Ребенок Джейка
Линдсей Лонгфорд








Джейку казалось, что о Саре ему известно все, но он ошибался. Не холодная и бессердечная, как он представлял, а мягкая, чуткая и любящая женщина предстала его взору. Желание вспыхнуло ярко, однако Джейк понимал: мечтам его осуществиться едва ли дано, стоит ей узнать о его ребенке.






Линдсей Лонгфорд

Ребенок Джейка





Глава первая


Настойчивый стук в парадную дверь разбудил Сару около полуночи.

Ее сердце бешено заколотилось, и с минуту она не могла сориентироваться. Смутное ощущение счастья не проходило, сбивая с толку туманными обещаниями. Она не помнила, когда натянула на себя плед, видимо, сделала это во сне. Над озером завывал ветер. Неужели кто-то собрался на рыбалку в такую погоду?

Дверь снова задребезжала от мощных ударов кулака. Кто бы там ни был, он явно не собирался оставаться на улице.

Сара поплотнее укуталась в плед, поджав под себя голые ноги. Она так и заснула на диване гостиной в блузке и шортах. На озеро Окичоби часто приезжают одержимые рыболовы-полуночники, но ее клиенты знают, что необходимо договориться заранее. Никто из них не появился бы среди ночи, надеясь получить лодку и снасти.

Сара потерла глаза, отгоняя остатки сна. Пусть незваный гость остается в болотистой тьме. Он не может знать, что в доме кто-то есть.

Заскрипели половицы веранды, от сильного рывка взвизгнула дверная задвижка.

А вдруг он вломится в дом, решив, что здесь никого нет! Сара нервно сглотнула, ковыряя пальцем в дырке пледа. Слишком много безумия вокруг. Окрестности озера кишат чужаками: наркоманами, браконьерами и разными подонками. Может быть, пора ей распроститься со своим убежищем в Окичоби? Может быть, пора вернуться к людям? Сара замотала головой, пытаясь окончательно проснуться, хотя ей совсем не хотелось расставаться с призрачным уютом своего сновидения.

Тяжелый удар ногой в хлипкую дверь заставил ее резко вскочить.

В желтоватом свете фонаря, висевшего над входной дверью, двигались какие-то тени. Сара пошарила под диваном. Найдя бейсбольную биту, она с глубоким вздохом опустила ноги. Ее босые ступни коснулись холодного пола и тихо заскользили по отполированным старым доскам. Она подкралась к двери, отделявшей ее от веранды.

Эй! Кто-нибудь дома? — проскрежетал в ночи грубый голос.

Сара замерла. Большая рука, неестественно желтая от света фонаря, ощупала раму высокого, от пола до потолка, окна, выходящего на веранду, и к стеклу прижалось лицо. Черт побери! Она забыла надеть очки. Крепко сжимая биту, Сара не шевелилась, как дикий зверек, выжидающий первого движения охотника.

Может быть, не заметив ее, он уйдет?

И снова на дверь обрушился удар. Послышалось проклятие. И вдруг тонкий детский голосок:

Мы не сможем войти.

У Сары мурашки пробежали по коже. Она крепко прижала кулаки к груди. Бита ударила ее по коленям. Ребенок!

— Нет, мы войдем, — прозвучал уверенный мужской голос.

Сара не могла пошевелиться. Она прижала разгоряченное лицо к прохладной, дрожащей от ударов деревянной панели. Надо быть идиоткой, полной идиоткой, чтобы открыть сейчас дверь.

Ее не проведешь. Люди, особенно женщины, живущие в одиночестве, не открывают двери незнакомцам. Она давно живет в глуши и не совершит подобной глупости. С наступлением темноты, умные люди сидят по домам за хорошо запертыми дверями. Ночью хозяйничают ночные существа, исчезают лодки, автомобили, а из болотной травы и водорослей неожиданно поднимаются раздувшиеся трупы. Нет, она не откроет дверь навстречу явной опасности.

Мужчина в тяжелых сапогах переступил с ноги на ногу, доски заскрипели, и снова Сара услышала детский голос:

— …сейчас очень больно.

Эти слова вызвали новый град ударов по двери. Сару передернуло, но не столько от ударов, сколько от старой раны, которую разбередил тонкий голосок.

Придерживая ногой дверь, она чуть-чуть приоткрыла ее, не сняв цепочку, не выпустив биту из рук, и выглянула в ночь.

Порыв ветра, насыщенного болотистой сыростью и тайнами, ворвался в щель.

Сердитые глаза уставились на нее с заросшего бородой лица. Такое лицо — ночной кошмар любой женщины.

Сара попыталась захлопнуть дверь, но мужчина обхватил край ладонью. Его глаза сверкали в желтом свете, говоря ей яснее любых слов, что никакая цепочка его не остановит.

Сара прижала дверь плечом.

У нас закрыто! Уходите. Сегодня ночью никакой рыбной ловли! Я сказала, база закрыта!

Она подняла биту — слабую угрозу против его силы — и толкнула дверь, надавив на нее бедром.

Дура, какая же она дура! В песке под деревьями стоял накренившийся ржавый грузовичок. В неожиданно застывшей ночи, Сара теперь видела и слышала все с пугающей ясностью: сильные пальцы мужчины с подстриженными ногтями, маленькую фигурку рядом с ним, прерывистое дыхание, вырывающееся из ее груди, все отпечаталось в мозгу.

Постойте, послушайте минутку, — нетерпеливо сказал мужчина, не отпуская дверь.

Что вам нужно? Уже поздно. Приходите завтра.

Слова давались ей с трудом.

Мужчина отпустил дверь и убрал руку.

Мой… мальчик, ему нужен туалет.

Туалет? Он может сходить в кустах.

Он болен, — ответил мужчина, не отрывая от нее светло-коричневых глаз, и положил руку на голову мальчика, привлекая к нему внимание.

Нечесаный и грязный, с заостренными чертами лица — ребенка нельзя было назвать симпатичным. Ярко-синие глаза оценивали Сару с недетской мудростью и настороженностью. Он вместе с мужчиной нетерпеливо ждал ее решения.

Мальчик — сколько ему лет? пять, может, шесть? — не искал защиты у отца, не казался связанным с ним. Сара придвинулась, чтобы получше рассмотреть их обоих. Рука мужчины скользнула к шее мальчика и осталась там.




Сара снова посмотрела в странные бледные глаза мужчины, пытаясь принять решение. Карие глаза должны бы быть теплыми, добрыми. Эти же глаза, сверкая силой и холодом, судили ее, выносили приговор. И еще что-то мерцало в них — что-то, чего она не могла понять.

Пойдем, — прошептал мальчик. — Я же говорил тебе, что она нас не впустит.

Послушайте, ребенок болен, — настойчиво и раздраженно сказал мужчина. — Я увидел на дороге вашу вывеску. Мы ехали весь день, и он только что стал жаловаться на желудочные колики.

Я не содержу общественный туалет.

Отворачиваясь и закрывая дверь, Сара краем глаза заметила движение мальчика. Он скрестил ножки в рваных кроссовках — универсальный детский сигнал крайней нужды, — лицо позеленело.

Сара вздохнула, прикрыла дверь, чтобы снять цепочку, и предупредила:

Я открываю дверь. Мальчик может войти. Вы останетесь на улице.

Мальчик повернулся к отцу и дернул его за вылинявшие джинсы. Мужчина наклонился, выслушивая сбивчивый шепот. Выпрямившись, он секунду смотрел на Сару, что-то решая для себя, прежде чем заговорить. Затем взглянул на ребенка, крепко сжавшего его руку, потом опять на Сару. Теперь молодая женщина заметила, как они не похожи, хотя вряд ли можно было сказать что-то определенное о лице отца, спрятанном за густой бородой и усами.

Мужчина удовлетворенно улыбнулся.

— Мой мальчик не хочет входить один.

Ну, тогда пусть делает свои дела на улице.

Саре самой стало неловко от холодности ее тона. Но не станет же ему хуже, если он сходит в кусты.

Мальчик дернул отца за руку, пристыженно глядя на Сару ярко-синими глазами.

Послушайте, у ребенка кишечный грипп или что-то в этом роде. Вы хотите, чтобы его вырвало в кустах, где полно змей?

Боится! Этот уличный мальчишка боится, хотя рядом с ним отец! Странный ребенок. Во Флориде дети привычны к болотам и змеям. Она приняла этот грязный дуэт за лесных дикарей, но, видимо, ошиблась.

Мальчик потер ногу носком кроссовки и посмотрел на Сару с выражением унижения и отчаяния. Она почувствовала себя злой и жестокой.

Джейк, я сейчас…

Страдальческий вопль заставил мужчину наклониться и поднять ребенка.

Послушайте, мадам, его вот-вот вырвет прямо на ваше парадное крыльцо, так что решайте поскорее! — прорычал великан.

Сара не могла захлопнуть дверь перед этим больным личиком, этими пристыженными глазами. Никак не могла. Хотя хотела бы найти в себе силы. У нее не было ни малейшего желания пускать в свой дом этого мужчину и его сына.

Хорошо. Ванная вон там, — указала Сара битой, чтобы этот бесцеремонный тип заметил ее сейчас, если не обратил внимании раньше. Сама она осталась у открытой двери, чтобы, в крайнем случае, успеть удрать в темноту и спрятаться.

Мужчина посмотрел так, будто прочитал ее мысли. Снова в его ясных карих глазах мелькнула тень удовлетворения и еще чего-то.

Пошли, Николас, — сказал он, и они направились к темной двери, указанной Сарой.

Молодая женщина откашлялась, злясь на себя, что пустила их в дом.

Выключатель справа.

Из полуоткрытой двери ванной в гостиную хлынул свет. Она не могла разобрать их шепот, и это дразнило и мучило ее.

Но она не желала ничего знать о них: ни об этом странном ребенке, ни о его чересчур сердитом отце, на которого он даже не был похож. Переложив биту в другую руку, Сара удивилась, отчего они возятся так долго. Неужели маленький мужчина не может управиться со своими делами побыстрее? В конце концов, мужчины лучше женщин приспособлены для этого.

Послышался шум спускаемой в унитазе воды. Низкий голос что-то пробормотал, затем полилась вода в раковину. Снова бормотание и бульканье воды.

Порядок, Николас. Выключаем свет.

Выключатель громко щелкнул в тишине комнаты.

Они вышли, мальчик тер глаза, а мужчина смотрел на Сару с явной враждебностью.

Теперь молодая женщина видела, что ночные пришельцы усталые, а не грязные. Глаза у ребенка покраснели от изнеможения. Мужчина был в чуть лучшем состоянии, хотя безжалостный свет не помогал ему выглядеть менее угрожающе. Он возвышался перед ней, пугая еще больше, чем в темноте.

Чистые вылинявшие джинсы и шерстяная рубашка облегали крепкое тело. Мускулистые плечи перекатывались в бицепсы рук, силу которых она уже испытала. Капли воды блестели в темных волосах там, где он откинул их рукой со лба. Сара всегда испытывала неловкость в присутствии крупных мужчин, а этот олицетворял все, что она не любила в мужчинах. Заросший, сильный, агрессивный. Слишком самоуверенный.

Однако его глаза напоминали летнее озеро, когда его уровень понижается и вода становится прозрачной и искристой, не похожей на темные зимние глубины, заманивающие и предающие рыболовов. Сара забыла о страхе, глядя в эти глаза.

Ну вот, с вами ничего и не случилось, мадам. Ничего страшного, правда?

Сара слегка помахала битой.

Не стоит язвить, хотя роль мерзавца, надо признаться, вам бы очень подошла, — с вызовом ответила она, прищурившись. Мужчина нахмурился, и она продолжила наступление: — Что ж, рада была помочь вам.

Она шире распахнула дверь, недвусмысленно показывая, чего хочет.

Никто не пошевелился. Две пары очень разных глаз пристально смотрели на нее: синие — потускневшие от усталости; карие — вызывающие. Ей стало страшно. Что же дальше?

До свидания.

Она натянуто улыбнулась.

Снова мальчик дернул за джинсы, и большое тело нагнулось. Снова тихий шепот. Мужчина сложил руки на груди и хмуро посмотрел на Сару.

Мальчик хочет есть. Вы не могли бы сначала дать ему печенье?

Печенье?

Он хочет, чтобы она дала ребенку печенье? Больному ребенку? Среди ночи? Но по выражению лица мужчины, она поняла, что лучше дать печенье или что-нибудь еще.

У меня нет печенья! И он же болен. Ему нельзя есть печенье.

Сара подвинулась к двери. На мужчину это не произвело никакого впечатления. У нее пересохло во рту.

Конечно, я бы дала, если б оно у меня было. Печенье, я имею в виду. Правда дала бы, — залепетала Сара.

Она протянула руку к двери, чтобы захлопнуть ее за собой после броска в ночь. И надо еще выключить фонарь, чтобы оставить мужчину в темноте в незнакомом месте.

Он не шевелился, но ей казалось, что он окружает ее со всех сторон.

Она подняла биту.

Ради Бога! Вы что, чокнутая? Перестаньте махать этой проклятой палкой и успокойтесь, договорились? — Он вынул биту из ее руки и закрыл дверь. — Послушайте, мы ехали весь день, ребенок устал и проголодался. Вы, наверное, правы насчет печенья, но он только что вырвал все, что съел сегодня. Неужели у вас нет ничего, чтобы успокоить его желудок?

Здоровяк ударил битой по полу. Сара услышала шепот мальчика:

Не волнуйся, Джейк, все в порядке.

Сердитый ответ резко прозвучал в тишине:

Я достану тебе еду, Николас. Это самое малое, что она может сделать.

Мужчина, названный Джейком, резко повернулся, не выпуская биты из руки, и Сару охватил ужас. Зачем она открыла дверь? Неужели ее убьют из-за какого-то дурацкого печенья?

Не надо, Джейк. Я, правда, не очень хочу есть.

Сара посмотрела на худое личико мальчика, на синяки под его глазами. Неохотно, против воли, заговорила, лихорадочно вспоминая:

У меня есть хлеб, крекеры. Может, подойдет куриный бульон?

Мальчик пожал плечами.

И вы тоже, Джейк? Вас зовут Джейк, не так ли? — Он не ответил, и она тараторила дальше: — Да, конечно, Джейк.

Сара повела их в кухню. Там ножи, черный ход.

Глаза мальчика загорелись, и он снова дернул отца за вылинявшие джинсы.

Спасибо, мадам. Я очень люблю суп. Правда, Джейк?

Она прошла в темноте к холодильнику. В ее семье все называли его ледяным ящиком. И мысли обо всех, кто жил здесь до нее, наполнили душу надеждой на то, что эту ночь она переживет. Маленькая лампочка осветила ее трясущиеся руки, достающие хлеб и содовую.

Вы здесь одна? — спросил Джейк, включая свет.

Ненадолго, — солгала она, бросив на него быстрый взгляд через плечо.

Он стоял слишком близко. Она, вероятно, здорово испугалась, если даже забыла включить свет, спасаясь бегством в кухню.

Теперь она в ловушке. Он опустился на стул, ближайший к выходу. Она не сможет добраться до двери, не пройдя в опасной близости от него.

Мальчик — Николас? — бросился на соседний стул и уставился на Сару с интересом, разогнавшим усталость.

Вам помочь, мадам?

Если бы он был собакой, то, наверное, весь затрясся бы от энтузиазма. Сара не улыбнулась ему, не поощрила, но почувствовала себя подлой, заметив понимание в его недетских глазах.

Проглотила вставший в горле комок. Страх от присутствия мужчины не оправдывал такого обращения с ребенком. Это не его вина. Если бы только они оба… если бы только они ушли… Мальчик застучал пятками по перекладине стула.

Успокойся, Николас, — раздался ровный голос Джейка, и мальчик перестал стучать.

С неестественным послушанием Николас сложил руки и опустил на них голову. Его глаза следили за каждым движением Сары. Злясь на себя, Сара ударила ножом по сухому хлебу. Даже в такой ситуации капля доброты не убила бы ее. Ну, может, еще и убьет. Однако если она останется жива, то не забудет это детское личико до самого своего конца. Еще один портрет в галерею ее ночных кошмаров.

Молодая женщина неохотно повернулась на мгновение, поймав взгляд тревожащих карих глаз, и заговорила с мальчиком:

Можешь достать джем, если хочешь.

Николас посмотрел на отца — как же они не похожи! — за разрешением. Когда тот кивнул — сорвался со стула. Откуда у него берется энергия? Он готов был свалиться от усталости десять минут назад.

Мадам, почему вы держите хлеб в холодильнике? — спросил он из глубин холодильника и затем вынырнул с банкой джема из гуавы.

Любопытная маленькая обезьянка Определенно не местный, если не знает этого.

Жуки, — пробормотала Сара.

Жуки. Да, понимаю.

Крохотный тощий знаток. Его что, плохо кормят? — гадала Сара, глядя на худенькие ручки.

И какие же жуки?

Он уже успел открыть банку, сунуть туда указательный палец и машинально облизать его.

Мужчина наблюдал за происходящим из-под полуприкрытых век, как будто составлял на нее досье. Его стул повис на двух ножках, опершись спинкой о рабочий стол.

Жуки, мадам, — напомнил мальчик, прижимаясь к ее ноге и поднимая к ней личико.

Сара дернулась и отступила назад, не успев осознать, что делает. Ощущение его тоненьких косточек было невыносимым, как обвинение. Откашлявшись, она сделала вид, что не заметила изменившегося выражения его лица.

Тараканы. Во Флориде огромные тараканы.

Да? — изумился он. — Тараканы? И очень большие?

Ну, иногда мы называем их пальмовыми жуками, потому что они гнездятся в пальмах, но теперь у нас появились новички — азиатские тараканы, еще больше и злее.

Какой-то сумасшедший дом! Ночные незваные гости. Тараканы.

Сара нарезала хлеба и налила супу в зеленую чашку.

Пожалуйста.

И какие же большие? С ладонь?..

Тарелка и чашка ненадежно замерли на краю стола.

Хватит, Николас, — скомандовал мужчина. — Ешь.

Его стул громко хлопнулся на все четыре ножки. Сара вздрогнула.

Поблагодари леди.

Да, конечно, но, Джейк, мне, правда, очень интересно узнать о тараканах. И она не возражает, правда, мадам?

Сара покачала головой, ее руки дрожали.

Я не возражаю.

Видишь, Джейк? Она не возражает. Она просто не хочет, чтобы я на нее облокачивался. Может, потому, что я такой грязный. Ты не велел мне скатываться с того холма.

Он набрал в рот столько супа, что его щеки раздулись, как у бурундука.

Ей хотелось заплакать. Мужчина смотрел на нее со странной жалостью.

Это просто большие жуки, Николас. И они летают.

Мальчик удовлетворенно кивнул.

Сара налила мужчине супу и чаю со льдом, а мальчику — лимонаду.

У меня нет молока для вашего мальчика. Могу налить еще чая, если хотите, — сказала она, ставя кувшин на стол с такой силой, что чай выплеснулся на гостя.

Какого черта?

Он вскочил. Тарелка заскользила по залитому чаем столу.

Сара бросилась к двери черного хода. Она успеет. Она сможет выскочить.

Его мускулистая рука остановила ее, обхватив за талию.

Уф, отпустите меня, пожалуйста, — пробормотала она.

Что? — Он удивленно посмотрел на свою ладонь, на свои сильные пальцы, вцепившиеся в ее рубашку. — Извините.

Видишь, Джейк? Она вообще не любит, когда ее трогают. А ведь ты не такой грязный, как я. Мальчик переводил свой ярко-синий взгляд с одного взрослого на другого. В его голосе сквозило явное удовлетворение.

Сара все еще чувствовала тепло руки Джейка на своем животе.

Джейк, нам с тобой нужно вымыться, — сказал мальчик.

Насытившись хлебом и супом, он сидел с сонной улыбкой, белые зубы сверкали на грязном личике.

Сара слышала тихое дыхание Джейка, биение собственного сердца и чувствовала, как ее покидает страх.

Николас положил голову на стол и начал сонно катать по тарелке колечки из лапши.

Джем был вкусным. Может, я когда-нибудь попробую его с хлебом.

Джейк не шевелился. На таком близком расстоянии Сара заметила ниточку седины в его темной бороде. Свет его карих глаз, оценивающих и сочувствующих, успокаивал ее.

Она тяжело вздохнула, и он отступил.

Послушайте, я понимаю, что вломился сюда, как бык. — Ему было неловко, словно он только сейчас осознал, как она воспринимала его действия.

Сара осторожно отодвинулась.

Да, — сказала она с облегчением.

Может, она слишком остро реагировала? Ведь он, в действительности, ничего не сделал. Просто его манеры. Он груб, жесток, возможно, весь в татуировке, но, ведь на самом-то деле, он никуда не вламывался. Она сама его впустила.

Бог знает, что вы подумали.

Сара увидела, как опустились веки мальчика.

По-моему, совершенно ясно, что я подумала.

Он взглянул на посапывающего во сне сына.

Да, наверное, я не должен винить вас. Но неужели вы не привыкли ко всему в таком месте? Неужели никто не заглядывает сюда по ночам?

На что он намекает? Сара повернулась к раковине, стала мыть нож.

Нет.

Я думаю, многие любят ловить рыбу по ночам.

Он обошел мальчика, нежно коснувшись его головы.

Нет. Рыболовы договариваются заранее, если хотят взять у меня лодку ночью.

Сара вытерла лужу на столе, прополоскала тряпку, повесила ее на раковину и повернулась к нему.

Она устала от этой игры в кошки-мышки. Ее энергия иссякла, и она подчинилась судьбе. Пусть случится то, что должно случиться. Неудивительно, что она попалась кошке в когти. У нее не хватило терпения переждать.

Послушайте, если вы пытаетесь напугать меня, то вам это удалось. Я не знаю, какую игру вы затеяли. Почему вы здесь?

Я сказал вам. Николасу стало плохо — может, потому, что он слишком долго ехал в машине и устал. Он боится темноты. Вы же знаете, как дети иногда ведут себя. У них бывают капризы. Потом я увидел вашу вывеску.

Как?

Он уцепился большими пальцами за ремень.

С дороги.

Это маленькая вывеска, и не освещенная.

Он посмотрел ей прямо в глаза, как будто знал, что она близорукая.

У меня хорошее зрение.

Наверное, даже слишком. — Сара попыталась понять, почему все ее слова звучат как ложь. — Я думаю, вам с сыном пора уходить.

Обойдя стол, она взглянула на спящего мальчика. Он должен лежать дома в постели, а не горбиться за чужим кухонным столом в час ночи.

Мы не можем, — тихо и спокойно сказал мужчина.

Сара вцепилась в спинку стула, на котором сидел мальчик.

Что значит — не можете? Вы должны.

Хотя в кухне было прохладно, лоб молодой женщины покрылся испариной. Она с трудом сдержалась, чтобы не повысить голос.

Он вдруг оказался рядом с ней и хрипло прошептал:

Мы не можем. У нас спустило колесо.

Поменяйте! — Сара отступила на два шага.

У меня нет запасного. Может, у вас найдется? Вы должны держать запчасти.

Он встал между нею и дверью черного хода.

А я не держу, — прошипела Сара. — Вы должны уехать. Вы мне здесь не нужны.

Вы достаточно ясно дали это понять, с самого начала, не желая пускать нас. Вы даже не хотели накормить больного ребенка, пока вам не выкрутили руки, если можно так выразиться, — с презрением ответил он.

Он так обрисовал ситуацию, что ее поведение выглядело подлым, а не осторожным. Но она не собиралась перед ним оправдываться. Это он вломился к ней.

Минуточку… — (Он наклонился, джинсы коснулись ее голых ног, и Сара отпрянула.) — Вы должны были подумать об этом до того, как вытащили его из дому в такое время.

Сара откинула волосы со лба и заметила, как он следит за ее движениями. Его взгляд скользнул по ее шее и груди. Ей стало неловко.

В холодильнике зажужжало, и на поднос посыпались кубики льда.

Да, вы правы, — устало сказал он. Гнев исчез из его глаз. Он оглянулся на спящего сына. — Я должен был подумать о многом. Но я не подумал. Мы не можем уехать ночью.

Сара посмотрела на чумазого ребенка с тощими пальчиками, измазанными Бог знает какой грязью и раздавленной лапшой. Ей не нужен был этот несчастный ребенок в доме. А его энергия и сообразительность бередили горькие воспоминания. Она хотела, чтобы он исчез.

Я не сдаю комнат. Вы не можете здесь остаться.

Черт. У вас большой дом. Неужели нельзя найти какой-нибудь уголок? Я не хочу причинять вам неудобство, — язвительно сказал он. — Вы так милы. Неужели вы никогда не слышали историю о добрых самаритянах?

Сара вспыхнула от гнева, которому теперь редко давала волю, но она устала и была сбита с толку, и мальчик разбередил старую боль, лишил ее душевного равновесия.

Послушайте, это не моя проблема. Это вы отправились в путь с ребенком, на ночь глядя. Это вы ничего не спланировали. Не перекладывайте на меня свою вину!

Ветви пальмы забарабанили по крыше под порывами ветра. Джейк глубоко вздохнул. Сара видела, как он пытается ослабить возникшее напряжение.

Я опростоволосился. Но мне сейчас нужна помощь. — Он умолк, затем без выражения добавил: — Для ребенка.

Сара была раздражена и сама себе не нравилась в этот момент. Она протянула руку к застиранной рубашонке мальчика, но вовремя опомнилась. Пусть спят на веранде. Нет, подумала она под осуждающим взглядом мужчины, так нельзя.

Ребенок засопел. Ему нужна кровать, его только что тошнило, но как же ей не хотелось оставлять его в доме!

Ладно. Вы понесете его или разбудите, чтобы он пошел сам?

Она не привыкла к детям, не знала, что лучше, и ее раздражала самоуверенность мужчины.

Понесу, если, конечно, вы не заставите разбудить и вымыть его.

От резкой боли в горле она не смогла возразить. Неужели она действительно выглядит такой отвратительной?

Ну, так несите. Спальня — слева от лестницы, но вы будете спать в машине.

Как скажете.

Мужчина осторожно поднял сына. Мальчик вздохнул и вытянул ручку. Отец осторожно положил ее на худенькую грудь.

Не хотите показать дорогу? — насмешливо спросил он. — Тогда вы будете уверены, что мы не украдем фамильное серебро.

Сара не хотела подниматься с ним по лестнице. Каждая клеточка ее тела звенела от тревоги. Даже сейчас, когда его руки были заняты сыном, когда он объяснил свое появление, ей было не по себе. Нескрываемое презрение незнакомца заставляло чувствовать себя неловко. Она не привыкла, чтобы окружающие оценивали ее поведение. Ее самооценка? Ну, это совсем другое дело. Она привыкла жить со своими недостатками, и собственная совесть судила ее строже, чем какой-то светлоглазый незнакомец. Он не имеет права судить ее.

— Вам не кажется, мистер, что вы ужасно грубы с человеком, который впустил вас в дом, накормил вас и вашего сына, а теперь предоставляет ему постель на ночь? Как насчет того, чтобы благословить руку дарящего?

Здоровый гнев прогнал беспокойство. Она шла впереди, остро чувствуя спиной его присутствие весь долгий путь наверх по лестнице.

Джейк воздержался от язвительного ответа, но злобно ухмыльнулся. Она оказалась не такой, как он ожидал. Глаза следили за плавными движениями ее бедер. У нее была самая тонкая талия и самая красивая попка, какую он когда-либо видел.

Джейк был сердит еще до того, как она открыла дверь. Он часами ездил вокруг, пытаясь решить, останавливаться в ее доме или нет. А потом Николасу стало плохо. Он слишком долго раздумывал, а когда решился — не намерен был мириться с отказом. Ее осторожность разозлила его еще больше. Теперь он хотел свести с ней счеты и поскорее покончить со всем этим.

Когда она открыла дверь, он был ошеломлен.




Широко распахнутые близорукие синие глаза, нежное лицо, руки, сжимающим эту тупую биту, привели его в ярость. Шелковистые волосы, цвета мокрых осенних листьев, заставляли пальцы дергаться от желания погладить, их, проверить, так ли они шелковисты, как кажется. Он хотел коснуться тонкой шеи в том месте, где от страха пульсировала жилка. Гнев и что-то еще, что-то смутное и первобытное, зашевелились в нем при виде этой женщины.

Ему хотелось разломить смешную биту пополам.

Николас зашевелился. Бедный ребенок. Она была права. Он не должен был так долго мешкать, но его собственный дьявольский характер не позволял остановиться и разобраться с ней. Наконец он сдался. Притормозив под деревьями, он понимал, что совершает ошибку. Но Николас бросился к дверце со словами: «Мы приехали, Джейк? Мне плохо».

Когда он полоснул ножом шину, Николас удивленно вскинул глаза, и они наклонились, прислушиваясь к шипению воздуха. Джейк не стал ничего объяснять.

Пошли, Николас, — сказал он, направляясь к двери, освещенной тусклым желтым фонарем.

Вот такая история.

Настороженно глядя на него, Сара остановилась перед дверью прохладной темной комнаты с двумя кроватями.

Проходите.

Ее нежелание оставить его в доме только подстегивало. Джейк хотел остаться, хотел видеть ее лицо, когда все прояснится. Ей не удастся избавиться от него.

Он осторожно положил Николаса между ароматными простынями, удовлетворенный грязным пятном, которое мальчик оставил на безупречно чистой голубой ткани. Передернется ли она так же, как от прикосновения Николаса? И прекрасно.

Джейк выпрямился и натолкнулся на нее. Оказывается, она все-таки вошла за ним в комнату и смотрела на Николаса. Может, раздумывала, как дезинфицировать свои простыни? Он мстительно улыбнулся и подумал, не забраться ли в соседнюю постель. Не сводя с мальчика взгляда, она распрямила плечи, подняла голову.

Грудь всколыхнулась от глубокого вздоха, это легкое движение растревожило его. О чем она сейчас думает? Свободная блузка в мелкий цветочек едва доходила до талии, ниже последней пуговки виднелась крошечная веснушка.

Николас перевернулся, потащив за собой простыню.

Сара отвернулась и пошла прочь.

Он схватил ее за руку, ощутил гусиную кожу, заметил тени под глазами.

Подождите.

― Да?

Я хочу принять ванну.

Он не собирался спрашивать разрешения.

Она кивнула:

Хорошо.

Какая-то искра погасла в синих глазах. Ему не хватало ее. Стройная фигурка двигалась по коридору, ковровая дорожка заглушала шаги. Ночь и странность ситуации изолировали их, обострили каждый взгляд, каждый вздох. В ее взгляде, брошенном через плечо, было такое значение, о каком она и не подозревала. Из сумеречного коридора она манила его, как камыш в реке заманивает все глубже в таинственные глубины. Джейк почувствовал, как тихий голос обволакивает, дурманит его:

Ванная там. Полотенца под раковиной.

Джейк наклонился над Сарой, как раз когда она собиралась уступить ему дорогу. Ее голые пятки ударились о твердые носки его сапог. Он потянулся, чтобы удержать ее, но она уже повернулась, и его ладони встретили теплые руки, изящное тело — нежную женщину. Он хотел удержать ее тепло, ее нежность, хотел прижать ее к себе. Но, увидев испуг в расширившихся глазах, опустил руки. Она не примет извинений, да он и не собирался извиняться.

Я схожу к машине за своими вещами. Хорошо?

Молодая женщина пожала плечами, хлопок блузки зашелестел. Звук, казалось бы, такой тихий, больно резанул, напоминая о шелковистой коже и душистых простынях и всем том, о чем он не хотел думать.

Взяв из грузовичка свой мешок, Джейк поспешил назад к старому дому с темными окнами, задержался на минуту на крыльце, вдыхая сырой воздух, прислушиваясь к ночным звукам. Вдали послышалось пыхтение лодочного мотора.

Чувство обреченности завладело им. Он вызвал к жизни цепь событий, конца которых предвидеть не мог.

Сара дождалась стука захлопнувшейся двери и только тогда пошевелилась. Она не хотела поощрять этого странного превращения его глаз в золотистые, как у кошки. Лучше держаться от него подальше. Мальчик захныкал во сне. Сара нервно потерла рукой перила лестницы. Мальчик захныкал снова, и она тихо прошла по коридору в его комнату.

Он запутался в простынях. Полусонный, никак не мог освободиться. Она вспомнила свои детские страхи. За ее спиной мужчина закрыл дверь ванной и включил душ.

Шшш, Николас. Я распутаю тебя. Не шевелись.

Сара коснулась его лба, пригладила жесткие от грязи волосы, провела пальцем по упрямому подбородку. Затем осторожно распутала простыню, приподняв удивительно легкое тельце, пытаясь не разбудить ребенка окончательно. Она сняла с него носки, вынула из тумбочки легкое одеяло, укрыла.

Привет, мадам.

Его сонная улыбка застала ее врасплох, и Сара улыбнулась в ответ.

Привет, малыш.

Она натянула одеяло повыше.

Уже утро?

Нет, еще не скоро. Просто спи, хорошо? Твой папа принимает душ. Он сейчас придет.

Вы заставили его вымыться? — Мальчик зевнул и откатился к краю, добавив сонным голосом: — Но он не мой папа. Глупый Джейк, разрезал шину…

Он глубоко вздохнул и снова заснул.

Сара присела на край кровати. Шума воды уже не было слышно. Второй телефон — в коридоре, как раз за дверью ванной. Она встала, пружины скрипнули.

Надо добраться до телефона. Проходя мимо ванной, она видела свет под дверью, слышала, как Джейк шлепает босиком по линолеуму. Слышит ли он ее? Она замерла. Дверь не открылась.

Сара медленно пробрались к телефону, и сняла трубку. Мгновение она не могла вспомнить номер полиции, а потом, когда вспомнила, пальцы задрожали так сильно, что набрать номер не было никакой возможности. От страха кружилась голова.

Вдруг на ее руку капнула вода. Большая мокрая ладонь оторвала ее пальцы от телефонной трубки. Молодая женщина повернулась, и сначала увидела крепкую, мускулистую грудь, густые волосы, спускающиеся до расстегнутых джинсов. Она потянулась к трубке, но рука соскользнула и уперлась в его мускулы, лоснящиеся и крепкие.

Мужчина сбрил бороду и усы, и теперь ее взгляду открылось лицо с резкими чертами, высокими скулами. Он положил трубку на место и очень спокойно сказал:

— Вы никуда не хотели звонить.




Глава вторая


У Сары взмокли ладони, и, пока он клал трубку на место, она вытерла их о блузку. Внешне мужчина был совершенно спокоен, но чувствовалось, что он кипит от ярости, контролируемой сильной волей. Так волны ровно накатывают на берег, накапливая силы для мощного девятого вала, сметающего все на своем пути.

— Кто вы? — выдохнула она.

Он промолчал, не отвел пристального взгляда. Сара заметила каплю крови, проступившую на мощной шее сквозь кусочек туалетной бумаги. Он смял бумажку, посмотрел на нее, как будто не понимая, откуда она взялась, и стал рассеянно качать между большим и указательным пальцами. Теплая влажная ладонь прижимала ее руку к трубке, оборвав жужжание в микрофоне. Сара задрожала.

Его светлые карие глаза, еще более поразительные теперь, когда он сбрил бороду, снова стали холодными. Капля крема для бритья застряла в ямочке сильного квадратного подбородка — видно, спешил, порезался, и не успел как следует вытереться. Темной влажной дорожкой волосы спускались вниз, разделяя мускулы, подчеркивая их силу. Он провел рукой по груди. Вода закапала на пол. Сара машинально подумала, останутся ли белые пятна, придется ли завтра натирать пол. Однако возможность такого простого домашнего занятия показалась почти неосуществимой.

Пожалуйста, — прошептала она. — Кто вы? Почему вы здесь?

Послушайте. — Он снова пробежал рукой по кудрявым волосам, капля воды попала на ее грудь. — Это смешно.

Сара чуть не потянулась, чтобы вытереть мокрое место, но боялась пошевелиться. Прохладная капля почему-то жгла кожу. Удастся ли схватить телефон и разбить ему голову? Нет, лучше не смотреть на телефон. Даже думать о нем не стоит. И надо успокоиться, а то от напряжения уже задергались веки.

Он снова вздохнул и осторожно отодвинул молодую женщину от телефона. Сара не сопротивлялась. Горячие сильные пальцы интимно обвили ее голую руку как раз в том месте, где кончался рукав блузки. Дрожь охватила все ее тело.

Он потер пальцем нежную кожу.

Послушайте, мы можем поговорить?

От банальности вопроса, страха, неожиданного облегчения у Сары закружилась голова. Экзотический аромат мыла — ее мыла — смешался с запахом его кожи.

Как же близко они стоят! Его джинсы скреблись о ее колени. Металлическая пряжка его расстегнутого, свободно висящего пояса гладила ее бедро и неожиданно уколола кожу. Вместе с уколом в тишину снова вкралась опасность. Его дыхание участилось, а рука скользнула выше. Мужчина переступил с ноги на ногу, и половицы скрипнули.

Волосы его груди коснулись ее кожи между разошедшимися концами блузки. По выражению лица Джейка, по тому, как он медленно погладил тонкую руку, Сара поняла, что он заметил ее волнение.

Свободной рукой она попыталась оторвать цепкие пальцы, они моментально напряглись, но после разжались. Только теперь ее сердце беспорядочно заколотилось, отбивая тошнотворный ритм страха и возбуждения.

Сара бросилась бежать.

Господи, это недоразумение. Подождите. — Его большая рука снова обвила ее, эффективно остановив бегство.

У нее загорелись пятки от торможения по колючему ковру.

Сара отчаянно заговорила, заикаясь:

Просто уходите, уходите. Клянусь, я никому не скажу, что вы были здесь. Оставьте мальчика… — О, только не это, подумала она, когда тиски рук сжались сильнее. Господи, значит, он действительно похитил ребенка. — Пожалуйста, уходите.

Рыдания рвались из груди.

Он поднял руки ладонями вверх.

Полегче, смотрите, я отпустил вас. Просто постойте секунду спокойно и выслушайте меня. Хорошо?

Сара покачнулась, но он не сделал попытки дотронуться. Она крепко обхватила себя руками, чтобы остановить дрожь.

Я слушаю. — Молодая женщина не слышала ничего, кроме собственного хриплого дыхания. — Я не убегу, — добавила она, когда Джейк сделал шаг к ней.

Как ни странно, его раздраженное лицо успокоило ее.

Вы правы. Это смешно. Как вы можете остановить меня, если я хочу позвонить? — Она сунула дрожащие руки в карманы шорт, выдергивая нитки из подкладки. Если бы только удалось отвлечь его… — Вы вломились сюда…

Минуточку! Я никуда не вламывался! Я не ломал вашу дверь. Хотя поверьте, мне ничего не стоило сорвать хлипкие замки. Это было бы быстрее, чем ждать, пока вы решите, хочется ли вам пускать больного ребенка в дом. Вот, — он сунул руку в карман джинсов, — четверть доллара, возьмите. — Он бросил ей монету. — Как вы думаете, этого достаточно за пользование туалетом?

Монета зазвенела, покатившись по полу. Сара отшатнулась.

Джейк нахмурился.

Черт!

Не отпуская ее руку, он наклонился поднять монету. Ну вот, окончательно все испортил. Зачем было так грубо выхватывать у нее трубку? Конечно, это напугало ее, но темная, опасная часть его существа хотела испугать ее, испачкать ее красивые простыни, встряхнуть ее. Ну и свинья же он. Надо было разрядить ситуацию, а не подливать масла в огонь.

Однако, увидев ее с телефонной трубкой в руках, он понял, что сейчас последует звонок в полицию. Этого он допустить не мог. Надо было действовать мягче, но ее слабость и уязвимость пробуждали чувства, которые он не мог обуздать. Вся эта нежность, этот ласковый синий взгляд ошеломили его сразу, как только она открыла дверь. Джейк не ожидал ничего подобного, и теперь приходилось останавливать кипение крови всякий раз, как он приближался к ней. Но не гневом. Гнев мог легко перерасти в нечто другое. Он только что в этом убедился.

Какого черта он бросил монету? Джейк потер подбородок и уставился на крупинку мыльного крема. Хорошо, что он поспешил. Только полиции тут не хватает.

Джейк думал и машинально подбрасывал монету. Орел. Решка. Орел. Он подбросил монету в последний раз и вложил в руку молодой женщины, почувствовав ледяной холод ее пальцев. Захотелось вдруг лягнуть себя за собственный цинизм.

— Извините, что напугал вас. Может, мы спустимся в кухню? Все получилось так нелепо Я не причиню вам вреда. Поверьте. Если б я собирался что-то сделать, давно бы уже сделал.

Сара поверила ему. Голос звучал очень убедительно. Вспоминая все обстоятельства, она не могла не признать, что он очень старался не причинить ей вреда, но само его присутствие было угрожающим.

Да, наверное, — неохотно, согласилась она, сунув монету в карман.

Что бы ни задумал этот мужчина с враждебными глазами, он не собирался нападать.

Сара не могла объяснить, почему пришла к этому решению. Может быть, увидев выражение глаз, ждущих ее ответа. Может быть, потому, что он действительно не угрожал ей. Или, может, из-за того, как он обращался со своим сыном. Нет, в этом-то как раз вся проблема. Она бросилась к телефону, решив, что в дом проник похититель. И шины. Вот что до смерти напутало ее. Преднамеренность его поступков.

Правда, когда она увидела его лицо, ситуация неуловимо изменилась. Он был сердит, напряжен, но угрожать явно не собирался.

Сара кивнула ему спускаться первым.

Ладно, поговорим в кухне, но я ничего не понимаю. Вы ведете себя нелепо: являетесь посреди ночи, пугаете меня до смерти и… и грубите! — Она говорила слишком быстро. — Я выслушаю, но вы откроете все свои карты.

Сара наслаждалась своей яростью. О, она действительно была в ярости. Какой же надо быть идиоткой, чтобы впустить этого огромного чужака в дом, позволить ему помыкать ею, пугать до смерти. Она давным-давно решила, что больше никто не сможет так обращаться с ней, и все-таки попалась.

Во всем виновата ночь, сладкая грусть ее сновидения. Любой бы на ее месте был сбит с толку.

― Сядьте.

Она выдернула стул, но у нее хватило ума не толкнуть Джейка. Ее ярость была не настолько безрассудна. Не смеется ли он над ней? На лице не отражалось никаких чувств. Глаза смотрели хмуро. Если б он засмеялся, точно бы разбила ему голову сковородкой.

― Я слушаю.

Джейк понимал, что должен разумно все объяснить. Он заметил, как бьется голубая жилка на тонкой шее. Она почти в панике, конечно, поставит под сомнение любое его слово. Почему она помчалась к телефону? Не сказал ли что-нибудь Николас?

Даже сжатые от гнева, ее губы нежно блестели. Несмотря на свое нежелание, он не мог не заметить эту нежность. Джейк положил руки на стол.

― Открыть карты, говорите? Но в этой ситуации все карты в ваших руках.

Она моргнула. Хорошо. Он удивил ее.

― У меня?

Она прищурилась, размышляя. Затем взгляд остановился на его голой груди, и задержался там.

Он вздрогнул. Грудь отчего-то согрелась под ее взглядом.

― Конечно… Послушайте, может, я надену рубашку? Я думаю, нам обоим будет удобнее.

Поднявшись, он наклонился через стол. Вернулась враждебность. Из-за этих проклятых близоруких глаз, как будто ласкавших его.

―О да, конечно. Да.

Сара покраснела.

Джейк, не спеша, пошел за рубашкой, напряженно размышляя. Чему она поверит? Лучше держаться как можно ближе к правде. Правда всегда звучит лучше. Какие слабые места в его истории? Время, конечно. И место. Почему он оказался в окрестностях озера Окичоби? Может, чтобы посетить резервацию семинолов?

Он потер подбородок. Как приятно без этой проклятой бороды. Надо было сбрить ее, как только он вернулся в страну. Он вошел в кухню, застегивая последнюю пуговицу.

Она не пошевелилась, но выражение лица изменилось. Должно быть, появились новые вопросы. Черт. Ситуация становилась все нелепее, а он не мог позволить себе лишних неприятностей. Джейк тяжело опустился на стул.

Ладно, я хочу знать о шине, — хрипло сказала Сара.

Уфф! Джейк решил, что она или очень хитрая, или просто наивная. Хотя ее смелость достойна восхищения. Не стала ведь ходить вокруг да около, а спросила в лоб, о главном.

Прокол. Я вам говорил, — ответил он с напускным равнодушием.

Она выпрямилась.

Лжете.

Какого черта мне лгать? — Он улыбнулся.

Сара устало потерла глаза.

Я не знаю. Николас сказал, что вы разрезали шину сами.

Так вот в чем дело? Николас сказал, что я порезал шину? — Джейк рассмеялся. — Ребенок. Он увидел, как я вытаскивал гвоздь. В любом случае это легко проверить. Хотите взглянуть? — спросил он, вставая.

Ее нерешительное лицо развеселило Джейка. Девочке никогда не стать хорошим игроком в покер.

Нет? — Он снова опустился на стул.

Вы солгали насчет Николаса, — не сдавалась она. — Николас сказал, что вы не его отец.

Я не лгал. Я просто сказал, что он мой мальчик, — нахмурился Джейк.

Вы прекрасно понимаете, как это прозвучало. Вы знали, что я подумаю. — Она поправила волосы, не сводя с него внимательного взгляда. — Так почему вы солгали… простите, намекнули, что он ваш сын, если вам нечего скрывать?

Чтобы выиграть время, Джейк потянулся и случайно коснулся ее ног. Вот в этом-то все и дело. Ему есть что скрывать. И он знает, что у нее тоже есть тайны.

Николасу стало плохо. Мне не хотелось тратить время на объяснения. И потом, я думал, что любой управляющий рыболовной базы будет рад помочь. Откуда мне было знать, что вы здесь одна? — Полуправда.

Но в полночь?.. — сморщила она нос.

Джейк поерзал на стуле.

Да, ну, видите ли, я заблудился. Мы направлялись в Мор-Хейвен, остановились в резервации, погуляли немного и, я думаю, отклонились от главной дороги. — Не переигрывает ли он?

Она потерла нос. Такой детский и странно трогательный жест.

Джейк скрестил ноги, касаясь носками ее ступней под столом. Ступни были такими маленькими и холодными, как ее пальцы, когда он вкладывал в них монету.

Я не знаю местности и заблудился. Никаких указателей.

Она, помедлив, кивнула.

Здесь легко заблудиться. Но почему вы задержались с мальчиком до поздней ночи?

― Ну, знаете, как бывает с детьми. То одно, то другое. Вдруг я заметил, что уже поздно, потом стемнело, потом понял, что заблудился.

Сара нахмурилась, сжала губы. Вот положила руки на стол, он заметил, какие у нее аккуратные ногти.

Мне кажется, что вы всегда точно знаете, где находитесь.

Проклятье.

Да? Вы правы, обычно знаю. Но здесь, в Эверглейдс, в Национальном парке, все иначе.

Но мальчик не ваш сын?

Он покачал головой.

Так кто же он тогда? Что делает с вами?

Как же хотелось сказать ей, сбить спесь!

Его отец был моим другом.

Чем меньше он скажет, тем лучше. Осторожнее, Донелли, а то не успеешь глазом моргнуть, как тебя вышвырнут за дверь.

Был?

Так, удалось заинтересовать ее. Джейк внимательно следил за реакцией молодой женщины.

Он недавно умер. Я хотел отвлечь мальчика. Сменить обстановку.

А как насчет его матери? Почему она отпустила ребенка с вами? Почему не осталась с ним? Должно быть, мальчик горюет об отце. Разве правильно отрывать его от матери в такой момент? — Вопросы сыпались с ее побелевших губ.

Он видел, как она напряжена.

Эй, все по порядку. — Джейк оглядел кухню. — Вы не угостите меня чашкой кофе? Или еще чем-нибудь?

Думаю, что вам не повредит немного подождать. Сначала ответьте на вопросы.

Вы очень осторожная малышка, не так ли? Нет, я не виню вас. — Он поскреб подбородок. — А как насчет стакана воды? Или это причинит вам слишком много беспокойства?

Джейк постарался, чтобы вопрос прозвучал как можно насмешливее.

Ничего смешного. В данных обстоятельствах именно так. И еще, — она хмуро бросила взгляд через плечо, наливая воду, — не называйте меня малышкой.

Она с размаху поставила стакан на стол, и вода плеснулась на пол.

Джейк сделал глоток. Вода оказалась солоноватой.

Я жду.

Вода попала и на ее блузку, и теперь кожа в мокрых местах блестела розово и маняще.

Ладно, скажем так: в данный момент за него отвечаю я. Его мать не в состоянии ухаживать за ним.

Вы все еще лжете. — Она поспешно встала.

О, черт побери! Джейк почесал в затылке.

Послушайте, вы говорите это в третий раз. Хватит обвинять меня во лжи. — Он раздраженно смотрел на розовые губы. — И сядьте. Ваши прыжки нервируют меня. Это правда. Мальчику необходимо было отвлечься. Вот и все. Ничего особенного.

Сара теребила пальцами мокрую ткань блузки.

Вы чего-то недоговариваете.

Джейк осушил свой стакан и хлопнул им по столу.

Конечно, недоговариваю! Кто вы такая, чтобы думать, будто имеете право знать о личной трагедии этого ребенка, а? Я попросил проявить обычную человеческую доброту, а вы ведете себя так, словно на вас свалились какие-то тайны! Подумаешь, помогли, это не дает вам права знать историю несчастного ребенка. Ясно? — Он оперся кулаками о стол и наклонился вперед, заставляя ее поднять глаза. — Ясно?

Он смутил ее, обвинив в назойливом любопытстве, но Сара снова бросилась в атаку:

Вы не ответили на мои вопросы и не были до конца откровенны.

Естественно, черт побери. Он и не собирался честно отвечать на все ее умные вопросики.

Может, я и не имею права знать личную трагедию, но вы вторглись в мой дом, и потому я хочу быть уверена, что вы имеете право на этого ребенка. — Она забарабанила по столу одним пальцем. — Не думаю, что вы способны обидеть меня, но ваши объяснения удовлетворительными никак не назовешь.

Послушайте, — вздохнул он. — Я был честен, насколько мог. Не знаю, чего вы ждете от меня. Я устал, голоден… несмотря на то, что вы так щедро угостили меня сандвичем, — добавил он с явным сарказмом. — Единственное, чего я хочу, — это свернуться где-нибудь и проспать неделю. Если вашей опрятной маленькой… простите, душе так будет спокойнее, я переночую в машине. Сейчас мне абсолютно все равно, где спать, если вы в состоянии понять это! — Джейк задвинул стул на место. — Делайте все, что хотите, но я сейчас просто свалюсь где-нибудь.

Сара встревоженно пискнула, но Джейку было все равно. Он сделал все, что мог. Раскрыл карты. Ну, не совсем, конечно.

Вот он тяжело затопал к двери.

Подождите!

Все-таки блефовал не напрасно. Сработало.

Вы забыли сапоги.

Она небрежно махнула в сторону лестницы. Синие глаза озорно блеснули.

Не сработало. Он переиграл.

Да, — проворчал он, взбегая по лестнице через две ступеньки.

Значит, придется спать в пикапе. Она ясно дала это понять. Но и он не уступил и был почти уверен, что теперь звонка в полицию точно не последует. И почему-то она решила прекратить допрос. Могло быть гораздо хуже.

Жаль, конечно, что он не смог усыпить ее подозрения. Денег бы не пожалел, лишь бы узнать, где ошибся.

Пикап — не самое удобное место для сна. Джейк сел на нижнюю ступеньку лестницы, чтобы натянуть сапоги, затем зашагал к двери, провожаемый ее приглушенным смехом.

Джейк впихнул как можно больше своего тела на переднее сиденье, высунул оставшееся в окно. К утру будет не разогнуться. Он стал слишком стар для таких глупостей. На этот раз он точно угодил в кучу дерьма, черт побери. Сложив руки на груди, Джейк вздохнул и вскоре заснул под звуки голосов с озера.

Сара смотрела, как он открывает дверь пикапа и устраивается в кабине. Она чуть не позвала его обратно. Холодно ведь так и неудобно. Может быть, в конце концов, надо было позволить ему остаться в доме, но рассказ, отдающий фальшью, настораживал, хотя определить, в чем именно он солгал, было невозможно. Да и потом, уже поздно, и она слишком устала, чтобы думать об этом. И как он смеет называть ее «малышка»! Пусть еще скажет спасибо, что она не вылила тот стакан воды ему на голову.

Остроносые сапоги торчали из окна машины. Ничего, пусть проветрится на свежем воздухе и охладит свой пыл, пусть поймет, что ею нельзя помыкать. Как вообще он мог подумать, что она поверит в его историю? Что мать могла отпустить ребенка сразу после смерти отца? Этот человек что-то скрывает, несмотря на все свое притворное чистосердечие. Ну и пусть. Секреты ее не касаются.

Запирая парадную дверь, Сара заметила, что щеколда разболталась. Она подергала ручку, удостоверилась, что замок еще держится, и пошла в дом.

Лысуха, ночная птица, выводила свою одинокую песню на озере. Холодный ветер, безлунная ночь. Не слишком подходящая ночь, чтобы спать на улице, но Джейк выдержит.

Не испугается ли мальчик, если проснется в одиночестве? Сара задумчиво погрызла палец. Что ж, придется лечь внизу. Если мальчик проснется и спустится, она успокоит его.

Сара медленно поднялась в свою комнату, взяла подушку с постели, широко зевнула. Может, в конце концов, еще удастся заснуть. Молодая женщина заглянула в комнату мальчика. Нет, не в его комнату, а в свою, напомнила она себе, и завтра в это время это будет только ее комната.

Николас вылез из-под одеяла, одна нога свесилась с кровати. Один грязный кулачок вцепился в простыни. Рот приоткрыт. Сара поправила одеяло, задержав пальцы на нежной щеке. Она знала, что будет в опасности, пока мальчик и мужчина не покинут ее дом.

Вернувшись вниз, она легла на диван, завернулась в плед и задумалась. Она, наверное, сошла с ума, если впустила незнакомцев в свой дом. Сумасшествие в полнолуние. Но сегодня нет луны. Какая странная ночь.

Но что еще более странно, так это ее реакция на Джейка Как-его-там-дальше. Без бороды его резкое, угловатое лицо оказалось очень чувственным, первобытным, мужественным, требующим женской нежности и податливости. И эта мужественность вызывала в ней неловкость.

Сара устроилась поудобнее на подушке и принялась следить за тенями, скользящими по потолку старого дома.

Утром Джейка разбудили резкие птичьи крики и голос Николаса. Значит, в конце концов, ему удалось заснуть. Не удивительно, если учесть всю меру его усталости. Сон, однако, пришел не сразу. В прохладном ночном воздухе звуки с озера достигали его сознания и смешивались с воспоминаниями о жарких мексиканских пляжах с полуголыми блондинками. Потом из синевы моря появились нежные синие глаза…

Приглушенный голос быстро успокоил Николаса, но вот хлопнула дверь, и худенькое отмытое личико появилось в окне пикапа. Ну, разумеется, не упустила шанс привести мальчика в надлежащий вид.

Куда ты девался, Джейк? Почему ты спал здесь? Ты такой смешной без бороды! А ты ее снова отрастишь? Мне нравилась твоя борода. Это она, — он кивнул на дом, — заставила тебя?

Помедленнее, малыш. Старина Джейк еще не совсем проснулся. Дай мне секундочку.

Конечно, Джейк, без проблем. Послушай, здесь здорово. Мадам, она сказала, что я могу называть ее Сарой, приготовила мне овсянку. Ты когда-нибудь видел, чтобы на овсянку клали мороженое? А она положила, Джейк. Чистая правда.

Николас подпрыгивал на подножке, и старый грузовичок покачивался.

Хватит, Николас.

Джейк опустил ноги и застонал от боли. Он слишком стар для таких фокусов.

Конечно, Джейк, только я должен тебе кое- что показать.

Николас спрыгнул с подножки, раскинув руки, и кувыркнулся в серый песок.

Жизнь несправедлива. Всю эту энергию нельзя было заключать в такое крошечное тельце. Ее надо было распределить на всех, кто в ней нуждается, например, на тридцативосьмилетних мужчин, которым приходится спать в грузовиках. Джейк распахнул дверцу. Николас, превратив ручонки в автомат и издавая звуки автоматной очереди, уже носился между деревьями и кустами.

Подожди, Николас. — Джейк поймал мальчика за рубашку. — Когда ты проснулся, малыш?

Вроде рано. — Николас лягал поросшую мхом кочку, пока она не развалилась. — Но уже было светло.

Хорошо, — мрачно сказал Джейк. Интересно, что она подумала, когда эта динамо-машина скатилась с лестницы? Но с другой стороны, откуда у Николаса чистые джинсы и рубашка? — Что за чудеса случились ночью, малыш? Ты такой нарядный.

Джейк пощекотал Николаса за ухом.

Она… Сара… я хочу сказать, заставила меня умыться. Вот почему я решил, что она заставила тебя сбрить бороду. Я не хочу обижать тебя, но борода начинала вонять, Джейк. И ты знаешь, что она сделала? Пока стирала мои вещи — заставила меня надеть свою рубашку! Черт, хорошо, что никто из ребят этого не видел! Меня бы назвали изнеженной девчонкой!

Так нехорошо говорить, Николас. Не все девочки неженки. Мальчишки тоже бывают привередами, даже если они этого не показывают. И хватит ругаться.

Но ты же всегда так говоришь, Джейк. Черт побери, то, черт побери, это.

Не надо повторять все, что я говорю, парень, понимаешь?

Ну, ребята бы повеселились. Знаешь, Джейк? Они бы смеялись до слез, если б увидели меня в девчачьей рубашке! Фу!

Николас бросился к качелям, косо свисавшим со старого дуба.

Качели, видимо, висели там много лет. От всего дома веяло таким постоянством, какого Джейк давно не встречал. Дальше на озере — пристань с несколькими моторными лодками. Ничего особенного. Слишком маленькие для мотора, который он слышал прошлой ночью, когда приехал. Неужели она связана с чем-то незаконным? Джейк огляделся. Если так, место очень подходящее, и это бы не противоречило тому, что он знал о ней.

Он постучал в дверь, затем толкнул ее. Она обалдеет.

Но обалдел он. От ее маленькой аккуратной попки, кроме которой он в первый момент ничего больше не увидел. Затем Джейк понял, что она стоит на коленях у дивана, неловко положив щеку на руку, а другой рукой водит взад-вперед под диваном. Блестящая красная блузка распахнулась, и он снова увидел ту веснушку на животе и нежный изгиб в шелке телесного цвета. Во всяком случае, он понадеялся, что это шелк. Сколько напрасных фантазий, если он ошибся.

Ой! — Сара неуклюже поднялась. — Я думала, что это Николас.

Молодая женщина покраснела, но ему понравилось, что она не притворяется, будто не заметила его реакции и не услышала его участившегося дыхания. Она не застенчива, нет, скорее откровенна. Интересно, такая же она в постели? Но он знает о тайнах, спрятанных в этом нежном теле, тайнах, за которые ее легко возненавидеть, так что и думать не стоит о постели.

Я пыталась достать биту для Николаса.

Ее руки беспомощно опустились, лицо стало трогательным.

Он скоро появится.

Джейк откашлялся.

Сара вытерла ладони о черные джинсы и подняла руки к застрявшей в волосах паутине. У него перехватило дыхание. Нежные округлости груди потянулись вслед за руками, и она стала такой же манящей, какой он видел ее во сне. Шаг вперед — его тянуло, как магнитом, обещание ее нежности.

Джейк, посмотри, что я нашел! — Дверь хлопнула за влетевшим в дом Николасом. Выражение лица было восторженным, а в руках мальчик держал крошечную зеленую лягушку. — Посмотри на нее! Какое чудо, а, Джейк? Да, Сара?

Сара повернулась к Николасу, прижав прохладные ладони к своим пылающим щекам. Затем шагнула вперед, заправляя блузку в джинсы. Она поняла по выражению глаз Джейка, что с ним происходит, и это вызвало отчего-то странную дрожь. Она не привыкла к такому проявлению безоглядного, бесстыдного желания. Она никогда не испытывала этого сама, но — разумеется — узнала его. Этот взгляд проникал в самую душу, и ей было больно думать о тех забытых чувствах, которые он вызвал к жизни снова.

И еще молодая женщина ясно видела, что ему наплевать на то, что она заметила его желание. Он не собирался отступать, отрицать свои чувства, и ее сердце бешено забилось, стало трудно дышать. Она нервно сглотнула.

Николас, какая чудесная лягушка.

Сара смотрела на осторожные движения мальчика, остро ощущая на себе пристальный взгляд Джейка. Но, подняв голову, испытать жгучее разочарование. Карие глаза стали жесткими, холодными, враждебными. Прядь волос упала ей на щеку, когда она наклонилась к добыче Николаса.

Можно посмотреть?

Не мигая, лягушонок уставился на нее. Сара осторожно коснулась крошечного толстого тельца.

Вы не неженка! Джейк прав. Вообще-то он почти всегда прав.

Николас погладил плоскую лягушачью головку.

Сара быстро взглянула на Джейка. Он смотрел на Николаса с улыбкой, смягчившей ясные карие глаза.

Ты только не забывай об этом, приятель, — сказал Джейк, отходя от Николаса.

Теперь он неприкрыто следил за ней, глядя, как тонкая загорелая рука тянется к ручке Николаса, трогает мокрую зеленую лягушку. Ей не противно, но накануне она явно не хотела касаться Николаса.

Из-за этого воспоминания ему захотелось оказаться как можно дальше от нее, от ее соблазнительной кожи, и глаз…, и нежности. Нельзя забывать, что она жестока и расчетлива, нельзя позволить себе обмануться ее сладким ароматом и нежностью. Он должен разрешить эту проблему и быстро убраться отсюда, пока не поздно.

Сара подняла голову. Джейк сложил руки на груди, спрятав пальцы под мышками, и обратился к Николасу:

Николас, ты не можешь оставить его.

Почему, Джейк?

Крохотное костлявое тельце обмякло от разочарования.

Потому что мисс…

Джейк умолк, ожидая, когда она назовет свое имя, размышляя, почему так стремится спровоцировать ее, заставить сделать ложный шаг, запутаться. Ведь от него требуется лишь раскрыть карты и отправиться дальше. Никто не говорил ему, как и когда все сделать. Так почему не сейчас? В утреннем солнечном свете? В этой уютной гостиной со старой мебелью? Сказать — и уйти. Он может это сделать. Может. Может!

Она представилась, отвернувшись:

Симпсон, Сара Джейн Симпсон.

Значит, живет под своим девичьим именем. Почему-то стало горько на душе.

Он надвинулся на нее, протянул руку:

Джейк Донелли.

Ее рука, прохладная, немного огрубевшая от работы, легла в его ладонь. Нельзя недооценивать ее. Он должен помнить об этих мозолях, помнить, что она суровее и крепче, чем выглядит.

Ну, мистер Донелли, можете воспользоваться телефоном, чтобы договориться о ремонте вашего грузовика.

Она повела его к телефону.

Могут возникнуть проблемы, мисс Симпсон.

Постарайтесь разрешить их.

Молодая женщина распахнула кухонную дверь.

Это отвратительное, холодное и снисходительное, обращение действовало ему на нервы точно так же, как вчерашний отказ пустить их в дом. Он был не совсем честен, когда сказал, что не вламывался к ней. О, конечно, дверь не сломал, хотя в какой-то сумасшедший момент очень хотел. Тогда, когда понял, что она не собирается впускать Николаса. Он намеренно угрожал ей, не в состоянии преодолеть желание увидеть испуг в синих глазах. Не слишком лестная характеристика, но он и не претендует называться хорошим парнем. Быть хорошим парнем — не его амплуа.

Сара неохотно прошла перед ним в кухню. Ей не нравилось, как Джейк смотрит на нее, словно обдумывает что-то. Он все еще заставляет ее нервничать. И сам выглядит взвинченным. Она встречала таких людей в этих местах и не желала знать о проблемах Джейка Донелли и мальчика. Это не ее дело.

Она не будет думать об этом ребенке. Его не похитили, и с ним хорошо обращаются. Кем бы и чем бы Джейк не был, его поведение явно показывает, что он любит мальчика. Как и выражение его лица, смягчающееся всякий раз при взгляде на Николаса. Сара вручила Джейку телефон:

Вот. Договаривайтесь, и побыстрее, пожалуйста.

Он закрыл за собой дверь кухни, загородив проход широкими плечами, зацепил трубкой плечо молодой женщины, положил мускулистую руку на ее грудь у основания шеи. Ей совсем не понравились чувства, отразившиеся в глубине карих глаз.

Джейк хотел, чтобы она потеряла самообладание. Это желание зудело в нем, так хотелось узнать, что она сделает, если он проведет локтем над нежной грудью. Он чувствовал, как жар женщины проникает до самой глубины его существа. Проклятый характер подстрекал его, заставлял наступать, смущать ее. Под рукой ровно билось ее сердце, крошечный мотор, борющийся против надвигающегося прилива, и синие глаза распахивались под карим взглядом.




Глава третья


Крепкие мускулы, мужское тепло, испытующий взгляд были невыносимы.

Уберите руку. Мне не нравятся ваши игры.

В детстве двоюродные братья любили изводить ее. Сара не сразу научилась противостоять им, но, когда научилась, больше никаких запугиваний не было.

Однако Джейк не был ее кузеном. Он не убрал свою тяжелую жаркую руку. Она почувствовала, как большой палец скользит под ворот блузки, крадется к ключице. Подняв голову, отталкивая Джейка изо всех сил, молодая женщина повторила:

Я велела вам убрать руку.

Интересно, что она сделает, если навалиться на нее всем телом, с гневом впиться губами в эти мягкие губы? — подумал Джейк. Ее сверкающий взгляд ответил, что он будет хромать и говорить фальцетом до конца своих дней, если только попробует. Она сама не знает, как выразительно ее лицо. Несмотря на проигранное сражение, явно не собирается сдаваться. Упрямо, не мигая, Сара смотрела ему в глаза.

Снова непонятная смелость удивила его. Если забыть об осторожности, то очень скоро можно и влюбиться. Ненависть гораздо безопаснее для Николаса. И, вероятно, для него тоже.

Не отрывая глаз, Джейк медленно и легко провел трубкой по ее груди, убедился, что она видит насмешку в его взгляде.

Вы красивая женщина и должны были привыкнуть к ухаживаниям.

Презрение засверкало в ее глазах.

Вы не ухаживали. Вы запугивали меня.

Неужели?

Умная женщина. Он действительно пытался это сделать. Не совсем обычное для него поведение, но, черт побери, все ее поступки вызывали одно раздражение. Если б они встретились при других обстоятельствах, она бы ему понравилась, и отношения развивались бы вполне определенным образом. Его моральные принципы, обычно достаточно гибкие, сейчас не дрогнут. Он не поддастся предательскому желанию в крови, обжигающему и медлительному, как поток лавы.

Хотя соблазн велик.

Звоните и убирайтесь отсюда. — Высокий голос трещал, как ледяная корка. — Ну!

У вас есть телефонная книга?

В ящике рабочего стола, — ответила она и обошла Джейка, стараясь держаться подальше.

Интересно, неужели глупышка не понимает, что ему не составит труда схватить ее? Она бы стала маленькой и гибкой, чудом нежности и податливости в его руках. Нет. Не нежности. Такая не способна на нежные чувства.

Вот. — Книга шлепнулась на стол. — И поторопитесь. Я хочу, чтобы вы уехали до полудня.

До полудня? Я уеду, когда смогу сдвинуть с места машину.

Я позвоню Вилли, у него есть аварийный тягач. Он оттащит вас отсюда.

Синий огонь горел в ее глазах.

Джейк полистал желтые страницы в поисках станции техпомощи. Он не собирался уезжать, но починить грузовик не мешало. Несмотря на удовлетворенное выражение лица и самоуверенный изгиб стройной шеи, Сара Джейн Симпсон еще далеко не избавилась от него.

Сама того не зная, она напомнила Джейку бесцеремонного котенка. Полностью игнорируя их разницу в размерах и силе, котенок с шипением и смехотворной яростью бросался на него. Затем, удовлетворенный победой, сворачивался у его ног, как у огромного трофея.

Джейк нахмурился, вспоминая то ощущение комфорта, довольства и спокойного счастья. Он мог бы жить так и дальше, но намеренно бросил всю эту безмятежность, и некого теперь винить, кроме себя самого. Когда он изредка вспоминал те дни, проведенные в доме друга, все виделось будто со стороны, ничего личного.

Конечно, все дело в Николасе. Джейк не привык отвечать за других. Примчался, быстро все сделал, еще быстрее убрался. Вот его стиль. Так что же делать с ребенком? Этот вопрос мучил его в те долгие часы, когда он ехал к Саре.

Джейк пробежал пальцем по странице, остановился на каком-то имени.

Вы можете подвезти меня в Мор-Хейвен? Там продают шины.

Молодая женщина барабанила пальцами по столу, выдавая свое нетерпение избавиться от него и Николаса, и Джейк мрачно улыбнулся.

Сара не испытывала никакого доверия к его улыбкам. Ему что-то нужно. Должна ли она отвезти его и мальчика в город? Нет. Вот еще! Что, если дать Джейку свой «фольксваген»? А если он удерет?

Так вы подвезете меня?

Она смотрела на его раздраженное лицо. Странно, она не доверяла ему, когда дело касалось ее лично, но чувствовала, что может доверить ему машину. К тому же, учитывая состояние «фольксвагена», может, Джейк окажет ей услугу, если украдет его.

Нет. Можете взять мою машину.

Его улыбка ярко блеснула на смуглом лице. Он закрыл справочник, сунул в ящик.

Спасибо. Можно оставить у вас Николаса?

Саре это не понравилось. Она не хотела оставаться с Николасом, с его щупленьким тельцем, бесхитростным энтузиазмом, терзающими ее, как клюв стервятника. Что делать с мальчиком? Улыбка Джейка погасла. А чего он ожидал? Что она запрыгает и закричит: «Ах, как замечательно!»? С чего вдруг? Другие женщины, может, и обрадовались бы, но не она.

Однако мысль о Николасе, мотающемся в тесном автомобиле по пыльным дорогам, встревожила Сару. Мальчику вчера было плохо, его укачало. Прошло слишком мало времени, чтобы отправляться в путь.

Она увидела, как Николас лихо спрыгнул со старых качелей. Она точно так же прыгала с них в детстве. Сара улыбнулась, вспоминая, как обжигающее солнце и небо кружились над головой, когда она раскачивалась все выше и выше, а потом крепко сжимала веки, проваливаясь в бездну.

Ну? — Джейк облокотился о дверной косяк. — Черт, если вам так трудно, я оплачу услуги.

Рука потянулась в карман.

Сара побледнела.

Оставьте свои деньги при себе, — холодно сказала она, пытаясь подавить гнев и унижение от воспоминания о том, как он швырнул в нее монетой. — Я бы не взяла ваши деньги, даже если б умирала с голоду!

Неужели? Какая разборчивость. А я подумал иначе.

У Сары зачесались руки, кровь бросилась в голову.

Никаких комментариев? — спросил Джейк, отталкиваясь от дверного косяка.

Нет, она не заплачет. Ни за что не доставит ему такого удовольствия. Сара боролась со слезами. Он может стоять там хоть до второго пришествия, но не увидит ее слез.

Время как будто остановилось, поймав ее в паутину, сотканную из собственных боли и гнева и презрения мужчины. Джейк потянулся к ней. Она отбросила руку и протиснулась мимо. Тяжело дыша, как будто пробежала милю, она взялась за ручку двери трясущимися пальцами.

Оставьте Николаса. Я присмотрю за ним.

Джейк удовлетворенно кивнул. Проследовав в гостиную, Сара сняла ключи от машины с гвоздя у кухонной двери и швырнула ему. Он поймал их на ходу.

Так я скажу Николасу, что он остается, — сказал Джейк и тихо закрыл за собой парадную дверь.

Сара обхватила себя руками, пытаясь остановить дрожь. Она ничего не должна Джейку Донелли. Он слишком многого просит, сам того не понимая. Николас разрывает ее на куски, но она выживет. Выживание складывается из худших моментов, чем этот. Она попыталась прогнать все мысли. Не думать. Не думать.

А пока она даст мальчику то, что может.

Эй, приятель! — крикнул Джейк.

Сара озадачила его. Каждый раз, когда, казалось, он находил к ней ключ, она преподносила новые сюрпризы. Джейк готов был поклясться, что видел блеск настоящих слез в синих глазах.

Он понимал, что жесток, но каждый раз, когда она отступала, чувствовал неистовое желание нанести удар. Однако она не заплакала.

Отчего-то захотелось успокоить ее. Странное желание. Джейк поскреб подбородок, изгоняя ощущение ее нежной, чуть влажной кожи из своих пальцев. Плевать на ее боль: настоящую или фальшивую. Пусть даже не ждет сочувствия.

Джейк, давай нароем червяков и пойдем на рыбалку.

Не сейчас, малыш. — Джейк поймал мальчика. — Эй, осторожнее, Николас. Предупреждай людей, прежде чем прыгать на них.

Все в порядке, Джейк. Я знал, что ты меня поймаешь. — Николас дружески похлопал Джейка по щеке.

Да, но в следующий раз предупреди меня.

Конечно, Джейк. Пойдем ловить рыбу, ладно?

Попозже, малыш.

Но, Джейк… — расстроился Николас.

Мужчина объяснил мальчику ситуацию. Николас долго не отпускал его, вцепившись маленькими ручонками в воротник. Джейк гладил худенькую спинку. Ему хотелось уехать, забрать Николаса и не возвращаться. Пусть Сара Джейн Симпсон остается одна в своем доме, полном теней и тайн.

Джейк подкинул Николаса на плечо и направился к оранжевому «фольксвагену». Николас рассеянно грыз ногти.

Перестань, парень, — сказал Джейк строго.

Ах, да. Я все время забываю. Это моя плохая привычка. А у тебя есть плохие привычки?

Парень, ты задаешь сумасшедшие вопросы. — Джейк сокрушенно покачал головой, думая о проблемах, которые лучше не упоминать. — Наверное, есть. Возможно. Я не знаю!

Не переживай, Джейк. Во всяком случае, ты не грызешь ногти. Я наблюдал.

Ладно, давай сменим тему, — проворчал Джейк.

Давай. Мне здесь нравится, Джейк. Я никогда не видел столько воды. Мы поплаваем? Ты сказал, что мы останемся, пока ты не уладишь свои дела.

Николас весело стукнул Джейка по голове.

Как он мог оставить мальчика сейчас, когда все так запутано? Разум Джейка велел ему бежать отсюда со всех ног, но откуда-то из глубины страдальческих глаз женщины сквозила мольба остаться.

Джейк посадил Николаса на ступеньки и посмотрел на личико, ставшее ему таким дорогим. Он попал в ловушку.

Ты вернешься, Джейк? — спросил Николас, пряча тревогу.

Точно как его мать, Сара, прятала слезы.

Я же сказал, что никогда не уйду и не оставлю тебя, коротышка.

Но люди исчезают, Джейк.

Если они исчезнут, Сара никогда не узнает правду. Некому будет рассказать ей. Никто не распутает этот клубок. А сам Джейк останется для нее чужаком, от которого одна радость — избавиться. А что касается Николаса… Как могла она не узнать сына! Разве мать, любая мать, не чувствует свое дитя?

Пока жив, он не допустит, чтобы Николас остался один, брошенный, как бросили его самого. К черту Сару Джейн Симпсон. Джейк пригладил волосы мальчика.

Николас в ответ дернул его за ухо.

Когда ты едешь, Джейк?

Прямо сейчас, парень. Надо починить колесо.

Николас сморщился.

Ты сумасшедший, Джейк! Сначала режешь шину, а потом собираешься чинить?

Звонкий беззаботный смех разнесся в тихом утреннем воздухе.

Джейк открыл дверцу и с трудом втиснулся в маленькую машину.

Да, парень, ты попал в цель. Я точно сошел с ума. Присмотри за Сарой, слышишь?

Не дури, Джейк! Но возвращайся скорее, ладно?

В Николасе явно боролись возбуждение и тревога.

Джейк посмотрел в зеркало заднего вида на маленькую фигурку, машущую ему рукой, и выругался про себя.

Услышав мурлыканье Николаса, Сара подошла к окну кухни. Мальчик копал песок руками, уже виднелась большая яма. Что он задумал? Ребенок провел рукой по лицу и снова стал прилежно копать. Сара машинально потянулась к ящику со столовыми приборами. Почувствовав в пальцах прохладный металл, с удивлением посмотрела на большую столовую ложку. Почему нет?

Сара гладила старую ложку, трогая вмятины. Вот эту она сделала сама, когда ударила ложкой по камню. А другая — от ее кузена Бака, пытавшегося приспособить лоб сестрички под барабан. Бак не был злым, просто в нем бурлила энергия. Улыбаясь, молодая женщина прижала ложку к щеке и вышла на улицу.

Николас? — Ее тень упала на мальчика.

Ммм? — Он вскинул голову, прищурился.

Может, Джейк и не виноват. Она выпустила мальчика гулять чистым, а сейчас он выглядел так, будто валялся в луже. Грязный, но счастливый.

Хочешь ложку? Чтобы копать?

Сара чувствовала, как крутятся колесики в его мозгу, обдумывающем предложение.

― Да, может быть. Конечно. Я уже закончил копать, но из нее получится прекрасный мост, видите?

Он положил ложку поперек ямы и присыпал концы землей. Действительно — мост, блестящий серебряный мост.

Сара опустилась на колени.

А куда ведет мост?

Николас снисходительно объяснил:

Мосты никуда не ведут, Сара, мадам. Они просто есть. Понимаете?

Да, она вспомнила. Не все должно иметь цель. Некоторые вещи просто могут быть.

А что ты сделал с лягушкой?

Мальчик нажал на ложку, испытывая ее надежность, но головы не поднял.

Она ждала.

Озеро сегодня было спокойным. Вечером появятся клиенты. За мысом будет клевать даже после ночного ветра. Она должна бы чувствовать усталость, но бессонная ночь еще не напомнила о себе.

Николас не собирался отвечать, однако Сара умела справляться с подобным упрямством.

Николас?

Он почесал нос.

Я отпустил ее.

Да?

Интересно, зачем напускать столько таинственности вокруг этого лягушонка? Она вручила мальчику два прутика.

Один прутик ребенок воткнул у края ямы, а другой разломал на кусочки и разбросал по дну.

Он тосковал по дому.

Понимаю. — Сара посыпала песок на дно ямы.

―Скучал по своему папочке.

Николас сорвал цветок и аккуратно пристроил его на дне ямы в стороне от палочек и песка.

Не по мамочке?

Воспоминания снова болью отозвались в сердце.

Не-а.

Сара опустила руки в песок и сжала пальцы. Осколок ракушки уколол ее.

Где его мамочка?

Николас не ответил, старательно копошась в колючках, выбрал несколько и воткнул по верху ямы, сделав забор.

Вот. Они теперь в безопасности.

Ты уверен?

Конечно.

Сара понимала, что неизвестные «они» далеко не в безопасности, но позавидовала уверенности Николаса.

А кто за ними охотится?

О, никто. — Он вскочил на ноги, — Хотите покачаться?

Он бросился к качелям, зигзагами преодолевая дорогу. Сара сдалась.

Николас — сокровище, и она позволит ему вовлечь себя в этот маленький обман. Забудет, что скоро придется расстаться, притворится на время, что прошлого никогда не было.

Молодая женщина понимала, что ведет себя глупо. Она сглупила, когда открыла дверь Николасу и его сомнительному провожатому, но, может, Господь не рассердится на нее за это мгновение, согревшее ее замороженное сердце несбыточными мечтами.

Сара раскачивала Николаса, пока ей не стало казаться, что руки вот-вот отвалятся. Потом на озере заревел катер на подводных крыльях, и мальчик бросился к причалу. Она не могла противиться его страстному желанию и попросила гида-семинола прокатить их. Николас сел в катер, ухмыляясь от уха до уха.

Вернувшись, они поели сандвичи с тунцом. Николас выбирал пикули и складывал их на своей салфетке. Допив чай — как жаль, что у нее нет молока, — он бросился на пол и стал следить за вентилятором на потолке, болтая ногами. Сара села на стул рядом. Зима оказалась теплой, а днем становилось просто жарко. Не самая лучшая погода для рыбной ловли, но ничего. У нее есть деньги, кроме тех, что она получает от сдачи лодок в аренду.

Николас прервал ее размышления.

Я вам нравлюсь, Сара?

Мальчик перекатился на живот и положил голову на руки, ожидая ответа.

Сара не смогла ответить прямо.

А как же иначе, Николас? — проговорила она и отвела глаза.

О да, он ей очень нравится. Очень. Она готова была поджарить мамашу, позволившую Джейку забрать Николаса в это дурацкое путешествие. И завидовала ей.

Мальчик кивнул.

Но вчера ночью я вам не понравился. Это из-за грязи, да?

В ответ на удивленный взгляд он великодушно пожал плечами.

Я рад, что нравлюсь вам. Джейк не возражает, а папа ворчал, когда я возился в грязи. Но он меня очень любил, поэтому я не обижался.

Конечно, он любил тебя, Николас.

Боль стала невыносимой.

А мама — нет. — Он стал кататься по полу.

Что ты сказал? — Мысли Сары разлетелись, как песок на ветру.

Моя мама меня не любила.

Слова обожгли ее. Как объяснить ребенку почему?

Этого не может быть, Николас. Мамы любят своих мальчиков. — Сара впилась ногтями в плетеный стул.

Моя не любила меня, — настойчиво повторил мальчик. Он подошел к Саре и ткнулся в нее острыми коленками.

О, Николас, но она должна любить тебя.

Молодая женщина посадила костлявое тельце себе на колени, положила подбородок на его макушку. Она качала его взад-вперед, успокаивая собственную боль, заглушая вопросы.

Николас посмотрел вверх:

Вы плачете, Сара? — и провел большим пальцем под ее глазами.

―Нет.

Похоже.

Он выпрямился, вопросительно глядя на нее.

Наверное, аллергия.

Сара отпустила его, и мальчик соскочил, оставив ее колени и руки пустыми. Молодая женщина снова вцепилась в стул.

Это очень плохо. Я рад, что у меня нет аллергии. — Он открыл дверь и выглянул на улицу. — Сара, когда вернется Джейк?

Она тоже хотела бы это знать. Сил больше не было. Голова разрывалась от бредовых фантазий.

Когда «фольксваген» выехал на подъездную аллею, фары осветили фигуру хрупкой женщины на пристани. Она сидела, охватив руками колени, и смотрела на озеро. Полная луна мерцала на бледном небе. Хорошо. Она уложила Николаса спать. Сегодня она их не выгонит. Удалось еще выиграть немного времени.

Весь день Джейк мотался по дорогам, оттягивая возвращение. Заплатив за новую шину, он купил копченую кефаль и молоко. Затем, подумав, что, вероятно, ему предстоит длинная ночь в грузовике, добавил упаковку пива.

Вечер был таким тихим, что, выключив зажигание, он услышал кузнечиков.

Сара?

Она подошла и облокотилась о дверцу машины.

Вы не спешили, Донелли. Выходите. Стрелять не буду.

На бледном лице вокруг глаз появились усталые круги.

Джейк похолодел от тревоги. Что случилось? Колкость исчезла, она казалась мягкой и нежной, как призрак. Утопая в водянистом свете сумерек и тихих звуках ее голоса, он не мог сопротивляться этой Саре. Отсюда надо бежать.

Идемте в дом. Николас спит. Но вы ведь на это и рассчитывали, не так ли?

Ее голос обвивался вокруг него.

Вы прекрасно рассчитали свое возвращение. Он заснул полчаса назад. Вы, конечно, остаетесь. — Она умолкла и показала на пакет с продуктами в «фольксвагене». — Вижу, вы все спланировали. Провизия?

Джейк устало кивнул и вынул ключ зажигания. С момента своего появления он контролировал ситуацию и умно опутывал эту женщину ответственностью, но она изменилась. Уже хотелось коснуться ее таинственно мерцавшей в лунном свете кожи, проверить, так ли она шелковиста, как кажется.

Джейк шел рядом с Сарой. Один раз ее рука коснулась его руки. Она открыла дверь и кивком пригласила войти.

В кухне она разобрала пакет, достала открывалку для бутылок, тарелки и вилки.

Хотите поесть на веранде? Сейчас довольно тепло.

Вы хозяйка, — сказал Джейк, освободив проход.

Пока она в таком настроении, он готов последовать за ней куда угодно. В этот момент его и бульдозером нельзя было бы выдвинуть из ее дома.

Джейк отодвинул плетеные стулья и стол и разложил рыбу на газетах на полу веранды.

Пиво?

Да, спасибо.

Она села как йог, взяла рыбу вилкой, потом довольно улыбнулась, разрывая сочную мякоть пальцами и откусывая висящие клочья.

Я люблю кефаль, особенно копченую.

Пряный аромат, земной, будоражащий чувства и воспоминания, наполнил воздух. Джейку мучительно захотелось проводить с нею долгие дни любви под барабанящий по крыше дождь. Он потряс головой, приводя в порядок мысли, и, молча, показал на четвертую рыбину.

Я больше не могу… ну, может, еще кусочек, — поправила она себя, отрывая белый кусок.

Джейк завернул кости и кожицу, пока Сара ходила на кухню. Она вернулась с ножом и лимонами.

Подойдите сюда, на крыльцо.

Она разрезала лимоны и дала ему один. Выжав сок на руки, потерла их, понюхала.

Чудесно!

Ее пальцы мерцали. Джейку хотелось коснуться нежной, омытой лимонным соком кожи.

Долгое молчание пульсировало между ними, затем Сара заговорила:

Почему вы солгали мне о матери Николаса?

Джейк понял, что ребенок снова проболтался.

Значит, все это время она готовила ему ловушку. Нужно было с самого начала понять, что ужин в лунном свете, все волшебство — фальшивка.

Думаю, трех обвинений во лжи достаточно. Я не лгал о матери Николаса.

Он и, правда, не лгал, просто был очень осторожен.

Николас сказал, что мать не любит его.

Джейк сердился не только на Сару, но и на себя.

―Да, не любит.

Он отодвинулся в тень, чтобы иметь возможность наблюдать, оставаясь невидимым.

Но это прозвучало так, словно она умерла, а вы сказали, что эта женщина разрешила забрать его. — Сара сложила руки на коленях. — Что за игры, Джейк Донелли? Почему вы явились в мой дом?

Ладно, признаюсь. Я торговец наркотиками, а мальчик — мое прикрытие. Довольны? Зовите полицию. — Он постарался, чтобы его голос прозвучал раздраженно.

Сара нахмурилась.

Послушайте, я сказал, что мне разрешили. Я не сказал, кто дал мне это разрешение. Черт, если б знал, что подвергнусь допросу с пристрастием, привез бы рекомендации.

Джейк заметил, как она сосредоточенно наморщила лоб, пытаясь вспомнить его слова.

Тонкие брови недоверчиво изогнулись.

Он безразлично пожал плечами, и это оказалось самым убедительным аргументом.

Мне очень жаль опровергать ваши таинственные предчувствия, но мать Николауса жива. Она просто не может в данный момент, после смерти мужа, ухаживать за ребенком.

Я не понимаю.

Сара придвинулась к Дейку. Аромат лимона ударил ему в ноздри.

Вы делаете из мухи слона.

Он вздохнул, прикидывая, сколько еще может сказать.

Днем Джейк решил не говорить, что Николас ее сын. Пока не говорить. Может быть, никогда. Она еще должна доказать, что ей можно доверить мальчика. Если возникнут хоть малейшие сомнения, они с Николаусом исчезнут в мгновение ока. Если хоть что-то из того, что ему говорили о ней, правда, она не заслуживает Николауса.

Справедливость здесь ни при чем. На этот раз все козыри в его руках. Он не благородный кретин, и у него не будет проблем с выбором решения. Однако и ошибиться нельзя. Николасу необходим близкий человек, и Джейк — все, что у него есть. Ему хватит силы воли исчезнуть с Николасом. Джейк будет решать, он будет Богом. И какое ему дело до Сары и ее призраков?

Мы с вами неудачно начали. Все, что я говорил или делал, искажалось вашим страхом, вашими подозрениями. Мне не следовало так врываться.

Да, — тихо согласилась она.

Джейк отвернулся.

Мне иногда не хватает хороших манер.

О да. Думаю, в этом я с вами соглашусь.

Он услышал смех в ее голосе.

Несмотря на сомнения, она шутила. Конечно, у нее свои причины.

И еще упрям. Стоит закусить удила, и меня уже не остановить.

―Хм.

Я не очень хороший парень.

Ветер взметнул ее волосы, и что-то изменилось в ночи.

Вы добры к Николасу.

Подводные течения ее голоса увлекали в свои глубины.

Николас… — Джейк вытянул ноги, поболтал ими.

Да, Николас. — Она встала перед ним, маленькая неукротимая фигурка, пахнущая лимоном и цветами.

Смелость ее вызывала почти восхищение. Если только не считать, что это тоже иллюзия.

Я не люблю говорить о Николасе, — пробормотал Джейк, отбрасывая тонкую ситцевую юбку, прилипшую к его ноге.

Вы дали понять это достаточно ясно, но я хочу.

История, которую он рассказал, расшевелила в ней безумную мысль, мысль, которая объясняла все, кроме невозможного. Но эта мысль утонула, когда Джейк встал сильный, жаркий.

Его положение озадачивает меня. И в нем что-то есть…

Сара металась перед Джейком, тонкая юбка трепетала на легком ветру, облепляя изящные бедра. Он хотел стать кем-то другим, неважно кем, чтобы увести ее к озеру, найти тихое место, где только прикосновение тела к телу имело бы значение, где он мог бы заставить ее смотреть на него этими ошеломленными синими глазами. Он чувствовал, что смог бы найти с нею что-то давно потерянное.

Джейк мысленно обозвал себя дураком. Она просто женщина, и даже не очень хорошая.

Вы должны согласиться с тем, что я расскажу вам лишь столько правды, сколько смогу. Вы верите, что я не желаю вреда Николасу?

Знаю, что не обидите его. Он боготворит вас, — печально сказала она. — Возможно, я могла бы принять вашу версию.

Спасибо и на этом. — Джейк встал и потянулся. — Сейчас именно я отвечаю за него. Отвечаю до того момента, пока не прояснится ситуация с его матерью. Я был другом его отца, поэтому меня попросили помочь. Что я и делаю. Не знаю, что уж вы подумали, считайте, это просто результат моей грубости и вашего богатого воображения. Не знаю, что имел в виду Николас, но я сказал вам правду.

Джейк коснулся пряди, упавшей ей на лицо.

― И простите мою неуклюжесть.

Ее глаза открылись и закрылись, ресницы защекотали его палец. Сейчас ее прекрасные глаза, глаза Николаса, смотрели без враждебности. Джейк не мог позволить себе верить ей, ради Николаса не мог, но беспокойные пальцы двигались точно сами по себе.

Они скользили по тонкой ткани блузки на ее плече, проводили маленькие круги. Плечи Сары казались хрупкими крыльями под его руками.

— Не надо, — прошептала она.

Ему казалось, что он втирает лимонный сок в ее кожу, кости. Он пробежал большими пальцами вниз по позвоночнику, разглаживая напряженную спину. Приглушенный шепот. Его. Едва заметный вздох. Ее. Джейк коснулся ее подмышек, и земля быстрее закружилась вокруг своей оси, когда тонкие руки обвились вокруг его шеи. Его дыхание стало частым, поверхностным. Сара обнаружила, что прижата к старому дереву, что трогает сильные мускулы шеи Джейка, растворяется в нем. Что-то еще оставалось неправильным в его истории, но на нее нахлынуло все, в чем она годами отказывала себе. Вопросы могли подождать. Она чувствовала себя глупой маленькой черепашкой, спешащей к морю, где поджидали голодные чайки. Как черепашка, она стремилась к волнам, бросая вызов смерти в безумном стремлении жить. Джейк пробудил в ней ощущение бешеной, жизненно важной гонки к морю.

В нем била ключом энергия, и она цеплялась за его силу. Когда он потянул ее на качели, ветер подхватил и поднял легкую юбку. Она хотела опустить ее, но он не позволил. Сильные ладони встретились на ее спине, охватили, прижали к нему.

Молодая женщина чувствовала его огрубевшие, мозолистые ладони, болезненно жаждала прикосновений. Она видела, с какой нежной любовью Джейк касался Николаса, и теперь яростная нежность его рук оказалась так необходима ей. Твердые ладони скользнули по нежным бедрам и вдруг замерли.

Качели медленно поплыли вперед, и Сара поднялась в воздух, паря вместе с Джейком. Он хихикнул, уперся пятками в землю, качели замерли, накренились. Сара вцепилась в него. Он закинул ее ноги себе за спину, и она чувствовала, как пульсирует в нем жизнь, как сильно вспыхнувшее желание. Одна большая теплая рука крепко прижала ее к себе, а другая держалась за веревку качелей. Сара чувствовала, как перекатываются мускулы его ног, когда качели раскачивались, и они взлетали все выше и выше, к луне, с сумасшедшей скоростью.

Сара прижималась к Джейку. Ветер раздувал рукава ее блузки, юбку, ласкал кожу. Биение сердца и головокружительное качание неба оживили и изменили воспоминания детства. Джейк оттолкнулся снова, выпрямив ноги и схватившись за веревки обеими руками. Когда откинулся назад, его голова едва не коснулась земли. Сара обрушилась на него, и тут, в невообразимом переплетении рук и ног, он поцеловал ее.

Сара почувствовала его гнев и невольную жалость, но затем голод смел все ее чувства, лишил дыхания. Его голод, ее голод — она не знала, да и какая разница.

Но внезапно вспыхнувшее сожаление увлекло мысли в темный тоннель, из которого она бежала с рыданиями много лет назад.

Нет. Не нужно думать. Окутанная жаром Джейка, его настойчивостью, она хотела все забыть.

Что-то о Николасе… Мысли поглотили, подчинили ее.




Глава четвертая


— Сара!

Грохот в ее голове заглушал голос Джейка. Губы шевелились, но он был далеко, в конце длинного тоннеля, и не имел значения. Безумие обрушилось на нее, как акула, разрывая на куски.

Нет, — прошептала она, вспоминая дни и ночи всепоглощающего отчаяния. Ее сын. Не мертв. Не мертв. Она боролась с нахлынувшими призраками.

Молодая женщина думала, что справилась с этим, что больше не будет вспоминать, — и вот опять. Слишком тяжело было позволить фантазиям овладеть собой и бросить снова в этот тоннель, из которого она уже вытащила себя один раз. Больше ей это не удастся.

Она сошла с ума, если позволила Джейку оставить здесь Николаса.

Сара? — резкий голос вернул ее к действительности.

Я хочу видеть Николаса.

Она прижала холодные ладони к пылающим щекам, пытаясь успокоиться.

Зачем? — Джейк не разжимал объятий.

Неважно!

Сара отбросила его руки, соскочила с качелей и, охваченная непреодолимым влечением, бросилась к крыльцу.

Ты с ума сошла? — Джейк схватил ее. — Ты не можешь вот так ворваться в комнату Николаса!

Сильные руки встряхнули ее.

Что подумает ребенок?

И, правда. Джейк прав. Она напугает Николаса.

Я должна его видеть, — настойчиво повторила Сара, уже не уверенная зачем, просто зная, что должна это сделать. Она тщетно пыталась вырваться из железной хватки рук Джейка.

Прекрасно, ты его увидишь. Только подожди минутку, хорошо?

В голосе Джейка появились странные скрипучие нотки, от которых мурашки бежали по коже.

Не обращайся со мной как с идиоткой.

Тогда не веди себя как идиотка!

Желтый свет фонаря над крыльцом освещал лицо Джейка. Она видела неохотное сочувствие — сочувствие, так же удивительное для него, как и для нее. Он заправил волосы ей за уши.

Гнев перешел в грусть. Прошлое умерло.

Сара, что с тобой? Ты ведешь себя как-то странно.

Джейк гладил шелковистые волосы, и ей хотелось рыдать от разочарования и умирающего гнева.

Мне нужно увидеть Николаса.

Как листья, кружащиеся и шепчущие на ветру, кружились и мысли Сары, размывая грань между реальностью и фантазиями.

О Господи, помоги мне! Верни моего сына!

Пальцы Джейка замерли, вцепившись в ее волосы. Молодая женщина почувствовала боль и приветствовала ее как преграду от большей боли старой потери.

Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Теплое дыхание овеяло ее лицо. Сара вырвалась.

Все бессмысленно. Я знаю, что ты лжешь мне. Не понимаю, правда, почему. Но знаю одно — ты здесь по какой-то причине, причина эта мне неизвестна.

Не желая видеть его лицо, она закрыла глаза руками.

Сара, подумай. Как это может быть?

Ветер унес его вздох.

Не знаю, — уныло ответила она.

Джейк покачал головой.

Сара, я даже не знал тебя. Ты не знаешь меня. Нет такой причины в мире, которая могла привести меня к твоему порогу.

Я не сошла с ума. Нет!

Сара обхватила себя руками. Может быть, все- таки она сошла с ума? Что заставило ее, пусть даже на мгновение, подумать, будто Николас может оказаться ее сыном? Ее сын умер, умер много лет назад. Госдепартамент прислал официальное извещение. Они, конечно, сожалеют, но факты есть факты.

Николас и я — чужие тебе.

Голос Джейка, как наждак, скрежетал в ночи.

Знаю. Просто я не в состоянии собраться с мыслями.

Она вздохнула. Зубы отчего-то застучали.

Послушай, я в своей жизни целовал много женщин, но обычно реакция бывала другой. Что я сделал не так? — Джейк пожал плечами, когда увидел ее рассеянный взгляд. — Извини, глупая шутка.

Он открыл дверь.

Давай зайдем в дом. Хочешь кофе? Или пива? — И поскреб в затылке.

Сара видела, он что-то обдумывает, взвешивает, и удивилась. Джейк Донелли все еще играет в какие-то игры. Только она не знает правил. С того самого момента, как Джейк и Николас постучали в дверь, Джейк вертел ее чувствами, как марионетками на веревочках, а ребенок бередил старое горе. Она унеслась в фантазии и приняла их за реальность.

Я поднимусь к Николасу.

Нет, не поднимешься. — Джейк встал между нею и дверью. — Я не позволю тебе.

На этой земле не найдется способа остановить меня, если только убить, — невыразительно сказала она. — А ты не убийца.

Кто знает. — Его голос прозвучал так же невыразительно, как и ее.

Сара оглядела Джейка с ног до головы, посмотрела прямо в бескомпромиссные глаза, все время менявшие цвет и выражение.

Нет, в этой жизни ты не убийца. — И оттолкнула его. — Я просто хочу увидеть мальчика, вот и все.

Ее поразила легкость, с которой удалось сдвинуть его большое тело. Надо запомнить на будущее.

Сара подняла глаза. Там, на втором этаже, в комнате, залитой приглушенным светом ночника, спал Николас. Поначалу он заупрямился, сказал, что ему не нужна розовая раковина, воткнутая в розетку. «Девчачьи штучки», — хмыкнул он, но ночник не выключил. Сердце молодой женщины заколотилось сильнее, когда ее босые ноги коснулись ковра, покрывавшего лестницу. К горлу подступила тошнота. Что она делает? Необходимо контролировать свое поведение. Знает ведь, что нервы на пределе, знает — и не может остановиться. Она должна увидеть этого ребенка.

Я сама, — сказала она, не желавшему отставать Джейку.

Если хоть на секунду ты могла подумать, что я позволю тебе ворваться в комнату ребенка, разбудить и напугать его до смерти, то действительно сошла с ума! — Голос Джейка загрубел от гнева. — Я был терпелив, но всему есть предел. Я отвечаю за Николаса и не позволю, кому бы то ни было, пугать его!

Ее ошеломила страсть, проступившая сквозь гнев, в голосе Джейка.

Я не собираюсь пугать его. Уж это ты должен был понять. — Сара остановилась, изумленная. — Как только в голову пришло, что я могу сделать нечто подобное?

Откуда мне знать, что ты сделаешь? — горько возразил Джейк. — Но я не пущу тебя туда одну.

Я совсем не понимаю тебя, — прошептала Сара. — Ты сбиваешь меня с толку.

Взаимно, дорогая. Но я, во всяком случае, знаю, кто такой Николас, и он — мое дело, а не твое. Ни за что не подпущу тебя к ребенку, пока ты в таком состоянии, так что выбрось из головы свои глупые мысли!

Это была самая длинная речь, какую Сара слышала от Джейка.

Не беспокойся. Я не разбужу его.

Почему ты вообще хочешь увидеть его? Он не имеет к тебе никакого отношения! Никакого!

Яростный шепот и низко склонившееся лицо ошеломили ее.

Я не знаю, — простонала она. — Я ничего больше не знаю. Просто хочу увидеть его! Как ты не можешь понять этого своей тупой головой?

Сара схватила его голову двумя руками, словно пыталась вбить здравый смысл. Волосы Джейка черным шелком заструились через пальцы.

Воздух снова загустел между ними. Она слышала свое дыхание, его дыхание, хлопанье наружной двери. Джейк придвинулся, как ей показалось, против воли. Руки молодой женщины упали.

Извини, — сказала она. — Я не должна была это делать.

Она сцепила пальцы, стараясь забыть, каковы его волосы на ощупь.

О, ничего, — устало сказал Джейк. — Но я иду с тобой.

Он поднялся еще на одну ступеньку, и Сара отпрянула, отвернулась, не желая теперь подниматься. Почему появилось это непреодолимое желание увидеть Николаса? Она потеряла контроль над собой. Неудивительно, что Джейк воспринял ее поведение как угрозу. Она действительно представляет угрозу, но не Николасу, а себе.

У ее сына не было никаких особых примет: ни родинок, ни пятнышек. Он был просто совершенным маленьким мальчиком, и она с восторгом поцеловала крохотный пупочек, когда доктор положил малыша на нее. Тонкие пальчики царапали и сжимали ее сердце. Так будет всегда.

Она снова застонала и распахнула дверь в комнату Николаса, боясь поднять глаза из-за всех воспоминаний, которые он разбередил, воспоминаний, которые она пыталась убить до того, как они убьют ее.

Сердце стучало и стучало. Сара посмотрела на скорченную фигурку — и, после всего шума, что же там было? Просто маленький усталый мальчик, с пальцем во рту. Костлявый, худенький ребенок с тонким лицом и оттопыренными ушами. Ее сын? Конечно, нет. Успокоившись, она теперь прекрасно понимала: это чужой ребенок, не ее.

Слезы тихо струились по щекам от одного вида спящего ребенка. Молодая женщина крепко сцепила руки, чтобы удержаться от желания прижать его к себе. Она правильно делала, что сторонилась детей и боли, которую они ей причиняли. Она все еще не была достаточно сильна.

Такой маленький, — прошептала Сара. — Мой сын был бы сейчас такого же возраста.

Ослепленная слезами, она наклонилась, чтобы коснуться его щеки, подоткнуть одеяло под подбородок, желая чего-то, чего у нее никогда не будет.

Огрубелые пальцы Джейка остановили ее.

Не надо, — хрипло приказал он.

О, пожалуйста, не будь так жесток, — прошептала Сара.

Джейк отдернул руку, как будто обжегшись о раскаленное железо. Он отодвинулся в тень, и Сара наклонилась к Николасу.

Его кожа оказалась прохладной под ее лихорадочно горячими пальцами. Ребенок тяжело вздохнул, когда она укрыла его… Ей выпало так мало времени с собственным сыном. Он был таким маленьким в своем одеяльце, когда она несла его сквозь…

Удовлетворена? — ворвался в ее мысли голос Джейка.

Сара повернулась к нему, благодарная за то, что он избавил ее от воспоминаний. Неудивительно, что Джейк счел ее сумасшедшей. Она вытерла слезы.

Если бы ты только знал!

Так расскажи мне, — предложил Джейк отчужденным голосом и вышел из комнаты.

Сара помедлила, разбираясь в своих мыслях. Николас и Джейк заставили ее посмотреть в лицо прошлому и совершенным ошибкам. Она не смогла сохранить сына. Делала все, что было в ее власти, и всего этого оказалось недостаточно.

Встав на колени у кроватки Николаса, она следила за движениями его век, вдыхала детский запах.

Она вспомнила, как Николас свернулся у ее ног, его страх, что она не любит его. Вспомнила, как весь день он бередил ей душу, обнажая незатянувшиеся, саднящие раны. Вот почему она кинулась к нему. Из-за оживших, давно похороненных надежд и боли. Воспоминания и лунный свет свели ее с ума. Теперь этот ребенок заставлял ее взглянуть в глаза боли и потере.

Сара почувствовала, что Джейк стоит в коридоре у двери. Он действительно не доверяет ей, боится оставить наедине с мальчиком. Время, казалось, остановилось. Следя за Николасом, она скорбела обо всех потерянных мгновеньях, которых у нее никогда не было с собственным сыном. Пальчики Николаса обвили ее ладонь, и она почувствовала, как трещит лед в сердце.

Позже она встала и спустилась в кухню. Джейк лежал на диване, но она ничего не сказала ему, налила себе стакан чая со льдом, следя за жидким янтарем, обтекающим лед, успокаиваясь от звона ледяных кубиков.

Джейк, хочешь пива? — позвала она, не взглянув на часы, и тут же увидела, что уже за полночь.

Джейк появился в дверях кухни, но не вошел.

Да, я бы не отказался. Если не возражаешь.

Никаких проблем. Иначе бы не предложила.

Сара улыбнулась, удивляясь его бесстрастности. Хотя, если он устал так же, как она, и сбит с толку ее поведением, то имеет полное право на отчуждение.

Но самое главное, я хочу извиниться.

Забудь, — резко оборвал он. — Мне не нужны извинения. Просто пиво. Пожалуйста, — добавил он, не глядя на нее.

Ну, я хочу объяснить, почему…

Послушай, Сара… — Они заговорили одновременно, и Джейк пожал плечами. — Не обращай внимания.

Он взял пиво и ушел в гостиную.

Как же хотелось прошибить кулаком стену. Ему никогда не забыть глаза Сары, обращенные к Николасу. Он пронесет это видение с собой до могилы. Боль этой женщины поколебала его решимость, и он чуть не раскололся и не признался, что Николас — ее сын. Но, ожесточив свое сердце, Джейк вышел из комнаты и спасся. И спас Николаса, напомнил он себе.

Джейк смотрел, как Сара тяжело опустилась на выцветшую качалку. Он хотел разразиться потоком брани. Она не имеет права заставлять его чувствовать себя таким виноватым после всего, что совершила сама. Нет, он не собирается чувствовать себя виноватым. Он будет суровым, несмотря на все ее страдания. Жизнь сурова. Для всех. Джейк сел как можно дальше и откинул голову на спинку дивана. Она выглядела такой побежденной, такой разбитой, когда ее длинные волосы рассыпались на подушке Николаса. Придется убить в себе то, что тянуло к ней, к ее боли и нежности, иначе все кончится тем, что он предаст Николаса.

Он потер лоб мокрой холодной бутылкой и прикрыл глаза.

Ну?

Да… — Она умолкла.

Если бы кто-нибудь смог запечатывать этот голос в бутылки и продавать как эффективное возбуждающее, он сделал бы себе состояние. Джейк закрыл глаза, но слышал ее и не мог противиться тому, что этот голос делал с ним.

Я поцеловал тебя, ты поцеловала меня… Неплохо, но ничего особенного, — солгал он. — Ничего, что могло бы вызвать все случившееся потом.

Его прошиб холодный пот, когда она бросилась к Николасу. Он был парализован, не мог сдвинуться с места впервые в своей жизни. Не знал, что она собирается делать. Только забылся в поцелуе, и вдруг, как холодный ливень, слова Сары резко вернули его к реальности.

Если хочешь что-то сказать, говори. Если нет, давай забудем и отнесем все на счет моей плохой техники.

Я должна тебе объяснить.

Джейк вскочил и отвернулся, глядя в темный двор. Не нужно было приезжать сюда.

Я сказал, что ты ничего мне не должна. Ты посидела с Николасом, дала ему приют на ночь. Я бы тоже не отказался, если б ты мне предложила.

Он повернулся к ней с нарочито недоброжелательной усмешкой.

Перестань. Почему надо быть таким жестоким? — воскликнула молодая женщина. — Ты как будто, щелкаешь выключателем, переключая свои настроения. Перестань. Я хочу поговорить с тобой о том, что случилось.

Не надо.

Ты должен знать!

Ее маленькие пальцы коснулись его руки.

Джейк дернулся, потому что это прикосновение пронзило его подобно молнии.

Да, вероятно, должен. — Он отошел в другой конец комнаты. — Ну, продолжай. У тебя есть сын, так?

Он не мог смотреть в ее сторону, кипел от гнева и чувства вины. И желания. Вот именно. Его просто влечет к этой женщине. Не более того. Он скрестил руки на груди и прислонился к двери. Хорошо. Он выслушает ее ложь.

У меня есть… сын. — Ее голос звучал тонко, но ровно.

Ну?

Тихий дом окутал их, лишив ощущения времени, окружив своей надежностью и историей, заставив Джейка почувствовать собственную пустоту. Голос дома соблазнял так же, как голос Сары.

Был.

Ее долгий изможденный вздох устроился в углах комнаты и в его ожесточенном сердце.

Так расскажи мне об этом, — сказал Джейк, думая о том, как бы побыстрее разбудить Николаса и уехать.

В следующем месяце ему исполнилось бы шесть лет. — Сара прижала кулаки к груди. — Забавно, не правда ли?

От его внимания не ускользнуло, как в синих глазах заблестели слезы. Она встала, Подошла к столу, передвинула взад-вперед вазу с розами.

Нет, не забавно. Что случилось?

Джейк снова сел на диван, прикрыв руками лицо, следя за ее беспокойными движениями. Сара ходила по комнате, поправляя картины, складывая журналы, протирая пальцами деревянные поверхности.

Почему-то я всегда думала, что он жив. Молилась. Надеялась.

Она открыла дверь и выглянула на веранду. Тихие раскаты грома над озером и сверкание молний на горизонте встревожили покой дома. Ветер ворвался в комнату, принеся тяжелый сладкий запах цветущих апельсиновых деревьев. Джейк ждал.

Видишь ли, — Сара повернулась к нему, и ветер бросил ее волосы на лицо, закрутил юбку вокруг ног, — я никогда им не верила. Мне сказали, что он погиб, но я им не верила. — Она подошла к нему, раскинув руки. — Я бы знала, если б он умер, не правда ли? Здесь! — Она прижала руки к сердцу. — Правда?

Джейк пожал плечами.

Может быть, да, может быть, нет, — неохотно добавил он, не в состоянии сопротивляться трогательности этих сжатых, дрожащих рук.

С того момента, как вы с Николасом появились на пороге, я как будто двигаюсь во сне. Не могу это объяснить, но перед тем, как вы постучали, мне снился сон. О, я даже не помню, что это было, но чувствовала себя такой счастливой, и потом ты напугал меня своим стуком в дверь, и все словно перевернулось с ног на голову.

Я был груб, вот и все.

Да, но не только, было еще что-то. Я думаю, это и вывело меня из равновесия. Вдруг все стало казаться другим. Ты когда-нибудь глядел на чье-то лицо наоборот, чтобы рот был наверху? Люди кажутся такими странными. Восприятие меняется.

Он понимал, о чем она говорит.

Ну и что?

Какая-то часть меня всегда отказывалась верить в то, что мой сын был… Во всяком случае, когда я провела столько времени с Николасом, времени, которого у меня никогда не будет с моим сыном, что-то вдруг сфокусировалось. Не знаю, каким образом, но это как будто объясняло ваше появление, и я почему-то решила, что Николас — мой сын.

Джейк старался не обращать внимания на волнение, бурлящее под внешним спокойствием ее голоса.

Да, теперь я понимаю, как это могло случиться.

И когда ты поцеловал меня… в твоих глазах было такое выражение, какое появляется при взгляде на Николаса. — Она с мольбой смотрела на него. — Это смешно, я знаю, но разве ты не понимаешь теперь, какой смысл все это приобрело для меня?

Не совсем, — пробормотал он, пытаясь не пускать ее голос в свою душу.

Я на несколько минут сошла с ума.

Сара снова свернулась в кресле, поджав под себя ноги.

Босые ступни с розовым лаком на ногтях застенчиво выглядывали из-под юбки. Если бы все было иначе, если бы она не была предавшей Николаса матерью…

Забудь обо всем, — сказал он.

Но я хочу поблагодарить тебя, — добавила она.

Он не смог удержать унылый смешок.

Я последний человек на свете, которого ты должна благодарить.

Понимаешь, я так долго избегала боли, что ничего больше не чувствовала. И это не жизнь. Я никогда не оправлюсь от потери сына. Я думаю о нем каждый день.

Совесть Джейка точно воткнула в него нож. Заслуживает ли она такого обращения? Что, если все слова Теда — неправда? Сара, сидящая перед ним, безусловно, не была той Сарой, о которой рассказывал ему Тед. Или угрызения совести изменили ее? Это могло бы все объяснить. Объяснить-то объяснит, но сделает ли хорошей матерью? Если она оставила Николаса один раз, она может сделать это снова. Дикие звери не меняют своих привычек.

А где твой муж? — спросил Джейк.

Это длинная история.

Я умею слушать.

Джейк хотел услышать, как она объяснит то, что сделала, но знал, что едва ли ей это удастся.

О некоторых вещах не стоит говорить. Он мертв. Погиб вместе с моим сыном.

Она сжала губы.

Как это случилось?

Джейк чувствовал себя бесплотным голосом в исповедальне. Как священник, он не собирался успокаиваться, пока она не выскажет весь ужас того, что, возможно, совершила. Нет, того, что совершенно определенно совершила.

Просто одна из жизненных трагедий, вот и все.

Она умолкла.

Что ты имеешь в виду?

Теперь он не собирался отпускать ее.

Не имеет значения! — крикнула она. — Оба умерли, а не должны были! Они бы никогда не умерли так, если бы…

Джейк беспокойно шевельнулся. Уже близко.

Если что, Сара, если что? Как они погибли? Расскажи мне.

Его напряженный голос, должно быть, вернул ее откуда-то издалека, потому что она удивленно взглянула на него, потом отвернулась.

В маленькой стране на Ближнем Востоке, в одной из тех стран, где постоянно идет война. Они были там и погибли. А я была здесь.

От ее последних слов у него мурашки побежали по коже. Неожиданно сверкнула молния, запахло озоном.

Очень близко, — сказала Сара. — Николас не…

В этот момент в дверях показался Николас. Как маленький корабль, спешащий в порт, он бросился в объятия Джейка.

Привет, Джейк. — Он широко зевнул. — Привет, Сара.

Привет, малыш.

Что вы с Сарой делаете здесь?

Николас улыбнулся молодой женщине, и она ответила ему улыбкой, такой теплой и радушной, что у Джейка заныло сердце. Никто никогда не улыбался ему так, кроме Николаса, никто никогда не был рад ему так безоглядно.

Ничего особенного, Николас. Тебя разбудила молния?

Она говорила тихо и ласково, вызывая образы горячего какао, зефира и пушистых шлепанцев.

Нет, я соскучился по Джейку. — Он обвил ручонкой шею Джейка, и Джейк прижал его крепче. — Я не боюсь молний. А вот Джейк, наверное, боится.

И что бы я сделал, если б испугался молнии, малыш?

Ты мог бы попросить меня составить тебе компанию. — Николас с надеждой посмотрел на Джейка сквозь ресницы. — Я бы не возражал, Джейк, — великодушно добавил он.

Джейку нравилось держать мальчика на руках, чувствовать его доверие. Он был до смешного тронут и растроган, когда малыш бросился к нему, даже не взглянув на Сару. Раньше он всегда думал, что дети инстинктивно тянутся к женщинам. Джейк посмотрел на Сару поверх головы Николаса и поймал ее взгляд, такой тоскливый, что стало не по себе. Какого черта он здесь делает?

Ну, так как, Джейк? — Николас двумя руками обхватил его голову, точно так же, как совсем недавно Сара, и повернул к себе. — Тогда у тебя не будет плохих снов.

А у тебя бывают плохие сны, Николас?

Сара подошла к ним, ласково дотронулась до ножки мальчика, свисавшей с руки Джейка.

Николас ответил не сразу. Джейк понял, что он продумывает варианты возможного ответа.

Я слишком большой для плохих снов, Сара.

Чепуха, Николас. Я иногда вижу очень плохие сны, а гораздо старше тебя.

Сара дернула Николаса за большой палец, и Джейку показалось, что она коснулась его самого.

Правда? Ну, у меня бывают в голове плохие истории, но это не плохие сны.

Джейк хмыкнул. Мальчик упрям и горд.

Послушай, парень, как насчет того, чтобы выпить чего-нибудь и отправиться спать?

Николас медленно соскользнул на пол.

Я думаю, что тебе следует пойти со мной, Джейк. И станет гораздо лучше.

Он дернул большую руку.

Глядя на Сару, Джейк взглядом спрашивал разрешения. Ради Николаса он согласен играть в эти игры, ждать ее оплошности. Она обязательно совершит ошибку. Он чувствовал это.

Николас повернулся к Саре.

Ты тоже можешь пойти, Сара, но Джейк занимает очень много места.

Уши Сары порозовели.

Хм, спасибо, Николас, но… э… хорошо. Я разрешу тебе отвести Джейка наверх и принесу молока.

Николас потащил Джейка к лестнице.

Пошли, Джейк. Я не возражаю, если ты меня отнесешь.

Ну что ж. Полезай наверх.

Джейк подхватил Николаса и побежал вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Николас смеялся, уткнув лицо ему в рубашку.

Когда Сара вошла в спальню с кружкой теплого молока, Николас почти спал, крепко держа мужчину за руку.

Я возьму, — сказал Джейк, обхватывая свободной рукой желтую кружку.

Глаза внимательно следили за Сарой. Она не суетилась над мальчиком, но лицо выражало что-то, что могло сойти за нежность, раздраженно подумал он.

Если он не выпьет, просто оставь на подносе. Я заберу утром.

Джейк поставил кружку на ночной столик.

Хорошо. Я подожду, пока он заснет, и тогда…

Его прервала вспышка молнии.

Нет, Джейк, тебе лучше остаться здесь, — сказал Николас.

Конечно, он останется, Николас. Любому ясно, что ты необходим ему в такую грозовую ночь. Глаза Сары засверкали, когда она скорчила Джейку гримасу.

Как она похожа на Николаса. Но с очень серьезной разницей, подумал Джейк, наблюдая за ее юбкой, туго натянувшейся на бедрах, когда она села рядом с Николасом на кровать. Ему отчего-то стало жарко.

Спокойной ночи, Сара, — зевнул Николас. — Давай завтра пойдем ловить рыбу. — Затем, как наследный принц, он удостоил ее высшей чести: — Можешь поцеловать меня на ночь. Не возражаю, конечно, хотя я уже вырос из поцелуев.

Джейк услышал шепот Сары, наклонившейся над мальчиком:

Я знаю, и слишком большой для плохих снов. Но у тебя будут только хорошие, потому что Джейк здесь. Ты ему нужен.

Губы Сары очень нежно коснулись щечки Николаса.

Поцелуй и Джейка, а то он обидится, — сказал Николас, когда Сара собралась выйти из комнаты.

Приподняв брови, Джейк пожал плечами.

Сара вздрогнула и покраснела.

О, Джейк определенно слишком большой для поцелуя на ночь.

Да, но ты же не хочешь обидеть меня?

Джейк понимал, что играет с огнем, но не мог удержаться.

Ее поцелуй прохладной бабочкой коснулся его щеки, и, когда за Сарой закрылась дверь, он почувствовал себя более одиноким, чем когда-либо в своей жизни.

Отпусти меня на секунду, малыш, я сниму сапоги.

Джейк скинул сапоги и вытянулся на кровати. Николас уже почти спал. Джейк неловко пошевелился. Кто поверит, что ребенок может занять всю кровать? Он взбил подушку, ту самую, на которой лежала недавно голова Сары, и над которой еще витал ее аромат, угрюмо сунул подушку под голову и отказался думать о ее лице рядом с личиком Николаса.

Как можно оторвать от нее Николаса?

Ножка ребенка пробралась к его руке. Холодные маленькие пальчики заскользили вверх и вниз. Он осторожно взял их в ладони, согревая. Странно, мальчик привязался к нему, полюбил с самого начала. Джейк никогда бы не подумал, что ребенок сможет доверять ему так безгранично, но Николас приклеился к нему, как суперклей.

Как можно уехать и оставить его одного?

Джейк не знал, сколько времени прошло, пока он лежал, держа за пальчики сына Сары и ожидая, когда тот совсем заснет, вдыхая слабый сладкий аромат ее духов. Он чувствовал себя умиротворенным, как никогда раньше, но боль от сознания того, что все это временно, не утихала.

Где-то посреди ночи, после того как Джейк перебрался в другую кровать, его разбудил тихий стук в парадную дверь. Встревоженный приглушенным голосом Сары, звуком мужских голосов, он выскользнул из кровати, подошел босиком к окну и увидел, как Сара спустилась к пристани с двумя мужчинами, несущими рыболовные снасти. Закашлял мотор, и лодка исчезла в тумане.

Джейк нахмурился. Чем она занимается? Как он мог оставить Николаса с женщиной, покидающей дом по ночам? Чувство умиротворения сжалось в комочек.

Он хмуро следил за лодкой, увозящей Сару. Отчего-то казалось, что фонарь насмешливо подмигивает ему.




Глава пятая


— До свидания. Я рада, что вы кое-что поймали! — сказала Сара, помогая Чарли и Уолту разгрузить снасти. Уже несколько лет эти два дантиста прилетали из Чикаго на своей маленькой «чесне» сюда, на Окичоби. — Чарли, надеюсь, что никто не примет вас за медведя с этой лохматой бородой.

Ни в коем случае. Медведь симпатичнее! — пошутил Чарли, бросая свои удочки в машину.

Вам не повезло с погодой, но хорошо, что не вся рыба ушла, — сказала Сара Уолту.

Да. Достаточно, чтобы поесть сейчас, а остаток заморозим и возьмем с собой. — Уолт взял у Сары ведра с наживкой. — Такой красотке наверняка легко заарканить парня, а?

Сара рассмеялась.

Я не занимаюсь подобной ловлей, Уолт, но если бы встретила такого красавца, как ты, то не теряла бы ни секунды.

И если б моя старушка не была такой тигрицей в постели, а я — не так стар, то купил бы тебе колечко сегодня же!

Если бы Бетти тебя слышала…

Ну, пока она на меня не обижается. — Уолт пригладил свои седые волосы. — Снег на вершине, огонь внутри!

Сара закатила глаза.

Поверь мне, она не скучает! — Уолт обнял Сару. Он был похож на ее отца, за шестьдесят и такой же дородный. Отец умер, когда Сара еще училась в колледже. — До скорого свидания, красавица. Пошли, Чарли.

Уолт протянул ей сложенную пачку денег.

Слишком много за одну ловлю.

Сара вернула ему три двадцатки.

Оставь, куколка. Хотя бы за удовольствие видеть твое милое личико. В любом случае, если б не ты, мы бы ничего не поймали. — Уолт сунул ей деньги обратно. — Что делать богатому старому дураку вроде меня со всеми моими деньгами? Я всегда готов их отдать хорошенькой женщине.

Уолт втиснулся за руль, машина тронулась, и мужчины помахали ей на прощание.

Бредя к дому, Сара глубоко вдыхала сырой утренний воздух. Тихо насвистывая и думая о своих незваных гостях, она сбросила у двери грязные туфли, и пошла принять душ.

Сара не была глупа, но до сих пор Джейк приводил ее в замешательство. Она понимала, что он появился у ее порога не без причины, хотя не знала, какой. Но она обязательно выяснит. Если он подумал, что она поверила в его историю, то будет неприятно удивлен.

И пока Сара не узнает эту причину, она позволит Джейку остаться, только будет держать себя в руках и не сорвется, как в прошлую ночь. Просто перед его поцелуями невозможно устоять, и день, проведенный с Николасом, возбудил невероятные мысли. В свете дня ночная вспышка казалась странной ей самой.

Сара тихо поднималась по лестнице. Косые лучи утреннего солнца падали на старый ковер. Она не могла удержаться, чтобы не заглянуть в комнату, где спали Николас и Джейк. Кончиком пальца она приоткрыла дверь.

Первое, что бросилось ей в глаза, — длинное мускулистое тело Джейка. Белые трусы резко выделялись на загорелой коже. Мускулы как будто свернулись под этой туго натянутой кожей, маня, соблазняя дотронуться до них, проверить, так ли они сильны, как кажется. Оттого, что Джейк поднял руку, прикрыв лицо, мускулы груди и живота стали еще более рельефными. Сара не могла отвести взгляд.

Вторая рука Джейка мускулистым мостом протянулась к пустой кровати Николаса. Через открытое окно Сара слышала щебет мальчика на улице.

Она не сдвинулась бы с места ни за какие деньги. Вид Джейка, беззащитного во сне, до странности притягивал. Сара вздохнула, рука Джейка пошевелилась, и она увидела открытые внимательные карие глаза.

Сара не знала, чего ожидать: прикроется ли он, рассердится ли. Чего она совершенно не ждала, так это его ленивой улыбки.

Господи, какие у тебя большие глазки, бабушка, — тихо сказал он.

Не успев опомниться, она прошептала в ответ:

Это чтобы лучше видеть тебя.

Он улыбнулся, и Сара вспыхнула, поняв смысл своих слов.

Озорная Красная Шапочка, — сказал он, все еще не двигаясь.

Это волк был виноват, — возразила Сара. — Он заманил ее.

А я, Сара, — еще тише сказал Джейк, — заманиваю тебя?

В его подшучивании послышалась грусть, и молодая женщина удержалась от дерзкого ответа.

Может быть, — сказала она, очарованная тишиной и сонливостью.

Только «может быть»?

Его грустная улыбка тронула ее и заставила забыть обо всех своих решениях.

Подумай, как это могло бы быть между нами, Сара.

Она уже думала. Думала о том, как бы гладила этого мускулистого мужчину, как бы он ласкал ее своими большими руками, как бы она лежала в его объятиях, чего бы ей стоило прощание с ним… и с Николасом.

Она даже не успела покачать головой, как звяканье ведра разбило тишину, и Джейк добавил:

Ну, мужчину нельзя винить за попытку, дорогая, однако не стоит заставать его врасплох. Когда он просыпается и уязвим для соблазнительной женщины, не ожидай, что он станет скрывать свои чувства. Извини, если я шокировал тебя. — Он раздраженно приподнялся на локтях. — Тебе лучше уйти, Сара, пока я действительно не попытался соблазнить тебя.

Он спустил одну ногу с кровати.

Ты не шокировал меня.

Нет?

Он встал.

Сара не шевельнулась. Трусы спустились низко на стройных бедрах, и она была потрясена тем, что видела. Джейк был большой, сильный, и он хотел ее. Незачем было фантазировать. Вот он направился к ней. Еще не прикоснулся, а она уже почувствовала его жар.

Джейк на секунду сжал ее плечи.

Я бы хотел поцеловать тебя, глупышка Сара Джейн Симпсон. — Он нежно подтолкнул ее к двери. — Ты знаешь это, не правда ли?

Его слова окутывали, словно одеяло.

Она кивнула.

Я бы целовал эти розовые губы, пока бы они не покраснели и распухли, и я соблазнил бы вас, мисс Симпсон, о да, я бы увлек вас на тропинки, по которым никогда не ступали ваши ножки.

Он опустил голову.

Сара ощутила его чистый резкий запах. И перспектива быть соблазненной Джейком показалась очень привлекательной.

И знаешь, милая Сара, я думаю, ты бы тоже повела меня туда, где я никогда не был, но я не знаю, смогу ли найти обратную дорогу.

Сара понятия не имела, о чем он говорит, но голос звучал так печально, что она коснулась пальцами сурового лица. Колючая щека потерлась о ее ладонь, заставляя молодую женщину невольно вздрогнуть.

Интересно, что бы ты сделала? Бросила меня там, Сара, или взяла бы за руку и отвела домой? — Он все терся о ее ладонь, но так легко, так ласково. — А если бы ты оставила меня там, Сара, что бы я делал?

Он на мгновение спрятал лицо в крохотную ладонь.

Джейк, я не понимаю тебя, — прошептала Сара.

Он замер, потом ответил, но так тихо, что она не была уверена, правильно ли расслышала:

Я хочу тебя, Сара Джейн Симпсон, вот что я имею в виду, и я бы хотел обладать тобой прямо сейчас в твоей ароматной комнате. Снова и снова, и это, дорогая, пугает меня до потери сознания.

Он засмеялся в ее ладонь.

Это невозможно. Ты просто проезжал мимо. Ты и Николас.

Ах да, Николас.

Джейк выпрямился.

Ты должен отвезти Николаса домой.

А если все было бы не так, Сара? Что тогда?

Она прислонилась спиной к двери, а он оперся о дверь кулаками по обе стороны от ее лица.

Раз уж мы фантазируем, почему бы не пофантазировать и дальше? Они жили долго и счастливо и все такое?

Сара почувствовала, что он гладит бедром ее бедро.

Когда ты была маленькой, то, наверное, любила свернуться под тем дубом с книжкой братьев Гримм? Я вижу тебя там. Вижу, как ты болтаешь ногами на качелях. Ты ждала рыцаря на белом коне? Ты бы полюбила его без оглядки?

Он пропустил прядь длинных шелковистых волос сквозь пальцы, и Сара отвернулась. Джейк, серьезно решивший соблазнить ее, оказался очень опасным. Все ее косточки превратились в желе.

Я не рыцарь на белом коне, Сара, но мог бы заставить тебя влюбиться в меня. Я мог бы заставить тебя забыть на время о сказках. Тебе бы хотелось, Сара, забыть обо всем на свете?

Его лицо было так близко, что она не могла соображать. О да, она понимала, как бы это случилось. У нее даже не осталось бы времени, подумать о последствиях.

Он улыбнулся и коснулся носом ее носа.

Так целуются эскимосы. Приятно, правда?

Хмм.

Сара никогда раньше не подозревала, что на носу столько нервных окончаний и все связаны с определенным местом внутри ее.

Очень. — Она потерлась носом о его нос.

Ты видишь, как бы легко это было, милая? Как приятно?

Но «приятно» неподходящее слово, Джейк.

Нет? А я так стараюсь быть приятным парнем. — Его губы шевелились у ее щеки, и кончик языка коснулся мочки ее уха. На мгновение, такое короткое мгновение.

Ах, как приятно, Джейк.

Она задрожала.

Возможно.

Он засмеялся, согнул локти и прижался к ней грудью. Его руки скользнули на ее затылок и дернули за прядку волос. Она подняла голову.

Сердце бешено заколотилось, во рту пересохло. Она никогда в своей жизни так не жаждала поцелуя, как сейчас. Губы Джейка парили над ее губами, ждали.

Именно это ожидание заставило ее сдаться. Она уже не слышала ничего, кроме биения собственного сердца. Потянулась к его губам, поддалась дикому порыву. И открыла глаза. Напряженный оценивающий взгляд Джейка пронзил ее до глубины души, в нем было столько голода, пустоты и настороженности.

Он не подозревал, насколько выдал его этот взгляд. Сара отпрянула. Она не была готова. Ставки были слишком высоки.

Нет, Сара? Может быть, ты права. — Он отодвинулся. — Но это было бы приятно, уверяю тебя.

Его улыбка была унылой, разочарованной.

Я знаю.

Сара уже сожалела о своем решении, но момент был упущен. И она поняла, что не сможет сопротивляться этому мужчине.

Джейк медленно провел пальцем по ее шее.

Уходи, Сара, пока я еще помню, почему должен отпустить тебя.

Но…

Немедленно. Потому что, если ты останешься, у тебя не будет второго шанса. Я забуду о том, что нехорошо соблазнять маленьких девочек, мечтающих о рыцарях на белых конях, милая Сара, так что уходи, пока не поздно.

Джейк открыл дверь и вытолкнул ее из комнаты.

Она уставилась на закрытую дверь. Все тело ныло, тянулось к нему. Дрожащие губы прошептали:

Ты мошенник, Джейк Донелли.

Возвращаясь в свою комнату, она слышала, как Джейк зовет Николаса.

Выбросить Николаса из головы не было никаких сил, и Джейка, конечно, тоже. Он тряс ее мир, как собака — тряпичную куклу. Как хорошо, если бы они остались здесь на некоторое время, сонно подумала она.

Сара скинула одежду, взяла ночную рубашку и пошла в душ. Усталая, сонная, она прижалась лбом к стенке душа, намылилась, ополоснулась, думая о Джейке. Он чем-то похож на полудикую собаку, кругами бегающую вокруг лагерного костра и не желающую приближаться к теплу, и только Николас мог выманить его из холодной тьмы.

Натянув ночную рубашку на еще влажное тело, Сара забралась в постель. Если удастся поспать, хоть четыре часа, она проснется новым человеком. Странно, что ее последняя ясная мысль была об ушках Николаса.

Сквозь сон Сара слышала голоса. Хотела спустить ноги на пол, понимая, что все равно придется встать.

Пусть поспит, малыш. Она устала.

Дверь тихо закрылась.

Сара не хочет спать, Джейк. Она любит рано вставать и делать разные дела. Она сама мне так сказала. И очень разозлится, если мы ее не возьмем.

Я думаю, что она будет не против, если мы приготовим пока завтрак. Пойдем вниз и посмотрим, что там найдется.

Это большая ошибка. Сара обещала, что мы пойдем сегодня ловить рыбу, и она действительно этого хочет. Я обещал ей помогать насаживать наживку на крючок.

Голос Николаса замер вдали, и Сара снова провалилась в забытье.

Джейк открывал кухонные шкафчики. Аккуратно заставленные полки не удивили его. Мука, сахар, овсянка, все в чистеньких стеклянных банках.

Сара. Он снова поддался ее чарам, а позволять себе этого никак нельзя. Надо держаться подальше от нее. Он видел пачку денег в ее кармане. Один Господь Бог знает, где она взяла столько наличных.

Что в холодильнике, парень?

Много вкуснятины. И что-то непонятное. Как насчет сандвича? Я делал много сандвичей себе и папе.

Николас поднял голову и вопросительно посмотрел на Джейка.

Совсем как Сара.

Я думаю, нам надо хорошенько поесть перед рыбалкой. Там есть яйца?

Я не люблю яйца, Джейк. Ты что, всегда думаешь о яйцах? Я как-то видел кино. Ты знаешь, откуда вылезают яйца? Из куриной попы.

Николас скривился от отвращения.

Ты попал в самую точку. — Джейк постарался сдержать смех. — Значит, никаких яиц.

Может, сандвич с джемом? Сара делает такой вкусный джем из гуавы. Я вчера пробовал.

Ты действительно очень любишь сандвичи?

Джейк присел на корточки перед холодильником.

Конечно, это так вкусно. Посмотри, у Сары есть свежий хлеб.

А как насчет хлопьев?

Нет. Сандвич.

Сандвич, говоришь. Дай-ка подумать.

Джейк посмотрел за банками, открыл морозильник. Мальчик слишком худенький. Ему необходим полноценный завтрак.

Ладно, но это будет фирменный сандвич Джейка. Справедливо?

Конечно. Что мне делать? — Николас пододвинул стул к рабочему столу. — Знаешь что, Джейк, у нас с тобой все здорово получается вместе.

Он доверчиво прижался к нему.

― Да?

Джейк подвинулся, чтобы Николасу было удобнее, отрезал и бросил на сковородку кусок маргарина. Тот зашипел и растаял.

Папа не готовил. Он очень уставал, — преданно добавил Николас.

Ему было трудно. — Джейк шлепнул на сковородку три куска хлеба и накрыл их ветчиной, сыром и тонко нарезанным помидором, а сверху еще ломтями хлеба.

Джейк, я проголодался. Когда эти фирменные сандвичи будут готовы?

Нам придется перевернуть их и поджарить верхние ломти. — Джейк вручил Николасу лопаточку. — Как думаешь, ты сможешь это сделать?

Николас крепко сжал в кулачке лопатку и подсунул ее под один из сандвичей. Помидор и верхний ломоть заскользили вбок.

Подожди, малыш.

Джейк накрыл ручку Николаса своей большой рукой и показал, как просунуть лопатку под сандвич, а потом быстро перевернуть. Николас сосредоточенно повторил урок. Джейк мог бы его многому научить. Мальчик впитывал все как губка.

Джейка пронзила острая боль, когда он представил, что придется расстаться с Николасом. Но как можно оставить его с матерью, исчезающей по ночам!

Хорошая работа. Молодец, — похвалил он, когда Николас перевернул последний сандвич.

Я знаю, — согласился Николас. — Это нетрудно. Я достану содовую, Джейк. Ты можешь приготовить себе кофе, если хочешь, но содовая лучше.

Нет. — Джейк ухватил Николаса за рубашку. — Никакой содовой на завтрак, малыш. Молоко. Или сок.

Брови Николаса сошлись на переносице.

Почему?

Содовая тебе вредна.

Николас уткнул кулачки в практически отсутствующие бедра и сердито посмотрел на мужчину.

Ты так часто это говоришь, Джейк, но сам ешь пончики и все такое. А еще пьешь содовую.

Но не на завтрак. — Джейк вручил ему стакан. — Молоко.

Николас взял стакан и неохотно пошел к холодильнику.

Молоко — гадость. Ты когда-нибудь видел, откуда берется молоко, Джейк?

Сара, заставшая конец разговора, с трудом подавила смех.

Джейк прав, Николас, — сказала она, входя в кухню. — Тебе необходимо молоко. Когда подрастешь, будешь пить, что захочешь.

И сколько мне еще расти?

О, ну пока тебе не исполнится столько лет, сколько Джейку. Я думаю, этого будет достаточно.

Николас оценивающе оглядел Джейка.

Ну, не знаю, Сара. Это очень долго. Джейк ужасно старый.

Джейк хмыкнул.

―Этот старик не отказался бы от чего-нибудь съестного. Знаешь, какие мы, старики? Мы злимся, если нас не кормить регулярно.

Как быки, — подтвердила Сара.

И ты наверняка знаешь, как они опасны в таком состоянии, не правда ли?

Джейк заметил, как Сара закусила губу, чтобы не улыбнуться. Какие у нее шелковистые теплые губы… Он нахмурился.

Николас, садись и ешь.

Мальчик захихикал.

Я не хотел оскорблять твои чувства, Джейк. — Он повернулся к Саре. — Когда мы идем ловить рыбу?

Не дави, малыш, — сказал Джейк, разрезая сандвич для ребенка на четыре части.

Нет-нет, все в порядке. Я обещала взять его. Только дайте мне окончательно проснуться, и мы соберем все, что нужно, хорошо? — Она улыбнулась, когда Николас облегченно вздохнул. — А ты сомневался?

Он пожевал палец.

Иногда взрослые забывают о своих обещаниях. Правда, Джейк не забывает.

Суровое лицо Джейка смягчилось.

Очень важно выполнять свои обещания, малыш. Я тебе это говорил.

А ты всегда выполняешь свои обещания?

Сара достала молоко и высокий стакан.

Я не даю обещаний.

Глупости, конечно, он дает обещания, обещал же заботиться о Николасе.

Сара открыла ящик со столовыми приборами и достала чайную ложку.

Никогда?

Очень редко.

Джейк хмуро смотрел на нее. Сара подумала, помнит ли он, о чем говорил перед тем, как выпроводить ее из комнаты. Разве это не было обещанием?

Так жить тяжело. Людям необходимы обещания и обязательства. Им необходимо знать, что они могут рассчитывать друг на друга.

Сара положила три ложечки сахара в горячий кофе и налила холодного молока. Яростно мешая кофе, опустилась на стул.

Многие слишком легко дают обещания, которые ничего не стоят. Так что, может, лучше не давать их вовсе?

Я не уверена.

Сара провела пальцем по краю стакана. Джейк раздражен. Какую же жизнь он вел, если стал так недоверчив? Даже в самые страшные моменты своей жизни она не была такой циничной.

Но ведь так жить очень одиноко.

Нет.

Она заметила, что он посмотрел на Николаса.

А что случается, когда ты даешь обещания? — не унималась Сара.

Ей очень хотелось услышать ответ.

Тогда я их выполняю, — хмуро ответил он и добавил прежде, чем она задала новый вопрос. — Всегда.

Значит, ты человек, на которого можно положиться. — Саре не понравилась тень, пробежавшая по его лицу. Как будто он хотел поспорить, но не смог. Она позволила ему сорваться с крючка. — Хватит серьезных разговоров, правда, Николас? Надо успеть на озеро до темноты.

Конечно!

Николас оттолкнул свою тарелку и вскочил.

Подожди минутку. Мне с Сарой надо поговорить кое о чем. Побегай на улице и подожди нас.

Дверь захлопнулась за Николасом, и Сара засмеялась, как раз когда Джейк заговорил:

Может быть, мне и Николасу лучше…

Я знаю, что ты хочешь сказать, но я думала об этом. Я бы хотела, чтобы ты и Николас остались на некоторое время. Если хочешь, конечно.

Джейк настороженно смотрел на нее.

Сара злилась на свою неуклюжесть, но ей было необходимо скрыть свои мотивы. Неужели он подумал, что она рассчитывает на его ласки или что-то в этом роде? Ее влечет к нему, но не поэтому она хочет, чтобы они остались.

Я имею в виду, что Николасу здесь так нравится, и мне хорошо с ним. На следующей неделе здесь пройдет замечательный фестиваль, Чало Нитка. Праздник семинолов. Будут разные игры, соревнования.

Джейк продолжал, молча, смотреть в упор, и ей стало неловко.

Я ходила на эти фестивали ребенком. Ты знаешь, семинолы борются с аллигаторами.

Она понимала, что лепечет что-то несуразное, но не знала, как остановиться.

Я не думаю… — Сомнение прозвучало фальшиво.

Если у тебя мало денег, можешь помочь мне несколько дней, чтобы отработать плату за комнату и еду, — прервала его Сара.

Она бы предложила ему остаться бесплатно, но не знала, какой реакции ждать. Она не хотела, чтобы он уехал обиженный, разозлившись на то, что она оскорбила его самолюбие.

Джейк не знал, что ответить. Проигрышная ситуация для него. Он не хотел оставить Николаса, но не мог и забрать его. Не знал, хочет ли вырваться из изящной паутины, сплетенной этой женщиной, и даже не знал, сможет ли это сделать. Лицо Сары возбужденно светилось.

Останьтесь на неделю. Ты же не должен пока везти Николаса домой, так ведь?

Ситуация становилась почти смешной.

Не должен.

Тогда останься.

Он хотел остаться.

Огромное, огромное пожалуйста. Мы всегда так говорили в детстве, и это срабатывало.

Джейк понял, что не сможет уехать, не узнав, какая она на самом деле. Он еще не получил ответов на все свои вопросы. Хотя и оставаться желания не было. Врешь, упрекнул его внутренний голос.

Хорошо. Мы останемся. У меня есть деньги, но я не привык, чтобы меня обслуживали. Мы поможем. Но только до Чаолли Нитка…

Чало Нитка.

Все равно. До него. Спасибо. — Джейк взял тарелки. — Командуй.

Ее улыбка была такой теплой и открытой, что он чуть не обнял и не поцеловал ее. Он вздохнул. Согласие остаться не принесет ничего хорошего.

О Господи! — поддразнила Сара. — Ты не думал, что работы будет так много?

Работа — не самое тяжелое, — пробормотал он.

Они говорили, не понимая друг друга.

Солнечный свет запутался в прядях ее волос.

Нет? — На мгновение глаза Сары стали настороженными. — Знаешь что, я поручу тебе легкую работу — мытье посуды, а сама пока посмотрю лодку. В конце концов, ты начал готовить завтрак, ты и закончишь с ним.

Ему хотелось коснуться ее нежного лица.

Кто-нибудь говорил тебе, что у тебя соблазнительные губы?

Никогда!

Очень соблазнительные, — проворчал он, соскребая мусор в пакет. — Когда-нибудь они доведут тебя до беды.

Обещания, обещания, — поддразнила она, но тут же покраснела.

Джейк тоже помнил. Помнил боль, которую чувствовал от ее близости, помнил, как хотел ее, помнил, как обещал, что это будет хорошо. Но не мог позволить себе сдержать это обещание.

Так иди поскорее, пока парня не вырвало. Он бегает кругами. Никогда не видел, чтобы кто- нибудь так бегал.

Джейк открыл посудомоечную машину.

Эта штуковина не капризничает?

Сара обернулась.

Нет.

Длинная линия шеи, исчезающая в блузке, привела взгляд к ее груди. Сара отвернулась, но он успел увидеть, как она сглотнула комок в горле.

Ты начинаешь говорить так же сжато, как и я.

Если он будет контролировать свои мысли так же, как взгляды, — а именно совершенно не контролировать, — то окажется в большой беде.

Да. — Она рассмеялась и вышла из кухни. — Эй, Николас! Пошли на пристань.

Джейк смотрел на длинные ноги, несущие ее к Николасу. Для такой маленькой женщины у нее очень длинные ноги. Он не смог отвести взгляд, когда она обвила рукой Николаса, и мальчик прижался к ней.

Джейк сердито скреб и полоскал тарелки. Куда девалась преданность мальчишки? Ему так не хватает материнской любви, что он тянется к любой женщине? Джейк захлопнул дверцу посудомоечной машины.

Черт, забыл. Он распахнул дверцу и засыпал порошок. Почему он согласился остаться? Из-за глупости, вот из-за чего. Ему хотелось расколотить что-нибудь — может, свой собственный череп. В мысленном потоке ругательств, подобранных в притонах всего мира, он проклинал себя за тупоголовость.

Закончив с уборкой, Джейк последовал за Сарой через черный ход.

Ты запираешь дом? — проревел он.

Наверное, стоит запереть, поскольку нас не будет довольно долго, — откликнулась Сара. Она и Николас уже сидели в лодке. На мальчике был оранжевый спасательный жилет, в руках — удочка. Сара крепко прижалась к ребенку.

Джейк выругался про себя и отправился назад к дому. Он чувствовал себя разъяренным быком, которому хотелось на что-нибудь наброситься и разодрать в клочья. И больше всего бесило то, что он не мог понять причину своего бешенства. Дети. Женщины. Какого черта? Кому они нужны?

Сара пересела к мотору, Джейк посадил Николаса на среднюю скамейку, а сам сел лицом к ним. Полуденное солнце сверкало на воде. Николас отвернулся от ветра, и Джейк вытянул ноги по обе стороны мальчика, подстраховывая его.

Быстрее, Сара, — взвизгнул Николас.

Хорошо, держись!

Сара прибавила скорость, но Джейк заметил, что она уменьшает качку, держа лодку под углом к мелким волнам.

Солнце уже прогрело воздух, и Джейк расслабился, наблюдая, как Николас наслаждается прогулкой. У Сары и Николаса — одинаковые улыбки. И мальчику нравится озеро. Ему бы очень понравилось жить здесь. Джейк заскрежетал зубами.

Лодка с ревом обогнула едва выступающий из воды островок. Белые цапли облаком поднялись в воздух вокруг них.

Сара выключила мотор, и лодка тихо закачалась на воде. Глаза Николаса широко распахнулись, лицо Сары сияло от счастья.

Джейк откинулся и закрыл глаза, ослепленный их радостью. Аромат цветущих апельсиновых деревьев заглушал запах болота. Островок защищал от ветра, солнце стало припекать. Мирное покачивание лодки, женщина и мальчик, напротив, составляли в этот момент весь мир Джейка. Он почти нашел название своему внутреннему состоянию.

Эй, лентяй. — Сара ткнула его ногой. — Проснись. Это я должна спать.

Тише, женщина. Я занят мужским делом.

Каким это? Сном?

Она снова ткнула его ногой, но он не собирался открывать глаза. Слишком хорошо ему было сейчас.

Конечно, нет. Мужчина создан для того, чтобы решать судьбы мира. Такие серьезные мысли требуют полного отключения от внешних раздражителей. — Джейк закинул руки за голову. — И именно этим я сейчас занимаюсь. Серьезными размышлениями.

Ладно, лентяй, я все равно называю это сном, но мы с Николасом приехали сюда ловить рыбу. Оставайся и решай свои мировые проблемы, а мы пойдем вброд.

Лодка качнулась, и он услышал всплеск, они прыгнули в воду.

Ты еще мал, чтобы так ловить рыбу, Николас, но я полагаю, мы что-нибудь придумаем. Жилет поможет продержаться на плаву, и я смогу приподнять тебя, когда будешь забрасывать крючок. Если не получится, вернемся к лодке, и ты будешь забрасывать оттуда.

Я ничего не боюсь, Сара, но хотел спросить, есть ли тут крокодилы или что-нибудь в этом роде?

В голосе Николаса прозвучала паника. Джейк знал, что на Окичоби ловят с лодок и что в озере действительно водятся крокодилы. И водяные змеи. Он резко открыл глаза и сел.

Они были в нескольких ярдах от поставленной на якорь лодки. Вода достигала талии Сары, а Николас подпрыгивал на мелких волнах, как оранжевый поплавок.

Ослепленный солнцем, Джейк различил тупую морду рептилии, скользящей от островка в их сторону. Сара не сможет спасти Николаса. Он бросился в воду.




Глава шестая


Вода плеснула Джейку в лицо. Длинными мощными гребками он быстро приближался к Саре и Николасу. Плыть быстрее, чем тащиться вброд по заросшему водорослями дну. Не обратив внимания на удивленный вскрик Сары, он выхватил ее из воды одной рукой, а Николаса другой и швырнул их в лодку, причем Сару — головой вниз.

Лодка дико накренилась, и Джейк схватился за борт. Его лицо оказалось рядом с мокрыми зелеными шортами и скользкими ногами Сары. Она быстро повернулась к нему. Мокрая загорелая кожа блеснула у его губ, когда он вваливался в лодку.

Ради Бога, объясни, что ты делаешь?

Она извивалась на дне лодки, брызги летели ему в глаза.

Как весело, Джейк! Давай повторим!

Николас перебрался к борту, готовый прыгнуть в мутную коричневатую воду.

Сядь, Николас, — сказала Сара, внимательно глядя на Джейка. — Мне кажется, что Джейк сделал это не шутки ради.

Черт побери, ты права!

Джейк плюхнулся в лодку. Его сердце бешено колотилось. Он не помнил, когда в последний раз был в такой ярости.

Резкость собственного голоса удивила его не меньше, чем Сару.

Что с тобой? Почему ты вылезла из лодки с пятилетним ребенком в кишащее змеями и крокодилами озеро? Здоровый аллигатор только что плыл прямо к вам! Господи! О чем только ты думаешь?

Джейк яростно стряхнул воду с волос.

Николас, выпучив глаза, грыз ногти. Джейк не собирался пугать его, но, черт побери, у Сары должно было хватить мозгов, чтобы оставаться в лодке. Он должен был заранее предупредить ее. Страх все еще бурлил в нем.

Сара ответила очень спокойно:

Оглянись вокруг, Джейк. Скажи мне, что ты видишь.

Джейк погладил плечо Николаса и оглянулся. Мелкая рябь на поверхности воды. Цапля, замершая на краю островка, коричневатое бревно, покачивающееся от движения воды и воздуха. Метнулась рыба, и вода шлепнулась о борт лодки. Бревно еще раз качнулось.

Джейк взглянул на Сару.

Похоже на крокодила.

Действительно, ошибиться было легко, но как ты мог подумать, что я подвергну Николаса опасности? За кого ты меня принимаешь?

В ее голосе прозвучал гнев.

На этот вопрос он не мог ей ответить. Как он мог сказать, что знает, кто она на самом деле?

Я выросла на этом озере! Я видела его высохшим, видела его, когда крокодилы были такой редкостью, что их охраняли. Я знаю, где они водятся. Знаю, где безопасно ловить рыбу, а где нет! Я зарабатываю этим на жизнь.

Крокодилы здесь повсюду! Я видел их. Разве у вас не открылся сезон охоты?

Джейк не собирался отступать.

Сара ответила очень вежливо, но вместе с тем язвительно:

Да, здесь проводится лотерея на определенное количество лицензий. Да, сейчас в озере больше крокодилов, чем раньше. И местные жители соблюдают осторожность. Я живу здесь, и я осторожный человек.

Джейк понял, что свалял дурака.

Сара это тоже прекрасно поняла. И он видел ее ярость. Ну и самодовольное же он ничтожество!

Джейк поерзал, не дождался помощи небес, потянулся, зевнул. Снова поерзал.

У Сары дернулись губы. Затем дрожь пробежала по ее лицу, как солнечные блики по воде. Он услышал ее хихиканье. Ничего смешного, и он ненавидит хихикающих женщин.

Она несолидно фыркнула.

Если бы ты только себя видел!

Да?

Он неловко переменил положение, еще не до конца успокоившись.

Ты вылетел из лодки как пушечное ядро! Я и понять не успела, что происходит. А выражение твоего лица! И в мгновение ока я уже барахталась в лодке головой вниз. Не подумай, что я не ценю твою благородную самоотверженность, но дно воняет рыбьей приманкой.

Да, ну извини. — Он ясно представил, как все это выглядело со стороны. — Как медведь в воде, а?

Она поджала губы, но глаза выдавали ее. Они сверкали.

Как кит! Я глазам своим не поверила! И все из-за какого-то бревна!

Да, он был смешон, но это не повод для такого веселья. В конце концов, он за них волновался. Волновался, проклятье. Он был в ужасе.

Ты в порядке, малыш?

Николас утвердительно кивнул.

Никакая опасность им не грозила. Это самое главное, и хихикающая Сара оказалась еще привлекательнее, а вот это уже небезопасно для них обоих. Его страху и волнению был необходим выход. Он знал, что не должен касаться ее, ну только чуть-чуть напугать.

Он потянулся к изящной ноге.

Кит? По-моему, меня оскорбили. Разве ты не знаешь, что бывает с теми, кто не учитывает размеры противника?

Он резко дернул ее к себе.

Ну, точно кит! — Сара взвизгнула, беспомощная и смеющаяся. — Помогите!

Джейк схватил ее за вторую лодыжку.

Пушечное ядро, кит, никакого уважения, — мрачно бормотал он, теперь уже сжимая локти. Ноги их переплелись, и это изменило характер его игры.

Рот Сары слегка приоткрылся, как будто она почувствовала его возбуждение. Она взглянула с таким озорством и нежностью, что пальцы Джейка инстинктивно сжались крепче. Он собирался всего лишь разрядить ситуацию. Но Сара повернулась, и ее колено скользнуло между его бедрами, освежая прохладой его горящую кожу.

Отпусти меня, или пожалеешь. Я была чемпионкой по борьбе в четвертом классе!

Здесь не четвертый класс, дорогуша. И я давным-давно закончил школу.

Ее смеющееся лицо порозовело.

Николас бросился в свалку, и лодка закачалась.

Я помогу тебе, Сара! — крикнул мальчик и изо всех силенок ударил Джейка.

Сдаешься? — прошептал Джейк.

Я тебя не боюсь, — насмешливо ответила молодая женщина.

А может, следовало бы.

Он хотел, чтобы она боялась его. Он не мог забыть, что она предательница.

Ты только лаешь, но не кусаешься.

Она снова засмеялась, но Джейк сжал руки сильнее, отчего глаза ее потемнели.

Джейк одной рукой прижимал к себе Сару, а другой защищался от Николаса, барабанящего по его груди.

Это несправедливо. Правило — один на один, да, Сара?

Обвив рукой молодую женщину за талию, он гладил влажную грудь и не собирался отпускать

ее.

Сдаюсь, — прошептала Сара. — Без шуток.

Ее губы дрожали. Джейку хотелось коснуться их, но вместо этого он подхватил Николаса и поднял его над водой.

Сара, помоги! — взвизгнул Николас. — Джейк хочет выбросить меня акулам!

Он восхищенно визжал и извивался в надежной хватке Джейка.

Сара вцепилась в руку Джейка и втащила мальчика назад в лодку.

Мне показалось, что ты сказала «сдаюсь»?

Он поддался ее слабым рукам, и Сара упала на него вместе с Николасом. Две пары одинаковых синих глаз проказливо засверкали перед Джейком. Один нежно закругленный подбородок и один остренький впились в его грудь. Он смотрел на мать с сыном, и сердце его переворачивалось.

Я солгала, — поддразнила Сара.

Вот в чем проблема. Сжимая Сару и Николаса, Джейк, наконец, понял, почему так ноет неуправляемое сердце. Он не мог доверять ей и не мог укротить свое желание. Он хотел ее, она ему нравилась, и он не доверял ей. Но, несмотря на все это, он не желал выпускать ее из своих объятий.

Джейк скорчил гримасу.

У тебя болит живот?

Николас сочувственно похлопал его по животу.

Нет, приятель, не живот.

Сара ухватила Джейка за подбородок.

Бедный старина Джейк. Он совсем не такой свирепый, как притворяется.

Она видела его смущение и насмешливо улыбалась. Как бы она среагировала, если б он все ей сказал? Смог бы он поверить ее объяснениям?

Он пристально рассматривал ее. Хорошо бы узнать, о чем она думает. Он хотел заняться любовью с Сарой Джейн Симпсон, хотел понять ее.

Она вздохнула, мягкая грудь шевельнулась на его груди, сладкая тяжесть заставила сжаться его внутренности.

Джейк?

Может, она и не влюблена в него, но явно неравнодушна, это уж точно. Он мог повернуть это чувство против нее, заманить с его помощью в ловушку. Он мог приковать эту женщину к себе цепями ее собственных желаний. И тогда она не сможет отмахнуться от него. Не захочет. Тогда он узнает правду о ней.

Да, Сара? — спросил он, не разжимая рук.

Такое поведение в лодке не рекомендуется. Возвращайся на свое место. Мы с Николасом хотим снова обрести чувство собственного достоинства.

Николас нахмурился.

Достоинство — это не так весело.

Николас плюхнулся на свою скамейку и сложил руки на груди. Крохотная копия Джейка.

Джейк растрогался до глубины души.

Зато безопаснее, — сказала Сара, пробираясь на свое место около мотора. — Итак, ребята, что дальше? Есть какие-нибудь предложения?

Я не поймал ни одной рыбы.

Это правда, — признала Сара, — но когда я согласилась отправиться на рыбалку, то не обещала, что ты поймаешь что-нибудь.

Николасу пришлось покорно кивнуть.

А что думаешь ты, охотник на крокодилов? — спросила Сара, тыча в Джейка мокрой кроссовкой.

От каждого ее прикосновения огонь пробегал по коже.

Мы посмотрим, клюет ли, а ты пока подумай. Вылезать из лодки не будем, обещаем. Мы сожалеем, что прервали твою серьезную «мужскую работу» незапланированным купанием.

Никто больше не ценит героев, — проворчал Джейк. — Пожалуйста, ловите себе на здоровье. Не обращайте на меня внимания. Я полежу на солнышке, а если вдруг помешаю, просто выбросьте меня за борт.

Джейк, ты такой глупенький, — покачал головой Николас. — Мы не сможем выбросить тебя акулам, ты же знаешь.

И к тому же, — серьезно добавила Сара, — в озере нет никаких акул.

Никаких акул? — разочарованно протянул Николас. — Черт побери…

Николас! — проревел Джейк.

―Извини, Джейк. Я все время забываю. Но мне стало так обидно. Здесь должны быть акулы. Это было бы здорово.

Николаса явно расстроила упущенная возможность скормить пусть не Джейка, но хоть что-нибудь акулам. Джейк вздохнул. Кровожадное маленькое чудовище. Парень станет легионером, когда вырастет. Забавно было бы посмотреть.

Но мы всегда можем отрубить Джейку пальцы и использовать их как наживку, — утешила мальчика Сара.

На мгновение Джейку показалось, что Николас всерьез взвешивает ее предложение.

Лучше не будем, Сара. — Надо отдать мальчику должное, он явно встревожился. — Сара просто шутит, Джейк. Она этого не сделает. И потом, у нас полно наживки.

Потрясающий ребенок. — Джейк снова потянулся, прикидывая, какое новое бедствие ожидает его. — Можете ловить рыбу, только оставьте мои ноги в покое.

Из-под полуопущенных век он наблюдал за Сарой и Николасом. Солнце отдельными пятнами высушивало розовую блузку, оставляя интригующие места сырыми и прилипшими к телу. Ему бы хотелось провести пальцем под влажной тканью, приподнять ее, просушить. Ее кожа оказалась бы прохладной, быстро согревающейся. А вот то местечко на ее левой груди будет высыхать особенно медленно. Его любимое местечко. Он видел ее грудь под влажной тканью.

Смотри, Николас, вот так надо подсекать добычу.

Сара приподняла руку, и влажная ткань натянулась. Это место становилось каким-то наваждением. Если ему повезет, оно высохнет быстро. Если повезет еще больше, оно не высохнет.

Сара посмотрела на Джейка из-под поднятой руки, и ее лицо снова стало одного цвета с блузкой. Он улыбнулся неспешной ленивой улыбкой, давая понять, что ему нравится то, что он видит, улыбкой, сказавшей ей, что ему больше бы понравилось действовать, чем смотреть. Ее лицо стало ярко-розовым.

Джейку понравилось, как она бросилась искать спасения в речи. Он следил, как движутся ее губы, ему хотелось дотронуться до них пальцами, губами. Он не видел иного решения, он должен увлечь Сару Джейн Симпсон и заставить ее открыть правду. Потеряв бдительность, она рано или поздно совершит ошибку. Он делает все это ради Николаса. Джейк удовлетворенно улыбнулся, несмотря на мелькнувшую неловкость.

Николас, дергай удочку иногда, чтобы приманка казалась настоящей.

Настоящей. Настоящей стала бы жизнь, если б Сара и Николас всегда были рядом с ним. Они бы втроем ловили рыбу, шутили, любили. Мираж затрепетал на солнце, согревая его, соблазняя.

Лень охватила Джейка и унесла в своем медлительном потоке. Он лежал, убаюканный теплом и миром, наблюдая за Сарой и ее сыном.

Николас, мы поменяем место и попробуем ловить на живца. Может быть, сегодня получится.

Сара завела мотор, и лодка покинула защищенное от ветра место.

Волны зашлепали по дну и вывели Джейка из сонливой праздности.

Хочешь, я сяду к мотору?

О, конечно, — ехидно засмеялась Сара. — Сначала издеваешься над моими способностями, потом заставляешь просить пощады, а теперь еще хочешь разыгрывать из себя капитана. Не выйдет.

Она показала ему язык.

У Николаса отвисла челюсть.

Это грубость, Сара. — Он повернулся к Джейку: — Правда?

Да, но грубо и говорить ей об этом.

Он подмигнул мальчику.

О, — Николас задумался, — значит, когда я показываю язык, а ты орешь на меня, это грубо?

Лодка тяжело ударилась о волну. Джейк услышал сдавленный смех Сары.

Э, не совсем так, приятель. И потом, Сара пошутила.

Джейк многое бы отдал, чтобы этот смех так не волновал его.

Если честно, я не могу разобраться в этих шутках, — простонал Николас. — Почему, когда я говорю, что пошутил, ты все равно орешь на меня? Это несправедливо.

Наверное, ты прав, — сдался Джейк.

Запас его ответов истощился. У этого ребенка слишком много вопросов, на которые невозможно ответить.

Николас, пожалуйста, передай мне ведро с наживкой, — сказала Сара, сбрасывая якорь за борт.

А что мы будем делать с этими маленькими рыбками? — встревожился Николас.

Джейк хихикнул. Он был уверен, что Сара не справится с ситуацией.

Мы будем ловить на них. Вот, просто держи ее за плавником.

Сквозь ресницы Джейк смотрел, как Николас осторожно протягивает сложенные ручки.

― Они щекочутся.

― Осторожнее, и не позволяй им выскользнуть.

Крышка ведра захлопнулась.

Я нацеплю свою на крючок, и ты увидишь, как это делается.

Мальчик нахмурился, и Сара спросила:

В чем дело?

Ни в чем.

Тихонько подвинувшись, чтобы солнце не слепило его, Джейк притворился спящим и ждал, когда Сара совершит ошибку.

Ну, хорошо. Осторожно просунь крючок и протяни леску, так же, как с приманкой. — Лодка качнулась, когда Сара придвинулась к Николасу. — Понял?

Доктор делал мне уколы. Иголкой.

―Да?

Маленькой иголкой, но было больно.

Верю, — терпеливо проговорила Сара.

Джейк лениво размышлял, какой она была бы любовницей. Если он разбирается в женщинах — а жизнь, полная приключений, многому его научила, Сара не была бы пассивной, не довольствовалась бы действиями партнера. Она бы отдалась любви без оглядки. Душой и телом. Он отогнал обманчивый образ.

Сара, это большой крючок.

Да, большой.

Джейку пришлось признать, что она сообразила быстрее, чем он сам бы это сделал.

Ужасно большой, — упрямо повторил Николас.

―Знаешь, Николас, я тоже подумала. Блесны так весело сверкают в воде. Давай попробуем с ними.

Хорошо. Но что тогда делать с маленькими рыбками?

О, я не знаю, — вздохнула Сара. — У тебя есть какие-нибудь предложения?

Мне понравилось купаться в озере.

И мне.

Молчание.

Это большое озеро.

Конечно. Больше семисот квадратных миль.

Черт, вот это ловкость. Ее серьезность почти убедила Джейка.

Мне кажется, этим рыбкам тоже бы понравилось плавать.

И мне, милый. Почему бы нам не выпустить их?

Николас взвизгнул.

Посмотри на них! Им скучно. Они хотят к остальным.

Сара встала на колени у борта, медленно опуская ведро в воду. Ее фигурка, освещенная сзади солнцем, будоражила Джейка. Он представлял себе ночи с ней в ее тихой комнате, на ее постели. Он, она, сливающиеся в резком ночном аромате.

Вон они уплывают. Эй, Джейк, посмотри!

С трудом отвлекшись от своих мыслей, Джейк поднялся и перегнулся через борт. Рыбешки метнулись прочь серебряными змейками в темной воде.

Правда, красиво, малыш?

Джейк положил свою руку на руку Сары. Нежную хрупкую руку.

Ее улыбка мелькнула такой же серебряной рыбкой.

Они вернулись к пристани, Николас убежал со своей удочкой, пока Сара возилась с приманкой. Когда она оглянулась, Николас исчез за углом.

Сара выпрямилась, вода с ее пальцев закапала на ногу Джейка. С ласковой уверенностью опытного соблазнителя он повернул ее мокрую ладонь и положил палец на хрупкое запястье, где бился пульс.

Ты так естественна с ним.

Он мне нравится.

Пульс стучал молоточком по его пальцу.

Я вижу.

Джейк легко провел пальцем по гладкой коже до ямочки в локте, где голубела вена. Он хотел быть ласковым с ней, несмотря на все свои подозрения.

Сара вздрогнула.

Что ты делаешь?

Ну, мисс Симпсон, разве вы не понимаете?

Губы слегка приоткрылись. Она внимательно следила за выражением его лица.

Нет, — выдохнула она. — Не имею ни малейшего представления. Почему бы тебе не сказать мне?

Как вам не стыдно, мисс Сара Джейн. Неужели вы не можете узнать ухаживающего джентльмена, когда видите его перед собой?

Ее дыхание было таким сладким. Джейк улыбнулся, наклоняясь и целуя кончик розового носика.

Я ухаживаю за тобой, милая Сара. Вот что я делаю.

Слова показались такими правильными, а прикосновение соблазняло забыть об избранной роли.

Сара посмотрела на него как на сумасшедшего.

Ты слишком долго был на солнце и перегрелся, — растерянно пробормотала она.

Конечно, так сразу вся и затрепетала! Но это просто гормоны, она уже испытывала воздействие Джейка на ее предательские гормоны. Прикосновения. Не говоря уж о его голодном взгляде. У нее не было защиты от горящего в нем одиночества.

Ты действительно так думаешь? — Он приложил маленькую ладонь к своему лбу. — Хочешь проверить? Видишь, никакой лихорадки.

Ее температура подскочила на несколько градусов.

Приготовься, Сара. Я настроился дарить цветы и конфеты и ухаживать за тобой на веранде.

Суровое лицо Джейка смягчилось.

―Я не уверена, что готова к ухаживанию.

А как ты собираешься готовиться? Погладить белую кружевную блузку? Смазать скрипящие половицы?

Я не знаю. За мной никогда так не ухаживали.

Он провел пальцем по ее длинный шее, и она не успела остановить его.

Тогда тем более доставай утюг. Тебя ждут ухаживанья, дорогая.

У меня нет кружевных белых блузок.

Ее шея изогнулась под скользящим к ключице пальцем.

Он стал играть верхней пуговкой розовой блузки.

Эта вполне подойдет. Я думаю, что мог бы ухаживать за тобой и в такой блузке.

Тело Сары горело от макушки до пальцев ног.

Ты не похож на тех, кто привык долго ухаживать.

Верно, я никогда раньше не увлекался ухаживаниями. Но мне кажется, что с тобой у меня получилось бы.

В голосе прозвучала такая невольная искренность, что у нее ослабли колени.

Что заставило тебя решиться?

Ей нужно было знать. Он так неожиданно появился из темноты и ворвался в ее жизнь, осталось слишком много невыясненных вопросов, несмотря на испепеляющий жар между ними.

―Ты.

Сара слышала, как плещется Николас в резервуарах с наживкой. Она посмотрела на пальцы Джейка, вспомнила, как они обхватили ее дверь в ту ночь. Даже тогда она заметила их силу и решительность.

Почему я?

Ты заставляешь меня сожалеть обо всех впустую потраченных годах. — Она нахмурилась, и он добавил: — Годах, проведенных в сомнительных местах, где мечты дымом висят в воздухе и уплывают в открытые окна. Местах, куда люди стремятся, когда им больше некуда идти. Я хочу иметь место, куда мог бы приходить, Сара. Я хочу, чтобы мне было к кому вернуться домой.

Сара хотела разрыдаться от обреченности, сквозившей в низком голосе. Как же он был одинок! Неудивительно, что он так привязался к Николасу. А эта злая колючесть — защита от мира, в котором у него нет дома.

Она протянула руку к его щеке.

Я не знаю, что сказать.

Джейк прижал тонкие пальцы к своим губам.

Тогда ничего не говори. Просто дай мне время. Позволь мне… — он умолк, подыскивая подходящее слово, — позволь мне ухаживать за тобой.

Странный выбор слов, Джейк. Чего именно ты ждешь от меня?

Он крепко прижимал ее руку к своему лицу, цепляясь за нее как за спасательный круг.

Всего, Сара, всего, что ты можешь дать. Я хочу все.

Она видела его с Николасом, видела пустоту и одиночество в карих глазах, она не могла оттолкнуть его, несмотря на все свои сомнения.

Я даже не уверена, что мы говорим об одном и том же. Ты волнуешь меня. Да. Я знаю, ты заставил меня чувствовать то, что я уже и не думала, не надеялась почувствовать. — Она взяла его лицо в ладони. — Но этого недостаточно. Я не понимаю, чего ты добиваешься.

Она отпустила его лицо.

Ты не слушала? Постоянства, вот чего я хочу. Не меньше. Вот о чем речь.

Она неловко отодвинулась.

Ты не понимаешь.

Так объясни мне.

Его рука соскользнула с ее шеи на спину, успокаивая.

Она хотела рассказать, как пуста была ее жизнь, пока он и Николас не ворвались в старый дом, не разрушили ее укрепления, но была еще не готова рисковать. Ей было слишком больно, а Джейк наступал слишком быстро.

Ну, милая, расскажи мне. Должны же мы с чего-то начать, и первый шаг — самый трудный. Ты сделала его прошлой ночью, когда поговорила со мной. Почему же так тяжело сделать следующий шаг?

Это очень больно. Я не хочу снова чувствовать такую страшную боль.

Джейк обхватил ее обеими руками.

Я никогда бы не смог причинить тебе боль, милая.

Она высвободилась из его объятий.

Тебе не удастся избежать этого. Боль — часть жизни.

Услышав собственные слова, Сара поняла, что впервые высказала неоформившиеся мысли вслух. Вот чего она боялась — боли. И она права. Боль — часть жизни. Оградившись от боли, она оградилась от жизни.

Я трусиха, — сказала она, понимая, что это правда.

Нет, только не ты, моя тигрица с бейсбольной битой. Дай мне время, Сара, — пробормотал он. Дыхание Джейка слегка шевелило пряди ее волос, щекотало ухо.

Сколько?

Она понимала, что испытывает Джейк, но не думала, что ситуация выйдет из-под контроля так скоро. Она хотела дать Джейку время, о котором он просил, но была напугана.

Сколько? — настойчиво повторила она, надеясь, что Джейк загонит ее в угол и ей придется… Что придется?

Сколько потребуется, — глухо сказал он.

―Это смешно. У тебя должна быть работа… Я ведь даже не знаю, где ты работаешь, — возразила она. — Это невозможно.

Сара?

Он как будто увидел в ее лице что- то неожиданное.

Джейк! Я попался на крючок, — прохныкал Николас.

Как это случилось, приятель? — Джейк уставился на крючок, впившийся в ручонку мальчика. — Наверное, чертовски больно, а?

Хныканье Николаса превратилось в полнокровный вопль.

Потерпи, сейчас вытащим.

Лицо Джейка стало болезненно-желтым, когда он рассматривал крючок, проткнувший худенькую ручку, и пот выступил на лбу. Он смахнул пот с лица.

У тебя есть плоскогубцы?

Сара задрожала, когда он взял плоскогубцы. Она знала, как и Джейк, что Николасу будет еще больнее, и не могла смириться с этим. Зазубрины порвут плоть, в какую сторону ни тяни. Но крючок надо вытаскивать, а Николас уже готов был удариться в истерику.

Хочешь, я это сделаю, Николас, а Джейк подержит тебе руку? Джейк такой сильный. Я думаю, он сможет крепче держать тебя, — тихо сказала Сара, глядя мальчику в глаза.

Скорость, с которой Джейк сунул ей плоскогубцы, красноречиво сообщила об испытанном им облегчении.

Сара смотрела на мрачное личико Николаса и сожалела о своем предложении, но дороги назад не было.

Я не стану врать тебе, Николас. Будет очень больно, но ты справишься, правда? — Сара повернула ручку мальчика и незаметно кивнула Джейку. — Мы постараемся вытащить крючок побыстрее. Ты сам мне поможешь.

Что я должен делать? — завопил Николас. Слезы ручьями текли по щекам. — Мне так больно.

Маленький ротик скривился, когда Николас попытался удержать рыдания.

Да, милый, я знаю. Но через минуту будет лучше.

Сара сама была готова зареветь.

Теперь послушай. Я думаю, ты захочешь смотреть, чтобы потом всем рассказывать, какой ты храбрый. И я хочу, чтобы ты поднял вторую ручку, если станет хуже, хорошо? Ты сможешь это сделать?

Сара пригладила его волосики, откинула со лба прядку и поцеловала мальчика. Потный, пропахший рыбой, он прильнул к ней, и Саре мучительно хотелось прижать его крепче.

Конечно, — всхлипнул он.

И ты еще должен помочь мне с Джейком, — сказала Сара, быстро отвязывая от крючка леску, освобождая кожу Николаса от зазубрин крючка.

А что мне делать с Джейком?

Николас повернул к ней голову.

Ну, ты знаешь этих крепких парней. За ними нужен глаз да глаз. Они так часто падают в обморок.

Только не Джейк, — возразил Николас сквозь слезы, явно удивленный, что Сара могла предположить такое.

Может, и нет, но присмотри за ним, пока я занята, хорошо?

Николас перевел взгляд на Джейка.

Уж очень мне не хочется вылавливать его из озера.

Сара нажала указательным пальцем на головку крючка, впившегося в кожу Николаса, и резко рванула, крючок полетел в воду.

В тот же момент, быстро взглянув на нее, Джейк плюхнулся на причал.

Сара, он потерял сознание!

Николас вывернулся, забыв о боли.

Неужели?

Сара крепко обняла и поцеловала мальчика, прежде чем отпустить его. У нее тряслись руки.

Николас бросился на Джейка и оттянул ему веко.

Как дела, парень? — спросил Джейк, садясь. Тонкая белая линия очертила суровый рот.

Ты опять подшучиваешь надо мной, Джейк? Или ты правда упал в обморок?

Джейк подмигнул, и Николас засопел.

Мне не нравятся эти шуточки. И вообще, вы собираетесь вытаскивать этот проклятый крючок?

Сара и Джейк расхохотались.

Что тут смешного?

Сара и Джейк потянулись к Николасу одновременно. Их ладони встретились, широкая и смуглая Джейка, изящная и загорелая — Сары, обе сомкнулись на грязном кулачке Николаса.

Сара… — прошептал Джейк.

―Что?

Она ждала.

Ничего, ничего.

Джейк щекой потерся о лобик Николаса, перегнулся через мальчика и крепко поцеловал ее в губы.




Глава седьмая


Так Джейк начал свое неловкое ухаживание за Сарой.

Днем им управляли небесная синева и солнечное сияние, ночами — сомнения и желания.

Сара сказала, что в такую теплую погоду можно отправиться ловить моллюсков. Неся свою повязку как медаль, Николас вел себя так, будто не был уверен, хочется ли ему снова отправляться на рыбалку. Что касается Джейка, то он с каждой минутой все больше сходил с ума.

Он пытался убедить себя, что штормовые облака на горизонте пронесутся мимо, но не мог усмирить свое раздражение. Напряжение пришпоривало его.

Он говорил себе, что выбора нет, но вспоминал все свои прошлые неудачи, а ставки никогда не были так высоки.

Он глотал лекарства горстями, надеясь, что ноющая боль в желудке пройдет. Не помогало.

Он пытался держаться подальше от Николаса. Не получалось.

Он пытался держать свои руки и губы подальше от Сары. Не мог.

Он постоянно напоминал себе, что она — враг, но не мог пройти мимо нее, не обняв, не прижав к стене, к двери, к чему угодно, и целовать, целовать, задыхаясь, с кипением в крови.

Она порхала перед глазами, как яркая бабочка, оставляя зеленые, желтые, розовые вспышки, застенчиво улыбаясь ему перед тем, как убежать и оставить в черно-белом мире.

Однажды он оказался в ее спальне. Пылинки танцевали в солнечных лучах. Комната была убрана, но присутствие Сары не исчезло, и он сжимал ее ситцевую ночную сорочку, висевшую на двери, пока пальцы не захрустели.

Дни Джейка были полны фальши, но ему было пугающе удобно. Он обнаружил, что все время пытается вызвать ее гортанные смешки, и чувствовал, что скоро что-то сломается. Только очень надеялся, что не он. Джейк хотел Сару ежеминутно, где угодно. Он одновременно хотел привязать ее к себе и освободиться от нее.

И ночами, когда Николас спал в своей кровати рядом с ним, противный внутренний голос не давал ему покоя: «Да, ты отвечаешь за Николаса, но хочешь и ее. Вот почему остаешься. Кого ты обманываешь, болван?»

Он просыпался усталый и несчастный, выползал из скомканных простыней и заставлял себя тащиться сквозь дни, колеблясь между порывами уехать и остаться, гневом и желанием.

И сегодня ничего не изменилось, горько подумал он, сгребая листья в кучу. Николас уехал с кузеном Сары — Баком, и Джейк ни на секунду не мог забыть, что он и Сара остались одни. Он обуздывал свой голод, вымещая злость на граблях и траве.

Сара открыла парадную дверь.

— Что это?

Она подняла пузатый пакет, который нашла на кухонном столе. Джейк вскинул голову и прикрыл глаза от солнца. Она задержала взгляд на его мускулистой груди в тесной футболке, на сильных бедрах в обтягивающих джинсах.

Он прислонил грабли к дубу и направился к ней.

Подарок, — лукаво ухмыльнулся Джейк, и она задышала чаще под его взглядом.

Не надо было этого делать!

Сара скользила пальцами по коричневому бумажному пакету с подарком.

Ты права, не надо было.

Он подошел ближе, окружая ее собой, положил большие ладони на плечи, скользнул по спине, обхватил бедра, заставляя ее дрожать. Она отзывалась на его прикосновения, как камертон.

Так происходило все последние две недели, и она жаждала его прикосновений.

Так зачем ты это сделал?

Она взмахнула пакетом, откинув прядку волос за ухо.

Ммм, так гораздо лучше.

Джейк куснул ее за ухо.

Его прикосновение превратило ее в топленое масло. Если б он был ломтем хлеба, она бы поплыла по нему золотистым расплавленным потоком.

Джейк.

Она подняла к нему губы. Чувствовать его вкус стало для нее таким же необходимым, как дышать. Жаркий мужской вкус возбуждения, говорящий ей, как сильно он хочет ее. Вкус волнующей враждебности.

И все равно она не могла устоять перед жадными поцелуями.

Губы Джейка поглощали ее, сжигали до корочки. Он приподнял ее, притянул к себе. Мужская сила и твердость поддерживали и соблазняли ее. Она отчаянно прижалась сильнее. Ее собственное желание пульсировало, отзываясь на жгучую страсть.

Пакет ударился о ступеньки, покатился со стуком.

Черт.

Джейк осторожно разжал руки, и ее тело заскользило по его телу.

Сара прижала губы к черным волосам, вьющимся над вырезом его белой футболки. Ей так нравился его запах.

Не надо, — пробормотал он, не отпуская ее.

Она нежно подула на черные кудряшки и услышала в ответ биение его сердца.

Почему нет? — прошептала Сара, зная, что надо остановиться, но не находя в себе сил.

Я пытаюсь все сделать правильно. Помоги мне.

Ты все делаешь прекрасно.

Сара спрятала нос в его плечо, повернула голову, прижавшись губами к ключице, легко куснула.

Его дрожь отозвалась в ней.

Хочешь, чтобы я остановилась? — прошептала она.

Проклятье, нет. Да. — Он отшатнулся на мгновение, потом снова притянул ее к себе, прислонясь к двери. Тяжело вздохнул. — Неудивительно, что ухаживание вышло из моды. Слишком сильно действует на нервы.

Сара засмеялась.

Но у тебя стальные нервы, мой герой.

Сара погладила темные круги под карими глазами. Ситуация становилась взрывоопасной, и до сегодняшнего дня она избегала Джейка, как могла.

Ты плохо спишь.

Это ты точно подметила. — Он щелкнул ее по носу. — Ничего. Я выживу. Может быть, — добавил он, когда Сара обвила руками его шею. — Взгляни на мой подарок.

Джейк наклонился и поднял пакет. Его улыбка была нерешительной, словно он удивился подарку так же, как она.

Ты, правда, очень серьезно относишься к этому ухаживанию? — спросила она, срывая бумагу.

Я очень серьезен.

Он поднял голову, заставляя молодую женщину смотреть себе в глаза.

Я знаю.

Да, серьезен, но что-то его мучает. Каждый раз, когда он оказывается рядом, не заметить отчаяния нельзя, и это тревожит ее и не дает полностью подчиниться его власти.

Саре хотелось понимать его так же, как он понимает ее. Одна неделя растянулась в две, и эти недели прорезали новые морщинки на его обветренном лице. Как бы догадаться, что мучает его?

Я знаю, — повторила Сара. Встала на цыпочки и поцеловала Джейка, задержала свои губы на его губах, пытаясь дать ему хоть то успокоение, какое могла. — Теперь посмотрим подарок. Что это?

Она уставилась на яркую банку масляной краски.

У меня есть планы.

Он неловко переступил с ноги на ногу.

Крыльцо. А как насчет качелей? Они покосились.

Вот именно. Я так же чувствую себя рядом с тобой. Кажется, весь проклятый мир перекосился, и я вот-вот сорвусь в бездну.

Эти слова как будто вырвались из самого сердца. Он схватил ее, банка краски покатилась по полу.

Господи!

И вот они уже на качелях. Свернувшись на коленях у Джейка, обняв его, Сара пыталась придумать способ продолжить разговор, начатый два дня назад.

Нам пора забирать Николаса. Ты не возражаешь, что он уехал с Баком?

Ее пальцы подобрались под футболкой Джейка к тому месту на груди, которое он находил таким пленительным у нее.

Нет. Конечно, нет.

Она почувствовала его сдержанность.

Ты жалеешь, что у тебя нет семьи?

Нельзя жалеть о том, чего не знаешь.

Он оттолкнулся от земли, и его бедра задвигались под ней.

Ты так и не узнал, почему твоя мать оставила тебя?

Это не так важно. Я справился.

Он уперся пятками в песок и замедлил движение. Горечь прозвучала в его голосе.

Сколько тебе было лет?

Черт, я не знаю. Может, как Николасу, может, больше.

Понимаю.

Это многое объясняло.

Он хмуро смотрел на нее.

Тут нечего понимать. Я сказал, что это не имеет значения.

Конечно, нет. — Но Сара могла сама представить, что должен был чувствовать шестилетний мальчик. — А потом ты жил с…

С родственниками.

Расплывчатый ответ.

Сара не сдавалась.

― До…

Его грудь напряглась.

Послушай. Я сбежал, нанялся в армию, учился и работал инженером-консультантом большую часть своей жизни. Армия была моим домом. Может, достаточно?

Где ты работал?

Повсюду. Какая разница? Я много работал, зарабатывал хорошие деньги, платил налоги. Все? Он не собирался вдаваться в детали.

Бедный Джейк, — промурлыкала она, проведя пальцами по его позвоночнику.

Его огрубевшая рука скользила вверх и вниз по ее голому колену.

Мне этого мало. Не по твоей жалости я тоскую ночами, когда не сплю, глядя в потолок.

Сара легко погладила его спину и сменила тему.

Ты думаешь, Николасу понравится рыболовный конкурс?

Джейк высоко подтолкнул качели.

Он хочет делать все. Весь день. Без остановки.

У Бака уйма энергии. Николас влюбится в него. Вообще-то, — задумчиво сказала Сара, — он напоминает мне Бака в детстве, может быть, своей неутомимостью.

Джейк вдруг дернулся, и она задохнулась.

Я не хочу слышать о твоем кузене. — Он провел языком по ее губам. — У меня для твоего ротика есть занятие получше.

Он поцеловал ее, и все мысли вылетели у нее из головы.

Ей тоже хотелось большего. Сара взяла его лицо в ладони и осыпала поцелуями, разрушая барьеры, которые ощущала, утешая словно ребенка.

Джейк, — прошептала она. — О, Джейк.

Качели метались вверх и вниз, их ноги переплелись.

Сара, милая, перестань. Ничего не получится.

Джейк притормозил качели.

Не знаю. Мне кажется, что уже получается.

Он застонал.

Да, в этом-то вся проблема.

Или твой выбор?

Слова вырвались у нее сами собой.

Джейк встал, аккуратно поставив ее на землю.

Нет, не так.

Нет? — Смущенная, но полная решимости высказаться, Сара бросилась в атаку: — Мне кажется, ты используешь нашу взаимную симпатию, чтобы избежать обсуждения последствий. У меня нет желания загонять тебя в угол, Джейк, но хочу понять, что с нами происходит, потому что это не похоже на все, что я знаю.

Он отвернулся, сложив руки на груди.

Я говорил тебе о своих намерениях. Ты знаешь, каковы они.

Он снова повернулся к ней, лицо непроницаемо. Тот самый Джейк, который сбивал ее с толку.

Ухаживание.

Ухаживание, — согласился он, отводя взгляд.

До какого конца?

Пересмешник в кустах отозвался свистом.

Он пожал плечами.

Не знаю.

Но чего ты ждешь от меня?

Ничего.

Сара с мольбой протянула к нему руки. Ей необходимы были его слова. Слова, на которые можно было бы опереться, удивленно осознала она.

Опереться на те чувства, которые освободил в ней Джейк. Да, именно этого ей хотелось. Они были пока безымянными и смутными, но Сара мечтала, что они вырастут и расцветут… что бы ни случилось. Во что-нибудь. Но растение не может цвести без ухода, и одних эмоций не достаточно.

Сара, не смотри на меня так, — простонал Джейк и обнял ее.

Молодая женщина услышала, как уверенно и ритмично бьется его сердце.

В объятиях Джейка, прижатая к сердцу, согретая им, она слышала ответ его тела, пока набежавшее облако не закрыло солнце и ее не зазнобило.

Нам пора ехать за Николасом, — прошептала она, растирая гусиную кожу на руках.

Джейк отпустил Сару и долго смотрел на небо.

Да. Поедем за Николасом.

Они в молчании выехали на дорогу, ведущую в Мор-Хейвен.

Джейк вел машину одной рукой, а другой барабанил по приборной доске: «Сара, что ты делаешь со мной?»

Молодая женщина подобрала под себя ноги и смотрела в окошко на гиацинты в канавах.

«Ты мне нравишься, Джейк Донелли, но я не доверяю тем чувствам, которые ты во мне пробуждаешь».

Джейк включил радиоприемник. Грустная песня заполнила кабину.

«О, Сара, если бы ты только была именно такой, какой кажешься».

Нет, оставь, — сказала она, когда Джейк собрался выключить радио.

Сара не видела выражения его полуприкрытых глаз и потому отвернулась.

«Чем это все может закончиться, Джейк?»

Когда последние ноты песни умолкли, она сглотнула комок в горле.

Куда дальше? — нарушил Джейк молчание.

Шоссе 27, мимо парка и вниз к реке. Дети должны ловить рыбу к югу от городских доков. Там расставлены столы для улова, — ответила Сара, теребя ручку дверцы. — Интересно, что получилось у Николаса.

Если он вообще ловил рыбу.

Джейк притормозил, когда они проехали мимо нового Чало Нитка Парка. Люди, кто в ярких клетчатых рубашках и джинсах, кто в традиционных нарядах семинолов, перемещались как в калейдоскопе.

Эти киоски похожи на индейские вигвамы.

Так и было задумано. Лодки и автомобили, принимающие участие в параде, будут украшены пальмовыми ветками. Даже еда будет индейской. Хочешь попробовать болотную капусту?

Сара расслабилась. Джейк высунул из окна руку — показать, что поворачивает.

Я ел и худшие вещи.

Похоже на картошку с хрустящей корочкой, — рассмеялась Сара, довольная, что он отвечает в том же тоне.

И как ты собираешься ее готовить?

Так ты не возражаешь против кулинарных новшеств?

Точнее?

Тонко нарезанная болотная капуста с крупинками морской соли подается на слегка обжаренной котятине.

Ты шутишь. Неужели правда?

Расслабься, Донелли. Я спасу тебя от кулинарных новшеств, но все остальное ты попробуешь, и я уверена, тебе понравится. — Сара усмехнулась и поставила ноги на ржавую подножку. — Говоря о новшествах, этому грузовику не помешала бы смазка.

Зачем? Он бегает.

Еле-еле.

Никогда, никогда не оскорбляй колеса мужчины, дорогая, — проворчал Джейк, притягивая ее к себе.

Но здесь, пожалуй, больше ничего и нет. Колеса, антенна, тормоза… у него есть тормоза? — встревоженно спросила Сара.

Я не знаю. Я просто еду, пока не кончится бензин, и выхожу, когда грузовик останавливается.

Ты сказал, что заработал деньги, так почему это… э… это… очень интересное средство передвижения?

Сара сморщила носик, оглядывая кабину.

Пружины вылезали из прорех в обивке сидений. Проржавленные болты и шарниры весело стряхивали ржавчину при каждом движении. Провода гирляндой свисали под приборной доской.

Трудно объяснить.

Могу себе представить. — Ей нравилось подтрунивать над ним. Вероятно, он мало видел светлого и легкого в жизни. — Но если отбросить шутки, Джейк, как ты докатался до такой древности? Конечно, нельзя отрицать, у нее есть свой стиль.

Я просто только что вернулся, закончив одну работу, спешил, было уже поздно, все закрыто. Наличных в кармане не так чтобы очень. Вот почему эта развалина на колесах, — ласково похлопал он по рулю. — Я начинаю любить свою старушку.

Этому я поверить могу, — скорбно сказала Сара, отцепляя шорты от выпирающей пружины. — Правда, у твоего ржавого ведра есть ремни безопасности.

Нищие не выбирают. Мы втроем не поместились бы в твоей заводной игрушке.

Хочешь сказать, это ты бы не поместился?

Джейк обхватил пальцами ее колено и засмеялся.

Да. Я думал, что выверну себе ноги, когда вел ее. Как далеко еще ехать?

Колено Сары таяло под его ладонью. Почему она так восприимчива к его прикосновениям?

Мимо почты, пока не появятся толпы.

Она подняла руку Джейка и бросила на его собственное колено.

Он искоса взглянул на нее.

Значит, так, э?

Тебе нужны обе руки, чтобы вести это сокровище, — заявила Сара, чопорно складывая ладони на коленях.

Пусть пострадает немного, это пойдет ему на пользу. Конечно, подумала она мрачно, без его тепла она тоже страдает.

Проклятье, — вырвалось у Джейка, когда они съехали с дороги. — Здесь что, собрались дети со всей Флориды?

В обе стороны по берегам реки длинной линией вытянулась ребятня. Сара следила за лицом Джейка, выглядывавшего Николаса. Джейк не знает, а может быть, не хочет признавать, но он любит этого ребенка. Каждый поворот головы выдавал его. Наконец Джейк потер шею и повернулся к Саре:

Как мы найдем его?

Очень легко. Мы найдем Бака.

И это ты считаешь легким?

Джейк посмотрел на толпу детей вокруг столов с рядами призов.

Если знать, что делаешь, — самоуверенно сказала Сара, взяв его за руку. — Помни, что я работаю в этих местах гидом.

Я не гордый. Веди.

И с этими словами он взял ее под руку.

Интересно, подумала Сара, он нарочно постарался, чтобы локоть уютно устроился около ее груди?

Сюда, — сказала она, опуская его ладонь, — так будет гораздо удобнее.

Ты думаешь? — прищурился Джейк.

Сара только покачала головой, когда его рука пробралась обратно. Постоянное желание Джейка касаться ее было ужасно соблазнительным.

Притянув ее к себе, он спросил:

Так хорошо?

Она сдалась. Сильная рука, как электрический шнур, связала их.

Сара заметила Бака, когда они спускались к реке.

Эй, Бакки-Бык, привет!

Худой рыжеволосый мужчина в соломенной ковбойской шляпе, сдвинутой на затылок, оглянулся.

И тебе привет, Трусишка Сара!

Бак наклонился к Николасу, который, пристроившись у него между ног, болтал удочкой в мутных водах реки. На оклик Сары Николас поднял голову и усмехнулся, не вынимая изо рта мороженого.

Саре хотелось подбежать к мальчику и крепко его обнять, но у нее не было на это права. Джейк поднял мальчика за штанишки.

Поймал что-нибудь, малыш?

Конечно, Джейк, самых лучших. Посмотри в ведре.

Привет, Николас.

Сара позволила себе поцеловать его в щечку, и, благослови Господь его маленькое сердечко, мальчик не стал стирать ее поцелуй со щеки.

Посмотри, Сара, у меня лучший улов дня. Бак так сказал.

Неужели?

Бак стоял, зацепив большие пальцы за пояс тугих вылинявших джинсов. Серебряная пряжка блестела на поясе. Он кивнул Джейку, с которым уже познакомился, когда забирал Николаса.

Вы появились слишком рано. У нас с Николасом были огромные планы на сегодняшний день.

Бак обнял Сару за плечи и окинул внимательным взглядом.

Для такой костлявой коротышки ты выглядишь неплохо. Ноги пока приличны. Жаль, что я не видел тебя утром.

Я принимала душ. Если б остался, я бы приготовила поесть. — Сара ткнула его в ребра. — Не мешало бы нарастить немного мяса на эти кости. Еще не уговорил свою очередную подружку готовить тебе?

Как Мэри Поппинс, она исчезла с ветром. — Бак повернулся к Джейку: — Она рассказывала, почему я зову ее Трусишкой Сарой?

Нет.

В зеркальных солнечных очках Джейк казался незнакомцем.

Не надо, Бак, — засмеялась Сара и попыталась вывернуться.

Нет, ты не сбежишь. Джейк услышит эту историю.

Сара, облокотившаяся на Бака, его рука вокруг ее плеч и их общие воспоминания снова оставили Джейка за границей света лагерного костра. Саре не понравился вид одинокого Джейка, слоняющегося на границе тепла и комфорта, и она взяла его за руку.

Не верь ни одному слову Бака. Он не узнает правду, даже если на ней будет висеть ярлык.

Бак дернул ее за волосы.

Ну, Сара была самой маленькой из двоюродных и единственной девочкой, так что, когда после лихорадки она потеряла все волосы, мы стали изводить ее. Ничего серьезного, но вы знаете, какими жестокими могут быть дети. Еще долго после того, как она отрастила новые волосы, мы называли ее «Лысая Трусишка Сара», пока в один прекрасный день она не обрушила на нас град комьев грязи. На тебя стоило посмотреть, сестренка. Ты швыряла грязь налево и направо. — Бак хихикнул. — Ну и темперамент у тебя, если его не сдерживать!

Сара засмеялась.

Я просто устала. И вы все были больше. Господи, ну и рассвирепели же наши родители!.. Но, в конце концов, у меня не торчат уши, как у тебя!

Вот видите, что я имел в виду? — обратился Бак к Джейку. — Нас отшлепали, а мисс Благонравная получила мороженое. Да, раз уж мы вспомнили о мороженом, этот парень уже съел два.

Бак! Ты с ума сошел.

А что такого? Пусть малыш порадуется. И потом, ему лишняя еда не помешает. — Бак наморщил нос. — Этот парнишка вполне мог бы быть твоим, такой же упрямый… Черт, Сара, извини. Я иногда забываю.

Давно знакомая боль уколола сердце, но она теперь знала, что это обратная сторона медали, и научилась жить с ней.

Не волнуйся, Бак. Все привыкли ходить вокруг меня на цыпочках. Наверное, это становится второй натурой.

Бак нахмурился, и она настойчиво повторила:

Нет, правда, все в порядке. Я слишком надолго похоронила себя в родительском доме, Бак.

Он крепко обнял ее и прошептал на ухо, подтрунивая.

Этот Крутой Парень имеет к переменам какое-нибудь отношение, Сара?

Джейку не нравилось, как Бак все время обнимает Сару. Кузен или нет, Бак уж слишком легко обнимается и целуется. Но Джейк нутром чувствовал, что делает он это нарочно. Различить проницательность за простодушным взглядом синих глаз «деревенского» парня не составило труда. С такой комбинацией внешности и характера Бак был бы непобедим в зале суда.

Джейк не собирался недооценивать Бака. Кузен Сары, по каким-то своим причинам, пытался пробить оборону Джейка. Тот нехотя признал, что Баку это удалось, и был благодарен Саре, сменившей тему разговора:

Как насчет призового улова Николаса?

Заглянув в ведро, Джейк спросил:

Как ты думаешь, какие у них были планы? Там лягушка.

― Бак?

Помните? Будет парад любимцев. Мы с Николасом думаем, что у лягушки больше всего шансов на победу.

От бесхитростной улыбки Бака у Джейка заныли зубы.

Сара с сомнением посмотрела на Джейка.

Ну, я не знаю. Нам надо во что-нибудь ее посадить.

Парню точно нравятся лягушки, — сказал Бак, вкрадчиво улыбаясь Джейку.

А ты что думаешь?

Полураскрытые губы Сары отвлекли внимание Джейка. По крайней мере, она теперь смотрела на него, а не на Бака — Доброго-Старину-Кузена-Но-Следи-За-Своим-Бумажником.

Да, мы найдем что-нибудь в городе для лягушки. Бери Николаса.

Указательным пальцем Бак сдвинул шляпу еще дальше на макушку и отсалютовал Джейку.

Увидимся позже, да?

Проницательный взгляд Бака, как ноготь по школьной доске, процарапал Джейка. Подавив первобытный инстинкт пометить свою территорию, Джейк вежливо ответил:

Мы найдем вас.

Не забудьте. — Бак подмигнул Саре. — Приводи Николаса в любое время. Он мне нравится. Сара, ты будешь навещать его, когда он уедет домой?

Я надеюсь.

Джейку не понравился ее прерывающийся голос. Ну и заваруха.

Так когда вы уезжаете, как вы сказали?

Бак выпрямился, его острый взгляд был точно у лиса, почуявшего запах добычи.

Я не говорил, — злорадно улыбнулся Джейк, удостоверившись, что Бак заметил его руку на бедре Сары. — Но я дам вам знать.

Непременно, — спокойно сказал Бак. — А пока как следует заботьтесь о нашей мисс Благонравной. Мы любим нашу крошку.

Джейк кивнул, признавая, что понял предупреждение. Если бы Бак не был таким пронырливым, он бы даже ему понравился. Но, в конце концов, Бак не виноват, что у Джейка нервы напряжены до предела.

Не у многих хватало смелости бросить вызов Джейку в лицо. Бак заслуживал восхищения.

Я никому не позволю ее обидеть.

Думаю, мало что может проскользнуть мимо вас.

Джейк понял. Бак кивнул на руку Джейка на бедре Сары, затем наклонился и поцеловал сестру.

Похоже, что она в хороших руках.

Приятно было поболтать с вами, Бак.

Джейку хотелось уйти, пока он еще мог вести себя прилично.

Приятно было повидать тебя, Трусишка.

Бак сунул руки в задние карманы джинсов и направился, насвистывая, к стройной блондинке, окруженной детьми, трясущими больших рыбин на веревках.

Несмотря на прохладу, веявшую от реки, у Джейка пот струился по шее. Ему хотелось бежать. Внутренние часы тикали, как часовой механизм бомбы.

Сара подошла к Николасу. Солнечный свет нимбом окружил ее и мальчика. Мать и ребенок казались Джейку далекими и нереальными, как картина, которую он видел в музее, приглушенные тона, размытые силуэты.

Он заметил ласковую улыбку Сары, когда она легко коснулась волос Николаса и ущипнула его за ухо. Такая тоска и нежность были в ее лице… Столько сожаления… Джейк увидел все это в одно болезненное мгновение.

Его время истекло.




Глава восьмая


Джейк ждал удобного момента.

— Когда я увижу настоящих живых индейцев? — спросил Николас, зажатый между Сарой и Джейком на сиденье грузовика.

Джейк вел грузовик, положив одну руку на спинку сиденья, чтобы перебирать легкий материал рукава Сары между пальцами. Это был его якорь.

Он мрачно подумал, что, как только скажет ей правду, потеряет Николаса, но не мог больше выдерживать вид ее страдальческого лица, когда она смотрела на мальчика. Нет, не сейчас. Только не в присутствии Николаса. Он найдет более подходящий момент.

Указав на маленькую девочку в длинной полосатой юбке, Сара ответила. Резервация индейцев находится в округе Глейдс. Многие дети, с которыми ты ловил рыбу, семинолы.

― А где их луки и стрелы? — разочарованно спросил Николас.

Мирные индейцы не вписывались в его представление о приключениях.

Сара сменила тему.

Николас, ты знаешь, что семинолы — единственное непокоренное индейское племя? Может быть, ты увидишь на параде их вождя.

Ну, хоть что-то. Когда мы отправимся на борьбу с крокодилами? И родео?

Джейк не смог удержать улыбку, когда Сара посмотрела на него, призывая помочь, и сказала:

Я думаю, нам надо поесть — не мороженое! — перед парадом, хорошо?

―Да.

Остановившись в дорожной пробке, Джейк рассматривал людей, проходящих мимо по тротуару. Со ступеней здания суда в классическом греческом стиле им помахала какая-то маленькая женщина.

Привет, Кристэл Дрейк! — крикнула Сара.

Королевские пальмы, капустные пальмы и дубы обрамляли мирную картину.

Этот город выглядит именно так, как я представлял себе старый южный город.

Вот почему я осталась здесь. Большая часть Флориды забита туристами и застроена. Я люблю маленькие города.

Сара разломила пластинку жвачки на три части.

Джейк сунул свою долю в рот. Корица защипала язык, но он был благодарен горечи, пронзившей душившее его оцепенение.

Будет дождь. Тогда он и Сара смогут вернуться домой и поговорить. Что случится, когда он заставит ее сказать правду, кто знает? Может, он поцелует ее и будет ласкать, пока она не поймет, что ничто другое не имеет значения. Ни то, что она сделала, ни то, чем был он. Ничто не важно, кроме того, что он с ней, а она — с ним. Он ударил ладонью по рулевому колесу.

Джейк? — тревожно воскликнула Сара.

Он выдавил улыбку.

Я, кажется, тоже проголодался. Где ты хочешь поесть?

Она пожевала большой палец. Это у нее Николас перенял вредную привычку?

Как насчет жаркого на свежем воздухе?

И содовой?

Почему бы и нет? Ты уже набил живот мороженым, так какой вред тебе сможет причинить абсолютно бесполезная вода?

Я не знаю, — серьезно ответил Николас. — Давай посмотрим.

Сара закатила глаза.

Хочешь, я привяжу к нему веревку, чтобы ты мог подвесить его на потолке, когда захочешь спать?

Он сорвется, я думаю. Лучше я пошлю его к тебе.

Джейк посмотрел на Николаса, барабанящего по крышке ведра, и постарался не думать о Саре в постели.

Она потянулась. Более бледная кожа на внутренней стороне руки привлекла его взгляд. Ему хотелось последовать за этой светлой линией до ее исчезновения в рукаве блузки и дальше. Точно сам по себе, палец Джейка пощекотал тонкую руку. Сара вздрогнула, ресницы на мгновение опустились.

Замерзла?

Она покачала головой.

Джейк обхватил ее плечо и отказался думать о других местах, скрытых блузкой.

Пока он не раскрыл ей правду, надо быть настороже. Он не может больше позволять себе касаться ее. И раньше не должен был, противно напомнил внутренний голос. Хоть бы все это скорее закончилось.

Они нашли клетку для лягушки и, поддавшись просьбам Николаса, купили крохотный собачий свитер и шотландский берет для Ф. Рогги, как назвал мальчик лягушонка. Натягивая маленький свитер через шишковатую голову Ф. Рогги, Джейк проклинал собак и лягушек.

Мне кажется, что его шея не подходит для свитеров, — хмыкнула Сара, когда под свитером скрылось все, кроме немигающих глаз.

Нет, он хороший. Я люблю его, а он любит меня.

Николас смотрел в глаза Ф. Рогги.

Может быть, свитер давит? Похоже, что ему не нравится.

Джейк решил помочь Саре. Ей было необходимо несколько секунд, чтобы прийти в себя. Каждый раз, взглядывая на лягушку, она начинала хихикать.

Но он не успел.

Давай подождем и наденем свитер прямо перед парадом. Я не думаю, что лягушонку нравится наряжаться, — сказала Сара, смеясь и переводя взгляд с лягушки на Джейка и обратно.

Хорошо. Что тут такого смешного?

Джейк невольно рассмеялся вместе с ней. Никогда он еще не смеялся так по-дружески ни с кем, пока не встретил Николаса… и Сару.

Ему приходилось сопротивляться не только физическому влечению к ней.

Ухаживание. — Она снова захихикала. — Помнишь ту старую песню — «Лягушка пошла на свидание»?

Помню, но зеленый просто не мой цвет.

Ее улыбка растапливала лед в его душе.

Да, действительно.

Может, если ты поцелуешь меня, я превращусь в принца.

Он хотел, чтобы его слова прозвучали легкомысленно, однако они получились серьезнее — тревожащие, намекающие на что-то, о чем он старался не думать, но ему понравилось, как смягчилось ее лицо.

Правда. У тебя душа принца, Джейк Донелли.

Ее синие глаза потемнели от чувства, которое он не мог определить.

Все ты, Сара. Ты — волшебница, — прошептал он губами, пересохшими от мимолетного видения того, что могло бы быть между ними.

Джейк поднес ее изящную ладонь ко рту и поцеловал.

Ты, одна ты.

Он сжал ее пальцы в кулачок, мечтая о том, как они ласкали бы его, если б это было возможно.

Ты мало говоришь, но, когда говоришь, твои слова столько значат. Такие чудесные вещи!

Она потерла кулачком его губы.

Ты обладаешь огромной властью надо мной, помни об этом, что бы ни случилось.

Почему ты говоришь так, как будто должно случиться что-то ужасное? Ты пугаешь меня. Я не хочу, чтобы моя жизнь снова стала такой, как прежде. Пожалуйста, не надо.

Просто настроение. Запиши это на счет бессонницы.

Я хочу есть, — вмешался Николас.

Ну, поехали на жаркое, — сказала Сара, поворачиваясь к мальчику и оставляя Джейка болезненно желать чего-то смутного.

Поехали.

Когда грузовичок остановился, Николас полез через Сару к дверце.

Они направились к месту в парке, где жарилось мясо. Николас с клеткой шел между взрослыми.

Сара почувствовала, что тоже проголодалась. Николас заявил, что хочет жареный хлеб, ей хотелось жаркого и колы, а Джейк, молча, прокладывал дорогу между киосками-вигвамами, украшенными к празднику пальмовыми листьями.

Джейк купил болотной капусты и подсмеивался над Сарой, пока она не разрумянилась от смеха. Однако в его подшучивании она чувствовала какое-то непонятное напряжение и настороженно следила за ним.

Когда появились судьи и вручили Николасу приз за «Лучше всех одетого питомца», Джейк пожалел, что у него нет фотоаппарата. Сара заметила, что у судей явно все в порядке с чувством юмора. Николас сказал, что хотел бы оставить свитер на Ф. Рогги. Джейк сказал «нет». Сара сказала «нет». И в первый раз с момента знакомства с Николасом Джейк увидел, как мальчик закатил истерику. Настоящую истерику с топаньем ног, выпученными глазами и громким ором. После всего, что пришлось пережить этому ребенку, он устроил истерику из-за лягушачьего свитера. Джейк был ошеломлен.

Однако Сара посадила Николаса на колени и крепко обняла, потом осторожно взяла лягушку из рук мальчика.

Перестань, Николас. Ф. Рогги не привык к свитерам. Ему в них плохо. Посмотри, какой он несчастный.

Мне все равно! — взвизгнул Николас.

Нет, не может быть. Ведь ты отвечаешь за него. Если ты неправильно будешь с ним обращаться, он умрет.

Говоря это, Сара стянула свитер с лягушки.

Я отвечаю за Николаса, думал Джейк, слушая ее. Если я сделаю что-то неправильное…

Это правда?

Николас сглотнул слезы.

Конечно. Я бы не стала лгать тебе для того, чтобы ты послушался. Правда очень важна.

Да, — согласился Николас, принимая ее объяснение.

Я ненавижу ложь, — убежденно сказала Сара.

Ее слова загнали еще один гвоздь в крышку гроба Джейка. Она так нежно и с такой любовью обращалась с Николасом… Все, что Джейк знал о человеческой натуре, кричало ему, что он совершил непоправимую ошибку.

Иногда я говорю неправду, — тихо сказал Николас. — Ты ненавидишь меня за это?

О, нет, дорогой, конечно, нет. Я люблю тебя. — Она передала лягушку Джейку. — Как бы я смогла ненавидеть тебя? Это невозможно понять, правда?

Как шутки. Я не понимаю шуток, — сказал Николас, засовывая большой палец в рот.

Да, похоже, не понимаешь.

Сара потерлась щекой о его голову и посмотрела на Джейка. В ее взгляде светилась грусть. Он погладил ее плечо, убеждаясь, что она здесь, с ним, пока еще здесь.

Они сидели на скамейке. Солнечный свет окутывал их теплым янтарным потоком. Ресницы Сары трепетали, отбрасывая тень на шелковистые щеки. Джейк осторожно коснулся ее век, и они поднялись в ответ на нежное прикосновение. Мир и покой этого момента проникали в самую глубину души Джейка, убаюкивая ноющую боль.

Мы пойдем играть?

Через минутку, малыш.

Джейк сжал плечико Николаса и повернулся к Саре.

Как ты думаешь, он не слишком устал?

Возможно, но мы справимся. — Она потрепала волосики Николаса. — Так?

Конечно, — возмущенно фыркнул он.

Никаких истерик, — предупредил Джейк.

Я постараюсь. — Николас встревоженно смотрел на Джейка. — Я очень хочу пойти. Я буду хорошо себя вести. Можно, Джейк?

Ладно.

Джейк был не в силах устоять против этого взгляда. Если мальчик хочет играть, он будет играть.

И они играли, веселясь от всей души.

Когда подошла их очередь прыгать в сено, Николас нырнул головой вниз, визжа и смеясь. Он забыл, что надо искать конфеты и монетки, но Сара, захваченная весельем, подпрыгивала и кричала:

Конфеты, Николас! Конфеты!

Когда Николас вышел с конфетами и монетками, выпадающими из его кулачков, Сара схватила его на руки, и Джейк наблюдал за ними, стоя у забора, пока Сара и Николас не подбежали к нему, тяжело дыша.

Потом Николас принял участие в беге в мешках.

Джейк стоял, обняв Сару за талию. Тонкая блузка скользила под его пальцами. Податливый шелк и Сара. Он не мог бороться с постоянным желанием касаться ее. Джейк глубоко вздохнул и ущипнул губами ее шею, провел языком тропинку к волосам.

Джейк! Не здесь, — прошептала она с застенчивой улыбкой.

Почему нет? — прошептал он в ответ.

Люди могут увидеть.

Но чуть склонила голову.

Никто не смотрит. Мне нравится касаться тебя.

Пожалуйста, не здесь.

Она нервно переступала с ноги на ногу, и он успокоил ее, вдохнул запах ее кожи и отступил назад. Он проиграл.

Хорошо, в другом месте. И скоро.

Она оглянулась на него через плечо.

А как же ухаживание? Мне нравится, когда за мной ухаживают.

Он ухватил пояс ее шорт и притянул к себе.

Ухаживание окончено.

Она широко раскрыла глаза.

Звучит как предупреждение.

Это и есть предупреждение.

Я думаю, решение должно быть общим.

Должно.

Почему сейчас?

Я не могу так продолжать.

Зачем же предупреждать?

Честная игра. Я предупреждаю, перчатка брошена.

Она сжала руки.

Мы не сражаемся, Джейк.

Пока нет, но все возможно.

Ты снова пугаешь меня.

Я этого и добиваюсь. Я говорил тебе, что я не очень хороший парень. Все, что я говорил, правда.

Тонкие пальцы задрожали в его ладонях.

А что неправда, Джейк? У тебя неприятности?

Он невесело рассмеялся.

― Да.

Теперь ему некуда было отступать. Что будет, то будет, но он видел перед собой лишь пустоту.

Я помогу тебе, что бы это ни было, — осторожно сказала она. — Бак способен разрешить любую юридическую проблему, поверь мне.

Он не ответил.

Так плохо?

Да. — Он ушел в себя, готовясь к следующим словам, словам, которые разрушат все. Теперь все было яснее некуда — как он мог быть таким дураком и не понять этого раньше? — что счастье ускользает из рук. Джейк отступил назад. — Этого я не планировал, поверь мне.

Пот заструился по его спине, он надвинул солнечные очки на глаза.

Сара потянулась к нему. Однако, спрятав глаза за очками, Джейк стал незнакомцем. Вся нежность последних недель исчезла, как будто ее не было вовсе. Слова заставляли вздрагивать от страха. Она не хотела слушать его. Ничего хорошего это не сулит.

Ты не должен мне ничего говорить.

Сара сжала колени, пытаясь остановить дрожь. Ей хотелось умолять его отложить разговор или совсем забыть о нем.

Джейк стоял как будто вырубленный из камня. Его слова точно пули летели в нее.

Я должен.

Он заслонил солнце, тень окутала ее.

Что бы ты ни совершил, Джейк, мы сможем это уладить. — Она сглотнула, попыталась пошутить: — Надеюсь, ты никого не убил?

Он повернул лицо к заходящему солнцу.

Не в последнее время.

Я пошутила.

Он повернулся к ней и снял очки.

А я — нет.

Лицо непроницаемое.

Должно быть, у тебя была причина.

Если Джейк убил, то наверняка обороняясь. Она поговорит с Баком. Бак все уладит.

Джейк не шевелился, но суровые линии вокруг его рта немного разгладились.

О, у меня была причина.

Но…

Ты бы поручилась за меня?

Остатки тепла еще звучали в его голосе.

Конечно.

Она ответила не раздумывая. Она бы сделала больше, лишь бы облегчить эту боль одиночества, которая исказила его лицо.

Что я могу сделать? Чем помочь тебе?

Он неловко переступил с ноги на ногу.

Это было давным-давно, в отвратительной маленькой войне, и не имеет сейчас никакого значения. Хотел бы я, чтобы та проблема была единственной.

Николас в этот момент налетел на него, и Джейк оглянулся.

Привет, малыш.

Выражение его лица испугало Сару.

Я был последним в гонке в мешках. Я и мой партнер все время падали. Нарочно. Это было самым веселым!

Молодец.

Джейк подбросил Николаса в воздух и поймал его, раскачал и посадил себе на плечи. Повернулся к Саре.

Позже.

Она задохнулась, как будто ее ударили в живот. Что-то тревожное нависло на горизонте, угрожая разбить жизнь, которую она только начинала восстанавливать. Все переворачивалось с ног на голову, и началось это с того самого момента, когда Джейк постучал в ее дверь.

Только на этот раз она не уступит. Никогда больше она не будет жертвой. Никто не вырвет поводья из ее рук. Что бы ни сказал Джейк, она справится. И сделает то, что должна будет сделать.

Николас дал им передышку. Хорошо. Ей необходимо время рассортировать свои мысли и чувства. Избегая думать о Джейке, она сосредоточилась на мальчике и постаралась не обращать внимания на охвативший ее страх, на боль, как кинжал пронзавшую ее от желания и отчаяния во взглядах Джейка.

Красный свет заходящего солнца перешел в сумерки. Будет гроза.

Около одиннадцати они поехали на ночной карнавал. Сара не любила карнавалы, но она обещала Николасу. Порывы ветра раздували флаги и бросали в глаза дождевые капли. Небо сияло отблесками разноцветных огней и молний. Темные облака неслись с востока.

Николас затих на плечах Джейка, ошеломленный необычным освещением и звуками. Визжащие фигуры метались взад-вперед, выныривая из темноты, сталкиваясь друг с другом. Сара заметила, что никто не натыкается на них. Каменное выражение лица Джейка, его мощная фигура не поощряли никаких контактов.

Эй, Неженка, веселишься?

У чертова колеса из темноты появился Бак.

Резким движением Джейк схватил Николаса за лодыжки и поставил перед Сарой.

Привет, большой парень. Это всего лишь приятель Бак.

Бак медленно подошел к ним.

Как поживает наш рыбак?

Он крепко пожал ручку Николаса.

Я пришел узнать, не хочет ли пацан повеселиться со мной. — Бак вопросительно посмотрел на Джейка, затем повернулся к Николасу: — Ты готов?

― Да.

Так не будем тратить время. Побежали.

Бак взял Николаса за ручку и повел к аттракционам.

Когда они исчезли в огнях и шуме, Сара остро ощутила отсутствие Николаса и защиты, исходящей от него. Она понимала, что следующие несколько минут изменят ее жизнь.

Крепко вцепившись в локоть, Джейк повел ее в тихое место за каруселью.

Нам надо поговорить. Я так больше не могу.

Электрические провода змеились под ногами, но Джейк шел сквозь этот лабиринт к чистому месту, освещенному кружащимися огнями карусели.

Сядь.

Непроницаемое лицо, ровный механический голос. Он казался роботом, а не мужчиной, которого она знала в эти последние недели. Осознание вдруг пронзило ее, словно снаряд, он был мужчиной, в которого она влюблялась медленно и неумолимо.

Я лгал тебе, Сара, с самого начала.

Резкие, грубые слова били по ушам, как звон треснувшего колокола. Страх лишил ее возможности двигаться. Уже пять лет она не чувствовала такого всепоглощающего страха, но не забыла его, как и беспомощность, которую он приносил с собой.

Сара по-детски сжала уши ладонями, не желая слышать жестоких слов. Губы Джейка бесшумно шевелились.

Но он железной хваткой опустил ее руки.

Я не случайно появился у твоего дома. Но ты это знала.

― Да.

Просто не догадывалась о причине.

Невыносимые подозрения поднимались в ее затуманенном мозгу, подозрения, которые она подавляла оттого, что они казались слишком безумными. Она судорожно искала в себе смелость и неожиданно нашла.

Продолжай.

Я часами кружил у твоего дома, решая, дать ли тебе шанс. Я не мог отогнать мысль, что должен увидеть тебя сам.

Его пальцы впились в ее запястья.

Почему ты думал, что должен дать мне шанс? Шанс на что, Джейк?

Где-то вдали она слышала смех детей на карусели. Красные, зеленые, желтые отблески мелькали на суровом лице Джейка. Его рот ослепительно сверкал белым, когда он говорил.

Я заранее ненавидел тебя. Но вдруг ты появилась в дверях, и все вылетело у меня из головы, все, что Тед говорил мне, все, что казалось правдой, и чему я верил.

Ты знал моего мужа? И не сказал мне?

Она ожидала плохого, но не настолько.

Я знал Теда. Я был знаком с ним раньше, а потом случайно столкнулся во время работы на Ближнем Востоке. Он был с сыном.

Сара застонала.

Когда?

В прошлом году.

Ты лжешь! Это невозможно! Они умерли четыре года назад.

Джейк поставил ее на ноги.

Они не умерли. Тед нашел меня снова в начале этого года. Он умирал. Сказал, что заплатит мне, лишь бы я отвез его сына в Америку, но с одним условием.

О чем ты говоришь? — Она схватила его за рубашку и затрясла. — Что ты такое говоришь?

Но она знала, знала, только это было невозможно. Она столько раз убеждала себя в невозможности этого!..

Безжалостный, как ястреб, разрывающий свою добычу, он заговорил.

Повторяю, Тед хотел заплатить, чтобы я привез его сына в Америку при условии, что я никогда не сообщу матери мальчика о том, что он жив.

Он притянул ее к себе.

Я говорю тебе, что привез сына Теда в Америку.

Она билась в его руках, обезумевшая от гнева. Его слова погружали ее в кошмар.

И я сказал себе, что должен увидеть, может ли мать воспитывать сына, которого она бросила так же, как когда-то моя мать бросила меня. Я должен был сделать это.

Сара ударила его по лицу. Звук пощечины утонул в шуме карнавала, но она услышала слова Джейка.

И я нашел тебя.

Ее вопрос пробился сквозь сжатые губы:

Николас? — Слезы хлынули из глаз. — Ты, подонок! Николас — мой сын! Так? Мой сын?

Сын Теда. Тот, которого ты бросила, улетев в безопасность, Сара. Твой сын.




Глава девятая


Сара была не в состоянии думать, дышать. Все вокруг потемнело, навалилось на нее. Она закусила губу и не почувствовала боли. Незнакомец с непроницаемым лицом, холодным взглядом доказывал ей нереальное. Как попугай, она повторила.

Мой сын?

Твой сын, — подтвердил он. — Сын Теда и твой. Николас.

Он сложил руки на груди и наблюдал за ней ничего не выражающими глазами.

Колени подогнулись, и Сара удивленно огляделась, когда поняла, что сидит на утоптанной грязи. Джейк опустился рядом с ней и протянул руку.

Нет… не дотрагивайся до меня. Не смей, — прошипела она, с гневом вновь обретая чувствительность… сырость земли, боль прокушенной губы, металлический вальс карусели. Она откинула его руку, как назойливое насекомое, и попыталась встать. — Николас. Где он? Я хочу к нему!

Взгляд Сары отчаянно метался по толпе. Она должна найти Николаса.

Сядь, — резко сказал Джейк, крепко схватив ее за руку. — Ты никуда не пойдешь, пока не выслушаешь меня. Мы должны все обсудить.

Если бы она теперь не знала правды, ей бы показалось, что в его голосе прозвучала боль.

Обсудить? Что ты собираешься обсуждать? Как ты сможешь объяснить все это? И как я смогу поверить твоим словам? Ты лгал мне с первой секунды. Кто поручится, что ты не лжешь сейчас?

Я не лгу.

Это ты говоришь. — Она попыталась выдернуть свою руку. — Отпусти меня!

Нет, пока ты меня не выслушаешь.

А если я не стану слушать?

Тогда ты никогда ничего не узнаешь. — Он вздохнул, но не отпустил ее. — Послушай, Сара, пожалуйста. Я не могу так продолжать. Меня это убивает.

Она сдалась из-за горечи в его голосе. Горечи, показавшейся искренней.

Ладно. Расскажи мне.

Понимая, что вырваться к Николасу не удастся, она опустилась на землю. Слова Джейка доносились будто издалека.

Я все испортил с самого начала, но хватит обмана.

Я не спорю.

Опустошенная, она смотрела в лицо Джейка, лицо мужчины, которого почти любила, может, уже любила — теперь незнакомца.

Начинай.

Джейк сел перед ней.

Я познакомился с Тедом еще до того, как вы поженились. Я работал инженером-консультантом. В его задачу входило ознакомить американцев с местными обычаями. Он был известным экспертом, и нефтяная компания надеялась, что он сможет предупредить возможные проблемы, очертив круг последствий.

О да, — уныло подтвердила Сара. — Тед действительно был экспертом. Он любил эту страну больше всего на свете, и уж точно больше, чем он любил меня и моего ребенка.

―Он должен был убедить рабочих смотреть на окружающее с восточной, а не с американской точки зрения. Они должны были знать, какие поступки там могут счесть оскорбительными. Мы с Тедом, можно сказать, подружились. Обаятельный человек, отрицать не стану.

Джейк приблизился, его жар и гнев окутали Сару. Она на мгновение закрыла глаза, вспомнила человека, чье очарование вовлекло ее в брак с ним, и заставило уехать в любимую им страну, вспомнила, что он отец ее ребенка.

Тед дни и ночи проводил в университете. Он стал фанатичным поклонником Ближнего Востока. Обращенным в его веру. Он не хотел возвращаться домой.

Ее голос замер от нахлынувших воспоминаний. Раньше она пыталась стереть из памяти прошлое, чтобы выжить, а Джейк спровоцировал его возврат.

Джейк оторвал ее ладони от лица.

Смотри на меня, Сара. Я хочу видеть твое лицо. Сможешь ли ты теперь обвинить меня во лжи?

Ты бессердечен.

Я сказал тебе, что любезности отброшены, я заставлю тебя посмотреть в глаза тому, что ты совершила. Хватит прятаться. Нам обоим.

Сара знала, что он прав, хоть и ненавидела его. Ведь он скрывал от нее сына.

Я слушаю.

Она вынесет все и будет жить дальше. Теперь она сможет.

Джейк крепче сжал ее руку.

Когда Тед нашел меня, он был в отчаянии. Выглядел совершенно изможденным и изголодавшимся. Он знал, что умирает, и попросил увезти мальчика в Америку.

Я не понимаю. Госдепартамент сообщил мне, что они погибли во время бомбежки.

Все это время ее сын был жив, а она прекратила поиски, потому что какой-то чиновник сказал, будто он мертв. Она должна была почувствовать, что это не так.

Сара терла колени, повторяющееся движение успокаивало бурю чувств.

Что с ним произошло?

Джейк пожал плечами.

Я не знаю. Понял только, что он скрывается, однако не смог заставить его рассказать, что происходит. Ты знаешь, какая там шаткая политическая ситуация.

Я не забуду этого до своего последнего вздоха.

Сара сжала кулаки.

В общем, я не стал допытываться.

Какое благородство! Ты сглупил.

Джейк нахмурился.

Да. Но у меня имелось свое задание. Я должен был тайком вывезти одного нефтяного магната, которому угрожали похищением. Меня для прикрытия наняли рабочим в его нефтяную компанию, так что, встретив Теда, я не мог задавать слишком много вопросов, потому что сам не мог отвечать.

Поведение Джейка было выше ее понимания.

Но как ты мог не задать хоть несколько вопросов?

Послушай, — раздраженно ответил Джейк. — Я не задавал вопросы, потому что не хотел раскрываться сам, и, честно говоря, мне было совершенно наплевать на то, что случилось с Тедом. Я посмотрел на мальчика и принял решение. Ни один ребенок не заслуживает такой жизни. Я бы сделал что угодно, лишь бы вывезти его из той страны. Он был там в опасности. Хотя я не думаю, что ты это понимаешь.

Конечно, я всего лишь его мать. Почему ты согласился на условия Теда?

Только так я мог забрать у него ребенка. А что бы ты предложила? В тот момент я бы наобещал Теду золотые горы. Кроме того, — голос Джейка зазвучал угрожающе, — Тед рассказал мне о матери мальчика. О том, как она бросила их обоих, сбежала в Америку, потому что не могла выдержать жизнь на Ближнем Востоке. Он рассказал, как молил ее остаться с ребенком…

Что? — Сара вскочила на ноги.

Джейк тоже поднялся, глыба гнева и угрозы нависла над ней.

…как он умолял ее не бросать их сына, как она смеялась ему в лицо, пакуя чемоданы… Все это звучало так убедительно. Сара Джейн Симпсон? Или мне следует говорить: Сара Джейн Харрисон? Это твое имя, не так ли?

Когда-то угрожающая сила Джейка пугала ее, но не сейчас, когда произошло чудо возвращения ее сына. Она взяла себя в руки.

Все, что ты говоришь, — ложь. Этого никогда не было. Я не знаю, как Тед умудрился заставить тебя поверить в эту историю, но он обвел тебя вокруг пальца.

Неужели? А что же еще могло произойти? Вспомни. Я был там в грязи и опасности. А ты была здесь в своем доме, теплом и защищенном. — Джейк схватил ее за плечи. — Ты когда- нибудь думала о брошенном тобой сыне, Сара? О том, что он голоден и мерзнет? Потому что, когда я нашел его, он трясся от холода и хотел есть.

Она закачалась от его слов, как от ударов.

Не надо! Я не могу это слышать. Я никогда не переставала думать о нем. Никогда!

Джейк оттолкнул ее.

Как трогательно. Я бы даже поверил тебе, если б не был там сам. Я видел Теда. Он любил своего сына. Предательство жены сломило его.

Сара вытерла текущие по лицу слезы. Ей было больно и раньше, но неведение притупляло боль. Теперь она знала, что ее сын прошел через худшее, чем она воображала, а воображала она все, и боль обострилась. Она бросилась в атаку.

Ты взял деньги. Ты согласился на условие Теда. Это не делает тебе чести.

Я не взял деньги, но я согласился не сообщать матери мальчика. У Теда была веская причина просить об этом.

Как ты мог согласиться на такое чудовищное предложение?

После того, что она сделала, она не заслуживала Николаса.

Приговор окончательный и обжалованию не подлежит — так прозвучали слова Джейка.

Понимаю. А что, если ты не прав?

Я думал об этом, но ты ничего не объясняла, даже когда я предоставил тебе возможность.

Просто не считала нужным, но ты решил ворваться в мою жизнь и поиграть в Господа Бога.

―Да.

Почему?

Я не знал, что делать с Николасом. Я одиночка. Я не мог дать то, что ему нужно, дом, стабильность, устроенность — все эти необходимые жизненные дары. И я не хотел сдавать его в приют. Я знаю, что это такое, поэтому решил, что ничего не потеряю, если познакомлюсь с его матерью. Может быть, ему будет лучше со мной. Я должен был убедиться.

И ты остался.

Воспоминания, жаркие и предательские, закружились между ними от ее слов.

― Да.

Стараясь определить, гожусь ли я в матери собственному сыну? — Сара схватила его за рубашку и заставила смотреть на себя. — Тебя не давило бремя ответственности, Джейк? Тебе не тяжела была роль Бога? Ведь даже Бог отдыхал от трудов, но ты притворялся, что ухаживаешь за мной, и судил меня.

Все было не так.

Нет, так! Ложь и суд. Вот как все было. Ложь и притворство.

Нет, не все. Я…

Он нежно коснулся ее волос.

Что — ты, Джейк? Решил, что, может, у меня была тогда послеродовая депрессия? Подыскивал для меня оправдания?

Я хотел тебя.

Его унылые слова остановили ее.

Хотел? Как ты мог хотеть женщину, которая, как ты думал, бросила своего сына? Особенно если вспомнить, что твоя мать бросила тебя самого?

Я не знаю, но я хотел.

Так что? Теперь, когда ты все объяснил, я должна упасть в твои объятия? Ты этого ждешь?

Я ничего не жду.

И разве это оправдывает то, что ты сделал мне?

Сара готова была выть от боли, душевной и физической. Он разрушил все, что могло сложиться между ними. Она строила замки на песке, а прилив смыл их в море. Как же она была глупа!.. Теперь она должна спасти то, что осталось.

Джейк понимал, что все разрушил.

Я не оправдываюсь. Я оказался в безвыходном положении. У меня не было выбора. Я делал то, что считал лучшим.

А как насчет честности? Почему ты не попробовал ее?

Бледное лицо и страдающие глаза выворачивали наизнанку его душу, но он упрямо продолжал наступать. Он должен заставить ее понять его точку зрения.

Я не мог. Ставкой была жизнь Николаса. Разве ты не понимаешь, что я чувствовал? Как я мог оставить его с человеком, который уже однажды предал его?

А потом? Когда ты узнал, что я не такая? Или ты еще не пришел к этому выводу?

Капли дождя смешивались с ее слезами.

Я не мог оставить его. Я не мог оставить тебя.

Он смотрел в эти глаза и тонул в ее боли.

Ты понимаешь, что сделал со мной? Ты хочешь знать, что действительно случилось пять лет назад?

Если ты хочешь рассказать мне.

Джейк не знал, как еще ответить. Бледность, залившая лицо Сары, беспокоила его. Гнев от рассказа Теда исчезал в пелене дождя. Глядя на нее, он знал теперь без всяких сомнений, что Тед солгал. Он знал это с того момента, как увидел ее, но отказывался признать.

Я была молода, двадцать один год, только что закончила колледж, когда познакомилась с Тедом. Он был красив, умен, и я боготворила его. Он происходил из старой аристократической семьи и буквально ошеломил меня. Еще бы! Хрустальная мечта любой девушки.

Джейк резко возненавидел Теда.

Сара задумчиво продолжала:

Я думала, что это так романтично, когда он попросил меня поехать с ним на Ближний Восток, и это действительно было романтично. До рождения моего сына.

Она не говорила о мальчике как «их» сыне, только «моем».

Тед изменился. Он был недоволен тем, что я провожу все время с ребенком. То, что его никогда не было дома, не считалось. Он встречался с какими-то людьми, с которыми меня не знакомил. Когда я узнала, что некоторые из них участвуют в антиправительственном заговоре, то пришла в ужас.

Голос Сары прервался. Джейк теперь все понимал. Какого же дурака он свалял!

И что ты сделала?

То, что сделала бы любая мать. Я пыталась уговорить Теда уехать. О Господи, как я старалась заставить его увидеть опасность, которой он подвергает всех нас своими политическими интригами.

Джейк не мог оторвать взгляд от капли дождя — слезы? — скользящей по ее щеке.

Почему ты не взяла сына и не уехала?

Смех Сары заскрежетал как будто прямо по его обнаженному сердцу.

Как это кажется просто, не правда ли? Я пыталась, но, когда сказала Теду, что уезжаю с ребенком домой, он обезумел.

Его Сара, Сара, которая никогда не будет принадлежать ему, нервно скребла руками по джинсам. Джейк хотел схватить эти руки, успокоить их отчаянные метания.

Ее хриплый, полный слез голос хлестал по нему:

Ты понимаешь, что это значило? С того момента я никогда не оставалась одна. Няня Тардех, Тед, жены его друзей — кто-нибудь всегда был рядом. Как ты не понимаешь, Джейк? Тед не собирался отпускать нас одних и не собирался уезжать сам. Даже когда разбомбили наше посольство. Вот тогда я поняла, что должна что-то сделать.

И что ты сделала?

Тихий, приглушенный шумом карнавала, ее голос проникал в его душу. В сыром воздухе цветочный аромат этой женщины терзал его воспоминаниями.

Я умоляла его уехать с нами. Я обещала, что вернусь с ним, если мы сможем хотя бы ребенка оставить в Америке.

Джейк положил ладони на ее ледяные руки. Сара даже не заметила, холодные пальцы продолжали возбужденно метаться. Он опустил руки, не в силах успокоить ее.

Наконец он согласился.

Так что же произошло?

Джейк вспомнил Теда, его обаяние. Нетрудно догадаться, что такой человек способен на все.

Тед купил нам билеты, все спланировал, помог мне собрать вещи. Мы сели в самолет. — Голос Сары оборвался, она истерично рассмеялась. — Это был последний рейс оттуда, но никто из нас еще не знал этого.

Джейк боялся дотронуться до нее. Поток воспоминаний уносил ее от него к далекому берегу и времени.

Мы пристегнули ремни. Уже пристегнули ремни! Ты можешь себе представить! Вот-вот самолет взлетит. И тут Тед посмотрел в иллюминатор. «Вон Тардех, — сказал он. — Позволь мне вынести ребенка на минутку. Она увидит его в последний раз, Сара. Не обращай свой гнев на Тардех. Она была его второй матерью».

Сара затрясла головой, и мокрые волосы коснулись руки Джейка.

Я возражала. Я сказала Теду, что ребенку нужно дать бутылочку, что он устал.

Она теперь смотрела как будто сквозь Джейка.

Тед встал. Помню, как он ударился головой. Я просила его поспешить, хотела скорее дать мальчику бутылочку, чтобы у него не болели ушки… — Она умолкла, губы дрожали. — Чтобы у него не болели ушки! — Она отчаянно выдернула руки и стала растирать их. — Кажется, холодает, — жалобно сказала она.

Нет. Встань сюда, я прикрою тебя от ветра.

Им надо уезжать скорее, пока не разразился настоящий ливень. Бак и Николас могут вернуться в любую минуту. Он посмотрел на небо. Тяжелые тучи надвигались на них.

Она все еще терла руки, глядя в землю.

Я смотрела, как Тед шел по проходу. Никогда не прощу себя за это. Как я могла доверить ему моего ребенка?

Она подняла на Джейка невидящие глаза.

И его ребенка, Сара, — поправил Джейк.

Он был так голоден, что сосал мой палец. А я была беспечна. Я доверила Теду моего ребенка.

Это не твоя вина.

Она непонимающе смотрела на него. Она была в другом мире и другом времени.

Я потрогала его маленькие веки, такие шелковистые. Я все еще чувствую их по ночам в своих снах. О Господи… Я все еще просыпаюсь, думая, что сижу в самолете, держу его, Тед тянется к нему, а я прижимаю моего мальчика крепче и крепче и не отдаю, и самолет поднимается, и он еще в моих руках, завернутый в голубое одеяльце с белыми кружевами, и я глажу его шелковистую кожу…

Дорогая, не надо.

Джейк потянулся к ней. Ее боль разрушала его.

Робби, — прошептала она, растирая пустые руки и оглядываясь на обезумевший мир с чертовыми колесами и каруселями.

Николас, — поправил Джейк. — Тед изменил ему имя после твоего отъезда. Один Бог знает почему. Если он хотел спрятаться, то должен был изменить и свое имя. Он этого не сделал. Мальчик знает себя только как Николаса. Не пугай его, не называй его Робби.

Джейк только сейчас начал понимать всю меру того зла, которое причинил этой женщине с хрупким лицом и отважным сердцем. Он прятал от нее сына. Она никогда не сможет простить и забыть этого.

Как зимний ветер, одиночество жизни без Сары дунуло на Джейка, замораживая ростки нежности, пробившиеся в его душе.

Он почувствовал соленый вкус дождя и понял, что это его слезы. Он не мог вспомнить, чтобы когда-нибудь плакал раньше. Джейк снова накрыл ее ищущие руки своими.

Ему хотелось убить Теда за то, что он причинил Саре такую боль. Теперь он понял, как попался. Тед знал историю его жизни и использовал ее против него, против Сары.

Тед спланировал это?

У него бы ничего не вышло, если б я не оказалась так доверчива. Я должна была понять, но я верила ему. Мне некого винить, кроме себя и собственной глупости.

Джейк понимал, что Сара до конца сражалась бы за своего сына. Почему он сопротивлялся, не хотел принять это, так долго подпитывая гневом враждебность к ней? Ответ проник в его сердце. Николас. Он привык думать о Николасе, как о своем ребенке, и не мог отдать его.

Что ты делала, когда вернулась домой?

Джейк искал спасения от своих мыслей в разговоре.

Она пожала плечами.

Не очень ясно помню. В самолете был врач, он дал мне транквилизатор, и с того момента я несколько месяцев жила как в тумане. Я сделала сотни телефонных звонков, использовала всех, кто способен был помочь мне. Даже поместила объявление в журнале наемников. Бак сказал, чтобы я не делала этого, но я визжала и орала на него, и сделала так, как сочла нужным.

Джейку хотелось обнять ее и никогда не выпускать из рук и не позволять никому, включая себя самого, причинять ей боль. Но он упустил свой шанс.

Потом мне сообщили, что они погибли, и весь мир стал серым. Так продолжалось до сих пор.

Глаза Сары обвиняюще смотрели на него. Даже пообещав себе, что больше не причинит ей боли, Джейк попытался защищаться. Он сунул руки в карманы. Да, он причинил ей боль, но он привез ей Николаса. Тед забрал ее сына, не он. Он не Тед.

Отчаяние побудило его к действию. Ему всегда было удобнее нападать.

Я сделал то, что считал правильным.

Она должна понять. Сара посмотрела на него полными слез глазами.

Ты до сих пор не понял, Джейк.

Он не позволит ей прогнать себя так легко.

Я вернул тебе сына. — Страх потерять ее спровоцировал гнев, а гнев преодолел осторожность. — И стоит мне протянуть руку, ты будешь моей.

Он схватил ее, притянул к себе.

Печальные, как осколки стекла на веранде, ее слова пронзили его.

Раньше, так было раньше. Все кончилось. Ты хочешь, ты берешь — не это мне нужно в жизни, Джейк. Мне нужна любовь.

Так помоги мне научиться.

Он должен пользоваться любым оружием. Джейк поцеловал ее в губы с такой страстью, которой и не подозревал в себе. Снова и снова он впитывал сладость ее рта, но не мог пробудить ответа. Прижав ее к сырым доскам киоска, он ласкал ее, гладил волосы, переливающиеся отблесками огней карусели, шептал жаркие слова любви, которых никогда не говорил раньше. Ничто не могло согреть ее мраморно-холодные губы. Ничто.

В последний раз он втянул мед ее рта. Господи! Проклятье!

Любовь больше этого, Джейк. — Сара отступила, даже не потрудившись вытереть губы. — Если бы ты любил меня, ты бы рассказал мне о Николасе. Ты бы не смог ждать так долго. Каждый раз, когда я приближалась к правде, ты лгал мне. Так ты понимаешь любовь, Джейк? Я — нет.

Может быть, я не понимаю вашей любви, мисс Симпсон. Мое определение склоняется к пылким поцелуям и долгим томительным ночам в постели.

Он рассвирепел от разочарования и боли. Как она могла отбросить то, что чувствовала в его руках? Он должен был найти способ убедить ее понять мотивы его поведения.

Ну, тогда тебе не составит труда влюбиться снова. Такую любовь ты отыщешь на любом углу. А я хочу найти Николаса и вернуться домой.

Джейк сжал кулаки. Он хотел разнести этот киоск на мелкие кусочки.

Уточни, пожалуйста.

Медленно и раздельно она объяснила:

Это значит, что Николас и я едем домой с Баком. Ты можешь идти, куда заблагорассудится. Но я хочу, чтобы ты уехал.

И что ты скажешь Николасу, если я исчезну?

Правду.

Джейк пробормотал сквозь сжатые зубы.

Не сработает. Ты получишь бьющегося в истерике ребенка. Как ты думаешь, справедливо ли снова выдергивать его с корнем из привычной жизни? Ты говорила о любви. Объясни, если сможешь, как это вписывается в твое определение.

Он продолжал сражаться, точно раненое животное, готовое отгрызть лапу, если она попала в капкан.

Хорошо. Можешь сказать ему. Потом уедешь.

Ее нежное лицо затвердело от решимости.

Ты все спланировала, не так ли? — едко спросил Джейк. — И как же ты предполагаешь заставить меня?

Сара нахмурилась.

Что, если я захочу остаться?

Зачем? — озадаченно спросила она.

Он зашел так далеко не для того, чтобы терять единственное, что имело для него значение в этой жизни.

Я люблю тебя. Люблю Николаса. Я никогда никого так не любил, как вас обоих. С тобой я нашел то, о чем никогда не подозревал.

Он даже не догадывался, что любит ее, пока не сказал это вслух. Когда такое случилось? И как? Может быть, когда он впервые увидел ее? Или в тот день в лодке? Но теперь уже пути назад не было. Он все сказал.

На лице Сары промелькнуло сочувствие.

То, что я сделал, я сделал, во-первых, потому, что люблю Николаса. Что в этом плохого?

Бедный Джейк, — вздохнула Сара. — Ты действительно ничего не знаешь о любви и доверии, правда? Я любила одного мужчину и доверяла ему, это стоило мне моего ребенка. И я почти полюбила тебя.

Джейк заговорил, но Сара подняла руку, чтобы остановить его.

Я была околдована твоим отношением к Николасу и теми чувствами, что ты вызывал во мне. И снова начала доверять, хотя не должна была. Ты бы тоже увез моего сына. Ты, должно быть, злорадствовал каждый раз, когда я отвечала на твой поцелуй.

Джейк дотронулся до ее дрожащих губ.

Никогда, я только хотел большего, всего, что ты могла дать.

Он осознал, что это правда, и не собирался сдаваться теперь, когда увидел, какой могла бы стать его жизнь.

В любом случае, Джейк, теперь это неважно. Я хочу, чтобы ты уехал. Я не думаю, что смогла бы смотреть на тебя день за днем и думать о том, что могло бы случиться.

Я не уеду, Сара.

Джейк отступил. «Неважно»? Как она могла так легко отвергнуть его чувства?

Я не уеду, пока не буду готов. А я не готов.

Ты не имеешь права распоряжаться здесь.

Ее лицо не выражало ничего, ни гнева, ни страсти, ни любви, только печаль. Она пожала плечами.

Бак оформит все документы, чтобы оградить нас от тебя.

Джейк не думал, что она может быть так безжалостна. Его убивала мысль о потере ее и Николаса.

Попробуй, Сара, — сказал он, понимая, что копает собственную могилу, но не видя другого выхода, — и мы с Николасом исчезнем так быстро, что ты и опомниться не успеешь.

Ты не посмеешь!

Дорогуша, я вывез этого ребенка из чужой страны по фальшивым документам. Если ты обратишься к Баку, то никогда больше не увидишь Николаса. Я могу спрятаться так, что никто не найдет. Помнишь, я тот парень, которому нельзя доверять?

Ты не сможешь поступить так со мной и с Николасом.

Может быть, и нет, но готова ли ты рискнуть?




Глава десятая


Они ехали домой в грузовике по темной скользкой дороге. Сара держала Николаса на коленях. Ярость и смятение боролись в ней. Справиться с сожалением о потерянных годах не было никакой возможности. Она гладила смешные маленькие ушки сына и узнавала теперь в них ушки шестилетнего Бака. Неудивительно, что она все время думала о потерянном ребенке. Каждый раз, когда она смотрела на Николаса, он будоражил ее подсознание. Неудивительно, что ей казалось, будто она сходит с ума. Но теперь она держала его в своих руках. Не во сне, а наяву.

Джейк вел машину осторожно, лицо его оставалось непроницаемым. Николас тихонько сопел во сне. Сара отодвинулась к дверце, чтобы мальчик мог вытянуться.

Возвращая Николаса, Бак почувствовал напряжение, возникшее между Сарой и Джейком. Его темно-рыжие брови удивленно выгнулись. Но вопросы задавать он не стал, только пожал плечами и сказал Саре: «Позвони мне».

Джейк молчал и, прищурившись, смотрел на Бака, не говоря ни слова, не мешая Саре разговаривать, но она боялась бросить ему вызов и рискнуть потерей Николаса.

Теперь, по мере приближения к дому, Саре казалось, что ее привязали к бомбе с зажженным фитилем.

Но, прижимая к себе сына, она была полна решимости контролировать события. Она нарушила тягостное молчание, бурлящее невысказанными чувствами.

Я не хочу сообщать Николасу сегодня. Он слишком устал. Дай мне знать перед тем, как ты ему что-то скажешь.

Джейк искоса взглянул на нее.

Достаточно справедливо.

И никуда не уезжай с ним один.

Ее голос дрожал, несмотря на все усилия сдержаться. Мысль о том, что она снова может потерять сына, была невыносима.

Грузовик набрал скорость, затем снова притормозил. Выражение лица Джейка не изменилось.

Я не шучу, Джейк.

Ты собираешься не спать день и ночь, Сара? Или привяжешь мне колокольчик, чтобы знать, где я нахожусь в любой момент? Если я решу исчезнуть, дорогая, поверь мне, я не оставлю ни следа. В этом преимущество одиночества.

Джейк, — выдохнула Сара, поворачиваясь к нему.

Конечно, ты могла бы связаться с компаниями, в которых я консультировал, но, поскольку я выполнял лишь разовые задания, ты немного узнаешь. Так что не загоняй меня в угол.

Другими словами, ни одна живая душа на этой планете не заметит, если ты вдруг исчезнешь?

Фары встречной машины осветили его лицо.

Она поверила ему, она знала историю его жизни.

Примерно так. — Ударив по клаксону, он подчеркнул свои слова отрывистыми гудками. — Я предупреждал тебя, дорогая.

― Да.

Сара отвернулась.

Не уезжай без меня, Джейк. Я не буду повторять.

Сара взяла Ф.Рогги, а Джейк отнес Николаса в спальню. Сара хотела настоять на том, чтобы Николас спал с ней, но один взгляд на лицо Джейка заставил ее замолчать.

Николас визжал. Джейк был терпелив. Николас орал. Джейк перевернул его вверх тормашками и внес в ванную. Быстрыми движениями он сорвал с мальчика грязные джинсы. Николас захихикал. Оба исчезли в облаке пара, вырывающегося из ванной.

Сара слышала плеск воды, хлопанье полотенец, вздохи Николаса. Наконец Джейк вышел — с обернутым вокруг бедер полотенцем, держа на руках прижимающегося к нему раскрасневшегося и полусонного малыша.

Банное полотенце в розовую и белую полоску должно было выглядеть смешным на мускулистых бердах Джейка. Оно смешным не выглядело. Маленький мальчик, свернувшийся в его руках, должен был выглядеть неуместно. Однако ничто не могло бы показаться более естественным. Грудь Джейка была создана для того, чтобы на ней калачиком свертывались маленькие мальчики — и большие девочки, подумала Сара. Темные волосы сходились углом к полотенцу, легкомысленно завязанному у пупка.

Сложись все иначе, она бы дерзко подошла к нему, подмигнула, сунула палец в узел и проверила бы его надежность. Пульсирующее желание умрет не так скоро.

Извини, это все, что я смог найти.

Пожалуйста, — с трудом выдавила Сара, ненавидя себя за то, что он еще заставляет ее мучительно стремиться к нему.

Я хочу, чтобы Сара рассказала мне сказку, — зевнул Николас. — В ее комнате.

Малыш, давай ляжем в постель. Я расскажу тебе сказку, ладно?

Джейк пошел в спальню, мелькая босыми ногами.

Красивые ноги, подумала Сара, как и руки. Одетый, Джейк казался массивным. Обнаженное, его тело было пропорциональным и красивым.

Хочу Сару, — сказал Николас.

Глаза Джейка прожгли ее. Кожа вспыхнула.

Как скажешь, малыш.

Джейк сунул Николаса под ее простыни и повернулся к ней:

Сара…

Не сейчас.

Ты уверена?

Да, не сегодня. Это может подождать до завтра. Мы справимся с этим завтра. Иди спать, Джейк.

Напряжение тянулось к ней от него, от его широкой обнаженной груди, от лица. На мгновение она подумала, хватит ли у нее сил заставить его уехать, уступит ли его решимость ее настойчивости.

Как скажешь, — наконец произнес он, щелкнув выключателем и оставив их во мраке, лишь приглушенный свет падал из коридора.

Саре показалось, что ладонь Джейка скользнула по ее шее. Она сглотнула. Она не ожидала, что желание выживет после всего, что он сделал с ней.

Спокойной ночи, Джейк.

Спокойной ночи, малыш.

Широкая спина Джейка на секунду заслонила свет, и Сара увидела, как опустились его плечи. Потом он выпрямился, оставив дверь приоткрытой, и тихо зашлепал по ковру в свою комнату.

Сара вдыхала в тишине чистый теплый запах Николаса. Прижавшись всем тельцем, он следил за ней сонными синими глазами. Ее глазами.

Расскажи мне о себе маленькой.

Ну, это было давным-давно, очень далеко…

Как космос?

Еще сказочнее, где маленький синеглазый мальчик…

Как я?

Как ты, милый, точно такой же.

Глаза Николаса тихо закрылись. Легко-легко Сара коснулась его век. Еще шелковые.

У нее столько украли…

Где-то посреди ночи ее разбудило отчаянное биение сердца, и она увидела Джейка, прислонившегося к дверному косяку. Николас — маленький комочек — спал рядом с ней.

Молчание протянулось между ними — живая река, вьющаяся и ласкающая, поток желания и несбывшихся надежд.

Что ты хочешь? — прошептала она.

Тоска Джейка волной накрыла ее. Неподвижная тень ответила ей.

Тебя.

Я знаю.

Интересно, слышит ли он, как колотится ее сердце?

Ничего не закончилось, Сара.

Иди спать, Джейк.

Его тень бесшумно исчезла, и Сара услышала скрип двери.

Молодая женщина смотрела в окно в бесконечную ночь. Что теперь делать? Как они будут жить в таком противостоянии? В конце концов, она заснула, вздрагивая от каждого шороха.

Следующие четыре дня не утихал дождь. Водянистый солнечный свет робко струился с серых небес. Сара и Джейк сохраняли вежливую дистанцию, настороженно обходя минные поля вокруг них двоих. Сара отменила всех клиентов и не отходила от Николаса и Джейка. Она цеплялась за свой гнев, лелеяла его, подкармливала, ненавидя себя за те чувства, которые испытывала рядом с Джейком.

Привычка помогала им тащиться сквозь дни, хотя Сара почему-то все время хлопала дверцами шкафчиков, кастрюлями и сковородками. Она мыла и чистила полки, шкафчики, посуду, полы, пока не падала с ног от усталости. Спать она не могла.

Она ободрала обои в столовой, и Николас надрывался от смеха под хлопьями засохшего клея и штукатурки. Он отрывал длинные полосы обоев и бегал, держа их над головой.

Сара не могла есть.

По ночам она спускалась в кухню и грела молоко. Все, что она получила за свои старания, — сожженные кастрюли. Она не могла понять, чего хочет.

Не могла понять Джейка. Почему он решил, что имеет право играть их жизнями? Неужели он не догадывался, какую ужасную машину привел в движение?

Вопросы поднимали ее с постели и вели в кухню, потом — обратно. Она не могла заснуть. Она не могла простить.

Джейк непрерывно следил за Сарой, как она следила за ним, но лицо его оставалось непроницаемым. Она чувствовала присутствие Джейка, как бы тихо он ни появлялся. Ни к чему привязывать к нему колокольчик. Все ее нервные окончания оживали, стоило ему оказаться рядом.

В тот день Сара строила с Николасом лодочки из листьев, чтобы пускать их в лужах у дороги, а Джейк воспользовался солнечным днем, чтобы покрасить крыльцо. Шорох его кисти по старому дереву смешивался со щебетом Николаса.

Она взяла еще один маленький листок и прутиком прикрепила его к большому листу.

— Вот, Николас. Посмотри, будет ли он плавать.

Она коснулась его шейки, такой хрупкой.

Он скатился с крыльца, вскочил и побежал длинными петлями к дороге, к самой большой луже. Сара улыбнулась.

Она вышла на крыльцо и застала Джейка врасплох. Кисть замерла в его руке, белые капли закапали на пол.

Одиночество, обнаженное желание, которые всегда так трогали ее, светились во взгляде. Снова он был диким волком, боявшимся подойти к огню, и сердце молодой женщины на мгновение смягчилось. Затем она заметила скомканный лист в своей руке. Может, пойти к Николасу?

Она никогда не думала о нем как о Робби. Робби был младенцем, призраком ее снов. Николас, с его неуемной энергией, был ее сыном. Ребенок теперь будет для нее только Николасом, не Робби. Она выпрямилась. Деревянные ступеньки скрипнули.

Джейк провел кистью по краю банки с краской.

Сара, я собираюсь сказать Николасу сегодня. Ты хочешь быть со мной?

Хочет ли она? Как будет легче Николасу?

Я должна подумать об этом.

Она провела подошвой кроссовки по краю ступеньки.

Ты скажешь мне кое-что, Джейк?

Хорошо.

Она посмотрела ему в глаза, чтобы видеть реакцию.

Если бы ты смог все начать сначала, поступил бы ты иначе?

Ее боль и сомнение требовали ответа на этот вопрос.

Джейк окунул кисть в густую краску, похлопал по краю банки, потом ответил.

Нет.

Понимаю.

Его ответ причинил больше боли, чем она ожидала.

Джейк бросил кисть в банку. Краска брызнула на джинсы.

Нет, я думаю, что ты не понимаешь. Но если бы пришлось, я бы все сделал точно так же.

Он схватил тряпку и начал оттирать ступеньки. Посмотрел на нее и пояснил.

Ради Николаса.

Он отбросил тряпку и снова стал размазывать краску по старым доскам.

Понятно.

Она стала спускаться по ступенькам, но Джейк схватил ее за руку.

Приятно испытывать весь этот праведный гнев, дорогая? Тебе это доставляет наслаждение? Наверное, замечательно быть абсолютно уверенной, что ты пострадавшая сторона.

Он хмуро смотрел на нее. Крошечные точки белой краски усыпали его лицо и грудь. Пальцы были покрыты коркой засохшей краски.

По мне похоже, что я наслаждаюсь собой? — огрызнулась Сара. — Я не могу не задавать себе бесконечные вопросы. Что, если бы я не понравилась тебе? Что, если бы я привыкла успокаивать свою боль алкоголем? Ты бы спрятал от меня моего ребенка? В своем высокомерии ты бы решил, что я не гожусь ему в матери?

Она сглотнула горькую желчь, поднявшуюся из пустого желудка.

Перестань, Сара.

Я не могу. Вот почему я не сплю по ночам. Я все спрашиваю и спрашиваю себя. Что, если бы в своей беспредельной мудрости ты решил, что я не соответствую твоим родительским стандартам? Родители — не совершенные люди. Они орут, визжат и совершают ошибки. И кто знает, какой мой поступок мог бы прогнать тебя в ту ночь, а я бы даже не знала, что ты увозишь моего сына! По-моему, ты даже думал, что я тут переправляю наркотики.

Он покраснел.

Господи милостивый! Ты, правда, так думал.

Она бросилась в плетеное кресло и яростно застучала пальцами по подлокотнику.

Наверное, я должна быть благодарна тебе за то, что ты вообще соизволил сказать мне правду.

Джейк уперся кулаками в подлокотники и наклонился над ней, поймав в ловушку.

Теперь моя очередь задавать вопросы, Сара. На кого ты злишься? На меня? Какой-то кусочек твоего сердитого сердечка понимает, что я заботился лишь о Николасе, и я думаю, что на моем месте ты бы поступила точно так же. На Теда? Может, весь этот гнев в действительности предназначается Теду, который умер прежде, чем ты смогла вылить свою ярость на него?

Я не должна все это выслушивать.

Сара хотела встать, но Джейк надвинулся, отталкивая ее обратно в кресло.

Он постучал ее по груди прямо над сердцем.

Или ты злишься на себя? На Сару, которая не была всевидящей, всемогущей и позволила забрать своего ребенка? Может, весь этот праведный гнев предназначен ей?

Какие ужасные слова.

Но справедливые.

Его рубашка распахнулась, и теплый запах мужского пота поглотил ее.

Я знаю, что причинил тебе боль. И не оправдываю себя. Но Бог, мой свидетель, я бы снова поступил так же. Я не видел другого способа защитить Николаса. Всю ответственность за него я взвалил на себя. Так что разберись в своем гневе, Сара, прежде чем изливать его на меня.

Он сбежал по ступенькам.

Николас! Иди сюда, малыш. Мы с Сарой хотим поговорить с тобой!

Маленьким ураганом ее сын промчался по дороге, его ободранные ножки пинали все, что попадалось на пути.

Лови меня, Джейк! — завопил он, бросаясь в раскрытые руки Джейка.

Сара смотрела, как эти руки обнимают Николаса, видела его лохматую темную голову, склонившуюся к ее сыну.

Джейк любит его.

Иди сюда на минутку, малыш.

Голос Джейка был хриплым, нежным.

Моя лодка утонет. Надеюсь, вы меня действительно не зря позвали.

Это важно, малыш.

Сара подумала, надо ли ей сказать что-нибудь, но не могла выдавить ни слова. Обвинения Джейка ошеломили ее. Сердилась ли она на Теда? На себя? Она слушала, как Джейк рассказывает Николасу его историю.

Сара — моя настоящая мама? — Николас нахмурился. — Или ты снова подшучиваешь, Джейк? Потому что я тебе уже говорил, я не люблю подшучивание.

Он ткнул Джейка в грудь.

Никто не шутит, малыш, — прошептала Сара.

Слова застряли у нее в горле, она не знала, что еще сказать. Почему Джейк выбрал именно этот момент?

Ты любишь меня.

В голосе Николаса прозвучала абсолютная уверенность.

О да, — прошептала она. — Ты не можешь представить себе как.

Значит, папа ошибался.

― Да.

Она сглотнула слезы, наблюдая, как Николас переваривает это открытие.

Значит, Бак — мой дядя?

― Да.

Сара зачарованно смотрела на удивительно серьезное худенькое личико.

Значит, я останусь здесь? Я и Джейк?

Не знаю, малыш, — ответил Джейк, завязывая Николасу шнурки.

Сара попыталась представить себе, что сейчас чувствует Джейк.

Ты свернешь себе шею, если не будешь следить за шнурками, парень.

Послушай, Сара. — Николас оперся о подлокотник ее кресла. — Мы с Джейком — команда.

Сара потянулась к сыну, но он, решив, что услышал все, уже убежал назад к своим лодкам.

Почему ты сказал ему сейчас?

Сара обхватила себя руками, чтобы унять дрожь.

Потому что я не могу больше видеть твое затравленное лицо, потому что меня тошнит до смерти, когда я слышу, как ты бродишь по дому ночами, точно привидение. Да, я слышу тебя. Я знаю, что ты не спишь. — Он оттянул свободный пояс ее шорт. — И не ешь.

Он снова начал красить крыльцо.

Джейк…

―И не говори «спасибо» этим вежливым голосом. Я до вечера буду красить эту проклятую стену, так что можешь не следить за мной. Уходи, Сара.

Шорох его кисти по доскам преследовал ее. Она чувствовала, с каким трудом дается ему обуздывать свои страсти. Она знала, что придется подумать о его обвинениях.

Очень тихо Сара закрыла за собой дверь и пошла к Николасу. Джейк за ее спиной тихо выругался.

На несколько дней они с Джейком погрузились в оргию ремонта и чистки. Как-то раз столкнулись в холле, Джейк с лестницей, а Сара с рулонами обоев, и она подумала, на сколько еще им хватит сил. Или они сдадутся, или дом рухнет под тяжестью краски.

Николас в счастливом неведении сновал между ними. Он кормил Ф.Рогги, качался на дереве и казался относительно спокойным после всего, что узнал о себе. Иногда он оценивающе оглядывал Сару или терся щекой о ее ногу, затем снова бросался прочь. Он бегал от зари до сумерек, ел все, что Сара ставила перед ним, и оставался тощим как щепка.

Джинсы и шорты Сары приобрели угрожающую тенденцию соскальзывать с бедер, а Джейк с каждым днем становился все мрачнее. Он никуда не уходил с Николасом, не предупредив ее. Она всегда сопровождала их. Какая-то часть ее сознавала, что он не исчезнет с Николасом, но не могла отпустить их одних так же, как не могла замахать руками и улететь.

Дни тянулись, Джейк не предпринимал никаких шагов, и Сара постепенно успокаивалась. Гнев отпускал её, она становилась вялой, как водоросли на берегу. Она позволила себе обдумать обвинения Джейка. Впервые она попыталась поставить себя на его место. Как бы поступила она?

И как-то утром Сара проснулась от ослепительного солнечного света, желудок заурчал от голода. Она обнаружила, что улыбается. Яркое синее небо заполнило уголок окна. Потянувшись, молодая женщина зевнула, чувствуя себя необъяснимо хорошо. Лежа на согретых солнцем простынях, она признала, что, возможно, использовала Джейка как удобный объект для злости, которую испытывала к Теду. И, да, к себе тоже.

Может быть, чувство вины и гнев как раз и заставили ее похоронить себя на столько лет? Еще бы, ведь она не смогла спасти своего ребенка! Глядя на пятна солнечного света на новых обоях своей спальни, она, наконец, простила себя. Она ничего не могла тогда сделать. Ничего.

Выбравшись из кровати, Сара надела джинсы и лимонно-желтый свитер. Она так проголодалась, что готова была съесть что угодно.

Николас? Джейк?

Сара постучала в дверь их спальни. Она больше не подглядывала в приоткрытую дверь. Урок она усвоила.

Кровати были застелены по-военному аккуратно. Ветерок теребил занавески, как будто кто-то только что выскользнул в окно.

В пустой тихой кухне медленно слетела на пол салфетка.

Николас!

Сара бросилась к парадной двери.

Грузовика Джейка не было.

Ветер поднимал дубовые листья и шевелил песок.

Когда Николас играл на улице, он оставлял клетку с Ф. Рогги в тени.

Сара подошла к дереву и опустилась на покосившиеся качели. Никаких признаков лягушки. Никаких признаков Николаса.

Должно быть, Джейк ждал, когда она ослабит бдительность.

Нет. В этом не было никакого смысла.

Джейк говорил, что способен исчезнуть без следа.

В оцепенении, сложив руки на коленях, она обвела взглядом мирный пустынный двор.

Джейк не мог так поступить с ней.

Как начинающий учить алгебру школьник, Сара с трудом решала простейшие уравнения. Джейк любит Николаса. Раз любит ее сына, то любит маленькую частичку ее, Сары. Если она ему, хоть капельку, небезразлична, он не может так преднамеренно уничтожить ее.

Джейк знает, она хочет, чтобы он уехал.

Он любит Николаса. Он не может оставить Николаса. Потребовалась бы невообразимая сила, чтобы оторвать Джейка от Николаса.

Сара сунула в рот кулак, чтобы заглушить вопль, рвавшийся из ее горла. Вырвалось лишь хныканье.

Джейк не мог забрать у нее Николаса. Не мог, если в жизни есть хоть капля справедливости. Он не мог забрать у нее ее сына!

Время перестало для нее существовать. Если она шевельнется, все вокруг обрушится. Пока она не шевелится, мир держится, не разбивается на миллионы частей.

Сначала Сара услышала мотор грузовика. Потом хихиканье Николаса и не очень пристойную песню, которую фальшиво напевал Джейк.

Она встала, все мышцы ныли, будто она только что пробежала марафон, кровь отхлынула от лица.

Джейк увидел ее странную неподвижность и прекратил пение, ударил по тормозам. Что случилось?

Оставайся здесь, парень.

Выскочив из грузовика, Джейк бросился к Саре.

Сара!

Ее лицо было белым как мел, и она качнулась, когда он подбежал. Черт побери, она решила, что он забрал Николаса!

Сара, я оставил записку. Мы ездили за соком.

Соком?

У нас кончился сок.

Я подумала…

Она была такая бледная, что просвечивали голубые вены.

Джейк крепко схватил ее за плечи.

Я бы не уехал, не предупредив тебя. Ты это знаешь.

Я не знала, где вы.

Разве ты не видела мою записку? На салфетке?

Нет.

Сара распрямила плечи и глубоко вздохнула.

Джейку показалось, что она теряет сознание. Он схватил ее за шею и наклонил вперед.

Клянусь, я написал, куда мы уехали. Ты спала, и у меня духу не хватило будить тебя. Ты совершенно измучена. Я подумал, что тебе необходим сон. Нас не было всего двадцать минут, доехали до магазина и обратно.

Только двадцать минут? — качала она головой. — Мне казалось, так долго.

На бескровном лице губы были серыми и тонкими. Отвернувшись, она побрела к качелям.

Джейк понимал, что невозможно жить в постоянном напряжении и сомнениях. Он надеялся, что она простит его, если дать ей время все обдумать. Теперь ясно, что время не принесло ни доверия, ни тем более прощения, и он больше не хотел причинять ей страдания.

Он проиграл.

Ты звонила Баку?

Если да, предстоят неприятные объяснения.

Она остановилась.

Нет.

Хоть что-то.

По крайней мере, она немножко верит ему. Будет над чем подумать ночами. Он должен уехать. У него нет выбора. Больше нет. После того как он увидел ее смертельно бледное лицо.

Сара?

Она повернулась к нему.

― Да?

Джейк осторожно коснулся ее нежной шеи. В последний раз, подумал он.

Я не хотел причинить тебе боль. Я пытался не беспокоить тебя.

Я заметила.

Она теребила растрепавшийся конец веревки.

Джейк поднял ее ладони к своим губам. Кожа была прохладной и шелковистой.

Я уезжаю. Нет, я не забираю у тебя Николаса. Я бы никогда не смог этого сделать с тобой.

Ты должна была понять. — Он поцеловал ее ладони. — Я хотел тебя больше всего в жизни. Но твоего счастья я хочу еще больше.

Он пошел к грузовику. Что-то умирало внутри его. Никогда в своей жизни он не испытывал такой боли. Надо убираться быстрее, пока не потерял контроль над собой.

Эй, приятель, я хочу с тобой прогуляться. Нам надо поговорить.

Николас выбежал из дома, затем бросился обратно за лягушкой.

Куда мы пойдем?

К озеру.

Хорошо.

Это оказалось труднее, чем он ожидал. Сев на пристани, Джейк притянул к себе мальчика.

Послушай, приятель, ты знаешь, твой папа хотел, чтобы я привез тебя в Америку, так?

Да.

Николас швырнул в воду палку. Мелкие рыбешки бросились в разные стороны.

Ну, ты теперь здесь, в своем доме.

Да, мне очень нравится, Джейк. Просто замечательно, что мы все здесь.

Николас лег на живот и уставился в воду.

Вот в этом-то и проблема. Это не мой дом. — Джейк откашлялся и положил руку на спинку Николаса. Ну и парень, не может нарастить ни грамма жира. — Это твой дом. Не мой.

Конечно, это твой дом, Джейк, — усмехнулся Николас, обернувшись. — Мы с тобой — команда. Я все объяснил Саре.

У взрослых не так все просто, Николас.

Ты шутишь, да?

Беспокойство мелькнуло в глазах ребенка.

Нет. — Джейк снова откашлялся.

Он не мог даже сглотнуть.

Ты обещал, что никогда не оставишь меня, Джейк! Ты обещал! — Николас вскочил и встал перед Джейком. — Ты не можешь нарушить обещание.

Я должен уехать.

Тогда я поеду с тобой. — Николас бросился Джейку на шею. — Ты не сможешь без меня, Джейк. Ты боишься молний и грома. А я тебе помогу. Теперь я умею ловить рыбу. Хорошо?

Нет.

Ты не можешь уехать без меня, Джейк.

Ты должен остаться, Николас. Ты пойдешь в школу, тебе надо заботиться о Ф. Рогги. Он не может ехать туда, куда еду я, ты же знаешь. И Сара нуждается в тебе тоже. Подумай, как ей будет одиноко без тебя.

Тебе тоже будет одиноко, Джейк, — сказал Николас со слезами на глазах, уткнув голову в его плечо.

Да, — сказал Джейк, ласково гладя спинку с выпирающими ребрами.

Не уезжай, я люблю тебя.

Слезы Николаса уже промочили ему рубашку.

Джейк сглотнул ком в горле.

Я должен ехать, а ты должен быть сильным и помогать Саре, и хорошо учиться. — Джейк не мог продолжать. Опустив голову, он пытался взять себя в руки. Потерся лицом о мягкие волосики Николаса, шелковистые, как у Сары, и постарался не думать, насколько был близок к счастью. — Николас, я не могу остаться.

Он встал и понес рыдающего мальчика к Саре.

Ее глаза казались огромными на бледном лице, и Джейк смотрел на двух единственных на всей земле людей, которых любил, и хотел сейчас, чтобы земля разверзлась и поглотила его. Он не мог оставить их.

Но не мог и остаться с ними.

Пока Джейк запихивал в сумку свои вещи, Николас цеплялся за него и безудержно рыдал. Сара призраком слонялась позади. Он чуть не схватил и не поцеловал ее, увидев несчастное лицо и потемневшие глаза, синяки под ними. Но он боялся, что если поцелует ее, то не сможет уехать.

В последний момент ему показалось, что Сара собирается что-то сказать ему.

Она прижимала к себе Николаса так, будто от этого зависела ее жизнь. Тело Николаса сотрясалось от рыданий, и Сара гладила его спинку. Ему показалось, что у нее дрожат губы.

Он ждал. Как будто целый ледник давил на него, а ее желтый свитер светился, словно заходящее солнце. Она не заговорила. Наконец он пожал плечами и подошел к ней.

Сара, я теряю все, что у меня есть в жизни, но я все равно поступил бы точно так же.

Она заморгала.

И я думаю, что знаю теперь, что такое любовь. Мне никогда не было так больно. Я сказал как-то, что никогда бы не причинил тебе боль, но все, что я делаю, только мучает тебя. Я не могу жить с этим.

Обводя пальцем контур ее лица, нежный подбородок, лоб, Джейк запоминал Сару, ее нежную кожу.

Он наклонился, чтобы обнять ее и Николаса, легко коснулся точки над левой грудью молодой женщины.

Вот мой дом, Сара, единственный, о котором я когда-либо мечтал.

Он не оглянулся. Заводя шумный мотор, все продолжал уговаривать себя не оглядываться на Сару и Николаса, на дом. Но все-таки посмотрел в зеркало заднего вида и увидел, как Николас вырвался из рук Сары и бросился за грузовиком.

Джейк, не уезжай! Не уезжай!

Только когда грузовик повернул с аллеи на шоссе, Сара вышла из оцепенения, в котором находилась с того момента, когда обнаружила исчезновение Джейка и Николаса. Почему она позволила себе так увлечься своим гневом и болью? Она смотрела, как идет к ней Николас, еле волоча ноги.

Сара, я хочу, чтобы Джейк вернулся.

Он тер глаза, оставляя на щечках грязные следы.

Я тоже, дорогой.

Слишком поздно она осознала, что гнев слепил ее. Она любит Джейка — и позволила ему уехать. Саре хотелось разрыдаться вместе с Николасом. Но она только взяла его на руки и пошла в дом.

Наступила ночь. Дом казался пустым. Сара слонялась по коридорам, представляя Джейка в каждой комнате. Проснулся Николас, крича, что в шкафу чудовища. Пытаясь успокоить его, она открыла дверцу и показала, что там ничего нет.

Только там что-то было. Плоская красно-белая полосатая коробка, запихнутая в угол. Сара неохотно достала ее и открыла.

Ее встретила пена льняных кружев. Белая блузка с оборками легко порхнула в руки. Самая подходящая блузка для ухаживания, подумала Сара и разрыдалась. Когда Джейк купил эту блузку?

Какого момента ждал, чтобы подарить? Она качалась взад-вперед, заливая слезами белоснежные кружева, потом опустила голову на подушку рядом с головкой Николаса, подушку Джейка.

Прошла неделя. Сара и Николас цеплялись друг за друга, пытаясь утешить, но не говоря о Джейке. Сара позвонила Баку и попросила оформить все необходимые документы, чтобы записать Николаса в школу в сентябре. Пришлось поведать Баку всю историю, и он только сказал.

— Держись, малышка, у тебя все будет в порядке.

Сара это знала. Проблема была не в том, просто ей не хватало Джейка. Она скучала по его объятиям и поцелуям. Она стала зависеть от волнения, которое вызывали в ней его прикосновения. Она ощущала его отсутствие всеми фибрами своей души. Если б знала, где найти его, она притащила бы Джейка обратно за его проклятые черные волосы.

Заняться было нечем. Все шкафы уже вычищены, все комнаты выкрашены и оклеены. Ей постоянно казалось, что она видит Джейка боковым зрением, быстро поворачивалась, но, конечно, его там не было. Они с Николасом оставались на улице, пока темнота не загоняла их в дом. Снаружи призрак Джейка не преследовал их.

Сара поняла, что не сможет работать гидом, когда Николас пойдет в школу, и устроилась на работу в газету. Бернис Кристиансон позвонила и сказала, что к работе можно приступать в августе. Сара вздохнула с облегчением. По крайней мере, одна проблема решена. Она никогда не притрагивалась к страховке Теда и теперь перевела деньги на имя Николаса.

Жизнь продолжалась. Николас почти не отходил от Сары и повсюду таскал с собой Ф. Рогги. Сара привыкла к лягушке, сидевшей на столе за завтраком, обедом и ужином на месте Джейка, зеленой и приземистой, — жалкой замене принца.




Глава одиннадцатая


В «Морской таверне» у Бакхеда Джейк поманил пальцем бармена Джолли.

Еще одну, — сказал он, выстраивая перед собой бутылки и тупо считая их, каждая — символ совершенных им ошибок.

Джолли покачал головой, но запустил к нему по прилавку еще одну бутылку. Открылась дверь. Медленно вошел кузен Сары и опустился на табурет рядом с Джейком.

Много бутылок, — заметил Бак, сдвигая на макушку ковбойскую шляпу.

Да, — нахмурился Джейк. — Ну и что с того?

Он привстал, готовясь к хорошей драке, и, пожалуй, Бак был самым подходящим объектом. Может, драка облегчит боль в сердце.

Давай выйдем.

Ах, какие мы крутые! — Бак смерил Джейка взглядом с головы до ног. — Даже после двух дней беспробудного пьянства вы еще не опустились до моей категории.

Пять дней, и еще не вечер, — пробормотал Джейк, поднимая бутылку к свету и изучая цвет содержимого — цвет волос Сары в солнечном свете.

Похоже, вам здесь нравится? Я слышал, что вы узнавали насчет работы. Есть какие-то планы?

Нет.

Джейк не хотел вспоминать о своих мечтах.

Не можете уехать, приятель?

Не могу остаться.

Джейк отпил полбутылки, надеясь на забытье.

И как долго вы собираетесь жить в грузовике на озере? Мои приятели заметили вас пару дней назад, сказали, что каждый вечер вы пьете у Бакхеда.

А вам-то какое дело? — проворчал Джейк.

Мне-то никакого. — Бак поболтал пиво в своей бутылке. — Но, возможно, одному человеку, которого я очень люблю, есть дело, и большое.

Сара. Джейк попытался сосредоточить взгляд на Баке.

Хватит играть в доброго дядюшку, Рейли. Переходите к делу.

Хорошо. — Бак положил локти на стойку бара и стал катать бутылку в ладонях. — Вы заработали приз за идиотизм, Донелли. Сара там, в доме все глаза выплакала, а вы здесь пьете до потери сознания.

Она вам рассказала, что я сделал?

Джейк уставился в пустую бутылку.

Конечно.

Я причинил ей боль. Я все время мучил ее. Не имело значения, что я делал, все становилось только хуже.

Джейк начал поднимать руку, чтобы заказать новую бутылку.

Согласен. — Бак ударил по руке Джейка и кивнул Джолли не обращать на них внимания. — Но вы не выглядите счастливым, и Сара тоже. Николас, конечно, доволен, как поросенок в грязной луже, но и он скучает по вас.

Я обидел ее.

Да, да. Я уже это слышал. Но Сара не держит зла, и я никогда не считал вас трусом.

Джейк выдавил улыбку.

Хорошая работа, парень. Не теряете времени даром. Беда в том, что я постарше вас и знаю порядок.

Я и не сомневался, — засмеялся Бак. — Отдаю вам должное, никогда ни о чем подобном не слышал. Могу представить себе, за какие ниточки вы дергали, чтобы оформить бумаги на Николаса. Неплохо побегали там, я думаю.

Да. — Джейк вспомнил, по краю какой пропасти ходил — сначала с нефтяным магнатом, потому что Тед еще не был готов отпустить Николаса, и потом, рассчитывая каждый шаг, чтобы вовремя вернуться за мальчиком, пока Тед не умер и не оставил его одного. — Да.

И вы удираете от нашей малышки Сары? — фыркнул Бак. — Не ожидал от такого тертого парня.

Джейк угрожающе посмотрел на Бака.

А что вы думали, Донелли? Конечно, я навел о вас справки и знаю вашу историю. Вас обычно зовут решать неразрешимые проблемы. И вы всегда выполняете задания, как мне сказали. Вы и суток не пробыли в доме Сары, а я уже все о вас знал. Иначе не позволил бы вам остаться.

Думаете, что смогли бы вытряхнуть меня оттуда, пока я не был готов?

Бак засмеялся.

Думаю, нет, но подобные угрозы обычно срабатывают. Нет, я не настолько сумасшедший, чтобы встать на вашем пути. Можете расслабиться, Донелли. Я явился не для того, чтобы прогнать вас. Даже если бы смог, — проговорил Бак, окидывая взглядом огромную фигуру Джейка. — Не могу сказать, что мне не хочется, но Сара содрала бы с меня кожу заживо, если б я это сделал.

Она знает, что я здесь?

Джейк попытался придушить появившуюся надежду.

Нет. И я не собираюсь ей об этом рассказывать.

Меня это устраивает. — Джейк раскрыл бумажник и положил деньги на стойку. — Теперь оставьте меня в покое. Мне предстоит настоящая пьянка.

Бак сунул деньги ему в карман.

Нет, приятель, достаточно. Вы не похожи на любителя пить в одиночестве. Какой вы старомодный романтик… Ну, Донелли, реальная жизнь полна боли. Сара любит вас. Вы любите ее. Можете начать с этого. Такова жизнь, крутой парень, а не благородные жесты и исчезновение на закате.

Представляю вас в зале суда, Рейли. Держу пари, вы не часто проигрываете, — заметил Джейк.

Всего один раз. Давно, — скромно усмехнулся Бак. — Теперь вы должны побриться, принять душ и протрезветь.

Джейк поднял крепкую руку.

Трезв, как судья.

Хорошо, только не принимайте моих дел, — сказал Бак. — Достаточно трезвы, чтобы вести машину?

Нет, — засмеялся Джейк.

―Черт побери. Пошли, Донелли, нам предстоит много работы, и поскольку я уже привык думать о вас как о члене семьи, то хотел бы поговорить с вами насчет той работы. Наслышан о ваших талантах, вы могли бы использовать их здесь. Ну, конечно, не все…

Сара свернулась калачиком на диване. Слоняясь по пустым комнатам своего дома, она обычно оказывалась здесь. Лунный свет серебрил листья дуба и песок. Сквозь открытую дверь врывался ветер.

Вдали она услышала шум грузовика. Сердце забилось, как барабан. Она включила желтый фонарь над крыльцом и следила, как на подъездную аллею медленно выезжает блестящий грузовик.

Джейк увидел открытую дверь и зажженный фонарь. От волнения еще крепче вцепился в руль. Может, Бак ошибается? Способна ли Сара простить его? Есть ли у них будущее? Нет, если он будет сидеть здесь вечно, просто наблюдая за пустым дверным проемом, — это уж точно. Он выключил мотор и глубоко вздохнул.

Сара уныло сгорбилась. Не старый грузовик Джейка.

Дверца машины захлопнулась за большим крепким мужчиной. Луна осветила его. Он достал ящик с инструментами и пошел к покосившимся качелям. Его мощные бедра плавно двигались под знакомыми, низко сидящими джинсами.

Джейк? — прошептала Сара.

Мужчина застучал молотком.

Джейк! — взвизгнула Сара. Босиком, в ночной сорочке, как безумная она бросилась из дома. — Джейк!

Он повернулся, выронив молоток, когда Сара, теплая сладкая Сара, занимавшая все его мысли, упала в его объятия. Ее ноги обвились вокруг его талии, и Джейк задрожал от силы своего желания и любви.

― Идиот, простофиля, дурак, упрямец, почему ты уехал? — рыдала и смеялась она.

― Сара, ты иногда говоришь такие милые вещи, — сказал он, лихорадочно прижимаясь к ней губами, целуя, пощипывая, пробуя.

Его руки беспокойно метались по ее телу, ласкали, гладили. Наконец она в его объятиях, после всех одиноких ночей без нее!

О, сумасшедший, я люблю тебя, я люблю тебя! — Сара пробежала пальцами по его волосам, широким плечам. Он вернулся. — Ты правда здесь? А что ты делаешь с качелями? И новый грузовик?..

Все по порядку.

Его поцелуй заставил ее замолчать. В крепких объятиях она сожалела о своей гордости и упрямстве, которые чуть не заставили его исчезнуть из ее жизни.

Джейк, ты был прав, я изливала на тебя свой гнев на Теда и себя. Но ты уехал прежде, чем я поняла это.

Она выдернула его рубашку из джинсов и пробежалась ладонями по коже, загоревшейся под ее прикосновениями. Такова ее власть над этим сильным мужчиной.

Я тоже был не прав. Я уехал, потому что думал, ты не доверяешь мне.

Он снова притянул ее к себе.

Но я доверяла! Я знала, что ты не заберешь Николаса, поэтому не позвонила Баку. Я вычислила это. — Ей необходимо было убедить Джейка. — Понимаешь, я знала, что ты любишь Николаса, и была в ужасе, что ты не сможешь уехать без него. Но я, наконец, поняла, что твоя любовь к нему смешалась с твоими чувствами ко мне, как и мои к тебе. — Сара взяла его лицо в руки. — Ты побрился.

Слезы душили ее. Он потерся щеками о ее ладони.

Пришлось. Ведь я снова собираюсь начать ухаживание.

Слезы струились по ее лицу. Она почти простилась со всем этим.

О, Джейк, я думаю, мы хорошая команда, мы трое. Я люблю тебя за то, как ты относишься ко мне, к Николасу… Я не знаю, все так странно, но я хочу, чтобы ты остался с нами.

Она положила его голову на свое сердце.

Останься дома, Джейк.

Я никогда больше не обижу тебя, Сара, — пылко сказал он.

Конечно, обидишь. И я обижу тебя. Но мы справимся, мой герой. Жизнь — не волшебная сказка. Что бы ни случилось, мы все переживем, пока мы вместе.

Он накрыл ее губы своими в долгом поцелуе, полном обещаний, и этот поцелуй остановил ее дыхание и осушил слезы. Поцелуй человека, пришедшего к ней из темноты и освободившего ее.

Ты не ответил на мои вопросы.

Да, я забыл. — Он улыбнулся, поднеся ее ладонь к своему сердцу. — Я чинил качели. Я купил новый безопасный грузовик, потому что он мне понадобится для новой работы агроинженера- консультанта и для моей семьи. Ты выйдешь за меня замуж, Сара? Заметь, я прошу, а не приказываю.

Он закружил ее, и они, смеясь, упали на влажный песок.

Сара посмотрела на него. Он разрушил возведенные ею стены и вдохнул в нее новую жизнь. Он вернул ей сына. Прикосновения Джейка волновали ее, как ничьи другие.

― Конечно, я выйду за тебя замуж, идиот.

Джейк сел. Она положила голову ему на грудь, прислушиваясь к биению сердца.

Джейк! Ты дома!

Николас бросился на них, и они снова кувыркнулись в песок.

Я знал, что ты вернешься. Я знал! Ты не мог нарушить свое обещание.

Джейк крепко обнял Николаса свободной рукой.

Конечно, не мог.

Николас посмотрел на Сару, на землю, на луну и удовлетворенно кивнул.

Ты на улице в ночной рубашке, и мы все сидим на песке. Мне нравится.

И мне, приятель, — сказал Джейк, забрасывая мальчика себе на плечи и притягивая Сару поближе. — А теперь пойдем в дом, хорошо?

Качели ровно покачивались на ветру. Сара шла рядом с Джейком, а луна отбрасывала их тени вперед, строя мост от нее, Джейка и Николаса к старому дому, к уютному желтому свету, зовущему домой.


Внимание!




Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги, Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст, Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование, кроме предварительного ознакомления, запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий. Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.