Одиночество на двоих
Люси Агнес Хэнкок








Однажды машина медсестры Роберты Камерон застряла на занесенной снегом проселочной дороге, и девушку приютил в своем холостяцком доме инженер-строитель Крис Бакстер. С тех пор прошло немало времени, Роберта пережила неудачный роман с доктором Стэнли Николсом и, казалось, навсегда потеряла веру в чистые отношения между мужчиной и женщиной. Но вдруг ее пациентом становится волк-одиночка из снежной долины…






Люси Агнес Хэнкок

Одиночество на двоих





Глава 1


— Как Лонгворт отнеслась к твоей ночной вылазке? — поинтересовалась Роберта Камерон у сладко позевывающей Синтии Купер.

— Абсолютно никак! Ну, так, поворчала немного. Точнее, вытерла мною пол и растоптала мою безупречную репутацию, которую я так бережно взращивала все эти два года. Удивительно, как меня вообще не выгнали! — Голос Синтии изменился, стал глубже, в нем зазвучали железные нотки главной медсестры больницы «Вестон дженерал». — «Я удивлена, Купер, удивлена и разочарована! Тебе же прекрасно известны наши правила — никакого общения вне стен больницы с любыми — слышишь, любыми! — представителями противоположного пола, если они состоят у нас в штате. И все же ты демонстративно — я повторяю: демонстративно! — пренебрегла этим законом и отправилась на танцы с интерном! Надо в обязательном порядке ознакомить доктора Дейвиса с правилами поведения, которых должны придерживаться все сотрудники нашей больницы, если, конечно, он до сих пор не в курсе. Еще одна вольность подобного рода, мисс Купер, и я уверяю вас: вы горько пожалеете о своих выходках. Все, свободны». Бедненький Дейвис! Парень такой застенчивый, такой пугливый, словно дикий олененок. А знаете, девочки, иногда я задаю себе вопрос: а что я тут вообще делаю? Женщины ли мы? Люди ли? Или просто автоматы?

— Вот я, например, прямо до боли чувствую себя человеком, — простонала Тесс Эверсон. — Придется на этой неделе снова идти к педикюрше. Эти чертовы ноги сводят меня с ума.

— Почему бы тебе не… — Роберта подцепила хвостиком расчески последний локон и критическим взором окинула аккуратные темные кудряшки на прелестной головке подруги.

— Меррилл? Нет уж, спасибо, — пробормотала Тесс. — В прошлый раз я чуть с ума от боли не сошла. Мне больше нравится миссис Кларк, она, по крайней мере, очень аккуратная и такая ласковая. После нее мои несчастные лапки хоть на время отпускает. Если бы только это небесное ощущение могло длиться всю жизнь!

— Это все погода, Эверсон, — заверила ее Роберта. — Перемена погоды всегда играет злую шутку с ногами. — Девушка вытянула стройную ножку, обутую в белоснежные туфельки. — Видите эти туфли, девочки? С виду вроде бы обычные, но на самом деле с секретом: встроенные супинаторы, специальные стельки и тому подобное. В таких, целый день на ногах не страшен. Лонгворт их пока не вычислила, надеюсь, к тому времени, как это произойдет, худшее останется позади. Кто следующий? Мне надо было салон красоты открывать, а не тратить свое драгоценное время на мед подготовку.

— Да-а-а! — восхищенно протянула Мёртл Эндрюс, разглядывая в маленькое зеркальце свой затылок. — И зачем тебе все это? Мы же просто кучка нищих, с нас даже взять-то нечего. Одна колгота.

— Никакой колготы, — заверила ее Роберта. — Мне это нравится. Кроме того, у нас у всех с деньгами не густо, вы тоже оказываете мне кое-какие услуги.

— Это, какие же такие услуги мы тебе оказываем? — округлила глаза Синтия. — Я предлагала тебе и свой гардероб, и шмотки Хелен в придачу, а ты воротишь от них нос. Да, да, Камерон, не спорь, так оно и есть. А сама вчера вечером чуть не силой заставила меня надеть свое новое вечернее платье. Классная ты малышка, Бобби Камерон, но немного того, чокнутая. Слава богу, с платьем ничего такого не случилось.

— Пусть не смущает вас, девочки, моя несказанная щедрость, — заявила Роберта, поливая лаком тяжелые каштановые локоны Тесс. — Моя сестренка в буквальном смысле слова завалила меня одеждой, но у нас с ней слишком разные вкусы. Вот если бы Бет догадалась давать мне вместо вещей деньги, тогда бы я развернулась! Накупила бы того, что мне действительно нравится. Но нет, она одевает меня словно умственно отсталую, при этом искренне считает, что подобный стиль, как нельзя лучше подходит для девушек моего склада. Бет так любит делать подарки, что у меня язык не поворачивается сказать, что такие вещи я носить не стану. Извини! — воскликнула она, когда у Тесс невольно вырвалось «Ой!».

— Чего ты так переживаешь? — удивилась Мёртл. — Ты и в дерюжке выглядишь на миллион долларов. Помню, как на стажировке нам выдали ту уродскую голубую униформу, и ты единственная из всех нас не смахивала на нищую сиротку.

— Благодарствую! — холодно кивнула Роберта. — Хотите рецепт?

— Не-а, — покачала головой подруга. — Это и так всем известно.

Девушки собрались в комнате у Роберты в общежитии медсестер при больнице. Все они, кроме Синтии Купер, только что вернулись с ночного дежурства. Синтия упросила другую студентку заменить ее, чтобы сбегать на танцы в «Акстон» с одним из интернов. Роберта даже себе не могла объяснить, зачем она так упорно продолжала делать укладку волос своим сокурсницам. Однажды она причесала свою соседку по комнате, которой предстояло отправиться на очень важное свидание, а денег на парикмахера, как обычно, не хватало. Результат оказался настолько впечатляющим, что слава о необыкновенном таланте Роберты разлетелась по всей больнице, и с тех пор от клиенток не было отбоя.

— Как же тебе повезло, что твой четырехдневный выходной выпал именно на это время. — Тесс не могла нарадоваться на свои сияющие кудряшки. — От марта, кроме кори, гриппа да пневмонии, ждать нечего. Это пока еще не настоящая весна, так, одна видимость, помяните мое слово. Подобные облака всегда несут с собой снег, друзья мои, не будь я величайшим предсказателем погоды.

— Ты не хуже Иеремии, — съязвила Роберта. — Постоянно предсказывает что-то, а толку ноль. Всегда попадает впросак, ну или почти всегда. Пару раз я оказывалась из-за него в весьма затруднительном положении.

— Почему ты не сменишь эту развалюху. Боб? — спросила Тесс. — Еще немного, и тебе придется доплачивать продавцу, чтобы тот только согласился забрать его. Купила бы себе модный автомобильчик с откидным верхом.

— Откуда такие деньги? Нет уж, — покачала она головой. — Иеремия еще побегает. Кстати, несмотря на все его закидоны, он всегда доставляет меня туда, куда мне надо, и обратно тоже привозит, правда, если он в настроении. А на что еще нужна машина? Надеюсь, что ты не права насчет погоды, Тесс. Бет с Уиллом уехали в свой загородный коттедж, а до него добрых двести миль, ну, или немного меньше, если я срежу.

— Никаких срезаний, детка! Забудь об этом! — вмешалась Синтия. — Придерживайся трассы, тогда доберешься до места даже в самый сильный буран. Но лично я считаю, что зима уже кончилась. Сегодня утром я видела двух малиновок.

— Две малиновки весну не сделают, Купер, — настаивала на своем Тесс. — Такую погоду мы, жители побережья, называем погодой скотоводов. С семи утра температура упала на десять градусов. И не забывайте, на улице всего лишь март. Лучше отправляйся поездом, Камерон.

— А потом несколько миль топать от станции? Премного благодарна, такие приключения не для меня. Уж лучше Иеремия с его прибабахами. Чего вы квохчете вокруг меня? До мороза дело пока не дошло. Ну, пройдет легкий снежок, что с того? Весной не бывает настоящих снежных заносов.

— Бобби, ты только глянь! — Синтия с ужасом уставилась в темнеющее небо. — Снег начался!

— И что с того? — хмыкнула Роберта. — Эверсон права, на улице всего лишь март, а несколько снежинок еще никому не повредили. Может, погода еще наладится.

Однако надеждам Роберты не суждено было сбыться: снег валил всю ночь, и, когда она утром закончила свое дежурство и вышла из больницы, мир встретил девушку белоснежными красками. Из-за горизонта появилось солнышко, и Роберта отправилась в постель, вскоре задремав под аккомпанемент стучащей по карнизу капели.

Надо будет снова надеть цепи, промелькнула в голове последняя мысль, и девушка провалилась в сладкий сон. Ровно в полдень зазвонил будильник. Роберта распланировала все заранее: двадцать минут на то, чтобы принять душ и одеться, двадцать — на завтрак, который на самом-то деле был не чем иным, как обедом, и еще двадцать на то, чтобы привести Иеремию в чувства. Она от души надеялась на то, что сегодня машина проявит к своей хозяйке благосклонность. Роберта подошла к окну. Не так уж и плохо. Заглянула в шкаф. Новый твидовый костюм выглядел весьма заманчиво. Однако еще один взгляд на заснеженный пейзаж немного отрезвил девушку. Пришлось натягивать надоевшее рыжее шерстяное платье. Подвязав талию широким замшевым поясом коричневого цвета, Роберта взяла чемодан, собранный еще накануне, сунула под мышку короткую шубку, шапочку и пошла вниз. Было начало второго.

Один из механиков в гараже предупредил Роберту, чтобы она ни под каким видом не съезжала с трассы на проселочные дороги, тогда цепи ей и не понадобятся.

— Государственные трассы безопаснее, мисс Камерон, их всегда расчищают, — глубокомысленно заметил он, надраивая ветровое стекло. — Но если уж вам позарез понадобится свернуть с трассы, то никто не откажется надеть вам на колеса цепи, это минутное дело.

Несмотря на то, что поспала она всего ничего: от силы часа четыре, Роберта чувствовала себя отдохнувшей, энергичной и горела желанием, как можно скорее добраться до летнего домика Маклинов, что в Шандлейз-Бич. Малышке Мэри едва исполнилось пять месяцев. Бет писала, что дочка уже научилась следить за предметами и улыбается вполне осознанно, а не только куда-то в пространство, как это было раньше. Роберта не очень понимала, зачем они отправились на озеро так рано. Если Бет и не знала, насколько обманчива погода в марте, то уж Уилл наверняка был в курсе. Что в этом году на них нашло? Конечно, прошлая неделя могла сбить с толку кого угодно. Даже малиновки и те обманулись.

Весна на озере всегда являла собой нечто необыкновенное. Роберта не винила сестру за то, что той захотелось понаблюдать за пробуждением природы. Чье сердце не дрогнет, когда однажды утром, еще до того, как сошел весь снег, на ветке в саду запоет малиновка! Никто не сможет остаться равнодушным, слушая гогот пролетающих мимо стай диких гусей, которые рвутся в свой птичий рай далеко на севере. А какой восторг охватывает все твое естество при виде первых фиалок и крокусов, робко выглядывающих из-под нежных зеленых листочков! Как здорово чистить сад от всякого зимнего хлама, вдыхать дым костров и наблюдать, как веселые сизо-голубые струйки поднимаются к чистому весеннему небу, окутывая голые ветви.

Роберта знала, что ранней весной Уилл всегда брал недельку отпуска и приезжал сюда, чтобы привести дом в порядок и подготовить его к лету. Наверное, Бет решила поехать с ним из-за того, что теплая погода в этом году наступила раньше обычного. Сестра написала Роберте, что уборка идет полным ходом и они с нетерпением ждут ее приезда.

Хотя календарь утверждал, что весна уже наступила, Роберта была рада, что надела меховое манто: в машине было очень холодно. Вскоре Вестон остался позади, и машина понеслась на север. Здорово хоть ненадолго избавиться от ежедневной рутины. Роберта обожала свою работу, но, как и все мы, время от времени нуждалась в перемене места и отдыхе.

Остановившись на светофоре, девушка подозрительно поглядела на небо, и ей совсем не понравилось то, что она там увидела. Ветер явно усиливался. Но, как сказал смотритель гаража, государственные трассы почти всегда чистят вовремя, так что волноваться не стоит, скорее всего, она без особых проблем доберется до места назначения. Солнце все еще ярко сияло над головой, но наползавшие с севера и запада огромные тяжелые тучи уже затянули половину неба и теперь быстро продвигались вперед, как будто старались как можно быстрее поглотить солнце.

Какая-то машина нагло влезла впереди нее, и Роберта раздраженно нахмурилась. Конечно, Иеремия был старым и потрепанным, но это еще не значило, что любой мог вот так бесцеремонно с ним обходиться. Как только загорится зеленый, она обязательно обгонит этот сверкающий черными боками двухместный автомобильчик. Но ее соперник свернул в сторону на боковую улочку, и Роберта увидела на заднем стекле красный крест.

«Ну, это другое дело, — сказала она сама себе, выжимая акселератор. — Интересно, смогла бы я сменить работу в больнице на общественное здравоохранение? Это вряд ли. Но если с частной клиникой ничего не выгорит, то я всегда могу переучиться на медсестру скорой помощи».

Есть что-то притягательное в работе по вызову, ведь никогда не знаешь, где и когда понадобится твоя помощь, а следующее дело вполне может оказаться вопросом жизни и смерти. Однажды, приехав по вызову, Роберта нашла старшую медсестру в глубоком обмороке, а ее помощницу, тоже студентку, как и она сама, в объятиях буйного пациента-психопата. Девушка пыталась удержать его в кровати, но тот вознамерился, во что бы то ни стало спуститься вниз. Вот тут-то Роберта и порадовалась своей недюжинней силе и высокому росту. Вдвоем они уложили мужчину в постель, связали его и вызвали врача. Самое странное, что обе девушки утверждали, будто Роберту никто не вызывал, по крайней мере они — точно. Такое впечатление, что сработала телепатия.

В больничной жизни частенько случались такие вот странности и захватывающие дух истории.

«Именно это и выбило меня из колеи».

И каждый раз Роберта вспоминала своего отца: «Лучший способ справиться с трудностями — поглядеть им в лицо, потому что решиться на битву означает наполовину выиграть ее», — не уставал повторять он.

— Милый папочка! — произнесла она вслух. — Я так по тебе скучаю!

Всего тридцать миль от Вестона, а солнце уже исчезло, и в воздухе сразу закружились снежинки. Однако государственная трасса была все еще чиста, и Роберта не жалела, что не стала надевать на колеса цепи. Однако не прошло и нескольких миль, как ситуация за окном резко изменилась: стало понятно, что к северу наверняка навалом снега. Движение на дороге было напряженным, а Иеремия пока не жаловался, и на том спасибо. Теперь, если ей только удастся немного срезать угол, то не придется тащиться через мост, чтобы потом возвращаться обратно к Шандлейз-Бич. Проселочная дорога выйдет на трассу прямо у Брамтона, и так можно сэкономить не меньше десяти миль. В конце концов, на дворе день, а Иеремия в отличном настроении, так что вполне можно рискнуть.

В Фабер-Корнерз Роберта была примерно в четыре часа дня. Девушка притормозила и оценила проселочную дорогу. Выглядит неплохо, подумала она. Нет никаких сомнений, что зимой этой дорогой почти не пользовались, но ветер с озера постоянно сдувал с нее снег. Если немного повезет, то Роберта наверняка доберется до сестры где-то в районе семи. Итак, она решилась. Колея была накатанной, и девушка громко напевала, разменивая милю за милей. Она уже слышала, как волны неистово бьются о дамбу, вскоре появилось и само озеро, сердитое, словно накрытое белым покрывалом, почти невидимое сквозь снежную пелену. К тому времени ветер перерос в настоящий буран, потемнело так, что, если бы не обрывистый берег слева от нее, Роберта вообще потеряла бы уверенность в том, что едет по земле. Часы показывали четыре тридцать. Девушка включила фары, но свет не мог пробиться сквозь плотную снежную завесу.

До сих пор послушный и довольный, Иеремия принялся неистово выражать протест, ни в какую, не желая пробиваться сквозь заносы.

— Еще один такой сугроб и боюсь, ты впадешь в кому, — сказала она вслух, выруливая на относительно чистое пространство. — Наверное, все же стоило прислушаться к милостивым рекомендациям девчонок или хотя бы остановиться и надеть цепи. Будем надеяться, что худшее позади. Хочешь, не хочешь, ехать нам все равно пришлось бы, мой милый Иеремия. У меня уже лет сто выходных не было, а тут целых четыре дня! Не могла же я упустить такой случай и не повидаться с малышкой и остальными. Как можно? Кроме того, когда я решила отправиться в путь, на дворе стояла весна. О-о! Что за скрип такой, малыш? Но ты держишься молодцом, только не сдавайся, прошу тебя! До Брамтона не более пяти миль, а что для тебя пять миль, старина Скаут! Черт бы тебя побрал! Хорош ворчать! — воскликнула она, когда развалюха начала чихать и задыхаться.

И тут от ужаса у Роберты глаза на лоб полезли: прямо перед ней выросла целая снежная гора. Она изо всех сил втопила в пол акселератор, пытаясь с наскока взять преграду. Если удастся проскочить, то дальше дело наверняка пойдет на лад. С каждым пройденным препятствием трасса приближается, и, кто знает, может, впереди дорога почище.

Иеремия отважно бросился вперед, резко взвыл, чихнул, вздохнул и потерял сознание. Роберта включила заднюю передачу. Надо попробовать вернуться обратно на дорогу и сделать еще одну попытку. Колеса закрутились, мотор кашлянул и умер. Иеремия отказывался идти в атаку. Над автомобилем клубился рой снежинок, завывал ветер, тьма сгущалась.

Роберта откинулась на сиденье, ругая себя, на чем свет стоит. И зачем только она так самонадеянно решилась срезать этот проклятущий угол?! Теперь вот придется откапываться из снежного заноса, да и то только для того, чтобы попасть в новую, может даже худшую, передрягу. А все из-за каких-то там десяти-двенадцати миль! Только полоумный может съехать с трассы в такую погоду! Бет с Уиллом тоже хороши, надо же было им отправиться сюда в марте! А Иеремия? Тоже мне, выбрал время ломаться! Что же теперь делать? Должен же быть хоть какой-то выход из положения!

На всем пути ей не встретилось ни одного дома, подающего признаки жизни. Благоразумные хозяева сидели в своих теплых городских квартирках. Они-то знали, насколько обманчивы солнечные дни в начале марта, — это еще не настоящая весна, так, одна видимость, как сказала Тесс Эверсон. Никакого движения вокруг не наблюдалось. С того времени, как съехала с трассы, Роберта не видела ни одного автомобиля. Девушка уставилась вперед. Видать, она одна-одинешенька в этом пустынном мире. Снова повернула ключ зажигания, пытаясь оживить мотор, и снова в ответ он только недовольно вжикнул и замолк. Роберта открыла окно и выглянула наружу: ничего вокруг, лишь безмолвие и серая пелена. Может, кто-то все же проедет мимо. А может, она проторчит тут до самого утра. И вдруг слева от нее вспыхнул неяркий огонек. Вдруг еще один безумец решил, как и она сама, сразиться со старухой Зимой? Однако огонек не приближался, но и не гас, он так и горел немного в стороне от дороги. Насколько она помнила, ярдах в двухстах от дороги должен был находиться дом. Сможет ли кто-нибудь услышать звук ее клаксона сквозь завывание ветра? А если и услышат, придут ли они на помощь? Нет уж, решила Роберта, ждать бессмысленно, надо идти самой. Может, ей удастся позаимствовать лопату или даже купить ее? Светлее не становилось, и долгие рассуждения стали совершенно не к месту. Пора выбираться из машины.

С большим трудом Роберта открыла дверцу автомобиля. Сапог у нее не было, а шубка оказалась слишком коротенькой. Ничего, это же совсем рядом, надо только добраться до огонька, и все. Сугробы оказались гораздо глубже, чем показалось вначале, и, когда девушка добралась до полуотворенных, занесенных снегом ворот в низкой каменной стене, она насквозь промокла и никак не могла отдышаться. Из последних сил сражаясь со снегом, Роберта с трудом добралась до темного крылечка, тщетно поискала кнопку звонка и начала долбить в дверь кулаками. Ветер выл и выл, следы ее мгновенно замело. Они там что, померли, что ли? Девушка снова накинулась на дверь.

Внутри залаял пес, и мужской голос приказал ему заткнуться. Через небольшое окошко Роберта пыталась разглядеть, что происходит в темной прихожей. Неожиданно дверь распахнулась, и на пороге появился высокий молодой человек с лампой в руках.




Глава 2


Роберта отряхнула с ботинок снег. Горячечный румянец на щеках немного спал. Девушка замерзла, промокла и теперь клацала зубами. С порога к гостье кинулся, было пес, но вскоре успокоился, сел и принялся мотать хвостом, подметая пол.

— Это он так выражает свое дружелюбие, — сказал мужчина, прикрывая лампу от ворвавшегося в дом ветра. Голос у него оказался совсем юным. Одет он был в халат и тапочки.

— В-все нормально, — выдохнула Роберта. — Я… моя машина застряла в снегу, там, на дороге, — махнула она рукой на запад, — вот я и пришла сюда. Вдруг кто-нибудь сможет помочь мне… ну, или одолжить лопату, чтобы откопать сугроб.

— Господь всемогущий, ты что, девочка! — воскликнул хозяин. — Давай входи. Откопать сугроб, ну дела! Да при таком ветре нужен бульдозер, да и то толку от него будет ноль. Сизифов труд. Я сам еле добрался сюда, ехал с востока, а ведь это было не меньше часа назад. Скажу тебе, там заносы еще больше. Лучше воспользуйся, чем бог послал. Входи, входи, да скидывай свою мокрую одежду…

— Но мой чемодан остался в машине… — Роберта изо всех сил пыталась унять дрожь.

— И шут с ним, пусть там полежит, — ответил мужчина. — Наверху полно одежды, думаю, кое-что должно тебе подойти. Давай-ка свое пальто и шляпку, я повешу их в кухне, там огонь горит.

Роберта скрепя сердце согласилась. Надо же так влипнуть! Наверняка для старого Иеремии это их приключение, станет последним.

Роберта сделала шаг по направлению к узенькой лесенке, ведущей на второй этаж.

— Погоди, — сказал вдруг хозяин. — Я принесу еще одну лампу. К счастью, они все чистые и заправлены. Электричества нет, наверное, это все буря. Мое восхищение хозяином дома растет не по дням, а по часам.

— Значит, вы не… — удивилась Роберта.

— О нет! — Молодой человек не дал ей закончить. — Я не владелец. Палмеры сдали его нам… мне в аренду… — запнулся он и потом хмуро продолжил: — Планы мои… э-э-э… несколько изменились, и я приехал сюда за чемоданами. К счастью, мне удалось добраться до места, пока буран еще не совсем разыгрался.

И он ушел, оставив Роберту в полной темноте. Неужели он тут один? Не успела эта мысль мелькнуть у нее в голове, как мужчина вернулся уже с двумя зажженными фонарями, по одному в каждой руке. Девушка начала подниматься вверх по лестнице.

— Я приготовлю чего-нибудь горяченького! — крикнул он ей вслед. — Суп — из банки. Горячей воды нет, так что ванна отменяется, но ты могла бы растереться полотенцем. Их навалом в шкафу около ванной комнаты. Чувствуй себя как дома. Меня зовут Бакстер — Крис Бакстер, к вашим услугам.

— А я Роберта Камерон, мистер Бакстер, и… и… спасибо вам. Я… Видно, выбора у меня все равно нет. — Девушка снова сбежала вниз. — Как вы думаете, сколько пройдет времени, пока…

— Пока до нас доберется снегоуборочная машина? Понятия не имею, мисс Камерон, — вздохнул он. — Вы уже наверняка заметили, что зимой этой дорогой пользуются нечасто. В Брамтоне меня предупреждали, чтобы сегодня днем я воздержался от поездки сюда. Я так думаю, что до конца бури никакой снегоуборочной машины не жди. Но не волнуйся, весенние снегопады быстро кончаются.

— Но мне… я должна была попасть к своей сестре — миссис Маклин — сегодня вечером. Тут есть телефон?

— Есть-то он есть, но не работает. То ли отключен, то ли обрыв где-нибудь. Я и сам хотел позвонить, но ничего не вышло. Страховые компании называют такие ситуации «форсмажор», провидение Господне. Мы можем только благодарить Всевышнего за то, что в такую погоду оказались не на улице, а в тепле и относительном уюте. А теперь беги, переоденься в сухое. Уж чулки-то, по крайней мере, обязательно надо сменить.

— Вы очень добры, — пробормотала Роберта и пошла наверх.

«Ну и знакомство, весьма оригинальное, — сказала она сама себе, выбираясь из мокрого платья. — А мужчина ничего себе, старается, чтобы я чувствовала себя легко и непринужденно. Молод, не слишком хорош собой, худосочный. Такое впечатление, что немало повидал в жизни. И работа у него не кабинетная, может, коммивояжер или страховой агент. Надеюсь, что он женат и без ума от своей половины. Хотя по большому счету мне без разницы. Я и сама в состоянии о себе позаботиться, только вот не хотелось бы ответить ему неблагодарностью за гостеприимство… или, может, лучше сказать, не ему, а владельцам, кем бы они ни были».

Роберта вошла в ближайшую к лестнице комнату. Она оказалась маленькой: односпальная кровать, туалетный столик, одинокое, но весьма удобное кресло и несколько безделушек — вот и вся обстановка. Обследовав разнообразное содержимое полок и вешалок в шкафу, девушка обнаружила выцветшие слаксы, чистый вязаный свитер, который, вне всякого сомнения, когда-то был белым, и пару весьма потертых коричневых полуботинок. В одном из выдвижных шкафчиков нашлось даже несколько разрозненных чулок, но, поискав хорошенько, она раздобыла одинаковые носки, завернутые один в другой, и с радостью натянула их на заледеневшие ножки. Очевидно, кто-то из хозяев дома был одного с ней размера. Роберта долго терла голову полотенцем, пока каждый локон не заиграл новым блеском, одновременно раздумывая над тем, как бы отреагировала мисс Лонгворт, если бы застала ее здесь, да еще в обществе одинокого молодого человека. Но, что ей оставалось делать? В конце концов, она уже далеко не ребенок и не позволит своему воображению взять верх и заставить ее трусить.

Тем временем по дому разлился божественный аромат — кофе и какие-то специи. Она и не подозревала, что так сильно проголодалась. Роберта взяла лампу и отправилась вниз, в нерешительности остановившись на последней ступеньке.

— Иди сюда, — позвал голос.

Роберта пошла в том направлении, откуда он доносился, и вскоре оказалась на кухне.

— Я художник с открывалкой вместо кисти, — улыбнулся Крис Бакстер. Девушка заметила, что он сменил халат на пиджак и переобулся в ботинки. — Надеюсь, тебе придется по вкусу этот суп.

— Уверена, что так, мистер Бакстер…

— Зови меня Крис, а я буду звать тебя Роберта… хотя нет, пожалуй, сократим до Робин[1 - Игра слов: «robin» означает «малиновка» (англ.). (Здесь и далее примеч. пер.)]. Мне кажется, это тебе больше подходит. Не возражаешь? Хорошая девочка! — похвалил он, когда Роберта покачала головой. — Почему бы нам не подружиться, пока мы отрезаны от остального мира? В кладовой полно продуктов, так что голодная смерть нам не грозит. Предлагаю перекусить здесь, в тепле. Я с самого детства обожаю кухни. Они так вкусно пахнут, согласна со мной? А потом разожжем огонь в гостиной. — Крис с удовлетворением окинул гостью взглядом. — Что ты сделала со своей мокрой одеждой?

— Развесила по креслам, — ответила она. — Наверное, я попала в комнату дочери семейства, если, конечно, у них есть дочь.

— Нет. Мета с Джимом не так давно женаты — года два или три, не больше. Это, скорее всего, гостевая комната. Может быть, летом там останавливается Грейс, сестра Меты. Она живет в Нью-Йорке, работает на радио, только я не помню, на каком канале.

За супом молодые люди исподтишка бросали друг на друга оценивающие взгляды, и постепенно чувство неловкости покинуло Роберту. Она расслабилась и с огромным интересом слушала рассказы гостеприимного хозяина о его путешествиях и приключениях. Кристофер Бакстер был по профессии инженером-строителем и совсем ненадолго прибыл на север для важной консультации со своим шефом. На следующей неделе он вновь покидает Штаты: возвращается в Перу, где проведет еще два года. К тому времени его работа в этой южноамериканской стране должна будет завершиться.

— А твоя семья не против, что ты так долго отсутствуешь? — Роберта чувствовала, что должна, хоть как-то отреагировать на этот рассказ.

— Вся моя семья — это сестра Хильда, она замужем и живет в Спокейне, — неопределенно пожал плечами Крис. — Так что семьи, как таковой, у меня нет — и пока не предвидится… теперь. — На мгновение лицо его словно окаменело, за этим последовал какой-то слишком уж веселый, наигранный смех. — Слышала старую пословицу «Баба с возу — кобыле легче»? Если в ней есть доля правды, то моя кобыла вскоре побьет все рекорды скорости.

— Мне очень жаль, — прошептала полная сочувствия Роберта.

— Да ладно! — поспешно выпалил он. — Я далеко не одинок в этом мире. У меня есть дядюшка — врач, классный старикан, и милашка кузина. К тому же полно друзей всех сортов и мастей. А как насчет тебя, Робин?

— У меня есть брат Нейл, он в Англии, военный корреспондент, и еще сестра Бет, миссис Маклин. Вот и все, если не считать нескольких двоюродных братьев и сестер, с которыми мы почти не общаемся. Видишь, ничего интересного или интригующего.

— А ты готовить умеешь? Правда? В таком случае, леди, вы очень интересная и весьма интригующая особа, а если к тому же вы в состоянии сотворить печенье и мясо с подливкой — то вы вообще волшебница. Так как, можешь?

— Ясное дело. — Роберта приняла торжественный вид. — Легко!

— Нет, правда? Ну, я могу сварить такой кофе, что и боги слетятся на его аромат, да еще лепешки, которые так и тают во рту! Но печенье… — Он восхищенно покачал головой. — Но вот только сливочного масла в нашем прибежище нету, а с яйцами и того хуже. Зато у нас полно всевозможных консервов. Молоко, мясо, рыба, крекеры, пудинги, всевозможные соленья, джемы и фрукты, но ни кусочка сливочного масла и ни одного яйца. Но если ты сможешь соорудить подливку — много подливки, такой, чтобы подошла к консервированной говядине, — это будет просто восторг! Я уже достал мясо — хотел просто погреть его и слопать как есть, — и тут явилась ты! — Крис театрально прижал руки к груди.

«Как же мужчины любят поесть», — подумала Роберта. К этому времени она совершенно освоилась и чувствовала себя как дома. Этот Крис Бакстер очень похож на ее Нейла — вечно голодный.

— А мука имеется? — спросила она.

— Конечно, вон там целая банка к твоим услугам. Ты только послушай, как ветер воет! Я так рад, что мы здесь! Несчастные бездомные, в такую ночь им не позавидуешь. Пойду разожгу камин в гостиной. Если я тебе понадоблюсь, зови.

Напевая себе под нос, Роберта сварганила тесто и отправила печенье в духовку. Говядина тихо булькала в кастрюльке, распространяя по кухне божественный аромат, из ее сока выйдет превосходный соус. В одном из посудных шкафов девушка разыскала фарфор и накрыла на стол — ничего не скажешь, у Палмеров отменный вкус! — и уже приготовилась позвать хозяина.

Крис незамедлительно явился на ее зов.

— Леди, вы спасли мне жизнь! — воскликнул он, окинув взором со вкусом сервированный стол и дымящиеся блюда. — Эта чертова труба ужасно дымит.

— Ты же инженер… — начала было Роберта, но оба внезапно вздрогнули, услышав настойчивый сигнал автомобильного клаксона.

— Что… кто это? — Роберта растерянно поглядела на Криса. — Может, хозяева…

— Точно не они. Каждую зиму Палмеры уезжают во Флориду и возвращаются только в мае. Пойду погляжу, может, это соседи. Да заткнись ты, Руфус, сидеть. Закрой за мной дверь, Робин. У меня нет никакого желания бегать за псом по улице в такую погоду.

Роберта обратилась в слух. Крис беседовал с каким-то мужчиной, причем тот явно веселился, громко хохотал и радостно выкрикивал фразы. Входная дверь хлопнула, и в коридоре послышались торопливые шаги.

На пороге кухни появился озабоченный Крис. Молодой человек постоял немного, пристально разглядывая покрасневшую Роберту, и вдруг выдал:

— Ну, надо же было такому случиться! Хуже не придумаешь. Слушай, Робин, какая из тебя актриса? Можешь ты солгать, если нужда заставляет? У меня такое чувство, что ты не сочтешь это смертным грехом. Послушай. Там один парень, которого я знаю по Принстону, так, шапочное знакомство, боже упаси от таких друзей! Его жена училась с моей сестрой в школе, хотя я не думаю, что они до сих пор поддерживают отношения. Оба сидят в машине и просятся к нам на ночь. Мне пришлось согласиться, куда деваться? Теперь слушай внимательно, Робин. Берт — один из тех чокнутых, которые питают нездоровый интерес ко всякого рода скандальным историям. Считает, что он умнее всех на свете. Не стоит и говорить, что я совершенно противоположного мнения. Я им сказал, что мы с моей женой будем рады гостям. Поверь, это единственный выход в данной ситуации. Речь не обо мне, мне плевать, но вот ты! Ты мне веришь? Должна поверить. Ты ничем не рискуешь. Мне пришлось так поступить. Надень вот это… — Двумя пальцами Крис извлек из нагрудного кармана простое золотое колечко. — Оно должно было украшать палец моей жены… но теперь уже никакой жены нет. Ты меня понимаешь? Хорошо. Мы решили провести тут несколько дней перед тем, как вернуться обратно в Ореллану. В гостиной полно дыма, но будем надеяться, что он скоро выветрится. Не бойся, все будет в порядке, я об этом позабочусь. А вот и они.




Глава 3


Роберта в ужасе уставилась на захлопнувшуюся за Крисом дверь. В конце концов, она ведь совершенно не знала этого Криса Бакстера, хотя всего несколько минут назад жизнью могла поклясться, что он приличный человек. А теперь она попала в ловушку, загнана в угол, беззащитная, со всех сторон окруженная проблемами и опасностями. Девушка бессознательно крутила на пальце обручальное кольцо. Да кто он такой, чтобы вот так с ней обойтись! Что он о себе возомнил? Кем он ее считает?

— Робин, милая, иди поздоровайся с заблудшими душами, — позвал ее голос из коридора.

Роберта на мгновение замешкалась, но ей ничего не оставалось, как только играть отведенную Крисом роль, поэтому она горделиво вскинула голову, открыла дверь и на ватных ногах поплелась в холл. Руфус семенил за ней.

Крис сразу же подошел к ней и обнял ее за плечи.

— Милая, это мистер и миссис Тилдон. Мы только что собирались пообедать, Берт, в кухне накрыт стол. Мы с Робин сбежали от всех на несколько дней, захотелось отдохнуть в тишине и покое. Возвращаемся на следующей неделе. — Он сжал ей плечо, пытаясь приободрить. — Я покажу им комнату, дорогая? — спросил он. — Или ты сама? Извините, тут у нас дымно, наверное, труба промокла. — Крис перестал обнимать Роберту, вместо этого взял ее за руку. Обручальное кольцо, словно огнем жгло ей палец. — Мы только сегодня приехали, так что еще не успели разобраться, — объяснил Крис. — К счастью, нам удалось прорваться сквозь буран. Я поставлю еще два прибора, присоединяйтесь, когда будете готовы.

«О да! — хмыкнула про себя Роберта. — Гостеприимство у тебя в крови. Конечно, тебе легко, ты же знаешь этих людей, да и притворщик из тебя, возможно, гораздо лучший, чем из меня. Черт бы тебя побрал, Иеремия! Чтоб тебя на металлолом забрали, старая ты развалина! Я больше и пальцем для тебя не пошевелю».

Роберта послушно взяла из рук Криса лампу и со сладкой улыбочкой произнесла:

— Пойдемте со мной, наверху дыма почти нет, — от всей души надеясь, что радость в голосе не прозвучит слишком наигранно.

В какой комнате вещи Криса? Что ж, придется рискнуть. Вряд ли в ее действиях будет что-то подозрительное — по крайней мере, ей хотелось в это верить, — и гости наверняка не обратят внимания на промахи, случись таковые. Роберта отворила ближайшую к лестнице дверь и тут же захлопнула ее. Детская. А Крис уверял ее, что у хозяев нет детей. Неужели врал? В таком случае… Хотя нет, строить предположения бессмысленно. Сейчас есть дела поважнее. Если ей придется оправдываться, то она, вне всяких сомнений, потерпит крах, и события могут принять нежелательный поворот. Девушка пошла дальше по коридору, туда, где, по ее мнению, должна была располагаться хозяйская спальня. И точно: за распахнутой дверью показались две кровати — совершенные близнецы в окружении простенькой, но вполне сносной мебели. Роберта поставила лампу на туалетный столик. Миссис Тилдон без сил повалилась в кресло. Деревянные ставни были до сих пор закрыты, и Роберта распахнула их. Как там буря, не стихла еще? Порыв ветра бросил ей в лицо горсть снега, и девушка поспешно захлопнула окно. В комнате было очень холодно.

— Из-за этого светопреставления связь с миром совершенно потеряна, даже электричества нет, — пояснила мнимая хозяйка. — Но мы не против ламп и свечей, это даже забавно и немного романтично. Я принесу постельное белье.

К счастью, Роберта уже знала, где расположен бельевой шкаф. Внизу, в холле, Крис оставил зажженную лампу, и в ее неясном свете она разыскала необходимые простыни и наволочки.

— Полагаю, это ваш летний домик, — бросила миссис Тилдон, когда Роберта вернулась и принялась заправлять постель.

— Нет, он принадлежит дальним родственникам Криса. Тут так тихо и так…

— Надеюсь, вы извините нас за внезапное вторжение, — с чувством произнесла миссис Тилдон и запнулась на мгновение. — Я не знала, что Крис женился, хотя и слышала о его помолвке. Мы с Хильдой не виделись вот уже несколько лет. Я с ней в школе училась, да вы, наверное, уже в курсе.

— Да, я знаю. — Роберта была рада, что Крис успел рассказать ей об этом.

— Я никогда не встречалась с вашим мужем, миссис Бакстер, но в школьные годы я втрескалась в него по уши. На самом деле он не такой красавчик, как на фото, — бесцеремонно заявила миссис Тилдон, и в глазах ее сверкнул любопытный огонек. — Странно, но мне казалось, что имя его невесты вовсе не… Как он там вас назвал?

«О-о! Мы попали прямо в сети», — подумала Роберта, натягивая на подушку свежую наволочку.

— Крис называет меня Робин — малиновка, сама не знаю почему, — вывернулась «хозяйка», от всей души надеясь, что маленькую любопытную леди удовлетворит столь замысловатое объяснение.

— Как мило! — ответила та. — И давно вы женаты?

Роберте оставалось только надеяться, что в полумраке дамочка не заметит, как она вспыхнула.

— Не очень, — невнятно пробормотала девушка и направилась к двери. — Если хотите, в вашей комнате тоже можно развести огонь, и воду погреем, если вам надо умыться. Печь мы еще не разжигали.

— Не волнуйтесь, — ответила гостья. — Скорее всего, мы уедем завтра спозаранку или как только стихнет буря. Я не то чтобы промокла, просто замерзла жутко. Берт нес меня из машины на руках. Если бы он подумал своей собственной головой, а не стал слушать Бена, который посоветовал срезать несколько треклятых миль по этой невозможной дороге, мы бы уже давно были в Вомсли и наверняка смогли бы доехать до Сиракуз. Ничего себе срезали! Ненавижу объездные пути!

— И я тоже, — пробормотала Роберта себе под нос.

— Извините, я не расслышала, что вы сказали? — напряглась миссис Тилдон.

— Говорю, летом дорога наверняка хорошая, — пояснила Роберта.

— Может, и так. Мы ужинать не будем, миссис Бакстер, мы основательно подкрепились в Брамтоне. Я вряд ли смогу проглотить хоть кусочек, а Берту не следует есть, на ночь. Я бы приняла таблетку аспирина и прилегла, если вы не возражаете. В голове стучит.

Роберта вышла из спальни и плотно закрыла за собой дверь. Снизу доносились мужские голоса, и тут совершенно неожиданно к ним примешался совсем другой звук. Девушка бросилась к окну. Снегоуборочная машина!

Берт Тилдон бросился вверх по лестнице, перепрыгивая сразу через две ступеньки.

— Пошли, Мардж! — крикнул он. — Мы сможем двигаться дальше, если поедем прямо за бульдозером!

Он не заметил Роберту, и девушка услышала, как они радостно поздравляют друг друга с тем, что так быстро выбрались из «этого болота».

— Бакстер всегда был напыщенным ничтожеством, — прошептал Берт. — Считает себя черт знает кем. Не хочу ходить перед ним в должниках. Надо быть полным идиотом, чтобы проводить свой медовый месяц в этой богом забытой дыре. Давай, Мардж, поторопись. Если ветер не стихнет, дорогу снова занесет. В следующий раз нам может и не повезти.

«Значит, я наслаждаюсь медовым месяцем, — иронично улыбнулась Роберта. — Ничего себе медовый месяц!» Она попрощалась с гостями и быстренько переоделась в свою все еще мокрую одежду.

Вооружившись лопатами, Крис с Бертом проделали к машине Тилдонов тропинку. Миссис Тилдон шла за ними следом. В белой, уже не столь плотной завесе сверкнули огни, и автомобиль скрылся из вида. Хлопнула входная дверь.

— Ты где, Робин? — позвал Крис. — Иди скорей, давай поедим, пока твои кулинарные шедевры не совсем остыли.

Роберта взяла лампу и поспешила вниз.

— Я тоже еду, Крис, — сказала она, натягивая шубку.

— Господи, к чему такая спешка? — попытался остановить он ее. — Стол уже накрыт. Ты вполне могла бы остаться и помочь мне расправиться с едой, кроме того, одежда твоя еще не высохла, того гляди схватишь пневмонию и помрешь.

— Я не могу, Крис, правда. Мне к сестре надо. Она будет… — Роберта остановилась. Бет не знала, что она приедет именно сегодня вечером. Но все равно… Роберта взглянула на несчастного молодого человека и рассмеялась. — Ты прав, Крис, провидение занесло меня сюда, но оставаться тут, когда путь свободен, означало бы слишком нахально испытывать судьбу. — Она потянулась за своей шляпкой. — Спасибо тебе большое и удачи в поездке на юг. Много, много удачи!

— Скажи мне, — поймал он ее за руку, — где я могу найти тебя? Ты такая милая, Робин, и я…

— Вряд ли наши пути вновь пересекутся, — ответила Роберта, удивляясь растущему в ней чувству сожаления и разочарования. — И не было никакой нужды выдумывать эту фантастическую историю, даже если тебе казалось, что ты должен вести себя как шевалье. Я вполне могу позаботиться о себе сама.

— Но ты не знаешь Тилдонов, — начал он.

— И знать не хочу. Мир слишком огромен, Крис, и, несмотря на то, что говорят люди, мы вряд ли встретимся снова. Лучше дай мне лопату, я оставлю ее у ворот. — Девушка открыла дверь и обернулась на прощание. Чего жалеть-то, встреча оказалась такой мимолетной, но почему-то ей все равно было жаль уезжать.

Крис молча направился следом. Не говоря ни слова, он откопал автомобильчик Роберты, и девушка уселась за руль. Отдых явно пошел Иеремии на пользу. Мотор завелся, стоило ей повернуть ключ зажигания, Крис подтолкнул машину, и она без труда выбралась из остатков сугроба. Роберта распахнула дверцу и высунулась наружу:

— Ты был так мил со мной, Крис, я и вправду благодарна тебе.

Молодой человек подошел поближе.

— У меня такое чувство, Роберта Камерон, что это не последняя наша встреча, — вздохнул он. — Ну, а до тех пор — прощай!

Несколько секунд Иеремия беспомощно покрутил колесами, разрывая снег, нашел себе опору и бросился вперед. Роберта помахала напоследок рукой и отправилась в Шандлейз-Бич, моля Бога, чтобы на этот раз Иеремия не выкинул очередной трюк.

И только час спустя, когда она уже добралась до домика Маклинов и начала переодеваться в сухое, Роберта заметила на пальце обручальное кольцо.

— О боже! — воскликнула она, стаскивая его с руки. — Какая же я идиотка! Что он обо мне подумает? И почему только он сам не напомнил мне о нем?

Она снова и снова поворачивала колечко, словно пыталась разглядеть то, чего не видела раньше. Слишком простенькое для современных невест. Ни бриллиантов, ни гравировки. Старомодный тоненький золотой ободок без всяких затей. И внутри тоже никаких надписей. Надо будет на обратном пути заехать и вернуть его. Роберта завернула кольцо в оберточную бумагу и положила в кошелек.

— Жена на час! — хмыкнула она, спускаясь вниз, к остальным. — Совершенно бредовая идея! Но ты мне все равно нравишься, Крис Бакстер.




Глава 4


Рассказывая Бет и Уиллу о своих приключениях, Роберта опустила приезд Тилдонов, то, как она играла перед ними роль жены Криса Бакстера, и скрыла, что в ее кошельке хранится его обручальное колечко. Оказалось, Крис не солгал ей, по крайней мере, в том, что касается владельцев дома: он и вправду принадлежал Палмерам. Бет знала этот коттедж, но с хозяевами лично знакома не была, а Уилл встречался с Джимом Палмером в Брамтонском загородном клубе и даже играл с ним в гольф.

— Но все равно. Боб, как только тебе пришло в голову срезать угол?! — укорял ее зять. — Зимой ни одна живая душа этой дорогой не пользуется. С ноября по середину апреля там никто не живет, сегодняшний год — исключение. Место слишком открытое, постоянно дуют ледяные ветра.

— Но ведь по календарю уже весна, — напомнила ему Роберта.

— Вот именно, по календарю. Похоже, несколько погожих дней ввели в заблуждение не только твою сестру. Тебе повезло, что снегоочиститель прошел. Наверное, некоторые коттеджи уже открылись, иначе туда никто бы даже не сунулся. Дом Палмеров находится прямо посередине. Немного подальше живут Остины, они всегда первые приезжают, может, они тоже решили, что зима кончилась. Ты могла бы переночевать у них.

— Но ведь снегоуборочная машина прошла, зачем мне было оставаться? Тем более мне не терпелось добраться к вам. В любом случае, если бы не бульдозер, я все равно не смогла бы сдвинуть Иеремию с места. К тому же, пока брела по снегу к дому Палмеров, я вымокла с ног до головы. Слава богу, там оказались люди, иначе я непременно подхватила бы пневмонию, ну, или жесточайшую простуду, если бы мне сильно повезло.

— Тебе повезло, что молодой человек оказался весьма приличным, — нахмурился Уилл. — Ты слишком рискуешь. Боб. Все могло бы кончиться весьма плачевно… или того хуже.

— Честное слово, Уилл, можно подумать, что мне не двадцать один, а одиннадцать, — захохотала Роберта. — Уверяю тебя, я в состоянии постоять за себя. У нас был спецкурс по самообороне, хотя и до этого никто не назвал бы меня беспомощной. — Она взъерошила его рыжую шевелюру.

Роберта устроилась в кресле, вытянув ноги к весело потрескивающему в камине огню. Она устала, ужасно проголодалась и надеялась на то, что ужин не задержится, и в ожидании еды стала изучать комнату. Как тут мило! Длинная, но не слишком узкая, она выходила окнами на озеро, причем застеклена была почти вся стена от пола до потолка. Стены и потолок отделаны мореным дубом. Слева и справа от камина возвышались книжные шкафы, вся остальная мебель, а также ковры и паласы были подобраны так, что создавалось впечатление тепла и уюта. Конечно, дом в Коринфе гораздо больше, но этот всегда был милее сердцу Роберты. Со времени смерти родителей именно это место Роберта считала своим родным домом. Бет старше Роберты на шесть лет и уже давно замужем, но только через семь лет со дня заключения брака у них с Уиллом появилась Мэри, которой теперь уже пять месяцев. Роберта украдкой глянула на зятя и заметила, что тот тоже смотрит на нее поверх газеты. Они улыбнулись друг другу.

— На самом деле ты же не так уж и сильно переживаешь за меня, Уилл, правда ведь?

— Конечно, нет, — ответил Уилл. — Но мне бы и в самом деле хотелось, чтобы ты не бросалась очертя голову во всякие сомнительные приключения, надо же хоть иногда думать головой. Ты же знаешь, моя милая, что ты девчонка — хоть куда, просто красавица. Кстати, какие у тебя планы на будущее? Ведь твое обучение подходит к концу. Что тебя больше привлекает: частная клиника или общественное здравоохранение?

Роберта тепло улыбнулась. Он просто душка!

— Странно, что ты спросил меня об этом, Уилл. Всю дорогу сюда я как раз размышляла, что мне больше по душе. Честно говоря, если мне удастся найти местечко, то я бы предпочла частную клинику. Я подумываю разослать запросы летом, пока буду на каникулах.

— А как насчет, выйти замуж, не подумываешь? Неужели нет никого, кто бы… — завел он старую песню.

— Ты же знаешь меня, Уилл, — энергично замотала она головой. — Я не слишком-то влюбчивая. Мужчины совсем меня не привлекают. То есть с ними все в порядке… но… пока еще я не встретила того, с кем мне захотелось бы провести остаток своей жизни. Наверное, мы уже по горло сыты бесконечными мужскими ахами и охами, к тому же по ночам они так храпят! Я удивляюсь, как медсестры вообще умудряются выйти замуж, да еще за своих пациентов! Он предстает перед ней в самом неприглядном виде: небритый, нестриженый. Она вытирает ему рот после того, как тот поел и насвинячил вокруг, выслушивает его стоны и жалобы, успокаивает, когда тот в обиде на свою судьбу, горькую долю, жизнь и весь мир в придачу. Поверь мне, я не испытываю никакой радости от того, что чищу мужчинам зубы или меняю им постель. Может, жена проявляет заботу из любви к этому жалкому созданию, но медсестра — никогда! Она заботится о пациенте только потому, что это ее работа, ее учили милосердию. Как видишь, медсестра ухаживает за пациентом вовсе не из-за того, что начинает любить его. Никто не в силах пробить брешь в ее дисциплинированном сердечке.

В глазах Уилла разгорелся веселый огонек.

— А как насчет докторов? — подковырнул он Роберту. — Медсестры частенько выходят замуж за докторов.

— Только не я! — Роберту передернуло от отвращения. — Доктора! Фу! Премерзкие создания. Нет, Уилл, можешь быть уверен, у тебя никогда не будет в зятьях доктора. Самодовольные идиоты! Меня от них воротит! И чего они так хорохорятся? В девяти случаях из десяти выздоровление пациента зависит от усилий медсестры, а не врача. Лично я считаю, что роль докторов в медицине сильно переоценивают. Конечно, нельзя сказать, чтобы от них не было абсолютно никакой пользы, особенно если брать в расчет хирургов, но лично мне на них плевать.

— Да ты совсем еще ребенок, Бобби! — от души расхохотался Уилл Маклин. — Просто тебе еще не встретился тот единственный. Когда это случится, тебе действительно будет наплевать, богат он или беден, вор, попрошайка, адвокат, торговец, глава фирмы — или даже доктор. Вот увидишь.

— Все равно, он должен быть таким же милым, как ты, Уилл, — промурлыкала Роберта, взяла зятя под руку, и они направились в столовую.




Глава 5


На следующее утро Роберта проснулась в отличном настроении. Денек выдался яркий, солнечный, и за окном, хотя и не слишком вдохновенно, пела малиновка. Конечно, горячие солнечные лучи уже взялись за свое дело, но сугробы оказались слишком глубоки, чтобы в один миг справиться с ними и добраться до земли. Однако ко времени ее возвращения в больницу дороги уже подсохли, и она, довольная, счастливая и отдохнувшая, без проблем добралась до места.

Внезапная перемена погоды, как и предсказывала Тесс, вызвала взрыв всевозможных болезней и в самом Вестоне, и в его округе. Больницу под завязку наполнили страдающие от простуды, гриппа, пневмонии и других напастей. Только к середине мая положение немного улучшилось, и врачи с медсестрами вздохнули спокойно. Все это время Роберта дежурила по ночам, так продолжалось вплоть до настоящего момента. Ну, ничего, скоро все закончится. Еще несколько недель, и экзамены останутся позади, диплом медсестры будет подтвержден, и девушка отправится в Шандлейз-Бич.

Однажды днем Роберта нежилась в постели, раздумывая, рассылать ли запросы сразу после выпуска или подождать до осени, как ей советовали Бет с Уиллом. Для отдыха ей вполне хватит двух-трех недель. Сейчас она совершенно измотана, но стоит поваляться несколько дней на берегу, абсолютно ничего не делая и ни о чем не думая, и ей наверняка уже станет скучно. Что еще надо для счастья?

Внезапно дверь ее комнаты распахнулась.

— Бобби Камерон, я самая счастливая девушка на свете, — с порога заявила Хелен Донли, помахала перед носом подруги белым конвертом и плюхнулась рядом с ней на кровать. — Я работу получила, да еще какую!

— Здорово! И где же? Давай-ка я подвинусь немного, устраивайся поудобнее. Вот так!

— Помнишь того старого грубияна, с которым я возилась прошлой зимой, ну того, с желчным пузырем? Помнишь, конечно, ты и сама за ним ухаживала. Его внученька подняла целую бучу из-за того, что к нему не пускали посетителей, а дежурная медсестра не захотела сделать для нее исключение. Ну, вспоминай, она еще угрожала забрать старика домой, а Лонгворт сказала, мол, попробуй? Ага, вспомнила наконец! Так вот, мне предложили ухаживать за ним! Его внучка, как ее там, ага. Марта Кук, значит, она и говорит, будто дед часто вспоминает меня, очень хвалит и хочет, чтобы я стала его личной сиделкой. Правда, здорово? Ты ведь в курсе, кто они такие?

Роберта покачала головой и вопросительно поглядела на подругу. Прошлой зимой она настолько замоталась, что с трудом припоминала этот случай.

— Слушай, Камерон, ну, ты даешь, в самом-то деле! — возмутилась Хелен. — Да ты вообще хоть как-то с этим миром связана или нет? Что-нибудь вокруг себя замечаешь? Старик — владелец «Балдвинз биттерз»!

Роберта перевернулась на живот и залилась смехом.

— «Балдвинз биттерз»? Той самой фармацевтической компании, которая повсюду рекламирует пилюли «для непокорных печенок», — корчилась она от смеха. — Он сам-то свое лекарство употребляет, Донли? Может, старый идиот к нам из-за этого и попал?

— Может, и так, — усмехнулась подруга, — нам-то какое дело? Важно другое — тот старикан миллионами ворочает. Только подумай. Боб, я буду жить в его шикарном особняке и путешествовать с ним! Стану встречаться с умными людьми, и, кто знает, может, он даже внесет меня в свое завещание!

— Да, этого как раз никто не знает, — согласилась с ней Роберта. — Но я бы на твоем месте не стала особо на это рассчитывать. А что внучка? Она, видать, не подарок.

— Я слышала, что от нее жених сбежал, не выдержал ее выкрутасов. Но мне-то чего ее бояться? У меня предки тоже не промах. К тому же мне не придется выпрашивать на хлеб у наследницы «Балдвинз биттерз». Ни одна медсестра не станет так поступать. Девица не слишком привлекательна, да и манеры тоже подкачали. Но она меня совершенно не интересует, милая моя. Дедуля — вот о ком все мои мысли.

Роберта села и обхватила колени руками.

— Да пребудет с тобой мое благословение, Хелен, — сказала она. — Надеюсь, что дедулька оставит тебе не меньше миллиона.

— А ты что собираешься делать. Боб? Останешься здесь? — спросила Хелен. — Я слышала, что Лонгворт предлагала тебе место.

— Нет уж, — поморщилась Роберта. — Для начала осмотрюсь немного. Я хотела бы работать с настоящим мастером своего дела, например с каким-нибудь великим хирургом.

— Тогда почему бы не поступить в аспирантуру, в «Джон Хопкинс», или в Пресвитерианский, или даже в Колумбийский университет, если за деньгами дело не стало?

— Как раз за деньгами дело и стало, Хелен. Именно поэтому я и не иду в аспирантуру. Хочу одновременно и опыта набраться, и чтобы мне еще за это и платили. Летом разошлю запросы в разные концы страны и посмотрю, что из этого выйдет.

— Но в «Вестоне» тоже не так уж и плохо. Боб.

— Знаю, знаю, но мне хочется работать под руководством какого-нибудь более крупного специалиста, чем Арнольд. Кроме того, меня привлекает нейрохирургия: головной и спинной мозг и все такое — или совсем уж необычные операции, а тут такие — большая редкость.

— Ну, Арнольду тоже надо отдать должное. Боб, — сказала Хелен. — Несмотря на все свои недостатки, он прекрасно знает, на что способен, и не старается прыгнуть выше головы. Некоторые хирурги ни за что не порекомендуют пациенту обратиться в другую клинику или просто к своему коллеге, даже если знают, что тот проведет операцию гораздо лучше. В каком-то смысле Арнольд тоже великий мастер.

— Я понимаю, но все равно не хочу тут оставаться.

— Только не подумай, что я без ума от Арнольда, — продолжала тем временем Хелен. — Есть в его манере вести операцию что-то такое, от чего у меня мурашки по спине бегают. Жажда крови, что ли. Не сомневаюсь, что ты и сама это замечала. И, несмотря на все его успехи — а он действительно человек весьма успешный, — Боб Арнольд мне не нравится.

— Да, я понимаю, о чем ты говоришь, — откликнулась Роберта, — но дело не только в этом, хотя я того же мнения об Арнольде, что и ты. Меня влечет несколько другая хирургия, а не такая чисто автоматическая, только чтобы добиться безупречного результата, и все. Правда, Хелен. Именно поэтому я и говорила о нейрохирургии.

— Добиться безупречного результата. Боб? Но ведь никогда нельзя быть уверенным на все сто. Даже самая простая операция может закончиться…

— Да знаю я, — постаралась объяснить свою точку зрения Роберта. — Я имею в виду сам ход операции.

— Операция прошла успешно, но пациента увезли в морг, — цинично хмыкнула Хелен.

— Вот именно. Никто не сомневается в том, что пациент рано или поздно откинет копыта. Человеческий фактор нельзя сбрасывать со счетов. Я совсем о другом говорю: мне нравится наблюдать, когда хирург творит настоящие чудеса.

— Да ради бога! А по мне лучше хронически больной, но чтобы не в слишком тяжелой форме.

— A, привет, Эверсон! Слышала, ты возвращаешься в Нова-Скотиа. Ну, ты у нас всегда была отважной девчонкой. Значит, почти все наши уже устроились?

— Выходит, что так, осталась пара-тройка неприкаянных, не больше. А ты. Боб? Тут останешься? Я слышала, у тебя есть все шансы, — поинтересовалась Тесс вслед за Хелен.

— Нет, тут я не останусь. Сначала отдохну немного, а потом отправлюсь в какую-нибудь клинику, правда, я еще не решила, куда именно, — повторила свой ответ Роберта.

— Поехали ко мне, — предложила Тесс. — Тебе у нас понравится, и гарантирую, что скучно не будет.

Хелен схватила Тесс за руку и потащила к дверям.

— У вас, у канадцев, есть мозги? Если нет, то вам нечем заинтересовать мисс Камерон, — выпалила она. — Она спит и видит мозги, Тесс.

Девчонки ушли, и по коридору разлился их веселый смех. Роберта сунула ноги в тапки и пошла в душевую. Что такого странного в ее склонности к нейрохирургии и изучению мозга? Только из-за того, что процент удачных операций в этой области медицины до сих пор оставлял желать лучшего? Она никак не могла взять это в толк.

На улице хозяйничал май с его буйством красок. Вдоль забора пестрели лилово-розовые, фиолетовые и золотистые ирисы. Сирень уже растеряла свое былое очарование, но ей на смену пришли мохнатые пионы и каштаны, тянувшие к голубому небу свои нежные соцветия-свечки. Среди всей этой яркой и свежей зелени, порхали и чирикали веселые птички, а воздух был напоен ароматом задора и молодости. Именно в такие дни особенно приятно чувствовать себя юным, живым и полным сил.

Четыре тридцать. До обеда еще есть время, и можно прогуляться по парку. Надо немного отдохнуть и побыть одной. Сегодня днем Роберта проспала дольше обычного, но прошлое дежурство выдалось на редкость тяжелым, и, когда дневная сестра сменила ее в семь утра, девушка буквально валилась с ног. Эстер Виман из 306-й «Б» стало хуже. Конечно, это не было ни для кого неожиданностью, с самого начала все понимали, что шансов у нее — ноль. До болезни она была очень красивой девушкой. Вечером к ней приходил жених, и у Роберты сердце кровью обливалось, когда она слышала перешептывание влюбленных. Эстер пришла к ним в больницу в полной уверенности, что отдых и лечение непременно пойдут на пользу ее ревматическому сердечку. Пациентка делилась с Робертой своими планами на будущее, рассказывала о предстоящей свадьбе, о том, какой дом строит для нее Роджер. Девушка была настолько влюблена, так верила в счастливое будущее, что видавших виды медсестер не могли не тронуть ее слова.

Роберта вздохнула. Жизнь бывает не только прекрасной, иногда она трагична и невероятно жестока. Она быстро оделась и выскользнула из здания через черный ход. Ей не хотелось никого видеть. Народу в парке почти не было, Роберта нашла уединенную лавочку у пруда и села. По чистой глади воды плавали семь белых лебедей, почти не оставляя за собой следа. Как странно, и почему люди сравнивают красивую шею с лебединой? — неожиданно пришло ей на ум.

На другой стороне пруда два парковых садовника высаживали цветы. Один из них полез в карман, вытащил оттуда, то ли печенье, то ли кусочек хлеба, раскрошил его и бросил в воду. Тут же целая стая уток и лебедей кинулась в его сторону, и не успела Роберта моргнуть глазом, как весь хлеб исчез. И птицы, и садовник вернулись к своим занятиям.

Вокруг стояли мир и благодать, и Роберта расслабилась, наслаждаясь красотой весеннего дня. Тут и там мелькали белоснежные цветочки, а чуть поодаль, в самой гуще травы, прятались фиалки, наблюдая за небом своими синими глазками. В ветвях гигантского вяза пела иволга. Прямо над головой девушки послышалось хлопанье крыльев, и мимо пронеслась малиновка. Всем своим видом пичуга показывала, как сильно она занята: собирает соломинки и обрывки веревок, строит гнездо. Роберта стала следить за птичкой. Каждый раз малиновка несколько мгновений раскачивалась на ветке, подозрительно оглядывая окружающий пейзаж, и потом пулей влетала под сень старой яблони, где, видно, и таился ее будущий дом.

Вернулись лебеди, проплывая мимо берега стройной, как на параде, шеренгой. Вдруг рядом с ними в воду упал камень. Маленький мальчик радостно взвизгнул, и к нему заспешил полицейский. Лебеди хрипло загоготали, не понять — то ли сердито, то ли испуганно, тут же растеряли всю свою грацию и, хлопая по воде крыльями, бросились прочь от берега. Гармония была нарушена. Роберта поднялась. Пора возвращаться, больница ждет. Но девушка отдохнула и теперь чувствовала новый прилив сил и готовность с головой окунуться в работу. В ту ночь силы ей особенно понадобились, потому что именно в ее дежурство Эстер Виман покинула этот мир.

Конечно, смерть ее не была неожиданностью. Жениха заранее предупредили, что счет идет на часы, но он никак не мог поверить в это и, когда все было кончено, повел себя словно одержимый. Кричал, чтобы сделали, в конце концов, что-нибудь… Эстер не может умереть… он не допустит этого. Доктор покачал головой, посоветовал молодому человеку взять себя в руки и ушел. Роберта пыталась успокоить его, но он грубо оттолкнул ее от себя. И тут, к ее величайшему удивлению, Роджер закатил глаза и рухнул на пол. Она опустилась на колени рядом с ним, а интерн Джин Грэм лишь мельком взглянул на нервного посетителя и направился к выходу.

— Что, не смог переварить? — цинично ухмыльнулся он.

Роберта окинула его презрительным взглядом. Она терпеть не могла интернов.

— Не все такие крутые, как ты. — В голосе ее зазвенели льдинки. — Они должны были пожениться на следующей неделе… и дом уже готов… а она никогда не увидит его.

У Роберты перехватило дыхание и ком застрял в горле. Это была любовь — настоящая, земная любовь.

— И что с того? — походя бросил интерн. — Ему еще повезло, что все так кончилось. Останься она в живых, висела бы у него ярмом на шее. У девчонки врожденный порок сердца. Сказал бы лучше спасибо, чем падать в обмороки.

— Да пошел ты! — Роберте стало невыносимо горько.

Роджер открыл глаза и безумным взглядом посмотрел на нее.

— Тише, тише, — успокаивала его девушка. — Полежи немного.

Лицо его тут же переменилось — стало жестким и непроницаемым. Молодой человек медленно встал на ватные ноги.

— Значит, вы не смогли спасти ее. — Его спокойный голос наводил ужас. — Зачем тогда вообще нужны больницы? Она так вам верила, а вы предали ее. Да пошли вы все к чертям собачьим! — Он провел рукой по глазам и уставился на неподвижную фигурку любимой на кровати.

Роберта с сочувствием положила ему руку на плечо, но он раздраженно сбросил ее и как ошпаренный выскочил из палаты.

— Милый парнишка, — хмыкнул Грэм, направляясь к выходу. — Может, девчонке тоже повезло, что не придется жить с ним.

Роберта предпочла пропустить это замечание мимо ушей. И почему только все интерны такие: либо зеленые юнцы, либо корчат из себя крутых? Или это «Вестон дженерал» нанимает только таких? Оставалось только надеяться, что следующий пациент окажется не столь тяжелым и ей не придется снова рвать свое сердце. Не так страшно, когда из жизни уходят больные старики, но ведь Эстер была совсем еще девчонкой, не старше ее самой. И впереди ее ждала такая яркая, насыщенная жизнь. И все же в глубине души Роберта знала, что смерть — это всегда избавление, она приходит как друг, а не как враг.

Вот Роджер Хилтон ее и впрямь волновал. Он оказался очень приятным молодым человеком, и Роберта надеялась, что он не наделает глупостей. В конце концов, Эстер без памяти любила его, и все оставшуюся жизнь он будет вспоминать это светлое чувство. Внезапно Роберта поймала себя на том, что думает о Крисе Бакстере. Почему он так и не женился? Что нарушило его планы? Она и раньше не раз задумывалась над этим. Может, невеста променяла его на другого? Отчего-то Роберта была уверена, что она не умерла, слишком уж много горечи сквозило в его голосе, когда он говорил о несостоявшейся свадьбе. Но Крис Бакстер не из тех людей, которых могут сломить разочарования, какими бы горькими они ни были.




Глава 6


Устроив на ночь двух самых капризных пациенток, Роберта вышла в коридор. Было уже десять часов вечера, и в отделении наконец-то наступила полная тишина. Вечерок выдался еще тот. Казалось, что родственников и знакомых всех двадцати девяти женщин ее палаты внезапно охватила лихорадка посещений, и они все скопом ринулись в больницу. Ну и шум стоял! На всех языках мира! Две младшие студентки веселились от души и даже пытались вести между собой беседу на разговорной латыни. Девчушки были умненькими, но совсем еще юными, все в госпитале забавляло их, и они пародировали разнообразные ситуации. Выговоры не имели особого успеха, угомонить подружек надолго не удавалось. Дипломированные сестры обходили эту парочку стороной, стараясь сплавить их кому-нибудь еще, но старшим студенткам нравилась их неугомонность и неугасимая энергия. Они прекрасно знали, что это, к сожалению, ненадолго, очень скоро девчонкам станет не до веселья.

Маленькая черноглазая Роза Марчита со съехавшей на одно ухо шапочкой носилась по коридору, толкая перед собой коляску с Кэрол Салвини, которая лениво развалилась в кресле с прижатой к плоскому животу подушкой, изображая тучную миссис Фроменто. Миссис Фроменто считала себя центром вселенной и полагала, что все медсестры должны по первому зову исполнять любой ее каприз. По утрам она просыпалась первой и тут же требовала умыться, а вечером мадам засыпала самой последней и только после положенной чашки горячего молока с маслом. Не то, чтобы она обожала молоко с маслом, напротив, она вообще не переваривала молоко, просто толстуха считала, что раз положено — пусть дают. Этой высокомерной скандалистке самое место в частной палате с личным обслуживающим персоналом, и дамочка позаботилась о том, чтобы все вокруг знали: она может позволить себе такую роскошь, только вот не собирается швырять на ветер денежки, которые ее муженек добывает потом и кровью. Ни одна больница не стоит, чтобы за нее отваливать столько деньжищ.

Медсестры тихонько посмеивались над мадам, они-то прекрасно знали, что все ее капризы и дополнительные требования, в конце концов в виде кругленькой суммы очутятся в счете, который больница представит ее драгоценнейшему муженьку. И Рукка Фроменто, маленький работящий человечек, полная противоположность своей шумоватой женушки, заплатит все сполна, несмотря на разъяренные крики супруги, ведь он добропорядочный американец! Другие пациентки отделения с нескрываемым раздражением выслушивали ее постоянное нытье. Больницы созданы лишь для того, чтобы врачи и медсестры экспериментировали на людях, так что это они должны приплачивать пациентам, чтобы те шли к ним лечиться. Все медсестры — лентяйки, а доктора — идиоты. Вот взять ее мать — без всяких врачей и больниц произвела на свет пятнадцать детей, и ничего. Будь ее воля, она бы тоже ни за что не стала обращаться к докторам. Но этот Рукка — у него голова черт-те чем забита — заставил ее. Когда ее последний ребенок, как и предыдущие шесть, родился мертвым, доктора заставили ее лежать в постели, а не помогать мужу, и что из этого вышло? Она свалилась с этой треклятой кровати и сломала бедро. Вот тебе и доктора! Если бы она, как обычно, ушла на работу, то ничего подобного не произошло бы. И так по кругу — день за днем.

Бедро срасталось медленно. Скоро наступит июнь, а дамочке только-только разрешили садиться в коляску. Медсестры могли бы и покатать ее, все равно целыми днями дурака валяют. В солярии, конечно, хорошо, но она не потерпит, чтобы ее бросали там в полном одиночестве. Нет уж, милые мои, давайте катайте.

Роза и Кэрол были рады заступить в ночную смену. По крайней мере, не надо вышагивать по крыше милю за милей, толкая впереди себя толстозадую миссис Фроменто. Кроме того, им нравилось дежурить с Робертой. Она никогда не выговаривала им за промахи и всегда была готова прийти на помощь. Другие медсестры частенько сваливали на них все свои обязанности, а это было обидно.

Не успела Роберта выйти в коридор, как коляска сбила ее с ног, и она плюхнулась прямо на подушку, изображавшую толстый живот пациентки. Роза с хохотом понеслась по коридору прежде, чем Роберта успела возмутиться или нажать на тормоз и остановить безумную гонку. Роберта почувствовала легкое раздражение и досаду. Что будет, если войдет куратор? Им всем влепят выговор, но ей, как старшей, достанется больше других.

Притворно рассыпаясь в извинениях, хулиганки поправили на ней шапочку и униформу, подхватили под руки, подвели к столу и усадили в кресло, устроив из этого действа настоящее шоу. Обе были сама забота и уважение. Глядя на их фальшиво-озабоченные лица, Роберта не смогла удержать смеха.

— Послушайте, вы, обезьяны, — смеялась она, — если не прекратите паясничать, то ждите беды. Это же больница, в конце концов, а не развлекательный центр. А если серьезно, девчонки, никак не могу взять в толк, с чего это вы решили стать медсестрами?

— Мне форма нравится. — Роза и впрямь выглядела как спустившийся с картины Рафаэля ангелочек.

— Потому что Роза хотела стать медсестрой, — заявила Кэрол. — Мы всегда все делаем вместе.

— Нет, я серьезно, — повторила Роберта. Она знала, что обе подружки учились на «отлично» и могли сохранять серьезность, только вот надолго их не хватало.

— Поверь, нам пришлось целую битву выдержать, прежде чем мы добились разрешения родителей, — уже серьезно говорила Роза. — Я хочу работать в общественном здравоохранении.

— А я стану врачом, — без тени сомнения сказала Кэрол. — И никто не может сбить меня с пути.

— Желаю вам добиться своей цели, малышки, — тепло поглядела на них Роберта.




Выпускной подкрался как-то незаметно. Осталось всего два дня. Роберта была рада, она очень устала за это время. Весна выдалась просто ужасной, и даже теперь, в начале лета, у них все еще лежали пациенты с осложнениями после гриппа. Да, будет здорово получить, наконец, полную свободу. Она поедет домой и хорошенько отдохнет. А люди в Шандлейз жили весело, к тому же не надо забывать про малышку Мэри. А потом уж она подумает, что делать дальше. Ее список уже сузился до шести-семи пунктов. Два из них — частные клиники, в которых штат укомплектован только высокопрофессиональными докторами и медсестрами. Вполне может статься, что свободных мест там нет, однако стоит попытать счастья и послать запрос.

Последнюю неделю Роберта дежурила в мужском хирургическом отделении. Как там, интересно. Роза с Кэрол? Ужились с сестрой Джексон или нет, ведь та была начисто лишена чувства юмора. Роберта надеялась, что Джексон не станет слишком строго относиться к молоденьким девчонкам. Четыре часа. Девушка встала из-за стола и пошла по длинной палате. Из-под задернутых занавесок пробивался серенький свет дождливого июньского утра. Она внимательно оглядела каждого из двадцати пациентов. Марк Браунинг, потерявший обе ноги, уже занимался делом. За те несколько дней, которые она провела здесь, Роберта научила его вязать, и теперь он усердно, но немного неуклюже стучал спицами. Он улыбнулся ей и протянул яркий шерстяной квадратик. Всего сорок восемь таких вот забавных квадратиков — и шикарный платок будет готов.

Роберта с огромным интересом осмотрела произведение искусства и прошептала:

— Очень хорошо, мистер Браунинг, просто великолепно. Вы прямо на лету схватываете.

Она вернулась к себе. Из приемной прилетела Мёртл Эндрюс, которую прямо-таки разрывало от новостей. Синтия Купер, которая дежурила на пару с Робертой, с грехом пополам разлепила красные веки, всегда готовая послушать сплетни.

— Ну и вид у тебя, шла бы поспала где-нибудь, — сказала Мёртл.

— Неужели я настолько плохо выгляжу? — пробормотала Синтия, уронив голову на стол. — Я и тут могу поспать. Болтайте, болтайте, не обращайте на меня внимания. Я вас не слушаю.

Мёртл поглядела на склоненную голову, сморщила свой носик и прошептала:

— Слушай, Боб, меня приняли!

— Правда? Здорово! И что тебе надо теперь делать?

— Поеду в Буффало, сначала тест на внешние данные, потом шестинедельные курсы и все такое. Но экзамены так, сущая ерунда, для проформы. Ох, Бобби, я просто на седьмом небе, жду не дождусь! Только подумай! Пока ты, словно проклятая, будешь с утра до ночи пахать в какой-нибудь больничке на неблагодарных пациентов, я буду безмятежно парить в облаках!!! — Мёртл закружилась по комнате.

— Экзаменов для проформы не бывает, — пробурчала Синтия. — Они будут в лупу тебя рассматривать, помяни мое слово, даже в рот залезут. Если в прошлом году ты объелась мидий и у тебя случилось от этого несварение желудка, они непременно докопаются до этого. Если у тебя когда-нибудь была перхоть или вросший ноготь — смело покупай обратный билет. Если ты отдала свое сердце недостойному мужчине, они вышвырнут тебя вон. Вот тебе и проформа! Да после этого экзамена ты поймешь, что даже при рождении не была настолько голой, а венец всему — тест на внешние данные. Добро пожаловать в рай. Моя двоюродная сестра пыталась устроиться на Восточно-Западную воздушную линию. С тех пор у нее, бедолажки, полно комплексов!

— Надеюсь, ты хорошо выспалась, — презрительно хмыкнула Мёртл. — Кроме того, я не твоя кузина, знаешь ли.

— Это точно. — Синтия не могла оторвать голову от стола. — Она просто шик! Полагаю, все дело именно в этом — слишком уж она красивая, вот ее и бортанули. Не переживай, ты не попадаешь в эту категорию, — совершенно беззлобно гнула она свое. — Ну, не буду прерывать вашу интимную беседу, девочки, особенно теперь, когда я немного сбила с вас спесь.

— Да заткнешься ты, наконец! — не выдержала Мёртл.

Роберта расхохоталась. Девчонки никак не могли обойтись без шуток, хотя были лучшими подругами.

— Не обращай на нее внимания, — сказала Роберта. — Она вчера на пикник ездила и не сомкнула глаз. Я уверена, что ты легко пройдешь все тесты, Мёртл. Работа просто супер, если она тебе, конечно, по душе, — со знанием дела говорила она, потому что в свое время сама мечтала стать стюардессой, но Бет с Уиллом подняли такую бучу, что пришлось отказаться от этой затеи.

— А еще я хочу научиться управлять самолетом, — прошептала Мёртл, приложив палец к губам.

Синтия задремала, и Мёртл на цыпочках подкралась к подруге.

— Любопытной Варваре нос оторвали! — прошептала она ей в ухо, а потом как крикнет: — Лонгворт! — и засмеялась, когда Синтия на автопилоте резко подняла голову и вытаращила глаза. — Увидимся за завтраком, милые мои. — Мёртл нахально улыбнулась рассерженной Синтии и удалилась.

— Ставлю доллар на то, что она не пройдет, — сказала ей вслед Синтия. — Все, что я тут наплела, — чистая правда, ну, или почти все. С этими ребятами трудно иметь дело, а Эндрюс не такая сильная, какой хочет казаться. Да и эта весна никому на пользу не пошла. Ну что, Камерон, будем спорить?

— Не будем, — ответила Роберта. — Почему ты считаешь, что она не пройдет? Конечно, по сравнению с прошлым годом Мёртл сильно похудела, но это ведь еще ничего не значит.

— Да шут с ней, пусть делает что хочет, — лениво отмахнулась Синтия. — Конечно, она вполне может пройти, только мне этого не хочется. Я и врагу такой работы не пожелаю, не то, что лучшей подруге, — сладко зевнула она. — Господи, скорее бы уж кончилось это утро, мне кажется, я не доживу. А как подумаю, что впереди еще две ночи, то прямо мозги кипят. Правда, Камерон, тебе никогда не приходило в голову: и чего это мы поперлись в медсестры?

— Не-а, — покачала головой Роберта. — Я всегда знала, что стану медсестрой. Никем другим себя даже не представляла. Мне нравится эта работа — почти всегда.

— С тебя станется! — Синтию аж передернуло. — Ты такая! Надеюсь, мне удастся выстоять. Буду работать до тех пор, пока какой-нибудь идиот не предложит взращивать его отпрысков и стирать носки. Этот мир принадлежит мужчинам, Камерон, но платить за теплое местечко в театре под названием жизнь приходится нам, женщинам, — вздохнула она. — Люди не равны изначально, Бобби!

— Тебя и впрямь заносит, — рассмеялась Роберта. — Моя бабушка прописала бы тебе ведро ромашкового чая. Может, ты вчера переела на пикнике, вот печенка и пошаливает. Сходи-ка ты к Гуммерсону или посиди несколько дней на диете.

— Где твое милосердие, сестра? — Синтия обхватила голову руками при очередном спазме.

Из-под двери начала пробиваться полоска света, и обе девушки поднялись со своих мест. Палата — да и вся больница — просыпалась, и медсестры сбивались с ног, бегая с тазиками, зубными щетками и на ходу заполняя медицинские карты. Свобода наступила в семь.

За завтраком Синтия едва заставила себя выпить стакан апельсинового сока, но Роберта сильно проголодалась, яйца, тосты и молоко она проглотила в мгновение ока.

В коридоре, соединяющем общежитие медсестер с главным холлом больницы, ее догнала Мёртл.

— Черт бы побрал эту Синтию, из-за нее я начала трястись от страха, — пожаловалась она.

— Просто она боится, что ты пройдешь, — успокоила ее Роберта. — Переживает, как бы с тобой не случилось чего. Она призналась мне, что ненавидит самолеты. Представь, у Купер тоже есть слабые места!

— А я не боюсь, и если мне не удастся стать стюардессой, то я буду пилотом. Небо — моя мечта!

— Счастливая ты, Мёртл, твои мечты сбываются, — сказала ей Роберта. — Большинству из нас не удается добиться желаемого.

И хотя Роберта упорствовала в том, что она рада покинуть эту больницу сразу же по получении диплома, уехать в отпуск и никого не видеть, в глубине души ей было ужасно грустно расставаться с подругами по факультету. Все девчонки у них были, как на подбор и очень нравились Роберте, а с четырьмя-пятью она по-настоящему подружилась. Теперь они расстаются, и уже вряд ли судьба снова сведет их всех вместе. Девушка вспоминала милую болтовню в комнатках общежития, нехитрые секреты и признания. Думала о том, с каким теплом и добротой обращались с ней подруги, и жалела, что так мало для них сделала. Однако философское настроение продлилось недолго: на выпускные экзамены в общежитии собралась целая толпа друзей и родственников, вокруг слышался смех, всюду бурлило веселье, а последовавшие за вручением диплома танцы окончательно развеяли тоску.

Бет с Уиллом имели огромный успех среди подруг Роберты, их популярность особенно выросла, когда они предложили девчонкам приехать в Шандлейз, хоть поодиночке, хоть всем скопом. Но сестра с мужем торопились вернуться назад, поэтому Роберта избежала долгих проводов и непременно сопровождающих расставание слез.

Стоило Уиллу свернуть с трассы у Фабер-Корнерз, как Роберта тут же припомнила свое весеннее приключение, застигшее ее на этой самой дороге. Теперь воздух был свеж и мягок, а озеро отливало серебром. Огромный автомобиль Уилла не капризничал и без устали отмерял мили, но на следующей неделе Роберта собиралась забрать из гаража своего Иеремию и надеялась найти его в добром здравии. Она чувствовала, что их с этой развалюхой связывают какие-то невидимые нити. В каких переделках они только не побывали! У них много общих воспоминаний. Роберта улыбнулась сама себе в темноте. Сентиментальная дурочка, вот кто она такая!

Огней в доме Палмеров не было, но присутствовали все признаки того, что там живут: над окнами виднелись навесы, стулья в правильном порядке расставлены по двору. Роберта заметила, что ворота заперты. Автомобиль пронесся мимо, и девушка припомнила, как всего лишь несколько месяцев назад в этом самом доме она разыгрывала перед гостями счастливую новобрачную. Интересно, Крис Бакстер вспоминал хоть иногда о том странном вечере?




В Шандлейз они прибыли только в два часа ночи. Прунелла, видимая в темноте благодаря своему белоснежному переднику, поджидала хозяев на заднем крыльце. В кухне тут же зажегся свет, и Роберта не сомневалась в том, что, несмотря на столь поздний час, стол накрыт и им удастся перекусить.

— Я же велела ей не ждать нас, — проворчала Бет, проходя по тропинке, вдоль которой расположились бесконечные ряды клумб. — Честное слово, Уилл, она меня ни в грош не ставит. Что бы я ей ни говорила, у нее в одно ухо влетает, в другое вылетает. Делает, что ей заблагорассудится.

— Ну чего ты так переживаешь, дорогая? Неужели не оставляешь надежды призвать ее к порядку? — рассмеялся Уилл. — Вы бы гораздо лучше ладили и меньше трепали друг другу нервы, признай ты, что Прунелла не только повариха — она нам как мать. Она любит всех нас беззаветной любовью и спит и видит, как нам угодить.

— Но, Уилл, она же уже пожилая, — возмутилась Бет. — Мне неудобно, что она так много работает и… и…

— Может, Прунелла и немолода, но она никогда не сознается в этом, — говорил муж, входя в ярко освещенную кухню. Прунелла, как раз раскладывала по тарелкам нежнейший омлет и поджаристые кусочки бекона.

— Нашли время вернуться домой, миссис Бет, скажу вам, — повернулась она на звук шагов. — Теперь с утра вас не добудишься. Будете валяться в постели, спать до полудня. Садитесь давайте, ешьте, пока не остыло. Нашли время вернуться домой!

— Да это же настоящий пир, Прунелла! — воскликнул Уилл, подвигая жене стул. — Ты нас вконец испортишь.

— Нашли время вернуться домой, — снова проворчала старуха, но теперь уже совсем не сердито, так, для порядка.

— Я же говорила, чтобы ты нас не ждала. Почему ты все еще в кухне? — спросила Бет, игнорируя предостерегающий взгляд мужа.

— Потому, миссис Бет, что мистер Уилл еще ни разу не лег голодным, и, пока я жива, такого не случится, ясно вам? А теперь лучше бы вам помолчать и поесть.

— Старая ты мошенница, Прунелла Дженкинс, — рассмеялась Роберта. — Сама ведь знаешь, что твое любопытство все равно не дало бы тебе сомкнуть глаз, вот и торчишь тут, ждешь нас.

— Говорят, любопытство убило кошку, мисс Роб, но я-то покуда жива, как видите! И вовсе не из-за какого не из любопытства торчу я тут, когда все нормальные люди давным-давно спят. Это долг, я знаю свой долг и исполняю его.

— Как Мэри, хорошо себя вела? — сменил тему Уилл.

— Хорошо — не то слово для нашей малышки, мистер Уилл. Она просто ангел. Ни разу даже не пискнула, когда вы уехали. Я сидела рядом с ней до последнего мгновения, она ни разочка не шелохнулась, крошка моя. Вся прямо в вас пошла, мистер Уилл.

— Ничего подобного, — поддела ее Роберта. — Мэри вся в меня, любого спросите.

— Нет, в папу, мисс Роб, ребенок никак не может пойти в вас, — настаивала на своем старушка.

— Да она же дразнится, Прунелла! — вмешался Уилл, отодвигаясь от стола. — Как хорошо! Полагаю, всем пора спать. Слава богу, с утра никому не надо вскакивать чуть свет. Завтра суббота, и я собираюсь весь день валять дурака. Спасибо, Прунелла, отличный ужин, — обнял он ее за плечи. — Ты просто прелесть, но тебе тоже пора в постель. Иди ложись.

— Только помою тарелки…

— Никаких тарелок, — велел Уилл, повернул выключатель, и кухня погрузилась в полную темноту. Уилл доволок старушку до ее спальни и распахнул дверь. — Спокойной ночи, Прунелла. И смотри не заводи будильник!

— Будильник! — поморщилась старушка. — Да никогда в жизни, я не вставала ни по каким часам, а вы хотите, чтобы я на старости лет начала заниматься всякой белиберденью! С вашего позволения, мистер Уилл. Я встаю, как бог на душу положит. Спокойной ночи, мистер Уилл, хорошенько выспитесь.

Поднимаясь наверх, Уилл Маклин улыбался себе под нос. Шутка с будильником повторялась, чуть ли не каждый день и превратилась в непременный вечерний ритуал. Он зевнул, пальцы автоматически потянулись к часам и стали заводить их. Роберта прокричала из своей комнаты «Спокойной ночи!». Как здорово поспать часиков эдак двенадцать!




Глава 7


Дни отдыха все тянулись и тянулись, и Роберте уже начинало надоедать это бесконечное ничегонеделание. Как назло, на этот раз в Шандлейз-Бич было даже пустыннее обычного. Бет сказала, что молодежь большей частью съехала: повыходили замуж или отдыхают в другом месте. Те немногие, что решились провести лето в этой дыре, либо были совсем еще детьми, либо занимались своими делами. Конечно, оставалась еще Мэри, но она была еще слишком мала для того, чтобы проводить все свободное время с ней. Роберта решила больше не медлить и разослать свои запросы. Она была уверена, что жизнь станет намного интереснее, знай она, какая работа и в каком месте ее ожидает.

Неопределенность всегда пугала Роберту, и теперь девушка чувствовала себя не в своей тарелке. Даже если на работу надо будет выходить не раньше осени, все равно само сознание, что тебя где-то ждут, согревает душу. Отчего-то ей казалось, что, как только все устроится, отпуск тоже пройдет веселее.

Тем летом самым большим развлечением для Роберты стали утренние купания. Заручившись поддержкой Прунеллы, девушка поднималась чуть свет. Ровно в пять тридцать старушка шла к ней в комнату, со стуком распахивала венецианские ставни, а потом вставала у подножия кровати и произносила проповедь о том, какой это грех — валяться в постели после того, как солнце поднялось на небосклон.

Потягиваясь и зевая, Роберта выползала из кровати и натягивала на себя купальник. Обычно к этому времени девушка уже окончательно просыпалась. Она, бывало, хватала свой халат, совала ноги в сланцы и бежала к воде. В такую рань на берегу не было ни души: обитатели в Шандлейз-Бич любили поспать.

И вот однажды ранним июльским утром она, как заведено, поплыла к плоту, чувствуя, как каждая клеточка ее тела наполняется энергией и радостью жизни. Девушка твердо решила сегодня же днем отправить свое резюме в две частные клиники, которые числились в ее списке. А чего ждать? Она уже отдохнула, и желание вернуться к работе крепло в ней день ото дня. Дел по дому почти не было, а если таковые и находились, то отнимали совсем мало времени. Прунелла решительно отказывалась от помощи Роберты во всем, за исключением консервирования и приготовления варенья. Бет с утра до вечера возилась с младенцем, а Уилл занимался каким-то очень важным проектом.

Роберта закрыла глаза. Как здорово иметь в единоличном распоряжении целый плот — и даже целое озеро! Просто божественно! Расслабившись, счастливая девушка напевала себе под нос легкий мотивчик. Мысли ее обратились к Мёртл. Интересно, прошла ли подруга тестирование? Экзамен должен был состояться через пару недель после выпуска, но всякое случается. Роберта слышала, что получить работу стюардессы необычайно трудно на всех авиалиниях, но на Восточно-Западной — почти невозможно.

Над безмятежной голубизной озера с криками летали чайки. Как, должно быть, чудесно лениво парить там, высоко в облаках! Из Мёртл выйдет великолепная стюардесса. Красивая, умная, собранная, она умела располагать к себе людей и, казалось, была рождена именно для такой работы.

— Не возражаете, если я взойду на борт? — поинтересовался голос с другой стороны плота.

Роберта резко села. Из воды торчали черноволосая голова и широкие загорелые плечи, веселые дружелюбные глаза поймали ее взгляд.

— Мне показалось, что вы достигли полной гармонии с окружающим миром, вот я и не смог удержаться, подплыл сюда, чтобы поглядеть поближе. Надеюсь, не сочтете меня вероломным захватчиком?

— Конечно нет, — улыбнулась в ответ Роберта. — Плот не принадлежит никому в отдельности, то есть он в собственности всех местных жителей, — пояснила она.

— Не знаю, отношусь ли я к этой категории. Я остановился в гостинице. — Он подтянулся, выбрался на плот и, скрестив ноги, уселся рядом с девушкой. — Меня зовут Николс, Стэнли Николс, — представился он. — Доктор Николс, если быть абсолютно точным, правда, у меня еще молоко на губах не обсохло.

— Я тоже только недавно получила диплом медсестры, доктор Николс, — еще шире заулыбалась Роберта. — Я здесь в отпуске, живу у сестры вон в том доме. Меня зовут Роберта Камерон.

— Медсестра! Как мило! Нам с вами надо поближе познакомиться. — Он с одобрением окинул взглядом ее фигурку, отдав должное молодости и красоте. — Наверное, вы здесь уже давно, загар у вас на миллион долларов.

— С середины июня, уже три недели. Мне тут нравится. Тихо, и я почти всех знаю. Никаких тебе больных, а единственные ночные дежурства — по субботам, когда я хожу в гостиницу на танцы. Да еще если засидимся за игрой в бридж. Но все равно ложимся не слишком поздно. Все это очень мило — на время. Я не смогла бы вести такую жизнь постоянно. — Роберта следила своими серо-голубыми глазами за чайкой, пока та не скрылась из вида.

— Насколько я понял, работа вам нравится. Мне моя тоже, и все же здорово время от времени сбежать на недельку-другую. В отпуске я не собираюсь даже вспоминать о больнице. Хочу стать самым что ни на есть обыкновенным праздным парнем и прошу вашей поддержки.

— Отлично! — ответила Роберта и перевела взгляд на молодого человека.

А он забавный. Может быть, она никогда не обращала внимания на докторов потому, что во время практики работала с ними в слишком тесном контакте. Если этот мужчина захотел на время забыть о том, что он доктор, что ж, пусть так и будет. Он очень хорош собой, смуглый, высокий, мускулистый, черты лица правильные, пальцы тонкие, ухоженные. Доктор, но не хирург, решила она для себя, окинув взглядом его руки. И еще — он слишком, даже если не сказать — неприлично красив для мужчины, а она никогда не доверяла красавчикам. Молодой человек заглянул ей в глаза, в бархатистой глубине темных зрачков — лукавые искорки.

— Ну что? — хитро прищурился он. — Прошел я тестирование? И какое место я занял: первый парень на деревне, наглец или… простой прохожий, бессовестно воспользовавшийся вашим врожденным чувством гостеприимства?

— Извините, — покраснела девушка. — Все не так. Сказать по правде, мне быстро наскучили тишина и покой. Я уже решила, что пора бы вернуться к работе. Наверное, в этом недостаток таких мест. Слишком хорошо знаешь всех местных жителей. Честно говоря, доктор Николс, боюсь, вам тут скоро надоест.

Стэнли внимательно поглядел девушке в лицо и с энтузиазмом воскликнул:

— Отлично! Буду только рад поскучать в таком месте! — Он обвел широким жестом милые домики, утопающие в яркой зелени и буйстве цветов, безмятежную гладь озера, лодки, мирно покачивающиеся на волнах у пристани яхт-клуба в миле отсюда. — Красота-то какая! — выдохнул он, не сводя многозначительного взгляда со своей новой знакомой.

— Да, очень мило, — согласилась с ним Роберта.

На лице его появилась скептическая улыбка: молодой человек заметил, что девушка совершенно с ним не кокетничает.

После этого разговор потек как бы сам собой. Утреннее солнышко ласкало, но не обжигало, мерное покачивание плота действовало успокаивающее: в такой обстановке подружиться легче легкого, но к неуемному любопытству подобная атмосфера явно не располагает.

— Вон там есть остров, он давно уже занимает мое воображение. — Стэнли лениво махнул рукой в сторону окутавшей небольшой лесок дымки. — Не в курсе, это частная собственность или там может высадиться любой желающий?

— Частная собственность, но это вовсе не означает, что на остров нельзя сплавать. — Роберта наблюдала, как эта неясная дымка поднимается вверх и на глазах растворяется в воздухе. — Я хорошо знаю владельцев, Кутберты — давние друзья моей сестры. Это муж с женой, они приезжают сюда каждое лето, она пишет картины, а он работает над книгой. Я уверена, что эта пара придется вам по душе. Если хотите, я могу позвонить им и сказать, что мы придем в гости и принесем с собой поесть. Им это понравится. Нева Кутберт ненавидит готовить, а Джо вообще не знает, что настало время перекусить, пока не увидит перед собой тарелку. Необычная пара, всеобщие, любимцы.

— Весьма интересно. — Он был рад, что девушка так легко и просто приняла его. — Значит, где-нибудь в районе десяти? Я возьму моторную лодку. Хозяин говорил, что она входит в оплату.

— Я категорически не советую вам делать это, — возразила Роберта. — Слишком много шума. Лучше воспользуемся «Арабеллой», если, конечно, Уилл ничего не запланировал на сегодня. С ним такое бывает. Ой, мне подают сигнал. Прунелла машет полотенцем, видите? — Роберта поднялась и замахала в ответ. — В десять ждите меня на пристани у гостиницы, если ничего не выйдет, я позвоню, — пообещала она и беззвучно спустилась в воду.

Стэнли Николс наблюдал, как она легко и непринужденно плывет к берегу. Девчонка красивая и — что лучше всего — совершенно не отдает себе в этом отчета. Чуть выше среднего роста, крепенькая, хорошо сложенная, она вся так и светится изнутри. Он мог руку дать на отсечение, что откровенные серые глаза честно и наивно смотрят на мир сквозь тяжелые густые ресницы: она ждет от людей только хорошего, и ее ожидания обычно оправдываются. Так, значит, она медсестра? Замечательно! Ему всегда нравились медсестры. За время своего обучения он не раз встречал довольно очаровательных сестричек. Чаще всего это очень интеллигентные создания, не просят больше того, что он сам готов им дать. И все же ни одна из них и в подметки не годилась Роберте Камерон. Это определенно был высший класс. Он окинул взглядом свое стройное тело и удовлетворенно улыбнулся. Хорошо, что он вымахал таким высоким — почти под два метра, и ноги стройные. А в плавках — так просто шик.

Выходит, идея на некоторое время сбежать от всех своих знакомых оказалась совсем неплохой. У него возникли некоторые трудности, когда он отказался провести свой отпуск в роскошной летней резиденции Бартлеттов в Катскиллз. Сильвия, конечно, обиделась и пришла в полное недоумение, но внезапно он понял, что уже по горло сыт роскошью и удобствами. Кто знает, когда еще раз выпадет такой шанс удрать от цивилизации, и теперь он был рад, что настоял на своем. Роберта Камерон стоила того, чтобы познакомиться с ней поближе, или он совершенно утратил нюх на женщин.




Все последующие дни Роберта открывала для себя новый, неизведанный и такой волнующий мир. Сначала девушка пыталась унять безудержную радость, с которой встречала каждый новый день. Бет подшучивала над ней, говорила, что она «втрескалась» в незнакомца. Роберта и вправду не была подвержена таким безотчетным порывам. Уилл, как обычно, ворчал и все время допекал ее вопросом, что она о нем знает. Домашний и надежный Уилл не доверял красавчикам, как и она сама — до встречи со Стэнли Николсом.

— Ну, он доктор! — отвечала на все вопросы зятя Роберта, в глазах — блеск, на щеках — румянец.

— И что с того? — не унимался Уилл. И как-то добавил: — Разве вы, леди, не заявляли мне, что терпеть не можете докторов, как и всех мужчин в целом, но докторов в особенности? Серьезно, Боб, что ты знаешь о нем как о человеке?

— Ничего. Но зачем мне это? — задрала нос Роберта. — В конце концов, у него отпуск, у меня тоже, мы что, не можем, как следует развеяться? Честное слово, Уилл, послушать тебя, так я еще глупая школьница, а не взрослая женщина.

— Извини, — пробормотал Уилл и отступился.

— Все нормально, дорогой мой. — Роберта поспешила сгладить возникшее между ними напряжение. — Но, правда, Стэн просто душка. Я уже давно так не развлекалась. Прошу тебя, милый, не надо так за меня волноваться. Я вполне способна позаботиться о себе.

— Надеюсь, что так, — прошептал Уилл, но Роберта не расслышала его.

— Почему он тебе не нравится, Уилл? — спросила Бет, когда они остались одни. — Или просто относишься к Боб, как старший брат: никто не может быть слишком хорош для твоей сестренки? Стоило бы начать ревновать, но мне нравится твоя дотошность. Мне кажется, даже сам Нейл не смог бы так тщательно оберегать нашу малышку. Но не забывай, что Бобби уже стукнуло двадцать один. Помнишь, мне едва исполнилось девятнадцать, когда я выскочила за тебя — первого встречного. А у меня ведь нет ни той силы духа, ни того образования, что у Боб.

— Ладно, твоя взяла, — сдался Уилл. — Но все равно ты же вышла замуж не за какого-то там неизвестно откуда взявшегося красавчика, а за меня!

— Какой ты смешной, Уилл! — рассмеялась! Бет. — Но вот что интересно. Нева Кутберт сказала мне, что Джим отнесся к доктору Николсу так же, как ты, и мы решили, что это обыкновенная ревность. Ни ты, ни Джим не можете претендовать на звание «Мистер Америка», хотя мы считаем вас самыми лучшими. Нет, милый, я серьезно, нет ничего удивительного, что ты не доверяешь красивым мужчинам. Тебе не кажется, что это несколько несправедливо, он же родился таким и ничего не может с этим поделать.

— Да дело вовсе не во внешности. Бет, — настаивал Уилл. — И Джим со мной согласен. Есть что-то еще. Мне кажется, что Николс обыкновенный дамский угодник — по-моему, это так называется. Спорим, что стоит ему начать практиковать, и окажется, что девяносто девять процентов его клиентуры составляют пациентки, а не пациенты. На что спорим?

— Ох уж эти мужчины! — вздохнула Бет.




Глава 8


Роберта не могла точно сказать, когда она поняла, что влюблена в Стэнли Николса. Может, это случилось однажды днем, когда они поехали в Коббз-Пойнт, что в десяти минутах от Шандлейз, и там попали в настоящий ливень. И конечно же «Арабелла» выбрала именно это время, чтобы показать свой характер, и заглохла, что, надо отдать ей должное, явление не частое. Стэнли взялся за весла, они доплыли до берега и укрылись в какой-то развалюхе, пережидая непогоду. Дождь неистово стучал по покосившейся крыше, ветер выл и разъяренно кидался на озеро, тут же покрывшееся белыми бурунами волн, молодые люди долго не могли выбраться из своего вынужденного пристанища, и за эти часы, проведенные наедине, они много о чем успели поговорить и, к обоюдному изумлению, поняли, как много у них общего.

Может, Роберта поняла это на обратном пути, когда Стэн по-особому заглянул ей в глаза, усаживая ее в лодку, или восхищенно проговорил «Молодчина!», когда она самостоятельно привязала «Арабеллу» у причала Маклинов. Она помнила только одно — как сердце забилось у нее в груди, а в висках застучало, стоило ему взять ее за руку. Стэн торопливо потащил ее к дому по мокрой тропинке, над которой склонились прибитые к земле цветочки.

— Немедленно переодевайся в сухое. — Он был сама забота. — И я сделаю то же самое. Увидимся позже, Роберта.

Она поглядела, как Стэн перемахнул через невысокую изгородь и опрометью бросился к дороге. И она, девушка, которая всегда гордилась своей независимостью и умением самой о себе позаботиться, вдруг остро почувствовала, как же это здорово, когда кто-то другой переживает о тебе, и у нее защемило в груди. Словно в волшебном сне, Роберта поднялась наверх, приняла горячую ванну и переоделась в сухое.

Но это было только начало. Возможно, все случилось в тот же вечер, на танцах в гостинице, когда она увидела, как он болтает с Клариссой Старк — милой блондинкой, которая прекрасно отдавала себе отчет в том, что ямочки на ее щеках просто неотразимы. И Роберта впервые в жизни почувствовала укол ревности. Словно почувствовав что-то, Стэнли обернулся, встретился с ней взглядом и тут же оставил блондинку. Девушка воспрянула духом.

А в тот день, когда она вытащила на берег малыша Буртлессов, в этом уже не было никаких сомнений. Роберте пришлось дважды нырять за ним, и она не оставляла попыток оживить мальчишку, хотя все окружающие твердили, что это уже бесполезно. Стэнли пришел как раз тогда, когда ресницы малыша задрожали, и молодой человек тут же опустился рядом с Робертой.

— Теперь он поправится, и все благодаря тебе, Берта, — сказал он через несколько мгновений, осмотрев ребенка.

Роберта поднялась на ноги, и мир поплыл у нее перед глазами, а потом и вовсе потемнел, и Стэн подхватил ее на руки. Она пришла в сознание уже в своей комнате. Бет с Уиллом стояли рядом, в глазах — тревога, Стэнли держал руку на пульсе.

Да, Роберта была абсолютно уверена, что в тот момент окончательно поняла: она любит его, а он любит ее. Взгляд его был слишком красноречивым, чтобы не понять этого, и девушка прикрыла глаза, ослепленная огнем горящего взора.

Но Стэн ничего не говорил ей о своих чувствах до тех пор, пока не получил известие, что пора возвращаться в Нью-Йорк. Он собирался работать с кардиологом Джейсоном Масси. Роберта знала, что его отпуск подходит к концу, да и ее тоже — по крайней мере, надеялась на это. Она уже все распланировала, решила трудиться до самой свадьбы, хотела стать для своего мужа настоящей помощницей. Доктору нужна умная и понимающая супруга, и она не обманет его надежд. Ей хотелось, чтобы Стэн стал врачом общей практики. Может, он решится на это чуть позже. Она полагала, что ему понадобятся деньги, много денег. Мысль о том, что он станет специализироваться в определенной области, совершенно была ей не по душе. Людям нужны врачи общей практики, такие, как их семейный терапевт доктор Комптон, взрастивший три поколения, настоящее светило педиатрии.

Утром пошел дождь, и от раннего купания пришлось отказаться, но в девять часов уже светило солнце, и воздух был напоен свежестью и чистотой. Когда они шли по тропинке к крылечку дома, с цветов все еще капало. Внезапно Роберта почувствовала себя виноватой: она совершенно не слушала восторженные речи Стэна о феноменальных успехах доктора Масси и о его интересе к маленькой частной клинике, пациентками которой были преимущественно богатые женщины, чей единственный недуг — чрезмерная праздность и скука.

— Вот это шанс! — говорил он. — Я даже надеяться не мог… все эти две недели держал кулаки. Но теперь все, будущее мое определилось. Давай уедем на целый день, Берта, отпразднуем это великое событие.

— Извини, Стэн, но как раз сегодня я не могу надолго отлучаться из дому, — огорчилась Роберта. — Бет с Уиллом уехали в Брамтон, и я обещала приглядеть за Мэри. Кроме того, почти все утро мне придется провести на кухне с Прунеллой. Но днем малышка ляжет спать, и мы могли бы сходить на пляж — на наш пляж. Я буду рядом с домом, но в то же время нам никто не помешает.

На лице Стэна отразилось разочарование, и он скрепя сердце согласился на эти условия. Роберта считала благоразумие и умение не раздувать из мухи слона одним из главных достоинств своего избранника. Однако сейчас он насупился.

— Нам так редко удается побыть наедине, Роберта, — заныл он. — Постоянно кто-нибудь путается под ногами, то Бет, то Уилл, то еще кто. Прунелла и та не отстает. Можно подумать, они все сговорились и делают это нарочно. Даже когда мы уезжаем куда-нибудь, у меня всегда такое чувство, что кто-нибудь обязательно влезет и нарушит наше уединение. Но теперь, когда Бет с Уиллом уехали, может, мне все-таки удастся украсть тебя хоть ненадолго. Значит, в три или полчетвертого? Ребенок уже уснет? Я… мне надо кое-что тебе сказать.

Роберта была абсолютно уверена, что прекрасно знает, о чем пойдет речь. Сегодня днем Стэн предложит ей руку и сердце. Неожиданно для себя самой девушка растерялась. В конце концов, она знает парня без году неделю. Как же так случилось, что она безоговорочно готова отдать свою жизнь в его руки? Ох, как же она рада, что молода и здорова, обаятельна и красива, да к тому же еще и медсестра. Стэнли сможет гордиться ею, а она посвятит себя прекрасной, высокой цели — сделать его счастливым.

— Кстати, чем это ты занята все утро? Насколько я понимаю, Прунелла и сама неплохо справляется, — вклинился его голос в ее размышления.

Внутри у нее все дрожало, но она постаралась говорить спокойно:

— Вы не поверите, доктор Николс, но я буду варить варенье и закатывать ягоды. Видишь ли, привезли фрукты, а Бет уже пообещала Уиллу поехать с ним. Лучший в мире повар Прунелла отказалась заниматься ими в одиночку, вот я и предложила свою помощь.

Стэнли еще больше надулся.

— Значит, варенье тебе дороже меня… моего удовольствия, и это в самый последний день моего отпуска! — пробурчал он. — Да уж, не слишком лестное у меня положение. Мне почему-то казалось, что ты ценишь меня выше варенья.

— Да хватит тебе! — рассмеялась Роберта. — Причем тут это? Откуда я знала, что у тебя такие планы именно на это утро? Не могу же я бросить фрукты, они же пропадут!

— Конечно, не можешь, — саркастически хмыкнул он, и Роберта начала было волноваться, но потом улыбнулась. Стэн прямо как маленький мальчик, который вдруг понял, что не всегда будет так, как он того желает.

— Конечно, не могу, — подтвердила она. — Нельзя быть столь расточительными. Кроме того, уверяю тебя, я делаю просто сказочное варенье. У тебя есть возможность убедиться в этом прямо сегодня. Приходи пораньше, и мы проведем вместе целый день. Для начала посидим в саду: там тенек, и мы попьем чаю, а перед обедом сможем сходить искупаться. Бет с Уиллом обещали вернуться пораньше. Ну, хватит хмуриться, сладкий мой. Ты же не сегодня уезжаешь.

— Завтра утром, но мне кажется, тебе абсолютно наплевать, есть я или нет меня. У тебя ледяное сердце, Берта. Ты должна закатывать фрукты.

— Но мне не все равно, Стэн! — с жаром заверила его Роберта.

— Правда? — схватил он ее за руки. — Скажи, что это правда… что ты любишь меня. — Он притянул девушку к себе, и его лицо приняло такое выражение, что он стал похож на щенка, хорошенького и беспомощного.

Роберта светилась счастьем, и Стэн порывисто прижал ее к своей груди. Время остановилось. Никто из них не смог бы ответить, сколько они простояли обнявшись. И тут хлопнула задняя дверь.

— Все готово, мисс Роб! Дальше-то что делать? — закричала кухарка так, словно в доме жили одни глухие.

Роберта отпрянула от Стэна.

— Мне пора, — прошептала она, погладив его по щеке. — Приходи пораньше, милый, ладно?

Стэнли Николс снова поцеловал ее и скрылся из вида как раз тогда, когда в окне показалась голова Прунеллы, которая никак не могла взять в толк, почему это Роберта не отвечает на ее зов. Старушка подозрительно прищурилась и окинула девушку неодобрительным взглядом.

— Я в курсе, что кого-то тут целовали с ног до головы, — обратилась она к кухонной посуде. — Лучше не показываться в таком виде мистеру Уиллу, у тебя на лице написано, что ты витаешь в облаках. Настроила себе воздушных замков. Он этого Николса, доктора твоего, на дух не переносит, вот как.

— Ох уж этот Уилл! — сморщилась Роберта. — Он думает, что я все еще маленькая девочка. Ревнует к каждому мужчине, который осмеливается взглянуть на меня дважды. Любой посторонний решит, что я его дочурка Мэри, а не невестка.

— Мистер Уилл трясется над твоим будущим, Роб, переживает. Не забывай об этом. Подумываешь выскочить за этого самого доктора?

— Он мне пока не предлагал, Прунелла, — с легким сердцем ответила Роберта, твердо уверенная в том, что непременно предложит.

Прунелла цокнула языком и многозначительно покачала головой.

— Хмм. Поцелуи ничего не значат, пока они не сопровождаются приглашением повидать священника, — глубокомысленно заметила она. — Некоторые мужики вбили себе в голову, будто они делают девчонке одолжение, когда целуют ее. Чтоб ей было приятно, говорят. Не слишком бы я на твоем месте надеялась на эти поцелуйчики. А пока не убедишься, что его намерения честные, что он серьезный, этот доктор, не открывай ему сердце, да и не гляди на него как на бога. У тебя же на лбу написано, что ты его любишь. Я знаю, о чем говорю. Послушай меня, Роб, послушай.

Роберта слушала старушку вполуха, словно сквозь сон, и смысл слов не доходил до ее сознания. Девушка все еще ощущала вкус губ Стэна, чувствовала, как он сжимает ее в своих объятиях. За две недели он ни разу не сделал попытки поцеловать ее, хотя она не раз чувствовала, что ему очень этого хочется. Она тоже держала себя в руках, хотела удостовериться. И теперь она была уверена — уверена на все сто!

В кухне повисла тишина, и только тогда Роберта осознала, что старушка, как обычно, поучала ее и давала жизненно важные советы.

— Что ты сказала, Прунелла? — переспросила она.

— Не важно, Роб, — проворчала Прунелла. — Девушка в твоем состоянии никого не станет слушать. Говорить тебе — все равно, что бисер перед свиньями метать, как выражается наш приходской священник, только вот ты не свинья.

— Спасибо, — захохотала Роберта. — Давай-ка приступим к делу, пока Мэри не проснулась. Я займусь фруктами, а ты готовь банки. Это не займет слишком много времени.

— Займет столько времени, сколько надо, я так полагаю, — выдала старушка. — Нам только чудо поможет, ты глянь, какая прорва… горы ягод.

— Хватит ворчать, Прунелла, лучше берись за банки, — сказала Роберта. — А после ленча посадим Мэри играть, а сами распланируем обед. Сегодня у нас будут гости, доктор Николс придет, так что не забудь про его прибор. Я позвоню, закажу бройлеров, а на гарнир подадим горошек.

— Миссис Бет собирается подавать сегодня на обед остатки вчерашнего жаркого. Она мне так и сказала, и я так и сделаю. — Прунелла была слишком упертой, эта старушка даже под страхом смертной казни не согласилась бы изменить меню, и Роберта потерпела фиаско. — Я работаю на мистера Уилла и на миссис Бет, что миссис Бет скажет, то я и буду делать. На обед у нас будет холодная говядина с салатом, а на первое грибной суп, а если этому доктору Николсу не нравится, пусть убирается в свою гостиницу и лопает там.

— Почему тебе не нравится доктор Николс, Прунелла? — спросила Роберта, хотя подозревала, в чем тут дело. По какой-то совершенно непонятной причине Стэн пришелся Уиллу не ко двору, а его слово для Прунеллы закон. Когда-то она приняла мальчика из рук его умирающей матери, вырастила, выкормила и теперь целует землю, по которой тот ходит.

— А я не говорила, что он мне нравится, и я не говорила, что он мне не нравится. — Прунеллу оказалось нелегко сбить с толку. — Но он не будет есть бройлеров, если миссис Бет говорит — жареная говядина! Нет, мэм!

На этом дискуссия была закрыта, и Роберта вздохнула. Прунелла упиралась вовсе не из-за своей врожденной несговорчивости. Нет, все потому, что Уилл вбил себе в голову, будто Стэну нельзя доверять, ведь он незнакомец, да к тому же еще и красавчик. Но девушке было все равно. Стэн просто душка, и она любит его. А что касается сегодняшнего обеда, что ж, возможно, Стэн захочет сходить с ней куда-нибудь, поужинают и потанцуют заодно, почему бы и нет? Они уже несколько раз были в «Мапл-Гроув», там и еда отменная, и оркестр тоже что надо.

— Ну и ладно, пусть так, — беззаботно махнула она рукой. — Может, мы вообще не останемся дома. В округе полно ресторанчиков. И там подают цыплят, Прунелла, — поддела старушку Роберта.

Прунелла засопела, и некоторое время они работали в полной тишине. Наконец-то фрукты подошли к концу, и Мэри усадили в манеж на заднем дворе в поле зрения Роберты. Малышка была очень послушной и редко доставляла взрослым неприятности. В три ее покормили, помыли и снова уложили в кроватку на балконе. Роберта тщательно оделась и пошла погулять по саду в ожидании назначенной встречи.

Прунелла вынесла кресло, расположилась у заднего крыльца и принялась качаться. Старушка шила красное сатиновое одеяло и теперь ярким пятном выделялась на фоне белоснежной стены. Время от времени кресло-качалка опасно наклонялось, старушка неизменно выдавала: «О господи!», усаживалась поудобнее и снова начинала раскачиваться. Терпению Роберты скоро пришел конец.

— Почему бы тебе не пойти в тень, Прунелла, — сказала она.

— Потому. Мне тут нравится, вот почему, — отрезала старушенция.

— Тогда хотя бы прекрати раскачиваться!

Прунелла замерла, словно окаменела и превратилась в статую. У Роберты вырвался печальный смешок. Девушка поднялась и побрела к пляжу. Обычно Мэри спала до четырех, а то и до половины пятого; если малышка заплачет во сне, то Прунелла подойдет к ней.

Роберта села на лавку рядом с лодочной пристанью, мечтательным взглядом окинув безмятежное озеро. От дома Кутбертов отплыло алое каноэ, наверное, это Нева отправилась за почтой. Интересно, почему Джо Кутберт тоже недоверчиво отнесся к Стэну и оставался с ним холоден каждый раз, когда они приезжали на остров? Джо неоднократно предлагал ей приезжать к ним с друзьями, чтобы он «мог заценить» их, как он выражался. А позавчера она отметила, что даже Нева поменяла свое мнение о Стэне и встретила его не столь радушно, как обычно. Может, Стэн ничего и не заметил, но любовь сделала Роберту чувствительной к такого рода вещам, даже слишком. Ей хотелось, чтобы ее возлюбленный понравился ее друзьям.

Где-то вдалеке, у самого Брамтона, раздался гудок паровоза. Высоко в небе над озером пролетел самолет, и Роберта проводила его взглядом. Безбрежное счастье окутывало ее, словно небесное облако, и из груди ее вырвался восхищенный вздох. Как тихо вокруг, так бывает только жарким летним днем в середине июля. Звенящая тишина. На пляже никого, если не считать нескольких ребятишек поодаль, — солнце слишком обжигает, не позагораешь.

Со стороны сада появился Стэн, и ее сердце пропустило один удар. Прунеллы не было видно, и Роберта подумала, не пошла ли та наверх, на балкон, откуда весь пляж был как на ладони. Ну и ладно, наплевать.

Стэнли распахнул руки, и она побежала к нему навстречу. В объятиях самого дорогого человека девушка и думать забыла про старушку. Честно говоря, она вообще ни о чем не думала. Весь мир перестал для нее существовать, остался только Стэн, его сильные руки и горячие губы. Он повел ее назад к лавке, и они сели рядышком, прижавшись друг к другу, он не выпускал ее ладоней из своих, а она склонила голову ему на грудь. К чему слова, когда и так все ясно? Она слушала его сердце и знала, что ее глупое сердечко бьется с ним в такт. Стэн поцеловал ее в макушку и пробормотал какие-то невнятные слова, и Роберта закрыла глаза, стараясь всем видом показать, что она сдалась, что она готова выслушать его.

— Как же мне не хочется уезжать, любовь моя, — прошептал он наконец. — Но я постараюсь приехать сюда снова, через несколько недель. Ты такая славная, Берта!

По ее телу пробежала сладостная волна и захлестнула ее с головой.

— Я никогда не думала, что выйду замуж за доктора, Стэн, — выдохнула она. — Все девчонки в больнице потешались надо мной, потому что я клялась и божилась, что терпеть не могу докторов и презираю их, — тихо рассмеялась она. — Несколько месяцев назад я внушала то же самое Уиллу, а теперь вы только посмотрите на меня! Но все равно я рада, что получила эту профессию, Стэн. Мне хочется стать женой, которая понимает и поддерживает своего мужа. Я хочу помогать тебе, Стэн, насколько это в моих силах.

Рука его как-то сразу обмякла, или это ей только показалось? И почему он молчит? Роберта заерзала. Стэн порывисто сжал ее в объятиях и припечатал губы поцелуем.

— Милая моя, — прохрипел он, — ты ведь знаешь, как сильно я тебя люблю?

— Да, Стэн, конечно, знаю. — Роберта удивленно подняла на него серые глаза. — Как мне не знать? Ведь я тоже люблю тебя.

— Тогда помоги мне.

— Помочь тебе? В чем, милый? Расскажи мне. — В глазах ее заплескался страх, и девушка невольно вздрогнула от внезапно охватившего ее дурного предчувствия.




Глава 9


— История не слишком приятная, Берта, — начал Стэнли Николс, ослабив объятия. — Видишь ли, я родился не в том квартале. — В его голосе внезапно зазвучали горькие нотки. — Родители мои были бедны как церковные мыши. Нет, не просто бедны, как многие другие, я назвал бы это отвратительной нищетой, до омерзения. Мать моя умерла, когда я еще в школу не ходил. Я ее не помню, да и помнить не желаю. Отец меня бросил. Хорошо, что добросердечные соседи не оставили сироту в беде, приглядывали за мной, так что считай, что рос я сам по себе.

— Разве это имеет какое-нибудь значение, дорогой? — успокоила его Роберта. — Я же не твою семью люблю, а тебя.

Но Стэн, казалось, не слышал ее слов и продолжал дальше, не обратив на них никакого внимания. Волна памяти захлестнула его.

— Вскоре я пошел в школу. Каждый день мне приходилось пересекать поместье Бартлеттов. Там жила одна девочка, милый, хрупкий и очень болезненный ребенок. Матери у нее не было, зато отец считался самым богатым человеком во всем городе — и самым романтичным, не от мира сего. Старая тетка, которая жила с ним, — и того хуже. Эта маленькая девочка — Сильвия — частенько поджидала меня, и мы подружились. Как-то она пригласила меня к себе в гости, так я познакомился с ее отцом и старой теткой. С этого самого дня после школы мы играли с ней до самого вечера. Она обучила меня теннису и танцам, как сама умела, конечно. Полагаю, она была хорошей ученицей и схватывала все на лету, а потом оттачивала свое мастерство на мне. Взамен я научил ее плавать как рыба, разводить костер и идти по следу как настоящий скаут. О да, не удивляйся, в воскресной школе меня приняли в скауты. Миссионеры, — пробормотал он.

Роберта с сочувствием сжала ему руку. Как здорово! Он поднялся сам, ценою собственных усилий!

— В один прекрасный день Сильвия решила, что она больше не станет посещать частную школу. Захотела вместе со мной ходить в обычную. Я нравился ее отцу, он, бывало, говорил, что завидует моей силе воли и амбициозности. Насмешка жизни. По-видимому, он был начисто лишен инициативности. Повторял, что бедность — путь к заоблачным вершинам. Я не стал говорить ему, что бедность — проклятие человечества, она разъедает не только тела, но и души. Не сказал потому, что, даже, несмотря на свое малолетство, уже научился раскрыв рот выслушивать откровения великих мира сего, их приближенных и просто богатых. С тех пор мы с Сильвией стали ходить в одну школу. Она была совсем недалеко от дома, и обычно мы шли пешком, но в ненастные дни за ней приезжал шофер, он и меня тоже забирал. Иногда мне казалось, его воротит от этого, то есть я хочу сказать, от того, что надо возить меня. Он был строгий малый и свято верил в нерушимость богатства и неприступность замков. Я в категорию уважаемых людей явно не попадал. В старших классах мы тоже учились вместе: я и Сильвия. Сам не знаю, как и где подцепил эту мысль, но я вбил себе в голову идею, что хочу стать врачом. Полагал, что сумею пробиться и в колледж, и в медицинскую школу. Я был просто одним из сотен тысяч глупых юнцов и даже не понимал всей грандиозности поставленной передо мной задачи. Вскоре я закончил школу и получил стипендию. Мистер Бартлетт подарил мне ручку с пером, а его тетушка на пару с Сильвией — золотые часы.

Стэнли задрал рукав и продемонстрировал восхитительной работы наручные часы. Роберта видела их еще раньше.

— Как видишь, Сильвия поддержала меня в моих стремлениях. Она восхищалась амбициозностью — в других. Сильвия тоже пошла в колледж. — Стэн помолчал немного, а потом продолжил: — Ее отец умер на первом году обучения, и Сильвия махом превратилась в сказочно богатую девчонку. В то время ей было восемнадцать… как и мне.

Каким-то чудом мне удалось-таки закончить первый курс. Я и сам не знаю как. Все лето я проработал в лагере в Катскиллз, главным образом развлекал хозяйку. Бартлетты называли это лагерем, но на самом деле это огромный особняк, расположенный у озера среди немереных акров леса. В то лето мы с Сильвией отправились в поход. Нам обоим нравилось ходить пешком, и мы забрели намного дальше, чем рассчитывали. Неожиданно я споткнулся и полетел вниз с трехметрового обрыва, сломав правую ногу. Сильвия всегда была болезненной, хрупкой девушкой. Сердечко ее барахлило, но врачи считали, что загородная жизнь и небольшие нагрузки могут пойти ей на пользу и немного укрепить сердечную мышцу. Мы организовали импровизированные носилки, и Сильвия потащила меня к ближайшему жилью. Дорога была необычайно трудной, и, добравшись до места, она упала в глубокий обморок.

Далее последовала весьма красноречивая пауза. И хотя повествование захватило Роберту, у нее возникло такое ощущение, что Стэн не впервые излагает эту историю, уж больно она заученная какая-то, наигранно драматизированная, чтобы, видно, вызвать сочувствие и аплодисменты зрителей. Девушке стало стыдно за подобные мысли, и она ласково погладила любимого по щеке.

Низкий натужный голос продолжил рассказ:

— Только тогда я понял, каким слепым эгоистом оказался. Я должен был знать, что такое напряжение ей не по силам, но шок парализовал мои мозги, а маячившее впереди заражение и ампутация и вовсе лишили меня способности здраво мыслить. Чертова карьера застила мне глаза, думал только о ней, и ни о чем другом.

После этого Сильвия очень долго болела. Она так перетрудила свое сердце, что врачи ничем не смогли ей помочь, и с тех пор ей показаны лишь небольшие нагрузки. В колледж она тоже не вернулась. Я никогда не забуду, как стыд терзал меня, как я страдал во время своей вынужденной инвалидности. Ведь я ничем не мог искупить свою вину. Несмотря на то, что ни Сильвия, ни ее тетушка ни словом не упрекнули меня, я не переставал казнить себя. Ситуация не становилась лучше из-за того, что остальные родственники стали смотреть на меня косо и явно считали в той или иной степени наглым обманщиком и охотником за богатством. Сильвия была очень мила со мной, Берта. Я всегда считал ее своей сестрой, но как-то совершенно незаметно наши отношения доросли до помолвки. Сильвия настояла на том, чтобы заплатить за колледж, а потом профинансировала мое медицинское образование. Помолвка наша несколько затянулась, но этой осенью мы решили сыграть свадьбу сразу после того, как я получу место и более-менее устроюсь. Это я настоял на таких сроках.

Роберта освободилась от его объятий и теперь сидела неподвижно, словно окаменела. Стэнли вскочил на ноги и стал ходить туда-сюда по выбеленной дорожке, низко склонив голову.

— Я выплачу ей все до копейки. Клянусь! — остановился он перед Робертой. — Помоги мне, милая. Подскажи, что мне делать, как поступить. Я никогда не любил Сильвию так, как люблю тебя. — Стэн опустился перед ней на колени и театральным жестом прижал ее руки к своей груди. — Может, жениться на ней, когда сердце мое принадлежит тебе, — еще хуже, чем не жениться вовсе? Может, от этого ей станет еще больнее? Может, лучше объясниться с ней прямо сейчас? Ох, Берта, я просто подлец, низкий негодяй! Как ты можешь любить меня?! Но ты ведь любишь, ты же сама говорила, сердечко мое! — молил он сам не зная о чем.

Роберта поглядела в его лицо и содрогнулась от жалости к себе. Ну почему это случилось именно с ней? Эта Сильвия всегда получала все на блюдечке с голубой каемочкой: богатство, положение в обществе, все, что ни пожелает, а у нее была только любовь Стэна, и больше ничего. Почему это она должна уступить ей его? Он оставил решение за ней. Он хочет услышать ее совет. Неужели она должна пожертвовать своим счастьем только потому, что Сильвия купила его преданность? Купила за деньги, которые совершенно не нужны ей. В конце концов, жизнь дается только один раз, и каждый из нас имеет право на счастье и должен сражаться за него, если это необходимо. Кроме того, она подходит Стэну гораздо больше, чем эта болезненная и, вне всякого сомнения, до предела избалованная Сильвия Бартлетт. Доктору нужна сильная жена, которая помогала бы ему и поддерживала бы во всем.

Роберта закрыла глаза и как наяву увидела хрупкую фигурку девушки, которая рисковала своей жизнью ради того, чтобы ее любимый смог получить необходимую медицинскую помощь. Сама не зная почему, Роберта была уверена, что Сильвия по-настоящему любит Стэна, любит с самого детства. Уверена, что девушка любит его бескорыстно, не требуя ничего взамен, и что деньги парню «не из того квартала» она давала так же бескорыстно, без всяких задних мыслей, просто чтобы любимый смог реализовать свои амбиции.

Она подняла голову. Наверное, в ней заговорил голос далеких шотландских предков-пресвитериан. Нет, на чужом несчастье счастья не построить. Стэнли Николс должен остаться с Сильвией Бартлетт. Стэн должен сохранить свою честь, а она, Роберта Камерон, — целомудрие. Она выдернула свою руку и поднялась.

— Ты должен жениться на ней, Стэн. — Роберта сама удивилась холодности и невозмутимости, с которыми произнесла эти слова. — Без вопросов. Ты многим обязан ей, и это самое малое, что ты можешь для нее сделать. — Она с трудом сглотнула и продолжила: — Забудем наше наваждение. Это не так уж и трудно. У нас есть наша работа, и… и… не рассказывай ей ничего.

Девушка вырвалась из его объятий и понеслась к дому, моля Бога только об одном: чтобы Бет с Уиллом не появились раньше, чем она сможет оправиться от шока. Она никогда больше не станет встречаться со Стэном, никогда! Она просто не переживет этого.

Но не успела Роберта добраться до своей комнаты, как послышался звук мотора: Бет с Уиллом вернулись домой. Девушка закрыла дверь на замок и бросилась на кровать, уткнувшись лицом в подушку, в глазах — ни слезинки. Это была самая страшная битва в ее жизни — битва с отчаянием. Бет постучала и поинтересовалась, не заболела ли она, но Роберта не смогла вымолвить ни слова. Вскоре она услышала удаляющиеся шаги: сестра ушла. Девушка надеялась, что родственники оставят ее в покое. Она пыталась воззвать к голосу разума, убедить себя в том, что в ней говорит чистой воды разочарование или, уж на худой конец, уязвленная гордость, не более того. В конце концов, всего лишь две недели назад она даже не подозревала о существовании какого-то там Стэнли Николса. Так почему же теперь она чувствует себя так, будто и счастье, и жизнь ее кончились? Неправильно это. Так не бывает. Не должно быть. Она не позволит дурацкому чувству захлестнуть себя и сбить с пути. Она справится и с этой невыносимой болью, и с безысходностью. «Лучший способ справиться с трудностями — поглядеть им в лицо; потому что решиться на битву означает наполовину выиграть ее», — услышала она голос отца и села.

Стэнли Николс уезжает завтра утром. Она не должна встретиться с ним снова. Надо уехать, прямо сейчас. Она собиралась провести пару дней в Пэнз-Хэвен с невестой Нейла — Вирджинией Саутхард, так почему бы не отправиться туда немедля? Очень подходящий случай. Роберта проскользнула через холл в ванную и умылась ледяной водой, прижимая холодные ладони к разгоряченным щекам и больным глазам.

— В чем дело. Боб? — позвала снизу Бет. — Ты заболела?

— Конечно же, нет! — крикнула Роберта, злясь на себя за то, что голос ее прозвучал слишком неестественно.

Как она и боялась. Бет тут же ринулась наверх и, горя сочувствием, налетела на нее, желая узнать, что же произошло.

— Что такое. Боб? Ты почему тут торчишь? Что-то случилось? Расскажи мне. — Бет обняла свою высокую сестренку и заглянула в расстроенное лицо.

— Да нет, ничего особенного. Просто… просто… я прогнала Стэна. Он… прошу тебя, давай не будем говорить об этом. Я собираюсь поехать погостить у Джинни, но ты не говори ему, и никому не говори, ладно?

— Прогнала его, Бобби? Но почему, если ты… если он не безразличен тебе? Если любишь, не обращай внимания на глупые разговоры…

Роберта отпихнула сестру, полетела в свою комнату, покидала вещи в чемодан и с грохотом захлопнула крышку.

Бет пошла за ней, расширенными от удивления глазами наблюдая за метаниями Роберты.

— Мы можем что-нибудь для тебя сделать, милая? — спросила она.

— Ничего. Все было ошибкой… я вела себя как набитая дура, Бет. Уилл оказался прав. Я такая наивная… сужу о людях по их внешним данным… верю каждому слову… рискую… по-дурацки. — Зачем она все это говорит? Похоже, голова совершенно не слушается ее, а язык и вовсе без костей. — Скажи ему, что я никогда больше так не поступлю. Скажи, что я выросла, наконец. Что ему больше не придется переживать за меня. Пока, Бет. Я вернусь через пару дней.

Роберта побежала вниз по лестнице, через боковую дверь прямо в гараж. Уилл кинулся было за ней, но Бет поймала его за руку.

— Оставь ее, милый, — сказала она. — Ей лучше побыть одной.

— Но куда это она полетела в такой спешке? — выкатил он глаза.

Но Бет не ответила, она подскочила к телефону и набрала номер Вирджинии Саутхард.

— Джинни, к тебе Боб едет, только, ради бога, не вздумай задавать ей какие-нибудь вопросы… Нет, я не думаю, что все настолько серьезно, но ей больно и обидно… просто веди себя так, будто ты ничего не заметила… и пусть она поживет у тебя пару дней, если это удобно… Ладно, Джинни. Увидимся.

Роберта, как раз выехала из гаража, развернулась и полетела прочь, когда Прунелла объявила, что обед готов. Уилл покачал головой. Прунелла нехорошо повела глазами.

— Видали, что творится, мистер Уилл? — мрачно заметила она. — Видать, у него жена и дети имеются, не иначе. Я же ей говорила, мистер Уилл, говорила, все уши прожужжала, а она не слушала. Мы же знали, что этот малый в подметки ей не годится, мистер Уилл. Знали, все мы.

— Малый? Что за малый? Я ничего не понимаю, Прунелла, — сказал он. — Но если ты имеешь в виду этого красавчика доктора, который вздумал немного поразвлечься в отпуске, то, клянусь, я подпорчу его прелестное личико. Что он сделал с Боб?

— О-хо-хо! — запричитала Прунелла. — Я ему покажу! Напущу на него порчу, мистер Уилл. Будет знать, как обманывать невинных девушек!

— Замолчи, Прунелла! — решительно скомандовала Бет. — Ни у тебя, ни у Уилла нет ничего против доктора Николса. Вне всяких сомнений, он джентльмен, и, если он красив, это еще не означает, что он негодяй, слышишь меня, Уилл Маклин! Не сомневаюсь, что у Бобби нашлись свои причины не выходить за него замуж. Это она отказала ему, ясно? — Бет с вызовом посмотрела на мужа, готовая в любую минуту броситься на защиту сестры.

Прунелла со стуком поставила на стол тарелку с холодной говядиной. Она с сомнением поглядела на Уилла, а потом кивнула.

— Глория! — выкрикнула старушка. — О, Господи, Аллилуйя! Он спас ягненка, вытащил его из пасти льва — славься во веки веков имя Его! Аминь! — И выскочила из кухни.

— Честное слово, Уилл, — возмутилась Бет. — Иногда эта женщина доводит меня до белого каления!

— Успокойся, сладкая моя, — погладил ее муж. — Ты же сама знаешь, что без Прунеллы ты бы пропала, храни Господь ее доброе сердце!

— Да ты… Ладно, я в курсе, что Бобби сама отказала доктору Николсу, и хватит вести себя так, словно дело обстоит иначе. Должна быть какая-то веская причина, по которой она передумала связывать с ним свою жизнь. Ума не приложу, что это такое было, но я совершенно уверена, что это она сказала ему «нет». И даже не смей думать иначе, Уилл Маклин. Я слишком хорошо знаю свою сестру.

— Неужто? — пробормотал Уилл себе под нос.

— Что ты хочешь этим сказать?! — полезла в бутылку Бет. — Она честная девочка, открытая, никогда не станет врать. Боб вся как на ладони.

— И как ребенок относится к мужчинам. Она уверена, что все люди добрые, и ждет от них только хорошего… и иногда получает то, что ждет. Несмотря на все ее образование, хваленые курсы самообороны и работу в больнице, она до сих пор отказывается видеть в людях плохое, закрывает глаза на дурные поступки. Именно таких девчонок легче всего ранить. Остается только надеяться, что я окажусь поблизости, когда ей понадобится моя помощь.

— Еще один Иеремия! — усмехнулась Бет. — Может, она назвала свою развалину в честь тебя, а не какого-то там пророка. Роберта молода и красива, и однажды на ее пути встретится тот самый единственный, и она будет с ним счастлива и сделает его счастливым. Вот увидишь, старый пессимист!

Когда на следующее утро доктор Николс пришел попрощаться с ними, Уилл со злобным удовлетворением наблюдал, как молодой красавчик до слез огорчился, стоило ему узнать, что Роберта уехала в гости и не оставила ему даже записки.




Глава 10


Роберта плохо помнила, как добралась до Пэнз-Хэвен. Она не видела ничего вокруг и не знала, нарушала ли правила дорожного движения или нет. Ее словно вел кто-то, чья-то неведомая воля была сильнее ее собственной. Ей надо уехать, подальше, подальше, и только это имело значение. Вирджиния Саутхард не могла не заметить состояние гостьи, но, благодаря своевременному предупреждению Бет, сделала вид, что ничего не происходит. Роберта вздохнула с облегчением: ей не хотелось ничьей жалости и сочувствия. Она желала только одного — чтобы ее оставили в покое.

Летний поселок Пэнз-Хэвен располагался у излучины реки. Скромные домики из дерева и природного камня были построены на довольно приличном расстоянии один от другого, и только посадки кустарника разделяли участки. И никаких попыток облагородить окружающий пейзаж — владельцы отдали все на откуп природе, которая является лучшим творцом. В результате получился дикий, но уютный и тихий уголок. Ни лужаек для гольфа в пределах пяти миль, ни теннисных кортов. Два довольно внушительных купальных домика и деревянные мостки — вот и вся цивилизация. Бизнесмены и деловые люди всех мастей, приезжавшие сюда, предавались рыбалке, плаванию, пешим походам и ничегонеделанию. По большей части именно ничегонеделанию. Время от времени кто-нибудь особенно непоседливый предлагал сыграть в кольца или пляжный гандбол. Если кто-то желал поразвлечься, для этого имелись Брамтон, Коринф и Сиракузы. Однако отдыхающие редко выезжали туда.

Немногие молодые люди задерживались в поселке на все лето — со скуки помереть можно. Но Вирджинии нравилось здесь, ведь Нейл на другом краю света, возможно, рисковал жизнью, и веселая беззаботность сверстников претила девушке.

Тишина, покой, совершенная дикость и неиспорченность Пэнз-Хэвен — как раз то, что нужно было Роберте, чтобы прийти в себя и собраться с мыслями, подумать о своем мрачном будущем. У нее першило в горле, а глаза горели огнем оттого, что слишком долго пришлось сдерживать себя. Девушка сидела на нижней ступеньке крыльца и вслушивалась в звуки ночи. Лунный свет очертил деревья серебром, мягкий ветерок перешептывался с листвой и напевал свою тихую песенку. Птички сонно чирикали в своих гнездышках. Время от времени где-то вдали кричала одинокая сова, и ее заунывное уханье эхом отдавалась в больном сердце Роберты. Девушка не повернула головы, когда Вирджиния вышла из домика, села рядом с ней и положила руку на ее колено.

— Уже решила, где осядешь. Боб? — тихонько проговорила хозяйка, вглядевшись в несчастно-трагическое лицо гостьи.

— Нет еще, — покачала головой Роберта. — Я послала запрос в клинику Гарсдена, но ответа пока не получила.

— Гарсден? А, «Больница Ребекки Мор». Я о ней слышала и даже кое-что знаю. Ею руководит доктор Тирон Холмс. Он великолепный хирург. Боб, про таких говорят — золотые руки. Надеюсь, у тебя все получится. Там лечилась моя мама, когда упала и повредила себе спину. Никто не мог ей помочь, а доктор Холмс сотворил настоящее чудо. Тебе понравится работать с ним, Бобби.

Казалось, Роберта не слышит ее. Серые глаза девушки не отрываясь глядели на окутанную серебряным лунным покрывалом реку, не спеша катившую свои воды к далекому озеру и дальше — к морю. Внезапно тишину прорезал резкий звук моторной лодки, и девушка вздохнула с облегчением, когда он замер вдали. Мимо беззвучно проплыло каноэ с двумя полуобнаженными гребцами. На том берегу реки горел колоссальных размеров костер, напоенный лесным духом ветер приносил издалека звуки смеха и оркестра. Щеки Роберты прочертили мокрые полоски, но она даже не шелохнулась, чтобы стереть слезы.

— Здесь так красиво, — проговорила она наконец. — Так красиво, прямо до боли.

— Знаю, — прошептала Вирджиния. — Красиво. — И вдруг затараторила: — А как тут спится! Честное слово, иногда я даже не помню, как залезла в постель. Проваливаюсь в сон, как только закрываю дверь спальни. Завтра у нас планируется пикник с барбекю. Папа с утра поедет в город, мясо привезет. Но боюсь, мы будем там единственными представителями молодежи, Боб. Ты не против?

— Против? — удивилась Роберта. — Да я до чертиков рада.

Вскоре к ним присоединилась миссис Саутхард, и все трое молча сидели на ступеньках. Роберта чувствовала, как тишина наполняет ее, проникает в самое сердце, успокаивает измученную душу, прогоняет прочь горькие вопросы. Веселый голос мистера Саутхарда, громогласно пожелавший своему соседу спокойной ночи, прозвучал словно удар. Девушка вздрогнула. Ей совершенно не хотелось вести, какие бы то ни было беседы. Мистер Саутхард подшучивал над ней, а она была не в том настроении, чтобы выслушивать его остроты. Неожиданно Роберте стало стыдно, и она вскочила на ноги. Какой кошмар, вдруг она не выдержит и разревется, словно капризная избалованная дурочка, она, которая никогда не отличалась сентиментальностью и всегда поддерживала беззлобные нападки хозяина семейства.

— Не против, если я лягу пораньше, миссис Саутхард? Я… я очень устала. — К ее ужасу, голос прозвучал жалко и надтреснуто, а в конце и вовсе горло перехватило, и хозяйка поспешно заверила ее, что не будет ничего страшного, если она незамедлительно отправится в постель. Вирджиния даже не шелохнулась, чтобы проводить Роберту, и только позднее девушка поняла всю глубину заботы и понимания будущей снохи.

«Не собираюсь строить из себя дурочку, — разъяренно подумала Роберта, раздеваясь в крошечной гостевой комнатке. — Не собираюсь корчить из себя раздавленное горем создание, которое нуждается в утешении. Случилось то, что должно было случиться. Уилл не раз предупреждал меня. Как все просто — я всегда полагала, что люди говорят то, что думают, судила по их внешности. И принимала как должное: раз Стэн любит меня, то обязательно должен жениться, а как же еще? Я… господи, да я даже сказала ему об этом! Мне казалось, что все признаки налицо. Но дорога жизни нелегка, она полна терний. Ну почему даже у Прунеллы больше здравого смысла, чем у меня, почему?»

Неожиданно девушка повалилась на кровать и дала волю слезам. Вместе с ними выходила и горечь, и, когда истерика прошла, она почувствовала необыкновенную слабость, но горечи больше не было. Внизу, у переднего крыльца, все еще слышались негромкие голоса. Роберта потихонечку проскользнула через холл в такую же крохотную ванную, умылась холодной водой и тихо, как мышка, прокралась обратно к себе.

Утром запах ароматного кофе и жареной ветчины поднял Роберту с постели, заставил надеть халат и тапочки и спуститься в кухню. Вирджиния и вправду варила кофе.

— Лентяйка! — воскликнула хозяйка. — Я-то искупаться успела. Если пойдешь прямо сейчас, как раз успеешь до того, как мама встанет. Папа уже час как уехал. Давай беги, вода — просто класс!

У берега плескалось несколько незнакомых ей людей, и Роберта не стала задерживаться у реки. Она с удивлением обнаружила, что ужасно проголодалась. А ведь только вчера вечером ей казалось, что она никогда в жизни не захочет есть. А еще девушка обнаружила, что утро выдалось просто замечательное. Она поспешила по тропинке навстречу завтраку, чувствуя себя почти виноватой, что посмела радоваться жизни, да еще и проголодаться.

Позднее они с Вирджинией сплавали на весельной лодке в деревню. Роберта могла гордиться собой. Она вела себя очень разумно, и, по правде говоря, на деле это оказалось не так уж и трудно, как ей представлялось. Стэн как бы ушел в далекое далеко, и разбитая любовь последовала вслед за ним, в недосягаемое прошлое.

А может, в ней говорила всего-навсего уязвленная гордость, и больше ничего? В первый раз Роберта критическим взглядом посмотрела на Стэна. Она закрыла глаза и снова, словно наяву, увидела щенячий взгляд возлюбленного, молившего помочь ему. Помочь в чем? Предать девчонку, которая отдала ему всю свою жизнь? Это вряд ли. На чужом несчастье счастья не построить. Она была рада, что отослала его обратно к Сильвии. Роберта горделиво вздернула носик и только теперь почувствовала, что до боли в ладонях сжимает весла, а пальцы побелели. Девушка скорчила кислую мину, глядя в неподвижную спину ничего не подозревающей Вирджинии.

— Полегче! — закричала Вирджиния. — Зачем так резко? Опускай весла медленно, плавно, девочка моя.

Роберта печально рассмеялась:

— Видно, потеряла практику. Я мало гребла в последнее время, Джинни.

— Ах ты, сибаритка! — поддела ее подруга. — Цепляешься за цивилизацию, вот и растеряла половину удовольствия, которое дает нам отпуск.

— Лучше скажи это Бет, — возразила Роберта. — Ее не переубедить, особенно с тех пор, как появилась Мэри.

— Мэри просто душечка, — согласилась Вирджиния. — Я даже готова пожертвовать всем этим ради такого ребеночка. Тебе не кажется, что она похожа на Нейла, Боб?

— Я думаю, малышка похожа на меня, — заявила Роберта. — Все так думают, только Прунелла готова поклясться, что Мэри — вылитый папаша Уилл, но это полная чепуха. Уилл, конечно, прелесть, но он далеко не Роберт Тейлор.

— Ну, вы с Нейлом — одно лицо, — не сдавалась Джинни.

— Это точно, — согласилась Роберта.

Она намеревалась незамедлительно вернуться в Шандлейз-Бич и доказать всем и вся, что сердце ее вовсе не разбито и что она не такая уж и простушка, какой показалась вчера днем, устроив трагическое представление. Она скажет Уиллу, что теперь ему нечего бояться за нее, что она выросла и стала мудрой. И не позволит никому обвинять Стэна, потому что лихорадка, охватившая их, не поддавалась контролю, никто бы не смог справиться с ней. Крис Бакстер непременно назвал бы это провидением Божьим. Интересно, он так же переживал по поводу своего несостоявшегося романа? Одно она знала точно: Крис Бакстер никогда бы не позволил разочарованию взять над ним верх и разрушить всю его жизнь, и Роберта Камерон тоже не позволит. Такие ошибки редко, если вообще когда-нибудь, фатальным образом влияют на будущее счастье и успех сильных личностей.

Так что, несмотря на все уговоры, тем же днем Роберта помчалась обратно в Шандлейз-Бич.

Завидев сестру. Бет вздохнула с облегчением, а Прунелла принялась метаться по кухне, напевая себе под нос скорбный мотивчик: непременный знак того, что на обед будет нечто невообразимое. В тот день старушка затеяла слоеный пирог с ягодами и кремом, который мисс Роб просто обожала.

Когда вернулся Уилл, Роберта вышла встречать его.

— Только не говори «Я же предупреждал тебя», мой милый братец, — взяла она его под руку. — Это была ошибка, на меня просто нашло ослепление, такое случается даже в самых лучших семьях, так что забудем о нем.

Уилл развернул девушку к себе, и снизу вверх взглянул на неестественно спокойное лицо. Он заметил ироничную складочку у губ и заглянул в серо-голубые глаза.

— То есть ты хочешь сказать… не хочешь ведь ты сказать… значит, ты выходишь замуж…

— Конечно, нет, — со смехом перебила его Роберта. — Разве ты не слышал, я сказала, что это была ошибка, наваждение. Доктор Николс — прекрасный человек. Он помолвлен с другой девушкой. И я надеюсь, что он будет счастлив — что они оба будут счастливы.

Уилл помолчал немного, а потом выругался с такой внезапной яростью, что у Роберты случился истерический припадок смеха. Уилл, который всю свою жизнь боролся за приличия и великосветские манеры! Он с мрачным видом потрепал девушку по спине, а потом тоже покатился со смеху.




Два дня спустя Роберта собрала чемоданы и направилась в Гарсден. «Больница Ребекки Мор» приняла ее предложение и просила незамедлительно приступить к работе. Роберта была ужасно рада. Несмотря на показную храбрость, девушка чувствовала, что ей просто необходимо с головой окунуться в работу, тяжелую, изматывающую, занимающую все время и все мысли, тогда не останется места для глупых вздохов и причитаний. Страница перевернута, грустная глава жизни осталась позади. Она не позволит ей омрачать ее будущее и хоть как-то изменить ее оптимистический взгляд на жизнь. Никто не в силах любить по заказу, и сопротивляться любви тоже никто не в состоянии. Стэн произвел на нее неизгладимое впечатление, но она непременно забудет его.




Глава 11


Как только теплым июльским днем такси подкатило к общежитию медсестер в Гарсдене, на крыльцо выскочила знакомая фигурка и заключила Роберту в свои объятия.

— Я слышала, что ты вот-вот должна приехать, Камерон! — закричала Синтия Купер. — Моррисон спрашивала про тебя, когда я заходила к ней в офис. Я уж расстаралась, как могла, но лучшей рекомендацией оказался тот факт, что мы с тобой вместе учились. Вот это репутация у старины «Вестона»! Господи, Бобби, как же я рада, что ты здесь! Снова вместе, как в старые добрые времена. — Всю дорогу наверх Синтия щебетала без умолку и не могла остановиться даже тогда, когда помогала распаковывать вещи.

— Это просто чудо какое-то, Син. Как я рада тебя видеть! Я понятия не имела, что ты тоже сюда собираешься. Хорошо здесь?

— Могло бы быть и хуже. — Синтия уже пережила пик восторга и теперь предавалась пессимизму, страшась будущих разочарований. — Холмс — старый ворчун, но дело свое знает. Маг со скальпелем в руках. Хотя оборудование несколько устарело. Этому месту не помешал бы хороший пожар и многомиллионное вливание. Моррисон тоже ничего, прямо как старая мамаша, и «презирает противный обычай называть медсестер по фамилиям». Полная противоположность Лонгворт из «Вестона». И девчонки, насколько я успела заметить, тоже ничего. А вот интерны… знаешь ли… немного того, с придурью.

— А что случилось с тем тепленьким местечком, которое ты для себя выбрала? Вроде бы это была миссис Куртис? — поинтересовалась Роберта.

— А, родственнички отправили ее в санаторий, так что дельце уплыло у меня прямо из рук. Но я не жалею, ведь ты здесь. А то я чувствовала себя как рыба на берегу. Здешняя жизнь сильно отличается от «Вестона». Я думаю, что все частные клиники отличаются от общественных. Не такие строгие. Моррисон верит в честность и порядочность персонала, и еще все медсестры уже с дипломами. Никаких практиканток. Думаю, так нам будет намного легче. Хотя иногда неплохо иметь под рукой какую-нибудь практикантку, чтобы в случае чего свалить на нее всю вину. Но мы с тобой все равно не смогли бы. Здесь все просто: допускаешь ошибку или промах — на время лишаешься некоторых привилегий, хотя их не так уж и много. Иногда мне кажется, что излишне строгие правила сами подталкивают к нарушениям.

Как в «Вестоне», помнишь, всяческие связи с докторами и интернами были строго-настрого запрещены, и это окружало их ореолом притягательности и недосягаемого блеска, а на деле все они — обыкновенная серая посредственность. Просто запретный плод сладок. Мы ведь быстро поняли это, стоило всего пару раз нарушить правила и сбегать с ними на свидание. Моррисон ни на чем таком не настаивает, поэтому каждый сам для себя решает, стоит ли связываться с докторами. Дело за симпатиями и здравым смыслом, а не за вкушением запретного плода. Пара-тройка из консультантов довольно милы, а Льюис — он в штате — так тот просто душка, но погоди, вот встретишь наших интернов — тогда держись! Готова? Пошли, я покажу тебе все.

Роберта была рада, что для начала ее посадили в приемную. Здесь все время стояла такая возбужденная атмосфера, что девушка быстро пришла в себя и забыла о своих страданиях. Полная событий жизнь летела стрелой. Всякое случалось — и забавное, и грустное. Нередко приходилось брать на себя ответственность, а одна из трагедий навсегда оставила шрам в ее душе. Но она знала, что жизнь есть жизнь. Комедия, драма, трагедия — встречалось и то, и другое, и третье, и она оказывалась в центре событий.

Пролетело лето. На дворе стоял теплый сентябрь. Медсестры возвращались из отпусков, и жизнь в больнице пошла своим чередом.




Однажды вечером Роберта получила весточку от Мёртл Эндрюс — подруга прошла все тесты и 3 октября должна была впервые подняться в воздух. Роберта послала ей свои поздравления. Со следующей почтой пришла фотография Мёртл в форме стюардессы Восточно-Западной авиалинии. Мёртл стояла около самолета, на губах — улыбка, рука поднята в приветственном жесте. Роберта водрузила снимок на свой туалетной столик, и среди медсестер тут же начался бум: все захотели стать стюардессами и начали заполнять анкеты. Объяснять им, что шансов у них — ноль, было совершенно бесполезно. Высокие и маленькие, худенькие и пампушки, красавицы и серые мышки — все они хотели испытать свою судьбу.




«Больница Ребекки Мор» полнилась слухами. Бывший сенатор Мор, внук основательницы, оставил клинике большую часть своего состояния в память о любимой бабушке. Сотрудники ликовали. Это означало новое, более современное здание, оборудованное по последнему слову техники, кроме того, можно будет пригласить ассистирующего хирурга — в больнице давно мечтали об этом, но не могли себе позволить: слишком дорого. У мисс Моррисон, главной медсестры, глаза горели, она летала по коридорам, словно на крыльях, и стала похожа на девочку, хотя ей было уже далеко за пятьдесят. Ветер перемен пьянил и будоражил, и даже пациенты почувствовали его животворное дыхание.

Клиника была совсем небольшой — всего двести мест, но и городок Гарсден тоже не отличался огромными размерами. На верхнем этаже главного четырехэтажного корпуса располагалась операционная, часть крыши была занята солярием. Родильное отделение примыкало к главному корпусу и соединялось с ним длинным неотапливаемым коридором. Детское и инфекционное отделения, так же как и общежитие медсестер, располагались в отдельных корпусах. Теперь появилась возможность объединить все эти здания под одной крышей, что будет более удобно и для пациентов, и особенно для персонала.

Все занимались реконструкцией и переоборудованием здания без отрыва от своих основных обязанностей. Мечты доктора Холмса медленно, но верно воплощались в жизнь. «Больница Ребекки Мор» превратилась в одно из самых чудесных и полезных заведений в стране.

Дни летели один за другим. В июне Роберта ездила в Коринф на свадьбу брата. Сразу после церемонии Нейл с Вирджинией улетели в Сан-Франциско, а оттуда — на Восток. Мир бурлил, словно огромный паровой котел, и Нейлу непременно надо было находиться в самой гуще событий. Роберта провела свой отпуск в Мэне и вернулась отдохнувшей, посвежевшей и загорелой. В ноябре жена доктора Холмса скоропостижно скончалась, и старик стал днями и ночами пропадать в больнице. Его научные достижения потрясали воображение, и со всех уголков мира к Холмсу начали стекаться врачи. Научные журналы пестрели его статьями, и ни один медицинский конгресс не проходил без его участия. Приезд ассистирующего хирурга становился насущной проблемой, и доктор Холмс пообещал правлению, что вскоре таковой обязательно появится. Правление целиком и полностью положилось на него в этом вопросе, потому что все понимали, что никто лучше его не справится с задачей поиска великолепного мастера.

Примерно полтора года назад Роберта прочитала в газетах о женитьбе Стэнли Николса, и с тех пор от него не было ни слуху, ни духу. Девушка убедила себя, что позабыла его, что сердце ее целиком и полностью излечилось от этой заразы, и впредь была не намерена открывать его кому бы то ни было. Жизнь приобрела для нее новый смысл. Работа ей нравилась, и все до единого считали Роберту выдающейся медсестрой. Мисс Моррисон во всем полагалась на нее, а доктор Холмс зачислил ее в список любимчиков и уже не мог обходиться без ее помощи.

Синтия Купер без ума влюбилась в торгового агента и даже познакомилась с его родителями, после чего наступил период временного затишья и неопределенного ожидания. Роберта считала эту ситуацию несколько странной. Чтобы Синтия ждала какого-то там мужчину! Она решила, что любовь странная штука и может вертеть людьми как захочет.

В январе по больнице поползли слухи: к ним приезжает новый доктор, но не долгожданный ассистирующий хирург, а кто-то другой. Вскоре открылось, что это муж племянницы доктора Холмса. Доктор как-то упоминал о своей племяннице, но Роберта не знала, что та вышла замуж за доктора. Вновь прибывающий должен был ассистировать старенькому доктору Вартону, который давно уже мечтал работать с молодым помощником. Предполагалось, что новичок вместе со своей женой будут жить в особняке Холмса. После смерти жены старику стало слишком одиноко в огромном доме, кроме того, он хотел приглядывать за племянницей, которая, тоже по слухам, была чуть ли не инвалидом. Имени нового врача никто не знал, и Роберта испытала настоящий шок, когда в маленькой не отапливаемой комнатке, куда на ночь выносили цветы из палат, столкнулась лицом к лицу со Стэнли Николсом.

Стэн схватил ее за плечи и развернул лицом к свету.

— Берта! — воскликнул он с придыханием. — Я знал, что ты здесь. Док говорил о тебе вчера за обедом. Старик от тебя без ума, это сразу видно. Я все думал, как бы застать тебя где-нибудь в укромном уголке, но был слишком занят. — Голос его стал глубоким и томным. — Почему ты от меня сбежала?

— Сбежала? — обескуражено поглядела она на него.

— Да ладно тебе, Берта, — улыбнулся он. — Всю ночь я не спал и мучился, а с утра понесся к тебе, но мне сказали, что тебя нет дома, уехала к кому-то погостить. Почему ты так поступила? Ты же понимаешь, что мне просто необходимо было повидаться с тобой.

— По-моему, нет ни одной причины, по которой это было бы так уж необходимо. Мы же все обсудили, — напомнила ему Роберта.

— Как это не было?! Очень даже была. Видишь ли, я много думал и решил не следовать твоему совету — жестокому совету. Господи, какое же счастье видеть тебя вновь! Теперь жизнь моя станет намного лучше. Один твой вид успокаивает мое измученное сердце, ты сильно похорошела с тех пор. Если бы ты только знала, как мне хотелось увидеть тебя снова, хоть одним глазком взглянуть…

— Успокойся! Ну, пожалуйста… — умоляла Роберта, чье сердце готово было выпрыгнуть из груди. Она попыталась отвернуться от него.

Но Стэн продолжал гнуть свое, будто не замечая ее слов.

— Это было очень нелегко, Берта, — с чувством говорил он, страстно поблескивая глазами. — Я впал в отчаяние, когда ты сбежала от меня. Потом посмотрел на вещи твоими глазами и, бог свидетель, изо всех сил старался позабыть тебя. Пытался сделать Сильвию счастливой. Надеюсь, что у меня получилось. Даже бросил ради нее работу у Масси, приехал сюда, к ее дядюшке, чтобы он мог приглядывать за ней. Теперь я рад, что согласился. Это судьба, Берта, судьба. Разве ты сама не видишь? Где бы нам поговорить? Я должен увидеться с тобой наедине… но только не здесь, не в больнице.

Роберта пребывала в таком замешательстве, что не смогла вымолвить ни слова, и вздохнула с облегчением, когда в комнату вошла еще одна медсестра. Доктор тут же покинул комнату, бросив на ходу какое-то ничего не значащее замечание. У Роберты голова шла кругом, и, стараясь не выдать своих чувств, она занялась цветами своего пациента. Надо бежать из больницы. День за днем видеть Стэна, разговаривать с ним, может, даже работать бок о бок, слушать его проникновенный голос — это слишком для любой девчонки, и совершенно не важно, избавилась ли она от напасти, называемой любовью. А ведь всего несколько часов назад она была уверена, что излечилась, что ей все равно, но одно его прикосновение — и тщательно выстроенные крепостные стены рухнули.

Всю ночь Роберта проворочалась в постели, стараясь найти подобающий предлог для увольнения, такой, чтобы не вызвал у шефа никаких подозрений. В итоге она решила, что просто заявит, будто нашла новое место и переводится туда. В конце концов, кому какое дело, почему она вдруг решила уехать из Гарсдена?

Мисс Моррисон ужасно расстроилась. Такие талантливые медсестры — большая редкость. Ей ужасно не хотелось отпускать Роберту, и поэтому она направилась прямиком к доктору Холмсу.

Шеф послал за Робертой и засыпал ее вопросами. Почему она решила уволиться? Из-за зарплаты? Но ведь она прекрасно знала, когда устраивалась, какое в их больнице жалованье. Может, случилось что-то такое, что повлияло на ее столь скоропалительное решение? Холмс с несколько грубоватой откровенностью заявил, что не желает ее увольнения, и это польстило Роберте. «Больница Ребекки Мор» гордится своим персоналом и не приветствует перемен. Может быть, мисс Камерон еще передумает? Может, ей надо съездить отдохнуть? Ненадолго, конечно, она же знает, что сейчас каждый человек на счету. В это время года больница, как обычно, переполнена.

Во время этого допроса Роберта еще больше пала духом. Ей стало стыдно за свою черную неблагодарность, которой она собиралась отплатить за все хорошее, сделанное для нее. Девушка была уверена, что не достойна этой заботы и уважения со стороны доктора Холмса, и чувствовала, что старик раздосадован ее внезапным порывом, тем более что он не понимает его причин.

«Вот что случается, если ты решаешься работать в частной клинике маленького городка, — думала она. — Люди к тебе привыкают, считают, чуть ли не родственницей, в больших клиниках такого не бывает».

Неожиданно взгляд умных, проницательных глаз старика стал еще пронзительнее, и он будто бы ни к селу ни к городу ляпнул:

— Похоже, доктор Николс рад, что ты у нас работаешь.

Девушка с трудом сглотнула и облизала губы:

— Очень мило с его стороны. Вы все так добры ко мне, и мне бы ужасно не хотелось, чтобы вы, доктор Холмс, посчитали меня неблагодарной… — завела она, но старик нетерпеливо махнул рукой.

— Подумай, хорошенько подумай, Камерон, — пробурчал он. — И я надеюсь, что ты решишь не уходить, остаться с нами. Это все.




Именно Стэнли Николс помог ей сделать выбор. Стэн, который вызвал ее в тот же вечер в кабинет доктора Холмса.

— Ты не можешь уволиться, Берта, — безапелляционно заявил он. — Особенно теперь. Дядюшка Сильвии и так не в восторге от меня, а по тому, как он говорил о твоем решении уйти сразу после моего появления в клинике, мне показалось, что он решил, будто виной всему именно я. Это просто невероятно! Ты не можешь сбежать от меня во второй раз, Берта. Тогда выходит, что я до сих пор тебе не безразличен. Ох, любовь моя, ты даже представить себе не можешь, что означает для меня знать, что ты рядом, что я могу каждый день видеть тебя, слышать твой голос и даже дотронуться до твоей руки. Неужели ты никак не поймешь, что нужна мне? Ты такая холодная, такая неприступная, но все равно ты должна осознавать, что я до сих пор горю в огне страсти. Я был дураком, признаю, как я мог переложить решение на твои плечи! Но даже твоя дружба — бальзам на мое израненное сердце. Ты такая сильная, Берта. Ставишь долг выше любви. Неужели ты не видишь, что всем нужна? И больнице, и шефу, и мне.

Стэн знал, как уговорить ее, сумел затронуть нужные душевные струны. Без нее не обойтись. Она сильная и может помочь ему тоже стать сильным. Серо-голубые глаза засветились преданностью. Стэнли почувствовал легкую досаду. Преданность к кому… или к чему? К нему или к клинике, которую он представляет? Он поймал ее руку и прижал к своей щеке, с удовлетворением отметив, что выражение лица девушки тут же сменилось. Преданность превратилась в сладкое дремотное состояние, которое постоянно застилало ей глаза тем летом.

Роберта вырвала свою руку и сделала шаг назад.

— Хорошо. — Голос ее дрогнул, в горле запершило. Роберту трясло. Куда же подевалась ее пресловутая сила? Куда подевалась решимость, с которой она толкнула Стэнли Николса в объятия другой девушки? Теперь ситуация в сто, в тысячу раз хуже, ведь он муж другой женщины. Он не значит для нее ровным счетом ничего и никогда не будет. Роберта успокоилась и собрала нервы в кулак. — Я остаюсь. Скажем так, выбора у меня все равно нет. Но прошу вас зарубить себе на носу, доктор Николс: что было — то сплыло. Не надо вспоминать то безрассудное лето. И не стоит тешить себя фантазиями, будто в моем сердце есть что-то, кроме дружбы. Придется поверить, иначе я уйду из клиники. Доктор Холмс прекрасно относится ко мне. Я восхищаюсь им и уважаю его.

— Конечно, Берта, — прошептал он. — Несмотря на немалый возраст, Док остается великолепным хирургом. Я рад подставить ему свое плечо, помочь тянуть тяжелый воз обязанностей, который он столько лет тащил в одиночку. И мне абсолютно все равно, почему ты остаешься, лишь бы осталась. Умница, девочка!

Зазвонил телефон, и, как только Стэн взялся за трубку, Роберта улучила момент и выскользнула из кабинета.

Неделя летела за неделей. Доктор Николс очень много времени проводил в больнице. Роберта изо всех сил делала вид, что ничего особенного не произошло, будто в ее маленький уютный мирок не врывалась буря, будто по углам и закоулкам не прятались опасности и соблазны. Она страстно убеждала себя в том, что ее любовь к Стэнли Николсу умерла, и иногда ей даже удавалось по нескольку дней не думать о нем, и тогда она испытывала неимоверное облегчение и свободу. А потом она снова сталкивалась с ним в каком-нибудь укромном уголке, и, прежде чем девушка успевала ускользнуть от него, он хватал ее за руку и притягивал к себе. Его прикосновение сотрясало вновь отстроенные стены, но они так ни разу и не рухнули. Однако эти встречи наполняли ее горечью и ужасом, ей становилось стыдно за свою слабость, и еще она боялась, что когда-нибудь может не выдержать.

Как-то вечером Роберта направлялась к Поле Винслоу, весьма симпатичной, но склочной юной разведенной леди. Роберта понимала, что ей надо успокоиться, чтобы выдержать нескончаемые бурные истерики пациентки, ведь незадолго до этого миссис Винслоу фактически вытолкала ее взашей, заявив, что желает побыть одна. Дверь была приоткрыта, и, войдя в заставленную цветами палату, Роберта увидела, что у постели больной сидит доктор Николс, весело болтая с пациенткой. При виде Роберты миссис Винслоу почернела как туча.

— Почему бы вам не пойти прогуляться немного или не подыскать себе еще какое-нибудь занятие, — раздраженно произнесла она. — Чего скакать вокруг, как старая наседка, меня это нервирует.

— Вы несправедливы, миссис Винслоу, — погрозил ей пальчиком доктор Николс. — Никто не может упрекнуть Камерон в том, что она скачет и действует на нервы.

Пола Винслоу засмеялась и поймала идеально ухоженной ручкой грозящий палец.

— И все равно она суетливая какая-то. Ненавижу, когда за мной все время подглядывают. И не называйте меня миссис Винслоу, мне больше нравится Пола.

Роберта отвернулась и поморщилась от отвращения. Ее так и подмывало сказать этой истеричке, что делать ей больше нечего, кроме как подглядывать за ней, и что ухаживать за капризной леди — невелико счастье и ей нравится это назначение не больше, чем ее вынужденное присутствие — дамочке. Но вместо этого пришлось произнести: «Извините!» — и выйти в коридор, где Роберта тут же наткнулась на Синтию Купер, тащившую миссис Винслоу очередной огромный букет.

— Это только что передали. Ее небось уже воротит от цветов. Как она, пришла в себя?

— Ну, не совсем, — сухо ответила Роберта. — С ней доктор Николс.

— А то, как же! — цинично усмехнулась Синтия. — У него прямо-таки нюх на смазливые личики с толстой чековой книжкой.

— Не будь такой зловредной, Син, — сказала Роберта, удивляясь, почему ее совершенно не разозлило это критическое замечание. Неужели из-за того, что она ревновала к Поле Винслоу? Ревновала? А какое право она имеет ревновать его к кому бы то ни было? — Может, она сама послала за ним.

— Я нисколько в этом не сомневаюсь, Боб. Дэвис говорит, она вызывает его каждый вечер с тех пор, как попала к нам. Видать, запала на доктора. Но что тут говорить: все дамочки нашей больницы — и, если на то пошло, нашего городка — в возрасте от восьми до восьмидесяти сохнут по этой дешевке — Секондхенд. Глупышки! Такое впечатление, что даже мадамы из совета и те вдруг вспомнили, что они тоже — женщины.

— Как ты его назвала? — засмеялась Роберта.

— Кого? Николса? Дешевка — Секондхенд. Да и то, по-моему, слишком высокая для него оценка.

— Выходит, новый доктор тебе не по душе? — продолжала Роберта. Синтия мастер найти такое сравнение, что со смеху помрешь.

— О, никто не сомневается в том, что он красив до безобразия, но мне никогда не нравилось масло, Боб, а оно с него так и течет. Слишком слащавый. Конечно, он имеет успех у дурочек, эти чуть сдвинутые дамочки так и вьются вокруг него, словно пчелы вокруг меда, даже рот от восторга не закрывается, а он купается в лучах славы. Но поверь мне, он даже мать родную продаст, чтобы только добиться того, что пожелает.

Роберта внезапно вспомнила рассказ Стэна о его загубленном детстве и слова «мать свою я не помню, да и помнить не желаю» и подумала, что, возможно, Синтия недалека от истины, и тут же устыдилась своих мыслей.

Из палаты донесся звенящий смех, вскоре довольный и улыбающийся доктор Николс вышел в коридор, проигнорировал Синтию и немного замешкался, дожидаясь, пока та не скроется за углом.

— Не принимай близко к сердцу то, что мелет Пола Винслоу, Берта, — глубокомысленно посоветовал он. — Придется нам развлекать ее. Она неврастеничка: слишком много бессонных ночей, слишком много денег и слишком мало вещей, которые интересуют ее в этой жизни. И не забывай, Берта, что две ее родные тетушки заседают в нашем совете, очень влиятельные дамочки. Так что крепись, в конце концов, окупится.

— А я и не принимаю близко к сердцу, — немного натянуто заверила его Роберта. — И не такое видала, мы, медсестры, быстро привыкаем к капризам. — Она сделала попытку пройти мимо него, но Стэнли поймал ее за руку.

— Не будь такой, Берта, — прошептал он.

— Сестра! — истерично выкрикнула пациентка, и Роберта впервые была рада услышать ее голос.

Стэн мягко рассмеялся и на цыпочках удалился прочь.

— С кем это вы разговаривали там, за дверью? — потребовала миссис Винслоу.

Роберта хотела было сказать, что это не ее дело, но сдержалась и довольно холодно произнесла:

— С одной из сестер, она принесла вам вот эти цветы, миссис Винслоу.

— Дайте мне карточку, вон она, вы ее уронили, — надменно произнесла Пола.

Роберта подняла открытку и передала ее пациентке. Губы миссис Винслоу на мгновение скривились в улыбке, и юная леди критически осмотрела букет.

— Сколько раз он уже присылал мне розы, сестра? — спросила она, держа букет на вытянутой руке. — Что, в городе других цветов не осталось?

Роберта пересчитала карточки, подписанные «Бертранд Пайн». Их было семь, но первый букет уже давным-давно завял. Роберта объявила пациентке результаты подсчетов.

— Поставьте их подальше от меня, как можно дальше, — насупилась миссис Винслоу. — У меня аллергия на розы, особенно на эти, — фыркнула она и повернулась лицом к стене.

Роберта налила воды в вазу и водрузила букет в дальнем углу комнаты, а сама пошла за свой стол, располагавшийся прямо за дверью, и стала молча ждать дальнейших требований истеричной дамочки.

Роберта много думала, почему она так не нравится миссис Винслоу? Это было ново, и девушка пыталась найти хоть какое-нибудь здравое объяснение, прекрасно сознавая всю бесплодность своих попыток. Может, в ее отношении не было ничего личного, может, это просто нелюбовь к медсестрам вообще? Однако Дэвис утверждала, что причина ясна как божий день: просто Роберта намного красивее миссис Винслоу, вот та и бесится.

— Со мной-то она мила, — посмеивалась Дэвис. — Она передо мной словно персик, а я — дичок. Я ей не конкурентка, Камерон. Николс даже не подозревает о моем существовании. Все приходящие к ней мужчины не обращают на меня абсолютно никакого внимания, будто я пустое место. Так, часть интерьера больницы. Я слышала, как она в приказном порядке велела одному молодому человеку ни в коем случае не навещать ее днем. Объяснила это тем, что спит до пяти, но маневр-то налицо! Знает, что, если он придет в твое дежурство, у нее не останется никаких шансов.

— Девица может оставить свои маневры при себе, Дэвис, — презрительно фыркнула Роберта. — Меня не интересуют мужчины, которые западают на таких, как миссис Винслоу. А что касается внешности, Дэвис, я не слишком большая поклонница ее типа. Мне больше по душе честные и добрые девчонки из «Ребекки Мор». На месте мужчин я бы ни минуты не колебалась.

— Если бы ты была мужчиной, то западала бы на каждое смазливое личико, Камерон, — недоверчиво покачала головой подруга. — Желательно с банковским счетом, как и все другие. Мужиков не интересуют мозги и доброта, когда вокруг полно милых курочек. Не подумай, что я цинична, Камерон, только в жизни так оно и есть. Именно поэтому наша прелестная разведенка мило обращается со мной и лютой ненавистью ненавидит тебя, моя дорогая. И если поглядеть на дело с этой стороны, то она делает тебе комплимент.

— Не нужны мне ее комплименты, — ответила Роберта. — И она может успокоиться, я ей не соперница. Меня совершенно не интересует, что она имеет и чем занимается. Я медсестра и не по своей воле ухаживаю за ней — меня назначили.

Роберта снова и снова повторяла себе эти слова, блуждая по длинному коридору. Ладно, сегодня днем пациентке уже разрешили садиться, так что, кто знает, может, к концу недели девица съедет домой. Все равно в больнице ей больше ничем помочь не смогут, по крайней мере не смогут сделать ничего такого, с чем не в состоянии справиться ее горничная. Роберта от всей души надеялась, что в следующий раз ей попадется пациент больной физически, а не морально.

Днем Роберта усадила Полу в кресло у окна, а сама принялась перестилать ее постель. Визитеры начали прибывать рано, и, хотя большинство из них задерживались всего на несколько минут, четыре девицы явно вознамерились убить свой день в больнице. Они хохотали во все горло, кричали, курили и беспрестанно шутили. Когда Роберта сказала, что для первого раза достаточно, пора возвращаться в постель, юная леди наотрез отказалась покидать кресло.

— Именно об этом я и говорила доктору Николсу, девочки, — начала она, наслаждаясь тем, что поставила свою сестру в неудобное положение. — Камерон слишком много о себе думает. Мне, наверное, виднее, устала я или нет и пора ли возвращаться в кровать.

Роберта плотно прикрыла дверь, чтобы оградить остальных пациентов от шума, но все равно некоторые из них наверняка пожалуются на неудобства. У этих дамочек что, совсем мозги набекрень? Она начинала злиться.

— Боюсь, вам пора уходить, — не выдержала она наконец. — Столь долгие визиты запрещены, пациентам нельзя переутомляться. Прошу вас, уходите, — прошептала она одной из подруг, которую миссис Винслоу звала Лиз и которая казалась наиболее здравомыслящей из всей компании. — Она же сегодня первый раз поднялась с кровати.

— Пошли, девочки! — выкрикнула Лиз, натягивая норковое манто. — Нас милостиво просят удалиться. Мы и так уже злоупотребили гостеприимством. Нам следовало бы знать, что посещать подругу — грешно. Кстати, что у вас за заведение? Приют или тюрьма?

— Не смейте уходить! — разъяренно сверкнула глазами миссис Винслоу. — Я плачу за эту комнату, и вы можете находиться тут сколько душе угодно!

— О нет, милая, не можем, — промурлыкала одна из визитерш. — Во всех больницах имеются правила, и даже ты должна подчиняться им. Кстати, мне кажется, он сегодня не придет, так что мы, пожалуй, пойдем в клуб. Развеемся маленько.

— Вы просто невыносимы, — заявила Пола. — В следующий раз я сама буду выбирать себе сиделку. Оставь сигареты, Тилли, мои конфисковали. И зажигалку тоже. Это худшее из всех мест, в которых мне приходилось бывать. Надо поскорее выбираться отсюда. Поговорю с доктором, может, выпустит меня завтра. Ну ладно, пока, если вам и вправду пора. И отстаньте от Дока, ясно вам? Я первая его увидела, так что имею на него все права.

Шумная троица удалилась, а Роберта подумала: «Надо проветрить комнату, как только уложу ее в постель. И почему только женщины пользуются такими отвратительными духами и выбирают вонючий табак? Ведь наш мир полон прекрасных вещей — только выбирай».

Как Роберта и подозревала, стоило миссис Винслоу добраться до постели, она тут же началась жаловаться на непереносимые боли, плакать и звать доктора.

Роберта позвала дежурного врача и с удовольствием отметила, как ее пациентка сморщилась при виде доктора Льюиса — лысоватого мужчины средних лет. Она-то, видно, надеялась, что явится Николс, но просчиталась, дурашка.

— Слишком много посетителей, — строго заметил доктор, который знал Полу всю свою жизнь. — Сегодня больше никого не пускать. И вечером тоже. Уберите отсюда все эти цветы и проветрите палату. Кстати, что за банда к тебе приходила, Полина?

— Завтра я возвращаюсь домой, — громогласно заявила миссис Винслоу. — Я ненавижу это место! Нет ничего удивительного, что мне стало хуже. Терпеть не могу, когда вокруг меня все время кто-то крутится, да еще обращается со мной так, будто я не в состоянии пошевелить ни рукой, ни ногой. Говорю вам. Я отправляюсь домой!

— Отлично! — от всей души согласился с ней доктор. — Лучше и не придумаешь. Будь моя воля, я отправил бы тебя на ферму, чтобы никакие подружки там тебя не доставали. И поразмыслить в тишине тебе тоже не помешает.

— О своих грехах, что ли? — фыркнула Пола.

— Неплохая идея, — ничуть не смутился доктор Льюис. — Теперь послушай меня, Полина — да, да, именно Полина, этим именем тебя крестили, так я и намерен звать тебя, нравится тебе это или нет. Если ты не станешь вести себя более благоразумно, то закончишь жизнь в приюте для умалишенных или того хуже. Собери свои мозги, девочка. Никто не может бесплатно жечь свечки по двадцать четыре часа в сутки, все имеет свою цену. Послушай моего совета, поезжай в деревню. Спи по десять-двенадцать часов в сутки. Лыжи, коньки, катание с гор — вот что тебе нужно. Через месяц ты даже слово «нервы» забудешь. Что скажешь?

— Это мама вас надоумила, так ведь? — В глазах Полы появился нездоровый блеск. — Они с папашей спят и видят, когда бы отправиться во Флориду. Ну и пусть себе едут. Кто им мешает?

Доктор поднялся на ноги:

— Дайте ей вот эту таблетку, а через час еще одну, если не заснет.

Он подошел к двери и у самого выхода обернулся к пациентке:

— Будь послушной девочкой, отправляйся на ферму, прямо завтра. Я скажу твоему отцу, что ты согласна.

Миссис Винслоу ничего не ответила, и Роберта подумала, прислушается ли та к советам доктора или нет? Весьма сомнительно. Надо же быть настолько несговорчивой! Роберта слышала, что Карлинги — чуть ли не самое богатое семейство в округе. Их сын погиб в автомобильной катастрофе, а дочь сама по себе катастрофа. Выходит, бедные они люди!

На следующий день «скорая помощь» увезла Полу Винслоу из клиники. Ее сопровождал доктор Льюис, и Роберте стало любопытно, воплотит ли он свою угрозу в жизнь и увезет ли дамочку на ферму.




Глава 12


— Слыхала когда-нибудь про Марту Блэк Фиск, Боб? — накинулась на Роберту Синтия Купер, словно ураган ворвавшаяся однажды февральским днем в комнату подруги. — А наше последнее пополнение видела? Рода Деланд, роковая женщина, и настоящим я выражаю ей все презрение.

— Ей? Кому? — переспросила Роберта, продолжая полировать ногти. Девушка думала о чем-то своем и не вникала в сумбурную болтовню Синтии. — Роде Деланд, дурочка. Это новая сестра из Нью-Йорка, стреляет глазками направо и налево. Небось вертела невинными йоркцами как хотела. Если у Моррисон хватит ума, она отправит эту курочку в женское отделение, это, по крайней мере, спасет нас от многих неприятностей. Но у меня такое чувство, что она нарисуется в 117-й, там новый пациент — драматург.

— Драматург? И как его зовут? Что с ним? — Роберта отложила в сторону полировку и взялась за пилочку.

— Фиск. Муж художницы Марты Блэк Фиск.

— Никогда о них не слыхала, — без особого интереса пожала плечами Роберта.

— Какое невежество! Темнота! — провозгласила Синтия. — Правда, я тоже ничего о них не слыхала, меня Остин просветила. Она у него днем дежурит. Он написал целую прорву хитовых пьес, в театрах — постоянный аншлаг, это она так говорит. Марту я видела: милая куколка. Остин говорит, он похож на лошадь. Замечала, что красотки частенько западают на уродцев и счастливы с ними? Но разве тебя не интересует свалившийся на нас дар Божий, Боб? Шлюшка на выезде?

— Перестань говорить загадками и выбирай выражения, Син, — сделала замечание Роберта. — Что еще за шлюшка? И что за дар Божий? Неужели пять близнецов? В таком случае «Ребекка Мор» на весь мир прославится.

— Ну, вы только подумайте, пять близнецов! — презрительно фыркнула Синтия. — Честное слово. Боб, тебе что, надо все разжевать и в рот положить, чтобы ты, наконец, поняла, в чем дело? Я о новой медсестре, этой Деланд. В больнице только о ней и говорят. Увидишь ее за ужином, если только эта курочка не отправится с каким-нибудь доктором в ресторан. Она тот самый типаж — от таких мужики сразу теряют голову, и такие всегда добиваются своего, не мытьем, так катаньем.

— Господи, Син, иногда я ни слова не в состоянии понять из того, что ты плетешь. Насколько я понимаю, новенькая — красавица?

— Красавица? Ну, типа того. Если тебе такие нравятся. На вид — ну прямо Мадонна, но зуб даю — прожженная штучка. А как ресничками хлопает — вот это, я тебе скажу, зрелище! Стоит посмотреть. Я видела, как с ней Секондхенд разговаривал, и у меня сложилось такое чувство, что разговор этот был не для посторонних ушей. Конечно, у нас с Секондхендом взаимное чувство — оба друг друга не перевариваем, и он так на меня глазищами сверкнул, что меня аж в дрожь кинуло. Однако теперь я чем угодно могу поклясться — они знакомы. Он тебе нравится, Боб?

— Кто? Ну да, — осторожно выбирала слова Роберта. — Конечно, он у нас недавно, новичок, можно сказать. Еще не во всем разобрался, ему приходится на ощупь пробираться, я бы сказала.

— Точно! — иронически хмыкнула Синтия. — Я тоже заметила, что он любитель пощупать. Что мне больше всего не нравится в мужиках, так это когда они по поводу и без повода руки распускают. Вот поэтому мне и нравится Холмс, несмотря на то, что у старика тараканы в голове. У него руки всегда при деле.

Роберта поспешила сменить опасную тему:

— Эта Деланд, она не личная сиделка драматурга?

— Нисколько не сомневаюсь, что ей бы очень этого хотелось. Знаешь, Боб, что я тебе скажу: слишком уж она искушенная для «Ребекки Мор». Я слыхала, как одна девчонка говорила, что будто бы ходят слухи, что пора отправить Моррисон на пенсию, слишком уж та засиделась. Так вот, будто бы одна из членов правления благоволит к какой-то молодой женщине — приверженке порядка и строгой дисциплины. А вдруг это и есть Деланд? Будем надеяться, что я ошибаюсь.

— Вряд ли правление позволит Моррисон уйти, — сказала Роберта. — Она просто чудо. Ты же сама знаешь, Син, у нас тут ни разу не возникало никаких трений. Ты уверена, что эта новенькая не личная сиделка?

— Она такая же медсестра, как ты и я. Боб, — заверила ее Синтия. — Но в то же время она настолько от нас отличается, настолько не похожа… В общем, сама увидишь. Я не знаю, кто сидит с ним в ночную. Его только сегодня утром привезли. Может, у них и в самом деле есть личная сиделка на ночь, но я на все сто уверена, что это не Деланд.

— А что с ним такое?

— Общее обследование. Остин говорит, налицо все признаки нарушения мозговой деятельности. Он такое пишет, что ему самое место в… И чего они притащили его сюда, когда Нью-Йорк под рукой, а?

— Нарушение мозговой деятельности? — оживилась Роберта. — Тогда его привезли к нам из-за Холмса. Может, у него опухоль какая. Надеюсь, мне удастся поучаствовать в операции! Мне даже все равно, в каком качестве. Последний раз, когда Холмс проводил операцию на черепе, я накладывала швы. В жизни ничего подобного не испытывала, Син! Это что-то! У меня на глазах произошло настоящее чудо. Пациент практически ослеп, терял контроль над рукой и ногой. Холмс сделал томограмму и приступил к работе. Опухоль глубоко проникла, и мы все, затаив дыхание, смотрели, как его ловкие пальчики делают надрезы. А вдруг скальпель бы упал или соскользнул? Но ничего такого конечно же не произошло, и теперь Чарли Молтон должен всю оставшуюся жизнь благодарить Бога, «Ребекку Мор» и Тирона Холмса.

— Фиску тоже сегодня будут рентген делать, — сказала Синтия. — Он уже давно сам не свой — потеря веса, плохой цвет лица, есть отказывается, капризничает, вечно в депрессии и все такое. Жена считает, что ничего страшного нет, просто абсцесс за ухом, но он уверен, что это опухоль, и не желает консультироваться ни у кого, кроме Холмса. Или Холмс, или никто, говорит. Ему, говорит, поверю, а больше никому. Видать, боли действительно не дают ему покоя, ни отдохнуть не может, ни поспать, это он так утверждает. Но вполне возможно, он из тех, кто занимается самовнушением, а на самом деле у него ничего такого нет. Хотелось бы мне, чтобы его разоблачили! Если он настолько упертый, как о нем говорят, то Остин сведет его с ума. Она же безотвязная! Сама услужливость — пожалуйста, это; прошу вас, то. Невыносимо!

— Честное слово, Син, ну и смешная же ты, — расхохоталась Роберта. — Я понимаю, что ты недолюбливаешь Остин, вот и не хочешь признать, что она великолепная медсестра. Знаешь, почему ей поручают самые безнадежные случаи? Просто она все может. И не важно, куда ее пошлют, она всегда выходит победительницей. Говорят, что она не потеряла ни одного пациента. Если это так, то это настоящий рекорд.

— Фигня! — презрительно сморщила носик Синтия. — Хочешь, скажу, почему она не потеряла ни одного пациента, дурочка? Ладно, так и быть, просвещу тебя. Когда дело принимает катастрофический оборот, она всегда берет кого-нибудь себе в напарницы, обычно младшую медсестру. Если хочешь, можешь назвать это удачей, а я бы назвала это иначе — она заранее прикрывает тылы. А потом у нее неожиданно случается болезнь — то зубы ломит, то еще что, — и как раз тогда, когда пациент собирается отбросить копыта. Я видела, как она вся прямо-таки позеленела, когда пациенту стало совсем плохо. Может, у нее просто организм такой, только мне что-то в это не особо верится. Она тут же слиняла с поля действия и оставила меня наедине с умирающим. И мне пришлось в одиночку провожать того в последний путь. Ее репутации это не повредило, потому что в тот раз именно я боролась за его жизнь, и скажу тебе, боролась так, как никогда раньше. Он прожил еще два дня, пока Остин валялась с желудочными коликами, и я слышала, как его дочка сожалела о том, что мисс Остин больна. Они так на нее рассчитывали! Конечно, Льюис знал, что мужчина все равно бы умер, и посоветовал мне не обращать внимания на слова родственников, но все равно. Боб, мне было неприятно. Видела бы ты, как семейка завалила Остин цветами и конфетками! Думаю, Остин самая что ни на есть настоящая притворщица, но пока ее никто не раскусил. Если так и дальше пойдет, то слава о ней разнесется во все концы света. Но, хвала Господу, не все такие, как она. Это хорошо, я имею в виду для пациентов.

— Не будь к ней слишком строга, Син, — успокоила ее Роберта. Синтия была из тех, кто лает, да не кусает.

— Куда ты теперь. Боб? В детское отделение? Мне говорили, что в инфекционном тоже людей не хватает. Я так рада, что меня послали в роддом! Так приятно видеть, как молодые мамаши поправляются. И так смешно наблюдать за папашками! Это нечто, вьются вокруг них, словно назойливые мухи. На меня там всегда такая сентиментальность нападает, плакать хочется. Я так рада, что Хоумер в Чикаго, а то вдруг бы стал лезть со своим предложением руки и сердца, а я сейчас в таком настроении, что вряд ли сумела бы отказать. Но ему пока рано жениться, не в том он положении.

— О чем ты говоришь, Син, это еще почему? Работа у Хоумера приличная и…

— Матери надо на воды в Саратогу, а сестра хочет выучиться на художницу. Сестричку стоило бы сперва отправить в экономическую школу, чтобы она поняла наконец, что денежки на деревьях не растут, что они потом и кровью достаются ее братцу. Меня тошнит от этих дамочек. Боб. И от него иногда тоже. Не замечает, что родственнички буквально сели ему на шею, да еще и погоняют.

— Болтай, болтай! — улыбнулась Роберта. — Что-то я никогда не замечала, что тебя от него тошнит. Он твой принц, и не вздумай отпускать его от себя, а то потом всю жизнь будешь каяться. Почему ты не выходишь за него? Миссис Пейдж напридумывала себе болезней, у нее слишком буйное воображение. Стоит перестать скакать вокруг нее, и у старухи все как рукой снимет. Что касается Филлис, то она довольно миленькая и к тому же пользуется большой популярностью, девчонка наверняка рано выскочит замуж. Право слово, Син, я бы на твоем месте не стала так рисковать.

— А я и не рискую, дорогуша, просто не хочу раскрывать сынку и братцу глаза на то, что на самом деле представляют собой его обожаемая мамаша и сестрица. О нет, не желаю брать на себя такую ответственность! Я слишком хорошо разбираюсь в человеческой натуре, и в мужчинах тоже. Эта тягомотина будет продолжаться до тех пор, пока он сам не прозреет или пока мамашка не найдет себе второго мужа, а сестренка — первого. Надеюсь, к тому времени я не облысею и не лишусь всех зубов.

— Ты знаешь, наверное, в детстве я ударилась головой, — неожиданно начала Роберта. — Кажется, мужчины совершенно меня не интересуют. Только если как пациенты, да и то они слишком капризны, нытики какие-то, — печально засмеялась она. — Тебе этого не понять.

— Да где мне! Это как-то неестественно. Наверное, просто на твоем пути не встретился тот, единственный, в этом все и дело. Ведь достаточно одного взгляда, чтобы понять — это он! Знаешь, иногда мне даже хочется, чтобы Хоумер не был таким симпатичным.

— Что за бредовые идеи, Син?!

— Ну, женщины постоянно стреляют в его сторону глазками. Пока он этого не замечает, но ведь может настать время, когда он проснется от спячки, и что тогда? Я же прекрасно понимаю, что далека от совершенства. Боб. Удивляюсь, что он вообще во мне нашел?

Роберта улыбнулась и заключила подругу в объятия:

— То же, что и все остальные, милая моя. Ты умная, забавная, добрая, и я считаю, что ты красивая.

— Спасибо, Боб, но ты маленькая врунишка. Но я рада, что любовь сродни болезни, что-то вроде куриной слепоты, и надеюсь, что Хоумер никогда от нее не излечится, иначе мне конец.

За ужином Роберта впервые увидела новенькую, и ее до глубины души поразила необычайная красота высокой и стройной мисс Деланд. Девушка была само совершенство. Раскосые черные глаза с тяжелыми веками казались полуприкрытыми. Черты лица правильные, даже можно сказать, классические, прямые, до плеч черные волосы гладко зачесаны назад и завиты на концах. Пожалуй, ни одна девушка из тысячи не решилась бы на такую прическу, но, как ни странно, Роде Деланд она очень шла. Новая медсестра вела себя тихо, держалась несколько в стороне, но Роберта заметила, какую волну интереса вызвало ее появление. Рода сидела, скромно потупив голову над тарелкой, прямо святая невинность, но отчего-то многие сразу настроились по отношению к ней враждебно.

После ужина Роберта оказалась у выхода одновременно с новенькой и решила проявить гостеприимство.

— Добро пожаловать в «Больницу Ребекки Мор», мисс Деланд, — поприветствовала она ее.

— Спасибо, — бросила та походя и удалилась, даже не повернув к ней головы.

— Само дружелюбие по отношению к нам, ты заметила, милая? — захихикала Синтия Купер. — Интересно, что ее принесло сюда?

— Может, та же причина, что и нас с тобой, — доктор Тирон Холмс, — вынесла предположение Роберта. В душе у нее остался неприятный осадок. Хотя, может, просто новенькая почувствовала… ну, чрезмерное любопытство и пыталась защититься от него.

— Только не Холмс, — гнула свое Синтия. — За этим что-то кроется, помяни мое слово. Она обучалась в огромной клинике Нью-Йорка, а Гарсден слишком мал и слишком далеко. Наверное, на этот раз слухам можно верить. Одно я знаю наверняка: она здесь, и готова поклясться всем, что у меня есть, — она не молиться сюда приехала. Ладно, обожаю всякие загадочные истории, так что поживем — увидим.

— Кстати, в 117-ю Деланд не попадет, — вспомнила Роберта. — Меня туда ставят в ночную смену. Кроме того, она и вправду красивая, Син.

— Тебя ставят? Но… Ты действительно находишь ее красивой. Боб? Она напоминает мне пантеру. Пантеры тоже красивые, если, конечно, ты питаешь к ним слабость. Я — нет. А сходство с Девой Марией происходит от прямых волос и правильной формы носа. Не суди по внешности. Боб, и берегись ее. — Синтия перешла на шепот. — Леди, — состроила она гримаску вслед удаляющейся Деланд, — вы мне совершенно не нравитесь.

— Ох уж эти твои загадки! — покачала головой Роберта, выходя из лифта на втором этаже. — Кончай играть в детектива, а то, как бы не лишиться носа!

— Думаю, стоит рассказать об этом малышам из детского отделения! — выкрикнула Синтия, поднимавшаяся на следующий этаж. — С роддомом покончено, я отправляюсь к отпрыскам постарше. До встречи!




Глава 13


Как-то утром, когда Роберта только легла в постель и постаралась заснуть после ночного дежурства, к ней в комнату заглянула Синтия. Ночка выдалась не из легких. Пациент из 117-й не спал, и его раздражало все на свете. Кроме абсцесса в ухе и острого синусита обследование показало почечную недостаточность на фоне общего ослабления организма. Выходило так, что Харперу Фиску уже давно было пора обратиться в клинику. Теперь жизненные силы понемногу возвращались к больному, и мистер Фиск начал требовать, чтобы ему предоставили письменные принадлежности и усадили на стул. Роберта устроила его в кровати так, чтобы он мог пользоваться подставкой, а он тем временем костерил больницы и докторов в целом и это заведение с его штатом в частности. На время оставив в покое медработников, писатель принялся покрывать листочки каракулями, но вскоре в приступе ярости порвал их на мелкие клочки. Роберта предложила свою помощь, но он поглядел на нее как на умалишенную.

— Я знаю секретарское дело, — объяснила она ему. — Может, я не слишком быстро стенографирую, но зато мой почерк легко читается. И печатать тоже умею. Я пользуюсь обычной бизнес-системой Грегга, так что ваша секретарша или машинистка вполне сможет перепечатать текст.

— Великолепно! — сердито хрюкнул он.

«И к чему все это?» — подумала Роберта.

Фиск сбросил бумагу и карандаш на пол и заорал:

— Беритесь за блокнот, чего ждете-то?

Роберта подобрала раскиданные письменные принадлежности и уселась около кровати.

— Я готова, мистер Фиск. — Рука ее в ожидании замерла над чистым листком бумаги.

Неугомонный пациент диктовал битых два часа, и Роберте оставалось только диву даваться, отчего его пьесы пользуются такой популярностью. Абракадабра какая-то. Неожиданно Фиск замолчал.

— А теперь посмотрим, так ли вы хороши, как говорили. Читайте.

Дело оказалось не из легких. Некоторые слова были совершенно незнакомы Роберте, но она проговаривала строчку за строчкой, каждую секунду ожидая услышать приказ выкинуть эту белиберду, а еще лучше сжечь. Но пациент дослушал до самого конца и разразился довольным смехом:

— Вот это да! Это нечто, скажу я вам! А теперь давайте-ка садитесь за печатную машинку. Немедленно. Хочу взглянуть на это собственными глазами.

— Не могу, мистер Фиск. — Роберта отрицательно покачала головой. — Я ваша медсестра, а не секретарша.

— Черт бы побрал этих медсестер! — заверещал больной. — Печатайте давайте! А то уволю!

— В таком случае я уже уволена, потому что не намереваюсь печатать эти заметки ни сейчас, ни когда бы то ни было, — тихо, но твердо проговорила она. Мужчина долгое время пытался испепелить ее взглядом, а Роберта все думала, не вскочит ли он с постели и не понесется ли по коридору, ведь было три часа ночи.

— На сегодня вполне достаточно, — скомандовала она, наконец.

— Вы действительно так думаете? Да кто вы такая, чтобы решать, достаточно мне или недостаточно?!

— Абсолютно никто, мистер Фиск, но так уж получилось, что я ваша медсестра, и в мои обязанности входит следить за тем, чтобы вы четко выполняли предписания врача и чтобы не навредили самому себе, а тем более не усугубили свое положение и не пустили лечение коту под хвост. Конечно, вам решать, хотите ли вы уехать домой через пару недель или зависнуть тут на неопределенное время. И вот еще что: ярость не идет на пользу вашему сердцу. Пульс у вас и так уже зашкаливает, и я не удивлюсь, если и температура тоже поднялась.

Фиск по-прежнему не сводил с девушки взгляда, но выражение лица переменилось. Он удивленно приподнял брови и осклабился:

— И это вы говорите мне! Ладно, леди, будем считать, что мы квиты, согласны? Положите заметки сюда, я отдам их Марте, когда она придет в следующий раз. Она позаботится о том, чтобы их напечатали. — Больной широко зевнул. — Вы правы, я устал больше, чем мне казалось.

Роберта опустила подушку и подоткнула одеяло. Ухо заживало, цвет лица явно улучшился, и все указывало на скорое выздоровление. Девушка прикинула в уме, как бы ей досталось, окажись у него действительно мозговая опухоль и проведи он в постели несколько месяцев. Иногда ей даже казалось, что мистер Фиск разочарован тем, что диагноз не подтвердился, и в душе ему стыдно за ту шумиху, которую он устроил по поводу, как ему казалось, весьма незначительного недуга.




— Ты что, только недавно вернулась, Син? — спросила Роберта, сев в кровати. — Если хочешь поболтать, то закрой, пожалуйста, окно.

— Да нет, я пришла в начале четвертого, — ответила Синтия, с шумом захлопнув окно. — Мы здорово повеселились, Боб, и угадай, кого я встретила в Коринфе, в «Космополитен»! Ту самую куколку, за которой ты ходила прошлой зимой, ну, как ее, вдова эта… Пола… Пола Винслоу. И угадай, с кем она была! Вот новости так новости, так что лучше ляг, а то с кровати свалишься!

— Ну и с кем же она была?

— С доктором Николсом!

— С кем, с кем? Что ты сказала?!

— Я сказала, с его сиятельством преподобным доктором Николсом. Я не хотела, чтобы он меня заметил, и думаю, что он вряд ли видел меня. Хоумер — умный малый, понятливый, и мы все время держались в противоположном конце зала. Правда, там и так было не протолкнуться. Ну, что скажешь?

— Думаю, ты ошиблась, Син, — выразила протест вконец обескураженная Роберта.

— Ничего я не ошиблась, крошка моя. Я за ним в оба приглядываю после того, как на прошлой неделе застала его в бельевой с Деланд за весьма интимной беседой, — продолжала тем временем Синтия. — То ли наша Мадонна такая шустрая, то ли они старые знакомые. Что касается меня, так я больше склоняюсь к последнему варианту. Погоди, вот шеф узнает, тогда посмотрим, Боб. Полетят клочки по закоулочкам. Говорят, он без ума любит свою племянницу.

Роберта не могла вымолвить ни слова. Только на прошлой неделе Стэн валялся у нее в ногах, умоляя выполнить свое обещание помочь ему справиться со своими чувствами и подарить ему дружбу. Умолял ее поехать с ним в Вейланд к пациенту, но она наотрез отказалась. Из мести? Это вряд ли. Роберте пришлось признать, что себе самой она не доверяла больше, чем ему. Его очарование до сих пор не переставало действовать на нее, и она едва могла противостоять искусу. Конечно, отец учил ее сражаться со всякими трудностями, в том числе и с такими, смотреть им в лицо, но девушка интуитивно чувствовала, что лучше будет просто уйти в сторонку и не испытывать судьбу. Она предлагала ему свою дружбу. Святая наивность! Это не правда — просто не может быть правдой, что у нее есть силы оградить его жену от боли и не дать разрушить его карьеру. Какая глупая идея! Как бы то ни было, Роберта была убеждена, что он по чистой случайности оказался с миссис Винслоу в «Космополитен». Не могли они быть вместе, даже в одной компании. А что касается «весьма интимной беседы» в бельевой, про которую упомянула Синтия, так это все разыгравшееся воображение подруги.

— Шла бы ты спать, Син, — посоветовала она подруге, укладываясь на подушку. — У тебя жар, и прошу тебя, никому не повторяй этого бреда. А то проблем не оберешься. Все равно никто тебе не поверит. И прошу тебя, перед выходом открой окно.

— Ах, так! — поднялась Синтия. — Ты мне не веришь? Видно, нет. Значит, мне нечего больше тебе сказать. Но не удивляйся ничему, что будет происходить в больнице, Роберта Камерон.

Звякнуло стекло, хлопнула дверь, и Роберта поняла, что Синтия обиделась на нее за такую реакцию на последние сплетни, а девушка не сомневалась, что это именно сплетни, и ничего более. Однако многочисленные вопросы продолжали терзать Роберту, но она так устала, что была не в состоянии думать и вскоре заснула.

С той самой ночи у Роберты больше ни разу не возникало проблем с Харпером Фиском. Он, конечно, бывал и резким, и капризным, но Роберте удавалось без особого труда уломать его, и в итоге великий драматург выполнял все ее требования. Однако с Остин дело обстояло как раз наоборот. Каждый вечер она заявляла, что вымотана до предела, сыта по горло этим нытиком и уходит, но с утра неизменно вновь появлялась в дверях с видом мученицы, добровольно идущей в пасть изголодавшегося льва. Роберта никак не могла взять в толк, почему Остин, с ее умением избавляться от особо неприятных случаев, продолжала, как на каторгу, ходить в 117-ю, и, поразмыслив, пришла к выводу, что виной всему Марта.

После выздоровления Харпера Фиска Роберту перевели на ночные дежурства в отделение педиатрии. Девушке нравилось работать с детишками. Обычно после кружки воды на ночь и компрессов маленькие пациенты спали как убитые и не доставляли никаких хлопот.

На второй или третий день работы с детьми Роберта получила записку от Сильвии Николс с приглашением на чай. Несмотря на то, что доктор Николс уже давно жил в Гарсдене, она видела его жену всего несколько раз, и то мельком. Те медсестры, которым удалось пообщаться с ней, говорили, что она очень милая, но хрупкая, словно цветок, но, кроме мисс Моррисон, которая была без ума от бедняжки, по-настоящему ее никто не знал.

Роберту пугала предстоящая встреча. Но может быть, есть смысл познакомиться с Сильвией поближе. Вдруг это поможет ей хоть отдаленно понять чувства Стэна и его тревоги? И вот однажды днем Роберта решилась. Она тщательно оделась и пошла пешком по направлению к особняку Холмсов, от души надеясь на то, что Стэна дома не будет. Куда как проще встретиться с Сильвией один на один.

Ее тут же проводили в гостиную — не очень большую и весьма милую, уютную комнатку, в которой горел камин и повсюду стояли цветы. Жена Стэна вышла ей навстречу с распростертыми объятиями. Сильвия оказалась невысокой девушкой с бледно-золотистыми волосами и огромными, по-детски наивными голубыми глазами, хотя Роберта точно знала, что ей уже около тридцати. И только горькая складочка вокруг рта говорила о том, что она не так наивна, как кажется, и что боль и страдания сопровождают ее долгие годы. Сильвия усадила Роберту на диван и присела рядышком.

— Дядюшка Док так много говорит про вас, мисс Камерон, что я решила непременно познакомиться с вами. Вот и муж упоминал, что давно вас знает, говорит, вы с ним встретились однажды летом, когда он ездил на пару дней отдохнуть. Он был так рад, когда узнал, что вы тоже тут работаете. Я уже давно подумывала пригласить вас к себе, но вы, наверное, уже слышали, что здоровье мое — не очень, я бы и рада сделать что-нибудь, да только тело часто подводит. Надеюсь, вы простите меня.

— Что тут прощать, миссис Николс? — сказала Роберта вслух, а про себя подумала: «Ну, как можно не любить ее?» — Этой зимой дел в больнице было невпроворот, и не только у меня — у всех нас.

— Знаю. Девчонки у вас такие замечательные! Дядя Док считает, что у него лучшие медсестры во всем мире!

— А мы уверены, что у нас самый лучший шеф, — тепло улыбнулась Роберта. — Именно из-за вашего дяди я и решила приехать сюда, в «Больницу Ребекки Мор». Мне тут очень нравится. Мы все так гордимся, что работаем с ним.

Смех Сильвии Николс походил на тихий перезвон серебряных колокольчиков.

— Ну, теперь, когда мы обменялись любезностями, давайте поговорим про нас, вы не против? Про меня сказать почти нечего, кроме того, что я жена Стэна, а вы — вы живете такой полной, насыщенной интересными событиями жизнью. Почему вы решили стать именно медсестрой?

— Сама точно не знаю, — ответила Роберта. Слова «жена Стэна», произнесенные таким гордым и счастливым тоном, взбаламутили все ее мысли. — Мне кажется, я всегда мечтала об этом.

— А я мечтала о полетах, но мое глупое сердечко держит меня на земле. Я даже ни разу не летала на самолете. А вы? — Летала, несколько раз. Я хотела стать стюардессой, но семья взбунтовалась, вот и пришлось отказаться. Родственники знают, как встать между девушкой и ее мечтой и как заставить ее изменить свои планы.

— Вам повезло, у вас есть семья. Мой отец умер, когда я училась на первом курсе колледжа. Но я рада, что он знал Стэна и одобрил мой выбор. Мне кажется, именно это подтолкнуло меня к тому, чтобы так скоропостижно принять его предложение, хотя мы дружили с самого детства и, как я полагаю, любили друг друга задолго до того, как начали осознанно подходить к своим чувствам. Папа всегда восхищался инициативностью и амбициозностью в других. Может, потому, что жизнь не требовала от него ни первого, ни второго.

«Старая история, — подумала Роберта. — Я уже слышала ее однажды, только вот обстоятельства были несколько другими. Тогда Стэн любил меня и хотел жениться на мне». Но, слава богу, отвечать Роберте ничего не пришлось. Как раз в это время появилась горничная с чаем, и разговор плавно перетек в другое русло. Вскоре Роберта поняла, насколько Сильвия одинока и как ей хочется просто поболтать хоть с кем-нибудь. Юная леди забрасывала ее многочисленными вопросами, но редко слушала ответы.

— Расскажите мне, как вы познакомились с моим мужем, мисс Камерон, — неожиданно попросила Сильвия, но тут же смущенно засмеялась. — Считаемте меня глупышкой? Наверное, так оно и есть, особенно в том, что касается Стэна. Мне было семь, когда я впервые заметила, как он смотрит на меня сквозь ограду. Он был таким красивым мальчиком и… и… ну, таким одиноким и в то же время ужасно гордым. С того самого дня я стала его рабыней, а он — моим Галахардом. — Она снова рассмеялась и накрыла хрупкой ладошкой руку Роберты. — У меня такое чувство, будто мы лет сто уже знакомы. Давай дружить, Роберта. У меня так мало подруг, ведь я мало могу предложить, а дружба — это не только когда берешь, но и когда отдаешь что-то взамен.

Роберта пожала нежную ладошку.

— Я буду рада стать вашей подругой, миссис…

Но Сильвия не дала ей закончить, приложив палец к губам.

— Зови меня просто Сильвия. Я надеюсь, что ты будешь часто забегать ко мне поболтать немного. Стэн такой занятой, днями и ночами пропадает на работе… я его так мало вижу. И мне так одиноко, — еле сдержала она вздох, заглушив его несколько неестественным смехом. — Никогда не выходи замуж за доктора, Роберта, — предупредила ее Сильвия, — ну, если только ты понятия не имеешь, что такое ревность.

Роберта тоже засмеялась:

— Милая моя, у меня даже в мыслях нет выходить за кого бы то ни было замуж, а уж меньше всего за доктора. Мы, медсестры, по горло сыты мужчинами, в том числе и докторами.

Сильвия как-то разом погрустнела и теперь выглядела на все свои двадцать восемь или двадцать девять лет.

— Как бы мне хотелось иметь ребенка, Роберта, — вздохнула она. — Я хотела разорвать помолвку, как только узнала, что никогда не смогу родить, но Стэн отказался бросить меня. Может, я и эгоистка, может, не стоило поддаваться на его уговоры, но я так его люблю!

В голове у Роберты помутилось. Надо хоть что-то ответить на это.

— Что, если усыновить… — пробормотала она, отгоняя навязчивую мысль: «Стэн обманул меня».

— И дядя Док, и Стэн — оба против. Говорят, что я не справлюсь, не вынесу постоянной радости и тревог, которые приносят дети.

«Господи, как же девчонка одинока! — подумала Роберта. — Неужели Стэн не замечает этого? Почему он таскается по танцам, когда должен быть здесь, рядом со своей женой?» И росток сомнения, совсем недавно укоренившийся в ее сознании, выбросил первые листочки и принялся расти на глазах.

— Но ведь ты вскоре поправишься, окрепнешь, — сказала она вслух. — Было здорово встретиться с вами, миссис… с тобой, Сильвия. Обещаю заходить, как только появится свободное время, а если я тебе понадоблюсь, передай записку с дядей или оставь сообщение в сестринском общежитии. — Роберта поднялась. — Мне пора бежать. И спасибо за чай, надеюсь, я смогу отплатить тем же.

Роберта вернулась в больницу донельзя озадаченной. Возможно ли такое, чтобы женщина жила бок о бок с мужчиной и настолько ошибалась в его чувствах к ней? Или Стэнли отличный актер, гораздо лучше, чем она себе представляла? Как ему удалось скрыть от жены тот факт, что он не любит ее, что его сердце принадлежит другой девушке — если это, конечно, действительно так? И вообще, как можно не любить Сильвию? Она такая нежная, такая милая, такая хрупкая. Роберта погрузилась в депрессию. Надо было увольняться из «Ребекки Мор» и не слушать ничьих увещеваний. Может, даже теперь еще не поздно.

В тот вечер она долго просидела у постели мальчика, который ужасно скучал по дому, и рассказывала ему сказки до тех пор, пока ребенок не заснул. На его ресничках все еще блестели слезинки, и дыхание оставалось прерывистым. Но слезы вымотали малыша, и он наверняка долго проспит. Бедняжка! Ничего, привыкнет к гипсу на спине, тогда станет полегче. В подобных случаях первые дни всегда были самыми тяжелыми, и медсестры боялись их как огня. Но через некоторое время пациенты начинали относиться к своему положению философски и даже испытывали от него некоторое удовольствие. В палате было еще двое детей с гипсом, и оба спали как ангелочки.

В два часа ночи тишину разрезала сирена дежурной «скорой помощи», а следом за ней потянулись и остальные машины из больничного гаража. Роберта подошла к окну, пытаясь разглядеть, что там такое происходит. Ночь выдалась на редкость темной — на небе ни звездочки. В квадратах света у приемного отделения время от времени мелькали белые униформы медсестер. Наверное, где-то случилась крупная авария. Роберта пробежала глазами по спящим деткам и выскользнула в коридор. У окна стояла Клара Бовен, Роберта присоединилась к ней, и они стали вдвоем наблюдать за отъезжающими машинами.

— Авария, наверное, — вынесла свое предположение Роберта.

— Пойду узнаю, — предложила Клара и заторопилась прочь.

Отсутствовала она недолго и вернулась с новостями о крушении поезда на Центральной железной дороге в четырех милях от Гарсдена. Никто не знал, насколько серьезна авария, поэтому отправили на место происшествия всех врачей и медсестер, которых сумели разыскать.

— Так нечестно, Камерон, — пожаловалась Клара. — Почему меня не взяли? Я никогда не видела, как поезд сходит с рельсов!

— А я и видеть не желаю. — Роберту передернуло. — Я по горло сыта рассказами о последнем таком случае, и, поверь мне на слово, с нас сто потов сошло, пока мы разгребались с покалеченными и умирающими, а их все везли и везли. Это тебе не пикник.

Клара всегда искала случай пощекотать нервы. Она мечтала стать оперирующей медсестрой, но доктор Холмс не любил ее. Слишком уж она увлекалась зрелищем, даже забывала, зачем находится в операционной.

Машины возвращались и через некоторое время снова уносились прочь. Лифт раз за разом останавливался на этаже, где располагались операционные. Звуки были негромкими, приглушенными, но Роберта как наяву представляла себе творящуюся там суматоху.




Глава 14


Только после окончания дежурства в семь утра Роберта услышала подробности ночного происшествия, поднявшего наиболее любопытную часть населения городка из постелей и погнавшего их — из самых лучших побуждений — к месту крушения, где они путались под ногами спасателей. Трое погибших, несколько десятков раненых, из них четверо — очень серьезно, — такова была цена аварии. Одной из пострадавших оказалась миссис Тилдон, направлявшаяся в клинику Нью-Джерси, где должна была родить своего первого ребенка. Ее сразу же отправили в родильное отделение. Миссис Тилдон серьезно пострадала, но доктор Холмс надеялся спасти и ее, и преждевременно родившееся дитя, которое теперь находилось в инкубаторе. Услышав от Синтии это имя, Роберта ушам своим не поверила.

— Тилдон? — переспросила девушка. Не та ли самая миссис Тилдон, которую она встретила в пургу два года тому назад? Нет, конечно, этого просто не может быть. Тилдон — не такая уж и редкая фамилия, и, даже если эта дамочка проживает в Нью-Джерси, это вовсе не означает, что она — та самая случайная гостья. Но на всякий случай Роберта решила держаться подальше от родильного отделения. А где мистер Тилдон? Ехал ли он в поезде вместе с женой? По всему видно, что нет. Немного позже до Роберты дошли слухи, что мистер Тилдон вылетел в Гарсден из Денвера, куда он ездил по делам.

Однако, несмотря на все старания врачей, ребенок миссис Тилдон умер, но сама она быстро шла на поправку. В тот день, когда ее уже должны были выписать, Роберта совершенно случайно столкнулась с Бертом. Он спешил по второму этажу по направлению к лифту ровно в семь вечера. Мужчина свернул за угол и наткнулся прямо на нее, подхватив Роберту под руки, чтобы та не упала.

— Извините! О, привет! Мисс… как поживаете?

— Хорошо, спасибо, — ответила Роберта и уже направилась было прочь, когда мистер Тилдон преградил ей путь.

— Ага, вспомнил! Миссис Бакстер! — Он окинул любопытным взглядом униформу и удивленно поглядел ей прямо в глаза. — Так вы медсестра? А где Крис? Мы слышали, что он снова вернулся в Штаты.

Мысли Роберты неслись вскачь. Стоит ли продолжать этот маскарад или попробовать объясниться? А может, просто сказать, что он ее с кем-то перепутал? Однако в любом случае Роберта сильно рисковала, если то, что Крис говорил об этом человеке, — правда. В глазах Берта застыло ожидание, и девушка ляпнула первое, что пришло ей в голову.

— Все было ошибкой, мистер Тилдон. Мы… мы оба вскоре обнаружили это, и… ну, мне бы не хотелось говорить об этом, если вы не против.

Тилдон прямо-таки расцвел на глазах. Видно, ему было очень приятно услышать, что «напыщенное ничтожество» получило по заслугам.

— Я ни в чем не виню вас, миссис Бакстер…

— Я бы предпочла «мисс Камерон», — перебила его тираду Роберта. — Прежнее имя кануло в Лету. Мне иногда кажется, что я никогда и не носила его. Давайте забудем о нем.

— Конечно, конечно! Как скажете. Разрешите мне поздравить вас, миссис… мисс Камерон. Знаете, вы мне с первого взгляда понравились, и я все не мог взять в толк, что вы нашли в этом… в этом…

— Прошу вас! — взмолилась Роберта, еле скрывая нараставшее раздражение. Да как он смеет обзывать Криса Бакстера, когда весь Берт Тилдон целиком не стоит одного его мизинца?!

— Ладно, ладно! Вот Мардж удивится, когда услышит! Вы видели Мардж? Она мне ничего про вас не рассказывала. Вы давно здесь? Может, пойдете со мной, повидаем ее?

— Извините, но я на дежурстве и должна идти. До свидания, мистер Тилдон. Передавайте привет жене. — Роберта, как можно скорее понеслась по коридору, все время ощущая спиной, как проклятый Тилдон сверлит ее взглядом.

Ну, надо же такому случиться! Она от всей души надеялась на то, что Берт забудет об этой встрече или, по крайней мере, не начнет во всеуслышание кричать о ней прямо в палате. Может, у него хватит ума рассказать об этом происшествии за пределами больницы? Зачислять в штат замужних медсестер в «Ребекке Мор» было не принято, так что попытки объяснить сложившуюся ситуацию могли привести к противоречивым слухам и неприятностям.

Раздумывая над приключением двухгодичной давности, Роберта признала, что налицо все признаки дешевой интрижки. И зачем только Крис втянул ее в это сомнительное дело? Он должен был понимать, что рано или поздно все тайное становится явным и тогда потребуются более серьезные аргументы. Если бы он сразу попытался объясниться с Тилдонами, то, вполне вероятно, они не подумали бы ничего плохого, ведь супруги сами попали в такую же переделку. На том бы все и кончилось. По своему опыту Роберта знала, что лучше никогда не врать. Одна ложь всегда тянет за собой другую, уже более невероятную, далее наступает черед совсем уж фантастических объяснений и — конец. Приходится признаваться в собственной глупости. Чем дальше, тем запутаннее, тем сложнее объяснить самые невинные вещи. Вот и теперь безобидное вначале приключение в свете сегодняшних событий приобретало явные черты разврата. А она, вероятно, подлила масла в огонь, ясно дав понять мистеру Тилдону, что развелась с Крисом. Ну, во-первых, во всем виноват сам Крис, не имел он никакого права ставить ее в столь дурацкое положение. И что бы он там ни говорил, Роберта была убеждена, что не было никакой необходимости городить огород.

Берт упомянул, что Крис снова вернулся в Соединенные Штаты. Интересно, какой оборот примет их разговор, когда двое мужчин ненароком встретятся? Господи, пытаясь обмануть, мы начинаем плести сеть, в которую потом сами же и попадаемся! Роберта потрясла головой, словно пытаясь вытряхнуть из памяти свалившиеся на нее тревоги. Где сейчас Крис? Ладно, какое ее дело? Она не собирается терять покой и сон, раздумывая над этим вопросом. Он наверняка не знает, где живет Роберта, так что они вряд ли когда-нибудь встретятся снова. Как бы то ни было, Крис, скорее всего, давным-давно позабыл о ее существовании.

На следующий день Роберта с дрожью в коленях спустилась в холл: девушке сообщили, что ее ждут. Что на этот раз? Навстречу ей выбежала Хелен Донли, которую Роберта не видела вот уже два года, с самого выпуска.

— Я не могла уехать не попрощавшись, Боб, — прощебетала та, как только они уселись на широченный диван.

— Уехать? — изумилась Роберта. — Но, насколько я поняла, в этом году дедушке пришлось отложить все свои поездки — или все же нет?

— Он-то отложил, а я — нет, — ответила Хелен, — Ни за что не догадаешься, что произошло. Боб! Арнольд возглавит военный госпиталь во Франции, и я еду с ним! Мы отплываем в следующую пятницу.

— Но… — начала было Роберта.

— Веришь или нет, но дедуля раскошелился как следует. Он был не готов к тому, что я собираюсь бросить его, но стойко вынес этот удар. И все благодаря моему прекрасному уходу! Я великая медсестра, Боб! Арнольд будет работать бесплатно, а мы — за мизерное жалованье, только чтобы не помереть с голоду. Я так волнуюсь и так переживаю! Мне кажется, что даже в детстве я не была настолько счастлива. Наконец-то предстоит сделать что-то действительно важное и грандиозное. Боб!

Вскоре подошла Синтия, и Роберте пришлось повторно выслушать восторженные излияния.

— Интересно, как так получается, что одни становятся героями, а другие тянут лямку в их тени? Сначала Мёртл… теперь ты. — Синтия прикусила начавшие дрожать губы. — Полагаю, я просто неудачница.

— Что ты, Син! Ты же выбрала настоящую профессию, — возразила Хелен и горько добавила: — Вам с Боб суждено лечить мальчиков и девочек — чтобы потом первые погибли на войне, а вторые всю жизнь оплакивали их. Все изначально неправильно, согласны? Но мы все равно не сдаемся.

С улицы послышался нетерпеливый гудок автомобиля, и Хелен встала.

— Это Гамильтон, — объяснила она и горячо обняла обеих подруг. — Мы едем к ней домой. И почаще вспоминайте нас в своих молитвах, девочки, боюсь, нам это сильно пригодится.

Девушки смотрели, как их подруга бежит по тропинке по направлению к зеленому автомобильчику. Напоследок Хелен обернулась и помахала им рукой, и вскоре машина скрылась из вида.

— Еще одна хорошая медсестра положила свою голову на алтарь так называемой цивилизации. — В глазах у Синтии стояли слезы. — Иногда я чувствую себя уклонисткой. Боб звезд с неба не хватаю, у меня одно желание — поселиться со своим мужем в уютном домике и окружить заботой и его, и наших детишек. Почему я остаюсь глуха к призывам нации? Почему тоже не мчусь вслед за ними? Но как только подумаю о бессмысленной кровавой бойне — и мне сразу плохо делается. Нет, массовые убийства не для меня.

— Хелен очень удивила меня, — сказала Роберта. — Подумай только, влилась в отряд Арнольда! Интересно…

— Ничего удивительного в этом нет. Она же осталась жить в Вестоне. Кто действительно поразил меня, так это Арнольд. У него же было такое теплое местечко в больнице, и нате вам! Выбрал жизнь героя, — вздохнула Синтия.

— Пошли, Син. — Роберта взяла подругу за руку. — Нам надо развеяться. Погуляем немножко.




— Послушай, Боб, интересно, сколько у шефа еще тайных родственничков? — спросила Синтия Купер однажды днем, заглянув в комнату Роберты.

— Не знаю. А что, кто-нибудь еще объявился? И кто же на этот раз, и по какому поводу? — живо откликнулась Роберта.

— Он у нас в больнице.

— Ясно, значит, это «он», и, насколько я поняла, «он» болен, — потеряла всякий интерес Роберта. — И что с ним такое?

— Племянник, имени не знаю. У него заражение, напоролся на что-то в джунглях Африки или что-то в этом духе. Спорим, в ночное поставят Деланд? Они спелись с Николсом. А днем — Остин!

— Опять ты за старое! — засмеялась Роберта. — Остин наверняка хорошая медсестра, иначе шеф не приставил бы ее к своему племяннику. Не будь такой занудой, Син. Некоторые мужчины без ума от женщин такого типа, они им как мать родная.

— А Фиску не понравилось, — фыркнула Синтия. — Задал он ей жару! Хотела бы я послушать, как он на нее орал.

— Это совсем не смешно, Син. — Роберта укоризненно покачала головой. — Я знаю, что говорю, мне от него тоже досталось. Мистер Фиск просто невыносим. Великовозрастный бычок, который ни разу не встречал достойного соперника.

— Неужто он и на тебя кричал. Боб? — удивилась Синтия. — Вот этого я не понимаю. Чем это ты так перед ним провинилась? И что он тебе сказал? Как бы мне хотелось поприсутствовать!

— Ну, все началось с того, что он попросил карандаш и бумагу, а писать не смог. — Роберта неопределенно пожала плечами. — Я предупреждала его, что силы будут восстанавливаться постепенно, но все без толку. Говорила, что нельзя перетруждаться. А когда я предложила застенографировать его идеи, он посчитал, что для медсестры я неплохо справляюсь с секретарским делом, и начал требовать, чтобы я немедленно перепечатала заметки. Я отказалась, и он пригрозил мне увольнением. Уволенной я, правда, пробыла недолго, вскоре весь гонор с него сошел. После этого у нас уже конфликтов не возникало. Убей, не понимаю, как жена его терпит.

— Ты ее видела? Неужели не заметила, как она запала на эту гориллу? Бедняжка так и поедает его глазами, прямо боготворит, а когда тот начинает рычать и бесноваться, она закатывает глаза и благодарит Провидение за то, что оно послало ей в мужья настоящего Тарзана. Как-то вечером я встретила ее в холле, и что ты думаешь? У нее всего одна тема для разговоров — Харпер, муженек, Харпер Фиск. Меня чуть не стошнило.

— Надеюсь, меня не перебросят в другое место, по крайней мере, не сейчас, — сказала Роберта. — Мне так нравится в педиатрии. Мы с Тимми Бруксом пишем рассказ про мальчика и его собаку. Иногда другие малыши нам тоже подбрасывают кое-какие идеи, но, в общем и целом всю историю Тим придумал самостоятельно.

— Как насчет того, чтобы сходить со мной в город, Боб? — предложила Синтия. — В «Доусонз» есть один костюмчик, и мне бы очень хотелось услышать твое мнение. Через неделю приезжает Хоумер, и меня пригласили на выходные.

Роберта согласилась, и чуть позднее девушки встретились у выхода и направились к воротам, выходящим прямо на Мейн-стрит. Там они лицом к лицу столкнулись с доктором Холмсом. Старик, как обычно, поздоровался с ними с грубоватой сердечностью, и, как только он скрылся из вида, Синтия тут же сморщила носик. Они заметили, как лимузин Холмса подкатил к больничному входу.

— А, я вспомнила! — выдала Синтия. — Сегодня вечером Док уезжает в Чикаго на десятидневную конференцию. Должен прочитать парочку докладов…

— Доктор Холмс уезжает? — Роберта не могла понять, откуда болтушке Синтии всегда все известно.

— Да, уезжает. Наш Док становится большой шишкой. Конечно, «Ребекка Мор» от этого только выигрывает, но мне все равно не хотелось бы, чтобы он покидал больницу… особенно сейчас.

— Почему это?

— Что-то происходит. Боб, и это что-то нехорошо пахнет. Какое-то зловещее подводное течение, спокойствие — это одна видимость. Неужели не чувствуешь?

— Честное слово, Син, что за бредовые идеи, — развеселилась Роберта. — Ничего я не чувствую. И что же такого зловещего может тут произойти?

— Сама увидишь, — насупилась Синтия.

Через квартал от больницы мимо девушек проехал серый автомобиль доктора Николса, но он, в отличие от шефа, сделал вид, что не заметил сестричек. Синтия в очередной раз скорчила гримасу. Роберта снова засмеялась над подругой, но на самом деле ей стало очень неприятно. Она была уверена, что Стэн намеренно не поздоровался с ними.

— Тебе вообще кто-нибудь нравится, Син? — спросила она подругу.

— Конечно, — как само собой разумеющееся констатировала Синтия. — Моррисон нравится, Льюис нравится, и ты тоже. Есть еще парочка, но с меня и вас достаточно. Остальные могут смело повеситься.

Костюмчик в «Доусонз» действительно оказался прелестным и очень шел Синтии, и она купила его, а в придачу к нему совершенно невообразимую шляпку. На дворе стоял теплый апрельский денек, и две умопомрачительно привлекательные девушки возвращались обратно в свою больницу, и каждая из них старалась прогнать от себя нависшую над миром тень войны.

Роберта, как раз переодевалась в форму, когда к ней заглянула Клара Бовен.

— Черт бы их побрал, Камерон, — начала она. — И чего им взбрело в голову менять тебя прямо сейчас? Мы с Купер никогда особо не ладили.

— Меня меняют? А я и не знала, — неприятно удивилась Роберта. Она так надеялась, что еще поработает в педиатрии.

— Ты что, никогда не сморишь в расписание? — спросила Клара.

— Обычно смотрю, но отчего-то я была абсолютно уверена, что остаюсь на месте. Сама не знаю почему. Наверное, просто выдавала желаемое за действительное.

— Ты дежуришь в ночь в 217-й, у племянника шефа. Ничего сложного, простая инфекция. Понять не могу, зачем ему две медсестры. Остин говорит, что он не так уж и болен. Тогда чего прыгать вокруг него, только потому, что он племянник шефа? — Клара явно пребывала в плохом настроении. Они с Синтией действительно никак не могли притереться друг к другу.

— Опять мужик! — проворчала Роберта себе под нос. — Небось, снова какой-нибудь избалованный аленький цветочек.

Но поделать все равно было ничего нельзя.

— Выходит, ты попала в любимчики, — констатировала Синтия за обедом. — Видела, что тебя перевели к племянничку. Интересно, какой он?

— Не знаю и знать не желаю, — поморщилась Роберта. — Одно тебе скажу: я не собираюсь особо стараться только потому, что он приходится нашему шефу племянником. Я его медсестра, и он будет, как миленький выполнять все мои распоряжения, иначе я ему задам.

— Умничка! — Синтия зааплодировала и легонько стукнула подругу по плечу. — Передам Тимми, что ты его надула, — бросила она на ходу, направляясь к лифту.

Роберта помахала ей вслед кулаком, и подруга рассмеялась.

— Ночная сиделка нужна ему не больше, чем кошке второй хвост, — проворчала Остин, стоило Роберте войти в 217-ю палату. — Он тихий, словно мышка, слова не выбьешь, целыми днями только и делает, что дрыхнет. Я пыталась хоть чем-нибудь заинтересовать парня, но все без толку. Твердит как заведенный, что ему все надоело и, что он до смерти устал. Утверждает, что терпеть не может больницы и что шеф упрятал его сюда, чтобы он снова не сбежал куда-нибудь. Но хлопот от него никаких. Я бы сказала, он даже слишком уж тихий, апатичный какой-то.

— Ну, вряд ли от человека с инфицированной ногой можно ждать особых всплесков энергии, — улыбнулась Роберта.

— Может, и так, — язвительно усмехнулась Остин, — но мог бы, по крайней мере, не вести себя так, словно я пустое место, согласна? Я бы его даже в Египте узнала, за сто верст несет породой Холмсов. Мне кажется, он даже себя только по великим праздникам любит.

— Может, ему просто не нравится валяться в кровати, — предположила Роберта. — Может, на самом деле он полон энергии, бодр, весел и обаятелен.

— Ну, это вряд ли, — засопела Остин и направилась к выходу.

— Послушай, — Роберта улыбнулась ее кислой физиономии, — куда подевался твой задор и счастливый блеск в глазах? Только не говори, что оставила их дома.

— А чего метать бисер перед свиньями? — заявила та. — Желаю тебе хорошо провести время.

Роберта бросила взгляд на кровать. Пациент оказался высоким и, если судить по торчавшей из-под одеяла руке, очень худым. Парень лежал на боку, спиной к стене, и Роберта решила, что он спит. Вот бедолага!




Глава 15


Роберта занялась уборкой и вздрогнула от неожиданности, когда услышала тихий голос:

— Так, значит, это действительно ты? А я и не знал, верить или нет. Привет, Робин! Я же говорил, что мы непременно встретимся.

— Крис! — прошептала Роберта и протянула к нему руку. — Так, значит, ты… ты… — от изумления начала заикаться она.

— Крис Бакстер к вашим услугам, — помог он ей. — Единственный племянник доктора Тирона Холмса и по сей причине привязанный к постели под неусыпным вниманием двух сестер. Я говорил дяде, что это, по меньшей мере, глупо. Но он настаивает, что мне совсем худо — вдруг имеются какие-нибудь паразиты сомнительного происхождения и тому подобное, в общем, я нуждаюсь в тщательном обследовании. Отдых, диета и все такое. Ты представляешь!

— Не сомневаюсь, что он прав.

— Но я-то собирался в Брамтон, искать твою сестру. Помню, ты говорила, что ее фамилия Маклин, — пояснил Крис. — Знаешь, Робин, не проходило ни одного дня, чтобы я не вспоминал о тебе. Куда бы я ни поехал — твое лицо стояло передо мной, и я даже писал тебе бесконечные письма, только так и не решился послать. Да я и адреса-то все равно не знал. Надеюсь, ты тоже вспоминала обо мне хоть иногда? — вопросительно заглянул он ей в глаза.

— Конечно, вспоминала, — ответила Роберта, переваривая только что полученную информацию.

— Правда? — скептически хмыкнул Крис. — А знаешь, в Балтиморе я встретил Берта Тилдона, но мне удалось провести его.

— Хорошо тебе, вот мне повезло гораздо меньше. Я в буквальном смысле слова налетела на него тут, в нашей больнице, — сникла Роберта.

— Да ты что! — выпучил он глаза. — Он тебя узнал? И что он сказал?

— Узнал, конечно. Неужели ты думаешь, что я так сильно изменилась за два года? Конечно, удивился, когда увидел меня в униформе. Я еще тогда подумала, виделся ли он с тобой, и если да, то какую историю ты сочинил на этот раз.

— Но что ему тут понадобилось?

— Его жена попала в железнодорожную катастрофу, и ее привезли к нам, а он прилетел к ней из Денвера. Миссис Тилдон я, слава богу, не видела. Уверяю тебя, мне одного Берта хватило.

— И что он тебе сказал?

— Заорал на всю больницу: «Миссис Бакстер! Вы медсестра! А где Крис?»

— Так-так-так. Продолжай. А ты что ответила? — заволновался Крис.

— Сказала: «Все было ошибкой, мистер Тилдон. Мы оба обнаружили это, и мне бы не хотелось вспоминать прошлое». Наверняка он решил, что мы расстались или развелись, а я не стала переубеждать его. Я очень испугалась, что кто-то услышит его вопли, поэтому сбежала от него, как только представилась первая возможность, а он полетел делиться горячими новостями с Мардж. Ее выписали в тот же вечер, но я не знаю, успели ли они разнести сенсацию по больнице. Видишь ли, в «Ребекке Мор» работают только незамужние сестры. Предполагается, что мы должны обручиться со своей профессией. Мне показалось, что он о тебе не слишком высокого мнения. Я же говорила тебе — не надо было сочинять эту нелепую историю. Но я-то думала, что никого из вас больше в жизни не увижу, и посмотри, что вышло!

— За свою работу не переживай, — успокоил ее Крис. — Я другого понять не могу — зачем ты дала ему понять, что мы разошлись или, того хуже, развелись? Наши отношения — не его собачье дело. Почему ты не сказала ему это в лицо?

— А почему ты не сказал два года назад? Думал бы что хотел, без всяких объяснений. Сумасшествие какое-то. Я от всей души надеюсь, что больше никогда не увижусь с этими Тилдонами, — с жаром произнесла Роберта, наливая пациенту стакан воды.

— Есть только один способ заткнуть им глотку, Робин, — проговорил Крис после довольно долгой паузы. — Претворить фантазии в жизнь. Ты могла бы действительно выйти за меня.

У Роберты аж челюсть отвисла от удивления.

— Выйти за тебя?! — выдохнула она. — Это еще зачем?

— Ну, могу тебе навскидку перечислить несколько причин, по которым ты могла бы, как минимум, поразмыслить над моим предложением. Но если быть кратким, то все они укладываются в одно-единственное слово — «любовь». Я, конечно, не питаю иллюзий, что ты сходишь по мне с ума — пока, — но ведь положение может измениться. Некоторые люди искренне любят меня, правда.

— Нисколько в этом не сомневаюсь, — успокоилась Роберта.

— Ну почему же, сомнений как раз предостаточно, — возразил он ей. — Кстати, что все это значит? Вы с дядей Доком что, договорились, что ли, решили сыграть со мной шутку? Облегчить мне жизнь настолько, чтобы я остался в этой постели на всю жизнь? Ничего у вас не выйдет. Через неделю моя нога абсолютно заживет. Это всего лишь…

— Не будь ребенком! — решительно оборвала его Роберта. — У меня нет никакого желания потешаться над тобой. Ты уже достаточно взрослый мальчик, чтобы понять: с инфекцией шутки плохи. Не дай бог, попадет в кровь, тогда жди беды. Обязательно надо убедиться, что этого не произойдет.

Несколько минут Крис молча наблюдал за действиями Роберты.

— Хочешь верь, хочешь не верь, — произнес он наконец, — но ты ни на секунду не выходила у меня из головы с тех самых пор, как бросила меня одного той вьюжной ночью. Поначалу я думал, все дело в том, что ты такая красивая и веселая, но постепенно начал осознавать, что это не просто восхищение. Полагаю, за два года ты ни разу не подумала обо мне серьезно… и… э-э-э… с нежностью, так ведь? — продолжал он гнуть свое.

— Ну, вообще-то думала, — честно призналась Роберта. — Я действительно вспоминала про тебя, и довольно часто, но без всяких там сантиментов.

— Ну и?.. А сейчас — с сантиментами? — поинтересовался Крис.

— Извини, Крис, — покачала она головой, — но любовь совершенно меня не интересует. Я не хочу так думать ни о тебе, ни о ком бы то ни было другом. А теперь давай забудем весь этот ералаш и перейдем к делу. Знаешь, у меня такое чувство, что именно пребывание в больнице настроило тебя на столь сентиментальный лад. Масса мужчин воображают себе, что влюблены в своих медсестер. Может, на них униформа так действует? К счастью, медсестры редко влюбляются в пациентов — в реальной жизни. Я хочу сказать, к счастью для больного. — Роберта остановилась и озадаченно посмотрела на Криса. — Так, значит, ты племянник шефа и подхватил эту инфекцию в Южной Америке. Но почему же ты сразу не обратился к врачу?

— Бог его знает, мне казалось, что ничего страшного нет, пока дядя не объяснил, что дело-то нешуточное. Я и раньше не раз наступал на колючки, меня кто только не кусал, каких только ран я не получал, и при этом никогда ничего такого не происходило: пахал словно лошадь, энергия так и перла. Но в этот раз не смог самостоятельно справиться с этой заразой. Вот дядюшка и уложил меня в постель. Полагаю, придется пробыть в заточении до тех самых пор, пока он не вынесет вердикт, что с ногой все в порядке и кровь тоже чистая. Меня одна эта мысль сводит с ума. Похоже, я становлюсь старым занудой.

— Ты такой худой, — вздохнула Роберта и тут же добавила заученно-бодрым тоном: — Ну, ничего, мы тебя подкормим и приведем в норму. Уверена, ты нам в этом поможешь.

— Послушай, Робин. — Его голос казался раздраженным. — Прекрати себя вести так. Если ты еще не в курсе, я и вправду неважно себя чувствую, а все вокруг только и делают, что хлопают в ладоши и хором кричат: «Ты скоро поправишься!» Один недоумок даже знаешь, что мне сказал? «Госпитализация? О да, госпитализация — именно то, что тебе нужно. Это же прекрасный долгий отдых, к тому же люди ловят каждое твое слово и исполняют любое твое желание. Ты будто заново родишься, вот увидишь. Тебе повезло, что у тебя такой дядя!» Ты представляешь? Но мне не нянька нужна, а человек, с которым я мог бы выпустить пар. Не могу сказать, что дядя Док удачно выбрал мне дневную сестру: слишком уж она слащавая, слишком сильно опекает, все слишком.

— Она прекрасный профессионал, — заметила Роберта.

— Я что, разве спорю? Может, так оно и есть, только, говорю тебе, нянька мне не нужна. А дядя Док настоял на том, чтобы у меня было аж целых две няньки. Думаешь, мне от этого легче станет? Как бы то ни было, я и впрямь дошел до ручки, и мне было уже наплевать, что происходит. А когда он упомянул тебя, я сказал ему, что однажды встречал девушку с точно таким же именем. Я бы сказал, старик довольно странно отреагировал на это. Видно, говорит, рано или поздно все в этом мире встречаются с Робертой Камерон. Я так и не понял, к чему он клонит. Он даже попытался заменить тебя кем-нибудь другим, но тут уж я уперся: или ты будешь по ночам дежурить, или никто. Я не знал, что ты медсестра, Робин. Ты мне не говорила. — Крис удрученно вздохнул. — Ты не против, поухаживать за мной? Я постараюсь быть хорошим мальчиком.

— Нет, не против, почему я должна быть против? — ответила Роберта. — Для этого я сюда и пришла. А теперь будь умницей, открой ротик и положи это себе под язык…

Крис состроил кислую рожу, но взял в рот термометр, при этом стал выкатывать глаза, всем видом показывая, что процедура эта будто бы весьма болезненна.

— Хорошо, что и ты, и племянница собрались под крылышком у нашего доктора. — На Роберту напало настроение поговорить. — Ему так одиноко.

Когда девушка вынула термометр и стала записывать в карточку его показания, Крис тем временем пустился в пространные объяснения:

— Сильвия — племянница тети Кэт, а я — племянник дяди Тирона. Так что на самом деле мы никакая друг другу не родня, но девчонка всегда мне нравилась. Она такая милая, но жизнь ее превратилась в сплошной кошмар, и все из-за преступного эгоизма… Ну, да ладно, проехали. Сделанного не воротишь.

«Сильвия — жена Стэна, и она любит его. И жизнь ее никакой не кошмар», — подумала она, но вслух говорить ничего не стала.

— Ты знакома с Сильвией, Робин?

— Она приглашала меня к себе на чай. Сильвия — само очарование.

— И мужа ее знаешь, доктора Николса? Ну да, конечно, знаешь. Он же работает в этой самой больнице.

Роберта надеялась, что ничем не выдала себя, когда признала, что она действительно знает Николса.

— Только в качестве консультанта, — проговорила девушка, раздумывая над тем, как увести разговор в сторону, и тут она вспомнила про кольцо, которое так и не смогла вернуть Крису. — Кстати, по пути назад, после той бури, я заезжала в коттедж. Хотела отдать тебе кольцо, но тебя там уже не оказалось. Я не имела ни малейшего понятия, куда ты уехал, поэтому оно до сих пор у меня в комнате. Завтра принесу. Глупо, конечно, что я не вспомнила о нем сразу, но отъезд мой оказался столь скоропалительным…

— Это точно, по-другому не назовешь. Я в жизни не ел ничего вкуснее, чем тогда, Робин, хотя, если бы ты осталась со мной, я уверен, что еда была бы во сто крат вкуснее. Чего ты унеслась в такой спешке?

— Я тебе сто раз объясняла, что торопилась к сестре. И если бы я не уехала сразу же после того, как почистили дорогу, неизвестно, когда бы я попала в Шандлейз-Бич. Скажи, это и вправду твой дом… то есть, я хотела спросить, ты и в самом деле имел право там находиться? Отчего-то меня терзают смутные сомнения, что ты, как и я, вломился туда без спросу.

— Нет, с чего ты взяла? — искренне удивился Крис. — Я тебе же говорил, что арендовал его у Меты Палмер, своей дальней родственницы, но мои планы рухнули. Когда-нибудь я во всех подробностях расскажу тебе историю своей жизни. Я уехал спозаранку на следующее утро.

— А Руфус?

— Отвез его к своей сестре. Ореллана не согласилась бы держать его. Привет, Стэн!

Роберта обернулась на звук шагов. В палату вошел доктор Николс.

— Так вот, значит, ты где, — одобрительно покачал головой доктор. — Хорошая палата, и я должен заметить, что за тобой ухаживают две самых лучших медсестры больницы — Остин и Камерон. Ты явно ходишь в любимчиках. Ну, как ты себя чувствуешь, старина?

Николс ни словом, ни жестом не выдал, что рад видеть Роберту. Так оно и должно быть, убеждала себя девушка.

— Так себе, — последовал лаконичный ответ больного.

— Твой дядя сказал мне, что вы с Камерон — давние друзья. — Николс мельком бросил взгляд на Роберту и вновь сконцентрировался на пациенте.

— Точно, — заверил его Крис. — Я счастлив снова встретиться с ней. Как Сильвия? Ей сегодня не лучше?

— Хмм, — прожужжал Николс, глубокомысленно изучая карту. — Тебе не стоит столько болтать, Крис. Тишина и полный покой — вот что тебе нужно. Я оставлю ему снотворное, сестра. Проследите, чтобы он принял его, знаю я этого парня! — Доктор положил руку ему на плечо, и Роберта с удивлением заметила, что Крис невольно отпрянул. В ее голове промелькнула безумная идея: а вдруг он собирался жениться на Сильвии? Но если верить самой Сильвии, то выходит, что она никогда не думала ни о ком другом, кроме Стэнли Николса. В таком случае Крис вряд ли стал бы покупать кольцо и нестись на север в ожидании призрачной свадьбы.

Доктор Николс откинул одеяло и ощупал не забинтованную часть ноги.

— Дядя Док осматривал меня перед самым отъездом, — объявил Крис.

— Знаю. Но тут такое дело — надо постоянно держать рану под контролем, — строго поглядел на него Николс и покинул палату.

— Никакого снотворного, Робин, — не терпящим возражений тоном заявил Крис. — Возможно, я действительно не буду спать сегодня ночью, я ведь целый день дрых. Защитный рефлекс. Но, что с того, если я не усну? От этого еще никто не умирал, правда ведь? Не могу я все время читать, голова болеть начинает, кроме того, эта Араминта действует мне на нервы. Кому какое дело, если я поменяю день с ночью?

— Араминта? Ты имеешь в виду Остин? Ее зовут Эдна, и она действительно прекрасная сестра. Есть даже легенда, что она не потеряла ни одного пациента. Так что лучше не вороти от нее нос, — предупредила его Роберта, легкими умелыми движениями поправляя под ним простыни.

— Я не собираюсь помереть и свести на нет прекрасную легенду, Робин. Только не теперь, когда я снова нашел тебя. Но почему бы в таком случае не поручить ей действительно серьезного пациента?

— Не знаю, наверное, доктор Холмс решил снабдить тебя самым лучшим, — рассмеялась она. — Включая меня.

— Это здорово, конечно, но не могла бы ты быть со мной все время?

— Побойся Бога! — воскликнула девушка. — Медсестры тоже люди. И нам тоже надо отдыхать, знаешь ли. К тому же не настолько уж ты и болен, чтобы сиделка день и ночь проводила у твоей кровати. Немного не в себе, это да, но не при смерти. Послушай, что, если я тебе немного почитаю? Скажи, какой жанр ты предпочитаешь, и я пошлю за книгой в библиотеку.

— Попозже, Робин, ладно? Давай лучше поговорим. Расскажи мне, как ты жила с тех пор, как… со времени нашего мимолетного брака.

— Доктор Николс прописал тебе тишину и покой. Нет уж, я лучше почитаю, а ты давай-ка слушайся предписаний.

— Мое великое «фи!» Николсу! — насупился Крис. — Он не мой доктор. Давай рассказывай, Робин, прошу тебя. Догадывалась ли ты тогда, несколько лет назад, что этот наш брак вполне можно было считать легальным — юристы называют это гражданским браком? И свидетели у нас имелись. Но боюсь, что второй раз такой фокус не пройдет.

— Надеюсь, что не пройдет, — возмутилась Роберта. — Что за бредовые идеи бродят у тебя в голове? Надеюсь, Тилдоны окончательно и бесповоротно выбыли из игры. Ты в курсе, что из-за аварии погиб их ребенок?

— Нет, я не знал. Даже не слышал, что Мардж беременна.

— Малыш прожил всего день или два. Преждевременные роды. А миссис Тилдон быстро поправилась.

Крис немного помолчал.

— Не могу представить себе эту парочку с ребенком, Робин. Ну не вписываются они в эту картину. Наверное, Мардж возвращалась в Нью-Джерси, там ее родители живут. После той встречи с нами она написала Хильде, что встретила меня и мою молодую женушку. Сестренка тут же кинулась звонить мне с требованиями разъяснений. Я ей все рассказал, а она обозвала меня дураком, что упустил такой прекрасный случай оформить брак как полагается. Гейл ей никогда особо не нравилась, а ты сразу пришлась по душе, даже с моих слов.

— Очень мило с ее стороны, да и с твоей тоже. Но как бы то ни было, замуж я не собираюсь. И до сих пор считаю, что не было никакой необходимости ломать комедию, да и донкихотствовать тоже. Надо не забыть вернуть кольцо, в один прекрасный день оно может пригодиться тебе. Но я бы не советовала тебе снова надевать его на палец первой попавшейся девушке.

— Может, подержишь его у себя до лучших времен, Робин? — попросил он. — У тебя оно будет в большей сохранности и к тому же станет своего рода связующим звеном между нами. Заставит тебя хоть иногда вспоминать обо мне. И не воображай себе, будто я надеваю кольца на палец всем встреченным девушкам. Не настолько уж я благородный. Никакого донкихотства в моем поступке тоже не было.

— Это кольцо твоей матери, Крис? — спросила Роберта. — Оно слишком простенькое для наших дней.

— Нет. Я купил его для девушки, на которой собирался жениться. Примчался на север — как и договаривались — и обнаружил, что невеста предпочла мне другого. Вот это была новость так новость! До самого приезда в Рочестер я ни о чем таком даже не подозревал, и, скажу тебе по секрету, только Руфус встретил меня с распростертыми лапами. Этого пса я купил в «Расселл Кэннелз» по телефону и подарил девушке на день рождения, поэтому до того дня ни разу не видел его. Мамаша сказала, что Гейл просила меня взять собаку себе… на память. Что касается кольца, то я ненавижу вычурность — и в людях, и в вещах. Я хорошо помню, какое кольцо носила моя мать, вот и купил похожее. Гейл вышла замуж за местного парня, такого, кто будет жить с ней в Рочестере, не ожидая, чтобы она отправилась за ним бог весть куда, как выразилась ее мать. О, она была так добра, рассказала мне об этом во всех подробностях. Насколько я понял, она вообще добрая женщина. Вот и вся история моих любовных похождений… до тех пор, пока я не повстречал Роберту Камерон. Могу ли я рассчитывать на продолжение?

— Мне очень жаль, Крис, — пробормотала Роберта, с сочувствием глядя на него.

— А чего жалеть-то? — бесцеремонно заявил Крис. — Это лучшее, что случилось со мной за всю мою жизнь. Теперь-то я понимаю, но, признаюсь, поначалу действительно пришел в полное замешательство. Все было настолько странно и необычно. Я промок до самых костей в тот день, когда добрался до коттеджа Меты, но стоило мне увидеть тебя, депрессию как рукой сняло, и, знаешь, она больше не имела надо мной никакой силы. Ты была чертовски хороша, Робин. С тех самых пор твой образ ни на минутку не оставлял меня, всегда и везде ты была со мной, несмотря на столь поспешное бегство. Мне почему-то стало так обидно, ну чего было так спешить? Такое впечатление, что ты побоялась остаться. Я что, похож на маньяка?

— Не городи чепухи, — возмутилась Роберта. — Я же сто раз тебе повторяла, почему уехала. Откуда мне было знать, закончилась буря или нет? Мне надо было убираться, пока дорога свободна. И потом, Иеремия еще мог и не согласиться ехать — на него частенько находит. В таком случае мне пришлось бы уламывать тебя подвезти меня.

— Чертов Иеремия! — прорычал Крис. — Как бы мне хотелось, чтобы ты начала уламывать меня! — Парень лежал вытянувшись во всю длину кровати, руки за головой, в глазах — мечтательное выражение. — Расскажи, чем ты занималась с тех пор. Ты уже тогда работала медсестрой или только училась?

— Училась, — ответила Роберта, понимая всю тщетность попыток заставить его замолчать и отдохнуть немного. — Я получила диплом в начале июня того года, а в конце июля уже приехала сюда. Летние каникулы я провела в Шандлейз-Бич, это в пяти милях вверх по озеру от Брамтона. А в прошлом году отдыхала в Мэне. А ты все это время провел в Южной Америке?

— Вернулся всего две недели назад. Мы сдали объект, да и нога начала беспокоить. Честно говоря, я уже давно почувствовал неладное, слабость и все такое, но решил, что дело, прежде всего, вот закончу, тогда и займусь здоровьем. Фирма дала мне отпуск на неопределенное время, пока совсем не оправлюсь. Такие хорошие парни мои боссы.




Глава 16


Крис Бакстер угомонился только после полуночи. Роберта поглядела на худое загорелое лицо, мирно прижатое к подушке: полные губы, волевой подбородок — во всем чувствовались и сила, и доброта. Высокий лоб и правильно посаженные голубые глаза говорили о мудрости и предрасположенности к юмору. Волосы темные, густые и непослушные, на щеках и над верхней губой пробивается щетина. Наверняка будет настаивать на том, чтобы побриться самому. Роберта уже достаточно хорошо знала своего пациента и прекрасно понимала, что было бы глупо ждать от него послушания — чрезмерной заботы он не примет. Он обещал хорошо вести себя. Интересно, что он имел в виду под словом «хорошо»?

Какой девушкой была эта Гейл? Почему так жестоко обошлась с ним? И что за мужчина заставил ее забыть обещания, данные Крису? Скорее всего, новый избранник смог окружить ее роскошью и всеми благами цивилизации. Вне всякого сомнения, девчонка дрожала при мысли о малейших неудобствах. Рай в шалаше — не для нее. Трусиха! — криво усмехнулась Роберта. Крису повезло, что вовремя избавился от этой неженки. Однажды он встретит девушку, которая оценит его по достоинству и посвятит свою жизнь тому, чтобы сделать его счастливым. Он упомянул, что та еда, которую она приготовила для него в тот далекий вечер, — лучшее, что он когда-либо пробовал. Было здорово готовить для него. Конечно, он не всерьез предлагал ей выйти за него. Он ведь даже ничего не знает о ней. Виной всему одинокая жизнь, которую он вел вдалеке от родины, да и болезнь тоже сказывается. Ей совсем не хотелось обижать его — он такой милый! У нее из груди вырвался глубокий вздох.

Доктор Николс заглянул в палату по пути из операционной. У мэра случился аппендицит, и никто не знал, чем окончится эта операция из-за общего тяжелого состояния больного. Но Стэн прооперировал мэра. Но разве он хирург? Выходит, что так.

— Столь халатное отношение к своему здоровью — преступление, — заявил Стэн. — Этот идиот ни в какую не желал ложиться в больницу, утверждал, будто Док всегда его лечил так, без всяких операций, но со мной такие шуточки не проходят. Он хотел видеть Дока, и только Дока — своего старого приятеля, но я настоял на немедленной операции, и теперь есть надежда на благополучный исход.

— Но если доктор Холмс считал, что оперировать слишком опасно… — начала Роберта, испугавшись, что в отсутствие шефа может случиться непоправимое.

— Не понимаю, почему Холмс не сделал операцию раньше, — резко оборвал ее рассерженный доктор. — Жена говорит, у него уже целый год приступы случаются. Единственное удобоваримое объяснение — Док уже не тот, что раньше, и, может быть, просто старается держаться подальше от операционной. Может, это просто счастье, что на вызов приехал я, хотя, сказать по правде, меня тоже терзали сомнения. Однако теперь я не сомневаюсь в том, что все обойдется. — Николс шагнул к кровати, в которой тихо посапывал Крис. — Что ты тут вообще делаешь? — проговорил он. — Не вижу никакой надобности в ночной сиделке. В любом случае с Крисом могла бы побыть менее опытная сестра. Почему Док так настаивал на том, чтобы поставить именно тебя, да еще в ночь?

Роберта пожала плечами, приложив палец к губам.

— Он же, в конце концов, приходится доктору Холмсу племянником. Наверное, старик сильно переживает за него.

— Да уж. Док действительно старый перестраховщик, особенно в том, что касается его семьи. Я говорил ему, что теперь, когда Крис уехал из того отвратительного места, с ним все будет в порядке. Конечно, для полного выздоровления понадобится время, но все равно нет никакой необходимости скакать вокруг него и подтирать сопельки. Но нет. Док уперся и назначил двух сестер — дневную и ночную. Как тебе Крис, Берта?

— Ну, не знаю, — прошептала она, сделав вид, что не поняла вопроса. — Он слишком худой, и, по-моему, парень действительно нуждался в госпитализации. До сих пор он был образцовым пациентом, но пока еще рано судить.

— Слушай, Берта, давай выйдем на минутку. Мне надо сказать тебе кое-что.

Роберта неохотно поплелась за ним в коридор, стыдясь того, как сильно забилось ее сердце. Карсон, дежурная по этажу, сидела в пределах видимости, и Николс встал к ней спиной. Несмотря на волнение, которое всегда охватывало Роберту в присутствии Стэнли, девушка была ужасно рада, что Карсон неподалеку и наблюдает за ними. В таком маленьком коллективе сплетен не избежать, и Роберте ужасно не хотелось стать объектом пересудов.

— Ну? — сказал она, когда Стэнли бросил недовольный взгляд через плечо.

— Как насчет того, чтобы встретиться в четыре у библиотеки и проехаться немного? Мне нужно поговорить с тобой, Берта. Здесь грядут большие перемены, так что разговор этот нужен тебе не меньше, чем мне, он касается будущего «Ребекки Мор». Придешь? Я привезу тебя обратно к началу смены, и никто ничего не узнает. Почему бы, в конце концов, и нет? У тебя прекрасная репутация в больнице, Берта. Доверься мне, милая. Потом еще спасибо скажешь. В Вест-Лейк-Турнпайк есть небольшая гостиница, мы могли бы там даже немного потанцевать.

Что это за намеки такие? Что вообще здесь происходит? Николс стоял и ждал ответа, но она не собиралась никуда с ним ехать.

— Даже не проси меня, Ст… не просите, доктор Николс, вы же знаете, я не могу, — немного севшим голосом, но очень твердо произнесла Роберта.

— Ла-адно, — с угрозой протянул он. — Не думал, что ты у нас такая стыдливая, Берта. Какой вред от того, чтобы прокатиться иногда со мной? Или даже пообедать? В наши дни люди не обращают на такие мелочи никакого внимания. Мне казалось, что я тебе нравлюсь, однажды ты даже призналась, что любишь меня. Неужели все прошло, Берта?

Роберта попятилась к двери.

— Прошу вас никогда не поднимать снова этого вопроса, доктор, — осадила его она. — Вы же слово дали, что не будете возвращаться…

— Я сказал, что ты нужна мне, и ты осталась. И что теперь? Собираешься идти на попятную в первый же раз, когда я обратился к тебе за помощью? Тогда зачем ты осталась, если…

— Я осталась только потому, что и ты, и доктор Холмс убедили меня, что я нужна клинике. — К Роберте вернулся прежний боевой дух, и вдруг слова потекли из нее рекой. — Я встречалась с твоей женой. Я… она такая милая, Стэн. Как ты можешь…

— Да ты, оказывается, обыкновенная провинциалка, Берта! — отпрянул он. — Никогда не думал, что у тебя такой пришибленный взгляд на жизнь. И прошу тебя, не втягивай в это Сильвию. Я знаю прекрасно свою жену… при чем тут она?

— При всем. Я не могу сделать ей больно, она молится на тебя.

Карсон оторвалась от писанины и посмотрела в их сторону. Роберта чувствовала ее любопытный взгляд и знала, что та навострила ушки. Надо немедленно сворачивать этот бесцельный разговор. Карсон еще та сплетница.

— Извини, Стэн, — прошептала она, а потом добавила уже громче: — Я прослежу за тем, чтобы он выполнял все предписания, доктор, — и проскользнула обратно в палату. Сердце ее готово было вырваться из груди. Он подумал, что она не хочет ехать с ним, но это не так. Как глупо, нелепо, но она хотела, жаждала этого! Неужели она отказалась от его знаков внимания только из-за своего провинциального мышления или просто интуитивно чувствовала, что не стоит играть с огнем? Это неправильно и слишком опасно. А с тех пор, как Роберта познакомилась с его женой, она еще больше утвердилась в своем мнении держаться подальше от его навязчивой дружбы. Девушка понимала, что никогда не сделает ничего такого, что может ранить и без того несчастную Сильвию Николс.

Роберта потихоньку закрыла за собой дверь.

— Он ушел? — послышался голос с кровати. — О чем это вы двое шептались там, в коридоре? Я не собираюсь принимать никакие наркотики, Робин, так что лучше выбрось эту идею из головы.

«Интересно, что он слышал?» — подумала Роберта.

— Наркотики? — удивленно переспросила она. — Это просто легкое седативное, и, если у тебя достаточно разума, ты непременно примешь его.

— Ничего подобного. Кстати, я не позволю Стэну лечить меня. Я бы ему даже больную кошку не стал доверять, если бы только не решил от нее избавиться. — В голосе Криса послышались горькие нотки.

— Прекрати, — строго произнесла Роберта, увещевая непокорного пациента, словно маленького мальчика. — Ты несправедлив. Доктор Николс — прекрасный специалист. И пользуется большой популярностью не только в нашей больнице, но и во всем округе.

— Наверное, у вас полно безголовых дамочек. Ему надо было оставаться с Масси и его нервными пациентками. Он слишком хорош для врача общей практики. Ему в Голливуд надо, а не в больницу. Полагаю, ты тоже считаешь его красавцем, я ведь прав, Робин? — спросил он, заерзав на кровати.

— Ну да, считаю, — ответила Роберта таким тоном, будто раньше даже не задумывалась над этим вопросом. — Но ведь в человеке главное не внешность, правда?

— Надеюсь, что так, — лихорадочно сверкнул он глазами. — Прошу тебя, постарайся не допускать ко мне Николса, ладно? Мы не слишком хорошо ладим. Хочешь верь, хочешь нет, Робин, но я всегда был против того, чтобы Сильвия выходила за него, даже пытался расстроить их свадьбу. Не тот он человек, который ей нужен.

Роберта припомнила душещипательный рассказ Стэна о несчастном детстве, о том, как его воспитывали соседи, такие же бедняки, как и он сам, и о необыкновенной щедрости девочки, которая впоследствии стала его женой. Стэн ничего не мог поделать со своим происхождением, родителей не выбирают. Ей стало горько и обидно.

— Зачем ты говоришь так, Крис? — разозлилась она. — Никогда не думала, что ты такой сноб.

— Хм! — удивленно хмыкнул Крис. — Что ты имеешь в виду, обзывая меня снобом? Кстати, что ты вообще знаешь о Стэнли Николсе?

— Давай не будем обсуждать доктора Николса, Крис, — поспешно затараторила Роберта. — В конце концов, я сотрудник этого заведения, и обсуждать других членов нашего штата, тем более повторять досужие сплетни, — просто неэтично. Надеюсь, это ты понимаешь?

— О да! — последовал короткий ответ. — Мои извинения, Робин. Эта ошибка не повторится. Не собираюсь бросать тень на героя тысяч сердец. И убери эту дурацкую книгу. Не надо мне читать. И не надо напрягаться и быть любезной со мной. Ненавижу вымученную любезность и людей, которые ходят крадучись, — тоже. Я еще не на смертном одре, и не надо обращаться со мной так, словно я хрустальный. — Крис повернулся на бок и, выругавшись (видно, боль прострелила ногу), натянул одеяло до подбородка. — Давай, давай, не стесняйся, — занудел он. — Расскажи, какой хороший парень этот Николс. Открой передо мной свое сердце, мне наплевать. Ты такая же, как все остальные: западаешь на греческий профиль.

И тут Роберта — идеальная медсестра — вышла из себя:

— Так вот что, по-твоему, означает «хорошее поведение»! Вот как ты мне помогаешь! Если так ты держишь все свои обещания, то неудивительно, что Гейл предпочла другого, кем бы она ни была.

Девушка брякнула на тумбочку злополучную книгу и взялась за «Журнал по уходу за больными».

— Ладно. Ей повезло. И что теперь? — сквозь зубы процедил Крис.

Роберта отказалась поддерживать разговор, в палате повисла тишина, и вскоре ровное глубокое дыхание Криса возвестило о том, что больной заснул.

Роберта еле сдерживала улыбку. Как только мужчины заболевали или чувствовали малейший дискомфорт, даже лучшие из них начинали вести себя словно избалованные детки. Она знала, что Крис чувствует себя ужасно. Завтра ему станет стыдно за свое глупое поведение, если, конечно, ему хоть немного полегчает.




Глава 17


В семь утра настроение пациента из 217-й нисколько не улучшилось.

Он даже не пытался скрыть своего раздражения и сварливо бурчал, пока ночная сиделка выполняла необходимые утренние процедуры.

— Небось рада убраться отсюда, — брюзжал он, пока Роберта делала последние записи в карточке. — Извини, что так отвратительно вел себя по отношению к тебе.

— Я прощаю тебя, потому что нынешнее твое состояние духа, полагаю, вызвано болезнью. Насколько я помню, в нормальном состоянии ты очень приятный человек, — успокоила его Роберта.

— Угу! То-то я заметил, что ты постоянно держишь дистанцию между собой и «приятным человеком». Стараешься удрать при первой же возможности. Конечно, кто я такой? Всего лишь обыкновенный инженер, грубый парень без намека на обаяние, не то что…

Роберта встала у кровати, посмотрела на больного сверху вниз, в усталых глазах — негодование и досада.

— Хватит! — оборвала она его. — Если ты и дальше собираешься бросаться оскорблениями и вести себя как маленький мальчик, то я попрошу перевести меня в другое место… к тому, кто, по крайней мере, будет помогать мне лечить его. — Взгляд ее смягчился. — Ну, почему ты все время бурчишь, Крис? Неужели не можешь вести себя прилично? Я же стараюсь помочь тебе как можно быстрее встать на ноги. Почему ты сопротивляешься?

Крис сглотнул. На лбу и над верхней губой выступили капли пота. Он рывком скинул с себя одеяло, а в голубых глазах — мольба, просьба проявить немного терпения. Больного тут же начало трясти, зубы застучали, и Роберта снова укутала его. Она сделала еще одну дополнительную запись в карточке и повернулась к Крису.

— Я все понимаю, — прошептала она. — Не обращай внимания на мои слова, Крис. Я тоже вышла из себя, но этого больше не повторится.

— Можешь выходить из себя столько, сколько душе угодно, — пробормотал он. Озноб отступил, но Крис сильно побледнел и почувствовал слабость. — Ты просто восхитительна, Робин, и прошу тебя, возвращайся пораньше. О, кто это там у нас? Слава тебе господи!

Дверь распахнулась, и вместо Остин на пороге появилась Рода Деланд, источая изумительный аромат утренней свежести. В безупречно отглаженной форме девушка походила на ангелочка. Роберта сразу напряглась. Бросив на ходу «Доброе утро», Деланд взяла в руки карточку, и у Роберты появилось безумное желание вырвать ее у «ангелочка». Но вместо этого она вкратце сообщила о нынешнем состоянии больного, рассказав о прописанной ему диете, и вышла из палаты.

«Интересно, кто направил сюда Деланд?» — размышляла она по дороге. Однако долго ломать голову ей не пришлось. Вездесущая Синтия быстренько просветила подругу. Она уже успела поболтать с Остин, которую без всякого предупреждения направили ухаживать за Форситом, мэром Гарсдена.

— Семейство Форсит настояло на том, чтобы за папочкой ухаживала именно она, и все из-за ее послужного списка. Та же старинная история, Боб, от которой нас уже тошнит. Но ты, наверное, в курсе, что вчера вечером его оперировал Секондхенд, заявил, что дело не терпит отлагательств. Самое смешное, что на время отсутствия шефа его должен был заменять доктор Джексон из «Коринф дженерал». Говорят, Льюис настаивал на том, чтобы вызвать Джексона, но Секондхенд задрал нос. Я, говорит, дежурный врач, и я вполне способен провести любую операцию, пока мой дядя в отъезде! Поняла? Его дядя! Шеф уже много лет лечил от несварения желудка Его Честь, старого дружбана, всякий раз после того, как отцы города закатывали банкет. Вот и прошлым вечером они на славу повеселились, только треск стоял! Отсюда и боли. Льюис с Деланд ассистировали Секондхенду, в общем, теперь его святейшество может зачислить эту операцию на свой счет. Я пыталась разговорить предоперационную медсестру, но она мне сказала только одно: если, говорит, это был острый аппендицит, то она — красная макака. Но Секондхенд бегал по больнице задрав хвост, будто только что сотворил настоящее чудо. Теперь Его Честь чувствует себя хуже некуда. Будем надеяться, что наша супермедсестра сумеет выходить больного. Пока шефа нету, Секондхенд на коне и мечтает, что мы начнем пресмыкаться перед ним. В награду за то, что Деланд прикрыла ему спину во время вчерашней неотложной операции, она получила племянничка. Моррисон готова броситься на него с кулаками, да и Льюис ходит чернее тучи, но молчит. Вот кашу заварили! Теперь я на все сто убеждена: в больнице что-то назревает. Кстати, как тебе племянник?

— Замечательно, Син, — ответила Роберта, вполуха прислушиваясь к бестолковой болтовне подруги. — Конечно, временами он ворчит и капризничает, но вообще-то Крис просто душка.

— Крис? Душка? Это что, любовь с первого взгляда, Боб, или вы с ним в прошлой жизни встречались?

— Я познакомилась с ним два года назад, как раз перед тем, как ему уезжать в Южную Америку. Я еще тогда решила, что он — самый замечательный мужчина из всех, которых я знаю. Я понятия не имела, что он племянник доктора Холмса, и ужасно удивилась, обнаружив его в моей палате.

— Ну, девочка моя, если твое каменное сердечко оттаяло наконец, то рекомендую тебе вести себя пошустрее, потому что, клянусь, Деланд ни за что не упустит такого удобного случая и наверняка сможет вскружить Крису голову своей смазливой рожицей и взглядом Мадонны. Я прекрасно знаю мужчин, они как собачки: стоит умной женщине поманить, и они бегут следом. А Деланд в этих делах — далеко не промах. В уме ей не откажешь.

— Вот спасибочки! — возмущенно хмыкнула Роберта. — Не слишком ты лестного мнения о своих подругах.

— О-о! — На озорном личике появилась широкая улыбка. — Ты, конечно, умная, кто спорит, но твой ум работает совсем не в том направлении, дорогуша. Даже самый закоренелый враг не обвинит тебя в том, что ты сердцеедка, а твоя лучшая подруга не может сказать, что тебе хоть в какой-то степени известны приемы обольщения мужских сердец. Насколько я поняла, тебе нравится этот… этот Крис из 217-й? Может, он и есть тот единственный, которого ждало твое сердце?

— Прекрати нести чепуху! — стукнула кулаком Роберта. — Мы с ним просто хорошие друзья. И мне кажется, у Деланд ничего не выйдет. То есть, я хочу сказать, она не сумеет вскружить ему голову.

— Ты недооцениваешь эту девчонку, милая, — гнула свое Синтия. — Она ядовита, словно змея. Сам Секондхенд ест у нее с руки. Насчет Холмса ничего сказать не могу, я не присматривалась, а надо бы. Ведь Холмс вдовец и нуждается в женской ласке, несмотря на то, что ему уже далеко за шестьдесят.

— Ради бога, Син, убирайся отсюда и дай мне поспать! — взмолилась Роберта. — Извини, — поспешила загладить она свою оплошность, заметив в глазах подруги разочарование и обиду. — Тебе и самой давно пора отдыхать, вместо того, чтобы бродить по чужим комнатам и болтать без умолку. Сама ведь знаешь, что утренний сон — самый сладкий, особенно в нашем муравейнике.

— Ладно! — Синтия повернулась к двери, но уйти просто так девушка не могла, последнее слово обязательно должно было остаться за ней. — Раздражительность — один из первых признаков влюбленности. Так что я рада видеть тебя в таком настроении, подружка!

Если Роберта и слышала эту шутку, то предпочла промолчать, и дверь закрылась с удивительной — для Синтии — осторожностью. Роберта никак не могла угнездиться в своей узкой кроватке, мысли скакали словно в лихорадке. Зачем Стэн искушает ее, подталкивает к тому, чтобы она забыла о совести и стала прислушиваться только к голосу своих низменных страстей? Интересно, не выдала ли она себя перед Крисом? Не сумел ли его пронзительный взгляд проникнуть в самое ее сердце? И еще один вопрос мучил ее — почему Крис ненавидит Стэна? Из-за того, что Стэнли не любит свою жену? Представляю, что будет, если Крис узнает о его любви к ней! Крис попросил ее подержать кольцо у себя до тех пор, пока оно ему не понадобится. Так между ними сохранится связь — она будет вспоминать о нем. Но она и без кольца никогда не забудет этого парня. Девушка часто думала о нем, особенно с того времени, когда снова столкнулась с Тилдонами.

Роберта поднялась с кровати и подошла к туалетному столику. Именно там, под носовыми платками и шарфиками, лежал пустой кошелек, в котором она и хранила это обручальное колечко. Оно было на месте, и девушка еще раз осмотрела его. Такое простенькое, потому что Крис, оказывается, не любил «вычурности». Да уж, Деланд никак не назовешь «вычурной». Интересно, западет ли он на нее? Роберта надела колечко на средний палец левой руки и поднесла к свету. Внезапно за дверью послышались торопливые шаги, Роберта с испугом стянула кольцо и снова спрятала его в тайничок. Шаги замерли на мгновение, а потом удалились.

Дрожащая с ног до головы Роберта забралась под одеяло, чувствуя себя глупой школьницей. Да уж, даже Крису не удастся заподозрить ее в «вычурности». И когда наконец девушка заснула, на губах ее играла улыбка.

Вернувшись в семь вечера в палату 217, Роберта нашла пациента в удовлетворительном состоянии. По крайней мере, больной был относительно спокоен.

— Ночью у вас не должно возникнуть никаких трудностей, Камерон, — холодно бросила Деланд в никуда. — Доктор Николс говорит, что пациенту нельзя перевозбуждаться, так что я заменила книгу, которую вы читали ему вчера вечером, на более спокойную.

Роберта проглотила готовое сорваться с губ ругательство.

— Я уверена, что вы думаете только о благополучии пациента, — с той же холодностью прошипела Роберта. — Правда, не знала, что именно доктор Николс ведет этот случай.

— Других все равно нет, — отрезала Деланд и повернулась к выходу. — До свидания, мистер Бакстер. Увидимся утром. Прошу вас, не разрушайте наших дневных достижений.

Роберта старалась держаться спиной к Крису, пока не совладала со своим гневом. Да, как Деланд смеет разговаривать с ней в подобном тоне! А она сама тоже хороша — считала, что к ней можно относиться как к другим сестрам! Ей надо отвечать той же монетой: холодом на холод. Роберта прокручивала в голове тысячи вариантов ответов, но потом решила не быть мелочной. Не стоит уподобляться Деланд. Да и какое ей дело до мнения этой гордячки? Доктор Холмс сам назначил ее на это место, потому что был уверен в ее способностях. Знал, что она справится. Деланд ей не указ, и она обязательно даст ей это понять, когда та вернется сюда в семь утра. Девушка отложила в сторону карточку и перехватила восхищенный взгляд лежащего в постели мужчины.

— Красивая она, правда? — с энтузиазмом начал тот. — Значит, она та самая девушка, которая должна скрасить мои дневные часы и подготовить к долгой одинокой ночи. Стэн сказал, что это его любимая медсестра. Я прекрасно его понимаю, но совсем не в том смысле, в котором должен был бы. Оказывается, для некоторых людей красота — самое настоящее проклятие! Ну, Робин, рассказывай, как ты спала этим прекрасным весенним утром? — поддразнивал он девушку.

— Хорошо, спасибо. А ты?

— Почти не спал. Как я мог, когда со мной рядом была Снежная Королева? Скажу тебе по секрету, Робин, я никогда не думал, что дядя Док знаток в этих делах. Надо поберечь свои таблетки для старика. В его возрасте нельзя терять голову.

— Доктор заходил сегодня?

— Если ты имеешь в виду Стэнли, то да. Я хотел, чтобы меня осмотрел Льюис, но доктор Николс наотрез отказал мне. Намерен, самолично заботиться о моем здоровье. Тебе следовало увидеть эту парочку, я хотел сказать, доктора с сестрой милосердия. Еще то зрелище! Я рад, что Стэн вне игры, иначе у меня не было бы ни одного шанса. Разве она не красотка, Робин?

— Очень красивая, — ответила Роберта.

Крис был само послушание. Слишком уж тихий, подумала Роберта, с грустью размышляя над тем, действительно ли Рода Деланд произвела на него такое сильное впечатление. Она взяла книгу, которую дневная медсестра посчитала подходящей, и приготовилась читать. Крис закрыл глаза и очень натурально захрапел. Пришлось вернуть книгу на место.

Стэнли Николс появился в начале двенадцатого. Он заглянул в карту и задал Крису несколько вопросов, затем сделал Роберте знак выйти в коридор.

Она сделала вид, что не заметила его намека.

Стэн остановился у двери и обернулся к девушке:

— О, Камерон, чуть не забыл, мне надо перекинуться с вами парой слов.

Крис широко зевнул и промурлыкал:

— Беги, беги, сестричка. Разве ты не слышала, что он зовет тебя, Робин, милая?

Роберта бросила не него испепеляющий взгляд и вышла из палаты.

— Ну? — спросила она, как и в прошлый раз. — Что теперь?

— Чего кипятишься, Берта? — спросил Стэнли Николс. — Или Крис раздражает тебя? Я придерживаюсь того мнения, что нельзя больному назначать сиделкой сестру, которую он хорошо знает в обычной жизни. Лучше, когда за ним ухаживает посторонний человек. Тогда пациент более сговорчив, не капризничает, да и сестре тоже гораздо легче морально. Так что я собираюсь заменить тебя.

— Мистер Бакстер — образцовый пациент, — холодно заметила Роберта. — Я думаю, любая сестра с радостью займет мое место. Но последнее слово, насколько я понимаю, принадлежит доктору Холмсу или мисс Моррисон. Что касается меня, мне все равно, где работать. Я не напрашивалась сюда, доктор Николс.

— В чем дело, Берта? Тебя что-то волнует? — проявил он заботу.

— Ничего, доктор.

Стэнли взял ее за руки, совершенно не заботясь о том, что в любую минуту может кто-нибудь появиться, и горячо прошептал:

— Ты так несчастна, милая. И я тоже. Я позабочусь о том, чтобы тебя поставили в дневную смену… — начал он, виновато понурив голову, но тут же выпустил ее руки. Лицо его внезапно изменилось, как будто на него набросили вуаль.

— Я хотела спросить у вас кое-что, доктор, — прозвучал низкий, призывный голос Деланд. В шубке, под которой поблескивало шикарное вечернее платье, она была великолепна. Девица просверлила взглядом Роберту, которая с досадой поняла, что вся полыхает. — Это насчет мистера Бакстера и его пристрастий в чтении. Я не очень одобряю слишком волнительные книги, в его-то положении…

Роберта воспользовалась паузой и улизнула к пациенту. Однако напоследок до нее донеслись слова Стэна:

— Что за бредовые идеи? — И сказано это было вовсе не таким тоном, которым доктор обращается к своей медсестре. Казалось, он донельзя раздражен.

И как только у Деланд язык повернулся сказать такое Стэну, да еще так? Роберта захлопнула дверь и на мгновение привалилась к ней спиной. Девушка пребывала в полной растерянности. Что здесь происходит? Неужели подозрения Синтии — правда?

Крис с интересом наблюдал за сиделкой.

— Что случилось, Робин? — поинтересовался он. — Доктор вздул тебя за то, что ты не заставила меня выпить прописанное лекарство? Не обращай на него внимания, милая. У него еще нос не дорос.

— Дело не в докторе Николсе. Там твоя дневная сестра — та самая леди, которая привела тебя в необыкновенный восторг. Ей не нравятся твои пристрастия в чтении — или, лучше сказать, мои? — Роберта знала, что слова ее прозвучали слишком зло, но ничего не могла с собой поделать. Да кто такая эта Деланд, в конце концов, почему она настолько нагло ведет себя? Может, Синтия права, когда говорит, что они со Стэном — давние знакомые? Неужели она собирается подсидеть мисс Моррисон? Не ради ли Стэна примчалась она из Нью-Йорка в Гарсден? И кстати, как он к ней относится?

— Открой дверь, Робин, — неожиданно потребовал Крис. — Я хочу быть гостеприимным. Открытая дверь! Звучит как название интернационального проекта, не так ли?

Роберта сделала вид, что не услышала его. Как она откроет дверь, если Стэн с Деланд могли все еще находиться там?

— Послушай, Робин, если ты сейчас же не откроешь дверь, я встану с постели и сделаю это сам, — решительно проговорил Крис, и Роберта подумала, не заподозрил ли он что.

— Но, Крис, я не могу… и ты не можешь. Это слишком похоже на подглядывание… похоже на… — начала заикаться она.

— Это еще почему? — потребовал он. — Почему я или кто-либо другой должен шпионить за доктором Николсом или, если на то пошло, за моей милой дневной сиделкой? Я прошу тебя, открой дверь. Раз, два…

Роберта повернула ручку и распахнула дверь. Сама она оказалась за ней и услышала только дробный стук каблучков, затихающий в конце коридора. Из груди у нее вырвался вздох облегчения. По крайней мере, не пришлось подслушивать.

— Ты до безобразия испорченный молодой человек, — бросила она, поддавшись своему импульсу. — Всегда добиваешься своего?

— Очень часто, — осклабился Крис. — Не добиваюсь только тогда, когда мне этого не надо. Интересно, отчего это наша Мадонна кружит вокруг меня, Робин? Не отвечай, не надо. Я вижу в твоих глазах неодобрение. Но ты только подумай, она пришла сюда в то время, когда могла бы и должна была отдыхать, и все ради чего? Чтобы удостовериться, что я не перевозбудился! Это… это так трогательно, ты так не считаешь? Как она выглядела, Робин? Как всегда, красивая?

— Еще лучше, — процедила Роберта. — По всей видимости, возвращалась с убойной вечеринки. По крайней мере, если судить по одежде. Тебе действительно надо было увидеть это, Крис.

Крис изобразил застенчивую улыбочку и ревниво проговорил:

— Небось гуляла с каким-нибудь чертовым интерном. Ветреные вы все, женщины. Где книга, которую ты начала читать мне перед приходом Николса? Дайка ее сюда, — приказал он.

Роберта протянула ему книгу, и он запихал ее под матрац.

— Найди мне хороший детектив с убийством, Робин. Я как раз в том настроении, чтобы послушать, как люди избавляются от своих врагов.

Робин засмеялась и почувствовала себя намного лучше.

— Ты совсем не хочешь спать, Крис? — спросила она, и молодой человек отрицательно покачал головой.

— Никогда не чувствовал себя бодрее, — заверил он ее. — Давай поболтаем.

— Хорошо. Расскажи мне о своем детстве и строительстве мостов в Южной Америке.

— Детство мое можно описать в двух словах, Робин. Оно было настолько счастливым и беззаботным, что и рассказывать особо нечего. Что касается строительства, то по большей части это тяжелый изнурительный труд, отвратительная погода и постоянно грызущее желание пообщаться с каким-нибудь интересным человеком. Именно в такие моменты я и писал тебе все те письма, которые так и не послал. На последнем объекте мы сражались с насекомыми, сыростью и рабочими. Нас окружали невежество, тупость и суеверия, но мы выстояли и победили.

— Тебе нравится строить мосты в дальних уголках мира, Крис? — Роберта чувствовала, что его душа просит разговоров.

— Нет, вы только послушайте эту девушку! Нравится ли мне настоящая мужская работа, в которой так нуждается наш мир? Нравится ли мне наблюдать за тем, как мечты мои воплощаются в реальность? Нравится ли мне слышать слова моего шефа: «Хорошая работа, Бакстер. Мы гордимся тобой»? А как ты сама думаешь, Робин?

Глаза Роберты засветились.

— Тебе очень нравится, правда? Я так и думала. И как только Гейл могла отпустить тебя туда одного? Вы бы могли здорово провести время вместе…

— Только не с Гейл, — отрезал Крис. — Ты знаешь, что значит жить в строительном лагере, Робин? Про роскошь забудь, да и удобств — самый минимум. Представь себе: не струганные грубые полы в двухкомнатной хибарке, вся обстановка — пара коек и один-два стула, а если повезет, то еще стол и масляная плита. Никакой связи с внешним миром, за исключением редкой почты, приходящей раз в две-три недели, а то и того реже, это уж как решит близлежащий городишко. Никого из тебе подобных в пределах двухсот-трехсот миль, за исключением небольшого штата помощников, которые только и делают, что напиваются каждый день или сбегают при первой же возможности из-за одиночества и тоски по дому. Но зато, какой вид! Какая природа! Какие истории рассказывают местные жители, веками живущие вдали от цивилизации! А рыбалка какая! А… а жуки! — Он глупо улыбнулся. — Думаешь, я совсем спятил, так ведь? Но мне и вправду там нравится — вдали от суеты и условностей нашего мира. У меня есть ранчо в Монтане, и если работа в Маниле сорвется, — а по всей видимости, именно так и произойдет, — то я собираюсь стать фермером. У меня прекрасный управляющий, но если я сумею воплотить свою мечту в жизнь, то осяду на ранчо и сам буду вести дела. Мне отчего-то кажется, что тебе понравилось бы там, Робин. А вот Мате Хари — вряд ли.

— Мате Хари? — удивленно переспросила Роберта.

— Той леди, которая корчит из себя дневную сиделку. Разве весь ее вид не наводит тебя на мысль об этой великой шпионке? То есть она мне кажется загадочной и интригующей.

— Это влияние мегаполиса, мой милый Крис, только и всего, — заверила его Роберта. — А Син говорит, что это из-за прямого носа и раскосых глаз.

— Син? Это она или он? Звучит зловеще. Это настоящее имя?

— Син — через «С», а не через «S»[2 - Игра слов. В английском «Cyn» — сокращенное от Синтии — звучит так же, как слово «Sin» — «грех».]. Ее зовут Синтия. Она считает себя великим детективом и всегда бьется над разгадыванием загадок. Она такая забавная, милая и очень, очень умная, — с жаром рассказывала Роберта.

— Сестра из «Ребекки Мор»? — спросил Крис и, когда Роберта с энтузиазмом закивала, добавил: — Я должен взять это на заметку. Обязательно надо познакомиться с Син.

— Могу тебе это гарантировать, если собираешься провести у нас какое-то время. У Син есть дар знакомиться с людьми. Мне бы хотелось, чтобы она дежурила у тебя днем… тебе бы не пришлось с ней скучать.

— Но я и так не скучаю, милая, — хитро прищурился Крис. — Я нахожу мою сестрицу до ужаса осведомленной. Знаешь, наверное, я в чем-то похож на твою Синтию. Я обожаю всяческие тайны, а еще вынюхиваю по темным углам, а потом вывожу злодеев на чистую воду. Больница — прекрасное место для секретов, интриг и темных делишек. Здесь работают такие разные люди и…

— Только не надо давать волю своему гипертрофированному воображению, — предупредила Роберта. — «Ребекка Мор» — самое тихое, стабильное и консервативное заведение на всем белом свете. Дети рождаются, иногда кто-то умирает, вот и вся интрига, уверяю тебя. Одних оперируют — чаще всего успешно, другие лечатся от всевозможных болезней, поразивших человечество. Но все это так, рутина, мельничное колесо крутится безостановочно. И ни разу здесь не случалось ничего особенного, у меня тоже, если не считать того небольшого приключения в буран. Люди обращаются к нам за помощью и обычно получают ее. Для того и существуют больницы, и «Ребекка Мор» не исключение. Единственная захватывающая вещь в здешнем болоте — это то, что шеф наш — сам великий доктор Холмс. Он на весь округ прославился.

— Да, я знаю. Дядя Док действительно голова, — согласился с ней Крис. — Но все равно, пока я тут, попытаюсь кое-что выведать. Вдруг мне удастся напасть на следы какой-нибудь страшной тайны или тому подобное.

— Терпеть не могу тех, кто везде сует свой нос. — В голосе Роберты зазвучали строгие нотки. — Если у человека есть тайна, то он наверняка хочет, чтобы она и осталась тайной. Зачем кому-то рыть землю носом и вытаскивать на свет божий то, что его совершенно не касается?

— А если касается? Бывает ведь и так, — не сдавался Крис. — Этим целые газеты живут: репортеры бегают повсюду, выведывают, вынюхивают. А если запахло жареным, стаями слетаются. Мир стал бы пресен без этих искателей жареных фактов, старающихся раскопать что-то о ближнем своем. Я вовсе не имею в виду скандальные истории, моя дорогая Роберта. «Какой стыд!» Разве ты не так сейчас подумала, признайся? «Да как он может! Кто будет плести интриги в этих священных стенах?! Никаких скандальных историй!»

— Какие уж тут скандальные истории, так, видимость одна. Взять хотя бы тот эпизод из моей безупречно чистой книги жизни: когда я искала приют в маленьком домике на берегу озера. Помнишь, как ты попытался избежать ненужных слухов и придумал нехитрую, казалось бы, ложь, а на деле вышло как раз наоборот: только подлил масла в огонь? А дело-то яйца выеденного не стоило. Предположим, кто-нибудь начнет разнюхивать и раскопает этот факт. Так что никогда нельзя быть уверенным, что ты чист как стеклышко, — грустно сказала Роберта.

— Ну, если случится худшее, у тебя есть мое кольцо, и ты можешь быть уверена в том, что я готов сделать… себя человеком чести. — Крис рассмеялся над затаившей дыхание Робертой. — А ты думала, я скажу «сделать тебя честной женщиной»? Но все равно мое обещание остается в силе — я готов сполна расплатиться за свои грехи.

— Не волнуйся, — высокомерно фыркнула Роберта. — Такой необходимости никогда не возникнет. Обещаю.

— Ну, может, не необходимость, а, скажем так, целесообразность? — лукаво посмотрел он на нее. — Не будь такой колючкой, Робин. Предположим, я действительно решу увезти тебя на свое ранчо, поверь, я могу вполне легально сделать это.

— Хватит молоть чепуху! — возмутилась Роберта, но не смогла при этом сдержать улыбку. — Иногда мне кажется, что заражение добралось и до твоих мозгов, — засмеялась она.




Глава 18


Имя Полы Винслоу всплыло на следующий день в разговоре, когда несколько медсестричек отдыхали в спортзале после игры в баскетбол.

— Я слышала, что она заходила к Николсу в офис, — начала одна из девушек. — Они вместе катаются на лошадях, я это точно знаю, потому что мой брат видел их на прошлой неделе на Бич-Трироуд. Ему даже пришлось остановиться и пропустить эту парочку. И что такого он в ней нашел?

— Денежки, крошка моя, денежки, — хмыкнула другая сестричка. — Может, когда-то она и блистала красой, но теперь уж точно нет.

— Все дело в ее родословной, друзья мои, — подключилась к разговору третья. — Это ее главное достоинство, но есть и другие. Она — его пропуск в высший свет. Хотя в данном случае я не понимаю, зачем это ему нужно. Его женушка тоже голубых кровей, хотя она и промахнулась, решив смешать свою благородную кровь с его плебейской. Я слышала, его настоящее имя Николи, и он сменил его на Николс, когда вступил на тропу успеха.

Роберта поднялась и пошла прочь. Девушка ненавидела досужие сплетни и не собиралась принимать в них участия.

— Подожди меня. — Синтия поймала подругу за руку. — Мне очень жаль, что сплетни о Секондхенде тебя обижают. Боб, но если он и дальше будет так неосторожно вести себя, то скандала не избежать. Это вам не Нью-Йорк, где любой может выйти сухим из воды. Ему давно пора бы уже понять это. И, связавшись с Винслоу и Деланд, и еще бог знает с кем, он сам устроил свою задницу на жерло вулкана. Эта Винслоу — лунатичная психопатка, и я ума не приложу, как ей удается выпутываться из скандальных историй.

— Послушай меня, Синтия. — Роберта была холодна словно лед. — Какое наше дело, чем он занимается в нерабочее время. И даже если он и в самом деле с ней дружит, это тоже не наше дело. Я отказываюсь принимать участие в кампании, которая совершенно очевидно разворачивается против него.

— Так, значит, ты уже в курсе, что его решили дисквалифицировать? — спросила Синтия. — Хочешь сказать, что одобряешь политические интриги, которые он плетет в совете попечителей на пару с Деланд?

— Я ничего не знаю ни про какие интриги, — начала Роберта, но Синтия тут же оборвала ее.

— Значит, пора узнать, — отрезала подруга.

— Я знаю только одно: раз доктор Холмс решил, что Николс хороший специалист, значит, так оно и есть. И если некоторые считают, что он приехал в «Ребекку Мор» в надежде занять место ассистирующего хирурга, то они сильно ошибаются. Работа с доктором Вартоном не менее перспективна и обещает большое будущее. Сомневаюсь, что у него слишком большая хирургическая практика. По крайней мере, я…

— Ты говоришь так, будто сама с ним на дружеской ноге. Боб, — удивилась Синтия. — У него в дипломе стоит «терапевт и хирург», милая.

— А чего мне с ним ругаться? — пожала плечами Роберта. — Не вижу ни одной причины, по которой я не могла бы дружить с ним.

— Честное слово. Боб, временами мне кажется, что ты слепоглухонемая, да к тому же еще и тупая, — раздраженно сказала Синтия. Девушки уже добрались до комнаты Роберты, и Синтия плюхнулась в ближайшее кресло, всем видом показывая, что она замучена непонятливостью своей подруги. — Слушай сюда. Боб, — медленно и четко начала она, как если бы отчитывала тупоголовое дитя. — Он уже окрутил своими чарами двух самых влиятельных дамочек из совета попечителей — миссис Фостер и мисс Витком, обе они — допотопные ископаемые и родственницы этой самой Винслоу. Деланд привезла с собой и представила старушенциям рекомендации от Масси. Похоже, что девица была то ли старшей, то ли главной медсестрой в клинике «Ритц». Разве ты не слышала, что до приезда к нам Секондхенд именно там трудился не покладая рук на благо богатеньких буратино? Как бы то ни было, вот тебе и почва для грядущих перемен в «Ребекке Мор». А пока шеф в отъезде, самое время проводить предвыборную кампанию. Так что будь умничкой, не лезь в эту грязь. Пора бы тебе поумнеть, дорогая. А Николс и вправду хирург. Боб, по крайней мере, считает себя таковым. Он проводил операции в избранном обществе Масси, если они там вообще проходят. И будь уверена, малыш желает заполучить у нас теплое местечко. Запомни: знать врага — значит наполовину выиграть бой. — Синтия поднялась и направилась к двери. — Многие из наших участвуют в кампании за дисквалификацию, и двое голубков могут несказанно удивиться, обнаружив, что не все идет так гладко, как им того хотелось бы. А пока эти пташки могут немного поиграть. Жаль разочаровывать тебя, моя сладкая, но этот «подарок небес» всего лишь колосс на глиняных ногах, и ничего больше. А что касается Деланд, я готова поклясться всем, что у меня есть, — она вылетит отсюда еще до Михайлова дня[3 - Михайлов день — 29 сентября]. Пока, Бобби. Держи за нас кулачки.

Дверь захлопнулась, и Роберта еще долго сидела уставившись в одну точку. Конечно, по большей части измышления Синтии — полный бред. Подруга явно имеет склонность драматизировать события. Ей не нравились ни Стэн, ни Деланд, и даже самые невинные поступки обоих принимали в ее воспаленном мозгу зловещий вид.

Но Стэн и впрямь ведет себя как дурак. Роберта ни на минуту не поверила в слухи о его недостойном поведении по отношению к Деланд или какой-либо из его пациенток. Вполне понятно, что женщины сами вешаются ему на шею и теряют голову, ведь она сама чуть не попала в ту же ловушку. И вдруг Роберта испытала необычайное чувство облегчения, даже можно сказать, освобождения, пришедшее вместе с шокирующей мыслью: неожиданно для себя самой девушка поняла, что мысли о Стэне не вызывают в ней никаких эмоций. После встречи с Сильвией ее отношение к Стэнли начало меняться, и вот вам результат. Теперь он для нее всего-навсего муж новой подруги, Сильвии Николс.

Мысли Роберты обратились к Поле Винслоу. Интересно, оправилась ли она после своей болезни? Девушка решила при первом же удобном случае узнать об этом у доктора Льюиса. Такая возможность представилась незамедлительно: в тот же вечер она встретилась с доктором в коридоре. Льюис помрачнел, услышав вопрос Роберты:

— Она вполне оправилась, доктор?

— Нет, — нахмурился он. — Я бы даже сказал, напротив, девица в отвратительной форме. Но заставить ее делать то, что ей не по вкусу, нет никакой возможности. Отец умолял ее, мать лила слезы, я предупреждал о последствиях, но все без толку. С тем же успехом мы могли бы взывать к ветру в поле. Однажды она окончательно сломается, не будь я диагностом.

— Мне очень жаль, — пробормотала Роберта. — Она могла бы легко сохранить свою привлекательность. Была ли она… как вы полагаете, доктор, она все еще любит своего мужа? Может, все беды от этого?

— Я тоже об этом думал, но боюсь, что нет. Она самая обыкновенная хищница, всю жизнь гонялась за тем, что ей недоступно. Ей очень нравится изводить ревностью своих подруг. Мне кажется, она получает от этого настоящее удовольствие. Мальчишка, за которого она вышла замуж, был помолвлен с другой девушкой — ее лучшей подругой на то время. Прямо не знаю, Камерон, — разволновался Льюис, — Полина всегда была забавным ребенком, и многое сходило ей с рук. Может, в этом-то как раз и беда. То, что забавно в пять лет, в двадцать — обыкновенный дурной тон. Я не слишком большой приверженец телесных наказаний, но, скажу вам, с удовольствием отшлепал бы Полину по заднице. Хотя теперь, наверное, уже поздно. Больше всего я боюсь, что девица принесет много вреда до того, как придет в сознание.

— Вреда? Хотите сказать, сама себе?

— Я хочу сказать — другим. Нет, я не о физическом вреде толкую, хотя и этого нельзя полностью исключить. Я имею в виду… Ладно, что-то я слишком разболтался. Забудьте об этом, Камерон. Как ваш пациент? Мне бы хотелось незамедлительно перевести вас в палату «К», вы там очень нужны. Одиннадцать гриппозных, три плеврита и один со стрептококком. Стрептококк надо срочно убирать оттуда. И мне все равно, есть ли у родственников деньги, или они живут на пособие по безработице. Его переведут в частную палату, даже если мне самому придется заплатить за нее.

Роберта понимала, что доктор сейчас разговаривает сам с собой. Возможно, он уже вообще забыл о ее существовании. Этот сотрудник относился к своей работе очень серьезно, слыл прямо-таки рабом больницы. А что еще можно было ожидать от старика, ведь он отдал этому заведению двадцать пять лучших лет жизни. Говорят, Стэн думает, будто Льюис изжил себя и его давно пора заменить на кого-нибудь помоложе. Но никто из медперсонала не считает доктора Льюиса стариком. Может, ему и шестьдесят, но он бодр, мысли его ясны, а энергии хватит на двоих тридцатилетних. Все — и медсестры и пациенты — очень любили Льюиса и надеялись, что шеф не станет слушать доктора Николса.

Покачивая головой, доктор Льюис поспешил прочь, а Роберта пошла в 217-ю палату. С Крисом был доктор Николс, и Роберте показалось, что эти двое только что вели ожесточенный спор. А где же Деланд? Как могла она уйти до появления ночной смены?! Но может быть, это Стэн отпустил ее.

— Будет так, как я сказал, — бросил он напоследок и вышел вон, даже не удостоив Роберту взглядом.

— Значит, ты горишь желанием перевестись на другое место? Снова сбегаешь, — сказал Крис, одарив сиделку недружелюбным, критическим взглядом.

— Убегаю? Перевестись на другое место? О чем это ты? — вытаращила глаза Роберта. Такое впечатление, что вся больница сошла с ума.

— О нет, я вовсе не говорю, что ты просила об освобождении, — продолжал Крис, — но, насколько я понял, ты бы предпочла общую палату или пациента, которого не знаешь лично. Похоже, Николс не одобряет наших ночных бдений, так что мне полагается новая медсестра. Не можешь сказать, что со мной не так?

— Лучше спроси, что не так с этой больницей, — вздохнула Роберта. — Ни разу в жизни мне не приходилось встречаться с такими странностями. Для меня это новость, но я, конечно же пойду туда, куда меня пошлют. Таковы правила, — натянуто произнесла она.

— Что за власть имеет Стэн Николс в этой клинике? — не сдавался Крис. — Он же просто один из консультирующих терапевтов, не так ли? Да и то всего лишь подменяет доктора Вартона. Как бы мне хотелось, чтобы дядя Док был тут, а не торчал целых десять дней на этой чертовой конференции.

Роберта чувствовала, что Крис не сводит с нее глаз. Похоже, его настроение с утра сильно изменилось.

— Мата Хари не слишком популярна среди медсестер, я прав? — произнес он через минуту.

— Не замечала ничего подобного, — ответила Роберта.

— Может, девушки просто ревнуют. Она красива, тут уж ничего не попишешь, кроме того, много знает. Уже успела меня кое в чем просветить. Интересно посмотреть, как будут развиваться события. Как права народная мудрость, что и мужчины и женщины склонны судить людей по внешности и красота часто ослепляет и вводит их в заблуждение.

— Слышала.

— Знаешь, Камерон, я, наверное, вскоре уберусь отсюда, поеду к сестре, в Спокейн. Сяду в самолет и через несколько часов уже буду там.

Роберту как громом поразило. «Камерон». Он всегда звал ее Робин, и никак иначе. Девушка закусила губу, изо всех сил стараясь не подать виду, что придала этому факту особое значение.

— Не думаю, что твое решение разумно, — глубокомысленно заметила она.

— Разумно? Возможно, это более разумно, чем лежать тут и наблюдать за развитием событий, будучи не в силах ничего изменить. — Крис едва сдерживал бешенство.

Роберта обернулась и пристально поглядела на него. Лицо его полыхало, в глазах горел злобный огонек. Девушка взяла термометр, но больной увернулся от него.

— Не надо, ничего не надо, — прорычал он. — Лучше скажи, чего ты хочешь? — Он замолчал, увидев, как в палату входит Амберз, одна из старейших медсестер.

— Доктор Николс хочет, чтобы ты срочно направилась в «К», Камерон, — вроде бы спокойно произнесла она, но в глазах горел недобрый огонек. А потом вдруг наклонилась поближе и прошептала: — Как бы мне хотелось, чтобы доктор Холмс побыстрее вернулся. Эта Деланд скора на руку.

— Я не понимаю. — Роберта была поражена до глубины души.

— Поймешь… когда придет время, — ответила новая сиделка. — Но может быть, некоторые из нас успеют заполучить лакомый кусочек.

Крис наблюдал за ними, стараясь услышать, о чем таком эти двое шепчутся. Молодой человек лежал на спине, руки за головой, одна нога согнута в колене.

— Наверное, я действительно тупая, — недоумевала Роберта. — Как Деланд может сделать что-нибудь? Она ведь обыкновенная медсестра…

— Совсем скоро она станет главной медсестрой, если только веревочки, за которые она так усердно дергает, не оборвутся и не попортят ей личико. Некоторые из наших попечителей уже едят у нее с ладони, а доктор Николс прикрывает ее стройную спинку. Они повсюду распускают слухи, что Моррисон с Льюисом — прошлый век. Ты мне лучше вот что скажи, что у них за отношения такие?

— Послушайте, или говорите погромче, или заткнитесь, — проворчал Крис. — Или я, по-вашему, не только глухой, но и тупой?

Роберта развернулась и, не говоря ни слова, вышла из палаты. И даже не остановилась, когда Крис позвал ее. Девушка была расстроена и злилась. Что же происходит в больнице? И кто такая эта Рода Деланд? Правда ли, что они со Стэном — давние друзья? Не его ли рук дело ее приезд сюда? Моррисон и Льюис — она поверить не могла, что им позволят уйти. Они такая же неотъемлемая часть «Ребекки Мор», как и сам шеф.

Вечерние посещения были в самом разгаре, и в коридоре с Робертой то и дело кто-то здоровался, но девушка отвечала автоматически, не замечая ничего и никого вокруг. В палате «К» она застала Льюиса с Дэвис, младшей медсестрой. Доктор Льюис внимательно посмотрел на Роберту и улыбнулся.

— Быстро же у нас тут все меняется, — лукаво усмехнулся он. — Но что касается меня, то я только рад. Я давно говорил шефу, что ты нужна именно здесь, но он так трясся над своим племянничком, что ему казалось, будто самые из самых и то не слишком хороши. А вот Николс, видать, считает иначе. Этот парень вообразил, что замешает шефа в его отсутствие. Так что скрести пальцы, Камерон, и не вешай носа, — предостерег ее старик.

— Умоляю вас, доктор, объясните мне, что тут такое происходит, — взмолилась Роберта.

— Не могу… пока не могу. Но я сделал все от меня зависящее. Телеграфировал шефу, чтобы тот бросал дела и немедленно возвращался в больницу, так что, думаю, к ночи он уже явится.

— Великолепно! — Роберта вздохнула с облегчением.

— Стрептококк в 185-й. Еле упрятал пациента туда, но все же добился своего. Купер тоже там.

Весь остаток ночи Роберта была слишком занята, чтобы забивать себе голову всяческой чепухой. Однако в полночь, за кофе с бутербродами, девушка снова стала свидетелем пересудов. Вроде бы, как на Моррисон нажали, и она подписала заявление об уходе, а Льюиса должны были заменить на кого-нибудь помоложе. Кто-то сказал, что Николс метит на место ассистирующего хирурга, а интерны с санитарами били себя в грудь и клялись, что не пройдет и года, как тот возглавит больницу.

— Этого просто не может быть, Дэвис! — воскликнула Роберта. — Холмс ведь дядя его жены! Это он дал Николсу шанс. Как бы то ни было, у него нет никакого опыта, он просто не в состоянии занять эту должность!

— В том, что касается его семьи, Холмс — размазня. Не удивлюсь, если он станет прикрывать Николса: будет за него оперировать, а зятек прославится. Уж не знаю, как Николс рассчитывает обставить это дельце, но говорят, так оно и будет.

— Ерунда все это! — упорствовала Роберта.

— И вот еще что, — решительно произнесла Дэвис, — как только Деланд станет главной медсестрой, я увольняюсь. Ни минуты не стану работать под ее началом! Могу поклясться, что девяносто процентов сотрудников последуют моему примеру.

— Вы, видать, все спятили, — покрутила у виска Роберта. — Деланд недостаточно образованна для такой должности. Во-первых, она слишком молода. А во-вторых, опыта у нее маловато.

— Не так уж она и молода, — гнула свое Дэвис. — Ей уже около тридцати, если не все тридцать. Кроме того, она утверждает, что у нее диплом Колумбийского университета и еще один, филадельфийский какой-то. Это она так говорит. А перед тем, как приехать сюда, она работала главной медсестрой в небольшой частной клинике Нью-Йорка.

Роберта долго молчала, не в силах собраться с мыслями. Действительно, ее приезд сразу после того, как Стэн заступил на свою должность, выглядит весьма подозрительно. Девушка потрясла головой, отгоняя неприятные мысли. Слухи. Все это обыкновенные слухи и домыслы. Все на пределе, потому что нет шефа. Роберта радовалась тому, что шеф скоро вернется, а она не сомневалась, что он примчится, как только получит телеграмму Льюиса.

Роберта освободилась в семь. Дневные медсестры были не столь склонны к досужим сплетням и предпочитали помалкивать. Она вопросительно смотрела на них, но они только качали головой и уходили от разговоров. Роберта пошла к себе в комнату, разделась и забралась под одеяло. Она все ждала, не заглянет ли к ней Синтия, но та так и не пришла, и Роберта незаметно для себя самой погрузилась в тяжелый сон.

Проснулась она уже в третьем часу. В коридоре послышались шаги, которые замерли перед ее комнатой, дверь приоткрылась, и в щель просунулась голова Синтии.

— Проснулась? — бодро закричала подруга. — Шеф вернулся. Боб, мы все так рады! Какой это был приятный сюрприз, когда шеф заглянул к нам в 185-ю посмотреть на наш стрептококк. С ним Льюис пришел, и Холмс похвалил его за то, что он перевел больного в отдельную палату. Ура, Боб, он такой классный старикан!

— Расскажи-ка мне, что происходит, Син, — потребовала Роберта, усевшись в кровати и обхватив руками колени. Ее кудрявые волосы, словно нимб, обрамляли полыхающее личико, в глазах горело любопытство.

— Я до сих пор не совсем разобралась в подоплеке, но два и два сложить умею, и в данном случае ответ один — Секондхенд и Деланд. По всему видно, что Деланд метит на место Моррисон. Ставлю доллар на то, что Секондхенд пообещал ей эту должность. Наш всеобщий любимец возомнил себя богом, которому подвластно все в этом мире, стоит только захотеть. Я в курсе, что он смешал Льюиса с грязью, говорит, что старик давно пережил себя. Но, по моим наблюдениям, Льюис нимало не беспокоится насчет своего места. Его другое волнует — как бы Николс не стал ассистирующим хирургом, старик бьется об заклад, что у того нос не дорос.

— Если Холмс поможет, то Николс справится, — вставила Роберта, сама не будучи уверенной в своих словах. Она никак не могла здраво взглянуть на вещи и поверить, будто Стэн замыслил недоброе. Девушка просто чувствовала, что у молодого доктора не хватит опыта, но тут же вспомнила, что две трети совета попечителей — женщины.

Синтия покачала головой:

— У него нет необходимых для этого качеств. Боб. Сколько шефу лет? Скажем, шестьдесят?

— Вроде бы, — пожала плечами Роберта. — Он стареет, и будет вполне логично, если Николс в конце концов поднаберется опыта и займет его место.

— Ты неисправима Боб. — Синтия безнадежно махнула рукой. — Как ты можешь поддерживать его? Если бы я тебя не знала, то подумала бы, что ты, как и все остальные дамочки, без ума от этого докторишки. Но ты не такая. Ты слишком умна и… и горда. Я слышала еще кое-что, не предназначенное для моих ушей, но ты ведь знаешь, как я люблю подслушивать. Сегодня утром, как раз перед концом моей смены, шеф с доктором Мёрдоком зашли проверить реакцию больной на новую сыворотку, и я услышала, как Холмс говорил тому, что уже выбрал себе ассистента. Ты же знаешь, мать Мёрдока в совете попечителей. Он всегда готов помочь бесплатно, хотя, что и говорить, он может себе это позволить, с его-то деньжищами. Его особенно интересует действие сульфаниламида и сульфапиридина. Ну ладно, вернемся к моей истории. Мёрдок поинтересовался, как шефу удалось в наши дни раскопать такое сокровище, когда у студентов, которые проходят специализацию, хирургия не в почете.

— Ну? — Роберта сгорала от нетерпения.

— Имени шеф не назвал, только упомянул, что новенький провел целый год в «Клинике Майо» и что у него отличные рекомендации. А Николс никогда не был в «Клинике Майо», так ведь? Насколько я понимаю, он два года интернствовал в Нью-Йорке, а потом сразу же женился. Я никому, кроме тебя, об этом не говорила. Боб, потому что разговор предназначался не для моих ушей, и, кроме того, мне кажется, что шеф специально рассказал об этом Мёрдоку, потому что совет попечителей уже давно донимает его по этому вопросу. Он уже пять лет кормит их обещаниями, а с тех пор, как старина Мор отошел в мир иной, они наверняка насели на шефа.

— А как насчет Моррисон? Она уже подписала бумаги?

— Я так не думаю. Конечно, она немного старомодна, но ведь мы все любим ее, и старушка заправляет этим местом так, что у нас все как по маслу катится, и все из-за ее личных качеств: доброты и чуткости. Не думаю, что кто-то сможет поддерживать в больнице такую дисциплину, как Моррисон, а ведь она всего-навсего не требует невозможного, вот и весь секрет. Она полагается на нашу честность, и мы, как ни странно, оправдываем ее доверие. Нам просто стыдно поступать плохо. Я знаю, что Секондхенд относится к ней, как к грязи, вот крыса! Деланд смеется над старушкой. Я бы ей с удовольствием как следует врезала! И еще я слышала, что «Ребекка Мор» ни разу не ходила в должниках с тех пор, как тут появилась Моррисон. Она не только прекрасная главная медсестра, но и финансовый гений. Совет попечителей явно чокнутый, если позволит ей уйти. Ну ладно. Боб, пошли прошвырнемся. Это место выводит меня из себя. Пошли отсюда.

— Согласна, — сказала Роберта. — Встретимся через двадцать минут.

Может ли Стэн рассчитывать на то, что совет попечителей поддержит его планы? Роберта надеялась, что нет.




Глава 19


Много дней атмосфера в больнице «Ребекки Мор» оставалась напряженной. Шеф занимался своими обычными делами: принимал пациентов, проводил операции, когда это было необходимо, и так далее, то есть, как и прежде, твердой рукой вел маленькую, но чрезвычайно популярную клинику по бурному морю жизни.

С тех пор, как Роберту перевели на дневные дежурства в палату «К», она редко виделась с Николсом. И хотя он иногда сопровождал доктора Холмса и доктора Льюиса в обходах, что само по себе было нововведением, девушка старалась вести себя независимо, чтобы ничем не спровоцировать его. Он обсуждал с шефом разнообразные случаи, читал карты и время от времени обращался за разъяснениями к ней или к мисс Моррисон. Доктор Льюис держался в сторонке.

Однако однажды доктор Льюис по какой-то причине отсутствовал, и Николс вознамерился поболтать с Робертой наедине. На дворе стоял теплый денек, и палата была залита солнцем. Многие больные уже выписались, другие явно шли на поправку, и Роберта радовалась, что сезонная волна заболеваний подходила к концу. Все трое пошли по палате, а Роберта все думала, что же случилось с доктором Льюисом. Неужели слухи правы и его собираются заменить? Девушка тайком бросила взгляд на главную медсестру. Та не спускала глаз с шефа, всем видом показывая, что Стэнли Николс для нее — пустое место. Если Николс обращался к ней с вопросом, то она отвечала, но настолько кратко и холодно, что Роберта только диву давалась, как он терпит такое обращение. И только раз девушка заметила блеснувшую в его глазах ярость, когда главная медсестра с неожиданной для нее резкостью отвергла его предложение, основываясь на том, что для больницы таких размеров, как «Ребекка Мор», оно нецелесообразно. Что это на него нашло? Он явно переменился. Роберта видела, что шеф удивленно приподнял свои косматые брови, но в то же время был рад, когда мисс Моррисон проявила твердость.

В конце обхода Роберта вернулась за свой столик, расположенный прямо за дверью палаты, и Стэн задержался около нее.

— У тебя все в порядке? — сердечно поинтересовался он. — Бакстеру намного лучше. Мы даже решили, что ему пора посещать солярий, если, конечно, погода позволит. Вскоре он снова встанет на ноги. Безделье таким мужчинам не по душе. Он думает, что на следующей неделе сможет вернуться в Вашингтон. На самолете путешествие не займет слишком много времени, и к тому же поездка пойдет ему на пользу. Одну минуточку, доктор! — выкрикнул он.

Доктор Холмс уже закончил дела и ожидал Николса у лифта.

— Увидимся позже, Берта, — прошептал Стэн. — Мне надо с тобой поговорить. В этом мавзолее начинает дуть ветер перемен, который явно пойдет на пользу всем нам, ну, или, по крайней мере большинству. Можешь спуститься в приемное отделение в четыре? Это займет всего несколько минут. Уже иду! — крикнул он снова, увидев, что нахмуренный Холмс сделал несколько шагов по направлению к ним.

Девушка ничего не ответила на вопрос Стэна, и он, яростно сверкнув глазами, пошел к лифту.




Доктор Льюис прописал солярий двум быстро идущим на поправку пациентам из палаты «К». Роберта усадила их в кресла-каталки, подняла на лифте на крышу и поудобнее устроила больных. Лето уже давало о себе знать. Самшит отливал яркими красками, распустились сотни тюльпанов и нарциссов, а маленькие елочки и нарядные зонтики придавали месту живости.

Роберта на минутку задержалась, разглядывая раскинувшийся внизу город. По безбрежному синему небу лениво ползли редкие белые облачка. Роберта подняла лицо навстречу теплому бризу, и ветер тут же принялся играть ее волосами. Девушка прислонилась к огромной кирпичной трубе и полной грудью вдохнула аромат весны. Как бы ей хотелось прямо сейчас очутиться в Шандлейз-Бич! Или, например, в Пэнз-Хэвен, где в огромном количестве произрастали первоцветы всех мастей и сортов. Как весело было, когда они с Джинни лазали ранней весной по склонам в поисках горного лавра! Девушка почувствовала острый приступ ностальгии, повернулась и пошла было к лестнице, но, сделав несколько шагов, застыла на месте. У нее было такое чувство, будто ее парализовало. В тени вечнозеленых деревьев обнимались и целовались две фигуры. Роберта тут же отпрянула за трубу, но успела узнать парочку. Она хотела быстренько проскользнуть вниз, сделав вид, что ничего не заметила, но кто-то поймал ее за руку и не дал уйти.

— Привет, Робин! — прошептал ей в ухо знакомый голос. — И ты еще будешь утверждать, что тут у вас никогда ничего не происходит! Не спеши, милая, ты еще не то увидишь. Я скучал по тебе, Робин, — не отпускал ее Крис.

Роберта скорее почувствовала, чем заметила приближение Деланд со Стэном, и высвободила руку.

— Я рада, что тебе лучше, — натянуто улыбнулась она, невидящим взглядом уставившись на молодого человека в коляске.

— Лучше! — хмыкнул Крис. — Я бы сказал, что сыт по горло. — Он с нескрываемым отвращением проводил Николса взглядом. Доктор направился к лестнице.

Деланд тут же подошла к Крису и заявила своим холодным, не терпящим возражений тоном:

— Пора возвращаться, не то переборщим.

Деланд не обратила никакого внимания на Роберту, которая замешкалась на минутку, выжидая время, чтобы Стэн успел уйти.

— Что за спешка? — возмутился Крис. — Я же только поднялся. Мне что, запрещается немного поболтать с друзьями?

— С друзьями? А я и не знала, что у вас есть тут друзья, мистер Бакстер. — Деланд удивленно приподняла безупречные брови, а потом, словно спохватившись, добавила: — Ах да! Как же я забыла, Камерон! Но насколько я поняла, она вам не друг… или все же друг… теперь?

Крис оставил это едкое замечание без ответа.

— До свидания, Робин! — крикнул он вслед Роберте, которая уже спускалась по лестнице.

— А вот она явно торопится, — промурлыкала Деланд. — Доктор Николс тоже только что спустился, если вы, конечно, заметили, — многозначительно засмеялась она.

— Я не только это заметил, — прошептал Крис, но сестричка не расслышала его слов.

Стэнли поджидал ее внизу. Роберта попыталась проскользнуть мимо него, но молодой человек преградил ей дорогу.

— В чем дело, Берта? — В его голосе послышались тревожные нотки. — Я тебя чем-то обидел? Ты же не злишься на меня за то, что я перевел тебя от Криса Бакстера в палату «К»? Я думал, что ты будешь благодарить меня за это, я же заботился в первую очередь о твоих чувствах. Мне казалось, что тебе неприятно ухаживать за мужчиной, которого ты хорошо знаешь…

— Прошу вас, доктор Николс, мне надо возвращаться к моим больным.

— Больные подождут, ничего с ними не случится, — начал злиться он. — Ты изменилась, Берта.

Роберта подняла голову и поглядела ему прямо в лицо, и без того большие глаза казались необычайно огромными на ее бледном лице.

— Да. Именно так. Я изменилась. Пришла в себя. И теперь ты мне даже не симпатичен. Наверное, на меня нашло безумие, если когда-то я считала иначе.

Девушка вырвала руку и полетела прочь.




В тот же вечер в больнице разразилась давно ожидаемая гроза. Новость о назначении ассистирующего хирурга прокатилась по клинике, как раз в тот момент, когда медперсонал ужинал. Никто не знал его имени, но все были в курсе, что это не Николс. Синтия поглядела на подругу и подмигнула ей. После ужина девушка тут же исчезла из вида и объявилась только два часа спустя, словно ураган ворвавшись в комнату Роберты, где та делала прическу Кларе Бовен. Синтия с разбегу шлепнулась на кровать.

— Ну, девочки, наконец-то я раскопала все до мелочей! — припечатала она.

— Тогда давай выкладывай, — предложила Клара.

Роберта промолчала, продолжая заниматься своим делом.

— Нового ассистирующего хирурга зовут Руфус Стаффорд, он из Миннесоты. Сегодня днем состоялось заседание совета попечителей, и они единогласно одобрили выбор шефа. Совет также отказался принять отставку Моррисон, назвав ее исключительной главной сестрой, и поднял зарплату Льюису. Ура! Три ноль в нашу пользу! И еще, хотя это непроверенная информация, имя Секондхенда больше не числится в списках консультирующих терапевтов нашей клиники. Кумир свалился со своего воображаемого пьедестала! Аминь! Не знаю, какие напасти ждут Деланд, надеюсь, ее тоже не обошли стороной. Как бы то ни было, змею лишили ядовитых зубов, и теперь она не сможет больше никого укусить. Блицкриг провалился. Наш славный дом остался таким же, как был раньше, до прибытия этих двоих, посягнувших на все, что мы считаем священным, ну, или, по крайней мере, милым.

— Я рада, — сухо отреагировала Роберта.

— Конечно, Секондхенд никуда не денется, вечно будет путаться под ногами, — продолжала Синтия, — но теперь он вряд ли станет задирать нос, как раньше. Меня так и подмывало подпортить ему физиономию, когда он бросал на меня свирепые взгляды, стоило мне застукать его за… скажем так, не слишком этичными занятиями. Я точно знаю, что он собирается вышвырнуть меня вон, как только доберется до власти. Ха! Ха! Ха!

— А как насчет тех самых политических интриг, о которых ты мне говорила? — спросила Роберта, прилаживая на место очередной локон. — Полный провал?

— Стопроцентный, я бы сказала. Похоже, тетушки миссис Винслоу, или двоюродные бабушки, или кем они там ей приходятся, — старомодны и не поддерживают современного безалаберного отношения к семье и браку. У них волосы дыбом встали на голове, когда Пола развелась с мужем, а запустив коготки в Секондхенда, человека мало того, что женатого, так еще мужа любимой племянницы доктора Холмса, девица, считай, сама себе объявила холокост! Старушки были шокированы до глубины души. А потом вдобавок до них дошли слухи, что наша красавица мисс Деланд обожает общество женатых мужчин и всем другим предпочитает смазливеньких молодых докторов! Все, конец, костер горит, толпа жаждет мщения. Такие вещи не пройдут в «Ребекке Мор»! Пятно позора на безупречной репутации нашей клиники! И так далее, и тому подобное. Мисс Деланд предложили покинуть больницу до конца месяца. В данном случае я не могу точно ничего утверждать, но что-то в этом духе было. Может, я выдаю желаемое за действительное, но мне очень бы хотелось, чтобы эта ведьма исчезла из нашей больницы до того, как уйду я.

— Уйдешь! — закричала Роберта. — Синтия, вы что, решили с Хоумером пожениться?

Подруга кивнула, и Роберта крепко прижала ее к себе и поцеловала.

— Я так рада, — прошептала она.

— Видишь ли, — глаза Синтии сверкали, — мамочка отправляется на побережье к своей сестре. Ей нравится корчить из себя больную, и муж сестры — Хоумер говорит, что у того куча денег, — хочет, чтобы она переехала к ним насовсем. Сегодня днем я получила от нее прощальное письмо. Я еще не говорила с Моррисон и, признаюсь вам по секрету, дрожу от страха. Она была так мила со мной!

Клара сорвалась с места:

— Извините, я не могу остаться с вами и обсудить все детали, у меня очень важное свидание. Спасибо за прическу. Боб. Обращайся, если что понадобится, — донеслось уже из-за двери.

— Не представляешь, как я рада за вас с Хоумером, Син! — повторила Роберта, когда шаги Клары затихли. — Вы оба такие славные!

— Чушь! — фыркнула Синтия. — Хотя мы и вправду с ним очень похожи. Но что значит эта новость на фоне остальных! Ты уже видела наших главных героев. Боб? Я имею в виду, после совета попечителей?

Роберта отрицательно покачала головой.

— А как там племянник шефа? Я как-то ехала с ним и с Деланд в лифте. У него был вид как у кошки, только что слопавшей толстую канарейку. Я не смогла удержаться и улыбнулась ему, а он — мне. Ее высочество явно не одобрило наших переглядываний. Он очень милый. Боб, хотя я должна заметить, что этот парень никогда, даже в свои лучшие дни, не сможет выиграть конкурс красоты, как… ну, скажем, наш Секондхенд.

— Я считаю Криса самым привлекательным мужчиной на свете, Синтия Купер! — с чувством провозгласила Роберта. — У него сильное, доброе и умное лицо. Он человек чести, благородный и…

— Разрази меня гром! — выкатила глаза Синтия. — Ты говоришь так, будто этот парень тебе действительно нравится!

— Нравится, — потупилась Роберта. — Он лучше всех.

— Вот слова настоящей леди, Камерон! Ты еще не отдала тот набор салфеток, который тебе подарила миссис Бенсон?

— А я и забыла про него! — засмеялась Роберта. — Он в чемодане.

— Ну, слава богу, начало приданому положено. Ох, Боб, я так счастлива! Я уж начала подумывать, что этого никогда не случится. — Неожиданно в глазах Синтии заблестели слезинки, и девушка сердито смахнула их рукой. Она никогда не любила выставлять свои эмоции напоказ. — Могла ли ты представить, что я такая плакса. Боб?

С того самого апрельского дня, когда Сильвия Николс пригласила Роберту на чай, они больше ни разу не виделись. Дважды Сильвия присылала приглашения, но каждый раз Роберта оказывалась на дежурстве и не могла прийти. Девушка была даже рада этому, потому что у нее не было ни малейшего желания встречаться с Николсом. Она с отвращением вспоминала свои чувства к нему и свою наивную доверчивость.

Теперь, когда она смогла трезво взглянуть на тот двухнедельный роман, со времени которого прошло почти два года, Роберта понимала, что у Стэнли Николса и в мыслях не было разрывать помолвку с Сильвией Бартлетт. Сильвия олицетворяла для него защищенность, будущий успех, общественное положение. И что бы он там ни говорил, она, Роберта Камерон, была для него лишь мимолетным увлечением, скорее всего одной из многих, с которыми он крутил летние романы. При воспоминании о своем недостойном поведении, о том, как слепо она была готова принять его, девушку бросало в жар. Какой же она была дурой! Она хотела бы никогда больше не встречаться с ним, хотя, с другой стороны, почему бы и нет? Он ведь больше абсолютно ничего для нее не значил. Теперь она была в этом совершенно уверена. Но само его присутствие здесь, в этой больнице, не давало ей забыть о своем унижении. Она не переставала спрашивать себя, почему так? Это ему должно быть стыдно за свое поведение, он нарочно увлек ее, разбил ее оборону и даже заставил признаться в своей любви.

«Лучший способ справиться с трудностями — поглядеть им в лицо, — не уставал повторять ее отец, — потому что решиться на битву означает наполовину выиграть ее».

«Поглядеть в лицо, — повторила она. — Теперь-то он не сможет сломить меня». Зеркало отразило полное решимости лицо, и Роберта захохотала. Как глупо расстраиваться по поводу воспоминаний!




Два дня спустя Роберта снова вернулась в 217-ю. Очевидно, Рода Деланд не стала дожидаться конца месяца и незамедлительно покинула клинику. По крайней мере, ее комната в общежитии медсестер теперь пустовала, а на дежурство она не вышла на следующий же день после того самого совета попечителей. Уехала ли она из Гарсдена, оставалось загадкой, но по большому счету никому до этого не было дела: за свое недолгое пребывание в больнице девушка не нажила себе ни одного друга. Роберте показалось, что с ее уходом атмосфера в клинике стала будто бы чище. Даже еда казалась вкуснее из-за того, что за столом царил мир и душевное равновесие. Такого дружелюбия не наблюдалось с самого появления Деланд.

Доктора Николса она тоже ни разу не видела и считала, что тот нарочно избегает встреч с ней. Роберта заглядывала в свое сердце, но не находила в нем ни капли сочувствия к своей бывшей любви.




Глава 20


Половина четвертого, прошло полчаса после окончания приема, и офис доктора Николса в здании Первого национального банка постепенно опустел. Анна Хокси, медсестра Стэнли, пошла в ближайшую аптеку. Доктор Николс в полной прострации сидел за своим столом. Все его тщательно разработанные планы рухнули. Он никак не мог понять и принять этого. В чем подвох? Что же произошло? Если только Деланд прокололась. Странная она, не дружит с представительницами своего пола, а это никуда не годится. Говорит, что ненавидит женщин. Тогда как же она собиралась работать главной медсестрой клиники, пусть даже такой маленькой, как «Ребекка Мор»? Ему с самого начала пришлась не по душе эта идея, но она сумела настоять на своем, и, вы только гляньте, чем все обернулось! Ни в коем случае нельзя связываться с женщинами, тем более включать их в свои планы. Теперь к прохладному отношению Дока добавилась еще и подозрительность. Роберта его презирает. Николс вздрогнул, вспомнив, как девушка отшатнулась от его прикосновения. Сказала, что он теперь ей даже не симпатичен. Это такая игра или она действительно изменилась? Неужели любовь, о которой она с таким жаром говорила ему, исчезла без следа? Может, это все Сильвия? Доверила Роберте свои тайны, когда та приходила к ней на чай? А ведь он, как мог, старался не допустить их встречи. Чувствовал: ничего хорошего от этого знакомства не жди. Но Док настаивал на том, что дружба с Робертой пойдет Сильвии на пользу, что ей нужны подруги. Лучше бы занимался своим делом, старый идиот! Точно, во всем виновата именно эта встреча с Сильвией! Оказалось, что он очень дорожит уважением Роберты.

Док никогда не доверял ему до конца. Он на пару со своей покойной женушкой чуть не разрушил его брачные планы. Миссис Холмс была единственной женщиной, чьи сомнения ему так и не удалось развеять. Эта высокомерная старуха всю свою жизнь положила на то, чтобы повлиять на Сильвию. Но Сильвию не сбить с пути, а сопротивление только подогревало ее желание сделать все по-своему. По этому поводу ему никогда не приходилось особенно волноваться. В конце концов, Сильвия полностью контролировала свой счет в банке, и все воспитание сводилось к пустой болтовне. Но ему никогда этого не забыть, и, несмотря на покровительственное отношение Дока, любовью между мужчинами и не пахло.

А еще есть Крис, которого Николс ненавидел лютой ненавистью. Крис, рожденный в рубашке, всегда относился к нему, как к наглому захватчику, обманщику, рвущемуся вверх по социальной лестнице. Деланд намекала, что вроде бы эти два невинных идеала — Крис и Роберта не настолько уж и безупречны, только он сильно в этом сомневался. Деланд на дух не переносила Роберту, потому что знала, как она ему нравится. Ревность! Женщина может стать сущим дьяволом. Он мог чем угодно поклясться, что именно женщина вставила палку в мерно вращающееся колесо его планов, только вот кто именно, интересно знать? Конечно, у него полно врагов. Он уже давным-давно понял, что большинство амбициозных людей встречает на своем пути целую вереницу недругов.

Стэнли не слышал, как отворилась дверь и Пола Винслоу вошла в кабинет. Его пальцы отбивали по крышке стола нервную дробь. Наконец Николс поднялся и встал у окна, выходящего на окраину города. Надо было оставаться в Нью-Йорке. Какого черта его принесло в эту дыру? У Холмса нет настоящей власти над Сильвией, и, если бы он настоял, — а он знал, как надавить на жену, — Сильвия не стала бы слушать дядюшку и им не пришлось бы уезжать. Но нет, ему показалось, что это прекрасный шанс пробиться. Популярность «Ребекки Мор» растет с каждым днем, а Холмс — дядя его жены. Что может быть естественнее, чем передать больницу многообещающему зятю? Ему казалось, что дело это решенное. Теперь он был уверен, что не стоило трогать Моррисон и Льюиса, которые всегда плясали под дудку Холмса и с его подачи тоже не доверяли ему. Можно было выкинуть их попозже, когда он дорвался бы до власти и закрепил бы свое положение. Но Деланд понадобилась должность Моррисон. Отчего-то Николс никак не мог отделаться от мысли, что все его планы провалились именно из-за нее. И зачем только он ее послушал? Какое ему дело до ее дурацкой идеи стать главной медсестрой? Теперь-то он понимает, что такого никто и никогда не допустил бы. А чуть позднее этот пост могла бы занять Роберта. Но что об этом говорить, ведь все кончено. Деланд — собственница с головы до пят. У нее колоссальная сила воли, и это всегда пугало его. Надо было воспользоваться своим влиянием или еще как-нибудь выкрутиться. Когда дошло до дела, ему стало совершенно плевать на Роду, он так и сказал ей вчера вечером. Она вела себя безобразно, «еще поглядим», говорит. Хорошо, что совет вышвырнул ее вон. Она и так уже висела у него на шее как камень. Лучше бы подумала своими куриными мозгами, прежде чем переться к нему в кабинет. Вдруг кто-нибудь ее видел? Что тогда? Николс резко развернулся, услышав у себя за спиной звонкий смех.

— А, это ты! — поморщился он. — Что тебе нужно? Ты же знаешь, что прием уже окончен. Я как раз собирался уходить.

— Не так быстро, сначала послушаешь меня, дорогой, — бросила ему в лицо Пола. — Значит, решил надуть меня? Сменить на другую, от которой пользы больше? Я видела ее тут вчера вечером. И не надо отрицать. Кто она такая? Очередная несчастная дурочка, готовая на все ради тебя, которой есть что дать тебе или чем усладить твое гипертрофированное эго или которая может нажать на кого-нибудь, чтобы ты заполучил желаемое — власть в этом занюханном городишке. Я подождала, пока она уйдет, а следом и ты выскользнул. Отправился домой, к своей простушке, купившей тебя — заплатившей за твое обучение, лишь бы быть уверенной, что ты женишься на ней.

— Заткнись! — стукнул он кулаком по столу. — Ты пьяна, Пола. Я же предупреждал тебя — завязывай с алкоголем.

— Сам заткнись! — сверкала она глазами. — Наверное, думал, что я не догадываюсь о твоей грязной привычке заманивать женщин, кружить им головы, брать с них все, что нужно, а потом выкидывать на помойку?! Но на этот раз придется тебе заплатить за свой порок, мой красавец Казанова! Какой же я была дурой, когда поверила в твои слова о любви, в то, что твоя жена не понимает тебя и твоих нужд. Верила твоим обещаниям отправиться к теплым морям, в рай для двоих. Теперь я знаю, что ты просто воспользовался мной, хотел через меня повлиять на старых дур, которые заседают в совете «Ребекки Мор». Рассчитывал, что они проголосуют за то, чтобы назначить тебя ассистирующим хирургом Холмса. Что дадут Моррисон пинка и возведут на ее место твою любимую медсестру. Как видишь, я в курсе всех твоих планов!

Да ты… ты просто тщеславный, чванливый, тупоголовый придурок! У тебя мозгов меньше, чем у комара, иначе бы ты знал, что это сборище ископаемых никогда не проголосует за такого аморального типа, как ты. Полагаю, ты думал, что они не в курсе, как далеко ты зашел, ты же так тщательно скрывал все следы. Рассчитывал, что твоя прекрасная внешность и умелый подход обеспечат тебе расположение любой представительницы прекрасного пола. Но ты не знаешь нашего города, мой драгоценный доктор. Гарсден до сих пор верит в нерушимость семьи и святость брака. А у меня репутация — хуже некуда. И только честь семьи не позволила моим родителям отречься от меня. И сам тот факт, что ты спутался со мной, опустил тебя в глазах жителей Гарсдена на самую нижнюю ступень. Ты же даже не подозревал об этом, правда ведь, когда так усердно оказывал мне знаки внимания?

Пола разразилась безумным смехом, от которого у Николса мурашки по спине побежали, и он всей душой возжелал, чтобы поскорее вернулась Анна Хокси.

— Мы с тобой в одной лодке, Стэн, связаны одной цепью. Ты раздавлен, карьера твоя кончена. По крайней мере, здесь, в Гарсдене, тебе нечего больше ловить. Даже Холмс ничем не сможет помочь тебе, а я намерена внести последний штрих. Убить тебя не представляет никакого труда, но это было бы слишком просто для тебя, милый. Нет, ты будешь жить, жить и мучиться. Чего это ты так перепугался, доктор? Не бойся, я не собираюсь калечить тебя, хотя с удовольствием подпортила бы твою смазливую мордашку, чтобы женщины при виде тебя визжали от испуга и бросались наутек. И не надо на меня так смотреть. Слышишь меня! — истерически взвизгнула она.

«Она сошла с ума, окончательно спятила, — подумал Стэн, содрогнувшись от ужаса. — Пришел бы кто, что ли, или телефон зазвонил, хоть что-то, чтобы отвлечь ее». На лице его появилась вымученная улыбка.

— Успокойся, Пола, — увещевал он, глядя ей прямо в глаза. — Ты просто пьяна, вот и выдумываешь небылицы. Садись, а я принесу тебе что-нибудь успокаивающее. Просто расслабься. — В его обворожительном голосе зазвучали бархатные нотки. — Ну, милая, ты же знаешь, как я люблю тебя, с самой нашей первой встречи. Какое нам с тобой дело до скопища старомодных идиотов? Мы же с тобой так хорошо проводили время. Почему бы не продолжить? Ты лучик солнца в этом болоте, сама ведь знаешь. А теперь будь умницей, сядь и забудь обо всем. С минуты на минуту вернется моя медсестра, ты же не хочешь, чтобы она подумала, будто мы с тобой ругались, милая?

Самообладание вернулось к нему. Он всегда умел найти подход к женщине, какой бы стервой или истеричкой та ни была. Стэн протянул к ней руку, но девушка увернулась. Она снова расхохоталась ему прямо в лицо, в глазах полыхало безумие. Девица выхватила револьвер, и Стэн попятился.

— Я тебе покажу! — взвизгнула она и направила оружие не на него, а себе в грудь.

Стэн, не раздумывая, прыгнул на нее. Последовала короткая схватка, а потом раздался выстрел. Доктор с криком рухнул на пол, изо рта полилась кровь.

Пола Винслоу завизжала, глаза ее расширились от ужаса.

— Стэн! О, Стэн… милый, я не хотела… не хотела убивать тебя. Я хотела убить себя… я… я так устала от этой жизни.

Девушка подняла с пола револьвер и прижала его к груди. В коридоре раздался топот приближающихся ног. Дверь чуть с петель не сорвали, но Пола успела выстрелить себе в самое сердце, и теперь ее безжизненное тело лежало поверх молодого доктора.

Комнату тут же заполонила целая толпа народу. Анна Хокси прорвалась к боссу и опустилась рядом с ним на колени.

— Он не умер! — выкрикнула она. — Звоните доктору. Позовите Холмса. И в «Скорую». — Она отодвинула тело Полы и яростно блеснула глазами в сторону зевак. — Выметайтесь отсюда, все до единого!

Даже невооруженным взглядом было видно, что миссис Винслоу мертва. Хокси сказала сама себе, что этого и следовало ожидать. Ну почему доктор Николс вел себя так безрассудно?

В комнату без всяких церемоний ввалились двое полицейских.

— Что тут происходит? — поинтересовался один из них.

— Сами видите, — отрезала мисс Хокси. Теперь, когда она была абсолютно уверена, что доктор жив, к ней вернулось обычное самообладание. — Миссис Винслоу выстрелила в доктора Николса, а потом застрелила себя.

— Да-а-а! — протянул один из полицейских.

Дверь снова распахнулась, и на этот раз вошел бледный как полотно доктор Холмс. Он внимательно осмотрел тело Полы, лишь мельком взглянув на Николса.

— Полагаю, скандала не избежать? — обратился он к представителям закона.

— Извините, док. Совершенно невозможно, — ответил офицер. — Убийство и самоубийство, такое не утаить.

— Доктор Николс жив, офицер, — поправил его старик. — А вот девушка — та действительно мертва. Попала себе в сердце. Так что убийства нет, только самоубийство. Все ясно, сначала она выстрелила в него, а потом в себя.

За окном завыла сирена «скорой помощи».




«Ребекка Мор» снова бурлила. Что-то случилось. В кабинет доктора Николса отправилась бригада «скорой». Новости о несчастном случае достигли 217-й в начале пятого, когда машина «Скорой помощи» вернулась с новым пациентом. Мисс Моррисон вызвала Роберту в коридор и сказала, что больному разрешили немедленно покинуть клинику, не дожидаясь завтрашнего утра. Доктор Холмс хотел, чтобы племянник отправился в его особняк, а Роберта должно была сопровождать его. С доктором Николсом случилось несчастье, и дядя просил оградить Сильвию от всяческих слухов до того времени, как он сам вернется домой и все объяснит. Сможет ли Роберта присмотреть за тем, чтобы никого не пускали и никто не сболтнул ничего лишнего?

Через несколько минут Роберта с Крисом покинули клинику. У выхода их ждал лимузин доктора Холмса.

— Интересно, что случилось? — беспокоилась Роберта.

— И ты еще утверждала, что у вас тишь да благодать, самое спокойное место на земле! — подковырнул ее Крис, когда они спускались в лифте. — Не удивлюсь, если Стэну наконец-то пришлось расплатиться за свои неблагоразумные поступки.

— Не надо, — взмолилась Роберта.

— Все еще защищаешь его, Робин? — Крис внимательно поглядел на ее взволнованное личико.

— Нет, у меня нет к нему ничего личного, Крис, — искренне ответила она.

— Тогда откуда этот трагический взгляд?

— Если с ним что-нибудь случится, его жена этого не переживет, — пояснила Роберта. — Сильвия молится на своего мужа, а сердце у нее, сам знаешь, совсем слабое.

— Знаю, — вздохнул Крис. — Малышка отдала ему все, включая здоровье, и глянь, чем он ей отплатил? Кидался на все, что движется.

— В больнице не хотят скандала.

— Значит, ты все-таки думаешь, что тут попахивает скандалом?

— Не надо, — повторила Роберта. — Давай не будем строить домыслы. Подождем, пока все не прояснится.

Неужели это дело рук Деланд? Не пыталась ли она отомстить Стэну за то, что ее планы рухнули? Или это был еще кто-то? И насколько серьезно он ранен?

— Ладно. Ты сестра, тебе видней, — послушно потупил глазки Крис.

Мисс Моррисон встретила их на первом этаже и проводила до выхода. Вид у нее был мрачный, и Роберте очень хотелось расспросить ее обо всем, но такие вольности в отношении к главной сестре считались непозволительными, даже если та относилась к ней по-дружески.

— До свидания, Морри, — попрощался с ней Крис. Ему даже удалось пожать женщине руку, хотя он пока еще плохо обращался с костылями.

— Какое там «до свидания», Крис, — ответила она. — Ты должен будешь ежедневно приходить сюда. Была рада снова повидаться с тобой.

— Я зайду, — пообещал Крис, осторожно спустился по двум ступенькам и направился к автомобилю. — Спорим, Сильвия очень удивится, увидев меня сегодня? Что мы ей скажем? Что меня вышвырнули вон? Знаешь, в детстве так со мной и поступали, когда я доводил их до ручки. Полагаю, в то время мне казалось, что больница — такой же дом дяди Дока, как и особняк.

— Придумаем что-нибудь, только правду ей не говори, — посоветовала Роберта. — Ты-то ладно, а как мы объясним мое присутствие? Тебе же больше не нужна сиделка.

— Еще как нужна… одна, Робин. Почему бы не рассказать ей про нас… что мы снова решили пожениться?

— Снова? Все еще никак не можешь выкинуть из головы того бреда двухлетней давности? Тебя не так-то легко своротить с пути, Бакстер. Не будь дураком, Крис.

— Ты будешь удивлена, но некоторые люди в курсе этого бреда, только они не склонны называть его так, — напустил на себя серьезности Крис.

— Что ты этим хочешь сказать? — поразилась Роберта.

— Я тебе не говорил, потому что не хотел расстраивать. По всему видно, что Берт выплеснул на Мардж новости в присутствии Деланд, ну, в тот раз, когда он случайно наткнулся на тебя. Сказал жене, что ты со мной развелась. Представляю, как этот идиот прыгал от радости. На Деланд эта информация не произвела особого впечатления, по крайней мере, она не проявляла к этому никакого интереса, пока меня не положили в больницу, а тебя не приставили ко мне ночной сиделкой. Вот тогда леди начала копать. Она разнюхала, что ты познакомилась со Стэном еще до его женитьбы, и вбила себе в голову, что между вами не просто отношения доктора и медсестры, а нечто посерьезнее.

— Ужас какой! — прошептала Роберта, выкатив глаза.

— Точно, ужас, — продолжал тем временем Крис. — Она также решила, что Стэн как раз и есть тот мужчина, ради которого ты пожертвовала браком со мной. И, будучи в противоборствующей партии, она добилась того, чтобы ее назначили ко мне дежурить днем. Так она смогла бы раздобыть доказательства и выкинуть тебя на улицу. А все потому, святая ты моя простота, что девица считала, будто у тебя шуры-муры с красавчиком Стэном. Ну, я ей и сказал. Сказал, что она глубоко ошибается, если думает, что ты флиртуешь с мужем моей кузины, и что, если она начнет распространять эти слухи, я лично позабочусь о том, чтобы ноги ее больше в этой больнице не было. Дал ей понять, что имею большое влияние не только на своего дядюшку, но и на большинство попечителей. И еще, говорю, надеюсь, что наши с тобой разногласия утрясутся и мы будем жить долго и счастливо. Но даже когда я разубеждал ее, Робин, сам до смерти боялся, что ошибаюсь. Вдруг ты действительно влюблена в Стэна? Хотя я подсознательно знал, что ты никогда не сделаешь Сильвии больно. Как и любой влюбленный мужчина, я был слеп, и мне казалось, что Стэн тоже любит тебя. Что он женился на Сильвии только из-за денег, как всегда и подозревали все наши родственники. И только после того случая в солярии стало ясно, что между вами ничего нет. Ты просто не можешь влюбиться в подобного типа. И еще я осознал, что, стараясь опорочить тебя, Деланд просто-напросто прикрывала себя, свои собственные грешки.

— Тебе и впрямь лучше, Крис, — улыбнулась Роберта. — Когда я вижу тебя таким, то понимаю — ты действительно пошел на поправку. Как ты думаешь, она рассказала кому-нибудь о своих подозрениях?

— Нет, это вряд ли. В «Ребекке Мор» замужние медсестры не работают, не знаю, как насчет разведенных и вдов. И если бы возникли какие-то подозрения, тебя бы уже давно вызвали на ковер.

— Но почему она молчала? Она же не переваривала меня. Правда, я понять не могу с чего. Что я ей плохого сделала?

— Ничего, просто ты красивая и добрая, — ответил Крис. — Видать, я как следует запугал ее. Наверное, поверила, что я имею тут огромное влияние, что, конечно же полнейшая ерунда, но она-то этого не знала. Правда, с большинством опекунов я действительно хорошо знаком еще с тех времен, когда я жил с дядей Доком. Они относились ко мне, как к своего рода объекту опеки. Как бы то ни было, я всегда получал от них открытки на день рождения и Рождество и обязательно наносил им визиты каждый раз, когда приезжал в Гарсден. Многие из них уже состарились, но именно они составляют костяк совета. Некоторые уже отправились к праотцам, но их семьи переняли эстафету. Никто никого не вышвыривает, и все счастливы.

— Это может показаться странным, Крис, но все неприятности в больнице начались с появлением Деланд.

— Тут ты не права. — Молодой человек покачал головой. — Все началось задолго до этого, по меньшей мере, за месяц, Робин.

Роберта понимала, что Крис имеет в виду приезд Стэна.

Они уже подъезжали к особняку Холмсов, и Крис повернулся к ней:

— Ты не ответила на мой вопрос, Робин. Согласна ли ты выйти за меня… снова? Ты же знаешь, что я люблю тебя, небо и землю готов перевернуть, лишь бы ты была счастлива.

Роберта молчала до тех пор, пока автомобиль не подкатил к главному входу и шофер не открыл дверцу машины.

— Аккуратнее, — засуетилась она. — Лучше пойдемте с нами, — попросила Роберта водителя. — Поможете, если что, ступеньки крутые.

— Да, мэм, — ответил тот и направился следом.

Но Крис прекрасно справился сам и, добравшись до верха, довольно улыбнулся девушке, нажимая на кнопку звонка.

— Ну, как тебе, Робин?

Робин порылась в кошельке и протянула Крису простенькое золотое обручальное колечко. Молодой человек побледнел, напрягся и заглянул девушке прямо в глаза, но брать кольцо не стал.

— Но оно понадобится тебе, Крис, — мягко, но настойчиво произнесла Роберта. — Разве жених не должен сам надеть его на палец невесте? А ты ведь этого не сделал. Просто приказал: «Надень это» — и дело с концом. Помнишь? Ой, милый, осторожнее! — закричала девушка.

Костыль с грохотом упал на пол, когда Крис заключил Роберту в свои объятия. Дверь распахнулась, и перед изумленным взором дворецкого предстала картина: племянник хозяина у всех на виду обнимал и целовал медсестру в белоснежной униформе.




Глава 21


Пересуды о самоубийстве Полы Винслоу еще долго будоражили воображение горожан, поскольку оба пострадавших занимали в городе не последнее место. Но в итоге оказалось, что доктор Николс сумел-таки выйти сухим из воды. Люди знали, что среди его пациентов было немало женщин, и не его в том вина, что он так красив. А также не его вина, что женщины выставляют себя дурочками из-за него.

Что касается Полы Винслоу, то она была как кость в горле, с самого детства считалась избалованным, испорченным ребенком. Родители не имели над ней абсолютно никакой власти. В свое время девчонку выгнали из двух дорогих и очень престижных частных школ, и все из-за невыносимого характера и безобразного поведения, а молодой человек, за которого она вышла замуж, слава богу, вовремя отделался от нее. Так что все помои вылились на голову бедной женщины, а поскольку она была мертва и не могла защитить себя, то говорить можно было, что душе заблагорассудится. Естественно, в истинных мотивах ее поступка разбираться никто не стал.

Единственные показания, которые пришлось дать молодому человеку, как только тот смог держать в руках ручку, превратили его, чуть ли не в героя. Он написал, что хотел помешать самоубийству миссис Винслоу, но во время схватки револьвер выстрелил, и пуля попала ему в челюсть. Пациентки оплакивали навсегда потерянную красу, ибо даже пластическая хирургия мало чем могла помочь Николсу, и его необычайно привлекательная внешность канула в Лету вместе с завораживающим бархатистым голоском. С тех самых пор речь доктора стала несколько неразборчивой, а голос — дребезжащим. Но, что хуже всего для представителя его профессии, он напрочь лишился способности вести доверительную беседу. Так что Пола Винслоу все же сумела отомстить обидчику, хотя и не могла насладиться своим триумфом. Доктор Стэн Николс перестал угрожать женскому племени.

В тот день, когда Роберта получила записку с просьбой навестить Стэнли Николса, Крис перешел с костылей на палку. Он не видел ни одной причины, по которой Роберта должна была подчиняться его приказам и начать ухаживать за ним. В больнице полно медсестер. Как насчет безупречной Остин? Видать, Стэн совсем забылся, пусть скажет спасибо, что жив еще. Но, несмотря на свою извечную неприязнь к Стэну, Крису все же было немного жаль его, ведь он потерял единственную ценность, которой так дорожил: красоту. Крис не знал, хватит ли у Стэнли силы воли отстроить свою жизнь заново после такого удара. Если только Сильвия ему поможет. Дядя Док говорит, что у него и впрямь имеются, способности. Может, старик и прав. Крис надеялся, что это так, — ради Сильвии.

Стэнли схватил Роберту за руку, будто пытался попросить у нее сил и поддержки, в глазах читались раскаяние, стыд и сожаление. Чувство сострадания смыло с ее души всю горечь и боль.

— Все в порядке, Стэн, — прошептала она. — Я все понимаю. Давай забудем о прошлом и станем думать только о будущем.

Несколько мгновений он писал на бумажке ответ.

«Дядя Док рассказал мне про вас с Крисом. Желаю счастья, Берта», — прочитала девушка.

— Я так счастлива, Стэн! — искренне проговорила она. — Думаю, что любила его с той самой нашей встречи. Сильвия ждет твоего возвращения домой. А теперь, когда Крису стало намного лучше, она попросила, чтобы именно я ухаживала за тобой, пока ты полностью не поправишься.

Молодой человек сжал ей руку, во взгляде — благодарность.

— Она такая милая, Стэн, и так тебя любит. — В глазах Стэнли заблестели слезинки, и Роберта решила немного развеять тоску. — Как насчет твоей теории, что для больного лучше, когда за ним ухаживает незнакомая сиделка, Стэн? — пошутила она. — Может, лучше прислать тебе…

«Прошу тебя, Берта. Если ты не против», — поспешно нацарапал он.

— Конечно, нет. Между нами говоря, мы с Сильвией быстро поднимем тебя на ноги, даже глазом моргнуть не успеешь.

За несколько недель вынужденного бездействия характер Стэнли Николса претерпел некоторые изменения. Исчезли напыщенность, тщеславие, привычка относиться к людям по-царски, свысока требовать преклонения перед своей собственной персоной и как должное принимать восхищенные взгляды. Он ни на минуту не отпускал жену от своей постели, и Сильвии, наконец, представился случай выплеснуть на него всю свою любовь. Казалось, девушка становилась день ото дня все крепче, черпая силу в его слабости и сознании собственной значимости.

Однажды Сильвия взяла Роберту за руку и прошептала:

— Ох, Роберта, я даже рада, что это произошло! Нехорошо так говорить, правда? Если так, что ж, значит, я совсем испорченная, но именно так я чувствую и ничего не могу с собой поделать. Временами, в той, другой жизни, мне казалось, что на самом деле он не принадлежит мне, что со мной только его оболочка… нет, даже и этого не было, только тень. Я никогда никому не признавалась в этом, но я ужасно, дико ревновала его. Я же знала, что женщины обожают его. Он был таким очаровательным, таким бессовестно красивым. А теперь со мной настоящий Стэнли, тот, который бился день и ночь, чтобы получить образование, чтобы, как он сам выражался, быть достойным занять место рядом со мной. — Она тихонечко рассмеялась. — Он говорит, что побил рекорд Якобса потому, что ухаживал за мной три раза по семь лет. Разве не здорово, когда тебя так сильно любят? Ты понимаешь меня, Роберта, потому что Крис тоже любит тебя, хотя ему и не пришлось так долго ухаживать за тобой, как Стэну за мной. Только подумай, а я еще хотела отказаться от его любви. Считала, что он должен жениться на здоровой, активной девушке, которая нарожает ему кучу сильных дочерей и сыновей. Но он дал мне понять, что всю жизнь мечтал только обо мне. Если нам понадобятся дети, мы сможем усыновить их, но никакая другая жена ему не нужна. Иногда я боялась, меня мучили сомнения, но теперь все позади, потому что я уверена, уверена на все сто!

Роберта прижалась своей щекой к худенькому личику, лежащему у нее на плече. Когда-то она почти возненавидела эту хрупкую, милую девушку за то, что она встала между ней и ее любимым мужчиной. Но теперь Роберта знала, что это была никакая не любовь, а так, безумная страсть к Стэнли Николсу, страсть к его смазливой мордашке. Она с теплотой подумала о Крисе, искреннем, по-мужски очаровательном, сильном и надежном, и перед этими его качествами меркла любая красота. Сердце ее пело от счастья.




Настал июнь. Стэн почти поправился, и Роберта откликнулась наконец на неоднократные призывы сестры привезти Криса в Шандлейз-Бич. Погода стояла великолепная, и Уилл с Прунеллой утверждали, что без их оценки она не имеет права выходить замуж.

Доктор Холмс настаивал на том, чтобы их отвез его шофер Дэн, но Крис был за Иеремию. Он еще ни разу не ездил на этой старой развалине и признался, что питает к нему самые лучшие чувства. Разве не он познакомил его с Робин?

Так и случилось, что в один из великолепных дней, какие даже в июне — большая редкость, они отправились в Шандлейз-Бич. Крис, который уже обходился одной палочкой, уселся рядом с Робертой с видом ребенка, ожидающего захватывающих приключений. Иеремия вел себя безупречно.

— В Фабер-Корнерз срежем угол, Крис, — заявила Роберта, когда они подъехали к дороге, поворачивающей на восток. — Проедем мимо дома Палмеров и, если хочешь, остановимся там ненадолго.

— Ладно. Я бы с удовольствием поглядел на место нашего скоротечного медового месяца.

— Уверяю тебя, у меня совсем не такое представление о медовом месяце, дорогой, — засмеялась Роберта.

— Все было не так уж и плохо, только вот эти гости! Если бы Берт с женой не вторглись на нашу территорию, то мы бы великолепно отужинали, и кто знает, вдруг бы ты не услышала снегоуборщик. — Он нежно коснулся ее щеки, а потом сам устыдился своей сентиментальности.

— Услышала бы, даже не надейся, у меня отличный слух.

Они доехали до коттеджа Палмеров и обнаружили, что он закрыт — позабыт-позаброшен. Трава была не скошена, зимний мусор не убран.

— У меня идея, Робин, — загорелся Стэн. — Давай снимем этот коттедж для нашего второго медового месяца. Я свяжусь с Метой через банк и узнаю, разрешат ли они нам пожить тут с месяцок. Мы будем неподалеку от твоих родственников — не слишком близко, слава богу! — и я смогу получше узнать их, прежде чем заберу тебя на запад. Как тебе моя идея?

— Попридержи коней! — воскликнула Роберта. — Мы же еще даже не поженились.

— Но ведь скоро поженимся, Робин. Крайний срок — на следующей неделе. Я уже целых два года ждал, не станешь ведь ты снова измываться надо мной! Терпеть не могу долгие помолвки.

— Да уж, нашел долгую помолвку! Мы же всего три недели и четыре дня как помолвлены.

— И что с того? — искренне удивился Крис. — Назови мне семь веских причин, по которым мы не можем пожениться на следующей неделе, и я опровергну каждую из них, девочка моя.

— Ну, во-первых, Уилл с Бет станут настаивать на настоящей свадьбе, а это требует времени. Прунелла захочет напечь гору пирожных и тортов. Нет, милый мой, вот увидишь, нам никто не позволит торопиться.

— Оставь их мне, Робин. Если Уилл такой, каким я его себе представляю, то он непременно будет на моей стороне. Знаешь, он мне очень нравится.

— Уилл просто чудо! Но ты же ни разу не видел его, — рассмеялась Роберта.

— Это так. Но я прочитал это между строк его письма, которое он прислал в ответ на мои заверения, что у меня по отношению к тебе самые серьезные и честные намерения.

— Да, — согласилась с ним Роберта, — Уиллу пришелся по душе этот твой поступок.

Залитый солнцем Шандлейз-Бич тепло поприветствовал пару влюбленных. Роберта свернула на узкую дорожку, по бокам которой тут и там виднелись ворота, ведущие в маленькие летние поместья. Озеро никогда не было таким голубым, воздух — свежим, а домики — яркими и приветливыми, как в тот яркий летний денек, и Роберта порадовалась этому. Ей хотелось, чтобы в первый визит Криса Шандлейз-Бич предстал перед ним во всей своей красе.

— Приехали, — улыбнулась она, заворачивая в промежуток между кустами барбариса. — Надеюсь, Уилл дома. О да, вон его машина!

Девушка нажала на клаксон, и ее зять поднялся со стоявшего на крыльце складного стула. Взвалив двухлетнюю Мэри себе на плечо, он пошел встречать гостей. За ним появилась Бет, а в окне показалась фигура Прунеллы.

— Выберешься, старина? — спросил Уилл, одной рукой открывая дверцу машины, а другой стараясь удержать вертушку Мэри.

— О, я совсем как новенький, — ответил Крис, взявшись за палочку, — и все благодаря заботам моей прекрасной сиделки. Как поживаешь, Уилл? — Мужчины тепло пожали друг другу руки.

— Значит, в итоге твой избранник все же оказался пациентом, — поддел Уилл Роберту.

— Но я влюбилась в него задолго до того, как он попал к нам в больницу, Уилл, так что это не считается, — парировала Роберта.

Бет критически, можно сказать, по-матерински осмотрела Криса с ног до головы, но стоило ей увидеть, как тот глядит на свою возлюбленную, как все ее сомнения навсегда растаяли, словно дым на ветру. С этим мужчиной ее Бобби будет счастлива. Слава богу, наконец-то она нашла свою половинку.

Мэри протянула руку и изо всех сил вцепилась Крису в волосы.

— Ты уже почти все тесты прошел, Крис, — счастливо заулыбалась Роберта. — Обычно Мэри сторонится чужих.

Уилл пересадил дочку к Крису на плечо, но этим маневром добился только одного: девочка не выпустила из рук волосы гостя, но тут же вцепилась заодно и в папашину шевелюру.

Так они и пошли к дому, двое мужчин, а между ними — ребенок. Прунелла уже исчезла из вида, и с кухни послышалось заунывное завывание, сопровождающееся звоном посуды: старуха вернулась к приготовлению праздничного обеда.

Роберта вздохнула с облегчением: Прунелла одобрила ее выбор.


notes



Примечания





1


Игра слов: «robin» означает «малиновка» (англ.). (Здесь и далее примеч. пер.)




2


Игра слов. В английском «Cyn» — сокращенное от Синтии — звучит так же, как слово «Sin» — «грех».




3


Михайлов день — 29 сентября