Исполин последних дней
Лин Картер








Добро пожаловать в миры Лина Картера!

Здесь на развалинах нашей цивилизации создается цивилизация новая — цивилизация «меча и магии». Здесь могучие варвары сражаются с... киборгами, а прекрасные воительницы и мудрые колдуны предотвращают глобальные катаклизмы. Здесь происходит множество такого, что невозможно даже вообразить.






Лин Картер

Исполин последних дней


Посвящается Джону, Джейксу, доброму другу, отличному парню и большому писателю






Мир Эпохи Падающей Луны, семь миллионов лет от Рождества Христова.


Европейские ученые, такие как Ньюмайер, Сьюсс и Декви, считают, что имеется уже достаточное количество научных данных, указывающих на существование в начале Времен гигантского суперконтинента. Австрийский геолог Эдвард Сьюсс назвал этот давно забытый, разрушенный суперконтинент, где, возможно, впервые стала развиваться жизнь Гондваной.

«Континентальная» гипотеза возникла в 1924 году как результат независимых исследований двух выдающихся ученых — австрийского геофизика Альфреда Вегнера и его американского коллеги Ф. В. Тейлора. Согласно этой теории не вообразимо огромный суперконтинент постепенно, в течение целых эр, распадался, а его части расходились в стороны, занимая те позиции, на которых находятся современные континенты. Вегнер полагает, что в далекую эпоху палеозоя Гондвана еще не распалась. Это было около трехсот миллионов лет назад, другими словами, тогда, когда одноклеточная жизнь уже начала развиваться в первых Межпозвоночных.

Но в эпоху мезозоя, около 135 миллионов лет назад, когда земным пространством владели огромные динозавры, Гондвана начала распадаться. Как утверждают ученые, комбинация центробежных и приливных сил разрушила Первый Континент. На основании их теории делается вывод о том, что фрагменты с очертаниями континентов заняли их нынешнее положение в эпоху Плейстоцена за один миллион лет до н. э., когда приматы еще только начинали превращаться в человека. Здесь ученые умолкают. Но знатоки оккультных наук идут дальше. Они утверждают, что в чрезвычайно отдаленном будущем, когда жизнь человечества на остывающей планете подойдет к концу, все континенты вновь сойдутся вместе забытый суперконтинент Гондвана будет господствовать на закате Времен точно так же, как это было в их на чале. Эту теорию поддерживают Пирсон Банниг, Винг Андерсон, последователи философии Космона, и Джон Баллоу Ньюброт.

Так же написано и в книге «Оасрэ»




Местом моей истории является Гондвана в Эпоху Падающей Луны, которая наступит через семь миллионов лет. Это все еще Земля, но не та Земля, которую мы знаем. Новые нации и странные империи возникали и исчезали. Невероятное оружие войн будущего секло землю огнем. После того как континенты сошлись воедино, океаны поменяли свое место. Острова исчезли, а старые забытые континенты далекой юности мира поднялись из неведомых глубин. Суперконтинент Гондвана покрывал почти двести тысяч квадратных миль лица планеты, и его омывал всего лишь один огромный океан.

Возникли новые формы жизни, древние подрасы — кобальды, живущие в холмах, речные эльфы — вновь появились из генетического субстрата. Стали развиваться и совершенно новые формы жизни — Смертоносные Карлики, Страшный Адданс, получеловек из Таада и орнитохиппус. Многие виды из тех, что известны сегодня, изменились до неузнаваемости. Также до неузнаваемости изменился и сам человек.

Любовь цивилизации к экспериментам в физике нашла свое логическое завершение в светящемся камне из Вандалекса. Новые науки возникли с целью контроля волн сознания, таинства вибраций, или силы Произнесенного Слова там, где находятся машины и пробирки. И всемогущая магия снова стала править на закате человечества, как она это делала при его рождении.

Почти все на планете изменилось до неузнаваемости, подвергаясь неуловимым, но постоянным трансформациям. Появились новые формы материи, странные геологические феномены — Шагающие Горы, двигающиеся и, вероятно, чувствующие, столпы Зеленого Пара, холмы из хрустального неоферрита, которые поглощают и преобразовывают радиацию; таинственные летающие огни. Ту часть планеты, где наблюдались подобные феномены, назвали Опасная Земля.

И в дополнение ко всему, властвуя над всей той отдаленной Эпохой, в небе висела невероятно огромная Падающая Луна, едва ли не совершенно заполняя его собой. Ее свет и энергия, видимо, и разрушали этот Мир Последних дней.

Герои этой книги: женщина, которая любит безответно, маг, который любит только мудрость, и воин, который уже генетически не способен любить, — команда странных героев-неудачников они самоотверженно сражались с Судьбой под небом странного нового мира, и каждый из них и выиграл, и проиграл. Обо всем этом моя история.

Лин Картер

Холлис, Лонг-Айленд, Нью-Иорк




Слова Йаатаба Шандерзофа, неизвестного пророка, предсказывающие пришествие Ганелона Среброкудрого

И снова мой взор проясняется, о Принц-Лен! И я вижу Гондвану, какой она будет в несказанно далекие века туманного будущего, перед тем часом, когда Земля перестанет быть обителью людей. Великая Ночь обнимет все, и только звезды будут царствовать над миром. Первый Знак Гибели ты увидишь в небесах: Луна падает, падает, как будто рука Бога Галендила устала держать эту ношу… И тогда придет Человек, посланный Галендилом. Человек, непохожий на других людей. Придет, чтобы сражаться с Падающей Луной и отвратить неизбежную гибель нашей планеты. Ты узнаешь его по волосам, по росту, по сердцу. Он придет, как приходили Великие Освободители древности, чтобы сражаться, победить и принести обновление. И он будет нести на своем темном челе символ этого Возрождения, Знак феникса…

Увы, я стар, взор мой меркнет. И я не могу разглядеть конца этой истории…

Так написано в Вечной Книге «Оф Кангмир».




Глава 1

ГАНЕЛОН СЕРЕБРОКУДРЫЙ


Он возник из тайны и стал легендой. Ни один человек не мог сказать откуда он пришел, куда уйдет и когда кончится эта история. Никто, кроме самой истории, повествующей о великих подвигах и неведомых опасностях на далеких тропах великой Гондваны. Но они говорят, что это Ганелон Среброкудрый, тот, кто держит на своих огромных плечах Падающую Луну… тот, кто рассекает своим могучим клинком холодное сердце. И они лгут, что Спаситель Мира не он, а другой. Я единственный знаю правду. Ибо я был там от начала и до конца. Внемлите мне, я расскажу вам эту историю…




Они напали на Ганелона, едва только он появился в ущелье между Холмами Кобольдов в час заката. Семнадцать человек, закованных с головы до ног в кольчуги из колец непроницаемого черного стекла. Их лица скрывались от людских взоров за дьявольскими масками из желтого фарфора, подобными тем, что надевают люди-драконы из Тарата для изгнания лунных дьяволов. Их маски ухмылялись под качающимися глянцевыми черными плюмажами. И от всего их вида исходила какая-то кровожадная угроза.

Весь день они провели в ожидании Ганелона Среброкудрого. Засада была спланирована отлично: чтобы добраться до королевства Карчой, он должен был проехать по узкой дороге среди холмов. И сразиться с Чудными Маленькими Людьми Холмов, чьи тела тверды, как камень, и уничтожить которых можно только при помощи огня.

Их количество было рассчитано точно. Тот, кого они разыскивали, чтобы убить, был могучим воином, непревзойденным в воинской доблести. Ганелон легко мог пробиться сквозь отряд в шесть, восемь и даже десять таких воинов.

Но только Бог мог бы сразиться с семнадцатью воинами и победить. А Хозяин сказал, что этот человек — не Бог.

Итак, они лежали свернувшись, в засаде, скрытые тенью Каменного лика, отмечавшего конец дороги, ведущей из Серой пустыни во владения Карчоя. Прождав целый день, они устали, измучились и жаждали крови.

Первым увидел Среброкудрого Фэй, восемнадцатый член отряда, их капитан. Он прятался на вершине одного из холмов, там, откуда можно спокойно вести наблюдение и в любой момент поднять тревогу сразу же, как только человек, которого они должны убить, появится. Фэй, разумеется, тоже устал — день выдался длинный и жаркий. Но он не спал и сквозь вечерний полумрак отлично разглядел всадника, выехавшего из сумрачной пустыни. Всадник скакал по белой дороге, что вела из владений Королевы Красной Магии в королевство Зелобиона.

С помощью зеркала, закрепленного на запястье, Фэй послал сигнал своим людям, расположившимся внизу. Делая это, он улыбался улыбкой воина, растягивая запекшиеся губы в безрадостном оскале. Пусть он не сможет сам убить этого человека, но он увидит его мертвым…

Семнадцать воинов бесшумно поднялись на ноги, разминая затекшие конечности, проверяя оружие. Маг Карчоя вооружил их отлично: «веревками, летающими кинжалами из отравленного стекла и электрическими копьями. Ожидая приближения врага, они смеялись и отпускали шепотом грубые шутки, сопровождая их непристойными жестами, демонстрирующими всему свету, как позабавятся они над своей жертвой, когда та окажется у них в руках.

Они, разумеется, не ожидали никаких неприятностей. Во всяком случае, не от человека, проскакавшего тысячу миль по бесплодной Серой пустыне от самого Йан Кора. Все будет быстро, легко и просто, ухмылялись они.

И вот все началось. Но началось почему-то совсем не так, как они рассчитывали…

Ганелон Среброкудрый — обнаженный бронзовый гигант верхом на белоснежном скакуне-орнифе — появился в проходе между Столпами-близнецами Каменного лика, отмечавшего границу владений Зелобиона. В точности как предсказывал маг. Но от одного взгляда на всадника кровь застыла в жилах у поджидавших его. Появившийся человек оказался выше любого из смертных, какого они когда-либо видели. Его обнаженное тело переполняли мощь и энергия. Широкая, как у льва, грудная клетка казалась образцом для античного скульптора. Могучие мышцы перекатывались под кожей широких плеч и огромных рук подобно стальным канатам. Напоминающий перевернутую пирамиду торс переходил в тонкую талию и узкие бедра. Жизненная энергия исходила от этого человека мощным потоком, создавая вокруг него почти осязаемую ауру силы.

При нем был огромный ятаган, прикрепленный металлическими кольцами к кожаным ремням, крест-накрест обвивавшим могучую грудь. Этот ятаган вместе с коротким килтом из малиновой шерсти и тяжелыми ботинками, подбитыми гибкой сталью, составлял весь его гардероб. Могучий всадник возник из полумрака подобно некоему варварскому божеству, И неуязвимые воины почувствовали, как мужество покидает их.

Но сильнее всего их зачарованные взгляды притягивало Лицо Галелона. Безбородое, с квадратной челюстью, оно напоминало жестокую бесстрастную бронзовую маску. Глаза, полные темной ярости, сверкали магнетическим блеском под черными бровями, являя странный контраст с невероятной гривой тяжелого сверкающего серебра, льющегося ему на плечи. Из-за этой великолепной гривы он и получил свое прозвище.

Обычно мы называем» серебряными волосы старого человека, но это всего лишь поэтическое преувеличение. Здесь было нечто иное: с головы исполина спадала настоящая грива сверкающих вьющихся металлических нитей, которые искрились и вспыхивали холодным огнем, особенно когда багряные лучи заходящего солнца касались их.

На лбу у гиганта красовался знак в виде серебряного Феникса, восстающего из пламени. Даже здесь, далеко на юге, в землях знаменитого Каменного лика, люди слышали об этом талисмане Богов Времен.

Но воины слишком долго готовились к этой встрече и потому начали молниеносную атаку сразу же, лишь только Ганелон появился между Столпами. Однако исполин действовал еще быстрее. Когда электрические копья вонзились в пустоту над седлом, Ганелон уже был на земле, среди них. Среброкудрый человек-гигант возник перед ними как призрачная тень, и его сжатые кулаки заметались как молнии, нанося ощутимые удары. Затянутые в перчатки из толстой кожи, его руки походили на летающие кувалды. С каждым тяжелым ударом в челюсть трещали зубы, с хрустом превращаясь во рту в окровавленные руины. Фарфоровые маски с дьявольскими ухмылками слетали, и стенающие существа с окровавленными лицами, бывшие еще недавно ухмыляющимися солдатами, отступали, ощупывая окровавленные остатки того, что всего лишь мгновение назад называлось лицом.

Рыча и фыркая, как бешеные коты, они образовали круг с бронзовым гигантом в центре и направили на него свои включенные копья. Мощные вспышки голубого электрического огня вырвались с шипением из стеклянных наконечников. Обжигающий укол проникал сквозь тело, вызывал нестерпимую агонию перегруженных нервных окончаний. Даже мимолетное прикосновение такого луча могло заставить человека упасть и корчиться в судорогах, ничего не видя вокруг от боли.

Но исполин вновь нанес удар быстрее, чем нападавшие успели сообразить. Длинная рука метнулась и с невиданной силой вырвала копье у одного из солдат. Гигант завладел оружием, и в следующий момент, пока разоруженный солдат с изумлением смотрел на свою пустую руку, копье глубоко вонзилось ему в живот, войдя точно в узкий промежуток между стеклянными кольцами кольчуги.

Удар… Атака отбита… Снова удар. Один из солдат пронзительно закричал, почувствовав, как его липкие кишки вываливаются через глубокую, нанесенную мощной рукой гиганта рану в животе. Другой солдат завыл, словно волк на луну, когда шипящий горячий наконечник копья прошел, как сквозь масло, сквозь мускулы его плеча, совершенно парализовав руку от запястья до шеи. Третий солдат отступал, прикрывая темную дымящуюся дыру в том месте, где раньше был глаз.

Через минуту после начала схватки десять солдат еще стояли на ногах.

Ганелон отпрянул к покрытой выступами стене, на которой был вырезан из живого камня Великий лик. Этот лик вырезали два миллиона лет назад, во время правления династии Птелианов, когда Фанатики Темной Загадки сражались против Красного Обелиска в Век Священной войны.

Гигант быстро вскарабкался на несколько ярдов вверх по грубой каменной стене и встал на уступе. Тут его внимание привлек валун из выщербленного черного гнейса. Валун был огромен как бочка и весил как два мертвых человека. Но гигант обхватил его могучими руками и извлек из каменного гнезда с поразительной легкостью.

Десять солдат, устремившихся на штурм уступа, отпрянули назад, когда он поднял валун и метнул в них. Камень пролетел по воздуху со свистом, словно был пущен из катапульты, врезался в нападавших, раздробив одному человеку позвоночник, другому — голову, третьему — ногу.

Затем, до того как оставшиеся целыми солдаты успели собраться и перегруппироваться, исполин легко спрыгнул к ним подобно охотнику-тигру из древних мифов, схватил двоих солдат и стукнул их друг об друга так, словно это были соломенные пугала. И затем руки гиганта, то сжатые в кулаки, то готовые схватить кого-нибудь, вновь замелькали в воздухе темными бронзовыми пятнами, сея вокруг кровавый ужас. У одного солдата рука просто вылетела из плеча, как гнилая веревка, другому шлепок раздробил височную кость, словно яичную скорлупу. Еще один человек упал на песок, захлебываясь кровью, — его горло было раздроблено ребром ладони гиганта.

Увидев, что один солдат, получив в ноги укол шипящего копья упал на колени, гигант в ту же Секунду очутился рядом. Его руки с невероятной силой, словно стальные тиски, немилосердно сжали щиколотки несчастного, и солдат пронзительно заорал, когда им начали вертеть в воздухе, как дубиной из живой плоти. От ударов этой дубиной остальные солдаты разлетелись в разные стороны.

Один из нападавших, отбросив в сторону разбитое электрокопье, как раз доставал из ножен летающий кинжал, когда падающее сверху тело врезалось в него, заставив упасть лицом в сухой песок. В следующий момент, ругаясь, солдат начал подниматься, встал на колени — и тут… побледнел как мел. Отравленный стеклянный клинок вонзился ему в бедро, и ему казалось, что он буквально видит, как пурпурный яд разносится по артериям. Нога тотчас омертвела от бедра до кончиков пальцев. Обезумевший воин тихо сидел, облизывая губы, до того самого момента, пока смерть окончательно не свалила его.

С начала схватки прошло всего несколько минут. Гигант наклонился и насухо вытер влажные от крови руки об песок. Затем выпрямился, оглядывая сцену невероятного побоища. Повсюду лежали люди, искалеченные, раненые, стонущие или мертвые. Легкий ночной бриз из залива Золотого дракона гнал ручейки песка, засыпая свежие капли горячей крови.

Семнадцать человек ожидали в засаде, когда Гакелон Среброкудрый, миновав Столпы-близнецы, въехал в землю Великого Каменного лика. Семнадцать искалеченных тел лежали теперь, безжизненно растянувшись или слабо корчась на песке перед ним. Нет — шестнадцать. Один солдат остался невредим, укрывшись за отвесной скалой. Гигант подошел к нему и посмотрел в бледное, покрытое испариной лицо с глазами, полными неприкрытого ужаса.

— Ты будешь разговаривать с людьми у ворот. Я увижу вашего мага, хочет он того или нет. Пошли! — проворчал гигант глубоким басом.

Пронзительным свистом гигант позвал белого орнифа, и тот примчался из темноты. Мягкие белые перья благородного животного серебрил бледный лунный свет.




Вот так Ганелон Среброкудрый пришел в город мага Зелобиона. Ганелон, человек, созданный Богами Времен.




Глава 2

МАГ ЗЕЛОБИОН


В это время Зелобион, правитель-маг Карчоя и адепт Школы Фонематической Магии, стоял в изолированной камере, примыкающей к его лабораториям, готовясь к важному эксперименту.

Эта камера, вырубленная в толще породы и расположенная на глубине сорока футов под городом, служила ему вокабулариумом. Стенам камеры была придана специальная форма, чтобы обеспечить наилучшую акустику во время экспериментов с синтезом новых фонематических комбинаций. Сегодня Зелобион готовился испытать Вокабулу Молекулярного Разрушения.

Маг был высок, худ и величественен. Его пышная борода из зеленых морских водорослей, начинаясь от самых уголков рта и ровными прядями распадаясь по обеим сторонам горла, указывала на его полуземное, полуподводное происхождение. Он и в самом деле являлся плодом мимолетной связи русалки Мелузинетты и безвестного странствующего магистра Школы Стихий. От магистра он и унаследовал власть над несколькими очень полезными сильфами и одной несговорчивой саламандрой.

Сейчас, облаченный в тяжелую одежду из крученого неразрушаемого стекла, скрытый маской из непроницаемого металла, Зелобион направлял всю свою мощь на куб из цельного кристалла, который возвышался на небольшой подставке из атрофического иксиума, помещенного на другом конце вокабулариума.

Зелобион пропел комплекс мультисиллабических Вокабул, направив его на кристаллический блок, с величайшим тщанием соблюдая высоту, тон и длительность каждой ноты и искусно согласуя ритмические колебания слогов.

Песнь прозвучала как оглушительный раскат грома, сотрясшего всю камеру. Кристаллический куб внезапно покрылся сетью зигзагообразных черных линий. Однако, вопреки ожиданиям мага, под воздействием Вокабулы разрушилась только небольшая часть блока, которая ненадолго затуманила воздух облачком сверкающей пыли. Зелобион тихо вздохнул и снял маску.

Уже тридцатый раз за это столетие он пытался овладеть особым комплексом звуков и его сложной фонематической последовательностью. Используемая должным образом, Вокабула должна была пробудить внутри вибратонической структуры скрытые силы — силы, которые, будучи направленными одна против другой, в мгновение ока разрушили бы молекулярные связи субатомарных частиц и уничтожили связующую их энергию.

Но этого не произошло, маг вновь потерпел поражение.

Чуть позже, уже находясь в центральном зале своей лаборатории, он вдруг узнал и о второй своей неудаче. Правая из двух кариатид, вырезанных из красного камня и поддерживавших каменный дверной проем, вдруг заговорила с ним безжизненным, жестким, режущим слух голосом:

— Хозяин, Создание, именуемое Ганелон Среброкудрый, приблизилось к воротам города и требует впустить его.

Внутрь каменного тела кариатиды был вставлен живой кристаллоид, благодаря чему между всеми семью кариатидами, расставленными по городу Карчою, и двумя красными гигантами, поддерживающими арку городских ворот, существовала внутренняя связь, и Зелобион мог, не выходя из дома, получать сведения обо всем, что происходит внутри его города.

В течение нескольких секунд правитель-маг Карчоя сыпал проклятиями с удивительной изобретательностью и выразительностью, но затем, смирившись с неизбежным, велел впустить непрошеного гостя. Угрюмо обозревая последствия своих деяний, маг неожиданно подумал о том, что вечер оказался на редкость неудачным.

Приемный зал был рассчитан на то, чтобы поражать и изумлять. На высоте семидесяти локтей от мраморного пола каменные гиганты поддерживали купол из белого стекла, сквозь который лился сияющий свет Падающей Луны, наполняя пространство почти нестерпимым блеском.

Помещенные в ниши вдоль центрального прохода, восхитительные произведения искусства притягивали взор, ошеломляя и приводя в трепет изысканностью форм и игрой красок. Здесь можно было увидеть точную копию легендарного Красного Обелиска Тоха, словно бы охваченного изнутри зловещим огнем. Красовалась здесь и вырезанная с невероятным совершенством из гигантского бивня огромного водяного монстра тринадцатифутовая статуя героя Азгелазгуса, сражающегося с Белым Грифоном, — память о его восьмом подвиге. Поражала воображение крошечная, всего в восемнадцать дюймов высотой (но с точным соблюдением всех микроскопических деталей), стеклянная скульптурка, наглядно представляющая всю тысячу дьяволов Ереси Гершонайта. Самая знаменитая за последние девять миллионов лет картина — «Торжество Мардхринаэ Фонсико — цена выкупа двадцати девяти императоров, сверкала на алебастровой подставке соцветием сияющих красок (включая нейс, деликр и эливон — три цвета, обычно не существующие в октаве видимого невооруженным глазом света).

Но все эти сокровища удостоились лишь мимолетного взгляда Ганелона Среброкудрого, когда он большими шагами пересекал просторный зал, направляясь к подножию девятиярусного трона из черно-желтого стекла. На троне восседал правитель маг Карчоя, усыпанный сверкающими драгоценностями.

— Ты — Ганелон, именуемый Среброкудрым. Я надеялся, что ты не придешь, — мрачно приветствовал гостя Зелобион.

— Зачем ты наслал на меня своих воинов? — требовательно спросил гигант.

Зелобион минуту смотрел на него тяжелым недобрым взглядом, затем вздохнул.

— Я был предупрежден о твоем появлении сильфом, верно служащим мне, — произнес он без тени смущения. Благодаря Хараспекси мне кое-что известно о твоей нелепой миссии. Но я не желаю участвовать в этом безрассудном донкихотстве. Поэтому, надеясь осадить тебя, я и устроил засаду, которая, похоже, полностью провалилась. Но твоя неуязвимость может служить доказательством того, что ты действительно посланец Богов Времен. Теперь, убедившись в этом, единственное, чего я желаю, — выяснить твои полномочия.

— Понимаю… Шестнадцать мертвецов лежат в тени Столпов-близнецов. Я надеюсь, ты действительно удовлетворен проверкой, — пророкотал Ганелон в ответ и приступил к объяснению своей миссии. — Боги Времен поставили передо мной задачу, которую я обязан выполнить. Луна…

— Да знаю я, знаю; можешь обойтись и без объяснений, перебил его Зелобион, раздраженно махнув рукой. — Мой дорогой, Луна падает уже в течение миллионов лет. И я вовсе не убежден, что мы живем в эпоху Последних дней. Как я полагаю, она может падать еще столько же. Но даже если пророчества верны, ни мой разум, ни твоя сила не смогут остановить ее падения или заставить ее отклониться от своего пути.

Ганелон нахмурился и подался вперед, отчего мраморный пол, рассчитанный на обычный человеческий вес, скрипнул.

Все это время Зелобион пристально рассматривал обнаженного бронзового гиганта. Чакра Аджнайк, или третий глаз его астрального тела, находящегося на более высоком плане, занялся исследованием астрального тела Ганелона, открывая и изучая ауру гиганта.

По цветам, вибрациям и полосам ореола, по полутеням и ядрам ауры Ганелона маг был способен прочесть все скрытые знаки, относящиеся к пришельцу, безмолвно стоящему перед ним. Они были странными, необычными и крайне интересными. Вопреки собственной воле Зелобион почувствовал первый проблеск жадного любопытства, которое является одновременно и проклятием и благословением для всякого ученого.

— Как я понимаю, ты — Создание Богов. Но откуда ты появился? — резко спросил маг.

— Я не появлялся. Меня создали в генетической печи в подземелье Арделикса, расположенном у подножия Хрустальных гор, — ответил Ганелон.

Зелобион в изумлении поднял брови. Когда два миллиона лет назад Боги Времен поняли, что близок час гибели, они построили в разных частях света замаскированные подземелья, в которых находились в ожидании своего часа некие супергерои, обладавшие необыкновенными способностями. Как повествуют Мифы Зула-и-Рашембы, эти подземелья должны открыться только в случае крайней необходимости и во время, строго определенное таинственной расой существ, известных как Боги Времен, которые прославились своей сверхъестественной способностью непонятным образом прочитывать грядущие события, используя самые незначительные детали.

Но история с подземельями казалась тем не менее чистейшей воды вымыслом. Одно, только одно из них было открыто на памяти людей: то, где находился великий философ Аофарза Калиндондариус, чей выход из подземелья, скрытого в илистых глубинах Летрианского моря, произошел как раз вовремя. Философ успел оживить почти утраченную науку солесмической биономалии, сыгравшую важнейшую роль в факторе выживания Тринадцатой Империи Великого Веладемара. В противном случае Империю смели бы орды Ургхазкоя, объявившие зеленый джихад.

А падение Тринадцатой Империи, как считают социометристы, могло бы нанести будущему человечеству Гондваны непоправимый вред.

Но это всего лишь единственный пример. Больше никакие подземелья не открывались. Если они и вообще когда-нибудь реально существовали…

И совсем иные события дают возможность обнаружить участие таинственных Богов Времен в делах людей. Ведь именно Боги Времен связаны с удивительно своевременным появлением на свет отдельных личностей, чьи генетические данные самым тщательным образом подобраны в зародышевой плазме за многие эпохи до их рождения. И такие создания, достигнув зрелости приходили в мир именно в тот момент, когда нужно было встретиться лицом к лицу с самыми серьезными проблемами данного столетия и решить их. Такими мудрыми и талантливыми людьми, обладавшими сверхземными способностями, были, например, существа, объединившиеся в девятый Магистрат Трантейна. Им удалось решить дилемму Сафтилиана которая в противном случае завлекла бы в ловушку безумия половину лучших умов того столетия. Другим примером может служить знаменитый Плюралист Из Мантрагона, чьи вдохновенные исследования в области физиологии человека привели к открытию еще одного, одиннадцатого чувства, с помощью которого удалось справиться с ранее не поддававшимся обнаружению злобным дьявольским Туманом Йатег Квула, грозившим полностью уничтожить жизнь на Земле.

Такие удивительные сверходаренные люди постоянно посылались в мир Богами Времен. Ими были и великий король воин Сорока девяти городов Йамаленда Келнон ХХ и Фосфотекс Калгалгандар, Мессия-Основатель двенадцатой Мистерии Пеша, чье учение дюжину тысячелетий назад дало толчок духовной жизни Хазиза, и семьсот тридцать одна тысяча гениальных поэтов посвятили свои работы сокровенным теологическим размышлениям над его священной книгой

Все эти размышления стремительно пронеслись в голове прекрасно осведомленного в истории Зелобиона. Но, с характерным для него сарказмом, он подумал и о том, что удивительная способность этих необыкновенных существ читать будущее не смогла помочь им самим предотвратить свою гибель и спастись от несущих разрушение бесчисленных метеоритных дождей в Век Размышляющих Магов. Это Богам Времен оказалось не под силу.

Но если Ганелон сказал правду, если он не генетический супермен, а истинное создание Богов времен, скрытое на века в закрытом до времени подземелье, тогда его приход означает подлинное предзнаменование того, что у древней Гондваны появился шанс.

— Как ты добрался сюда? — спросил Зелобион, скорее для того, чтобы прервать нить собственных размышлении чем для того, чтобы услышать ответ.

— Я вышел из подземелья Арделикс семьдесят лет назад, — произнес Ганелон Среброкудрый глубоким спокойным голосом, тон которого казался ниже любого звука, способно вылетать из горла человека. — Обликом — взрослый мужчина, но по разуму — новорожденный младенец, обнаженный, как речной эльф, я ковылял среди хрустальных валунов, ничего не зная о том, кем или чем я был и что находится вокруг. Меня нашли среди обломков хрустальных гор. Странствующий торговец амулетами и его жена, путешествовавшие по дороге от своего дома из страны дымящихся гор Затмандара в гавань Королевства Девяти Правителей, набрели на меня в один из периодов Голубых дождей, от которых так страдают приграничные области… Старый добрый торговец амулетами и его супруга, которая была по-матерински добра ко мне, хотя и являлась нечеловеком из Мертвых городов Каостро, что на берегах Малого внутреннего моря Зелфотона, усыновили меня. Часто ненастными вечерами они рассказывали мне, как я появился перед ними: на мое голое тело с небес стремительно обрушивались потоки воды цвета индиго. Это было похоже на появление духа-призрака в экспериментах создателей иллюзий Эола-Трендакса…

— Во имя Галендила, Господа нашего, говори короче! — раздраженно прервал его маг.

Ганелон кивнул и продолжил:

— Они усыновили меня, ничего не зная о моем необычном происхождении; впрочем, я сам знал о себе не больше. Родители научили меня делать амулеты, и спустя какое-то время я уже помогал им в маленьком магазинчике Зермиша, города Талисманов. Но вскоре необычный рост и странные волосы привлекли ко мне внимание Зельмарайны, королевы Красной Магии, которая выкупила меня у правителя Зермиша и перенесла на летающей колеснице, запряженной крылатыми драконами, в своей дворец из сверкающего красного хрусталя, что находится посреди гор Смертоносных карликов. Она желала меня как любовника и купила именно по этой причине. И она первой обнаружила мою нечеловеческую природу, которая, за исключением отсутствия обычных человеческих эмоций, практически ничем не отличается от природы любого нормального человека. Целую вечность провел я в красном дворце, прежде чем осознал свое предназначение и понял свою миссию.

— И какова же твоя миссия? — поинтересовался Зелобион.

— Луна падает на Землю. За следующие девять тысяч лет она разрушит здесь все. Только я с твоей помощью могу предотвратить это, — спокойно ответил Ганелон

При этих словах от красочного трона по залу прошло какое-то движение. Зелобион ворчливо приказал гиганту рассказать о том, как он справился с армией Красной Волшебницы, которая вряд ли с готовностью пошла навстречу его желанию покинуть их госпожу.

— Я прорубил себе путь через Хрустальные горы, терпеливо пояснил Ганелон.

— И Красная госпожа не послала за тобой своих карликов?

— Разумеется — послала. И я сражался с ними. Смертоносные карлики — маленькие, приземистые существа на хилых ножках, с жесткой зеленой кожей. Они переговариваются пронзительным писком, носят одежду из стали и пользуются копьями с ядом. По просьбе королевы Зельмарайны они перекрыли все тайные тропинки, которых так много в Хрустальных горах. Но я выбрал подземный путь и, пройдя через пещеру Тысячи Опасностей, вышел к тому месту, где Земли Красной Магии граничат с королевством Джемалкири погрязшем в бесконечной войне с племенами Акоб-Хана… Я поступил на службу к Акоб-Хану и в рядах его наемников осваивал почетную профессию солдата. А кроме того, я изучал предания, где говорилось о моей миссии. В библиотеке чернокнижников расположенной под древними Цилиндрическими городами Зелотов Барбардона, покинутыми тысячелетия назад. Потом я, с помощью моего орнитохипуса пересек Серую пустыню Йан Кора и добрался до страны Великого Каменного лика. И вот я стою перед тобой, Зелобион, чтобы передать тебе приказ Богов Времен, моих создателей. Так предопределено — ты будешь сопровождать меня в моем странствии.

— Но это абсурд, я не имею ни малейшего желания покидать земли, которыми правлю единолично холодно ответил маг.

Ганелон решительно покачал головой, отчего его грива пришла в беспорядок.

— Но если ты применишь Вокабулу Непогрешимого Гадания, ты обнаружишь, что дело обстоит как раз наоборот, уверенно объявил гигант.

Явное беспокойство охватило Зелобиона. Вокабула Непогрешимого Гадания Сомбеллина позволяла с крайней степенью точности узнать все свои поступки в ближайшем будущем. Зенобиону стало неуютно от предложения бронзового гиганта. Он очень не любил пользоваться Вокабулой Сомбеллина, поскольку ее применение при решении любой проблемы всегда полностью исключало свободу воли. Но, похоже, теперь уже этого не избежать, и он тихонько проклял Ганелона Среброкудрого и Богов Времен, которые так умело вооружили его знанием об этом гадании.

Зелобион собрался с силами и произнес Вокабулу Непогрешимого Гадания Сомбеллина. Струя черного пара вырвалась из его груди, когда он проговаривал ее могущественные слоги. Пока Зелобион спрашивал, действительно ли он будет сопутствовать созданию Богов Времен в его миссии, иссиня черный пар плавал высоко над полом, сворачиваясь во множество маленьких облачков. Затем пар заколебался и растекся на сто четырнадцать крошечных фрагментов, которые самостоятельно выстроились в шесть рядов и повисли в воздухе.

Зелобион вздохнул, очень раздосадованный, но бессильный перед лицом судьбы, и прочел то, что мог прочесть любой из присутствующих:

Зелобион из Карчоя будет советоваться с Семью Мудрецами, как противодействовать Луне, и отправится с Ганелоном Среброкудрым и еще одним спутником в далекие края.




Глава 3

СЕМЬ МУДРЕЦОВ КАРЧОЯ


Было бы весьма наивным полагать, что Зелобион воспринял ответ Непогрешимого Гадания с восторгом. Именно теперь, в годы зрелости, его совершенно не прельщала идея оставить свое маленькое уютное королевство ради жизни, полной опасных приключений на неведомых пыльных дорогах в заброшенных уголках планеты. Но несмотря ни на что теперь он был уже вынужден сделать это. С судьбою не спорят. Впрочем, разумеется, у него оставалась свобода выбора. Он мог отказаться, просто сказать» Нет»— и все. Но его охватило чувство бесконечного бессилия; Маг прекрасно понимал всю тщетность подобной демонстрации своеволия. Казалось, что-то тихонько подкралось к его черно-желтому стеклянному трону и обволокло его так, что уже невозможно было сказать «Нет». Непогрешимый оракул предсказал, что он скажет «Да». А разве человек может всерьез спорить с голосом оракула? Ведь предсказание оракула исходит из уст самой Судьбы.

И тщетно он будет пытаться доказать что-либо Ганелону. Пусть его аргументы против этого путешествия основаны на безупречной логике: нет ничего, что возможно сделать для отвращения Падающей Луны с ее курса. Ни одна Вокабула из известных Школе Фонематической Магии, даже если ее споют в унисон десять миллионов голосов, не сможет разнести вдребезги холодную поверхность Луны и превратить ее в пар, как это должно было произойти в его эксперименте со стальным блоком. А ведь если их миссия невыполнима, отсюда с неотвратимой логичностью вытекает вопрос — зачем браться за то, что невыполнимо?

Хотя рассуждение казалось магу неопровержимым, у Ганелона была иная логика. Он оставался непоколебимым, как скала. И тоже предъявлял доказательства, которые с его точки зрения казались безукоризненными. Боги Времени никогда не стали бы запечатывать его в Подземелье Арделикса ради пустой забавы, для этого у них должна существовать весьма веская и достойная причина. Если ему предназначено спасти мир от угрозы Падающей Луны, то ясно, что существуют и средства, с помощью которых эта задача может быть успешно выполнена. И им предстоит найти эти средства.

Зелобион нервничал, злился, выходил из себя, но все было напрасно. В конце концов он оставил споры и решил лучше согласовать планы.

— Если какой-то способ остановить Луну существует, надо начинать поиски, с усталой покорностью сказал он. — Пойдем, посоветуемся с Семеркой.

— Кто это? — спросил бронзовый гигант.

— Семь Мудрецов Карчоя. Между ними поделены все знания человечества. Иди за мной.

Ганелон Среброкудрый последовал за магом и правителем Карчоя по секретному проходу. Они спустились по винтовой лестнице, а потом миновали пыльные заброшенные подземелья. Пока они шли, Зелобион объяснял природу таинственной Семерки.

Мудрецы представляют собой самый могучий интеллект за последние десять миллионов лет. Это ученые, чья страсть к знаниям такова, что они изобрели метод бестелесного бессмертия, освободив свое сознание от зависимости времени, от превратностей возраста и смерти. Теперь они имеют возможность продолжать свои научные изыскания как бестелесные существа, духи чистого разума.

— И как же произошло это чудо? — с любопытством пророкотал Ганелон.

— Мышление, мой юный друг, Это цепь электрических импульсов. А память — кодированная система. Первичное сознание и чувственное восприятие хранятся сколь угодно долго и позволяют обращаться к ним в любой момент. Сознание само по себе — не более чем система взаимосвязанных путей, вдоль которых электрический импульс может, путешествовать совершенно свободно.

— Понятно.

— По логике, и в самом деле, не существует причин, по которым мысль должна быть ограничена этой убогой химической батареей, называемой мозгом, — продолжал маг. Подобный экземпляр можно было бы легко создать между двумя полюсами металла-проводника, например железа. Именно это и было сделано Семью Мудрецами.

В этот момент они вошли в величественный зал с уходящими ввысь колоннами, крышей которому служила арка света. Семь колонн образовывали в центре зала огромный круг. Они были из отполированного прозрачного хрусталя, и на них играли отблески пламени. Зелобион и Ганелон прошли в центр зала и остановились, разглядывая окружающее великолепие.

— Сознание семи ученых было сканировано с помощью электрочувствительного записывающего устройства. Затем его впечатали в структуру молекул металла, которую поместили внутрь колонн из неразрушимого хрусталя. Эти дубликаты ни на йоту не отличаются от оригиналов, исключая лишь тот маленький факт, что оригиналы были подвластны времени и угасли под грузом лет. А хрустальные дубликаты продолжают сознательную жизнь, проводя миллионы и миллионы лет в неустанных размышлениях, — спокойно бубнил Зелобион.

— Поразительно! — восхищенно проговорил Ганелон.

— Да ну, сущий пустяк!

Семь колонн возвышались, безмятежные, вечные, омываемые лучами солнечного света. Ганелон был человеком действия, но даже он ощутил пробуждение почти религиозного трепета в присутствии этого бессмертного интеллекта.

— А они могут нас видеть?

Маг отрицательно покачал головой.

— Приборы их чувственного восприятия отключены. Мыслить легче в темноте и молчании, без каких-либо досадных помех. Так что сейчас они изолированы от нас. Но при этом, каждый может общаться с коллегами, дискутируя и обмениваясь научными данными с помощью молекулярной телепатии или физического резонанса. Позволь-ка…

Он двинулся вдоль круга колонн, задумчиво поглаживая переносицу указательным пальцем и размышляя.

— Для нашего дела я собираюсь включить приборы чувственного восприятия Келемона, физика, и Паолалкана, астронома. Я сомневаюсь, что другие научные дисциплины смогут сейчас помочь нам.

Он манипулировал приборами, расположенными у подножия тех колонн, в которых находился бестелесный разум Келемона и Паолалиана. Блестящие линзы повернулись, чтобы смотреть на пришельцев и заработало устройство способное имитировать человеческую речь.

— Какой сегодня день? — поинтересовался Паолалиаи металлическим голосом.

— Десятый день Намза 321 декады тринадцатои эпохи шесть тысяч девятого Эона, ответил Зелобион.

Паолалиан тихо вздохнул.

— Как долго! Последний раз смертный обращался ко мне восемь миллионов лет назад. Но мое иллюзорное существование сделало меня более терпимым. Думаю, в свое время я стал бы решительно порицать подобный спад интереса к астрономии. Но… задавай свой вопрос!

— Луна падает. И мы хотели бы знать, почему, и что следует сделать, чтобы остановить или изменить этот процесс, объяснил Зелобион.

— Какая увлекательная проблема, — загудел астроном. Келемон, ты здесь?

— Да, разумеется. И хотя данные по Луне находятся в основном в моем ведении, я удивлен безрассудности, с которой правитель Карчоя осмелился потревожить мои размышления столь тривиальным вопросом, — ответил второй ученый.

— Тривиальным, как бы не так! — фыркнул маг. Разве такое уж преступление прервать твои размышления когда конец мира, возможно, не за горами?

— Ни на йоту, — со странной резкостью заявил Келемон.

— Проблема в Луне, а не в Земле, — заметил Ганелон Среброкудрый.

— Совершенно верно, — согласился Паолалиан. Что я могу сказать вам, смертные? Луна — спутник Земли около 2159, 9 мили в диаметре, если пользоваться классической системой мер, вес… позвольте-ка посмотреть… ах, да: шесть тысяч квинтиллионов тонн.

Представив себе эту картину, Зелобион почувствовал, как по спине его пробежал холодок.

Даже представить страшно, что смерть весом в шесть тысяч квинтиллионов тонн находится прямо у тебя над головой и неуклонно приближается.

— Такая тяжелая? — Спросил он еле слышно.

— Точно, — радостно подтвердил Паолалиан. Для большей наглядности, шесть секстиллионов тонн. Могу добавить, что вашим ограниченным мозгам, смертные, легче будет представить эти цифры как шестерку с двадцатью одним нулем, покорно следующим за ней.

Зелобиону нечего было на это ответить. Он погрузился в молчание и начал угрюмо жевать концы своих зеленых усов. Однако Ганелона подобные математические выкладки оста вили равнодушным, и он продолжал настаивать:

— Что можно сделать, чтобы предотвратить падение Луны? — требовательно спросил он.

Ничего, насколько я знаю, — ответил Паолалиан. — Луна является объектом, на который воздействует более мощная гравитация Земли. И она притягивается ею. В последние девять биллионов лет Луна вращается вокруг нашей планеты по фиксированной орбите. Благодаря центробежной силе она пока не падает. Так происходит потому, что она двигается вперед достаточно быстро, чтобы избежать падения, и никогда, ни в одном месте не приближается к Земле настолько, чтобы земное притяжение смогло окончательно стянуть ее вниз.

— Я не…

— Хорошо, вот классический пример с ведром воды. Раскачивай его медленно вперед-назад на вытянутой руке, и вода будет выплескиваться, притягиваемая силой гравитации. Но начни вращать ведро вверх-вниз по кругу настолько быстро, насколько сможешь это сделать, и центробежная сила удержит воду в ведре. Вода не будет выливаться из ведра даже в тот момент, когда оно пролетает тебя над головой, просто потому, что ведро двигается настолько быстро, что вода не успевает это сделать. Действует сила инерции. Воде необходим достаточно большой промежуток времени, чтобы стать полноценным объектом силы притяжения. Но ведро вращается так быстро, что у воды не хватает времени, чтобы обрушиться на твою голову, поскольку ведро уже успевает опуститься вниз.

— Это понятно, — отмахнулся Ганелон. — Но почему в таком случае Луна стала падать теперь, спустя столько времени?

— Потому что земная гравитация притягивала ее все это время. И спустя века сила тяжести уже почти преодолела инерцию и противодействующую центробежную силу. Притяжение Земли так долго тормозило движение Луны, что Луна все замедлялась и замедлялась, пока не начала падать.

— И ничего нельзя с этим сделать?

— Я думаю, ничего, — ответил Паолалиан.

— И нет силы, способной остановить Луну? — настаивал Ганелон, не теряя надежды.

— Если мой коллега позволит, — прервал их Келемон Физик. — Все, что связано с силой, — моя компетенция. И я предлагаю применить тета-магнетизм. Нет никакой другой силы, ядерной, космической или внутримолекулярной которая бы точнее подходила для этой задачи.

При этих словах Зелобион слегка оживился.

— А что вы скажете о магнетизме? — протянул он.

— Тета — совершенно особый спектр магнетизма, очень важный, но никому не нужный, — ехидно заметил физик.

— Спектр?

— Безусловно. Даже простые смертные знают, что вселенная — пространственная решетка сил, имеющая n-измерений, собранных в три параллельных спектра, пояснил Келемон довольно раздраженно.

Зелобион издал какой-то неопределенный звук.

— Первый спектр — электромагнитный. Он состоит из сил, длина волны которых поддается измерению, в пределах от высоких транскосмических параметров и дальше вниз, до уровня силовой генерации, включая радиоволны, гамма-лучи, и все октавы видимого и невидимого света.

Маг вновь издал некий звук, должный означать понимание, хотя прежде он никогда не слышал о подобных вещах.

— Второй спектр — электрогравитационный. Он включает все, от волн сознания до волн распространения самой гравитации. Третий спектр, наоборот гравитационно-магнитный. Он содержит полный набор магнитных октав от альфы до омеги. В нашем случае достаточно только тета-магнитной октавы.

— Хорошо, где мы можем получить или как мы можем генерировать эту энергию? — спросил Зелобион.

— Дурак! — презрительно бросил Келемон. Вам ничего не надо делать. Земля сама генерирует таета-поля с неисчислимой интенсивностью. Земная кора слегка перемещается, скользя по ложу из магмы, и задевает ядро планеты, которое состоит из никеля и железа. Эти действия, как вариант «сфера-в-сфере», вырабатывают силовые поля колоссальной мощности и преобразуются в тета-магнитизм.

— Понимаю, — рассеянно произнес Маг. — И как же можно… э-ээ… уловить это тета-магнитное поле?

— Устройство для конденсации поля было, я полагаю, создано одной из предшествующих цивилизаций. Дайте-ка подумать… нет, я забыл. Предлагаю активизировать моего коллегу Сферио — Математика.

— Мне кажется, мой коллега имеет в виду Фосетера — историка? — мягко поправил его Паолалиан.

— Простите меня, коллега, перебил Келемон, но я имею в виду то, что имею в виду. Фосетер является специалистом в области социокультурной истории, в то время как почтенный Сферио, которого я изначально предлагал, специализируется в технологической истории, как и в высшей, прикладной и психостатической математике.

— Очевидно, вы не контактировали в последние эпохи блистательным Фосетером, чье знание исторических взаимосвязей превосходит по глубине знания глубоко уважаемого Сферио и чье мастерство в межкультурных дисциплинах ни кем не превзойдено, — вкрадчиво вставил Паолалиан.

Зелобион поспешно включил колонну Сферио, в то время как два ранее активизированных интеллекта перестроились на телепатический уровень, чтобы продолжить свою небольшую дискуссию. Сферио был очень рассержен из-за того, что его побеспокоили.

— Я был близок к тому, чтобы решить уравнение 67 — й степени! — проскрежетал он. — Надоедливые смертные, что вы хотите от меня?

— Имя цивилизации, которая создала тетта-магнитный конденсатор, — объявил Зелобион.

— Технологическая империя Вандалекс, идиот! Создала, но так и не опробовала. Фезиан, Технарх Вандалекса, не успел завершить свои теоретические разработки, касающиеся актуальной полевой диагностики конденсатора, до того, как Империя пала в войне с Высокими Адвокатами Тринга во время династических распрей между Порсенной и Раделоном в Эпоху Летающих Городов. Могу я теперь вернуться к своей работе?

— Еще один, последний вопрос: где находилась Технологическая империя Вандалекс до своей гибели?

— Откуда я могу это знать, недоумок? Поговори с Селестором — географом. А теперь, если ты наконец закончил надоедать мне, я бы хотел вернуться к моей работе над уравнением 67 — й степени. Зап..! — Мерный голос Сферно оборвался на пронзительной ноте, когда Зелобион резко выключил его сенсорный механизм.

Слава Богу, Селестор — географ смог дать точные инструкции о месторасположении давно исчезнувшей Технологической империи, после чего Зелобион с великим облегчением отключил всех мудрецов Карчоя и покинул зал. Общение с интеллектами столь высокого уровня, как бестелесные ученые, оставило его опустошенным. Но было забавно думать о том, что даже освобожденное от телесной оболочки, состоящее из чистого разума существо сохраняет все возможности для проявления своего скверного характера. Гигант и маг торопливо вышли из зала, оставив безмолвные хрустальные столпы проводить жизнь в их мечтаниях и в бесконечных размышлениях.




Глава 4

ГОРОД ПЭНДЕЛОР И ЯЩИЙ КОРАБЛЬ


И вот наступил момент, когда маг Зелобион и Ганелон Среброкудрый покинули землю Великого Каменного Лика и отправились в бесконечное путешествие через всю планету, путешествие столь длинное и страшное, полное такого количества опасностей и чудес, что человеческий ум даже не мог себе представить ничего подобного.

Они отправились в путешествие на рассвете. Маг Зелобион передал бразды правления вице-королю, упаковал одежду и магические тексты, которыми намеревался развлекать себя в долгие часы утомительного путешествия. Ганелон наточил и вычистил свое оружие. И оба были готовы.

Они выехали верхом: Ганелон на орнафе, том самом, на котором пересек пустыню, а пожилой маг на толстом, переливающемся с боку на бок сагамире — специальной ящерице для верховой езды, многоцветной, с ярким красным крестом на груди. И вскоре черные многоступенчатые башни и желтые фарфоровые пагоды Карчоя растворились позади них в легкой утренней дымке.

Они выбрали Речную дорогу, которая, петляя между зеленых холмов, вела на юг, где вдалеке, в заливе Золотого дракона, поблескивала голубая вода. Там возвышались шпили портового города Пэнделора.

Ганелон был рад, что Селестор — географ посоветовал им речной путь и ему теперь не нужно вновь путешествовать по пустыне. Тот, кто хоть однажды пересек Серую пустыню Йан Кора, протянувшуюся на тысячи миль на север и запад, вряд ли захочет повторить это еще раз.

К тому же воин никогда не плавал по морю, никогда даже не видел его, хотя по-своему представлял, что это такое. Сейчас, на закате дней человечества, три четверти планеты, как и раньше, были покрыты водой. Но теперь существовало одно-единственное море, и называлось оно Митритрильбиан Ским. Спустя эпохи оно продолжало жить в памяти людей как Последний океан.

Таким образом, Ганелон встретил новый день с легким сердцем. Он наконец-то отправился в странствие, многое узнал в Карчое, нашел спутника, который сумеет облегчить путешествие и разделит с ним все удовольствия и опасности новых дней. И он увидит огромное море. Радуясь, как дитя, гигант пел, смеялся и упивался свежестью зарождающегося дня.

Что касается Зелобиона, то он отнюдь не был счастлив. Впрочем, вряд ли следовало ожидать от человека далеко немолодого, да к тому же еще и короля, что он с легким сердцем оставит блеск дворца и великолепие власти ради того, чтобы трястись на рассвете по пыльной дороге верхом на огромной толстой ящерице. Кто может позавидовать передвижению на чудище, испускающем специфический болотный «аромат». Больше всего в этот час ему бы хотелось уютно устроиться среди подушек в собственной спальне. Через час или два обходительный слуга подал бы ему прямо в постель завтрак, искусно разместив его на скамеечке, инкрустированной жемчугом. И когда король, лениво потягиваясь, открыл бы глаза, его взору сразу предстал бы выбор: горячие булочки с ягодным джемом, охлажденным в ледяной камере соком папареталы, хрустящие пирожки с беконом, освежающий глоток кофейного сиропа, поданного вместе с желтыми сливками… При одном лишь воспоминании обо всех этих деликатесах желудок мага издал жалобный стон.

Засунутая в седельную сумку из черной кожи, толстая пачка рукописей похрустывала, когда переваливающийся сагамир преодолевал поваленные деревья. В результате двух дней, проведенных с Сераем — королевским архивариусом, у мага образовалось столько образцов картографического искусства, что ими можно было набить огромную чудо-рыбу. Вся сложность состояла в том, что Гондвана невероятно огромна. Расстояние от одного места до другого могло стать просто непреодолимым препятствием; человек мог состариться и умереть, пытаясь добраться, например, от Бар-Шанда на западных берегах до туманного и отдаленного Риота Сандалла на дальнем востоке. И каждый раз старый волшебник вздрагивал, вспоминая спокойные слова географа: «Расстояние от Карчоя до Ваядалекса сто пятьдесят девять тысяч лиг». Уже одно это могло отвратить от путешествия. Перед столь огромной дистанцией бесцветные пустоши Йан Кора в тысячу миль шириной выглядели маленькой полянкой, которую можно было легко перепрыгнуть. От одной этой мысли черное холодное облако окутало сознание старого мага, повергая его в глубокую депрессию. Это займет месяцы, многие месяцы, возможно годы. Хвала Галендилу, что они смогут значительную часть пути проделать по Морю! Но даже эта мысль не улучшала мрачного настроения Зелобиона. Ему уже казалось, что потребуется целый день только для того, чтобы доехать до Пэнделора…

В полдень они добрались до портового города. Необычный рост Ганелона и удивительная грива волос притягивали к себе взоры людей. Путешественники заплатили пошлину кубиком чистейшего серебра и вошли в город.

Пэнделор оказался причудливым, беспутным, экзотическим маленьким городком с узкими извилистыми улочками мощенными булыжником. Стены кирпичных домов под желтыми и оранжевыми крышами были покрытых сине-зеленой штукатуркой. Треугольные окна пятисотенных башен лукаво выглядывали из-под низко надвинутых крыш, напоминающих ухарские широкополые шляпы бандитов. Оживленный, суматошный город буквально кишел всевозможными магазинами и магазинчиками. На солнце сверкали подносы с медными украшениями и бусами из разноцветного стекла, корзины со свежесрезанными цветами, с красным луком, с зелеными светящимися фруктами. Коренастые, смуглолицые, с бородами, выкрашенными в синий и малиновый цвет, жители города отличались разговорчивостью и любовью к жестикуляции. Их головы были обмотаны разноцветными шарфами, а в ушах весело позвякивали маленькие золотые изображения Пяти Богов Пэнделора.

Двое товарищей направились к набережной, где у причалов из отбеленного солнцем дерева и мягкого камня покачивались суда со всех концов света. Ганелон и Зелобион, добравшись до берега, стали разглядывать их с огромным интересом.

Здесь пришвартовались толстобрюхие купцы под алыми парусами из Великой Хурании и Ларза; изящные длинные береговые яхты из Ирибота и Дельмонды, на реке Ксорис. Некоторые суда поражали нарисованными на их бортах огромными глазами, позволяющими прокладывать курс сквозь Туманные моря. Весьма экзотично смотрелись пестро раскрашенные корсарские галеоны и карраки из пиратских портов Кволаты и Палзак Фада; широкие, неповоротливые, груженые зерном корабли из Шенкса, что у подножий Картазиских гор к востоку от Пэнделора; корабли из отдаленных Восточных королевств с треугольными бамбуковыми парусами, похожими на крылья летучей мыши. Казалось, здесь собрались все самые необычные и забавные суда половины королевств и свободных городов Гондваны. Воздух благоухал каким-то странным запахом из смеси горячего дегтя, красильного дрока и просмоленных веревок, его стойкий аромат заглушал даже свежее дыхание ветра, постоянно дующего с моря вдоль залива Золотого Дракона.

Ганелон обратил внимание Мага на странную зеленую галеру под парусами из пурпурного вельвета. Галера была забита нагими жрецами с бритыми черепами, множеством амулетов и талисманов на тощих шеях. На верхней палубе дремал приземистый пузатый медный идол в два человеческих роста, надежно привязанный к фок-мачте золотыми веревками. Вокруг него с пронзительным визгом кружили чайки, привлеченные соблазнительными ароматами священного масла глэк и ритуального жира эильч, поставленных перед идолом. Негодующие жрецы, вооружившись опахалами на длинных ручках, бдительно следили, чтобы ни одна из проказливых птиц не стащила сочный кусок этой освященной жижи, жирно растекавшейся вокруг их обожаемого идола.

Это был Ольм Шаббойот, Бог Джандагара, Священного королевства, лежащего за Ашподалиаяскими холмами у подножия горы Зельм. Каждые десять лет медное божество совершало Сакральное Путешествие вдоль берега, даря защиту от ударов молнии, землетрясений, извержений вулканов и метеоритных дождей семидесяти семи городам южных земель, за что его нагие, лысые служителя требовали от жителей этих мест обильных пожертвований. Зелобион усмехнулся. Его мрачное настроение рассеялось. Не было города, который отказался бы платить. Ни один город не отваживался на это с тех самых пор, как несчастные бюргеры Голым Азузи презрительно отвергли покровительство Бога. Едва ли не тут же все они были погребены под четырнадцатифутовым слоем кипящей лавы. Именно так ответила на столь оскорбительное отсутствие благочестия расположенная неподалеку от этого города дымящаяся гора.

За священным кораблем стояло другое судно, еще более странное. Оно представляло собой гигантский плот из бревен, связанных друг с другом ремнями из жил кошачьих демонов. На нем два десятка раскрашенных голубой краской косматых дикарей из Нимболенда — страны джунглей — спорили и торговались с превосходящими их в два раза по толщине возбужденными торговцами Пэнделора. Нимболесские дикари привезли в порт невероятный груз — бесценных рыбоженщин. Соблазнительные водные девы, с кожей цвета слоновой кости, янтарными глазами и пурпурными сосками грудей очень ценились в этих прибрежных городках, переполненными беспутными князьками, любителями гаремных утех. Особенно распаляли аппетит похотливых князьков серебристые чешуйчатые хвосты и рыбный аромат, густо сопровождавший водных красавиц.

У соседнего причала находилось нечто еще более интересное. Дрожа от возбуждения, старый маг схватил Ганелона за руку и указал туда.

— Что это такое?

— Насколько я понимаю, это — говорящий корабль! — ответил Зелобион. Какая удача! Бог Галендил благоволит нам в этом путешествии. Пойдем, узнаем, не собирается ли этот чудесный корабль плыть в нужном нам направлении.

Когда они подошли поближе, Ганелон смог разглядеть, что корабль, ставший предметом восторженного интереса Зелобиона, был и в самом деле довольно странного вида. Длинное, изящное судно, целиком построенное из металла, без мачт, без парусов и, как ему показалось, даже без команды. Галенон никогда раньше не видел и не слышал о металлических кораблях и теперь ломал себе голову над тем, как подобное судно может оставаться на плаву. Еще более непонятным казалось, как оно может передвигаться без парусов и без гребцов.

Тем не менее корабль выглядел элегантным, хотя и был весь исцарапан и изъеден ржавчиной, которая струпьями и чешуйками расползалась по металлическому корпусу. В некоторых местах Ганелон заметил поблескивающие следы серебристого антикоррозийного покрытия, скорее всего хрома, которое, по всей видимости, изначально покрывало все судно, но стерлось от многовекового соприкосновения с морским воздухом и солью вод. Теперь металл оказался незащищенным от их постоянных разрушительных воздействий.

Еще более любопытные вещи предстали перед их взором, когда путники поднялись на борт. Гладкая, обтекаемая боевая рубка возвышалась посреди корабля наподобие капитанского мостика. Однако никакой кабины в ней не оказалось; на абсолютно гладких стенах не наблюдалось даже следов каких-нибудь дверей. На верхушке башни поблескивало устройство из подвижных телескопических линз. Вдруг одна линза повернулась в их сторону, и путешественники услышали:

— Добро пожаловать на борт, уважаемые!

— Приветствовавший их хриплый механический голос исходил из непонятного источника.

— Свободный Торговый корабль Меннанен Мак-Лир к Вашим услугам. У меня имеется тридцать пассажирских кают и два грузовых трюма, пригодных для аренды. Полный набор услуг автоматического кока; свет и энергия — бесплатно…

Когда металлический голос перешел к перечислению технических параметров судна, Зелобион, заметив явное смущение Ганелона, начал пояснять ему выразительным шепотом:

— Это — один из говорящих кораблей, которые уцелели после гибели Вандалекса. Когда Технологическая Империя пала, эти автоматические суда, работающие на ядерной энергии, оказались предоставленными сами себе. Их интеллектуальные способности ограничены, но все же вполне достаточны для того, чтобы заключать соглашения о свободной торговле с городами побережья, не входящими в империю Вандалекс.

— Потрясающе, — только и смог вымолвить темно-бронзовый гигант. — Откуда вы обо всем этом узнали?

— Пока Архивариус копался в картах, изучая пути, ведущие в Вандалекс, я обследовал дворцовую библиотеку в поисках любых сведений, касающихся погибшей технологической цивилизации. Я таил надежду, что мы можем встретиться с одним из говорящих кораблей, но будет поистине неслыханной удачей, если нам удастся заполучить его. Впрочем, может быть, он уже зафрахтован для путешествия на восток, а не на запад, как нам бы того хотелось.

— Странно, разумный корабль, который думает, разговаривает и сам собою управляет! — пробормотал гигант.

— Да. Но какая удача! Благодаря своим огромным винтам, управляемым напрямую, без всякой вспомогательной аппаратуры, ядерными двигателями невероятной мощности, он способен перевезти нас через безграничные просторы Митритрилбианского моря во много раз быстрее, чем это сделали бы все эти деревянные парусные посудины. Более того, по дороге мы можем втянуть Мак-Лира в разговор и извлечь из его памяти какую-нибудь полезную информацию о жителях Вандалекса. Тем самым мы сразу убьем двух зайцев.

— А где помещается его автоматический мозг? — спросил Среброкудрый.

— Возможно, в этой бронированной боевой рубке. Я вижу, что основное сенсорное оборудование расположено на ее верхушке. К тому же искусственному разуму гораздо спокойнее находиться как можно дальше от ядерных двигателей, чтобы избежать радиационного заражения. Но пойдем, мне нужно узнать, может ли судно отправиться в путешествие на запад…

Возвысив голос так, чтобы его могли услышать микрофоны корабля, старый маг осведомился, не устроит ли глубокоуважаемого Мак-Лира фрахт вдоль побережья на запад. Жестяной металлический голос корабля ответил, что подойдет, но все каюты уже зарезервированы группой паломников, направляющихся к знаменитому храму. Разгорелся спор о цене фрахта и в конце концов Мак-Лир признал, что одна каюта на двоих еще свободна.

Предоставленные самим себе после того, как создавшая их цивилизация исчезла, говорящие корабли стали работать по бартеру. В обмен на перевозки они получали необходимое горючее в виде брусков металла. И вот теперь, после того как было достигнуто принципиальное соглашение, маг и автоматический корабль принялись торговаться о конкретном вознаграждении.

Ганелон отошел от пожилого мага и огляделся. Корабль находился в ужасающем состоянии. Лишенный команды, которая могла бы позаботиться о его нуждах, он был близок к полному разрушению. По углам палубы валялись груды всевозможного мусора, птичьи гнезда, сухие водоросли. Тут и там виднелись лужи зеленой пены. В воздухе витал отвратительный гнилостный запах. Правда, в каютах, плотно закрытых в отсутствие пассажиров, было относительно чисто, а автокок все еще мог предложить разнообразные горячие закуски, поскольку Мак-Лир регулярно пополнял запасы свежей провизии и воды на каждой стоянке.

Вынырнув с нижней палубы, Ганелон натолкнулся на Зелобиона, возбужденно сверкающего глазами и очень довольного. Все было улажено: за пять слитков чистой меди корабль повезет их вдоль берега до самого Уримадона, портового города, от которого ближе всего до лежащих в стороне от моря руин Вандалекса. Корабль отплывает завтра, как только группа паломников поднимется на борт.

Они вернулись в Пэнделор, чтобы обменять взятое с собой серебро на слитки меди и насладиться ночной жизнью города. Зелобион был чрезвычайно доволен тем, как складываются обстоятельства: морской вояж до Уримадона займет всего несколько недель, и им не придется выносить тоскливое путешествие на галеоне в течение бесконечно долгих месяцев.

Выбор развлечений в Пэнделоре оказался огромным: от пивных и винных погребков до варьете и заведений, предлагающих все виды плотских утех. В городке имелось все, что только можно купить за деньги. Свежий воздух и обещание новых ярких впечатлений, казалось, заставили пожилого мага помолодеть на несколько столетий. Он склонялся к тому, чтобы попробовать кое-что из многочисленных плотских удовольствий, предоставляемых гостеприимным Пэнделором для отдыха утомленных путников, и был удивлен, когда бронзовый гигант не выказал никакого желания присоединиться к нему. У такого здорового молодого воина желания должны были быть гораздо острее, чем у старого мага. Это было странно…

Но потом Зелобион вспомнил, что Ганелон все-таки не человек, а Создание Богов Времен. Божества, взрастившие его для особой тайной миссии, очевидно, не сочли нужным включить половой инстинкт в набор его качеств, поэтому интереса к женщинам он не испытывал. В остальном Ганелон ничем не отличался от обыкновенных людей.

Увы, Зелобион даже представить себе не мог, какую важную и зловещую роль сыграет этот недостаток его компаньона в выполнении их задачи…




Глава 5

АДЕПТЫ СТЕНАЮЩЕГО ДЕРЕВА


На рассвете следующего дня они поднялись на борт Меннанена Мак-Лира. Зелобион, мучаясь от головной боли, уже сожалел о своих ночных похождениях. Кислый привкус во рту и слабость в желудке вызывали серьезные опасения — сможет ли он перенести следующие несколько дней на море без неприятных последствий ночного бдения. Ганелон, разумеется, находился в превосходной форме, поскольку провел вечер вполне спокойно. Подготовив оружие, он продал кочевникам орнифа и сагамира, которые стали больше не нужны, и лег спать.

Пилигримы, целая толпа людей, довольно странного вида, уже стекались на корабль. Одутловатые, тучные, с полными лицами и лихорадочно блестящими темными глазами, они были одеты в серовато-коричневые мешковатые робы, казавшиеся слишком теплыми, грубыми и неудобными. Их сандалии оглушительно шлепали по металлической палубе, когда они бегали взад-вперед, загружая на корабль тюки с провизией для своего долгого путешествия и не обращая никакого внимания ни на Зелобиона, ни на Ганелона.

Глава пилигримов выглядел, однако, совершенно по-другому. Высокий, изможденный, с горящими глазами, он неодобрительно взирал на непрошеных попутчиков из-под грубого капюшона. Пока его люди занимались своими благочестивыми делами, он крадущейся походкой приблизился к гостям и представился как Его Святейшество Хоприг из Аскиллы, настоятель Третьего цикла при храме оракула Стенающего дерева, и к тому же глава группы адептов, совершающих паломничество.

— Я вижу по вашим одеяниям и по отсутствию должного почтения к моей персоне, что вы не являетесь приверженцами Истинной Веры в древо, — заметил он тонким высоким голосом, подозрительно сверля их черными сверкающими глазами. — Могу ли я осведомиться о ваших религиозных убеждениях если таковые имеются?

Зелобиона разозлила столь оскорбительная прямота Святейшего Хоприга, но он ответил, что поклоняется великому Галендилу, в то время как его спутник посвятил себя Богам Времен из Мифов Зул-и-Рашембы. Хоприг улыбнулся бесцветными тонкими губами, обнажив при этом острые зубы, сточенные почти до основания.

— А-а, Малая Галендианская Ересь… Ну, конечно! Мне следовало бы сразу же догадаться об этом по отсутствию амулетов. Забавный теологический казус, основанный на одном-единственном ошибочном толковании девятого текста Сенегумбиуса. Пока мы будем товарищами по плаванию, я думаю, у нас найдется немного времени, чтобы обсудить со мной ваши примитивные верования. Что касается религии вашего компаньона, то я ни с чем подобным во время своих странствий пока не сталкивался, боюсь, этого нет даже в Конспекте Ересей Банджичоя, — вкрадчиво пел Его Святейшество.

Задетый снисходительным тоном настоятеля, Ганелон сердито заворчал и уже собрался было дать резкий отпор, но старый маг примирительно положил ему руку на предплечье.

— Боюсь, мой товарищ придерживается весьма простых взглядов на теологические аргументы. Он, насколько мне известно, рассматривает ваши древесные культы как одну из разновидностей Младших Ересей. И если вам удастся вовлечь его в дискуссию о различии в вероисповеданиях, он вполне способен попытаться склонить вас к своему пуристическому варианту вескими аргументами кулаков, — лукаво заметил он.

Святейших Хоприг, побледнев, отпрянул. Затем, глядя на могучие бронзовые руки Ганелона, нервно провел по губам узким малиновым языком.

— Конечно, как все цивилизованные существа в эту упадническую эру развращенности и атеизма, он воспринимает одну из моих священных обязанностей как примитивное посягательство, осторожно прошептал настоятель.

Зелобион отрицательно покачал головой, в задумчивости теребя бороду из зеленых водорослей. Зловещие огоньки красноречиво плясали в его продолговатых глазах.

— Боюсь, дело обстоит еще хуже. Мифы Зул-и-Рашемба — религия прозелитская и диалог со всеми ересями при помощи прямой физической силы считает своей священной обязанностью и привилегией.

— Ах… Ох… да-да, понимаю, — нервно ответил Святейший Хоприг. — Тогда… возможно, мне лучше вернуться к заботам о своей пастве, предоставив вам и вашему… хм… другу развлекаться по своему усмотрению, да пребудет с вами благословение Стенающего дерева, господа!

С этими словами тощий настоятель поспешно удалился, спотыкаясь и хлопая сандалиями.

Зелобион от души расхохотался. Ганелон бросил недоумевающий взгляд на невысокого по сравнению с ним компаньона.

— Над чем это вы смеетесь? — прогрохотал гигант.

Насмеявшись до слез, Зелобион вытер раскосые глаза и тихонько хлопнул Ганелона по огромному плечу.

— Абсолютная ерунда, мой юный друг! Меня просто заверили, что нас не будут тревожить во время путешествия всякой религиозной чепухой. Лучше пойдем, найдем наши каюты и распакуем вещи…




Без дальнейших проволочек Менаннен Мак-Лир отправился в путь. Уже в следующее мгновение проржавевший корабль, снявшись с якоря, уверенно скользил по воде через Залив Золотого дракона прямо в открытое море. Через час причудливые башни Панделора остались за кормой, превратившись в пурпурные пятна. Время от времени белоснежные чайки сновали вокруг говорящего корабля в надежде полакомиться чем-нибудь из мусора, обычно выбрасываемого за борт. Они печально возвращались в гавань, если им это не удавалось. Справа по борту тянулись зеленые, покрытые лесами берега, слева же до самого горизонта не было ничего, кроме бесконечной сияющей голубой глади морской воды. Медленно, неторопливо всходило солнце. Итак, путешествие наконец-то по-настоящему началось.

Ни Ганелону Среброкудрому, ни старому магу никогда прежде не приходилось совершать морских прогулок, поэтому вряд ли они полностью представляли себе, насколько отличается говорящий корабль от обычного парусного судна. Ни нагромождения парусов, ни карабкающихся по вантам и грубо ругающихся при этом матросов. Ни утомительного ожидания попутного ветра, ни медленного продвижения на веслах в поисках фарватера. Ничего, кроме приглушенного жужжания невидимых двигателей и легкого шума от вибрации мощных винтов, режущих воду, словно нож масло, и неустанно двигающих корабль вперед. Чтобы избежать рифов, мелей и водоворотов, они отошли от берега на целую лигу и, двигаясь на полной скорости, были теперь практически неразличимы. Какие-то смутные очертания маячили в тумане, но настолько далеко, что невозможно было определить, с какой скоростью идет судно. Острый нос корабля прокладывал себе дорогу сквозь волны, и мощные струи брызг разлетались по обеим сторонам корпуса сверкающим на солнце водопадом. Единственным признаком, по которому пассажиры мог ли судить об истинной скорости корабля, был след за кормой. Бурлящая дорожка белой пены убедительно демонстрировала, как быстро они идут. При необходимости мощные ядерные машины могли нести Мак-Лира с такой скоростью в течение многих месяцев, поскольку не зависели ни от направления ветра, ни от морских течений.

От свежего морского воздуха в голове у Зелобиона прояснилось, но мягкое убаюкивающее покачивание автоматического корабля не принесло успокоения его желудку, все еще ощущающему некоторую слабость после вчерашних приключений.

Зеленые берега Ганзадахла быстро остались позади, затем промелькнули поросшие кустарником пустоши Кангаленда, и вот уже засверкали вдалеке дельта реки Испок и золотистые вершины горных кряжей Калат-ай-Зура. И все это всего лишь за один день пути от рассвета до заката! По суше, верхом на орнифе путешественникам пришлось бы тащиться целую неделю. Как здорово, что говорящий корабль оказался тогда в гавани Пэнделора и был готов отправиться на запад! И все это благодаря предвидению великого Галендила. Одна лишь мысль о плохих дорогах, пыли, забивающей горло, волдырях от седла и прочих прелестях сухопутной прогулки, от которой они были столь счастливо избавлены, преисполнила Зелобиона величайшей благодарностью.

Примерно каждый час громкоговорители металлическим голосом сообщали время, погоду, пройденное расстояние, направление ветра, высоту волн и скорость движения в морских узлах. Периодически Мак-Лир добавлял что-нибудь интересное касательно тех мест, мимо которых они проплывали. Все эти сведения были явно почерпнуты им из туристских справочников, а не запрограммированы изначально купцами Вандалекса.

— Прямо по курсу северо-северо-восток пассажиры могут видеть знаменитые желтые монолиты Чуяджая-джада, построенные девятью наставниками Фолея. Каждый монолит имеет семьдесят метров в высоту и сделан из песчаника и чистой серы, а затем переплавлен в сверкающий кристалл с помощью Огненной магии. А примерно через двадцать минут мы увидим Город-Шкатулку, где когда-то правили кристаллоиды. В течение нескольких веков и до сегодняшнего дня знаменитый город Миллиона драгоценностей находится под властью демонов пустыни, вызванных к жизни в этом измерении исчезнувшими колдунами Каштуула. Как вы, несомненно, помните из Белой Саги Кантракса, призвав пустынных демонов к жизни, колдуны тотчас же потеряли контроль над ними. В результате призрачные создания пустыни захватили власть над цивилизацией, породившей их… дальше, на северо-запад, в двадцати румбах от порта, пассажиры могут видеть хорошо известную дамбу королевы Алембис, воздвигнутую в последние дни династии Серебряного Орла усилиями семнадцати тысяч рабов за сорок лет. Назначение этой дамбы, которая является самой большой на данном участке южного берега, в том, чтобы перегородить реку Гальбааз с целью образования огромного Озера, где можно было бы провести ежегодную Цветочную регату в честь Изумрудного юбилея королевы Алембис. К сожалению, королева скончалась, объевшись угрями, за девятнадцать лет до окончания работ. Но благодаря усилиям подданных последней королевы, строительство продолжалось как ни в чем не бывало и регата, на которой присутствовала надушенная и затянутая в корсет матушка королевы, состоялась точно в срок. Но уже полдень, господа, — ланч будет подан в каюты… Сегодня в меню предлагается жареная печень морской змеи в желе, ангак с побегами фигеля, обжаренными в масле длик, и легкое розовое вино с превосходным букетом, — трещал корабль жестяным голосом.




Пока Зелобион дремал на солнечной палубе, блаженствуя и слушая вполуха бессмысленную болтовню многоречивого корабля, неустанное создание Богов бродило по всему судну, не в силах расслабиться и наслаждаться путешествием. Особенно его интересовали адепты. Весь день они провели в переднем грузовом трюме за коллективной молитвой и не появлялись на палубе до тех пор, пока тонкая вуаль облаков не окрасилась пурпурными тонами заката.

Спрятавшись в укромном уголке, Ганелон наблюдал за ними. После молитвы святые отцы ослабели, взмокли от жары и были способны только отдыхать, перегнувшись через перила корабля. Но их тощий пастырь все время шнырял между ними, тихонько увещевая и раздавая легкие удары посохом тем, кто не хотел корпеть над изящными молитвенниками. Особенно привлек любопытный взгляд Ганелона один из адептов. Почти все пилигримы были низенькими, толстыми и бледными, этот же оказался очень высок. Выше, чем Святейший Хоприг, и практически одного роста с Ганелоном. В первую очередь воина привлек именно столь необычный рост. Но, приглядевшись повнимательнее, он заметил и нечто другое. Похоже, этот пилигрим был не свободен. Его везде сопровождали две матроны с кислым выражением лиц, вооруженные короткими кнутами.

Трудно было сказать что либо более определенное о внешности высокого паломника, поскольку он был с ног до головы закутан в просторные одежды с капюшоном. Но Ганелону показалось, что под длинными, просторными рукавами он слышит тихое позвякивание, и порой замечает блеск стальной цепи. Гигант продолжал наблюдать, чувствуя, как внутри его нарастает странное беспокойство.

Вскоре его первое впечатление подтвердилось. По неизвестным причинам руки высокого пилигрима оказались скованы наручниками!

Ганелону не удавалось разглядеть лицо и фигуру странного незнакомца, пока с последними лучами заходящего солнца резкие окрики Святейшего Хоприга и удары его тяжелого посоха не согнали адептов на вечерний ритуал. В этот момент налетевший порыв морского ветра сдернул с головы высокого пленника тяжелый капюшон и отбросил его на плечи. Взгляды Ганелона и высокого пилигрима встретились. К своему изумлению Ганелон обнаружил, что буквально тонет в дерзких зеленых глазах невероятно прекрасной молодой женщины!

Поймав его взгляд, ее глаза расширились от удивления. Ее полные ярко-красные губы задвигались, словно что-то говоря. Воину показалось, что он прочитал мольбу в ее глазах и внезапно вспыхнувший огонек надежды, беззвучный крик в молящем взгляде, обращенном к нему.

Но все это промелькнуло настолько быстро, что ни в чем невозможно было быть уверенным. Одна из матрон, сопровождавших прекрасную пленницу, с неодобрительным возгласом водворила ее тяжелый капюшон на место, вновь спрятав лицо девушки. Затем Ганелон увидел из своего укрытия, как две дородные матроны ведут свою скованную подопечную вниз, в грузовой трюм, крепко держа ее за руки. Последним покинул палубу Святейший Хоприг. Но перед тем, как окончательно исчезнуть, он долго и внимательно обозревал палубу и приборы корабля, словно в этом была какая-то необходимость. Когда его сверлящий взгляд обратился в сторону Ганелона, тот отпрянул в тень, надеясь, что фанатичный настоятель его не заметит. Минуту спустя Святейший Хоприг ушел вниз, чтобы возглавить вечернюю церемонию. И Ганелон Среброкудрый остался на ржавой палубе один на один с соленым ветром, темным шумящим морем и первыми бледными звездами.

Вскоре над горизонтом взошел гигантский лик Падающей Луны, заливая землю пепельным светом. Ганелон был странно молчалив во время ужина, который Зелобион извлек из специального раздатчика автокока. Бронзовый гигант механически пережевал пищу и быстро отправился спать, пробормотав «Спокойной ночи». Но сон не шел к нему. С койки Зелобиона доносились мерные звучные похрапывания, стальной нос Мак-Лира стремительно врезался в ночное море, отсчитывая лигу за лигой, а Ганелон все смотрел и смотрел в потолок тревожными глазами.

У него никак не выходила из головы высокая, стройная, похожая на амазонку девушка, полногрудая, с широкими плечами и длинными ногами. Девушка с густыми длинными красно-каштановыми волосами и дерзкими непокорными глазами, зелеными, как изумруды. И с такими восхитительными алыми губами.

Девушка, которую банда религиозных фанатиков с неизвестными целями держит в цепях. Девушка, чьи глаза через разделявший их полумрак, казалось, говорили с ним, прося о помощи.

Воспоминания о сильном теле и умоляющих глазах девушки будили в Ганелоне какое-то неясное волнение.

Он беспрестанно ворочался на своей койке и смог уснуть только в короткие предрассветные часы.




Глава 6

МОШЕННИЧЕСТВО МАК-ЛИРА


За ночь Мак-Лир отлично поработал. Путешественники проснулись довольно поздно, когда солнце уже высоко стояло в полуденном небе, и обнаружили, что почти шестьсот миль осталось позади. Зелобион ликовал. После завтрака он погрузился в изучение морских карт и диаграмм, подсчитывая, за сколько дней они доберутся до Уримадона, если будут двигаться с такой же скоростью. Ганелон угрюмо молчал, изредка реагируя на восторженные реплики старого мага неопределенным ворчанием.

Все утро он бродил по палубе без проблеска надежды вновь встретить таинственную пленницу Святейшего Хоприга. Он уже готов был спросить прямо у тощего фанатика о высокой девушке в наручниках, но настоятель Стенающего дерева второй день не поднимался на палубу до самого захода солнца. Похоже, Хоприг предпочитал как можно меньше общаться с двумя еретиками, навязанных ему судьбой в товарищи по путешествию. А возможно, он просто боялся заразиться от них еретическим духом. В любом случае и он, и стая его толстых пилигримов, старались держаться подальше от Зелобиона и Ганелона.

Что касается старого Мага из Карчоя, то он проводил большую часть дня, сидя в тени боевой рубки, где находился механический мозг Мак-Лира, и ведя оживленную беседу с болтливым кораблем. Мак-Лир с удовольствием рассказывал о погибшей цивилизации, построившей его много лет назад, но, к сожалению, он почти ничего не помнил о научных достижениях своих создателей. Никакой информации о тетта-магнетизме в его памяти тоже не сохранилась.

Тем не менее хитрый маг сумел вынудить из него обильную секретную информацию о Фезианах и о разрушении Технологической империи во время войны, которую они вели против Верховных Адвокатов Тринга в династических распрях Порсенньи и Раделона в конце Эона Летающих Городов.

Вечером за ужином маг весело болтал, с энтузиазмом описывая те чудеса науки, на которые они могут наткнуться среди обломков Фезианской цивилизации. Ганелон безмолвствовал; высокой девушки в наручниках не оказалось вечером на палубе среди других паломников. Но Ганелон не пошел разыскивать в толпе адептов Святейшего Хоприга, чтобы расспросить о темнокудрой амазонке… И провел еще одну бессонную ночь…

Минуло семь дней. Прогресс был удивительным. Позади них теперь лежало несколько тысяч миль отрытого моря, хотя где-то вдали на севере еще маячили зеленые и темно-коричневые берега Гондваны. Они прошли устье Хандар Коя, реки дьяволов, и видели отдаленные костры в лагерях косматых пиратов Нимболенда. Сквозь синеватый морской туман мерцали горные вершины и серебряные минареты Эуроса и Хартекса. Двенадцать тысяч миль было пройдено благодаря потрясающей скорости мощного корабля, благодаря его не знающим устали ядерным двигателям

Разные интересные и забавные вещи происходили во время путешествия. Когда они проплывали мимо островов Лиамбры, которые поднимались из синего моря прямо по курсу, весело смеющиеся загорелые островитяне вышли в море на украшенных цветами лодках, чтобы спеть им. Но, увы, к этому моменту Ман-Лир развил такую скорость, что перед глазами пассажиров едва лишь успели промелькнуть обнаженные тела островитян

А на рассвете следующего дня они видели ужасающую битву. Огромный неоплезиозавр имел несчастье всплыть на поверхность, прямо посреди стаи рыб каннибалов. В течение нескольких минут путешественники наблюдали фантастический бой. Гигантская рептилия билась и ревела среди волн собственной крови, терзаемая тысячами острых как бритвы зубов крошечных плотоядных рыбок. Поскольку рыбы-канибалы были практически не различимы человеческим глазом, казалось, что огромный дракон вступил в битву с каким-то призраком… зрелище поистине впечатляющее.

К концу третьей недели, когда корабль прошел уже двадцать тысяч миль, возникли непредвиденные обстоятельства, нарушившие мирный ход событий.

Однажды утром путешественники проснулись и обнаружили, что корабль покачивается на тяжелых морских волнах без малейшего намека на движение вперед. Двигатели остановились, прекратив свою бесконечную вибрацию.

В мгновение ока Ганелон выскочил на палубу. За ним по пятам, тяжело отдуваясь, спешил маг. Первое, что они там увидели, — испуганное лицо Святейшего Хоприга, который от ужаса почти впал в столбняк.

— Корабль остановился! Что могло случиться? Рядом нет земли. Я даже не могу разглядеть берег сквозь этот, будь он проклят деревом, утренний туман. Мы идем к… к… к… ко дну? — заикаясь, бормотал он, облизывая губы.

— Думаю, нет. А вы спрашивали у корабля, что случилось? — перебил его Ганелон.

— Он не б… будет м… мне отвечать…

Маг вышел на середину палубы и встал напротив рубки.

— Эй, Мак-Лир! Что означает этот произвол? Почему мы останавливаемся здесь, посреди океана? У тебя все в порядке? Твои двигатели работают нормально? Перед тем как сняться с якоря в Пэнделоре, ты уверял нас, что провел полный ремонт…

— Хм… Хм… Внимание всех Пассажиров! — едва различимо, как из ямы, донесся из динамиков резкий голос. Затем металлический голос вдруг стал чрезвычайно отчетливым. — Тревога! Тревога! Все на палубу!

Сухой металлический крик динамиков разорвал тишину утра. Хоприг, побледнев, судорожно сглотнул.

— Благословенное Семя Священного дерева! Мы т… тонем! — проговорил он дрожащим голосом.

— Все на палубу! Повторяю: все на палубу!

Стоя посреди всего этого смятения, Ганелон изучал галдящую испуганную толпу паломников, когда они хлынули наверх из грузовых трюмов. И вот наконец, как он и надеялся, появилась и та темноволосая девушка… но, увы, по-прежнему заключенная между двумя неповоротливыми унылыми матронами с короткими хлыстами наготове. Его сердце упало. И он стал соображать, как, воспользовавшись всеобщим замешательством, переброситься с темноволосой девушкой парой слов.

Но тут его мысли были прерваны заявлением Мак-Лира:

— Мой ядерный реактор номер два израсходовал весь сплав меди. И я не отваживаюсь продолжать движение, пока не будет стабилизирован второй реактор, иначе боковая качка вырвет винты из кожухов. Все пассажиры должны проверить свой багаж и собрать до крупицы все имеющиеся у них медные предметы, туалетные принадлежности или оружие, неважно. Это нужно сделать немедленно и отнести всю собранную медь к плавильной установке Ф — 9, находящейся в заднем трюме.

Бормотание толпы сменилось мертвой тишиной. Как такое могло случиться? Все они оплатили проезд требуемым количеством слитков меди. Их безусловно должно было хватить для выработки ядерной энергии корабля, поскольку…

Томящее всех подозрение выразил зеленобородый маг:

— Мак-Лир, ты старый подлец. Ты все лжешь! Ты не почтенный торговый корабль, а проклятый пират! — зарычал он, побагровев от ярости.

Корабль хранил молчание. Зелобион повернулся к Ганелону, Хопригу и испуганной толпе паломников.

— Вы что, не понимаете, что случилось? Эта старая проржавевшая посудина намерена высадить нас здесь, посреди океана в тысячах миль от пункта назначения, притворяясь, что израсходовала все топливо. Мак-Лир взял нас на борт ради выкупа, баснословно дорогого, который мы должны отдать медью сверх той непомерной цены, которую уже заплатили!

Корабль-мошенник, пробормотал Хоприг с остекленевшими глазами. — Я слышал о таких подлых пиратских выходках, но даже подумать не мог… да. Но что же нам теперь делать? Наверное, будет лучше заплатить эту бандитскую цену… ведь мы же не можем двигать корабль сами.

— Конечно не можем, — пророкотал Ганелон, свирепо потрясая ятаганом. Его боевой вид привлек всеобщее внимание. Оп посмотрел на рубку задумчивыми холодными глазами, затем стремительно бросился в толпу изумленных пилигримов. — Зато мы можем попытаться захватить контроль над приборами и заставить Мак-Лира повернуть к берегу, — закричал он. — Мне нужна помощь самых сильных из вас. Вот вы подойдете!

И прежде, чем Хоприг успел сказать хотя бы слово, Ганелон подскочил к темноволосой девушке, оттолкнул двух старых ведьм, охранявших ее, схватил сильную руку девушки и потащил ее к боевой рубке.

Кипя от злости, Хоприг с двумя тощими адептами помчался было следом. Но, напуганные сверкающей темной яростью в глазах Ганелона и видом его гигантского, зловеще поблескивающего ятагана, они остановились.

— Эй, вы, назад! Я не ручаюсь за то, что еще может вы кинуть Мак-Лир…

Нарочно застращав почитателей Стенающего дерева, он повернулся к высокой девушке и быстро прошептал:

— Упрись плечом в дверь и толкай! По-настоящему мне твоя помощь не нужна, но я давно хотел поговорить с тобой, еще с самого первого раза, как увидел тебя вечером на палубе. Кто ты, и что делаешь в компании этих сумасшедших?

Низким грудным голосом она прошептала ему в ответ:

— Меня зовут Арзиила, я пленница одного из них, того, которого называют Святейший Хоприг. Он купил меня на невольничьем рынке в Сагдонкаре. Ни к ним, ни к их вопящему дереву я не имею никакого отношения, Я одна из Женщин Воительниц Конда, попавших в рабство к победителям, после того как мы проиграли войну ордам Юклат Зоя. Спаси меня, гигант, умоляю! Они везут меня в свой храм оракула для какого-то мерзкого жертвоприношения… настолько отвратительного, что у меня не поворачивается язык рассказать об этом!

Взгляд ее сверкающих глаз, казалось, жег Ганелона насквозь. Даже толстая грубая одежда не могла скрыть волнующих изгибов сильного чувственного тела девушки, великолепных очертаний бедер, высокой, полной груди. Ганелон сурово покачал головой.

— Нечто в этом роде я и предположил, увидев тебя в кандалах. Помоги мне сейчас, и я постараюсь освободить тебя.

Они тянули и толкали запечатанную металлическую дверь, пока Мак-Лир не вскрикнул и не начал пронзительно верещать.

И тогда Ганелон продемонстрировал всю свою потрясающую силу. На его огромных плечах и мощных руках вздыбились мускулы, подобные бронзовым канатам. Металл сломался, и с режущим ухо звоном разлетелся на мелкие осколки.

Он дернул открытую дверь и протиснулся внутрь. Перед его глазами предстали ряды покрытых толстым слоем пыли контрольных приборов. Он нашел один ряд, помеченный как «Аварийное ручное управление»и включил аппаратуру. Внезапно его глаза сверкнули, увидев красный рычаг под стеклянным футляром с надписью «Аварийное автоматическое управление мозгом». Высокая девушка стояла рядом, наблюдая за происходящим и почти не дыша. Гигант рукояткой ятагана разбил вдребезги стеклянную оболочку, затем высунул голову наружу и закричал кораблю:

— Эй, Мак-Лир, старый разбойник! Немедленно поворачивай к берегу, иначе я отключу твой мозг и сам буду управлять тобой! Давай, живее!

Наступило долгое болезненное молчание. Сверкнули телескопические линзы. Казалось, корабль потерял способность быстро соображать. Линзы сделались тусклыми и безжизненными. Затем металлический голос проскрежетал:

— Слушаюсь и повинуюсь.

Минуту спустя путешественники услышали, как глухо заурчали под их ногами якобы лишенные топлива двигатели. У Зелобиона и паломников отлегло от сердца.

Старый маг долго с упреком смотрел в телескопические линзы.

— Мак-Лир! Тебе самому не стыдно? — наконец требовательно спросил маг.

Если бы у Мак-Лира было лицо, он, вероятно, покраснел бы. А так он лишь мог прошептать, прочистив громкоговорители:

— Вы понимаете, кораблю ведь надо как-то жить…

И больше до самого берега корабль не сказал ни единого слова своим жертвам-захватчикам.




Путешественники стояли небольшими группками, наблюдая, как Мак-Лир неуверенно маневрируя, уходит в море на поиски новых жертв. Ганелон даже слышать не хотел о том, чтобы наказать старого мошенника, отключив, в качестве компенсации автоматический мозг. Он не мог также остаться в боевой рубке и управлять кораблем до конечного пункта их плавания. Единственное, что он мог сделать, это заставить говорящий корабль немедленно довезти их до берега и отчалить.

Святейший Хоприг этого не одобрил, поскольку тысячи лиг отделяли этот грязный берег от храма оракула Стенающего дерева. Он пытался убедить Среброкудрого продолжать путешествие, уничтожив мозг корабля и самому им управляя. Но Ганелон отказался. Он указал на то, что ядерным двигателями должен управлять специалист, иначе они могут взорваться, и тогда и люди, и груз, и несколько кубических миль морской воды вокруг окажутся под воздействием раскаленных газов. Затем гигант просто и искренне добавил, что его образование не предполагает базовой подготовки по технологии работы ядерных двигателей.

Зелобион был занят многочисленными картами, пытаясь вычислить их нынешнее местонахождение. В результате, после бесконечных покашливаний и хихиканий, изучив позиции Солнца, он решил, что они сейчас где-то на полпути между Высоким Городом Квиг и Землей Невидимых Змей. Поэтому самый безопасный, хотя и не самый короткий путь лежит через страну Омбома в Торговый Город Пиома, где за деньги можно купить все и где они могли бы нанять проводника, купить лошадей или присоединиться к какому-нибудь каравану.

Хоприг встретил эти известия кислой миной, но вынужден был согласиться. Он даже удивил Зелобиона, предложив путешествовать до Пиомы вместе, поскольку это будет наиболее безопасным и удобным, позволяя охранять друг друга и поровну делить все обязанности. Зелобион не мог не признать мудрости его логики, и, хотя он не любил святейшего пересвятейшего настоятеля и его толпу так называемых адептов с постными лицами, он не видел резонов для отказа и принял предложение.

Прямо на грязном берегу они на скорую руку приготовили невкусный полусырой завтрак. Перед тем как выгрузиться на берег, пилигримы, воспользовавшись заминкой, поспешно извлекли несколько блюд из автокока и теперь, сидя у дымящего костра из топляка и сухих водорослей, жадно поглощали плохо прожаренное мясо, готовясь к дальнему пути.

Весь день они шли на северо-запад, перебираясь через песчаные дюны, поросшие сухим тростником, который печально стонал и свистел, когда налетал холодный ветер с Ледяных Гор Каофьи.

Ночью они разбили лагерь, сгрудившись у чадящих факелов, сделанных из пожухлой травы и тростника. Слава Богу, Зелобион немного владел Огненной Магией, иначе им пришлось бы провести долгие часы, добывая искру трением с помощью двух ножей. Кутаясь в капюшоны от отблесков пляшущего на ветру пламени, путники долго не могли заснуть. Тысячи песчинок, забиваясь под одежду, вызывали сильный зуд, а с тела на тело прыгали песчаные блохи. Хоприг провел длинную утомительную вечернюю церемонию, которую Зелобиону и Ганелону волей-неволей пришлось прослушать, поскольку это действо происходило в каких-нибудь двадцати шагах от них.

По окончании церемонии тощий настоятель, фальшиво улыбаясь, с нарочитой бодростью пожелал им спокойной ночи, призвав на них покровительство священных Ветвей дерева.

Ганелон нес вахту первым. Он не прошел еще и половины вокруг огороженного лагеря, как свернутый листок с торопливо нацарапанными каракулями ударил ему в грудь. Его бросила девушка-воин. Ганелон знал это, поскольку внимательно наблюдал за тем местом, где она лежала, завернувшись в плащ и притворяясь спящей. Рядом с двух сторон, поджав под себя ноги, на манер портных, сидели ее дуэньи. Они сладко дремали над своей подопечной, свесив головы на грудь. Он увидел, как сильная девичья рука бросила записку, и, поймав ее на лету возле костра, разобрал в судорожных отблесках оранжевого света:

Не доверяй Хоттригу. Он предаст тебя, если сможет. Следи за ним все время.

А.

Он покачал своей мерцающей серебряной головой и посмотрел туда, где лежала высокая девушка. Накрытая плащом, она казалась темным бесформенным пятном. Затем отправил кусочек пергамента в огонь и долго наблюдал, как он исчезает в свете пламени. Освещенное колышущимися языками огня, его бронзовое лицо казалось задумчивым и печальным.

Ветер постепенно усиливался.




Глава 7

ВОКАБУЛА СОКРОВЕННОГО СМЫСЛА


За первые три дня путешествия путники прошли всего около сорока миль, и то только потому, что Ганелон Среброкудрый безжалостно подгонял их. Они ныли и скулили, жалуясь на жажду, солнечный удар, мозоли на ногах, боль в мышцах, голод, истощение и на то, что значительная часть из них явно беременны. Но исполин не обращал никакого внимания на их недовольство. Они пересекали враждебную дикую страну и должны были без малейшей задержки добраться до ближайшего центра цивилизации — Торгового Города Пиома. Страна Омбома, через которую они, стеная, ковыляли, по всем сведениям буквально кишела бандами Фаофа Глунда, а это племя никогда не отличалось гостеприимство, по отношению к незваным путешественникам.

Тем не менее на третий день раздраженный и тяжело дышащий Святейший Хоприг, добравшись до головы колонны, где находился Ганелон, привлек его внимание к зловещему зрелищу. Щурясь от солнца, Ганелон посмотрел туда, куда указывал дрожащий костлявый палец настоятеля. Его лицо мгновенно превратилось в холодную тяжелую бронзовую маску. На гряде низких песчаных холмов застыл строй всадников на косматых голубых пони, наблюдавших за перемещениями пилигримов.

— Мы пойдем дальше, как будто их не заметили, — твердо решил Ганелон.

— Н… но что, если они нас атакуют? Я слышал, что дикари не придерживаются привычек цивилизованный людей, и вряд ли наша святость внушит им уважение. Они даже м… могут применить физическое н… насилие к нашим святым персонам! — еле слышно прошамкал тощий фанатик.

Тут в начале колонны появился запыхавшийся старый маг.

— Ты уже видел всадников, как я полагаю.

— Да, — бесстрастно проворчал Ганелон. — Нам лучше продолжить путь. Они пока ломают головы над тем, кто мы и что мы, и, видимо, будут следовать за нами на безопасном расстоянии, пока не решат, что делать. Они, безусловно, никогда не видели такую компанию толстых людей, завернутых в плащи, ковыляющих пешком, а ведь мы можем оказаться магами, песчаными демонами, привидениями или сумасшедшими. В любом случае я предпочитаю держаться подальше от этих холмов и оставаться на равнине. Нам надо торопиться!

И они продолжали идти до тех пор, пока изнуряющая послеполуденная жара не сменилась вечерней прохладой. Когда Ганелон в следующий раз взглянул на холмы, всадников там уже не было. Он знал, что это не к добру, и оказался прав.

Весь день он ощущал их невидимое присутствие. Лохматые голубые пони шли за ними по пятам в эти долгие, тяжелые, утомительные часы.




К концу четвертого дня путешественники проделали еще около двадцати миль. Какое-то время им пришлось идти по колено в желтой траве, сухие, шуршащие стебли которой острыми кинжалами резали усталые ноги.

И тут они увидели Фаофа Глунда. Банда полуобнаженных людей молча и неподвижно восседала перед ними на лохматых пони, впереди, посреди равнины, словно ожидая приближения отряда Ганелона. Гигант прорычал краткий приказ, велев всем сохранять спокойствие и осторожность.

Путешественники продолжали двигаться вперед с Ганелоном во главе колонны, медленно приближаясь к дикарям. Зелобион маг и Святейший Хоприг прикрывали их с флангов. Когда они подошли ближе, Ганелон принялся задумчивыми глазами оценивающе изучать Фаофа Глунда.

Их оказалось человек сто — странные темнокожие люди воинственного вида. У них были непроницаемые темные лица и белые волосы, развевающиеся по ветру. Свирепые молчаливые люди. Их тела, поджарые и крепкие, казались вырезанными из темного дерева и лишь слегка небрежно прикрыты темной кожей и коричневым металлом. Вооружены они были сверкающими зазубренными мечами из странного синего стекла.

Велев всем оставаться на местах, Ганелон пошел вперед один. Он бегло оглядел всадников, бесстрашно шагая сквозь высокую свистящую траву. Странные смуглые безмолвные люди с холодными желтыми глазами и взглядами волков. Все они имели щиты из чешуйчатой, шипованной кожи перагадона. На высоких копья развевались штандарты и знамена с нахмуренными лицами дьяволов, причудливыми чудовищами и тотемными тварями. Атаман Фаоф Глунда отделился от толпы и медленно поехал вперед, чтобы встретить Ганелона на середине пути между двумя отрядами.

Их предводитель, старый, настолько старый, что даже трудно себе представить, был подобен могучему дереву, которое годами иссушало солнце и секли дожди и ветра. Такой же крепкий, сухой и кряжистый, с кожей, складками висящей на тощем, изможденном теле. Годы лежали на нем тяжелым грузом, но, как и закаленное дерево, он нес его, не ломаясь и не сгибаясь. Длинная неопрятная белая борода спадала на костлявую грудь. Лоб покрывали наколки, изображающие мохнатых зверей. Человеческие зубы и клыки льва болтались в виде ожерелья на ремне вокруг шеи. Глаза светились зимним холодом и нехорошим лукавством.

— Откуда вы пришли, чужеземцы, и куда направляетесь? — спросил он голосом резким, как крик ястреба в небе.

— Мы приплыли из-за моря и идем в город Паому, — неторопливо ответил Ганелон.

Тяжелый взгляд вонзился в него со злобой и насмешкой. Ветер свистел в стонущей траве, вечернее небо стало серым. Лоб и руки бронзового гиганта покрылись испариной. Но он твердо стоял на ногах, опираясь на огромный ятаган.

— Ах, Паома! Да, да… Вам идти еще несколько дней, захихикал старый атаман так, словно ответ Ганелона позабавил его. Ганелон хранил молчание с суровым безразличным видом. Старик оглядел его с ног до головы.

— Что ты за человек, если ты человек вообще? Никогда прежде я не встречал кого-либо, рожденного женщиной, такого роста и с такими волосами, как у тебя…

— Я не рожден женщиной, — ответил Ганелон низким голосом. — Боги Времен создали меня и заранее определили мою судьбу.

Лохматый голубой пони что-то заприметил в высокой траве, и несколько минут старый предводитель был занят тем, что успокаивал животное. Затем он снова поднял желтые глаза на Ганелона; в них читалась непонятная тревога.

— Боги, ты сказал? Ах, да. Здесь, на диких равнинах Омбомы, мы мало знаем о Богах. Дьяволы и демоны… всегда и в избытке… тени смерти и чудовища, крадущиеся из Изначальной Тьмы, вот кого мы почитаем. Молва говорит, я слышал, что Богов почитают любовью. Но мы, народ Фаоф Глунда, знаем только одно — страх сильнее любви. Каков же твой удел, высокий человек с серебряными волосами?

Лицо Ганелона оставалось замкнутым, отстраненным и невозмутимым.

— Я сражаюсь с Падающей Луной, она — мой враг, — сурово ответил Среброкудрый.

Повисло долгое молчание. Напряжение и страх так и чувствовались в этом молчании. Затем атаман сказал:

— Никто не может сражаться с Луной. Она висит над нами, как гигантский камень, подвешенный на нитке. Только демоны или, возможно, Боги могут воевать с Падающей Луной

— Может быть и так, — безразличным голосом ответил Ганелон. — Но такова моя Судьба. Я хочу добраться до Пиомы. Ни у меня, ни у людей, идущих со мной, нет никаких поводов для ссоры с Фаоф Глундом. Мы всего лишь идем через эти земли в далекую страну, где я должен остаться, чтобы сразиться с Луной.

Старый атаман долго и внимательно рассматривал Ганелона. Потом, непонятно почему, откинул назад голову и дико расхохотался долгим, безумным, звенящим смехом, в котором звучала насмешка, жестокость и холодная веселость Отвратительный смех усилился и эхом загромыхал в рядах поджарых, темнокожих, молчаливых людей Фаоф Глувда. Старый атаман повернул голубого пони в сторону и резко махнул костлявой коричневой рукой.

— Тогда проходи, проходи, странный чужеземец! Продолжай свои безумные поиски, проходи! У Фаоф Глунда нет поводов для ссоры с тобой! Вперед, к сражениям к победе над Луной!

Раскаты холодного безумного смеха сопровождали Ганелона пока он возвращался к тому месту, где оставил пилигримов. Лицо Святейшего Хоприга было белым и мокрым от пота. Даже 3елобион выглядел бледным и испуганным, и могущественные слоги какой-то ужасной Вокабулы уже готовы были сорваться с его губ, окаймленных зелеными бакенбардами.

— Пошли! Хоприг, скажите своим людям, чтобы они не смотрели ни вправо, ни влево и не обращали никакого внимания на этих дикарей, когда мы будем проходить мимо них. А теперь вперед!

Всю вторую половину дня до самого заката они устало продирались сквозь заросли шелестящей желтой травы. Людей Фаоф Глунда не было ни слышно, ни видно. Казалось, что темнокожие сильные люди растворились в безмолвии этих мест, в сухой траве, в пустом равнодушном небе, растаяв в воздухе, подобно миражу или сну.

К вечеру шестого дня они остановились, чтобы разбить лагерь. Пройдя пешком больше ста миль по заросшим травой пустошам, они приближались к границам Омбомы. До Торгового Города Пиомы осталось всего несколько дней пути.

Теперь путники двигались быстрее и меньше жаловались. Ноющие, усталые мышцы стали гибкими и крепкими. Болезненные волдыри на ногах подсохли и заживали. И с каждым шагом они приближались к безопасным местам.

Наконец Зелобион поджег кучу сухой травы и пилигримы начали жарить фазанов, которых подбили камнями во время дневного перехода. Святейший Хоприг подошел к Ганелону. Милостивая улыбка играла на его узких губах. В одной руке он нес керамическую чашу.

— Скоро мы расстанемся и каждый пойдет своим путем, — настоятель, с трудом пытаясь придать своему резкому скрипучему голосу оттенок мягкости и дружелюбия. Таков наш обычай — распить чашу вина и воды, прежде чем проститься навсегда.

И он предложил Ганелону чашу, которую тот с неохотой принял. В следующее мгновение Среброкудрый поймал быстрый взгляд старого мага и едва заметно кивнул. Он успел поделиться с Зелобионом и содержанием записки Арзилы о ненадежности Хоприга, и собственными подозрениями.

Исполин, подобно породистому коню втянув большими ноздрями воздух, понюхал вино. Его мягкий букет казался совершенно безвредным, но все же Ганелон колебался. Он не мог придумать причины, по которой Хоприг хотел бы его отравить. Но решил не оставлять ему никаких шансов. Поэтому, выплеснув вино на землю и прополоскав чашу, вновь наполнил ее водой из своей фляги.

— Я дал обет не прикасаться к вину, поэтому ты должен простить меня, — пояснил он. — Но я тем не менее пью эту чашу воды за счастливое завершение твоего путешествия!

Гигант осушил чашу и вернул ее назад Хопригу, который стоял, словно бы ожидая чего-то. Подошедший Зелобион успел поймать юного гиганта за руку, когда он пошатнулся и начал падать. Душераздирающий вопль вырвался из груди Арзилы, стоявшей среди окруживших ее пилигримов.

Ганелон попытался что-то сказать, но не смог. В горле пересохло, губы совсем онемели. Могучей рукой он нащупал рукоятку ятагана. В сгущающемся красном тумане мелькнуло лицо старого мага, бледное и растерянное.

Затем его ноги подогнулись, словно бы сделанные из мягкой глины, и он начал падать, падать, падать в крутящуюся темноту с огненными точками, и больше он уже ничего не помнил…

— Чаща! Яд был в чаще, а не в вине, — застонал Зелобион, наклонившись над упавшим гигантом. Хоприг мерзко оскалился и выпрямился во весь рост.

— Да погибнут так все, кто противится Священному дереву, — прошипел он. — Что же касается тебя, старик, можешь убираться. Я не боюсь тебя и презираю твое неверие. Но этот…. — он пнул Среброкудрого ногою в бок. — Он посягнул на святую девственницу, которую мы должны принести в дар Священному дереву. — Кивком головы через плечо предводитель адептов указал на высокую девушку с каштановыми волосами, горящими зелеными глазами и полным алым ртом. — Тогда на корабле, когда он утащил ее от нас и просил помочь открыть дверь, он дотронулся до нее! После этого нечестивого деяния он не должен жить!

Зелобион стоял спокойно, опустив руки.

— Почему эта девушка столь свята для тебя? — спросил он мягко, хотя гнев в нем так и кипел.

— Мы купили ее на рынке рабов в Сагдондакаре… И мы должны защищать ее святую особу от любого прикосновения непосвященных в течение всего путешествия. А когда мы невредимой доставим ее в храм оракула Стенающего дерева, что стоит в нескольких лигах на север от Уримадона, на месте Черной Империи Транкора, которую двенадцать миллионов лет назад погубило безумие, Высшие друиды введут в ее девственную матку Святое Семя великого дерева! — во время этой напыщенной речи пена выступила на тонких губах жреца, в глазах сверкал религиозный экстаз. — Да, чужестранец, Стенающее дерево даст наконец силу Семени спустя миллионы веков ожидания. Семя будет расти внутри ее живого тела, питаясь ее безупречной плотью, пока не поглотит ее! Никому из живущих в Гондване не уготована участь столь священная!

Зелобион даже не пытался противоречить предводителю адептов. Он понизил голос и позвал:

— Иди сюда, девушка! Быстро, если ты хочешь стать свободной!

Звук увесистого удара и позвякивание кандалов слились воедино. Одна из суровых матрон упала, из носа у нее текла кровь. Вторая тяжёло дышала и не двигалась. Высокая девушка прорвалась сквозь толпу пилигримов, которые боязливо шарахались в стороны, чтобы избежать контакта с ней. Великанша приблизилась к Зелобиону, разглядывающему тощего настоятеля. Грудь ее бурно вздымалась, глаза сверкали.

— Старая лицемерная жаба! — закричала она. — Большой человек, помогавший мне, убит. Я знала, что нечто подобное может случиться… Я много дней слушала их разговоры в пути!

— Иди сюда, девушка, — приказал Святейший Хоприг. Не стой так близко к зеленобородому, а то он сможет дотронуться до тебя и даже будущее очищение…

— Пусть черви сожрут твой язык, ты, бледнолицый убийца. — заорала прекрасная пленница. Хоприг покраснел и отступил назад, угрожающе подняв посох. Одутловатые пилигримы сгрудились за его спиной, зловеще поблескивая глазами.

Зелобион оглядел их.

— Остановись! Ты не смеешь поднять руку на меня или эту девушку. Я адепт Бархатной Кисточки и служу Пламенной Тени Зекундалота. Если ты поднимешь руку на меня, опасности тебе не избежать. Я — фонематический маг и специализируюсь в Области Итрибонда Непоколебимого из Невидимой Цитадели. Остерегайся разгневать Меня!

Его святейшество Хоприг облизал губы темным языком. Глаза горели лихорадочным огнем.

— Старый дурак, твои чары неспособны дотянуться даже до полутеней моей ауры. Отойди в сторону, или я брошу тебя на землю, а моя паства втопчет тебя в грязь.

Зелобион выпрямился. Внезапно он начал становиться, выше и выше ростом. И вот уже, приняв угрожающие размеры, высился над паломниками огромной тенью. Величие окутало его. Мощь была в его руках. С губ его слетали Слова Силы. Глаза его сверкали, как два грозовых солнца. А вокруг головы сгустился энергетический ореол, потрескивающий искрящийся разрядами. Он топнул ногой, и земля содрогнулась под ним. Небеса потемнели.

Колдун произнес Вокабулу Сокровенного Смысла.

Все содрогнулось при звуках этих внушающих трепет слогов, никогда еще не произносимых вслух человеком. В воздухе поплыли искры зеленого и серебряного пламени. Все измерения пошатнулись. Звезды задрожали и затянулись вуалью гонимых ветром облаков.

Хоприг похолодел… сморщился. Нечто странное поползло по его телу, контуры которого вдруг потеряли четкость и определенность. Посох, который он поднял одной рукой, упал на землю и разлетелся на девять кусков, хотя земля была мягкой и покрытой травой. Его приспешники отпрянули назад, бледные от ужаса. Тяжело дыша, они чертили трясущимися пальцами защитные знаки на груди, бровях и губах,

А Хоприг продолжал съеживаться. Его тело превратилось в столб плотного, сгущающегося тумана. Сейчас он был только четыре фута в высоту, теперь два и вот наконец стал всего пару дюймов ростом…

Небо очистилось. Огромная светящаяся арка Падающей Луны простерлась на полгоризонта. В ее ясном пепельном свете все смогли увидеть, во что превратился Хоприг.

В маленькую, толстую, скользкую жабу!

Жаба неуклюже запрыгала прочь от Зелобиона, робко продвигаясь в ту сторону, где стояла толпа объятых ужасом пилигримов. Они истерически завизжали и бросились врассыпную, словно груда травы, развеянная порывом ветра.

Жаба поскакала за ними. Они растаяли в ночи, и вряд ли кто-нибудь из них остановился, прежде чем пробежал огромное расстояние, отделяющее его от этого проклятого места.

Зелобион вернул себе нормальную внешность, посмеиваясь добродушным смехом. девушка смотрела на него с изумлением.

Он хмыкнул.

— Вокабула Сокровенного Смысла всего лишь позволяет привести в соответствие форму и содержание, — спокойно Пояснил он. — Хоприг был в душе скользкой бледной жабой. Теперь в течение семи лет он будет жабой и внешне. По окончании этих лет, считая с сегодняшнего дня, к нему вернется его обычный вид, и мы можем надеяться, что за это время он чему-нибудь научится. Может быть, смирению. Или чести. Но вот то, что можно точно сказать, в любом случае у него разовьется вкус к сочным черным мухам!

Затем маг замолчал и стал внимательно разглядывать лежащую фигуру Ганелона, чей остановившийся взгляд и полная неподвижность напоминали мертвеца. Маг слегка приподнял его, ворча от усилия.

— Он еще дышит. Сердце бьется. Девушка, ты случайно не расслышала название зелья, когда подслушивала их сговор?

Она кивнула.

— Да, мне показалось, что это называется пентаконем.

У мага вырвался вздох облегчения.

— Хвала Галендилу, нашему хранителю! Я знаю противоядие от этой отравы, которая повергает человека в глубокий беспробудный сон, длящийся до самой смерти. Подойди. Его нельзя оставлять здесь на земле, а то он может простудиться. Давай перенесем его на одеяла, которые в спешке побросали наши товарищи, столь любящие ночные странствия, пододвинем его поближе к огню. Завтра мы позаботимся о нем. Если мы сможем доставить его в Пиому, то там, скорее всего, мне удастся отыскать нужное лекарство.




Глава 8

СТАРАЯ ПИОМАЗИАНСКАЯ ТРАДИЦИЯ


Ганелон Среброкудрый брел через пустыню по алым пескам, как по раскаленным сковородке под небом цвета бледной меди. Каждый шаг причинял мучительную боль. Тяжело, медленно дыша, он с усилием втягивал ноздрями струи обжигающего воздуха. Голова раскалывалась. Солнце своими лучами секло его обнаженные руки и ноги словно кнутом…

И вдруг исполин провалился глубоко в океан соленой воды. Его тело погрузилось в ледяную соль. Мускулы онемели, конечности потеряли чувствительность. Неспособный дышать, он приоткрыл запекшиеся губы и тут же захлебнулся тошнотворным потоком соленой воды. Она обожгла легкие и почти задушила его…

Ганелон пошатнулся и упал ничком на покрытую коркой соли скалу под иссушающими лучами ослепительного полуденного солнца давясь и содрогаясь, он извергал из себя галлоны соленой воды и черную желчь. Потом на него напали голод и жажда. Они терзали больное тело и измученное горло. Гигант заживо поджаривался на раскаленных камнях.

Потом он уснул. И падал, падал сквозь легкие облачка чего-то нежного… вниз, в самые глубины крепчайшего сна, туда, где человеческое тело открывает внутренний скрытый источник жизненной силы и припадает к нему, чтобы исцелиться.

И вот голос во сне зашептал:

— Сработало! В нем нет яда, разве что несколько капель но они уже не могут повредить ему.

Другой голос, более хриплый, женский, вторил ему:

— Он будет жить? Будет? Этот большой человек?

— Да. Он очень сильный. Сильнее любого человека Гондваны. И когда он поправится, у него выработается иммунитет к этой гадости. И если какой-нибудь недруг снова даст ему однажды такой яд, он просто заснет крепким сном… но тише, перестань плакать, девушка! Говорю тебе, с ним все в порядке! Пойдем отсюда, пусть поспит…

Позднее… Спустя целую вечность его сны стали легкими, и он смог различить сквозь клубящийся туман склонившееся над ним лицо. Лицо девушки со сжатыми челюстями и запавшими щеками, с парой горящих зеленых глаз, которые с состраданием смотрели на него, роняя слезы. Лицо девушки с пышными каштановыми волосами и великолепным алым ртом. Он не мог понять, почему она появилась в его сне, он даже не помнил ее имени. «Где-то они встречались прежде»— подумал он. И увидел ее завернутой в уродливые толстые неудобные одежды с капюшоном. Сейчас она была одета совершенно иначе. Ее высокую полную грудь прикрывал нагрудник из обработанной меди; ремни из золоченой кожи крест-накрест обвинили торс, удерживая сверкающие металлические чаши на груди; короткая юбочка из кожаных полосок, схваченных тяжелыми металлическими заклепками, спускалась до колен; а длинные стройные ноги обвивали ремни сандалий из мягкой оленьей кожи. На богато украшенном поясе висел короткий острый меч. Руки от запястий и выше были украшены серебряными кольцами. Она выглядела теперь не как адепт Священного дерева а как одна из женщин-воительниц Конда. Где же он видел ее раньше? Смутные воспоминания встревожили незамутненную поверхность спящего сознания… Но все воспоминания растаяли, когда он снова погрузился в глубочайший сон.




Когда Ганелон Среброкудрый проснулся, день давно уже наступил. Исполин долго лежал, не шевелясь, разглядывая свою мягкую ночную одежду, промокшую от пота, балки под потолком, поверхность оштукатуренных стен с круглым открытым окном. Через него он мог разглядеть и яркие купола из зеленой меди, и верхушки странных деревьев с листьями, и розовый кусочек стены.

Ганелон лежал неподвижно, сонно моргая и чувствуя себя хорошо отдохнувшим и спокойным. Маленькая ярко-зеленая птичка влетела в окно и устремила на воина хитрый бархатный взгляд, раз или два щелкнула блестящим черным клювиком и упорхнула обратно на улицу.

Гигант проснулся. Но где он находится? Что это за место и где Зелобион? Он сел на край кровати и почувствовал внезапное головокружение и тошноту в желудке. Некоторое время он так и сидел, тяжело дыша и сжимая ночную одежду в руках которые выглядели странно бледными и изнуренными. На исхудавшей плоти резко обозначились сухожилия. Многочисленные шрамы, покрывавшие руку, казались поразительно темными по сравнению с непривычной бледностью тела. Как долго он пролежал здесь? Должно быть, он был болен…

Внезапно в комнату вошла высокая девушка, облаченная в воинский костюм из его сна — кожаную юбку из полосок, скрепленных железными заклепками, развевающуюся вокруг стройных бедер. В руках она держала сосуд с водой и сухую губку. Увидев его сидящим, она невольно выплеснула воду на пол, устланный чистым сухим тростником.

— Ой! Вы в порядке? Ложитесь — вы должны отдыхать, закричала она.

Воин лишь сдержанно засмеялся.

— Ты — Арзила, девушка с которой я разговаривал на корабле… Но почему ты здесь? Я думал, настоятель держит тебя под стражей. Где мы находимся? Тут есть что-нибудь съедобное? Я умираю от голода.

Она поставила сосуд с водой на низенький табурет и толкнула воина обратно на постель.

— Я принесу еду, а вы лежите. Зелобион сказал, что вы должны отдыхать. Время отвечать на вопросы придет позже.

Ганелон со вздохом лег в постель, когда девушка выбежала чтобы позвать кого-нибудь и принести еду. Несмотря на сонливость, он снова ощущал себя единым целым. Его данное Богами тело обладало изумительной способностью к восстановлению и обладало таким резервом силы и выносливости, которые простому смертному и не снились. Да, нахмурился он, осталось еще много вопросов…

Позднее, после того как Ганелон уничтожил два толстых бифштекса и опустошил кувшин крепкого красного вина, девушка-воин поведала ему, как они добирались до Пиомы, после того как старый маг использовал Вокабулу Сокровенного Смысла против Святейшего Хоприга.

Маг и Арзила сплели из трав толстые веревки и сделали из них подобие грубых канатов, чтобы волочь его бесчувственное тело. Завернув исполина в толстые одеяла, они полутащили, полунесли его весь путь до Торгового Города, где обнаружили, что снять комнаты в гостинице не представляет труда. Девушка ухаживала за Ганелоном, пока он метался лихорадочном бреду, а Зелобион тем временем обошел половину городских магазинов, торгующих травами, в поисках лекарства, побеждающего убийственный эффект пентаконтема или, как его еще называют, «спящей смерти».

Какое счастье, что Зелобион прихватил в дорогу хорошую сумму денег из сундуков Карчоя, — проворчал Ганелон, когда девушка закончила свой рассказ. Гигант откинулся на подушки, допивая последние капли вина и чувствуя, как вновь крепнут мускулы и, как возвращается к рукам и ногам утраченная сила. Его метаболизм был организован Богами Времен таким образом, чтобы с огромной скоростью вытягивать из съеденного протеина невероятную энергию.

Реакция девушки на случайную реплику была непонятной. Она опустила голову, прикрыв глаза длинными ресницами.

— А где Зелобион сейчас? — спросил Среброкудрый.

Девушка не ответила, только молча покачала головой. Ганелон почувствовал, как в нем зарождается тревога.

— Отвечай!

Арзила подняла залитое слезами лицо и наткнулась на его свирепый вопрошающий взгляд. Слезы рекой лились из ее огромных зеленых глаз, она в отчаянии кусала губы.

— Я, яс… собиралась держать это от тебя втайне, пока ты совсем не поправишься, н… но я не могу! Я так несчастна.

В следующее мгновение девушка гневно потрясла головой и вытерла глаза маленьким платочком.

— Торговцы Пиомы не принимают чужеземные монеты, пробормотала она тихим голосом. — Это старая пиомазианская традиция.

— Ну и что? Чем же они пользуются вместо монет?

Она достала из мешочка, висящего на поясе, и показала ему несколько толстых квадратиков из материала, похоже на блестящий фарфор. Квадратики с обеих сторон были испещрены какими-то древними символами.

— Так что? Зелобион обменял свои деньги на это? Тогда я не понимаю, в чем проблема!

— Да нет же! Они в принципе не принимают ничьи деньги. Никакие деньги не имеют ценности в этих землях, — с горечью продолжала девушка. — Эти люди — приятный, гостеприимный народ. Толстенькие и приземистые, со смуглой кожей крючковатыми носами и пышными надушенными черными бородами, завитыми тугими локонами. Они готовы продать тебе все на свете, включая собственных жен и детей, но ты обязан заплатить. За все. Мы не могли купить даже чашку воды из городского фонтана!

— Тогда как же ты достала эти жетончики? Что ты продала? — требовательно спросил он, в глубине души уже зная ужасную правду, но боясь услышать ответ.

— Зелобион продал себя в рабство! — тихо ответила она.

Он так ударил кулаком по столу, что подпрыгнула вся глиняная посуда.

— Великие Боги Времен! — закричал он. — Пока я тут лежу беспомощный…

— Т… ты еще не слышал самого худшего…

Его глаза бешено засверкали.

— Ну? — пророкотал исполин.

— Го… горожане не используют магию. По правде говоря, они испытывают перед ней дикий страх. Они торговцы до мозга костей и не понимают ни религии, ни милосердия. По этому тощему старому чужеземцу подходит только один вид службы — смерть на арене во время ежегодных игр. И единственный вид спорта, который радует этих толстых свиней, наблюдать, как дикие твари убивают беспомощных людей.

Ганелону показалось, что гигантская рука сжала и раздавила его сердце. Его лицо потемнело от неистовой ярости. Рот приоткрылся, и звериный рык наполнил комнату. Исполин так резко вскочил на ноги, что стул отлетел и упал. Высокая девушка уже была рядом, удерживая его сильной рукой и умоляя сохранять спокойствие, иначе слабость может вернуться

— Пусть дьяволы ада заберут мою слабость! Когда состоятся эти Игры?

— Как раз сейчас они начинаются! — закричала она.

Ганелон Среброкудрый бросился через комнату к невысокому сундуку за своими вещами, разрывая на ходу замотанную вокруг бедер грубую простынь.

— Где находится арена? — прорычал он, прикрепляя ятаган и надевая малиновый килт. Она показала в направлении открытого круглого окна, на которое он обратил внимание.

— Тот круглый амфитеатр? А там городские ворота?

Да, Караванные ворота, как их называют, они ведут на просторы Северных равнин.

Исполин был готов к подвигам, хотя и чувствовал еще огромную слабость; кровь отхлынула от лица, колени подгибались. Огромным усилием воли он заставил слабость отступить. И разжигал внутри себя бурную ярость, почувствовал что гнев придает ему недюжинные силы.

— Слушай меня, девушка! Возьми жетоны и купи трех лошадей. Жди меня у ближайшего к городским воротам входа на арену, того, над которым развеваются квадратные красные флаги. Торопись! Если Боги будут милостивы, я поспею вовремя, чтобы спасти старого мага. А теперь беги!

Ганелон с грохотом вылетел из комнаты и бросился бежать по совершенно пустынным улицам города. Был ранний вечер. Отдаленный гул, напоминающий шум прибоя о каменистый берег, доносился с трибун арены. Исполин бежал, его серебряная грива сверкала на жарком пыльном воздухе. Он ненавидел эту раскаленную жару, которая вновь заставляла его чувствовать себя слабым и усталым. Ему сейчас как ни когда были необходимы те волшебные резервы скрытой силы, которыми Боги Времен наградили его. Любой человек на его месте уже потерял бы сознание и упал без сил.

Ганелон бежал, втягивая свежий воздух измученными легкими, ноги в тяжелых ботинках глухо стучали по булыжной мостовой. Как хороша эта старая пиомазианская традиция: заставлять чужеземных путешественников продавать себя в рабство, чтобы избежать голода, а затем скармливать их на арене диким зверям для развлечения толстых торговцев.

Его ярость дошла до белого каления. Теперь он был уже возле арены. Перед ним, закрывая солнце, возвышались холодные белые оштукатуренные стены. «А вдруг Зелобион уже мертв? Вдруг он опоздал, и старый маг пошел на унизительную ужасную смерть ради того, чтобы купить лекарства для этой дурацкой оболочки, именуемой телом»?

И Ганелон поклялся научить жителей этого города новой традиции. Традиции мести!




Глава 9

ГАНЕЛОН СРАЖАЕТСЯ С МИРИАПОДОМ


Милейшие жители Пиомы очень любили артистическую обстановку своих ежегодных Игр, устраиваемых не в честь богов Пантеона, а в память о Семи Основателях города.

К вечеру следующего дня после Игр пол арены всегда бывал вновь чист; окровавленные тела жертв, раздавленных копытами разъяренных быков, сбрасывались в специальные ямы; брызги запекшейся крови, пачкавшей землю, засыпались свежим песком. Затем открывалась гигантская яма, в которой находился огромный резервуар синей морской воды.

Накануне же, наслаждаясь вкусом свежего мяса и ароматного вина под балдахинами, защищавшими от послеполуденного зноя, жирные принцы-купцы Торгового Города собирались благодушно поболтать, обсуждая предстоящее событие…

Вот на арену выкатили целый корабль из светлого дерева, подняв его на тележки с помощью рычагов, и затем опустили его В огромный бассейн, где тот и остался стоять, слегка покачиваясь на воде. Его паруса были сделаны из золотистого шелка, а позолоченную фигуру на носу корабля, так же как мачты и оснастку, украшали гирлянды свежесрезанных цветов. Затем все стихло. Над трибунами повисло напряженное ожидание, когда толстые маленькие мужчины с надушенными бородами подались вперед, щурясь от солнечного света, чтобы лучше видеть то, что должно было произойти…

Со связанными руками, подвешенные так, чтобы их тела могли свободно раскачиваться снаружи галеры, вдоль всего ее корпуса висели жертвы. Некоторые болтались на реях или были привязаны у подножия мачт. Корабль, подталкиваемый баграми служителей, легко заскользил к середине бассейна и, слегка покачиваясь, замер в ожидании…

В следующее мгновение из голубой воды начало подниматься алое щупальце!

Легкий шелест, подобный шелесту ветра в колосьях спелой пшеницы, пронесся над стадионом, когда горожане, завороженные этим зрелищем, наклонились вперед, затаив дыхание.

Медленно появилось другое изящное щупальце. Они оба грациозно извивались в воздухе, как две змеи, готовящиеся к нападению. Их внутренняя сторона была покрыта отвратительными твердыми наростами. Наружная, в отличие от нее, сверкала эластичной красной кожей, по которой в бассейн стекали бриллиантовые капли воды.




И вот гигантский мириапод поднялся на всеобщее обозрение.

Трудно описать размеры его яйцевидного тела со скользкими и извивающимися щупальцами, которых было двадцать.

Вместе они напоминали свившихся в клубок змей. Единый многоногий, так величали его горожане. Эту морскую тварь они приобрели у островитян Понго за огромные деньги. Славилась она тем, что, утоляя голод, представляла действительно уникальное развлечение…

Среди клубка змееподобных рук бешено сверкал холодным зеленым огнем единственный глаз мириапода. Клюв похожий на клюв попугая, за которым виднелись клыки, яростно щелкал в бешеной пантомиме, свидетельствуя о силе голода.

Чудовище чуяло близость горячей свежей крови.

Из общего клубка выскользнуло одно толстое щупальце и заскользило по перилам корабля, осторожно ощупывая все на своем пути. Вот оно коснулось плеча одного человека, скользнуло по телу вниз к ногам, обвилось вокруг одной из них и… резко рвануло. Тело судорожно дернулось. И чудовище начало методично разрывать тело человека на части. Щупальце отправляло в острый, отвратительно причмокивающий клюв одно за другим — левую ногу, ухо, часть ягодицы. Послышался звук ломающихся человеческих костей. Клюв чудовища требовательно щелкал, и щупальце отправилось дальше исследовать борт корабля в поисках следующего лакомого кусочка.

Глубокий вздох удовлетворения донесся из рядов, окружавших арену. Кровожадно округлились глаза. Зашевелились влажные губы. Белоснежные зубы засверкали. Под сладострастные вздохи зрителей следующая жертва была так же методично разорвана в клочья и сожрана чудовищем. Поистине великолепный спектакль!

И никакая пошлость не нарушала этой чудесной сцены. Воздух оказался наполнен густым ароматом цветов. Те из рабов, кто был еще жив, молчали. Они не кричали, не ругались и не умоляли о милосердии. Это могло бы внести оскорбительную, уродливую ноту, совершенно неподходящую к столь превосходной художественной композиции всей панорамы. Поэтому, чтобы рабы не кричали и не плакали, их рты были крепко-накрепко заткнуты кляпами.

Зелобион из Карчоя висел на поручнях примерно посередине корпуса корабля с вытаращенными от гнева глазами. Его не столько мучил страх, сколько трясло от бешеной неистовой ярости. Если бы только его губы были свободны, он бы разрушил с помощью Сокровенной Вокабулы трибуны, уничтожил эту толпу. С каким злорадным удовольствием он бы смотрел, как они стали бы корчится, раздавленные его неукротимой магией! Но, увы, его уста запечатаны!

А щупальце уже подбиралось к нему по перилам. Гигантский мириапод наполовину вылез из воды, цепляясь шестью конечностями за перила и мачту, пока более тонкие и слабые щупальца искали сочное человеческое мясо. Тварь была так близко, что Зелобион уже мог различить отвратительное зловоние, исходившее от его скользкого яйцевидного тела. Густой, мускусный, вонючий запах, как из змеиного гнезда, смешивался с запахом гнилой соленой воды, покрывшейся пеной. Зловоние раздражало ноздри и оскверняло воздух вокруг. Но вот, сейчас…

Тут старый маг почувствовал влажное прикосновение кончика щупальца, которое деликатно трогало его запястье.

И вдруг все пришло в беспорядок!

Неизвестно откуда возник огромный человек с серебряными волосами, как снаряд пролетевший в воздухе в сторону бассейна. Удар от его приземления на палубу был так силен, что судно содрогнулось от носа до кормы. Лицо исполина было налито кровью, представляя собой настоящую маску ярости. Исполин поднял на всеобщее обозрение свой грозный ятаган. На его широком, плоском лезвии, как в большом зеркале, отразились яркие солнечные лучи. Эта вспышка света, словно молния, на мгновение ослепила зрителей, которые затаив дыхание наблюдали за происходящим.

Ятаган со свистом опустился на перила, рассекая щупальце, обвившееся вокруг руки старого мага, зачарованно смотревшего на Ганелона Среброкудрого, не верящего своим глазам.

Отрубленная часть красного щупальца шлепнулась на палубу. Оставшаяся конечность, из которой ударил зловонный фонтан черной крови, по виду напоминающей грязь, извиваясь уползла к телу. Из клюва вырвался оглушительный свист, как будто выстрелил гейзер. Остекленевший глаз мариапода засверкал безумным изумрудным огнем.

Другое щупальце метнулось к Ганелону. Гигант успел увернуться, толстые щупальца лишь скользнули по плечам и руке. И снова сверкнул могучий клинок, разрубая второе щупальце пополам.

Мариапод оглушительно засвистел, словно гигантский паровой гудок. Остальные щупальца яростно набросились на Ганелона, который пытался улучить минутку, чтобы разрезать веревки Зелобиона. Но времени оказалось слишком мало. Воин был вынужден бросить мага и сражаться с извивающимися алыми щупальцами чудовища.

Толпа ревела как сумасшедшая. Никогда еще ни один человек не осмеливался нарушить ход священных традиционных игр таким непристойным способом! Измазанные жиром рты призывали проклятия на голову сражающегося гиганта, мягкие пухленькие кулачки с поблескивающими кольцами грозили ему в бессильной злобе. А он продолжал сражаться. Щупальца окружили его со всех сторон. Вот одно обвилось вокруг талии и подняло над палубой.

Оказавшись в воздухе, Ганелон начал яростно лягаться. Щупальце тянуло его прямо к щелкающему, покрытому пеной клюву обезумевшего от боли мириапода. Зелобион быстро зажмурил глаза, потом снова их открыл, когда толпа забушевала, словно стадо раненых быков, от последнего оскорбления.

Ганелон вонзил острый угол широкого клинка ятагана глубоко в круглый глаз. Тот лопнул как огромная виноградина, забрызгав его, ближайшие щупальца и поверхность воды вокруг отвратительно пахнущей маслянистой жидкостью.

Теперь уже служители, обеспокоившись тем, что что-то идет не так, повскакали со скамеек, расположенных у дальней стены. Их было двадцать, и еще в два раза больше выбежало из подземного лабиринта клеток и спален, находящихся под ареной. Они были вооружены короткими острыми рапирами, трезубцами и огненными хлыстами. На концах последних поблескивали стеклянные крючки, наполненные ядовитой кислотой. Впиваясь в обнаженное тело, они причиняли непереносимую боль. Теперь стало до боли ясно — даже если Ганелон сумеет удрать от слепого, мечущегося из стороны в сторону мириапода, ему придется противостоять небольшой армии разъяренных служителей.

Зелобион снова открыл глаза. Поистине Боги посылают удачу Ганелону. Щупальце, державшее его поперек тела, разжалось, когда чудовище стало визжать и корчиться от боли, потеряв глаз. Ганелон упал в воду, а большие и маленькие щупальца сновали вокруг него в безумной пляске. В воде, окрашенной потоками черной крови и взбаламученной бешеными ударами израненного мириапода, рассмотреть ничего было нельзя.

Подбежавшие стражники с разбега уткнулись в ограждение бассейна и начали возбужденно кричать. Вдруг Ганелон вынырнул из воды и стал взбираться на борт корабля. У него хватило соображения вложить ятаган в ножны, висящие на плече, и оставить руки свободными, чтобы выбраться из воды. Он спрыгнул на палубу и, тяжело ступая, подошел к тому месту, где до сих пор все еще висел Зелобион. Достав кинжал, исполин перерезал веревки, стягивающие запястья старого мага. В следующее мгновение Зелобион растянулся на палубе, растирая свободные, но совершенно онемевшие руки и чувствуя, как в них начинает снова пульсировать кровь.

Сквозь всеобщий гвалт Ганелон что-то прорычал ему, указывая на ворота с красными флагами, что-то про Арзилу и лошадей. Зелобион кивнул, вытаскивая кляп изо рта и смачивая слюной сухие руки.

Шум все нарастал. Вокруг слышались резкие крики. В пронзительных воплях чудовища звучали ужас и боль. Зелобион бесшумно подполз к перилам, чтобы посмотреть на мириапода.

Разыскивая своего Среброкудрого мучителя, слепой мириапод уже почти на половину выбрался из бассейна и оказался в толпе служителей. Услышав их крики, он яростно набросился на них. Основные толстые щупальца, тяжелые как стволы деревьев, без всякого разбора крушили людей дюжинами. Некоторые счастливцы попадали в бассейн. Других тяжелые удары щупальцев превратили в красное желе. Зелобион видел, как одно из обезумевших щупалец обвилось вокруг пояса лысого, круглоголового стражника, который отчаянно хлестал по нему хлыстом, усыпанным крючками. Крючки вонзались в упругую плоть щупальца. Кислота начала действовать мгновенно. Мириапод закричал и усилил хватку, раздавив служителя, как спелый фрукт в кулаке. Человек был буквально переломлен пополам. Кровь брызнула из выпученных глаз, открытого рта, из ушей и кончиков пальцев. Щупальце разжалось, позволив окровавленным останкам упасть на испачканный песок, скользнуло, словно змея за другим убегающим стражником, ухватило его за лодыжку, раскрутило в воздухе и со всей силы ударило несчастного об песок арены. Чудовище разбило его, словно ребенок, который, вспылив, хватает куклу за ножку и разбивает ее об дверь.

Стражники устремились прочь во все стороны, побросав оружие и шлемы, чтобы бежать быстрее. Вытянув свою объемистую толстокожую тушу из бассейна, раненый мириапод полз на извивающихся конечностях за своими врагами. Щупальца осторожно ощупали верхушку стены, ряды кресел, предназначенных для самых почетных жителей города. Все происходило настолько быстро, что те словно примерзли к своим сиденьям. Дюжина толстых щупальцев обрушилась на них с парализующей стремительностью. Горожане рванулись во все стороны, натыкаясь друг на друга и крича об осторожности. Люди помчались со всех ног, но корчащиеся щупальца оказались намного проворнее. Они извивались среди бегущих горожан, давя их, отрывая им головы, конечности, за считанные секунды устроив настоящий кровавый хаос.

Зелобион довольно посмеивался над этим зрелищем, вбирая каждую деталь внимательными черными глазами. Человеку, который едва избежал отвратительной смерти на потеху толстым людям в разноцветных шелках, доставляла необычайное удовольствие эта столь неожиданная и драматическая перемена декораций. Маг смеялся беспощадным смехом, от которого кровь стыла в жилах, наблюдал трибуны, охваченные безумием смерти. Тысячи людей в неудержимой панике устремились к выходам, затаптывая ногами женщин и стариков, работал ногами и кулаками, чтобы выбраться из амфитеатра первыми.

Да, горожане должны надолго запомнить этот день!

Тут Ганелон дернул мага за руку, говоря, что надо торопиться. Тот пересек палубу вслед за бронзовым гигантом и спустился в воду. Затем Ганелон вытащил мокрого и отплевывающегося старика на арену, и они бросились бежать по золотистому песку к дальним воротам с весело развевающимися красными квадратными флагами. Праздник превратился в карнавал ужаса, по крайней мере, для горожан. Ганелон как вихрь несся к воротам. Зрители бежали к воротам прямо по рядам кресел, даже не пытаясь спуститься на арену, где среди толпы все еще бесновался полумертвый мириапод.

Толпа кричащих стражников с трудом пробиралась вдоль стены вокруг арены. Какой-то отважный капитан вдруг решил самолично навести порядок среди хаоса и дал своим людям безумное задание — задержать подстрекателей жуткой бойни до того, как они выскочат на улицу. Капитан ожидал, что ему придется иметь дело с могучим воином, обладателем огромного ятагана. И был приятно удивлен, увидев что его низенький пожилой спутник с необычной зеленой бородой из морских водорослей, потянув гиганта за руку, что-то настойчиво кричит ему прямо в ухо. На мгновение гигант заколебался, потом ухмыльнулся и позволил старику в рваных одеждах выйти вперед.

Стражники заблокировали ворота, и капитан послал небольшой отряд перехватить двух беглецов. Капитан был уверен, что нарушители спокойствия загнаны в тупик. Ганелон остановился, тяжело дыша, и начал рукой поглаживать широкую стальную поверхность своего клинка. Невысокий старый человек стоял в ожидании подходящих стражников, скрестив на груди руки. У капитана появилось предчувствие, что это неспроста. Но пожилой чужеземец был безоружен, и, вытянув в его направлении рапиру, капитан жестом приказал своим людям двигаться вперед.

Старик улыбнулся.

И произнес Вокабулу Неутомимого Удава!

Тотчас невидимые тиски схватили стражников в железные объятья. Их руки оказались прижаты к бокам, ноги связаны вместе. Они упали лицами вниз, крича от ужаса. Капитан увидел песок арены, летящий прямо ему в лицо. В следующее мгновение песок с глухим стуком врезался в него, забил ему весь рот, больно резал глаза. Но сквозь красную дымку боли капитал, моргая, ощущал с непередаваемым изумлением и страхом, что руки и ноги не могут ему повиноваться. Словно бы на нем растянулся во всю свою длину и давил с поразительной силой рифон из знойных джунглей Ксакуахатла. И разглядеть он ничего не мог! Его сжимала в удушающих объятиях какая-то ужасная невидимая сила. Вокруг лежали дюжины его людей, стенающих и беспомощно дергающихся, повязанных невидимыми путами.

Капитан, возможно, никогда даже не слышал о фонематической Магии. Он ничего не знал о Неутомимом Удаве, который будет держать их крепко связанными и беспомощными в течение тридцати часов, начиная с этого момента. Впрочем, это не имеет значения, если бы он даже и знал обо всем заранее: главное, что теперь он выучил на всю жизнь одну простую истину — маг никогда не бывает безоружным!

Арзила ждала их по ту сторону ворот, держа на поводу трех нервничающих скакунов. Ганелон и Зелобион стремительно выскочили на улицу, при этом старик тяжело, со свистом дышал, но был счастлив, как дитя. Ганелон мимоходом бросил взгляд на скакунов и закричал от удивления.

— Гридоны! Великий Галендил, я ожидал увидеть орнифов, — проревел он. — Ладно, это неважно, садимся, быстрее! — Он вложил ятаган в ножны и взлетел в одно из высоких седел. Рассмотрев скакунов как следует, Зелобион упал духом. Гридоны походили на птиц — пернатые создания с длинными острыми клювами, дикими золотистыми глазами и сорокафутовым размахом крыльев. Ему никогда не приходилось видеть их раньше, и теперь он нервно облизывал губы, воображая жуткую перспективу поездки на гигантском скакуне-ястребе. Но Ганелон не оставил ему времени для колебаний. Он прикрикнул на мага, и тот кое-как вскарабкался в огромное седло на спине второй птицы. Спереди высокий выступ седла закрывал всадника до талии, за спиной седло имело подобие спинки кресла с множеством подушек. Кроме того, на переднем выступе обнаружились какие-то рукоятки. Возможно, путешествие будет не столь опасным, как показалось вначале, хотя старому магу все равно не нравилось, как птица косилась на него через плечо диким безумным глазом, пока он устраивался в седле.

— Пристегнись, — пророкотал Ганелон, показывая жестами, как это сделать. Зелобион обнаружил ремни, которые удобно продевались в кольца подпруги и застегивались, плотно стягиваясь. Маг снова облизал губы, задавая себе вопрос, с какой же скоростью могут бежать эти гигантские неуклюжие создания, если всадникам необходимы ремни безопасности.

— Что там случилось? — прокричала Арзила сквозь шум. Арена была наполнена топотом тяжелых шагов, криками тысяч людей и треском ломающихся скамеек. Мириапод явно был еще жив и рассержен.

— Не обращай внимания, я потом все расскажу, — успокоил ее Среброкудрый исполин. — Вперед, друзья! Йах-хоо!

Звучный голос Ганелона перешел в звенящий крик, и Зелобион в следующее мгновение почувствовал, что близок к обмороку. Гигантские скакуны-ястребы не бежали! Шумящие крылья подняли целый вихрь пыли, и воздух загудел как от грома тамтамов.

Потом Зелобион почувствовал стремительное движение ветра. Ветер развевал его рваные одежды, трепал бороду и заставлял слезиться глаза. Мир поплыл, покачиваясь, куда-то вниз… и вот уже под ними сто футов… Потом двести футов… Потом земля наклонилась набок и исчезла совсем, а они все летели в голубом небе верхом на огромных быстрокрылых ястребах горной страны!




Глава 10

ЧЕРЕЗ ЗЫБКУЮ ЗЕМЛЮ


Огромные гридоны мчались как ветер. Проходили часы. Пиома осталась где-то далеко позади, растаяв в голубоватой дымке. Со временем Зелобион начал привыкать к странному и пугающему чувству полета, хотя был твердо уверен, что не сможет полюбить этого никогда. Ганелон и Арзила, наоборот, находили все это возбуждающим. Чудовищные ястребы могли лететь гораздо быстрее, чем мог бежать быстроногий орниф. Их крылья били по воздуху с невероятной скоростью, закрывая от глаз небо при каждом взмахе. Они мелькали с ошеломляющей быстротой, оставляя позади милю за милей. Зелобион, конечно же, лишился своих карт, продавшись в рабство, чтобы купить лекарства для отравленного Ганелона. Но у него было достаточно времени, чтобы внимательно изучить их, и теперь он обнаружил, что отлично может ориентироваться.

Опустилась ночь, но ястребы еще не устали, и путешественники решили продолжать полет, чтобы оставить между собой и Торговым Городом еще несколько безопасных лиг. Вскоре над горизонтом поднялся гигантский яркий щит Падающей Луны, заливая всю землю вокруг холодным сиянием. Глядя вперед между равномерно мелькающими крылья ми, Зелобион радостно отметил, что за достаточно короткое время они проделали сорок или пятьдесят миль, а может быть, даже и больше. Сейчас они пролетали над лесами, держа курс на северо-запад, где находилась цель их путешествия. Старый маг решил занять себя приятными расчетами того, сколько бы миль им пришлось пройти, стирая ноги, если бы не этот фантастический полет. Он подсчитал, хотя и очень приблизительно, что их птицы-скакуны покрывают семьдесят миль каждый час. Это казалось совершенно невероятным! Но его не отпускало странное чувство, что по какой-то неведомой причине им вот-вот придется остановиться. Но зачем? Гридоны могут еще лететь многие часы, не нуждаясь в отдыхе. Волнующая новизна ощущения полета добавляла адреналина в кровь, а шумящий в ушах ветер и холодный воздух заставляли чувствовать себя бодрым и свежим. В самом деле, почему бы не лететь еще пару часов, пока они не найдут хорошее место для остановки?

Маг решил продолжить эту дискуссию с Ганелоном, который тоже в свое время изучал карты. Но мощные потоки ветра относили слова в сторону, а гулкие взмахи крыльев заглушали все остальные звуки. Тогда Зелобион снова удобно откинулся в мягком седле и попытался поотчетливее осознать источник своего смутного беспокойства.

Теперь он понял, почему седло сзади было обито подушками, почти как кресло. Удары встречного ветра безжалостно толкали седока назад. Если бы у седла не было спинки, ему пришлось бы все время сопротивляться ветру, наклоняясь вперед, при этом мускулы бедер и живота испытывали бы нестерпимое, изнуряющее напряжение. Даже при таком, казалось бы, комфорте ремни безопасности уже начали натирать тело и немилосердно раздражали мага. Может быть, ему стоит все же еще раз попытаться привлечь внимание Ганелона и с помощью импровизированного языка жестов совместно решить, когда они остановятся на ночлег…

Но, случайно бросив взгляд вниз, маг внезапно похолодел. Теперь он вспомнил! О Великий Галендил, как же он мог забыть об этом?

Под ними простиралась безграничная Зыбкая земля…

Ужас охватил Зелобиона до самых кончиков пальцев. На лбу выступил холодный пот. Маг попытался справиться с потоком страха и задушить нарастающую панику. Они не могут приземлиться здесь, даже если захотят!

В следующий момент старик услышал, что шум крыльев стал тише, и увидел, как Ганелон пришпорил своего скакуна, взмахивая поводьями, прикрепленными так, чтобы колоть чувствительную внутреннюю поверхность ноздрей гигантских ястребов. Вскоре Ганелон летел уже бок о бок с магом, смутно темнея в искрящемся свете Падающей Луны. Мягкий переливчатый свет ночного светила превращал его серебряную гриву в сияющий ореол белого огня. Ганелон поднял могучую руку, привлекая внимание своего спутника, и указал вниз, вопросительно пожимая плечами. Исполин вытянул руку вперед, как бы определяя огромное расстояние, и снова состроил вопросительную гримасу. Он пытался сказать, что они пролетели уже более ста миль и, возможно, им пора приземлиться на ночь.

Зелобион, гримасничая изо всех сил, стал энергично мотать головой. Он мотал головой настолько решительно, что его птица даже задергалась из стороны в сторону. Ганелон вновь пожал плечами и развел руками: «Почему нет?»

— Зыбкая земля! — закричал Зелобион во всю мощь своих легких, но гигант его все равно не расслышал.

Зелобион сорвал голос, пока смог объяснить. Лицо Ганелона застыло, когда он понял, о чем идет речь, и наконец-то кивнул в знак согласия. Потом он передал сообщение Арзиле, и путники снова помчались сквозь ночь, хотя и не так быстро, как раньше. Ганелону пришлось с помощью пантомимы показать, как управляться с поводьями, чтобы заставить птицу лететь медленнее. Потребовались некоторые усилия, пока Зелобион уловил смысл. Причем его первая попытка чуть не окончилась катастрофой: ястреб сначала замер в воздухе как вкопанный, а потом кругами пошел вниз. Очевидно, маг слишком сильно натянул поводья, и градон решил, что его седок хочет приземлиться. Зелобион тут же представил, к чему это приведет, и его глаза округлились от ужаса. К счастью, ему удалось вернуть птицу на прежний курс и продолжить полет, хотя и с меньшей скоростью.

Самым важным для градонов сейчас было экономить каждое усилие. В сущности, это был вопрос жизни и смерти. Пока они продолжали полет, Зелобион, яростно жуя кончики усов, пытался припомнить Вокабулу, которая могла бы спасти их, если… Галендил, избавь!.. — градоны ослабеют прежде, чем путешественники успеют пересечь Зыбкую землю, и решат отправиться на насест. От этой мысли старый маг вздрогнул…

Зыбкая земля была самым уникальным местом на всей Гондване. Этот новый геологический феномен возник всего несколько столетий назад, уже во времена Зелобиона. Внезапно, по каким-то необъяснимым причинам, законы природы в этом совершенно обыкновенном месте изменились. Твердая земля с холмами, полями и равнинами стала мягкой, как грязь. И этот феномен продолжал распространяться в глубь планеты, причем, насколько далеко дело зашло, никто не мог толком представить. Чья бы неосторожная нога ни ступила здесь: животного, птицы или человека, это означало для них смерть. Земля, казавшаяся совершенно твердой, выглядевшая так безвредно и невинно, на самом деле была смертоносной ловушкой. Под ногами находилось целое море предательского зыбучего песка. Один шаг, и тебя начинает безжалостно, дюйм за дюймом засасывать в бездонную трясину, которая и есть Зыбкая земля. И если градоны устанут, путешественников ожидает отвратительная смерть…

Регион этой студенистой неустойчивой земли растянулся на сотни квадратных миль. На самом деле никто не был в точности уверен в ее существовании по той простой причине, что после того, как возник этот неприятный феномен, путешественники объезжали эти места, делал на всякий случай огромный крюк в сотни миль, чтобы быть уверенными в своей безопасности. Существует легенда о том, что это ужасное явление распространяется, медленно, но неумолимо. Вероятно, не более чем по миле в год. Но до сих пор год за годом Зыбкая земля все продолжает расти, словно какая-то беспощадная язва. Со временем, спустя века, она поглотит всю Гондвану. Впрочем, возможно, ее распространение вдруг остановится само по себе.

Вообще в эти страшные Последние века мира стали возникать новые ужасные формы жизни, загадочные и непонятные. Некоторые полагали, что Зыбкая земля была живой. Что она подобна гигантской опухоли, разъедающей сердце последнего континента планеты. Но правды не знал никто.

И пролетая сейчас над огромным районом смертоносных зыбучих песков, Зелобион грыз усы и яростно осыпал себя упреками. Ну почему, во имя десяти тысяч богов и дьяволов, он так беззаботно, так нерадиво просматривал карты этих мест!

Самым неприятным было то, что смертоносные земли внизу выглядели так невинно, так естественно. И как назло Зелобион забыл точную протяженность гибельных мест. Полный страха и угрызений совести, он начал рассматривать загадочную местность с безопасной высоты. На вершинах мягких холмов росли деревья, долины были покрыты ковром колышущейся травы. Все казалось таким спокойным и безобидным в сверкающем свете Падающей Луны… И невозможно было понять, летят ли они все еще над Зыбкой Землей или давно уже в безопасности и под ними находится твердая поверхность.

Такого ужаса он себе никогда и представить не мог…

Была уже глубокая ночь. Один Галендил ведал, как долго продолжался их полет. Градоны все так же мощно взмахи вали крыльями, но теперь они делали это в гораздо более медленном ритме. Птицы явно начали уставать. Они теряли высоту, а это было опасно! Зелобион резко натянул поводья, и его градон с резким гневным криком, взмахнув усталыми крыльями, немного поднялся вверх. Маг закричал Ганелону и Арзиле, чтобы они сделали то же самое, и их скакуны повиновались седокам с такой же медлительностью. Зелобион почувствовал дурноту: птицы явно устали, а это грозит бедой.

Путешественники продолжали лететь, но головы градонов поникли, и они вяло реагировали на рывки поводьев. Их глаза подернулись пленкой, и пена капала из открытых клювов несчастных созданий, когда они втягивали холодный воздух.

Зелобион почувствовал боль разочарования. Здесь не существовало никакой другой возможности передвижения. А как ты можешь удержать трижды проклятых птиц в воздухе, если они хотят приземлиться? Он попробовал ударить пятка ми по ребрам градона, но знал, что через жесткие перья птица этого даже не почувствует.

Маг и сам начал уставать, глаза закрывались. Он видел, что и Арзила покачивается в седле от изнеможения. Только Ганелон был все еще силен и бодр. Стариком начала овладевать незаметно подкравшаяся коварная сонливость, противостоять которой было очень трудно. Пока он еще мог сопротивляться, но надолго ли его хватит? Сколько еще можно не спать? Какое расстояние они уже пролетели? Пятьсот миль? Семьсот? Сколько часов прошло с того момента, как начался этот нескончаемый полет, похожий на ночной кошмар? Зелобион тщетно пытался определить, который час. Но не смог. Несомненно было только одно: скоро должно начать светать…

При дневном свете они хотя бы смогут проверить землю, привязав к веревке ятаган Ганелона, бросить его вниз и посмотреть, начнет ли его засасывать эта мерзкая желеобразная трясина или он стукнется о твердую поверхность…

Зелобион уже засыпал, когда громовой крик раздался почти возле самого его уха. Маг выпрямился и ужаснулся, обнаружив, что почти вывалился из седла и лежит, перегнувшись через него. При этом в его мозгу вертелась дюжина сводящих с ума неразрешимых вопросов. Старик огляделся и понял причину этого волнения: бдительный и неусыпный Ганелон, собравший все силы, летел позади него и подгонял его падающего градона ударами ятагана…

Время ползет невероятно медленно, а они все летят и летят. Сначала им приходилось дергать поводья, чтобы взбодрить изможденных ястребов, примерно каждые полчаса. Затем это стало необходимо делать каждые десять минут. А скоро, совсем скоро, пришлось делать это постоянно, пытаясь принудить птиц поднять головы и оставаться в воздухе. Ястребы ужасающе кричали. Пена стекала из клювов, которые с трудом ловили воздух. Пена, смешанная с алой кровью. Зелобион всегда очень любил животных. У него дома во дворце находился знаменитый зверинец, населенный всевозможными причудливыми формами жизни с самых отдаленных уголков Гондваны. Там жили лунные мотыльки с десятифутовым размахом крыльев; андросфинксы; огромный бордовый су с человеческим лицом и тройными рядами острых зубов; гигантская ремора, которую держали в специальном помещении, поскольку она была способна одним прикосновением превратить воду в цельный кусок льда. Были там и деревья-каннибалы из джунглей Гхаша, и цветы-вампиры, и фантастические сенмарвы — орлы с собачьими головами; и знаменитые говорящие голубые апесаы Парза, и многие другие необычные твари. Маг так любил животных, что необходимость причинять градонам мучения, заставляя их лететь на пределе сил и выносливости, буквально разрывала старику сердце.

Но сейчас поступить иначе было нельзя. Слишком важна цель их путешествия для всей планеты, чтобы он мог позволить себе проявить сострадание… Но едва только Зелобион начал раздумывать над тем, как долго они смогут еще держать измотанных ястребов в воздухе, как тут же получил на это ответ. Гридон, на котором летела девушка-воин, вдруг замер в воздухе, а потом начал стремительно и тяжело падать!

По логике вещей, первым должен был бы устать гридон Ганелона, поскольку гигант был самым тяжелым из них. Но исполин летел на самом мощном и сильном из скакунов, и тот еще мог бороться с усталостью. Арзила же была крупной девушкой, значительно тяжелее старого мага, хотя и не такая массивная, как Ганелон. Ее скакун не мог больше лететь. Его доблестное сердце остановилось. Он умер в воздухе и теперь камнем падал вниз…

Ганелон изо всех сил натянул поводья, пытаясь изменить направление полета и успеть сдернуть девушку со спины мертвого градона — безнадежная попытка, но это единственное, что он мог сделать.

Ястреб падал. Арзила оставалась в седле, удерживаемая ремнями, крепко стягивавшими ее бедра. Ветер трепал каштановые волосы и больно резал глаза, девушка судорожно освободилась от ремней, затем вскарабкалась на высокий выступ седла. Птица Ганелона кружила прямо над ней, быстро снижаясь. Развевающиеся волосы гиганта сверкали в лунном свете, он что-то кричал ей, но ветер уносил его слова прочь, и Арзила никак не могла их расслышать.

Через несколько секунд мертвый скакун достигнет поверхности земли. Если они все еще над Зыбкой землей, девушку поглотит ужасная трясина, в которой ее ждет долгая мучительная смерть. Если же они пересекли границы этого гибельного места и снова находятся над нормальной землей, девушка неизбежно разобьется, упав с такой высоты. В любом случае ее смерть неминуема…

И Арзила, собравшись в последней решимости, подпрыгнула в воздух, изо всех сил оттолкнувшись длинными ногами, чтобы поймать мощную руку Ганелона, которую тот ей протягивал. Ее руки вскинулись, скользнули по его ладони и не успели схватить ее…




Глава 11

ПИРАТЫ ПРЕРИЙ


Ветер уже засвистел в ушах девушки, когда она начала вновь падать. Но ее вытянутые руки успели поймать острый коготь градона. Она уцепилась за ногу птицы.

Плавно покачиваясь, девушка висела в воздухе, держась лишь за самый кончик лапы птицы на высоте тридцати фунтов над расстилавшейся под ними прерией, поросшей мягкой травой. Мертвый ястреб, похожий в лунном свете на черную тень, падал вниз, удаляясь от Арзилы. Она наблюдала за его приближением к земле, пока не раздался явственно различимый звук ломающихся при ударе о землю костей!

Девушку захлестнуло чувство облегчения. Наконец-то они пересекли Зыбкую землю и достигли безопасных мест! Ганелон и старый маг тоже все видели и слышали. Они радостно смеялись и кричали Арзиле ободряющие слова. Теперь двум оставшимся гридонам разрешено было плавно приземлиться.

В нескольких ярдах от поверхности мягкого поля Ганелон задержал своего градона в воздухе, чтобы дать возможность вначале спрыгнуть на землю продолжавшей держаться за его лапу Арзиле. И вот в следующее мгновение все трое путников наконец оказались на спасительной земле.

Они оказались совершенно истощенными физически и морально бесконечным напряжением сил и долгой борьбой во время сурового ночного испытания. И тем не менее первым делом изможденные путешественники отстегнули притороченные Арзилой к седлам сумки с водой и напоили полумертвых градонов. Еды для птиц у них с собой не оказалось.

Бледный отблеск появился в ночном небе на востоке. Скоро займется заря. Пролетев всю ночь и половину предыдущего дня, все были измучены, голодны и разбиты. Четырнадцать часов пребывания в седле — дело не шуточное. Правда, они пролетели сотни миль и теперь находились в безопасности. Все трое уснули мгновенно глубоким сном, даже не съев ничего. Таким сном обычно спят уставшие до предела люди.

Градоны перенесли их через Зыбкую землю в места, которые называются Великими Равнинами Влада. В течение целых эпох, в результате возникновения некоторых новых, загадочных геологических феноменов эти земли постепенно превратились в ровные, широкие, просторные прерии, растянувшиеся на огромные расстояния на север, запад и восток. Великие Равнины Влада занимали на поверхности Гондваны примерно столько же места, сколько занимал когда-то древний континент под названием Северная Америка.

Ветры, носясь по этим бескрайним просторам, набирали силу, крепчали и превращались в жуткие ураганы невероятной мощи. На тысячи миль вокруг не было гор, способных противостоять им. Тут были лишь маленькие гряды холмов, и ветры дули в одних и тех же направлениях с постоянством океанских течений. Это явление природы научились с большой выгодой для себя использовать банды кочевников. И вот этим утром они приблизились к трем спящим путешественникам.

Солнце взошло над горизонтом, озарив все вокруг светом. Но солнечные лучи не тревожили измученных путников, укрытых высокой густой травой. В отдалении появился ряды каких-то движущихся точек, два, три, четыре темных пятнышка двигалось по прерии в сторону спящих путешественников. Сейчас кочевники находились примерно в полумиле от изможденных беглецов. Когда четыре объекта приблизились, стало видно, что они выше деревьев и крупнее домов. Невероятно, невозможно, но это были… корабли!

Более того, корабли подобного типа и конструкции никогда не встречались на море ни в каких широтах. Они походили на галеры — длинные, низкие, быстрые и легкие, без массивного полубака и кормы. На них не было гребцов и рядов скамеек, как на караке или каравелле, и борта у них были выше, чем у большинства галер. Оснасткой же эти странные корабли-бандиты значительно отличались от своих морских собратий. Они несли гораздо больше парусов, и висящие брасы и фалы можно было свободно поворачивать на специальных подвесах с помощью канатов и веревок. Все это предназначалось для того, чтобы, путешествуя по прерии, судном можно было управлять без руля.

Сухопутные галеры были построены из удивительно легких, но крепких деревьев семейства бомбакассо. По весу и прочности на разрыв дерево бомбакассо напоминало слоистое дерево бальза, только гораздо более твердое, волокнистое и упругое.

На бескрайних равнинах, покрытых мягкой травой, деревья не росли. Но тут и там, на большом расстоянии друг от друга, раскинулись возвышающиеся над ровной поверхностью прерий плато. На этих плато и росли в огромном количестве деревья бомбакассо, из которых строили злополучные корабли.

По обеим сторонам корпуса такого сухопутного корабля крепилось огромное колесо, полое внутри. Вместо спиц в колесах использовались легкие плетеные растяжки, для того чтобы широкие, в несколько ярдов, ободы колеса легче скользили по короткой траве, их покрывали стекловидной пористой массой, сделанной из смолы бомбакассо. Колеса крепились на ось, проходившую через киль корабля, в результате чего сухопутный скиталец как бы висел между ними на оси, едва касаясь днищем мягкой травы. Нигде на свете не было больше таких поразительных кораблей. А здесь, на равнинах Влада, мощные ветры с легкостью носили эти удивительные сухопутные суда.

Всю долгую ночь отряд пиратов под предводительством капитана Кива Бродяги мчался по бескрайним залитым лунным светом полям шелестящей травы. Возглавлявший строй кораблей флагман Кива именовался еще и «Беспризорником». Остальные четыре судна двигались за ним клином, словно летящие дикие гуси.

В этой части прерий обычно бывало мало путешественников, и за много дней пути порой не встречалось никого. По этому возглас удивления, донесшийся с топ-мачты дозорного корабля, заставил полусонного Кива выругаться и сползти с койки. Стараясь не обращать внимания на головную боль и туман перед глазами, печальные последствия последней попойки, он кое-как неловкими пальцами натянул узкие бриджи и плотно облегающую рубашку с развевающимися рукавами на свое сильное загорелое тело, схватил абордажную саблю, с богато украшенной перевязью, и с грохотом полез по сходням на палубу. По правде говоря, капитан был изрядно перепуган: неужели кто-то проговорился о его экспедиции против Сваборги? Вдруг эта информация дошла до ушей императора? Неужели самонадеянность убаюкала его и он совсем потерял бдительность?

На востоке занималась заря, разливая по небу тихий свет. Кив вышел на палубу, протер заспанные глаза и принялся внимательно изучать окружающую местность. Никаких неизвестных кораблей, окруживших его отряд, никаких штандартов с изображением Льва, реющих в предрассветном сумраке, не наблюдалось. Совершенно свободная равнина расстилалась перед ним. Тогда из-за чего же вдруг эта чертова тревога?!

Тут с вант снова прозвучал крик. Кин запрокинул голову и заорал:

— Вы что там совсем отупели? Я ничего не вижу!

Откуда-то сверху из полумрака донесся хриплый ответ:

— Две точки прямо по курсу, капитан. Не могу их рассмотреть в этом проклятом свете…

Кин подошел к поручням и уставился вдаль острыми серыми глазами, а потом от изумления даже разинул рот.

— Гридоны! Девять адов Йаковара!

В следующее мгновение капитан повернулся и заревел через сложенные рупором ладони:

— Рулевой! Две точки прямо по курсу, так держать. Все по местам! Стрелки с оружием — на бак! Команде — готовить паруса! Черт, да они удирают!

Среди пустых бескрайних полей темной травы неясные очертания перепуганных взлетающих птиц казались фантастически огромными. Зоркие глаза пирата сумели также различить рядом с птицами три или четыре спящие, а может быть и мертвые, фигуры, завернутые в дорожные плащи. Скользя бесшумно, как облака по небу, пиратские корабли приблизились к путешественникам и взяли в кольцо.

Гридоны подняли тревогу. Когда пиратский флот приблизился, они пронзительно закричали и взмыли в небо. Ганелон и Зелобион тотчас вскочили на ноги, стряхивая с себя остатки сна и ругаясь. Накануне ночью никому из них не пришло в голову привязать ястребов. И вот теперь те кружи ли в воздухе, выбирая курс на восток!

А спустя мгновение обескураженные путешественники заметили и странные сухопутные корабли. Все трое застыли от изумления и испуга, когда огромные галеры начали медленно приближаться к ним.

У палубных ограждений столпились темные фигуры. Арзила потянулась за своим мечом, но Зелобион решительно остановил ее. Надо подождать и посмотреть, чего эти люди хотят, прежде чем решить — сражаться или убегать.

Кин сам сошел с корабля, чтобы рассмотреть неизвестно откуда взявшихся путников. Ганелон тем временем пристально изучал предводителя пиратов — невысокого, сильного, широкоплечего мужчину с яркой золотисто-рыжей бородой и серыми глазами, холодно сверкающими из-под кустистых рыжих бровей. Кожа на его лице, опаленном солнцем Великих Равнин, напоминала потертое седло. В ушах весело поблескивали золотые кольца. Из-под алой повязки на голове выбивались вьющиеся ярко-рыжие локоны. Из-за великолепного пояса, скрученного из алого и желтого шелка, торчали кинжалы, рукоятки которых искрились драгоценными камнями. Через плечо капитана шла богато украшенная драгоценностями перевязь, на которой висела длинная абордажная сабля. Его белая рубашка с очень широкими рукавами, будучи расстегнутой до пупка, открывала на всеобщее обозрение мускулистую грудь, густо поросшую золотистыми волосами. С ног до головы он смотрелся истинным пиратом.

Кин внимательно оглядел странную троицу. Таких путников он прежде никогда не видел: странный старик в рваных одеждах с бородой из зеленых водорослей, девушка-амазонка в металлическом нагруднике и юбочке из кожаных полос и возвышающийся подобно башне гигант с невероятной серебряной гривой, молчаливо держащий в могучих руках огромный ятаган. Кин был озадачен.

— Хорошо. Они явно не люди Льва, в этом я уверен, — процедил он своему штурману Ярило, высокому человеку с темным худым лицом, испещренным множеством рубцов и огромным глубоким шрамом, пересекавшим левый глаз.

— Да, капитан. Ты хочешь, чтобы мы их сразу отпустили? Не стоит этого делать, а то они смогут потом рассказать, что мы здесь были; и показать, куда мы отправились потом, — мрачно пробормотал Ярило в ответ.

— Хм… м… да, но здесь какая-то непонятная история, какая-то загадка, — задумчиво пробормотал Кин. Единственный сверкающий глаз Ярило тем временем оценивающе рассматривал высокую девушку.

— Какая крепкая девушка, — одобрительно заметил он. — Просто лакомый кусочек.

— Может быть, — рассеянно подтвердил Кин. Он пылал страстью к Русалкии, поэтому других женщин не замечал. Но вот капитан принял решение:

— Мы возьмем их на борт и продолжим наш путь навстречу отряду Задко, — объявил он. — Мы можем порасспросить обо всем их на досуге. Мне нравится, как выглядит этот гигант. Может быть, нам удастся убедить его присоединиться к нашему братству, тогда у нас будет одной могучей рукой больше!

Ганелон стоял в некотором отдалении от кораблей, невозмутимо ожидая, начнется сражение или нет. Арзила прислонилась к его плечу, все больше свирепея от наглого взгляда Ярило.

— У тебя есть какая-нибудь Вокабула для подобного случая, маг? — тихонько спросил гигант у Зелобиона.

Старый маг дотронулся рукой до его мощного плеча.

— У них на борту должно быть несколько сотен вооруженных людей, — прошептал он. — Мы не можем сражаться с ними. Надо тянуть время. Посмотрим, как все обернется…

— И сдаться им в плен без боя? — возмущенно спросила Арзила.

Зелобион покачал головой.

— Послушай меня, девушка! Гридоны улетели, и мы застряли здесь без какого-либо средства передвижения. Я слышал об этих землях — Великие Равнины Влада простираются на десять тысяч миль во все стороны. Перед тем как заметить нас, эти удивительные корабли двигались прямо на запад. Почему бы не позволить им взять нас с собой, если это избавит нас от пешего путешествия? Они двигаются в сторону Вандалекса, мы тоже. В противном случае… Я всегда смогу использовать Вокабулу, если это будет необходимо!

Вскоре паруса кораблей поймали ветер и вновь тронулись в путь по просторам Влада, везя трех пленников на борту




Десять дней мчались через Великие Равнины гонимые ветром корабли. Наконец в отдалении показалось каменистое плато, возвышающееся среди плоских земель, словно остров в Океане. Острые вершины его холмов густо поросли лесом. А у подножия «острова укрываясь под отвесной стеной от ветра, стоял на якоре второй отряд, собравшийся влиться в братство пиратов прерий. После долгого совещания в капитанской каюте между рыжебородым Кином и предводителем второго отряда Зуко, худым смуглым человеком с неприятной улыбкой, оба бродяжьих клана объединились и снова двинулись на запад,

Пленников не стали заковывать в кандалы. Дело в том, что команда на сухопутных кораблях обычно была немногочисленной, поскольку каждая лишняя унция веса могла сказаться на скорости движения гонимых ветром парусников. Поэтому лишние руки всегда могли пригодится. Арзила помогала на камбузе, Зелобион работал вместе с тощим старым корабельным плотником, цепкие руки которого напоминали клешни краба. А необыкновенная сила Ганелона очень пригодилась корабельной команде, все время работающей со спутанной массой веревок, управляющих парусами.

Только ночью наши путешественники смогли обмениваться парой фраз. Зелобиону удалось втянуть грубоватого плотника в разговор, из которого он почерпнул много любопытного. И сейчас, стоя после ужина на палубе, старик кратко обрисовал Ганелону ситуацию.

— Старый Илва рассказал мне, что капитан Кин руководит экспедицией против Сваборги, — тихо начал он. — Это то же один из» островов» посреди прерий, похожий на тот, возле которого мы встретились с Зуко. Но Сваборга — остров обитаемый, это город, которым правит принцесса Русалкия…

Дальше Зелобион поведал шепотом, что год назад Кин увидел принцессу Русалкию на Койод-Виатагоре, Великом Совете, собирающемся каждые десять лет в «островном» городе Полтава Великая, на севере прерий. В Полтаве находится резиденция Императора Вездаболга Льва, номинального правителя Великого и Малого Влада и Всех Равнин. Кива потрясла красота принцессы, и он безумно влюбился. Русалкия слыла самой прекрасной женщиной во всей Владе, барды величали ее «Роза Сваборги». Но Великий Совет проходил непосредственно под руководством Богов, поэтому Кин не осмелился посвататься к девушке прямо тут же. — Затем Зелобион добавил, хихикая:

— При этом его взгляд на ухаживание довольно прост, он считает, что лучше всего покорить предмет своей страсти с помощью вооруженного нападения.

После того как Совет завершился, Кин послал своего эмиссара в крепость Русалки — Сваборгу, с предложением руки и сердца. Но надменная принцесса с пренебрежением отвергла жениха-пирата. Однако такой могущественный и опасный капитан, как Кин Бродяга, будет последним человеком на земле, если безнаказанно проглотит подобный оскорбительный отказ. Это ему решать, когда и где позволительно Розе выпускать свои шипы.

Но Кин был всего лишь одним из капитанов Домвого — вольного портового города пиратов прерий. Возглавляемая им банда мошенников и головорезов в основном занималась грабежом. Поэтому прошло некоторое время, прежде чем Кин смог собрать силы, необходимые для осады великолепно укрепленной крепости Сваборги.

Он специально выбрал время, когда в городе Русалкии находился огромный флот, везущий дань из драгоценностей и золотых блюд ко двору Императора Вездаболга. Каждые пять лет этот флот собирал дань по городам Влада. И только соблазн сорвать такой большой куш мог заставить его людей пойти на приступ мощных бастионов Розы Сваборга.

Сейчас они направляются именно туда. Так что Ганелон, Зелобион и Арзила оказались втянутыми в частную войну и рисковали оказаться в центре жестокой битвы.

И без того темное лицо Ганелона от этих известий потемнело еще больше. Если бы знать все это раньше, он отверг бы совет Зелобиона и попытался удрать от пиратов. Теперь уже слишком поздно. К утру они будут в «гавани Сваборги», с которой и начнется осада крепости Русалкии!




Глава 12

СВАТОВСТВО КИВА БРОДЯГИ


Кин спланировал и подготовил кампанию очень тщательно. В последние темные часы перед рассветом его флот, разделившись на четыре группы, бесшумно подойдет к Сваборге с разных сторон.

Падающая Луна уже час назад ушла за горизонт. Равнины Влада объяла тьма, и лишь где-то в отдалении на небе мелькали легкие предрассветные блики. Корабли Кива тихонько подползли к огромному «острову». Под покровом темноты, как рассчитывал Кин, пиратский флот может подойти незамеченным к самым стенам крепости и укрыться в их тени.

Сваборга высилась перед ними темной громадой. Абсолютно отвесные стены из грубого камня, мощные бастионы и приземистые пятиугольные башни города казались абсолютно неприступными. Построенные из камня изогнутые причалы выдавались в прерии, словно раскрытые в объятьях руки, прикрывая просторную гавань. Высокие стены причалов защищали корабли от постоянных ветров, преграждая им путь; под их прикрытием сейчас и расположился флот, нагруженный данью.

Прямо перед флагманским кораблем Кива высилась на фоне бледного неба темная мощная башня. Капитан пиратов уставился в ее освещенные светом факелов окна с таким томлением в глазах, с каким иные смотрят на сияющие ворота Рая. Где-то там, в тиши замка, сладко спит вожделенная Роза Сваборги… И если Боги Влада будут к нему милосердны, скоро она окажется в его объятьях!

— Тс-с… все готово, капитан! — прошептал кто-то в темноте. Это был Ярило, штурман «Беспризорника — темнолицый худой корсар, увешанный оружием с ног до головы. Многочисленные клинки сверкали на его бедрах и груди, когда на них падали отсветы далеких зарниц.

Стрелки» Властова»и «Ройскияра» начнут осаду. «Беспризорник» будет стоять в некотором отдалении, пока одетые в темные плащи стрелки не очистят причалы от стражи.

Потом стрелки проберутся в гавань и захватят мирно спящую флотилию с данью, один корабль за другим. После этого другие группы атакующих ударят по крепости с разных сторон, отвлекая внимание на себя. И только тогда Кин со своим отрядом вооруженных пиками корсаров попытается проникнуть внутрь замка и похитить принцессу.

Вот и сигнал! Пора, штурм начинается…

В напряженной тишине темные фигуры, еле слышно бор моча проклятия и обливаясь потом, двигались вперед на полусогнутых ногах. Бесшумные сигналы сменяли один другой. Налетчики, группа за группой, беззвучно растворялись в темноте, даже напрягая слух, не удалось бы уловить ничего, кроме спокойного дыхания ветра и резкого свиста стрел.

Но вдруг, совершенно неожиданно, все пошло не так, как предполагалось!

Темный корпус одной из галер с данью вдруг осветился пламенем чья-то неосторожная нога опрокинула урну с углями. Просмоленные доски мгновенно охватило огнем. С ближайших кораблей раздались хриплые крики проснувшихся матросов, которые ночевали на палубах, завернувшись в одеяла. Пробежав уже половину длинного причала, согнувшись чуть ли не вдвое под порывами яростного ветра, Кин замер и взмахом руки остановил своих людей, недоверчиво сверкая глазами. К ним навстречу по причалу мчалось со всех ног человек десять из гвардии Русалкии. Они неслись с ярко горящими факелами, в свете которых были отчетливо видны их чешуйчатые латы, забрала шлемов и холодная сталь широких мечей.

Кин отпрянул назад, отменно выругавшись. Очевидно, кто-то из нападавших допустил промах. Теперь их заметила бдительная стража на стенах города и подняла тревогу.

Капитан обернулся и оглядел гавань. Палубы кораблей были ярко освещены огнем, в воздухе раздавались проклятия сражавшихся. Даже на таком расстоянии он мог различить физиономию Ярило, его раскрытый в крике рот и один славный глаз, в котором сверкала дикая радость, когда высоченному штурману удавалось отразить удар противника и всадить свой кортик по самую рукоятку в тело одного из людей императора Вездаболга.

Резкий крик сзади заставил Кина повернуться и обомлеть! Это было невероятно, его красивый длинный корабль готовился на всех парусах выйти в открытые прерии.

— Во имя девяти алых чертей Йаковара, что происходит? — заорал Кин. На пустом корабле он оставил лишь минимальную охрану и двух бесполезных пленников — старика с зеленой бородой и высокую девушку, как же может, во имя всех демонов ветров могучего Влада, корабль без команды выходить в путь?!

— Назад! Назад! — вопил Кин, яростно жестикулируя. Вместе со своими людьми он несся по длинному каменному причалу обратно к гавани, но, когда они добежали до конца, «Беспризорник» встал к ним кормою, закончив разворот. И в ярких отсветах горящего позади него корабля Кин легко мог разглядеть хорошо освещенные палубы своего флагмана. Капитан видел натянутые канаты, управляющие парусами, которые, ловя попутный ветер, разворачивали огромную галеру, направляя ее в Поток Великого Борогова. Он хорошо видел направляющие, натянутые как струны огромной арфы, видел, как они поднимались и опускались, активизируя блоки оснастки, согласовывающей работу широких парусов.

Но он не видел на палубе ни единого человека! Словно уходящим вдаль кораблем управляли чьи-то невидимые руки!

Затем его внимание привлекли какие-то стоны. В высокой траве смутно виднелись фигуры лежащих людей. Когда один из них, пошатываясь, встал на ноги и повернул к свету смущенное лицо, Кин узнал в нем старого Илву, плотника с «Беспризорника», оставленного охранять пустой корабль. Вслед за ним начали подниматься и другие стражи. Кин сразу же узнал их — Каров, Йако, Болдогар.

Но его взгляд скользил по их бледным напряженным лицам, пытаясь разглядеть еще кого-то. Где высокий человек с серебряными волосами? Кину удалось завербовать молчаливого темнолицего гиганта в свою команду, и он следил за ним. Однако сейчас среди пиратов его не было. Гигант исчез!

Славгар закричал, ухватив Кина за руку:

— Я видел это, кэп! Высокий человек… Он был рядом со мной… Был! Потом он куда-то пропал… Растворился в воздухе прямо у меня на глазах! Привидение, вот кем он был!

Кин ударил Славгара по руке, рыча что-то про его «глупость», но в следующий момент его внимание переключилось на солдат Сваборги, пытавшихся отбить нападение пиратов. А потом капитан Кин был слишком занят, отражая кортиком сыпавшиеся на него с разных сторон удары мечей, чтобы оплакивать украденный руками призрака корабль или крушение своих планов похищения Розы Сваборги.

Одним словом, он оказался очень занят, сражаясь теперь уже просто за свою жизнь…

Здесь мы оставим Кина Бродягу, потому что заря уже занимается над миром. Ее золотые лучи заливают светом просторы Гондваны, и начинается новый день…




Поначалу состояние невидимости было восхитительно и необычно. Но вскоре Ганелон и его друзья обнаружили, что у этого состояния имеется ряд существенных недостатков. Зелобион почувствовал, как легко можно отдавить кому-то палец на ноге, когда не видишь, где точно находится чужая нога или куда вздумают упасть тали, когда ты управляешь рулем. Резкое движение судна, когда оно накренилось под яростным потоком ветра, чуть не выбросило Ганелона за борт, поскольку он не мог точно определить, как близко от ограждений палубы находится. Потом донесся визг невидимой Арзилы, когда большой палец ее руки застрял между двумя блоками.

Но что бы там ни было, главное теперь заключалось в том, что они вновь вырвались на свободу, и Сваборга с возвышающимся над ней замком оставалась за кормой темным зубчатым силуэтом на утреннем небе. «Беспризорник» мчался по бескрайним равнинам с бешеной скоростью. Зелобион попытался вспомнить все, что он слышал об этом особом потоке ветра. Великий Поток Борогов, как его называют пираты прерий, — самый стремительный и самый опасный из всех ветров, обозначенных на картах сухопутных навигаторов Влада. Маг решил, что лучше, пока не поздно, посмотреть навигационные карты в капитанской каюте, чтобы избежать серьезных ошибок.

Прокричав о своих намерениях невидимым компаньонам, Зелобион оставил руль и полез вниз по сходням, чуть не падая поскольку не мог различить свою ногу на узкой ступеньке. Арзила и Ганелон смеялись, слушая стук, удары и вопли, сопровождавшие движение мага.

Когда Зелобион впервые посвятил Ганелона в свой план: дождавшись, когда пираты сойдут на берег, произнести некую Вокабулу, изобретенную величайшим из специалистов фонематической Магии, широко известным Пантаффлеоном из Самара, — это казалось блестящей идеей. Ганелон смог отделиться от отряда Кина и незамеченным вернуться на пустой корабль. Потом ему удалось освободить своих друзей, запертых в каютах, и, оглушив немногочисленных стражей корабля, вышвырнуть их за борт в густую траву. Пока исполин занимался этим неприятным делом, Зелобион и Арзила поднимали якорь и готовили корабль к отплытию.

За последние двенадцать дней они услышали и увидели достаточно, чтобы иметь представление, как управлять необычными сухопутными галерами Влада. Особенность этих кораблей состояла в том, что они управлялись канатами с противовесами, прикрепленными ко всей системе регулируемых брасов, фалов и малых парусов. Благодаря столь великолепно продуманной системе, два или три человека действительно могли вполне успешно управлять целым кораблем. Это и подсказало хитроумному магу из Карчоя дождаться, когда они окажутся под стенами Сваборги. Свой план старик поведал еле слышным шепотом во время их обычных тихих бесед с Ганелоном после ужина на палубе. Потом я сделаю вас невидимыми, и мы уедем на корабле… Все казалось таким простым и замечательным!

Все и на самом деле оказалось просто. Вот только Зелобион не учел последствий, вытекающих из наличия такой огромной разветвленной системы парусов. Да, действительно, судовая оснастка, система канатов и противовесов, позволяла двум или трем человекам легко управлять «Беспризорником». Но при этом правдой было и то, что никто из этих троих ни по какой причине ни на секунду не мог оставить свой пост, иначе корабль сбился бы с курса!

Рычание Ганелона заставило Зелобиона выскочить из каюты, зажав в кулаке карты. Оступаясь и спотыкаясь, он полез вверх по крутым ступеням и обнаружил, что галера мечется как обезумевшая в тисках свирепого Потока Великого Борогова. Маг был вынужден засунуть карты за пояс и ухватиться за систему тросов, напоминавшую гигантскую нелепую арфу. Только теперь он понял, что буквально прикован к своей новой работе, за которой и потекли нескончаемые утомительные часы.

Заря погасла. Наступил день. Небеса уже давно наполнились светом. Солнце поднималось все выше и выше. Корабль мчался все дальше и дальше. Но теперь радужное настроение беглецов упало еще и потому, что они видели позади себя длинный ряд темных объектов — погоня все-таки началась.

Были ли это корабли отряда Кина, преследующие флагман своего капитана? Или корабли его компаньона Зуко, решившего, что Кин удирает с добычей? А может быть… Почему нет?.. за ними гнались суда Сваборги, охотящиеся за негодяями, посмевшими штурмовать крепость и пытавшимися завладеть данью императора. А главное — похитить Розу Сваборги?

В любом случае определить это можно было только остановившись, на что у пассажиров «Беспризорника» не было никакого желания. А поскольку корабли преследователей так и не смогли настигнуть их и в конце концов начали отставать, превратившись к полудню в едва заметные точки, они так никогда и не узнали, кто же это был. Более мудрые и осторожные, чем наши невидимые путешественники, их преследователи не стремились войти в Поток Великого Борогова. Им было слишком хорошо известно, что это такое.

Облетающий полмира Борогов брал начало у берегов большой реки всего лишь легким мягким ветерком. Но, пролетев через горы, он вырывался в открытые прерии, словно дикий бизон. И летел, не сбавляя пыла, десятки тысяч миль, вбирая в себя попутные потоки ветров и не встречая на своем пути никаких препятствий: ни гор, ни лесов, ни плато, ни городов. Более того, с расстоянием его скорость все возрастала, становясь поистине неудержимой. Так постепенно из легкого бриза он превращался в ревущее чудовище, постоянное и яростное дыхание которого чувствовало на себе полмира. Любой из сухопутных кораблей равнин Влада, осмелившийся войти в поток, Борогов хватал в объятья и нес с невероятной скоростью в непредсказуемую даль.

Беглецы почти летели над землей, чувствуя, как корабль дрожит и скрипит под ними. Зелобион попытался как-то отрегулировать скорость, убрав часть парусов, поймавших яростное дыхание Борогова. Но, несмотря на все его судорожные попытки, мучительные спазмы продолжали сотрясать корпус и мачты несчастного «Беспризорника». Маг понимал, что долго подобного давления стихии судно не выдержит, да и их силы, честно говоря, тоже были на исходе. Быстро приближался вечер.

Заклинание невидимости, наложенное девятой Вокабулой Прозрачности Пантаффлеона, стало отпускать. Казалось, призраки материализуются прямо из пустоты. Сначала обозначились какие-то смутные нечеткие линии, потом тонкие, еле уловимые искривления колышущегося воздуха, который расцветился разными красками, и наконец люди появились на палубе — целые, невредимые и совершенно материальные.

Теперь путешественникам предстояло выпутываться из цепких объятий Великого Борогова. Почти все паруса постепенно были убраны. Курс корабля сместился на один или два румба. И вот ветер, свистевший вдоль обтекаемого корпуса «Беспризорника» развернул их и поставил прямо поперек потока. Бешеные удары обрушились на корабль. Ужасающе заскрипела оснастка. Большие мачты гнулись и ломались в щепки. Меньшие мачты жалобно стенали и скрипели под невыносимой нагрузкой. Но постепенно путникам все же удалось выбраться из главного потока и попасть в гораздо более мягкий попутный боковой ветер. Уже опускалась ночь, когда «Беспризорник» наконец остановился, убрав все паруса и надежно зацепившись якорем за мягкий дерн. Первым делом все трое пассажиров с жадностью набросились на еду и питье. Потом они уснули прямо на палубе глубоким крепким сном.

Когда на следующее утро путешественники проснулись и позавтракали, Зелобион попытался вычислить по своему календарю, какое же сегодня число. С самого начала путешествия он завязывал узелки на плечевом шнуре своей мантии. Один день — один маленький узелок. Потом, когда шнура уже не хватало, он все развязывал и начинал сначала — с большого узла за каждые десять дней. Итак, по этому примитивному, но удобному календарю получалось, что сегодня — первый день месяца Унгола. Шесть недель и пять дней тому назад они с Ганелоном выехали из ворот Карчоя, направляясь на юг к Пэнделору. Исполин и маг проделали огромный путь по гигантскому континенту. Насколько старик помнил карты; которые изучал в Карчое и потерял в Пиоме, а также согласно морским лоциям, которые он нашел на «Беспризорнике», они совершили путь в сто двадцать пять тысяч лиг. Расстояние, способное поразить любое воображение! Чтобы проделать его пешком, пришлось бы потратить многие годы. А ведь так могло и случиться, если бы не ряд счастливых совпадений. Во-первых, то, что им удалось зафрахтовать говорящий корабль Менненан Мак-Лир. За три недели пути на борту разумного корабля благодаря его удивительной скорости путешественники оставили позади десятки тысяч миль. Следующей удачей было то, что Арзиле удалось купить огромных летающих гридонов, на которых они и совершили свой побег из Пиомы. Могучие быстрокрылые ястребы пронесли их над ужасной Зыбкой землей. А ведь у них бы ушли месяцы на то, чтобы обойти эту огромную смертоносную трясину пешком.

И третьей удачей оказалась встреча с пиратами. Одиннадцать или двенадцать часов вез их быстрый сухопутный корабль по мягкой траве лига за лигой прямо на запад — к главной цели их путешествия! Теперь до Вандалекса оставалось всего лишь тридцать четыре тысячи лиг. И им удалось завладеть судном, которое домчит их туда, как ветер!

Путешественники неслись вперед, оставляя позади дни и лиги — дюжину, потом двадцать, потом уже сто. Теперь, когда они ехали с меньшей скоростью, им удалось закрепить ванты в одном положении, что освобождало троих искателей приключений от бесконечных дежурств возле канатов. И теперь друзья проводили длинные летние дни на палубе, занимаясь каждый своим делом. Ганелон точил и полировал ятаган и чинил свое сломанное снаряжение с помощью инструментов, которые удалось найти на борту. Зелобион приводил в порядок бороду, которая стала напоминать нестриженый зеленый куст, затеняя почти все лицо. От его серого облачения мага остались практически одни клочки, и он соорудил себе новую одежду, воспользовавшись обнаруженным на корабле гардеробом пиратов. Правда, новая экипировка оказалась на несколько размеров больше, но маг чувствовал себя в ней удобно, да и карманы были очень вместительными.

Арзила же выглядела подавленной. Что-то тревожило ее. От проницательных глаз старого мага не укрылись долгие, томные взгляды, которые девушка украдкой бросала на гиганта. Особенно когда думала, что их никто не видит. Она все время находила предлоги, чтобы остаться с Ганелоном ночью на палубе, когда Зелобион уже уходил спать, а Среброкудрый гигант проверял перед сном, надежно ли закреплены канаты. Подойдя к девушке, Зелобион обнаружил, что та отчаянно рыдает: прямые плечи так и содрогались от всхлипываний, прелестное лицо, искаженное от горя, было все залито слезами. В нем шевельнулось слабое, но очень нехорошее предчувствие. Он знал эти симптомы. Да что там говорить, он практически ждал их. И теперь, когда все случилось, он чувствовал себя совершенно беспомощным и неспособным справиться с ситуацией.

Арзила бешено и страстно влюбилась в Ганелона Среброкудрого. Она просто не знала, что он не человек, а всего лишь бездушное создание Богов Времен!




Глава 13

ЛЕТАЮЩИЙ ГОРОД


Раньше или позже, но это должно было случиться. Ночью веревки развязались и один из малых парусов встал в новое положение. Медленно, час за часом «Беспризорник» вновь приближался к Потоку Борогова. Уже много дней путешественники шли параллельно со страшным потоком. И вот оказалось достаточно одной порванной веревки, одного спущенного паруса, чтобы их снова втянуло в самое сердце урагана.

Ганелон внезапно проснулся. Его более обостренные, чем у обычных людей, чувства били тревогу. В первый момент он не мог обнаружить ничего опасного, но затем с замиранием сердца узнал уже знакомую дрожь корабля. Гигант похолодел, когда мысль о том, что происходит, ударила ему в голову, как крепкое вино: грядет ужасная катастрофа, которая разобьет и раздробит корабль в мелкие щепки. Уклонившись от курса, «Беспризорник» весь трясся и содрогался, потом, сильно накренившись на борт, развернулся, и его подхватил могучий порыв ветра.

В два гигантских прыжка Ганелон выбрался по сходням наверх, зовя Арзилу и Зелобиона. На палубе он сразу же увидел, что случилось. За дни их разлуки могучий Борогов еще более окреп. И сейчас, поймав в свои объятия изящный корабль, он гнал его вперед с бешеной скоростью. Огромные колеса корабля крутились как сумасшедшие. Неожиданно ноздри Ганелона уловили странный неприятный запах, и он с ужасом понял, что от трения загорелась ось! Маслянистое смазочное вещество из смолы бомбакассо, покрывавшее ободы колеса, как раз и служило для того, чтобы предохранять колеса от воспламенения, уменьшая их трение о поверхность земли. Но при такой бешеной скорости в течение столь долгих часов все покрытие с колес сошло. И теперь в любой момент путешественники могли оказаться в эпицентре урагана на горящем корабле!

Ганелон подбежал к тросам как раз в тот момент, когда оторвалась еще одна часть парусов от сломавшейся на куски мачты. Парус исчез, улетев, словно огромная неуклюжая летучая мышь. В последней большой мачте появилась огромная зловещая трещина. Канаты, прикрепленные, еще были в порядке, но боковые тросы развязались, запутались и начали сдаваться перед натиском ветра.

Вокруг корабля бушевал ураган. Небо почернело, и темные облака стремительно мчались по небу, время от времени закрывая жуткий облик Падающей Луны, которая, казалось, взирала на несчастья своих пигмеев-врагов со злобным весельем. Все, что было не закреплено на палубе, сдувало. Часть ограждения палубы выбило ударом летящих мелких предметов. Гигантская масса плохо закрепленных талями в реях парусов с жутким треском сломала стену каюты в кормовой части корабля.

Пытаясь справиться с ветром, все трое путешественников бросились к рулю, поскольку тросы, привязанные к нему, контролировали главные паруса. Может быть, благодаря удаче, терпению и сноровке им еще удастся снова вытащить корабль из главного потока, как они уже сделали это один раз? Туго натянутые тросы звенели под ударами ветра, который заглушал слова, когда люди что-то кричали друг другу; он врывался в легкие, не давая вздохнуть. Пыль больно секла глаза. Все окружающее слилось в какие-то клубки из белых и темных пятен, смутные тени плыли вдоль корабля на уровне палубы, ужасающий грохот натянутых и рвущихся парусов буквально оглушал слух. Но это было еще не все. Новая нота появилась в этой яростной симфонии ветра. Странная, неземная мелодия донеслась до них — жутковатое, все возрастающее гудение, похожее на голос какой-то таинственной эоловой арфы, чьи натянутые струны заставляли петь поцелуи ветра. Непонятное гудение все нарастало, заполнив собой пространство ночи, похожее то ли на пение десяти миллионов огромных пчел, то ли на плач каменных арф в руках играющих на них титанов.

Вдруг из груди Зелобиона вырвался крик! На его белом как маска лице отразился исступленный восторг. Ганелон никак не мог расслышать, что же снова и снова кричит ему опьяненный радостью маленький маг, но потом, несмотря на яростные порывы ветра, бьющие в лицо, он присмотрелся и увидел впереди прямо на пути следования их сумасшедшего корабля длинный ряд тонких стальных пилонов, тянущийся по ночной равнине. А на них — тут и он тоже издал вопль радости, точно такой же, как до того Зелобион — на них было написано «Владения Вандалекса»! Ганелон отбросил тросы и обнял мощными руками Арзилу за тонкую талию как раз в тот момент, когда большая мачта сломалась, и они все втроем оказались в воздухе, куда их увлек летевший парус. В следующий момент «Беспризорник» разбился в щепки об острый край одного из пилонов. И вновь — жуткий удар. Затем тишина, темнота, полное отсутствие ветра, и Среброкудрый гигант провалился в милосердную темноту…




Когда же Ганелон начал медленно приходить в себя, то обнаружил, что Арзила склонилась над ним, обнимая его за шею. Она рыдала, истерически выкрикивая его имя, ее мокрая от слез щека трепетно прижималась к его лицу. Исполин сонно заморгал, и девушка прекратила плакать, увидев, что ее возлюбленный двигается.

— Эй, девушка, из-за чего такой шум? — сердито проворчал Среброкудрый, высвобождаясь из ее объятий и пытаясь подняться. — Мы все еще живы, или это Страна духов, о которой столько болтают разные жрецы?

— Мы-то живы, — сухо ответил Маг. — А вот насчет тебя мы не были столь уверены, поскольку, когда мы упали, ты оказался в самом низу.

— Понятно, почему я чувствую себя как один огромный ходячий синяк, — проворчал Ганелон неуверенно вставая на ноги и оглядываясь. Вокруг царил мрак. Плотные облака скрывали Падающую Луну, оставив лишь маленькие островки света, слабо освещающие ближайшие предметы.

Когда сухопутная галера ударилась о ряд металлических пилонов, трое путешественников уцепились за оснастку парусов. Корабль разлетелся вдребезги у них под ногами, а их вместе с парусами и тросами подбросило вверх. Затем паруса снова начали падать на землю, однако шальные прорывы ветра наполнили их воздухом, превратив в подобие парашютов, поэтому приземление пассажиров «Беспризорника» было довольно мягким. Никто ничего не сломал, хотя, конечно, путешественники были оглушены ударом о землю и получили огромное количество синяков.

Ряд пилонов поднимался из самых вершин крутых холмов. Дальше, за ними, местность резко переходила в глубокую лощину, укрытую от буйства штормовых ветров, дующих на Великих Равнинах. Здесь же воздух был относительно спокойным, и, хотя все тонуло в иссиня-черной мгле, чуть освещенные Луной пилоны гудели и звенели под бесконечными порывами ветра.

— Зачем здесь эти штуки? — наконец спросил он.

Зелобион пожал плечами:

— Технари Фезиане, правившие Вандалексом в эпоху Летающих городов, достигли власти над самыми различными явлениями. Они применяли науки и механические системы, назначение которых давно уже забылось последующими цивилизациями. Несомненно лишь то, что эти металлические обелиски являются своего рода механизмами, вырабатывающими кинетическую энергию за счет мощной скорости ветра.

— Какую энергию? — в нос переспросила Арзила, вытирая глаза. Она уже пришла в себя, увидев, что Ганелон умирать пока не собирается.

— Кинетическую. Эта энергия производится посредством движения: чем быстрее движение, тем мощнее энергия. А может быть, эти башни используют трение ветров, дующих всегда в одном направлении. Впрочем, разница невелика.

Все вокруг них на этой пронизанной унынием равнине выглядело странным и загадочным. Тут и там, выхваченные блуждающими лучами лунного света, маячили смутные очертания непонятных предметов.

— Итак, это Вандалекс! Честно говоря, довольно странное место, — заметил Ганелон. Путешественники решили двигаться дальше. Как жаль, что корабль пришел в полную негодность! Все разлетелось в разные стороны, подхваченное яростным ветром, когда в заключение путешествия в двадцать тысяч миль по равнинам Влада «Беспризорник» разбился о пилоны Вандалекса. Могучие потоки воздуха разбросали останки корабля и все, что находилось на нем, на многие мили вокруг. Причем часть предметов еще до сих пор летела по воздуху, подбрасываемая ветром, словно мячи руками играющих гигантов. Провизия, вода, одеяла — ничего спасти не удалось. И сейчас они шли пешком налегке.

Когда они добрались до центра равнины, уже начало светать. Необычное гудящее пение пилонов, напоминающее звук гигантского камертона, затихло где-то позади, и сейчас путников окружала абсолютная тишина.

— Почему эта эпоха так называлась? — спросил Ганелон через какое-то время. — Что это за Летающие Города?

Зелобион снова пожал плечами.

— Понятия не имею. Может быть, Фезианам было известно искусство, с помощью которого они могли заставить свои города отрываться от земли и летать по воздуху, подобно металлическим облакам, Я уверен, что здесь, в Вандалексе, нам еще предстоит увидеть множество чудес.

И оба его утверждения оказались пророческими. Прежде, чем солнце взошло над холмами, украшенными бахромой пилонов, догадка Зелобиона относительно Летающих городов подтвердилась.

На высоте тысячи восьмисот футов над землей абсолютно неподвижно, словно муха в кусочке янтаря, в воздухе висела гигантская конструкция из металла и стекла, ослепительно сверкающая в лучах солнца. Размером она была с небольшой город, грозно ощетинившийся каким-то непонятным оружием: плоский овальный стальной диск, состоящий из пустынного лабиринта улиц, дорог, изящных башен минаретов и множества других построек.

Путешественники резко остановились, чувствуя, как мурашки бегут у них по спине от необычного зрелища. С широко раскрытыми ртами наши путешественники походили теперь на деревенских зевак, впервые увидевших столицу.

— Почему он не падает? — боязливо прошептала Арзила.

— Таково условие строения, — тихо ответил Зелобион. — Это — военный город, один из многих, использовавшихся против Верховных Адвокатов Тринга в династических войнах Порсенны и Раделона. Несомненно, он оставлен здесь для того, чтобы до последнего защищать владения Фезиан.

Мертвый город напоминал левитирующий труп. Примерно посередине видимой части диска находилось то, что, скорее всего, и подорвало мощь города — огромная рваная дыра в полмили в поперечнике… Нечто похожее могло бы произойти, если бы скала оторвалась от земли и упала на Летающий город со скоростью метеорита. Но, как показал дальнейший осмотр, вовсе не какой бы то ни было снаряд, а некий яростный источник неистовой силы явился причиной этих зияющих руин. При более внимательном осмотре повреждения путешественники различили свидетельство того, что металлические башни, купола и стены пострадали от огромной температуры. Сталь плавилась и текла как вода. Одна из стен города целиком растеклась на множество ручейков и лужиц, словно свечной воск. Но как бы то ни было, неведомое искусство, создав Летающий город, смогло выполнить непременное условие: расцветали и приходили в упадок эпохи, а мертвая цитадель по-прежнему продолжала хранить покой восточных границ Вандалекса.

Путники двинулись дальше через залитую солнцем равнину. На них смотрели странные стоящие, накренившиеся или упавшие башни, чьи безжизненные лампы напоминали глаза мертвецов. Военные роботы, похожие на ходячие железные дома на гусеницах, лежали разбросанные и перевернутые, словно огромный невоспитанный ребенок раскидал свои механические игрушки и убежал куда-то.

Целые реки грязи текли по ущельям с отвесными стенами, образованным давным-давно раскаленными потоками.

Путники могли видеть, как зигзагообразно двигались лучи, когда метались по равнине, преследуя транспорты или бегущих солдат. Запустение и масштабы разрушения поражали ужасающими размерами — это походило на работу богов, впавших в безумие и наслаждавшихся резней и смертью.

Несмотря на прошедшие века, некоторые из металлических башен-колоссов все еще действовали. Один из них, мощный робот-танк, чья изогнутая бронированная поверхность была покрыта алой ржавчиной, похожей на запекшуюся кровь, и чьи орудийные башни маячили в семидесяти футах над землей, нацелил свои, казалось, давно мертвые орудия на путешественников. Друзья замерли в тревоге, когда в фоточувствительных линзах орудия вспыхнул свет.

— Зак! Стоять, интервенты, или хр… р… объект откроет огонь. Вниманию мобила ХК. Вызывает объект Г 739937 Г . Группа разведчиков из Внешних Земель. Жду ваших инструкций… зеек!

Трое путников не смели пошелохнуться. Но вот свет в линзах погас, и изъеденные ржавчиной орудия снова безжизненно повисли. Однако лишь только путешественники попытались двинуться дальше, орудия вновь зашевелились, свет вспыхнул, танк взял их на прицел и хриплый голос заговорил:

— Урк!.. Стоять, интервенты, или хр… р, объект, гхе… е, откроет огонь. Вниманию мобила…

Повторив то же послание, танк снова умолк. Не обращая на него больше никакого внимания, путники двинулись дальше, оставив несчастный механизм на вечной защите осажденных границ ожидать команды «Огонь», которая, вероятно, уже не прозвучит никогда…




После полудня путешественники дошли до Великого Фезиона. Могущественная метрополия, сердце Вандалекса и столица Технологической Империи, вызывала те же чувства, что и сморщенная восьмидесятилетняя старуха, бывшая в юности сказочно прекрасной куртизанкой. Благородные развалины бывают притягательными даже в дни своего полного упадка.

Давным-давно умершие Фезиане строили превосходно. В основном для своих построек они использовали зериум — вечный металл, и хотя столетия династических войн, в которых применялось необычайно мощное оружие, превратили город в беспорядочную массу развалин, стены и купола, улицы и башни, крыши и дороги по-прежнему ярко блестели, не тронутые ни ржавчиной, ни безжалостным Временем. Только там, где Фезиане применяли сталь и другие сплавы железа, за прошедшие века все было изъедено ржавчиной.

Путешественники шли уже несколько часов, с ужасом рассматривая руины. Размеры города поражали воображение. Окраины только одного предместья были столь велики, что там могли поместиться весь черно-желтый Карчой Зелобиона и портовый город Пэнделор вместе взятые. Центр же могущественной Метрополии, до которого они добрались только ранним вечером, оказался непостижимо огромен.

Повсюду, куда бы ни обращались взгляды путников, сверкал металл, разбитые стекла, обсыпанный пылью пластик, играющая яркими красками керамика и осыпающийся цемент. Нигде не цвели цветы, не зеленела трава, не склонялись под ветром деревья. Казалось, природа отреклась от Вандалекса, покинула суперцивилизацию, погрязшую в безумии войн. Ни разу не мелькнули среди этих колоссальных груд обломков и развалин ни собака, ни птица.

Путники устроились на ночлег в ротонде, оставшейся от какой-то гигантской башни. Саму башню, бывшую, по-видимому, около сотни ярдов высотой, срезало до основания, словно сабельным ударом, лучами разрушения. Края «среза» были остры, как бритва, и металл не плавился, превращаясь в ручейки, как в Летающем городе на равнине. Оставалось предположить, что «вечный» зераум мгновенно превратился в быстро улетучивающийся пар. Путешественники содрогнулись, представив себе мощь этой разрушительной энергии.

Ротонда была просторной и гулкой, с множеством разветвляющихся во все стороны коридоров, уходящих в темноту. Трудно сказать, кому пришла в голову идея расположиться именно здесь. В принципе, точно так же они могли заночевать и прямо на улицах, на взмывающих ввысь крышах или на дорогах, поскольку можно было не бояться ни диких зверей, ни врагов, а погода стояла сухая и теплая.

Ганелон сделал из своего плаща подушку для Арзилы. Девушка-воин весь день старалась держаться поближе к нему, мало разговаривала, редко отходя от него и почти не отрывая глаз от его лица. Воина начинало смутно тревожить напряжение в ее горящих зеленых глазах. Он не мог понять, ни почему она так смотрит, ни почему это беспокоит его. Что-то мучило девушку, и несчастная искала убежища в молчании.

Но вскоре у Ганелона появились совсем иные причины для размышлений: Арзила села на пол, непонятное чувство светилось в ее печальных глазах… внезапно они расширились, и девушка издала резкий предостерегающий крик.

Ганелон обернулся и увидел три металлические фигуры, скользящие к ним по полу ротонды, шелестя резиновыми протекторами колес. Выхватив из ножен ятаган, гигант коротко приказал своим спутникам спрятаться. Затем встал на изготовку, ожидая приближения механизмов.

Эти роботы отнюдь не напоминали полуразрушенных колоссов на равнине. Механические стражи были в полном порядке. От них исходил запах машинного масла, все металлические части пригнаны друг к другу и отполированы, «глаза»— лампочки ярко блестели. Внешне роботы выглядели как толстые цилиндры в семь или восемь футов высотой, передвигающиеся на высоких колесах. Со всех сторон цилиндры были украшены щупальцеобразными конечностями из металлических колец; передние конечности были меньше остальных, ими цилиндры держали странного вида оружие.

Роботы подкатились ближе и плавно остановились в не скольких ярдах от трех путешественников. Главный из роботов-цилиндров заговорил жестким металлическим голосом, чистым и ясным, совсем не похожим на надтреснутые звуки, издаваемые изъеденным ржавчиной роботом-танком:

— Трое интервентов из Внешних Земель пойдут с этими объектами, — объявил робот. — Технарх распорядился, что бы они были введены в присутствие без промедлений.

— Зелобион, что будем делать? — шепотом спросил гигант. — Попытаемся сражаться или пойдем с ними и посмотрим, что это за Технарх?

Старый маг яростно жевал зеленые усы, безуспешно пытаясь найти решение. Но тут роботы-цилиндры подняли передними конечностями небольшие блестящие приборы, на поминающие лампы.

— Эти объекты получили приказ в случае сопротивления применить нейронные парализаторы, — произнес нараспев главный цилиндр. Стеклянные линзы загадочного оружия смотрели прямо на путешественников. Они мерцали вяло, опасно, словно угрюмые глаза змей.

Похоже, выбора не оставалось. Никакого…




Глава 14

ПОСЛЕДНИЙ ТЕХНАРХ


С суровым лицом, с сердцем, полным нехороших предчувствий, Ганелон Среброкудрый шагал через лабиринты коридоров. Рядом, вцепившись в его мощную руку и почти не дыша, шла Арзила. Выглядевший довольно комично в своем пестром костюме из совершенно неподходящих друг к другу вещей пиратского гардероба Зелобион следовал за ними, стараясь не отставать ни на шаг. Один из цилиндрических роботов возглавлял шествие, двое почти бесшумно скользили сзади.

Никто не произносил ни слова. Высокие круглые металлические цилиндры, посверкивая вращающимися глазами линзами, быстро продвигались вперед, чуть слышно шурша резиновыми протекторами колес по полу. Коридоры же были необычны сами по себе; никто из троих путешественников раньше не видел ничего похожего на эти древние, но неподвластные времени останки технологической метрополии Вандалекса. Проходя через залы под конвоем роботов, люди с любопытством озирались вокруг.

Поражало уже то, что коридоры сделаны из металла. В эти последние столетия мира металлы редко применялись людьми Гондваны. Если не считать железистых металлов, таких как сталь, из которой в основном делали оружие, а также бронзу, латунь, медь и некоторые драгоценные металлы, использовавшиеся для ювелирных, художественных и ритуальных целей, этот класс химических элементов, по существу, почти не использовался. Причины были просты и очевидны. Наука пришла в упадок за те тысячелетия, что минули с момента гибели величайшей Империи Вандалекса. Мир, в большинстве своем, вернулся к более простому образу жизни. В некоторых случаях это оказались дикость и варварство. В других, как в городе-государстве Зелобиона — Карчое и в стране Арзилы — Конд, это вылилось в нечто похожее на последние дни Бронзового века, когда цивилизация вырождается в урбанистическую культуру с различными вариантами династической монархии.

Здесь же технологически утонченная цивилизация не только развивала техники производства металлов, таких как титан, алюминий или бериллий, но и изобретала новые способы их применения. Что касается наших героев, то они не только не предполагали столь многообразных возможностей применения металлов, но о многих из них даже и не слышали вообще.

Стены, пол и потолок коридора представляли собой единую оболочку из сверкающей серой массы без швов или других видимых соединений. При этом коридоры не тянулись в виде прямоугольных коробок, поскольку это считалось признаком примитивной архитектуры, хотя и позволяющей без труда решить сложные проблемы поддержания массы. Нет, плавно изгибающиеся коридоры в городах Вандалекса, чей пол и потолок соединялись со стенами незаметно, без каких-либо острых углов, демонстрировали образцы высокой архитектуры. Когда вы умеете активно использовать внутренние структуры соединений, все проблемы поддержания массы становятся для вас ничтожными и любые причуды дизайнеров воплощаются в жизнь без всякого труда.

Вдоль верхнего изгиба коридора тянулась панель стекловидного керамического вещества, дающая мягкий рассеянных холодный свет. Это тоже служило источником удивления для путешественников, никогда даже и не подозревавших, что искусственный свет можно получить без всякой помощи магии. Даже Зелобион, умевший заливать свой дворец магическим сиянием, испытывал благоговение. Он чувствовал, как в нем растет любопытство и столь же сильное, как голод или жажда, желание исследовать эту странную вещь, именуемую наукой о металлах.




Коридоры привели их наконец в просторный купольный зал, потолок которого представлял собой колоссальную изогнутую, ничем не поддерживаемую чашу. Если полы коридоров покрывал черный пористый синтетический материал, то здесь все скрывалось великолепным ворсистым ковром с геометрическим узором, выдержанным в самых восхитительных тонах. Среди его цветов были три — нейс, деликр и эливонн — давно исчезнувшие с палитр художников, Поскольку за века, прошедшие с тех пор, как был выткан этот ковер, изменилась сама фотонная структура света. В результате три потерянных цвета не могли долго существовать в октаве видимого светового излучения. Но, несмотря на то, что он был старше, чем многие горы и почти все реки на Земле, ковер играл свежими, ничуть не потускневшими красками. Казалось, что его соткали только вчера, хотя и все видимые признаки возраста также были различимы на его огромной поверхности.

В центре зала возвышался помост из мерцающего темного стекла. Когда роботы-цилиндры, шурша колесами, подвели пленников поближе, люди увидели наверху помоста изогнутую в виде подковы светящуюся пластиковую доску, внутри которой находилось странное кресло. Но еще более необычным показалось им существо, сидевшее в нем. Эта изогнутая поверхность доски была, очевидно, разновидностью огромной контрольной панели. Ее покрывала ослепительная мозаика из сигнальных лампочек и индикаторных дисков, которые вспыхивали, сверкали и горели, словно миллионы драгоценных камней. Но глаза пришедших, словно не замечая непонятных приборов, были неотрывно прикованы к тому, кто сидел в самом центре этого великолепия.

Он выглядел самым старым человеком, которого они когда-либо видели. Века, казалось, полностью иссушили его тело и так выгнули дугой спину, что позвоночник совершенно отчетливо выпирал наружу. Этот человек (если это человек) казался не более четырех футов ростом и больше всего наноминал игрушечный скелет, покрытый тонким слоем бесцветного воска.

На его лысом черепе, словно выточенном из слоновой кости, не росло ни единого волоска. Лицо было морщинистым, с запавшими щеками. Казалось, на этом высохшем лице не осталось ни грамма плоти, только миллионы морщин. Нос выдавался вперед, словно птичий клюв. Если бы не все еще живые, хотя и затуманенные и бесстрастные, глаза, необычное существо, представшее глазам путешественников, походило бы скорее на безжизненную, высохшую восковую маску.

Не менее странным казалось и то, что, несмотря на его наготу, наши друзья не могли с первого взгляда определить пол этого существа, хотя крошечное тощее тельце также было абсолютно голым. Это создавало атмосферу какой-то нереальности, незрелости, являя жестокий контраст с явной дряхлостью тела. Сидящее в кресле существо, которое сейчас пристально рассматривало их, напоминало скорее несчастного маленького ребенка, изнуренного каким-то неизвестным недугом, а не взрослого человека.

Само кресло, в котором оно восседало, выглядело необъятной, похожей на трон конструкцией из белого губчатого органического вещества и напоминало гигантскую изогнутую подушку. В эту подушку была вмонтирована система поддержания жизни, с множеством прозрачных пластиковых трубок, Идущих от трона к артериям, венам и жизненно важным органам малорослого не правдоподобно старого тела. Так, одна группа сверкающих медью проводов и пластиковых трубок выходила из груди в области сердца, другая — из нижней части брюшной полости, соединяясь, по всей видимости, с желудком, печенью, поджелудочной железой и кишечником.

Множество проводов тянулось от черепа к высокой спинке трона. Провода были введены в различные области головного мозга, отвечающие за моторику и органы чувств. Несколько проводов давали этому невероятно старому существу прямой доступ к огромным базам данных многочисленных постоянно работающих компьютеров. Но наши путешественники не знали об этом и даже не могли представить себе ничего подобного.

Стражи поставили троих друзей прямо перед белым троном и остановились. Слабый жужжащий звук исходил от главного робота. Похоже, наверху его цилиндрического тела находилось радиопередающее устройство. Причем, по всей видимости, роботы-слуги древнего старца общались с ним на более высокой частоте, чем частота обычной человеческой речи. Сейчас подробный отчет в сжатой форме компьютерного кода передавался старику, который в ответ покачивал головой в такт с едва заметным дрожанием клешнеподобной руки.

Тусклые, глубоко запавшие глаза под выпуклым лбом отстраненно осматривали пришедших. Но вот тонкие бесцветные морщинистые губы бесстрастно зашевелились. И из электронного аппарата, также встроенного в кибернетическое кресло и соединенного с мышцами гортани, донесся усиленный прибором голос: спокойный, чистый и бесстрастный:

— Незваные гости из Внешних Земель, добро пожаловать! Прошло уже много времени с тех пор, как какое-либо посольство представало перед Нами. Как Мы предполагаем, Внешние Земли, благоговея перед непобедимой мощью армий Вандалекса, наконец-то изменили свою позицию, зная, что Мы свою не изменим никогда.

Ганелон нахмурился в замешательстве, и эмблема Феникса, нарисованная у него на лбу, сморщилась в нечто несообразное. Его горящие темные глаза встретились с глазами Зелобиона.

— О чем говорит этот старик? — тихо прорычал он.

Словно услышав его слова, старец в кибернетическом кресле шевельнул рукой в полном подобии человеческого жеста.

— Тихо! — загремел усиленный электроникой голос. — Вы стоите перед Его Величеством Магнусом ХХХII. И стоите здесь как просители, к Нашему удовольствию. Здесь не разговаривают. Ждите, когда Мы, Технарх, дадим на это Наше августейшее разрешение. Вы находитесь в Присутствии: проявите почтительное терпение, эмиссары, несмотря на то, что ваши мятежные и наглые хозяева терпением вовсе не отличаются.

Зелобион прочистил горло и, бросив на своих спутников предостерегающий взгляд, мягко заговорил:

— Простите моего порывистого юного коллегу, Ваше Величество! Он и не думал проявлять неуважение к аудиенции Технарха. Он просто не мог сдержать своего порыва, преисполненный благоговейного восторга перед блеском и великолепием Вашего королевства.

Мускулы на морщинистом лице старика изобразили нечто похожее на тень самодовольной усмешки.

— Он прощен. Славные достижения Империи часто стимулируют технологически отсталых чужеземцев на подобное звуковое выражение неконтролируемых эмоций. Но тем не менее продолжим… В связи с чем так называемые Верховные Адвокаты Тринга отправили сюда это посольство? Официальные представители Нашего двора, разумеется, еще проверят должным образом ваши полномочия. Но Нам, признаемся, немного любопытно, по какой причине эти отъявленные бунтовщики в конце концов уступили высшим аргументам разума и выразили желание сдаться?

— Это произошло потому… э-э-э… Ваше Величество… — Голос Зелобиона неожиданно затих, поскольку он отчаянно напрягал память, силясь вспомнить хотя бы что-нибудь конкретное о династических войнах, опустошивших и разрушивших Вандалекс. Увы, эра Летающих городов принадлежала такой древней истории, что в памяти осталось лишь несколько незначительных политических фактов. Кажется, там шла какая-то борьба между противоборствующими партиями Порсенньи и Раделона, но старик не мог припомнить ни имен лидеров, ни названий политических, философских и даже религиозных группировок или династических домов, вообще ничего конкретного.

Однако все обернулось удачно, и ему не пришлось лихорадочно обыскивать свою память в поисках вовсе несуществующих там сведений. Вежливым мягким голосом похожий на мумию безумец продолжил сам:

— Нет причины вникать во все эти дипломатические тонкости сейчас. Мы с вами обсудим их позже. Наши телеметрические мониторы информируют, что Мы очень утомлены, — говорил мягкий, спокойный голос. — Незапланированное волнение слишком возбудило Нас. Именно сейчас Наша эндокринная система получает наркотические стимуляторы. А вскоре мы должны принимать пищу. Вы можете покинуть Присутствие. Придворные проводят вас в подходящие апартаменты… — Голос постепенно затих, и трое пришельцев, брезгливо морщась, наблюдали, как почти прозрачные веки странного существа медленно сползли вниз, закрыв мутные глаза. Затем по прозрачным трубкам начали циркулировать разноцветные жидкости — по всей видимости, в желудок подавалась химическая пища. Арзила, с чисто женским возгласом неприязни, побыстрее отвернулась, чтобы не увидеть того, что отводится от странного существа по другим трубкам.

Никаких придворных, разумеется, здесь не было. Даже роботы-слуги куда-то исчезли. Так что путешественникам пришлось самим искать себе спальни, что оказалось совсем не сложно. Эта часть города явно содержалась в полном порядке, несмотря на то что целая метрополия лежала в руинах. Друзья заняли смежные комнаты, великолепно освещенные, со всевозможными фантастическими удобствами, горячей и холодной водой, огромным запасом всевозможных мазей, духов, дезодорантов, косметики и даже медикаментов. Автоматический повар-компьютер, похожий на тот, что был на борту Меннана Мак-Лира, приготовил все, что они выбрали в меню, и бессловесные официанты по трубам доставили к их столу горячую еду, состоящую из вкусных, но совершенно незнакомых яств и жидкостей. Измученные путешественники с удовольствием наслаждались небывалым комфортом.

Довольные обедом, все трое лениво расположились на пышных подушках в импровизированной гостиной, смакуя бесконечную череду великолепных ликеров — кислых и сладких, приторных и острых, вяжущих и вызывающих онемение — и обсуждая создавшуюся ситуацию.

Был ли безумный старец действительно Технархом Магнусом ХХХII — последним Технархом в истории Фезиан, живущим благодаря достижениям их науки уже многие миллионы лет? Возможно ли вообще такое? Это казалось абсолютно невероятным, но старый маг из Карчоя все более склонялся к тому, чтобы верить заявлениям старца. Странная вещь, называемая наукой, способна еще и не на такие чудеса.

— Помнишь Семь Мудрецов Карчоя, с которыми мы советовались несколько месяцев назад, перед тем как отправиться в путь? — спросил старик у Ганелона. — Если эта искусственно сохраняемая мумия действительно тридцать второй Магнус, то он их сверстник. Селестор — географ, Келемон — физик, Сферио — математик, Ангандаквон — философ и все остальные стали бессмертными с помощью чудес технологии Фезиан как раз во время начавшегося упадка Вандалекса.

Старый маг коротко объяснил недоумевающей Арзиле, как ученые Карчоя перешли в бессмертное состояние. Хотя перевести чистый интеллект в неразрушимые хрустальные колонны гораздо легче, чем сохранять миллионы лет и органическое тело, и интеллект.

— Я все-таки думаю, что он сумасшедший, — вздрогнув, проговорила Арзила. — Он думает, что та старинная война до сих пор идет и что до сих пор существуют Верховные Адвокаты Тринга! Он даже верит, что окружен придворными. Хотя вокруг него нет ничего, кроме теней и тишины, да этих странных роботов, которые должны заботиться о нем и содержать апартаменты в порядке…

— Нет, он не безумен. Это, скорее, старческое слабоумие, — рассудительно ответил Зелобион, макая губы в вяжущий ликер цвета шартрез, благоухавший ароматом имбиря. — Система поддержания жизни, вмонтированная в трон, направлена на то, чтобы сохранять с помощью достижений науки его тело. А разум спустя столетия угасает…

— Почему же тогда Семь Мудрецов Карчоя тоже не впали в старческое слабоумие? прогромыхал Ганелон.

Зелобион одобрительно улыбнулся:

— Очень интересный вопрос, мой здравомыслящий друг! — захихикал он, лениво перебирая зеленую бороду пальцами одной руки. — Мудрецы Карчоя — интеллектуалы. Они целые эпохи проводят в логических размышлениях. Интеллектуальная работа для ума — это то же, что физический труд для тела. Ум остается гибким, быстрым и здравым благодаря ментальным упражнениям, которыми они занимаются. А у нашего друга на белом троне давно не существует никакой интеллектуальной деятельности, способной поддерживать затухающее сознание. Вы обратили внимание на его мускулатуру? Он ведь прикован к этому креслу. Его мускулы не заняты никакой работой, поэтому они атрофировались. То же произошло и с интеллектом.

Ганелон беспокойно зашевелился.

— Мы, кажется, уже добрались до нашей цели, — прорычал он. — Время идет, Луна продолжает падать, а мы все болтаем и болтаем…

— Сначала нам надо выспаться, — заметил Зелобион. — У нас был тяжелый день, начавшийся с кораблекрушения и за кончившийся беседой с маньяком. Нужно отдохнуть. Завтра посоветуемся с Технархом по одному небольшому вопросу, связанному с тетта-магнетизмом. Предоставьте это старому магу! Я осторожно и дипломатично выведаю у старичка расположение и возможности тетта-магнетической лаборатории и, изобразив некоторое сомнение, попрошу продемонстрировать нам чудеса современной науки Вандалекса, словом, что-нибудь в этом роде. Не волнуйся, мой мальчик, нас ждет увлекательное путешествие по полному чудес Великому Фезиону!

Несмотря на то что день был трудный, вечер и ночь путешественники провели в полном комфорте, великолепно поев и приняв ванны. Неутомимые кибернетические слуги, находящиеся во всех апартаментах, сделали каждому из них массаж и даже надушили всех благовониями. С тех пор как Зелобион покинул свой черно-желтый дворец в далеком Карчое, он не встречал более удобной постели и сейчас наслаждался.

Да, после всего этого можно было многое сказать во славу технологий!




Глава 15

СЕРДЦЕ АРЗИЛЫ


Путешественники отлично выспались в прекрасных комфортабельных постелях и проснулись на заре, полностью стряхнув с себя напряжение предыдущего дня. Завтракали все вместе в апартаментах Зелобиона. Грустная и задумчивая Арзила молчала, и даже Ганелон казался необщительным. Зато Зелобиона переполнял энтузиазм. Возможность исследовать чудеса Науки приводила его в необычайное возбуждение. «Сегодня, — пообещал старик, — они разыщут тетта-магнетический накопитель и испробуют его в действии.

Но им не удалось увидеть Магнуса. Робот услужливо проинформировал гостей о том, что необычное возбуждение, вызванное их вчерашним визитом, привело эмоциональный баланс Технарха к опасной перегрузке. Его перевозбужденная и истощенная эндокринная система уже не справлялась с нагрузками так успешно, как несколько тысяч лет назад, поэтому ее только что полностью заменили.

Приставленный к ним робот-цилиндр, тот самый, что вчера захватил их в плен у полуразрушенной ротонды, а теперь известный как 19М, охотно отвечал на все вопросы гостей об этой беспрецедентной операции.

Получалось, что Технарх жил за счет постоянного применения трансплантантов. Органы, свежие ткани, даже кости и конечности, выращивались в специальных контейнерах с протоплазмой, а затем хранились в неподвластных времени Вечных Полях, пока один или другой компонент тела Технарха не приходил в негодность. Тут-то умелые роботы-хирурги и извлекали трансплантат, заменяя Магнусу ногу, легкое, поясничный позвонок или что-нибудь еще. При таком подходе жизнь Технарха становилась и в самом деле практически бесконечной.

— Не все в теле человека умирает одновременно, — продолжал 19М своим спокойным металлическим голосом. — Обычно первыми выходят из строя сердце и система артерий, что и приводит к смерти целого, еще в общем-то вполне жизнеспособного организма. Для Его Величества, при наличии полного комплекта запасных частей, никакая отдельная потеря не грозит смертельным исходом. В кибернетический трон вмонтировано огромное количество мониторов, которые постоянно контролируют альфа-ритмы, уровень холестерина, частоту пульса, деятельность эндокринных желез, работу легких, состав желчи, накопление молочной кислоты, свертываемость крови, температуру тела, слезоотделение, количество белых кровяных телец, состав желудочного сока, работу кишечника, выработку антител, состав костного мозга…

— Мы понимаем, понимаем, — закричал Зелобион, чтобы прервать оказавшийся бесконечным поток параметров человеческого здоровья. — Хорошо. Но когда же мы сможем увидеть Его Величество?

— Вы сможете войти в Присутствие через 37, 4 минуты, — спокойно ответил робот.

— Столь быстрое выздоровление после такой сложной операции, как трансплантация эндокринной системы, — задумчиво пробубнил старый маг, совершенно обескураженный превращением ожидаемых месяцев в минуты.

Глаза-линзы 19М важно сверкнули.

— Это пустяки. Для хирургических технологий Вандалекса нет пределов.

Когда путешественникам наконец было дозволено войти в Присутствие, они нашли» вечно живого» монарха значительно более оживленным. Со свежей эндокринной системой, Технарх впервые за многие месяцы почувствовал себя лучше и встретил их, чему-то сухо посмеиваясь, поскольку пребывал, по всей видимости, в состоянии веселого слабоумия. Сегодня он начисто забыл, за кого принял пришельцев вчера, и теперь считал их кем-то из своих воображаемых подданных, которые, как ему казалось, все еще толпятся вокруг тропа. Он обращался к Зелобиону как к Верховному правителю Иофростеру, Грандмастеру Сладостных запахов Императорского двора. А несколько минут спустя он уже, забыв и об этом, называл старого мага — Ваше Превосходительство, Главный Благородный Верховный Хранитель Комнатных туфель. Если бы Арзила не была так расстроена из-за невнимания Ганелона, она бы теперь точно расхохоталась. Новая эндокринная система произвела настоящий кавардак в священной памяти императора.

В любом случае путешественникам это было только на руку. Технарх заявил, что счастлив взять их с собой в путешествие к тета-магнетической лаборатории. Он чувствовал, что небольшая прогулка ему не повредит, и собирался лично сопровождать их. В какое-то мгновение Зелобион уже почти поверил в то, что старец вот-вот встанет на ноги и сойдет со своего белого трона, оторвал при этом все тысяча семьсот вживленных в мозг датчиков, подающих трубок, проводов, а также легко стряхнет с себя и все прочее, намертво прикрепленное к крошечному морщинистому телу оборудование. Но ничего подобного, разумеется, не произошло. Путешественники стали свидетелями вещи гораздо более странной. Встало само кресло!

Встало в буквальном смысле этого слова. Из-под сиденья кибернетического трона вытянулись механические ноги, и предмет дворцовой обстановки с неподвижным и совершенно не потревоженным пассажиром медленно и плавно заскользил на шести металлических лапах через помост, а затем по ковру и дальше к лифту.

Продолжая постоянный монолог, Технарх уверенно вел гостей через лабиринт залов, уровней, коридоров и лифтов. Они очень мило беседовали, но вдруг зловещее предчувствие сжало холодными пальцами сердце Зелобиона, когда они миновали ту часть дворца Технарха, которая содержалась в полном порядке. Сам Технарх весело посмеивался одному ему известным мыслям, совершенно не замечая, что металлические ноги его кресла осторожно обходят упавшие балки, несут его через зияющие в стенах дыры и по ступеням лестниц, покрытым пылью веков. Внезапно они очутились на гигантской площади, окруженной высокими пилонами из металла, окрашенного в пурпурный цвет. На одном конце этой огромной площади, такой большой, что на ней легко могла бы расположиться целая флотилия дирижаблей, виднелись разрушенные остатки некогда гигантской постройки. Когда-то огромное здание возвышалось на сотни этажей над окруженной пилонами площадью, теперь же его высота едва ли достигала одного этажа.

Ужасное предчувствие Зелобиона полностью подтверди лось, когда Технарх ткнул дрожащим пальцем в руины и радостно закудахтал:

— А вот мы и в тетта-магнетическом зале. Как восхитительно играют в солнечном свете мозаики на фасаде, не правда ли, друзья? А та скульптурная группа на сорок седьмом уровне, вспомните, Ганфорн, это же работа чудесного юноши из Ом Хаггота. Мы забыли его имя. Но это не важно. Ах, пойдемте скорее, вы найдете в лаборатории подлинный зал чудес, Мы вас уверяем!

Обменявшись исполненными боли взглядами с девушкой и мрачным Ганелоном, Зелобион позволил хозяину провести их через разрушенные ворота к разбитому основанию здания. Солнечные лучи пробивались через рваные дыры в крыше. Путешественники вынуждены были идти, перешагивая через груды заплесневелых обломков, покрывавших почти весь пол.

Но Технарх ничего этого не замечал. Он оживленно болтал с воображаемыми техниками, справлялся о здоровье у несуществующих администраторов и невозмутимо совершал полный обход тридцати двух залов тета-магнетической науки. Зелобиону оставалось лишь тихо изумляться, насколько мощными были иллюзии старого безумца. Но что он станет делать, например, если вдруг поймет, что посетить какие-то уровни невозможно, поскольку их просто не существует?

Скоро старик получил ответ на свой вопрос. Радостно общаясь с воображаемым окружением, почтенный старец в шагающем троне приблизился к подножию некогда великолепной лестницы, от которой теперь остались лишь первые три или четыре ступеньки. Кибернетическое кресло вскарабкалось по ним и замерло на краю пустоты. Повисло молчание.

Затем старец вновь заговорил:

— Ах, какая жалость! Научный Администратор и Главный Хранитель предупреждает Нас, что на верхних уровнях как раз сейчас происходит фриксерация. И нам не стоит сталкиваться с фриксератаорами. Ну что ж! Это не страшно: в другой день, так в другой день. Кресло, обратно во дворец!..




Зелобион провел остаток дня, лихорадочно исследуя на половину уничтоженную библиотеку в одной из частей огромного сверкающего дворца. Ганелон же бесцельно бродил по террасам до самого вечера. Потом, облокотившись на парапет, воин поднял голову и уперся взглядом в гигантский ореол Падающей Луны, которая, как казалось, светила ему в лицо с холодной жестокой насмешкой. Все потеряно. Свое предназначение он выполнить не может.

Вот они висят — 6 000 000 000 000 000 000 000 тонн камней, лавы, пемзы, пыли и льда. Ужасающий дамоклов меч, занесенный над человечеством и держащийся лишь на незримой ниточке центробежной силы. Парящий в воздухе символ неизбежной гибели размером с четверть Земли. Всего лишь через несколько тысяч лет Луна приблизится к пределу Рочи, и тогда силы притяжения планеты расколют ее на миллионы метеоров, каждый размером с Эверест. Эти метеоры начнут падать на Землю. Столь яростная космическая бомбардировка полностью разрушит планету и, пробив земную кору, выпустит на поверхность мощные потоки раскаленной магмы, которые, встретившись с океаном, занимающим три четверти Земли, превратят его в горячий белый пар. И планета Земля разлетится на части, не выдержав этого взрыва…

— Ганелон…

Вынырнув из глубин своих мрачных размышлений, гигант повернулся и увидел девушку-воина, томящуюся в тени колонн. Ее женственное тело, словно окутанное плащом из лунного света, источало насыщенный аромат каких-то духов.

— Что тебе? — грубо проворчал исполин.

Через залитую пепельным светом террасу Арзила подошла к нему. Ее полные губы дрожали, девушка изо всех сил пыталась совладать с давно сдерживаемыми эмоциями. На густых ресницах сверкали слезинки.

— Я думала… может быть, мы… могли бы поговорить, — наконец, запинаясь, произнесла она.

Проворчав что-то, он вновь вернулся к созерцанию Луны. Ганелон вовсе не стремился быть грубым, просто глубокая депрессия из-за осознания бессмысленности столь титанического путешествия завладела гигантом настолько, что не оставила места другим эмоциям. Преодолеть такое огромное расстояние, пройти почти полмира, сражаться с яростными чудовищами, злобными врагами и всевозможными природными катаклизмами. Столько месяцев труда и борьбы… и все впустую! Жестокая шутка Судьбы терзала и изводила Ганелона…

Через некоторое время, вновь вернувшись к действительности, Среброкудрый гигант вдруг обнаружил, что девушка все еще робко пытается втянуть его в какой-то ненужный разговор. Арзила стояла рядом, так близко, что его обнаженные ноги ощущали мягкое тепло ее бедер. От ее вымытых каштановых волос шел сладковатый запах цветов и трав. Почему-то именно этот сладкий аромат сейчас особенно раздражал разгневанного гиганта. И вдруг Ганелон почувствовал, как пальцы Арзилы нежно скользят по бронзовой коже его могучих рук.

— Что тебе надо от меня? — вновь проворчал он.

— Я… я тебе не нравлюсь? — прошептала девушка. — Все эти недели мы… были вместе, ты и я, и старик… но ты ни разу… даже не попытался… Ты должен знать, что я чувствую… Я это выразила достаточно ясно… Но почему ты никогда?..

Ее голос затих. Ганелон сердито пророкотал, что у него сейчас нет настроения обсуждать всякую ерунду. Угрюмого исполина почему-то нестерпимо раздражала близость девушки, тепло сладко пахнущего тела и робкое смущение, с которым она гладила его руку. Пожав плечами, он направился прочь с террасы, стремясь продолжить размышления в одиночестве.

Услышав за спиной тихий плач, исполин сердито обернулся. Покинутая им Арзила стояла у балюстрады, ее сильные плечи сотрясали рыдания. Но, увы, воин ничего не знал о женских слезах. Поэтому он просто развернулся и ушел, вместо того чтобы попытаться успокоить Арзилу какими-нибудь пустыми и неловкими словами. Он ушел куда-то в ночь, один на один со своими мрачными мыслями, и лишь пепельный свет Падающей Луны сопровождал его.

Арзила едва разыскала в необъятной библиотеке старого мага. В этой огромной комнате не было ничего, за исключением массивных столов, наружная поверхность которых была прозрачной. Методом проб и ошибок Зелобиону удалось выяснить, что все хранящиеся здесь книги уменьшены до крошечных размеров и их можно изучать только разглядывая против света на стеклянных поверхностях столов. Старик подобрал ключ к системе кодировки и быстро «мчался сквозь бесконечный строй фотокниг, стремясь скорее напасть на след информации о тета-магнетизме.

Зелобион поднял голову и слегка вздрогнул от неожиданности, обнаружив стоящую перед ним девушку-воина.

— А, девочка, ты напугала меня… Я не знал, что ты здесь! — засмеялся он. — Если так пойдет и дальше, придется просить Магнуса заменить и мою эндокринную систему! Но в чем дело? Почему ты плачешь?

Амазонка молча покачала головой, а потом упала в пневматическое кресло и спрятала лицо в ладонях. Раздосадованный маг подошел к ней и начал неловко поглаживать ее по спине, бормоча какие-то невнятные слова, пока рыдания не стихли. девушка подняла искаженное горем, мокрое от слез лицо.

— Я люблю его! А он не обращает на меня никакого внимания! — воскликнула она в отчаянии. — Во время наших странствий я всегда чувствовала рядом с собой его величие, его силу, его мужество. Он оберегал меня, сражался за меня. Я люблю большого человека. Но почему, почему он не обращает на меня внимания?

Зелобион тяжко вздохнул. Он так долго боялся того, что произошло. Может быть, ему следовало что-то сказать или сделать раньше… что-то, что могло изменить эту безнадежную ситуацию, пока дело не зашло так далеко. Но он ничего не сделал. То ли страшась ошибиться в нежных чувствах девушки, то ли из неприязни к эмоциональным сценам. Что же было побудительной причиной: боязнь ранить девушку или чисто эгоистическое стремление избежать неприятностей? Увы, Зелобион боялся, что удержало его именно низменное желание не вмешиваться, И теперь, глядя на трагедию, к которой привело также и его собственное молчание, он наконец решился.

— Дорогое дитя, — начал он так мягко, как только мог. — Ганелон Среброкудрый остается равнодушен к твоей красоте и обаянию вовсе не потому, что в тебе есть какой-то изъян. Не вини ни себя, ни его. Беда в том, что ты сделала роковую ошибку, влюбившись в того, кто не имеет ни малейшего представления об эмоциях.

Девушка недоверчиво посмотрела на старика.

— Что ты имеешь в виду?

Зелобион откашлялся, чувствуя себя очень неуютно.

— Моя дорогая девочка, Ганелон — не человек. В том смысле, как ты или даже я, невзирая на то, что у меня мама — русалка. Он — искусственный человек.

Опустив глаза, чтобы не видеть ужаса, написанного на ее побледневшем лице, старый маг тихо продолжил:

— Ганелон — создание, выращенное Богами Времен для одной-единственной цели. Ради этой цели и было предпринято все наше путешествие, дитя мое. И будучи созданием Богов, он лишен многих возможностей в плане… гм… нормальных отношений между мужчиной и женщиной.

Увидев, как лицо девушки исказила гримаса боли, маг прервал объяснения, пытаясь подобрать те слова, которые хотя бы немного смягчили удар.

— Но все, что я сказал, отнюдь не означает, что он не мужчина. Физически он абсолютно полноценен, настоящий образец мужественности с героическим характером… Однако сексуально, эмоционально… Увы, дитя мое! Боги Времен, создавшие его для своих таинственных целей, не вложили в Ганелона таких простых человеческих способностей. Наш Среброкудрый герой просто не в состоянии отвечать на нежные призывы противоположного пола. Несчастный исполин не знает и никогда не узнает, что такое любовь.

Арзила слушала мага, отвернувшись. И он в душе благодарил ее за то, что может не видеть ее глаз, исполненных муки. С отеческой нежностью старик опустил руку ей на плечо.

— Не вини себя. Это не твой изъян, это его изъян. Он не ответит на твои чувства. Он просто не может этого сделать. В нем не заложена способность испытывать эмоции.

— Боги Времен — жестокие боги, — объявила девушка тихим, усталым голосом.

— Я… возможно, мне следовало раньше все объяснить тебе, — продолжал маг, испытывая жесточайший приступ вины. — Но… но мне почему-то не казалось столь уж важным посвящать тебя во все эти подробности. Я пренебрег мыслью о том, какое чувство может возникнуть у девушки, подобной тебе, к столь мужественному и славному воину. Я как-то забыл, что ты присоединилась к нам уже по дороге, а не была с нами с самого начала… Я… прости меня, девочка. Здесь есть и моя вина. Меньше всего на свете я хотел бы причинить тебе эту боль.

— Здесь нет твоей вины, старик, — тихо ответила Арзила, поднимаясь и стараясь не встречаться взглядом с магом. Постояв немного, она тихо пошла к выходу из библиотеки.

Маг больше нечего не мог сказать. Его терзала мысль, что он не сумел найти способ, чтобы облегчить ее муки. На пороге Арзила обернулась и печально посмотрела на старика.

— И нет никакой надежды? — спросила она ровным голосом, уже практически зная ответ. Маг молча покачал головой.

Еще долго после того, как Арзила ушла, Зелобион сидел молча, уставившись глазами на то место, с которого девушка задала свой последний вопрос. За прожитые века старый маг много повидал, много сделал и много пережил. Но любовь миновала его. Погоня за знаниями, долгая учеба, совершенствование в магических искусствах полностью захватили его тело, ум и сердце. Он даже никогда не держал гарем, подобно другим монархам. И при этом никогда не чувствовал себя чем-то обделенным. И теперь, только теперь старик осознал, какая огромная часть жизнь прошла мимо него. Внезапно маг почувствовал себя ужасно старым и никому-никому не нужным.

Но Зелобион потряс головой, отгоняя прочь печальные мысли, и вновь погрузился в исследование библиотеки, стараясь больше не думать об этих проблемах. Спустя десять минут секрет был у него в руках.




Глава 16

ЖЕРТВА


В одном из секторов на седьмом подуровне под поверхностью Великого Фезиона находился герметически запечатанный, словно необъятная капсула времени, Музей Науки.

На пленках из библиотеки содержались точные инструкции, следуя которым, Зелобион, Арзила и Ганелон на следующий же день без труда отыскали тайное хранилище древней мудрости. Открыв створки дверей с помощью специального кода, они вошли внутрь.

Световые панели, не использовавшиеся веками, при их появлении вспыхнули, и темные залы озарились холодным ровным светом. Всюду стояли всевозможные образцы и стенды, сверкали металлом огромные загадочные машины, превосходящие ростом даже Ганелона. Все пространство залов было заполнено всевозможными механизмами. Оружие, средства передвижения, источники энергии, конвертеры, кибернетические фабрики, медицинские инструменты, химическое оборудование, приборы для всевозможных научных исследований — телескопы, микроскопы, компьютеры, роботы и тысячи других неведомых технологических устройств. Некоторые из них, например прикрепляющийся на запястье телефон, с помощью которого жители Вандалекса могли мгновенно связываться друг с другом, были миниатюрными. Другие же, подобно тысячефутовым летающим кораблям, наоборот — огромными. Трое путешественников шли через настоящий музей, наполненный настоящими чудесами.

Тета-магнитный дисплей оказался совсем небольшим. Таких приборов, использующих столь малоизученный вид энергии, фезиане успели создать всего около дюжины до того, как Империя пала. И тета-магнитная» ловушка» оказалась самым маленьким из них и, на первый взгляд, самым примитивным — размером не больше, чем ручная сумка. Ловушка имела складную сферическую антенну, в ячейках которой собиралась энергия тета-магнитных полей Земли, а также прямую антенну направленного действия, передающую энергию. Ганелон с сомнением взвесил прибор на своей могучей руке.

— И этот утиль может остановить Падающую Луну? — недоверчиво спросил он.

Зелобион кивнул, внимательно изучая инструкции, написанные на пластиковом ярлычке.

— Совершенно верно, — пробормотал он. — Принцип работы прибора аналогичен принципам гомеопатической медицины. Может быть, ты помнишь, что согласно теории гомеопатии крошечная доза лекарства способна быстрее привести к выздоровлению, чем большая. Итак, «ловушка»— крошечный источник энергии, который входит в резонанс с тета-магнетическим полем Земли и переориентирует его в другом направлении… Источник питания содержит всего три гранулы меди. Поразительно! Но… Мы должны согласиться — фезианские ученые хорошо знали, что делают…

— Давайте поднимемся наверх и опробуем прибор прямо сейчас, — предложил Ганелон. Зелобион отрицательно покачал головой.

— Надо дождаться ночи, сейчас в небе нет Падающей Луны.

— Как же он работает? — нерешительно спросила Арзила.

Маг начал объяснять:

— Перед тем как высвободить разрушительную силу тета-магнитной энергии, направляющая антенна должна быть нацелена на объект. Указатель индикатора должен все время держаться возле этой черной полосы. Сферическая антенна устанавливается вот так. И все это от начала до конца занимает около сорока секунд. А затем нас ждет нечто похожее на впечатляющий фейерверк, друзья мои!

— Но что же он сделает с Луной? — вдруг поинтересовался Ганелон. Зелобион пожал плечами.

— Честно говоря, не знаю. Сам пытался это понять. Если прибор каким-то образом взорвет наш огромный спутник, то я не вижу, как Земля сумеет спастись от неизбежных разрушительных последствий такого взрыва. Но… — тут маг вдруг замолчал, задумчиво облизывая губы. — Есть еще одно печальное условие использования тета-магнитной ловушки, — медленно сказал маг. — Для того чтобы создать необходимый эффект резонанса, она должна находиться в максимальной близости от живого тела… и это тело… будет уничтожено. Разрушено энергией поля. — В его голосе нарастало смущение. — Я не понимаю этого. Не знаю, почему этот убийственный прибор сделан таким. Ганелон…

Бронзовый гигант покачал головой.

— Не думай об этом, мой старый друг. Моя жизнь не важна. Если таким образом я смогу выполнить свою задачу, так тому и быть. В конце концов, я был рожден именно для этого.

Больше говорить было не о чем. Все трое поднялись на верхние уровни, чтобы дождаться приближения ночи и конца эпохи Падающей Луны.

Наступила последняя совместная трапеза трех путешественников. Все молчали. Каждый ясно понимал, что никогда больше в этом мире они не соберутся за ужином вместе. Потом они стали печально переговариваться, вспоминал совместные приключения, опасности, через которые пришлось пройти, удачи, которые им выпадали. Оба мужчины были внимательны к Арзиле. Ганелон, испытывающий смутные сожаления по поводу своего резкого обращения с девушкой накануне, ласково обращался к ней, стараясь втянуть ее в разговор. Но амазонка казалась замкнутой, полностью погруженной в свои мысли. На все попытки гиганта заговорить с ней она давала краткие ответы и, похоже, изо всех сил стремилась вообще избежать каких-либо разговоров. Зелобион печально улыбнулся: Арзила стремилась отгородиться от объекта своей безнадежной страсти. Только в самом конце ужина девушка вдруг сделала неожиданный жест внимания по отношению к Ганелону: протянув ему кубок с превосходным виноградным вином, она мягко попросила исполина выпить с ней в память о прежних днях. Он с радостью согласился, и ее нежный взгляд так и не отрывался от его лица, пока они осушали кубки.

Затем все разошлись по своим апартаментам, чтобы дождаться восхода Луны, отдохнуть и подготовиться к последнему суровому испытанию. Ганелон упал на свое ложе и вытянулся на мягких подушках. Вообще-то он хотел привести в порядок оружие перед последней битвой. Но его охватила непонятная сонливость. Было довольно глупо, точно зная, что скоро уснешь вечным сном, тратить последние оставшиеся часы жизни на дремоту. Но он ничего не мог поделать с собой и уснул, уверенный, что Зелобион и Арзила разбудят его вовремя. Темнота окутала Ганелона, и он поплыл куда то в неведомые края через туманные лабиринты снов…

Кто-то яростно тряс Ганелона, но он этого не чувствовал. Откуда-то очень издалека доносился голос, выкрикивающий его имя. Исполин вытянул руку и попытался отмахнуться от далекого голоса… и вдруг почувствовал жалящий укус. Неизвестное вещество забурлило в его венах, ускоряя метаболизм, увеличивая количество адреналина. Среброкудрый гигант начал неуверенно просыпаться и наконец смог разглядеть бледное, горестное лицо наклонившегося над ним старого мага. Рука Зелобиона изо всех сил хлестала воина по щекам. Когда туман сна понемногу рассеялся, Ганелон попытался встать. Но сразу это ему не удалось: конечности бы ли словно налиты свинцом, а мозг, казалось, окутался толстым слоем ваты. Гигант попытался сосредоточится на том, что кричит ему Зелобион, но все никак не мог собрать слова воедино. Они то приближались, то снова ускользали от него.

— …должен был узнать ее сразу! Чаша! Чаша, которую Хоприг использовал, чтобы отравить тебя.

Но слова, будто бы уже ставшие понятными, вдруг вновь куда-то уплыли, и Ганелон продолжал лежать в оцепенении, глядя в лицо старика, который безжалостно тряс его. Но вот слова вернулись в его сознание…

— …говорил ей, что после первой дозы вырабатывается иммунитет… она забрала чашу и снова использовала ее, зная, что тебя это не убьет… Ты должен проснуться, просыпайся! Арзила взяла ((ловушку))! Она заперла нас здесь и пошла с ней на площадь! Вставай! Помоги мне! Она погибнет, если использует ловушку!

Внезапно все слова обрели смысл. Ледяной ужас охватил отравленного, полусонного гиганта. Ганелон сразу же проснулся окончательно и, шатаясь, встал на ноги. Комната кружилась вокруг него. Чтобы не упасть, исполину пришлось опереться на плечо мага. Свет вдруг сменился мраком. Неизвестно как он обнаружил себя стоящим перед дверью, ведущей в соседний зал. Амазонка заперла ее, но ужас, отчаяние и ярость Ганелона были столь сильны, что никакое препятствие не могло остановить его. Мощными ударами он разбил металлические панели, И, хотя руки его покрылись кровью, он даже не почувствовал боли. Он что-то все время кричал, какое-то имя, ее имя, но не слышал своего голоса. Потом снова вспыхнул свет, и тьма отступила. Ганелон не знал, сколько прошло времени. Возможно, он терял сознание. Если и так, то лишь ярость была той движущей силой, которая поддерживала гиганта. Сейчас они с Зелобионом находились уже за стенами дворца. Огромная, окруженная пилонами площадь лежала перед ними в холодном свете Падающей Луны. Исполин спотыкаясь брел вперед на подгибающихся ногах, которые, казалось, двигались сами по себе, независимо от его воли. Он снова громко звал Арзилу, но не слышал собственного голоса. Зелобион хлопал его по широкому плечу, куда-то показывая и тоже что-то крича. Ганелон с трудом поднял тяжелые веки и попытался проследить взглядом за рукой старого мага.

В нескольких сотнях футов от них, в самом центре просторной площади стояла Арзила. У ее ног лежал маленький прибор из сверкающего металла, а руки девушки были заняты настройкой длинной антенны, конец которой теперь направлял строго в центр гигантского диска Луны.

Спотыкаясь, Гаяелон двинулся вперед и попытался бежать. Но ноги не слушались его, они были подобны двум колоннам из мягкой глины. Гигант пошатнулся и упал, растянувшись во весь рост на блестящей мостовой. Зелобион склонился над ним. Он дергал его, пытаясь вновь поднять на ноги, и кричал:

— Ловушка включена! Она включила ее!.. Арзила! Остановись!

С огромным усилием гигант встал на колени. Вокруг бушевал ветер.

Внезапно антенна засветилась, окружив прибор холодным серебристым сиянием. Девушка стояла спиной к своим спутникам, словно темная статуя, четкий силуэт которой вырисовывался на фоне сияющего круга серебристых искр. В мощном последнем крике исполина слились отчаяние и ужас:

— Арзила!!!

И в следующее мгновение девушка скрылась из виду. Серебряный свет озарил всю округу, ослепляя мага и воина. В самом центре площади вырос столб сияющего пламени, подобный дереву, ветви которого тянутся прямо к звездам. Прикрыв глаза рукой, Зелобион запрокинул голову и смотрел, как столб нестерпимо яркого серебристого света исходил от земли, пронзая пространство. Этот мощный луч горящего света вытягивался и вытягивался на сотни, потом на тысячи миль. Площадь содрогалась у них под ногами. Плиты мостовой выгибались и выскакивали из своих гнезд. Пилоны повалились один за другим, как подрубленные дубы — так сильна оказалась вибрация тета-магнитного поля. За сотни миллионов лет вращения Земли, за счет магнитного трения между ее корой и ядром образовалось сильнейшее магнитное поле, И вот крошечный прибор, который любой обыкновенный человек легко мог бы унести в одной руке, «открыл гигантский резервуар этой дремлющей силы, преобразуя ее в мощнейший луч, и с яростью швырнул в небеса.

Луч ударил точно в центр огромного диска Луны. На таком расстоянии сам луч уже нельзя было разглядеть невооруженным глазом, но удар оказался виден — огромный цветок белого пламени расцвел на холодных равнинах Луны.

Луна содрогнулась! По ее поверхности побежали черные зигзагообразные линии. То, что их легко можно было увидеть с Земли, позволяло судить об их размерах. Гигантские ущелья в мили шириной — Великий Каньон длиною в тысячи миль! Луч поразил ее. Поверхность Луны словно вспенилась, а затем распалась на части, поскольку сверкающий луч дошел до самого центра этого мертвого мира. Над поверхностью Луны поднялся смерч из пыли и разбитых камней, заслоняя расцветший там огненный цветок. Паутина из черных трещин теперь покрывала уже почти всю видимую часть спутника.

И тут луч погас. На мгновение площадь погрузилась в полную тьму. Затем стал виден огромный дымящийся кратер, который зиял в том месте, где еще недавно стояла Арзила. Ручейки раскаленной стали стекали в него.

Столб серебристого пламени исчез. Тета-магнитная ловушка разрушилась, не выдержав той яростной энергии, которую сама же и пробудила. Но свою задачу она выполнила.

Исполин и маг пристально смотрели вверх и сквозь слезы, застилавшие глаза, наблюдали представшую их взорам фантастическую картину.

Луна медленно распадалась на огромные части. Все это происходило с такой скоростью, что казалось почти невероятным. Черные трещины постепенно расширялись, и через какое-то время вы могли видеть, что их чернота — это чернота пустого пространства между ними. Гигантские куски, десятки тысяч миль в диаметре, отплывали прочь от потрепанного диска Луны. Хотя теперь это был уже и не диск, а просто огромная масса разбитых камней. Свободно кружились в пространстве плотные облака вращающихся обломков, размером не больше, чем Альпы или Гималаи. Внезапно одно из таких облаков озарилось тусклой красной вспышкой, похожей на молнию — вспышкой, напоминающий по силе ядерный взрыв. Оказалось, что это с треском столкнулись два обломка Луны, каждый примерно размером с Сицилию.

Расползающееся облако вращающихся осколков через несколько часов закрыло собою весь горизонт. Высоко в небе сверкали арки ослепительного света. Падали огромные лунные метеориты. Но их было совсем немного. Земля не пострадает из-за разрушения Луны. Удар луча пришелся в центр лунной сферы и прошел через нее, как пуля через центр спелого яблока. Последствием такого удара, разрубившего ядро, и стал распад спутника. Ударная волна пошла под определенным углом к оси и вызвала распад на части. Распад, следовательно, можно было бы уподобить действию замкнутых спиралей, которые отторгают фрагменты прочь от источника первоначального удара.

Через несколько недель лунные осколки в уменьшенном варианте расположились один против другого так же, как и при спиральном распаде изначальных частей луны, и, вращаясь вокруг Земли, образовали гигантскую ленту — кольцо, такое же, как у планеты Сатурн. И лишь несколько небольших осколков метеоритов вошло в атмосферу Земли. Основные же останки разбитого спутника будут теперь кружить вокруг Земли до последних дней Солнечной системы… Словно Лунное Кольцо божественной красоты.

Странствие закончилось. Люди Гондваны были спасены. Последние дни перестали быть последними для древней Земли.

Но Арзила погибла… и теперь старый маг и юный воин стоя на коленях на мостовой разрушенной площади, оплакивали ее. Каждый по-своему.




Эпилог


Ганелон Среброкудрый чувствовал себя ужасно. Душевная боль терзала его, не давая покоя. Никогда не плакавший воин теперь узнал, что такое человеческое горе. Горькие потоки слез обжигали ему глаза. Яростный гнев и отчаяние кипели в нем. Исполина мучил вопрос: почему девушка-воин взяла на себя миссию, которая по праву предназначалась ему?

Зелобион пытался объяснить случившееся своему другу гиганту:

— Амазонки Конда влюбляются только раз в жизни. Если любовь их остается без ответа, они с радостью идут на смерть. Она любила тебя с такой силой, какую простые люди, подобные мне, даже не могут себе представить.

— Но почему она любила меня? — бушевал Ганелон. — Я ничего не знаю о любви, Я не делал ничего, чтобы разжечь в ней эту любовь! Почему она убила себя ради этой зияющей пустоты внутри?

— Она знала, что любит безнадежно и ты никогда не ответишь на ее чувство. Она не хотела больше жить с этой постоянной сердечной болью. И хотела спасти тебя от смерти, на которую ты шел. Поэтому Арзила угостила тебя вином из отравленной чаши Хоприга. Мы тогда забрали эту чашу с собой в Пиому, чтобы я мог узнать, какой в ней яд, и подобрать противоядие. Но, покидая Пиому в такой спешке, девушка должна была забыть ее вместе с остальными вещами. Снова она обнаружила ее уже здесь, в Великом Фезионе. Второй раз яд не мог причинить тебе вреда, он лишь погрузил тебя в глубокий сон. Тогда Арзила взяла» ловушку»и сделала это… Но ты не должен винить себя, мой мальчик. Она сделала то, что должна была сделать, И сделала это добровольно, чтобы ты мог жить дальше…

Ганелон не слышал слов. Горе и отчаяние сделали его полубезумным. Сознание исполина с трудом балансировало на грани. Рушился весь его образ жизни. То, ради чего он был создан, у него отобрали. Плача, завывая, как дикий зверь, он рванулся прочь от дружеской руки Зелобиона и помчался собирать свое снаряжение.

— Я не могу здесь больше оставаться. Я должен идти. Я обойду все дороги Гондваны, но я найду смысл этой чертовой любви, я испытаю ее. Прощай, старик. Ты был мне как отец. Но не пытайся остановить меня. Я должен идти.

И Ганелон ушел, один, в ужасную бурю, которая в этот час бушевала над землей. Гремел гром, сверкали молнии. Ветер бил воина по его широким плечам, но среброкудрый гигант спотыкаясь шел по длинной дороге, ведущей из Вандалекса в неведомые края Запада. Наконец исполин растворился в темноте за пеленой дождя и ветра, и больше его не было видно.

Зелобион долго стоял у парапета, глядя ему в след.

— Прощай, Ганелон, мой мальчик. Может быть, время излечит твою боль и принесет в твою душу немного мира. Увы… твое странствие во имя спасения Земли было трудным. Но отыскать смысл любви будет гораздо сложнее. Прощай, и если ты не найдешь любви, то, может быть, твое буйное сердце найдет покой в каком-нибудь отдаленном королевстве.

Старик отвернулся и огляделся. Слабая улыбка пробежала по лицу мага. Отлично, здесь он и останется! Он никогда не сможет в одиночку преодолеть расстояние между Вандалексом и Карчоем без поддержки отважных спутников, которых он теперь потерял. Но он вовсе не потерял свою власть. И здесь теперь его новая неисследованная Империя… Империя Науки. Мысль провести отпущенные ему века в одиночестве совсем не пугала Зелобиона. Еще столько всего предстояло сделать. Старый маг улыбнулся, и его темные глаза засветились живым интересом, когда он подумал о том, что ему предстоит…

Столетие закончилось. Эра Падающей Луны завершилась в одну ночь незабываемого изумления, трепета и страха. Наступала новая эпоха. А может быть, завершилось нечто большее, чем эпоха, может быть, дни магов тоже подошли к концу. И теперь перед Гондваной лежит новый путь — путь Науки, который приведет ее к возрождению и обновлению. Вспомнив странную эмблему на лбу Ганелона, старик подумал, а не станут ли потом называть новую Эру именем Серебряного Феникса, этого крылатого символа возрождения…

Зелобион бодро вернулся в город и начал исследовать свои новые владения. Разве он может печалиться об удобном дворце в Карчое, имея в своем распоряжении все чудеса и тайны Вандалекса!

Из всех троих, отправившихся в это великое Странствие, он единственный нашел свое счастье. Наконец-то старик был по-настоящему доволен.




Эти подвиги я, Зелобион из Карчоя, наблюдал. В этих делах участвовал. Все это я видел и делал. Никто не знает правды, кроме меня.

Эту историю вместе с завещанием я, Зелобион из Карчоя, оставляю для памяти Человечества, чтобы героизм Ганелона Среброкудрого и прекрасная любовь Арзилы никогда не бы ли забыты теми, кто придет после нас, кто будет жить в мире, свободном от тени Падающей Луны, именно потому, что однажды страдали, боролись и погибли за это исполин Среброкудрый и амазонка Арзила.

Эту книгу я, Зелобион из Карчоя, написал на семьсот тридцать девятом году жизни.

Окончено в городе Великий Фезион, в стране Вандалекс, что на западе Гондваны, в год III Эры Серебряного Феникса.




И тогда придет Человек, не похожий на других людей, но посланный Галендилом, чтобы сражаться с Падающей Луной и отвратит неизбежную гибель. Ты узнаешь его по волосам, по росту, по сердцу. Он будет не таким, как другие. Он придет, как приходили великие освободители древности, чтобы сражаться, победить и принести обновление. И он будет нести на своем темном челе символ этого воз рождения, Знак Феникса…

Увы, я стар, и взор мой меркнет. И я не могу разглядеть конца этой истории.

Так написано в книге «Оф Кангмир».