Крылья любви
Люси Гиллен








Даже вдали от цивилизации молодой художнице Дерин не удается побыть одной. Ее покой бесцеремонно нарушает Доминик — таинственный незнакомец. Вдвоем им явно тесно в маленьком домике общих знакомых, но уступать друг другу они не намерены…






Люси Гиллен

Крылья любви





Глава 1


Дерин Уилльямс на мгновение нахмурилась, пытаясь точно определить место, где исчез зимородок. Это было нелегко, потому что его яркое оперение слишком быстро промелькнуло перед ее глазами. И очень досадно, что она не успела его сфотографировать, поскольку, учитывая своенравие, присущее диким птицам и животным, вероятно, он так больше и не появится, пока она не уйдет. На противоположном берегу тихонько шуршали густой листвой ивы и бук — Дерин видела в воде их отражение. А где-то в этой густой листве скрывался яркий неуловимый зимородок.

Правда, Дерин, ожидая, не появится ли он снова, не проявляла излишнего нетерпения. Это объяснялось профессиональной привычкой — она фотографировала и рисовала птиц и бабочек. Эта работа во многом научила ее терпению. Так что она стояла, укрывшись за деревьями на речном берегу, и наблюдала, хотя и не очень-то надеясь на удачу.

Река блестела и переливалась в солнечных лучах. Неподалеку вверх по течению стояла маленькая плотина, миновав ее, вода все еще не успокоилась и потихоньку бурлила, и было похоже, будто по неторопливым волнам рассыпали серебряные монеты. Легкий ветерок мягко коснулся деревьев вокруг Дерин, и она подумала, что бывают вещи и похуже, чем стоять здесь и ждать, когда снова появится птичка, и любоваться природой. Без сомнения, «Ллануэллон» и река Пеннтог были одними из самых идиллических мест в мире.

Именно здесь, в самом сердце Южного Уэльса, Дерин родилась и выросла. Она очень скучала по родным местам, когда ее семья переехала. Дерин тогда было одиннадцать лет. Теперь, спустя двенадцать лет, она вернулась. Будущее на ближайшие три месяца виделось замечательным — пожить в коттедже на берегу реки, занимаясь набросками и рисунками сколько душе угодно.

Своей встрече с Айвором Рисом на вечеринке в Лондоне она была обязана исключительно везению. Еще большей удачей было то, что его сестра оказалась владелицей маленького каменного коттеджа в уединенной долине на берегу Пеннтога. Если ей действительно захочется там пожить, сказал ей Айвор Рис, он наверняка договорится с сестрой, и она сможет туда отправиться, когда пожелает.

Дерин тут же поймала его на слове и уже через два дня приехала в «Ллануэллон». Она провела здесь уже три дня и пока что ни о чем не жалела. Здесь не было ни телефона, ни электричества, ни водопровода, а ближайшая проезжая дорога находилась почти в полумиле отсюда. К счастью, водителю такси, который привез ее сюда, она так понравилась, что он согласился помочь донести ее вещи до коттеджа пешком.

Она работала при дневном свете, а когда темнело — ложилась спать, даже не утруждаясь зажечь масляные лампы, которые у нее были, и обе ночи в коттедже спала как убитая.

Больше всего она работала в большом запущенном саду. Порой она оставляла свое снаряжение в тени одного из бесчисленных деревьев, а сама садилась под другим и нежилась в теплых лучах июньского солнца. Все это время стояла невероятно хорошая погода. На первый взгляд, подобная жизнь казалась сплошной идиллией, но при этом она все же усердно работала и была уверена, что Джеральду результаты пришлись бы по душе.

Джеральд Моркоум писал книгу, которую иллюстрировала Дерин, и он особенно настаивал на том, чтобы она поместила туда изображение зимородка. Конечно, она прекрасно могла его нарисовать, но, когда речь шла о темах, связанных с живой природой, ей всегда нравилось иметь под рукой фотографии, чтобы на них можно было рассмотреть мельчайшие подробности, и она предпочитала фотографировать сама. Именно поэтому девушка сейчас терпеливо ждала на берегу реки, когда же снова появится неуловимый зимородок.

Дерин начало клонить в сон, несмотря на то, что она стояла в тени. В окружающем пейзаже было что-то убаюкивающее. Медленное течение реки. Ее блестящая поверхность становилась ослепительной, если слишком долго на нее смотреть. Деревья — почти неподвижные, их легкий, еле слышный шепот. Мягкий шум речных волн, накатывающихся на берег. Все это усыпляло.

В цветах сонно жужжали пчелы. Дерин прислонилась головой к прохладной коре ивы и улыбнулась. Она подумала, что ничто не могло быть более совершенным и гармоничным, чем все это, и что ей предстоят еще целых три месяца умиротворения и красоты.

Сама Дерин выглядела, пожалуй, очень экзотично на этом фоне, хотя в то же самое время казалось, что здесь ей самое место. Возможно, она напоминала красивый, но чужестранный цветок, который из жарких тропиков каким-то чудом перенесся в утонченное спокойствие уэльской долины.

Дерин была кельтского происхождения, но она не унаследовала ни смуглой красоты отца, ни синих глаз и светлых волос матери. Ее длинные распущенные волосы падали ниже плеч. Они были каштанового цвета. Их густой, темно-коричневый оттенок напоминал только что вспаханную землю. А широко расставленные, обрамленные темными ресницами глаза были карими. Несколько великоватый рот, возможно, не отвечал обычным представлениям о красоте, но полные, мягкие губы только усиливали привлекательность Дерин.

Она никогда не любила носить туфли и надевала их, как правило, если только того требовали обстоятельства. Вот и сейчас ее босые ноги с наслаждением мяли прохладную траву. На Дерин было яркое нарядное платье в изумрудно-золотистых тонах в восточном стиле. Джеральд привез его ей из своей последней поездки в Марокко. Оно так шло Дерин, что даже в этой обстановке смотрелось вполне естественно. Чего нельзя было сказать о маленьком недорогом фотоаппарате у нее в руках.

Несколько секунд спустя она мгновенно встрепенулась: яркий цветной вихрь на миг вырвался из скрывавшей его листвы, но тут же снова исчез. Дерин ждала с фотоаппаратом наготове — она ясно видела ленивые силуэты рыб у самой поверхности воды и понимала, что зимородок не упустит подобной возможности.

Она не ошиблась, всего лишь через пару секунд птичка снова появилась. На несколько секунд она задержалась на ветке, высоко над водой, потом внезапно нырнула, прямая и меткая, как стрела, разрезав речную гладь и подняв фонтан серебристых брызг. Все это произошло так быстро, что Дерин не успела сделать снимок. Она наверстала упущенное через несколько секунд, когда птица вынырнула с несчастной рыбой в длинном клюве, подбросила свою добычу, ловко поймала и проглотила — лишь в воздухе мелькнул хвост. Представление, только что разыгравшееся на глазах у Дерин, закончилось почти мгновенно. Она едва успела сделать снимок и очень надеялась, что он получился. Немного погодя Дерин улыбнулась, увидев, что долгожданный зимородок не торопится исчезать — он решил почистить клювом перышки.

Дерин понятия не имела, сколько времени провела на берегу реки. Работая, она не обращала внимания на время. Но внезапно со стороны коттеджа донеслись какие-то отдаленные звуки. Она повернула голову и нахмурилась, когда поняла, что это громкий лай собаки. Дерин неохотно направилась в сторону дома, чтобы выяснить, что происходит.

Сама она собаки не держала. К ней в гости мог зайти кто-нибудь из соседей, но, насколько она знала, у них тоже не водилось собак. Обратная дорога к коттеджу оказалась прохладной и легкой. Дерин шла, отбрасывая одной рукой с лица длинные волосы. Ей не нравилось, что ее покой собираются нарушить, пусть даже ненадолго.

Она увидела гостя еще раньше, чем он заметил ее, хотя он и привел с собой большого коричневого пса, который ее почуял раньше, чем она успела появиться у коттеджа, и снова залаял, громко и настойчиво. Мужчина сердито что-то приказал псу, после чего тот припал к земле, дрожа от волнения, и явно приготовился наброситься на нее, если только его перестанут удерживать за ошейник.

Они оба наблюдали за ней. Дерин вышла из-за деревьев и вошла через сломанные ворота в сад. Она не могла не обратить внимания на то, что мужчина смотрит на нее с одобрением — что было вполне объяснимо — и при этом несколько задумчиво.

Дерин он показался очень высоким, особенно если учесть, что она сама была ростом всего пять футов два дюйма. Очень смуглый, сильно загорелый, черноволосый. Глаза у него были серыми, и он не спускал их с Дерин, пока она грациозно приближалась к нему по траве. Изумрудно-золотистое платье при каждом движении подчеркивало ее прекрасную фигуру.

Он внезапно улыбнулся, и она вдруг осознала, что машинально улыбнулась в ответ, хотя у нее не было ни малейшего желания принимать гостей.

— Привет, — сказал он.

Дерин вопросительно смотрела на него.

— Я не ждала здесь гостей, — заявила она, желая с самого начала поставить его на место. — Я не знала, что кто-нибудь сможет разыскать этот коттедж.

— Это и правда трудно, — согласился он, — но я оставил машину на дороге, и мы его все-таки нашли.

— Мы?

Он кивнул в сторону собаки, которой явно не терпелось познакомиться с Дерин.

— Мы с моим Псом, — усмехнувшись, уточнил мужчина. Он все еще смотрел на девушку задумчиво и немного удивленно. Дерин пока не пришло в голову, что его удивил ее наряд, необычный для этих мест. — Я Доминик Грегори, — запоздало представился он, не дожидаясь ее вопроса. Дерин это имя показалось смутно знакомым, но она не стала ломать себе над этим голову.

— Вы остановились где-нибудь поблизости? — спросила она. В крошечных деревенских коттеджах, по ее мнению, вряд ли нашлось бы место для гостя, особенно в сопровождении большой собаки с довольно восторженным нравом. Здешним он тоже явно не был. Так что его неожиданное появление озадачило Дерин.

Он снова улыбнулся, как-то криво, но, несмотря на это, почему-то становясь очень привлекательным. Белоснежные зубы выделялись на его загорелом лице.

— Это ведь «Ллануэллон-Коттедж», не так ли? — спросил он, и Дерин кивнула.

— Да, так и есть.

Он приподнял темную бровь.

— Тогда я и вправду остановился в этих краях, — сказал он. — А если уточнить, то именно здесь.

Дерин моргнула с неуверенным видом. Может быть, она ослышалась?

— Вы… вы думаете, что остановились здесь? — спросила она. — В «Ллануэллоне»?

— Верно. Я здесь поживу пару месяцев. Буду ловить рыбу.

Дерин изумленно уставилась на него. Она поняла, что произошло на самом деле, и ее внутренности неожиданно сжались от испуга.

— Но… но вы не можете так поступить, — отважилась возразить она, при этом прекрасно понимая, что он вполне может так поступить и что Айвор Рис, видимо, забыл рассказать сестре о ее визите. Вообще-то это было характерно для Айвора, и ей следовало еще до приезда убедиться в том, что он поставил сестру в известность. Но теперь, раз уж она была здесь, Дерин не собиралась сдаться без боя и просто уехать.

— Не могу? — Его бровь снова приподнялась, на этот раз явно выражая сомнение. — Почему же я не могу так поступить, разрешите поинтересоваться?

— Ну, потому что я уже здесь. То есть я буду жить в этом коттедже три месяца, а пока провела здесь всего лишь три дня.

Он окинул ее внимательным взглядом, начиная с макушки и кончая босыми загорелыми ногами. Судя по его виду, он едва удерживался от смеха.

— Я не ожидал, что встречу прямо здесь самовольно поселившихся хиппи, — заметил он, и Дерин, полная негодования, свирепо посмотрела на него. В первый раз она пожалела о том, что у нее не оказалось под рукой телефона, чтобы позвонить Айвору Рису и выяснить, что же именно произошло.

— Я ничего не могу понять, — призналась она. — Айвор говорил мне, что он все уладит. Одному из нас, пожалуй, стоит ему позвонить и выяснить, что пошло не так.

— Айвор? Брат Гвинет?

Дерин кивнула:

— Да. Вы его знаете?

Он ухмыльнулся:

— Не совсем так. Я куда лучше знаком с Гвинет.

— И она позволила вам пожить в коттедже?

Он кивнул:

— На позапрошлой неделе. Она сказала, что он пустует и я могу, если захочу, приехать сюда и общаться с природой. — Он снова обвел ее взглядом, и на этот раз у Дерин не осталось ни малейшего сомнения в том, что все это его очень забавляет. — Вы ведь именно этим и занимаетесь, мисс…

— Уилльямс, — подсказала Дерин. — Дерин Уилльямс.

Он, казалось, удивился:

— О, так вы здешняя, да?

— Вообще-то я родом из Уэльса, — ответила Дерин.

— Я догадался по вашему имени. Дерин… Такое имя что-то должно означать по-кельтски. Как оно переводится? Или вас не интересуют такие вещи?

Их беседа очень сильно отклонилась от темы, кто же имеет право поселиться в коттедже, но в общем-то Дерин ничего не имела против разговора с ним, в душе надеясь, что выйдет из их противоборства победительницей.

— Оно переводится «птица», — сообщила она ему. — По крайней мере, это имя происходит от слова, которое переводится как «птица».

— Понятно. — Он улыбнулся. — А вы и вправду общаетесь с природой, мисс Уилльямс?

Она нисколько не сомневалась в том, что он над ней смеется, но тем не менее с готовностью отвечала. В конце концов, что она теряет? Оккупировать территорию в их случае значило практически по праву находиться на ней, а в этом она опередила его на три дня. К тому же ее занятия были несколько более творческими, чем рыбалка.

— В некотором роде, думаю, что да, — согласилась она. — Я работаю.

На этот раз поднялись обе брови. Его сомнения явно усилились.

— Вот как?

— Я иллюстратор. Иллюстрирую книги по естественной истории, здесь занимаюсь набросками и рисунками птиц, — пояснила она, заметив на его лице выражение искреннего любопытства.

— О, понимаю. — Несколько мгновений он пристально на нее смотрел, потом улыбнулся. Его улыбка показалась Дерин многозначительной и не очень-то лестной. — Приблизительно так я и представил бы себе даму, которая делает рисунки птиц к книгам по естественной истории. Вот только, по-моему, вы должны быть светловолосой, толстой и сорокалетней, если вы не против моего замечания.

Дерин одарила его свирепым взглядом. Вот уже во второй раз он косвенно, но очень язвительно отозвался о ее внешности, и это ее рассердило. Не важно, что ее можно было назвать довольно богемной, он все равно не имел права затрагивать эту тему, и она терпеть не могла тех, кто заранее решал, как должны выглядеть представители той или иной профессии. Это было не только предубеждением, это не соответствовало действительности.

— Вряд ли вы знакомы со многими иллюстраторами, — с сомнением заметила она.

— Не знаком, но с удовольствием наверстал бы упущенное прямо сейчас.

— Я не готова просветить вас, — отпарировала Дерин. — И должна попросить вас что-нибудь сделать насчет этой… этой неразберихи.

— Вы не готовы покинуть коттедж?

— Конечно нет! — негодующе подтвердила Дерин. — Я провела здесь три дня, и, по-моему, у меня есть преимущество.

— А! Но знает ли Гвинет, что вы здесь? — поинтересовался он. — Ведь это, в конце концов, ее коттедж.

Дерин снова нахмурилась. Интересно, как обстоит дело с юридической точки зрения, если до этого все-таки дойдет.

— Должно быть, знает, — ответила она. — Айвор сказал, что все с ней уладит.

— И когда же это было?

— Четыре, нет, пять дней назад.

— А! Значит, в этом случае у меня есть преимущество. Я все лично уладил с Гвинет пару недель назад.

— Но вы не можете…

— Выставить вас? — спросил он. Судя по его виду, это доставило бы ему удовольствие.

— Наверное, могли бы, с юридической точки зрения, — признала она, и он засмеялся.

— Вы совершенно правы. — Он окинул взглядом неухоженный сад, где в тени большого вяза стоял маленький аккуратный летний домик. — Однако этому можно найти альтернативу. Он жилой?

— Летний домик? — Дерин явно испытывала сомнение. — По-моему, вряд ли. А что?

Больше она не успела сказать ни слова. Он уже шагал по саду. Пес, которого перестали удерживать, скачками несся вперед.

— Выглядит не так уж безнадежно, — заметил Доминик, обращаясь к последовавшей за ним Дерин. Ей не давало покоя то, что она заподозрила.

Домик этот был довольно большой, и он находился в приличном состоянии. Его двери и окна покрасили совсем недавно. Когда Доминик Грегори распахнул дверь, она еле слышно скрипнула. Даже мыши — не говоря о варианте похуже — не кинулись прочь по темным углам. Внутри стоял затхлый запах, но домик давно не проветривали, так что ничего другого не следовало ожидать.

— Довольно уютно, — заметил он, осторожно ступая по доскам пола. — И выглядит довольно прочным.

В домике была одна большая комната, посередине стоял металлический столик и три стула. Была еще одна комната, поменьше и без окон. В углу они увидели груду ржавых садовых инструментов. Он осмотрелся по сторонам. Дерин с подозрением наблюдала за ним.

— Вы… вы же не собираетесь здесь поселиться, верно? — спросила она.

Он обернулся и ухмыльнулся ей:

— Вообще-то собираюсь. Не думаю, что вы захотите разделить со мной ваше девичье ложе, верно?

— Не захочу!

Он пожал плечами:

— Я просто поинтересовался.

— Ну что ж, можете не интересоваться, мистер Грегори. Может быть, я выгляжу немного… немного…

— В стиле «власть цветов»? — предположил он и ухмыльнулся. — Я очень сожалею, мисс Уилльямс.

— Вы и должны сожалеть!

— Но поскольку вы не хотите делиться и поскольку я не хочу лишать себя отпуска, значит, вы не станете всерьез возражать, если я поселюсь в летнем домике, правда?

— Стану, — отпарировала Дерин, — но, как я понимаю, это на вас не подействует.

— Нисколько не подействует, — весело согласился он. — У вас коттедж, у меня — летний домик. Это вполне справедливо, не так ли?

— Я… я полагаю, что да.

Он обернулся и пристально посмотрел на нее:

— Кажется, вы не очень-то гостеприимны? В конце концов, наверное, если бы я обратился к местным представителям закона, они бы признали, что у меня гораздо больше прав на коттедж, чем у вас, и вам в два счета пришлось бы отсюда убраться. Но если подумать как следует, — добавил он с усмешкой, — хорошо зная природу мужчин из Уэльса, вероятно, убраться пришлось бы мне, если бы местные представители закона увидели вас в этом одеянии. Кстати, что это такое, скажите на милость?

— Платье в восточном стиле. Кафтан, — сообщила ему Дерин.

Он изогнул бровь, глядя на нее:

— Вот как? Кажется, я никогда не видел, чтобы то, что известно мне под названием «кафтан», было так к лицу какому-нибудь восточному джентльмену.

— Вообще-то его сшили в Марокко, — сказала Дерин. — Так что он абсолютно подлинный.

— Но исключительно для экспорта, — настаивал он.

— Может быть, — уступила она, — но мне он, видите ли, нравится.

Его глаза восхищенно сверкнули.

— О, и мне тоже! Вы в нем великолепны. Он придает вам немного восточного очарования. Нечто совершенно неожиданное для тихой уэльской долины.

Хотя Дерин давно привыкла к легким, раскованным манерам своего круга, ей показалось, что этот человек ведет себя слишком уж эксцентрично, и из-за этого она почувствовала себя невероятно уязвимой. Она не могла возражать против комплиментов, а он держался так, как будто говорил ей нечто лестное, хотя Дерин была уверена, что он подразумевает совсем другое.

Чтобы скрыть беспокойство, она снова заговорила на тему его проживания в летнем домике. Ведь он явно не передумает. Конечно, это погубит все ее планы, а этот несносный пес распугает всех птиц.

— Но вы же не всерьез намерены здесь остаться? — осведомилась она.

Он принял удивленный вид:

— Конечно всерьез. Почему бы и нет?

— Ну, если на то пошло, здесь нет ни кровати, ни кухни. Только стол, эти стулья, и все.

Он ухмыльнулся. Его это, очевидно, ничуть не испугало.

— Мне случалось бывать в ситуациях и похуже, — сказал он. — Так что вы обо мне не беспокойтесь.

— Вообще-то я о вас и не беспокоилась, — сообщила ему Дерин, — но вы не можете спать на голых досках, и поблизости нет ни магазина, ни кафе, где подают рыбу с жареной картошкой. Чем вы собираетесь питаться?

Он взглянул на нее. Она увидела, что, несмотря на серьезное выражение его глаз, в их глубине таится смешинка.

— Знаете, — наконец заговорил он, — учитывая, что я уступаю вам коттедж, вы в ответ не проявляете ни малейшего дружелюбия. У вас в коттедже есть пара спален, не так ли?

Она кивнула. Интересно, что за этим последует.

— Есть две спальни, — согласилась она. — Но я не позволю вам спать в одной из них.

— Забудьте об этом! — сказал он, выражая неодобрение всем своим видом. — Просто я подумал, что могу перенести сюда одну из кроватей.

— Я… я полагаю, что можете, — неохотно согласилась она. — В конце концов, Гвинет Рис — ваша подруга, не так ли?

— Верно.

— Но это не решит проблему с питанием, — настаивала Дерин. Она все еще надеялась, что ей удастся найти непреодолимое препятствие для его пребывания здесь.

— Вы умеете готовить?

Она нахмурилась и кивнула:

— В доме есть плита, и я на ней готовлю как могу. Но при чем здесь это?

— Разделим все по справедливости, — вежливо заявил он. — Я предоставлю необходимые средства, а вы будете готовить. Подходит?

Дерин непонимающе уставилась на него:

— То есть… то есть вы думаете, что я буду для вас готовить?

— Почему бы и нет? Вы же не захотите, чтобы я голодал, верно?

— Меня не касается, что с вами будет, — откровенно заявила Дерин. — Не понимаю, с какой стати вы думаете, что я буду для вас готовить.

— А, ну если на то пошло, не понимаю, с какой стати я должен позволить вам и дальше жить в коттедже, когда у меня на него гораздо больше прав. Законных прав, — с нажимом сказал он, широко ухмыляясь. — Так что выбирайте, маленький зеленый какаду… или вы находите со мной общий язык, или выметаетесь.

Дерин пришла в ярость. Он язвительно отозвался о ее платье, мало того, ее уединение оказалось под угрозой! Но ни с тем, ни с другим она сейчас почти ничего не могла поделать, потому что твердо решила не покидать коттедж. Она подумала, что если начнет возражать, то он почти наверняка осуществит свою угрозу.

— Очень хорошо, — тяжело вздохнув, наконец согласилась она, смирившись.

Он удовлетворенно улыбнулся в ответ.

— Скрепим это поцелуем, — предложил он, пожимая Дерин руку. При этом он наклонился и легко поцеловал ее в лоб.

— Я рада, что вы довольны, — отозвалась она.

— Вот как?

— Вы действительно думаете, что я рада? Когда вы меня… заставили шантажом не только позволить вам остаться в летнем домике, но и в придачу готовить вам еду?

Он засмеялся. Дерин этого не ожидала и очень удивилась. У нее резко перехватило дыхание, когда он протянул руку и провел длинным пальцем по высокому воротнику кафтана.

— Вы напоминаете мне яркую маленькую птичку, — сказал он. — Босую маленькую птичку с разноцветными крыльями.




Глава 2


Только на следующее утро Дерин поняла, что обитателю летнего домика предстоит столкнуться еще с одной проблемой. Он появился в окне кухни, когда она рано утром наливала себе чашку чая. Внезапно увидев в окошечко его загорелое, довольно зловещее лицо и пристальный взгляд, Дерин вскрикнула и чуть не выронила чашку.

Он дружелюбно ухмыльнулся, потом жестами изобразил, что моет руки, и ей пришло в голову, что в летнем домике ванной тоже нет. Она приоткрыла дверь и высунула голову. Лицо ее осталось при этом совершенно неподвижным, несмотря на то что он ей ободряюще улыбался.

— Доброе утро, — произнесла она, и он на секунду коснулся лба указательным пальцем.

— Я чувствую себя, как бродяга, который просит у черного входа о корке хлеба, — сообщил он ей. — Но, вероятно, я могу попросить, украсть или взять взаймы немного горячей воды, чтобы умыться?

Дерин подумала, что в данных обстоятельствах это вполне разумная просьба, но на ней была только короткая и очень легкая ночная рубашка, поэтому она заколебалась.

— Полагаю, что да, — наконец уступила она. — Если вы дадите мне пару минут, чтобы заварить себе чай, то я предоставлю вам кухню на некоторое время.

— Буду вам очень благодарен.

Дерин не сомневалась, что его смирение притворно, но до поры до времени решила не обращать на это внимания. Он шагнул вперед, как будто желая войти в кухню, но Дерин крепко держала дверь. Она покачала головой:

— Вам пока нельзя войти. Я не одета.

— О, извините, — выразительно ухмыльнулся он, и Дерин была твердо уверена в том, что он наверняка видел, как легко она одета, когда заглянул в окно. Он устроился на широкой каменной ступени у порога и посмотрел на нее снизу вверх, довольно лукаво подмигнув. — Я посижу здесь, пока вы не разрешите мне войти. Идет?

Дерин кивнула, закрывая дверь. Она поняла, что теперь он каждое утро будет приходить за горячей водой для мытья и сидеть у нее на пороге. Одному богу известно, как она теперь будет мыться. Ей и так приходилось нелегко: она стояла в старой цинковой ванне и обливалась водой из пары чайников. Теперь за дверью на пороге будет сидеть Доминик Грегори и ждать, пока его впустят. Ей предстоит привыкнуть уже не к довольно примитивному новшеству, а к настоящему мучению. Она вздохнула, отправляясь на помощь кипящему чайнику. Ей придется что-нибудь организовать, чтобы хоть немного облегчить себе жизнь, и пусть он об этом думает что хочет.

Она вспомнила, что, кажется, где-то в саду есть напорная труба и кран. Возможно, когда-то ими пользовались, чтобы поливать сад. Конечно, вода будет холодной, но в такую теплую погоду ему это не принесет вреда. Если чуть-чуть повезет, может, он из-за этого поскорее отсюда уедет, а она проведет оставшееся время в спокойной обстановке.

Она не стала выливать остатки чая, подошла к двери на лестницу и крикнула ему:

— Ладно. Теперь можете входить.

Он неожиданно вошел с черного входа, так что она едва успела скрыться в спальне. Она услышала его тихий смешок, когда ее босые ноги поспешно зашлепали по прохладному красному кафелю. Ее мир и спокойствие бесследно исчезнут, если этот несносный человек останется здесь, и, возможно, она совсем не сможет работать.

О завтраке пока и речи быть не могло, а ее пустой желудок довольно громко выразил свое недовольство.

Дерин решила, что двадцати минут на бритье и ванну ему более чем достаточно. Она осторожно на цыпочках спустилась на пару ступенек и прислушалась. Снизу не доносилось никаких звуков, она стала спускаться дальше, чтобы нагреть воды. В эти выходные она планировала принять какую-никакую ванну, а для этого нужно вдвое больше воды, чем обычно, значит, придется два раза налить до краев каждый чайник. А потом можно будет немножко расслабиться в почти роскошной ванне. Не важно, что это всего лишь старая цинковая лохань и что ей придется скорее сидеть, чем лежать, да еще прижав колени к подбородку.

Она наполнила чайники и помешала кочергой угли. Огонь в печке сегодня утром разгорался довольно плохо. Наливая воду в чайники, она заметила, что ее гость допил чай, который она оставила в кружке, и очень аккуратно вымыл за собой посуду.

Несколько минут спустя Дерин была занята: наливала ванну. Поэтому она не услышала, как открылась дверь. Только ее легко одетое тело почувствовало, что ветерок стал немного прохладнее, и потом она заметила длинную полоску солнечного луча, которая внезапно появилась на кафельном полу. Она поспешно обернулась, все еще держа в руке второй чайник, и встретилась глазами с удивленным взглядом Доминика, от которого не укрылась ни малейшая деталь ее легкого костюма. Глаз отводить от нее он явно не собирался.

— Убирайтесь! — заорала она, замахиваясь чайником, как будто сейчас его бросит. Но, к ее смятению, он просто засмеялся. Его смех был легким и раскованным. Она одарила непрошеного гостя негодующим взглядом.

— Извините, — сказал он, придя в себя и перестав смеяться. — Но хорошо, что я не появился здесь немного позже, верно? Я, конечно, имею в виду, хорошо с вашей точки зрения.

— Немедленно убирайтесь! — бушевала Дерин. — Вы не имеете права здесь находиться. Неужели я не могу даже спокойно принять ванну?

— Конечно, можете, — согласился он, любезно оставаясь за дверью. — Но меня очень интересует жизнь моей соседки.

— Так вы уйдете или нет?

— Если вы настаиваете, — вежливо сказал он. — Но скажите мне, когда будет завтрак? Я умираю с голоду.

— Тогда поезжайте и найдите себе гостиницу, — злобно отпарировала Дерин. — Я не собираюсь ради вашего удобства менять свой распорядок дня!

Он снова засмеялся, и она с грохотом бухнула на плиту металлический чайник.

— Странно, что у вас, оказывается, есть распорядок дня, — заметил он. — Вы же воплощаете богемный, артистический тип, не так ли?

— Спасибо за то, что вы меня повысили в собственном мнении. Вчера вы сочли, что я хиппи, — саркастически сказала она. — А теперь, ради всего святого, прошу вас, уходите. Я хочу все-таки принять ванну, пока вода не остыла.

— Ладно, — согласился он, все еще посмеиваясь. — Я вернусь примерно через четверть часа и чем-нибудь позавтракаю.

Дерин не ответила. Она дождалась, пока затихнут его шаги, потом подбежала к двери и заперла ее па засов, а на окнах задернула шторы из тонкого хлопка. Чего доброго, он, когда вернется, просто войдет, не постучавшись, хотя пятнадцати минут ей должно, как обычно, хватить на ванну и одевание.

Но он вернулся не через четверть часа, как предупредил, а немного позже. Когда он пришел, она уже хлопотала у плиты. На этот раз он к тому же постучал в дверь. Ей очень захотелось не ответить на его стук и притвориться, что она ничего не слышала. Но вдруг он снова войдет, не дожидаясь разрешения? Тогда ей не удастся добиться своего.

Она ответила на стук, и он вошел, с удовольствием принюхиваясь к аромату пищи. Во взгляде его снова появилось одобрение. Ему явно понравился ее короткий халат красного, зеленого и желтого цветов — на виду оставалась большая часть ее стройных загорелых ног.

— Вы что, никогда не носите обувь? — поинтересовался он, когда она подавала на стол бекон и яйца. Услышав это, она вспыхнула и, отвернувшись от плиты, рассерженно взглянула на него.

— Только в случае необходимости, — с вызовом ответила она.

— Какое-то, без сомнения, первобытное побуждение, — заметил он, рассматривая ее так, словно она была каким-то интересным и малоизученным существом. Его взгляд все еще оставался восхищенным или, по крайней мере, положительно оценивающим ее халат. — Кого вы собой представляете сегодня утром? Поющую райскую птичку, которая совсем не похожа на вчерашнего зеленого какаду?

Дерин держала в руке сковородку с тем же угрожающим видом, с каким немного раньше — чайник, взгляд ее горел негодованием.

— Если вам не нравится, как я одеваюсь, вас не заставляют на меня смотреть. Могу вам напомнить, что именно вам пришло в голову питаться здесь и именно вам пришло в голову, чтобы я для вас готовила. Вас не заставляют здесь оставаться. Вообще-то мне было бы гораздо приятнее, если бы вы ушли.

— О, я не жалуюсь, — заверил ее он, ухмыляясь в ответ с таким дружеским видом, что ей стало немного не по себе, особенно если учесть, что они вместе завтракали.

— Просто критикуете меня!

Он сел за вычищенный деревянный стол, на который она поставила столовые приборы, но не постелила скатерть, и посмотрел на тарелку с едой, поставленную перед ним Дерин.

— И не критикую вас, — убежденно возразил он. — Просто проявляю к вам интерес, вот и все.

— Ах вот как? — Дерин швырнула на противоположный конец стола собственную тарелку с едой. — А мне-то показалось, что, по вашему мнению, это я проявляю к вам интерес… или еще что-нибудь нелестное для меня.

Он замер, не успев поднести ко рту вилку. Она не была уверена, серьезно ли он говорит.

— Вы очень красивы, — тихо произнес он. — Не могу понять, почему вам хочется быть такой маленькой цыганкой. Все же… — он пожал плечами, — наверное, нельзя получить все. — Дерин не соблаговолила ответить, и он некоторое время не отрывался от еды, явно получая удовольствие. Потом вдруг поднял глаза и улыбнулся. — Вы сегодня работаете?

— Конечно. — Она очень долго старалась не встречаться с ним взглядом, отчасти потому, что это ее несколько волновало. — Я работаю каждый день.

— Фотографируете?

Она покачала головой:

— В основном рисую и делаю наброски.

— У вас хорошо получается?

Она подняла глаза, подозревая сарказм, но он, кажется, говорил вполне серьезно.

— Многие так думают, — ответила она. — Я всегда занята.

— Никаких развлечений?

Она подумала, что это несколько напоминает анкетный опрос.

— Раз уж это вас, кажется, так сильно заинтересовало, — сказала она, ясно давая понять, как относится к такому очевидному выспрашиванию, — я действительно иногда развлекаюсь, но в настоящий момент занята. И я никогда не пытаюсь совмещать работу с удовольствием.

— Ну и напрасно, — улыбнулся он. — В вашем возрасте все должно быть удовольствием.

— В моем возрасте? — В его словах ей снова почудился какой-то намек, и она, рассердившись, впервые посмотрела на него пристально.

Вероятно, он был старше, чем она подумала сначала. В его черной шевелюре хватало седых волос, особенно немного повыше ушей. Но, глядя на крупные черты его загорелого лица, было трудно определить возраст. А по его глазам не поймешь вообще ничего. В их уголках виднелись морщинки, но их вполне можно было объяснить длительным пребыванием под яркими лучами солнца. То же самое относилось к его сильному загару. А судя по его движениям, он был молод.

Он улыбнулся ей с противоположного конца небольшого стола, как будто с легкостью прочел ее мысли.

— Наблюдательный взгляд художницы, — констатировал он. — Чувствую себя так, как будто меня раскладывают на части.

— Я только пыталась понять, что дает вам право говорить о моем возрасте так, как будто мне примерно лет пять, — сказала она, и он мягко засмеялся в ответ, как будто услышал именно то, что ожидал.

— Я бы сказал, примерно лет пятнадцать. — Она ничего на это не ответила, и тогда он спросил: — Я прав?

Дерин пожала плечами:

— Трудно сказать.

Он пристально смотрел на нее секунду или две, от этого пристального, почти нежного взгляда ей стало очень не по себе.

— Я бы подумал, что вам примерно… лет двадцать, — предположил он, явно рассчитывая, что получит ответ. — Не так ли?

— Мне достаточно много лет, чтобы сердиться, когда мне задают вопросы о возрасте, — отпарировала она, и он снова засмеялся.

— Это привилегия дамы, — уступил он, приканчивая остатки своей порции. — Но, вероятно, раз вы не хотите отвечать, это означает, что вы старше, чем выглядите.

— Мне двадцать три, — поспешно ответила она, не желая, чтобы он принял ее за тридцатилетнюю кокетку.

— Значит, тринадцать лет, — констатировал он. — Это все-таки позволяет мне заботливо к вам относиться, как вам кажется?

— Мне не кажется ничего подобного. — По ее мнению, он нисколько не напоминал ее пожилых, довольно уравновешенных дядюшек, и она совершенно не желала завязывать с ним каких бы то ни было отношений, даже если речь шла только о заботе.

Он вздохнул и покачал головой, откидываясь на спинку стула:

— Я никогда в жизни не встречал таких необщительных молодых созданий, как вы. Совершенно не хотите идти со мной на компромисс, верно?

— Не понимаю, зачем мне это надо, — заявила Дерин. — Вы здесь, в конце концов, только потому, что я позволила вам остаться. И я не обязана в придачу относиться к вам с дружелюбием. — Она посмотрела из-под ресниц на его свежевыбритый подбородок и вспомнила, что недавно он был покрыт густой щетиной. — Кстати, — добавила она, очень осторожно разрезая пополам кусок бекона, — рядом с летним домиком есть кран. Не знаю, работает ли он до сих пор или нет, но это довольно легко выяснить.

Он поднес к губам чашку крепкого черного кофе и улыбнулся, глядя на Дерин поверх нее.

— А если работает, — предположил он, — мне придется мыться холодной водой, в то время как вы станете купаться в горячей воде из чайников. Вы слишком добры.

— Вряд ли это можно назвать необычайной роскошью, — отпарировала Дерин. — Но вы же не думаете в самом деле, что можете приходить сюда каждое утро и принимать ванну.

— Я не беспокоюсь насчет купания, — заверил он. — За последние несколько лет я довольно часто обходился без этой роскоши и до недавних пор даже купался в реке. Но я надеялся, что могу, по крайней мере, хоть немного понежиться в горячей воде теперь, когда снова вернулся к цивилизации. Однако, — он пожал плечами, — мне совсем не трудно снова купаться в холодной воде, если вам так больше нравится.

— Я…

— И оставайтесь при своем мнении, — перебил он ее, криво улыбаясь. — Мне бы совсем не хотелось, чтобы вы вели себя со мной очень мягко и женственно. Продолжайте, как и раньше, проявлять бессердечие, я к этому уже привык.

Дерин, как правило, нельзя было назвать недружелюбной, и она почувствовала себя немного виноватой. А его готовность обходиться только холодной водой почему-то заставила ее почувствовать себя еще хуже. Закусив губу и нахмурив брови, так что между ними залегла морщинка, Дерин начала обдумывать, как взять обратно свои слова, хотя бы отчасти.

— Я… я вовсе не имела в виду, что вы должны дойти до такой крайности, — промямлила она.

— Не имели в виду?

— Нет. — Она подняла глаза и встретилась с таким пристальным и заинтересованным взглядом, что просто не знала, куда деваться. — Пожалуйста… пользуйтесь кухней. В конце концов, воды нам хватит, а согреть ее можно довольно быстро.

— Как вы внезапно смягчились, — заметил он, пристально ее разглядывая. — Вы уверены, что я не подкараулю вас в ночной рубашке в самый неподходящий момент?

Она покачала головой:

— Я об этом позабочусь. Буду спускаться и готовить себе чай, а потом оставлять вас на кухне, как сегодня утром. Только не стану снова открывать дверь после того, как вы закончите, пока не приму ванну и не оденусь. Так что не возвращайтесь к завтраку слишком рано, вот и все.

Он снова улыбался.

— Клянусь честью скаута, — пообещал он. — Я дождусь, пока вы выпьете чаю, вымоюсь сам и так далее, потом снова оставлю вам кухню. — Он протянул руку. Секунду поколебавшись, она осторожно ее пожала. — Перемирие, — мягко объявил он, и Дерин инстинктивно улыбнулась.




Как пришлось признать Дерин по прошествии двух дней, нежданное вторжение вызвало меньше неудобств, чем она предполагала сначала. То есть двуногий гость создавал гораздо меньше проблем, чем она думала. Но поведение пса было просто угрожающим. Его явно почти ничему не обучали. Он гонялся за птицами и за всей остальной живностью, безо всякого исключения. Он был большим и шумным. Дерин очень хотелось невзлюбить этого пса, потому что из-за него ей почти никогда ничего не удавалось сфотографировать. Однако невзлюбить этого большого, энергичного и очень дружелюбного Лабрадора оказалось нелегко. И она обнаружила, что ей почти приятно видеть его рядом с собой. Казалось, он к ней привязался, хотя она подозревала, что он готов подружиться со всем миром, имей он такую возможность. Насколько ей удалось выяснить, он отзывался только на кличку Пес.

Но его привычку гоняться за птицами Дерин считала явным недостатком, несмотря на его прекрасный характер. Именно это она сказала его владельцу однажды вечером за ужином.

Дерин вовсе не считала себя виртуозным кулинаром, но простые блюда удавались ей весьма неплохо. А в это время года она питалась главным образом салатами, так что готовить ей почти не приходилось. Казалось, Доминика Грегори вполне устраивает предложенная ею диета. Как бы то ни было, он всегда ел с большим аппетитом. Интересно, думала она, последние несколько лет он все время ел грубую пищу и его туалет был примитивным? Он в целом оставался для нее загадкой, хотя ни за что на свете она не согласилась бы, чтобы он узнал, что интересует ее.

Он с энтузиазмом поглощал огромную порцию ветчины с салатом, когда Дерин подняла вопрос о проступках Пса.

— Он все время гоняется за всем, что попадается ему на глаза, — возмущенно жаловалась она. — Из-за него я никогда не могу нормально работать.

Доминик посмотрел на пса, который сидел прямо за кухонной дверью и в данный момент не двигался.

— Я и не думал, что он так вам мешает, — сказал он.

— Не то чтобы он мне только мешал, но он такой… такой своевольный. Вы не можете хоть немного его подрессировать?

— Сейчас уже несколько поздно пытаться чему-то его обучить. И вообще-то он вроде бы обученная охотничья собака. Будет приносить вам дичь. Вы в них стреляйте, а он их вам принесет.

Эта мысль вызвала у Дерин такое отвращение, что она передернулась.

— Этого только не хватало! — возмутилась она. — Я не стреляю в птиц, мистер Грегори, я их рисую.

В его глазах появился озорной огонек, их взгляды встретились. Его великолепные зубы казались белоснежными на загорелом лице.

— О, неужели вам не нравится охотиться, стрелять и ловить рыбу? — спросил он обманчиво мягким голосом.

— Конечно нет!

— Ну, зря вы об этом говорите с таким негодованием.

— Думаю, что не зря, — отрезала Дерин с видом полной уверенности в своей правоте. — Думаю, что нельзя отбирать у других жизнь.

— Вот как? — Он чересчур многозначительно посмотрел на ветчину, которую она ела, и приподнял бровь. — Вы вегетарианка?

— Нет. Вы знаете, что нет. Но это другое дело.

— Вы сказали, что думаете, что нельзя отбирать у других жизнь, — напомнил он ей. — Но вы же не думаете, что эта свинья умерла от старости, не так ли?

— О, конечно нет! Но если на то пошло, ее застрелили не для… для забавы. Это не одно и то же.

— Конечно.

Она посмотрела на него из-под ресниц, пытаясь понять, насколько серьезно он говорит.

— А вы? Я хочу сказать, вы охотитесь на птиц?

Некоторое время он ел молча, потом поднял глаза так внезапно, что она поспешно отвела взгляд.

— Если я на них охотился, это еще больше уронит меня в вашем мнении? — спросил он.

Дерин не знала, что ответить. Иногда она почти полностью забывала о том, что познакомилась с этим человеком всего четыре дня назад. Конечно, из-за того, что ей поневоле приходилось с ним есть и сидеть за одним столом, она чувствовала себя так, как будто знала его гораздо дольше. А здесь, в маленьком коттедже, где были открыты обе двери и дул прохладный вечерний ветер, царила такая мирная и спокойная атмосфера, что одно это каким-то образом сближало собеседников.

— Это… это меня не касается, — наконец ответила она. — Вы сами должны думать о том, как жить в мире со своей совестью, мистер Грегори.

— Моя совесть чиста.

Она пожала плечами:

— Тогда это единственное, что имеет значение, не так ли?

Он улыбнулся.

— Мне бы хотелось, чтобы мы пришли к одному мнению насчет одного вопроса, — сказал он, и Дерин снова взглянула на него с подозрением. — Я знаю, что вы только пытаетесь поставить меня на место и помешать мне его покинуть, — продолжал он, — но вы все время называете меня «мистер Грегори», а это совсем не сочетается с вашим богемным образом.

Дерин с притворно застенчивым видом опустила длинные ресницы и поджала губы:

— Я просто демонстрирую уважение к вашему возрасту, мистер Грегори.

— Ах, вы… — Он вдруг засмеялся и покачал головой. — Туше, — мягко произнес он затем, и Дерин не удержалась от улыбки.

— Вам не следовало так сильно это подчеркивать, — сказала она ему.

— Может быть, не следовало. — Он пристально наблюдал за ней, и она это знала, но как ни в чем не бывало продолжала есть. — Мои друзья зовут меня Дом, — тихо проговорил он через несколько секунд, но Дерин сделала вид, что не слышит. Когда она снова заговорила, то речь опять пошла о собаке.

— Мне бы хотелось, чтобы вы постарались и что-нибудь предприняли насчет Пса.

— Мне бы хотелось, чтобы вы постарались и что-нибудь предприняли насчет моего имени, — ухмыльнулся он, и она кивнула.

— Хорошо, если вы настаиваете.

— Это звучит не очень-то дружелюбно, но, наверное, это лучшее, на что я могу сейчас рассчитывать. А пока что я сделаю все, что смогу, чтобы утихомирить Пса.

Она с беспокойством на него посмотрела:

— Но я не хочу, чтобы его утихомирили. Я имею в виду, не надо слишком решительных мер, хорошо? Ведь он такой милый, просто прелесть, и он мне нравится, просто из-за него я никак не могу наблюдать за птицами.

— Я возьму его с собой на реку и привяжу к дереву. Это его несколько ограничит.

Дерин посмотрела на пса, который сидел на солнышке перед домом и сейчас как раз широко зевал. Она немедленно пожалела, что нажаловалась на него.

— Жалко его будет, — вздохнула она. — Он получает такое удовольствие.

— Я знаю, что он получает удовольствие, однако ему надо все же научиться себя вести и не распугивать ваших птиц. В любом случае ему не повредит немного посидеть спокойно.

— Бедный старина Пес! — Пес услышал свою кличку, которую произнесли явно с сочувствием. Он уперся передними лапами в дверь черного хода и с надеждой завилял хвостом. — Сюда, мальчик, — позвала его Дерин и протянула оставшуюся на тарелке ветчину, что явно не понравилось владельцу собаки. Пес немедленно вошел на кухню и в один присест проглотил кусок ветчины, после чего стал озираться в поисках добавки.

— Мне бы хотелось, чтобы вы этого не делали, — мягко запротестовал Доминик. — Я никогда не отдаю ему остатки еды. Он как следует ест раз в день, и так и должно быть. Вы не должны его подкармливать.

— А-ах, но у него такой… такой душевный вид, — возразила Дерин, почесывая уши Пса. Тот в благодарность попытался лизнуть ее лицо.

— Он и вправду душевный, но я предпочитаю, чтобы он еще и оставался стройным, если вы не против.

— Извините. — Она снова взглянула на собаку сверху вниз и покачала головой. — Извини, Пес, я больше ничего не должна тебе давать.

— Вы давно его подкармливаете?

Дерин кивнула.

— Только маленькими кусочками, — призналась она. — Печеньем и тому подобным.

— Хитрый старый черт! Неудивительно, что он проводит с вами столько времени!

— О, но это немного, — запротестовала она и подняла взгляд как раз вовремя, чтобы заметить озорную смешинку в его глазах. Она почувствовала, что ее тоже начинает разбирать смех. Наконец, больше не в силах сдерживаться, Дерин запрокинула голову и расхохоталась.

Они оба все еще смеялись, как вдруг бешено залаял Пес. Он бросился к выходу из комнаты, к открытой передней двери, оглядываясь, как будто предупреждая их о том, что они обязательно должны к нему прислушаться. Дерин сразу приняла серьезный вид и с интересом посмотрела на Доминика.

— Кто-то идет? — догадалась она.

Он встал и последовал за Псом. Открыл пошире переднюю дверь и выглянул на тропинку, которая шла через поле — добраться до коттеджа от дороги можно было только этим путем.

— У нас гости, — коротко сообщил он и посмотрел на Дерин. Она отдернула штору, чтобы тоже увидеть, кто идет. — Какой-нибудь ваш знакомый?

Дерин уставилась на приближающегося гостя с немалым изумлением и дружелюбием, однако большого удовольствия от предвкушения встречи она почему-то не испытывала. Она еще не придумала, как рассказать Джеральду о проблеме, связанной с ее пребыванием в коттедже, теперь же придется соображать на ходу, потому что по тропинке к дому шел именно он, с опасением поглядывая на Пса по мере приближения.

Доминик стоял на тропинке у передней двери и тоже наблюдал за тем, как Джеральд подходит к дому. Одним пальцем он придерживал Пса за ошейник, и Дерин по его виду поняла, что ему любопытно. Решительным жестом она отбросила волосы на плечи и отправилась поприветствовать Джеральда. В ярко-желтом халате и с босыми, как обычно, ногами она выглядела очень миниатюрной, почти ребенком.

— Джеральд! — Она прекрасно сознавала, что Доминик Грегори с интересом наблюдает за тем, как она встала на цыпочки, чтобы поцеловать Джеральда в щеку, и также сознавала, что Пес относится к Джеральду с нехарактерной для него агрессивностью.

— Дерин, милая!

Джеральд поздоровался с ней гораздо с меньшим энтузиазмом, чем обычно. Но, может быть, это произошло потому, что присутствие другого мужчины и собаки его несколько обескуражило и не позволило проявить более сильные эмоции. Дерин, со своей стороны, пришла в некоторое смятение, потому что обнаружила, что неосознанно сравнивает его с Домиником Грегори.

Они были одного роста, но Джеральд отличался от Доминика скорее худобой, чем стройностью и мускулатурой, а его длинные светло-каштановые волосы спускались почти до плеч. Внимательные светло-голубые глаза замечали все мельчайшие подробности. И вообще, Джеральд Моркоум был очень серьезным молодым человеком, особенно в том, что касалось его работы натуралистом и Дерин, причем именно в таком порядке.

— Я не ждала, что ты появишься здесь так скоро, — призналась Дерин. Они вошли в коттедж, при этом Джеральд, как он часто делал, обнимал ее одной рукой за талию.

— Я приехал, — пояснил Джеральд, многозначительно взглянув на их эскорт, — потому что Айвор Рис сказал мне, что с коттеджем вышла какая-то неразбериха. Мне стало интересно, что же именно произошло.

— О, но мы уже во всем разобрались, — весело сообщила Дерин, твердо решив ничего поспешно не предпринимать. — Кстати, ты знаком с мистером Грегори?

Джеральд пристально и с немалым подозрением посмотрел на другого мужчину:

— Нет, насколько мне известно.

Она поспешно представила их друг другу, понимая, что если Джеральд воспринимает все это очень серьезно, то Доминик Грегори почти наверняка находит это довольно забавным и не очень-то пытается свое отношение скрыть.

— Грегори? — повторил Джеральд, когда она назвала имена их обоих. — Не тот ли самый…

Доминик кивнул. Его короткий смешок прозвучал на удивление резко, в отличие от того, как он смеялся обычно.

— Тот самый пресловутый Дом Грегори, — сухо согласился он, и Дерин наконец вспомнила, почему его имя показалось ей смутно знакомым, когда он при первой встрече представился ей.

Должно быть, прошло больше четырех лет с тех пор, как в газетах писали об истории дочери одного американского миллионера, которая сбежала с мужчиной, которого в то время в несколько мелодраматической манере называли отпрыском знатного рода. Доминик Грегори приходился дальним родственником какому-то графу, и юная американка, очевидно, в него влюбилась и последовала за ним через полмира. А за ними по пятам следовала международная пресса в ожидании свадьбы.

Однако свадьба так и не состоялась, а спустя несколько месяцев Доминик Грегори неожиданно попросту исчез. Рыдающую наследницу настиг ее отец и увез домой. Она клялась, что понятия не имеет, куда отправился Доминик. Некоторое время ходили слухи, что он в Тунисе. Теперь, глядя на его сильно загорелую кожу, Дерин почти не сомневалась в том, что последние несколько лет он провел именно там.

Но больше всего ее озадачило то, как он теперь оказался здесь, в самом сердце сельского Уэльса, и как ни в чем не бывало занялся рыбалкой. Если он стремился к одиночеству и скрывался от очередной наследницы, то наверняка был бы менее склонным избегать какого бы то ни было женского общества.

— Я не знал, кто вы, — открыто сказал ему Джеральд, сознательно допуская бестактность, — а иначе еще больше встревожился бы за Дерин.

Доминик улыбнулся, все еще держа Пса за ошейник.

— Вам вообще не надо о ней беспокоиться, — тихо проговорил. — Все это было очень давно, мистер Моркоум.

— Тем не менее, — твердым голосом заявил Джеральд, совершая первую большую ошибку, — я забираю ее с собой обратно в Лондон.

Джеральд даже не стал смотреть, как Дерин отнесется к его заявлению, но серые глаза Дома Грегори пристально за ней наблюдали, как будто он точно знал, какой будет ее реакция.

— Но я не собираюсь возвращаться, Джеральд, — твердо возразила она. — Я остаюсь здесь.

— Но ты не можешь остаться! — Он нахмурился. На его умном лице с тонкими чертами появилось выражение озадаченности и раздражения. — Дерин, ты не можешь дольше оставаться здесь при подобных обстоятельствах.

— Не понимаю, почему не могу, — настаивала она. — Нет ничего плохого в том соглашении, к которому мы пришли с… мистером Грегори. Так что я остаюсь.

— Но ты не можешь остаться, — не унимался Джеральд. — Ты не можешь просто жить в одном… одном коттедже такого размера с мужчиной, которого даже не знаешь. — Он с подозрением посмотрел на Доминика. — Или ты знала его до того, как сюда приехала?

— Нет! Не знала, и мне к тому же не нравятся подобные язвительные замечания в мой адрес, и тем более от тебя, Джеральд.

— Я не произносил того, что ты называешь язвительными замечаниями в твой адрес, — возразил он. — Мне просто не нравится то, что ты живешь с ним в одном коттедже, и я думаю, что имею полное право возражать.

— Если бы я и вправду жила с ним в одном коттедже, — отпарировала Дерин, — тогда тебе, возможно, было бы чему возражать.

Секунду он смотрел на нее, потом взглянул на Доминика:

— Но ведь вы живете в одном коттедже, не так ли?

— Я живу в летнем домике, — тихо и покорно ответил Доминик, хотя Дерин была уверена, что он получает большое удовольствие от сложившейся ситуации. — Если захотите, могу отвести вас туда и показать домик.

— Нет, нет, в этом нет необходимости, — поспешно отказался Джеральд. — Прошу прощения. Кажется, я все не так понял.

— Не так, — безжалостно отрезала Дерин. — Жаль, что ты до сих пор так плохо меня знаешь.

Она чувствовала на себе взгляд Доминика Грегори и жалела, что он находится здесь, а не где-нибудь еще, все равно где. Джеральда явно приводило в ярость его присутствие, и он без малейших колебаний в любую минуту может дать ему это понять. Как будто почувствовав, что ему сейчас лучше уйти, Доминик улыбнулся и повернулся к двери, все еще придерживая Пса за ошейник.

— Я оставлю вас одних, — сказал он. Тут Дерин вдруг вспомнила, что они еще не закончили ужин, а если он сейчас уйдет, то так толком и не поужинает.

— Но мы… вы еще не поели, — сказала она ему. Джеральд снова нахмурился. — Прошу прощения, я от волнения об этом забыла.

— Я уже наелся на весь вечер. — И он улыбнулся так, что тревога Джеральда от этого улеглась вряд ли. — Я оставлю вас с вашим… — Он многозначительно изогнул бровь. — Я оставлю вас.

— Спасибо.

Он снова улыбнулся.

— Увидимся за завтраком, — пообещал он, и Джеральд открыл рот от изумления.

— Что, скажи на милость, он на этот раз имел в виду? — поинтересовался он, даже не дожидаясь, пока Доминик закроет за собой дверь.

— Он просто имел в виду, что я готовлю еду, потому что в летнем домике нет плиты, — пояснила Дерин.

— Ты хочешь сказать… ты хочешь сказать, что он заставил тебя на него работать?

— Нет, конечно нет! Но так легче всего решить эту проблему.

— Легче всего решить эту проблему, — отпарировал Джеральд, — если ты вернешься со мной в город.

— Не понимаю, с какой стати я должна так поступить, — упрямилась Дерин. — Мне здесь очень нравится, если не считать непрошеных гостей, и я не собираюсь позволить, чтобы меня выгнали. Ради кого бы то ни было или кем бы то ни было.

— Ты упрямая!

— Знаю, — коротко согласилась она. — Но я твердо решила, что проведу три месяца здесь, в этой долине, в этом коттедже, и никто не заставит меня отсюда уехать ни под каким предлогом. — Она посмотрела на него, внезапно вспомнив о чем-то еще. — Где ты остановился? — спросила она.

— В Гланреддине, в четырех милях отсюда, — мрачно ответил он. — Ближе к этому коттеджу я больше ничего не смог найти.

— Ты приехал надолго?

Он с подозрением посмотрел на нее, как будто ему пришло в голову, что она пытается от него избавиться.

— А что? Не хочешь, чтобы я находился поблизости?

— О, ну конечно хочу! — Она улыбнулась и осторожно дотронулась до его лица. — Я просто хотела узнать, далеко ли ты будешь, если мне понадобится обратиться за помощью, — со смешком сказала она.

— Дерин! — Он обнял ее и прижал к себе. Его взгляд стал очень серьезным. — Мне бы не хотелось, чтобы ты всегда ко всему относилась так… так легко. Это, знаешь ли, серьезно. Ты понимаешь, что люди станут сплетничать, не так ли? Особенно если дело касается его.

— О, ерунда! — засмеялась она. — Никто не знает, что мы здесь, кроме Айвора и его сестры. А они, по-моему, вряд ли будут всем рассказывать о том, какую устроили неразбериху, сдавая коттедж. Как по-твоему?

— В деревне знают, что вы здесь.

— Я с ними не общаюсь, только когда что-нибудь покупаю.

— Но… — Она прижала палец к его губам, ее глаза улыбались при виде крайне серьезного выражения его лица.

— Не беспокойся, Джеральд. Я вполне способна сама о себе позаботиться. Кроме того, — добавила она, и ее глаза стали задумчивыми, — он говорит, что считает себя моим дядюшкой.

— Твоим дядюшкой! — Он недоверчиво уставился на нее. — Ты наверняка шутишь, Дерин! У него в жизни не было ни одной хорошенькой юной племянницы!

— Ты не знаешь, — решительно возразила она, заинтригованная этой мыслью. — У него был этот… этот эпизод с той американской девушкой, но ты не знаешь, чем он занимался с тех пор, как исчез, а он выглядит так, будто у него все в порядке.

— Рад, что ты так думаешь! Лично я не очень-то стал бы ему доверять, и мне не нравится, что ты остаешься здесь наедине с ним.

— Разве мне ты тоже не доверяешь? — Она говорила с притворной застенчивостью, но в ее глазах блеснула озорная искорка, когда она взглянула на него. Сдаваясь, он вздохнул и поцеловал ее в лоб:

— Хорошо. Пока я больше не скажу ни слова, но пусть он хоть что-нибудь попробует сделать не так! Хоть один раз!

— Не сделает!

Она с задумчивым видом провела пальцем по воротнику его рубашки, следуя взглядом за движениями руки. Интересно, почему она так настаивает на том, чтобы остаться здесь, когда она могла бы точно с такой же легкостью вместе с Джеральдом уехать в какую-нибудь маленькую тихую гостиницу всего в нескольких милях отсюда? Это потому, убеждала она себя, что атмосфера в «Ллануэллоне» кажется ей такой мирной и расслабляющей, несмотря на Доминика Грегори, а ее не так-то легко заставить переехать, когда она уже где-то поселилась.

— Надеюсь, что ты права, — с чувством сказал Джеральд. — Очень надеюсь, что ты права.




Глава 3


Следующие три дня Джеральд каждый-день появлялся в коттедже. Он ел вместе с ними и до сих пор смотрел на Доминика Грегори с подозрением, а на Пса — с еще большим подозрением. По какой-то причине, лучше всех известной ему самому, Пес решил, что Джеральд — единственная личность, с кем он дружить не хочет. Поэтому, когда они ели, он сидел за дверью черного хода и недоброжелательно разглядывал незваного гостя.

— Не понимаю, как ты можешь мириться с этим огромным животным, — однажды сказал Джеральд Дерин, когда Пес неохотно ушел со своим хозяином.

— Вообще-то я его очень люблю, — со смехом призналась она. — Раньше он мне ужасно мешал, когда все время гонялся за птицами, но с тех пор, как он перестал так себя вести, я не могу на него нахвалиться.

— То есть ты не можешь на него нахвалиться, когда видишь, как он на меня злится! — отпарировал Джеральд. — Думаю, что это Грегори натравил его на меня.

— О, ничего подобного, — засмеялась она. Тем не менее ей было очень жаль Джеральда, потому что только его Пес терпеть не мог. — Может быть, он… ну, может быть, он просто тебя не любит.

— Я, черт возьми, не сомневаюсь, что не любит, — от всего сердца согласился с ней Джеральд. — И именно это очень странно, потому что обычно собаки очень хорошо ко мне относятся. Они меня любят.

— Ну что ж, — весело сказала Дерин, — нам просто придется постараться не оставлять тебя наедине с ним, вот и все.

Они сидели снаружи, в саду. Дерин за мольбертом пыталась изобразить вяхиря, а Джеральд развалился на траве возле нее, опираясь на локоть. Обычно она не любила работать в присутствии других людей, но было похоже на то, что Джеральд не собирается уходить, а она не могла надолго откладывать работу.

— Он бродит поблизости по ночам? — вдруг спросил Джеральд, и Дерин отвлеклась от работы. Она с любопытством посмотрела на Джеральда:

— Кто? О, ты имеешь в виду Пса. Не знаю. А что?

Он пожал плечами, вертя травинку между большим и указательным пальцами.

— Просто поинтересовался, вот и все. Я собирался попросить тебя попробовать сделать для меня пару снимков той совы, о которой ты мне рассказывала. Если бы ты была не против, я пошел бы с тобой. Но когда рядом бродит собака Баскервилей, я не уверен, что это очень хорошая мысль.

— Он не обидел бы меня.

Джеральд скорчил гримасу:

— Я не думал о тебе. Он в мгновение ока разорвал бы на куски меня.

Она засмеялась, заметив, что он смотрит на нее с упреком.

— В таком случае тебе лучше позволить мне пойти одной, — сказала она.

— По-моему, это тоже не очень хорошая мысль, — нахмурившись, возразил он. — Мне не понравится, если ты будешь одна бродить по ночному лесу.

— Какой это лес! Просто несколько деревьев у реки, а сейчас полнолуние, так что у меня было бы хорошее освещение.

— Но луна восходит только после полуночи, — не унимался Джеральд. — И даже если бы она взошла пораньше, я не хотел бы, чтобы ты ушла одна, Дерин.

Дерин не понравилось, что его слова звучат так покровительственно, и она нахмурилась, упрямо сжав губы.

— Я бы хотела, чтобы ты перестал со мной обращаться так, как будто я какой-нибудь слабый инвалид, — сообщила она ему. — Если тебе для книги нужна фотография совы, тогда я постараюсь сделать ее. Ты знаешь, что я вполне способна постоять за себя, а в этом уединенном уголке вряд ли встретишь каких-нибудь опасных личностей, особенно по ночам.

— Думаю, что одна такая личность находится как раз рядом с твоим домом, — прямо заявил Джеральд, и она засмеялась.

— О, какой ты глупый! Во всяком случае, он все равно будет в летнем домике и даже не узнает, что я куда-то ходила ночью.

— Пока этот несносный пес не даст ему знать.

— О, да перестань же беспокоиться! — Дерин раздраженно посмотрела на него. Хотя она очень любила Джеральда, иногда ей очень хотелось его поколотить. Как, например, сейчас.

Он бросил на нее печальный взгляд.

— Извини, — наконец покорно вздохнул он. — Я забыл, что тебе не нравится, когда я из-за тебя беспокоюсь.

— Мне вообще не нравится, когда из-за меня беспокоятся, — отпарировала Дерин. — Я вполне способна сама о себе позаботиться.

Однако несколько часов спустя ей пришлось признать, что она уже не так сильно в этом уверена. Это произошло, когда в ту ночь, за час до полуночи, она вышла из коттеджа, взяв с собой все необходимое оборудование для ночных съемок и чувствуя себя в некотором роде взломщиком, который собирается приступить к делу.

До восхода луны, как сказал Джеральд, оставалось еще несколько часов, но она вполне сумеет управиться с осветительным прибором, а окрестности она уже успела изучить вполне неплохо. Если бы только Пес не выдал ее присутствия, когда она станет проходить мимо летнего домика, и если бы только любезно появилась сова!

Она осознала, что крадется на цыпочках, даже по траве, которая заглушает все звуки, и еле слышно хихикнула в темноте. Смешно, что она соблюдает такую осторожность, словно ей нельзя по ночам выходить из дома. Ведь не существует ровным счетом никаких причин, по которым ей нельзя пойти фотографировать сов на деревьях, если ей так хочется.

В окне летнего домика она едва заметила мягкое сияние масляной лампы, и на миг почувствовала угрызения совести при мысли о том, в каких условиях пришлось оказаться ее нежданному соседу. Но совесть почти сразу же перестала ее терзать, и она сказала себе, что решение проблемы зависит только от него. Если он настаивал на своем выборе, приехав в «Ллануэллон» на рыбалку, а также, как она недавно обнаружила, для занятий подводным плаванием с аквалангом, тогда он должен обходиться тем, что ему доступно.

Она обошла как можно дальше летний домик, но даже так не могла быть вполне уверенной в том, что внезапно не услышит громкого лая Пса. Однако он не появился, и она понадеялась, что, даже если он залает, его хозяин решит, что он так шумит исключительно потому, что почуял снаружи какое-то животное. Свет горел только в окне, так что дверь, очевидно, не открывали. Она осторожно открыла и закрыла сломанные ворота и вышла, с облегчением улыбнувшись.

Оказавшись под деревьями, поближе к реке, она к собственному смятению обнаружила, что обычная приветливая дневная прохлада сменилась темнотой, холодом и многочисленными странными звуками. Она прислушивалась, медленно проходя между деревьями, пытаясь определить источник некоторых звуков и надеясь, что сова довольно скоро обнаружит свое присутствие. Тогда она сможет сделать дело, вернуться домой и лечь спать.

Дерин призналась себе, что нервничает, но не потому, что рядом животные и птицы, из-за которых она слышит почти все эти шорохи, мягкие, загадочные, еле слышные звуки. Она испытывала древний страх человека перед ночью и перед чем-то неизвестным и невидимым, от чего хрустели ветки, и у нее по спине почему-то бегали мурашки, напрягалось все тело, а зубы впивались в губу.

Хрустнула еще одна ветка, на этот раз ближе к Дерин, у нее за спиной, и она обернулась от неожиданности, сбросив охватившее ее оцепенение. Ее сердце бешено колотилось в груди. Где-то в кустах зашуршало, Дерин снова оцепенела, тщетно стараясь разглядеть в мрачной темноте таинственного пришельца. Она судорожно вцепилась в сумку с оборудованием, ноги ее ослабели, она была не в состоянии сделать ни шага.

Потом до ее ушей донесся мягкий, тихий свист, и она услышала собственный вдох, резкий и шумный. Свист раздался снова, и она прикусила губу, чтобы удержаться от крика. Каждый ее нерв был напряжен так, что Дерин казалось, будто у нее под кожей — иголки.

— Дерин!

Она закрыла глаза, одновременно испытывая невероятное облегчение и гнев на того, кто так сильно ее напугал.

— Кто это? — спросила она, прекрасно зная ответ на свой вопрос.

— Дом… Дом Грегори.

— Так я и знала!

Он оказался гораздо ближе к Дерин, чем она предполагала, и его высокая фигура выступила из темноты секунду спустя, оказавшись почти рядом с ней.

— Что, во имя всего святого, ты делаешь здесь среди ночи? — осведомился он. Она подумала, что он с ней разговаривает примерно так же, как разгневанный отец расспрашивает сбившуюся с истинного пути дочь.

— Выполняю мою работу! — Дерин так разнервничалась, что ответила даже резче, чем хотела, потому что в некотором роде была даже рада встрече с ним.

— В темноте? — Теперь его голос звучал так, как будто он смеялся, и ее это нисколько не удивило.

— Совы, — сообщила она ему несколько надменно, — летают по ночам.

— О, понятно.

— Откуда ты знал, что я здесь?

— Я этого точно не знал, — признался он. — Но Пес поднял шум. Ему, кажется, что-то не давало покоя, так что я подумал, что лучше посмотрю, в чем дело. А когда увидел, как ты размахиваешь фонариком, решил, что мне лучше подойти и все выяснить. Только добравшись сюда, я понял, что это, скорее всего, ты, хотя в жизни бы не догадался, зачем тебе понадобилось бродить здесь ночью. — Он мягко засмеялся. — Мне даже в голову не пришло, что все дело в совах, — признался он.

— Я надеялась их… или ее сфотографировать. Я знаю, что здесь есть одна сова, потому что слышала ее последние несколько ночей.

— И я слышал, она вовсю шумела! — Он внезапно наклонился, а потом поинтересовался: — Ты, случайно, не пришла сюда босиком, по своей привычке?

Она захихикала, несмотря на то, что его вопрос ее рассердил. Ситуация получилась, можно сказать, забавной: скоро полночь, она стоит в чаще леса и ее спрашивают, пришла она босиком или нет.

— Нет, конечно нет, — ответила она.

— «Конечно нет» на этот вопрос ответить нельзя, — отпарировал он. — Ты достаточно чокнутая, чтобы гулять босиком по лесам около полуночи в одной из своих обычных коротких щегольских рубашек. Вроде какой-нибудь глупой маленькой ведьмы, которая отправилась на шабаш.

— Тебе что, обязательно разговаривать со мной так грубо? — Она чувствовала, что сейчас опять захихикает, и обнаружила, что такая перспектива ее абсолютно не устраивает; ни в коем случае нельзя, чтобы он подумал, что ей очень приятно его общество. — Если тебе так хочется знать, — сказала она, — я надела куртку и сандалии.

— Хорошо. Рад, что у тебя на это хватило ума.

— Вообще-то это тебя, по-моему, совершенно не касается, — отрезала Дерин. — Если бы я и вправду пришла сюда босиком, это было бы мое личное дело.

— О, разумеется, — вежливо согласился он. — Сколько же ты собираешься ждать? Всю ночь?

— Может быть.

— Ты что, серьезно? — Он изо всех сил пытался разглядеть ее в темноте, пытаясь понять, не шутит ли она.

— Возможно, — сказала она, размышляя, сколько времени он мог бы дожидаться сову вместе с ней.

— Ха! Ты на самом деле чокнутая.

— Не понимаю почему, — запротестовала Дерин. — Когда еще я могла бы увидеть сов?

— Гм-м, понимаю, что ты имеешь в виду. А твой дружок знает, что ты здесь, в лесу? — спросил он затем, и Дерин кивнула. В темноте кивать не имело смысла, но она об этом не подумала.

— Да. Вообще-то это он придумал.

— Неужели? — Она вполне могла себе представить, как он поднял брови в знак того, что не одобряет идею Джеральда.

— Он пришел бы сюда вместе со мной, — объяснила Дерин, — только он не очень-то дружит с Псом, а мы не знали, бегает ли он повсюду по ночам.

— Не бегает, — коротко ответил Дом. — Даже у него хватает ума так себя не вести.

— Ну тебе-то совершенно не обязательно здесь оставаться, — сообщила она ему. — Можешь идти обратно в постель, мне очень хорошо здесь одной.

Он мягко хохотнул:

— Вот как?

— Конечно. Над чем ты смеешься?

— Так, ничего особенного. — Он снова тихонько засмеялся. — Вот только по твоему поведению мне показалось, что ты чуть не упала в обморок от потрясения, когда я к тебе подбирался.

— О, ерунда, — поспешно возразила Дерин. — Я в полном порядке. Возвращайся и не беспокойся обо мне.

— С тобой ничего не случится?

— Конечно ничего. — Отчасти она надеялась, что говорит достаточно уверенно, чтобы убедить его, но, с другой стороны, ей очень хотелось, чтобы он остался.

— Хорошо. — Она почувствовала, что он пожал плечами, и испытала легкий укол разочарования, потому что он явно дал себя убедить и уже собирался оставить ее одну.

— Ты уходишь?

— Да… а ты против?

— Нет. Конечно нет.

— Спокойной ночи.

Она пробормотала короткий ответ и пару секунд спустя услышала, как он снова пробирается через лес. После его ухода она испытала невероятное чувство одиночества. Это несколько испугало Дерин. Она вдруг осознала, что ей очень хочется пойти за ним и попросить вернуться, однако она быстро подавила это желание и сосредоточилась на том, чтобы уловить низкий грустный голос совы у себя над головой среди деревьев.

Наверняка прошло не меньше десяти минут с тех пор, как ушел Доминик. Дерин кое-как устроилась на ветке поваленного дерева и пыталась сдержать зевоту. Она взглянула на часы и обнаружила, что до полуночи осталось всего пятнадцать минут, а ей так и не довелось до сих пор услышать, как кричит сова, хотя в последнее время по ночам ее уханье раздавалось задолго до полуночи.

Но внезапно до ее ушей донесся еще какой-то звук. Этой ночью она его уже слышала. Дерин улыбнулась сама себе, сидя в темноте. Она услышала, что кто-то приближается к ней, и на этот раз сразу же поняла, в чем дело.

Теперь она была готова к его приближению. Поэтому Дерин повернулась в соответствующем направлении и заговорила первая, инстинктивно обращаясь по имени в знакомом сокращенном варианте:

— Дом?

Пару секунд в ответ не раздавалось ни звука. Потом она услышала его мягкий голос у себя за спиной. Дерин стремительно обернулась в испуге. Ведь он оказался там, где она его совершенно не ждала.

— Я напугал тебя? — спросил он, и она с облегчением мягко засмеялась.

— Только не на этот раз — я слышала твои шаги.

— А, но как же ты узнала, что это именно я?

— Догадалась. Вот только одно не могу понять. — Она оглянулась и посмотрела туда, откуда его ждала. Кажется, именно там он пробирался через заросли. Дерин чуть нахмурилась, сгорая от любопытства. — Кажется, я слышала… то есть я ждала тебя совершенно с другой стороны. Кажется, я слышала твои шаги вон там…

Он засмеялся:

— Ты просто нервничаешь, детка. Лучше позволь, я отведу тебя домой. На эту ночь с тебя достаточно беспокойства о твоих драгоценных совах.

— Я не собираюсь никуда идти с человеком, который называет меня «детка», — фыркнула Дерин. — И там, в той стороне, точно кто-то был, что бы ты ни говорил мне.

— Это твое воображение!

— Ничего подобного, говорю тебе… я кого-то слышала. И теперь, когда я над этим подумала, нисколько в этом не сомневаюсь.

Он глубоко вздохнул, смиряясь с ситуацией.

— Ты слышала меня, — настаивал он. — И ты, должно быть, неправильно определила направление. Ничего удивительного — в такой темноте, особенно когда нервничаешь.

— Я вовсе не нервничаю, — настаивала Дерин. Но ей скорее хотелось согласиться с его предположением, чем представить себе, что в лесу бродит кто-то еще. К тому же ей не хотелось, чтобы он ушел и снова оставил ее одну, как он, возможно, поступит, если она примется с ним спорить. — Я думала, ты пошел спать, — сказала она. — Почему ты вернулся?

Она увидела его улыбку даже в темноте.

— У меня просто не хватило духу оставить тебя одну здесь, в лесу. К тому же тебе пора ложиться спать.

— О, какая чушь! Я не ребенок.

— Все же мне не нравится, что ты находишься одна ночью в лесу.

Она вспомнила, что Джеральд сказал ей то же самое, едва ли не слово в слово, и не удержалась от смеха, когда вспомнила одну из причин, которые он ей привел.

— Джеральду это тоже не понравилось, — сказала она. — Он подумал, что ко мне может пристать неподходящая компания.

— И я полностью с ним согласен.

Дерин хихикнула:

— Но он имел в виду тебя.

— Неподходящая компания? — Минуту он обдумывал эти слова, а потом заговорил несколько смирившимся тоном. — Наверное, таким меня и считают многие люди. Как по-твоему, ты можешь довериться мне настолько, чтобы разрешить проводить себя домой?

Вместо ответа она свободной рукой взяла его под руку и улыбнулась, глядя на него снизу вверх, хотя очень сомневалась в том, что он разглядит в темноте ее улыбку.

— Только на этот раз, — ответила она и тихонько засмеялась, когда он зашагал рядом с ней, накрыв другой рукой ее руку и мягко пожимая пальцы, как будто в знак предупреждения о чем-то.




На следующий день Джеральд не появлялся чуть ли не до самого ленча. Когда Дерин варила поздний кофе, она увидела, что он идет по тропинке к коттеджу. Интересно, подумала она, почему он хмурится. Судя по его походке, тоже можно было сказать, что случилось что-то неладное. Он держал руки в карманах слаксов и так ссутулился, что его волосы казались даже длиннее, чем на самом деле. У него был крайне раздраженный вид.

Дерин поспешно поставила чайник на плиту и вышла из дома навстречу Джеральду, в одной руке держа чашку с кофе, а другой — махая ему, но он едва ответил на ее приветствие. Подойдя, он поцеловал ее с таким же жаром, как обычно, но она подумала, что его поцелуй полон скорее вызова, чем любви, а в его глазах ясно читалась мрачная ярость.

— Что-нибудь не так? — спросила она, заходя с ним в коттедж, но он не ответил. — Я снова поставила чайник, — добавила она. — Ты ведь, наверное, хочешь кофе?

— Да. Спасибо. — Он сел за кухонный стол. — Разве твой… твой жилец не собирается завтракать здесь в одиннадцать часов?

— Не сегодня утром, — тихо ответила она. — Он, насколько я поняла, отправился в Гланреддин за едой для Пса.

— А тебя он не пригласил с собой?

Стоя у плиты и дожидаясь, пока закипит чайник, Дерин с любопытством посмотрела на него:

— Нет, не пригласил, но это в порядке вещей. С какой стати ты этим интересуешься?

Джеральд отвел взгляд. У него был беспокойный вид, но при этом еще и упрямый. Интересно, подумала она, какая муха его укусила на этот раз. Джеральд нередко поднимал шум попусту, и она слишком давно его знала, чтобы распознать характерные признаки.

— Ты сумела сфотографировать сову вчера ночью? — спросил он. Прежде чем ответить, Дерин пристально посмотрела на него. В глубине души у нее проснулось какое-то неясное подозрение.

— Нет, вообще-то не сумела, — наконец сказала она. — Когда я оказалась одна в лесу, то мне стало как-то жутко. Так что я с удовольствием вернулась, к сожалению, так и не дождавшись сову.

— Вот как?

— Да. — Она сварила кофе, налила в чашку и поставила перед ним, потом села напротив и с любопытством посмотрела на него. — Да что же не так, Джеральд? Я знаю, что-то не так, и мне бы хотелось, чтобы ты все высказал и заговорил открыто, а не… не мучился молча. Что не так?

Сначала он сделал большой, медленный глоток кофе, потом некоторое время разглядывал напиток в чашке, как будто подыскивая подходящие слова:

— Я приходил прошлой ночью.

Дерин моргнула, поняв наконец, в чем дело:

— О! Неужели?

— Мне не понравилось, что ты одна там, в лесу.

— Джеральд…

— Тебя здесь не было, — безжалостно продолжал он тем же самым обвинительным тоном.

— Ну, конечно, не было. Я же тебе сказала, что ночью пойду фотографировать сову.

Наконец он поднял взгляд, в его светло-голубых глазах читалось жесткое обвинение.

— Одна? — спросил он.

Теперь Дерин знала, что не ошиблась: ночью в лесу, кроме нее и Доминика, был третий человек. Джеральд. Он все видел и слышал, что объясняло его отвратительное утреннее настроение.

— Я пошла одна, — ответила она, открыв правду лишь наполовину и надеясь, что теперь он сам признается, что тоже приходил в лес.

— Но ты, очевидно, рассчитывала, что кое-кто к тебе скоро присоединится.

Дерин удивленно распахнула глаза.

— Вовсе нет. Ведь я не думала, что ты понадеешься на удачу и придешь, рискуя встретиться с Псом.

— Ты не думала, что приду я, — это же было очевидно.

Дерин чувствовала, что ею овладевают одновременно гнев и раздражение.

— Я бы хотела, чтобы ты высказался яснее, — заявила она, сердито глядя на Джеральда через стол. — Очевидно, прошлой ночью ты тоже спустился к реке и, насколько я понимаю, видел меня или, скорее, слышал меня с Домом Грегори. И теперь именно из-за этого разыграна вся эта… эта драма, верно? Что ж, я действительно встретилась с ним у реки, но это произошло неожиданно для меня. А уж верить мне или не верить — это как тебе будет угодно. Меня это мало волнует, Джеральд.

— Если ты его не ждала, — обиженно настаивал Джеральд, — почему ты позвала его по имени как раз перед тем, как он заговорил с тобой?

— Позвала его? — с деланым изумлением переспросила Дерин.

— Да, позвала. Я ясно слышал, как ты окликнула его: «Дом», — и сразу после этого он заговорил с тобой.

— Об этом я и позабыла.

— Я бы подумал, — продолжал он, — что если бы ты услышала чьи-то шаги, то машинально сделала бы вывод, что это я, а не он. Если только ты не ждала его.

— Наверное, в некотором роде я его ждала, — признала Дерин. — Но только потому, что он уже был там, в лесу, прошлой ночью и напугал меня чуть ли не до смерти. Я решила, что он вернулся, и оказалась права. Тебя я тоже слышала, — добавила она немного зло, — но ты предпочел прятаться и дальше, никак не могу понять почему.

Было очевидно, что Джеральд уже раскаивается в своей вспышке. Дерин по опыту знала, что он редко сердится очень долгое время, особенно когда дело касается ее. Кроме того, поскольку ему доказали, что он был не прав, некоторое время он будет сильно жалеть о своем поведении, и зрелище это будет душераздирающее.

— Дерин… милая, прости. — Джеральд поставил на стол чашку, поднялся и подошел к ней. Взял за руки и заставил встать. — Пожалуйста, милая, поверь мне, я действительно думал, что Грегори идет к тебе. Я думал, что ты туда пошла, надеясь с ним встретиться, и пришел в ярость. Прошлой ночью я не сомкнул глаз, потому что думал об этом.

— Так тебе и надо, — сказала Дерин, но улыбка смягчила ее слова.

— Ты меня простишь?

Она кивнула и встала на цыпочки, чтобы чмокнуть его в уголок рта.

— Я подумаю об этом. Но ты должен знать, что Дом Грегори не в моем вкусе.

— Не в твоем вкусе?

Она засмеялась, качая головой и не сомневаясь, что права.

— Он чересчур консервативный и слишком любит командовать, — сказала она. — Ты знаешь, что я терпеть не могу, когда мне приказывают. О, ради всего святого, нет. Дом Грегори мне никогда не подойдет!




Глава 4


Можно было почти с полной уверенностью предсказать, что такая хорошая погода продержится недолго. В общем, как и следовало ожидать, однажды вечером небеса разверзлись и на землю обрушился ливень. Уже пробило восемь часов. Дерин надеялась закончить одну иллюстрацию до наступления темноты, но освещение уже стало настолько плохим, что она больше не могла работать и сдалась. Уютно устроившись с ногами в единственном остававшемся в коттедже кресле — другое кресло теперь находилось в летнем домике, — Дерин листала старый журнал, который нашла под лестницей, и пыталась заинтересоваться его содержанием.

Над долиной раздались низкие и зловещие раскаты грома. Дерин расстроилась и скорчила гримасу; если начнется дождь, то он, скорее всего, затянется надолго, а у нее еще оставалось немало работы, которую лучше было выполнять снаружи.

Внезапно Дерин пришло в голову, что она не знает, защищен ли от непогоды летний домик. Он казался достаточно прочным и вполне крепким сооружением, но он не предназначался для того, чтобы в нем жили, и, возможно, там протекала крыша.

Она некоторое время боролась со своей совестью, прислушиваясь к быстро надвигавшейся буре, но наконец решила, что, если Доминик Грегори нуждается в убежище от непогоды, он знает, куда ему прийти, и, в любом случае, в таких примитивных условиях он живет по своей вине.

Ненастье разыгралось не на шутку, и вскоре Дерин услышала какой-то негромкий, но зловещий звук в спальне наверху, который казался ей знакомым. Она нахмурилась и посмотрела на потолок. Дерин все поняла, когда дождь усилился, теперь она безошибочно определила, что это за глухой стук, который к тому же стал раздаваться чаще, и ужаснулась. Это протекала крыша.

Дерин немедленно вскочила с кресла и бросилась вверх по лестнице. Она понятия не имела, что будет делать наверху, и остановилась как вкопанная, не успев пробежать полдороги, когда услышала, что в дверь черного хода громко и настойчиво колотят. Этот шум она не могла оставить без внимания.

Она развернулась на узкой лестнице, беспокойно оглянулась и побежала вниз, чтобы открыть дверь.

— Входите! — крикнула она на бегу, догадавшись, кто к ней пожаловал. Интересно, почему именно сейчас он решил церемонно постучаться в дверь. Раньше такого не случалось.

Когда Дерин была уже в кухне, дверь резко распахнулась. Она услышала дикий шум ветра и дождя. В комнату ворвался Пес, а за ним и его хозяин. Они оба промокли насквозь, и она машинально потянулась к кухонному полотенцу на вешалке. Бросила его Доминику. Он ухмыльнулся в знак благодарности, вытирая полотенцем волосы, с которых текла вода.

— И еще тебе лучше снять мокрую куртку, — сказала она, поспешно отскочив, поскольку промокший Пес решил отряхнуться.

— Прости, пожалуйста, — извинился за Пса Доминик. — Именно поэтому я ждал, пока ты разрешишь нам войти. Когда этот пес мокрый, вода течет с него ручьем.

— Можно я его тоже высушу?

— С ним все в порядке. — Он бросил ей полотенце. — Спасибо за полотенце.

— Вы же оба промокли насквозь.

— Немного влажные. — Он снял куртку и, по совету Дерин, повесил ее на спинку кресла. — Вот так-так! Ну и буря!

— Тебя затопило? — спросила она, думая о предстоящих проблемах. Если летний домик непригоден для жилья, придется искать для них место, где они могли бы переночевать. Но он покачал головой, ухмыляясь, как будто прочитал ее мысли и, к сожалению, должен был ответить отрицательно.

— Не затопило. Но тебя, возможно, очень скоро затопит, если так будет продолжаться дальше. — Он тоже поднял глаза и посмотрел на потолок, откуда все сильнее раздавался глухой стук. — Кажется, это уже началось.

Дерин тоже посмотрела на потолок. Она в общем-то поняла, что рада его приходу, хотя признаваться в этом ей совсем не хотелось.

— Кажется, где-то течет с потолка, — вздохнула она. — Я как раз собиралась все выяснить, когда ты пришел.

— Тогда тебе лучше продолжить, — посоветовал он, проводя по взъерошенным волосам пальцами вместо расчески. — Нам лучше взять таз и ведро или что-нибудь еще. Крыша протекает в двух местах.

Дерин нахмурилась:

— Откуда ты знаешь?

— Меня предупредила Гвинет, когда рассказывала о коттедже. Разве Айвор не говорил тебе?

— Нет, не говорил, и ты мог бы сообщить мне об этом пораньше, — проворчала она, доставая из раковины таз для мытья посуды и ведро снизу.

Он принял обиженный вид:

— Я сообщаю тебе сейчас.

— Не рановато ли?

— Я не хотел тебя тревожить на этот счет, пока это действительно не понадобится, — разумно объяснил он. — А когда это и вправду понадобилось, признаюсь, я дважды подумал, приходить ли мне в таких обстоятельствах.

— Спасибо!

Ее сарказм не прошел незамеченным, и он ухмыльнулся.

— Нам лучше отнести таз и ведро наверх, — заметил он. — Пока этот потолок тоже не протек. Я тебе помогу.

— Я могу справиться, спасибо, — отрезала она, но он поднялся по лестнице следом за ней.

— Я знал, что тебе это не понравится, — сказал он. — Хотя если бы я все-таки оставил тебя одну, это стало бы тебе хорошим уроком.

Дерин схватила ведро, рассердившись, потому что он улыбался.

— Ну так оставь, — надменно сказала она. — Тебе и сейчас еще не поздно это сделать.

— Неблагодарная маленькая чертовка!

— Мне не нужна твоя помощь, раз ущерб все равно нанесен. Могу справиться и одна.

— О, продолжай, ради всего святого! — Он легонько подтолкнул ее вперед по узкой лестнице. — У нас, чего доброго, затопит весь дом, пока ты ведешь со мной дискуссию.

Выбора у Дерин не было. Она продолжала подниматься по лестнице. Когда она вошла в спальню, то в смятении застонала. По потолку спальни расползлось большое мокрое пятно, в двух местах сверху текло, вода с глухим звуком капала на доски. До сих пор, к счастью, ее кровать оставалась сухой, но, поскольку по всему полу натекли лужи, это было небольшим утешением.

Доминик поставил ведро там, где натекло больше всего воды, и посоветовал Дерин, где лучше будет поставить таз. В это время над домом ревел и грохотал гром, а внизу мрачно выл Пес.

— Да что же с ним такое? — с беспокойством спросила Дерин. У нее по лбу стекала дождевая струйка. — Как по-твоему, ему плохо?

— Ему не плохо, он просто не любит бурь.

— О, бедный старина Пес!

— Бедному старине Псу ничего не сделается, — отмахнулся он. — Этого нам не хватит, чтобы сдержать воду, если дождь затянется.

— Но больше ничего нет, — растерянно сказала Дерин. — О черт, черт, черт! Ну почему случилось именно это?

— Потому что идет дождь и крыша протекает, — сказал он, не проявляя ни малейшего сочувствия. — И сколько бы ты ни ругалась, это нам не поможет. Найди швабру или что-нибудь в этом роде и постарайся отыскать еще один таз или ведро… там внизу должно быть что-нибудь такое.

На миг ей захотелось поспорить с ним, сказать, что нечего обращаться с ней, как с прислугой, в ее, можно сказать, собственном доме. Но вместо этого Дерин послушно спустилась по лестнице в поисках того, что он потребовал, не говоря ни слова.

Единственное, что она сумела найти и что могло хоть немного пригодиться, была старая швабра, которая скорее напоминала довольно грязный комок старой веревки. Но Дерин все равно взяла ее с собой. А единственным предметом утвари, который можно было подставить под течь на потолке, оказалась цинковая ванна, в которой Дерин мылась по утрам. Смирившись, она вздохнула, сняла ванну с гвоздя за дверью кухни и поволокла через комнату к лестнице. Следом за ней пошел Пес. Ему надоело выть, выражая свою неприязнь к буре, и он нашел себе в сложившихся обстоятельствах хоть какое-то развлечение. Но когда он увидел, что она снова поднимается по лестнице, то решил, что больше один не останется, и бросился за ней по лестнице, пока она медленно, останавливаясь на каждой ступеньке, тащила наверх ванну и швабру.

Дерин поднялась не больше чем на три или четыре ступеньки, когда мимо нее проскочил Пес. Он толкнул швабру, которую она неуклюже держала в руке. В результате ручка оказалась между ее лодыжек, так что с грохотом, который заглушил даже бурю, Дерин упала назад, за ней последовали швабра и ванна. Свалившись, она вскрикнула, скорее от удивления, чем от испуга:

— Дом!

Она ударилась головой о стену и почувствовала легкое головокружение, сквозь шум в ушах она услышала, как Доминик бежит вниз. Еще секунда — и он оказался рядом с ней, стоя на одном колене, поддерживая рукой ее голову, а другой рукой осторожно отбрасывая ее волосы со лба. Она прислонилась головой к его плечу и закрыла глаза.

— Дерин! С тобой все в порядке? — Тон его голоса был одновременно сердитым и веселым, но сейчас она нисколько не возражала.

— Я… я думаю, что да. — Она попробовала протянуть руку. — Да, со мной все в порядке.

— Неужели у тебя не хватило ума, чтобы понять, что эту ванну нельзя пытаться нести вверх по лестнице одной?

— Заткнись, — вяло пробормотала она. Рука, которая гладила ее волосы, осторожно легла на лоб.

— Ты уверена, что не пострадала?

— Совершенно уверена. — Она открыла глаза и задумчиво посмотрела на него. — Я упала из-за твоей бешеной собаки и только чудом не свернула себе шею.

— Мне очень жаль, если он сбил тебя с ног, но если бы ты позвала меня, чтобы я пришел и отнес наверх эту ванну, то ничего бы не произошло.

Дерин села, вытянув перед собой ноги, на которых лежала ванна, швабру она до сих пор держала в руке как посох.

— Я знала, что ты скажешь, что во всем виновата я, — смиренно пожав плечами, заметила она. — Это было неизбежно.

Он мягко засмеялся и легко поцеловал ее в лоб:

— Конечно, неизбежно.

Она посмотрела на него снизу вверх. Теперь их разница в росте выглядела фантастической.

— Кажется, ты мне не нравишься, — сообщила она ему ровным голосом, и он снова засмеялся, наклоняясь и помогая ей встать.

— Идем, маленькая желтая птичка. Лучше возьмем швабру и примемся за уборку. — Позволив ему поднять себя на ноги, Дерин подумала, что он всегда обращает внимание на цвет ее одежды и отпускает на этот счет какое-нибудь замечание, сравнивая ее с птицами, которых она рисует.

Он пошел наверх, подхватив ванну, а Дерин последовала за ним со шваброй в руках. Пес ждал их на верху лестницы. Ему так не терпелось вместе с ними заняться тем, что они еще задумали, что у Дерин не хватило духу ругать его.

— Кажется, буря стихает, — заметила она, убирая спальню вместе с Домиником. — И слава богу, дождь идет на убыль.

— Но расслабляться пока не стоит, — заметил он. — Ты спишь в этой спальне?

Ей казалось, что это само собой разумеется, но она все равно кивнула в ответ.

— Спала, — уточнила она. — Но теперь мне придется переехать.

— Переехать… в другую комнату? — спросил он. Когда она взглянула на него, то увидела, что у него в глазах появилось озорное выражение. — Я был бы очень рад, если бы ты разделила с нами наш бедный кров, если ты согласна обходиться без обычных удобств.

— Нет уж, спасибо, — холодно ответила она.

Он засмеялся:

— Ладно, желтая птица, поступай, как тебе нравится.

— Именно это я и собираюсь сделать!

Минуту он смотрел на нее, стоя посреди спальни. Его волосы еще не высохли и были в беспорядке. Слабый свет комнаты придавал его смуглому лицу почти зловещий вид.

— Ты всегда поступаешь так, как тебе нравится, не так ли, Дерин? — негромко спросил он.

— В основном. — Она чувствовала беспокойство и готовность бросить вызов. Когда она попыталась встретиться с ним взглядом, то сердце ее почему-то забилось быстрее, и, словно в знак предупреждения, у нее по спине пробежали мурашки, словно ей по позвоночнику провели ледяным пальцем.

— Скоро, — мягко сказал он, — ты перестанешь так поступать.

— Это… это еще почему? — хрипло осведомилась она, возя мокрой шваброй по доскам пола. — И вообще, может быть, мы продолжим уборку?

Он ничего не ответил, но улыбнулся так, что ее беспокойство значительно усилилось. Пес сопел неподалеку от них. У него был очень довольный вид; его тревога почти улеглась, потому что буря стихала, а он сумел пробраться вверх по лестнице и оказаться в компании Доминика и Дерин.

Швабра, как оказалось, его очень развлекла; пока Дерин убирала спальню, он, бешено лая, то бросался на швабру, то от нее отскакивал.

— Разве твой друг сегодня не придет? — вдруг поинтересовался Доминик, подставляя ванну под струйку воды на место ведра, которое теперь было до краев полно водой. Ведро он отставил в сторону.

— Если ты имеешь в виду Джеральда, то я бы хотела, чтобы ты так и говорил, — заметила Дерин, и он ухмыльнулся.

— Ладно… я имею в виду Джеральда.

Она покачала головой, продолжая возить шваброй по полу:

— Думаю, вряд ли он сюда придет в такую погоду. Тем более, что здесь далеко от дороги.

— Я думал, что он собирается вернуться в Лондон.

Дерин внимательно посмотрела на Доминика, тот разговаривал с ней, пристроившись на подоконнике крошечного окна и внимательно наблюдая за ее действиями.

— Он действительно ездил в Лондон на пару дней, чтобы уладить какое-то дело с издательством, — пояснила она. — А теперь он снова приехал сюда.

Доминик негромко рассмеялся каким-то своим мыслям, проводя рукой по волосам и многозначительно глядя на Дерин:

— Он не настолько тебе доверяет, чтобы оставлять одну, а?

— Это не мне он не доверяет, — отпарировала девушка.

— Думаю, я польщен, — смеясь, сказал Доминик.

Она со злостью возила шваброй по мокрым доскам, стараясь на него не смотреть.

— Ты здесь ни при чем, — дерзко заявила она. — Ты, видимо, слишком уверен в своей… своей…

— В моей — в чем именно? — мягко спросил он и снова засмеялся. — Ведь ты же не собиралась сказать «в сексапильности», не так ли, Дерин?

Она только негодующе посмотрела на него.

— Убери ноги, ты мне мешаешь, — приказала она.

— О, да продолжай же, Дерин, — поддразнил он. — Неужели ты не осмелишься это сказать? В наши дни твоя робость выглядит довольно милой и старомодной, тебе не кажется?

— Если ты не перестанешь надо мной насмехаться, — мрачно и угрожающе произнесла Дерин, — клянусь, я тебя ударю этой мокрой шваброй.

— Если ты это сделаешь, Пес тебя съест!

— Я бы все равно рискнула, лишь бы ты заткнулся. — В ответ он только снова засмеялся, и она вперила в него негодующий взгляд. — Я действительно ударю тебя, Дом, если ты не заткнешься!

— Да ты не посмеешь!

Она, нахмурясь, посмотрела на него и с угрожающим видом подняла швабру, как будто намереваясь осуществить свою угрозу, но при этом она сделала шажок назад, и это ее погубило; она наткнулась на ведро, полное до краев, перевернула его, потеряла равновесие и с шумом упала в лужу.

— О нет! — взвыла она. — Только посмотри, что ты натворил!

— Я? — Мгновение он просто стоял, уставившись на нее и не веря своим ушам, потом захохотал. Пес, решив, что здесь стали играть в какую-то новую игру, зашлепал со счастливым видом вокруг Дерин по разлитой воде, лая на нее и поощряя повторить все сначала.

— Перестаньте! — заорала Дерин, изо всех сил сжав кулаки. Она так расстроилась, что у нее по щекам потекли слезы. — Перестаньте, вы оба! Перестаньте!

Она так рассердилась на них обоих, что чуть не завизжала. Она инстинктивно отталкивала руки, которые поднимали ее на ноги, и сопротивлялась крепким и долгим объятиям Доминика, а он все еще мягко смеялся, уткнувшись в растрепанную копну ее волос. Потом она вдруг успокоилась и затихла, смутно сознавая, что Доминик ее обнимает, что ее сердце яростно заколотилось в груди, когда она перестала бороться, прижалась к нему лицом и закрыла глаза. Одной рукой он нежно ерошил ее растрепанные волосы, а щекой медленно терся о ее макушку.

— Дерин! — Она в ответ пробормотала что-то мягкое и беззвучное, и он на миг прижался губами к ее лбу. — Дерин… Дерин!

Они спустились с небес на землю, только когда услышали бешеный лай Пса, которому не понравилась эта новая и совсем не активная игра. Дерин быстро отстранилась, мотая головой, как будто отрицая все, что только что произошло. Доминик отпустил ее, потом посмотрел на свою собаку с видом одновременно смирившимся и веселым и наклонился, чтобы поднять швабру.

— Когда-нибудь мне придется тебя ударить, Пес, — предупредил он весело прыгающее животное, и Дерин едва сумела удержаться от смеха, несмотря на хаос в собственных мыслях.




— Но здесь же невозможно жить, — заявил Джеральд, когда Дерин рассказала ему о протекающей крыше и о последствиях бури. Конечно, она ни словом не обмолвилась о тех подробностях происшедшего, которые вряд ли ему понравились бы. Ей не хотелось, чтобы он в результате снова стал настаивать на ее отъезде из коттеджа.

— Конечно, возможно, — возразила она, пожимая плечами и больше не желая говорить о том, что произошло. — Это несерьезно.

— Мне бы хотелось, чтобы ты бросила этот коттедж и вернулась в город, — не унимался он. — Я не почувствую себя счастливым, пока ты этого не сделаешь, Дерин.

— А я не почувствую себя счастливой, если я это сделаю, — дерзко ответила она. — Со мной абсолютно все в порядке, Джеральд, пожалуйста, не беспокойся. Теперь я сплю в другой спальне, а там потолок не протекает.

— Все равно для здоровья вредно жить в доме, в котором протекают потолки каждый раз, когда идет дождь.

— Что ж, сейчас опять хорошая погода.

— О, я сдаюсь! — Смиряясь, он глубоко вздохнул. — Она не может все время оставаться хорошей, милая, а что случится потом?

— Поставлю ведро, таз и ванну там, где течет с потолка, и понадеюсь на то, что дождь скоро кончится, — пожала плечами она и нежно дотронулась до его лица в знак утешения. — Не беспокойся обо мне, Джеральд. Со мной действительно все в порядке.

— Мне не нравится, что ты живешь здесь одна, — покачал он головой, наморщив лоб. — И кроме того, здесь Грегори. Мне не нравится мысль о том, что он находится так… так близко, совсем рядом.

— Что ж, по крайней мере, это означает, что я не в полной изоляции, — заметила Дерин. — А Пес — замечательная сторожевая собака.

— Для кого? — спросил Джеральд. — Он там, в летнем домике, и от него тебе нет никакого толку. И, во всяком случае, он вряд ли станет поднимать шум из-за своего хозяина, не так ли?

Дерин вздохнула.

— Ты до сих пор из-за этого беспокоишься? — спросила она и тут же почувствовала укол совести, хотя и очень легкий, когда вспомнила, как она ответила на объятия Доминика. Теперь Дерин снова привели в смятение ее согласие, ее готовность подчиниться. И чем больше она об этом думала, тем большую тревогу чувствовала. Она знала, что если бы Джеральд об этом узнал, то пришел бы в ярость, и вообще, ничего подобного больше не должно случиться ни при каких обстоятельствах.

— Я не могу не беспокоиться из-за этого, — настаивал он. — Я знаю, что у тебя менее… менее строгая точка зрения на такие вещи, чем у меня, Дерин, но даже ты должна понять, что эту ситуацию, вероятно, неправильно истолкуют.

— Наверное, ты прав, — признала Дерин. — Но пока я знаю, что здесь нет ничего, что можно было бы неправильно истолковать, и пока ты это знаешь, нам не надо беспокоиться, верно?

Судя по его виду, Джеральд с ней так и не согласился. Все же он пожал плечами, обнял ее одной рукой и поцеловал в лоб:

— Нет. Наверное, нет.




Глава 5


Джеральд через пару дней снова уехал в Лондон, и Дерин была вынуждена признать, что без него скучает, хотя она всегда старалась избегать серьезных увлечений. Рано или поздно, иногда думала она, кто-нибудь ей встретится, и она захочет остепениться, но это произойдет совсем не скоро. Ее вполне устраивала теперешняя жизнь, а с ее карьерой дело обстояло прекрасно, так что все было замечательно.

Дождей пока что больше не было, хотя пару раз небо затягивали тучи, и ей казалось, что вот-вот снова начнется ливень. Если на то пошло, то сегодня казалось пасмурнее, чем когда бы то ни было, и Дерин подумала, что не сможет очень долго работать снаружи.

Они съели ленч, и Доминик уже чуть было не ушел, как вдруг остановился в дверях, повернулся и улыбнулся ей. Это была легкая, задумчивая улыбка, и Дерин не могла понять, что она означает, поэтому ответила на нее осторожно. Дерин подозревала, что, вероятно, ей бы не очень понравилась причина, если бы она ее узнала.

Но его слова просто застали ее врасплох. Она очень встревожилась, когда вдруг обнаружила, что кивает в ответ чуть ли не раньше, чем он договорил до конца.

— Ты не хочешь поужинать со мной сегодня вечером, для разнообразия? — спросил он. — В Гланреддине?

— Я… я с удовольствием. Спасибо.

Услышав ее ответ, он, видимо, немного удивился, но удовлетворенно улыбнулся, когда она подошла поближе к нему.

— Хорошо. Я рад, что ты не отказала мне наотрез.

Она приподняла бровь:

— А ты ждал, что я тебе откажу?

Он снова улыбнулся и секунду молча смотрел на нее, прежде чем ответить.

— Точно не знаю, — признался он наконец. — Я подумал, что ты можешь так поступить.

— Понятно. — Она внимательно изучала пальцы левой ноги, шевеля ими и водя по прохладной поверхности красного кафельного пола. — Теперь ты жалеешь о том, что пригласил меня?

Он засмеялся и приподнял за подбородок ее лицо.

— Это глупый вопрос, и ты это знаешь, — тихо ответил он.

— Я попытаюсь выглядеть не слишком похожей на хиппи и не позорить тебя.

— Ты… — Он мягко засмеялся и покачал головой. — Я сделаю вид, что не слышал этого твоего высказывания. — Он посмотрел в окно на сгущающиеся облака. — Похоже на то, что сегодня вечером может пойти дождь, — добавил он. — Тебе лучше поставить наготове ванну и прочую утварь, просто на всякий случай. Тогда мы сможем ужинать с чистой совестью.

Она взглянула на Лабрадора, который терпеливо ждал у двери.

— А как же Пес?

— А что с ним такое?

— Ну, мы возьмем его с собой или оставим здесь?

— Конечно, мы его оставим здесь, — ответил он. — В летнем домике. С ним все будет в порядке.

— Ты уверен? По-моему, будет нехорошо, если мы уедем и будем развлекаться, а его бросим.

Доминик засмеялся, снова поднимая пальцем ее подбородок и так пристально разглядывая ее губы, что Дерин почувствовала себя совершенно не в своей тарелке.

— Он ведь только собака, — с серьезным видом напомнил он, — а не человек, а поскольку он собака, то останется дома. Ему выпала такая роль в жизни — выполнять то, что ему говорят.

Дерин подняла глаза и посмотрела на него с упреком.

— О, у тебя жестокое сердце, — заметила она. — В нем куда больше жестокости, чем в моем, как ты говоришь. Бедный старина Пес!

Дом улыбнулся, наклонил голову и легко поцеловал ее в губы.

— Бедный старина Пес, — мягко повторил он. — Он знает, когда ему хорошо, что не удается многим людям. А теперь перестань о нем беспокоиться и не позволяй ему испортить твой выходной вечер, или я отрекусь от вас обоих. Ладно?

— Ладно.

Он удовлетворенно кивнул и вышел в сад. Впереди бежал Пес. Дерин наблюдала за тем, как они уходят. Ее задумчивый взор устремился вдаль, а мысленно она уже выбирала, что надеть.

Гланреддин был маленьким уэльским провинциальным городом, так что ей не пришлось сетовать на то, что она не взяла с собой ни одного вечернего платья. Кроме того, в сложившихся обстоятельствах ей, наоборот, надо выглядеть как можно скромнее, чтобы не бросаться в глаза.

Наконец она выбрала короткое темно-бирюзовое платье с пышными юбками, длинными просторными рукавами и благопристойным высоким воротником — неброское, хорошенькое и женственное платье, которое ей очень шло. Оно достаточно нарядное, решила Дерин, и в то же время не экстравагантное.

Для пущего разнообразия она решила изменить прическу и попыталась зачесать волосы кверху, хотя раньше она не пробовала ничего подобного. В общем, эксперимент удался. Забрав волосы кверху, она крепко перевязала их лентой. Такая прическа шла Дерин, хотя из-за нее она стала выглядеть чуть постарше.

Она открыла дверь и улыбнулась, немного волнуясь, когда Доминик посмотрел на нее. Секунду он молча улыбался ей в ответ, а когда она пригласила его войти, заговорил о практических вещах.

— Нам лучше выставить таз и ведро, — сказал он. — Наверняка пойдет дождь, а ты ведь не захочешь по возвращении обнаружить, что весь дом затопило.

Дерин кивнула, осознавая, что сильно разочарована тем, что он ни слова не сказал о ее внешности. Она принесла таз и ведро, а ему предоставила тащить ванну. Они поднялись в спальню.

— А что произойдет, если они переполнятся? — спросила она, когда они снова спустились вниз, и он засмеялся.

— Ты пессимистка. Если они переполнятся, значит, дом все равно затопит. Но чтобы эта ванна стала полной до краев, нужен настоящий тропический ливень. Я не стал бы об этом беспокоиться.

— Мне лучше принести куртку, да?

— Лучше, — согласился он, — хотя у меня в машине есть плащ на случай, если мы попадем под дождь, так что как хочешь.

— Тогда я лучше принесу куртку, потому что плащ понадобится тебе.

Он ухмыльнулся:

— О, я привык к ливням, — заверил он. — Так что обо мне не тревожься.

Стоя в дверях, она снова заколебалась.

— Может быть, сегодня вернется Джеральд, — предположила она. — Наверное, мне стоит оставить ему записку.

Он снова покачал головой и ухмыльнулся.

— Не беспокойся. Весь смысл этой поездки в том, чтобы просто все бросить и хорошо провести время… а это включает и Джеральда. — Дерин уже была готова возмущенно возразить, но он помешал ей, приложив палец к ее губам. Потом улыбнулся и перевел взгляд на ее перевязанные лентой волосы.

— Что я обязательно должен сделать перед отъездом, — заявил он, — так это избавиться от этого неприятного вида старой девы.

— О нет! — Она попыталась пригнуться, когда его руки потянулись к ленте на макушке, но слишком поздно. Он сдернул с волос ленту, и они каскадом упали на ее плечи, обретя свой обычный беззаботный вид. — О, Дом! Теперь мне все придется начинать сначала!

— Нет, не придется, — весело возразил он. — Надо всего лишь их быстро расчесать, вот и все.

— Я специально сделала эту прическу!

Он усмехнулся — усмешка получилась кривой и многозначительной.

— Пыталась выглядеть старше из уважения к моим сединам, — тихо сказал он. — Я знаю, Дерин, но тебе этого не надо. Я не против, если мы кого-нибудь удивим, если ты сама не возражаешь.

Она уставилась на него, широко раскрыв глаза. Интересно, подумала она, неужели это и есть настоящая причина, по которой ей захотелось изменить прическу, пусть даже она и действовала неосознанно.

— Я… это совсем не потому, — пробормотала она.

— Может быть, нет, — согласился он, но она ясно видела, что не убедила его. — Но пусть твои волосы будут распущенными ради меня, а?

— Тебе так больше нравится?

Он кивнул, одной рукой отбрасывая волосы с ее лица.

— Мне так больше нравится, — мягко подтвердил он.

Доминик привез Дерин в ресторан. Она даже не думала, что в таком маленьком городе можно найти такой хороший ресторан. Он был довольно маленьким, но выглядел дорогим. Дерин теперь почти не удивило то, что их столик оказался заранее заказанным. Конечно, Доминику Грегори даже и в голову не пришло, что его приглашение могут отклонить, и, подумав об этом, на секунду Дерин разозлилась. Она посмотрела на него так, как будто собиралась осудить вслух его самоуверенность.

В вечернем костюме у него был гораздо более элегантный и заметный вид, чем обычно. Прекрасно сшитая темно-серая пара и белая рубашка еще сильнее подчеркивали его загар. Дерин подумала, что у нее, должно быть, разыгралось воображение, — седые пряди в его черных волосах выделялись сильнее, чем всегда. В целом он выглядел как очень преуспевающий барристер или бизнесмен, причем очень-очень привлекательный. Поэтому за ним украдкой следило множество женских глаз, так же как далеко не одна пара мужских глаз наблюдала за Дерин. И ее немного испугало осознание того, что она понятия не имеет, чем он зарабатывает на жизнь или даже чем он вообще занимается.

— У меня такое чувство, — сказал он наконец, пока они ждали свой заказ, — что ты о чем-то задумалась и что, возможно… — Он замолчал. В его серых глазах ясно читалось веселое любопытство. — Да, думаю, что не ошибусь, если скажу, что ты размышляешь обо мне. Я прав?

Если бы она была убеждена в том, что он предположил это из самодовольства, то обязательно сказала бы это вслух. Но она знала, что это не так. Это было просто точной догадкой в чистом виде, и она с сожалением улыбнулась, потому что он все понял.

— В некотором роде, — призналась она.

— Я должен чувствовать себя польщенным?

Она мягко засмеялась, инстинктивно включаясь в древнюю как мир игру, которую он ей предлагал.

— Это от многого зависит.

Он сидел, поставив локти на край стола, сложив руки под подбородком и пристально глядя на нее:

— От многого зависит? От чего именно?

Она снова засмеялась, наблюдая из-под ресниц за его реакцией:

— От того, насколько ты самодоволен.

Секунду он молчал, потом медленно покачал головой.

— Ты можешь быть очень жестокой, не так ли, Дерин? — мягко сказал он. — Ты можешь быть совершенно безжалостной и жестокой, и я сочувствую бедному Джеральду.

— Джеральду? — Она удивленно распахнула глаза. Это обвинение было не только неожиданным, но и нетипичным для человека, которого, как ей казалось, она знала. — При чем тут Джеральд? Мы же говорим сейчас о тебе, а не о Джеральде.

Он улыбнулся той самой кривой улыбкой, которая казалась невероятно многозначительной и от которой Дерин становилось ужасно не по себе.

— О, нам нечего обо мне беспокоиться, — сказал он, всем своим видом выражая спокойную уверенность, отчего у Дерин перехватило дух. — Я прекрасно знаю, как с тобой обращаться. Но очень сомневаюсь, что это известно Джеральду.

— Ты… ты и вправду крайне самодоволен и самоуверен! — наконец выговорила она, с раздражением обнаружив, что у нее дрожат руки, а в животе как будто что-то переворачивается.

— Возможно. — Он отвернулся, чтобы поговорить с официантом, который принес вино. На секунду она оказалась предоставлена самой себе и могла серьезно поразмыслить над тем, какое влияние, как выяснилось, оказывает на нее Доминик.

Мужчины в ее кругу были достаточно раскованны, чтобы свободно говорить о своих чувствах, и далеко не один считал ее привлекательной, о чем каждый из них и сообщил ей, не испытывая ни малейших колебаний. Она привыкла к откровенным и открытым дискуссиям о чувствах и желаниях, но никто никогда так близко не касался ее тайных эмоций, как этот мужчина, и она инстинктивно этому сопротивлялась. Он принадлежал совсем не к такому миру, как она, и у нее не было ни намерения, ни желания позволить на себя влиять каким бы то ни было образом.

— Все еще размышляешь? — осведомился Доминик, когда официант ушел, и Дерин нахмурилась.

— Может быть, я напрасно согласилась поехать с тобой в ресторан, — с сомнением проговорила она.

— Почему? Потому что ты не можешь обвести меня вокруг пальца, как ты поступаешь с Джеральдом? — спросил он и мягко засмеялся, глядя ей в глаза. Дерин опустила взгляд, прикусила губу и сделала глоток из бокала, чтобы как-то выйти из неловкой ситуации. Это было легкое белое вино. Оно защекотало ей небо, и она сморщила нос.

— Что-то не так? — спросил он. — Разве вино тебе не нравится?

— Нравится. Да, оно мне очень нравится. — В доказательство своих слов она сделала еще один глоток, на этот раз побольше, и снова сморщила нос. — Из-за вина я всегда морщу нос. Когда я его пью, у меня щекочет в носу.

Теперь он хохотал уже в открытую, и ее снова пронзило какое-то необъяснимое странное чувство, как всегда, когда она на него смотрела. Ее лицо отчасти выражало упрек, отчасти — понимание его веселья.

— Ты и в самом деле забавное маленькое создание, — отдышавшись, заметил он. — И я очень рад, что ты не отказала мне наотрез.

— А вот я уже начинаю об этом жалеть, отпарировали Дерин. — Пока что ты занимался только тем, что отпускал грубые личные замечания и смеялся надо мной.

— Мне очень жаль. — Это извинение прозвучало не слишком серьезно, да и глаза его так и лучились весельем.

— Вот как? Знаешь, а я тебе не верю.

— Но почему же?

Она опустила глаза и попыталась найти причины, мысленно сетуя на то, что не чувствует обычной уверенности в себе, а скорее ощущает себя одной из тех взволнованных, романтических девушек, которых всегда так сильно презирала.

— Потому что, по-моему, ты всегда что-то говоришь и что-то делаешь, только когда точно знаешь, что именно ты делаешь и почему ты это делаешь.

Он улыбнулся:

— Ты высказала очень глубокую мысль. Ты сама-то знаешь, что имеешь в виду?

— Конечно знаю! — вспыхнула Дерин. — А ты знаешь, как я ненавижу, когда со мной разговаривают как с глуповатым ребенком. Не поступай так со мной!

— Повторяю — мне очень жаль. Или теперь ты мне снова не поверишь?

— Я думаю, что ты все еще надо мной смеешься, а поскольку у тебя нет причины надо мной смеяться, ты не только ведешь себя грубо, но… но и к тому же невыносимо снисходительно.

— Дерин! — Он заговорил мягким голосом и накрыл ладонью ее руку, которую она положила на стол и крепко сжала в кулачок. — Не надо так сердиться, а то кто-нибудь подумает… ну, кто знает, что могут подумать люди, когда видят красивую девушку, которая явно сердится? — Он мягко сжал ее руку, и она снова испытала это волнующее ощущение, от которого у нее вдоль позвоночника побежали мурашки и задрожали руки. — Не порти наш вечер, Дерин, так жаль, если он пропадет напрасно.

Секунду она молчала. Просто сидела, а он держал ее за руку. Дерин пыталась понять: то ли она все еще сердится, то ли это какое-то другое чувство вызвало такое сильное сердечное волнение. Потом она наконец подняла глаза, посмотрела на него и слегка улыбнулась. В ее взгляде все еще оставалось выражение упрека, но она была готова заключить перемирие.

— Ладно, — сказала она, не пытаясь вырвать руку. — На этот раз тебе все сойдет с рук, потому что я хочу есть и не собираюсь бросить тебя, не поужинав.

Он засмеялся и на миг поднес к губам ее пальцы.

— Не только красива, но и корыстна, — заключил он. — Так я и знал!

Обед уже подходил к концу, когда она позволила себе проявить любопытство в том, что касалось Доминика. Возможно, ее словоохотливость отчасти объяснялась тем, что она выпила многовато вина, от которого у нее щекотало небо. Она наклонилась вперед, поставив на стол локти, вертя бокал в пальцах. Ее глаза сияли, но сейчас их скрывали темные изогнутые ресницы.

— Дом.

— Гм-м? — Он тоже наклонился вперед, как и она, но его глаза пристально смотрели на ее слегка раскрасневшиеся щеки и на красивую линию шеи. — Ты снова собираешься сказать что-то серьезное и глубокомысленное?

Она подняла глаза и улыбнулась:

— Нет… просто мне стало очень любопытно.

— Вот как?

Она кивнула.

— Наверное, ты мне скажешь, чтобы я занималась своим делом, — с сожалением предположила она.

— Сомневаюсь.

Несколько секунд она смотрела на него молча, потом вдруг покачала головой и снова пригубила вина.

— Я не имею права тебя расспрашивать. Так что мне ничего не следовало говорить.

Он потянулся к ее руке и крепко сжал ее пальцы своими, подбадривая Дерин, чтобы она продолжала.

— Спроси меня, — мягко приказал он. — Давай, спрашивай, маленькая птичка, и я постараюсь тебе ответить.

Дерин немного поколебалась. Ее интересовали очень многие вещи, которые имели к нему отношение, но она почти ни о чем не могла спросить его напрямую. Хотя из-за вина она не вполне была уверена, что именно можно спросить, а что — нельзя.

— Ты все еще любишь ту американскую девушку? — выдала наконец она.

Вряд ли этот вопрос поразил его больше, чем саму Дерин. Да, пожалуй, Дерин он поразил больше, потому что она и понятия не имела, почему вдруг спросила об этом. Если она и собиралась поинтересоваться чем-то личным, то лишь тем, как он зарабатывает на жизнь. Она почти не думала о наследнице, которая из-за него проехала через полмира. Этот вопрос просто вызывал у нее неясное любопытство, и она считала его слишком личным, чтобы упоминать о нем вслух.

Она думала, что почувствует реакцию по его руке, в которой он держал ее руку. Но его пальцы не дрогнули, и он даже не отпустил руку Дерин. То, что вопрос оказался неожиданным, стало ясно только потому, что на миг наступила мертвая тишина. Дерин отчаянно пыталась найти подходящие слова, чтобы сгладить свою ошибку:

— Дом, мне очень жаль! Мне так жаль! Я ведь вовсе не хотела спрашивать об этом, честное слово. Это… это просто сорвалось с языка.

— Конечно, пусть лучше сорвется с языка, чем промолчать об этом, — насмешливо сказал он.

— Мне действительно очень жаль.

Он все еще держал ее за руку и улыбался, хотя это была та самая кривая, слегка грустная улыбка, к которой она уже начала привыкать.

— На это я отвечу: «Нет», — тихо произнес он и поймал ее беспокойный взгляд. В его серых глазах Дерин заметила искорки веселья, хотя до сих пор они смотрели несколько удивленно. — Но мне бы очень хотелось знать, почему ты спросила, — добавил он.

— Я… я не хотела спрашивать об этом.

— Вот как? — Он наконец отпустил ее руку и снова наполнил оба бокала. — От этого все стало еще интереснее.

— Дом, пожалуйста, не надо… не надо насмехаться надо мной.

— Я и не собирался, — с серьезным видом заверил он. — Так почему же все-таки ты спросила меня об этом, Дерин?

— Не знаю. Честное слово, не знаю, — попыталась убедить его она, однако он поднял бровь в знак сомнения. — Спросила, и все тут.

— Может быть, потому что тебе… интересно? — мягко предположил он. Дерин же, ничего не ответив, снова отпила из бокала; продолжать этот разговор ей совсем не хотелось.

Она некоторое время молчала, но и он не торопил ее с ответом, просто сидел и наблюдал за ней, медленно, с одобрительным видом потягивая вино.

— Я… я собиралась тебя спросить, чем… чем ты зарабатываешь на жизнь, — наконец заговорила она, надеясь, что теперь он забудет о втором вопросе.

— Это тебя тоже интересует? — осведомился он, и она поспешно подняла глаза, чувствуя, что он, вероятно, опять не так ее понял.

— Я спрашиваю только из… из обычного любопытства, — попыталась пояснить она.

— Понимаю.

— Конечно, ты не обязан отвечать, — поспешно заверила его она. — Я… я просто поинтересовалась, вот и все.

— Угу! — Пару секунд он внимательно рассматривал остатки вина в бокале, потом посмотрел на Дерин и улыбнулся. — Как, по-твоему, слово «авантюрист» звучит слишком сомнительно?

— Может быть, если бы я знала, что именно оно означает, — ответила она после небольшой паузы. — Оно немного…

— Старомодное? — подсказал он, но она поспешно покачала головой.

— Вовсе нет. Я очень легко могла бы забыть о твоих седых волосах, Дом, если бы ты сам перестал напоминать мне об этом.

Он медленно покачал головой. Глаза его смотрели на нее тепло и задумчиво. Она почувствовала, что этот взгляд опасно волнует ее.

— Возможно, и могла бы, — согласился он, подарив ей свою фирменную кривую улыбку. — Но вот мне куда труднее забыть о них, Дерин.

Она чувствовала, что если они станут продолжать беседовать на эту тему, то дискуссия может принять опасный оборот, поэтому она торопливо отвела глаза, отбросила с лица волосы и улыбнулась, протягивая ему бокал, чтобы он снова налил ей вина.

— Расскажи мне, что означает «авантюрист» в наши дни, — попросила она.

Он пожал плечами, наливая вино в ее бокал. При этом его рука нисколько не дрожала.

— В наши дни авантюристы скитаются в краях с жарким климатом, занимаются всем, чем угодно, что только подвернется. Тяжелой работой, легкой работой, иногда слегка… — Не договорив, он пожал плечами и многозначительно ухмыльнулся ей. — Чем только мне не приходилось заниматься где-нибудь к югу от экватора.

— Тебе это доставляло удовольствие?

Он секунду подумал, потом кивнул и снова улыбнулся:

— Да, мне это доставляло удовольствие.

— А теперь ты вернулся домой и решил… остепениться?

В ответ он засмеялся мягким и немного циничным смехом, который ей не очень понравился.

— Может быть, и так, — не слишком уверенно ответил он. — Там видно будет.

— Но ведь ты не собираешься снова отсюда уехать без определенной цели?

Секунду он недоуменно смотрел на нее, потом улыбнулся.

— Если бы я не знал тебя так хорошо, я бы подумал, что, судя по всему, ты не хочешь, чтобы я снова куда-то отправился без определенной цели, — заметил он. — Но я знаю, что это никак не может быть правдой, потому что ты все еще надеешься снова заполучить «Ллануэллон» в единоличное пользование, не так ли?

Она кивнула:

— Да, именно так.

— Что ж, мне жаль тебя разочаровывать, но я серьезно намереваюсь два месяца отдыхать, так что тебе просто придется смириться с нами — со мной и с моим Псом — еще на некоторое время.

— О, я совершенно ничего не имею против Пса, — заверила она, причем в ее голосе прозвучало озорное удовольствие. — Он может остаться на столько, на сколько захочет.

— Кстати, — теперь он смотрел на что-то у нее за спиной, и при этом его губы медленно растянулись в легкой улыбке, — долго Джеральд еще будет в отъезде?

Дерин этот вопрос как будто несколько изумил. Потом она нахмурилась и ответила:

— Понятия не имею. Наверное, еще несколько дней. А что?

Он качал головой:

— Думаю, ты ошибаешься. Он нас нашел и теперь идет сюда с очень недовольным видом.




Глава 6


— Дерин, я совершенно не могу тебя понять, — сказал ей Джеральд на следующее утро. Она работала, а он сидел возле нее на траве. — Ты настаиваешь на том, что он тебе не нравится, и тем не менее…

— Я не настаиваю на том, что он мне не нравится, — перебила его Дерин. — Эта мысль пришла в голову тебе.

Вчера вечером, когда увидел, что она ужинает с Домиником, он не высказал своего неудовольствия, только поздоровался с ними очень кратко и очень церемонно, когда проходил мимо их столика, направляясь к своему. Дерин пришлось признать, что она при этом испытала некоторое облегчение. Ее бы смутило, если б он отпустил какое-нибудь замечание, из-за которого ей почти наверняка пришлось бы с ним объясняться прямо в ресторане.

— Ясно, — сказал он, опустив глаза в хорошо знакомой ей манере. — Очевидно, я неправильно понял ваш тет-а-тет.

— Очень может быть, что неправильно, — отпарировала Дерин. — Если ты думаешь то, что, как я думаю, ты думаешь.

— Когда я тебя там увидел, то готов был провалиться сквозь землю, — продолжал он. — Сначала не мог поверить своим глазам.

— Не понимаю, с чего бы это. Я не отшельница, и я иногда хочу есть.

— Но с ним…

— О, ради всего святого, Джеральд! — в сердцах воскликнула она. — К Дому Грегори я вовсе не испытываю никаких пылких чувств. Я… я могу пойти куда-то с ним или покинуть его, меня это мало волнует. И откуда я могла знать, что ты вернешься вчера вечером?

— Я предупредил тебя, что могу вернуться.

— Верно, предупредил, — признала она. — Но я не понимаю, что вообще могло от этого измениться.

— Ты имеешь в виду, что все равно бы уехала, даже если бы вспомнила, что я собирался вернуться вчера вечером?

— Конечно.

— Понимаю.

— А по-моему, не понимаешь, — возразила Дерин. — Ты все еще пытаешься понять, что же все-таки скрывается за тем, что я поехала с ним ужинать, а на самом деле за этим не скрывается ничего. У меня полно других забот. — Она прикоснулась кистью к картине, над которой работала, и сделала слишком густой синий мазок по крылу вяхиря. — Вот досада! Ты только посмотри, что я натворила!

— Наверное, это из-за меня, — предположил Джеральд.

— Из-за тебя, — коротко согласилась она. — Я не могу сосредоточиться.

— Что ж, извини. — Он опустил глаза и уставился на свои руки, явно не желая менять тему разговора, хотя было очевидно, что ей эта беседа не доставляет удовольствия. — Но я хотел все выяснить, Дерин. Ты знаешь, какие чувства я к тебе испытываю, и не думаю, что ты поступила совершенно правильно, когда отправилась в ресторан ужинать с Грегори, как только я уехал.

— Ничего подобного! — негодующе возразила она. — Ты уехал не меньше чем за два дня до этого, и я в этом не видела ничего плохого. Не понимаю, почему мне нельзя иногда отдыхать от работы и нельзя есть. Кроме того, я не являюсь твоей собственностью.

— Я… — начал было Джеральд, но она продолжала, не обращая внимания на его попытки объясниться.

— Дом пригласил меня поужинать в ресторане для разнообразия, и я поехала с ним. Не понимаю, зачем тебе понадобилось делать из этого трагедию.

— Я не делаю из этого трагедию, — возразил он. — Просто я люблю тебя.

— Я знаю, что любишь… или, по крайней мере, говоришь, что любишь, но я тебе не принадлежу, Джеральд, и ты знаешь, как для меня важно быть независимой.

— О, Дерин! — Он выглядел таким обиженным и испуганным, что Дерин немедленно пожалела о своих словах. К тому же она вспомнила, что сказал ей Доминик вчера вечером; он назвал ее жестокой и безжалостной и предположил, что она наверняка обидит Джеральда.

Так все и произошло. Он окажется прав, если только она сейчас же все не исправит. Она протянула руку и коснулась лица молодого человека.

— Прости меня, Джеральд, — попросила она. — Мне следовало выразиться иначе.

— Но все равно ты бы подразумевала именно это? — мрачно уточнил он, и она вздохнула, откладывая в сторону кисть и осторожно вытирая руки тряпкой.

— Да, наверное, подразумевала бы именно это, — признала она. — Но ты меня знаешь, Джеральд. Я не могу… я не стану вводить тебя в заблуждение и говорить, что могу измениться. Я еще не готова… остепениться и выйти замуж или даже более-менее серьезно к кому-то отнестись.

— Как, даже более-менее? — с беспокойством спросил он, и она улыбнулась.

— Мне бы не хотелось даже более-менее, — сказала она, и он глубоко вздохнул.

— Я думал, что в последнее время стал тебе немного дороже. Мне известно, как ты относишься к тому, чтобы остепениться и выйти замуж, и я уважаю твои чувства, ты это знаешь, но… но в последнее время ты казалась немного другой. Как будто твое отношение чуть-чуть изменилось.

— Вообще-то нет, — осторожно возразила Дерин.

— Иногда ты казалась именно такой, — настаивал он. — И я думал, что твои чувства ко мне могут стать немного серьезнее.

— Ты мне нравишься, Джеральд.

Тут она осознала, что его расстроенный, слегка обиженный вид вызывает в ней сильную тревогу, и понадеялась, что не начинает сдаваться. Она всегда очень ценила свою свободу и свою независимость и ни под каким видом не хотела бы, ничего не зная, шагнуть в ту неизвестность, к которой, как она считала, приведут ухаживание и брак. Джеральд действительно был очень милым, и она, Дерин, насколько она понимала, была ему очень дорога. Иногда она действительно чувствовала угрызения совести, когда думала о том, сколько ему пришлось проехать, чтобы оказаться рядом с ней.

— Только нравлюсь?

Она улыбнулась, смущенная тем, что придется быть слишком откровенной.

— Ну, может быть, немного больше, чем просто нравишься, — призналась она. — Ты мне действительно очень дорог.

— О, Дерин! Милая!

— Я сказала «дорог», — поспешно напомнила она ему, когда он взял ее за руки и с серьезным видом уставился на нее. — Я не влюблена в тебя, Джеральд, и не уверена, что когда-нибудь тебя полюблю.

— Я тебе дорог, — с серьезным видом повторил он. — Это кое-что значит, милая Дерин. Мне остается только ждать и ждать, пока ты не решишь, что чувствуешь ко мне нечто большее, чем просто «дорог».

Она засмеялась, чувствуя, что начинает волноваться, потому что увидела, что между деревьями от реки идет Доминик. И даже на таком расстоянии она могла утверждать, что Пес навострил уши и изо всех сил пытается вырваться от Доминика, который придерживает его за ошейник. Пес так невзлюбил Джеральда, что это казалось почти невероятным. Иногда она чуть ли не начинала верить, что Доминик и вправду имел к этому какое-то отношение, потому что, как правило, животные хорошо относились к Джеральду.

Джеральд почувствовал, что ее внезапно что-то отвлекло, и обернулся, чтобы посмотреть, в чем дело. Он нахмурился, когда увидел, что в садовые ворота входят Доминик и собака.

— Он действительно ходил на реку купаться? — поинтересовался он, заметив сверток, который Доминик нес в одной руке. Дерин кивнула:

— Он иногда занимается подводным плаванием с аквалангом.

— В реке? — Эта мысль явно вызвала у него отвращение. — Разве она не грязная… загрязненная?

Дерин покачала головой:

— Нет, только не Пеннтог. Это одна из нескольких рек, к которым это не относится. К счастью, рядом с ней нет ничего, что могло бы ее загрязнить, и она до самого дна чиста, как хрусталь.

Джеральд пожал плечами.

— Все равно странно, что он выбрал именно это место для подводного плавания с аквалангом, — настаивал он. — Я бы даже не поверил, что здесь достаточно глубоко.

— В некоторых местах здесь очень даже глубоко, — просветила его Дерин. — И я не думаю, что это нечто из ряда вон выходящее, верно? Если его это развлекает.

— И держит его подальше от тебя, — догадался Джеральд, и она пожала плечами.

— Что-то в этом роде.

— Но все равно странно, — продолжал он, явно не собираясь оставлять эту тему. — Я хочу сказать, зачем он вообще здесь находится. Интересно, почему он решил приехать именно сюда и спрятаться здесь.

— Потому что он знает Гвинет Рис, и она предложила ему пожить в коттедже. Я думала, что ты это знаешь.

— Об этом я знаю, — подтвердил Джеральд. — Но не могу понять, почему он приехал в глубь страны. Я бы не сказал, что такому человеку, как он, нравится прятаться. И еще мне интересно, где он провел последние несколько лет… когда закончилась история с наследницей, о которой писали в газетах на первых страницах.

— В тропиках, — коротко сообщила Дерин.

— Вот как? — Он с любопытством приподнял бровь и посмотрел на нее. В его взгляде сквозила подозрительность. — Он об этом рассказывал, не так ли?

— Только потому, что я его спросила, — призналась она. — И мне совсем не хотелось бы разговаривать о нем целое утро, если ты не против, Джеральд.

— Я не против. — Он пожал плечами, как ей показалось, с несколько недовольным видом. — Я бы хотел, чтобы он вернулся туда, откуда приехал, вот и все. И там бы и остался.

Дерин не удержалась от улыбки.

— Вряд ли он так поступит, — покачала головой она. — Я сама предположила нечто в этом роде, но, кажется, он хочет остаться здесь, а он упрямый.

— Как и ты, — резко ответил Джеральд. В его голосе прозвучало сожаление. — Если ты действительно хочешь от него избавиться, милая, возвращайся со мной в город. Или позволь мне найти где-нибудь для тебя другой коттедж.

Дерин решительно покачала головой, крепко сжав губы.

— Мне здесь нравится, — твердо сказала она. — Я могу мириться со многими вещами до тех пор, пока у меня есть этот коттедж и эта чудесная долина.

— Как я и говорил, — победоносно провозгласил Джеральд. — Упрямая.

— Да, упрямая. — Она взглянула на часы и вздохнула, подумав о работе, которую до сих пор не закончила. — Наверное, раз Дом вернулся с реки и сейчас позже, чем я думала, мне лучше пойти и приготовить что-нибудь на ленч, — сказала она.

Джеральд нахмурился:

— Ты все еще готовишь ему еду?

— Когда мне вообще случается готовить, что происходит не так уж часто. — Она собрала все свое имущество. После того как Пес решил поближе познакомиться с ее вещами, что имело ужасные последствия, она перестала оставлять их без присмотра. — Ты остаешься? — осведомилась она.

— А мне можно остаться? — спросил он, с надеждой глядя на нее. Она кивнула, криво улыбнувшись:

— Конечно, можно, это все еще мой коттедж… пока.




Она вспомнила о замечаниях Джеральда насчет подводного плавания с аквалангом в реке на следующее утро, когда вышла поработать в сад. Было еще довольно рано, но солнце уже находилось высоко в небе. Стояла замечательная теплая погода, так что Дерин с удовольствием думала о предстоящей работе за стенами дома.

Когда она ставила свой табурет, краем глаза заметила что-то белое, лежавшее на траве рядом с летним домиком. Это не могло оказаться листом бумаги, потому что было гораздо большего размера. Если бы она не знала, что Доминик сдавал вещи в стирку в Гланреддине, то подумала бы, что он что-то выстирал и положил там сушиться.

Чем сильнее она пыталась не обращать внимания на это белое пятно, пока раскладывала вещи, тем большую озадаченность чувствовала. Если хотели что-то высушить, то гораздо лучше было это повесить на веревке для сушки белья возле коттеджа. Зная, что Доминик уже ушел, она осмелилась пойти к летнему домику, чтобы самостоятельно все выяснить. Если он действительно что-то выстирал, она могла прийти на помощь и должным образом закрепить эту вещь прищепкой на веревке для сушки белья. А если она ошибалась, то все равно Доминика дома нет, так что говорить ей колкости из-за ее любопытства будет некому.

Когда она подошла поближе, то увидела, что это пара купальных трусов. Очевидно, он купался рано, может быть, еще до завтрака. Несмотря на теплые лучи солнца, они совсем не сохли, так что там им находиться не следовало. Поэтому она их подняла и отнесла обратно в сад. Она их закрепит прищепками на короткой веревке, привязанной к углу коттеджа. Под свежим, теплым ветерком они высохнут гораздо быстрее.

К тому времени, когда Доминик пришел на ленч, Дерин уже совсем забыла, что повесила их сушиться на веревке, так что посмотрела на него с некоторым удивлением, когда он обратился к ней со словами:

— Ты знала, что это случится?

Она отвернулась от шкафа, где хранились тарелки, и с минуту непонимающе смотрела на какую-то белую вещь, которую он поднял, чтобы она ее хорошенько рассмотрела. Потом улыбнулась:

— О, так они высохли? Я повесила их на веревку. Они были так разложены на траве, что сохли бы там целую вечность.

— Но, по крайней мере, тогда они остались бы целы, — заметил он, держа трусы обеими руками и просунув палец в довольно большую дырку на задней стороне.

— О! — Дерин некоторое время не сводила глаз с дыры, едва удерживаясь от смеха. — Как же это случилось?

— Это случилось потому, что одна умная девушка закрепила их на веревке прищепками с проволочными пружинами, — пояснил он.

— Я уверена, что они не порвались, когда я их вешала, — стала оправдываться она, все еще глядя на дырку.

— Они порвались, когда я их снял с веревки, — сообщил он, швыряя трусы на стул. — Я не заметил, что ты закрепила их прищепками, и просто потянул.

— Тогда ты вряд ли можешь винить в этом меня, — возразила Дерин, как ей казалось, достаточно разумно. — Ведь ты наверняка мог увидеть прищепки.

— Дело в том, что не мог, — не согласился он. — Или я не стал бы просто дергать. Ветер перекинул трусы через веревку, и я не видел этих чертовых прищепок.

Дерин глубоко вздохнула, ставя на стол тарелки и блюда:

— Ну, ты мог бы догадаться. Тебе следовало знать, что я всегда пользуюсь прищепками, когда что-нибудь вешаю сушиться на веревку. Так поступают все нормальные женщины.

На его лице появилась озорная ухмылка.

— Мне еще нужны доказательства того, что ты и вправду нормальная женщина, — заявил он и уселся за стол, как будто дожидаясь, что она даст ему сдачи.

Дерин считала, что совершает доброе дело, спасая его купальный костюм, поэтому такое отношение с его стороны привело ее в ярость. Она негодующе посмотрела на Доминика и буквально швырнула хлеб на стол перед ним.

— О, я и сама не знаю, зачем беспокоилась из-за твоего глупого лягушачьего костюма! — фыркнула она.

— Это не лягушачий костюм, — тут же сообщил он ей, как будто разговаривая с глуповатым ребенком. — Это обычный, но довольно дорогой купальный костюм.

— Чем бы он ни был, теперь это не важно, — заявила она. — А ты, наверное, вообразил себя ныряльщиком с аквалангом, когда плескался в реке.

— Я там не плещусь. Я занимаюсь подводным плаванием с аквалангом, и это называется совсем не «ныряльщик с аквалангом».

— Ну, я не разбираюсь во всех этих тонкостях, но в том, что порвались трусы, виновата не я, а ты.

— Ты могла их оставить там, где они лежали.

Она принесла масло и банку с солеными огурцами и бухнула все это перед ним.

— Жаль, что я их там не оставила, — резко ответила она. — В любом случае, тебе не нужен лягушачий костюм, ты и так похож на лягушонка.

Это была ребяческая колкость. Она знала, что он этого так не оставит, так что попыталась отойти, чтобы занять свое место за столом. Но он обхватил пальцами ее левое запястье, заставил остановиться, и она вскрикнула в знак протеста.

— Дамы так себя не ведут, — тихо сказал он ей. — Никогда.

— Дом! Ты делаешь мне больно! Отпусти!

Он сжал ее запястье еще сильнее, поднял глаза и посмотрел на нее. В его взгляде светилось злорадство.

— Ты прекрасная принцесса, — ядовито проговорил он. — Один поцелуй превратит меня в красавца принца — так говорится в сказке.

— Отпусти меня сейчас же!

— Сначала преврати меня в красавца принца.

— Да я скорее ударю тебя по голове этим куском хлеба, — резко ответила она и свободной рукой потянулась за длинным батоном.

— Считается, что прекрасные принцессы не колотят бедных беззащитных лягушат, — с серьезным видом напомнил он, хватая Дерин и за другое запястье, после чего заставил пригнуться, чтобы их лица оказались рядом. — А теперь играй по правилам, и я позволю тебе съесть твой ленч.

— Дом!

Он сильнее дернул Дерин за запястья и потянулся к ее губам. Его поцелуй оказался жестким и грубым, в отличие от того, что она ожидала. Протестуя, она приглушенно вскрикивала, но он держал ее крепко. Наконец Доминик отпустил ее, все еще держа за запястья и глядя на нее с каким-то задумчивым выражением.

— Пожалуйста! Отпусти меня!

Наконец он молча разжал руки, и некоторое время она стояла, с растерянным видом потирая отметины от его пальцев. Потом она снова коротко взглянула на него и отвернулась. Она была не в силах перенести чувство теплоты и близости, которое испытала, находясь совсем рядом с ним. Она села на другой конец стола. Руки дрожали, а ноги так ослабли, что Дерин не сомневалась, что рухнет на пол, если останется стоять еще на минуту.

Они ели молча, и от нее не ускользнуло, что даже Пес, который занял привычное место у двери, был озадачен их неожиданным молчанием. Он склонил голову набок и навострил уши, пытаясь понять, в чем же было дело. Молчание было нарушено, только когда она поставила на стол поднос с кофе. Доминик посмотрел на нее, и его губы изогнулись в кривой улыбке.

— Я должен сказать, что сожалею, Дерин? — тихо спросил он.

Она было покачала головой, но передумала и вместо этого слегка пожала плечами.

— Только если ты в самом деле сожалеешь, — сказала она.

— Вообще-то нет.

— Тогда зачем говорить, что сожалеешь?

Он откинулся на спинку стула и закурил сигарету. На миг выпущенное им облако дыма скрыло от нее его лицо.

— Потому что я думал, что ты, может быть, ждешь этого от меня, — объяснил он. — Я не вполне осознавал, насколько ты привержена общепринятому. Этот артистический, богемный фасад — только фасад, не так ли? Так оно и есть.

— Не понимаю, что ты хочешь сказать.

— Не понимаешь? — Некоторое время он внимательно смотрел на нее, пуская облачка дыма, его взгляд обеспокоил ее. — Если бы ты действительно была такой, как утверждаешь, — наконец сказал он, — ты хотя бы слегка ответила бы на мой поцелуй.

— А с какой стати ты так решил? — спросила она, защищаясь. — Даже претендующие на художественность… представители хиппи, как ты их называешь, уж конечно, имеют право выбирать, с кем целоваться.

— Верно, — признал он, как будто пытаясь понять ее точку зрения. — Но что я заметил, так это то, что ты не дала мне пощечину.

— Это, — мрачно пообещала Дерин, — можно быстро исправить.

Он засмеялся, поднимаясь на ноги:

— Я бы не стал пытаться это сделать, милая, можно ведь и сдачи получить.

— И это меня бы не удивило! — резко ответила Дерин, жалея, что не владеет своим голосом, который прозвучал хрипло и дрожаще.

Он направился к двери, захватив купальные трусы, и с сожалением ухмыльнулся.

— Мне придется отправиться за покупками, — сказал он. — Только после этого я смогу снова пойти купаться.

Дерин не ответила. Вместо этого она начала убирать со стола. Просто невероятно, но она с трудом удерживалась от смеха. А ведь только что была в ярости. Собрав блюда и направляясь с ними к раковине, она глупо захихикала и еле смогла успокоиться. Сложила посуду в старомодный эмалированный таз, сняла с вешалки за дверью полотенце, после чего отправилась за чайником.

— Лови! — крикнула она, швыряя Доминику полотенце, когда он шел к двери. Некоторое время он смотрел на полотенце так, словно не верил своим глазам.

— Зачем это? — спросил он.

— Чтобы вытирать посуду, — сообщила она ему. — Тебе довольно долго удавалось выходить сухим из воды. Не понимаю, с какой стати я должна выполнять всю работу по дому, а заодно готовить еду.

Некоторое время он смотрел на нее, и она заметила, что в его глазах притаилась смешинка, несмотря на нахмуренные брови.

— А если я скажу, что не стану вытирать посуду? — тихо предположил он. — Что тогда?

— Тогда ты больше не получишь еды, — сурово сообщила она, хотя ей ужасно хотелось посмеяться над выражением его лица.

— Ах ты маленькое чудовище! Это же шантаж!

Она налила в таз жидкость для мытья посуды и горячую воду, при этом удовлетворенно улыбаясь.

— Это зависит от тебя, — весело сказала она. — Вытирай посуду или голодай.

— А как же Джеральд? — мягко поинтересовался он, сдаваясь и начиная вытирать фаянсовую посуду по мере того, как она ее мыла. — Это, по-моему, его ты должна приучать.

— Я никого не приучаю, — резко ответила Дерин, видя, что может разочароваться в своей победе. — Я только назначаю справедливое разделение труда.

— Понимаю. — Он поймал ее взгляд, когда она повернулась, чтобы поместить очередное блюдо в сушилку для посуды, и улыбнулся. — Но это все связано с ведением хозяйства, не так ли?

— Если ты думаешь, что, если смутишь меня, тебе удастся перестать вытирать посуду, — сердито ответила она, отбрасывая с лица волосы тыльной стороной мыльной ладони, — то ошибаешься.

— Мне бы и в голову не пришло пытаться тебя смутить.

— О да, пришло бы, если бы ты подумал, что сумеешь выйти сухим из воды.

— Может быть, сумею! — Он обхватил ее руками за талию и прижал к себе, чем вызвал ее громкие протесты. — А ты все равно мало что сможешь сделать, раз у тебя руки в воде, так? Почти невозможно устоять перед соблазном воспользоваться такой ситуацией.

— Перестань! — Она извивалась в его руках, но не могла вырваться. — Отпусти меня, Дом, или я тебя поколочу, даже мыльными руками!

— Не поколотишь! — Он поспешно пригнулся, когда она изо всех сил размахнулась мыльной, мокрой рукой, пытаясь попасть по лицу, и со смехом отпустил ее, когда она промахнулась. — Поколотила бы, да?

Дерин водрузила на сушилку последнее блюдо и взяла у него полотенце, сама едва не лопаясь со смеху.

— Уходи, — потребовала она с притворной суровостью. — Я сама их вытру. От тебя все равно толку мало.

— Ну а что ты ожидала? Я ведь только ученик.

Они стояли лицом к лицу в солнечной кухне. Их глаза блестели от смеха. Их обоих охватило напряженное волнение, от которого у них захватило дух… но это волнение исчезло через секунду, потому что они услышали бешеный лай Пса. Он пробежал через кухню и бросился к выходу из дома.

Доминик вовремя пришел в себя и успел схватить Пса за ошейник, пока тот не успел выскочить за дверь. Пес же изо всех сил вилял хвостом — ему не терпелось поздороваться с гостем.

— Это наверняка не Джеральд, — заметил Доминик, — а то он не стал бы вилять хвостом.

Дерин с полотенцем в руках подошла к окну и выглянула. Потом покачала головой.

— Там идут два человека, — сообщила она. — Очень может быть, что просто вышли на прогулку.

— Мне пойти и посмотреть?

Она кивнула, удивившись, что позволяет ему оказать ей хотя бы эту маленькую услугу.

— Они могут не знать, что коттедж занят, — сказала она.

Кажется, так оно и было, потому что, когда Доминик вышел из коттеджа вместе с Псом, мужчина и женщина резко остановились и осторожно ему улыбнулись.

— Не знали, что в старом коттедже кто-то есть, — проговорил мужчина несколько извиняющимся тоном. Голос его звучал мягко и мелодично, как у большинства жителей этих долин. — Извините, если мы вторглись в ваши владения.

В этот безветренный летний день Дерин отчетливо расслышала каждое слово. Она услышала, как они поздоровались друг с другом. Потом мужчина и женщина объяснили, что они раньше жили в деревне, а теперь приехали сюда в гости. Дерин очень нравилось это ритмичное произношение, и сначала она его слушала с удовольствием. Но то, что потом произнес мужчина, развеяло ее грезы, и она прислушалась, испугавшись его слов.

— Вы с женой поселились в этом коттедже, не так ли? — спросил он.

— Не насовсем, — весело сообщил ему Доминик, не обращая на ошибку совершенно никакого внимания. — Мы приехали сюда всего на пару месяцев, вот и все.

У Дерин захватило дух. Он сейчас должен исправить их ошибку и рассказать о том, что они не женаты и что не живут в одном коттедже. Но он не сделал ничего подобного. Дерин стиснула руки. Ей хотелось выйти из дома и самой что-нибудь сказать.

— Прекрасное место для отпуска, — улыбнулась женщина. — Здесь очень тихо, но некоторые люди ничего не имеют против этого, не так ли?

— О, нам здесь очень нравится, — с серьезным видом сказал Доминик, по крайней мере на этот раз говоря правду. — Мы искали место, куда могли уехать подальше от обезумевшей толпы.

Дерин никак не могла узнать, сделал ли он какой-нибудь жест или, может быть, поднял брови, чтобы придать несколько иной смысл своим словам, но круглое приятное лицо его собеседника вдруг приобрело понимающее выражение, и он широко улыбнулся.

— Чудесное место для медового месяца, а? — предположил он.

Вероятно, он просто наугад задал наводящий вопрос, но Доминик немедленно подыграл ему.

— Возможно, — серьезно согласился он, — но у нас не совсем медовый месяц. Вообще-то моя жена рисует, и она говорит, что здесь ее часто посещает вдохновение. — Сказав это, он взглянул на окно коттеджа. Он выглядел в точности как любящий муж; улыбаясь Дерин, он поднял руку в знак приветствия.

Дерин же была в ярости, но ясно понимала, что ничего или почти ничего не может с этим поделать. Если она возразит, то все станет гораздо хуже. Она вытерла оставшиеся блюда и убрала их, с грохотом швырнув в шкаф. Дерин никак не могла понять, с какой стати он вдруг решил сказать, что женат на ней. Тем не менее сделанного не воротишь, и если она выйдет из дома и скажет этим двум незнакомцам, что они не женаты, то те, возможно, уйдут, осуждая распущенный образ жизни художников.

— Это замечательное место для художницы, — говорил мужчина, явно стараясь проявить дружелюбие. — А вы тоже рисуете, мистер…

— Грегори, — беззаботно подсказал Доминик. — Нет, я не рисую. Просто шатаюсь без дела, пока малышка работает.

Малышка! Это оказалось последней каплей, и Дерин сжала кулаки, слушая его. Кроме того, при обычных обстоятельствах он никогда бы не употребил это выражение, так что оно явно оказалось частью какой-то утонченной шутки. Возможно, Доминик просто решил таким образом с ней расквитаться.

Потом они все трое рассмеялись, и даже Пес в восторге завилял хвостом. Как мило, что все так счастливы, с горечью подумала Дерин. Но когда она останется наедине с Домиником Грегори, найдется у нее что ему сказать. А пока что он вовсю болтал со своими новыми друзьями, и ему это явно очень нравилось.

Дерин выскочила за дверь, только когда услышала, что пара уходит, а Доминик начинает обходить коттедж, чтобы вернуться к себе. Маленькая стройная фигурка в яркой блузе красно-желтого цвета. Ее босые ноги твердо стояли на траве, которая росла вокруг коттеджа. Дерин подбоченилась. Ее крупные, широко расставленные карие глаза сверкали от ярости.

— Дом!

Он медленно обернулся, как будто подозревая, что его сейчас ждет. Секунду или две он стоял и молча смотрел на нее. Пес с надеждой вилял хвостом. Вряд ли Доминик мог не заметить, как она рассержена, но все же он улыбнулся, когда пошел обратно к ней. В его глазах светился вызов, который давал Дерин понять, что она не сможет запугать его.

— Да, мэм. — Она молча сердилась еще секунду или две. В это время он внимательно смотрел на ее гневное лицо. — Тебе лучше поскорее что-нибудь сказать, — с серьезным видом посоветовал он, — а то взорвешься.

— Как ты смеешь! — в ярости выкрикнула она. — Как ты смеешь так лгать?!

Секунду он молчал, но при этом не пытался скрыть, что вот-вот рассмеется. Этого оказалось достаточно, чтобы она взбесилась еще сильнее.

— Это было только ложью во спасение, — наконец тихо пояснил он.

— Во спасение или нет, все равно ложь!

— И если на то пошло, то я лгал ради тебя.

— Ради меня!

Он скрестил руки на груди и посмотрел на нее сверху вниз, отчего она почувствовала себя совсем маленькой.

— Ради тебя, — подтвердил он. — Я не хотел, чтобы у этих людей сложилось о нас ложное представление.

— Но именно из-за тебя у них сложилось о нас ложное представление, — возразила Дерин и нахмурилась, когда он покачал головой.

— Я только не стал опровергать вывод, к которому они уже пришли.

— Но именно тогда ты должен был их поправить.

Он ухмыльнулся.

— Но этому было бы трудно поверить, не так ли? — спросил он.

— Не понимаю почему.

— Ну, мы и вправду живем здесь вдвоем, и если бы я сказал, что мы не женаты, то это выглядело бы немного подозрительно.

— Мы не живем здесь вдвоем!

— Но так оно и есть, — возразил он.

— Но не вместе. Мы не живем в одном и том же коттедже.

Он снова ухмыльнулся, и стало ясно, что он наслаждается этой ситуацией. Возможно, то, что она так сильно рассердилась, понравилось ему еще больше.

— Должно быть, все выглядело так, как будто мы живем в одном и том же коттедже, — сказал он. — Мы с Псом вышли из дома, а ты стоишь у раковины — моешь и вытираешь посуду после ленча. — Он засмеялся. — Очень хорошо, что они не пришли на несколько минут раньше. Тогда они увидели бы меня с кухонным полотенцем, и у них действительно не осталось бы никаких сомнений. С кухонным полотенцем в руках они могли бы увидеть только мужа.

Она решила оставить его намек без ответа и с упреком посмотрела на него.

— Тебе не обязательно было давать им понять, что мы не женаты, — возразила она, против воли начиная признавать логику его довода. — Ты мог сказать об этом прямо.

— Мог, — любезно согласился он. — И что бы они тогда подумали? Они и через миллион лет бы не поверили, что я просто здесь питаюсь, а потом ухожу, как добрый маленький монах, и сплю в летнем домике. — Он быстро смерил Дерин оценивающим взглядом, что встревожило ее. — Такие люди не поверили бы этому, особенно когда увидели бы, что ты похожа на босую и маленькую разноцветную птичку. — Он ухмыльнулся с озорным видом. — И потом, никто не ошибется и не примет за монаха такого человека, как я.

— Да ты просто получаешь от этого удовольствие! — обвинительным тоном произнесла Дерин, и он улыбнулся, признавая ее правоту.

— Боюсь, что да. Я тогда получил от этого удовольствие, а теперь ты подняла вокруг этого такой шум, что мое удовольствие стало еще больше. Мне очень нравится твой вид, когда ты сердишься. Ты становишься просто невероятно красивой.

Дерин поспешно покачала головой, пытаясь отбросить посетившие ее безумные, нелогичные мысли. Она твердо решила полностью контролировать свои чувства.

— А что будет, если они поговорят с кем-то, кто знает, что это неправда? — поинтересовалась она.

— Разве кто-то это знает? — спросил он, и она покачала головой. Потом кое-что вспомнила и в смятении посмотрела на него.

— Джеральд, — выдохнула она. — Если он узнает, что он только подумает?

— Наверное, самое плохое, — сухо заметил он. — Но почему ты уверена в том, что он об этом узнает? Я хочу сказать, ведь у него нет знакомых в деревне, не так ли? — Теперь он смотрел на нее совсем по-другому. Его взгляд стал более задумчивым. — И разве мнение Джеральда имеет большое значение?

На этот вопрос Дерин ответила не сразу.

— Именно ты сказал, что я могу быть жестокой и безжалостной, — напомнила она ему. — Ты намекал, что я могу его обидеть, потому что он… он не знает, как со мной обращаться. Что ж, это были твои слова. Так вот, я пыталась не обидеть его.

— Потому что ты действительно этого не хочешь или потому что я сказал такое о тебе? — мягко осведомился он, и Дерин бросила на него осторожный взгляд.

— Мне нравится Джеральд, — сказала она. — Несмотря на то что ты обо мне думаешь, мне не нравится обижать кого бы то ни было, и мне на самом деле очень дорог Джеральд.

— Понимаю. — Она не была уверена в том, что именно он подразумевал под этим словом, произнесенным с довольно загадочным выражением, но не собиралась его спрашивать, во всяком случае сейчас.

— Наверное, мне придется объяснить ему, когда он приедет, — с сожалением сказала она.

— Может быть, это не понадобится. — Она с любопытством посмотрела на него, и он улыбнулся. — Скорее всего, он никогда об этом не узнает.

У нее на лице отразилось сомнение, но против воли она с ним согласилась.

— Не узнает. Нет, наверное, не узнает.

— Я должен сказать, что сожалею, — проговорил он некоторое время спустя, и она с беспокойством посмотрела на него. Его губы снова растянулись в знакомой ей кривой улыбке. И Дерин пожалела о том, что так хорошо помнит поцелуй этих губ, после которого прошло так мало времени.

— Ты в самом деле сожалеешь? — спросила она так же, как тогда, но на этот раз он кивнул.

— В некотором роде. Я не хотел бы расстроить твою… личную жизнь.

Он попытался удержать ее взгляд, но Дерин опустила глаза и стала смотреть на свои босые ноги. Она вдруг осознала, что он совсем рядом с ней, что у нее на лбу яростно колотится пульс, и это ее встревожило.

— Ты уже ее расстроил, — сказала она хриплым голосом, потому что у нее захватило дух. Потом повернулась и бросилась обратно в коттедж, как одна из тех приверженных общепринятому романтических героинь, которых она так презирала.




Глава 7


Судя по его первому дню, июль обещал оказаться еще жарче, чем июнь. Дерин овладела невероятная лень, еще когда она только вставала с постели. Именно в такие дни чувствуешь, что максимум, на что ты хочешь потратить энергию, — это сидение под ближайшим деревом, может быть, с легкой книгой в руках. Все это в промежутках между восхитительными короткими снами и большими порциями прохладных напитков.

Одеваясь, Дерин сказала себе, что пойдет к реке и посидит под деревьями, однако она не станет бездельничать — она хотела поработать над фоном нескольких рисунков. А идеальным местом для этого была излучина реки, там на берегу росли деревья и немного выше располагалась плотина. Это была самая красивая часть реки, и Дерин таким образом могла совместить удовольствие и работу, как это почти всегда происходило с ней здесь, в долине.

Дорога туда займет у нее совсем немного времени, и она сможет оставаться там, сколько пожелает, потому что Джеральд до сих пор не вернулся из Лондона, а Доминик отправился в Гланреддин за покупками и не придет на ленч. Этим днем она может распорядиться по своему усмотрению… или, по крайней мере, большей частью этого дня.

Поблизости к плотине речной берег становился более каменистым, поэтому она надела пару легких сандалий, чтобы защитить свои обычно босые ноги. За время пребывания здесь Дерин загорела, и это ей очень шло. Ее падающие на лоб волосы начинали выгорать на солнце, что тоже было ей очень к лицу. Дерин надела короткий коричнево-зеленый блузон из набивной ткани, который почти не скрывал ее стройные руки и ноги, в этом наряде на фоне природы она напоминала дриаду.

Она инстинктивно взглянула на летний домик, когда проходила мимо, и про себя улыбнулась с озорным видом, увидев, что на подоконнике лежит и сохнет пара купальных трусов. У нее возник необыкновенно сильный соблазн взять их и повесить на веревку, как она сделала с предыдущими трусами. Но она его все-таки поборола, потому что точно не знала, как Доминик на этот раз отнесется к подобному действию с ее стороны.

Она прошла дальше, через сломанные садовые ворота, и углубилась в лес. Лучи солнца сверкали на поверхности воды и почти ослепляли. Было так тепло и приятно, что Дерин села, глубоко и удовлетворенно вздохнув, и перед тем, как начать рисовать, несколько минут предавалась грезам.

Она поняла, что необыкновенно рада тому, что ее никто не беспокоит, даже Джеральд. Работа у нее продвигалась намного быстрее, чем она смела надеяться. Дерин даже не обращала внимания на время, пока не почувствовала, что голодна, и тогда посмотрела на часы. Уже было начало четвертого, и желудок настойчиво напоминал, что ей давно уже пора заморить червячка.

Она с неохотой собрала свои вещи и приготовилась уходить и вдруг услышала резкий шум, который внезапно нарушил тишину летнего дня. Причину этого самого шума было нетрудно узнать. Дерин скорчила гримасу, недоумевая, почему Пес по возвращении домой принялся лаять во всю глотку. Возможно, все дело только в бьющей через край энергии, ведь ему пришлось просидеть в машине последние полчаса или около того, а теперь он снова мог бегать где угодно. Но все же Дерин решила, что причина не в этом.

Через несколько секунд у Дерин не осталось никаких сомнений, что Пес сейчас на берегу реки. Она пошла вдоль берега и не стала поворачивать к лесу, чтобы сэкономить время. Ей было любопытно увидеть, почему Пес так разволновался. Еще через несколько секунд Дерин поняла, что случилось что-то неладное — Пес лаял встревоженно и совсем не дружелюбно, в отличие от того, как он лаял обычно. Потом она расслышала громкий мужской голос и поняла, в чем дело: Джеральд, очевидно, тоже вернулся и поссорился со своим злейшим врагом. Интересно, подумала Дерин, почему не слышно Доминика. И она поспешила через лес, несмотря на вещи, которые были у нее в руках, и оцепенение, которое, казалось, сковало все ее тело и мешало быстро передвигаться после того, как она столько времени сидела.

Оказавшись на поляне, Дерин увидела, что там стоит Пес, напрягшийся и грозный, как часовой на посту на речном берегу. Он громко выражал свою неприязнь и постепенно теснил к реке своего противника.

Ей бы никогда не пришло в голову, что у Джеральда может быть такой испуганный вид, ведь он привык к животным и обычно обращался с ними уверенно и непринужденно. Но каким-то образом упорная неприязнь Пса, казалось, лишила его уверенности в себе. Он не паниковал, но узкая полоска травы, где он оказался, оставляла ему мало места для маневра, — дальше была уже вода, — а Пес явно не собирался униматься.

— Джеральд!

Она закричала инстинктивно, хотя этого делать не следовало, потому что, когда Джеральд перевел на нее глаза, пес воспользовался тем, что он отвлекся, и бросился вперед, совершив гигантский прыжок. Джеральд уже находился в опасной близости от края. Он сделал еще один шаг назад и зацепился пяткой за травянистую кочку. Секунду или две он бешено размахивал руками, потом окончательно потерял равновесие и с воплем навзничь свалился в воду, подняв сияющий фонтан брызг. Дерин показалось, что потом на некоторое время внезапно наступила мертвая тишина.

— О, Джеральд! — Она в ужасе уставилась на место, откуда он упал в воду и где теперь с видом победителя стоял Пес и вилял хвостом. Он сверху вниз смотрел на Джеральда, а тот плескался в реке, стараясь выбраться на берег. Это падение само по себе было бы достаточно унизительным, но именно в этот момент наконец появился Доминик. Некоторое время он пристально смотрел на происходящее, как будто не мог поверить собственным глазам. Потом рассмеялся… и Дерин, услышав громкие взрывы смеха, в минуту безумия сама чуть не расхохоталась, несмотря на то что сердилась на него.

Конечно, Доминику это и должно было показаться забавным, особенно если учесть, что жертвой оказался Джеральд, вот он и стоял и хохотал как безумный и не делал абсолютно ничего, оставив на произвол судьбы бедного Джеральда и собаку.

— Отзови его! — негодующе потребовала Дерин. — Отзови его, Дом!

Пес все еще стоял на берегу и пронзительно лаял с торжествующим видом. Он бешено вилял хвостом и то и дело оглядывался на хозяина, как будто ждал, что Доминик его похвалит за то, что он сделал. Но при всем при этом он даже и не думал уйти с берега, не давая Джеральду возможности вылезти из воды.

— Сомневаюсь, что смогу его отозвать, — пожал плечами Доминик, все еще от души веселясь. — Он сейчас вовсю наслаждается, и ты знаешь, что он никогда ни на кого не обращает внимания.

— Ах ты… скотина! Чудовище, бесчеловечная скотина! — Дерин топнула ногой, ее глаза пылали. — Тебе… тебе должно быть стыдно! Пес! — Она отвернулась и решила попытать счастья — самой отозвать собаку, хотя не особенно надеясь на успех. — Пес! Ко мне! Ты меня слышишь?

Пес ее слышал и даже бросил на нее короткий взгляд. Но было совершенно очевидно, что он не намерен оставить в покое свою жертву, а напротив, хочет, чтобы Дерин присоединилась к его забаве. Что касалось Джеральда, то он, мокрый насквозь, все-таки умудрился подняться на ноги. Вода доходила ему до бедер. Он не мог выйти на берег, не мог даже пошевелиться, потому что его противник снова набросился бы на него.

Дерин положила на землю свои вещи и решительно сжала зубы, после чего попыталась схватить одной рукой Пса за ошейник и оттащить от берега. Однако безуспешно; собака рванулась в противоположном направлении, едва не свалив с ног Дерин.

— Вернись, ты, огромная скотина! — свирепо заорала она ему. — Перестань, Пес! Вернись!

Он снова яростно рванулся к воде, и на этот раз она не удержалась на ногах и упала. Хотя ей повезло — она упала на берег, а не в воду.

— Эй! Не расстраивайся, — засмеялся Доминик, помогая ей подняться. Однако его внимание к ее персоне не впечатлило Дерин.

— Помоги Джеральду! — снова сердито потребовала она. — Твоя помощь скорее нужна ему, а не мне. Я в твоей помощи не нуждаюсь.

— Он сделал тебе больно? — Доминик все еще держал ее за руку, но она высвободилась и снова попыталась схватить Пса за ошейник.

— Пес!.. Ты его остановишь?

— Отпусти его, Дерин! — крикнул ей Джеральд. — А то он и тебя сбросит в воду!

— Согласен, — ухмыляясь, сказал Доминик. — Отпусти его, он слишком силен для тебя.

— Ну тогда ты сделай что-нибудь! — отрезала Дерин. — Он твой пес, заставь его вести себя как следует.

— Ладно, ладно, успокойся. — Он взял пса за ошейник и с силой потянул его назад. — Хватит, ты, угроза, — сказал он Псу. — Ты уже повеселился, а теперь веди себя потише. Тихо!

Пес наконец угомонился, разочарованный тем, что игра окончена. Он с интересом наблюдал за тем, как Дерин подошла к реке, чтобы помочь Джеральду выбраться на берег.

— О, как же тебе не повезло, — посочувствовала Дерин. — Тебе лучше вернуться в коттедж, надо попытаться высушить твою одежду.

— Было бы лучше, — тихо предложил Доминик, все еще явно наслаждаясь этой ситуацией, — если бы вы зашли в летний домик, тогда я найду вам какую-нибудь одежду, а эту надо выстирать. — Он посмотрел на промокшие и помятые рубашку и слаксы. — Вы не можете вернуться в них в гостиницу, даже если их высушить. Конечно, я оплачу счет за стирку.

— Не беспокойтесь, — коротко ответил Джеральд. — Я, пожалуй, воспользуюсь предложением Дерин.

Дерин переводила взгляд с Доминика на Джеральда. Она не была уверена в том, кого из них ей следует поддержать. Конечно, предложение Доминика было более практичным, да и у нее оказалось бы меньше хлопот; ей не пришлось бы завертывать Джеральда в одеяло, чтобы он провел у нее на кухне бог знает сколько времени. Но вряд ли ему понравится, если она примет сторону Доминика.

— Может быть, для тебя было бы лучше, если бы ты прямо сейчас переоделся в сухое, — отважилась сказать она. Он повернулся к ней и нахмурился, как она и ожидала.

— Конечно, если ты так хочешь, — проворчал он. — Я согласен на любой вариант, лишь бы у тебя было меньше проблем.

— Ну, плита греет очень слабо, — продолжала она, торопясь привести свои доводы. — Я думаю о твоем благе, Джеральд. Мне бы совсем не хотелось, чтобы тебе пришлось дожидаться, пока высушится твоя одежда. Ты так можешь простудиться.

Он, смиряясь, пожал плечами, потом посмотрел сверху вниз на своего недавнего противника и поинтересовался:

— А как насчет него? Он меня вряд ли впустит в летний домик, верно?

— О, Пес пока может погулять вместе с Дерин, — успокоил его Доминик. Он, очевидно, продумал все до мелочей и остался доволен результатом. — Он останется с ней, и все будет в порядке.

— Конечно, останется. — Дерин сказала это очень уверенным тоном, но в душе сомневалась, что Пес действительно пойдет с ней, когда увидит, что его хозяин уходит с незваным гостем. Она подняла с земли свои вещи и просунула руку в собачий ошейник. На этот раз животное повело себя спокойно. — Идем, Пес.

Они направились по лесу к садовым воротам. Дерин подумала, что их маленькая процессия выглядит довольно забавно. Разумеется, впереди шел Доминик. Дерин несла под мышкой кисти, краски и рисунки, а другой рукой крепко держала Пса. Позади — Джеральд. Сначала он пошел рядом с Дерин, но пес стал бросать на него угрожающие взгляды, и Джеральд передумал. Доминик, насмешливо подумала Дерин, возможно, был единственным из них, кто сполна оценил юмор этой ситуации.

— Сюда, — весело позвал он Джеральда и зашагал налево. Промокший Джеральд мрачно шлепал следом.

— Увидимся позже! — крикнула ему Дерин, крепко держа Пса. — Немного чая, и ты придешь в норму.

Доминик уже открывал дверь летнего домика. Услышав слова Дерин, он слегка повернулся и ухмыльнулся, глядя на нее через плечо.

— И я тоже? — спросил он. Она чуть не ухмыльнулась в ответ, но, хотя и с трудом, удержалась. Вместо этого она постаралась принять как можно более неодобрительный вид.

— Ты можешь подождать до обеда, — заявила она. — Пошли, Пес.

Пес послушался ее довольно охотно, хотя ему не очень-то нравилась компания, в которой оставался его хозяин. А сам Доминик только засмеялся, когда услышал, что она отказывается поить его чаем.

— Только не корми мою собаку печеньем, — предупредил он ее на прощание. Дерин притворилась, что не расслышала.

Когда Джеральд пришел к ней из летнего домика, Дерин уже приготовила чай. Пес вел себя как примерная собака. Джеральд был одет в светло-голубой свитер и легкие слаксы, которые ему одолжил Доминик. Пес сидел на привязи из веревки для сушки белья у парадного крыльца, но как только увидел свою недавнюю жертву, разразился бешеным лаем. Джеральд вошел и сел. Он выглядел грустным, вялым и даже более худым, чем обычно, потому что одежда Доминика была ему чуть-чуть велика.

— Я себя чувствую пугалом, — пожаловался он, когда она поставила перед ним чашку чая и тарелку с печеньем.

— Ты выглядишь отлично, — подбодрила его Дерин. — Хорошо, что стоит такая теплая погода.

— Теплая или нет, но в этом дурацком падении в реку не было ничего приятного, — резко ответил Джеральд. — Боюсь, меня это и не позабавило так, как Грегори. Чертов садист!

По мнению Дерин, Джеральду не следовало так сгущать краски и называть Доминика садистом. Конечно, он повел себя беспечно и не сумел обуздать свое чувство юмора. С его стороны было очень нехорошо смеяться, ведь он наверняка знал, что Джеральд оказался в ситуации не только неприятной, но и унизительной. Правда, Дерин не могла забыть и о том, что на миг ей тоже захотелось расхохотаться.

— Мне очень жаль, что так случилось, — вздохнула она. — Но, по крайней мере, теперь ты одет в сухое, а это лучше, чем рассиживаться завернутым в одеяло, пока я не высушу твою одежду. Кстати, где твои вещи? Ты оставил их у Дома?

Он кивнул.

— Он настоял на том, чтобы я оставил одежду у него, а он отдаст ее в стирку, — пояснил он. — А у меня вроде не нашлось причины для отказа. В конце концов, это все было из-за него и из-за его проклятой собаки.

Дерин выглянула за дверь и посмотрела на Пса. Тот рвался с привязи, бешено лая на Джеральда, потому что тот сидел в кресле, которое обычно занимал Доминик.

— Я лучше отведу его обратно, — сказала она, — а не то он нас изведет. Все время будет на тебя лаять.

— Невоспитанная скотина, — заявил Джеральд, хотя обычно он не отзывался о животных так зло. — Очень похоже на Грегори: позволять такой здоровенной собаке повсюду бродить и нападать на людей.

— Вообще-то он на тебя не нападал, правда? — встала на защиту Пса Дерин.

— Интересно, как еще ты это можешь назвать, — поинтересовался он. — Я пришел сюда, чтобы тебя найти. Но тебя здесь не оказалось, поэтому я догадался, что ты наверняка у реки, и отправился искать тебя там. Не успел я опомниться, как на меня кинулась эта огромная скотина и сбросила меня в реку. Я считаю, что он на меня напал, какие бы отговорки ты для него ни придумала.

Дерин нахмурилась и покачала головой.

— Вообще-то я не придумывала для него отговорок, — возразила она. — Но должна признать, что меня ставит в тупик его отношение к тебе. Как правило, он всегда очень дружелюбен, но тебя он терпеть не может.

— Его научили не любить меня, — настаивал Джеральд, но она снова покачала головой:

— Я не могу этому поверить. Я не защищаю Дома Грегори, но, по-моему, он не способен намеренно делать такое зло.

— Вот как? А по-моему, способен.

Дерин знала, что бесполезно пытаться переубедить Джеральда, когда он уже пришел к какому-то выводу. Она решила, что не стоит терять время на споры с ним из-за всего, что случилось. Вместо этого она пошла и отвязала Пса от крыльца.

— Я отведу его обратно к Дому. Сейчас вернусь, Джеральд.

Она оставила его за чашкой чая. У Джеральда был угрюмый и немного обиженный вид, потому что ему не нравилось то, что Дерин идет в летний домик, даже если она решила отвести Пса обратно только ради него. Как только пес вышел из дома, он заметно успокоился и натянул поводок, стараясь поскорее попасть из сада в летний домик.

— Ты злая старая собака, — сурово выговаривала ему Дерин, когда они шли по траве. — И заслуживаешь палки, только я не стану это говорить твоему хозяину, а то он, чего доброго, тебя побьет, а мне совсем не хочется, чтобы тебе досталось.

— Почему ты думаешь, что я могу его побить?

Дерин подняла глаза и несколько виновато посмотрела на Доминика, который стоял в дверях летнего домика.

— Я… я не видела, что ты там, — пролепетала она.

Он ухмыльнулся:

— Я так и понял, а то ты не стала бы на меня клеветать моей собаке.

— Я совсем не клеветала!

— Да клеветала… я же слышал, — возразил он. — Ты предполагала, что я, чего доброго, его побью.

— Ну ты, чего доброго, так бы и поступил, — отпарировала она. — И ты знаешь, что говорят о тех, кто слушает и хорошего о себе не слышит. — Она протянула ему веревку, привязанную к ошейнику Пса. — Мне пришлось привязать его, — объяснила она, — а то он снова напал бы на бедного Джеральда.

— Да брось ты, разве это нападение? — мягко возразил он, почти слово в слово повторяя то, что она сказала Джеральду. — Если бы Джеральд не отшатнулся, он не упал бы в реку. Я так ему и сказал, — с ухмылкой добавил он, но ему это не понравилось.

Дерин пристально смотрела на него несколько секунд, взгляд ее карих глаз был внимательным и задумчивым.

— Ты знаешь, — наконец сказала она, — я думаю, что Джеральд, в конце концов, может быть прав. Ты действительно садист!




— Разве ты не собираешься продолжать работу над книгой? — однажды утром спросила Дерин Джеральда, когда он в очередной раз сел на траву возле нее, отвлекая от работы.

Они сидели у той самой излучины реки, где она была за пару дней до этого, как раз пониже плотины. Девушка пыталась сосредоточиться и запечатлеть веселый сверкающий водопад. Почему-то этим утром Дерин никак не могла сосредоточиться. Она вздохнула. Бывают же дни, когда ничего не ладится. Ей не хотелось думать, что виной этому присутствие Джеральда. Но все же Дерин не могла не пожелать в глубине души, чтобы он оказался где-нибудь в другом месте, тогда она все свое внимание смогла бы сосредоточить на работе.

Она нахмурилась, посмотрев на то, что получилось у нее сейчас. Джеральд что-то говорил ей, но она пропускала его слова мимо ушей.

— Ты говоришь так, как будто пытаешься от меня избавиться, — капризно заявил он. — Это правда? — Она не ответила. Поджав губы, смотрела на рисунок, сравнивая то, что она изобразила, со сверкающей изменчивой красотой оригинала. — Дерин!

— Гм-м? — Она взглянула на него, нахмурясь, ей очень не хотелось отвлекаться.

— Ты ведь не слушаешь меня, не так ли?

— Гм-м? О нет… нет, наверное… не совсем, Джеральд. Извини.

Он вздохнул:

— Ты действительно хочешь, чтобы я вернулся в город, да? — спросил он, и на этот раз она внимательно на него посмотрела.

— Только если ты сам хочешь вернуться в город. Но мне кажется, что, когда ты сидишь и смотришь, как я работаю, ты наверняка пренебрегаешь своей собственной работой. Ведь у тебя выполнены еще не все подписи к этим иллюстрациям?

— Я их давным-давно закончил, — сообщил он, проявляя необычайное терпение. — Теперь осталось только, чтобы ты закончила эти рисунки.

— А если я буду продолжать в подобном темпе, — насмешливо сказала она, — то не успею их закончить до Рождества.

— Я… я хотел кое о чем поговорить с тобой, Дерин.

Теперь она снова смотрела на свой рисунок и хмурилась.

— Разве это не может подождать, пока я не продвинусь хоть немного со всем этим? — спросила она. — Как ты только что сказал, Джеральд, я сильно опаздываю, и никогда не закончу рисунки, пока ты все время говоришь со мной.

— Но это довольно важно, — настаивал он. — Это не займет много времени, милая. Прошу тебя, послушай хоть минутку.

Она снова вздохнула и оставила все попытки сосредоточиться на своей работе:

— Ладно. Начинай, говори, я слушаю.

Казалось, теперь, когда у Джеральда появилась возможность сказать то, о чем он думал, ему расхотелось говорить. Вокруг них росла сочная зеленая трава. Он срывал травинки и вертел их между пальцами, глядя не на нее, а на свои руки. Заметив это, Дерин с любопытством нахмурилась.

Наверняка, подумала она, это каким-то образом связано с тем, что она осталась жить в коттедже. Потому что после того, как Джеральд упал в реку, он несколько раз пытался убедить ее вернуться вместе с ним в Лондон, и каждый раз она наотрез отказывалась. Однажды они очень сильно из-за этого поссорились, и он обвинил ее в том, что ей просто нравится жить в близком соседстве с Домиником. Однако почти сразу же он извинился, а у нее не хватило духу сказать ему, что теперь, когда она уже привыкла к этому, ее вполне устраивает их оригинальное ведение домашнего хозяйства.

— Ты ужасно серьезен, — поддразнила она, снова садясь на табурет и с рассеянным видом кусая кончик кисти. — Это что-то очень важное?

— Для меня — да, — ответил Джеральд. Судя по его тону, он уже начал защищаться.

— Меня это тоже касается?

Он кивнул, однако вид у него был несколько неуверенный.

— Надеюсь, что да.

Дерин улыбнулась, думая, что, наверное, знает, о чем пойдет речь. Она приготовилась ответить уклончиво, как обычно.

— Ну давай же, говори, и тебе сразу станет легче, — подбодрила его она.

Джеральд разжал пальцы, и на землю упало несколько травинок. Он потянулся, взял в руку перепачканную краской ладошку Дерин, хотя до сих пор избегал смотреть ей в лицо.

— У меня появился шанс поехать в Африку, — сказал он наконец. — Энциклопедия африканской флоры и фауны… Это долгая работа, возможно, займет около года или даже больше, потому что будет очень тщательной. Другим натуралистом будет Вернон Кейв, а я буду работать над разделами о насекомых и птицах. Дерин… — Он перебирал ее пальцы, подыскивая слова. — Я… ну, я предложил тебя в качестве иллюстратора.

— Меня? — Это было не совсем то, что она ожидала услышать, и сейчас почувствовала некоторую озадаченность. Почему он так молчалив?

— Ты можешь это сделать, милая, я знаю, что можешь!

— Возможно, могу, — осторожно согласилась она. — Хотя я очень мало знаю об этой части света.

Он снова опустил глаза и стал беспокойно гладить Дерин по руке.

— Теперь у тебя появился прекрасный шанс, — продолжал он. — Ты выезжаешь с нами двадцатого сентября.

На миг она уставилась на него, пытаясь осознать все, что только что услышала.

— В Африку?

— Почему бы и нет? Тебе бы там очень понравилось, я знаю, что понравилось бы.

— Думаю, что понравилось бы, — растерянно согласилась она. Интересно, почему такая чудесная возможность не взволновала ее так, как должна была взволновать?

— Ты поедешь?

Эта перспектива, судя по голосу, доставляла ему такое удовольствие и так его волновала, что Дерин не хотелось его разочаровывать.

— Мне… мне надо будет над этим подумать, Джеральд. Я просто не могу вот так, мгновенно, все решить.

— Конечно, ты должна над этим подумать, — с серьезным видом согласился он. — Но мы должны это знать уже на следующей неделе, милая, потому что нам предстоит тщательная подготовка.

— Да, конечно.

— Я хотел узнать… — Он замялся, и Дерин с подозрением посмотрела на него. Она так и знала, что он высказался не до конца, а теперь, очевидно, собирался рассказать ей все.

— Ты хотел узнать? — подсказала она. Он все еще держал Дерин за руку, беспокойно перебирая ее пальцы.

— Я вообще-то сказал Джорджу, что, может быть… ну… — Он покачал головой. Дерин начинала терять терпение. Когда же она услышит все остальное, что бы там ни было? Наконец он сделал глубокий вдох и поднял глаза. Их взгляды встретились. Он смотрел на нее с вызовом, который при любых других обстоятельствах мог легко ее рассмешить. — Я вообще-то сказал, что, возможно, он сможет заказать для нас хижину на двоих, — выпалил он.

Дерин на секунду уставилась на него, широко раскрыв глаза:

— Вот как?

— Я думал, что мы можем пожениться перед отъездом, — поспешно объяснил он. — Что-то наподобие работы и медового месяца, в некотором роде.

Он с надеждой наблюдал за ней, и ей снова пришлось усилием воли удержать себя от безрассудного решения.

— Я… я не думаю, что это сработало бы, — наконец выдавила она.

— Но, Дерин! Милая!

Она покачала головой.

— Я не могу… я не стану принимать такое решение, когда ты меня торопишь, — твердо сказала ему она. — Извини, Джеральд, но это слишком важно, чтобы так торопиться.

— Но ты поедешь со мной?

Несколько секунд она задумчиво покусывала кончик ручки кисти, потом внимательно посмотрела на следы своих зубов.

— Над этим мне тоже надо будет подумать, — наконец сказала она.

Почему-то ей внушало опасение такое долгое путешествие в обществе Джеральда. Он все время будет с ней рядом. Конечно, в профессиональном плане для нее это чудесная возможность, и с ее стороны, возможно, даже легкое колебание было безумием, но когда она думала о знойном, экзотическом фоне и большой тропической луне, то почему-то представляла себя отнюдь не в обществе Джеральда. Эта мысль тоже беспокоила Дерин больше, чем ей хотелось признавать.




Глава 8


Дерин отправлялась за покупками не чаще, чем в этом возникала необходимость. Не потому, что ей не нравилась деревня или деревенские жители. Дело было вот в чем. Дерин казалось, что для того, чтобы проявлять бережливость, покупая еду, нужен чуть ли не особенный дар или хотя бы навык. А она всегда уделяла этому мало времени. Сама она не отличалась хорошим аппетитом, ела не очень много, причем самую простую пищу. Но ей приходилось думать о питании Доминика, и это осложняло положение. У него был такой здоровый аппетит, что она часто не могла все как следует рассчитать, и, чтобы он не голодал, ей приходилось снова отправляться в деревню.

Пару раз она убедила его сходить за покупками самому, когда у них кончилась еда, но он еще меньше, чем она, разбирался в домашнем хозяйстве. Он совершенно не хотел делать покупки, и так ей и сказал. Дерин часто себе говорила, что была просто идиоткой, когда согласилась на подобное соглашение после уговоров Доминика. Но раз она дала согласие, то теперь ей оставалось только стараться изо всех сил.

Было очень похоже на то, что еще до вечера пойдет дождь. Когда Дерин шла по тропинке через поле, направляясь к коттеджу, она с сожалением подумала, что, возможно, зря не захватила с собой куртку. Однако пока что сияло солнце, даже если учесть, что оно выглядывало из-за больших серых облаков.

Каждый раз, когда Дерин отправлялась в деревню, она пыталась принять несколько более общепринятый вид в том, что касалось ее платья. Большей частью потому, что, несмотря на ее общительную натуру, Дерин приводили в некоторое замешательство любопытные взгляды деревенских жителей, когда только она привлекала их внимание.

Яркие блузы и сандалии на ногах выглядели неуместно и почти варварски среди респектабельных маленьких серых коттеджей и консервативной одежды местных жителей. Сегодня она заплела свои длинные волосы в толстую косу и надела короткое, но вполне заурядное синее хлопчатобумажное платье и легкие белые туфли, тем не менее некоторые все равно удивленно смотрели на нее, но при ее привлекательности этого было не избежать.

Дерин удалось найти в деревне всего один приличный магазин. Он оказался на удивление большим. Раньше на его месте стояли два коттеджа. Содержал этот своего рода супермаркет один предприимчивый местный торговец, старающийся идти в ногу со временем.

Женщина за кассой улыбнулась Дерин как старой знакомой и заметила, что скоро может пойти дождь. А покупательница, стоявшая прямо за спиной у Дерин, внимательно и украдкой разглядывала ее, причем явно не очень-то одобряя.

— Миссис Дженнер сказала, что вы сняли «Ллануэллон-Коттедж», — непринужденно сказала кассирша. — Там мило, правда?

— Просто прекрасно, — согласилась Дерин, предполагая, что миссис Дженнер была либо незваной гостьей, которая пришла к ним в коттедж, либо ее родственницей, потому что, насколько она знала, больше никто не знал, где она остановилась.

— Вам здесь очень нравится, не так ли? — продолжала женщина. — Вам и вашему мужу.

— О… да. Да, там очень красиво. — Дерин уже успела забыть о том недоразумении, которое Доминик предпочел не объяснять, и теперь поспешно попыталась спрятать левую руку, складывая покупки в корзину. Но она не сомневалась в том, что женщина с орлиными глазами, стоявшая у нее за спиной, прекрасно разглядела, что Дерин не носит обручального кольца. И если сама кассирша этого не заметила, та, без сомнения, просветит ее при первой же возможности.

— Немного рисуете, да? — спросила кассирша.

— Да. Да, я иллюстратор. Книги, — пояснила Дерин, и кассирша кивнула.

— Прекрасно, — неопределенно одобрила она. — До встречи, милая.

Снова оказавшись за дверью, Дерин с облегчением вздохнула и отправилась в обратный путь. Воздух был тяжелым, неподвижным, все вокруг словно замерло в ожидании первых раскатов грома. Дерин печально размышляла, успеет ли она добраться до дома раньше, чем пойдет дождь. Она не слишком беспокоилась из-за того, что промокнет, ее куда больше волновала протекающая крыша коттеджа. Одно время она лелеяла надежду на то, что Джеральд предложит что-нибудь насчет ремонта, по крайней мере временного, но он до сих пор ни разу не говорил на эту тему, а она не решалась попросить его об этом. Еще менее вероятно, подумала она, что Доминик вообразит себя мастером на все руки и захочет заняться ремонтом, так что крыша как протекала раньше, так и будет протекать дальше.

Дерин спускалась с холма, надеясь, что все же успеет вернуться до грозы. На то, что ее кто-нибудь подвезет, надежды не было — машин в деревне было крайне мало. Однако, когда она дошла до проселочной дороги, внезапно за ее спиной раздался автомобильный гудок. Звук был настолько неожиданным, что она вздрогнула. Обернувшись, она увидела машину Джеральда. Она улыбнулась и помахала ему рукой. Он остановил автомобиль и вышел.

— Привет, — сказала она, когда он подошел к ней.

Он взял ее за свободную руку и, наклонившись, чмокнул Дерин в щеку.

— Ты замечательно выглядишь, — с улыбкой заметил он.

— Спасибо, добрый сэр. — Она засмеялась и присела в шутливом реверансе. Он взял у нее корзину с покупками.

— Мне нравится твоя прическа.

— Правда? — Она улыбнулась, вспомнив, как Доминик возражал, когда она зачесала волосы назад. — Разве тебе не нравится, когда у меня дикий и растрепанный вид?

— Конечно, нравится, но ты же знаешь, что я предпочитаю более общепринятый и аккуратный стиль. — Он сжал ее пальцы. — Как бы то ни было, я люблю тебя, и не важно, как ты выглядишь.

Она не ответила, потому что всегда начинала беспокоиться, когда Джеральд так говорил с ней. Поэтому она просто улыбнулась и стала рассматривать окружающий их пейзаж. Этот вид всегда завораживал ее.

В отдалении виднелись высокие холмы, теперь их окутывала пепельная дымка — предвестница бури. Река извивалась подобно серой ленте, берега ее везде без исключения густо поросли деревьями. В конце тропинки, спускавшейся с холма, виднелся «Ллануэллон-Коттедж». Он выглядел маленьким и очень уютным. Казалось, что время в этом очаровательном месте остановилось навсегда. Дерин подумала, что Джеральд хотя бы отчасти разделяет охватившие ее чувства, потому что он больше не произнес ни слова, просто молча шел рядом с ней, крепко держа ее за руку.

Спустя некоторое время Дерин заметила, что от реки к ним направляются два человека. Через несколько секунд она узнала эту пару — это их тогда ввел в заблуждение Доминик. Дерин прикусила губу. Интересно, узнают ли они ее. Вполне возможно, что узнают. Конечно, они видели ее в окне коттеджа недолго, но вполне отчетливо. Если ее узнают, то не слишком трудно вообразить, как они теперь истолкуют ее появление — они с Джеральдом шли взявшись за руки. Как только пары оказались в двадцати ярдах друг от друга, Дерин поняла, что, по крайней мере, женщина узнала ее, потому что ее острые глаза за стеклами роговых очков сначала взглянули на Джеральда, а потом на их сжатые руки, после этого они остановились на Дерин, и их внимательный, любопытный взгляд можно было истолковать абсолютно безошибочно. Женщина что-то сказала мужу, и Дерин увидела, что он несколько смутился.

Дерин притворно поправила волосы, чтобы высвободить руку из руки Джеральда под благовидным предлогом. Когда пара подошла поближе, Дерин дружелюбно улыбнулась им. Она пыталась убедить себя, что попросту смешно волноваться из-за того, что подумают эти люди, а продолжать делать вид, что она замужем за Домиником, — даже еще смешнее. Однако какой-то необъяснимый инстинкт взял верх над ее разумом.

Мужчина, как ей показалось, все еще выглядел смущенным, но его жена широко улыбалась, как будто радуясь встрече со старым другом.

— Доброе утро, — сказала она, с любопытством взглянув на Джеральда. — Скоро пойдет дождь, верно?

— Очень похоже на то, — согласилась Дерин. — Думаю, разразится гроза.

— Так мы и подумали, — кивнула женщина. — Мы только что говорили с вашим мужем, — добавила она, — там, у реки.

— О!.. О, вот как?

Дерин почувствовала, что Джеральд замер и весь напрягся. Она чувствовала на себе его взгляд. Было совершенно очевидно, что он силится понять, что происходит, и следует ли ему что-то предпринять в связи с этим. Она всей душой надеялась, что этого не произойдет. Если бы только эта пара пошла своей дорогой и ограничилась тем, что уже натворила своей болтовней! Но женщина явно никуда не торопилась, несмотря на то что вокруг темнело, а из-за долины у них за спиной надвигалась буря.

— Он вышел на прогулку с собакой, — продолжала рассказывать она. — Такой милый старый пес, не так ли? Очень дружелюбный.

— Очень, — согласилась Дерин. Она с ужасом подумала, что теперь Джеральд непременно вмешается. Теперь-то он понял, кого называют ее мужем. — Надеюсь, вы нас извините, — сказала она, — я думаю, нам пора идти дальше. Мы не хотим, чтобы нас застигла эта буря.

— О нет! — хором согласились они.

— До свидания!

Они улыбнулись и покачали головами:

— До свидания, миссис Грегори!

— Миссис…

— До свидания! — поспешно перебила Джеральда Дерин, взяла его за руку и потянула следом за собой по тропинке к коттеджу. Она не оставила ему ни времени, ни возможности задать ей вопрос.

— Дерин! — Он с твердым и решительным видом остановился в дверях коттеджа, как будто не собирался идти дальше, пока не получит от нее какого-нибудь разумного объяснения, которое сочтет приемлемым.

— О, прошу тебя, Джеральд!

Она поставила корзинку на кухонный стол и вздохнула, предчувствуя неизбежное объяснение. Но ей следовало знать, что Джеральда переубедить невозможно. Он не произнес ни слова, пока они шли по тропинке, однако теперь он готов потребовать немедленных объяснений. Он с подозрением наблюдал за тем, как Дерин вынимает покупки из корзины. Другую девушку выражение его лица, возможно, привело бы в смятение, но Дерин, убежденная в том, что ее совесть чиста, просто занималась своим делом и не собиралась позволить ему нагнать на нее страх.

— Миссис Грегори, — проговорил он — в его устах это прозвучало как оскорбление. — Они назвали тебя «миссис Грегори».

— Я знаю. Это ошибка.

— Тогда почему же ты им этого не сказала?

— Потому что думала, что из-за этого не стоит поднимать шум. — Она швырнула консервную банку на деревянный стол и пожала плечами. — И до сих пор так думаю.

Тогда он прошел дальше в комнату, непреклонный и безжалостный.

— Послушай, Дерин, — медленно сказал он, как будто серьезно обдумывая каждое слово. — Я не знаю, что здесь происходит, но когда слышу, что Грегори называют твоим мужем, а к моей девушке обращаются «миссис Грегори», тогда, по-моему, у меня есть полное право спросить, что, черт возьми, все это значит. Почему, Дерин? Почему миссис Грегори? Почему его называют твоим мужем? За этим наверняка что-то кроется. Нет дыма без огня.

— Ты, очевидно, думаешь, что нет, — резко ответила Дерин. — И раз уж мы решили быть точными, Джеральд, я не твоя девушка.

Сейчас он не собирался спорить на эту тему, но все же пока не хотел прекращать спор из-за всего остального.

— Почему, Дерин? Почему эти люди считают тебя миссис Грегори?

Она вздохнула глубоко, чтобы он понял, что она находит эту тему утомительной, после чего присела на край стола.

— Это наверняка неудачный день, — пожаловалась она. — Нисколько в этом не сомневаюсь.

— Это он такое придумал? — не унимался Джеральд, не давая ей уйти от разговора. — Скорее всего, он.

— Наверное, да, в некотором роде, — согласилась Дерин. — По крайней мере, он сначала совершил ошибку, когда эти люди назвали меня его женой, а он их не поправил.

— Но с какой же стати, скажи на милость, они решили, что ты и вправду его жена?

Дерин пожала плечами:

— Наверное, они сделали вполне естественный вывод, когда однажды днем увидели, что он после ленча вышел из коттеджа, а я была на кухне и мыла посуду.

— Понятно. — По крайней мере, на один из вопросов он получил объяснение, которое его устроило. Но он явно ждал, что Дерин расскажет ему все от начала до конца, и она пожала плечами снова.

— Дом просто не побеспокоился и не стал исправлять создавшееся впечатление.

— И ты тоже?

— Я при этом не присутствовала, — объяснила она. — Я не вышла из коттеджа, я все еще была на кухне.

— Значит, ты позволила, чтобы ему все сошло с рук?

Она вдруг рассердилась, но постаралась этого не показать.

— Не совсем. Когда все так далеко зашло, по-моему, я мало что могла поделать. Я вышла из себя, разозлилась на него и высказала все, что о нем думала. Правда… они уже ушли, — добавила она. — Но… ну, как он подчеркнул, другое объяснение могло произвести гораздо худшее впечатление.

— Разве не это я пытался тебе сказать с самого начала? — спросил Джеральд, и она кивнула. — Черт побери! — сердито воскликнул он. — Я знал, что не должен был тебе позволять оставаться здесь и дальше при таких обстоятельствах! Наверняка подобных проблем следовало ожидать!

— Я не согласна с тем, что ты мог с этим что-то поделать, — резко ответила она. — Это было мое решение, и ты никак не смог бы на него повлиять.

— Ну теперь-то ты здесь больше не останешься?

— Да, конечно, останусь!

— Когда вся деревня считает тебя его женой? Считает, что вы здесь живете вместе?

— О, ради всего святого! — резко прервала она. — Они — это не вся деревня. — Затем она вспомнила кассиршу в магазине и прикусила губу. Вдруг он прав? Без сомнения, рано или поздно наблюдательная покупательница, которая стояла за ней в очереди в кассу, расскажет другим о том, что она не носит обручального кольца, даже если и в самом деле называет себя «миссис Грегори». Если она хоть немного разбирается в человеческой природе, все вот-вот может выйти из-под контроля, а причиной тому странное чувство юмора Доминика Грегори.

— Кажется, эти люди — местные жители, — заметил Джеральд, от которого не укрылось выражение ее лица. Он догадался, что есть что-то еще, о чем он не знает.

— Да, или, по крайней мере, когда-то были местными жителями.

— И они об этом расскажут.

— Может быть, не расскажут, — с сомнением пробормотала она.

Он улыбнулся с видом превосходства, который так ей надоел.

— Валлийцы очень словоохотливы, — с многозначительным видом заявил он. — Они об этом расскажут.

Дерин негодующе посмотрела на него.

— Смею тебе напомнить, — холодно сказала она, — что я валлийка. Ты хочешь сказать, что я слишком много говорю?

— О нет, милая, конечно нет! Но… ну, ты ведь на самом деле не считаешься валлийкой?

— Я считаю себя такой же валлийкой, как считаю валлийцами всех жителей этой долины, — твердо заявила она. — И я против того, чтобы мой народ называли очень словоохотливым.

— Милая, мне очень жаль.

— Ты и должен жалеть о своих словах.

Он обнял ее и серьезно посмотрел на нее сверху вниз:

— Пожалуйста, поверь мне, Дерин, я только желаю тебе добра, и я хочу, чтобы ты оставила это… это ветхое жилище и вернулась со мной в город.

— «Ллануэллон» — не ветхое жилище, и мне здесь очень нравится.

— Ну теперь у тебя осталось не так уж много времени, правда? И к тому же до сентября совсем недалеко. В городе ты будешь поближе, если возникнут какие-нибудь вопросы.

— Сентябрь? — Некоторое время она непонимающе смотрела на него. — Что…

— Работа в Африке, — напомнил он. — Ты ведь действительно едешь, не так ли, Дерин?

— О! О да… я совсем об этом забыла.

— Ты пообещала, что дашь мне ответ, и у тебя осталось мало времени.

— Знаю, что пообещала. — Она отошла от него в сторону и повернулась к окну. По стеклу застучали первые крупные капли дождя. — Я… я об этом забыла, Джеральд.

— Я разочарован. Я думал, что ты, как и я, будешь этим взволнована.

— О, это чудесная вещь, я знаю, но…

— Ты действительно едешь?

Пару секунд она молчала. Лишь глядела в окно и беспокойно теребила верхнюю застежку платья. Интересно, почему «Ллануэллон» так очаровал ее, что она не хочет его покидать даже ради волнения и новизны такой поездки, какую предлагал Джеральд.

Она действительно об этом позабыла и вспомнила только сейчас. Забыла даже о том, что он предложил ей рассматривать это как работу и медовый месяц, а теперь ей придется серьезно подумать и, очевидно, дать ответ сию же минуту. Решение было очень трудным, и она обнаружила, что не хочет думать о том времени, когда ей придется покинуть коттедж и поехать куда-то еще. И ей совсем не хотелось связывать себя какими бы то ни было обязательствами с Джеральдом.

— Я… я так не думаю, Джеральд.

Она не была точно уверена в том, что именно ответит, пока не заговорила. Но теперь она дала ответ, а Джеральд стоял и смотрел на нее не только с разочарованием, но и с подозрением.

— Понятно.

Она повернулась и посмотрела на него с печальной улыбкой, ожидая, что сейчас он начнет спорить.

— Интересно, понятно ли тебе на самом деле, — тихо проговорила она.

— О, понятно! Мне все слишком хорошо понятно!

— Джеральд!

Его светло-голубые глаза сверкали злобой, и она не сомневалась, кого именно он винит в ее решении.

— Мне это чересчур хорошо понятно. Я понял, что мне будет трудно тебя убедить, как только увидел здесь Грегори.

— Дом не имеет к этому никакого отношения!

Он коротко и недоверчиво засмеялся:

— Никакого?

— Никакого! — настаивала она. — То, что он здесь, не имеет к этому совершенно никакого отношения, и мне бы хотелось, чтобы ты раз и навсегда выбросил эту мысль из головы.

— Тогда почему ты не едешь со мной в Африку?

— О… просто не еду! — Она снова отвернулась от него. Ей было совершенно не по себе, и отнюдь не из-за бури. Здесь дело было в чем-то еще. Она не могла определить, в чем именно, но мысль об этом не давала ей покоя. А настойчивость Джеральда только усиливала ее беспокойство. — Ты… ты должен был догадаться, что я вряд ли соглашусь рассматривать эту поездку как свой медовый месяц, — сказала она ему, прижимаясь лбом к прохладному оконному стеклу.

— Я боялся, что ты так и поступишь, — признал он. — Но я подумал, что ты обрадуешься, что тебе выпал шанс отправиться в эту поездку и что тебе досталась работа иллюстратора этой книги. Для тебя это чудесный шанс.

— Я знаю, Джеральд, и очень тебе благодарна за то, что ты дал мне эту возможность.

— Я не хочу, чтобы ты была благодарна!

— Но я благодарна! Я понимаю, как мне повезло, что мне выпал этот шанс…

— Но! — Он пристально наблюдал за ней. — Ты твердо решила отказаться от него?

— Я… — Она медленно кивнула. — Я знаю, что ты, возможно, считаешь меня очень глупой, и я не хочу казаться неблагодарной, но… но я просто не могу.

— Не можешь?

Она решительно кивнула:

— Называй это как хочешь. Я привязалась к этому месту, я всегда хотела вернуться в Уэльс, и теперь, когда я здесь, мне совсем не хочется его покидать и уезжать куда-то, где все совсем… совсем по-другому.

— Но тебе бы там очень понравилось.

— Мне очень нравится здесь.

Он нетерпеливо цокнул языком и покачал головой.

— Тебя невозможно понять, — осуждающе сказал он. — А я мог бы тебя переубедить. Ты просто не можешь этого осознать, правда?

— Осознать что? — Она снова повернулась и с любопытством на него посмотрела.

— Что это из-за Грегори ты не хочешь уезжать отсюда.

— Это не из-за него! — яростно запротестовала Дерин, и Джеральд, с решительным выражением лица, двумя длинными шагами пересек комнату.

— Думаешь, я не знаю? — спросил он и схватил ее за плечи.

— Перестань меня запугивать!

Он с силой встряхнул ее.

— Ты, черт возьми, хорошо знаешь, что это из-за Грегори! — прошипел он сквозь зубы. — Одумайся, Дерин, пока не стало слишком поздно!

Он снова встряхнул ее, и она попыталась вырваться, сопротивляясь ему:

— Перестань, Джеральд! Не делай этого!

— Тогда послушай меня.

— Отпусти меня! — Он снова встряхнул ее, так что у нее клацнули зубы, и она протестующе выкрикнула: — Перестань!

— Делай так, как говорит дама, Джеральд!

Они оба резко повернулись, услышав этот короткий, но явно серьезный совет. Дерин полузакрыла глаза, признаваясь себе, что испытала чувство облегчения, когда увидела, что в дверях стоит Доминик. Наверняка он подумал о том, что ей самой не втащить ванну на второй этаж, чтобы подставить ее под течь, и решил помочь — Дерин предположила, что он оказался здесь именно из-за этого. Однако какой бы ни была причина его появления, Джеральд явно не радовался встрече с ним и недоброжелательно смотрел на него, хотя все-таки убрал руки с ее плеч.

— Какого черта тебе надо? — резко спросил он, и Доминик медленно улыбнулся, глядя на Дерин.

— Я не хотел, чтобы ты сломала шею, пытаясь самостоятельно втащить ту оловянную ванну наверх, — обратился он к ней, игнорируя вопрос Джеральда. — В случае, если ты не заметила, идет дождь.

— Я знаю, — пролепетала Дерин. — Я… я как раз думала, что мне лучше что-то сделать насчет этого. Конечно, — добавила она с необъяснимым желанием созорничать, — было бы гораздо больше толку, если бы кто-то согласился починить крышу.

— Гораздо больше, — согласился Доминик с кривой ухмылкой. — Ты намекаешь?

— Любой ремонт, который может понадобиться, — резко сообщил ему Джеральд раньше, чем Дерин успела ответить, — могу для нее сделать я.

— Сделай одолжение, — любезно сказал ему Доминик. — Я предпочитаю, чтобы ты сломал шею, а не я.

— Не сомневаюсь! — Джеральд метнул в него яростный взгляд. — А теперь, раз ты знаешь, что я здесь, тебе нечего беспокоиться о том, что надо отнести наверх ванну. Я могу сделать все необходимое.

— Включая рукоприкладство? — мягко предположил Доминик, и худое лицо Джеральда густо покраснело, он сжал кулаки.

— Черт возьми, занимайся своим делом, Грегори, — угрожающе посоветовал он. — Возвращайся обратно к себе и оставь Дерин в покое.

— О, я так и сделаю, — заверил его Доминик, многозначительно улыбаясь. — Когда мне об этом скажет Дерин.

Он не сводил с нее необычно потемневших глаз. Заметив это, Дерин вздрогнула и осознала, что он рассержен… возможно, так же рассержен, как Джеральд, но он не проявляет это так явно.

Она шагнула к нему и сжала его руку холодными пальцами.

— Пожалуйста, Дом, — тихо сказала она. — Я в состоянии справиться.

— Тебе не нужна отеческая рука для поддержки? — В его глазах блеснули озорные искорки, и Дерин с облегчением улыбнулась:

— Нет, спасибо.

— Ладно, если ты уверена, что у тебя все в порядке.

— Абсолютно все в порядке, спасибо.

В дверях он обернулся и, пристально глядя на нее с серьезным видом, сообщил:

— Знаешь, для лягушек сейчас хорошая погода, — подмигнул и вышел. Джеральд негодующе смотрел ему вслед, а Дерин отчаянно пыталась удержаться от смеха.

— О чем, черт возьми, он болтал? — грубо осведомился Джеральд. — При чем вообще, черт возьми, здесь лягушки?

— О, совершенно ни при чем, — заверила его Дерин, но улыбнулась про себя, когда подумала о глупостях, в которые могут быть вовлечены предположительно разумные взрослые люди. Например, говоря о лягушатах-принцах, которые превращались, когда их целовали… Легкомыслие, которое Джеральд никогда не поймет.




Глава 9


Доминик с любопытством смотрел на нее, вопросительно приподняв черную бровь, и Дерин была уверена, что он, как обычно, находил все это очень забавным. Они сидели за ленчем, и она только что упомянула о том, как едва не поссорилась с Джеральдом, потому что он услышал, как ее называли «миссис Грегори».

— Они действительно обращались к тебе «миссис Грегори»? — спросил он, и она кивнула:

— Я чуть сквозь землю не провалилась.

— Должно быть, совершенно новое ощущение.

Она с упреком посмотрела на него, желая, чтобы он воспринял это серьезнее или, по крайней мере, перестал так легкомысленно к этому относиться.

— Мне было очень неловко, — пожаловалась она. — Я не знала, что же такое сделать, чтобы выйти из этого положения.

— Могу себе представить.

Он лишь широко улыбнулся, и она посмотрела на него с негодованием.

— Мне бы хотелось, чтобы ты перестал смеяться, — заявила она, и он скорчил гримасу. — Тебе-то, конечно, хорошо, ты можешь относиться к этому как к шутке. Это из-за тебя начались эти глупости, а проблемы теперь появились у меня.

— Поправка, пожалуйста. — Он поднял руку. — Это началось из-за тех людей… я просто не стал с ними спорить.

— Было бы гораздо больше толку, если бы стал, — резко ответила она, — и в любом случае ты в этом поучаствовал. Я слышала, как ты сказал обо мне «малышка». — Она недовольно скривилась. — Выразиться так… тошнотворно!

— Это довольно отвратительно, не так ли? — весело согласился он. — Но ты и вправду малышка, не так ли? Женщина очень маленького роста и к тому же очень красивая, особенно когда ты сердишься и сверкаешь на меня глазами.

— Дом, перестань пытаться увести разговор в сторону!

— Разве я пытался?

— Ты знаешь, что пытался, но, как бы ты ни старался выйти сухим из воды, тем не менее это ты сказал тем людям, что я твоя жена. Да, сказал, — поспешно добавила она, когда он посмотрел на нее с таким видом, как будто собирался возразить. — Ты сказал: «Моя жена рисует…» Я это совершенно ясно слышала, так что не пытайся это отрицать.

Он подцепил салат на вилку и поднес было ко рту, но замер. В его серых глазах вспыхнул озорной огонек.

— Я это не отрицаю, — тихо сказал он, — но почему ты думаешь, что она не рисует?

Дерин уставилась на него, широко раскрыв глаза. Она знала, что, должно быть, ослышалась, но при этом точно знала, что все расслышала верно.

— Ты… твоя… — Она с трудом проглотила слюну. Он продолжал есть, сохраняя вполне беззаботный вид. — Ты… женат?

Он посмотрел на нее, приподняв бровь, и ухмыльнулся:

— Почему же я обязательно должен быть холостяком?

Дерин вспыхнула. Ее глаза потемнели и засверкали от гнева, а желудок свело судорогой.

— Если ты женат, — наконец проговорила она, — ты не имеешь права так себя вести!

— Не имею?

— Не имеешь! — огрызнулась она.

— И что же такого я, по-твоему, сделал?

— Ты знаешь, что, по-моему, ты сделал! Ты… ты ведешь себя так, как будто можешь приглашать девушек в ресторан пообедать…

— Девушку, — тихо вставил он, продолжая жевать салат так же беззаботно, как будто они обсуждали кого-нибудь другого. — Это была всего одна девушка.

— Это не имеет значения, — резко ответила она. — Женатый человек не должен приглашать пообедать в ресторан даже одну девушку. И потом, есть… есть другие происшествия.

— Например, то, что я тебя целовал? — мягко уточнил он и засмеялся.

— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду! — Она несколько секунд вертела в руке вилку, мало что соображая, потом снова посмотрела на него. В ее глазах появилось неуверенное, молящее выражение. — Дом, ты действительно?..

— Женат? — Она кивнула, и он улыбнулся. — Кажется, это животрепещущий вопрос, не так ли?

Она выпятила подбородок, но его ответа ожидала с большим интересом, чем готова была признать.

— Мне просто любопытно.

Он снова засмеялся, качая головой:

— Нет, не женат.

— О-о, ты!.. — Он ухмыльнулся, и ей от души захотелось запустить в него доской для резки хлеба. — О, ты хитрый, беспринципный…

— Я только хотел посмотреть, как легко разговор с тобой можно увести в сторону, если я очень этого захочу, — засмеялся он. — Это оказалось необыкновенно легко, Дерин.

— Годы упорных тренировок не прошли даром, — съязвила девушка. — Я не сомневаюсь, что теперь ты сумеешь оправдаться в чем угодно.

— Не в чем угодно, — возразил он, дразня ее взглядом. — Но теперь, как ты говоришь, у меня перед тобой преимущество в несколько лет, маленькая птичка.

— Тогда в твои годы пора бы поумнеть!

— Пора, — беззаботно признал он. — Но я никак не могу не поддразнить тебя.

Она осторожно положила нож и вилку и посмотрела на него.

— Ты снова пытаешься увести разговор в сторону, — констатировала она.

— А ты не дашь увести его в сторону.

— Больше не дам. — Она молчала пару секунд, размышляя, потом посмотрела на него через стол. — Ты должен сделать что-нибудь насчет этого… этого вопроса с женой. Дом, я говорю серьезно. У меня из-за этого уже возникло достаточно проблем.

Он снова вопросительно поднял бровь.

— Джеральд? — догадался он, и она кивнула.

— Но не только Джеральд, — сказала она. — Женщина в деревенском магазине тоже знает. Она говорила о моем… моем муже.

Он улыбнулся:

— И ты ее не поправила?

— Как я могла? — спросила Дерин. — Она сказала, что слышала от какой-то миссис, что я и мой муж остановились в «Ллануэллон-Коттедж». Возможно, это была твоя дружелюбная гостья или какая-нибудь ее знакомая. Было трудно сразу сообразить, что ответить, и при этом не создать ложного впечатления и не пуститься в длинные и сложные объяснения.

— Это именно то, что я пытался в самом начале тебе сказать.

— Но мне пришлось столкнуться лицом к лицу с уже причиненным вредом, и все, что я могла бы сказать, только заставило бы их предполагать худшее… что, возможно, они теперь все равно станут предполагать.

— Они?

Она кивнула:

— Наблюдательная женщина, которая стояла за мной в очереди. Она заметила, что я не ношу обручального кольца, я в этом уверена. Так что одному богу известно, что теперь обо мне рассказывают.

— Словом, как будто похоже на то, что твои посещающие церковь соотечественники косо на нас смотрят? — спокойно сказал он, и Дерин нахмурилась.

— Это не смешно, Дом! И то же самое относится к твоему саркастическому замечанию о моих посещающих церковь соотечественниках.

— Ты беспокоишься о своей репутации?

— Конечно беспокоюсь!

Он медленно улыбнулся Дерин, глядя на нее поверх стакана воды:

— Ты меня удивляешь. Я бы не подумал, что ты станешь тревожиться из-за этого. Ты не очень-то богемна, правда, Дерин?

— О, прошу тебя, перестань употреблять это… это устаревшее слово!

— Извини! — Он ухмыльнулся ей, а она встала из-за стола, чтобы сварить кофе ему и себе. — Должно быть, виноваты эти седые волосы.

— И перестань говорить о своих седых волосах, — раздраженно потребовала она. — Ты этому не веришь точно так же, как я.

— Мои седые волосы? — Он дотронулся до своих волос и печально улыбнулся. — О, они есть на самом деле, малышка, нравится нам это или нет.

— Но тебе не обязательно все время напоминать мне о них.

— Не думаю, что я все время тебе о них напоминаю, не так ли? — мягко спросил он. — Только когда ты обвиняешь меня в том, что я устарел или что-то в том же роде, дряхлый и так далее. Все время вбиваешь мне это в голову.

— О, Дом, я этого не делаю! — запротестовала она, но он просто улыбнулся и не стал ее успокаивать.

В комнате воцарилась довольно мрачная тишина. Она сварила кофе. Он, откинувшись на спинку стула, наблюдал за ней, улыбаясь своим мыслям так, что ее при виде этой улыбки охватило беспокойство. Она не знает о нем очень многого. О его недавнем и довольно общедоступном прошлом ходило так много слухов и в нем было столько тайн. Как она могла хотя бы пытаться понять, о чем он думает? Почему он так улыбался?

Когда она принесла ему чашку кофе, он легко накрыл ее руку своей раньше, чем она успела ее отдернуть, и улыбнулся, глядя на нее снизу вверх. Но при этом он казался серьезнее, чем раньше.

— Из-за всего этого у тебя появились какие-нибудь проблемы с Джеральдом? — тихо спросил он. — Если да, мне очень жаль, Дерин.

Она пожала плечами, решив не пытаться высвободить руку:

— В некотором роде, да. Я как могла ему объяснила, но… ну когда у Джеральда появляется какая-нибудь причуда, боюсь, от этого трудно избавиться.

— И какая же причуда теперь у него появилась? Что тебя тревожит? — мягко спросил он.

Дерин не смотрела на него. Ей было трудно смотреть на него. Это было странно и необъяснимо, но иногда, как сейчас, когда он вел себя нежно и понимающе, она почему-то чувствовала себя слабой и уязвимой, почти зависимой от него. Так, словно ей надо было только откинуться на спинку стула и предоставить все ему, и тогда все будет в порядке, что было, конечно, очень глупо. Она была независимой и могла разобраться в собственных проблемах, не прибегая к чьей бы то ни было помощи.

— Просто Джеральду иногда приходят в голову такие идиотские мысли, — наконец сказала она. — Сейчас он хочет, чтобы я поехала с ним в Африку.

— О, вот как?

Она кивнула:

— Это очень хорошая работа — иллюстрировать книгу о флоре и фауне, и шанс поехать туда… может быть, на год, и увидеть всех… птиц и… все вещи, которые я должна буду нарисовать… — Дерин споткнулась на полуслове и замолчала, а он терпеливо ждал продолжения. Она знала, что он внимательно слушает каждое ее слово. — Он… он хотел, чтобы это был… — Она снова поколебалась, потом встретилась с ним взглядом и вдруг торопливо пробормотала: — Он хотел, чтобы я вышла за него замуж и поехала бы туда, в некотором роде совмещая работу и медовый месяц.

— Понятно. — Он нежно перебирал ее пальцы, и на этот раз глаза опустил он. — И ты боишься, что эти другие глупости теперь заставят его передумать, дело в этом, да?

— О нет, — покачала головой она, — дело не в этом. Я уже ему сказала, что не хочу ехать.

Тогда он поднял глаза, и Дерин поспешно высвободила руку и отшатнулась, потому что на его выразительный взгляд ее сердце отреагировало так внезапно и тревожно, что она едва не потеряла контроль над собой.

— Ты не хочешь ехать? — переспросил он.

— Нет. — Она налила себе кофе и снова села по другую сторону стола. — Я… видишь ли, проблема в том, — попыталась объяснить она, с трудом подбирая правильные слова, — что он… он винит тебя в том, что я не поеду. Я имею в виду, — поспешно добавила она, — он думает, что… — Она покачала головой и взяла чашку с кофе. — Это так по-идиотски.

— Конечно, конечно, — мягко согласился он.

— Дом, я… я не хочу, чтобы ты думал…

— Я ничего не думаю, малютка, — тихо сказал он, помешивая кофе. Уголки его губ чуть-чуть приподнялись в загадочной улыбке, и Дерин подумала, что это почему-то придает ему довольно печальный вид. — Не беспокойся, — успокоил ее он. — Мы так или иначе поможем ему во всем разобраться.




Какой необыкновенно мирный день, подумала Дерин, щурясь из-за блеска солнца на речной глади. Ее вдруг охватила невероятная лень. Ей бы хотелось, чтобы подобные дни случались почаще… дни, которые, кажется, будут тянуться вечно.

Ей было не о ком беспокоиться, только о самой себе, и она сполна этим воспользовалась, работая в летнем покое на берегу реки и от души наслаждаясь. Она лишь ненадолго вернулась в коттедж, примерно в середине дня, чтобы выпить кофе с бутербродами, а потом вернулась на берег реки и с тем же усердием и наслаждением принялась за работу.

Все казалось настолько совершенным, что ей не хотелось даже думать о том времени, когда она покинет «Ллануэллон-Коттедж» и вернется обратно в Лондон. Ей даже пришло в голову, что, может быть, если это будет возможно, она сумеет купить этот коттедж или, по крайней мере, сможет постоянно его снимать и всегда будет жить в долине. Именно об этом она всегда мечтала.

И сегодня она хорошо поработала, гораздо лучше, чем это было в последнее время, и она осталась довольна результатом. Интересно, останется ли так же доволен Джеральд? Конечно, ему не понравится мысль о том, что она навсегда поселится в Уэльсе, особенно если он уедет в Африку… Вспомнив об этой поездке, она скорчила гримасу.

Вчера вечером они расстались не вполне дружелюбно. Откровенно говоря, из-за него она просто вышла из себя. Однако сейчас Дерин мысленно отмахнулась от проблемы с Джеральдом и лениво потянулась, встав с табурета.

Скоро пробьет шесть часов. После целого дня на свежем воздухе она была совсем не прочь поужинать, даже несмотря на то, что сегодня вечером ей предстояло есть в одиночестве. Может быть, перед сном она даже сумеет насладиться роскошью длительного, освежающего купания в старой цинковой ванне. Одна мысль об этом была настоящим блаженством, и, собирая вещи, Дерин с удовольствием предвкушала приятный вечер в одиночестве.

Доминик уехал на весь день, что происходило очень редко, и должен был вернуться довольно поздно. Деловая поездка, так он сообщил ей — довольно неопределенно. Пса он тем не менее взял с собой. Джеральд снова уехал в Лондон. Он, в отличие от Доминика, куда подробнее рассказал ей о причинах своего отъезда. Ему надо уладить множество дел в связи с поездкой в Африку, сказал он ей и, разумеется, снова попытался убедить ее, чтобы она поехала вместе с ним.

Он старался вовсю, но напрасно — она все равно не изменила своего решения, хотя даже не была полностью уверена в том, что она твердо понимает, какие у нее на то причины. Однако ее решительный отказ поступить так, как он хочет, вызвал у него, по ее мнению, неразумный гнев, и он уехал разозлившись, а она осталась, гадая, действительно ли у нее есть убедительная причина для того, чтобы не ехать.

Возвращаясь от реки, Дерин машинально взглянула на летний домик и застыла на месте, с любопытством нахмурясь, когда заметила, что дверь осталась приоткрытой.

Вряд ли кто-то мог зайти туда случайно. Конечно, Доминик, возможно, сам мог беззаботно оставить дверь открытой, когда вышел. И все же Дерин решила, что стоит зайти и разобраться, в чем дело, просто на всякий случай, хотя она не чувствовала себя особенно храброй и понятия не имела, что станет делать, если там кто-нибудь окажется.

Она осторожно подошла к домику. Внутри было очень тихо. Она постояла в дверях пару секунд, после чего отважилась сделать еще несколько шагов внутрь.

В домике конечно же не оказалось ни одной живой души, и она сомневалась, что кто-то заходил туда раньше, но теперь ею овладело любопытство другого рода. Она огляделась. В домике все было устроено совершенно по-спартански. Только кровать и кресло, которые Доминик одолжил в коттедже, а рядом с ним — один из металлических стульев и стол, которые находились в летнем домике с самого начала. В ногах кровати стоял большой деревянный ящик, в нем лежало одеяло. Вероятно, там спал Пес. Перед кроватью на пыльные доски был брошен старый лоскутный коврик. Во второй, темной комнатушке стояло несколько потрепанных чемоданов, там же остались садовые инструменты, которые Доминик не побеспокоился убрать. Все это, вместе взятое, выглядело очень скучно и неуютно. Она медленно покачала головой, подумав об ужасном упрямстве, из-за которого скорее соглашаешься терпеть подобный дискомфорт, чем уехать. Она также на миг почувствовала угрызения совести, когда подумала о том, что сама живет в коттедже в сравнительной роскоши.

Хотя в домике было пусто и неуютно, она вдруг испытала странное чувство близости и спокойствия, как будто Доминик был с ней рядом. Снова покачав головой, она собралась было выйти, но что-то ее остановило, и она с любопытством нахмурилась, глядя через всю комнату на металлический столик возле кровати. На нем стояла кожаная рамка для фотографий, сделанная в виде бумажника. Подстрекаемая любопытством, даже несмотря на то, что она знала, что это нехорошо, Дерин подошла к столику, и взяла рамку, и взглянула на фотографию.

Со снимка на нее смотрела довольно хорошенькая девушка с очень темными волосами и глазами и полными губами, которые не совсем улыбались, но многое обещали. В углу крупным отчетливым почерком стояла надпись: «Дом, будь осторожен, милый, с любовью, Тесс».

Глядя на нее, Дерин попыталась вспомнить имя американской наследницы, которая повсюду преследовала Доминика, но не смогла. Хотя с тех пор уже прошло пять лет, и, скорее всего, с Тесс он познакомился гораздо позже. Она, разумеется, была очень молода, не старше самой Дерин, и, следовательно, намного моложе Доминика.

Дерин еще некоторое время пристально смотрела на фотографию, потом осторожно поставила ее на место и поспешно вышла из домика. Убедилась, что дверь должным образом закрыта, и направилась к коттеджу.

Она приготовила ужин для одной себя с гораздо меньшим энтузиазмом, чем ожидала, и съела его, разглядывая страницы одного старого журнала, но при этом не думала ни о том, что ест, ни о журнале. Она пыталась определить место неизвестной и очаровательной Тесс в привычной ей жизни, и у нее пока совершенно ничего не получалось.

Если эта Тесс сейчас была подружкой Доминика, почему он спрятался в одиночестве в самом сердце Уэльса? И почему он так редко уезжал, ведь только так он мог получить доступ к телефону? В этом не было смысла, разве что он оказался здесь из-за этой девушки. Возможно, они расстались, и он искал уединения, чтобы ее забыть… но это совершенно не сочеталось с его поведением и веселыми, уверенными манерами, которые были для него характерны.

Наконец Дерин, пожав плечами, попыталась выбросить это из головы. В конце концов, какое ей дело до того, кто такая эта таинственная Тесс и что здесь держит Доминика Грегори. Ее в первую очередь должен сейчас волновать Джеральд и то, справедливо или не совсем она обошлась с ним, отказавшись от поездки в Африку.

Перед сном Дерин твердо решила подольше понежиться в хорошей ванне. Она поставила два полных до краев металлических чайника на плиту, после чего пополнила запасы воды, налив ее в огромное эмалированное ведро, которое нашла под раковиной. Конечно, оно будет нагреваться целую вечность, но если она хочет для разнообразия принять по-настоящему полную ванну, оно того стоит.

Обычно Дерин гораздо быстрее принимала утреннюю ванну, чем ей это нравилось, потому что знала, что Доминик ждет, когда ему разрешат войти, но сегодня вечером она могла себе позволить не торопиться, и она собиралась воспользоваться этим в полной мере.

Она принесла душистую пену для ванны и смягчающий кожу лосьон. Осторожно задернула занавески, потом разделась и, шагнув в старую ванну, соскользнула в спокойную, шелковистую горячую воду, вздыхая от удовольствия, которому ничто не мешало. Она погрузилась в воду почти целиком и положила голову на край ванной, подложив под нее полотенце. Хотя колени поневоле пришлось согнуть, ощущения все равно были великолепными, и она блаженно закрыла глаза. Ничто и никто теперь не имели для нее никакого значения — ни Доминик, ни Джеральд, ни таинственная Тесс — вообще никто. Она пребывала в экстазе.

Должно быть, Дерин задремала, потому что некоторое время спустя она вдруг широко открыла глаза и уставилась на дверь, приоткрыв рот от охватившего ее удивления. Без сомнения, кто-то проявлял желание войти, а ей и в голову не пришло запереться, потому что она никак не думала, что ее может кто-нибудь навестить, особенно среди ночи.

У нее не было времени, чтобы вылезти из ванны, как бы она ни торопилась. А ее халат висел на другом конце комнаты. Поэтому она просто беспомощно сидела и слушала веселый стук в деревянную дверь черного хода. Дерин ясно расслышала взволнованный лай и сопение, означавшие, что это явились Доминик и Пес. От того, что к ней в любую минуту может войти Дом, у нее перехватило дыхание.

Доминик теперь почти всегда ждал, когда она пригласит его войти, но если она слишком долго не отвечала на его стук, он вполне мог просунуть голову в дверь и посмотреть, там она или нет.

— Одну минуту! — крикнула она, выйдя наконец из ступора. Ее голос прозвучал странно пискляво и неразборчиво, пока она пыталась выбраться из ванной, чтобы все же заполучить спасительный халат.

Она, возможно, никогда не узнает, что именно произошло. То ли Доминик неправильно ее понял, то ли нарочно так себя повел, но, когда она пыталась встать на ноги, дверь открылась и в комнату ворвался Пес. Он, радостно виляя хвостом, направился прямо к ванне, а Дерин в смятении уставилась на него. Он подошел к ней, большой и неуклюжий, от восторга ни на что не обращая внимания, потом положил передние лапы на край ванны и спустя секунду тяжело плюхнулся в мыльную воду и бешено залаял.

Дерин завизжала, когда он сбил ее с ног, и упала обратно в ванну, неуклюже взбрыкнув ногами, причем ее голова исчезла в ароматных мыльных пузырях. Ей показалось, что она слышит чей-то голос, когда погрузилась с головой в воду, но у нее перехватило дыхание, так что она не могла запротестовать ни жестом, ни словом.

— Дерин!

Голос Доминика звучал встревоженно. Она это услышала, когда наконец вынырнула, но тут же пожалела, что не утонула. Она изо всех сил пыталась высунуть голову из воды, пока он не успел подойти поближе. Удивление и тревога до сих пор удерживали его за дверью, но теперь он мог направиться к Дерин в любую минуту, и она быстро замотала головой, разбрызгивая и проливая повсюду воду, а Пес в это время стоял рядом и радовался. Больше всего он любил водные игры.

Через пару секунд она увидела, что ее и его хозяина до сих пор разделяет чуть ли не вся комната. Но она снова заорала, когда увидела, что он шагнул вперед. При этом она попыталась убедиться в том, что мыльная пена в ванне достаточно хорошо ее закрывает.

— Уходи! — завопила она. — Уходи! Убирайся!

Конечно, теперь он веселился, хохоча от души, так как понял, что с ней ничего не случилось. И он совсем не собирался ее слушаться.

— Ты в порядке? — вместо этого поинтересовался он, потом подошел и взял со стула халат.

Приближаясь к Дерин, он преувеличенным жестом прикрыл глаза рукой. Он протянул ей халат, предварительно повесив его на палец.

— Рад тебя видеть, — сообщил он и мягко засмеялся.

Она нервно выхватила у него халат.

— Повернись ко мне спиной, — потребовала она, и он, смеясь, повиновался.

Она в высшей степени осторожно вышла из ванны, уже завернувшись в халат и осторожно наблюдая за Псом, который следил за происходящим, явно предвкушая продолжение.

— Теперь я могу повернуться к тебе лицом? — осведомился Доминик, и она, потуже затянув пояс, кивнула.

— Если хочешь, — неохотно разрешила она.

Он медленно повернулся и некоторое время смотрел на нее так, как будто видел впервые в жизни, потом улыбнулся.

— О, вот это мне действительно нравится, — негромко сказал он, причем таким тоном, что у нее по позвоночнику побежали холодные мурашки.

Этот старый махровый халат когда-то принадлежал ее брату. Она одолжила его, потому что в своей маленькой квартире обычно не беспокоилась о таких изящных вещах, как пеньюары. У ее брата было такое же телосложение, как у мужчины, который сейчас так пристально за ней наблюдал, и халат скрывал ее миниатюрную фигурку от подбородка до пальцев ног. С ее волос текла вода. Принимая ванну, она скрутила их в небрежный узел, и теперь он понемногу распускался. Словом, Дерин выглядела и чувствовала себя далеко не лучшим образом. К тому же она ужасно злилась на то, что ее долгожданный чудесный вечер был совершенно испорчен. Хотя, сказала себе она, могла бы и догадаться, что все это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Доминик молча наблюдал за ней, пока она не повернулась к нему с сердитым видом. Одной рукой она отбросила с лица непослушную мокрую прядь. Ее глаза сверкали.

— Нечего глазеть! — в ярости фыркнула она.

— Извини. — Он смотрел на нее все с тем же глубокомысленным, туманным выражением, которое ее волновало и от которого ей становилось неуютно. — Я не хотел тебя обидеть, но ты так восхитительно выглядишь, что я просто не мог удержаться и не взглянуть на тебя.

— Я выгляжу ужасно, — резко ответила она. — И если на то пошло, что ты здесь делаешь?

— С возвращением, Дом! — насмешливо сказал он. — Я пришел, мягкосердечное создание, чтобы принести тебе новости, которые, как я думал, могут тебя заинтересовать. Но поскольку я оказался здесь совершенно некстати, то не думаю, что мне стоит сейчас беспокоиться об этом.

Дерин снова пожала плечами, с упреком глядя на него.

— Это целиком зависит от тебя, — заявила она, выпятив подбородок.

Он склонил голову набок и секунду пристально смотрел на нее.

— Ты уверена, что не пострадала? — заботливо спросил он. — Ты упала с ужасным шумом. И ты такая агрессивная.

— У меня абсолютно все в порядке, — проворчала она. — Но я обычно не жду, что ко мне ворвутся, когда я принимаю ванну.

— Я думал, что ты сказала: «Войдите», — невинным тоном пояснил он. — Мне показалось, что это прозвучало именно так.

— Я сказала: «Одну минуту», — коротко сообщила она.

Он вздохнул:

— Значит, я снова ошибся… ну что ж, из-за своей бестактности я приберегу новости до завтрака. Тогда и увидимся.

Он повернулся и направился к двери, но Дерин снова почувствовала любопытство и окликнула его, не совсем понимая, почему это делает.

— Это важно? — спросила она. Он только повернул голову и пожал плечами:

— Это важно для меня.

Некоторое время она лихорадочно пыталась сообразить, в чем может быть дело, и сделала лишь один вывод, который показался ей неизбежным.

— Я… я предполагаю, что это имеет какое-то отношение к… Тесс, — неуверенно пробормотала она.

Тогда он медленно повернулся. Его серые глаза с любопытством прищурились.

— Тесс?

Она уже пожалела о том, что это имя сорвалось у нее с языка, и отчаянно замотала головой:

— Мне… мне очень жаль, мне не следовало этого говорить.

Он с любопытством приподнял бровь. Его взгляд был настолько пристальным, что ей захотелось, чтобы разверзся пол и она провалилась в наказание за свое безрассудство.

— Но ты это сказала, — тихо, но твердо произнес он, — и я хотел бы узнать, что ты знаешь о Тесс и как ты вообще о ней узнала.

— Я ничего не знаю, — поспешно заверила она его. — Пожалуйста, Дом, я… я ничего не знаю, честное слово, и не знаю, почему вообще я о ней заговорила. Я об этом жалею. Не задавай мне вопросов!

Он снова направился к ней через комнату, и она с беспокойством прикусила губу, когда он крепко взял ее за руки. Его пальцы оказались твердыми, как сталь. Он пристально посмотрел на нее:

— Разве ты не думаешь, что у меня есть, по крайней мере, право проявить любопытство?

Она торопливо закивала:

— Да. Да, полагаю, что есть.

— Тогда скажи мне, как ты узнала о Тесс.

— Я…

— Дерин!

Она опустила глаза на верхнюю пуговицу его куртки. Обреченно кивнула и покорно поведала ему, как обнаружила, что дверь летнего домика открыта, и пошла разобраться, в чем дело, а потом, когда выходила, увидела фотографию. Когда она закончила и снова подняла на него глаза, он улыбался. Его улыбка смутила Дерин даже больше, чем его серьезное лицо за несколько минут до этого.

— О, понятно, — мягко проговорил он. — Ты играла в маленьких охранников и нашла фотографию Тесс.

— Это верно, — признала она с несколько вызывающим видом. — Я… я не собиралась совать нос в чужие дела, и мне очень жаль, что это произошло.

— А мне нет.

Она хмуро посмотрела на него:

— Я… я тебя не понимаю.

Он снова негромко засмеялся. На мгновение у нее возникло безумное подозрение, что он опять собирается ее поцеловать, он лишь покачал головой, не сводя с нее глаз:

— Ты подумала, что она хорошенькая?

Дерин неуверенно на него посмотрела. Интересно, что именно он ожидает от нее услышать?

— Она… она очень миленькая, — пробормотала она и пожалела о том, что ее голос прозвучал недостаточно восторженно.

— Так и есть.

— О-о… — Дерин было трудно сообразить, что именно сказать сейчас. Никогда раньше она не чувствовала такого дикого волнения. А он все еще смотрел на нее тем самым туманным, глубоким взглядом, от которого приходили в смятение ее чувства. — Я… я устала, — сказала она хриплым голосом. — Я думаю… то есть мне бы хотелось…

— Ты хочешь, чтобы я ушел, — договорил он за нее с улыбкой.

Интересно, подумала она, понравилась бы темноглазой Тесс эта улыбка?

Он еще некоторое время пристально смотрел на нее, потом вдруг наклонил голову и поцеловал ее в лоб с невероятной нежностью. Потом сильнее притянул ее к себе, пока ее лицо не прижалось к его грубой куртке.

— И я пойду обратно в свою монашескую келью, пока я не успел снова забыть об этих седых волосах.

— Дом!

— Я знаю, — улыбнулся он. — Я не должен упоминать о моих седых волосах, но иногда, маленькая птичка, будет безопаснее, если я о них упомяну. — Он снова коснулся губами ее лба и повернулся к выходу. — Спокойной ночи, Дерин, спи крепко.

— Но, Дом…

Открывая дверь, он улыбнулся ей, оглянувшись через плечо. Пес шел за ним по пятам.

— Спокойной ночи, маленькая птичка.




Глава 10


Они сидели у реки немного повыше плотины. От прямых лучей солнца их заслоняли деревья. Легкий ветерок смягчал летнюю жару и навевал приятную прохладу. От него вода покрывалась рябью, при этом сверкала и блестела, как тысяча маленьких зеркал.

Однако наслаждаться этой идиллией у Дерин никак не получалось. Она чувствовала беспокойство и тревогу, и мрачное общество Джеральда нисколько не облегчало ее состояние.

Теперь он смотрел на нее обиженно и с вызовом. Выражение его худого лица служило подтверждением того, что он только что сказал. Услышав его слова, Дерин оставила рисование, посмотрела на него и нахмурилась.

— Тебе не надо беспокоиться, — заверил ее он. — Я только сказал, что ты можешь передумать в последнюю минуту. В действительности я не связал тебя никакими обязательствами.

— Надеюсь, что нет, — сказала она. — Потому что я не передумаю, Джеральд, даже в последнюю минуту. Мне бы очень хотелось, чтобы ты понял, что я отказалась окончательно.

— Я надеялся.

— Что ж, не надейся, — отрезала она. — Тебе лучше позвонить тому, кто там все это приводит в порядок, и сказать ему, чтобы на меня больше не рассчитывали, потому что я решила — я твердо решила, — что с тобой не поеду.

Пару секунд он пристально на нее смотрел, потом опустил глаза и стал смотреть на свои руки.

— Я просто надеялся, что, возможно, ты захочешь передумать, — печально сказал он. — Что ж, этого не произошло.

Несколько минут никто из них не произносил ни слова, но Дерин не пыталась снова взяться за рисование. Вместо этого она беспокойно вертела в руке кисть. Может быть, она поступает не совсем справедливо, расстроенно подумала она. Не следует вести себя с ним так резко, даже если его настойчивость ее раздражает. Он ведь возлагал такие надежды на поездку в Африку. Но она очень боялась, что позволит себя уговорить и согласится с ним поехать из совершенно неправильных побуждений, и, возможно, проявляла не только твердость, но и излишнюю суровость, что обычно было ей не свойственно.

В конце концов, он столько лет был ей очень хорошим другом, а также коллегой, и за эти последние несколько недель потратил много времени и денег, путешествуя из Лондона в «Ллануэллон» и обратно, просто чтобы быть рядом с ней. Последнее, конечно, можно было объяснить тем, что он почти ненавидел Доминика и согласился бы на что угодно, лишь бы не оставлять ее наедине с ним надолго.

Все-таки ей не следовало так резко отказывать ему. Возможно, она могла бы себя повести немного более мягко… Внезапно он поднял глаза, будто почувствовав, что происходит у нее в душе. Он слегка улыбнулся и потянулся к ней, затем осторожно взял ее за руку, словно ожидая, что она ее отдернет.

— Я действительно думал, что смогу тебя убедить. Это только доказывает, как сильно я могу ошибаться, не так ли?

Дерин вздохнула, качая головой:

— Мне очень жаль, Джеральд.

— Но не настолько жаль, чтобы пожалеть меня?

Она глубоко-глубоко вздохнула и с решительным видом поправила солнечные очки на переносице:

— Мне очень жаль.

— Что ж, ладно, — смиряясь, пожал он плечами. — Мне просто придется объясняться с Джорджем. Видишь ли… я сказал, что ты приедешь, — признался он.

— Ну, у тебя не было права так поступать. Связывать меня подобными обязательствами да еще без моего согласия — это только ухудшило бы дело, Джеральд. Тебе следовало это знать. Ты знаешь, как я ненавижу, когда меня… меня организуют.

— Да, я знаю, что ненавидишь, — несколько раздраженно признал он. — Но я просто надеялся, что ты поймешь. — Затем бледно-голубые глаза посмотрели на нее, и в их взгляде за любопытством скрывался вызов. — Наверное, я думал, что, если ты узнаешь, что он едет, это как-то на тебя повлияет, если ничто другое повлиять не может. В некотором роде я рад, что этого не произошло.

Дерин некоторое время непонимающе смотрела на него, не будучи уверенной в том, что осознала то, о чем он говорит.

— Я… я не понимаю тебя, — наконец выдавила она. — Кто куда едет?

— Как же, твой друг, великий влюбленный, конечно, — насмешливо ответил Джеральд. Его губы горько скривились. Она посочувствовала бы ему, если бы хоть немного об этом подумала. Но сейчас ее ум был слишком занят тем, что он сообщил ей, чтобы беспокоиться о чем-то еще.

— Ты… ты имеешь в виду Дома?

— Кого же еще? — Он кивнул и явно почувствовал себя довольным тем, что сумел преподнести ей такой сюрприз. — Не говори мне, что ты не знала, — сказал он, упиваясь ее растерянностью. — Ты действительно меня удивляешь!

— Джеральд, обойдемся без твоего сарказма, пожалуйста, — тихо попросила она.

— Я действительно удивлен, — настаивал Джеральд. — Разве он тебе не сказал?

— Сказал мне что?

— Что он снова едет за границу.

Она покачала головой. Внутри у нее что-то сильно сжалось.

— Нет. Нет, он ничего не сказал мне.

— Странно. — Джеральд пожал плечами. — Ну что ж, может быть, он не понял, как сильно тебя это заинтересует, хотя я не вполне могу этому поверить.

Она водила кистью туда-сюда по высокой головке клевера, пытаясь говорить невозмутимым тоном:

— Джеральд, я знаю, что тебе не нравится Дом, но, пожалуйста, не надо точить об меня когти.

Его худое лицо вспыхнуло, но он не отступал.

— Я до сих пор не могу прийти в себя от изумления. Неужели он не сказал тебе, что уезжает? — настаивал он.

Несмотря на беспорядок в мыслях, Дерин внезапно кое-что вспомнила. Новости, о которых упоминал Доминик вчера ночью после того, как поставил ее в неловкое положение. Он сказал, что оставит новости на утро. Только сегодня утром она об этом забыла, и он ничего не сказал. Может быть, он даже пожалел, что вообще упомянул об этом, потому что сразу после завтрака он уехал, и с тех пор она его не видела.

Она посмотрела на любопытное лицо Джеральда и криво улыбнулась.

— Я только что вспомнила, — сказала она ему. — Вчера он сказал мне, что у него есть новости, но… — Она колебалась. Стоит ли ему рассказывать о том, что произошло вчера ночью? Лучше не надо — он ведь наверняка подумает самое плохое. — Ну, он сказал, что я своенравна и что он оставит это на сегодня… только за завтраком я забыла его об этом спросить.

— Понятно.

Она подумала, что он вряд ли до конца поверил ей, но пока не был готов к спору с ней.

Дерин с любопытством посмотрела на него. От ее былого удивления не осталось и следа.

— А как ты узнал о том, что он уезжает? — поинтересовалась она.

Он пожал плечами:

— Вчера в городе я встретил Айвора Риса. До этого я не видел его несколько недель, и он сказал мне, что, по словам Гвинет, Грегори уезжает из «Ллануэллона». Он знал, что я буду рад услышать это, — добавил он.

Дерин снова глубоко задумалась, а Джеральд с любопытством следил за выражением ее лица.

— Он… он сказал, куда едет Дом?

Он кивнул.

— Не думаю, что тебя это удивит сильнее, чем удивило меня, — сказал он. — Он уезжает в Африку… точнее, в Тунис.

— Туда, где он бывал раньше, — задумчиво прокомментировала она, и Джеральд вдруг встрепенулся:

— Вот как? Я знаю, что об этом ходили слухи, но, насколько мне известно, об этом никто не знал точно.

Дерин поспешно покачала головой.

— Я тоже точно не знаю, — заверила она его. — Просто слышала об этом.

— Как только я услышал, что он едет за границу, — сказал Джеральд, — я сразу понял, что он поедет в Африку.

— Но вряд ли туда же, куда едешь ты, — резко ответила она. — Это противоположная сторона континента, и если ты на что-то намекаешь, то Дом узнал о нашей… о твоей поездке, которую ты предложил, только позавчера.

— Ты так думаешь.

— Ну как бы он мог узнать? В любом случае, я могу понять, когда кто-то притворяется до такой степени, а я могла бы поклясться, что он не знал, пока я ему не сказала.

— И на следующий день он заказывает себе билет в ту же самую страну?

— На тот же самый континент, — поправила она его. — Это не та же самая страна, Джеральд, и ты себя ведешь просто по-идиотски. Если на то пошло, — добавила она, — с какой стати ему беспокоиться?

Джеральд засмеялся коротким, горьким смешком, который действовал Дерин на нервы:

— О, не будь такой наивной, милая!

— Если ты думаешь то, что, как я думаю, ты имеешь в виду, — возмущенно затараторила она, — Дом знает, что я с тобой не еду, я так и сказала ему тогда. Ты просто… просто пытаешься сделать из мухи слона, и я больше не собираюсь тебя слушать.

Он задумчиво посмотрел на нее.

— Неужели ты не передумаешь и не поедешь со мной теперь, когда знаешь, что он тоже туда едет? — спросил он, и Дерин нахмурилась.

— Нет, не передумаю. И я бы не передумала, даже если бы он не ехал за несколько тысяч миль на другую сторону континента.

Джеральд посмотрел на нее, в его глазах ясно читалось полнейшее недоверие к ее заявлению.

Дерин в некотором роде испытала сожаление, когда Джеральд объявил, что собирается вернуться в Лондон в тот же день. Он сказал, что даже не останется на ленч. Ей вообще-то не нравилась мысль о том, что она подошла к некоему перекрестку в том, что касалось ее отношений с Джеральдом. Она жалела, что не смогла убедить его в том, что отказалась ехать в Африку не только потому, что его отвергла.

Они расстались у коттеджа. Он долго держал ее за руку, а потом поцеловал так, как целуют только на прощание. Она стояла у двери и смотрела, как он уходит. Ее взгляд слегка затуманился, и секунду спустя она себя выбранила за то, что держится, как законченная сентиментальная дура. Ей никогда не хотелось остепениться в чьей бы то ни было компании, но Джеральд все же значил для нее много.

Она постаралась выбросить из головы грустные мысли и принялась готовить ленч. Надо, чтобы к возвращению Доминика она все успела. Обычно он приходил на ленч не позже часа дня, — из-за своего хорошего аппетита он ни разу не задержался. Однако сегодня уже пробило половина второго, минуты шли, а он так и не появился. Дерин сердито нахмурилась и поела в одиночестве, оставив его порцию на столе и прикрыв салфеткой. К половине третьего она уже не сердилась. Гнев уступил место небольшому беспокойству. Наверное, что-нибудь случилось. Но она поспешно отмахнулась от тревожных мыслей, сочтя, что глупо волноваться из-за взрослого человека, который вполне способен о себе позаботиться. Возможно, он пообедал где-нибудь в дорогом ресторане и при этом не подумал о ней и не счел нужным дать ей знать, что он не придет на ленч вопреки обычному распорядку.

Она снова некоторое время провела у реки, но обнаружила, что не может сосредоточиться, и через час вернулась, так ничего и не сделав. Она с беспокойством взглянула на летний домик, проходя через сад. Ей в голову пришла новая, испугавшая ее мысль. Может быть, он просто собрал вещи и уехал. Исчез, как он уже сделал это однажды.

Возможно, печально подумала она, поразмыслив на досуге, он осознал, что ему очень не нравится, что она заходила к нему в дом, и он решил уехать. Больше ни за что на свете она не вошла бы туда снова. Что, если он вернется, когда она будет там? Летний домик почему-то выглядел очень мрачным и тихим. Поднялся довольно сильный ветер, слегка похолодало, на небо набежали тучи.

Дерин приготовила ужин, но обнаружила, что совсем не хочет есть. К собственному стыду, она признала, что ей ужасно захотелось заплакать, когда она посмотрела в окно коттеджа и увидела первые большие капли дождя. Крыша до сих пор протекала, и на этот раз ей самой пришлось тащить вверх по лестнице старую ванну. Она почувствовала, что маленький коттедж почему-то внезапно стал ей чужим.

Конечно, это было попросту смешно, но она не могла избавиться от мысли, что Доминик взял и уехал, ничего ей не сказав. В конце концов Дерин не выдержала и горько заплакала.

Когда она поднялась наверх, чтобы лечь спать, дождь уже кончился, но сильный ветер все не унимался. Он свистел и бил в окна и деревянные двери, так что она засомневалась, что сможет заснуть. Лежа в темноте, она думала о Доминике, и к горлу снова подкатывал ком. Она была уверена, что он хотел сказать ей, что уезжает, но ведь она не заговорила снова на эту тему за завтраком. Может быть, он подумал, что ей неинтересно, что она даже рада наконец избавиться от него.

Внезапно она подняла голову с подушки. Ее глаза широко раскрылись, и в них появилось испуганное выражение. Она услышала, как в ночи раздался длинный и громкий вой, от которого она похолодела.

— Пес! — Она села в кровати, ни на минуту не усомнившись в том, что это именно он. Потом вылезла из постели и выглянула из окна, пытаясь разглядеть в темноте, что происходит внизу в саду.

Увидеть ей ничего не удалось, но этот ужасный, леденящий душу вой раздался снова, и она вздрогнула. Больше она не колебалась ни минуты. Наскоро, но тепло оделась, схватила фонарь с тумбочки и спустилась вниз, пока собака все еще печально выла у парадной двери.

Дерин распахнула дверь, и ветер с силой ударил ей в лицо.

— Пес! — Она увидела его при свете фонаря. Он не вилял хвостом, как обычно, а негромко и настойчиво ворчал. Дерин торопливо зажгла масляную лампу на столе в кухне и попыталась уговорить его войти в дом, но он не двигался с места.

— Что случилось? — с тревогой спросила она, теперь зная, что что-то действительно было не так и что инстинкт не обманул ее. Очевидно, Пес убеждал ее пойти с ним. Она не стала медлить. Принесла куртку, повязала на голову шарф и вышла к нему. — Тогда идем, мальчик, — сказала она Лабрадору и захлопнула дверь.

Как только они вышли из сада, Пес стал рваться, пытаясь бежать быстрее, и ей пришлось изо всех сил его удерживать, хотя приходилось нелегко.

— Найди его, мальчик, — убеждала она его. — Покажи мне, где он, Пес, хороший мальчик.

Они миновали излучину реки и пошли дальше, туда, где долина отлого поднималась, а потом начинались ближайшие скалистые холмы. Дерин была легко обута, и на мокрых камнях скользила и скатывалась. Однажды она уже прошла по этой дороге в одиночку и нашла ее красивой, но теперь она казалась Дерин враждебной и опасной.

Она знала, что на склонах холма есть скрытые пещеры и расселины. Даже при свете дня она едва не упала в одну из них. На миг ее охватила паника, когда она подумала, что же сможет поделать одна, если Доминик упал в одну из расселин. Может быть, он лежит где-нибудь израненный, возможно, сильно израненный, а она самостоятельно мало на что способна.

Теперь было слишком поздно думать о том, что надо было захватить веревку или что-то в этом роде. Она только могла слепо идти по пятам за Псом и надеяться, что он найдет дорогу.

Он вел ее вверх по склону холма, вокруг кустов, неясные очертания которых она внезапно заметила в темноте. Они устрашающе качались под ветром в желтом луче фонаря. Пес неожиданно вырвался и бросился вперед. Она почувствовала, как сильно забилось ее сердце, когда она стояла там и изо всех сил пыталась отдышаться после утомительного подъема.

К сожалению, луч фонаря был слабым против густой темноты, окутавшей склон холма. Но кроме него у нее не было ничего, и она размахивала им во все стороны, пытаясь в его свете рассмотреть Пса. Наконец она его увидела, примерно в шести или семи футах впереди себя. Он остановился возле зарослей кустарника и застыл, дрожа. При этом настойчиво скулил.

Она подошла туда, где он стоял, держа перед собой фонарь. Ее сердце бешено колотилось. Возможно, кустарник скрывал расселину. Она с беспокойством прикусила губу, подходя ближе. Разумеется, когда Дерин оказалась достаточно близко, чтобы все рассмотреть, она увидела зияющую черную дыру, наполовину скрытую кустом. Она подошла к самому ее краю и посветила фонарем в темноту.

— Дом?

Она услышала глубокий вздох облегчения. Он прозвучал глухо. Дерин направила луч фонаря туда, откуда, как она подумала, он раздался.

— Дерин! Слава небесам!

— С тобой все в порядке? — Ей было плохо его видно, потому что слабый свет фонаря не мог охватить такое расстояние, но она слышала его довольно хорошо.

— Я продрог до костей и весь вымок, но все остальное в порядке, — заверил ее он. — Ты одна?

У нее упало сердце.

— Одна.

Он на некоторое время замолчал. Потом она услышала, что он передвигается там, в звенящей, гулкой темноте.

— Послушай, Дерин, я могу подняться где-то на пару футов. Здесь есть что-то вроде выступа. Когда ты поднималась на холм, ты видела маленькую охотничью хижину?

Она покачала головой, но, сообразив, что это напрасно, крикнула:

— Нет, не видела, но думаю, что смогу ее найти.

Он заколебался.

— Ладно, — наконец сказал он, — но, ради бога, будь осторожна и смотри тоже не свались в одну из этих проклятых расселин, а то мы окажемся в беде.

— Где находится эта хижина?

— Примерно в пятидесяти ярдах дальше вниз слева… нет, справа, если ты спускаешься. Ты можешь найти там что-нибудь полезное — веревку или еще что-то.

— Я пойду и посмотрю, — пообещала она и повернулась. Он снова позвал ее из пещеры, и она торопливо вернулась обратно.

— Дерин!

— Да, Дом?

— Пожалуйста, будь осторожна.

Она улыбнулась про себя в темноте и просунула пальцы под ошейник Пса.

— Хорошо, — пообещала она. — Я возьму с собой Пса, он покажет мне дорогу.

— Хорошая мысль.

Пес снова оставил хозяина с огромной неохотой, но все же пошел с Дерин, и они снова спустились по склону холма. Дерин размахивала фонарем, пытаясь найти хижину, о которой он говорил. Она уже была готова сдаться, считая поиск безнадежным, как вдруг что-то разглядела при свете фонаря.

— Вот она! — прошептала Дерин беспокойному Псу и осторожно направилась к полуразрушенной хижине.

Большая часть крыши отсутствовала. Внутри сыро и затхло, пахло гнилым деревом. Но Дерин быстро принялась за поиски и скоро обнаружила моток мокрой веревки. Ей невероятно повезло, потому что она нашла в придачу лестницу. Та когда-то была длиннее, теперь ей не хватало всего лишь одной или двух ступенек. Когда Дерин проверила оставшиеся ступеньки, оказалось, что они в довольно приемлемом состоянии. Дерин вытащила ее из хижины и поволокла за собой, держась за ошейник Пса. Дорога обратно заняла у Дерин гораздо больше времени, чем предполагалось. Она подумала, что теперь Доминик, должно быть, считает, что она сама попала в беду. Но наконец, судя по тому, как сильно Пес тянул ее следом за собой, она поняла, что почти пришла. Дерин снова посветила фонарем в дыру и на этот раз сумела разглядеть его получше, потому что он вскарабкался на выступ, о котором говорил.

— Хорошая девочка! — похвалил он, увидев свет. — Нашла что-нибудь полезное? — Говоря, он клацал зубами от холода.

— Я нашла веревку и часть лестницы, — сообщила она.

— Ты молодец! — весело крикнул он. — Спусти сюда лестницу, милая, сначала я попробую вылезти по ней.

Она послушно спустила сломанную лестницу через боковую часть дыры вниз в темноту, пытаясь при этом как можно лучше светить ему фонарем. Было нелегко, но Дерин справилась — наконец она почувствовала, что лестница во что-то уперлась. Интересно, подумала она, это дно или какой-то недостижимый выступ.

— Примерно то, что надо! — крикнул ей Доминик, и она с облегчением вздохнула, секундой позже вспомнив о сломанных ступеньках.

— Дом, будь осторожен, а то вдруг другие ступеньки ненадежны!

— Хорошо, — пообещал он. — Держи за верхушку лестницы, Дерин, а то вдруг она стоит не прочно, ладно?

Дерин изо всех сил вцепилась в мокрое дерево и закрыла глаза, молясь про себя. Она чувствовала, что эта хрупкая штуковина зашаталась, когда он полез вверх. Казалось, она навечно вцепилась в эту лестницу и уже начала думать, что он никогда не сможет вылезти. Но, открыв глаза, Дерин как раз увидела, что его руки показались над краем расселины.

Больше она не видела ничего, потому что у нее из глаз хлынули слезы и ослепили ее. Пес лаял как бешеный и плясал вокруг вне себя от радости. Она инстинктивно протянула Дому руки, чтобы помочь ему преодолеть последние несколько футов. Он тяжело перевалился через край, и она с ужасом поняла, что у него нет сил и ему гораздо хуже, чем она думала. Она помогла ему подняться на ноги. Он ей криво улыбнулся при желтом свете фонаря и обнял рукой за плечи:

— Там внизу было чертовски холодно. Я так замерз, что у меня ноги чуть не отнялись.

— Держись за меня, — посоветовала Дерин. — Мы отведем тебя обратно, и ты выпьешь чего-нибудь горячего.

Удивительно, но он не стал с ней спорить. Даже не стал комментировать ее слова, как сделал бы раньше. Уже одно это сказало ей о многом. По дороге домой они почти не разговаривали, и даже Пес двигался спокойно и осторожно, когда вел их обратно вниз по ненадежному склону холма к дому. Он обгонял их лишь иногда и только на небольшие расстояния.

Когда они вошли в садовые ворота «Ллануэллона», она даже не взглянула на летний домик, а пошла дальше прямо к коттеджу. Это он тоже комментировать не стал. Когда они вошли, она повела его к подножию лестницы. Он вопросительно посмотрел на нее, и в его взгляде появилось нечто похожее на прежнее озорное выражение.

— В большом чемодане наверху полно лишних одеял, — сообщила она ему. — Иди и ложись в постель, а я что-нибудь найду.

— В твою постель?

— В постель, которая находится в коттедже, сказала она, глядя в сторону. — Тебе нужно тепло, а здесь гораздо теплее, чем в летнем домике.

Его била дрожь. Даже темный загар не мог скрыть его бледности. Интересно, подумала Дерин, может быть, ей стоит попробовать привезти сюда врача, но, когда она это предложила, он отказался наотрез.

— Мне не настолько плохо, — настаивал он. — Просто немного холодно.

— Иди и ложись в постель, а я найду эти лишние одеяла. Потом сварю кофе. Полагаю, — добавила она, подняв бровь, — у тебя в хижине нет ничего согревающего покрепче?

— Ни капли, — ответил он с кривой ухмылкой. — Кофе подойдет прекрасно, Дерин, честное слово.

Она порылась в чемодане, выудила из него три одеяла и закутала Доминика, что его сильно позабавило. Потом снова спустилась вниз, чтобы сварить кофе. Пес был настолько утомлен этими ночными перипетиями, что, как только они пришли, растянулся на коврике у плиты и заснул.

— А как насчет тебя? — спросил ее Доминик, когда она села на край кровати, наблюдая за тем, как он пьет обжигающий кофе.

Она покачала головой:

— О, я не могу пить горячий кофе среди ночи.

Он улыбнулся:

— Я думал не о кофе, а о твоей постели.

Она встала и подошла к окну, внезапно испытав невероятную неловкость. Она сказала себе, что ведет себя как какая-нибудь романтичная глупышка. Ее голова шла кругом от самых что ни на есть фантастических мыслей, а на лбу пульсировала жилка.

— Со мной все будет в порядке. Ты попытайся заснуть, когда выпьешь кофе. Посмотрим, как ты будешь себя чувствовать утром.

Она знала, что он за ней наблюдает, но не стала оборачиваться, чтобы не встречаться с ним взглядом. Потому что, если бы это произошло, она не была уверена в том, что не выкинет какую-нибудь глупость.

— Я беру обратно все, что сказал о том, что ты не умеешь заниматься домашним хозяйством, — мягко сказал он наконец. — Ты превращаешься в настоящую маленькую Флоренс Найтингейл [1 - Найтингейл Флоренс (1820–1910) — английская сестра милосердия, олицетворяющая лучшие черты своей профессии.], если происходит непредвиденное.

— Я не так уж много и сделала, — возразила она. — Мне, возможно, следовало привезти сюда врача с твоего или без твоего согласия, но мне самой не нравится, когда мною распоряжаются. Поэтому я не тороплюсь так поступать с другими.

— Со мной все в полном порядке.

— Утром посмотрим. Если это будет не так, то я все же привезу врача.

— И не важно, нужен он мне или нет?

— И не важно, нужен он тебе или нет, — подтвердила она и наконец обернулась, когда услышала, что он поставил пустую кофейную чашку на тумбочку. — А теперь поспи, Дом, и я надеюсь, что утром ты будешь чувствовать себя хорошо, или я никогда себя не прощу.

Он протянул к ней руку, когда она стояла у кровати, после недолгого колебания она взяла ее и позволила ему притянуть ее поближе и сверху вниз посмотрела на его бледное и уже влажное от пота лицо.

— Дерин!

В его глазах, голосе и в том, как он протянул ей руку, было что-то, от чего она задрожала, как будто ей тоже стало холодно. Она помотала головой, как будто пытаясь освободиться от чувства, которое еще не осознавала, но которого все равно остерегалась.

— Ты должен поспать, Дом, — хрипло сказала она, пытаясь совладать с собственным голосом. — Увидимся завтра утром.

Он еще секунду пристально смотрел на нее, потом поднес ее руку к губам и долго не отпускал.

— Спокойной ночи, маленькая птичка, — мягко сказал он. — Спасибо за то, что ты меня нашла.




Глава 11


Дерин медленно открыла глаза. Она никогда раньше не замечала, что в этой постели так неудобно спать. Потом она поняла, что лежит вовсе не в постели, а в единственном кресле, которое стояло в гостиной-кухне коттеджа. В окно било яркое солнце. Она вспомнила, что у нее наверху гость, и выпрямилась, широко раскрыв глаза. К ней подошел Пес и дружелюбно завилял хвостом, желая доброго утра.

Она некоторое время повозилась с ним, потом выпустила за дверь и разожгла огонь, чтобы приготовить чай. Скоро она должна пойти и посмотреть, как сегодня утром себя чувствует Доминик, а заодно узнать — хочет он завтракать или нет.

После ночной бури наступило теплое прекрасное утро. Пару секунд Дерин стояла в дверях, наслаждаясь светом, теплом и спокойствием и разминая затекшие руки и ноги. Она почувствовала, что в этом утре есть нечто чудесное, волшебное, но не могла понять, почему именно в этом утре и почему она чувствует себя такой счастливой. Вынимая чашки и блюдца, она тихонько напевала себе под нос.

Пса ей удалось запереть внизу, чтобы он не путался под ногами, когда она станет подниматься по лестнице с чашкой горячего чая в руке.

Поднявшись наверх, они тихонько постучалась в дверь спальни. Доминик ответил почти сразу же, и она вошла. Внезапно Дерин поняла, что с вечера так и не переоделась.

— Это не местное пугало, — шутливо сказала она, пытаясь скрыть дрожь в голосе, когда он улыбнулся ей. — Я спала в одежде.

— По-моему, ты прекрасно выглядишь, — мягко заверил ее он и потянулся к другой руке после того, как взял у нее чай. — Доброе утро, малютка.

— После бури наступило замечательное утро. — Она отдернула руку, отошла подальше от него и остановилась в ногах кровати, там, где он не мог до нее дотянуться. — Как ты себя чувствуешь сегодня утром?

— Хорошо. Чувствую себя отлично, и мне не терпится уехать.

— В Тунис? — спросила она, и он посмотрел на нее с любопытством.

— А как же ты об этом узнала? — Он понимающе ухмыльнулся. — Это наверняка дело рук Джеральда.

— Ну, ты-то мне, конечно, об этом не сказал, — резко ответила она, обеими руками держась за край старомодной кровати и положив подбородок на медный набалдашник.

— Но у меня не было возможности, — возразил он, и в его глазах появилась знакомая ей смешинка. — Ты была не в настроении слушать, когда я вернулся, если ты помнишь.

— Ты мог рассказать вчера утром за завтраком.

— К тому времени я передумал.

Дерин с неуверенным видом уставилась на него:

— Ты хочешь сказать… ты хочешь сказать, что не едешь?

Он покачал головой:

— В любом случае, не сейчас. — Он приподнял бровь с вызывающим видом и посмотрел на нее. — Ты разочарована?

— Нет. Нет, конечно, не разочарована, почему я должна быть разочарованной?

Он пожал плечами, все еще улыбаясь, как будто думая про себя о чем-то и пока не желая высказывать это вслух.

— У меня возникло такое чувство, как будто я слишком тороплюсь и все понимаю буквально, — таинственно заявил он, и это высказывание тоже не стал объяснять подробнее.

— О?

— О, — передразнил ее он и засмеялся, при этом пристально глядя ей в лицо. — Ты выглядишь так, как будто подозреваешь меня во всяческих хитростях, малютка, и я заверяю тебя, ты ошибаешься.

— Нет, ничего подобного!

— Что ж, я рад это слышать. — Он допил чай и поставил на стол пустую чашку. Потом повернулся и снова улыбнулся ей. Его улыбка опять подействовала на нее невероятно сильно. — А теперь скажи мне, ты будешь настоящим маленьким ангелом и сделаешь для меня кое-что еще?

Она недоверчиво посмотрела на него, но все равно кивнула.

— Если смогу, — сказала она. — Что это?

Он ухмыльнулся ей и сложил руки на обнаженной груди:

— Сделай меня более респектабельным. Я подумал, что, может быть, ты была бы не против пойти в летний домик и принести мне чистую сухую одежду. Хорошо?

— О да, конечно! Я совсем об этом забыла. Твои вещи так еще и не высохли, да?

— Спасибо.

Она смотрела на него и ждала продолжения, потому что ей казалось, что у него есть на уме что-то еще. Его следующие слова подтвердили правоту Дерин.

— И еще. Возможно, ты найдешь там одну заблудившуюся даму. Она приехала рано утром на поезде, вернее, должна была приехать, так что она здесь или скоро будет здесь, даже если от дороги пойдет пешком.

Внезапно Дерин обнаружила, что ей трудно смотреть ему в глаза. Внутри у нее все похолодело.

— Ты… ты хочешь, чтобы я с ней встретилась?

— Сомневаюсь, что тебе удастся этого избежать, — сообщил он ей с беззаботным видом. — И может быть, она сначала немного рассердится, потому что предполагалось, что я встречу ее с машиной.

— Понятно.

— Так что, ты спасешь ее для меня и скажешь, что я очень скоро появлюсь там сам?

Дерин кивнула, судорожно вцепившись в железный столбик кровати:

— Да, конечно, но сначала мне придется переодеться. Я не могу показываться в таком виде, особенно незнакомым людям.

— Ты всегда можешь показываться, — мягко сказал он ей. — Но, пожалуйста, надень ту маленькую желтую блузу, в которой ты напоминаешь канарейку.

Дерин подняла глаза, между бровей у нее залегла маленькая складка. Она медленно покачала головой.

— Не думаю, что ты… — начала она, потом поспешно отвернулась и начала искать в большом старомодном гардеробе желтую блузу. Интересно, что же она скажет Тесс. Дерин не сомневалась, что он ждал именно ее. Как она сообщит ей о том, что Доминик провел прошлую ночь не в своей постели в летнем домике, а в коттедже, в ее постели.

Она умылась, переоделась и отправилась в летний домик. Впереди нее бежал Пес, как будто возвращался домой. Гостья, судя по всему, еще не приехала. Так что Дерин с облегчением вздохнула, радуясь хотя бы краткой отсрочке.

Она нашла и упаковала смену сухой одежды в маленький пустой чемодан, который стоял в комнате поменьше. У нее возникло странное и волнующее чувство близости с ним, от которого ей захотелось избавиться, когда она вспомнила о его бритвенных принадлежностях. Он забыл о них попросить.

Она уже закрывала за собой дверь, как вдруг Пес бросился бежать через сад, взволнованно лая. Дерин повернулась, с чемоданом в руке, подозревая, что долгожданная гостья наконец приехала. Очевидно, Пес ее узнал и, судя по его приему, он хорошо к ней относится.

Она шла по неухоженному газону, теребя Лабрадора за уши и смеясь над его восторгом. Сердце Дерин на секунду остановилось, когда она узнала ту самую девушку с фотографии. Значит, он на самом деле ждал Тесс. Да, несомненно, во плоти она выглядела даже лучше, чем на снимке. У нее была очень милая улыбка. Она посмотрела на Дерин с любопытством и при этом дружелюбно, что очень удивило Дерин.

— Доброе утро, — сказала она, подойдя. — Он еще не встал?

Дерин моргнула с неуверенным видом. Она совсем не так представляла себе эту девушку.

— Я… мистера Грегори здесь нет… то есть…

Девушка непринужденно рассмеялась и протянула руку.

— Я Тесс Глэдуин, — сказала она. — Наверное, вы Дерин, не так ли?

Дерин кивнула. Она не знала, что лучше сказать.

— Я Дерин Уилльямс, — подтвердила она.

— Я так и знала. Дом только о вас и говорит уже несколько недель, и теперь я понимаю почему.

— О… неужели? — Дерин пришла в замешательство, видя, что Тесс так дружелюбно настроена. Она-то ожидала по меньшей мере прохладный прием, если не откровенную враждебность.

— Разве Дом еще не встал? — снова спросила Тесс Глэдуин и засмеялась. — Я спрашиваю потому, что он обычно встает рано, как жаворонок. Что с ним случилось?

— Ну, вообще-то ничего особенного сегодня утром, — осторожно сказала Дерин. — Он попросил меня передать вам, что очень скоро к вам присоединится. — Она посмотрела в открытое лицо Тесс и поддалась порыву. — Может быть, вы хотели бы с нами позавтракать, — предложила она и даже не заметила, как привычно и дружески прозвучали эти слова.

— Это очень мило с вашей стороны, спасибо, я согласна. — Тесс оглянулась на летний домик и приподняла темную бровь. Это движение, как это ни странно, показалось Дерин знакомым. — Вы пытались разбудить Дома? — спросила она.

Дерин покачала головой. Интересно, как прозвучат ее попытки объясниться? И сохранит ли Тесс Глэдуин прежнее дружелюбие, когда узнает, где он провел прошлую ночь?

— Он… он сейчас не в летнем домике, мисс Глэдуин.

— Миссис Глэдуин, — поправила ее девушка. Дерин впервые заметила, что на левой руке Тесс носила широкое золотое обручальное кольцо.

— О… простите.

— Вы сказали, что Дом не в летнем домике?

— С ним… с ним произошел несчастный случай вчера ночью, — запинаясь, продолжала объяснять Дерин. — Он… он упал, и в таком состоянии его нельзя было оставлять одного в летнем домике, где нет отопления и… и всего остального.

На некоторое время Тесс Глэдуин явно встревожилась.

— Теперь с ним все в порядке? — спросила она, и Дерин кивнула. — Он не в больнице?

— О нет, — заверила ее Дерин. — Он в коттедже.

Черная бровь снова удивленно изогнулась.

— В вашем коттедже?

— Да.

— Понятно.

Дерин вспыхнула и крепче сжала ручку чемодана:

— Не думаю, что вам понятно, миссис Глэдуин. Я спала на первом этаже в крайне неудобном кресле.

Она снова удивилась, когда Тесс засмеялась.

— Вы не обязаны мне объяснять. Дом поступает так, как ему заблагорассудится, но мне очень дорог этот старый черт, и я очень надеялась, что он исправился с тех пор, как я видела его в последний раз. — Она улыбнулась. — Я рада, что так и произошло.

— Вы… вы не против? — Дерин с любопытством на нее уставилась, не вполне ее понимая.

Тесс Глэдуин пожала плечами:

— Почему я должна возражать? Жизнь моего брата — его личное дело, если вы извините этот каламбур.

Дерин остановилась как вкопанная. Она широко раскрыла глаза, приоткрыла рот, но так и не смогла найти нужных слов.

— Вашего… — Она с трудом проглотила слюну. — Вашего брата?

Тесс кивнула. Она явно развеселилась еще больше, но при этом чуть хмурилась от любопытства.

— Да… разве Дом не сказал, кто я такая?

— Нет, не сказал, — мрачно ответила Дерин. Ее глаза зловеще потемнели. — Наверное, он подумал, что если он не скажет, то все окажется гораздо забавнее.

— Не сомневаюсь, — согласилась Тесс, бросая на нее задумчивый взгляд. — Думаю, из-за моего брата у вас полно хлопот, не так ли?

Дерин некоторое время смотрела на нее, потом криво улыбнулась и снова зашагала к коттеджу:

— Не совсем. Большую часть времени я думала о других вещах.

— М-м, я слышала об этом, — задумчиво протянула Тесс и улыбнулась, когда Дерин с подозрением на нее взглянула. — Мы всегда были очень близки, Дом и я, — пояснила она. — Поэтому я так много знаю о вас и… и о вашем друге… Джеральде, не так ли?

Дерин кивнула. Она совсем не была уверена в том, что ей нравится, когда ее обсуждают. Но настроение у нее почему-то поднялось, а почему — она сама не могла толком понять.

— Боюсь… — Она пожала плечами. — О, ну, Джеральд скоро уедет в Африку, — сказала она. — И я, возможно, больше его не увижу.

Она открыла дверь коттеджа и пригласила гостью войти, ставя на пол чемодан.

— Я подброшу еще дров в огонь, — сказала она. — Думаю, вашему брату сегодня утром захочется съесть на завтрак еще больше, чем обычно, после того, что ему пришлось пережить вчера ночью в расселине.

— В расселине? — Тесс удивленно подняла брови, и теперь уже рассмеялась Дерин.

— Пусть он сам вам об этом расскажет, — сказала она.

Закончив с растопкой, она взглянула на чемодан, потом — вопросительно — на Тесс.

— Я… я полагаю, что вы не захотите отнести к нему наверх его вещи, не так ли? — спросила она, и Тесс улыбнулась, качая головой.

— Думаю, мне лучше этого не делать, — сказала она. — У меня такое чувство, что сейчас он больше всего на свете хочет видеть отнюдь не меня.

Дерин уставилась на нее, кусая нижнюю губу. Она чувствовала себя такой взволнованной, что это ее сильно раздосадовало.

— Не могу понять почему, — пожала плечами она. — Но я пойду, если вы идти не хотите.

Тесс ничего не сказала. Она наблюдала за тем, как Дерин взяла чемодан и направилась с ним вверх по узкой темной лестнице в спальню. Она постучалась, и ее почти немедленно попросили войти. Дерин открыла дверь, и была встречена улыбкой, от которой у нее почему-то сильно забилось сердце. Она сказала себе, что сегодня утром ведет себя очень глупо и пора это как-то изменить.

— Вот твои вещи, — сурово сказала она. — И я пригласила к завтраку твою сестру, так что постарайся поскорее спуститься вниз.

Она бухнула чемодан на пол и собралась было выйти из комнаты, но Доминик потянулся к ней и едва не схватил за запястье.

— Ты говоришь недружелюбно, — заметил он. — Что случилось?

— Ничего.

— Неправда, — отрезал он. — Наверное, это потому, что я не сказал тебе, что Тесс — моя сестра, не так ли?

— Нет, конечно нет! Для меня не имеет значения, кто приходит к тебе в гости.

— Она тебе нравится?

Сейчас ей пришлось сказать правду.

— Да, она мне нравится.

— Хорошо.

— С какой стати тебя должно волновать, нравится мне Тесс или нет?

Он снова протянул руку, но она упрямо отказывалась подходить ближе.

— Иди поближе, — позвал он, — чтобы я смог дотянуться до тебя.

— Я не хочу, чтобы ты до меня дотянулся.

Он печально ухмыльнулся.

— Ты рассердилась, да? — спросил он. — Пожалуйста, иди сюда, Дерин.

— Нет, и я хочу, чтобы ты перестал пытаться… пытаться… я не хочу, чтобы ты меня… меня задабривал или что ты там еще пытаешься сделать, — сбивчиво забормотала она. — Я ухожу.

Она повернулась и услышала, что он пошевелился одновременно с ней.

— Если ты не подойдешь сюда, я сам пойду за тобой, — пригрозил он. — Вот это будет зрелище!

— Не смей! — Она поспешно повернула обратно и увидела, что он все еще прикрыт одеялом, но явно готов сбросить его в любую секунду.

— Тогда иди сюда.

Она пошла ближе к нему и на этот раз позволила ему взять ее за руку и притянуть к краю кровати. Дерин не могла на него смотреть, потому что знала, что именно увидит в его глазах, а она совсем не была уверена в том, что сможет с этим справиться должным образом.

Он обнял ее за талию и потянул вниз, пока не усадил чуть ли не к себе на колени. Почти бессознательно Дерин подставила ему лицо и закрыла глаза, когда он поцеловал ее в губы. Сначала нежно, потом крепче и все более волнующе. Наконец она прижалась к нему. У нее перехватило дыхание, и она обо всем забыла.

Она пришла в себя, когда снизу раздался громкий и настойчивый лай Пса. Дерин попыталась отстраниться, но Дом крепко сжимал ее в объятиях.

— Как-нибудь на днях я поколочу этого пса, — заявил он, и Дерин облегченно засмеялась.

Доминик засмеялся вместе с ней, потом крепко ее обнял и зарылся лицом в ее растрепанные волосы. Его голос звучал приглушенно.

— Я люблю тебя, — хрипло прошептал он. — Я люблю тебя, Дерин.

Дерин попыталась оттолкнуть его, хотя теперь она знала, что совсем не хочет, чтобы он отпустил ее. Она нежно смотрела на него. От уголков его серых глаз разбегались морщинки, а смуглое лицо немного осунулось. Она инстинктивно потянулась к седым прядям его волос, из-за которых они так часто спорили. Чуть-чуть повыше ушей.

— Ты снова напоминаешь мне об этих седых волосах? — мягко спросил он, и она поспешно покачала головой:

— Нет! Нет, конечно нет!

Он долго и пристально на нее смотрел, потом улыбнулся.

— Наверное, я не имею совершенно никакого права просить тебя стать моей женой, — проговорил он. — Учитывая эти седые волосы и некоторые другие вещи. Но я все-таки прошу тебя выйти за меня замуж, милая, потому что безумно тебя люблю. И к тому же я достаточно самодоволен, чтобы думать, что и ты меня любишь. Хотя из-за твоего духа независимости ты, возможно, скорее согласишься умереть, чем признаешь это.

Дерин тихонько засмеялась, чувствуя себя менее независимой и более глупо женственной, чем ей когда-либо доводилось себя чувствовать, и наслаждалась этим.

— Я признаю это, — сказала она, проводя пальцем по твердой линии его подбородка, — если ты мне скажешь, почему вдруг решил не ехать в Тунис или почему решил сначала поехать.

Он засмеялся, покачав головой:

— Я решил поехать, потому что ты стала мне чересчур дорога, моя милая.

— И тебе это не понравилось?

Он ответил ей долгим поцелуем.

— Я был бы от этого вне себя, — сказал он, — если бы не Джеральд. Я думал, что ты твердо решила выйти за него. Поэтому пару недель назад я решил, что лучшее, что я могу сделать, — это уехать в синюю даль и попытаться забыть о тебе.

— Две недели назад! — Она уставилась на него. — Так… так ты решил ехать в Африку вовсе не потому, что знал, что я… мы должны были туда поехать?

— Боже милостивый, нет! — Он выглядел так, как будто его возмутила эта мысль. — Я не хотел, чтобы мне пришлось увидеть тебя вместе с Джеральдом. Конечно, я бы не последовал за тобой.

— Понятно.

— Ты именно так подумала?

Она скорчила гримасу:

— Именно так подумал Джеральд.

— От него этого и следовало ожидать! Нет, я собирался уехать потому, что думал, что могу помешать твоему роману с ним. Я никогда не хотел, чтобы ты была несчастна из-за меня. Потом ты сказала мне, что отказалась ехать с ним в Африку, а когда мне показалось, что ты хочешь выцарапать Тесс глаза даже раньше, чем ты ее увидела…

— Вовсе нет! — негодующе возразила Дерин.

— О да, так оно и было. — Он поцеловал ее в кончик носа и улыбнулся. — Ну, тогда я понял или, по крайней мере, понадеялся, что правильно истолковал эти признаки. После этого я уже не мог рискнуть и уехать и, возможно, потерять тебя, потому что слишком поторопился. Поэтому вчера утром я позвонил из Гланреддина и отменил свою поездку.

— И едва не погиб в какой-то ужасной дыре на склоне холма! — Она крепко обняла его, когда подумала о страшных переживаниях прошлой ночи. О том, как она плакала, когда поняла, что он снова в безопасности. Некоторое время Дерин сжимала его в объятиях, потом опять подняла голову и насмешливо посмотрела на него. — Почему ты пригласил сюда Тесс? — спросила она.

Он засмеялся:

— Я ей позвонил тогда же, когда звонил агентам. Хотел, чтобы вы встретились, вот и все. Более зловещего, чем это, я не задумывал, и я очень рад, что вы понравились друг другу.

Она с довольным видом прижалась лицом к его шее:

— Мне нравится Тесс. Я не уверена, как она ко мне относится.

— Если из-за тебя я сумею остепениться, — уверенно сказал он, — она тебя полюбит.

— А ты собираешься?

На секунду он отстранил Дерин от себя и посмотрел на нее. В его глазах прыгали веселые чертики.

— Если ты выйдешь за меня. Ты согласна?

Дерин с нежностью посмотрела на него. Она никогда раньше не поверила бы, что может так смотреть на кого-то.

— Я люблю тебя, просто сказала она, — так что, наверное, выйду.

Пес внизу все больше и больше терял терпение. Он снова настойчиво залаял. Но на этот раз никто из них этого не заметил. Они даже не заметили, что Тесс готовит завтрак и что его манящий аромат можно почувствовать даже на верхнем этаже.




Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.


notes



Примечания





1


Найтингейл Флоренс (1820–1910) — английская сестра милосердия, олицетворяющая лучшие черты своей профессии.