить человека с ног, целясь в живот. Но тот опять ушел ему за спину.

Что-то острое вошло в его тело. Рафхат закричал и напряг все внутренние мышцы. Сабля застряла внутри него. Не оборачиваясь, пока человек не опомнился, он схватил второю саблю. Рванул. Отбросил прочь, не обращая внимания, что вместе с ней отлетел и его палец.

Но человек не сдавался. Он запрыгнул на талрака сзади, оседлал, крепко обхватив ногами. Вцепился ему в голову.

Рафхат был беззащитен. Его главное оружие — жвала не могли достать врага.

Человек с силой свернул ему голову назад, норовя сломать шею.

Зал взревел, предвидя конец урода-инопланетянина. Но Рафхат торжествовал. Его голова спокойно вращалась почти на полный оборот.

Он изогнулся и перекусил наглецу беззащитную шею. Голова противника покатилась по арене, а тело осело и забилось в конвульсиях. Хлынула кровь.

Только потом Рафхат подумал: "Зачем? Уж лучше бы все кончилось сейчас…"

* * *


Генерал Марбас застыл в восхищении и прекратил жевать. Его глаза светились азартом. Давненько он не видел столь увлекательного представления! Когда бой неожиданно закончился, и голова поверженного человека покатилась по арене, Марбас восторженно завопил, дрыгая руками и ногами. Брызги слюны вперемежку с недожеванным пирожком вылетали при этом у него изо рта и падали на зрителей внизу.

Кха Грат торжествовал. Поглощенный переживаниями и пучением в желудке, он пропустил поединок, но реакция Марбаса его приободрила. Марбас — человек настроения, как и все сонтарианцы, и теперь — дело сделано. Хорошее настроение начальника полиции продлится некоторое время, и этого будет достаточно, чтобы убрать с дороги Карзога. Не смотря на возмущения желудка, на радостях, Кха Грат схватил пирожок и проглотил его почти целиком.

— Доктор! — Марбас наконец-то пришел в себя. — Доктор, это было восхитительно! Надеюсь, скоро мы увидим еще представления с этими удивительными бойцами?!

Вот тут настал момент в очередной раз подставить Карзога. Кха Грат злорадно ухмыльнулся:

— Вообще-то, господин Карзог приказал доставить инопланетян к нему на корабль, как только бои окончатся. Видите ли, генерал, его совершенно не волнует ваш досуг, его интересует лишь прибыль. Поэтому завтра они отправятся на Чахру, в сектор Зет, давать представления тамошней тупорылой публике.

— Что?! Отмените это! Я хочу видеть представление снова! А вдруг на Чахре их убьют?!

— Боюсь, Карзог с вами не согласится… он считает, что купил вас, и вы работаете на него, а не наоборот.

— Ну, так разберись с ним! — в ярости, Марбас зашвырнул блюдо с оставшимися пирожками прямо в трибуну, наполненную людьми.

"Эх! Пропали пирожки!.." — печально вздохнул Кха Грат




7. "Скользкое логово"


Они остановились перед входом. Аркадию Петровичу казалось, что они стоят пред вратами ада. Поистине адский шум вырывался оттуда. Под монотонный грохот что-то звенело, визжало и подвывало. Мир, где подобная какофония публично извергается в уши беззащитным людям, да еще так громко, просто не может быть ничем иным, кроме как адом! Он посмотрел на профессора.

— Идемте, друг мой… идемте, — подбодрил Иван Никифорович не то его, не то самого себя.

И тут раздался ужасающий скрежет. На мгновение он даже заглушил адскую музыку. Путешественники попадали на землю и неуклюже отползли в сторону. Тень накрыла их. Аркадий попятился, увлекая за собой профессора, и почувствовал мощный порыв горячего воздуха.

Когда Аркадий Петрович поднялся, потирая ушибленное колено, то увидел, что прямо перед входом валяется ярко-красная летающая повозка. Она лежала чуть набекрень, выставляя напоказ ободранный до блеска бок, и слегка дымилась.

— Господи боже! — прошептал Иван Никифорович. — Вот ведь напасть. Доктора! Срочно позовите доктора!

Профессор оглядывался в поисках того, кто бы мог помочь, но даже редкие прохожие, только что бродившие поблизости, куда-то делись.

— Аркашенька, надо помочь! Там ведь человек, а ну как с ним что-нибудь приключилось?!

Аркадий Петрович сделал нерешительный шаг к упавшей повозке. Признаться, он не был уверен, что хочет или может кому-то помочь. Но тут послышалось уже знакомое шипение, открылась дверца, и из повозки вылез человек.

Аркаша был впечатлен внешностью незнакомца. Высоченного роста блондин, с выдающимися скулами и надменным взглядом. Одет он был в длинный черный плащ. Пострадавший казался вполне резвым, и на взгляд Аркадия Петровича, в помощи не нуждался. Одновременно открылась и дверь этого странного заведения.

— Нэйб, скотина! — гаркнул здоровенный мужик, показавшийся в проеме. — Я тебя предупреждал! — откуда ни возьмись, в его руках появилась дубинка с искрами на конце.

— Спокойно, Барул, — незнакомец в плаще похлопал его по плечу. — Приятно, когда бармен встречает тебя уже на улице. Мне как всегда.

— Я не бармен!

Здоровяк взмахнулся дубинкой. Мелькнули руки-ноги. Сверкнула вспышка. Раздался треск, крик. Потом снова. Аркадий еще не совсем пришел в себя, чтобы уследить за всем или как-то среагировать. Он мог лишь с некоторым злорадством наблюдать, ожидая, как сейчас этот безответственный человек получит по заслугам.

Он оказался даже немного разочарован, когда схватка прекратилась. Тот, кого назвали Нэйбом, стоял над поверженным здоровяком, помахивая перед его носом отобранной дубинкой.

— Бармен… не бармен… насрать мне! Развели тут свинарник! — Нэйб чуть задыхался, свободной рукой стряхивая с плеча прилипший пакет. — Мне нужно выпить. Я не могу сидеть в вашем гадюшнике трезвым. Этот грохот, который вы называете музыкой, здорово выводит меня из себя. Ну что за идиотизм — назначать здесь деловые встречи!? — он с размаху ударил дубинкой по корпусу повозки, добавляя новую вмятину.

— Тебе флаер не жалко? — простонал толстяк. — Третий здесь уже разбиваешь.

— Не жалко. Я его позаимствовал.

— Ты уже всех достал, псих!

— Ага… псих… достал… а знаешь почему я все еще жив? Отвечай! — Нэйб ткнул здоровяка в живот дубинкой.

— Потому… — здоровяк крякнул и сплюнул кровью, — …потому, что ты хороший пилот… ублюдок.

— Я лучший! Поэтому ты сейчас пойдешь и лично нальешь мне. А заодно подумаешь, почему лучший во Вселенной пилот уже который раз не может посадить чертов флаер в этом загаженном переулке перед вашим вонючим притоном?!

— Потому, что ты псих и опять обдолбался хааша.

— Нет! — Нэйб дважды наотмашь ударил толстяка дубинкой. — Потому, что этот грохот сводит меня с ума! Где вы взяли того придурка, что играет у вас? Его надо запереть в звуконепроницаемой комнате и дать яд… Или хааш.

Затем, как ни странно, он подал руку лежащему. Помог ему подняться и обнял за плечи, словно старого друга.

— Идем, мне надо выпить. Выпить и заткнуть уши, пока я не сошел с ума.

— Когда-нибудь доктор Кха Грат скормит тебя крысам, — проворчал Барул, и они скрылись в черном провале двери, так и не обратив внимания на Аркадия Петровича и Ивана Никифоровича.

Аркадий поплотнее запахнул халат и стряхнул с тапочек наприлипавший к ним мусор. Затем, на всякий случай, посмотрел вверх. Небеса пока не собирались посылать им новое испытание. Тогда он решительно шагнул к двери, пока судьба не передумала. Сзади слышалось легкое шарканье Ивана Никифоровича. От повозки неприятно пахло чем-то едким и удушающим. Они постарались проскользнуть мимо, задержав дыхание.

Внутри все оказалось почти так, как Аркадий Петрович себе и представлял. Визжащая музыка, с безбожно фальшивыми нотами, духота и множество народа. В нереальном свете цветных вспышек лица некоторых казались нечеловеческими, хотя Аркадий и понимал, или, во всяком случае, надеялся, что это лишь игра света или его, уставшего от сегодняшних потрясений, разума. Он не особенно желал всматриваться в детали.

Разумно было бы уйти отсюда. Уж больно это место не походило на клуб, где собираются путешественники во времени, или хотя бы те, кто имеет представление об этом процессе. Собственно, Аркаша уже был готов потянуть профессора наружу, тем более что тот застыл с вытаращенными глазами, глядя на людей. Но что-то удерживало его. Ведь идти им было некуда. А с этим местом его немного роднили знакомые звуки Вагнера, пусть и так искаженного.

— Вы видите это?! — профессор не смотрел на Аркашу, он в оцепенении уставился на одного из посетителей.

Аркадий Петрович и сам уже выделил его среди прочих. Ростом метра два, он был худ, словно дистрофичный ребенок. Кожа на лысом черепе сильно отливала зеленым, и когда он подходил к стойке бара, его ноги сгибались в трех суставах.

— Иван Никифорович… э… признаться, я вижу это… но предпочитаю думать, что этого нет… или я вижу не то, что есть…

— Глупости! Раз мы оба видим его, это может означать лишь одно — мы не одиноки в этой Вселенной. Теории о множественности населенных миров — верны. Перед нами человек с иной планеты!

— Или из преисподней… он здорово похож на черта… — у Аркадия Петровича сильно разболелась голова. Пожалуй, сейчас он был бы рад оказаться мертвым.

— Подумать только… ино… инопланетянин! Мы должны поговорить с ним!

Профессор со всех ног бросился к зеленокожему чудовищу, как будто боялся, что тот внезапно исчезнет, превратится в дым и растворится. Аркадий бросился за ним, но не успел и двух шагов сделать, как с размаху налетел на кого-то.

— Простите. Право, я виноват, но тут такая суматоха… — бормотал Аркадий Петрович, пытаясь протиснуться дальше.

— А ну постой!

Кто-то весьма невежливо ухватил его за плечо, разворачивая в обратную сторону. Аркаша рванулся, но в результате, рукава его халата сползли, лишив руки изрядной доли подвижности.

— Поверьте, любезнейший, мне очень жаль… — повторил Аркадий Петрович и осмелился поднять глаза на державшего его.

Он очень боялся увидеть кого-то с кожей неестесвеннейшего цвета или кого-нибудь, вроде того отброса, что испачкал обильным изрыганием его тапочки.

Против ожиданий, этот человек показался ему довольно приятным. Возможно, это впечатление создавалось контрастом с теми, кого он видел на улице и большинством окружавших его сейчас. Если не считать изрядного роста (впрочем, Аркадий Петрович и сам был не мелкого десятка), и руки, по-прежнему вцепившейся ему в плечо, человек казался весьма дружелюбным, столь притягательно он улыбался. Да и во взгляде, пристально уставленном на Аркашу, враждебности не наблюдалось.

Костюм его, хоть и выглядел весьма эксцентрично, был чист и аккуратен, в отличие от перепачканной одежды большинства посетителей этого заведения. Яркие, поблескивающие голубыми искорками штаны, казались несколько маловатыми, и ноги, довольно тощие, с угловато торчащими коленями, вырисовывались во всей красе. А рубашка и вовсе представлялась второй кожей, лишь рукава на концах расширялись.

— Новенький? — спросил этот странный человек.

— Да… мы с моим другом только что прибыли… он отошел… не могли бы вы отпустить меня? Мне не хотелось бы потеряться здесь…

— Считай, ты уже нашелся. Я — Джетти, — тут он чуть нахмурился. — А кто твой друг?

— Профессор Остальский, хотя вам это имя вряд ли что скажет, — Аркадий обернулся и нашел взглядом Ивана Никифоровича, тот, как ни в чем не бывало, беседовал с зеленокожим бесом.

— Этот старикашка… да на кой он тебе сдался?

— Ну… — Аркаша немного опешил.

Он никак не мог взять в толк, отчего этого человека волнуют подобные вопросы. На всякий случай, Аркадий Петрович решил обойтись общими фразами, тем более что плечо под тяжелой рукой уже начало затекать.

— Нас многое связывает!

— С этим заплесневевшим пнем? Неужели у него еще стоит?

— Что… стоит?

— Да ладно, черт с ним, со стариком! — рука Джетти незаметно переместилась, и теперь он крепко обнимал Аркашу за плечи. — Пойдем, выпьем!

— А… а как же профессор?

— Да кому твой пыльный обрубок нужен? Знаешь, дорогуша, у тебя классный прикид! Очень необычно, а меня возбуждает все необычное.

— А вы, наверно, тоже — путешественник?.. Знаете, это перемещение в пространстве-времени нас тоже весьма возбудило, взбудоражило наше сознание! — Аркадий решил, что, наконец, повстречал такого же путешественника, как и они, и решил поддержать разговор, дабы разузнать побольше об этом ужасном мире.

— О, да! Я тоже часто путешествую. Порой бываю здесь, в "Скользком логове", но чаще — захожу в "Голубую лагуну". А вас со старичком вижу впервые, это уж точно, — Джетти подмигнул Аркаше, да так задорно похлопал длиннющими ресницами, что стало видно — путешествия и научные открытия не оставляют его в покое ни на мгновение.

— Позвольте, я позову профессора, нам так о многом надо с вами поговорить…

— Не горячись, милый, я не любитель втроем. Думаю, лишь в тебе найду я родственную душу, — засмущался Джетти, усаживая Аркадия Петровича за столик. — Может, скажешь, наконец, свое имя.

— Простите… Аркадий Петрович Дубинин! — Аркадий вскочил и слегка поклонился.

Странное недоумение появилось на лице Джетти:

— Это так длинно и грубо… А можно как-нибудь покороче?..

— Можно просто, Аркадий.

— Нет… нет, опять не то… неужели твой друг так тебя и называет?

Аркадий не хотел вот так сразу начинать панибратствовать с первым встречным, но чтоб выведать побольше про путешествия, готов был пойти на все. "Раз человек такой застенчивый, что и вести беседу втроем стесняется — возможно, более дружеская атмосфера действительно имеет для него огромное значение".

— Профессор называет меня Аркаша.

— Арка-аша… — мягко проговорил Джетти, — вот это то, что надо! А почему ты называешь его "профессор"?

— Потому, что Иван Никифорович — профессор, а я — его ученик.

— Ученик и строгий профессор! Ах! Как это романтично! — Джетти медленно и несколько неприлично облизнул языком губы.

— Хотите — я познакомлю вас! Иван Никифорович известен во многих научных кругах. Время, проведенное в его компании для меня бесценно!

— Н-нет, не надо, я не любитель плеток и всяких там штучек…

— Не любитель чего?..

— Да бог с ним, с твоим профессором, давай лучше о тебе! — Джетти протянул руку и слегка коснулся Аркашиного подбородка.

Аркадий вздрогнул и отстранился. Он не привык к таким фамильярностям, хотя здесь, похоже, такая форма общения была весьма распространенной. Тем не менее, Аркаша чувствовал некоторую неловкость. Кажется, он даже немного покраснел, и искал способ вновь перевести разговор на путешествия.

— С тобой так мило, — Джетти смотрел на него с легкой, мечтательной улыбкой, словно мысленно уже уносился в новое путешествие.

— Да, право, я тоже куда приятнее чувствую себя в компании таких же, как я, путешественников.

Им принесли напитки. Высокие бокалы, наполненные розовой жидкостью, где искрились тысячи золотистых пузырьков.

— Замечательно… это просто волшебный напиток. Как он называется? — Аркаша с восторгом сделал очередной глоток, наслаждаясь терпким ароматом. Казалось, он чувствует, как золотистые пузырьки преображают его уставшее тело. Как внутри разливается тепло, такое же золотистое и искрящееся, побуждая его к радости.

— Название… да что в нем проку! Лишь пустой звук. Это райский эликсир, что пробуждает наши чувства, страсти, он бередит и волнует. Остальное — лишь мишура, обертка, ведь мы — путешественники и должны смотреть в корень.

— О, да! — Аркаша чувствовал, как Джетти заражает его своим пламенем, и каждое слово рождало отклик в сердце.

Путешествия! Свобода, новые горизонты, новые люди, свежие идеи — но все это объединяет общая суть. И он должен научиться видеть ее! Все это будоражило и волновало. Смелость, рожденная страстью, кипела внутри. Кровь гудела в ушах, заглушая визгливую музыку. Аркадий Петрович был необычайно возбужден и чего-то хотел. Вот только не мог понять, чего именно, но был готов двигать горы и исследовать самые потаенные глубины.

Принесли новые бокалы. Аркаша преодолел стеснительность и впервые прямо взглянул на женщину этого мира. Было что-то необычайно завораживающее в вульгарной красоте ее почти обнаженного тела. Зрение Аркадия Петровича немного затуманилось, и он не мог рассмотреть ее лица. Но его взор утешал водопад пышных золотистых волос, лишь немного прикрывавших чудесную грудь. Хотелось прикоснуться к ней, потрогать яркие вишенки сосков… прильнуть к ней…

Аркадий покраснел, но был не в силах отвести от нее взгляд. Даже когда, чуть задев его бедром, она повернулась и удалилась, растворившись в многоликой толпе, он продолжал грезить ею. Не глядя, он схватил новый стакан и залпом осушил его.

Что-то обожгло его изнутри. Аркадий Петрович задохнулся и закашлялся.

— Какой ты горячий и нетерпеливый, мой милый, — похлопал его по спине Джетти. — Ведь это совсем другой напиток. Надо было смаковать по глоточку, пока его тепло по капельке вытесняет твое напряжение.

Джетти похлопывал уже чуть ниже, перейдя к ласковым поглаживаниям, но Аркадий Петрович не обратил на это внимания. Тело как будто перестало принадлежать ему. Он весь обратился в чувства, слух, а взгляд был прикован к сцене, где какой-то человек, похожий на клоуна, прыгал у музыкального инструмента. Истерзанный инструмент рождал измученные звуки. Аркадию показалось, что это крик о помощи, и он должен немедленно прекратить эту пытку.

— Давай уединимся, я хочу рассказать тебе о своей любви! — жарко шептал ему в ухо Джетти.

— Люб…бви к путешествиям? — Аркаша по-прежнему смотрел на сцену, все остальное сейчас перестало иметь для него значение.

— Да! К путешествиям! По самым укромным и потаенным уголкам твоего тела!..

Но этих слов Аркадий Петрович уже не слышал. Он поднялся и решительно направился к сцене.

Аркаша приближался к сцене, словно сквозь туман, но в то же время, ему казалось, что под ногами раскидывается алая ковровая дорожка. Он не замечал недоуменных лиц, не замечал, как пару раз на кого-то наткнулся, или кто-то наткнулся на него. Его обуревало желание. Он шел к своей цели.

Несколько шагов вверх на сцену, своего рода парение — и вот он над толпой, и должен поприветствовать их. Каждый раз, прикасаясь к музыкальному инструменту, он чувствовал себя причастным к священному таинству. Сейчас он — священнослужитель, а они — его прихожане.

Он заметил Ивана Никифоровича и помахал ему рукой. Профессор поднял в его честь бокал и вернулся к своему зеленокожему собеседнику.

— Чувак, ты чего?!

Аркадий обернулся и увидел возмущенно-удивленное лицо клоуна. Не задумываясь, он ухватил его за шутовской наряд и вышвырнул со сцены. Снизу послышался удар, шум, треск и стоны, но Аркадий Петрович даже не оглянулся в ту сторону. Он подошел к музыкальному инструменту, так мало походившему на привычный ему рояль. Но стоило коснуться нескольких клавиш, как чудесные звуки наполнили душу трепетом. Что еще надо в жизни?

Он сделал пару пробных упражнений, и музыка ответила ему с не меньшей страстью, чем испытывал сейчас он сам.

Аркадий Петрович слился с этим чудесным инструментом, стал его частью, послушным орудием великой гармонии. Звуки приходили к нему из самой глубины Вселенной, проходили через него и воплощались в дивную мелодию.

Он был счастлив и не замечал больше ничего вокруг.




8. У нас проблемы


Нэйб скучал. Вдобавок, его немного подташнивало от сочетания местных напитков и музыки. И он уже несколько дней обходился без хааша. Может быть, причина дурного настроения была именно в этом, но Нэйб предпочитал винить в головной боли музыканта. За такое издевательство над Вагнером этого недоумка давно следовало пристрелить!

Нэйб прищурился, прикидывая, куда лучше выстрелить.

"Лучше всего по рукам. Точно! По рукам, и пусть себе живет, играть он больше не сможет". Он потянулся и почти вытащил пистолет.

— Нэйб!

От неожиданности Нэйб вздрогнул. В него целился охранник господина Карзога. Сам Карзог, брезгливо косился, спрятавшись за охранником. Его немного ассиметричное, упитанное, с отвисшими щеками лицо чуть уравновешивал длинный, загнутый вниз нос. Нэйба всегда раздражал этот нос. Он считал, что при таких деньгах, господин Карзог мог бы себе позволить не выглядеть таким уродом.

— Все в порядке, господин Карзог, — Нэйб усмехнулся и убрал руки от пистолета, — Я вот тут просто подумал: вам очень нужен этот клоун?

— Какой еще клоун? — Карзог немного успокоился и присел за столик Нэйба, но охранник все еще не опустил пистолета.

— Да тот придурок, что пытается тут играть. Могу я его пристрелить?

— Нам надо серьезно поговорить. У нас проблемы, — Карзог жестом приказал охраннику отойти.

— Да никаких проблем, господин Карзог, я просто пристрелю его, и всем станет легче. Вы не поверите, но пока этот кретин играет здесь, я даже не могу нормально посадить флаер.

— Нэйб, мне не нравится, когда кто-то начинает стрелять в моем клубе.

— Я могу прострелить его на улице. Могу подкараулить около дома. Вы же знаете, где он живет?

— Хватит! — Карзог ударил кулаком по столу.

Нэйб поморщился. Он не любил когда к нему грубо обращались. Что именно сказал господин Карзог, он не очень разобрал, потому что в этот момент музыка взвизгнула особенно громко, и ему пришлось заткнуть уши.

"Все! Сейчас точно грохну этого придурка. И пусть потом Карзог выкручивается, как хочет!"

Но вытащить спрятанный под плащом пистолет он не успел. На сцене разыгралось весьма интересное представление. Странно одетый парнишка, чуть пошатываясь, вскарабкался туда, сгреб клоуна за шиворот и вышвырнул, ничуть не заботясь, куда тот приземлится. Нэйб пришел в восторг от раздававшихся из-под сцены стонов.

— Точно, хватит! — Нэйб в запале тоже треснул кулаком по столу. — Вот видите, не только меня достает этот ваш клоун.

— Меня достает только один клоун. И это — ты, — Карзог говорил тихо и веско. Обычно стоило кому-либо услышать этот тон, как люди мгновенно менялись в лице, предчувствуя большие неприятности. — Я порядком устал от твоих выходок.

— Господин Карзог, — Нэйб немного отвлекся от сцены, но продолжал в пол глаза коситься туда, — что вы называете выходками? Я тих и невинен. Взгляните — истинное зло творится пред вашим оком, и вы потакаете ему, — он широко обвел жестом зал.

— Ты о чем это?!

Карзог принялся лихорадочно соображать, что имеет в виду этот сумасшедший наркоман. Он давно подозревал, что Кха Грат или кто-то другой из ближайшего окружения, самостоятельно приторговывают хаашем. А Нэйб мог об этом знать, неужели сейчас проболтается?

— О преступлении против вселенской гармонии и просто хорошего вкуса, которое здесь ежедневно совершает ваш музыкант, — Нэйб глянул в сторону сцены и с удовольствием увидел, что обмякшее тело клоуна тащат прочь. — Надеюсь, небеса не примут его душу. Пусть веселит чертей, тогда ад опустеет и…

— Заткнись! Ты чертов сумасшедший! Ты привлек к нам внимание всей полиции округа! Ты представляешь, чего мне стоило замять твою выходку?

Тут произошла еще одна странная вещь — парнишка уселся перед крамандином и, кажется, собрался на нем играть. Нэйб застыл в напряжении. Несколько секунд в тишине показались ему чудесными. Ему подумалось, что нового взрыва какофонии он не выдержит. Надо было что-то ответить Карзогу, иначе тот не отвяжется, но как назло в голову не приходило ни одного уважительного оправдания.

"Говорят, Карзог суеверен… что ж…" Не придумав ничего лучшего, Нэйб выдал:

— Я всего лишь немного расслабился, чтобы настроиться на рабочий лад. Кстати, вы знаете, почему я никогда не попадался? Потому, что патрули боятся меня! — он подмигнул господину Карзогу, и доверительно зашептал: — Когда я становлюсь частью Вселенной, все вокруг меня начинает жить по особым законам, а собачки императора этих законов не знают, вот и обходят стороной, на всякий случай.

— Не хочу слышать эту бред! Хааш надо продавать, а не употреблять! Ты хоть представляешь, во что мне вылился твой расслабон? Чего мне стоило разобраться с начальником полиции?!

Противный голос Карзога резал тонкий слух Нэйба, а нервы у него и так были на пределе. Мало того, что он здорово психовал в ожидании самодеятельности того типа на сцене, так еще Карзог разошелся не на шутку и кричал какую-то чушь прямо ему в лицо.

"Нет, сегодня я точно кого-нибудь убью!"

— Бросьте, господин Карзог, да кто не знает о вас и ваших делах? Вы ж с начальником полиции одних и тех же девок трахаете, из этого самого притона. Думаю, вы изрядно посмеялись, выпили… господин начальник, я слышал, и хааша не прочь нюхнуть…

Грянула музыка. Нэйб в жизни не слышал ничего восхитительнее. Он словно только что был тут, отвечая на дурацкие придирки Карзога, и вот уже парил где-то в вышине, доступной лишь богам, да императору Виллириана Латабу двенадцатому. Сколько гармонии и чистоты было в этих звуках! Нэйбу казалось, что если долго слушать эту музыку, то он сможет постичь закон мироздания, даже не прибегая к помощи хааша.

— Мы несколько дней не могли вытащить тебя из ангара! Ты не только испортил товар, ты был такой скотиной, что выжрал и рассыпал по кораблю чуть ли не половину партии. Как не сдох только?! Ты сорвал мне сроки поставки!

Карзог уже не просто кричал — он яростно шипел, иногда срываясь ни визг. Несколько посетителей с ближайших столиков недовольно обернулись, но, узнав владельца клуба, поспешили убраться подальше. Господина Карзога редко видели в таком бешенстве.

Но Нэйб почти не слышал его. То есть, он замечал какие-то визгливые нервные крики, и это здорово раздражало, потому, что отвлекало внимание от главного — великой гармонии Вселенной. Он еще не понимал ее, но, через чудесную мелодию, чувствовал свою сопричастность. Он плыл по этой мелодии, словно в волнах мироздания, медленно, постепенно… Совсем не так, как действовал хааш, когда озарение настигало так быстро, что не было никакой возможности угнаться, ухватить его суть. Когда он был всем и ничем одновременно. Когда не он постигал гармонию, а спираль Вселенной затягивала его в свои витки, давя, подчиняя и растворяя…

— Нэйб!

Кто-то сильно пнул его под столом. Только это вернуло Нэйба к реальности. Он взглянул в злющие глаза Карзога.

— Ты даже сейчас не в себе! Прав был Кха Грат, ты достал всех! Ты превратился в свинью. Большую, зажравшуюся и обнаглевшую виллирианскую свинью, которая вечно норовит изгадить все вокруг себя.

Он орал так громко, что ухитрился перекричать музыку. Это привело Нэйба в бешенство. Вернулось желание немедленно кого-нибудь убить.

— Так что, у тебя серьезные проблемы! — подвел итог Карзог, осушая бокал и переводя дух.

— Проблемы и сложности — лишь путь к истине. Да узрит ее каждый, — процитировал Нэйб известного проповедника.

Чтобы немного успокоиться, Нэйб вновь посмотрел на сцену. Несколько раз в жизни, как правило, под действием хааша, его настигало удивительное предчувствие, что он должен немедленно изменить свою жизнь. Оно глодало и бередило изнутри, заставляя то впадать в транс, то крушить все на своем пути. Но мысли скакали так быстро, что он не успевал ухватить ни одной, а потом становилось поздно. Оставалось лишь чувство горького сожаления, тоска и жажда хааша.

Сейчас Нэйба вновь посетило это волнительное чувство. Горло перехватило, и стало трудно дышать. Разве может появление парнишки быть случайностью?! Лишь посланец судьбы мог легко, мимоходом захватить его в это удивительное путешествие по тайнам Вселенной, окунуть в Великое Прозрение, даже без хааша! Он есть — загадка, но он же — и ответ!

Карзог смолк, давая Нэйбу возможность ответить, но тот не проронил ни слова, прислушиваясь к грохочущему голосу крамандина. И вот оно! Прозрение! Пусть маленькое, но Нэйб совершено точно понял, что должен сделать:

— У меня нет проблем!

Он выхватил пистолет и выстрелил.

Ошметки головы Карзога еще не коснулись пола, а Нэйб уже стрелял по охране. Люди с визгом разлетелись по сторонам.

Лишь одно осталось неизменным — музыка. Парнишка на сцене, закрыв глаза, вдохновенно играл. Вагнер! Нэйб вверил себя музыке и уложил очередного охранника.

Нэйб знал, что надо спрятаться, прижаться к стене и выбираться отсюда. Ему здорово повезет, если удастся унести ноги. Но что-то управляло его телом. Он, не таясь, поднялся и принялся палить по всему, что движется.

Вокруг сыпались искры. Загорелось несколько столиков. Наверное, кто-то стрелял и по Нэйбу, но он оставался невредимым и продолжал идти. Отовсюду раздавались крики, визги и стоны. У выхода началась давка. Нэйб даже не смотрел в ту строну — он направлялся к сцене. Старичок, одетый как парнишка — музыкант, карабкался туда же.

Внезапно музыка оборвалась. Нэйб остановился, словно марионетка, которую бросил кукловод. Он только сейчас осознал, что жил, дышал и стрелял на одной ноте с этой мелодией.

Предчувствуя беду, он упал на пол, и спрятался за одним из столиков. В тот же миг над головой сверкнуло. За спиной что-то вспыхнуло. Нэйб больше не чувствовал себя неуязвимым. Он взглянул на сцену. Тощий старикашка и парнишка забились за крамандин.

Внизу творился ад. Люди давили друг друга, пытаясь выбраться из пылающего клуба. Кто-то вытащил оружие и стрелял. Вокруг царил хаос. Некоторые выстрелы ложились рядом с Нэйбом, некоторые летели в другом направлении. Он даже не мог разобрать, где цепные псы Карзога, а где прочая вооруженная шпана.

Нэйб чувствовал себя потерянным. Прорываться к входу смысла нет. Дым уже заволакивал все вокруг. Еще немного, и дышать станет невозможно. Чертов Карзог! Пожмотился на систему пожаротушения. Если б было можно, Нэйб убил бы его за это еще раз!

В голове засела мысль, что спасение в музыке, спасение в этих двоих. Нэйб осторожно выглянул из-за стола. Рядом с ним уже не стреляли. Наверное, охрана потеряла его в сумятице и дыму. Старик и музыкант, с надрывным кашлем метались по краю сцены, не рискуя броситься в толпу.

"Спасение в них… спасение в них…" Нэйбу казалось, что это не только спасение его души, а что-то еще, более осязаемое. Внезапно его осенило: служебный выход! Он прямо за сценой.

Визжащая толпа быстро уменьшалась, вытекая на улицу. На полу осталось несколько тел, растоптанных или застреленных. Теперь Нэйб отчетливо выделил в клубах дыма парочку громил, с рыскающим взглядом. Они ему не понравились, наверняка — охрана. Мимо не проскочить.

Чертов дым уже разъедал легкие, удушал и мешал прицелиться. Нэйб закрыл глаза, задержал дыхание и попробовал сосредоточиться на мелодии, отголоски которой еще звучали у него в сердце.

Оно вернулось! То потрясающее чувство гармонии и уверенности в себе. Нэйб выглянул из-за стола и выстрелил — несколько ярких вспышек, которых даже никто и не заметил во всполохах огня. Двое охранников упали. И только тогда он позволил себе вздохнуть. Горький удушающий дым ворвался в легкие, но ему было уже все равно. Нэйб вскочил на сцену.

— Быстро, сюда! — крикнул он музыканту, — Быстрее же, болван, здесь служебный выход!

Парнишка взглянул на него слезящимися глазами. По всей видимости, он почти ослеп от дыма. Нэйб осматривал панели. Одна из них и должна быть выходом.

— Ага! — он заметил, как тонкие струйки дыма затягивает в крохотную щель, между листами пластика. — Закрыта!

Он со всей силы ударил по ней ногой. Дым валом устремился вслед за рухнувшей дверью.

— Ну же!

Он вновь обернулся к парнишке, тот слепо шарил руками по полу, что-то отыскивая.

В этот момент под ногами Нэйба сверкнуло. Второй выстрел ожог руку. Он упал и быстро закатился под крамандин. "Черт! А собачки-то еще не все передохли!"

Он сгреб за шиворот музыканта и бросил его в направлении двери.

— Профессор! — парнишка вместо того, чтобы броситься прочь, повернул обратно.

— Да вот он!

Нэйб нащупал старикашку, надеясь, что это и есть профессор, и бросил его следом. Смотреть, что с этой парочкой творится дальше, он не мог. Панель крамандина укрывала его от выстрелов охраны, но он сам не мог отстреливаться. Зато лучи щедро ложились вокруг, добавляя дыма и огня.

Сцена полыхала, почти не оставляя возможности пробраться к выходу. Крамандин над головой шипел и трещал. Едкий дым стекал прямо к Нэйбу. Еще несколько секунд, и он не сможет вздохнуть.

— Да чтоб вы все сдохли! — он вскочил.

Не подставляя врагу спину, он, не прекращая, поливал все огнем и на ощупь пятился к выходу. Новые ожоги даже не чувствовались. Казалось, все тело погружено в расплавленный пластик. Боль выжигала разум, оставалась лишь ярость и желание выжить.

Нэйб так и не понял, что привело его в чувство — свежий воздух или удар о ступеньку, когда он, вывалившись из двери, скатился вниз. Только тогда он перестал стрелять.

Вокруг была ночь. Крики и суета пожара немного разбавили тухлую и ленивую монотонность Дна, но никак не влияли на то, что творилось сверху. Город, уносившийся на много ярусов вверх, почти ничего не заметил. Во Вселенной и вовсе бы ничего не изменилось, даже если сгорел бы не один притон, а вся эта грязная планета.

Нэйб знал, что надо встать, что через секунду-другую вслед за ним появится и охрана Карзога. Но сил больше не было. Осталась только боль и разочарование. Словно он только что очнулся от хааша. Парнишка-музыкант исчез, а с ним и ключ к гармонии Вселенной…

— Вы живы?!

Чье-то закопченное лицо закрыло от него огни пролетавших флаеров.

"Вот, засранец! А так здорово было представлять, что это звезды… Что в свой последний час, я лежу под звездами…"

— Не можем выразить, как мы вам благодарны! — рядом появился кто-то еще, и Нэйб почувствовал, как его осторожно ощупывают. — Э, батенька, да у вас, похоже, шок. К медикам бы надобно.

"Что за чудаки?"

— Проваливайте!

Нэйб хотел оттолкнуть назойливых придурков, но обратил внимание на их нелепые одежды. И торжественные, судьбоносные звуки Вагнера вновь взыграли в его душе.

— Стойте! — он ухватил парнишку за край его длинного одеяния, опасаясь, что тот действительно может свалить.

Нэйб вставал, когда краем глаза заметил движение. В дыму, валившем из клуба показался силуэт. И тут же сверкнули выстрелы.

— Бежим! — не выпуская одежду музыканта, он побежал прочь, отстреливаясь, но не оборачиваясь.

Нэйб надеялся затеряться в толпе зевак, собравшихся перед клубом. Многие сами только что покинули его и выглядели помятыми и прокопченными.

Музыкант спотыкался, но бежал. Рядом пыхтел старикашка.

— Пос… постойте… — выдавил старик, замедляясь и хватаясь за сердце.

— Они убьют вас! — взревел Нэйб, схватив и старикашку тоже, он поволок их обоих.

Странная парочка бежала, как могла, но один был слишком стар, а другой слишком пьян и ноги их заплетались.

— Психи! — бросил им вслед кто-то, но тут же упал, корчась и катаясь по мостовой. Этот выстрел предназначался Нэйбу. Его преследователи не отставали.

Людей вокруг было предостаточно, но все шарахались в сторону, едва Нэйб приближался к ним.

"Флаер! Нам нужен флаер!" — не останавливаясь, Нэйб осмотрелся.

Количество флаеров перед клубом стремительно таяло. Осталось всего несколько штук. К ближайшему, красному, спортивной модели, с другой стороны торопился какой-то пижон в сверкающей во всполохах огня одежде.

— Я не понимаю… — бормотал старик.

— Потом! — Нэйб взревел.

Неверное, боль в обожженном теле — единственное, что не давало ему потерять сознание. Боль злила и придавала сил. Он рванул к красному флаеру, надеясь успеть, хотя видел, что пижон уже открывает дверцу. До другого им не добежать. Преследователи наступали на пятки. Несколько выстрелов выбили искры прямо у них под ногами.

— Стоять! Служба безопасности! — крикнул Нэйб пижону, стреляя поверх его головы.

Пижон замер, хотя уже наполовину залез во флаер. Оглянулся.

— Арка-аша! — удивлено протянул он.

Нэйб отпихнул его в сторону.

— Джетти!? — парнишка-музыкант немного замешкался, пока Нэйб заталкивал его внутрь флаера.

— А как же я?! — Джетти вцепился в дверцу.

— Тьфу, ты, срань господня! — теперь и Нэйб узнал этого пижона, — Пока, гомик!

От удара ботинком в лицо, Джетти отлетел и растянулся на дороге. Флаер вертикально взмыл высь.

Нэйб стремительно ворвался в мельтешащий поток флаеров, выровнял свой и тут же заложил вираж, обходя массивный грузовой транспорт.

— Привет, говнюки, а вот и я! — он сплюнул в открытое окно и показал иксинианский кукиш водителю сигналившего грузовика.

С заднего сиденья раздалось тихое бульканье. Нэйб посмотрел туда, опасаясь, что парнишка-музыкант ранен.

Арка-аша, как назвал его придурок Джетти, сидел, вцепившись в сиденье, сжав губы и закрыв глаза. Он был очень бледен. Что-то снова булькнуло внутри, и он содрогнулся. Старик во все глаза таращился по сторонам.

Нэйб заметил парочку преследователей. Их маневры были не столь изящны, но не менее действенны. Большинство флаеров сами шарахались от них в стороны.

— Чтоб вы сдохли, придурки! — Нэйб направил машину вниз, надеясь затеряться в лабиринте Дна.

— Кто… Кто эти люди? — голос старика чуть дрожал.

— Цепные псы одного очень нехорошего покойника! — Нэйб спускался, не сбавляя скорости.

Изредка мимо них проносилась маленькие яркие вспышки — флаер охраны Карзога был оснащен небольшой плазменной пушкой. Маленькая такая пушечка. Ее выстрел способен расплавить их прямо в воздухе, но попасть из нее на такой бешеной скорости, можно только случайно. Нэйб очень веселился. Он сожалел лишь об одном — рядом, как назло, не оказалось ни одного полицейского патруля. "Закон подлости! Когда не надо — этих остолопов кишмя кишит!" Забавно было бы подставить их под удар. А потом веселиться еще больше, представляя, что станет с недоумками, догадавшимися использовать плазмопушку в центре города. Такое не сошло бы с рук даже живому Карзогу.

"Чего-то не хватает… Музыку! Веселиться надо с музыкой". Нэйб чуть задел управляющую панель. Весело забренчала музыка, тонкий манерный голосок старательно долбил незатейливую песенку.

— О-о-о… — раздалось сзади.

— Срань господня! — плюнул Нэйб.

Задумав лихой маневр, он не решился оторвать руки от управления, но слушать это было выше его сил. Нэйб долбанул ногой по панели. Что-то пискнуло, захрипело, отлетело несколько искорок. Манерный голосок заткнулся.

— Спасибо, — простонал сзади Арка-аша.

— Йо! — Нэйб гасил скорость, одновременно выравнивая флаер.

Вираж был так резок, что их вжало в кресла. Зато один из преследователей, вертясь и кружа, как безумная бабочка, промчался вниз. Раздался отдаленный скрежет и грохот. Что-то полыхнуло. Арка-аша вновь икнул, булькнул, раздался сдавленный всхлип.

Нэйб чуть сбросил скорость, вышибая огромную прозрачную дверь торгового мегакоплекса.

— Не блевать!

Но было поздно. При торможении их всех бросило вперед и лобовое стекло флаера залило мутной, воняющей алкоголем, блевотиной. Струя пронеслась мимо Нэйба, но краешком прошлась по старикашке.

— Простите…

Лепет Аркаши потонул в воплях, донесшихся снаружи. Несколько раз флаер ощутимо тряхнуло. Нэйб смотрел вперед, высунув голову в боковое окно — несколько человек отлетело от них, нелепо растопырив руки. Он схватил край халата старика и вытер им обзор.

— Учись пить! — бросил он Аркаше и начал набирать высоту, едва не сшибая головы людей на эскалаторе, поднимавшихся на следующие этажи.

Нэйб искал выход. Он вылетел на следующий уровень. Перед ним расстилалось гигантское пространство торгового зала. Стеллажи с товарами, яркие витрины, украшенные светящимися шарами, и всюду люди. При виде влетающего флаера, одни попадали на пол, другие принялись истерически бегать, звучала аварийная сигнализация.

Нэйб летел по центру зала. Сзади его настигал второй флаер Карзога. С разных сторон, снизу и с галерей торопились смешные человечки в черной униформе — охрана комплекса. Некоторые начали стрелять. Впереди поджидала стеклянная стена.

Нэйб набирал максимальную скорость, больше не маневрируя. В стороны летели осколки витрин, святящиеся шары, цветная мишура, одежда. Вдребезги разлетелась стойка кафе. К лобовому стеклу прилипли пирожные.

До стены оставалось несколько метров свободного пространства. Высокие, но узкие панорамные стекла перемежались каркасом, тонким, но весьма прочным на вид.

В последний момент Нэйб развернул флаер боком. Машина и тысячи звенящих осколков оказались на улице. Осколки падали вниз, а Нэйб резко взял вверх. Сзади послышался грохот.

— Они застряли! — вскрикнул Аркаша.

— Неуклюжие придурки! — Нэйб вошел в поток воздушного движения. — Надо сматываться, пока к нам еще кто-нибудь не привязался.

Первым в себя пришел старик. Перестав трястись в кресле, он повернулся к Нэйбу: — Покорнейше благодарим!

Нэйбу показалось, что старикашка от счастья готов вцепиться ему в руку.

— Ерунда.

— Нет, что вы! Вы спасли нас, — слабо простонал музыкант, не открывая глаз.

— Еще не спас. Надо быстро сматываться с этой гадкой планетенки.

Сзади раздалось новое бульканье и икание.

— Не блевать! — Нэйб прижал голову в ожидании очередного зловонного фонтана.

— Аркашенька, — захлопотал старик, — я не успел тебе сказать… ты только не беспокойся… мы не на Земле.

— Земля?! — Нэйб едва не врезался в угол здания. — Вы с Земли?!

— Да… признаться, я рад, что вы слышали о нашей планете. Я уж было совсем расстроился, в том месте… в "Скользком логове", никто и не слыхивал о нашей планете.

— Как вы здесь оказались?

Нэйб был настолько поражен, что даже не задумывался, куда направляется. Земля — закрытая планета. Кто-то нарушил строжайший запрет императора. И для этого должны были иметься серьезные причины, пахнущие большими неприятностями для самого Нэйба. Если он останется с этими людьми, то Имперская Служба Безопасности не оставит их в покое. Но с другой стороны, возможно, все эти события — часть какого-то вселенского плана и он, Нэйб — тоже его часть. И это его путь к истинному Великому Прозрению!

— О, простите мою невоспитанность! Столько всего произошло. Я даже не представился: Остальский Иван Никифорович, а это — мой друг и ассистент, Аркадий Петрович Дубинин. Мы проводили эксперимент… и вот мы здесь. Признаться, я и сам не очень понимаю, что же произошло.

"Значит, они здесь сами по себе… или так думают. В любом случае, их пока не ищут. Это хорошо, у нас есть время. А я? Я убил чертова Карзога, и меня ищут. А где меня убудут искать в последнюю очередь?"

Нэйб резко повернул на восток. Он спешил к небольшой загородной базе Карзога. Там его точно не ждут. И там есть превосходный корабль, личный корабль Карзога!

Но сначала нужно было кое-кого навестить…




9. Корабль


Как же много всего удивительного окружало их! В первую очередь — само здание. Оно напоминало Ивану Никифоровичу пчелиный улей, где соты — крохотные квартиры, а люди снуют туда-сюда оживленнее, чем на Невском проспекте, совершенно не обращая внимания друг на друга.

Даже сам способ, коим они оказались на этом этаже, кажется, сто пятьдесят восьмом, был удивительным — целая стена по центру колоссального здания, состоящая из столбиков-лифтов! Правда, профессора немного покоробило, что стеклянные колбы подъемников были замутненные пылью и плевками.

Он не мог избавиться от ощущения, что все эти люди живут не в доме, а в клетках, стоящих прямо посреди улицы, громоздившейся на много уровней вверх. Пожалуй, только сейчас он начал по-настоящему осознавать, насколько иной мир окружает их.

Нэйб ввел код доступа. Вытащил пистолет. Тихонько открыл дверь и вошел, жестом попросив Аркашу и Ивана Никифоровича подождать. Профессор увлеченно разглядывал дверь. Кодовый замок вызвал у него живейший интерес.

Послышался быстро приближающийся гул и шуршание.

— Профессор, — как-то сдавлено позвал его Аркаша, чуть тронув за рукав.

Огромный куб плыл по воздуху прямо на них. Из него торчали длинные мохнатые нити, которые елозили по стенам, полу и потолку. Больше всего это походило на разъяренно шипящее гнездо змей, парящее над землей.

Несколько людей, находившихся в коридоре, не обращали на него внимания, но Аркаше стало не по себе. Он вжался в стену, разрываясь между желанием вломиться в дверь, не дождавшись приглашения Нэйба, или броситься прочь.

— Спокойно Аркаша… спокойно… — профессор тоже выглядел взволнованным. — Другие люди не обращают на этот феномен никакого внимания… значит — он безопасен.

— Или они не видят его, — губы Аркадия Петровича побледнели. — А что если мы с вами, профессор, пройдя между мирами, обрели способность видеть нечто, недоступное остальным? Что если это — чудовище из иного мира? Что если…

— Прекратите друг мой, мы ученые, а не какие-то там вздорные фантазеры! Это все лишь… всего лишь…

Змеиное гнездо поравнялось с одним из людей, беспечно утолявшим жажду на ходу и прямо из бутылки. Аркаша был готов увидеть смерть ничего не подозревающего бедолаги. Иван Никифорович — и тот умолк, не в состоянии объяснить происходящее, но и не в силах помочь.

Змеи-нити втянулись, куб взмыл вверх, пропуская человека. Тот прошел, не замедляя шага, только поднял руку и швырнул вверх бутылку, которую держал. Одна из змей, как пружина выскочила наружу и поймала ее.

— Чудо! — выдохнул профессор. — Это левитирующий мусороприемник!

Аркадий Петрович, испытывая большое облегчение, оперся плечом о дверь, и тут же едва не упал, так как неожиданно она отворилась, и появился Нэйб.

— Ну, где вы тут застряли?! На швабру любуетесь? — он втянул их внутрь. — Моего приятеля пока нет. Будем ждать.

Квартира, действительно, весьма напоминала соты. Два маленьких смежных помещения. На столе, прямо посреди комнаты, стояло и лежало несколько пустых бутылок, один большой черный носок и пара блестящих пакетов, над которыми кружились насекомые. Запах этого носка Аркаша почувствовал еще от двери. Он даже подумал, как это удивительно, что в разных мирах грязные носки пахнут совершенно одинаково. На полу валялись цветные рубашки. Парочка кресел была завалена коробками, миниатюрными моделями летающих машин, других непонятных устройств и каким-то тряпьем.

— А… э… а хозяин не будет против нашего визита? — Иван Никифорович неловко осмотрелся. Вторая комната выглядела еще более захламленной.

Нэйб сосредоточенно копался в висящей на стене полочке.

— Хозяин всегда тот, у кого пистолет, — он выразительно похлопал по плащу. — На, выпей, — он протянул Аркадию Петровичу зеленую капсулу.

— Что это? — Аркаша неуверенно протянул руку. Ему было так плохо, что он бы повалился прямо на пол, но не хотел терять лицо в глазах Ивана Никифоровича.

— Манна небесная, — Нэйб усмехнулся, небрежным жестом скинул барахло на пол и уселся в кресло. Выпьешь и протрезвеешь. У нас был трудный денек, но чувствую, дальше будет еще веселее. И мне не нравится, когда кто-то постоянно норовит облевать меня.

— Простите… — Аркаша залился краской и проглотил лекарство.

Капсула прилипла к горлу, и он едва не подавился. Сделалось весьма противно.

— Позвольте еще раз поблагодарить вас, Нэйб, — начал Иван Никифорович. — Вы рисковали жизнью ради нас. Признаться, мы не совсем понимаем, что же происходит вокруг. Раз уж мы кого-то ждем и у нас есть время, не могли бы вы посвятить нас в суть происходящих событий? Эти люди… они стреляли… — профессор смущенно смотрел на Нэйба.

Тот снимал одежду. К своему стыду Иван Никифорович только сейчас обратил внимание, что их спаситель перемазан не только копотью, но и засохшей кровью.

— Все очень просто, — одежда прилипла к ранам, и Нэйб морщился, отдирая ее. — Вы слишком хорошо играли для того притона. За это вас и собирались прикончить.

— Позвольте, я помогу, — Иван Никифорович осмотрел раны и озабоченно покачал головой. — Дорогой мой, да у вас сильнейшие ожоги! Надо поспешить в больницу. Не приведи господь, сепсис начнется!

— Вы вообще меня слышали?! — Нэйб оттолкнул руку профессора, плеснул на рану из бутылки и взял оранжевый флакон, который достал перед этим. — Мы в большой заднице. Просто в огромной! Если немедленно не уберемся с этой планеты, вообще из этого сектора, то вам крышка. И мне тоже!

— Я не понимаю… это всего лишь музыка… — профессор примостился на краешке кресла и ссутулился. Он устал. — Что плохого может быть в музыке?

— Вы слышали, что там звучало до этого?

— Несусветнейшая дрянь! — Аркадий Петрович был очень бледен, покрыт испариной, тяжело дышал, но его больше не пошатывало, и взгляд выражал полнейшую ясность.

— Именно!

Нэйб протянул ему бутылку. На лице Аркаши застыло отвращение, он отвернулся. Нэйб ухмыльнулся и отхлебнул сам.

— Наш мир — это мир ублюдков. Здесь дозволена только ублюдочная музыка. Она отупляет массы, делает их послушными и исполнительными. Ты выживаешь в нем, если… В общем ваше положение таково: вы явились с закрытой планеты и тут же принялись нарушать нормы социального поведения. Здесь за такое убивают не раздумывая.

Аркадий Петрович закашлялся. Джетти! Алкоголь больше не замутнял ему разум. Он помнил все. До последнего слова. Истинная суть общения с этим отвратительным человеком, наконец, дошла до него. Чувство гадливости заполнило его, вызывая тошноту.

— Я… я не знал… — он был красен как рак. — Этот человек, Джетти… он…

— Да забудь ты об этом педике! — Нэйб взорвался. — Или ты тоже из этих?

Аркадий отрицательно замотал головой и попятился. Наткнулся на стол и едва не упал.

— Ты играл Вагнера! Чистого! Настоящего! Ты можешь стать ключом к Прозрению! — Нэйб вскочил и закружил по комнате, широко раскинул руки. Регенерирующий гель усмирил боль и затянул раны мутной пленкой.

— Здесь нельзя играть Вагнера? — в глазах Ивана Никифоровича затеплилось понимание.

— Только для Его Великолепия виллирианского императора, чтоб он сдох! — Нэйб плюхнулся обратно в кресло.

— Значит, я был прав! Это…

Теперь вдохновение посетило профессора, но Аркаша прервал его.

— Нэйб, мы вам весьма благодарны… но… позвольте спросить, почему вы…

— У меня тонкий слух. Я люблю Вагнера. Вы не поверите, но я сидел и мечтал пристрелить того придурка, что издевался над ним, выдавая ту жуткую какофонию.

— Это безумие… — профессор выглядел потерянным.

— Мне часто это говорят. Но, я лишь защищаюсь от всякого там… — Нэйб поморщился и немного обиделся, почему-то, от этих людей он ожидал большего понимая.

— Да нет же, я об этом мире.

— А… наш мир — унылое говно!

Аркадий Петрович кивнул, он все еще переживал недавнее знакомство с Джетти. Ему очень хотелось избавиться от воспоминаний, смыть ощущение тех гадких прикосновений. Профессор сидел, крепко задумавшись. Нэйб поигрывал пистолетом.

— А чего, собственно, мы здесь ждем? — Аркаша больше не мог выносить этой многозначительной и пугающей тишины.

— Тс-с-с.

Нэйб напрягся. Из-за двери послышались приглушенные голоса. Тихо щелкнул замок.

"Черт, он не один!" Нэйб бесшумно метнулся к двери. Аркаша и профессор на цыпочках шмыгнули в соседнюю комнату.

Они вошли по очереди. Первый получил удар ногой в живот, чуть отлетел и со стоном согнулся пополам. Нэйб едва взглянул на него. Этот человек — не представлял угрозы. Это был Джетти.

Вторым вошел Селф. Личный пилот Карзога. Только у него был код доступа к системам хозяйского корабля.

— Привет! — Нэйб ударил Селфа в пах и вжал ему в лицо пистолет. — Пикнешь, я тебе мозги зажарю!

Чуть пиликнув, закрылась дверь.

— А-а-а, — пискнул с пола Джетти. Он узнал Нэйба и не рискнул подняться. Он ненавидел этого человека.

— Какого… — сдавленно возмутился Селф.

— Заткнись! — Нэйб снова ударил его и отшвырнул прочь. — Ну и приятели у тебя! — он брезгливо взглянул на Джетти.

— Ты! — ненависть душила Джетти, больше чем страх. — Ты украл мой флаер. Новенький, блестящий, он был такой красивый! Ты ударил меня! Убей, убей его! — визжал он Селфу.

— Заткнись… — Селф старался держаться подальше от Нэйба, который уселся в кресло около входа.

— Вы мне надоели! Ты, — Нэйб качнул пистолетом в сторону Джетти, — все время об тебя спотыкаюсь. Мне потом кажется, что обувь в говне перемазана. Ботинки приходится мыть. Надоело! Может, пристрелить тебя? На всякий случай. Хоть я и собираюсь покинуть эту вонючую планету, но пока ты жив, запах говна будет преследовать меня, — он повернулся к Селфу. — Что скажешь? Не возражаешь, если я его мозгами немного испачкаю тебе пол?

— Что тебе надо, псих?

— Ерунду. Код доступа к кораблю Карзога. Помашешь мне ручкой и… В общем, выбирай: или будешь со своим дружком жить долго, счастливо и сдохнете в один день, или сдохнете сегодня, тоже вместе. Выбирай.

— Нэйб… мы с тобой столько лет… — глаза Селфа испуганно забегали, — можно сказать, приятели…

— Какой я тебе приятель после этого! — Нэйб плюнул в сторону Джетти. — Срань господня! Помнишь тот раз, когда мы с тобой напились, и я вырубился! Потом у тебя глазки бегали, и рожа бледная была. Ты что тогда сделал, урод?! Вот как мне теперь с этим жить?!

— Э-э-э… — Селф впал в панику. — Ты… ты чего?! Я всего-навсего тогда позаимствовал немного хааша! Подумал, что ты поделился бы сам… если бы не спал… подумаешь, щепотку стянул…

Селф заткнулся, увидев, как посуровело лицо Нэйба.

— Вот за это точно убью!

— Ну совсем чуть-чуть… немного отсыпал из той коробочки… ну зелененькой такой, ты ее в кармане носишь… да ладно, давно это было!.. — тут Селф затараторил, переводя тему: — А с Джетти мы всего лишь знакомы, ты не подумай чего. Ты угнал его флаер, вот он и позвонил мне… И ничего такого! Ты и я… мы ж настоящие мужики!

Нэйб покосился на Джетти. При этих словах Селфа, тот вздрогнул, и в его глазах застыла обида.

— Знаешь, вообще-то мне насрать и на хааш, который ты спер год назад, и на ваши дырявые задницы, — Нэйб зевнул. — Или дашь мне код, или я убью вас обоих.

— Но они… они же убьют меня.

— Зато твой дружок останется жить.

— А мне-то что с того?! — взвизгнул Селф.

— Предатель! — Джетти немного манерно обнял себя за плечи и обиженно отвернулся. — Арка-аша…

Из соседней комнаты выходили Аркадий Петрович и Иван Никифорович. Раскрасневшийся Аркаша казался изрядно смущенным, почти испуганным. Он избегал смотреть в строну Джетти. Не отпускала мысль, что этот человек преследует его.

— Простите, что вмешиваемся, — неуверенно начал Аркаша, — но, кажется здесь у нас всех одинаковая проблема — мы хотим выжить. Давайте подумаем, как мы можем помочь друг другу?

— Давайте, давайте. Держи этого придурка, а я объясню ему, что времени на пустую болтовню у нас все меньше, — Нэйб с хрустом размял руки. Он начал терять терпение, и ему жутко захотелось хааша.

— Право… зачем же так жестоко, — Иван Никифорович немного смущенно поправил очки. — Давайте подойдем к проблеме с научной, то есть, логической точки зрения. А что если взять его с собой? Насколько я понял, опасность угрожает ему только здесь. Как и нам. Надо покинуть эту опасную планету всем вместе.

— Идет! — Нэйб вскочил из кресла.

Селф покраснел. Его глаза затравлено забегали из стороны в сторону, но кроме нечленораздельных звуков, он так ничего и не выдавил. Джетти закричал было что-то о своих правах, но Нэйб грубо оборвал его:

— А говну слова не давали. Пока будешь с нами, а там посмотрим. Селф, уйми свою подружку, иначе я за себя не ручаюсь.

* * *


Флаер несся над ночным городом. Аркадий Петрович заворожено смотрел вниз. Во время предыдущего полета, когда сумасшедшие маневры Нэйба сочетались с кошмарным алкогольным головокружением, и перед глазами все плыло и смешивалось в пеструю кашу, а жуткие спазмы не отпускали ни на секунду, он не имел возможности оценить величие и ужас этого города.

Очертания зеркальных зданий терялись во множестве отражений. Цветные всполохи экранов и огни флаеров множились, рождая поистине удивительное и волшебное зрелище.

Поток летающих автомобилей казался бесконечным во всех направлениях. Местами движение становилось таким плотным, что далекая мостовая пропадала из виду. Лишь осознание того, что где-то там, далеко внизу, она все же есть, не давало Аркадию Петровичу поддаться легкому безумию, наплывы которого он чувствовал. Все вокруг казалось ему жуткой фантасмагорией или удивительным сном.

Он взглянул в небо, и голова вновь закружилась. Сквозь мельтешащие огни городской жизни проглядывали звезды. На какую-то секунду Аркаше подумалось, что только эти звезды и есть единственно непоколебимая сущность в этом безумном мире, а значит и твердь земная где-то там — вверху…

Он тряхнул головой. Эта мысль показалась уж слишком бредовой. Потрясения прошедшего дня и усталость слишком вымотали его. Если не удастся немного отдохнуть, то вскоре он вообще не сможет отличить бред от яви.

И все это время не оставляло чувство, что чего-то не хватает. Словно для него это место неотрывно связанно с каким-то неведомым элементом, который и привлек их с Иваном Никифоровичем сюда. Нестерпимо захотелось сесть за фортепиано и сыграть пару мелодий. Как будто это могло стать своеобразным якорем для уплывающего сознания.

— Вагнер… — прошептал он неожиданно для себя.

— Точно! — неожиданно вскинулся Нэйб, едва не бросив управление. — Я бы тоже не отказался сейчас от настоящей музыки.

— Ты разломал мой музыкальный блок, — раздался сзади обиженный голос Джетти.

— Там гнусил какой-то придурок. Впрочем, как и всегда. Как вы можете слушать сеть?

Джетти вздернул чуть дрогнувший подбородок.

— Вот скажи, — Нэйб опять повернулся к Аркаше, — разве это можно было назвать музыкой?

— Я не хотел бы брать на себя роль критика, но… — Аркадий Петрович замялся с определением. — Мы чужие в вашем мире. Даже на моей планете людям разных стран сложно понять друг друга… разные критерии оценки, разное восприятие… у нас и слух может розниться…

— Чушь! Есть лишь один критерий — высшая гармония. А нас пичкают бредятиной! Да от такого недолго свихнуться. Не удивительно, что вокруг одни кретины!

— Сам ты кретин! — не выдержал Джетти.

— Заткнись, или я вышвырну тебя.

— Заткнитесь все! — внезапно заорал Селф. — Да вы все тут рехнулись! Мы сейчас будем угонять корабль с вооруженной базы, а вы обсуждаете дурацкие песенки! Не знаю, что у вас там с Карзогом случилось, но он достанет тебя. Он убьет нас всех!

— Нэйб убил Карзога, — неожиданно спокойно сказал Джетти.

— Что-о?! — Селф застыл с открытым ртом. — И ты только сейчас мне об этом говоришь?!

— Столько всего случилось! — Джетти обиделся. — Сначала этот ужасный пожар. Потом этот мерзавец угнал мой флаер. Я забыл сказать тебе.

— И что теперь?..

— Позвольте поинтересоваться, а кто такой Карзог? — Иван Никифорович поправил очки, как и всегда в минуты, когда чувствовал, что узнает что-то новое и важное.

— Да, мы уже несколько раз слышали это имя, — добавил Аркадий Петрович, — кажется, это весьма влиятельный человек… был.

— Да! Да! Скажи им, кого ты грохнул и куда мы сейчас направляемся. Скажи! Может, твоим новым приятелям это не понравится! — Селф чувствовал, что странная парочка незнакомцев чем-то очень важна для Нэйба.

Нэйбу совсем не хотелось сейчас отвечать на эти вопросы. Некоторые моменты не очень укладывались в ту картину, что он недавно описал. А люди с Земли такие странные…

— Сейчас не до этого. А ты заткнись! — оборвал он Селфа. — Мы почти на месте.

Свяжешься с охраной и предупредишь, что появишься.

— И что я им скажу? Что зашел подготовить корабль для покойника?! Да они там все на взводе. Мне не поверят! Карзог недавно установил охрану воздушного периметра. Нас убьют!

— Да кому ты нужен? Они меня ищут, а не тебя. Скажешь, что забыл там любимый анальный вибратор, или еще хрень какую-нибудь… делов-то!

— Но…

— Быстро! — Нэйб обернулся и наставил на Селфа оружие. — И улыбайся, улыбайся, придурок, чтоб они чего не заподозрили.

Аркадию Петровичу не нравилось несколько бесцеремонное обращение Нэйба с окружающими. Но данный момент не очень подходил для выяснения этого вопроса. Мимо стремительно проносились огромные здания, верх и низ которых терялись.

Казалось, весь мир превратился в огромный лабиринт, из которого нет выхода. Он почти привык к этому зрелищу и не отводил взгляда. Лишь сердце замирало каждый раз, когда на новом вираже, они чудом избегали столкновений с другими машинами.

Аркаша отвернулся от Нэйба и глянул вперед. И тут он испугался по-настоящему. Еще секунда, и они врежутся в сверкающую огнями стену. А Нэйб по-прежнему смотрел на Селфа, не обращая внимания на управление.

— А-а-а!

Их тряхнуло и бросило в сторону. Послышался звон стекла и противный скрежет. Аркаша зажмурился, чувствуя, как неведомая сила вжимает его в кресло. Он был готов упасть. Умереть. Тогда этот безумный день закончится и он, наконец, отдохнет.

— Мой флаер! — закричал Джетти.

— Смотри куда прешь, псих! Нам сейчас только полиции на хвосте не хватает! — Селф, покраснев от злости, вытащил из кармана коммуникатор. — Чтоб ты сдох!

— Расслабься, нас уже не остановить.

Флаер выровнялся. Мелькающая огнями путаница перед глазами упорядочилась. Комок, подступивший было к горлу, откатился обратно, и Аркадий Петрович увидел, что город отступил, и впереди свободное пространство.

Восходящее светило уже окрасило горизонт золотисто-розовым. Но все, что находилось внизу, еще скрывала серая мгла, лишь местами подсвеченная скоплениями разноцветных огней.

— Смотри, Аркашенька, это чужая планета, — Иван Никифорович чуть потер уставшие глаза, стараясь скрыть выступившие слезы. — Чужое солнце. Мы первые земляне, увидевшие это. — Это удивительно… как называется ваше солнце?

Нэйб, выйдя на открытое пространство, решил немного расслабиться. Конечно, он обещал себе завязать с хаашем, но сейчас было просто необходимо снять стресс. В кармане еще лежала заветная коробочка… так… на всякий случай. Он вытащил ее и чуть вдохнул голубого порошка.

— Эдра… Эльдер… Эльдра…

— Эльтрасцерон! — на распев произнес Джетти.

— Не умничай, — Нэйб настолько успокоился, что даже желание прибить Джетти куда-то улетучилось. — ПХ750.012 — по звездным картам. И насрать, какое там дурацкое название вы еще придумали. Надеюсь, больше никогда не увижу ни этого солнца, ни этой мерзкой планеты, населенной ублюдками, типа Карзога.

— Пока был жив господин Карзог, у меня была работа, — злобно пробурчал Селф.

— А мне он подарил флаер, — печально вздохнул Джетти.

"Надо же! Карзог подарил ему флаер! За что?.. Фу! Пакость какая! Фу! — Нэйбу вдруг представилось, что весь флаер, а особенно панель управления, перепачканы в дерьме. Даже запах померещился. — А что, если они занимались этим с Карзогом прямо здесь, в кресле пилота?.."

— Фу! Какая гадость! — он вновь вынул коробочку с хаашем.

Селф, наконец, связался с охраной Карзога.

— Привет… это… я сейчас буду. Надо кое-что забрать с корабля. Ну, вы понимаете, смена начальства и все такое…

Непроизвольно он следовал указанию Нэйба улыбаться. Улыбка вышла несколько кривой и натянутой, а левый глаз чуть подергивался. Это всегда случалось с Селфом, когда он нервничал.

— А что, давай! — охранник неожиданно подмигнул ему. — Это ты здорово придумал! Но мы в доле. И чтоб все по-тихому!

— Твою мать! — сквозь зубы процедил Нэйб. Он надеялся проникнуть на корабль незамеченным, а теперь…

— Теперь они будут нас ждать, — заерзал на месте Селф. — Может развернемся… а?

— Эти люди опасны? — Аркадий Петрович чувствовал себя крайне странно. Он отчетливо видел, что этот мир отличается от родной планеты не только технически уровнем, но и чрезвычайной агрессией в отношениях между людьми. И это пугало его.

— Договоримся, — Нэйб направил флаер вниз. — У меня есть, что им предложить.

Аркаша прикрыл глаза. Зрелище летящей навстречу земли здорово действовало на нервы, а страсть Нэйба к безумным виражам выматывала окончательно.

Мягкий толчок и Аркадий Петрович вновь ощутил себя на твердой почве. Метрах в двадцати возвышалось нечто, от чего у него перехватило дыхание. Первые лучи восходящего солнца золотили розовыми бликами белоснежную поверхность удивительно сооружения, чьи причудливые формы вызывали восхищение своим изяществом и фантастичностью.

— Что это?! — выдохнул Аркаша.

— Проблемы, — буркнул Селф.

Только сейчас Аркадий Петрович обратил внимание на четырех человек, поджидающих у подножия сооружения.

— Не высовывайтесь. А лучше пригнитесь, — Нэйб вытащил пистолет и рванул вперед.

Флаер молниеносно набрал скорость. Четверо охранников, почувствовав неладное, метнулись в стороны. Но опоздали. Красный флаер расшвырял в людей и остановился, уткнувшись в корпус корабля.

Лобовое стекло окрасилось красным. Мертвый охранник заглядывал внутрь навсегда выпученными глазами. Он так и остался висеть, зажатый между флаером и кораблем.

Еще один отлетел на пару метров и конвульсивно дергался. Двое откатились в стороны. В следующий миг сверкнули выстрелы.

— Помогите… — всхлипнул Джетти и сполз под сиденье.

Нэйб пригнулся и дал задний ход. Пролетев несколько метров, он вывалился наружу прямо на ходу. Несколько выстрелов тут же раскалили покрытие взлетного поля возле него. Он отскочил назад и спрятался за флаер. От выстрелов его корпус начал накаляться.

Охранники были оглушены и ошарашены, а Нэйб точно знал, куда стрелять. Третий охранник опрокинулся на спину. Правая часть его лица превратилась в обугленное месиво.

Последний спрятался за выступ корабля. Нэйб ждал. Надо лишь опередить, когда тот высунется. Просто опередить. Нервы были на пределе. Хотелось вытащить заветную коробочку… Есть! Он точным выстрелом уложил последнего.

Немного задыхаясь, он открыл дверь флаера.

Внутри поджидала интересная картина. Джетти истерически бился о панель управления, которую Нэйб вырвал перед тем, как выпрыгнуть. Аркаша и Иван Никифорович сдерживали Селфа, который пытался выскочить наружу.

— Идем, пока остальные не подтянулись, — Нэйб ухватил Селфа за шкирку и взглянул на Аркашу. — А ты смотри за этим, — он кивнул на Джетти, — как бы чего не выкинул.




10. Лиа Ланш


Полковник Лиа Ланш вышла из флаера. Прежде чем лично прибыть на место происшествия, она приказала выставить оцепление по всему кварталу. Только зевак ей не хватало, или родственников погибших, или, что еще хуже — журналистов.

Все окрестные заведения временно приостановили работу и единственным освещением были мигающие огни полицейских флаеров. Она специально приземлилась чуть подальше от сожженного притона, чтобы было время самой оценить обстановку, пока ее не закидали вопросами и информацией. Она всегда так делала.

Лиа Ланш ненавидела дно. Она презирала его. Так же, как презирала и тех, кто проводил время в подобных местах. Сама она никогда добровольно не спускалась ниже шестого уровня. И она ненавидела тех, по чьей вине ей пришлось сейчас быть здесь. Ненавидела ублюдков, устраивающих тут свои разборки и ненавидела Марбаса, собирающего мзду с этих ублюдков.

На фоне почерневшего входа постоянно мелькали полицейские. Они входили и выходили, изредка вытаскивая большие серебристые пакеты. Она уже разбирала отдельные слова своих подчиненных: "Никого не пускать… мясорубка… чертовы пожарники… ну и вонь… сгорело все… да у некоторых и лиц не разобрать…"

Внезапно нога уехала вперед. Она поскользнулась и, не удержавшись, села на асфальт.

— Черт! — она угодила рукой во что-то холодное, мокрое, липкое и скользкое.

— Полковник! — к ней подбежал молоденький полицейский, он протянул ей руку.

— У вас есть вода? — она легко поднялась без его помощи.

— Что?.. — его лицо удивленно вытянулось.

— Ну, хоть что-то, чтоб смыть это, — она показала ему испачканную в блевотине руку, сама стараясь на нее не смотреть.

— О! — вырвалось у него.

— Идем! — Лиа Ланш справилась с первым отвращением.

Она стряхнула капли с ладони и направилась к остальным. Гадкое чувство, что завтра весь отдел будет судачить о том, как благородная Лиа Ланш вляпалась в блевотину, преследовало ее. Полицейский семенил следом.

Она резко остановилась и повернулась к нему:

— У вас не найдется хотя бы платка?

— Н-нет… никак нет!

— А и не надо! — Лиа брезгливо вытерла руку о его рукав.

Молодой офицер вытянулся по стойке смирно, но сконфуженно смотрел в сторону.

— Благодарю вас! — она с отвращением глянула на свою руку и пошла дальше.

Полковник Лиа Ланш очень надеялась, что запах кислой блевотины не будет преследовать ее вечно.

— Кратко, что здесь случилось? — она увидела в толпе знакомую высокую и сутулую фигуру начальника экспертного отдела и сразу направилась к нему.

— Черте что! — он щелкнул каблуками и поклонился ей.

Лиа закатила глаза. Этот тип всегда так вел себя в ее присутствии. Как будто она не полковник полиции, а изнеженная девица посреди великосветского приема. Наследие семьи вечно преследовало ее, и это здорово раздражало. Тем более что выглядел он при этом крайне неуклюже. И даже глупо.

Но выбирать сейчас было не из кого.

— Конкретнее!

— Какой-то тип убил Карзога.

— Это я уже знаю, — отрезала она.

— Несколько человек видели, как они беседовали за столиком, а потом этот тип выхватил пистолет и разнес ему голову. Потом завязалась перестрелка, и случился пожар.

— Известно кто это?

— Мы допрашивали местного вышибалу. Он называет имя — Нэйб. Адреса не знает. Мы сейчас проверяем все базы данных — может что всплывет.

— Нэйб… Нэйб… — Лиа прокручивала в голове досье, которое давно собирала на Карзога и его шайку. Кажется, это имя всплывало совсем недавно. — Что еще? Погибших опознали?

— Некоторых. Несколько охранников Карзога. Посетителей человек пять — шесть. Опознали троих, двое — шушера. А вот третий… — тут он замялся. — Третий — сын главы городских профсоюзов… про него давно ходили сплетни…

Лиа Ланш сморщила носик. Глава профсоюзов весьма скандальный тип. И у него повсюду связи. Грядут большие проблемы. Много шума, и главное — от журналистов теперь точно не отобьешься.

— Ну что б ему было тихо не загнуться от передозы?! — вырвалось у нее. Тут взгляд упал на искореженный флаер, валявшийся около входа. — А это еще что?

— Как говорит вышибала — Нэйб, который Карзога убил, на этом флаере и прибыл, да в вираж не вписался.

— То есть, он был так пьян, что не смог приземлиться, а потом убил Карзога, уложил всю его охрану и просто смылся?!

— Вот я и говорю — черте что! — немного виновато пожал плечам эксперт.

— Полковник! — к ним опять подбежал тот самый парнишка, что послужил ей платком. — Только что сообщили, что кто-то в деловом квартале обстрелял флаер из плазмопушки. А потом эта погоня продолжилась в мегацентре "Галактика". Не знаю, насколько это связанно с этим делом, но вам решили сообщить.

— Что, прямо на флаерах в мегацентре?! — эксперт от удивления почти перестал сутулиться, и его длинное лицо вытянулось еще больше.

— Да…

При этом известии что-то щелкнуло у Лиа Ланш в голове, но она никак не могла ухватить ускользающую мысль. Она настолько задумалась, что даже не обратила внимания, что рукав полицейского все еще поблескивает.

— А еще сообщили, что ни в одной нашей базе нет никакого Нэйба, — добавил парнишка.

— Не может быть… — задумчиво сказала Лиа. — Я точно помню это имя.

— Может, вы с кем-то его путаете…

— Нет, нет… не мешайте! — она закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться.

— Что за вонь? — эксперт закрутил носом, принюхиваясь.

— Так пожар здесь был. Трупы рядом… — забормотал парнишка, отступая чуть дальше.

— Нет, это что-то другое.

— Кто-то вляпался в блевотину, — отрезала Лиа Ланш. — Лейтенант, найдите, где помыться! — Но… — молоденький полицейский совсем смешался и покраснел от стыда.

— Я вспомнила. Нэйб — это имя было в недавнем отчете о хулиганстве… — "Ублюдок Марбас! Опять все подчистил!" Она едва удержалась, чтобы не выругаться вслух.

— Но мы ничего не нашли, — возразил эксперт. — Вы, должно быть, что-то путаете…

— Заткнитесь! — бросила Лиа. — Этот Нэйб — пилот экстра класса. Думаю, это он устроил дебош в мегацентре. Да и почерк схож с тем, что случилось тут, — она указала на сожженное заведение. — Он безумен. Разошлите всюду описания Нэйба и того флаера. Пока все!

Эксперт высматривался во что-то за ее спиной. Его лицо как-то болезненно сморщилось, а сам он съежился и даже сделал шаг назад. Лиа Ланш оглянулась.

К ним бежал здоровенный тип. Яркий зеленый костюм, явно очень дорогой, нелепо сидел на его грубой фигуре. Лиа узнала его: Тобри Краст — глава городских профсоюзов, собственной персоной! В мигающих огнях полицейских флаеров его перекошенное лицо выглядело ужасно. Кроме того, его немного покачивало. Возможно, уважаемый лидер рабочих был еще и пьян.

— Мне пора, — Лиа Ланш отвернулась, пока он не видел ее, и попробовала быстро ретироваться.

— Полковник Лиа Ланш! — взревел здоровяк. — Вы-то мне и нужны! — он в несколько шагов догнал ее и встал на дороге.

— Расследование еще только началось. Я не имею права разглашать служебную информацию! — отрезала Лиа и направилась в другую строну. "Тобри Краст. Чертов Тобри Краст! Теперь не отвяжется…"

— Нечего передо мной юлить. Вы, розововолосые, вечно утаиваете все от народа! — он схватил ее за плечо.

Лиа поморщилась. Мало того, что от этого типа сильно несло перегаром, так он еще и наступил на ее больное место. Чуть что, на нее сразу сыплются обвинения в классовом неравноправии.

— Не говорите ерунды! — она попробовала сбросить его руку, но он вцепился в нее намертво.

— Как это по-вашему, по-благородному, называть правду — ерундой! — он начал трясти ее. — Я требую ответа, я требую…

— Вы мне мешаете! — она со злостью ударила его каблуком в колено.

Здоровяк взвыл, ноги его подкосились, и он упал на четвереньки.

— Или вы немедленно уберетесь, или я прикажу вышвырнуть вас за пределы оцепления, — Лиа Ланш поправила выбившуюся из прически прядь, спокойно выдохнула и спросила: — Как вы вообще здесь оказались?

— Здесь погибло много людей, — лидер профсоюзов, тяжело отдуваясь, поднимался на ноги, — здесь погиб мой сын, и вы думаете, что, как всегда, сможете замять это дело?! Я уж постараюсь, чтоб это появилось во всех новостях! Вы не справляетесь со своей работой и нечего тут передо мной изображать! — он снова сорвался на визгливый крик

Лиа молча отвернулась и поспешила к своему флаеру. Картина преступления уже более-менее сложилась для нее, и делать здесь больше было нечего. Тем более, этот тип точно не успокоится.

— Куда?! — заорал он. — Торопимся к парикмахеру?! Да какой ты полковник? Аристократка ты изнеженная — вот ты кто! Тьфу! — он смачно плюнул ей вслед. — Здесь люди погибли! И вы все в ответе за это! — он яростно потрясал кулаками.

Лиа спокойно шла дальше. Она старалась сохранить достоинство. А что еще она могла сделать? Любое слово в свою защиту или оправдание сейчас будет использовано против нее. Как и любая санкция к этому пьяному хаму. Журналисты никогда не будут на стороне ареосской знати.

* * *


— Что же ты, сволочь, творишь?! — визжал генерал Марбас.

Он был в ярости. Несколько секунд назад, он ворвался в квартиру доктора Кха Грата. Он влетел, отшвырнув стул, стоявший на его пути. Потом обернулся и несколько раз пнул по нему ногой. В этот момент коммуникатор доктора заверещал. Кха Грат бросил на него взгляд, но прервать Марбаса не решился. Судя по всему, случилось что-то экстраординарное.

— Генерал, успокойтесь, прошу вас…

— Успокоиться?! — Марбас брызгал ему в лицо слюной. — Ты мне беспредел устроил! Забыл?! А?! И теперь я должен успокоиться?! — он со злостью схватил Кха Грата между ног и сжал.

— У-у-у! — доктор согнулся пополам.

— У-у-у! У-у-у! — передразнил его генерал. — Я тоже кричал: "У-у-у!", когда узнал. У меня отчет! Мне медаль должны были дать! А теперь… Ты что, не мог потише Карзога грохнуть?! — он ударил доктора в живот и отпустил его промежность.

— К-карзога убили?! — глотая воздух, просипел Кха Грат.

— А то ты не знаешь?! — генерал смахнул со стола блюдо с завтраком.

Блюдо грохнулось на пол, разлетелось в дребезги и кусочки жареного мяса обиженно таращились из лужи соуса на двух жирных сонтарианцев.

— Но как?! Когда?!

— Нет, это я тебя хочу спросить: зачем?! Ты зачем Нэйба нанял? Он же псих!

— Да не нанимал я никого! Вы хотите сказать, что Нэйб убил Карзога?!

— Нэйб убил Карзога. Да! Чертов псих убил чертова Карзога! Он убил еще много других уважаемых людей. Он сжег "Скользкое логово"! — Марбас уселся на стол, схватил бутылку лиганского пива и залпом выпил. — В этом притоне вечно торчали "золотые" детки… — он всхлипнул. — Ты понимаешь, что это значит для меня? Для моей карьеры?!

Коммуникатор продолжал трезвонить. Но Кха Грат больше не смотрел в его сторону. Он и так уже знал все, что ему хотят сообщить. Но он ошибался.

— А потом ваши придурки устроили за ним погоню, продолжил Марбас. — Они палили по нему из плазмопушки. Ты знаешь, каково это, когда кто-то палит в центре города из плазмопушки?

— Я разберусь с этим! — Кха Грат подумал, что генерал немного выпустил пар и стоит попробовать взять инициативу в свои руки.

— Разберешься?! — генерал принялся в ярости колошматить пустой бутылкой по столу. — У меня завтра будет с десяток заявлений от владельцев недвижимости о крупном ущербе, нанесенном в результате противоправных действий. Вашим идиотам было мало разнести парочку витрин, да спалить несколько флаеров. Они вломились в мегацентр "Галактика"! Они разнесли там несколько этажей. Ты знаешь, кто его владелец?! — бутылка не выдержала и разлетелась на множество осколков.

— Знаю, — буркнул Кха Грат и плюхнулся на стол рядом с генералом.

Владельцем мегацентра был господин мэр. И мэр Ареоса очень не любил, когда его имущество портили.

Кха Грат печально разглядывал на полу свой испорченный завтрак. Кусочки мяса смешались с осколками стекла. А жирный соус уже впитывался в дорогой паркет из натурального дерева, который ему совсем недавно постелили на пол. Жизнь запахла дерьмом. И это дерьмо надо было срочно разгребать.

— Нэйб всегда был психом. Я предупреждал Карзога.

— Да насрать мне на этого чертова наркомана. Делать-то теперь что? — генерал Марбас сник окончательно.

Он запутался. Ситуация грозила большими неприятностями. Теперь к делу непременно подключатся посторонние. А стерва-заместитель непременно подскажет имперским дознавателям о его связях с Карзогом.

— Для начала — найти Нэйба… — выдавил Кха Грат.

— Да на кой он сдался?!

— Ну… как-никак, это он все заварил, — доктор ободряюще похлопал генерала по плечу. — Полиция должна найти виновника. Может, все и к лучшему… — он осекся.

Это у него вырвалось уже случайно. Мысли о возможном неожиданном избавлении и от Марбаса начали приятно греть душу.

— Чего?! — заревел генерал и схватил его за воротник. — Да я тебя! Да ты!..

В этот момент вновь заверещал коммуникатор.

— Мой дорогой генерал, не горячитесь. Я имел в виду, что из любой ситуации можно извлечь выгоду, — торопливо начал Кха Грат, мучительно пытаясь придумать пример такой выгоды.

Писк коммуникатора продолжал действовать им на нервы.

— Может, я лучше… — Кха Грат махнул рукой сторону коммуникатора, — … отвечу? Вдруг что-то новое и важное?..

Марбас выпустил его. Доктор, чуть массируя затекшее горло, потянулся, чтобы ответить. Он все еще чувствовал хватку генерала. А страх сжимал его сердце еще крепче.

— Доктор! — из коммуникатора на него смотрел один из охранников базы Карзога. — Тут был Нэйб. Он угнал корабль. Тот самый. Что делать?..

— Жди… — Кха Грат отключил сигнал. — У нас новые проблемы, — повернулся он к Марбасу. — Нэйб угнал корабль, который мы собирались отправить на Чахру. Там большая партия хааша. Очень большая партия. Это большие убытки. И большие проблемы.

— Так верни его! Хоть это ты можешь?! — вновь забился в истерике генерал.

— Нет, — Кха Грат охрип. — Это самый лучший корабль из тех, что у нас есть. Пытаться догнать его — бесполезно, — он был в панике, ситуация стремительно выходила из-под контроля, и он ничего не мог сделать.

— Опять! Опять я все должен делать сам! — Марбас в изнеможении повалился на стол. Он слабо дергал в воздухе ногами и всплескивал руками. — Ну, как я могу послать за ним полицейский корабль? Как?!

— Вы гений! — Кха Грат был готов целовать Марбасу руки.

— Да, я знаю, — генерал слез со стола и обошел его вокруг, уселся в кресло и принял официальный вид, сложив на животе пухлые ручки. — Так что ты уловил из моих гениальных речей?

— Надо послать за ним полицейский корабль. А на нем отправить Лиа Ланш.

* * *


Лиа Ланш затачивала карандашик. Еще одна привычка, за которую добрая половина подчиненных ее недолюбливала, считая вычурным пережитком прошлого. Так же, как и саму Лиа Ланш. Смешно сказать, но несколько раз она всерьез подумывала перекрасить свои нежно-розовые с золотистым отливом волосы. Слишком часто ей доставалось за них, а вернее — за благородное происхождение, которое они выдавали.

Но сейчас ее беспокоили совсем другие проблемы.

"Моя дорогая Лиа, — ухмыляясь до ушей, сказал Марбас, вручая ей дело Нэйба. — Это дело такой важности, что я могу поручить его только вам. Ведь вы — будущее нашей полиции, ее надежда и опора. Ваш послужной список безупречен, и поимка этого преступника поможет сделать вам очередной шаг в карьере. Вы знаете… я уже стар и скоро собираюсь на пенсию… Удачи!"

Звучало весьма многообещающе. Но Лиа слишком хорошо знала Марбаса и то, как он ненавидел ее, и то, что давно желал ее смерти. Беспокойство точило и грызло ее.

До вылета еще почти полчаса. Лиа чувствовала подвох, но не знала, как себя обезопасить.

Она задумчиво рисовала на листке бумаги. Вот появилось толстое тельце с торчащими пухлыми ручками и непропорционально короткими ножками.

Итак, генерал ненавидит ее. Она лишь одна из его заместителей и кандидатур у него было предостаточно. Но он посылает именно ее на важное дело, которое, действительно, станет большим плюсом в послужном списке. И это уже подозрительно.

С другой стороны — это дело связанно с убийством Карзога и угоном его корабля. Поймать психа, устроившего такой беспредел, конечно важно, но снаряжать грандиозную экспедицию, отправляя лучший крейсер полиции Ареоса — выглядит немного преувеличенным. Возможно, у него были еще какие-то цели в поимке этого Нэйба.

А если к этим размышлениям приплюсовать и делишки, которые Марбас крутил с Карзогом, то картина вырисовывается, по меньшей мере, подозрительная. Определенно — на корабле есть что-то, что он хочет заполучить.

А если так — сколько у нее шансов вернуться живой?!

Она нарисовала толстые, вывороченные наружу губы, и несколькими штрихами обозначила жирный блеск.

Она чувствовала, что должна что-то предпринять и не имеет права на ошибку, так как вопрос стоит о ее жизни. Можно, конечно отказаться от дела… но убегать и прятаться не в ее привычках.

Лиа Ланш нашла выход. Она с удовольствием жирным крестом перечеркнула карикатуру на Марбаса. Карандаш сломался, но Лиа улыбалась.

Затем она взяла коммуникатор и связалась с управлением Имперской Службы Безопасности.




11. Побег


Аркадий Петрович завороженно смотрел на монитор. Голубой шар, кое-где укрытый кружевом облаков, медленно отдалялся, становясь все меньше. Местами облака сияли невероятной белизной, а где-то утопали в тени.

Удивительное зрелище! Отчего-то Аркаше казалось, что и родная Земля выглядит из космоса точно так же. От этого волнительное чувство стискивало грудь. Ведь они с профессором — первые земляне, взглянувшие на планету со стороны.

Этот монитор не показывал, куда движется корабль, но дух захватывало от одной мысли о бесконечности Вселенной, которая ждет их. Легкий холодок боязни неведомого чуть тревожил Аркашу. Но в то же время его знобило от восторга. Впервые с того безумного мига, когда они обнаружили, что попали в иной мир, он вспомнил, что он — исследователь. Ученый!

— Сегодня знаменательный день, Аркашенька! — Иван Никифорович стоял рядом. Его рука чуть дрожала, когда он протирал свои очки. — Эта планета… эта техника… это — живое воплощение моих теорий. И того, что я себе и представить не мог!

— Да… меня беспокоит лишь одно. Чтобы здесь выжить, слишком часто приходится поступаться совестью, — Аркаша немного помрачнел.

Он никогда не считал себя моралистом. Он даже изредка жульничал, когда перекидывался в карты с приятелями, да лукавил, при случае, не задумываясь. Но здесь все было иначе.

Казалось, что честность и дружба вообще не знакомы жителям этой планеты. Нэйб выступал на их с профессором стороне и порой казался весьма умным и неплохим человеком. Но поступки, которые он совершал… это было ужасно.

— Да, Аркашенька… — грустно улыбнулся Иван Никифорович, — Нам придется изучить не только новые законы физики и природы, но совсем иные законы. Отношения между людьми — это тоже наука.

— Эти люди… Селф и Джетти… мы бросили их там… Может они уже мертвы, и в этом наша вина.

— Ты еще очень молод, и категоричен, — профессор по-отечески похлопал его по плечу. — Что-то подсказывает мне, что все не так уж плохо. Вот ты отправился с нашим спасителем, а я еще какое-то время наблюдал за ними. И знаешь… Джетти точно не хотел никуда с нами отправляться. А каждый человек имеет право выбора.

— Но Селф! Из-за нас ему угрожает смертельная опасность!

Аркадий Петрович разгорячился. Залитые кровью лица охранников еще стояли перед глазами, а воображение живо дорисовывало убитого Селфа. Он чувствовал свою вину, почти так же, как если бы сам убил его. Ведь он мог… мог попытаться отговорить Нэйба не вышвыривать беднягу прочь, после того, как тот раскодировал корабль.

Иван Никифорович развел руками.

— Сдается мне, что он был изрядно напуган и, возможно, несколько преувеличивал опасность. Вот как вы считаете? — чуть повысив голос, обратился он к Нэйбу, который совершал сложные манипуляции на пульте управления.

— Может, не стоит его сейчас отвлекать? — шепотом спросил Аркадий Петрович. Его вообще здорово пугало, что по звездным дорогам их поведет человек с такой беспечной манерой пилотирования.

Иван Никифорович кивнул.

— Селф всегда был трусом и засранцем. Да и Джетти этот… — откликнулся Нэйб. Он откинулся в кресле, повернулся к ним и, заложив руки за голову, изучающе осмотрел землян. — Вот вы смогли бы спокойно поворачиваться к ним спиной?

Аркаша покраснел. В словах Нэйба ему померещился скрытый намек. Появилось жгучее желание навсегда избавиться от воспоминаний об этом Джетти. Аркаше стало стыдно, он уже был почти рад, что Джетти и Селф остались на другой планете.

— Они могли выждать момент и запросто вышвырнуть нас в открытый космос, — Нэйб усмехнулся и вернулся к вводу курса. — Да и задница мне еще дорога.

С этим сложно было не согласиться. Во всех отношениях.




Спустя некоторое время, Нэйб закончил колдовать над панелью управления, снова откинулся в кресле и вытянул ноги. Иван Никифорович ждал этого момента и тут же накинулся на него с расспросами:

— Не могли бы вы, многоуважаемый, немного просветить нас… рассказать о вашей системе координат. А то, признаться, совершенно не имеем представления, где находимся. Знаете, это несколько удручает… хотя, должен сразу предупредить: астрономия не мой конек.

— Да нет ничего проще, — Нэйб принялся очень быстро вводить какие-то команды. — Надеюсь, здесь имеется "Астрономия для дошколят".

Аркадия Петровича возмутила эта шутка. Он шагнул было вперед, чтоб защитить профессора от подобных унизительных высказываний, но Иван Никифорович жестом остановил его.

— Вот! — радостно воскликнул Нэйб.

На мониторе появилось изображение звездного неба, по которому прыгали забавные разноцветные существа, похожие на Колобка, с ручками и ножками, и пели какую-то песенку про детей, конфеты и Вселенную.

— Вы изволите издеваться?! — не удержался Аркадий Петрович.

Нэйб покосился на него скорее насмешливо, чем обиженно.

— А что? В детстве мне очень нравились Хрюмлики.

— К-кто?..

— Ну, эти… — Нэйб указал на колобков. — Особенно Рюлик. Это розовый. Он такой жадный.

— Немедленно прекратите! — воскликнул, побагровев от такого оскорбления, Аркадий Петрович.

— Ну, ладно… ладно, сейчас промотаю, — Нэйб нажал кнопку и изображение сменилось трехмерной схемой. — Вот!

Иван Никифорович и Аркадий Петрович долго рассматривали схему. Иван Никифорович не раз принимался протирать очки, но оба так ничего и не поняли.

— Видите ли, любезнейший… не очень-то понятно… — начал совершенно обескураженный профессор.

— Я же вам говорил, Хрюмлики — гораздо интереснее, — Нэйб злорадно покосился на Аркашу. — Ну ладно, сейчас попробую объяснить…

Аркадий Петрович и Иван Никифорович вытянулись в струнку, как нерадивые студенты перед кафедрой строгого профессора.

— Эта сфера… — Нэйб лениво развалился в пилотском кресле, — … и есть наша Вселенная. Конечно, сферой она изображена чисто схематически. На самом деле, ее форма никому не известна, а по последним данным она еще и аморфна, так как находится в постоянном движении, видоизменяясь и взаимодействуя с другими Вселенными.

— А полосы? — робко поинтересовался Аркадий Петрович, за что чуть не получил подзатыльник от профессора, которому не хотелось перебивать Нэйба.

— Полосы — это так называемые витки. Можно сказать, скопления галактик. Приблизительно по полмиллиарда в каждом.

Профессор поперхнулся и Нэйб протянул ему фляжку, что крепилась к пилотскому креслу.

— На данный момент, — продолжил Нэйб, — считается, что витков тринадцать. Но может оказаться, что их и больше. Кажется, что четкой границы между витками нет, но все же она имеется. Галактики разных витков слегка различаются между собой некоторыми свойствами…

— И неужели люди уже побывали везде?.. Во всех этих витках? — вновь не удержался Аркадий Петрович.

— Люди… — Нэйб усмехнулся. — На сколько я знаю, вы — первые люди, которые покинули пределы Земли…

— А как же… а кто же тогда вы?! — на лбу Аркадия Петровича выступила испарина.

Иван Никифорович вновь судорожно протирал очки.

— Я — виллирианец, — гордо заявил Нэйб, — как и наш император!.. Хотя… вам это мало о чем говорит.

— Но позвольте, — начал было Аркадий.

— Нет уж! — оборвал его Нэйб. — Давайте-ка я вам про Вселенную дорасскажу, чтоб вы больше не доставали меня расспросами.

Нэйб достал коробочку с хаашем. Весь этот цирк немного раздражал, он чувствовал, что уроки астрологии для дошколят — не его призвание, но эти люди были ему нужны и надо было завоевывать их доверие и симпатии.

— Скажите, а далеко ли наша Земля отсюда? И от этой планеты, на которую мы направляемся… мы хоть в пределах одного витка? — профессор увлеченно рассматривал схему, сказанное Нэйбом он осмыслил, хоть вся эта информация и упорно отказывалась складываться воедино у него в голове.

— В масштабах этой схемы — мы рядом. В одной точке, практически, — усмехнулся Нэйб. — Но об этом потом. Так вот… витки-витки-витки… их тринадцать. Это я уже говорил, кажется?..

— Да, — робко ответил Аркадий.

Нэйб жестом попросил не перебивать. Было видно, что под воздействием голубого порошка, мысли его и без этого путаются. Он недоуменно посмотрел на потолок, затем на пол, а потом продолжил:

— Изучено, и то не до конца, только два витка: наш — шестой и соседний — седьмой, на схеме, они расположены в центре, вот здесь, — Нэйб потянулся пальцем к монитору и от чего чуть не вывалился из кресла, вцепившись второй рукой в подлокотник. — В пятом и восьмом — бывали наши исследователи, но информации об этом пространстве крайне мало… в четвертом и девятом — тоже были исследователи, но ни один не вернулся. Никто! Ни одна живая душа, не испытав Прозрения, не способна на это!

Дальше Нэйб на некоторое время потерял нить рассуждений, вскочил и принялся ходить по каюте, взмахивая руками и выкрикивая что-то нечленораздельное.

Аркадий с Иваном Никифоровичем стояли, прижавшись друг к другу. Они пытались осознать всю глубину произошедшего с ними. Своими объяснениями, Нэйб породил больше вопросов, чем дал ответов. Но спрашивать его сейчас о чем-то еще, они не решались. Переглянувшись, они решили подождать, пока виллирианец успокоится. Учитывая дикие нравы этих загадочных обитателей Вселенной, не хотелось его раздражать.

С трудом собравшись с мыслями, Нэйб продолжил рассказ. Он рассказывал об огненных квазарах и зловещих черных дырах, о загадочном центре Вселенной, скоплениях антиматерии и еще о многих невообразимых вещах.

Земляне слушали его, затаив дыхание, и ни разу не осмелились перебить вопросами, число которых выросло, казалось, до бесконечности.

Лекция об устройстве Вселенной сильно потрясла Ивана Никифоровича и Аркадия Петровича. Они были готовы внимать Нэйбу практически вечно. Но тот предложил продолжить в другой раз, сославшись на необходимость уделить внимание кораблю. Он отправил их спать, объяснив, как добраться до кают.

Аркадий Петрович хотел было попросить проводить их, но потом постеснялся. Они и без этого, наверное, выглядели полными болванами и невеждами в глазах Нэйба. Поэтому ему хотелось хоть что-то сделать самостоятельно.

Иван Никифорович, наверное, и вовсе не задался этим вопросом. Посвящение в тайны космоса, которые он совсем недавно и не мечтал постигнуть, так подействовало на профессора, что он не переставая что-то тихо бормотать, покорно шел следом за Аркашей.

Несколько раз он порывался вернуться в рубку, но Аркаша останавливал его. Им обоим требовался отдых.

— Аркашенька! Дружочек, да понимаете ли вы, что нам с вами выпало узнать? Да ведь ради этого и жизнью пожертвовать не жалко! — внезапно остановился Иван Никифорович. — Вот взгляните, — он бросился к стене узкого коридора, которым они шли. — Вот что это, по-вашему?

— Стена. Просто стена из белого материала… кажется, он называется "пластик".

— А вот и нет! — глаза профессора торжественно блеснули из-под очков. — Это чудесное творение рук человеческих. Это часть удивительной машины, способной преодолевать неимоверные расстояния в ледяном космосе! Подумать только, мы сейчас посреди далекого космоса и летим к другой планете!

— Да, профессор, конечно, — Аркаша смутился. Он воспринял вопрос Ивана Никифоровича буквально. Глубина проникновения в суть вещей и явлений — это именно то, чего ему всегда не хватало. Лишь музыка являлась для него исключением.

— Мы должны немедленно все здесь осмотреть! — профессор запахнул поплотнее халат и решительно направился вперед.

— Иван Никифорович, да вам отдохнуть бы надобно! — кинулся ему вслед Аркаша.

— Голубчик! — на секунду остановившись, возмутился тот. — Да неужто вы думаете, что я могу спокойно спать, когда вокруг такие чудеса творятся! — он широко обвел руками.

— Ива-ан Никифорович, да ведь корабль-то огромный! Где здесь что искать? Мы и заблудиться можем. Язык-то мы с вами понимаем, а символы вот эти, — он указал пальцем на ближайшую святящуюся табличку, — будто дети накарябали. Ничего не разобрать. Давайте, уже завтра, а? Попросим Нэйба, он нам все и покажет… — Аркаша потихоньку тянул профессора в том направлении, в котором предполагал найти каюты.

— Аркашенька, да как я могу уснуть?! Душе-то ведь не прикажешь! Давайте компромисс?

— Ну какой тут может быть компромисс? — устало вздохнул Аркаша, но, зная упрямство Ивана Никифоровича, в душе был рад этому предложению.

— Вот взгляните, — профессор показал на ту же табличку и дверь около нее. — Сдается мне это тот самый подъемник, на котором мы сюда попали. А что, если я предложу вам обследовать только один этаж этого удивительного корабля?

— Сомневаюсь, что они называются этажами, — буркнул Аркаша.

— Да что вы, в самом деле! Этажи… палубы… ну, как там еще… потом спросим. Главное — взглянуть, хоть одним глазком. А?

Аркаша немного колебался. Ему было страшновато лезть неизвестно куда. Ведь так недолго и посреди открытого космоса оказаться. Кто знает, что за символ они нажмут? Вдруг это окажется выброс мусора или еще что похуже…

— Я бы предпочел осмотреть корабль при более благоприятных обстоятельствах.

— А-а-а, да какой же вы после этого исследователь, — махнул рукой Иван Никифорович. — Вас послушать, так и вовсе нечего не узнаешь! — он решительно направился к лифту.

Аркадий Петрович поспешил за ним. Профессор нажал небольшой символ, горевший голубоватым огнем прямо около входа. Аркадий Петрович замер в ожидании. Он очень наделся, что, по незнанию, попытка Ивана Никифоровича ни к чему не приведет.

Спустя несколько секунд, разбив надежды Аркаши, дверь лифта бесшумно распахнулась. Меленькая белоснежная кабинка, уютная и безобидная, словно манила их.

— Идемте, Аркашенька, — подмигнул профессор и шагнул внутрь. — Да, не беспокойтесь вы так! Неужто прямо отсюда да в открытый космос может быть выход? Право, это было бы слишком беспечно для создателей этакого инженерного чуда.

— Кто их, этих инопланетян, знает…

— Бросьте. Вот смотрите, — Иван Никифорович указал на небольшую панель внутри лифта, — все символы одинаковые. То есть, они разные, но среди них нет ни одного, выделяющегося чем-нибудь. Ну, вот вспомните, к примеру, на нашей родной Земле, если что-то опасное, так обязательно красненьким об этом будет предупреждение.

Аркаша пожал плечами. Спорить было бесполезно. Наверное, отчасти потому, что он не рассчитывал разобраться в увиденном самостоятельно, эта самовольная экскурсия по кораблю не вызывала у него такого восторга, как у профессора.

— Давайте в самый низ, — обреченно выдохнул он, — Там должно быть машинное отделение… или как оно здесь называется…

Иван Никифорович торжественно нажал самый нижний символ. Дверь закрылась, отрезав их от остального мира. За короткие несколько секунд Аркадий Петрович успел возненавидеть этот крохотный белоснежный лифт. Он чувствовал себя пойманным в мышеловку. И даже дышать перестал, словно опасаясь, что кончится воздух, но заметил это, лишь когда дверь лифта открылась. Аркаша шумно и прерывисто вздохнул и выглянул наружу.

— Вот видите, дружочек, все просто замечательно! — похлопал его по плечу Иван Никифорович.

Коридор, в котором они оказались, ничем не отличался от того, что они покинули. Такой же белоснежный, как и все на этом корабле. Лифт находился в небольшом тупике. Надо было выбрать — влево или вправо направиться дальше. На всякий случай, Аркаша внимательно посмотрел на символ над лифтом и постарался его запомнить.

Профессор чуть помедлил, словно прислушиваясь к внутреннему голосу, и шагнул вправо.

— А знаете, что меня сейчас занимает? — Иван Никифорович шел не спеша, оглядываясь по сторонам.

— Профессор, ну вот как я могу это знать? Столько всего произошло, что я даже не могу сказать, что больше всего занимает меня самого!

— Аркашенька, сколько раз я вам повторял — ставьте перед собой разрешимые задачи. Вот, например, сейчас я думаю — а откуда здесь свет?

— Что, простите?

— Вот посмотрите — ни одного светильника. А светло, как днем! Откуда спрашивается свет? А?

— Ну, если так подходить… — Аркаша задумался. — Думаю, об этом лучше спросить нашего капитана, — тут он задумался еще больше и даже перестал отмечать в уме повороты, которые они проходили. — Кстати, о нашем капитане…

— Да… прелюбопытнейшая, надо сказать, личность.

— Признаться, он вызывает у меня смешанные чувства… конечно, ему не откажешь в уме и образовании. И он спас нам жизнь… Но его поведение, а особенно некоторые привычки…

— Аркашенька, мы попали в совсем иной мир! Как можно судить его по стандартам Земли? Вот, должен вам рассказать, что, когда я беседовал с тем замечательным господином в том… ресторане…

— Иван Никифорович! — не выдержал Аркаша. — Да не об этом я!

Тут Аркаша немного смутился. Профессор был человеком куда более проницательным, чем он, и куда более образованным. Но иногда поражал неосведомленностью о некоторых сторонах жизни.

— Аркашенька, вас что-то беспокоит?

— Еще как! Вы заметили, что он все время нюхает какой-то порошок?

— Так вот вы о чем…

— Да, именно об этом! Не знаю, что у него там, но среди некоторых студентов нашего университета тоже распространено нюхать некий порошок. В последнее время это даже вошло в моду! Порой эти люди теряют над собой контроль. А наш капитан… повторюсь — он ведет себя весьма странно. И это пугает меня.

— Престаньте юлить. Давайте называть вещи своими именами. Вы считаете, что Нэйб — наркоман? Да, да… я знаю это слово, не такой уж я и дремучий, и по кокаин тоже знаю. Эта дурная привычка процветала еще во времена моего отца, — он чуть снисходительно улыбнулся.

Аркаша немного замялся с ответом.

— При всем уважении к нашему капитану… да! А ведь он него зависят наши жизни. Вот что мы будем делать, если он вдруг потеряет способность здраво рассуждать? У меня такое ощущение, что он постоянно балансирует на краю!

— Это и мне приходило в голову…

Монотонность белоснежного, радиально изогнутого коридора немного притупила любопытство профессора. Он крепко задумался и брел, опустив голову, даже не обращая внимания на изредка попадавшиеся двери.

— Что-то крепко связало нас с ним, — выдал он, наконец. — Во Вселенной множество сил и законов, о которых мы с вами и понятия не имеем… возможно… — тут он смолк и даже остановился. — В общем, странно все это… и наша с ним встреча… и все остальное. Аркадий, давайте сейчас не будем делать каких-либо выводов. Жизнь все расставит по своим местам… Возможно, все это далеко не случайно, и виной всему — все те же пространственные волны.

Аркадий Петрович удивленно на него посмотрел. Он и раньше не всегда улавливал нить рассуждений профессора, но сейчас тот говорил почти так же странно, как и Нэйб.

— Признаться, я не очень понимаю, о чем вы, профессор…

— Волны… волны… ведь их великое множество. А мы и предположить не можем, на что они на самом деле способны, — глаза Ивана Никифоровича как-то подозрительно сверкнули.

— Профессор, простите, что спрашиваю… но вы точно не пробовали порошок из коробочки Нэйба? Ну, может, когда мы летели, и он выделывал все эти штуки, на вас случайно просыпалось… или еще как…

Иван Никифорович рассмеялся.

— Успокойтесь, Аркашенька, на крупицы этого неведомого порошка на меня не попало.

— Хорошо. Пусть всему причиной — волны. Но мы не можем оставить это как есть. Мы просто обязаны помочь капитану! Что бы там ни было — это дурная привычка. Уверен, она разрушает его личность!

— А вот тут вы правы, — Иван Никифорович отечески похлопал его по плечу. — Судьба свела нас вместе, и теперь мы обязаны помогать друг другу.

Аркаша понимал, что пока это лишь их с профессором разговоры, но на душе у него все равно стало легче. Он улыбнулся и оглянулся:

— Кто бы еще сейчас помог нам. Знаете, я думаю, мы ходим по кругу.

Иван Никифорович резко остановился, оправил халат, пригладил волосы и вновь с живейшим интересом осмотрелся вокруг:

— Возможно, возможно… думаю, надо попробовать войти в одну из дверей.

— Я боялся, что вы это скажете, — вздохнул Аркаша.

— Открытия, друг мой, сами не делаются, — рассмеялся профессор. — Ну, какую дверь выберете? Предоставляю решать вам.

— Давайте, вон ту, — Аркаша указал на ничем не примечательную дверь, до которой было всего несколько шагов.

— Ну… с богом!.. — Иван Никифорович решительно приложил руку к святящемуся пятнышку на стене рядом с дверью.

Аркаша, на всякий случай, встал вплотную у стены. Чтобы, если вдруг откроется выход в открытый космос, было бы за что уцепиться. Он бы и профессора попросил за что-нибудь держаться, но знал — тот лишь посмеется над его опасениями.

Дверь бесшумно отъехала в сторону, и перед ними открылось большое помещение. Здесь было несколько темнее, чем в коридоре, и не сразу удалось что-то рассмотреть. Потом из полумрака выступили коричневые, и потому почти терявшиеся во тьме ящики, высотой чуть больше человеческого роста. Еще они почувствовали незнакомый, неприятно отдающий муравьиной кислотой, запах.

— Эх! — от разочарования крякнул Иван Никифорович. — Это не машинное отделение. Это, скорее, склад какой-то. Не попробовать ли нам другую дверь?

— Нет уж! Мы договаривались только об одной двери. Профессор, ну что мы с вами будем здесь бродить, словно слепые котята? Вот завтра попросим Нэйба, он нам все и покажет. А сейчас… — тут Аркаша осекся, заметив клетку, стоявшую в глубине склада, лишь часть ее выглядывала из-за ящиков. И в клетке кто-то шевелился.

— Боже мой! — теперь и Иван Никифорович заметил сидящих в клетке существ.

— Что это?!

— Не что, а кто, дружочек… — профессор поправил очки и, чуть согнувшись, вытянув от любопытства шею, медленно обходил ящики. — На мой взгляд, один больше всего похож на муравья… или таракана…

— Очень большого таракана! — Аркаша двинулся следом за профессором. — А второй тогда похож на помесь сиреневой жабы и осьминога!

Существа в клетке больше не шевелились. Даже сложно было сказать наверняка, в сознании они или спят, а может, находятся в каком-нибудь еще, неизвестном землянам состоянии. У жабообразного и глаз-то было не найти, а фасетчатые глаза огромного насекомого уставились куда-то в потолок и ничего не выражали.

— Знаете, Иван Никифорович, у меня только одно предположение… вернее два. Или мы похитили переездной цирк, и это — часть зверинца. Или это преступники.

— Ну, что вы… какие же это преступники?! Взгляните вокруг — мы явно на каком-то складе, — профессор обогнул последний ящик и встал почти вплотную к клетке. — Какая бесчеловечность, — он грустно посмотрел на внешне безучастных животных.

— Думаю, они голодные… вы бы отошли подальше от клет… — Аркаша не успел договорить.

Внезапно, жабообразное существо стремительно прыгнуло к решетке и схватило профессора. Он рванулся вперед, но лишь слабо дернул в воздухе ногами.

— Пусти его, тварь! — Аркаша в панике оглянулся в поисках какого-нибудь оружия.

Но рядом не было даже швабры.

— Не зли его! — выставив перед собой руки, крикнул Иван Никифорович.

И в тот же миг раздался жуткий вой. Что-то лязгнуло, и Аркаша с ужасом увидел, как из тела жабы показались огромные, словно кинжалы, шипы. Они почти касались профессора. Вот-вот они пронзят его тело!

Втрое чудовище хищно лязгнуло окованными в металл жвалами.

Аркаше оставалось лишь наблюдать. Он в ужасе ждал, жаба ли наколет тело профессора на шипы, или кошмарное насекомое перекусит его надвое, просунув сквозь прутья свои страшные жвала. И он ничего не мог сделать!

Вдруг он вспомнил, что однажды, попав в закулисье цирка, видел, как дрессировщики обращались с хищниками.

— Хорошие… хорошие зверюшки, — от волнения у него пересохло во рту. Аркадий осторожно шагнул к клетке, надеясь, что сумеет вырвать профессора из лап зверей.

— Сам ты… зверюшка!

Внезапно раздавшийся хриплый голос заставил Аркашу подскочить на месте. "Значит, все-таки, преступники!"

— Мы требуем свободу! — проскрежетал второй голос, сухой и трескучий.

— Отпустите его! — выкрикнул Аркаша.

Животные оказались разумными существами. Это в корне меняло ситуацию. Но вот в какую сторону?..

— Он освободится только вместе с нами, — жабообразный чуть встряхнул профессора.

Иван Никифорович вскрикнул, лицо его исказилось болью, а руки судорожно дернулись. Аркаша с ужасом увидел, как шипы вонзились в его спину.

— Все в порядке… — стиснув зубы, прошептал профессор, — не глубоко… так, чуть поцарапали…. ты иди, Аркашенька… иди, позови нашего капитана.

— Да… да… я сейчас…

Аркадий Петрович, пятясь, отступал к выходу. Он боялся отвести взгляд от клетки с преступниками. Боялся выпустить Ивана Никифоровича из виду, словно это могло удержать монстров от убийства. Усилием воли, Аркаша стряхнул оцепенение.

— Если с ним хоть что-то случится! — прокричал он. — Я… я лично убью вас!

Он бежал по коридору. Уже несколько раз встречались ниши, наподобие той, в которой находился лифт, но символы над ними казались другими. Аркаша не рисковал зайти туда, ведь случись что с ним — пропадет и профессор.

От волнения все двери и знаки смешались в кучу. Ему стало страшно, что бежит он совсем в другую сторону. От напряжения и бега он вспотел. На очередном повороте, ему начало казаться, что он бегает кругами. В отчаянии он остановился и попробовал отдышаться.

Дыхание вырывалось с хриплым свистом. В груди болело, но куда больнее была мысль об Иване Никифоровиче, которого пришлось бросить в лапах чудовищных убийц. Кто знает, за какие злодеяния они сидят в этой клетке?!

И самое страшное — они в космосе. Как можно освободить этих монстров? Отпустить их разгуливать по кораблю? Аркаша некстати вспомнил прочитанную недавно книгу о жестоком убийце, который прятался на океанском лайнере… Ситуация казалась тупиковой.

"Так, сейчас главное — упокоиться!" — он взял себя в руки, закрыл глаза и четко представил себе символ лифта. Потом огляделся. — "Кажется, вот он". Аркаше показалось, что он уже несколько раз пробегал мимо этого места, но не узнал его.

Он подбежал к двери, нажал святящийся квадратик и замер прислушиваясь.

Донесся чуть слышный яростный рев — бесновался кто-то из чудовищ. Аркаша сжал кулаки. Если бы он только мог — вернулся бы и задал этим инопланетным монстрам! Но сейчас он мог лишь заткнуть уши. Не слышать… не представлять того, что происходит в данный момент с профессором.

Бесшумно распахнулась дверь лифта.

* * *


— Ему больно, — Люм, который вновь, благодаря нейроошейнику, находился в теле талрака, с жалостью смотрел на пленника.

— Жить будет! — отрезал Рафхат, но шипы втянул. — Мы на войне. И здесь нет места жалости.

— Благодарю великодушно, — прошептал заложник, обмякнув в железной хватке. — Полагаю, раз уж мы остались втроем, нам следует познакомиться… Иван Никифорович Остальский.

— Люм, рядовой сопротивления округа Мурлюкаи Великой Ронгарской Топи, с планеты Тильдор, — проскрипел Люм. — То есть, сейчас я выгляжу как талрак, но это ведь не так важно. На самом деле я…

— Заткнись! — оборвал его Рафхат. — С тобой здесь вообще никто не разговаривает.

— Да ладно тебе. Уже и поговорить нельзя… — Люм обиженно отошел в строну.

— Приятно познакомиться… уважаемый Люм. Мне кажется, здесь произошло некоторое недоразумение… Ай! — в спину заложника опять кольнули шипы.

— Не пытайся нас заболтать! — Рафхат злился, этот мягкокожий вел себя как-то странно, и это сбивало с толку.

— Но я действительно рад. Вот послушайте, только послушайте, прошу вас! — затараторил заложник. — Еще вчера я сидел в своей квартире и знать ничего не знал ни о каких других планетах. И вот, сегодня, я разговариваю с вами!

— Ну и как? Весело тебе любоваться на инопланетных уродов!? — Рафхат вспомнил бой, когда он служил для увеселения толпы. И это было очень унизительно. Желание немедленно убить это слабое существо едва не затмило ему разум.

— Зачем вы так? Право слово… Вы весьма привлекательны на вид… да разве это важно, кто как выглядит? — заложник продолжал висеть в его хватке и беспечно трепаться. — Поймите, мне интересно с вами познакомиться, именно как с личностями.

— Вот видишь? — вернулся из дальнего угла Люм. — Вы, талраки, всегда слишком суровы. Война… война… нет бы просто радоваться жизни?!

— Талрак… так вы талрак? — оживился заложник.

— Ты слышал о талраках? — от удивления Рафхат чуть ослабил захват, но тут же спохватился и вцепился в заложника еще крепче.

— Нет, просто уважаемый Люм сказал, что сейчас он находится в теле талрака. Сначала я не понял, что он имеет в виду, но…

— Заткнитесь оба! — Рафхат в ярости закричал. Но вместо боевого клича талраков у него получились хриплые завывания болотной жабы. Он с отвращением содрогнулся и смолк.

Люм печально сидел в углу. Крик Рафхата болью отозвался в его душе. Вспоминания о бескрайних болотах родной Топи заполнили его. Таких влажных, уютных, знакомых… Он боялся никогда больше их не увидеть. Не окунуться в теплую, ароматную, такую приятную и скользкую жижу… Не нырнуть в самую гущу за сочным репинутом… Не насладиться рассветом, когда каждый болотный житель приветствует восходящую Руару, солнце Тильдора.

— Простите, я не хотел никого обидеть… — пробормотал заложник.

— Я не обиделся. А на Рафхата не обращай внимания. Талраки все такие — им бы все воевать, — Люм сел у решетки и печально уставился на заложника. Он чего-то ждал от этого слабого на вид существа, только и сам не мог понять, чего же именно.

— Скажи, а ронги все такие, как ты? — спросил Рафхат.

— Э-э-э… ну… обычно мне говорили, что я особенный, — засмущался Люм.

— Особенно глупый даже для ронга? Я так и думал!

— А ты умный? Ты подумал, что мы будем делать, когда нас отпустят?!

— А позвольте спросить, почему вы сидите в этой клетке? — вклинился в разговор заложник. — Вы не похожи на злодеев…

— Хватит! Хватит этой болтовни! — Рафхат сдержал крик только потому, что не хотел вновь услышать мерзкий вой, вырывавшийся из него.

— Давай отпустим его! Он, и тот, второй, они совсем не похожи на…

Люм смолк на полуслове, увидев, что открывается дверь. В проеме стояли двое.

* * *


Аркадий Петрович едва успевал за Нэйбом. Сильный и высокий виллирианец бежал на удивление быстро. Задыхаясь, Аркаша указал нужную дверь, он был почти уверен, что не ошибся.

Нэйб жестом убрал его с дороги, чтобы войти первому, но едва дверь бесшумно отползла в строну, Аркаша бросился внутрь вперед капитана.

— П-профессор! — его сердце упало, при виде безвольно висящей фигурки.

— Аркашенька!

— Мы требуем освободить нас! — свирепо пробулькала большая сиреневая жаба.

Второе чудовище злобно щелкнуло жвалами. Отблеск света из коридора играл на их металлической кромке.

Аркаша обернулся к Нэйбу. При всем уважении, он не знал, чем капитан может помочь. Но тот довольно равнодушно взглянул на монстров и осматривался вокруг.

— Кто бы мог подумать! — Нэйб присвистнул и шагнул к одному из ящиков. — Как кстати!

Аркадий Петрович с надеждой посмотрел на ящик, ожидая увидеть там неведомое оружие способное остановить чудовищ. Но там ничего не было. Лишь несколько непонятных символов, нанесенных голубой краской.

Отчаяние заполнило Аркадий Петровича. У капитана опять начался приступ бреда!

— Немедленно! — бесновалась жаба. — Или он умрет!

Иван Никифорович шумно втянул воздух.

"Они опять мучают его!" — Аркаша был готов кинуться на инопланетян с голыми руками.

— Да без проблем, — с явной неохотой Нэйб оторвался от осмотра ящика.

Он подошел к клетке, подняв руки в вверх, демонстрируя, что безоружен.

— Чур на меня не кидаться… А так — делайте, что хотите, — он поднес палец к небольшой панели управления.

"Что он делает?!" — Аркаша едва не бросился на капитана. Ведь тот в приступе безумия собирался освободить преступников. Жестоких убийц!

Раздался крик. Вой, хрип и клекот смешались в нем. Аркаша бросился вперед, чтоб вырвать профессора. Но тот сам упал ему на руки. Внутри клетки, на пол рухнули два монстра.

— Что… как вы это сделали?

— А! Эти придурки в нейроошейниках, — небрежно отмахнулся Нэйб, словно этим все объяснил.

— Кто эти существа? — поинтересовался Аркаша, поддерживая профессора.

Тот с трудом поднимался на ноги. От долгого пребывания в подвешенном состоянии, тело Ивана Никифоровича затекло, и движения давались ему с трудом.

— Клоуны из цирка Карзога, — Нэйб задумчиво поглаживал ящик. — Ерунда! А вот это, — он посмотрел на второй ящик, на котором виднелись такие же символы, — Вот это действительно интересно.

— Пойдемте, профессор. Теперь нам точно пора отдохнуть. Нэйб прав. Незачем было лезть повсюду, — ворчал Аркадий. — Все ваша жажда исследований!

— Да, да… сейчас… Нэйб… Капитан Нэйб, они живы?

Нэйб отвлекся от созерцания ящиков. Он обернулся, но взгляд его казался немного затуманенным. Словно мысленно виллирианец сейчас здесь и не присутствовал.

— Болевой удар по нервным центрам вырубил их. Скоро очнутся.

— Они не показались мне опасными… Скорее — напуганными и потерянными… Нельзя ли их, действительно, освободить? Под мою ответственность! — робко поинтересовался профессор.

— Ива-ан Никифорович, да что вы такое говорите! — Аркаша подхватил его под руку и попытался силой увести прочь. — Да у вас шок. Эти мерзавцы пытались вас убить!

— Нет, нет, все не так просто! — сопротивлялся тот. — Капитан, я прошу вас!

— Поговорим об этом позже. Сейчас у нас и без того проблем хватает.

— Но они мучаются! Они живые… Люди, можно сказать!

— Да какие они люди?! — не выдержал Аркаша. Он был готов схватить профессора и тащить его прочь силой.

— Сейчас они все равно без сознания, — отрезал Нэйб. — А вам обоим стоит отдохнуть.

— Но мы еще вернемся к этому разговору, — сдался профессор.

Аркаша, поддерживая Ивана Никифоровича, побрел к выходу. От всего произошедшего остался очень тяжелый осадок.

"Что это за мир такой, в котором клоуны сидят в клетках и готовы убивать людей?!"

* * *


Аркадий Петрович и Иван Никифорович спали. Они попросили поселить их пока в одну каюту, так как им не хотелось оставаться наедине с незнакомым миром, где и двери-то открываются как-то чудно и не по-человечески. А вдвоем и освоиться проще.

Аркаша во сне чуть хмурился и беспрестанно ворочался сбоку на бок. Профессор спал почти сидя, откинувшись на гору подушек. И вид имел крайне сосредоточенный. Казалось, он в любой момент готов открыть глаза и начать записывать идеи, что посетили его во сне.

— У нас проблемы! — разрушил эту идиллию грохочущий голос, раздававшийся словно со всех сторон.

Профессор вздрогнул и, как кузнечик, выпрыгнул из кровати, хотя глаза его ничего не выражали, как если бы он продолжал спать. Аркаша запутался в пледе и кубарем скатился на пол.

— Быстро! Быстро в рубку! — грохотал голос, который с натяжкой можно было приписать Нэйбу. — Или мы сейчас сдохнем! Вашу мать…

Вторя ему, чуть дрогнул корабль. Повсюду завыли сирены.




12. Время убивать


Гробул. Мерзкая планета, заселенная ранее не менее мерзкой расой, была сера и пустынна. После экологической катастрофы, произошедшей здесь, гробулане, мутировавшие и перемешавшиеся с разнообразным отребьем из ближайших секторов, заселили единственную луну Гробула, Ил. Теперь Ил — один гигантский мегаполис, находящийся в полном упадке. По сравнению с ним, ареосское дно — просто рай во Вселенной!

На орбите болталось с десяток кораблей. Грузовых и пассажирских. Даже один старый побитый крейсер, наверняка — пиратский. Но Лиа они не интересовали. Только один привлекал ее внимание. Он виднелся на мониторах едва различимой точкой. Вот она — цель!

— До прямого контакта несколько минут, — сухо доложил дежурный связист.

Лиа Ланш даже не взглянула в его сторону. Ее одолевали сомнения.

Операция по поиску сбежавшего преступника оказалась до странного легкой. Марбас дал ей позывные маяка, тайно установленного на корабле. Оставалось лишь задействовать полицейскую сеть радаров сектора — и вот он, беглец.

Но это-то и вызвало у нее неясную тревогу — откуда у Марбаса данные об этом маяке? Кто бы и зачем его не установил — полиция здесь не причем. И это еще больше убеждало ее, что в деле что-то нечисто. И что самое неприятное — кажется, никто больше не задавался этим вопросом.

— Подойдем как можно ближе, и только потом свяжитесь с ним, — приказала она.

"Чертов Марбас! Знать бы, в чем подвох!" — она покосилась на капитана корабля. Тот сидел в капитанском кресле. С самого начала операции они почти не разговаривали, но его лицо постоянно и красноречиво выражало недовольство ее присутствием на борту.

— Капитан, прикажите десантникам приготовиться. Что-то подсказывает мне, что преступник просто так не сдастся, — она старательно прятала за улыбкой беспокойство. — Как только мы сблизимся — пусть высаживаются.

— Внимание всем десантным группам… — начал капитан, но Лиа его не слушала.

Сейчас у нее было одна задача — догадаться, что придет в голову Нэйбу. В том, что он выкинет какой-нибудь трюк, она не сомневалась.

А еще надо было вычислить, кому Марбас поручил следить за ней и, возможно, избавиться.

Время шло на минуты, а крейсера Имперской Службы Безопасности все не было. Лиа Ланш очень надеялась, что не просчиталась, привлекая к делу ИСБ.

Оставалось лишь положиться на интуицию, которой славился ее род.

— Они засекли нас! — выкрикнул связист. — Вызываю их!

— Десантники на выход! — приказал капитан и неприязненно взглянул на Лиа, ожидая дальнейших распоряжений.

— Это патрульный крейсер полиции Ареоса! Сдавайтесь или будете уничтожены!

Лиа несколько раз повторила стандартную формулу ареста. Ответа не последовало.

— Приготовьте основные орудия! — сказала она капитану.

— У нас приказ — взять преступника, не повредив корабль, — возразил тот. — Я не вижу необходимости стрелять.

— Здесь командую я! — отрезала Лиа и кивнула лейтенанту у оружейного пульта.

Капитан раздраженно поджал губы. Тем временем, штурмовики приблизились к беглецу, а тот по-прежнему никак не реагировал.

— Возможно, преступник покинул корабль и сейчас уже на планете, — капитан взглянул на нее с некоторым злорадством.

— Не думаю, что он мог успеть…

Лиа чувствовала, как нарастает напряжение. Внешне все было спокойно, словно Нэйб сдался и покорно ждал полицию. Но Лиа знала — этого не может быть. А значит…

Что-то кольнуло у нее в груди.

— Капитан! — неожиданно крикнула она, чувствуя, как паника заполняет ее целиком. — Немедленно уводите отсюда корабль!

— Ну, все! — сжал кулаки капитан. — С меня довольно истеричных дамочек. Я отстраняю вас от командования операцией. Можете по прибытии на Ареос подать на меня рапорт.

— Вы… вы не понимаете! — она затравленно оглянулась, но нигде не встретила поддержки.

Инстинкты кричали, что надо срочно бежать с этого корабля. Но Лиа знала, что никому не сможет объяснить, почему, пока не станет слишком поздно…

* * *


Аркаша и Иван Никифорович со всех ног торопились в рубку. Аркаша больше всего сейчас боялся опоздать. Они не знали, что происходит. Нет ничего страшнее неведения. Аварийные сирены орали, как взбесившиеся коты, хотя никаких повреждений, вроде бы, не было.

Профессор бежал чуть позади. Аркаша слышал его тяжелое дыхание, но не сбавлял темп. Он чувствовал, что счет идет на секунды.

Обернувшись на профессора, но не останавливаясь, Аркаша свернул к рубке. И тут же налетел на что-то упругое. Перед глазами мелькнуло черное. Он упал на спину. От удара зазвенело в ушах.

Над ним стоял Нэйб и протягивал руку.

— Поваляешься потом!

— Бог мой! Капитан, что… что случилось?! — из-за поворота показался запыхавшийся профессор.

— Полиция! Надо быстро выбираться! — Нэйб схватил Аркашу за руку и так дернул, что едва не вывихнул ему плечо.

— Но как же…

— Потом! Быстро к третьему шлюзу! — Нэйб схватил их обоих за плечи и потянул в обратном направлении. — Надо срочно убираться отсюда!

— Там находятся запасные шлюпки? — Аркаша подхватил Ивана Никифоровича под руку.

Старик почти выдохся и еле бежал, а Нэйб несся, не обращая внимания, успевают ли за ним.

— Туда сейчас пристыкуется полицейский штурмовик с десантниками.

— Но зачем же тогда… — Аркаша едва не споткнулся.

Виллирианец резко остановился, земляне опять чуть не налетели на него. Он подхватил профессора под вторую руку, и дальше практически поволок его на себе.

— Затем, что нашим транспортом воспользоваться вряд ли удастся. Они будут караулить нас у выпускного шлюза, да и десантники первым делом направятся именно туда.

Нэйб остановился и вызвал лифт. Профессор, держась за грудь, пытался отдышаться. Говорить он не мог, раздавался лишь надрывный хрип. Аркаша в отчаянии прислонился к стене:

— Но даже если мы вырвемся с корабля, нас все равно будут преследовать!

— Я приготовил им сюрприз. Вы любите фейерверки? Будет большой бум, и потом красивая вспышка! — Нэйб выразительно показал на браслет украшавший его запястье.

Аркаша не очень понял, что собирается устроить Нэйб, но впереди забрезжила надежда. Ведь до этого он уже вытащил их из передряги.

Как всегда бесшумно и внезапно раскрылась дверь лифта. Это о чем-то напомнило Аркаше, но первым всполошился Иван Никифорович.

— А как… как же те двое? — он все еще задыхался. — Они могут погибнуть!

— Ну… — чуть замялся Нэйб, заходя в лифт.

— Если будет взрыв, то они обречены, — подвел итог Аркаша.

У него на душе кошки скребли. Инопланетные жаба с тараканом, конечно, чудовища, но кем станут они сами, если бросят их в клетке на погибель?..

— Я не позволю! — неожиданно выпрямился профессор. — Мы заберем их с собой, или я останусь здесь!

— Что за бред?! — Нэйб разъяренно навис над ним. — Это бойцы из цирка Карзога. Они убийцы и они в любом случае — давно обречены. Мы не можем рисковать ради них!

Лифт остановился. Нэйб выскочил и, не оглядываясь, побежал дальше. Иван Никифорович остался внутри, и вид имел непоколебимый. Аркаша топтался у выхода:

— Профессор! — он в отчаянии взглянул на старика. — Прошу вас…

— Да, черт возьми! — взревел Нэйб, возвращаясь. — Не будьте идиотом!

— Это гуманизм… — чуть слышно прошептал Аркаша, чувствуя, что говорит глупость, но не имея сил переступить через моральные принципы.

— Это идиотизм! — Нэйб ударил Ивана Никифоровича в челюсть.

Аркаша кинулся защитить учителя, но виллирианец мимоходом отпихнул его в сторону, подхватил профессора и забросил на плечо.

— Не отставай! — бросил он, убегая.

— Они могут нам помочь! — в отчаянии закричал ему вслед Аркаша.

— Чем? — обернулся Нэйб.

— Ну…

— Точно! — внезапно хлопнул себя по лбу виллирианец, отпуская на пол профессора. — Чуть не забыл… тьфу ты!

Иван Никифорович чуть покачнулся и потер ударенную челюсть. Аркаша кинулся к нему.

— Так мы спасем их? — не веря в победу, переспросил Аркаша.

— Да, да… — Нэйб уже бежал по направлению к складу. — Но вы должны уговорить их помогать нам!

Внезапно в вой сирен, который они почти перестали замечать, ворвался отдаленный грохот. Нэйб вздрогнул.

— Они пытаются вскрыть шлюз. Он бронированный, это немного их задержит, — он открыл дверь склада.

Душный, пахнущий кислотой воздух напомнил о недавних событиях. Аркаша уже не был так уверен, что они поступают правильно, спасая жуткую парочку. Иван Никифорович бросился к клетке:

— Все изменилось. Мы в опасности и вы тоже. Дайте слово, что не тронете нас, и мы вас освободим!

Гигантское насекомое приникло к решетке.

— Я… я…

— Пусть скажет он! — на секунду оторвавшись от ящиков, которые рассматривал, Нэйб обернулся и указал на фиолетовую жабу.

Рафхат молчал. Проще всего сейчас было дать любое обещание, но он был воином. Ложь была для него низостью, претила его натуре. Да и ситуация была не совсем понятна…

— Люм, — мягко сказал профессор. — Я знаю, что вы не жалеете никому вреда. Но вот ваш товарищ… — он слегка замялся.

От второго взрыва, корабль вздрогнул чуть сильнее. Кажется, это случилось где-то совсем рядом.

— Решай быстро! — Нэйб подошел к клетке. — Вы помогаете нам оттащить пару этих ящиков до ближайшего стыковочного шлюза. Мы доставляем вас вниз на чудесную планету Гробул, где мы расстаемся лучшими друзьями.

Тут и земляне воззрились на него с удивлением. Они не поняли при чем здесь какие-то ящики, когда он только что говорил, что нет времени даже на спасение разумных существ!

— Иначе мы бросаем вас здесь, где вы или сдохнете, или вас вернут обратно законному владельцу в цирк, — немного подумав, Нэйб добавил: — Не знаю, что ты за урод, но кажется, слово чести должно что-то для тебя значить!

— Мы согласны! Согласны! — бросался на решетку Люм, но на него никто не обращал внимания.

Прозвучал третий взрыв. Нэйб поморщился.

— Шлюз рухнул. Если вы отказываетесь, то счастливо оставаться, — он с сожалением посмотрел на ящики и шагнул к двери.

Земляне в отчаянии повернулись туда же.

— Вы отвезете нас домой! — злобно пробулькал Рафхат.

— Вы еще торгуетесь?! — обернулся Нэйб.

— У вас проблемы. А нам уже нечего терять! — Рафхат огрел по шее Люма, который рванулся было что-то добавить.

— Идет! — Нэйб вернулся к решетке. — Домой, так домой… делов-то… — он набрал код.

Замок щелкнул, освобождая узников. Виллирианец беспечно отвернулся к ящикам. Аркаша настороженно отступил на шаг назад и потянул за собой профессора, который едва не вырвался обнять освобожденных.

— Так, — продолжал Нэйб, — все ящики мы взять не можем, а жаль… Придется довольствоваться двумя.

— А что в них? — спросил Люм.

— Не ваше дело! — Нэйб направился к другим ящикам, черным и поменьше, которые стояли в глубине склада. — На самом деле, там лекарства. Я смогу неплохо продать их внизу. Тогда мы сможем вернуть вас домой, — он дернул крышку ящика. — О! То, что надо! — он сунул в карман новый пистолет.

Еще парочка оказались в его руках.

— Держи! — он кинул один Аркаше.

Пистолет тяжело упал аркадию Петровичу в руки и сильно отбил ладони.

— А нам? — из тела Рафхата показались шипы.

— А вам ящики тащить! — отрезал Нэйб. — Быстро! Они уже на подходе! — он направился двери, по дороге сунув второй пистолет профессору.

— Но… я не умею…

— Нечего там уметь! Включаешь здесь, жмешь сюда… — Нэйб обернулся и выстрелил навскидку.

Ящик, откуда он достал оружие, вспыхнул. Рафхат, который уже стоял рядом, отпрыгнул в сторону. Небольшой взрыв обдал его снопом искр.

— Я же сказал — вам ящики! — теряя терпение, закатил глаза Нэйб. — И быстро! Они уже рыщут по кораблю!

Он подошел к двери и прислушался. Помимо воя сирен, не доносилось ни звука.

— Штурмовики должны были уже пройти здесь, — Нэйб убедился, что выпущенные пленники взвалили на спины по ящику.

Насекомое при этом немного подалось вперед, а жаба присела и сделала несколько шагов на полусогнутых ногах, покачиваясь из стороны в сторону.

Земляне подошли к двери и встали за спиной у Нэйба. Профессор чуть растерянно смотрел на свой пистолет, а Аркаша припоминал уроки стрельбы, что давал ему приятель из университета. Правда, тогда это был маузер а сейчас… сейчас он даже не знал, с каким оружием имеет дело.

— Готовы? — оглядел их Нэйб и открыл дверь.

Коридор оказался пуст.

— Метров двадцать налево, — скомандовал Нэйб. — Аркаша — иди сзади, будешь прикрывать.

Капитан шел впереди всех. Инопланетяне едва тащились, согнувшись под тяжестью. Профессор казался несколько ошалевшим, но держался стойко. Аркадий Петрович, пропустив всех вперед, вышел в коридор.

Пока все шло нормально. Аркаше не терпелось побыстрее одолеть эти несчастные метры до шлюза. Он и думать забыл о тыле, уставившись в спины носильщиков. Больше всего ему хотелось помочь им, чтоб ускорить продвижение. Он вообще не понимал, зачем было связываться с такой обузой!

Нэйб уже дошел до поворота, за которым находился шлюз. Он прижался к стене и поджидал остальных.

Внезапно Аркаше померещился топот. На мгновение ему показалось, что это шум пульсирующей в висках крови. Но тут он увидел напуганное лицо профессора.

Аркадий Петрович оборачивался, когда что-то сверкнуло. Он упал на пол. Рядом свалился профессор. В замешательстве Аркаша взглянул на него и увидел край дымящегося халата.

И тут сомнения отпали. Он должен защищаться. Должен убить тех, кто ранил или убил профессора!

Сзади что-то кричал Нэйб, кажется, он тоже стрелял. Ярость застилала Аркаше глаза, он стрелял прямо перед собой, даже не видя, есть ли там кто-то.

Он лишь успел удивиться, что у пистолета нет отдачи, в отличие от маузера, как кто-то дернул его рукав.

Аркаша оглянулся. Профессор — живой и невредимый пытался что-то ему сказать.

— Да перестань же ты стрелять! — докричался до него, наконец, Иван Никифорович.

Аркаша немного пришел в себя. Поперек коридора что-то валялось. Вернее — кто-то… кто-то мертвый. Виднелась обугленная одежда и корочка запекшейся крови на огромной ране на ноге. Тошнотворно пахло жженой плотью.

Аркаша благодарил бога, что не видит лица человека, которого только что убил.

— Быстро сюда! — раздался окрик Нэйба.

Он-то и привел Аркашу в чувство. Инопланетяне громыхнули ящиками и засеменили по коридору.

— Господи… господи… прости… — бормотал Аркаша, с отвращением глядя на свои руки — руки убийцы.

— Расслабься! — фыркнул Нэйб, когда Аркаша, чуть пошатываясь, поравнялся ним. — Ты б в него в жизни не попал. Ты так… потом уже, над трупом поглумился…

Аркашу едва не вырвало при мысли, как обугливалось под его выстрелами тело человека, но на душе стало немного легче. Все-таки хорошо, когда рядом капитан Нэйб!

— Быстро к шлюзу! Сейчас все сюда сбегутся! — Нэйб указал на ближайшую дверь. — Шлюз там. Они наверняка отставили охрану.

Иван Никифорович кивнул. Аркаша судорожно сглотнул, предчувствуя новые смерти. Инопланетяне поудобнее пристроили ящики на спинах, готовясь к очередному броску.

Нэйб уже поднес палец, чтобы открыть дверь, но остановился и взглянул на Аркашу:

— Стреляй им в башку!.. Или вообще под ногами не путайся…

Из полуоткрывшейся двери вырвались два луча. Нэйб прижался к стене и, не глядя, пальнул в ответ.

Инопланетяне, не выпуская ящики, шарахнулись в стороны. Профессор рухнул на пол.

Аркаша вспомнил, что должен прикрывать тыл. Он обернулся. Сквозь вой сирен послышался топот.

— Мы в ловушке! — закричал он Нэйбу, стреляя в конец коридора, хотя из-за поворота еще никто не показался.

— Прорвемся! — виллирианец вытащил из кармана ярко-красный шарик и бросил его в открытую дверь.

Раздался взрыв. Аркаша едва не ослеп от яркой вспышки. В ушах гудело. Но замешкался он лишь на секунду, не переставая палить. Он боялся вновь всех подвести.

— Быстро! — Нэйб пнул гигантского таракана и вошел внутрь.

Профессор помог жабе вскинуть ящик на спину. Они скрылись за дверью. Аркаша, пятясь, последовал за ними.

— Не мешайся! — Нэйб толкнул его в сторону и закрыл дверь.

В тамбуре перед шлюзом валялось два тела. Один лежал лицом вниз. С виду он был цел. Лицо второго казалось куском сырого мяса. Глаза его лопнули. Аркаша быстро отвернулся, но рвотный спазм сдавил ему горло.

Нэйб выстрелил в сенсорную кнопку на стене.

— Это их задержит, — он схватил мертвеца за ногу и поволок к шлюзу. Изо рта покойника вытекала тонкая струйка крови, а лопнувшие глаза пялились немым укором кровавых провалов. — Тащите второго.

Землян взяла оторопь. Они переглянулись, но времени на вопросы не было. С трудом преодолев отвращение, они схватили еще теплого покойника за руки и потащили. На полу оставался влажно поблескивающий алый след.

Из-за заблокированной двери слышалось шипение, возня и ругань.

— Да шевелитесь же! — Нэйб уселся на место пилота.

Инопланетяне, пошатываясь, резво миновали тамбур и влезли в штурмовик. Они устроились позади Нэйба, скинув ящики в широкий проход между сидениями. Рядом, раскинув руки, валялся труп.

Аркаша и профессор едва не застряли в шлюзе. Сзади раздался грохот. Послышались крики. Сверкнул выстрел. Полетели искры. Голову Аркаше обдало жаром, ему опалило волосы. Он пригнулся и рванул вперед.

Они закинули труп в проход штурмовика. Иван Никифорович по инерции пролетел еще несколько шагов. Аркаша споткнулся о труп и растянулся прямо на нем.

Чуть шикнув, сомкнулись бронированные створки шлюза. Аркаша, сдерживая тошноту, вскочил с трупа, но тут же упал обратно. Край его халата защемило. Он угодил рукой в липкую лужу крови, что натекла из-под головы мертвеца.

Аркаше явственно представилось изуродованное лицо мертвого десантника. Представилось, как тот умирал. Чувство вины и отвращения заполнило его. Желудок сжало, горло обожгло кисло-горьким. Фонтан желчной рвоты хлынул на покойника.

— Фу! Опять! — Нэйб ввел команду штурмовику.

На мгновение гравитация пропала. Затем, они почувствовали сильный рывок. Ящик громыхнул, упав трупу на голову. Голова чавкнула. В стороны полетели кровавые брызги.

Аркаша вытер губы от блевотины и взглянул на обзорный монитор. Корабль медленно уплывал вдаль. Из разорванной пасти шлюза, один за другим вылетали люди.

Нэйб нажал несколько кнопок на браслете и проговорил в него длинный ряд цифр.

— Пока, придурки! — он снял браслет, бросил в угол и выстрелил, уничтожив его.

— Что происходит? — поднял голову Иван Никифорович.

— Сейчас этот милый кораблик нацелен вон на ту махину, — Нэйб указал на полицейский крейсер. — Автопилот с наведением. Никуда они теперь не денутся!

Покинутый корабль на бешенной скорости рванул с места.

* * *


Лиа Ланш задыхалась от безысходности. Она знала, что вот-вот случится нечто непоправимое, и все здесь погибнут. Знала, но не могла ничего никому объяснить.

— Вы преступник! — она выхватила пистолет и направила его на капитана. — Я снимаю вас с должности. Уведите его! — приказала она, полагаясь на свой авторитет.

— Немедленно уберите эту истеричку! — отмахнулся капитан.

Лиа оглянулась. Никто не спешил выполнить ни один из приказов, оно и понятно, все ждали, пока командиры разберутся между собой. В основном в рубке присутствовал экипаж этого корабля, но были и несколько человек из ее команды. Вот только можно ли им доверять?..

— Лейтенант! — ее взгляд уперся в знакомого парнишку, об которого она недавно вытерла испачканную руку. — Арестуйте капитана! Быстро! Иначе все мы здесь — покойники!

— Полковник… — парнишка растерянно оглянулся.

В тот же миг на него наставили оружие несколько офицеров корабля.

— Полковник… нам лучше уйти, — выдавил он, наконец.

— Вы идиоты! — Лиа растеряла остатки выдержки. — Надо убираться отсюда или мы…

— Или мы — что? — обернулся к ней капитан.

В этот момент раздался доклад от команды штурмовиков.

— Мы на месте. Все чисто. Начинаем прочесывать корабль.

— Будьте на связи, — приказал капитан.

— Немедленно уходите оттуда! — крикнула Лиа.

— Так, все! Сейчас же уберите отсюда эту невменяемую!

Лиа была готова убить капитана. Она балансировала на краю, явственно чувствуя смерть. Палец дрожал на спуске.

— Полковник, — кто-то мягко тронул ее за плечо.

Она обернулась. Мальчишка-лейтенант медленно тянул ее за руку, вынуждая опустить пистолет.

— Они не поймут, — тихо сказал он. — Я слышал о ваших способностях, и я верю вам… но они, — он кивнул на остальных, — они не поймут.

Лиа опустила оружие. Она была благодарна этому мальчику. Его спокойствие и вера вернула ей самоконтроль. И он был прав.

— Можете оставаться и подохнуть! — она быстрым шагом направилась к выходу. — Все, кто хочет жить — за мной!

На нее по-прежнему было направлено оружие нескольких офицеров. Один даже заступил ей выход. Лиа не остановилась. Он едва успел отскочить в сторону, когда она пронеслась мимо. Лейтенант следовал за ней.

Лиа торопилась к транспортному ангару. Если нельзя увести отсюда весь корабль, она спасется сама, покинув его.

У самого ангара их нагнали трое из людей, которых выделил ей Марбас. Они подчинялись только ей.

— Полковник! Мы с вами!

Лиа кивнула, отшвыривая техника, стоявшего за пультом выпускного шлюза. Времени на разборки, кто кому здесь отдает приказ, у нее было.

Кажется, старый техник за ее спиной возмущенно дернулся, но парнишка-лейтенант наставил на него пистолет. Сейчас она почти ни на что не обращала внимания, сосредоточившись пульте. Как с ним управляться, Лиа помнила плохо.

— Быстро в штурмовик! — крикнула она, бросившись в один из трех кораблей, оставшихся в транспортном отсеке.

Она давно не пилотировала, но тело еще помнило последовательность действий. "Успеть бы!" — ее начала колотить дрожь. Лиа безуспешно пыталась ее унять.

Четверо полицейских уже сидели позади нее в креслах десантников. Лиа глубоко вздохнула и начала разгон, молясь, чтоб шлюз открылся. Створки распахнулись в последний момент. Они выскользнули из брюха крейсера.

Мерцание далеких звезд и спокойствие висящего рядом свинцово-грязного Гробула мгновенно отрезвило ее. А бесконечный простор космоса упорядочил мысли. Она по-прежнему не понимала, что двигало ей все это время, но знала, что была права.

Лиа ликовала, чувствуя, как на свободе одуряющее чувство неизбежной смерти отступает, сменяясь ощущением острой опасности и грядущей охоты.

Она оглянулась. Лейтенант смотрел мимо нее широко открытыми глазами, в которых застыл ужас.

— Чертов псих! — выдохнул здоровенный сержант. Желваки заиграли на его квадратной челюсти.

Лиа глянула на внешний монитор. Корабль, который они преследовали, несся прямо на полицейский крейсер.

Набрав максимальное ускорение, Лиа рванула подальше. Они видела, как крейсер делает вираж, пытаясь уйти в сторону. Корабль-таран скорректировал курс.

Спустя несколько секунд, два корабля столкнулись. Лиа отвернулась. Но она видела, как блики от вспышки осветили лица ее пассажиров. Она смотрела на приборы, а перед мысленным взором стояло иное. Как люди вспыхивают прямо на рабочих местах и их обугленные тела вылетают в космос. Как разлетаются обломки кораблей.

Ей не было жаль погибших. Они сделали свой выбор. Она чувствовала себя потерянной, оставшейся без цели и ориентиров. Провал дела…

Одна из звезд стремительно разрасталась в размерах. Лиа с некоторым замешательством смотрела, как к ним приближается огромный крейсер Имперской Службы Безопасности. Только его сейчас не хватало! Нет бы появиться несколько минут назад! И что теперь с ними делать?!

— Гаденыш! — внезапно прорычал все тот же сержант.

Лиа встрепенулась. Теперь и она заметила штурмовой крейсер полиции, мчавшийся к планете.

— Не уйдет! — она взяла тот же курс.

* * *


Нэйб не мог отказать себе в удовольствии. Полюбоваться, как от столкновения двух кораблей на мгновение зажигается маленькое солнце — такое нечасто выпадает. Немного не хватало музыки. Под Вагнера это зрелище приобрело бы особую величественность. Но и так было неплохо.

Полицейский крейсер совершил жалкую попытку увернуться. Нэйб ухмыльнулся.

— Это чудовищно! — волнуясь, сказал Аркаша. — Все эти люди… они погибнут!

— Или они, или мы! — Нэйб стер с лица улыбку.

Настроение было несколько подпорчено.

— Крепись, мой мальчик, это иной мир, иные законы, — подбодрил ученика Иван Никифорович. — Капитан, а нельзя ли нам уже отправиться дальше? Обязательно…

Он не договорил. Корабль-снаряд нашел свою цель. От яркой вспышки земляне ослепли. Виллирианец, щурясь, смотрел, как вакуум космоса пожирает языки пламени, вырывавшиеся из кораблей.

— Вы правы, профессор, — Нэйб, скрыв за прищуром довольную улыбку, направил корабль на Ил. — Только не обольщайтесь, что внизу вам понравится больше.

— Нам где угодно понравится больше, лишь бы не пришлось убивать, чтобы выжить, — Аркаша устало прикрыл глаза и прислонился к стене, вычеркивая из памяти все произошедшее. Но два трупа под ногами и запах собственной рвоты, стоявший вокруг, не давали ему сделать это.

Рядом как-то странно хрюкнули инопланетяне.

— А что дальше? — поинтересовался профессор, деликатно отстраняясь подальше от трупов.

— Дальше… дальше, — Нэйб с тревогой всматривался в увеличивающуюся точку на радаре. Потом взглянул на внешний монитор. — Срань господня!

Совсем рядом появился крейсер Имперской Службы Безопасности. У Нэйба появилось гадкое чувство, что это не случайность. А вдобавок, он практически у них на глазах уничтожил полицейский крейсер.

К тому же, радар показывал, что с полицейского корабля спасся штурмовик. И преследует их.

Проблем прибавилось.

— Боюсь, нам и дальше придется убивать! — процедил виллирианец и полез в карман за коробочкой с хаашем.

Он разозлился. Все это ему порядком надоело.




13. Ил


Аркаша вылез из штурмовика и огляделся. Здесь была ночь. Вокруг, на порядочном удалении виднелось множество огней, но это место оставалось необычайно темным. Света едва хватало только чтобы выхватить из темноты какие-то бесформенные, чуть отблескивающие местами кучи. Под ногами что-то похрустывало. После спертого, пропахшего блевотиной корабля, воздух показался ему необычайно свежим. Он вдохнул полной грудью и закашлялся.

— Да, воняет здесь порядком, — Нэйб выпрыгнул из штурмовика. — Скоро привыкнешь.

— Что это за место? — Иван Никифорович зябко кутался в халат.

— Помойка, — Нэйб вытащил заветную коробочку, вздохнул и убрал ее обратно. — Да вся эта планета — одна большая помойка. Надо убираться отсюда.

Налетел порыв ветра. Аркаша мелко дрожал — не то нервное перенапряжение сказывалось, не то продрог он до костей.

— Я сейчас найду нам подходящий флаер. А вы присмотрите за клоунами и переоденьтесь, — Нэйб сделал шаг и в своем черном плаще практически сразу растворился во тьме. Лишь хруст под его ногами выдавал, что виллирианец еще рядом.

— Во что? — Аркаша воодушевился. Он был рад сменить, наконец, неуместный здесь и такой холодный халат.

— На трупах броня и теплая одежда! — раздалось из темноты.

— Ни за что! Господь с вами! — в один голос закричали земляне. — Мы уж лучше так, как есть… обойдемся.

— Эта планета — клоака, почище ареосского дна, — вернулся Нэйб. — Да в этих ваших… халатиках, отловит вас здесь с десяток таких, как Джетти. Но они не будут столь любезны и не станут спрашивать, хотите вы или нет… — он развернулся и вновь растворился в темноте.

— Это мы еще посмотрим! — Аркаша поигрывал пистолетом.

— Знаешь, Аркашенька, я бы послушался капитана, — профессор снял очки и протер их. — Одеты мы, и правда, не особо подобающе случаю… а этот мир…

— Жестокий мир! — оборвал его Аркаша. — Я знаю! Но уподобляться его жителям — не хочу. И мародерничать не считаю возможным. Это отвратительно!

— Как знаешь, — профессор хладнокровно направился обратно к штурмовику. — А я исследователь. Я изучаю законы, чтобы развиваться дальше. Ты же… ведешь себя, как неразумный мальчишка. Как хочешь…

Начал моросить дождь вперемешку с мелким противным снегом. Аркаша остался один. Он моментально промок, ледяная струйка стекла ему за воротник, а мелкие льдинки кололи лицо.

С небес донесся приближающийся гул, словно большой камень норовил свалиться им прямо наголову. Аркаша сиротливо поежился, и взглянул вверх, чувствуя, как мокрые волосы заелозили по шее.

Он успел лишь заметить размытый силуэт чего-то, приземлившегося на другом конце свалки.

В этот миг он остро ощутил свою беззащитность. И Нэйба не было рядом… Джетти там или не Джетти, а капитан прав — сейчас главное безопасность. Он скинул мокрый халат и залез в корабль, размышляя какой костюм выбрать — тот, на который его вырвало или снимать с трупа, чью голову расплющило ящиком. Ненавистный кислый запах вновь ударил в нос.

Профессор облегчил его выбор. Не трогая придавленное тело, он снимал с него сильно забрызганную кровью одежду. Инопланетяне по-прежнему сидели возле своих ящиков и не шевелились.

— Знаете, Иван Никифорович… — Аркаша брезгливо окинул взглядом второй труп, на котором уже начала подсыхать желтая пена блевотины, — Не хотелось бы больше попадать в такую ситуацию.

Он мужественно начал расстегивать пряжки на комбинезоне. Пряжки не подавались. Аркаша остервенело рванул их на себя. Труп дернулся, руки и ноги его заелозили по полу, словно полицейский ожил.

— Давай я помогу, — профессор ловко нажал едва заметную кнопочку. — Я тоже не сразу разобрался в этом механизме.

— Мне кажется, неподалеку приземлился еще один корабль, — Аркаша снимал с трупа комбинезон, стараясь не смотреть на обезображенное лицо.

— Не стоит ли нам спрятаться? — Иван Никифорович успел раздеться и выглядел до крайности нелепо, с всклокоченными седыми волосами, в панталонах до колен и с серым блестящим комбинезоном в руках.

— Нет! — внезапно ожил Рафхат. — Мы будем ждать Нэйба!

— Но, возможно, прямо сейчас к нам спешат враги! — Аркаша одной ногой влез в комбинезон, обернулся и посмотрел на пистолет, который одиноко валялся на кресле.

— Значит, мы будем защищаться! — панцирные пластины на теле жабы гневно раздувались, показались кончики шипов. — Сбежим сейчас и потеряемся! Что потом будем делать?

— А если мы уже потерялись? — встрял Люм. — С чего ты взял, что он попросту не бросил нас?

— Капитан не мог! — вскричал Аркаша.

— Ага, — Рафхат булькнул, видимо это был смешок, — Может, до нас ему и нет дела, но он не мог бросить свои драгоценные ящики.

— Прекратите! — прикрикнул на всех профессор. — Нэйб вернется. А сейчас надо взять оружие и ждать его.

— У нас только это! — Рафхат ощерился шипами.

— Возьмите, — профессор протянул ему свой пистолет. — Мне от него никакой пользы… а вам я доверяю.

Аркаша привыкал к новой одежде. Он почти не чувствовал ее веса на руках и ногах, лишь ощущение тепла говорило, что он вообще одет, но вот корпус почти не гнулся. Видимо жизненно важные органы прикрывались легкой броней. Но было довольно удобно. Вот только запах…

— Я покараулю снаружи, — он вышел.

Помимо запаха, который он надеялся, смоет дождем, у него не было больше сил любоваться на обезображенные, а теперь еще и раздетые мертвые тела, сплошь покрытые сизо-красной сеткой лопнувших сосудов.

Стоило очутиться на улице, как холодный ветер облепил его лицо мокрым снегом. Но Аркаша даже не заметил этого.

Вдалеке, там, где предположительно приземлился еще один корабль, виднелись вспышки выстрелов. Кажется, в свист ветра вплелись крики.

Аркаша окончательно перестал что-либо понимать… Он растерянно посмотрел на пистолет в своей руке, потом оглянулся на корабль, словно ожидая, что каким-то образом инопланетяне выбрались оттуда и пошли в наступление.

"Чушь! Они не могли так быстро… тогда, что там творится?.. Может, это вообще не связанно с нами… ведь в мире полно самых странных совпадений… или… капитан Нэйб! Точно! Он ведь ушел. Наверное, это он!"

— Что тут происходит? — кто-то тронул его за плечо, разворачивая к себе.

Он неожиданности Аркаша подпрыгнул. Рука, в которой он держал пистолет, дрогнула. Он выстрелил, не целясь.

Яркий луч пронзил тьму, высветив черный плащ и белые волосы Нэйба.

— Срань господня! — Нэйб отпрыгнул в строну. — Вы тут совсем рехнулись?!

— Капитан! — едва не бросился ему на шею Аркадий Петрович. — А… а кто же тогда там? — он кивнул в сторону выстрелов.

— Если интересно — сходи и спроси, — Нэйб запрыгнул в штурмовик. — Я пригнал флаер — быстро туда. И ящики не забудьте.

* * *


Несколько минут назад грязно-серые облака Ила скрыли от Лиа Ланш штурмовик с Нэйбом. А сейчас пропал и сигнал маяка. Зато внизу проглядывался ночной мегаполис. В мутной взвеси дождя и снега красноватым маревом дрожали огни.

"Если бы я была психом-убийцей, за которым гонятся, где бы я приземлилась?" Задалась вопросом Лиа. Решать приходилось быстро. Поверхность Ила стремительно приближалась. Не хватало только очутиться на другом конце города.

Внизу ей бросилось в глаза темное пятно. Она, не раздумывая, направила

штурмовик туда.

Азарт погони так захватил ее, что, лишь приземлившись, Лиа вспомнила о четверых полицейских на пассажирских местах.

На бледном лице парнишки-лейтенанта проступили пунцовые пятна. Он сцепил перед собой руки и смотрел в пол, шевеля губами, словно молился. Трое ребят из ее группы, чьих имен и лиц она и не запомнила, смущенно переглядывались между собой. Эти четверо — все, что у нее есть, чтобы найти на планете беглого преступника. Не густо…

Обращаться за помощью к прибывшей Имперской Службе не хотелось. По сути, она не только провалила операцию, но и вызвала их, не имея весомых на то оснований. По головке теперь точно не погладят. Призрачная надежда выкрутиться виделась только в одном — самостоятельно найти Нэйба и вытрясти из него, что же такое было на уничтоженном корабле, если Марбас устроил на него столь грандиозную облаву. Она очень надеялась, что это что-то здорово скомпрометирует Марбаса.

— Задача осталась та же, — отчеканила она, открывая выход. — Найти и задержать преступника!

Лиа выпрыгнула из штурмовика и сделала несколько шагов. Ил — вообще отвратительное место. Но здесь было особенно мерзко. Они оказались на свалке. Под ногами что-то чавкало и хрустело. Пронизывающий сырой ветер шелестел вокруг мусором и закручивал вокруг них облако едких миазмов.

Только за то, что из-за этого чертового психа приходится дышать этой мерзостью — его следует найти и убить!

— Ну, скоро вы там?! — оглянувшись, крикнула она своим людям.

Оказывается, лейтенант стоял всего в паре шагов позади, но в черном комбинезоне терялся во мраке. Трое остальных толпились у штурмовика. То, как неловко они мялись и переглядывались, показалось несколько странным, если не сказать — пугающим.

— В чем дело? Мы потеряли корабль, но задание никто не отменял. И здесь по-прежнему командую я!

— Мы… это… — густым басом начал здоровенный сержант, он казался лидером этой троицы. — Хотим поблагодарить вас… за спасение.

— Нашли время!

"Идиоты!" Лиа хотелось смеяться и плакать одновременно. Надо же, ей достались самые тупые полицейские среди всего управления Ареоса. Естественно, а кого еще Марбас мог послать ей помощь?!

— Другого времени не будет… — сержант резко наставил на нее пистолет.

— Марбас приказал? — холодно спросила Лиа, оттягивая время, надеясь получить шанс.

— Да… только мы, все равно, вам благодарны… ну… что спасли нас.

— Тогда давайте просто разойдемся, — Лиа думала о пистолете в кармане комбинезона и всматривалась в темноту, куда бы половчее отпрыгнуть.

— Не… нельзя. Мы сначала хотели просто убить вас, да и бросить здесь. Но теперь, мы доставим вас домой. Расскажем, как трагически вы погибли, когда ловили этого… как его… Нэйба.

Было видно, что сержанту действительно здорово неудобно перед ней, но пистолет он держал твердо. Рука ни на мгновение не дрогнула. Двое других по-прежнему переминались с ноги на ногу, иногда отводя взгляд. Они не целились в нее, но пистолеты держали наготове.

— Вы не подумайте, мы не свиньи какие-нибудь, неблагодарные…

"Кретины… а ведь, действительно — кретины! А Марбас — подлая скотина! Надо что-то придумать…смутить их еще больше и попробовать смыться!"

— Это благородно с вашей стороны. Нет, правда, мне не хотелось, чтобы мое тело бросили на этой вонючей помойке. Твари растерзают его на кусочки, черви будут копошиться в нем… или надо мной надругаются люди… я не хочу так… — она старалась, чтобы это звучало как можно пафоснее, с горестным надрывом.

— Так… это…

Сержант шумно хлюпнул носом, дернул плечами и застыл. Лиа поняла — момент настал. Подлец расчувствовался. Но, похоже, из-за этого, не собирается больше тянуть.

— А-а-а! — лейтенант, про которого все забыли, кинулся на убийцу. — Бегите!

Без раздумий, Лиа прыгнула. Ей вслед сверкнуло два выстрела. Раздался глухой стон и крики.

Она по локоть провалилась в ледяную скользкую жижу. В нос ударило тухлой вонью. Лиа откатилась в сторону, вытаскивая пистолет. Рядом легло несколько выстрелов, но ее явно уже не видели. Хруст мусора под ногами мог выдать ее, но убийцы шумели и сами.

Из открытого корабля падал свет. Лиа видела скорченное тело, валявшееся на земле. На мгновение ей стало стыдно — она так и не удосужилась узнать имя лейтенанта. В прошлый раз — парнишка послужил ей платком, а сейчас спас жизнь…

Очередной выстрел едва не попал в нее. Вспышка высветила ее фигуру.

— Вот она!

Огненные линии едва не скрестились на ней. Лиа вовремя ушла в сторону, огибая кучу помоев. Мусор затлел. К вони свалки примешался едкий запах дыма. Горел пластик.

Сейчас от убийц ее отделяла куча, очертания которой терялись во тьме. Лиа не видела убийц, но и они не могли заметить ее.

Лиа замерла, прислушиваясь. Обледеневший мусор похрустывал в нескольких местах. Значит, они разделились и обходят кучу, надеясь зажать ее с разных сторон.

"Отлично! Надо их запутать". Она нащупала под ногами что-то увесистое. Металлическая деталь, вся облепленная склизкой сгнившей органикой. Лиа бросила ее подальше, и с отвращением вытерла руку о комбинезон.

Болванка приземлилась метрах в десяти. Раздался грохот, затем шуршание. Что-то лавиной осыпалось с вершины ближайшей кучи.

В тот же миг с разных сторон сверкнули выстрелы. Вспышки выдали убийц. Лиа выстрелила в ближайшего. Затем прыгнула в сторону. Вслед ей раздалось лишь два выстрела.

"Один готов!" Она споткнулась и упала. Руки угодили во что-то жесткое, усеянное острыми шипами. Подавив стон, Лиа прямо с четверенек рванула дальше. Грохот и треск поднялся страшный, н6о она не останавливалась.

Замерзшие и исколотые руки ныли. Она чувствовала, как, пульсируя, из множества мелких ранок по пальцам струится теплая кровь.

"На приманку они теперь так легко не поведутся". Лиа вновь вся обратилась в слух. Но убийцы немного поумнели. Они тоже замерли. Игра в ожидание могла затянуться надолго, а время работало против нее. С рассветом они получат преимущество.

Ветер шуршал мусором, хлестал по мятому пластику дождем и мокрым снегом. Лиа вздрагивала. Каждый раз ей казалось, что это враги тихо подкрадываются. Сдержаться… не выстрелить в пустоту… не выдать себя… отличить…

Сжавшись в комочек, пригнувшись к земле, она напряженно вглядывалась то в одну сторону, то в другую. Ничего. Она чувствовала опасность, но ничего не могла рассмотреть. Лишь чуть шевелились, колеблясь на ветру сгустки тьмы или дыма, что едкими клубами потихоньку окутывал все вокруг. Едва различимые, почти сливающиеся с темнотой, заметные лишь краем глаза, они словно подкрадывались к ней. Тени… Тени?!

Она вскочила на ноги и выстрелила, одновременно прыгая в сторону. Вспышка высветила черную фигуру. Лиа упала и перекатилась. Поднялась. Рядом что-то сочно шмякнулось в лужу.

Сбоку сверкнул выстрел. Там, где она только что стояла, зашипел мусор. Но Лиа была уже далеко, укрывшись за очередным выступом бесформенной кучи помоев.

"Остался последний!" Ее сердце бешено колотилось. Сейчас они один на один, но она все еще в опасности. Шестое чувство подсказывало, что надо избавиться от него как-то иначе…

— Ты — ничтожество! Я убила их! Я убью и тебя! — внезапно закричала Лиа.

Лишь взвывший ветер был ей ответом.

— Слышишь?! — она надеялась вывести его из себя.

Если сейчас он бросится на нее, то выдаст себя звуком шагов. Она прислушивалась.

Раздался быстро удаляющийся хруст. Несколько раз он перемежался плеском и чавканьем. Послышалась приглушенная ругать. Затем все звуки заглохли вдали. Последний убийца сбежал!

Лиа не могла поверить в свою удачу. Она выжила.

"Так, теперь надо добраться до штурмовика". Было несколько боязно — вот так встать и подойти к кораблю. Вдруг это лишь уловка: последний не сбежал или кто-то из двоих убитых — жив.

Она осторожно и мягко переступала, стараясь почти не дышать, чтоб за звуком собственного сбившегося дыхания не пропустить что-то важное. Лиа медленно обогнула кучу.

Вот он — штурмовик. По-прежнему одиноким огнем светится открытый вход, а перед ним лежит несчастный лейтенант.

"Бедный мальчик…" Внезапно Лиа показалось, что скорченное тело чуть шевельнулось. Раздался тихий стон.

Отбросив осторожность, она ринулась к нему, в считанные секунды оказалась рядом и лишь потом подумала, что это не слишком-то осторожно.

"Плевать! Если бы не он, я уже была бы мертва!" — Лиа метнула тревожный взгляд по сторонам и осторожно перевернула его лицом вверх.

Она бережно убрала со лба влажные, перепачканные землей волосы. Мелкий дождь тут же смыл остатки грязи с лица, оно казалось очень бледным. Закрытые глаза запали, и почти утонули в серых, почти черных тенях вокруг. Лиа коснулась его губ. Они были мягкими и чуть теплыми. Значит, еще не все потерянно. В штурмовике есть медикаменты…

Она осторожно отпустила его голову и взглянула на рану. Парнишка принял выстрел, предназначенный ей. В упор. Глубокая рана чернела посреди живота. Казалось, что сожжена часть внутренностей. Крови почти не было. Лишь что-то слабо пульсировало под обугленной корочкой, покрытой сетью красных трещин. Возможно, поэтому он еще и жив. Просто не истек кровью…

"Врачи! Я должна отвезти его к врачам! — Лиа в отчаянии попробовала приподнять его. Она видела, что рана смертельна, но сдаться не могла. — Если он до сих пор жив — у него есть шанс! Я же не врач… я могу ошибаться…"

Она схватила его под мышки и попробовала волоком затащить в штурмовик. Конечно, гонять по городу на боевом космическом корабле — сложно, но она должна справиться!

Вдруг парнишка открыл глаза и застонал.

— Ничего… ничего… — задыхаясь, она положила его в проход.

При ярком свете рана выглядела еще хуже. От одного взгляда у нее перехватило горло. Лейтенант чуть пошевелился и содрогнулся. От движения трещины раны разошлись и потихоньку сочились кровью. У Лиа опустились руки.

— Подожди! — она бросилась на колени возле него. — Не умирай! — схватила его голову и прижала к себе, словно надеясь удержать от смерти.

Он чуть всхлипнул. Тонкая струйка крови вытекла у него изо рта.

— Мы сейчас!.. — Лиа бросилась к пилотскому месту, отбрасывая назад растрепавшиеся волосы, пачкая их кровью.

Сделав шаг, она вернулась обратно. Глупо обманывать себя. Никуда они не успеют. Ей было безумно жалко это мальчика, пожертвовавшего за нее жизнью. И еще стыдно. Она отнеслась к нему, как к предмету — к платку или вообще пустому месту, а он…

Она не заметила, как слезинка скатилась по щеке и упала ему на лицо. Кровь с ее ладоней смешалась с кровью, вытекавшей из его рта. Его глаза были открыты, но он смотрел, как будто мимо и лишь тяжело вздымавшаяся грудь, говорила, что он еще жив. Дышал он все медленнее и медленнее. Можно было отсчитывать последние вздохи.

Один… два…

— Как тебя зовут?

На мгновение его взгляд чуть прояснился.

— Ар… Аркин…

Он замер. Он больше не дышал, а блестящие голубые глаза начали затягиваться мутной пеленой. Лиа осталась одна. Рыдания душили ее. Она устала. Все было слишком плохо.

* * *


Аркаша устало откинулся на спинку кресла. Слишком много всего случилось за последние часы. Слава богу, раздетые трупы остались в брошенном штурмовике, но их изувеченные лица продолжали преследовать, стоило лишь закрыть глаза.

Мимо проносились унылые темные улицы. Нэйб не спешил. Может, приложился уже к коробочке с хаашем, но, скорее всего — просто не хотел привлекать ненужное внимание.

Красноватые огни выхватывали разрозненные картины городской жизни: вот толпа штурмует двери какого-то заведения; вот люди ритмично прыгают и кривляются прямо посреди улицы, видимо, под музыку. Неподалеку от них, прямо на земле, скорчились и, прижавшись друг к другу, слившись в пеструю, чуть копошащуюся массу валяются оборванцы. А вот — на большой трибуне какой-то тип в зеленой мантии, а пред ним — с десяток коленопреклоненных людей.

Все это перемежалось с кучами мусора, кое-где отсвечивали маслянисто блестящие пруды или огромные лужи. Окна некоторых домов зияли пустыми провалами выбитых стекол (или что там у них, вместо стекла).

В красноватом свете ильских фонарей, все происходящее и проплывающее мимо могло показаться сценами, вырванными из ада, но Аркаша взирал на это почти равнодушно. После Ареоса, удивить его было сложно, словно все чувства притупились. А может, дело просто в усталости. Но сейчас ему казалось, что жизнь налаживается. В них никто не стрелял, им было тепло, Нэйб сказал, что они наведаются к его приятелю, где смогут передохнуть. Скорее бы… Аркаша почувствовал, как у него заурчал желудок. Да и поесть бы неплохо уже…

Обогнав их, мимо промчался легкий флаер. Его преследовали еще два. Резкие красно-зеленые всполохи заставили Аркашу прикрыть глаза, но, глядя, как кого-то настигает полиция, ему вдруг стало почти уютно, словно из загнанного зверя он превратился в стороннего наблюдателя, а впрочем, пока что так и было…

Осталось лишь сесть у камина в кресло-качалку, да прихлебнуть горячего ароматного чаю с крендельком, затянуться трубочкой, коей он имел привычку изредка баловаться.

Желудок вновь недовольно заворчал, напоминая о насущном. Аркаша печально вздохнул — а вернутся ли они когда-нибудь к камину, домой, на Землю?..

— Этим людям негде жить? — внезапно ожил Люм, с чуть слышным шелестом потягивая конечности и с интересом поворачивая голову к окну.

— Этим людям — незачем жить! — отрезал Рафхат. — Будь они талраками, королева-мать, давно бы приказала избавиться от этого позора.

— Это не честно! Вам лишь бы всех под себя поравнять. Однажды, к нам прилетал префект округа Мурлюкаи, он выступал перед нами, рассказывал о вас…

— Заткнись! — от злости у Рафхата вылезли шипы. Упоминание убитого им префекта, вызвало слишком болезненные воспоминания.

— Почему это? Вот ты берешься судить о незнакомых людях, а я, чуть что, должен заткнуться!

Люм гневно тряс жвалами. Он вполне освоился с новым телом, и хотя по-прежнему испытывал к нему отвращение, больше не чувствовал его чужим. Во флаере остро запахло муравьиной кислотой.

— А ну, заткнулись оба! — Нэйб на мгновение отвлекся от управления. — Можете, хоть убить друг друга, но потом! И хватит здесь вонять. Мне его достаточно! — он кивнул на Аркашу.

Аркадий Петрович смутился. Он-то давно не чувствовал запаха, исходящего от испачканной одежды и надеялся, что дождь все смыл.

— Но ведь это важно! — Люм возбужденно размахивал четырьмя руками, едва не задевая сидящего рядом Ивана Никифоровича. — Талраки вечно всех считают ниже себя!

Назревал конфликт. Нэйб видел, что еще немного и Рафхат вцепится в Люма. Только этого им сейчас и не хватало. Он прикидывал, а что, собственно, мешает выкинуть этих придурков вон? Ящики с хаашем тащить больше не понадобится, тогда зачем нужны два клоуна? Разве что земляне не поймут… но им можно что-нибудь и наврать. Не впервой.

Нэйб бросил взгляд на Ивана Никифоровича, и увидел, что тот пристально смотрит на него. Старик вообще порой удивлял свой проницательностью. Вот и сейчас, возможно, он что-то заподозрил…

— А знаете что, любезные, — внезапно профессор уперся руками в грудь спорщикам, разнимая. — Вы вот все спорите да ругаетесь… давайте я вас рассужу!

— Да что ты можешь понимать?! — Рафхат едва держал себя в руках.

— Пока — ничего, — профессор поправил очки, — но ведь и в предвзятости меня не заподозрить. Насколько я понял — у ваших народов давние распри. Вот и расскажите мне, в чем дело. Только спокойно, да обстоятельно. Это всяко лучше, чем глотки драть, да кулаками махать. У нас теперь общее дело, чтобы там кто ни думал, — тут он искоса взглянул на Нэйба, — так что, помогать да понимать друг друга — учиться надо.




14. В гостях у Эри


Аркаша брел вслед на Нэйбом. В сыром, промозглом и тускло освещенном красноватым светом ангаре сильно пахло химикатами и краской, даже в горле запершило. Оно и понятно, повсюду были флаеры. Местами побитые, а то и покореженные до неузнаваемости, они громоздились друг на друге в несколько рядов, подпирая довольно высокий потолок. В одном углу вообще валялась груда отдельных частей. В другом — стояла парочка новеньких, блистающих красотой и изяществом форм. Даже непонятно, как они оказались в этой клоаке, среди маслянистых луж, грязи да плесени с пылью. Правда, они стояли там, где было более-менее сухо.

— Эри, старый приятель, поможет кое-что организовать. А вы отсидитесь здесь, пока я не разберусь с проблемами, — Нэйб высматривал кого-то между машинами.

— Капитан… — тут Иван Никифорович запнулся, ведь вообще-то, виллирианец уже не был капитаном, раз у него не осталось корабля. — Нэйб, а что именно вы… то есть мы собираемся делать на этой планете? Признаться, все эти события… хотелось бы разобраться, что же происходит?!

— Если вкратце, — Нэйб остановился, и Аркаша едва не наткнулся на него, — у нас на хвосте Имперская Служба Безопасности. Понятия не имею, кто их натравил, но дела плохи, — Нэйб сплюнул в лужу и обогнул побитый флаер, на котором остались лишь следы синей краски.

— Не очень понимаем, что за Имперская служба… полагаю, что-то вроде нашей тайной полиции… — замедлил шаг Иван Никифорович. — Но я мел в виду не только это…

— Ну, что еще? — Нэйб остановился и повернулся к ним лицом.

— Видите ли… — профессор немного смутился, — …я понимаю, сейчас не самый подходящий момент, но все так стремительно происходит… а сейчас мы по крайней мере одни… зачем мы вам, Нэйб?

Виллирианец задумчиво вытащил из кармана коробочку, покрутил ее в руках, открыл крышечку и еще более задумчиво уставился на голубой порошок.

— Прозрение… я ищу прозрение.

— Не понимаю…

— Есть нечто, способное провести человеческий разум, а за ним и материю сквозь бесконечность Вселенной… Тех, кто владеет этим искусством — единицы. И вы среди них, — Нэйб взял щепотку порошка и перетирал его меж пальцев.

Земляне переглянулись. Профессор как всегда принялся протирать очки, а Аркаша покраснел. Он понятия не имел, о каком искусстве идет речь, и чувствовал себя обманщиком, но и признаваться в этом не спешил. Нэйб был непредсказуем и очень опасен, а от него зависели их жизни.

— Я не спрашиваю у вас сейчас ответа, — Нэйб с резким щелчком захлопнул коробочку и стряхнул порошок с пальцев на пол. — Думаю, вы и сами еще не осознали, что же с вами произошло, и как вы здесь оказались. Но вы здесь, и это единственное доказательство, которое мне нужно. Нам понадобится время, но вместе, мы разберемся, как вам это удалось.

Вдруг из-под покореженного флаера, стоявшего рядом, вылезла ярко-алая чешуйчатая тварь. Хрипло взвизгнув, она распахнула иглозубую пасть и прыгнула на виллирианца. Тот пинком отбросил ее прочь:

— Лишь бы никто не мешал! А то лезут все, кому не лень! Чертовы твари!

Тварь отлетела метра на три и врезалась в старый грузовой флаер. С чавканьем и хрустом она впечаталась в него и медленно сползла, оставив след розовой слизи.

Землянам по-прежнему нечего было ответить. Они несколько оторопело смотрели, как чешуйчатое существо слабо дергает в агонии шестью ногами. Оно все еще тихонько шипело. Изо рта вывалился длинный фиолетовый язык и словно червь, извиваясь, хлестал вдоль всего туловища.

— Землю закрыли, чтобы секрет прозрения не расползся по Вселенной. Догадываетесь, что они с вами сделают, если поймают? Чертовы твари! — повторил Нэйб достал коробочку и все-таки нюхнул порошка. — Омерзительные паразиты, — он кивнул на затихающую тварь, — мгновенно плодятся и бросаются на все, что видят.

Земляне с трудом успевали за скачками мыслей Нэйба. "Чертовы омерзительные твари" у них в сознании отчего-то смешались с Имперской Службой Безопасности. Картина представилась весьма удручающая.

— Нэйб! — профессор покосился в сторону затихающей твари и взглянул на помятый флаер, не вылезет ли оттуда еще одна. — Мне видится только один выход — срочно надо на Землю! Тогда нас перестанут преследовать, и мы сумеем спокойно разобраться, каким образом очутились здесь.

— Согласен. Но сначала надо раздобыть корабль, на котором можно незаметно подойти к вашей планете. Я же говорю — она закрытая. Даже на самом мощном крейсере мы не сможем прорваться.

— А если не удастся? — Аркаша наделся на лучшее, но, сопоставляя силы, сомневался, что все пройдет гладко.

— Тогда найдем тихое местечко и соорудим вам лабораторию. Сейчас главное — отвязаться от имперцев.

— Еще мы обещали доставить Люма и Рафхата домой! — напомнил Иван Никифорович.

— Ну, разумеется! — Нэйб поддел ногой обрывок провода на полу и отшвырнул его прочь. — Эри, засранец! Сейчас же вылезай!

"Вот и обсудили планы… — у Аркаши было неспокойно на сердце. — И почему у него все приятели — засранцы?.." Он задумался и в полутьме не заметил, как вляпался ботинком во что-то липкое и вонючее.

— Эри! — Нэйбу надоело искать хозяина, он решил просто докричаться до него. — Какого черта ты расплодил здесь столько гарфманов?! Эти твари здесь все изгадили!

Ответа не было.

— Возможно, он вышел, — Аркаша теперь внимательно смотрел под ноги.

— Кто? Эри? Да куда он денется, он к своей помойке, как приклеенный! Дрыхнет, наверное. У него в дальнем конце — конура. Сейчас проверим.

Они быстро миновали оставшуюся часть ангара. При ближайшем рассмотрении, в дальнем конце обнаружилась дверь. Простая, едва заметная, почти сливающаяся со стеной и без единой кнопки или ручки, или иного намека, как ее открыть.

— Эри, твою мать, нечего прятаться! Ты меня знаешь, сейчас же открой! — крикнул Нэйб в дверь. — Или разнесу здесь все! И каморку твою дурацкую спалю! — он со злостью пнул дверь.

Она не шелохнулась. Но изнутри донесся приглушенный стон.

Аркаша встревожено взглянул на Нэйба, но тот уже и сам насторожился. Он жестом указал землянам встать подальше, вытащил оружие и подхватил длинный металлический штырь, валявшийся рядом.

Аркаша пожалел, что оставил свой пистолет во флаере. С ним как-то надежнее. Он пообещал себе, что обязательно попросит Нэйба научить стрелять половчее.

Виллирианец выстрелил. Спустя мгновение, то место куда уперся огненный луч, начало краснеть, потом побелело. Затем Нэйб сильно пнул дверь. Внутри нее что-то хрустнуло и образовался небольшой зазор, куда он и вставил штырь.

Не выпуская пистолет, он схватился за железку двумя руками. На мгновение от напряжения он покраснел, а на лбу проступили вены. Дверь медленно отъезжала в строну.

В открывающийся проход изнутри вылетел такой же металлический прут. Нэйб стоял чуть сбоку. Он увернулся, перехватил железку и дернул ее на себя. Что-то глухо врезалось в дверь изнутри. Раздался крик. Штырь остался в руке Нэйба.

— Черте что! — Нэйб отшвырнул его в сторону и рывком раскрыл дверь.

На обозрение предстала интересная картина. В углу, в наклонку, сверкая тощей белесой задницей, стоял парнишка. Его руки были привязаны к трубе. Длинные черные волосы закрывали лицо, виднелся лишь заклеенный липкой лентой рот. При виде Нэйба, он вновь глухо замычал.

Рядом с ним застыл мордоворот, в руке которого была зажата железка с алевшим, пышущим жаром концом. Второй громила, с воем катался по полу, закрывая лицо руками, очевидно, его здорово приложило о раскаленную дверь.

— Опять… ну сколько можно?! — Нэйб брезгливо отшвырнул пинком подкатившегося к нему раненного и вошел.

Земляне, на всякий случай, остались снаружи.

— Ты чё?! Жить надоело? А ну, вали отсюда! — пришел в себя второй громила и перехватил поудобнее раскаленную железку.

— Ты опять задолжал каким-то кретинам? — не обращая на него внимания, Нэйб пересек комнату и обратился к Эри.

Тот в ответ повернул голову, замычал и бешено завращал глазами.

— Ты че, глухой?! — вопил громила, но не спешил кидаться на виллирианца.

Нэйб ухмыльнулся, поцокал языком, заглянул Эри в глаза, потом глянул на его задницу и сокрушенно покачал головой.

— Срам-то какой! — он содрал со рта Эри ленту.

Крик Эри слился с ревом бросившегося на Нэйба громилы.

Виллирианец пригнулся. Раскаленный штырь просвистел над его головой. Нэйб ловко перехватил руку нападавшего, заломил ее за спину, вырвал прут и с силой воткнул тому в задницу.

Громила, что было мочи, заорал и ринулся вперед.

— Не пожелай ближнему своему… — задумчиво произнес Нэйб, покосившись на Эри.

Покалеченный раскаленным прутом бандит вылетел в дверь и промчался мимо землян, даже не заметив их. Вслед за ним, пошатываясь, выполз второй, все еще держась за лицо, меж его пальцев просвечивал багровый ожог.

— Да развяжи меня! — потребовал Эри, пытаясь разогнуться и дергая привязанными руками.

— И что бы ты без меня делал? — Нэйб, не торопясь, прошел по комнате. — Заходите, друзья заходите, — махнул он землянам и взял со стола нож. — Здесь все свои.

Нэйб нарочито медленно проверял остроту лезвия.

Аркаша отчего-то весь покраснел и не спешил входить.

— Ваш друг выглядит несколько смущенным, — профессор осторожно переступил порог, — не лучше ли нам подождать… или отвернуться.

— Кто стесняется? Эри? Да бросьте! Ему не впервой.

— Ты черствая и бездушная скотина! — не выдержал Эри.

— А ты неблагодарный засранец, — Нэйб единым взмахом разрезал веревки, не беспокоясь, что немного порезал и Эри.

— Ай! — тот разогнулся и принялся натягивать штаны. — Им никогда не удалось бы сломить меня! — онемевшие руки слушались плохо, поэтому возился он долго, и немного перепачкался капавшей из пореза кровью.

— А зачем им тебя ломать? Натянули бы, да выкинули! — фыркнул Нэйб.

— Вечно ты все опошлишь! — ноздри Эри гневно раздувались. Вид он имел весьма оскорбленный, но гордый, словно и не он только что сверкал голой задницей. — И вообще, кто тебя просил лезть? Они уже не в первый раз приходят, и до сих пор, все обходилось. А что теперь? Ты представляешь, как они разозлятся?!

— Вот она — благодарность… — Нэйб развалился в единственном кресле и взгромоздил ноги на стол.

— Позвольте заметить, — Иван Никифорович деликатно прятал улыбку, — но мне показалось, что на этот раз ваши… друзья были настроены весьма решительно.

Аркаша оглядывался по сторонам. Комнатка была небольшой, но на удивление чистой. На удивление, потому что в ангаре творилось черт знает что, да и вообще, в последнее время, он как-то привык, что кругом сплошная грязь и помои. Минимум обстановки, прилепленной к желтым стенам, в которые все это, при желании убиралось. Пожалуй, лишь кресло, в котором восседал Нэйб, было само по себе.

Среди этой лаконичности немного выделялась этажерка в углу с расставленными на ней фигурками, вроде игрушечных солдатиков, размером с палец. Часть их валялась на полу, видимо, пострадав от визита кредиторов.

— Мне виднее, как они были настроены! Раз говорю — без вас обошлись бы, значит, обошлись бы… — Эри подошел к этажерке и начал поднимать с пола солдатиков, расставляя их по местам.

— Эри вечно всем должен, но считает ниже своего достоинства вовремя платить по счетам. От этого у него периодически возникают проблемы, — Нэйб снисходительно оглядывал всю компанию. — Правда, раньше никто не пытался поставить ему клеймо на задницу… Эри, дружище, куда ты вляпался на этот раз?

— Отстань. Лучше говори, зачем явился, и убирайся.

— Мне нужен корабль-невидимка, способный доставить меня в закрытую область.

Эри выронил парочку фигурок, что любовно пристраивал на этажерку.

— А больше тебе ничего не надо?!

— Надо. Только этого у тебя нет, а вот где взять такой корабль, ты вполне можешь знать.

— Предположим… а что есть у тебя?

— Пара ящиков хааша.

Эри, как был, замер с открытым ртом, позабыв, про свои фигурки.

Аркаша мало что мог вставить в разговор. Его заинтересовали фигурки, которые расставлял Эри. Он подошел поближе.

— Позвольте взглянуть? — спросил он Эри, но тот никак не прореагировал, словно погрузившись в транс.

Не дождавшись ответа, Аркаша взял одну фигурку. Это действительно был солдатик. Отлично сделанный. На отчетливо проработанном лице застыло поистине устрашающее выражение, а на сжимавших что-то вроде ружья руках можно было рассмотреть ноготки на всех шести пальцах. Пожалуй, во всем его облике сквозило что-то чуждое человеческой расе. Но вот что?..

— Не трогай сирканца! — ожил Эри.

Он выдернул фигурку у Аркаши из руки и со стуком водрузил ее на этажерку.

— А ты! — Эри обернулся к Нэйбу. — Ты что, притащил эти два ящика сюда? Ты представляешь, что будет, если кто-то об этом узнает?!

— Не узнает, если ты перестанешь орать.

— А если…

— Заткнись. За два ящика хааша, я могу получить любой корабль на вашей вшивой планете. А ты получишь свои комиссионные. Или клеймо на задницу, если не перестанешь визжать, — Нэйб выразительно кивнул на прут, валявшийся на полу.

— Мне жизнь дороже, чем твои…

— Хватит кривляться.

— Уважаемый, — поправляя очки, встрял Иван Никифорович, — сдается мне, ваше положение плачевно. Мы, конечно, можем уйти. Но ведь вы сами говорите, что ваши… знакомые вернутся. Они весьма обрадуются нашему отсутствию. Боюсь, одним клеймом вы не отделаетесь.

— Это шантаж!

— Боюсь, что да! — Аркаше надоела роль пассивного зрителя. Он взял понравившуюся фигурку и демонстративно покрутил ее перед Эри. — А это — я возьму на память. Если, конечно, вы не против, — он сунул солдатика в карман.

Эри лишь обиженно хлопнул глазами и отвернулся, выказывая, что отвечать — ниже его достоинства. Аркаша незаметно перевел дух. Собственно, сама фигурка была ему не особо нужна, он все равно не знал, кто такой сирканец. Важен сам факт, что он отстоял свое превосходство, пусть и с позиции силы. Конечно, не самый подходящий случай и ничего героического, но все же…

Как говорит профессор: чужой мир — чужие законы. Пора привыкать, если хочешь когда-нибудь увидеть Землю!

— Я подумаю, что можно для вас сделать, — Эри скрестил на груди руки и прислонился к стене, приняв независимый вид.

— Для нас можно сделать ужин. А об остальном я подумаю сам, — Нэйб толкнул ногой стол, который с грохотом покатился и придавил Эри к стене. — Почему на столе пусто?! Я сегодня с утра человек сто убил и ничего еще не ел. Это раздражает.

* * *


Полковник Лиа Ланш сидела в пилотском кресле и отрешенно смотрела перед собой. Обзорные мониторы показывали горы мусора, чуть припорошенные снегом. Зрелище унылое и тоскливое.

Сзади лежал мертвый лейтенант, она так и не нашла, чем накрыть тело, но не решилась выкинуть его на свалку к остальным.

В открытый шлюз с порывами ледяного ветра залетал мокрый снег и тут же растекался грязной лужей на полу. Она не знала, что делать дальше…

— К черту!

Лиа пригладила волосы и стряхнула с комбинезона грязь. Потом поднялась и, не побрезговав лужей, смыла с рук кровь.

"Было бы, от чего раскисать! Мальчишка все равно бы погиб, останься он на крейсере. Не повезло ему!.. И тут нет моей вины! Чертов Марбас!"

При мыслях о начальнике, Лиа окончательно пришла в себя. Она должна добраться до этой мрази. Но сначала, надо поймать ту сволочь, из-за которой она вообще оказалась на этой вонючей помойке.

Она вернулась на место пилота, закрыла шлюз и поднялась в воздух. Конечно, Нэйб уже далеко отсюда, но, возможно, он оставил следы. Полицейский маяк не подавал сигналов, значит, придется искать брошенный штурмовик вручную.

На бреющем полете Лиа обследовала свалку. Время шло, в глазах уже рябило от бесконечных бесформенных куч. Сканеры были бесполезны среди этих груд металла и помоев.

Внезапно ожила полицейская линия связи:

— Имперская Служба Безопасности вызывает всех выживших с патрульного крейсера Ареоса… Имперская…

— Говорит полковник Лиа Ланш, и я — единственный выживший.

— Полковник, что произошло?

— Преступник уничтожил оба корабля и скрылся на Иле. Я продолжаю преследование, — одновременно она не прекращала обшаривать кучи мусора под собой.

— Доложите.

— Вы требуете от меня отчет?! — взорвалась Лиа. — Вы опоздали, если бы появились вовремя, эти люди остались бы живы!

— Полковник! — на этот раз ей ответил кто-то другой, словно до этого она разговаривала с дежурным офицером, а сейчас ей ответил капитан. — Вы забываетесь! И позвольте напомнить, мы здесь по вашему вызову, но совсем по другому делу. Где данные, что вы собирались нам предоставить.

— Уничтожены вместе с кораблем и моими людьми! — Лиа пошла на снижение.

Среди бесформенных, хаотично разбросанных куч в темноте смутно показались очертания чего-то с ровной поверхностью и симметричной формой.

— Я вижу штурмовик, на котором бежал преступник, — доложила Лиа, приземляясь.

— Это дело не касается Имперской Службы Безопасности. Возвращайтесь на Ареос. Мы потребуем от вас отчет.

— Но преступник уничтожил полицейский крейсер! Вы должны помочь мне!

— Это нас не касается. Мы не намерены терять время, разыскивая одного беглого убийцу. Это вне нашей компетенции.

— Вы считаете, что преступник, уничтожающий имперские корабли — слишком мелко для вас?! По возвращению на Ареос, я составлю об этом рапорт. Не забывайте, у вас тоже есть начальство!

— Что вы хотите? Чтоб мои люди высадились и устроили здесь облаву? Это же Ил! Дело может закончиться массовыми волнениями, — в голосе капитана послышались ноты неуверенности.

— По крайней мере, свяжитесь с местной полицией, и прикажите им содействовать мне.

— Договорились. У вас два дня. После чего вы или поймаете этого… Нэйба и предоставите нам данные, ради которых мы здесь, или мы составим рапорт, где поставим вопрос о вашем служебном несоответствии. Вы не вправе привлекать ИСБ к вашим внутренним расследованиям!

Лиа кивнула, как будто они могли ее увидеть, и отключила связь. Она сделала рискованный шаг, вызывая их сюда, и еще больше усугубила свое положение, угрожая им, но что еще оставалось? Итак, у нее два дня!

Она выпрыгнула из штурмовика. Светало. В промозглый серых сумерках все вокруг окутал туман. Ветер стих, и над свалкой висел устойчивый запах химикатов. Лиа поморщилась.

Штурмовик выделялся на общем фоне. Он вызывающе чернел четкими формами меж двух разноцветно-грязных, истекающих зловонной жижей, куч.

Лиа не спешила бросаться к нему. Лучше сперва осмотреться рядом. В грязи, на коротком отрезке от штурмовика, отчетливо виднелись следы. Судя по всему, Нэйб пересел в другой транспорт… наверняка, угнал где-то неподалеку…

Но вот, что странно: один он не мог столько натоптать! Грязь вокруг штурмовика как будто перемесило стадо тварей. Значит, он с сообщниками.

"Однако! Откуда бы они взялись?" Лиа, осторожно ступая на возвышающийся мусор, чтобы случайно что-нибудь не затоптать, подошла к следам.

"А вот это еще более странно!" Она ясно видела человеческие следы. Один четко проступавший в грязи след даже принадлежал форменной полицейской обуви.

"Неужели у него сообщники среди наших?.. Возможно, этот человек слишком много знает о Марбасе… Надо найти их!"

Но были и другие следы, которые повергли Лиа в полное недоумение. Широкие, трехпалые, да еще это существо явно вышагивало по помойке босиком! Бред какой-то! Рядом глубоко проваливаясь, шел кто-то еще, оставляя длинные полосы, словно к земле прикладывали палку.

Эти следы явно принадлежали негуманоидам, да еще и неизвестного ей вида! Судя, по тому, как глубоко они проваливались, эти существа были очень большие, или они тащили какую-то тяжесть.

"Со следами, вроде, разобрались — их, как минимум четверо". Лиа оглядывалась дальше. Внимание привлекло темное бордовое пятно перед самым штурмовиком.

Лиа заколебалась. С одной стороны, Нэйб, скорее всего, знал, что кто-то продолжил преследовать его, и мог заминировать штурмовик. С другой — у него было слишком мало времени. Он должен был торопиться.

Откинув сомнения, она подошла к штурмовику. Бордовое пятно оказалось одеждой. Яркая шелковистая ткань была пропитана грязью, но некоторые места казались совсем черными, словно покрытыми сажей.

Это о чем-то напомнило ей. Она напряглась, и в голове щелкнуло: сгоревший притон! Кто-то из свидетелей упоминал, что прямо перед пожаром, какой-то сумасшедший выкинул со сцены музыканта и занял его место. На нем была странная одежда — что-то длинное и бордовое.

"Психи собираются в стаи…" Она перешагнула брошенную одежду и залезла в штурмовик.

Первое, что она увидела — двух раздетых мертвецов и еще один балахон, на этот раз синий. Беглого взгляда хватило, чтоб понять, что полицейские погибли от взрыва нейтронной гранаты. Сопоставив случившееся, Лиа предположила, что это кто-то из штурмовой команды.

"Значит, те следы оставили неизвестные, переодевшиеся в их форму. Жаль… — она почувствовала легкое разочарование, надежда поймать предателя, который много знал о Марбасе, улетучилась. — С Нэйбом, как минимум, двое, плюс негуманоиды". Лиа вздохнула — ловить пятерых на чужой планете, да еще в такие сжатые сроки — врагу не пожелаешь! С другой стороны — такая колоритная компания нигде не останется незамеченной. А это уже хорошо.

Она еще раз взглянула на мертвецов. Погибли-то они от нейронной гранаты, но голова одного из них была расплющена чем-то уже после смерти. Как если бы что-то тяжелое с размаху обрушилось ему на голову.

Она брезгливо посмотрела на серо-красную кашу, где виднелись клочки волос и крошево кости. Она обвела взглядом пустой штурмовик.

"Что-то тяжелое, чего сейчас здесь нет… Нэйб бежал с корабля, который штурмовала полиция, но нашел время и возможность захватить с собой что-то очень тяжелое… Что бы это могло быть? Наверное, это и хотел заполучить Марбас… Компромат? Нет… вряд ли. Зачем он Нэйбу?.. Плевать ему на Марбаса. Оружие? Тоже вряд ли. Слишком большой риск, а стоит оно не так уж дорого… Это корабль Карзога. Карзог был редкостной мразью… Карзог торговал хаашем!"

Лиа застыла. Ящик с хаашем, чей вес способен превратить человеческую голову в студень! Да еще и не один! А сколько их было на корабле?! Не удивительно, что Марбас хотел вернуть это.

Хааш — немного не то, что надеялась найти на корабле Лиа, но сгодится. Кроме того, хааш может вывести ее на Нэйба.




Навигатор бортового компьютера штурмовика вывел ее к главному полицейскому управлению Ила. Лететь по узким улицам города на громоздком космическом корабле было непросто. Пару раз она не очень вписалась в повороты. Бронированный штурмовик перенес это без урона, а вот от зданий отлетели изрядные куски. Но тем представительнее было ее приземление.

Небольшой пятачок перед управлением был уставлен полицейскими флаерами. Лиа оценила обстановку. Бросать штурмовик на иле, практически без присмотра, где попало, не хотелось. Она выбрала свободный кусок земли, куда должна была вписаться, и осторожно пошла на посадку.

Радар показывал метр до поверхности, когда корабль вздрогнул, под ним что-то хрустнуло и со скрежетом загрохотало.

Лиа поморщилась. "Не вписалась!"




15. Найти и обезвредить


— И что ты, крошка, собсна… хочешь от меня? — начальник полиции лениво развалился в кресле, помешивая ложечкой густой ароматный напиток.

Его кабинет мало отличался от кабинета Марбаса, как, впрочем, и любого чиновника, но здесь не было окон. Все-таки, Ил — есть Ил. Безопасность — превыше всего.

Он смотрел на Лиа как на экзотическое насекомое — забавное, но назойливое, словно раздумывая, отогнать или засушить.

Выглядела она, действительно, странно. Розовые волосы, перепачканные запекшейся кровью, от местной сырости начали виться и своевольно торчали в разные стороны, сколько она не пыталась их пригладить. Глаза фанатично блестели на побледневшем, расцарапанном лице. Да и пахло от нее… словно от бродячей твари, из тех, что во множестве расплодились среди токсичных отходов.

— Я представляю полицию Ареоса! — Лиа уже ненавидела его широкую плоскую физиономию, ее здорово покоробило от обращения "крошка". — На Иле высадился опасный преступник с большой партией хааша. Имперская Служба Безопасности предписала вам содействовать мне. Вы должны…

— Я?! Должен? — он хрюкнул, покраснел и раскатисто рассмеялся. А отдышавшись, добавил: — Ой! Не смеши меня, так недолго подавиться или обжечься, это, знаешь ли, вредно для здоровья, а у нас здесь и так… не курорт, — он сделал глоток и, рассмаковывая, побулькал напитком во рту. — Хотя, ты ничего… забавная… особенно, если тебя отмыть.

Лиа несколько раз открывала рот, чтобы ответить ему, но не могла подобрать подходящих слов. Марбас был свиньей, но этот тип…

— Вы лично вообще ничего никому не должны, но как начальник полиции Ила, обязаны следовать распоряжениям ИСБ!

— ИСБ?! — начальник полиции удивленно поковырял в ухе, потом посмотрел на палец. — Что-то знакомое… Это не они только что связывались со мной? Несли какой-то пафосный бред. Че-то там про имперские обязательства… взаимопомощь… вот, привязались, болваны!.. Да чтоб их!

Лиа сжала кулачки, чувствуя, что еще немного, и взорвется. Густой пряный аромат, плывшей по кабинету, сводил ее с ума. Она устала, проголодалась и нервы были на взводе, от всего этого затошнило. А этот шут глумится и кривляется, словно она попрошайка на господском дворе. Она наклонилась через стол и зло прошипела ему в лицо:

— Как должностное лицо, я обязана сообщить о вашем отношении к Имперской Службе Безопасности…

— И что будет? Нет, ну вы там у себя как хотите, хоть обсообщайтесь друг на друга, а на Иле всем на это насрать! И на ИСБ насрать, и на Ареос, и на этого… кого вы там ищете… А хааша у нас и своего хватает!

— Вы поможете мне найти этого виллирианца! — Лиа захотелось выхватить чертову чашку и разбить об голову этого хама, чтобы густая коричневая жижа растеклась по его мерзкой роже.

— Виллирианца? Вы сказали виллирианца? — широкое лицо начальника полиции скривилось, он с отвращением отставил чашку.

— Вы что-то знаете о виллирианце, появившимся сегодня на Иле? Он успел где-то засветиться?!

— Нет, — начальник полиции мрачно уставился на стол. — Все виллирианцы отвратительны! Чтоб их! Они высокомерны, заносчивы… ненавижу гадов!

— Понятно! Вы слышали, что я сказала — у Нэйба огромная партия хааша! Или это вас тоже не волнует?

Полицейский закатил глаза и смотрел в потолок, словно ожидая указаний свыше. Он немного раскачивался в кресле. Раздавался методичный скрип, который как ножом полосовал Лиа по нервам.

— Не! Не волнует. Хааш возьмем потом у перекупщиков, а может, и так оставим. Хааша много не бывает — народу ведь надо расслабляться, а то от постоянных стрессов население буянить начинает. А своего Нэйба ищи сама! — выдал он решение, доставая из кармана крохотную коробочку.

— Почему? — Лиа в замешательстве наблюдала, как он открыл коробочку, сунул в нее нос и шумно вдохнул. "Господи! Да он сам — наркоман!"

— Ненавижу!.. Меня бесит даже мысль, что эти виллирианские заразы ошиваются где-то рядом. Срут на моей планете! — он взглянул на Лиа и, мгновение поколебавшись, убрал коробочку обратно, видимо, сочтя, что гостья обойдется без хааша.

— Так помогите мне найти его, и больше его здесь не будет! — Лиа окончательно перестала что-либо понимать. Ее злость разбивалась о несвязное и бредовое хамство этого человека.

— Знаешь, крошка, я — стратег. Я великий стратег, поэтому и сижу в этом кресле. Вот увезешь ты его, и что?

— Вы больше его не увидите, — Лиа зачаровано уставилась на отставленную чашку. От напитка все еще исходил горячий пряный дымок.

— А мне этого мало! — полицейский стукнул кулаком по столу. — Этого вашего виллирианца… чтоб его!.. С его хаашем — грохнут еще до заката! Кретин безмозглый… А я потом раздую это дело, придам ему расовые мотивы, и другие виллирианцы хорошенько просрутся заранее, прежде чем сунуться на Ил!

— Вы в своем уме?! Это же… Да ИСБ…

— Я-то в своем! А, вот ты — нет, если думаешь, что кого-то здесь волнует ИСБ! Это Ил, крошка, здесь не империя, здесь анархия! И лишь я знаю, как этим управлять! Так что, ИСБ и все прочие могут катиться куда подальше! Эти болваны… чтоб их!.. Являются сюда и думают, что могут мне указывать. Мне! Да я их… — начальник полиции вскочил и принялся вышагивать вдоль стены.

Он побагровел и гневно растирал что-то между кулаками, словно отжимал тряпку. Видимо, ему представлялось, что в кулаках он зажал всю ИСБ.

В этот момент, Лиа отчего-то ясно поняла, что помощи не дождется. Сложно сказать, выделялся ли этот человек чем-то среди прочих на Иле, но по меркам Ареоса — он был просто психом. И очевидно, что она наступила ему на больную мозоль самолюбия.

Ей даже стало немного смешно. Уж больно нелепым казалось его массивное туловище на тоненьких коротких ножках.

У Лиа вырвался смешок. Она и сама разобрала в нем истерические ноты, но остановиться уже не могла и засмеялась в полный голос.

— Мне жаль вас! — она залпом выпила все из его чашки и вышла.

Напиток оказался с легким алкогольным привкусом и обильно сдобрен специями. Он согрел ее изнутри. Во рту остался приятный запах. Лиа перестало трясти. Она немного успокоилась, но надо было думать, что делать дальше. И думать быстро.

* * *


Эри печально смотрел на стол, заваленный объедками и грязной посудой. Обычно он ел мало, но любил побаловать себя вкусненьким. Поэтому, всю прожорливую компанию, включая двух уродов, непонятного роду-племени, пришлось кормить деликатесными и очень дорогими продуктами. От запасов остались одни упаковки, разноцветным ворохом завалившие стол…

— Почему бы теперь вам не убраться? — безнадежно поинтересовался Эри.

— Ты, правда, этого хочешь? — Нэйб как раз доедал его любимое копченое мясо. Настоящее и о-очень дорогое.

— Не знаю. Я просто рассуждаю вслух, что для меня хуже — если ты останешься или если уберешься…

— Поздно рассуждать. Надо вовремя долги отдавать.

Эри сложил руки на стол и печально пристроил на них голову. Он чувствовал себя чужим в собственном доме. Чужими и непонятым… В дальнем углу около его коллекции солдатиков толклись эти типы в форме полицейского десанта. Странные типы…

— Кстати, все хочу спросить тебя, как ты до этого докатился? — спросил Нэйб.

— Не твое дело… был у меня один проект, да не вышло ничего. А долг остался…

— Да я не об этом. Твои проекты — обычное дело. Мне интересно, зачем ты гарфманов в ангаре расплодил. Жуткие твари! Сколько от них дерьма! А возьмешься давить, так все соплями розовыми измажут. Тьфу!

— Всякая тварь имеет право на существование!

— Совсем спятил?! — Нэйб доел последний кусочек, смахнул на пол мусор и вновь водрузил ноги на стол. — Гарфманы-то зачем?!

"Дались же Нэйбу чертовы гарфманы!" Эри неуверенно поерзал:

— А что я могу сделать? Их не травить, ни выживать не получается. Один сдохнет, так на его труп с десяток других попировать приходит…

— Так завел бы того, кто сожрет их всех.

— А потом и меня? Слушай, отстань! И убери ноги с моего стола! — Эри попробовал скинуть ноги Нэйба, но тот едва шелохнулся, чуть усмехнувшись. — Сволочь!

Нэйб сыто откинулся в кресле, достал коробочку, полюбовался узором на ее крышечке, открыл и, подцепив на палец несколько крупинок, самозабвенно затянул их в ноздрю.

— Дружище! Я тебя люблю! — он почти нежно посмотрел на Эри.

— Нужно очень… давай лучше к делу.

— Какому делу?

— Ты что-то говорил о хааше… давай обсудим, что да как…

— С кем обсудим? С тобой?! — Нэйб рассмеялся. — Считай, уже обсудили. Кому хааш спихнуть я и без тебя знаю. Старик Раал ведь еще жив?

— Пойдешь к старому ублюдку?

— А на этой планете есть не ублюдки? В этой Вселенной, вообще, есть не ублюдки?!

— Как хочешь. Только говорят, в последнее время он совсем обнаглел.

— Я тоже! — Нэйб поднялся. — Все остаются здесь и ждут меня.

Аркаша и Иван Никифорович мгновенно потеряли интерес к фигуркам. Нэйб заподозрил, что они до этого лишь изображали его, а на самом деле внимательно прислушивались к разговору.

— Капитан, мы идем с вами! — профессор решительно нацепил на нос очки.

— Не стоит. Вы и на Ареосе-то едва не пропали, а здесь…

— Мы уже не те, что несколько дней назад! — фигурка солдатика в кармане отчего-то добавляла Аркаше причастности к этому миру и уверенности в себе.

— Мы не хотим сидеть и ждать, пока наша судьба вершится без нашего участия. И потом… мы ведь исследователи. Хотелось бы к возвращению домой, побольше узнать. А сидя здесь…

— У Эри язык без костей, он вам расскажет о чем угодно.

— Не пойдет! — земляне решительно направились к двери.

Нэйб вздохнул. Таскать за собой беспомощных, не готовых к реалиям Ила землян — обуза, но оставлять их, возможно, еще опасней. Мало ли, что им в голову взбредет, да и к Эри кто угодно нагрянуть может.

— Так и быть — вы со мной. А вы, — он повернулся к Люму с Рафхатом, бесшумно и неподвижно сидящим на полу в углу, — вы остаетесь. Хааш охранять и за Эри присматривать.

* * *


Сквозь грязные облака тускло просвечивало солнце. Начался дождливый и промозглый день. Безликие кварталы Ила казались еще унылее. Согревающее действие напитка почти прошло, и вернувшийся внутренний озноб теперь рождал у Лиа злость.

Она осталась одна против пяти преступников на чужой планете, полной подонков. ИСБ висело над ней, как острый нож на ниточке. Усталость наполняла тело свинцовой тяжестью. Но сдаваться Лиа не собиралась.

"Чертов Марбас!" — она в ярости пнула полицейский флаер, мимо которого проходила.

— Ты чего?! — из флаера выскочил полицейский. Он спешно что-то дожевывал и судорожно сглотнул, отряхивая крошки с рук. — Какого черта тут творишь?!

Лиа остановилась. Она механически оглянулась, продолжая думать о своем: где искать Нэйба?

Матерое, каменное лицо полицейского медленно вытягивалось, наливаясь злостью. Он угрожающе шагнул в ее сторону, поигрывая шок-дубинкой.

Отчего-то все это виделось Лиа несколько отстраненно, как будто со стороны. Словно мозг не выдержал перегрузки, и отключил большинство эмоций.

"Нэйб… Нэйб… Хааш… — с разъяренным полицейским их разделяло несколько шагов. — Хааш… перекупщики… притоны… полицейские!"

— Понаехали тут! — он лениво замахнулся шок-дубинкой, не обращая внимания на ее униформу.

— Да пошел ты!

Лиа поднырнула под его руку, перехватила дубинку и ударила его коленом в пах. Примитивно, но эффективно. Нападавший охнул и согнулся. Лиа легко ткнула его шок-дубинкой в живот. Раздался треск, он сдавленно засипел, обмяк и опустился на мостовую.

Она огляделась. Если не считать мусора, улица перед управлением была пуста.

— Это я творю?!

Она схватила его за волосы и от души приложила модой о ближайший флаер. Что-то влажно хрустнуло, и на грязную дверцу машины хлынула кровь.

— А может и творю!

Она поддала ему ногой в живот, чувствуя, как металлический носок врезается в мягкое.

— И буду творить дальше! Ты понял меня, мразь?!

— О-а-о-о… — он схватил Лиа за ногу.

На ее комбинезоне появились новые темные пятна. От мелкого дождя одежда была мокрой. Свежая кровь смешалась с подсохшей, стекая мутными каплями.

Лиа подняла голову к небу. Прохладные капли дождя немного охладили ее разгоряченное лицо. Хотелось постоять так подольше. Снизу раздался стон. Полицейский опять пытался подняться, и уже встал на четвереньки. Лиа ударила его каблуком по пальцам.

— Как вы меня достали! — она пнула его в последний раз.

Лиа вытащила пистолет и, ткнув им в бок полицейскому, подхватила его под руку помогая встать.

Он ничего не понял, но попробовал оттолкнуть ее и качнулся вбок, норовя сбежать.

— Куда?! — Лиа схватила его за волосы и дернула обратно.

Затем она вновь ткнула его шок-дубинкой. Поддерживая грубияна одной рукой, она ввела код доступа в штурмовик. Шлюз распахнулся. Лиа втолкнула в него полицейского и быстро скользнула на место пилота. Надо было убираться, пока остальные не подтянулись.

Этот кретин был просто подарком судьбы. Зачем рыскать по всему мегаполису, в сжатые сроки пытаясь выявить крупных торговцев хаашем, когда любой придурок из местного управления прекрасно их всех знает. Если они не хотят помогать официальным путем, она пойдет другим. Будет действовать, как Нэйб. А что?.. Здесь Ил!.. Да здравствует анархия!

Краем глаза Лиа уловила сзади движение. Полицейский приходил в себя. Надо остановиться и прояснить их отношения.

Не отвлекаясь от управления, она направила назад пистолет.

— Дернешься — убью!

— Стерва! — прошипел он, но остался на полу, размазывая по лицу сочившуюся из носа кровь.

— Заткнись и слушай! — Лиа маневрировала среди улиц, чертыхаясь, что не может подняться над мегаполисом, не засветив над этой его частью полицейский штурмовик.

Мелькнула мысль бросить его и пересесть на что-нибудь не столь заметное, но она не решилась лишить себя возможности продолжить преследование в космосе.

— Заткнись и слушай! — повторила она. — Мне срочно нужно сбыть крупную партию хааша. Поможешь — получишь долю.

— А что, у меня на флаере написано — помощь со сбытом хааша? Я же полицейский, дура!

— Мы на Иле, ублюдок! Ты всех знаешь, а у меня мало времени!

Полицейский перестал размазывать кровь и привалился к стене, задрав подбородок, чтобы остановилось кровотечение. Он оглядывался и вдруг дернулся в сторону:

— Какого черта!?

Погибший лейтенант все еще лежал в дальнем конце флаера. Лиа выключила там освещение, поэтому полицейский не сразу это заметил.

— Не твое дело! — она сглотнула застрявший в горле комок. — Так ты хочешь долю или к нему присоединишься?

* * *


Голубоватый свет, исходящий от стен, и почти меркнущий в центре зала, выхватывал группы людей, толпившихся вокруг игровых столов и автоматов. Казино на Иле. Грязное, полное сомнительного сброда и шлюх.

Лиа поморщилась и шагнула вперед. Полицейский назвал ей несколько имен. Нэйб мог обратиться к любому, но что-то подсказывало, что он пойдет по старым каналам, к тому, с кем имел дело, работая на Карзога. Раал, владелец этого притона — идеальная кандидатура.

Громила у входа недовольно на нее покосился, скривился и протянул лапу, намереваясь вышвырнуть ее.

Еще бы! Черный комбинезон выглядел почти нормально, но бурые пятна засохшей крови украшали ее руки, лицо и волосы.

Лиа ловко ушла в сторону, засовывая руку в карман.

— Ах, ты шалава! — мгновенно рассвирепел он.

Она сунула ему платиновый империал и направилась дальше. Вышибала больше не имел к ней вопросов.

"Действительно, надо умыться, — Лиа направилась к туалету. — Если уж ильский сброд от меня шарахается…"

Она точно не знала, что предпримет следующим этапом. Наивно было рассчитывать, что Нэйб ждет ее здесь последи зала. Надо попробовать разболтать кого-нибудь из завсегдатаев, вдруг кто видел его подельников-уродов. А если не выйдет — следить за входом и Раалом.

На всякий случай, Лиа обежала взглядом зал. В полумраке виднелось несколько негуманоидов, но ни один из них не мог оставить тех следов на свалке. Это было предсказуемо, но она почувствовала некоторое разочарование.

Дверь в туалет была неподалеку. Лиа подошла к ней, но тут мельком заметила что-то знакомое в дальнем углу казино.

Сердце радостно прыгнуло. Там сидели два человека в темно-серых комбинезонах штурмовиков Ареоса. На фоне голубовато-серой стены они были почти незаметны. Сухощавый старикашка и молодой, высокий парень. В протоколе из "Скользкого логова" их так и описывали! Это они!

Лиа едва не рванула к ним прямо через зал, но в следующую секунду одумалась. Нельзя брать их прямо здесь, а ее вид — у кого угодно вызовет недоумение.

Дрожащей от нетерпения рукой, она открыла дверь туалета. Не глядя под ноги, бросилась к умывальнику, тут же споткнулась обо что-то мягкое и упала. В нос ударил кисло-горький запах.

— Ненавижу блевотину! Ненавижу Нэйба! Ненавижу Марбаса!

Она стряхнула капли блевотины и пнула бесчувственное тело, о которое споткнулась. Человек хрипло замычал, но не очнулся.

Кран с водой оказался весьма необычным. Стоило прикоснуться к большому затертому рычагу, как с урчанием и стоном, он выдал порцию воды. Чтобы получить новую порцию, пришлось снова жать рычаг.

"Уроды! Дикари! У них что, воды мало?!" — под несмолкающее рычание и утробные стоны водопровода, она изловчилась помыть руки и смыть кровь с одежды.

С головой было сложнее. Пришлось наклониться и подсунуть голову под кран, чьи стоны над ухом отдавались болью в затылке. Одной рукой беспрерывно нажимая на рычаг, она судорожно терла волосы, дрожа от нетерпения и волнения, переживая, что пока она тут кран дергает, эти типы могут смыться.

Внезапно сзади почудилось какое-то движение. Лиа не успела обернуться, как на край раковины звонко упали два игровых жетона.

— Не от-твлекайся, крошка. Я по-быстрому, — пробубнил кто-то заплетающимся языком и принялся отстегивать и стягивать с нее нижнюю часть комбинезона.

Лиа резко подняла голову и ударилась затылком о кран. В глазах потемнело от боли.

— Сволочь! — она со всей силы пнула пристраивающегося к ней урода и обернулась.

На полу копошился все тот же тип. Теперь он был без штанов и его возбужденный член нагло торчал в ее сторону.

— Ты че?! Сдурела?! — тип угрожающе поднимался.

Спущенные штаны немного мешали. Он вновь упал, прямо в размазанную лужу блевотины.

Ей стало настолько гадко, что захотелось немедленно залезть под этот чертов кран целиком и смыть с себя все это.

— Заткнись! — Лиа пнула его между ног. — Отстань, скотина! — она добавила удар по голове, отправляя его в нокаут.

Было противно мараться, но не хватало только, чтобы он выскочил из сортира и начал преследовать ее по залу.

Полковник Лиа Ланш стянула мокрые волосы в строгий пучок и покинула уборную.

Метнув тревожный взгляд в угол зала, она успокоилась. Парочка в костюмах штурмовиков была на месте. Теперь перед ней встал выбор — издалека наблюдать за ними, положившись на удачу, или подойти, разговориться и прикрепить миниатюрный маячок, который захватила из штурмовика.

Рисковать потерять их она не решилась. Значит, надо придумать ненавязчивый способ познакомиться.

Почти не раздумывая, она наклеила легкомысленную улыбку и, чуть покачивая бедрами, не спеша, направилась к ним. Периодически какая-то пьянь пыталась заступить ей дорогу, но Лиа уклонялась. На полпути, кто-то шлепнул ее по заднице, но она стерпела и это, надеясь, что улыбка не стала совсем уж натянутой.

— Привет! Впервые здесь? — улыбаясь как можно глупее, она подсела к незнакомцам за столик и затараторила, не давая им и слова вставить. — Знаете, говорят — новичкам везет. Не поможете мне ставку сделать? А то я почти проигралась… так недолго и себя проиграть… — она подмигнула молодому.

— Ну, что вы, барышня… — отчего-то смутился тот. — Себя-то поберегите.

— А чего себя беречь? Живем один раз.

— Э, не скажите, не скажите, — вступил в разговор старичок. — Существует мнение, что каждый человек проживает множество жизней.

— Как это?

— Если честно, есть разные точки зрения на этот вопрос, — молодой человек обезоруживающе широко улыбнулся.

— Как интересно! — Лиа восторженно захлопала в ладоши, причем ей даже не пришлось изображать интерес. — Расскажите о них.

К ее удивлению, подельники Нэйба оказались не так просты. И совсем не вызвали отвращения. Они лишь казались немного не от мира сего… хотя это вполне гармонировало с их действиями в "Скользком логове". Определенно, что-то с ними было не так…

— К примеру, существует мнение, что каждый человек обладает бессмертной сущностью, которая после смерти одного тела перерождается в другом. Тогда весь багаж жизненных благодеяний или грехов влияет на то, кем он станет в следующей жизни, — старичок теребил в руках странный предмет, с двумя стеклышками, который до этого носил на носу.

— Да, да, я слышала что-то подобное. Какие-то культы… но этому нет никаких доказательств.

— Доказательства? Нет, конечно, нет. Здесь важна лишь вера, — старичок задумчиво уставился на пустой стол перед собой.

— Ива-ан Никифорович, не вгоняйте в тоску нашу очаровательную собеседницу, — молодой человек снова улыбнулся. — Знаете, есть и другой способ прожить множество жизней. Можно сказать, опробован на себе!

— Не поделитесь опытом? — она улыбнулась в ответ и чуть насмешливо приподняла бровь.

Эти странные люди вызывали у нее смешанные чувства. С одной стороны — это преступники, виновные в гибели ее корабля и сообщники безумного наркомана и убийцы, но при этом они казались умными и весьма утонченными людьми. А молодой был еще весьма мил и привлекателен…

Лиа встряхнулась и, воспользовавшись доверительной беседой, подсела к молодому поближе.

— От чего же! Вот взять, например — где я родился. Это очень далеко отсюда и люди там живут совсем иные. Останься я там — и жизнь моя потекла бы совсем иначе — скучно и размерено — дом, служба, дом, на выходных гости… можно сказать, что это была моя первая жизнь.

— Так вот вы о чем! — Лиа рассмеялась и, дружески похлопав его по спине, прикрепила маячок. — Но так о любом человеке сказать можно! Все мы делаем выбор и меняем свою жизнь.

— Вот именно, барышня! — как-то по-доброму усмехнулся старичок. — Но лишь от нас зависит когда, как и насколько она изменится, в каком направлении, и изменится ли вообще.

— Забавно вы рассуждаете! — Лиа снова рассмеялась.

Отчего-то ей хотелось еще немного поговорить с этими людьми. Как странно знать, что они лишь добыча, трофей, который она положит к ногам карьеры. Странно и неприятно. Она подумала, что стоит уйти, незачем рисковать и светиться перед Нэйбом, но вместо этого спросила:

— Расскажете мне о своей последней жизни?

— Она только началась, так что и рассказать о ней пока особо нечего. Можно сказать, я младенец… но имя мне досталось из прежней жизни. Позвольте представиться — Аркадий Петрович Дубинин. Можно просто — Аркаша.

— Лиа Ланш.

Она неожиданно для себя назвала настоящее имя.

"Бежать… бежать от них, а не церемонии разводить! — но тело отказывалось слушаться, и что-то подсказывало, что не только усталость тому виной. — Да что со мной?!"

— Очень приятно, — внезапно он взял ее руку и поцеловал, чуть коснувшись мягкими теплыми губами.

Лиа почувствовала себя ужасно глупо и надеялась, что в голубом полумраке не будет заметно, как она покраснела.

— Очень приятно и странно встретить в таком жутком месте столь очаровательную девушку.

— Позвольте и мне представиться, — заулыбался чему-то старик. — Остальский Иван Никифорович. Профессор… хотя, как говорит, мой молодой друг — это осталось в прошлой жизни.

— А что у вас в этой жизни? — этот вопрос искренне волновал Лиа.

Причем именно волновал, а не интересовал. Ей было жаль, что они с Аркашей встретились при таких обстоятельствах. Все-таки он преступник, пусть и не похож… Она пробовала стряхнуть наваждение его очарования, но безуспешно.

— Вы не поверите, но мы и сами еще только стараемся это понять… — Аркаша замялся.

Он задумчиво водил пальцем по столу. Лиа показалось — он чертит загадочные знаки и она должна распознать их. От усталости и неприятного голубого света покалывало глаза. Померещилось, что на черном столе проступают едва заметные, тускло мерцающие линии, складываясь в таинственные письмена.

— А не попробовать ли нам разобраться в этом вместе? — Лиа заглянула ему в глаза, смутилась и перевела взгляд на зал.

Виллирианец! Он приближался к ним. Его светлые волосы и лицо казались неестественно бледными, почти голубыми и словно парили над черным плащом, сливавшимся с дымным полумраком, царившим вокруг. Он без труда рассекал толпу, не утруждая себя обходом компаний подонков, что толклись у него на пути, и оглядывался по сторонам, выискивая кого-то, но, кажется, еще не увидел ее.

— Мне пора! — Лиа вскочила.

Она торопливо убежала прежде, чем они успели ее остановить. Если Аркаша и крикнул что-то вслед, то его голос потонул в духоте и гуле казино.

* * *


— Какая странная и прекрасная девушка… — Аркаша боролся с желанием вскочить и броситься за ней.

Он еще несколько секунд видел, как мелькают в толпе ее розовые волосы.

— Эх, молодость… молодость, — по-стариковски наигранно прокряхтел профессор.

— Нет, действительно, мне показалось, она неспроста здесь появилась… словно что-то… то же самое, что перенесло нас в этот мир и свело всех вместе, привело ее сюда.

К столику подошел Нэйб. Его рот залег жестокой складкой, одну руку он держал в кармане и тревожно озирался по сторонам.

— Быстро, но тихо валим отсюда! — он развернулся и, не теряя ни секунды, направился к выходу.

— Сдается, переговоры прошли не очень… — Иван Никифорович поднимаясь, тревожно глянул на Аркашу.

— Надеюсь, капитан никого не убил.

— И никто не попытается убить нас…

Снаружи их поджидал красноватый туманный сумрак. Противоположная сторона улицы темнела смутно различимым массивом. В вышине неясными тенями со свистом и шипением мелькали флаеры. После духоты казино воздух казался влажным и необычайно свежим.

— Что за черт? — Аркаша удивленно остановился, ему казалось, что день только начался.

Он вопросительно взглянул на Нэйба. Тот замер, и напряженно вглядывался в туман.

— Полагаю, дело в скорости вращения спутника. Смена дня и ночи происходит здесь несколько… — вместо виллирианца начал профессор.

Внезапно раздался тонкий оглушающий вой. От резкого звука в голове вспыхнула боль. Аркаша зажал уши, но боль усиливалась.

— Полиция Ареоса! Вы арестованы! Сдавайтесь! — орал кто-то незримый.

Чувство дежавю пронзило Аркашу. Он хотел бежать, но из тумана показалась фигура:

— Лечь на землю! Быстро!

— Стерва! — Нэйб застыл с поднятыми руками.

— Вы арестованы… — продолжал орать механический голос.

— На землю или пристрелю!

Женщина-полицейский, не опуская оружия, подошла ближе. Аркаша узнал ее. Лиа! Боль от разочарования притупила сверлящую мозг боль от сирены.

— Не надо… — едва слышно сказал он, косясь на Нэйба.

Зная виллирианца, Аркаша больше всего боялся, что тот начнет стрелять. Погибнут все!

— Я сказала — всем лечь! — кричала Лиа.

— У тебя ручки трясутся, дорогуша… — ухмыльнулся Нэйб.

Предчувствуя недоброе, Аркаша сделал шаг вперед. Лиа чуть отступила. Все застыли.

Она выстрелила.

С кратким пшиканьем высохла и раскалилась стена рядом с Нэйбом. Несколько секунд камень слабо светился красным. Запахло паленой кожей.

— В следующий раз пристрелю! — Лиа прицелилась в Нэйба. — Считаю до трех!

— Дрянь! Ты его испортила! — Нэйб сокрушенно косился вниз, на сожженный край плаща.

Аркаша не знал, чего ждать дальше: Нэйб явно что-то замыслил, а Лиа — темная лошадка. Не оставляло ощущение, что помимо этого, он упускает нечто важное. Кажется, Нэйб был чем-то встревожен, когда они покидали казино. Возможно, сделка не состоялась. Что-то не заладилось…

Краем глаза Аркаша уловил движение у выхода из казино. Неясное предчувствие кольнуло сердце. Он прыгнул на девушку. Мгновение ужаса перед обжигающей болью и темнотой…

— Стой! — она не выстрелила. Не успела.

Аркаша упал на Лиа, придавив к мостовой. Над головой что-то сверкнуло. Выстрел?!

— Вот он! — закричал кто-то из тумана. — Нэйб! Стой, скотина! Не уйдешь!

Полыхнули вспышки выстрелов. Кто-то еще вступил в игру. Нэйб присел и стрелял в ответ. Профессор прижался к земле.

— Твои люди? — спросил Аркаша.

Лиа с ненавистью посмотрела не него:

— Пошел к черту! — но сопротивляться перестала.

— Значит, кто-то еще…

Аркаша чувствовал себя странно. Над головой сверкали выстрелы. Он лежал практически беззащитный. Не мог ни скрыться, ни защитить себя. Каждую секунду смерть скалилась прямо в лицо.

Но при этом его волновало тело, что он сжимал в объятиях… было обидно, что удивительно красивые, яркие светло-зеленые глаза смотрят на него с презрением. Глупо!

Раздался стон. Это вернуло Аркашу к реальности. Он поднял голову. Профессор цел. Капитана не видно. Туман приобрел отчетливый запах горелой плоти. Чуть поодаль, у стены, валялось чье-то тело. Нэйб?!

— Пусти меня! — Лиа уперлась кулачками ему в грудь.

Аркаша покосился на ее пистолет, что лежал в шаге от них.

— Все не так… — он не знал, что ей сказать, не знал, что делать.

Лишь сжав ее покрепче, всмотрелся в труп.

— Это не капитан, — шепнул профессор.

— Слава богу!

— Какому богу, кретин?! — прошипела, извиваясь, Лиа. — Надо было пристрелить вас сразу!

Туман осветило еще несколько вспышек. Аркаша ничего не мог разобрать. Оставалось надеяться…

Нэйб! Чуть пошатываясь, он вынырнул совсем рядом.

— Вы ранены? — профессор поднялся ему навстречу.

— Как всегда, — отмахнулся тот. — Мне это надоело!

Виллирианец подошел к Аркаше и Лиа.

— Отойди! — он наставил на Лиа пистолет.

— Нет! — Аркаша почувствовал, как напряглось и сжалось под ним тело Лиа.

Это было безрассудно и глупо, но он был готов защищать ее даже ценой собственной жизни.

— Не дури. Нам только полиции сейчас не хватает!

— Нет! Она одна и не опасна.

— Она из полиции! Помнишь, мы угробили целый крейсер с такими, как она?! — Нэйб ухватил Аркашу за комбинезон, намереваясь силой стянуть его с Лиа.

— Если убьешь ее — мы больше не партнеры! — Аркаша сам отпустил Лиа и поднялся.

— Капитан, так нельзя… не по-людски это… не по-человечески! — Иван Никифорович успокаивающе положил руку на плечо Нэйбу.

— Срань господня! Мы об этом еще пожалеем! — Нэйб яростно отвернулся и подобрал ее пистолет. — Надо уходить. Быстро! — он направился к оставленному поблизости флаеру.

Проходя мимо трупа, виллирианец, пожертвовав мгновением, со злостью пнул его.

— Не следи за нами больше. Не надо… — ни на что не надеясь, попросил Аркаша, на прощание взглянув Лиа в глаза.

* * *


"А что едят талраки?" Люм уже который раз обшаривал взглядом комнатку. Ничего. Ничего съедобного. Кроме хозяина. Он непроизвольно задержался на тощей фигурке за столом. Эри был мрачен и зол, но на вид вполне съедобен, хотя, наверное, и невкусен — слишком костлявый и худосочный…

"Проклятые талраки!" Люм разозлился на свое новое тело. Он был уверен, что именно тело талрака вынуждает его все время думать о пище, представляя, какими окажутся на вкус даже разумные существа. Хотя, что такое разумность?.. Вот, например, он, Люм, считает себя вполне разумным, в то же время, ему постоянно говорят, что он — дурак…

Так же, он проклинал устройство, что поменяло их с Рафхатом телами и тех, кто вживил его. Люм был голоден, несчастен и одинок.

— Да проснись ты! — толкнул он Рафхата.

Тот медленно открыл один глаз.

— Я не сплю. Я медитирую. Не мешай, — глаз закрылся.

— Я есть хочу! — громко заявил Люм, вскакивая на ноги.

Он надеялся если не поесть, то хотя бы поговорить с кем-нибудь.

— Ничего нет. Вы все сожрали! — Эри печально кивнул на груду объедков.

— Тогда надо принести новую пищу.

— Нельзя! — Рафхат открыл все глаза.

Эри немного испуганно покосился на шипы, показавшиеся меж панцирных пластин сиреневого чудовища:

— Ты медитируй… медитируй… а мы с твоим приятелем поищем что-нибудь поесть.

— А я не знаю, что можно есть талракам, — Люм был рад беседе, она отвлекала от голодных спазмов. — То есть знаю, то, что уже ел, но вдруг талраки могут, есть что-то, чего я не знаю…

— Нет здесь ничего, — Рафхат разозлился. Он убрал бессознательно выпущенные шипы и поднялся на ноги, — Только голый пластик, да еще этот… — он покосился на Эри. — Можешь сожрать его, мне не жалко.

Люм задумался. Он не понял, о чем говорит Рафхат. О человеке Эри или о пластике. Есть пластик не хотелось. Аппетита тот не вызывал — значит, вряд ли пластик съедобен для организма талрака. Не предлагает же Рафхат съесть Эри?..

— Не надо меня есть! — Эри вскочил из-за стола. — Вам Нэйб этого не простит. Мы же с ним друзья… почти родственники!

Он затравленно посмотрел Люма, который стоял между ним и спасительной дверью

— Ну, зачем ты так… — Люм расстроено сел на пол. — Я ведь просто хочу есть…

— Но не меня!

— Нет. Репинута бы сюда…

— Что это? — спросил Эри, чтоб отвлечь монстра.

Люм задумался. Ему явственно представилось родное болото. Такое свежее, полное влаги, а в глубине, словно в соусе из мелюзги, копошатся репинуты. Откусываешь его — такого сладкого, хрустящего… Ну как кому-то объяснить, что такое репинут, и что он значит для ронгов. Не поймут…

— Премерзкие твари, — раздался голос Рафхата. — Ронги отлавливают их в своих поганых болотах и жрут прямо на месте. Живыми, чтобы во рту визжали и извивались. Дикари.

Люм обиженно посмотрел на него. Он не хотел пачкать пустыми препирательствами самое чудесное, что у него осталось — воспоминания о родном мире. Наконец, он грустно сказал:

— В каждом мире должны быть свои репинуты.

— У нас есть песчаные черви… — вдруг поддержал его Рафхат. — Правда, это ритуал. Когда мы отправляемся в пустыню… — тут он замолчал.

Рафхат сел на пол, сложив под собой ноги, словно отгородившись от мира. Люм видел, что и ему грустно. Удивительно, как много общего можно найти даже с талраком.

— А что есть на вашей планете? — Люм повернулся к Эри.

— У нас… у нас… визжащие твари… — опасливо засуетился тот. — О! В гараже полно гарфманов! Я не буду возражать, если вы сожрете их всех.

— Они вкусные?

— Это дело вкуса. На мой взгляд… — тут Эри замялся, — …о вкусах не спорят. Даже не обсуждают. Почему бы вам их не попробовать?

— А вдруг они ядовитые?

— Не думаю… то, есть грязи и вони от них предостаточно, но яда нет. Есть их или не есть — это, конечно, вопрос вкусовщины, но они достаточно мясистые… и визжат громко… вам должно понравиться.

— А как на них лучше охотиться? Приманивать или вылавливать в местах скоплений? — Люм азартно лязгнул металлическими жвалами. Он стоял возле двери и нетерпеливо оглядывался.

— Не знаю. Не пробовал, — Эри передернуло.

— Проходя через ангар, я заметил мертвое животное, — заметил Рафхат, подходя к Люму. — Кто-то размазал его по флаеру. Вокруг больше никого не было.

— Странно… обычно они сами лезут под ноги. А уж чтоб труп не сожрали сразу… — Эри задумался. — Возможно, их что-то отпугнуло. Что-то, чего в ангаре не было раньше.

— Это мы, — сказал Рафхат. — Вернее, запах. Я всегда говорил, что вы — ронги отвратительно воняете.

— Сам ты воняешь! — Люм обиделся и расстроился. Ему хотелось поохотиться, но как охотиться, если добыча бежит, чуя твой запах…

— Нужна приманка! — Рафхат деловито огляделся, поворачиваясь всем телом, и остановился на Эри. — Ты будешь приманкой. А мы пойдем сзади.

— Я не хочу! Это унизительно…

— Насколько я понял, унизительно — развести в своем доме этих тварей. Поэтому ты должен быть нам благодарен за желание избавить твое жилище от них. Иди! — Рафхат чуть выпустил шипы, выказывая серьезность своих намерений.

Эри обреченно направился к двери, проклиная этих чудовищ, Нэйба, гарфманов и свой язык. Он лишь надеялся, что, впав в охотничий азарт, инопланетяне не сожрут и его…

В ангаре Люму сразу стало холодно. Тусклое красноватое освещение наводило тоску. Совсем не похоже на родные болота. Оставалось надеться, что гарфманы окажутся вкусными.

— Обычно они прячутся там, под флаерами, — Эри указал в ближайший угол, где сломанные машины громоздились почти до потолка. — Наверное, там гнездо. Давно надо было принять решительные меры, но… — он замялся. — Сначала казалось, что не велика проблема. Пусть, думаю, живут… а потом стало поздно. Я давно и близко к этому углу не подходил. А ведь там флаеров хороших много, их отремонтировать бы да продать…

— Заткнись и иди вперед! — оборвал его Рафхат. — Помни — ты приманка. Выманишь и в сторону, — ему надоело топтаться сзади, и он шагнул вперед, едва не толкнув при этом Эри.

Эри не очень уверенно двинулся в сторону предполагаемого гнезда. Люм понимал, почему человек старается держаться подальше от одиноко стоящих машин. Выскочит из-под нее гарфман — куда деваться?

Сам Люм старался держаться на расстоянии двух прыжков от Эри. Правда, для этого все время приходилось себя сдерживать. Рафхат шагал сзади, как ни крути, а пришлось признать, что ронги, в чьем теле он находился, пахнут здесь сильнее всех.

До заветной кучи осталось несколько шагов. Люм уже тянул воздух, пытаясь среди техногенных запахов краски и запчастей уловить аромат живой добычи. Сладкой, хрустящей, трепещущей…

Эри остановился и оглянулся. Люм дружески щелкнул жвалами, он видел, как люди подмигивают друг другу, и ему показалось, что щелчок жвалами должен означать примерно то же.

Отчего-то, человек отшатнулся, побледнел, неуверенно оглянулся и резво шагнул дальше к горе покореженных ржавых флаеров.

Люм замер. Он прислушивался. Он давно заметил, что в теле талрака слух его обострился, так же, как и нюх. Наверное, это потому, что талраки живут под землей…

Донеслось чуть слышное царапанье. Кто-то осторожно выползал наружу. Эри по-прежнему напряженно вертел головой в разные стороны — он явно ничего не слышал, хотя стоял намного ближе к источнику звука.

Люм весь превратился в слух. Он буквально видел, как под груды машин ползет репинут. Конечно, он знал, что это не репинут, но гарфман представлялся ему в обличии репинута.

"Ну же… ну…" Люм подобрался. Он отсчитывал последние мгновения до броска.

Внезапно раздался хриплый визг. В тот же миг Люм прыгнул.

— А-а-а! — Эри истерически замахал руками.

Его атаковали сразу два гарфмана. Люм уже стоял рядом. Он замешкался. Гарфманы ничем не напоминали репинутов.

— Да убери же их! — визжал Эри.

Один гарфман вгрызался ему в ногу, второй карабкался по туловищу. Не медля, Люм схватил жвалами того, что на спине. Он уже чувствовал во рту хрустящую сладость.

А вой! Какой стоял вой! Хриплый, но пронзительно тонкий с переливами и скрежетом. Душа Люма ликовала.

Но во рту оказалось пусто. Он просто разрезал гарфмана надвое и половинки валялись на полу по разные стороны от Эри. Второй гарфман удрал обратно под флаеры.

Эри прыгал на месте, в истерике пытаясь сбросить с себя несуществующих паразитов:

— Никогда! Больше никогда! Хоть сами меня сожрите! Чертовы твари!

Люм растерянно уставился на останки первого. Гарфман полз. За ним тянулся мутный полупрозрачный шлейф розовой слизи. От него осталась голова, пол туловища и всего две лапы, но он продолжал упорствовать. Сиреневый язычок то и дело вываливался меж острых зубов, и молотил по полу, словно тварь пыталась помочь себе, оттолкнуться и ползти быстрее, но лишь впустую шлепала по сторонам, брызгая пузыристой слюной.

Несколько клочков пены прикрывали сочащийся срез, а внутри все пульсировала и подрагивала студенистая розовая масса, продолжая выплескивать новые потоки слизи.

Люму казалось, что розовые сопли — это все, из чего состоят гарфманы. Казалось, что он будет ползти до тех пор, пока все не вытечет, и полгарфмана не превратятся в пустую оболочку.

"Будет жаль! Доброй еде нельзя пропадать!" — Люм схватил половинку и целиком сунул в рот. Жевать талракскими хитиновыми наростами было неудобно, но сладость, заполнявшая рот, обнадеживала.

"Репинут! Истинный репинут!" — обрадовался Люм, но как вскоре выяснилось, обрадовался зря. Гарфман оказался не просто сладким, он был приторным. Слишком приторным! Эти слащавые розовые сопли растворялись на языке, растеклись по всему рту, забираясь в каждый уголок. Казалось, эта сладость пробирается в душу, еще немного, и Люм сам растечется по полу приторными розовым сиропом…

Он принялся отплевываться, но было уже поздно. Его верхний желудок конвульсивно сжался…

— Х-х-х-а-р-р-р! — тонкая, но удивительно мощная струя из полупереваренных деликатесов и недоеденного гарфмана вырвалась между жвал и устремилась в сторону Эри.

"Чертов талракский желудок! — думал Люм, мусоля во рту клейкую массу. — Такой гарфман пропал! Почти репинут. Подумаешь, сладкий немного… в детстве я любил сладкое".

Эри молчал. Он наклонил голову, и с его волос стекали тягучие капли зловонной мерзости. Он поднимал руки, чтоб стряхнуть это, но с отвращением отдергивал их.

— Друг! Подожди! Не стряхивай на пол! — завопил Люм. — Сейчас я тебя оближу. Черт! Только эти проклятые жвала мешают.

Люм, пощелкивая жвалами, подошел к потерявшему дар речи Эри.

— Уйди! Отойди от меня! — завопил тот, выставив вперед руки.

Длинные волосы прилипли к лицу, и Эри ничего не видел. Он повернулся и, судорожно ощупывая руками стену, зашагал прочь.

— Рафхат! Ты можешь его облизать моим языком. Обидно же, весь обед пропал!.. Эри, постой!

— Отста-а-а-ньте-е-е!

* * *


У Аркадия Петровича и Ивана Никифоровича накопилось множество вопросов. Они весьма смутно понимали, что же только что произошло у казино. Очевидно, что сделка провалилась и что полиция Ареоса настигла их. Но вот подробности, от которых зависели дальнейшие действия, от них ускользали.

Нэйб наотрез отказался что-либо комментировать. Настаивать на немедленных объяснениях земляне не решились, потому что виллирианец молча нюхал хааш и гнал, как сумасшедший, изредка чертыхаясь.

Ангар встретил их душераздирающим криком и гулким эхом от металлических стен.

— Отста-а-а-ньте-е-е!

Предчувствуя недоброе, все трое бегом ломанулись к каморке Эри. Аркаша поскользнулся на размазанном гарфмане, больно ушиб колено, но в голове билась только одна мысль: "Кто на этот раз?! Полиция?!.. Бандиты?!.."

Нэйб оказался быстрее. Из-за завала послышался его возглас:

— Срань господня! Что вы тут устроили?!

Задыхаясь от волнения и прыжков через хлам, Аркаша увидел следующую картину: Эри вслепую шарил по стене, отыскивая дверь. Его волосы блестели какой-то слизью с вкраплениями мелких частиц непонятного происхождения. Рядом с ним стоял Рафхат. Просто стоял, но по невнятно подрагивающим верхним щупальцам казалось, что он чем-то взволнован или смущен. А из угла ангара, щелкая жвалами, к ним спешил Люм.

— Какого черта здесь происходит?! — Нэйб хотел схватить Эри за плечи и тряхнуть, как следует, но брезгливо отдернул руки.

Мельком взглянув на инопланетян, виллирианец пнул флаер, что стоял рядом. Внутри машины что-то жалобно звякнуло. Зато раскрасневшееся от злости лицо Нэйба постепенно приходило в норму.

— Люм предложил твоему другу помощь в избавлении от паразитов, — как ни в чем не бывало, ответил за всех Рафхат.

— Помощь?! — Эри внезапно ожил и завопил. — Да вы хотели сожрать меня! А потом согласились на гарфманов, сделав из меня приманку! Это вы называете помощью?! Я унижен в собственном доме!

Он забылся, вскинул голову и единым движением руки забросил волосы назад. С волос полетели сопливые брызги, а движение воздуха распространило облако зловония.

— Черт! Фу! Какая мерзость! — Эри с отвращением уставился на свою испачканную руку. — Вы за это еще ответите!

Тут к ним подоспел Люм. Выражение его фасеточных глаз определить было трудно, но потому, как нерешительно он замер чуть поодаль, Аркаша предположил, что тот смущен.

— Я не хотел… я случайно… кто же мог знать… Рафхат, что ж ты не сказал, что талраки не любят сладкого?!

Рафхат молчал. Он лишь раздувался и пыхтел, но шипы не показывались. Создавалось впечатление, что он едва сдерживает смех. Во всяком случае, Аркаша именно так трактовал его поведение.

— Охота не удалась, — Рафхат медленно направился в жилую комнатку.

— Пойдемте и мы, — профессор чуть тронул Аркашу за плечо. — Не будем смущать молодого человека…

Иван Никифорович выглядел как нельзя более серьезно, но рот его был сжат подозрительно плотно.

— Да… хуже гарфмана может быть лишь гарфман, которого сожрали и выблевали… — риторически изрек Нэйб.

Эри стался один. Он все еще пребывал в легком шоке, продолжая стряхивать остатки слизи:

— Ненавижу… ненавижу!




Нэйб вновь расположился за столом, положив на него ноги. Он задумчиво крутил в руках коробочку с хаашем.

Аркаша чувствовал, что, несмотря на курьез с Эри, который несколько разрядил обстановку, положение их весьма серьезно.

— Капитан, — он подошел к Нэйбу и забрал у него коробочку. — Что происходит?

Нэйб взглянул на него с удивлением:

— Отдай, — он протянул руку.

— Эта дрянь — дурной советчик, — Аркаша решительно сунул коробочку в свой карман. — Вы теперь не один. И все мы имеем право знать, что происходит.

— Вот, срань… какого?.. Впрочем, ты прав. Если вкратце — то ублюдок, которому я рассчитывал спихнуть хааш, захотел его даром… ну, почти даром — за четверть стоимости. Я был против. Тогда Раал захотел получить хааш совсем бесплатно. Пришлось срочно уходить оттуда.

— А я вот думаю, может это и к лучшему, — внезапно подал голос профессор. — Торговля хаашем — грязное дело.

— Может и грязное, но необходимое. Как еще мы выберемся с этой мерзкой планеты? Если вы не заметили, у нас на хвосте полиция, и крейсер ИСБ висит на орбите…

— Все возвращается на круги своя… вот вы все говорите о высшей гармонии, а как вы хотите ее достичь, распространяя по Вселенной эту дрянь?

— Профессор… — Нэйб поморщился. — Сейчас не время, для таких споров. Сейчас надо подумать, кому по-быстрому спихнуть хааш. Раал, наверняка, уже взялся за дело. Теперь будет трудно продать его и за половину стоимости. Черт! Надо было пристрелить эту мразь!

— Ну… тут мы вам не советчики, — Аркаша перебирал в уме варианты развития событий, но на ум приходили только прочитанные в детстве приключенческие романы. — А почему бы нам не наняться на какой-нибудь корабль и не покинуть эту планету в качестве членов команды?

— Не пойдет! — жестко проскрежетал из угла Рафхат. — Так мы не вернемся на родину.

— А вы вообще заткнитесь! — рявкнул Нэйб. — Охотнички!.. Но покидать Ил на чужом корабле — действительно плохая идея. Да и чертова ИСБ на орбите…

Повисла тишина. Лишь чуть слышный скрип кресла, да шорох плаща Нэйба нарушали ее. Аркаша томился. Ему хотелось действовать, но он так мало знал об том мире…

В углу, чуть слышно шурша хитином, заворочался Люм.

— Ладно! — выдохнул Нэйб. — Сейчас Эри отмоется — спросим его. Он может знать кого-нибудь, кто согласится принять плату за корабль хаашем. Это немного рискованно, но что делать…

Аркаше претила мысль, что они вернутся на Землю благодаря хаашу. Он нащупал в кармане фигурку солдатика, которую взял у Эри. Она стала неким талисманом. Он словно раздвоился: одна его часть все еще оставалась немного наивным земным студентом, другая начала подчиняться новым жестоким и циничным законам. Жаль… но в одном он был уверен — не познаешь, не научишься обходить. Одним словом, чтобы остаться собой, надо научиться меняться…

Вдруг Нэйб встрепенулся и напрягся, мгновенно скинул ноги со стола.

— Что это?

— Я тоже что-то слышу! — Рафхат насторожился и чуть выпустил шипы.

Аркаша и профессор тревожно переглянулись. Теперь и они обратили внимание на шорох, донесшийся из ангара. Гарфманы так шуметь не могли.

— Имперская Служба Безопасности! — грянул вой. — Сдавайтесь!

— Чертова сучка! — Нэйб вскочил на ноги. — Опять она за свое! Быстро нашла!

Другого выхода, кроме как через ангар, не было. Дверь они сломали собственноручно. Придется драться.

— Слышь, полиция Ареоса! — заорал Нэйб. — Запись поменяла? Не смешно!

— Выходите по одному и без оружия! — требовал механический голос.

— Проваливай, пока цела! — Нэйб прижался к стене у двери.

Земляне притаились за ним. Рафхат с пистолетом наготове стоял с другой стороны. Люм ожесточенно щелкал жвалами.

— Немедленно сдавайтесь!

Дверь потихоньку отползала в сторону, но пока в нее никто не лез. Нервы были напряжены. Аркаше хотелось подтолкнуть ее, лишь бы закончить эту мучительною паузу.

С тихим шипением внутрь что-то влетело. Маленькое… источающее тонкую струйку дыма…

— Все, приехали! — виллирианец попробовал откинуть это подальше.

Сверкнул выстрел. Нэйб отдернул ногу:

— Не дышать!

Аркаша так и сделал, едва увидел этот дым. Но удушье все равно сдавило грудь. Рядом наливался синевой профессор. Громко трещал Люм. Шипел Рафхат.

Аркаша застонал, но взрывающий мозг вой сирены и непрекращающиеся выкрики, смысл которых ускользал, заглушили его стон.

Сопротивляться было невозможно. Казалось, весь мир превратился в оглушающий удушливый кошмар. Аркаша упал. Рядом повалился профессор.

Дальше, Аркаша улавливал события рывками. Словно сознание то исчезало, то возвращалось.

Вот падает Нэйб, суматошно паля в пустоту…

Вбегают люди в черной одежде… много…

Они тащат откуда-то Эри. Тот почему-то голый, мокрый, визжит и истерически дергает тощими ногами… Почему он может двигаться?..

Лиа?!.. Откуда она здесь?!.. Наверное, начался бред…

Дальше была тяжелая, удушливая темнота.




16. Предательница


Лиа проснулась. Наконец-то она смогла выспаться, отдохнуть и смыть с себя ильскую грязь. Каюты крейсера ИСБ были значительно комфортнее кают полицейских кораблей Ареоса, здесь даже имелся индивидуальный душ.

Лиа потянулась и бросила неприязненный взгляд на свою униформу, валявшуюся около кровати. Ей казалось, та все еще воняет помойками Ила.

Сон покинул мгновенно, но смутное ощущение тревоги, преследовавшее ее в сновидении, осталось. Словно подосланные Марбасом убийцы все еще гнались за ней. Мальчик, отдавший за нее жизнь, укоризненно наблюдал за этим издалека… Лиа стало стыдно, она опять забыла его имя. Как ни странно, наибольшая тревога возникала, стоило подумать о двух странных людях, сопровождавших Нэйба.

Лиа напялила комбинезон и направилась в крохотный санузел. Во рту стоял устойчивый химический привкус. Наверное, организм отравлен атмосферой Ила…

"Ненавижу эту помойку! Ненавижу все помойки! Ненавижу тех, кто там живет!" — она разорвала стандартный гигиенический набор и начала чистить зубы.

ИСБ приняло наводку по маяку. Они без труда задержали преступников. Пока не было найдено ничего на Марбаса, но ее положение значительно улучшилось с поимкой Нэйба. Если с ним провести работу… он должен много чего рассказать.

"Чертов ублюдок! — Лиа затошнило при мысли о генерале Марбасе, — Он все равно свое получит. Теперь, или я, или он! Кто-то из нас умрет!" — она сплюнула зубную пасту.

Безумное преследование среди свалок, трущоб и подонков сейчас казалось дурным сном. Во всяком случае, ей хотелось думать о нем, как о дурном сне.

Накануне, стоило ей ступить на крейсер, у них с капитаном состоялся весьма неприятная беседа. К тому моменту Лиа настолько устала, что не смогла дать капитану достойные ответы на его вопросы. И это беспокоило ее. Она хмурилась, расчесывая волосы и вспоминая этот разговор.

— Не соизволите ли объяснить, полковник Ланш, какое отношение этот беглый наркоторговец имеет к безопасности империи? — манерно гнусавя в нос, передразнивала она перед зеркалом выговор капитана, пытаясь состроить такую же, как у него, постную физиономию. — Я по-прежнему вынужден ставить вопрос о превышении вами служебных полномочий… — она собрала волосы и закрепила их на затылке. — Болван!

— Ой простите, капитан, если бы вы изволили подоспеть немного раньше, то получили бы полные доказательства о коррупции начальника полиции Ареоса генерала Марбаса, — тоненьким голоском продолжила она, изображая себя. — И многие остались бы живы!

Лиа прислонилась лбом к зеркалу. Образно говоря, она вытащила ногу из одного капкана, чтобы тут же угодить в другой. Угроза неминуемой смерти пока отступила, а поимка преступника, переполошившего Ареос, не позволит так просто выкинуть ее со службы. Но в одном капитан прав — никто не имеет право просто так вызывать Имперскую Службу Безопасности. Да и Марбаса обязательно заинтересует, каким образом здесь вообще появилась ИСБ.

— Ах, моя бедная девочка, — она надула щеки, выпятила живот и сложила на нем руки, подражая Марбасу, — ну зачем вам вообще вся эта служба? Ходили бы себе по балам, по приемам… Право, не понимаю… Ах, мне очень жаль, моя дорогая Лиа, но я вынужден отправить вас в отставку. Вы же понимаете, у меня приказ…

Лиа умывалась. Она набирала в ладони ледяную воду и надолго погружала в нее лицо. Хотелось окунуться целиком, словно это могло снять лихорадку воспаленного сознания. Каша в голове понемногу прояснялась. Наконец удалось расставить приоритеты.

Марбас, если захочет, вполне может добиться ее отставки. Но Лиа боялась, что отставкой дело не кончится. Генерал злопамятен, как только все вокруг уляжется, он вновь попытается ее убить. А убийство простой девушки — это уже не убийство заместителя начальника полиции…

— Ну, уж нет, господин генерал! Ты у меня сам сдохнешь!

Лиа резко повернулась на каблуках и направилась к выходу. Ей срочно надо поговорить с Нэйбом. Она была готова заключить с ним сделку. Но сначала, надо заручиться поддержкой капитана.

* * *


"Все пропало!" — Нэйб уселся на пол и обхватил голову руками. До этого он пытался разломать решетку и что-то кричал, совершенно себя не контролируя. Но караульный увеличил интенсивность силового поля, и Нэйба хорошенько тряхнуло. До этого, он и не замечал слабых, искрящих голубым светом, разрядов.

— Сволочи! — заорал виллирианец и огляделся в поисках чего-нибудь, чем можно было бы запустить в караульного.

Но в камере было пусто.

"Все! Все пропало!" — он похлопал по карману, но коробочки с хаашем там не оказалось. Видимо — забрали, или сам уронил в каморке у Эри… "Кстати, а где Эри и все остальные?.."

— Эри-и-и! — заорал Нэйб, сам не зная зачем.

— Что тебе еще от меня надо?! Псих! — раздался из соседней камеры визгливый голос Эри.

Нэйб не видел его, но по интонациям живо представил выражение лица парнишки. От этого стало смешно.

— Смейся-смейся, гад! — продолжал визжать Эри. — Охрана! Выпустите меня! Я здесь не причем! Это он! Он вломился ко мне в гараж и притащил свой хааш! Я ни в чем не виноват! Выпустите меня! Выпустите-е-е!.. — визг Эри потонул в рыданиях.

— А ну! — раздался окрик караульного и послышались его приближающееся шаги. — Хорош орать! А то я сейчас… — он вдруг заткнулся.

Нэйб взглянул на охранника и тоже онемел.

— Коротышка! Чертов коротышка! — вскричал виллирианец. — Ты жив!.. Или это я все таки сдох…

— Ну уж нет! — рассмеялся караульный. — Живехонек я. Живее не бывает.

— Да что б вы оба сдохли! — послышался всхлип из соседней камеры.

— Не обращай на него внимания, — отмахнулся Нэйб. — Знаешь, а я чертовски рад, что ты жив!

Прямо перед ним стоял Ульзок. Тот самый Ульзок, который познакомил его с хаашем и которого, как все думали, живьем засунули в плазменный реактор!

— Да уж… — радостно улыбнулся Ульзок. — Сам-то как? — и тут же смутился — Прости… глупый вопрос…

— Да отлично! Уж получше, чем ты, — Нэйб сел и привалился к стене. Живее.

— Это почему?

— Да потому!.. Вот скажи, что ты в жизни видел?

— Ну… — Ульзок присел с другой стороны решетки.

Если бы не энергетический барьер, их головы бы соприкоснулись.

— Помнишь, о чем мы мечтали? — спросил Нэйб.

— Ну… мечтал-то обычно ты, а я так… потому и притащил тогда хааш. Знаешь, думал, придет в голову нечто этакое… чтоб на всю жизнь запомнилось. А получилось…

— Да уж, загремел ты на всю жизнь, — хохотнул Нэйб. — Просрал ты ее! Чем шавкой у ИСБэшников — по мне, так лучше в реактор!

— В реактор — это навсегда, а я…

— Вот скажи мне, Ульзок, кто из нас в клетке сейчас? — усмехнулся Нэйб.

— Скажешь тоже! Естественно ты! И если честно, я тут подслушал, что о вашей компании говорят — сидеть тебе тут не долго. В расход скоро пустят…

— Ну, это мы еще посмотрим. А вот ты — считай, давно мертв, и гниешь здесь помаленьку. Дохлая шавка на ржавой цепи. Как глаза, кстати, хорошо видят, не болят?

— А причем здесь мои глаза? — удивился Ульзок.

— Так черви и прочие падальщики первым делом у мертвецов глаза выедают.

— Да пошел ты!

Несколько минут они сидели молча.

— Слушай, а у тебя не осталось? — нарушил тишину Нэйб.

— Чего?

— Хааша. Чего тебе здесь еще делать…

— Я при исполнении!.. — возмутился было Ульзок.

Затем он как-то сник. Молча полез в потайной внутренний карман, достал крохотный пакетик и протянул Нэйбу.

— Держи…

* * *


В рубке сказали, что капитан находится в свой каюте. Отчасти, это было к лучшему. Разговор без лишних свидетелей всегда дает некоторые преимущества, особенно в таком скользком деле, как обвинение в коррупции.

Перед капитанской каютой, Лиа немного сбавила шаг.

"Позвольте заметить, что сбыт хааша относится к имперской безопасности. Как компонент Прозрения, этот наркотик напрямую угрожает целостности империи и контролю над населением! Или вы ставите под сомнение приоритеты, расставленные самим императором в последних указах? — мысленно проговаривала она слова, заготовленные для капитана. — А тем более, когда к торговле хаашем причастен начальник полиции Ареоса — весьма влиятельный и амбициозный человек".

Лиа никак не могла определиться с интонациями. "А может лучше так: капитан, поверьте, все, что я делаю, лишь с мыслями о благе империи. К сожалению, я лишь слабая женщина и мне приходится сражаться в одиночку, тогда как язва торговли хаашем вовсю разъедает полицию изнутри. У меня были доказательства причастности к этому гнусному делу генерала Марбаса, но, увы, они погибли вместе с тем кораблем…"

Стоит ли говорить с капитаном сухо, а при возможности и припугнуть его, или же лучше положиться на женское обаяние?..

Решив положиться на интуицию и действовать по обстоятельствам, она нажала вызов на двери капитанской каюты.

После некоторой паузы дверь плавно отъехала в сторону.

— Входите, как раз вы-то мне и нужны! — послышался голос капитана.

Что-то в его интонациях сразу не понравилось Лиа. Стоило войти, и она мгновенно поняла, что права. С огромного панорамного монитора на нее пялился генерал Марбас. Его толстые губы растянулись почти до ушей. Обычно за этой мерзкой натянутой улыбкой он прятал сильнейшее беспокойство.

— Рад сообщить, что в вашем деле открылись новые обстоятельства. Теперь оно, безусловно, касается имперской безопасности, капитан жестом пригласил ее войти.

Лиа кинула растерянный взгляд на экран и остановилась посреди каюты. После всего случившегося, она не считала своим долгом разыгрывать вежливость по отношению к своему начальнику. Заплывшие жиром глаза Марбаса взволнованно блестели, но он не казался впавшим в панику. А должен бы…

— Вы уверены, что их надо обсуждать именно сейчас? — она едва заметно указала капитану на Марбаса, который все еще был на связи.

— Уверен ли я?! Вы еще смеете задавать мне такие вопросы? На моем собственном корабле?! — капитан скрестил руки перед собой, как это было принято у виллирианцев в минуты раздумий.

Лиа решительно не понравился его тон:

— Это не ваш корабль, а крейсер Имперской Службы Безопасности. Советую не забывать об этом!

"К черту женское очарование!" — подумала она. Очевидно, сейчас ей придется сражаться на два фронта.

— Отлично! Поговорим об Имперской Безопасности, — чуть раздвинув губы, процедил Марбас.

Лиа видела, как трудно ему дается сохранять внешнее спокойствие. У себя в кабинете он давно бы в истерике дрыгал ногами и стучал кулаками по столу.

— Я уже предоставил капитану кое-какие факты о вашей персоне, моя дорогая Лиа Ланш. Капитан — умный человек, думаю, он сделал соответствующие выводы, и дальше будет рассматривать ситуацию исходя из этого.

— Исходя из чего?

— Генерал Марбас предоставил мне свидетельские показания единственного выжившего, кроме вас, с патрульного крейсера Ареоса, погибшего вблизи Ила.

Лиа не сразу поняла, о ком говорит капитан, но когда смыл слов дошел до нее, пришлось впиться в себя ногтями, чтобы сгоряча не наговорить капитану лишнего. Дело принимало совсем дурной оборот.

— Так вот: сержант Диррок обвиняет вас в дезертирстве с корабля и предумышленном убийстве троих свидетелей. Ему самому чудом удалось скрыться, хотя он серьезно ранен.

— Это клевета! — отрезала Лиа. — Я отказываюсь обсуждать этот бред здесь и сейчас!

Она взглянула в светящиеся некоторым торжеством глаза Марбаса и поняла, что ей трудно будет опровергнуть это обвинение. И уж тем более бессмысленно делать это сейчас.

— Если это все, я немедленного допрошу свидетеля, которого с риском для жизни, я задержала на Иле! Пока не проведено открытое и официальное расследование я нахожусь при исполнении своих обязанностей и продолжаю вести начатое мной дело.

— Э, нет, девочка моя! — в открытую ухмыльнулся Марбас, но тут же спохватился и нацепил официальное выражение. — Это лишь так… для начала, чтобы уважаемый капитан знал, с кем имеет дело. Кстати, дорогой капитан, я уже говорил вам, с какой целью мой заместитель Лиа Ланш, вообще, взялась за это дело?

— Это имеет какое-то отношение к нашему вопросу? — поморщился капитан. — Ваши внутренние проблемы мне не интересны.

— Я считаю, что это имеет самое что ни на есть прямое отношение к нашему вопросу! — подался вперед Марбас, и его жирная рожа перестала влезать в экран. — Позвольте сообщить, что лично я был против того, чтобы посылать столь амбициозную, неуравновешенную и ненадежную особу, но она задействовала свои личные связи… Вы ведь знаете, что полковник Лиа Ланш принадлежит к благородному роду, имеющему большое влияние у нас на Ареосе. Кстати, они обладают весьма примечательными семейными способностями — дар предвидения! В свете того, что вы только что мне сообщили — немаловажный факт! Не так ли?

— Продолжайте, — важно кивнул капитан, откинувшись в кресле.

— Мне надоело слушать этот бред! — терпение Лиа кончилось. — Имейте в виду, генерал, когда я вернусь на Ареос, все узнают правду и о вас, и о том, что на самом деле произошло на Иле. Не знаю, что там наплел тот ублюдок, которого вы наняли убить меня, но я выведу его на чистую воду! А вас, капитан, прошу немедленно прекратить слушать этого мерзавца! Иначе, обещаю — и ваше имя будет втянуто в грандиозный скандал!

— Вот видите, мой дорогой капитан, — печально вздохнул Марбас. — Я же говорю — амбициозна и невменяема! А ведь я, поначалу, старался относиться к ней как к родной дочери…

— Все! С меня довольно! — Лиа вытянулась в струнку и отчеканила, — Если вы намерены и далее любоваться на кривляния генерала Марбаса, то мне нечего здесь больше делать.

Она с досадой направилась к выходу.

"Чертовы придурки и бюрократы! Плевать! Проберусь к заключенным и без официального разрешения. Пусть только попробуют меня остановить! Нэйб был и до сих пор находится под моей юрисдикцией!"

— Полковник! — окрикнул ее капитан. — А как же новые обстоятельства? Не желаете ознакомиться с ними?

— В другой раз.

— Нет в этот! Здесь и сейчас. Я настаиваю. Или я буду вынужден немедленно взять вас под арест.

— Вы не можете арестовать меня, опираясь на бред этого человека! — она презрительно кивнула на Марбаса.

— Генерал Марбас лишь любезно предоставил мне недостающее звено. Дела ваши таковы, что я должен предъявить вам обвинение в государственной измене! — капитан поднялся и одернул мундир.

— Капитан, да вы хааша обнюхались?! — опешила Лиа. — Может быть, я немного превысила свои полномочия… что еще надо доказать, но…

— Кому сейчас есть дело до вашего хааша?!

От волнения и дурных предчувствий у Лиа перехватило горло. Ни с того ни с сего, ей явственно почудилось, как то, что она считает своей жизнью, отдаляется, а впереди клубится холодная и враждебная ей неизвестность:

— Что здесь происходит?!

— Среди, задержанных нами на Иле, двое родом с планеты Земля.

— Какое отношение их происхождение имеет ко мне? — у Лиа онемели губы.

Она смутно припоминала что-то о Земле. Кажется, эта планета была закрыта строжайшим запретом императора, и в наказание за нарушение блокады неминуемо следовала казнь.

— Потрудитесь объяснить, как два человека с закрытой планеты и, вероятно, владеющие секретом Божественного Прозрения оказались на Ареосе? И почему именно вы так упорствовали в их поимке? Не потому ли, что эти люди необходимы вам самой? И не потому ли вы уничтожили полицейский крейсер и нескольких чудом спасшихся свидетелей?

— Что за чушь?! Крейсер уничтожил Нэйб, а…

— Я еще не закончил! У меня были некоторые сомнения, но генерал Марбас рассказав о вашем происхождении, дополнил логическую цепь. Вы представитель старой знати, и конечно, вас не устраивает нынешнее положение дел на Ареосе. И вот вы задумали с помощью землян постигнуть Прозрение, конечно, при ваших способностях — для вас это проще, чем обыкновенному человеку, особенно, если рядом окажется опытный руководитель…

Капитан увлекся. Как и многие виллирианцы, он страдал многословием и самолюбованием. Вместо того, чтобы вызвать охрану и предъявить официальное обвинение, он вышагивал по каюте, заложив руку за спину и торжественно воздев другую вверх, наслаждался собственным красноречием и непоколебимой логикой. С монитора с удовольствием и некоторым подобострастием на это взирал Марбас.

Дальше Лиа почти не вслушивалась в его слова, коих было еще порядочно.

"Земля… измена… приговор…" Обвинение в попытках познать Прозрение — опровергнуть достаточно сложно. Неизвестно почему, но император считал эта тайну важнее собственной жизни, и даже по подозрению, кара была ужасной!

Она не сомневалась, что Марбас успеет приложить руки, и к возвращению на Ареос, улик против нее будет предостаточно.

"Надо что-то делать! Срочно! Сейчас этот дурак насладится собственным красноречием и вызовет охрану… тогда будет уже поздно…"

Решение вспыхнуло в ее голове мгновенно.

Было страшно, но тело действовало, словно само собой. На деревянных ногах она подошла к пульту связи. Одно движение — и экран погас. Самодовольная рожа Марбаса исчезла.

— До свидания генерал!

— Что вы себе позволяете?! — капитан, словно только что вспомнил о ее присутствии в каюте. — Вы…

Он резко заткнулся. Лиа направила пистолет прямо ему в лицо.

— Капитан мне жаль, что у меня нет иного способа доказать свою невиновность!

— Вы не посмеете убить офицера ИСБ! — капитан высокомерно вздернул подбородок.

— Да? А что мне терять?!

— Вы не можете быть так глупы! — он шагнул к ней.

— Стоять! — она выстрелила.

Покрытие пола у ног капитана расплавилось и растеклось удушливо дымящейся лужей. ИСБэшник поспешно отпрыгнул назад.

— Лицом к стене! — прошипела Лиа.

— Ненормальная!

— Я не хочу вас убивать. Не вынуждайте меня!

Капитан колебался. Несколько секунд желваки играли на его вытянутой скуластой физиономии.

— Вы еще об этом пожалеете! — процедил он, выполняя требование.

— Вряд ли…

Лиа огрела его пистолетом по голове. Капитан мгновенно обмяк и рухнул на пол.

— Грубо, но эффективно, — удовлетворенно кивнула Лиа.

Она пристально всмотрелась в капитана. Крови на голове не было, так что рана вряд ли серьезная. Но вот лицо утратило высокомерное выражение, став каким-то одутловатым. Нижняя губа выпятилась, и едва заметная струйка слюны уже потекла по подбородку. Вряд ли он притворялся…

Капитана надо чем-то связать. Лиа огляделась. Ничего. Поистине образцово-показательный порядок. Рабочий стол, пара кресел, монитор и пульт связи, в углу голая универсальная кровать. Ничего, что бы можно было разорвать и использовать как веревку…

А времени-то в обрез. В любой момент Марбас мог попробовать связаться с капитаном и, не получив ответа, послать запрос в рубку.

Недолго думая, Лиа еще раз ударила капитана по голове. Его лицо даже не дрогнуло. Очевидно, он пребывал в глубокой отключке.

Затем она стянула с него мундир и одела его задом наперед, связав рукава за спиной. На какое-то время, это его удержит, а потом… Что будет делать капитан потом, станет уже неважно!

Она волоком оттащила его в санузел. На вид капитан был сухощав, но оказался весьма тяжелым.

"Самодовольный мешок с дерьмом…" — она кинула на него неприязненный взгляд, жалея, что не смеет пристрелить.

Когда она блокировала дверь санузла, то обратила внимание, что пальцы слегка подрагивают. Плохо. Если придется стрелять, только трясущихся рук ей не хватало…

Стараясь сохранить внешнее спокойствие, она вышла в коридор. Надо было спуститься на два уровня вниз, где находились камеры заключенных. Чтобы угнать истребитель и сбежать отсюда, ей нужны союзники, а где, как не среди заключенных, сейчас их искать? Нэйб и его компания — старые знакомые…

Переведя дыхание, она пригладила растрепавшиеся волосы, нацепила официально-каменное лицо и направилась к лифту.

По счастью, никто не встретился ей по дороге. По счастью, потому, что Лиа понимала, возможно, сегодня ей все же придется убить кое-кого из экипажа. Ей не хотелось сейчас смотреть им в лицо.

Лиа шла по коридору, ничего не замечая вокруг. Сейчас ее волновал только один вопрос: сразу ли убить караульного? Ранить? Или попробовать заговорить ему зубы?

Она пробовала прислушаться к внутренним ощущениям, но они говорили, что это все эти варианты не подходят.

"Странно…" Лиа стояла перед блок-постом арестантского отсека. Караульного нигде не было видно.

Вход должно было преграждать защитное поле, но она беспрепятственно вошла внутрь. Это означало, что поле, ограждающее зарешеченные камеры заключенных, скорее всего, также отключено…

"Неужели кто-то еще здесь и сейчас затеял побег?!"

Лиа вытащила пистолет и прислушалась. Ничего. Ни криков, ни стонов, ни стрельбы. Арестантский отсек — большой помещение с ровными рядами клеток, казался погруженным в спячку. Даже при тусклом свете и беглого взгляда хватило чтоб понять — большинство камер пусты. Она не видела ни Нэйба, ни землян, ни двух негуманоидных уродцев, взятых с ними вместе, ни того странного голого парнишки, что так пронзительно верещал.

Она настороженно шла меж рядов. Внезапно, от соседнего ряда клеток, ей послышались приглушенные голоса. Она направилась на звук, стараясь шагать как можно мягче.

Голоса становились все громче. Она еще не могла разобрать слов, когда вывернула из-за поворота и обомлела.

Она нашла караульного. Он сидел, прислонившись спиной к решетке. Внутри камеры точно в такой же позе сидел Нэйб. Они весело болтали. Караульный выглядел немного растрепанным и взъерошенным. Он оживленно размахивал рукой, в которой держал какой-то маленький предмет.

Лиа на мгновение замешкалась. Караульный и Нэйб рассмеялись, но их смех тут же перекрыл крик:

— Это несправедливо! Вы врываетесь, хватаете всех без разбору, а я не виновен!

Только сейчас Лиа заметила, что в камере, около которой она остановилась, сидит этот длинноволосый парнишка. Из арестантской робы, которая была ему велика, торчала тощая шея, придавая ему сходство с общипанным птенцом.

— Заткнись, Эри! — послышался окрик Нэйба.

— Посмотрите, посмотрите, это он во всем виноват! Почему я должен страдать?! Почему я?!

Лиа почувствовала себя участницей фарса. От вида парнишки ей некстати захотелось рассмеяться.

Но тут на эти вопли повернул голову караульный.

— Рядовой! Почему не на месте?! — она сходу взяла командный тон, надеясь, что тот опешит и не начнет задавать лишних вопросов.

— Я… я…

— Расслабься, стерва, мы всего лишь по-приятельстки нюхнули хааша, — послышался издевательский голос Нэйба.

Он даже не соизволил взглянуть в ее сторону. Мерзавец!

— Нет, нет… — мямлил караульный, — это не так… мы всего лишь…

— До чего же ты жалок, — процедил Нэйб. — Рядовой…

— Я могу доказать, что не имею к этим типам никакого отношения! Я свободный и честный человек! — продолжал вопить Эри, вцепившись в прутья решетки.

— Заткнись! — крикнула Лиа, отметив, что ее голос прозвучал в унисон с Нэйбом.

— Сволочи… — всхлипнул парнишка и отошел в угол. — Все вы сволочи!

— Рядовой! Вы все еще здесь? — прикрикнула Лиа.

— Нет, то есть да, но я уже ухожу, — пятясь, пробормотал караульный.

— Зачем пришла, стерва? — Нэйб по-прежнему сидел, привалившись к решетке.

— Заткнись и слушай, — Лиа подошла к Нэйбу и, убедившись, что караульный уже на полпути к своему посту, тихо заговорила: — Ты в дерьме по уши. А из-за твоих землян у меня большие неприятности. Мне надо бежать с этого корабля. Одной мне истребитель не угнать. Я выпускаю тебя, и ты мне помогаешь. Можем еще прихватить твоих приятелей-уродов.

— ИСБ знает про землян? — резко повернулся к ней лицом Нэйб.

— Да. И валят это на меня.

— Пф-ф! — рассмеялся Нэйб.

— Ничего смешного. Так ты согласен? Хотя… что это я спрашиваю, выбора у тебя нет.

— Не согласен. А ты — дура, если думаешь, что сумеешь удрать от крейсера на истребителе.

— Выбора у нас нет. Найдем какое-нибудь астероидное поле. На истребителе мы сумеем там затеряться, а вот крейсер туда не сунется. Тем более что капитан временно в отключке. Только действовать надо быстро.

— За землянами они полезут куда угодно, — Нэйб вновь привалился к решетке. — Так что я лучше здесь останусь. Целее буду.

— Землян мы оставим здесь! А только ради нас — они не станут так рисковать.

Нэйб поднялся и принялся нервно мерить шагами крохотную камеру. Стук его ботинок молотом бил по воспаленным нервам Лиа.

— Решайся быстро!

— Нет!

— Ты псих? Что тебя ждет, если ты останешься? Со мной у тебя хоть какой-то шанс выжить! Оружие одолжишь у своего приятеля-охранника, — Лиа была готова раскрыть решетку и силком вытащить оттуда Нэйба. — Давай! Тебе не впервой резню устраивать!

— Я сказал — нет! Землян бросать нельзя!

— Слушай, они милые ребята, но вместе у нас никаких шансов. Подумай сам!

— Только вместе у нас и есть шанс, — Нэйб остановился. Его глаза подозрительно заблестели, и он с фанатичным жаром продолжил: — К черту истребитель! Мы должны захватить этот крейсер!

На мгновение Лиа онемела.

— Нет, ты точно псих! И о чем я думала?!

Она отшатнулась и почти бегом направилась к выходу. Прикидывая, сколько у нее шансов угнать истребитель в одиночку.

— И что потом? — неслось ей вслед. — Что ты будешь делать потом?! До конца жизни прятаться по самым грязным закаулком империи? Поселишься на Иле?!

— Я! Я! Возьми меня-я! — кричал, бросаясь на решетку, Эри. — Лучше умереть, чем сидеть в этой клетке!

"Жить на Иле… на грязном, вонючем Иле?! Превратиться в одно из этих отвратительных существ?! — Лиа явственно вспомнился эпизод в уборной казино. — Мальчишка прав — лучше умереть, чем так жить!"

— У тебя есть план? — вернулась она к Нэйбу.

Тот вскочил и ударил по решетке ногой:

— Да выпусти же меня!

— Что… что… — послышался сзади слабый голос.

Лиа обернулась, вскинув пистолет. Сзади стоял караульный. Она явственно вдела печать смерти на его лице. Ее палец дрогнул.

— Стой! — крикнул Нэйб. — Ульзок, давай с нами!

Караульный, не сводя испуганного взгляда с пистолета Лиа, облизал губы и чуть попятился.

— К-куда с вами?..

— На свободу. Решайся, ты тут такой же заключенный, как и мы! Что тебе терять?

— У нас нет времени, я не доверяю ему, — чуть слышно сказала Лиа.

— Ульзок, мы ведь друзья? — твердо кивнул Нэйб. — Брось пистолет и открой все клетки.

— Не могу… они меня…

— Да забудь ты о них! Все исбешники сдохнут через несколько минут! А ты прямо сейчас, если не пойдешь с нами!

Караульный неуклюже присел, медленно вытащил пистолет и положил его на пол.

— Умница! А теперь открой все камеры.

— Я не сказала, что согласна с твоей дурацкой затеей! — бросила Лиа Нэйбу, подбирая пистолет охранника.

— А кто тебя спрашивает? — ухмыльнулся виллирианец. — Хочешь — иди за своим истребителем. Мне только на руку, если их внимание отвлечет кто-то еще!

— Ульзок стой! — крикнула Лиа караульному, направившемуся к блок-посту. — Здесь командую я! Так какой у тебя план? — повернулась она к Нэйбу.

— Выкинуть всех в открытый космос.

— Что?!

— Из рубки можно подать команду разгерметизации всех помещений. Я знаю код для этого. Мы заберем землян и тех двух уродцев, захватим рубку и отправим всех на прогулку.

— И я! Не забудьте меня! — истошно заорал Эри.

— И Эри тоже возьмем, — вздохнул Нэйб. — Куда же без него…

— Но мы убьем их всех! — выдохнула Лиа. К такому она не была готова.

— Ну и что?! Хочешь, чтобы они убили нас?! — взорвался Нэйб. — Ульзок, дружище, да выпусти же ты меня! Не выстрелит она! Белоручка… — он презрительно скривился.

Лиа дрожащей рукой поправила волосы. "Уничтожить весь экипаж?!"

Тянулись мгновения. Она не могла ни на что решиться. Своя жизнь, несомненно, дороже всех остальных, но вот сможет ли она нормально жить дальше? Не отравят ли воспоминания об этом поступке все ее последующие дни?..

— Мне тоже не хочется убивать всех, — робко сказал Ульзок. — Прости, Нэйб, но… может как-нибудь поменьше бы крови… а? Я не люблю убивать. Я боюсь мертвецов…

— Кретин! Ну почему меня окружают одни слюнтяи?! — Нэйб закружил по камере, пиная решетку. — Мы так и сдохнем здесь, утонув в этом сентиментальном бреде!

Лиа вздернула голову. Она отчаянно искала способ спасти экипаж, захватив крейсер. И еще более отчаянно — доводы, чтобы убедить Нэйба в необходимости минимизации жертв.

"Что для такого ублюдка может иметь значение?!"

А ее душа словно начала жить собственной жизнью. Как ни чудовищно было предложение виллирианца, но если все получится, они спасут землян. От чего-то, стоило ей представить, через что придется пройти Аркаше в руках ИСБ, ей становилось невыносимо тоскливо…

"Земляне!" В голове Лиа точно что-то щелкнуло, и она почти вживую увидела картинку: молодой землянин прикрывает ее своим телом, в сыром воздухе смешивается их дыхание. "Если убьешь ее — мы больше не партнеры!" — говорит Аркадий…

— Думаю, земляне тоже будут против убийства всего экипажа.

— Их еще надо найти, — горько усмехнувшись, Нэйб нервно запустил пальцы в волосы. — Их куда-то утащили… хватит болтать! — он опять пнул решетку. — Иного выхода, все равно, нет. Мы теряем время, а их там на кусочки сейчас режут, как крыс лабораторных! А скоро и за нас возьмутся!

Лиа в отчаянии прикрыла глаза. Казалось, что ее все больше затягивает в мутный кровавый и клокочущий болью водоворот. Ее затошнило…

— Ульзок, открой клетки, — решилась она.

— Все?

— Кроме приятелей Нэйба, еще заключенные есть?

— Да, около десятка, они в другом конце отсека. Мы перевозим их по…

— Плевать мне, кто они! — отрезала Лиа. — Сейчас всех выпустим и скажем, что собираемся бежать на истребителях. Добавим охране проблем.

— Умница, девочка! — донесся ей в спину смешок Нэйба.

* * *


Аркадий Петрович парил в пустоте. Временами вокруг причудливым узором вспыхивали миллиарды звезд. Крохотные манящие искорки. И каждая тихонько напевала свою мелодию. Их голос сводил с ума, против воли заставляя стремиться к ним всем одновременно, рваться в разные стороны, тогда как его собственная сущность давно потерялась в этой безликой пустоте, и хотела лишь одного — бежать от всего этого.

Временами из узора выделялась одна звезда, она стремительно разрасталась, становилась самой яркой, заполняя все вокруг слепящим светом и нестерпимым жаром.

И вот, вместо пустоты, Аркаша вмиг оказывался в центре солнца. Внутри. Все вокруг превратилось в огонь. Он выжигал изнутри и не оставлял ничего снаружи. Хотелось кричать, но голоса не было, лишь всполохи плазмы вспыхивали в такт боли, что бесконечно долго терзала его.

Казалось, прошла вечность. Аркаша больше не мог выносить этого, не осталось сил сопротивляться. Он хотел слиться с огненной субстанцией, раствориться в ней, стать частью звезды. Стать ее ядром…

И ему почти удавалось это, но каждый раз что-то безжалостно выдергивало его. Он вновь болтался во тьме, замерзая и теряясь в бесконечной ледяной пустоте.

* * *


Лиа Ланш и Ульзок шли по коридору. Лиа ненавидела все эти бесконечные одинаковые коридоры, за каждым поворотом которых скрывалась неизвестность.

Пока они обошлись без крови. Полковник полиции Ареоса и рядовой ИСБ могли беспрепятственно ходить по кораблю. Пока.

— Полковник Ланш, — начал Ульзок, — Не мне, конечно, спорить с Нэйбом… кто я такой — неудачник… без смыла в жизни, без цели, без будущего… но мне не хотелось бы убивать всех. Среди наших есть неплохие ребята. Нельзя ли что-нибудь сделать, пока не поздно?

— Я тоже не хочу, Ульзок, — отмахнулась Лиа. — У меня есть мысль, как избежать этого, но давай сначала вытащим землян.

— Да… бедняги…

Ульзок вел Лиа к корабельной лаборатории. Он, как охранник, смог выяснить, что ни в какое иное арестантское помещение землян не переводили. Стало быть, из камеры их доставили в лабораторию. Кому-то не терпелось поскорее изучить созданий, прошедших через Прозрение.

Для землян эта операция должна быть крайне тяжелой, а может быть и опасной. ИСБ особо не выбирало средств для достижения своих целей и обычно шло по самому быстрому и простому пути, взламывая сознание и нанося непоправимый ущерб мозгу. Главное — результат.

Нэйб и остальные остались внизу. Они освобождали других арестантов и давали тем наставления, как захватить транспортый ангар и подобраться к истребителям.

Вот она — дверь в лабораторию. Маленькая, такая неприметная, и лишь два охранника по сторонам выделяют ее среди сестер-двойняшек.

Лиа твердым шагом подходила к охране. Ульзок незаметно чуть приотстал и спрятался за ее спиной. Показалось, что она слышат сзади тихое бормотание, почти поскуливание, но ей сейчас было не до трусливого коротышки.

— Полковник? — неохотно вытянулись в струнку охранники.

— Я имею разрешение капитана забрать арестованных, — Лиа, чувствуя, как вспотели ладони, сжала в кармане рукоять пистолета.

— Нам требуется подтверждение, чтобы допустить вас внутрь.

— Да, конечно…

Пути назад не было. Лиа вскинула пистолет. Две вспышки.

Не успев ничего понять, рядовые ИСБ упали к ногам Лиа Ланш. Лицо одного чуть обуглилось, мгновение боли исказило его, на лице второго застыло изумленное выражение.

— А-а-а… — простонал сзади Ульзок.

— Возьми их оружие! — приказала Лиа. — Оно нам пригодится, — стараясь не смотреть на трупы, она перешагнула через них.

Ее сердцебиение мгновенно пришло в норму. Словно она перешла какую-то черту. И дальше она действовала совершенно спокойно. Прошла и тошнота. Хотелось поскорее со всем покончить. Скоро начнется новая жизнь… уже началась.

Дверь тихо отъехала в сторону. Лиа вошла, мгновенно оценив обстановку. Три человека в светло-голубой униформе ученых. Звучала плавная, едва уловимая на пределе слуха, мелодия.

Один из них, пожилой, возмущенно вскинул лысую голову, оторвавшись от монитора.

— Кто вам позволил?..

— Заткнись! — Лиа выстрелила в него.

Она сделал это почти автоматически. Ее взгляд был прикован к креслу, где полулежа, весь покрытый крохотными датчиками, стонал Аркаша. Глаза его были закрыты, и, судя по всему, он находился без сознания. Его лицо стало необычайно бледным, а под глазами чернели круги. Рядом в таком же кресле лежал старик. Профессор вид имел еще более скверный — щеки его запали, губы посинели и чуть подрагивали пальцы.

— Освободите их! Быстро! — Лиа навела оружие на остальных.

Ученые вызывали у нее отвращение. Мозгокопатели чертовы! Они даже хуже, чем убийцы, эти твари, что копаются в чужих мозгах, медленно, с удовольствием и любопытством наблюдая, как жизнь покидает людей. Твари!

— Успокойтесь… — один из ученых сделал успокаивающий жест руками.

Лиа заворожено смотрела на него. Она все еще держала их на прицеле, но рука стала очень тяжелой, норовила упасть. Глаза закрывались…

— Вы спокойны… вам хорошо… мы ваши друзья…

"Друзья… у меня есть друзья… — ей стало тепло и уютно. — Я должна слушать своих друзей…"

Казалось, музыка стала громче, но раздавалась как будто уже не извне, а из самой глубины ее собственной души…

Лиа медленно опускала пистолет.

— Не слушай их! — истерический визг Ульзока причинил ей боль. — Это все их штучки!

Лиа пробовали сопротивляться, но мелодия продолжала увлекать ее за собой. Пистолет повис у нее в руке, казалось, весь этот крейсер обмяк и медленно расплывается, а веки тяжелой красной пеленой сами собой падали ей на глаза.

— С-сволочи! — кричал Ульзок.

Яркая вспышка резанула Лиа по глазам. Она на мгновение ослепла. Навязчивый шепот музыки смолк. Едкий запах дыма привел ее в чувство.

Несколько стенных панелей дымились. Очевидно, за ним скрывалось оборудование для гипноза. Один из ученых, с надрывным сипом корчился на полу, среди обломков каких-то приборов, и зажимал рукой бок.

— Быстро сними с них эту дрянь! — прошипела Лиа, целясь в последнего, самого молодого ученого.

— Я… не могу… я…

— Не можешь?! — Лиа выстрелила в раннему в грудь.

Тот перестал кататься по полу. Запах паленого мяса перебил вонь горелого пластика.

— А теперь?! Теперь можешь?! Считаю до трех! — она целилась ему в живот. — Ты будешь умирать медленно…

— Я… я попробую. Но я всего лишь лаборант…

Он косился то на пистолет, то на монитор, перед которым, раскинув руки и уставившись в потолок, валялся лысый. Оплавленный край униформы обнажал обугленную плоть.

Трясущимися руками лаборант начал отсоединять датчики с Аркаши, параллельно вводя команды в компьютер.

Лиа напряжено следила за ним. Только страх может сейчас помешать ему войти в корабельную сеть и подать сигнал тревоги.

* * *


— Сонтарианцы — гнусные жирные и ленивые ублюдки! — скривился Нэйб.

Один из заключенных отказался покидать камеру. Сонтарианец заявил, что ему и здесь неплохо, перевернулся на другой бок и демонстративно захрапел.

По счастью, он был последним и сидел в отдельном ряду, поэтому его поведение не послужило никому дурным примером.

Нэйб вообще наткнулся на него случайно, когда, спровадив остальных захватывать транспортный ангар, бродил по арестантскому отсеку в сопровождении Люма, Рафхата и Эри, выискивая, чем бы поживиться. Надо же было в ожидании сигнала от Лиа как-то время скоротать.

— Отдай его нам! — пробулькал Рафхат.

Нэйб удивлено на него покосился. Он немного научился разбираться в реакциях этих негуманоидов. Судя по беспрестанному мелкому дрожанию лап Люма и выпученным наружу глазам Рафхата, они пребывали в ярости.

— Зачем?

— Это он во всем виноват! Он сделал с нами это! — потрескивал, щелкая жвалами, Люм.

Нэйб еще раз взглянул на сонтарианца. Тот по-прежнему лежал, повернувшись к ним необъятной задницей, но храпеть перестал и, кажется, немного трясся.

— В общем-то мне плевать на этого жирного ублюдка, — ухмыльнулся Нэйб. — Но сдается мне, вы его с Кха Гратом перепутали. Сонтарианцы — они и для меня-то почти на одно лицо…

— Жаль… — протянул Люм. — Я как раз хочу есть…

— Да ради бога! — Нэйб отвернулся.

— Вы не посмеете! — завизжав, вскочил сонтарианец.

— А ну заткнись! — Нэйб наставил на него пистолет. — А вы… сожрете его потом. Если время будет.

— Это негуманно! Я протестую! — заявил Эри.

— И ты заткнись, а то обратно в клетку пойдешь, — устало отмахнулся от него Нэйб. — Надоели… орут тут…

— Да кто вы такие?! Что вам от меня надо?! Сижу в тюрьме, никого не трогаю… — в истерике завелся сонтарианец.

Нэйб навскидку выстрелил в него:

— Жаль… промазал…

Виллирианец, притворно сокрушаясь, покачал головой, любуясь, сонтарианцем, пытающимся вжаться в угол. Его жирная туша не то, что в угол не помещалась, а занимала собой полклетки. И судя по надсадному сопению, толстяк задыхался от ужаса.

— Пси-ихи! — взвыл он.

— Смотри не обосрись. Завоняешь — точно пристрелю!

— Опять ты забавляешься, Нэйб! — не выдержал Эри. — Вот скажи мне, почему все время надо над кем-то издеваться? Тебе что, без этого жить скучно? По мне, так…

— А мне неинтересно, что там по тебе! — отрезал Нэйб.

Он нервно посмотрел на служебный коммуникатор. Лиа должна по общему каналу подать сигнал к действию:

— Срань господня! Да что они там возятся?! Надо было пойти с ними!

— Это было бы неразумно, — заметил Рафхат. — Победа в бою зависит от стратегии. Особенно, когда силы не равны…

— Весьма сомнительная стратегия — разъединять силы, которых и так мало… Черт! Черт! Черт! — Нэйб принялся пинать решетку. — Где мой хааш?!

Ему никто не ответил. Сонтарианец, покраснев от натуги, затих в углу, обхватив колени, и превратившись в шарик. Он чуть раскачивался, дышал часто и неглубоко. Капельки пота катились по вискам.

— Тревога! Проникновение в реакторный отсек! — раздался из коммуникатора голос Лиа.

Это и был сигнал.

— Несанкционированные действия в реакторном отсеке! — продолжала Лиа.

— Толстяк, не скучай! — Нэйб побежал к выходу.

Реакторный отсек находился в дальнем от рубки конце крейсера. Таким образом, часть охраны оказывалась вне игры. Лишь бы по дороге ни с кем не столкнуться…

* * *


Первое, что Аркаша явственно почувствовал и осознал — холодная тяжесть пистолета, который совала ему в руку Лиа Ланш.

Во рту царила пустынная сухость, язык казался распухшим и потрескавшимся. Перед глазами все еще плясали огненные пятна, но сознание потихоньку прояснялось, выпутываясь из лабиринта звезд.

Происходящее показалось ему продолжением странного бреда, в котором Аркаша уже начал было растворяться.

— Да шевелись же! — Лиа схватила его за плечи и потрясла.

В голове — словно бомба взорвалась. Боль заполнила его целиком. Сознание рассыпалось на части. В глазах потемнело.

Потом Аркаша почувствовал отвратительный запах паленой плоти. Этот запах просто преследовал его в последнее время. Его затошнило, даже с закрытыми глазами все вокруг мелькало.

— Ива-ан Никифорович! — немного ломая произношение, кричала Лиа, сейчас она трясла профессора. — Очнитесь! Вы живы?!

Тревога за учителя придала Аркаше сил. Стоило открыть глаза, и все вокруг завращалось, словно на гигантской карусели. На мгновение показалось, что сейчас он умрет.

Аркаша застонал и вывалился из кресла. Кто-то протянул ему руку, помогая встать на ноги.

Ноги казались ватными, но зрение начало потихоньку проясняться. Уже почти удавалось его сфокусировать. Лиа трясла профессора, но тот не приходил в себя.

— Что… что с ним? — горло — словно кошки изодрали.

— Жив, но идти не сможет, — не оборачиваясь, ответила Лиа. — Ульзок, бери его на плечи и потащили. Уходим. Времени нет! Нэйб уже вышел.

Аркаша зачарованно уставился себе под ноги. Именно оттуда исходил отвратительный запах. Лица у этого мертвеца не осталось, лишь отсвечивающая лысина над обугленной маской выдавала его главного мучителя.

Подобные зрелища почти перестали трогать Аркашу. Сейчас его немного тошнило, но это, скорее всего, от мерзкого запаха или…

— Да очнись ты! — Лиа дернула его за руку.

— У-э-э… — он согнулся.

— Потом! Побежали! Если не пошевелитесь — мы все покойники! — Лиа тянула его к выходу.

Аркаша и сам не заметил, как оказался в коридоре.

— Слушай, я не могу тащить тебя! — Лиа выпустила его руку. — Держи оружие! Или ты идешь и защищаешь себя сам или…

— Я понял… но почему? — Аркаше было трудно формулировать мысли, что хаотично вертелись, грозя взорвать голову изнутри.

— Потому! Возьми себя в руки и не зевай. Сейчас встретимся с Нэйбом. Надо прорваться в рубку и захватить корабль… ты меня понимаешь? — она озабоченно заглянула ему в глаза.

— Да.

С каждым шагом Аркаша все отчетливее воспринимал реальность. Это причиняло боль, но от нее добавлялось упорства. Он хотел выжить. Ради себя. Ради профессора.

Иван Никифорович безвольно болтал руками, перекинутый через плечо упитанного коротышки, лицо которого казалось Аркаше смутно знакомым. Кажется, Лиа назвала его… Ульгор… Ульзок… Охранник! Да что здесь происходит?!

— Так, — Лиа остановилась. — Мы договорились встретиться у этого лифта.

Аркаша мельком взглянул на дверь:

"Черт бы побрал эти лифты!" — отчего-то они вызывали у него неконтролируемое раздражение.

— Ты как? Стрелять, если что, сможешь? — спросила Лиа.

— Дум…

Горло жутко болело, и Аркаша просто кивнул, уставившись на пистолет в своей руке. Он только что обратил на него внимание. И когда только он там оказался?

Ульзок спустил профессора на пол, прислонив к стене. Аркаша склонился к нему, потом присел на корточки.

Лоб старика был покрыт испариной, а дыхание казалось неровным.

— Ты сейчас ничем ему не поможешь, — резко сказала Лиа. — Лучше смотри по сторонам.

— Что с ним?

— Шок и перегрузка нейронных связей.

— И что…

— Не знаю! Будешь сейчас зевать, он точно никогда не очнется, потому что мы все умрем! Понял?!

Аркаша кивнул и глянул на Ульзока. Тот вовсе не выглядел бравым воякой. Он в волнении теребил в руках пистолет и испуганно косился по сторонам. Несмотря на тошноту, а может благодаря ей, Аркаша уловил едкий запах пота, исходивший от него.

— Внимание! — Лиа напряглась и наставила пистолет на дверь. — Сейчас кто-то выйдет.

Сердце Аркаши куда-то скакнуло. Приступ тошноты стал невыносим. Он стиснул зубы и поднял пистолет.

"Надо быть готовым… ко всему…"

Дверь лениво отползала в сторону. Аркаше казалось, что время растянулось. Рука дрожала. Он боялся, что не выдержит и выстрелит…

— А, дружище! — из лифта вышел Нэйб.

Виллирианец опустил пистолет. За его спиной стояли инопланетяне и Эри.

— Здесь пока все тихо, — облегченно перевела дыхание Лиа.

— Здесь и пока. Ну, что, поехали дальше? — Нэйб отступил внутрь лифта, приглашая их войти.

Лиа помогла Ульзоку поднять профессора и пояснила Аркаше:

— Рубка на верхней палубе.

— Сейчас всех убьем и путь свободен! — Нэйб похлопал по карману Ульзока. — Куда хааш сунул?

— Нет! — отрезала Лиа. — Я пока на этом корабле официальное лицо. Пойдем в рубку напролом и попробуем просто выгнать всех оттуда. Если они замешкаются, то будет меньше жертв, а у нас — больше шансов прорваться.

— Я не хочу никого убивать, — обреченно, но упрямо вздохнул Ульзок, протягивая Нэйбу коробочку.

— Болтуны! — виллирианец достал щепотку хааша.

— Нет, мы просто люди! — Аркаша неуклюже попытался выбить из рук Нэйба хааш. — Что бы, черт возьми, здесь не происходило, тебе нужен ясный рассудок!

— Слушай… ты… ты… идеалист! Ты знаешь, сколько у нас шансов захватить этот крейсер и выжить?! Можешь не отвечать! А знаешь, почему мы это делаем? Потому, что вы со стариком уже были бы безмозглыми идиотами, не подоспей мы вовремя! О каком здравом рассудке ты вообще говоришь?!

— Я говорю о душе, — упрямо отозвался Аркаша. — Что вы задумали?

— Захватить рубку и выкинуть всех в космос, — Нэйб нажал верхний символ на панели. — И обсуждать здесь нечего!

— Да, мы захватим рубку, но прежде, чем разгерметизировать корабль, дадим экипажу пару минут, чтобы убраться! — внезапно заявила Лиа. — И это тоже не обсуждается!

— Идеалисты! Вашу мать! — разозлился Нэйб.

Аркаша застыл, глядя в пол. Несколько секунд он молча шевелил губами, обдумывая положение.

— Согласен, — кивнул он.

— Это будет благородно. Мы соблюдем честь воинов! — подвел итог Рафхат.

— А я здесь вообще не причем, — заявил Эри. — Я ни стрелять, ни убивать не умею. А выжить хочу.

Лифт распахнулся, выпуская их. Лиа вышла первой. Не обращая внимания, что происходит у нее за спиной, она направилась вперед. Рубка была прямо перед ней. Сюда ей вход не запрещен.

Внезапно, дверь рубки распахнулась, и два солдата затупили ей дорогу.

— На корабле тревога. Вернитесь в вашу каюту!

— Я офицер и…

— Что за черт?! — воскликнул солдат, хватаясь за оружие.

Лиа упала на пол. В тот же миг, на нее упал солдат. Пахнуло горелым. Что-то мягкое и тяжелое, со стоном повалилось рядом.

— Тьфу! — она скинула с себя тело.

Позади нее стоял Нэйб.

— Они были помехой! — он подал ей руку.

В этот момент к ним подошли остальные. Лиа поднялась и кивнула:

— Готовы?

Не дожидаясь ответа, она попробовала открыть дверь. Управляющая панель никак не отреагировала на ее команду.

— Заблокировали. Чтобы взломать ее, уйдет уйма времени… — она в панике оглянулась на Нэйба. — Мы в ловушке…

Виллирианец деловито обшаривал карманы солдат.

— Ты меня слышишь?! — Лиа была в отчаянии. — Решил еще хаашем подразжиться?

— Успокойтесь, — обнял ее за плечи Аркаша, его тепло немного успокоило Лиа. — Уверен, сейчас что-нибудь придумаем.

Люм, заскрежетав, принялся биться в дверь. Раздались глухие удары хитина о металл.

— Люм, не будь идиотом, — Нэйб поднялся. В руках он держал крохотный квадратик, который вытащил из кармана солдата. — Корабль переведен в режим тревоги, естественно, что сработала первая ступень внутренней безопасности. Вот ключ.

— О… — Лиа нервно провела по волосам.

Ей было немного стыдно. Как она ухитрилась забыть такие элементарные вещи? Что-то случилось с ее головой. Какие-то вещи она знала и помнила совершенно четко, а что-то плавало словно в тумане. Наверное, это плата за предательство. Хорошо, хоть руки не трясутся…

Внезапно сзади послышалось движение. Наверное, подоспела еще охрана. Аркаша вскинул пистолет. Лиа вздрогнула и тоже прицелилась.

— Порядок, — Нэйб приложил ключ, и дверь потихоньку начала отходить.

Первый выстрел они пропустили. Вспышка едва не ослепила Аркашу. Он не глядя, выстрелил в ответ и дальше беспрерывно поливал коридор огнем. Опять. Надо было продержаться несколько секунд. Пистолет раскалился и жег руку.

Лиа первой скользнула внутрь рубки. Семеро офицеров, из них две женщины, уставились на них.

— Полиция Ареоса! — кричал она. — Крейсер конфискован! Всем покинуть рубку!

— Быстро! Быстро все вышли! — вторил ей Нэйб.

Виллирианец бешено размахивал пистолетом, не позволяя никому шевельнуться. Люм втаскивал профессора, а Рафхат, подобрав оружие мертвецов, помогал Аркаше отстреливаться.

— По какому праву?! — возмутился один из офицеров.

— По такому! — Нэйб выстрелил.

Исбэшник упал, завалившись грудью на ружейный пульт.

— Приказ генерала Марбаса! — Лиа ногой спихнула его на пол.

— Мы больше не выдержим! — кричал Аркаша.

Они с Ульзоком и Рафхатом едва сдерживали охрану. Промедление грозило смертью. Сейчас полетят гранаты…

— Вы что, оглохли?! — внезапно завизжал Эри. — Убирайтесь, или мы вас всех убьем! У вас две секунды!

Нэйб ухватил за шиворот стоящего рядом связиста, вытащил его оружие, ткнул в бок пистолетом и пихнул по направлению к выходу.

— Пшел вон!

— Не стреляете! — закричал тот, пролетая мимо Аркаши.

Аркаша на мгновение замер, пригнулся и прижался к стене. Связист упал на пол. Мертвый или живой? Сейчас Аркаше была безразлична его судьба. Он влетел в рубку, краем глаз отметив, что Ульзок остался у двери, но и не стреляет.

Один за другим, офицеры поспешно покидали рубку. Огонь со стороны лифта на несколько секунд прекратился. Аркаша сунулся в коридор и втащил в рубку Ульзока. Его руки показались подозрительно мягкими и безвольными.

Последним выходил старпом:

— А где капитан?

— Сдох ваш капитан! — отрезал Нэйб, водя команду в центральный компьютер. — У вас две минуты до разгерметизации всего корабля.

— Что?!

— Через две минуты вышвырну вас в открытый космос. Валите, пока можете!

— Уходите же! — крикнула Лиа.

Она вводила команду аварийной блокировки двери рубки. Старпом едва успел убраться, прежде чем вход намертво запечатался. Рафхат и Аркаша до последнего мгновения не сводили с него оружия.

— Мерзавец! — прошипела Лиа. — Двух минут мало! Многие не успеют!

— Если дать им больше, они просто выломают эту дверь! — Нэйб развалился в капитанском кресле.

— Выживет сильнейший, — меланхолично рассудил их Рафхат.




17. Зачистка


— И что дальше? — Лиа несколько отрешенно смотрела на экран.

Истребители и спасательные шлюпки окружали их со всех сторон. Разгерметизация шла полным ходом. Изо всех шлюзов — технических, стыковочных, продувочных, выходил воздух. Вместе с воздухом в космос вылетало множество мелких предметов.

Лиа старалась не думать, что вместе с мусором, пылью, посудой из столовой и личными вещами из кают, в вечное путешествие отправляются живые люди. То есть, те, кто совсем недавно был живым…

Но она была не в состоянии оторвать взгляд от воздушных потоков, где, то и дело, замечала крохотные растопыренные фигурки.

— Сейчас пальнем, чтоб не лезли, и валим отсюда! — Нэйб вводил команду на оружейном пульте.

— Куда?

Потоки воздуха почти иссякли. А вместе с ними иссякли силы Лиа. Ее начало мелко трясти. Она не знала, куда теперь податься. Прошлая жизнь осталась позади… Семья, служба, карьера…

Хотя нет! Кое-что осталось! Остался счет к Марбасу! Мерзавец за все ответит…

— Вы обещали доставить нас домой, — пробулькал Рафхат. — Это хороший корабль. Он подойдет.

— Это хороший корабль, — гримасничая, передразнил его Нэйб. — Этот хороший корабль скоро будет в Имперском розыске пунктом номер один. Не успеем мы до вас добраться. Эй, Ульзок, что скажешь? — обернулся он к приятелю. — Когда…

Ульзок лежал на полу. Над ним склонился Аркаша. Землянин бережно поддерживал его голову и что-то тихо говорил.

— Коротышка… — Нэйб на секунду замер. — Что с ним?!

— Он ранен… — чуть слышно ответил Аркаша.

— Он мертв, — отрезал Рафхат. — А мы в окружении. Надо бежать!

— Да чтоб вы все сдохли! — Нэйб ударил кулаком по оружейной панели.

Во вспышке огненного фейерверка, вырвавшегося с крейсера, утонули многие шлюпки. Взрывы разрастались и множились, расцветая мимолетными огненными цветами. В считанные мгновения они распускались, поглощали маленькие кораблики и увядали, оставляя черные безжизненные обломки.

Большинство уцелевших истребителей шарахнулись по сторонам.

— За тебя, коротышка… — пробормотал Нэйб, быстро вводя курс.




Астероиды. Больше и маленькие. Повсюду. Парят в пустоте, подобно атомам. Астероидное поле казалось бесконечным. У Аркаши закружилась голова, на какой-то миг показалось, что и он — лишь атом, бесконечно малая, неразумная и бездушная частица великого бытия. Вечной материи, из которой и состоит Вселенная…

Неприятно потрескивающий голос вернул его к реальности:

— Мы хотим домой!

Люм настойчиво щелкал жвалами, почти угрожающе нависая над Нэйбом.

— Мы все хотим домой, — тихо ответил Аркаша, отведя взгляд от внешнего монитора.

У него перехватило в горле и защипало в глазах. Слово "дом" внезапно приобрело новый смысл. Дом — это то, ради чего стоит жить и умереть. Только дом делает человека тем, кто он есть.

— А у меня больше нет дома! — с нервным смешком поежилась Лиа. — Нет дома. Нет семьи… нет карьеры… ничего нет!

— Подумаешь! — фыркнул Нэйб. — У меня, может, тоже карьера не очень сложилась… и дом куда-то запропастился… то есть дом-то на месте. Но вот я…

— Заткнись! — вскочила Лиа. — Какой у тебя может быть дом? Гигантская коробочка с хаашем?! Доставь нас куда-нибудь, а потом залезай в контейнер со своей отравой и будь счастлив! — Лиа закрыла лицо руками и отвернулась. Было видно, как вздрагивают ее плечи.

Аркаша подошел к Лиа. Он положил руки ей на плечи, пытаясь унять ее дрожь.

— Оставь меня! — она поежилась и нервно уклонилась.

— Не видишь, у девочки истерика, — усмехнулся Нэйб, рассеяно шаря в кармане. — Черт, да где же…

— У нее истерика. А что с тобой? — Аркаша шагнул к Нэйбу. — Ты сидишь здесь, как ни в чем не бывало. Насмехаешься… а вокруг тебя рушатся судьбы! Профессор болен… люди умирают! Ульзок был твоим другом, и он умер, спасая наши жизни! А тебя только коробочка с хаашем интересует?!

Нэйб замер. В его взгляде на мгновение мелькнуло смущение. Он вытащил руку из кармана:

— Ты что орешь? Причем здесь хааш? — виллирианец отвел взгляд.

— Ты хочешь достигнуть гармонии. Прозрения! А чего ты достигнешь? Безумия? Мы все постепенно умрем рядом с тобой. Сегодня погиб Ульзок. Профессор без сознания. Кто следующий?!

— Не мы! — вдруг заявил Рафхат. — Не я и не Люм. Мы возвращаемся домой. С вами или без вас.

— О! Бойцовые зверюшки совсем обнаглели. Ты что о себе возомнил, жаба? — Нэйб с прежней самоуверенностью и высокомерием посмотрел на Рафхата.

— Попробуй нам помешать! — выпустил шипы Рафхат, вскидывая пистолет.

— Мы хотим домой! — щелкал жвалами Люм.

— Кретины! — Нэйб равнодушно раскачивался в кресле.

— Нэйб груб, но прав, — престав всхлипывать, повернулась ко всем лицом Лиа. — Мы на угнанном крейсере ИСБ. Нам не дадут далеко уйти. Пока мы в астероидном поле, мы в безопасности, но стоит покинуть его и…

— Но должен же быть выход? — Аркаша стиснул руками голову, которая начинала распухать от пережитых эмоций и мыслей, разрывавших сознание в разные стороны.

— Да. И наша дорогая полковник Лиа Ланш его подсказала — пойти и погрузиться в контейнер с хаашем. Кто со мной? — Нэйб демонстративно приподнялся с места.

— Это не наш путь! — твердо сказал Аркаша. — Не твой, и никого из нас!

— И не мой, — подал голос Эри, который до этого тихо сидел в углу, прислонившись к стене. — Я не хочу ни хааша, ни к ним домой, — он кивнул на негумноидов. — Черт, да я даже к себе домой не хочу, после того, что вы там устроили!

— А тебя вообще никто не спрашивает. Тебя здесь и быть-то не должно. Это такое же недоразумение, как ты сам, — усмехнулся Нэйб.

— Это ты во всем виноват! Врываешься, творишь, что хочешь! Тащишь в мой дом хааш и всю эту исбэшную свору! А потом… — Эри сжал кулаки, словно был готов броситься на Нэйба. — Сволочь!

Плечи Лиа вновь дрогнули. Аркаша хотел вновь обнять, утешить ее, но истерический смех резанул ему слух.

— Да вы как дети! — смеялась Лиа.

Она осела на пол, спрятав лицо руками. Ее тело мелко дрожало.

— Истеричка, — равнодушно констатировал Нэйб.

— Она нормальный, живой человек! — Аркаша осторожно присел радом с Лиа. Он устало тер лоб. — И после всего, она на многое имеет право!

— И как ее истерика поможет нам найти выход из положения? — Нэйб вводил какие-то команды на главной панели. — Кто-нибудь здесь вообще может предложить что-то лучше, чем переждать опасность в астероидном поле, а потом разбрестись по своим делам?

Аркаша по-прежнему тер лоб. Голова полыхала. Сознание было возбуждено до крайности. Ему вновь казалось, что он в центре звезды. Омут огня затягивал его, глаза закрывались, сил сопротивляться почти не осталось. Но одновременно с этим нечто чистое, холодное и бесконечно гармоничное словно удерживало его, не давая провалиться в огненное забытье…

— Никто и ничего? Так и я знал, — удовлетворенно кивнул Нэйб. — Значит, все будут слушаться меня…

Раздалось недовольное шипение и треск Люма с Рафхатом.

— Нэйб! — опередив их, вскинул голову Аркаша. — Помнишь, ты говорил что-то о высшем порядке, о гармонии Вселенной?

— Ага… — Нэйб ответил автоматически, напряженно склонившись над какими-то показаниями.

— Это покажется безумием… — нерешительно начал Аркаша, чувствуя, как к нему приковались взгляды всех присутствующих. — Но то, что они со мной сделали… я имею в виду то, что они сделали со мной и профессором… это что-то изменило во мне.

— Возможно, твой мозг травмирован, — сказала Лиа. — Но если ты на ногах, думаю, все обойдется. Вот профессор, — она взглянула на Ивана Никифоровича, который лежал на полу, — он стар, у него могут быть осложнения. Надо доставить его в медотсек.

— Да… да профессор… но я не об этом. Понимаете, когда я был там… то есть здесь, но они что-то делали с моим разумом, я словно начал все видеть иначе. Наверное, Нэйб сказал бы, что у меня было прозрение…

— Срань господня! — Нэйб вскочил с кресла. — У меня тоже прозрение! Говорил же — выкинуть всех без предупреждения надо! На крейсере с десяток исбэшников. В скафандрах, гады, спрятались!

— Это проблема решаема! — Рафхат выпустил шипы. — Заполни корабль воздухом, и мы с ней разберемся.

— Теперь понятно, почему они сразу не атаковали нас снаружи, — поднялась с пола Лиа. — Что ж, это неприятно, но у нас нет выбора.

— Постойте… я хотел сказать, что мы сильны лишь вместе. Что можно достичь успеха и цели, лишь в гармонии друг с другом… — тихо говорил Аркаша. — Наши интересы…

У него сильно болела голова, и с трудом удавалось формулировать мысли, что грозили взорвать сознание. Но его уже не слушали.

— Пока датчики были оглушены ложной тревогой, они успели разбрестись по кораблю. Возможно, они вооружены куда лучше нас. Что будем делать? — Нэйб вернулся в кресло, но уселся лицом к остальным.

— Пойдем и убьем их всех. Иного выхода нет, — не задумываясь, ответил Рафхат.

— Или они нас, — Лиа растерянно посмотрела на заблокированный вход. — Сколько им потребуется времени, чтобы взломать дверь?

— Это не имеет значения, — Рафхат направился к двери. — Мы слишком далеко зашли, чтобы сидеть и трусливо ждать.

— Их больше, и они лучше вооружены! А ну стой! — Лиа кинулась за ним.

— Крейсер в наших руках. И здесь все в нашей воле! Во славу Талракеша!

— Заткнитесь оба! — прикрикнул Нэйб. — Пока никто никуда не пойдет. Там воздуха нет. Хотя, если жабам он не нужен, Рафхат может проваливать.

— Мое тело нуждается в воздухе! — вскричал Люм.

— Эри, что ты знаешь об имперских крейсерах? — спросил Нэйб.

— Да что я могу про них знать?! Ты что думаешь, инженерные схемы имперских крейсеров на Иле вместо туалетной бумаги?

— Действовать надо… надо сообща, — чуть слышно выдавил Аркаша.

Он вообще едва мог говорить. Боль стала невыносимой. Он словно присутствовал одновременно в тысяче мест. Он знал это. Он чувствовал это. Знание разрывало его. И в то же время, краем заплутавшего сознания он еще понимал, что на самом деле находится на крейсере. Вокруг идет напряженный спор. Он пытался сосредоточиться на словах, но улавливал лишь обрывки мыслей. Аркаша даже не мог понять — его ли это собственные слова-мысли, слышит ли он окружающих, или это голоса Вселенной.

— Понятно… — Нэйб развернулся к пульту управления. — Раз других предложений нет, включаю систему восстановления воздуха.

— На наших кораблях, — внезапно подал голос Рафхат, — есть возможность регулировать состав воздуха. Можем ли мы сделать это на этом крейсере?

— Зачем? Мы все равно не сможем их отравить. Они в скафандрах, — отмахнулся Нэйб.

— Да, но если задать взрывоопасный состав, то малейшей искры хватит, чтобы выжечь внутри корабля все живое.

В повисшей тишине было слышно, как поскрипывает хитин Люма, как шуршит жесткая роба Эри, тихо оседающего к стене, как трет голову и прерывисто шепчет что-то Аркаша.

— Ну и кто тут псих? — Нэйб скрестил руки на груди.

— Да это вообще бред! — ожил Эри. — От корабля-то что останется?! Хорошо, если вообще к чертям не развалится!

— Иногда умереть вместе с врагом — это последний и единственный путь воина! — не сдавался Рафхат.

— А я не воин! — срывающимся голосом закричал Эри. — Вот ты воин — иди и умри!

— Заткнись, Эри, только твоих воплей не хватает! — Лиа отвесила ему легкий подзатыльник. — Мы здесь все не воины. Мы цивилизованные люди. И побеждать должны разумом, а не…

— Разум… воля… путь… единый путь всего сущего… — бормотал Аркаша.

— Бедный, уж лучше бы без сознания был, как старик, — она бросила на землянина сочувствующий взгляд. — Даже если корабль и не развалится, нам нужен медотсек. Мы не можем рисковать, уничтожив все оборудование, да и инженерные системы будут нарушены.

— Значит, надо выйти и убить засранцев. Что может быть проще… — Нэйб покрутил головой, разминаясь. — Проще и приятней!

— У нас будет охота? — проскрипел Люм. — Люм любит охоту! Люм…

— Тьфу, придурок! — не выдержал Нэйб.

— Не придурок! — вдруг воскликнула Лиа. — Охота! Устроим охоту! Если удастся заманить их в какой-нибудь не очень нужный отсек, то…

— Эри! Какой отсек у нас не очень нужный? — Нэйб вывел на монитор схему крейсера.

— Арестантский, — буркнул Эри, не раздумывая.

— Я тоже так думаю. А вот заманить их можно только на живца. Кто приманкой будет? — Нэйб обвел взглядом компанию.

— Я недавно был. Достаточно! — поежился Эри.

— И что ловили на твое тщедушное тельце? Гарфманов?..

— Нэйб, прекрати паясничать! — не выдержала Лиа. — Пойдут все… кто может. Аркашу оставим здесь. Оставим ему пистолет. Если что-то пойдет не по плану — он попробует сдержать их, пока мы не подоспеем.

— Да он сейчас вырубится! — вскочил Эри. — Или рехнется. Нельзя бросать рубку без прикрытия. Я тоже останусь здесь!

— Этого, — Лиа презрительно стрельнула глазами на Эри, — тоже оставим. Он все равно бесполезен.

— Командуешь? — усмехнулся Нэйб.

— Хватит болтать, — Лиа подошла к Нэйбу и взглянула на показания внутренних датчиков. — Они идут одной группой. Это хорошо. Не придется вылавливать их поодиночке. Но нам придется разбиться. Надо подготовить детонаторы в арестантском отсеке. Мы…

— Деточка, — оборвал ее Нэйб. — Ты не на совещании. Прекрати провозглашать очевидные вещи. Вы с Рафхатом — идите вниз, все подготовьте. Мы с Люмом пригоним их, — он отвернулся к пульту. — Я изолировал отсек. Сейчас заменю там воздух. Тебе понадобится скафандр. Знаешь, где его взять?

Лиа кивнула. Она выглядела намного лучше, чем несколько минут назад. Взгляд снова обрел твердость, и дрожь покинула ее.

— А зачем мне идти с ней? — спросил Рафхат. — И скафандр ваш мне не подойдет. Не лучше ли…

— Ты будешь охранять меня по дороге, и пока я буду внутри, — ответила Лиа, подталкивая его к выходу. — Нэйб, открывай дверь.

Склад снаряжения находился под рубкой. Арестантский отсек двумя уровнями ниже. Лиа и Рафхат направлялись к лифту.

Сканеры показывали, что восстановление работы систем исбэшники пережидали в арсенале. А это несколькими уровнями выше. Выйти они смогли почти одновременно, поэтому Лиа очень надеялась, что Нэйб успеет отвлечь солдат, прежде чем они примутся штурмовать рубку.

Воздух все еще был достаточно разряжен. Лиа шла быстро, почти бежала и голова у нее слегка закружилась. Если придется отстреливаться — плохо. Но это оправданный риск.

Несколько секунд ожидания лифта превратились в вечную пытку для взвинченных нервов.

— Ты, правда, был готов взорвать корабль и умереть? — Лиа оглядывалась, опасаясь появления исбэшников.

— Я давно мертв, — Рафхат замер рядом с ней, лишь кончики рук, едва заметно подрагивали.

— Ты болен?

— У меня ничего не осталось.

Наконец, открылись двери лифта.

— Ну, тогда и я мертва, — горько усмехнулась Лиа. — У меня и было-то немного, но теперь нет и этого. Я изгой. Как и все мы.

— У меня не осталось даже собственного тела. Я вынужден существовать в отвратительном теле врага. Мой мир, возможно, давно погиб, а я сам продолжаю бесцельное и бессмысленное существование. Кодекс воина велит — сражаться до конца… но мне кажется, конец уже настал.

Лиа впервые слышала от Рафхата больше нескольких слов подряд. Многое она не поняла, но это существо предстало перед ней в новом свете.

— Не все так плохо, — пробормотала она, выходя из лифта.

— Нет. Ты спросила — я ответил. Я не тороплюсь умирать, но я не боюсь смерти.

— А я боюсь. Постарайся, чтобы нас не подстрелили.

* * *


Нэйб торопился. Чем быстрее они с Люмом перехватят исбэшников, тем безопаснее для рубки.

— Запомни, — виллирианец остановился перед лифтом, — скорее всего, они останутся в скафандрах. Это сделает их практически неуязвимыми для выстрелов, но они станут неповоротливыми как…

— Люм убивал врагов этим, — ронг щелкнул металлическими жвалами. — Люм голоден. Люм хочет жить!

— Люм любит болтать! Люм не будет никого жрать. Люм будет убегать! Так быстро, чтоб чертовы исбешники только задницу Люма и видели. Люм понял?

— Люм быстро бегает, — чуть склонил голову ронг. — Люм…

Нэйб стукнул его кулаком по хитину и прислушался к лифту.

— Что-то не так, — он бросился прочь.

Плавный изгиб коридора скрыл от них дверь лифта. Послышался надрывный гул, словно гудел перегруженный реактор. Лифт шел перегруженный!

— Вот, срань! Они здесь! — Нэйб вскинул пистолет. — Надо увлечь их!

Раздалось тихое шипение открывающейся двери. Люм грозно застрекотал. Нэйб выстрелил.

Из лифта, один за другим, вываливали фигуры в массивных белоснежных скафандрах. Выстрелы отражались, не причиняя им вреда.

— Эй! Я здесь, уроды! — крикнул Нэйб, прячась за поворот.

— Оружие их не берет! — рядом прижимался к стене Люм.

— Плевать! Взрывом их размажет по скафандру! — Нэйб бросился бежать.

Он не оглядывался, лишь слышал, как за спиной гулко и быстро цокает Люм, и в отдалении бухают мерные тяжелый шаги.

— Неумолимые, как сама смерть, мать твою… — Нэйб остановился и прислушался.

— Я различаю троих… может, четверых, — сказал Люм.

— Сволочи, разделились! — кивнул Нэйб.

Они бросились бежать дальше. Нэйб на ходу выкрикнул в коммуникатор.

— Лиа! Лиа, ты слышишь? Они разделились и идут к рубке! Быстро туда!

— А вы? — раздался запыхавшийся голос Лиа.

— Мы заняты! — Нэйб побежал еще быстрее.

Исбэшники палили по ним из портативного плазменного ружья. Огненные кляксы плазмы ложились по сторонам, брызгая множеством раскаленных, сияющих белым жаром, капель. Нэйб чувствовал, как обжигает сзади и перепрыгивал через пролетавшие вперед заряды.

Преследователи были неповоротливы, а дальность ружья небольшой. Бегать можно было долго.

— Что дальше? — обернулся Люм.

— В транспортный. Он на этом уровне. Быстро! — Нэйб, не останавливался. — Сделаем из уродов кровавое дерьмо!

* * *


— Черт! — Лиа держала в руках скафандр. — Это не просто скафандр, это высокоэффективная броня.

— Тебе же лучше, — меланхолично заметил Рафхат.

— Ну, да… — покачала головой Лиа. — Надеюсь, все пойдет по плану, иначе, нам не отбиться…

Влезть в скафандр без посторонней помощи оказалось не просто. Лиа запуталась в тяжелых и неуклюжих рукавах. Она покосилась на Рафхата, но его руки-щупальца не вызвали у нее доверия.

Лишь когда она изловчилась застегнуть его, скафандр обрел хоть какое-то подобие формы, и двигаться в нем стало возможно.

— Лиа! Лиа, ты слышишь? Они разделились и идут к рубке! Быстро туда! — ожил коммуникатор.

— А вы?! — Лиа судорожно сжала прибор, а сердце ее сжалось еще больше.

— Мы заняты!

Связь пропала.

— Когда рушатся планы, главное — доблесть воина! — Рафхат кинулся к выходу.

Мгновение поколебавшись, Лиа бросилась за ним. В скафандре было ужасно неудобно, она задыхалась, а тело казалось чужим и налитым свинцом, но снять его было равносильно самоубийству.

— Ты, правда, в это веришь?

— Да!.. Не знаю… — Рафхат вызвал лифт. — Меня так учили.

У Лиа закружилась голова. Ноги подкашивались и упрямо отказывались нести ее в лифт. Сердце колотилось и застревало в груди, сильно затошнило. Это было больше, чем усталость. Паника заполнила ее целиком.

— Постой! — она вцепилась в Рафхата.

— Что?.. — он выпустил шипы.

— Бежим!

Не помня себя от ужаса, Лиа бросилась прочь.

— Куда?! — неслось ей в след.

Она не оглянулась. Двигалась Лиа тяжело. Каждый шаг давался с трудом. Перед глазами мелькали черные точки, и неясный туман клубился вокруг.

Сквозь судорожное дыхание она услышала влажные шлепки, тихое шипение двери…

Сверкнула вспышка. Волной взрыва ее бросило вперед. Лиа упала. Тошнота мгновенно прошла, паника отступила. Пропали все звуки. Не вставая, Лиа оглянулась. Рафхат валялся в нескольких шагах от лифта. Шипастый шар и четыре сиреневых щупальца, безвольно раскиданных, подобно мертвым змеям.

— Рафхат!

Вскочить не удалось. Она неуклюже перевернулась на живот, все еще чувствуя себя оглушенной, и доползла до стены на четвереньках, не отрывая взгляда от талрака. Тот не шевелился.

Опираясь о стену, Лиа удалось подняться. Ноги дрожали, как будто после чудовищной нагрузки. Но с каждым шагом, она чувствовала себя все увереннее. Глухая тишина больше не пугала ее. Она явственно различала какие-то удары, доносившиеся из темного повала шахты лифта. Сам лифт был уничтожен, а его обломки покоились на дне.

— Эй!

Талрак лежал неподвижно, но ран не было видно. Броня защитила его от ударной воны, а несколько шагов вслед за Лиа отдалили от эпицентра. Бросив опасливый взгляд на шипы, Лиа тронула Рафхата за щупальце. Толстая, влажно отсвечивающая конечность чуть дрогнула.

"Конвульсия… агония… приходится в себя?" — от беспомощности хотелось плакать.

Лиа стиснула зубы и потрясла щупальце сильнее. Затем принялась беспощадно тормошить и дергать его.

— Да очнись же! — в запале она едва не пнула его.

Раздался тихий сип, бульканье, затем чуть дрогнуло другое щупальце.

— Рафхат, миленький, ну очнись же!

Лиа всхлипнула. Она боялась остаться одна. Кто знает, жив ли еще Нэйб и остальные… Она была готова бороться, но у нее не было сил делать это в одиночку.

— Как странно… — тихо проскрипел талрак.

— Что странно? — Лиа была почти счастлива.

— Я странно вижу, — талрак поднес к туловищу щупальце. Несколько секунд оно червеобразно извивалось.

— Ты что делаешь? — Лиа окончательно пришла в себя.

— Кажется, я ослеп.

— Совсем?!

— Нет… повреждены только рецепторы на руках…

— А… да ну тебя! — ей захотелось рассмеяться. — У меня тоже нет глаз на руках. И ничего.

Но тут же сердце судорожно сжалось. Исбэшники сейчас взламывают дверь рубки. Может, уже взломали! Что станет с ней, с Аркашей, со стариком!?

— У меня тоже раньше не было… а привык как-то…

Талрак по-прежнему безвольно лежал на полу и колыхал конечностями. Очень не нормальное для него поведение. Лиа стало не по себе.

— Идти можешь? — она старалась, чтобы голос не дрожал. — Да вставай же! Как там тебя учили? Главное — доблесть воина!

— А что, если я уже не воин? Я стал ронгом… это отвратительно, но такова воля судьбы. А ронги…

— Да заткнись! Слушай меня! У тебя шок. Пока ты здесь бредишь, там рубку взламывают. И тогда — ты не будешь ни талраком, ни ронгом. Ты станешь покойником. Ты сдашься! Ты покроешь себя позором!

— Ну и пусть…

— Ты сдался. Ты ничтожество! Подыхай один!

Лиа поднялась и пошла прочь. Вряд ли исбэшники заминировали все лифты.

— Постой! — Рафхат зашлепал щупальцами и зашипел от боли. — Если умирать — то быстро. Надоело гнить заживо!

* * *


Возле входа в транспортный отсек обшивка коридора была ободрана. Коммуникационные кабели вырваны и цветными лианами покрывали пол. Многие были расплавлены выстрелами и хаотично слиплись между собой, напоминая сеть или паутину. Видимо, здесь произошла стычка, когда озверевшие арестанты прорывались к истребителям.

В смертельной схватке, запутавшись в проводах, валялись два сцепившихся трупа. Исбэшник, с перегрызенным горлом, погребенной косматым здоровяком, в арестантской робе. Здоровяк в агонии сжал руки на шее врага и даже после смерти продолжал вгрызаться в нее.

— Быстрее! Еще надо найти, чем раздавить сволочей! — Нэйб пинком скинул арестанта с исбэшника, выхватил у того плазменное ружье — Вот, черт! Разряжено! — перепрыгнув через трупы, он помчался дальше.

До транспортного отсека оставалось несколько десятков шагов. Кодовый замок был уничтожен выстрелами. Дверь замерла полуоткрытой. Нэйб влетел внутрь, а Люму пришлось протискиваться боком.

Освещение здесь сохранилось лишь аварийное. Огромный ремонтный ангар. Посадочные ниши вдоль стен пустовали. При разгерметизации все, что не было закреплено, вылетело в космос, и лишь пятна крови на полу около двери напоминали, что недавно здесь был бой.

Нэйб бежал воль стен. В панике, да еще и за три минуты, исбэшники не могли забрать все. Найти боевой истребитель он почти не мечтал, но сгодится любой тягач.

— Вон! — вскричал Люм.

Нэйб и сам уже видел. В дальнем углу, теряясь в полумраке, стоял слегка помятый одноместный истребитель, закрепленный в ремонтном доке. Рядом громоздился тяжелый погрузчик.

— Проверим его! — Нэйб кинулся к истребителю.

В проеме двери показались белые фигуры. Они поодиночке протискивались внутрь. Первый сгусток плазмы долетел до середины ангара.

— Они здесь! — Люм неуклюже пригнулся.

— Твою мать! — Нэйб запрыгнул в истребитель, через открытый верхний шлюз.

Люм вскарабкался на машину, но места внутри для него не осталось. Ронг спрятался за корпусом, заглядывая в приоткрытый шлюз истребителя.

Виллирианец торопливо проверял системы, его пальцы летали по сенсорной панели.

— Пушка работает. Остальное — нет! — выдал он. — Люм, я разверну истребитель погрузчиком, а ты жми сюда, — он ткнул на красный рычаг. — Мочи гадов!

Нэйб выпрыгнул из кабины, толкнул туда ронга, захлопнул прозрачный шлюз и исчез.

Люм панически оглянулся на врагов. Четверо. Они приближались медленно, но неумолимо. Плазму исбэшники больше зря не тратили, через несколько секунд — они окажутся в пределах выстрела.

"Ну, где же Нэйб?!"

Люм всю жизнь мечтал полетать на истребителе. Но где там! Его и близко к ним не подпускали. А тут такой красавец. Имперский. Совсем не похожий на кургузые и неуклюжие боевые машины ронгов. Правда, с телом талрака, в кабине было не очень-то удобно. "Ну, что ж, не полетать — так хоть пострелять!"

Преследователи миновали середину зала. Теперь, они могут попасть! Люм вжался в кресло, словно это могло защитить его, и в тот же миг сверкнула вспышка. Плазма шипела и пузырилась, растекаясь по обшивке. Даже внутри кабины, Люм чувствовал ее жар и опасность.

Стрелять еще рано, но страх заглушал голос разума. Красный рычаг манил. Люм застрекотал и ударил по нему. Вырвался луч, раскалив стену ангара напротив. А враги приближались слева. Бесполезный выстрел. Но его мощь — передалась ронгу. Он почувствовал себя сильным. Он — победитель.

Истребитель чуть дрогнул, когда гигантские клешни погрузчика вцепились в его бока. Ангар начал медленно вращаться перед Люмом.

"Я — победитель!" — Люм вновь нажал рычаг.

Мощный, сияющий зеленью, пучок смертоносной энергии веером прошелся по ангару. Фейерверком искр отразился от стен. Кое-где вспыхнуло пламя. Враги остались невредимы — слишком высоко был взят прицел. Исбэшники разбились на пары и бросились в разные стороны. Они отстреливались.

Плазма вновь зашипела на корпусе истребителя. А Люму казалось, что она разъедает его собственное тело. Хотелось закрыть глаза и оказаться в родных Топях, а это все — лишь кошмар, дурной сон…

Он вцепился в рычаг и больше не отпускал его. Истребитель медленно разворачивался. Теперь луч шел ниже. Вот он, сыпля искрами, оставляет раскаленную докрасна полосу на стене. Догоняет исбэшников…

Люм почувствовал азарт охоты, радостное волнение. Отчего-то припомнился сладковатый вкус репинута.

Громоздкие фигуры двигались плавно и тяжело, словно плыли, от этого их сходство с добычей становилось еще больше. Они так торопились, что и не пытались отстреливаться. Ронг замер… Луч настиг их!

Тишина! Люм молчал. Молча упал первый человек. Может быть, он кричал, но в кабине ничего не было слышно. Лишь тишина… Луч прошел сквозь врага, словно человек был тенью. И эта тень распалась надвое. Часть тела превратилась в пепел.

Плохая охота, когда от добычи ничего не остается! Люму было противно смотреть, как луч настигает второго. Тот был так близко, что Люм видел его искаженное лицо. Боится или ненавидит? Люму был важен ответ.

"Боится… иначе бы он стрелял!" Люм отвел взгляд, лишь краем зрения уловив, как умирает второй

Истребитель замер. Люм посмотрел в другую сторону. На врагов. Двое. С десяток шагов отделяло их от истребителя.

"Как близко! Нэйб не успеет развернуть меня…"

Люм оказался в ловушке. Истребитель неподвижен и зажат в гигантских и таких неповоротливых клешнях погрузчика. Ронг посмотрел на него, ожидая, что машина заговорит голосом Нэйба. Или сделает хоть что-то.

Ничего! Молчание. Неподвижность.

Преследователи уже карабкались по истребителю.

"Бежать? Куда?! — Люм глянул вниз — даже если выпрыгнуть, они легко подстрелят его. — Ждать?.. Ждать и убить хоть одного!"

Люм представил, как перекусывает скафандр, как трещат кости и кровь хлещет прямо в рот. Он успеет почувствовать это прежде, чем плазма сожжет его плоть.

Люм щелкнул жвалами. Сквозь прозрачные забрала скафандров он видел лица убийц, видел ненависть в их глазах. Он ждал.

Внезапно мир рухнул.

На мгновение Люму показалось, что ангар перевернулся. Удар! Сухо щелкнули конечности и жвала скрежетнули по панели управления. Тело пронзило болью. Он ослеп.

Отчего-то Люм оказался на боку, неуклюже свесив все конечности на одну сторону. Чувства вернулись. Тусклый, едва заметный свет пробивался сбоку. Люм сообразил, что истребитель упал и перевернулся. Отсюда и темнота. Истребитель лежал на боку, почти перевернулся и практически закрыл собой тусклое аварийное освещение.

Люм чуть шелохнулся. Кажется, все в порядке. Тело талрака — крепкое. Зрение мгновенно приспособилось к темноте. Возникло странное чувство, что он не должен видеть в такой темноте, но спустя несколько мгновений, он явственно различал нос истребителя и даже выбоины на его поверхности. Талраки живут под землей! Поэтому их глаза приспособлены к скудному свету.

Зрение работало отлично. Люм прекрасно видел каждую царапину на корпусе, но вот сознание не поспевало за взглядом. Он словно плавал в тумане или киселе из обрывков мыслей и образов. Вспомнился вкус репинутов… или нет — не репинутов. Гарфманы! Люма затошнило. Он попробовал сосредоточиться на чем-то другом.

Вот истребитель. Люм внутри него. А что случилось? Что это за белый ком, торчащий из-под корпуса? Белый ком… белый свет… плазма… враги в белых скафандрах! Когда истребитель упал, врага придавило!

Люм ликовал. Он победил. Но тут он вспомнил, что на корпус карабкались двое. Один лежит раздавленный под истребителем, Люму даже было немного жаль, что не видел момент его смерти… а где второй?

Где бы он ни был, он или мертв или оглушен. Нельзя терять ни секунды! Что с Нэйбом — неизвестно, надеяться можно только на себя.

Люм с усилием толкнул шлюз, опасаясь, что его заклинило. Тяжелая прозрачная крышка отъехала легко, даже, наверно, легче, чем в естественном положении.

Первым делом, Люм высунул голову и прислушался. Ничего. Ни шороха, ни стона, ни писка. Это настораживало. Уж лучше бы раненый враг скребся и кричал. Тогда все стало бы ясно.

Люм выскользнул наружу. Он все еще чувствовал себя немного скованно. По-прежнему тишина. Истребитель нависал, и встать в полный рост не получилось. Пришлось ползти на брюхе.

Конечности талрака плохо сгибались в таком положении. Полз он медленно, громко скребя по металлическому полу хитином.

Шаг… еще шаг… Медленно, с трудом протискиваясь и скрежеща панцирем по металлическому боку истребителя, Люм приблизился к краю. Несколько шагов растянулись в вечность.

Хорошо бы оглядеться, прежде чем вылезать, но жесткая шея поворачивалась лишь вокруг себя. Положившись на слух, Люм медленно покидал укрытие…

Вспышка. Люма обдало жаром. Он практически ослеп. Он не чувствовал боли, но не чувствовал и тела.

"Враг!" Единым рывком он выпрыгнул из-за истребителя и замер. Зрение застилала белая пелена. А враг был рядом. Люм прислушался. Справа раздавалось тихое жужжание. Не раздумывая, он прыгнул на источник звука.

В белой мути мелькнул плотный силуэт, но новая вспышка поглотила мир вокруг. Люм почувствовал боль и тут же он приземлился на что-то мягкое.

Мгновенно боль стала невыносима, она лишала разума, рык рвался из горла, но Люм остервенело вгрызался в конвульсирующее нечто под собой. Теплое и соленое заполнило рот. Хотелось напиться, словно это могло унять боль. Что-то хрустело и трещало под жвалами…

— Хватит жрать! — кто-то потянул Люма за ногу.

Люм оглянулся. Он хотел рвать и убивать. Белесая пелена застилала мир. Он нацелился на смутный силуэт. Уничтожить!

— С ума сошел?! — кто-то отпрыгнул назад. — Это же я, Нэйб!

Люм закричал. Боль, утонувшая было в чужой крови, вернулась. Но она же вернула ему разум. Зрение понемногу прояснялось. Он узнавал Нэйба, и даже смутно различал нацеленное на себя оружие.

Хотелось выть от боли, а еще лучше погрузиться в прохладу воды. Люм жалобно всхлипнул. Но подавился сухим треском, вырвавшимся из горла.

— Я… я все понимаю… — проскрипел он.

— Ты ранен, — Нэйб положил оружие на пол и подошел.

"Ранен?.." Люм все больше приходил в себя. Боль уже не казалась ему невыносимой, но его беспокоили повреждения. Он так мало знал о талраках.

По-привычке ронг пошевелил рукам, чтоб воспользоваться дополнительными зрительными рецепторами, но руки не слушались. Не все слушались… Боль вновь заполнила его почти целиком.

— Не дергайся!

Нэйб присел рядом и что-то осматривал на груди Люма.

— Огонь сжег меня? — Люм боялся огня. Он ненавидел его сухой жар. Не выносил иссушающего дыхания.

— Тебе повезло. Плазма прошла боком. Ты лишился одной руки, но, по-моему, у тебя их даже перебор был.

— Огонь убивает! Огонь — зло!

— Да… да… зло… ты бы посмотрел на того парня.

— На кого?

— Которого ты сожрал, — Нэйб доставал что-то из кармана.

— Я никого не жрал! Я… — Люм не мог посмотреть на свою грудь, но он обратил внимание на нечто бело-красное рядом с собой.

Прозрачное забрало изнутри стало красным. Все, что ниже шлема тоже было красным. Разорванная ткань висела клочками вперемежку с лоскутами кожи. Какие-то гибкие, влажно блестящие, шланги вывалились наружу. Тут Люм сообразил, что это не шланги, а внутренности, а белые вкрапления — это кости. Вокруг царил пьянящий аромат охоты.

— Ну и вонь! — Нэйб поморщился и открыл коробочку, которую вытащил из кармана. — Нюхни, сколько сможешь, и пошли.

Люм с трудом отвел взгляд от поверженного врага. Запах голубого порошка из коробочки нравился ему намного меньше:

— Люм не хочет. Все говорят, что это плохой порошок.

— Это обезболивающее.

— У тебя все время что-то болит, когда ты его нюхаешь?

Секунду Нэйб смотрел на него.

— Да какого черта! — виллирианец вскочил. — Не хочешь — дело твое. Вставай! — он слегка поддел Люма ногой. — Валяться потом будешь, когда вышвырнем всех сволочей.

От легкого движения, Люма словно заново ожгло огнем. Пошатываясь, он попробовал встать.

— Ты убог и бесполезен! — Нэйб схватил его голову и вытряхнул хааш ему прямо между раскрытых жвал.

От неожиданности и оглушенный болью, Люм глубоко вдохнул. Порошок мгновенно прилип к сухому рту. Вонючая горечь вытеснила выкус крови, а потом все внутри начало неметь. Боль потихоньку отступала, вернее Люм знал, что ему должно быть больно и, наверное, еще больно, но это не волновало его.

— Надо идти!

— Я разорву их всех! — Люм чувствовал еще большую ярость, чем прежде.

— Теперь у нас есть плазменные ружья, — Нэйб наклонился за ружьем.

— Пушка истребителя мне нравилась больше, — Люм с удивлением заметил, что истребитель окрасился в сиреневый с оранжевыми полосками — боевые цвета Тильдора. — Это… это… — он тряхнул головой.

— Это глюки. Не обращай внимания.

Люм послушался. Он перестал обращать внимание на истребитель. Действительно, ничего странного не происходило.

Они с Нэйбом были на полпути к выходу, когда Люм, не удержавшись, оглянулся:

"Подумаешь!.."

Истребитель игриво подмигивал ему красными посадочными огнями.

* * *


— Мы потратили много времени, — Рафхат тащил кислородные резервуары, снятые со скафандров.

— Не важно, — Лиа даже не оглянулась на него.

Взрыв в лифте навел Лиа на мысль, что единственное эффективное сейчас оружие — гранаты или бомбы, но их на складе оборудования не оказалось. Тогда ее осенило, что кислородные резервуары, которые располагались внутри скафандра, уязвимы для ее пистолета. Скафандров на складе хватало.

Они с Рафхатом без препятствий поднялись к рубке на другом лифте. Исбэшники не удосужились проверить последствия взрыва, сочтя их мертвыми или ранеными.

Со стороны рубки слышалась какая-то возня. Лиа не могла точно определить, что делают исбэшники, но никакого лязга, грохота или шипения плазменного резака она не слышала. Боясь выдать себя, она не подключалась к общему каналу связи

— Они снимают панели со стен, — тихо сказал Рафхат.

— Черт! — Лиа на секунду остановилась. — Сволочи! Хотят проникнуть в рубку через коммуникационные туннели!

— Взрывы повредят кабели, — закончил мысль Рафхат.

— Плевать! У нас нет выбора! — Лиа пошла еще быстрее. — Ты же хотел взорвать корабль?

— Да мне-то что… Мой дух давно готов!

— Кидай баллоны подальше от вскрытых панелей и беги, — Лиа достала пистолет.

Этот поворот однообразного серого коридора с редкими одинаковыми дверьми был последним. Лиа глубоко вздохнула, покрепче сжала пистолет и кивнула Рафхату.

Талрак осторожно поставил на пол пять баллонов. Затем взял два и выглянул за поворот. Бросок! И тут же сиреневые гибкие руки метнулись за новыми снарядами. Еще бросок!

Раздались крики. Исбэшники заметили угрозу. Лиа услышала торопливые тяжелые шаги.

Полетел последний баллон. В тот же миг Рафхат, не оглядываясь, бросился назад по коридору.

Лиа вышла из-за угла. Трое с плазменными ружьями тяжело, но быстро топали к ней. Два баллона лежали около двери в рубку, а три разбросаны по коридору.

Один исбэшник вскинул ружье. Лиа опередила его. Она выстрелила. Взрыв!

Баллон с кислородом родил огненный всплеск, на мгновение охвативший коридор. Ударная волна едва не опрокинула Лиа. Она прижалась к стене и осталась на ногах.

"Нельзя терять ни секунды!" Звуки все еще словно тонули в вате, но руки не тряслись. Это главное. Лиа выглянула вновь.

Исбэшники валялись на полу. Но такой взрыв мог разве что оглушить их. Она заметила кровь на одном из тех, что неслись к ней. Удача! Осколки баллона пробили скафандр.

Исбэшникам, что возились около двери, досталось меньше. Кто-то уже тянулся к плазморужью. Лиа тщательно прицелилась и выстрелила.

Новый взрыв почти не задел ее. Не давая никому очухаться, она выстрелила вновь. И снова рвануло. Пламя и дым от затлевших стенных панелей скрыли от нее коридор. Она сделала еще несколько выстрелов, уже наугад.

"Все! Бежать!"

Кислородные баллоны кончились. Зато остались разъяренные исбэшники с плазменными ружьями и небольшая фора в погоне.

Лиа бежала. Легкие тут же начали гореть. Она задыхалась. Куда делся Рафхат, она не знала, но надеялась, что тот спасется.

"Надо добраться до арестантского отсека, — Лиа с трудом двигала свинцовыми ногами, а перед глазами плыли белые круги. — Устроим финальный фейерверк!"

Она вызвала лифт, в панике оглядываясь назад. Если преследователи успеют раньше, ей конец.

Первый исбэшник показался из-за поворота. Лиа попятилась. Тихо зажужжало ружье и слепящее яркий плевок плазмы шлепнулся в паре шагов от нее. Ждать нельзя!

Лиа бросилась дальше. Где-то должна быть аварийная лестница, но где? Она уже и так заблудилась на этом чертовом корабле.

Пот скатывался по лицу тяжелыми каплями. Сипящее дыхание практически заглушило остальные звуки. Лишь шипение плазмы постоянно мерещилось за спиной. Лиа бежала почти вслепую, и за каждым поворотом ей представлялся тупик.

Казалось, ноги распухли и вот-вот откажут. Она с трудом вписалась в последний поворот, едва не врезавшись в противоположную стену. И тут же кто-то сбил ее с ног, навалился сверху и крепко сжал.

"Мне конец! Окружили!" Сердце грозило выпрыгнуть из груди. Не глядя, Лиа отбивалась, пытаясь дотянуться до пистолета.

— Да успокойся ты! — сквозь панику, царившую в голове, долетел до нее знакомый голос. — Что за идиотская привычка бросаться на меня!

Зрение немного прояснилось, и она рассмотрела черный плащ и белые волосы державшего ее. Нэйб!

— Они гонятся за мной! До аварийного лифта не добраться… Черт! Да я даже не знаю теперь, где этот чертов лифт!

— Сколько их? — Нэйб отпустил Лиа и сунул что-то ей в руки.

— Не знаю… шесть, может пять… — она вцепилась в плазменное ружье.

— Мы им покажем! — проскрипел кто-то сзади.

Лиа оглянулась. Сзади стояли Люм и Рафхат и у них тоже были плазменные ружья.

— Вы живы! — она улыбнулась.

— Пока не сдохли! Обнимитесь потом! — крикнул Нэйб.

Ружье виллирианца тихо зажужжало. Лиа вздрогнула. Имперцы здесь. Главное — не выстрелить раньше времени, не выдать себя. От напряжения последних минут пальцы Лиа чуть дрожали.

Показался первый исбэшник. Лиа выждала две секунды и выстрелила. Ружье тихо взвизгнуло выплевывая заряд. Мельком Лиа уловила еще три мелькнувшие вспышки.

Исбэшников было четверо. Они не были готовы. Плазма мгновенно прожгла скафандр первого. Раздался мучительный крик.

Остальные попадали. Выстрелить они не успели. Спина еще одного затлела, и тело несколько секунд дергалось в конвульсиях. Две плюшки легли мимо, оставив раскаленные пятна на полу.

Несколько секунд уязвимости. Плата за убойность оружия. Но исбэшники не отстреливались. Они кубарем откатились за поворот. Лиа слышала их удаляющиеся шаги.

— Мы убьем их! — рванул за ними Люм.

Рафхат побежал следом.

— Там у дверей еще двое. Они могли очнуться! — крикнула им вслед Лиа.

* * *


Эри чувствовал себя гарфманом, загнанным в ловушку. Он в панике переводил взгляд с панели управления на пистолет, оставленный Нэйбом. Датчики движения показывали, что план провалился. Шесть из десяти исбэшников находились прямо за дверью.

Аркаша что-то беспрестанно бормотал себе под нос. Эри старался не прислушиваться к нему. Безумие бывает заразно, или того хуже. А ну как перейдет в буйную стадию… Эри сел в угол, обхватил себя руками и уперся подбородком в колени.

"Стоило пойти с остальными. Отсиделся бы в тихом углу… Все лучше, чем наедине с сумасшедшим и исбэшниками за дверью".

На старика, лежащего у стены, он старался не смотреть. Тот казался ему олицетворением собственного будущего. Скоро они все станут трупами.

— Гармония… мы должны понять друг друга… — тихо бормотал Аркаша.

— Да заткнись ты! — Эри больше не мог это выносить.

Он непроизвольно посмотрел на Аркашу и увидел, что у того из кармана торчит нагло украденная фигурка сирканца. Глядя на нее, Эри осознал, что в тот злополучный день, когда он повстречал всю эту безумную компанию, у него украли не только фигурку, но и жизнь. На глаза навернулись слезы. За что?!

— Отдай! — Эри подошел и забрал свою игрушку.

Он бережно провел по солдатику пальцами и спрятал на груди. На управляющей панели что-то замигало. Эри подскочил и увидел, что в транспортном отсеке остались только двое.

"Дурацкие белые точки! Ну, как понять, кто выжил?!" Эри почувствовал, как сирканец чуть покалывает его пластиковыми руками, словно пытается обнять и утешить.

— Спасибо, друг… только ты и остался…

Из-за двери доносилось легкий скрежет и постукивание.

"Через коммуникации хотят добраться!" Эри подхватил пистолет и уставился на выход коммуникационного туннеля.

— Я здесь… я везде… слушайте друг друга… — бубнил Аркаша.

— Ты не здесь! — зашипел Эри. — Ты вообще нигде. Ты рехнулся!

Эри больше не мог молчать или разговаривать сам с собой. Уж если выбирать между игрушкой и безумцем, то лучше безумец. По крайне мере, тогда не будет сомнений, кто тут сошел с ума.

— Ты не понимаешь, — Аркаша поднял на удивление ясный взгляд. — Мы части единого целого. Мы должны научиться понимать друг друга, только тогда мы достигнем цели.

— Заладил одно и то же!.. Скажи лучше, если ты повсюду, то может видишь, что с нашими? Они еще живы?

— Я… не знаю… я вижу музыку, но еще не научился различать какие ноты кому принадлежат. Я только начал постигать высшую гармонию…

Последние слова потонули в оглушающем грохоте. Эри упал. Он приготовился к смерти. Но дверь оказалась цела, и никто не вылезал из коммуникационных тоннелей.

— Да ну тебя, с твоим бредом! — Эри встал и отряхнул несуществующие пылинки.

Аркаша смотрел на дверь широко раскрытыми глазами и словно ничего не слышал. Он даже бормотать перестал.

— Эй! — Эри тронул его за плечо. — Ты жив, или того… к старику, в кому…

— Я п-понял! — заторможено ответил Аркаша, по-прежнему не глядя на него. — Ничто не дается просто так. Всякому действию должно быть противодействие в прошлом или будущем. Этот взрыв — залог успеха. Сам по себе, он ничто, но вкупе с последующим, он запускает цепь событий. Понимаешь? Это как детонатор! — он говорил все быстрее. — Наверное, профессор сумеет расписать это с научной точки зрения, подвести теоретическую базу. Изложить в виде формул, графиков…Уверен, это поможет сделать огромный шаг в развитии человечества!

— Угу… в психиатрии. Ты, главное, успокойся, — Эри на всякий случай отошел подальше.

"Чертов псих… Конечно! Кого еще мог притащить Нэйб?" Но несмотря ни на что, если бы сейчас в дверь вошел сам Нэйб, Эри расцеловал бы его.

Аркаша стих. Он держал профессора за руку и молча шевелил губами, иногда покачивая головой.

Эри не мог оторвать взгляда от двери. Ему начало казаться, что она чуть пульсирует, то удаляясь, то приближаясь в такт его дыханию. Он боялся перевести дух, словно это могло что-то или кого-то спугнуть. Звуков снаружи не доносилось.

Начали болеть глаза, и в горле пересохло. Тут Эри заметил, что руку, в которой он сжимал пистолет, свело от напряжения. Он перевел на нее взгляд, неловко пытаясь взять пистолет по-другому.

Вдруг ожил коммуникатор.

— Эри!

Эри вздрогнул, затекшая рука дернулась, и пистолет выстрелил. Несколько искр отлетело от двери.

— Эри! Ты там уснул?! Открывай!

Чуть дрожащими пальцами Эри вводил код разблокирования. Он торопился и одновременно боялся, что от стресса введет неправильный код. От этого руки казались деревянными, словно чужими, и выходило очень медленно.

Наконец дверь с тихим шипением отошла в сторону. Эри смог вздохнуть спокойно.

— Как отдохнул, дорогуша? — Нэйб стремительно пересек рубку. — Это мое место, — он ухватил Эри за шиворот и небрежно вытряхнул из кресла перед пультом управления.

— Да пошел ты! — Эри нервно дернул плечом.

И тут он увидел, как в рубку входит человек в белом скафандре. Исбэшник!

— Убейте! Убейте его! — Эри бросился к плазморужью. — Зачем нам пленный?!

— Расслабься, это Лиа, — не глядя, ответил Нэйб. — Надо убираться отсюда. Они могли послать сигнал или установить маяк. Тогда здесь появится куча мелких истребителей.

Эри с некоторым недоверием проследил, как человек в скафандре снимает шлем, и только увидев розовые локоны Лиа, успокоился. Хотя она ему тоже не нравилась…

— Где остальные? — ожил Аркаша.

— Двое исбэшников куда-то удрали, — Нэйб включил голографическую карту. — Их надо убить.

— Рафхат ранен, может не стило отпускать их одних? — Лиа с отвращением швырнула скафандр на пол.

— Ерунда. У нас нет времени. Они справятся… я уверен.

— А если нет? — спросил Аркаша.

— Тогда, они, наконец, перестанут доставать меня! — огрызнулся Нэйб. — Ты мешаешь мне сосредоточиться!

— Это неправильно… — прошептал Аркаша. — Я знаю это. Чтобы достичь своих целей, мы должны помочь друг другу. Я видел это. Музыка Вселенной рассказала мне о путях, которые приведут нас домой. Нас всех. И Люма с Рафхатом, и нас с профессором, и Лиа. И тебя, Нэйб.

— Нет у меня дома, — Нэйб мрачно смотрел на карту.

— Есть, только ты не знаешь, где он.

— И что же, по-твоему, мы должны сделать? — Лиа устало присела на пол рядом с Аркашей.

Нэйб взглянул на датчики. Кто-то приближался к рубке. Виллирианец направил на вход ружье и жестом приказал всем отойти.

Дверь отъехала в сторону.

— Мы свободны! — возбужденно размахивая уцелевшими руками, заявил Люм.

— Проблема устранена, — как всегда сухо констатировал Рафхат.

— Это только начало, — чуть слышно сказал Аркаша.

Нэйб неподвижно сидел в кресле. Он смотрел на карту, но взгляд его блуждал далеко за пределами этого корабля.

Эри вытащил своего сирканца и теребил в руках раскрашенную фигурку.

Рафхат замер, прижавшись к стене. Он оценивал шансы попасть домой.

Люм чувствовал, как сквозь бешенное веселье и браваду к нему вновь подступает боль. Его пугало равнодушие Рафхата к ущербу собственному телу. Как будто в его мыслях, они давно мертвецы. А подобное настроение Люм гнал прочь. Особенно сейчас. Стоило лишь подумать о мертвецах, как тела присутствующих начинали незаметно меняться, вытягиваясь и высыхая. И это пугало еще больше, хоть он и осознавал, что причина тому — воздействие порошка, которым его щедро "угостил" Нэйб.

Лиа тихо прижалась к Аркашиной спине. Она понимала, что его слова — лишь невнятные обрывки мыслей травмированного мозга, но так хотелось верить, что и для нее осталось место в этом мире.

Аркаша держал за руку Ивана Никифоровича. Он знал, что впереди долгий путь домой. Уйти всегда проще, чем вернуться.




18. Поможем друг другу!


Чарующий, кружащий голову аромат иллирианских орхидей нежно укутывал зеленую террасу. Лиа чуть коснулась шелковистых лепестков, розовых, как ее волосы. Смешно, но она любила эти капризные и прихотливые цветы именно из-за цвета. Лиа словно чувствовала с этими цветами некоторое родство и упорно высаживала их на своей террасе, хотя они постоянно гибли.

Лиа глянула вниз. Там, потерявшись во мраке и смрадном запахе гнили, притаилось дно Ареоса. Какое счастье, что отсюда его не видно, как будто этой мерзости и вовсе нет. Даже флаеры редко поднимались на такую высоту.

Небожители. Так, презрительно и завистливо кривясь, называли обитателей высотных аристократических кварталов все остальные. Пусть. Зато Лиа могла любоваться закатом и восходом прямо с собственной террасы. Роскошь, недоступная остальным.

Лиа закрыла глаза, наслаждаясь ароматом и теплыми солнечными лучами. Внезапно, ей показалось, что к тонкому запаху орхидей примешался запах сероводорода. Она поморщилась. Солнце перестало греть.

"Что за черт! Авария канализации? Химическая утечка?! — она вцепилась в поручень и огляделась. Ветер бросил в лицо очередную порцию холодного смрада. — Надо срочно в дом!"

И тут ее взгляд упал на орхидеи. Лепестки, только что отсвечивавшие розовым золотом, почернели. Они гнили прямо на глазах, в несколько мгновений превращались в комочки зловонной слизи. Но не они были источником серной вони. Сердце Лиа сжалось от дурного предчувствия. Задыхаясь от волнения и отвращения, она бросилась в свои апартаменты.

Заходящее солнце сверкнуло багровым на стеклах распахнутых дверей балкона, похожих на фасетчатые глаза насекомого. У Лиа мелькнула мысль, что все неправильно, и находиться она должна совсем в ином месте, но она тут же обо всем забыла. Ее спальня была пуста. Ни резной кровати, ни картин на стенах, ни статуи, охранявшей выход на террасу. Ничего.

Ее шаги гулко отозвались в пустой комнате.

"Бред! Этого не может быть… никто не может обокрасть мой дом…" Не веря глазам, Лиа прошла в следующую комнату. Столовая. И здесь пусто. Лиа остановилась. Ей не хотелось идти дальше. Беспокойство прошло, но вместо него поселилась пустота, тоскливая и безысходная. Каждый шаг в пустой комнате отзывался болью в душе.

— А я тебе говорю — не выйдет! Минуточку… э-э-эх! — раздался визгливый смутно знакомый голос. — Бз-з-фр! — догнал его резкий противный звук, как будто чей-то огромный кишечник освободился от газов.

Лиа вздрогнула. Сернистый запах, о котором она от шока забыла, стал отчетливее. Она бросилась в следующую комнату.

Гостиная. Здесь должна быть гостиная! Лиа в ужасе застыла в дверях. В пустой комнате стояли два роскошных кресла, с высокими спинками, в семье их в шутку называли фамильными тронами. Они достались Лиа еще от деда. Кресла казались шире, чем раньше. Они словно растянулись, пытаясь вместить в себя жирные сонтарианские туши.

Марбас и Кха Грат! Развалились посреди гостиной, они лениво гоняли маленький розовый шарик, играя прямо на полу в чуф. Простенькая комнатная игра. На пол ставятся воротца, напротив каждого игрока, а соревнующиеся вооружаются излучателями крохотного силового заряда. Интервал между зарядами — секунды три, силовым ударом надо попасть по мячику и загнать его в ворота противника. Мячики использовались с длинным ворсом, чтоб от удара, они пролетали по полу не более полуметра. При попадании силовым полем по мячику, раздавался характерный звук, примерно такой: "чуф".

Лиа задохнулась, словно кто-то ударил ее в живот. Сейчас она была готова умереть за гранату. Вот так взять и уничтожить мерзавцев. Обоих.

— Вон! — закричала она, нащупывая карман, вдруг в комбинезоне завалялось что-нибудь из оружия.

Но под пальцами оказалось жесткое кружево. Лиа глянула вниз и обомлела. На ней была прозрачная кружевная кофточка, откуда вульгарно выпирала грудь, и крохотные шортики с помпонами.

— А! — осклабился Марбас. — Пирожки! Иди сюда деточка, я покажу тебе игрушку, — он полез в необъятные недра своего мундира.

Лиа уставилась на поднос в совей руке. Пирожки. Много истекающих жиром жареных пирожков, таких же сальных и отвратительных, как сонтарианцы.

— В-вон… — Лиа показалось, что она теряет разум.

— Ай-ай-ай! — покачал пальцем Кха Грат. — Генерал, ну кто же так обращается с прислугой? А ну марш сюда, на колени и открой ротик! У нас есть для тебя подарок…

Сонтарианцы засмеялись, откинув головы назад.

"Они хотят меня поиметь… уже поимели!" Лиа затошнило.

— Бз-з-фр! — вновь раздался мерзкий звук, Марбас даже слегка приподнялся, чтоб облегчиться.

Сонтарианцы засмеялись еще громче. Их лица блестели, словно натертые маслом. А от запаха сероводорода резало глаза.

Не чувствуя под собой ног, Лиа сделала несколько шагов вперед. Ей хотелось схватить эти чертовы пирожки и засунуть их так далеко в ненавистные глотки, чтобы мерзавцы задохнулись. Сдохли!

Шаг… еще… перед глазами все плыло, и пол норовил прыгнуть прямо в лицо. Лиа вытянула перед собой руки, чтоб не врезаться в черно-белые квадратики паркета.

Бамц! На пол упало блюдо. Зато пол перестал скакать перед глазами. Лиа с опаской взглянула вниз.

"Что это, среди пирожков? — она уставилась на розовый мячик для игры. — Странно, они всегда черные, а этот розовый…"

Внезапно в глазах потемнело и тошнота стала невыносима. Горло обожгло кислым. Розовый шарик оказался отрезанной головой. Это ее голова со свалявшимися в колтун розовыми волосами!

* * *


Лиа открыла глаза, пытаясь стряхнуть липкое оцепенение кошмара. В единственном жилом отсеке истребителя-разведчика было ужасно тесно и душно, наверное от того и снилась всякая дрянь. В горле пересохло, сердце грозило выскочить из груди, а тело устало настолько, что казалось чужим.

Наверное, стоило немного подождать, прежде чем отправляться на Ареос, но Лиа боялась, что энтузиазм Нэйба может пропасть в любой момент. Она вообще не могла понять, зачем он согласился сопровождать ее на Ареос, чтобы помочь ей отомстить Марбасу. Очередной фокус мозга, изъеденного хаашем. Но как бы странно не вел себя Нэйб, он многое знал о делах Кха Грата и Марбаса.

"Прозрение… путешествия… Земля… плевать на все! Лишь бы с Марбасом разобраться! — Лиа поднялась с жесткой узкой кровати и направилась в рубку. — Черт бы побрал эти истребители. Консервные банки для тупого мяса — никаких удобств… здесь просто невозможно находиться!"

В узком проеме, отделявшем жилой отсек от рубки, было несколько свежее. Лиа вошла в рубку. Аркаша задумчиво смотрел на монитор. В последнее время он вообще в основном молчал, лишь глаза лихорадочно поблескивали. Нэйб нервно барабанил пальцами по панели управления.

"Аркаша тоже стал немного странным… а впрочем, все мы изменились!"

Лиа была благодарна Аркаше. И в то же время не могла избавиться от противного ощущения, что, соглашаясь на их помощь, ведет себя не совсем честно. По сути, они давно расплатились друг с другом за прошлое, а больше ей предложить нечего. До конца поверить в слова Аркаши о предопределенном свыше переплетении их судеб и положиться на высшие силы, она не могла. Нет, она пока столько хааша не вынюхала!

Что будет с ней дальше, если удастся разобраться с Марбасом, Лиа не знала. И от этого боль по потерянному становилась лишь сильнее.

— А почему бы нам его просто не грохнуть? — воскликнул Нэйб, обернувшись к ней.

— Нет. Убить Марбаса это… это грубо и бессмысленно. Я должна показать всем, что он за подонок. Возможно, это вернет мне мою репутацию…

— Ты в это веришь? — Нэйб рассмеялся. — Аркаша, твоя подружка совсем умом тронулась, надо было оставить ее с остальными недоумками на крейсере. По-простому бы с проблемами разобрались, как любит говорить Рафхат.

— На крейсере нет недоумков, — ожил землянин, — так же, как их нет здесь. Вселенная не порождает недоумков. Все мы — личности, просто кто-то находит свое место, а кто-то нет. Интересный парадокс… если попробовать выявить зависимость между положением живого существа, местом его проживания и успеха, то… Нет, пожалей, нужны какие-то другие параметры… Вселенная — великая наука и мы лишь начинаем постигать ее законы. Наверное, тот, кто сумеет познать хотя бы их сотую часть — станет богом, — Аркаша продолжал зачарованно смотреть на монитор, где мелькали звезды.

Взгляд Лиа тоже приковало к этому зрелищу. Яркие звезды, волшебным потоком несущиеся мимо — не более чем визуальная проекция. На самом деле снаружи происходили совсем иные процессы, но люди любили смотреть на проносившиеся мимо звезды.

— Нэйб, — стряхнула она оцепенение, — ты уже согласился с моим планом. И на Ареосе ты будешь играть по моим правилам. И если ты…

— Ты что, угрожаешь мне?! — виллирианец фыркнул и засмеялся еще громче. — Очнись, девочка, я с тобой только потому, что хочу надрать жирную задницу Кха Грату. Знаешь, он как-то обещал скормить меня своим лабораторным крысам. Мерзкие такие твари — размером с мою руку и вечно какие-то облезлые, мокрые, только усы торчат… Вот тебя, например, несколько таких тварей съедят минут за десять. Интересно, а сколько времени у них уйдет на жирного сонтарианца?.. — Нэйб мечтательно смолк.

— Фу! — Лиа присела в кресло связиста.

— Вот именно — фу! — изображая ее, Нэйб сморщился и оттопырил нижнюю губу. — Так что — не надо командовать. Ты теперь — никто. И никем останешься. Потому что Марбас не отдавал тебе приказа захватывать имперский крейсер и вышвыривать в космос его команду. Или думаешь, твоя розововолосая родня сумеет отмыть тебя от этого дерьма? А?

— У меня не было выбора…

— Нет, был. Ты могла сдохнуть, как и положено законопослушному гражданину империи.

— Отстань! — Лиа разозлилась. — У тебя что, хааш кончился? Ищешь развлечений? Скотина!

— Развлекаться с тобой? Пф-ф! Больно надо! — Нэйб отвернулся к панели и ввел какую-то команду. — Ты не в моем вкусе.

— Прекратите оскорблять друг друга, — вмешался Аркаша.

На мониторе заплясали разноцветные круглобокие существа. Они пели дурацкую песенку про конфеты.

— Аркаша, помнишь хрюмликов? Я вот прихватил с собой парочку записей, — как ни в чем ни бывало, заговорил Нэйб. — Посмотри — тебе будет интересно. Это одна из моих любимых серий, она рассказывает о возникновении Вселенной.

— Какой именно? Ты же говорил, что их много.

— Да какая разница! Ты мультик главное смотри. Я вот, как скучно становится — сразу хлюмликов ставлю.

— Или хааш нюхаешь, — Лиа поудобнее устроилась в кресле.

— А нету хааша, — беззлобно отмахнулся Нэйб. — Они его куда-то спрятали.

— Хрюмлики спрятали? — Лиа недоверчиво покосилась на виллирианца.

— Да нет, земляне… ты лучше смотри, сейчас самое интересное начнется!

На экране один из хрюмликов пожирал конфеты быстрее всех. Потом конфеты начали лететь к нему сами, минуя остальных. Хрюмлик постепенно менял цвет, с нежно-розового на ярко-красный. Потом он, одного за другим, проглотил и остальных хрюмликов.

— Кха Грату бы понравился этот обжора, — хмыкнул Нэйб. — А сейчас, смотри, что с такими бывает.

Внезапно безобразно раздувшийся хрюмлик-обжора принялся уплотняться. Он сжимался и сжимался, а потом — бах! И взорвался. Его останки в виде пыли разлетелись в разные стороны. Они продолжали ускоряться, перемешиваясь и закручиваясь в причудливые спирали.

— Если рассматривать это в масштабах вселенной, мы наблюдали процесс — когда переизбыток энергии, через взрыв приводит к преобразованию ее в материю. Таким образом, и зарождаются все сущее. Потом из этого говна формируются галактики, солнечные системы, планеты и так далее… Часть этого, правда, так и остается космическим говном… то есть пылью.

— Очень… очень познавательно, — Аркаша весь подался вперед, наблюдая за формированием будущих систем.

— Но лично мне всегда нравилось более буквальное восприятие этой серии: будешь много жрать — лопнешь. Сонтарианцы слишком много жрут, — закончил Нэйб.

— Люди и Вселенная живут по одним законам, — задумчиво ответил Аркаша.

* * *


Иван Никифорович любовался голографической картой Вселенной. Вернее, это со стороны казалось, что он любуется.

Профессору представлялось, что кто-то разломил его жизнь две части — до и после комы, из которой его с трудом вывели четыре дня назад. До — он был просто человеком, ученым, исследователем. После… профессор не знал, кем он теперь стал.

Временами, он думал, что по-прежнему является простым человеком, ничего не знающим, всего лишь песчинка, незаметная в огромной воронке мироздания. Но иногда накатывало странное ощущение, что он и есть Вселенная. В такие моменты профессор опасался за свой рассудок. Утешало лишь, что истинно сумасшедший никогда не будет считать себя таковым.

Или будет?..

Вот, например, сейчас, он любовался сияющей мириадами светил картой. На первый взгляд, объемное и неподвижное изображение. Но профессор смотрел на него уже так долго, что видел, как галактики чуть поменяли свое положение. Они сдвинулись буквально на долю микрона, мало какой прибор сумел бы засечь такое незначительное отклонение в масштабах карты.

А профессор видел. Он видел, как на бешеных скоростях несутся в пространстве планетарные системы, как приближаются к центру галактики и то же время удалятся от центра Вселенной. Он буквально видел, как светится перед ним кружево, из тончайших нитей — следов пролетевших светил. Он был солнцем и планетами, он знал тайны и законы материи… вот стоит только напрячься — и он станет всем сущим в мире. Он станет богом.

Иван Никифорович покачнулся. Голову заломило невыносимой болью. Так было всегда, стоило только попытаться ухватить обрывки того знания, что он чувствовал в себе.

Четыре дня назад, выведя его из комы, Лиа сказала, что это последствия шока, и травм, нанесенных его мозгу. Может и так, но профессор не оставлял попыток оседлать полет мысли, постичь Вселенную. Он просто не мог отречься от такой возможности, это означало предать все, ради чего он жил.

— Нет, я так больше не могу! — в рубку ворвался Эри, он как всегда был на взводе. — В конце концов, у меня уйма дел! Я должен привести этот чертов крейсер в рабочее состояние. У нас уничтожена половина коммуникационных узлов! Вот вы знаете, например, что из ремонтного отсека повылетали почти все инструменты и большинство запчастей? — Эри раздраженно плюхнулся в кресло и обиженно уставился на профессора, ожидая от него ответа. — И как я, по-вашему, должен ремонтировать корабль? На сопли склеивать?! А главное, когда? Когда я должен эти заниматься?!

— Успокойтесь, дружок, — Иван Никифорович бы рад неожиданному появлению Эри.

Благодаря ему, профессор вынырнул из космического водоворота. Еще немного, и сознание могло погрузиться в новую кому. Иван Никифорович чувствовал это, и Лиа предупреждала о такой возможности, но бороться с искушением он не мог.

— Вы успокойтесь. Хотите, я приготовлю вам чай? — профессор предложил это по-привычке, хотя никакого чая на борту крейсера не было, а если и был, то как тут его готовить, Иван Никифорович не знал. — Когда вы с капитаном обсуждали повреждения крейсера, вы уверяли его, что справитесь. Так что же изменилось?

— Справлюсь?! — от возмущения Эри взвизгнул громче обычного. — А я и справился бы! Но когда я это говорил, то предполагал, что некоторые на этом корабле будут мне помогать! И что я вижу? Что?!

— А что такое? А впрочем, я понимаю… простите, я не должен бросать все на вас, — профессор стыдливо опустил глаза. — Пойдемте. Я помогу вам!

Старый землянин решительно поднялся. При этом его сильно качнуло в сторону, он побледнел и рухнул обратно в капитанское кресло.

— Простите… — он вытер мгновенно выступивший пот. — Я просто слишком резко встал… вот сейчас… сейчас… должна же быть и от меня какая-то польза…

— Да успокойтесь вы, профессор. Чем вы поможете-то? Знаний у вас никаких, а сил еще меньше. Вот, на ногах не стоите…

— О… — профессор почувствовал, что краснеет.

Он тут сидит, мнит себя равным богу, а мальчишка-техник между делом заявляет, что знаний у него никаких. Обидно… но ведь Эри прав.

— Но вот эта парочка! — зло продолжил Эри. — Ронг и талрак! Не разберешь, кто из них кто, да мне и неинтересно! Они везде таскаются за мной!

— Но ведь это прекрасно. Разве они вам не помогают? Конечно, может они и не очень разбираются в технике, но зато такие сильные и ловкие.

— А с чего вы взяли, что эти уроды таскаются за мной, чтобы помочь?

— Ну… а зачем же еще? — опешил Иван Никифорович.

— А чтобы меня изводить! Они не затыкаются ни на мгновение. И как, скажите, я могу сосредоточиться на проблеме поврежденного гиперкабеля, когда они все время вопят о своих нейроошейниках? Как?! Да лучше бы они вообще куда-нибудь провалились!

— Понимаю, — профессор задумался.

— Сними, да сними, — гнусаво передразнивая Люма, нараспев начал Эри. — Ну ты же можешь… лучше умереть, чем жить в этом теле… позор разъедает мою душу… Тьфу! Ну почему Нэйб не забрал этих придурков с собой?!

— Знаете, Эри, я, может, и не так много знаю об устройстве этого крейсера, но зато я многое понимаю в отношениях между людьми… ведь все мы в конечном итоге — люди. Так вот, если вам и вправду будет удобнее работать без них, я могу избавить вас от их общества.

Эри как-то странно на него глянул:

— Э-э-э… я вовсе не желаю их смерти… но поймите и вы, ну не могу я сейчас их ошейниками заниматься! Это ж надо их биологию немного изучить, да и с таким устройством я никогда не имел дела. А времени в обрез! Нэйб вернется, и надо будет драпать.

— Да вы не так меня поняли! — рассмеялся профессор. — У меня есть кое-что, способное заинтересовать наших негуманоидных друзей. Это даст вам возможность спокойно работать.

— И что же это? — Эри взглянул на него с еще большим опасением.

Профессор видел настороженность в глазах молодого человека. И понимал, откуда она взялась. Иван Никифорович и сам, наблюдая со стороны, засомневался бы в собственном рассудке.

— У меня есть желание выслушать и рассудить! А поверьте, им это требуется не меньше, чем освободиться от уз нейроошейников. Может быть, даже больше. Взаимопонимание — это то, чего не хватает их народам. Возможно, эта парочка станет первыми в истории ронгом и талраком, нашедшими общий язык, и это может изменить их миры!

"А еще это требуется мне, — продолжил он мысленно. — Просто сидеть и беседовать с кем-то. Иначе, я, действительно, сойду с ума".

— Идет, — Эри воспользовался паузой, и прервал его. — Делайте, что хотите, только избавьте меня от них.

— Я обещаю вам, — Иван Никифорович улыбнулся. — Но и вы должны обещать мне одну вещь.

— Ну что еще? — скис Эри.

— Как только у вас будет время, вы избавите их от этих отвратительных оков!

— Не раньше, чем приведу крейсер в состояние, пригодное к эксплуатации!

— Ну, разумеется.




19. Полицейская операция


День начинался как обычно. По-правде говоря, Пракс не очень любил дни, когда в лаборатории накапливались большие партии хааша, особенно — для оправки на другие планеты. Слишком много суеты и беспокойства. Контролировать фасовщиков, грузчиков и курьеров становилось намного труднее. А еще эти проверки, случавшиеся после оправки каждой крупной партии… все это сильно нервировало Пракса.

Должность начальника лаборатории Пракс получил в результате перестановки кадров, которую устроил доктор Кха Грат после трагической гибели господина Карзога. Сначала Паркс чувствовал себя на новом месте неуверенно, ведь он ничего не понимал в производстве хааша, но быстро понял, что главное — следить за рабочими. А уж это он умел. Опыт распорядителя боев не прошел даром. Пракс давно научился решать проблемы, не беспокоя начальство по пустякам. Если что — виновного всегда можно и в расход пустить по-тихому.

То ли от переживаний, то ли от долгого сидения над отчетом для Кха Грата, у него сильно разболелся геморрой. Пракс ерзал в жестком кресле и проклинал свою работу.

Мучения становились невыносимыми. Надо бы смазать больное место чудодейственной мазью. Пракс с кряхтением поднялся, медленно разминая затекшие ноги. Ноги были его гордостью — стройные и мускулистые, на его взгляд они компенсировали небольшое брюшко, которое нависало над поясом.

"Все-таки, как удобно иметь личный кабинет!.. Никакой дурак не посмеет вломиться без разрешения" — Пракс открыл ящик стола и достал тюбик с мазью. Раньше для этого приходилось уединяться в разных местах или запираться в туалете.

Пракс вздохнул, подумав, что скоро придется вновь идти на прием к врачу. Нет, конечно, доктор Кха Грат больше лично не занимался его задницей, поэтому операции проходили безболезненно, но визит к любому доктору все равно был сильным стрессом для деликатного и немного стеснительного Пракса.

Он вновь тяжело вздохнул, призадумавшись, за что же судьба послала такое тяжкое наказание, и снял штаны. Мазь была светло-коричневой, тягучей и остро пахла чем-то неприятно-медицинским.

Внезапно в коридоре послышался топот и грохот. Пракс вздрогнул. Он схватился за штаны.

От мощного пинка, дверь резко, с грохотом, распахнулась.

— На пол! На пол, сука! — заорал полицейский.

— Э-это нед-доразумение…

Пракс оцепенел. Руки задрожали, став будто чужими, и проклятые штаны упали на пол.

— Заткнись, падла голожопая! — полицейский выстрелил поверх его головы.

Пракс рухнул на пол, позабыв про штаны. По телу забегал нервный озноб. Особенно холодило голую задницу. А голова, наоборот, полыхала от распиравших ее мыслей.

Полицейский тут же оказался над ним. Он быстро ощупал карманы, заломил руки за спину и рывком поднял его на ноги.

— Ой! — вскрикнул Пракс от боли в вывернутых суставах. — Свяжитесь со своим начальством! Я лично знаю генерала Марб…

Второй полицейский, вошедший в кабинет, молча, почти без размаха, вмазал ему по зубам прикладом лучевика. Пракс подавился концом фразы, кровью и осколками зубов.

Его выволокли в коридор и пихнули вперед. Из помещения основной лаборатории доносились крики, грохот и звон, словно что-то билось. Полицейский толкнул его дальше.

Сердце Пракса замерло. Ноги отказывались двигаться. Лишь руки намертво вцепились в штаны, поддерживая их. Все не так. Если Кха Грат и Марбас что-то не поделили, то он, как начальник лаборатории, вполне может оказать крайним. Его могут даже убить!

— Пу-усти-и! — от ужаса он развернулся и безрассудно бросился грудью на конвоира.

— Вперед, я сказал! — полицейский ткнул ему прикладом в поддых.

— О-о-о! — Пракс скорчился, выдыхая последний воздух.

Вместе с воздухом вышла и решимость сопротивляться. Полусогнувшись, сопровождаемый легкими тычками в спину, он засеменил по коридору.

В лаборатории царил хаос. Рабочие стояли в углу, сбившись в стадо, под прицелом нескольких бластеров. Пракса толкнули к ним.

Полицейские в черной униформе и с опущенными забралами огромных шлемов, похожие на роботов, методично уничтожали оборудование. Насколько можно было судить по визгу автопогрузчиков и грохоту из соседних складских помещений — там тоже царил беспредел. Готовый товар вывозили, а остальное — громили.

Куда делась охрана, Пракс и предположить не мог, а ведь ее хватало и перед лабораторией, все-таки девятый уровень защиты… и автоматика отчего-то не сработала…

Пракс в ужасе наблюдал, как разлетаются вдребезги циклотроны и перегоночные чаны. Но самое страшное — весь пол, щедро, словно песком на пляже, был усыпан сырьем для синтезирования хааша. А еще больше его дымилось прямо в грузовых контейнерах. Сырье стоило неимоверно дорого, а сейчас в лаборатории находился огромный запас. Этим товаром планировалось обеспечивать нужды всего Ареоса целый месяц!

Вентиляция надрывно гудела, но все равно не справлялась с чадящим дымом. А полицейские подбрасывали все новые и новые упаковки с сырьем. Чад стал невыносимый, от него слезились глаза и горели легкие.

Праксу показалось, что полицейские вытянулись, даже шлемы из круглых стали овальными, похожими на яйцо, а руки и ноги гнулись плавно, словно пластилиновые. Пракс моргнул — вновь взглянул — полицейские не ходили, они летали над полом, лишь имитируя шаги.

"Они не люди! Поэтому и в шлемах, чтоб никто этого не понял! Нас захватывают инопланетяне! Ареос оккупировали, и начали они именно с лаборатории Кха Грата. Ведь у кого хааш — у того и власть!"

Вдруг один из пришельцев начал раздуваться. Сначала он превратился в огромный шар, потом ровно по центру пробежала вертикальная линия, и он чуть разделился, образовал два полушария. Гибкие руки торчали из самой середины и, извиваясь, затягивались в узлы. Лишь круглый шлем на тонкой шее возвышался над этим кошмаром. Больше всего это напоминало большую черную задницу с огромным и живым геморроидальным узлом по центру и тощим пенисом сверху. Этого нервы Пракса уже не выдержали.

— Мы будем вашими рабами! — завопил он, бросаясь на колени.

Он не знал, с кем имеет дело, но опыт общения с инопланетянами-бойцами кое-чему его научил — все любят подчинение. При захвате — главное выжить!

— Да кому ты сдался-то, пень геморроидальный! — заржала задница.

От его грубого голоса, что-то щелкнуло у Пракса в мозгу. Говорящая инопланетная задница, обладающая сверхтехнологиями и уникальными способностями, мгновенно обернулась обыкновенным хамом и болваном — полицейским. Начальник лаборатории вновь видел отчетливую и до отвращения реальную картинку — их грабят и громят обыкновенные люди. И выглядели они снова обычно. Лиц, правда, не видно, но руки и ноги совершенно обычные…

"Черт! Это я дымом надышался… он же токсичный! Ну и дрянь!" Пракс бросал взгляды по сторонам — если он переживет этот погром, надо сделать так, чтоб слухи о его поведении не дошли до Кха Грата.

Но остальным служащим было не до него. Судя по затравленным взглядам, бледным потным лицами, трясущимся губам и расширенным зрачкам — все они видели что-то свое. Что-то неприятное…

Фигуры полицейских опять начали деформироваться. Смотреть на это было страшно. Поэтому Пракс из-за всех сил цеплялся за мысль, что это лишь галлюцинация и думать надо совсем о другом: почему все это происходит, и что докладывать Кха Грату?

Тут Праксу немного взгрустнулось — он так не решился утаить немного товара. Сейчас все так удачно списалось бы… если, конечно, удастся выжить. Скупая слеза, вызванная не то тоской упущенному шансу подзаработать, не то едким дымом, скатилась по щеке. Черные фигуры расплывались в дрожащей слезинке. Может, оно и к лучшему… меньше будет галлюцинаций…

Но, на всякий случай, Пракс присмотрелся к полицейскому, который распоряжался погромом. Тот казался чуть выше остальных. Пару раз он давал команды. Его голос сильно отличался от голосов остальных полицейских — высокомерие так и сквозило в нем. Пракс был готов поклясться, что где-то уже слышал этот голос. Он перебирал в памяти всех полицейских, когда-либо виденных рядом с Марбасом.

Воображение услужливо рисовало их лица на черном забрале шлема. Лица искажались, скалили клыки, глаза вываливались на тонких красных ниточках и болтались, словно шарики на резинке. Пракса затошнило.

"Пусть сами разбираются! Наше дело маленькое…" — и тут ноги Пракса подкосились. Он увидел, как меж дымящихся контейнеров, осторожно ступая по грязно-серому порошку сырья, идут несколько журналистов. Самые настоящие журналисты с крохотными камерами в руках.

* * *


Доктор Кха Грат был доволен жизнью. На блюде никогда не переводились пирожки и никто… никто не смел ему указывать. Временами он даже подумывал о политической карьере, но заниматься этим всерьез было лень.

Правда, неплохо бы перебраться жить в "поднебесье", куда пускают лишь аристократов и высших чиновников, но и здесь, в "серединных" кварталах тоже жилось неплохо. Весьма неплохо.

Доктор откинулся в мягком, обволакивающем его необъятную тушу кресле, взял ароматный, истекающий мясным соком пирожок и в блаженстве прикрыл глаза. Он был счастлив…

Пока не ожил коммуникатор.

"Черт бы их всех побрал! — Кха Грат в раздражении бросил надкушенный пирожок в тарелку, но тот выскользнул из нее и упал на пол. Мясная начинка вывалилась прямо на паркет. — Опять пятно будет! — доктор обиделся на звонившего еще больше. — Ты мне за все заплатишь! — он принял вызов. — Пракс! Старый засранец!"

С маленького экрана на сонтарианца затравленно смотрел Пракс. Он был бледен, взъерошен и не сразу начал говорить, сперва промямлив что-то нечленораздельное, словно внезапно начал заикаться или был пьян.

— Ну что еще? Быстро говори, или я твой геморрой тебе же на морду натяну!

— Д-доктор, доктор! — выдавил Пракс. — Здесь была полиция! Они забрали весь товар… Весь!

Коммуникатор вывалился из руки Кха Грата и упал на пол. А сам он вскочил с кресла.

— Нет!!! — доктор в ярости затопал ногами.

— И еще… еще они уничтожили об-борудование… — продолжил Пракс…

Коммуникатор жалобно пискнул под ногами Кха Грата и разлетелся на кусочки. Сонтарианец продолжал истерически топать, перемешивая ногами пластиковое крошево и остатки пирожка, вдавливая их в паркет.

— Убью!!! Всех убью! Марбас, сволочь, ты у меня пирожки с говном жрать будешь! Да ты… ты сам — пирожок с говном!

* * *


Нэйб запрыгнул в флаер. Он снял черный полицейский шлем, тряхнул головой и облегченно вздохнул.

— Ну, ты довольна? — обернулся он к Лиа, которая сидела сзади.

— Если хотите знать мое мнение, — в флаер залезал еще один человек в форме полицейского, — то эти мерзавцы заслуживают даже большего! Я и представить не мог, с каким размахом они производят эту дрянь! — Аркадий Петрович тоже снял шлем.

— Это только начало, — Лиа задумчиво наблюдала, как к зданию разгромленной лаборатории Кха Грата подваливает все больше народу. Несколько журналистов крутились вокруг. — Пора убираться, пока кто-нибудь чего не заподозрил.

— Ты уверена, что на Тобри Краста можно положиться? — Нэйб плавно поднял машину, автоматически отметив, как несколько грузовых флаеров направились в совершенно другом направлении. Не люблю всех этих болтунов от рабочих…

— В "Скользком логове" погиб его единственный сын. Да он бы с торговцев хаашем лично шкуру спустил, если бы мог… а так… да он чуть не расцеловал меня, когда услышал план. А глава городских профсоюзов — это, знаешь ли, огромная сила. И он будет с нами до конца, — у Лиа запищал коммуникатор. — Это он!

— Мне уже звонили, — без приветствия буркнул глава профсоюзов. — Журналисты с цепи рвутся. Как у вас дела? Не засветились? Если всплывет мое имя…

— Престаньте паниковать, Тобри, — отрезала Лиа. — Вы увязли в этом деле по уши, но все под контролем. Он, — она выделила это слова, опасаясь называть по незащищенной линии имя Марбаса, — никуда не денется. Просто не успеет.

— Да журналисты уже в полиции! А там ничего не известно об… этой акции.

— У него не будет времени что-либо сообразить! — она отключила связь. — Паникер…

— Мы, конечно, самые умные, но… — Нэйб вел флаер на бешенной скорости, но как-то рассеянно смотрел вперед, — … просто грохнуть бы чертовых сонтариацев, и дело с концом…

— Нет!

— Лиа права, — неожиданно встрял Аркаша. — Зло должно быть уничтожено не физически, а морально.

— Пф! — Нэйб рассмеялся, флаер вильнул в сторону и едва не врезался в другую машину. — Да это лепет, на уровне детских сказок! Уж от тебя, Аркаша, я такой глупости не ожидал… хотя, вы, земляне, странные…

— Не в этом дело! — Аркадий Петрович, подался вперед, вцепился в спинку кресла Нэйба и с жаром продолжил: — Всякая несправедливость рождает волны, так сказать… пространственное возмущение. И чтобы погасить негативное возмущение в эфире, следует запустить волны с противоположным зарядом. Вот скажем, такое явление, как отпущение грехов…

— Никогда о таком не слышал, — зевнул Нэйб.

— Распространенное понятие во многих религиях планет низкого уровня развития, — без насмешки пояснила Лиа.

— Так вот, — продолжал Аркаша, — отпущение грехов, морально освобождает человека, но лишь в том случае, если его раскаяние искренне. В случае же, когда возмущение касается проблемы общества — следует запустить волны, которые заставят людей задуматься над разъедающими их пороками.

— Чушь и дешевый морализм! — отмахнулся Нэйб. — Кто слушать-то будет?

— Некоторая информация распространяется и влияет на людей помимо их воли. Она просто есть.

Несколько секунд они летели в тишине. Город мелькал единым пестрым и суетливым потоком. Даже взгляд ни за что не цеплялся.

— Знаешь… по-моему, ты еще не совсем оправился от травмы. То есть, твой мозг выдает вещи, которые и с хаашем-то бредом кажутся, — протянул Нэйб.

— В том-то и дело! — Аркаша торжествовал. — Вспомни, ты ведь этого хотел — научиться постигать вселенную без хааша. Пойми — есть некий баланс высших сил. Если хочешь достичь гармонии — ты должен научиться чувствовать его, плыть в нем, как в потоке физических частиц… — Аркаша смолк, словно внезапно выдохся. — Эх, плохо я объясняю — вот профессора бы сюда.

* * *


Генерал Марбас скучал. Он лениво обегал взглядом свой кабинет: шкафы, заваленные кубическими кристаллами с архивными данными, массивный стол, под стать хозяину кабинета, несколько памятных голограмм с большими политиками и знаменитостями, трехмерник в углу…

Когда-то ему казалось интересным составлять из кристаллов разные композиции. Потом он построил из них игрушечный городок, но вскоре ему надоело это развлечение и сейчас кристаллы лежали скучными рядами.

Генерал вновь на них уставился: "А не сложить ли мне снова что-нибудь из кристалликов?.. Может, потом даже представить это на выставке современного искусства… А что, человек я уважаемый, приз какой-нибудь получу…"

Марбас попытался представить, что бы можно было сложить из кристаллов, но на ум приходило только блюдо с пирожками. Идея показалась ему неплохой, даже весьма метафоричной, ведь кристаллы начинены информацией, так же, как и пирожки мясом…

"Вот только надо бы заказать новые кристаллы, а то эти все же со служебными данными…"

Марбас вздохнул и потянулся вызвать секретаря. Кресло жалобно скрипнуло под его тушей. Но секретарь появился прежде, чем генерал нажал кнопку.

— В чем дело? — по растрепанному виду секретаря генерал заподозрил неладное.

— Включите трехмерку, господин генерал! Включите!

— Ой! Ну что там еще? Ты же знаешь, я не интересуюсь спортивными новостями… — Марбас лениво потянулся за пультом. — Какой канал-то?

— Любой!

Сердце Марбаса упало. О какой-нибудь ерунде по всем канал одновременно орать не станут. А любые громкие неожиданности он не любил.

— … Итак, мы завершаем наш репортаж с места событий, — с подчеркнуто торжественным и серьезным лицом вещал тощий парнишка-репортер. — Хочется отметить, что, наконец, в нашем городе полиция крепко взялась за организованную преступность. Хочется надеяться, что это лишь начало борьбы за светлое и чистое будущее Ареоса, свободное от пороков…

Но Марбас его не слушал. Его внимание было приковано к дымящимся окнам до боли знакомого здания. Лаборатория и складские помещения! Это горели его, Марбаса, личные деньги! Вокруг бегали зеваки и суетились пожарники. Мелькнул бок полицейского грузового флаера…

"Полицейский флаер! Откуда там этот чертов флаер?! Кто посмел, в обход меня?!" В голове загудело и в лицо бросило жаром.

— Мы все поздравляем вас, господин генерал, с блестяще проведенной операцией! — не замечая бордового лица и застывшего взгляда выпученных глаз начальника, продолжал секретарь. — Мы гордимся тем, что работаем под вашим началом! Хотя, немного и обидно, что вы держали все в секрете, но понимаем… понимаем, что это была секретная операция и…

— З-заткнись!.. Заткнись! — взревел Марбас. — Во-о-он! — он указал жирным дрожащим пальцем на дверь.

Бестолковая болтовня секретаря мешала ему сосредоточиться.

— Конечно, генерал, — смутился тот. — Я только хотел еще сказать, что репортеры здесь и ждут вашего заявления.

— Во-о-н!

Несколько капелек слюны коснулись лица секретаря. Сонтарианцы славятся бурными темпераментом и непредсказуемыми поступками. Секретарь предпочел побыстрее ретироваться.

Едва секретарь исчез, Марбас заколошматил кулаком по столу. Стол принял на себя весь сонтарианский гнев. Он дрожал, но массивная основа выдержала. От вибрации чуть приоткрылся выдвижной ящик, Марбас в ярости толкнул его обратно и прищемил себе палец.

— У-у-у! — взвыл он.

От боли генерал окончательно потерял над собой контроль. Он вскочил и принялся пинать несчастный стол. Стол оставался по-прежнему невозмутимым, зато Марбас больно ушиб ногу.

— Ай-й!..

Начальник полиции обессилено плюхнулся обратно в кресло. Ярость вышла, осталась лишь злость, но мысли больше не скакали, словно безумные, в единственном желании сокрушить все вокруг.

"Кто? Кто посмел?!" Марбас перебирал в уме всех заместителей. Кто-то из них осмелился в обход него делать карьеру на громком деле. Но генерал всегда был крайне осторожен в назначениях… Он и интриганку Лиа Ланш никогда бы не допустил к руководству, если бы не ее родня… Лиа давно списана со счетов. Так кто же?..

"Да черт с ним! Потом разберусь… сейчас главное — взять инициативу в свои руки. Кха Грат этого так не оставит, придется и с ним разобраться… Умный человек из всего умеет извлечь выгоду. А я ведь умный? Очень умный! Моя ты радость! — Генерал улыбнулся своему отражению в окне. — Начнем с журналистов".

Марбас вызвал секретаря.

— Скажите этим стервятникам… то есть уважаемым представителям СМИ, что я с радостью дам им интервью.

Генерал встал, подошел к окну, широко улыбнулся. Сонтарианцы гордятся своим умением улыбаться. Улыбка получается открытая, искренняя, она совершенно преображает их широкие и капризные лица.

Не переставая улыбаться, он широко распахнул двери и торжественно, полный осознания собственного величия, выплыл в приемную.

Журналисты тут же бросились к нему, наперебой задавая свои однообразные и глупые вопросы.

Генерал немного обиженно оттопырил нижнюю губу и выставил вперед ладонь, призывая всех к тишине.

— Итак, друзья мои, — начал он, — сегодня великий день в истории нашего города, всей нашей планеты, да и по всей Империи еще прокатится гулкое эхо этих замечательных событий.

Он сделал глубокомысленую паузу и убедился, что ему внимают, затаив дыхание. Марбас почувствовал, что назло завистникам, настал его звездный час. Возможно, это начало политической карьеры, и благодаря гибкому уму и личному обаянию, он еще вознесется в "поднебесье". Затем он продолжил:

— Уже несколько месяцев специальный секретный отдел, под моим личным руководством, разрабатывал преступную группу, которая отравляла наш любимый город страшным ядом. Не секрет, какой вред наносит хааш молодому поколению Ареоса. Так вот: я говорю вам — этого больше не будет! Отныне, мы скажем этой язве — нет!

Генерал откашлялся и продолжил…

Это был трудный час его жизни. Один из самых трудных. Но начальник полиции свой выбор сделал. Вернее, кто-то сделал этот выбор за него, и оставалось лишь приспосабливаться к ситуации. Но что делать, жизнь порой непредсказуема. Сегодня — стартовала его политическая карьера, и генерал не сомневался, что она будет долгой. Борьба с хаашем и преступностью принесет ему много-много сторонников. Возможно, скоро у Ареоса будет новый мэр…

Марбас сладко зажмурил глаза. Ему чудился свежий ветер перемен, прохладным и нежным прикосновением благословляющий на грядущую славу.

Но сначала предстоит решить две проблемы. Кха Грат и хааш. Бывший партнер по бизнесу немного подождет… а вот выяснить, куда доставили хааш — необходимо. Это выведет на самоуправца. Генерал вновь вызвал секретаря:

— Любезный, а отчет об изъятой партии хааша уже у вас?

— Никак нет, — отчеканил тот. — Если это секретная операция, то разве вы не должны получить отчет по особым каналам?

— Хм… — Марбас, нервно забарабанил пальцем по столу. Сердце опять кольнуло недобрым предчувствием. — Да, да конечно. Но у нас много и других дел. Мне нужен срочный и подробный отчет о выезде всех служебных флаеров. Особенно грузовых. С именами тех, кто назначал наряды, а то повадились в личных целях использовать, знаете ли…

Генерал просматривал отчет. С каждой секундой он мрачнел все больше. Дело представлялось ему все более странным. Кто бы ни задумал и ни исполнил эту операцию, он нигде не наследил. И самое неприятное — непонятно, куда делся хааш. Больше десятка контейнеров с хаашем просто взяли и испарились…

Сигнал служебного коммуникатора вырвал его из неприятных раздумий. Секретарь просто сиял:

— Генерал, с вами хотят поговорить из Имперской Службы Безопасности, — он едва не подмигнул начальнику.

— Переключай канал, — буркнул Марбас, плечи его опустились, словно на них легла неимоверная тяжесть.

— Генерал, поздравляем вас с успешно проведенной операцией, — начал незнакомый полковник ИСБ. — Признаться, ваша репутация не так давно была под сомнением, и методы вызывают некоторое удивление… — он приподнял бровь и окинул Марбаса долгим пристальным взглядом, — … но сегодняшний триумф все искупляет. Как говорится, в нашем деле главное — успех. А борьба с торговцами хаашем давно стала делом имперской безопасности.

— Рад служить на благо народа Ареоса и Империи!

— Ну, вот и отлично, — улыбнулся полковник. — Завтра мы прибудем за изъятой партией хааша. Подготовьте груз, — исбэшник отключился.

Марбас застыл в оцепенении. Его невидящий взгляд уставился на эмблему полицейского управления, равнодушно застывшую на экране. У него не было хааша, который надлежало сдать в ИСБ. И что-то ему подсказывало, что и не будет.




20. Битва титанов


Тобри Краст грузно плюхнулся в кресло. Он взял со стоявшего рядом столика вино, но проклятая бутылка так и норовила выскользнуть из рук. Он поднял ее на уровень глаз и посмотрел сквозь розоватое стекло на трехмерник. Шли новости. Уже который раз за день показывали криминальную хронику — ликвидацию нарколаборатории.

— Да чтоб вы все сдохли! — Тобри Краст глотнул прямо из бутылки и с ненавистью уставился на нее.

Бутылка была пузатой, нежно-розовой… так похожей на сонтарианца. Глава профсоюзов с ненавистью сжал ее горлышко, представляя, что это горло генерала Марбаса или проклятого Кха Грата, и снова отхлебнул.

Спиртное проскользнуло внутрь, но он даже не заметил этого. Перед глазами давно все расплывалось, и в кресле сидеть было неудобно. Господин Краст поерзал, он чувствовал себя как-то неуютно. В последнее время он вообще чувствовал себя неуютно везде, словно внезапно уменьшился в размерах.

Краст попробовал сесть поудобнее, но кресло, прежде такое родное и уютное, не принимало его. Глава профсоюзов снова глотнул из бутылки, но и спиртное не приносило ощущения комфорта…

После гибели сына все пошло не так. Тобри Краст постоянно замечал косые взгляды, а помощники так и норовили занять его место. Казалось, что он не только теряет авторитет, но и действительно уменьшается в размерах, словно сдувается. Вот и родное кресло уже предает…

— Ты мне за все ответишь! — кулаком с зажатой в ней бутылкой погрозил он трехмернику, где показывали самодовольную рожу Марбаса.

Несколько минут назад Тобри позвонил начальнику полиции с предложением о деловом сотрудничестве. И в залог их дальнейших отношений предложил по смехотворной цене партию хааша. Большую партию, как раз такую, какую уважаемому начальнику полиции надлежит сдать ИСБ. Конечно, Марбас сразу понял, кто организовал погром лаборатории партнера, но иного выхода у него не было. Тобри Краст даже не пытался скрыть довольную усмешку, наблюдая, как Марбас заглатывает наживку.

Вино расплескалось. Несколько розовых капелек упали на белоснежную одежду господина Краста.

— Ч-черт!

Он принялся вытирать их, но забыл поставить бутылку на столик. Розовая, ядрено пахнущая жидкость хлынула прямо ему на живот и медленно, впитываясь в штаны, стекала на пол.

Но господину Красту было уже не до этого. Он, не отрываясь, смотрел в трехмерник.

"Нет! Не может быть!"

Он не мог поверить своим глазам. О такой удаче нельзя было и не мечтать. Журналисты, те, что не сумели попасть внутрь лаборатории, довольствовались съемками снаружи. И вот в кадре мелькнуло знакомое лицо — белые волосы, высокие скулы, высокомерный взгляд…

Никто больше не обратил бы внимания на этого человека. Так — случайный участник событий, рядовой полицейский, водитель флаера…

После того злосчастного пожара в "Скользком логове", Краст заполучил копию полицейского дела и досконально изучил его. Он узнал этого человека. Он ненавидел его даже больше чем Марбаса, больше, чем кого-либо на свете. Нэйб!

"Что этот мерзавец там делает?! При чем он тут?! — дрожащей рукой Краст тер мгновенно вспотевший лоб, даже не замечая, что размазывает по лицу липкое вино. — Срочно надо протрезветь! Марбас за все ответит, но поймать виллирианца намного важнее! В порошок сотру! Обоих!"

Он соскочил с кресла, но ноги подкосились, и он упал. Сделав пару шагов на четвереньках, Тобри поднялся и, пошатываясь, поспешил в ванную комнату.

— А-а-а! — он не вписался в дверной проем, но это его не остановило.

Держась за расквашенный кровоточащий нос, господин Краст включил холодный душ.

* * *


— Вот скажите мне, друзья мои, что помогает нам выжить? — Иван Никифорович поправил очки и выжидающе уставился на Люма и Рафхата.

— Сила и желание жить! — не раздумывая, ответил Рафхат. — Это знают даже дети. Потому что те, кто не понимал этого, не успел оставить потомства. К чему эти странные вопросы, профессор?

— А ты что скажешь, Люм? — Иван Никифорович не ответил и, хитро прищурившись, посмотрел на ронга.

— А… а я не знаю… если жить на болоте, то хорошо бы научиться ловить репинутов… — Люм шумно вдохнул воздух и прожевал что-то невидимое. — А так…

— Эх! Беда с вами, как дети малые, — вздохнул профессор. — Вот взять, например, талраков. Вы, — он повернулся к Рафхату, — вы живете общинным строем. Ваша сила в единстве. Так ведь?

Рафхат не понимал, к чему клонит этот странный землянин, поэтому молчал.

— А теперь представь, что каждый талрак начнет беспокоиться только о собственном благе. Что мы в итоге получим?

— Ничего мы не получим. Это невозможно.

— А вы, — теперь профессор обращался к Люму, — вы сумели дать отпор талракам, а ведь они намного превзошли вас в техническом прогрессе. И все благодаря чему?

— Профессор, прекратите говорить загадками! — Рафхат отчего-то помрачнел и говорил прерывистей обычного. — К чему все это?

— Вот! — торжествующе поднял палец Иван Никифорович. — Вижу, один из вас уже догадался.

— О чем? — Люм обиженно посмотрел на Рафхата. — Причем здесь мы? Ну не выжили бы талраки — и хорошо! Никто не задумал бы осушать прекрасные болота Тильдора!

— Ага, а если бы все ронги сгнили поодиночке в своем ядовитом болоте, никто не мешал бы сделать эту гиблую планету пригодной для жизни, — буркнул Рафхат.

— Прекратите! Как вы не понимаете?! Ронги — дети Тильдора, а талраки — дети Талракеша. Но и ронги и талраки, и земляне, и все прочие расы — дети Вселенной. С того момента, как каждый из нас шагает за пределы родного мира, мы становимся единым народом. Мы должны помнить, что как единство помогает выжить на родной планете, так и единство с другими расами поможет выжить в необъятных просторах Вселенной. А вы тратите свои силы на ненависть! Это ужасно глупо!

Профессор разгорячился. Он вскочил и, оживленно жестикулируя, зашагал по каюте.

— А как, скажите, может выжить народ, когда брат идет на брата? Ненависть способна лишь уничтожить все, что уже было создано. Вам, мои дорогие Рафхат и Люм, судьба предоставила уникальный шанс достичь взаимопонимания. Вы существуете в чужих телах, неужели это не помогает вам понять друг друга? Да ведь это не просто подарок судьбы, это ее прямой указ! Вы должны примирить свои народы!

— Профессор! — забулькал Рафхат, размахивая щупальцами. — Да вы посмотрите на нас! У меня был выбор: или отправиться на казнь или выполнить задание смертника, а Люм… Люм — просто дурак! Кому мы нужны? Что мы можем?!

— Ошибаетесь, мои дорогие, очень ошибаетесь, — Иван Никифорович вдруг успокоился и вновь хитро прищурился. — Ничто не происходит просто так. Я знаю… я чувствую, все мы здесь не случайно. И вы сумеете принести мир вашим народам, если поймете, что не так уж сильно отличаетесь друг от друга.

— Знаешь… — задумчиво проскрипел Люм, — … а мне нравятся твои жвала. Репинутов ловить удобно…

* * *


Бронированный флаер тяжело лавировал в вечернем потоке машин. Не так давно управление полиции получило партию новеньких бронированных штурмовиков. Сначала генерал за казенный счет оснастил одну машину мощным оружием, а затем списал, как поврежденную на учениях. О-па, и легким движением руки в личном владении начальника полиции оказался чудесный боевой флаер! Генерал всегда заранее чувствовал, когда его драгоценной заднице грозила опасность…

Марбас брезгливо обвел взглядом семерых громил в салоне. От них здорово воняло потом и чем-то еще. Генералу казалось, что грязью и нищетой, хотя на самом деле, это был запах перегара и дешевой еды.

Генерал спешил на встречу с новым партнером. Многое в случившемся за этот день, казалось странным. Тобри Краст никогда не интересовался наркобизнесом. Но с другой стороны — это огромные деньги, а жадность главы профсоюзов широко известна. А уж связей у него!.. С какой-то стороны, он — куда более интересный партнер, чем Кха Грат. У генерала даже дух захватывало от перспектив. Но с другой стороны — Тобри Краст — темная лошадка, поэтому пришлось взять с собой на деловую встречу проверенных людей и надеть броню.

— Помните, — улыбнулся генерал Марбас, — моя жизнь — ваши деньги! — он погрозил головорезам пухлым пальчиком.

— Само собой, босс!

— Да когда мы вас подводили?! — шумно возмутились те.

Генерал уставился тяжелым взглядом на сидевшего в дальнем конце сержанта, того самого, что упустил Лиа Ланш на Иле:

— Да было дело, было…

Между тем, флаер приближался к месту встречи. Складские ангары на задворках старого космопорта. Здесь до сих пор хранили дешевые товары. Место тихое, где никому ни до чего нет дела.

Мелькнули почерневшие крыши складов, и флаер мягко ткнулся в землю. Марбас пропустил вперед своих громил, выждал несколько минут, пока те, настороженно озираясь, заглянули в нужный ангар, и только потом боязливо высунулся наружу.

Под ногами шуршали и потрескивали старые упаковки, обломки искореженных контейнеров и прочего мусора, который накапливался здесь годами. Слабого света едва хватало, чтобы разглядеть дорогу, но генерал просто физически чувствовал, как его штаны облепляет облако пыли.

Среди огромных, во много этажей, ангаров, Марбас почувствовал себя неуверенно, а легкий ветерок пробирался к нему под одежду ледяным ознобом, но генерал взял себя в руки и шагнул внутрь. В конце концов, если бы его хотели убить, то просто подкараулили бы около дома. А такая комбинация была слишком сложной. Такое задумывают, только когда хотят немного подзаработать… или много.

Генерал Марбас глубоко вдохнул и надулся, репетируя про себя выражение и тон которым будет разговаривать с Тобри Крастом. Надо сразу показать, кто в деле главный. Возможно, даже удастся выторговать условия получше, чем с Кха Гратом… Эх! Не зря он в молодости буквально разрывался, куда же пойти служить — в управление полиции или в департамент торговли.

Внутри ангара, около входа, корявым длинноруким монстром возвышался погрузчик. Марбас скользнул по нему взглядом и жадно уставился на контейнеры, едва видневшиеся в тусклом желтом свете. Он пытался угадать, в каких же спрятан драгоценный хааш. Вокруг царила сонная тишина… генерал даже слышал сосредоточенное сопение своих людей…

"Тобрик-бобрик… — Марбасу нравилось придумывать прозвища своим оппонентам, — …опаздывает что-то… За это он заплатит мне лишний процент. Нет, лучше два!"

Внезапно вспыхнул яркий свет. Марбас зажмурился. Кто-то толкнул его на землю. Генерал больно упал на живот, внутри что-то булькнуло, а глаза были ослеплены вспышкой.

— Ка-акого… — он хотел в бешенстве вскочить, но внезапно понял, что яркие пятна перед глазами — это выстрелы.

Послышались крики. Не разбираясь, Марбас тихо пискнул и шариком откатился за ближайший контейнер.

"Засада… Засада! Убью! Тобрик! Сволочь! — Марбас оглянулся на дверь. Метров двадцать. Над головой сверкали вспышки выстрелов, крики несколько раз обрывались стоном. Вставать было боязно. — А если на четвереньках?.."

Марбас вжал голову в плечи и встал на четыре конечности. Запястья тут же заломило, а живот тянул к земле. Голова налилась тяжестью, еще немного, и она взорвется от прилившей крови.

Он сделал пару шагов. Ужин подкатил к горлу, дышать стало тяжело. Сзади послышался короткий стон, звук упавшего тела, запахло горелым мясом. Не оглядываясь и не разбирая дороги, Марбас пополз быстрее.

— Ай! — острый кусок железа впился ему в ладонь.

Генерал с ужасом увидел кровавый след на полу. Это же его кровь! Он испуга, злости и обиды он едва не вскочил на ноги.

Ветерок снаружи уже бросал ему в лицо песчинки. Генерал был счастлив. Но вдруг, он уперся взглядом в несколько пар ног.

— А вот и ты, гаденыш!

"А этот откуда здесь?!" — Марбас не смог мгновенно разогнуть шею, чтобы взглянуть в лицо кричавшего, но он узнал голос Кха Грата.

— Получай, падлюка! — кто-то больно ударил его каблуком по пальцам.

— У-у-у! — взвыл Марбас, встал на колени и увидел перекошенное яростью лицо Кха Грата.

Рядом с доктором стояли трое головорезов.

— Что, обосрался?! Теперь в ногах, в дерьме валяться будешь?! — Кха Грат от души пнул его в живот. — Пирожок с говном! Ты — пирожок с говном! На тебе!

— У-у-у! — взвыл Марбас. — А-а-а! — он бросился на Кха Грат.

Боль в животе и руках ослепила генерала. Он вцепился доктору в горло.

— Х-хрр, — тот пытался оторвать его от себя.

Но пальцы генерала свело судорогой. Он и сам не смог бы выпустить врага. Даже, если бы захотел.

— Сдохни! — Марбас навалился на Кха Грата всем телом и сонтарианцы покатились по полу.

Кха Грат молотил кулаками по голове генерала. Удары выходили все менее ощутимыми, но и хватка Марбаса слабела.

— Ты — жадный урод! — рот доктора переполнился слюной. — Тьфу! — плюнул противнику в лицо. — Подавись!

Пузырящаяся слизь залепила генералу глаза:

— А ты — идиот! Тупой идиот! Кем бы ты был без меня?!

— Ты сдохнешь, а я стану всем!

— Сам сдохнешь!

— Ы-ы-ы!

Вцепившись друг в друга, они уже не видели, как врываются в ангар десантники Имперской Службы Безопасности. Вокруг царил ад, пылающий и искрящийся. Они не замечали, что катались по лужам крови и сами давно покрыты скользкой липкой влагой, не замечали как хрустели и чавкали под их тушами тела погибших…

Марбас не хотел выпускать обмякшего Кха Грата, но какая-то неумолимая сила оторвала его. Лишь тогда он заметил, что в ангаре хозяйничают исбэшники, раненые лежат вповалку с убитыми, а у Кха Грата оторвана нога.




21. На космодроме


Номер в портовой гостинице был практически пуст. Лишь диван и трехмерник. Нэйб расслабленно расположился на полу, привалившись спиной к дивану, где сидели Аркадий Петрович и Лиа. Все трое не отрывали взгляда от трехмерника. Вернее, Нэйб иногда отрывался, чтобы отхлебнуть из бутылки "Веселящую амброзию".

— Внимание, внимание! — взахлеб, с мальчишеским энтузиазмом, вещал седой ведущий. — Прямо сейчас и только у нас! В прямом эфире! Продолжение нашумевшей истории!

— Ага… только у них, — усмехнулся Нэйб. — Да по всем каналам сейчас только это и показывают!

Под такое зрелище он, конечно, предпочел бы хааш, но накануне Аркаша целый вечер промывал ему мозги о вреде этого препарата, и теперь, при одной мысли о голубом порошке, начинало подташнивать.

По трехмернику показывали важно надувшегося, похожего на одетый в мундир шарик, Марбаса, который входил в полутемный ангар.

— Скрытые камеры — чудесная идея. Какое зрелище! — восхитился Нэйб.

— Главное, им наслаждается сейчас весь Ареос!

В отличие от Нэйба, Лиа не веселилась. Ее лицо было сосредоточенно, а губы и кулачки плотно сжаты.

— Угу, бесплатный цирк. Жаль Люм и Рафхат не видят, но ничего, я привезу им запись, — Нэйб отхлебнул из бутылки.

— Спасибо Тобри Красту, — задумчиво сказал Аркаша. — Я вот все пытаюсь осмыслить его роль в происходящем. Он вроде как связующее звено, но…

— Да-а… жаль не могу поблагодарить его лично, — Нэйб забросил в рот хрустящий сухарик. — Теперь Марбасу не отмыться… Во! Началось!

Яркие прожектора высветили самодовольную физиономию начальника полиции. В тот же миг сверкнули выстрелы и Марбаса толкнули на пол. С удивительной ловкостью генерал откатился за ближайший контейнер и, свернувшись в шарик, скорчился там.

Вокруг шел ожесточенный бой. Камеры, работавшие в автоматическом режиме, выхватывали искаженные яростью, болью и страхом лица. Отступать было некуда. Вспышки выстрелов затмевали даже слепящий свет проекторов.

Аркашино сердце бешено колотилось. Происходящее было ему глубоко противно, но он осознавал необходимость данного действа. Пространственные волны… Через несколько секунд он почти перестал различать человеческие лица. Он замечал лишь плазменные вспышки. В этом огне для него как будто сгорала вся несправедливость и, словно во вспышке сверхновой, рождалась новая жизнь. Пусть крохотная и только для них троих, но эта жизнь будет чище и гармоничнее, чем старая. На душе было тяжело, но отчего-то захотелось сыграть на фортепиано…

— Ты смотри, чего творит, клоун старый! — заливался смехом Нэйб.

В ангаре Марбас на карачках полз к выходу.

— А если уйдет?! — подалась вперед Лиа.

— Да куда он денется? О! А вот и добрый до-октор!

Кха Грат бил по рукам Марбаса. Марбас верещал, но его визг тонул в какофонии выкриков. На полу валялось несколько трупов, но их почти не показывали. Автоматические камеры реагировали на подвижные объекты…

— Сонтарианские бои — это круто! — Нэйб отсалютовал бутылкой трехмернику, где сонтарианцы сцепились и покатились по полу. — Прям не поймешь — дерутся они или трахаются…

Сквозь звуки боя прорвались сдавленные выкрики толстяков.

— Они и на ушко друг другу что-то шепчут! Прям сонтарианское гейпорно в прямом эфире! — Нэйб сделал погромче. — А теперь, внимание, — сымитировал он зажигательный тон ведущего, — вторая часть нашего представления — не ждали!

— Всем оставаться на местах! — перекрыл все равнодушный механический голос. — Это Имперская Служба Безопасности! Вы арестованы!

— Все. Шоу окончено, — несколько разочарованно заметил Нэйб и снова отхлебнул.

— Они так просто не сдадутся, — Лиа завороженно смотрела трансляцию.

— Просто… не просто… какая разница? Главное — Марбас по уши в дерьме. И хааша у него нет, и все это он объяснить никак не сможет. А когда заговорит Кха Грат, а он заговорит, можешь не сомневаться, наш любимый генерал утонет окончательно. Замять дело теперь ни у кого не получится. Весь Ареос любовался на наших красавчиков.

Исбэшники быстро разобрались со сражающимися. Количество двигающихся объектов заметно убавилось, трупов на полу прибавилось. Лишь сонтарианцы, как ни в чем не бывало, катались по полу, осыпая друг друга ударами. В них тоже стреляли, но толстяки казались неуязвимыми. Кровь и грязь покрывала их целиком, они стали совершенно идентичны, словно слепленные из крови и грязи огромные, толстые и неуклюжие куклы.

Лишь когда, покончив с остальными, исбэшники растащили их в стороны, стало видно, что у одного оторвана нога.

— Как думаешь, кто это? — похрустывая сухариком, спросил Нэйб.

— Кха Грат, — отозвалась Лиа. — У второго из-под грязи местами полицейская броня торчит.

— Надеюсь, старина выживет… — Нэйб оглянулся на Лиа. — Ты чего?!

Лиа сидела, обхватив себя руками, ее мелко трясло, и она затравленно оглядывалась по сторонам.

— Лиа… дорогая! — обнял ее Аркаша. — Все уже позади!

Нэйб удивлено приподнял бровь, но никак не прокомментировал странный порыв землянина.

Лиа по-прежнему не могла оторвать взгляд от трехмерника. Трансляция продолжалась. Камеры поочередно показывали ангар и территорию перед ним. Множество полицейских и исбэшных флаеров. Люди бегали, суетились, кому-то оказывали экстренную медицинскую помощь, кого-то заталкивали в арестантский фургон, что-то небрежно грузили в труповозку, и все это освещали истерические синие и желтые вспышки полицейских мигалок. И они отражались в глазах Лиа. Аркаша посмотрел в них, и ему стало не по себе. Жутко стало.

— Что-то не так… — прошептала Лиа. — что-то мы упустили… или что-то пошло не так…

— Да что не так-то? — Нэйб вскочил на ноги. — Подумаешь Кха Грат сдохнет! Марбасу и без него хватит…

— Не в этом дело! — отрезала Лиа. — Здесь опасно. Надо уходить!

— Куда? Что опасно?.. — Аркаша пытался чуть потрясти ее за плечи. — Ты просто переутомилась. У нас были тяжелые дни, но все позади…

— Погоди! — убрал его руки Нэйб.

Он наблюдал за Лиа, а та, не отрываясь, смотрела на мелькавших по трехмернику исбэшников.

— Нэйб! Она устала, ей всего лишь нужен отдых!

— Не думаю… ты спроси, как она выжила, когда мы взорвали весь их паршивый полицейский крейсер? Почему она одна?!

— Да причем здесь это?!

— Нет времени! Лиа! — Нэйб жестко схватил ее за плечи. — Они придут за нами? Сейчас?

— Не знаю… надо уходить… надо убираться с Ареоса!

— Если кто-то навел на нас ИСБ, так просто мы не улетим… — Нэйб сгреб Лиа в охапку и потащил к двери.

— Куда ты ее тащишь?! — схватил его за край плаща Аркаша.

— Никуда не тащит, — вдруг связно заговорила Лиа. — Мы все вместе уходим отсюда. И быстро!

Она казалась абсолютно спокойной, только лицо побелело, словно бумага, и губы сжались в бесцветную нить. Ее взгляд, насильственно оторванный от трехмерника, мгновенно обрел осмысленность, словно она и вправду видела до этого что-то, что гипнотизировало и ужасало ее.

— Как скажешь… — Аркаша поежился, он вспомнил ужас, который испытал, заглянув в ее глаза. Словно в водоворот времени упал, а на дне — черная пустота.

Коридор гостиницы был пуст. Аркаша направился было к лифту, но Нэйб молча указал ему на приютившуюся в конце коридора дверь пожарной лестницы. Аркаша вопросительно взглянул на Лиа. Та, замешкавшись на секунду, кивнула.

Нэйб спускался первым. Длинные полы его черного плаща мели по ступеням, прямо перед глазами Аркаши. В голове царила странная для такого напряженного момента пустота, может быть от того, что он так и не мог до конца поверить в реальность угрозы. Отчего-то, весьма не ко времени, вспомнился тот день, когда они с Лиа познакомились. Лиа тогда прожгла Нэйбу этот плащ выстрелом, а тот назвал ее дрянью. Это все казалось сейчас детскими шалостями…

"Как все вокруг изменилось… как изменился я… И почему Нэйб не выкинул этот дурацкий испорченный плащ?"

Ступеньки казались бесконечными. Монотонное мелькание ног и черного плаща гипнотизировало. Зато потихоньку начали уставать ноги, наверное, лишь ноющая боль и не давала Аркаше до конца погрузиться в транс.

— Ты что-нибудь чувствуешь? — внезапно Нэйб остановился и оглянулся на Лиа.

От неожиданности Аркаша на полном ходу наткнулся на него, и они едва не полетели кубарем вниз.

Лиа покачала головой:

— Я вообще ничего не могу точно сказать.

— Из вас с Аркашей получилась бы чудесная пара, — ворча, Нэйб зашагал дальше. — Один овладел Прозрением, но может лишь бредить, а ты… Ну, должна же ты хоть что-то чувствовать?! Вот скажи, успеем мы хотя бы покинуть орбиту?

Аркаша наклонил голову вниз, очень надеясь, что никто не заметит, как он покраснел от слов Нэйба.

— Отстань, откуда мне знать?! Если ничего не делать — то точно нет! — огрызнулась Лиа.

— Кстати, а куда мы идем? — спросил Аркаша. — Каков наш примерный план?

— У меня нет плана. У меня только несколько контейнеров хааша в нашем штурмовике, — Нэйб прыгал через две ступеньки.

— Да брось ты его! — закатил глаза Аркаша, отчего едва не споткнулся.

— Хааш — это деньги, а деньги могут быть нашим последним спасением, — отрезал виллирианец.

— Хааш погубил многих. Он погубит и тебя. Нас всех!

— Не начинай. Не сейчас!

Лестница наконец-то закончилась. Они стояли перед выходом и переглядывались.

— Так. Пешком до корабля не дойдем. Нужен портовый флаер с автопилотом, другой сразу привлечет внимание, — размышлял вслух Нэйб.

— Выходим и действуем по обстановке! — Лиа толкнула дверь.

Они вышли с черного входа. Глухая стена гостиницы смотрела прямо на взлетное поле. Окна сюда не выходили, и это было весьма на руку. Никакой зевака, любующийся видом, не заинтересуется их действиями.

Пожалуй, порт — одно из немногих на Ареосе мест, где ночь отличается от дня. Искусственный свет заливал массивные здания, но, в отличие от остального города, над головой висело темное небо, а впереди раскинулось поле космодрома. Ленивым крохотными кометами, практически ежеминутно ввысь уходили стартующие корабли. Им навстречу падали метеоры — корабли, идущие на посадку.

— Здесь пока никого.

От голоса Нэйба Аркаша вздрогнул.

— Флаеры стоят перед главным выходом, — отозвалась Лиа. — Кто-то должен пойти туда.

— Нам лучше не разделяться… — нервное напряжение Лиа потихоньку захватывало и Аркашу. — Даже, если эти опасения — всего лишь паранойя.

Нэйб кивнул и вытащил пистолет.

— Это обязательно? — Аркаша кивнул на оружие.

— Да, — ответила за виллирианца Лиа и вытащила свой.

— Я не хочу стрелять, — вздохнул и тоже вытащил из кармана пистолет Аркаша.

Оружие казалось самостоятельно живущим злым чудовищем. Было неприятно держать его в руке, словно скользкую гадину, которая в любой момент может укусить его самого.

— Никто не хочет, — Нэйб сплюнул на землю и пошел вдоль здания гостиницы.

Оружие они опустили, укрывая от случайного взгляда между стеной и собственным телом.

Несколько флаеров пронеслись мимо, по направлению к взлетному полю. Каждый раз Аркаша вздрагивал и замечал, как напрягается Нэйб, поудобнее перехватывая пистолет.

Аркаша возненавидел эту длинную глухую стену, но при этом со страхом приближался к ее концу.

На углу, Нэйб резко остановился, словно наткнулся на невидимый барьер, и пригнулся. Аркаша осторожно заглянул ему через плечо.

К центральному входу подлетел большой черный флаер. По тому, как плавно он шел на посадку, даже Аркаша понял — это очень тяжелая машина. Бронированная. Оттуда выскочили около десятка человек в неприметной темной одежде и бегом направились в гостиницу. Аркаша не успел толком их рассмотреть, но в сердце вползла холодная уверенность, что эти люди вооружены и пришли за ними.

Землянин оглянулся на Лиа. Она стояла неподвижно и не пыталась заглянуть вперед. Но широко распахнутые глаза говорили, что она и так знает, что там происходит.

— Они?.. — севшим голосом спросила Лиа.

Нэйб оглянулся назад, но не на Лиа. Он тревожно скользнул взглядом вдоль стены:

— Через пару минут будут здесь.

— Тогда шевелись! — Аркаша едва не толкнул его вперед.

— Они оставили там людей, а наши данные уже ведены в базу наблюдения и охраны. Автоматика флаера не впустит нас.

— ИСБ мог натравить Марбас или… Краст, — вдруг сказала Лиа. — Но, скорее всего, про Аркашу они ничего знают!

— Но я не умею управлять флаером! — Аркаша попятился.

— Да чего там уметь?! Жмешь рычаг и вперед! Быстро! — Нэйб ухватил Аркашу шиворот и вытолкал за угол. — У тебя минута!

"Господи… господи!" — Аркаша пролетел по инерции несколько шагов, а затем побежал сам. Колебаний больше не было. Осталась лишь уверенность, что если он не справится, то умрет много людей, а он сам, если и спасется, навсегда останется отрезанным от дома. Один в чужом мире, безо всякой надежды…

Не смея оглянуться, чтобы не показаться подозрительным, он подскочил к крайнему флаеру. Мельком взглянул на эмблему порта, украшавшую бок машины, и протянул руку к дверце.

От волнения пальцы казались чужими. Дверь не поддалась.

"Все пропало!" — в отчаянии, он, что было сил, рванул дверцу. Машина открылась, но от усилия Аркаша отлетел и ударился об соседний флаер.

От ужаса, что его поведение бросилось в глаза, он покрылся холодным потом. Время замерло, тело казалось деревянным и неуклюжим. Аркаша бросился внутрь флаера и захлопнул дверцу, едва не прищемив пальцы.

Казалось, прошла целая вечность, но только сейчас он перевел дыхание и понял, что сердце успело сделать всего несколько ударов. Из флаера он осмелился оглянуться — никто не спешил к нему.

Бросив взгляд на панель управления, он вновь похолодел. Множество непонятных индикаторов и рычагов…

"Зачем так много?! Почему нельзя сделать один рычаг и руль?!" У Аркаши защемило сердце — он вспомнил такой простой и элегантный Пежо, встреченный им в тот самый день, когда началось это безумие.

Он закрыл глаза и вспомнил, как управляет флаером Нэйб. Картинка предстала словно наяву. Аркаша уверенно протянул руку к самому большому рычагу.

"Жмешь рычаг и вперед!" Вспомнил он слова Нэйба. Так и сделал.

Флаер рванул с места. Аркашу вжало в кресло. В следующий миг его бросило вперед.

"Врезался! — он с ужасом увидел, что впечатался в бок другого флаера и зажмурился. Тут же перед его глазами предстала Лиа. Она лежала на земле, словно изломанная кукла, а изо рта вытекала тонкая струйка крови. — Не бывать этому!"

Он упрямо потянул на себя рычаг, стараясь выполнить это более плавно. Флаер ответил низким рокотом, приподнялся над землей и подался вперед.

"Ну, пожалуйста, пожалуйста…" — Аркаша представил себе, что рычаг управления — продолжение его самого.

Пальцы свело от напряжения, спина мгновенно взмокла, но машина медленно и неуклюже разворачивалась.

Бум! Флаер опять врезался, на этот раз, едва задев бок другой машины.

"Плевать!" — Аркаша подал рычаг на себя. Он не помнил, как начинал движение вперед Нэйб, но Пежо управлялся именно так.

Флаер рванул вперед. Секунда, и угол гостиницы оказался прямо перед ним. Аркаша едва успел дернуть рычаг обратно, чтобы не врезаться в здание.

Из-за угла показались Нэйб и Лиа. И тут Аркаша понял, что не знает, как посадить флаер. Он глянул вниз — до земли метра полтора. Решение пришло мгновенно. Он открыл дверь.

— Ты что творишь?! — Нэйб уцепился за борт флаера, подтянулся и через мгновение оказался внутри.

— Я же говорил, что не умею! — Аркаша быстро пересел в пассажирское кресло, высунулся открытую дверцу и протянул руку Лиа.

— Портовая охрана уже здесь! — Лиа запрыгнула внутрь и указала назад.

— Вот, срань! — Нэйб резко направил машину вперед и достал пистолет.

— Погоди! — Лиа лихорадочно что-то обдумывала. — Если начать стрелять, то ИСБ тут же окажется здесь.

— А сейчас они, по-твоему, где? — Нэйб несся по взлетному полю.

— Сейчас за нами гонится только один флаер охраны. И им нужны не преступники, что в межгаллактическом розыске, а пьяный придурок, помявший транспорт на стоянке!

— Выгадаем пару минут, — кивнул Нэйб, снижая скорость. — Аркаша, вылезай.

— Ты убьешь их? Мы не можем убивать всех направо и налево! Это…

— Ты изобразишь пьяного идиота и дашь им денег! — оборвал его Нэйб. — Убить никогда не поздно, — он посадил флаер и сунул Аркаше в руку ворох кредитов.

— Я если они не поверят?

— Ты справишься, — Лиа легла на сиденье, чтобы ее не было видно.

— Просто будь собой и не забывай покачиваться, — Нэйб ухватил его за одежду и вытолкнул из флаера с водительской стороны.

— Звучит сомнительно… — Аркаша вывалился на землю.

Потирая ушибленный бок, он поднялся. Свет прожекторов ударил в глаза.

— Стоять! — заорал из динамиков довольно мерзкий голос.

"Все повторяется… все возвращается на круги своя…" Аркаша вспомнил первый день на Ареосе. Он растопырил руки, словно собираясь обнять весь мир, и, чуть раскачиваясь, прокричал:

— Друзья! Давайте уважать друг друга!

— Куда собрался, пьянь?! — из флаера, непринужденно размахивая дубинкой, вылез коротышка-охранник.

— Мы тя щас уважим! — выскочил второй, не намного выше и со злой красной физиономией.

— Я достойный член общества! — попятился от них Аркаша, незаметно отходя подальше от своего флаера. — Че случилось-то? — он вспомнил развязные манеры подонков этого мира… да и любого другого, в общем-то.

— А вот мы те ща объясним! — первый охранник замахнулся на него дубинкой.

— Не надо! — Аркаша пьяно шарахнулся в сторону, уходя из-под удара, и выставляя перед собой руку с зажатыми деньгами. — Вот! Вот возьмите! Бес попутал, больше не буду!

— Че за бес? — коротышка остановился, заинтересованно посмотрел на деньги и покосился на напарника.

— Да кто ж их бесов знает! Дай я тебя обниму! — пьяно заулыбался Аркаша и полез обниматься.

Коротышка шарахнулся в сторону. Зато краснорожий не растерялся. Он выхватил у Аркаши деньги.

— А ну пошли, придурок! — ожил коротышка и, пока второй рассматривал сумму, оказавшуюся у него в руках, ухватил Аркашу за шиворот.

Аркаша судорожно дернулся, но лишь получил легкий тычок дубинкой в живот. И тут его озарило. Он упал на колени и, содрогнувшись издал премерзкий звук, словно желудок его собирался опорожниться.

— Да на кой он сдался? Только машину испоганит… — краснорожий сунул напарнику под нос деньги, вырванные у Аркаши. — Глянь сюда.

— Так ведь, если его здесь бросить… мало ли чего… — коротышке даже не пришлось сгибаться, чтобы держать Аркашу, пьяно барахтавшегося у его ног четвереньках. — Тут не полянка для пикника все-таки…

— Да насрать на него. Выберется, так выберется, а случись чего — мы-то тут причем? А он у нас завтра протрезвеет и начнет интересоваться — куда деньги девались. Оно тебе надо? Да еще и флаер весь заблюет. Я его только что отмыл… ну… после вчерашнего…

Первый охранник оценил сумму, взглянул на Аркашу, который продолжал изображать рвотные позывы, и брезгливо выпустил его.

— Фу! Да пропади ты…

Флаер охраны поднялся в воздух, оставив в покое торжествующего землянина. Не пришлось даже блевать по-настоящему, хоть Аркаша уже был к этому близок. Да будет благословенна жадность человеческая!

Он вскочил на ноги и бегом бросился к своему флаеру.

— Они поверили! — Аркаша с восторгом заскочил на заднее сидение к Лиа.

— Попробуем убраться с этой планеты, пока ИСБ не спохватилась, — Нэйб рванул вперед.

Из темноты вынырнул чей-то корабль, похожий на огромного осьминога. Аркаша, под влиянием воспоминаний о том, как вел флаер, в ужасе зажмурился и сполз вниз. Но машина, словно живая, вильнула в сторону.

— Никогда не привыкну к этим чертовым штукам! — Аркаша перевел дух. — Скорее бы на Землю…

— Нам бы до корабля нашего добраться, а там посмотрим… — поправил его Нэйб.

Вокруг с бешеной скоростью мелькали темные силуэты космических кораблей. Аркаша не представлял, как виллирианец ориентируется на этом огромном темном поле. Он перестал обращать внимание на то, что происходило снаружи. Аркадий Петрович смотрел на Лиа.

Та молча сидела и смотрела в окно. Лицо ее было печально, а взгляд пустым, обращенным внутрь себя. Аркаша понимал, что если он покидает эту планету с надеждой вскоре вернуться домой, то Лиа навсегда прощается с родным домом. Как никогда захотелось обнять и утешить ее, но почему-то он не посмел…

— Приехали! — Нэйб затормозил так же резко, как и начинал движение.

Аркаша выпрыгнул из флаера. Рядом мягко ступила на землю Лиа.

— Пока, засранцы, — Нэйб обернулся к портовому комплексу и весело помахал рукой всему Ареосу.

— Всем лечь! Сдавайтесь! — оглушающий механический голос вспорол тишину взлетного поля. — Имперская Служба Безопасности!

Нэйб рухнул на землю и откатился с освещенного места. Аркаша упал, прикрывая собою Лиа. Сверкнул выстрел.

Аркаша не понял, кто затеял стрельбу, но в следующее мгновение обнаружил, что сжимает пистолет и тоже стреляет. Сказались те несколько тренировок, что провел с ним Нэйб на крейсере. Он закатился под флаер и старался не просто палить, а целиться. Частые вспышки выстрелов среди темноты слепили, и заметить противника никак не удавалось.

Один луч лег совсем рядом, высекая искры. От раскаленной плиты обдало жаром.

Лиа затаилась рядом. Аркаша слышал ее учащенное дыхание и тихое шипение пистолета, но не рисковал повернуть голову и взглянуть. Нэйб был неподалеку. Похоже, он постоянно передвигался и стрелял. Удачно стрелял.

— Их всего четверо, — послышался голос Нэйба, он прятался за флаером. — Прикройте меня!

Аркаша не понял, что задумал виллирианец, но Лиа начала хаотично поливать все вокруг огнем. Не стараясь больше целиться, землянин последовал ее примеру.

От вспышек рябило в глазах. Аркаша практически перестал различать реальные выстрелы и те, что отпечатались световыми пятнами на сетчатке его глаз. От флаера отчетливо пахло горелым. Казалось, раскалился сам воздух. Еще немного, и расплавится флаер. Потечет прямо на них каплями расплавленного металла.

Время перестало существовать. Остался лишь обжигающий пистолет, плюющийся огнем. Руки неимоверно жгло, но Аркаша лишь крепче сжимал оружие.

Вдруг вскрикнула Лиа.

— Ты как?! — Аркаша бросился к ней и сильно ударился головой о днище флаера.

Ответа не было.

Аркаша посмотрел на девушку, но увидел лишь неподвижный темный силуэт, на фоне всепожирающих желтых пятен.

Противник, уже немного притихший, почуял победу. Смертоносные лучи стройно ложились перед Аркашей. Плита перед ним раскалилась и светилась красным. Он чувствовал себя словно на сковороде.

"Лиа… Боже мой, что с Лиа?! Все пропало! Где же Нэйб?!"

Он чуть откатился в сторону и, рискуя потерять драгоценные секунды, коснулся ее руки. Лиа не ответила.

Потеряв голову от отчаяния, Аркаша выхватил из ее обмякшей руки пистолет.

— А-а-а! Сволочи! — он стрелял сразу из двух орудий.

Жар стал нестерпим. Дышать было нечем. В легкие словно вливали расплавленный металл. Густой, тяжелый и вонючий. Не осталось ни мыслей, ни надежды…

Внезапно яркий свет заполнил все вокруг.

"Тот самый свет в конце туннеля? Я умер?!" — Аркаша хотел выпустить пистолеты, но скорченные пальцы словно пригорели к ним.

Раздались глухие удары, стоны и чавкающие звуки, как будто жуткий монстр пожирал несчастных грешников.

"Я в аду? Ничего не изменилось! Господи, господи, прости меня…"

— Вы живы?! — послышался знакомый голос.

Аркаша вздрогнул и пришел в себя. Под флаер заглядывал Нэйб:

— Быстро убираемся, пока остальные не подтянулись.

— Лиа… — простонал Аркаша.

Тело Лиа поползло вперед. Аркаша вылез из-под флаера следом.

— Она жива, — Нэйб вскинул девушку на плечо. — Идти можешь?

Аркаша со стоном разогнулся и кивнул. Голова кружилась, а перед глазами все еще стояли белые пятна. Рассмотреть что-либо вокруг он не мог.

— Куда они делись?

— Сейчас увидишь, — Нэйб резво куда-то направился.

На темном фоне их корабля вырисовывалось еще что-то. Большой черный флаер. Из такого же перед гостиницей выскакивали исбэшники.

Аркаша плохо различал землю под ногами. Ориентировался лишь на прыгающий перед глазами силуэт Нэйба. Когда они подошли к машине, Аркаша почувствовал под ногой что-то мягкое.

— Ты раздавил их?!

— Их же флаером! — хмыкнул виллирианец.

Аркаша мысленно поблагодарил бога, что не видит раздавленные трупы, вывалившиеся внутренности, раздробленные кости… и сел в машину рядом с Нэйбом.

— А почему не в наш корабль? — землянин оглянулся на Лиа, которая лежала на заднем сидении.

— Теперь на нем не улететь. И хааш придется бросить…

— Что с Лиа?!

Девушка выглядела пугающе. Волосы слиплись и покрылись панцирем из запекшейся крови. Лишь кое-где проглядывали розовые клочки. Но ожогов не было видно.

— Что-то здорово шарахнуло ее по голове… Повезло, что череп цел, — Нэйб мчался по полю, низко, держа машину как можно ближе к земле. — Ей повезло. Сначала я подумал, что ее зацепило выстрелом, но, вроде, все на месте, ожогов нет.

— Ей нужно к врачу… — Аркаша чувствовал, что слабеет с каждой секундой.

— И тебе тоже. Но нельзя.

— Но надо что-то сделать! Она может погибнуть!

— Нам всего лишь нужен корабль, готовый ко взлету, — Нэйб вел флаер по странной зигзагообразной траектории и все время крутил головой.

— Там есть санчасть?

— Должна быть… — Нэйб весь подался вперед. — Вот! Этот нам подойдет!

Аркаша с трудом боролся с подкатывающей тошнотой. Боль в обожженных руках стала невыносимой, но возможно, именно она и не давала отключиться. Яркие пятна перед глазами почти пропали, но взгляд удавалось сфокусировать с трудом.

Он рассмотрел впереди силуэт небольшого корабля, чьи огни весело горели в ночи.

"Я должен еще немного продержаться… ради Лиа!"




22. Здравствуй, Джетти!


Во рту словно перекатывались комочки засохшего дерьма, а в голове шуршали опилки. Джетти со стоном приподнялся и огляделся. Он лежал на шикарной кровати, вокруг была разбросана его одежда и чьи-то еще шмотки, валялось несколько пустых бутылок. Зеркальный потолок отражал эту странную комнату.

Джетти никак не мог вспомнить, где он. С каждой секундой голова болела все сильнее. Со стоном он воздел взгляд вверх и уставился на свое отражение.

Даже сейчас он не мог не залюбоваться своим телом. Вот только яркое пятно засоса на изящно выступавшей ключице немного покоробило его. Выглядело как-то немного вульгарно… хотя, какова страсть — таковы и последствия. Вспомнить бы еще, что это за страсть была…

Он немного неловко спустил вниз ноги и сел. И мир вокруг перевернулся, сильно затошнило, и противная шелковая простыня предала Джетти. Он скользнул вниз и больно ударился голой задницей об пол.

— У-у-у! — вскрикнул он.

Крик отозвался дикой головной болью. В мозгу что-то взорвалось, и на мгновение комната пропала из виду, затмившись яркой вспышкой. Затем в глазах потемнело, Джетти согнуло пополам в рвотном позыве.

Но сила воли его была велика. Блевать — это вульгарно и некрасиво, а когда не знаешь, где находишься, еще и опасно. Он сдержался.

Перенесенные страдания вытеснили из головы опилки, а волной тошноты принесло некоторые воспоминания.

Да… удачная была вечеринка. Получить билет в тот закрытый клуб — большая удача! И Джетти не упустил свой шанс. Почти сразу удалось подцепить богатого папика, а дальше все закрутилось… закрутилось…

Для Джетти это приключение не стало головокружительным романом, папик был не очень в его вкусе, зато отношения обещали стать весьма перспективными. Ощущение пойманной за хвост удачи Джетти помнил отчетливо, но никак не мог вспомнить, с чего бы ему так показалось…

"Точно!" Следующая волна тошноты принесла новые воспоминания. Правда, Джетти так и не вспомнил имени папика, зато вспомнил, что наутро тот собирался в путешествие. Они на космической яхте! Поэтому и комната такая маленькая, пустая и без окон.

Но где же все? Где богатый папик? Джетти попробовал вспомнить его лицо, чтобы случайно не обнять при встрече кого другого. Припомнился довольно расплывчатый образ. Кажется у папика уложенные локонами волосы до плеч и круглое, украшенное модной бородкой лицо. Так было вечером… так он, вероятно, выглядит сейчас, разве что с небольшими изменениями после бурной ночи…

Джетти вздохнул и принялся натягивать штаны. Затем он встал с кровати и, стараясь держать равновесие, сделал несколько шагов. Что-то было не так…

Он глянул вниз. Штаны были какими-то широкими, но при этом из них смешно торчали голые лодыжки. Это не его штаны!

Припомнилось кое-что из вчерашнего. Именно благодаря одинаковым штанам они с папиком познакомились, поскольку выяснили, что мошенник-модельер продал им одну и ту же модель, утверждая, что она эксклюзивна и существует в единственном экземпляре. А штаны действительно были замечательные — в узкую нежно-розовую полосочку с кокетливыми и изящными бантиками на бедрах.

Кажется, после знакомства, папик обещал расцеловать проказника-модельера, ведь благодаря ему, довелось познакомиться с "очаровашкой Джетти".

Джетти тяжело вздохнул и снял штаны.

В этот момент тихо пшикнула дверь каюты. Джетти радостно обернулся.

— А-а-а! Срань господня! Снова ты! — в дверях стоял Нйэб.

Чертов виллирианец собственной персоной!

Джетти тихо пискнул и осел на пол, прикрывшись штанами, которые все еще держал в руке:

— А-а-а… ты… ты… это кошмар… я сплю?! — Джетти отползал назад, пока не уперся спиной в кровать.

Дальше отступать было некуда. Мелькнула мысль попробовать спрятаться под кровать, но это означало подставить Нэйбу задницу.

— Сгинь! — крикнул Джетти. — Нет тебя здесь!

— Да я тоже думал, что нет тебя здесь, — Нэйб усмехнулся и оперся плечом о дверной проем. — Аркаша! — вдруг крикнул он. — А здесь твой приятель!

* * *


Лиа проснулась. В крохотной комнате царил мягкий полумрак. Последнее, что она помнила — раскаленный ад вокруг и ослепляющая головная боль. Или это был кошмарный сон?.. Сейчас ничего не болело.

Немного опасаясь, она села и глянула на себя. Зеленоватый туман мягко укутывал ее обнаженное тело. Она чувствовала его ласкающие шелковистые прикосновения. Так приятно отдаться ему… раствориться в нежном аромате…

Лиа с наслаждением легла обратно и закрыла глаза. Чтобы не случилось на космодроме, сейчас она в медицинской релаксационной камере. Лиа парила в невесомости, где нет ни тела, ни забот, ни страхов…

Тихое шипение шлюза вернуло ее к реальности.

— Привет, — послышался немного смущенный голос Аркаши.

— Привет, — улыбнулась ему Лиа.

— Как ты?

— Как в раю.

— Я вот… я принес тебе одежду, — Аркаша старательно отводил глаза от клубящегося тумана, под которым угадывались очертания ее тела. — Ну… я пойду…

— Подожди! — Лиа резко приподнялась.

Из тумана показались ее плечи. Аркаша покраснел.

— Здесь так хорошо и спокойно, — продолжила она. — Давай немного побудем тут. Вместе.

Вместо ответа Аркаша кивнул и присел на пол, прислонившись к камере.

— Кстати, где мы? Релаксационные камеры ужасно дорогие… на нашем старом транспортнике ее точно не было.

— Пришлось угнать другой корабль, — просто ответил Аркаша. — Нэйб выбрал самый лучший и просто вышвырнул всех, кто находился на борту.

— Это на него похоже.

— Да… Знаешь, самое странное, что я начинаю к этому привыкать.

Клубы зеленоватого тумана медленно сползали на пол и понемногу окутывали Аркашу прозрачной дымкой.

— И что дальше? — Лиа казалось, что здесь, в этой камере, они существуют вне времени и пространства. Прошлое навсегда осталось позади, она выполнила все, что задумывала, и отныне у нее не было цели.

Странное ощущение…

— Знаешь, мир полон неожиданностей, — после некоторого молчания ответил Аркаша. — Но все они подчинены своей, особой логике… Нэйб все твердит о Прозрении, а я вот начинаю думать, что Прозрение это и есть способность понять эту логику.

— А мне вот нет дела ни до Прозрения… ни до чего…

— Такого не бывает. Просто ты еще не поймала свою волну…

— Давай поиграем, — вдруг предложила Лиа.

— Во что? — Аркаша покраснел еще больше и неловко скрестил руки на груди.

— Вот скажи, что такого неожиданного и многозначительно для тебя случилось в последнее время, я попробую угадать, что бы это значило, а потом посмотрим, насколько я близка к Прозрению, — рассмеялась Лиа.

— Здесь Джетти, — неожиданно резко сказал Аркаша.

— Кто это?

— Знаешь, — словно не слыша ее, продолжил Аркаша. — Когда мы… забирали этот корабль, то позаботились, чтоб внутри не осталось никого из экипажа и пассажиров. Ума не приложу, как он оказался здесь. Да еще в хозяйской каюте… я ведь был уверен, что проверил все. Словно я вообще эту каюту не заметил. Странно все это…

— Он опасен? — шелковистый туман вдруг показался Лиа противно скользким и холодным.

— Джетти? Нет… — Аркаша немного смущенно рассмеялся. — Не опасен. Просто, он был первым, с кем я познакомился на Ареосе.

— И что с того? — холод тонкой струйкой заползал Лиа в душу, словно она сейчас может потерять что-то, что еще даже не успела толком обрести.

— Просто странно… вот ты представь, какова была вероятность того, что из миллиардного населения Ареоса, на этой яхте окажется именно он? Да еще и необъяснимым образом незамеченный…

— Ну… вы спешили… — Лиа вдруг захотелось спуститься со своего ложа, сесть на пол и прижаться к Аркаше. — Разное бывает.

— Бывает… — усмехнулся он.

Аркаша казался полностью погруженным в себя. Он даже краснеть перестал.

— С тех пор я встретил много людей. Много друзей. Нэйба, Люма и Рафхата… да и Эри — неплохой парень. Я встретил… — тут Аркаша смолк.

Зеленоватый туман потихоньку расползался по всей камере. Он причудливо клубился, рождая разные фантазии. Казалось, что в углу распускаются два экзотических цветка, обвивая друг друга, они распускали диковинные лепестки, погружаясь и растворяясь в себе.

Что-то в груди подталкивало Лиа подчиниться своему порыву. Возможно, это было действие расслабляющего газа, а возможно, что-то большее…

Она мягко спустила ноги на пол и неслышно опустилась рядом с Аркашей, ничуть не смущаясь своей наготы. Лишь клубы тумана прозрачной накидкой лениво укутывали ее.

— Я встретил тебя, Лиа! — Аркаша повернулся к ней.

Она ожидала, что сейчас он опять вспыхнет. Это было так мило… но Аркаша смотрел на нее пугающе твердо:

— Я боюсь, что скоро вернусь на Землю. И никогда больше не увижу тебя!

— А мне кажется, что мы никогда не расстанемся…

Лиа сказала это и сама удивилась.

Глаза Аркаши вспыхнули. Лиа улыбнулась. Ее руки нежно скользнули по его плечам.

Она ждала, что сейчас он поцелует ее, но Аркаша как-то странно смотрел ей в глаза, и гладил по волосам, по спине, опускаясь все ниже. Затем он начал ласкать ее живот. Лиа чуть отклонилась назад, подставляя под его губы грудь.

Внезапно он остановился. Подхватил ее на руки. Лиа игриво улыбнулась, предвкушая бурную страсть, но вместо этого, он усадил ее обратно на ложе и вернулся на пол.

Лиа обиженно взглянула на него. Но Аркаша повел себя еще более странно. Он встал на одно колено и прижал руку к груди:

— Я прошу тебя… — он замялся, но поймав ее руку, обрел уверенность. — Я прошу тебя стать моей женой!

— Что?!

* * *


Небольшая рубка прогулочной яхты, оформленная в розовых и голубых тонах, отражала личность ее бывшего владельца, а вместо простых и функциональных кресел стояли мягкие диванчики, почти скрытые ворохом вышитых подушечек. До тошноты уютно и слащаво.

В углу прятался небольшой бар, но вино в нем оказалось таким же приторным и сладким.

Даже интерфейс панели управления был выполнен по особому заказу. Когда Нэйб впервые прикоснулся к ней, он замер от шока. По монитору скакали хрюмлики и подсказывали, что делать. Но это были не те хрюмлики. Это были отвратительные розовые шарики, с пухлыми задницами, которых у настоящих хрюмликов в помине не было, одетые в нежно-голубые кружевные штанишки, с завитыми локонами и напудренными пятачками. Если бы в тот момент владелец яхты оказался рядом, Нэйб убил бы его за такое надругательство.

Сейчас ему было скучно и тошно одновременно. Они в полете уже больше суток. За это время он успел наесться и выспаться, но волнение схватки не оставило его. Или это было предвкушение грядущего?

Черт возьми! Ему нравилось жить именно так. Поэтому много лет назад пришлось оставить "центр цивилизации" родной Виллириан — там было слишком скучно. Тогда все казалось иначе — казалось, что императорская планета слишком мала и бюрократична, не дает ему реализовать свои возможности. А на самом деле — дело в банальной скуке.

И даже стремление к Прозрению — всего лишь желание получить что-то недостижимое, а значит, вечное приключение.

"Куда-то меня понесло… Надо завязывать с такими мыслями!"

Нэйб отхлебнул еще вина, с отвращением чувствуя, как приторная сладость разливается по небу, даже в голе запершило. Он вздохнул и откинулся на спинку диванчика, чувствуя себя полным придурком. На главном мониторе по звездному полю прыгал урод в кружевных панталонах и сладким голосом рассказывал, какие звездные системы они сейчас пролетают.

Нэйб зарычал и выключил экран. До этого он несколько часов провел, пытаясь отключить функцию подсказки, но безуспешно. Опошленные хрюмлики были намертво интегрированы в программу. Нэйб любил, когда перед ним проносились звезды, но сейчас этим зрелищем пришлось пожертвовать.

По счастью, имперцы не успели "сесть на хвост" и путешествие проходило без нервотрепки. До крейсера, где их ждали Эри, профессор, Люм и Рафхат, оставалось еще пара дней скуки…

"Как бы время скоротать?.." Нэйб вспомнил коробочку с хаашем, отобранную Аркашей, не говоря уж о контейнерах, которые пришлось бросить на транспортнике. Хааш сейчас бы здорово помог…

Вино надоело. Пить в одиночестве — вообще ужасно скучно, а Аркаша куда-то запропастился. Правда, на борту был еще один человек.

Нэйб поморщился — идея напиться в компании Джетти, показалась ему отвратительной.

"Куда я иду? Что я ищу? Что надо мне для счастья? — в груди противно и тоскливо заныло. Нэйб с ненавистью посмотрел на бутылку. — Чертово вино! Что за идиотские вопросы ты тут бормочешь?!"

Виллирианец отбросил бутылку в сторону. На полу медленно растекалось алое пятно, похожее на кровь. Стало еще тоскливей.

"Срань господня! Джетти, так Джетти! В конце концов, чем он хуже остальных?.. Особенно здесь, на этом "голубом кораблике"!" — Нэйб вскочил и покинул рубку, прихватив с собой новую бутылку из бара. Любая компания сейчас была предпочтительнее одиночества.

К счастью, не было необходимости искать Джетти по всему кораблю. Во избежание каких-либо неприятностей, они с Аркашей заперли его в той самой каюте, где и обнаружили.

Нэйб набрал код. Дверь отъезжала в сторону слишком медленно, и Нэйб поторопил ее пинком.

Джетти в каюте не оказалось. Нэйб покосился на бутылку в своей руке. За истекшие сутки он впервые напился и точно помнил, что никуда не переводил Джетти. Иных дверей в каюте не было.

Возник закономерный вопрос — куда мог деться этот человек? Затем возник другой вопрос — а был ли Джетти вообще?

Нэйб снова покосился на бутылку и тряхнул головой. Если бы коробочка с хаашем по-прежнему была при нем, то он, возможно, и засомневался бы в своих воспоминаниях, а так…

Нэйб нерешительно замер посреди каюты. Затем заглянул под кровать. Никого. Да там и спрятаться-то негде…

— Где этот чертов п…

Нэйб осекся на полуслове. Одна из панелей бесшумно отъехала в сторону, и показался Джетти. За его спиной виднелась крохотная комнатка полная разноцветного тряпья. Что-то в облике Джетти показалось Нэйбу странным, но перед глазами висела пьяная пелена, и сосредоточиться не получилось.

— Привет! — Нэйб отсалютовал Джетти бутылкой и плюхнулся на кровать, иной мебели в каюте не было.

— Привет! — кивнул ему Джетти и плюхнулся рядом.

— Тьфу… — скривился Нэйб и уставился в потолок. — А ну пошел отсюда! — после нескольких секунд раздумий он спихнул Джетти с кровати.

Джетти неуклюже скатился на пол, затем с трудом поднялся и, норовя завалиться снова, уселся на полу, поджав под себя ноги.

Только сейчас Нэйб сообразил, что же так смутило его в облике Джетти. На том красовалось нечто вроде алого бального платья с глубоким декольте, но длинная юбка состояла из отдельных полос пышного кружева. Словно пена, при каждом движении, кружева волновались и колыхались, на мгновения приоткрывая обнаженные ноги.

— Ты похож на чучело! — от смеха Нэйб едва не подавился очередным глотком вина.

— Са-ам ты ч-чучело! — Джетти обиделся, покраснел, в тон своему наряду, и неожиданно обнаглел. — И плащ у тебя др-дырявый! И сам ты бродяга!

— Да ты никак нажрался? Как? Где?!

Вместо ответа Джетти икнул и кивнул в сторону гардеробной, откуда вышел. Это движение далось ему с трудом. Голова потянула его за собой, и он упал, уткнувшись носом в пол.

— Ты чего вырядился? — хихикнул Нэйб. — Твой дружок остался на Ареосе. А если для меня… знаешь, если честно, ты не в моем вкусе. Да и Аркаше пришелся не по вкусу.

— Да пошел ты! — Джетти обиженно надул губы. — Что я должен, как ты — обр… оборванцем ходить? — Джетти вдруг всхлипнул и потер глаза. Под ними тут же остались черные круги. До того, как он расплакался, у Джетти были накрашены ресницы. — Умирать, так красивым! И пьяным… ш-штоб не страшно! — выкрикнул он с вызовом и опять икнул.

— Да кому ты нужен-то? — фыркнул Нэйб, но в этот момент приторно-сладкое вино достало его окончательно, оно просилось наружу, картинка перед глазами двоилась, бросало в жар. — Ты вот лучше скажи — мужик ты или баба?

— А тебе зачем? — вдруг успокоился и хитро прищурил покрасневшие глаза Джетти.

— А попользовать тебя решил!

Джетти успокоился окончательно. Уселся потверже, выпрямил спину и аккуратно, с некоторым кокетством, расправил кружева.

— Пра-ативный грубиян! — Джетти немного раскраснелся и облизал пересохшие губы. — А тебе как больше нравится?

— А мне больше нравится — чтоб бабой.

— Как хочешь… — Джетти бросил на него страстный взгляд из-под длинных, чуть слипшихся ресниц.

— Ну, вот и отлично! — Нэйб поднялся с кровати, каюта качнулась перед глазами, и липкое вино из желудка подкатило под самое горло. — Я вот сейчас наблюю, а ты уберешь! Это же бабское дело! — заржал Нэйб.

— Хам! — отшатнулся Джетти.

Джетти сильно повело в сторону, он оперся на руки, мигом растеряв все свое изящество.

— У-э… — он наклонился над полом.

— Ясно, блевать будем вместе! — подвел итог Нэйб. — И что у этого старого козла за пойло?

— К-какого козла? — Джетти в очередной раз совершил подвиг и сдержал рвотный позыв.

— Да приятеля твоего, — Нэйб откинулся на кровати. Хотелось прикрыть глаза, но он не решался, головокружение становилось невыносимым.

— А… не знаю.

— Поймаю — убью!

— За вино?

— Нет. За хрюмликов. Знаешь, что он с ними сделал? — внезапно Нэйб расчувствовался.

Он любил хрюмликов с детства. Если и было для него что-то светлое и неприкосновенное, так это хрюмлики. Предательская слеза скатилась по щеке виллирианца.

Джетти задумчиво почесывал в голове, отчего его длинные, смазанные гелем волосы встали дыбом. Он пытался вспомнить, что же проделывал с ним "этот козел" ночью, чем это могло грозить хрюмликам, кто такие эти хрюмлики, какое отношение к ним имеет Нэйб, и как все это могло отразиться лично на нем, на Джетти. И все это безуспешно.

— Он одел их в кружевные панталоны и пририсовал жирные задницы! — с ненавистью выдохнул Нэйб.

— А еще… еще он спер мои штаны! — выдохнул Джетти и расправил смявшиеся кружева. — Мзр… мерзавец!




23. На Талракеш!


Освещение коридора яхты тревожно подмигивало. С момента стыковки прошло уже несколько минут, но Аркаше сейчас было не до этого. Он должен был успеть.

— Быстрее! Мы можем опоздать! — он тянул за собой Лиа.

— Или случится самое страшное?

— Боюсь, уже случилось!

Нервно подрагивающим пальцем он ввел код и открыл дверь. Картина, представшая перед ними, была поистине ужасной. В пустой каюте, на огромной кровати в обнимку спали Нэйб и Джетти. Из-под пышной кружевной юбки Джетти торчала заброшенная на Нэйба обнаженная нога. А на полу валялись пустые бутылки.

— Это ужасно… я пытался их разбудить, но не смог, — отводя взгляд, сказал Аркаша. — Надо быстро унести отсюда хотя бы одного. Не хочу, чтоб остальные об этом узнали.

Лиа задумчиво смотрела на кровать. Час назад, когда она вошла в рубку и обнаружила ее пустой, они с Аркашей начли искать Нэйба. Но яхта оказалась не такой уж маленькой, а время стыковки с крейсером приближалось с каждой минутой. Ей пришлось вернуться в рубку и состыковать корабли. Признаться, она немного опасалась за Нэйба, но такого не ожидала.

— Я все понимаю… это случайность, досадное неразумение, — продолжал смущенно лепетать Аркаша. — И этот случай ничего не значит… надеюсь… но лучше, чтоб остальные этого не знали. Ты же понимаешь — Нэйб мой друг. Не хочу, чтобы его преследовали косые взгляды… начнутся сплетни, смешки за спиной…

— Хватай его под руки, — Лиа взяла виллирианца за ноги. — Попробуем дотащить хотя бы до соседней каюты.

Нэйб лишь глухо всхрапнул, когда его подняли с кровати. Он был очень тяжелым. Еще тяжелее, чем казался на первый взгляд.

Когда, вытирая выступивший на лбу пот, Аркаша покидал каюту, где оставили виллирианца, его одолевали разные мысли. С одной стороны, в совместном сне на одной кровати не было ничего предрассудительного, ведь будь рядом с Нэйбом не Джетти, а кто-нибудь другой, ничего дурного бы и не подумалось… К тому же — Нэйб был одет, и это вселяло надежду, что самого страшного не случилось. С другой стороны — чужая душа потемки, и жизнь порой выкидывает разные фокусы…

— Аркаша! Голубчик, как я рад! — ему навстречу, широко раскинув руки в приветствии, шел Иван Никифорович. — Мальчик мой, наконец-то вы вернулись, — профессор обнял его и энергично похлопал по спине.

— А уж я-то как рад видеть вас в добром здравии! — заулыбался в ответ Аркаша.

— А где же наш доблестный капитан?

— Отдыхает, — из каюты вышла Лиа. — Боюсь, у доблестного капитана выдались тяжелые дни и сейчас он… крепко спит.

— Ну, это не беда… пусть себе отдыхает. Пойдемте же, пойдемте. У нас хорошая новость!

* * *


Вся компания собралась за длинным столом в зале для совещаний крейсера ИСБ. Нэйб обводил присутствующих тяжелым взглядом. Выспаться, как следует, ему не дали. Чертов Эри, узнав обстоятельства бегства с Ареоса, в истерике ворвался к нему в каюту и вколол стимулятор. Что он там вопил дальше, Нэйб слушать не стал, он вышвырнул Эри вон, но уснуть снова не получилось. Опьянение ушло, осталась лишь тошнота, легкая головная боль, ощущение липкой гадливости во рту и обрывочные воспоминания о Джетти в красном платье.

— Так значит, теперь Люм — это безголовая жаба, а Рафхат — насекомое? — во второй раз переспросил он Ивана Никифоровича.

— Так говорю же вам! — с энтузиазмом ответил тот. — Наш Эри сотворил чудо! Он сумел снять с них эти позорные оковы, и как только он это сделал, механизм перемещения разумов прекратил свое воздействие!

— Тьфу ты черт… — обреченно процедил Нэйб. — Я только запомнил, кто из них кто…

— Не беда, я вот уже освоился, — с противоположного конца стола улыбнулся Аркаша, рядом с ним сидела задумчивая, больше обычного, Лиа.

— Да мне, в общем-то, наплевать… — Нэйб положил голову на стол и взглянул на негуманоидов под иным углом. — Как были уродами, так ими и остались.

Раздалось тихое шипение и потрескивание. Люм и Рафхат были недовольны.

— Да хватит вам! — Эри вытащил из кармана какой-то инструмент и заколошматил им по столу. — Ты что, опять под кайфом? — заорал он на Нэйба. — А остальные, как были придурками, так и остались? Неужели только меня волнует, что за нами гонится ИСБ, а у нас только поломанный крейсер и дурацкая яхта, которая тоже далеко не уйдет?

Нэйб поморщился от громкого визгливого голоса:

— Давай по-порядку… Что с крейсером? Ты вроде утверждал, что приведешь его в рабочее состояние…

— И привел! На время! Крейсер по швам трещит, топлива на несколько межгалактических переходов, а поврежденные системы в любой момент откажут! Что делать?!

— Заткнись, Эри, — Нэйб потер лоб. — Ты знаешь какую-нибудь станцию, где нас могут отремонтировать?

— Что отремонтировать? Угнанный крейсер ИСБ?! — Эри продолжал орать. — Совсем мозги от хааша спеклись?!

— Но ведь мы можем улететь отсюда на яхте, — в надежде привлечь к себе внимание и немного разрядить обстановку, Аркаша встал.

— Не можем, — вздохнул Нэйб, пока Эри набирал воздуху, чтоб возмущенно заорать. — Там почти нет топлива.

— Тогда… что же нам делать?

— Полагаю, я близок к разгадке феномена Прозрения и перемещения в пространстве, — внезапно подал голос профессор. — Мне лишь надо немного времени, да кое-какое оборудование.

— Я понимаю, о чем вы, профессор, — Аркаша задумчиво сел на место. — Я и сам чувствую нечто подобное, но боюсь, что как раз времени у нас и нет.

— Вот, вот! — Эри замахал рукой в его сторону. — Хоть кто-то меня понимает!

— Мы все тебя понимаем, — осадила его Лиа. — Никому здесь не хочется встречаться с ИСБ, но твои истерические вопли только мешают сосредоточиться и найти выход. Так что…

— Заткнись! — закончил за нее Нэйб.

Эри обиженно плюхнулся на свое место:

— Когда вас возьмут за задницы, подвесят на крюк и заставят за все ответить, я скажу, что знать вас не знаю, и вообще — сам ваша жертва.

— Размечтался, — усмехнулся Нэйб.

— Почему-то мне кажется, что мы что-то упускаем из виду, — Аркаша тер виски, словно и у него болела голова. — Что-то важное. Словно из мелодии ускользает нота, которая должна подвести итог… Профессор, что скажите?

— На счет мелодии не знаю, — Иван Никифорович наблюдал на Люмом и Рафхатом, — но кажется, мы забыли кое о ком.

— Ах, да, — спохватилась Лиа. — С нами теперь еще один пассажир. Он пока отдыхает на яхте…

— Что за пассажир?! — вскинулся Эри, — Кого вы еще притащили?!

— На яхте остался Джетти, но он не важен, — отмахнулся Аркаша. — О нем, действительно, лучше забыть.

— Вообще-то, я говорил не о нем, — сказал профессор.

— Срань господня! — разозлился Нэйб. — Хватит загадок. Если у кого есть мысли, быстро выкладывайте, или я пошел спать. И провались оно все!

— Он о нас! — внезапно проскрипел Рафхат, возбужденно шурша хитином.

До этого момента они с Люмом что-то вполголоса обсуждали, но никто кроме профессора не обращал на них внимания.

— Я предлагаю вам гостеприимство Талракеша!

— Талракеш? Что за дыра? — Нэйб с болезненным видом потер лоб. — На кой она нам сейчас сдалась?

— Это та самая дыра, куда ты обещал его доставить. Родной мир Рафхата! — Иван Никифорович снял очки и посмотрел на него с укором.

— А-а-а… мне кажется, сейчас не самое подходящее время. Вон… и Эри со мной согласен, — Нэйб кивнул на Эри.

— Какой Талракеш!? — завопил тот. — У Нэйба давно хааш вместо мозгов, но даже он понимает — зачем нам Талракеш с этими… этими тараканами дурацкими?

— Эри, заткнись, — поморщилась Лиа.

— А вот не заткнусь, не заткнусь я! Не дождетесь! Хочется сдохнуть в тюрьме ИСБ — да пожалуйста! А меня лучше куда угодно высадите! Да хоть в капсуле аварийной в космосе бросьте, все лучше, чем в компании вас — идиотов! — его голос сорвался на визг.

Нэйб заткнул уши.

— Мне больше нравится первоначальный план — отсидеться в поле астероидов. Куда нам спешить? — сонно пробормотал он.

— Отсидеться?! Это чертово корыто развалится в любой момент! И вы могли кого угодно за собой с Ареоса притащить! Зачем вообще было туда соваться и снова дразнить ИСБ?! — Эри вскочил, волосы его растрепались, взгляд горел, а изо рта брызгала слюна.

Его истерика здорово всех раздражала. Нэйб задумчиво крутил в руках свой пистолет, а Лиа шарила взглядом в поисках тяжелого предмета. Лишь земляне, казалось, словно оглохли. Они задумчиво смотрели перед собой, прислушиваясь к чему-то, но явно не к воплям Эри.

— Талракеш будет рад оказать нам гостеприимство! — повысил скрипучий голос Рафхат. — А кто еще будет рад преступникам в межгаллактичесом розыске?

— А что толку-то? — отмахнулся Нэйб.

— Но это еще не все! — Рафхат был необыкновенно торжественным.

Он сделал несколько шагов и уверенным движением запустил голографическую запись. Над столом медленно разворачивалась карта галактики.

— Пока мы ожидали вас, я выяснил наше месторасположение и соотнес с талракской системой координат, — галактика уступила место паре десятков звездных систем. — Талракеш рядом!

— Судя по этому… этому… клоуну, — внезапно снова завопил Эри, — талраки — дикари, годные только для цирка… Придурков веселить!

— Заткнись, Эри! — вновь не выдержала Лиа.

Нэйб молча вскинул пистолет и выстрелил поверх головы Эри. От выстрела на стене появилось черное пятно, в зале запахло горелым пластиком, а Эри плюхнулся на место, съежился и испуганно притих. Виллирианцу никто и слова не сказал.

— Ты у меня прямо сейчас отправишься в космос. Без капсулы! — добавил Нэйб. — Без твоих воплей голова раскалывается…

— Да, мы недавно вышли в космос, — спокойно продолжил Рафхат, — но мой народ сумеет отремонтировать этот крейсер. Для талраков это более важно, чем для нас! Мы изучим этот крейсер и тем самым получим мощное оружие против менкхов. Ради этого я готов и жизнь положить!

— И я! — вскричал Люм. — Если талраки получат новые корабли, они оставят Тильдор в покое!

— Насрать мне на всех талраков, ронгов и менкхов вместе взятых, но если Талракеш рядом… — протянул Нэйб, по привычке шаря в кармане. — Да еще и империи эта дыра ни к чему… хотя, менкхи могут быть более сильным союзниками…

— Да! — внезапно вскочил Аркаша.

При упоминании менкхов, Рафхат хищно щелкнул жвалами в сторону Нэйба. Но крик Аркаши остановил его.

— То есть, нет! — продолжил землянин. Он выскочил из-за стола и зашагал по залу, нервно запустив пальцы в волосы. — То есть да! Да! Да!

— Он сошел с ума… еще один псих… — всхлипнул Эри. — Отпустите меня… А?

Но его никто не слушал. Все смотрели на Аркашу.

— Вы знаете, недавно я музицировал… случайно наткнулся на крамандин, когда обыскивал яхту. Играл ту самую мелодию… Вагнера. Сложно описать в полной мере, что я чувствовал и почему, но я ощутил, как что-то держит меня здесь… Словно якорь! — Аркаша оглядел всех воспаленным взглядом. — Иван Никифорович, дорогой вы мой, ну вы-то меня понимаете?!

— Еще как понимаю, — кивнул тот. — Меня и самого мучают те же мысли. Понять бы еще, что за якорь…

— Так вот это я и понял! — торжествовал Аркаша. — Что-то свело нас вместе. Что-то провело сквозь все опасности. И это же держит нас вместе! Понимаете?

— Что-то такое ты уже говорил, когда мы оправлялись на Ареос, — задумчиво сказала Лиа.

— Да! И повторю снова! Мы должны не просто заботиться друг о друге. На нас возложена высшая задача. Судьба послала нам Люма и Рафхата, чтобы с нашей помощью, они остановили войну. И тогда нас постигнет Прозрение!

— Прозрение! — оживился Нэйб. — Рафхат, давай координаты своей дыры.

— Нет… — простонал Эри, практически из-под стола. — Не хочу к чертовым тараканам… Они сожрут меня, как…. как репинута… высадите меня. Ну, пожалуйста!

— Заткнись, Эри — Нэйб встал и дружелюбно похлопал его по плечу пистолетом. — Ну куда же мы без тебя? Кто объяснит нашим новым друзьям, что к чему на этом чудесном крейсере?

— Эти дикари нам не друзья! Он, — Эри ткнул пальцем в Рафхата, — давно хотел сожрать меня. Все про репинутов что-то бормотал… Не хочу-у-у!

— Это был не я, — гордо отвернулся талрак. — Это был Люм!

— Ну, вот и разобрались, — Нэйб направился к выходу. — Лиа введи курс. Мне надо поспать.

Лишь Иван Никифорович остался сидеть за столом, еще более задумчив, чем в начале совещания.

— Аркашенька, друг мой, — он задержал Аркашу, который собирался встать вслед за Лиа. — Прекратить войну мы, конечно, обязаны. Хорошее это дело. Правильное. Но, это лишь первый слой, верхушка айсберга. Сдается мне, что держит нас нечто иное… И даже Прозрение, дающее власть над пространством — лишь составляющая часть чего-то большего…

— О чем вы, профессор?

— Не знаю… не знаю, дружочек. Возможно, тот, кто поймет это, станет богом. Или равным богу…




24. Атака менкхов


Царила тишина. Нэйб и забыл, что кроме него в рубке находится Иван Никифорович. Тот тихонечко сидел перед большим обзорным монитором и практически не шевелился. До Талракеша оставалось всего несколько часов.

— А знаете, Нэйб, чем больше я обо всем этом думаю, тем яснее вижу картину, — неожиданно заговорил профессор.

— Картину чего?

— Всего, что с нами произошло, и еще произойдет. Я имею виду нас — собравшихся на этом корабле.

— А нельзя ли конкретнее? — Нэйбу давно наскучило таращиться на равнодушно проносившиеся мимо звезды, а хааша, который превратил бы это зрелище в увлекательнейшую феерию, не было.

— Отчего же нельзя? Извольте: пожалуй, я начну от большего к меньшему. Представьте себе, что вам предстоит построить некий график развития цивилизации и вывести четкую формулу зависимости этапов эволюции от внешних факторов. С каких характеристик вы бы начали? Что бы взяли за основу?

— А черт его знает… войны… развитие экономики… прогресс пороков… изобретение хааша на каждой, отдельно взятой планете. Профессор, я не очень понимаю, к чему вы клоните.

— А все очень просто. Любая цивилизации начинается с человеческого фактора. Изучим население и будущее любой планеты у нас перед глазами.

— Слишком просто, — фыркнул Нэйб. — А вообще, неплохая мысль, только я бы предложил подойти с другой стороны. Дать всем хааш, установить кругом гипноэкраны — и пожалуйста, чего тут гадать?.. Лепи, что хочешь.

— Да нет, батенька, я совсем о другом говорю! — разгорячился профессор. — Да и вам пора понять, что хааш — тупиковый путь!.. Ну да ладно, господь с ним. Я вот что хочу сказать: много я думал, о том, что же объединяет нас, что собрало вместе. И знаете, как ни странно, мою мысль подтолкнуло появление этого человека — Джетти. Ведь это просто невероятно, повстречаться вновь вот так!..

— Профессор! — Нэйб вскинулся и напряженно уставился на датчики перед собой. — Что за черт?!

— Ну, зачем же так? — Иван Никифорович расхаживал за спиной виллирианца, низко опустив голову. — Он ведь, по сути, такой же, как каждый из нас. Од…

— Срань господня! — воскликнул Нэйб.

Крейсер содрогнулся. Завизжали аварийные датчики.

— Внимание! Крейсер атакован неизвестным противником, — равнодушно сообщил механический голос.

* * *


Лиа замерла. Она стояла возле открытого прохода в гостиный салон маленькой яхты и надеялась, что Аркаша, поглощенный игрой, не заметит ее.

Вокруг разливалось волшебство. Звуки рождались в крамандине, но Лиа казалось, что Аркаша извлекает их прямо из ее сердца. Величественные и нежные одновременно, они заставляли ее затаить дыхание, когда музыка замедляла темп. Или это было то, что хранилось в душе самого Аркаши?

Она просто стояла и слушала, надеясь, что музыка поможет разобраться в собственных чувствах. Как назло, она лишь растворялась в чудесных звуках. Даже неясные предчувствия, к которым она успела привыкнуть, отчего-то смолкли.

Внезапно музыка стихла.

— Ты так и не ответила мне… — сказал Аркаша, не поворачиваясь.

Лиа покраснела, но убегать было поздно.

— Я… я не знаю. Все так смешалось. И дело даже не в тебе, — Лиа с трудом подбирала слова. — Дело во мне. Я не знаю, кто я теперь… не знаю, чего хочу. Как я могу обещать тебе что-то?

Пальцы Аркаши вновь забегали над клавишами, но не касались их. Он словно раздумывал, какую мелодию начать.

— Прости, — наконец сказал он. — Я не должен был говорить это так внезапно…

— Нет, я…

От волнения у Лиа закружилась голова. Пол качнулся перед глазами, и даже крейсер словно содрогнулся.

— Внимание! Крейсер атакован неизвестным противником, — равнодушно сообщил механический голос.

Только тогда Лиа поняла, что дело не в ней. Корабль действительно содрогнулся. Системы имперского крейсера и яхты сейчас были соединены. Сработало автоматическое оповещение. Она повернулась и побежала в рубку крейсера. Отличный повод сбежать.

* * *


Люм и Рафхат расположились на полу каюты крейсера. Талрак давно ее обжил и полюбил за большой монитор, отражавший их передвижение в пространстве. Ему нравилось смотреть, как приближается родной Талракеш.

— Жаль, что мы летим не на Тильдор, — щупальца Люма печально и безвольно шлепали по полу.

— Ваши болота уже едва не убили меня однажды, — Рафхат, не отрываясь, любовался маленькой звездочкой — солнцем Талракеша, он давно заприметил его.

— Тогда все было иначе…

Рафхат не ответил. Эри вернул их в собственные тела, но Рафхат порой содрогался от отвращения, ловя себя на желании погрузиться в прохладную влагу. Наверное, прав был старый землянин — ничто не проходит бесследно, и ничто не происходит случайно. Но думать об этом сейчас не хотелось.

— Когда мы окажемся на Талракше, — не смолкал Люм, — ты можешь посадить меня в большой бассейн и запустить туда этих… как их… ваших песчаных червей? Люм будет охотиться!

— В кастрюлю тебя посадить надо. Вместо песчаного червя. Дурак… — вздохнул Рафхат и подумал, что если им и предстоит что-то сделать для будущего Талракеша и Тильдора, то исполнить это придется ему одному.

— А черви сочные? Хотя… как в вашей пустыне может быть что-то сочное?..

Терпение Рафхата лопнуло. Он резко повернулся к Люму. Так резко, что голова по инерции провернулась дальше, а туловище отчего-то бросило в другую сторону.

— Внимание! Крейсер атакован неизвестным противником, — равнодушно сообщил механический голос.

— Опять ИБС?! — вскочил Люм.

— Неизвестный! — заорал ему Рафхат. — Наш крейсер имеет множество повреждений, но опознал бы своего собрата!

— Тогда… кто?! — Люм едва успел отскочить, чтобы Рафхат не сбил его по дороге к выходу.

— Менкхи! — злобно проскрипел талрак уже из коридора.

— Почему менкхи?.. — ронг понесся вслед за ним.

Но Рафхат не отвечал. Люм едва поспевал за ним. На очередной развилке ронг в удивлении остановился и крикнул:

— Рубка крейсера в другой стороне!

— Мне нужен Эри! — Рафхат ни на секунду не снизил скорость.

На раздумье у Люма ушла секунда, затем он бросился за Рафхатом.

— Зачем он тебе?! — влажные щупальца скользили по гладкому полу, ронга занесло на повороте. Он едва не врезался в стену.

Люм продолжал следовать за Рафхатом инстинктивно, чувствуя, что им не стоит разъединяться, но совершенно не понимая, что происходит.

А Рафхату казалось, что крейсер внезапно стал в несколько раз больше. "Менкхи! Проклятые менкхи! Крейсер не должен достаться этим тварям!"

Тактика нападения была весьма показательна для менкхов — вынырнуть откуда-то и без предупреждения напасть. Крейсер неисправен, потому системы вовремя не заметили угрозу, и скорее всего, они не смогут отбить атаку. Да и кто еще мог в этом секторе вот так взять и атаковать имперский крейсер?!

— А где Эри? — кричал сзади Люм.

К счастью, после истерики, устроенной на совещании, Рафхат точно знал, где Эри. Он лично запер парнишку в одной из кают яхты. И даже позаботился, чтобы тому не было скучно. Оставил его в компании Джетти.

* * *


— Но как же так?! — профессор вскочил с места. — Почему мы не заметили их?!

— Отказ каких-то систем… — Нэйб судорожно вводил команды. — Орудия пока исправны. Черт!.. А вот наведение — нет…

— Сколько мы продержимся?

— Откуда я знаю? Попробую с ними связаться.

— Зачем? Они уже напали без предупреждения!

— Попробую сдаться. Иначе — нам конец!

Крейсер содрогнулся вновь. Нэйб лишь бросил мимолетный взгляд на истерично вспыхнувшую панель и продолжил водить какие-то команды.

Профессор был испуган. Он никогда не предполагал, что виллирианец может так просто сдаться:

— Простите, капитан, — Иван Никифорович подскочил к Нэйбу и схватил его за руку, — но не думаю, что они оставят нас в живых!

— Надо выиграть время и смыться на яхте!

— Маловероятно… — Иван Никифорович дрожащей рукой поправил очки, — … но попытаться стоит…

Монитор связи вспыхнул и погас.

— Ч-черт! — Нэйб ударил кулаком по панели. — Уроды! Где остальные?

— Кажется, Аркаша собирался помузицировать… крамандин на яхте.

— Бегом туда. Соберите там остальных и ждите меня.

Профессор кинулся к выходу. Прямо пред ним взорвалась какая-то панель.

Провисшие провода шипели и сыпали искрами, извиваясь словно змеи. Иван Никифорович на мгновение замешкался и оглянулся.

— Попробуем так… — Нэйб вводил новые команды. — Устроим засранцам салют. Сдохните уроды!

Иван Никифорович спешил, как мог. Крейсер сотрясало дрожью. Казалось, в любой момент он развалится на части. Местами не было освещения. Некоторые проходы оказались заблокированы из-за разгерметизации.

В груди сильно болело, и дышать с каждым шагом делалось все труднее, но больше всего профессор боялся заблудиться или разминуться, ведь Аркаша и Лиа, наверняка спешат в рубку.

Он вызвал лифт, едва попав по сенсору трясущейся рукой. Последний работающий лифт в этой части корабля. За спиной что-то грохнуло, озарив коридор снопом искр. Профессор испуганно вжал голову в плечи. В этот момент распахнулась дверь лифта. В панике Иван Никифорович, не глядя, шагнул туда. И врезался во что-то мягкое.

— Лиа! — поднял он глаза.

— Что случилось?! — за Лиа стоял Аркадий.

— Ничего не знаю. Капитан приказал ждать его на яхте. Будем… эвакуироваться.

— Нэйб бежит?! — изумился Аркаша.

— Он прав! — Лиа мгновенно оценила ситуацию, и лифт понесся обратно, вниз.

— Эри и Джетти на яхте, но где Люм и Рафхат? Мы не можем просто бросить их!

— Капитан… приказал… собрать всех! — профессор тяжело хватал воздух ртом и придерживался рукой за стену, словно у него кружилась голова. — Надо найти их…

— У Нэйба в рубке связь со всеми помещениями. Он разыщет их, — отрезала Лиа. — Бегать по крейсеру — безумие.

Лифт остановился.

— Что за идиоты?! — Лиа первой вышла в темный коридор. — Вместо захвата, они просто уничтожают крейсер.

— Главное выбраться! — Аркаша схватил ее за руку. — Стыковочный шлюз там!

Они бежали в полной темноте и, чтобы не упасть, держались стены. Сзади раздавалось надсадное дыхание профессора. Аркаша щадил старика, но приходилось спешить.

— Стой! — вдруг прошипел он Лиа. — Слышишь?

Со стороны шлюза раздавалось мокрое торопливое шлепанье.

— Это Люм! Люм?! — крикнула Лиа.

— Ты что?! А если нет?.. — Аркаша выхватил из кармана пистолет.

— Нам все равно не разминуться…

— Лиа! — раздалось из темноты знакомое бульканье.

— Рафхат с тобой?! — Аркаша бросился к нему.

— Нет. Он… он… хочет вызвать подмогу.

— Кого?! Кому мы нужны?! — сердце Лиа кольнуло в недобром предчувствии.

— Ну… он сказал, что раз мы на крейсере ИСБ, то можно включить аварийный маяк и…

— Он с ума сошел!

— Эри говорил то же самое, но Рафхат не слушал. Говорил, что менкхи гораздо хуже.

— Он заставил Эри включить маяк? — простонал Аркаша.

— Эри не хотел… но… Рафхат едва не откусил ему голову, и тогда…

— Надо сообщить Нэйбу! — оборвала его Лиа.

В недрах крейсера что-то ухнуло, и корабль в очередной раз сотрясла мелкая дрожь. Все замерли, даже профессор на мгновение перестал надсадно сипеть, пытаясь восстановить дыхание.

— Люм сделает это! Это мой долг!

Лиа почувствовала, как влажное тело ронга скользнуло мимо нее…

— Он справится? — Аркаша сжал руку Лиа.

— Я неплохо вижу и слышу в темноте, — ответил вместо нее Люм. — И хорошо изучил корабль. Я много бродил здесь…

— Вперед! — Лиа потянула Аркашу за собой. — Надо подготовить яхту.




25. Во славу Талракеша!


Голос крамандина разливался по каюте. Аркаша понимал, что это глупо — вот так, сейчас, усесться и играть, но ничего не мог с собой поделать. Да и что он еще мог?.. Иван Никифорович стоял рядом.

Аркаша оглянулся. Напротив располагалась рубка, где находилась Лиа.

— Ты сказал ей? — спросил профессор.

— Что? — Аркаша покраснел.

— Что любишь ее.

— Профессор! При всем уважении, это слишком личное, и вас не касается… — Аркаша смутился еще больше.

— Сдается мне, что очень даже касается! — в глазах Ивана Никифоровича зажегся странный огонек. — Я позову ее.

— Зачем? Она занята. Да и не время сейчас. Мы вот-вот погибнем!

— Именно поэтому. А ты не отвлекайся, играй… играй. Уважь старика, исполни ту самую мелодию, с которой все началось. Вагнера.

Аркаша смертельно устал. Он никому ничем не мог помочь. Впервые за долгое время оставалось лишь пассивно ждать, с замиранием сердца прислушиваясь к глухим содроганиям крейсера, которые отчего-то стали реже. Ждать и гадать — живы ли еще друзья…

Всякая связь с крейсером оборвалась несколько минут назад. Что происходит за пределами яхты, узнать не было никакой возможности. Лиа отказалась включить какие-либо радары, чтобы не выдать себя. Они лишь запустила реактор, чтобы яхта стала автономной.

Яхта, спрятанная внутри крейсера, пока была невредима и незаметна для врага.

— Я вот что подумал, друзья мои! — торжественно начал профессор, вернувшись. Он буквально притащил за руку Лиа. — Нас всех объединяет одно! И знаете что?

— Очень интересно, но сейчас не время! Вы сказали, что это жизненно важно… ваши научные изыскания мы послушаем в другой раз! — Лиа сделала попытку вырвать руку.

— А другого раза может и не быть! — профессор вцепился в нее мертвой хваткой.

Яхта дрогнула сильнее, чем в предыдущие разы. Из рубки донесся пронзительный визг интерфейсных хрюмликов. Они были сильно напуганы и гнусавыми голосками сообщали о возможных повреждениях.

— Черт! — Лиа в отчаянии оглянулась. — Где Нэйб и остальные?! Если крейсер взорвется — нам конец!

— Возможно, у нас есть иной путь! — повысил голос профессор. — Прозрение!

— Я должна вернуться в рубку! Надо быть готовыми… даже, если придется бросить всех!

— Включи радары! — не выдержал Аркаша. — Мы должны знать, что происходит! И бросать никого нельзя. Мы пойдем им на выручку!

— Куда?! — взорвалась Лиа. — Крейсер огромный и связи нет!

— Да послушайте же вы! — волнуясь, закричал профессор и сильно дернул ее за руку, чтобы привлечь внимание. — Мы все одиноки. То есть были одиноки, пока не встретились! Это и есть тот самый якорь, что не давал нам с Аркашей через Прозрение вернуться на Землю!

— Да какое это все имеет сейчас значение?! — болезненно дернулась Лиа.

— А такое, что именно вам двоим важно понять это! Если что-то сейчас пойдет не так с кораблями, Прозрение станет нашим последним шансом спастись! Но вы оба должны осознать, что ваше одиночество закончилось!

— Даже если это так, как насчет всех остальных? Как это поможет им?.. — Аркаша задумчиво положил руки на крамандин.

— Они уже свободны! А те, что не свободны, не привязаны, так, как ты, Аркашенька!

— Бред какой-то! — Лиа раскраснелась и снова начала вырываться.

— Кажется, я понимаю, что привело вас к таким выводам, но наше оборудование… в первый раз у нас было оборудование, а сейчас… — Аркаша отчего-то избегал смотреть на Лиа.

— Все готово! — профессор торжественно указал в угол, где громоздилось нечто, накрытое тканью. — Пока вас не было, я все восстановил, и даже кое-что усовершенствовал!

— Ничего не понимаю… пустите, мне надо в рубку!

— Что вы там будете делать?! — кричал Иван Никифорович, вцепившись ей в руку. — Играй, Аркаша, играй!

— Я… я… надо… — Лиа смешалась.

В этот момент Аркаша извлек из крамандина первые аккорды. Величественные, немного помпезные, но в тот же миг у Лиа перехватило дух и что-то сжалось в груди. Она перестала вырываться. На глаза навернулись слезы.

— Пойми, ты была одинока. Твое происхождение и работа, которой ты себя посвятила — находились в полном диссонансе. Тебе не было места ни в одном из двух миров. Аркаша — он и сам не знал, что же ему надо, и оттого метался в разные стороны. Так у нас, у людей, обычно и бывает. Но когда вы встретились, все изменилось. Ты ведь и сама почувствовала это?! Так зачем сопротивляться?!

— Что вы от меня хотите? — Лиа вымученно посмотрела на Ивана Никифоровича.

— Взгляни правде в лицо. Твой дальнейший путь лежит рядом с ним! — он кивнул на Аркашу.

— Профессор! — возмутился Аркадий Петрович.

— Играй! — Иван Никифорович был необычайно возбужден и бестактен. — И повдохновенней! От этого зависят наши жизни…

На мгновение Лиа задумалась. В тот же миг новый толчок потряс яхту. Из рубки вместо гнусавых голосков донеслась пронзительная сирена. Лиа дернулась туда.

— Скажи ему! — не отпускал ее профессор.

— Да вы совсем с ума сошли! — взвилась Лиа. — Мы сейчас взорвемся!

На лице Аркаши появилось пугающе отрешенное выражение. Мигнул свет и в глубине яхты что-то тихо заворчало.

— Скажи! — по лицу Ивана Никифоровича скакали красные блики от аварийных огней, мигавших в коридоре, придавая ему какое-то демоническое выражение.

— Да! Да! Я согласна! — вырвалось у Лиа.

Ей одновременно хотелось убежать и прижаться к Аркаше. Профессор выпустил ее руку, но она застыла на месте.

Новый взрыв. Угловая панель салона с треском отлетела. Вырвался сноп пламени в облаке искр. Профессор отшатнулся в строну. Лиа затравленно огляделась. Аркаша не шелохнулся, словно впал в транс.

С шипением, плюющийся огненными каплями кабель ввалился в салон и упал на устройство Ивана Никифоровича.

— Нет! — профессор бросился спасать его.

В этот миг ослепляющая вспышка поглотила все.

* * *


— А вот получите, гады!

Все внешние системы автоматического слежения и прицелы вышли из строя, но Нэйбу удалось вручную выловить в ближайшем пространстве шесть подозрительных объектов и направить туда полную мощь вооружения крейсера. Под таким огнем, в ближайшее время, мало кто сможет прорваться и десантироваться.

— Мы согласны вести мирные переговоры! — он записал эти слова и запустил их в эфир.

Затем Нэйб глянул на внутренние датчики. Они показывали какое-то движение внутри крейсера и множество аварий. Разбираться времени не было.

— Всем быстро на яхту! — это Нэйб запустил по внутренней сети.

Это рискованно, вдруг на корабль уже проникли враги, но иного способа оповестить Люма и Рафхата не было.

Бросив последний взгляд на панель управления, Нэйб прихватил плазменное ружье, с недавних пор висевшее у выхода, ручной сканер и выбежал из рубки. Он спешил туда, где датчики засекли движение. Если это Люм и Рафхат — отлично, если нападавшие — их надо уничтожить.

Сканер фиксировал движение в ближайшем радиусе. Вокруг царил хаос. Начала давать сбои гравитация. Нэйб — то подпрыгивал почти до потолка, то с трудом переставлял ноги. Ружье больно било по спине. Стало душно, видимо началась разгерметизация. На лбу выступил пот.

Виллирианец смахнул капли и глянул на сканер. Кто-то приближался. Вслушаться в шаги не вышло — все заглушал визг аварийных сирен и шипение разорванных кабелей.

Нэйб вскинул ружье и прижался к стене. Секционная дверь коридора открылась, и в клубах дыма показалось нечто крупное и сиреневое.

— Люм! — Нэйб едва сдержал выстрел. Как выглядят нападавшие, он не знал, кто их, этих ронгов и прочих тварей разберет.

— Капитан! — к шипению и визгу прибавилось знакомое бульканье. — Рафхат… он… — Люм отчего-то остановился и смолк.

— Он жив? — Нэйб побежал ему навстречу.

— Да, но он… хочет заставить Эри включить аварийный маяк.

— Идиот! Убью!

— Он сказал, что это менкхи, и их надо остановить любой ценой!

Нэйб резко остановился. Аварийных маяков было два. Один в рубке, второй в техотсеке. Рафхат наверняка включит тот, что в техотсеке — он ближе к стыковочному шлюзу, а значит, к яхте, где заперли Эри.

— Сейчас ИСБ нас всех остановит. Навсегда! — Нэйб бросился к ближайшей аварийной лестнице — воспользоваться лифтом он не рискнул.

— Я с тобой! — Люм побежал следом.

Лестница оказалась очень узкой. Люм с трудом вписывался в нее. Пришлось встать боком и перекатываться, с ног на голову. И так несколько пролетов. А тем временем жара и постоянные содрогания крейсера, сводили его с ума. Когда Люм достиг нужного уровня, он чувствовал себя дурацкой детской игрушкой, но времени отдышаться у него не было. Впереди, за поворотом, мелькнул плащ Нэйба. Люм бросился туда, испугавшись, что потеряется и останется один.

Свет мигал, грозя в любой момент пропасть вовсе. От жары все дрожало перед глазами, Люм с трудом разбирал и помнил, куда он вообще бежит. Здесь, внизу, аварийные сирены почти не были слышны, зато реактор тонко пищал, сообщая о перегрузке. Внезапно его заглушил сухой пронзительный треск.

Люм в ужасе сжался и выпустил шипы. В тот же миг на него кто-то прыгнул. Рафхат!

— Пусти! — он отпихнул ронга в сторону и помчался дальше.

— Стой, ублюдок! — показался Нэйб. Он целился в Рафхата из плазморужья.

* * *


— Пусти!

Рафхат отпихнул Люма. Он едва не вонзил в друга жвала! Эта мысль испугала его больше, чем Нэйб, целившийся в спину. В жаре перегретого техотсека что-то случилось с Рафхатом. Он мгновенно осознал долг по отношению к своему народу, и все остальное стало лишь помехой на пути. Даже друзья. И сейчас он их предавал.

Долг был исполнен. Изменить ничего невозможно. Оставался лишь путь искупления. Рафхат спешил к транспортному отсеку, там, в пусковой, ждал последний истребитель.

Рафхат не оглядывался. Нэйб мог выстрелить, но, ни сражаться, ни просить пощады талрак не мог. Жар распалял, казалось, он бежит по родным туннелям Талракеша и вот-вот раздастся приказ. Но Рафхат был одинок, как никогда.

Коммуникации, спрятанные за стенными панелями, не выдерживали перегрузок. В нескольких местах начинался пожар. Рафхат без раздумий, не разбирая пути, влетал в пламя и наслаждался болью. Он жаждал смерти.

Он знал, что ни Нэйб, ни Люм не станут преследовать его дальше. Их путь лежал наверх, к стыковочному шлюзу, а дальше — на яхту, это последний шанс спастись с гибнущего корабля.

А вот и транспортный ангар! Рафхат единым прыжком заскочил на истребитель, скользнул внутрь, с трудом втиснулся на место пилота и нажал старт.

Несколько мгновений неопределенности… и ускорение вжало его в кресло. Он закрыл глаза, принося молитву Изначальной Матери. Он молил унести с собой в небытие побольше проклятых менкхов.

Бездонная чернота космоса распахнулась в конце пускового тоннеля, и Рафхат вылетел наружу.

Радары и экран показывали хаос, творящийся вокруг. С крейсера в разные стороны неслись ракеты и энергетические заряды. Смертоносные лучи резали пространство в непредсказуемых направлениях. А за этой стеной прикрытия виднелись корабли менкхов. Рафхат сразу узнал их очертания — вытянутые, с рогами орудий. Лететь туда было почти самоубийством, но Рафхату это было безразлично.

— Во славу Талракеша! — он направил свой кораблик вперед.

В тот же миг, что-то пронеслось мимо. Рафхат дернулся влево, и тут же правый бок осветило красной вспышкой. Лазерный луч наткнулся на ракету. Взрывом Рафхата отбросило еще левее. Он нырнул вниз и избежал плазменного заряда. Затем рванул вперед. Радар показал столкновение каких-то объектов позади. Рафхата со страшной силой швырнуло вперед. Истребитель перевернулся и потерял управление.

Огненный хаос на мгновение закружил в безумном калейдоскопе, а затем Рафхат увидел, что его несет прямо на десантный корабль менкхов.

— Смерти нет! Есть лишь позор! — Рафхат заглушил голоса совести и страха.

Он заложил крутой вираж. Десантник менкхов встретил его залпом, но ракеты прошли мимо. А за десантником маячили шесть тяжелых кораблей.

Мгновение, пока взрывы прикрывали его от радаров менкхов — и Рафхат приблизился к десантнику так близко, что стал неуязвим для их орудий.

Прямо перед ним распахнулся зев шлюза. Рафхат выпустил туда заряд плазмы и ушел в вираж. Чрево штурмовика вспыхнуло, но один истребитель успел вырваться.

Рафхат несся прочь. Штурмовик вздрогнул и, кратко полыхнув, разваливался на части. Он больше не прикрывал собой от прямого обстрела с основных кораблей.

"Откуда их тут столько?" — Рафхат нырнул под ракету ИСБэшного крейсера.

Залпы крейсера здесь ложились не так кучно. Истребитель менкхов висел на хвосте, стреляя пучками каких-то лучей. Рафхат лавировал, но тело затекло от перегрузок. В любой момент он мог не справиться с управлением.

Он резко взял верх, заложил петлю и понесся менкху навстречу, не переставая вихлять в разные стороны. Капли плазмы, срывавшиеся с носа кораблика, лишь чуть опережали его самого. Внезапно, руку Рафхата свело судорогой, другую прижало перегрузкой. До столкновения оставались мгновения.

Менкх не выдержал — он вильнул в сторону. И тут же Рафхата швырнуло взрывом. Менкх угодил под случайную ракету!

Талрака ослепило вспышкой, но в тот же миг его осенило — они случайно попали на поле большого сражения. Менкхи здесь в засаде! А значит…

Рафхат уходил прочь от тяжелых кораблей менкхов. Он больше не хотел смерти. Вот-вот здесь появятся талраки. Глупо умирать сейчас, когда можно сделать что-то еще!

Он ожидал огненного шквала с кораблей менкхов, но взглянув на радар, замер от восторга. К ним приближались корабли талраков!

Менкхи сразу забыли о Рафхате. А он забыл о них. Зависнув в пустоте, он наблюдал. Талраки прибыли боевым порядком — шесть боевых крейсеров. Менкхи сразу ощерились полукругом, готовясь взять их в кольцо. Обычная тактика менкхов.

"Что-то не так… Здесь и сейчас будет нечто решающее, а менкхи слишком прямолинейны…" — Рафхат усилием воли сдержался и остался неподвижен. Ему хотелось броситься в гущу сражения и внести свой вклад в победу, но он понимал, что будет полезнее, если он сохранит имперский истребитель. Новые технологии для талраков!

Несколько секунд в неподвижности. Рафхат знал этот ритуал — талраки сейчас предлагали менкхам сдаться, и чтили память тех, кому уготовано погибнуть в этом бою. Сейчас менкхи откажутся и…

Рафхат перестал дышать. Менкхи подозрительно замерли, лишь истребители, словно насекомые над падалью, кружили вокруг.

Корабли талраков выпустили первые ракеты. Затем еще… и еще…

В безмолвии космоса Рафхат слышал, как скрипит хитин на его руках. Много талраков погибнет сегодня.

Истребители менкхов бросились на перехват ракет, а основные корабли рассредоточились, разрушив кольцо захвата, и превратившись в легкую добычу.

Но Рафхат не верил менкхам, не верил в такое везение. Он надеялся, что и командование понимает это.

Менкхи вяло обстреливали крейсеры талраков. Истребители обоих сторон, подобно летающим звездам, кружили рядом. Несколько исчезло в ярких вспышках.

Рафхат ждал. Он понял, что главное действие еще не началось. Словно… словно менкхи чего-то ждали.

"Это засада! Засада!" — вернулась прежняя мысль. Он бросил взгляд на панель управления. Техника империи куда совершеннее оборудования и менкхов и талраков. Радары имели два режима — для ближнего боя и для разведки — это он, в свое время, сумел вытянуть из Эри.

Символы на панели ничего не говорили Рафхату, но он был готов рискнуть и щелкнул переключателем, о предназначении которого мог только догадываться.

На мгновение экран радара вспыхнул алым, слух резанул пронзительный писк, а затем сражающиеся слились в одно яркое пятно. Зато появилась другая движущаяся точка. И она стремительно приближалась.

Рафхат замер. Он так и знал! К менкхам сейчас прибудет подкрепление. А талраки об этом не подозревают. Здесь были тяжелые корабли менкхов. На момент, когда Рафхат еще числился воином Талракеша, считалось, что таких кораблей не больше десятка и менкхи не рискнут стянуть их в одном месте. Значит, или кораблей стало больше, или менкхи пошли на этот риск.

Талраки обречены! Рафхат стряхнул оцепенение и потянулся к связи. Он должен предупредить своих. Он должен убедить их! Убедить отступить и сохранить флот. Почти безнадежно, но он должен…

В тот момент его взгляд вновь приковал радар. К ним приближался еще один корабль. Большой корабль. Просто огромный! И приближался он совсем с другой стороны. Имперцы! Его сигнал был услышан!

Рафхат вновь застыл. У него появилась новая идея. Талраки не бегут, но можно попытаться уравнять силы!

В следующий миг, он вознес молитву Великой Матери, чтобы не поменялась частота боевых переговоров и вызвал талраков.

— Внимание всех кораблей Талракеша! — начал он. — На подходе еще несколько тяжелых кораблей менкхов! Будьте готовы!

— Кто говорит? — раздалось в ответ. — Откуда данные? У нас на радарах ничего нет!

— Не важно! Говорит командир Рафхат из Тильдорского соединения. Будьте готовы! Просто будьте готовы! — кричал Рафхат, словно надеясь, что его голос преодолеет преграду вакуума и вечной ночи и достучится до сердец воинов Талракеша.

— Откуда…

Но Рафхат уже отключился. У него не было времени. Он перенастраивал связь, пытаясь связаться с крейсером ИСБ. На этот раз, он не знал правильной частоты.

— Мы получаем ваш сигнал… — внезапно донеслось до него. — Что происходит?.. Что…

Сигнал был не очень устойчивым и четким, но Рафхата он вполне устроил. На помехи отлично спишутся некоторые особенности голоса. Он переключил радар обратно и наблюдал за развитием боя. Естесвенно, талраки не восприняли его слова на веру, но они не спешили громить, кажущиеся слабыми корабли противника, и рассредоточиваться. Уже победа!

— Я… — Рафхат специально говорил отрывисто и не включал видеосигнал. — Нам удалось обнаружить и вернуть угнанный крейсер. Преступники были захвачены и обезврежены… — он немного помолчал — …несколько человек погибло. На нас напал превосходящий в силах противник. Пока мы держимся… крейсер сильно поврежден…

Одновременно Рафхат наблюдал за развитием сражения.

— Ваше звание и код подразделения? — донеслось намного чище.

В этот момент корабли менкхов подошли совсем близко. Так близко, что стали видны и талракам. Менкхи вмиг активизировались. Огонь по талракам стал сплошным. Менкхи перестраивались, пытаясь вновь зажать врага в кольцо. И у них был огромный перевес в силах!

Но и талраки уже были готовы к такому повороту.

— Ваш… — вновь донеслось до Рафхата.

Связь становилась все чище. Имперцы тоже были на подходе. Надо спешить.

— Что?… — Рафхат еще немного сбил настройку и хрипло закричал. — Меня подбили! Не слышу вас! Передаю характеристики врага! — он перенаправил сигнал со своего радара на имперский крейсер. — Против нас десять вражеских кораблей!

Тем временем, крейсер, на котором оставались Нэйб и остальные, продолжал обстрел менкхов. Теперь большинство выстрелов уходили в никуда, но некоторые корабли менкхов имели следы поражения именно имперским оружием. Рафхат надеялся, что этого будет достаточно, чтобы имперцы восприняли ситуацию правильно. Правильно для талраков.

Напряжение последних часов было велико. Рафхат успел несколько раз проститься с жизнью и вернуться к ней. Сейчас оставалось только ждать. Как, в случае успеха, расхлебывать отношения с ИСБ, он сейчас предпочитал и не задумываться. Он просто хотел победить и выжить. А тогда… тогда — станет видно, что еще он может сделать во благо Талракеша.

Но имперцев все не было. А клещи менкхов сжимались. Талракские крейсеры еще держали оборону, но вспышки все чаще освещали их корпуса, а среди метавшихся истребителей, талракских становилось все меньше.

Рафхат чувствовал себя предателем. ИСБ могло и не клюнуть на приманку, могло предпочесть отсидеться в сторонке и разобраться с ситуацией уже потом, а он сидит в отличном боевом корабле и просто наблюдает, как гибнут его соплеменники.

Он трус! Рафхат щелкнул жвалами и в который раз напомнил, что должен сохранить этот маленький истребитель. И это намного важнее и его жизни и жизни тех нескольких талраков, что он мог бы спасти. Он не имеет права рисковать новыми технологиями.

Наблюдать за боем стало невыносимо больно. Рафхат отвел взгляд. Он посмотрел на покинутый крейсер. Ведь там тоже были его друзья. Пусть сами они так больше и не считали…

Вернее, Рафхат смотрел на транспортный отсек, в брюхе которого покоилась яхта. Внезапно, что-то вспороло обшивку. И показалась яхта.

Несколько секунд она дрейфовала в космосе. Затем сверкнула вспышка, и яхта исчезла, не оставив следа.

Волнуясь, Рафхат вновь перевел радар в дальний режим. Нечто очень маленькое неслось прочь на немыслимой скорости. Друзья были спасены.

Радар так же показал, что крейсер ИСБ совсем рядом, но по-прежнему было непонятно, чего ждать от них дальше.

Огонь с покинутого крейсера иссяк. Истребители сражавшихся рассредоточились. Рафхату стоило отойти подальше, если он не хочет оказаться в эпицентре сражения или ввязаться стычку, но он не мог заставить себя сделать это.

" Я спасусь… А они? Что станет с ними?! Если ИСБ решит не вмешиваться, то крейсер все равно достанется менкхам! Я сам могу попасть в плен! И все было напрасно?!" — Рафхат колебался. Он настроился на боевую волну соплеменников. Он слышал их переговоры и с горечью сознавал, что в талраках проснулась отчаянная храбрость обреченных.

Вдруг от основной группы отделилось несколько истребителей. Три корабля талраков преследовал десяток менкхов.

"Почему эта троица так важна?" — Рафхат с волнением вслушался в переговоры своих.

— Наша сила в единстве! И лишь Великая Мать одна, но каждый из нас заменим! — послышались ритуальные слова.

Рафхат узнал этот голос и эти интонации. Адмирал Хуртафат. Он признал, что битва проиграна и пожелал лично принять последний бой. В одном из истребителей сам адмирал! И корабли неслись прямо на Рафхата…

Рафхат не выдержал. Силы не равны, но он должен спасти адмирала. Позади пустота. Впереди неизвестность.

Поливая Вселенную плазмой и рассыпая оставшиеся ракеты, Рафхат несся навстречу врагу и своей судьбе…




26. Вагнер подскажет путь


Далекие звезды остались такими же. То есть, не теми, манящими и завораживающими, но столь же холодными и равнодушными. Если долго смотреть, то кажется, еще немного — и они откроются, расскажут что-то, поделятся откровением… секретом Прозрения…

— Куда теперь, мой милый? — прогнусил пухлозадый интерфейсный хрюмлик. — Куда пожелаешь, мой сладенький?

Нэйб с отвращением посмотрел на монитор. Он ненавидел этих розовых уродов, ненавидел эту яхту. Ненавидел эти звезды!

Нэйб вновь был одинок. С появлением забавных и нелепых землян у него появился шанс. Землян не стало, и он вновь наедине с хаашем.

Когда они с Люмом и Эри добрались до яхты, на ней никого не оказалось, кроме запертого в каюте Джетти. От горевшего крамандина валил едкий дым, в углу гостиной — следы взрыва и обломки какого-то оборудования. Следы крови на полу. И никакого намека, где земляне и Лиа или, хотя бы, их тела.

Времени на раздумья не оставалось. Если не покинуть крейсер немедленно, то они неминуемо взорвутся вместе с ним или будут захвачены менкхами.

Одного взгляда на панель управления хватило, чтобы понять — Лиа была готова стартовать в любой момент. Нэйб колебался несколько секунд, а потом рухнул на диванчик перед пультом. Выбора не было. Выпускной шлюз заклинило, пришлось идти напролом…

Это была отличная яхта. Лучшая, какую только можно купить — сверхпрочная, безопасная и скоростная. Снаружи царил хаос, разгорелось масштабное сражение, но Нэйбу было наплевать, кто с кем там воюет. Он просто удрал.

— Дорого-ой? — с монитора подмигнула противная толстощекая мордашка.

— Да заткнись ты! — Нэйб пнул панель и вытащил из кармана пакетик с хаашем.

Хааша у него теперь было много. Наученный опытом, он поместил один из двух контейнеров, обнаруженных на крейсере, на яхту. Только носить с собой его приходилось в простом маленьком пакетике… А раньше была такая замечательная коробочка… удобная… красивая….

Зрение Нэйба затуманилось. Он сказал себе, что это от усталости или хааша, но тут по щеке скатилась теплая капелька. Коробочку забрал Аркаша. Хороший был парень. Стоило ли спасаться, бросив их в неизвестности? Что будет теперь? Поиски прозрения вернулись в начало. И Нэйб знал — одному ему никогда ничего не достичь. Да черт с ним, с Прозрением! Друзей жалко…

"Что за черт?! Что за сопли?! Жил без них и дальше проживу!" — Нэйб нюхнул хааша. Много. Потом он просто засунул порошок в нос и глубоко вдохнул. Боль не отступала, сколько он не убеждал себя, что сможет жить, как прежде. Тогда он погрузил нос в порошок и вдыхал… вдыхал… лизал его языком… И все равно чувствовал себя последней скотиной!

От хааша немного похолодело внутри. Лицо онемело. Было противно и тошно, но слезы больше не наворачивались. Нэйба это устраивало. Он даже подмигнул хрюмлику.

Холодный свет звезд стал чуть теплее. Затем звезды стали голубыми, желтыми, зелеными, начали кружиться и подмигивать. А их равнодушие потихоньку переползало к Нэйбу…

— Я вот тут нашел кое-что… — послышался сзади голос Эри.

— Отвали… — Нэйб даже не оглянулся.

— Как хочешь… но все равно держи, — Эри положил что-то на панель управления.

— Я сказал — отвали!

Нэйб резко вскочил. Он был очень зол. Спокойствие, достигнутое с таким трудом, мгновенно куда-то улетучилось. Виллирианец сунул руку в карман, но пакетика с хаашем там не оказалось. Он валялся на полу рядом с диванчиком. Пустой.

— Это ты во всем виноват! — Нэйб угрожающе шагнул к Эри.

Вместе со злостью вернулась и боль. Но боль всегда можно утопить в бешенстве.

— Ты и твой поганый дружок! — он плюнул в сторону Джетти, который маячил за спиной Эри.

— Ты чего?.. — Эри попятился.

— А ничего! — Нэйб схватил плазменное ружье, висевшее на стене.

Джетти тихо пискнул и подался к выходу.

— Куда?! — единым прыжком Нэйб оказался у него на дороге.

— Да успокойся ты… — Эри затравленно посмотрел сначала на пустой пакетик, а потом на Нэйба. — Что мы сделали-то?

— Вы… вы… — Нэйб перехватил ружье, как дубинку. — Насрать на вас!

— Бежим! — крикнул Эри.

— Из-за тебя придурок! — Нэйб ударил его ружьем по спине. — Все из-за тебя!

Эри упал. Нэйб встал над ним, размахивая ружьем. Потом от души пнул в живот. Потом в лицо.

— Оставь его! — вдруг кинулся на него Джетти.

— Что-о!? Ах ты, говнюк! — Нэйб повернулся к нему. — И тебя убью!

— Держи его… — простонал Эри.

— А-а-а! — Джетти зубами вцепился Нэйбу в руку.

— Уб-бью! — ревел Нэйб, пытаясь его отшвырнуть.

Эри со стоном приподнялся и схватил Нэйба за ноги. Тот пытался отбрыкнуться и попал Эри по носу. Закапала кровь, но тут и Эри впился в него зубами.

— У-у-у! — взвился Нэйб, но в тот же миг ноги его подкосились.

— Держи его! — Эри вытащил из кармана обрывок кабеля.

Джетти всем телом навалился на Нэйба и пытался удержать его руки.

— А! Педик вонючий! — кричал виллирианец.

— Все! — выдохнул Эри, связав его кабелем.

— Ой… у тебя кровь… — Джетти нежно провел по его щеке, но лишь размазал пятно.

Физиономия Эри выглядела просто устрашающе, но в глазах Джетти светилась нежность.

— Это ничего… это пустяки… — смутился Эри.

— Сволочи… простонал с пола Нэйба. — У-у-ээ…

Его стошнило.

— Передоза, — Джетти с отвращением сделал шаг назад. — Через несколько часов придет в себя. Может, позвать Люма? На всякий случай…

Нэйб что-то простонал, но перестал дергаться и извиваться всем телом.

— Не стоит, — Эри обошел Джетти и присел около Нэйба. — Мы давние друзья. И не такое бывало. Если бы Нэйб захотел, то убил бы нас прежде, чем мы успели пикнуть.

Эри достал из кармана тряпку, которой обычно протирал мелкие запчасти и вытер Нэйбу рот:

— Я все понимаю, друг. И мне их тоже не хватает. Просто, я тут подумал… а вдруг они живы? Ну, ты же веришь во все эти Прозрения и прочее… а тел мы так и не нашли…

Нэйб молчал. Он словно и не слышал, невидящим взглядом уставившись в потолок.

— В общем, мы отпустим тебя через пару часов, а ты взгляни, что я обнаружил в том сгоревшем крамандине, — Эри похлопал его по плечу и направился к выходу.

— Ну и воняет здесь… — Джетти с брюзжанием последовал за ним.

Нэйб никак не прореагировал на их уход. Он тоже чувствовал запах. Но не кислый запах рвоты. Эри упомянул сгоревший крамандин. С момента побега прошло совсем мало времени, и в воздухе еще чувствовался запах паленого пластика. Вентиляция работала отлично, но этот запах въелся в мягкую обивку диванов. Или Нэйбу казалось, что он чувствует этот запах. Он о многом напоминал…

В тот день, когда он повстречал землян, тоже сгорел крамандин. Запах словно связал эти такие далекие друг от друга дни. Тогда Нэйб обрел надежду. Сегодня он ее потерял. Боль обрушилась на него с новой силой, но теперь еще и сильно тошнило. Хааша больше под рукой не было. Остались пустота и одиночество. Как всегда.

* * *


Эри и Джетти вернулись через несколько часов. С ними пришел Люм. Он остался стоять у входа. К этому моменту Нэйбу стало настолько тошно, что он почти не обратил на него внимания. Действие хааша давно прошло, а вот связанное тело сильно ломило.

— Ты про запись-то не забыл? — Эри разрезал кабель.

— Отстань.

Разминая руки, Нэйб доковылял до диванчика и рухнул в него.

— Сам виноват. Чем тут истерику устраивать, лучше бы почтил их память. Они так хотели, чтобы ты бросил эту дрянь… — проворчал Эри уходя.

— От дряни слышу… — бросил Нэйб, но его уже никто не услышал.

Он вновь остался один с ненавистными звездами, которые теперь отчего-то казались не равнодушными, а презрительно насмехающимися.

Взгляд случайно упал на кристалл, который принес Эри. Нэйб равнодушно покрутил его в руках и, размышляя о насмешках и обманах судьбы, поставил его на воспроизведение.

Чудесные звуки наполнили рубку. Величественные и бесконечно гармоничные, они словно были рождены сердцем звезды и пришли из глубин космоса. Душа Нэйба рвалась им навстречу. И каждый звук рождал отклик. Нэйб плыл по мелодии. Он бродил среди звездного лабиринта. И звезды уже не казались такими враждебными.

Он знал эту мелодию! Вагнер! Та сама мелодия, что звучала в тот вечер в "Скользком логове"! Та самая мелодия, что привела землян на Ареос!

В непонятном волнении Нэйб глянул на время записи. За несколько минут до того, как он появился на яхте… Или Аркаша сошел с ума, или он играл в надежде на Прозрение!

А куда три человека могли внезапно исчезнуть с яхты? Если бы они вернулись на крейсер, то наверняка бы столкнулись с Нэйбом, Люмом и Эри. Временной зазор слишком мал. Но они не встретились, а значит…

Нэйб вскочил с места. Он помчался в каюту, где обосновались Эри и Джетти.

— Я знаю! Я понял! — Нэйб ворвался в каюту.

Эри лежал на кровати. Его голова покоилась на коленях у Джетти, который чем-то смазывал ссадины у него не лице. Нэйб не обратил на это никакого внимания. Он влетел внутрь, споткнулся о сидящего на полу Люма и, едва не упав, крикнул:

— Мы отправляемся на Землю! Кто со мной?!




27. Земля


Корабль-невидимка был такой маленький, что жилая каюта размещалась прямо в рубке. Даже не каюта, а кровать, втиснутая между панелью управления и выходом в технический отсек.

Снаружи корабль казался просто астероидом, и вся его невидимость заключалась в устройствах, глушащих пространственные помехи и искажения. Все было довольно старым и изношенным, но денег от продажи оставшегося хааша хватило только на это. Да и попробуй найди что-нибудь более подходящее и доступное, когда твое имя значится в списке наиболее разыскиваемых преступников этой части вселенной!

Отчасти Нэйб был рад, что Эри и Джетти не захотели отправиться с ним на Землю. Джетти сказал, что они с Землей существуют в параллельных мирах, и пусть все так и остается, а Эри, вообще, закатил свою фирменную истерику. Да и делить с ними одну единственную кровать было бы… не слишком приятно.

Люм рвался в новое путешествие, тем более — пока не было возможности приблизиться к его родному Тильдору, в этом секторе сейчас вовсю наводили порядок имперские войска. Но его Нэйб взять не рискнул. Безголовый фиолетовый монстр был слишком приметен даже на Ареосе, а уж на отсталой Земле…

Самой Земли пока не было видно, зато Солнце из далекой звезды уже превратилось в яркое светило.

— Ну, давай же! — Нэйб включил глушитель помех.

Глушитель съедал много энергии и в любой момент мог отказать, поэтому основной путь Нэйб предпочел проделать без него. Но до Земли оставалось всего несколько часов, и пора было замаскировываться. Блокпост, обеспечивающий блокаду Земли, мог оказаться где угодно.

Техника осталась глуха к призыву Нэйба.

— Ну! — он пнул по небольшому прибору, который предавал сигнал в техотсек.

Что-то тихо пискнуло, Нэйб почувствовал легкое покалывание в пальцах, и на диагностическом экране корабль окутало голубым облаком. Глушитель заработал.

Нэйб откинулся в кресле. Предстояло скоротать еще несколько часов. Виллирианец сильно волновался. Хааш. Он оказался бы сейчас весьма кстати, но в память о профессоре и Аркаше, Нэйб не оставил себе ни щепотки. Это был некий зарок.

Вместо коробочки с хаашем, в кармане сейчас лежал тот самый кристалл с записью. Он стал талисманом. Нэйб достал его и задумчиво крутил в руках. Затем поднес поближе к глазам и посмотрел сквозь него на Солнце. В глубине кристалла заиграли разноцветные искорки. Нэйб присматривался к ним, не сложится ли из бесформенных теней какой-нибудь четкий образ. Но в который раз — игра света осталась лишь невнятными бликами.

Он поставил кристалл на воспроизведение. С того самого момента, как впервые прослушал последнюю запись Аркаши, Нэйб ни на секунду не позволил себе думать о землянах, как о погибших. Мысль, осенившая его тогда, была сродни Прозрению. Она не перенесла его мгновенно на Землю, но открыла новые пути. У него вновь появилась цель. У него появилась надежда.

Хуже всего, что он плохо представлял, где искать друзей. Даже местонахождение самой Земли было большой тайной, а уж сведений о том, что она из себя представляет, не было вообще.

Только когда земляне пропали, Нэйб понял, как мало знает о них, ведь они почти ничего не рассказывали о родной планете, а может, это он не слушал… Как-то все обстоятельства были неподходящие. Как ни смешно, все, что удалось узнать, Нэйб узнал от Люма. Поверхность Земли была поделена на разные территории, родина Аркаши называлась Россия и проживали они в ее части, называемой Переград или Петроград… тут Люм немного путался. Нэйб очень надеялся, что он не путался во всем остальном, потому что так же ронг утверждал, что Россия находится в северной части планеты и большую часть времени покрыта снегом. Зачем кому-то жить среди снегов — виллирианцу было непонятно. Разве что — Земля перенаселена. Но тут Люм запротестовал и сказал, что профессор рассказывал про необъятные просторы своей родины.

Все вместе это звучало как бред. Словно Люм досочинил то, что плохо запомнил. Но с другой стороны — земляне не раз поражали Нэйба странностью и нелогичностью своего поведения. Да и должно же было быть в землянах нечто особенное, что и позволяло рождаться среди них таким гениям, как Вагнер… или тот же самый профессор Остальский.

Монитор уже показывал маленькую голубую планету. Вот она — заветная цель! Полускрытая нежной пеленой облаков, без искусственных спутников и орбитальных станций и в компании сияющей луны, она казалась такой чистой и нетронутой, что на мгновение Нэйбу показалось кощунством врываться в ее пространство. Кощунством перед самой Жизнью. В этот момент он даже и не вспомнил, что помимо этого существует еще и императорская блокада, и нарушившему ее грозит смерть.

— Что ж… на север, так на север…

Он просканировал Землю и в нерешительности рассматривал ее северную часть. Суши было много. И где там именно Россия, а уж тем более Переград или Петроград?

Радар зафиксировал несколько крупных поселений, но на взгляд Нэйба они мало отличались друг от друга, зато в масштабах планеты, находились на приличном расстоянии. Нэйбу меньше всего хотелось гонять на космическом корабле по малоразвитой планете под самым носом ИСБ.

По-прежнему звучала музыка. Поскольку никакой информации о России у Нэйба больше не было, он попробовал довериться интуиции и Вагнеру. Ведь тот не раз уже наставлял на верный путь. Он закрыл глаза и поплыл по волнам мелодии, мысленно прокручивая перед собой поверхность планеты.

Противный писк глушителя мешал сосредоточиться, разрушал волшебное очарование, вносил дисгармонию… чем больше Нэйб пытался сосредоточиться, тем глубже мерзкий писк вгрызался в уши, проникал в сознание, выворачивая все наизнанку.

В бешенстве Нэйб был готов выключить прибор, но тот внезапно замолчал сам. Виллирианец с облегчением вздохнул и тут же в ужасе открыл глаза.

Глушитель молчит. Корабль на виду у ИСБ! Оставалось идти напролом, надеясь, что он подошел достаточно близко и имперцы не успеют ничего сделать.

— Куда же?! Ну! Давай! — он покрутил головой, словно надеясь, что дух Аркаши вдруг материализуется из мелодии и подскажет ответ.

Дух молчал. Зато заверещала сигнализация! Его обнаружили. Радар показывал приближающиеся ракеты. Конец?! Здесь?! Сейчас?!

Маневренность у корабля никакая. Скорость тоже. Оружия нет.

— До столкновения 60 секунд, — сообщил механический голос.

"Ракеты вмиг уничтожат корабль. Аварийная капсула и та — быстрее… но обратного пути не будет… попробовать сдаться? Или навсегда остаться на Земле?! Что я буду там делать?!"

— До столкновения 50 секунд.

— Срань господня!

Нэйб вводил в капсулу курс на Землю. Уже любой. Лишь бы приземлиться.

"А может сдаться?.. Сбежать и попробовать вновь? Земля ведь никуда не денется?!"

— До столкновения 40 секунд.

— Твою мать! — тело Нэйба само прыгнуло в спасательную камеру.

В рубке продолжал греметь Вагнер. Но сейчас в музыке мерещилась угроза.

— 30 секунд.

Палец Нэйба замер. Он не мог решить: следовать заданному курсу, без возможности вернуться в привычный мир, а ведь он мог и не найти друзей… или сдаться на милость ИСБ в надежде на новый шанс?

Мелодия словно стала громче и набирала обороты. Запись подходила к концу. Если земляне действительно перенеслись на Землю, то именно эти ноты стали пиковыми — катализатором Прозрения.

— 20 секунд.

"Чего я жду?! Вот же он — знак судьбы! Музыка — и есть душа землян. Они со мной!" — Нэйб подтвердил курс.

Капсула оторвалась от корабля. Мелодия еще звучала в ушах и сердце Нэйба, когда капсулу швырнуло в пустоте космоса. Подбросило взрывной волной. Возможности скорректировать курс не было. Капсула неслась к Земле.

Нэйб был счастлив. Уверен в себе. Впервые в жизни уверен абсолютно — чем бы сейчас все не кончилось, он шел к этому моменту всю жизнь.

* * *


Белизна вокруг ослепляла. Солнце сверкало и отражалось мириадами блестящих снежинок. Чем-то это напоминало бесконечность космоса и его бесчисленные звезды. Только вместо безмолвной черноты, вокруг простиралась завораживающая белизна.

И тишина. Такая, что слышалось, как от тихого дуновения ветерка шуршат снежинки. Тишина, холод и одиночество… Странные, непривычные, несущие удивительное умиротворение.

Нэйб сидел так уже больше часа. Может чуть больше или меньше… он просто не знал, что дальше делать. Куда брести в этой бесконечной ледяной пустыне?

Взрыв корабля сильно повредил капсулу. Чудо, что вообще удалось приземлиться. Капсула могла сойти с курса и уйти в вечный полет или разбиться при посадке.

Термокостюм под плащом пока справлялся, хотя тело онемело. Может от холода, а может слегка контузило — приземление было жестким.

Но Нэйбу было все равно. Впервые в жизни он был абсолютно спокоен — первозданная чистота этого места заполнила его целиком.

Снег поблескивал и казался немного голубоватым, похожим на хааш. У Нэйба даже мелькнула мысль, что капсула все же разбилась и все, что его окружает — лишь порождение травмированного мозга. А тело сейчас умирает. Отсюда и невероятное спокойствие.

Пальцы заломило от холода. Странное ощущение — откуда бы ему взяться, если все это нереально?.. Сияющая белизна потихоньку заполняла его сознание, вытесняя все остальное.

Вдруг что-то изменилось. Нэйб встрепенулся, поднял голову, взгляд его потихоньку обретал осмысленность. Слышался далекий скрип, прерываемый короткими вскриками и незнакомыми звуками, похожими на голоса животных.

Вдалеке, временами пропадая из виду, утопая в сугробах, показалось несколько странных транспортных средств. В повозках, запряженных зверьем, сидели люди и с резкими выкриками, временами размахивали длинными бичами. Варварство небывалое!

Нэйб слышал, что совсем дикие народы используют в качестве тягловой силы животных, но не подозревал, что это относится к соплеменникам таких гениев, как Вагнер и Иван Никифорович.

Несколько секунд он пребывал в нерешительности. Затем бросил взгляд на разбитую капсулу, валявшуюся рядом. Сначала ее корпус был раскален, даже вода от растопленного снега была теплой. Но сейчас, капсула вмерзла в лед, утонула в глубоком снегу и покрылась налетом инея.

Нэйб проверил в кармане пистолет и, размахивая руками, помчался к дикарям.

— Эй!.. Эй!

Дикари возбужденно загалдели. Нэйб вытащил пистолет, спрятал его за спину и, проваливаясь по колено в снег и проклиная все на свете, побежал еще быстрее.

Не добежав десяток метров, виллирианец остановился.

На повозках грудой лежали туши животных — больших, свежеубитых, колышущихся от жира. Судя по некрупным ластообразным конечностям — водоплавающих. Злобные пушистые твари, впряженные в повозки, с рычанием скалили зубы, а широкие узкоглазые лица одетых в шкуры людей, ничем не напоминали утонченные черты профессора и Аркаши, и, кажется, были перепачканы кровью. Ледяной ветер донес запах зверья… Нэйб засомневался, что попал на Землю… или, что это та Земля… мало ли что тут ИСБ сторожит…

— Откуда взялся? — голос землянина звучал хрипло и отрывисто, как будто он редко пользовался словами.

Нэйб не знал, что и сказать. А что толку что-то им говорить, переводчика-то у них все равно нет…

Немного подумав, Нэйб решил быть честным. Он ткнул пальцем в небо.




28. Победа пролетариата


В лицо веяло ледяным северным ветром. Нэйб сидел на скамеечке в сквере и, прикрыв глаза рукой, смотрел на солнце, светившее сквозь голые черные ветви. Не оставляла мысль, что с тех пор, как он покинул родной Виллириан, ни одна планета не служила ему пристанищем так долго. Пожалуй, это что-то да значило…

Ему не повезло. Аляска, куда он приземлился, оказалась не только ужасно холодной, но и находилась на другой стороне планеты от намеченной цели.

Вчера он, наконец, добрался до Петрограда, именно так назывался этот город. Город произвел странное впечатление. Чувствовалось какое-то беспокойство, витавшее в воздухе. С утра Нэйб успел повстречать несколько человек, громко провозглашавших всеобщее равенство и кричавших что-то о правах народа. Вокруг них быстро скапливались толпы. Появлялись красные флаги.

Из любопытства он прислушался к лозунгам. Кажется, народ был недоволен политикой правительства. Обычное дело. И как обычно, вскоре появилась полиция. Не ясно было, поддерживают стражи порядка митингующих, или собираются разогнать, но Нэйб, на всякий случай, решил и не выяснять этого. Пришлось срочно оставить столь увлекательное зрелище. А жаль…

Нэйб усмехнулся воспоминаниям. Затем достал из кармана коробочку. Новую, с резными вставками из моржовой кости. Хорошая коробочка, красивая. Она досталась ему вместе с изрядным количеством золотого песка и вместе с ним прибыла в Петербург с Аляски. Аркаша, конечно, сказал бы, что нехорошо брать чужие вещи, и, наверняка, приплел бы сюда очередную теорию вселенских волн, но золото пришлось позаимствовать, чтобы выбраться с промерзшей насквозь Аляски.

В коробочке лежал белый порошок. Белый, конечно, не голубой, но тоже неплохо поднимал настроение. Кокаин. Нэйб вдохнул немного.

— Товарищи! — послышался сиплый голос позади.

Нэйб оглянулся. На углу скверика грязноватый усатый тип, в черной форме и торчавшей из-под нее полосатой майке, вдохновенно заложил руку за спину, вторую поднял вверх и продолжил:

— Товарищи! Доколе мы будем молчать?! Буржуйское правительство пьет нашу кровь! Оно наживается на наших бедах и… и продолжает бессовестно грабить народ!

Тип явно путался в словах, но восполнял это энтузиазмом, энергично размахивая рукой и слегка раскачиваясь в такт словам. На него уже пялились трое мужичков, женщина, в забрызганной грязью юбке, и пара ребятишек.

— Правильно! Правильно говоришь, дальше давай! — выкрикнул один из мужиков, как показалось Нэйбу, с утра уже немного пьяный.

— Доколе?! — выкрикнул полосатый. Он энергично крутил головой и вращал глазами, пытаясь родить что-то еще.

По улице, размазывая грязь и расплескивая по сторонам слякотные лужи, проехала бронированная машина. Нелепая и уродливая, она трещала и тарахтела, заглушая хриплый голос усатого. Тот обрадовался, получив передышку.

— Вот! В этом наша сила! — закричал он и ткнул машине в след. — Мы проедем по буржуазии, как броневик, втопчем ее в грязь, умоем кровью! Намотаем ихние вонючие кишки на наши, заводские, пролетарские шестеренки!

Тут Нэйбу стало смешно. Энергия, хлынувшая в него вместе с кокаином, требовала выхода. Он порывисто вскочил со скамьи и уверенным шагом подошел к оратору.

— И на-аше будущее ста-анет таким же ро-овным и гла-адким, как эт-та дорога! — закончил за него Нэйб. — Ур-ра, това-арищи!

Ему повезло, на пароходе, по пути в Россию, он встретил русского и успел освоить язык, правда, говорил с сильным акцентом.

— Вот! — обрадовался усатый и обхватил Нэйба за плечи. — Товарищ комиссар сейчас все вам и расскажет!

— Рев-волюция, това-арищи, это не просто смена униформы на жа-андрамах, это состояние ду-уши! Нашей ду-уши. Наро-одной, пролета-арской!

Нэйб простер руки навстречу толпе, которая, надо сказать, увеличивалась прямо на глазах. Виллирианец вошел в раж. Он вспомнил газету, которую подсунул ему в качестве обучающего пособия тот русский на корабле, и продолжил:

— Радикальная трансформация созна-ания. Освобождение от поро-оков, предрассудков и прочей скве-ерны, как отдельно взятого индивиду-ума, так и всего пролета-арского общества. Нам всем предстоит изживать в себе дурма-ан религии и ложь, что сеет буржуазия. Не просто изживать, а выжига-ать раскаленным железом, чистым и непрекло-онным, как молот рабочего, творя-ащий его!

Толпа, привлеченная громким голосом Нэйба, его выдающейся внешностью, а так же черным кожаным плащом, характерным для красных комиссаров, продолжала увеличиваться. Память Нэйба была отличной. Митинг затянулся. Нэйб не очень понимал значение многих слов, но дополнительных вопросов не боялся. Он по глазам видел, что слушатели понимали еще меньше него, но были в восторге.

* * *


— Ну ты даешь! Вот это по-нашему, по-пролетарски! Мощно задвинул! — усатый тип энергично хлопал Нэйба по плечу. — Так их, буржуев-кровососов!

— Откуда сам-то будешь? — к ним подошел еще один тип в форме нараспашку и такой же полосатой майке.

Нэйб заподозрил, что полосатые майки — это атрибут принадлежности к определенному клану.

— Издалека. Меня послали сочувствующие това-арищи, — неопределенно отозвался виллирианец. — Ваш пример зажигает всю планету!

— Финн, что ли?.. — улыбнулся усатый. — Из Хельсинки?

Нэйб кивнул. Он не знал, что такое Хельсинки, но, на всякий случай, счел нужным уточнить:

— Из Ви-иллириана. Это неподалеку.

На лицах полосатых типов отразилось понимание.

— Хороший городок. Небольшой, но пролетарский, — серьезно кивнул усатый. — Будем знакомы! — протянул он руку. — Я — Семен, а это — Михалыч.

— В комиссариате уже отметился? — деловито осведомился Михалыч.

— Э… — Нэйб немного растерялся. Слово комиссариат ему не нравилось, чем-то напоминало ИСБ. — Не успел еще, да и документы у меня укра-али.

— Где?

— Да на вокзале.

— На каком? — выпучил глаза усатый.

— На этом… на финском.

— На Финлядском, что ли?

— Понятно дело — стырили! — усмехнулся Михалыч. — Там у всех все тырят. Ты бы того… поосторожней…

— А не отметить ли нам приезд дорого финского товарища?! — подмигнул Семен. — Звать-то тебя как, товарищ комиссар?

— Так… дело хорошее. Чего бы и не отметить?! — расплылся в улыбке Михалыч. — А в комиссариат, он того… успеет еще!

Михалыч вытащил из-за пазухи бутылку, наполовину заполненную мутной жидкостью, и протянул ее Нэйбу:

— Ну, того… не побрезгуйте, товарищ комиссар, нашим пролетарским самогоном.

"А встречу с этими идиотами можно считать удачей! — Нэйб принял бутылку. — Комиссариат — орган власти. Вокруг такая неразбериха, что выяснять особо никто ничего не станет. А как представитель власти, я легко найду профессора и Аркашу!"

Мутная жидкость обожгла пищевод, во рту остался противный привкус, а ухмыляющиеся рожи товарищей неуловимо исказились. Нэйб хохотнул.

— То-то же! — довольно крякнул Семен и принял бутылку от Нэйба.

Затем самогон вернулся к Михалычу. Он допил единым глотком, разочаровано заглянул на дно опустевшей бутылки и даже не поморщившись, заявил:

— Хороша, зараза, но мало!

Нэйб кивнул. Правда, подумал он не о вонючем самогоне, а кокаине, коего осталось совсем чуть-чуть. Он достал коробочку, открыл ее, взглянул на жалкие остатки порошка, который раздобыл еще на пароходе, и вздохнул:

— Самогон и кокаи-ин для революционера — это как серп для крестья-анина и молот для рабочего! Самогон у нас уже был, где бы достать кокаи-ину?

— Да проще простого! В аптеках всегда был! — оживился Семен. — Помнится, мы с товарищами…

— А где ближа-айшая аптека?

— Да… вон она, — Михалыч обернулся и ткнул пальцем в трехэтажное здание на углу, по диагонали от сквера.

— Владельцы, небось, буржуи? — деловито осведомился Нэйб.

— А то как же! — Семен потер руки.

— Так чего же мы жде-ом? Товарищи! — виллирианец был возмущен. — Пря-амо перед нами рассадник корысти, гнездо буржуазной сволочи! Они свободно пара-азитируют пря-амо в сердце мирового пролетариата, а мы просто про-оходим мимо!? Не дело это, това-арищи, не дело!

— Да! И того… спирта там навалом… — Михалыч хлопнул себя по шее и выразительно посмотрел на Семена.

В революционном запале Нэйб направился громить гнездо капиталистов:

— А вы чего жде-оте? Вперед! Наше дело пра-авое! Мы победи-им! — он махнул рукой, увлекая за собой нерешительных соратников.

Полы кожаного плаща развевались за его спиной, напоминая черные крылья. Высокий, стремительный и непреклонный, он единым махом перепрыгивал через грязные лужи, словно не шел, а парил над землей.

— Вот он, демон революции!.. — Семен украдкой перекрестился и помчался за ним, разбрызгивая грязь.

Нэйб мощным пинком вышиб дверь аптеки. Жалобно звякнул колокольчик. Глаза черноволосого носатого человечка за прилавком нервно забегали.

— Именем реввоенсовета! — взревел Нэйб.

— Чего изволите-с? — носатый испуганно съежился.

Стеклянные витрины были сплошь заставлены склянками, жестяными коробочками и бумажными пакетиками. Нэйб увлекся, разглядывая их. Названия ни о чем не говорили.

— Ах, ты сволочь! — в аптеку ворвались Семен и Михалыч.

— Я честный человек! — возмутился носатый, пятясь к стене.

Дверь с грохотом захлопнулась.

— Показывай, где у тебя тут… добро народное?! — Семен сверкнул глазами. — Проверять будем!

— У мене только мое… честным трудом нажитое… Вот, взгляните, бумаги-таки в полном порядке. Вчера уже разрешение в комиссариате выправил… — чернявый суетливо полез под конторку.

Семен и Михалыч нерешительно переглянулись.

— Да, да… Вот! — носатый сунул им бумажку.

— Да что вы его слу-ушаете?! — Нэйб вырвал бумажку, не глядя скомкал и отбросил в угол. — Знаем, мы таких! Капиталист-кровопийца, и бума-аги твои липовые! Показывай, чем народ травишь!

Виллирианец выхватил пистолет из кобуры Семена. Аптекарь нырнул под стойку. Громыхнул выстрел. Со звоном рассыпалась витрина. Стеклянное крошево еще прыгало по полу, а Нэйб уже за шкирку вытаскивал носатого из-под прилавка.

— Т-так бы уже и говорили!.. — лепетал тот. — Кокаин в подсобке, сейчас принесу, я м-мигом…

— И спирт выкатывай, — буркнул Михалыч.

* * *


Вечерело. Мокрый снег налипал на волосы и застывал на ветру ледяной корочкой. Нэйб, не склонившись перед непогодой, размашисто шагал по проспекту. Отчасти, он был даже рад, ибо холод немного унял сильную головную боль, мучавшую его с утра.

Это утро началось для Нэйба где-то после полудня. Он очнулся в тесной коморке. Сначала взгляд уперся в высокий, в желтых разводах потолок, потом перескочил на небрежно закрытую покрывалом кровать в углу и ободранный шкаф, потом — на грязноватый матрас, брошенный на пол, на котором он, собственно, и провел ночь. Только тогда начало просыпаться сознание. Нэйба был удивлен. Удивление продолжалось пару секунд, а потом из приоткрытой двери донесся запах прогорклого жира и вареной рыбы. Нэйба замутило, и желудок болезненно сжался.

— Жрать идите! — донеслось откуда-то извне.

Нэйб вскочил с матраса и бросился в темный коридор. Ноги сами вынесли его в крохотный закуток, отведенный под туалет. Видимо, он уже посещал это место накануне, и сейчас сработала память тела.

— У-у… — он склонился над унитазом.

Желудок освободился, но тут на Нэйба обрушилась головная боль.

— Ну, че ты копаешься, товарищ комиссар? — в дверь сунулась усатая рожа. — Машка там харч сготовила. Пожрем, и в комиссариат.

В комиссариате к нему сначала отнеслись настороженно, но рассказ Семена о стихийном митинге впечатлил начальство.

Нэйб сразу пошел в наступление — поинтересовался адресом профессора Ивана Никифоровича Остальского, заявив, что к тому имеется ряд вопросов. Лысый комиссар почесал затылок, потом покопался в картотеке.

— Да у этого профессора во владении целый дом! Пожалуй, у нас тоже найдутся к нему вопросы!

Нэйб получил заветный адрес и двух матросов в нагрузку — Семена и Михалыча.

Пока Нэйб разговаривал с комиссаром, матросы добыли где-то бутылку самогона и слегка поправили пошатнувшееся, после вчерашнего, здоровье. Бутылка задорно оттопыривала карман Семена.

Матросы вразвалку шли за Нэйбом. Пожалуй, их присутствие — единственное, что омрачало сейчас настроение виллирианца. От них предстояло избавиться. Но как и когда? Если убить их прямо сейчас — в комиссариате возникнут вопросы.

Да и вообще, ему никого не хотелось убивать сегодня. Желтый свет газовых фонарей давал необычайно уютное освещение, и на душе, несмотря на промозглую погоду, было тепло. У Нэйба возникло странное ощущение, что он внезапно оказался в очень знакомом и родном месте.

По проспекту, обдавая прохожих грязными брызгами, проехала конная повозка. Лошадь прямо на ходу навалила кучу. Копыта следующий лошади тут же перемешали навоз с остальной грязью. Нэйб улыбнулся. Земля — милое место, было что-то трогательное в ее дикости и первозданной непосредственности.

Что бы не случилось дальше, он больше не жалел о сделанном выборе. С того момента, когда Эри отдал ему кристалл с музыкой, Нэйб верил, что найдет друзей на Земле. Точно так же сейчас он понял, что вся его предыдущая жизнь была лишь путем на эту удивительную планету. Где люди чисты и непорочны по сути своей, где все бурлит и постоянно меняется и ни секунды не проходит в скуке и бездействии. Не это ли он искал всю жизнь?.. Не это ли было истиной целю? Вечное движение…

— Комиссар! — раздался сзади хриплый голос Семена.

Нэйб оглянулся. Матросы топтались на углу небольшой улочки. Задумавшись, Нэйб проскочил ее, даже не заметив.

— Нам сюда, — Михалыч сунул в рот папироску.

Запах вонючей самокрутки даже на расстоянии ударил Нэйбу в нос. Его вновь немного затошнило.

Узкую улочку, на которую они свернули, освещал один единственный фонарь. Света было мало и лишь снежинки, вперемежку с дождем летевшие на землю, отчетливо виднелись — каждая по отдельности. Нэйб шел к нему, как к маяку, и зачарованно любовался снежинками — это был единственный способ немного унять волнение, охватившее его.

"Что я им скажу? Как встретят они меня? — Нэйбу только сейчас пришло в голову, что иной цели, кроме как убедиться, что с друзьями все в порядке, у него не было. — Скажу, что просто рад их видеть! Безумно рад!"

— Комиссар! — вновь окликнул его Семен.

Теперь они с Михалычем указывали ему на единственный подъезд небольшого трехэтажного домика. По странному совпадению, он находился как раз напротив фонаря, который сразу показался Нэйбу неким указателем.

Нэйб решительно вошел в подъезд, яркий электрический свет резанул по глазам. Он поднялся на несколько ступенек вверх, замедляясь с каждым шагом и, наконец, нерешительно остановился перед массивной белой дверью с бронзовой, отполированной руками, ручкой.

"Профессор Остальский И.Н." — гласила табличка.

Нэйб не решался протянуть руку к медной бляшке звонка. Он боялся разрушить волшебство момента, боялся разочарования, что может ждать его за дверью…

— Именем реввоенсовета! — взревел Михалыч, по-своему истолковав нерешительность комиссара, и распахнул дверь пинком.

Нэйб был готов пристрелить его на месте. Но матросы уже ворвались в квартиру. Нэйб последовал за ними. По обе стороны длинного широкого коридора располагались открытые двери. Матросы уже скрылись в одной из комнат, но на светлом деревянном полу остались следы грязных башмаков. Отчего-то Нэйбу это показалось надругательством над его мечтой, и мгновенно привело в бешенство.

Он вбежал в комнату. За столом сидели трое. От нахлынувших чувств у Нэйба спазмом сжало горло.

— Именем реввоенсовета, вы арестованы! — заорал Семен и пальнул в потолок.

С потолка, словно снег, посыпались белые хлопья известки. Нэйб застыл, чувствуя, как не то от пыли, не от душивших его чувств, на глаза наворачиваются слезы.

— Это… это… Нэйб? — из-за стола привстал Аркаша. На его лице явственно читалась радость.

— Комиса-ар Нэйб! — Нэйб стер в лица пыль, заодно смахнув слезинку.

Лиа порывисто вскочила ему навстречу.

— Комиссар? — Семен наставил на нее винтовку.

— Да уйми-ись ты, Семё-он! — Нэйб отвесил матросу подзатыльник.

Грубое вмешательство Семена, дало Нэйбу некоторую встряску. Он вышел из счастливого ступора и широко распахнул объятья, принимая Аркашу и Лиа, повисших у него на шее.

Ничего не понимая, но чувствуя, что они с Семеном допустили какую-то оплошность, Михалыч достал из кармана самогон.

* * *


"Как все-таки хорошо быть властью…" — размышлял Нэйб.

Аркаша играл что-то на рояле, он сказал, что это Чайковский. Нэйб никогда о нем раньше не слышал, но музыка была очаровательной. Отчего-то Аркаша не захотел сразу играть Вагнера, а Нэйб не стал настаивать. Как приятно было вновь оказаться в кругу друзей и просто отдохнуть.

"Хорошо, что они послушались и ушли… — мысль Нэйба вернулась к матросам. — Иначе пришлось бы их убить… а это здорово бы подпортило вечер. И Аркаша с профессором могли не понять… Кстати, где он?"

Расслабившись и немного замечтавшись о новой жизни, Нэйб не заметил, как профессор Остальский покинул их. В лаборатории остались лишь Аркаша, в задумчивости ласкавший клавиши рояля, да Лиа, присевшая на диванчик, рядом с Нэйбом.

— Ну, что готовы? — возбужденный голос профессора ворвался в мелодию.

Аркаша остановился, развернулся на табурете и посмотрел на Нэйба.

— Не хотите ли немного попутешествовать, капитан?

— Если честно, я уже немного попутешествовал по вашей планете. С самой Аляски добираться сюда пришлось… Но если хотите… только я еще плохо знаю Землю, так что…

— Да не об этом они! — рассмеялась Лиа. — Они о Прозрении!

— Уж не думаете ли вы, батенька, мы тут даром время теряли? — с хитрой насмешкой прищурился Иван Никифорович.

Он скинул ткань с чего-то громоздкого, стоявшего в углу. Похожее сооружение Нэйб видел в салоне космической яхты. Только эта машина была намного больше, оно и понятно, на яхте под рукой профессора были более совершенные комплектующие.

— Неужели?.. — выдохнул Нэйб. — Неужели вы научились управлять этим?!

— Ну… если честно, еще не знаю. Я только на днях закончил. Собственно, даже еще не закончил, — профессор нажал на длинный рычаг, торчавший из машины.

В машине открылась полость, куда Иван Никифорович влил какую-то желтоватую жидкость.

— Катализатор, — пояснил он. — Вот. Теперь — готово! Аркаша, играй!

Профессор торжественно подошел к диванчику и взял Лиа и Нэйба за руки.

— С богом!

— Это они так перед путешествиями говорят, — с нервным смешком пояснила вилирианцу Лиа.

Нэйб закрыл глаза. Вот он, Вагнер. Величественная мелодия, как всегда повлекла его за собой. Нэйб растворялся в ней. Он не знал, о чем лучше думать, что представлять себе, когда совершаешь путешествие через Прозрение. Да и не мог ни о чем думать. Мелодия захватила его и понесла.

Он казался себе бабочкой, что парит над цветами, поднимаясь все выше и выше над миром, влетая под самые облака. Из бабочки он превратился в комету… наверное, поэтому перед глазами так ослепительно сверкнуло и жар солнца опалил лицо. Или он сам стал солнцем. Ярким и невыносимо горячим…

Внезапно жар и сияние исчезли. В нос ударил смрад.

— О, нет! Ну почему опять сюда! — послышался голос Аркаши.

Нэйб открыл глаза. Они стояли в темном закутке. Прямо посреди зловонной лужи помоев

— М-да… — Нэйб сделал шаг из лужи.

Жижа жадно чавкнула ему вслед.

— "Скользкое логово" там! — указал пальцем профессор. — Или опять полицию ждать будем?

— А мы ведь опять в халатах! — хохотнул Аркаша. — Переодеться забыли!

— Да уж… — профессор потер кончик носа. — Я как чувствовал, что что-то мы упустили…

— Идемте же! — Лиа повлекла всех за собой.

Раньше она ненавидела и презирала дно Ареоса, но с тех пор, как простилась с надеждой когда либо оказаться на родине, все изменилось.

Оказавшись внутри, Аркадий Петрович некоторое время разглядывал посетителей. Все вокруг уже совсем не казалось чужим, как это было в первый раз. Он совершенно не смущался, обращая свой взор на обнаженных официанток, а представители странных, не похожих на людей рас, уже не вызывали ни страха, ни даже любопытства. Вопреки ожиданиям, все казалось до боли знакомым.

"Лихо мы с профессором путешествуем! — думал Аркаша. — Скоро уж и знакомых в таких местах встречать начнем…"

Тут он заметил влюбленную парочку за столиком неподалеку. Девушка сидела на коленях у мужчины. Лица девушки было не видно, она повернулась к Аркаше спиной, он видел только ее длинные черные волосы. А вот мужчина… что-то было в нем знакомое.

Девушка рассмеялась и немного откинулась назад, и Аркадий Петрович смог получше рассмотреть ее спутника.

"Джетти! Чертов Джетти!" Пока Аркаша раздумывал, стоит ли говорить друзьям, что он увидел Джетти, или стоит отвернуться и сделать вид, что никакого Джетти знать не знает, там произошло нечто совершенно странное.

Коренастый господин в широкополой шляпе, сидевший за тем же столиком, что и Джетти с девушкой, поднял бокал с коктейлем, чокнулся с Джетти, а потом вылил напиток себе за пазуху.

Аркаша хихикнул.

— Что там? — поинтересовался Нэйб.

— Э… да так, ничего… — Аркаше почему-то не хотелось общаться с Джетти. Понятно, что однополый флирт тут в порядке вещей, но все же это слишком… но отступать было некуда, Нэйб задал вопрос и теперь не успокоится. — Там Джетти. С девушкой…

— Джетти с бабой?! — Нэйб резко потерял интерес к напиткам. — Где?

— Да вон, за тем столиком, там еще странный господин в шляпе, который только что вылил себе коктейль за пазуху…

Но Нэйб уже не слушал его.

— Навестим-ка старого приятеля! Неужели я отбил у него привычку мужиков лапать?! — кричал виллирианец, расталкивая посетителей и пробираясь к Джетти.

Нэйб, а за ним Аркаша, профессор и Лиа подошли к столу. Столик стоял у стены, и народа тут было немного.

Увидев их, Джетти застонал, а девушка обернулась… и оказалось, что это вовсе не девушка.

— Эри?.. — прошептал Аркаша и почему-то покраснел.

Это был Эри. Собственной персоной.

Лиа хихикнула. Профессор смущенно протирал очки. Аркадий Петрович стоял красный, как рак. А Нэйб закатил глаза и каким-то жутким утробным голосом прорычал:

— Срррань господня!

— А знаешь что, я имею право… — начал было Джетти.

Но Эри перебил его. Он обнял Джетти за голову и поцеловал в лоб.

— Джетти, благодаря ему, — Эри кивнул на Нэйба, — благодаря Нэйбу, мы встретились с тобой. Ведь до этого мы были, как две половинки одной души, разбросанные по Вселенной…

Аркаша, профессор и Лиа уселись за столик. Нэйб потоптался некоторое время на месте, но потом присоединился к компании и попросил официантку принести всем выпить.

— Эри! Мы так рады тебя видеть! Но не представишь ли ты нам этого человека? — не удержался Аркаша, все разглядывая незнакомца в широкополой шляпе, украшенной блестками. — Мне показалось, что он вылил коктейль себе за пазуху… здесь такая мода?..

Незнакомец в шляпе смотрел прямо перед собой и, казалось, никак не реагировал на происходящее.

— А чего его представлять, вы его прекрасно знаете, — отмахнулся Эри, поглаживая недовольного Джетти по голове.

Все уставились на господина в шляпе. Тот молчал некоторое время, потом из него стали доноситься странные булькающие звуки. Казалось, что он смеется, но лицо его оставалось абсолютно бесстрастным. А потом он вытащил из-под стола руку, больше походившую на сиреневое щупальце, и откинул полу плаща.

— Люм! — обрадовался Аркаша. — Это же наш Люм!

— Да, это я! — пробулькал Люм. — Эри сказал, что без головы я выгляжу глупо, и я обзавелся головой. Новой, кибернетической. Она не особо удобная, но легкая, я к ней уже привык. А Джетти сказал, что голова нужна для того, чтоб носить шляпу, и подарил мне свою шляпу. Джетти добрый…

Джетти немного оттаял, когда официантки принесли два подноса с коктейлями. Люм тут же схватил бокал и выпил, то есть вылил себе в рот, откинув плащ.

Эри улыбнулся Нэйбу:

— Нэйб, не сердись! Я действительно благодарен судьбе, что оказался здесь, на Ареосе. Или ты ревнуешь? — он задорно подмигнул виллирианцу, за что тут же получил от Нэйба затрещину.

— Вот что я думаю, друзья… — Нэйб мечтательно посмотрел на бокал с коктейлем, — Я рад, что мы снова вместе. Мы вместе — и это значит, что мы — дома, в каком бы далеком уголке Вселенной мы ни находились!

— Согласен! — Люм поднял очередной бокал.

— Ура! — воскликнула Лиа.

Профессор похлопал по плечу Аркашу:

— А знаешь, Аркашенька, я ведь тоже так думаю. С некоторых пор, наша Земля стала мне казаться такой маленькой… давайте выпьем за Вселенную! За наш общий дом!

— За Вселенную! — закричали все остальные, поднимая бокалы, даже Джетти.




Марти Бурнов (С)