Мечтаю о тебе
Линда Хилл








Нора Бэкли, найдя себя в материнстве, посчитала, что большего женщине и не нужно. Ей нелегко дается душевное одиночество и телесный аскетизм, но на все готова пойти мать ради своей дочери.

Однако жизнь выдвигает свои аргументы в споре о том, что есть счастье. В самом заглавии романа заключен некий намек на исход конфликта, но путь к согласию рассудка и плоти совсем не так короток, как иногда кажется…






Линда Хилл

Мечтаю о тебе





Пролог


Ребенок закричал сразу, как только замер крик той, кто мгновение назад стала матерью. Громко заявила о себе новая жизнь.

— О, поздравляю, юная леди, у вас родилась прекрасная, здоровенькая девочка!

Юная леди… Доктор тактично использовал именно эту формулировку, не зная, какое слово предпослать ее имени — «мисс» или «миссис»? Мисс — было бы по-житейски неверно: раз она стала матерью, то какая же она девушка? Миссис — формально неверно: раз не замужем, какая же она, извините, миссис?

Эти соображения не проплыли в голове логично связанными мыслями, а вспыхнули секундной догадкой, не затронув сердца обидой.

Юной леди отныне предстоит существовать на этой эфемерной линии, разделяющей вполне определенные понятия — «мисс» и «миссис». Незамужняя мать… Глава — как там у социологов? — неполной семьи. Семьи, в которой только она и ее дочь, еще незнакомая, но уже успевшая стать для нее самым родным существом на свете.

Тело, еще минуту назад разрываемое безумной болью, наполнилось невероятным блаженством покоя. Самоуверенному племени мужчин доступны все радости жизни, кроме этой: пережить удивительное состояние полного блаженства после уже отступившей боли.

Мысли текли вяло и были легкими и приятными. Они не касались ни того, что предшествовало сегодняшнему событию, ни того, что ждет в будущем.

Акушерка с марлевой повязкой на лице уже запеленала младенца и повернулась к матери с таким видом, будто хвасталась перед той делом рук своих.

— Вот какая у нас красавица, — сказала женщина, и по глазам ее чувствовалось, что повязка скрывает широкую улыбку.

Мать ответила на ее улыбку своей, полностью согласная с определением — «красавица». Сморщенное личико новорожденной уже немного побелело, его обрамляли темные и довольно густые волосики. Надо же — у малышки темные волосы. Разве такое бывает у младенцев? Дочь пошла в отца. Значит, когда мутноватые глазки девочки прояснеют, то наверняка окажутся темно-голубыми, почти синими. Ну что ж, неплохо. Сочетание темной шевелюры с голубизной глаз принесло немало сердечных побед тому, кто еще и не знает, что стал отцом.

— В палату! — распорядился доктор.

Спорые, умелые руки переложили молодую маму на каталку. И та легкость, с какой они это проделали, лишь усугубила поразительное ощущение невесомости собственного тела.

Каталку ввезли в палату, где уже находились две молодые мамы. Пустая кровать у окна предназначалась новенькой. Снова сильные руки приподняли ее, и вот она уже на постели, застеленной ослепительно белым, крахмально хрустящим бельем. Клиника недорогая, но, как оказалось, вполне приличная. А ведь были волнения, хватит ли денег на хорошего врача-акушера. Вот и хорошо, что не пошла на лишние траты. Сейчас ей каждый сэкономленный цент — не лишний.

Она огляделась и поздоровалась со своими соседками, которые ей ответили приветливо, но со снисходительностью старожилов по отношению к новичку. На прикроватных столиках у них стояли скромные букеты. У той, что лежала рядом, цветы чуть подвяли — видимо, их преподнесли дня два назад. У другой букет радовал глаз своей яркой свежестью.

У новенькой столик был пуст. И останется пустым. Но юная леди, судя по всему, не склонна делать из этого трагедию. Полуприкрыв глаза, она отдалась неспешным размышлениям, не привнося в них никакого душевного надрыва.

Дочь… Наступит день, когда маме придется рассказать девочке о тайне ее рождения. Но это будет потом. А пока юной леди предстоит сделать все возможное и невозможное, чтобы дочь росла счастливой. Глава их маленькой семьи будет стараться за двоих.

— Нора Бэкли? — донесся до нее голос. В недоумении открыв глаза, новенькая повернула голову к двери.

— Я Нора Бэкли…

Пожилая женщина с добрым лицом стояла на пороге палаты, держа в руках огромный букет белых роз.

— Это мне?!

— Вам, вам. Молодой папа рвался сам сюда, но ему не позволили. Он поздравляет вас и говорит, что рад девочке.

О Боже! Блаженный покой покинул Нору. И, видимо, надолго…




Глава первая


Мне будет совсем не трудно сказать ему об этом, думала Нора, выкладывая с противня в вазочку горячие, вкусно пахнущие бисквиты.

С улицы послышался приглушенный шум двигателя, и к дому с мягким шуршанием подъехал «пежо». Хлопнули автомобильные двери, и раздался звонкий голос Эвы, перебиваемый низким, густым басом Клайва.

Нора взволнованно перевела дыхание. Казалось, ей не о чем волноваться, тем не менее рука предательски дрогнула и один бисквит оказался на полу. Быстро подняв его, швырнула на стол, потом с грохотом задвинула в плиту противень и машинальным жестом заправила за ухо выбившийся локон светло-шатеновых волос.

Распахнулась дверь, и на пороге показалась раскрасневшаяся от мороза, с горящими от возбуждения глазами Эва. Откинув назад капюшон плаща, девочка небрежным движением руки поправила шапку своих роскошных темных волос.

— Мамочка! Мы катались на лошади! Ты не представляешь себе, какое это удовольствие! Тренер сказал, что у меня хорошая посадка. Мне так хотелось бы иметь собственную маленькую лошадку. Купи мне пони, ну пожалуйста!

Эва явно пошла в отца и для своих десяти лет была довольно высокой девочкой. Вообще, они очень похожи. Оба черноволосые, у обоих темно-синие глаза. Даже своими манерами девочка старалась походить на папу. Конечно, в ней не было той самоуверенности и самодовольства, которые присущи Клайву. Клайв Хартли — настоящий мужчина. Такой не пропустит ни одной интересной женщины, не бросив в ее сторону призывного взгляда. Причем вовсе не потому, что они его уж очень интересуют, — так проявлялась его мужская сущность, только и всего.

В маленькой кухне было жарко от горящей плиты. Захлопнув за собой наружную дверь, Клайв небрежным движением расстегнул молнию теплой куртки. Метеорологическая служба передавала по радио, что снег, падавший без перерыва весь день, покрыл поля толстым слоем и на фермах даже начался падеж ягнят.

— Держать пони — большая ответственность, Эва, — возразила дочери Нора. — К тому же это — дорогое удовольствие. Да нам просто и негде будет его разместить.

И в самом деле, в их небольшом домике с двумя спальнями недостаточно места даже для собаки.

— Можно же что-нибудь придумать, мама, — расстроилась Эва. — Я бы заботилась о нем так же, как о Симе.

— Кот — это тебе не пони, — попыталась урезонить девочку мать.

— Какая разница, за кем ухаживать? — продолжала настаивать Эва.

— Прежде всего, пони — большое-пребольшое животное, — глубокомысленно заметил Клайв, направляя в рот кусок бисквита. — Давай вернемся к этому разговору позже, когда ты немного научишься ездить верхом, хорошо? Как вкусно! — с видимым удовольствием он откусил еще кусок.

— А мне можно? — мгновенно забыв о пони, попросила Эва.

— Нет, нет, дорогая. Дай им остыть! — возразила Нора, недовольно глядя на отца, подающего дочке дурной пример. — Я только что вынула их из духовки.

— Поэтому они такие вкусные, — с озорным видом заметил Клайв и, подхватив очередной бисквит, воскликнул: — Эва, лови!

Радостно хихикнув, девочка поймала брошенный ей бисквит и торжествующе взглянула на мать, поторопившись отправить печенье в рот. С одной стороны, ей было неловко за непослушание, с другой — приятно, что папа и она так удачно созоровали.

— Вы, наверное, не прочь и кофе выпить? — сдаваясь, спросила Нора. Она открыла кухонный шкафчик и достала из него чашки.

С набитым ртом Клайв молча кивнул, пропуская Нору к стоявшей на столе кофеварке.

— Тогда садитесь. Эва, как только поешь, повесь на место куртку и сразу садись за уроки.

— Лучше я их потом сделаю, — заявила девочка.

— Вот уж нет! Я предупредила тебя, что, если ты не закончишь задания в пятницу вечером, тебе придется заниматься в воскресенье.

— Мамочка! Можно, я займусь уроками после вечернего чая?

— К этому времени ты будешь уже усталой.

— Но папа сказал…

— Кстати, мне надо поговорить с твоим папой, — твердо сказала Нора. — Отправляйся в свою комнату.

Скорчив недовольную гримасу, Эва уже направилась было к двери, но внезапно изменила маршрут и бросилась к отцу.

— Папочка, дорогой! Спасибо тебе! Я получила сегодня такое удовольствие!

— Ну, на этот раз все? А теперь, пожалуйста, выйди и закрой за собой дверь, — приказала Нора.

Клайв с улыбкой смотрел вслед убегающей дочери.

— Послушай, дорогая, — с недоумением в голосе произнес он, заметив недовольство на лице молодой женщины, — не вижу ничего страшного в том, что Эва полакомилась печеньем.

Налив кофе, Нора молча поставила чашки на стеклянную поверхность стола. Прежде чем сесть, Клайв снял куртку и повесил ее на спинку стула. В поношенных джинсах, с закатанными рукавами хлопчатобумажной рубашки и расстегнутым воротом он скорее походил на средней руки рабочего, чем на руководителя преуспевающей фирмы.

— Кажется, меня ожидает выговор, — заметил Клайв, пытаясь за шутливостью тона скрыть нарастающее раздражение. — Ты, видимо, считаешь, что я мешаю правильно воспитывать ребенка.

— Да, ты портишь нашу дочь, — строго заметила Нора.

Готовясь к встрече с Клайвом, она собиралась говорить совсем не об этом. Просто подсознательно пытаясь отдалить нелегкий разговор, воспользовалась подвернувшимся предлогом.

Нора взглянула на собеседника и увидела на его красивом лице то же выражение, которое она не раз замечала у дочери, когда та упрямилась.

— Я так не считаю, — пожал плечами Клайв и отставил нетронутую чашку с кофе. — В отличие от тебя, у меня нет возможности общаться с Эвой ежедневно. Мы редко бываем вместе, поэтому каждый раз я пытаюсь доставить ей как можно больше удовольствий.

— И позволяешь при этом ей делать все, что той заблагорассудится.

— Ну и что плохого? Ведь я ее люблю.

— И поэтому необходимо исполнять любой ее каприз?

— Вовсе нет, — уже с трудом сдерживаясь, возразил Клайв. — Я имею представление о том, как надо вести себя с детьми. Прочел даже несколько книг о детской психологии. И вообще, надо отдать должное Эве, она никогда не требует чего-то чрезмерного. Девочка достаточно скромна в своих желаниях, и я не вижу причин, по которым ей надо отказывать в разумных просьбах. Тем более, когда мне ничего не стоит их выполнить.

— Клайв, я не говорю о стереомагнитофоне или велосипеде, — не унималась Нора. В свое время они немного повздорили из-за покупки столь дорогих подарков.

— Конечно, речь всего лишь о бисквитном печенье.

— Да нет, вовсе нет, — грустно покачала головой Нора.

Разговор явно не получался. А ведь предполагалось, что все будет совсем по-другому. Мысленно она представляла так: вот придет Клайв, и Нора как гостеприимная, любезная хозяйка его угостит чашечкой кофе со свежеиспеченными бисквитами, они мило поболтают о том о сем, а затем она как бы между прочим произнесет: «Кстати, ты знаешь, дорогой…»

Подумав, Нора встала, подошла к столу и поставила вазу с бисквитами перед гостем.

— Это предложение мира или только пауза перед новой атакой? — поинтересовался тот, взглянув на тарелку.

— Ни то, ни другое, — заставила себя улыбнуться Нора. — Угощайся.

— Ты представить себе не можешь, какое удовлетворение, почти восторг, я испытываю, когда вижу радость на лице нашей дочки, — признался Клайв. Положив в рот очередной бисквит, он прихлебнул из чашки и спросил: — Ведь ты же не считаешь, что удовольствия могут принести ей вред?

— Ты обращаешься с ней одновременно как с товарищем по развлечениям и как с любимым домашним зверьком, — резко произнесла Нора. — Но кто-то должен приучать ее и к дисциплине.

— И этот «кто-то», конечно, ты? — насупившись, поинтересовался Клайв.

— А есть кто-нибудь другой? — с вызовом в голосе ответила Нора, взглянув на рассерженного мужчину.

— Ты всегда утверждала, что прекрасно справляешься одна… — слегка нахмурив черные брови, попытался урезонить ее Клайв.

— Так оно и было. Целых десять лет, что мы жили с ней вдвоем. Ты хочешь сказать, что тебе не нравится, как я воспитала нашу дочь?

— Эва — чудный ребенок, и я понимаю, что это полностью твоя заслуга, но, наверное, ты не отрицаешь, что и я внес свою скромную лепту в процесс ее воспитания? — помолчав минуту, примирительно сказал Клайв.

Его помощь дочери, да и ей самой, Норе, была попросту неоценимой. Даже представить трудно, что бы они делали без Клайва.

— Разумеется, и я очень благодарна тебе, — тихо проговорила молодая женщина.

— Ты сегодня чем-то раздражена и совсем не похожа на себя. Что-нибудь случилось? — испытующе посмотрел на нее Клайв.

Можно было бы ухватиться за эту подсказку и не говорить ему того, что собиралась сказать, тем более что момент был не самый подходящий. Нет, отступать сейчас значило бы смалодушничать. Нора заставила себя улыбнуться и решительно заявила:

— У меня все в порядке, больше того — все просто замечательно, но мне надо тебя кое о чем проинформировать. Эва пока не в курсе дела. Я специально ничего не говорила ей, чтобы не от нее до тебя дошла новость. Мне важно, чтобы ты узнал обо всем от меня.

Нора перевела дыхание.

— И о чем же ты собираешься мне поведать? — насторожился Клайв. Его лицо оставалось спокойным, но рука с силой сжала чашку, выдавая охватившее его беспокойство.

— Я собираюсь выйти замуж, — набрав побольше воздуха, проговорила Нора.

Несколько секунд Хартли сидел молча. С каменным лицом он внимательно глядел на взволнованную женщину. Потом внезапно вскочил и с такой яростью отбросил от себя стул, что раздался скрежет ножек о пол, а висевшая на спинке куртка на мгновение вздулась парусом.

— Что, ты сказала, ты собираешься сделать?

— То, что ты слышал. Выйти замуж, — стараясь сохранять спокойствие, повторила Нора, тревожно оглядывая нависшую над ней фигуру Клайва.

— Я прекрасно понял, что ты сказала. Я просто не поверил своим ушам, — с трудом выговорил тот, тряся головой, будто пытаясь избавиться от наваждения.

— Почему тебя это так удивляет? — не без ехидства осведомилась Нора. — Я — свободная женщина, вполне совершеннолетняя, не страдаю никакими заразными болезнями, и все мои зубы целы…

— Хорошо, хорошо, — примирительно сказал Клайв. — Я вовсе не хотел ставить под сомнение твои достоинства и обидеть тебя.

— Очень мило с твоей стороны. Пожалуйста, предупреждай меня заранее о том, что ты хочешь сказать, чтобы я могла уловить разницу между нормальным тоном и грубостью.

— Просто все это так неожиданно, — попытался оправдаться вконец смущенный человек. Подцепив ногой стул, он развернул его и уселся верхом, обхватив руками спинку. — И кто же этот счастливчик? — спросил он, не сводя с Норы горящих от возбуждения глаз.

— Его зовут Даниил, — сказала Нора, с облегчением переводя дыхание — худшее, кажется, позади. — Даниил Динмор. Адвокат.

— Странно, Эва никогда не упоминала этого имени. Как давно вы знаете друг друга?

— Мы встретились года два назад. Он был другом одного моего знакомого.

— Так, так… А теперь он стал твоим женихом.

— Официально — нет. Мы еще не помолвлены. Имеются осложняющие обстоятельства.

— Какие именно?

— Во-первых, Эва должна привыкнуть к мысли о том, что я выхожу замуж. Во-вторых, у Даниила шестнадцатилетняя дочь.

— Сколько же в таком случае лет твоему жениху? — поинтересовался Клайв.

— Тридцать девять. Он…

— Ну, он, пожалуй, староват для тебя!

— Я так не считаю. Во всяком случае, это не имеет никакого значения.

— Человеку почти сорок! Не слишком ли большая разница в возрасте?

— Мне самой почти тридцать.

— Тебе еще не тридцать. Мне и то еще нет тридцати. Этот жених на целых двенадцать лет тебя старше.

— На одиннадцать, — уточнила Нора. — И хватит о возрасте. Я хотела поговорить с тобой совершенно о другом. Мне нужна твоя помощь.

— Подожди! А как насчет матери шестнадцатилетней девочки! Он что, разведен?

— Она скончалась, причем давно, и Даниилу пришлось одному растить дочь.

— Значит, дочь живет с ним?

— Конечно, он же ее отец.

— Я — тоже отец. Отец Эвы.

— Ситуации совершенно разные.

— Так уж и разные? По-моему, существует только один способ стать отцом ребенка. Если, конечно, не считать искусственного зачатия…

— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.

— Хочешь подчеркнуть тот факт, что мы не были женаты? В свое время я делал тебе предложение… Оно, кстати, все еще в силе, — неуверенно произнес Клайв после недолгого молчания.

— Нет уж, спасибо, — решительно отрезала женщина. Вспыхнувшее в глазах собеседника раздражение напомнило ей об осторожности — сейчас с ним следует быть предельно тактичной. — Мы уже обсуждали с тобой такую возможность, — мягко напомнила она, смиряя свою горячность.

— Да, но с тех пор прошло немало времени. Фактически годы.

— Ну и что из этого? С той поры в наших отношениях абсолютно ничего не изменилось.

— Ну я бы не был столь категоричен. Во всяком случае, в ближайшее время, кажется, возможны большие перемены. Если ты выйдешь за этого… Даниила, наши отношения, разумеется, не смогут оставаться прежними.

— Как раз об этом я и хотела переговорить с тобою. — Нора облизнула высохшие от волнения губы. — Мне не хотелось бы, чтобы Эва думала, что ей надо выбирать между тобой и Даниилом. Ты должен помочь ей понять, что нет ничего зазорного в том, чтобы относиться по меньшей мере с симпатией к своему новому отцу… Я хочу сказать — приемному отцу.

Да слышит ли он ее? Стоит молча у стола, засунув большие пальцы обеих рук за ремень джинсов. Кажется, человек полностью погружен в какие-то свои, одному ему ведомые мысли. Но нет! Его рассеянность обманчива. Он сейчас напоминает сильного настороженного зверя, решающего, сразу ему нападать или выждать более подходящий момент.

— Пока не знаю, что тебе и сказать, — проговорил наконец Клайв. — Все не так просто.

— Неужели ты не понимаешь, что я обращаюсь к тебе с просьбой не ради себя, а ради нашей дочери, — стараясь сдерживать растущее раздражение, продолжала Нора. — Ты будешь встречаться с ней, как и прежде. Даниил знает, что вы часто проводите время вместе, и он это только одобряет, — заверила она.

И услышала в ответ язвительное:

— Скажите пожалуйста, какие мы терпимые!

— Я никогда не вышла бы за Дана, если бы он стал возражать против твоих контактов с Эвой. Тебе прекрасно известно, что я не сделаю ничего, что могло бы нанести ей хоть малейший вред.

— Ты-то, естественно, не сделаешь, но откуда знать, что может прийти в голову ему?

— Ничего плохого ему не придет. Не такой он человек. А что касается Эвы, то ей только на пользу — жить в доме, в котором появится наконец мужчина.

— Мне всегда казалось, что ты вполне удовлетворена тем, как сложились отношения между нами тремя.

— Да, до поры до времени действовал наилучший из возможных вариантов, — согласилась Нора и, поколебавшись, спросила: — Послушай, дорогой, а ты случайно не ревнуешь?

— Ревную? Я? — удивленно переспросил Клайв. Его напряженный взгляд оценивающе прошелся по ее лицу, по фигуре, скрытой мешковатой рубашкой и выцветшими джинсами. Нора уже не так стройна, как прежде, но тем не менее она оставалась весьма пикантной — высокая грудь, прекрасная Линия бедер, тонкая талия.

— Эва любит тебя, и Дан вовсе не собирается занять твое место в ее сердце, — поспешила заверить нервного собеседника Нора.

— В том-то и дело, что собирается, — как бы про себя, еле слышно пробормотал Клайв. — По крайней мере, в одном отношении, — прояснил он свою невнятно выраженную мысль, все еще беззастенчиво разглядывая смущенную женщину.

— Перестань! О чем ты говоришь?

Под таким откровенным мужским взглядом Нора чувствовала себя неловко. Она начала поспешно собирать со стола посуду и отнесла ее в мойку, все время ощущая на себе его внимательные глаза.

— Эва никогда не говорила мне о существовании какого-то Даниила. Это ты так распорядилась? — спросил наконец Клайв.

— Вовсе нет, с чего ты взял?

— Просто я подумал, что как-то странно все происходит в этом доме. Дочь видит вас вдвоем, она не может не догадываться о характере ваших отношений и тем не менее ничего не говорит своему отцу.

— Может быть, она как-то и проговорилась, но ты пропустил мимо ушей? Эва такая болтушка!

— Это верно, — улыбнулся Клайв, — и все-таки, если бы она упомянула кого-нибудь как близкого тебе человека, я обратил бы на это внимание.

— Фактически девочка его почти и не видела, — пояснила Нора, вытирая посуду. — В основном мы с ним встречались, когда она уезжала с тобой.

— И ты ей ничего не говорила об этих встречах?

— Иногда говорила, но Эву не особенно интересовало, чем я занимаюсь в ее отсутствие. Дети очень эгоцентричны.

Почему, собственно говоря, я все время оправдываюсь? — подумала недовольная собой женщина. Вспомнилось, что один или два раза Даниил предлагал взять Эву с собой. Идея пойти вместе в зоопарк показалась тогда неудачной. А вот в морской аквариум они сходили втроем. Было интересно. Правда, дружеского общения между дочерью и Даном не получилось. Все вопросы и восклицания Эвы адресовались исключительно матери, попытки Дана разговорить ее наталкивались на однозначные «да» или «нет».

Как-то раз Нора пригласила Даниила на обед, надеясь, что в уюте домашней обстановки им будет легче сблизиться, получше узнать друг друга. Но из этого тоже ничего не вышло. Довольно невежливо дочь дала понять, что ей невыносимо скучно в компании взрослых, и попросила разрешения заняться собственными делами.

Когда Дан ушел, мать как бы невзначай спросила девочку:

— Эва, тебе понравился мой новый друг?

— Ничего, — небрежно ответила та, глядя на мать невинными глазами. — Для взрослого он вполне терпим.

— Мне кажется, Даниил — очень симпатичный человек, — осторожно попыталась провести свою линию мать. — Ты ему понравилась, он даже сказал, что ты — прекрасно воспитанный ребенок.

— Мама! Мне это совершенно не интересно, ведь мистер Даниил — твой приятель, а не мой, — терпеливо разъяснила свою позицию Эва.

Больше они к этой теме не возвращались, и Нора решила, что, видимо, Эва подсознательно почувствовала особый характер их отношений с Даниилом и намеренно уходит от разговора. Собственно, поэтому-то так нужна сейчас помощь отца.

— Объясни ей, пожалуйста, что моя дружба с Даниилом никоим образом не отразится на ваших отношениях.

— Это ты так считаешь! Разреши мне по данному вопросу иметь собственное мнение, — резко высказался раздраженный Клайв. В его голосе так явно прозвучало недовольство, что Нора, вешавшая в этот момент полотенце, невольно обернулась.

— Конечно, не отразится! Ты сам никогда не допустил бы подобного.

— Ты действительно думаешь, что, когда ребенку навязывают отчима, это никак не влияет на его отношения с родным отцом? — спросил Клайв, выпрямляясь и отводя руки за спину.

— Я не собираюсь никого никому навязывать. Напротив, мне хотелось бы сделать все разумно и безболезненно. Именно поэтому я и решила поговорить сначала с тобой. Ты же не откажешься помочь нашей дочери приспособиться к предстоящим изменениям в ее жизни.

— Ты говоришь об этом как о чем-то само собой разумеющемся. Откуда такая уверенность, что я пойду у тебя на поводу?

— Безусловно, я считаю само собой разумеющимся, что ты любишь свою дочь и желаешь ей добра, — холодно произнесла Нора.

Немного помолчав, Клайв скрестил на груди руки и, слегка прикрыв глаза, тихо, как бы нехотя, сказал:

— Именно поэтому мне надо знать несколько больше о твоем женихе. Кто может гарантировать, что он окажется подходящим приемным отцом для моей дочери?

— Я думала, ты доверишься моему мнению на этот счет.

— Твоему мнению? — усмехнулся Клайв.

— Да, да, моему мнению! Когда мне было всего лишь семнадцать, я действительно плохо разбиралась в людях, — с нескрываемой горечью призналась Нора, — но с тех пор я немного поумнела.

— Должен признать, что, когда ты выходишь из себя, я начинаю тебя побаиваться, — с улыбкой заметил Клайв. — Что-то не помню, чтобы мне приходилось видеть тебя такой разгневанной.

— Прошу тебя, не испытывай мое терпение.

— Не сердись. Я ведь просто забочусь о вашем с Эвой благополучии. Мне хочется одного — чтобы вы были счастливы.

— Спасибо, но о своем благополучии я способна позаботиться сама. Что же касается Эвы, ты же знаешь, я никогда не сделаю ничего, что могло бы принести ей вред.

— Знаю, — согласился Клайв, — но ты можешь это сделать невольно, сама того не желая. Любовь делает людей близорукими. Быть может, мне стоит встретиться с твоим будущим мужем, чтобы составить о нем собственное мнение.

— Ты действительно считаешь, что это необходимо? — спросила Нора. Вот уж чего ей совершенно не хотелось, так именно их встречи.

— Все равно рано или поздно судьба сведет нас. Если ты действительно желаешь, чтобы я помог тебе, познакомь нас. Извини, но я настаиваю на этом. Ведь ты хочешь сделать меня в какой-то мере ответственным за ваш брак. Сделать соучастником. Раз ты меня обязываешь быть вашим ходатаем перед Эвой, ну так и познакомь меня со своим избранником. Пойми, я не могу вручить судьбу дочери человеку, о котором не имею ни малейшего представления.

— О чем ты говоришь! Никто и не просит тебя кому-то вручать судьбу Эвы!

— Твой Даниил собирается стать приемным отцом девочки, а это значит, что ее жизнь во многом будет зависеть от этого человека, — настаивал Клайв.

Надо признать, он по-своему прав. Но тем не менее Нору обидело подобное недоверие к ее способности правильно оценивать людей.

— Не забудь, что он один воспитал собственную дочь.

— Еще неизвестно, как он это делал и каковы результаты. Ты говорила, что там какие-то проблемы.

— Ты не так понял, — запротестовала Нора. — Просто мы еще не знаем, как поладят друг с другом наши девочки.

— Они что, еще не встречались?

— Пока нет.

Нора сама видела Синтию всего пару раз. Из рассказов Дана можно было понять, что девочка не стала исключением из общего правила поведения своих сверстников и переходный возраст дает порой себя знать.

— Мы с Даном считаем, что потребуется определенное время, чтобы девочки привыкли к мысли о совместной жизни.

— А если они не понравятся друг другу?

— Мы съедемся, только когда почувствуем, что девочки поладили. Что касается Эвы, то, согласись, она в принципе довольно покладистый ребенок.

— Та-то гораздо старше. Она может начать терроризировать сводную сестру.

— Не думаю, что с Синтией такое случится, — запротестовала Нора. — Старшие дети чаще всего просто игнорируют младших.

— Синтия единственный ребенок? — хмуро спросил Клайв.

— Да.

— В таком случае она привыкла к тому, что все свое внимание отец уделял ей одной. В ней может проснуться ревность, которую она станет вымещать на Эве.

— Не беспокойся. Я буду следить, чтобы этого не случилось, — стараясь сохранить терпение, заверила Нора. — И Даниил, поверь мне, никогда не допустит подобного.

— Синтия — его дочь. Он всегда будет на ее стороне.

— Послушай, о чем мы говорим? Все эти теоретические выкладки так далеки от реалий жизни.

— Да нет. Пожалуй, мы как раз и обсуждаем варианты жизненных реалий. Все эти сложности часто встречаются в семьях, созданных по вашему типу.

— Приглашаю тебя на роль консультанта по семейным вопросам, — не удержалась от ехидства Нора. — Тебя послушать, ну просто специалист!

— Не то чтобы специалист, но некоторые из моих друзей столкнулись с подобными проблемами. Было много хлопот. К тому же я читал ряд статей на эту тему. Наконец, просто здравый смысл подсказывает, что все не так-то просто.

— Ты думаешь, моя жизнь была легкой и простой?

— Я делал все, что мог, — весь внутренне сжавшись, с явной обидой ответил Клайв.

— Мне ли этого не знать? — грустно сказала Нора. — Ты делал много больше, чем это делают другие мужчины, оказавшиеся в твоем положении, и я очень тебе благодарна…

— При чем здесь благодарность! Я делаю это ради тебя… и, конечно, Эвы.

— Когда-то и Эва тебя не удержала и ты с легкостью обходился без нас. Впрочем, ничего другого тогда от тебя, девятнадцатилетнего мальчишки, и не следовало ожидать. Но сейчас-то ты можешь и должен помочь мне в моих попытках устроить более нормальную жизнь для нашей дочери.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что собираешься замуж исключительно ради дочери?

— Я этого не говорила! Но что плохого, если ребенок будет жить в полноценной семье?

— Не обманывай себя, дорогая! — жестко прозвучал ответ на ее слова. — Ты просто потеряла голову. Тебе позарез нужен этот мужчина. И теперь, понимаете ли, я должен уговорить Эву смириться с предстоящими изменениями в ее жизни.

— Как можно упрекать женщину в том, что она хочет устроить свою личную жизнь! Это просто непорядочно! — вспылила Нора.

— Извини, может быть, я выражаюсь слишком цинично, но среди мотивов предстоящей женитьбы существует, надо полагать, и сексуальный. Я понятно излагаю?

— Секс — всего одна из составных частей любви, причем далеко не самая главная.

— Позволь тогда спросить, а что же главное?

— Прежде всего — взаимное уважение! И, конечно же, внимание, заботливое отношение друг к другу.

— Даниил, надо полагать, тоже считает, что секс не так уж и важен? — ухмыльнулся ехидный оппонент.

— Я не сказала, что он неважен.

— Ты назвала его «далеко не самым главным», другими словами, не так уж и важным.

— Знаешь, дорогой, мой опыт с тобой доказал мне, что сам по себе секс вообще ничего не стоит! — с горечью воскликнула Нора.

— Разве Эва ничего не стоит? — нахмурился Клайв.

— Дочь в моей жизни — все! Но когда мы с тобой занимались любовью, то меньше всего думали о том, что у нас может родиться ребенок.

Яркие воспоминания молодости вспыхнули в сознании молодой женщины. Она почувствовала, как учащенно забилось сердце.

— Тем не менее нам тогда было хорошо друг с другом. Я тебе очень благодарен за все…

— Тогда ты был просто пьян, — безжалостно напомнила ему Нора, — и сентиментален. Ладно, что теперь об этом говорить. Эва появилась на свет, и я стараюсь, чтобы ей жилось как можно лучше. Но… у меня есть и мои собственные потребности.

— Потребности? — Клайв взглянул на Нору, и та вспыхнула от смущения.

— Я не о том, о чем ты думаешь, — отрезала она. — Мне нужна настоящая семья. Я хочу выйти замуж.

— Я предлагал тебе жениться. И не раз.

— Я благодарна тебе за твое предложение, — пожав плечами, с легкой улыбкой ответила она. — Все дело в том, что у нас не могла получиться нормальная жизнь.

— Откуда ты знаешь? Мы прекрасно ладим друг с другом.

Они действительно ладили в течение тех нескольких минут, которые требовались папе, чтобы забрать дочь из дома, а потом вернуть ее. Иногда он оставался обедать, и уж совсем редко ему удавалось убедить Нору поехать куда-нибудь вместе с ними. Но он никогда по-настоящему не хотел жениться на ней. И даже если бы пошел на это, то только ради дочери.

— У нас нормальные отношения, но этого мало, чтобы делить дом и…

— …и постель, — закончил за нее Клайв.

Она имела в виду совсем другое, но, расстроенная неудачно складывающимся разговором, не стала спорить.

— Хорошо, — внезапно серьезно проговорил Клайв. — Я ничего не обещаю, но буду иметь в виду твою просьбу. Однако в любом случае я не стану ничего делать, пока не познакомлюсь с твоим женихом.

Вряд ли на данный момент можно было ожидать большего. Нору всегда радовало желание отца проводить как можно больше времени с Эвой, и его реакция на их с Даниилом матримониальные планы — еще одно свидетельство любви к дочери. Не матери же, в конце концов, на это жаловаться…

— Хорошо, я постараюсь что-нибудь устроить.

— Да уж, пожалуйста, постарайся.




Клайв снял со стула куртку и перекинул ее через плечо. Прежде чем выйти, он минуту или две внимательно смотрел на нее, и в темных глазах его читалось удивление. Похоже, Клайв недоумевал по поводу выбора, сделанного Даниилом. Его лицо выражало немой вопрос: «И что только этот парень нашел в ней?»

— Я позову Эву, чтобы вы попрощались, — предложила Нора.

Как обычно, они втроем вышли к его машине. Дочка повисла на шее отца, и они расцеловались. Мать стояла рядом, положив руку на плечо дочери и ожидая традиционного чмоканья. Но в этот раз, вместо небрежного прикосновения к щеке, Клайв неожиданно страстно приник к ее губам.

Сделав невольно шаг назад, Нора увидела его взгляд, в котором причудливым образом соединились любопытство и вызов. Потом он резко повернулся, сел на водительское место, захлопнул дверцу, улыбнулся и, прежде чем тронуться с места, помахал рукой Эве.

Ошеломленная и сконфуженная, все еще ощущая на своих губах вкус его поцелуя, Нора стояла до тех пор, пока машина не скрылась из виду.

Любопытство и вызов… Чего было больше в этом странном поцелуе?

Она чувствовала, как гулко бьется ее сердце.




Глава вторая


— Конечно, я обязательно встречусь с отцом Эвы, — охотно согласился Даниил. — Девочке просто повезло, что Клайв так о ней заботится.

Сегодня Эву пригласили в гости к подруге, где она и заночует. Значит, Норе не надо торопиться домой, чтобы отпустить женщину, в ее отсутствие сидевшую с дочерью. Невзначай получена редкая возможность подольше побыть с Даном. Обычно они встречались, только когда дочь находилась в школе или когда ее забирал к себе Клайв.

Этот вечер они провели в уютном ресторане на Парк-авеню. Домой возвращались поздно. Пронзительно-холодный зимний ветер с силой ударял в ветровое стекло. Дан включил отопительную систему, и уже через минуту в машине стало так тепло, что разомлевшую от обильного ужина Нору потянуло в сон. Как хорошо, что Даниил с пониманием отнесся к просьбе встретиться с отцом Эвы, подумала она.

— Я так благодарна тебе, что ты согласился, — сказала Нора, прижимаясь к плечу Дана.

Удовлетворенно хмыкнув, тот нежно потерся щекой о ее висок.

— Я уверен, что мы с Эвой станем друзьями. Во всяком случае, я очень хочу этого.

Он поцеловал ее в щеку и потом добрался до губ. Она ответила на поцелуй и помогла ему расстегнуть свой жакет, чтобы он мог коснуться ее тела. Через минуту женщина ощутила приятное возбуждение.

— Пожалуй, я слишком стар для таких игр в машине, — пошутил Дан, переводя дыхание. — Не хочешь ли ты пригласить меня к себе домой?

Видимо, он заметил ее колебание, потому что, тихо вздохнув, покорно отодвинулся на прежнее место.

— Пойдем, конечно, если ты этого хочешь. Только…

— Я вовсе не тороплюсь уложить тебя в постель, дорогая, — заверил он. — Я полностью уважаю твои взгляды на этот счет. Когда воспитываешь дочь, то очень важно самому жить в соответствии с теми принципами, которые хочешь привить ей.

Они выехали на скоростную автостраду, идущую от Нью-Йорка на север к столице штата Олбани. Через полчаса машина съехала на местную дорогу, ведущую к маленькому, уютному городку Нью-Рашель, и вскоре подъехала к дому Норы.

— Пойдем. Я угощу тебя кофе, — пригласила хозяйка.




Полтора часа спустя она закрыла за гостем дверь, вымыла посуду и села, пытаясь наедине с собой разобраться в своих чувствах. Последнее время Нора стала испытывать какую-то внутреннюю неудовлетворенность их отношениями. Наверное, это вызвано физической и нервной усталостью — так ей хотелось думать.

В течение многих лет она сознательно подавляла в себе сексуальность. Давалось ей это не всегда легко. Как только у нее просыпались плотские желания, она делала все, чтобы отвлечься. Главное в ее жизни — ребенок, и близкие отношения с мужчиной только осложнили бы и без того нелегкую ее жизнь. Нора старалась максимально загрузить себя делами. Закончив курсы по делопроизводству, получила возможность работать на дому. Теперь посещала лекции по управлению бизнесом.

Вначале Клайв был несколько озадачен ее решимостью сделать собственную карьеру, но потом выбор одобрил и даже всячески помогал, делясь собственным опытом практического ведения дел. Нора с благодарностью принимала его помощь, отказываясь только от одного — от предложения работать на его фирму. Ей не нужна благотворительность, не нужно протежирование, да и подлинно деловых отношений с ним не получится.

Клайв был единственным мужчиной в ее жизни, но их отношения давно носили полудружеский-полуродственный характер. Любые изменения грозили обернуться неприятностями и осложнениями. Оберегая покой Эвы, Нора не хотела рисковать и предпочитала оставаться одна.

Конечно, время от времени мужчины пытались ухаживать за ней. Некоторые искренне полагали, что делают ей тем самым огромное одолжение, и страшно удивлялись, получив от ворот поворот. И вот появился Даниил Динмор, общаться с которым было приятно. Нора сразу оценила его дружелюбие и искренность. Она в одиночку растила ребенка, он тоже, так что у них оказалось немало общих интересов.

Даниил весьма преуспел на юридическом поприще, умудрившись остаться при этом скромным, даже несколько застенчивым человеком. Приятное, почти без морщин лицо, прекрасные каштановые волосы и высокая, стройная фигура — все это делало его моложавым, привлекательным мужчиной. Никто не давал ему его лет.

Ухаживал Дан на удивление деликатно, никогда не позволяя себе ничего, что могло бы ей не понравиться. И главное — он не торопил события.

Так же вел он себя и сегодня. После того как они вошли в дом, он ни разу даже не дотронулся до нее, лишь на прощание слегка обнял и нежно поцеловал. Весь вечер просидел, обсуждая последние новости и аккуратно держа в руках чашку с кофе. Долго говорил о проблемах, связанных с воспитанием дочери. Его беспокоили ее встречи с парнем, у которого, кажется, были неприятности с полицией.

Нора представила сидящего на этом месте Клайва, крепко сжимающего большой ладонью чашку. Почему-то вспомнились его поцелуи, не аккуратные и осторожные, как у Дана, а крепкие и требовательные.

Речь Дана лилась мягко и ровно, и Нора поймала себя на том, что ее начинают раздражать его многословные тирады, посвященные дочери. Впрочем, она тут же пресекла эти мысли, упрекнув себя в эгоизме. Ей ли не знать, как тревожно родителям за единственного ребенка…

Нора хотела предложить ему пересесть к ней на диван. Так хотелось почувствовать рядом с собой мужчину, прижаться к его сильному плечу. Не без внутреннего сожаления она отказалась от этой мысли — вдруг Даниил примет ее предложение как приглашение к интиму, к которому сейчас она не чувствовала себя готовой. Нечестно пробуждать в нем желания, которые она не может пока удовлетворить. Ну и ладно — ушел и ушел…

Конечно, рано или поздно она ляжет с ним в постель, поскольку обещала: как только их дочери примирятся с мыслью о совместном проживании, она выйдет за него замуж… Нет никаких оснований сомневаться, что секс с Даном будет чудесным.

Договорились, что Дан придет в тот день, когда Клайв заедет за дочерью. Таким образом, Эва увидит, что отец не возражает против встреч мамы с новым ее другом. А позже, когда девочка отправится в постель, Дан с Клайвом смогут поближе познакомиться и все обговорить…

…Даниил приехал раньше. Когда вошли отец с дочкой, тот уже сидел за кухонным столом, потягивая из бокала белое сухое вино. На нем были серые брюки и теплый желтый пуловер поверх такого же цвета рубашки.

Нора сняла с конфорки кастрюлю с кипящим соусом и, откинув с раскрасневшегося лица волосы, представила мужчин друг другу:

— Даниил! Пожалуйста, познакомься. Это — Клайв Хартли.

Встав со стула, Дан протянул руку со словами:

— Очень рад познакомиться с отцом Эвы.

Расстегнув молнию на куртке, Клайв оценивающе взглянул на Даниила, молча кивнул головой и пожал протянутую ему руку. На темных волосах блестели капельки дождя, и весь он, казалось, благоухал прохладной свежестью.

Вслед за Эвой появился пушистый черный кот с белым нагрудничком и белыми сапожками на всех лапах. Он тут же прыгнул к девочке на руки. Клайв рассеянно почесал ему за ухом, не отводя при этом изучающего взгляда от Даниила, сидящего за столом. Какое-то время слышалось только громкое, раскатистое мурлыканье.

— Эва, покорми, пожалуйста, кота, — прервала затянувшееся молчание хозяйка. — Клайв, ты не хочешь что-нибудь выпить?

— Я налью себе сам, — ответил тот, бросив взгляд на выпитый до половины бокал гостя. — Разрешите вам тоже долить? Что вы пьете?

— Благодарю вас. У меня белое сухое.

— Вино в холодильнике, — подсказала Нора. — Я тоже не откажусь от глотка, — добавила она, открывая духовку, чтобы проверить готовность ростбифа.

Повесив пиджак на спинку стула, Клайв достал из буфета бокал, наполнил его вином и протянул Норе. Потом долил бокал Даниила, а себе плеснул виски, которое держалось в доме специально для него.

— А что, если нам перейти в другую комнату? — предложила Нора. — Кухня слишком мала для троих.

В гостиной они зажгли камин. Дан уселся в кресло, стоявшее справа от огня, хозяйка на диване. Клайв посмотрел и, к удивлению Норы, опустился рядом с ней, раскинув руки по спинке дивана.

— Нора говорила, что вы юрисконсульт, — обратился он к Даниилу. — Это означает, что вам не часто приходится бывать в суде, не так ли?

— Да, я занимаюсь в основном нотариальными делами. Такими, например, как составление актов о передаче имущества, — ровным, спокойным голосом отвечал мистер Динмор.

— Понимаю.

— А кто вы по профессии, мистер Хартли? — в свою очередь поинтересовался Дан, бросив быстрый взгляд на пеструю рубашку и изрядно потертые джинсы Клайва.

— Я делаю оборудование для спасения на воде, — ответил тот, отпив виски. — Вернее, делает фирма.

— И могу я узнать, как она называется?

— «Хартли», — прозвучал короткий ответ.

— Семейный бизнес?

— Совершенно верно.

Фирму основал еще дед Клайва. Дела шли неплохо, заказчики были довольны. Не так давно Клайв в одном из филиалов фирмы стал вести дело самостоятельно.

— Кажется, я что-то читал о вашей фирме, — задумчиво заметил Дан. — Вы выпускаете продукцию широкого ассортимента, от спасательных жилетов и надувных плотов до очистных средств, собирающих нефтепродукты с водной поверхности.

— И очищающих ее.

— Полезное дело. Можно сказать, ценный вклад в защиту окружающей среды.

— Что к тому же нисколько не мешает делать и неплохие деньги.

Воцарилось неловкое молчание. Чтобы как-то оживить угасший разговор, хозяйка, улыбнувшись, обратилась к Клайву:

— Вы сегодня опять катались на лошади?

— О да! Эту противную девчонку приходится все время сдерживать, — улыбнулся Клайв. — Такое впечатление, что она просто родилась в седле, так здорово у нее все получается.

— Вы увлекаетесь верховой ездой? — поинтересовался Даниил Динмор.

— Да нет. Фактически я обучаюсь вместе с дочерью. Это я просто процитировал мнение инструктора.

— Какой вы молодец! — воскликнул Даниил. — Стараетесь заниматься тем, чем интересуется дочь? Я снимаю перед вами шляпу.

— Благодарю, — недоверчиво посмотрел в его сторону Клайв. Убедившись, что Даниил действительно так считает и в его восклицании нет подковырки, он добавил: — Честно говоря, мне и самому нравится ездить верхом.

В гостиную вошла Эва, и отец подвинулся, чтобы дать ей место на диване. Теперь он сидел, плотно прижимаясь к бедру Норы, а его рука почти лежала на ее плече.

— Твой папа рассказывал, как ловко ты управляешь лошадью, — улыбнулся мистер Динмор. — Часто приходится падать?

— Я вообще не падаю, — с чисто детской непосредственностью похвалилась Эва. — Если правильно работать руками и ногами, никогда не упадешь.

— Не знаю, мне кажется, я обязательно свалюсь, — призналась Нора.

— Мы не дадим тебе упасть, — категорично заявила дочь. — Я или папа поможем тебе удержаться в седле.

— Да уж, будь спокойна — мы постараемся, — улыбнулся Клайв, — но не забывай, Эва, что мы с тобой еще только учимся. Может быть, вы в следующий раз присоединитесь к нам? — предложил он Даниилу и Норе.

Клайв сидел так близко, что она чувствовала запах его тела, все еще хранившего уличную свежесть. Краем глаза Нора могла видеть четкий абрис его рта, безукоризненную кожу лица. Она явственно ощущала исходящую от него энергию мужского начала.

— Почему бы нет? — откликнулась Нора. — Как ты думаешь, Дан, мы справимся?

— Мне, наверное, уже поздновато заниматься верховой ездой. А когда-то я ездил на лошади… Очень любил это дело. Не передать, какой восторг испытывал при этом.

— Вот как! А я-то и не знала, что ты храбрый наездник! — шутливо воскликнула Нора. — И когда же это было?

— В детстве. Я даже выиграл несколько призов на празднике урожая, — скромно признался Даниил.

Нора почувствовала, как заерзал сидящий рядом Клайв, а Эва взглянула на мистера Динмора с нескрываемым уважением.

— А за что вы получили призы? — поинтересовалась она.

— За объездку лошади и прыжки через препятствия.

— А что такое объездка?

Даниил начал объяснять, а Нора вышла на кухню посмотреть, как обстоят дела с обедом. Ей необходимо было отойти от Клайва. Этому красавцу следовало бы носить табличку с надписью: «Осторожно! Не подходите близко — опасно!». Впрочем, она давно уже научилась не поддаваться обаянию, исходившему от красавца-мужчины. Сердце Норы Бэкли отдано Даниилу Динмору.

Нора редко использовала столовую по назначению. Обычно эта комната служила ей рабочим кабинетом. Большой стол оказался очень удобным, чтобы раскладывать на нем печатные листы или заниматься макетированием.

— Мам! Можно, я помогу тебе накрывать на стол?

Обернувшись, мать, к своему удивлению, увидела стоящую в дверях Эву.

— Конечно, если ты этого хочешь. Только я думала, что ты предпочтешь слушать рассказы нашего гостя о лошадях.

— Папа велел мне идти к тебе и спросить, не нужна ли моя помощь.

— С чего бы это он?

— Ты что, недовольна?

— Все в порядке, — улыбнулась она дочери.

Не иначе, Клайву не понравилось, как дружелюбно общалась с гостем его дочь. Впрочем, возможно, все и не так — просто Клайв захотел поговорить с Даном наедине. Ей с трудом удалось заставить себя не направиться к гостиной, чтобы услышать их беседу.

— Эва, дорогая, раскладывай приборы, а я тем временем помешаю жареную картошку.

Обед получился на славу. Мужчины с удовольствием поглощали приготовленные умелой хозяйкой блюда, довольно доброжелательно, хотя и несколько скованно, беседуя друг с другом. Дочь, как всегда, много болтала, правда, обращалась в основном к отцу. Но когда Даниил спрашивал ее о чем-нибудь, она отвечала вполне вежливо и дружелюбно.

Покончив с обедом, все перешли в гостиную пить кофе. Эве разрешили побыть немного со взрослыми, но наступила минута, когда Нора решительно заявила:

— А теперь, дорогая, пора спать ложиться. Прими ванну, надень пижаму и приходи сказать всем спокойной ночи.

Вскоре чистенькая, пахнущая мылом Эва пришла попрощаться. Клайв не смог отказать дочери в просьбе сопровождать ее в спальню, и они удалились, держась за руки.

— Между ними полное взаимопонимание, не так ли? — заметил Дан.

— О да! Они обожают друг друга.

Огонь в камине заметно поубавился, и Нора встала, чтобы подбросить дров. Даниил тоже подошел к камину.

— Мне трудно будет с ним конкурировать, — заметил он.

— Тебе вовсе и не требуется конкурировать с Клайвом, — удивленно заметила Нора. — Между вами с Эвой будут совершенно другие отношения.

— Да? Ну а если мне придется делать ей замечания? Как она их будет воспринимать? Ведь у девочки настоящего отца, по сути дела, никогда не было. Мистер Хартли — воскресный отец, доставляющий одни только удовольствия. Ты сама жаловалась, что он портит ребенка.

Да, как-то раз, когда они с Даном обсуждали свои проблемы с детьми, она действительно говорила нечто подобное.

— Тревоги матери всегда немного преувеличены. Хотя он иногда и балует дочь, Эва вовсе не испорченный ребенок.

— Эва любит очаровывать, — хмуро заметил Даниил. — Она привыкла быть в центре внимания, и я не знаю, как она себя поведет, когда поймет, что у взрослых есть своя собственная жизнь, свои интересы и она не всегда сможет получать желаемое.

Слова, а еще больше тон, в котором ей слышались назидательные нотки, насторожили Нору, и она с трудом переборола раздражение.

— Послушай! Ей всего десять лет. Да, иногда она дуется без особых на то оснований, бывает, и срывается, но я каждый раз ставлю ее на место. Надеюсь, и ты будешь делать то же самое.

— Тогда все в порядке, — улыбнулся Дан. — Главное, чтобы мы поддерживали друг друга.

Нора хотела вернуться в свое кресло, но Дин на ходу перехватил ее руку.

— Я не слишком сурово критиковал Эву? Знаешь, у каждого ребенка свои недостатки. Идеальных нет. Моя Синтия уж точно не ангел, и ты увидишь массу ошибок, допущенных мной в ее воспитании… Ты не рассердилась на меня, дорогая?

— Нет, конечно, — улыбнулась Нора. А про себя подумала, что не привыкла она, чтобы кто-то указывал на недостатки дочери. Клайв, который, казалось бы, имеет полное право говорить о девочке все, что думает, никогда не высказывается в отношении нее негативно.

— Ну и прекрасно, — улыбнулся в ответ Дан. Наклонившись, он хотел поцеловать ее, но в этот момент они услышали голос Клайва:

— Прошу прощения!

Смущенная женщина торопливо отпрянула назад, оттолкнув от себя Даниила.

Клайв стоял в дверях в своей излюбленной позе, засунув большие пальцы рук за брючный ремень. На губах застыла сардоническая улыбка.

— Эва в постели? — спросила Нора, садясь в кресло. Она чувствовала себя крайне неловко, как будто ее поймали за нехорошим занятием.

— Да, она уже засыпает.

Плюхнувшись с размаху на диван, Клайв взглянул исподлобья на Даниила и спросил:

— А куда вы дели на сегодняшний вечер вашу собственную дочь?

— Она с друзьями отправилась в кино. После окончания сеанса я должен буду забрать ее.

— Синтия уже почти взрослая и скоро начнет самостоятельную жизнь. В вашем возрасте вас не пугает перспектива взвалить на себя ответственность за еще одного ребенка?

— Да нет, не пугает, — несколько растерянно ответил Даниил. Потом, через силу улыбнувшись, добавил: — Вы знаете, у меня есть некоторый опыт. И потом я надеюсь, что Синтия еще несколько лет побудет со мной. Сейчас дети не очень торопятся покидать родной дом. Я люблю детей. Мы с моей женой хотели завести еще по крайней мере двух. Быть может… — И он смущенно взглянул на Нору.

Устроившись поудобнее на диване, Клайв продолжал:

— Значит, вы хотите в вашем возрасте завести новую семью?

— Я не такой уж и дряхлый, — ответил озадаченный таким натиском мистер Динмор.

— О да. Вы просто в расцвете сил! — иронически заметил Клайв и, мельком взглянув на Нору, спросил: — А тебе, дорогая, что подсказывают твои биологические часы? Ты готова рожать еще?

— Этот вопрос мы с Даниилом решим сами, — еле сдерживаясь, ответила Нора. — К тебе это не имеет ровным счетом никакого отношения.

— Если вы действительно намерены нарожать Эве братишек и сестренок, то это, безусловно, имеет ко мне самое прямое отношение, потому что повлияет на жизнь моей дочери, — с вызовом в голосе заявил Клайв. — Послушайте, мы сегодня собрались здесь специально для того, чтобы обсудить складывающуюся ситуацию. Если вы хотите, чтобы я поддержал ваши матримониальные планы, я должен знать, в какой семье предстоит жить моей дочери.

— Мы не нуждаемся в поддержке наших планов! — в сердцах воскликнула рассерженная женщина. — Единственное, о чем я тебя прошу, это помочь девочке быстрее приспособиться к новым условиям.

— Вообще, мы еще о многом окончательно не договорились, — примирительно добавил Даниил. — Обоим нам предстоит крутая ломка жизни, и поэтому мы не очень торопимся.

— Ах, вы не торопитесь! — усмехнулся Клайв. — Что касается тебя, дорогая, то ты действительно можешь себе позволить не торопиться, а вот вы…

— Мистер Хартли, — смущенно откашлявшись, прервал его Даниил. — Я восхищаюсь и уважаю ваше желание до конца и полностью нести ответственность за допущенную в молодости… ну, назовем это ошибкой. Немногие мужчины ведут себя в подобной ситуации так же благородно, как вы. Конечно, по закону вы просто обязаны оказывать финансовую поддержку ребенку, но немало таких, кто всячески увиливает от этих обязанностей. Фактически вы делаете намного больше, чем требует закон, и это говорит о вашей порядочности.

— Благодарю за столь хвалебную характеристику, — с каменным лицом выдавил из себя Клайв. — Но позвольте спросить, к чему бы подобная лесть?

— Ты что это?! — протестующе воскликнула Нора.

— Все в порядке, — успокаивающе взял ее за руку Даниил. — Я думаю, мистер Хартли правильно понимает ситуацию и отдает себе отчет в том, что ты, дорогая, советуешься с ним всего лишь из вежливости, потому что тебе вовсе не обязательно иметь его согласие по вопросам, касающимся твоей личной жизни. Надеюсь, вы оцените нашу деликатность.

У Норы перехватило дыхание. Когда имеешь дело с этим — чтоб ему! — мистером Хартли, нельзя действовать так прямолинейно, как Даниил. Клайв примет любой вызов и… в конце концов именно он одержит победу. Уж такой это человек, мистер Хартли!

На мгновение все замерли и в комнате воцарилась тишина. Потом Клайв медленно поднялся и встал, раскачиваясь на каблуках и заложив руки за ремень.

— Благодарю за бесплатный юридический совет, — произнес он неожиданно мягким, приятным голосом. — Теперь по крайней мере все ясно.

— Да, теперь мы знаем точку зрения каждого из нас, — сухо подтвердил Даниил.

— Несомненно.

Клайв произнес это слишком поспешно и чересчур вежливо, Нора успела заметить нехороший блеск в его глазах и невольно напряглась. Но, к ее огромному облегчению, ничего не случилось. Вместо ожидаемой вспышки гнева Клайв спокойно произнес:

— Я хотел бы еще выпить виски, если ты не возражаешь, дорогая. Не хотите присоединиться ко мне? — обернулся он к Даниилу. — Если не виски, то, может быть, еще сухого вина?

— Благодарю, согласен на виски, — подумав, ответил Даниил.

— Нора, а тебе?

— Нет, спасибо.

Вечер шел явно не по плану. Атмосфера накалялась. Нора была бы не прочь выпить еще бокал некрепкого вина, но полученный в юности урок запомнился ей на всю жизнь. Она знала, что в сложной ситуации голова должна быть абсолютно ясной.

А между тем Клайв, по-видимому, решил под конец вести себя как можно более любезно. Он принес бутылку, но Дан категорически отказался от второго стакана.

— Я за рулем, и кроме того, по дороге домой мне необходимо заехать за Синтией. Так что надо знать меру.

Клайв плеснул себе в стакан немного виски и начал расспрашивать Даниила о ходе обсуждения в Конгрессе какого-то законопроекта, призванного облегчить семьям с низкими доходами выплату ипотечного кредита. Затем прослушал с подчеркнутым вниманием сравнительный анализ достоинств и недостатков займов под постоянный и переменный процент.

При этом Клайв отвел себе роль пассивного слушателя, ограничиваясь отдельными ремарками и вопросами, некоторые из которых показались Норе на удивление наивными. Мистер Динмор говорил так длинно и нудно, что она с трудом сдерживала зевоту. Наконец, взглянув на часы, Дан поднялся со стула.

— Боюсь, мне пора идти. Было приятно познакомиться с вами, мистер Хартли, — сказал он. — Надеюсь, вы поняли, что Эва будет в надежных руках. Думаю, вы уже знаете, что с моей стороны вы не встретите никаких возражений против того, чтобы вы встречались с дочерью столько, сколько сами захотите.

Проводив гостя до дверей, смущенная присутствием Клайва Нора поцеловала Даниила.

Вернувшись, она застала Клайва сидящим на диване. Опустив голову и положив руки на колени, он невидящим взглядом смотрел на недопитый стакан.

— Не стой! Сядь, пожалуйста, — попросил Клайв, не меняя позы.

Нора хотела пройти мимо дивана, чтобы сесть в одно из кресел, но Клайв, схватив ее за руку, силой усадил рядом с собой:

— Я не могу, говоря с тобой, кричать через всю комнату.

— Эве и Даниилу надо поближе узнать друг друга. Допускаю, что Дан перестарался. Ему ведь так хочется понравиться девочке.

Откинувшись на спинку дивана и вытянув ноги, Клайв внимательно разглядывал носки своих туфель. Потом внезапно спросил:

— Ты действительно влюблена в него?

Прозвучавшее в его голосе недоверие и даже легкое пренебрежение насторожило Нору.

— Конечно, я люблю Дана! Он — замечательный человек, — воскликнула она. А про себя с огорчением подумала, что как раз сегодня тот не показал себя уж очень замечательным. Определенно, во многом такой сбой был спровоцирован именно Клайвом.

— Не знаю, чего ты добивался, — сказала она, — но ясно, что из нашей попытки договориться ничего не вышло.

— Разве я чего-нибудь добивался? — с деланным удивлением спросил Клайв. — По-моему, я был почти безупречным… гостем.

Нора отметила эту заминку в конце фразы. Формально тот действительно был гостем, но роль, которую он играл в жизни Эвы, позволяла ему претендовать на нечто большее в этом доме. Сегодня был момент, когда он вел себя скорее как гостеприимный хозяин, старающийся помочь не очень желанному гостю преодолеть неловкость. Наверное, зря она заподозрила его в нехорошем. Впрочем, трудно избавиться от ощущения, что Клайв умышленно демонстрировал свое знание дома и его обитателей, заставляя Дана чувствовать себя чужаком.

— Вы еще не решили, где будете жить? — будто прочитав ее мысли, спросил Хартли.

— Мы еще думаем над этим. В доме Динморов три спальни, так что у каждой девочки будет отдельная комната. А может быть, мы купим новый дом.

— Что тогда будет с этим домом?

— Как ты решишь.

— Наполовину он твой.

— Чисто юридически. Ты же помнишь, мы оформили дом таким образом исключительно в интересах дочери, на случай, если с тобой что-нибудь случится. Платил за него всегда ты.

Клайв никак не реагировал на ее слова, будто вовсе не услышал их. Он сидел, погруженный в какие-то свои мысли, уставившись потухшим взглядом на огонь в камине и потягивая виски.

— Со временем все поменяется, — нарушила молчание Нора. — Эва привыкнет к новой жизни, к новому дому. Ты тоже привыкнешь…

— Наши отношения уже не будут прежними? — печально спросил Клайв.

— Нет, конечно, — решительно ответила Нора и вдруг почувствовала такую глубокую грусть, что пришлось сделать над собой усилие, чтобы это не отразилось на лице. — Но на твои отношения с Эвой это никак не повлияет.

— Ты знаешь, я почему-то думаю сейчас не столько о своих отношениях с дочерью, сколько о наших отношениях с тобой.

— Наших?

— Ты же не станешь отрицать, что определенные отношения между нами существуют.

— Они есть, только потому что мы родители Эвы…

— Я для тебя только отец твоей дочери?

Что он хочет этим сказать? Чего, собственно, ждет от нее, какого признания? Никогда она не скажет ему, каких мучений ей стоило заставить себя воспринимать его только как родителя их общего ребенка. Как трудно было окончательно избавиться от глупых девичьих мечтаний.

— Послушай, если бы не Эва, мы бы вообще с тобой не встречались. Разве это не ясно?

Клайв недоверчиво взглянул на нее.

— Ты в этом уверена? Тебе, возможно, трудно подобное представить, но многие женщины видят во мне не только возможного отца их ребенка.

Нет, вот уж в это совсем нетрудно поверить. Да и что там говорить — интересный мужчина! Возмужав, он, пожалуй, стал даже более красив. Когда-то она стала его легкой добычей, и это многому ее научило.

— Не сомневаюсь, что ты нравишься им прежде всего как мужчина, — сухо заметила Нора. — К счастью, я знаю тебя несколько лучше, чем они.

— Почему к счастью? — озадаченно спросил Клайв.

— К счастью для тебя, потому что я — одна из немногих, которая и в мыслях не держит потащить тебя к алтарю. Так что тебе нечего меня бояться.

— Мне всегда казалось, что ты сама испытывала едва ли не отвращение к супружеству.

— Ничего подобного я никогда не говорила!

— Тогда, значит, речь только об отвращении ко мне?

— Не к тебе персонально, а к идее замужества с тобой.

— А в чем разница?

— Разница есть, и весьма существенная. Допустим, я бы вышла за тебя только для того, чтобы у девочки был отец. Ну и чем бы дело кончилось? Наш брак обернулся бы катастрофой для нас обоих.

— Согласен, такое могло случиться, если бы мы поженились в том юном возрасте, когда познакомились. Хотя кто знает… — пожал он плечами. — Может быть, все и наладилось бы.

— Нет, мы оба были слишком молоды для семейной жизни.

— Слишком молоды, чтобы стать хорошими родителями? Возможно… И тем не менее у нас растет хорошая дочь.

— Да, по крайней мере после ее появления на свет нам удалось не совершить крупных ошибок. И мы сумели хорошо воспитать ее.

— Не совершили, говоришь? Позволь с тобой поспорить! Я считаю, что ты сделала величайшую ошибку, из-за которой мне приходится довольствоваться ролью приходящего отца… А теперь и вовсе… совершенно чужой Эве человек получит возможность влиять на ее жизнь. А у меня, родного отца, такого права никогда не было и не будет, — с горьким сожалением закончил Клайв.

— Извини, но я даже не догадывалась, что ты так все переживаешь, — расстроенно сказала Нора.

— Не догадывалась? — неприязненно посмотрел на нее Клайв. Он молча встал, подошел к догорающему камину и облокотился на мраморную плиту. — Как ты могла догадываться о том, чего я и сам не знал? Ладно, что уж теперь говорить! Ты имеешь право быть счастливой, и не мне мешать тебе. И все же скажи, ты действительно абсолютно уверена, что Динмор именно тот мужчина, который тебе нужен?

— Я достаточно зрелый человек и знаю, чего хочу.

Решительно отвергнув попытку Клайва поставить под сомнение ее выбор, Нора, тем не менее, в глубине души понимала, что будущие отношения с Даниилом во многом будут зависеть от того, как поладят между собой их дочери.

Странно, но именно теперь, когда Клайв, кажется, смирился наконец с мыслью о ее браке, сама она почувствовала страх и сомнения относительно будущего, на которое она своим решением обрекает себя и дочь.

— Дан и я, мы любим друг друга. Я согласилась выйти за него замуж и сдержу свое слово, — громко произнесла Нора, не столько для того, чтобы убедить собеседника, сколько чтобы развеять собственные сомнения.

Клайв молча посмотрел на нее, как бы стараясь понять, насколько серьезны ее чувства.

— Так, значит, я могу рассчитывать на то, что ты поговоришь с Эвой, все объяснишь и успокоишь ее? — чувствуя себя неловко под изучающим мужским взглядом, спросила Нора.

— Не торопи меня. Я должен все обдумать. Твой жених уверял меня, что он никуда не спешит.

— И как долго ты собираешься думать?

— Я сообщу тебе, когда приму окончательное решение, — отходя от камина, неохотно произнес он.

Не сводя с Норы глаз, Клайв медленно подошел к ней вплотную и взял рукой за подбородок. Она вспомнила его последний поцелуй, свои ощущения, которые тогда испытала, и в смятении отвернулась.

Сильные пальцы заставили ее повернуть лицо. Клайв стоял так близко, что она могла видеть свое отражение в его зрачках. Вспыхнув, Нора почувствовала, как ее охватило желание прижаться к этому сильному, красивому мужчине, ощутить на своем теле его руки… Господи! Что с ней происходит?

Но в этот момент Клайв отпустил ее и, тяжело дыша, отступил. Казалось, он испытывает те же желания, что и она.

— Я провожу тебя, — грустно вздохнув, сказала Нора.

— Не стоит.

Еще раз бросив на нее испытующий взгляд, он быстрыми шагами вышел из комнаты. Вскоре громко хлопнула дверь.




Глава третья


Когда несколько дней спустя Клайв снова позвонил, Нора с облегчением подумала, что он, видимо, наконец откликнулся на ее просьбу. Однако радость была преждевременной.

— Ты знаешь, в воскресенье состоятся водные соревнования под девизом «Привет весне!», в которых я принимаю участие. Состязания задуманы как благотворительная акция. Будет много интересного. Возможно, Эва захочет посмотреть, как отличится ее папочка?

— Я думаю, что она с удовольствием пойдет. Она любит наблюдать за борьбой спортсменов.

— Хорошо, если бы и ты пришла, потому что я сам буду занят, а оставлять ее одну рядом с водой нежелательно. Эва может привести с собой подругу, но в любом случае рядом с девочками должен быть кто-то из взрослых.

— А что, у тебя самого в настоящий момент не найдется подходящей подружки? — сухо осведомилась Нора.

— Совершенно верно, никакой подружки. Ну так как? Ты свободна?

Нора и Дан планировали повести девочек в субботу в китайский ресторан и там впервые познакомить их друг с другом, а затем всем вместе отправиться в кино. А вот в воскресенье предполагалось, что каждый займется своим делом.

— Хорошо, я приду. Во сколько мы должны быть у залива?

— Я заеду за вами около десяти утра.

Эва пригласила свою подружку Салли, с которой они уселись на заднем сиденье машины и всю дорогу весело проболтали.

— Как это тебя угораздило заделаться спортсменом? — поинтересовалась Нора.

— В какой-то мере случайно. Несколько сотрудников нашей фирмы в течение многих недель готовились к этим соревнованиям, но в последний момент один из них заболел. Поскольку за короткий срок трудно найти равнозначную замену, я решил попробовать свои силы, так как время от времени тренировался.

— Это командные соревнования?

— Там будут и командный, и индивидуальный зачеты. Я приму участие в командной гонке на плотах. Правила — очень вольные. Разрешается, пожалуй, все, кроме разве что топить соперников. Надеюсь на вашу с Эвой поддержку.

— А в чем она должна выражаться? Мы что, должны будем сделать на тебя ставку?

— Что касается денег, то по рядам зрителей будут ходить волонтеры с корзинками для сбора пожертвований. Но я имел в виду другое. Вы, скажем, могли бы по ходу соревнований поддерживать меня криками или, что тоже немаловажно, подбодрить меня в случае горького поражения.

— А если твоя команда победит?

— Тогда я жду от вас награды, достойной победителя.

— Вот уж не знала, что мне следовало захватить с собой на всякий случай лавровый венок.

— Я не это имел в виду. — И он бросил быстрый выразительный взгляд на губы Норы.

Та вспыхнула: он разговаривает со мной как с одной из своих подружек. И ведь не одернешь нахала — внешне все выглядит вполне пристойно. Вслух-то он ничего такого не сказал, но ей ли не знать, что у него на уме!

Праздник удался на славу. Он собрал многочисленных зрителей. По календарю был первый день весны. Яркое солнце и безоблачное небо напоминали о том, что лето — не за горами, но от воды еще тянуло холодом.

Впрочем, это не остановило азартных спортсменов. Клайв, одетый в водонепроницаемый костюм, вместе со своей командой участвовал в нескольких заплывах. По общему зачету они заняли второе место, и Нора с девочками восторженно приветствовали его, когда он, переодетый в джинсы и теплую рубашку, с еще мокрой головой разыскал их на берегу.

Большое оживление зрителей вызвали показательные выступления спасателей. После чего состоялись гонки на каноэ, члены экипажей которых разукрасили лица традиционными индейскими узорами. Пожалуй, это было самым захватывающим зрелищем дня. Команда, занявшая первое место, выйдя на берег, исполнила, к радости зрителей, ритуальный танец победителей.

Эва объявила, что она проголодалась, и Клайв дал девочкам денег, отправив их к стоявшей неподалеку передвижной лавке, торговавшей хот-догами, чипсами, вафлями и пончиками.

Нора стояла рядом с Клайвом и смотрела вслед удалявшимся девочкам, головки которых то исчезали, то вновь появлялись в пестрой толпе. Ветер нещадно растеребил прическу, и волосы упали Норе на лицо. Та машинально отбросила их рукой, и этот ее жест привлек внимание Клайва.

— Иногда ты так похожа на Эву, — улыбнулся он. — Или это она похожа на тебя.

— Эва — твоя копия, — задумчиво произнесла Нора.

— Ну разве что цветом волос и глаз, но вот черты лица — твои, сами волосы — тоже. Они у вас одинаково тонкие и мягкие…

Клайв взял упавшую ей на лицо прядь волос и заправил за ухо, нежно проведя при этом пальцами по щеке.

Нора почувствовала притягательную силу его взгляда и невольно отстранилась.

Такое с ней не впервые. Поэтому можно считать, что ничего особенного не произошло. Во всяком случае, сейчас стоит сделать вид, что ее куда больше занимает вопрос — где дочкина куртка? Лишь бы виновник нескладной ситуации не догадался о минутной слабости. Да, да, именно минутной. Если быть до конца честной, этот человек мог у нее вызвать чувственное влечение, но рассудок неизменно справлялся с неравнодушием плоти. Сам же Клайв немало удивился бы, узнав, что от одного его небрежного жеста у Норы начинает учащенно биться сердце.

Вернулись девочки, нагруженные пакетами с едой. Клайв отыскал свободное местечко под навесом, и все четверо весело принялись за еду. Нора смотрела на радостное, возбужденное лицо дочери. Когда они встречались с Даниилом и его дочерью, Эва выглядела совершенно иначе.

Да, это было вчера. Девочки сидели на разных концах ресторанного столика и как зверьки молча разглядывали друг друга. Эва вела себя тихо и вежливо, в то время как Синтия всем своим видом давала понять, насколько ей скучно в такой компании.

Потом они смотрели веселую комедию. Девочки сидели рядом, между родителями, и дружно смеялись во время комических сцен. Но когда после окончания сеанса Даниил спросил Эву, понравился ли ей фильм, та коротко и без особого энтузиазма произнесла:

— Да, спасибо.

Синтия на тот же вопрос, пожав плечами, вяло ответила:

— Вроде ничего…

Когда они расставались, Дан бросил на Нору взгляд, в котором отразились вопрос и растерянность. Да, положение не из легких. Собственно, взрослые и не ждали многого от первой встречи. Но важно было начать.

Сегодня Эва веселилась куда больше, чем на комическом зрелище. Клайв снова надел свой водонепроницаемый костюм и отправился участвовать в главном событии дня — соревновании команд по преодолению препятствий на плотах. При этом участникам разрешалось всячески мешать друг другу, допускалось использование начиненных мукой снарядов, водных пистолетов и даже пожарных шлангов. Продемонстрировав незаурядную хитрость и озорное коварство, команда Клайва ловко обогнала соперников. Только два плота, в том числе плот Клайва, под радостный рев зрителей одновременно приближались к линии финиша. И надо же, чтобы именно в этот момент мимо двигалась большая самоходная баржа. Поднятая ею волна подбросила плоты, столкнув их друг с другом. От удара многие участники соревнования упали в воду.

Стоявшие наготове спасательные лодки устремились к месту происшествия. У Норы сердце ушло в пятки, и она не могла прийти в себя до тех пор, пока не разглядела в воде знакомую черную голову, лоснящуюся, как мех морского котика.

Эва, которая до этого прыгала от веселого возбуждения, вдруг притихла.

— Не волнуйся, дорогая, — успокоила мать, притянув растревоженную девочку к себе. — С папой все в порядке. А выиграл он или проиграл — какая разница!

Нора снова посмотрела в сторону пролива. Большинство незадачливых пловцов уже выбрались из воды, среди них не было Клайва. Снова и снова она обшаривала взглядом волнующуюся поверхность воды — его нет. И на плоту — тоже. Во всяком случае, среди стоявших там людей ни один не был так высок, так строен и широкоплеч, не имел такой жгуче-черной шапки волос, как Клайв.

Где же он? Рука Норы невольно сжала хрупкое плечико дочери.

Внезапно неподалеку от спасательного катера почти одновременно вынырнули две головы. Толпа зрителей ахнула: из воды на палубу вытащили человека, по бледному лицу которого струилась кровь.

— Смотри! Вон папа! — воскликнула Эва.

У Норы перехватило дыхание. Неужели с Клайвом беда? Но нет, в следующее мгновение она узнала его в том человеке, который еще оставался в воде. Вот он помахал рукой спасенному и поплыл к своему плоту.

Разобравшись по плотам, команды добрались без новых приключений до финиша, причем первой оказалась команда Клайва. Было видно, как высокий черноволосый мужчина спрыгнул на берег и, отмахиваясь от поздравлений, стремглав бросился к подошедшему спасательному катеру.

Машина «скорой помощи», раздвигая толпу, подъехала к самой воде, пробежали люди в белых халатах. Несколько минут спустя машина уже увозила пострадавшего. И тут Нора и Эва снова увидели Клайва, широким шагом направляющегося к ним.

— Что случилось? — взволнованно спросила Нора.

— По-видимому, несчастный ударился обо что-то головой и потерял сознание. Но вскоре после того, как нам удалось его вытащить из воды, он пришел в себя. Думаю, все обойдется, но на всякий случай пострадавшего отвезли в больницу на обследование.

— Ты, папа, спас ему жизнь? — восхищенно спросила Эва.

— Ну, не преувеличивай моих заслуг, — засмеялся Клайв. — Для этого туда приплыл спасательный катер, а я просто вовремя помог. Извини, Нора. Начинается церемония награждения. Скоро вернусь. Вы не уходите.

Нора потащила девочек смотреть, как команде-победительнице вручают кричаще-яркие призы вместе с огромной бутылкой шампанского, которую они тут же открыли, облив при этом друг друга и стоявших рядом зрителей. Никто из последних не выразил по этому поводу ни малейшего неудовольствия.

По дороге домой они заехали в дом пострадавшего, чтобы убедиться, что его жена знает о случившемся, и выяснить, не нужна ли ей помощь. Потом отвезли Салли.

Подъехав к дому Норы, Клайв остановил машину и, положив ладонь на ее руку, сказал:

— Спасибо тебе, что пришла вместе с Эвой.

— Клайв, ты совсем замерз, — тихо отозвалась та.

— Да, есть немножко, — признался он.

Хотя в машине было тепло, его руки оставались холодными как лед.

— Пойдем в дом, — предложила Нора. — Я напою тебя чем-нибудь горячим.

Клайва явно удивило приглашение, но он не стал спорить. Эва уже выскочила из машины и, взбежав по ступенькам, ждала родителей у двери.

— Может быть, примешь горячую ванну? — спросила Нора.

— Звучит соблазнительно, — отозвался гость, поеживаясь от холода.

— Эва! Принеси папе полотенце из шкафа. То, которое побольше. А ты иди прямо в ванную.

Сняв жакет, Нора прошла на кухню. Достала кофеварку, и тут на глаза попалась стоявшая в буфете бутылка виски. Не задумываясь, она налила почти полный стакан, добавив лишь немного льда, и направилась с ним к ванной комнате.

— Можно войти? — постучала она в дверь.

— Входи!

Клайв уже лежал в ванне. Плававшая на поверхности мыльная пена ничуть не служила прикрытием его наготе. Он с любопытством взглянул на Нору.

— Извини, я не знала, что ты уже разделся, — попятилась было она, но, передумав, подошла к ванне и протянула ему стакан. — Ты, наверное, хочешь немного виски, — преодолев смущение, сказала Нора.

Я веду себя как глупая гусыня, подумала она. Ну, лежит едва прикрытый от постороннего взгляда мужчина. Чего тут смущаться-то? Ведь не специально же явилась посмотреть на обнаженную натуру, а оказывает человеку помощь. И тем не менее голос выдал некоторую скованность, когда она произнесла:

— Согреешься — выходи, тебя ждет горячий кофе.

— Благодарю! Ты знаешь, дорогая, как ублажить мужчину. Неплохо было бы еще и спинку потереть. Ты не против?

— Нет, не против, — с вызовом в голосе ответила Нора, останавливаясь в дверях.

— Шучу! — засмеялся Клайв, делая глоток из стакана. — Не сердись, всего лишь шутка. Хотя, если бы ты действительно нырнула ко мне в ванну… А что, неплохая мысль!

Ванна была явно мала для его мощного, большого тела. Чтобы поместиться в ней, ему пришлось согнуть ноги в коленях.

— Размечтался, — не удержалась от улыбки Нора. — В такой ванне и одному-то толком не поместиться.

— Спорим, поместимся? — продолжал поддразнивать Клайв. — Все зависит от того, как лечь.

— Ты хотел согреться? — защищаясь, перешла на резкость Нора. — Вот и грейся! Что-то уж очень ты разошелся! Кажется, тебе стало лучше?

— О да! Мне наконец-то стало тепло. Пожалуй, даже жарко. А тебе?

— А мне и не было холодно. В отличие от тебя я, во-первых, не мерзлячка, а во-вторых, легко обхожусь без купания в ледяной воде.

Ей трудно было оценить, насколько удачной оказалась шутка. Волнение подсказывало не самые удачные слова. Да почему, собственно, она так волнуется?! Человек откровенно поддразнивает ее, и лучше всего — пропустить мимо ушей его намеки. Так нет же — приняла все за чистую монету, вообразила неизвестно что…

На кухне, среди привычных вещей и привычных дел, волнение немного отпустило ее. Она быстро сварила суп из пакетиков, поставила разогреться оставшееся со вчерашнего дня мясо. Получилось все довольно вкусно. Или они проголодались?

После обеда Нора занялась с дочкой, а Клайв зажег камин, положив на решетку несколько поленьев ароматного чайного дерева.

Еще не высохли волосы, еще не побледнело разгоряченное после купания лицо, когда гость дал понять, что, мол, пора домой. Нора взглянула на него и покачала головой:

— Куда тебе сейчас, да еще в таком виде? Посиди еще немного…

Предложение, высказанное в таком, прямо скажем, не слишком гостеприимном варианте, тем не менее было охотно принято. Они перешли в гостиную, чтобы выпить по чашечке кофе.

Потом им захотелось посмотреть восьмичасовую программу новостей. Сели поближе к телевизору на диван. Такие совместные вечера случались и раньше, хоть и редко. Нора никогда не задерживала Клайва. Сама же крайне редко предлагала посидеть подольше, да и то лишь в случаях особых — непогода, его усталость… Впрочем, он и тогда допоздна не засиживался. Но каждый раз после его ухода она почему-то испытывала нечто похожее на разочарование…

Закончились новости, и Нора спросила:

— Ты хочешь что-нибудь еще посмотреть или можно выключить?

Не услышав ответа, она взглянула на притихшего мужчину и увидела, что тот сидит с закрытыми глазами, откинув голову на спинку дивана. Он так и заснул с чашкой кофе в руках.

Нора осторожно вынула из его ладоней чашку. Клайв даже не пошевелился. Как же он сегодня измучился! Сначала соревнования, потом этот несчастный случай…

Нора выключила телевизор, потом, встав на колени, сняла с него кроссовки и положила его ноги на диван. Хотя диван был достаточно длинным, ноги Клайва оказались еще длиннее, и ему пришлось их согнуть. Как бы то ни было, в таком состоянии он не может вести машину. Пусть уж спит, где его сон застал. Нора пошла за пуховым одеялом.




Рано утром Нора заглянула в гостиную и увидела, что диван пуст, а одеяло валяется на полу. Она хотела было навести порядок, но решила сначала проводить Эву.

Как всегда, Нора вышла с дочерью на крыльцо, чтобы убедиться, что та присоединилась к группе ребятишек, направляющихся в школу. Странно: неподалеку от дома стоял знакомый «пежо». Сломалась машина? Неужели ушел пешком?

— Мам, почему папа оставил свою машину? — спросила Эва.

— Не знаю. Может быть, потому, что он вчера пил виски и поэтому решил не садиться за руль? Беги, дорогая, а то опоздаешь.

Недоумевая, Нора вернулась в дом и вдруг увидела Клайва, стоящего, а вернее, опирающегося обеими руками о косяки дверного проема.

— Который час? — спросил он хрипло.

— Восемь, — ответила Нора. — Я думала, ты уехал.

Что-то пробормотав, Клайв поморгал и со стоном потряс головой.

— Я должен был уехать, — с трудом выговорил он, отпуская дверные косяки. И тут же покачнулся. Нора бросилась к нему и обхватила руками его талию, чтобы помочь удержаться на ногах. Даже через рубашку ощущалось, каким жаром пышет тело. Щеки горели, в глазах нездоровый блеск, губы пересохли…

— В таком состоянии ты не можешь никуда ехать.

— Я в норме, — сказал он и снова пошатнулся, невольно прижавшись небритой щекой к ее виску.

— Нет, ты болен, и лучше бы тебе лечь, пока не упал.

— Твой диван слишком мал для меня, — неожиданно пожаловался Клайв.

— Я положу тебя на кровать в моей комнате.

Больной с трудом выпрямился и пробормотал:

— Хорошо, я лягу, только ненадолго.

— Ты не повредил вчера голову? — спросила Нора, укладывая его на кровать.

— Вроде нет…

— Уверен?

— Уверен, — начиная раздражаться, ответил Клайв. — Иди занимайся своими делами.

Как только голова коснулась подушки, больной отключился. Нора бросилась звонить своему врачу. Того не оказалось на месте, и медсестра порекомендовала — давать как можно больше питья и аспирин, чтобы сбить температуру.

— Если состояние ухудшится, позвоните нам еще раз. Сейчас в самом разгаре эпидемия гриппа и врачи очень заняты. Заметите посинение губ и тяжелое дыхание — срочно вызывайте «скорую».

Нора позвонила в офис Клайва.

— Мистер Хартли сегодня не выйдет на работу, — сообщила она его секретарю. — Возможно, и завтра тоже. Если у него назначены встречи, их лучше отменить. Он слишком плохо себя чувствует, чтобы разговаривать. В данный момент мистер Хартли спит, но на всякий случай я дам вам номер телефона, по которому с ним можно будет связаться.

Вернувшись в спальню, Нора дала больному лекарство и, уложив его поудобнее, вышла, оставив дверь открытой. Теперь можно сесть за работу.

После всех переживаний было трудно сконцентрировать внимание на служебных делах, но она заставила себя расшифровать с десяток страниц стенограмм и перепечатать их.

Клайву понадобилось встать и сходить в ванную комнату. Когда он выходил, она уже ждала его у двери, чтобы помочь добраться до кровати. И снова дала пару таблеток аспирина.

— Чем ты меня пичкаешь? — недовольно пробурчал он.

— Мышьяком, — спокойно ответила Нора. — Кстати, у тебя нет аллергии на лекарства?

— Кажется, нет. И все же, что со мной?

— Понятия не имею. Если ты дашь мне координаты твоего лечащего врача, я попробую с ним связаться. Мой занят. Медсестра говорит, что сейчас гуляет эпидемия вирусных заболеваний, и в том случае, если твое состояние ухудшится, я должна буду или позвонить им еще раз, или вызвать «скорую».

— Вот уж это совершенно ни к чему. Не делай из мухи слона. Даже не помню, когда я последний раз обращался к доктору.

— Будем надеяться, что и в этот раз все обойдется, — успокоила его Нора. Потом, положив руку на лоб, добавила: — Температуру мы немного сбили. Тебе не получше?

— Если бы я действительно чувствовал себя плохо, я бы попросил сразу вызвать похоронное бюро, а не доктора, — мрачно пошутил больной.

— Так кто делает из мухи слона? — съязвила Нора. — Все обойдется. Тебе надо только пить как можно больше.

— Слушаюсь, сестра, — откликнулся Клайв и, слабо улыбнувшись, добавил: — Ты великолепно выглядела бы в белом накрахмаленном халате с широким тугим поясом.

— Ну, знаете, больной, я слишком занята, чтобы удовлетворять ваши фантазии. К тому же в больнице кончился крахмал.

Тихо засмеявшись, Клайв закрыл глаза.

Когда Эва вернулась из школы, Нора объяснила ей, что с отцом, и предупредила, чтобы девочка постаралась не шуметь.

— А спать сегодня будем вместе в твоей комнате, — добавила она, что привело дочку в полный восторг.

Ну что взять с ребенка! Тут рядом лежит больной человек, а малышка радуется какой-то ерунде. Тем не менее, когда отец проснулся, Эва тихонько подошла к двери спальни и выразила ему искреннее сочувствие.

— Только не подходи к папе слишком близко, — предупредил Клайв. — Я не хочу, чтобы и к моей дочке прицепился этот гадкий вирус. Это относится и к тебе, Нора. Лучше бы ты держалась от меня подальше.

— Ну, это же не чума, — возразила та. — Да и поздно, наверное, теперь об этом говорить. Мы весь день провели в самом тесном общении, не так ли?

— Да, тебе следовало бы выставить меня еще вчера вечером.

— А что же ты не предупредил меня, что собираешься заболеть? Тогда бы уж я точно, говоря на твоем изящном языке, тебя выставила бы.

— Не верю, — улыбнулся Клайв. — К счастью, ты — добрый человек. Знать бы, что заболею, сам бы выставился. Думал, что просто переохладился, да и выдохся после этих гонок.

— Но вечером ты выглядел совсем неплохо.

Особенно в ванне! — хмыкнула про себя Нора и сама же поразилась фривольности собственных мыслей. Возможно, Клайв тоже был слегка шокирован ее приходом в ванную. Это совершенно не в стиле Норы Бэкли, которая никогда не давала ему ни шанса пробить линию обороны, возведенную для отражения атак его обаяния.

— Ах, я тебе понравился? Ну вот, снова упущенные возможности. Жаль, что в данный момент я не в состоянии реализовать то, на что ты намекаешь. Но буду иметь это в виду.

— Напрасные хлопоты! — покраснев, возразила Нора. — Я тебе просто хотела помочь, а ты…

— Да, конечно, у тебя ведь такое доброе сердце.

Судя по всему, вариант бескорыстной помощи ставится нахальным гостем под сомнение. Шутит, шутит, а невзначай у него проскальзывают вполне серьезные нотки.




Глава четвертая


Нора проснулась среди ночи, недоумевая, что могло ее разбудить. Скорее всего потревожил какой-то шум. Стянув с себя одеяло, она свесила ноги, пытаясь найти на ощупь в темноте тапочки.

Пройдя через холл, вошла в спальню. Клайв лежал широко раскинувшись, сбросив одеяло на пол. На нем были только короткие трусы и майка, которые она с вечера выстирала и высушила. Стараясь не шуметь, Нора подошла к больному и осторожно накрыла его одеялом. Но как только она сделала движение, чтобы уйти, Клайв поймал ее за руку. В полумраке спальни было видно, как блестят его глаза.

— Останься, — прошептал он.

— Тебе что-то нужно? — так же тихо спросила Нора. — Воды? Таблеток?

— Просто побудь со мной.

Клайв лежал с закрытыми глазами, и трудно было понять, спит он или нет. Похоже, у него снова поднялась температура. Рука была горячей и сухой. Но лоб уже не так пылал жаром, как вечером. Машинально она убрала с его лица слипшиеся пряди волос.

Клайв застонал, но руки не выпустил. Казалось, он бредит. Нора опустилась на кровать рядом с больным и взяла его руку в свои.

Ей долго пришлось ждать, пока она не почувствовала, что дыхание стало ровным. Видимо, Клайв крепко заснул. К этому времени ее ноги заледенели, а спина заныла от неудобной позы. С трудом поднявшись, Нора слегка коснулась губами лба Клайва и тихо вышла из комнаты.

Утром он ненадолго вышел в ванную, а вернувшись, улегся на кровать. Через минуту опять скинул с себя одеяло. Дыхание было тяжелым. Нора укрыла его. Тот вяло сопротивлялся, но вскоре сдался и сам натянул одеяло повыше.

К вечеру температура стала почти нормальной. Клайв принял душ и даже побрился. В дверях кухни он появился со словами:

— Кажется, я стал похож на человека, не так ли?

— Я готовлю еду на троих, — взглянув на него, сказала Нора. — Ты уже Бог знает сколько времени ничего не ел.

Кивнув головой в знак согласия, Клайв плюхнулся на стул.

— Что правда, то правда. Наверное, именно поэтому я и чувствую себя таким слабым.

— Тебе лучше остаться здесь еще на день, — сказала Нора.

— Спасибо, но я и так задал тебе немало хлопот.

— Да перестань ты! Какие там хлопоты? Я даже собаку не выпустила бы из дома, если бы она чувствовала себя так, как ты.

— Убедительное сравнение.

Клайв молча смотрел, как она готовит. Нора понимала, что ему сейчас тяжело разговаривать, но молчание тяготило и было не по себе под его изучающим взглядом. К счастью, на кухню вбежала Эва и своей болтовней разрядила обстановку.

На следующий день Клайв чувствовал себя гораздо лучше. Он предложил дочери подвезти ее до школы, чем привел девочку в полный восторг. Пока она бегала в свою комнату за рюкзаком, гость обратился к Норе со словами благодарности, в конце заявив:

— Ты мне очень помогла.

— Да не за что меня благодарить! Я сделала бы это для каждого, кому понадобилась бы моя помощь.

— Понимаю, и все равно я тебе очень признателен, — несколько разочарованно произнес Клайв.

Эва на ходу поцеловала мать и, выскочив из дому, помчалась к машине.

— Я так и не получил поцелуя, традиционно положенного победителю. Правда, не в моем состоянии настаивать на таком призе. Еще заражу, чего доброго.

— Видно, ты действительно поправился, если затеял этот разговор, но я никакого обещания насчет поцелуя победителю не давала. Выпили вместе шампанского за твою победу, и хватит с тебя!

— Шампанское — дело хорошее, но разве оно способно заменить поцелуй. Так что, если по справедливости, за тобой остается долг, — усмехнулся Клайв и, прежде чем Нора успела что-либо сказать в ответ, повернулся и быстрым шагом вышел из дома.

Что это с Клайвом? — подумала Нора. Уж не флиртует ли он с матерью своей дочки? Раньше он и не пытался сделать их отношения более сердечными. Правда, изредка напоминал ей, что, если она захочет, он на ней женится. Впрочем, однажды…

…Вскоре после того как они с Эвой переехали в дом, который Клайв купил для них, Нора устроила праздничный обед, чтобы отметить это событие. По такому случаю был сброшен затрапезный наряд — Нора нарядилась в модное платье с глубоким вырезом, открывавшим ее гладкие мраморные плечи. Туфли на высоком каблуке делали особенно эффектными длинные, стройные ноги. Кожа благоухала дорогой туалетной водой, которую сестра прислала в подарок на Рождество.

Клайв пришел с букетом цветов и бутылкой шампанского, которую они выпили, сидя рядом на ступеньках заднего крыльца.

Стоял теплый весенний вечер. Большая круглая луна ярко освещала близлежащие дома, раскидистое сливовое дерево, усыпанное цветами. Силуэты его ветвей четко выделялись на фоне луны.

Нора сидела, прислонившись головой к перилам. Клайв расположился ступенькой ниже.

— Ты часто вспоминаешь своих родителей? — вдруг спросил он.

— Иногда вспоминаю. Знаешь, это так замечательно — иметь собственный дом! Ты не представляешь, как я тебе благодарна.

— Вовсе не за что меня благодарить, — смутился тот.

Нет, есть! — думала Нора. В том числе и за Эву. Конечно, в момент их близости они меньше всего думали о ребенке, зато, когда девочка родилась, новоявленный папа сделал немало такого, что заслуживало благодарности. Но едва заходила об этом речь, чувствовал себя неловко. Нора улыбнулась и допила шампанское.

— Нам с Эвой очень нравится этот замечательный дом. И эта чудесная слива.

— Прежний владелец говорил, что дерево почти не плодоносит, но я решил оставить его. Оно красивое. Эва еще оценит эти крепкие ветви — и полазить по ним можно, и повесить качели.

— О, она страшно любит качаться, — поддержала идею Нора. Она представила себе, как сильные, умелые руки Клайва привязывают качели, а рядом стоит Эва и ждет не дождется, когда же можно будет покачаться.

Клайв встал, чтобы уйти, Нора с неохотой взяла из его рук стакан. Наклонившись, он слегка коснулся губами ее щеки. Ритуальный поцелуй на прощание, с сожалением подумала она. Сейчас Хартли уйдет, и она снова останется одна. Однако тот, кажется, и не собирался уходить. Неожиданно он прильнул к ее губам. Его язык проник внутрь рта и замер, ожидая ответной реакции.

Нора стояла с пустыми бокалами в руках, боясь пошевелиться. Хотя их тела не соприкасались, ее бросило в жар, и она ощутила невыразимую сладость предвкушения.

Клайв взял из ее рук бокалы и поставил на перила крыльца. Затем возложил ее руку себе на плечо, а сам обнял Нору за талию и привлек к себе.

Притянув его за шею, она ответила на поцелуй, чувствуя, как напрягается ее тело, наливаясь истомой.

Поцелуи Хартли становились все более требовательными. Он тихонько увлекал Нору по темному коридору в спальню, и не успела та опомниться, как почувствовала икрами край кровати. Нора была уже готова уступить натиску, но тут в глаза бросилась стоявшая на тумбочке фотография родителей. Они с молчаливым укором смотрели на нее, как бы говоря: «Один раз ты уже сделала эту ошибку»…

На покупку Клайвом дома родители отреагировали сдержанно. Отец, например, сказал:

— Все это прекрасно, но, я надеюсь, он делает это не для того, чтобы получить сразу и любовницу, и место свиданий с ней?

О, как ее тогда возмутили слова отца! О чем он? Какая любовница? Уж если Клайву понадобится любовница, он вряд ли остановит свой выбор на женщине с маленьким ребенком. Вон их сколько ходит — молоденьких прелестных хищниц, куда более ярких, сексапильных, чем она. Уж эти не откажут в благосклонности красавцу-мужчине…

И вот теперь — эти осуждающие родительские глаза! Нора вырвалась из крепких мужских рук, но, потеряв равновесие, рухнула на кровать. Приняв это за приглашение, Клайв последовал за ней. Его руки жадно гладили ее тело, расстегивая попадавшиеся им на пути пуговицы.

— Нет! — вскричала Нора, вскакивая и придерживая на себе спадающую одежду.

Опешивший от неожиданного сопротивления Хартли спросил, в чем, собственно говоря, дело.

— Если ты думаешь, что, купив нам дом, ты получил право на сексуальные услуги в дни вынужденного поста, то ты глубоко заблуждаешься, — с трудом переводя дыхание, произнесла Нора.

Клайв яростно и очень правдоподобно отверг ее упреки, но в конце концов, разозлившись, заявил:

— Ладно, ты сама хотела этого. Я же чувствовал, что ты хотела меня! Продолжай хранить свою так называемую «невинность»!

И несколько недель он не показывался. Но однажды постучался в дверь и попросил разрешить ему встречу с Эвой. Говорил таким тоном, что сразу было видно — он не уверен, что получит разрешение. На лице застыла маска деланного спокойствия, почти враждебного безразличия… А еще оно выражало то самое упрямство и настойчивость, которые Нора впервые увидела в день, когда она сообщила о своей беременности, а он предложил ей срочно вступить с ним в брак. И все-таки тогда, когда он настаивал на встрече с Эвой, в нем была и неуверенность — позволят ли ему? Спросил:

— Ты разрешишь мне войти?

— Эва скучала по тебе, — ответила ему Нора, впуская в дом. Он был растроган, выражение лица смягчилось, а тут еще выбежала дочь и кинулась ему на шею.

Они оба решили ради дочери забыть тот неприятный эпизод. Но, как любая женщина, Нора простить могла, а вот забыть… Да и он не забыл. Помнит, явно помнит. И его напор, и ее податливость — все осталось у обоих в памяти. Временами его выдавали жадный взгляд, нетерпеливый жест, неосторожное слово. Нет, человек явно не примирился с тем, что его когда-то отвергли… Такого типа мужчины с поражениями не смиряются.

…Закрыв за Клайвом дверь, Нора, поеживаясь от озноба, прошла на кухню, чтобы вымыть оставшуюся от завтрака посуду. Через некоторое время дрожь отпустила, но странная слабость осталась. Наверное, это результат бессонных ночей, которые она провела, ухаживая за больным.

На следующее утро Нора проснулась с головной болью. Ее лихорадило. Кутаясь в платок от холода, Нора прошла в гостиную, чтобы включить обогреватель.

Все попытки согреться были напрасными. К обеду стало ясно, что советы Клайва держаться от него подальше запоздали. Вернувшаяся из школы Эва застала мать лежащей на диване.

— Не подходи ко мне, дорогая, — предупредила та девочку. — Собери свои вещи и иди на пару дней к миссис Оливии Шелдон. Она ждет тебя.

Миссис Шелдон, пожилая соседка, очень любила Эву и время от времени охотно оставалась с ней, когда Норе необходимо было куда-нибудь уйти.

— А кто будет ухаживать за тобой, мамочка?

— Обо мне не беспокойся. Оливия уже заходила и сказала, что попозже навестит еще раз.

Добрая женщина оставила куриного супа и взяла с Норы слово, что, если что-нибудь понадобится, та обязательно даст знать. Нора сейчас беспокоилась только о дочери, надеясь, что меры предосторожности на этот раз не запоздали.

— У меня та же болезнь, что и у папы, а он, ты же сама знаешь, уже здоров. Так что не беспокойся, у меня все будет в порядке. Главное, чтобы ты не заразилась.

Хлопнула входная дверь. Эва ушла — теперь можно не волноваться за девочку. Вздохнув с облегчением, Нора взяла с полу пузырек с таблетками и высыпала несколько штук на горячую, дрожащую ладонь.

Немного позже она снова услышала стук двери. Видимо, снова ее пришла проведать миссис Шелдон. В комнате стоял полумрак. Нора лежала с закрытыми глазами, чувствуя себя совершенно несчастной и дрожа от холода, несмотря на горячую бутылку в ногах.

Раздались тяжелые шаги. Кто-то шел по направлению к спальне.

— Нора! Где ты?..

В дверном проеме показался чей-то большой силуэт.

— Эй! Я думал, ты в кровати. Я не разбудил тебя?

— Клайв! Как ты здесь оказался?

— Мне позвонила Эва и сказала, что у тебя то же самое, что было у меня. Девочка волнуется. Миссис Шелдон тоже разрывается на части между беспокойством за тебя и заботой об Эве.

— Ничего страшного. Если бы не Эва, я бы прекрасно со всем справилась.

— Вряд ли, если ты чувствуешь себя так же, как я. Ну так как же чувствует себя больная? Прописываю режим: аспирин и побольше питья! Больная, вы слышите меня? Быстро в постель!

— Терпеть не могу лежать днем в кровати.

— Сейчас уже не день. Давай помогу тебе перейти в спальню. Я обещал Оливии, что поухаживаю за тобой.

— Поухаживаешь? Ты?

Так хотелось весело рассмеяться ему в лицо — не получилось, слишком болит голова, ноет все тело.

— Конечно, окружу тебя заботой. Дело христианское: ответим добром за добро. К тому же не сбрасывай со счетов чувство вины. Это ведь я заразил тебя.

— Трудно представить тебя в роли сиделки. Дай мне лучше спокойно отлежаться. Через пару дней я оклемаюсь.

Вопреки ожиданиям, Клайв оказался прекрасной сиделкой. В течение дня и даже ночью он вовремя подавал лекарства и приносил питье. Перед тем как переодеть Нору в ночную рубашку, протирал ее губкой, пропитанной теплой водой, а в ответ на ее слабые протесты говорил:

— Я недостаточно извращен, чтобы находить удовольствие в близости с больной женщиной.

А у больной женщины не было ни сил, ни желания возражать, спорить. К тому же свежая, сухая рубашка — это так приятно… Нора смирилась, позволяя брату милосердия делать все, что тот считал нужным.

Однажды, очнувшись, Нора увидела на тумбочке вазу с цветами. Неумело составленный букет, но очень милый.

— Неужели Эва прислала? — спросила она слабым голосом.

— Да нет. Не суди строго — мое творение, — несколько смутившись, ответил Клайв. — Мне хотелось чем-то тебя порадовать. Но я не мог отлучиться надолго, чтобы купить красивый букет, поэтому составил сам из чего Бог послал. Боюсь, что я не слишком умелый флорист.

— Ну что ты! Цветы очаровательны.

Ей было приятно, что он подумал еще и о цветах.

— Я — твой должник, — почему-то стал оправдываться Клайв, ставя на кровать переносной столик с апельсиновым соком и поджаренными хлебцами. — Сам заразил — сам ухаживаю. Ты можешь есть?

Удивительно, но могла! И даже хотела есть.

— Мне никто не звонил? — поинтересовалась Нора. Несколько раз сквозь сон она вроде бы слышала телефонные звонки.

— Звонили два твоих клиента. Я сказал им, что, если у них что-то срочное, пусть обратятся к кому-нибудь еще. Но они предпочитают подождать твоего выздоровления. Еще звонила твоя подруга Руфь. Сказала, что перезвонит. Волнуется. Я обещал дать ей знать, если потребуется помощь.

— Спасибо, — кивнула Нора. — Я позвоню ей сама.

Руфь, ее лучшая подруга, растила троих детей, средняя из которых — ровесница Эвы.

— Да, еще Даниил звонил.

— Дан? Он, наверное, удивился, услышав твой голос?

— Да уж! Удивился и еще как!

— Надеюсь, ты сказал ему все как надо? — спросила Нора, с подозрением взглянув на Клайва.

— Сказал. Не волнуйся, у него не создалось впечатления, что мы за его спиной вступили в интимную связь.

— Оставь свои дурацкие шуточки, — решительно оборвала его Нора. — Что именно сказал Даниил?

— Он сказал, — подчеркнуто бесчувственным, деревянным голосом произнес Клайв, — что страшно сожалеет по поводу твоей болезни. Что, если бы не Синтия, он бы обязательно пришел. Что он навестит тебя, когда ты пойдешь на поправку.

Нора почувствовала легкое разочарование. Конечно, ему надо думать о дочери и совершенно незачем таскать заразу из дома в дом. Он не может оставить Синтию одну, чтобы тут же броситься ухаживать за больной. Клайву проще — у того нет ни перед кем никаких обязательств. И все же…

От Даниила пришла открытка. Человек искренне беспокоился и желал скорейшего выздоровления. Позже он позвонил. Клайв принес ей телефон и тут же вышел, прикрыв за собой дверь.

— Я чувствую себя уже лучше, — заверила Нора Даниила. — Благодарю за открытку.

— Мне хотелось бы сделать для тебя гораздо больше. Как Клайв, справляется?

— Как ни странно, да, — сказала Нора. Про себя подумала, что лучше, чем этот медицинский брат, и справиться-то невозможно.

— Вообще-то можно было бы нанять тебе медсестру.

— В этом сейчас уже нет никакой необходимости, — заверила она Даниила. — Клайв просто не хочет оставлять меня совсем одну. Поверь, это действительно очень неприятно — быть в таком состоянии одной…

Она не стала рассказывать ему, какой заботливой сиделкой оказался Клайв и как много за эти дни он для нее сделал.

— Весьма любезно с его стороны. Я уже поблагодарил мистера Хартли за его заботу о тебе.

Вот уж это совсем ни к чему! Она представила себе выражение лица Клайва, когда тот выслушивал благодарность от жениха за заботу о его невесте, и с трудом сдержалась, чтобы не засмеяться.

— Ты где? — послышался в трубке голос Даниила.

— Здесь, здесь…

— Тебе, наверное, трудно говорить. Устала? Отдыхай. Я буду еще звонить.




И наступил новый день, а Клайв снова рядом.

— Тебе разве не надо на работу?

— Сегодня суббота, — ответил тот, и Нора поняла, что она за время болезни потеряла счет времени.

— Уже суббота?

— Кроме того, мой секретарь привез всю документацию, касающуюся особо неотложных дел. Так что моя голова при мне, телефон есть — никаких проблем. Я хочу быть уверенным, что с тобой все в порядке, и поэтому смиренно жду, пока ты снова не встанешь на ноги.

Наконец настал день, когда к больной пришло облегчение. Она даже смогла принять душ. Снимая ночную рубашку, она вдруг подумала, что ее белье вряд ли показалось медбрату соблазнительным. Наверное, к свадьбе стоило бы купить что-нибудь более привлекательное, интригующее.

Клайв корпел над своими бумагами, она посмотрела телевизор. Потом выпила заботливо приготовленный им горячий чай с молоком и отправилась в постель. Ну чем не семейная идиллия?

На следующее утро Нора вымыла голову и вышла на кухню с еще не до конца высохшими, пахнувшими шампунем волосами. Клайв ждал ее с завтраком.

Она с аппетитом съела тосты и выпила кофе. Поблагодарив Клайва, Нора твердо заявила, что чувствует себя уже хорошо и больше не нуждается в опеке.

— Хорошо, только сначала я помою посуду, — ответил Клайв. — Ты, пожалуйста, сегодня отдыхай. Я позвоню попозже узнать, как твои дела.

С этим человеком спорить бесполезно. Так что лучше молчаливо соглашаться. Когда он надевал куртку, Нора сказала:

— Клайв, ты был просто изумителен. Не знаю даже, как мне тебя благодарить.

— Есть по крайней мере два способа, — со смехом отвечал тот. — Боюсь только, что ты еще не созрела для них. Впрочем…

Он подошел к ней и легко поцеловал в губы, а когда она попыталась отстраниться, обнял за талию и привлек к себе.

— Не вырывайся, — пробормотал он. Его поцелуи становились все более настойчивыми. Умело раздвинув ее губы, он проник языком внутрь.

Его куртка была расстегнута, рубашка и свитер не скрывали твердость и мощь его тела. Млея в крепких объятиях, Нора думала о том, что ей совершенно не хочется отталкивать эти руки, сопротивляться этим требовательным губам. Она чувствовала себя не беспомощной жертвой натиска, а, наоборот, объектом поклонения, женщиной, благосклонности которой жаждет мужчина…

Какое-то время они молча стояли, не меняя положения. Потом Нора положила руки на грудь Клайва и слегка отстранилась. Улыбнувшись, тот подчинился и застегнул свою куртку.

Ну а теперь мучайся и попробуй понять, что же произошло, подумала Нора. Мужчина просто воспользовался слабостью больной. Если бы не болезнь, она бы, конечно же, не была такой покорной и уступчивой. Можно и по-другому истолковать ее поведение, но на это уже не хватило ни сил, ни желания.

Уже около двери Клайв повернулся и внимательно оглядел ее. Всю — с ног до головы. При этом Нора почувствовала себя так, будто она снова оказалась в крепких мужских объятиях. Улыбнувшись, Клайв кивнул ей и, не говоря ни слова, вышел.

Черт побери! Что же между ними произошло? Она, может быть, всего лишь хотела поблагодарить его за помощь и поддержку. Ну, может быть, в силу ее нездоровья создалась некоторая неловкость. Но неужели он усмотрел в ее поведении нечто большее?




В половине первого на столе зазвонил телефон.

— Нора! — послышался голос Клайва. — Ты обедала?

— Как раз собираюсь, — схитрила она. На самом деле вся первая половина дня прошла в напряженной работе и ей некогда было даже посмотреть на часы.

— Там в холодильнике еще остался суп и курица.

— Спасибо.

— Увидимся позднее.

— Послушай, в этом нет никакой необходимости…

Но тот уже повесил трубку.

Поев, Нора возобновила работу, но уже примерно через час почувствовала, что засыпает на стуле. Ошибка следовала за ошибкой, пальцы не попадали на клавиши. Полчаса отдыха, сказала она себе, и прилегла. Как только голова коснулась подушки, Нора мгновенно отключилась. Проснулась от звука открываемой двери. Эва! Вместе с ней проведать больную соседку пришла и миссис Шелдон.

— Я почти здорова, — заверила ее Нора. — Большое вам спасибо за дочь. Вы так выручили меня!

— Ваша Эва — просто золото, а не ребенок, — проговорила добрая женщина. — А мистер Клайв Хартли! Какой обаятельный мужчина! Вы просто счастливица.

Нора не могла сдержать улыбки. По-видимому, Клайв обладал способностью завоевывать симпатии всех женщин, вне зависимости от их возраста.

Вечером, как раз в тот момент, когда Нора раздумывала над тем, что приготовить на ужин, снова позвонил Клайв.

— Ничего не готовь, — распорядился он. — Ужин беру на себя. Есть какие-нибудь пожелания?

Ну что можно взять на дом? Чипсы или пиццу? Ни то ни другое не вдохновляло, и Нора вежливо сказала, что ей ничего не хочется, а если и хочется, она не знает что…

Клайв превзошел все ожидания. Он принес прекрасный ростбиф и тушеные овощи, которые Нора и Эва ели с большим аппетитом. Опустошив первым свою тарелку, Клайв отодвинул ее и стал наблюдать, как едят его женщины.

— Вы довольны? — не смог удержаться он, чтобы не напроситься на похвалу.

— Чудесно! — воскликнули те в один голос.

— Спасибо тебе большое, — добавила Нора. — Честно говоря, мне так не хотелось возиться у плиты.

— Как насчет фруктового торта?

— Я уже сыта, а вы с Эвой ешьте.

Она встала и взяла было тарелку, чтобы положить ему кусок торта, но Клайв перехватил ее руку и сказал:

— Пожалуйста, сиди. Я все сделаю сам.

Было забавно смотреть, как Клайв старательно играл роль заботливого хозяина дома. Он положил торт себе и дочери, а когда тарелки опустели, усадил Нору на диван и вместе с Эвой занялся наведением порядка на кухне. Еще раньше он зажег камин, и теперь Нора, удобно устроившись у огня, наслаждалась ощущением тепла и покоя.

Зазвонил телефон. Эва взяла трубку и со словами «одну минуту» передала ее матери.

— Надеюсь, тебе получше? — услышала она голос Даниила.

— Да, спасибо. Я чувствую себя неплохо.

— Может быть, завтра пообедаем вместе, чтобы отметить твое выздоровление?

— Завтра, наверно, слишком рано, — заколебалась. Нора. — Как насчет среды?

— Хорошо, в среду так в среду.

— Не знаю только, с кем мне оставить Эву. Неудобно снова просить миссис Шелдон. Может быть, удастся сговориться с одной девочкой, живущей напротив.

— Я мог бы попросить Синтию, — предложил Дан. — Возможно, без нас девочки скорее найдут общий язык.

Наверное, он прав, подумала Нора, преодолев внутреннее сопротивление.

— Пожалуй, стоит попробовать, — сказала она вслух, но про себя решила пока ничего не говорить Эве о своих планах.

— Ты о чем задумалась? — спросил вошедший Клайв. — Что-нибудь случилось?

— Да нет, все вроде в порядке, — улыбнулась Нора, очнувшись от раздумий. — Что делает Эва?

— Готовит уроки. Я обещал ей помочь. Тебе сейчас ничего не нужно? Может быть, отвести тебя в спальню?

Нора настороженно взглянула на Клайва, но поняла по его глазам, что никакого тайного умысла он не имел.

— Спасибо, но мне больше не нужна помощь. Я посижу немного здесь, посмотрю телевизор.

— Хорошо, но я все равно должен задержаться. Эва хочет, чтобы я уложил ее спать.

— Ты так добр к ней. Послушай, а ты никогда не хотел…

И замолчала, не зная, тактично ли спрашивать о таком.

— Не хотел что? — удивился ее нерешительности Клайв.

— …иметь настоящую семью. Хорошую жену, много детей.

Подойдя к камину, Клайв подложил дров и стал не торопясь помешивать угли.

— Так вот для чего тебе потребовалось замужество с Даниилом? Ты сама хочешь того, что называешь настоящей семьей.

— И что в том удивительного? — осторожно спросила она.

— Удивительно не это. А то, что ты отваживаешься на брак не столько сообразуясь с душевным чувством, сколько заранее стремясь, так сказать, к итогу семейных отношений.

И, обгоняя возможные возражения, Клайв добавил:

— Ведь мы с тобой могли бы иметь и детей, и то, что ты называешь настоящей семьей.

Слова были сказаны спокойно и взвешенно, а ударили как электрическим током. К изумлению Норы, на услышанное отреагировало ее тело. Да, это была реакция чисто физиологического свойства. Она почувствовала, как ее бросило в жар. Моментально взмокло все тело, напряглась грудь. А тут еще и мозг услужливо высвободил из каких-то тайников памяти картину десятилетней давности. Он, молодой красавец с горящими глазами и чуть хрипловатым от возбуждения голосом, спрашивает ее, совсем еще юную и неопытную:

— Тебе не больно, дорогая? Я не хочу, чтобы тебе было больно. О господи! Как ты очаровательна! Какое наслаждение ты мне даришь!

Это был тот самый вечер, который круто изменил всю ее дальнейшую жизнь.

— О чем ты думаешь? — как сквозь туман донесся до нее мужской голос. На мгновение она испугалась, уж не разгадал ли он ее состояние? Во всяком случае, у него-то глаза явно выдавали страсть, или ей показалось? — У нас с тобой, как выяснилось, получаются прекрасные дети. Что мешает нам родить второго, третьего?..

Господи, о чем говорит этот невозможный человек! Ясно, что он не предлагает ей плодить внебрачных детей. Да, Клайв несколько раз затевал разговор о возможности их брака, но всегда у нее было ощущение, что им движет исключительно чувство долга, желание успокоить свою совесть. И каждый раз после очередного отказа на его лице читалось едва ли не облегчение.

— Дело не в том, чтобы родить еще одного ребенка, — возразила Нора, — а в том, что я хочу прожить свою жизнь с человеком, которому я не безразлична.

— Мне ты не безразлична! Понимаешь, мне! Как ты думаешь, что я стараюсь доказать тебе всю последнюю неделю? О чем, наконец, говорят все десять лет после рождения Эвы. Вы — моя семья! Ты и Эва!

— Но я не жена тебе.

— Это уж ты так сама распорядилась. Тебе достаточно было сказать одно только слово, и ты стала бы ею.

— Ну, здесь тебе действительно не откажешь в благородстве. Однако согласись, ты не очень переживал отказ. Скажу больше: тебя заранее немного пугало — вдруг да я соглашусь? Но ты, зная мою твердую позицию, ничем не рисковал, вновь возвращаясь к вопросу о возможности нашего брака.

На лице Клайва отразилась смесь удивления и негодования. Казалось, что от возмущения он потерял дар речи.

— Ты знаешь, в чем твоя беда… — наконец произнес он, но в этот момент вбежала Эва.

— Папочка! Я готова!

Мгновенно лицо Клайва подобрело и расплылось в улыбке.

— Доброй ночи, моя дорогая, — проговорила мать, целуя девочку.

Взявшись за руки, Эва с отцом направились в детскую. Нора, глядя им вслед, испытывала странное сочетание разноречивых чувств — любви, боли, надежды, тревоги и неопределенности. Как он сказал? «Вы — моя семья! Ты и Эва!». Это просто невероятно!

Нора почувствовала болезненную пульсацию крови в висках. Как же сложна жизнь! С Даниилом всегда спокойно, никаких тебе тревог, опасений. И вот уж чего никогда не было рядом с ним, так это страха, что от его прикосновений она способна потерять контроль над собой.

И в то же время их с Даном, безусловно, связывает любовь, что включает в себя и нормальное сексуальное влечение друг к другу. Их чувство формировалось постепенно, шаг за шагом, по принципу — все в свое время. Разве такое развитие событий не есть самая прочная основа для брака? Вот решат все бытовые проблемы, съедутся вместе и тогда найдут друг в друге все, что ожидали. Что же до секса, то он в конечном счете олицетворение голого инстинкта. Романтика отношений, конечно, прекрасно, но они с Даном уже не наивные подростки…




Глава пятая


Вернулся Клайв. Подошел к дивану, спросил, внимательно вглядываясь в ее лицо:

— О чем ты думаешь?

— О Данииле.

Могла бы и соврать, но сказала правду, хоть и знала, что огорчит своего эмоционального собеседника. Впрочем, он встретил ее слова спокойно. Боль в висках усиливалась, и Нора помассировала их пальцами.

— Что с тобой? — забеспокоился Клайв.

— Голова раскалывается, — неохотно пояснила Нора. — Ничего страшного. Пройдет.

— Ты выглядишь все еще бледной, — недоверчиво проговорил он, беря ее за руку. — Тебе надо сегодня пораньше лечь спать. Я могу что-нибудь для тебя сделать перед уходом?

— Нет, спасибо. Ты и так очень много для меня сделал.

— Никогда не мог понять, почему ты тогда позволила мне уложить себя в постель? — вдруг спросил Клайв, испытующе глядя ей в глаза.

— Я была совсем неопытной и глупой. К тому же мы оба выпили перед этим, — горько призналась Нора. — Впрочем, дело, конечно, не только в этом. Ты разве не помнишь, в те годы все девушки были от тебя без ума.

Нора улыбнулась, вспоминая, каким он был в свои девятнадцать. Еще по сути дела мальчишка, а уже излучал мужскую силу и уверенность, был так неотразимо хорош со своей роскошной черной шевелюрой, что девичьи сердца таяли от одного его взгляда.

— Вот уж не знал, — озадаченно сказал он. — Честно говоря, я тогда сам немного потерял голову…

— Да, я знаю. Из-за Марии, — прервала его откровения Нора.

Глаза Клайва затуманились от нахлынувших воспоминаний.

— Да, Мария, — подтвердил он. — Какой же легкомысленной кокеткой была твоя сестра…

Что да, то да. Возможно, Клайв и Мария созданы друг для друга. Молодые, красивые, влюбленные — они были убеждены, что мир существует только для них двоих. Вот уж удивились друзья и знакомые, узнав, что младшая сестра, тихая, ничем особенно не примечательная, вдруг перебежала дорогу красавице Марии.

Больше всех, разумеется, была шокирована сама Мария. Какой же страшный скандал учинила она, когда Нора призналась потрясенным родителям, что ждет от Клайва ребенка.

— Ты, насколько помнится, сама заявила, что я тебе совершенно не нравлюсь, — прервал Клайв ее мысли.

— В том смысле, который подразумеваешь ты, действительно не нравился, — согласилась Нора.

Да, юный красавец казался ей излишне самоуверенным, эгоистичным, даже самовлюбленным. Но она отлично понимала, почему он так возбуждающе действовал на Марию и других девушек.

Нора решила не обращать на Клайва никакого внимания, хотя от одного его вида ее бросало в жар, сердце начинало учащенно биться, а колени предательски дрожать. Даже в свои семнадцать девушка догадывалась, что это чисто физическое влечение плоти, инстинктивная реакция на сексуальный призыв юного самца.

Мария реагировала на этот вопрос, как пчела реагирует на запах нектара. Позже обнаружилось, что она может и ужалить, тоже как пчела. Что же касается Норы, то с самого начала ее отношение к Клайву было негативным. Она испытывала к нему смешанное чувство, в котором нашлось место и страху, и восхищению, и враждебности.

Одна летняя ночь внезапно все изменила. Анализируя потом случившееся, Нора пришла к выводу, что всему виной их тогдашняя молодость и глупость.

Последствия оказались ужасными. Мария была вне себя от ярости и, конечно же, от горя… Она закатила истерику, требуя, чтобы младшая сестра навсегда покинула родительский дом. В противном случае придется уйти ей самой. Мария без конца названивала Клайву, то плача в трубку, то последними словами понося его и сестру.

Хуже всего пришлось родителям. Они разрывались на части, стараясь морально поддержать каждую из дочерей и в то же время как-то примирить их. Конечно, они винили во всем прежде всего Клайва. Но тут, как ни странно, натолкнулись на сопротивление сестер. И младшая, и старшая в один голос твердили: Клайв ни в чем не виноват!

Впрочем, он повел себя в этой обстановке так, что его действительно трудно было в чем-либо обвинить. На следующий день он прибыл в их дом и слегка дрожащим, но тем не менее решительным голосом попросил позволить ему переговорить с Норой. При этом он старался не смотреть на опухшее от слез лицо Марии, избегая ее испепеляющего взгляда. Когда родители удалились, уведя с собой упирающуюся Марию, юноша сделал Норе предложение.

Слава Богу, у нее хватило здравого смысла ответить отказом. Потрясенная тем, что с ней случилось, чувствуя себя виноватой перед родителями, Нора тем не менее посчитала, что, приняв предложение, она не облегчит, а, наоборот, ухудшит дело.

Клайв вздохнул с облегчением, услышав ее отказ, хотя и попытался скрыть это. Он даже предложил ей посоветоваться с родителями, прежде чем давать окончательный ответ. Но Нора твердо стояла на своем.

С тех пор она ни разу не раскаялась в своем решении.

— Я по-прежнему тебе не нравлюсь? — спросил Клайв.

— Ты знаешь, многое изменилось с тех пор, — грустно ответила Нора. — Ты оказался великолепным отцом, ко мне относился по-доброму…

— При чем здесь доброта! — прервал ее Клайв. Он внимательно смотрел на нее, и, казалось, в его душе идет какая-то борьба. — В моем отношении к тебе присутствует нечто совершенно другое, и ты знаешь это не хуже меня.

А что, собственно, она такое знает? Вначале его щедрость была продиктована, судя по всему, исключительно чувством долга. Потом он по-настоящему полюбил дочь, а с годами искренне привязался и к ее матери.

— Я ценю твою дружбу, — сказала Нора.

— Ты считаешь, что это дружба?

Сверкнув глазами, Клайв так резко наклонился к ней, что та невольно вся напряглась. Но он только приложил свой лоб к ее губам и, выпрямившись, произнес:

— Спокойной ночи. Ложись сегодня пораньше. — И с этими словами вышел из дома.




— Синтия согласилась остаться с Эвой в среду вечером, — сообщил Даниил. — Мне почти не пришлось ее уговаривать. По всей вероятности, она относится к Эве гораздо лучше, чем нам с тобой кажется.

К сожалению, Нора не могла сказать того же о собственной дочери. Ее реакция на новость об их совместном вечере с Синтией выразилась так:

— Почему, собственно говоря, Синтия должна оставаться со мной? И вообще, почему ты идешь куда-то вдвоем с мистером Динмором?

— Потому что Даниил хочет, чтобы я немного развлеклась после болезни. Потому, наконец, что… нам нравится быть вдвоем, — осторожно подбирая слова, добавила Нора.

— А вообще-то родители не оставляют своих детей одних, — не унималась Эва.

— Именно поэтому Синтия и останется с тобой. Ведь ты никогда не возражала, когда я оставляла тебя на Оливию или Руфь.

— Это совсем другое. Синтия нам совершенно чужая.

— Почему же чужая? — не совсем уверенно продолжала настаивать Нора. Но вдруг подумала, что действительно слишком мало знает дочь Дана и совсем не уверена, можно ли оставлять на нее десятилетнего ребенка.




Синтия, прибывшая с отцом, была в прекрасном настроении. Ей явно хотелось произвести хорошее впечатление. Войдя в дом, она вежливо протянула Норе руку со словами:

— Я очень рада вас снова видеть, миссис Бэкли.

— О, я тоже, — слегка удивленная таким формально-вежливым приветствием, ответила Нора. — Если хочешь, зови меня просто Норой. Эва в ванной, но она скоро выйдет. Я оставляю на столе для вас фрукты и бисквиты. В холодильнике стоит апельсиновый сок, но, если захотите, можете сделать себе кофе, чай или какао.

— Спасибо, я все найду. Во сколько вас ждать?

— Мы вернемся не позже одиннадцати, — пообещал Даниил.

Вошла Эва и обвела присутствующих настороженным взглядом.

— Мамочка! Положи меня, пожалуйста, в постель, — попросила она.

Последнее время Эва очень редко употребляла это уменьшительное «мамочка», и, как показалось Норе, такая подчеркнуто детская форма обращения была сейчас использована ею неспроста.

— Может быть, ты побудешь немного с Синтией? — спросила Нора.

— Мне хочется почитать книжку, — вежливо, но твердо заявила Эва.

— Если хочешь, я могу тебе почитать вслух, — предложила Синтия.

— Спасибо, но я сама умею читать, — ответила Эва, вежливо улыбнувшись.

— Как хочешь.

Синтия плюхнулась в кресло и уставилась в телевизор.

— Сегодня передают мою любимую музыкальную программу. Можно посмотреть? — спросила она.

— Конечно, Синтия, чувствуй себя как дома, — ответила Нора и повела дочь в спальню.

— Ты хорошо будешь себя вести с Синтией? С ее стороны было очень любезно предложить почитать вслух.

— Не такая уж я маленькая, чтобы мне читали.

Совсем недавно Эва попросила об этом отца, но стоит ли именно сейчас упрекать дочь в непоследовательности?

— Я скажу Синтии, что ты должна в половине девятого выключить свет.

— Ладно, — буркнула девочка, откидываясь на подушку с книгой в руках.




Они провели приятный вечер. Правда, Нора все время ощущала какую-то апатию и усталость, объясняя это тем, что она еще не полностью оправилась после гриппа. Дан был внимателен и заботлив. Да и обстановка в ресторане оказалась уютной. Немного раздражал шум, от которого у нее начинала болеть голова. Впрочем, боль в последние дни стала почти привычной.

Мешало и непонятное, совершенно неоправданное беспокойство о Эве, поэтому, когда Дан предложил еще посидеть за чашкой кофе, она отказалась. Но Даниил не торопился уходить.

— Здесь так хорошо, — проникновенно сказал он, положив ее руку на свою ладонь. — Мы так давно не были вдвоем.

— Я очень благодарна тебе за этот вечер, — заставила себя улыбнуться Нора.

— Мы должны почаще проводить время вместе, — рассудительно произнес Даниил. — Девочкам наше отсутствие только на пользу.

— Возможно, ты прав. Только Синтия уже в таком возрасте, когда ей хочется проводить субботние вечера со своими сверстниками. Как, кстати, ее приятель, который тебе так не понравился?

— Слава Богу, с ним покончено.

— Найдутся другие.

— Конечно, но я постарался объяснить ей, что с этим не следует торопиться. Мне хотелось бы, чтобы она целиком сосредоточилась на учебе.

Подъехав к дому, Даниил выключил двигатель машины и, повернувшись лицом к Норе, заключил ее в объятия. Они поцеловались. Его поцелуй почему-то оставил Нору совершенно равнодушной, и, когда он попытался расстегнуть ей жакет, она воспротивилась его желанию.

— Что с тобой? — удивился Даниил.

— Сама не знаю, — честно призналась Нора. — Может быть, потому, что в доме дети?

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, — засмеялся Дан. — Родители гораздо больше детей боятся быть застигнутыми врасплох.

Синтия настолько увлеклась включенным на полную мощность телевизором, что заметила их возвращение, только когда отец убавил звук.

— А, вы уже приехали! — спросила она, с трудом отрываясь от экрана. — Как прошел вечер?

— Спасибо, вечер был чудесным, — поспешила ответить Нора, заметив недовольное выражение лица у Даниила. — Дорогой, что-нибудь не так?

— И Эва должна спать под этот дикий вой? — хмуро спросил Даниил.

— Я прикрыла двери и несколько раз заглядывала к ней, — оправдывалась Синтия. — Клянусь, ей это не мешает.

— Ты, надеюсь, получила удовольствие от сегодняшнего вечера, — вмешалась Нора и, заметив удивленный взгляд девочки, пояснила: — Я имею в виду удовольствие слушать свою музыку так, как тебе этого хочется.

Легко догадаться, что Синтии не часто выпадает счастье слушать музыку на пределе громкости.

— О да. Спасибо. Папа просто ненавидит такую музыку, — улыбнулась Синтия. — Я полакомилась вашими бисквитами и вымыла за собой тарелку, — доложила девочка.

Синтия совсем не плохой ребенок. Во всяком случае, явно старается быть полезной.

Как только гости уехали, Нора поспешила в комнату дочери. Как и говорила Синтия, Эва крепко спала, а рядом, прижавшись к ней, спал Сим.

Мать невольно улыбнулась, глядя на эту трогательную парочку. Темные волосы девочки резко контрастировали с белоснежной подушкой. Черные длинные ресницы закрывали чуть ли не половину лица. Во сне дети выглядят такими трогательными и беззащитными! Перед тем как уйти, Нора осторожно поправила простыню, хотя никакой необходимости в этом не было. Просто хотелось как-то выразить свою нежность к дочери.

На следующий день Эва ни разу не вспомнила о Синтии, и когда Нора осторожно спросила, понравилась ли ей дочь Даниила, то получила весьма короткий, мало что говорящий ответ:

— Ничего.

На вопрос о том, не беспокоила ли ее громкая музыка, ответ был тоже немногословен:

— Я спала.

Не пережать бы в своем желании подружить двух таких разных девочек. Можно добиться обратного эффекта. Лучше оставить эту тему и препоручить развитие их отношений времени. Так рассудила Нора и больше не приставала к дочери с вопросами.

Позвонил Клайв. Поинтересовался здоровьем Норы.

— Я звонил вам вчера… — Слова скрывали невысказанный вопрос или обиду.

Синтия ничего не сказала о звонке. Наверное, забыла.

— Да, меня вчера не было дома.

— А кто же оставался с Эвой?

— Дочь Даниила.

— Следовательно, ты провела целый вечер с ним, я так понимаю.

— Да, с ним. Что еще тебя интересует?

— Извини, — произнес голос в трубке после короткой паузы. — Но ты же не собираешься делать из этого секрета?

— Нет, не собираюсь… И все же, что ты от меня хочешь?

— Хочу удостовериться, что с тобой все в порядке. Теперь я знаю, что ты полностью поправилась, раз была в состоянии выехать за город с приятелем. Значит, мне не о чем беспокоиться.

— Тебе действительно не стоит беспокоиться. Правда, за город мы не выезжали. Мы просто пообедали в ресторане и все.

— И все? — с подчеркнутым изумлением произнес Клайв, соединив в вопросе издевку, подозрение и, наверное, обиду.

— Все или не все — какая тебе разница? Это абсолютно не твое дело, — с трудом сдерживаясь, произнесла Нора сквозь зубы.

— Да, конечно, — коротко отозвался голос на другом конце линии. — До встречи.




Последние дни Эва была какая-то притихшая, и Нора забеспокоилась, не заболела ли девочка. Но позвонил Клайв, и куда девалась вся апатия? Ура! Они едут кататься на лошадях!

Когда отец приехал за дочерью, Нора, стоя на коленях, снимала с клумбы хвойные ветви, которыми закрывала на зиму розы.

— Ну, теперь я могу собственными глазами удостовериться — ты действительно совсем здорова! — порадовался Клайв.

Норе вовсе не понравилось, что ее застали в таком виде. Она поспешно поднялась, сняла садовые перчатки и поправила волосы. На ней была мешкообразная старая рубашка и изрядно потертые джинсы с дырками на коленях.

— Вы с Даниилом никуда сегодня не идете? — подчеркнуто небрежным тоном поинтересовался Клайв.

Мог бы и не спрашивать — сам же видит, чем она занимается. На вопрос ответила не впрямую:

— Сад требует ухода.

Нашлась бы здесь работа и для мужских рук. Нора хотела было попросить Дана помочь ей, но потом передумала. Возиться одной в цветнике — просто удовольствие. Неспешные эти хлопоты действовали на нее успокаивающе.

— Папочка! — Из дома выскочила Эва, успев нацепить куртку лишь на одну руку. — Я готова! Поехали!

Отец помог девочке застегнуться и, перед тем как попрощаться с Норой, сказал:

— Есть предложение. Ты наработаешься в саду, устанешь, а еще надо обед готовить. Давай поедем сегодня все вместе и где-нибудь пообедаем.

— Поедем! Поедем! Мамочка! Мы так давно нигде не были вместе! — заверещала Эва прежде, чем мать успела что-либо сказать.

Первое ее желание было отказаться, но Эва смотрела на нее такими умоляющими глазами, что язык не повернулся сказать «нет». К тому же ей действительно сегодня страшно не хотелось возиться на кухне.

— Ну что ж, замечательная идея! Поезжайте к своим лошадям, а я пока приведу себя в порядок.

Когда они уже садились в машину, Нора вспомнила, что накануне Дан тоже предлагал провести вечер вместе, но она отказалась. Они же на этой неделе уже встречались, и так не хотелось еще раз оставлять на кого-то Эву. Обед с Клайвом — это ведь не свидание, так что вряд ли Дан обидится. К тому же он вовсе не ревнив.

За прошедшие годы отношения между родителями Эвы приняли дружеские, гибкие и вполне цивилизованные формы. Девочке исполнилось два года, когда Клайв заявил, что ему хотелось бы видеться с дочерью. Вначале Нора отнеслась к его просьбе настороженно, но потом подумала, что, наверное, Эве будут полезны, пусть даже нерегулярные и непродолжительные, встречи с отцом. К тому времени Клайв уже окончил колледж, жил в собственном доме и работал.

Было, конечно, опасение, что, удовлетворив свое любопытство, юный отец потеряет интерес к дочери. Тем не менее Нора посчитала, что она ни в коем случае не вправе лишать его свиданий с ребенком.

Оба решили не прибегать к юридическим методам регулирования отношений отца с дочерью и не стали устанавливать каких-либо жестких правил.

Со временем Нора вынуждена была признать, что недооценила отцовских чувств Клайва. Вначале его свидания с дочерью носили нерегулярный характер. Пожалуй, и не могло быть иначе, поскольку в то время Нора еще жила с родителями, которые относились к несостоявшемуся зятю более чем неприязненно. Они видели в нем соблазнителя младшей дочери и виновника ухода из дома старшей. Последнее простить им было особенно трудно.

Старики искренне любили Эву и до сих пор регулярно посылают ей письма и подарки.

Вскоре Мария вышла замуж за доктора, уехала с ним в Рочестер, что на севере штата Нью-Йорк, и родила там двойню, мальчика и девочку. Не прошло и полугода, как родители продали дом и уехали туда же, чтобы быть поближе к старшей дочери.

— Тебе мы помогли, — сказали они младшей. — Теперь очередь Марии. Если хочешь, поехали с нами.

Но Нора отказалась. Во-первых, она считала, что пора начинать самостоятельную жизнь. Во-вторых, не хотелось увозить дочь от отца.

Клайв настоял на том, чтобы она позволила купить им с Эвой дом. К этому времени он стал управляющим филиалом компании в Нью-Рашель и мог позволить себе такие траты.

— Я хочу сделать это ради дочери, — уговаривал он Нору. — Ты не имеешь права лишать Эву приличных условий жизни только из-за своего желания потешить свою гипертрофированную гордость.

В конечном счете Нора согласилась. Вот тогда-то посещения Клайва и стали более частыми и более продолжительными. Какой прекрасный праздник они устроили девочке, когда той исполнилось пять лет! Отец купил фотокамеру, чтобы девочка и ее подружки могли видеть себя на снимках. Когда гости разошлись, Нора отправилась на кухню мыть посуду, а Клайв с Эвой устроились на диване и стали еще раз рассматривать полученные из экспресс-сервиса фотографии. Девочка от восторга громко визжала, хлопала в ладоши, и отец радовался вместе с ней, глядя на ребенка влюбленными глазами. Потом, отложив фотографии в сторону, они уселись прямо на полу и играли во все подаренные в тот день игрушки до тех пор, пока Нора не сказала, что девочке пора готовиться ко сну.

Посадив дочку в ванну, она вернулась в гостиную и стала собирать разбросанные везде обрывки оберточной бумаги, коробки из-под игрушек и сами игрушки.

— Купание закончено? — спросил Клайв.

— Нет, она еще в ванне. Эва теперь моется сама. Я только слежу за этой процедурой.

— Слушай, перестань суетиться со всем этим мусором. Садись отдохни. Я все уберу.

— Спасибо.

Нора аккуратно сложила все подарки в шкаф и устало опустилась в кресло.

Вошла Эва, порозовевшая от горячей воды, держа в руках огромного, почти с нее ростом, плюшевого кролика, подаренного ей отцом.

— Ты почистила зубы? — спросила Нора.

— Ррр… — продемонстрировала свои белоснежные зубы девочка. — Мамочка! Положи меня спать.

— Хорошо, дорогая, — ответила, зевая, Нора, чувствуя, что не в силах оторваться от кресла.

— Давай я ее провожу, — предложил Клайв. — Мама устала. Идем!

— Ладно, — протянула ему руку Эва. — Только ты должен будешь почитать мне на ночь сказку. Хорошо?

— Хорошо, хорошо. Ты мне скажешь какую?

Они вышли. Нора закрыла глаза и даже не заметила, как заснула. Очнулась, когда Клайв тихо произнес ее имя. Она увидела его улыбающееся лицо рядом со своим. Он стоял, оперевшись руками на подлокотники кресла, низко наклонившись над нею.

— Когда ты спишь, ты удивительно похожа на Эву, — с нежностью в голосе произнес он.

— Девочка спит?

— Уже минут десять, а до этого мы прочитали сказку.

— Надо же, заснула, как провалилась!

— Ты спала, причем так сладко, что у меня родилось искушение разбудить тебя классическим методом, так, как мужчины будят женщин среди ночи.

Сказав это, Клайв испытующе взглянул на Нору. Та почувствовала, как у нее забилось сердце, но вслух высказалась с некоторым отстраняющим безразличием:

— Ты правильно сделал, что воздержался. В ответ получил бы не менее классическую пощечину.

Клайв выпрямился, засунув руки в карманы, но от кресла не отошел.

— Это почему же?

— Я не привыкла, чтобы меня будили…

— Поцелуями? — подсказал Клайв.

— Неожиданными или нежеланными поцелуями.

— А каким бы был мой? Неожиданным или…

— И тем и другим, — мгновенно отреагировала Нора.

Она встала, давая понять, что разговор окончен. Он грустно посмотрел ей в глаза и спросил:

— Ты ненавидишь меня?

— С чего ты взял? — поразилась Нора. — Конечно нет. За что мне тебя ненавидеть?

— Я разбил твою жизнь, не так ли?

— Моя жизнь вовсе не разбита. Просто она сложилась не так, как мечталось.

— Все-таки правду говорят, что женщинам всегда труднее. Мужчина может в любой момент просто повернуться и уйти.

— Ты собираешься именно это проделать?

— Нет, что ты!.. Мое предложение жениться на тебе остается в силе. Если ты передумаешь, дай мне только знать.

Нора отрицательно покачала головой. Ради дочери тот, конечно, пойдет на любые жертвы, но подобный мотив не обеспечит надежной основы для счастливого брака.

— Нет, пусть все остается как есть. Ты и так уже сделал больше, чем я ожидала. Купил нам замечательный дом, в котором Эве так хорошо.

— А тебе? Тебе хорошо?

— Когда хорошо моей дочери, хорошо и мне. В чем дело, Клайв? У тебя проблемы с женщинами?

— Почему ты так думаешь? — с обидой в голосе пробормотал тот.

— Считай, что заговорила моя интуиция, — пожала плечами Нора.

Конечно, после Марии у него были девушки, и не одна. Пару раз он сам, случайно обмолвившись, называл их по имени. Однажды она позвонила в его офис, чтобы прояснить вопрос, связанный с оформлением права собственности на дом. Секретарша ответила, что босс занят.

— У меня личный вопрос, — пояснила Нора, но не назвалась.

— О, так это Терри? — Голос женщины заметно потеплел. — Одну минуту. Он ждет вашего звонка.

Прежде чем Нора попыталась исправить ее ошибку, в трубке послышался ласковый и в то же время нетерпеливый мужской голос.

— Терри! Здравствуй, дорогая! Извини, что…

— Это я, Нора, — поспешила она прервать его излияния.

— Нора? — удивился голос Миссис Фрейзер сказала…

Твоя миссис Фрейзер дура! — подумала Нора. В таких случаях стоит для начала проверять, кто звонит. А вслух сказала:

— Миссис Фрейзер ошиблась.

— Понятно. — Его голос стал вдруг сухим, почти официальным. — Чем могу служить?

Нора объяснила суть проблемы, и тот обещал решить ее. Повесив трубку, она испытала непреодолимое желание что-нибудь разбить. Давно это было…

…А сейчас стоит перед ней раздраженный человек, и она ни на секунду не сомневается, что именно последние ее слова вызвали столь резкое сопротивление.

— Интуиция? — переспросил Клайв. — Что ты заметила во мне такого, чтобы твоя интуиция поставила диагноз «проблемы с женщинами»? В любом случае тебя это не касается!

— Не сердись, просто я думала, что смогу тебе чем-то помочь, — растерянно сказала Нора.

— Мы с тобой однажды уже играли в эти игры. Как далеко ты готова зайти на этот раз? Еще минуту назад ты говорила, что тебе неприятны мои прикосновения. Тебе надо испытывать жалость к мужчине, чтобы согласиться лечь с ним в постель?

Ошеломленная внезапной грубостью и агрессивным тоном, Нора смешалась.

— О чем ты говоришь! — воскликнула она. — Я вовсе не это имела в виду. После всего, что было между нами, я никогда и ни за что не лягу с тобой в постель.

— Даже ради Эвы?

— При чем здесь наша дочь?

— А при том, что я предлагал жениться на тебе! — выкрикнул рассерженный Клайв. — У тебя что, плохая память? Я хотел, чтобы у Эвы была нормальная семейная жизнь, чтобы отец и мать вместе с ней жили под одной крышей. Ты отвергла мое предложение, не дав себе труда даже подумать над ним.

Это же надо! Столько эмоций, и все из-за того, что кто-то когда-то отверг его вялые притязания.

— Извини. Я не хотела тебя обидеть, — сказала Нора, хотя в глубине души ей казалось, что куда более обиженной в этой ситуации является она.

— Думаю, мне лучше уйти. Этот разговор не доведет нас до хорошего, — бросил на прощание Клайв.

Быстро сбежав по ступенькам лестницы, он, не замедляя шага, направился кратчайшим путем, через лужайку, к своей машине.




Глава шестая


Когда отец с дочерью вернулись после верховой езды, Нора была в ванной. Слегка высушив волосы полотенцем, она надела банный халат, перевязала его поясом и вышла. Клайв караулил ее у двери.

— А где Эва? — поинтересовалась мать.

— Переодевается в своей комнате. Ты чудесно пахнешь, — весело проговорил Клайв.

— Яблочный шампунь.

— И выглядишь ты тоже замечательно.

— Послушай, перестань меня соблазнять. У меня иммунитет против тебя.

Нора хотела пройти мимо, но Клайв оперся обеими руками о стену, поймав ее в ловушку своего полуобъятия.

— Оставь, пожалуйста, эти игры! — недовольно проговорила она.

— А если это не игры? Если все серьезно?..

— Прошу тебя, отойди с дороги, — начиная сердиться, оборвала его Нора.

— Пожалуйста, прошу тебя, — попытался смирить ее сопротивление Клайв.

— Ты дашь мне пройти? Когда ты наконец повзрослеешь? — с трудом сдерживаясь, проговорила сквозь зубы она. После чего вошла в спальню и с силой захлопнула за собой дверь, давая наконец выход накопившемуся раздражению.

Чтобы успокоиться, Нора долго и тщательно расчесывала влажные волосы. Потом надела нижнее белье и выбрала такое платье, непраздничный вид которого соответствовал ее сегодняшнему настроению, а также удобные туфли на невысоком каблуке. Затем быстро нанесла на лицо тональную пудру и тени на веки. Ее руки так дрожали от волнения, что пришлось несколько раз подправлять небрежно нанесенную косметику.

Черт его побери! Его методы обольщения не изменились с годами. Двадцати не было, а достаточно ему улыбнуться, глядя девчонкам прямо в глаза, сказать что-нибудь приятное, и они поплыли. Причем слова-то самые что ни на есть банальные, ровным счетом ничего не значащие.

Вопреки только что сказанному об имеющемся иммунитете против его обаяния, в глубине души Нора знала, что это не совсем так. Абсолютно надежной вакцины против этого красавца еще не придумано.

И все же за прошедшие годы она научилась подавлять в себе возбуждение, возникающее при общении с ним. Нора воздвигла в своем сознании своеобразный психологический барьер, о который разбивался его мужской магнетизм. Установила определенные границы, четко регулирующие их отношения, и никогда не позволяла Клайву пересекать их. Он отец Эвы, но никак не любовник ее матери. Вот так и впредь надо держаться с ним — ровно и доброжелательно, давая решительный отпор любой попытке перевести отношения в другую плоскость.

Клайв научился следовать всем этим неписаным правилам, и до поры до времени они, кажется, его не очень обременяли. А вот ее, если честно, иногда тяготили. Порой было нелегко соблюдать деликатный баланс в их отношениях, не пересекая ту границу, за которой дружелюбие переходило в нечто другое — в более эмоционально окрашенное чувство.

Но последнее время Клайв настойчиво пытался изменить характер их отношений, а этого ни в коем случае нельзя допускать.

Нора не вышла из спальни до тех пор, пока не услышала голоса Эвы. Показавшись в дверях, мать улыбнулась дочери и объявила, не глядя на Клайва, что готова ехать.

Он одобрительно оглядел ее с ног до головы, давая понять, что доволен видом своей спутницы. От комментариев воздержался.

Норе очень нравилась китайская кухня, и они отправились в Чайнатаун, большой район на Манхэттене. Здесь архитектура домов, вывески, магазины, рестораны выглядели так, как будто вы находитесь в Шанхае или другом крупном китайском городе.

Едва они сели за стол, Эва снова начала клянчить лошадь.

— Тебе же уже объяснили, что у нас нет для этого возможностей и условий, — терпеливо говорила мать.

— Не обязательно держать ее возле дома, — настаивала девочка. — Многие арендуют для этого пастбища…

— Знаешь ли ты, сколько это будет стоить? Не говоря уже о стоимости самой лошади.

— Но у папы же есть деньги. Правда, папочка?

— Правда, дочка, — ободряюще посмотрел на Эву отец.

— Ты не можешь требовать от папы, чтобы он покупал тебе все, чего ты только ни захочешь, — пыталась урезонить дочь Нора.

— Почему не могу? Папочка обожает покупать то, что мне нравится. Правда, папа?

— Конечно, дорогая.

— Вот видишь? Ты, мама, просто жадная.

Нора задохнулась от возмущения, но прежде, чем она успела открыть рот, чтобы дать зарвавшейся дочери выволочку, свое веское отцовское слово сказал Клайв.

— Прекрати сейчас же, Эва!

— Но ведь так и есть, — не унималась та. — Чего бы я ни попросила, мама обязательно скажет — это очень дорого. Она просто ничего не хочет мне покупать.

— Немедленно замолчи! — взорвался Клайв.

Нора впервые слышала, чтобы он так резко говорил с дочерью. Почувствовала это и Эва. От неожиданности она замолчала и расплакалась.

Мать растерянно смотрела на них обоих. Девочка никогда не отличалась особой вспыльчивостью, и было непонятно, что с ней такое сегодня творится.

— Наверное, не стоило нам идти в ресторан. Эва явно перевозбуждена. — Нора пыталась отыскать хоть какую-то причину странного поведения дочери.

— Ты видишь, — продолжала свое Эва, размазывая слезы по щекам. — Она не хочет, чтобы мы хорошо проводили время все вместе.

Нахмурившись, Клайв хотел что-то возразить, но Нора поспешила вмешаться:

— Девочка устала. Наверное, нам пора идти.

Всхлипывающая Эва не нашла что возразить, и мать, встав, положила руку на плечо дочери, приглашая следовать за ней. Эва демонстративно отшатнулась от нее. Такое с ребенком было впервые.

В машине дочь забралась на заднее сиденье и всю дорогу хлюпала носом. Нора разрывалась между желанием утешить девочку и не менее сильным желанием отругать ее за безобразное поведение.

Подъехав к дому, все трое вышли из машины. К удивлению Норы, Клайв молча направился к дому, хотя приглашения зайти не получал. Эва сразу же закрылась в ванной.

— Хочешь кофе? — предложила Нора.

— С удовольствием, — согласился Клайв. — Как ты думаешь, что случилось с Эвой? Я был не слишком требователен?

— Да нет. Просто она не привыкла получать отпор от тебя.

— Надеюсь, ты не позволяешь ей так с тобой себя вести?

— Я — нет. Уж если кто ее и балует, то это ты. Всегда идешь у нее на поводу.

— Мне кажется, все дело в том, что я могу позволить себе покупать ей то, что тебе не по карману. Не понимаю, почему ты возражаешь против моих попыток сделать твой бюджет менее скудным…

— Мы уже обсуждали этот вопрос, — вздохнула Нора. — Я благодарна тебе за то, что ты обеспечиваешь дочь всем необходимым, но и тут должны быть какие-то границы. Ребенок не должен думать, что может получить все, что ни пожелает. И вообще, не хочу, чтобы она была похожа на…

— На меня? — закончил фразу Клайв.

— Не совсем так, — смущенно пробормотала Нора.

— Мои родители тоже дарили мне дорогие игрушки, но их подарки давались мне вместо любви, а не по любви. От меня просто откупались. Я же дарю дочери то, что ей нравится, потому, что люблю ее.

— Но разве ребенок способен понять такую тонкую разницу?

— Не только может, но, безусловно, понимает. Эва знает, что я ее люблю, точно так же как я знал, что мои родители были ко мне абсолютно равнодушны.

— Уверена, что ты ошибаешься. По крайней мере, твоя мать равнодушной к тебе не была. Об этом можно судить хотя бы по тому, как она невзлюбила Марию.

— Да, она, конечно, была по-своему ко мне привязана, лишь бы только я не мешал жить так, как ей хотелось. Что касается Марии, то тут другое. Здесь сработали правила общества, в котором она вращалась, а вовсе не любовь к сыну. Снобизм чистой воды.

Да, мать Клайва спокойно терпела Марию как объект мимолетного увлечения сына. Но брак с девушкой из простой семьи — этого она допустить не могла.

Они слышали, как хлопнула дверь ванной комнаты, но Эва в гостиной так и не появилась.

— Наверное, пошла прямо в спальню, — предположила мать.

— Дуется?

— Хотелось бы думать, что ей стало стыдно за свое поведение.

— Я подожду немного, а потом поднимусь, чтобы попрощаться. Хорошо?

— Разумеется, — ответила Нора. Да и что другое она могла сказать? Человек огорчен, что из-за него девочка сегодня плакала, и теперь хочет перед сном ее успокоить. Ну и на здоровье! — Всю эту неделю наша дочь была какой-то притихшей. А как с тобой она себя вела? — поинтересовалась Нора.

— До сегодняшнего вечера все было нормально. Может быть, ее что-то беспокоит?

— Вполне вероятно, но почему она ничего об этом не говорит? Кофе готов.

Кофе был выпит в полном молчании. Ясно, что родители думают об одном и том же. Они связаны общим волнением за дорогого им человека. Как часто они и раньше сиживали вместе на этой кухне! Жаль, конечно, что над доброй традицией нависла угроза. Скоро визиты Клайва станут редкими и не такими сердечными. Иначе нельзя, раз в доме поселится другой мужчина.

Соединяла их Эва. Разъединяла — личная жизнь. У нее сейчас есть Даниил. У него — приятели и приятельницы. Сколько раз Нора оставалась одна с ребенком, прекрасно зная, что в это время Клайв развлекается в обществе приятных ему людей! Хоть и грустно было думать об этом, но ведь понятно: какому мужчине захочется коротать вечера на кухне с женщиной, про которую заранее известно, что она с ним в постель не ляжет?

Допив кофе, Клайв направился к Эве. Вскоре вернулся со словами:

— Опоздал, она уже крепко спит.

— Не беспокойся. Эва не обидится на тебя, — успокоила его Нора и, собирая со стола чашки, нечаянно зевнула.

— Это намек? — спросил гость, вставая.

— Извини, просто день был довольно тяжелым.

— После болезни тебе следует немного поберечься.

— Тебе тоже не помешает. Первым ты у нас свалился.

— Да, но я потом не копался целыми днями в земле.

— Я больше старые листья собирала, чем копала землю.

— Как ты думаешь, Эва не могла от нас заразиться? — обеспокоенно спросил Клайв.

— Теперь уже нет. Вот на той неделе я за нее волновалась.

— Я позвоню завтра узнать, все ли у вас в порядке.

— Не хочешь с нами поужинать?

— Спасибо, мне надо еще кое-что сделать.

Наверное, что-то отразилось на лице Норы, если Клайв вдруг поспешно, как бы оправдываясь, добавил:

— Это чисто деловая встреча. Я просто не могу не присутствовать.

— Конечно, поезжай. Я уверена, Эва успокоится и все будет в порядке.

Клайв подошел к хозяйке, мывшей посуду, и слегка прикоснулся губами к ее щеке.

— До завтра!




Когда Клайв пришел в следующий раз, Эва встретила его такой бурной радостью, что было ясно — девочка все забыла. И свое странное поведение, и резкий отпор от всегда потакавшего ей отца. Клайв задержался ненадолго. Перед уходом договорился с дочерью: в следующую субботу они опять поедут к лошадям. Проводив отца, Эва вернулась домой с такими сияющими глазами, что нельзя было за нее не порадоваться. Если у девочки и были какие-то неведомые матери переживания, то теперь они, кажется, позади.

— А почему бы тебе не поехать с нами, мамочка? — спросила Эва. — Я уверена, тебе понравится.

— Может быть, как-нибудь я и попробую составить вам компанию, — ответила Нора. А про себя добавила: если Клайв пригласит меня.




На следующую субботу Нора договорилась с Даном пойти на выставку изобразительного искусства, открывающуюся в городской галерее.

— Потом можем вместе пообедать, — предложил Дан.

— Мне кажется, я должна вечером побыть с Эвой, — отказалась Нора, чувствуя себя при этом очень неловко. — Может быть, ты пообедаешь у нас? — И после короткой паузы добавила: — Приходи с Синтией.

— Неплохая идея. Кстати, Синтия сама предложила снова остаться с Эвой. Так что после обеда мы могли бы сходить еще куда-нибудь.

В пятницу после школы, когда Эва сидела на кухне и пила молоко, Нора сообщила ей, что на следующий день к ним придет Даниил.

— И Синтия? — спросила девочка. — Она тоже придет?

— А ты хочешь этого?

— Нет, совершенно не хочу! — решительно заявила та. — Она мне не нравится.

— Но вы едва знакомы, — как можно мягче попыталась уговорить ее Нора. — Не кажется ли тебе, что несправедливо отвергать человека, которого почти не знаешь.

— Мне совершенно все равно, честно это или нет, — с неожиданной злостью воскликнула Эва. — Я не хочу ее видеть!

Закончив чистить картошку, Нора вытерла руки, погладила мурлыкавшего на стуле кота и села за стол напротив дочери.

— Ты можешь мне сказать почему?

— А тебе не все равно?

— Дорогая, ты прекрасно знаешь, что мне не все равно.

— Ты собираешься выйти замуж за Даниила? — потребовала ответа Эва.

— Я думаю над его предложением, — вся внутреннее сжавшись, ответила мать. Совсем не таким она представляла себе это объяснение. — Эва, тебя не должно это так волновать. В любом случае я буду любить тебя так, как люблю сейчас.

— Я не верю тебе!

Шокированная таким категоричным заявлением, Нора растерялась. Прежде чем она успела собраться с мыслями и сформулировать ответ, Эва заговорила сердито:

— Если бы ты действительно меня любила, ты не уходила бы с Даниилом и не оставляла бы меня с этой…

— Эва! — Мать протянула руку к дочери, но та бросилась вон из комнаты.

Обеспокоенный стуком захлопнувшейся двери, Сим удивленно поднял голову, осмотрелся и снова улегся на стуле, закрыв пушистым хвостом розовый нос. Некоторое время Нора сидела неподвижно. Потом встала, подошла к комнате дочери и открыла дверь.

Девочка лежала на кровати лицом к стене. Она даже не пошевелилась, когда Нора села рядом с ней на кровать, положив руку ей на плечо.

— Расскажи мне все, о чем ты думаешь, что тебя тревожит, — мягко попросила она.

— Ты не станешь меня слушать, — глухо, в подушку пробормотала Эва.

— Я слушаю тебя.

— Я ненавижу Синтию и Даниила. Я хочу, чтобы мы жили как прежде — я, ты и папа.

О Господи! Так это ревность!

— В жизни все меняется, и совершенно не обязательно, что меняется к худшему. Вспомни, например, как ты не хотела переезжать в дом, который купил для нас папа. Зато как нам сейчас в нем хорошо!

Эва молчала.

— Девочка моя! Я люблю тебя больше всего на свете.

— Тогда скажи Даниилу и Синтии, чтобы они оставили нас в покое, — мгновенно отреагировала дочь. — Пожалуйста!

— Я не могу заявить им такое без веской к тому причины, — поколебавшись, ответила Нора.

— Я же назвала тебе причину! — удивляясь ее недогадливости, вскричала девочка. — Причина в том, что я ненавижу их обоих. Ты меня просто не любишь.

Обескураженная собственным бессилием, Нора поднялась и ушла на кухню, чтобы приготовить обед на завтра. Ее руки машинально делали свое дело, но голова была занята тревожными мыслями о дочери. Ревность и тревога девочки — вполне нормальное явление и не надо придавать этому чрезмерного значения. Всю свою жизнь ребенок был в центре внимания, и ей, десятилетней, трудно понять, что в сердце матери может найтись место для другой любви, любви к мужчине.

Как бы то ни было, нельзя разрешать малышке просто так, из-за каприза, разрушать отношения матери с хорошим человеком.

Полчаса спустя Эва вышла к ужину, но весь вечер была молчаливой и грустной. Когда Нора зашла к ней сказать спокойной ночи, та сделала вид, что уже спит.

Расстроенная, Нора решила позвонить Даниилу. Смягчив формулировки, она попыталась передать обстановку в доме.

— Не волнуйся, — стал успокаивать ее тот. — Все обойдется.

— Надеюсь. Мне совершенно не хотелось бы, чтобы Эва воспринимала нашу женитьбу как личную трагедию.

— Девочка еще так мала. Она должна привыкнуть к мысли о том, что у матери может быть своя жизнь.

— Должна? — вырвалось у Норы. Вопреки ее желанию, вопрос прозвучал почти упреком.

— Нельзя допускать, чтобы предубеждения несмышленого ребенка разрушали жизнь взрослых.

Она и сама так думала, но почему-то те же мысли, выраженные Даниилом, вызвали у нее внутренний протест.

— Разве я не прав, дорогая?

— Ты прав, но надо дать Эве время привыкнуть к нашим с тобой отношениям.

В субботу Клайв собирался заехать за дочерью. Эва сидела на диване, поджидая отца.

— Ты все-таки встречаешься сегодня с Даниилом? — внезапно спросила она.

— Да, я обещала. Мы собираемся пойти на выставку. Кстати, к нам присоединится Синтия, и мы пообедаем вчетвером.

— А папа? Он тоже будет с нами? — потупившись, спросила девочка.

— Насколько я знаю, у папы другие планы на сегодняшний вечер. Но ты и так проведешь с ним полдня.

— А ты сама никуда сегодня вечером не собираешься?

— Если вы с Синтией не будете возражать, — осторожно проговорила Нора, — мы с Даниилом хотели бы куда-нибудь сходить. — Но, заметив, как округлились глаза Эвы, со вздохом закончила: — Впрочем, если вы против…

Но Эва уже не слушала.

— Папочка приехал! — закричала она и настежь распахнула дверь. На крыльце стоял Клайв. Дочь вне себя от радости прыгала вокруг улыбающегося отца.

— Добрый день! — приветствовал гость. — Готова?

— Готова! — восторженно закричала Эва, зарываясь лицом в куртку отца. — Поедем прямо сейчас.

— Ладно, поедем. Попрощайся с мамой.

В ответ девочка, не поворачивая головы, отрицательно замотала головой.

Удивленно подняв брови, Клайв взглянул на стоявшую в дверях Нору.

— Какие-то проблемы? — тихим голосом спросил он ее.

— Я принесу ее куртку, — так же тихо ответила мать.

Нет никакого смысла начинать сейчас выяснять отношения. Может быть, прогулявшись с отцом, девочка придет в себя. Вынув из стенного шкафа куртку, она вернулась к стоявшему на крыльце Клайву. Эва уже бежала к машине.

— Вы что, поссорились?

— Не то чтобы поссорились. Дочери, понимаешь ли, не понравилось, что я пригласила на обед Даниила с дочерью. Эве без всякой на то причины почему-то не нравится Синтия.

— Без всякой причины?

— Синтия — прекрасный ребенок, — вздохнула Нора.

— Неужели? — не скрывая своего скептицизма, спросил Клайв.

— Да, прекрасный, — твердо повторила она. — Бери куртку, и желаю вам хорошо провести время.

Боже, они с дочерью всегда жили мирно и дружно. Теперь отец, кажется, становится причиной раздора между ними. Из-за своей любви к папочке ребенок стал чересчур строго оценивать действия матери. Ничего хорошего это не сулит.




Даниил и Синтия сидели в гостиной, в то время как Нора возилась с обедом на кухне. В это время открылась входная дверь и в дом вошли Клайв с Эвой. Они давно уже должны были вернуться, и Нора даже стала волноваться.

Матери бросилась в глаза бледность девочки, ее покрасневшие глаза. Отец выглядел угрюмым.

— Что случилось? — испуганно бросилась к ним Нора. — Она упала с лошади?

— С нами ничего не случилось, — мрачно ответил Клайв. — Извини, что мы задержались.

— В чем дело, дорогая? — обратилась она к Эве.

— Ни в чем, — глядя в сторону, буркнула та. — Можно папе остаться?

Нора ожидала, что Клайв поймет сложность ситуации и поспешит откланяться, сославшись на занятость. Он же прекрасно знал, кто в этот день должен быть у них в доме. Но Клайв молча смотрел на Нору, и выражение глаз у него было такое же, как у Эвы, — крайне недоброжелательное.

— У нас сегодня гости, Эва.

— Я хочу, чтобы папа тоже остался.

Нора понимала, что, отказав, она тем самым еще больше восстановит дочь против Даниила, и согласилась после минутного колебания.

— Хорошо. Снимайте ваши куртки.

Выпустив наконец руку отца, Эва убежала в свою комнату. Воспользовавшись этим, Нора потребовала у Клайва объяснений.

— В чем дело?

— Эва хочет, чтобы я остался, — коротко ответил тот, снимая куртку. И не без иронии в голосе добавил: — Спасибо за приглашение.

— Ты прекрасно понимаешь, что приглашение было вынужденное.

— Мое согласие тоже, — заметил Клайв.

— Мы не обязаны во всем потакать ребенку.

— Ей сейчас нужна моральная поддержка.

— Послушай! Нельзя позволять десятилетней девочке манипулировать взрослыми по своему усмотрению.

— Но и мы сами не должны манипулировать десятилетней девочкой, — прозвучал резкий ответ.

— Никто ею не манипулирует. Просто я хотела дать ей возможность поближе познакомиться с Даниилом и его дочерью.

— Эва сказала мне, что вы с Даниилом куда-то собираетесь сегодня.

— Мы действительно хотели бы это сделать, но, если Эве не хочется оставаться одной…

— Ей не хочется.

— Привет! — В дверях показался Даниил. — Я услышал ваши голоса. Здравствуй, Клайв. Знаешь, Нора уже начала волноваться.

— Да, мы немного задержались.

И опять никакого объяснения о том, что же их задержало.

— Уже поздно, и я пригласила Клайва поужинать с нами, — вопросительно глядя на Даниила, сообщила хозяйка дома.

— Прекрасно, — искренне обрадовался тот. — Я познакомлю вас с дочерью.

— Да, пожалуйста, — со странной улыбкой сказал Клайв. — Мне очень хочется познакомиться с ней.

Что-то в его словах и особенно в улыбке настораживало.

Мужчины направились в гостиную. Нора, снимая с плиты кастрюлю, обожгла от волнения руки. Пустив холодную воду, она подставила под струю обожженное место. До кухни донесся тонкий голосок Синтии и густой бас Клайва. Затем послышался смех Даниила. Смеется? Значит, там все в порядке? И все-таки что-то заставило ее еще больше занервничать. Она заторопилась поскорее присоединиться к гостям.

Войдя в гостиную, Нора, к своему облегчению, застала там вполне мирную картину. Эва уже вышла из комнаты и сидела на подлокотнике кресла, в котором расположился отец. Хозяйка пригласила всех к столу.

За обедом, к изумлению Норы, Клайв всячески старался понравиться Синтии — беспрерывно шутил, рассказывал смешные истории и вообще вел себя как добрый дядюшка. Юной гостье явно нравилось такое обращение, и, раскрасневшись от смеха, она тоже старалась быть как можно более любезной. При этом она не замечала, что глаза Клайва смотрели на нее изучающе и холодно.

Когда с обедом было покончено, Клайв оглядел присутствующих и как бы нехотя произнес:

— Кажется, вы куда-то собирались?

— Окончательно мы еще не решили, — поспешно сказала Нора.

— Можете идти, — раздался вдруг голос Эвы. — Папа обещал посидеть со мной, — добавила она, с обожанием и благодарностью глядя на отца.

— Как же так! — воскликнула Синтия. — А что тогда делать мне?

— Неужели у такой симпатичной девушки в субботний вечер не найдется интересного занятия? — вкрадчивым голосом произнес Клайв. — Разве у тебя нет знакомого мальчика?

— Сейчас пока нет.

— Это она еще успеет, — менторским тоном проговорил Даниил. — Спасибо, Клайв. Если вы останетесь с Эвой, Синтия может пойти с нами.

— Я бы не прочь остаться. Нам будет хорошо. Правда, Эва?

Впервые за весь вечер Синтия обратилась напрямую к Эве.

Судя по всему, ее слова не очень понравились Клайву. Положив руку на плечо Эве, он легким похлопыванием, казалось, подавал дочери какие-то сигналы.

— Ты очень любезна, Синтия, но я обещал дочери, что, когда ее маме понадобится уйти из дома, с ней буду оставаться я.

— Как же так? — возбужденно запротестовала Синтия. — А мой папа сказал…

— Синтия, дорогая, планы могут меняться, — попытался успокоить дочь Даниил. — Итак, милые дамы, куда мы сегодня направимся? — обратился он к Норе и Синтии.

— Я остаюсь, — быстро проговорила Синтия.

Нора растерялась. Никаких обещаний пойти куда-нибудь она Даниилу не давала. С другой стороны, если Клайв останется с Эвой, то почему бы им с Даном не развлечься?

— Может быть… — начала было Нора, но никто ее не слушал. В создавшейся ситуации у каждого был свой интерес.

— Раз есть кому побыть с Эвой, тебе лучше пойти с нами, — убеждал дочь Даниил.

— Но вы же хотите провести вечер вдвоем, — резонно возразила та.

— С чего ты взяла? — в свою очередь возразил отец. — Нора! Мы ведь не против, чтобы Синтия пошла с нами, не правда ли?

— Разумеется, не против, — поспешила заверить его Нора. — Но мы могли бы никуда и не ходить, а остаться дома.

— Наверное, Синтии не захочется быть третьим лишним, — неожиданно вступил в разговор Клайв, с чарующей улыбкой обращаясь к дочери. — Оставайся с нами, Синтия. Мы с Эвой будем только рады.

— Лично я предпочел бы, чтобы дочь пошла с нами, — продолжал настаивать Даниил.

— Вот что, мои друзья. Давайте-ка проведем вечер дома, — начиная раздражаться, предложила Нора. — Совершенно не обязательно куда-то идти.

Даниил сам говорил, что девочкам надо побыть вместе, чтобы лучше узнать друг друга. И вот теперь, когда появилась такая возможность и Клайв соглашается сыграть роль посредника, Дан настаивает на том, чтобы Синтия пошла с ними.

— Есть предложение, — явно посмеиваясь над создавшейся ситуацией, подал голос Клайв. — Давайте все играть в слова или…

— Или в прятки! — взорвалась Нора.

— Дорогая, — вкрадчивым голосом обратился к ней Клайв. — По-моему, тебе просто необходимо сходить куда-нибудь, чтобы развеяться.

— Я очень рад, что вы такого же мнения, — не понял иронии Даниил.

— Я же со своей стороны обещаю вам приглядеть за обеими юными леди.

— Извините, дело в том, что… — начал было Дан.

— Не надо извиняться, — прервал его Клайв. — Я, как и вы, знаю, что такое ответственность за воспитание дочери.

В конечном счете Синтия сдалась, согласившись пойти с отцом и Норой в кинотеатр. Перед тем как войти в зрительный зал, девочка вдруг попросила разрешения позвонить подруге, которая, мол, пропустила занятия и не знала, что им задали на дом.

— Это можно сделать завтра, — попытался отговорить ее Даниил. — Сеанс начинается через несколько минут.

— Я недолго. Вон телефон-автомат.

Через минуту девочка вернулась явно расстроенной.

— Этот автомат не работает.

— Все, идемте! — не выдержал Даниил.

Синтия неохотно последовала за взрослыми.

Кажется, никто из них троих не получил особого удовольствия от фильма, и, когда Даниил как-то вяло предложил поужинать, энтузиазма предложение не встретило. Норе хотелось поскорее вернуться домой. Синтия хотела того же.

Нора думала, что Дан довезет ее до дома и на пороге они распрощаются, но тот оказался слишком воспитанным и выразил желание зайти на минуту, чтобы поблагодарить Клайва за то, что тот дал им возможность приятно провести вечер.

Войдя в гостиную, они увидели сидящего у камина Клайва, напротив которого удобно развалился в кресле молодой человек в джинсах и кожаной куртке.

— Какого черта ты делаешь здесь? — воскликнул изумленный Даниил, увидев парня.

— Нора, познакомься, это — Джерри, — церемонно представил Клайв молодого человека. — Я так понимаю, он здесь не первый раз. Не так ли, Джерри?




Глава седьмая


— Я не думаю, что… — растерянно произнесла Нора.

— Джерри пришел сюда специально, чтобы увидеть Синтию, — прервал ее Клайв. — Я объяснил ему, что она ушла с вами, и уговорил подождать. У нас состоялся интересный разговор.

Молодой человек стоял молча, повернувшись так, чтобы не встретиться глазами с Даниилом. Видимо, от волнения он непрерывно делал глотательные движения, отчего его кадык двигался вверх и вниз. Вид у парня был затравленный.

— Синтия, — обратился Даниил к застывшей в дверях дочери. — Ты сказала мне, что вы больше не встречаетесь с Джерри.

— Она сказала вам так, чтобы вы не наезжали на нее, — наконец обрел голос Джерри.

— Синтия! — возмущенный отец требовал ответа.

— Мы действительно на какое-то время расстались, — робко объяснила Синтия, — но потом начали опять встречаться. Поскольку ты не любишь Джерри, мы решили… я решила не говорить тебе об этом.

— Значит, ты за моей спиной бегала на свидания к этому… парню?

— Я не хотела, чтобы ты меня без конца пилил за это, — оправдывалась дочь.

— Предлагаю вам отложить выяснение отношений до дому, — прервал их диалог Клайв. — Все дело в том, что Джерри здесь уже не впервые. В прошлый раз, когда Синтия оставалась с Эвой, она пригласила его в дом. Не так ли, мисс Динмор?

Синтия растерянно смотрела на Клайва, явно ожидая от него поддержки. Но вместо прежней дружеской улыбки ее встретил холодный, отчужденный взгляд.

— Ну и что, если так? — с вызовом произнесла наконец Синтия.

— Сегодня вечером ты снова его пригласила, не правда ли?

— Мы не делаем ничего дурного, — смешалась Синтия. — Просто нам нужно место, где мы могли бы побыть вдвоем.

— Как бы то ни было, но ты всячески скрывала свои встречи с Джерри от отца?

Девочка молча, кивком головы подтвердила это.

— Когда тебе показалось, что Эва заснула, ты впустила парня в дом. Так?

— Мы с Джерри думали, что Эва спит, а потом оказалось, что она притворяется.

— Клайв! Что все это значит? — хриплым от волнения голосом потребовала объяснения Нора.

— Синтия! Неужели ты не понимаешь, что без разрешения нельзя никого приглашать в чужой дом? — рассудительно, но достаточно жестко сказал Даниил. — Ладно, дома во всем разберемся. Поехали!

Он хотел было взять дочь за руку, но Клайв остановил его.

— Минуточку.

— Это касается не вас, а меня и моей дочери, — резко прервал его Даниил.

— Ошибаетесь. Это касается и моей дочери тоже. Сейчас вы все поймете. Синтия, расскажи, что произошло в тот вечер, когда вас оставили вдвоем с Эвой.

— Ничего особенного, — неуверенно ответила девочка, испуганно сжавшись, она затравленно взглянула на Джерри.

— Смотри, я предупреждал тебя, — процедил тот сквозь зубы.

— Замолчи! — не выдержала Нора.

— Честно, я не знаю… — испуганно пробормотала Синтия.

— Нет, знаешь, — возразил Клайв спокойным, чуть ли не ласковым тоном. — Пожалуйста, Синтия, расскажи нам подробнее. Будь хорошей девочкой. Я помогу тебе. Так вот, Эва проснулась как раз в тот момент, когда вы свили себе уютное гнездышко на диване. Так?

Прикусив губу, Синтия взглянула на Джерри, ожидая поддержки, но, не получив ее, вступила в путаные объяснения:

— Эва вроде спала. Потом вдруг открыла дверь в гостиную, ей потребовалось отсюда выпустить кота…

— И увидела вас с Джерри…

— Мы просто слушали музыку и, наверное, поэтому не слышали его мяуканья. В этом же нет ничего плохого, правда?

Клайв улыбнулся, но его улыбка не предвещала ничего хорошего.

— Возможно, что и так. Но ты не хотела, чтобы твой отец знал о встречах с Джерри. И каким образом ты пыталась это скрыть?

— Я ничего ей не сделала, — прошептала Синтия. — Даже не дотронулась до нее, — уже громче проговорила она. — Ни я, ни Джерри.

Нора почувствовала, что ей дурно. Эва ей всегда рассказывала обо всем, что с ней случилось, а тут не проронила ни слова о происшедшем.

— Что ты с ней сделал? — закричала Нора на парня так, что тот невольно отшатнулся.

— Я не обязан отвечать на ваши вопросы. Мы не в полиции, — собравшись с духом, дерзко ответил он.

— Если ты честно обо всем расскажешь, все можно будет уладить, — предупредил его Клайв.

— О, Джерри! Ну скажи им! Не посадят же они тебя в тюрьму только за то, что ты поговорил с ней.

Джерри сердито посмотрел в сторону Синтии.

— Скажи, о чем Джерри разговаривал с Эвой? — продолжал настаивать Клайв.

— Я… я не слышала.

— Как, ты оставила их наедине? — спросила Нора внезапно севшим голосом…

— Эва задавала массу ненужных вопросов. Я велела ей идти в постель. Она забрала кота и ушла. И тогда Джерри сказал, что он заставит ее дать обещание никому ничего не рассказывать.

— Заставит? — судорожно сжимая руки, переспросила Нора.

— Подожди, — остановил ее Клайв, — дай Синтии договорить.

— Ну… одним словом, Джерри сел на кровать, а я стояла в дверях… Он ничего ей не сделал. Даже не сказал ничего такого особенного…

— Что же все-таки произошло? — мягко, стараясь не спугнуть откровений Синтии, спросил Клайв.

— Ты ведь не собирался на самом деле это сделать? — растерянно посмотрела на Джерри девочка. — Ну скажи им.

— Что ты не собирался сделать? — резко обернулся к Джерри Клайв. — А ну давай выкладывай!

— Спросите ее, — парень кивнул на Синтию. — Глупая сучка! Не можешь, дура, держать язык за зубами?

Страшно побледнев, Синтия от ужаса широко раскрыла глаза, но Джерри не обращал на нее ни малейшего внимания. Он с опаской следил за Клайвом.

— Я спрашиваю тебя, и ты мне ответишь, Джерри, — спокойно, но в то же время не допускающим возражений тоном потребовал Клайв. — Что ты пригрозил сделать, если Эва расскажет о твоем визите?

Джерри стоял сгорбившись, засунув руки в карманы.

— Я обещал ей кокнуть ее сраного кота, — произнес он наконец и деланно засмеялся. — Не то чтобы я собирался это сделать на самом деле. Просто хотел ее припугнуть. У меня и ножа-то с собой в этот вечер не было…

— Пошел вон! Убирайся!

Запнувшись на полуслове, Джерри кинулся к двери, даже не взглянув на Синтию.

Нора почувствовала, что по ее щекам текут слезы. Ее трясло как в лихорадке, и она с трудом сдерживала желание кинуться в комнату Эвы, чтобы убедиться, что с той все в порядке. А эта мерзкая Синтия все еще здесь…

— Думаю, тебе лучше отвезти дочь домой, — не выдержав, предложила она Даниилу.

— Да, нам надо ехать, — ответил тот. — Синтия сотворила невероятные глупости. Хорошо хоть, что кончилось все благополучно и никто, в общем-то, не пострадал.

Нора в изумлении смотрела на него. Как это никто не пострадал? Эву терроризировали в ее собственном доме! Из-за какого-то мерзавца ее дочь целую неделю тряслась от страха, опасаясь, что, если она проговорится матери, любимого кота убьют. Настолько запугали, что девочка боялась назвать истинную причину, почему она не хотела видеть Синтию. И после всего этого он считает, что никто не пострадал?

Но и она-то, мать называется! Не сумела разобраться в случившемся и объяснила все глупой ревностью девочки.

— Синтия! Ты должна извиниться перед Эвой, — потребовал Даниил.

— Нет! — вмешалась Нора. — Пожалуйста, забери ее домой.

Нора почувствовала, что еще немного и она, не выдержав, ударит по лицу эту ненавистную Синтию.

— Мы уезжаем, — подавленно произнес Даниил и, положив руку на плечо дочери, добавил: — Пошли! Обо всем поговорим дома.

За ними еще не закрылась входная дверь, как Нора взлетела на второй этаж и бросилась к детской комнате. Остановившись у порога, она перевела дыхание, тихонько отворила дверь и на цыпочках вошла.

Эва лежала на боку, свернувшись в комочек и прижимая к себе Сима. Уловив шорохи, кот шевельнул ухом, приоткрыл сверкнувшие в темноте глаза и тут же снова закрыл. Дыхание девочки было ровным. На щеке темнела прядь волос. Осторожно убрав с лица волосы, Нора поцеловала теплый лобик ребенка…

— Прости меня, дорогая, — прошептала она.

Завтра, когда Эва проснется, она скажет ей это вслух. Сердце Норы сжималось от сознания собственной вины. Дрожащими от волнения руками она поправила одеяло и направилась к выходу.

В дверях ее ждал Клайв.

— С ней все в порядке, — сообщила ему Нора.

— Я знаю, — ответил Клайв. — Ты хочешь выпить?

Нора отрицательно покачала головой. Она, видимо, выглядит сейчас со стороны как человек, у которого острая потребность чем-то заглушить боль и волнение.

— Эва сама тебе все рассказала? — спросила она.

— Она рассказала далеко не все, — ответил тот. — Но я сам почувствовал, что здесь что-то неладно. Стал расспрашивать, но девочка упорно твердила, что дала слово никому ничего не рассказывать. Из того немногого, чем она со мной поделилась, я понял, что тогда с Синтией в доме был кто-то еще. А сегодня я заметил, как разволновалась девчонка, узнав, что она должна раньше времени уйти отсюда, и тогда многое прояснилось. На будущее учти, когда вам с Даниилом потребуется развлечься, с Эвой буду оставаться я.

— В этом нет необходимости, — возразила Нора. — Я всегда могу попросить миссис Шелдон или соседскую девочку.

— Но я обещал Эве.

— Послушай, Клайв…

— Я обещал! Так что теперь, прежде чем уходить из дома, пожалуйста, поставь меня в известность.

— А если у тебя будут собственные планы?

— Я отменю их.

С ним не поспоришь. Уверенный в себе, на все знающий ответы человек… Впрочем, сейчас его поддержка очень кстати, подумала Нора.

— Как ты узнал, что Синтия ждет этого парня?

— А я и не знал. Просто допустил такую мысль, а реакция Синтии подсказала, что моя догадка верна.

Как быстро Клайв раскусил эту девицу! Почему же она, Нора, оказалась такой близорукой?

— Подожди, поначалу Синтия тебе вроде понравилась. По крайней мере, ты с ней был так любезен.

— Муху легче поймать на мед, чем на уксус. Не надо было вызывать у нее подозрений. Я решил во что бы то ни стало дождаться дружка этой девчонки. Правда, боялся, что она может предупредить его.

— Ты знаешь, когда мы приехали в кинотеатр, она несколько раз пыталась это сделать. Говорила, что ей надо позвонить школьной подружке.

— Мне она говорила то же самое и попросила разрешения позвонить. Я разрешил, но остался стоять в дверях. Ей пришлось положить трубку и сказать, что номер занят.

— Представляю, как испугался парень, застав тебя в доме.

— О, это была сцена!

— Клайв, я знаю, как ты любишь дочь, и все же еще раз прошу тебя — не мешай моим планам.

— Не надейся, что я буду помогать тебе.

— Очень жаль, что ты так все воспринимаешь, — пожала плечами Нора. — Как бы то ни было, я не собираюсь отказываться от своих намерений только потому, что ошиблась в Синтии.

— А тебе не приходило в голову, что ты ошиблась не только в ней?

— Что ты имеешь в виду?

— А ты не понимаешь? — возмутился Клайв. — Ты действительно веришь в то, что можешь быть счастлива с Даниилом?

— Он прекрасный человек.

— Разумеется, только неужели тебе этого достаточно?

— Дан именно тот мужчина, который мне нужен, — как можно более уверенно заявила Нора.

— Неужели? — саркастически переспросил Клайв.

— Да, именно так!

— Не верю!

— Придется поверить.

— Я должен сам убедиться в этом…

— Что ты хочешь этим сказать? — Нора подозрительно посмотрела на него.

— Сейчас узнаешь, — усмехнулся Клайв, направляясь к ней. Крепко обняв Нору за талию, он решительно притянул ее к себе. Другая рука ласкала ее шею, и не успела Нора сказать свое неизменное «нет», как его губы закрыли ее рот поцелуем.

Она пыталась вырваться, била его кулаками по руке и плечам, но Клайв, не отрываясь от губ, крепко сжал ногами ее бедра. Теряя равновесие, Нора невольно взмахнула руками, пытаясь за что-то ухватиться, и в следующее мгновение почувствовала, как ее пальцы погрузились в волосы Клайва. Густые, шелковистые, они напомнили ей ту незабываемую ночь, которая так круто изменила всю ее жизнь.

Клайв продолжал целовать ее. Его руки, казалось, были везде. Поднявшись по спине с талии на плечи, они ласково опустились на грудь. Нора вдруг явственно услышала стук собственного сердца. Казалось, оно рвалось из груди навстречу этому сильному красивому мужчине. И она перестала сопротивляться, дав его рукам полную свободу.

Он снова прильнул к ее губам, и этот поцелуй длился целую вечность. Как сквозь туман до нее донеслись слова Клайва:

— А теперь признайся, кто тебе нужен, он или я?

Нора почувствовала, как к ней медленно возвращается сознание. Сквозь туман проступило улыбающееся лицо победителя, лицо мужчины, чувствующего себя неотразимым. Его руки не торопясь, как собственную рубашку, расстегивали пуговицы ее блузки.

С трудом разжав губы, Нора хрипло произнесла одно только слово. То, которое она должна была произнести с самого начала: «Нет!».

— Нет? Почему же нет? — все еще уверенный в себе, улыбнулся Клайв. Сдвинув блузку, он обнажил ее плечи и чуть прикрытую лифчиком высокую грудь. — Господи, до чего же ты хороша! — восхитился Клайв.

Нора почувствовала на своей коже обжигающий поцелуй его губ. Вздрогнув как от удара молнии, она сквозь сжатые зубы произнесла:

— Клайв! Прекрати! Отпусти меня!

Клайв неохотно поднял голову, и Нора увидела то самое выражение упрямства, которое унаследовала от него их дочь. Слегка ослабив объятия, он продолжал неотрывно смотреть на ее грудь. Трясущимися руками Нора с трудом застегнула блузку.

— Значит, нет? — с грустью произнес Клайв, но в глазах его при этом сверкали веселые чертики.

— Нет!

— А жаль! Это было замечательно! — не то всерьез, не то посмеиваясь над проявленной ею слабостью, с глубокомысленным видом заметил он.

— Это бессовестно с твоей стороны! В конце концов, ты не имеешь права!

— А ты имеешь право выходить замуж за Даниила, когда на самом деле тебе нужен не он, а я? Вспомни, какой была твоя реакция на мои ласки!

— Моя реакция ничего не значит. Это голая физиология. Как иначе может реагировать на ласки женщина, которая жила без мужчины с тех пор, как…

Нора прикусила язык, но было поздно. Глядя на нее широко раскрытыми глазами, Клайв с изумлением переспросил:

— С каких пор?

— Неважно.

— Так, значит, ты не спишь с Даниилом? — с сардонической улыбкой спросил Клайв. — А он мужик-то нормальный?

— Нормальный, нормальный. Просто не все мужчины такие коты, как… как некоторые.

— Как я? — уточнил Клайв.

— Ну, если ты сам узнал себя…

— С чего ты это взяла? — неожиданно жестко спросил он.

— Да я знаю тебя уже десять лет!

— И разве я не вел себя с тобой все эти десять лет по-джентльменски? — Слегка запнувшись, он поправился: — Ну, за исключением одного-двух раз.

— Я что, должна поздравить тебя с этим? Тебе это было совсем не трудно, поскольку все это время к твоим услугам было много других женщин.

— Ну, не много, но были, — поправил Клайв. — А ты чего ожидала?

— Ничего!

Смешно было ожидать, что такой красавец-мужчина станет вести монашеский образ жизни!

— Ты, конечно, считаешь, что все эти десять лет я только и делал, что спал с кем попало?

— Послушай! Давай прекратим этот разговор. Твоя личная жизнь меня совершенно не касается. В конце концов ты свободный человек и можешь делать все, что заблагорассудится.

Наступило напряженное молчание. Злая обида застыла на лице Клайва. Наконец, совладав с собой, он произнес:

— Твоя беда в том, что ты согласна довольствоваться в жизни малым. Ну ничего, это поправимо. Скоро все изменится.

С этими словами он вышел из дома, громко хлопнув дверью. Норе оставалось только гадать, что он имел в виду.




Утром состоялся разговор с Эвой. Нора сказала дочери, что ей все известно и что такого никогда больше не повторится.

— Но, если когда-нибудь в жизни с тобой случится нечто подобное, помни, что обещания, данные под угрозой, выполнять не обязательно.

— Ты больше не будешь оставлять меня с Синтией? — со страхом в глазах спросила Эва.

— Ни в коем случае, — заверила ее мать, — но я уверена, что Синтия горько раскаивается в случившемся.

— Папа не позволит тому дяде убить моего Сима? — снова спросила девочка, прижимая к себе кота.

— Мы все не позволим, — грустно ответила Нора.

Вечером приехал Даниил.

— Синтии страшно стыдно за случившееся, — сообщил он. — Вчера она получила такую взбучку, что можешь быть уверена, это больше никогда не повторится. Она просит извинения. Дорогая! Я понимаю, что у тебя на душе, — продолжал Даниил, беря Нору за руку. — И все-таки я уверен, что этот неприятный случай не повлияет на наши с тобой отношения. Ты же знаешь, как трудно воспитывать детей.

— Да, знаю, и я тебя ни в чем не виню. Тем не менее…

— Все обойдется, — прервал он. — Мы создадим свою семью…

— Нет, нам не следует этого делать, — покачала головой Нора.

Еще минуту назад она не собиралась этого говорить. Решение пришло внезапно. Желая хоть как-то смягчить свой отказ, Нора добавила:

— По крайней мере, не сейчас. Эве нужно время, чтобы прийти в себя.

— Надо, чтобы девочки как можно чаще встречались, — предложил Даниил. — Поверь, Синтия неплохой ребенок, но слишком слабовольна, поэтому и попала под влияние этого подонка.

— Я не могу заставлять Эву. Пусть пока все останется как есть.

— Может быть, не стоит придавать такого большого значения переживаниям Эвы, — явно теряя терпение, настаивал Даниил. — В конце концов, она никак не пострадала.

— Пострадала ее вера в людей, в меня…

— Все родители делают ошибки. — Даниил встал, подошел к Норе и положил руки ей на плечи. — Если уж искать виноватого, то скорее всего им надо признать меня. Мне не следовало предлагать, чтобы Синтия оставалась в тот злополучный вечер с Эвой.

— Да нет, ты как раз ни в чем не виноват. Ведь ты хотел как лучше.

— Давай больше не будем обсуждать эту тему. Ясно, что в ближайшее время им не придется оставаться вместе.

Никогда они больше не останутся вместе. Она, Нора, не допустит этого.




После очередных занятий по верховой езде Эва вернулась домой раскрасневшаяся от возбуждения.

— Мой инструктор сказала, что теперь я могу регулярно, каждую неделю вместе с другими детьми посещать класс верховой езды. Папа согласен оплачивать мои уроки, но велел мне спросить у тебя разрешения. Ты ведь не против, мамочка?

— Конечно, я не против, — сказала Нора, — при условии, что папа согласится сам возить тебя на эти уроки.

— А ты придешь посмотреть, как у меня получается? Если захочешь, ты тоже можешь попробовать.

Неделю спустя Нора познакомилась с инструктором. Это оказалась молодая, спортивного типа женщина с приятной, мягкой улыбкой.

— Ваша девочка делает большие успехи. С ней все будет хорошо, хотя иногда ей мешает излишняя самоуверенность.

— Дочь в этом смысле не в меня, — с ноткой сожаления констатировала Нора. — В папу!

Папа, стоявший неподалеку, быстро взглянул на нее, но ничего не сказал. В этот раз Клайв отказался от урока и предпочел вместе с Норой наблюдать за дочерью.

— Держаться в седле я научился, а большего мне и не надо, — объяснил он. — А вот Эва, кажется, строит далеко идущие планы.

Вокруг расстилались луга, покрытые буйной весенней травой изумрудно-зеленого цвета. Пахло полевыми цветами. Время от времени раздавалось тихое лошадиное ржание. В ярко-голубом небе медленно проплывали белые облачка. Нора стояла рядом с Клайвом, облокотясь на деревянную изгородь. Необыкновенное умиротворение охватило ее душу. Все в этот день располагало к неге и покою…

Как только они вернулись домой, раздался телефонный звонок. Нора поспешила в гостиную.

— Я звонил тебе целый день, — услышала она недовольный голос Даниила.

— Да, мы выходили.

— Вы с Эвой?

— И с Клайвом, — после минутного колебания уточнила она.

— Но мы должны были встретиться, — теперь уже совсем сердито сказал Даниил.

— Извини, — растерялась Нора. — Я что-то не припоминаю, чтобы мы договаривались.

— Специально не договаривались, — признал Даниил, — но мы давно уже условились встречаться по тем дням, когда Клайв забирает Эву.

— Прости, пожалуйста, но мне кажется, что сейчас я должна уделять ребенку больше внимания, чем обычно, — продолжала оправдываться Нора.

— Ты хочешь сказать, что чувствуешь себя виноватой. Совершенно напрасно. Послушай, Нора, времени еще мало и мне пришла в голову хорошая мысль: забирай Эву и приезжайте вместе ко мне на обед.

— Прекрасная мысль, — вяло проговорила Нора. Мысль, может быть, действительно неплохая, но как к ней отнесется Эва? — Подожди минутку, — попросила она Даниила.

На кухне Клайв готовил чай. Эва накрывала на стол.

— Эва! — нарочито бодрым голосом начала Нора. — Нас с тобой пригласили на обед к Динморам.

Лицо девочки окаменело. Реакция Клайва была еще более определенной. Делая вид, что ничего не замечает, Нора снова обратилась к дочери:

— Эва, дорогая! Даниил и Синтия крайне сожалеют по поводу случившегося. Они хотят сами тебе сказать об этом.

— А папа может пойти с нами?

— Нет. Он же не приглашен.

— Мамочка! Мы ведь не обязаны идти, правда? Мне хотелось бы остаться дома.

— Я побуду с Эвой, — вступил в их разговор Клайв.

— Ой, спасибо, папочка! — просияла Эва.

— Скажи ему, что ты приедешь одна, — предложил Клайв.

— А у тебя сегодня нет других, более важных дел? — заколебалась Нора.

— Более важных, чем дочь? — подчеркнуто удивился Клайв. — Так что тут нам мама оставляет на ужин? Чем мы займемся вечером?

— На обед закажем пиццу. По телеку сегодня передача о кошках, а потом можем поиграть в слова, — предложила программу действий Эва.

Нора вдруг почувствовала себя лишней в собственном доме. Дочь явно настроена на то, чтобы провести вечер с отцом. Взяв трубку, она тихо сказала:

— Даниил! Мы договорились, что Клайв останется с Эвой, так что я приеду одна.




Небрежно поздоровавшись с Норой, Синтия тут же исчезла в своей комнате. Даниил предложил гостье бокал вина, а сам удалился на кухню заканчивать приготовление обеда.

— Синтия уходит! — крикнул он через открытую дверь. — Поскольку Эва не приехала, я не стал ее уговаривать остаться.

Синтия вышла, пахнущая как парфюмерная фабрика. На ней была короткая узкая юбка и открытая блузка.

— Я думал, вы идете кататься на коньках, — удивился Даниил.

— Так и есть. Дай, пожалуйста, денег.

Порывшись в кошельке, отец со вздохом протянул дочери несколько купюр.

— Ты уверена, что мне не надо заехать за тобой?

— Я же говорила, что мама Джун подбросит меня до дома. Желаю вам приятно провести время. Не забывайте о мерах предосторожности, — многозначительно добавила Синтия и выскочила из дома.

— Уж эти дети, — смущенно произнес Даниил.

После обеда Даниил провел Нору в гостиную и, усадив на диван, устроился рядом.

— Последнее время мы слишком мало времени проводим вместе, — пожаловался Даниил, обнимая Нору. Поцеловав ее, он деловито нащупал на спине застежку молнии, но, как только он начал ее расстегивать, Нора вскочила на ноги.

— Что случилось? — удивился он.

— Мне казалось, мы договорились не спешить с этим, — смущенно объяснила Нора, застегивая платье. — Нам только еще предстоит начинать совместную жизнь. Эва пока не готова к этому.

— Но не можем же мы ждать вечно?

— После всего, что произошло, мы должны еще раз как следует обо всем подумать.

— Ты имеешь в виду отношение к нашему браку Эвы? Или Клайва?

— При чем здесь Клайв? Мы говорим об Эве.

— Я думал, мы говорим о нас с тобой. Как-то так получилось, что в последнее время наши с тобой отношения вообще отошли на второй план. Мне кажется, что ты теперь чаще встречаешься с Клайвом, нежели со мной.

— Ты же прекрасно знаешь, что Клайв играет важную роль в жизни дочери.

— И твоей. Скажи, неужели все это будет продолжаться и после нашей женитьбы?

— Даниил! Мы же договорились!

— Мы решили, что Эва будет видеться с отцом. Мы не договаривались о том, что моя жена станет встречаться с другим мужчиной, когда ей это заблагорассудится.

— Так вопрос и не стоит! — захлебнулась от возмущения Нора.

Она попыталась объяснить Дану, что эту проблему вполне возможно отрегулировать, что речь идет об отношениях с отцом ее ребенка. Но чем настойчивей Нора убеждала Даниила, тем меньше верила сама в то, что говорила. Наконец она почувствовала, что все это ей до чертиков надоело.

— Ты прав, — устало призналась она. — Ничего у нас не получится.

Домой Нора вернулась совершенно разбитая. Их с Даниилом планам, кажется, не суждено сбыться. Препятствий и проблем слишком много, а их чувство оказалось недостаточно сильным, чтобы преодолеть трудности. Как верно сегодня заметил Дан, Клайв действительно встал между ними.

Войдя в гостиную, Нора увидела Клайва, стоявшего у камина с бокалом вина в руке, и уже хотела наброситься на него с обвинениями в том, что он разрушил ее будущую жизнь, как вдруг Клайв сказал:

— Нора! У тебя гость.

Только тут она заметила, что в кресле, соблазнительно вытянув длинные ноги, сидела женщина. В тщательно ухоженных руках она держала бокал. Норе показалась знакомой ее стройная, изящная фигура, светлые волосы. Женщина повернулась, и Нора узнала свою старшую сестру.

— Мария! Какой сюрприз! — воскликнула Нора, стараясь не выдать охватившей ее тревоги.




Глава восьмая


— Мне пора идти, — встал со стула Клайв.

— Куда тебе торопиться? Посиди и допей вино. Правда, Нора? — предложила Мария.

— Правда, — более чем холодно ответила Нора. — А я и не знала, что ты, Мария, в Нью-Рашеле, — без всякого энтузиазма добавила она.

— Я только что с вокзала. Надеюсь, ты приютишь меня на время.

— Что привело тебя сюда?

— Я уехала из Рочестера навсегда, — с грустью сказала Мария, устраиваясь поудобнее в кресле.

— Что значит навсегда? — удивилась Нора. — Ты не хочешь жить там?

— Я не хочу жить со своим мужем, — с вызовом в голосе ответила Мария. — Наш брак распался.




Полчаса спустя Клайв собрался уезжать. Прощаясь, он ласково провел рукой по щеке Норы. Мария посчитала, что на правах старой знакомой ей позволено крепко поцеловать его.

— Спасибо, что ты меня выслушал, — сказала она нежным голосом. — Извини, что я заморочила тебе голову своими проблемами.

— Рад быть полезным, — любезно ответил Клайв. — Может быть, у вас с мужем все еще наладится.

Нору всю передернуло от этой сцены — сестра и Клайв приветливо улыбаются друг другу…

— Наладится? Боюсь, что слишком поздно, — горько посетовала Мария.

Нора могла поклясться, что в глазах Клайва сверкнули озорные чертики и он с трудом сдержал улыбку.

— А где же двойняшки? — спросила Нора, когда гость уехал.

— У родителей. Когда я здесь устроюсь, пошлю за ними. Знаешь, мне было просто невыносимо оставаться в Рочестере. Какую ужасную ошибку я совершила, выйдя замуж за этого человека. Мы совершенно разные люди.

— Когда-то ты думала иначе. Да и всем он казался прекрасным человеком и хорошим отцом.

— О да! Он не просто хороший, он — образцовый папаша. Иногда мне кажется, что он женился на мне только ради того, чтобы иметь семью. После рождения близнецов у меня не стало никакой личной жизни. Нянька и только!

В течение всего следующего часа Нора выслушивала жалобы сестры на свою семейную жизнь. Трудно было избавиться от впечатления, что большинство проблем надуманны, а сама Мария — жертва не столько дурного характера мужа, сколько собственной вздорности.

При всем том Мария оставалась интересной, более того — роскошной женщиной в расцвете лет. Недаром Клайв весь вечер не сводил с нее глаз. А та всячески старалась привлечь его внимание к своей персоне.

Нора вспомнила юные годы, которые она с сестрой провела в небольшом поселке с многозначительным названием — Рай. Марии было всего пятнадцать, когда она познакомилась с Клайвом. Тот вместе с матерью жил в собственной усадьбе, расположенной рядом с одним из самых престижных пляжей.

Яркая, броская, сексапильная Мария только-только начала ощущать свою привлекательность и с удовольствием эксплуатировала ее, одаривая благосклонностью то одного, то другого поклонника. С Клайвом все было совершенно иначе. Как только она увидела его, все остальные молодые люди просто перестали для нее существовать. Так было до той злополучной ночи, которая коренным образом изменила жизнь и Марии, и Клайва.




Нора так и не узнала, из-за чего Мария с Клайвом поссорились тогда. Все произошло во время вечеринки, проходившей на лужайке перед домом Хартли. Мария заверила своих родителей, что с ними будет мать Клайва. И действительно, миссис Хартли сначала была вместе с молодежью. Клайв с приятелями жарил сосиски, разносил пиво и воду, в то время как девушки стряпали салаты и делали сандвичи.

К десяти часам вечеринка начала затихать. Одни ушли на пляж, другие исчезли в темных кустах. Нора присела рядом с группкой болтавших о чем-то девушек.

Клайв с Марией убежали поплавать. Когда меняли кассету, в наступившей тишине вдруг донесся резкий, пронзительный голос Марии, в чем-то обвинявшей Клайва.

При лунном свете Нора разглядела стоявшего лицом к дому Клайва. Широко раздвинув ноги, положив руки на пояс, он всем своим видом выражал готовность к решительным действиям. Внезапно юноша поднял руку, и Нора с ужасом подумала, что он сейчас ударит сестру. Но тот просто помахал рукой и прошел мимо Марии. Сестра попыталась его задержать, но Клайв, бросив через плечо несколько слов, зашагал прочь. Не замечая Норы, он прошел к дому, поднялся по ступенькам крыльца, и вскоре за ним захлопнулась дверь.

Мария в купальнике осталась стоять на краю лужайки. Заметив любопытные взгляды, обращенные к ней, она резко бросила:

— Чего уставились?

В ответ послышались слова, сказанные сквозь смех:

— Есть на что, кошечка! В мокром бикини ты выглядишь роскошно!

Долговязый парень, держа в одной руке банку с пивом, другой небрежно обнял Марию. Та отняла у него банку и разом выпила ее содержимое. Затем обвила руками шею молодого человека и сказала:

— Скажи еще что-нибудь приятное.

Парень что-то прошептал ей на ухо. Размахнувшись, девушка со смехом влепила ему пощечину, хоть было очевидно: слова юноши доставили ей удовольствие.

В этот момент Нора заметила стоявшего на крыльце Клайва. Повернувшись, он снова ушел в дом.

Прошло не менее получаса, а Клайв так и не присоединился к компании. Нора, поискав глазами сестру, увидела ее стоявшей в сторонке в обнимку с молодым человеком. Вспыхнув, Нора отвернулась. Как же так? Ведь Мария — девушка Клайва.

— Мария! — Нора подбежала к сестре.

— Ну, что тебе? — раздраженно спросила та.

— Может быть, пойдем домой?

— Ты не маленькая, делай что хочешь, — лениво отозвалась сестра.

— Я не знаю, как выйти к дороге…

— Иди через дом. Прямо по коридору и насквозь.

Открыв дверь, Нора вошла в темную переднюю и стала шарить по стене в поисках выключателя. Наконец она нащупала кнопку и нажала ее. Свет, вспыхнув на мгновение, тут же снова погас. Но она хоть увидела, где коридор, и, держась за стену, двинулась вперед. Вдруг послышался голос Клайва:

— Мария, это ты?

Не успела девушка ничего ответить, как оказалась в его объятиях. И тут она закричала:

— Нет, нет! Это я, Нора!

— Нора? — удивился Клайв. — Какого черта тебе здесь надо?

Понятно, что он ждал Марию, а не ее, и тем не менее Нора почувствовала себя обиженной.

— Извини, — пробормотала она. — Я искала, как выйти на улицу, но в коридоре перегорела лампочка.

— Лампочка? — переспросил Клайв.

— Ну да, только я нажала выключатель, она, вспыхнув, тут же погасла. Извини, я не хотела тебя беспокоить.

— Ладно, заходи ко мне, — предложил Клайв. — Сейчас я оденусь и тебя провожу.

Комната, в которую они вошли, оказалась его роскошной спальней. Такой красоты Нора не видела никогда.

— Если не торопишься, останься со мной.

— Остаться? — раскрыв от изумления рот, тупо повторила Нора.

— Составь мне компанию. Говорят, одному пить вредно, — пояснил он, криво усмехнувшись.

— Вредно пить много, а одному или в компании — не так важно, — возразила Нора, поняв, что молодой человек уже здорово перебрал.

— Ты как классный руководитель читаешь нотации. Кстати, сколько тебе лет?

— Семнадцать, — ответила Нора и с видом оскорбленной невинности направилась к двери.

— Не уходи! — крикнул Клайв. Он подошел к Норе, взял ее за руку и развернул к себе лицом. — Не сердись, я пошутил, — сказал он, примирительно улыбаясь.

И тут Нора почувствовала, как она вся размякла, моментально потеряв всякую волю и желание сопротивляться. Дура, говорила она себе, этот парень прекрасно знает, что и как надо делать, чтобы вскружить девушке голову. И тем не менее она не ушла, не закричала, а ответила неожиданно мягко:

— Я вовсе и не сержусь. Напротив…

От удивления Клайв перестал улыбаться, но руки ее не выпустил.

— Ты хочешь сказать, что я тебе нравлюсь? — вкрадчивым голосом спросил он.

— Можно подумать, что для тебя это имеет какое-то значение, — с вызовом в голосе ответила Нора.

Да он ее раньше вообще не замечал! Она для него — младшая сестра его подружки.

— Почему ты так считаешь? — обезоруживающе улыбнулся Клайв. — Скажи, ты что-то имеешь против меня?

— Ничего подобного, — искренне и чересчур поспешно опровергла его предположение девушка.

Ей давно этот парень одновременно и нравился и не нравился. Не его вина, что он так неотразимо хорош и что его родители так богаты. Его самоуверенность типична для той среды, в которой он вращается.

— Значит, ничего против меня ты не имеешь? Тогда сядь, посиди со мной, — предложил молодой Хартли.

— Ты, наверное, хотел побыть один, — робко возразила Нора.

Но он взял ее за руку и усадил рядом с собой на кровать, подложив ей под спину подушку.

— Нет, просто я устал от шума и мне захотелось немного покоя, — объяснил Клайв. — От тебя, Нора, всегда исходит какое-то умиротворение. Ты такая тихая.

Беда Норы была в том, что она постоянно страдала от собственной застенчивости и неуверенности. Покорно усевшись рядом с Клайвом, она спросила:

— О чем мы будем говорить?

— Обо всем, — бодро ответил Клайв и приложился к горлышку бутылки. — Слушай, ты, кажется, не очень разговорчивая?

Да, она привыкла все больше помалкивать. Дома ей рта не давала открыть болтушка Мария. Когда же их приглашали в компанию, то Нора всегда ощущала, что ее пригласили всего лишь как сестру и что ее терпят постольку, поскольку она никому не мешает, выполняя в то же время совершенно необходимую роль сопровождающей, без которой Марию просто бы никуда не пустили.

— Что ты собираешься делать после окончания каникул? — по-светски чинно задал вопрос Клайв. — Продолжишь учебу в школе?

— Нет, — покачала головой Нора. — Я поступлю в колледж, буду учиться на педагога.

— Из тебя получится образцовая учительница, — хмыкнул Клайв.

— Ты хочешь сказать, что у меня такой занудный вид? — сухо уточнила Нора. — Строго говоря, я вовсе не собираюсь стать педагогом.

— Тогда зачем же идешь в этот колледж? — резонно возразил юноша.

— Потому что этого хотят родители.

— А почему бы тебе, как Марии, не поступить в университет?

— Не могу.

— Почему не можешь?

— Потому что я не такая способная, как сестра, и не родилась с серебряной ложкой во рту, как ты.

— Так вот почему я тебе не нравлюсь! — усмехнулся Клайв.

— Не нравишься? Если бы это было так, я не сидела бы сейчас здесь.

— Ты хочешь сказать, что ты ко мне неравнодушна? — моментально среагировал он.

— Даже не знаю, что тебе ответить, — растерянно призналась Нора. — Я слишком мало тебя знаю…

— Вот и давай воспользуемся возможностью узнать друг друга получше, — предложил Клайв, многозначительно улыбаясь. — За знакомство!

Нора отрицательно покачала головой.

— Ты что, не пьешь?

— Нет.

— Сделай хотя бы один глоток, чтобы скрепить нашу дружбу.

Нора осторожно приложила к губам горлышко бутылки. Опустив бутылку, она заморгала, с трудом восстанавливая дыхание.

— Господи, что это?

— Коньяк «Наполеон». Тебе понравилось?

— Не знаю. Но внутри стало тепло.

— Выпей еще, чтобы окончательно распробовать, — настойчиво предложил Клайв.

Нора с опасением посмотрела на коньяк. Глотнув еще раз, она вернула бутылку и спросила:

— Что ты изучаешь в университете?

— Бухгалтерское дело и руководство бизнесом.

Он сделал еще пару глотков и передал бутылку Норе. Та отпила чуть-чуть.

— А твои родители…

— Мои родители? Отец со своей любовницей живет в Мексике. Она хотела бы его женить на себе, только вряд ли отец отважится. Однажды он уже обжегся. — Клайв опять приложился к бутылке.

— Обжегся?

— Когда он ушел к этой красотке, мать обобрала его как липку.

— Понятно.

— Но отец тоже был не дурак — он устроил все таким образом, что большая часть доходов перечисляется в трастовый фонд на мое имя и мать не имеет права тратить эти деньги.

— Это замечательно, — пробормотала Нора.

— Что замечательно? — спросил Клайв, бросив на юную собеседницу такой взгляд, будто та сморозила ужасную глупость.

— Замечательно, что он так заботится о сыне, — смутилась Нора.

— Он сделал это не ради меня, а для того чтобы насолить матери!

Как это ужасно! Наверное, он потому так озлоблен, решила Нора, что переживает развод родителей, их взаимные раздоры, несправедливости…

— Почему ты так думаешь? — спросила она вслух. — Расставшись с твоей матерью, отец не перестал любить тебя. Ты все равно остался его любимым сыном.

— Мне кажется, я таковым никогда и не был. У него под Нью-Йорком две фабрики, и он приезжает сюда не больше раза в два месяца. Что скажешь утешительного?

— Извини, Клайв. Я хотела тебя как-то поддержать, но, видно, не получилось.

— Да я не в претензии к папаше. Правда, мать подзуживает, будто отец, чтобы мне меньше досталось, потихоньку переводит большую часть прибыли в свой мексиканский бизнес.

— Она считает, что он обманывает тебя?

— Вот именно, — подтвердил Клайв, сползая вниз с подушки, и снова приложился к бутылке, прежде чем передать ее гостье. — И она, скорее всего, права.

Нора не могла себе даже представить, чтобы нечто подобное происходило в ее семье. Ее родители почти никогда не ссорились, но уж, если такое происходило, то старались говорить как можно тише, чтобы, не дай Бог, не услышали дети. Сделав глоток из нагретой руками Клайва бутылки, она вернула ее.

— Так вот почему ты изучаешь предметы, связанные с руководством бизнесом.

— Ты догадливая девочка. Через три года я получу диплом и стану совладельцем семейного дела.

— А если бы мог выбирать, чем бы ты занялся?

— Проводил бы целые дни на пляже, — не задумываясь, ответил молодой человек. — Думал, что это лето будет самым замечательным в моей жизни, а оказалось…

— Не волнуйся, — снова бросилась она со своими утешениями. — Вот увидишь, завтра все образуется.

— Ты так думаешь? Ты добрая девочка. Спасибо за поддержку.

— Я только на одиннадцать месяцев моложе Марии, — слегка обиделась Нора, которую явно принимали за ребенка.

— Иногда мне кажется, что старше ты. Во всяком случае, ты, безусловно, более зрелый человек.

Клайв убрал руку, но девушка продолжала ощущать его прикосновение. Ей стало жарко, и она почувствовала какое-то неизведанное ранее волнение. Чтобы успокоиться, она взяла бутылку и снова потянула из нее. Они со смехом стали передавать друг другу коньяк, считая число глотков, но в конце концов сбились со счета.

Щелкнула зажигалка — он затянулся сигаретой.

— Хочешь закурить? Ты не думай, это не травка, а обычный табак.

— Нет, я лучше еще выпью, — ответила она, прижимая бутылку, которая начала уже ей казаться старым, надежным другом, с удивлением отметив при этом, что бутылка была почти пуста. Неужели они столько выпили?

Она приподнялась с подушки и наклонилась над лежавшим с закрытыми глазами юношей. Его лицо озарила улыбка, и она почувствовала прикосновение его ладони на своей щеке.

— Ты такая милая, — еле слышно произнес он и положил руку ей на шею. Нора прикрыла глаза и ощутила нежный и в то же время крепкий поцелуй мужских губ. Она чуть приоткрыла рот, и его горячий, нетерпеливый язык проник внутрь рта.

Ее рука невольно разжалась, и бутылка покатилась под кровать. Она хотела встать за ней, но Клайв, обхватив руками ее тело, положил ее между своих бедер и крепко сжал.

Нора сразу же ощутила животом вздыбленную мужскую плоть и хотела было отпрянуть, но теперь и ее тоже охватило какое-то странное, непонятное томление, сделавшее ее покорной, готовой идти до конца…

У нее перехватило дыхание. Горячие волны, одна за другой, прокатились по телу. Клайв хочет ее! Неужели такое возможно? Неожиданно он выключил лампу, чему девушка была только рада. При свете он может разглядеть ее получше и разочароваться в своем выборе. А так…

При всей своей неопытности Нора инстинктивно ощущала, чего хочет от нее этот юный красавец и даже куда лечь ее пальцам в ответной ласке. Каждое их прикосновение друг к другу, казалось, высекало искры.

Перекатив ее на спину, Клайв чуть приподнялся, и девушка услышала звук расстегиваемой молнии. Зажмурившись, она замерла в ожидании, боясь увидеть то, что должна была увидеть, если бы открыла глаза. Его руки легли на ее трусы, и Нора невольно крепко сжала ноги в последней отчаянной попытке избежать неизбежного.

В следующее мгновение она почувствовала прикосновение его губ к бедрам, нежное щекотание его густых, жестких волос. Застонав, Нора позволила ему раздвинуть ей ноги, окончательно подчиняясь его воле и его желаниям…

Боли она почти не ощутила. К ее удивлению, все закончилось очень быстро, почти мгновенно. Сжимая ее в объятиях, Клайв содрогался в таких конвульсиях, что ей даже показалось, будто он плачет. Но глаза его были сухими.

— Ты что-нибудь почувствовала? — усталым и в то же время счастливым голосом спросил Клайв. — Извини…

— Это было замечательно, — поспешила успокоить его Нора, не очень понимая, как должно подобное происходить на самом деле. Самым удивительным во всем этом для нее было то, что он, самый красивый человек из тех, кого она знала, выбрал не кого-нибудь, а именно ее, Нору. Это она, Нора Бэкли, держала его в своих объятиях в то время, как он упивался ее ласками. Это она, мисс Бэкли, была нужна ему как воздух, потому что, как можно было заметить, в кульминационный момент он вообще прекратил дышать, ибо все, что ему было нужно, находилось в ней, в ее теле, в ее лоне.

Нора слышала, что первый опыт, как правило, не дает девушкам той радости и наслаждения, которые приходят потом вместе с годами и опытом. Она была даже довольна, что не испытала того восторга, который заставил молодого человека полностью потерять контроль над собой. Случись подобное с ней, ей было бы очень неловко.

Если Нора и была чем-то разочарована, то совсем другим. Тем, что, тяжело вздохнув, Клайв скатился с нее и мгновенно заснул.

Она хотела было последовать его примеру, но вдруг с ужасом вспомнила про время. Родители строго-настрого приказали дочерям возвращаться не позднее часа. А сколько сейчас? Нора удивилась, выяснив, что еще только двенадцать. Ей казалось, что она провела тут целую вечность…

Наверное, чуть больше часа она находится в этой комнате. Мало времени потребовалось для того, чтобы из девушки превратиться в женщину. Господи! Совершенно не таким представляла она себе это превращение…

Следующая ее мысль была о Марии. Если та узнает, она ее убьет. Но от кого ей узнать? Сам Клайв никогда ей не расскажет…

Клайв не проснулся, когда Нора, быстро приняв душ, привела себя в порядок и, стараясь не шуметь, вышла.

Мать услышала скрип открываемой двери и спросила:

— Девочки! Вы вернулись?

— Да, мама, — отвечала за двоих Нора.

— Заприте двери и выключите свет, — распорядилась мама.

Погасив лампы, но оставив дверь незапертой, девушка тихонько прошла в свою комнату. Ночь была жаркой, даже душной, но ее почему-то так трясло, что она достала из комода еще одно одеяло.

Много позже в дом на цыпочках прокралась Мария. По пути в свою спальню она приоткрыла дверь в комнату сестры. Нора притворилась спящей.




Глава девятая


Уже три дня, как Мария жила в доме Норы. За это время сестры вспомнили все, что только можно было вспомнить. Исключение составляла одна щекотливая тема — Клайв. Наконец Мария не выдержала.

— Дорогая, — как можно более ласковым голосом сказала она. — Как же это тебе до сих пор не удалось женить на себе мистера Хартли?

— В свое время Клайв сделал мне предложение, и оно все еще действительно, — отвечала Нора, стараясь не выглядеть несчастной, одинокой женщиной. — В любой момент я могу предложение принять.

— Как? Ты ответила отказом? — с недоверием взглянула на сестру Мария. — А впрочем, я тебя понимаю. Такой мужчина, как Хартли, вряд ли будет верным мужем. Другое дело — быть его любовницей.

— Любовницей? — переспросила Нора. — С чего ты взяла? Я вовсе не сплю с ним.

— Как! Никогда? — Мария имела заслуженное право не поверить.

— Мы просто друзья, — объяснила Нора. — И то только ради Эвы.

— Если это правда, тогда ты не станешь возражать… Я лично не прочь возобновить нашу с Хартли… дружбу, — сообщила Мария.

— Но ты же замужем! — протестующе воскликнула Нора.

— Боже! Ты совершенно как бабушка викторианской эпохи! Или как мой законный супруг. У меня другие представления… Мне просто необходимо маленькое разнообразие в жизни. Чуть-чуть приперчить скучную семейную обыденность. А Клайв тот мужчина, который способен пробудить во мне женщину.




Клайв, видимо, не возражал против той роли, которую ему отвела Мария. На следующий день он приехал за Эвой и пригласил Марию отправиться с ними на прогулку.

— С удовольствием. — Та не скрывала своей радости. — Эва, ты не возражаешь, если я присоединюсь к вам с папой?

— Конечно, поехали, тетя.

Эва слишком хорошо воспитана, чтобы не согласиться, подумала мать. Но почему девочка при этом так искренне улыбается своей тетушке?

Оставшись одна, Нора решила навести порядок в ванной комнате. Громкий междугородный звонок раздался как раз в тот момент, когда она, стоя на коленях, оттирала полки шкафчика.

— Нора? Мария у тебя? — раздался мужской голос. — Это я, Джек.

— Извини, ее нет дома. Сказать, чтобы она тебе позвонила?

— А где она? Чем она вообще там занимается?

— Она пошла… в музей с Эвой.

— Она? В музей? Да еще взяла с собой племянницу? — не поверил Джек. — Ладно, предположим, так оно и есть, но ты, пожалуйста, скажи своей сестре, что ее собственная дочь по ней скучает. И сын, кстати, тоже. А заодно пусть скажет, когда она вернется домой.

— Джек! Я боюсь… мне кажется, она и не собирается возвращаться. Сказала, что пришлет за детьми, как только устроится здесь.

— Чудовищно! Какая женщина может позволить себе разрушить семью только потому, что ей, видите ли, стало скучно? Она же сама признает, что я-то перед ней ни в чем не провинился. Человек имеет все, чего только захочет, и вот… — продолжал возмущаться Джек.

— Послушай, Джек, ты же умный человек и сам знаешь, как надо поступать в таких случаях. Выскажи ей лично, не по телефону, все, что у тебя наболело.

Вечером Нора рассказала сестре о звонке мужа.

— Не желаю даже разговаривать с ним, — огрызнулась Мария. — Я провела такой чудесный день с Эвой и… — она одарила лучезарной улыбкой Клайва, — и не хочу все испортить очередным скандалом.

Уложив Эву в постель и проводив Клайва, сестры устроились на диване и снова ударились в воспоминания.

— Знаешь, — сказала вдруг Мария, — одно время я думала, что никогда не прощу тебя за то, что произошло. Впервые в жизни у меня было что-то, что не надо было ни с кем делить, но ты увела Клайва буквально из-под носа. А потом все переживания родителей были связаны именно с твоей персоной.

— Ну что ты, из-за тебя они тоже очень расстроились.

— Да, конечно, но основные их хлопоты были о тебе, что и неудивительно. Молодая, неопытная девушка попала в беду…

И вдруг… Нора увидела на глазах сестры слезы. Не истеричные, а горестные, настоящие.

— Мария, дорогая! — воскликнула она. — Прости меня. Я была просто маленькой дурочкой и наделала столько глупостей…

На следующий день Клайв повез Марию смотреть квартиру, которую та собиралась снять. Некоторое время спустя Нора услышала, как к дому подъехала машина, и решила, что те уже вернулись. Открыв дверь, она, к своему изумлению, увидела стоявшего на крыльце мрачного незнакомца.

— Вы к кому?

— Привет, Нора. Я приехал забрать жену.

— О, Джек! Я тебя не узнала. Проходи в дом.

Напоив зятя чаем, Нора стала расспрашивать его о родителях, о племянниках.

Снова раздался шум автомобиля, и на пороге появились Мария и Клайв. Рука Клайва лежала на плече женщины, они стояли обнявшись и выглядели как два влюбленных голубка.

— Господи, Джек! — воскликнула Мария, мгновенно отпрянув от стоящего рядом Клайва. — Что ты здесь делаешь?

Обычно покладистый и мягкий, Джек на этот раз выглядел свирепым и требовательным.

— А ты кто такой? — грубо обратился он к Клайву.

— Познакомьтесь, это отец Эвы, — поспешила представить их друг другу Нора. — Клайв, это муж Марии.

— Ага! Вы тот самый Клайв Хартли! Давно хотел с вами встретиться.

— Правда? Что так?

— А то, что вы тот самый сукин сын, который гулял сразу с двумя сестрами и обрюхатил одну из них.

— Джек! Что ты такое говоришь?! — воскликнула Мария.

— Ну вот и познакомились, — криво усмехнулся Клайв.

— Думаешь, это так смешно? — Сжав кулаки, выставив вперед подбородок, Джек пошел в наступление. — Поссорил сестер, разбил семью, а теперь собираешься повторить свой подвиг?

— Да в общем-то нет, не собираюсь, — сдерживаясь, ответил Клайв.

— Мою семью ты уж точно не разобьешь. Если я еще раз увижу твою руку на плече моей жены, тебе несдобровать. Пересчитаю все твои зубы. Ясно?

— Джек! — в отчаянии воскликнула Мария. — Не слушайте его. Он и драться-то никогда не дрался. Он же врач…

— Ничего. Иногда что-то приходится делать впервые. К тому же я как доктор знаю самые уязвимые места на теле человека.

Нора в изумлении смотрела на Клайва. Неужели он позволит так с собой обращаться? Он физически намного превосходит Джека, и абсолютно непонятна его вялая реакция на те оскорбления, которыми осыпал его муж Марии.

— Я понимаю ваши чувства, Джек, — тихо произнес Клайв.

— Превосходно! Теперь я хотел бы поговорить наедине с моей женой, — удовлетворенно сказал обиженный супруг.

Нора и Клайв с озабоченными лицами вышли из гостиной, оставив мужа и жену выяснять отношения.

— Что ты будешь чувствовать, если они сейчас помирятся и уедут? — Нора испытующе посмотрела на Клайва.

— Облегчение.

— Не может быть! Ты шутишь.

— Ничего себе шутки! Ты слышала, он обещал пересчитать мои зубы.

— Перестань! Я серьезно спрашиваю. Неужели ты так легко уступишь Марию?

— А ты хочешь, чтобы я сражался за нее? Мне совершенно безразлична Мария и ее отношения с Джеком.

— Тогда что же происходило между вами все эти дни?

— А что происходило? — Клайв выразил предельную степень удивления.

— О, Клайв! Пожалуйста, не прикидывайся дурачком. Ты думаешь, я не заметила, как вы подмигивали друг другу. Просто противно было смотреть на вас, воркующих как голубки.

— Вот это да! — Клайв, судя по всему, был в полном восторге. — Так ты, оказывается, способна на ревность?!

Он еще и издевается! Возмущенная Нора, схватив обеими руками Клайва за рубашку, начала трясти его, восклицая при этом:

— Я не от ревности тебе это говорю, а от ярости!

Спокойно взяв ее руки в свои, Клайв спросил:

— Так почему ты пришла в ярость?

— Потому что все это для тебя игра. Ты заигрывал с Марией, но как только появился ее муж, ты отвернулся от нее и она сразу стала тебе не нужна. Я прекрасно знаю, что и я тоже не нужна, но тем не менее ты делаешь все, чтобы испортить мои отношения с Даниилом.

— Неправда!

— Нет, правда. С того самого момента, как я сказала тебе о наших планах, ты всячески мешал их осуществлению.

— Вот здесь ты уже ближе к истине, — подумав, заметил собеседник. — Я действительно не собираюсь спокойно смотреть, как у меня из-под носа уводят дорогую мне женщину.

— Никакая я тебе не дорогая. Просто тебе не понравилось, что появился мужчина-конкурент. Знаешь, я не твоя собственность, и на меня нельзя повесить объявление: «Частная собственность. Вторжение запрещено».

— Подумай, что ты говоришь, — возмутился теперь уже Клайв. — Сколько раз я делал тебе предложение?

— Только потому, что знал — я не соглашусь.

— К черту эти пререкания, — решительно двинулся к ней Клайв. В следующее мгновение Нора почувствовала себя в таких мощных объятиях, что ей почему-то сразу расхотелось продолжать этот спор, который казался теперь глупым и ненужным.

— Нора! — раздался голос Марии.

О Господи! Она совсем забыла о сестре и ее муже.

Клайв не выпустил ее из своих рук. Он лишь ослабил объятие настолько, чтобы Нора могла обернуться к сестре.

— Мы уезжаем, — начала было Мария, но, заметив, в какой позе застигнуты Нора и Клайв, язвительно произнесла: — А кто-то мне говорил, что ничего не было… — и запнулась на полуслове.

— О чем ты? — поинтересовался Клайв.

— Неважно, — поспешно бросила в его сторону Нора и, обращаясь к сестре, спросила: — Ну, так вы все решили с Джеком?

— Нет, не все, но у нас будет время обсудить наши проблемы. Может быть, обратимся за помощью к консультанту по семейным вопросам. Честно говоря, я не знала, что Джек настолько дорожит нашими отношениями, что найдет время, а главное желание, приехать за мной. И уж совсем кажется невероятным, что он грозил расправиться с бедным Клайвом.

— Надеюсь, вы сумеете обо всем договориться, — осторожно сказал Клайв.

— Надеюсь, вы тоже, — съязвила в ответ Мария. — Рада была вас видеть, мистер Хартли. По-моему, вы получите желаемое.

— Надеюсь, ты тоже, — не остался тот в долгу.

Одна надежда погибает, другая рождается… Мария одарила Клайва ослепительной улыбкой.

— Пойдем, я помогу тебе собраться, — предложила Нора сестре.

— Джек уже отнес все в машину. Он просил меня поблагодарить вас от его имени и попрощаться. Пожалуйста, не провожайте. Думаю, вам сейчас не до нас, — игриво заметила Мария и направилась к выходу.

Проходя мимо Норы, она вдруг замешкалась, потом поцеловала сестру и сказала:

— Давай не будем забывать друг друга.




Глава десятая


Как только за поссорившимися супругами закрылась дверь, Нора набросилась на Клайва.

— Признайся, Мария заигрывала с тобой?

— Не очень, — растерявшись от ее тона, ответил Клайв.

— Сестрица все время давала тебе понять, что не против продолжения вашего романа, не так ли? По-моему, Мария не возражала бы возобновить то, что так неожиданно прервалось.

— Быть может, такая мысль и промелькнула в ее голове, но уж, конечно, ненадолго и не всерьез. По-настоящему ей нужен сейчас только Джек.

Наверное, он прав. Для Марии, чувствовавшей себя заброшенной, Клайв был всего лишь перчиком, которым той хотелось разнообразить жизнь. Джек верно оценил ситуацию и наглядно показал жене, что в их отношениях много такого, чем стоит дорожить.

— Извини, — сдалась Нора.

— За что ты извиняешься? — насторожился Клайв. — Надеюсь, ты не собираешься снова давать мне от ворот поворот? Насколько я понимаю, ты решила не выходить за Даниила.

— Я вообще не рвусь замуж, хотя некто думает иначе.

— Я для тебя только «некто?» И не больше?

Нет, конечно, Клайв был тем единственным мужчиной, которого она любила. Страшно подумать, что она чуть не вышла замуж за Даниила. Какая это была бы непростительная ошибка!

Но любит ли ее Клайв?

— Если я выйду за тебя, — с неожиданным пылом в голосе предупредила она Клайва, — и увижу тебя целующим другую женщину, я сверну тебе шею.

— Это означает, что ты согласна?

— Ну что же еще это может означать?

Взяв Нору за руку, Клайв медленно привлек ее к себе. Он положил ее голову себе на плечо и, нежно поглаживая волосы, стал шептать ей такое, от чего она вдруг почувствовала себя воском, из которого тот может лепить все, что ни заблагорассудится.

В такой позе их и застала Эва.

— Чем это вы занимаетесь? — с живым интересом спросила девочка.

— Я прошу твою маму выйти за меня замуж, — торжественно объявил Клайв.

— Мама, скажи «да»! — широко раскрыв от радости глаза, потребовала Эва.

— Уже сказала! Сколько можно говорить одно и то же? — со смехом запротестовала Нора.

— Ты должна будешь говорить это каждый раз, когда мы будем тебя просить об этом, — потребовал Клайв.

— Да! Да! Да! Достаточно? Вы довольны? — рассмеялась Нора.

— Я свидетельница, — торжественно заявила Эва.

— Конечно, и еще ты будешь свидетельницей на нашей свадьбе, — сообщил Клайв.

— Ура! И тогда ты станешь моим настоящим папой?

— Видит Бог, был, остаюсь и буду! — срывающимся от волнения голосом ответил Клайв. — А все трое мы отныне самая настоящая семья.

И Эву, и Нору, и Клайва переполняло счастье.




Все последующие три недели Клайв осыпал невесту цветами и поцелуями. Почти каждый вечер он водил Нору по дорогим ресторанам и на концерты приезжих знаменитостей. Однажды он привел ее в ночной клуб, и здесь выяснилось для него неожиданное: она обожает танцевать.

Нежные поцелуи сопровождались еще более нежными словами обещаний о том, какое наслаждение ее ждет с ним в постели. Говорить говорил, но дальше слов, к удивлению Норы, не шел.

— Я не хочу, чтобы моя невеста пришла в церковь беременной, — полушутя-полусерьезно заявлял жених.

— Дорогой мой, разве ты не слышал, что есть разные способы, позволяющие избежать этого? — посмеялась над его неожиданной чопорностью Нора.

— Женщина! Не вводи меня в искушение! — патетически воскликнул на это Клайв. — Я и так с трудом сдерживаю свой сексуальный аппетит.

По некоторым не очень бросающимся в глаза, но не оставляющим сомнения признакам Нора догадывалась, что так оно и было.

Она просила Клайва, чтобы свой медовый месяц они провели на побережье — дешевле, проще… Он же предложил ей на выбор несколько известных морских курортов.

— Я вовсе не хочу никаких светских развлечений, — запротестовала Нора.

— Твоя беда в том, что ты привыкла довольствоваться малым. Я не хочу, чтобы ты провела свой медовый месяц, стоя у плиты. Кстати, купи себе, пожалуйста, пару красивых платьев. Очень красивых…

Помимо платьев Нора выбрала несколько комплектов нижнего белья и очаровательную ночную сорочку, о которой подумала, что та потребуется ей только на короткое расстояние от ванной до кровати. Но очень хотелось выглядеть соблазнительной, вызвать у мужчины желание обладать ею.

Они остановились в роскошном отеле на Гавайях, в двухкомнатном номере, выходящем на океан. Главным украшением апартаментов была роскошная кровать под балдахином.

Оставшись одни, они, не сговариваясь, кинулись друг другу в объятия. Осыпаемая поцелуями, Нора почувствовала, как в ней стремительно нарастает желание скинуть с себя все, чтобы немедленно отдаться мужу. Дрожащими от волнения руками она начала с лихорадочной поспешностью расстегивать пуговицы блузки.

— Лучше не надо, дорогая, — с трудом оторвавшись от нее, произнес Клайв.

— Почему?! — воскликнула пораженная Нора.

— Потому что я тогда не смогу сдержаться, — хриплым голосом сказал он. — А по плану у нас с тобой обед при свечах, тур вальса… прогулка по ночному пляжу…

— Нет, ты не смеешь бросать меня в таком состоянии, — сердито сверкая глазами, потребовала Нора. Она решительно расстегивала одну за другой пуговицы, а потом, взяв Клайва за руку, повела к кровати, занимавшей полкомнаты.

Нора даже не предполагала, что способна на такую страсть. Ласки любимого сводили ее с ума. Его сильные руки, влажные губы, горячий язык — казалось, они были повсюду одновременно. Не оказалось такого кусочка тела, который он оставил бы без внимания. Некоторые его прикосновения вначале смутили ее. Но потом она и сама была в восторге от того, что скованность покинула ее, что радость взаимного обладания может быть такой острой, яркой, всепоглощающей.

Когда распаленная ее ласками плоть заявила о невозможности сдерживать желание, Клайв уверенно, по-хозяйски положил Нору на спину и одним сильным движением вошел в нее. Испытанное ею наслаждение было настолько сильным, что в какое-то мгновение Нора испугалась, что может потерять сознание. Напрягая каждый мускул своего тела, она выгнулась дугой, чтобы впустить его как можно глубже в себя. Последний рывок — и ослепительная вспышка озарила мир… Наконец оба затихли, но долго еще лежали вместе, плотно прижавшись друг к другу и не размыкая объятий…

— Господи! Нора, дорогая, если бы ты только знала, как я люблю тебя. Прикажи, и я поползу на коленях по осколкам стекла.

— С чего бы мне отдавать такие идиотские приказы?

Да, он любит! Он любит ее! Она знала, что Клайв из тех мужчин, которые все равно будут заглядываться на других женщин. Сколько тигра ни учи, он никогда не станет травоядным. Клайв будет приударять за хорошенькими женщинами даже в восемьдесят лет. Ничего! Если он тигр, то он же ее тигр!

— Скажи, ты нарочно делал вид, что у тебя начинается роман с Марией?

— Я хотел, чтобы ты испытала то же, что и я, наблюдая за твоим романом с Даниилом, — ухмыльнулся в ответ Клайв. — И кажется, трюк сработал.

— А зачем ты сказал сестре, что боишься меня?

— Вспомни, какие яростные взгляды ты бросала на нас. А главное, я хотел сразу же дать понять твоей милой родственнице, что она не должна питать никаких надежд на мой счет.

— Неудивительно, что сестра не поверила моим словам о том, что мы не спим друг с другом. Клайв, я совсем забыла — мы не распаковали наши чемоданы. И зачем только я покупала ночную сорочку! Знаешь, у меня тоже был свой план: открывается дверь и я вхожу к тебе…

— В ночной сорочке, — заинтересованно встрепенулся Клайв. — С черными кружевами? О, ты будешь просто неотразима!

— Как ты догадался про черные кружева? Поторопись ими полюбоваться! Боюсь, что дома из-за Эвы я не смогу носить подобные наряды.

— Ну, на этот счет у меня свои планы. Надо же заранее позаботиться не только о нас с тобой и Эве, но и о ее сестренках и братишках. Купим большой, красивый дом с расчетом на потомство.

— Ты собираешься их так же баловать, как Эву? Признайся, что и дом-то тебе потребовался сейчас, чтобы было место для Эвиной лошади, не так ли?

— Мы будем жить в нашем новом доме вместе с Эвой и дюжиной других ребятишек, пока они не вырастут и не покинут родовое гнездо. И тогда мы останемся с тобой вдвоем и будем жить исключительно ради друг друга. Как тебе мой план? Он тебе нравится?

— Да, мой любимый, — с улыбкой ответила Нора.




Эпилог


Ребенок закричал сразу, как только замер крик матери. На земле появился новый человек!

— О, поздравляю вас, миссис Хартли, с прекрасным, здоровым мальчиком! — сказал доктор.

Нора лежала, отдаваясь блаженному покою, и с улыбкой наблюдала за тем, как акушерка умело и проворно обрабатывала тельце новорожденного. Увидела лишь судорожно двигающиеся ручки и ножки и голенькую, чуть-чуть припушенную светлыми волосиками головку. Мальчик, видимо, пойдет в нее. Волосы не обещают стать черными. Сын, похожий на мать, — хорошая примета…

Рожала Нора в доме, который год назад купил Клайв. В свое время она была против приобретения этой роскошной усадьбы. Но, как всегда, победил глава семьи. Вот и рожать она хотела поехать в ту клинику, где появилась на свет Эва. Снова в горячем споре супругов верх взял неукротимый Клайв.

— Миссис Хартли!

Нора повернула голову к двери. На пороге стояла их служанка Рут. В руках девушка держала огромный букет белых роз.

— Мистер Хартли счастлив, что у него родился сын. Он поздравляет вас и спрашивает, можно ли ему войти?

— Доктор? — Нора переадресовала вопрос врачу. Тот ответил нерешительным отказом.

— Лучше чуть попозже, миссис Хартли. Сейчас мы вас перенесем в вашу спальню, подготовим малыша и тогда — пожалуйста.

— Как там Эва? — спросила Нора у Рут.

Та возвела светящиеся радостью глаза к потолку, не найдя, видимо, слов, достойных выразить счастье старшей сестры новорожденного.

Нора лежала, отдаваясь приятным неспешным мыслям. Она счастлива, как только может быть счастлива женщина. У нее прекрасная семья, где все трое… где все четверо соединены взаимной любовью. Конечно, жизнь состоит не из одних роз и шампанского, бывают радости, бывают и огорчения. Да и впредь их с Клайвом ждут не только веселые, но и грустные минуты. А еще она думала о том, что семья — это прежде всего труд и терпение, умение прощать и жертвовать. Но все жертвы и самоограничения с лихвой окупаются ни с чем не сравнимым счастьем — шагать по жизни плечом к плечу с любимым и любящим мужчиной.




Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.