Волшебная река
Марта Хикс


Волшебная лампа #1


В лагере для пленных конфедератов томится юноша-офицер. Его прелестная сестра, аристократка-южанка Индия Маршалл, приезжает в Рок-Айленд, дабы освободить брата из заключения – цена, которую придется заплатить за это, значения не имеет. Индия решает влюбить в себя одного из офицеров-северян – майора Коннора О'Брайена. Но тонкая игра неожиданно становится истинной страстью – пылкой, неодолимой, способной погубить влюбленных…


Марта Хикс

Волшебная река


Пролог


Июль, 1860 год

Марсель, Франция

Кот совершенно обнаглел.

– Прекрати, – прогремел в ковровой лавке гневный голос. – Я тебя предупреждаю! Быстро вниз! Или…

Черный кот Бханг продолжал невозмутимо сидеть на верхней полке, там, где лежали церковные коврики для молящихся. Сверкающие изумрудные глаза животного смотрели на противника с вызовом. Он упрямо продолжал драть когтями священный товар, никак не желая спрыгивать вниз. Кот словно испытывал терпение арабского эмигранта Хасана ал-Нахара, изобретавшего для любимца Марида наказание более страшное, чем смерть.

Хасан задрожал от ярости. Торговец вообще ненавидел этих животных. Марида он тоже недолюбливал. Его ленивый помощник, евнух, плохо отрабатывал свое жалованье. Он постоянно оплакивал потерю фамильной лампы. Недавно он притащил в прибрежную лавку это мерзкое животное. Торговец экзотическими для Франции товарами мысленно проклял Марида и Бханга, после чего сосредоточился на сиюминутной проблеме.

– Клянусь Аллахом, – Хасан замахнулся на него обрубком правой руки, словно кулаком, – Бханг заплатит за свои пакости. Я лишу его того, чем больше всего дорожит каждый мужчина: его бриллиантов!

Здоровая левая рука торговца опустилась в контейнер с медными фонарями. Там находились новые лампы, предварительно искусно помятые и побитые цепью для придания им старинного вида. В этом же ящике лежала и подлинная реликвия: старая масляная лампа. Сегодня утром Хасану удалось выменять ее у какого-то мальчишки.

Торговец метнул свирепый взгляд на черного Бханга.

– Сначала я заставлю тебя спуститься… а потом ты станешь евнухом, как твой хозяин!

Рукав просторного халата Хасана взметнулся, и послышался резкий звук, похожий на хлопок полога палатки во время песчаной бури в Сахаре, – Хасан с яростью метнул свое оружие. Лампа угодила в ненавистный меховой комок, и по лавке разнесся грохот. Бханг упал. Из уха животного сочилась кровь.

Лампа скатилась к обутым в сандалии ногам Хасана.

Кот тряхнул головой, разбрызгивая кровь, и заковылял в заднюю часть лавки. Хасан было устремился за ним, но неожиданно замер, услышав шорох гирлянд, закрывавших вход в лавку. До торговца донеслись женские голоса; Хасан уловил американский акцент.

– Господи! Какой кошмар, Тесса. Давай уйдем. Араб поспешно повернулся: он постоянно ждал покупателей. В просвете дверного проема между коврами стояли две пожилые женщины-туристки. Одна из них была высокой и худой, другая – маленького роста и полная. За шторами из ниток бус сверкало Средиземное море.

Предвкушая выгодную сделку, Хасан проворно спрятал обрубок руки в складках бурнуса. Зачем выставлять напоказ свидетельство своей неудачи? Четыре десятилетия назад в Мекке ему за воровство отрубили кисть руки.

– Добро пожаловать, сударыни, – как можно любезнее проворковал Хасан.

Высокая рыжеволосая женщина, очаровательная, как верблюд нищего, потянула толстуху за рукав.

– Пойдем, сестра. Я не желаю ничего покупать у мучителя котов.

– Но, Феб… – тряхнула серебристыми кудряшками толстуха.

– Постойте. Я не хотел обидеть Бханга. Я целился в муху. – Хасан незаметно наступил на кровавое пятно, прикрыв его сандалией. – Кот совершенно не пострадал. Он лишь испуган. – Араб ласково улыбнулся любительнице животных. – Чем вам может помочь Хасан ал-Нахар?

Защитница котов была настолько разгневана, что, казалось, была готова отрубить Хасану и вторую кисть. Однако это не слишком огорчило араба. Он не пользовался уважением в Марселе, французском портовом городе, известном своими жестокими нравами. Торговец переключил свое внимание на менее враждебно настроенную клиентку.

Тесса посмотрела на сестру.

– Правда, эти ковры прелестны? Пожалуй, я куплю по одному всем племянникам.

– И что, по-твоему, они будут с ними делать? Коннор в армии, а младший неизвестно где, – пожала плечами Феб.

– Все наладится. Когда-нибудь они им пригодятся. – Сверкнув голубыми глазами, Тесса повернулась к Хасану: – Мы с сестрой путешествуем по Европе благодаря нашему дорогому племяннику. К сожалению, как только начнется отлив, мы отплываем. Однако мы не можем уехать без…

– Тесса О'Брайен, тебе незачем рассказывать о нашей жизни, – оборвала ее Феб.

– Помолчи, Феб. – Тесса сделала шаг вперед. – Я бы хотела купить четыре персидских ковра. – Она прикоснулась рукой к разложенному товару. Бриллианты на ее запястье сверкнули, словно сокровища султана. – Начну с этого…

– Тесса…

– Сколько я вам должна? – невозмутимо продолжала толстуха.

Хасан сдержал ухмылку. Глупая женщина совсем не умела торговаться.

– Мадам, вы сделали прекрасный выбор. Но прежде позвольте предложить вам присесть.

Торговец поспешно придвинул два стула. Взяв Тессу за прикрытую кружевами руку, помог ей занять место. Вторая сестра, чьи плотно сжатые губы напоминали лезвие топора, сесть отказалась, однако больше не пыталась увести сестру из лавки.

Хасан предложил женщинам выпить. Он боялся, что мегера по имени Феб сорвет сделку. Одновременно в голове мелькнула мысль: почему бы Тессе О'Брайен не приобрести еще и лампу?

– Это очень старое вино, – любезно пояснял Хасан, наполняя бокалы. – Я не жалею денег на превосходные напитки из восточных и арабских стран. Конечно, – заметил он, – эти расходы не включаются в цену товара. Создатель не одобрил бы такую алчность…

– Но как мне доставить четыре ковра на борт «Леди Америки»? – поинтересовалась Тесса спустя несколько минут.

– Не проблема! Этим пустяком займется Хасан ал-Нахар, а не леди Тесса. – Поверив в реальность сделки, Хасан решил, что можно уже не прятать культю. Он принялся ловко сворачивать ковры. – Мой помощник Марид сейчас вернется, – пояснил торговец. – Он и доставит их на ваш корабль. Это не проблема.

– Сколько я вам должна, мистер ал-Нахар? – снова спросила женщина.

Он заломил немыслимую цену, однако Тесса удовлетворенно кивнула. Феб поперхнулась вином и наконец села.

Хасан достал круглую металлическую коробочку.

– Могу я угостить вас конфетами? Их только что привезли из Марокко.

Тесса взяла пригоршню конфет, ее сестра – ни одной.

– Будь осторожна, – брезгливо усмехнулась Феб. – Кто знает, сколько мух пировало на этих конфетах? Из той дыры в стене вылетают целые тучи…

Верхняя губа Хасана зло задрожала. Этой рыжей явно требуется то, что отсутствует у евнухов!

Пока толстушка наслаждалась миндальными конфетами, Хасан отошел к упавшей лампе. Он заметил, что раненое животное спряталось за ящиком с медными изделиями. «Скоро, проклятый кот, ты не сможешь доставить удовольствия ни одной кошке!» – злорадно подумал он.

Хасан сладко улыбнулся Тессе.

– Я ценю ваше внимание и сочту за честь предложить вам весьма редкий товар.

– Будь осторожна, – снова предупредила сестру Феб. – Готова поклясться, что он говорит это всем покупателям.

– Почему вы не верите честному торговцу? – обиженно пробормотал Хасан.

– Мы тоже связаны с коммерцией, – ответила Тесса. – Наш отец владеет торговой компанией в Мемфисе, в штате Теннесси.

– Но мы – честные деловые люди. – Феб, гордо вскинув голову, посмотрела на торговца.

Коммерсанты, не умеющие торговаться? Как же они умудряются получать доход? Однако зачем спорить? Хасан взял сработанную под старину лампу и поднял ее над головой, словно это была настоящая лампа Аладдина.

– Эта вещь, мадам, умоляет вас увезти ее в Америку, – с чувством сказал он.

– Хотела бы я знать, как может лампа умолять о чем-то?

Хасан, поджав пухлые губы, привстал на цыпочки.

– О, мадам Феб, не воспринимайте мои слова буквально. Вы позволите рассказать вам об этом старинном сокровище?

Женщины дружно кивнули.

– Эта лампа, – торговец указал на фонарь, – была найдена в восточном городе, где жил Аладдин. В Эль-Калаасе. Я приобрел ее во время моего паломничества на Восток…

Хасан мог рассказывать эту байку даже во сне. Она помогла ему продать сотни подобных ламп. Идею подкинул бывший пират, ставший его помощником, Марид, которого судьба забросила в Марсель. Однажды он отпросился с работы, чтобы поискать среди прибывающих в порт товаров какую-то особенную лампу. Такую, что не попадалась ему на глаза с тех пор, как он утратил свое мужское естество…

– Эта лампа ценнее всех богатств царя Креза, – хвастливо заявил Хасан.

Феб расправила плечи, точно готовый к сражению дикарь.

– Почему же тогда вы швырнули это сокровище в… муху? Почему хотите продать его? – недоверчиво прищурившись, спросила она.

– Вы застали меня в тяжелое время, мадам, – смиренно пояснил торговец. – Я должен выручить деньги, чтобы заплатить за лечение моей любимой матушки. Она очень больна…

– Как печально, – вздохнув, пробормотала Тесса.

– Он сочиняет, – резко бросила Феб. – Забудь о фонаре. Тесса О'Брайен, мы отплываем через час с небольшим. Расплачивайся. Нам пора идти.

– Господи, Феб, позволь мистеру ал-Нахару закончить его историю…

– Ты хотела купить один ковер. А теперь речь идет о четырех коврах и никчемной безделушке. Я не желаю видеть, как ты транжиришь деньги. – Феб встала и прошла к выходу. – Я подожду на улице.

– Пожалуйста, простите ей грубость, мистер ал-Нахар, – заметила Тесса. – Моя сестра разучилась верить людям с той поры, как наш покойный брат весьма неудачно женился. Понимаете, Джорджия Морган внесла смятение в нашу семью, почти разрушила ее перед своей смертью. Она забрала с собой нашего любимого брата. Он оставил трех сыновей, которые нуждались в воспитании. Конечно, Феб, я и наш престарелый отец взяли это на себя. Моя сестра до сих пор винит Джорджию во всех несчастьях наших племянников. А также в безвременной кончине Дэниэла…

Хасан выразил сочувствие. Ему следовало проявить побольше участия. Однако по какой-то необъяснимой причине он действительно симпатизировал полной даме с добрыми живыми глазами.

Между тем, взяв лампу, Тесса внимательно изучала ее.

– Расскажите мне еще об этой старинной вещи, – попросила она. – Это действительно лампа Аладдина?

– Я не утверждаю, – с некоторым замешательством сказал торговец, – что лампа обладает волшебной силой. Но это очень красивая и ценная вещь, поскольку сделана действительно давно. Ни один настоящий араб не станет утверждать, что в ней нет джинна.

Евнух Марид уверял, правда, что сам обладает сверхъестественными способностями джинна. Однако Хасан не верил ему. Эта лампа была самой обыкновенной, а Марид – в лучшем случае глупцом. Лампа Аладдина? Это просто миф. Такая же выдумка, как и сверхъестественные способности Марида.

– Возможно, вы обнаружите волшебные силы в этом изящном медном изделии, – продолжал Хасан. – О чем бы вы попросили джинна? О богатстве?

– Только не о богатстве. Мы, О'Брайены, и так не бедствуем. – В глазах Тессы заблестели слезы. – Мои просьбы были бы связаны с племянниками. С Коннором, Берком и несчастным непутевым Джоном Марком.

Выслушав ее ответ, Хасан снова наполнил бокал женщины.

– Расскажите мне о ваших племянниках. На лице Тессы печаль сменилась гордостью.

– Коннору двадцать шесть лет. Он – военный, выпускник академии Уэст-Пойнт. Феб и отец надеются, что он скоро уволится из армии и вернется в Мемфис. Они хотели бы, чтобы он возглавил торговую контору «Фитц и сын».

– А два других?

– В это путешествие отправил нас Берк, вы представляете? Он водит по Миссисипи грузовые пароходы и преуспевает в своем деле. Особенно если учесть, что парню всего двадцать два года. – Толстуха вздохнула. – Что же касается бедного Джона Марка, то мы не знаем, где он пропадает. Он поссорился со своим дедом.

– Как досадно, – посочувствовал Хасан. – Что бы вы пожелали этим молодым людям?

– Хороших жен, которые сделают их навеки счастливыми.

– Они не могут найти жен самостоятельно? – удивился торговец. – Аллах обделил их красотой лица и тела?

– Наши мальчики – просто херувимы! – Тесса протянула бокал, чтобы Хасан снова наполнил его. – Мы, конечно, не хотим, чтобы они женились слишком рано. Дэниэл, их отец, женился в двадцать лет. В двадцать! И это было ошибкой. Феб и отец считают, что мальчикам не следует жениться до тридцати лет. Я полностью согласна с ними. Понимаете, отец женился на нашей покойной матушке в тридцать. Мы решили, что мужчине лучше всего заводить семью именно в этом возрасте.

– Если вы купите эту лампу, то сможете загадать три желания. Вреда от этого не будет, верно? – Хасан назвал новую цифру стоимости «сокровища». Симпатия к Тессе не мешала ему думать о хорошей прибыли.

Держа лампу на коленях, женщина порылась в сумочке, достала оттуда франки.

– Достаточно?

– Прибавьте еще несколько франков… Хасан загнул один за другим свои уцелевшие пальцы.

Расплатившись, Тесса встала, прижала фонарь к груди и закрыла глаза. Пухлые пальцы женщины заскользили по лампе…

– О, лампа, сотвори чудо, – умоляюще произнесла Тесса.

И только она замолкла, из-за шторы из бус появился Марид, подстриженный наголо и с золотым кольцом в ухе. Марид, утверждавший, что является джинном.

Евнух даже не соизволил глянуть на Хасана или своего любимца-кота. Он сразу уставился на Тессу О'Брайен, точно Аладдин, плененный чарами принцессы.

– Сударыня, чем вам может служить Юджин Джиннингс? – представился он.

Юджин Джиннингс? Немолодой пират, ставший евнухом после неприятного происшествия при дворе султана, был известен под множеством прозвищ. Но это американизированное имя прозвучало впервые.

– Сударыня, – предостерегающе произнес Хасан.

Черные, как задница Бханга, глаза евнуха пронзили Хасана.

– Тихо! – крикнул Марид. Он добавил фразу на арабском – попросил Аллаха отнять у Хасана голос.

Хозяин лавки пришел в ярость. Он было попытался жестом привлечь внимание Тессы. Но ему не удалось этого сделать.

Женщина доверчиво поглядела на Марида-Юджина. Потом прошептала тихо, но твердо:

– Пожалуйста, дай Коннору супругу в марте 1864 года. Дай Коннору вечное счастье.

Марид низко поклонился.

– Ваше желание – для меня закон.

– Но как я могу вам верить?

– Я буду находиться возле вас до тех пор, пока ваши желания не исполнятся, – с готовностью заверил Марид-Юджин.

«Марид намерен уйти вместе с ней! – пронеслось в голове Хасана. – Одно дело – накидывать цену на товар, другое – совершить серьезную подлость».

Торговец открыл рот, чтобы выразить свое отношение ко всему этому.

«Марид, сын осла! Сними свое проклятие!» – хотел крикнуть Хасан, но тщетно – он в мгновение ока онемел.

Не отводя взгляда от Марида, Тесса уточнила свое желание:

– Коннору лучше не знать об этом заранее. Иначе он очень рассердится. Он говорит, что уже женат на армии.

– Многие мужчины утверждают, что не хотят жениться, – проворковал евнух.

– В любом случае от нас требуется осторожность, – повторила Тесса. – Коннор весьма проницателен, он обладает удивительной способностью распознавать любые хитрости.

– Не беспокойтесь, мадам. Он будет во власти магии.

Женщина взяла волшебника-самозванца под руку и бросила торговцу:

– Не забудьте отправить мои ковры на корабль. «Я сделаю это, когда Магомед обратится в христианство», – подумал Хасан.

Если Марид завладел богатой дамой, то он, Хасан, оставит себе и ее деньги, и товар. Торговец собрался напоследок обозвать Марида обманщиком и потребовать компенсацию за испорченный коврик для чтения молитв. Но в это время кот Бханг бросился вперед. Острая боль пронзила лодыжку Хасана, стремительно поднялась вверх по ноге.

Араб стряхнул рассвирепевшего раненого кота со своей ноги.

«Аллах, я проклинаю этого кота и его хозяина! Пусть обрушится на них твой гнев!» – вновь попытался подать голос Хасан, прыгая на здоровой ноге, потом он направился в заднюю часть лавки.

Его проклятие также чего-то стоило – Бханг сдох.

Легенда об Аладдине, возможно, была вымыслом. Но проклятия оставались проклятиями. Они обладали огромной силой.


Глава 1


14 марта 1864 года

Рок-Айленд, Иллинойс

Чаепитие в обществе двух пожилых дам не лучший способ отмечать тридцатилетие выпускника Уэст-Пойнта. Война с мятежниками бушевала на Юге, достаточно далеко от майора Коннора О'Брайена.

Произнеся слова извинения, хозяйка дома встала и отправилась в соседнюю комнату за модным журналом. Окна гостиной содрогались от порывов северного ветра, хлопья снега забивались буквально во все щели, однако камин хорошо согревал воздух в комнате, где на столе оставалась несъеденная пища. Раздраженный майор Коннор О'Брайен завидовал сейчас даже спавшей у него на коленях кошке.

Здесь невозможно заслужить воинскую награду.

Он посмотрел на гостью, немолодую сотрудницу Санитарной службы Соединенных Штатов. Индия Маршалл прибыла сегодня днем.

От этой пожилой дамы пахло лавандовой туалетной водой. Ее волосы с заметной проседью были стянуты на затылке в пучок, выбившиеся из прически мелкие завитки падали на лоб. Шею женщины прикрывал кружевной платок, на плечах покоилась пушистая шаль. Покачиваясь в кресле-качалке и напевая боевой гимн Союза, Индия Маршалл вязала перчатку. Беседа, похоже, не интересовала сотрудницу Коннора, поскольку она не сказала ему и нескольких слов. Женщина даже не глядела в его сторону.

Майор попытался разговорить гостью:

– Мэм, насколько мне известно, вы остановитесь у Лоренсов.

– Да. – Индия Маршалл сдвинула очки вверх. – Мне сказали, что должностные лица должны жить у полковника Лоренса и его жены.

Должностные лица и… грустный майор.

Ввиду сокращения строительства в военное время Главный инспектор тюрем отдал в распоряжение семьи начальника тюрьмы, полковника Лоренса, особняк, возведенный давно умершим американским пионером Джорджем Давенпортом. Бездетная чета Лоренсов заняла в нем несколько комнат. Коннору, заместителю полковника, предоставили там комнату. Это считалось роскошью.

Жена начальника тюрьмы сделала все возможное, чтобы создать в «особняке Давенпорта» уют и комфорт. Опал Лоренс приложила к благоустройству дома свою женскую руку, заполнила его унаследованной мебелью. Но Коннор предпочел бы жить в тюрьме, нежели под одной крышей с начальником, которого презирал и ненавидел. Он мысленно называл Роско Лоренса «лапочкой».

Однако полковник совсем не был «лапочкой». Эпитет «отвратительный» далеко не в полной мере отражал его внешний вид и внутреннюю сущность. Недостатки Лоренса, однако, ничего не меняли. В любом случае он был начальником Коннора.

Более того, армия оставалась армией, и никто не интересовался мнением или соображениями Коннора. Он старался держаться подальше от этого дома, но скромное чаепитие, устроенное Опал по случаю его дня рождения, заставило его оставаться в этом обществе.

Майор сосредоточился на профиле Индии Маршалл.

– Я много слышал о Санитарной службе. Конечно, это хорошая организация. Она направляет медсестер и врачей в армейские госпитали. Но люди ведь получают ранения в сотнях миль от здешних мест…

Коннор О'Брайен считал своим долгом быть в курсе всего, имевшего отношение к тюрьме, расположенной к северу от особняка Давенпорта. Появление в особняке мисс Маршалл не могло быть случайностью.

– Что привело вас на Рок-Айленд? – прямо спросил он.

Женщина перестала мурлыкать, но ответа не последовало.

– Вы установите в городе киоски для сбора печенья и варежек для войск? – продолжал майор.

Индия усмехнулась, словно услышала самый нелепый вопрос на свете. Не прерывая вязания, женщина произнесла старческим – слишком старческим? – голосом:

– Работать на победу можно где угодно, сынок.

– Мэм, моя фамилия О'Брайен, – подсказал майор.

– Пожалуйста, извините меня, – вздохнула она. – Возраст меняет женщину странным образом…

Коннор действительно отметил в ее облике некоторые странности. Казалось, годы усыпали пеплом щеки немолодой мисс Маршалл. Однако он был уверен, что в молодости эта маленькая женщина была прехорошенькой. Черты ее лица и сейчас приятно радовали глаз, кожа была гладкой, прикрытые очками глаза обрамляли темные пушистые ресницы.

Индия Маршалл уставилась на незаконченную перчатку…

– Миссис Лоренс сказала мне, – негромко проговорила она, – что этот лагерь охраняют дряхлые старики, непригодные к настоящей воинской службе. Что привело вас в эту тюрьму?

Похоже, жена начальника тюрьмы в своем описании не использовала слово «отбросы». Оно подошло бы и к Коннору, и к ее мужу.

– Большая часть здешних офицеров – далеко не старики, – поспешил заметить Коннор, не желая, однако, касаться причин, по которым сам оказался в этой дыре.

– И вам удается держать мятежников в узде? – задала вопрос мисс Маршалл.

– Мы делаем все необходимое, – твердо заверил майор.

– Это – ваша война, – продолжала женщина. – Повстанцы доведены до отчаяния, они посылают сражаться буквально сосунков.

– Президенту Дэвису следует капитулировать, – вскинул голову Коннор.

– Война действительно затянулась.

Пожилая дама склонила голову, намереваясь довязать палец перчатки. Потом пробормотала печально и одновременно язвительно:

– Ее и не следовало начинать.

– Однако это произошло. – Коннор нетерпеливо дотронулся до рукоятки сабли. – Конфедераты не сложат оружия.

– Жаль. – Спицы буквально замелькали в руках женщины. – Молодые люди вроде вас гибнут и гибнут…

Пожилые женщины всегда склонны к сентиментальности, подумал Коннор. У него самого были две славные сентиментальные тети, разменявшие шестой десяток. Лично он ценил доброту выше сентиментальности.

– У вас выходят отличные перчатки, – миролюбиво заметил майор.

– Спасибо. – Индия с гордостью подняла свое вязанье. – Мне будет приятно, если вы, когда я закончу, возьмете их себе. Хотя…

Взгляд ее темно-синих глаз метнулся в его сторону. Коннор это заметил. Женщина прищелкнула языком.

– Вы сможете получить следующую пару. По-моему, эти слишком малы для ваших крупных рук.

У вас красивые руки, – добавила она. – Большие, сильные.

Она снова посмотрела в его сторону. Прикрытые очками в серебряной оправе пушистые ресницы затрепетали. Коннор смутился. Не кокетство ли это? Он любил женщин, но предпочитал иметь дело со своими ровесницами.

– Да, у вас красивые руки, – повторила Индия Маршалл. – Они созданы для того, чтобы держать тяжелое ружье или саблю. Кстати, очень красива и ваша сабля. – Женщина подняла палец. Этот жест никак не вязался с ее пожилым обликом. – Злой мальчик, – игриво продолжала она, – неужели вы используете это сверкающее оружие, чтобы держать в узде ваших заключенных?

Коннор О'Брайен нахмурился. Что здесь было фальшью, помимо странного выбора слов? Он в раздумье погладил уши кошки, которую звали Эмили, и изучающе посмотрел на сотрудницу Санитарной службы. Его внимание привлекли ее загорелые руки. Они не были старчески сморщенными или испорченными работой. Он не увидел на них ни одного пигментного пятна.

Такие руки да и вся фигура могли быть у молодой женщины. Под расшитой шалью и бесформенным серым платьем обозначился крепкий, высокий бюст. Индия Маршалл напоминала Коннору молодую серую кошку, которую он нашел в детстве. Подвижную, грациозную. Совсем не похожую на то жирное сонное животное, которое дремало у него на коленях.

– Сынок, постыдитесь разглядывать старую женщину, – укоряюще произнесла Индия Маршалл тоном учительницы из воскресной школы. – Вы не ответили на мой вопрос. Вы жестоко обращаетесь с заключенными?

Жесток ли он с заключенными? Его начальник, отправившийся в Вашингтон, отличался большой жестокостью. Этим утром Роско Лоренс сел на поезд, который шел на восток. Это произошло за два часа до прибытия в особняк Индии Маршалл. Отсутствие начальника тюрьмы сулило первую передышку за шесть месяцев, прошедших с момента, когда майор имел несчастье получить назначение в тюремный лагерь Рок-Айленда. Коннор предчувствовал, что в отсутствие шефа столкнется с новыми проблемами.

– Ну, майор О'Брайен? Вы жестоки? – повторила свой вопрос Индия.

– Я делаю то, что мне положено делать, – резко ответил майор. – Повстанцы заслуживают такой участи.

– Это показатель трусости… – Женщина прикрыла рукой свои губы – этот жест выражал резкое осуждение. – Что подумала бы ваша дорогая мамочка, узнав, что ее сынок плохо обращается с заключенными?

– Дорогая мамочка уже ничего не подумает. Она умерла, – ответил О'Брайен, закипая. – Почему вы провоцируете меня, мисс Маршалл?

– Задача военных – убивать и калечить. Моя же задача – помогать людям. Наши взгляды диаметрально противоположны.

– Не стану с вами спорить, – сдерживая себя, сказал майор. – Воевать – это моя работа. Я – выпускник Уэст-Пойнта. Мы живем, чтобы сражаться.

– Жаль.

– Что вы хотите этим сказать, мэм?

– Жаль, что вам приходится воевать с пленными. Я подозреваю, что такой сильный и здоровый человек, как вы, предпочел бы мериться силами с людьми вроде этого мятежника, Роберта Ли.

Сотрудница Санитарной службы была права. Коннор, конечно, предпочел бы участвовать в сражениях, воевать с южанами. Если Стю Льюис не вызовет его к себе, то неизвестно, сколько еще дней рождения ему придется встретить в этом постыдном месте…

И майор, прервав свои размышления, вернулся на ту войну, которая шла в этой гостиной.

– Может быть, вам следует помериться силами с генералом Ли, – сказал он не без иронии. – У меня складывается впечатление, что вы сами рветесь в бой…

– Мой дорогой, вы – весьма проницательный надзиратель. Ручаюсь, вам самому надоело находиться на этом острове, где вы – такой же пленник, как и ваши подопечные. Надеетесь, что какое-нибудь чудо вызволит вас отсюда?

Да, только чудо могло вытащить его из этой западни. Действия Коннора во время битвы при Геттисберге имели следствием отправку сюда. Наверно, ему следовало радоваться, что не угодил под трибунал, но мог ли Коннор радоваться чему-то, находясь в подчинении у полковника Роско Лоренса?

И все же майор написал своему однокашнику по Уэст-Пойнту, попросил Стюарта Льюиса вызвать его на фронт. Льюис не ответил. Однако начальник тюремного лагеря Лоренс узнал о прошении. «Лапочка» – первостатейный негодяй – сразу же высказался отрицательно. Громко и категорично.

Коннор бросил взгляд на пожилую женщину.

– Чудес не бывает, – бросил он. – Если они существуют, то почему Соединенные Штаты разваливаются и гибнут?

– Чудо еще может произойти, – прищурившись, произнесла она.

– Верно. – Майор уставился на языки пламени в камине, ощутил неясную душевную боль. – Вы пытаетесь что-то вытянуть из меня, мисс Маршалл. – Коннор вытянул длинную ногу и собрался спросить: «Что именно?» Но тут кошка Эмили пошевелилась на его бедре и, замурлыкав, положила морду на образовавшийся в паху майора бугорок.

Громкое мурлыканье привлекло внимание женщины к источнику этого звука. Губы мисс Маршалл насмешливо изогнулись. Теперь она в упор рассматривала Коннора, и ему не понравилось направление ее взгляда.

– Дорогой майор, вы наверняка пользуетесь успехом у дам. – Ее реплика явно относилась не к персидской кошке. – Молодым особам нравятся мужественные герои.

Коннор быстро поднял Эмили и поставил ее на лапы.

– Послушайте, сударыня. Не знаю, о чем вы, но мне весь этот разговор не нравится. Семь тысяч арестантов содержатся здесь потому, что эти мужчины восстали против законного правительства Соединенных Штатов. Если вы желаете вязать перчатки и собирать печенье для северян, это прекрасно. Если замышляете что-то другое, например, пытаетесь пробудить пораженческие настроения, то вам лучше уехать.

Ее пальцы по-прежнему спокойно держали спицы.

– Я обидела вас. А ведь так надеялась, что мы станем союзниками. – Мисс Маршалл опустила голову. – Простите меня, майор О'Брайен.

Она надеялась сделать его своим союзником? Однако выбрала для этого странный путь. Зачем с ней спорить? Его воспитывали в уважении к старшим, учили не ссориться с ними. Коннору стало стыдно. Воевать с пожилыми дамами и пленными столь же недостойно, как и покинуть армию ради того, чтобы возглавить торговую компанию «Фитц и сын».

– Я не обиделся, – примирительно сказал Коннор.

– Благодарю вас, сэр. – Она поднялась. – Если позволите, я пойду наверх и разберу свои вещи.

В этот ненастный день своего тридцатилетия Коннор О'Брайен сидел в гостиной на двухместном шелковом диване. Он поднялся с него, чтобы проводить раздражавшую его пожилую даму. Сейчас он, конечно, предпочел бы оказаться в любом другом месте…

* * *


Индия Маршалл вышла из гостиной в коридор и подумала, что ей следовало выяснять условия содержания заключенных другим путем. Женщина шагала, опираясь о стену, ее нервы были напряжены. Индия всегда отличалась смелостью, но ее дом находился далеко на юге, и от успеха се миссии зависели человеческие жизни.

«Ты повела себя неправильно, Инди». Эта мысль стучала в ее голове. Она попыталась подражать своей бабушке, добавила к своему новому образу некоторые черты очаровательной младшей сестры. А что получилось в итоге?

Индия Маршалл настроила против себя этого красивого майора.

Более того, Коннор О'Брайен, похоже, разглядел в ней молодую женщину, изображавшую пожилую любительницу вязания. Настороженность майора выпирала так же явственно, как и прикрытый синими форменными брюками предмет его мужской гордости.

Да, он прекрасно выглядит в своей форме! Неужели она сошла с ума? Ей никогда раньше не нравились мужественные герои. Она предпочитала любителей поэзии.

Однако сейчас не до личных пристрастий. Нельзя расслабляться. А уж тем более – раскрывать свою душу.

Индия расправила плечи, набрала в легкие воздуха. Может быть, не все еще потеряно. В конце концов она извинилась перед Коннором О'Брайеном, и он повел себя как джентльмен. Возможно даже, он пропустит ее в тюремный лагерь.

Она обязана попасть туда, разрешат ей это сделать или нет.

Она должна обойти все ограждение, чтобы обнаружить самое его слабое место. Однако сама мысль о проникновении в тюремный лагерь внушала ей такой же страх, как вода и змеи – главные ее слабости.

Индия сделала еще один шаг. Ее взгляд упал на ферротипный портрет, висевший на стене. Она увидела нечто прямо противоположное привлекательному облику майора. Лицо этого военного могло обескуражить кого угодно.

Поредевшая шевелюра отнюдь не украшала изображенного на портрете борова в форме. Вздернутое вверх рыло позволяло заглянуть в огромные ноздри. Выпученные глаза излучали злобу и были способны напугать любого человека.

Несомненно, Индия видела перед собой начальника тюрьмы полковника Роско Лоренса.

Сейчас Индия могла радоваться только одному – отъезду полковника в столицу северян. Ей совсем не хотелось общаться с ним.

Майор хотя бы обладал приятной внешностью.

Мисс Маршалл бросила взгляд в гостиную. В раскованной позе майора сохранялась тем не менее армейская подтянутость. Он спокойно стоял, положив одну руку на эфес сабли, вторая его рука покоилась на камине. Коннор О'Брайен задумчиво смотрел на пламя в камине.

Индия воспользовалась шансом без помех рассмотреть Коннора. Ростом майор был более ста восьмидесяти сантиметров. Его темные волосы были коротко подстрижены. В отличие от многих военных он не носил усов и бороды. На его лице не было дефектов, которые стоило скрывать. Она вспомнила его карие глаза. Великолепные карие глаза. Лоб патриция, благородный нос, чувственный рот. И попыталась вообразить, как изгибаются в улыбке его губы. Однако ей не удалось представить себе его улыбку.

Несчастный человек – это определение подходило майору. Их словесное столкновение тут ни при чем. Служба на Рок-Айленде не могла радовать воина. Она это поняла во время их разговора и попыталась проникнуть в его душу, используя эту лазейку. Но Коннор О'Брайен оказался упрямым малым.

Конечно, она слишком яростно набросилась на него. И добилась такого же успеха, как и толпа тщеславных конфедератов под Геттисбергом: потерпела поражение.

Тем временем миссис Роско Лоренс вошла в гостиную из библиотеки со слуховой трубкой в одной руке и журналом – в другой.

– Что случилось с мисс Маршалл? – с порога спросила она.

Майор повернулся к изможденной женщине и улыбнулся. Он все-таки был способен на это! И когда тугоухая Опал Лоренс поднесла трубку к уху, ответил ей:

– Мисс Маршалл разбирает свои вещи.

– Ей не понравилась еда, – обеспокоенно проговорила миссис Роско.

Хозяйка дома посмотрела на серебряное блюдо с птифурами и маленькими сандвичами.

– Что-то не так? Поэтому она и ушла так рано?

Индия не стала больше прислушиваться. Суетливая Опал Лоренс сказала, что ей пятьдесят лет. Но она выглядела старше! При таком муже немудрено состариться раньше времени.

Куй железо, пока горячо, Инди.

Стянув на груди шаль, она схватила свою накидку, проскользнула по коридору в каморку дворецкого. Сидя на стуле, капрал вычищал ножом грязь из-под ногтей.

– Извините, капрал Смит, – торопливо произнесла женщина, – мне необходимо подышать воздухом…

Она прошла через заднюю дверь, спустилась на шесть ступеней вниз… И тут на женщину обрушились порывы пронизывающего ветра со снегом. До отъезда из Луизианы Индия Маршалл никогда не видела такой пронзительной белизны и очень надеялась, что скоро будет лишь вспоминать о ней. Организм Индии не принимал такого климата.

Иллинойс был суровым штатом, ей говорили об этом. Но такого она не ожидала.

– Самая холодная зима за много лет, – произнес капрал Смит с верхней ступеньки лестницы. Он говорил с забавным акцентом. Как говорят солдаты из Новой Англии, которых она встречала в Порт-Гудзоне. Перед тем как закрыть дверь, капрал предупредил: – Вы можете замерзнуть, сударыня.

Она не замерзнет. Ей нельзя болеть! Индия побежала по свежему насту на север, стала удаляться от особняка, находившегося южнее лагеря с заключенными. И особняк, и лагерь располагались на острове в верховьях Миссисипи.

Где-то рядом засвистел паровоз. Железнодорожный состав с грохотом двигался по мосту, перекинутому через огромную реку южнее того места, где стояла Индия. Северяне переживали эту войну легче, чем южане. Торговля не останавливалась, все делали деньги. Какое везение, правда?

Отправляясь на Рок-Айленд, Индия задавалась множеством вопросов об этой части Севера. Расспрашивала всех, кто мог просветить ее. Один человек сказал ей, что стремительное течение в районе острова и расположенного в Айове города Давен-порта затрудняет движение по реке на север. Делает его почти невозможным.

Женщина дрожала от холода и страха. Уже тринадцать лет, начиная с того времени, когда ей было одиннадцать, она ненавидела воду и таившуюся в ней опасность.

Индия настороженно смотрела в сторону Миссисипи. Река замерзла вместе с протоками. Бежать через нее лучше на коньках. Но какие конькобежцы могли получиться из южан?

Мисс Маршалл шла в северном направлении. Впереди виднелась тюрьма, обнесенная двенадцатифутовым забором с караульными вышками через каждые сто футов. Казалось, что проникнуть внутрь совершенно невозможно.

Ни одна женщина, даже вооруженная револьвером, не сумела бы проникнуть в тюрьму, чтобы найти там своего брата, владевшего важной информацией. Однако именно с этой целью Индия совершила многотрудное и опасное путешествие через страну янки и оказалась в этой забытой Богом дыре…

Она должна получить разрешение.

Индия решила вернуться. Ее ресницы обледенели, изо рта шел пар. И все-таки, несмотря ни на что, она должна добиться успеха. С этой мыслью женщина направилась назад, к особняку. Она должна во что бы то ни стало привлечь на свою сторону этого красивого мужественного майора. Такая задача была вызовом со стороны мнимой сотрудницы Санитарной службы.

Ее оружием будет доброта, решила Индия. Она станет мягкой и милосердной.

Гуманность поможет преодолеть прочные лагерные стены, вооруженных часовых, одержит верх над страшными водяными змеями, обитающими в глубокой реке.


Глава 2


На обед подали говядину с капустой и картофелем. Десерт состоял из пирога с ревенем. Коннор ел без аппетита. Он обдумывал все возможности кое-что разузнать.

Желавший докопаться до истины майор сидел слева от миссис Лоренс. Сотрудница Санитарной службы заняла почетное место справа от хозяйки дома. Женщины непринужденно болтали о моде и украшениях. Частичная глухота жены полковника затрудняла беседу.

– Что задержало племянницу Роско? – неожиданно произнесла Опал. – Антуанетта обещала пообедать с нами. – Женщина поднесла к уху трубку, желая услышать ответ мисс Маршалл. – Как бы мне хотелось, чтобы она и Роско составили нам компанию!

Опал была настоящей женой военного. Верная, преданная, честная женщина просто обожала своего несимпатичного мужа. Она сожалела о том, что поданная днем еда осталась нетронутой. Лоренс заставлял ее экономить на всем, следил за тем, как она расходует его жалованье. Майор Коннор О'Брайен отдавал Опал деньги на питание. Но других расходов было достаточно. Она покупала наряды для племянницы.

Опал любила украшения. За долгие годы, в течение которых она тщетно пыталась перевоспитать своего грубого, примитивного мужа, она изрядно подурнела. Невостребованная любовь сделала ее глаза тусклыми. Разочарование опустило уголки рта. Женщина, терпевшая Роско Лоренса, заслуживала медали. Коннор подумал, что жить ей помогает глухота.

Коннор не любил сплетен, но невольно слышал истории, ходившие по Рок-Айленду. Опал Лоренс выросла в состоятельной семье, а вышла замуж за неотесанного фермерского сына. Не все было ладно и в отношениях ее мужа с его белокурой племянницей.

– Я показывала вам бальное платье, которое шью для Антуанетты? – спросила Опал Индию Маршалл.

– Да, – откликнулась Индия. – А себе вы что-нибудь сшили? Вы такая высокая. Нынешняя мода для вас. Я всегда была коротышкой. Сейчас, правда, это уже не имеет значения. – Мисс Маршалл улыбнулась хозяйке. – Извините. Я бы хотела поговорить о военных делах.

– Например, о киосках для сбора пожертвований? – с иронией сказал Коннор.

Опал, не расслышав произнесенных слов, попыталась вмешаться в разговор.

– Я так рада, что вы прекрасно проводите время в день вашего рождения, майор, – пролепетала она.

Он не хотел обижать пожилую даму. Помогая себе жестами, повысил тон.

– Вы превзошли самую себя, мэм, – любезно сказал он.

– Расскажите мне о новинках моды, – вернулась к теме, которую ранее отвергла, мисс Маршалл.

И женщины снова погрузились в беседу о тряпках. Коннор отметил, что сотрудница Санитарной службы больше не затрагивала военную тему. Беседуя с представительницей своего пола, Индия Маршалл держалась весьма приветливо, охотно повторяла некоторые фразы, не расслышанные собеседницей.

Майор мысленно вернулся к более ранним событиям дня. Эта женщина была загадочна. Он интуитивно чувствовал ее хитрость, напоминавшую о кошке из его детства. То было животное, однако и оно умело молчать. Слова всегда все портят.

Коннор имел обыкновение не говорить о себе. Однако эта женщина умудрилась многое вытянуть из него днем.

– Я собираюсь осмотреть тюремные бараки, – внезапно заявила Индия Маршалл, прибавив Коннору оснований для смутной тревоги.

– Я не поняла, мисс Маршалл. Что вы сказали? – поправила слуховую трубку Опал.

– Я – профессиональная медсестра, – продолжала Индия.

– Медсестра? – Коннору явно не понравилось это заявление. – Мисс Маршалл, если вы хотите осмотреть тюрьму, вам следует получить разрешение у меня, а не у миссис Лоренс, – раздраженно сказал он. – В отсутствие ее мужа я являюсь начальником тюремного лагеря Рок-Айленд.

Опал, похоже, смутилась. Мисс Маршалл упрямо стиснула зубы. Коннор ждал, когда она снова заговорит.

Не услышав ответа, он произнес:

– Мисс Маршалл, вы просите у меня разрешения?

Седеющая женщина выдержала долгую паузу.

– Я не собираюсь игнорировать ваши полномочия, майор О'Брайен, – наконец, пересилив себя, произнесла она. – Сэр, вы позволите мне осмотреть бараки, где размещены заключенные?

– Нет. Ни в коем случае, – отрезал майор.

– Чая? Вы хотите чая? – растерянно спросила ничего не понявшая Опал.

Коннор не успел облегчить положение пожилой дамы – Индия Маршалл пустила в ход тяжелую артиллерию.

– Согласно распоряжению главного хирурга, – заявила она, – я имею право осмотреть этот лагерь, сынок. Даже генерал не сможет остановить меня, не говоря уже о майоре. Я займусь этим завтра, как только взойдет солнце.

– Нет, – стоял на своем Коннор. – Ни одна женщина не войдет в бараки. Возможно, вы немолоды, мэм, но мятежники уже несколько месяцев, если не больше, не видели женщин.

Майор не упомянул еще резервистов из Айовы, хотя кое-кто из этих стариков тоже мог проявить нескромный интерес. В этом случае охранники смогли бы поговорить о чем-то, кроме геморроя и мозолей на ногах.

– Возможны осложнения, – добавил Коннор сдержанным тоном.

– Тогда пусть меня сопровождает солдат, – настаивала мисс Маршалл. – Конечно, я бы предпочла, чтобы со мной пошел тюремный врач.

– Вернон Ханраан занят, – буркнул майор.

– Чем именно? Лепит снеговика? – съязвила медсестра.

Коннор мысленно усмехнулся, но ничем не выдал себя. У женщины хватило ума изобразить смущение, когда майор произнес с печалью в голосе:

– Вы – санитарка и должны знать, что в такое время медики не лепят снеговиков.

На самом же деле Ханраан в это время потягивал виски; «лапочка» Роско Лоренс также был неравнодушен к спиртному.

Коннор О'Брайен вернулся к главной проблеме.

– Мисс Маршалл, вы не сможете увидеть бараки без меня, – спокойно сказал он. – Вас не пропустят через ворота.

– Кого ненавидеть? Вы ненавидите друг друга? – Встревоженная миссис Лоренс подняла слуховую трубку. – Почему? Мы же все на одной стороне…

Коннор заставил себя улыбнуться.

– Простите нам нашу невежливость, – сказал он учтиво.

– Мы вовсе не питаем ненависти друг к другу, – успокоила хозяйку мисс Маршалл.

Затем, в корне изменив тактику, она с видимым беспокойством обратилась к Коннору: – Я умоляю вас проявить благоразумие и осторожность. Вы можете подхватить какую-нибудь болезнь. Я не смею рисковать здоровьем офицера Соединенных Штатов. Дайте мне в сопровождающие какого-нибудь рядового, переболевшего оспой.

– У меня уже была оспа. Она оставила свои следы, – не сдавался он.

Индия опустила в сумку медицинские инструменты. Глянув на ее длинные, тонкие пальцы без всяких пигментных пятен, Коннор вновь вспомнил о своих подозрениях…

– Я не хотела бы отрывать вас от ваших обязанностей, – продолжала женщина. – Несомненно, у вас есть более важные хозяйственные дела.

Хозяйственные дела. Она точно определила его нынешние функции. Лоренс с особой радостью загружал его делами, постыдными для майора. Коннор не удивился бы, если бы полковник заставил его открыть рот, чтобы стряхивать туда пепел. Лоренс предпочитал дешевые сигары.

Коннор стойко переносил удары судьбы. Он надеялся лишь на помощь Стю Льюиса. Попробовал воспользоваться этим шансом. И поддерживал мир с «лапочкой» Лоренсом.

Недоверчиво глянув на Индию Маршалл, Коннор нахмурился. Эта неожиданно вторгшаяся сюда особа могла отправить в Вашингтон нежелательный рапорт. Кто знает, что ей может прийти на ум. А майору О'Брайену вовсе не хотелось нажить себе неприятности, которые могут возникнуть, если он допустит в лагерь лишние глаза и уши.

Пытаясь понять, кто же на самом деле скрывается под обличьем пожилой санитарки, он внезапно спросил:

– Сколько вам лет, мисс Маршалл?

– Шестьдесят, – поспешно ответила она.

– У меня есть две тети моложе вас почти на десять лет. Однако выглядят они, как ни странно, значительно старше вас.

В юности Коннор не раз массировал плечи своему страдавшему ревматизмом деду. И он прекрасно знал, какими дряблыми становятся с годами мышцы. Индии Маршалл, по его наблюдениям, могло быть и двадцать лет. В таком случае она просто искусно выдает себя за пожилую женщину.

С какой целью? Шла гражданская война. Конфедераты находились в отчаянном положении, они потеряли все свои опорные базы на Миссисипи. Индия Маршалл могла быть шпионкой.

Или эта женщина замышляла что-то другое – например, хотела освободить кого-то из заключенных. Пусть попробует. В голове майора мелькнула еще одна шальная мысль: если она что-то выкинет, это происшествие прогонит скуку.

Однако после Геттисберга он больше не искал неприятностей. И ничего такого не допустит. Вдыхая нежный аромат лаванды, исходивший от медсестры-санитарки, Коннор вдруг сказал:

– Если вам шестьдесят лет, то я – один из адъютантов Юлия Цезаря.

От неожиданности женщина вздрогнула и прикоснулась к своим седеющим волосам. И вдруг вся прическа слегка сдвинулась. Прическа? Да это парик!

– Скажите, мисс Маршалл, – невозмутимо проговорил майор, – зачем вам понадобились мои заключенные? Я полагал, что ваша организация заботится о солдатах Союза, а не о вражеских.

Она пристально посмотрела на него. И он успел разглядеть ее глаза, прикрытые очками. Несмотря на вызванные усталостью темные круги, ее глаза были прекрасны. Синие. Темно-синие, как чернила.

– Не ожидали такого вопроса? Испугались? – поддразнил ее Коннор.

– Не поняла ни слова из вашей беседы. – Бедная Опал Лоренс положила слуховую трубку на колени.

– Моя работа заключается в проявлении сострадания, – возмущенно сверкнула прекрасными глазами цвета индиго сестра-санитарка Индия Маршалл. – Эти люди не привыкли к здешним зимам. У вас нет жалости к плененному противнику?

– Ни капельки, – не раздумывая, сказал майор.

Вся его жалость исчезла после Геттисберга.

– Вы обкрадываете вашу душу, майор О'Брайен, – покачала головой женщина.

Индия Маршалл казалась ему опасной южанкой. Потом он подумал, что настоящая шпионка не стала бы столь явно выражать свое сочувствие к врагам северян, не стала бы вести себя так неосторожно.

– Приберегите вашу жалость для наших людей, – назидательно посоветовал он. – Наши охранники живут в пустых лавках и коридорах по всему Рок-Айленду. Они – немолодые люди и нуждаются в лучших бытовых условиях.

– Мне кажется, что вы говорите с южным акцентом. Откуда вы родом? – вдруг спросила Индия.

– Из Мемфиса, штат Теннесси. А вы?

– Из Каира, штат Иллинойс.

В ее голосе присутствовал довольно типичный для юга Иллинойса акцент. Однако она произнесла название города так, словно речь шла о далеком арабском городе.

– Кей-роу. Кей-роу, мисс Маршалл. Ваша фамилия – Маршалл, верно?

– Конечно. Если я пожелала сказать «Каир», вам не следовало демонстрировать плохое воспитание и поправлять меня.

– Почему вы спорите? – Опал вытаращила глаза, словно это могло улучшить ее слух.

– Вы же знаете, что поправлять кого-то весьма невежливо, – продолжила свою мысль Индия.

Мисс Маршалл изобразила на лице отвращение, словно Коннор был скользким трупом, выброшенным на берег в месте слияния рек Огайо и Миссисипи близ Кейроу.

– Или вы не унаследовали пресловутую корректность южных джентльменов? – не унималась сестра-санитарка. – Такие манеры чаще бывают у белой голытьбы…

Белая голытьба. В юности он часто слышал, как тетя Феб без всяких оснований называла так его мать. В такие мгновения в нем вспыхивала ненависть к обожаемой им тете.

– Миссис Лоренс…

В гостиную вошел молодой ординарец, служивший при особняке. Еще никогда Коннор не видел на лице Дутерономи Смита такой улыбки. Смит подошел к хозяйке дома.

– Пришла мисс Антуанетта Лоренс, – доложил ей ординарец.

– О, – спустя мгновение произнесла миссис Лоренс, – очаровательная племянница Роско прибыла на обед. Проводи ее, Дут.

В комнату впорхнула светловолосая голубоглазая девушка. Вся в кружевах, со звенящими под юбкой обручами.

– Я опоздала? – прощебетала она.

Коннор встал, чтобы поздороваться с юной певицей. Он видел ее прежде лишь мимолетно, она училась пению в городе Рок-Айленд и редко приходила в дом своего дяди. По правде говоря, Кон-нору не очень-то хотелось встречаться с ней.

Ему нравились женщины, а не девушки. Он не собирался связываться с такой особой, как Антуанетта Лоренс. Она мечтала о богаче, который увезет ее отсюда, избавит от здешней скуки. Как большинство военных, Коннор не обладал состоянием и не рассчитывал обрести его.

Не умолкая ни на мгновение, Антуанетта сбросила с плеч зимнее пальто и отдала его уставившемуся на нее Смиту. Несомненно, парень с вермонтской фермы поддался ее чарам. Столь же явным было и то, что блондинка привыкла повелевать мужчинами. Даже своим дядей.

Интерес Коннора снова переключился на мнимую санитарку. Опал и Антуанетта заговорили о концерте, который должен был состояться в городе вечером. Индия Маршалл согласилась составить Антуанетте компанию и отправиться на концерт.

– Я должна привести себя в порядок, – вставая, сказала она.

На этот раз он поднялся с дивана, испытывая любопытство. И интерес. Ее макушка едва доходила до его подбородка.

Что же все-таки привело эту крошку на Рок-Айленд?


Поднимаясь по лестнице, Индия чувствовала, что янки-южанин дышит ей в спину. Женщине снова не удалось сделать его своим союзником, и она не знала, что теперь предпринять.

– Вам надоело разговаривать о концерте, мисс Маршалл? – спросил Коннор грудным баритоном, от которого по молодому телу Индии побежали мурашки. – Беседа о милосердии, по-моему, интересовала вас больше.

«Что ж, придется выкручиваться», – подумала Индия.

– Я поддерживала разговор ради миссис Лоренс. Меня лично не интересуют светские развлечения, – коротко ответила она. – Человеческая жизнь – вот что важно. – Она поняла это, когда Синие Мундиры ворвались в их старый фамильный дом. – Я думаю о благополучии наших парней…

– Северян или южан? – пристально глядя ей в глаза, спросил майор.

– Почему вы спрашиваете меня об этом?

– Отвечайте.

Женщина посмотрела на О'Брайена почти с ненавистью. Ей не следовало слишком часто глядеть на майора – всякий раз, бросая на него взгляд, она смущалась. Он был так красив, что у Индии перехватывало дыхание.

Высокий стройный мужчина преградил ей путь. Индия увидела перед собой блестящие пуговицы и широкую грудь. Маленький рост мешал ей любоваться красивым лицом майора.

Индия отвела глаза влево, сосредоточилась на суровом ферротипном изображении Роско Лоренса.

– Он жесток, – произнесла она вслух.

– Жена его любит, – сказал Коннор.

Майор закрыл ладонью рыло Лоренса, подкрепив этим жестом вывод, сделанный Индией во время чаепития. Возможно, Коннор О'Брайен мечтает о золотых листьях на эполетах, но ему не нравится служить на Рок-Айленде. Или ему просто не по душе полковник? Скорее всего и то, и другое, заключила Индия.

– Я бы сказал, что вы – сторонница конфедератов, – вдруг заявил майор.

– Ерунда.

Индия была южанкой. Но это не означало слепую преданность Югу. После Порт-Гудзона Индия стремилась к миру, боролась за милосердное отношение к больным и раненым независимо от цвета их формы.

Да, она искала своего брата, но думала и о других.

– Эликсир человеческой доброты должен предназначаться каждому сражающемуся, за кем бы он ни следовал в своей слепоте.

Индия взглянула на божественно красивого майора. Отвлеклась от беседы. Его волосы отливали цветом сиропа из сорго – ее любимого десерта. Черты лица казались совершенными, в них ощущалась гармония, хотя в эти минуты его челюсти гневно сжимались.

Несомненно, в душе О'Брайена бушевала буря.

– В своей слепоте? – повторил он, опустив руку. – Люди сражаются за правое дело. Сохранение Союза – благороднейшая цель.

– Ерунда. – Индия знала, что ей следует прикусить язык, сказать что-нибудь приятное. Но это было выше ее сил. – Люди ищут славы, – с вызовом продолжала она. – Генералы и все рвущиеся наверх выполняют волю политиков. Рядовые подчиняются приказам. И если вы бросите их без оружия на вражеские окопы, они пойдут вперед…

– Вы когда-нибудь слышали о патриотизме? – прервал он ее пацифистские рассуждения, возмущенно взмахнув густыми черными ресницами.

– Если бы женщины этого континента имели право выбора, много ли их братьев, возлюбленных и сыновей шагали навстречу пулям? – продолжила Индия свою мысль.

– Голуби мира не должны участвовать в войне, если они неспособны переваривать ее, – резко бросил майор.

– У меня луженый желудок, – парировала женщина. – Я не стыжусь, что проклинаю войну. И людей, затеявших ее.

Господи, почему ей не удается найти слова, которые проникли бы в его душу, помогли бы попасть в тюремный лагерь? Ненависть Индии к кровопролитию была слишком сильна, сильнее всех здравых соображений.

– Война – единственный способ добиться мира, – упрямо стоял он на своем. – Подожмите хвост и бегите в Кейроу. Туда, откуда вы прибыли. Янки наступают. Заприте двери и заткните уши.

Женщина пришла в ярость. Да, она не умеет сражаться. Но все равно не позволит насиловать ее душу. Отныне она будет следить за своим языком.

– Не делайте поспешных выводов. Я не мятеж…

– Я уже давно пришел к этому выводу, – перебил ее майор.

– И как бы вы поступили, если бы оказались правы? Принялись бы топить щенков и сдирать шкуру с котят?

Судя по гневу, исказившему его красивое лицо, Индия Маршалл была тем котенком, с которого он охотно содрал бы шкуру.

– Я делаю то, что приказывает мне моя страна, – резко сказал Коннор. – Смутьяны никогда не переведутся. И я буду расправляться с ними.

Индия задумалась о том, что ей предпринять. И с облегчением вздохнула, когда из коридора донесся чей-то звонкий голос:

– Господи!

Неотразимая Антуанетта Лоренс переводила взгляд с одного участника спора на другого.

– Из-за чего такой шум?

Словно какие-то колесики повернулись в голове Индии. Она вспомнила совет, данный ей перед отъездом бабушкой Мейбл: «Если не удается пройти через переднюю дверь, попытайся воспользоваться задней». Красота может стать союзником в деле спасения человеческих жизней.


Сотрудница американской Санитарной службы обратилась к племяннице Лоренса:

– Кажется, нам следует поторопиться, мисс Лоренс? Иначе мы опоздаем на концерт. Жаль, что ваша тетя не может присоединиться к нам.

– Тетя Опал ничего бы не услышала, – засмеялась Антуанетта. – Вы правы, мисс Маршалл, нам пора уже сесть в мою коляску.

Антуанетта вышла, чтобы вызвать экипаж. Индия, готовясь к отъезду, завязывала под подбородком ленточки капора.

– Вас действительно волнует участь молодых солдат? – не без удовольствия поддразнил мисс Маршалл майор.

Она презрительно вздернула подбородок и, ничего не ответив, начала спускаться по ступеням.

Коннору О'Брайену захотелось немедленно разоблачить Индию Маршалл. Она была обманщицей. Возможно даже, шпионкой. Однако… Его всегда тянуло к дурным женщинам. Сейчас ему необходимо было выяснить, кто же скрывается под этим седым париком и колючей маской пожилой санитарки.

У майора созрели некоторые планы. Но для их осуществления следовало дождаться момента, когда супруга Роско Лоренса отправится в свои покои на первом этаже. И как только пожилая дама удалилась к себе, Коннор приступил к осмотру расположенной на втором этаже спальни Индии Маршалл.

Персидская кошка Эмили, свернувшись в клубок, возлежала на сумке с вязаньем. На появление Коннора она не отреагировала. Майор не спеша обследовал вещи «голубя мира».

На комоде стоял флакон с лавандовой туалетной водой. Вытащив пробку, Коннор понюхал. Запах был слишком крепким. Загадочная мисс Маршалл источала более тонкий аромат. Лаванда. Его любимый запах. Тетя Тесса пользовалась лавандовыми духами, привезенными четыре года назад с юга Франции. Это был аромат настоящей леди. Такой, какой была тетя Тесса.

Из своего путешествия тетя привезла не только духи. Она вернулась домой с весьма необычным поклонником и медной лампой. Тетя очень дорожила этими приобретениями.

Однако достаточно о тете Тессе.

Коннор продолжил обыск. Ему не потребовалось много времени, чтобы обнаружить в чемодане мисс Маршалл оружие. Пятизарядный револьвер системы Адамса. Такую «пушку» имели многие солдаты обеих армий. Однако она не была штатным оружием.

Персидская кошка спрыгнула со своего временного ложа и стала тереться мохнатым телом о лодыжку Коннора.

– Эмили, эта дама имеет оружие. С каких пор «голуби мира» начали вооружаться? – пробормотал майор.

Держа в руке револьвер, Коннор испытал желание немедленно выйти из дома и опробовать это оружие. Он даже подошел к окну, чтобы глянуть на замерзшую реку, на Давенпорт, Рок-Айленд, сверкавший, точно бриллиантовое ожерелье.

– Я не стану стрелять из этого револьвера, Эмили. А то местные жители могут подумать, что взбунтовались заключенные.

О'Брайен даже не мог оседлать своего коня по кличке Отважный, остров был слишком маленьким для настоящей скачки.

– Куда я попал, черт возьми? – прошептал он.

Коннор посмотрел на огни тюремного лагеря, обнесенного высоким забором, за которым тянулся ров. Заключенные не имели права приближаться к нему.

– Этот остров, – вздохнул майор, – тюрьма не только для них, но и для меня.

Полковник не допустит возвращения Коннора О'Брайена на фронт; несомненно, он позаботится об этом в Вашингтоне.

Лоренс ненавидел своего заместителя. Это чувство возникло в душе начальника тюрьмы с момента их знакомства. Коннор догадывался, что причиной были деньги. Полковник, выросший на ферме, никогда не имел тех благ, которые Коннор принимал как должное. Лоренс ненавидел людей с состоянием или родившихся в богатых семьях.

Особую неприязнь Лоренс питал к выпускникам Уэст-Пойнта. Зарабатывая полковничьи погоны, он получил на мексиканской войне немало шрамов. Как и для Коннора, служба в тюрьме была для Лоренса ссылкой.

Начальник тюрьмы никак не хотел замечать сходства в их судьбах. Он видел лишь материальное благополучие семьи О'Брайенов и их большие возможности. Например, элегантную военную форму своего заместителя-майора, его превосходного коня. Коннор сам покупал себе одежду, заплатил большие деньги за жеребца…

Лишенный возможности сражаться с противником на фронте, Коннор жил здесь весьма неплохо. Шил себе добротные мундиры у портного, держал арабского скакуна. Правда, тактично предпочел гнедого коня белому. Майор тратил свои личные деньги, экономя государственные, и это должно было радовать скупого Лоренса. Однако полковник все равно относился к своему подчиненному с предубеждением.

Коннор вернулся к чемодану и положил револьвер Индии на место. Шотландско-ирландское воспитание приучило его верить в судьбу; он знал, что Божья воля должна быть исполнена.

– Рок-Айленд – мой жребий. Я должен смириться.

Конечно, Коннор О'Брайен планировал для себя нечто другое…

В юности Коннор мечтал служить, как и отец, в армии Соединенных Штатов. Он блестяще закончил Уэст-Пойнт, обойдя всех своих однокашников. Потом легко добрался до звания майора, отважно сражался в первых битвах войны, получил награду. Армия была для Коннора всем. Отношение к ней не изменилось даже после Геттисберга.

В отличие от Дэниэла О'Брайена Коннор не собирался менять избранную им профессию. «Я умру солдатом», – часто повторял он.

Несмотря на это и на неприязненные отношения с начальником, майор Коннор О'Брайен продолжал хранить верность армейской службе. Он еще найдет способ вырваться из этой дыры.

Размышляя обо всем этом, майор одновременно обследовал пару маленьких склянок.

– Пепел и уголь для лица, – сказал он, усмехнувшись и обращаясь к кошке. – Индии Маршалл не мешало бы проявить большую осторожность. Получше спрятать улики.

Достав из чемодана ночную рубашку медсестры, он подержал ее несколько секунд на указательном пальце, пристально разглядывая, затем поддел большим пальцем обнаруженный на ткани длинный черный волос.

– Значит, – пробормотал майор, – Индия Маршалл – брюнетка.

Ночная рубашка женщины была весьма эффектной. И явно не предназначалась для пожилой женщины, боящейся холодного климата.

Эта коротенькая шелковая ночная принадлежность сулила соблазны. Мысль о прелестях загадочной мисс Маршалл, если только под ее нынешней личиной не таится подобие Уиндфилд Скотт, заставила майора ощутить прилив к области паха томительного тепла. Решив выяснить, как же все-таки выглядит ее тело, он убрал ночную рубашку и продолжил обыск.

Коннор отложил в сторону книгу – это была «Тысяча и одна ночь» – и тут вдруг услышал разнесшийся по спальне далеко не старческий голос Индии Маршалл:

– Черт возьми, что вы здесь делаете, приятель? Майор инстинктивно положил руку на эфес сабли. Между тем Индия сорвала с плеч накидку, захлопнула дверь и ринулась вперед. Коннор окинул взглядом ее складную фигуру, прикрытую тускло-коричневой тканью. Приблизившись к нему, Индия Маршалл вдруг икнула, обдав майора запахом спиртного.

– Сегодня – мой день рождения. И я хочу получить подарок, – не растерялся Коннор.


Глава 3


Он хочет получить подарок? Черт возьми!

Коннор О'Брайен произнес свою странную фразу, приняв весьма раскованную позу. Вся его фигура, облаченная в военную форму, выражала явный вызов. Индия удивленно подняла голову и заглянула в проницательные карие глаза майора. Они были холодны. Янки выглядел весьма сурово…

Сердце женщины тревожно сжалось. Он все знает о ней? И уже отправил телеграмму в Вашингтон? И, может быть, даже получил ответ?

Но нет. Он не посмеет приблизиться к ней, сорвать с ее головы парик, а потом захохотать, как это сделал ее племянник Кетфиш. Или посмеет?

Какая ерунда!

Выпитое на концерте вино из бузины прибавило Индии смелости. Она даже попыталась пошутить.

– Убирайтесь из моей спальни, майор, – женщина ткнула пальчиком в сторону двери, – пока я не ударила вас по головке. То есть по голове.

– Пока не получу подарок ко дню рождения, я не сдвинусь с места, – повторил он не без намека.

Индия была не настолько пьяна, чтобы поверить, что суровый майор пришел сюда ради нескольких поцелуев.

Он знает. Но что он может доказать? Она застала майора на месте преступления. Однако вряд ли он успел отбить в Вашингтон телеграмму с запросом относительно Индии Маршалл. Конечно, ей следовало воспользоваться вымышленным именем.

В детстве Индия решила, что ей не нравится ее редкое имя. Она хотела, чтобы ее называли Агнес. Однако всякий раз, когда брат или сестра произносили это имя, Индия забывала откликаться. Поэтому пришлось сохранить свое настоящее имя.

Женщина вздернула подбородок. Вперед, легкая кавалерия!

– Молодой человек, вы настоящий наглец, – бросила она. – Обыскали мою комнату и еще требуете подарок!

– На вашем месте я бы не стал называть собеседника наглецом, – многозначительно произнес Коннор.

– Раз уж вы вторглись в мою спальню, – надеясь одержать победу, произнесла Индия – хмель еще не выветрился из ее головы, – то могли бы и подбросить огня в уголь. То есть наоборот…

– Вы пьяны, – снисходительно заметил майор.

– Да, догадливый сэр, верно. – Она не нуждалась в спиртном, чтобы обрести смелость. Еще покойная мать обвиняла Индию в том, что у нее язык без костей.

Добравшись до комода, женщина положила на него накидку, перчатки и сумочку. Ее взгляд упал на кусок бледно-лилового шелка, торчавшего из чемодана бабушки Мейбл.

Проклятая ночная рубашка! Предательская ночная рубашка! Отец привез ее матери с востока в 1859 году. Младшая сестра Индии, Персия, сунула эту рубашку ей в чемодан «на всякий случай». Индия пыталась избавиться от этой вещи еще после посещения предыдущей тюрьмы. Но проводник в поезде помешал ей. «Заберите вашу одежду», – настойчиво напомнил он.

Слегка протрезвев, Индия повернулась к Коннору О'Брайену. Сложив руки на груди, он ждал. И был настроен агрессивно.

– Извините меня, – попыталась она протестовать.

Опустив руки, майор решительно шагнул к ней. Коннор О'Брайен обладал осанкой аристократа. В нем не было решительно ничего от «белой голытьбы». Она отметила это еще раньше, когда пыталась поставить его на место.

Тим Гленни говорил, что ирландская фамилия еще не гарантирует хороших манер. Как, если быть честной, и ее собственное происхождение. Перед уходом в армию конфедератов Тим утверждал, что ирландцы – ужасные хитрецы. Но Тим Гленни был болтуном.

– Ну, – Коннор О'Брайен повелительно кивнул темноволосой головой, – раздевайтесь.

– Извращенец! Вы смеете требовать этого от женщины, которая годится вам в матери? – Она должна отбить его лобовую атаку. – Давайте договоримся: я просто забуду о том, что вы сейчас сказали. – Индия рассмеялась. – Можете не смущаться. Я никому не расскажу о вашей маленькой ошибке, сынок.

Однако ничего не помогало. – Я сказал, раздевайтесь, – еще решительнее бросил майор.

– Я закричу, – отступила Индия.

– Пожалуйста, кричите, – с издевкой сказал он. – Чего вы этим добьетесь? Капрал Смит удалился к себе и не услышит, а миссис Лоренс… на вашем месте я бы не стал рассчитывать на ее помощь.

– Вы – грубиян.

– А кто вы? – Майор понизил голос. – Кто вы такая?

– Вы знаете. Медсестра, сотрудница Санитарной службы…

– Вы, верно, считаете меня глупцом. Г Индия отступила на шаг. Стоит ли ей попытаться схватить револьвер? Нет. Меньше всего сейчас нужно, чтобы армия Соединенных Штатов обвинила ее в том, что она сделала из этого вояки решето.

Но что же предпринять? Женщина выставила вперед руку с растопыренными пальцами. Рослому майору все же удалось испугать ее. Он был такого высокого роста, а она такая маленькая. Он легко мог справиться с ней.

Возможно, Индия – самая отважная из сестер Маршалл. Но ведь всему есть предел.

– Не подходите, майор. Я сумею постоять за себя.

Коннор обвил левой рукой талию Индии, и волна возбуждения прокатилась по ее телу.

– Что это? – Он глазами показал на ее руку. Женщина глянула на белые пятна на своем предплечье – следы змеиного укуса.

– Поэтому я никогда не плаваю, – пояснила она.

– Я говорю не о шраме. Ваша рука выглядит весьма молодо. И если уж вам взбрело в голову изображать вашу бабушку, то следовало бы носить перчатки.

Она не могла вязать в перчатках. А ведь ей необходимо было занимать себя чем-то днем. Сейчас ей хотелось только одного – избавиться от этого несносного детектива.

– Спасибо за совет, – заносчиво выпалила Индия.

– Запах лаванды приятнее винного перегара, – снисходительно заметил майор.

– А вы пахнете много лучше с расстояния в сто миль, – съязвила женщина.

– У вас острый язычок…

– Можете уйти, если он вам не нравится, – парировала медсестра.

– Я не говорил, что не нравится.

В прохладной комнате атмосфера заметно накалилась; сердце Индии стучало. Между тем Коннор продолжал изучать ее. Подняв глаза, женщина разглядела две характерные отметинки на его лице. Одну – на лбу, другую – на левой щеке. Следы оспы. Однако они только украшали его. Обладая весьма заурядной внешностью, Индия всегда восхищалась чужой красотой.

Его роскошные губы нетерпеливо искривились.

– Если вы сейчас же не снимете одежду, я сорву ее с вас! – сказал он угрожающе.

Несмотря на наглость Коннора и собственное опьянение, Индия почему-то боялась настойчивости майора меньше, нежели своей реакции на его требования. О'Брайен имел вид воина-победителя; Индия снова подумала о том, что предпочитает любителей поэзии…

– Начнем с ваших очков, – напирал он.

– Что вы собираетесь делать? Приставать ко мне?

– Нет. Я лишь хочу узнать правду.

– И хотите добиться этого, требуя от беззащитной женщины, чтобы она разделась? Не позорьте вашу форму.

– О вашей беззащитности мы поговорим позже. А сейчас… кого вы хотите обмануть этим маскарадом? – Майор провел пальцем по щеке Индии, стирая с нее пепел. – Почему вы решили, что эту тюрьму охраняют слепые? Уверяю вас, у меня прекрасное зрение. Я вижу вас насквозь.

Она могла предоставить О'Брайену объяснение всему этому, но не желала. Ее камуфляж был весьма удачным и надежным. Что еще она могла придумать? При таких сочных грудях и полных ягодицах она не могла изображать из себя солдата. Никто бы ей не поверил.

И тем не менее Индия признала бессмысленность своего дальнейшего обмана; увидев майора, она забыла о старушечьем голосе…

– Вы – первый человек, усомнившийся в подлинности моего облика, – устало проговорила она.

– Возможно, я – первый, кто был обязан это сделать.

Майор снял с нее очки без диоптрий и швырнул их на подоконник.

– У вас замечательно живые глаза. Глаза молодой женщины. И грим не сможет это скрыть. – Его голос зазвучал мягче. – У вас прекрасные глаза, Индия Маршалл, – повторил он. – Необычные. Цвета индиго с лиловыми крапинками. Они слишком красивы, чтобы прятать их.

У нее красивые глаза? Индия, наименее привлекательная из четырех сестер, не привыкла к столь приятным комплиментам. Поддавшись лести, она с трудом сдержала улыбку.

– А что у вас под париком? – не унимался он. Коннор стянул с нее парик. Свежий воздух чуть шевельнул ее черные волосы. Майор не засмеялся, как Кетфиш.

– Я знал, что вы – брюнетка. Посмотрим, что можно сделать с вашими волосами. Они, бедные, просто прилипли к голове.

Индия нахмурилась. Сейчас она испытывала еще один оттенок стыда. Не такую неловкость, которая охватывала ее в минуты, когда племянник покатывался от хохота. Сестры Индии обладали роскошными пышными волосами. Все дети в семье были темноволосыми: отец имел частично арабское происхождение. И только Индия унаследовала тонкие английские волосы бабушки Мейбл Меттьюз. Прическа Индии становилась объемной, лишь когда сестра Персия или бабушка прикладывали к ней свои волшебные пальцы. К сожалению, сейчас ее родные находились возле южных берегов Миссисипи, а не здесь, в стране янки.

Реакция О'Брайена обидела Индию сильнее, чем насмешки двенадцатилетнего племянника.

Майор принялся укладывать пальцами шелковистые волосы Индии. Женщина снова ощутила трепет. Ей захотелось иметь пышную, роскошную прическу…

Итак, ее уловки оказались разгаданными.

– Не прикасайтесь ко мне, майор О'Брайен. – Индия сделала шаг назад. – Вам нет нужды раздевать меня дальше. Вы узнаете правду.

Его божественные глаза торжествующе заблестели.

– Я жду, – спокойно сказал он.

– Санитарная служба не допускает к работе в войсках незамужних женщин моложе тридцати лет. Вашингтон не хочет, чтобы их присутствие отвлекало бойцов.

Это было правдой. Поза Коннора стала менее напряженной – похоже, он принял это объяснение. Или усомнился в собственном выводе.

– Я была вынуждена так одеться, – добавила Индия, – иначе меня прогнали бы, точно хорька из курятника.

Майор накрутил прядь парика на указательный палец, потом бросил эту часть ее камуфляжа на очки.

– Посмотрим ваше предписание, мисс Маршалл. Сейчас.

Она достала из сумочки документ. Он выглядел вполне солидно.

– На бумагах стоят подпись и печать главного хирурга Уильяма Хэммонда, – пояснила сотрудница Санитарной службы.

Майор пробежал взглядом по листу пергаментной бумаги, потом свернул его.

– Полковник Лоренс отправился в Вашингтон, в министерство обороны, – заявил он. – До его возвращения режим тюремного лагеря Рок-Айленд останется без изменений. Я не допущу никаких проверок даже со стороны представителей Санитарной службы.

Ждать возвращения полковника Лоренса? Индия не могла себе этого позволить. Полковник, только что посетивший Вашингтон, мог узнать, что ее предписание – фальшивка.

– Конечно, вы не откажете вашим заключенным в том, что может спасти несколько жизней…

– Мы уже обсуждали это днем, – оборвал майор женщину.

– Да, но я подумала, что вы, возможно, измените ваше решение.

– Я не сделаю этого.

Да, заместитель начальника тюрьмы казался неумолимым. Однако, трезвая или пьяная, Индия Маршалл не собиралась легко сдаваться.

– Вы – эгоист.

Похоже, это неожиданное обвинение его смутило. Положив руку на эфес сабли, майор О'Брайен подошел к окну. Впервые промелькнула мысль о капитуляции. Поглядев в сторону тюрьмы, он перевел глаза на Индию.

– Я делаю то, что мне велят. Здешние порядки устанавливает полковник Лоренс.

Индия словно услышала в эту минуту голос своей бабушки: «С помощью меда можно поймать больше мух, чем с помощью уксуса». Изобразив на лице улыбку, медсестра часто замахала ресницами.

– Его здесь нет. А вы – есть, – кокетливо произнесла она. – Я привезла одеяла и лекарства. Обувь и перчатки. Я должна раздать их. Позвольте мне это сделать.

Коннор О'Брайен ужесточил свой тон, заговорил, словно безжалостный генерал Союза:

– Берегитесь. Выдавать себя за должностное лицо – преступление. Оно карается смертью. Таким же преступлением является и проникновение в федеральный лагерь без соответствующего разрешения.

– Но вы можете дать мне это разрешение!

– Не стану рисковать безопасностью тюрьмы. – Майор коснулся яркой ленты, которая ниспадала на его ремень. – Я прикажу капралу Смиту отправить ваши коробки на железнодорожную станцию. На рассвете поезд отправится на юг. Вы должны сесть на него.

По-армейски четко майор повернулся к двери и вышел из спальни Индии.

– Вы должны сесть на него, – повторила Индия с гримасой возмущения на лице и захлопнула дверь. – Мне не следовало ожидать ничего иного от этого солдафона.

Однако что бы ни представлял собой Коннор О'Брайен, с ним необходимо поладить. Ей следовало изменить тактику, держаться менее агрессивно. Смелее использовать женские чары. Черт возьми! В искусстве соблазнять, выдавая авансы, она была полным профаном.

Покидая Сент-Франсисвилл, центр Английской Луизианы, Индия была настроена весьма оптимистично. Она считала, что ей без труда удастся, загримировавшись, прибавить несколько десятков лет к ее двадцати четырем годам. И таким образом легко миновать все преграды на территории янки.

В конце концов, добилась же она некоторого успеха в Порт-Гудзоне. Менее года тому назад конфедераты еще удерживали прибрежные города Виксберг и Порт-Гудзон. Союз стремился установить контроль над всеми прибрежными районами Миссисипи, разобщить силы конфедератов и использовать реку для транспортировки живой силы и снаряжения.

Они пошли в наступление. Победа далась нелегко. Несмотря на четырехкратный перевес в численности живой силы, за эту победу пришлось дорого заплатить. Виксберг пал четвертого июля. Осада Порт-Гудзона завершилась позже,< ценой гибели семи тысяч человек.

Во время этих событий Индия тревожилась за обитателей плантации Плезант-Хилл. Семейная ферма, на которой выращивали хлопок, находилась между Виксбергом и Порт-Гудзоном, в непосредственной близости к последнему. И Индия надеялась, что командиры Союза проявят милосердие к тому, кто сам проявлял милосердие. Она снова и снова гнала повозку с бинтами и лекарствами для Синих Мундиров на юг, к осажденному форту.

Индия стремилась помочь своей семье, но ее целиком захватило Дело. Не связанное с Конфедерацией. Она хотела нести людям добро…

Многое пришлось вынести этой женщине в те роковые месяцы.

Когда Порт-Гудзон пал, Мэтт Маршалл вместе с другими офицерами попал в лагерь для военнопленных. Избежать этого было невозможно. Но он располагал ценной информацией, которая могла спасти семью Маршаллов.

Тотчас после пленения Мэтта солдаты завладели собственностью Маршаллов, а также их соседей.

Однако позже командир воинской части проявил милосердие к Индии, отблагодарил девушку за добрые дела, совершенные ею во время осады. Тогда она снова поверила в значение личных заслуг. В армии северян было немало людей, похожих на генерала Джорджа Эндрюса; они были добры, особенно к пожилым людям. Некоторые офицеры, вроде Коннора О'Брайена, имели связи со старым Югом. Индия покинула Луизиану без страха.

Она нашла понимание в федеральной тюрьме возле Сендаски, в Огайо. Там содержалась большая часть пленных офицеров из Порт-Гудзона. К сожалению, поиски в тюремных бараках Джонсонс-Айленда закончились безрезультатно.

Распределив половину своих запасов, она отправилась во второе путешествие в надежде облегчить участь всех страждущих. Ее благородная миссия увенчалась успехом. Пожилой капитан отыскал в списках пленных Мэтта Маршалла и направил девушку сюда.

И сейчас, конечно, она не покинет Рок-Айленд, не добившись хоть какого-то результата.

Раздумывая о том, что ей предпринять дальше, Индия подошла к своей сумке, извлекла оттуда флягу, плеснула в бокал немного вина. Отхлебнув жидкость, заметила кошку хозяйки особняка Опал Лоренс. Свернувшись на мешке с вязаньем, возле перчаток, которые должны были согреть холодные пальцы Мэтта, животное дремало.

– Проснись, Эмили, – затормошила кошку Индия. – Мне необходимо с кем-то поговорить.

Белая, как укутавший Рок-Айленд снег, Эмили подняла мордочку и сладко зевнула.

– За одну эту ночь могу превратиться в настоящую пьяницу, – пробормотала Индия. – Напиваюсь, как папин матрос. И все потому, что никак не могу придумать, как мне перехитрить этого упрямого майора.

Держа в одной руке бокал, Индия другой взяла кошку. Поднесла Эмили к кровати и уселась вместе с ней на мягкий матрас и начала с ней беседу.

– Кошмарный конец приятного вечера. Я чудесно провела время с мисс Лоренс, несмотря на нашу мнимую разницу в возрасте и принадлежность к разным лагерям.

Концерт оказался отвратительным, сопрано напоминало скрип дверных петель. Аудитория едва сдерживала смех – особенно, когда к ногам певицы во время исполнения «Палатки в старом лагере» подбежала мышь…

На какое-то время Индии удалось забыть о своих трудных и пока неудачных поисках брата, который был так близко и все же так далеко.

– Мисс Лоренс нашла выход из положения, во всяком случае, в отношении ужасного концерта: вино из бузины. Она даже была столь любезна, что дала мне эту фляжку на прощание. Знаешь что, Эмили? Думаю, мисс Лоренс перейдет на сторону добра!

Пушистая Эмили подняла изумрудные глаза, потом доверчиво положила голову и передние лапы на нежную грудь Индии.

– Забудь о мисс Лоренс, – приказала себе женщина. – Главный мой противник находится здесь. Как же смягчить сердце майора?

У Индии появилась идея.

– Нет, я не пойду на это. В стране плантаций меня называли испорченной, но я никогда не шла на компромисс с моралью. Да, в юности я едва не поддалась обаянию одного молодого человека, сына управляющего. Позже он погиб, сражаясь на стороне южан. Потом появился Тим. Тим и его поэзия. Эмили зевнула.

– Тим Гленни, – продолжала Индия, – возможно, был занудой; он любил пространно говорить о стихах и о своей коллекции бабочек. В любом случае наши отношения не зашли слишком далеко. И слава Богу. Персия все равно увела его. Я не держу на нее зла. Она ведь не знала, что он мне нравится.

Все это происходило в волшебную довоенную эпоху, когда вся жизнь вертелась вокруг хлопка и половина американских миллионеров жила в дельте великой реки Миссисипи. То были безмятежные дни высоких урожаев и неограниченных возможностей для семьи Маршаллов, владельцев плантации Плезант-Хилл.

Конечно, все они вкушали не только радости. Из шести братьев и сестер Индии выжили только четверо. В числе умерших оказался и близнец Индии. Потеря Уинни стала для семьи самым страшным несчастьем.

Даже более страшным, чем кончина умершей от оспы матери. И чем отъезд отца, который ушел в плавание, чтобы справиться со своей ужасной потерей.

Все это было вчера…

А сегодня? Ради чего она бережет себя сегодня? Возможно, она не выберется живой из Иллинойса. А если и выберется, что ждет ее дома? Сельские кавалеры Западной Фелисианы сторонились Индии Маршалл, словно она была чудовищем с шестью ноздрями, откуда сочилось нечто зеленое.

Там было вдоволь очаровательных белокожих женщин – особенно в Плезант-Хилл. Мужчины не замечали некрасивую девчонку-сорванца со слишком смуглой кожей. Старая дева – это определение прекрасно подходило Индии Маршалл.

Женщина поставила бокал на тумбочку возле томика «Тысячи и одной ночи». Почему она не родилась счастливой принцессой, героиней ее любимого сказания? Все его мужчины мечтали о дочери султана, а особенно сильно – Аладдин. Все его помыслы были связаны с этой принцессой.

О, волшебство!

Обрести чью-то безоглядную любовь было самой заветной мечтой Индии Маршалл.

Однако осуществиться эта мечта может только с помощью черной магии.

– Эмили, даже если бы я захотела рискнуть соблазнить майора О'Брайена и скомпрометировать его, то побоялась бы выставить себя на посмешище. Я провела достаточно много времени перед зеркалом бабушки Мейбл и знаю, что не похожа на милую Персию и других моих сестер. И, уж конечно, на дочь султана.

Но майору очень понравились ее глаза, он хотел снять с нее одежду… Возможно, он так несчастен, что сможет забыть о ее излишне резком язычке и внешней непривлекательности.

Эмили понимающе замурлыкала.

– О, кошка, что я делаю? Замышляю соблазнить? Но я не должна дарить этому уроженцу Теннесси, заставляющему страдать сыновей Юга, самое дорогое, что есть у женщины.

Однако это война.

– Я не позволю майору отправить телеграмму в Вашингтон.

А как бы поступила на ее месте Персия?


Глава 4


Вытянувшись на кровати, Коннор почесал обнаженную грудь и усмехнулся. Он не сомневался, что связанная с Индией Маршалл проблема решена. Ударить его по головке! Ха! Индия Маршалл в роли кокетки – это нечто забавное. Ему следовало бы ответить на эту ее угрозу смехом. Это подлило бы масла в огонь.

Кто же она на самом деле? Санитарка или авантюристка? Документы Индии выглядели убедительно, и она была права – красивых молодых девушек не допускали к службе в добровольческих медицинских частях, созданных Кларой Бертон.

Вспомнив, что Индия назвала его эгоистом, Коннор нахмурился. Дэниэл О'Брайен был эгоистом, но его сын не думал, что унаследует эту черту. Я – эгоист? Коннор утвердительно ответил на этот вопрос. Гордиться этим не стоило, но это было правдой. Женщины умеют проникать в мужскую душу.

Индия. Эта женщина вызывала раздражение. Есть ли у нее слабое место? Он бы хотел обнаружить какую-нибудь ее слабую черту. В постели, например. Или в другом месте. Плохая мысль. Было бы лучше, если бы Индия утром уехала.

Коннор взял пачку писем, чтобы перечитать поздравления от тетушек. Как он и предполагал, послание тети Феб было совершенно нелепым. Изящное письмо тети Тессы отражало ее характер. Две славные женщины, воспитавшие его. Коннор скучал по своим родственницам. Несмотря на то что этой осенью тети нанесли ему короткий визит, путешествуя на борту «Дельты стар», флагманского грузового парохода Берка О'Брайена, в компании Юджина Джиннингса.

В отличие от Берка и тети Феб Коннор, как и его дед, не осуждал тетю Тессу за ее романтическую дружбу со смуглым иностранцем. Странная связь, подумал он. Джиннингс напоминал пирата-дикаря, нрав которого смягчила беззаботная жизнь в Мемфисе.

Действительно ли он был евнухом?

Коннор точно знал, что Джиннингс присаживался на корточки, чтобы помочиться. В любом случае это касается только самого Джиннингса. К тому же этот человек казался доброжелательным и совершенно безобидным. Тетя Тесса получала удовольствие от его общества. Почему Берк О'Брайен и тетя Феб едва терпели этого иностранца?

Любопытно, что сказал бы о Джиннингсе Джон Марк?

Никто из членов семьи не видел младшего из братьев О'Брайен после его ссоры с дедом. Но Коннор полагал, что Джону Марку не было никакого дела до выбора тети Тессы. Джон Марк плевал на семью.

Коннор не одобрял поведения давно исчезнувшего брата.

Внимание майора привлекли звуки, проникавшие через окно второго этажа. Повстанцы пели хором свой гимн каждый вечер. Они славили мятеж, обрушивая на остров и близлежащие поселения какофонию нестройных голосов:

– …братья, земляки, сразимся за свободу, отдадим за нее наши силы, кровь и богатство. Прославим наш синий флаг…

– Глупые обманутые негодяи. – Коннор встал с постели и босиком подошел к окну. – Если им доведется вернуться в их дома, то там уже будет реять звездно-полосатый флаг.

А до этого момента многие из них умрут. Многие уже умерли от болезней и холода. «Лапочка» Лоренс был слишком скуп, чтобы тратить государственные средства на предателей. И слишком злой, чтобы заботиться о ком-то, кроме себя самого и своей драгоценной племянницы. Его не интересовали людские страдания.

Коннор О'Брайен был обязан выполнять приказы Лоренса, но имел право осуждать их.

Не желая слушать гимн южан, он отошел от окна и снова лег в постель. Однако успел отметить, что кто-то идет по коридору, приближаясь к его комнате.

Лежа спиной к двери, Коннор не обернулся. Он был уверен, что его гостьей станет Индия Маршалл. Будь она проклята. Вино совсем лишило ее разума. Его слова, к сожалению, так и не проникли в ее затуманенное сознание.

– Вам требуется помощь для сборов, мисс Маршалл? – не оборачиваясь, спросил майор.

– Нет. – Женщина помолчала. – Я, хм, хочу заключить сделку.

Коннор не шевельнулся. Индия прочистила горло и мобилизовала все свое мужество.

– Какую сделку? – Майор был невозмутим.

– А какую бы вы предпочли? – последовал встречный вопрос.

Этот голос принадлежал пьяной в стельку женщине.

Ну и вопросик. Коннор не злоупотреблял спиртным, но иногда с удовольствием пил немного виски. Он был самым обыкновенным мужчиной. Но старался не терять головы.

– Вы пьяны. В дороге вам понадобится ясная голова. Отправляйтесь в постель, – приказал он.

– Вот именно. Это я и имею в виду. Постель. Вы ведь упоминали подарок ко дню рождения, – бормотала Индия тоном соблазнительной мольбы. – Я весьма предусмотрительна, когда речь идет о дне рождения.

Предательская улыбка вырвалась наружу и тронула его плотно сжатые губы: он вспомнил запах лаванды, соблазнительные формы, которые не могла скрыть даже мешковатая одежда. И глаза цвета индиго.

«О'Брайен, настоящие воины не спят с врагом. Тем более с женщинами типа Клары Бертон», – мысленно сказал себе Коннор.

– Почему вы медлите, майор? Прежде вы ведь хотели, чтобы я разделась.

О'Брайен повернулся. Как он и предполагал, в экзотической, смуглой сирене не было ничего старческого. Не течет ли в ее жилах индейская кровь? В любом случае ему нравилось то, что он видел.

Волнистые черные волосы ниспадали на ее плечи и спину. Майора завораживали соблазнительные очертания, прикрытые лиловым шелком. Маленькие ноги были обуты в атласные тапочки с загнутыми мысками. Индия неслышно скользила к нему, очаровывая, точно Шехерезада, рассказчица из книги, лежавшей в ее комнате.

Нет, эта девушка не была красавицей вроде Антуанетты Лоренс или чувственной героини арабских сказок. Черты ее лица были слишком резкими и не соответствовали стандартам классической красоты. Однако облик Индии Маршалл ласкал взор и вызывал тепло в паху.

– У вас в глазах порочный блеск, – прошептала она.

– Как и у вас. – Майор не отводил взгляда от ее волнующих глаз. Женщина вела себя дерзко. Однако при этом в голосе Индии он отметил нотки страха, а руки ее еле заметно дрожали.

– Вы сознаете, что делаете? – тихо спросил он.

– О да.

Похоже, Индия чем-то рот прополоскала, желая устранить запах вина. Накрашенные губы женщины выглядели весьма соблазнительно.

– С днем рождения, майор, – прошептала она.

Коннор понимал, что ему следует выгнать ее. Он даже приказал себе сделать это. Однако джентльмен не должен оскорблять даму…


В его глазах появилось что-то. Желание? Пусть это будет правдой, сказала себе Индия. Майор размышлял, стоит ли ему принимать такой подарок. Замечает ли он, как дрожат ее руки и ноги? Попытка Индии сыграть соблазнительницу была достаточно неуклюжей. Однако даже более старым и уродливым, толстым или худым женщинам ведь удавалось добиться подобной цели! Конечно, она сумеет обворожить упрямого уроженца Теннесси.

– Это безумие, – проворчал Коннор, прочитав ее мысли. Однако не отступил.

Как и она. Волна исходившего от него тепла окутала Индию, женщина ощутила странную силу и восхитительное волнение. Она почувствовала это прежде, чем он провел пальцем по ее щеке. Тревога сменилась предвкушением…

– Вы часто так поступаете? Часто появляетесь в комнатах мужчин? – хрипло спросил он.

– Это имеет значение?

Несмотря на растущую в ее душе страсть, в действиях Индии не было той смелости, которая сквозила в ее словах. Эта женщина явно не знала, что такое поцелуй. Не говоря уже о плотских утехах.

Индия перевела изучающий взгляд с могучей груди Коннора на его лицо. Трепет в ее теле усиливался. Быть может, причиной этого были легкие прикосновения его пальцев? В любом случае она волновалась, впервые оказавшись полуобнаженной возле мужчины.

Но это безумие было приятным.

Мужской запах, исходивший от Коннора – смесь мускуса с туалетной водой, – ударил Индии в голову. «Мне нравится быть порочной».

Приготовившись к следующему шагу, она подняла руки, желая положить их ему на плечи. Индия видела, как Персия превращала подобным образом Тима Гленни из услужливого подхалима в совершенного безумца.

Облизав губы, женщина посмотрела прямо в глаза янки.

– С днем рождения, майор О'Брайен, – проворковала она.

– Вы можете улыбнуться, – подначивал майор.

– И вы тоже.

Но никто из них не улыбнулся. Он приоткрыл губы; она привстала на цыпочки навстречу поцелую. Неопытность Индии привела к тому, что она ударилась зубами о его подбородок.

– Не проявляйте такого усердия. Позвольте мне быть мужчиной. – Майор обхватил талию Индии, потом его руки опустились на ягодицы девушки. – Соблазнять – моя обязанность.

– Как вам будет угодно, – отозвалась Индия, чувствуя, что его набухшее мужское естество давит ей на живот. В ее горле родился стон, она запустила пальцы ему в волосы. Великолепные уста Коннора обхватили ее губы…

Прядь волос упала ему на лоб, нарушив безупречность армейской прически. Язык его раздвинул губы Индии, и она поняла, насколько его поцелуй приятнее поцелуя Бена Уилсона, сына управляющего. Какое наслаждение!

Индия неуклюже бросилась в водоворот пробуждавшейся страсти. Прервав поцелуй, майор не выпустил девушку из своих объятий. Его опытные, искусные руки продолжали ласкать ее бедра. Индия ощутила разливавшееся по животу тепло. Пошатнувшись, она прижалась к Коннору, положила щеку на его мощное плечо. Отдышавшись, спросила:

– Вам нравится подарок, который вы получили ко дню рождения, майор?

– Настолько нравится, что я невольно спрашиваю себя… – Он стиснул ее плечи так, что Индии стало больно. – Вы что-то замышляете. И дело тут не только в передаче вещей пленным повстанцам.

Она попробовала отшутиться:

– Я собираюсь погреть ноги в эту холодную зимнюю ночь.

Майор нахмурился.

– Индия, пощадите себя. Кем бы вы ни были, не следует приносить себя в жертву. Я не воспользуюсь ситуацией.

«Я недостаточно привлекательна, вот в чём проблема», – в растерянности подумала она.

– Вы галантны, как пьяный матрос, – выпалила Индия, чувствуя в сердце тупую ноющую боль.

Его душевное благородство, как и следовало ожидать, куда-то испарилось.

– Зачем мне галантность? – Коннор сделал шаг назад, скрестил руки на груди. – В чем дело, мисс Маршалл? Ради какой это важной цели вы готовы пойти на такое унижение?

Ее должен был охватить стыд, но этого не случилось. Черт возьми, ей даже нравилось такое унижение. Однако Индия отвернулась от этого неулыбчивого сына Мемфиса.

– Поверьте, я больше никогда не попытаюсь соблазнить вас.

– Вот и отлично. В любом случае вы уедете. Так не будем же затягивать прощание. Спокойной ночи, мисс, до свидания. А теперь уходите!

– Вы не производите впечатление человека, для которого в такой ситуации важна моральная сторона, – с досадой проговорила Индия.

– В такой ситуации. Любопытное уточнение, если принять во внимание политическую обстановку. Я убежден, что вы не имеете никакого отношения к Санитарной службе. По-моему, вы – просто шпионка конфедератов.

Его решимость столкнулась с ее гордостью. Она, Индия, проникнет в тюремные бараки, чего бы это ей ни стоило!

Она отбросила волосы на спину и повернулась лицом к своему обвинителю.

– Я не шпионка. Я всего лишь женщина, на которую возложена определенная миссия. И я хочу ее выполнить.

Она не могла отказаться от раздачи вещей, купленных на деньги, вырученные от продажи фамильных драгоценностей, хотя это утратило для Индии привлекательность. Только успех ее миссии по-прежнему оставался важной целью. Она должна добраться до Мэтта. Ее брат мог бы спасти весьма достойное дело.

– Возможно, вы реагировали на ситуацию вполне натурально. Но у вас, сударыня, нет опыта по части поцелуев, – ядовито заметил майор. – С чего это у вас возникло желание погреть ноги в моей постели? – Майор шагнул к ней; его карие глаза вдруг потеплели. – Я обидел вас. Извините меня… Он раскаивается?

– Я хорошо знаю одно, Коннор О'Брайен. Возможно, я – девственница, имеющая более важную цель, нежели сохранение целомудрия. Но я весьма упорна. И никогда не сдаюсь.

– Если бы все наши солдаты обладали вашим мужеством, – сухо пробормотал Коннор, – Конфедерация давно ушла бы в историю.

Кажется, в его голосе проскользнули нотки уважения. Можно ли в это поверить?

– Довольно обо мне, – решительно сказала Индия. – Давайте поговорим о вас. Похоже, вы весь день разгадывали мой шпионский план. Однако признались в этом только сейчас. К тому же забота о моей чести прозвучала достаточно фальшиво. Впрочем, как и ссылка на мою неопытность. Мы – мужчина и женщина. Мне показалось, что ради обладания мною вы согласитесь пойти на мелкую уступку. Тем самым вы проявили бы заботу о людях.

– Правительство Соединенных Штатов заботится о заключенных, – жестко сказал он. – Какова ваша истинная цель?

– Я хочу помочь больным и раненым, – повторила девушка.

Она сказала правду. Индия заботилась о людях на хлопковой плантации Маршаллов, когда бабушка Мейбл уже не могла делать это. Скольким несчастным она помогла в Порт-Гудзоне, во время решающей битвы за Миссисипи?

– Я сочувствую солдатам независимо от цвета их формы, – задумчиво сказала она. – Каждый из них имеет собственные мечты и надежды. Их всех захлестнула одна волна. Эти люди приносят жертвы гораздо более серьезные, чем утрата девственности.

– Вы повторяетесь.

Неужели она все делает неправильно?

– Не буду тратить лишних слов, – согласилась Индия. – Если понадобится, я готова унизить себя ради моей цели. – Она попыталась пошутить: – Неужели вы предпочтете, чтобы я стояла и ждала, пока какой-нибудь старый охранник, очарованный моим париком и очками, выскочит из лагеря?

– Я бы предпочел, чтобы вы просто уехали, – ответил лишенный чувства юмора майор. – И уже приказал вам сделать это.

– Я не сяду завтра на поезд.

Ярость охватила Коннора. Он поднес к ее лицу палец.

– Сядете, черт возьми!

– Господи, какой вы упрямец, – вырвалось у нее. – Ни за что не хотите уступить.

Еще до концерта Индия спросила Антуанетту Лоренс, почему майор получил назначение в тюрьму. Но блондинка ничего не смогла ей ответить. Индия знала, что многие ветераны оставались в строю после потери руки, а порой и ноги. Во всяком случае, такие люди продолжали сражаться на стороне Конфедерации. Почему же здоровый и сильный Коннор не сражается за Союз?

Или сражается? Ведь он отчаянно боролся с ней.

– Я тоже упрямая, – наконец сказала она. – И не уеду с этого острова. Буду ждать возвращения полковника.

Она придумает, как справиться с Лоренсом, хотя изображение дикого борова все еще стояло перед ее глазами, внушая некоторый страх. Мобилизуй все свои силы, приказала себе Индия. До возвращения Лоренса надо сделать все, чтобы проникнуть в лагерь.

– Попробуйте помешать мне, майор О'Брайен, и я перережу вам горло, когда вы будете спать, – пригрозила женщина.

Перережет ему горло? Черт возьми! Она действительно не остановится ни перед чем!

– Вы не сможете этого сделать, мисс Маршалл, вас отправят в наручниках в Вашингтон.

Индия расправила плечи, решив вернуться к прежнему блефу.

– Я – сотрудница Санитарной службы Соединенных Штатов. Это подтверждают мои документы. Помешайте мне, и вы сами окажетесь в наручниках. Угодите под суд.

Коннор шагнул к ней, его пальцы снова вцепились в ее плечи.

– Будьте вы прокляты! Да сгорит в аду ваше лживое сердце! Вы не погубите меня. Я не позволю вам это сделать.

О, она нащупала его ахиллесову пяту: он боится неприятностей по службе.

Индия решила на этом сыграть:

– Если здесь произойдет неприятный инцидент, вас ждет взыскание. Верно, майор? Вашингтонские ястребы не простят. И кто знает, как в результате все это может обернуться?

– Я не люблю угроз. Но и неприятности мне ни к чему.

Майор стиснул челюсти, его лицо окаменело. Он не желал сдаваться без боя.

– Можете оставаться здесь до возвращения Лоренса, – поколебавшись, сказал он. – Попросите его открыть перед вами ворота.

– Когда он вернется?

– Возможно, через месяц. Возможно, позже. Поблагодарив, женщина покинула комнату.

Добравшись до своей спальни, бросилась на кровать и стала истово молиться. Лишь бы хватило сил осуществить задуманное! В душе Индии кипела ярость.

– Скорее я съем ведро дождевых червей, нежели Коннор О'Брайен услышит от меня еще хоть один легкомысленный намек.

Она будет обращаться с ним, как с мерзким червем.


Сидя в кресле у себя в комнате, Коннор размышлял об избранном Индией пути. Он сидел так, пока не погасла лампа.

Война преследует его. Индия преследовала какую-то важную, враждебную ему цель. Однако он невольно восхищался ее мужеством. Медсестра бросила ему вызов, интриговала его. Его душа предвкушала схватку – он должен вышвырнуть эту женщину отсюда до возвращения «лапочки» Лоренса.

«Внук, – услышал он вдруг голос Фитца О'Брайена, – будь обходительным с женщинами». Фитц хотел видеть своих внуков порядочными людьми, разделяющими его кредо: проявляй почтение к дамам, умей видеть в каждой женщине леди.

Возможно, такое воспитание и превратило Коннора в джентльмена. Но сегодня он вел себя далеко не как джентльмен. Ему не следовало подчеркивать неопытность Индии, обычно вызывающую у мужчин насмешливое отношение. К сожалению, в сложившейся ситуации он не стал исключением. Однако смутился, узнав, что она готова заключить позорную сделку. Такая сильная женщина, как Индия Маршалл, не должна терять достоинство!

Странно. Коннор познал немало женщин. Однако не помнил случая, когда бы им владело такое сильное желание, как сегодня. Чтобы оттолкнуть Индию, ему пришлось мобилизовать буквально все свои силы.

Майору вдруг захотелось промчаться верхом на Отважном. Однако он не сделал этого. Холеный арабский скакун еще не привык к холодному климату Иллинойса. Зачем беспокоить верного коня? Необходимо в одиночестве хорошенько осмыслить неожиданный поворот в его жизни.

Чтобы оправдать в собственных глазах влечение к Индии Маршалл, Коннор начал вспоминать ее достоинства. Эта девушка обладала мужеством настоящего солдата. Милосердие к пленным свидетельствовало о благородстве ее души. Она определенно не была эгоисткой.

Однако сколько бы майор ни размышлял, он так и не приблизился к раскрытию тайны Индии. Почему бы не послать телеграмму в министерство обороны, не устроить ей проверку? Но, нет. Если его подозрения подтвердятся, ему придется арестовать ее. Такая перспектива его не привлекала.

Само время раскроет тайну Индии Маршалл. Во время ее недолгого пребывания на Рок-Айленде он будет держать девушку возле себя, сохраняя при этом дистанцию.


Глава 5


Лучи утреннего солнца ворвались в столовую, где Феб О'Брайен сидела перед яичницей с ветчиной. Она уже позаботилась о Фитце, хотя ее отец не нуждался в этом. Еще до появления дочери в его комнате слуга принес Фитцу чистую одежду, кашу, сок и гаванскую сигару.

Страдающий ревматизмом Фитц О'Брайен в свои восемьдесят шесть лет все еще сохранял энергию и подвижность. Скоро он отправится в контору, название которой – «Фитц и сын» – не изменилось после смерти Дэниэла.

Феб резко поддела вилкой кусок ветчины.

– Лучше бы торговая компания называлась «Фитц и дочь», – раздраженно пробормотала она, недовольная нежеланием племянников Коннора и Берка посвятить себя семейному бизнесу.

Феб прослужила в компании бухгалтером уже четыре десятка лет. И она, как обычно, отправится на работу сразу же вслед за Фитцем. Сейчас она завтракала и читала газету. Скоро, подумала она, переворачивая страницу, появится Тесса. Сестра, конечно, начнет болтать о дне рождения Коннора.

Тесса ждала вчерашнего дня с июля 1860 года, и Феб уже прослушала тысячу вариантов и сценариев появления его Идеальной Жены.

Когда Феб добралась до третьей страницы, ее сестра вбежала в столовую чуть ли не вприпрыжку, точно девчонка. Это сравнение подкреплялось еще и видом длинных ее кудряшек.

– О Господи, Феб, – с порога прокричала Тесса, – хотела бы я знать, кто эта невеста Коннора! Надеюсь, она умеет готовить его любимые блюда…

– Съешь банан, Тесса, – невозмутимо посоветовала Феб.

– У меня нет аппетита! Я слишком возбуждена. Не могу дождаться момента, когда проснется мой Джинн. Мы отправимся на пристань к Берку. Я решила немедленно посетить Рок-Айленд и выяснить, кто же станет новым членом нашей семьи.

Да, флагманский пароход Берка, «Дельта стар», стоял в Мемфисе, но мысль о том, что племянника оторвут от дела и попросят о таком одолжении, возмутила Феб.

– Берк – занятой человек. В первую очередь он думает о прибыли. Напиши Коннору письмо, сестра, – предложила Феб. – Не обременяй Берка.

– Разве это бремя? Как ты можешь так говорить? Берк знает, что его брат должен был вчера встретить свою будущую жену!

– О, ты прожужжала уже все уши нашему второму племяннику болтовней об этой магии! – воскликнула Феб. – Можешь продолжать это делать. Однако Берк не верит во всякую чертовщину, хоть и терпит твои сумасбродства.

– Для этого и существуют племянники, Феб. В любом случае Берк собирается направиться в Иллинойс, как только растает лед. Он должен забрать там военный груз.

Военный груз. Тесса, как Берк, отец и Коннор, была на стороне северян. Симпатии Феб, напротив, принадлежали южанам. Она была детищем Мемфиса, упрямого южного города, находившегося сейчас в руках Союза.

Семья О'Брайенов сохраняла свои богатства на протяжении жизни двух поколений. Она увеличила свой капитал в период войны. Даже эта комната говорила о большом достатке. Она была самой скромной в их более чем комфортабельном доме. На полках под наклонным эркером блестели серебряные тарелки и ирландский хрусталь. Связка залитых лучами солнца бананов демонстрировала различие между О'Брайенами и многими их соседями.

Многие ли южане могли есть тропические фрукты?

Тесса отвлекла Феб от ее мыслей.

– Ты составишь нам компанию, когда мы отправимся на Рок-Айленд, Феб?

Сестра отрицательно покачала головой.

– Ты шутишь!

Феб не шутила. Но тотчас задумалась. Неизвестно, какой бедлам способна устроить там Тесса. Ничего не смыслившая в бухгалтерии сестра при ее праздности и легкомыслии могла стать орудием дьявола.

– Полагаю, ты возьмешь с собой Юджина? – спросила Феб.

В немолодых голубых глазах Тессы появилась мечтательность.

– Само собой разумеется.

Глаза Феб возмущенно сверкнули, однако женщина не раскрыла рта. Тесса души не чаяла в арабе Юджине. Несмотря на то что Берк, как и Феб, презирал этого нахлебника, Тесса не желала расставаться с ним. Она продолжала верить в магическую силу дурацкой лампы, хранившейся в надежном сейфе компании «Фитц и сын».

Феб сложила газету, отодвинула от себя тарелку с завтраком и скрестила руки на плоской груди.

– Знаешь, мне начинает нравиться идея насчет поездки в Иллинойс. Ты сможешь убедиться, что все это время после Марселя ты была простофилей. Увидишь, что Коннор не встретил свою будущую жену.

– О, не будь таким скептиком. – Тесса нетерпеливо помахала рукой. – Это ты кое-что увидишь. Подожди. Именно сейчас Коннор встретил свою будущую супругу. И она – самая замечательная молодая женщина на земле.

Пристально поглядев на сестру, Феб попыталась было образумить ее.

– Ты говоришь ерунду. Мне надоело слушать всю эту болтовню о лампе, которую ты купила у вора, так и не отправившего те ковры на борт «Леди Америки». Как ты можешь доверять такому человеку, как Хасан ал-Нахар? – недоумевала Феб. – Как можешь думать, что он сказал тебе правду о происхождении лампы?

Это был удар ниже пояса.

Тесса опустилась в кресло, положила локти на стол.

– Джинн делает эту лампу волшебной, – тихо проговорила она.

– Чепуха! – отрезала Феб. – Он – паразит, вечно прохлаждающийся в гарсоньере.

– Мальчикам уже не нужна холостяцкая квартира. Так почему наш гость не может ею воспользоваться?

– Этот гость уже давно превратился в постоянного жильца. – Раздражение в голосе Феб скрывало тревогу за любимую доверчивую сестру. – Весь город смеется над тобой, Тесса О'Брайен. Этот араб с кольцом в ухе, не имеющий никаких видимых или невидимых средств к существованию, даже не желающий раскрыть свое истинное имя, превращает тебя в посмешище.

– Для меня он – Юджин Джиннингс, – не сдавалась Тесса. – Что касается сплетен, мне нет до них дела. Отец одобряет нашу дружбу.

– Не раздражай меня этим.

Феб проглотила кусок пирога, успевшего превратиться в холодный комок из теста и воды. Фитц О'Брайен действительно одаривал протеже дочери – Юджина – нарядами и украшениями, снисходительно относился к их странной дружбе. Но это вовсе не означало, что он одобряет ее. Старик был готов содержать нахлебника, лишь бы не слышать нытье Тессы.

– Возможно, ты согласна прожить всю жизнь без мужского общества, – сказала Тесса, наливая себе кофе. – Но я – нет.

– Речь идет не обо мне, – ответила Феб, обидевшись на сестру, которая не понимала ее чувств. Всякий раз, когда у молодой Феб возникала симпатия к какому-то мужчине, отец и мать разносили его в пух и прах. Советовали ей проявлять больше осмотрительности при выборе своей половины, чем это сделал покойный Дэниэл. Этот аргумент действовал. Однако Феб грустила из-за отсутствия в ее жизни мужчины.

В конце концов она поняла: Фитц О'Брайен приложил свою руку к тому, чтобы она осталась старой девой. Он боялся потерять толкового бухгалтера.

– Ты просто не выносишь Джинна, – с сожалением сказала Тесса, снимая шкурку с банана.

Феб не питала к Юджину особой ненависти, ее лишь раздражало его собственническое отношение к Тессе. До появления Юджина Джиннингса сестры были неразлучны.

– Какая тебе от него польза, Тесса? Мы знаем, что ему отрезали мужской орган в серале.

На ангельском личике с пухлым ротиком отразилось удивление. Краска залила щеки, утратившие свою былую упругость и гладкость.

– Откуда тебе известно, что его оскопили? Старшая сестра усмехнулась, поправила потускневший рыжий шиньон.

– Тесса О'Брайен, возможно, мне скоро стукнет пятьдесят пять, но я сохранила привычку выяснять то, что следует знать.

– Как ты узнала, что он оскоплен? – повторила свой вопрос Тесса.

– Подглядела, когда он принимал ванну.

– Ты поступила дурно.

– Согласна.

– Сестра, – Тесса подняла голову, – ты, кажется, упомянула гарем? Что ты имела в виду?

– Где же еще его могли кастрировать? – отозвалась Феб, плохо знавшая арабские обычаи.

Ее мысли вновь обратились к племяннику, который интересовал ее больше, чем Юджин.

– А вдруг Коннор познакомился вчера с двумя женщинами?

– Это исключено, – откликнулась Тесса. – Джинн предсказал, что он встретит только одну даму…


– Юджин…

– Что случилось с моей госпожой? Ты никогда не называла меня Юджином, – удивился араб.

Лежа в просторной кровати, которую когда-то занимал в холостяцких покоях ее племянник, Тесса О'Брайен еще плотнее прижалась к своему кастрированному поклоннику, ласкавшему ее обвислые груди.

– Джинн, сестра сказала мне ужасную вещь. А вдруг Коннор встретил вчера двух женщин?

Араб покрутил сосок расплывшейся груди Тессы. Коснулся языком ее уха.

– Верь мне, моя госпожа. Я не разочарую тебя.

– Пока что ты меня не разочаровывал.

Тесса оставалась девственницей в строгом значении этого слова, но Джинн познакомил ее с разными интересными забавами.

– Я не беспокоюсь, – вздохнула женщина. – Коннор встретил свою суженую.

– Да, конечно.

Рука евнуха скользнула вниз вдоль ее тела. Тесса остановила его.

– Хочу спросить тебя еще. Ты почти не рассказывал о себе. Но…

– Как же я могу говорить? Ты делаешь это за нас обоих. – Араб усмехнулся. – Спрашивай, моя госпожа. Твое желание – закон для меня.

– Могу я обратиться к лампе еще с одной просьбой?

– Нет, моя госпожа. Не можешь и сама знаешь об этом. Ты задаешь мне этот вопрос уже в сотый раз. Я могу выполнить только три желания, и ты уже назвала их.

Он дарил ей наслаждение, однако она все равно мечтала, чтобы он снова стал мужчиной. Однако ей не суждено было удовлетворить свое любопытство относительно мужского оснащения и его полноценного использования.

– Я это переживу, – пробормотала Тесса.

– Что ты переживешь, моя госпожа? – полюбопытствовал он и доставил женщине изрядное удовольствие, прикоснувшись к ее интимному месту.

Отдышавшись, Тесса притянула голову Юджина к своему раскрасневшемуся лицу.

– Что с тобой произошло? Это случилось в серале? – прошептала она.

– Да, моя госпожа. В серале. Когда я расстался с моей драгоценной лампой. Оказавшись без лампы, я потерял силу, превратился в обычного человека. Самый злобный из стражей притащил меня к султану. Негодяй приказал кастрировать меня и отправить в гарем охранником. Но все же мне, Юджину Джиннингсу, некогда носившему имя Марид, удалось посмеяться последним. Наложницы научили меня ублажать женщину языком.

– И слава Богу, что они это сделали. Джинн, я не знала, что прежде тебя звали Марид.

– Это означает «джинн», – пояснил араб.

– Ну, мой милый, давай отдохнем. Завтра нас ждет тяжелый день. Сборы и отъезд. Как жалко, что лед на севере еще не растаял. Мне хочется побыстрее увидеть результат твоего волшебства.

– Терпение, моя госпожа. Магия и путешествие на север требуют времени.


Прошло две недели.

Индия не расставалась со своим искусственным старческим образом. Какое чудо – майор О'Брайен терпел этот камуфляж. Она терялась в догадках, почему он так поступает. Быть может, ему нравилось дразнить ее? Часто по ночам, когда все в доме засыпали, он стучал в ее дверь, чтобы задать какой-нибудь глупейший вопрос. Будь он проклят! По правде говоря, Индия не знала, как долго сможет держать себя в руках, глядя на его волосатую грудь. Она ведь обыкновенная женщина.

В присутствии красавца-майора она была готова превратиться в восторженного, виляющего хвостом щенка. Но все же старалась игнорировать Коннора, держалась надменно. Но при этом пыталась, взывая к его совести, вырвать у него разрешение на посещение тюремного лагеря. Однако этот красавец оставался таким же холодным, как остров, которым он правил.

Коробки по-прежнему лежали на пристани. Индии не удавалось также вступить в контакт с охраной. Только капрал Дутерономи Смит показал ей местного хирурга. Девушка не ждала помощи и от Опал Лоренс, которую интересовали только наряды и прически Антуанетты.

Что касается племянницы Лоренса, то простуда уложила ее в постель. На пятнадцатый день пребывания Индии на острове миссис Лоренс отправилась в город Рок-Айленд, чтобы позаботиться о больной племяннице.

Индии казалось, что она находится в тюрьме, – так пристально следил за ней янки.

Наконец, когда в одном из бараков что-то произошло, майор покинул Индию и отправился в тюремный лагерь. К сожалению, он приказал Дуту Смиту держать ее под домашним арестом.

– Испеките печенье, если хотите чем-то занять себя, – бросил он ей перед уходом.

Индия предпочла бы зажарить в духовке уши майора. Однако советом его воспользовалась. Приготовив восемь дюжин овсяных пряников, женщина повернулась к Дуту, который уже взял себе несколько штук.

– Возьмите еще, – сказала она капралу, показавшемуся ей приятным малым, несмотря на то что он отказался познакомить ее с хирургом Ханрааном. – Вымойте посуду. А я пойду в мою комнату вязать перчатки.

– Хорошо, мэм. – Потом этот паренек, выросший на ферме, добавил: – Славные перчатки вы мне дали. Правда, мне пришлось счистить с них кошачью шерсть. Зато теперь мои пальцы всегда теплые, как парное молоко.

Индия связала уже не одну пару перчаток; заметив дырки в перчатках Дута, она не удержалась и дала ему новые. Дрожащий паренек всегда остается дрожащим пареньком, под чьим бы началом он ни служил.


Находясь в спальне, Индия услышала свист, потом металлический грохот – по железнодорожному мосту на запад двигался поезд.

– Как, верно, этот звук терзает души людей, узников, сидящих за решетками, – сказала Индия своей единственной слушательнице – кошке Эмили. – Должно быть, он напоминает им о свободе, которая так близка – за тюремным забором – и одновременно так далека…

Узники этого лагеря были не единственными, кто томился в неволе. Подобные тюрьмы строили и на севере и юге. Обмен военнопленными прекратился.

– Почему никто не положит конец этому безумию? Да, я хочу, чтобы победу одержал Юг. Желаю этого ради моей семьи и наших соседей. Но война должна закончиться. Скоро!

Эмили помахала пушистым хвостом, и Индия подумала, что кошка, похоже, тоже осуждает кровопролитие.

Индия нервно ходила по спальне, пока не остановилась возле северного окна. Ее взгляд скользнул вдоль телеграфных столбов по проводам. О'Брайен не послал запрос относительно ее личности. Во всяком случае, у нее не было пока оснований думать иначе.

Телеграф. Настоящее чудо. Как здорово было бы воспользоваться этим современным средством связи. Увы, Союз закрыл доступ к телеграфным линиям в южной части страны. Указ действовал на оккупированных землях и сейчас, в начале апреля 1864 года. Если бы она могла послать весточку Мэтту, если бы он имел возможность ответить ей, необходимости в этом путешествии не было бы.

Но она была уже здесь, как и Мэтт, а Коннор О'Брайен, образно говоря, связал ей руки.

Индия посмотрела на тюремный лагерь. Со второго этажа особняка можно было видеть, что там за забором. Внутри лагеря параллельно ограждениям тянулись траншеи, не позволявшие прорыть туннель. Дешевые строения стояли в шесть рядов. В каждом насчитывалось до сотни бараков, напоминавших шеренги солдат. Женщина нахмурилась. Среди этих заснеженных хибар не было ни лазарета, ни изолятора. Это сообщила ей Опал.

Янки не проявляли почтения даже к мертвым. Индия увидела группу солдат, стаскивавших трупы в общую канаву. Это были новые жертвы оспы и обморожения.

– Эти люди погибли не в результате дуэлей или перегрева. Это уж точно. – Она закрыла глаза. – Господи, пусть эта участь минует Мэтта…

Индия прижала кулак к груди. Мэтт был ее последним уцелевшим братом, единственным молодым мужчиной в семье Маршаллов. Он не стремился стать плантатором. Его тянуло в море. Горячий и смелый, Мэтт поспешил встать под ружье в первые же дни войны. Возможно, ему не нравилось управлять плантацией, но он с грустью покидал жену, ребенка и других остававшихся в Плезант-Хилле родственников.

Капитан Мэтьюз Маршалл уходил на фронт с верой в то, что война не продлится более нескольких недель, что плантация и ее обитатели благополучно дождутся победы. Его надежды не оправдались.

– Я должна что-то сделать, – твердила Индия. – Что-нибудь! Я не могу сложа руки наслаждаться теплом этого дома. Я должна сделать все, что в моих силах. Обязана помочь Мэтту и другим пленникам.

Привезенных скудных запасов, конечно, не хватит на всех. Но, возможно, она спасет хотя бы несколько человек.

Индия решилась на отчаянный шаг.

– Извини, что я с тобой так поступаю, Эмили, – сказала она, глядя на пушистую кошку, – надеюсь, ты не будешь очень страдать.

В голове Индии родился план. Она заперла Эмили в шкаф.

Подкрасив щеки пеплом, девушка позвала Дута Смита, затем заставила капрала под дулом револьвера пройти в каморку дворецкого, заперла за ним дверь, сунула ключ в карман. За пару минут сложила печенье в коробку, набросила свою накидку и вышла на мороз.

Когда-то она знавала чудесные апрели. Яркое цветение азалий и кизила всегда предвещало жителям Луизианы приход красивейшего месяца, появление зеленой травы, листвы на деревьях, щебетание птиц. Однако в страшном 1861 году весна перестала быть временем радостных мечтаний и долгих прогулок вдоль берегов величайшей американской реки.

Сейчас Индия находилась в суровом Иллинойсе.

Она поежилась. Женщина знала, что на этом острове, где южан было значительно больше, чем северян, ее личный дискомфорт – пустяк по сравнению с тяготами других людей.

Прервав размышления, Индия взяла себя в руки, прихватила из сарая ломик и поспешно зашагала к деревянному забору. К ней приблизилась группа мужчин в форме солдат Союза, все они имели довольно жалкий вид. Не следует ли ей попросить их о помощи? Но, нет. Их было слишком много. Лучше выбрать пару солдат из менее многочисленной группы.

– Добрый день, джентльмены, – сказала она. Мужчины с любопытством посмотрели на ломик и перевязанную коробку, отсалютовали и зашагали дальше.

Однако один из них отстал.

Худой, как жердь, старик с ниспадавшей на впалую грудь белой бородой подмигнул Индии, потом приблизился к ней.

– Как дела, мэм? – Похоже, у него не было ни одного зуба. – Что делает в таком месте хорошенькая крошка?

Господи! Он заигрывал с ней. Старик явно не походил на героя. Как смеет он флиртовать с девушкой, которая годится ему во внучки? «Но я выгляжу почти как его ровесница», – напомнила она себе.

Индия не нуждалась в поклоннике, родившемся в прошлом веке и сослепу посчитавшем ее хорошенькой.

– Извините, – сказала она и шагнула в сторону.

Для человека из восемнадцатого века старик был весьма прытким.

– Вы – вдова? – преградил он ей дорогу. – Замужняя?

– Нет, – обескураженная таким натиском, сказала она.

– Я тоже холост, – обрадовался старый солдат. – Моя старуха умерла в сорок шестом. Меня зовут Изикил Пейз, я родом из Кентукки. Дамы зовут меня просто Зиком.

– Приятно познакомиться, – солгала Индия.

– Так я и думал. Вы – та санитарка, Индия Маршалл. Можно мне называть вас Инди?

– Не стоит.

Ее уменьшительным именем пользовались только близкие родственники.

– Зачем вам этот лом, красотка? – поинтересовался солдат.

– Чтобы защищаться от назойливых ухажеров, – отрезала она.

Старик усмехнулся; хриплый звук, родившийся в его легких, вырвался из черной пасти.

– Мне всегда нравились дамы с острым язычком.

– Сержант Пейз, пожалуйста, извините меня. Я тороплюсь.

– Еще увидимся, красотка, – прикоснулся он к своему головному убору.

Женщина поспешно зашагала своей дорогой. Но вдруг, отойдя от Изикила Пейза на двадцать ярдов, она передумала: этот старый осел мог ведь ей помочь!

Она обернулась, но солдат уже догнал своих товарищей. Бог с ним. Индия пошла дальше. Приблизившись к деревянному забору, окружавшему тюрьму, она подцепила ломиком шляпку гвоздя. Быстро оторвала от забора доску.

– Эй, ты! – крикнул часовой, подняв ружье. – Пошла прочь!

Индия опустила ломик и помахала рукой солдату, подзывая его.

– Сэр, подойдите и помогите мне! Это – вопрос жизни и смерти.


Глава 6


Ночь застала Индию на стуле в библиотеке особняка; Коннор кружил возле нее, точно солдат вокруг поверженного, однако все еще опасного противника. Если бы она не только вела себя, как мужчина, но и действительно была им, майор, возможно, убил бы ее или покалечил за то, что она одурачила его.

Но она была женщиной. И поэтому он, так сказать, мог лишь выпустить пар.

– Сейчас, когда миссис Лоренс в городе, мы одни в этом доме, – процедил он сквозь зубы. – Мне не составит труда задушить вас, Индия Маршалл.

– Но я должна была что-то сделать. И не обещала сидеть сложа руки.

– Вы совершили преступление, заперев капрала Смита. – Майор не упомянул кошку Эмили, исцарапавшую своего спасителя. – Стыд не помешал вам кокетничать с истосковавшимися по дому мужчинами.

– Я должна была что-то сделать, – повторила Индия, сдвинув очки вверх. – И я не кокетничала.

– Кокетничали, черт возьми, – повысил голос Коннор. – Как еще можно назвать ваши улыбки и заигрывания? – Она пустила в ход традиционное женское оружие. – Они высунули языки, как собаки в жаркий день.

– Вы обладаете даром делать из мухи слона, – пожала плечами Индия.

Выражение ее лица кое-что объяснило Коннору. Женщина, казалось, не догадывалась, какие эмоции вызвала у мужчин, особенно у беззубого ветерана войны 1812 года Изикила Пейза.

Индия смотрела на Коннора сквозь очки. Ее большие глаза цвета индиго, живость их взгляда будоражили ему кровь. Как может такая женщина, как Индия Маршалл, шестьдесят ли ей лет или всего двадцать четыре года, не сознавать, что она способна вскружить головы подряд всем здешним мужчинам в возрасте от тридцати до семидесяти двух лет?

Поиск ответа мог завести в такие дебри, которые Коннор предпочитал не исследовать: природа женского обаяния всегда оставалась для него тайной за семью печатями. И тем не менее майор не мог оторвать от Индии взгляда, в то время как ее внимание было привлечено чем-то другим…

Коннор не мог наглядеться на девушку, сожалел, что не может видеть ее в наряде, соответствующем ее возрасту… вспоминал ту ночь, когда увидел ее в шелковой ночной рубашке цвета лаванды. Это воспоминание вновь вызвало прилив тепла к паху. Сейчас, когда Коннор злился на нее, это было совсем ни к чему.

– Поправьте ваш парик, Шехерезада. Он съехал набок, – ехидно бросил он.

Женщина поправила пегую копну волос, и майор попытался не замечать лавандового аромата.

– Лучше снимите парик, – посоветовал он, сунув ей в руку носовой платок. – И вытрите лицо…

И тут она наконец исполнила его приказание, ее волосы свободно рассыпались по плечам, лицо обрело естественный смуглый оттенок.

– Как долго вы собираетесь злиться на меня? – спросила она, разыгрывая невинность.

– Всегда! – крикнул майор, раздраженный ее маскарадом и обманом айовских резервистов.

– Только потому, что я угостила печеньем ваших людей? – Индия сняла очки. – Из-за того, что они, проявив доброту, принесли мои коробки и раздали вещи?

– Вы поступили нечестно, – резко продолжал он. – Заставили айовских резервистов пропустить вас в бараки. По моим сведениям, вы сказали им нечто вроде: «Будем надеяться, что кто-то, подобно мне, заботится о ваших сражающихся на юге внуках».

– Но что страшного в том, что я дала этим людям слабую надежду? Или у вас нет сострадания даже к нашим людям?

Какая наглость! К нашим людям? У Коннора были доказательства, что ее люди носят серую форму. Он глянул ей прямо в глаза.

– Вы – негодяйка, – бросил он.

– Мне приходилось выслушивать и худшие оскорбления.

– Не сомневаюсь.

Господи! Ему хотелось поцеловать ее прямо сейчас – хотя бы для того, чтобы стереть усмешку с этих восхитительных губ.

– Надеюсь, вы довольны собой, – взяв себя в руки, сказал Коннор.

– Да, довольна. Мои запасы попали к людям, которым они предназначались. И я познакомилась с тюремным хирургом.

– Обманным путем. Вы заявили, что голодные заключенные могут съесть даже сбежавшую кошку.

– Это сработало, ведь верно? – улыбнулась девушка.

По правде говоря, Индия не добилась полного успеха. Коннор удовлетворенно усмехнулся. Еще до ее сегодняшней выходки он начал догадываться о том, что привело сюда девушку. Тут победа осталась за ним.

– Вы добились всего, к чему стремились? – прищурившись, спросил он.

– По-моему, майор, вы – неважный картежник. Торжество в ваших глазах говорит о том, что вы припрятали туза в рукаве.

– Карты – не моя игра. Я – солдат. И хороший офицер.

Ее лучистые глаза округлились в наигранном презрении.

– Поэтому-то вас направили присматривать за престарелыми резервистами и несчастными заключенными? – съехидничала женщина. – По-моему, «хорошему офицеру» следовало бы сверкать эполетами возле генерала Гранта или какого другого «хорошего» командира.

– Замолчите.

– Заставьте меня сделать это, – с вызовом бросила Индия.

Коннор поднял ее со стула. Очки упали на пол, полный бюст Индии прижался к животу майора. Его предательский орган вновь напрягся. Еще ни одна женщина не возбуждала его душу и тело так, как это делала Индия Маршалл…

В голове мелькнула страшная догадка: он встретил своего двойника в женском образе.

Коннор О'Брайен держал ее голову в своих руках, касался волос Индии. Он сожалел, что убедился в ее виновности. Почему все не сложилось иначе? Однажды он подслушал, как тетя Тесса шептала что-то над сувениром, который ей всучили в Марселе. Почему не произошло чуда?

Если бы та лампа действительно могла исполнять желания…

Черт с ней, с лампой.

Индия сама владела какой-то магией.

Коннор коснулся губами ее рта. Губы Индии раскрылись, словно кизиловый бутон весной. Господи, какими вкусными они были! Он овладеет ею прямо сейчас, на полу библиотеки. Его мужская сила сломит ее упрямство, сделает девушку уступчивой, мягкой.

Нет, этого делать нельзя, с неимоверным трудом он обуздал себя, поскольку больше всего на свете уважал человеческое достоинство.

Коннор оттолкнул женщину. Она сделала шаг назад, задела ногой очки, оступилась. Он попытался подхватить ее, но Индия хлопнулась на ягодицы; ее лицо горело от ярости.

– Негодяй, – выпалила она. – Вы отвергли меня, а теперь позволяете себе играть моими чувствами.

Неужели он делал это? Ну конечно. Возможно, они были пешками в какой-то большой игре, но при этом разыгрывали маленький личный спектакль, героями которого были просто мужчина и женщина. Кто станет жертвой их игры?

– Вы хотите, чтобы я никогда больше не целовал вас?

– Я хочу именно этого, – зло ответила она. Что ж, задавая глупый вопрос, надо быть готовым к тому, чтобы получить соответствующий ответ. Может быть, им следует сохранять дистанцию…

Майор наклонился, чтобы помочь этой крохе встать. Но она оказалась сильной. Индия дернула майора за руку, крутанула его большой палец; Коннор упал возле нее.

Она с силой ткнула локтем его живот. Возможно, Коннор закричал бы, не будь мышцы его пресса столь упругими. Но, слава Богу, он находился в отличной форме. От второго удара майору удалось увернуться.

– Прекратите, – взревел он, уклоняясь от очередной атаки. – С вами все в порядке, Кнопка? – спросил Коннор, избрав обращение, которое вряд ли могло ей понравиться. – Вы не пострадали?

– Янки-южанин не в силах причинить мне вред, – огрызнулась она.

Коннор провел рукой по ее щеке, им снова овладели нежные чувства.

– Господи, вы очаровательны.

– Это не так, но все равно спасибо за комплимент.

Он щелкнул ее по носу.

– У вас на все есть готовый ответ?

– Если бы это было так, неужели я стала бы изображать из себя старуху и унижаться перед упрямым майором, молить о пощаде?

Он привлек ее к себе; соблазнительные формы Индии сводили его с ума. Он коснулся языком ее уха.

– Значит, вы молите о пощаде? – проговорил он. – Я знаю, что вы из Луизианы. И никакая вы не санитарка. Больше не утруждайте себя ложью. – Он обхватил ладонью ее подбородок. Задал вопрос, словно не знал заранее ответа: – Что вам нужно?

– Увидеть брата, – призналась она. Ну конечно!

Сегодня днем была предпринята неудачная попытка совершить побег. Это и заставило Коннора покинуть на время Индию. Не требовалось большой наблюдательности, чтобы заметить внешнее сходство одного из узников, капитана Мэттью Маршалла, с возмутительницей спокойствия, носившей ту же фамилию. Теперь Коннор знал, зачем она приехала сюда. Чтобы спасти брата.

Каким образом? Помочь ему бежать? Это казалось наиболее вероятным. Коннор провел большим пальцем по ее губам.

– Зачем он вам нужен?

– Он знает, что наш отец сделал с золотом. Пальцы Коннора скользнули к шее Индии, майор привлек девушку к себе.

– С золотом? – повторил он.

– Да. С золотом, оставленным отцом. Понимаете, папа – морской капитан. В 1860 году, вскоре после смерти мамы, он ушел с грузом на Восток. С тех пор семья ничего о нем не слышала. Он не предполагал, что начнется война, что нам понадобятся деньги на восстановление разоренной фермы.

Морской капитан владел фермой в дельте Миссисипи? Коннор представил себе маленькое пострадавшее хозяйство, и у него сложилось некоторое представление об этой семье. Маршаллы – люди яркие и непростые, возможно, не слишком благоразумные. Майор имел некоторые основания для такого вывода – днем он познакомился с еще одним представителем семьи Маршаллов, а сейчас услышал кое-что о третьем.

Однако Коннор сочувствовал Индии. При всех его проблемах он не бедствовал. Он знал, что такое потеря родителей. Подобная утрата Индии находила отклик в его душе. Однако Индия не демонстрировала своих страданий. Так уж она была устроена.

Ну, что же, он не станет проявлять излишнего любопытства.

– И все же, как все это связано с золотом? – вернулся майор к интересной теме.

– Папа спрятал золото в каком-то банке. Он доверился только моему брату и мужу нашей старшей сестры. Вы знаете мужчин. Они не любят обременять женские головы финансовыми вопросами. Но сейчас это уже не имеет значения. Я должна выяснить у Мэтта судьбу денег. Понимаете, муж Америки, Керби, отправился в лучший мир.

– Похоже, вас не тревожит длительное отсутствие вашего отца, – заметил Коннор.

– Вы, очевидно, далеки от морской жизни, – откликнулась Индия. – Корабль, плавающий в Тихом океане, может вернуться через несколько лет. И вообще папа – потомственный моряк. Его предками были португальские мореплаватели. В его жилах течет кровь арабов, отважных моряков, достигших Португалии. Капитан Уинстон Маршалл вполне способен позаботиться о себе…

Коннор когда-то читал о моряках далекого полуострова – их кровь смешалась с кровью белокожих голландцев. Смуглые европейцы попали в Америку.

– Все это объясняет цвет ваших волос и кожи, – сказал майор. – Только не глаз.

– Синие глаза моих родных – спасительная черта в Западной Фелисиане. Иначе нас сочли бы недостойными жить там.

– Верно, – сухо согласился Коннор. Он вспомнил, как поклонник тети Тессы взбудоражил весь Мемфис.

– В нас, Маршаллах, намешано много всякой крови. – Индия проглотила слюну. – Но вернемся к моему брату. Мне необходимо увидеть его.

– Чтобы узнать кое-что у Мэтьюза Маршалла?

– Да. – Лицо Индии, обычно бесстрастное, на этот раз все же выдало ее чувства. На нем отразились любовь и тревога. Нежное тело девушки вдруг сразу будто окаменело в объятиях майора.

– Откуда вам известно имя моего брата?

– Вы должны отдать мне должное, Индия. – Коннору нравилось ее имя, его экзотичное звучание ласкало слух майора. – Я давно понял, что вы приехали на Рок-Айленд не для того, чтобы только раздать печенье.

– Майор О'Брайен, как чувствует себя мой брат? – с тревогой в голосе спросила она.

– Раз уж мы сидим вот так, обнявшись, не уместнее ли называть меня Коннором? – мягко сказал майор.

– Вы не ответили на мой вопрос. – В голосе Индии звучало нетерпение.

Он вздохнул.

– Сегодня днем ваш брат нокаутировал охранника и попытался организовать групповой побег.

– Это похоже на Мэтта. Он жив! Слава Богу. С ним все в порядке? Он здоров? Здесь свирепствует оспа…

– Единственная болезнь, которой страдает капитан Мэтт, – это чрезмерная вспыльчивость. Похоже, это семейная черта.

– От некоторых наследственных черт невозможно избавиться, – пожала плечами Индия, в то время как на лице ее сияла гордость.

Женщина в упор посмотрела на Коннора.

– Я хочу увидеть моего брата, – твердо сказала она.

– Это невозможно. Он закован в кандалы и брошен в карцер. Я не прощаю смутьянов, – заявил Коннор, пытаясь втолковать ей, что она имеет дело не с мягкотелым поклонником.

– Не смейте мучить Мэтта, – повысила голос Индия.

– Вы можете мне помешать? Возможно, вы – ловкая интриганка, но сейчас здесь командую я.

Индия вдруг как-то сникла и предстала слабой женщиной.

– Пожалуйста, не причиняйте зла Мэтту, – попросила она.

– Скажите… Какая вежливость! Кажется, это слово слетело с ваших уст впервые с момента нашего знакомства, – откликнулся он с иронией.

– А если я произнесу его дюжину раз, это произведет на вас впечатление?

– Нет, – отрезал майор.

– Что с вами случилось? Почему у вас нет сердца? – Девушка вскинула на него широко раскрытые глаза.

Коннор смутился. Ему не хотелось раскрывать свою душу.

– У меня есть сердце. Но в нем больше нет сочувствия к заблудшим, – буркнул он.

Нужно ли излагать ей все аргументы? Заставят ли они ее замолчать?

Его вдруг охватила необъяснимая потребность исповедаться. Коннор встал, помог женщине подняться, усадил ее на диван, отошел к креслу.

– Так вот, насчет моего назначения в Рок-Айленд, – начал он.

– Я внимательно вас слушаю.

– Это произошло возле Геттисберга, когда сражение закончилось. Мой батальон захватил в плен группу мятежников. Среди них находился паренек, ему было не больше пятнадцати лет. Юноша был тяжело ранен. Черт возьми, Индия, мы не располагали повозками, чтобы отвезти раненых в полевой госпиталь. – Коннора бесил тот факт, что конгресс не выделил денег на Санитарную службу. – Мы не могли эвакуировать даже наших людей, не говоря уже о противнике.

Она кивнула.

Майор продолжил свою исповедь:

– Юный мятежник был родом из Мемфиса. Я знал его семью. Это чувство родства заставило меня приказать доставить юношу к врачу. Мой начальник потребовал, чтобы я отменил этот приказ. В тот день я оказался плохим офицером Союза. Не выполнил распоряжение командира.

– Правда? – Индия изумленно подняла голову.

– Да. Я нагнулся, чтобы поднять Карла Уолтерса. Карл выхватил спрятанный пистолет. Он не был метким стрелком, однако ему удалось ранить стоявшего возле меня сержанта. Моя полевая карьера закончилась. Я чудом избежал трибунала.

Сочувствие смягчило взгляд Индии.

– Я не знала. – Индия встала с дивана, взяла очки. Поправляя погнутую дужку, спросила: – И вас отправили сюда до конца войны в порядке наказания?

– Я надеюсь вырваться. – Майор О'Брайен не упомянул дошедшую до него телеграмму от Стюарта Льюиса, в которой содержалась зашифрованная информация. Это еще не было вызовом в армию – «лапочка» Лоренс поднял слишком большой шум, – но Льюис продолжал добиваться перевода Коннора.

– Я хочу, чтобы меня снова отправили на фронт, – решительно сказал он.

Льюис сообщал, что Грант и Шерман выбирают направление нового удара. Возможно, наступление начнется в Джорджии.

Индия, этот «голубь мира», не выдавила из себя больше ни капли сочувствия Коннору. Она лишь продемонстрировала стремление видеть только одну сторону проблемы.

– Думаю, если вы приведете лагерь в порядок, это произведет впечатление на полковника Лоренса, – предположила она.

– Тут вы сильно ошибаетесь, Роско Лоренс ненавидит мятежников. Он – сама жестокость. Этот человек гордится тем, что экономит доллары Союза. Чем больше заключенных умрет, тем меньше придется тратить на питание.

– Роско Лоренса следует застрелить, – сделала вывод Индия.

– Решать это не нам с вами, – охладил ее пыл Майор.

Женщина вдруг бросилась к Коннору, упала на колени у его ног.

– Врежьте ему. Отправьте рапорт в министерство обороны. Ваш конгресс выделяет деньги на содержание пленных. Сенаторам придется разобраться с Лоренсом, особенно если кто-то передаст эту информацию прессе.

– Не вздумайте это сделать, – предупредил Коннор. – Выбросьте из головы эту мысль.

– Тогда сделайте это сами! – воскликнула женщина.

– Нет, черт возьми!

– Тогда вы – больший трус, чем те, кто уклоняется от призыва в вашу доблестную армию.

С лица Индии исчезли все следы уважения к майору. Она отвернулась.

– Думаю, мне следует поблагодарить вас за то, что вы так хорошо мне все объяснили. Теперь я знаю, с чем мне предстоит бороться…

– Вы не можете бороться… разве что за спасение вашей хорошенькой головки, – пошутил майор.

Разглядывая пол, помедлив, она спросила:

– Что вы намерены сделать со мной теперь, когда знаете, что я не имею отношения к Санитарной службе?

– Пожалейте себя, Индия, – с чувством произнес майор. – Уезжайте отсюда поскорее. Лоренс, вернувшись, разоблачит ваш подлог. Этот садист обойдется с вами так, как ему и в голову не приходит обращаться с заключенными.

– Я – не трусиха, – гордо вскинула голову девушка.

«Отлично это знаю, Кнопка», – подумал майор.

– Вы чего-то не учитываете. Заместитель начальника тюрьмы знает, что вы – мошенница из вражеского стана. Мой долг – проследить за тем, чтобы вы попали под суд, – напомнил Коннор.

– И вы сделаете это? Вам нужна моя голова?

– Разве я не предоставил вам право выбора? – спросил он, надеясь вдолбить разумное решение в эту черноволосую головку с потрясающими глазами. – Что вы предпочтете? Я могу застрелить вас. Или отдать в руки начальников из Вашингтона. Могу сделать так, чтобы вы уехали на ближайшем поезде…

– Я согласна на любой из этих вариантов, кроме последнего. – Женщина подошла к окну. – Только дайте Мэтту возможность спасти нашу семью.

Коннору не понравилось ее заявление. И причина тут крылась не в последней фразе.

– Что заставляет вас быть готовой пожертвовать жизнью?

– Я – никто. Мой брат – вот кто важен, – заявила она.

Ответ Индии рассердил Коннора. Что сотворила с ней жизнь? Какой ад был в душе этой хрупкой девушки, что лишило ее инстинкта самосохранения?

Майор не получил ответа этим вечером. Индия хотела говорить только о Мэтьюзе Маршалле. Коннор сдался. О'Брайен покинул девушку, удалился к себе, лег в постель. Терзаясь раздумьями о многих проблемах в целом, размышляя о положении Индии, он наконец заснул.

Майор проспал лишь несколько часов и проснулся усталым, раздраженным… совершенно не готовым к разрешению проблем, обрушившихся на него утром.


Глава 7


Изикил Пейз, заняв позицию в холле городского собрания Рок-Айленда, оказался великолепным распространителем взглядов Индии Маршалл. Зик. Человек, не побоявшийся бросить вызов властям.

Благодаря дряхлому сержанту чертова дюжина женщин и пара мужчин – военный и штатский – стояли сейчас на снегу у пристани. Они слушали проповедь Индии, которую она произносила, забравшись на тюк сена. Вчера вечером женщина твердо решила махнуть рукой на Коннора О'Брайена.

– Мы должны положить конец жестокостям, творящимся за теми воротами! – закричала девушка. – Там содержатся люди, у которых нет ни обуви, ни рубашек, ни одеял. Они голодают. Я никогда не видела таких истощенных и продрогших живых существ. Никогда также не видела, чтобы заразные больные жили рядом со здоровыми.

Многие слушатели ахнули, хотя Зик уже рассказал им об этом.

– Люди умирают каждый день, – продолжила Индия. – Охранники живут в непосредственной близости от ваших близких. Сколько времени, по-вашему, нужно, чтобы оспа распространилась на ваши дома?

Женщины начали плакать.

– Нельзя этого допустить! – воскликнула одна из них.

– Мы – добрые люди. Порядочные американцы!

– Куда смотрит начальство?

– Какой кошмар!

– Мы должны что-то сделать. Толпа волновалась.

– Тогда пишите в Вашингтон. Пусть политики узнают, что здесь творится. Сообщите конгрессменам, что ваши мужья не станут голосовать за них, если ничего не изменится, – предложила Индия, зная, что сама погибнет прежде, чем из ее затеи что-то выйдет. – А пока собирайте одеяла, одежду и еду. Хорошую, питательную еду. Принесите ваши пожертвования сюда, и сержант Пейз раздаст их нуждающимся.

Индия представила людям изможденного героя.

– Это – сержант Изикил Пейз из Четвертого резервного полка. Сержант Пейз участвовал в войне 1812 года.

Старика встретили аплодисментами. Наконец он оторвал благодарные, полные любви глаза от Индии. Борода старого вояки развевалась на ветру, словно рваное боевое знамя. Сержант отдал честь толпе.

Индия обрела настоящего союзника в лице этого уроженца Айовы. И одновременно поклонника – во время завтрака Дут Смит принес ей написанное мелким почерком любовное послание старого солдата.

Письмо тронуло Индию. Она вышла из дома черным ходом и увидела стоящего во дворе Изикила Пейза. Сморщенной рукой старик сжимал букет из бумажных цветов. Возможно, он был старше бабушки Мейбл. Но Индия не собиралась проявлять неблагодарность Фортуне. Зик – он настаивал на такой фамильярности – окажет ей посильное содействие.

Индия продолжила свою речь.

Мужчина в штатском, репортер местной газеты «Аргус», все время что-то записывал в блокнот. Наконец он произнес:

– Разве министерство обороны не урезало пайки во всех тюрьмах?

– Сэр, а вы что, считаете подобное решение ястребов порядочным? – откликнулась Индия.

– Око за око – этот принцип вам знаком, мисс? – Репортер скривил губы. – А наши парни? Пленные, которых обменяли, сообщают, что южане плохо обходились с ними. Почему мы должны расходовать средства на мятежников, если наши солдаты страдают от дурного обращения?

Она было открыла рот, чтобы ответить, но тут же закрыла его. К ней быстро приближались четверо пеших солдат, за ними следовал хирург. Коннор О'Брайен мчался к Индии на великолепном арабском жеребце.

Черная грива гнедого с красноватым отливом коня трепетала, словно парус в бурю; гибкая мускулистая шея, гордая голова и острые уши животного вызывали восхищение. Мужчина и конь были просто прекрасны, они притягивали к себе все взоры. Внушали страх. Но, увидев эффектного наездника, девушка не сжалась от страха.

Коннор воплощал в себе тот тип мужского совершенства, который привлекает поклонниц офицеров. Шляпа, мундир и отличные кожаные перчатки, которых, конечно, были лишены томившиеся за забором узники, смотрелись на майоре именно так, как они должны смотреться на бравом кавалеристе.

– Эй, дамы и господа! Рыцари еще не перевелись. – Индия протянула руку. – Взгляните на этого всадника в синих доспехах, на его верного коня! Мы спасены.

Толпа расступилась.

Коннор спешился, бросил поводья задыхавшемуся от быстрого бега груму и подошел к тюку сена.

– Вы?!

– О, что тебя тревожит, рыцарь в латах? – театрально вздев руки, спросила девушка, цитируя Китса.

Индия пустила в ход Сервантеса, упомянула рыцаря печального образа, но Коннор, стиснув кулаки, лишь прорычал:

– Спускайтесь оттуда. Немедленно! Изикил Пейз, как настоящий герой, влез на тюк, желая защитить Индию. Она скрыла усмешку: она добилась от майора именно того, чего хотела. Пожалела лишь, что такой ход не пришел ей в голову гораздо раньше.

Тем временем женщины, оправившись от неожиданности, стали громко возмущаться поведением заместителя начальника тюрьмы.

– Как смеет он кричать на пожилую даму! Оставьте ее в покое, майор. Нынешняя молодежь неучтива, не то, что прежде.

Уловив настроение людей, Индия мысленно похвалила себя. Какой успех!

Но тут Коннор одним ловким прыжком вскочил на тюк. Теперь он смотрел на Индию сверху, с высоты своего роста.

– Мэм, простите мою грубость, – покаянно произнес он, желая успокоить толпу. Индия тут же поняла, насколько неискренно его раскаяние. – Я просто растерялся…

– Что скажете насчет госпиталя, майор О'Брайен? – не подав вида, что разгадала его маневр, спросила Индия.

Она похлопала ресницами, подражая Персии. Коннор замер.

Женщина обернулась к врачу. Зик успел показать ей доктора раньше.

– Хирург Ханраан, ваше отношение к тому, что больные люди там содержатся вместе со здоровыми?

Вернон Ханраан смутился. Он не знал, что сказать. Похоже, к тому же, медик был навеселе.

Майор поспешил на выручку своему подчиненному. Он обратился к женщинам:

– Не ставьте хирурга Ханраана в трудное положение. Сообщаю, что уже выделены средства на строительство нового госпиталя с изолятором. Сегодня утром я подписал приказ, по которому за участие в строительных работах заключенным будет выплачиваться по пять центов ежедневно.

– Пять центов в день? – повторил репортер, не скрывая удивления и разочарования. – Столько допустимо платить только рабам. Но ведь мы сражаемся за отмену рабства, майор. Вы уподобляетесь южанину Саймону Легри?

Это прямое обвинение привело майора в ярость.

– Мы никого не принуждаем, – резко сказал он. – Заключенные имеют право отказаться.

– Майор О'Брайен, – вмешалась в разговор Индия, – благодарю вас за это решение. Но входит ли оно в вашу компетенцию?

Она знала, что майор превысил те полномочия, которыми располагал в отсутствие начальника тюрьмы Роско Лоренса. И она поняла, что сейчас бросает вызов Фортуне.

– Мы все признательны вам за благородную помощь, майор, – быстро добавила Индия. – Мы будем вдвойне благодарны, если вы поручите сержанту Пейзу принять пожертвования для заключенных.

Майор был просто вне себя, готов обрушить свой гнев на Индию. Однако вместо этого он спокойно обратился к толпе:

– Завтра можете приносить ваши пожертвования.

Женщины одобрительно зашумели.

Если он не сдержит свое обещание, авторитет его сильно пострадает. Индия вчера и сегодня очень рисковала, но она привыкла ставить на кон все, что имела. И сейчас все козыри в ее руках.


Подчинившись приказу майора, люди постепенно разошлись.

Коннор буквально окаменел от ярости и разочарования. Сейчас он мог лишь свирепо раздувать ноздри. Ему хотелось так тряхнуть Индию, чтобы снег свалился с ее парика и нелепой кружевной шляпы. Чтобы лязгнули друг о друга ее зубы, а очки отлетели в сторону.

– Вы можете увидеться с вашим братом, – процедил он сквозь зубы.

Зная, что с возвращением Лоренса все станет на свои места, фактически сдавшийся Коннор не мог глянуть ей в глаза. Вежливость стоила ему огромных усилий.

– Сойдите же наконец с вашей кафедры, – добавил он.

– Именно это я и собираюсь сделать, – поспешно произнесла она и резво спрыгнула с тюка.

– Надеюсь, вы поняли, что я имел в виду не эту кафедру.

Индия не хотела останавливаться на достигнутом и спросила:

– Вы позволите мне позаботиться о больных?

– Даже такая благородная крошка, как вы, – произнес майор, – не справится с этим делом в одиночку. Если бы я и уступил, то для успеха подобной миссии потребовалось бы множество добровольцев.

Строительство госпиталя, конечно, поставит его в тяжелое положение. Предстояли еще и другие расходы. Однако что он мог сделать? Коннор был уверен, что, если не позволит Индии увидеться с капитаном Маршаллом, она найдет способ пробраться в штрафной барак.

– Возможно, в этом раунде вы одержали победу, мисс Доброта. Но второго вам не выиграть.

– Посмотрим, – пожала плечами Индия.

– Никаких «посмотрим». Если вы будете ухаживать за больными, то только с разрешения Лоренса. А он вам его не даст.

– Он может преподнести вам сюрприз, – повернувшись, чтобы идти к брату, бросила девушка.

– Одну минуту. Я пойду с вами, – предложил Коннор.

– В этом нет необходимости. – Она продемонстрировала свой профиль. – Меня проводит Зик.

Гнев охватил Коннора. Она изображает из себя старую деву. Но он все равно не хотел, чтобы этот старый хрыч пялил на нее свои воспаленные глаза.

– Мне следует отдать его под суд, – зло пробурчал майор.

– Не говорите ерунду. Зик – молодец. И поверьте, я буду защищать его, как тигрица.

Коннор едва сдерживал себя. Пусть этот беззубый старикан наступит на свою бороду и свалится в Миссисипи!

– Занимайтесь своими делами, – посоветовала она, – а я сама найду Зика.

– Вы называете его Зиком, а ко мне обращаетесь официально, – заметил майор.

Она посмотрела в сторону, куда ушел Пейз, и с уважением произнесла:

– Он мой герой. Настоящий Аладдин.

– Будьте вы прокляты, – не сдержался Коннор.

Будь она проклята за то, что видит свой идеал в стариках и героях арабских сказок.

– Однако мне пора идти, майор. До свидания, – проигнорировав его реплику, сказала Индия.

– Я сказал, что отведу вас, – схватил ее за руку майор. – Вы породили хаос на этом острове, но командую здесь я.

– Да, господин.

Ни один мужчина не станет для Индии господином.


Через пятнадцать минут Коннор подвел Индию к «одиночке» и, осуществляя ее мечту, повернул ключ. Затем хрипло бросил в холодную мрачную комнату:

– Маршалл?

– Проваливайте, О'Брайен, – послышалось из темноты.

– К вам пришли.

Волоча цепи, капитан Мэтьюз поднялся с нар.

– Кто? – настороженно произнес он.

– Ваша сестра, – ответил Коннор.

– Америка? Это ты, милая?! – обрадованно воскликнул узник.

– Нет, Мэтти. Это я, Инди…

– Заходи, сестра. – Радость в голосе капитана почти погасла. Однако он произнес эти слова с облегчением.

Индия бросилась вперед, обняла брата.

– Ты не моя сестра, – отстранился он от нее.

– Я изменила внешность. – Индия указала на парик. – Это я.

Маршалл вопросительно посмотрел на Коннора.

– Что это значит?

– Все в порядке, – пыталась успокоить его Индия. – Майор знает, кто я. Я ему все объяснила.

Ее ответ, похоже, успокоил капитана.

Привыкнув к полутьме, Коннор внимательно пригляделся к этой паре, сравнил их. Рядом с невысокой сестрой Мэтт казался великаном. Серая форма южанина превратилась в лохмотья, которые повисли на его худой фигуре. Индия же была чуть склонна к полноте.

Маршалл попытался похлопать ее пониже пояса, но цепи помешали ему, и капитан устало шагнул к нарам, затем опустился на них. Сестра села рядом.

– Рад тебя видеть, сестренка.

– А я просто не нахожу слов, чтобы выразить мою радость, Мэтти.

Прислушиваясь к беседе этой парочки, Коннор запер дверь и прислонился к ней. Снова и снова он разглядывал брата и сестру. Оба они обладали смуглой кожей уроженцев Средиземноморья и резкими чертами лица. Оба были черноволосы. Коннору не хотелось выяснять, какого цвета глаза у капитана.

Вчера вечером майор отметил сходство их характеров. Таких людей любят в кавалерии. Они оба могли ворваться в ряды неприятеля, не имея другого оружия, кроме сабли и готовности постоять за правое дело. Однако пока что Индия сражалась только с майором из армии Соединенных Штатов. С его идеалами и страхами.

И здесь самым эффективным ее оружием был острый язычок. Коннор, конечно, предпочел бы, чтобы она нашла ему более интимное применение.

Он откашлялся, переминаясь с ноги на ногу, прислонился к двери другим боком.

Брат и сестра Маршаллы сидели рядом на узких нарах; кандалы лежали на дырявых кожаных ботинках капитана. Маршаллы словно не замечали Кон-нора, что вполне устраивало майора. Однажды тетя Феб сказала: «Ты узнаешь больше, если будешь держать рот закрытым, а глаза – открытыми».

Коннор отметил и различия между братом и сестрой. Индия обрушила на Мэтти лавину вопросов. Они касались как его пребывания в тюрьме, так и обстоятельств, которые привели его на Рок-Айленд.

Маршаллу, попавшему в плен при сдаче Порт-Гудзона, было предоставлено право выбора, где отбывать заключение – в Новом Орлеане или Сэндаски. Он выбрал Джонсонс-Айленд, расположенный на озере Эри. Быть может, он хотел спрыгнуть с корабля где-то между Порт-Гудзоном и Сент-Франсисвиллем?

Из официальных документов Коннор знал, что капитан Маршалл был опасным мятежником. В Огайо он организовал неудачную попытку побега, в которой принимали участие его земляки из Луизианы. Начальник тюрьмы в Сэндаски решил отделить зачинщика от его друзей; Маршалла перевели на Рок-Айленд.

Здесь у него не было друзей.

Коннор заметил, что брат ни разу не справился о благополучии сестры. Она отдавала ему свою душу, он принимал – такой была эта пара.

– Расскажи мне об Оноре, – попросил Маршалл. – И о малыше Стоунуолле. Что с моей женой и сыном?

– Они скучают по тебе. Но с ними все в порядке, – успокоила его Индия.

– Плантация уцелела? Что с бабушкой Мейбл? Есть ли вести от папы? Что с нашими сестрами? – Вопросы следовали один за другим. – Америка и ее семья по-прежнему живут на плантации? Надеюсь, Керби справляется со своими обязанностями! Что со Смитами? Что происходит в Натчезе? Выстоял ли Уайт-Пост? Нашла себе мужа Персия?

На несколько мгновений в комнате воцарилась тишина. Проигнорировав все остальные вопросы, Индия ответила на последний.

– Персия вышла замуж за Тима Гленни.

– За Тима Гленни? Я считал его твоим поклонником, – удивился брат.

– Тима? Моим поклонником? Он никогда им не был. С чего ты взял?

Она возразила брату, но Коннор, успевший узнать Индию, почувствовал, что она что-то скрывает. Почему Тим ушел к ее сестре?

Майор вдруг обнаружил, что рад этому.

Персия. Америка. Индия. Какие странные имена! Когда в разговоре прозвучало имя еще одной сестры – Китай, – Коннор с трудом сдержал смех. Должно быть, родители выбирали для своих дочерей имена, будучи «под мухой».

Однако мать Коннора также имела «географическое» имя. Майор старался не вспоминать Джорджию Морган. Никто не называл ее «миссис О'Брайен» или «матерью».

Брат и сестра Маршаллы из Луизианы пробуждали в нем любопытство. Похоже, Мэтт Маршалл был единственным братом четырех сестер. Тогда почему в документах он значится как капитан Уинстон Маршалл-старший? С таким же успехом его можно было назвать Маршаллом-младшим.

Неудивительно, что Индия предприняла такие героические усилия ради встречи с капитаном. Сестры обожают единственных братьев. Во всяком случае, Коннор наблюдал такое.

Сам Коннор не имел сестер. Но у него были любящие тети, дед и брат Берк. Что касается второго брата, то никто не знал о судьбе Джона Марка. Возможно, О'Брайены никогда больше не увидят младшего из братьев.

– Мэтт, мне надо кое-что узнать…

Индия взглянула на Коннора, она явно хотела остаться наедине с братом. Наклонившись, девушка что-то прошептала на ухо капитану.

– Ах, вот что привело тебя сюда! – Маршалл прислонился к неровной сырой стене. – А я-то думал, что ты приехала из-за меня.

Очевидно, Индия заговорила о деньгах отца. Она снова поглядела на Коннора.

– Майор О'Брайен, вы можете оставить нас вдвоем?

– Ни в коем случае, – тряхнул головой Коннор. – Это ведь тюрьма, а не дом свиданий.

– Пожалуйста.

Индия знала, что майору нравится это слово. Что страшного, если они поговорят пару минут наедине о месте, где спрятаны деньги?

– Пять минут. И ни секундой больше, – сдался О'Брайен.

Через полминуты Коннор уже пожалел о своей уступке. Кто знает, что замыслила Индия?


Глава 8


– Инди, вытащи меня отсюда, – взмолился брат, как только они остались одни.

– Я делаю все, что в моих силах.

– Ты всегда была способна сделать гораздо больше, сестренка.

Мэтт сказал правду. Индия всегда дарила ему свою любовь и преданность. Угождала ему во всем. Особенно после того, как утонул Уинни. Индия отличалась незаурядным упорством. Ради Мэтта была готова на все. Она нуждалась в его похвалах. Очень нуждалась.

Однако что она может для него сделать сейчас? Боясь услышать его ответ, она опередила его вопросом:

– Что я должна сделать?

– Помоги мне бежать.

– Я не могу. Нас обоих застрелят, прежде чем мы вырвемся из этих стен. Сент-Франсисвилл занят врагом, Мэтти. Янки не позволят тебе остаться в Плезант-Хилле…

– Ты забыла, что я всегда выигрывал, когда мы играли в прятки? Я буду скрываться до тех пор, пока наши парни не прогонят янки на север. – Капитан загремел цепью. – Неужели ты боишься?

– Дело не в трусости. Тебя могут убить прежде, чем ты доберешься до убежища.

Он не желал прислушаться к доводам сестры.

– Ты проникла сюда. И можешь вытащить меня отсюда целым и невредимым, – настаивал Мэтьюз.

– Я бы с радостью это сделала, – Индия уткнулась лицом в свои холодные дрожащие руки, – если бы это было возможным.

Она очень хотела видеть брата свободным. Он был нужен семье, и не только потому, что располагал информацией о золоте. Плантация приходила в упадок без сильной мужской руки. Но Индия проделала этот путь не для того, чтобы освободить Мэтта. Это было слишком опасным.

– Абракадабра.

Услышав произнесенное Мэттом секретное слово, девушка внимательно посмотрела ему в глаза. Когда кто-то из детей в семье Маршаллов нуждался в помощи, этого странного слова было достаточно, чтобы привлечь внимание. И получить помощь. Это слово произносили в самых крайних случаях.

Может ли она вытащить Мэтта с этого острова? Каким влиянием пользуется Индия на Рок-Айленде? Весьма незначительным, если речь идет о побеге из тюрьмы.

– Я должна разработать план твоего освобождения, – помедлив, проговорила она.

– Используй О'Брайена. Это вполне реально. Он знает, кто ты, и не поднимает шума. – В темно-синих глазах Мэтта мелькнуло отвращение. – Я видел, как этот янки пялится на тебя, хоть ты и напоминаешь его бабушку. Он хочет забраться тебе под юбку. Или уже сделал это?

Индия вздрогнула, но не потому, что представила себя с майором. Потрясение, охватившее ее, когда она увидела похожих на скелеты заключенных, до сих пор не прошло. Женщина была готова просто растерзать за это Коннора О'Брайена. Под давлением Индии майор пошел на уступки. Но ему не было никакого дела до томившихся в плену южан.

Мог ли он думать о них? Если он будет проявлять к ним милосердие, то, возможно, ему так и не доведется увеличить количество поверженных им врагов. Вперед, легкая кавалерия!

– Он уже забрался к тебе под юбку? – повторил свой вопрос Мэтт.

– А если да? – с вызовом откликнулась Индия.

– Я убью его, – подняв кулак, ответил брат.

Индия улыбнулась.

– В тебе заговорил араб, Мэтти.

Лицо Маршалла побагровело от гнева.

– Мы – не арабы. Наши предки – португальские моряки!

– Не стану спорить из-за пустяков, – миролюбиво сказала Индия.

– Вот и хорошо. Я предпочел бы поговорить о тебе. Ты – моя сестра. А с О'Брайеном я расправлюсь.

Как часто она была готова отдать все ради того, чтобы Мэтт заступился за нее!

– Скажи, где находится золото. Таким образом ты защитишь твою жену и ребенка. Да и других родственников.

Мэтт потер затекшую руку о колено, прикрытое изношенными штанами. Внимательно посмотрел на Индию.

– Ты спрашиваешь меня о деньгах. Значит, Керби умер.

– Да, – кивнула головой Индия. – Он выстрелил из пистолета в верхового янки. Это было неразумно. Северянин подкрался сзади. Пуля снесла Керби затылок. Мы похоронили его возле дедушки Мэтьюза, Франции и… остальных.

– Глупец Керби никогда не отличался благоразумием. Нельзя было на него полагаться, черт возьми! – Закрыв глаза, Мэтт простонал. – Бедная Америка. Бедный Кетфиш. Бедные мы.

– Да, бедные мы. Америка потеряла рассудок. – Индия понизила голос. – Я продала мамин фарфор – слава Богу, удалось найти покупателя – и наняла сиделку для сестры. Кетфиш старается быть мужчиной, главой семьи. Но нашему племяннику ведь только двенадцать лет, он еще слишком молод.

– Если бы только Уинни был с нами… Эти слова Мэтта словно ударили Индию.

– Наш брат давно мертв, – взяв себя в руки, сказала она.

– Да, конечно. Я поступил бестактно, упомянув его. – Мэтт потер колено. – Я должен вернуться в Плезант-Хилл. Я нужен там.

Индия повторила то, что уже шепотом спросила раньше:

– Скажи, куда папа положил золото. Потом мы сможем поговорить о других вещах.

– Инди, эта сумма ничего не изменит. Там максимум две-три тысячи долларов, – тихо произнес Мэтт.

– Ты долго отсутствовал. И не знаешь, что способна изменить эта сумма, – тоже понизив голос, произнесла она.

Мэтт снова потер ногу, поморщился.

Индия сдвинула брови.

– Я сцепился с охранником пару недель назад. Он был стар, как Мафусаил. Однако сабля прекрасно заменяет молодость, если противник вооружен только цепями от кандалов.

– Покажи мне свою рану.

– Нет, – отрезал он.

– Не спорь со мной, Мэтьюз Маршалл!

Его глаза стали холодными.

– Может быть, я не хочу, чтобы ко мне прикасалась женщина, заботящаяся о янки, – с вызовом заявил он.

Индия замерла, потом в ее голосе послышалось возмущение:

– Ты поверил в легенду о Санитарной службе?

– Я говорю о Порт-Гудзоне. – Мэтт тоже перешел на крик. – Говорю о женщине по фамилии Маршалл, поставившей санитарную повозку по другую сторону вала и увозившей раненых янки.

– Я приехала туда, чтобы помочь и нашим людям, Мэтт, – перебила его Индия. – Но ни один конфедерат не покинул город до капитуляции. Тебе это известно. Что мне оставалось делать? Не замечать лежавших на земле янки? Я не могла так поступить. Вы метко стреляли. Я не могла безучастно слушать их стоны.

– Ты всегда ждешь похвал, даже в самые неподходящие моменты. Уж так устроена моя младшая сестра!

Мэтт разбередил рану ее сердца. Но стоило ли объяснять ему что-либо?

Индия услышала, как щелкнул замок; Коннор О'Брайен открыл дверь.

– Время истекло, – объявил он.

– Тогда закройте дверь. Я не закончила, – потребовала женщина.

Несмотря на неуверенные возражения Мэтта, она закатала на его ноге брючину. Сердце девушки сжалось. Он не мог путешествовать. Рана сама по себе не была серьезной, но она гноилась.

– Я достаю оттуда червей, – мрачно поведал Мэтт.

– Не делай этого, – воскликнула сестра. – Они едят мертвую плоть, а здоровую не трогают. Черви останавливают гангрену, не позволяют ей распространиться.

– С чего вы это взяли? – подал голос майор.

– Я узнала об этом от военного врача. Он сказал, что его открытие спасло многих от ампутации.

– Чему еще он вас научил?

Вопрос Коннора О'Брайена прозвучал довольно двусмысленно. Но вместо остроумной реплики типа – только не тому, как надо целоваться, – она произнесла:

– Многим вещам. Например, зашивать раны прокипяченным конским волосом – это ускоряет заживление. Кипятить хирургические инструменты. Изолировать зараженных.

– Пойдемте, мисс Маршалл. Ваше время истекло. – Коннор указал пальцем на дверь. – Вас ждут другие обязанности.

– Например? – с вызовом спросила она. Не ответив, майор вывел ее из камеры Мэтта.

Индия набросила шерстяную накидку, в карманах которой лежали заготовленные на всякий случай перчатки…

Позади она услышала голос брата:

– Абракадабра!

Его мольба еще долго звучала в ее голове…

Оказавшись на морозе, Индия почувствовала, что у нее зуб на зуб не попадает. Она обхватила себя руками. И тут Коннор накинул ей на плечи свою шинель. Женщина едва успела насладиться теплом дорогой шерсти и исходившим от шинели приятным мужским запахом, как Коннор сдался.

– Хорошо, черт возьми. Вы победили. – Майор снял высокую шляпу. – Делайте с больными что хотите. Я окажу вам любую помощь. Вам достаточно лишь взмахнуть волшебной палочкой, медсестра.

Наконец-то. Наконец-то он проявил человечность. Индия улыбнулась, испытывая облегчение и чувство признательности.

– Вы – замечательный человек. Просто замечательный. Позволили мне остаться здесь, увидеться с Мэттом, а теперь разрешаете ухаживать за несчастными. – Девушка замолчала. – У вас будут из-за меня неприятности, если полковнику Лоренсу станет известно, что вы знали правду. Спасибо вам. – Индия была не в силах остановить поток своих излияний. – Но почему? Почему вы делаете это?

– Мне всегда нравилось бросать вызов. – Коннор провел пальцем по щеке Индии. – Ваше мужество внесло нечто новое в рутинную жизнь этого забытого Богом острова.

Его похвала согрела сердце Индии. Она прикусила губу, подумав о будущем, которое было так важно для этого военного человека. Из-за своей доброты он мог попасть под трибунал.

– Я восхищаюсь вами, Индия, – проговорил Коннор, обратив к ней свое прекрасное лицо.

– Правда? – изумленно спросила она.

– Вы обладаете волшебной силой. И она действует на меня.

И тут майор обхватил руками локти Индии. Она почувствовала, что Коннор был готов поцеловать ее. Однако нормы приличия не позволяли тридцатилетнему офицеру целовать женщину – да еще выглядевшую старухой – на глазах у людей.

– Стране нужны такие люди, как вы. Ваше сердце полно милосердия ко всем страждущим, какую бы форму они ни носили. – Майор запустил пальцы в свои темные волосы. – Вы сделали для Союза то, что отказался сделать конгресс. Пригнали санитарную повозку для наших солдат.

– Вы подслушивали у двери! – воскликнула Индия.

– Мне удалось кое-что услышать. Но я не стану извиняться. – Склонив голову и заложив руки за пояс, Коннор предупредил: – Вы поступите глупо, если поддадитесь на уговоры брата.

– Я не стану вытаскивать его отсюда, если вас беспокоит именно это.

– Нет. Я беспокоюсь за вас. – Он поднял глаза. – Не погубите себя из-за него.

– Я перед братом в долгу. – Индию точно прорвало. – Если бы не я, он сделал бы иной выбор. В жилах Мэтта течет кровь Маршаллов. В ней есть морская соль. Долг заставлял его оставаться в Плезант-Хилле – плантация принадлежала семье моей матери.

– Все это объясняет, почему морской капитан одновременно является фермером.

Она кивнула.

– Уинни любил землю. Это был настоящий маленький фермер с грязными ногтями. – Заговорив о том грустном, что таилось в ее душе, Индия испытала облегчение. – Уинни погиб по моей вине. Нам обоим было по одиннадцать лет. Он, – Индия проглотила вставший в горле комок, закрыла глаза, пытаясь справиться со слезами, – боялся воды, не умел плавать. А я умела. Однажды я уговорила его пойти со мной на берег реки. Было жарко. Я бросилась в воду. Завизжала, чтобы заманить его в реку. Моя уловка сработала. – Индия выдержала долгую паузу. – Уинни прыгнул в воду, чтобы «спасти» сестру. Но тут меня укусила в руку водяная змея, и я – я не смогла спасти моего брата.

Он обнял ее, она прильнула к его крепкой, мускулистой руке.

– Коннор, я так и не смогла простить себя. Майор пробормотал нежные слова сочувствия.

Его рука отдавала свое тепло ее плечу, дарила покой. Разговор о юном Уинни очищал душу Индии.

– Вам плохо, мисс Маршалл? Получили плохие известия? – Голос слышался откуда-то сзади.

Она открыла глаза, а Коннор в тот же миг обернулся. Это был один из охранников, с которым Индия подружилась при попытке сделать дыру в заборе. С озабоченным видом он стоял в нескольких футах от них.

– Со мной все в порядке, капрал, – поспешила успокоить его Индия.

Пожилой человек прикоснулся к головному убору и ушел.

– Инди, – Коннор произнес ее детское прозвище, и ей это понравилось. Теперь, когда она раскрыла перед ним свое сердце, между ними образовалась какая-то новая связь. Он выполнил столько ее желаний! – Инди, забудьте о Зике Пейзе. – Лучистые карие глаза смотрели прямо на нее, – Я буду вашим героем.

Улыбка прорвалась сквозь скорбь воспоминаний об Уинни.

Великолепный майор отпустил Индию, его лицо вновь стало невозмутимым.

– Пойдемте посмотрим, чем вы сможете заняться, – сухо сказал он.

Индия не могла сдвинуться с места. Ее сердце трепетало. Заключенные с любопытством смотрели на растерянную женщину. Майор Коннор О'Брайен, самый красивый мужчина из всех живущих на берегах Миссисипи, проявлял интерес к дурнушке, думала она. К старой деве, обнажившей перед ним свою душу. Такое везение не выпадало на долю даже принцессы из сказки об Аладдине!

Абракадабра! Должна ли она откликнуться на этот зов? Она сказала майору, что не станет способствовать незаконному освобождению Мэтта. Абракадабра. Кошмарная дилемма. Она могла спасти Мэтта. Или спасти многих других людей.

Следует ли ей оставаться здесь, чтобы помогать несчастным… и быть рядом с первым молодым человеком, пожелавшим стать ее героем?


Глава 9


Благородство всегда обходится дорого. Коннор подписывал один приказ за другим, передавая деньги для осуществления пожеланий Индии. Он даже себе не признавался, что делать добрые дела очень приятно.

Платить за это в конечном счете придется не долларами. Заместитель начальника тюрьмы знал, что Лоренс, которого ждали примерно через неделю, снесет ему голову. Если у Коннора возникнут неприятности из-за того, что потратил деньги, выделенные конгрессом на содержание пленных, он обратится к высшим властям. Если только ему представится такая возможность. Роско Лоренс был начальником этой тюрьмы и имел право обходиться с подчиненными так, как считал нужным. Вершить военное правосудие своими силами.

Ну и пусть.

Как сказала однажды Индия, сейчас Лоренс отсутствует, зато он, Коннор, находится здесь. Сейчас вершить военное правосудие следовало ему.

Каким бы всесильным ни был майор, он не мог прогнать Индию с острова. По правде говоря, он решил оставить ее, пока это будет возможным. Она была нужна здесь.

Майор шагал по мокрому снегу – зима начала сдавать свои позиции – в сторону бараков. Их было решено превратить в лазарет и изолятор. Заключенные переносили больных в эти строения, несколько человек ремонтировали крышу, небрежно уложенную полгода назад.

Коннор обогнул лазарет и наткнулся на Индию, которая возилась возле курятника.

– Цып-цып-цып.

– Здравствуйте, – он чуть не произнес «непорочная крестьянка», но решил не смущать ее намеком на девственность, – медсестра Маршалл.

Домашняя птица разбежалась, испугавшись его голоса. На землю полетел пух.

Изобразив возмущение, Индия уперлась кулачком в свое крутое бедро, прикрытое серым платьем и белым фартуком. Ее накидка валялась на земле. Под мышкой была зажата книга. Коннор догадался, что это «Тысяча и одна ночь».

Прядь безобразного парика выбилась из старческого пучка. Она сдула волосы, упавшие на глаза.

– Распугав птицу, вы лишили нас куриного супа, – произнесла она надтреснутым голосом пожилой женщины.

– Извините, мэм, – учтиво раскланялся Коннор. – Во искупление моей неосторожности я прикажу местному мяснику прислать вашему повару говяжий бок. И оплачу его из собственного кармана. – Общение с Индией явно сказывалось на нем. – Этим я восстановлю мою репутацию?

Индия растерянно поморгала сквозь очки, поврежденные той ночью в библиотеке.

– Целый говяжий бок? – Это сулило обед и бульон для многих больных. – Сэр, вы с каждой минутой растете в моих глазах.

– В таком случае уважьте меня, мисс Маршалл. Давайте прогуляемся.

Он подобрал накидку, накинул ее на плечи девушки и предложил ей руку.

Они вышли через ворота и направились в безлюдную восточную часть острова. Там он посадил Индию на огромный пень и сел рядом с ней.

– Вы меня удивляете. – Коннор с наслаждением вдыхал свежий запах лаванды. – Вы трудились изо всех сил, наводя порядок в лазарете. Однако под мышкой у вас – книга. Вы меня обманывали? На самом деле вы – книжный червь?

– Я читаю работающим, когда они устраивают перерыв на ленч. – Индия извлекла томик из-под мышки. – Лично я предпочитаю поэзию. Но это – особая книга.

Красная обложка выцвела, но название можно было разобрать. «Тысяча и одна ночь».

– Эту книгу в день моего десятилетия подарил мне двоюродный дедушка.

– Подарок, вижу, пришелся вам по вкусу. Когда я делал обыск в вашей комнате, то полистал этот томик. Многие страницы сильно истрепались.

– Особенно те, где речь идет об Аладдине.

– О вашем литературном герое.

Девушка высунула кончик языка, облизывая верхнюю губу. Коннору это показалось весьма эротичным.

– Я бы покривила душой, сказав, что молодой человек, все помыслы которого посвящены его возлюбленной, меня не заинтриговал. Аладдин был готов на все, лишь бы понравиться принцессе Будур.

Коннор усмехнулся. С языка едва не сорвался вопрос – не желает ли она проверить его преданность?

Движением пальца он поднял ее подбородок, поцеловал в нос. На этом он остановится. Пока. Заниматься с ней любовью он будет лишь тогда, когда она захочет стать его не под влиянием минутного порыва, не ради его очередной уступки.

– Мне, было, показалось, что я начал понимать вас. Но вы тотчас удивили меня, – с любопытством в голосе произнес майор. – Почему вы тратили в Луизиане время на чтение, когда могли принимать кавалеров?

Она покраснела, это было видно, даже невзирая на слой пепла.

– Не смейтесь надо мной.

– Я вовсе не смеюсь. Почему в двадцать четыре года вы не замужем?

– Потому что я была старой гнедой рабочей лошадью среди целого табуна прелестных белых арабских скакунов.

Он снял с нее очки, чтобы полюбоваться темно-синими глазами.

– Арабские скакуны бывают разных оттенков, о чем свидетельствует мой конь Отважный, – улыбнулся Коннор и подумал: «Как бы я хотел оседлать арабского скакуна, вроде вас!» – но вслух произнес: – Неужели вы затерялись в этом табуне?

– У меня есть четыре эффектные сестры. Точнее, их было четверо, пока не умерла Франция. Теперь осталось трое.

– Родные не обращали на вас внимания, потому что одновременно с вами родился драгоценный сын? – предположил Коннор. – Уинни, которому предстояло взять в свои руки управление семейной фермой?

– Да, – вздохнула Индия.

– Однако ваш дядя уделял вам внимание.

– Да. Дядя Омар взял меня под свое крыло. Он уже умер. – Сообщив это будничным тоном, девушка продолжила: – Не думайте, что мне плохо жилось. Возможно, мои родители отдавали предпочтение другим детям. Но у меня были бабушка Мейбл и Персия. Они служили мне опорой. Я всегда нуждалась в похвалах Мэтта.

– По-моему, вы лучше всех, – с чувством сказал майор. – Знайте это. Но вы поведали не всю историю. Когда-то вы были самой лучшей для другого человека. – Пальцы Коннора и Индии переплелись. – Пока чувства Тима Гленни не изменились, он был вашим Аладдином?

– В некотором смысле. Я сильно увлеклась, – призналась она.

Ощутив укол ревности из-за того, что некогда ее сердце принадлежало другому, Коннор одернул себя. В конце концов ему нравилась ее искренность. Индия не хотела приукрашивать себя, сиять искусственным светом.

– Но Тим Гленни разбил ваше сердце, – произнес Коннор, желая знать все.

– Я справилась с моими чувствами, когда он выбрал мою младшую сестру. На самом деле я тогда лучше поняла его. Он был не так уж и хорош. Но Персия любит его, так что могу ли я жаловаться?

– За что вы полюбили его?

– Я его не любила, это было только увлечением. Профан в вопросах любви, я действительно восхищалась Тимом. Говоря о войне, он призывал к сдержанности. Любит поэзию.

Коннор видел таких типов, разглагольствующих на площадях.

– Я помню «Прорыв легкой кавалерии» Теннисона, – заявил он. Совсем недавно Коннор читал это произведение. После своего дня рождения. Во время чаепития Индия упомянула поэму о крымской войне. – Утратив идеалы миролюбия, он вернулся на семейную ферму? – вернулся к разговору о Тиме Коннор.

– Он мог бы управлять ею. – Индия положила книгу на камень. – Но Тим ушел к генералу Бедфорду Форресту.

Коннор, откинув голову назад, громко рассмеялся.

– Ваш миролюбивый поклонник поэзии оказался в подчинении у воинственного неуча. Это забавно. Форрест – самый жестокий генерал в армии Конфедерации. Он возглавляет банду дьяволов.

– Я уже сказала, что разочаровалась в Тиме. – Девушка удивленно улыбнулась. – Коннор… я впервые увидела, как вы смеетесь. Не думала, что вы способны на это. Но мне приятно знать, что я ошибалась.

О'Брайен чувствовал, что они готовы броситься в объятия друг друга.

– Я рад этому, Индия, – сказал он в замешательстве.

– Коннор… вы простите меня за то, что я считала вас жестоким и бездушным?

– Осторожней. Еще немного, и я покажусь себе миролюбивым поклонником поэзии…

Индия, смеясь, положила голову ему на плечо.

– Черт возьми, не представляю вас сидящим в пыльной библиотеке. Уткнувшимся в Китса или Теннисона. Если вы читали «Прорыв легкой кавалерии», это еще не значит, что вы – поклонник поэзии.

– Рад совпадению наших взглядов по этому вопросу.

Она подняла подбородок; ее глаза сверкали; на красивых губах блуждала счастливая улыбка. Все эти недели он хотел видеть перед собой именно такую женщину. Покорную Индию.

Индию, добившуюся от него всех возможных уступок.

Долгожданный момент настал.

Он посадил девушку к себе на колени, обнял, поцеловал страстно и нежно. Она застонала, ее уста дрожали. Его пальцы скользнули под фартук, нашли путь к ее груди. Такой прекрасной. Полной. Нежной.

До встречи с Индией Коннор не был чрезмерно озабочен удовлетворением своих плотских желаний, хотя определенный опыт в этой области имел. Индия отличалась от других женщин. Его влечение к ней было многоплановым. Он ощущал разницу между обыкновенным сексом и праздником любви.

Армейская служба была для Коннора важнее всего. Однако сейчас ему хотелось забыть в обществе соблазнительной Индии о войне.

Девушка, однако, не была готова к следующему шагу. Растрепанная, задыхающаяся, она выскользнула из его объятий.

– Послушайте, герой, – тихо произнесла Индия, – если хотите заказать говяжий бок, нам следует вернуться…

– Вы правы.

Коннор почти обрадовался, что она нашла предлог, чтобы отстраниться от него. Он не мог лишить ее девственности в этом заснеженном месте. Это выглядело бы не слишком романтично.


– Вы нашли покровителя в лице майора О'Брайена.

Опал Лоренс вернулась домой от племянницы, которой все еще нездоровилось. Жена полковника узнала о том, что больные заключенные получили по второй чашке говяжьего бульона. Опал остановила Индию на верхней площадке лестницы. Она ждала ответа.

Не имея под рукой слуховой трубки, женщина протянула Индии лист бумаги и карандаш.

– Мне сказали, что вокруг бараков выставлено оцепление. В одном из них находится изолятор, в другом – лазарет.

– Верно, – утвердительно кивнула головой Индия. Каждое из двух прямоугольных строений вмещало сорок пациентов. Конечно, Опал не обрадуется, услышав то, что Индия должна была сказать. Однако почему бы не сказать правду? А заодно и написать ее.

– Группа пленных южан взяла на себя охрану бараков.

– Если вас так беспокоит распространение болезни, почему вы не боитесь за этих людей? – не унималась Опал.

– Каждый из них уже переболел оспой или получил вакцину, – пояснила Индия.

– Конечно, речь идет о сыворотке, присланной федеральными властями. – Опал поджала губы. – Я огорчена, что распоряжения моего мужа не выполняются. Вам известно, как ревностно Роско экономит государственные средства?

– За счет человеческих жизней?

– За счет пленных сторонников Конфедерации, погубивших немало северян.

В усталых глазах Индии горел вызов.

– Миссис Лоренс, вы выразили вашу позицию. Я поняла вашу точку зрения. Но Санитарная служба направила меня сюда, чтобы я облегчила участь больных. И я не позволю отдельным личностям мешать мне.

– Я напишу Роско. Он с вами расправится, – почти крикнула жена полковника.

– Успеет ли ваше письмо дойти до Вашингтона? Разве ваш муж не вернется на Рок-Айленд через несколько дней?

– Его возвращение откладывается. В министерстве обороны возникли проблемы.

Индия с трудом скрыла вздох облегчения. Она ежедневно искала законный способ вызволить Мэтта из «одиночки». Каждый очередной день давал ей новые шансы сломить упорство майора.

– Пишите ваше письмо, миссис Лоренс. Я жду возможности предъявить обвинения вашему мужу.

– Только посмейте! – Опал, преданная жена, выхватила из рук Индии бумагу и карандаш. – Я жалею о том, что вы приехали сюда. Ввели людей в заблуждение, заставив поверить в вашу доброту.

Жена полковника заспешила вниз.

Индия направилась в свою комнату. Стычка с женой Лоренса не слишком встревожила девушку. Индия знала, что должна успеть уехать отсюда до возвращения полковника. Лед на реке уже трещал – воздух прогрелся настолько, что в саду Опал уже вылезли ростки нарциссов. Скоро река станет судоходной, и Индия сможет избежать рискованного путешествия на поезде через занятую янки территорию.

Однако как может она уехать отсюда? Возможность оказывать помощь несчастным пленным давала Индии внутренний покой. Могла ли она быть уверенной, что после ее отъезда лазарет и изолятор не окажутся закрытыми?

И все же Индия не могла оставаться здесь вечно. Она сделала все, что от нее зависело. Спасла немало жизней. Этим ее возможности исчерпывались. Что касается Мэтта, то его рана на ноге начала заживать. Если бы он хоть немного подышал свежим воздухом, возможно, его голова прояснилась бы. Тогда он, конечно, сообщил бы ей, где находится золото. Ну конечно!

Однако… ужасная боль в груди говорила о том, что, уехав, она будет тосковать по майору.

Поцелуй обжег ей губы. «О, Коннор, ты заставил меня отвернуться от поклонников поэзии», – призналась она себе.

Индия повернулась и пошла к его комнате. Скрипнув дверью, увидела, как он снимает обувь.

– Коннор… – С какой легкостью она стала обращаться к нему по имени! – У меня еще одна просьба.

Он застонал. Провел рукой по своему прекрасному лицу.

– Какая на этот раз?

Она поняла по его тону, что он боится услышать ее ответ.

– Насчет Мэтта. Ему нужен свежий воздух.

– Нет.

Он не изменил своего решения и в последующие дни. Но если Коннор желал стать настоящим Аладдином, он должен был позволить Мэтту подышать весенним воздухом. И его упрямство напомнило Индии о различии между ней и ее героем, ястребом войны.


Глава 10


Индия валилась с ног от усталости. Эта фраза как нельзя лучше передавала состояние девушки после двух недель ее благородной миссии. Она сунула руку под фартук, потерла плечо. Она осматривала барак, выделенный для больных. Слава Богу, Зик помогал ей. Как и Дут Смит, когда ему удавалось убежать от Опал Лоренс. Не последнюю роль играла и племянница Лоренса, оправившаяся от инфлюэнцы.

Хотя доктор практически «не просыхал», больные заняли часть нового помещения, а несколько человек поправились настолько, что уже могли играть в шахматы. Ожидалось прибытие еще двадцати пациентов. Они должны были появиться, как только для них подготовят койки.

– Разрешите помочь вам, – сказала Индия. Она повернулась, чтобы улыбнуться Антуанетте Лоренс. – Мне пригодится лишняя пара рук. Но вы плохо выглядите, моя дорогая. Вы еще не совсем поправились. Возможно, вам следует выпить бульон и немного отдохнуть.

– Со мной все в порядке. Ваше рвение подняло меня с постели.

Индия обвела взглядом помещение и убедилась в том, что мужчины находятся в дальнем конце барака. Значит, она могла говорить, не опасаясь, что они ее услышат.

– Я бы хотела, – сказала она, – чтобы Опал Лоренс последовала вашему примеру.

– Тетушка Опал тайно аплодирует вашим усилиям. Но она боится гнева дяди Роско. И защищает своего мужа.

Женщины расправили простыню, засунули ее края под матрас.

– Дядя Роско, – проговорила блондинка, – не обрадуется вмешательству Санитарной службы. Если я поговорю с ним, он позволит вам продолжить работу. Дядя редко мне отказывает. – Она говорила с уверенностью женщины, сознающей свою власть над мужчиной. В данном случае – над дядей.

Антуанетта взбила подушку.

– Я не позволю дяде сурово обойтись с майором О'Брайеном.

– Давайте помолимся о том, чтобы вы сумели оказать на него влияние.

Если юная мисс Лоренс потерпит поражение, как обойдется полковник со своим подчиненным? Но чем она сама обязана Коннору? Он не уступил ей в отношении Мэтта, однако пошел навстречу во многих других вопросах. Он не был злодеем.

Индия бросила взгляд на блондинку.

– Вас совершенно не беспокоит, как дядя Роско воспримет ваши действия?

– Вовсе нет. Я верчу им, как хочу. В любом случае мне не век жить под его опекой. Я намерена найти себе на этом острове богатого мужа.

Индия невольно рассмеялась, едва не выдав этим смехом свой истинный возраст.

– Юная леди, вы смотрите не в ту сторону. За три года войны южане потеряли свои состояния.

– О, я не имею в виду пленных. Я высматриваю более крупную дичь. То есть О'Брайена.

Индия похолодела, боль сжала ее сердце.

– Думаю, вам не составит труда добиться успеха. Ответьте старой деве, как давно майор О'Брайен ухаживает за вами?

– Мне нужен не нищий солдат, каким бы красивым и мужественным он ни был. Я говорю о его брате Берке.

Индия вздохнула с облегчением. Антуанетта не имела видов на Коннора. Чудесно! У него есть брат. Индия внезапно поняла, как мало ей известно о человеке, которого она целовала каждый вечер.

– Дядя сказал мне, что Берк владеет пароходной компанией, – продолжала девушка. – В нее входят четыре судна, и скоро их будет еще больше. Ему двадцать шесть лет, и он холост.

– Как вы можете быть уверены в том, что Берк О'Брайен подходит вам? – Индия шагнула к следующей койке. – Неужели деньги – это все?

– Деньги помогут мне уехать из Иллинойса. – Антуанетта отвела взгляд. – И в первую очередь – с Рок-Айленда.

Она несчастна. Почему? Она созрела для брака, а армия забрала себе лучших женихов. Антуанетта радостно улыбнулась.

– Скоро здесь появится капитан О'Брайен. Попомните мои слова – я сумею достойно его встретить.

– Желаю удачи.

– Мне не понадобится удача, мисс Маршалл. Он сразу угодит в мои коготки.

Какая самоуверенность! Сначала ревность сдавила сердце Индии, но вслед за облегчением пришло беспокойство. Неопытность мешала Индии разобраться в своих чувствах. «Что значит для меня Коннор?» – спрашивала она себя.

Несомненно, Антуанетта прекрасно разбирается во всем, что касается мужчин, и сумеет объяснить ей ситуацию.

– Были ли вы когда-нибудь действительно увлечены молодым человеком – им самим, а не его деньгами?

– Была ли я увлечена? Будем называть вещи своими именами. Вы имеете в виду физическую страсть? – Блондинка коснулась кончиками пальцев своих губ, напоминавших лепестки азалии. – С меня довольно страстей. Я больше не хочу переживаний. Страсть для меня больше не существует.

«Все ясно. Меня охватила страсть», – пронеслась мысль в обеспокоенном сознании Индии.

– С меня довольно и денег, – заявила Антуанетта, поправляя прическу. – Однако я не огорчусь, если Берк О'Брайен окажется таким же эффектным, как майор.

Желая узнать побольше о красавце майоре, Индия спросила:

– Что говорил вам дядя о Конноре О'Брайене?

– Узнав, что в свои тридцать лет он и гроша ломаного не имеет за душой, я перестала расспрашивать о нем.

«Отлично. Но я даже не знаю, холост ли он», – усмехнулась про себя Индия.

* * *


Антуанетта отвернулась от санитарки. Барак для больных навевал тоску. Девушка с любопытством посмотрела на мисс Маршалл, которая с невозмутимым видом меняла повязку на руке мрачного повстанца. Эта старая дева – святая.

Антуанетта не была святой.

Почему она предложила свою помощь? Похвала Коннора О'Брайена произведет хорошее впечатление на его брата, пароходного барона. Однако ее самоуверенность была напускной. В таком деле, помимо внешней привлекательности и обаяния, ей потребуется кое-что еще.

Красота и обаяние помогли Антуанетте вырваться из отвратительной таверны ее матери, но для обретения свободы она использовала неподходящего человека. Ей пришлось расплачиваться своим телом.

Дядя заставлял ее проделывать разные гадости. Скупой Роско ничего не давал даром.

Любой человек с мозгами – а какой человек, добившийся успеха, не обладает ими? – догадался бы, что она потеряла девственность. Это произошло еще до Роско. Молодая и глупая, она стала жертвой собственной страсти и только позже узнала, что ее любовник женат. Она сказала мисс Маршалл, что никогда больше не совершит такую глупость.

Но ей и не представится подобная возможность. Роско Лоренс никогда не выпустит ее из своих лап. Он с большой неохотой разрешил ей жить в городе. Как ей избавиться от него? Куда она отправится, если Берк О'Брайен не поддастся ее чарам?

И все-таки стоит попытаться. Может быть, Роско отпустит ее.

– Мисс… помогите мне. – Больной закашлялся. – У меня горит лоб. – Эта просьба исходила от уроженца Южной Каролины. Собравшись с силами, он улыбнулся, как идиот, и сказал: – Мэм, вы – само очарование.

Эти слова не произвели на Антуанетту впечатления. Девушка протерла влажной тряпочкой его лоб. Слава Богу, что он нуждается только в этом, подумала она.


Покинув пациента, Индия бросила грязные бинты в прачечную. Внезапно она остановилась – ей сунули в руки букет бумажных цветов.

– Самой хорошенькой девушке с берегов Миссисипи.

– Спасибо, Зик.

Он ткнул пальцем в свою морщинистую щеку.

– Как насчет поцелуя благодарности?

Она поцеловала его, как когда-то целовала покойного дядю Омара. Больные захлопали в ладоши. Похоже, они находили эту сценку трогательной.

– Убирайтесь отсюда!

Этот крик привлек ее внимание к однорукому парню, которого только что принесли в лазарет. Пьяный Ханраан с кожаным фартуком на животе пытался удержать юношу.

– Убирайтесь отсюда! Я не желаю видеть вас и ваши пилы!

Индия сунула цветы обратно в руку Зика и бросилась к кровати. Посмотрев на Ханраана, постаралась успокоить его.

– Вы нервируете пациента.

– Не вмешивайтесь.

Исходивший от него запах перегара мог бы вызвать тошноту даже у хирургов Порт-Гудзона. Зик встал между ними, точно драчливый петух.

– Мисс Индия просила тебя не носить этот кожаный фартук.

Верно. Она потратила много времени, чтобы успокоить пациентов, когда они впервые увидели этот символ ампутации.

– Зик, я сама позабочусь об этом. – Индия улыбнулась. – Спасибо вам за цветы.

В его добрых глазах мелькнуло сомнение. Но, не смея спорить со своей госпожой, Изикил Пейз уступил.

– Снимите этот фартук, доктор Ханраан, – сказала Индия.

– Сударыня, не указывайте, что мне делать.

– Довольно, Ханраан, – сказал вошедший Коннор.

Доктор отступил в сторону. Исполняя распоряжение майора, двое добровольцев-южан стали успокаивать своего разволновавшегося товарища.

Коннор повел Индию к проходу.

– Хотите выпить кофе?

– Выпью, когда закончу заниматься койками. Он бросил хмурый взгляд на уроженца Айовы, который раздавал букетики, то и дело посматривая на Индию.

– Пусть этим займется ваш кавалер.

– Хорошо, Коннор.

Индия благодарила Бога за то, что майор недостаточно богат для Антуанетты. Она кокетливо погрозила ему пальцем.

– Вы несправедливы к нашему драгоценному Зику. Многим нравятся его бумажные букеты.

– Вам, например.

– Да, и мне.

Индия скорее позволила бы отрезать себе язык, чем призналась бы в том, что получает удовольствие от схватки между ее героями. Она еще никогда не оказывалась в центре внимания. Черт возьми, ей это нравилось.

– Будьте терпимы к старику, иначе вы уроните ваше достоинство.

– Так вы хотите кофе или нет?

Коннор направился на кухню. Она последовала за ним. В ноздри им ударили восхитительные запахи свежевыпеченного хлеба, говяжьего бульона и кофе. У двери стоял ящик с яблоками. На полках хранились запасы риса для пудинга, а также овсянка и виски, используемое для наркоза. В клеенчатом мешке хранилась простокваша, от которой отделяли воду, чтобы приготовить деревенский сыр. Это была идея Дута Смита.

Повар вышел во двор, чтобы подбросить угля в печь. Коннор налил кофе в оловянные кружки и с одобрением заметил:

– У вас тут неплохие запасы.

Провизия была закуплена на государственные средства. Впрочем, и жители Рок-Айленда проявили щедрость.

– Женщины не поскупились. И репортер из «Аргуса» оказался неплохим парнем. – Индия с кружкой в руке подошла к столу и села на скамью. – Его статья увеличила поток пожертвований.

– Не верьте в благородство. – Коннор потянулся к своей кружке. – Особенно когда речь идет об Антуанетте Лоренс. Говорят, она большая лицемерка.

– Как и все мы, верно? – невозмутимо отозвалась Индия.

Он подошел к столу и сел рядом с ней. Она почувствовала исходивший от него запах шерсти, дыма и мужской плоти; жар его бедра, проникающий сквозь ее фартук, платье и нательное белье, будоражил кровь.

Он прищурился и, окинув взглядом ее фигуру, прошептал:

– Я разрешил вашему брату подышать свежим воздухом. Он только что вернулся с прогулки.

Она едва не бросилась в объятия своего Аладдина!

– Мне повезло в тот день, когда я встретила вас.

– Кто знает, Кнопка, как долго нам еще будет сопутствовать удача… Я тоже чувствую себя счастливчиком.

Ей понравилось, как он произнес это ее прозвище, хотя сама Индия, возможно, выбрала бы для себя какое-то другое. Впрочем, какая разница, как он ее называет? Важно то, что он проявляет к ней интерес.

Он действительно проявлял интерес.

Индия хотела пойти дальше страстных поцелуев, но не решалась. Однажды она предложила ему свою девственность. А сейчас увидела проблемы, маячившие на горизонте. Девушка понимала, что если однажды прикоснется к этому пламени, то не сможет потом обходиться без него.

Этот огонь следует залить водой.

Не смея посмотреть на красивое лицо Коннора, на его широкие плечи, она спросила:

– Что подумает повар, если, вернувшись, застанет вас прижимающимся к пожилой женщине?

– Я веду себя безрассудно, да? – Он поднял пальцем ее подбородок. – Я не видел вас в восточной ночной рубашке со дня нашего знакомства. Наденьте ее сегодня вечером.

Шелк и грех – о, какой соблазн! Похоже, ее охватил огонь, который не погасить.

– Коннор, я хочу знать кое-что. Вы женаты?

– Да.

Индия с трудом взяла себя в руки. Почему она никогда не задумывалась об этом?

– Я женат на армии, – уточнил он с улыбкой.

– Я… я могла бы догадаться, что вы так скажете.

Он провел кончиком большого пальца по ее подбородку и прошептал:

– Оставьте сегодня вечером ваши волосы распущенными. Мне это нравится. – И обнял ее, привлек к себе.

Охваченная пламенем, она положила руки ему на плечи.

– Если вы желаете…


Дутерономи Смит вышел из двери кухни. Какая гадость! Объятия и поцелуи майора О'Брайена и пожилой санитарки казались ему непристойными.

Все это время он восхищался мисс Маршалл, считал ее такой же доброй и порядочной, какой была его бабушка. Возможно, слухи о том, что так и ведут себя одинокие женщины в обществе мужчин, вполне обоснованны. Просто многие дамы скрывают свою порочность. Что касается майора, то его поведение нельзя оправдать ничем.

– Он – дьявол, – пробормотал Дут.

Сняв перчатки, которыми он прежде так дорожил, капрал бросил их на пол лазарета и вышел во двор.

Изикил Пейз проследовал за ним.

– Что случилось, Смит?

– Твоя подружка развлекается с майором.

– Заткни пасть! – Пейз забрызгал слюной белую бороду.

– Раскрой глаза, старикан. Она совсем не такая, какой кажется.

Пальцы Дута быстро замерзли без перчаток мисс Маршалл. Он направился к телеграфному отделению. Прибыв туда, обратился к служащему с форменной фуражкой на голове:

– Сэр, отправьте донесение в Вашингтон. Полковнику Роско Лоренсу.


У Индии не было настроения облачаться в лиловый шелк.

Вырвавшись из омута поцелуев, она навестила брата. Свежий воздух усилил его стремление к свободе. Мэтт хотел выйти из тюрьмы. Немедленно. Если Индия не вытащит его отсюда, она ему больше не сестра.

Вечером, готовясь лечь в постель, она надела фланелевую ночную рубашку.

– Вы разочаровали меня, – сказал Коннор, увидев ее во фланелевой рубашке, с косой, лежавшей на плече.

Индия убрала со лба прядь волос. Правильно ли она поступает? Теперь она разглядела, что он тщательно побрился, причесал свои темные волосы, снял форменный китель. Ей хотелось засунуть пальцы под его подтяжки, коснуться его волосатой груди. Но к чему это приведет?

– Коннор, я устала. Пожалуйста, оставьте меня. Она ничего не добилась этими словами. Дверной замок громко щелкнул.

– Индия, вы ждали меня.

Она прошла к окну. Пробормотала:

– Вы слишком хороши для меня.

Его босые ноги касались пола почти бесшумно, но она ощутила жар его тела, прежде чем он прижался грудью к ее спине. Приблизив губы к ее уху, он согрел его своим дыханием. По спине Индии побежали мурашки.

– Почему вы решили, что я слишком хорош? Вы ведь не проверили это…

Она не могла говорить, не могла двигаться. Рука Коннора подняла ее ночную рубашку, коснулась ее груди. Лаская нежный сосок, Коннор прижался к ее ягодицам.

Она повернулась к нему лицом. Оконная рама впилась ей в спину. Индия уперлась ладонями в грудь Коннора. Любуясь его карими глазами, она безмолвно умоляла понять ее.

– Вам будет легче дать бой полковнику, если мы не… – Как определить их отношения? – Если мы не станем…

– Тсс. Вы слишком много говорите.

Он припал губами к ее устам, снова заставив потерять голову.

Когда он позволил ей перевести дыхание, она дала себе слово проявить твердость.

– Мы должны остановить это безумие. Мы обречены. Не создавайте дополнительных проблем. Пожалуйста, уйдите. И больше не приходите в мою комнату.

Коннор уперся одной рукой в стену, а другой – в оконный переплет. Он не выпустил Индию из плена.

– Почему вы хмуритесь? Я позволил Маршаллу подышать свежим воздухом.

– Я устала. Очень устала. – Ей представлялась прекрасная возможность похлопотать за брата. – Я была бы счастлива, если бы вы освободили Мэтта. Из гуманных соображений. Это возможно. Я знаю, что это возможно. Сейчас власть в ваших руках.

– Индия, – выдавил Коннор, – больше уступок не будет.

Она не желала сдаваться.

– Почему бы вам не простить Мэтта? Он нужен дома, поэтому никогда больше не вернется в армию Конфедерации. Вы избавитесь от смутьяна.

– Вы ничего не добьетесь. Во всяком случае, сейчас. Вы разожгли во мне огонь, который необходимо погасить. – Он коснулся ее шеи. – Будь проклята эта страсть!

Трепет, который он пробудил в ней, был почти невыносимым.

– Я не могу. – Она придумала только одну отговорку, которая могла бы дать ей передышку. – Я хочу с вами поговорить. Я совсем не знаю вас, хотя вам известно обо мне даже слишком много. Расскажите о себе.

– Не сейчас.

– Я даже не уверена в том, что вы не женаты. – Ее взгляд переместился с его лица к широкому плечу, потом опустился к волосатой руке. «Господи, только бы не смотреть на Коннора, иначе я брошусь в его объятия», – подумала Индия и, чтобы хоть как-то выиграть время, произнесла: – Я бы хотела узнать о вас побольше.

Он поднял двумя пальцами ее подбородок.

– Вы не знали обо мне ничего, когда хотели подарить мне свою девственность. Почему сейчас это так важно?

– Тогда я просто потеряла голову.

Она рассматривала маленькую отметинку у него на лбу. Интересно, в каком возрасте он переболел оспой?

– С момента нашего знакомства прошло несколько недель, и мне кажется, я имею право узнать побольше о моем герое.

Коннор выпрямился, опустил руки. Взглянул на нее недоверчиво.

– Что вы хотите на этот раз?

– Получить информацию.

С трудом оторвав от него взгляд, она сделала несколько шагов и взяла на руки Эмили – кошка, как обычно, лежала на сумке с вязаньем. Эмили ласково замурлыкала.

– Я знаю, что вы военный человек до мозга костей. Вы родом из Мемфиса. Вы переболели оспой. У вас есть брат, который владеет несколькими пароходами. И у вас были небольшие неприятности в Геттисберге.

– Небольшие неприятности? – Гримаса боли исказила его красивое мужественное лицо. – Вряд ли их можно назвать небольшими. Не забывайте об этом.

– Я не забываю. – Она заставила себя улыбнуться. – Расскажите мне о себе, о вашей семье, о том, что вам нравится или вызывает у вас неприязнь.

– Вы говорите так, словно что-то замышляете. Например, отправиться к моим родным, чтобы познакомиться с ними.

– Я бы очень хотела познакомиться с вашей семьей.

Его лицо побледнело.

– Пока что речь не шла о браке.

Почему бы не назвать вещи своими именами? Прежде ей ни на минуту не приходило в голову, что все происходящее – прелюдия к чему-то большему. Но она не была бы женщиной, если бы в глубине души не надеялась на чудо. В конце концов ей еще не представлялся такой шанс.

Конечно, она не могла сравниться с Антуанеттой и Персией в искусстве соблазнения. Однако Индия интуитивно чувствовала, что Коннор при всей его верности армии разительно отличался от Тима Гленни. Она шагнула к нему, коснулась кончиком пальца интригующей щербинки.

– Вы хотели быть моим героем, и я разрешаю вам стать им. Что скажете?

Коннор, отступив на шаг, запустил пальцы в свои темные волосы.

– Индия, вы хотите вступить в брак?

Это было бы настоящим чудом. Если бы только мир был другим. Если бы два человека могли прикоснуться к старинной лампе и вызвать джинна, который положил бы конец войне. И превратил бы Коннора в голубя мира. Позволил бы им свить уютное гнездышко, в котором они ворковали бы в ожидании потомства.

Индия отвела взгляд от растерянного Коннора. Посмотрела на бумажные цветы, на томик «Тысячи и одной ночи». Джинны появляются только на этих страницах, а не в Иллинойсе, охваченном гражданской войной. И они не приходят к некрасивым старым девам. Ее избранник не овладеет ею на волшебном ковре.

Как ей сохранить свое достоинство?


Глава 11


Прижатый к стене Коннор почувствовал, как кровь отхлынула от его лица.

– Индия, Господи, вы забыли то, что я говорил вам? Я обвенчан с армией.

Не успев закрыть рот, он понял, какую боль причинил ей, и пожалел об этом. Осознал, что упоминание о браке оставит рану и в его сердце.

Она молча повернулась к нему спиной. Он еще не встречал более мужественной женщины. Ее отваги хватило бы на целый батальон. Эти женские плечи несли бремя вины. Она считала себя повинной в бессмысленном геройстве Уинни.

– Извините, Индия. За все.

Ему не требовалось знать историю ее жизни, чтобы понять: она тоже много страдала, редко слышала ласковое слово, не получала той доли любви, которой заслуживала.

– Индия…

Он прижал ее к себе и вдохнул запах лаванды, уже не пробуждавший в нем воспоминаний о тете. Отныне лаванда будет напоминать ему только об Индии.

Он взял кошку из рук девушки и опустил ее на пол.

– Если бы я захотел вступить в брак, я бы выбрал такую женщину, как вы. Но мне не нужна жена. Война еще не закончилась, и я не желаю сделать кого-то вдовой.

– Вы не должны идти на попятный.

Она подняла голову. В глазах ее томилась печаль. Коннор пожалел о том, что не может сделать ее счастливой.

Обнадеживать Индию было бы подлостью.

– Когда мятеж будет подавлен, меня отправят Бог знает куда. Возможно, в пограничный форт или еще куда-нибудь.

Как он мог открыть ей свою душу? Он был не в силах разобраться в собственных чувствах. Не мог объяснить свое отношение к браку. Он мог подвести эту женщину. Причинить ей боль, которую познала Джорджия Морган.

– Индия, пожалуйста, выслушайте меня. Такая жизнь – не для женщины. Вам не стоит связывать свою судьбу с солдатом.

– Почему вы так уверены в том, что Союз победит? – с вызовом произнесла она.

Коннор не желал обсуждать эту тему, но ее вопрос напомнил ему о том, что они принадлежат к разным лагерям. Однако сейчас…

– Дорогая, вы заслуживаете человека, который даст вам уютный дом и много детей.

– Жаль, что Зик старше моей бабушки. Иначе он не дал бы вам шанса произнести свою заключительную речь.

Зик. Не в первый раз за этот вечер Коннор посмотрел на украшавшие спальню Индии цветы. Чтоб они завяли! Конечно, глупо ревновать ее к старику, которому к началу века уже исполнилось десять лет.

Тем не менее пальцы Коннора с силой сжали плечи Индии.

– Оставьте в покое этого убогого старца. Вы заслуживаете лучшего. Найдите какого-нибудь достойного человека, который превратит ваши мечты в реальность.

Последнюю фразу Коннор произнес, преодолевая душевную боль.

Индия отошла к кровати, возле которой на тумбочке лежала «Тысяча и одна ночь». Рассеянно полистала книгу.

– Я всего лишь попросила рассказать историю вашей жизни, – бесстрастным тоном напомнила она. – Я не вешалась вам на шею.

– Близкое знакомство ведет к тому, что является вашей целью.

– Нет уж, извините. – Она откинула косу за спину. Положила руку на свое крутое бедро. – Я не отрицаю, что меня разбирает любопытство. Возможно, я сказала что-то такое, что вы могли истолковать превратно. Возможно, я не пользуюсь большим успехом у мужчин – милейший Зик является исключением, – но я не стремлюсь продеть кольцо через ваш нос.

Зик! Снова Зик. Хоть бы этот старик споткнулся о собственную бороду и свалился в реку, столь же древнюю, как он сам. Нет, пусть он лучше упадет на свои ножницы.

– Я не выйду за янки, даже если он родился на юге, – заявила она.

– Но это неразумно, Индия. Конечно, вы храните верность южанам, но не можете же вы ненавидеть меня за цвет моей формы…

– Я думала, вы поняли, что я ненавижу любую форму и все, что за ней стоит. – Она окинула его холодным взглядом. – Вы ошибаетесь. Менее всего я хотела бы привезти в Плезант-Хилл такого человека, как вы.

Он наконец понял, что вовсе не причинил ей боли. А не пытается ли она отстоять свое достоинство?

– По правде говоря, Коннор, вы мне даже не нравитесь.

Странное чувство охватило Коннора. Его отвергали! Фитц О'Брайен позаботился о том, чтобы его внуки прошли обучение у лучших куртизанок Миссисипи. Коннор соблазнил немало женщин, однако сексуальные потребности не имели над ним власти – большое достоинство для военного, – пока он не встретил мнимую санитарку, влечение к которой заставляло его рисковать карьерой и страдать от неудовлетворенной страсти.

Ее отказ причинил ему боль. Индия волновала Коннора, пробуждала в нем неистовое желание проникнуть в ее тело. Эта потребность не зависела от того, нравится он ей или нет.

– Вы выглядите так, словно проглотили муху. – Ее черная бровь взлетела вверх. – Кажется, эффектный майор впервые получил отказ от дурнушки, замучившей его своими требованиями.

– Вы не дурнушка.

– Время для лести уже миновало, – ответила она. – Черта проведена, и я не переступлю ее снова.

«Переступишь», – Коннор мысленно бросил ей вызов. Он справился с неистовым желанием заключить ее в свои объятия. Ему хотелось расплести ее косу, погладить пряди цвета воронова крыла, увидеть, как рассыпаются по плечам ее волосы. Коснуться смуглой щеки и… сделать нечто большее. Тогда он понравится ей! Понравится, черт возьми. И тогда она никогда не заговорит с ним о другом мужчине – тем более о беззубом сумасшедшем с белой бородой до пояса.

Внезапно разница между ними стала совершенно очевидной и понятной, как воскресная проповедь. Пейза не надо было насиловать, чтобы он стал героем. Могла ли Индия восхищаться солдатом, проявившим милосердие лишь после того, как ему выкрутили руки? Солдатом, не умевшим вырезать цветы из бумаги?

Он не мог быть другим. Ему оставалось только отступить.

Словно прочитав его мысли, Индия сказала:

– Уходите, Коннор. Уходите к себе в комнату. – Она посмотрела на него так, точно он был какой-нибудь букашкой. – Я тоже скоро исчезну. Исчезну из этого дома. С этого острова.

– А как же ваш брат, ваш лазарет?

– Мое дело не умрет. Зик, Антуанетта и Дут продолжат его. Что касается моего брата, то он – Маршалл. Он способен позаботиться о себе.

– Инди, я…

Он попытался погладить ее по щеке, но она отбросила его руку и сказала:

– Держитесь на расстоянии, и я буду делать то же самое. Прощайте, Коннор. Помните: я ценю то, что вы все-таки сделали во имя гуманности.

Слова эти прозвучали как весьма сомнительная похвала, но и они доставили Коннору некоторое удовлетворение.

– Значит, вам хоть что-то во мне нравится.

– Не набивайтесь на комплименты. И не забудьте закрыть за собой дверь. – Сжав кулаки, она добавила с раздражением в голосе: – Если наши пути пересекутся еще раз, не называйте меня «Инди». Так называют меня только те, кого я люблю.

– Как вам будет угодно.

Он ушел. Остановившись у двери своей комнаты, Коннор прислушался. Из спальни Индии не доносилось ни звука. Девушка не всхлипывала, не плакала.

Могла бы хоть немножко всплакнуть… Так нет же. Конечно, Индия Маршалл не из тех, кто устраивает истерики. Она обладала именно теми качествами, которыми Коннор восхищался. Решительная и целеустремленная, она никогда не сдавалась. Все эти качества отсутствовали у его обожаемой матери, но ими обладали его тетушки. Включая остроту язычка. Индия и тетя Феб были в чем-то похожи, хотя Индия порой бывала жестка.

– Болван, – пробормотал Коннор, уткнувшись лбом в стену. Он вдруг понял, как одинок был все эти годы. – Тетушки полюбили бы ее. Я буду скучать по ней. Очень.

Должен ли он предпринять попытку примирения? Нет. В конечном счете полный разрыв окажется лучшим выходом. Но если она уедет с горечью в душе, он всегда будет сожалеть об этом. Ему хотелось, чтобы она запомнила не только их споры. Какой подарок он может преподнести ей на память?

Внезапно его осенило.

Надев мундир и сапоги, он отправился в свой кабинет. Усевшись за исцарапанный стол, плеснул в стакан немного виски. Графин остался открытым. Момент был самым подходящим для того, чтобы отведать чистейшего продукта из Кентукки. Коннор взял перо и бумагу. Ему понадобилось меньше пяти минут, чтобы составить помилование для капитана Мэтьюза Маршалла.

– Майор, надо потолковать.

– Сержант Пейз, по-моему, тебе следует сейчас дрыхнуть без задних ног, чтобы хорошо выглядеть завтра. – Пытаясь подавить вспышку гнева, Коннор поднялся из-за стола. – Что тебе угодно?

– Я насчет мисс Инди. – Беззубая физиономия Пейза искривилась в гримасе. – Ты любезничаешь с моей девушкой.

«С его девушкой? Черт возьми!» – возмутился Коннор.

– Где ты об этом услышал?

– Какая разница, где? Услышал, и все тут. – Пейз подошел к майору; борода старика покачивалась из стороны в сторону, как старая драная мочалка. – Она будет моей. Она подтвердила это поцелуем.

– Что?!

– Она меня поцеловала, – прошамкал старик. – На моей родине это считается обещанием.

Коннор не мог представить себе Индию, целующую этого старого козла.

– По-моему, в твоем возрасте неприлично сочинять о дамах небылицы.

– Выходит, по-твоему, я – лжец? – Лицо Пейза стало красным, как пожарная цистерна. Он сжал кулаки. – Вот увидишь, я на ней женюсь.

Если бы Пейз не был таким нахальным, Коннор отнесся бы к происходящему с юмором.

– Ложись в постель, старый бедолага. Тебе не помешает подкопить закваски.

– Закваски? – взревел Пейз. – Да во мне ее больше, чем в десятерых мальчишках вроде тебя.

Хоть ты здесь и начальник, все равно против меня ты молокосос.

– Не мечтай о мисс Маршалл. Лучше займись изготовлением бумажных цветов.

– Нечего тебе губы раскатывать. И не стыдно волочиться за пожилой дамой? Она почти моя ровесница. К тому же я готов повести ее к алтарю.

Подходящее время для разговора о браке и благородных намерениях. Донесшийся с реки треск льда заглушил стон Коннора. Однако ничто не заглушит стонов сердца. Коннор уже собрался выставить за дверь пылкого поклонника Индии, как вдруг вспомнил о том, что ей нет дела до запутавшегося в собственных чувствах майора. Какое он имеет право ждать чего-то?

Пейз погрозил кулаком.

– Послушай, молокосос. Не думай, будто я лгу насчет слухов. Вас видели. Меры приняты.

У Коннора сжалось сердце. Похоже, Пейз сказал правду.

– Роско Лоренс уже получил телеграмму. Он знает, что ты подбираешься к женщине, которая, естественно, не в силах устоять перед смазливым юнцом.

Впрочем, Коннор был рад тому, что Индия собиралась уезжать. Он не хотел, чтобы она стала жертвой Лоренса.

– Вон отсюда! Это приказ! – рявкнул майор.

– Пошел к черту!

Пейз размахнулся и заехал своим кулаком, украшенным пигментными пятнами, прямо в нос Кон-нору. Неплохой удар для старика. Пролетев по инерции несколько метров, ветеран наткнулся на стол. Графин с виски закачался, жидкость пролилась на бумагу.

Прежде чем Коннор успел прийти в себя, Пейз снова атаковал его. Тощая нога стремительно взлетела вверх. Ботинок врезался в пах Коннора. Майор взвыл от боли. Ему почудилось, что в него угодило пушечное ядро.

– Это пойдет тебе на пользу, – услышал Коннор, теряя сознание.


На рассвете Индия оделась, съела немного каши и совершила свой последний осмотр лазарета. Потом отправилась в штрафной барак. Охранник без возражений пропустил ее в камеру Мэтта. Она могла бы поблагодарить Коннора за отданный им приказ, но не поблагодарила. Ей не хотелось выражать майору свою признательность.

Ее брат приподнялся.

– Не ждал тебя в такую рань.

– Будь готов к любым неожиданностям. – Ей стало жарко, и она сбросила накидку. – Я должна тебе кое-что сказать, так что не перебивай меня. Недавно ты обвинил меня в том, что я набиваюсь на похвалу. Но такова роль, которую я себе выбрала. У каждого из нас своя роль. Ты должен возглавить семью в отсутствие папы. – Немного помолчав, она продолжала: – Когда ты решил, что майор О'Брайен забрался мне под юбку, ты был готов сражаться за мою честь. Пришло время сделать это. Ты должен…

– Ты хочешь, чтобы я убил его?

– Я попросила тебя не перебивать меня. – Она перевела дыхание. – Сейчас на карту поставлена не честь семьи Маршаллов. Речь идет о ее выживании. Сегодня я покидаю Рок-Айленд. Одна. Ты должен сказать мне, где папа спрятал деньги.

– Ты хочешь уехать сама? Раньше ты никогда не предавала меня.

Уже много лет Индия не видела на лице Мэтта такого детского разочарования. Ей не хотелось предавать его, но она должна была так поступить.

– Я не могу добиться твоего легального освобождения. И я не стану соучастницей побега, который поставит под угрозу твою жизнь.

– Ты поссорилась с майором, – произнес Мэтт. Похоже, его больше беспокоили проблемы сестры, нежели ее предательство.

– Наши пути разошлись.

– Мне жаль, Инди. – Голос Мэтта прозвучал тихо, искренне. – Я понимаю, что он много значит для тебя.

– Это так очевидно?

– Боюсь, что да. – Потянув за собой цепи, Мэтт покинул нары и поднял свои скованные руки, чтобы неуклюже прикоснуться к лицу сестры. – Я был для тебя не самым лучшим братом, Инди, извини меня за это. Я действительно люблю тебя, сестренка.

– Правда? – растерянно спросила она.

– Конечно. Ты моя сестра. И очень хорошая.

– Я никогда не думала, что услышу это от тебя, Мэтти.

– Наверно, ты страдала из-за того, что все обожали твоего брата-близнеца. Даже когда он оказался в могиле.

Какая-то часть Индии умерла вместе с Уинни. Исповедовавшись перед Коннором, она испытала облегчение, однако не могла спокойно обсуждать эту тему с единственным человеком, который никогда ее не простит.

– Не будем говорить об Уинни.

– Я бы хотел этого. Тогда ты стала бы счастливей. – Мэтт прижался щекой к макушке Индии, и она заметила, что из ее парика выпала шпилька. – Если тебе требуется плечо, на котором можно поплакать, твой большой брат находится рядом.

– Ты знаешь, что я никогда не плачу.

– Ты не проливаешь слез. Но твоя душа плачет. Со дня гибели Уинни.

– Перестань мучить меня этим.

– Ты заблуждаешься относительно меня, милая Инди. Я изменился. Пока я находился за этими стенами, у меня было время подумать. Пересмотреть многое. Ты невиновна в смерти Уинни. Ты пыталась спасти его. Понимаю, что причинял тебе много страданий все эти годы, но я прошу простить меня. Как ты думаешь, твое великодушное сердце сумеет простить негодяя?

Индия пытливо посмотрела в глаза Мэтта. Она всегда умела распознать его притворство. Сейчас он говорил искренне. Давая ему время осознать ее слова, она медленно прошептала:

– Я прощаю тебя. Я люблю тебя, большой брат. Если она не может заполучить Коннора, то у нее есть брат. Это смягчало боль.

Он улыбнулся, наклонил голову, чтобы поцеловать ее в щеку. Это был ласковый поцелуй любящего брата.

– Я всегда буду благодарить Бога за то, что у меня есть ты. Даже если ты уедешь без меня.

– Я не могу взять тебя с собой, Мэтти. Я бы сделала это, если бы могла.

– Знаю, что сделала бы, милая сестренка. Такое нелегко пережить, но я верю тебе.

– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы облегчить твою участь. Повар из лазарета обещал приносить еду в штрафной барак, и…

– Со мной все будет в порядке. Честное слово. Инди, я хочу узнать кое-что о тебе. Что у тебя произошло с майором?

Она уткнулась лицом в его исхудавшую грудь.

– Он решил, что я хочу женить его на себе. Мой опыт общения с мужчинами так невелик, что я сама не знала, чего добиваюсь. Сейчас мне больно, я буду скучать по майору.

– Ты влюблена.

Эти слова прозвучали, точно раскат грома.

– Точнее, меня сжигает страсть. Слишком многое отделяет нас от любви. Мы живем в страшное время, и обстоятельства губят личную жизнь. Он рвется в бой. По правде говоря, я хочу иметь мужа, детей, читать стихи при зажженных свечах.

К несчастью, слова Коннора о браке породили в ее буйном воображении неуместные картины. Она размечталась о блаженстве, с такой легкостью обретенном ее сестрами.

– Война на дворе или мир, в любом случае Коннор видит во мне только легкую добычу. Для того, чтобы возникло что-то другое, требуется вмешательство волшебной лампы. Мэтт поцеловал ее в макушку.

– Наивное создание, тебе следует кое-что понять. Любовь наталкивается на препятствия, которые нельзя обойти. Ты должна решать свои проблемы так, как это делали Оноре и я.

– Твоя любовь действительно преодолела все трудности. Вам не потребовался джинн.

– Это произошло потому, что мы никогда не бросали друг друга.

– Вас связывает настоящая любовь. Восхищение и уважение. Каждый из вас считался с мнением другого. Ты отдал бы жизнь за Оноре, а она – за тебя. У Коннора нет ко мне таких чувств… – Индия осеклась, потом продолжила: – Боюсь, он представлял для меня большую ценность, чем я – для него.

– Не забывай о наших родителях. Европе не нравилось, что ее муж уходит в море, а он не приспособился к жизни на суше, но они научились уступать друг другу.

– Тут есть пища для размышлений. Но мы – не они.

– Послушай, Инди. Дай О'Брайену шанс. Он может удивить тебя. Возможно, счастье еще улыбнется тебе.

Конечно. Он прав. Ей еще повезет с Коннором. Повезет, прежде чем успеет закатиться солнце.

– Ты должна следовать велениям твоего сердца. – Мэтт немного помолчал. – А я должен следовать велениям моего. – Он снова замолчал, на сей раз надолго. – Деньги находятся в Натчезе. Они зарыты в погребе у Китай.

– В августе прошлого года янки захватили плантацию Уайт-Пост, – проговорила Индия. – Армия Союза захватила наши деньги.

– Вряд ли негодяи разрыли погреб.

– Мы можем только молиться.

– В любом случае ты должна выяснить это. Съезди туда, сестренка. – Он молодцевато отсалютовал ей. – Еще увидимся… когда-нибудь.

– Спасибо тебе. Огромное тебе спасибо.

– Мне следовало сказать тебе все, когда ты пришла сюда в первый раз.

– Я благодарю тебя не за сведения о деньгах. Я благодарю тебя за то, что ты – тот брат, какого я всегда хотела иметь.

– Ерунда. Собирай свои вещи. – Мэтт подмигнул ей. – У тебя все наладится с майором. Я это чувствую. Однажды ты выглянешь в окно в Плезант-Хилл и увидишь его на дороге.

– Скорее Миссисипи потечет вспять. – Индия набросила на свои плечи накидку, поправила очки. – Я должна успеть на поезд.

– До скорого свидания.

До скорого свидания? Что это значит? Наверно, Мэтт верит в скорое окончание войны. Если бы только он оказался прав!

Сейчас ей следует уехать как можно дальше от Коннора. Забыть его, смириться с этим.

– Абракадабра.

– Что еще, Мэтти?

– Окажи мне одну услугу перед уходом. Отомкни эти кандалы. У меня затекли руки, Инди.

Его запястья покраснели, распухли. Она поняла, что не может оставить его в таком положении. Достала шпильку из парика, вставила ее в замок и освободила руки брата.

– Обещай мне кое-что, Мэтт. Когда придет охранник, веди себя так, будто ты по-прежнему скован.

– Обещаю.


Глава 12


Индия вернулась в особняк Лоренса, грустя из-за потери майора, однако дух ее обрел новую силу. Она не стала собирать вещи.

Надеясь, что парик не съехал набок, Индия уселась на старый диван Опал. Она только что провела в дом трех нежданных посетителей. К Коннору приехали две тетушки и лысый толстяк с золотым кольцом в ухе.

Тесса О'Брайен и ее странный спутник, Юджин Джиннингс, расположились на диване в гостиной. Рыжеволосая Феб О'Брайен сидела справа от мужчины в кресле-качалке. Индия, ожидавшая прибытия Берка О'Брайена, не рассчитывала увидеть родственниц майора.

Она не обнаруживала семейного сходства между О'Брайенами. Феб была сухопарой, подтянутой, с серыми глазами и жидкими волосами, стянутыми в узел на макушке. Голубоглазая круглолицая Тесса, напротив, напоминала наливное яблочко.

Что касается Юджина, то он сидел, сложив руки на большом животе. Смуглый и лысый, он напоминал покойного дядю Омара. На самом деле он был двоюродным дедом, которого семья во время его визитов прятала от своих франсисвиллских соседей, чтобы они не узнали, что Европа, любимая дочь Мейбл Мэтьюз, смешала свою английскую кровь с кровью смуглого мореплавателя Уинстона Маршалла-старшего, называвшего себя «черным голландцем».

– Где Коннор? – спросила тетя-яблочко. – Нам безумно хочется увидеть его.

Тощая, как метла, дама, сидевшая в кресле-качалке, похоже, не разделяла этого энтузиазма, однако и она хотела знать, где находится ее племянник.

– Я не знаю, где сейчас майор, – ответила Индия голосом пожилой женщины. – Миссис Лоренс и капрал Смит также отсутствуют.

– Кто вы такая?

– Мисс Индия Маршалл, сотрудница Санитарной службы.

– Вы находились здесь в день рождения Коннора? – Тесса подалась вперед, и Индия уловила аромат лавандовой воды. – Вы можете рассказать нам, что произошло?

Теряясь в догадках относительно того, почему эта дата имела какое-то особое значение, помимо очевидного, Индия усомнилась в том, что их обрадует полный отчет об этом дне, в конце которого он приказал ей раздеться.

– Миссис Лоренс угощала нас печеньем и маленькими сандвичами.

– Он познакомился с молодой дамой? – спросила Тесса.

– Нет. Только с пожилой. – Индия указала на себя. – Со мной.

Тесса ахнула. Толстяк с кольцом в ухе заерзал. Феб напоминала сейчас кошку, которая только что съела канарейку.

– Вы уверены, что он не познакомился с какой-то другой дамой? – нервно спросила Тесса.

– Не беспокойся, Тесса. Он встретил свою будущую жену. – С каждым словом тенор Юджина звучал все более уверенно. – Четырнадцатого марта мисс Маршалл не отслеживала каждый шаг Коннора. Она не в курсе.

– Впрочем… Я кое-что вспомнила, – оживилась Индия. – Он действительно встретил еще одного человека. Антуанетту Лоренс. Племянницу начальника лагеря.

– Расскажите нам о мисс Лоренс, – попросила Тесса. – Она красивая, талантливая? Хорошая ли хозяйка? Она умеет вязать и вышивать? Предпочитает готовить на сале или масле?

Что на уме у этой троицы? Скользнув взглядом по драгоценностям самоуверенного араба и строгому костюму Феб, Индия уставилась на круглое живое лицо Тессы, решив, что эта тетушка подумывает о женитьбе майора. Славное знакомство.

– Я понятия не имею о том, насколько домовита мисс Лоренс, но знаю, что она – певица. И весьма хорошая, как мне говорили. Кроме того, могу засвидетельствовать, что она старательно ухаживает за больными.

Должна ли она сидеть сложа руки и безучастно смотреть, как они отдадут ее героя ненавистной алчной блондинке? Бывшего героя, поправила себя Индия. В любом случае мисс Лоренс была далеко не безупречной.

– А еще она питает слабость к вину из бузины.

– Я тоже не прочь пропустить рюмку. Сделав это признание, Тесса усмехнулась.

Расстроенная Индия не поняла, что усмешка вызвана появлением Эмили, которая прыгнула на колени к Юджину и принялась царапать коготками его брюхо.

– Мисс Лоренс отвечает всем требованиям! – выпалила Тесса, ликуя, как дебютантка во время своего первого котильона. – Она – то, что надо. Ухаживание уже началось? Феб поджала губы.

Индия почувствовала, что ее губы тоже сжались. Она проговорила:

– По-моему, ее не вдохновляет перспектива растить детей в пограничном форте, по соседству с воинственными индейцами.

– Господи, – сказала Тесса.

– Но она думает о браке. – Точнее, о деньгах Берка. – Где ваш другой племянник?

Феб тотчас качнулась в кресле.

– Какой именно?

Значит, Берк – не единственный брат Коннора. Сколько их у майора? Интересуясь в первую очередь пароходным магнатом, который мог бы увезти отсюда Антуанетту, Индия не стала выяснять количество братьев.

– Я имею в виду мистера Берка О'Брайена.

– Берк присоединится к нам, как только «Дельта стар» сможет приплыть сюда.

– Думаю, лед сойдет скоро. Это должно обрадовать Антуанетту. Вы не знакомы с мисс Лоренс? – Услышав отрицательные ответы, Индия спросила: – Могу я поинтересоваться, почему вы надеетесь женить на ней майора?

Тетушки и араб переглянулись.

– А вы ничего не скажете нашему племяннику?

– Не бойтесь. Я уезжаю дневным поездом. – Индия сдвинула на лоб очки. – Я никому ничего не скажу.

Успокоившись, Тесса призналась:

– Коннор познакомился в день рождения со своей будущей женой.

– Тесса!

– Помолчи, Феб.

– Тесса! Еще одно слово, и санитары увезут тебя в психушку.

– Господи, ты напрасно волнуешься. Я чувствую, что мы можем поделиться с мисс Маршалл нашей маленькой тайной.

Четыре пары глаз, включая кошачьи, уставились на мнимую санитарку, определяя, достойна ли она доверия.

– Она напоминает мне нашу дорогую покойную матушку.

Возмущенная сравнением с умершей бабушкой Коннора, Индия все же заверила женщин:

– Я никогда не сплетничаю.

– Замечательно. – Полная тетя на секунду засмеялась, затем продолжала: – Я знала, что все сложится именно так. – Она проворковала, обращаясь к мужчине: – Твоя магия действует великолепно, Джинн.

Тот кивнул, сверкнув золотым кольцом.

– Твое желание – закон для меня. Господи! Это совсем не дядя Омар. Даже в современной одежде гость скорее напоминал пажа из сказки об Аладдине. Индии показалось, что ее перенесли в древнюю легенду. Ей пришлось ущипнуть себя, чтобы поверить в реальность происходящего.

Однако в любом случае она – не принцесса Будур.

– Вы читали «Тысячу и одну ночь»?

– О да, конечно. – Синие глаза Тессы заблестели. – Больше всего я люблю сказку об Аладдине.

Ну конечно. Индии тоже нравилась эта история, но ей и в голову не приходило, что там идет речь о чем-то реальном.

– Коннор О'Брайен не собирается жениться. Он утверждает, что женат на армии Союза.

– Чепуха, – заявила Феб. – Место этого парня – в торговой компании «Фитц и сын». Господь проследит за тем, чтобы он образумился и взял бразды правления в свои руки, пока отец еще жив.

«Фитц и сын»? Отец? У этих женщин еще есть отец? Где родители Коннора?

– Майор никогда не упоминал при мне о компании «Фитц и сын».

– Значит, вы знакомы с ним не очень близко. – Лицо Тессы оставалось невозмутимым. – Занявшись семейным бизнесом, он женится на прекрасной женщине вроде нашей дорогой покойной матушки.

Неужели все это действительно происходит? Просто невозможно поверить.

– Правда, магия работает потрясающе, мой дорогой Джинн? – выпалила Тесса.

Если двойник дяди Омара действительно умеет творить чудеса, почему он не использует этот дар во благо? Например, чтобы принести мир на эту землю. Впрочем, мир, установленный родившимися на юге янки, не сулил бы ничего хорошего Маршаллам из Луизианы, которым и так уже довелось хлебнуть лиха. Пусть уж лучше Юджин забавляется своими романтическими фокусами.

– Вас ждет серьезная схватка, мистер Джиннингс. Майор – не из тех людей, которыми легко управлять.

– Верно. – Юджин улыбнулся. Золотой зуб сверкнул, как за минуту до того кольцо в ухе. – Не беспокойтесь. Моя госпожа пожелала, чтобы он встретил в этот день свою будущую жену, и магия сработала.

Неудивительно, что Коннор не хотел рассказывать о своей семье. Его тетя Тесса и ее «джинн» были первыми претендентами на места в упомянутой Феб психушке. Индии захотелось узнать об остальных О'Брайенах.

– Что именно вы называете магией?

– Тесса, я тебя предупреждаю. Не болтай о наших делах. Мы не знаем эту особу.

– Помолчи, Феб. – Тесса перевела взгляд с Юджина на Индию. – Несколько лет тому назад я купила во Франции волшебную лампу. Я загадала первое желание – попросила, чтобы Коннор обрел счастье с женщиной, которую встретит в день своего тридцатилетия. Славный Джинн появился, чтобы выполнить мое желание.

Феб откинулась на спинку кресла. Юджин кивнул, точно мастер, довольный своей работой. Эмили заурчала. Тесса посматривала на Юджина так, как смотрит женщина, восхищенная искусством мастера.

Решив подразнить чокнутых теток Коннора, Индия сказала:

– Насколько я могу судить, вы пожелали, чтобы майор заполучил в жены красотку, умеющую готовить и вязать. Кроме того, она должна улыбаться, поправляя свою эффектную прическу и качая колыбель.

– Может ли она быть идеальной женой, не обладая красотой, талантами и мягким характером? Коннор заслуживает всего самого лучшего.

Подобные пожелания лишали Индию всех шансов. Ведь она, хотя и была рукодельницей, здорово смахивала на древнюю старуху. Индия злорадно ухмыльнулась:

– Антуанетта Лоренс действительно поглядывает своими голубыми глазами в сторону вашего племянника. Только другого.

– Это для тебя проблема, Джинн? – спросила Тесса.

– Нет. – Араб покачал головой. – Берк встретит свою супругу через четыре года.

Бедная Антуанетта. Она не уедет из Иллинойса с Берком О'Брайеном. На лице Индии появилась улыбка. Именно сегодня она понадеялась на джинна. И самозваный джинн объявился. Желание уже было высказано. Возле волшебной лампы. Если эти люди – настоящие, события еще могли обрести фантастический оборот.

А вдруг она такая же сумасшедшая, как Тесса О'Брайен и Юджин Джиннингс? В ее жилах течет арабская кровь, занесенная на эти берега отцом бабушки Маршалл. Это наследие заставляло ее поддаться безумию нелепой игры.

В конце концов, что такое магия? Возможно, она заключается в привлечении на свою сторону этих тетушек и джинна с кольцом в ухе. Тесса и Юджин могут превратиться в ее союзников.

Мэтт сказал, что она должна следовать велениям своего сердца. Почему бы и нет? Натчез ждет ее уже давно, день или два ничего не изменят. И она заставит Коннора оценить ее достоинства.

Но чего же все-таки она хочет? Готова ли принять его таким, каков он есть? Да. Ее родители не позволили любви согнуть их, однако научились не только брать, но и отдавать. Их дочь сумеет сделать то же самое.

Помимо того, что майор остался невосприимчивым к ее собственной магии, существовала и другая проблема. Ее камуфляж. Эти женщины не допустят союза их племянника со старухой, напоминавшей покойную бабушку Коннора. Если бы Индия сбросила свою маскировку, Рок-Айленд превратился бы в ад.

– А что, если Коннору придется довольствоваться женой, не дотягивающей до совершенства? – спросила она в надежде на чудо.

– Он получит безупречную супругу. – Юджин поднялся с дивана, его золотозубая улыбка озарила комнату. – Желание Тессы исполнится.

– Вы уверены, что в день своего рождения он не познакомился еще с какой-нибудь дамой? – Тесса прикусила губу.

– Только со мной. Привыкайте к этому. – Индия вытянулась на диване; точно раскованная Персия, она оперлась локтем о подушку и склонила голову на ладонь. – Если вы хотите, чтобы магия сработала, вам придется подружиться со мной. Вся троица с недоумением уставилась на Индию.


Отбывающий на запад поезд со свистом вырвался с чикагского вокзала. Нагрузившись кукурузным виски, Роско Лоренс яростно попыхивал сигарой, время от времени прикладываясь к графину.

– Я ему покажу, где раки зимуют! – Он отхлебнул очередную порцию спиртного. – Никому еще не удалось подставить Роско Лоренса и избежать наказания.

Он еще не выбрал достойную кару. Однако держал в голове несколько вариантов.

– Что вы сказали?

– Не твое дело, – прорычал он, повернувшись к своему соседу, молодому лейтенанту.

Лоренс разглядывал попутчика, чем-то напоминавшего героев Дикого Запада. Он вполне мог быть уроженцем Техаса. Мускулистый, крепкий, с рыжевато-каштановыми волосами, лейтенант был из тех субчиков, в присутствии которых женщины теряют голову. Эти техасцы – свора мерзавцев. Они считают, что во всем разбираются лучше других. Только потому, что в тридцать шестом они проучили горстку жалких мексиканцев. Чтобы проучить этих любителей перца, не требовалось особого мужества. В нынешней войне большинство техасцев сражалось на стороне противника. Немногие из них носили синюю форму. Лоренс был рад тому, что ему нечасто приходилось сталкиваться с техасцами. Он выпустил дым в лицо этому человеку.

– Мне нечего сказать сопливому лейтенантишке.

– Но полковнику не пристало разговаривать с самим собой.

– Ты что, из образованных? Смотри, начитавшись книжек, можно запросто вляпаться в коровье дерьмо.

Лейтенант и бровью не повел.

Лоренс, сын бедных поселенцев, ненавидел всех, кто напоминал ему о его плебейском происхождении. Ему нравилось унижать людей. Всю свою жизнь он пытался забыть о своих корнях, даже женился на глухой дочери состоятельного человека. Однако Опал оказалась неважным трофеем, она не принесла ему ни денег, ни влияния. Старик оставил свои капиталы другой дочери. А Опал досталась только мебель.

Будь они прокляты, она и ее папаша. Мексиканская война сорок шестого года позволила Лоренсу получить приличное звание, но затем его продвижение по службе замедлилось.

Замечание, сделанное ему каким-то желторотым лейтенантом, казалось, застряло у него в желудке, как скверный завтрак, проглотить который он имел несчастье в Чикаго. Со времени прибытия О'Брайена на Рок-Айленд полковника начала мучить сильная изжога.

– Слава Богу, я еду домой. Попрошу Анти дать мне содовой.

Антуанетта – единственный свет в жизни Лоренса. Он платил за ее уроки музыки, осыпал девушку украшениями. Только так можно было удержать ее от замужества и бегства с Рок-Айленда.

– Не допущу, чтобы мои деньги пошли коту под хвост, – пробормотал Лоренс, вспомнив все свои затраты. – Она моя навеки.

– И часто вы разговариваете сами с собой?

– Заткнись.

Лейтенант открыл томик стихов и принялся читать.

– Ну и дела, – простонал Лоренс. – Моя Анти хочет покинуть меня. А красавчик плюет на мои приказы.

Лейтенант перевернул страницу. Он читал «Годы войны» Уайтера.

– Что вам сделал этот красавчик?

– Все испортил, вот что.

Пачка телеграмм, отправленных женщинами, посмевшими тратить деньги своих мужей на эти послания, мучила Лоренса сильнее, чем копченая говядина.

– Я сберег средства Союза почти за целый год, а где благодарность начальства? Главный инспектор тюрем живого места на мне не оставил.

– Из-за чего?

Лоренс собрался рассказать все, но вовремя прикусил язык. Он не хотел, чтобы детали расползлись по армии. Это могло дойти до министерства обороны.

– Этот красавчик-майор должен был выполнять мои приказы. Черта с два. Он позволил старухе Маршалл перевернуть вверх дном всю тюрьму.

– Какие это были приказы?

– По экономии средств, вот какие. – Желчь подкатила к горлу полковника. – В Вашингтоне решили, что эта парочка не совершила никакого преступления.

– Однако вас вызвали для отчета?..

– Верно. Пришлось наврать начальству, что я одобрил действия красавчика и этой старухи. – Он бросил сигару на пол, затоптал ее каблуком. – Я был вынужден успокоить начальство. Иначе меня бы вызвали в конгресс и заставили объяснить мою «негуманность».

Поезд загрохотал на повороте. В карих глазах лейтенанта появилось сочувственное выражение.

– Постыдно, что командир – вы ведь командир, верно? – не может руководить своими подчиненными так, как считает нужным.

– Не люблю, когда меня стыдят. – Лоренс сделал очередной глоток и ощутил жжение в желудке. Мысленно выругавшись, он вытер губы рукавом. – Тем более из-за смазливого сопляка из Уэст-Пойнта.

– Что вы намерены предпринять в этой связи?

– Он у меня еще попляшет.

– Думаю, тогда вам полегчает.

– Конечно. Я возненавидел этого мерзавца с первого же дня. Как только он приехал к нам на своем красавце коне. Он был в новенькой форме, сшитой на заказ в Мемфисе. Чертов красавчик.

Лоренс не имел возможности сшить себе дорогую форму, он тратил деньги на обучение Антуанетты, баловал ее подарками. Если бы начальство не предоставило ему уже выстроенный особняк, он оказался бы в какой-нибудь лачуге. Полковник не имел средств на приличное жилье.

– Он думает, что слишком хорош для нашего острова, – проворчал Роско. – Хотя, конечно… Это кошмарное место. Почему меня не отправляют на фронт, где я мог бы стать генералом?

Лейтенант закрыл книгу.

– Похоже, вас обошли и ваш недруг получает перевод.

– Совершенно верно.

Один из приятелей О'Брайена по Уэст-Пойнту обратился к генералу Гранту, недавно назначенному главнокомандующим. Дерзкий полковник Стюарт Льюис хотел, чтобы его дружок попал в часть, которой предстояло сражаться в южных штатах.

– По-моему, вы уже не успеете наказать вашего подчиненного, – заметил лейтенант.

– Как бы не так. Я возвращаюсь на день раньше. Готовлю внезапную атаку. – «Наслаждайся последними минутами свободы, О'Брайен», – мысленно добавил он и произнес: – Мое оружие уже заряжено.

– Собираетесь застрелить его?

– Нет. Он не стоит того, чтобы тратить на него порох. – Лоренс сунул руку в карман и помахал телеграммой. – Вот мое оружие. Я успел получить это послание в Чикаго. От парня, который помогает вести хозяйство. Начальство не знает о том, что красавчик спутался с наглой старухой.

– Какая мерзость.

Лоренс кивнул.

– Она не тот человек, за которого себя выдает. Она не является сотрудницей Санитарной службы.

– Это должно настораживать, – заметил лейтенант.

– Деятельность этой старухи произвела впечатление на начальство, но выдавать себя за сотрудницу Санитарной службы – преступление. Видел когда-нибудь этих ведьм? Они готовы разорвать тебя в клочья.

– Думаете, она из армии конфедератов?

– Нет. – Лоренс подозревал, что она из стана мятежников. Но он гнал от себя мысль о том, что человек Джеффа Дэвиса проник в тюремный лагерь. Это было бы для него страшным позором. – У этих южных шлюх кишка тонка. Они способны только нежничать, ворковать и сосать мятные леденцы. Южные красотки! К тому же, насколько мне известно, Индия Маршалл стара, как грех.

– Странно. Молодой человек связался со старой женщиной.

– Ты прав, парень. Красавчик мог бы выбрать себе кого-нибудь помоложе. Но он предпочел старуху. Удивительно, правда?

– Ваш осведомитель мог ошибаться. Или, возможно, эта женщина лишь изображает из себя старуху.

Такая мысль не приходила Лоренсу в голову.

– В чем ее обвиняют? – спросил попутчик.

– Пока ни в чем. Но я возьму ее за задницу. Она проникла туда незаконно. По-моему, вступила в тайный сговор с красавчиком. Он за все заплатит. Пока что он еще не у генерала Гранта. Они оба поплатятся. – Лоренс растопырил свои толстые пальцы. – Я придушу их вот этими руками. Во всяком случае, накажу.

– Каким образом?

– Еще не придумал. Но если она с ним спит, то наверняка что-то потребовала от него. Женщины всегда так поступают. В этой жизни за все приходится платить.

– Хм. – Лейтенант с рыжевато-каштановыми волосами поднес указательный палец к верхней губе. – Знаете, у меня есть идея. Хотите послушать?

Молодой человек наклонился к Лоренсу. И в нескольких словах изложил свою идею. Потом добавил:

– Но не торопитесь отправлять их. Пусть они задержатся в лагере хотя бы на день или два.

– Знаешь, а ты слишком умен для лейтенанта, – заметил Роско, одобряя идею. Он засмеялся, обнажив пожелтевшие от табака зубы. – Я так и сделаю.

Лейтенант откинулся на спинку сиденья. Он не замечал проплывавших за окном прерий северного Иллинойса.

– Ты спишь? – спросил Лоренс несколько минут спустя.

Лейтенант, сидевший скрестив на груди руки, открыл свои карие глаза.

– Собираюсь заснуть.

– Я не запомнил твою фамилию…

– Я не представился.

– У моей племянницы есть красивые почтовые принадлежности. Возможно, я захочу прислать тебе письмо с благодарностью. Как твоя фамилия?

– Джонс. Меня знают под этой фамилией. – Он отвернулся. – Забудьте о благодарности. Я просто выполняю свои обязанности.

Эта фраза показалась Лоренсу странной, но он воздержался от вопроса.

– Мы с тобой – не какие-нибудь салонные денди. Меня зовут Роско. Как тебя зовут?

– Джон Марк.


Глава 13


Входя в гостиную, Коннор пытался держаться как можно естественнее – боль в паху еще не прошла.

– …вам придется подружиться со мной, – услышал он голос Индии.

Появление тетушек и какого-то иностранца в гостиной Опал Лоренс удивило майора. И надо же выбрать такое время для визита! Однако все его внимание было приковано к Индии.

Ему хотелось вымолить у нее второй шанс. Или хотя бы провести с ней наедине несколько мгновений.

Он уставился на ее седой парик, на припудренное пеплом лицо. Он-то видел красоту, скрывающуюся за этим маскарадом. Но почему Индия развалилась на диване, точно шлюха, грохнувшаяся в обморок?

Почему она еще не уехала? Почему с ней так непросто?

– Почему им придется подружиться с вами? – решился спросить он, хотя боялся услышать ответ.

Обойденные вниманием тетушки не дали Индии и рта раскрыть. Вскочив со своих мест, они набросились на Коннора, стараясь за несколько секунд с помощью поцелуев и объятий наверстать упущенное за долгие месяцы.

– Дорогой, что с твоим носом? – озабоченно спросила Тесса.

– Это наверняка от джина. Ты злоупотребляешь спиртным. – Тонкие губы Феб изогнулись. – Погоди. Ты что, подрался? У тебя синяки под глазами.

Джиннингс наклонил свою лысую голову.

– У вас боевые ранения?

– Можно сказать и так, – сухо ответил Коннор.

Слава Богу, никто не поинтересовался, почему у него такая странная походка.

Краем глаза он заметил, что эта «странность» не ускользнула от внимания Индии. Она пристально его разглядывала. Всем своим видом мнимая старушка выражала сочувствие и тревогу.

– Пожалуйста, сядьте. – Он отстранился от докучливых родственниц.

Тесса села возле своего кавалера-иностранца и спящей Эмили, Феб снова заняла кресло-качалку.

Коннор медленно приблизился к дивану. Уселся, невольно поморщившись от боли. Тетушки и Джиннингс смотрели на него во все глаза. Но ему сейчас было не до них. Глянув на Индию, он заметил кусочек смуглой кожи, не припудренный пеплом.

– Индия, вы по-прежнему хотите уехать? Она опустила глаза. Словно не доверяя своему голосу, спросила шепотом:

– Вы хотите, чтобы я осталась?

– Но вы не можете уехать сегодня. Проблемы с рельсами.

Мог ли он в присутствии гостей рассказать о том, что произошло в последние два часа? Если до машиниста дойдут слухи о том, что в Рок-Айленде на поезд села женщина, выдававшая себя за сотрудницу Санитарной службы, беды не миновать. Ее разоблачили.

– Индия, нам надо кое-что обсудить. Наедине.

Она глянула на него из-под полуопущенных век, серых от пепла.

– Может быть, потом.

– Лучше сейчас.

– С вами все в порядке? – спросила она озабоченно.

Каким образом сообщить Индии об их неприятностях в присутствии тетушек и Джиннингса? Зик Пейз не солгал. Телеграмма Дута Смита дошла до Вашингтона. Этим утром Коннор получил телеграмму от Роско Лоренса. Полковник рвал и метал.

Слава Богу, что Зик Пейз пролил виски на помилование Маршалла. Менее всего Коннор О'Брайен хотел, чтобы его обвинили в подобном злоупотреблении властью. Если его закуют в кандалы, он не сможет помочь Индии.

Однако присланные «лапочкой» приказы порождали новую дилемму.

Он найдет выход из этого затруднительного положения, разобравшись с гостями. Коннор повернулся к умолкшим тетушкам. Они пристально смотрели на него.

– Где мой брат? – Только один человек мог увезти Индию с Рок-Айленда – Берк О'Брайен. – Почему его нет с вами?

– Мы оставили Берка в Берлингтоне, – ответил Юджин.

– Берк решил подождать, пока лед не растает окончательно, – вмешалась Феб. – Тесса, конечно, ужасно торопилась, поэтому мы прибыли на поезде. – Она подтвердила, что с рельсами возникли проблемы.

Поезда не шли в южном направлении. Брат находился далеко. Плохие новости.

– Вы умеете ездить верхом? – спросил он Индию.

– Можете не демонстрировать, что спешите избавиться от меня, – прошептала она. – Да, я умею ездить верхом.

– Ты ведешь себя невежливо, племянник. Мы столько месяцев не видели тебя, а ты игнорируешь нас.

– Извините меня, тетя Феб.

Что ж, он может уделить тетушкам немного времени. Лоренс приедет не через пять минут.

Коннор прислонился к стене. Обвел взглядом всех присутствующих. Выражение их лиц не сулило ничего хорошего.

– О чем вы говорили, когда я вошел?

– Думаешь, о магии? – спросила Тесса.

– Я ничего не говорил о магии.

– Конечно, не говорил. – Ее кудряшки закачались, точно подвешенные к голове пружинки, – Никакой магии не существует, и тебе об этом известно.

– Да, известно. Но знаешь ли об этом ты? Несколько раз, находясь в отпуске, Коннор слышал, как Тесса шепталась с Джиннингсом. Он понял, что она верит в колдовство, за которое женщин когда-то заживо сжигали на костре.

– Что у тебя на уме, тетя Тесса?

– Она собирается вмешаться…

– Сестра! – Тесса побледнела. – Я отвечу сама.

Феб невозмутимо продолжала:

– Она хочет тебя женить, парень. У нее есть кое-какие соображения на сей счет. Более того, она уверена, что твоя будущая жена появилась здесь в день твоего рождения.

Господи! В день рождения он познакомился с Индией.

– И все это замешано на колдовстве, – добавила рассудительная тетушка.

Странно. Коннор подумал отнюдь не о магии. Никто из родственников никогда не пытался подыскать ему жену. Похоже, после смерти Джорджии Морган они не хотели, чтобы кто-то из О'Брайенов женился.

– Скажи Тессе, что ничего у нее не выйдет. – Феб поднялась. – Скажи ей.

– Разумеется, не выйдет. Если бы армия хотела, чтобы у меня была жена, мне бы ее предоставили.

– Я знала, что он заупрямится. – Тесса заплакала, по ее пухлым щекам потекли ручейки из слез.

Джиннингс обнял ее, пытаясь утешить. Машинально сжимая рукой изящные пальцы Индии, Коннор пробормотал:

– Извините меня. Весьма неподходящее время для подобной сцены.

Она положила свободную руку на его запястье.

– Коннор, мы можем оказаться во власти высших сил.

– Вы женитесь на мисс Индии Маршалл! Все головы повернулись в сторону Джиннингса.

Он вскочил, скрестив на груди руки. Воротничок сдавил шею Коннора.

– Не вмешивайтесь в наши дела, Джиннингс, – решительно заявил он. – Вы все не вмешивайтесь.

– Это невозможно. – Иностранец покачал головой. – Ваша женитьба на этой женщине предопределена, и вы женитесь на ней.

Коннор посмотрел на Индию. Он не знал, как она воспримет все это. Индия, похоже, не волновалась. Ее лицо хранило безмятежное выражение.

Она улыбнулась.

– Не беспокойтесь, Коннор. Мистер Джиннингс не замышляет ничего дурного. Просто он и ваши тети желают вам добра.

– Тесса считает, что Юджин сотворил чудо, – вставила Феб.

– Сестра, ты сказала, что будешь молчать.

– Я солгала. – Феб повернула свой нос с горбинкой в сторону Коннора. – Не знаю, что тебе известно о Юджине, но он утверждает, что когда-то жил в волшебной лампе. Ты когда-нибудь слышал такую чушь? Глупая Тесса верит, что он способен выполнить любое желание. По-моему, его следует арестовать за то, что он лишил мою сестру остатков разума.

Бросившись к Юджину, Тесса заголосила:

– Все рушится!

Индия подалась вперед. Она взяла Тессу за руку, пытаясь успокоить пожилую женщину.

– Не плачьте. Пожалуйста, не плачьте. Вы просто искали жену для вашего племянника и не сделали ничего плохого. Разве обратиться с просьбой к волшебной лампе – преступление? Вашему племяннику повезло. Я жарю на масле, и вы сами сказали, что я напоминаю вашу славную матушку.

Тесса высморкалась в платок Юджина, икнула и направила свой взор на Индию.

– Но… но…

– Мы с майором созданы друг для друга. Давайте постараемся сделать так, чтобы все обернулось к лучшему. – Черт возьми, она действительно слукавила вчера вечером. Она хотела выйти замуж. Возможно, Коннор готов продолжить их отношения, но он не изменил своего решения относительно брака.

Что касается Коннора, то ему казалось, что его загоняют в угол. Именно так он чувствовал себя, когда в первый день геттисбергской кампании конфедераты окружили его батальон.

– Я не могу поверить в то, что четверо взрослых людей рассуждают, как маленькие дети.

– Трое, – поправила Феб. – Я в чудеса не верю.

– Разве верить в мистическое начало – грех? – Индия произнесла эти слова своим настоящим голосом.

– Вы сошли с ума! Как и они! – выпалил ей в лицо Коннор.

– Я хочу познакомиться с Антуанеттой Лоренс. – Тесса заломила руки. – Она предназначена для Коннора.

– Исключено, – пробормотал он.

– Сестра, мисс Маршалл сказала, что девица Лоренс интересуется Берком.

– Замолчи, Феб.

– Интересуется Берком? – Коннору показалось, что он ослышался. – При чем тут Берк?

– Не важно. – Тесса повернулась к Джиннингсу. – Джинн, отмени волшебство. Прямо сейчас. Я не позволю моему племяннику жениться на пожилой даме, даже если она такая же славная, как наша матушка, и готовит, как Джон Марк. Я просто не допущу этого.

Индия выпрямилась.

– Не принимайте поспешных решений. Возможно, я идеально подхожу вашему племяннику.

– Отмени волшебство, Джинн.

– Слишком поздно, моя госпожа. Ты могла загадать только три желания.

Индия улыбнулась.

– Вы не можете все предвидеть. Возможно, я окажусь для вашего племянника такой же находкой, какой оказалась для Аладдина принцесса Будур.

Коннор задохнулся от возмущения. Эта… преступница, оказывается, думала о браке, а безумная парочка всерьез обсуждала какую-то фантасмагорию. И это в преддверии тех неприятностей, которые грозили обрушиться на Рок-Айленд? Невероятно!

– Вы носите парик? – обратилась Феб к Индии.

– Да, это парик. Я совершенно лысая.

Индия – лысая? Коннор заметил ее насмешливую улыбку. Она все это время играла, не принимая всерьез болтовню о волшебной лампе. Просто дурачилась! Он вздохнул с облегчением.

– У вас красивые руки, мисс Маршалл, – сказала Феб. – Это руки молодой женщины.

– Я тщательно ухаживаю за ними.

– Не обижайтесь, но не все можно сохранить. Как вы можете думать о браке, если вы давно уже не способны родить?

Индия прищелкнула языком:

– К сожалению, бывает и так, что женщина встречает мужчину своей мечты лишь к шестидесяти годам.

– Это может произойти когда угодно, – радостно подтвердила Тесса и тут же прикусила язык. – Ерунда. Забудьте то, что я сказала.

– Не беспокойтесь. – Индия в упор посмотрела на Феб. – Пожалуй, мы сосредоточим наши усилия на выращивании щенков. Вместо детей. Я предпочитаю далматинцев. – Чернильные глаза Индии остановились на Конноре. – Вы любите щенков, майор? А детей? Мы могли бы усыновить найденыша.

– Нет! Я не люблю собак. И детей тоже. Оба эти утверждения были ложью, родившейся в его чувствительном сердце. Коннор оборонялся.

– Ты не хочешь иметь детей? – спросила оторопевшая Феб.

Хотел ли он иметь детей? Внезапно Коннор увидел перед своими глазами выводок маленьких О'Брайенов. Напрасные мечты. Он не позволит смутить его этой идиотской магией.

– Довольно! У меня не будет детей. Я не женюсь. Гражданская война приближается к Рок-Айленду. Индия, Роско Лоренс приказал мне…

– Как хорошо, что мы вмешались, моя госпожа, – проговорил Джиннингс. – Я еще не видел мужчину, который нуждался бы в жене до такой степени.

– Тихо! – Коннор вскочил. От резкого движения боль пронзила его пах. – Индия, железнодорожные пути, идущие из Вашингтона, вполне исправны. Лоренс прибудет сюда послезавтра.

Она ахнула.

Коннор повернулся к Джиннингсу:

– Отправьте телеграмму. Срочную. Скажите Берку: плевать на лед – Коннору нужна помощь. – Он потянул Индию за руку, заставил ее встать. – Вы арестованы.


Глава 14


– Ненавижу вас за это.

– Все могло сложиться гораздо хуже. Индия бросила на Коннора испепеляющий взгляд и пожала плечами. На глазах у изумленных тетушек он вытащил ее из дома Лоренсов. Этот поступок красноречиво свидетельствовал о его отношении к ней. Точнее, об отсутствии какого-либо отношения. Она не заблуждалась на сей счет.

– Насколько хуже? – Глаза ее сверкнули. – Меня могли протащить обнаженной по улицам Рок-Айленда, забросать гнилыми помидорами? Достаточно и того, что вы прогнали меня с острова и подвергли домашнему аресту в этом отвратительном гостиничном номере.

Он бросил на кровать свою шляпу.

– «Маргаритка» – лучшая гостиница города.

– Вы хотите сказать, самая дешевая. Господи, жил ли когда-либо на свете более благородный джентльмен? – простонала она, воздев глаза к потолку, испещренному следами «наводнений».

Потом она с яростью во взгляде посмотрела на Коннора, стоявшего в своей, как всегда, безупречной форме у обшарпанного гостиничного комода. Увидела раздувшийся нос и кровоподтеки у глаз. Ей хотелось думать, что он по-прежнему ощущает боль в паху.

– Когда-нибудь вы поблагодарите меня за это, – сказал он.

Как он собирается поступить с ней? Он намекал на бегство, однако подверг аресту. Она скорее умрет, чем попросит пощады.

Он посмотрел на поднос с едой, несколько минут назад принесенный женой хозяина гостиницы.

– Ваш ужин остывает. Поешьте. Вам надо подкрепиться.

Но ей не хотелось есть – хотелось бросить вызов.

– Ну и герой! Мечта каждой женщины! Полагаю, вы ждете, что я поблагодарю вас за то, что вы не заперли меня в тюремной камере.

– Сожалею, что не сделал этого.

– Запомните мои слова: скорее фермеры Иллинойса выпьют всю воду из Понтшартрена, чем я поблагодарю вас… за что-либо.

– А напрасно. После ваших разговоров о найденышах и щенках вы должны просить у меня прощения за то, что разволновали моих тетушек.

– Уходите. Ступайте к вашим старухам! Она предпочла бы никогда больше не видеть женщин из семейства О'Брайен и двойника дяди Омара. Эта троица, не догадывавшаяся об истинном возрасте Индии, устроилась в другой части отеля. В какой именно? Впрочем, какая ей разница? Она допустила ошибку, ввязавшись в игру под названием «волшебная лампа». Выставила себя на посмешище, заявив о своем желании выйти замуж за Коннора. А ведь ему на нее наплевать!

Она добрела до гостиничной кровати. Села. Сдернула с головы парик.

– Если вы скажете, что мои волосы недостаточно пышные, я швырну в вас этот парик.

– Заранее трепещу, – ухмыльнулся Коннор. – Индия… вы ведь шутили, когда говорили о магии?

– Почему вы хотите от меня избавиться? Черт возьми, Коннор, неужели глупая шутка разозлила вас настолько, что вы решили арестовать меня?

– Я не мог поступить иначе. Благоразумие требует, чтобы вы оставались под арестом, пока Берк не спасет вас. Буду весьма признателен, если вы поймете меня.

Спасение? Он собирался отпустить ее?

– Я не нуждаюсь в вашей помощи, – сказала она. – Я сама сюда приехала. Сама и уеду. Только зачем уезжать в одиночку? Вызовите Зика. Я хочу видеть Зика. Он будет моим героем.

Коннор подошел к подносу. Поднял полотняную салфетку. Сказал:

– Он сражался за вашу честь вчера вечером. Это он меня избил.

Престарелый Давид набросился на Голиафа.

– Зик всегда будет моим героем, – рассмеялась Индия.

– Теперь не будет. Дут Смит видел, как мы вчера целовались, и нашептал об этом Зику.

Отлично. Великолепно. Замечательно. Однако… Индии стало жаль славного старика. И что теперь будет с Мэттом? Ему придется расплачиваться за ее выходки.

Она скрестила руки на груди. До боли закусила губу. Неужели Мэтт погибнет? Как Оноре и Стоунуолл…

Индия подошла к окну. Открыла его. И услышала пение и крики. Пели сторонники Конфедерации. Потом раздался стук колес по мостовой. Мимо гостиницы ехала коляска. Индия захлопнула окно. Вспомнилось, как стучали и скрипели колеса, когда Уинни везли на кладбище.

Нельзя допустить, чтобы из-за нее погиб и этот брат!

Кто мог дать ей надежду? Она глянула через плечо.

– Я должна увидеть Антуанетту.

– Зачем?

– Я должна ее увидеть. – Надо попросить Антуанетту использовать свои чары, чтобы спасти Мэтта, решила она. – Пожалуйста, приведите ее.

– Забудьте о ней. В последний раз я видел ее в лазарете с Пейзом и Смитом. Если вы собираетесь просить ее о помощи, то знайте, я слышал, как она сказала: «Я подозревала, что мисс Маршалл – мошенница». Она как-то раз увидела черные волосы под вашим париком.

– Отлично.

– Между прочим, вы стерли ваш пепел, когда развалились на диване. Вы себя выдаете.

– Я попала в щекотливое положение, да? – Индия присела на кровать.

– Нам следовало ждать неприятностей. – Коннор вздохнул. – Я сказал Смиту, что мы не целовались, а я просто доставал соринку из вашего глаза. Думаю, Пейз не решится назвать вас моей возлюбленной.

– Возлюбленной? Ха! Мы всегда были врагами. И оставьте ваши сладкие речи. Ненавижу ложь.

– Пейз не станет утверждать, что мы любовники.

– Конечно. Он настоящий джентльмен.

Коннор с минуту молчал. Потом сказал:

– Этот старый пень преклонялся перед вами. Он заплакал, когда Опал Лоренс сказала ему, что вы не являетесь сотрудницей Санитарной службы.

Бедный славный Зик.

– Кем он меня считает?

– Он не знает, что и думать. И заявил, что между вами все кончено.

– Но нельзя поручиться, что Зик не сообщит полковнику Лоренсу о нашей… называйте это как хотите.

– Не терзайте себя понапрасну.

– Да, конечно. Я просто выброшу это из головы. – Немного помолчав, она спросила: – Кто-нибудь говорил о моем истинном возрасте?

– Кто мог рассказать им? Я?

Она высунула язык.

– Не выношу вашего высокомерия. Мне противно смотреть, как вы расхаживаете тут… с саблей у пояса. Ненавижу вас.

Положив руку на эфес, Коннор отправил в рот кусок говядины.

– А я не испытываю к вам ненависти. Даже если попаду из-за вас под трибунал, я не стану ненавидеть вас.

– Да плевала я с высокой башни на ваши чувства…

– С высокой колокольни, – поправил ее Коннор. – На самом деле говорят так: плевал я с высокой колокольни.

– Плевала я на вас с высокой колокольни! Схватив его шляпу, свои очки и парик, она швырнула все это на вытоптанный ковер.

Расстегнув ремень и отложив саблю в сторону, Коннор подошел к кровати.

– Поговорим о нас с вами.

– Нас с вами больше ничто не связывает. То, что происходило в особняке, было спектаклем.

Если там происходил спектакль, то он продолжался и здесь. Индия мечтала о любви, не веря в ее реальность.

– Я пошутила! – выпалила она. – Просто пошутила.

– Вы заставили меня поволноваться.

– Я попросила вас вчера вечером не делать преждевременных выводов в отношении меня. Я бы не позарилась на вас, будь вы даже единственным мужчиной на свете.

Что-то промелькнуло в его карих глазах. Боль?

– Тогда зачем вы стали подыгрывать моим тетушкам?

– Ради забавы. – Индия тряхнула головой. Шпильки выпали, и волосы рассыпались по плечам. – Я здорово позабавилась, дразня вашу полоумную родню.

– Вы поступили жестоко, затеяв с ними игру. Она потянулась к подушке и, обхватив ее, бросилась на покрывало.

– Они смотрели на меня, как на тухлую рыбу.

– Но поставьте себя на их место.

– Перестаньте меня мучить!

Коннор приблизился к Индии и, обхватив ее талию, склонился над ней.

– Я не хочу унижать вас. – Выражение его лица смягчилось. – Я хочу помочь. Хочу вернуть вас вашей семье целой и невредимой.

Ее сердце сжалось. Почему он не желал большего? Почему эта дурацкая магия бессильна? Почему он еще не заключил ее в свои объятия?

И тут чудо свершилось.

– У меня тоже есть желания, – прошептал он, укладываясь с ней рядом. – Не заставляйте меня объяснять.

Он крепко прижался к ней. Провел ладонью по ее ягодицам. Она обхватила рукой его плечо. Все сомнения и тревоги, терзавшие ее сердце, развеялись, когда Коннор коснулся ее губ своими. Он застонал, целуя ее и даря ей надежду. И она пылко ответила на его осторожную ласку.

Коннор поглаживал ее самые интимные места. Индию охватило страстное желание. Она смутно осознала, что он расстегивает последние пуговицы ее лифа. Потом Коннор склонился над ней и, задрав подол ее платья, провел рукой по обтянутой чулком ноге.

– Ты такая нежная, – пробормотал он. – Как шелк.

– Зато ты твердый. – В ее голосе звучала страсть. – Ты…

– Молчи. Хоть сейчас помолчи.

Могла ли она говорить, когда он так целовал ее? Останови его! – промелькнуло у нее в голове. Он поступает дурно, играя с ее душой и телом. Однако сердце ее желало этого, во всяком случае, сейчас. Индия заставила смолкнуть голос рассудка.

С его губ сорвался стон:

– Инди.

Потом он припал губами к ее набухшему соску. Тело девушки покрылось испариной, затрепетало. Индия закричала от восторга.

Он заглянул ей в глаза.

– А ты страстная женщина.

Она страстная женщина? Это он страстный!

– Похоже, мы подойдем друг другу в постели.

– Да, в постели.

Он прижал свою затвердевшую плоть к ее ноге. Его ласковые пальцы коснулись влажных волос, проникая все глубже. Эти нескромные ласки заставили Индию затрепетать. Она вонзила ногти в плечи Коннора.

– О, Инди, моя драгоценная, – простонал он, целуя ее в губы.

Оттолкнув его, она метнулась в сторону.

– Остановись!

– Нет.

– Довольно, Коннор. Больше не надо.

– Давай воспользуемся этими мгновениями. Они быстро пройдут.

Индия встала, оправила платье. Она отвернулась, она не могла смотреть на Коннора.

– Если мы не остановимся, может появиться ребенок. Бабушка Мейбл говорила, что с женщинами такое случается в определенные дни месяца.

– Ребенок – это осложнение.

– Совершенно верно. Нам не следует осложнять нашу страсть. – Однако ей не хотелось видеть в ребенке только помеху. – Я не хочу, чтобы невинное дитя умерло вместе со мной в тюрьме.

– Ты не умрешь, Инди. Я не допущу этого. Во всяком случае, он не относил ее к разряду помех.

– Я не могу оставить здесь моего брата. Тем более теперь, когда Лоренс знает обо мне.

– Он не знает о вашем родстве.

– Мы не можем быть уверены в этом. – Ей хотелось повернуться и заглянуть Коннору в глаза, но она боялась разочароваться. – Ты поможешь Мэтту?

– Да.

Да? Ее сердце сжалось. Она с изумлением и радостью поняла, что он готов забыть о своем долге перед флагом Союза.

– Каким образом? Как ты поможешь ему?

– Будет лучше, если ты воздержишься от лишних вопросов.


Любуясь доверчивой улыбкой Индии, Коннор застегнул свой ремень. Ему хотелось сбросить с себя одежду, хотелось снова затащить Индию в кровать.

– Давай поговорим, – сказал он. – Будь готова покинуть Рок-Айленд завтра. Берк прибудет сюда днем. Он увезет тебя домой.

– А как же Натчез?

Он уже просил ее не задавать вопросов. Однако знал, что Индия должна обрести душевный покой.

– Мэтт Маршалл выйдет на свободу. Сегодня вечером. – Не совершает ли он еще одну ошибку, обещая спасти этого человека? Возможно. Однако он все же сделает это. – Твое желание будет исполнено. Я прощу его.

Она с облегчением опустилась на край кровати.

Мог ли он предположить, что полюбит Индию? Он никогда не любил, не мог дать определение этому чувству, но у него не было ни желания, ни воли бороться со своей готовностью удовлетворять все ее прихоти.

– Берк увезет вас обоих на Юг. – Куда он отсылает ее? В изгнание? Что бы ее ни ждало, она сможет опереться на его семью. – Твой брат может остановиться в Натчезе и забрать деньги.

– С Божьей помощью. И твоей. Он пристально взглянул на нее.

– Ты поступила правильно, прервав наши ласки. Ты заслуживаешь того, чтобы стать матерью при более благоприятных обстоятельствах.

– Не говори об этом. – Она облизала губы. – Не напоминай мне о том, что я вряд ли когда-нибудь стану матерью.

– Инди… Прости меня. – Он судорожно сглотнул. – Прости за все.

Она вскинула голову.

– Я еще увижу тебя?

– Мы скажем друг другу слова прощания, когда я отправлю тебя с Берком.

Ему нестерпимо хотелось сказать что-то еще, вымолить неуместные обещания, но он пересилил себя.

– Доброй ночи, Индия.

Положив руки на плечи Коннора, Индия посмотрела ему в глаза.

– Я хочу поблагодарить тебя за то, что ты поступился из-за меня своими принципами.

Он провел большим пальцем по ее губам.

– Мне не нужна твоя благодарность, но я хочу знать… ты любишь меня хоть немного?

Она потупилась.

– Я никогда тебя не забуду.


Глава 15


Поверив в то, что Мэтту не придется расплачиваться за ее грехи перед Союзом, Индия заснула. Она увидела во сне Коннора, лежавшего рядом с ней на кровати, и смутные очертания волшебной арабской лампы.

Открыв глаза, она вернулась в реальность, вернулась в темноту. Когда она шагнет на палубу «Дельты стар», Коннор превратится в воспоминание. Острая боль пронзила ее сердце.

Ей вдруг стало холодно. Она поднялась, чтобы растопить печь и умыться. Озноб не проходил. Озноб, порожденный сознанием того, что сегодня она увидит Коннора О'Брайена в последний раз.

Она грустила до рассвета. Внезапно закричал петух, и почти одновременно кто-то постучал в дверь номера.

– Кто там?

Пусть это будет Коннор! Или хотя бы Мэтт!

– Феб О'Брайен.

Не зная, рассказал ли Коннор своим теткам о ее маскировке, Индия протянула руку к парику, валявшемуся на вытертом ковре. Нет, к черту! Индия открыла дверь. Сейчас она выглядела, как двадцатичетырехлетняя молодая женщина, которая спала в одежде.

– Господи! – Стоявшая в коридоре Феб едва не выронила чемоданчик, который держала под мышкой, а также поднос с куском хлеба и чайником. – Кажется, я ошиблась номером.

– Вы не ошиблись. Проходите. Поставив поднос на комод, Феб спросила:

– Кто вы?

– Индия Маршалл.

Тетя Коннора звонко рассмеялась. Индия приложила палец к губам.

– Тише, не то вас услышит вся гостиница.

– Жизнь преподносит сюрпризы, – сказала Феб, пристально разглядывая Индию. – Вчера вы нас очень напугали.

– Извините. Я вела себя ужасно.

– Да, но я на вас за это не в обиде. – Феб поставила на пол чемодан. – Коннор прислал ваши вещи.

Конечно же, он не пожелал тратить время на прощание. Грустная мысль.

– Давайте попьем чаю, – произнесла Феб бодрым тоном. – Я хочу узнать о вас как можно больше. – Она указала на поднос. – Сделайте одолжение, займитесь этим. Все-таки вы моложе меня.

Индия принялась разливать чай.

– Пришлось подмазать булочника, – сообщила Феб. – Я дала ему пять северных долларов, чтобы он пораньше испек этот хлеб и заварил чай. Надеюсь, мои усилия доставят вам удовольствие.

Она сказала о северных долларах таким тоном, что Индия усомнилась в ее верности Союзу.

– Спасибо вам за труды. Но что привело вас в мою комнату, мисс О'Брайен?

– Дорожные планы. Коннор сказал, что мы вместе поплывем на «Дельте стар». Я решила, что нам следует подружиться, поскольку нас ждет длительное совместное путешествие.

– Подружиться? Мне бы очень этого хотелось, – призналась Индия. – Похоже, вы удивились, увидев меня сегодня.

– Верно. – Феб переломила горбушку. – Вы сторонница повстанцев?

– А вы?

– С головы до пят. Я родом из Мемфиса. Никогда не симпатизировала Союзу. Мы сражались с Георгом Третьим за право самостоятельно управлять своей страной. Но не будем развивать эту тему. – Феб подняла голову. – Я думала всю ночь и решила, что вы, очевидно, сторонница южан, иначе в глазах Коннора не было бы тревоги. У него красивые глаза, верно?

– Не просто красивые.

– Вы любите моего племянника?

Индия внимательно посмотрела на тетушку Феб.

– Да, я люблю его. Если закрыть глаза на некоторые его недостатки, то можно сказать, что он обладает всеми качествами, которые я ценю в мужчинах. Он смелый и мужественный человек. Настоящий герой.

– К тому же он хорош собой.

– Да, верно. – Улыбнувшись, Индия отхлебнула чаю.

– Вы тоже симпатичная. Мне нравятся ваши глаза.

– Они такие же, как у вашей мамы?

– Как у мамы. Возможно, Тесса ошиблась насчет вашего возраста, но тут она попала в десятку.

– Черт возьми! – Индия усмехнулась. – Вы ничего обо мне не знаете. Может быть, за мной тянется кровавый след, а в моем шкафу спрятан нож.

– Ерунда. Будь вы негодяйкой, Коннор уже сколотил бы виселицу и накинул веревку вам на шею. Из вас выйдет хорошая жена. Тесса будет довольна.

Как наивна Феб О'Брайен. От магии до вечного счастья так же далеко, как от Франсисвилла до Рок-Айленда.

Стоит ли объяснять это?

Индия дала волю своему любопытству. Почему бы не задать несколько вопросов о Конноре его тете, раз сам он отказывается говорить о себе?

– Я даже не знала, что у Коннора есть тети. Антуанетта Лоренс говорила мне только о его брате.

– У него их двое. Берк и Джон Марк. Джона Марка можно считать умершим.

– Это ужасно. – Понимая, что проявляет нескромность, Индия спросила: – Что произошло?

– Он решил возглавить компанию «Фитц и сын». Фитц возразил, поскольку тогда Джон Марк был еще слишком молод. Вспыхнула ссора. Фитц выгнал его из дома. Парень вернулся лишь через несколько месяцев. Он провел дома часа два, но не стал встречаться с дедом.

– Какой позор, – пробормотала Индия. Феб кивнула.

– Джон Марк вступил в армию Конфедерации, стал шпионом Джеффа Дэвиса. Он взял себе фамилию Джонс. И путешествует по Северу, выдавая себя то за одного человека, то за другого.

Индия оценила откровенность Феб.

– Коннор знает о Джоне Марке?

– Нет. Джон Марк не хочет, чтобы он знал. Мне кажется, Джон Марк не доживет до конца войны. У шпионов мало шансов уцелеть. Возможно, он уже погиб. – Феб тщетно пыталась скрыть свои чувства. – Для семьи он мертв.

– Но не для вас.

– Не для меня. Он мой крестник. И для Тессы он тоже жив.

Индия почувствовала себя неловко. Она не знала, что сказать. Однако почему Коннор относится враждебно к своему брату? Она почти ничего не знала о человеке, похитившем ее сердце. Многого не понимала в нем.

Феб обхватила плечи Индии своей костлявой рукой.

– Вы мне нравитесь. Мне не очень-то хочется признавать это, но магия Тессы сработала наилучшим образом.

– Я думала, что вы не верите в магию.

– Не верю. И не одобряю ее дружбу с этим мошенником Юджином. Его интересует только крыша над головой и пища, которой он набивает свой большой живот. Магия – чепуха! Но я верю в любовь.

Индия решила сменить тему разговора.

– У вас есть другие сестры?

– Нет. У нас был брат Дэниэл. Отец Коннора. Он погиб. Связался с дурной женщиной. Джорджия Морган подталкивала его и мальчиков к гибели. Она умерла, когда Коннору было четырнадцать, и прихватила с собой в могилу Дэниэла. Туда ей и дорога.

– Я хотела бы услышать об этом от Коннора.

– Мальчик был очень привязан к Джорджии. В этом нет ничего странного. Она обожала сына. Некоторое время. Но он не из тех, кто демонстрирует свои чувства. Меня не удивляет то, что он ничего вам не рассказал.

Индия, всегда страдавшая из-за Уинни, не подозревала, что Коннор познал такое же горе. Вспомнив его признания о Геттисберге, она произнесла:

– Мне еще повезло. Он хоть что-то рассказал о себе.

– Такого человека любить нелегко. Мне нет нужды объяснять вам это.

Жалость к самой себе сдавила горло Индии.

– Он дал понять, что у нас нет будущего. Но я пошла бы ради Коннора на все.

Феб отхлебнула чаю. Затем, решительно поставив чашку на тумбочку, она проговорила:

– Возможно, потребуется магия Тессы, чтобы привести его к алтарю.

– Но почему?

– Он боится брака. Моя мать умерла до рождения мальчиков, так что единственными супругами, которых он видел подле себя, были его родители. Неважный пример. Дэниэл хотел служить в армии. Он взял с собой свою жену. Она не могла смириться с лишениями и трудностями. Хотела вернуться к легкой жизни в Мемфисе.

Теперь Индии стало понятно, почему Коннор считал, что военная карьера и семейная жизнь несовместимы.

– Дэниэл сдался, – продолжала Феб. – Однако Джорджия Морган все равно находила причины для недовольства. Она решила сбежать с любовником и украла все золото из отцовского сейфа. Глупец Дэниэл помчался за ней. В конце концов они оба погибли. Любовник Джорджии приставил пистолет к ее голове и вышиб ее мозги прямо в Миссисипи. Дэниэл сам выстрелил себе в голову.

– Как эгоистично они поступили по отношению к своим сыновьям.

– По-моему, вы совершенно правы. Осмыслив все услышанное, Индия заметила:

– Мне кажется, Коннор и его брат почти не знали счастья.

– Как они могли быть счастливы, живя с такими родителями, своенравным дедом и двумя тетками, старыми девами? Он познал порядок только в армии.

– Не стоит удивляться, что армия так много значит для него.

– Я бы хотела, чтобы Коннора интересовала торговля хлопком. Однако он всегда был равнодушен к этому делу. – Феб покрутила в руках чашку. – Скорее всего он никогда не заинтересуется торговлей. – Серые глаза внимательно посмотрели на Индию. – Вы можете подарить ему новое счастье. Если он обретет покой, возможно, его отношение к хлопку изменится в лучшую сторону.

– Мы больше не увидимся. – Индия, которая никогда не плакала, почувствовала, что слезы вот-вот брызнут из ее глаз. – Я сяду на «Дельту стар», и мы расстанемся навсегда.

– Ерунда, – с улыбкой возразила Феб. – Вы можете попрощаться, но обязательно встретитесь вновь. Я чувствую это.

А что чувствовала Индия? Невыносимую боль.

– Тесса подпрыгнет до потолка, узнав, что вы молоды, – снова улыбнулась тетушка. – Ха! Может быть, вам стоит оставить парик и эти очки. Пусть она немного пострадает.

– Мне будет легче бежать, избавившись от маскировки.

– Почему вам необходимо бежать? Почему Коннор сказал, что вы арестованы?

– Он исполнил свой долг. Я совершила преступления против Союза. Выдавала себя за сотрудницу Санитарной службы. Проникла в военное время на территорию федеральной тюрьмы. И…

– Что это за преступление? Вчера во время обеда, – между прочим, нам вас не хватало в столовой – девушка, подававшая еду, говорила о доброй женщине из Санитарной службы, которая ухаживает за больными заключенными.

– Но я втянула вашего племянника в свои интриги. Если его схватят, мисс О'Брайен, он попадет в большую беду.

– Зовите меня Феб.

– Поймите, Феб, даже если полковник Лоренс позволит мне продолжить мою деятельность, все равно Коннора могут счесть заговорщиком.

– Когда вы уедете, он сможет сказать, что ничего не знал.

Индия поежилась, ей снова стало холодно.

– Существует еще одно обстоятельство. В этом лагере находился мой брат. Вчера вечером… моими стараниями Мэтт обрел свободу.

– Его выпустили?

– Выпустили.

– Вам, молодым, не мешает в будущем проявлять осторожность. В военное время не должно быть места легкомыслию. – Феб похлопала ладонью по чемодану. – Хотите, я помогу вам подготовиться к путешествию?

– Мне надо переодеться.

Индия открыла старый чемодан бабушки Мейбл и осмотрела его содержимое. Она увидела платье для молодой женщины, шелковую ночную рубашку, револьвер системы Адамса, туалетные принадлежности, гребни и корсет – в последнее время она не надевала его, потому что корсет делал фигуру «пожилой дамы» слишком уж изящной.

Что-то отсутствовало. Куда он дел «Тысячу и одну ночь»? Ей не хотелось оставлять здесь подарок дяди Омара. Однако ее отчасти утешила мысль о том, что Коннор мог взять томик на память.

Индию охватило странное чувство. Предвкушение. Она ждала Коннора. Когда он появится, она сможет рассмотреть его лицо, фигуру, жесты… запечатлеть их в памяти. Возможно, она увезет с собой приятные воспоминания.

– Я бы хотела хорошо выглядеть, когда буду расставаться с Коннором.

– Я могу помочь?

– Мне никогда не удавалось красиво уложить волосы. Обычно мне помогали бабушка или сестра. Вы могли бы?..

Феб широко улыбнулась.

– Сочту за честь. Я отвернусь, чтобы вы могли снять свой вчерашний наряд.

Через несколько минут на Индии уже было ее дорожное платье. Она протянула Феб расческу, несколько шпилек и щипцы для завивки, и женщина приступила к работе.

– Просто шедевр! – воскликнула Индия пять минут спустя.

Она увидела себя в треснувшем зеркале над комодом. Ее голову украшала эффектная пышная прическа.

– Господи, у вас получается лучше, чем у бабушки Мейбл и Персии, вместе взятых!

– Дорогая, я пять десятилетий укладываю кудряшки Тессы. – Она положила руку на плечо молодой женщины.

– Спасибо, Феб. Думаю, мы станем друзьями.

– Конечно. – Феб подмигнула. – Давайте подкрепимся и допьем чай. Он уже остыл, а хлеб стал твердым, как мужской член в свадебную ночь.

Но Индии не хотелось есть. Ее терзал страх за Коннора.

– Феб, я не смогу жить в мире с собой, если Коннор пострадает из-за моих действий.

– В ваших силах спасти его, Индия. Все зависит от вас.

Индия понимала, что для этого требовалось спасти Коннора от самого себя, но какое счастье он мог обрести без воинской славы? Может, побежать к Юджину Джиннингсу? Может, он совершит чудо?

– Пожалуйста, извините меня, Феб. Я должна кое-что сделать.


Юджин Джиннингс был в пижаме и в шапочке.

– Доброе утро, мисс Маршалл, – сказал он, впуская Индию в комнату.

– Вы меня узнали?

– Я вижу то, что скрыто от глаз других людей. Чудесно. У нее не было времени объяснять свое превращение.

– Ради Бога, помогите мне. Принесите лампу.

– Это невозможно. Госпожа Тесса загадала три желания.

– Я еще ни о чем не просила. Позвольте мне загадать одно желание.

– Лампа заперта в сейфе, находящемся в конторе «Фитц и сын».

– Превратитесь в облако и принесите ее, если хотите, чтобы желание вашей госпожи осуществилось. Коннор О'Брайен не сможет жениться на мне, если он угодит в федеральную тюрьму.

– Я не могу превратиться в облако. И вашего майора не постигнет несчастье. Госпожа Тесса убеждена в этом.

Джинны способны превращаться в облако. Отказ кое о чем говорил. Никакой он не волшебник. Феб справедливо назвала его мошенником.

Внимание Индии привлек какой-то шорох. Повернувшись к кровати, она увидела Тессу, выбравшуюся из-под одеял.

– Вчера вечером мой Джинн сказал, что вы молоды, мисс Маршалл. Я плохо спала всю ночь. Мне ужасно хотелось снова взглянуть на вас.

– Не такая уж я и страшная.

– Да, я вижу это. Вы весьма привлекательны. – Тесса усмехнулась. – Я так счастлива. Все складывается чудесно.

– Вот тут вы ошибаетесь, мэм. – Индия повернулась к Юджину Джиннингсу. – Вы мошенник. Старый плут, обманывающий наивную женщину. Феб права, вас следует арестовать.

Индия повернулась и вышла из комнаты. Какая же она дура! Поверила в магию. Сейчас не время для забав. Необходимо спасти Коннора.

Он пожертвовал собой ради нее. Она сделает то же самое.


Глава 16


Где же жертвенный агнец?

Роско Лоренс в ярости просматривал пачку счетов. Он приехал, предвкушая расправу, но куда делся этот красавчик? Наглая старуха Маршалл также отсутствовала.

Услышав щелчок замка, Лоренс глянул в сторону двери.

– Анти. – Она была бледной, хмурой. – Подойди к дяде, поцелуй его как следует. – Он отодвинул пачку счетов в сторону, раскрыл свои объятия. Девушка небрежно чмокнула его и отстранилась. – И это все, что ты можешь сделать? Я схожу с ума от желания, Анти. Сто лет не был с женщиной. – Он начал расстегивать брюки. – У меня есть для тебя подарок.

– У тебя только одно на уме. Не считая денег.

– Кстати, о деньгах. Обходи портниху стороной, беги от нее, как от чумы. Я не могу тратить больше, чем получаю.

– Но мне понадобятся новые наряды для… Я не могу производить хорошее впечатление на людей в прошлогоднем тряпье.

– Ладно, пусть портниха сошьет тебе что-нибудь еще. При условии…

Он сел на стул и указал пальцем вниз. Закатив глаза, она подняла подол платья и забралась Лоренсу на колени.

Раздвигая ее ягодицы, он подался вперед.

– Попал с первой попытки! – Лоренс заерзал на стуле. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы обрести удовлетворение. А в следующее мгновение стул сломался. Лоренс рухнул на пол, племянница повалилась на своего дядю, доставляя ему дополнительное удовольствие.

Ему нравилось ломать эти проклятые стулья, доставшиеся Опал от ее отца. Эта забава и Антуанетта – вот все его радости.

Он вытер с лица пот.

– Теперь мне полегчало.

– Ну и отлично.

Она встала, привела в порядок платье. Он тоже поднялся с пола. Застегнул штаны и отшвырнул ногой сломанный стул.

– Ты была холодной. В чем дело?

– Есть причины. – Она села на диван. – Поговорим о госпитале. Ты должен сохранить его.

– И сохраню. – Инспектора приедут сюда, чтобы проверить, как Лоренс исполняет приказания, будь они прокляты.

– Я думала, ты станешь спорить.

– Считай это сюрпризом.

Он подошел к девушке и ущипнул ее за щеку.

– Я потрясена тем, что мисс Маршалл оказалась мошенницей, – прошептала Антуанетта. – Однако не наказывай ее слишком сурово. И майора тоже.

– Этот сукин сын уже забрался тебе под юбку?

– Я берегу себя для лучшего жениха.

Она никогда не выйдет замуж. Однако не стоило говорить ей об этом в лоб. Ее интерес к браку может только усилиться.

– Почему ты заботишься о красавчике? У него нет больших денег.

– Зато они есть у его брата. – Она встала с дивана, подошла к окну. – Я собираюсь выйти замуж за Берка О'Брайена. Если только ты все не испортишь. Если ты накажешь майора, семья О'Брайенов будет помнить о том, что один из Лоренсов заставил их страдать.

– Ты не выйдешь за О'Брайена.

Донесшийся издалека гудок нарушил воцарившуюся в комнате тишину. Антуанетта перестала хмуриться.

– Прибыл первый пароход, – пропела она своим превосходным сопрано. – Это ты, Берк О'Брайен?

– Выброси его из головы.

Дут Смит открыл дверь и просунул в образовавшуюся щель свое веснушчатое лицо.

– Чем могу вам служить, сэр полковник?

– Принеси мне мой эликсир!

Желудок Лоренса горел сильнее обычного. Взяв себя в руки, он пристально посмотрел на племянницу.

– Расскажи мне все, что ты знаешь об Индии Маршалл.

Антуанетта сообщила то немногое, что знала.

– Да поможет им Господь, – прошептала она, глядя в окно. – Я, пожалуй, вымою голову мылом, которое выписала из Парижа, и вздремну. Скажи Дугу, пусть принесет обед наверх.

– Значит, ты собираешься поехать в город и посмотреть, прибыл ли О'Брайен? Не делай этого. Не причиняй мне такой боли. Ты нужна мне, Анти.

Она бросилась к дяде, зашуршав подолом. Прикоснувшись губами к его окаменевшему подбородку, прошептала:

– Как тебе будет угодно. Хочешь, я принаряжусь для тебя? Приходи вечером в мою комнату.

– Ты знаешь, что я не могу заниматься этим дважды в день.

Лоренсу понравился энтузиазм племянницы. Он всегда был готов поверить ей.


Как только Антуанетта удалилась, в библиотеку вошла смуглая молодая женщина с черными волосами и синими глазами.

– Я – Индия Маршалл.

Она – та самозванка? Лоренс уставился на незнакомку.

– Я слышал, что вы уже в годах.

– Это не так. – Индия глубоко вздохнула. Лоренс уставился на ее бюст. – Но я действительно оказывала медицинскую помощь вашим заключенным. Они нуждаются в лечении. Позвольте продолжить его.

– Оно будет продолжено, – заверил ее Лоренс.

Ее глаза округлились.

– Вы не пожалеете об этом. Благодарю вас.

– Откуда вы? – спросил он, следуя совету Джона Марка.

– Из Кейроу, штат Иллинойс.

– Майор О'Брайен знает, сколько вам лет? В ее красивых глазах промелькнуло смущение.

– Да, – ответила она. – Знает.

Все соответствовало плану, разработанному Джоном Марком. События будут развиваться должным образом. Возможно, Лоренс не страдал избытком душевной тонкости, но немного разбирался в людях.

В комнату ворвался Дут.

– Вот ваш эликсир, сэр. – Заметив женщину, он окаменел. – Извините меня, сэр. Извините, мэм. Я не хотел вам помешать.

– Ты ее не узнал? – спросил Лоренс молодого лизоблюда. Тот отрицательно покачал головой. Индия вздернула подбородок. – Это – Индия Маршалл из Кейроу. Сочувствующая южанам. Враг Союза.

Дут усмехнулся:

– Чтоб ты сдохла. Черная бровь взлетела вверх.

– Что, перчатки уже не нужны, Дут? Однако печенье пришлось тебе по вкусу, верно?

– Не пытайся пристыдить меня. Возможно, я носил твои перчатки и ел твое печенье, но я помню, как ты заперла меня в каморке дворецкого, чтобы я не мешал твоим проделкам.

– Проделкам? Ты ведь одобрял помощь больным…

– Христианское милосердие. – Дут приблизился к ней. – Неудивительно, что майор целовал тебя. Ты – Иезавель.

– Довольно. – Лоренс встал между женщиной и дверью. – Арестуй ее, – приказал он Дугу. – Запри ее.

Дут бросился выполнять приказ. Он заломил ей руки за спину.

– Делайте со мной что угодно, – сказала Индия, – но запомните: майор О'Брайен не должен отвечать за мои действия. Оставьте его в покое.

– Майор О'Брайен? – Лоренс изобразил на лице недоумение. – Почему я должен винить в чем-то этого славного офицера? Он лично доставит вас в вашингтонскую тюрьму «Олд Кептел». – Лоренс посмотрел на Дута. – Отведи ее в «одиночку».


В мрачной камере воцарился вечерний холод. Оказавшись запертой в «одиночке», которую раньше занимал ее брат, Индия испугалась. Во всем этом было нечто странное. Лоренс повел себя слишком мягко, она ждала от него совсем другой реакции.

Зато Мэтт на свободе. Его ждала опасная дорога. Новая тревога охватила Индию. Где Коннор?

Конечно, он узнал о ее капитуляции. Как он отреагировал? Разумеется, не обрадовался.

Вдруг Лоренс солгал? Не намерен ли он обвинить Коннора в сговоре с ней? Не приказал ли арестовать его?

Не столкнулся ли Коннор с непредвиденными обстоятельствами, сопровождая Мэтта на «Дельту стар»? Прибыл ли пароход?

«Ты поторопилась, Индия Маршалл. Открыла рот, не удостоверившись в том, что брат находится в безопасном месте».

Прошло время ужина, а Индия все расхаживала по камере. «Господи, сбереги Коннора, – мысленно повторяла она, шагая по шершавому дощатому полу. – Господи, помоги Мэтту добраться до дома».

В замке повернулся ключ. Индия вздрогнула – вдруг это Коннор? Она хотела, чтобы он появился, и боялась этого. Оказалось – Зик Пейз.

Он поставил на пол фонарь и ведро.

– Тебе не помешает подкрепиться. Поезд уходит в полночь.

Внезапно она забыла о голоде.

– Зик, извини, что я обманула тебя. Ты всегда был таким внимательным, добрым.

Зик настороженно посмотрел на нее. Его глаза округлились. Он не смог скрыть усмешку; его длинная борода пришла в движение.

– Я буду тебя помнить. Ты девушка что надо. Индия шагнула к старому солдату.

– Зик, где майор?

– Ждет на вокзале, когда ты поешь и соберешься. – Он толкнул ведро. – Поторопись.

Она не хотела думать о путешествии, которое ее ждало, однако обрадовалась тому, что Коннор не отвечает за ее преступления.

– В этой камере сидел заключенный. Ты знаешь, что с ним случилось?

– Его помиловали.

Индия едва не подпрыгнула от радости. Она взяла за ручку ведро.

– Составишь мне компанию? Зик кивнул.

– С удовольствием. Поужинаю напоследок с моей хорошенькой крошкой. Нет, просто с хорошенькой крошкой.

В ведре были сосиски, сыр, несколько крекеров и кусок яблочного пирога.

– Необычная пища для заключенного, – заметила Индия. – Ты сам приготовил?

Она могла поклясться, что он покраснел.

– Моя соседка – отличная повариха. У нее кое-что осталось. Она решила поделиться с дамой из Санитарной службы.

– Люди знают о моем аресте?

– Я сказал ей. Старина Роско хочет, чтобы все было шито-крыто. – Зик бросил салфетку на нары. – Ему не нужно, чтобы тебя провожала на вокзале целая толпа.

Почему Лоренс старается скрыть ее арест и отправку в Вашингтон?

Зик развернул салфетку.

– Люди огорчатся из-за твоего отъезда, мисс Инди. А я – больше всех.

– Мне сказали, что у тебя со мной все кончено.

– Мне было больно, когда я узнал, что ты – вовсе не моя дама.

Он разрезал гирлянду из сосисок складным ножом с перламутровой ручкой. Они принялись молча есть. Когда разделались с яблочным пирогом, Зик заговорил:

– Буду молить Господа, чтобы тебя не засудили.

– Спасибо, Зик.

– Ты чертовски хорошенькая. – Он бросил на нее восхищенный взгляд. – Понимаю, почему майор втюрился в тебя.

– Насколько мне известно, ты едва не покалечил его.

Откинув назад свою белую голову, Зик расхохотался. Его плечи задрожали, в глубине глотки показались миндалины.

– Один – ноль в пользу ветеранов, – произнес он наконец.

– Кажется, его до сих пор мучает боль.

– Думаю, страдания майора этим не закончатся, – отозвался Зик, успокоившись. – Роско поставил О'Брайена в незавидное положение, приказав ему отвезти тебя на суд. Провожать свою зазнобу на эшафот – ну, все не так страшно, но на него взвалили тяжкое бремя.

Она может угодить на виселицу. Может. Однако она будет добиваться оправдания. Как? Индия задумалась.

Ее не могут повесить за то, что она уехала из Луизианы. Она руководствовалась скорее соображениями гуманности, нежели стремлением помочь южанам. Она не применяла оружия, не вступала в заговор, не пыталась уничтожить государство мистера Линкольна. Возможно, власти отнесутся к ней с тем же пониманием, которое проявил начальник лагеря в Огайо. Если она встретит в Вашингтоне добрых людей…

Ее взгляд упал на такого человека.

– Думаю, – обратилась она к Зику, – майор О'Брайен достойно переживет суд надо мной. Выпускники Уэст-Пойнта должны быть лишены сентиментальности.

Уроженец Айовы удивленно посмотрел на девушку.

– Знаешь ли ты мужчин? Майор – воин, но при этом он – человек. Мужчины нуждаются в женщинах – это ясно, как божий день. Майор – не исключение.

Она не хотела думать об этом. Господи, как ей нравится этот старик!

– Когда война закончится, я сочту за честь, если ты посетишь Плезант-Хилл. Это плантация Маршаллов в Луизиане. Я познакомлю тебя с моей бабушкой. – Возможно, Зик не мог похвастаться образованностью, но бабушка Мейбл оценит этого человека по достоинству. – Если доживу до этого дня. А если нет, она все равно будет рада принять тебя. Ты только скажи, что тебя прислала Инди.

– Ты на нее похожа?

– Отчасти.

– Она играет в домино?

– Нет, но быстро научится. Будет охотно сражаться с тобой.

– В какой части Луизианы находится Плезант-Хилл?

– Возле Франсисвилла.

– Я должен дождаться конца войны?

– Зик! Ты – солдат Союза. У тебя есть твои обязанности.

Он покачал головой.

– Днем я сказал Роско, что с меня довольно. Я откуплюсь от армии.

– Почему?

– Я навоевался в 1812 году. А на эту войну пошел лишь потому, что не нашел себе лучшего дела. Мои внучки отлично управляются с фермой, они разводят лошадей, а меня давным-давно отправили играть в домино. Но у меня есть много денег, и я не желаю слушать вздор, который несет Роско Лоренс. – Зик причмокнул языком. – Похоже, он задумал какую-то хитрость.

В последнее время в ее голове родилось много догадок, большинство которых не оправдалось. Если Лоренс действительно что-то замыслил… Если Мэтт не доберется до Натчеза, а потом до Франсисвилла… Если ее будут судить безжалостные люди…

– Зик, когда ты попадешь в Плезант-Хилл, передай моей бабушке – пусть она поищет турнепс, который Китай спрятала осенью.

– Китай? При чем тут эта страна?

– Пожалуйста, передай ей это. «Надеюсь, этого окажется достаточно», – подумала она.

– Буду рад оказать тебе услугу, мисс Инди. Девушка знала, что может положиться на Зика. Он поднялся с пола, отряхнул штаны.

– Пора отчаливать, мисс Инди. Должен огорчить тебя: трое айовских ребят ждут за дверью, они наденут на тебя кандалы.

Ей нечего было ответить на это.

– У меня есть славная подружка – Перли Мэй. Я не расстаюсь с ней с двенадцатого года – тогда мы крепко врезали англичанам. Эта подружка никогда не подводила старину Зика. – Он сунул Индии в руку складной нож и пачку денег. – Тебе это пригодится. Спрячь Перли Мэй в ботинок. Будь осторожна, если надумаешь пустить ее в ход.


Коннор был мрачен и угрюм. Он сидел на жеребце и ждал повозку, на которой должна была приехать Индия.

Она не доверилась ему.

Она не оправдала его доверие.

Она освободила своего брата, а потом принесла себя в жертву. Отвлекла Лоренса, и Мэтту Маршаллу удалось скрыться.

Пальцы Коннора сжали поводья. Утром, когда помилование было подписано, майор обнаружил, что «одиночка» опустела. Узник сбежал. Коннор навел порядок в камере, но в его душе царил хаос.

Индия одурачила Коннора О'Брайена.

Вряд ли он когда-нибудь забудет об этом. Пассажиры шагали по освещенной фонарями платформе и поднимались по откидным ступеням в вагоны. Пар с шипением вырывался из трубы паровоза и стелился над рельсами. Капли дождя рассекали полуночный воздух. Огромные стальные колеса повернулись, и вагоны с грохотом сцепились. Однако это не означало, что поезд уже отправляется. По приказу майора Коннора О'Брайена идущий на восток состав будет ждать Индию Маршалл.

Он стиснул зубы. Почему она сдалась Лоренсу? Что касается местонахождения ее брата, то Коннору было наплевать на него. Интуиция подсказывала майору, что Мэтт попытался переплыть реку. Скорее всего он мертв. Давенпортская стремнина поглотила более крепких мужчин, чем Мэтт Маршалл.

Брат и сестра могли обрести свободу. Могли найти пристанище на борту «Дельты стар». Они уплыли бы вместе с тетушками и Джиннингсом под защитой Берка О'Брайена. Однако они не пожелали спастись.

Коннор посмотрел на остановившуюся неподалеку повозку. Зик Пейз соскочил на землю, помог даме спуститься, потом раскрыл над ней зонт. Она подставила ему щеку для поцелуя. Старый козел снова угодил в цепкие лапы рыси.

Зик отдал честь и удалился. Туда ему и дорога.

Коннор подъехал к Индии и трем пожилым конвоирам. Шинель Зика прикрывала плечи женщины. Индия подняла голову.

– Коннор.

Когда он расспрашивал Феб о ее беседе с Индией, тетя сказала ему, что мисс Маршалл оделась, как молодая женщина. Однако, увидев сейчас Индию, он растерялся. Коннор еще ни разу не видел Индию одетой соответственно ее истинному возрасту.

Часы, проведенные за решеткой, не испортили ее красоты. Свет фонаря падал на непокрытую голову девушки, создавая вокруг нее туманный ореол. Очаровательная прическа и выглядывавшее из-под шинели лиловое бархатное платье едва не погасили ярость Коннора.

Неудивительно, что Зик Пейз поддался ее чарам.

– Садись в товарный вагон. – Коннор повернул Отважного. – Не вынуждай меня применять силу.

Он заметил краем глаза, что она пошла впереди охранников. Один из них держал над ней зонт. Она шагала с высоко поднятой головой.

Коннор спешился, похлопал Отважного по мускулистой шее и завел жеребца в товарный вагон.

– Уходите, – сказал он конвоирам.

Мужчины отсалютовали и удалились. Закрыв дверь, Коннор запер ее изнутри на замок и повесил ключ на гвоздь, до которого Индия не смогла бы дотянуться. Черт возьми, он не позволит ей сбежать.

Он поставил Отважного в стойло. Привязал его. Раздался свист. Вагон дрогнул, и поезд тронулся с места.

– Коннор…

– Не надо. Я не желаю разговаривать.

Он уселся на устланный соломой пол и, прислонившись спиной к деревянной стенке, закрыл воспаленные глаза. Перестук колес убаюкивал невыспавшегося Коннора, но майор не мог заснуть.

Услыхав звяканье кандалов на руках Индии, он поморщился. Не стоит спрашивать ее ни о чем. Он боялся снова оказаться в ее власти. Индия Маршалл должна предстать перед судом.

– Коннор, я рада, что ты избежал беды. Он промолчал.

– Коннор, насчет Мэтта…

– Помолчи. Поздно о чем-либо говорить. Воспоминания о сегодняшнем дне были еще слишком свежи.

Коннор потратил весь день на бесплодные поиски двух беглецов. Наконец Лоренс поймал майора в конюшне, куда Коннор приехал, чтобы накормить и напоить Отважного.

– Эй, красавчик, твоя подружка у меня, – с ухмылкой на лице заявил полковник.

Забыв об уставе, Коннор бросился на Лоренса, сдавил его горло.

– Где она? Если она пострадает по вашей вине, клянусь Господом, я убью вас.

Лоренс попытался ответить. Коннор ослабил хватку.

– Дерзкий негодяй, мне следует содрать с тебя шкуру.

– Говорите, Лоренс.

– Она явилась ко мне сама.

Земля ушла из-под ног Коннора. Почему? Почему? Почему? Он ожидал чего угодно, только не этого.

– Я получил для тебя приказ. – Лоренс сунул руку в карман шинели. – Твой дружок Льюис добился своего. Немедленно отправляйся в Вашингтон. Я станцую джигу, когда ты исчезнешь.

Прежде Коннор мечтал об отъезде. Но сейчас он не обрадовался. Возмущенный безумной выходкой Индии, он прочитал приказ и ощутил тупую боль в сердце.

– Я никуда не поеду, пока не уверюсь в том, что Индию Маршалл ждет справедливый суд.

– Забавно, что ты заговорил об этом. Ее будут судить. В Вашингтоне. Приказываю тебе доставить ее туда.

Странно. Лоренс не возмущался по поводу госпиталя, не отдал приказ о его аресте. Он что-то замышляет. Однако полковник не слишком умен. Он лезет напролом, не умеет плести интриги.

– Почему, Лоренс? Почему вы поручаете мне сопровождать ее?

– Все равно ты едешь в ту сторону. Я сэкономлю деньги на охраннике. Главная причина в том, что моя племянница попросила пощадить тебя.

Коннор не поверил ему тогда.

Он не верил Лоренсу и сейчас, сидя в поезде. Майор похлопал по плоскому кожаному кошельку, спрятанному под мундиром. Там лежала страховка от подлости Лоренса.


Глава 17


Дождь хлестал безжалостно. Мэтт Маршалл, облаченный в поношенную серую робу, не помнил, когда ему было так холодно, как в этот весенний день. Боль пульсировала в кровоточащих пальцах. «Двигайся», – приказал он себе. Он должен двигаться, потому что свободен. Наконец.

Мэтт обрел свободу благодаря невольной помощи Инди: потерянная ею шпилька позволила отомкнуть ножные кандалы. Мэтт не жалел о том, что она ушла без него. Он не оказался бы на свободе, если бы она не отомкнула ручные кандалы.

Он должен добраться до Оноре, должен вернуться домой. А мог бы сдохнуть в вонючей камере.

Перед рассветом Мэтт покинул «одиночку». Перебрался через канаву и голыми руками оторвал доску от забора. Весь день скрывался в разных местах, поскольку О'Брайен рыскал по всему острову.

Возможно, О'Брайен – человек Индии, но Мэтт не доверял никому. Чтобы не попасться, он использовал навыки, приобретенные среди болот Луизианы.

Однако он устал. Чертовски устал. Поэтому с вечера не выходил из зарослей вечнозеленых кустарников. Постепенно к нему стали возвращаться силы. Когда он вырвется с этого острова, самое трудное останется позади.

Мэтт посмотрел на большой пароход, стоявший у городской пристани. Выбравшись из кустов, Мэтт осмотрелся и увидел приближавшуюся к нему коляску. Выскочив на дорогу, он схватился за упряжь. Лошадь в испуге попятилась.

– Стой! – завизжала белокурая девушка. Мэтт запрыгнул на сиденье и зажал кровоточащей рукой рот блондинки.

– Не кричите, мэм. Не кричите, и я не причиню вам вреда.

Она тряхнула головой. Он убрал руку с ее губ.

– У меня есть для вас работа.

– А вы наглец. Вы мешаете мне встретить Берка…

– Мэм, если хотите дожить до завтрашнего дня, доставьте меня на большой красивый пароход, что стоит вон там.

– «Дельта стар»? Что вы задумали?


– Осторожно, мэм. – Истощенный мужчина сжал предплечье Антуанетты своей израненной, но сильной рукой. – Я не хочу, чтобы мы свалились в воду.

Он обладал удивительными для беглого заключенного манерами джентльмена. Но когда он потребовал привезти из дядиного дома синюю форму, она заплакала и призналась, что не может вернуться туда. Они пришли к компромиссу: сейчас па повстанце была украденная форма айовского добровольца. Она доверилась ему. Они были союзниками – оба бежали от Роско Лоренса.

Трап, ведущий на «Дельту стар», раскачивался. Нет, мелькнула мысль в воспаленном мозгу девушки, это она сама шатается. Боль пронзила ее спину, живот. Инфлюэнца? Не может быть. Слишком подло.

Она приближалась к облаченному в черный костюм капитану, стоявшему на первой палубе. Берк О'Брайен был высоким, как его брат, и еще более темноволосым, чем Коннор. Его волосы казались такими же черными, как брюки, обтягивающие его узкие бедра и мускулистые ноги.

Если бы она знала, как он хорош…

Кровь стучала у нее в висках, сердце забилось чаще. Сможет ли она сделать последние шаги к своей мечте?

Антуанетта с великим трудом вырвалась из рук дяди. Ей пришлось от него убежать. Девушка знала: если она не сделает этого, Лоренс не отпустит ее к тому человеку, который мог оказаться ее спасителем.

– С вами все в порядке, мэм? – услышала она выговор южанина.

– Надо взять ее на борт, – ответил за нее беглый повстанец. – Она больна.

Сильные руки подхватили ее. Она с трудом заставила себя взглянуть на Берка О'Брайена. Он был великолепен. Белая рубашка с широкими рукавами подчеркивала смуглость его кожи. Он походил скорее на пирата, нежели на пароходного барона.

Ее устроило бы, если бы он оказался даже уродом с бородавками на лице. Однако Берк О'Брайен был таким же красивым, как его брат-бедняк. И он был богат.

– Увезите нас отсюда, – прошептала она, обращаясь к нему. – Спасите нас обоих.

Но для ее спасения требовалось нечто большее, нежели желание Берка О'Брайена. Она подхватила оспу.


Как долго он будет обращаться с ней, точно с прокаженной? Она больше не могла выносить нарушаемую лишь перестуком колес тишину, она нуждалась в собеседнике.

– Что ты сделал с моей книгой?

– К черту книгу!

– Что ты сделал с моей книгой? – повторила Индия.

– Какая еще книга?

– «Тысяча и одна ночь». Это подарок, и я ею дорожу. Ты оставил ее на острове?

– Мир перевернулся, а ты думаешь о какой-то романтической белиберде.

– Что ты сделал с моей книгой?

– Сжег ее.

– Большое спасибо. – Она рассталась с мыслью о том, что Коннор сохранил книгу на память о том времени, которое они провели вместе. – Ты мог бы положить ее в седельную сумку. Или вернуть мне.

Попытка пробудить в нем чувство вины оказалась тщетной. Все ее вещи остались в Рок-Айленде, она увозила с острова лишь то, что было на ней, и щедрый дар Зика.

Зик. Этот добрый герой умел прощать, тревожился за нее. Должна ли она передать Коннору его предупреждение относительно Лоренса?

– Коннор, мне надо кое-что…

– Спи, – прорычал он и повернулся к ней спиной.

Как бы поступила в подобной ситуации Персия?

Индия не посмела пожаловаться на то, что ее руки скованы кандалами. Слава Богу, они находились впереди, а не за спиной.

Она посмотрела на отверстие, которое служило окном. На вбитом в потолок крюке покачивался фонарь. Резкий запах ударил ей в ноздри. Индия заглянула под перегородку, за которой Отважный исправно поглощал овес.

– Я не могу спать в поезде, – заявила она капризным тоном Персии.

Коннор натянул на плечо шерстяное одеяло.

– Тогда закрой рот и дай поспать мне. Индия знала: он недоволен тем, что она сдалась властям в лице Роско Лоренса. Но почему Коннор обращается с ней так, словно она – источник какой-то страшной заразы?

Он явно не желал с ней говорить. Сначала она спросила его о Мэтте, но не получила ответа. Вторая попытка привела к тому, что Коннор обрушил на Индию поток ругательств, который смутил бы даже самых грубых матросов ее отца.

Если бы ей удалось объяснить ему…

– Я сделала это ради тебя. Чтобы спасти твою жизнь. И мой замысел удался.

– Еще как.

– Коннор… мне нужно справить нужду, – соврала она.

– Это уже второй раз за ночь.

– Я не виновата.

Покинув Рок-Айленд, поезд сделал только три остановки. Каждый раз она боялась, что солдаты Союза ворвутся в товарный вагон. Однако этого не случилось. В эти минуты Индия оставалась одна – Коннор чистил стойло Отважного и уходил за едой и питьем.

Она предприняла еще одну попытку в стиле Персии.

– Мне неудобно делать это с кандалами на руках.

– Тебе следовало подумать об этом, когда ты шла к Лоренсу.

– Коннор, помоги мне.

– Тебе невозможно помочь.

– Тогда я написаю в трусики.

Он отбросил одеяло и вскочил на ноги.

– Коннор, ты давно не умывал меня. – Толку от этой процедуры было не больше, чем от обтирания крокодила влажной тряпкой. Он сделал это небрежно, на скорую руку. – Я бы хотела умыться.

– Сожалею. Здесь тебе не гостиница.

– Мне не нравится исходящий от меня запах.

– Он тебе мерещится.

– Смотри, я описаюсь, – снова пригрозила она.

– Пожалуйста. Меня это не волнует. Мочись в трусы, болтай всю ночь, испытывай мое терпение. – Он приблизился к ней вплотную. – Потребуется совсем немного, чтобы оно лопнуло. Мне не составит большого труда открыть эту дверь и выбросить тебя к чертям.

Впервые Индия испугалась его гнева. Она может в любое мгновение вылететь из вагона. Однако чего ей бояться? Перли Мэй, нож Зика, лежал внутри ее высокого ботинка. Только вот сумеет ли она воспользоваться им?

– Что ты сделаешь, когда мы доберемся до Вашингтона?

– Уеду.

– Как только закончится суд?

– Как только я сдам тебя военным властям. Ей не следовало рассчитывать на большее. А она-то по наивности надеялась, что он останется, выступит в ее защиту.

– Куда ты поедешь? Обратно в Рок-Айленд?

– Это будет зависеть от моего нового командира. – На его мужественном лице появилось выражение торжества. – Меня посылают в армию Гранта. Стю Льюис добился моего перевода.

Значит, он уходит на войну. Сердце ее сжалось.

– Вперед, легкая кавалерия, – печально произнесла Индия.

– Верно. Вперед, легкая кавалерия.

Ей стало ясно, почему Лоренс не обрушил на голову Коннора громы и молнии. Скоро Коннор будет сражаться с неприятелем. Он давно стремился к этому. И скорее всего погибнет.

Боль в сердце усилилась.

– Поздравляю.

Он снял свой френч, скатал его, словно собираясь сделать удобную подушку.

– Спасибо, – рявкнул Коннор.

– Ты умрешь, как те идиоты из бригады Пикетта. Погибнешь во имя вечной славы. Или просто погибнешь.

– Спасибо за твое предсказание, мисс Луизиана Маршалл. – Если бы можно было убить взглядом, она бы сейчас погибла. – Правда, ты забываешь, что я пережил атаку Пикетта. Забываешь, что под Геттисбергом я воевал на другой стороне.

Слабое утешение. Они оба обречены. Это сводило ее с ума.

– Здесь дурно пахнет.

Он подошел к ящику и поднял крышку. Взял лопату, сгреб конские испражнения и бросил их внутрь. Потом направился к окну и открыл его. Ворвавшийся в вагон воздух заставил их взбодриться, принес свежесть.

– Удовлетворена? – прорычал Коннор.

– Нисколько. Возвращайся в свою уютную кроватку, я буду вести себя хорошо. Больше ничего не скажу о моей нужде.

Коннор пробормотал что-то себе под нос. Индии показалось, что он сказал: «Это меня здорово удивит».

Раздраженно фыркнув, он задрал ей платье и закрепил подол на талии с помощью своего ремня. Пока ходил за горшком, ремень свалился на пол.

– Гораздо проще снять кандалы, – подсказала Индия.

– Проще снять платье.

– Я согласна.

– Ты замерзнешь.

– Я этого не боюсь.

Она провела в корсете столько часов, что ей стало казаться, будто все киты, погибшие во имя женского тщеславия, ожили, чтобы помучить ее.

– Корсет я тоже сниму.

– Если я отомкну кандалы… Черт возьми, брать с тебя слово бессмысленно. Я знаю, что оно ничего не стоит.

Он достал ключ и вставил его в замок у ее запястья.

Она услышала скрежет и поняла, что обрела относительную свободу.

– Спасибо.

Коннор положил ключ от кандалов на ящик, потом подошел к ключу от двери. Посмотрев на Индию, бросил этот ключ в окно.

– Мера предосторожности. Теперь ты доедешь до Вашингтона.

Они были заперты в вагоне. Это не худшее, что могло произойти с ней. Индии даже понравилась его идея. Они ехали навстречу своим печальным судьбам, но мужчина, которого она любила, находился рядом. Если ей удастся справиться с его гневом, почему бы им не попрощаться достойным образом?

Индия быстро скинула платье. Свернула его и положила на ящик с надписью «хрупкое». Помня о ноже и деньгах, решила остаться в ботинках.

– Ты поможешь мне развязать шнурки корсета? – спросила она, поворачиваясь к нему спиной. – Я не могу до них дотянуться.

Когда ее тело обрело свободу, Коннор отступил на шаг.

– Я словно вырвалась из тисков. Должно быть, выгляжу ужасно.

– Вовсе нет. – Он помолчал. – Ты выглядишь великолепно, Индия. Знай это. Ты всегда недооценивала себя.

– Ты не видел моих сестер.

– Они бы не изменили моего мнения. Индия почувствовала, что Коннор снова к ней приблизился. Он коснулся ее плеча, и по телу девушки пробежала дрожь. Она хотела совершить то, что они не совершили когда-то в гостиничном номере. Индия хотела отдаться Коннору. Но он думал совсем о другом.

– Индия, почему ты так поступила? Почему сдалась?

– Я пыталась объяснить. Я сделала это ради тебя.

– Я хочу знать правду.

– Это и есть правда.

– Каким образом я мог выиграть от того, что ты организовала побег Мэтта Маршалла?

– Побег! – Она резко повернулась. – Что значит – побег? Ты его помиловал. Где он? Где мой брат?

– Это ты мне скажи.

Растерявшись, она спросила:

– Что случилось с его помилованием? Зик сказал, что Мэтт помилован. Что случилось? Ты не подписал документ?

– Он подписан. Все сделано законно. Ты и твой брат-повстанец… Мне неприятно спрашивать тебя, и я боюсь услышать твой ответ, – но что ты с ним сделала?

Она почувствовала головокружение и ухватилась за руки Коннора.

– Я знаю, что ты хочешь наказать меня. Я не переживу, если ты будешь дразнить меня.

– Я не дразню тебя.

– Это правда? Или нет? Коннор, я отправилась к Лоренсу, считая, что ты освободил Мэтта. Я полагала, что ты посадишь его на пароход твоего брата.

– Ты недвусмысленно заявила моей тете, что помогла ему бежать.

Она все поняла. Освобождение Мэтта произошло без участия Коннора. Мэтти! Стальные колеса грохотали, как гигантские молоты; поезд мчался на восток, удаляясь от Миссисипи. Она знала своего брата. Знала, на что он способен. Он переправится через реку.

Каким образом?

«Возьми себя в руки, Инди. Ты должна все объяснить Коннору», – мысленно приказала себе девушка.

– Да, я сказала Феб, что освободила его. Но я не имела в виду, что сделала это своими руками.

– Маршалл не мог снять ручные кандалы без посторонней помощи.

Она тотчас закрыла глаза. Открыв их, увидела возмущенный взгляд Коннора.

– Да, я отомкнула ручные кандалы. Давно. Но я не освобождала его.

Коннор наконец понял, что произошло.

– Слава Богу. – Он провел ладонью по лицу. – Маршалл бежал сам.

– Я знаю Мэтта, – сказала Индия. – Он должен был переправиться через реку. У причала стояло только одно судно – пароход твоего брата. Если Мэтту повезло, он пробрался на «Дельту стар».

– Берк не смог обнаружить его до нашего отъезда.

– Мэтта искали?

– Да. В поисках принимали участие даже мои тети и Джиннингс.

– Как это мило со стороны Феб, Тессы и араба. – В любое другое время она бы забросала Коннора вопросами и своими наблюдениями касательно мага и волшебника. Но сейчас момент был неподходящим. – Что могло случиться с Мэттом?

– Стремнина.

– Нет. – Она энергично тряхнула головой. – Я не могу допустить такое.

– Значит, ты не можешь смириться с реальностью. Он погиб, Индия. – Голос Коннора смягчился, хотя говорил он жестокие слова. – Я сочувствую тебе.

Мэтти погиб. Она потеряла его. Индия покачнулась и упала на грудь Коннору. Они опустились на дощатый пол. Девушка долго плакала в объятиях майора.


Теперь Зику предстояло спасти состояние Маршаллов. А Индия должна была справиться со своим страшным горем. Было бы ей легче, если бы она не помирилась с Мэттом? Нет. Ведь он был ее братом. До встречи с Коннором она жила ради того, чтобы увидеть улыбку Мэтта.

Индия заливала слезами свое лицо, волосы, грудь Коннора. И наконец пришла к одному заключению: она предпочла бы оказаться на виселице, нежели причинить семье новую боль своими добрыми намерениями.

Пламя фонаря задрожало и умерло. Как Мэтти.

– Поцелуй меня, – попросила девушка.

– Нет, милая. Я не хочу пользоваться ситуацией.

– Воспользуйся ею. Поцелуй меня. Сейчас. Он сделал нечто большее. Губы и руки Коннора ласкали Индию, давали ей то, в чем она нуждалась. Горячее дыхание Коннора, опалившее кожу Индии, заставило ее затрепетать. Он принялся ласкать ее груди, как делал это в гостинице. Она прижалась к нему.

– Не останавливайся, – пробормотала Индия. – Не останавливайся.

Этот мускулистый человек обладал тяжелым характером. Но она была готова принимать его таким, каким он был. Она решила это в гостиной Опал Лоренс. О, как она любила его. Воина. Ее господина. Возлюбленного.

Нежность и страсть переполняли их. Коннор стянул с Индии нижнюю юбку, обжигая своими пальцами ее плоть. Нога девушки скользнула по его плечу. Горячая волна прокатилась по ее телу. Индия, переживая неведомые ей доселе ощущения, уносилась на головокружительную высоту, однако интуиция подсказывала ей, что это еще не предел.

– Инди, моя драгоценная Кнопка, – прошептал Коннор, – ты испытываешь мою волю.

– Знаю. – Она невольно усмехнулась. – А ты укрепляешь мою волю.

Возможно, Мэтт погиб, но она не должна сдаваться. Она должна жить. Ради бабушки Мейбл, которая тосковала по ней. Ради семьи, надеявшейся, что Индия спасет их скромное состояние. Вдруг Зику не удастся это сделать? Ради Коннора, за которым она будет ухаживать, если оружие конфедератов только ранит его.

И она должна жить ради себя.

– Позволь мне сделать тебя счастливым. Сделай меня совершенно счастливой. Заставь забыть Рок-Айленд. – Она запустила пальцы в густые волосы Коннора. Потянула его к себе. – Мы созданы друг для друга.

«Только смерть способна разлучить нас», – хотелось добавить ей.

– Инди, это безумие, – простонал он, вырываясь из ее объятий. – Я не возьму тебя. Не сделаю этого здесь, вот так.

Почему он отказывается?

– У тебя все еще что-то болит?

– Нет. – Он нежно поцеловал ее ладонь. – Тебя толкает на это твое горе. Ты заслуживаешь лучшего.

– Но ты мне нужен.

– И ты мне нужна. Однако ты была права в гостинице. Если произойдет зачатие… Я не стану лишать тебя чести, милая. Индия Маршалл, ты самая достойная и порядочная женщина, которую я когда-либо встречал.

Она хотела, чтобы эти мгновения завершились совсем не так, однако оценила это лестное для нее признание. Прислушалась к его совету. Они приедут в Вашингтон еще не скоро. Она убедит его в том, что он должен находиться рядом с ней, когда она будет бороться за свою свободу.

А ее неспокойная совесть вопрошала: что ты сделаешь для своей семьи? Зик уже стар. Доберется ли он до Юга?


Глава 18


Наконец она заснула в его объятиях. Ее губы были раскрыты, она словно ждала его поцелуя. Лунный свет, проникавший в окно вагона, падал на ее прекрасное тело. Неистовое желание терзало Коннора, он знал, что может удовлетворить его, лишь прильнув губами к ее груди, проникнув в ее тело.

– Бедная Кнопка, – прошептал Коннор. – Такая настойчивая. Ей вечно что-то мешает. Чего она добилась?

Он ощущал приближение неприятностей так же явственно, как присутствие Индии в вагоне. Это чувство начало преследовать его через час после отъезда. Именно тогда он обнаружил в своем кожаном кошельке нечто странное.

Кто-то подменил предписание, согласно которому Коннору следовало доставить обвиняемую в тюрьму «Олд Кептел». На той бумаге, которая находилась сейчас у него – несомненно, дубликат был отправлен в министерство обороны, – стояла другая дата.

Должно быть, подмену совершил Роско Лоренс. Или кто-то из приближенных «лапочки». Возможно, Дут Смит.

Эта хитрость таила в себе две опасности. Если они не прибудут в Вашингтон согласно исходному приказу, их сочтут беглецами. Во всяком случае, опоздание на день сулило неприятности.

Вторая опасность? Полковник, получивший телеграмму сплетника Дута и заметивший, что капитуляция Индии вывела Коннора из состояния душевного равновесия, возможно, решил, что нежные чувства одержат верх и майор позволит ей сбежать или отвезет ее в какое-то другое место.

Эта проделка была нехарактерной для Лоренса. «Лапочка» не владел искусством интриги, он отдавал предпочтение лобовой атаке. Кто-то должен был надоумить его.

Коннор не поделился своим открытием с Индией. Зачем беспокоить девушку, оплакивавшую Мэтта Маршалла?

К тому же Коннор подстраховался.

Перед отъездом он отправил телеграмму Стюарту Льюису. В своем кратком послании майор обрисовал сложившуюся ситуацию, рассказал об Индии Маршалл и ее благодеяниях, подробно сообщил об отправке девушки в столицу.

Он сохранил заполненный бланк с фамилией телеграфиста.

К тому же план Лоренса – первый возможный вариант – имел серьезный недостаток. Полковник не мог подписать приказ до своего возвращения на Рок-Айленд. Лоренс не сможет заявить о своей победе.

Посмотрев на спящую Индию, Коннор улыбнулся и прошептал:

– Не волнуйся, Кнопка. Я позабочусь о тебе. Она попыталась уберечь его от неприятностей.

– Прости меня за то, что я ошибся в тебе. Поторопился с выводами. Мне следовало истолковать сомнения в твою пользу, прислушаться к сказанному тетушками и Джиннингсом.

Они едва не рассорились. Вся троица набросилась на него в гостинице. Они не сомневались в Индии. Их доводы звучали у него в ушах и после того, как Коннор доставил тетушек и араба на «Дельту стар». Берк, с удивлением обнаруживший, что его старший брат способен волноваться не только из-за воинских проблем, посоветовал ему действовать осторожно.

– Они были правы относительно тебя, – прошептал Коннор, глядя на спящую Индию.

Эта женщина рисковала собой ради майора Коннора О'Брайена, офицера, преданного армии Союза.

Разве не ставила она интересы других людей выше собственной выгоды? Индия никогда не говорила о своих чувствах, однако ее поступки раскрывали истину.

Любящая женщина – лучший дар, который может получить мужчина. Дар более ценный, чем клад с золотом. Коннору показалось, что он услышал голос Фитца О'Брайена: «Таким даром была твоя бабушка Эдна. Она – лучшее, что получил от жизни рыжий ирландец Фитц. Без нее я бы и гроша ломаного не стоил».

Наверное, все в этом мире происходит ради чего-то, согласно Божьему промыслу и Великому Плану. Без Индии Коннор никогда бы не познал истинного значения любви.

Любить – значит отдавать. Не брать, а отдавать.

Она любила его.

Она – тяжкое бремя, свалившееся на его плечи.

Придется смириться с этим. Она проникла в его сердце, хотел он этого или нет.

Тут О'Брайен услышал стон; Индия вздрогнула. Ее мучили кошмары. Внезапно она закричала:

– Коннор? Где ты?

– Я здесь. – Он крепко обнял ее. – Все в порядке.

– Нет-нет. Я видела дом. Плохой сон. Он не добрался до Луизианы. Он слишком стар. – Окончательно проснувшись, она сказала: – Коннор… Я не могу ехать в Вашингтон. Я договорилась о том, чтобы моей семье передали сообщение насчет Натчеза, но…

– С кем ты договорилась?

– Я попросила Зика отправиться в Луизиану и поговорить с моей бабушкой. Подстраховалась на тот случай, если Мэтт не сделает этого.

Господи!

– Но я не могу, не должна рассчитывать на то, что старик доберется до Плезант-Хилла. К тому же Зик думает, что полковник замыслил какую-то хитрость. Мы…

– Не беспокойся из-за Лоренса. Я опережаю его на шаг.

– Это хорошо.

Она замолчала; ее вера в Коннора была абсолютной.

Индия прижалась щекой к его плечу. Прошло несколько минут. Наконец она проговорила тихим и печальным голосом:

– Как жаль, что волшебная лампа – всего лишь мистификация. Правда, было бы замечательно, если бы мы могли загадать желание? И быть уверенными, что все сложится хорошо.

– Нельзя требовать от лампы так много.

– Однако она познакомила нас.

– Нет. Это сделала ты. Она потрепала его по щеке.

– Оставь меня наедине с моими фантазиями, сынок.

Он усмехнулся. Сынок. В тот день, когда они познакомились, она была совсем другой – старой, немного странной. Неужели в день его рождения действовала какая-то волшебная сила?

В таком случае жаль, что тетя Тесса не присовокупила к своему желанию одно дополнительное условие – не попросила, чтобы невеста тотчас попала в райские кущи.

– От фантазий вреда не будет.

Куда завели Индию ее фантазии? Он услышал ответ на свой вопрос.

– Коннор, отвези меня в Луизиану, – прошептала Индия.

– Не проси меня об этом. Не проси.

– Ты прав. Мне не следовало этого делать. Тем более сейчас, когда ты спешишь к своей истинной любви. На поле боя.

Но чего же он хотел? Сейчас в его душе шла борьба – борьба, прежде невозможная. Поразительно! Он хотел быть с Индией. И хотел попасть в Джорджию, чтобы исполнить свой воинский долг.

Конечно, у него было право выбора. Он мог поступить так, как поступали многие, – откупиться от службы.

Но Коннор не желал и думать о таком шаге. Выпускники Уэст-Пойнта не откупаются от армии.

– Индия, не вынуждай меня выбирать между тобой и моим долгом.

– Потому что, заговорив об этом, я напомнила бы тебе твою покойную мать?

Он застонал.

– Коннор… ты любишь твоих братьев?

– Конечно, люблю. – Любовь к братьям в отличие от любви к женщине была для него знакомой территорией. Детство и юность, проведенные в семье О'Брайенов, ничем не напоминали рай. Родители постоянно ссорились, и наконец все закончилось трагедией.

– Мы, братья, держимся друг за друга.

– Ты… ты когда-нибудь думаешь о Джоне Марке?

Стоило ли спрашивать, как она узнала о нем?

– Да.

– Если бы он попросил тебя о чем-то, ты бы это сделал?

Коннор понял, к чему она подбирается, и ему это не понравилось.

– Этот вопрос неуместен. Джон Марк никогда меня ни о чем не просил, поэтому я не знаю, помог бы я ему или нет.

– Ты говоришь, как холодный, равнодушный человек.

– Такова жизнь.

– Почему ты его не любишь?

– Я не питаю к нему неприязни. Я просто сержусь на него.

Не вызвано ли это тем, что младший брат никогда не интересовался его мнением? Почему Джон Марк никогда не приходил к нему, старшему брату, чтобы обсудить свои проблемы? Почему он углублял трещину в их отношениях, обращаясь только к деду?

– Почему ты сердишься на Джона Марка? – допытывалась Индия.

– Это запутанная история. Я не хочу возвращаться к ней.

– Она связана со смертью ваших родителей?

– Тетя Феб не умеет держать язык за зубами.

– Она мне понравилась. Даже очень.

– Ваши чувства взаимны. Когда я отправился в гостиницу, чтобы забрать тебя оттуда и отправить на Юг, тетя Феб оказалась твоей яростной защитницей.

Тетя Тесса отказывалась понять, почему его «невеста» набросилась на нее и Джиннингса, однако также встала на сторону Индии. Коннор был уверен: все это связано с волшебной лампой и нелепым желанием его тети.

– Что тебе сказала тетя Феб? – спросил он. Индия кратко рассказала о всех несчастьях семьи О'Брайенов. Коннор нахмурился.

– Тетя Феб сказала тебе, почему Джон Марк поссорился с Фитцем?

– Потому что он хотел взять семейное дело в свои руки.

– Отчасти, – согласился Коннор. – Джон Марк винил отца в том, что он убил нашу мать.

– Но я думала, что ее убил этот… как его…

– Ее любовник. Поклонник. Кавалер. Называй его как хочешь. Я готов свернуть Джону Марку шею за то, что он вторично расколол нашу семью. Он действительно сделал это. Будет лучше, если он не вернется. Я никогда не прощу его за тот отъезд. Эта история угнетает меня.

– Мне не следовало пробуждать призраков. – Опершись о локоть, Индия погладила своими нежными пальцами его лицо. – Забудь, что я заговорила об этом, – Ее голос был полон сочувствия. – Это – лучший способ избавиться от страданий. Забыть. Не думать. Смириться с прошлым и строить планы на будущее.

Он знал, что эту мудрость Индии подсказал опыт. Сегодня ночью, узнав о возможной судьбе Мэтта, она не смогла остаться бесстрастной. Он видел настоящую Индию. Снявшую маску равнодушия.

– Коннор… – Ее ласковый голос наводил на мысль о пушинке, танцующей в потоках воздуха. – Коннор, я – не твоя мать.

Он усмехнулся.

– Индия Маршалл, что заставило тебя сказать это?

– Если одна жена военного была несчастна, это еще не означает, что другую ждет такая же участь.

– И это говорит голубь мира? Ты бы страдала, как Джорджия Морган. Правда, по другим причинам. Ты слишком самостоятельна для армейской жизни. У тебя есть собственные убеждения. Ты ненавидишь войну, а Джорджия была слабохарактерной. Пойми меня правильно, я обожал ее. Меня можно было назвать маменькиным сынком, цеплявшимся за ее юбку. Проблема в том, что я слишком похож на моего отца.

– В чем?

– Он был эгоистом. Однажды ты обвинила меня в этом. Заставила задуматься. Дэниэл был эгоистом. Всегда настаивал на своем, не умел уступать. Когда Джорджия Морган вынудила его оставить службу, он возненавидел ее за это. Я не хочу ненавидеть тебя, моя милая Кнопка.

– Почему ты называешь меня Кнопкой?

– Ты сказала, что разрешаешь использовать ласкательные имена тем, кто тебя любит.

Она усмехнулась.

– Кнопка – ласкательное имя?

– Для меня – да.

– Тогда ладно. Кажется, оно мне нравится. – Она прижалась к нему плотнее. – Мы отошли от темы, которую я не хочу закрывать. А если бы я никогда не попросила тебя оставить армию? Если бы обещала любить пограничные форты, окруженные свирепыми индейцами?

– Господи, у тебя мало общего с Джорджией Морган, – насмешливо заметил он.

– Думаешь, у нас есть шанс?

– Индия, не надо. Не мучай нас обоих. Будем решать одну проблему за другой. Первая заключается в том, что нам надо пережить этот суд.

Она притихла. Он понял, что она прибегла к старому проверенному способу: забудь, иди вперед.

Товарный вагон, который вез Индию на суд, заполнился грохотом. Ей слышалось многократно повторяющееся слово: глупец, глупец, глупец. Коннор должен сдаться, заключить ее в свои объятия, овладеть ею, пока поезд не прибыл на вокзал. Потом сорвать замок и отвести ее к ближайшему чиновнику, который мог бы узаконить их связь.

Сейчас мысль о браке казалась весьма удачной. Как обрадуется тетя Тесса! Но получится ли из этого нечто серьезное? Сможет ли она действительно полюбить армейскую жизнь?

– Коннор… когда этот поезд остановится, отвернись и дай мне убежать.

– Нет. Нет, черт возьми. Я не оставлю тебя на вражеской территории. – На вражеской территории? С каких пор Союз стал его врагом? – Я не могу предоставить тебя самой себе.

Она сказала:

– Я уцелею. Я должна вернуться домой. Должен ли он отвезти ее туда? Вернуть в лоно семьи, разорванной войной и преждевременными смертями, а не внутренними противоречиями, терзавшими О'Брайенов? Да, должен. Он должен отвезти ее домой. Нет.

Он не мог так поступить. Его обвинят в дезертирстве; положение Индии в случае ареста окажется еще более тяжелым, чем сейчас. Впервые Коннор О'Брайен, офицер и выпускник Уэст-Пойнта, усомнился в выбранном им пути. Какая польза от карьеры, если она мешает человеку следовать велениям сердца?

Нет, он не мог изменить армии. Он дал присягу и должен выполнять приказы. И он не отпустит Индию ради нее самой. Она может уцелеть, лишь представ перед судом и доказав свою невиновность.

– Индия, тебе следует прибыть в Вашингтон. Иначе ты превратишься в беглую преступницу.

– Я должна воспользоваться этим шансом. Коннору ее слова показались неубедительными.

Он возразил:

– Но мы заперты. Тебе не выбраться отсюда.

– Ты меня не знаешь. Я могу отпереть этот замок.

– Забудь об этом. Ты доедешь до Вашингтона. Конституция гарантирует тебе справедливый суд.

– Кто может предсказать его исход? Если меня оправдают, пройдут месяцы, прежде чем я попаду в Плезант-Хилл. Нам необходимы продукты, одежда, другие вещи.

Он представил себе убогую жизнь на скромной хлопковой ферме. Жизнь без прислуги и наемных работников. Плантация пропадала во имя безумной цели. Там царствовали голод и лишения.

– Индия, я отправлю телеграмму моему деду. Фитц О'Брайен может…

– Господи, Коннор, как ты можешь отправить ему телеграмму на оккупированную территорию? Твое послание перехватят.

– Нет. О'Брайены – сторонники Союза. Моя телеграмма дойдет до них. Фитц пошлет во Франсисвилл деньги для твоей семьи.

– Это будет благотворительностью.

– Считай это займом.

– Ты понятия не имеешь о том, сколько денег требуется для содержания плантации.

– А ты не представляешь, сколько их у Фитца О'Брайена. – Коннор никогда не принимал от деда и десятицентовика, но ради Индии он вымолит у Фитца нужную сумму. – Доверься мне.

Больше она не вытянет из него ни одного обещания. И все же… если бы обращение к Стю Льюису помогло ему остаться возле Индии, он добился бы соблюдения принципов конституции, помог бы Индии обрести свободу в этой стране свободных людей. Ради этого он был готов отложить свое возвращение на поле боя.

Он пожертвовал бы своим шансом принять участие в битве. Это было бы его даром Индии. Он сделал бы это ради любви. Любви? Должно быть, это любовь. Что же еще? Нежность заполнила его сердце. Коннор погладил ладонью щеку Индии. Эта девушка стоила любой жертвы. Он не потеряет ее. Никогда.


Глава 19


Вот ее награда. Коннор отказался дать ей свободу ради спасения ее семьи. С каждым толчком вагона Индия все больше злилась на Коннора.

Ссуда его богатого деда. Подаяние беднякам. Какая щедрость! Она не нуждалась в деньгах. У нее были деньги Зика. Спасибо, Зик Пейз.

Может ли она внять своему внутреннему голосу и забыть Коннора? Нет. Она никогда не забудет его. Такова была плата за то, что она отдала свое сердце и душу холодному ястребу войны. Но он называл ее милой. Кнопка? Может ли Кнопка быть милой?

Она взглянула на открытое окно. Было еще темно.

– Коннор, ты прав. – Она произнесла эти слова с невозмутимым видом, чтобы скрыть свои планы. – Я должна спасти свое доброе имя. И я сделаю это.

– Слава Богу.

– Нам следует поспать. – Она зевнула.

– Да. Спи. – Он коснулся мочки ее уха. – Индия, ты – лучшая женщина из всех, каких я знал, но я тебе не доверяю. Я должен снова сковать твои руки.

– Не надевай на меня эти железки. – Персия могла бы гордиться таким жалобным стоном. – Они причиняют мне боль.

Он уступил ей – связал ее руки своим поясом. Другой конец пояса Коннор привязал к своему запястью. Несколько минут спустя он уже спал.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем она посмела пошевелиться. Наконец вытащила из ботинка Перли Мэй. Разрезать пояс оказалось нелегко, но в конце концов ей это удалось. Она вздохнула с облегчением, обнаружив, что Коннор не проснулся, даже когда луч света проник в вагон.

Выскользнув из сонных объятий Коннора, Индия взяла поводья Отважного и пустила в ход Перли Мэй. Надежно стянула ноги Коннора узкими полосками кожи.

Отбросив корсет, Индия надела шинель Зика.

Ее внимание привлек плоский кошелек. Он холодил руку. Она вдохнула запах кожи и запах Коннора.

Он не пожелал оставить себе что-то на память о ней, но она украдет эту вещь. Только не деньги. Не обратив внимания на два кусочка бумаги, вытащила из кошелька купюры, сунула их под бедро Коннора.

Положив кошелек в карман шинели, Индия нашла выпавшую из волос шпильку. Вставила ее в замок и отперла дверь. Пора бежать.

Нет, она не сможет выпрыгнуть из движущегося поезда!

Нет, сможет, однако следует подождать, когда поезд сбавит скорость. Прошло несколько долгих минут; наконец машинист дал гудок, сообщая о том, что движущийся на восток состав приближается к какой-то безымянной станции. Пришло время для побега.

– Прощай, Коннор, – прошептала Индия. – Береги себя, моя любовь. Держись подальше от линии огня. Ты был героем.

Она резко открыла дверь, едва не вывихнув себе руку. Холодный воздух ворвался в вагон.

– Черт возьми – Индия! Что ты делаешь? Не прыгай!

– Вперед, легкая кавалерия! Она прыгнула вниз.

Земля приблизилась стремительно. Поезд двигался медленно, но удар все равно оказался чувствительным. Кошелек выпал из ее кармана.

Вскоре Индия разглядела город. Окраину большого города. Чикаго? Надо убираться отсюда. Быстро. Она заставила себя подняться и увидела вдали солдата в синей форме. Надо идти в другую сторону. Но драгоценный кошелек лежал между ней и солдатом.

Ей придется оставить его.


С момента возвращения Роско Лоренса на Рок-Айленд прошло четыре недели. Четыре ужасные недели.

– Антуанетта сбежала, как обезумевшая сучка. Будь она проклята. А вчера… – Он смял телеграмму в кулаке. – А теперь это.

В ответ на свои стенания он услышал фальшивое мурлыканье. У его кровати, возле увядших нарциссов, сидела Опал. Она перестала напевать, отложила в сторону штопку и встала, чтобы взять миску с куриным супом, которым весь день пыталась накормить мужа.

– Поешь, дорогой. Тебе нужно подкрепиться.

– Убирайся вон! – Он отмахнулся от нее. – Перестань кудахтать, женщина!

Опал снова принялась за штопку. Иголка с ниткой замелькала в ее пальцах.

– Роско, мне кажется, ты поправляешься. Ты снова начал сердиться.

– Ты выведешь из себя и мертвеца. Она приложила ладонь к уху.

– Что ты сказал, дорогой?

– Черт возьми, меня тошнит от тебя и твоей глухоты. Почему оспой заболел я, а не ты?

– Да, заболел. – Она приставила к уху слуховую трубку. – Мы знаем, что ты болел, но скоро мы поправимся, верно?

– Перестань говорить «мы»! – крикнул он в широкий конец трубки. – Если только у тебя в кармане не сидит мышь.

Подбородок Опал задрожал.

– Я пыталась ободрить тебя.

Он оттолкнул от себя ее трубку. Единственное достоинство Опал заключалось в том, что при ней можно было говорить все что угодно, не рискуя быть услышанным.

– Ничто мне не поможет. Анти ушла. На «Дельте стар» объявлен карантин, пароход стоит возле Мемфиса. Я слышал об этом, получил телеграмму сегодня утром. У меня еще есть друзья в этой армии.

После вчерашних неприятностей – это известие о корабле смерти. Лоренс ударил кулаком по подушке.

– Вдруг Анти больна? Вдруг она умерла?

– Что ты сказал? Ты хочешь, чтобы Дут вынес тебя на свежий воздух?

– Нет, черт возьми, не хочу! – Он объяснил жестами, что не желает на воздух. – Как мне вернуть Анти? Как найти красавчика?

Доктор Ханраан велел Лоренсу оставаться в кровати, поскольку полковник перенес тяжелую форму оспы, едва не умер. Этот хирург-пьяница попросил. Главного инспектора предоставить полковнику отпуск для восстановления сил.

– Господи, отпуск для восстановления сил! Вчера Главный инспектор подписал приказ об отпуске, однако он сделал кое-что еще. Лоренсы должны освободить половину особняка для нового начальника тюрьмы. Когда Лоренс поправится, он станет здесь вторым лицом, поскольку подчиненные нажаловались на него, обвинили в «дурном» обращении с пленными повстанцами, питающимися червями.

– Проклятие.

Поправившись, он бросится в погоню. Он знал, что пароход Берка О'Брайена по окончании карантина не сможет уйти на юг дальше устья Миссисипи. Но что случилось с красавчиком и его похожей на индианку подружкой?

А ведь все так хорошо началось. Утром, на следующий день после отъезда О'Брайена и мошенницы девицы, к Лоренсу зашел телеграфист. «Вчера майор О'Брайен отправил телеграмму, – сказал служащий «Вестерн юнион». – Но я только что узнал, что линия, идущая на восток, повреждена. Вы хотите, чтобы я снова отправил послание майора, когда провода починят?»

Конечно, он не хотел этого.

Линия оставалась поврежденной в течение двух недель. Лоренс не мог узнать, что произошло, когда поезд дошел до Вашингтона. Пока связь была прервана, он болел и не смог до конца осуществить план своего попутчика, Джонса.

Одно он знал точно: О'Брайен помиловал «пожирателя червей», некоего Маршалла. Капитана Мэтьюза Маршалла. В тюремном журнале отсутствовали сведения о его родственниках и домашний адрес, зато были указаны номер части и место пленения: Порт-Гудзон, штат Луизиана.

Возможно, выпущенный на свободу «пожиратель червей» и мнимая санитарка были родственниками. Это стоило выяснить. Лоренс посмотрел на жену и приблизил широкий конец трубки к своим губам.

– До болезни я составил текст телеграммы, в которой сообщал о бегстве красавчика. Сходи в «Вестерн юнион» и отправь ее.

– Роско, дорогой, забудь о майоре О'Брайене. У тебя и без него хватает забот. Прежде всего ты должен поправиться.

– Не болтай ерунду.

– Как хочешь. – Она уставилась на носок. – Что важнее? Отомстить майору? Или найти нашу племянницу?

– Неужели ты не понимаешь, Опал? Неужели не видишь, что все это связано? Все мои беды связаны с людьми, носящими фамилию О'Брайен.

Злоба на высокомерного подчиненного обернулась личной вендеттой против Коннора О'Брайена. Если бы после Геттисберга майор попал под трибунал, он не заманил бы сюда своего богатенького братца.

– Отправь телеграмму, Опал.

Он примет свои меры. Он сходил с ума от ярости. Прежде всего он найдет Анти и вернет ее домой.

– Надеюсь, живой.

Где он наскребет денег на путешествие? Эта девушка оставила пачку счетов. Напрасные траты. Она убежала без своего гардероба. Утром следующего дня Дут обнаружил ее чемодан в коляске, привязанной к причалу возле того места, где недавно стоял пароход.

– Опал! Прежде чем ты отправишься в «Вестерн юнион», принеси свою сумку. Давай пересчитаем наши деньги. Я еду в Мемфис.

– Роско, тебе нельзя путешествовать.

– Если мы наберем достаточно денег, я найму самое быстрое транспортное средство, способное доставить нас к Анти. Она вернется сюда.

Опал побледнела.

– А я? Мне-то что делать? Возьми меня с собой. Тебе требуется уход.

Он не стал спорить. Он действительно нуждался в Опал. Однако в такие моменты ему хотелось иметь не жену, а рабыню. Он кивнул, потом махнул рукой.

– Принеси деньги.

– Я точно знаю, сколько у нас денег. Три тысячи долларов, – заявила она с гордостью.

– Три тысячи долларов! – Он никогда не кричал ей в ухо так громко. – Откуда, черт возьми, у тебя столько денег?

Она облизала губы.

– Я откладывала много лет из тех денег, что ты давал мне на продукты.

Роско Лоренс вскипел. Похоже, за все время болезни у него еще не было такой высокой температуры. Он стремительно схватил слуховую трубку, замахнулся ею и ударил Опал по голове.

– Не смей ничего от меня утаивать! На лбу женщины выступила кровь.

– Что плохого я сделала?! – закричала она.

* * *


Проведя в бегах шесть недель, Индия осталась без денег. Прикрыв глаза ладонью, она стояла на мемфисской пристани и смотрела на грузовой пароход. На судне был карантин.

Лодка с флагом компании «Фитц и сын» подплыла к пароходу. С помощью лебедки ящики подняли на борт. Она должна попасть на «Дельту стар». Должна упросить Берка О'Брайена доставить ее в Франсисвилл. Однако в первую очередь следовало узнать, получил ли капитан известие от Коннора.

Каким бы бесчувственным холостяком он ни был, все равно она не могла забыть его. Индия не помнила, сколько раз ее посещали тревожные мысли о Конноре.

Его брат должен знать, где находится Коннор и что с ним. Конечно, капитан О'Брайен ничем ей не обязан, и она не удивится, если он выбросит ее за борт, однако она должна попытаться.

Индия задумалась: что ей предпринять? Она могла пойти в контору компании «Фитц и сын» и попросить старого О'Брайена помочь ей. Но это отняло бы много времени. Она могла украсть плот и добраться на нем до парохода. Или доплыть.

Пожалуй, лучше воспользоваться плотом.

Индия посмотрела на небо. С Мексиканского залива приближались огромные грозовые тучи, напоминавшие кипы хлопка.

Скоро на «Дельте стар» отменят карантин, но она не будет ждать этого дня – шнырявшие повсюду Синие Мундиры с любопытством на нее поглядывали. Этот причал был неважным местом старта.

Индия покинула многолюдную пристань. Спрятавшись за кустами, надела простые штаны и рубашку; подобный наряд подходил для управления плотом в холодную погоду гораздо лучше, чем платье.

В сумерках она украла плот и вооружилась длинным шестом. Ее руки двигались быстро, ритмично. Когда она проделала половину пути, налетевший шквал вырвал шпильки из ее прически. Черные пряди волос хлестали ее по лицу.

Индия выпустила шест из рук, чтобы поправить выбившуюся из штанов рубашку, трепетавшую на ветру. В следующее мгновение небо обрушило на землю потоки воды. Индия в считанные секунды промокла до последней нитки. Шест покатился по плоту и свалился в пенившуюся воду.

Индия подползла к краю плота и попыталась грести рукой. Но в такую бурю это было невозможно.

«Тебе придется плыть, Инди. Решайся, девочка, решайся. Ты должна попасть на «Дельту стар»!» – подумала она.


Стоя на палубе «Дельты стар», Мэтт Маршалл направил подзорную трубу в сторону берега.

– Смотри, Берк, там плот.

– Вечная история. Стоит разыграться буре, и тотчас какой-нибудь идиот бросается в воду.

Мужчины усмехнулись. За время длительного путешествия на юг Мэтт и Берк подружились. Не в последнюю очередь это объяснялось и тем, что они вдвоем управляли «Дельтой стар».

Оказалось, что Берк О'Брайен ждал Мэтта. Все О'Брайены проявляли расположение к гостю. Мэтт с горечью узнал о капитуляции сестры. Сам он скрывался от майора О'Брайена, не зная, что тот не только подписал приказ о его помиловании, но и долгое время искал его, чтобы доставить на борт этого судна. А Индия…

Мэтт проглотил подступивший к горлу комок. Он переживал из-за странного поступка сестры.

Путешествие было безрадостным. К тревоге за судьбу Индии и Коннора добавились проблемы, связанные с оспой. Мэтт и Берк боролись за жизнь заболевшей девушки и делили обязанности в рулевой рубке. «Дельта стар» отчалила от Рок-Айленда раньше намеченного срока, поэтому корабельный врач и первый помощник капитана не успели вернуться на судно.

Мэтт заменил этого моряка.

По указанию Берка Мэтт поднял флаг, предупреждавший о том, что подниматься на борт корабля опасно для жизни. Слава Богу, заразная болезнь свалила только двух грузчиков.

Что касается пассажиров, то ни О'Брайены, ни Джиннингс не заболели. Все воспряли духом, через несколько дней карантин заканчивался.

– Джинн, – сказала Тесса О'Брайен, – скоро мы отправимся за лампой.

Мэтт не мог взять в толк, при чем тут какая-то лампа, но нежданный пассажир, поднявшийся на борт парохода прошлой ночью, раскрыл ему несколько секретов. Мэтт узнал, что Индия была предназначена майору. Предназначена волшебной лампой.

Берк прервал его мысли.

– Этот плот развалился. Брось идиоту спасательный круг.

Мэтт собрался сделать это, но заметил у лестницы, ведущей в обеденный салон, Антуанетту. На ней было перламутровое платье – ее наряды доставили на корабле, привозившем продукты.

– Господа, – пропела она нежным голосом, – вы погибнете под этим дождем. Дорогой Берк, обед стынет, твои голодные тетушки зовут тебя.

– Подожди, Тони, – усмехнувшись, ответил капитан. По своему обыкновению он укоротил ее имя. Берк подмигнул своему помощнику. – Мои дамы приготовили сегодня славный стол, Марш. Бросай круг. Я прикажу кому-нибудь из матросов приглядеть за этим идиотом.

– Эй, эй! – закричал Мэтт. Этот безумец пытался плыть. – Господи, Берк. Похоже, это женщина.

Молодые джентльмены презирают безмозглых болванов, но проявляют галантность к прекрасному полу. Берк О'Брайен и Мэтт Маршалл взялись за дело и вытащили на палубу «Дельты стар» темноволосую девушку.

– Господи, – воскликнул Мэтт. – Это же Инди.

– Она не дышит.

Брат Индии перевернул ее на живот и надавил ладонями на спину девушки. Изо рта Индии хлынула вода. Вскоре она закашлялась и повернула голову.

– Она жива. – Берк нахмурил смуглый лоб. – Отнесите ее… в свободную каюту.

Явно взволнованный – Мэтт понятия не имел, почему – Берк прошел в обеденный салон, где находился другой нежданный пассажир. Пассажир, который интересовался некоей Индией Маршалл, скрывавшейся от правосудия Союза.


Глава 20


Индия, измученная борьбой с могучей рекой, увидела привидение. И вдруг ахнула, сообразив, что видит перед собой живого брата.

– Господи! Я думала, что ты погиб в северной части этой подлой реки.

Над ней стоял поправившийся Мэтт; по палубе и отполированным ограждениям «Дельты стар» хлестал дождь. Мэтт подбоченился.

– Ты меня до смерти напугала, Инди. И не только меня. Клянусь, тебя следует выпороть.

Индия наклонила голову, пытаясь вылить воду из уха.

– Не сердись, Мэтти. – Она почти не обратила внимания на прогремевший гром. – Поверь мне, я безумно рада видеть тебя.

Он усмехнулся.

– Я тоже.

Брат и сестра обнялись. Сила Мэтта, казалось, передалась Индии. Она забросала брата вопросами.

– Ты знаешь, что тебя помиловали? Мэтти, ты ужасно напугал меня своим побегом. Тебя могли убить. – Ей хотелось добавить: «О, Коннор, мне не следовало бросать тебя таким образом. Если бы я знала, что Мэтт не утонул…» – но она лишь посмотрела на брата и спросила: – Что ты делаешь на «Дельте стар»?

– Я мог бы спросить тебя о том же.

– Ты взял деньги?

– Еще не добрался до них. Понимаешь, тут карантин. Капитан должен находиться поблизости от товаров, которые продает его дед. Но я отправлюсь в Натчез. А ты займись тем, что у тебя получается лучше всего. Вернись домой и позаботься о семье.

Она вспомнила о своих сердечных делах.

– Были ли вести от Коннора?

– Можешь о нем не беспокоиться. С ним все в порядке. Я гарантирую.

Радуясь своему спасению, Индия с грустью думала о Конноре. Прибыл ли ее несчастный Аладдин в Вашингтон, чтобы дать объяснения начальству?

– Он отправился на войну? – спросила она неуверенно.

– Думаю, в конце концов он попадет именно туда. – С любопытством посмотрев на сестру, Мэтт отступил на шаг. – Ты вся мокрая, и я не расположен болтать. Попрошу принести тебе с камбуза еду. Тебе следует принять горячую ванну и лечь в постель.

Разумные советы. Придя в себя, она постарается найти ответ на вопрос, мучивший ее во время путешествия на Юг. Что же произошло с Коннором?


Приняв душ, поев и облачившись в выданную ей ночную рубашку, Индия стянула с койки покрывало. В каюте, находившейся на главной палубе, она увидела стул, подвешенный к потолку фонарь и один иллюминатор. Немного поспав, она будет готова предстать перед братом Коннора… и услышать новости.

Погасив фонарь и накрывшись простыней, Индия расслабилась. Эта гроза могла отнять у нее жизнь, но сейчас Индии показалось, что гроза действует на нее успокаивающе. Гром и качка убаюкали девушку. Она проснулась лишь через несколько часов. Глянув в иллюминатор, Индия поняла, что ночь еще не сменилась рассветом.

Ее глаза снова закрылись. Она дала волю фантазии. Если бы Коннор оказался здесь… если бы она верила в волшебство… если, если, если… Может, побеспокоить среди ночи брата? Да!

Конечно, ее одежда уже высохла. Она стянула через голову ночную рубашку, собираясь одеться, и вдруг из ее горла вырвался крик. Ее колено коснулось… чьей-то ноги. Молния осветила небо и каюту. Эта нога принадлежала обнаженному человеку. На стуле сидел высокий мужчина.

– Коннор? – Потрясенная Индия упала на койку, ударилась головой о переборку. Не почувствовала боли. – Коннор!

– Верно. Коннор. Нам предстоит закончить кое-какие дела.

Она не испугалась его гнева. Усмехнулась, разглядев в темноте обнаженное мужское тело. Какая картина! Однако он явно не искал любовного единения. Она села, подтянув колени к подбородку. Почему он здесь? Вероятно, его визит не сулил ничего хорошего. Но почему не насладиться драгоценными мгновениями?

– Судя по твоему виду, сынок, ты что-то замыслил, – улыбнулась Индия.

– Я пришел за моим кожаным кошельком. Индии понравился пустячный предлог, которым он воспользовался, чтобы прийти к ней в каюту, однако только волшебная лампа Тессы О'Брайен могла вернуть ему кошелек. Не потребуется ли дюжина ламп, чтобы на этом лице появилась улыбка?

– У меня нет твоего кошелька, – призналась она. – Он выпал из кармана, когда я выпрыгнула из вагона.

– Отлично. Спасибо тебе, Индия Маршалл, за то, что ты потеряла единственное свидетельство, которое могло тебя спасти.

– Я сама себя спасла.

Он вскочил со стула и принялся расхаживать по каюте, что позволило Индии при вспышках молнии получше разглядеть его обнаженное тело. Кровь заиграла в жилах девушки еще до того, как он присел перед ней на корточки. Господи! Она не могла отвести от него взгляд.

– О'кей, смотри на меня.

Опустив веки, она сказала:

– Думаю, ты хотел именно этого, иначе не находился бы здесь в костюме Адама.

– Верно. Я собираюсь закончить то, что начал в поезде.

– Мне бы не хотелось думать, что ты явился сюда, чтобы продавать безделушки или домашнюю утварь, – насмешливо проговорила она. – Я не откажу тебе. Я хочу тебя. И мое тело хочет тебя.

Он наклонился к Индии, не скрывая своей ярости.

– Сначала ты выслушаешь всю историю. Если бы ты приехала в Вашингтон, ты бы узнала, что твое положение было не столь плачевным, как мы думали. В министерстве обороны узнали о твоих выходках из телеграмм, которые отправили женщины с Рок-Айленда.

Главный инспектор тюрем встал на твою сторону. Он приказал Лоренсу продолжить твои начинания. Когда Хоффман узнал, что ты не являешься сотрудницей Санитарной службы, он решил простить тебя. Он подумал, что ты – женщина с доброй душой, пожелавшая облегчить участь несчастных заключенных. Теперь дело обстоит иначе.

– О Господи! Какое свидетельство ты имел в виду?

– Ты украла мою телеграмму. Нашу страховку.

– О Господи!

Коннор поднес указательный палец к ее носу.

– Тебе не пришло в голову, что, отказавшись публично защитить свои убеждения, ты признала себя преступницей? Можешь себя высечь. Ты снова совершила ошибку.

Да, она опять осложнила ситуацию.

– Тебе приказали снять с меня скальп и принести его на копье?

– Примерно так.

– Ты решил, что я отправлюсь во Франсисвилл, и поехал туда, чтобы арестовать меня.

– Точно.

Вытянув ноги, она отодвинулась к переборке.

– Я не могу поехать с тобой. Моя семья…

– Ты можешь положиться на Зика Пейза, не говоря уже о твоем брате. Они обойдутся без твоей помощи.

Эти слова причинили ей боль. Она всегда оказывалась ненужной, сама придумывала себе занятие. Она отправила Уинни в могилу. Была гадким утенком среди лебедей. Старой девой, за которой никто не ухаживал. А теперь… оказалась дурочкой, не сумевшей одержать победу над этим воином.

Ей оставалось только вспылить.

– Зато ты всегда прав. Почему тебе не вернуться в армию, чтобы размахивать саблей? – Она легла на спину, потянулась. – Оставь меня одну, Коннор. Меня тошнит от тебя.

Он резко развернул ее лицом к себе.

– Я проделал такой путь не для того, чтобы снова упустить тебя. В поезде я держал себя в руках, но сейчас тебе не стоит рассчитывать на мое благородство. – Он навалился на нее, вдавил своим весом в матрас. Вцепился пальцами в ее волосы. – Я не знаю, что мне делать – убить тебя или поцеловать?

Горячая волна окатила ее лоно. Ее пульс участился. Она ощущала близость Коннора всем своим телом. Он был таким мужественным, реальным, близким. Их спор начал забываться, улетать куда-то, точно лепестки на ветру.

– Коннор… поцелуй меня.

Он приблизил к ней свои губы, и она перестала ощущать его вес, забыла их прошлые и настоящие проблемы. Он был рядом с ней. Только это имело значение. Она желала его, стремилась удовлетворить страсть, которую всегда пробуждал в ней Коннор.

– Мне безумно хотелось увидеть тебя, – простонала она. Коннор поцеловал ее в плечо. Потом провел языком по груди Индии. – А теперь мое желание осуществилось.

Без волшебной лампы.

– Тебя больше не тошнит от меня? – улыбнулся он.

– Я солгала. Я скучала по тебе. Мне было плохо без тебя.

– Черт возьми, где ты пропадала?

– Потом расскажу. А сейчас… сделай меня твоей, по-настоящему твоей.

– Ты была моей с того дня рождения.

– Может быть, благодаря волшебной лампе? – спросила Индия.

– К черту лампу!

Она усмехнулась. Потом подвинула ногу, готовая соединиться с Коннором. Пароход качнулся, и они слились воедино. Индии захотелось прижать свои губы к устам Коннора, но она напомнила себе: «Тебе не нужны поцелуи. Их было множество. Заставь его дать тебе все, в чем ты нуждаешься. Пока вы оба не передумали».

– Возьми меня. – Она молила Бога, чтобы он не раздумал. – Сейчас.

– Не так скоро.

Он снова принялся ласкать ее. Но она не нуждалась в этом. Ей требовалось нечто большее. Только соединившись с ним, она утолит свою жажду.

– Возьми меня. Сейчас, – повторила она.

– Еще не время. – Его вездесущие пальцы заставляли Индию задыхаться от страсти. – Если я подожду, Инди, тебе будет не так больно.

Купаясь в сладостных ощущениях, она совсем не боялась боли. Что может быть хуже тех страданий, которые она познала в последние недели, скучая по нему, тревожась о нем, мечтая вернуться в прошлое?

– Сделай это, солдат. Не думай ни о чем. Его горячая плоть замерла возле бедер Индии.

Коннор приподнялся на локтях. И он проник в нее. Девственная плева растянулась. Коннор устремился вперед, и Индия почувствовала, как тысячи острых игл вонзились в ее тело. Она закричала, ей казалось, что она въезжает в долину смерти.

– Ты слишком хорошо вооружен, – прошептала она.

– Ничего не могу поделать. – Он припал губами к ее уху; его жаркое дыхание будоражило ее кровь. – Больно бывает только один раз.

– Это несправедливо.

– Когда жизнь была справедливой? Коннор слегка отступил. Неужели он выйдет из нее?

– Не оставляй меня, – взмолилась она. Коннор снова вонзил свою слишком большую саблю в ее слишком тесные ножны, но на этот раз он двигался медленнее, позволяя ей привыкнуть к нему. Он накрыл ладонями ее груди, приблизил их одну к другой; пламя опалило Индию изнутри, заставляя забыть о боли.

Она устремилась навстречу Коннору, и он вошел в нее глубже, с силой заполнил ее. Индия ахнула, вцепилась руками в простыню, испытывая не знакомое ей доселе чувство. В какой-то миг она пересекла черту, отделявшую боль от наслаждения, и поняла, что различие не столь уж велико.

Она жаждала продолжения, молила Бога о том, чтобы слияние с Коннором длилось бесконечно.

Внезапно Индию охватило то блаженство, которое она познала, когда Коннор ласкал ее в вагоне.

Он сжал ее в объятиях и наконец застонал, выпуская в Индию заряд своей страсти.

Через несколько мгновений он вышел из тела Индии и отвернулся от нее. Потом поднялся с койки. Она услышала шорох – он одевался.

– Коннор?

– Мне не следовало делать это.

Вечные сожаления… Но теперь, после того, что произошло между ними, она не хотела, чтобы он выбирал между ней и армией. Однажды она выразила свою готовность последовать за ним куда угодно. Она по-прежнему желала этого. Но каковы его планы?

– Коннор… – Она попыталась подняться, но истерзанное тело не подчинялось ей.

– Извини, что причинил тебе боль, – проговорил он через силу. – Мне следовало оставить тебя в покое. С самого начала.

– Вечные сожаления. Избавь меня от них на сей раз. – Чувство вины сдавило ее сердце. – Я попросила тебя… попросила взять меня. С начала нашего знакомства я хотела получить от тебя больше, чем ты был готов дать.

– Ты ошибаешься, Индия.

Он опустился на колени возле койки, взял Индию за руку. Молния осветила его лицо. Оно было таким же красивым, как всегда, только бледнее. И еще ей показалось, что Коннор стал старше, возле его рта залегли складки. Он выглядел усталым.

– Я хотел тебя, – сказал он хриплым шепотом. – Я хочу тебя. Господи, как я хочу тебя. И я хочу, чтобы ты получала удовольствие. Хочу заниматься с тобой любовью не спеша. Все должно происходить не так. Без спешки и злости.

Если все было так плохо, почему ее пульс снова участился, почему огонь желания снова зародился в ее теле, хотя оно должно было требовать, чтобы его оставили в покое? Она потянулась к Коннору и тотчас же глухо застонала.

– Не двигайся. Я позабочусь о тебе.

Что он имел в виду? Скоро она узнает это. Он достал откуда-то кусок влажной ткани и протер ее бедра. Она смутилась. Сдвинула ноги.

– Не надо. Я сама о себе позабочусь.

В этом и заключается вся проблема. Ты вечно считаешь, что можешь все сделать сама, потому что относишься к себе без должного уважения. Вперед, легкая кавалерия. Это и есть эгоизм. Ты когда-нибудь думаешь о людях, которым причиняешь боль своей боевой тактикой?

– Я постоянно сожалею о своих поступках. – Она заглянула ему в глаза. – Мне не следовало ставить тебя в затруднительное положение моим побегом.

– Сильнее всего ты навредила самой себе. – Он прижал свою влажную ладонь к ее щеке. – Черт возьми, где ты была?

– Пробиралась в Мемфис верхом, на поезде, в коляске и пешком. Вот вся моя скучная история.

– На тебя могли обрушиться тысячи бедствий. – Он судорожно сглотнул. – Эти недели были худшими в моей жизни. Я волновался за тебя. Слава Богу, что ты осталась цела и невредима.

Она невольно усмехнулась.

– Несколько минут назад я перестала быть целой и невредимой. Мне кажется, что ты разорвал меня на части. Ты – настоящий жеребец.

– Это пойдет тебе на пользу.

– Коннор О'Брайен, похоже, ты улыбаешься.

– Да, улыбаюсь. – Он снова улегся на койку. – Ты пробуждаешь во мне ярость, но я нуждаюсь в тебе, Инди. Хочу, чтобы ты присутствовала в моей жизни. Эти последние недели были сущим адом. Я не знал, где ты и что с тобой. Я не могу так жить. Мне нужны гарантии, узы, которые позволят удерживать тебя. Я хочу защищать тебя. – Он взял ее за руку. – Но я должен смотреть в глаза правде. Я давно подозревал, что ни один мужчина не станет твоим господином. Жизнь сделала тебя слишком независимой.

– Я не стальная. Если бы мне представился шанс… я последовала бы за тобой куда угодно. Я могу стать такой женщиной, какая тебе нужна.

– Голубю не дано превратиться в ястреба. Это противоречит его природе. – Он поцеловал кончики ее пальцев. – Однако природа вмешивается в наши отношения. Она хочет изменить цвет наших перьев.

К чему он клонит? Может быть… Он уничтожил ее надежды, сказав:

– У нас нет времени меняться. В министерстве обороны хотят, чтобы ты предстала перед судом. Я должен доставить тебя в ближайший форт.

Тупая боль сдавила ее грудь. Солдат выполнял приказ.

– Ближайший командир союзной армии… «Дельта стар» находилась вдали от Порт-Гудзона, однако там Индия могла рассчитывать на справедливый суд. Генерал Эндрюс, конечно, вспомнит, как она помогала его солдатам во время осады.

– Если я вправе выбирать, доставь меня в Порт-Гудзон. Это между Сент-Франсисвиллом и Батон-Ружем. – Она посмотрела на печальное лицо Коннора. – Мне кажется, ты что-то скрываешь.

Он сжал кулак, ударил им в ладонь другой руки.

– У меня чуть больше месяца на то, чтобы передать тебя в руки правосудия, а потом встретиться с частью Стюарта Льюиса в Джорджии.

– Ради Бога, Коннор, береги себя. – Слезы навернулись ей на глаза. – Ты мне нужен.

– Все образуется.

Он приблизил свои губы к ее устам.

– Ты возьмешь меня снова? – спросила она через несколько мгновений, надеясь услышать положительный ответ.

– Много раз. Но не сейчас. – Он похлопал ее по бедру. – Индия Маршалл, что бы с тобой ни случилось, я буду поддерживать тебя.

В ее ушах снова зазвучала музыка любви. Индии не хотелось возвращаться к реальности. Он поцеловал ее в шею.

– Одевайся, Кнопка. Я помогу тебе. Твоя одежда уже высохла.

– Коннор, что ты задумал?

– Догадайся.


Глава 21


Шагая по проходу, Коннор стучал во все двери. Он будил пассажиров и членов команды. Растерянная, но довольная Индия следовала за ним.

– Сходи в рулевую рубку и позови моего брата, – приказал Коннор Мэтту. – Пусть идет в обеденный салон.

– Что ты делаешь? – спросила Индия, когда ее брат ушел.

– Готовлю кое-что.

Когда Коннор добрался до обеденного салона, Индия загородила ему дорогу. Заглянула ему в глаза.

– Меня нельзя держать в неведении.

– Знаю, но, – он провел ладонью по ее бедру, – доверься мне.

Индия первой вошла в салон. Это речное судно не было самым роскошным на свете, однако для грузового парохода «Дельта стар» выглядела весьма недурно. В обшитом дубовыми панелями салоне стояли пианино и арфа. Индия заметила полдюжины хрустальных подсвечников. За круглым столом на обитых тканью креслах с изогнутыми спинками могли разместиться двенадцать человек. На длинной буфетной стойке выстроились в ряд бутылки с виски и другими горячительными напитками.

– Хочешь немного выпить? – игривым тоном спросил Коннор.

– Я уже выпила славного вина, – так же игриво ответила Индия, возбужденная загадочностью происходящего.

Неужели он попросит ее руки? Он обнял Индию за талию.

– Кнопка, ты еще ничего не выпила.

Она мысленно перенеслась в каюту. Часа не прошло с того времени, когда они обнаженные лежали на койке, заключив друг друга в объятия. Об этом напоминала еще не прошедшая боль! Однако по ее лону снова разливалось тепло; Индия страстно мечтала о новом слиянии с Коннором.

Она хотела стать его женой, хотела опереться на его плечо в Порт-Гудзоне. Хотела помогать ему, когда он будет в том нуждаться. Но чего хочет он?

Тесса О'Брайен появилась в салоне. Феб, обогнав сестру, подошла к Индии.

– Я так волновалась за вас, что меня едва не хватил удар. Где вы были?

– На небесах. На небесах страсти. Феб, я так рада вас видеть!

Худая рыжеволосая женщина подмигнула девушке и отошла в сторону, предоставляя слово своей голубоглазой сестре.

– Я так рада, что вы догнали нас. – Тесса погрозила ей пальчиком. – Однако вы негодница. Провели нас, замаскировавшись под пожилую женщину, а потом сдались этому мерзкому полковнику. А теперь…

– Сядь, тетя Тесса, – перебил ее Коннор. Он решительно усадил тетю в кресло напротив Индии.

Зевая и почесывая грудь, Юджин Джиннингс ввалился в салон. Араб был в халате и шапочке. Он обвел взглядом всех присутствующих. Скрестив руки на своей жирной груди, он улыбнулся, сверкнув золотым зубом.

– Невеста появилась. Хвала Аллаху. Губы Тессы растянулись в улыбке.

– Должна признаться, Джинн, ты меня немного напугал. Я боялась, что Индия пропала для нас навсегда.

– Все складывается именно так, как ты желала, моя госпожа. Это – волшебство, чудо.

– Настоящее чудо, – пробормотал Коннор. – С примесью реальности.

Чудо… похоже, оно свершилось этой ночью. Индия нашла Мэтта и Коннора. Она вспомнила о волшебной лампе. Вспомнила свою первую встречу с тетушками Коннора и их спутником. Кто-то сказал, что волшебная лампа осталась в сейфе компании «Фитц и сын».

– Вы послали за лампой? – спросила Индия.

– Это невозможно, – ответила Феб. – Фитц не знает комбинацию цифр, а я не хочу сообщать секретный код какому-то моряку.

– Ни одна живая душа не покинула этот корабль, – заявила Тесса. – Никто не прибыл сюда, кроме вас и Коннора. А также его арабского коня. Господи, это было удивительное зрелище. Отважный ржал и упирался, когда его поднимали на палубу.

Но Индии было не до Отважного. Она нахмурилась. Волшебная лампа находилась далеко. Индия нуждалась в помощи магии – впереди маячил Порт-Гудзон. Она отказывалась верить Юджину Джиннингсу, считала его шарлатаном, – но почему бы не попросить лампу о том, чтобы все сложилось наилучшим образом? Если бы лампа открыла Индии, что задумал Коннор, девушка удовлетворилась бы и этим.

– Здравствуйте.

Она узнала нежный голосок Антуанетты Лоренс. Индия повернулась, раскрыв от изумления рот.

– Мисс Лоренс?..

Заметив свежие оспины на высоких скулах девушки, Индия внимательно оглядела светловолосую красотку, облаченную в атласное платье с кринолином. Если племянница Лоренса находится здесь, вряд ли ее дядя не последовал за ней.

– Вот уж не ожидала увидеть вас здесь, – сказала Индия.

– Но я же вам говорила, что собираюсь выйти замуж за Берка О'Брайена.

– Ни за что, – выпалили хором тетушки и араб. Антуанетта бросила на них испепеляющий взгляд.

Индия облегченно вздохнула. Очевидно, Антуанетте удалось заручиться согласием дяди на брачную кампанию. Должно быть, ей удалось вскружить голову брату Коннора. Наверно, Берк О'Брайен оказался легкой добычей.

– Как жаль, что здесь нет волшебной лампы, – пробормотала Индия.

В сопровождении Мэтта в салон вошел красавец Берк. Он был в черном костюме. Когда он приблизился к Индии, она заметила, что у него зеленые глаза.

– Мэтт говорит, что вы… Что происходит? – Берк обвел взглядом присутствующих.

– Индия, позволь познакомить тебя с моим братом, капитаном Берком О'Брайеном. Брат, это Индия. Моя Индия. – Коннор взял Индию за локоть, поднял с кресла, обнял. – Берк, окажешь нам честь? Поженишь нас?

Индия уставилась на своего героя. Хотя она ждала этого предложения, оно застало ее врасплох.

– Ты хочешь жениться на мне?

– Да, Кнопка, я говорю о женитьбе. Она состоится здесь, прямо сейчас.

Индия растерялась. Ей предстоит выйти замуж? Этой ночью? Сразу после потери девственности? С вороньим гнездом на голове? Но Коннор обещал поддерживать ее при любых обстоятельствах, он хотел жениться на ней. Осуществил ее мечту. Разве не хотела она обрести безусловную любовь мужчины? Ту любовь, которую питал к своей принцессе Аладдин.

К сожалению, любовь не гарантировала Индии и Коннору вечное счастье. Ее ждал Порт-Гудзон. Сейчас название этого расположенного в Луизиане города напоминало Индии о всех связанных с Рок-Айлендом неприятностях. Она не была уверена в том, что ей удастся добиться своего оправдания.

Сквозь пелену печали в сознание Индии проникла мудрость Теннисона: лучше любовь обрести и потерять, нежели вовсе ее не познать.

Как это верно.

– Я люблю тебя. – Не отводя взгляда от сосредоточенного лица Коннора, она спросила торжественным тоном: – А ты меня любишь?

Он улыбнулся. Его ответ утонул в шуме. Все присутствующие, кроме Коннора и его брата, засмеялись.

– Глупышка, разве стал бы он просить вашей руки, если бы не любил вас? Тут вмешалась магия, – пояснила Тесса.

Коннор подмигнул Индии.

– Как сказала тетя, тут вмешалась магия. Я влюблен. И хочу, чтобы ты стала моей женой. – Он провел кончиком пальца по ее нижней губе. – Ты выйдешь за меня, Кнопка?

– Да.

Она бросилась в его объятия, и он крепко поцеловал ее. Будур никогда не была так счастлива. Индия чувствовала, что одержит победу в Порт-Гудзоне, потому что Коннор станет ее защитником.

– Мы справимся с проблемами, – словно прочитав ее мысли, сказал Коннор. Он заглянул в ее синие глаза. – Я обещаю.

– Я тебе верю.

* * *


Когда Коннор услышал ее ответ, ему показалось, что он стал выше ростом. Он прижал к себе Индию, наслаждаясь близостью ее тела. В эти ужасные недели разлуки ему казалось, что он превратился в карлика. Он часами обдумывал, каким способом убьет ее. Мысленно перебирал всевозможные средневековые пытки. А сейчас Коннор поцеловал ее темную макушку и вспомнил, как мечтал об этом моменте.

Черт возьми, он сделает ее своей женой. Только это имеет значение. Происшедшее в каюте было важным, но не единственным аргументом в пользу брака. Он собирался проводить много времени в объятиях Индии Маршалл, которая станет миссис Коннор О'Брайен. Помнил о возможных последствиях, которые они обсуждали в гостинице, и не хотел рисковать. Он чувствовал, что долг обязывает его жениться на ней.

К тому же жене офицера легче добиться в суде своего оправдания.

Он повернулся к собравшимся в салоне людям. Лицо его брата было хмурым.

– Берк, ты поженишь нас?

Зеленые глаза стали холодными.

– Нет.

– Нет?

Женщины, в том числе и Индия, ахнули. Коннор крепче обнял ее, чтобы ободрить. Раздраженно спросил:

– Почему?

Берк взял Антуанетту под руку, они оба опустили глаза. На лице Берка появилось хорошо знакомое Коннору упрямое выражение.

– Потому что собираюсь жениться первым. Я хочу доказать тете Тессе, что магии не существует. За исключением…

– Ерунда. – Тесса подтолкнула свою сестру. – Я тебе говорила. На самом деле он верит в магию, только не признается в этом.

– За исключением магии любви, – закончил Берк.

Коннор научился уважать любовь, однако…

– Я не понимаю, что изменится, если я женюсь первым. – Поглядев на блондинку, он добавил: – Если ваша любовь крепка, ничто не помешает вам оказаться у алтаря.

– Если ты согласен устроить двойную свадьбу, Конн, – отлично, – сказал Берк. – Ты женишься на Индии, я – на Тони. – Смуглые пальцы сплелись с белыми. – Мы сыграем свадьбу, как только я сниму карантин и найду священника.

– Я готов стать шафером для вас обоих, – заявил Мэтт Маршалл.

– Предложение принято, Маршалл, – сказал Коннор. – Вы будете моим шафером. Этой ночью. Берк, принеси твою Библию. Мы подождем вас здесь.

– Нет.

Коннор выпустил Индию из своих объятий.

– Ты знаешь, что я – не игрок, – сказал он Берку. – Но я готов заключить пари. Поскольку ты – мой младший брат, которого я всегда любил, я не предложу тебе стреляться из пистолетов. В детстве мы увлекались армреслингом. Пусть победитель решит, состоится ли сегодня моя свадьба.

– Не согласен.

– Ты не принимаешь вызов? Это на тебя непохоже. – Коннор шагнул вперед. – Где твоя честь, брат?

– Плевать на честь. Сегодня свадьбы не будет.

– Дорогой племянник, не упрямься. – Тесса подошла к Берку и потянула его за черный рукав. – Сейчас должен жениться твой брат. Ты слишком молод, тебе только двадцать шесть лет. – Она посмотрела на блондинку. – Не обижайтесь, мисс Лоренс, но он совершит ошибку, если женится так же рано, как это сделал его отец. При вашей очаровательной внешности вам не составит труда найти другого жениха. Оставьте Берка в покое.

– Почему бы вам не заняться вашими делами? – выпалила Антуанетта, и Коннор укрепился в своем давнишнем мнении: она не подходит его брату. Она не внушала ему доверия еще на Рок-Айленде, а здесь он заметил, как она строит глазки одному из членов команды.

Племянница «лапочки» была та еще штучка. В любом случае пусть ею занимается Берк. Или ее дядя. Коннору следовало подумать об Индии. Он посмотрел на свою возлюбленную. Заметив беспокойство, написанное на ее лице, он спросил:

– Дорогая, ты согласна подождать?

– Жените эту пару, – звонким тенором потребовал Юджин.

Дамы вздрогнули. Коннору понравилось упрямство араба.

– Похоже, кое-кто не понимает, кто здесь командир. – Капитан О'Брайен подошел к арабу. В его зеленых глазах бушевала ярость. – Ты действуешь мне на нервы, песчаная блоха. Если бы тетя Тесса не любила тебя, ты бы полетел сейчас в реку.

– Берк, не злись. – Тетя Тесса заплакала. – Пожалуйста, помни о том, что мы желаем тебе добра.

– Осторожно, тетя Тесса, не то я передумаю насчет реки.

Джиннингс и Феб попытались успокоить ее. Сестра Тессы обратилась к Берку:

– Думай, что говоришь, парень. Ты должен относиться к Тессе с уважением. Мне нет нужды напоминать тебе, что она помогала растить тебя.

– Замолчите все, – разнесся по салону голос Коннора. – Волшебная лампа сделала свое дело. Я влюбился в Индию Маршалл, и она станет моей женой. Не знаю, сработает ли лампа в отношении Берка и Антуанетты, но если они любят друг друга, магия их любви одержит верх. А теперь я снова спрашиваю тебя, брат. Ты поженишь нас?


Глава 22


– Я – капитан этого парохода, – проревел Берк, – и я не обязан никого женить, если не вижу в этом необходимости.

Какое невезение. Наконец Индия нашла своего Аладдина, но его брат препятствовал быстрому заключению брака.

Пароход качнулся, и пламя свечей задрожало. Индия стояла возле своего жениха и с ненавистью смотрела на его черноволосого брата. Сходство двух мужчин бросалось в глаза, оба были красивыми и упрямыми, однако различия между ними также бросались в глаза.

Берк был способен быстро влюбиться и попросить руки своей дамы. Черноволосый О'Брайен, решила она, более суеверен, чем его старший брат, лишь сейчас поддавшийся магии волшебной лампы.

Братья спорили, тетушки и все присутствующие молчали. Индия же решила не возмущаться отказом Берка. Если первым женится Коннор – тем более на Индии, – это подкрепит веру в волшебство.

– Это мое последнее слово. – Берк повернулся и ушел.

– Черт возьми!

– Свадьба подождет, – сказала Индия Кон-нору, стараясь думать о приятном. – Задержка будет недолгой.

Все разошлись по своим каютам. Антуанетта напомнила о своем целомудрии, заявив, что спит отдельно от капитана.

Мысль о том, что Коннор может проникнуть в каюту своей невесты, вызвала в душе Феб настоящую бурю. Нет, ее племянник не способен обесчестить свою будущую жену. Феб не знала, что уже поздно тревожиться за девственность Индии.

Соблюдая приличия, эти двое разошлись в разные стороны. Индии осталось лишь нервничать, усмехаться, тревожиться. Она молилась о том, чтобы воздержание длилось не слишком долго и чтобы в дальнейшем ничто не помешало свадьбе. Она наконец станет женой. Не просто женой. Женой Коннора.

* * *


Погожим утром, ничем не напоминавшим о ночной буре и семейных конфликтах, в дверь скромной каюты, где спала Индия, постучали. Вошла Антуанетта.

Ее будущая свояченица. Неужели О'Брайены и Индия породнятся с полковником Лоренсом? Кошмар. Вчера ночью о нем не вспоминали, но Индии хотелось знать, как он отреагировал на потерю племянницы и заключенного.

Поскольку дебаты относительно свадьбы закончились не лучшим образом, Индия не знала, чего ей ждать. Она успокоилась, заметив, что Антуанетта настроена дружелюбно.

Девушка держала в руках платье, нижнюю юбку и красивые тапочки.

– Это платье оказалось слишком коротким, к тому же это не мой цвет. Фитц О'Брайен выбирал наряды, не видя меня. Но мне кажется, что цвет лаванды подчеркнет крапинки в ваших прелестных глазах.

– Да, это – мой любимый цвет, – кивнула Индия.

Блондинка вытащила что-то из кармана. Флакон лавандовой воды.

– Он прислал еще и это. Если не ошибаюсь, вы любите этот запах.

– Очень мило с вашей стороны, – сказала Индия. – Она была тронута, однако чувствовала… «Почему мне кажется, что истинная причина этого визита не связана с моим гардеробом?»

– С вами всегда было легко разговаривать. Мне требуется совет.

Антуанетта села на стул, который несколько часов тому назад занимал Коннор. Индия расположилась на койке, радуясь тому, что простыня была смята. Это мешало голубоглазой девушке заметить, что Индия потеряла девственность.

– Похоже, Фитц О'Брайен одобряет ваш союз с Берком. Вам повезло, – проговорила Индия, стараясь не выдать своей зависти и сохранить веру в волшебство. – Ничто не мешает вам выйти замуж за брата Коннора.

Голубые глаза округлились.

– Вы сильно ошибаетесь. Я знаю моего дядю – он не успокоится, пока не найдет меня. Обнаружив, что я не состою в законном браке, он заставит меня уехать с ним.

– Неужто вы разучились манипулировать полковником?

– Все не так просто. Дядя считает меня своей собственностью. Мне пришлось убежать от Него. Если бы не ваш брат, возможно, мне бы не удалось попасть на «Дельту стар». Боюсь, что дядя явится за мной. В таком случае мне понадобится защита сильного человека.

Индия надеялась, что им больше не придется слышать о полковнике Лоренсе, но, возможно, ей не следовало обольщаться на сей счет.

– Берк О'Брайен заступится за вас. Конечно, он достаточно силен.

– Да, но… я допустила непростительную глупость. – Блондинка с мольбой посмотрела на свою собеседницу. – Помните, мы обсуждали в госпитале сердечные дела?

– Помню.

– Этой ночью… О, мисс Маршалл…

– Поскольку мы породнимся, пожалуйста, называйте меня Индией.

Антуанетта лукаво улыбнулась.

– В последнее время со мной произошли такие перемены, в которые я сама не могу поверить. Я поняла, что денег недостаточно…

– Похоже, у капитана О'Брайена их вполне достаточно.

– Верно. И он мне очень нравится. Однако я встретила человека, который кажется мне еще более привлекательным. – Антуанетта прикусила нижнюю губу. – Это ваш брат.

– Господи. – Растерявшаяся Индия отказывалась поверить в то, что Мэтт, влюбленный в Оноре, мог дать Антуанетте надежду на любовную связь. Она приблизилась к девушке. – Антуанетта, берегите свое сердце. Мэтьюз Маршалл – женатый человек, у него есть ребенок.

– Знаю. Он говорит только о своей жене и сыне. Не подумайте, что он проявил ко мне интерес, – сказала Антуанетта, отчасти успокоив Индию. – Должно быть, дело в моих оспинах.

Самоуверенным красавицам не приходит в голову, что мужчины способны замечать не только их внешние данные. Впервые Индия, скромная старая дева, пожалела красавиц.

– Мне безумно нравится Мэтт, – призналась Антуанетта. – Это та самая страсть, о которой мы говорили в госпитале. Страсть.

– Вы не собираетесь выходить замуж за капитана О'Брайена?

– Меня трясет при мысли о том, что мне предстоит породниться с этими любопытными тетушками. Неужели они не действуют вам на нервы? Вам не надоело слушать их споры? Болтовню о какой-то дурацкой лампе?

– Честно говоря, нет. Сначала они меня раздражали, но сейчас я отношусь с большим уважением к Феб и начинаю проникаться симпатией к Тессе. Думаю, мы станем дружной семьей.

– Вы значительно добрее меня. – На щеках, испещренных оспинами, заиграл румянец. Антуанетта теребила свой носовой платок. – Если говорить честно, я – безнравственная женщина. Я должна выйти замуж за богача. У меня нет иного выбора. Я могу вернуться только к мерзкому дяде. Понимаете, я не просто падшая женщина. Я запятнала себя страшным бесчестьем.

Она поведала грязную и печальную историю инцеста. Индия, не считавшая себя образцом нравственности, не посмела строго судить Антуанетту. Кто не запятнал себя каким-нибудь грехом?

Хотя Коннор неважно относился к племяннице Лоренса, женщины подружились с первой же встречи; искренние признания Антуанетты не изменили отношения к ней Индии. Она хотела помочь этой девушке.

– Антуанетта, вам есть куда уехать. Приезжайте в Плезант-Хилл. У нас много комнат. – «Где я буду жить с Коннором?» – подумала Индия. – Вы обретете там пристанище на любой срок.

Антуанетта, не привыкшая к бескорыстным благодеяниям, вскочила со стула и опустилась на колени у ног Индии.

– Спасибо вам, милая подруга.

– Но боюсь, вам придется нелегко. Семья Мэтта живет в Плезант-Хилл. Сможете ли вы спокойно находиться возле мужчины, вызывающего у вас такую страсть?

– Не беспокойтесь, Индия. Я оправдаю ваше доверие.

– Когда вы скажете Берку, что свадьбы не будет?

– Когда придет время.

Раздался звон колокола, означавший, что пора собираться на завтрак. Однако стук в дверь изменил планы женщин. В каюту вошел Коннор.

Индия и Коннор посмотрели друг на друга. Молодая женщина затаила дыхание, вспомнив о том, что произошло между ними в этой каюте.

Похоже, он испытывал те же чувства, однако быстро справился с волнением.

– Я принес известия… Плохие известия. К «Дельте стар» приближается весельная лодка. Если подзорная труба нас не подвела, в лодке находится Роско Лоренс.

Антуанетта побледнела, задрожала.

– Где Мэтт? – спросила она. – Где Берк? Они должны избавиться от такого гостя.

Коннор теребил пуговицу на своем мундире.

– Мне тоже не хочется разговаривать с моим бывшим начальником. Но у нас возникла проблема. Берк сказал, что Лоренс и его команда настигнут нас раньше, чем мы успеем создать нужное давление в котле.

– Они увидят карантинный флаг и вернутся назад, – попыталась успокоить их Индия.

– Сомневаюсь, – возразила Антуанетта. – Он гонится за мной, и ничто его не остановит.

– Чего же мы ждем? – Индия выпрямилась. – Антуанетта, ищите укромное место. Коннор, отведи меня в машинное отделение. Давайте создадим нужное давление в котле.


Индия была просто удивительной женщиной. Коннор потер ладонью свой закопченный лоб, оперся о лопату и посмотрел на маленький ураган по имени Индия. Его невеста бросала уголь в топку, помогая двум кочегарам. До последнего момента Коннор делал то же самое. Индия работала целый час, не замечая безжалостной жары и грохота клапанов.

Он нуждался в отдыхе, хотя не желал признаваться в этом. Ее брат избавил его от необходимости искать предлог для передышки. Спустившись по лестнице, Мэтт Маршалл крикнул:

– Все в порядке. Мы оторвались от Лоренса. Все радостно завопили, Индия положила лопату, чтобы броситься в объятия Коннора.

– Отличная работа, приятель.

– Из тебя вышел бы отличный кочегар, верно? – улыбнулся он, наслаждаясь ее близостью.

– Коннор… думаю, Роско Лоренс еще напомнит о себе.

– Индия Маршалл, у нас и без него хватает забот. Если он появится снова, мы опять убежим.

– Но Антуанетта…

– Это не наша проблема. Действительно, у них хватало своих забот.

Коннору с большим трудом удалось выпросить у Стю Льюиса отсрочку; он не мог гарантировать, что ему удастся найти Индию. Но он сделал это. Не совершил ли он ошибку, поклявшись оставаться рядом с ней? Нет. Он рассчитывал, что ей удастся обрести свободу. Тогда он сможет помчаться в Джорджию, к своему воинскому долгу, а потом вернется к Индии.

– О чем ты думаешь? – спросила она.

– Я еще не имел возможности сказать тебе, но… Берк приказал спустить карантинный флаг. Наша жизнь вступает в новый этап. – Заглянув в ее темно-синие глаза с лавандовыми крапинками, он подмигнул ей. – Как только мы доберемся до Натчеза, для нас зазвенят свадебные колокольчики.

– Сначала – поиск, потом – свадебные колокольчики. Не забывай, что мы должны разрыть погреб моей сестры.

– Забудь слово «мы». Мэтт и я в ладу с законом. А ты – нет. Копать буду я с твоим братом.

Она вскинула голову.

– Несколько минут назад ты так тяжко дышал, что приходится констатировать: лопатой ты владеешь неважно.

– Согласен, ты права, – улыбнулся Коннор. – Нам пригодится твое умение орудовать лопатой, моя Кнопка.

Он взял ее за подбородок.

– Ты нуждаешься в моих… услугах?

– Возможно, – кивнула она. – Натчез еще далеко, и у нас в запасе еще несколько ночей. Ты умеешь пробираться в темноте в каюту женщины?

– Я превосходно владею этим искусством.


– Кто-нибудь видел, как ты шел сюда?

Коннор изобразил возмущение.

– Инди, ты меня недооцениваешь.

– Перестань меня щекотать!

– Это в наказание за то, что ты не веришь в мои способности.

– Горе мне, несчастной. – Индия засмеялась.

– Эта койка слишком коротка. Мои ноги упираются в стенку.

– Прошлой ночью ты не жаловался.

– Я не мог. Ты не оставляла мне шансов, соблазнительница. – В каюте было так темно, хоть глаза выколи. Коннор припал губами к шее Индии, усмехнулся, когда она заерзала. Та ночь имела свои достоинства и недостатки, но сегодня… сегодня боли уже не будет. – Почему бы нам не перебраться на пол?

– На палубу, сухопутная крыса, на палубу. – Она ущипнула его обнаженную ягодицу. – Пол на корабле называется палубой.

– Век живи, век учись. Так как насчет пола – то есть палубы?

– Если ты настаиваешь.

– Не изображай такое безразличие. – Он помог Индии устроиться на ковре. Восставшая плоть Коннора касалась бедер молодой женщины, майор был готов отдаться бушевавшей в нем страсти, но он сдерживал себя. Эта ночь была ночью Индии.

– Мне кажется, будто я парю в воздухе, – призналась она, тяжело дыша.

– Я напоминаю тебе облако? – пошутил он. – По-твоему, я такой же рыхлый, как Джиннингс?

– О, нет. Ты весь такой твердый.

Они оба усмехнулись, и она осмелилась провести пальцем по предмету его мужской гордости.

Ночной ветерок врывался в каюту через иллюминатор. Индия подставила Коннору шею, и он принялся целовать ее. От Индии пахло мятной лепешкой, которую она съела на десерт.

Когда их уста разъединились, Индия провела пальцем по щеке Коннора. Кончик его языка устремился вверх, отыскал ее глаз, коснулся носа, верхней губы. Вырвавшийся из уст Индии стон был таким же волнующим, как исходивший от ее тела запах лаванды.

Коннор хотел давать больше, чем получал сам; он принялся целовать ее плечо, потом ложбинку между грудей. Она была роскошным даром. У Индии были восхитительные соски. Не слишком большие и не слишком маленькие. Он обожал их. И он никогда не утолит свой голод. Как и она.

Индия поражала Коннора своей раскованностью. Он ликовал, когда она обхватывала его ногами. Он с самого начала догадывался, что она – страстная женщина. И Индия его не разочаровала. Она была Шехерезадой и принцессой из «Тысячи и одной ночи».

«Она так любила эту книгу, а я сжег ее. Надо купить ей другую. При первой возможности», – подумал он.

– Коннор…

– Як вашим услугам, мэм.

– Ты не хочешь сделать то, что ты делал со мной в том вагоне?

На его лице появилась улыбка. Улыбка, осветившая каюту, точно сиявшая над пароходом луна.

– Вперед, легкая кавалерия.

Она засмеялась. Он – тоже. Он не сознавал, какой покой может дарить смех, пока в его сердце не ворвалась Индия. Ее оружием были любовь и нежность. Она сумела преодолеть все укрепления, которые он возвел в своей душе.

– Ну что, вперед? – подтолкнула его Индия. Он закинул ее ногу себе на плечо. Господи. Как замечательно она пахнет! Коннор наклонился. Жесткие волоски, обрамлявшие вход в ее лоно, щекотали его губы. Язык Коннора затрепетал, Индия приподнялась, застонала.

«Ты больше не можешь это выдерживать, Коннор», – мысленно произнес он.

Нет, может. Он доведет Индию до пределов блаженства и лишь после этого войдет в нее. Он знал, что его пенис слишком велик для Индии. Фитц часто говорил: «Любая машина нуждается в смазке, внук». Коннор должен убедиться в том, что Индия готова.

Индия прогнулась и оросила его лицо своими соками. Ее крик заполнил каюту. Коннор поблагодарил магию, кто бы ни был повинен в ней – сама Индия или волшебная лампа.

– Тише, дорогая. Ты разбудишь всех пассажиров.

– Будь ты неладен, Коннор О'Брайен. Сделай это. Скорее. Пока я не закричала еще громче, пока всех не перебудила.

Она готова. Он усадил ее на себя.

– Прошлой ночью ты назвала меня жеребцом, обвинила в том, что я разорвал тебя на части. Эта ночь – твоя, Инди. Ты – госпожа.

– Я ничего не умею.

– О, нет, умеешь. Просто подчиняйся своим инстинктам. Иди ко мне, дорогая. Я буду руководить твоими действиями, пока ты не возьмешь бразды правления в свои руки.

Он приподнялся, пытаясь войти в нее. И в конце концов проник в Индию. Она сжала его плоть, причинив сладостную боль.

– Действуй, Инди. Пока я не сделал все за тебя. Она бросала ему вызов. Ее ягодицы пришли в движение. Коннор проникал в нее все быстрее и быстрее. Никогда еще близость с женщиной не приносила ему такого удовольствия. Он находился на неизведанной территории.

Горячая, страстная Индия задрожала в экстазе. Он перевернул ее на спину. Он уже дал ей все, что должен был дать.

Потом они лежали в объятиях друг друга, ничего не говоря, купаясь в любви. Им требовался священник. Срочно. Они могли зачать ребенка, и Коннор не хотел, чтобы он оказался незаконнорожденным.

Индия умиротворенно задремала. Коннор позволил себе сомкнуть веки. Его разбудил голос Индии.

– Если – я хотела сказать когда – я обрету свободу в Порт-Гудзоне, я поеду с тобой в Джорджию.

– Это невозможно. Жены не имеют права сопровождать воинскую часть.

– Генерал Грант находился под Виксбергом со своей женой и детьми. Почему я не могу поехать с тобой?

– Он – генерал, а я – всего лишь майор. Будет лучше, если ты останешься со своей семьей. Так ты и поступишь. Я вернусь за тобой, когда война кончится. Не пытайся спорить со мной.

– Я согласна с любым твоим решением.


Глава 23


Пароход «Дельта стар» шел на юг, в сторону Луизианы. Феб посмотрела на берег. Можно ли было представить себе, глядя на эти болотистые равнины, что где-то бушует война? Каждый оборот расположенных в кормовой части колес приближал их всех к Порт-Гудзону, где маленькую брюнетку с глазами цвета индиго могла постичь любая участь.

Феб опасалась, что ее племянник и Индия не смогут пожениться. Берк по-прежнему отказывался устроить брачную церемонию. Время уходило. Сейчас был самый подходящий момент для волшебства.

Феб заметила сестру в обществе мага. Десять минут назад он, громко рыгнув, выразил удовлетворение своим очередным дармовым ленчем.

– Мы должны вернуться за лампой, – сказала Феб.

Юджин шумно выдохнул. Что это означало? Раздражение?

Тесса покачала головой. Она не была уверена в том, что правильно поняла сестру.

– Ты так влюблена в нашу дорогую невесту, что наконец позволила себе поверить в магию?

Тесса имела в виду отнюдь не блондинку, в жилах которой плавали льдинки. Сестры решили, что Берк созрел для семейной жизни, однако Антуанетта в отличие от Индии не казалась им влюбленной женщиной. Когда Берк прикасался к ней, она никогда не улыбалась ему своими холодными глазами, в них не вспыхивали искорки желания. Она не умела любить так, как Индия.

– Зачем тебе лампа? – спросила Тесса. «Скажи, Феб. Скажи правду», – кто-то невидимый будто нашептывал Феб.

– Я становлюсь такой же сумасшедшей, как ты. Возможно, магия – вовсе не ерунда, поскольку Коннор действительно встретил Индию в день своего тридцатилетия.

– Сегодня и правда чудесный день! – Тесса бросилась в объятия Юджина.

Столь бурное проявление чувств не смутило Феб.

– Как приятно было бы знать, – продолжала она, – что помимо этого черно-белого мира существует что-то еще. Что человек может опереться на какие-то могущественные силы. Как приятно было бы попросить о чем-то и получить желаемое.

– Ты дегустировала напитки из бара твоего племянника? – Юджин прикрыл верхней губой золотую коронку, оплаченную три года тому назад Фитцем О'Брайеном.

– Я трезва, как стеклышко. – Феб вздохнула. – Волшебство должно быть привилегией Всевышнего, но кто сказал, что Он не признает магию? Возможно, она входит в Его Великий План.

– Слава Аллаху. Феб не стала спорить.

– Мы должны забрать лампу. Юджин усмехнулся.

– Не получится. Мы уже миновали Мемфис.

– Мы вернемся. Я хочу загадать желание. Джинн-самозванец засопел.

– Я служу только моей госпоже Тессе.

– О чем ты хочешь попросить лампу? – насторожилась Тесса. – Ты хочешь отменить мои желания?

– Это пошло бы тебе на пользу, но я думаю о другом. Тебе следовало высказаться более конкретно. Вдруг твое желание исполнится через много лет?

– Дорогая, – прикоснувшись к щеке сестры, Тесса улыбнулась. – Я не беспокоюсь. Скоро мы увидим плоды волшебства.

– Неожиданные морозы загубили множество апельсинов. Я хочу защитить цветки. Давайте возьмем лампу.

– Нет. – Тенор Юджина поднялся на несколько октав. – Все желания уже загаданы!

Феб обошла араба и положила руку на полное плечо сестры.

– Мое первое желание будет таким: я хочу, чтобы Коннор и Индия разрешили все свои проблемы.

Щеки Юджина задрожали, точно холодец.

– Я могу подчиняться только одному хозяину. Моя госпожа…

– Мне известно, что вы оба недолюбливаете Антуанетту, – сказала Феб. – Если мы не предпримем что-то в самое ближайшее время, Берк притащит сюда священника, который прикует его к этому айсбергу.

Это заявление встревожило Тессу; похоже, Юджин был готов сдаться.

– Мы не вправе рисковать, – возразила Тесса.

– Как нам заставить Берка пришвартовать пароход к ближайшей пристани? К тому же мы должны помешать племянникам отправиться за священником.

Они принялись изобретать повод для отъезда. Тесса сделает вид, будто ей надоели оскорбительные выпады Берка в адрес Юджина. Феб заявит, что эта парочка почувствовала себя «нежелательными гостями». Они наймут экипаж для возвращения в Мемфис.

– Где мы догоним наших племянников? – спросила Тесса.

– В Натчезе. – Феб кивнула, вспомнив о маленьком быстроходном катере из флотилии Берка. «Эдна». Это судно положило начало пароходной компании О'Брайенов, оно было куплено на деньги Фитца, который пожелал, чтобы пароход назвали в честь его покойной жены. – «Эдна» находится в Мемфисе. Мы домчимся на ней в Натчез.

В Мемфисе произошло нечто непредвиденное. Юджин сжимал лампу в руках, не позволяя Феб загадать желание. Когда «Эдна» покинула причал, Феб попыталась отнять у Юджина лампу. В конце концов лампа упала в Миссисипи.


– Лучше бы твои тетушки и Юджин не просили высадить их на берег. – Индия смотрела на великолепный профиль Коннора. Позанимавшись любовью, они накрылись пледами под звездным небом в уединенном уголке верхней палубы. Несколькими часами ранее три возмущенных пассажира покинули «Дельту стар». – Было бы неплохо, если бы они присутствовали на нашей свадьбе.

– Не забывай, что мы планируем провести двойную церемонию. Вряд ли эта троица благословила бы моего брата и его невесту. Их отъезд избавил нас от неприятной сцены.

Два дня назад они определили дату свадьбы, которая должна была состояться в Натчезе. Благодаря внезапно задувшему попутному ветру «Дельта стар» могла прибыть в город, где было зарыто золото Маршаллов, на день раньше запланированного срока.

Ветер ерошил волосы Индии. Она приподнялась на локте.

– Коннор, двойной свадьбы не будет. Антуанетта сказала мне, что не выйдет замуж за твоего брата.

– Я не удивлен. Заметно, что Берк ее не интересует. Он не видит этого, потому что потерял голову.

– Ты прекрасно разбираешься в людях. Индия положила руку на плоский живот Коннора, прижалась щекой к его мускулистому плечу.

– Коннор, давай отложим нашу свадьбу до прибытия в Плезант-Хилл. Я бы хотела, чтобы мои родные присутствовали на этой церемонии.

– Ты уверена, что желаешь этого?

– Да, уверена.

* * *


В душный июньский день «Дельта стар» приближалась к расположенному под крутым обрывом пирсу Натчеза. Коннор держал под руку Индию, стоявшую на главной палубе у кормы. Эффектный майор был сейчас при полном параде; его талию перетягивал яркий пояс, на ногах сверкали ботинки кавалериста.

Индия и ее жених молча рассматривали берега реки. Мысли молодой женщины не были связаны с местным пейзажем или свадебными планами. В этот день двум Маршаллам предстояло при содействии Коннора О'Брайена извлечь из земли остатки семейного состояния.

Прежде всего они наймут экипаж, потом купят или возьмут у кого-нибудь на время лопаты. Затем Индия, Коннор и Мэтт поедут в Уайт-Пост. Если кто-то проявит любопытство, они назовут себя прибывшими с Севера родственниками Смитов.

Так выглядел их план.

К сожалению, этот день оказался не самым удачным.

Мэтт подошел к Индии и Коннору.

– Берк попросил меня взять на себя управление. Похоже, Антуанетта хочет побеседовать с ним наедине. В ее каюте.

Он побежал вверх по лестнице.

Индия могла не ломать голову относительно темы беседы. Антуанетта скажет Берку, что свадьба не состоится. Момент был не самым благоприятным для того, чтобы отправляться на поиски клада. Однако им следовало поторопиться. «Дельта стар» простоит у причала столько времени, сколько нужно, чтобы разгрузиться и найти священника для Берка, который отправился к Антуанетте, полагая, что сегодня они поженятся.

– Вдруг ты понадобишься брату после того, как… – Она осеклась, понимая, что вряд ли Берк, не питавший к ней особой симпатии, захочет, чтобы возле него находилась женщина, выигравшая от манипуляций Тессы с лампой.

– Дорогая, у нас будет достаточно времени для выражения сочувствия.

Коннор с восхищением смотрел на облаченную в лиловое платье Индию. Солнечный свет подчеркивал белизну ее безупречных зубов. Прижав к себе невесту, майор заставил ее сердце забиться чаще.

– Не забывай, ты попросила Зика передать сообщение твоей бабушке. Возможно, они опередили нас.

– Если янки не добрались до клада еще раньше.

– Не беспокойся. – Он приподнял пальцем ее подбородок. – К вечеру ты превратишься в счастливейшую из женщин.

Индия просияла.

– Я умираю от нетерпения. Он ущипнул ее за щеку.

– И я не могу дождаться той минуты, когда моя Кнопка доберется до папиных денег.

«Дельта стар» приближалась к пристани.

– Пройдем к лестнице, – предложил Коннор. Индии показалось, что бодрый тон Коннора не соответствовал его истинному настроению. Однако если он не хочет поддаваться унынию из-за поведения Берка, она подыграет ему.

– Это трап, сухопутная крыса. Трап, а не лестница.

– Согласен. Тебе известно, что я не владею морскими терминами. Это стихия Берка.

– О да. Твой язык – армейский.

Он ничего не ответил. Индия тоже промолчала. Ей не хотелось думать о его отъезде в Джорджию… откуда он мог не вернуться. Раз уж она собиралась стать женой военного, надо привыкать к опасностям. Индия снова вспомнила слова мудрого Теннисона относительно любви.

– Эй, на корабле!

Они прошли к борту и увидели внизу лодку с солдатами-северянами. Синие Мундиры теснились в ялике, точно сельди в бочке. Индия заметила знакомое лицо. Ее сердце екнуло.

– Он нас нашел.

– Неудивительно.

Рулевой крикнул с лодки, сложив руки рупором:

– Заглушите машину, сэр. Сбросьте веревочную лестницу.

Мэтт, стоявший на мостике, приказал перевести машину на холостой ход. Один из членов команды выбросил за ограждение веревочную лестницу.

Немолодой армейский капитан и четверо рядовых поднялись на пароход. Военные отдали честь Коннору, он ответил на их приветствие. И вдруг на палубе появился мерзкий кровосмеситель Роско Лоренс. Его мучила одышка.

Переведя дыхание, он раздул свои огромные ноздри, вытаращил поросячьи глазки.

– Ого! Славная компания.

– Джозеф Болл, армия Союза, – представился капитан из Натчеза. – Нам приказано обыскать этот корабль и установить, находится ли здесь мисс Антуанетта Лоренс, похищенная капитаном Берком О'Брайеном.

У Лоренса хватило наглости выдвинуть такое обвинение.

На его лице, заметно пострадавшем от недавно перенесенной оспы, появилась зловещая ухмылка.

– Похоже, парни, мы убьем одним выстрелом двух зайцев. Я вижу здесь дезертира О'Брайена.

Невозмутимый Коннор сунул руку в карман.

– Тут вы ошибаетесь, полковник. Приказ о моем отпуске подписан полковником Стюартом Льюисом.

Он вручил документ капитану из Натчеза. Офицер быстро прочитал приказ.

– Подписано полковником Льюисом. Я служил с ним до войны в Техасе. Знаю его руку.

Было ясно, что полковник взбешен, его поставили в дурацкое положение. Однако сегодня победа останется за ним.

– Ну-ну, красавчик. Значит, ты добрался до Вашингтона. Похоже, ты не собирался дезертировать. Однако это не объясняет, почему твоя зазноба виснет здесь на тебе.

Индия ущипнула Коннора, требуя, чтобы тот взял себя в руки.

– Выбирайте выражения, когда говорите о моей даме, – предупредил майор.

– О твоей даме? Я умру от смеха.

– Извините, сэр, – вмешался капитан из Натчеза, – но вы действительно оскорбляете даму.

– Никакая это не дама. – Лоренс указал на Индию своим безобразным, похожим на сосиску пальцем. – Это – Индия Маршалл. Вы получили из Вашингтона уведомление относительно нее.

Коннор рассмеялся. Но Индия чувствовала, что внутри у него все кипит. Он был готов разорвать Лоренса на куски.

– Ничего подобного, господа. Это Шехерезада Мид О'Брайен…

– Возмутительная ложь, – запротестовал Лоренс.

– …племянница знаменитого генерала Мида, – закончил майор.

Черт возьми! Что Коннор говорит? Теперь их ждут серьезные неприятности.

– Господа офицеры. – Улыбнувшись, Коннор взял Индию под руку. – Позвольте представить вам мою молодую жену. Мы проводим медовый месяц на пароходе моего брата. Моя супруга впервые едет на Юг. Скажи что-нибудь этим славным господам, дорогая.

– Рада познакомиться с вами, – произнесла Индия, имитируя северный акцент. – Господи, здесь всегда такая жара?

– Говорю вам, это – Индия Маршалл. Арестуйте ее!

Мэтт спустился с мостика.

– Что здесь…

«Пожалуйста, не выдай нас, Мэтти!» – мысленно взмолилась Индия.

– Мистер Смит, – поспешно проговорила она, считая неразумным упоминать фамилию Маршалл. – Мистер Смит, эти господа ищут похищенную даму. Вы сказали, Эннебел Лоренс, джентльмены? – Она подняла голову, ожидая подтверждения, потом снова посмотрела на брата. – Они не верят, что я – миссис Коннор О'Брайен, в девичестве Шехерезада Мид – помните, я говорила вам, что мои родители обожали восточные сказки. – «Господи, пусть он поймет мое послание», – добавила Индия про себя.

Он все понял. Скрыл свой южный акцент.

– Удивительная история. Но мы прибыли в этот порт с опозданием – понимаете, на пароходе были больные оспой. Мы везем груз для армии. Первоклассное зерно из Айовы. Мы ведь все хотим, чтобы война закончилась поскорей, верно?

– Они лгут!

Капитан Болл, явно не желавший ссориться с могущественным генералом Джорджем Мидом, обратился к Лоренсу:

– Сэр, вы ошиблись. Все дело в вашей недавней болезни и похищении племянницы. Отпустим этих честных людей и займемся поисками мисс Лоренс.

Выиграешь в одном – проиграешь в другом. Теперь, когда на пароходе находилась поисковая группа, Индия и Коннор не могли покинуть «Дельту стар». Сокровищам придется подождать.

Антуанетта нуждалась в помощи.

Индия коснулась своего лба обтянутыми перчаткой пальцами.

– Дорогой, мне дурно. Ну и жара. К тому же меня назвали преступницей. – Приподняв бровь, она посмотрела на Лоренса. – Может быть, дорогой супруг, ты проводишь меня в нашу каюту, чтобы я смогла переодеться.

– Как тебе будет угодно, моя дорогая Шехерезада.

– Что за наглость! Ладно, я вам еще устрою сладкую жизнь! – «Супружеская пара» повернулась, и Лоренс промчался мимо нее в сторону мостика. – Где Анти и этот негодяй, что похитил ее?

Индия и Коннор удалились от поисковой группы в сопровождении Мэтта.

– Идем в каюту Антуанетты, – тихо сказала Индия.

Когда они покинули палубу, Мэтт поделился с ними своим планом.

– Я предупрежу команду – вдруг нам придется действовать быстро.

– Да, конечно, – сказал Коннор.

Индия мысленно поблагодарила Господа за то, что тапочки Антуанетты не подошли ей. Она была в крепких ботинках. Индия и Коннор помчались к каюте, где находилась блондинка. Открыв дверь, они увидели Берка. Антуанетта плакала. Загорелое лицо Берка заметно побледнело.

– Твой дядя, – выпалил Коннор, – на пароходе.

– Не отдавайте меня ему. – Антуанетта упала к ногам Берка. Вцепилась в его брюки. – Извини, что я не могу выйти за тебя, но если ты еще любишь меня хоть немного, защити меня!

– Ты в безопасности, – с горечью в голосе произнес Берк. – И я всегда буду любить тебя.

– Что нам делать? – спросила Индия. – Берк, он обвиняет вас в похищении девушки.

Антуанетта задрожала.

– Берк, я должна увидеться с ним. Лучше сделать это сейчас, когда ты рядом.

Им не удалось отговорить ее. Когда все четверо появились на главной палубе, Лоренс нахмурился.

– Анти, посмотри на себя в зеркало.

Она остановилась на некотором расстоянии от дяди.

– Похоже, ты заразился оспой от меня. Во время непосредственного контакта.

Он смутился, но быстро взял себя в руки. И произнес заранее заготовленную речь. Однако после обвинений, выдвинутых им против племянницы великого Мида, люди из Натчеза отнеслись к его словам с недоверием.

Лоренс указал пальцем на Берка.

– Этот мошенник похитил мою племянницу. Антуанетта посмотрела в глаза дяде.

– Я уехала по собственной воле. Чтобы избежать твоих гнусных домогательств.

– Мэм, – произнес армейский капитан, – вам придется сойти с нами на берег.

– Конечно, что значит мое слово против слова полковника? – Глаза Антуанетты потускнели. – Дядя, как далеко я должна удрать, чтобы вырваться из твоих лап?

Похоже, Берк не слышал эту историю. Глаза его гневно сверкнули. Он бросился к Лоренсу, но четыре солдата крепко вцепились в него.

Лоренс схватил Антуанетту и потащил ее к корме «Дельты стар».

Коннор в сопровождении Индии поспешил за перепуганной девушкой.

– Отпустите ее, Лоренс, – приказал он. – Немедленно!

Лоренс повернулся. Он вытащил пистолет и направил его на Коннора.

– Не вмешивайся, красавчик. Воцарилась тишина, которую нарушал только шум парового двигателя. Индия бросила взгляд на солдат, все еще удерживавших Берка. Друзья Индии потеряли свое превосходство.

– Уберите пистолет, Лоренс, – сказал Коннор.

Эти слова не произвели на негодяя никакого впечатления.

Перед Лоренсом распахнулась дверь. Пожилой моряк, второй помощник капитана Трокмортон, шагнул вперед.

– Что я вижу? – Он переводил взгляд с одного Синего Мундира на другой. – На нас напали армейские блохи?

Коннор оттолкнул Трокмортона в сторону.

Антуанетта, воспользовавшись этим мгновением, вырвалась из рук Лоренса и побежала к корме.

Обескураженный Лоренс посмотрел на свой пистолет, потом обвел взглядом всех присутствующих. Яростно зарычав, он бросился вслед за племянницей.

Коннор поспешил к корме. Индия и капитан Болл последовали за ним.

Вытянув перед собой руку с пистолетом, Лоренс выстрелил в свою племянницу и закричал:

– Ты не достанешься никому, кроме меня!

Однако он промахнулся. Девушка бежала, оглашая воздух пронзительными воплями. Добравшись до кормы, она полезла на ограждение.

– Нет! – Индия поняла, что этот крик вырвался из ее горла.

В следующее мгновение Антуанетта перемахнула через ограждение. Лоренс опустил пистолет и закричал:

– Анти, нет!

Она упала на лопасти колеса, которое внезапно начало вращаться. Моряк, находившийся в рубке, неправильно истолковал смятение на палубе. Позже Индия узнала, что приказ отдал Трокмортон.

– Остановите машину! – закричала Индия. Когда она подбежала к ограждению, глазам ее открылось ужасное зрелище.

Антуанетта оказалась между лопастями; она отчаянно визжала. Время остановилось – девушка крутилась вместе с колесом целую вечность. Она напоминала жертву, которую приносят богам.

Берк О'Брайен, вырвавшийся из рук солдат, бросился к ограждению, сорвал с себя китель и рубашку. Коннор сделал то же самое. Солдаты скрутили Лоренса и повалили его на палубу. На мускулистых спинах братьев О'Брайен поблескивал пот.

– Да поможет им Господь, – произнес капитан Болл, обращаясь к Индии. – Эти идиоты собираются последовать за ней.

– Именно этого я и боюсь.

Берк изящно и стремительно прыгнул в реку. Коннор – следом за ним. Антуанетта с жалобным криком раненой чайки исчезла в коричневой воде, под огромными лопастями.

Потрясенная Индия наблюдала за происходящим. Эта страшная река отняла у нее Уинни. Неужели Коннор, или Берк, или Антуанетта – или все трое – погибнут в Миссисипи? «Боже милостивый, не дай им умереть!» – взмолилась Индия.

Коннор появился на поверхности, потом снова нырнул под колесо. Машина остановилась. Слишком поздно. Коричневая вода стала красной.


Глава 24


Девушку вытащили на палубу. Берк и его старший брат поддерживали ее. Пострадали и тело, и душа Антуанетты, было очевидно, что Антуанетта Лоренс уже никогда не станет прежней.

Когда полковник увидел, что он натворил, его вырвало. Он попытался броситься к Антуанетте, но солдаты удержали негодяя. Капитан Болл приказал арестовать полковника за покушение на убийство.

«Дельта стар» бессильно покачивалась на волнах; отвергнутый поклонник Антуанетты молча страдал; накрыв девушку своим черным кителем, он унес ее с кормы. Лоренс проводил их взглядом; он кричал что-то насчет несправедливости безжалостной судьбы, позволившей «этим подлым О'Брайенам» одержать над ним победу.

– Вызовите врача, – обратилась Индия к капитану Боллу.

– Да, мэм.

Индия и Коннор последовали за Берком и его ношей в салон, который младший О'Брайен занимал как капитан парохода и хозяин компании. Прежде чем войти внутрь, Индия глянула на трап, соединявший корабль с узкой полоской суши под отвесным берегом. Капитан Болл и его люди вели Лоренса к местным властям.

Брат Коннора поднял противомоскитную сетку и уложил раненую Антуанетту на свою кровать. Индия увидела в комфортабельном капитанском салоне столы, стулья, стопки книг и карт. Кровь девушки обагрила атласное покрывало. Берк громко молил Бога, чтобы Антуанетта выжила.

– Ее прошлое не помешало бы мне позвать священника, – сказал Берк, обращаясь главным образом к своему старшему брату. – Не помешало бы, если бы она передумала.

Индия накрыла пледом обнаженные плечи девушки.

– Я обещал защитить ее, но не сумел, – добавил Берк.

– Не вини себя, – посоветовал Коннор, но брат не услышал его.

Индия уже начала ухаживать за девушкой, истерзанной лопастями колеса. Щадя чувства Антуанетты – ранее девушка дала понять, что Берк никогда не прикасался к ней, – Индия заменила китель чистой простыней. Сунув руки под простыню, сняла с Антуанетты остатки одежды. Обе ноги и правая рука девушки были сломаны. Остановив кровотечение из ран, Индия помогла Антуанетте устроиться поудобнее.

Глаза девушки казались невидящими, хотя она находилась в сознании. Антуанетта не стонала, не плакала. Она словно потеряла связь с этим миром, перешла в другой.

– Она наконец избавилась от дяди, – прошептала Индия, повернувшись к Коннору так, чтобы ее не услышал его брат. – Убежала туда, где никто до нее не доберется.

– Да поможет ей Господь.

В импровизированный лазарет вошел Мэтт.

– Майор, – тихо произнес он, с сочувствием глянув на молодую женщину, которая из-за него отказалась от денег Берка. – Майор, я не хочу тревожить капитана, но мне нужна помощь. Нам необходимо разгрузиться и починить лопасти.

– Нет проблем. – Обнаженный до пояса Коннор похлопал брата по плечу. – Позови меня, если я понадоблюсь.

Оставшись с Антуанеттой и Берком, Индия почувствовала, что зеленые глаза капитана пристально смотрят на нее. Ему явно хотелось поговорить.

Опустившись на стул возле кровати, он сказал:

– Какие сюрпризы подбрасывает жизнь. Просыпаешься утром и чувствуешь, что мир принадлежит тебе. А потом на тебя обрушивается град ударов.

– Мне очень жаль, Берк. Я знаю, что она для вас значила.

– Если бы она обладала хоть частицей вашего мужества, мисс Маршалл, она бы отразила посягательства своего подлого дяди.

Находясь на «Дельте стар», Индия и Коннор часто наталкивались на сопротивление капитана судна. Индия уже начала думать, что Берк всегда будет держать ее на некотором расстоянии. Он никогда не обращался к ней по имени, хотя имел обыкновение укорачивать имена всех остальных. Однако Индия понимала его. Волшебная лампа была проклятием, не позволявшим ему соединиться с его избранницей. Индия всегда будет напоминать Берку об этом проклятии.

Услышав похвалу Берка, Индия улыбнулась.

– Почему никто не помешал этому сатиру завладеть ею? – проговорил Берк.

– Я не могу ответить на этот вопрос. Однако мне известно следующее: Антуанетта считала, что красота принесет ей все земные блага. В этом заключались ее сила и слабость.

– Да, вы правы. – Он посмотрел на Антуанетту. – Но что скажете о сегодняшнем дне? Можем ли мы быть уверены в том, что чертова лампа не сыграла и тут свою роковую роль? – Берк наклонился к кровати. – Я бы предпочел никогда больше не видеть Тессу О'Брайен.

Индия с облегчением вздохнула, заметив прибывшего из Натчеза доктора. Он был в очках. Молодая женщина считала себя виновной в том, что Тесса, возможно, загадала свое очередное желание. Игра в волшебство, начавшаяся с добрых намерений, привела к трагедии, и это мучило Индию.

– Вы должны превзойти самого себя, – потребовал Берк от доктора.

– Я не работаю бесплатно. У меня есть семья. Вы, янки, отнимаете у меня слишком много времени без всякого вознаграждения.

– Вам заплатят. – Ноздри Берка раздувались, глаза сверкали. – Приступайте.

Врач кивнул. Он осмотрел Антуанетту через сидевшие на кончике носа очки. Принялся зашивать раны и накладывать шины. Индия помогала ему. Наконец прозвучал его прогноз.

– Кости срастутся. Однако вряд ли к ней вернется психическое здоровье. – Немного помолчав, он продолжал: – Я оставлю бутылку с настойкой опиума, однако не думаю, что девушка будет чувствовать боль. Опиум в этих краях – слишком большая редкость, чтобы расходовать его понапрасну.

– Что вы имеете в виду, господин костоправ?

– Капитан О'Брайен, мне известно, что она не просто свалилась за борт. Капитан Болл сказал, что она убежала от своего гнусного дяди. Я сталкивался с подобными случаями. Душевное потрясение в сочетании с телесными травмами способно повлиять на психику. Вам следует отправить ее к родным. Она нуждается в постоянном уходе.

Доктор убрал в сумку свои инструменты.

– Я могу ухаживать за ней в моем кабинете, если мне заплатят за услуги и содержание больной. Война, сами понимаете. Я не могу заниматься благотворительностью. Когда она встанет на ноги, я устрою ее в психиатрическую клинику.

– Забудьте об этом, – сухо произнес Берк. – Судовой казначей заплатит вам.

– Отлично.

Взяв сумку, лекарь приподнял шляпу и отправился за гонораром.

– Алчный тип. О милосердии врачей лучше забыть. – Берк склонился над Антуанеттой. – Скажи, как я должен поступить с тобой, Тони.

Конечно, она ничего не ответила.

– Кто позаботится о ней? – спросила Индия.

– Тони никогда не говорила о своих родных. – Зеленые глаза посмотрели на Индию в ожидании ответа. – Она доверяла вам. Кто у нее есть, кроме кретина-дяди?

– У нее нет никого, – ответила Индия, вспомнив второе признание Антуанетты, сделанное вчера вечером. Девушка упомянула овдовевшую мать, которая владела таверной и думала только о прибыли. – Только мы.

– Мы? – Баритон Берка окрасился печальными нотами. – Думаю, она бы не захотела, чтобы о ней заботился я. Она предпочла мне Марша.

– Марш счастлив в браке. К тому же она сказала, что мой брат не отвечал на ее чувства.

– Вы неправильно меня поняли. Я имел в виду, что Тони мечтала о нем. Не думайте, будто я обвиняю Мэтьюза Маршалла в том, что он действовал тайком. Он прожужжал мне все уши рассказами о своей жене и сыне. Он – порядочный человек и превосходный моряк. Я мог бы гордиться таким первым помощником.

– Берк, я обещала приютить Антуанетту. В Плезант-Хилле.

Берк настороженно поглядел на Индию.

– В Плезант-Хилле? Возможно ли это? Вам еще надо одержать победу в Порт-Гудзоне. Скоро Конну предстоит отправиться к полковнику Льюису. Даже если война закончится завтра, Конн не пустит корни на хлопковой плантации.

Берк напомнил Индии о том, каким неопределенным было ее будущее. Она скрестила на груди руки.

– Вы можете не беспокоиться о благополучии Антуанетты. Мы уже ухаживали за психически больным человеком в Плезант-Хилле. Моя родная сестра пережила сильное потрясение. Смерть мужа оказалась жестоким ударом для Америки. Родные заботятся о ней. Маршаллы сумеют позаботиться и об Антуанетте.

– Инд, мы не вправе взваливать это бремя на плечи ваших родственников.

Он укоротил ее имя – хороший признак. После визита алчного врача Индия не посмела сказать, что деньги облегчат уход за больной. Можно было бы нанять для Антуанетты сиделку. Перед отъездом из Плезант-Хилла Индия продала фарфор матери, чтобы заплатить присматривавшей за Америкой женщине. Вырученной суммы хватило только на это.

Возможно, решение проблемы находилось в пяти милях отсюда, вниз по реке. В погребе, который ее сестра Китай когда-то называла своим.

В капитанский салон вошел Коннор; он приблизился к своей женщине. Всякий раз, когда Коннор касался Индии, по ее телу пробегали мурашки. Это произошло и сейчас.

Коннор взглянул на Антуанетту.

– Как она?

Индия молча пожала плечами.

Тяжело вздохнув, Коннор обратился к брату:

– Все лопасти, кроме одной, остались целы. Сломанную мы починили. И трюм пуст. Маршалл сказал, что мы можем отчалить через полчаса или раньше. Предлагаю сделать это. Я беспокоюсь. Если капитан Болл наведет справки относительно «племянницы генерала Мида», мы не доберемся до Порт-Гудзона.

– Мы не можем отплыть прямо сейчас. – Индию охватила паника. – Мы должны побывать в Уйат-Посте.

– Конн прав, Инд. Мы должны поторопиться, – вмешался Берк.

– Инди, дорогая, речь идет о твоем спасении, – настаивал Коннор.

– Проделав такой длинный путь, я не могу уехать отсюда, не попытавшись спасти семью. А теперь и Антуанетту тоже. Я должна найти папино золото.

На губах Берка появилось некое подобие улыбки.

– Наша крошка Инд ведет себя, как совсем взрослая девушка.

– Маленький рост не мешает ей совершать подвиги. – Коннор с восхищением смотрел на Индию. – У нее есть цель. Нам не следует ее удерживать.

– Согласен. Но, Конн, я предлагаю отплыть в другое место и дождаться там темноты. Потом вы отправитесь в путь.

– По-моему, это разумно.

Индия взглянула на настольные часы. Был восьмой час.

– Нам не стоит останавливаться возле Уайт-Поста. Мы можем сойти на берег в миле от этого места и дойти пешком до погреба. – Индия посмотрела на Антуанетту. – Берк, вы сможете присматривать за ней в течение нескольких часов?

– Да.


Выбравшись на берег с лопатами в руках и скрывшись за кустами и деревьями, чтобы не попасть на глаза часовым, Индия, Коннор и Мэтт направились к строениям, которые окружали погреб плантации Уайт-Пост. Яркий месяц помогал обходить ямы. Но не привлечет ли лунный свет внимание к ним самим?

К счастью, оккупанты из армии Союза не заметили троицу – часовые спали. Никто не видел, как женщина и двое мужчин пробрались в погреб.

Мэтт знал, где копать. Тусклый свет проникал в подземелье через открытую дверь. Мэтт зажег спичку и подошел к нужному месту.

– Здесь кто-то побывал. – Он указал на следы недавних раскопок. – Удача отвернулась от нас.

– Давайте проверим. Коннор начал копать.

Индия и Мэтт присоединились к нему. Когда они вырыли в земле яму глубиной в один фут, Индия бросила лопату и сказала:

– Напрасный труд.

– Кнопка, я готов поспорить на любую сумму – здесь побывал Зик Пейз.

– Ты же не игрок.

– Этот айовский старец уже на полпути к своему дому, – сказал Мэтт.

– Ошибаешься, Маршалл. Я ему верю. Он совершил подвиг ради «своей крошки».

Индия не поверила своим ушам. Она пожалела о том, что не видит сейчас лица Коннора.

– Вот уж не думала, что ты способен сказать нечто хорошее о Зике.

– Чудеса случаются.

Сейчас чудеса не очень-то интересовали Индию. Она прищелкнула языком.

– Уходим отсюда, пока армия не обвинила нас в посягательстве на реквизированную собственность.

Индия нагнулась, чтобы подобрать брошенную лопату, но ее пальцы на что-то наткнулись. Она вздрогнула. Ящерица? Однако она дотронулась не до живого существа. Похоже, это была смятая бумага. Индия поднесла ее к двери погреба, где было светлее.

Ее лицо просияло, точно летнее солнце в ясный день.

– Сынок, чудеса все-таки случаются.

Это был бумажный букет, созданный самым замечательным, восхитительным, чудесным героем из Айовы. Визитная карточка Зика.


Глава 25


Спустя три дня, звездной ночью, перед рассветом, «Дельта стар» с погашенными огнями вошла в бухту с северной стороны Плезант-Хилла. Те, кто добрался до конечной цели своего путешествия, быстро высадились на берег, а Берку пришлось двинуться дальше, чтобы появление парохода не насторожило федеральные патрули.

Оказавшись на суше, Отважный тряхнул гривой, фыркнул, потом опустил голову и принялся щипать траву. Конь явно радовался тому, что наконец-то коснулся копытами земли.

Индия посмотрела на «Дельту стар». Она, Коннор и Мэтт понаблюдали за тем, как огромный пароход выбирается задним ходом из бухты. Капитан стоял на мостике.

– Это хорошо, что Берк уплывает. – Коннор бросил взгляд на носилки, на которых лежала Антуанетта. – Он все равно потерял ее – еще до того, как она лишилась рассудка. А ему еще жить и жить.

Индия подозревала, что рана в сердце О'Брайена заживет весьма нескоро, если это вообще когда-нибудь произойдет. Однако Коннору лучше не знать об этом.

– Не забывай, что он должен встретить настоящую невесту в день своего тридцатилетия, – бодрым тоном проговорила Индия.

– Ему придется ждать четыре года.

– Это не вечность.

– Эй, вы. Хватит болтать. – Мэтт встал возле носилок. – Мы должны уложить Антуанетту в постель. И мне не терпится обнять жену и сына.

– Давайте положим Антуанетту в домике, где находится кухня. – Индия улыбнулась. – Я позабочусь о ней, пока все спят.

Мэтт согласился.

– Взялись, майор.

Коннор передал Индии поводья Отважного.

– Помнишь Рок-Айленд? – прошептал он, усмехаясь. От его дыхания у нее зашевелились волосы на затылке. – Ты сказала, что меньше всего хотела бы привезти в Плезант-Хилл такого мужчину, как я.

– Ты это запомнил?

– Да. На самом деле я буду последним мужчиной, которого ты представишь бабушке. – Он коснулся языком уха Индии, и она затрепетала. – Первым и последним.

– Можешь не сомневаться.

– Перестаньте! – сказал Мэтт. – Вы мучаете человека, истосковавшегося по любви.

Коннор провел кончиком пальца по губе Индии.

– Долг зовет.

Мужчины взяли носилки и начали подниматься по тропинке к вершине холма, где находились жилые строения. Индия, держа в руках поводья Отважного, чуть отстала.

Она вдыхала запахи реки, магнолий, трав. Буйство ароматов наполнило ее радостью и печалью. Наконец она дома. Скоро увидит бабушку Мейбл, Персию, Америку, Кетфиш, Оноре, кроху Стоунуола… милого Зика.

Но сейчас ей не меньше, чем Отважному, хотелось порадоваться тому, что ее ноги касаются земли. Земли Маршаллов.

Столько событий произошло с момента, когда она уехала отсюда. Тогда ей и в голову не приходило, что она вернется сюда с мужчиной, которого сможет назвать своим.

– Ты только представь себе – янки, родившийся на Юге, – произнесла она, обращаясь к Отважному. – Кто мог подумать? Я также не предполагала, что Союз будет разыскивать меня, словно преступницу. Я могла и не попасть домой. Могла оказаться на виселице. Как мне повезло! Магия Тессы навредила Антуанетте и Берку: девушка не воспользовалась своим шансом – я же не упустила своего.

Она усмехнулась и потянула Отважного за собой, чтобы догнать человека, ставшего ее Аладдином.


В последние месяцы Коннор О'Брайен по-разному представлял себе плантацию Плезант-Хилл. В конце концов он остановился на мрачной картине. Запущенный дом с восемью – десятью комнатами. Уцелевшие Маршаллы роются в заброшенном саду, пытаясь отыскать в земле турнепс.

Пока Индия ухаживала за Антуанеттой, Коннор, прислонившись плечом к стене маленького домика, оглядывал окрестности, освещенные первыми лучами солнца.

Индия сказала правду, когда они ехали в товарном вагоне. Содержание этой фермы требовало больших средств.

Коннор отошел от домика. Ему хотелось осмотреть места, где выросла Индия. Название «Плезант-Хилл» – Живописный Холм – не давало даже отдаленного представления о здешних красотах. Повсюду высились поросшие мхом раскидистые дубы. Магнолии, мирты, олеандры и азалии обступали огромную лужайку шириной с Миссисипи, тянувшуюся по склону холма к реке. К северу от Франсисвилла тянулась тенистая, вымощенная булыжником дорога. Не требовалось особой фантазии, чтобы представить позолоченные кареты, катившие к родовому гнезду Маршаллов.

Коннор был поражен. Трехэтажное кирпичное здание, два крыла которого смотрели на восток, было не просто домом, стоящим на холме на берегу Миссисипи, а настоящим дворцом.

Пятнадцать мраморных ступеней вели к главному входу с глубоким портиком. Дюжина коринфских колонн поддерживала карниз. Черепичная крыша была увенчана башенкой. Под карнизом вдоль каждого этажа тянулись веранды. Плезант-Хилл отнюдь не напоминал руины.

Конечно, Индия не лгала, рассказывая о финансовом положении семьи, но внешний вид особняка производил впечатление. Конечно, война коснулась Плезант-Хилла, сомневаться в этом не приходилось. Однако… чьими-то стараниями это имение держалось на плаву.

Коннор О'Брайен был человеком непьющим и некурящим – не вследствие пуританских наклонностей, а просто потому что никогда не нуждался в спиртном и табаке, считая, что эти дурные привычки помешали бы исполнению воинского долга. Однако сейчас он охотно отхлебнул бы лучшего виски из запасов Берка.

Индия Маршалл родилась в богатой семье.

В богатой южной семье.

Как отреагируют ее родные на появление человека, которого Индия привезла с собой? Южанин, служащий в армии Союза… Возможно, старый Зик подготовил почву для вторжения Синих Мундиров, но янки по имени Коннор был беден и не имел шансов разбогатеть.

Коннор глянул в сторону кухни. За этими стенами его возлюбленная ухаживала за пострадавшей девушкой. Точно так же Индия ухаживала за несчастными узниками Рок-Айленда. Без жалоб. Словно не знала другой жизни. Она ни разу не пожаловалась на лишения – разве что в товарном вагоне.

Ее брат также не был склонен сравнивать свое нынешнее положение с тем, в котором находился прежде. Коннор не слышал от Маршаллов ни единого хвастливого слова.

Коннор усмехнулся. Индия говорила о предках-арабах. Должно быть, кто-то из Маршаллов потер руки о волшебную лампу и попросил у нее золотые горы. Возможно, именно таким образом появилось наследство, полученное Уинстоном Маршаллом-старшим.

Продолжая осмотр, Коннор направился к баракам для рабов. Подойдя к ним, он увидел выходящую из дома надсмотрщика полную чернокожую женщину с белым тюрбаном на голове.

Она была в красном клетчатом платье и в фартуке. Под мышкой негритянка держала копченого цыпленка, в другой руке – корзинку с яйцами. Женщина что-то напевала.

– Эй, масса, вы кто такой? – спросила она дружелюбно.

– Майор Коннор О'Брайен. – Он коснулся рукой шляпы и остановился возле негритянки. – А вы что здесь делаете, матушка? – спросил Коннор, начиная догадываться, каким образом выжило это имение. Маршаллы каким-то образом сохранили своих рабов, что было возмутительно. – Вы разве не знаете, что вас освободили?

Женщина опустила на землю корзинку, положила в нее цыпленка и наконец ответила:

– Во-первых, никакая я вам не матушка. Я – Делия.

Никто не способен поставить человека на место быстрее уверенной в себе черной женщины-южанки; Делия не была исключением. Несомненно, она оставила следы на задницах многих белых детей и полудюжины собственных.

– Я – повар. Я – не рабыня. Я нанялась работать здесь, как только вы, янки, обобрали нас подчистую. К тому же, – продолжила она, – что такое рабство? Все рабы, даже вы. Не смотрите на меня так, янки. Вы служите массе Линкольну, а я готовлю завтрак славной девушке, которая вернулась домой. Всем нам хочется кушать. Все мы должны работать. Все мы – рабы.

– Вы правы, миссис Делия. Но рабство отнимает у человека право выбора.

– Куда мне податься? Вы хотите отвезти Делию на Север, бросить ее, свободную, в пустыне, где у нее никого нет? – Она сверкнула своими большими черными глазами. – Я не хочу ночевать в городе под ящиком. Мисс Индия продала жемчуга и бриллианты, которые ей оставила мать. Она продала их ненавистным янки, чтобы заплатить мне, вот что она сделала. А янки в прошлом году обшарили весь дом и славно поживились. Набили свои карманы.

Делия наклонилась.

– Если вы затеете что-нибудь дурное, я закричу. Мисс Индия прибежит сюда с тесаком ее бабушки.

– Не беспокойтесь, мэм, – улыбнулся майор. – Извините меня за мою ошибку. Я здесь новый человек.

– Вы – вор? Выверните карманы.

Он выполнил ее требование, и пустота карманов засвидетельствовала, что Коннор оказался на мели – поиски Индии обошлись ему недешево.

– На самом деле, миссис Делия, я жених вашей мисс Индии.

– Вы морочите мне голову.

– Вовсе нет.

– Хм. Мордашка у вас смазливая, но что вы здесь вынюхиваете, точно голодный пес?

– Я просто осматриваюсь. Извините меня, пожалуйста.

– Хм. – Женщина взяла корзинку, бросила холодный взгляд на Коннора и зашагала дальше.

Теперь Коннор все понял. Это имение выжило, потому что его обитатели научились справляться с трудностями. Индия владела этим искусством.

– Вы где застряли?

Он не мог не узнать этот голос. Коннор увидел старика и невысокую пожилую женщину. Зик Пейз постриг свою бороду, даже завил ее кончики щипцами. Настоящий денди! Он галантно согнул в локте руку, и его дама положила на нее свою кисть. Очевидно, это была бабушка Мейбл.

На ней не было ни кружев, ни юбки с кринолином. Ее костюм состоял из штанов и рубашки.

– Дорогая Мейбл, по-моему, ваша внучка вернулась домой. Это ее кавалер, майор Коннор О'Брайен из армии Союза.

– Добро пожаловать, сэр.

Коннор обрадовался, услышав ее искреннее приветствие.

Он увидел, как будет выглядеть Индия в начале следующего века. У Мейбл Мэтьюз Маршалл были резкие черты лица и синие глаза. Она являлась светлокожим прототипом своей внучки. Стареющая Индия будет радовать его глаз.

Однако тревога не оставляла Коннора. Что делать в Плезант-Хилле нищему солдату?


Индия была счастлива. Она вернулась домой! Обеспечив комфорт Антуанетте, накормив ее кашей, которую девушка проглотила с безучастным видом, Индия встретилась со своей красивой младшей сестрой.

Она рассказала Персии о своих приключениях, рассказала обо всем, о чем можно поведать за несколько минут. В основном она говорила о Конноре. Но решила не упоминать о Порт-Гудзоне – ей не хотелось омрачать этот день.

– Как хорошо, что ты снова дома. – На лице Персии, кожа которой напоминала по цвету слоновую кость, появилась чудесная улыбка. – Сейчас здесь замечательно. Ты привезла жениха, а я только что получила весточку от Тима.

– Что с ним? – спросила Индия, почти забывшая о том, что этот любитель поэзии когда-то являлся ее идеалом мужчины.

– С ним все в порядке. Но он боится, что южане проиграют эту войну.

– Что будет, то будет. Жаль, что бойня продолжается.

Индия и Персия обнялись.

Появилась Делия. Она решительно выставила сестер с кухни. Они прикатили инвалидное кресло, усадили в него Антуанетту и увезли ее на первый этаж, в комнату, находящуюся возле апартаментов, где постоянно обитала Америка. Сиделка занялась больной девушкой. Индия же прошла к своей очаровательной старшей сестре и попыталась побеседовать с ней, однако Америка ничего не понимала.

– Где Керби? Где мой муж? – снова и снова спрашивала Америка.

– Мы не раз говорили ей о том, что Керби умер. До нее это не доходит. – Персия потянула Индию за руку. – Пойдем. Я голодна. Делия приготовила нам завтрак.

– Я хочу, чтобы сначала ты познакомилась с моим мужчиной.

Персия всегда оставалась Персией. Она взбила свои густые черные волосы и пощипала щеки, чтобы на них появился румянец.

– Как я выгляжу?

– Как Персия.


Когда Коннор познакомился со всей родней Индии, они отправились завтракать на балкон с видом на реку. За столом собрались все члены семьи, кроме Америки; Коннор и Зик дополнили эту компанию, однако майор в присутствии многочисленных Маршаллов казался смущенным.

Утренний ветерок освежал лица присутствующих. Тарелки были завалены ветчиной под красным соусом, овсяной кашей, яйцами, воздушным печеньем. Индия улыбнулась. Все было как в старые времена. Много еды и людей.

Никто не обвинял Коннора и Зика в том, что они служили в армии янки, хотя Индия знала: не всем это по душе. Муж Персии сражался под началом генерала Форреста, отец Кетфиша погиб от вражеской пули, и все члены семьи в той или иной степени пострадали в ходе гражданской войны.

Персия пересказала содержание последнего письма, полученного от Тима Гленни. Она всегда оказывалась в центре внимания. Когда-то это огорчало Индию. Но те времена прошли. Она снова улыбнулась, подумав о подсказках Персии, которые помогали управлять Коннором.

– Дядя Мэтт, – заявил Керби Эбботт-Третий, более известный как Кетфиш, – я рад, что ты вернулся домой. Мне надоело заниматься фермой.

Мэтт взъерошил волосы племянника.

– Я тоже рад возвращению.

Кроха Стоунуолл ударил ложкой по столу. Он был недоволен тем, что его отец уделяет внимание другому молодому человеку.

– Я! Смотри сюда! – закричал карапуз. – Я! Мэтт снял его с высокого стула и посадил себе на колено.

– Ну вот. Так лучше?

Стоунуолл заворковал. Оноре прижалась щекой к руке Мэтта.

– Мой муж говорит, что рад возвращению домой. – В речи красивой уроженки Французской Луизианы чувствовался легкий акцент. – Но на самом деле Мэтт хочет отправиться в море.

– Дядя Мэтт, не надо. – Нахмурив веснушчатое лицо, Кетфиш сложил руки на тощей груди. – Я управляю этой фермой с того дня, когда солдат выстрелил папе в голову, но командовать – твоя работа, а не моя.

– Не слушай тетю Оноре. Я останусь здесь. Индия нахмурилась. Плавание на пароходе Берка О'Брайена усилило тоску Мэтта по морской жизни, это было написано на его лице. Если бы нашелся человек, способный не только управлять плантацией, но и любить ее…

Зик? Он был связан с землей, разводил лошадей, знал фермерскую работу, но этот старик и бабушка Мейбл заслуживали отдыха.

Когда половина тарелок была опустошена, Индия заговорила о деле.

– У нас еще остались помощники? Несколько человек произнесли хором «да».

– Получив деньги Уинстона, мы наняли еще нескольких работников, – сказала бабушка Мейбл. – Они занялись огородом. Теперь мы запасемся на зиму овощами.

– Кто будет их консервировать? – спросила Индия. – Делия не сможет заниматься этим и одновременно готовить.

Персия, до апреля 1861 года не знавшая, что такое физический труд, с гордостью заявила:

– Я учусь, хотя это нелегкая работа. Я уже законсервировала ранние помидоры. Господи, если бы здесь был Тим, он мог бы стоять возле меня с веером… и читать мне стихи, чтобы время летело быстрее. – Она прижала ладони к щекам цвета слоновой кости. – Война – ужасная вещь, она отрывает мужчин от домашних дел. – Персия взмахнула ресницами. – Если бы я не была замужней женщиной, а вы, майор О'Брайен, не были бы помолвлены, я бы попросила вас избавить бедняжку Персию от этих тягот.

Персия вела себя подобным образом со всеми мужчинами, поэтому Индия не беспокоилась. Персия всегда оставалась Персией.

– Занимайся своим делом, сестренка. Я имею в виду консервирование.

Остальные члены семьи начали рассказывать о своем участии в хозяйственных делах.

– Работа, работа, работа. Сейчас здесь говорят только о ней. – Кетфиш, мальчишка, которому пришлось взять на себя мужскую работу, воспользовался временной передышкой. – Пожалуй, я пойду порыбачу.

– Послушайте меня… – Бабушка Мейбл немного помолчала. – Если дама привозит сюда мужчину аж из Иллинойса, тут пахнет романом. Или чем-то большим. Майор О'Брайен, каковы ваши намерения относительно моей внучки?

Коннор положил вилку и тусклым голосом произнес:

– Я бы хотел попросить у вас руку Индии. Почему его голос звучит так уныло? Бабушка Мейбл пытливо посмотрела на него.

– Вы – крепкий парень. Думаю, ваши мускулы пригодятся здесь. Как видите, мы нуждаемся в помощниках. – Она с усмешкой поглядела на Индию. – Ты выбрала себе красавчика.

– Да, верно.

«Надо сказать ей о Порт-Гудзоне. И Джорджии. Сказать, что Коннор создан не для этой плантации», – подумала Индия, но… Она не могла этого сказать.

– Вы будете хорошим мужем для моей девочки? – спросила бабушка Мейбл.

– Да, мэм. Но вам следует кое-что знать. Я не богат. Мое призвание не позволяет разбогатеть. Я буду любить Индию и заботиться о ней до наших последних дней. Так вы отдаете мне Индию, мэм?

– Да.

Все радостно зашумели.

Мэтт произнес тост. Пили напиток из цикория, заменявший им кофе. Пожелав молодым всего самого лучшего, Мэтт добавил:

– Он – славный парень, хоть и сражался на стороне северян.

– У меня есть идея. – Кетфиш поднял вверх указательный палец, напоминая о том, что порой устами младенца глаголет истина. – Инди выйдет замуж за майора, и он будет управлять Плезант-Хиллом.

Если бы все было так просто.


Глава 26


Сняв ботинки и рубашку, Коннор уселся на лужайке на берегу реки и смотрел на посеребренную лунным светом воду. Он размышлял о событиях минувшего дня. Маршаллы обрушились на него, точно многочисленные враги на поле боя. Однако ему нравились эти люди, нравилось это место.

Маршаллы были настоящей семьей. Такой, какой он никогда не имел. За завтраком юный Кетфиш сказал нечто, уже приходившее в голову Кон-нору. Эти женщины и мальчик отлично управлялись с плантацией на оккупированной территории, однако Коннору хотелось и самому кое-что сделать в Плезант-Хилле.

Безумная идея.

Даже если бы он не имел обязательств перед армией, даже если бы воинская служба не была его призванием, гордость не позволила бы ему жить за счет семьи его жены.

Он услышал шорох. Шагая по траве, к нему приближалась Индия.

– Коннор…

– Почему ты не сказала мне, что это – не просто ферма? – спросил он, когда они впервые за день остались вдвоем.

– Мне не приходило в голову описывать Плезант-Хилл. Плантация смутила тебя?

– Что ты скажешь, если это так?

– Думаю, ты справишься со своим смущением. Тебе здесь рады, Коннор.

Ее слова действовали успокаивающе.

Она положила руку ему на плечо; горячая волна желания прокатилась по телу Коннора. Он повернулся, чтобы сжать эту руку, посадил Индию себе на колени. Лунный свет упал на ее стройные ноги. На Индии была только прозрачная ночная рубашка. И больше ничего.

Его растревоженная мужская плоть напоминала сейчас гранитное изваяние. Неужели только две ночи прошли с того момента, когда они впервые занимались любовью на «Дельте стар»? Его желание возрастало.

– Господи, я так хочу тебя, – произнес он хриплым голосом. Потом запустил руки в черные волосы Индии и прижал свои изголодавшиеся губы к ее устам. Почувствовал вкус ванили – Делия приготовила на десерт сладкий крем. Но его десертом была Индия.

Тонкая ночная рубашка не мешала ему чувствовать грудь Индии. Развязав несколько ленточек, Коннор отбросил в сторону тонкую ткань. Его губы прильнули к ее щедрой груди, и Коннору показалось, что на свете не существует ничего, кроме этого клочка земли и этой соблазнительной женщины.

Внезапно он ощутил запах мыла и лаванды.

– Ты вымылась. Я намерен тебя запачкать. Она засмеялась. Ее смех был грудным, чувственным.

– Только попробуй. Неужели я напрасно изводила туалетную воду?

– Ты весьма самоуверенная женщина, да? – Он зарычал и повалил ее в траву. В любовной атаке участвовали его губы, руки, сердце. – Почему тебе не быть такой самоуверенной? Кто еще может похвастаться такой шелковистой кожей?

– Благодаря тебе я кажусь себе красавицей вроде моих сестер.

– Что такое туалетная вода по сравнению с твоим естественным лавандовым ароматом? Ты – то, что мне нужно. Нежность и мужество. Чистая лаванда.

Она задумалась над этими комплиментами.

– Что бы ты хотел изменить во мне, если бы мог?

– Ничего.

– Ничего? – удивилась она.

– Я бы хотел узнать побольше о том, что доставляет тебе удовольствие. – Он обследовал лодыжку Индии, потом его пальцы поднялись вверх по ее ноге. – Тебе нравится?

– Ты знаешь, что нравится.

– Хочешь, чтобы я продолжал?

Он добрался до внутренней стороны ее бедра, и она ахнула. Его палец коснулся пушистого треугольника в низу живота.

– Соверши свое волшебство, Коннор. Ты знаешь, что я имею в виду.

Его язык проник в самое интимное место Индии. Она обхватила руками голову Коннора и застонала. Возбуждение охватило каждую клеточку ее тела. О, как она любила это! Как любила его! С ним она казалась себе самой красивой и желанной женщиной на свете.

Его любовь была именно такой, какую она мечтала обрести. И они будут любить друг друга вечно, до смерти и даже после нее. Она уже не боялась, что они умрут раньше срока. Подобная любовь, сколько бы она ни длилась, была драгоценным даром. Они должны дорожить каждым мгновением этого счастья.

Сейчас каждое мгновение было наполнено экстазом. Он занимался с ней любовью медленно и делал это с большим пылом, чем прежде. Когда он отдал ей свое горячее семя, ей показалось, что они унеслись на небеса и обрели там вдвоем вечное счастье. Благодаря беспредельной любви.

Когда Коннор вышел из нее и обнял своими мускулистыми руками, умиротворенная, безмятежная Индия запела. Закрыв глаза, почувствовала, как он целует ее веки. Потом он стал целовать ее губы.

– Никогда не думала, что такое возможно, – прошептала она, когда их уста разъединились. – Ты даришь мне счастье.

– Подари мне еще большее счастье, Индия. Выйди за меня замуж завтра.

– До того, как я сдамся властям в Порт-Гудзоне?

– Именно так мы собирались поступить, если я не ошибаюсь.

– Возможно, ты думал об этом, но, по-моему, мы не обсуждали детали.

– Мы должны жениться до Порт-Гудзона. Твое положение улучшится, если ты станешь женой офицера из армии Союза.

– Мы можем пожениться завтра? Ведь нам потребуется разрешение. Союзные власти контролируют церковный приход. У нас не возникнут проблемы?

– Нет.

– Почему ты уверен в этом?

– Я разговаривал с твоей бабушкой. Конфедерация утратила свое влияние в приходе Западной Фелисианы, но Маршаллы по-прежнему кое-что здесь значат. Мы получим разрешение без труда.

– Мне следовало догадаться, что человек с твоими способностями сумеет все уладить.

Он засмеялся.

– Я ценю твою веру в меня.

– Но я должна сообщить моей семье о Порт-Гудзоне.

– Нет. Днем я разговаривал с твоей бабушкой. Она все знала. Еще до нашего прибытия Зик рассказал ей о том, что произошло на Рок-Айленде.

– Я рада. Я не знала, как ей сказать.

– Ты не находила слов? Не может быть. Она ласково потрепала его по щеке.

– Майор О'Брайен, ты – негодяй.

– Это что, прелюдия? Сейчас ты начнешь перечислять, что бы ты хотела изменить во мне? – спросил он вкрадчивым тоном.

Следует ли ей поговорить с ним откровенно? Да, следует.

– По-моему, мой племянник внес утром неплохое предложение. Я была бы счастлива, если бы мы остались в Плезант-Хилле.

– Милая, я – военный человек.

– Знаю. Но этой плантации требуется сильная рука. Мэтт не в счет. Думаю, он уйдет в море. Что касается мужа Персии, Тима Гленни, то он читает стихи и собирает бабочек.

– Не напоминай мне о нем.

Она проигнорировала его сухой тон.

– Кетфиш еще мальчик, хотя он неплохо справляется с ремонтом и присматривает за наемными работниками. Ты его видел. Значительная часть его детства оказалась загубленной, и я хочу, чтобы он еще побыл ребенком. Нам требуется командир. Ты получил соответствующее образование, умеешь командовать людьми.

– Я не имел дела со сборщиками хлопка. Она вспомнила слова Феб, сказавшей, что он пойдет на все, чтобы избавиться от хлопка.

– Мы можем нанять управляющего. Тебе придется только следить за тем, чтобы люди работали.

Она ждала его ответа, но Коннор молчал. Индия изучала его неподвижное, залитое лунным светом лицо.

– Взгляни на это так, Коннор. Ты избавишь нескольких женщин от многих проблем. Нам бы хотелось заняться тем, что мы умеем делать лучше всего. – Она пощекотала его. – Мучить мужчин.

Он усмехнулся.

– Мне кажется, Кнопка, дамы Плезант-Хилла хорошо знают свое дело. – Он снова принялся ласкать ее.

– Мучитель! Перестань.

Вынимая травинки из ее волос, он с серьезнейшим видом произнес:

– Я видел, что сделали твои родственницы для того, чтобы сохранить Плезант-Хилл. Эти дамы – за исключением твоей сестры Америки – могучая воинская часть.

– Мы сделаем то, что должны сделать, пока не наступят лучшие времена.

– Война не будет продолжаться вечно. Не тешь себя надеждой на победу Юга, – сказал он. – Я отправлюсь туда, куда меня пошлет армия, и возглавлю пограничный форт. Я рассчитываю на то, что ты последуешь за мной.

– Я так и сделаю, – ответила она, с тревогой думая о доме, Порт-Гудзоне и Джорджии. О той Джорджии, где находился решительный генерал Шерман, поклявшийся одолеть южан и закончить войну. – Но Плезант-Хилл навсегда останется в моей душе.

– Должно быть, – задумчиво произнес Коннор, – вы жили здесь, точно в сказке.

– Да, это было волшебное время, – отозвалась она, охотно отвлекаясь от мыслей о Джорджии. – Известно ли тебе, что мистер Одюбон прожил у нас целых десять лет? Он создал здесь многие свои полотна. Конечно, наша прежняя жизнь – это не только красивые пейзажи, мятный сироп, молоко и мед. Во всяком случае, для некрасивой старой девы вроде меня. Но тебе это известно. – Она вспомнила рассказы бабушки Мейбл. – Говорила ли я когда-нибудь тебе… что эта плантация принадлежит женщинам из нашей семьи на протяжении почти целого века?

– Женщинам?

– Да. Основательницей стала одна из дочерей. Это служило примером для последующих поколений. Мэтти – первый сын, родившийся на этой земле. Он очень похож на папу. В его жилах течет морская вода. Потом появился мой брат-близнец. Хлопок и земная твердь были его стихией. Ну, а на Кетфиша рассчитывать не приходится. Он сбежит при первой возможности.

Она прищелкнула языком.

– Что написано на небесах, того не миновать.

– Моя мужественная Кнопка. – Коннор поцеловал ее пальцы. – Я сделаю все, чтобы ты забыла о страданиях. Возможно, я не осыплю тебя жемчугами и бриллиантами, но не потому, что не хочу этого.

– Должно быть, офицерам армии Линкольна неплохо платят, – пошутила Индия.

– Ты знаешь, что это не так. Ты будешь очень переживать, если я не осыплю тебя драгоценностями?

– Наверно, до войны я была алчной, – проговорила она. – Многое принимала как должное. Потом произошли разные события. Не успела я и глазом моргнуть, как здесь появились всадники со звездно-полосатыми флагами. Мэтт попал в окружение под Порт-Гудзоном. Соотношение сил было четыре к одному в пользу противника. Я испугалась, что могу потерять все. По правде говоря, Коннор, я чувствовала, что Юг лишится этой части Луизианы.

Потом я задумалась. Какими возможностями я располагала? Я не была красавицей, не имела склонности к кокетству и обольщению мужчин – до встречи с тобой. Считала бессмысленным облачаться в шелковую ночную рубашку цвета лаванды. Единственное, что я умела, – это ухаживать за людьми.

– Это вовсе не единственный твой дар. У тебя много других ценных талантов.

Она потрепала его по щеке.

– Спасибо, милый. Так вот, я села на повозку с хлопком и поехала в сторону Порт-Гудзона. Наши парни были в меньшинстве, но все равно они держались. К концу мая положение стало отчаянным.

Солдаты валялись на земле, мухи и москиты кружили над ними. Я решила, что, если я проявлю милосердие к этим людям, они пощадят Плезант-Хилл. Я перестала думать о себе. Я делала то, что хотела делать. Ощущала себя нужной. У меня наконец появилась цель в жизни.

Она снова прищелкнула языком.

– Мой расчет оказался верным. Однако не совсем. Многие солдаты и офицеры благодарили меня за помощь. Но большинство рассудило так: «Она – уроженка Луизианы. Значит, она – мятежница». Войска вытоптали посевы хлопка и зерновых. Северяне увели лошадей из конюшни и сказали работникам, чтобы они брали все, что хотят, – в качестве выходного пособия. Некоторые обитатели Плезант-Хилла купились на подстрекательства янки. Некоторые, вроде Делии, остались верны нам. Это – война. Поэтому я ненавижу ее. Она делает людей подлыми.

– Но ты не озлобилась.

– Да. Я поняла кое-что. Когда люди хватали все, что попадалось им под руку, я осознала, что самое ценное – это человеческая жизнь. Вот ответ на твой вопрос о драгоценностях. Они ничего для меня не значат. Не смотри на меня так. Я знаю, о чем ты подумал. Тебе показалось, что мои слова не согласуются с целью моей поездки на Север. Но речь шла о деньгах, необходимых для спасения моей семьи.

– Честность – еще одно твое качество, которым я восхищаюсь. Став моей женой, ты сделаешь меня счастливейшим человеком на свете.

Индия погрузилась в задумчивость.

– Я бы хотела, чтобы Феб, Тесса и Юджин присутствовали на свадьбе. Мне жаль, что мы так расстались. Кто знает, имела ли лампа отношение к тому, что мы полюбили друг друга и решили пожениться? Мне хочется думать, что это так. И я была бы рада, если бы твои тети и их «джинн» находились с нами.

– Если этот старый фонарь действительно повинен в нашем союзе, неужели его магической силы не хватит на то, чтобы привести эту троицу на нашу свадьбу?


Пообещав вознаградить того, кто найдет арабскую лампу, упавшую в Миссисипи южнее Мемфиса, Тесса О'Брайен через несколько недель вновь обрела свое сокровище.

Она решила не подпускать к лампе сестру.

В последнее время Феб просто обезумела. Она напоминала легкомысленного игрока, уверенного в том, что весь выигрыш достанется ему одному. Она предлагала разные варианты использования лампы. Все ее планы были связаны с благополучием Индии и Коннора.

Сестры поменялись ролями. Тесса стала благоразумной, она не выпускала драгоценную лампу из своих рук. Юджин же охранял свою госпожу.

Однако Тесса согласилась вернуться на Юг. Эта троица отправилась на поиски «Дельты стар». И воспользовалась для этого «Эдной». Догнав флагманский корабль пароходной компании, они узнали о судьбе Антуанетты Лоренс.

– Счастливое избавление, – сказала Тесса Юджину, когда они двинулись в сторону Франсисвилла.


Коннор оказался на своей свадьбе единственным из О'Брайенов. Деньги и шампанское не текли сейчас рекой в Плезант-Хилл, однако Маршаллы оставались Маршаллами, и торжества получились такими, какими они должны были быть. Невеста выглядела превосходно и не заливалась румянцем от смущения. Счастливый и взволнованный жених появился в элегантном, хотя и не новом костюме Мэтта.

Коннор заметил, что его представляют как «мистера О'Брайена из Мемфиса». Он не стремился к конфронтации. Среди гостей преобладали женщины; многие из них знали, на чьей стороне воевал жених. Кроме того, они помнили о своих отсутствующих мужчинах. О мужчинах, сражавшихся под началом мистера Дэвиса.

Мужская часть семьи и соседи – это были старики или юнцы, раненые или инвалиды, – веселились и шумели изо всех сил, чтобы «оживить этот дом» и «придать бодрости молодоженам».

Одна группа расположилась возле дверей комнаты, в которой находились Коннор и Индия. Те, у кого были целы руки и ноги, забрались на балкон. Гости кричали, гремели металлической посудой, пускали фейерверки, мешая молодоженам насладиться этой ночью.

– Когда они смолкнут? – спросил Коннор, расхаживая по комнате в одних брюках.

Посмотрев на мужа через сетку, защищавшую кровать от москитов, Индия нахмурилась. Окна и дверь балкона были закрыты; воздух в комнате раскалился до предела.

Индия не жаловалась на раздражавший ее шум. Она убежала с Коннором от всеобщего веселья, но гости разошлись не на шутку.

– Терпение, дорогой. Терпение.

– Черт возьми, на рассвете мы должны отправиться в Порт-Гудзон, – заявил возмущенный Коннор. – Как заставить их смолкнуть?

– Мы не можем объяснить соседям, что это, возможно, последний вечер, который мы проводим вместе.

Вдруг уговоры и объяснения не подействуют на генерала Эндрюса?

– Мэтт и Кетфиш знают о наших планах. Они ненавидят меня за то, что я – янки. Вот и шумят.

– Ты рассуждаешь, как ребенок.

– Кстати, о детях. Почему детям позволяют участвовать в таком спектакле?

– Господи, Кетфиш не понимает, что должно произойти. Для него это просто забава. Хотя, возможно, он знает больше, чем ему следует. Мы – не городские люди. Этот гвалт – часть свадьбы. – Индия похлопала рукой по матрасу. – Ложись, муженек. Мы попробуем не замечать этот шум.

– Мы уже пробовали. Не один раз.

– Попробуем снова.

Он подошел к двери балкона, приоткрыл ее и крикнул:

– Расходитесь по домам! Немедленно! Со двора донесся хохот.

Он захлопнул дверь так, что стекло задрожало. Бросил хмурый взгляд на шторы и начал стягивать брюки с волосатых ног. Потом сорвал с себя противомоскитную сетку и поднялся по четырем ступенькам к кровати, на которой Индия спала еще в детстве.

– В Луизиане брачные отношения всегда осуществляются ночью после свадьбы?

Она невольно засмеялась, увидев возмущенного, разгневанного Коннора, который стоял перед ней в костюме Адама.

– Какая разница, будем мы заниматься сегодня любовью или нет? Если помнишь, мы уже устроили себе медовый месяц.

Он нахмурился.

– Ты в своем уме? Возможно, следующую ночь ты проведешь в тюрьме Порт-Гудзона.

– Тогда перестань стоять на лестнице и забирайся в постель.

Он улегся на перину, продемонстрировав Индии широкую спину, узкие бедра и ягодицы.

– Я не могу заниматься любовью перед такой аудиторией.

– Они нас не слышат. К тому же нас могли увидеть на палубе «Дельты стар». Это тебя не останавливало.

– Я не могу… мы должны… осуществить наши брачные отношения.

– Что ты имеешь в виду? Что значит – должны?

– Вдруг ты вынашиваешь нашего ребенка? – Он обжег ее своим взглядом. – Я, черт возьми, буду законным отцом.

– Мы женаты, Коннор. Ничто не в силах изменить это.

– Мы еще не осуществили брачные отношения и знаем это.

Ей не понравились его слова.

– Больше всего мне хочется, чтобы эти люди замолчали и исчезли. Чтобы они позволили нам завершить свадьбу подобающим образом. Но… – В ее душу закрались сомнения. – Почему у меня такое чувство, будто ты женился на мне только для того, чтобы все выглядело законно?

– Это одна из причин. – Упершись одной рукой в колено, он пожал плечами. – Мой долг – защитить тебя от любых неприятностей, больших и малых. – Он вытянулся на кровати. – Я лучше справлюсь с этой задачей, являясь твоим мужем.

Его долг. Перед ней. Перед армией Союза. Для Коннора жизнь заключалась в исполнении долга.

Она замерла, затаила дыхание. Он не дотрагивался до нее, и она поняла, что рада этому. Глядя на полог, Коннор нахмурился. На лице Индии также не было улыбки.

Ну конечно, он исполнял свой долг. Освобождал заключенных от бремени жизни. Выполнял приказы. Пытался доставить ее в Вашингтон. Разыскал ее, повинуясь чувству долга.

Теперь они были женаты. Во всяком случае, официально.

Несмотря на июльскую жару, Индия почувствовала, что ей холодно. Она не могла выплеснуть свои чувства на Коннора. Не могла вымолить очередное признание в любви. Коннор О'Брайен никогда ничего не делал без веских причин.

Индия почти обрадовалась, когда пришло время одеваться и ехать в Порт-Гудзон.


Глава 27


Порт-Гудзон находился неподалеку от Плезант-Хилла, на луизианском берегу Миссисипи, к северу от Батон-Ружа. Однако это был совсем другой мир. Здесь росли высокие сосны, под которыми расхаживали пеликаны. Здесь ощущалась близость моря.

Северяне пришли на Юг. Армейский форт кишел офицерами Союза и темнокожими солдатами. Как ни странно, Коннор чувствовал себя неуютно среди соратников.

Он чувствовал себя уютно в Плезант-Хилле, рядом с Индией. Там ему казалось, что он наконец нашел то, что подсознательно искал. Конечно, она была недовольна тем, как прошла их брачная ночь. Коннору это тоже не понравилось.

На следующий день после свадьбы, утром, когда они одевались в спальне, она призналась:

– Я не хотела, чтобы ты женился на мне из чувства долга. Я думала, ты просто хочешь стать моим мужем.

– Я действительно этого хотел, – признался он, но его ответ не удовлетворил Индию.

Пребывая в таком подавленном состоянии, она сдалась командующему войсками, дислоцированными в районе Порт-Гудзона. Индия вошла в кабинет генерала Джорджа Эндрюса с высоко поднятой головой, точно доблестный солдат.

– Я – Индия Маршалл, которую разыскивает правосудие.

Генерал Эндрюс, названный в 1851 году лучшим выпускником Уэст-Пойнта, не только проявил подобающее уважение к жене майора О'Брайена, но и дал высокую оценку ее действиям в 1863 году. Но позволит ли он ей находиться под домашним арестом в Плезант-Хилле?

Генерал из Массачусетса, явно утомленный тремя годами войны, откинулся на спинку своего кресла.

– Я – инженер, а не юрист. Мы не можем устраивать суды в Порт-Гудзоне. Мы готовим командиров для цветных подразделений.

– Вы хотите сказать, что меня должны судить в другом месте? – спросила Индия.

– Возможно, Новый Орлеан больше подойдет. Коннор заговорил искренне, не стремясь смягчить генерала лестью.

– Сэр, вы заслужили репутацию справедливого человека. Вас считают интеллектуалом. Я верю, что вы способны вынести правильный вердикт. Послушайте историю моей жены.

– Майор, все наши суды выносят справедливые приговоры. Я знаю вашу жену и боюсь, что мои чувства заставили бы меня оправдать ее, даже если бы она оказалась убийцей мистера Линкольна.

Именно на это они и рассчитывали.

– Генерал Эндрюс, – сказал Коннор, – чтобы получить полную информацию, достаточно связаться с министерством обороны. Я был там. Мне известно, что там думают по этому поводу. В Вашингтоне считают, что моя жена совершила в Рок-Айленде благодеяние, а не предательство.

В Вашингтоне также знали, что она выдавала себя за санитарку и бежала из вагона, но стоило ли упоминать об этом?

– Я могу подтвердить, что она выполняла гуманную миссию, поскольку в это время исполнял обязанности начальника рок-айлендской тюрьмы.

Генерал усмехнулся.

– Сэр, мы оба пристрастны.

На губах Коннора появилась едва заметная улыбка.

– На это мы и рассчитываем. Вы возглавите суд?

– Согласен. – Генерал кивнул, и Индия перевела дыхание, расставшись со своими худшими опасениями. – Вы располагаете неделей для вызова свидетелей и сбора доказательств.

Коннор едва не заключил жену в объятия. Эндрюс добавил суровым тоном:

– Но предупреждаю вас. Если она виновна, совесть не позволит мне отпустить ее на свободу.

Слова. Превратятся ли они в реальность? Что, если да? Согласно Библии, правда делает человека свободным. Коннору по-прежнему хотелось заключить Индию в свои объятия.


Она так и не оказалась в его объятиях. Их брак оставался формальностью. Сомнения не покидали Индию, как бы ни пытался Коннор убедить ее в том, что чувство долга имело второстепенное значение. Она отказывалась поверить, что он женился главным образом из-за любви к ней.


– Господь ее любит.

– Не впутывай в это дело Всевышнего, – потребовала Феб, обращаясь к сестре, которая не выпускала лампу из своих рук. – Моя маленькая Индия в беде, и мы должны помочь ей.

Сестры и Юджин добрались до Плезант-Хилла на рассвете, через день после того, как Индия сдалась властям. Это произошло неделю назад. Всю эту неделю несчастная Феб умоляла, чтобы ей позволили обратиться к лампе. Положение Индии казалось ей отчаянным.

Коннор не нашел ни одного конкретного доказательства, которое можно было бы представить суду. Однако Джордж Эндрюс распорядился приступить к слушаниям, поскольку обвиняющая сторона уже подготовилась.

Эндрюс поступал так, как требовала справедливость.

Но мир был полон несправедливости. Юджин заявил, что не желает присутствовать на суде, и отправился ловить рыбу с Кетфишем, однако Феб надеялась хоть отчасти образумить этот ужасный мир.

– Сестра, – сказала она, – твоя лампа потускнела. Можно мне почистить ее?

– Нет.

Тесса повторяла свое «нет» множество раз, пока сестры плыли на «Эдне» из Плезант-Хилла в Порт-Гудзон.

Высадившись на берег, они поспешили мимо разрушенных укреплений южан в штаб-квартиру северян. Суд должен был состояться в штабе генерала.

– Тесса, не врывайся туда с этой лампой. Тебя поднимут на смех.

Упрямая, как осел, Тесса не выпускала из рук их единственную надежду. Медная цепь, опоясывавшая полную женщину, была прикреплена к лампе. Тесса О'Брайен приковала себя к своему сокровищу.

– Феб, я не один год терплю насмешки из-за моего кавалера. Я уже приобрела иммунитет.

– Янки подумают, что все О'Брайены – сумасшедшие. Какое впечатление у них сложится?

– Судить будут не нас. В любом случае для нашей пары все сложится благополучно. Не стоит беспокоиться.

– Не стоит беспокоиться?! Тесса О'Брайен, «наша пара» не нашла ни одного доказательства того, что Индия проникла в тюремный лагерь без злого умысла. Она – южанка. Мы обе знаем, что по своим убеждениям она не является ни янки, ни мятежницей, но как она сможет убедить в этом суд? Этот негодяй Лоренс сумел избежать неприятностей в Натчезе. – Тремя днями ранее полковник прибыл в Порт-Гудзон в сопровождении своей безликой жены Опал. – Он намерен дать показания против нашей милой Индии.

– Верь в магию, Феб. Верь в магию. Я попросила лампу сделать их навеки счастливыми, и они обретут вечное счастье.

Они вошли в зал суда.

Господи, как же изумились все присутствовавшие, увидев прикованную к лампе женщину!

Сестры заняли свои места. Феб снова попыталась уговорить Тессу – пусть обратится с просьбой к лампе.

– Глупо не воспользоваться таким шансом, – уверяла Феб.

– Тише. Возле двери стоит этот мерзкий полковник Роско Лоренс.

Попыхивая сигарой, разъяренный Лоренс ввалился в зал с книгой под мышкой.

– Всем встать, – произнес сержант. Заняв место для свидетелей, Лоренс изложил свою версию событий.

– Она пробралась в мой тюремный лагерь, точно воровка. Уговорила моего заместителя выполнить ее требования. – Он указал двумя толстыми пальцами, сжимавшими сигару, на маленькую бледную женщину, сидевшую возле своего еще более бледного мужа. – Не собираясь останавливаться на этом, бежала с поезда, на котором ее везли в Вашингтон на суд. Она пустила в ход женские чары, генерал. Благодаря им стала замужней женщиной.

Все были знакомы с этими фактами. Во время своей первой встречи с Джорджем Эндрюсом Индия уже призналась генералу в этих преступлениях. Но начальник тюрьмы придал всему происшедшему зловещую окраску.

– Генерал Эндрюс. – Лоренс переступил с ноги на ногу, стряхнул пепел на пол. – Я привез из Рок-Айленда показания моего подчиненного, Дутерономи Смита, которые он дал под присягой. Если их окажется недостаточно, у меня есть заявление, подписанное тюремным хирургом, доктором Верноном Ханрааном. Я захватил сюда кое-что еще. – Он поднял книгу. – В этом журнале майор О'Брайен зарегистрировал помилование Мэтьюза Маршалла, капитана из армии Конфедерации. Здесь мне сказали, что помилованный и подсудимая являются братом и сестрой. Эта мошенница заставила майора отпустить заключенного. Думаю, для того, чтобы он вернулся в армию Джеффа Дэвиса.

– Помиловать заключенного – не преступление, и Мэтт не вернулся в армию южан, – прошептала Тесса своей сестре. – Кто примет близко к сердцу слова этого гадкого полковника?

– Его соратники-янки – вот кто. Им нет дела до того, что Лоренса обвиняли в покушении на убийство. Он выкрутился.

Стоит ли говорить о том, что у министерства обороны, озабоченного кампанией Шермана в Джорджии, не нашлось времени, чтобы отправить в Порт-Гудзон досье женщины, подозреваемой в шпионаже?

Феб, держа руки на коленях, стиснула носовой платок.

– Поскольку Антуанетта лежит, точно овощ на грядке, суду придется поверить либо ее дяде, либо Коннору и Индии. Чье слово перевесит?

Генерал Эндрюс взмахнул председательским молотком.

– Тишина в зале!

Феб мгновенно замолчала.

– Если ты не успокоишься, тебя хватит удар, – сказала Тесса.

– Я успокоюсь, когда ты дашь мне лампу, – прошептала Феб. – С равным успехом она могла обратиться к Антуанетте. – Сестра, зал настроен против нашей Индии.

– Здесь есть немало офицеров, которые могут рассказать о благодеяниях, совершенных ею во время осады. – Тесса кивнула куда-то в сторону. – Если этого окажется недостаточно, Зик Пейз выступит в защиту Индии. Он уже попросил свою соседку прислать сюда ее показания. Мистер Пейз рассказал все этой женщине.

– Показания с чужих слов никого не убедят, сестра.

Председатель дважды взмахнул молотком.

– Сударыни, если вы не замолчите, мне придется удалить вас из зала.

Сестры мигом умолкли. Впрочем, Феб подумывала – не ударить ли Тессу по голове, чтобы завладеть лампой?

Лоренс закончил свою обличительную речь и получил разрешение покинуть место свидетеля. Проходя мимо своего бывшего подчиненного, полковник произнес:

– Доигрался, красавчик. Генерал снова ударил молотком.

– Следующий свидетель!

В зал вошел один из охранников, стоявший снаружи у двери.

– Прошу прощения, генерал Эндрюс. Миссис Роско Лоренс хочет выступить перед судом.


Глаза Индии округлились, когда Опал Лоренс приблизилась к месту для свидетеля.

Коннор сжал руку Индии, посылая импульсы любви. Она верила в его любовь, но могла ли она быть уверенной в его мотивах? Однако этот момент был неподходящим для мыслей личного характера. Индия посмотрела на Опал Лоренс, потом на судью.

Сегодня Опал заколола свои бесцветные волосы, чтобы они не падали на ее усталое лицо. Платье женщины было слишком плотным для южного лета. Жена полковника держала в руке свою неизменную слуховую трубу. Поджатые губы напоминали о годах, проведенных в обществе хама. Опал выглядела как человек, постоянно подвергающийся унижению.

Она посмотрела на судью своими печальными глазами.

– Генерал, прошу вас проявить снисхождение. Я плохо слышу. – Ее голос звучал очень громко. – Надеюсь, вы не сочтете меня дурой только потому, что я слышу хуже, чем вы.

Генерал Эндрюс уважительно кивнул миссис Лоренс.

– Мэм, я охотно вас выслушаю.

– Вы позволите мне подойти ближе? – Он кивнул, и капрал придвинул ее стул к стулу генерала. Эндрюс повторил свой вопрос, и женщина сказала: – Я хочу сказать о моем муже. Он несправедлив к мисс Маршалл, то есть к миссис О'Брайен. Роско Лоренс – несправедливый человек.

Индия не поверила своим ушам: Опал Лоренс, самая преданная из жен, восстала против своего обожаемого мужа?

Глянув украдкой на Коннора, Индия заметила на его плотно сжатых губах улыбку. Он подмигнул ей. Торжествующе сверкнул зубами и снова стал серьезным.

– Я пришла сюда, ваша честь, по двум причинам, – сказала Опал. – Во-первых, наша племянница серьезно пострадала по вине Роско Лоренса. Сэр, он давно использовал эту девушку, но я отказывалась поверить в это. В Натчезе я узнала, что случилось с Антуанеттой, и мне пришлось посмотреть правде в глаза. Он совратил невинную девушку.

Обвинитель вскочил со стула.

– Это не имеет отношения к рассматриваемому здесь делу.

– Что он сказал? – спросила Опал. Эндрюс ответил ей. – Возможно, вам кажется, что это не имеет отношения к делу, но в действительности все связано в один узел. Роско обижен на судьбу из-за того, что не родился богачом и красавцем. Это озлобило его. Он с самого начала возненавидел майора О'Брайена. Поклялся сломать его. Также мой муж ненавидел пленных, содержание которых ему доверили. Он морил их голодом, не лечил, не защищал от иллинойсских морозов. Возможно, Индия Маршалл О'Брайен выдавала себя за санитарку, но она была ангелом. Без нее многие из этих парней умерли бы.

– Черт возьми, Опал, что ты несешь! – заорал Роско Лоренс.

Глянув на своего помощника, Эндрюс указал пальцем на Лоренса.

– Уведите его.

Когда Лоренса выводили из зала, он закричал:

– Не слушайте мою жену! Она решила, что я сделал что-то с Антуанеттой, и потеряла рассудок. Это неправда. – Последние его слова утонули в грохоте захлопнувшейся двери.

– Продолжайте, миссис Лоренс, – сказал генерал, укрепляя надежду Индии.

Обвинитель снова возразил.

– Я выслушаю эту женщину и вынесу решение. – Эндрюс сплел пальцы замком и положил руки на стол. – Продолжайте, миссис Лоренс.

– У Роско возникли проблемы с министерством обороны. В Вашингтоне узнали, что он плохо обращается с заключенными. Он обвинил в этом миссис О'Брайен и майора. Стал плести против них интриги. Я знаю это. Однажды, когда Роско думал, что я не слышу его, он многое сказал. Похоже, Роско и один молодой рыжеволосый лейтенант – кажется, его зовут Джонс, Джон Джонс – разработали план. Они хотели сделать так, чтобы у майора О'Брайена возникли неприятности.

– Почему вы даете показания против вашего мужа, мэм? – спросил генерал.

– Мне надоело терпеть его издевательства. На самом деле в министерстве обороны не считали миссис О'Брайен преступницей. В Вашингтоне хотели выслушать ее и во всем разобраться. Роско представил дело иначе.

– Право, сэр, это сущая чепуха. – Обвинитель развел руками. – К тому же не имеющая никакого отношения к делу.

Опал, пользуясь своей глухотой, продолжала:

– Я связалась с моей сестрой в Огайо, и она согласилась взять меня и мою несчастную племянницу к себе. Я буду заботиться об Антуанетте. Мы начнем новую жизнь. Наконец обретем покой.

Судья выслушал все, что хотела сказать Опал. Индия затаила дыхание, опасаясь, что эти показания не будут приняты во внимание.

Ее опасения оправдались.

Выпив воды, генерал Эндрюс сказал:

– Я сочувствую вам, миссис Лоренс, но здесь судят не вашего мужа. Речь идет не о том, как он обращался с пленными. Нас интересует, с какой целью миссис О'Брайен проникла в федеральный лагерь. Поэтому…

Он виновато посмотрел на Индию. Однако подчинился букве закона. Готовясь к суду, этот выпускник Уэст-Пойнта полистал юридические справочники. Снова взглянув на Опал Лоренс, генерал сказал:

– Если вы не располагаете фактами, подтверждающими наличие заговора, мне придется отклонить ваши показания.

С ангелом милосердия, помогавшим северянам в 1863 году, похоже, собирались обойтись, как с обыкновенной мятежницей.


Глава 28


Все пропало. Ее признают виновной. Повесят. «Отойдите, ребята, эта крошка может свалиться вам на головы», – вскоре скажет кто-то рядом с эшафотом. Осталось только выслушать приговор.

В тот день, когда Опал попыталась заступиться за обвиняемую, судебное заседание было прервано. Возвращаясь в Плезант-Хилл, Индия положила руки на поручни «Эдны» и уставилась на воду. «Еду к тебе, Уинни», – подумала она.

Индия не захотела принять участие в беседе Феб с упрямой Тессой, которая вцепилась в свою дурацкую лампу так, словно от этой вещи зависела ее жизнь.

Почему она отказывалась подпустить к волшебной лампе другого человека? Магия привела Индию и Коннора к алтарю, так почему же Тесса не может проявить душевную щедрость и спасти человеческую жизнь?

Индия с трудом сдерживала себя, чтобы не сбросить эту упрямую пожилую даму – вместе с лампой, цепью и всем прочим – на колесо «Эдны». Было бы забавно увидеть расплывающееся по воде пятно крови. «Постыдись, Индия», – одернула она себя.

И ей действительно стало стыдно.

Она почти не раскрывала рта, пока муж не спросил ее:

– Позволим ли мы Опал забрать Антуанетту?

– Похоже, это будет лучшим решением. Нам не следует расходовать средства на уход за Антуанеттой, если у девушки есть родственники, которые охотно позаботятся о ней. Тем более что я не смогу помочь Антуанетте.

– Индия, суд не закончился. Не сдавайся.

– Если бы я не украла твой кожаный кошелек, суд и не начался бы.

– Как говорит Фитц О'Брайен, не стоит оплакивать сбежавшее молоко.

– Я не плачу.

Пароход подошел к причалу Плезант-Хилла. Индия подобрала подол платья и крикнула через плечо:

– В конюшне Маршаллов осталась еще одна славная лошадь, я прокачусь на ней. Не ждите меня к обеду!

Она побежала на конюшню и оседлала кобылу. Объехала имение. Подумала о том, что ее жизнь тоже движется по кругу. Наконец натянула поводья возле семейного кладбища. Привязав лошадь, Индия подошла к могиле Уинни.

Содрала ногтем лишайник с надписи. Уинни погиб, когда она совершила свою первую ошибку. Теперь эта череда ошибок подошла к концу.

Она услышала топот копыт и обернулась. Коннор. Высокий, красивый, величественный, он приближался к ней на сказочном арабском жеребце.

Неужели она потянет за собой своего славного мужа?

Заскрипев кожей, он перекинул ногу через седло. Свет закатного солнца сверкал на медных пуговицах его синего мундира. Коннор снял форменную шляпу. Как и следовало ожидать, вид у него был утомленный.

– Даже не думай отсылать меня домой, Индия. Я не оставлю тебя здесь, тем более в таком состоянии.

Домой. Он назвал Плезант-Хилл домом. Она испугалась, что он поймет по выражению ее лица, как сильно она его любит. Как нуждается в той силе, которую он щедро давал ей. Время, остававшееся до отъезда Коннора в Джорджию, истекало.

Интуиция подсказывала ей, что он не захочет ехать.

Какой же она была дурой, когда усомнилась в его любви. Он столько раз жертвовал собой ради нее. Всегда, когда она нуждалась в этом.

Аладдин никогда не был таким благородным и верным. Что пришлось сделать этому персонажу? Он потер волшебную лампу и получил все без труда и жертв. Аладдину было далеко до Коннора.

Ей хотелось броситься в его объятия и попросить, чтобы он увел ее с кладбища. И отправился с ней в какое-нибудь укромное место, где они смогли бы заняться любовью, сделать их брак настоящим, забыть об окружавшем их мире.

Ее герой положил свою шляпу на могилу Уинни.

– Индия, я хочу попросить генерала Эндрюса отложить суд, чтобы мы смогли расследовать упомянутый Опал Лоренс заговор. Эндрюс пойдет на это, он уважает тебя как медсестру и гуманного человека.

– Ерунда.

Коннор присел возле нее на корточки.

– Я только что говорил с Зиком. Он уже дал показания и теперь с первыми лучами солнца помчится на «Эдне» в Мемфис. Он попросит моего деда воспользоваться своими связями и узнать, кто такой этот Джонс, возможно, вступивший в сговор с Лоренсом.

Нет, она не может увлечь за собой Коннора. Она должна пожертвовать собой ради Коннора, освободить его, чтобы он мог жить своей жизнью.

Обретет ли она покой, зная, что погубила хорошего человека и солдата? Она знала, что должна сделать. Облегчить Коннору отъезд в армию, дававшую ему ту жизнь, в которой он нуждался.

Однако эгоизм мешал ей осуществить этот замысел. И все-таки она должна это совершить! Она бросилась в реку, значит, она способна на все. Тем более что речь шла о спасении Коннора.

– Отлично, – с сарказмом в голосе проговорила Индия. – Я уверена, что не составит большого труда найти в армии Союза лейтенанта Джонса. Это займет не более сотни лет.

– Попробовать стоит.

Он взял ее испачканную лишайником руку, положил на свою ладонь и обтер ее пальцы. Потом посмотрел ей в глаза и произнес слова, которые прежде могли сделать Индию навеки счастливой:

– Я могу не ехать в Джорджию. Могу уволиться из армии – откупиться. Я остаюсь здесь, с тобой. Навсегда.

– Каким образом ты собираешься откупиться от армии, майор Пустые Карманы?

– Я возьму деньги у Фитца. – Он улыбнулся. – Инди, посмотри на твоего нового плантатора.

– В чем дело, Коннор? Ты боишься, что Шерман и его пес войны Стюарт Льюис сделают твою жизнь в Джорджии слишком тяжелой? По-моему, ты пытаешься спрятаться за мою юбку, точно неженка, заставляющий свою мать избавить его от службы в армии с помощью денег.

– Странные слова для голубя мира.

Она взмахнула рукой, словно пыталась поймать муху или москита.

– Для голубя мира? Возможно, да. Но я терпеть не могу трусливых мужчин.

Он схватил ее за руки, резко притянул к себе и выпалил:

– Чего ты добиваешься? Забудь об этом. Я тебе не верю. Ты любишь меня, а я люблю тебя. Образумься, крошка.

– Почему ты считаешь, что я действительно люблю тебя? Только потому, что я сказала это? Я поддалась страсти, всего лишь страсти.

Ему показалось, что она ударила его. Эта безжалостная атака была самым жестоким поступком в жизни Индии. Ее сердце обливалось кровью.

– Не будь наивным, Коннор. Если бы я действительно любила тебя, хотела быть с тобой, разве бы я спрыгнула с движущегося поезда на вражеской территории? Я вспоминаю Мемфис. Это ты гнался за мной, а не наоборот. После Иллинойса я старалась избавиться от тебя.

– Я помню, что на «Дельте стар» все было иначе.

– У тебя удобная память. Ты появился в моей каюте. Я пыталась сделать то, что было для меня самым важным, помимо чтения стихов при свечах. Пыталась спасти мою семью. Тебя было легко использовать, ты всегда рвался спасти даму. Я не стала тебе мешать. Ты удовлетворил мою страсть, и я действительно думала, что ты способен совершить нечто полезное в Порт-Гудзоне, где засели твои дружки-янки.

– Мои дружки? Мои дружки?

– Извини. Вы все – одного поля ягоды. Ты смог лишь послать одного старого человека к другому, еще более старому, в надежде на то, что некий Джонс объявится чудесным образом.

– Что еще, по-твоему, я мог сделать?

– Отправиться в Джорджию.

– Мы проделали такой путь не для того, чтобы расстаться.

– У тебя нет иного выбора. О, не беспокойся насчет твоих мнимых обязательств. Мы не зачали ребенка. Я обнаружила это сегодня утром. Так что займись тем, что у тебя получается лучше всего. Выполняй свой долг. Но делай это в другом месте, а не здесь.

Он отпустил Индию – бессильно уронил руки.

– Вернемся в дом. Тебе нужно отдохнуть. Утром все предстанет в другом свете.

– Ну вот, ты снова ошибаешься.

Его карие глаза сверкнули.

– Вставай! Идем! Пока ты окончательно не потеряла рассудок и не стала третьей подопечной той сиделки.

Индия не поднялась; он схватил ее за руки и заставил встать.

– Рослый мужчина применяет силу к маленькой женщине.

– Где та женщина, на которой я женился? Какой бес в тебя вселился?

– Помнишь, как на Рок-Айленде ты предупреждал меня относительно Антуанетты? Я сказала, что у всех есть две стороны. Сейчас ты видишь мое истинное лицо, Коннор О'Брайен. Я использовала тебя. С самого начала, при каждой возможности. Ты никогда не был тем мужчиной, который мне нужен.

– Я тебе не верю.

Неужели она не в состоянии убить его любовь?

– Когда мы встретились, я бы перерезала тебе глотку, если бы ты не разрешил мне остаться на Рок-Айленде. У меня по-прежнему есть Перли Мэй. И я воткну в тебя этот нож. Не сдержу себя во второй раз.

Его карие глаза потухли. Коннор отошел от Индии, надел свою синюю фетровую шляпу. Глаза майора были полны боли.

– Нет нужды вонзать нож в мой живот, Индия. Ты уже убила меня.

Повернувшись, Коннор подошел к коню, сел в седло и пустил Отважного в галоп. Ветер сдул с его головы шляпу. Коннор даже не оглянулся.

Индия с облегчением вздохнула. Если бы Коннор оглянулся, увидел ее лицо, он бы понял, что она солгала. Индия приблизилась к его шляпе и поднесла ее к своим губам. Увлажнила ее край слезами. Пальцы Индии смяли шляпу. Все кончено. Он покинул ее. Сделал то, чего она добивалась.

Однако ее сердце терзала невыносимая боль. Ради любви Индия отказалась от самого ценного, что было в ее жизни.

От Коннора.


Глава 29


Приближалось время сна. Им не терпелось начать операцию. Феб О'Брайен, Мейбл Мэтьюз и Зик Пейз отправились в пустую комнату Тессы, которая должна была вскоре там появиться. Все трое спрятались за шкафом.

Медная лампа и ее хозяйка прибыли в спальню. Тесса улеглась в постель, зевнула. Протянула руку, чтобы погасить стоявший у кровати светильник.

«Грабители» выскочили из-за шкафа.

– Господи! Не смейте, – закричала оторопевшая женщина. – Юджин…

Мейбл заткнула рот Тессы тряпкой, Феб навалилась на сопротивляющуюся сестру, Зик пустил в ход кусачки. Завладев лампой, поставил ее на пол. Потом троица связала Тессу постельным бельем.

Убедившись в том, что их жертва не способна двигаться и подавать голос, Мейбл и Зик бросились к Феб; та дрожащими руками прижимала волшебную лампу к груди.

– Лампа должна сработать. Должна!

– Господи, только бы она не подвела, – прошептала Мейбл со слезами на глазах. – Все так плохо…

Безутешные Коннор и Индия разбегались в разные стороны. Он уезжал в Джорджию, она – навстречу своей судьбе. Вечером, после их разговора, он все рассказал своей тете. Феб отправилась к бабушке Индии и Зику. Напавшая на Тессу троица решила не допустить разрыва между молодыми супругами.

Лампа холодила высохшие пальцы Феб. Женщина сглотнула подкативший к горлу комок, закрыла глаза и потерла металл ладонью. Медь потеплела от трения.

– О лампа, соверши чудо.

В комнату ворвался Юджин Джиннингс. Он был в пижаме и в шапочке. Когда он увидел связанную Тессу, его глаза округлились.

– Моя госпожа!

Она попыталась пошевелиться, закричать.

Юджин повернулся и увидел «заговорщиков». На его полном лице отразилась целая гамма чувств. Наконец на физиономии араба застыла маска покорности. Он подошел к Феб.

– Моя госпожа, твое желание – закон для меня.

О чем ей следует попросить? Ее одолевали сложные чувства, однако интуиция подсказывала, что исполнение одного желания разрешит все проблемы.

– Освободи Индию.

Юджин согнулся в глубоком поклоне; его руки напоминали крылья ангела.

– Да будет так. Феб шагнула к сестре.

– Извини нас, но нам пришлось так поступить. Понимаешь, лампа не в силах выполнить твою просьбу насчет вечного счастья. Тебе следовало ограничиться более скромным желанием.

Из глаз Тессы брызнули слезы, однако она кивнула, признавая свою роковую ошибку. Феб вынула кляп.

Внезапно Феб поняла что-то очень важное. Она, всегда ратовавшая за конкретность, от волнения забыла добавить слово «сейчас». Надеясь, что не причинила этим вреда Индии, Феб обратилась к Юджину:

– Пожалуйста, поторопись.

– Моя госпожа Феб, волшебство требует времени.

Тесса вытерла свои мокрые от слез щеки.

– Джинн, я могу отменить мои желания, связанные с другими племянниками? Я не хочу, чтобы они страдали, как Индия и Коннор.

Юджин медленно покачал головой.

– Нет, моя госпожа. Что сделано, то сделано. Младшие братья встретят своих жен, но от них самих будет зависеть, как скоро они обретут покой в брачных союзах.

– Феб, потри лампу снова, – потребовала Тесса. – Позаботься о счастье других наших племянников.

– Им еще не скоро исполнится тридцать лет. У нас еще есть время. Я сберегу лампу для более затруднительных ситуаций. Возможно, попрошу ее дать мне мужчину. Когда-нибудь…

– Господи!

– Помолчи, Тесса, – приказала Феб, воспользовавшись любимым словом сестры. Она сжимала еще теплую лампу. – Я должна принять все меры предосторожности.

– Что это значит? – спросил Зик.

– Это значит, что я остановлю Коннора, пока он не уехал в Джорджию. Я должна помочь лампе.


Коннор положил седло на спину Отважного и затянул подпругу. Неужели прошло всего несколько часов с того момента, когда Индия открыла ему свое истинное лицо? Каждая минута, проведенная им на земле Маршаллов, казалась вечностью. Он попал в ад, познав любовь и обнаружив, что она оказалась безответной.

«Лучше бы я никогда не встречал ее», – вновь и вновь повторял он про себя.

Выведя арабского скакуна из конюшни, он увидел коляску, которая отъехала от главного дома. И понял, что в ней сидят Опал и Антуанетта. Это его обрадовало. Роско Лоренс уже не сможет причинить новые страдания этим женщинам.

Он также заметил приближающуюся к нему Феб. Его состояние не располагало к беседе, однако ему следовало попрощаться с тетей.

Она шагала, держа под мышкой лампу.

Проклятая магия! Что она ему принесла, кроме разбитого сердца? Коннор не желал знать, как Феб завладела лампой.

– Ты не заметил ничего любопытного в описании Джонса? – спросила она без всякой преамбулы.

– Нет.

– У меня возникли кое-какие подозрения.

– Пожалуйста, тетя, если тебе есть что сказать, говори. Я не расположен сейчас к играм.

– Я поддерживаю связь с Джоном Марком. Твой рыжий братец носит синюю форму.

Коннор задумался. Сопоставил некоторые факты. В детстве Берк называл своего младшего брата Джонсом. Случайное совпадение?

– Джон Марк – шпион, – сказала тетя Феб. – Он разъезжает по Северу, выдавая себя за офицера Союза. Изображает то одного человека, то другого.

Коннор не смел давать волю надежде, но она все же овладела им.

– Господи, тетя Феб. Возможно, ты напала на верный след.

– Я знаю, что это так.

Но Коннор покачал головой.

– Даже если Джон Джонс – это Джон Марк О'Брайен, что это нам дает?

– Шанс. – Она усмехнулась. – Возможно, дополнительную страховку. Я потерла лампу, и Юджин сказал, что мое желание осуществится, но я хочу помочь магии…

– Избавь меня от этого.

– Коннор, возможно, я знаю, как связаться с твоим братом. Нам не помешает кое-что проверить, верно?

Коннор уже направился к генералу Эндрюсу. Возможно, их отношения с Индией закончились, но он не уедет, не дав ей шанса благополучно пережить этот суд.

* * *


– Я откладываю слушание по вашему делу на неопределенный срок, миссис О'Брайен.

Джордж Эндрюс взмахнул молотком.

Он не стал ничего объяснять. Об этом его попросил майор О'Брайен, не желавший обнадеживать жену без веских оснований. Эндрюс пошел навстречу Коннору, поскольку больше всего, не считая быстрого завершения войны, хотел освободить «ангела гуманности».

Опечаленная Индия сказала:

– Мне не нужна отсрочка. Я хочу, чтобы суд состоялся. Пожалуйста, не откладывайте его.

– У меня нет иного выбора. Меня вызывают в Новый Орлеан. Я вернусь лишь через некоторое время. – Эндрюс говорил правду. – Возвращайтесь домой, миссис О'Брайен. Я вызову вас, когда вернусь.


Отсрочка. Индия не могла смириться с нею. Ей хотелось как можно скорее услышать решение суда. В отсутствие Коннора у нее пропало желание жить.

Коннор исчез вместе со своими тетушками и так называемым «джинном». Феб, Тесса и Коннор отправились на поиски чего-то или кого-то – они скрыли подробности.

Возможно, Индия сама хотела расстаться со своим мужем и его родственниками, но когда это произошло, ей не стало лучше. Она старалась занять себя чем-то, но все валилось у нее из рук.

Теперь, когда семья получила деньги, Мэтт с благословения Оноре стал строить связанные с морем планы. Готовясь к отъезду, он вместе с Кетфишем нанимал работников. Люди спешили посеять позднюю пшеницу. Оноре купила ткани, чтобы одеть семью и работников, и нашла портних. Персия заботилась о запасах съестного, консервировала выросшие на огороде овощи. Что касается бабушки Мейбл, то Индия знала, что она хочет выйти замуж за Зика, но не может сделать это, пока ее любимая внучка несчастна.

Индия сознательно не бралась за серьезные дела. Не хотела начинать работу, чтобы тут же бросить ее.

Через два месяца после того, как генерал Эндрюс отложил суд, Зик получил письмо от женщины, чья пища поддержала Индию ночью перед ее отъездом с Рок-Айленда. Она передала свои письменные показания новому начальнику тюремного лагеря, и они были отправлены далее. «Что толку?» – подумала Индия.

Письмо также содержало кое-какие новости. Роско Лоренс вернулся поездом в тюрьму, но пробыл там недолго. Подравшись с младшим офицером, он упал в Миссисипи. Давенпортская стремнина поглотила полковника, и больше его не видели. Никто не оплакивал эту жертву могучей реки. – Ха! – Узнав эту новость, Зик рассмеялся, его борода затряслась. – Старина Роско – хорошая пища для рыб.

Маршаллы дружно согласились с ним. Даже Индию охватила недобрая радость, когда она услышала, что Роско Лоренс никому больше не причинит зла.

Но как быть со злом, которое он продолжал причинять Индии?

Не желая думать о том, чем закончится суд в Порт-Гудзоне, она побаловала себя приятными картинками недавнего прошлого. Вспомнила, как была счастлива с Коннором. Дорогой Коннор. Добрался ли он до Джорджии? Уцелеет ли там? Она стала молиться о его благополучии.

А также о своем собственном.

Суд состоялся только в конце октября.


Индия приехала в Порт-Гудзон; родные отправились туда, чтобы оказать ей моральную поддержку. Она держалась мужественно, однако была готова разрыдаться. Особенно больно было видеть… пустой стул, на котором когда-то сидел Коннор, одаривавший ее безусловной любовью.

Генерал Эндрюс открыл судебное заседание, но внезапно ударил молотком.

– Миссис О'Брайен, уважаемые джентльмены, я рад, – он ласково улыбнулся Индии, – сообщить вам, что не вижу необходимости в дальнейшем разбирательстве.

Что?

Индия замерла. За ее спиной поднялся шум. Родные обезумели от счастья. Зик завопил, точно несущийся в атаку южанин.

– Вчера вечером я получил показания, имеющие отношение к этому делу, – объяснил генерал Эндрюс. – Тайна Джона Джонса раскрыта. – Он взял со стола свернутый лист бумаги. – Лейтенант Джонс подтверждает, что он подбросил полковнику Лоренсу идею, поставившую под угрозу свободу майора Коннора О'Брайена и мисс Индии Маршалл, ныне миссис Коннор О'Брайен.

Многие зааплодировали. Индия оставалась неподвижной.

Эндрюс снова ударил молотком.

– Миссис О'Брайен, вы свободны.

Она обрела свободу. Но не могла разделить ее с Коннором.


Глава 30


– Атланта горит.

– Знаю, тетя Феб, – отозвался Коннор. – Я слышал об этом утром.

Уильям Т. Шерман, командующий войсками Союза в Джорджии, поклялся положить конец мятежу, спалив все от Атланты до Атлантического океана. Кавалеристы полковника Стюарта Льюиса находились в подчинении у Шермана.

Мистер Коннор О'Брайен, три месяца тому назад уволившийся из армии, сидел за своим столом в конторе «Фитц и сын». Сейчас, когда жаркий ноябрь закончился, Коннор благодарил Господа. Но не за то, что занялся семейным бизнесом.

– Я рад, что не участвую в зверствах Шермана.

– Общение с Индией повлияло на тебя, верно? Индия. Он старался не думать о ней. Безрезультатно.

Странную штуку сыграла с ним жизнь. Когда-то Коннор рвался на поле боя. Ради славы, во имя долга и восстановления его репутации доблестного офицера Союза. Общение с Индией, несомненно, изменило его взгляды.

– Ни при каких обстоятельствах мне бы не доставило удовольствия спалить целый штат.

– Мне жаль, что твой брат оказался на стороне, потерпевшей поражение. – Феб закрыла бухгалтерскую книгу, которую просматривала со старшим племянником. – Показания, которые он дал, положили конец его шпионской деятельности, но тебе не стоит беспокоиться, Коннор.

Как он мог не беспокоиться? Она усмехнулась.

– Я загадала желание. Попросила лампу, чтобы он умер в преклонном возрасте.

Никто из членов семьи не узнает о случившемся. Коннор разыскал «Джонса» и с огромным трудом заставил упрямца поставить точку в своей тайной работе. Он вынудил Джона Марка дать письменные показания в пользу Индии, однако младший брат проявил твердость и отказался забыть о своей ссоре с Коннором. Прежде чем чернила успели высохнуть, он удрал в Джорджию. В армию Конфедерации. Да поможет ему Господь.

Но заявление Джона Марка повлияло на суд. Коннор всегда будет благодарен брату за это.

– Я действительно поверила в эту лампу, – сказала Феб. – Она женила тебя, освободила Индию.

– Избавь меня от баек об этой чертовой лампе.

– Не беспокойся, племянник. У вас с Индией все наладится.

Коннор застонал. Он знал, что его жена обрела свободу. Это известие дошло до него несколько недель тому назад. Он постоянно мечтал о том, чтобы Кнопка дала ему второй шанс. Это желание усилилось, когда он узнал о ее освобождении. Но чувство обиды не позволяло ему броситься к ней.

Существовала ли на свете женщина, ранившая сердце своего мужа сильнее?

Разум говорил ему: она сделала это ради тебя. Как всегда, пожертвовала собой ради другого человека. На этот раз ради тебя. Она не хотела, чтобы ты видел, как она будет подниматься на эшафот. Эшафота не будет.

Из Плезант-Хилла не поступало известий. Возможно, каждое произнесенное ею жестокое слово было правдой.

– Я знаю, что тебя гложет, – сказала Феб. – Поезжай к ней. Она свободна. Ты – тоже. Привези свою жену.

– Я – не тот мужчина, который ей нужен.

– Тут ты ошибаешься.

Феб встала со стула, прошла к двери.

– Если у тебя есть голова на плечах, упрямый болван, ты завернешь купленную тобой книгу и отдашь ее Индии.

Он посмотрел на экземпляр «Тысячи и одной ночи», купленный в момент душевной слабости. В иные подобные моменты он читал поэзию, в которой совершенно не разбирался.

– Племянник, проваливай из Мемфиса.

– Неплохая мысль.


Холодный ноябрьский воздух заполнял спальню Индии в Плезант-Хилле, однако это не могло стать помехой для молодой женщины, спешившей написать письмо своему мужу. Она просила у него прощения.

Это был момент ее слабости. На прошлой неделе она убедила Зика и бабушку Мейбл в том, что им не следует откладывать бракосочетание. Сегодня в Плезант-Хилле сыграли свадьбу. Со стороны дальнего крыла дома доносился шум. В минуты этого веселья Индия решила попытаться навести порядок в собственной жизни.

Если еще не поздно.

Рыжеволосая тетя Коннора сообщила Индии о том, что ее муж уволился из армии и занялся торговлей. Это показалось Индии невообразимым, но она тут же мысленно одернула себя: «Что бы он ни делал, я хочу, чтобы он был счастлив!»

Внезапно двери балкона распахнулись, и ледяной ветер тихо пропел ее имя… Она знала, что ей это померещилось, но прозвучавший голос весьма напоминал голос Коннора. – Индия…

Мурашки пробежали по ее спине. Она повернула голову.

Сердце Индии едва не выпрыгнуло из груди. Появление Коннора казалось ответом на все ее молитвы. Индия не смогла сдержать счастливый смех.

Стоя на балконе в бурнусе и арабских сандалиях, эффектный, но смущенный Коннор держал в одной руке книгу, а в другой – нечто похожее на смятую цветную бумагу.

Настороженно глядя на Индию своими карими глазами, он судорожно сглотнул.

– Сегодня – твой день рождения.

Как он узнал? Впрочем, какое это имело значение? Индия стремительно встала, опрокинув при этом стул.

– Сегодня – твой день рождения, – повторил он, напомнив ей о дне, когда они познакомились, – и я хочу сделать тебе подарок.

Его появление было лучшим подарком, однако она позволила ему закончить.

– Возможно, твой скромный муж – не тот мужчина, который тебе нужен, но он – твой, что бы ты о нем ни думала. – Коннор переступил с ноги на ногу, прочистил горло. – «И ты должна любить его. Тогда покажется тебе любви достойным он».

– «Эпитафия поэта»?

Он кивнул.

– «Воспрянут вновь страдающие души…»

– Господи! – Смеясь, она закрыла ладонями уши. – Ты перепутал слова. Замолчи.

Он шагнул к ней; полы его плаща разлетелись в стороны.

– И что же мне делать, моя прелестная жена?

– Думаю, ты знаешь.

Ее голос был чистым и прозрачным, точно лучшее виски из Кентукки.

– «Не ведает того твоя душа»?

Коннор сбросил с себя плащ, поежился. Снова протянул ей свои подарки. Индия увидела среди них свечу для чтения поэзии.

Господи, как ей нравилось смотреть на него.

– Жена, ты предложишь мне войти или позволишь замерзнуть?

Она поманила его к себе, восхищаясь своим обнаженным кумиром. Судьба снова свела ее с величайшим героем. Дала ей второй шанс.

Закрыв дверь, он тотчас бросился к Индии. Присел на корточки и, гордый, как школьник, протянул ей бумажный букет.

– Цветы для моей дамы.

– Цветы?

– Ну, я не очень-то ловко обращаюсь с ножницами.

– Важно то, что это пришло тебе в голову.

Он протянул ей книгу.

– Я задержал ее у себя.

Она взяла томик «Тысячи и одной ночи».

– Задержал? – передразнила его Индия. – Ты взял ее в библиотеке на время?

– Разве Будур сказала бы такое Аладдину?

Индия вспыхнула.

– Коннор… я сказала тебе такие ужасные вещи. Но я солгала. Честное слово.

– Знаю. Ты сделала это ради меня. Обещай, что больше никогда так не поступишь.

– Никогда. – Индии не составило труда дать это обещание, она знала, что сдержит его. – Коннор… знаешь, какой подарок я хотела бы получить в день рождения?

– Твое желание – закон для меня, моя госпожа.

– Я бы хотела стать настоящей женой, в полном смысле этого слова.

– Правда?

– Да. Мы одни в этой спальне. Все веселятся в другом крыле дома… Мы можем это исправить.

Он засмеялся, выронил свои дары и ущипнул Индию за нос. Потом с улыбкой сказал:

– Я к вашим услугам, моя госпожа.

Взяв Индию на руки, он отнес ее к кровати. Поднялся по лестнице и уложил ее на покрывало. Проведя рукой по ее груди, устроился рядом.

– На этой ферме найдется работа для начинающего фермера?

– Ты хочешь отказаться от твоего призвания? От торговли хлопком?

Он поднес палец ко лбу, комично имитируя задумчивость.

– Пожалуй, я принесу эту жертву. – Лицо Коннора стало серьезным. – Я люблю тебя, Инди.

– Знаю, что любишь. Я тоже тебя люблю. Коннор… спасибо тебе за все, что ты сделал для меня. Я хочу, чтобы ты знал кое-что. Ты – удивительный герой.

Он коснулся ее уст своими губами.

– Не хуже Аладдина?

– Кто такой Аладдин?