Моя дорогая Джин
Лесли Ламберт








Джин Фьори уныло проводит свои будни в скучном офисе на невзрачной должности ассистента управляющего. Она надеется, что какой-нибудь мужчина изменит ее жизнь, но, увы, Джин преследует неудача за неудачей. Возможно, следует изменить свое отношение к жизни? Легко сказать! Но однажды Джин заглянула в безлюдный ресторанчик, даже не подозревая, куда заведет ее невинное желание выпить кофе и полакомиться пирожным…






Лесли Ламберт

Моя дорогая Джин





1


Джин скучала.

Джин откровенно скучала.

Это был вечер пятницы. Казалось бы, чего лучше? Радуйся предстоящему уик-энду. Можно жить и горя не знать.

До конца рабочего дня оставалось три часа. Работы уже не было и, похоже, не предвиделось. Но и интересного занятия еще не было.

От скуки Джин с осторожностью извлекла из сумки запечатанный глянцевый журнал, бережно, чтобы не слишком сильно шуршать целлофаном, распечатала обертку и, держа журнал под столом на коленях, принялась перелистывать страницы.

Страницы пестрили всевозможными соблазнительными картинками. Блески для губ и фотографии самих губ, реклама парфюма и дорогих кремов, фоторепортажи с показов известных дизайнеров, подборки вещей из разряда «А вот как это носят».

Из-под стола, конечно, видно было не очень хорошо. Но Джин уже притерпелась к таким вот нештатным ситуациям. Заниматься всякой чепухой на рабочем месте не слишком возбранялось, если работы действительно не было. Но и не приветствовалось. Такой вот парадокс. Все зависело от настроения начальства. Зависело от сиюминутной прихоти босса…

Хорошо, что она сидит не в холле компании. Здесь, в святая святых… то есть почти что в святая святых, в приемной перед кабинетом босса, все-таки чуть поспокойнее. Карен, которая приятельствовала с Джин и заседала в холле, являла собой оплот фирмы, несокрушимый бастион. Она фильтровала бесконечные телефонные звонки, распределяла потоки электронной почты, а также осаживала зарвавшихся посетителей, которые во что бы то ни стало хотели самолично засвидетельствовать свое почтение Грегори Брауну. Или же наоборот, высказать накопившиеся претензии и продемонстрировать свою антипатию.

А Джин решала, когда лучше назначить время свидания с боссом тем, кто имел «доступ к телу». Или же просто брала на карандаш распоряжения начальства относительно его, начальства, расписания.

Но в любом случае на линии огня находилась Карен. А непосредственно до приемной босса, до милашки Джин, добирались далеко не все, кто желал этого. Телефон разрывался за дверью приемной, в холле, и довольно часто там бубнили недовольные голоса, а некоторые высказывались на повышенных тонах.

Карен ловко расправлялась с недовольными, разруливала спорные ситуации и гасила потоки претензий. Иногда Джин чуть ли не с тоской прислушивалась к жизни, которая кипела за стенами ее небольшого офисного помещения.

Но сейчас она была вполне довольна затишьем. Работать не хотелось, работать было лень. Если бы Грегори сейчас вызвал Джин и попросил сварить для него чашку кофе, она, конечно, выполнила бы распоряжение, но плелась бы к кофеварке, как на эшафот.

Нет, пожалуй, эшафот — это слишком сильно сказано.

Просто накатила какая-то апатия, и ничего не хотелось делать. Даже красивые глянцевые странички перелистывались просто так, от скуки, без особой заинтересованности и вдохновения…

Грегори высунул нос из своего кабинета.

— Джин…

«Началось», — подумала Джин и безуспешно попыталась изобразить на лице заинтересованность.

— Свари-ка мне кофейку, — попросил он, высунувшись из-за двери наполовину.

Джин кивнула, проводила взглядом спину Грега, обтянутую неизменным сереньким костюмом, вздохнула и поднялась со своего места, чтобы заняться приготовлением напитка.

Бац!

Журнал сочно плюхнулся с колен Джин, проехавшись страничками по ковролину. Она совсем про него забыла. Хорошо, что корешок не зацепил колготки, не порвал их и не оставил стрелку. У Джин это были последние колготки, а день зарплаты был еще нескоро.

Жалкая попытка Джинни вести табличку в «Экселе» с подсчетом всех доходов и прибылей (зарплата за вычетом налогов), а также расходов и обязательных трат (количество пунктов не ограничено), бесславно провалилась после трех-четырех месяцев труда над файлом.

Джин не могла заставить себя вписывать в файл все траты, сохранять чеки, выкидывала их в первые же попавшиеся урны. Иногда, правда, эта беспечность оборачивалась против нее же самой. Это происходило в тех случаях, когда нужно было вернуть оказавшийся негодным товар или просто приходило понимание, что покупка не будет радовать обладательницу.

Да и как вообще можно записывать каждый свой шаг? Это всегда приводило Джин в недоумение. Каждый пончик с уличного лотка, каждое мороженое, съеденное на ходу, каждый новый фильм на диске, каждый роман в яркой обложке, каждый фрукт для салата на завтрак… Как можно записывать и тем более запоминать все это?

Джин понимала, что в силу ее нетерпимости к контролю за доходами и расходами ей никогда не светит, например, высокооплачиваемая профессия бухгалтера или даже финансового директора. Впрочем, покупка новых чулок или карандаша для глаз быстро развеивала легкое сожаление. На Джин пока еще не сваливалось такое горе, которое нельзя было бы исцелить коробкой шоколадных трюфелей, отчистить дорогостоящей зубной пастой или утопить в ванне с роскошной пеной, пахнущей орхидеями.

Джин украдкой сунула глянцевый журнал в ящик стола, бережно расправив странички. У нее нередко появлялось ощущение (хотя подобное и было невозможно), что из угла помещения за ней пристально следит скрытый глазок видеокамеры. А по ту сторону глазка — Грегори. Или начальник службы безопасности. Или еще кто-нибудь, кому не все равно, чему Джин Фьори посвящает свое рабочее время…

Собственно говоря, это ощущение частенько не покидало Джин. Даже тогда, когда она находилась совсем не на своем рабочем месте.

Даже тогда, когда она сидела в какой-нибудь пиццерии и скучала над треугольничками из солоноватого теста.

Даже тогда, когда Джин медленно бродила меж книжных полок, в нерешительности беря в руки книги и кладя их обратно после прочтения невнятных аннотаций.

Даже тогда, когда Джин ожидала какого-нибудь кавалера возле городского памятника, у фонаря или фонтана. Мысленно она представляла, какой ее видят окружающие — изящной, легкой, стильно одетой. И ей снова казалось, что где-то неподалеку притаилась видеокамера, следящая за ней беспристрастным глазом…

Грегори был диабетиком. Возможно, этим объяснялось его пристрастие к серому — так проще быть незаметным, а с тех, кто кажется незаметным, если они не желают слишком радоваться жизни, спрос, как ни крути, не так велик. Джин бросила несколько таблеток сахарозаменителя в коричневую жидкость, помешала ложечкой и отнесла кофе боссу.

Это были все задания на текущий момент. Джин вернулась на рабочее место, подперла щеку кулаком и принялась размышлять о том, чем же ей заняться.

До конца рабочего дня оставалось пятьдесят пять минут.

Джин было невыносимо скучно.

На этом рабочем месте ей было, прямо скажем, неплохо. Сытно… то есть относительно денежно, стабильно, временами спокойно, иногда интересно (когда мелькали новые лица, происходило какое-нибудь из ряда вон выходящее событие или когда удавалось вырваться с Карен на ланч или чашечку чая). Но по большей части Джин тут было невыносимо скучно, а чего-то иного она для себя придумать не могла и другой жизни не представляла.

«От добра добра не ищут!» — говаривала бабушка Джин. Джин смутно помнила бабку, почти до самой смерти сохранившую королевскую осанку и повелительные интонации в голосе. Но это ее высказывание было чуть ли не единственным, что довольно крепко врезалось в память.

На экране монитора Джин замигало окошко с новым сообщением. Карен писала:

«Может быть, после работы выберемся куда-нибудь посидеть, поболтать? Сама понимаешь, у меня звонки сплошным потоком, времени нет ни на что другое».

Джин улыбнулась. Денег нет, хотя… Можно и посидеть. Недолго, разумеется. Выпить капучино или латте, съесть пирожное. Вечером сделать несколько упражнений с гантельками, чтобы хоть как-то сгладить последствия очередного потребления сластей.

Джин, как и многие другие девушки ее возраста, была порядком напугана глянцевыми журналами, предрекающими чуть ли не смерть от целлюлита и рекомендующими всевозможные способы как избавления от этой напасти, так и методы профилактики.

В общем, походу в кафе она решительно ответила «да», вечерней тренировке тоже предварительное «да», а вопрос, чему посвятить остаток рабочего дня, по-прежнему оставался открытым. Хоть бы документы какие-нибудь на визирование принесли, что ли. Или заглянул бы молодой и симпатичный директор по маркетингу (холост, во всяком случае, кольца на пальце нет, ездит на новенькой «ауди», одевается преимущественно в светло-синее, Джин всегда подмигивает, проходя мимо ее стола, но в более решительных действиях замечен никогда не был).

Джин достала зеркальце и принялась подкрашивать губы. Также пришлось припудрить нос, слегка причесать челку, серебристым карандашом подвести глаза — день уже клонился к вечеру, требовался более тусовочный вариант макияжа…

Так пятьдесят минут и пролетели незаметно. Ровно в семнадцать ноль-ноль Джин стремительно поднялась со своего рабочего места, у шкафчика в углу приемной сменила офисные туфли на черные лодочки, набросила на шею шифоновый шарф в голубоватых разводах и посмотрела в окно.

Небо словно отражало своим цветом шарф и, хотя на улице постепенно темнело, оставалось различимым. Уже зажглись фонари Питтсбурга, пока еще рассеивающие свой свет в прозрачном воздухе.

«Скоро осень», — с ноткой грусти подумала Джин, но тут же встряхнулась.

Нужно насладиться оставшимся летом по полной программе, а тогда и осень будет нескучно встречать…

Джин взяла со стола сумочку и вышла в холл, где Карен уже выключала компьютер, переключала коммутатор на автоответчик и вообще завершала плодотворно проведенный рабочий день.

— Привет, — улыбнулась она, увидев Джин.

— Привет, — отозвалась Джин. — Давай быстрее, сил моих уже нет тут торчать.

Иногда подруги не виделись весь день и даже поздороваться могли лишь вечером. Джин появлялась в офисе пораньше, поскольку Грегори и сам приезжал рано. А вот Карен нужно было находиться на своем месте с того момента, как на фирме начинался рабочий день.

Иногда у Карен за весь день не случалось передышки, иногда Джин была занята либо заказывала обед непосредственно в приемную, так что подобного рода явления вроде приветствия, случавшегося только под вечер, для девушек не были чем-то из ряда вон выходящим.

— Ну, ты готова?

Карен в последний раз взглянула в карманное зеркальце и провела по губам темной помадой:

— Да. Идем.

Девушки покинули холл и проследовали через длинный коридор к автомобильной стоянке. Сотрудники, которые попадались им на пути, одобрительно цокали языками. Сотрудники мужского пола, разумеется. Охранник нажал кнопку на пропускном устройстве и тоже одобрительно посмотрел на подруг, когда они миновали его пост.

Да, Джин и Карен неплохо смотрелись, особенно рядом. Милая нежная блондинка и рокового вида брюнетка, одетые пусть недорого, зато с изобретательностью и со вкусом, в меру подкрашенные… Разве когда-то молодость и ухоженность смотрелись иначе?

Они уселись в маленький «фиат» нежного салатового цвета.

— Перекрасить бы тебя, — проворчала Карен.

— Что же тебя останавливает?

Ворчание Карен по поводу цвета собственного автомобиля было регулярным и случалось где-то раз в две недели. Джин к нему привыкла и отвечала дежурным вопросом.

— Некогда, — пробормотала Карен, поворачивая ключ зажигания, — и денег нет…

— Брось, успокойся, — засмеялась Джин. — Брюнетка в зеленой машине — это как минимум необычное и эффектное сочетание. Ну в какой ты ее перекрасишь? В желтый? В малиновый?

— В серый, в бежевый, в черный, — перечислила Карен. — Любой из этих цветов сделает машину вменяемой, а салатовый перестанет напоминать мне самой, что «цирк где-то поблизости». Я и так постоянно озираюсь в поисках какого-нибудь приблудного клоуна.

— Неправда. Не озираешься.

— Озираюсь. Куда едем?

— В «Старбакс»? — предположила Джин.

— Ой, да ну его. Повсюду этот «Старбакс», никакой индивидуальности. Сплошные сетевые кофейни.

— На ресторан денег нет, что прикажешь делать?

— Это у тебя нет, — поддела Карен.

Джин вздохнула.

— Мы могли бы поискать какое-нибудь новое местечко, — примирительно предложила Карен.

Она не раз пыталась вразумить Джин относительно упорядочивания трат. Деньги, во всяком случае, из ее кошелька и с ее кредитки улетучивались куда медленнее, чем у непутевой подружки.

Однако и заседать в заурядном «Старбаксе» ей порядком надоело. Но вполне можно было поискать компромисс. Идти не в дорогой ресторан, а обнаружить какое-нибудь неизведанное местечко, которое по уровню цен вписалось бы в бюджет, а по уровню обслуживания приятно порадовало бы.

— Ну допустим. И какие же у нас шансы сразу наткнуться на приличное заведение? Два из восьми? Два из десяти?

— Пессимистично. — Карен вырулила на улицу с оживленным движением. — Давай уберемся куда-нибудь из центра.

— Но и на окраине Питтсбурга я тусоваться не хочу, — торопливо предупредила Джин.

— Ах ты, моя тусовщица… Ладно, по окраинам мы сегодня шариться не будем. В следующий раз. Когда захочется открыть для себя какие-нибудь злачные места.

Подруги переглянулись и расхохотались.

Им редко когда было скучно друг с другом. Наверное потому, что в течение рабочего дня затруднительно было переброситься хотя бы несколькими фразами. Зато по окончании работы можно было всласть обсудить все недавние события, перемыть косточки шефам, переговорить об услышанных новостях, словом, получить полную и всестороннюю поддержку от подруги по несчастью. То есть по офису конечно же…

Они не успели далеко отъехать от офиса и даже вообще уехать из центра. Карен неожиданно воскликнула:

— Ой, смотри, какая симпатичная вывеска!

Надпись над входом в заведение гласила «Апельсин».

Джин пренебрежительно передернула плечами:

— Да ну! Что там делать?

— Выпить кофе. Давай хотя бы зайдем и посмотрим, не понравится — поедем дальше.

— Что-то мне не нравится ни вывеска, ни название.

— Да ты просто капризничаешь.

— Нет, я просто хочу посидеть в нормальном месте.

Карен прищурилась:

— А чем для тебя ненормально это место? Тебе кажется, что оно слишком дешевое, или, наоборот, что здесь слишком дорого?

Джин пожала плечами.

— Наверное, скорее кажется дорогим, — осторожно оценила она кафе.

— Мы ведь даже не вошли внутрь! Вот глупая, — рассмеялась Карен. — Идем. В крайнем случае я сама заплачу за твое пирожное. И еще — у меня бензин почти на ноле. Ехать куда-то в попытках найти новое хорошее кафе я сейчас не в состоянии, прости. Потом заправлюсь и подброшу тебя домой. Идет? Не капризничай, прошу тебя.

— Если бы не ты, я даже и не заметила бы этой забегаловки, — проворчала Джин. Впрочем, она уже отстегивала ремень. — Тоже мне «Апельсин»! Апельсин должен быть ярким и притягательным. А здесь что?..

Карен осторожно спускалась по ступенькам.

— Кажется, это полуподвальное помещение, — сообщила она. — Осторожнее, не переломай себе ноги.

— Да уж постараюсь… Там вообще предвидится свет в конце туннеля? То есть окончание этой лестницы?

Лестница вывела их в небольшой овальный зал. У одной из длинных стен размещалась барная стойка, а по периметру зала располагались столики с круглыми серыми столешницами и стулья на тонких ножках.

Заведение явно не пользовалось популярностью у обитателей этого района. Кроме Джин с Карен лишь еще одна какая-то молодежного вида парочка обнималась за дальним столиком.

— Остаемся? — осведомилась Джин.

Карен кивнула.

Они сели за один из столиков, причем Джин сделала это с опаской.

— Боюсь, как бы подо мной не развалился стул, — вполголоса пожаловалась она.

Официантка, выглядящая совсем юной, принесла им меню на символических бумажных листочках.

Джин снова фыркнула:

— Еще не поздно передумать и уехать в какое-нибудь другое место. Хочешь, я одолжу тебе денег на бензин?

— Нет, не хочу, — спокойно ответила Карен. — Читай меню. И вообще, после сегодняшнего сумасшедшего дома мне больше всего хочется немного побыть в тишине и мирной обстановке, а здесь, кажется, в достатке и того, и другого.

Словно отвечая на ее слова, бармен за стойкой поиграл настройками радио, и из невидимых динамиков полилась нежная плавная мелодия, ненавязчивая, но чем-то трогающая за душу.

Официантка подошла снова.

— Мне имбирное пиво и шоколадный мусс, — попросила Джин.

— Мне чай с жасмином и миндальный торт. — Карен внимательно посмотрела на подругу.

— А что? Я не за рулем. В отличие от тебя мне можно пиво.

— Да, жаль, что ты не за рулем, — согласилась Карен. — Если бы это было иначе, то, возможно, иногда и я могла бы выпить пива, а ты подбросила бы меня домой. Да и за покупками тебе было бы ездить намного проще.

Джин отмахнулась:

— Я на арендную плату за квартиру наскребаю не всегда, а ты говоришь об автомобиле… Тебе-то «фиат» подарили родители.

— Ну и что? И тебе могли бы подарить.

— Значит, не смогли, — закончила препирательства Джин. — Не хочешь — не вози меня, буду дожидаться муниципального транспорта. А может быть, мне повезет и я отхвачу себе дружка с «бентли» или «порше».

Карен беззлобно засмеялась.

— Кстати, о дружке. Ты видела сегодня Джастина?

— Нет, он не заглядывал.

— Я тоже давненько его не видела. По-моему, он вообще в отпуске. Ему и не звонил никто за последние дни. Если бы ему звонили, то я знала бы точно, где он.

Джин пожала плечами:

— Может быть, в отпуске, а может, заболел. Мне из приемной плохо видно. К тому же если бы Джастин испытывал ко мне хоть толику симпатии, давно предложил бы подбросить меня до дома на своей «ауди». Зачем еще мужчине автомобиль?

— Ладно, оставим Джастина в покое. Однако что-то же делать надо.

— С чем?

— С личной жизнью, — вздохнула Карен. — Что-то она не ладится ни у меня, ни у тебя.

— Что правда, то правда. Но ведь еще не вечер.

Карен посмотрела на свои маленькие часики.

— Начало седьмого, — сообщила она.

— Я не об этом, — отмахнулась Джин. — Какие наши годы! Все еще впереди.

Карен перевела на нее внимательный взгляд.

— Джин, когда ты в последний раз была на свидании, лапочка?

— Давно, — со вздохом призналась Джин. — Но, знаешь, так сложно выкроить время на свидание… После работы теряешь время в пробках. Час пик, что поделать… Дома нужно готовить ужин, заниматься гимнастикой, придумывать, что надеть для следующего рабочего дня. И еще отвозить белье в прачечную, ходить в магазин, следить за собой…

— Словом, тебя уже давным-давно не звали на свидание, — подвела итог Карен.

— Тебя тоже, — угрюмо напомнила Джин.

— А что делать? У меня времени еще меньше, чем у тебя. Прибавь мытье машины, походы на йогу и необходимость привозить продукты родителям.

— Живи с родителями, — предложила Джин, — тогда тебе не придется тратить время хотя бы на покупку продуктов.

— И поставить крест на предполагаемой личной жизни? — Карен с удивлением подняла темные тонкие брови. Брови были ухожены и красиво изогнуты. — Спасибо, дорогая.

Джин потянулась:

— Что-то эта лучшая жизнь не торопится настать.

— Не торопится, — согласилась Карен, — но не уговаривай меня в двадцать шесть лет снова начинать жить с родителями…

Перед ними были поставлены тарелочки с пирожными, чайник, чашка, бокал.

Бармен сменил музыку на более динамичную. Карен поморщилась.

— О чем мы говорили?.. Ах да. Так вот, на йоге мне нормальные мужики не попадаются, В пробках, знаешь ли, тоже… А в родном офисе контингент давным-давно изучен. Сама видишь, что выбора практически нет.

— Ага, — кивнула Джин, — либо кандидат уже плотно занят, либо и даром не нужен. Отдельные экземпляры имеются, но, кажется, у них нет совести.

— Или вкуса.

— Или понимания.

— Или… Не важно. В общем, нужно куда-нибудь выбраться.

— Куда? — удивилась Джин.

— Библиотека, выставка, спектакль, каток, — перечислила Карен первые пришедшие ей в голову варианты.

— Зачем? — продолжала выпытывать Джин.

— Чтобы с кем-нибудь познакомиться!

— А… — протянула Джин.

— Слушай, пей свое пиво. — Карен с неодобрением посмотрела на подругу. — Такое ощущение, что ты начинаешь тупеть от сидения в офисе.

— А где мне еще сидеть? — риторически спросила Джин.

— Не знаю.

— Вот и я не знаю. Я могу сидеть дома, например. Но кто тогда будет платить мне зарплату? Грегори вряд ли пожелает платить мне деньги за домашнее ничегонеделание.

— И что ты стала бы делать дома?

— Маникюр, — принялась перечислять Джин, — педикюр, различные маски. Можно было бы наконец-то разгрести завалы в ящиках, шкафах, сделать полноценную уборку. Я бы высыпалась и готовила себе вкусный завтрак, а не растворимый кофе, салат и тосты наспех.

— Да, ради этого стоило бы покинуть офис и перестать получать зарплату.

— Издеваешься?

— Само собой разумеется…

— Но в офисе мне ничуть не лучше. И скучнее, чем могло бы быть.

Карен предложила:

— Может, тебе все-таки побеседовать с отделом персонала?

— На какую тему?

— Ну… о карьерном росте. О том, что ты могла бы проявить себя в каком-нибудь из отделов в качестве начинающего специалиста. Скажи им, что ты работаешь на Грегори уже два года, что чувствуешь несоответствие занимаемой должности, что была бы не прочь попробовать свои силы на более ответственной позиции.

— Куда уж ответственнее — охранять доступ к телу босса и спасать его от жажды.

— Я серьезно.

— Я тоже. Я знаю, что они мне скажут.

— И что?

— То, что уже когда-то говорили… Что Грегори привык ко мне, что им не хотелось бы снова искать человека, который придется по душе нашему боссу. Что столь ответственная должность не может быть брошена мною на произвол судьбы.

— Не смешно.

— Да, так они говорили полтора года назад.

— Но ведь уже столько времени прошло с тех пор! Может быть, ситуация изменилась?

— Я не верю в изменение ситуации, — меланхолично проговорила Джин. — Только не в нашей конторе.

Карен в недоумении пожала плечами:

— Что ж… Как скажешь.

— И потом, — продолжила Джин, — куда я могу перейти?

— Что, у тебя совсем-совсем нет вариантов?

— Совсем. В тот же отдел персонала? Я не в восторге от общения с таким количеством соискателей и сотрудников. У меня голова уже к вечеру распухнет от потока резюме. А ведь с ними со всеми надо еще и беседовать…

— Не хочешь в персонал — попробуй в маркетинг, — предложила Карен. — Джастин наверняка будет не прочь видеть тебя под своим крылышком.

— У него под крылышком уже сидят три крашеные курицы с непомерными амбициями, — лениво возразила Джин. — Вряд ли они будут рады увидеть рядом с собой еще одну.

— Курицу?

— Райскую птицу, разумеется.

Их звонкий смех был слышен, наверное, и на лестнице…

— А если серьезно, то я не испытываю особой страсти к продукции нашей компании.

— Что не так с продукцией? — прищурилась Карен.

— Все эти краски, эмали… От них болит голова — это я знаю точно. Если бы мы производили или продавали что-то более романтическое… Ну я не знаю… Например, чулки, или соли для ванны, или мыло ручной работы, или украшения… В этом можно разобраться, это можно с удовольствием продвигать. А в красках я ни черта не смыслю. Я даже в собственной комнате ремонт не потяну.

— Есть разница между знанием рынка красок и неумением сделать ремонт, — заметила Карен.

— Нежеланием.

— Как скажешь. Как тебе пиво?

— Неплохое, — кивнула Джин. — А вообще я не отказалась бы сейчас от коктейля.

— Ну уж нет. Нечего смешивать напитки.

— Почему?

— Мне еще везти тебя домой.

— Подумаешь…

— Ничего не «подумаешь», — строго сказала Карен, — завтра с утра на работу. Впрочем, нет, завтра же уик-энд… Ну все равно. Переберешь — и у тебя будет болеть голова. Зачем тебе это надо?

Джин с тоской обмякла на стуле:

— Что же это за жизнь такая?

— О чем ты? — удивилась Карен.

— Много не пей, домой поздно не возвращайся. Напитки не смешивай. Поговори с эйчаром, может быть, смилостивится и переведет тебя на менее скучную должность. А может быть, и не смилостивится. Впрочем, может случиться и так, что эйчар смилостивится, но твой собственный босс не пожелает с тобой расстаться и на корню зарубит твое повышение.

— Ты еще ни с кем не поговорила, — напомнила Карен.

Джин, не слушая ее, продолжала:

— Покупай вот эту одежду, Ральф Лорен и прочие дизайнеры тебе не по карману. А еще лучше — одевайся в секонд-хенде. Придя в клуб, заказывай не больше четырех пина-колад: во-первых, не сможешь напиться вдрызг, а во-вторых, должно ведь еще что-то остаться на такси?

Карен с улыбкой наблюдала за подругой.

— Будь бережливой, расчетливой, благоразумной, сдержанной… Карен, какая тоска! Неужели это и есть настоящая жизнь?

— Хватит ныть. Жизнь вовсе не так плоха, как тебе кажется.

— Ежедневно подниматься в шесть утра, чтобы уже в восемь быть в офисе. Каждый день таращиться в монитор, ожидать поручений от босса, изредка перемигиваться с симпатичными посыльными. Если повезет, то тебе улыбнется финансовый директор.

— В конце концов, если тебя так не устраивает твоя нынешняя ситуация, выйди замуж и сиди дома. — Карен уже начали немного утомлять излияния Джин.

— Ты думаешь, что дала мне хороший совет?

Джин даже самой себе не решалась признаться в том, что на самом деле она ждет появления в своей жизни мужчины.

Мужчины с большой буквы.

Мужчины, который неизвестно как, непонятно каким способом и образом, но изменил бы жизнь Джин. Перевернул бы ее с ног на голову.

— Другие мои советы тебе не подошли.

— Выйти замуж и осесть дома, — задумчиво произнесла Джин, — или попытаться перейти на другую должность в рамках нашей компании. Богатый выбор, нечего и думать…

— Чем плоха другая должность?

— Я ведь уже говорила. Нет сильного интереса к деятельности других отделов. А изображать что-то из себя я не хочу, пойми… Да и Грегори вряд ли отпустит меня так легко.

Карен пожала плечами:

— Знаешь, Джин, говорят, что это беда личных ассистентов. Если боссы хорошо ладят с ними, то велика вероятность, что они будут препятствовать продвижению своих помощников. Не захотят с ними расставаться. Должность вроде как почетная и профессия востребованная, но… Тупиковая. Как-то так. Допивай свое пиво.

Джин опрокинула в рот остатки, находящиеся в бокале. Остатки поторопились угодить не в то горло. Джин раскашлялась, глаза мгновенно наполнились слезами. Карен поспешила постучать подругу по спине.

Откашлявшись и подняв голову, Джин поймала на себе внимательный взгляд голубых глаз бармена. Взгляд сочувствующий и веселый одновременно.




2


В понедельник Джин опоздала на работу.

Пришлось ловить такси и там же краситься. Впрочем, макияж не слишком спасал ее внешний вид. Небрежно собранные в хвост светлые волосы выдавали спешку своей хозяйки. Губы оказались криво накрашены. Стрелка на колготках грозила вот-вот выехать за краешек туфли. Юбка оказалась измятой, и представительно выглядели лишь блузка с жакетом.

Джин торопливо влетела в холл. Карен подняла на нее взгляд.

— Доброе утро, дорогуша.

Джин ринулась было к следующей двери, которая вела в приемную, но Карен остановила ее.

— Не спеши. — Она поправила блестящий темный локон и сверкнула глубокими карими глазами.

— Это еще почему?

— Грегори на совещании.

— Тем более надо торопиться! Если у него в приемной будет звонить телефон, в то время как у него в кабинете находятся люди и идет совещание, он мне голову оторвет.

— Не оторвет, — успокоила Карен.

— То есть как это — «не оторвет»? — опешила Джин. — Думаешь, пожалеет?

— Грегори там просто-напросто нет.

— А где же он?

— Поехал на совещание в какой-то «центральный офис», — пожала плечами Карен.

Джин сосредоточенно нахмурилась:

— Центральный офис… Гм… А что же тогда у нас?

— А у нас, — раздался насмешливый голос за ее спиной, — и есть центральный офис. Иными словами, головная компания. Но дело в том, что Грегори поехал совещаться с акционерами.

— А-а, с акционерами… — протянула Джин и чуть не поблагодарила обладательницу голоса за ценную информацию. Но она тут же встрепенулась: — Мэдди? Ты-то что тут делаешь? Разве сегодня твоя смена?!

Карен и Мэдди работали на ресепшен по очереди. Так было издавна заведено в этой компании. В те дни, когда в холле царила Мэдди, Джин с равнодушно-пренебрежительным видом обходила стойку ресепшен стороной. Мэдди девушки не любили. Они считали ее чересчур правильной, слишком много о себе воображающей. Причем воображалой без каких-либо особых на то оснований. Мэдди не отличалась яркой внешностью или какими-то выдающимися способностями. Для многих она что была, что ее не было рядом — ничего не менялось.

Длинные волосы, но чересчур бесцветные, бледная кожа, спокойные голубые глаза — должного интереса к Мэдди это не пробуждало.

— Нет, сегодня не моя смена, — ответила Мэдди. — Но меня утром побеспокоили из отдела персонала.

— Зачем?

— И что сказали? — одновременно спросили Джин и Карен.

Мэдди пожала плечами:

— Наверное, я не слишком сильно вас обрадую. Мне сообщили, что теперь мы будем постоянно работать на ресепшен в паре.

— С какой это стати? — недоуменно спросила Карен.

Мэдди покачала головой.

— Этого они мне не объяснили. Видимо, возникла производственная необходимость. Может быть, ты, Карен, не справляешься с потоком звонков и распределением посетителей?

— Ну конечно, — сквозь зубы процедила Карен. — А ты меня спасешь от этой незавидной участи?

— Я пойду к себе, — сказала Джин. У нее и так настроение было не слишком лучезарным. Выслушивать склоки утром понедельника, пожалуй, не слишком хорошее начало недели.

Открывая дверь в приемную, Джин слышала, как секретарши вяло переругиваются между собой:

— И где же, по-твоему, ты будешь сидеть?

— Откуда я знаю? Впрочем, кажется, в отделе персонала уже распорядились, чтобы за стойкой ресепшен оборудовали еще одно рабочее место.

— Что, и кресло привезут?

— Разумеется. Не могу же я торчать за стойкой, в то время как ты будешь трудиться с удобствами.

Следует отдать Мэдди должное — она никогда не лезла за словом в карман. Пусть даже слово это произносилось тихо и казалось не слишком-то уверенным…

До обеда все работали в обычном режиме, если не считать того, что в приемную несколько раз забегала Карен.

Она пользовалась отсутствием Грегори, чтобы пожаловаться на «выскочку» Мэдди. Та, видите ли, перехватывает все звонки раньше, чем Карен успевает на них ответить. Наверняка хочет выслужиться.

— Может быть, — предположила Джин, — у нее просто телефон настроен таким образом, что звонки идут сначала на него?

— Может быть, — недовольно пробурчала Карен.

— Так это же неплохо. Отдыхай, а когда будет шквал звонков, по крайней мере, вы сможете поровну распределить их между собой.

— Ты что, меня утешаешь? — удивленно спросила Карен.

— Разумеется. — Джин засмеялась: — Подумай только, ты заходишь ко мне посреди рабочего дня уже который раз. И все потому, что теперь есть кому тебя прикрыть.

— Наверное, поэтому. Интересно все-таки, когда вернется Грегори?

— Его уже спрашивали?

— Да. Ничего серьезного. Некоторые звонившие больше не перезвонят, а остальных я переориентировала на заместителей и других директоров.

— Замечательно.

— Слушай, — оживилась Карен, — так мы теперь сможем вместе ходить на ланч?

— Не исключено, — согласилась Джин. — Вот только дожить бы еще до этого ланча…




Однако попасть на ланч ни Джин, ни Карен, ни Мэдди сегодня не удалось.

Грегори появился незадолго до обеденного перерыва. С ним приехал представительного вида блондин. Ростом блондин слегка недотягивал до двух метров, ослепительно улыбался и сиял голубыми глазами. После беглого осмотра Джин и Карен оценили его костюм как класс люкс… А булавка для галстука поражала воображение — вряд ли можно было придумать что-то более лаконичное, стильное и элегантное одновременно.

Грегори и блондин прошли в кабинет босса.

Карен прислала Джин сообщение:

«Кто это?»

«Откуда я знаю? — ответила Джин. — Поверь, я слышала столько же, сколько и ты. И Грегори его не представил».

У нее на столе коротко звякнул телефон.

— Джин, пожалуйста, сделай нам кофейку. Мистер Ричардс будет черный со сливками, а я просто эспрессо.

Джин кинулась к кофемашине, но на ходу успела набить сообщение для Карен, чтобы та читала его на своем мониторе:

«Его зовут Ричардс».

Когда она отнесла кофе и вернулась за свой стол, на мониторе ее компьютера мигало очередное сообщение от Карен:

«Ричардс — впечатляет, но это имя или все-таки фамилия?»

Джин не знала. Она решила повременить с ответом.

Ответ не заставил себя ждать.

Через пятнадцать минут Грегори проследовал из своего кабинета вместе с загадочным блондином по имени (или фамилии?) Ричардс.

Они остановились напротив стола Джин. Джин подняла на босса и его гостя свои зеленоватые глаза. Многие отмечали, что глаза Джин обладают какой-то гипнотической силой. Магнетическим влиянием.

Под действием ли этого влияния или же чего-то другого Грегори произнес:

— Джин, я хочу познакомить вас с вашим новым боссом.

Ответом ему был недоумевающий взгляд зеленоватых, по-детски растерянных глаз, в которых уже не было ничего магнетического.

— Это мистер Джек Ричардс, — продолжал тем временем Грегори, в душе, наверное, довольный произведенным эффектом. — Решением собрания акционеров он назначен управляющим нашим главным офисом. Соответственно, и вашим боссом тоже.

Джин закрыла рот и кивнула.

— Надеюсь, вы рады, что вашим боссом станет такой прекрасный человек и замечательный руководитель.

Джин незаметно потрясла головой, чтобы из ушей вылился сладкий сироп, в изобилии разливаемый бывшим боссом, и снова кивнула.

— Я очень рад, что буду работать с такой очаровательной девушкой, — вступил Ричардс. — Надеюсь, что мы с вами сработаемся, Джин.

Джин наконец-то открыла рот для ответа:

— Спасибо.

Грегори и Ричардс вышли из приемной.

Джин бросилась к своему компьютеру — делиться новостями с Карен.

Впрочем, боссы почти сразу же вернулись.

— Джин, я хочу попросить вас собрать всех сотрудников в четыре часа дня в конференц-зале. Нужно сделать небольшое объявление. Обзвоните всех руководителей. А они пусть распространят информацию по отделам.

Джин кивнула и взялась за телефонную трубку.

На подобного рода совещаниях обычно присутствовали все сотрудники компании, кроме сотрудниц ресепшен. Джин тоже редко покидала свое рабочее место. Ее привлекали, только когда необходимо было вести протокол совещания.

В этот раз обошлось без протоколов.

А вечером не обошлось без срочного и экстренного совещания в ближайшей кофейне.

— Итак?

Карен склонилась над чашкой с ароматной молочной пенкой на поверхности.

Джин придвинулась поближе к подруге:

— Великолепный экземпляр! Просто нет слов!

— И я о том же, — кивнула Карен. — Как насчет брусничной шарлотки?

— Годится. Кольца на пальце у него нет, это я хорошо разглядела.

— Еще какая-нибудь информация о нем есть?

— Не могу же я расспрашивать бывшего босса! — фыркнула Джин.

— Понимаю. Кроме того, не все будут готовы поделиться с тобой крохами ценных знаний.

— Ты о чем?

— О конкуренции. Вернее о конкурентках.

— А-а-а, — с пониманием протянула Джин. — Как же. Еще бы. Молодая, свежая кровь. Лакомый кусочек для любой охотницы за женихом из нашей конторы.

— Но мы-то с тобой совсем не похожи на них.

— Разумеется.

— Мы ведь не охотимся за новым боссом.

— Еще чего не хватало!

— Мы просто наилучшим образом используем шанс, который нам выпал…

Девушки посмотрели друг на друга и рассмеялись.

— Только вот один щекотливый момент неплохо бы обсудить…

— Разумеется. Никаких палок в колеса друг другу.

— Не помогать, но и не мешать.

— Да. Что нам с тобой делить?

— Нечего, в том-то и дело.

— Пусть просто победит сильнейшая.

— Прекраснейшая.

— Пусть просто он выберет ту, что больше придется ему по душе.

— Конечно.

— Видишь, все логично.

— И просто.

— И естественно.

— Никаких правил.

— А остальные?..

— А что с остальными? Разумеется, им тоже вредить особо не надо. Но и помогать — ни-ни!

— Исключено. Никакой помощи.

— Каждый сам за себя.

— Каждый сам за себя!

Было отпито по глотку капучино.

Карен вздохнула:

— И все-таки, Джин, у тебя больше шансов…

— Почему ты так думаешь? — неподдельно удивилась Джин.

— Ты ведь в отличие от прочих имеешь прямой «доступ к телу»…

— Брось. Я ведь не провожу в кабинете шефа весь рабочий день. В особо тяжелых случаях мы даже можем видеться с ним всего лишь по два раза на дню — с утра и вечером…

— Как скажешь, — ответила Карен.

А что еще ей оставалось ответить?




С этого дня жизнь Джин несколько усложнилась…

Теперь приходилось подниматься ни свет ни заря.

Джин отправлялась в душ, где, не щадя тела своего, терла скрабом локоточки, пяточки, вообще все требующие пилинга места. После этого умащивала кожу ароматными кремами или молочком. В идеале это был автозагар…

На макияж теперь Джин тратила куда больше времени. При этом макияжем приходилось заниматься не в общественном транспорте (губы-ресницы), и даже не в такси (брови-ресницы-губы-кожа). На кухонном столе устанавливалось зеркало, с тем чтобы из окна на отражение падал максимально естественный свет. Рядом выкладывался весь имеющийся у Джин арсенал косметики. Начиналось священнодействие.

Нельзя было перегибать палку. Макияж должен был выходить не вечерним, не кричащим, а в меру сдержанным, в меру естественным, нежным, волнующим. Нельзя было повторяться. Джин избегала второго слоя туши на ресницах, яркого карандаша для контура губ. Все это неминуемо сделало бы ее светлое точеное личико похожим на маску японской гейши.

К одежде требования тоже возросли. Бюстгальтеры, приподнимающие грудь. Стринги, которые остаются незаметными практически под любой одеждой. Юбки, блузки, пиджаки и брюки, на первый взгляд — строгие и отутюженные, но каждой из этих вещей была присуща какая-то изюминка, кокетливая деталь, свидетельствующая об отменном вкусе обладательницы вещи.

Никаких стрелок на чулках или колготках. Никакой нечищеной обуви. Никакого облупившегося лака…

Конечно, все это и раньше было неприемлемым для ассистента управляющего. В теории. На практике же Джин позволяла себе разные вольности, делала сама для себя послабления. Но сейчас планка была задрана слишком высоко. Джин целиком и полностью сосредоточилась на блестящем внешнем виде — офисном, деловом, собранном, но при этом не подавляющем в ней женщину, позволяющем продемонстрировать ее отличные данные.

Синяки под глазами, появившиеся в результате ночных бдений над маникюром, глажения жилеток и подбора аксессуаров к выбранному костюму, Джин закрашивала светлым консилером. Карен сочувственно подмигивала ей.

Кажется, заботы о своем внешнем виде давались Карен куда проще. Джин не заметила особых перемен в облике подруги. Блузки все так же могли оказаться чуть помятыми, туфли не всегда сияли. Да и с макияжем Карен было куда как проще. Яркой брюнетке с темными бровями, черными ресницами и хорошей кожей незачем было проводить перед зеркалом много времени. Блеск или помада — и Карен, уверенная в своей неотразимости, выплывала на стоянку, где держала свою автомашину.

Но выглядела Карен неизменно свежей и отдохнувшей. Сияющей и вдохновенной. Кожа светилась, румянец свидетельствовал о здоровье и душевном равновесии. Общаясь с посетителями, она становилась все более доброжелательной и компетентной. А когда Джек Ричардс проходил через холл компании, Карен посылала ему одну из своих самых обворожительных улыбок.

Как-то Джин не выдержала и уточнила у Карен, когда им удалось вместе вырваться на ланч:

— Не могу понять. Ты вроде выглядишь так же, как и раньше, но произошла какая-то неуловимая перемена. В чем дело? Глаза у тебя светятся. Может, у тебя уже тайный роман с нашим боссом? Признавайся. Браслетики и юбки у тебя все те же, а выглядишь как голливудская звезда.

Карен долго смеялась.

— Джин, милая, если у меня и случится роман с Ричардсом, ты первая узнаешь об этом.

— Какая честь для меня.

— Как хочешь, могу и не говорить.

— Лучше расскажи, как тебе удается блестяще выглядеть пять дней в неделю.

— Я ведь говорила тебе, что хожу на йогу.

— Неужели это так действует?!

— Почти, — улыбнулась Карен. — Йога дает прекрасную растяжку, возможность одновременно и проработать мышцы, и расслабить их. Ты ведь не прислушиваешься ко мне…

Джин перебила ее:

— Это все? Весь секрет? Хочешь сказать, что все дело в йоге?

— Не только, — покачала головой Карен. — Вместо того чтобы спускать лишние деньги на новую косметику, вместо того чтобы покупать килограммами цепочки, заколочки и прочие аксессуары, я хожу в сауну, на массаж лица, на сеансы ароматерапии в спа-салон.

— Ах вот оно как… — протянула Джин.

— Именно так. Поэтому, радость моя, я и выгляжу свежей, отдохнувшей и сияющей. Поверь, никакая косметика не подарит твоей внешности такого состояния.

В общем, и Джин, и Карен в меру своих сил, возможностей, способностей и понимания работали над тем, чтобы привлечь к себе внимание Джека Ричардса, заинтересовать его своими безусловно нескромными персонами.

Гром грянул среди ясного неба. Без предупреждения, неожиданно и шокирующе.

Одним прекрасным утром Мэдди не вышла на работу…

Вернее она вышла. Но к работе приступать не торопилась. Предоставив Карен отвечать на шквал телефонных звонков, Мэдди принялась складывать в большую картонную коробку всякие мелочи, скопившиеся на ее рабочем столе и в ящиках.

У Джин как раз выдалась свободная минутка, а Джека не было в своем кабинете.

Стоя возле стойки ресепшен, Джин с любопытством наблюдала за действиями хрупкой блондинки.

Конечно, Джин и сама была блондинкой. Но она утешалась тем, что для настоящей блондинки Мэдди слишком уж невыразительная, слишком бесцветная.

— Куда это ты собралась? — наконец поинтересовалась Карен, положив телефонную трубку.

Спросила торопливо, опасаясь, что телефон зазвонит вновь, и тогда придется снова снимать трубку и отвечать на вызов…

— Я больше не буду тут работать, — пояснила Мэдди и улыбнулась. — Наверное, вы должны быть счастливы…

— С какой стати?

— Да, интересно, почему это мы должны быть счастливы?

— Просто интересуемся: может, что-то случилось?

— Тебя уволили?

— Нет. — Мэдди аккуратно одну за другой сложила в картонную коробку пачку жевательной резинки, пластиковый гребешок с одним выломанным зубчиком, перьевую авторучку. — Дело в том, что я выхожу замуж…

— Прекрасная новость! — восхитилась Карен. — Я тебя поздравляю!

— Присоединяюсь, — вяло вставила Джин. — Но почему же ты при этом увольняешься? Разве нельзя совмещать замужество с карьерой?

— Какая тут карьера! — весело и как-то неуловимо солнечно улыбнулась Мэдди. — Вам ли этого не знать?

«Уела», — подумала Джин, а вслух произнесла:

— Значит, ты перейдешь в какую-то другую фирму?

Мэдди пожала плечами.

— Я вполне могла бы продолжать трудиться здесь секретарем, так как не рвусь к карьерным вершинам. Ну и звезд с неба не хватаю. Но загвоздка в том, что мужу и жене не слишком приличествует работать в одной компании…

— Неужели?

— Значит, твой избранник из числа наших коллег?

— Именно, — весело кивнула Мэдди.

— Неужели Джейсон?! — воскликнула Джин.

— Нет, — Мэдди покачала головой, — это совсем не Джейсон.

— А кто же это?

— Милая, ты уже собрала вещи?

Голос Джека Ричардса, вполне обычный для этого холла, тоже прозвучал почти как гром среди ясного неба.

Он подошел сзади и чуть приобнял Мэдди за плечи.

— Собираешься?

— Да, — кивнула она.

— Хорошо.

Джек проследовал в свой кабинет. Он даже не сделал Джин замечание, что она без дела болтается в холле и бросила приемную. Наверное, сказывалось ощущаемое им волнение.

— Так твой жених — Джек Ричардс? — медленно произнесла Карен. — Наш управляющий?

Мэдди кивнула:

— Да. А что тут такого?

— Ничего, — покачала головой Джин, — абсолютно ничего. Поздравляем вас. Надо же. Какая удивительная история.

— Еще бы не удивительная! — оживленно отозвалась Мэдди. — Вот послушайте…

— Я бы с удовольствием, но мне нужно вернуться на рабочее место. Джек мне голову оторвет… Это тебе теперь можно вести себя как заблагорассудится.

Мэдди даже не заметила сарказма:

— Бросьте, несколько минут погоды не сделают. Да и Джек понимает, что мне наверняка хочется поделиться. Немного поболтаем, ничего страшного.

«Невероятно! Эта маленькая мисс Зазнайка уже выписала нам по индульгенции? Что ж, пусть поговорит. Вероятно, это ее последний шанс утереть нам нос…» — подумала Джин и спросила:

— Ну и как же тебе это удалось?

— Удалось? — удивилась Мэдди. — Что удалось?

— Джин хочет спросить — как же так вышло?

— Ах, это… Как-то мне пришлось немного задержаться на ресепшен. Я ходила на курсы, и мне нужно было подготовить кое-какие материалы в качестве домашнего задания. А домашний компьютер почему-то барахлил…

— Как обидно, — вставила Джин с сочувствующим видом.

— Джек тоже поздно закончил работу в тот день. Он вышел из кабинета, стал запирать приемную. Что-то спросил у меня, и я ответила. Потом попросил приготовить кофе, если мне нетрудно. Мне было нетрудно, разумеется, хотя и пришлось задержаться еще ненадолго. Почему-то мы с Джеком разговорились. Потом он предложил подбросить меня до дома, чтобы мне не пришлось ждать автобуса. — Мэдди улыбнулась.

— И что же было дальше? — Карен нетерпеливо постукивала каблучком об пол.

— Вместо того чтобы везти меня домой, Джек…

— Что же сделал Джек?

— Он пригласил меня поужинать.

— Ах вот как!

— Да. Оказалось, что он сам забыл или не успел пообедать в тот день. А есть в одиночестве ему не хотелось. Как выяснилось, он был голоден как волк. Пришлось согласиться. Не могла же я испортить ему вечер?

— Ну а потом?

— Потом как-то все сложилось само собой. Закрутилось, и сами собой, просто и неожиданно, сложились отношения, — смущенно улыбнулась Мэдди.

— И скоро у вас свадьба.

— Да, скоро у нас свадьба. Думаю, что будет очень скромная церемония. Ни я, ни Джек не хотим лишней шумихи. Даже в компании пока знают далеко не все.

— Это большая честь для нас. Оказанное тобой доверие.

— Ладно вам. — Мэдди слабо улыбнулась. — Я поеду. Мне еще надо… Впрочем, не важно. Думаю, еще увидимся. Удачи!

Как только Мэдди покинула холл, Джин повернулась к Карен:

— И это все?!

— А чего ты ждала? — не поняла та.

— «Само собой, просто и неожиданно»! Это она так поделилась с нами? Рассказала нам главный секрет?

— О каком секрете ты говоришь?

— Как ей удалось захомутать самого завидного жениха в нашей конторе! Нашего с тобой босса! Я из кожи вон лезла, чтобы выглядеть хорошо, ты выглядела просто роскошно, а она… А Мэдди просто осталась распечатать курсовую работу? Как это у нее получилось?.. Я хочу знать! Ведь должен же быть тут какой-то секрет? Тот, что она не захотела нам открыть.

— Это любовь, — сказала Карен. — Очевидно, такое бывает…

— Но…

— Пожалуйста, успокойся.




3


Наверное, это хорошо, что они с Карен снимали разные квартиры…

Когда они только познакомились и довольно быстро нашли общий язык, Джин прикинула, что жить с Карен в одной квартире ей было бы гораздо комфортнее, чем с нынешней соседкой.

Но робкие попытки прощупать почву насчет соседкиной дислокации пока что вызывали возмущение и раздражение. Джин вздохнула и смирилась.

Карен снимала однушку, и к ней Джин не смогла бы переехать при всем желании. В двухкомнатной же квартире Джин уже имелась соседка — Маргарет. Джин радовалась как ребенок, когда Маргарет не бывала дома. Слишком уж разные у них были взгляды на быт. На первый, совсем поверхностный взгляд отношения между Джин и Маргарет были приятельскими, почти дружескими. Однако Джин частенько морщилась, глядя на действия Маргарет. Когда-то она пыталась объяснять, рассказывать что-то, убеждать, да и просто информировать о том, что какие-то вещи, по ее мнению, недопустимы.

Маргарет рассеянно кивала и делала по-своему. Джин оставалось либо не обращать на это внимания, либо убирать и переделывать самой. Первое требовало больших душевных сил, второе вызывало вполне понятное раздражение: «Я же здесь не кухарка, не посудомойка и не горничная!»

Да, Маргарет это понимала и соглашалась с этим. На словах.

Поэтому чем реже они сталкивались на территории квартиры, тем комфортнее и спокойнее чувствовала себя Джин.

У Карен были свои причины жить одной и не делить жилплощадь даже с подругой и соседкой… При ее эффектной внешности и не самом вздорном характере личная жизнь не складывалась. Карен была одинокая и неустроенная и, пожалуй, переживала это острее, чем многие другие привлекательные и одинокие девушки ее возраста.

Было ли это связано с тем, что Карен уже надоело самой себя обеспечивать, или с тем, что ей хотелось крепкую семью, толком неизвестно. С внешней стороны у Карен все было более или менее благополучно.

В общем, Джин и Карен обитали в разных жилищах, и в данный момент Джин это было только на руку.

Известие о предстоящей свадьбе мгновенно разнеслось по всей фирме. Одну из ключевых ролей в этом сыграл корпоративный чат для обмена быстрыми сообщениями. Офис гудел. А Джин гудеть не желала. Ей вообще не хотелось обсуждать эту тему. Даже с Карен.

Она действительно возлагала на Джека Ричардса кое-какие надежды. Она отнюдь не рассчитывала на скоропалительную свадьбу (как же это все-таки удалось Мэдди?!), но сблизиться с привлекательным и успешным боссом ей хотелось. Не затем, чтобы добиться повышения по служебной лестнице, нет… Джин нравилась его спокойная уверенность, его импозантность. Она уже представляла себе Джека в домашней обстановке — как он намазывает на тосты апельсиновый джем, как она провожает его на работу и поправляет галстук…

Мечтать не вредно, что правда, то правда. Но Джин не слишком хорошо понимала, насколько далеки воображаемые фантазии от действительности. Она чувствовала себя уязвленной. Она столько сил потратила на то, чтобы каждый день выглядеть безупречной. И при этом она даже не забывала вовремя приносить документы на подпись Ричардсу, соединять его с нужными людьми и класть в кофе именно четыре кусочка тростникового сахара, не больше и не меньше!

А теперь выяснилось, что все ее старания были напрасными. Почему-то Джин казалось, что у нее гораздо больше шансов, чем у той же Карен. Остальные девушки в принципе не рассматривались ею как соперницы. А почему Джек должен был остановить свой выбор на ней, на Джин… Да кто его знает почему! Просто потому, что она лучше, вот. Она же такая забавная, и веселая, и непосредственная, при этом умеет поддержать беседу, и вообще может поддерживать и всегда быть рядом в нужную минуту…

В общем, Джин ушла из офиса одна-одинешенька. Ей хотелось побыть в одиночестве впервые, наверное, за последние месяцы. Не тянуло в тусовку, не хотелось с кем-либо болтать и смеяться. Джин нужно было переварить недавние события и их последствия…

Просто освоиться с той мыслью, что она потерпела неудачу там, где возводила строения серьезных надежд.

Выйдя из офиса, Джин по привычке двинулась к остановке муниципального транспорта.

Потом опомнилась и повернула куда глаза глядят. Ехать домой? Если там Маргарет, Джин наверняка сорвется на ней, вечер будет испорчен, а настроение будет испорчено тем более.

Но куда можно было податься, кроме дома или знакомых клубов (где и приятелей наверняка доведется встретить), Джин не знала.

Очнулась она тогда, когда руки уже тянулись к дверной ручке. Джин подняла глаза на дверь, а с двери перевела их на вывеску.

«Апельсин».

Хм, что-то знакомое. Да ведь они с Карен уже были здесь не так давно.

Джин развернулась было, чтобы уйти, но что-то ее остановило.

Воспоминания о том, что в невзрачном полуподвальном помещении забегаловки наверняка почти безлюдно.

А это значит — тишина, покой, отсутствие назойливых собеседников и любопытных взглядов.

Джин толкнула дверь, спустилась по лестнице.

На этот раз в клубе было от силы пять-шесть посетителей. Джин присела за свободный столик и задумалась. Есть по сути не хотелось, пить — тоже.

— А у вас есть кальян? — неожиданно поинтересовалась она у подошедшей официантки.

Официантка была все та же.

И бармен, кстати, тот же.

Официантка утвердительно кивнула.

— Какой предпочитаете? — поинтересовалась она.

— Только не с табаком, — засмеялась Джин. — Я ведь на самом деле не курю. Но есть ведь всякие фруктовые смеси, кажется?

— Да. Можно сделать яблочный, ананасовый, даже клубничный. В зависимости от того, какую фруктовую заправку выберете; а можно смешать все вышеперечисленное. Есть еще виноградный. Что будете?

— А сделайте, пожалуйста, на ваш вкус, — попросила Джин. — Что-нибудь максимально легкое. И послаще.

— Хорошо.

«Кажется, это заведение не так уж и безнадежно», — лениво подумала Джин. Кажется, здесь лучше, чем можно было предположить в самом начале.

Она рассеянно оглядывала окружающую обстановку. Впрочем, для хорошего кафе здесь все равно слишком невзрачно, невыразительно. Сюда бы дизайнера с отличным вкусом. Местечко преобразилось бы. А так — легкий налет таинственности придает ведущая в кафе сверху лестница. Лестница достаточно старая, но на металле потертости почти не видны, а вот его узоры придают колорита помещению. Высокий потолок, есть где расставить не только столы и стулья, но и диванчики, — и почему тут все устроено настолько бестолково?

Пока кальянный мастер колдовал над стеклянным кальяном, украшенным причудливыми цветами, Джин словно проваливалась в забытье. О недавних событиях вспоминать не хотелось. Вообще ничего не хотелось.

Вскоре кальян был готов. Джин потянула через мундштук дым и немедленно закашлялась.

Кальянный мастер, низкий смугловатый человечек, выходец не то из Турции, не то из Египта, с улыбкой произнес:

— Не торопитесь. Втягивайте в себя воздух и спокойно выдыхайте. Попросите принести вам стакан воды — кальян сушит горло, лучше при этом пить. А еще лучше — зеленое яблоко…

— Спасибо, — поблагодарила его Джин.

— Я сам скажу официантке про яблоко, — решил мастер.

— И снова спасибо, — кивнула Джин.




Кальян подействовал очень быстро. Если бы Джин сидела на удобном кресле или комфортном диванчике, то не замедлила бы растечься по нему, принять расслабленную позу, продолжая пускать колечки дыма в потолок. Но под Джин был жесткий стул с тонкими ножками.

В другом состоянии она начала бы злиться и раздражаться. Но сейчас ее окутывали клубы ароматного дыма (впрочем, дым почти тут же исчезал — вытяжка работала отменно), она чувствовала себя неким бренным призраком в окружающей ее реальности, В коленях появилась приятная слабость, в голове — удивляющая Джин пустота… Джин решила, что действие кальяна, пожалуй, даже более коварно, чем алкогольное влияние. Она не ожидала, что ее так «унесет».

Внезапно Джин почувствовала сильный голод. Сначала она подумала, что это тоже можно списать на курение кальяна. Но потом поняла, что на работе ей было не до обеда. После работы, учитывая ее душевное состояние, тоже было не до еды. А теперь она расслабилась, лишние и ненужные мысли испарились из головы. Ну а организм громко заявил о своих потребностях.

Джин кивнула официантке.

— Меню?

— Да, пожалуйста.

Джин выбрала запеченную телятину, пирог с грибами, малиновое мороженое.

Все принесли достаточно быстро. Все оказалось очень вкусным. То ли потому, что Джин страшно проголодалась, то ли потому, что в кафе и впрямь был неплохой повар.

«Жаль, — опять принялась размышлять она, зубочисткой пытаясь удалить зернышки малины, застрявшие между зубов, — что такое хорошее место почти никто не знает. А все почему? Бездарный дизайн. Куда вообще смотрит владелец? Что об этом думает управляющий?»

И тут зазвонил телефон.

Мобильный телефон, похороненный где-то глубоко в недрах сумочки Джин. Она принялась копаться в содержимом сумки, руки слушались плохо, Джин уже хотела начать ругать кальян, но тут телефон сам собой скользнул ей в руки.

— Алло? Джин, это ты?

Судя по голосу, Карен была не вполне трезва.

— Ну да, я, — согласилась Джин. — Ты ведь звонишь на мой телефон.

Карен тоже могла сделать все соответствующие выводы о состоянии Джин.

— Послушай, я тут в одном месте…

— Тебе дома не сидится?

— А что, разве ты дома? — удивилась Карен. — Я слышу какие-то голоса, у тебя гости?

— Я в «Апельсине».

— Странно. Впрочем, ладно. Я думала, что ты меня дождешься. Хотелось поболтать, посидеть где-нибудь. А ты внезапно исчезла, словно тебя и не было. Не могла же я после всего случившегося отправиться домой и сидеть там в одиночестве? Я в «Золотом треугольнике», в баре. Тут очень симпатичные ребята. Мне подумалось, что ты захочешь к нам присоединиться…

— Мне что, брать такси?

— Ну я же не в состоянии сейчас приехать за тобой, сама понимаешь.

— Прекрасно, а кто отвезет нас с тобой домой?

— Джин, проблемы надо решать по мере их поступления…




В баре было накурено, темно, но эта темнота постоянно перемежалась со вспышками ярких лампочек.

Карен от барной стойки замахала рукой:

— Джин! Иди сюда! Что тебе заказать выпить? Знакомься, это Майк, это Кирк. — Незаметно для других она шепнула Джин: — Майк — мой.

Джин пожала плечами. В отличие от Карен она не пила вообще. Кальян оставил после себя приятную слабость, едва ощутимое головокружение, но мысли были ясными. Джин не была готова вешаться на шею первому же попавшемуся парню из бара в центре города.

Пусть даже этот бар дорогой, а парень выглядит вполне прилично. Никаких кроссовок, слегка расстегнутые на груди рубахи могли бы сойти за дизайнерские вещи.

Джин вздохнула. Кажется, она могла по пунктам рассказать предстоящие события этого вечера. Сейчас Карен продолжит пить, а она, Джин, согласится разве что на пару-тройку некрепких коктейлей. Разумеется, Майк и Кирк за все заплатят.

После этого они либо поедут в какой-нибудь клуб, где в отличие от этого заведения можно потанцевать (а скорее — пообжиматься во время медленного танца), либо Майк по обоюдному согласию с Карен транспортирует ее к себе в койку, а Джин придется либо попытаться уговорить Кирка на интеллектуальное общение и целомудренное времяпрепровождение, либо упросить его отвезти ее домой… пусть даже и под утро.

— Представляешь, — сообщила Карен, потягивая из полосатой трубочки зеленый коктейль, — мы с Кирком когда-то учились вместе в колледже. Он был лучшим игроком в баскетбол! А Майка я не знаю. То есть раньше не знала.

Карен хихикнула. Майк улыбнулся и приобнял девушку за талию. Кажется, Карен уже мало чего или кого стеснялась.

— Так что ты будешь пить? — подал голос Кирк.

— Не знаю. А что у них тут есть?

Джин решила сменить гнев на милость. Если эти симпатичные парни — знакомые Карен, то нет ничего плохого в том, чтобы выпить с ними и поболтать несколько минут…

Знакомые и приятели ее знакомых вызывали у Джин куда больше доверия, чем абсолютно посторонние люди, пытающиеся без мыла влезть в душу, с первых же секунд разговора ведущие себя бесцеремонно и вульгарно.

Джин постаралась убедить себя в том, что в объятиях Карен и Майка нет ничего пошлого. В конце концов, все они — свободные люди, которые имеют право приятно проводить время в пятницу вечером.

— Я буду мохито, — наконец выбрала Джин.

Через минуту у нее в руках оказался бокал с самой большой порцией мохито, которую она когда-либо пила. Из бокала торчали зеленые листья мяты и приятно пахло содовой. Джин сделала большой глоток. Кажется, коктейль был смешан правильно. Правильность коктейля очень часто являлась для Джин показателем уровня того или иного заведения.

— Ну как?

— Спасибо, вкусно.

Кирк широким жестом сопроводил свое предложение:

— Давай двигайся поближе ко мне вместе со своим табуретом.

Джин придвинулась на символическое расстояние.

Она не переставала думать о Карен.

Неужели их неудача в отношении босса так задела Карен, что та теперь готова набраться по уши и улечься в койку с первым встречным? Пусть даже этот первый встречный и является другом ее бывшего однокурсника.

С другой стороны, разве Карен кому-то что-то должна, разве она клялась блюсти целомудрие? Иногда весь смысл отношений мужчины и женщины в том, чтобы дать друг другу наслаждение…

В пустой от кальяна голове начали бродить нелепые мысли, навеянные мохито. Джин сама не заметила, как залпом допила коктейль. Лед в бокале даже не начинал таять.

— Повторить?

— С удовольствием!

Второй коктейль пился ничуть не медленнее первого.

— Чем занимаешься? — спросил Кирк.

Джин опять пожала плечами. Кажется, этот жест потихоньку становился привычным для нее.

— Сижу в офисе, печатаю документы и принимаю факсы.

— Понятно.

— Ассистент руководителя, одним словом.

— Нравится?

И снова Джин пожала плечами.

— Откровенно говоря, не знаю, на что еще я могу быть способна. А тут зарплата хорошая, и пользу я какую-то приношу.

— Ну а сама чего хочешь?

— В смысле — чего хочу?

— Мечта у тебя есть? — засмеялся Кирк. Необидно засмеялся, по-доброму.

— Кажется, нет, — тихо сказала Джин. — А какая она должна быть?

— Это ты у меня спрашиваешь? — изумился Кирк. — Мечта — она на то и мечта, чтобы у каждого быть своей. Кто-то хочет объезжать мустангов, кто-то горит желанием открыть свою кондитерскую. Я вот в детстве мечтал стать капитаном баскетбольной команды.

— И что же? Получилось?

— А как же. Какое-то время был капитаном команды в колледже. Потом потихоньку отошел от этого занятия, появились другие интересы и мечты. Спорт, впрочем, не оставил.

Это было заметно по развитым шейным мышцам и крепким рукам Кирка.

— Так что, как видишь, мечты не обязательно исполняются в точности так, как виделось. Но знать, чего ты хочешь, никогда не помешает…

— Эй, Кирк!

— А?

— Хватит грузить девушку своей философией!

— Что вы, мне очень интересно.

— Я предлагаю выпить за то, что неделя наконец-то закончилась и теперь у нас у всех есть возможность классно отдохнуть!

— Что ж, идея хорошая, — согласился Кирк и подмигнул Джин.

— Мне, пожалуйста, еще одну пина-коладу. — Карен взбила волосы руками и улыбнулась Майку.

— Мне мохито, — попросила Джин.

Кирк кивнул бармену:

— Повторите, пожалуйста.

— Я буду виски, — сообщил Майк.

— А мне просто апельсиновый фреш…

Через несколько коктейлей было принято решение переместиться в ближайший ночной клуб.

Но пока Карен ходила в туалет поправить макияж и прическу, все успели забыть о том, что планировали куда-то идти или ехать.

Джин уже перестала запоминать, о чем говорилось в их компании. Слова проскальзывали в голову, не находили твердой почвы, в которой можно осесть, и следовали дальше в неизвестном направлении.

Спохватились, когда стрелки часов подошли к половине шестого утра.

— Пора, наверное, и честь знать?

— Пора, — согласился Кирк. — Кажется, мне вас всех развозить.

— Почему? — удивилась Джин. — По-моему, проще взять такси.

Кирк посмотрел на нее, покачал головой и вздохнул:

— Джин, неужели ты не замечаешь, что я единственный среди вас, кто абсолютно трезв?

— Да? А почему же ты не пил?

— Зачем ты тогда пришел в бар?

— Карен, я ведь уже объяснял тебе. Майк захотел выпить, но пить не хотел я. Мы договорились, что я проведу вечер без алкоголя, зато смогу подбросить Майка до дома. Теперь мне придется развозить вас всех.

Первым на маршруте оказался дом Джин.

Оставив сладкую парочку в машине (они не переставали целоваться, словно уже не могли оторваться друг от друга), Кирк поднялся вместе с Джин наверх, чтобы проводить ее до квартиры.

Джин отперла дверь, но не решалась переступить через порог.

Кирк выжидал.

Наконец Джин обняла его за шею и прижалась губами к его губам. Спустя несколько минут Джин почувствовала, что Кирк не торопится отвечать на ее страстный поцелуй.

— Что-то не так?

Она отстранилась, чтобы перевести дыхание.

Кирк покачал головой:

— Меня ждут. Там, внизу.

— Ты ведь прекрасно знаешь, куда и зачем они поедут дальше.

Кирк кивнул:

— Догадываюсь. Из этого что-то должно следовать?

— Не знаю… Разве тебе не хочется сделать то же самое?

Кирк усмехнулся. Джин сделала попытку снова поцеловать его, но он отстранился.

— Прости, но… Я не люблю, когда от женщины сильно пахнет алкоголем.

— Я могу почистить зубы, — глупо предложила Джин.

— Я должен идти.

— Кирк!

— Что?

— Ты ведь можешь отвезти Майка с Карен и вернуться…

Кирк переступил с ноги на ногу, кашлянул.

— Ты вернешься? — с надеждой уточнила Джин. — Я могла бы дождаться тебя… не ложиться пока спать.

Наконец Кирк покачал головой:

— Нет. Я не приеду.

— Но… почему?

— Джин… Только не обижайся. Мне не слишком импонируют девушки, которые готовы переспать с первым встречным.

— Мне казалось, что я тебе понравилась, — ошарашенно проговорила Джин.

— Что ж… Значит, тем хуже для меня.




4


Карен позвонила в субботу вечером.

— Как ты? — спросила она.

— Нормально, — ответила Джин, — все как обычно.

— Как себя чувствуешь?

— Думаю, что тоже все в порядке. А тебя мысли по поводу офиса не мучают?

— Нет, что ты. Не вышло — и ладно. Переживу как-нибудь. Слушай, — Карен замялась, — у тебя что-нибудь получилось с Кирком?

— Нет.

— Он к тебе не приехал после того, как отвез нас с Майком?

— Видимо, не захотел.

— Что, и не позвонил?

— Мы не обменялись телефонами. Он даже не заикнулся об этом.

— Мне ужасно неловко, что так вышло.

— Подумаешь! — отмахнулась Джин. — Ты-то здесь при чем?

— Кажется, я вела себя как самая настоящая шлюха.

Джин рассмеялась:

— Похвальное похмельное раскаяние. Немного запоздалое, правда. Ну ничего, с кем не бывает!

— Я ужасно, ужасно расстроилась из-за Мэдди в пятницу, — призналась Карен. — Приехала в бар и давай опрокидывать коктейль за коктейлем. Если бы не я, мы все могли бы провести этот вечер иначе.

— Например?

— Ну не знаю. Пошли бы вчетвером в кино, на танцы, поиграли бы в бильярд. Без этого моего алкогольного градуса и остальные вели бы себя иначе.

— Ты слишком хорошо думаешь о людях, — отозвалась Джин.

— О чем ты?

— О том, что Майка никто не заставлял надираться. А также тащить тебя в постель. Если бы он отнесся к тебе серьезно с самого начала, то и отношения сложились бы иначе.

— Ты права, — согласилась Карен, — знаешь, он ведь так и не позвонил мне с момента нашего расставания.

— Вот видишь?

— Вижу. Но Кирк, он ведь не такой.

— Это я уже поняла, — заметила Джин. — В отличие от Майка ему не нужна была просто женщина на вечер.

— На ночь.

— Или на ночь, да. Но я сама все испортила. Меня тоже никто не заставлял напиваться вслед за тобой. Кирк ведь так и не выпил за весь вечер ничего крепче сока.

— И что?

— Я могла бы вести себя иначе, не пить столько коктейлей, не набрасываться на него в первый же вечер. Он сказал, что я ему понравилась. И добавил, что к сожалению.

— О…

— Если бы я повела себя не так развязно, возможно, он захотел бы продолжить общение. Видимо, он решил, что я такая же, как все. Подумал, что этот эпизод не продлится дольше одной ночи.

— Джин, ну откуда же мне знать? — Карен устало вздохнула. — Да, возможно, что твое поведение оттолкнуло Кирка. Возможно, в другой обстановке последовало бы приглашение на свидание. Хочешь проверить это? Раздобыть тебе его телефон?

— Нет, не нужно. Спасибо, конечно… Но не стоит. Мы уже произвели друг на друга впечатление.

— Неправильное впечатление. Вам бы пообщаться еще раз. Ты уже поняла, что он не бабник, осталось и ему понять, что ты не такая, какой ему показалась. У вас вполне могло бы получиться…

— Не хочу гадать, что и как. Мне было бы неприятно еще раз встретиться с ним. Это было… унизительно.

— Он ведь не хотел тебя обидеть.

— Что ж… Будем считать, что я сама себя обидела.

— Прости. Это ведь из-за меня.

— Не говори ерунды.

— После нашего разговора с Мэдди ты предпочла побыть одна и поехала в тихий бар, а я отправилась искать приключений. Вот и результат.

— Прошу тебя, Карен… Давай оставим эту тему?

Положив трубку, Джин устало потерла лицо ладонями и задумалась.

Где же ей искать родную душу?




Ответ пришел из любимого глянцевого журнала.

Джин наткнулась на статью, где говорилось о всевозможных способах знакомства в современном обществе. «Как найти свою любовь в мегаполисе?» Джин с жадностью уткнулась в журнальный разворот.

Обещали, что в Интернете наверняка встретится какой-нибудь удачный экземпляр, склонный к длительным отношениям, а если счастье не удастся обрести там, то помочь может профессиональная сваха.

Джин немного подумала.

Второй вариант, наверное, надежнее…

Со стороны виднее, кому что надо. Кто кому больше подходит.

Заплатить, заполнить анкету — и пусть профессионал занимается устройством твоей личной жизни. Надежно, как в банке.

Надежно?..

Джин представила себе скучное классическое свидание. Кавалер, выбранный свахой по всем соответствующим параметрам, поправляет галстук, крепче сжимает в руке букет и входит в ресторан, где его ждет Джин.

Которая должна будет соответствовать всем ожиданиям потенциального кандидата в женихи.

А если жених умолчит о каких-то своих существенных недостатках?

Если он скроет, что после еды не может удержаться от того, чтобы не прополоскать рот чаем или молоком?

Если на самом деле он ненавидит меха, считает косметику пустой тратой денег, состоит в организации, дискредитирующей права афро-американцев?

Что, если он вообще какой-нибудь моральный урод?

А Джин этого при первой встрече не поймет. И сваха тоже не поймет. Возьмет анкету, в графе интересов прочтет о любви к классической музыке, к кубинским сигарам, к маленьким комнатным собачкам или, наоборот, к мускулистым гончим псам. Восхитится, всплеснет руками, сочтет идеальным мужчиной для Джин. А ей потом мучиться?

А деньги уже будут заплачены, время потрачено, и вообще…

Джин решила, что это похоже на какую-то сделку. На рыночные отношения. В конце концов, выбор людей по каталогу — это и есть самая настоящая рыночная сделка. Нет уж, она постарается как-нибудь решить вопрос сама. Своими силами, так сказать.

И Джин полезла в Интернет на своем маленьком домашнем стационарном компьютере. Поисковик выдал ей сразу с десяток сайтов знакомств. Джин остановила свой выбор на наиболее известном и, как ей показалось, вполне приличном ресурсе.

Требовалось указать свое имя, фамилию, электронную почту. Пальцы Джин забегали по клавиатуре стремительно и уверенно: «Джин Фьори, 26 лет, Питтсбург, Пенсильвания».

Что дальше?

Дальше сайт предлагал заполнить в анкете пункты, касающиеся внешних характеристик, образования, места работы, вкусов, увлечений и предпочтений. Для наилучшего результата рекомендовалось загрузить фотографию. Желательно не одну. Лицо, портрет, полный рост.

Пальцы Джин продолжали бегать по клавиатуре.

Глаза зеленоватые, волосы светлые, блондинка. Кожа прозрачная. Телосложение стройное, изящное. Рост средний, вес в норме.

«Опять словно в мясной лавке?»

Место работы: ассистент руководителя крупной лакокрасочной компании.

Вкусы и предпочтения: романтические комедии, блюз и поп-музыка, Сэлинджер, Марк Твен, Брюс Уиллис, ванильное мороженое, китайская кухня, стиль одежды — женственный, любимые цвета — голубой и оранжевый.

Любимые фильмы. Джин лишь на мгновение задумалась, припоминая.

«Вам письмо», «Форрест Гамп», «Кейт и Лео», «Завтрак у Тиффани» и еще сериал «Секс в большом городе».

Список вопросов анкеты не иссякал… А Джин уже устала.

Ищу серьезных отношений.

Требования к партнеру: высокий, стильный, спортивный, интеллектуально развитый.

Без вредных привычек, с чувством юмора.

Наличие отдельного жилья приветствуется.

Желательны какие-то интересы, помимо машин, гольфа, пива, походов в кинотеатр с попкорном.

Джин перевела дыхание.

«Отправить информацию?» — появился вопрос на экране.

Джин еще раз внимательно перечитала написанное и нажала «Да».

«Ваша анкета зарегистрирована».

Джин удовлетворенно улыбнулась и отправилась на кухню заварить себе чай с мятой. К счастью, Маргарет на эти выходные куда-то уехала. Можно было в тишине и спокойствии лечить вчерашнее похмелье и заниматься обустройством своей личной жизни.

Вернувшись в комнату, Джин ахнула.

На мониторе ее компьютера мигало с десяток окон с сообщениями. Все они были с сайта знакомств.

Но ни одно из прочитанных сообщений Джин не порадовало.

«Привет, красотка! Что делаешь сегодня вечерком? Давай сразу встретимся, не откладывая!»

«Крошка, как насчет необычных экспериментов?»

«Если ты согласишься стать моей, то я тебе покажу!»

«Ты хорошо умеешь раздвигать ноги?»

«Если Вы не возражаете, я мог бы пригласить Вас к себе на ужин в мое скромное жилище… заодно и познакомил бы с мамочкой. Мамочке нравятся девушки с такой внешностью, как у Вас, Вы такая нежная и красивая…»

Джин в ужасе вытаращила глаза. Неужели весь этот поток пошлостей ей не почудился?

Она торопливо закрыла окна сообщений и удалила их авторов со своей странички на сайте. Сообщения продолжали сыпаться почти без остановки.

«Эй, почему не отвечаешь?»

«Готов стать спонсором».

«А ты еще девственница?»

Недрогнувшей рукой Джин удалила новую партию сообщений.

«Наверное, это какие-то извращенцы, — решила она, — высматривают новых девушек на сайте и атакуют их. Нужно почитать анкеты самой».

Кое-кому она даже решилась написать. Но удивило Джин то, насколько высокие требования предъявляются к девушкам со стороны мужчин, которые в реальной жизни не осмелились бы заговорить хотя бы с Мэдди. (Джин по-прежнему продолжала считать Мэдди блеклой, а Джека — человеком с дурным вкусом.)

«Отзовись! Ау! Ты девушка моей мечты! Как насчет провести ночь в мотеле?»

Закрыть.

«Интим за деньги. Тебе понравится». Закрыть…

«Пойдем в театр? Я знаю, где идут хорошие спектакли».

Джин приободрилась. Но следующим сообщением от этого пользователя стало: «Согласна? Потом можем заглянуть в ресторан. Счет оплачиваем пополам, идет?»

Джин фыркнула. Закрыть.

Потом она обновила свою страничку.

Ни один из мужчин, заинтересовавших ее, не откликнулся. По мнению Джин, это были чуть ли не идеальные парни. С хорошей работой, образованием, карьерой. На фотографиях они выглядели как модели из популярных мужских журналов. И женских, кстати, тоже. Все они заявляли о серьезных отношениях и желании создать семью. Вернее, почти все. Многие увлекались спортом, имели разносторонние интересы.

И ни один из них не ответил Джин. Джин задалась вопросом — а существуют ли они в реальности?..

Кажется, она потратила зря целый вечер. Зря разместила свою анкету на этом дурацком сайте, зря дала доступ к своим фотографиям неизвестно кому.

У Джин сложилось впечатление, что подобными ресурсами пользуются в качестве механизма для съема. Съема на одну ночь.

Или же мужчины пытаются так самоутвердиться за счет женщин. Иначе зачем писать о поисках нежной, верной и обаятельной девушки, которая хочет обрести свое счастье, а потом игнорировать сообщения одной из них? Разве можно было бы отказать Джин в красивой внешности и наличии ума? Чего же им еще не хватает?

Подумав еще немного, закрыв еще несколько десятков пошлых, однообразных сообщений, Джин недрогнувшей рукой удалила свою регистрацию с сайта знакомств.

— Вот так-то! — сказала она и отправилась на кухню в надежде сделать себе тосты.

Хлеба для тостов не было.

«Наверняка это Маргарет все съела. Ничего, что хлеб мой? Кажется, ей и в голову не приходит купить для меня хлеб взамен съеденного. Ну ничего… Пусть она только вернется из своих непонятных странствий».

Мятного чаю уже не хотелось. Еще один вечер проходил в пустоте, уныло, бездарно, тягуче.

Джин решительно надела простенькие джинсы, вязаный кардиган и туфли-балетки, подхватила сумку, сунула в карман мобильный телефон и вышла из дома.




На этот раз она уже сознательно приехала в «Апельсин».

Не хотелось видеть никого и ничего. Джин надеялась, что непритязательная обстановка кафе не будет ее раздражать. Думала, что чашка крепкого кофе поможет предотвратить апатию, которая уже понемногу начинала одолевать ее.

Картина, которая открылась взору Джин после того, как она спустилась с лестницы, ошеломила ее.

Зал был абсолютно пуст.

«Я не ошиблась? Может быть, сейчас полдень вторника или среды? И в это самое время мне полагается быть на работе?» — подумала Джин.

Не проходя к столикам, она уселась на высокий табурет за барной стойкой.

Уже знакомый ей голубоглазый бармен поднял взгляд от толстых стеклянных кружек. На кружках сверкали водяные капли, он осторожно промокал кружки бумажными полотенцами, комкал полотенца и бросал их в мусорную корзину.

— Добрый вечер. Вы что-нибудь хотели? — поинтересовался он.

— Да… Нет. Не знаю!

— Вот как. Разрешите предложить вам коктейль?

— Ну уж нет, — решительно отказалась Джин. — В последний раз, когда мне предлагали коктейль и я согласилась, события приняли совсем нежелательный оборот.

— Вот как, — повторил бармен. — Вас кто-нибудь обидел?

— Нет, до этого не дошло.

— Замечательно. Может быть, вы выпьете безалкогольный коктейль? Я смешиваю прекрасные безалкогольные коктейли.

— Можно, — нерешительно ответила Джин.

— Какие соки вы любите? Впрочем, не нужно, не отвечайте. Я постараюсь угодить вам без подсказок.

Бармен принялся священнодействовать, наливая в металлическую емкость соки, смешивая, взбалтывая. Наконец он подал Джин прохладный высокий бокал, украшенный ломтиком лайма и вишней. Бокал был наполнен яркой жидкостью. Жидкость распространяла восхитительный запах.

Джин осторожно отпила из бокала. По ее лицу расплылась блаженная улыбка.

— Вижу, что вам нравится, — удовлетворенно заметил бармен.

— Потрясающе, — кивнула Джин. — Очень вкусно.

Напиток был одновременно и сладким, и не слишком приторным, еще и чуточку терпким. Джин попыталась угадать:

— Гренадин? Клубничный сок? Клубничный сироп? Грейпфрут? Гранатовый сок? Мороженое?

— Вы видели у меня в руках мороженое?

— Мм… нет.

— Не пытайтесь угадать, что входит в состав коктейля. Я все равно не выдам секрет.

— Почему? — удивилась Джин.

— Чтобы вы почаще заходили в «Апельсин» и заказывали его у меня.

— Пожалуй, мне так и придется делать, — кивнула она. — Знаете, ваш коктейль — единственное хорошее, что случилось сегодня со мной за весь длинный бесполезный день.

Бармену было не привыкать к подобного рода излияниям. Он вежливо поинтересовался:

— Так-таки единственное из хорошего?

— Да! — подтвердила Джин.

— Неужели в вашей жизни так мало радости? Я, конечно, с удовольствием отнес бы ваше признание на счет моего великого мастерства в приготовлении коктейлей, но…

— Как вас зовут? — перебила его Джин.

— Оливер.

— Понимаешь, Оливер…

— А как зовут тебя?

— Джин.

— Я буду рад выслушать тебя, Джин, — с непроницаемым видом кивнул Оливер. Лишь его голубые глаза продолжали смеяться.

— В моей жизни нет ничего хорошего! Решительно ничего!

— У такой красивой девушки нет ничего хорошего? Прости, но я никогда в это не поверю. Одна только красота — это уже подарок небес.

Джин неожиданно всхлипнула.

— В чем дело? — встревожился Оливер.

— Загибай пальцы.

Он отставил в сторону протираемый им бокал на высокой ножке и приготовился загибать пальцы.

— Десять, — весело сообщил он, — тебе придется уложиться в десять пунктов, милая.

— Я живу в одной квартире с противной соседкой. — Джин принялась загибать пальцы вместе с Оливером.

— Один…

— Она может причесываться на кухне, а потом вытащить волосы из щетки и незаметно бросить их на пол.

— Кошмар!

— Она может оставить на ночь кухонное окно открытым. Ночью я замерзаю, но мне ведь не приходит в голову проснуться и отправиться закрывать окно.

— Сочувствую. Я так понимаю, мы еще не перешли ко второму пункту?

— Она истребляет всю еду в холодильнике, но вместо того, чтобы пополнить запасы моей еды, отправляется на ужин в ресторан или в гости с ночевкой.

— Какая безответственность.

— Прошлым вечером я набралась в баре.

— Два. Но что в этом плохого? Многие счастливы, проводя время подобным образом.

— И парень, который мне понравился и которому понравилась я, все же счел, что я легкодоступная, безнравственная девица.

— Он идиот или слепой?

— Может, это просто я дура?

— В этом я сильно сомневаюсь, мэм. Пейте коктейль. Я не боюсь, что он остынет, так как не подогревал его, но…

Джин было не остановить:

— И деньги всегда заканчиваются раньше, чем я успеваю купить на них что-нибудь путное.

— Три? Но ведь, по-моему, это свойственно большинству женщин. Если хочешь, я расскажу тебе про компьютерную программу, которая помогает вести учет всех доходов и расходов…

— Нет!..

Оливер вздрогнул.

— Нет так нет.

— В общем, жизнь беспросветна, скучна, сера, и ничто не радует, — вздохнула Джин, решив, по всей видимости, закруглиться с потоком жалоб. В конце концов, Оливер ни в чем не виноват. И в отсутствии клиентов тоже. Впрочем…

— А ты? — спросила она. — Неужели ты доволен своей жизнью?

— А что не так с моей жизнью? — удивился Оливер.

Его голубые глаза весело поблескивали. Он выпрямился, неожиданно оказавшись довольно высоким. Оказывается, все это время он сидел за барной стойкой на низком табурете.

Черная футболка с короткими рукавами ладно смотрелась на его подтянутом теле. Джин отметила легкий, не слишком характерный для города загар. «Интересно, он увлекается виндсерфингом или же это результат походов в солярий?»

Джин решила, что Оливер вряд ли пользуется услугами солярия. Все-таки он не походил на одного из тех современных лощеных юнцов, которые до конца не могут определиться с тем, к какому полу они на самом деле относятся.

— Вот смотри. — Джин придвинулась к нему, и Оливер почувствовал на своем лице ее дыхание. — Какой сегодня день?

— Суббота… Была. С утра. Вроде.

— Правильно. Что по субботам обычно происходит в барах?

— А что происходит? — с легким удивлением переспросил Оливер. Он взлохматил пятерней свою темную шевелюру.

— Обычно, — торжествующе объявила Джин, — в барах яблоку некуда упасть! Причем не важно, где этот самый бар расположен. Все равно находятся желающие посидеть в нем. И в центре города, и где-нибудь на окраине. Желающие хорошо провести время и пропустить стаканчик-другой выпивки есть везде.

— Так, — согласился Оливер.

— А что мы видим здесь, у тебя?

— Что?

— Могу я быть откровенной?

— Вполне.

— Откровенность за откровенность: а коктейль точно был безалкогольным?

Оливер нахмурился:

— Ты подозреваешь меня в том, что я способен обманывать своих клиентов?

— Что ты! Конечно нет! Просто я себя так странно чувствую… Не знаю, может, у меня поднялась температура и начался жар. Впрочем, не важно. Какое-то странное ощущение… А, ладно. Давно меня так не тянуло поболтать с незнакомыми людьми.

— Но мы уже знакомы больше получаса, — заметил Оливер, мельком взглянув на наручные часы.

Если бы Джин разбиралась в мужских часах, она бы насторожилась. Однако ей было не до часов…

— У меня ощущение, что на самом деле — гораздо дольше, — доверчиво призналась она.

— Что ж, может быть. Так что там с нашим баром?

— Оливер, я буду откровенной. Твой хозяин, или управляющий, или кто тут главный в этом вашем заведении — просто дурак.

Оливер рассмеялся легко и иронично:

— Вот как! Почему же?

— Ваш бар, — принялась объяснять Джин, — находится отнюдь не на отшибе. Расположение хорошее. До центра Питтсбурга — почти рукой подать.

— Так…

— Насколько я успела понять, здесь хороший повар.

— Да, неплохой, — согласился Оливер.

— Официантка одна… или две? Но обслуживают быстро, практически безукоризненно.

— Я смотрю, ты знаток.

— Не то чтобы… Просто бар — это один из основных вариантов для свиданий, дружеских встреч. Приходится проводить в подобных местах немало времени.

— Еще что-то, помимо повара?

— Да, конечно. — Джин улыбнулась. — Кальян мне тоже понравился. И чайная карта у вас неплохая.

— Словом…

— Словом, у «Апельсина» есть все шансы стать одним из самых популярных заведений в округе!

— Да неужели? — удивился Оливер.

— А что мы имеем в результате?

— И что же?

— Пустующий в разгар субботы бар с прекрасным барменом, кальянным мастером и расторопной официанткой, которая приносит вкуснейшие десерты, — пригорюнившись, объявила Джин.

— Как, по-твоему, в чем причина? В отсутствии рекламы?

— И это тоже, — согласилась Джин, — но главное — это «сарафанное радио».

— Это еще что за зверь?

Не замечая сарказма Оливера, Джин пустилась в пространные объяснения:

— Видишь ли, Оливер, если кому-то понравилось заведение, об этом непременно узнает куча других людей. Кому-то гость просто расскажет о баре, кого-то приведет с собой, и не раз. Те в свою очередь приведут других, и так далее, и тому подобное. Так что через некоторое время, глядишь, в кофейне яблоку некуда упасть. Лучшая репутация для заведения — это отзывы и одобрение довольных клиентов. А уж они позаботятся, чтобы сюда толпой повалил весь город.

— Какие радужные перспективы ты нарисовала, — задумчиво проговорил Оливер, сдвинув густые темные брови в одну линию.

— Да, — кивнула Джин, вдохновленная собственной речью.

— И чего, по-твоему, не хватает этому месту для всеобщего признания?

— Отвратительная вывеска. — Джин вновь принялась загибать пальцы. Этим вечером ее пальцам была обеспечена неплохая гимнастика… — Если бы не Карен, я никогда не заглянула бы сюда. Вывеска непривлекательна и малоинформативна.

— Значит, вывеска…

— И вообще все! — разошлась Джин. — Все оформление. Весь интерьер, я имею в виду.

— А что не так с интерьером?

— Помещение само по себе хорошее, есть где развернуться и воплотить задумки. Но интерьер никудышный.

— Ты разбираешься в этом? — Оливер с интересом посмотрел на девушку.

— Разумеется.

— Откуда такие познания?

— Это моя профессия! — неожиданно заявила Джин.

— Что именно?

— Я занимаюсь интерьерами, — на волне куража проговорила она.

— Значит, была бы твоя воля…

— Разумеется! Я бы все тут переделала в лучшем виде!

«Что я несу? — промелькнуло в голове Джин. Она отмахнулась от этой мысли, но тут же пронеслась следующая: — Неужели я так хочу произвести впечатление? Вру напропалую и даже не краснею. Вернее, не стесняюсь этого».

Вообще, конечно, получалось некрасиво. Свысока и снисходительно поучать бармена, наемного работника, рассказывая ему, что все в заведении, где он работает, сделано не так и что может быть гораздо лучше.

— И ты готова пообщаться с хозяином этого кафе, чтобы донести до него все твои светлые идеи?

— Что? — Джин с удивлением посмотрела на Оливера. — О чем ты говоришь? Какой хозяин?

— Владелец «Апельсина», — с достоинством ответил он. — Не возражаешь против встречи с ним?

— Но…

— Ты ведь по сути права. Надо что-то менять, раз заведение в том виде, в каком оно существует, не привлекает большого количества клиентов.

— А…

— А это напрямую сказывается на прибыли. Нет постоянных клиентов, нет наплыва посетителей — значит, нет и доходов. Вот что в первую очередь волнует владельцев рестораций. Если ты сможешь донести до хозяина «Апельсина» мысль, что причина плохой посещаемости кроется именно в скудном и непродуманном интерьере, думаю, он примет решение в пользу увеличения прибылей.

— Я…

— Джин, ты не хочешь пообщаться с владельцем? — Оливер испытующе смотрел на девушку.

— Не думаю, что ему есть до этого какое-то дело.

— Почему?

— Не думаю, что ему есть дело до моих соображений, — поправилась Джин.

— Но почему?

— Не думаю, что хозяин этого кафе станет тратить свое время на особу вроде меня, — уверенно отговорилась Джин.

— Думаешь, он не захочет прислушаться к совету профессионального дизайнера интерьеров?

Джин пожала плечами.

— Вряд ли. С какой, собственно говоря, стати?..

С лукавым видом, значение которого Джин поняла немного позже, Оливер вышел из-за барной стойки, сел на высокий крутящийся табурет напротив девушки, широко улыбнулся и протянул ей руку:

— Разреши представиться. Оливер Райт, владелец кафе «Апельсин».

Джин онемела. Однако ей не оставалось ничего иного, кроме как протянуть Оливеру свою руку.

— Джин Фьори… Дизайнер… дизайнер интерьеров.

— Прекрасно, Джин. Может быть, еще коктейль? Ужин за счет заведения? Мы могли бы обсудить наше сотрудничество за ужином.

Джин вырвала руку.

— Вы… ты издеваешься надо мной? Оливер, с каких пор ты вдруг являешься хозяином этого заведения? Зачем ты разыгрываешь меня?

— Сама подумай: зачем мне тебя разыгрывать? — серьезно сказал Оливер. — Я действительно хозяин этого бара.

— Но… но что в таком случае ты делаешь за стойкой?

— Все очень просто. Мне нравится быть ближе к людям.

— Издеваешься. Опять издеваешься! Я ухожу. Можешь продолжать оставаться ближе к людям… в полном одиночестве. Не думаю, что сегодня тебя навестит еще кто-нибудь из посетителей.

— Джин, пожалуйста, не уходи! Не бросай меня!

— Хорошо, но… только при одном условии.

Оливер напустил на себя смиренный вид и осведомился:

— При каком же это условии?

— Ты обещаешь больше не издеваться надо мной.

— И в мыслях не было! — горячо заверил он.

— И рассказать всю правду.

— Разумеется. Что ты предпочитаешь на ужин? Стейк? Греческий салат? Может быть, баклажаны, фаршированные грибами? А к баклажанам — фреш. Идет?

— Постой, какой ужин? Зачем?

— Я ведь обещал рассказать тебе всю правду.

— Ну… да.

— Ужин является частью плана.

— Какого плана?

— Ну мы ведь собираемся говорить за ужином о сотрудничестве?

Уши у Джин горели.

— Ты мне не доверяешь? — спросил Оливер.

— С чего ты взял?

— Ты сердишься. Я ведь обещал быть честным. Но ты, кажется, не веришь моим словам.

— Верю, — примирительно сказала Джин. — Не надо ужина.

— Нет, надо. Посиди минутку, я распоряжусь на кухне.

Оливер вернулся через пять минут и предложил:

— Давай перейдем вон за тот столик.

— А если придут посетители?

— Уже не придут. Заведение закрывается. Мы сегодня открыты до последнего клиента! До единственного клиента. Для единственного клиента, если хочешь. И этот клиент — ты.

Они пересели за столик, выбранный Оливером. Джин внимательно посмотрела на Оливера.

— Итак?

— Ешь, пожалуйста. А я буду рассказывать.

Джин с удовольствием отправила в рот кусочек фаршированного грибами баклажана. Она и не представляла, до какой степени проголодалась. Еда опять показалась ей необыкновенно вкусной.

— Я действительно люблю живое общение, мне нравится болтать с людьми, — начал Оливер. — Мой бармен угодил на больничный.

— В первый раз я увидела тебя за этой стойкой около месяца назад. Что за опасная хворь одолела твоего бармена?

Оливер пожал плечами.

— Джейк сломал кисть, катаясь на скейте. Брать ему замену на месяц не хотелось. Представь, человек только привыкнет, как уже надо уступать место постоянному сотруднику.

— А ты всегда думаешь о чувствах своих людей?

— Стараюсь.

— Похвально, — пробормотала Джин.

— Так вот. Когда-то я сам подрабатывал барменом. В студенческом городке вообще был нарасхват на вечеринках. Даже участвовал в конкурсах барменов. Я подумал — почему бы и нет? Узнаю работу заведения изнутри, буду среди людей, буду занят живым делом.

— Ясно.

Оливер слегка пожал плечами.

— Знаешь, так надоело постоянно иметь дело с цифрами, отчетами, бизнес-планами и прочими чертовыми важными бумагами.

— Какой же у тебя основной бизнес?

— У меня свое дело в Нью-Йорке. А здесь жил мой отец. Не так давно он скончался. «Апельсин» — это то, что осталось мне после него. Так что возможность поработать за стойкой пошла мне лишь на пользу. Отвлекала от всяких грустных мыслей… — Оливер усмехнулся.

— Я должна извиниться, — пробормотала Джин.

— За что?

— Это ведь дело твоего отца… А я раскритиковала его в пух и прах.

Оливер махнул рукой.

— Отец разбирался в хорошей кухне, в чае, нанял на работу грамотного кальянного мастера. Но вот в дизайне он не разбирался ни в малейшей степени. Это очевидно, так что извиняться не за что. Посоветоваться со специалистом, думаю, ему даже в голову не приходило.

Вот теперь бы отыграть назад, сказать, что пошутила, сообщить, что никакой она не профессионал, не специалист, и даже не дилетант, не любитель… Джин закусила губу.

Ей очень не хотелось видеть вначале удивление, а затем и разочарование, насмешку в глазах Оливера. Ей нравились эти глаза, и она не могла допустить, чтобы вместо светлой улыбки эти губы сложились в презрительную усмешку.

Мол, заявилась сюда, стала поучать, критиковать бизнес покойного отца, а сама ничего собой не представляет.

Сказать, кем она работает?

Да… И он будет знать, что даже в той конторе, где Джин на самом деле трудится, она занимает не самую ответственную и значимую должность.

Девочка на телефоне…

Пусть даже это телефон управляющего фирмой.

Карен и та больше общается с людьми и по ходу своей деятельности принимает больше решений, чем это когда-либо делала Джин.

Глубокий вдох, выдох.

— Так ты поможешь мне, Джин? — весело спросил Оливер.




5


Отступать было некуда.

«Сама заварила эту кашу, сама и расхлебывай», — подумала Джин.

Она улыбнулась и кивнула.

Главное — это выбраться отсюда. А дома, в спокойной и безопасной обстановке, она и поразмыслит над новым интерьером «Апельсина». Попытается что-нибудь придумать, постарается собраться и выдать вменяемый результат.

Главное — выбраться отсюда… Если сейчас начнутся расспросы, она сядет в лужу. И тогда уже ничто не сможет спасти ситуацию.

— Что ж, — сказал Оливер, — если ты больше не хочешь есть, то не приступить ли нам?

— Что? Приступить? Сейчас?

— А к чему откладывать? Судя по твоим словам, заведение нужно спасать. Давай прямо сейчас обсудим новую концепцию.

— Концепцию чего? — глупо спросила Джин.

— Интерьера конечно же, — рассмеялся Оливер.

Джин поняла, что если она будет продолжать вести беседу в том же духе, то разоблачение неизбежно.

— Но сегодня вечер субботы, — слабым голосом сказала она. — Я устала за неделю и не думаю, что способна в таком состоянии выдать что-нибудь приемлемое.

— Брось, ведь ты же профессионал. У тебя должна быть куча идей. Разве не так?

— Так…

— Или ты торопишься? Наверное, тебя кто-то ждет? В таком случае с моей стороны было бы некрасиво отнимать твое драгоценное время. Ты права, сейчас ведь уик-энд… Кто тебя ждет? Жених? Твой бойфренд? У такой прелестной девушки не может не быть парня.

— Но у меня никого нет! — поспешно возразила Джин.

— Ах да, я и позабыл, с чего начался наш разговор.

Джин смущенно опустила глаза.

— Не важно. — Оливер поднялся. — Я принесу бумагу и карандаш. Мы сможем делать записи и наброски.

В его отсутствие Джин лихорадочно соображала, как ей все-таки лучше вести себя. Но она так и не смогла придумать удовлетворительную стратегию поведения.

— Итак! — Оливер поставил на стол два бокала с коктейлями, пахнущими лимоном, малиной и немного ананасом. — За счет заведения, — пояснил он.

— Безалкогольные?

— Конечно. Нам же еще работать. У тебя появились какие-нибудь идеи?

— Разумеется, — уверенно кивнула Джин. — Записывай!

— Может, лучше ты?

— Нет. У меня отвратительный почерк.

— В самом деле?

— Да. Как у всякой творческой личности.

И тут Джин осенило.

Она ведь не доллар, чтобы всем нравиться.

То есть, если бы она была настоящим дизайнером по интерьерам, ее идеи не должны были бы непременно приходиться по вкусу всем. Люди, как известно, могут не совпадать во вкусах и предпочтениях.

Значит, нужно предложить Оливеру что-то, что ему заведомо не понравится.

Жаль, что информации о предпочтениях Оливера слишком мало. Вернее, ее нет совсем, этой информации…

Но если Джин предложит ему то, что ему не понравится, значит, он откажется от ее идей.

И от ее услуг тоже, разумеется.

Зато он наймет для оформления кафе профессионального дизайнера. Таким образом, все останутся довольны.

Джин радовалась, как ребенок. Ей не грозит опозориться. Оливер получил толчок к переосмыслению своей деятельности, и теперь наверняка внешний вид «Апельсина» изменится в лучшую сторону. У Джин получилось сделать доброе дело, хотя она к этому и не стремилась. Из озорства, из хулиганства, из притворства и выдумки, из авантюризма родилось что-то хорошее.

— Записывай!

— Я давно готов.

— Конечно, я предпочитаю восточный стиль, — начала издалека Джин. Чем больше она утомит Оливера, тем быстрее ему надоест беседа о дизайне.

— Албанский? Турецкий?

— Нет, — Джин покачала головой, — мне нравится японский минимализм.

Она ни на секунду не верила в то, что говорит.

Сама не знала, какой процент чуши и ахинеи в том, что она несет.

С удивительно уверенным видом она изрекала все, что приходило ей в голову. Но Джин знать не знала, насколько вообще имеет под собой реальное основание то, что она говорит. И имеет ли…

А куда ей было деваться?

— Это сочетание белого, красного и черного цветов, — пояснила она. — Низкие диваны и столики, простые вазы, бумажные светильники…

— Прекрасно! Можем ли мы что-то позаимствовать из этого стиля?

— Думаю, что нет, — быстро ответила Джин, — это противоречит концепции, которая естественным образом следует из названия заведения!

— Из названия?

— Бар называется «Апельсин». Ты ведь не захочешь сменить название, чтобы оно соответствовало дизайну?

Оливер медленно покачал головой.

— Думаю, что нет, Джин. Бар ведь называл отец. Это и память о нем, и… Думаю, ему было лучше видно, с каким названием он хотел видеть свое заведение. — Он помолчал, словно вспоминая что-то. — Знаешь, ведь этому бару нет и четырех лет.

— Неужели? — удивленно произнесла Джин.

— Да. Я сам одолжил отцу деньги на открытие этого ресторанчика. А потом простил ему долг… Я ведь хорошо зарабатываю. Отец пытался скопить на собственное дело, но у него не вышло. Я помог ему.

— Какой ты молодец!

— Да что в этом такого? Помочь собственному отцу. Это самое малое, что я мог для него сделать. Жаль, что ничего не смогли сделать врачи… У него был рак. К счастью, он не слишком сильно мучился.

Джин вздохнула:

— Мне очень жаль…

Она положила свою руку поверх руки Оливера.

Это прикосновение отозвалось в ней десятком мелких иголочек. Словно пузырьки лимонада пробежали по руке, растворились внутри тела.

— Ничего, — отозвался Оливер, — это жизнь… Конечно, я скучаю по нему. Буду рад, если удастся вдохнуть жизнь в его мечту.

Джин кивнула.

— Так вот, мы исходим из названия. — Она сделала глоток ароматного коктейля. Тот оказался еще вкуснее, чем предыдущий. — Думаю, нужно сделать все в оранжевых тонах. — Заметив в глазах Оливера недоумение, Джин зачем-то поспешно поправилась: — Конечно, сплошной оранжевый — это никуда не годится. — Она замялась. — Думаю, будет хорошо… мм… э-э-э…

— Что?

— Скажем… Стены нужно выкрасить в теплый цвет.

— Очень конкретно, — улыбнулся Оливер.

— Такой, знаешь, коралловый колер. Светлый. Как очень насыщенный бежевый, только с примесью другого оттенка.

Интересно, насколько громко хохотали бы профессиональные дизайнеры, услышь они все это?

— Прекрасно, — одобрительно заверил Оливер.

Ему нравится? Нет, это никуда не годится!

Джин торопливо сказала:

— К тому же можно использовать фиолетовый цвет… Оранжевый и фиолетовый.

— Все-таки оранжевый?

— Да. Небольшие элементы. Вкрапления.

— По стенам? По потолку?

Джин замотала головой.

— Нет-нет! Как насчет фиолетовых стульев? А лучше лиловых. Стулья, угловые диванчики, удобные кресла.

— Так стулья или кресла?

— Если стулья достаточно удобные, то можно и стулья…

— А столы?

— Столы… — Джин задумалась. Потом решительно сказала: — Тоже теплого колера. Не оранжевые, нет. Светлее. Но темнее, чем цвет стен. Нечто среднее между бежевым и оранжевым. Светлый терракотовый?

— Прекрасно, — снова отозвался Оливер.

— И абажуры! — в отчаянии сказала Джин. — Над каждым столиком должен висеть абажур. Свешиваться с потолка. На длинном проводе. Абажуры должны быть яркими, рыжими, словно осеннее солнышко. Бумажные абажуры над каждым столиком. И оранжевые вешалки рядом со столиками.

— Я сам не придумал бы лучше! — Оливер горячо пожал руки Джин.

Она в изнеможении наклонила голову. Быть этого не может. Он принял все ее абсурдные идеи с восторгом. Разве эти цвета вообще сочетаются между собой? Он получит результат, от которого будут шарахаться даже те немногие клиенты, что имеются у заведения на текущий момент.

— Значит, мы можем приступать?

Джин со страхом взглянула на него.

Говорят, с умалишенными опасно общаться. Интересно, он очень буйный?

Впрочем, сама Джин тоже хороша. Вешает парню лапшу на уши без зазрения совести.

— К чему приступить? — слабо спросила она.

— К ремонту. К покраске стен.

— Уже?!

— А зачем откладывать? К чему тянуть? — отозвался Оливер. — Я уже отпустил повара и официантов. Они ушли с черного хода. Сейчас мы запрем дверь, повесим объявление с указанием, что в баре идет ремонт.

— Но я не уверена, что…

— Джин, дело в том… Кажется, у меня в кладовке стоит несколько банок с такой краской, о которой ты говорила.

— С какой краской?

— Для стен.

Джин покачала головой и стала медленно подниматься из-за стола.

Очень опасно находиться наедине с сумасшедшими в замкнутом пространстве…

— Джин, — умоляюще сказал Оливер, — я все понимаю. Кому хочется заниматься покраской субботним вечером? Но ведь чем раньше мы начнем, тем раньше закончим.

— Оливер…

— Джин, мы ведь можем просто попробовать, насколько хорошо эта краска будет смотреться на стенах. Начнем с дальней стены, а если оттенок нас не устроит, это будет поводом отправиться в магазин.

— Но…

— Я дам тебе свои старые джинсы и какую-нибудь рубашку, этого добра у меня здесь навалом.

— Где — здесь?

Оливер пояснил:

— Квартира отца… моя квартира находится в этом же доме. В этом крыле. Этажом выше, чем бар. Туда и вход есть непосредственно из бара. Очень удобно для меня.

— Да уж…

— Погоди, я сбегаю за рубашкой.

Оливеру невозможно было противиться. Джин поняла это с глубоким вздохом сожаления. Но она не могла ничего с собой поделать…




Переодеваться пришлось за стойкой бара. Оливер в этот момент тактично отвернулся. Рубашка оказалась Джин не по размеру. Она завязала ее полы под грудью и стала похожа на студентку, подрабатывающую летом на сборе клубники где-нибудь в Финляндии.

— Это ужасно, — сказала она.

— Джин, я тебе все компенсирую.

— Каким же это образом, хотелось бы знать?

— Что-нибудь придумаем. Смотри. Вот кисти, вот краска.

Джин была вынуждена признать, что оттенок действительно подходящий.

— Есть валик, а есть простая кисть. Что выбираешь?

Джин никогда в жизни не прикасалась ни к одному, ни к другому. Максимум на что она, наверное, способна — намазать клеем длинную бумажную ленту обоев.

— Валик, — решила она.

— Отлично. Выбираем небольшой участок и пробуем.

Через полтора часа мучений они отошли подальше от стены, чтобы оценить результат.

— Криво, тебе не кажется? — с сомнением произнесла Джин.

— Кажется, — согласился Оливер. — Особенно криво в том месте, где стены касалась моя кисть. Должен заметить, что для профессионала ты неплохо орудуешь валиком. Это больше пристало маляру.

— Опять ты издеваешься.

— Это не важно. Главное — решить сейчас, останавливаемся ли мы на этом цвете. Если останавливаемся — прекрасно. Там, наверху, в кладовке еще семь банок этой краски. Не подумай, что мне жаль денег…

— Я и не думаю.

— Наверное, стоит сделать перерыв.

— Какой перерыв? — простонала Джин.

— Мы с тобой выпьем чаю, перекусим что-нибудь, а потом выкрасим еще участок. Таким образом, останется меньше работы. И у нас будет больше понимания того, правильную ли концепцию мы выбрали.

— Оливер…

— Да?

— Не хочу показаться грубой, но ты знаешь, сколько сейчас времени?

— И сколько же?

— Половина третьего ночи, — сообщила Джин. — Ну, каково?

— Мне нет прощения!

— Вот именно, что нет прощения.

— Я заработался… Нет, я увлекся. Джин, ты, наверное, умеешь по-настоящему вовлекать людей в творческую деятельность. Как профессионал. Я даже не заметил, как пролетело время. Я бы еще работал и работал. С тобой приятно работать бок о бок. Я понимаю, что не пристало нам самим красить стены, но… Ведь это увлекает, верно? — Оливер заговорщицки подмигнул.

— Верно, — обреченно согласилась Джин. — Кажется, еще Том Сойер подметил, что люди не могут равнодушно смотреть на покраску забора другими. Им тут же хочется принять участие в малярном празднике. Но, Оливер, это не значит, что я продолжу красить эту стену. — Она подумала и добавила скрепя сердце: — По крайней мере, сегодня…

— Ты устала и хочешь домой.

— Как ты догадался?

— Я мог бы отвезти тебя, но я не так давно выпил…

— На работе?

— Моей работе это не мешает, — заметил Оливер.

— Ясно. Что ж, придется вызвать такси.

— И отпускать тебя одну? Водитель такси вряд ли пойдет провожать тебя до дверей квартиры. Ночью все-таки небезопасно.

— Что же ты предлагаешь?

— Оставайся у меня.

— Оливер!

— Я серьезно. Честно, никаких проблем. Наверху полно места. Ты сможешь спокойно принять душ и оттирать краску. Что скажешь?

Поколебавшись, Джин кивнула.

Выключив свет в зале, они поднялись в квартиру Оливера.

Джин не ожидала увидеть какой-то особой роскоши, но интерьер квартиры приятно ее удивил. Он был одновременно и лаконичным, и функциональным, и стильным, а самое главное — комфортным.

— Здесь гостевая спальня. Моя спальня — через одну дверь от твоей. Душ есть прямо в твоей спальне. Можешь отправляться туда, а я пока постелю тебе постель.

— Не надо, я сама, — попыталась воспротивиться Джин.

Оливер не стал слушать отговорок.

— Ты устала. Я бессовестно заставил тебя работать. Что ж, надо как-то искупать свою вину. Шагом марш в душ. Стой. Погоди. Держи халат. Надеюсь, ты в нем не утонешь. Прости, но женской одежды здесь нет.

Джин долго возилась в душе и даже помыла голову. Потом она тщательно сушила волосы феном. На самом деле она тянула время, чтобы не вернуться в спальню, пока там еще находился Оливер.

Уже лежа под легким теплым одеялом, она слушала звуки проезжающих изредка под окнами машин. Глаза Джин были широко раскрыты, она наблюдала за пятнами света на потолке. Оливер то ли не захотел, то ли забыл задернуть шторы. А Джин нравилось наблюдать за подобной игрой света и тени.

Она лежала и гадала, спит ли сейчас Оливер.

Что, если ей отправиться к нему?

Ничего такого. Просто поболтать.

Сказать, что ей не спится. Попросить теплого молока на ночь. Предложить сыграть партию в шахматы или же просто заняться любовью, в конце концов.

Зачем Оливер сказал ей, где находится его спальня?

Это был намек?

Может быть, ей стоит рискнуть?

Джин не знала, что ей делать. Она не была готова к тому, чтобы ее опять восприняли как легкомысленную девицу. Она уже слышала в свой адрес упреки, мол, готова улечься в постель в первый же вечер.

Можно ли считать этот вечер первым? Они с Оливером уже были какое-то время знакомы. Правда, тогда они еще не были представлены друг другу.

Знать бы, как поступить правильно…

А изменить ничего будет нельзя. И права на ошибку Джин не имеет.

Ей ведь до сих пор было бы стыдно посмотреть в глаза Кирку наутро или на следующий день.

Так кто сказал, что с Оливером будет иначе?

Веки Джин сомкнулись, ее наконец-то сморил сон.

Уже засыпая, она успела подумать — ведь она же вернется в «Апельсин» снова. Да что «Апельсин»?

Ей хотелось бы остаться в этой квартире, в этой комнате. Не покидать ее. Чувствовать себя спокойно, под защитой. Так, как Джин не чувствовала себя уже много лет.




6


Сложно было сказать, сколько Джин проспала.

Отодрав себя от кровати, она снова влезла в халат и побрела умываться. Впрочем, после умывания Джин почувствовала себя значительно бодрее. Причесалась, заплела волосы в подобие косички, оделась и отправилась на поиски Оливера.

Стрелки на часах в коридоре подползали к часу. Джин хмыкнула.

Очень скоро она набрела на кухню.

Оливер сидел в плетеном кресле и печатал что-то на ноутбуке, лежащем на коленях.

— Доброе утро, — улыбнулся он, подняв глаза и увидев Джин.

— Привет.

— Кажется, вчера я совсем тебя замучил.

— С чего ты взял?

— Ну, я проснулся три часа назад, бодрый и свежий. Уже успел сходить на пробежку в парк. Хотя и дергался немного: вдруг ты проснешься, тебе нужно будет уйти, а выйти из квартиры ты не сможешь. Но ты не подвела: спала как суслик! — Оливер рассмеялся.

Джин смущенно улыбнулась.

— Я не стал готовить завтрак, — продолжил Оливер, — правда, на обратном пути купил свежей выпечки. Я просто не знал, что ты предпочитаешь на завтрак. Мы можем позавтракать где-нибудь в городе.

— Почему в городе?

Оливер пожал плечами.

— Так «Апельсин» ведь временно закрыт на ремонт.

— Как?!

— А ты думала иначе? Я уже проинформировал персонал, что у нас происходят небольшие перемены. Повесил на дверях объявление. Так что кафе будет закрыто, пока мы не закончим то, что начали.

Джин присела за кухонный стол. Ей нужно было переварить это известие.

И что-нибудь посущественнее этого известия. В желудке у Джин заурчало.

— Кофе будешь? — спросил Оливер.

Джин кивнула.

Оливер развил бурную деятельность: зашумел кофемолкой, извлек джезву откуда-то из недр шкафчика и через несколько минут поставил перед Джин тонкостенную кофейную чашечку.

— Сахар простой или тростниковый?

— Вообще без сахара.

— Молоко, сливки?

— Нет, спасибо.

— Круассан, рогалик или пончик?

— И то, и другое…

— Так ты голодная? Может быть, мы все-таки пообедаем в городе? Если честно, то здесь, наверху, у меня как-то незаметно закончились продукты. Нужно либо отправляться в супермаркет, либо ехать в ближайший ресторан и спасаться от голода там. Что ты выбираешь?

— Не знаю. А как тебе удобнее?

— Мне? — Оливер прищурился. — Джин… — продолжил он после незначительной паузы, — ты, наверное, решишь, что я окончательно потерял совесть. Но мне было бы очень удобно, если бы мы позавтракали в городе, а потом ты уделила бы мне остаток своего драгоценного воскресного времени.

Сердце Джин подпрыгнуло и замерло в груди, тело наполнилось приятной невесомостью. Неужели он хочет пригласить ее куда-нибудь? Картинная галерея, выставка инсталляций, нашумевший мюзикл… Кажется, она согласится даже на одну из пустых комедий, которыми нынче полнятся экраны кинотеатров.

— Я согласна, — выпалила она.

— Я знал, что ты не подведешь! — обрадовался Оливер. — Значит, мы могли бы объехать строительные гипермаркеты, а потом поискать нужную нам мебель в мебельных салонах или на выставке. Но сначала, конечно, нужно позавтракать. Какую кухню ты предпочитаешь? Японскую? Итальянскую?

— Строительные… гипермаркеты? — медленно произнесла Джин.

Оливер сделал умоляющие глаза.

— Джин, пожалуйста… Я понимаю, что работа, наверное, уже утомила тебя. Получается, что я лишил тебя выходных. Но ведь у такого занятого человека, как ты, наверное, расписана вся предстоящая неделя? Разве ты сможешь найти время на визит в «Апельсин»?

— И ты хочешь закончить с интерьером как можно скорее, — обреченно произнесла Джин.

— Да, именно так. Ты не представляешь, как я буду тебе благодарен…

Наверное, у Джин сделался совсем кислый вид. Вместо приглашения на свидание она получила предложение еще немного потрудиться. Оливер сказал:

— Джин, ну что я буду делать без тебя? Я же просто потеряюсь. Ничего не смыслю во всех этих штучках.

И Джин сдалась.

После непродолжительного, но обильного завтрака в суши-баре на углу (роллы с крабовым мясом, рис с угрем, шоколадное фондю — так захотелось Джин) они сели в джип Оливера и отправились по магазинам.

В голове у Джин царила сумятица и неразбериха.

Хорошо, накануне ей удалось попасть пальцем в небо. Оливер одобрил все ее предложения. Но теперь нужно выбирать необходимые материалы не на словах, а на деле. Джин нисколечко не разбиралась во всем этом.

На что она вообще рассчитывала?

А рассчитывала она на то, что дома ей удастся как следует проштудировать сайты в Интернете, посвященные дому, дизайну, интерьерам, ремонту. Купить с десяток журналов о дизайне интерьеров, об оформлении ресторанов, обзавестись мебельными каталогами.

Чтобы, отправляясь по магазинам с Оливером, не выглядеть белой вороной. Не быть глупой и несведущей. Чтобы сориентироваться во всех этих красках, колерах, карнизах, шпатлевке и прочей атрибутике.

Вчера ей, считай, повезло, но сколько еще ей удастся держать Оливера в неведении без хорошего знания предмета?

А теперь он посадил ее в машину («Не представляешь, насколько хорошо пересесть на джип в Питтсбурге после седанов в Нью-Йорке!») и повез в мебельные салоны. Что же делать, господи, что ей делать?




Когда есть деньги, многие вопросы решаются намного проще.

Оказывается, ночью Оливер рассчитал, сколько примерно краски им потребуется на окраску стен. Сколько побелки — на полоток. Он пришел к выводу, что необходимо сменить паркет. На что менять паркет — это должна решить Джин.

— Джин, как ты думаешь, что лучше для моего бара — плитка, линолеум или еще что-нибудь?

Джин изобразила на лице задумчивость.

— Ламинат, — наконец-то пробормотала она, извлекши откуда-то из глубин памяти это понятие.

Также Оливер хотел поменять проводку. Необходимо было, чтобы над каждым столиком висела своя, отдельная лампа. Оливер планировал увеличить количество столиков до двенадцати. Нужно было нарисовать схему расстановки мебели с учетом дополнительных столов, с учетом появления угловых диванчиков для пущего уюта, с учетом появления более удобных и отнюдь не компактных стульев…

Джин рисовала схему на коленках, пока Оливер лихо тормозил на светофорах и крутил настройки радио, ища то, что понравится Джин.

Сошлись на Элвисе Пресли.

Затормозили возле первого магазина.

Джин потерялась в изобилии красок. С побелкой потолка вопросов не возникало, но вот что делать со стенами?

Конечно, она не помнила оттенка той краски, которой они ночью раскрашивали участок стены. Покупать новую краску, а от прежней избавиться? Пытаться воспроизвести цвет в памяти и приобретать несколько банок краски в надежде, что цвета совпадут?

Оливер оказался предусмотрительнее, чем Джин. Оказалось, что он переписал на бумажку название и номер имеющейся у него краски. Продавцы немедленно нашли нужный им вид.

— Решение за тобой, Джин. Оставляем ту краску, что есть, или посмотрим другие варианты?

— Посмотрим другие варианты, — решилась она.

Ей казалось, что в нанесенном на дальнюю стенку бара цвете немного не хватает сочности самого апельсина, не режущей глаз, но согревающей душу яркости. Это должен был быть ненавязчивый цвет, но в то же время он должен был словно окутывать воздушной нежной дымкой, расслаблять, напоминать о живости фруктов.

— Ну, кажется, вот этот подойдет, — показала на коробку с краской Джин.

— Нужно посмотреть, как этот цвет выглядит не в коробке, — определил Оливер.

Посмотрели.

Джин понятия не имела, как этот цвет будет смотреться на стене в масштабах всего помещения. Она боялась подвести Оливера. Краска стоила дорого. Джин от растерянности кивнула.

— Берем с запасом.

— Да, наверное…

— Радует хотя бы то, что барная стойка вполне вписывается в новый интерьер, — засмеялся Оливер. — Она обновлялась уже после моего приезда сюда. И как это я угадал?

Нужно было выбрать абажуры, вешалки, диваны, стулья, столы… Оливер некстати вспомнил о новых приборах.

— Может быть, это уже должен выбирать шеф-повар? — с сомнением уточнила Джин.

— Мой бар, что хочу, то и делаю! — рассмеялся Оливер.

Да, с деньгами вопросы решались куда легче и быстрее. В одном из мебельных салонов были выбраны бледно-лиловые угловые диванчики, на которых могло усесться три или четыре человека. Стулья с мягкой обивкой и удобной спинкой, причем дерево было натуральным. Оливер не захотел пластика и железа. Ну а цвет выбирала Джин…

С абажурами пришлось провозиться. Почему-то мебельные салоны и мебельные выставки не желали иметь в своих экспозициях простые оранжевые шарики из тонкой рисовой бумаги. А без этого замысел Джин и Оливера почти что терял свой изначальный смысл.

На оранжевые абажуры в конце концов удалось набрести в магазине необычных подарков и диковинных вещей. Джин и Оливер купили все имеющиеся в наличии абажуры.

— Представь, — сказала Джин, — что кто-нибудь прожжет абажур сигаретой.

— Я запрещу курить в баре!

— Брось. У тебя ведь хорошая вытяжка. Дым почти никогда не чувствуется.

— Все равно запрещу. Курить вредно. Другие посетители мне только спасибо скажут!

— Возможно, — отмахнулась Джин, — но ты послушай. Не важно, сигарета, зажигалка, или свечка для фондю, или горящий десерт. Абажур может порваться сам по себе, его могут повредить, когда будут вешать. Что ты будешь делать тогда? Поедешь сюда в поисках нового абажура? А если их больше никогда не привезут? Говорю тебе, нужно брать все, что тут есть.

— Запас карман не тянет, — подвел итог Оливер и расплатился за апельсиновые шары кредиткой.

В сложенном виде абажуры выглядели как плоские круги. Оливер дождался, пока их упакуют в коробки, и перенес в багажник джипа. Выбранную мебель и предметы интерьера должны были доставить на следующий день по указанному Оливером адресу.

— Остались вешалки, — вспомнил Оливер.

— А у меня уже нет сил, если честно.

— Да я и не видел ничего, хотя бы отдаленно похожего на то, что нам было нужно.

Джин подняла на него усталые глаза.

— Напомни, что именно мы хотели.

— Ну, Джин, кому, как не тебе, помнить, чем мы собирались украшать обстановку «Апельсина». Вешалки-стойки, одноногие, увенчанные словно разветвлением сучков, на которые можно будет вешать куртки и пальто.

— Боюсь, что такого рода вещи скорее делаются на заказ. Искать их в магазине мы можем до скончания века…

— Не вопрос, значит, закажем в какой-нибудь мастерской, — отозвался Оливер.

Некоторое время они молчали.

В машине играл тихий джаз, саксофон выводил печальную мелодию. Эта мелодия как нельзя лучше подходила сейчас настроению Джин. Она вдруг поняла, что ей не хочется сейчас куда-то ехать, зачем-то идти.

Вернее, как раз ехать ей бы хотелось бесконечно. В этой машине, с этим водителем рядом. Красивые пальцы Оливера, пальцы ловкого бармена, успешного бизнесмена, на редкость привлекательного мужчины, уверенно лежали на руле.

Незаметно Джин косилась на Оливера и видела его профиль. Она любовалась им на фоне темного стекла.

Да, уже стемнело. Дорогу освещало множество фонарей. Дорога, фонари, темнота и грустный джаз в джипе — все это было пропитано сейчас для Джин необъяснимым очарованием.

Но разве может она сказать об этом Оливеру? Они заняты общим делом. В его глазах она профессионал, отличный дизайнер интерьеров. Разве можно смешивать личное отношение и работу?

Наверное, нет…

Но ведь их общение началось с личного. Оливер проявил заинтересованность к Джин, к ее настроению и ее делам. Выслушал историю о ничем не примечательной жизни, о неудавшемся вечере, во время которого подвыпившая Джин вешалась на едва знакомого парня.

Если сейчас проявить инициативу, то Оливер наверняка вспомнит ту же самую историю.

Решит, что она ведет себя так со всеми мужчинами. А подобные женщины интересуют парней только в одном смысле.

Они ведут себя с ними так, как Майк повел себя с Карен…

Кстати, надо бы позвонить ей. Джин почувствовала себя так, словно очнулась от долгого сна. Этот сон был невыразимо приятен, но все-таки он был сном.

Джин вдруг обнаружила себя в жизни, где она по-прежнему является ничем не примечательной ассистенткой управляющего в лакокрасочной компании.

Да, и она снимает комнату в какой-то дыре, живет с соседкой, неряшливее и беспечнее которой еще не встречала. Радуется каждому уикэнду, когда соседка пропадает у ухажеров и в клубах. Ведь это означает глоток свободы, глоток чистоты, которую, конечно, можно наводить и при соседке, но это в общем-то является бессмысленной тратой времени…

Завтра она снова засядет перед монитором в приемной Джека Ричардса. Снова будет принимать от сотрудников документы на подпись, ставить лиловые штампики, соединять босса с нужными ему людьми и заваривать кофе. Не принимать никаких решений, не брать на себя ответственность, не проявлять изобретательность. Не выдумывать никаких концепций, не подбирать цвета, аксессуары, атрибуты меблировки, краски, вешалки.

Бегать с Карен на быстрый ланч… Впрочем, что сейчас будет с ланчем, неизвестно. Ведь Мэдди больше не работает с ними. Вернее, в паре с Карен. Как скоро ей смогут найти замену? Да и будут ли искать?

Только сейчас Джин поняла, как же ей опостылел этот офис. Разговор с Оливером начался с жалоб на скучную и серую жизнь, но тогда у Джин еще не было такого контраста. Выходные она провела в увлекательных заботах по обустройству «Апельсина», рядом с крайне интересным мужчиной. Ей уже начало было казаться, что так будет всегда. Или, по крайней мере, что так может быть всегда.

Но даже если в жизни случаются сказки, рано или поздно они заканчиваются. Джин с тоской подумала, что ее личной сказки хватило на уик-энд.

Может быть, ей и почудился интерес в голубых глазах Оливера. Разве он не бросал на нее интригующие взгляды с того самого дня, как они с Карен впервые заглянули в «Апельсин»?

Может быть, этот интерес ей и почудился… Интерес к ней, как к волнующей и соблазнительной женщине, как к хрупкой и со вкусом одевающейся блондинке с ангельски нежным лицом.

Но Оливер проявил недюжинный интерес к ее дизайнерским способностям. Которые, к слову, на самом деле у Джин отсутствуют напрочь.

Далеко ли до разоблачения?

— Оливер…

— А? — откликнулся он.

Неожиданно для себя Джин осведомилась:

— А какие у тебя дальнейшие планы?

— Смотря на что. На вечер? На ближайший год? На жизнь?

— Планы на жизнь. В общем. В целом…

— Думаю, что мне все-таки придется еще немного задержаться в Питтсбурге. Довести бар отца до ума. С твоей помощью, разумеется. Ну а потом мне нужно будет возвращаться в Нью-Йорк. Конечно, бизнес там отлаженный. Но время от времени нужно контролировать процессы. Чтобы все работало без сбоев, без эксцессов. Без чрезвычайных происшествий. Не люблю, знаешь ли, эти самые происшествия. Особенно там, где их вроде и не должно быть.

Что ж, все ясно. Вот тебе ближайшие планы Оливера на будущее. Ты не интересуешь его, как женщина. Ты, Джин, нужна ему лишь как профессионал. Которым ты, разумеется, не являешься и являться никогда не будешь. А потом он передаст бразды правления баром какому-нибудь наемному работнику и вернется в свой многомиллионный Нью-Йорк.

Джин вздохнула, и ее вздох прошелестел легко, словно скользящий по воздуху осенний лист, словно дуновение теплого ветра, пришедшего с юго-запада…

Кстати, ведь уже началась осень.




7


— Мне звонил Майк, — объявила Карен, принимаясь за свой сандвич.

Сандвич был с тунцом и зеленым салатом. Джин, у которой закончились деньги (осталось только на проезд, может быть, хватило бы даже на такси), самоотверженно солгала, что села на диету, и взяла себе чай с лимоном.

— Опять чай из пакетика, — разочарованно сказала она.

Если бы Карен была во вменяемом состоянии, то ни за что не пропустила бы мимо ушей новость о предполагаемом похудении подруги. Только человек, находящийся не в своем уме, мог бы предположить, что изящной фигуре Джин требуется диета. Но Карен была слишком увлечена рассказом о звонке Майка.

— Ну? И что Майк? — спросила Джин. — Пригласил тебя на свидание? В зоопарк? В чайный клуб? В планетарий?

Карен истерически рассмеялась.

— Держи карман шире! Он пригласил меня снова переспать с ним. Кажется, он был не вполне трезв, когда звонил. Джин, что со мной не так?

— О чем ты? — удивилась Джин.

— Я страшная?

— Ты не страшная! Ты яркая брюнетка с красивыми глазами и замечательной фигурой. На твоем месте я шла бы рекламировать нижнее белье и купальники, а при желании еще и чулки с колготками. Серьезно, Карен, я не понимаю твоих расспросов.

— Я не страшная. Прекрасно. Я снимаю квартиру, обеспечена жильем, работаю, не клянчу денег у мужчин, не хватаю звезд с неба, но в конторе меня ценят. Я не занудна и не принимаю наркотики. В состоянии отличить Матисса от Сальвадора Дали. Что со мной не так? Почему я не могу привлечь и удержать серьезного мужчину?

— А кто сказал тебе, что Майк — это серьезный мужчина?

— Может быть, мне нужно больше смотреть музыкальные молодежные каналы, а не научно-популярные? Джин, я ведь видела Майка с какой-то другой девицей. Я возвращалась из магазина, на машине, разумеется, а они сидели в уличном кафе под тентом. Я подробно рассмотрела ее, пока стояла на светофоре и ждала желтого сигнала. Ей бы галстук и гольфы — и получилась бы примерная герлскаут!

— Почему скаут? — Джин в недоумении подняла брови.

— Почему-почему. Две косицы, прямой пробор. Может, она и хорошенькая, но, похоже, делает все для того, чтобы этот факт прошел никем не замеченным. Строгая блузка на пуговичках, цвет — серый. Темно-синяя юбка. Ниже колена, заметь.

Джин пожала плечами.

— Но самое главное то, — продолжала Карен, — что Майк смотрел на нее нежно, влюбленно. Он едва позволял себе взять ее за руку, когда она отвлекалась от своего мороженого с вафельными трубочками.

— Ты и трубочки рассмотрела.

— Да. Глупейшая, я считаю, затея втыкать в мороженое вафельные трубочки. Словно это мороженое подают в детском саду или в начальной школе.

— Наверное.

— Ручаюсь, он даже еще не переспал с этой наивной серой мышкой! Для того чтобы поиметь секс, он напивается и звонит мне. Ненавижу двуличность. Ненавижу подобных типов! Ненавижу свою жизнь. Сколько еще я буду одна? Подвернулся один достойный персонаж, но и тот оказался уведен бесцветной блондинкой из черно-белого кино.

— Ты про Мэдди? — не сразу сообразила Джин.

— Ага, — кивнула Карен, — именно про нее.

— Ладно тебе, — примирительно сказала Джин, — ты ведь сама говорила, что это, наверное, любовь. Она будет для него хорошей парой. Все произошло так внезапно… так романтично.

— У нас с Майком, — проворчала Карен, — тоже все произошло внезапно. Бурно и страстно, заметь. Мы чуть не сломали кухонный стол в моей квартире. Но все это, как выяснилось, отнюдь не романтично…

Джин допила чай. Она вспомнила душистый и ароматный чай в «Апельсине» — там и в голову никому не придет подать клиенту чайный пакетик! Но, к сожалению, сейчас чай «Апельсина» был для нее недоступен. Утешало лишь то, что «Апельсин» недоступен и для прочих смертных, будучи закрытым на ремонт.

— Ладно, — сказала наконец Карен, — не обращай внимания на мое бурчание. Иногда накатывает, знаешь. Стараешься, а ничего происходит. Или я делаю слишком много ошибок?

— Не делаешь, — заверила Джин, — он тебя недостоин. Он обманывает сразу двух женщин, ну и себя тоже, разумеется.

— А как тебе наш босс?

— В каком смысле?

— Ну ты почувствовала в нем какие-нибудь перемены? Он ведь скоро женится, должен быть счастлив от этого. Может, теперь он меньше придирается к твоим опечаткам или велел прекратить класть сахар в кофе — решил похудеть перед медовым месяцем?

— Он велел прекратить размешивать сахар, — пропела елейным голоском Джин, и девушки расхохотались.

— Телефон, — вдруг сказала Карен, глядя на сумку Джин.

Джин извлекла аппарат из сумочки.

Оливер…

— Да?

— Джин, привет. Скажи, ты уже освободилась на сегодня?

— Мм… Думаю, да. А что?

— Я хотел попросить тебя, чтобы ты приехала в «Апельсин». Ко мне приехал мастер по деревообработке, он будет все замерять, чтобы выяснить, какого размера делать вешалки. Думаю, нужно, чтобы он посоветовался с тобой.

— Не нужно, — торопливо ответила Джин. — По-моему, с этим вы прекрасно справитесь и без меня.

— Я все-таки думаю, что будет лучше, чтобы ты приехала. — В голосе Оливера послышались настойчивые нотки.

Какого черта?! Он ведь не ее заказчик. Почему же он считает себя вправе указывать ей?!

Вместо того чтобы произнести эту гневную тираду вслух, Джин ответила:

— Договорились. Я приеду через полчаса.

— Я могу забрать тебя на машине, — предложил Оливер. — Так будет быстрее. Где ты сейчас?

— Не нужно. Я уже выезжаю.

— Кто это прекрасно справится без тебя? И с чем? — с любопытством осведомилась Карен.

— Да так… — пробормотала Джин. — Есть одно дельце… Ничего значащего, чепуха. Мне надо ехать…

Карен кивнула.

— Будет что рассказать — не заставляй меня ждать.

— Как можно?




На дверях «Апельсина» по-прежнему висело объявление о ремонте. Джин на всякий случай потянула за ручку, и дверь неожиданно оказалась открытой. Каблуки Джин зацокали по ступеням лестницы…

— А, вот и ты! — обрадовался Оливер. — Все необходимые замеры уже сделаны. Мы тут набросали несколько эскизов форм вешалок. Хочу, чтобы ты посмотрела…

Но Джин было не до эскизов. Ошалевшими глазами она взирала на помещение, которое успело преобразиться до неузнаваемости за считаные — сколько их там было?.. — часы.

Мебель отсутствовала.

Ну это-то легко объяснимо. Мебель вынести недолго. Или вывезти.

Барная стойка была тщательно укутана полиэтиленовой пленкой.

Пола не было. Потолок сиял белоснежной побелкой. Стены светились теплым, выбранным Джин цветом, в котором сливались нежность крем-брюле и сочность апельсиновой кожуры.

— Нравится?

— Д-да…

— Старые столы и стулья я отвез в детский приют, — объяснил Оливер. — Заодно отвез им туда и краску, которая не пригодилась. Вещи крепкие, в целом надежные, думаю, что в приюте они принесут больше пользы, чем на свалке. Да и краска не помешает.

— А люстра?

Раньше с потолка свешивалась большая, тяжелая бронзовая люстра, вся в завитках и вычурных элементах.

— В антикварном магазине.

— Вот как…

— Джин, может быть, ты посмотришь эскизы?

— Когда ты успел все это провернуть?

— Расстраиваешься, что я сделал это без тебя? Нанял рабочих, разумеется. Маляров, штукатуров. В городе полно желающих заработать. Я не стал отвлекать тебя на такие мелочи, как покраска стен и вынос мебели. Наверняка у тебя самой дел по горло с твоими дизайнерскими проектами.

Оливер улыбался ласково или насмешливо? Теперь Джин уже не могла понять.

— Но вот последующий ход ремонта я не мог оставить без твоего благосклонного внимания, — закончил он. — Надеюсь, ты сможешь выделить немного времени в течение рабочей недели?

— Постараюсь, — пробормотала Джин. — Если удастся побольше дел переложить на помощницу…

И вот опять ее занесло. Незачем громоздить горы вранья, лучше посмотреть, что там с этими вешалками.

Джин ткнула пальцем в один из рисунков:

— Вот! В этом есть что-то первобытное, древнее, словно могучее дерево раскинуло обломанные руки.

Ткнула, разумеется, наугад. И опять начала нести всякую чушь.

Человек из деревообрабатывающей мастерской уважительно посмотрел на нее.

— Что ж, думаю, это то, что надо, — кивнул Оливер. Повернулся к мастеру. — Количество мы с вами уже обговорили. Задаток я перечислю завтра на счет фирмы. Можете приступать.

— Спасибо. Всего хорошего! Мы позвоним, когда заказ можно будет забирать. Если пожелаете ознакомиться с образцом или проследить за ходом работ на предварительной стадии…

— Нет-нет, — отмахнулся Оливер, — не нужно. Думаю, что все будет отлично.

Они остались вдвоем.

— Ты ужинала? — спросил Оливер.

— Почему ты спрашиваешь? Тебя волнует мой ужин?

— Я ведь выдернул тебя сразу после работы, кажется, — пояснил Оливер. — Наверняка ты голодная. А нам еще надо обсудить уйму вопросов.

— Например?

Джин потерла виски ладонями. Оливер уловил исходящий от нее слабый запах ежевики и улыбнулся. Словно это был ее природный, естественный запах, а не аромат изысканных духов.

Он протянул своей гостье увесистую папку.

— Что здесь? — удивилась Джин.

— Каталоги, — пояснил Оливер. — Открой.

— Кажется… это ламинат?

— Да, кажется.

Джин на мгновение стало стыдно.

Это ведь она собиралась потратить все свое свободное время на изучение сайтов по интерьерам, на поиски полезных каталогов с материалами и аксессуарами, с мебелью и люстрами.

Вместо этого Оливер делает за нее ее работу. А потом еще и советуется с ней в важных вопросах, относясь к мнению Джин, как к истине в последней инстанции.

— Давай поднимемся ко мне наверх? — предложил Оливер.

— Зачем?

— Там мы сможем перекусить. Ведь здесь по-прежнему не работает кухня. А я купил домой продукты. Приготовил ужин. За ужином мы сможем не торопясь, внимательно изучить все каталоги. Идет?

— Идет, — кивнула Джин. У нее появилось ощущение, будто ее загоняют в невидимую ловушку.

На этот раз Оливер накрыл стол в гостиной. Если бы он расставил на столе свечи и зажег их, Джин насторожилась бы окончательно. Очень уж красивой была сервировка, а Оливер еще и джаз включил — вкрадчивый, неспешный, высокими нотами вторгающийся в тишину дома.

— Паста с морепродуктами, — объявил Оливер. — Надеюсь, у тебя нет на них аллергии?

— У меня ни на что нет аллергии, — ответила мрачная Джин.

— Что-то не так? — насторожился он.

— Да нет. Все нормально.

— Джин, прости… Наверное, я слишком насел на тебя с этим ремонтом, да еще и в режиме аврала все… Вот, хотел хоть как-то компенсировать то, что нет возможности покормить тебя в баре. Даже десерт купил. У нас будет вкусный деловой ужин.

Вкусный деловой ужин, о господи.

— Это, конечно, все объясняет, — пробормотала Джин.

— Положить тебе салат?

— Да, спасибо. С какого каталога мне начать?

— Сперва поешь.

— Как скажешь.

Джин принялась за овощной салат. Звучал джаз. Оливер внимательно смотрел на нее с другого конца стола, время от времени цепляя вилкой моллюсков.

— Вкусно? — наконец спросил он.

Джин кивнула:

— Да, очень.

Оливер засмеялся:

— Как ты думаешь, наверное, я мог бы работать не только барменом, но и поваром?

— Почему бы и нет? Собственный ресторанчик у тебя есть. Можешь добавить в меню специальный пункт: «Блюда от владельца „Апельсина“».

— От владельца?

— От владельца.

— Джин, ты невероятна. Мы сделаем «Апельсин» еще более популярным в Питтсбурге, чем «Элемент» в Нью-Йорке.

— Что?

— Ты просто какой-то генератор сногсшибательных идей. У всех есть фирменные блюда от шеф-повара. А у нас будут блюда от владельца «Апельсина»!

— У нас? — тихо спросила Джин.

Оливер тряхнул головой, словно возвращаясь к реальности.

— На чем мы остановились?

— Кажется, на том, что нужно выбрать ламинат.

— Выбирай.

— Я?

— Да, ты.

Джин торопливо перелистала каталоги и ткнула пальцем в один из образцов.

— Вот!

— И опять в яблочко, — сказал Оливер, рассматривая рисунок.

— Что, тебе опять нравится?

— Да, нравится. Тебя это почему-то удивляет?

— Нет… Пожалуй, нет. Хочешь, чтобы я обосновала выбор образца? — обнаглела Джин.

— Хочу.

Оливер устремил на нее прямой, ясный взгляд. Его голубые глаза лукаво поблескивали в полумраке. Единственная лампочка, зажженная справа от стола, едва справлялась с освещением пространства.

— Он оранжевый. У нас что-то должно гармонировать с яркими пятнами абажуров, верно?

— Верно.

— Оранжевый пол будет словно отражать сияние абажуров, как заходящее солнце отражается в воде, окрашивая ее в рыжие и золотые блики.

— Точно.

— Кроме того, в баре чаще всего приглушенное освещение. Пол не будет слишком бросаться в глаза в этом освещении. Не будет выглядеть крикливым, нарочито ярким или вызывающим.

— Неудивительно, что ты нарасхват, — заметил Оливер.

— Прости, что?

— Ты ведь с трудом выкраиваешь время для меня и на мое заведение.

Джин смутилась:

— Ну что ты говоришь…

— Огромное тебе спасибо. Ты и твои идеи бесподобны. Я завтра же закажу нужное количество ламината. Сегодня, кажется, уже слишком поздно.

Оливер поднялся со своего места, переместился на табурет рядом с Джин.

— Что скажешь, Джин? Везти тебя домой?

Почему он спрашивает?

— Ну так как?

Это намек? Или это он всего лишь пытается выяснить, отвозить ли ему домой своего дизайнера, если дизайнер не хочет брать такси.

— С тобой рядом так хорошо, — пробормотал Оливер, касаясь рукой ее волос.

Джин замерла. По коже побежали мурашки. Тело снова наполнилось сладким ощущением невесомости. Это была та самая секунда, когда неизвестность, казалось, висела на волоске — неизвестно было чего ожидать, и ожидать ли. Шаг в ту или иную сторону — и отношения потекут по иному, неизведанному руслу.

Чего же ты хочешь, Джин Фьори?

Неизвестности, сладко щекочущей кожу и нервы, словно перед лицом воображаемой опасности?

Страсти?

Или надежности, уверенности, стабильности?

До этой минуты она была уверена в надежности их партнерских отношений. Он — владелец бара, она помогает ему с интерьером. Их не связывает ничего личного.

Или что-то связывает их уже давно?

Или именно это «что-то» делает их совместную работу такой увлекательной, такой легкой, такой интересной. Они ведь понимают друг друга с полуслова!

А Джин даже не знает, любит ли Оливер на завтрак апельсиновый джем и прикалывает ли на галстук булавку. Носит ли он галстуки вообще. Наверное, носит. Там, в Нью-Йорке.

Воспоминание о том, что Оливер принадлежит другому городу, к другому кругу, словно ведром холодной воды окатило и отрезвило Джин.

— Не надо ничего, — слабо пробормотала она, убирая его руку.

— Почему?

Оливер позволил Джин отстранить его ладонь, но тут же коснулся ее кожи в вырезе джемпера.

Джин мысленно порадовалась, что Оливер не стал класть руку ей на коленку, иначе это выглядело бы совсем уж пошло.

— Мы ведь заняты другим делом, — запинаясь, произнесла она. — Зачем все портить?

— Портить? О чем ты? Просто такой прекрасный вечер. Я хотел бы разделить его с тобой. Именно здесь и именно сейчас. Джин…

А в сущности, почему бы и нет?

Что она теряет?

Почему бы не взять от этих отношений все, что только возможно?

Кажется, у них вполне получается быть друзьями. Получается быть людьми, делающими одно интересное и увлекательное дело.

Их ведь с самого начала тянуло друг к другу.

Почему бы не узнать, какой Оливер любовник?

Свободные люди в свободном городе свободной страны… Под свободным небом. Без условностей, без обязательств, без любопытных ушей и глаз.

В сущности, никто ведь не знает об их отношениях. Все, что происходит между ними, касается лишь их двоих.

— Конечно, если ты хочешь, я вызову тебе такси. Немедленно. Прости, я не смогу отвезти тебя домой, Джин. За ужином я пил вино… Не слишком много, но пил.

«Интересно, если мужчина в нетрезвом состоянии стремится улечься в постель к женщине… то есть уложить женщину в постель… следует ли считать его невоздержанным и легкомысленным?»

Должна ли она заявить, что его поведение непростительно?

Джин поднялась тоже. Теперь они стояли лицом к лицу, едва не соприкасаясь носами.

— Так что ты ответишь мне, Джин? — еле слышно спросил Оливер.

Джин пожала плечами, покачала головой, слегка приподняла уголки губ в улыбке. Она плохо представляла себе, насколько опасно дразнить мужчину, находящегося на символическом расстоянии от женщины, которую он отчаянно желает.

— Значит, я сам приму решение. А ты ответишь мне потом… может быть, утром… если захочешь.

Джин ахнула, когда Оливер подхватил ее на руки.

— Пусти, что ты делаешь?! — запоздало воскликнула она.

Это была сцена словно из эротического фильма.

Оливер остановился, будто передумав идти, посадил Джин на стол, по счастью, не опрокинув ни одного бокала, не задев блюд и тарелок.

В следующее мгновение его губы уже раскрывали губы Джин, и она задыхалась, ей не хватало воздуха, приходилось раскрывать губы навстречу Оливеру.

Оливер принялся стаскивать с нее джемпер. Его сильные руки были, казалось, повсюду. Джин уже устала отбиваться, джемпер был снят и небрежно брошен в угол.

На очереди была тонкая шифоновая маечка. Оливер уже не контролировал себя, он рванул нежную ткань так, что она затрещала и порвалась до самого низа.

Не обращая внимания на такие мелочи, Оливер опрокинул Джин на стол. Лишь в последнюю секунду ему удалось затормозить движение. Джин замерла в его руках, лишь дюймы разделяли ее обнаженную спину и край хрустального бокала.

— Пожалуй, здесь не самое лучшее место…

Джин не узнала голоса Оливера. Он словно стал ниже, глубже, звучал более хрипло. Она боялась, что изменился и ее голос, поэтому благоразумно промолчала.

Оливер снова взял ее на руки.

Уже в спальне (его, не гостевой) он бережно опустил Джин на застланную матерчатым покрывалом постель.

Напряжение, которое нарастало в Джин, наконец взорвалось, брызнуло почти видимыми глазу искрами во все стороны, заставило ее отбросить остатки рассудительности. Она потянулась к Оливеру.

Непослушные пальцы расстегивали его рубашку, в то время как он стягивал с Джин узкую, неподдающуюся юбку. Наконец это ему удалось. Джин обхватила его ногами.

— Надо же, — пробормотал Оливер, — сколько страсти… Что же будет, если тебя расшевелить? Многие женщины зря боятся проявить то, что живет у них внутри.

Про многих женщин — это, конечно, было очень вовремя.

Джин сквозь зубы процедила:

— Может быть, ты уже наконец продемонстрируешь свою страсть?

— Сама напросилась.

— Думаешь, я испугаюсь?

— Это у тебя чулки или колготки? Чулки. Я же говорю: один к одному.

— Оставь их!

— Почему это?

— Порвешь…

— Я порву их в любом случае, — предупредил Оливер.

— Да, ты уже порвал на мне белье.

— Сам удивляюсь. Прости. Ты вызвала во мне настоящую бурю чувств.

— Я должна этим гордиться?

— Погоди, гордиться этим будешь, когда оценишь проявления моей страсти в полной мере.

— До сих пор я слышала одни лишь обещания!

— Не дразни меня, Джин.

— Скажите пожалуйста… какая чувствительность.

— Когда мне бросают вызов, я его принимаю!

Рубашка и джинсы тоже полетели куда-то на пол. Оливер стащил с Джин белье, которое еще оставалось на ней.

— Не передумала? — спросил он.

— Кажется, кто-то обещал, что уточнит мое решение позже. Утром… может быть…

В следующую секунду она ощутила на себе всю тяжесть его горячего тела. Оливер провел ладонями по ее плечам, закинул ее руки за голову и прижал локтем.

— Любишь, когда тебе подчиняются?

— Я люблю очень многое.

Губы Оливера коснулись высокой груди, скользнули по шелковистой коже, прижались к ложбинке между полушариями.

Джин тихонько застонала…

— Кажется, кому-то нравится?

— Кажется, кто-то предпочитает болтать, а не действовать?

— Я не хотел давить на тебя, но… Кажется, Джин, ты напросилась сама.

В следующее мгновение она почувствовала, что ее руки ничто не держит, но это уже мало что меняло. Ей было некуда деваться из-под налитого силой тела Оливера. Она дышала все тяжелее. Если не считать чулок, на Джин не осталось никакой одежды. На Оливере тоже.

Оливер неудачно прижал колено Джин к постели, и она раздвинула ноги.

— Ты уже готова для меня?

— Ты опять задаешь слишком много вопросов. Почему ты все время сражаешься?

— А разве с вами можно иначе?

— Можно. И нужно.

— Сказать, кто первый потеряет интерес?

— Ты просто общалась не с теми мужчинами.

— А ты пьян.

— А ты просто прелесть. Джин, серьезно. В постели ты еще восхитительнее, чем в своей профессиональной сфере, среди мебельных каталогов и новых ламп.

— Ты еще даже не попробовал, — сказала Джин.

— Того, что я успел увидеть, понять и почувствовать, мне достаточно. Но раз ты настаиваешь… Не смею отказать тебе.

Одним сильным движением Оливер вошел в нее.

Джин была возбуждена настолько, что сразу ощутила невероятное удовольствие. С каждым движением Оливера оно лишь нарастало.

— Как это приятно, — заметил Оливер, — слышать такие чувственные стоны.

— Не могу сказать, что с твоей стороны слышно что-то подобное…

— Мужчине не пристало…

— Оставь эти шаблоны для кого-нибудь другого, — отмахнулась Джин и из последних сил выскользнула из-под Оливера.

— Зачем?..

— Т-ш-ш…

Мягким движением Джин перевернула Оливера на спину, он не слишком сильно сопротивлялся.

— Щекотно, — пожаловался он, когда длинные волосы Джин защекотали его живот, а затем бедра.

— Не нужно ничего говорить.

Теперь настал черед Оливера стонать, хотя он пытался сдерживаться.

Джин уверенно действовала руками, губами, прилагая все усилия к тому, чтобы доставить ему как можно больше наслаждения. Ее движения были то быстрыми и стремительными, то плавными и неспешными, ее прикосновения были нежными и трепетными.

— Джин, остановись… пожалуйста…

— Почему?

— Я хочу, чтобы мы закончили это… вместе. Вместе с тобой.

Оливер вновь перевернул свою партнершу на спину. Вновь занял доминирующее положение.

— Теперь, — шепнул он, — я хочу опять слышать тебя.

Джин из вредности пыталась сдерживаться, но вскоре снова застонала с неудержимой чувственностью. Стоны ее становились все громче, все прерывистее, Джин было почти уже нечем дышать, и наконец кульминация заставила ее стоны перерасти в длинный протяжный вскрик. Джин прижала костяшки пальцев ко рту, судорожно закусила их, забилась в объятиях Оливера. Тот ощущал ее содрогания всем телом, впитывая каждый стон, вбирая в себя каждое ее движение…

Пока оба не затихли в успокоенном забытьи.




8


Бодрая мелодия Ронана Китинга наполнила помещение.

— А? Что?.. — Джин открыла глаза. Взгляд уперся в потолок, метнулся к стене, к окну. — Что это?

Джин умудрилась не узнать звонка собственного мобильного телефона. Телефон почему-то обнаружился рядом с ней на тумбочке. Джин нажала кнопку.

— Да? Слушаю!

— Джин, где ты? — недоумевала в телефонной трубке Карен.

— Ой, Карен… Привет. Тут такое было… Знаешь…

— Джин, ты знаешь, который час?

— Который час? Нет. А разве что-то случилось?

— Джин!!!

— Да не кричи ты так.

Джин осторожно села, обнаружив себя в постели. Все тело ломило, словно она таскала мешки с зерном. Осмотрелась. Поняла, что находится в незнакомой ей спальне.

— Джин… Ты вообще собираешься сегодня появиться на работе?

— На какой еще работе? — зевая, переспросила Джин. — На работе?..

— Вот именно, — удовлетворенно кивнула Карен. — Кажется, ты приходишь в себя?

— В себя…

— Джин, да ты что, пьяна?

— Нет, — открестилась она.

— А вчера вечером пила? Признавайся!

«Оливер пил», — чуть было не ответила Джин, но вовремя придержала язык.

— Да ничего я вчера не пила…

— Сначала я думала, что Ричардс отправил тебя с каким-нибудь поручением, — продолжала Карен. — Джин, но у нас же по поручениям бегают курьеры. Потом я решила, что ты страшно опаздываешь. В этот момент появился недовольный Ричардс и поинтересовался у меня, не знаю ли я, где тебя можно найти. Джин, что случилось? Сейчас начало двенадцатого, где ты?

Джин мысленно застонала…

Проза жизни во всей ее красе вторгалась в утро, наступившее после ночи любви.

Значит, ощущение, что весь прочий мир растворился и вообще прекратил существовать, обмануло Джин.

— Знаешь, Карен… — хрипло сказала Джин и нарочито закашлялась, — кажется, я заболела.

— Тебе кажется? Или ты точно заболела? — с подозрением поинтересовалась Карен.

— Точно. Простыла, наверное. Знаешь, лежу с температурой. Карен, я заводила будильник, чтобы позвонить тебе или Ричардсу… предупредить… Но, видишь, проспала. Прости, пожалуйста!

— Я передам Ричардсу, что ты заболела. Да?

— Да, пожалуйста, передай. Скажи, что я прошу прощения, что не предупредила и подвела его.

— Ты будешь брать больничный, вызывать врача? — осведомилась Карен. — На случай, если меня будут спрашивать о тебе в отделе персонала.

— Думаю, что справлюсь своими силами. Попью чай с малиной, заварю каких-нибудь трав. Отлежусь и появлюсь на работе.

— Что ж… Выздоравливай!

В трубке запиликали отрывистые гудки.

Джин положила мобильный обратно на тумбочку и закрыла лицо ладонями, словно ее кто-то мог видеть.

Ей было стыдно. Развлекалась она, как взрослая, а на работу проспала, словно вчерашняя студентка, еще не отошедшая от тусовок и бесконечных вечеринок.

И самое главное — где же Оливер? Почему он не разбудил ее? Зачем оставил здесь, в своей спальне?

Джин прислушалась: в квартире царила тишина.

Она поднялась. Не стала искать какой-нибудь халат или рубашку Оливера. Прошла в душ.

Ей не пришлось собирать свою одежду по полу спальни, искать на кухне. Оливер сделал это за Джин, аккуратно сложив ее вещи и оставив на тумбочке, там же, где она нашла и телефон.

Джин недосчиталась только майки. Впрочем, она же была разорвана накануне… Джин усмехнулась. Да, о подобной страсти хорошо фильмы снимать.

Однако где, в конце концов, Оливер?

На кухне Джин обнаружила стакан сока и под салфеткой сандвичи с яйцом и ветчиной. А также записку: «Доброе утро! Джин, завтракай и спускайся в „Апельсин“. Я уже там. Оливер».

Дожевывая на ходу сандвич, Джин спустилась в бар.

Оливер уже был там. Оливер и еще несколько мужчин.

— Меняют проводку, — пояснил Оливер. — Привет. Скоро можно будет вешать абажуры.

— Прекрасно.

Выглядел Оливер свежим, бодрым, энергичным. Как, впрочем, и обычно. На нем были светлые потертые джинсы и светлая же футболка.

— Я заказал ламинат, — сообщил он, — обещали привезти как можно быстрее. Может быть, даже завтра утром. А ты уже озадачила свою помощницу объемом дел?

— Каких дел?

— Ты ведь проспала все утро. Жаль было будить тебя. Тебя еще не хватились на работе?

— Хватились, — пробормотала Джин, — но я объяснила им, что пока занята.

— Отлично, — обрадовался Оливер. — А ты перекусила?

— Да, спасибо.

Ни одного прикосновения. Ни единого взгляда, который дал бы Джин понять, что для Оливера все еще важны события минувшей ночи.

Приблизившись почти вплотную к нему, она тихо сказала:

— Я недосчиталась майки…

— Ах это, — кивнул Оливер. — Конечно, компенсирую. Не переживай из-за нее.

Прозвучало это так, словно старый друг мимоходом пообещал забросить тебе диск с давно посмотренным фильмом.

— Я, наверное, поеду, — нерешительно произнесла Джин.

— Разве тебе уже пора?

— Проводку поменяют и без меня, — прищурившись, сообщила она. — Абажуры вешать пока рано. Ламинат привезут завтра. Мебель расставлять тоже рано. У меня полно собственных дел, кроме твоего ресторана.

— Но ты вернешься вечером? — тихо спросил Оливер.

— А разве ты хочешь этого?

— Да, очень.

Он потер нахмуренный лоб.

— Прости, Джин. С утра посыпались звонки из нью-йоркского офиса, пришлось одновременно решать кучу проблем здесь и вопросы по основному бизнесу. Я уже успел устать.

Джин смягчилась.

— Звони, когда освободишься.

— Хорошо.

На прощание Оливер легонько коснулся губами ее щеки.

Какой контраст это составляло с его поведением ночью…

Джин поехала домой, по дороге заглянув в магазин и приобретя новую шелковую маечку своего любимого лазурного цвета. «Так-то, — мстительно подумала она, — не буду я дожидаться ничьих милостей».

Дома она принялась за уборку. Как всегда, квартира не могла порадовать ее чистотой. В коридоре было натоптано, в мойке на кухне гнездилась грязная посуда. Грязная посуда возвышалась стопкой и на кухонном столе. В холодильнике жалко скорчился одинокий ломтик ветчины. Плавленый сыр высыхал в открытой упаковке.

Джин отправила остатки продуктов в мусорное ведро, перемыла всю посуду, пропылесосила полы и подумала: «А ведь Карен не дура, что не желает делить с кем-то свое жилище…»

В комнату своей соседки Маргарет Джин боялась заглядывать. Вдруг придется лицезреть тараканов или что-нибудь похуже. Хотя что может быть хуже тараканов, Джин не знала.

Она прошла в свою комнату, открыла окна, чтобы как следует проветрить, протерла пыль и вымыла полы. Собрала фантики от леденцов, обертки от шоколада, старые билеты в кино. Выкинула и их тоже. Заодно избавилась от стопочки чеков, которые иногда еще складировала по карманам и ящикам стола. Сказывалась старая привычка…

Заваривая себе на кухне чай и включая компьютер, чтобы проверить почту, Джин в очередной раз подивилась причудам судьбы.

В дизайне интерьеров она полный профан. В колледже училась кое-как, спустя рукава. В университете с прохладцей занималась филологией. Подрабатывала в архиве. Наверное, только благодаря приобретенным там навыкам она и смогла устроиться на место секретарши.

Джин никогда не думала, что ее так сильно может увлечь подбор краски для стен или абажуров. И как Оливер до сих пор не раскусил ее? Ведь во всем, что она говорит, сквозит неуверенность. Неуверенность в своих силах, в собственных возможностях. От того, что Джин является профаном почти во всех областях человеческой деятельности, ей, похоже, никуда не деться…

Джин грустно усмехнулась.

«Вы же не думаете, что и в дальнейшем я буду самолично раскрашивать стены?» Это она готова была спросить после того, как вместе с Оливером они выкрасили участок стены. Но в глубине души только Джин знала, какое удовольствие она получила, работая плечом к плечу с Оливером, перебрасываясь с ним шутливыми фразами, созерцая результат своей деятельности.

Да, Джин было очень приятно видеть результаты своей деятельности в «Апельсине», которые не заставляли себя долго ждать. Между озвучиванием идеи и ее воплощением проходило совсем немного времени.

Джин видела, как помещение буквально преображается у нее на глазах. И на самом деле ей не терпелось посмотреть на законченный, обновленный интерьер «Апельсина».

Кстати, нужно будет обязательно сказать Оливеру о том, что вывеска над входом в бар никуда не годится.

А вот что нельзя трогать ни в коем случае — так это лестницу, которая ведет в полуподвальное помещение. Она придает неповторимый колорит заведению, является своего рода визитной карточкой. Тяжелая, кованая, украшенная грубоватой, но оригинальной резьбой…

Было бы глупо заговаривать о будущем после единственной ночи, проведенной вместе. Пусть это была даже ночь ночей. По крайней мере, так казалось Джин.

Вечером она снова приехала в «Апельсин», и Оливер повез ее в центр города, в ресторан с тайской кухней. Джин не понравилось. Очень уж было остро, перчено, огненно.

— Да, перца тут в избытке, — согласился Оливер и заказал для Джин очередной коктейль.

Джин кашляла и не могла отдышаться. Она уже влила в себя несколько бутылок минеральной воды как с газом, так и без. Ей начало казаться, что на лице сейчас выступит сыпь и вообще прицепится какая-нибудь аллергия.

— Не мучайся, не доедай. — Оливер попросил у официантки счет. — Хочешь мороженого?

— Хочу, — кивнула Джин. — Много мороженого.

— Должен же я как-то реабилитироваться за столь неудачный выбор места для ужина.

— Тебе же понравилось. Это тоже что-то да значит.

— Да, я люблю поострее, — согласился Оливер.

Он не повел Джин в кофейню есть мороженое, но и не стал покупать его у уличных торговцев. Вместо этого они заехали в супермаркет, где Оливер положил в корзинку несколько контейнеров с мороженым. От контейнеров, вынутых из морозильной камеры, отчаянно шел пар и растворялся в кондиционированном воздухе.

— Клубничное, с карамелью, с бразильским орехом. Как думаешь, нам хватит? Если ты предпочитаешь какие-то другие сорта, то только назови.

— Банановое, — попросила Джин.

— А сироп? А взбитые сливки? А шоколадная крошка?

— Думаю, что не нужно.

Оливер посмотрел на нее долгим взглядом.

— Ты… уверена? Продукты можно не только… есть.

— На что ты намекаешь?

— Именно на то, о чем ты сейчас подумала.

Джин густо покраснела.

— Обычно ты не такая стеснительная, — заметил Оливер и понес корзинку с прохладным лакомством на кассу.

Дома он выгрузил контейнеры в холодильник.

— Мы что, не будем его есть? — спросила Джин, с любопытством наблюдая за ним.

— Будем. Попозже.

Джин сидела на кухонном столе и болтала ногами.

— Тебя сюда не звали, — заметил Оливер.

— А чем этот стол так уж сильно отличается от того, другого?

Оливер засмеялся:

— Ладно, сиди, что с тобой сделаешь.

— Есть много разных вариантов, — прищурилась Джин.

— Разумеется. Но сначала…

— Что сначала?

— Кажется, я обещал тебе реабилитироваться.

— В чем?

Лаконичным жестом фокусника Оливер извлек из-за мойки длинную плоскую коробку, перевязанную золотистым бантом.

— Какие ленточки! — изумилась Джин.

— Рад, что тебе нравится, — серьезно сказал Оливер, — но я как-то возлагал большие надежды на то, что находится внутри.

Джин нетерпеливо развязала бант.

В коробке находилась полупрозрачная сорочка из тончайшего шелка нежного бирюзового цвета. Там же были кружевные трусики и отделанный маленькими жемчужинками лифчик.

— Кажется, это достойная компенсация взамен разорванной майки? — поинтересовался Оливер.

Джин с небрежным видом кивнула:

— Да, вполне.

— Не поверю, пока не смогу убедиться в этом воочию. — Оливер прислонился к холодильнику и скрестил на груди руки.

— Мне выйти?

— Нет. Зачем? Переодевайся прямо здесь.

Джин быстро освободилась от одежды, побросав ее на стул. Натянула трусики, лиф, сверху — прозрачную сорочку.

— Сногсшибательно, — заметил Оливер, пряча в голубых глазах смешинки. — Женщина создана для того, чтобы ее украшать.

Джин горделиво улыбнулась и выставила коленку чуть вперед.

— В такие минуты я начинаю жалеть, что у меня нет фотоаппарата для того, чтобы запечатлеть всю эту красоту, — поразмыслив, добавил Оливер.

— Еще чего не хватало!

— Или мне следовало бы уметь держать в руках кисти с красками. Картина маслом — тоже неплохо.

Джин рассмеялась, но в следующую секунду она была подхвачена на руки и транспортирована в сторону спальни.

Опустив ее на покрывало, Оливер очень бережно (на этот раз) и нежно стянул драгоценное белье.

Джин обняла его за шею. Он отстранился и спросил:

— Ну что, кормить тебя мороженым?

Она кивнула.

— А меня будешь им кормить?

— Конечно.

— А позволишь использовать себя в качестве самой красивой в мире вазочки для мороженого? — продолжал расспросы Оливер.

Вечер совершенно определенно переставал быть скучным…




9


— Что на этот раз?

Джек Ричардс с суровым видом взирал на Джин, которая держала в руках серебряный подносик, с которого она минуту назад выгрузила чашку с кофе и тарелку с печеньем, поставив их на стол перед боссом.

— Очень болит зуб, — объяснила Джин. — Если я сейчас запишусь к дантисту, то уже сегодня попаду к нему.

— Очень болит? — нахмурился Джек.

Джин скривилась, ее лицо приобрело жалобное выражение. Мягкосердечный Джек не выдержал:

— Принеси мне отсканированные документы и беги к своему зубному. В офис можешь не возвращаться. Пока одно, пока другое, пока наркоз отойдет… Но завтра, смотри, не опаздывай!

Лицо Джин моментально приобрело жизнерадостное выражение. Но она вовремя вспомнила о том, что при хорошей игре стоит продолжать делать плохую мину. Немного скривившись для порядка, она вышла из кабинета Джека.

А через час она уже была в «Апельсине».

— Вот, смотри, вешалки готовы.

Оливер сдернул ее в разгар рабочего дня. Джин просто чудом удалось вырваться. Она подумала, что в следующий раз ее босс не будет так доверчив. Обкатанные и опробованные ею номера могут больше не пройти…

Отмахиваясь от своих тревожных мыслей, Джин произнесла вслух:

— Замечательно! Гениально! Это то, что надо… как мне кажется.

— А ты не думаешь, что вешалки стоило бы покрасить?

— Нет, — быстро ответила Джин, — они прекрасны такие, какие есть. Натуральное дерево, лишь немного обработанное. Ты будто вешаешь шляпу или тренч на обломившуюся ветку.

— Тебе виднее.

Джин вовсе не думала, что ей виднее.

Помещение постепенно приобретало законченный вид. Оставались небольшие доделки. Настелили ламинат. Наконец-то оранжевые абажуры повисли над столами. Уютно угнездились лиловые диванчики.

Босс Джин не зря был подозрителен.

Джин, разумеется, не могла сообщить Оливеру, что работает в офисе по строгому графику. Но и приезжать в бар лишь по вечерам она тоже не могла. Оливер часто звонил ей и настоятельно просил уделить минуту-другую. Или час-другой.

Джин проявляла чудеса изобретательности.

Она звонила Ричардсу:

— Джек, простите, можно, я сегодня останусь дома?

— Опять что-то случилось? — хмуро вопрошал босс.

— Да. Ко мне в гости прилетела тетушка из Калифорнии. Дело в том, что она отравилась. Наверное, карликовые осьминоги оказались несвежими. Мне нужно за ней ухаживать. Ей очень, очень плохо. Я отработаю, правда. Я потом отработаю. Могу выйти в субботу, хотите? — предложила она.

— Нет, не хочу. Лечи свою тетушку. — Повесив трубку, Джек пробормотал: — И кому ты нужна здесь в субботу? Можно подумать, что по выходным у нас кто-то работает.




Дальше был вызов электрика, который должен менять проводку, иначе электрической плите Джин Фьори придется плохо.

— Я уйду после трех, хорошо?

Джек Ричардс прищурился, задумчиво глядя на свою помощницу:

— Джин, у тебя все в порядке?

— Да, а что?

Он окинул ее долгим, настороженным взглядом.

— В последнее время с тобой творится что-то странное. Зубные врачи, сантехники, больные тетушки, электрики… Вызов электрика никак нельзя перенести на другой день? Скажем, на воскресенье?

— Никак, босс, — смиренно ответила Джин. — Электрики тоже отдыхают в свой заслуженный выходной.

— Не нравится мне все это, — проворчал Джек. — Мы тут не в игрушки играем. Мы тут работаем. Твои постоянные отлучки, Джин, не способствуют улучшению моих рабочих условий.

— Простите, босс. Я… я постараюсь как-то изменить ситуацию.

— Такое впечатление, что все катаклизмы мира решили собраться в твоем доме и как следует повеселиться. Разумеется, за твой счет.

— У меня тоже есть такое подозрение, Джек.




Стараясь, чтобы ее не было слышно ни в кабинете Ричардса, ни в холле, где сидела Карен, Джин спрашивала:

— Оливер, неужели мое присутствие столь обязательно?

— Я опять отрываю тебя от важных дел, золотце?

— Не без этого, — призналась Джин. — Ну, что еще приключилось в «Апельсине»? Рассказывай.

— Джин, я вызвал специалиста из фирмы, занимающейся изготовлением вывесок, витрин и тому подобного. Он хочет посоветоваться с главным дизайнером. Главный дизайнер у нас — это ты.

— Да неужели? Вы что, не можете сообразить там вдвоем, без меня, какую вывеску лучше повесить вместо той невзрачной надписи «Апельсин»?

— Джин, он говорит, что тебе известна вся концепция, а вывеска должна вписываться в нее.

— Оливер!.. Ты же меня по рукам и ногам связываешь, — простонала она.

— Но…

— Ладно, — сдалась Джин, — я попробую что-нибудь сделать.

Заранее сжавшись внутренне, она отправилась в кабинет Ричардса. С собой она захватила миндальное пирожное на бумажной тарелочке. Пирожное ей принес Джастин в знак особого расположения. Но Джин кусок не лез в горло. Она сочла, что пирожное вполне можно использовать для того, чтобы попытаться задобрить Джека Ричардса.

— Сэр?

— Ну?

— Это вам, Джек.

— Мне? — удивился Ричардс. Его блондинистая шевелюра встопорщилась. — У тебя что, сегодня день рождения? И по этому поводу ты опять будешь просить отпустить тебя пораньше?

Джин набрала воздуха в грудь и выпалила:

— Мне только что звонила соседка. Нашу квартиру заливает сверху. Нужно немедленно ехать туда и спасать положение.

— Закроешь дырку в чужой ванной грудью? — печально спросил Ричардс.

Наверняка ему было очень жаль грудь Джин.

— Что вы, сэр, конечно нет. А пирожное я принесла для вас, чтобы хоть как-то скрасить дискомфорт от моего отсутствия.

Джек пожал плечами.

— Что ж, беги… Но, Джин, помни…

Она остановилась в дверях.

— О чем?

— О том, что недалек тот день, когда я скажу тебе, что твой внезапный уход происходит в последний раз! — торжественно возвестил Ричардс.

Джин повернулась и побежала прочь.

Карен проводила ее неодобрительным взглядом, когда Джин покидала холл.




Оливер встретил Джин чуть ли не на пороге.

— Сотрудник рекламной фирмы уже хотел уходить, я чудом задержал его.

— Смешал ему знаменитый коктейль от Райта? — пошутила Джин.

— Барная стойка еще не открыта, — напомнил Оливер, — я еще не перенес туда все бутылки. Проходи.

Обсуждение будущей вывески для обновленного «Апельсина» заняло два с лишним часа. Шли жаркие споры и страстные дебаты. Победила Джин.

— Поймите, — горячо говорила она, осмелев, — в данном случае чем проще вывеска, тем лучше.

— Джин, ты еще предложи написать вдоль всего фасада «Апельсин» и на этом успокоиться. Может, кто-нибудь и заметит. И зайдет. Когда-нибудь…

— Не нужно бояться некоторых банальностей. Новое — это хорошо забытое старое. А простые истины бывают гениальными.

— Что ты хочешь сказать? Не нужно вещать штампами.

— Я хочу сказать, что вопрос вывески — один из первостепенных в имидже заведения. Я иду мимо бара, я не знаю, какая там кухня. Я понятия не имею, насколько хорош там бармен, расторопны ли официантки. Может быть, там нет кальяна, может, пирожные черствые. Ничего этого я не знаю. Поймите, вот я иду по улице и вижу вывеску. Это единственная информация, которая дается о кафе, пока человек не зашел туда. Если я увижу нелепую картинку, я вряд ли пойду в это заведение. Если я увижу, что название плохо сочетается с интерьером, который виден сквозь стекла витрин, если я увижу, что вывеска оформлена без вкуса и выдумки, то я ни за что не пойду туда.

— Сурово, — пробормотал представитель рекламного бюро.

— Я пойду туда в одном случае, — улыбнулась Джин. — Если льет дождь, я иду по улице без зонтика, поблизости нет ни такси, ни муниципального транспорта. Если я хочу скоротать время в ожидании какого-нибудь события, я все равно выберу из имеющихся заведений то, чья вывеска наиболее привлекательна.

— Ты почти убедила меня, Джин.

— Оливер, подумай сам, — подмигнула ему Джин.

— О чем я должен подумать?

— В данном случае именно апельсин — это то, что надо. Бар называется «Апельсин», и размещать над входом просто оранжевую вывеску — неоригинально.

— А апельсин — оригинально?

— Думаю, да. Его нужно повесить перпендикулярно двери. И на самой двери нужно повесить точно такой же «апельсин». Это предмет, который будет хорошо заметен на улице любому прохожему. Даже в дождь. Даже ночью. Он ведь будет светиться. Оливер, это ведь вызов! Представь: ты идешь, хочешь уюта, хочешь тепла, хочешь, чтобы тебя при этом удивили — и видишь вывеску в виде апельсина. Апельсин говорит сам за себя, он прекрасен.

— Причем красный, — скептически вставил Оливер.

— Красные апельсины встречаются реже, — согласилась Джин, — это опять-таки заявка на незаурядность, на необычность. Не просто желтый или оранжевый — красный, пламенеющий, привлекающий к себе внимание!

— Если мне бросают вызов… — пробормотал Оливер.

— То ты его принимаешь, — закончила Джин.

— Не знаю. — На лице Оливера все еще читались сомнения.

— Да чем ты рискуешь?

— Своими будущими клиентами.

Джин пожала плечами.

— Разумеется, решать тебе. Но я предлагаю тебе вариант, который, как минимум, не хуже того, что был над входом раньше. Вспомни субботний вечер и пустой бар…

— Да помню я, — отмахнулся Оливер.

Человек из рекламного бюро посмотрел на часы.

Оливер наконец решился:

— Будем делать так, как говорит Джин.

Человек из рекламного бюро принялся делать необходимые пометки, конспектировать услышанное.

— Еще нужно сделать замеры, — напомнил он.

— Да. Пойдемте.

Они ушли наверх, чтобы замерить старую вывеску, а также определить, какого размера вывеска нужна для входной двери.

Джин налила себе минеральной воды. Внутри у нее опять что-то неприятно екнуло.

Оливер ей доверяет, а она ни черта не разбирается в том, что советует ему. Чем он рискует? Конечно, своими клиентами. Можно потерять и тех немногих посетителей, что были у «Апельсина» раньше.

Оливер ей доверяет. Она ни дня в своей жизни не занималась интерьерами. Даже в собственной комнате толком ничего не обустраивала. Поддерживала порядок и все.

Ее советы Оливер принимает за чистую монету. Тут же выкладывает кругленькие суммы, чтобы реализовать ее идеи. Что-то получится в итоге?..

Как бы этот праздник яркой и увлекательной жизни не окончился для Джин слезами. Слезами и разочарованием Оливера в ней.




Будильник сработал вовремя. Джин успела и принять душ, и сварить себе овсянку на завтрак, и красиво накрасить ресницы, и выбрать подходящую обувь к фиолетовой юбке.

Она входила в офис, зная, что у нее есть запас времени. Настроение было прекрасным, Джин не торопилась, улыбаясь самой себе.

Но первой, кого она увидела, проходя через холл мимо ресепшен, оказалась Мэдди.

— Ты? — ошеломленно произнесла Джин. — Вот так сюрприз…

— Что, не рада меня видеть? — подмигнула Мэдди.

На ее левой руке красовалось изящное колечко из светлого металла с каким-то синим камешком.

«Платина, сапфир. Если только это не серебро и не фианит…»

— Конечно, рада. Просто не ожидала. Была уверена, что ты вьешь семейное гнездышко и не рвешься выходить на работу. Особенно сюда, на прежнее место.

Мэдди уставилась на Джин прозрачными глазами.

— Так ведь это по твоей милости.

— Что?!

— Что слышала. Джин, о внезапно обнаружившейся у тебя уникальной способности регулярно прогуливать и саботировать работу под различными предлогами наслышан уже весь офис. И не только офис, должна сказать. Вечера не было, чтобы Джек не упоминал о тебе дома. Причем не в самых лестных выражениях, к сожалению.

— Допустим, — оторопело произнесла Джин. — Но ты-то что здесь делаешь?

— Я здесь на тот случай, если вдруг опять возникнет срочная необходимость заменить тебя, — спокойно ответила Мэдди.

— Вот, значит, как…

— Да. Так. А ты что думала? Как, по-твоему, должен работать Джек? Постоянно просить Карен соединять его с различными людьми? Отрывать ее от посетителей, чтобы получить свой кофе? Карен и так по уши загружена. Странно, что ты этого не замечала… Впрочем, тебе, наверное, совсем не до этого. Наконец-то возникла бурная личная жизнь? Что ж, поздравляю. Жаль только, что при этом ты не остаешься способной ответственно относиться к своей работе.

Джин открыла рот для ответа… и закрыла его. Она не нашлась, что сказать.

— Иди, — удовлетворенно подвела итог Мэдди, — и знай, что теперь в случае чего ты можешь безнаказанно сбегать с работы. Впрочем, нет, безнаказанно — это не совсем правильное слово. Без последствий для работы Джека — вот это будет правильнее.

— Что ж, радуйся, — помолчав, тихо произнесла Джин, — это твой звездный час. Жаль только, что он у тебя такой.

Мэдди явно не поняла, что хотела донести до нее Джин. Она победно улыбнулась у Джин за спиной.

— Ты ни о чем не хочешь мне рассказать? — Карен выжидающе смотрела на подругу.

Джин вяло поковыряла смородиновое суфле подозрительного ярко-розового цвета и отодвинула в сторону.

— Нет аппетита, — вздохнула она.

— Еще бы. Может, это потому, что ты нервничала и за обедом уплела чуть ли не полторы обычных порции мяса с картошкой?

— Может, и так.

— Какие же у тебя были причины нервничать?

— Карен, прошу тебя…

Девушки сидели в одном из маленьких кафе торгово-развлекательного центра. После работы они решили сходить в кино, но фильм, который они выбрали, демонстрировался на поздних сеансах. Поэтому Джин и Карен облюбовали себе кафе и засели там, рассчитывая дождаться сеанса в комфорте и спокойствии.

— Не хочешь — не рассказывай. Кстати, я была очень удивлена, увидев Мэдди сегодня утром в офисе. Не знаешь, чем вызвано такое решение Джека? Вернуть на рабочее место бывшую секретаршу, свою жену?

— Тем, что она вряд ли подведет его в отличие от меня, — пробормотала Джин и принялась ковырять суфле.

Карен прищурилась.

— Твое поведение странно и подозрительно, ты не находишь?

— Нахожу.

— И все-таки не хочешь поделиться?

— Хочу. Просто мне трудно решиться.

— Ждешь, пока не станет слишком поздно?

— Нет, Карен, ничего такого я не жду.

— Рада слышать, — проворчала Карен и отправила в рот несколько соленых орешков.

Джин сдалась.

— Помнишь, как-то вечером после работы мы с тобой отправились куда-нибудь выпить?

— Помню, наверное, — кивнула Карен. — Мы ведь делаем это с тобой не реже семи-двенадцати раз в месяц. А вообще да, припоминаю. Ты отправилась куда-нибудь выпить, а я — доставить тебя туда. Я ведь была за рулем. Как, впрочем, и всегда. Последний раз, радость моя, я выпивала в день знакомства с Майком. Кстати… Он опять звонил мне. Представляешь? Это было совсем недавно… А я…

Джин перебила:

— Так ты будешь слушать? С Майком и без того все ясно.

— Конечно, — кивнула Карен, — внимательно слушаю тебя. Наконец-то ты решилась поделиться чем-то, что раньше припрятывала для одной себя.

— Карен!

— Молчу-молчу.

— Мы с тобой искали место, где можно было бы спокойно посидеть, — продолжила Джин. — Ты затащила меня в «Апельсин». Можно сказать, что это все произошло из-за тебя.

— Что ты говоришь? А что же произошло?

— Я пришла туда еще раз. Неожиданно. Мне ведь не слишком там понравилось. Там неуютно… было. Хотя и неплохая еда. Я была там в тот день, когда ты познакомила меня с Кирком и Майком. Курила кальян. Кальян, кстати, замечательный.

— Что-то не припомню в тебе большой любви к кальяну, — вставила Карен.

— Мне хотелось как-то отвлечься. Я сильно переживала из-за внезапной помолвки нашего общего босса. Глупая. Я ведь столько надежд лелеяла.

— Я, знаешь ли, тоже.

Джин фыркнула.

— Да, мы обе с тобой потратили немало сил, украшая свою внешность. А можно было, как выяснилось, хоть украшать внешность, хоть сворачивать горы в рабочее время. Это не могло ни на что повлиять. Судьба Джека подвернулась ему без нашего участия.

— Это точно… — вздохнула Карен.

— Знаешь, я ведь пришла в «Апельсин» снова. Не помню когда. Ах да, на следующий день после нашей попойки в баре… Представляешь, там никого не было. Вообще ни единого человека. Пусто. А ведь это был вечер субботы…

— Нонсенс, — вставила Карен.

— Да. Неприятно. По крайней мере, для владельца бара.

— И что было дальше?

— А дальше я разговорилась с барменом. Посетовала, что при их хорошей кухне и быстром обслуживании заведение пустует. Сказала, что их интерьер никуда не годится.

— Надо думать. И что, парень был готов выслушивать все это?

— Ты знаешь, да.

— В таком случае, он обладает потрясающей выдержкой, да еще и вежлив, — проворчала Карен. — Какой интерес наемному работнику выслушивать о косяках его хозяев?

— В том-то и дело. Этот бармен — никакой не наемный работник.

— А кто же он?

— Хозяин «Апельсина».

— Бармен?!

— Да никакой он не бармен! — махнула рукой Джин. — Он бизнесмен. Из Нью-Йорка. В Нью-Йорке у него свой бизнес.

— Тогда что он делает за стойкой «Апельсина»? Парень, надо сказать, весьма хорош собой. Оказывается, он еще и перспективен… Надо будет присмотреться к нему повнимательнее.

— Когда это ты успела его разглядеть?

— Да уж успела.

— Не важно. В общем, этот бар раньше принадлежал его отцу. Собственно, Оливер и подарил ему этот бар. А потом, когда отца не стало, Оливер прилетел сюда, чтобы посмотреть, можно ли что-то сделать с этим бизнесом.

— Ну хорошо, а как же он очутился за барной стойкой? — поторопила рассказчицу Карен.

— Его бармен сломал руку, катаясь на скейте. Оливер работал барменом. Он соскучился по живому общению. Решил на время стать заменой бармену. Его бизнес в Нью-Йорке — это совсем другое дело. Он по-своему интересен, он приносит прекрасную прибыль Оливеру. Но это — бизнес совсем иного характера. В основном бумаги, документы, юриспруденция и цифры, цифры, цифры.

— Так он юрист?

— Нет.

— А кто же?

— Я точно не знаю.

— Ну-у-у, — разочарованно протянула Карен.

— Слушай дальше. После того как я раскритиковала интерьер заведения, Оливер поинтересовался, какое я имею к этому отношение. Я сказала, что я — дизайнер интерьеров, причем неплохой.

Карен расхохоталась.

— Дизайнер интерьеров?.. Ты?! Вот насмешила! Представляю, как он смеялся.

— Ты ничего не понимаешь, — сердито оборвала ее Джин. Ей было досадно, что подруга даже не предполагает в ней никаких талантов, не признает за ней способностей, пусть и скрытых, пусть незаметных на первый взгляд. — Он согласился с моей критикой. Поинтересовался, не хочу ли я переговорить с хозяином бара, чтобы изложить ему свои продвинутые взгляды. Конечно, я отказалась.

— Молодец!

— Карен!.. Что — молодец?.. Он и есть владелец бара. Он уже услышал всю мою критику. Он просто представился, предложил обсудить мои соображения по переделке интерьера.

— Погоди минуту, — медленно произнесла Карен. — Кажется, я перестаю понимать. Какие предложения по переделке? Джин, ты ведь не дизайнер! Ты не специалист! Ты даже курсов дизайнерских никогда не посещала.

— Да, я знаю. Знаю.

— Ты его обманула!

— Это не совсем так…

— А как еще? — фыркнула Карен. — Обманула — и точка. Джин, ты что, заключила с ним контракт? Ты должна была отказаться… Тут и думать нечего.

— Карен, послушай…

— Все твои советы, они ведь ничего не стоят. Что ты ему предложила? Неужели он не заподозрил в тебе дилетанта? Впрочем, ты ведь даже не дилетант.

— Все мои предложения он воспринимал с большим энтузиазмом, — упавшим голосом сказала Джин.

— Значит, он разбирается в интерьерах еще меньше тебя, — подвела черту Карен.

Она принялась жадно пить остывший чай.

Джин подавленно молчала.

Странно, ведь раньше она согласилась бы с каждым словом Карен. Она сама неоднократно произносила про себя похожие фразы. И точно такие же тоже произносила.

Но теперь что-то внутри нее протестовало. Нарастало внутреннее несогласие.

Она никакой не дизайнер интерьеров?

Да. Конечно.

Она не специалист? Самозванка, которой в какой-то момент не хватило смелости отказаться от своих слов. Признаться, что солгала. Ну хорошо, признаться в том, что она нафантазировала свою профессию.

Она не должна была за это браться. Не должна.

Но сейчас Джин чувствовала, как внутри нарастает протест против всех слов Карен.

Разве Оливер — дурак?

Конечно нет. Не идиот же он, чтобы платить деньги за бездарные советы, глупые рекомендации, безвкусные вещи.

Он с такой радостью общался с Джин, с таким энтузиазмом обсуждал все ее идеи. Эта работа, эта совместная деятельность была настоящим творчеством, заряжала вдохновением их обоих.

Получится плохо? Что ж, сейчас Джин была готова к этому. Она готова была принять любой результат.

Просто потому, что она уже получила невероятное удовольствие от работы бок о бок с Оливером.

Но Джин чувствовала, что бесполезно пытаться сейчас объяснить это Карен.

Может быть, время сможет рассудить их? Когда станет окончательно ясно, что выйдет из «Апельсина» и из их затей.

Нужно дождаться того момента, когда Джин будет что предъявить. Если окажется, что Джин победила, — что ж, победителей не судят.

А если нет…

Если нет — то придется признать все, как есть. Признаться Оливеру в обмане, открыть свое истинное лицо.

Но это будет завтра. А сегодня…

Сегодня Джин понимала, что впервые за долгое время чувствует себя по-настоящему живой.

Живой и счастливой.

Карен еще что-то говорила о совести Джин, о ее отношении к работе. О двойном обмане.

О том, что Джин подводит своих коллег, своего босса, пропадает неизвестно где, но и там она ухитряется продолжать обманывать.

О том, что двойная жизнь Джин никуда не годится. И что прежде всего ее обман ударит по ней самой.

Еще много обидных для Джин вещей наговорила тем вечером Карен.

До киносеанса оставалось немало времени.




10


Джин не знала, нравится ли ей то, что она видит, или же нет.

Глаз «замылился», зрение подустало. Джин видела каждый этап изменений в «Апельсине», участвовала в каждом шаге, преображающем заведение.

И теперь, охватывая почти завершенную картину взглядом, она не могла понять толком, что же видит перед собой.

Оставались небольшие штрихи, мелкие доделки.

Что Оливер планировал делать дальше, Джин не представляла.

Наверное, снимать с двери объявление о ремонте, ожидать наплыва новых посетителей. И прежних посетителей тоже, соскучившихся по кальяну, душистому чаю и вкусным пирожным.

Оливер был занят с кем-то из поставщиков. Пробегая мимо, он кивнул Джин:

— Посмотри папки для меню. Там, на барной стойке.

Джин поднялась и прошла за стойку. Там лежало десятка два кожаных с тиснением папок. Вопреки ожидаемому они не были оранжевыми, красными или золотистыми. Их лаконичный дизайн был решен в черном цвете, и лишь стремительный росчерк по диагонали от левого нижнего уголка папки к правому верхнему был сочного апельсинового цвета. Джин улыбнулась, открыла одну из папок, закрыла. Положила на стопку меню сверху.

Подошел Оливер.

— Джин, прости, но мне действительно очень некогда сегодня. Так сложились обстоятельства. Ты не обижаешься?

— Что ты, я все понимаю, — грустно ответила Джин. Пальцем она провела по апельсиновому росчерку. — Очень красиво получилось.

— Мне снова надо бежать.

— Я не стану тебя задерживать. Я пойду.

Ну вот, преображение ресторанчика практически завершено. Кажется, и надобность в ней, в Джин, тоже постепенно отпадает…

И близостью с ней Оливер уже пресытился?

— Может быть, ты поднимешься наверх, ко мне? Перекусишь что-нибудь? — с сомнением спросил Оливер.

— Нет, что ты, я поеду. Не хочу никому мешать.

— Джинни, ты не мешаешь, поверь. Мы еще обязательно поболтаем. Вот, кстати…

Он вложил в руки Джин неизвестно откуда появившийся конверт. Плотный, белый, увесистый. Заклеенный. Джин подергала за уголок: конверт не поддавался.

Оливер попросил:

— Вскрой его дома, пожалуйста.

— А что это? — с подозрением спросила Джин. — Письмо? Мышьяк? Еще какая-нибудь гадость?

— Там всего лишь деньги, — засмеялся Оливер.

— Деньги?

— Твой гонорар. Ты проделала немалую работу, должен заметить.

Джин перевела дух. До того как Оливер произнес слово «гонорар»…

До этого у нее на какую-то долю секунды возникло ощущение, что таким образом Оливер пытается расплатиться за ночи с ней.

И что это ей в голову взбрело…

Просто Джин воспринимала свою помощь по обустройству интерьера как нечто само собой разумеющееся. Труд преуспевающего дизайнера на общественных началах. Она ведь была инициатором перемен. Подбила Оливера на переделку — изволь помочь…

Именно как помощь Джин это все и воспринимала. Помощь трудоемкую, отнимающую немало сил и времени, подчас требующую терпения. Но именно помощь.

И чего она никак не могла ожидать — так это гонорара, который Оливер собственноручно вручил ей.

— Спасибо, — пробормотала она.

— Думаю, этого будет достаточно.

«Достаточно для чего?» — едва не спросила она.

Оливер мягко подтолкнул Джин к выходу. Или это ей показалось?

— Вызвать тебе такси? — заботливо поинтересовался он. — Сама понимаешь, я не могу отвезти тебя…

— Да. Вызови, — с апломбом ответила Джин. Сунув пухлый конвертик в сумку, она уселась на один из лиловых диванов и закинула ногу на ногу с видом женщины, которой абсолютно некуда торопиться в субботу вечером.

Оливер позвонил в службу такси, потом вернулся за стойку, чем-то там погремел, пошуршал. Снова принялся о чем-то оживленно договариваться с поставщиком.

У него поминутно звонил мобильный телефон. Поглядывая на Джин, Оливер вполголоса беседовал. Беседы не были торопливыми или краткими. Оливер говорил обстоятельно, вдумчиво. Но у Джин сложилось такое впечатление, будто он не хочет, чтобы она слышала содержание его переговоров.

Наконец такси прибыло. Оливер проводил Джин до машины, сунул таксисту деньги за проезд. Мимоходом чмокнул Джин в щеку.

— Сбрось мне сообщение, как будешь дома.

Не «позвони» — а «сбрось сообщение».

Джин кивнула. Оливер захлопнул дверцу, и такси рвануло с места. Оливер поднял руку в веселом прощальном жесте.

Джин беззвучно всхлипнула. Она уже привыкла проводить с ним не только уик-энды, но и ночи в рабочую неделю. А сейчас он выставляет ее, воображая, будто откупился?

Все это было странно, это было крайне непонятно.

Не утерпев, Джин сунула нос в бумажный конверт. Сумма, которую она там обнаружила, повергла ее в очередное изумление.

Столько Джин не зарабатывала в своей родной фирме за полгода.

Неужели у профессиональных дизайнеров интерьеров такие высокие гонорары?

Джин сильно сомневалась, что ее консультации стоят этих денег. Поэтому она лишь укрепилась в своем подозрении. Оливер использовал ее, а теперь решил откупиться. Бросил, по его мнению, щедрую подачку.

Джин закрыла лицо ладонями и разрыдалась.

— Ну-ну, — донеслось с водительского сиденья. — К чему так уж убиваться?

— Простите, — пробормотала она.

— Поверьте старику, ничто в этом мире не стоит ваших слез.

— Насчет старика — это вы так кокетничаете? — перебила Джин.

— С чего вы так решили?

— Голос у вас вполне бодрый…

— Голос — это еще не показатель. Скорее тут важен жизненный опыт. А его у меня немало.

— Что ж…

— Такой молодой и красивой девушке плакать вообще противопоказано. Какие могут быть причины для слез? Да никаких! В мире столько прекрасного. Некогда плакать.

— Может быть, обида…

— И кто же это вас обидел? Неужели тот молодой человек, что проводил до машины?

— Если бы он не хотел обидеть, то не стал бы избавляться от меня на сегодняшний вечер, — оскорбленно сказала Джин.

Водитель покачал головой, не отрывая взгляда от дороги.

— До машины проводил, дверцу открыл, усадил, проезд оплатил, дверцу закрыл, попросил уведомить, как до дома доберетесь. Это ли не забота? А дела у всех бывают, тут обижаться грех.

Джин грустно усмехнулась.

— Вашими бы устами…

— Погодите отчаиваться, точно говорю. Все хорошо будет. И парень у вас хороший.

— Он не мой. Он свой собственный.




Вечер субботы прошел тихо. Под мороженое с горячей карамелью, под смешные ролики из Интернета, под просмотр романтической комедии «Десять причин моей ненависти».

Как все легко и просто в кино, прямо на удивление! Интрига, слезы — и тут же смех, объяснение. Все обстоятельства выяснены, все счастливы.

Джин отправилась на кухню заварить себе еще чаю с земляникой. Маргарет опять пропадала где-то с ухажерами. В квартире царила тишина, чистота, спокойствие.

Ночью Джин ворочалась, не могла уснуть. Кажется, она успела отвыкнуть спать в одиночестве. Не повернуться, не уткнуться в горячее плечо, уже ставшее родным. И остающееся все таким же волнующим. Ее ведь по-прежнему будоражит любое прикосновение Оливера.

Любое прикосновение к Оливеру.

Он изменил ее жизнь… Он вдохнул в нее интерес. Увлечение. Страсть. Привязанность.

Любовь?..

Смех. Шутки. Иронию. Безудержные занятия сексом. Внимание. Заботу. Подарки.

Любовь.

Джин понятия не имела, что будет дальше. Не могла предвидеть. Хоть одним глазком заглянуть в ближайшее будущее.

Но она уже знала точно, что возврата к прежней жизни для нее нет.




Одеваясь в воскресенье для похода в ближайший супермаркет, Джин поняла, что ей осточертела одежда офисного стиля, которая в изобилии царила в ее гардеробе.

Синий, серый, немного голубого, коричневый и белый. Блузки, жакеты, строгие водолазки, юбки-карандаши, брюки со стрелками.

Джин редко появлялась где-то вне офиса. Чтобы разнообразить гардероб, хватало аксессуаров — туфли на каблуках, шарфики, сумочки, браслеты из крупных и ярких камней.

Джин поняла, что если сейчас не купит себе гору яркой, нетипичной для нее, оригинальной и стильной одежды, то просто умрет.

Или взорвется.

Или искромсает серые офисные пиджаки большими ножницами, которыми Маргарет подстригает свои комнатные цветы.

Утром в офисе компании появилась новая, никем еще не виданная, неведомая и непривычная даже для самой себя Джин Фьори.

Ее светлые волосы были взбиты в крупные локоны и перехвачены зеленой бархатной повязкой.

На ногах были зеленые ботильоны с черными блестящими шнурками. Довольно смелого покроя шоколадная юбка развевалась интригующими воланами. Оранжевый жакет с короткими рукавами, надетый на белую шелковую блузку, завершал ансамбль.

Карен воззрилась на подругу в немом изумлении.

— И ты в таком виде собираешься работать? — наконец поинтересовалась она вместо обычного приветствия.

— Нет, — весело качнула головой Джин, — в таком виде я работать не собираюсь!

— А в каком собираешься? Надеюсь, костюм у тебя с собой?

— Нет никакого костюма.

— Но ведь Джек не переживет подобный внешний вид.

— Что ж, на сегодня ему придется переварить это. А потом меня здесь уже не будет.

— Что? Я не ослышалась?

— Да, — кивнула Джин, — не ослышалась. Карен, я увольняюсь. Наконец-то.

— Не понимаю, чему ты радуешься, — в недоумении проговорила Карен.

— Я больше не хочу здесь работать. И не могу. А значит, не буду. Никто не виноват, понимаешь? Никто! Здесь хорошие люди, и они делают то, что могут. Просто я здесь не на своем месте. Вот и все. Зачем же мучить других и продолжать мучиться самой?

Карен с задумчивым любопытством взирала на подругу.

— Интересно, и что же ты будешь делать?

Джин пожала плечами.

— Планируешь продолжить столь блестяще начатую карьеру дизайнера интерьеров? — хмыкнула Карен.

— Нет, что ты. И в мыслях не было.

— Тогда на что ты надеешься? О чем думаешь? Подумай хотя бы о своем будущем, Джин.

— Я обязательно подумаю, — пообещала Джин. — Поживу, не торопясь осмотрюсь, поразмыслю. Может, что-то из этого и получится. Может, найду себя еще где-нибудь. Где-нибудь, кроме секретарского кресла в лакокрасочной компании.

— Джин, ты сегодня неподражаема. — Подошедший Джастин с восхищением смотрел на ассистентку Джека Ричардса. — Почему ты раньше так не одевалась? Роскошно. Ослепительно.

— Да, спасибо. Я знаю. И совершенно не соответствует дресс-коду.

— Кого он волнует, этот код?! — возмутился Джастин. — В моем отделе девочки через день ходят в джинсах.

— Это администрация, Джастин, — пропела Карен, — тут другие порядки. Не то что у вас, творческих работников.

— При чем тут творчество? Мы маркетологи.

— А разве маркетинг без творческой жилки не является мертвым? — удивилась Карен.

Оставив Карен и Джастина обсуждать проблемы современного маркетинга и его влияния на творческий потенциал сотрудников, Джин прошла к себе в приемную. Она включила кофеварку, надеясь взбодриться чашечкой-другой крепкого ароматного напитка, уселась в кресло, придвинула к себе лист бумаги и от руки принялась писать заявление об уходе.

— Прекрасное начало понедельника! — вслух сказала она. — Новая жизнь с чистого листа! Я тебя поздравляю!

— С чем? — спросил появившийся в дверях Джек Ричардс.

— Доброе утро, мистер Ричардс, — немного смущенно поздоровалась Джин.

— Доброе, — ответил он, оглядывая ассистентку с головы до ног, насколько это было возможно, и не решаясь попросить ее встать, чтобы он мог рассмотреть картину полностью.

— Кофе?

— Да, спасибо. Кажется, ты опять решила нас всех удивить. Ты блистаешь пунктуальностью и необычным внешним видом. Мэдди уже напомнила тебе, что у нас не принято так одеваться? Впрочем… тебе действительно необыкновенно идет все, что на тебе надето.

— Это уже не важно, Джек, — улыбнулась Джин, одной рукой подавая боссу чашку с кофе, а другой — лист бумаги.

Это было самым сильным его удивлением за сегодняшнее утро.

— Но зачем тебе увольняться? — спросил он, разглядывая заявление Джин. — С опозданиями, кажется, ты уже и сама разобралась. А в целом, если присмотреться, ты ведь неплохой работник…

— Я уже все решила, — твердо ответила Джин.

Джек развел руками.

— Значит, твое место займет Карен… или Мэдди… или кто-нибудь еще. Но, может быть, ты хочешь на повышение? Ручаюсь, Джастин не скажет тебе ни слова по поводу твоего внешнего вида. У него в отделе интересно. Подумай.

— Пожалуйста, Джек, просто подпишите.

Он вздохнул.

— Ей-богу, я сделал все, что мог. — Достал из нагрудного кармана пиджака «паркер» и размашисто подмахнул заявление своей бывшей ассистентки. — Ну вот, надеюсь, ни у кого не осталось обид друг на друга. Мы заплатим тебе за текущий месяц.

— Спасибо за понимание, Джек.




Несколько дней Джин просто отдыхала.

Бездумно бродила по дорожкам парка. Кормила белок с руки орешками и вафлями. Бросала камешки в пруд и наблюдала за расходящимися по воде кругами.

Потом она ударилась в походы по магазинам. Скупать все подряд не хотелось. Она тщательно и с любовью выбирала вещи, которые радовали бы ее длительное время.

Мыло ручной работы. Соль для ванны в виде разноцветных шариков. Заколки со стразами. Пояса, два красивых кольца, домашние тапочки на платформе. Джинсы оригинального кроя, укороченное белое пальто, расшитое красными маками. Три вечерних платья — маленькое черное (очень маленькое), лиловое в пол с открытыми плечами и вырезом в форме сердца, расшитое золотой нитью, и малиновый футляр.

Следующими на очереди были выставки. Нет, не мебельные, но и не фотовыставки, и даже не выставки современного искусства. Джин попала на выставку бонсай. Долго бродила среди карликовых деревьев, удивлялась причудливости фантазии и природы.

Чуть ли не целый день она провела в любимой кофейне, перелистывая страницы новенького издания Голсуорси. Ей приносили то латте, то капучино, то профитроли, то чизкейк. Джин попробовала, наверное, все самые вкусные тортики из имеющегося в кофейне ассортимента.

Чувствуя себя тяжелой, как слоненок, она переместила свое изящное тело на мягкое сиденье кинотеатра. Посмотрела два фильма подряд — боевик с философским подтекстом и какую-то заумную социальную комедию. Вышла из зала с одуревшей головой и затуманенным взглядом. И достала из сумочки мобильный, чтобы включить звук.

На дисплее телефона значились четыре непринятых вызова. И все они были от Оливера.




11


Не раз, не два и не три… Да что там, множество раз за прошедшие дни Джин хотела позвонить Оливеру. И каждый раз ценой отговорок, неимоверных усилий и отвлечения она сдерживала себя от этого поступка.

Она нужна ему? Хоть в каком-нибудь качестве? Пусть докажет. Пусть приходит за ней, приезжает, делает что угодно, но продемонстрирует свои чувства.

Если, конечно, они у него есть.

Надеяться заставить этого мужчину бегать за собой… Джин оказалась несколько самонадеянной. Конечно, она тут же перезвонила Оливеру. И услышала из динамика:

— Джин, где ты пропадаешь?

— А что такое? — осторожно спросила она.

— Послушай, ты нужна мне.

— Я? Тебе?

— Ты нужна мне в «Апельсине» сегодня. Когда сможешь подъехать? Вечером сможешь?

— Вообще-то уже вечер, — сообщила Джин.

— Прекрасно. Бери такси и приезжай.

— А ты не хочешь сам приехать за мной? — Джин осторожно прощупала почву.

— Слишком много дел, извини. Адрес ты знаешь. — И Оливер повесил трубку.

Джин оглядела себя. Зеленые ботильоны и повязка на голове. Малиновое платье-футляр. Не слишком ли глупо, по-девичьи она выглядит?

Чепуха. Если не нравится, то Оливер может и отвернуться. Да кто он такой, чтобы она пыталась потрафить его вкусам? Пусть берет такой, какая есть. Многие были бы счастливы. Еще бы и благодарили.

Несмотря на свою занятость, Оливер нашел время встретить Джин у подъезда собственного дома.

— Разве мы войдем не через «Апельсин»? — удивилась она.

Он легонько коснулся губами ее щеки, тронул за плечо, направляя:

— Нет. Поднимайся.

— Но ты ведь хотел что-то показать мне в «Апельсине». Разве не так?

— Пройдем через мою квартиру, — нетерпеливо произнес Оливер. — Пропустим по рюмочке.

Кажется, он нервничал. Джин начало одолевать любопытство. Да что же он такое задумал?

— Потрясающе выглядишь, кстати, — бросил он. — То, что надо.

— Для чего надо?

Оливер не ответил.

Кажется, он забыл и про первоначальное намерение выпить. Они прошли через его квартиру и спустились в бар.

А там…

Джин ослепили вспышки фотокамер. Зал «Апельсина» был полон народу. В первый момент Джин не поняла, кто все эти люди. Она не поняла этого и во второй, и в третий момент.

Щелканье фотовспышек продолжалось. Оливер сжал руку Джин и подтолкнул ее, чтобы она спускалась дальше. Наконец она ступила на потрясающе красивый пол ресторанчика — теплый, оранжевый, с мягким отливом, не слишком яркий, не вызывающий, словно растворяющийся в полумраке.

Джин повернулась к Оливеру.

— Скажи мне, что все это значит! — потребовала она. — Кто эти люди?

Оливер улыбнулся и принялся неторопливо перечислять:

— Пресса. Журналисты местных газет. И глянцевых журналов, разумеется. Гости клуба. Джин, сегодня здесь праздник. Закрытая вечеринка в честь открытия обновленного бара «Апельсин».

— Но почему ты решил сделать из этого событие подобного масштаба? Почему вечеринка закрытая? Объясни же наконец…

Оливер сделал повелительный знак рукой.

— Подожди. Потом. Не все сразу. Сначала пообщайся с журналистами. Думаю, у тебя захотят взять небольшое интервью. Несколько строк для заметки. И тебя будут фотографировать. Ты ведь открытие года. Новая звезда питтсбургского дизайна.

— Я?! — поразилась Джин.

Но ей не дали времени всласть поразмыслить и поизумляться в свое удовольствие. Кто-то из журналистов или пиарщиков подхватил ее под руку и увлек на лиловый диван, завязывая оживленную беседу. В руке у представителя прессы Джин заметила небольшой черный диктофон.

— Как вам пришла в голову подобная идея?

— Какая идея?

— Открыть такой бар.

— Простите, но бар принадлежит не мне.

— Разве вы не являетесь женой Оливера Райта?

— Простите, нет.

— В таком случае, кто же вы? — Журналист выключил диктофон и вопросительно поднял брови.

— Я занималась обновлением интерьера этого бара, — призналась Джин.

Журналист снова включил диктофон.

— Скажите, как вам пришла в голову подобная идея — назвать и оформить заведение именно в таком стиле? «Апельсин» — как это ново и свежо, без претензий и амбиций, но оригинально и без вычурности…

Чьи-то крепкие руки вытащили Джин с дивана.

— Прости, что веду себя грубо, — извинился Оливер. — Нужно было как-то тебя спасти. Я слышал вашу беседу. Это один из тех бездарных журналистов, которые являются на мероприятие, толком не ознакомившись ни с заведением, куда они приходят, ни с его историей, ни даже с поводом, по которому собирается тусовка. А отзыв о мероприятии он потом напишет, почерпнув чужие мысли из пресс-релиза.

— С кем же мне общаться? — спросила Джин.

— Знаешь, давай я сам подведу тебя к нужным людям. Не думай особо ни о чем и не напрягайся. Улыбайся чаще. Пара фраз по делу, пара общих фраз. От тебя больше ничего не потребуется. Ну и позируй естественно, не зажимаясь.

— Хорошо, — кивнула Джин. — Оливер…

— Что? — Он внимательно посмотрел на нее.

— Знаешь… Ничего. Потом.

— Потом так потом. Успеем еще поговорить. Согласна? Не возражаешь?

— Нет.

— Вот и отлично. Двинулись.

Джин казалось, что ее фотографируют поминутно. Все было как в тумане. Она искренне не понимала, что происходит. Зачем, для чего Оливер устроил эту вечеринку? Что будет дальше? Почему он столько времени не давал о себе знать, а потом вдруг неожиданно объявился? Она ведь не девочка, которой можно дать отставку без объяснения причины.

Да и их отношения не похожи на связь Карен с Майком. Там ведь не было ровным счетом ничего, кроме животной страсти. Кроме влечения, вызванного в том числе и алкогольными парами. Разве была там изначальная симпатия, живой интерес, сближение в ходе совместной деятельности? Джин казалось, что они с Оливером пережили все стадии стремительно разворачивающегося романа, но романа, который ведет к чему-то большему — к доверию, к привязанности, к необходимости. К нежности, к потребности держать за руку и засыпать вместе. И просыпаться тоже…

За то время, что Оливер не звонил ей, Джин иногда хотелось только одного — иметь возможность смотреть в его глаза. Ничего не говорить, только слушать. Или даже не слушать. Просто смотреть. Смотреть, словно проваливаясь в бесконечный океан ее любимого цвета…

Расспросы журналистов то и дело выдергивали Джин из потока ее мыслей. Она отвечала рассеянно, надеясь, что подобное состояние характерно для публичных персон, что для таких тусовок вполне объяснима отстраненная загадочность некоторых ее персонажей.

Да и вопросы по большому счету задавались одни и те же. Джин успела выработать несложную схему и озвучивала одни и те же ответы. По совету Оливера она не прекращала ослепительно улыбаться. Что-что, а это она умела. Сказывалась непрерывная практика в качестве незаменимой ассистентки управляющего.

— Джин, как вам пришла в голову концепция этого заведения?

— Какие ваши дальнейшие творческие планы?

— Чем вы руководствовались при разработке нового интерьера?

— Собираетесь в будущем снова поработать с Оливером Райтом?

— Каков должен быть минимальный бюджет проекта, за который вы возьметесь?

Джин почувствовала, что больше не в силах выносить вспышки объективов и бесконечные расспросы.

Она ощущала себя самозванкой на чьем-то приеме, нежеланным гостем на званом ужине.

Нежеланным для себя самой.

Она не понимала, как вообще оказалась в центре этой тусовки папарацци. Что она тут делает? Зачем она здесь? Для чего?

Перед этими камерами должны позировать какие-нибудь актрисы, телеведущие, модели, дизайнеры одежды. Какое отношение к ним ко всем имеет Джин? Здесь она не на своем месте.

Чтение глянцевых журналов не прошло для нее впустую. Она могла бесконечно рассматривать на фотографиях публичных персон, людей, поднявшихся над обыденной жизнью. Но это была не ее стихия. Одно дело — дурачиться перед зеркалом, принимать наиболее выигрышные для фотосъемки позы, лучиться улыбкой, глядя в глаза самой себе. И совсем другим делом, утомительным, нелегким, оказалось расправить плечи, гордо вскинуть голову и очутиться под непрекращающимся обстрелом фотовспышек. Кивать, улыбаться, смеяться, снова кивать. Знать, что завтра все эти снимки будут проявлены, перенесены в компьютер, обработаны, тщательно изучены… Для чего?

Джин не знала, что отвечать на вопросы относительно ее дальнейших планов, относительно творческой карьеры. Когда ее принялись терроризировать вопросами насчет образования, стажировки, опыта, Джин не выдержала:

— Пожалуйста, Оливер… Давай выйдем куда-нибудь.

— Тебе душно? — встревожился он. — Тяжело дышать? Странно, вентиляция работает нормально. Куда ты хочешь выйти? На улицу? Подняться в квартиру?

— Все равно… Куда-нибудь…

Оливер увлек Джин вверх по лестнице. Она едва переставляла ноги, боялась споткнуться, упасть.

Оливер принялся отодвигать тяжелую задвижку.

— Вечеринка закрытая, — бормотал он, — все, кто получил приглашения, уже явились… Поэтому заперто. Потерпи, сейчас.

Наконец Оливер отпер дверь, Джин поспешила сделать шаг наружу.

И нос к носу столкнулась с Карен.

Подруга была одета в длинное платье-чулок бронзового цвета. Бронза выгодно подчеркивала ее фигуру, обнимая все округлости долгим объятием. В руках Карен держала клатч, шпильки делали ее заметно выше. Карен выглядела так, словно собиралась на великосветский прием, планируя при этом прогуляться по красной дорожке.

— Ты?! Что ты тут делаешь?

— Наконец-то! Битый час стучу, стою тут под дверью… Какого черта?! — возмутилась Карен. — Вывеска на двери, и над дверью тоже новая вывеска, указано время работы, а между тем закрыто в неурочный час!

Джин осмотрелась — объявление о ремонте было снято. Автоматически она отметила, что новые вывески выглядят великолепно. Их дерзкое красное сияние привлекало, цепляло глаз. Манило войти.

Что Карен и пыталась сделать. Оливер молча стоял в дверях и не делал шагов ни вперед, ни назад.

— А вы, я так понимаю, Оливер?

Он кивнул.

— Я вас уже видел когда-то, — заметил Оливер, разглядывая красавицу в бронзовом. — Вы были в «Апельсине» вместе с Джин?

— Именно, — кивнула она. — Я Карен.

— Что ж, очень приятно. Но сегодня мы закрыты, у нас приватная вечеринка.

— Хорошенькое дело! Джин, это еще что за новости?

Джин пожала плечами. Она уже начинала замерзать.

— Карен, я сама не понимаю, что тут происходит. Я приехала всего час назад, успела пообщаться с кучей незнакомого народа. У меня уже раскалывается голова. И мне до сих пор так никто и не объяснил, что здесь творится. Битый час меня фотографировали, потом пришлось давать интервью. — Она повернулась к Оливеру, вопросительно подняв брови. — Теперь, пока мне дышится относительно легко, может быть, ты соизволишь объяснить, в чем дело?

— Все очень просто, — спокойно ответил он. — Здесь происходит рекламная акция.

— И что же рекламируется?

— «Апельсин».

— Я ничего не понимаю.

— Джин, в честь открытия обновленного бара я устроил вечеринку. Закрытую, заметь. Простой расчет. Все недоступное и недосягаемое вызывает интерес.

— Вот как.

— Мой нью-йоркский менеджер помог организовать все это. Были составлены пресс-релизы, разосланы по редакциям. В некоторых газетах и журналах появились коротенькие заметки об «Апельсине». Людям всегда интересно открыть для себя что-то новое. Некоторые заметки — с фотографиями. Об этом тоже позаботился менеджер. А в самые авторитетные издания были отправлены приглашения для журналистов.

— Видела я, какие приехали журналисты, — проворчала Джин. — Двух слов связать не могут.

— Со своей работой они пусть разбираются сами, или за них это сделают их боссы.

— Гм…

— Для вечеринки был организован фуршет, ты и сама все видела. Кроме того, после полуночи здесь начнет играть приглашенный диджей. К слову, этот диджей сейчас — один из самых модных на Манхэттене.

— Подумать только, — пробормотала Джин.

— Надо же, — вставила Карен.

— Но зачем все это? Зачем такие траты?

— Если я что-то понимаю в бизнесе, эти невероятные траты довольно быстро окупятся.

— Каким же образом?

— Различными путями, — улыбнулся Оливер. — Например, уже завтра сюда заглянут любопытствующие жители ближайших домов. Привлеченные толпой, которая еще недавно стояла у дверей, надо думать. Если им здесь понравится, то по сарафанному радио разнесется рассказ об «Апельсине». Кто-то мне об этом рассказывал, ты не помнишь, кто?

— Не помню, — пробормотала Джин.

— Журналисты тоже должны сыграть свою роль. В глянцевых журналах регулярно появляются обзоры новых ресторанов, кафе, клубов, баров. Подобная информация размещается и на городских сайтах. Оставляются отзывы на форумах. — Оливер широко улыбнулся: — Джин, я же говорил тебе, что «Апельсин» станет популярнее, чем некоторые бары в Нью-Йорке. А иначе и браться за дело не стоило.

— Я так понимаю, большую заслугу в этом вы приписываете Джин. А вы знаете, что, если бы не я, она даже и не заглянула бы сюда? — подбоченилась Карен.

— Что ж, в таком случае я должен пригласить вас пройти. Хоть вечеринка и закрытая, но… — подмигнул Оливер.

Карен незамедлительно исчезла внутри. Ее каблучки зацокали по кованой лестнице. Джин выжидающе посмотрела на Оливера.

— Что? — улыбнулся он.

— Но почему ты ничего мне не рассказал?

— Хотел сделать сюрприз, — смущенно признался он.

— Да уж, сюрприз удался.

— Что-то не так?

— Я не привыкла к всеобщему вниманию. Чувствую себя не в своей тарелке.

— Зря. Ты очень органична в этом качестве.

— Если бы ты предупредил меня, я…

— Что?

— Сделала бы прическу, свежий маникюр.

Оливер взял руку Джин в свои ладони и внимательно всмотрелся.

— Не знаю, что тебе не нравится. Выглядишь замечательно. Куда свежее и естественней многих напыщенных дамочек из тех, что скопились там, внизу.

— Если ты о них невысокого мнения, то зачем пригласил на презентацию?

— Это часть игры. Чтобы мир начал играть по твоим собственным правилам, иногда приходится подыграть ему. Вначале. Недолго. Джин…

— Что?

— Спасибо тебе. За терпение. За понимание.

Джин не нашлась, что ответить.

— Давай вернемся в бар, — предложил Оливер, — я налью тебе что-нибудь выпить. У тебя такой вид…

— Какой?

— Растерянный. Ты бледна. Ты хорошо себя чувствуешь? Может быть, хочешь прилечь? Эти господа скоро будут способны веселиться без твоего участия. И без моего тоже, между прочим.

— Пойдем вниз, — согласилась Джин.

Оливер снова закрыл дверь на задвижку.

— Неужели я не заметил, как наступила полночь?

Они спустились по лестнице.

— Диджей уже играет. И, должен сказать, играет неплохо. Что ж, наступил новый день, вернее новая ночь, а «Апельсин» так и не превратился в тыкву. В жизни все не так, как в сказке, верно?

Джин засмеялась. В полутьме Оливер коснулся ее плеча, провел кончиками пальцев по шее. Джин ощутила уже знакомое покалывание под кожей. Она не отстранилась.

Вечеринка еще держалась на уровне приличий. Пиарщики и журналисты с бокалами в руках бродили по залу, присаживались на лиловые диваны, щелкали по оранжевым абажурам. За стойкой суетился незнакомый Джин бармен.

— Это Джейк?

— Это Джейк.

— Как его рука?

— Как видишь, хорошо. Он очень радовался, что я не нашел ему постоянную замену. Свою работу Джейк любит. Кстати…

— Что?

— От нового дизайна наш бармен в полном восторге.

— И много он в этом понимает? — поинтересовалась Джин.

Они остановились у подножия лестницы. Джин наконец-то получила возможность как следует рассмотреть обстановку. Она ведь так и не видела окончания интерьерных работ, доделывания последних мелочей, добавления главных штрихов.

— Что скажешь, Джин? Тебе самой нравится?

— Очень трудно оценить, — со вздохом призналась она. — Со стороны всегда виднее…

— Очень простой критерий. Тебе либо нравится, либо нет.

— Я вложила сюда душу, но… Как знать, насколько это верно с точки зрения классических канонов и различных правил?

— Умоляю, остановись! — Оливер поднял руки в протестующем жесте. — Какие еще правила? Джин, неужели ты предпочитаешь жить по правилам?

— Я…

— Оливер, — позвал его кто-то. — Тебе не могут дозвониться из Нью-Йорка.

— Кажется, я оставил телефон за каким-то из столиков. Иди возьми себе чего-нибудь выпить. Не скучай, Джин.

Оливер отошел. Джин задумчиво подошла к барной стойке, взгромоздилась на высокий табурет.

— Пожалуйста, какой-нибудь коктейль…

— Что вы предпочитаете?

— Не знаю. Мне все равно. Что-нибудь покрепче…

Бармен понимающе улыбнулся.

«А Оливер за этой стойкой смотрелся лучше…»

— После крепких напитков наутро болит голова, — заметил Джейк. — Если позволите, я смешаю вам мягкий коктейль. Сами не заметите, как вас заберет, и сможете расслабиться. Вы ведь этого хотите?

— Да, — призналась Джин, — я очень хочу расслабиться.

— Все мы иногда прибегаем для этого к алкоголю. Но важно, чтобы его при этом еще и было приятно пить. Не стану поить вас ни текилой, ни ромом, ни виски. Еще чего не хватало. Такой изящной девушке не пристало напиваться сродни матросам. — Все это время Джейк что-то смешивал, подливал в шейкер, добавлял. — Готово! — наконец объявил он и подал Джин вытянутый бокал. — Наслаждайтесь.

— А мне смешайте что-нибудь покрепче и послаще. Можно хотя бы виски с колой. — Карен мило улыбнулась Джейку, присела рядом с Джин.

— Как можно?! — не согласился Джейк. — Это банальное сочетание… уж я найду чем вас удивить.

Он снова принялся колдовать над бутылками. Джин засмеялась.

— Как ты? — спросила Карен.

— Потихоньку прихожу в себя, спасибо. Представляешь, я до сих пор не оценила плоды своих многодневных трудов.

— Да кто ж тебе мешает?

— Постоянно кто-нибудь отвлекает.

И Джин принялась разглядывать зал.

Она нашла, что помещение, битком набитое людьми, смотрится очень органично. Свежо, весело, но не примитивно, ярко, но не вульгарно, с изюминкой, с особой ноткой.

Барная стойка, темная, с шеренгами пестрых бутылок, выглядела словно флибустьерское судно, покачивающееся на залитых предзакатным солнцем волнах. Грубоватая, с рядами простых табуретов, она выделялась на общем фоне светлого и сочного интерьера.

В целом сочетание получалось очень интересным.

Джин отметила стопку новых меню на краю барной стойки, идеально выверенную расстановку новой мебели, стильность вешалок и теплое свечение абажуров. Внезапно она почувствовала прилив гордости за то, что все удалось.

Карен наклонилась к ней и тихо сказала на ухо:

— Надеюсь, ты не приписываешь заслуги успеха «Апельсина» себе?

Джин в недоумении воззрилась на нее.

— То есть как это? Это моя работа! Тебе не нравится?

Карен пожала плечами, уклоняясь от ответа.

— Все эти журналюги, бесконечные расспросы, интервью и фотоснимки… Ты что, не знаешь, как такие дела делаются?

— И как? — угрюмо спросила Джин.

— Деньги. Отзывы о ресторане, восторженные заметки — все это при условии оплаты с легкостью размещается в различных изданиях. Если ты не в курсе, то даже реклама на форумах в Интернете, то есть похвала и одобрение, могут быть оплачены. Из личного кармана владельца, разумеется. Кому еще нужно все это?

— Но… но зачем Оливеру за это платить?

— Как зачем? — Карен насмешливо вздернула бровь. — Разумеется, он не уверен в успехе нового заведения. Неужели ты думаешь, что твои советы представляют для него какую-то особую ценность?

— А разве нет?

— Тогда он не стал сгонять бы сюда такую толпу журналистов, чтобы сформировать общественное мнение. Джин, хорошему заведению не нужна реклама, поверь. И так отбоя от клиентов не будет. Неужели ты всерьез веришь, что твой интерьер «Апельсина» — это что-то особенное?

Джин сделала несколько глотков коктейля, удивляясь необычному шуму в голове.

— Тебе не нравится? — прямо спросила она.

Карен улыбнулась уголками губ.

— Джин, в наше время популярность не слишком сильно зависит от того, хорошо ты делаешь свое дело или же занимаешься им спустя рукава. Качество давно не имеет значения. Все строится на идее, на концепции. И тут уж главное — внушить, что у твоей концепции преимущество перед остальными, что она имеет какое-то значение. Скорми публике концепцию, насочиняй сказок про название заведения, свяжи по смыслу абажуры, оранжевые подушки на диванах и вывеску — и все будут уверены, что концепция исполнена глубокого смысла, а интерьер поражает вкусом и выдумкой.

Джин не верила своим ушам.

— Зачем ты все это мне говоришь? — тихо спросила она.

Она лишь надеялась, что Джейк не слышит всего этого.

— Всего лишь пытаюсь открыть тебе глаза… дорогая.

— Да ты знаешь, сколько Оливер заплатил мне за работу?

— Что, немало? Поздравляю. А ты предоставляла ему услуги только дизайнерского характера?

Джин вспыхнула.

— Так-так-так. — Карен покачала головой, внимательно глядя на приятельницу.

— Кажется, это мое личное дело.

— Как у вас все забавно перемешано.

— Карен, оставим этот разговор.

— Почему? Он становится все более интересным. Кажется, Оливер не критиковал твои идеи лишь потому, что надеялся затащить тебя в постель. Насколько быстро ему это удалось?

И тут Джин взорвалась.

Она бережно поставила бокал на стойку, поднялась с табурета, повернулась к Карен лицом, уперла руки в бока.

— Признайся, что ты просто завидуешь мне!

— Я?!

— Да, ты! Что плохого в том, чтобы иметь не просто приятельские, но и партнерские отношения с тем, с кем вместе работаешь? Кто не так давно строил планы женить на себе Джека Ричардса? И после этого ты еще будешь упрекать меня в нечистоплотности? Карен, да ты завидуешь!

— Чему же завидовать?

— Тому, что у меня были прекрасные отношения, а у тебя — нет. Тому, что мне удалось преобразить этот клуб, а ты по-прежнему прозябаешь за стойкой ресепшен.

— Да чему тут завидовать? Ты осталась без работы. Гонорар от Оливера, насколько бы щедрым он ни оказался, ты рано или поздно проешь. И что потом? Откроешь собственное бюро по дизайну интерьеров? Не смеши. Не хватит ни опыта, ни денег, ни связей. Тебе вновь придется вернуться к унылому ремеслу помощника руководителя. А твой драгоценный Оливер в скором времени наверняка уедет в Нью-Йорк. Джин, ты хотя бы иногда читаешь газеты, смотришь новости?

Джин помотала головой.

— То-то и оно… — вздохнула Карен.

— Какие новости ты имеешь в виду?

— Известный бизнесмен, крупный инвестор Оливер Райт застрял в Питтсбурге, — процитировала Карен.

— Застрял?

— Именно.

— Что же он тут забыл?

— Оценивал обстановку.

— Карен! Какую обстановку?

— Ты можешь поискать в Интернете, — предложила Карен.

Джин вцепилась в ее предплечье:

— Немедленно рассказывай! Подруга ты мне или постепенно превращаешься в одну из этих злобных штучек, которыми наводнены модные журналы и современные фильмы?

Карен устало потерла лоб, взглянула на Джин.

— Конечно, я расскажу. Странно, что ты об этом не слышала.

— О чем?

— Итак, известный, преуспевающий нью-йоркский предприниматель Оливер Райт застрял в Питтсбурге. Он оценивает перспективность вложений в городскую индустрию развлечений. И начать решил почему-то с кофеен, с ресторанов. Выкупил старенький, доживающий последние дни бар, отремонтировал его. Предпринимает попытки раскрутить его чуть ли не с ноля. Этот проект должен наглядно продемонстрировать Райту будущую успешность или, наоборот, убыточность его начинаний.

— Выкупил старенький бар, — медленно произнесла Джин.

— Ага. Что с тобой? На тебе лица нет.

— Ничего… Ничего страшного.

— Джин, ты сегодня очень бледная, — участливо заметила Карен. — Прости, я не хотела тебя расстроить. Сама не знаю, что это на меня нашло…

Джин тем временем лихорадочно растирала щеки ладонями, пока они не начали гореть:

— Так лучше? Лучше?! Слышать уже не могу про эту роковую бледность! Я отлично себя чувствую! Отлично! Сейчас найду Оливера и наверняка почувствую себя еще лучше!

— Иди, — кивнула Карен, — развейся. Парень молодец на самом деле. Так преобразить заведение… Ой, прости. В этом ведь твоя заслуга.

— Твоя тоже. Это ты затащила меня сюда. Карен, если бы не твое упорство, я вряд ли познакомилась бы с Оливером.




В «Апельсине» Оливера не было.

Джин даже поднялась по лестнице к входу, проверила задвижку. Дверь была надежно заперта изнутри.

На случай если Оливер вдруг застрял в туалете, Джин подождала еще немного, вновь обошла всех гостей. Отметила оранжевые подушки, россыпью валяющиеся на мягких диванах. Это явно была находка Оливера. Джин не помнила, чтобы она хоть что-то говорила о подушках.

Наконец Джин догадалась подняться наверх, в квартиру. Оливер сидел на кухне. На подоконнике. Он забрался на него с ногами.

Продолжая негромко разговаривать по мобильному телефону, Оливер сделал знак рукой Джин, чтобы она подождала.

Джин поразмыслила и отправилась к нему в спальню.

Не то чтобы она всерьез рассчитывала на какое-то романтическое завершение ночи. Просто именно в этой комнате она чувствовала себя уютнее всего.

У Джин было ощущение, будто с нее живьем содрали кожу. Или, что больше походило на правду, — словно с нее сняли одежду при толпе незнакомых людей. Она совершенно беззащитна и ничегошеньки не может поделать.

— Ты здесь? — Оливер беззвучно возник в дверях. Зажег свет.

— Выключи, — попросила Джин.

Не хотелось видеть сейчас его лицо. Такое близкое, такое славное и родное. Такое мужественное и открытое.

Не хотелось, чтобы он сейчас видел ее лицо. Джин боялась, что не сдержится. Что из ее глаз горохом покатятся слезы. Мало того что останутся пятна на платье, так еще и выглядеть она будет как юная сентиментальная дурочка.

— Не выключу. — Оливер сел на кровать рядом с ней, нежно обнял за плечи. — Ты чем-то расстроена? Джин, что случилось? Устала? Все эти пиарщики…

Джин промолчала. Куда-то вдруг исчезли все слова. Очень хотелось, чтобы Оливер прочел ее мысли. Чтобы ничего не нужно было говорить. Чтобы не пришлось объяснять. Чтобы долго и муторно, с взаимными обвинениями, не пришлось выяснять отношения.

Да и были ли они у них, эти отношения?..

— Ложись, — предложил он, — поспи. Вся эта тусовка внизу уже не имеет значения. Если хочешь, я приглашу твою подругу переночевать здесь. Попьем чаю в мирной обстановке. Постелю ей в гостевой спальне.

— При чем здесь Карен?

— Ну не хочешь — как хочешь. Пусть остается и веселится. Вечеринка может затянуться до самого утра. Солнышко, ты потрудилась на славу. Мы все потрудились на славу.

Кажется, настал удачный момент. Меньше всего Джин хотелось выглядеть истеричной и вздорной девицей. Но Оливер, сам того не желая, провел отличную подачу. Нужно было ответить.

— И как ты оцениваешь результаты своего труда? Окупит Питтсбург твои затраты на ресторанную деятельность? Это выгодная сфера инвестирования?

Оливер нахмурился.

— Джин, о чем ты говоришь?

— Зачем ты выдумал всю эту историю с умирающим от рака отцом?! — выкрикнула она. — Чтобы бить на жалость?! Чтобы я не бросила проект твоего клуба?! Может быть, ты еще сэкономил на мне?! Откуда я знаю, сколько у вас в Нью-Йорке платят специалистам?!

— Джин… Да что с тобой? Какая история?

— Мне все рассказали. Спасибо им за это… Журналисты писали о тебе, что ты успешный инвестор.

— Я ведь и сам рассказывал тебе об этом. Джин, да в чем я обманул тебя?

— Журналисты пишут, что ты приобрел бар «Апельсин» по дешевке. Что бар уже загибался, был на последнем издыхании. Ты решил проверить, сколько будет стоить раскрутить его с ноля. Почти с ноля. Сделать заведение прибыльным и популярным.

— Все ясно. Джин…

— Что? — В ее голосе прозвучал вызов.

— Я собирался рассказать тебе об этом. Когда-нибудь. Собственно говоря, это не так уж важно, чтобы рассказывать об этом специально… Или просто не было подходящего случая.

— Бьюсь об заклад, что случай никогда бы не представился. Но мне повезло, и я узнала об этом раньше, чем…

— Чем что?

— Чем дело зашло слишком далеко.

— Джин, я тебя не обманывал. Я ведь рассказывал тебе, как действуют некоторые журналисты, не отличающиеся излишней чистоплотностью. Я действительно купил бар «Апельсин» по дешевке.

— Вот видишь!..

— Фактически я не приобрел, а выкупил его. Выкупил за долги отца.

— Долги отца?

— Да. Джин, я не рассказывал тебе… Он оставил нас с матерью ради другой женщины. Познакомился с ней, когда ездил в Питтсбург по каким-то делам. Переехал сюда. Помогать не перестал, присылал деньги. Когда та женщина умерла, он не вернулся к нам в Нью-Йорк. Считал — что отрезано, то отрезано, обратно не приложишь. Прошло немало времени, прежде чем мне и ему удалось установить хоть сколько-нибудь теплые отношения. Потом я одолжил ему денег на этот бар… Отец совсем не умел вести дела. Он запутался, влез в долги. Бар уже не принадлежал ему, а он все еще пытался свести концы с концами.

— Почему же журналисты не написали о твоем отце? С их слов все выглядит несколько… иначе.

— Я рад, что эта история не просочилась в прессу. Моя семья — это мое личное дело. Не желаю, чтобы подробности развода родителей и разорения отца препарировались всеми, кому не лень заглянуть в вечернюю газету.

— Я понимаю. — Джин примирительно дотронулась до его руки.

— Джин…

Оливер, улыбаясь, коснулся губами ее виска, линии волос. Провел рукой по бархатистой щеке девушки. Джин замерла. Она прижалась к его груди, ощущая, впитывая его тепло. Ей так не хватало этих прикосновений…

— Я должен кое о чем попросить тебя, Джин.

— Все, что хочешь…

— Ты оказала мне неоценимую помощь в переоборудовании бара. Без тебя вряд ли получилось бы то, что есть сейчас. Некоторое время я просто наблюдал за жизнью бара, тем более что появилась возможность делать это изнутри. Мне казалось, что его невозможно воскресить, вернуть к жизни. И тут появилась ты… Это было толчком к переменам, стимулом к действию.

Джин благодарно улыбнулась.

— Ты нужна мне, — продолжил он.

Джин замерла. Неужели она сейчас услышит те самые заветные слова? Ведь именно о них грезит каждая девушка, пусть и не признается в этом даже самым близким подругам.

— Джин, у меня на очереди новый проект. Это будет что-то вроде детского центра. С аттракционами, игровыми комнатами и настоящим детским кафе. Я хотел бы… я прошу, чтобы ты взялась за разработку проекта.

— Нет, это невозможно!

— Джин, но почему?

— И не проси.

Оливер огорченно покачал головой.

Джин ожидала услышать что угодно, но только не подобное предложение. Да уж, это нисколько не походит на предложение руки и сердца… Хотя дело было, конечно, не в этом.

— Оливер, я хочу, чтобы мы выяснили все до конца.

— Разумеется. Между нами не должно быть никаких секретов. — Оливер улыбался.

— Нет, какие-то маленькие тайны, разумеется, могут быть. Вроде того, какие восковые полоски для эпиляции я предпочитаю, или сколько денег лежит на твоем банковском счете. — Джин намеренно шутила, чтобы собраться с духом и выложить правду, так долго не дававшую ей покоя. — Оливер, я никакой не дизайнер интерьеров! Прости меня! Пойми, я просто не могу взяться за этот детский проект! Я только испорчу все. Завалю всю работу. Я способна загубить любое начинание.

— Довольно самокритично для человека, которого завтра все журналы и газеты Питтсбурга провозгласят открытием в области ресторанных интерьеров, — заметил Оливер. Лицо его было бесстрастным.

— Оливер, я не шучу! Еще неделю назад я работала ассистенткой управляющего в одной химической конторе. Я врала тебе, что занимаюсь другими проектами, а сама вынуждена была отпрашиваться с работы, чтобы выбрать вешалки, ламинат или поискать абажуры.

— Вот как? Тем большую ценность это придает твоему участию в обновлении «Апельсина».

— Ты все смеешься, — сокрушенно сказала Джин, — а ведь я и впрямь ни дня в своей жизни не занималась интерьерами.

— Я знаю.

Джин замерла.

— Ты знаешь? Откуда?..

— Джин, ты неподражаема. Прелестна. Ты словно малое дитя. Но мне это даже нравится. Да вы с Карен трещали об этом весь вечер, когда впервые заглянули в «Апельсин».

— У тебя не может быть настолько тонкий слух.

— У меня масса скрытых и явных достоинств.

— Невероятно… Так ты все знал.

— Знал, — кивнул Оливер. — А если бы не знал, то догадался бы. Джин, я ведь когда-то учился на дизайнера интерьеров. Правда, я также учился на журналиста, оканчивал курсы по управлению финансами… Как видишь, моя голова — прямо-таки кладезь знаний.

Джин чувствовала, как изнутри медленно поднимается волна возмущения.

— Значит, ты все знал! Ты хотел посмеяться надо мной, верно?

— Что ты, конечно, не хотел.

— Не хотел, но посмеялся! — со слезами на глазах воскликнула Джин. — Должно быть, ты провел немало приятных минут, выслушивая мои рассуждения профана и дилетанта. Должно быть, мысленно ты хохотал в голос.

— Джин…

— Не перебивай меня!

— Буду. У меня ни на минуту не возникало намерения поиздеваться над тобой, — поклялся Оливер.

Джин расстроенно покачала головой.

— Конечно, у тебя денег навалом, ты мог позволить себе понаблюдать за трепыханиями дилетанта. В случае неудачи ты ничем не рисковал, верно? Для меня это внезапно оказалось делом жизни, а ты всего лишь развлекался!

— Джин, ты говоришь ерунду.

— Это не ерунда.

— Самая настоящая чепуха. Я давно не получал такого удовольствия, которое получил, воплощая твои идеи и фантазии в жизнь. Неужели ты до сих пор не поняла, что у тебя самый настоящий талант? Неужели ты думаешь, что Джейк в восторге от дизайна, потому что я заплатил ему? Да, я заплатил за банкет журналистов, но в журналах появятся искренние отзывы. Вряд ли хоть одному из них не пришелся по душе интерьер помещения. Я выслушал множество одобрительных и лестных слов.

— Оливер…

— Впрочем, время нас рассудит, верно? Завтра бар откроется для обычных посетителей. А через несколько недель мы сможем подвести итоги. Будет понятно, привлекает ли преображенный «Апельсин» новых клиентов. Надеюсь, это все, что ты хотела выяснить за сегодняшний вечер?

— Я не знаю…

— Решай, Джин. Я порядком устал от разговоров. Уйму времени пришлось болтать с журналистами. Неужели, по-твоему, мы не способны найти более интересного занятия?

Джин прошептала:

— Но ты совсем забросил меня в последние дни. Я думала, что уже безразлична тебе.

— Я был очень занят, — напомнил Оливер, — готовя презентацию бара. Не помнишь, для кого я так старался? Если удастся создать тебе хорошую репутацию, то будут и новые заказы. Уже не от меня, а со стороны.

— Но…

— Больше не желаю выслушивать, что ты дилетант. Если хочешь, пойдешь учиться на специальные курсы. И будешь потихонечку набираться опыта, занимаясь моим новым проектом. Не бойся, я дам тебе людей в помощь. Никаких начинаний ты не сможешь угробить. Джин, твой творческий потенциал не должен пропасть даром. Этого не будет. Поверь, я в полном восторге от твоих находок для «Апельсина». Доставь же мне удовольствие наблюдать за твоим ростом.

— Хорошо, — пробормотала Джин, которая все еще не верила своим ушам.

— И потом, как ты могла подумать, что больше не нужна мне? Знаешь что… Давай-ка, чтобы подобных мыслей у тебя больше не возникало, я возьму и женюсь на тебе.

— Женишься?

— Непременно, — кивнул Оливер, — я ведь уже говорил, что ты — редкая женщина. Я не хочу потерять тебя. Если мне нужно удержать тебя рядом с собой, то я готов делать решительные шаги.

— Но… почему?

Оливер с улыбкой заглянул в ее зеленоватые глаза.

— Джин, неужели ты еще не поняла, как я отношусь к тебе?




Эпилог


— Вы оба — сумасшедшие.

— Напомни, сколько раз я уже слышала это от тебя?

— Так, значит, вы поженитесь.

— Непременно.

— Кажется, я знаю, где будет свадебный банкет.

Джин рассмеялась и уточнила:

— И где же?

— В «Апельсине»?

— Верно.

— Джин, только не вздумай покупать или шить оранжевое или красное свадебное платье!

— Карен, оставь меня в покое. Я сделаю все, что он захочет.

— А он, разумеется, сделает все, что захочешь ты?

— Конечно, — с улыбкой кивнула Джин.

— Кажется, это все-таки любовь, — со вздохом пробормотала Карен. — И почему некоторым так везет?




Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.