Щит Империи. Часть первая
Лилия Александровна Быстрицкая








Введите сюда краткую аннотацию






Лилия Быстрицкая

Щит Империи. Часть первая





Глава первая Неблагодарный ребёнок


В большом зале замка Йорхен, напротив окна, на деревянном кресле с высокой спинкой, чем-то напоминавшем трон, восседал, опершись на подлокотник и подперев подбородок кулаком, пожилой граф — Йоримус Йорхен. Этот седовласый, морщинистый мужчина с постоянно хмурым, суровым выражением лица, которое придавалось ему густыми, кустистыми бровями, сросшимися на переносице и низко нависавшими над глазами, правил графством Йорхенхолл уже почти тридцать лет.

Небольшие владения его стояли среди обширных степных просторов. Династия Йорхенов уже пять столетий, как обосновалась в этих землях. Когда-то здесь выращивали отменных чистокровных скакунов, знаменитых на весь материк, и приносивших графству основной доход, именно поэтому гербом этого графского рода был пышногривый, вставший на дыбы, серебряный конь на синем фоне.

Йорхенхольские кузнецы славились на всю округу умением ковать клинки и броню. Но со временем искусные мастера перебрались в богатые княжества, где жизнь была гораздо безопаснее, а денег за работу платили больше. Те же, кто остались, талантами не выделялись, ныне даже чтобы подковать коня приходилось довольно долго разыскивать кузнеца. Лошадей скосил мор, забравший три четверти поголовья. Затем засуха, голод… вдобавок, богатый некогда род графов Йорхенов разорился из-за частых набегов орков и племён кочевников на их земли.

Но три сотни лет назад в Йорхенхолле был период процветания, и хозяева, не скупясь, вкладывали средства в обустройство родового гнезда. Вначале дом Йорхенов представлял собой деревянный сруб на вершине искусственного холма, обнесённый частоколом. Однако после очередного пожара, хотя и не приведшего к значительным разрушениям, граф Тэм Йорхен решил заложить каменный замок. Благо, одна из его дочерей была обещана в жёны племяннику тогдашнего князя Лейара, Вильяма Нордла. Тот, в свою очередь, пообещал помочь, обеспечив по сходной цене поставки материалов из своих каменоломен. Искусственная насыпь не смогла бы выдержать многотонную махину, поэтому замок пришлось строить чуть в стороне. Старый сруб почти полностью разобрали, пустив древесину на нужды строительства. На холме осталась лишь закрытая наблюдательная вышка, прозванная «голубятней».

Новый замок — Йорхен, постоянно достраивался на усмотрение нового хозяина, а за триста лет сменилось девять поколений. Сейчас он представлял собой четырёхъярусный квадратный донжон из серого камня, всё также выполнявший оборонительные функции. К нему примыкало большое крыло, в котором располагался главный зал, предназначенный для приёмов и праздников, а также жилые комнаты графской семьи. Просторный двор с небольшим Храмом богини Элтабиатты, колодцем и подсобными помещениями, был обнесён каменной стеной в три человеческих роста высотой. На этой, чуть поросшей мхом стене, летописью набегов, остались многочисленные «заплатки» на местах повреждений.




Некогда грозный правитель Йорхенхолла сейчас выглядел болезненно и устало — бордовый камзол, украшенный серебряным галуном, был небрежно расстёгнут, а ворот белоснежной шёлковой рубашки — развязан, чтобы одежда не стесняла и без того тяжёлое дыхание. Яркие лучи полуденного солнца, лившиеся в узкое, высокое окно, высвечивали нездоровую бледность его кожи.

По обе стороны от его кресла стояло по офицеру в синей военной форме с серебряными эполетами. Войдя в зал, к графу, вырвав его из глубокой задумчивости, граничащей со сном, подошли двое его сыновей.

Старший, наследник Йоримуса — Иоганн Йорхен, был молодым человеком двадцати пяти лет, среднего роста и сложения, с длинными вьющимися волосами пепельного цвета, забранными в хвост. Густые брови, придававшие сходства с графом, угрюмости не добавляли — как бы он не хмурился, широко посаженные большие светло-серые глаза делали юное лицо оживлённым и открытым. Тем не менее, сын старался всячески походить на отца, и это сказывалось даже на выборе одежды: он носил камзол в точности такого же покроя, как у него, разница состояла лишь в выборе цвета.

Младший, Фридрих, юноша двадцати двух лет, в росте брату не уступал, был несколько шире его в плечах, да и вообще крепче сложен. Отца он напоминал мало, широкая нижняя челюсть и резковатые, хоть и не лишённые приятности, черты, создавали образ бравого вояки. Голубые глаза достались ему от матери, а прямые тёмные волосы непонятного оттенка отличали от остальных отпрысков. Внешность юноши вполне соответствовала характеру, да и одевался он на военный манер, в тёмно-синий мундир с серебряными эполетами, штаны из грубой ткани и тяжёлые ботинки.

Братья принесли отцу вести с границ, где двое суток назад пропал дозорный отряд. По пути к границе они обнаружили дохлого коня, принадлежавшего одному из патрульных офицеров. Из туши его торчало две стрелы. По следам было видно, что большая группа всадников недавно покинула пределы графства. Всё выглядело так, будто отряд попросту ушёл, точнее — бежал с территории графства, и только один человек не захотел уходить, за что и поплатился. Его тело зачем-то подобрали и увезли, а труп коня оставили.

— Что ж, всё это похоже на хорошо спланированную провокацию. — Заключил граф, выслушав их. — Зачем им было нужно бежать, это ведь не тюрьма, а их родная земля… А для тех, кому не родная — щедрая кормушка, в которую они сами пришли.

Йоримус покривил душой — он довольно часто задерживал жалование наёмникам, и, вдобавок, всё время норовил его урезать. Гарнизон изрядно поредел в последний год, оставшиеся же войска порою выказывали своё недовольство пьяными загулами, пользуясь тем, что правитель не мог уволить всех — другие солдаты, и, тем более, офицеры, будучи наслышаны о привычках графа, на службу к нему вовсе не рвались.

— Может это и провокация. Но правду мы вряд ли узнаем. — Отозвался Фридрих.

— Что ж, — после некоторого раздумья сказал Йоримус. — Получается, они попросту исчезли или бежали, а может быть, все уже мертвы. Что это было такое, и кому это понадобилось — неизвестно. Но патрульных нигде нет, и вряд ли удастся их вернуть или узнать подробности их исчезновения. Кому, и зачем понадобилось убивать моих людей?.. Какая от этого может быть выгода? Проклятье, как всё не вовремя и некстати…

— Я что-то сомневаюсь, что такие происшествия вообще хоть когда-нибудь «вовремя» могут случаться, или «кстати» оказываться. — Пожал плечами Иоганн.

— В любом случае, я не собираюсь из-за полусотни дезертиров или мертвецов отменять бал в честь Виолетты. Всё уже готово, за всё — заплачено, гости приглашены две недели назад. Так что, не смотря на этот неприятный и загадочный инцидент, бал состоится завтра вечером, как и было запланировано.

— Ну да, ну да… самое время для балов. — Пробормотал Фридрих. Иоганн только покачал головой.

Виолетта была младшей дочерью графа, прелестной девушкой шестнадцати лет. Очаровательное создание со светлыми, золотистыми локонами, большими глазами цвета яркой небесной лазури, пухлыми губками и чудесным, нежно-розовым румянцем на щеках, оттенявшим фарфоровую бледность её кожи, казалось отцу неземным существом, достойным восхищённого преклонения.

Граф Йорхен гордился Виолеттой, и совершенно искренне полагал её самой прекрасной девушкой всего Фартлинора. Когда-то с такими же чувствами взирал он на свою жену, Изабель. Но Изабель умерла шестнадцать лет назад, при родах, оставив на память о себе новорождённую малютку, которую нарекли Виолеттой. Йоримус долго оплакивал гибель жены, и так и не женился во второй раз. Однако глубоко ударился в религию, находя утешение в вознесении молитв богине Элтабиатте, и со временем это переросло в фанатичное, болезненное увлечение. К тому же, вдовец с невероятной силой привязывался к дочери, и отцовская любовь всё более напоминала обоготворение. Порою казалось, что Йорхен действительно считает Виолетту живым воплощением великого божества, иногда его желание услужить собственному ребёнку носило поистине параноидальный характер.

Девочка росла, с каждым годом становясь все больше и больше похожей на свою красавицу-мать. Граф оберегал её от всяческих переживаний, так что та не знала горя и бед, взращенная, как роза в закрытом розарии.

И вот дивный цветок расцвёл — восхищая юной статью и стройностью точёной фигурки, а нежный, пленительный образ выгодно подчёркивали многочисленные роскошные платья с тугими корсетами и пышными кринолинами. Виолетта уже два года, как стала предметом притязаний множества богатых и знатных женихов с окрестных земель. Её удачное замужество могло оказаться очень выгодным вложением, и решить многие проблемы графства, ведь красота девушки, по высказанному мнению претендентов, вполне окупала недостаток приданного, и вызывала желание оказать поддержку самому графу.

Однако Йоримус вовсе не торопился выдавать замуж любимое дитя. Он придирчиво отсеивал кандидатов на роль супруга дочери: кому-то не хватало «знатных ветвей» в родовом древе, кто-то был недостаточно богат, иные — казались ему слишком старыми, некрасивыми и вообще недостойными.

К тому же, отец хотел быть уверен, что вверяет девушку человеку, который станет заботиться о ней так же, как он сам. А из-за природной недоверчивости графа, такого человека до сих пор не нашлось. Если бы можно было вообще не выдавать дочь замуж, навсегда оставив её при себе, Йоримус бы так и сделал.

Виолетта прекрасно знала о своём привилегированном положении в глазах отца, и, источая обаяние, порождавшее ещё большее благоговение, умела им пользоваться. Иоганн охотно поддавался её чарам, относясь к сестре почти с тем же восторженным, нежным трепетом, что и отец. Фридриха некоторые её прихоти выводили из себя, однако граф потакал любым капризам.

Графство Йорхенхолл давно уже бедствовало. Ещё столетие назад оно было разграблено, обнищало, еле-еле сводило концы с концами и продолжало страдать от орочьих набегов. В итоге, чтобы оно окончательно не кануло в небытие, пришлось попросить покровительства у князей Нордлов, правителей Лейара. Те согласились оказать поддержку, но взамен потребовали Йорхенов передать право владения их землями Лейару, до тех пор, пока они не вернут долг. Однако сумма долга со временем только увеличивалась, и уже многие годы графы Йорхены были всего лишь вассалами лейарских князей Нордлов.

Тем не менее, граф Йорхен умудрялся где-то изыскать средства, чтобы раз в квартал подготовить и устроить бал в честь дочери. Даже при таких условиях он не мог допустить, чтобы его возлюбленный ребёнок заскучал, или был обделён подарками и вниманием. Йоримус экономил на всём, чём только можно, даже на жаловании наёмному гарнизону, от которого зависела безопасность графства. Его сыновья такой подход не одобряли, считая настоящим самодурством, однако предпочитали держать своё мнение при себе, не решаясь перечить, поскольку граф был вспыльчив, и в порыве гнева вполне мог лишить наследства, хотя оно представляло собою одни долги, или наказать отпрысков как-нибудь ещё, а этом плане правитель проявлял удивительную изобретательность.

Юность же Виолетты протекала праздно и беззаботно, девушка не ведала о проблемах графства, и получала всё, что желала — роскошные платья, розарий с редчайшими цветами со всего материка, многочисленные драгоценные украшения, дорогостоящие духи и самых лучших окрестных музыкантов для своих балов. Её не волновало, откуда всё это бралось, ведь она знала несколько самых главных слов, почти что волшебным образом исполнявших желания: «Папочка, я хочу…» — оставалось только добавить, что именно, и вскоре названное преподносилось ей.

* * *


Следующим вечером бальный зал заполнился приглашёнными гостями. Чтобы довести эту просторную гостиную до состояния самого роскошного и великолепного помещения во всём замке, графу пришлось в очередной раз влезть в серьёзные долги. Плафон зала украшала причудливая золочёная лепнина и вычурные росписи, основным сюжетом которых были лошади с развевающимися по ветру гривами. Вдоль стен стояли мраморные статуи, изображавшие соблазнительных танцующих дев и нимф в обнимку с единорогами. Разубранные гирляндами из живых цветов и разноцветных шёлковых лент, эти скульптуры казались ещё более восхитительными. На стенах висели безумно дорогие, огромные серебряные зеркала в ажурных багетных рамах, визуально расширявшие пространство. Меж зеркалами горделиво располагался герб рода Йорхенов. Оркестровый балкон поддерживался мраморной аркой. Натёртый до блеска паркетный пол отражал свет тысяч свечей, которыми ярко освещался зал.

Дамы соперничали в пышности и дороговизне нарядов, кавалеры, пресыщенные созерцанием разодетых барышень, лениво беседовали друг с другом на избитые темы. Все с нетерпением ожидали появления юной графини.

Вошедшая Виолетта вызвала привычный для большинства частых гостей, восхищённый вздох: на этот раз она поразила собравшихся ослепительным сиянием платья из сиреневого шёлка, сотканного с алмазной нитью. Струящаяся ткань играла и переливалась всеми цветами радуги. Сложную, изысканную причёску с пышными локонами венчала, похожая на корону, алмазная диадема.

Вскоре раздалась музыка, и дамы с кавалерами закружились в танце, образовав круг вокруг центра зала, и в середине этого круга танцевала Виолетта, двигаясь легко и грациозно, будто воздушная фея.

Йоримус налюбоваться не мог на дочь, да и Иоганн с восторгом наблюдал за ней. Если бы она не была его сестрой, он бы тут же на ней женился. Но, увы, это была сестра, и он прекрасно сознавал, что не имеет права испытывать к ней что-то большее, чем платоническую любовь и братскую привязанность.

Фридрих не очень любил подобные сборища — с мужчинами он предпочитал общаться через щель забрала, при помощи клинка на тренировочной площадке во внутреннем дворе замка. А с женщинами — более тесно, желательно наедине и в несколько другой плоскости. Поэтому сейчас он стоял возле стены со скучающим видом, ища повод, чтобы уйти, но не находя его.

Одна из приглашённых дам весьма недвусмысленно поглядывала на младшего Йорхена и старалась держаться как можно ближе к нему. Это была пышногрудая зеленоглазая брюнетка в зелёном платье, расшитом мелкими хризолитами.

Фридрих тоже не без интереса посмотрел на неё, вернее, облапал взглядом, но дальше этого не пошёл.

Через некоторое время дама, поймав на себе его взгляд, подошла сама. Мило улыбнулась и присела в глубоком реверансе:

— Милорд, я вижу, скучает? — Серебристым голосом поинтересовалась она, не сводя с него заинтересованного взгляда.

— Скучал, до того момента, как увидел вас. — Улыбнулся Фридрих.

— А где же ваша дама? — Спросила она, тоже улыбнувшись, и развернув веер из блестящих зелёных перьев.

— Вот, приглядываю себе партию.

— Ах, а я не выношу подобные торжища. — Она стала обмахиваться веером. — Уж слишком душно на них…

— Согласен. Может, ненадолго покинем этот шумный зал?

— Можно и надолго. — С улыбкой кивнула девушка, сложив веер стрелкой.

— Ну, это как понравится. — Многозначительно улыбнулся младший Йорхен.

— Полагаю, милорд, и вам, и мне не захочется сюда возвращаться. — Подмигнула она.

— Тогда давайте поднимемся в мои покои, оттуда открывается прекрасный вид на окрестности.

— О, чудесное предложение, милорд. Но пойдёмте же скорее, мне уже не терпится… осмотреть окрестности!

Фридрих взял её под руку, и они вышли в одну из боковых дверей.

— До чего ж бесстыжие девицы пошли… — Заметил граф, наблюдавший всю эту сцену, сидя в своём любимом кресле, от начала до конца. Иоганн, стоявший рядом с ним, кивнул, выражая своё согласие, хотя в душе он немного завидовал Фридриху.

* * *


Бал был в самом разгаре, когда в зал вошёл солдат, и лавируя меж танцующими парами, быстрым шагом направился к графу. Йоримус сразу же его заметил, но решил, что разберётся с нахалом позже.

— Господин, там делегация послов. — Сообщил солдат, подойдя.

— Что? Какая делегация, я никого не жду, сейчас десять часов вечера и у меня бал. Хотят эти послы аудиенции, пусть ждут до утра, а вообще следовало заранее известить о прибытии.

— Они говорят, что они имперцы.

Граф вздрогнул, встал с кресла, что-то вполголоса сказал Иоганну, потом обернулся к солдату:

— Где они?

— Перед воротами.

У графа по лицу пробежала нервная судорога. Это происходило довольно часто — из-за серьёзного ранения в голову, полученного ещё в юности, после которого Йоримус с трудом оправился, всякое переживание вызывало болезненные сокращения мышц лица, отчего его на краткое время уродливо перекашивало.

— Идиот! — Шёпотом прикрикнул на солдата граф. — Немедленно впустить! Я сейчас приду… сам. А ты бегом! Имперцев… держать перед воротами… кретины… идиоты…

Тут необходимо упомянуть о стране, из которой прибыли послы. Империя располагалась в самом центре материка, по северному берегу Внутреннего Моря-в-Разломе. Это государство возникло чуть больше тысячи лет назад, почти сразу после Великого Катаклизма, и за это время успело занять громадные территории, превзойдя по площади все остальные страны. Ныне Империя слыла державой могущественной, богатой, процветающей, и гораздо более развитой по сравнению с остальными. Вдобавок, она продолжала методично расширять свои владения, всё больше разрастаясь.

Йоримус откровенно ненавидел эту страну — по большей части, из-за страха перед ней, но и от безотчётной, гложущей зависти к её состоятельности и достатку, которых его графство давно было лишено. Хотя при разумном анализе вторая причина казалась графу нелепостью, он ничего не мог поделать со своими чувствами. Ещё, его особенно сильно раздражали имперские священники, своими проповедями пытавшиеся повсеместно насадить христианскую религию, и уговаривавшие правителей разрешить построить на территории их земель свои церкви, укоренив, тем самым, культовое учение и, как следствие, дав желающим возможность добровольно перейти под знамёна этой державы. Граф с этим уже сталкивался и ответил решительным отказом.

С тех пор графство Йорхенхолл и Империя сохраняли холодный нейтралитет. Они были разделены полосой нейтральных земель, так, что их границы не соприкасались. И всё же владения Йорхена имели неосторожность находиться в опасной близости от самой большой на материке страны. Такое соседство было весьма неуютным, оно было подобно соседству спелого ореха с проголодавшейся белкой. И граф вполне обоснованно опасался, что эта белка когда-нибудь их сожрёт, тем более, что случаев, когда Империя поглощала мелкие графства и княжества, всё больше и больше разрастаясь, было великое множество.

Посему, Йоримус теперь старался не портить отношений с этим весьма значительным государством, ибо знал, что любое маломальское неуважение к этому гиганту может привести к войне… хотя, к какой войне?.. К небольшому военному инциденту, в ходе которого Йорхенхолл попросту перестанет существовать.

Имперская посольская делегация, явившаяся в такой час, уж явно ничего хорошего не сулила, граф предчувствовал некие неприятности, хотя и не представлял себе их причин и масштаба.

Солдат не успел выполнить распоряжение — двери широко распахнулись, и в зал прошли два десятка человек — шестнадцать из них были в серых плащах, означавших их принадлежность к военному сословью Империи, четверо — в чёрных, имперские инквизиторы. Восемь человек несли четыре длинных деревянных ящика, сколоченных из сосновых досок.

Музыка стихла, гости, увидев вошедших, поспешили отойти к стенам, обеспокоено переглядываясь и перешёптываясь. Граф, с перекошенным судорогой лицом, прижал ладонь к груди и медленно опустился в кресло. «Грудная жаба» начала беспокоить Йоримуса совсем недавно, и проявления недуга всё ещё были непривычны ему. Стеснение в груди, разливающееся жгучей болью, перехватило дыхание, он сильно побледнел, а на лбу выступила испарина.

Виолетта бросилась к отцу, а Иоганн сделал шаг в сторону делегации. Повисло молчание; все, затаив дыхание, ждали, что будет дальше. Йоримус никак не мог отдышаться, хватал ртом воздух, и громкой спазматической отрыжкой выпускал его. Наконец, ощущая, как боль отступает, превращаясь в озноб, граф взял себя в руки вопросительно уставился на послов.

От группы отделился один человек, сбросил плащ, на спине его серого костюма был имперский герб. На вид мужчине было около пятидесяти лет.

— Приветствую тебя, граф Йоримус Йорхен. — Произнёс он.

Граф тяжко вздохнул и, опираясь на подлокотники, не менее тяжело поднялся с кресла.

— Уведи сестру, Иоганн. — Тихо сказал он. — И приведи сюда Фридриха… — сын кивнул отцу, граф же кивнул имперцу. — Приветствую вас, многоуважаемые послы Империи. Чем обязаны столь неожиданному визиту?

Иоганн тем временем взял Виолетту за руку и повел её к выходу.

— Мы пришли к тебе с целью вернуть тебе твоих людей.

— Вот как? Каких это людей, уважаемый?..

— Вот этих. — Мужчина кивнул двум стоящим за его спиной людям. Те поднесли один из ящиков, он открыл крышку, и, запустив туда руку, достал за волосы отрубленную голову.

В зале послышались испуганные вскрики и звуки ударившихся об пол тел — несколько впечатлительных дам рухнули в обморок, а их кавалеры были столь ошарашены происходящим, что даже не заметили этого.

Йорхен глухо застонал, и бессильно опустился в кресло. Узнав своего патрульного, граф сразу же всё понял: и кому понадобилось убивать его людей, и для чего.

На стон графа обернулась Виолетта, которую Иоганн ещё не успел увести. И бедное дитя увидело картину, совершенно не предназначенную для её глаз. Вскрикнув от ужаса, она обмякла в руках брата, лишившись сознания. Он подхватил её, и быстрыми шагами понёс к выходу.

— В этих ящиках ещё сорок с лишним голов ваших людей. Они напали на несколько приграничных деревень, после чего пересекли границу Империи. Теперь они перед вами. — Продолжал посол.

— Великая Элтабиатта! Зачем им это понадобилось… и как… — Йоримус говорил через паузы, вновь борясь с одышкой и разливающейся по груди болью. — …они смогли… пересечь… Границу Империи?..

— Это не важно. Важен сам факт того, что ваши люди нарушили наши границы.

Граф не стал возражать — он прекрасно понимал, что если имперцы кого-то в чём-то хотят обвинить, бесполезно доказывать им, что обвинения абсурдны. Хотя все прекрасно знали, что перейти границу Империи можно либо с разрешения самих имперцев, либо научиться летать — ибо границей служила высоченная каменная стена, проходящая по всему периметру страны. Или же вломиться с многотысячной армией магов, (последнее никто никогда не пытался сделать, и не исключено, что подобное было возможно лишь в теории), Йоримус решил воздержаться от комментариев. И продолжил разговор немного в другом русле, справившись, наконец, с сердечным приступом.

— Что ж, раз вы говорите, что это так, значит, это так. Но вы ведь уже убили их, привезли сюда их головы и устроили акцию показательного устрашения… полагаю, не просто так. И пока все мои гости не поумирали от страха, давайте перейдем к сути вопроса…

— Суть вопроса мы обсудим завтра утром. А пока прикажите предоставить моим людям кров и пищу.

«Командует, будто уже считает себя хозяином здесь» — подумал граф, поморщился, но тут же подозвал слуг:

— Разместите уважаемых послов с наибольшим удобством и проследите, чтобы они ни в чём не нуждались. — Со вздохом распорядился он.

— Прощаюсь с вами граф, до утра. — Кивнул посол. Его люди оставили ящики с головами на полу, и двумя колоннами вышли вслед за слугами.

Приглашенные были так поражены и напуганы произошедшим, что продолжали стоять возле стен и таращиться то на ящики, то на закрывшиеся за послами двери.

— Разъезжайтесь по домам. — Громко сказал Йоримус. — И лучше пока помалкивайте об увиденном, иначе слухи поползут, среди простого люда может начаться паника, а это сейчас ни к чему…

Народ стал расходиться, вполголоса обсуждая происшествие. В зал вернулся Иоганн:

— Почему так долго, сын? — Спросил граф. — Где Фридрих?

— Сейчас придёт. Он… был несколько занят, отец…

Зал быстро опустел, гости спешили уйти. Граф покосился на дверь:

— Ну, и где он? С девицей в зелёном платье развлекается?! Я сам за ним схожу!

— Подожди, отец, он сейчас придёт…

И действительно — дверь открылась, и в зал вошёл полуодетый Фридрих — на нём были только штаны и ботинки.

— Что произошло? — Поинтересовался он.

— Пока ты прохлаждался с девицей, к нам нагрянули имперцы, привезли… подарок. — Йоримус кивнул в сторону ящиков.

Фридрих поднял отрубленную голову, которая лежала на ящике.

— Старина Нильс, нашёлся, наконец. А причём здесь Империя? И вообще, зачем было так срочно меня вытаскивать? — Он покосился на брата. — Или ты решил отступить от дипломатии и прибегнуть к моим услугам, чтобы перебить всех послов?

— Я ещё не умер, а стервятники уже налетели… Имперцы хотят предъявить обвинение в том, что наши люди нарушили их границы. Видимо, они всё же намерены нас сожрать, пользуясь тем, что графство ещё больше ослабело в последний год. Они, похоже, ждали только подходящего случая, и всё произошедшее — действительно было тщательно спланированной провокацией и подставой. Всё обставлено так, что не придерёшься… Хотя и мы, и они знаем, что подобное нарушение границы — невозможно. Это абсурд!

— Абсурд — не абсурд… Что делать-то будем?

— Ты соберёшься, возьмёшь Виолетту, и поедешь в Лейар к князю Нордлу. Прямо сейчас. И как можно незаметнее. Карету запрягать не будем, поедешь верхом и возьмёшь в седло сестру…

— Туда ехать не один день, а с сестрой — ещё дольше…

— Забыл про телепорт? Три часа до него добираться, если скакать быстро. Все. Собирайся…

— И что мне делать в Лейаре? Что сказать князю Нордлу? Может, лучше брат поедет — толку больше будет…

— Скажешь, что к нам имперцы с претензиями явились, срочно требуется вмешательство Нордла. Поедешь ты, поскольку Иоганн нужен мне здесь. Кроме того, как воин — ты подготовлен лучше брата, значит, в случае чего, лучше сможешь защитить Виолетту.

— А её-то зачем в Лейар тащить?

— Виолетту оставишь у Нордла, я думаю, он не откажет в таком покровительстве. Мало ли что здесь может произойти, я не хочу рисковать ею…

— Да что здесь может случиться — опять одна болтовня будет. — Сказал Фридрих, и в голосе его послышалась едва различимая нотка сожаления по этому поводу.

— Я сказал тебе, что делать, Фридрих. Если ты не признаёшь мой отцовский авторитет, то считай, что это — приказ графа. И ещё — будь любезен, прекрати обсуждать то, чего не понимаешь. Поторопись. Отправляйся.

— Хорошо, отец. Где моя любимая сестра?

— Она в своей комнате. — Ответил Иоганн. — Осторожнее только с ней, у неё снова был обморок…

— Ну, как всегда. — Фридрих развернулся и ушёл.

— Ну что, сын, готовься к бессонной ночи. — Сказал Йоримус Иоганну. — Будем думать, что делать в сложившейся ситуации. Хотя почти вся надежда на Нордла. Без его участия в разбирательстве имперцы проглотят нас, как птица зёрнышко…

* * *


Всю ночь граф с сыном провели в зале. Под утро граф задремал в кресле; Иоганн же выжидающе смотрел в окно, присев на холодный каменный подоконник. Часов в девять в зал спустились пятеро послов из делегации, но того человека, с которым граф разговаривал вчера, не было. Иоганн отошёл от окна и тронул Йоримуса за плечо:

— Отец…

Граф вздрогнул и открыл глаза.

— Доброе утро, граф, надеюсь, вы хорошо выспались, и ещё лучше обдумали своё положение. — Сказал посол в чёрных инквизиторских одеждах.

На вид этот полномочный представитель Империи был уже немолод, глубокие продольные морщины на лбу свидетельствовали о мудрости и способности к сосредоточению, цепкий взгляд серо-зелёных глаз подмечал даже незначительные детали, а выражение лица сохранялось неизменно патетично-равнодушным, казалось, ничто не могло вывести этого человека из себя.

Йоримус хмуро кивнул. Сын тем временем вернулся к окну.

— Они уже прибыли, отец. — Сообщил он.

— Вы ждёте гостей? Это из-за них ваш младший сын вместе с вашей дочерью покинул замок вчера ночью?

Йорхен подозрительно посмотрел на имперца:

— Я догадывался, что вы будете шпионить. — Хрипло произнёс он. — Но это не из-за них. Связь с Лейаром у меня налажена и так, и, чтобы о чём-то договориться, вовсе не обязательно покидать замок.

— У нас свои источники информации. Что же, вы думаете, что Лейар вам поможет?

— Не сомневаюсь. Я был обязан поставить князя Нордла в известность. Фактически — Йорхенхолл — это его земли, а я — всего лишь вассал, правящий от его имени. Странно, — усмехнулся граф, — что вы об этом не знали.

— Значит, разговор будет с достопочтенным князем…

— Да, со мной. — Двери распахнулись, их открыли два офицера в красной форме с гербами княжества Лейар. В зал вошёл князь Нордл, пожилой, величавый мужчина благородной серебристой сединой, облачённый в кроваво-красный мундир фельдмаршала Лейара, с орденами на груди, и, как всегда, преисполненный холодной уверенностью. Годы не согнули его горделивой осанки, не умалили решительного, властного блеска в серых глазах.

За князем следовало шесть ниамбл — четверо мужчин в одеждах из чёрной драконьей кожи, и две женщины в изящных платьях — у одной из алого шёлка, у другой — из чёрного.

Ниамблы были одной из самых молодых гуманоидных рас Фартлинора, по праву считающейся прекрасной внешне, но мерзкой по сути. Их природная худощавость выглядела очень изящно и гармонично, из-за неё женщины этой расы казались хрупкими и грациозными, а мужчины — подтянутыми и утончёнными. Кожа ниамбл имела насыщенный, приятный золотистый оттенок, очень эффектно подчёркиваемый тёмными, густыми, блестящими волосами. В пронзительном, почти осязаемом взгляде больших, миндалевидных, залитых чернотой очей, присутствовало нечто гипнотическое, завораживающее и зловещее. Этот эффект усиливали обрамляющие веки ресницы — очень густые и длинные, они зачастую скрадывали блики света, и от этого непроницаемая тьма в глазах казалась пугающими провалами в бездонную пустоту.

Самой же главной особенностью этого народа считались мощные врождённые способности к гипнозу, внушению и магии контроля, которые развивались посредством обучения специальным дисциплинам, и, кроме того, с возрастом становились мощнее. С помощью этой ментальной мощи ниамблы могли подчинить своей воле представителя любой расы, за исключением эльфов, у которых была не только сильная сопротивляемость, но и способность одним своим присутствием ослаблять их чары, за что, собственно, они и снискали особенную ненависть этих созданий.

Благодаря своему природному дару, ниамблы слыли великолепными дипломатами, хотя на деле зачастую оказывалось, что они просто внушали другим выгодные для себя мысли. И это заставляло с ними считаться. Помимо этого, они обладали ещё и той властью, которую дают деньги. Бытовало мнение, что богатства их неисчислимы.

Эти существа обитали в Трясинах Тейвике, обширной болотистой местности в западной части материка, и столицей их владений был Гарзвин — искусственная многоуровневая гора колоссальных размеров, возведённая силами многих тысяч рабов, которую венчал королевский дворец.

С появлением ниамбл в зале стало значительно прохладнее и как-то неуютно, если не сказать — жутковато. Два инквизитора из сопровождения, напрягшись, косо и враждебно посмотрели на них. Сам же посол сохранял невозмутимый вид.

Замыкали шествие двенадцать офицеров в красной лейарской форме.

— Приветствую вас, великий и достойнейший князь Нордл. — Сказал посол, склонив голову.

Ниамбла в алом платье, заметив напряжённый вид инквизиторов, послала им очаровательную улыбку и изящный кивок головой. Нордл тоже кивнул — и послу, и его сопровождающим:

— Приветствую и вас, уважаемые послы могущественной Империи. Теперь, без длительных церемоний, перейдём к делу. В чём провинился мой вассал, граф Йоримус Йорхен?

— В том, что его люди устроили разбой и убийства на приграничной территории, а после пытались проникнуть вглубь Империи, при этом пострадало несколько наших людей. — Ответил посол.

Нордл кивнул ниамблам. Вперёд вышла женщина в алом платье.

— Насколько нам известно, эти люди дезертировали, и их действия не имеют никакого отношения к приказам графа Йорхена. — Певучим голосом сказала она, слегка надменно улыбаясь.

— В момент нападения на этих людях была военная форма данного графства, что для дезертиров очень странно. И, как нам известно, группа этих людей просто пропала. И через сутки с небольшим они напали на первую деревню. А через двое суток — они штурмовали сторожевую заставу на границе Империи и были перебиты.

Ниамбла поморщилась, но тут же вновь заулыбалась:

— Что же за одержимость постигла бедных людей? Разве в здравом уме они осмелились бы атаковать ВСЕМОГУЩУЮ Империю?.. И как, позвольте узнать, они могли это сделать? Неужели воспользовались собственными головами в качестве стенобитных орудий? — улыбка на её лице приобрела издевательски-насмешливое выражение, а в тоне голоса скользила ирония, однако придраться к её речи было нельзя — каждое слово продумывалось и тщательно взвешивалось, прежде чем сорваться с красиво очерченных алых губ. — Господа имперцы, — продолжала она, — Вам не кажется, что это — не более чем абсурдная выходка сумасшедших — пытаться штурмовать границы Империи столь ничтожным отрядом? Это же один из самых быстрых способов самоубийства…ну, может быть, за исключением прогулки по Трясинам Тейвике… — Ниамбла, уже не скрывая насмешки, многозначительно подмигнула инквизиторам.

Нордл, стоявший чуть позади неё, недовольно нахмурился — ниамблы откровенно желали спровоцировать войну с Империей и использовать в этой войне и без того потрёпанную армию и ресурсы Лейара. Князю же такая перспектива вовсе не улыбалась, но, по договору с ниамблами, он, взамен на их услуги, обязан был всюду предоставлять им право слова. Ниамблы вовсю пользовались этой привилегией, а ему ничего не оставалось, кроме как молча ждать, пока они закончат речь, поскольку княжество Лейар, после недавнего поражения в битве под Раглинаром, несколько ослабло и нуждалось в материальной, силовой и магической поддержке ниамбл.

— Мы не собираемся обсуждать, хотели ли они, вдохновлённые грабежом, быстро поживиться в наших богатых землях и уйти обратно, или хотели массово покончить с собой, или по приказу проверить надежность наших границ. Мы пришли взыскать за наших людей, людей убитых людьми в форме этого графства, жившими на его территории и подчинявшимися графу, а, следовательно, и вам, князь. — Сказал посол, глядя на Нордла, и всем своим видом давая понять, что не желает продолжать разговор с ниамблой. — И, как хозяин в ответе за дела своего слуги, так и монарх в ответе за дела своих подданных. Надеюсь, никто из присутствующих не будет этого отрицать. Тем более, что провинились не конюхи, не горничные, а солдаты.

Ниамбла недовольно посмотрела на посла, а потом и на князя. Неприятный, пронзительный взгляд чёрных глаз мог смутить кого угодно. Но Нордл вышел вперёд, оттеснив ниамблу, не смотря на то, что её такой поворот явно не устраивал. Однако он знал, что все разборки меж ним и гарзвинцами будут после, лишь по возвращении в Лейар. А теперь, когда он выступил вперёд — она должна была замолчать и занять своё место в свите.

— Я прибыл сюда лично не для того, чтобы оправдывать вопиющий поступок, а для того, чтобы оказать покровительство графу Йорхену. Я готов возместить нанесённый ущерб и сохранить добрососедские отношения, как этого графства, так и княжества Лейар с Империей… — Сказал князь, предчувствуя, что теперь неприятностей с ниамблами ему не избежать, и ощущая, как несколько недовольных, пронзительных взглядов сверлят ему спину.

— Не сомневаюсь в ваших благих намерениях, достопочтенный князь, но здесь затрагивается не только материальный аспект, но и территориальный. Все уцелевшие поселения, находящиеся в приграничных землях наших государств, обеспокоены произошедшим и просят о защите, так как опасаются повторения недавнего инцидента. Они просят разрешения их землям перейти во владение Империи. Однако это нарушает наш договор с графством о нейтральной пограничной зоне.

Нордл взглянул на Йорхена. Тот, поняв все без слов, опустил глаза и кивнул.

— Не переживай, граф, я дам тебе денег, перенесёшь границу дальше, в нейтральные земли, которые не граничат ни с кем. Отстроитесь заново. Часть земель, которые граничат с Империей, тебе придётся оставить — они и станут нейтральными. — Негромко проговорил князь.

Йорхен, не поднимая глаз, снова кивнул.

— А вас, господа имперцы, такой расклад устроит? — Обратился к послам Нордл.

— Да, вполне. Осталось обговорить сумму денежного штрафа.

— Да, и каков же размер взыскания?

— Сорок девять тысяч серебром.

Ниамбла, что вела переговоры вначале, подошла к Нордлу и что-то сказала ему на ухо. Достала из поднесённого офицером чемодана свиток, развернула, показала в нём что-то. Нордл нахмурился.

— Господа, во сколько же вы оцениваете ущерб, нанесённый непосредственно Империи?

— Здесь не столько ущерб, сколько моральная компенсация, за каждого вторгшегося на нашу землю солдата — тысяча серебряных монет. — Ответил посол. — Это покроет и материальные затраты, и других в следующий раз заставит задуматься.

Ниамблы переглянулись и негромко засмеялись. Нордл посмотрел сначала на них, потом — на имперцев.

— Что ж, раз вам не достаточного того, что вы отняли у тех солдат жизнь, я заплачу вам. Серебром, или же драгоценными камнями, как пожелаете…

— Драгоценностями, если вас не затруднит, князь.

— Не затруднит. На сим, полагаю, конфликт исчерпан?

— Надеюсь, что да.

— Тогда прошу вас, всю вашу делегацию, покинуть земли графа Йорхена прямо сейчас.

— Прямо сейчас никак не можем. Глава нашей делегации сейчас лежит в предоставленных нам графом покоях в очень тяжёлом состоянии. Со вчерашнего вечера после ужина.

Ниамбла в алом платье встрепенулась и просияла:

— Вы поняли, почтеннейший Нордл, они намекают на то, что их посла здесь отравили!

— Мы не на что не намекаем. — Прервал её дальнейшие рассуждения инквизитор. — Наш врач сказал, что у него приступ хронической болезни, жизнь его вне опасности, но мы будем вынуждены погостить у великодушного графа ещё дня три, пока больному не полегчает, и его можно будет перевозить.

— Безусловно, в таком случае, оставайтесь. — Ответил князь, и добавил: — Но не все. С больным могут остаться его врач и ещё два человека. Остальных прошу покинуть Йорхенхолл.

* * *


На следующее утро, когда и Нордл, и большая часть имперской делегации покинули графство, Фридрих, по обыкновению, вышел во внутренний двор замка — поразмяться с клинком. Для этих целей была отведена специальная площадка, посыпанная песком, с тренировочными манекенами из мешков, набитых соломой, закреплённых на деревянных столбах и круглыми мишенями для стрельбы из лука и упражнений с копьём.

Не успел он начать сокрушать соломенных противников, как услышал оклик:

— Эй, Фридрих, привет!

Голос показался ему очень знакомым, хотя он не слышал его уже целый год. Но перепутать было невозможно — и, даже не оборачиваясь, он отозвался:

— Грей! Какими судьбами тебя опять занесло в наше захолустье?

— Сразиться не хочешь? — Грей не поленился обойти его, и они оказались лицом к лицу. Оба дружески улыбались. — Только давай серьёзно, а то я в детстве уже наигрался.

Август Грей был молодым человеком примерно одного с Фридрихом возраста, но выглядел младше, был несколько выше, и гораздо более изящно сложён, что подчёркивали свободные, не стесняющие движений одежды из плотного белого шёлка. Длинная рубаха, до колен, с глубокими карманами, обшитая по вороту, краям рукавов и подолу широкой тесьмой, на которой серебром были вышиты витиеватые магические символы. Её опоясывал коричневый кожаный ремень с серебряной пряжкой, на котором слева висела коричневая же кожаная поясная сумка, справа — несколько небольших тканевых мешочков, пара амулетов из аметиста и обсидиана, и небольшой кварцевый шарик в медной оплётке. Штаны — самого простого кроя, но с широкими штанинами, обшитыми понизу такой же тесьмой, что и рубаха, и выправленные поверх голенищ лёгких кожаных сапог.

Блестящие, длинные, чуть-чуть вьющиеся тёмно-русые волосы, охваченные очельем из белой кожаной полосы с вытесненными серебряными магическими символами, ниспадали на плечи. Овал его лица с узкими скулами, был несколько удлинённым, придавая приятным, располагающим чертам утончённости. На высоком лбе справа виднелась одна маленькая горизонтальная морщинка, а меж аккуратными чёрными бровями глубоко прорезалась продольная. Небольшая горбинка на носу добавляла профилю некоего аристократического шарма, а губы средней толщины оказались бы слишком красивыми для мужского лица, но из-за неискоренимой привычки Августа постоянно слегка поджимать их, выглядели несколько тоньше и грубее. Немного вытянутый, сужавшийся книзу подбородок, был тщательно, гладко выбрит. Мудрые, глубокие карие глаза блестели юношеским задором, и от их пытливого, острого взора, казалось, ничто не могло ускользнуть.

Грей родился в Йорхенхолле двадцать два года назад, и, куда бы ни заносила его судьба, почти каждый год на пару дней возвращался навестить родные места… своего приятеля Фридриха и, разумеется, свою возлюбленную Виолетту, которую с ранних лет считал своей невестой.

— В детстве ты был криворуким неумёхой. — Перенимая иронический тон, ответил Фридрих. — Всё в библиотеке торчал, как прокисший дряхлый мудрец. Только и умел, что хитрить и обжуливать, а если бы по-честному — я бы тебя всегда побеждал!

— Вот видишь, значит, всё было честно. — Усмехнулся Грей. — Просто ты воин, а я — маг. И каждый сражался в силу своих умений.

— Маг он, гляньте! Я вот доверяю своей силе и своему клинку, а не какой-то там заоблачной и непонятной магии! Так ты чего вдруг решил опять сюда приехать-то?

— Да вот… надоело растрачивать себя на наёмнический труд и прочие пустяки. Хочется большего добиться. И, как и прежде — хочу жениться на Виолетте… — Грей улыбнулся. — Как она? Все так же ослепительно прекрасна?

— Что, всё так же сохнешь по ней? — Колко спросил Фридрих.

— Ну и даже если?.. Что с того? Я за этот год побывал в разных землях, но подобной девушки не повстречал нигде… Я тут ей черенок привёз. Тёмно-фиолетовые розы должны из него вырасти. Она ведь всё ещё разводит розы?

— Разводит. Эх, сочувствую я тебе, отец и на сей раз вряд ли одобрит твою нищебродскую кандидатуру.

— А я всё же попытаюсь. Вдруг получится. — Август глянул на Фридриха. — Ну что, дружище, давай побряцаем мечами, заодно расскажешь мне, как у тебя дела, и что вообще здесь, в Йорхенхолле, творится…

— А ты что, и на мечах умеешь? — Едко улыбаясь, спросил тот.

— Ах ты!.. — Грей изобразил на лице самую зверскую улыбку, на какую только был способен, выхватил из поясных ножен меч, подбросил, поймал за рукоять, встал в боевую стойку. — Забыл, да?! Ну, так я тебе наподдаю, сразу вспомнишь!

— Ой, ты лучше девушек охмуряй болтовнёй и дурными финтами, не меня. — С наигранно скучающим видом отмахнулся Фридрих и широко зевнул.

— Я так и знал! Ты до сих пор меня боишься. — Иронически хмыкнул Грей и подмигнул ему.

— Ладно, только без болтовни и твоих дурных фокусов.

— А я не практикую фокусы. — Хмыкнул тот. — Только первоклассную магию.

— Ну да.

Клинок Грея со свистом разрезал воздух, он первым пошёл в наступление, продолжая, однако, разговор:

— Так как у тебя дела? Избранницу себе так и не нашёл?

— Нашел, целых трёх. — Хмыкнул Фридрих.

— А, ну да, я забыл, что ты любишь разнообразие. — Улыбнулся Грей, парируя его удары. Юноша двигался очень изящно и быстро, но при этом мягко и пластично.

— Ага. Люблю. — Кивнул Фридрих, отражая удар Грея. — А если честно, скучно у нас здесь, так что кроме девушек нечем себя развлечь, так что хорошо, что ты зашёл… Что-то ты защитой пренебрегаешь, не боишься, что пораню?

— Для этого меня нужно сначала достать. И ты забываешь — я маг! И броня у меня магическая, она ничего не весит и почти невидима, но защищает в десятки раз лучше обычной. И не стесняет движений…

От следующего удара клинков высеклись искры — Фридрих бил в полную силу, и никак не мог понять, почему до сих пор не вышиб клинок из рук Грея.

— Маг, маг. Жулик ты, вот и всё.

— Первые два утверждения — верны, последнее — нет. — Подмигнул тот. — А что на охоту не съездишь? Прежде тебя это веселило.

— У нас уже давно в лесах ничего крупного не водится. Говорю же — скучно. Всё либо орки перебили и слопали, либо сами звери друг друга сожрали… Вот на днях послы из Империи прибыли, хоть немного встряхнуло… Хотя пришлось оторваться от одного важного дела с выразительными зелёными глазами… — Теперь Фридрих подмигнул Грею.

— Ого. Из Империи, говоришь… — Мечи не переставали лязгать. — Это ж какой важности было то, другое дело? — Спросил он, прекрасно понимая, о чём речь. Хотя Августа гораздо больше интересовало, чего в Йорхенхолле делали имперцы, он продолжал разговор о любовных похождениях Фридриха — зная, что тот всё равно не успокоится, пока не расскажет.

— Да отец Иоганна за мной послал, а у нас с ней всё в самом разгаре, я еле сдержался, чтоб не прибить братца… Эх, такая девушка была…

— Почему «была»? Не выдержала ласк? — Насмешливо спросил Грей.

— Ну, после таких ласк она стала женщиной. — Подмигнул Фридрих. — И девушкой ей уже не бывать.

— Бестактный у тебя брат. А ты — бесстыжий, девственниц портишь…

— Почему это порчу? И вообще, они первыми начинают…

— Что-то твоя сестра до меня первой не домогалась. — Вздохнул Грей. — Эх, даже обидно…

— Вот этого ты не дождёшься. — Хихикнул Фридрих. — Она воспитана не так, да и ты на похитителя дамских сердец не похож.

— Правильно. — Фыркнул Август. — Я похож на простого похитителя — сам посуди, для чего мне её сердце без всего остального? Я хочу её всю. Так что если граф нас не поженит, я Виолетту просто украду — вместе с её сердцем и всем, что к нему прилагается.

— К нему прилагается розарий и куча шмоток. Не много ли на себя берёшь?

— Ну не я же буду таскать на себе все эти платьица… — Грей ударил так, что меч в руке Фридриха задребезжал, а дрожь от лезвия передалась руке. — Да и ей они понадобятся только в моё отсутствие. Она наверняка гораздо эффектнее смотрится совсем без одежды… а если замерзнет — я помогу ей согреться…

— Ну, успехов тебе в твоём безнадёжном замысле. У тебя хоть девушки-то до неё были?

Теперь Август ударил с разворота, и Фридрих, в последний момент успевший выставить блок, принял мощь этой атаки на свой клинок. Она тут же отдалась болью в костях и суставах его кисти. Ощущение оказалось весьма неприятным, рука заметно содрогнулась от него, а пальцы судорожно сжали рукоять, пытаясь удержать оружие.

— Не хами. — Улыбнулся Грей. — Я маг, но и без магии уделать могу. А девушки сами на меня вешаются — просто далеко не все они нравятся МНЕ. Я могу выбирать, поскольку, по их мнению я обаятелен, красив и вовсе не так груб, как ты и подобные тебе простые вояки.

— А кто тебе сказал, что девушкам не нравятся грубые вояки вроде меня?

— Да нет, такие, как ты, им тоже нравятся. Просто утончённые и образованные дамы предпочитают людей, подобных мне.

— Ну, может, и так, а мне всё равно, мои пусть и не такие уж утончённые, но зато у каждой есть за что подержаться — и спереди, и сзади.

— Тебе лишь бы подержаться, да завалить девушку на обе лопатки… а как же эстетическое и духовное удовольствие от общения с умной красавицей? — Грей сделал выхлест мечом и вышиб клинок из рук Фридриха. Но в этот же момент с шеи Августа соскользнула цепочка с какой-то подвеской, и мягко ударилась о песок. Он сразу же наклонился, бережно подобрал её, и, коснувшись губами, вновь повесил на шею и спрятал под рубашку. Фридрих успел разглядеть, что подвеска была из серебра, в форме серебряного креста с фигуркой человека, распятого на нем.

— Да ты, я погляжу, совсем обабел — побрякушки какие-то носишь. — Ядовито хихикнул Фридрих, раздосадованный поражением. — И бился не по-мужски. Заболтал тут, отвлёк, в общем, опять обмухлевал.

— Это не побрякушка, мой недалёкий друг. — Посерьёзнев, сказал Грей. — Это крест. Распятие. Такие носят верующие в Истинного Бога. Это религия имперцев, а с некоторых пор и моя… И чем это я тебя отвлёк? Ты сам отвлёкся. Что весьма странно для воина, который во время боя думает спинным мозгом. Что же касается тебя, ты думаешь спинным мозгом гораздо чаще…

— Ты сейчас кого недалёким назвал, хлюпик?! — Фридрих ринулся на Грея, метя двинуть его плечом в живот и сшибить с ног. Однако манёвр был разгадан: Август отскочил в сторону, и младший Йорхен пронёсся мимо него. От прыжка крест выправился из-под рубашки, но юноша этого не заметил.

— Когда я был в чужих землях, можно было сказать, что ты — далёкий друг… ну а сейчас… скажи, что я не прав. — Подмигнул он Фридриху.

— Ты не прав. А если не согласен — я тебе сейчас нос сломаю.

— И я тебе в этом помогу. — Послышался голос Иоганна, который тоже решил потренироваться с клинком. — Август Грей, ты всё-таки сюда притащился. Не сказать, что я рад тебя видеть, но всё же здравствуй. Для чего ты явился на сей раз?

— Здравствуй и ты. На сей раз я твёрдо намерен жениться на Виолетте. — Отозвался тот.

— Тебе мало прошлого раза? Хотя следов на твоём миленьком личике, вижу, не осталось, подновить придётся. Сколько ж раз можно повторять — ты недостоин Виолетты, и этого никак нельзя изменить!

— А я так не считаю. — Слегка улыбнулся Грей.

— Ах, тебе ещё и весело! Думаешь, я шучу?! Тааак, — протянул он, — а что это у тебя на шее висит, а?

— Да амулетина какая-то имперская. — Вмешался Фридрих.

— Да я уж заметил! — Ещё больше распалился Иоганн. — Так ты что ж, магус, Империи теперь служишь, гад ты поганый?! — Он схватил Августа за грудки и чуть приподнял. — Ты с имперцами сюда пришёл? Отвечай! — он тряханул его.

— Эй, Иоганн, не кипятись, я не понимаю о чём ты… — Грей не сопротивлялся, ему вовсе не хотелось навредить наследнику графа.

— Ах, не понимаешь?! А вот тот мужик — он снова тряханул его и указал в сторону стоящего в отдалении мужчины в чёрных одеждах. — Не твой ли хозяин?!

— Чего? У вас здесь имперцы до сих пор?.. А что им тут надо?

— Не прикидывайся дураком, ты слишком умён, потому тебе эта роль плохо удаётся! Хоть бы удивление правдоподобно изобразил! Радуйся, гадёныш, что этот чёртов посол на нас смотрит, а не то я прибил бы тебя! Вали к своему господину! — Иоганн отшвырнул Грея, и тот упал на песок. — И благодари Великую Элтабиатту, что ты под защитой послов!

— Предпочту поблагодарить Бога. — Август встал на ноги и отряхнулся. — Хотя ты глубоко заблуждаешься относительно меня и имперских послов.

— Проваливай, гнусный предатель!

— Ну ты и идиот… а я-то ещё Фридриха недалёким назвал… каким бы недалёким он не был, до тебя ему далеко. — Развёл руками Грей, и пошёл в сторону «своего господина».

— Братец, что ты так кипятишься? Не пристало будущему правителю так вспыхивать. — Хихикнул Фридрих.

— Да ты что — не понял ещё?! Он же теперь имперцам служит! И на основании этого решил, что у него теперь есть право считать, что Виолетта может стать его женой! Какова наглость, а?!

— Ага, он ещё сказал, что выкрадет её, если отец не согласится… — Снова хихикнул он, нарочно провоцируя брата.

— Что?!!! — Прорычал Иоганн, выхватив клинок из ножен. — Да я ему сейчас башку сверну, к оркам дипломатию!

Он ринулся вслед за Греем, тот это заметил, и, прибавив скорости, помчался к инквизитору. Бегать Август умел очень быстро, посему возле имперца оказался гораздо раньше своего преследователя.

— Прошу прощения, уважаемый… — Переведя дыхание, обратился юноша к послу. — Вон тот наследник графских угодий очень хочет убить меня, поскольку счёл меня, недостойного бродягу, одним из слуг могущественной Империи… Я не смог его в этом разубедить, и я не знаю, почему его так бесят имперцы… Но ради Бога! Скажите, что я НЕ С ВАМИ, а то он и впрямь меня убьёт, в гневе он может, я знаю! А я не могу навредить наследнику Йорхена…

Тут как раз подоспел Иоганн с обнажённым мечом. Инквизитор встал между молодыми людьми, заслонив собой Грея.

— Убери оружие. — Спокойно сказал имперец молодому графу. — Гнев ослепил тебя.

Неподалёку стоял Фридрих, наблюдая за происходящим и хохоча — он был очень доволен своей проделкой, ему всегда нравилось стравливать брата с Греем; последствия стычек всегда были, на его взгляд, забавными — обычно доходило до драки. То есть, если точнее, Иоганн отлавливал Августа и беспощадно избивал его, а тот просто терпел из уважения к его титулу и его отцу. Однако сейчас намечалось что-то гораздо более интересное.

— Прочь с дороги, имперская морда! — Проорал Иоганн, для острастки махнув мечом. Когда он впадал в ярость, дипломатия его мало интересовала, и остановить его было очень трудно. — Я сейчас навтыкаю твоему прихвостню и за предательство, и за то, что осмелился допустить мысль о том, что Виолетта может стать его женой!

Инквизитор молниеносным движением руки ударил в плечо молодого графа тремя пальцами. Рука Иоганна повисла как плеть, меч упал на землю.

— Гнев — это грех. — Произнёс имперец, всё так же спокойно, но с укоризной.

Грей сначала перекрестился и возблагодарил Бога за счастливое избавление от расправы, а потом заинтересованно посмотрел на инквизитора. У молодого мага возникла идея. Вернее, возникла она уже давно, но теперь он убедился, что эта затея — дело стоящее, а благодаря такому подарку судьбы, как послы Империи в Йорхенхоле, её можно было бы гораздо проще реализовать. Оставалось придумать, как можно использовать полученную возможность, и в голову Августу пришло сразу несколько мыслей на этот счёт…

Иоганн же, ошарашенный столь простым и изящным способом укрощения его ярости, взглянул на имперца с толикой уважения; но, когда Грей вновь попал в его поле зрения, пробормотал сквозь сжатые зубы:

— Ну, паршивец, я до тебя доберусь. Твой хозяин не всегда будет защищать тебя…

— Да не хозяин он мне! — Август развёл руками и хлопнул себя по бокам. — Ты ошибаешься. Увы, я незнаком с этим человеком, я вообще не с ним сюда пришёл.

— Лжёшь мне в глаза, Грей! Неблагодарный щенок, ты предал нас после всего того, что мой отец для тебя сделал! Он воспитывал тебя с нами, его детьми, как будто ты был нам братом. А ты! Прислужник у имперца!

— Иоганн, я тебе внятно говорю — Я НЕ СЛУЖУ ДОСТОПОЧТЕННОМУ ПОСЛУ ИМПЕРИИ!

— Тогда с чего ему тебя защищать?!

— Иоганн, смени свой гнев на милость к этому человеку. — Инквизитор ещё раз ткнул его пальцами в плечо. Теперь рука вновь обрела чувствительность и способность двигаться, хотя онемение ещё долго отходило тонким покалыванием. Имперец наклонился, поднял меч и протянул его молодому графу.

Тот забрал меч и ответил:

— Грей — предатель! Он предал не только наше графство и дружбу, переметнувшись на службу к Империи! Он предал нашу религию, нашу Великую Богиню Элтабиатту, чьей милостью он обрёл покровительство моего отца! Он нацепил на себя крест!

— А вот последнее — это уже моё право, и не твоё дело. Я сам могу выбрать религию, и я свой выбор уже сделал. — Отозвался Август. — Я обрёл истинную веру и принял крещение, чего и тебе желаю.

— Мало того, что ты предатель — ты ещё и дурак! Элтабиатта, в отличие от мифического бога имперцев — настоящая! Её видели…

— Прежде чем обсуждать, ты должен был хотя бы ознакомиться с учением. — Осадил его Грей. — Бог — не имперцев, он вездесущ и един для всех. Он — творец всего сущего. Ты не имеешь права заявлять, что Господь — это миф, не прочитав ни единой страницы из Библии. А Элтабиатту видели всего несколько раз, да и то — может, с пьяных глаз. Да и не мог я предать веру в Элтабиатту — я просто никогда в неё и не верил. Я допускаю её существование, но, как маг, я считаю, что никакая она не богиня — она тоже маг, только бессмертный и очень могущественный, она лишь обладает властью над материей, и иногда даёт то, о чём её просят, а вы, глупцы, поклоняетесь ей!

— Я сейчас отведу тебя в храм и разобью твою рожу об её алтарь за такие слова! — Снова рассвирепел Иоганн.

Инквизитор, с невозмутимым видом наблюдавший за спором, наконец сказал:

— Я оставлю вас, молодые люди. С вашими истинами и заблуждениями разберитесь сами. — И, развернувшись, направился к площадке, где Фридрих, разрубая клинком воздух, всё ещё прыскал от смеха.

Не успел имперец отойти, как Иоганн схватил Августа за шиворот, и потащил за собой, к Храму Элтабиатты, что находился здесь же, во внутреннем дворе, и представлял собой небольшую, но очень красивую постройку.

— Иоганн, отпусти, по-хорошему прошу! — Грей вырывался, но, стараясь не навредить ему.

— Заткнись и молись Элтабиатте, чтоб я пощадил тебя! — Пропыхтел тот.

— Нет, я не занимаюсь идолопоклонничеством!

— Значит, начнёшь! Я тебе помогу…

Здание святилища напоминало скорее огромную языческую часовню, нежели полноценный храм. Стены его были облицованы плитками тёмно-синего, исчерченного бирюзовыми и небесно-голубыми волнистыми линиями азурита, в немногочисленных узких арочных окнах виднелись геометрические витражи. Полусферическую крышу украшала узором самоцветная мозаика. Перед входом располагался небольшой портик на шести мраморных колоннах. Граф Йорхен восстановил это великолепное строение всего несколько лет назад — до этого оно довольно долго стояло разорённым и разграбленным последним орочьим набегом, степняки в тот раз успели отковырнуть даже нижние облицовочные плитки.

Иоганн подтащил Августа к тяжёлым резным дверям, резким рывком сорвал с его шеи распятие, брезгливо швырнул его на землю и втолкнул мага в святилище; Инквизитор, ещё не успевший отойти далеко, подошёл к храму и бережно подобрал крест. Молодой граф враждебно посмотрел на него, но, махнув рукой, вошёл следом за Греем.

Считалось, что Великая Богиня способна принять любое обличье, какое желала, но чаще всего являлась в образе прекрасной девы, вместо одеяния окутанной до пят волнами собственных роскошных пышных волос. Обыкновенно её статую изображали именно в таком виде. Трёхметровое мраморное изваяние, стоявшее на лазуритовом постаменте в середине зала, будто бы смотрело на вошедших живыми голубыми глазами, искусно сделанными из гладких сапфировых кабошонов. В этом храме лик Элтабиатты подозрительно напоминал черты лица дочери графа. Возвышенный, неземной вид деве придавали густые искрящиеся локоны, воздушным покровом облекавшие обнажённое каменное тело, чуть развеваясь от лёгкого дуновения ветра, пронизывающего святилище. Шевелюра была сделана из огромного количества тончайших шёлковых и стеклянных нитей, в которых, разбрасывая разноцветные блики, преломлялся свет. Это вполне соответствовало описаниям внешности богини: «кудри Её, переливами сиянья, радуге подобны».

В своде располагалось несколько круглых окон, с линзами вместо стёкол, расположенных таким образом, что сквозь них на скульптуру весь день, эффектно усиливаясь, лился свет.

Пред идолом располагался массивный лазуритовый алтарь в форме семиконечной звезды, на котором стояла большая корзина со спелыми персиками, румяными яблоками и виноградом, и лежали самые лучшие розы из розария Виолетты.

Иоганн плотно затворил двери храма.

— Взгляни, как она прекрасна. — Молвил он, кивнув на статую. — Преклони колени, Август, и помолись о прощении, и Великая Богиня великодушно простит тебя.

— Прекрасна, никто не спорит. На Виолетту похожа. Но знаешь, Иоганн, это не повод…

Удар под дых прервал его.

— Выродок! — Вновь рассвирепел молодой граф, его громкое восклицание эхом отразилось от сводов, видимо, замечание Грея задело его за живое. Он опять бесцеремонно сцапал чародея за шиворот и поволок к алтарю.

Наложив пятерню на шею Августу, Иоганн нахрапистым силовым давлением попытался заставить его склониться, но встретил неожиданное сопротивление, это оказалось сложнее, чем он думал. Тогда тяжёлый подзатыльник обрушился на мага, и он ударился лицом об острый край алтаря, разбив правую бровь; на жертвеннике осталась его кровь.

Грей, переведя дыхание от внезапной боли, резко выпрямился, развернулся лицом к Иоганну, и, плотно сжав губы, отвесил ему такой мощный апперкот в челюсть, что тот едва не упал, однако устоял на ногах. И, ещё больше разъярившись, бросился на свою обыкновенно покорную, а ныне осмелившуюся огрызнуться жертву, но вокруг чародея вдруг вспыхнуло ослепительное золотистое сияние, заставившее нападающего инстинктивно зажмуриться и отпрянуть. Послышался пугающий грохот, от которого задрожали мраморные полы, и в следующее мгновенье на молодого графа обрушились туча пыли и обломки камней…

Взрыв сорвал двери с петель; из оконных рам на улицу вылетели, рассыпавшись в мелкие осколки, стёкла цветных витражей, слетела, рассыпая мозаику, округлая крыша, и изнутри повалили клубы дыма и мелкой серой пыли.

И, наконец, примерно через минуту из храма вышел Грей. Правая сторона его лица была залита кровью, и рассечённая бровь продолжала кровоточить. Алые капли, срываясь с подбородка, впитывались в пропылённый шёлк порванной рубашки. Август, утерев лицо рукавом, тут же наклонился в поисках креста — осмотрел дорогу, пошарил в траве, но не нашёл его.

Тем временем из храма, пошатываясь, вышел Иоганн. Он тоже был весь в серой пыли, с разбитой щекой и здоровенным синяком под глазом.

— ТЫ!!! Ты разрушил храм! Ты сломал статую богини!!! — Брызгая слюной, выкрикнул молодой граф.

— Я тебя предупреждал, что не преклонюсь пред идолом. — Нахмурился Грей, продолжая поиски.

На самом деле, чародей затруднялся ответить даже себе самому, что больше подвигло его прибегнуть к разрушительному колдовству — собственная религиозность, желание отомстить Иоганну за былые унижения и обиды, или же необходимость впечатляющей демонстрации своих умений перед имперским послом, нужной, по мнению Августа, для начала претворения задумки в жизнь.

Последняя причина придала весомости рискованному решению, ведь, по сути, совершив такой поступок, маг поставил на кон собственную жизнь, хорошо представляя, сколь фатальными могут быть последствия при неблагоприятном стечении обстоятельств. Теперь казалось, что он поторопился: конкретного плана у молодого человека не имелось — лишь туманный расчёт, построенный на определённых вероятностях. Однако обратного пути уже не было.




— Я сейчас же пойду к отцу! Тебя казнят!!! На месте!!!

— Что ж ты тогда сам не возьмёшь свой меч и не казнишь меня прямо сейчас, если уверен, что так и будет? Что стоишь? Давай, убей меня. Нет? Тогда лучше помоги крест отыскать.

— Его забрал твой господин.

— Ну что ты заладил… Ещё раз повторяю, мудрый будущий правитель: я сюда пришёл САМ, имперская делегация — ни причём.

— Не верю!!!

— Значит, ты действительно идиот. — Заключил Грей, и пошёл на площадку, где имперец показывал Фридриху какой-то фехтовальный приём. Тот увлечённо смотрел и запоминал движения.

— Мощно! Надо будет отработать этот приёмчик.

— Это всё азы. — Ответил инквизитор. — Зайди к нам в покои вечером, я дам тебе книгу по фехтованию.

— А, Грей, ты опять рванул что-то? — Заметил подошедшего Фридрих.

— Да, молодой человек, возьми своё распятие. — Имперец протянул Августу крест. — И не роняй его впредь.

— Благодарю. Надо будет купить цепочку покрепче. — Кивнул тот, принимая его, и обернулся к Фридриху. — Не прикидывайся, ты прекрасно видел, что я взорвал храм. Вернее, разнёс в пыль статую Элтабиатты, правда, окна ещё повылетали, и двери. Ну, я ещё внутреннее убранство подпортил, и физиономию твоего братца, что-то слишком буйный он стал в последнее время, словам не внемлет…

— А, ну и правильно. — Хихикнул Фридрих. — Давно пора было сделать и то, и другое, и… У меня просто руки до этого никак не доходили.

— А мне просто не хочется падать на колени перед идолом языческого божества, которое я даже божеством-то не считаю. — Совершенно серьёзно отозвался Грей.

Тем временем подковылял Иоганн:

— Скажите-ка, а что может быть, если слуги послов рушат храмы на чужой земле, а?!

Август задрал глаза к небу и развёл руками.

— Он не наш слуга. — Ответил имперец. — Но я заплачу за всё, что он разрушил… и закончим на этом.

— Стойте, так он что, правда, не с вами? — Непонимающе вытаращился на него Иоганн.

— В каком смысле? Вы видели всю нашу делегацию в полном составе. Этот человек прибыл после…

Молодой граф явно смутился: до него начало доходить, что он предъявляет необоснованные обвинения имперскому послу, а это могло быть чревато серьёзными последствиями.

— А я решил, что… Прошу прощения, уважаемый посол. Очевидно, несколько бессонных ночей помутили мой рассудок настолько, что я действительно принял Грея за имперца…

— Спасибо за комплимент. — Буркнул Грей. — Но в Империю просто так не пускают. И, хотя я действительно хотел бы стать имперцем, это вряд ли возможно…

— Так, всё, мне надо отоспаться. — Вяло пробормотал Иоганн, прикрыв глаза ладонью и с трудом сдерживая зевоту. — Отец совсем меня не жалеет. А я… больше не могу следить за послами, ниамблами, Греем и Фридрихом. Сами следите друг за другом. А я — спать, а то и впрямь помешаюсь…

И он, устало согнувшись и понурив голову, побрёл в дом замка.

— Ты хочешь в Империю, юноша? — Обратился к Августу имперец, едва Иоганн отошёл на расстояние, с которого не мог услышать их разговор, а Фридрих занялся отработкой увиденного приёма.

— Да, хочу. — Быстро ответил Грей. Он ждал этого вопроса, вернее, очень рассчитывал, что его ему зададут. Август полагал, что взрыв языческого святилища привлёк к себе достаточное внимание посла, теперь же появилась возможность использовать это. И молодой маг продолжил продуманно обосновывать свою позицию: — Я хочу не только жить в Империи, но и служить этой могущественной стране, поскольку уверен, что в скором времени её влияние ещё больше распространится на материке, и она обретёт несравненное величие.

— Ищешь тёплое местечко? — Невозмутимо спросил инквизитор, пристально посмотрев ему в глаза.

Август, ожидавший несколько иной реакции, и рассчитывавший, что его краткая пафосная речь произведёт на имперца совершенно другой эффект, тут же сменил стратегию ведения разговора, подстраиваясь под собеседника, который, по-видимому, равнодушно относился к пышному славословию. Чародей, «прощупывая почву» дальше, заменил хвалебные дифирамбы в сторону Империи на честные, хотя, пожалуй, очень уж прямолинейные ответы.

— Пытаюсь реализовать свои умения с выгодой для себя и пользой для других. — Ответил он.

— Обычно такое услышишь, скорее, от наёмника. — Заметил посол.

— Вы проницательны, я действительно был наёмным боевым магом. Только это здесь не причём, все адекватные люди устраивают жизнь по подобной корыстной схеме, но лишь немногие готовы признаться, что поступают так.

— Откровенность похвальна, но почему ты хочешь попасть именно в Империю?

— Наслышан об этой стране, и о возможностях, которые она может дать. А это именно то, что мне нужно.

— Империя просто так ничего не даёт.

— А я и не побираться туда иду. Мне есть, что предложить взамен. Я — боевой маг, у меня есть опыт в разнообразных сражениях, доказанная не только бумагами учёная степень по Магии Исцеления, и множество разнообразных полезных качеств характера, причём преданность — лишь одно из них.

— И кем бы ты хотел стать впоследствии?

— Знатным гражданином на государственной службе.

— Ни больше, ни меньше?

— Не меньше.

На этот раз инквизитор заинтересованно посмотрел на Грея:

— Всё в твоих руках, и в Воле Господа. Но путь к твоей цели будет не из лёгких.

— Осталось только каким-то образом попасть в Империю.

— Это не так сложно, как кажется.

— Буду признателен, если поведаете мне способ.

— Иди к одним из Великих Врат, там с тобой поговорят, и решат, пускать в Межграничье, или нет. Если да — то дадут работу и угол. А дальше — пара лет усердных трудов на благо Империи — и можно подавать прошение на гражданство.

— Отлично. Благодарю за сведения, и всего доброго. Прощай, Фридрих, передай от меня привет Виолетте.

И Август направился к вратам замка. Однако не успел отойти далеко — его окликнул имперец:

— Подожди, Грей.

Тот остановился и обернулся, вопросительно глядя на инквизитора, хотя на самом деле оклик нисколько не удивил его. Он ожидал некоего выгодного предложения от посла, точнее, опять-таки надеялся на его возможность.

— Я думаю, мы можем ещё кое-чем помочь друг другу.

— Я весь внимание. И рад буду помочь вам. — С готовностью ответил Август.

— Мы скоро возвращаемся обратно в Империю, через день, максимум — через два, когда выздоровеет наш друг. Но нас всего трое. Я не рассчитываю, что граф предоставит нам охрану, а путешествие в нейтральных землях бывает опасным. И, если говорить короче и по делу, ты составишь нам компанию в пути до первой границы, а мы тебе поможем попасть через две границы в Империю, сократив срок пребывания меж границ с двух лет до двух месяцев. Как тебе такое предложение?

— Просто замечательно! Я согласен. А теперь мне пора уходить отсюда. Поживу в ближайшей таверне, а то ещё Иоганн меня снова убить захочет, или граф разозлится за разрушенный храм. А Йорхен в гневе страшен, ну, был, по крайней мере, лет так эдак десять назад…

— Иди. Мы найдём тебя перед отъездом.

— Отлично, только не забудьте… — улыбнулся Август. — А то меня тут как-то пару тройку раз забывали… Но вы-то человек серьёзный, не то что Клевер… Или он просто нарочно тогда меня с собой не взял… Но, буду ждать, когда позовёте. До свидания.

Грей снова развернулся к воротам, но не успел и десять метров пройти, как из замка, гневно нахмурив брови, вышел Граф Йорхен в сопровождении десяти офицеров и двух ниамбл.

— Стой, паршивец, сбежать задумал?!

У Грея от грозной интонации Йорхена действительно возникло острое желание убежать. Но, на секунду задумавшись, решил, что такая выходка только усугубит его положение, и остановился. Ниамблы вперились в него пронзительным взглядом; Август поёжился, тряхнул головой и, сунув руку в карман, раздавил маленькую капсулу, наподобие пилюли. Воздух тут же наполнился сладким, тонким ароматом жасмина и лотосов, а от тела Грея начало исходить едва заметное, почти неуловимое светло-бирюзовое свечение.

Подобные капсулы содержали в себе концентрированные вытяжки из разнообразных растений, которые алхимиками назывались «фитоэссенциями», а аптекарями — «эфирными маслами». Эти летучие ароматические вещества значительно увеличивали мощность магических заклятий и обладали рядом специфических свойств. Правильная подборка их, помогала чародеям лучше концентрироваться, быстрее накапливать энергию и легче настраиваться на использование каких-либо чар. Существовали многочисленные «композиции» эссенций — наиболее удачные сочетания, которые маги составляли для себя самостоятельно.




От разлившегося благоухания поёжились уже ниамблы:

— Гадёныш пользуется омерзительной эльфийской магией… — Прошептала одна другой.

— Грей… Ты… ты… святотатец!!! Как ты посмел?!!! — Брызжа слюной и безумно сверкая глазами, вопрошал Йоримус. Его прямо-таки колотило от клокочущего гнева, и потому он с трудом мог подобрать подходящие слова, впрочем, это вполне компенсировал взгляд, в котором бушевало бешеное негодование.

— Спросите у Иоганна, милорд. — Отозвался чародей. Оправдываться сейчас было бесполезно, к тому же, он даже в принципе не собирался этого делать. Однако неожиданно-спокойный ответ довёл графа до окончательного исступления:

— Указывать мне?!!! Щенок! Схватить его!!!

Маг на мгновенье растерялся, колеблясь. Ему вовсе не хотелось причинять вред своему приёмному отцу, да и против его людей он тоже ничего не имел, и не желал им смерти. Грей поморщился, отчаянно огляделся, сомнения всё ещё владели им, но бежать было некуда — запертые ворота стерегли ещё два десятка солдат. Но всё же он решил попытаться отстоять собственную свободу и жизнь, меж его ладонями замерцали, концентрируя магическую энергию, сверкающие искры. Стража обнажила оружие, обступая чародея.

— Прочь… — Сквозь зубы процедил Август, всё ещё удерживаясь от атаки. Всё происходящее казалось ему ужасно глупым, но оттого — не менее страшным: навреди он правителю, стражи у ворот наверняка всадили бы в него пару десятков арбалетных болтов, а под таким напором и магическая броня дала бы слабину…

— Остановитесь. — Прозвучал над всем этим голос инквизитора, не то, чтобы очень громко, но как-то очень внушительно и властно, так, что невольно хотелось подчиниться. Офицеры опустили мечи, да и Грей развеял чары, когда имперец встал меж ним и графом.

— Ну, вам-то чего ещё? — Раздражённо бросил Йорхен, недовольный вмешательством. Ниамбла в чёрном платье перевела взгляд на инквизитора. Хотя этот взгляд был пронзителен, колюч и неприятен, сковывающего страха он не нёс — эльфийская магия, коей воспользовался Август, ослабила его эффект.

— Как это что, милорд, я, как и вы, отвечаю за своих людей. Отвечаю и защищаю, если что. Чего вы хотите от этого юноши?

— Во-первых, уважаемый посол, этот человек не имеет к вам никакого отношения. А во-вторых — это мои земли, и по здешним законам за неуважение к святыне, а уж тем более — за её разрушение, он должен быть повешен, или, по особым указаниям, казнён другим, наиболее болезненным способом.

— Во-первых, уважаемый граф, тогда вы ответите за убийство послов Империи. А во-вторых — за попытку насильственного обращения в иную веру.

— Я растил этого мальчишку вместе со своими детьми, с тех пор, как погиб его отец, Леон Грей, мой хороший друг. А погиб он, когда Августу было всего шесть лет. Я принял его, как родного сына, как собственного ребёнка! И вот чем этот ублюдок отплатил мне за моё великодушие, за то, что я заботился о нём! Не вмешивайтесь в дела, к которым не имеете никакого отношения!

— Август Грей — гражданин Империи. — Спокойно ответил инквизитор.

Грей слегка приподнял брови, но больше никак свое удивление не выразил. Зато у графа задёргалось лицо, и он вопросительно вытаращился на посла.

— С каких это пор Август — гражданин Империи?!

— Уже почти полгода. Не так ли, Грей?

Грей важно кивнул:

— Да, а крестили меня ещё раньше. Я защищал СВОЮ ВЕРУ, и ничуть не сожалею, что так получилось!

— Нахальный щенок! — Йорхен с размаху заехал Августу кулаком в скулу, но тот, хотя и пошатнулся от удара, даже с места не сдвинулся.

— Полегчало вам, мой благодетель? Ударьте теперь и по другой…

— Милорд, вы забываетесь! — Немного повысив голос, сказал инквизитор. — И я в последний раз прощаю вам столь дерзкое проявление неуважения к гражданам Империи.

Теперь в разговор вмешалась ниамбла в чёрном платье:

— А кто вы, собственно, такой, чтобы повелительным тоном разговаривать с властителем здешних земель? Вы здесь всего лишь гость, так ведите себя подобающим образом!

— Я - посол Империи!

— И что? — С язвительной издёвкой хмыкнула ниамбла. — Здесь вы — никто, для этих земель пользы не приносили и ценности не представляете. Когда люди графа вломились во врата Империи, хотя лично я сомневаюсь, что это было на самом деле, вы с ними очень круто обошлись. А ваш человек, — она кивнула в сторону Грея, — хотя он не ваш, вы только почему-то выдаёте его за своего, храм тут разнёс, наследника избил, грубо и непочтительно с самим графом разговаривает. Как считаете, что за подобные выходки с такими послами следует сделать?

— От кого тут болотом смердит? — Бросил инквизитор.

— От полномочного представителя князя Нордла. — С высокомерной и презрительной улыбкой отозвалась ниамбла. — И ты имеешь честь разговаривать с Лауренсией Ирсанс, ты, вонючий посол поганой Империи, будь она трижды проклята!

Тут Грей, поджавший губы и терпеливо ожидавший, пока ниамбла выдаст всю свою тираду, раздавил в кармане еще одну капсулу; вместе с резким запахом лавра, наполнившим воздух, усилилось исходящее от его тела зеленоватое сияние. Август шагнул к ниамбле, и, схватив её за руку, начал медленно сжимать её запястье.

— Послушай, желтомордая, — негромко сказал он, убедившись, что инквизитор смотрит на него; маг решил использовать личную неприязнь к этим существам в собственных же интересах, тем более что высказанное ею ему действительно не понравилось. — Ещё одна гадость, сказанная в сторону Империи, и я тебе все кости переломаю, и плевать мне, как тебя зовут и кто ты такая. Твоя магия тебе не поможет — она бесполезна против эльфийской, которой защищён я. Всё ясно? — Он стиснул её запястье так, что оно захрустело. Ниамбла охнула, красивое лицо исказила гримаса боли.

— Да-да, ясно… отпустите… — Пробормотала она. Однако Грей не спешил разжимать пальцы. Ниамбла просительно посмотрела на посла.

— Отпусти её, Грей, она поняла свою ошибку. — Сказал тот, и только после этого Август выпустил её, брезгливо встряхнув рукой. Ниамбла сразу прижала помятую руку к груди. В глазах её читалась бессильная злость из-за уязвлённого самолюбия.

Йорхен же посмотрел на юношу с удивлением — такого поведения он от него не ожидал, равно, как и холодного безразличия и сосредоточенности во взгляде. Это был совсем другой Грей — незнакомый. Вовсе не тот весёлый болтливый мальчишка, забавлявший Йоримуса и его гостей своими выходками и пользующийся магией для развлечения. Нет. Август вырос, и стал настоящим магом… Опасным. И очень умным — настолько, чтобы не показывать, насколько опасным. Юноша вознамерился стать имперцем, и, кажется, не собирался стесняться в средствах для достижения своей цели.

— Граф, надеюсь, вы тоже всё осознали. — Обратился к нему посол. — Весь ущерб, что нанёс этот юноша, Империя возместит в трёхкратном размере. Вас это устроит? И вот ещё что… Мне тут вспомнилась одна фраза: «отцы не должны хоронить своих детей». Запомните, может пригодиться. Пойдём, Грей, нужно проведать нашего больного друга и собираться в путь.

Йорхен рассеяно кивнул. И задумчиво смотрел вслед послу и магу, когда те уходили…

Из состояния задумчивости его вывел голос младшего сына:

— Что это были за разборки? Зачем портить отношения с Империей, если она начнёт ворочаться, запросто нас раздавит, и даже не заметит.

— А, и ты тут… ну да, где ж тебе быть… И с каких это пор ты проявляешь интерес к политике? Не забывай, наш покровитель — Князь Нордл, он нас просто так раздавить не позволит.

— Да мне как-то всё равно, просто нас раздавят, или сложно… мне оба варианта как-то не очень.

— Я что-то не пойму тебя, сын. Грей переметнулся к имперцам… и ты тоже решил последовать его дурному примеру?

— Не, мне и тут хорошо, было, есть и будет. А Грей — что Грей, у него всегда ветер в голове был, вперемешку с дурными мыслями. Его выходки — магические взрывы подушек, ваз и прочего — просто выросли вместе с ним. Только когда он взрывал подушки, тебя это забавляло. А сейчас ему, скорее всего, невдомёк, почему ты рассердился, когда он рванул храм. Это ж так забавно. — Хихикнул Фридрих.

— У тебя голова не менее дурная, я хорошо помню, как вы здесь чудили на пару… Ну да ладно. Поезжай-ка ты лучше к Нордлу за Виолеттой, соскучился я по ней сильно.

— Что, опять я? А почему не Иоганн?

— Твой брат отсыпается, он трое суток не спал. Ты её отвозил, тебе и обратно везти… Да поторопись.

— Да я устал, как скотина, и тоже хочу отдохнуть.

— Ну вот привезёшь — и отдыхай, сколько влезет…

— Значит, опять я левый, ну да ладно, съезжу, но чтоб меня потом неделю не трогали — буду отдыхать.

— Посмотрим. — Ответил граф. — А сейчас — поезжай, лентяй ты этакий.

Фридрих ушёл, бормоча себе под нос:

— Эх, ну всегда я крайний… вернусь — надо будет отдохнуть… по полной программе… — Он улыбнулся. — Мари, Диана, Лизабет… ну, может быть, ещё Аннета… а, и ещё книгу по фехтованию у этого старикана из Империи надо забрать, зайти перед отъездом, то есть прямо сейчас…

* * *


Грей до самой ночи просидел с инквизитором, наконец-то представившемся ему Борисом Борисовичем Бориславским, в одной из комнат замка, которые Йорхен отвёл под покои послов. Они неспешно беседовали, вернее, инквизитор в основном задавал вопросы, а юноша на них отвечал. Кроме прочего, выяснилось, что в Альдомифе Грей принял от имперского священника крещение, и получил крёстное имя Андрей, так что, на имперский манер, имя молодого человека звучало как Андрей Серов. Наконец, собрав достаточно сведений о маге, инквизитор перестал расспрашивать, и разговор плавно перетёк в другое русло.

— Вы так правдоподобно сообщили графу, что я — имперец, что я сам почти поверил в это, даже гордость взыграла. — С улыбкой сказал Август.

— Полагаю, я всего лишь предвосхитил будущее событие, не более того… Я отведу тебя к своему другу в Межграничье.

На некоторое время повисло молчание. Наконец инквизитор сказал:

— Надо купить ещё двух коней.

— Наверняка у крестьян в деревеньках на окраине есть лошади. Но они нужны им для работы, и вряд ли они согласятся их продать.

— За тройную цену — продадут.

— За тройную? — Юноша что-то прикинул в уме. — Не стоит так сильно переплачивать. Цена в полтора раза больше здешних небогатых крестьян вполне устроит…

— Очень хорошо. Завтра утром купим лошадей — и в путь.

— Отлично. — Кивнул Август. — Жаль только, с Виолеттой не увижусь…

— Виолетта… это та, которая дочь графа?

— Ну да. — Он улыбнулся. — Первая красавица всего Фартлинора.

— Она для тебя много значит?

— Ну… я её с детства знаю. А сейчас хочу на ней жениться. — Он снова улыбнулся.

— Эх, молодёжь… — Улыбнулся инквизитор. — У вас одно только на уме…

— Нет, я к Виолетте серьёзно, я действительно планирую сделать её своей женой. Правда, граф не в восторге от моих замыслов…

— А ты считаешь, что граф просто не всё понимает и не всё знает?

— Нет, просто он полагает меня бродягой, и в этом даже прав, все сбережения я на учёбу потратил, дома у меня своего нет, все мои вещи — лишь скарб в моём рюкзаке. А все деньги — немного серебра в мешочке, что лежит в моём кармане. А вообще… У Йорхена большой жизненный опыт. Он и воевал, и правит Йорхенхоллом уже много лет. Я его уважаю, и благодарен за то, что он воспитывал меня и относился ко мне по-отцовски. Но за Виолетту он трясётся так, будто она из тончайшего хрусталя сделана. Ей уже шестнадцать лет, она прекрасна, от женихов нет отбоя, но никто из мужчин, кроме братьев, да и самого графа, к ней и близко не подходил. Она всё время под надзором, она даже танцует одна! Не думаю, что ей в этом возрасте не интересны мужчины. А её настойчиво изолируют от них, забывая, что она — живая девушка… И меня он от неё гонит, считая недостойным голодранцем.

— И что же ты намерен сделать, чтобы это изменить? Я имею в виду отношение графа к тебе.

— Теперь изменить это вряд ли возможно. Разве что, в худшую сторону. — Грустно улыбнулся Грей. — Я разрушил Храм Элтабиатты, и я хочу стать имперцем, это мне его в глазах плюсов вовсе не добавляет. Но я ничуть об этом не жалею. Если Виолетта сама захочет стать моей женой, мнение графа тут уже станет малозначительным, поскольку мне нужна она, а не её приданное. Выслуживаться перед Йорхеном я не собираюсь — я во многом не согласен с его политикой…

— А как Виолетта к тебе относится, ваши чувства взаимны?

— В последний раз я видел её больше года назад. Когда я уезжал, она подарила мне вышитый платок… — Он достал из поясной сумки аккуратно сложенный шёлковый платок, шитый серебром, и, мечтательно полуприкрыв глаза, закончил: — …Очаровательно улыбнулась и сказала: «до встречи, Август». С тех пор я её больше не видел…

— Так ты даже не говорил с ней о вас?

— Поговоришь тут, когда её братец, Иоганн, как конвоир, всюду за ней следует… Один раз я поцеловал ей руку — это была элементарная вежливость, так он мне чуть голову за это не оторвал. Разговоры тоже строго декларированы: розарий, новые модные танцы, нитки для вышивки и ленточки для шляпок…

— Тогда как ты хочешь объясниться с ней?

— Она знает, что я хочу сделать ей предложение. И я ей нравлюсь, просто об этом нельзя говорить. Мы обменивались записками, которые потом нужно было сжигать. — Грей убрал платок и вытащил из сумки маленькую деревянную коробочку, открыл её. Там оказалось колечко на вид — тонкой, изысканной работы эльфийских ювелиров. — Вот, специально для неё сделано, изящное колечко на прекрасный пальчик… Я потратил все свои свободные деньги, чтобы заказать его.

— Непросто тебе будет обвенчаться с ней, раз все против вас.

— Возможно. Но я всё равно это сделаю. — Выражение его лица из мечтательного сразу стало серьёзным, он захлопнул коробочку и сунул её обратно в сумку. — Правда, не сейчас. Сейчас важнее обосноваться в Империи, получить там работу, иначе мне нечего будет предложить Виолетте, а она привыкла к роскоши…

— Это потребует времени, гораздо большего, чем месяц, или даже год…

— Ну и что? Я хочу жить в Империи, и я многое готов вложить в достижение этой цели — и силы, и время.

— Похвально, молодой человек, весьма похвально…

* * *


Побеседовав с чародеем, Бориславский отлучился в соседние покои, где, на кровати, лежал Яков Пластов, глава посольской группы. За ним ухаживал молодой инквизитор.

— Глеб, выйди, нам нужно поговорить… — Сказал Борис Борисович. Молодой инквизитор тут же вышел, поставив миску с отваром на стол. Посол уселся на освободившийся табурет. — Как ты?

— Не впервой… — Отозвался Пластов.

— Главное, чтоб не в последний.

Яков закрыл глаза; холодная испарина покрывала его лоб.

— Держись друг, скоро будем дома… Хочу с тобой обсудить одну вещь. Сегодня встретил молодого человека, желающего стать имперцем. Он хороший маг, потенциально — отличный, амбициозный, слегка наивный и самонадеянный, к тому же уже принявший Бога. Из него, умелыми руками, можно будет вылепить отменного инквизитора… — Бориславский сейчас говорил не столько с Пластовым, сколько просто проговаривал собственные мысли вслух.

— Ты хочешь взять его?.. — С трудом отозвался Яков. — Бери. Может… что-то и выйдет из него… Что там ниамблы?..

— Шпионят, занимаются провокациями. Как обычно.

— Не вовремя они… появились. И я ещё… расклеился… Мы должны защитить информацию.

— Говорил я тебе — завязывай с разъездами, сидел бы сейчас в удобном мягком кресле, да бумажки перебирал. А сейчас… ты хоть понимаешь, что в таком состоянии до границы не дотянешь? Но ты прав, пробить твой «ментальный щит» и залезть к тебе в голову ничего для них не стоит…

Борис Борисович достал из кармана мешочек с какими-то измельчёнными высушенными травами. Вскоре из них был приготовлен отвар, который Пластов, зажмурившись, выпил. После этого сон быстро смежил его веки, а дыхание стало едва ощутимым — вытяжка из ядовитых растений привела его в состояние искусственной комы.

Бессознательное состояние представляло собой единственную действительно надёжную защиту от ниамблского умения читать мысли, и проникать ещё глубже, в память, извлекая любые хранимые в ней сведения. Многие маги жаждали постигнуть сложное искусство «прочтения мнемы», в то время как другие создавали затейливые амулеты и изобретали разнообразные способы, чтобы защитить и обезопасить себя от ментального вторжения. Однако ничего лучшего, кроме как лишение сознания, которое как раз и открывало проход к воспоминаниям, придумать всё равно не смогли.

* * *


Грей всю ночь дежурил у постели больного посла, доказывая свою полезность и целительскую состоятельность. К сожалению, не все болезни представлялось возможным исцелить с помощью потоков магической энергии. Однако маг преуспел во врачевании имперца снадобьями собственного изготовления, каждый час потчуя его маленькой рюмкой душистого травяного зелья. Мужчине действительно стало легче, мучительные, ноющие боли отпустили его, хотя слабость оказалась пока что непреодолимой.

Попутно чародей приводил в порядок свою одежду. Чтобы отчистить рубашку от грязи и пятен крови, пришлось бы пожертвовать целым флаконом довольно дорогого алхимического состава, но он, поразмыслив, всё-таки пошёл на такое расточительство, хотя бы потому, что носимый шёлковый комплект стоил ещё дороже, а запасной попросту отсутствовал. Потом занялся штопкой — у него выходило довольно ловко, в наёмничьих походах Август научился владеть иголкой не хуже, чем клинком, так что вскоре его одеяния приобрели первозданно-белоснежный цвет и вполне приличный вид.

С утра, как и намечалось, купили пару лошадей по сходной цене, церемонно распрощались с графом, хотя тому эти чопорные дипломатические ритуалы вовсе не были нужны, и выехали.

Впереди ехал молодой инквизитор, по центру — носилки между двумя лошадьми, а по бокам — Август и Борис Борисович. Лошади шагали медленно, размеренно, так, что носилки почти не трясло.

Грей ехал, не снимая с себя рюкзака, больше похожего на обитую кожей деревянную тумбу с выдвижными ящиками, к которой приделали лямки. Он выдвинул нижний ящик, (ящики для удобства находились сбоку, на левой стороне), вытащил оттуда какую-то книгу, и, отпустив поводья, погрузился в чтение.

— Что читаешь? — Поинтересовался Борис Борисович.

Юноша развернул книгу так, что тот увидел чёрный переплёт с золотым крестом.

— Это Библия. Настоящего имперского издания. Я заплатил за неё две сотни серебром, но ничуть не жалею. Библия — книга на все времена, ценнейшая кладезь заветов.

— Я её читал всего три раза.

— Здорово, а я ещё только второй раз читать начал.

Где-то недалеко раздался звон гитарных струн, и кто-то запел задорную песню.

Имперцы никак не отреагировали и спокойно продолжали путь. Зато Август, не отрываясь от чтения, заметил:

— Мне определённо знаком этот голос.

— И кто же это там так надрывается? — Поинтересовался молодой инквизитор, обернувшись назад.

— Ещё минуту терпения, и он сам представится. — Усмехнулся Грей.

И действительно, через минуту из близлежащих кустов на дорогу выскочил худощавый оборванец с белёсыми, взъерошенными волосами торчком и с гитарой в обнимку, и провозгласил:

— Я - Эстель, странствующий менестрель, господа проезжие, будьте вежливы, будьте так добры принести дары, хоть монетку бросьте, очень, очень просим!

— Мужик, посторонись! Не видишь — люди серьёзные едут, могут и наехать! — Крикнул молодой инквизитор.

— Нет, ну погодите, господа! — Воскликнул Эстель, отпрыгивая в сторону. — Ну дайте мне монетку, а я ваши подвиги воспою, если вы мне про них расскажете! — Он ударил по струнам.

— Убери балалайку. — Бросил инквизитор.

— Ну, господа! Ну, смилуйтесь, сжальтесь! Я не ел уже целую неделю, я нищ, оборван и голоден, сжальтесь, господа! — Чуть не плача, взмолился Эстель, и вдруг заметил Грея. — Август! Август Грей! — менестрель подпрыгнул от радости, чмокнул свою гитару и ринулся к юноше.

Ведущий выхватил саблю и преградил дорогу.

— Стоять!

— Стою, стою! — Эстель замер, подняв вверх правую руку, левой он держал гитару. — Август, это же я! Эстель! Из Альдомифа! Помнишь?!

Грей вздохнул, убрал библию обратно в ящик.

— Забудешь тебя, как же.

Лицо менестреля просияло и расползлось в глуповато-счастливой улыбке:

— Грей! Вспомнил! А я думал — либо ты меня напрочь забыл, либо я обознался! А ты не хочешь поделиться денежкой с ближним, ну, то есть, со мной?.. — Эстель вопрошающе уставился на него. — У тебя же ведь есть денежка, я знаю! И глянь, какой важный стал, на коня влез, и ведёт себя, будто не наёмник, а чиновник!

— Эстель, я не наёмник. Я наёмный маг. В прошлом. А ты чего здесь ошиваешься, ты ж вроде, с Клевером был…

— Был, пока их отряд не сцапали… Так что там на счёт денег?

— Не испытывай моё терпение, и проваливай в ужасе, мелочь, пока я не окропил эту землю твоей кровью! — Сказал молодой инквизитор, которому уже порядком надоело держать саблю наготове.

— Не надо кровопролития. Эстель — безвредный, безобидный придурок, искренне считающий себя виртуозным менестрелем. — Вмешался Август, и спешился. — Вы езжайте дальше, а я с ним минутку потолкую — и догоню вас… если не возражаете. — Он посмотрел на Бориса Борисовича.

— Только быстро. — Ответил тот.

Грей кивнул:

— Я мигом. — И подошёл к Эстелю.

Весь разговор продолжался не больше пяти минут. Август выспросил его про Клевера, вызнал о некоторых событиях, свидетелем которых бродячий певец стал, а после достал из поясной сумки мешочек с деньгами, отсчитал пятьдесят серебряных монет, отдал их менестрелю и помчался догонять имперцев. А Эстель, очень довольный, пошёл искать ближайшую таверну. Душа его пела, и он шёл, напевая радостный мотив вслух.

* * *


Дальнейший их путь лежал через нейтральные земли, места неспокойные и малонаселённые. Почти сразу за Йорхенхоллом начинались степи, по которым кочевали, за табунами своих лошадей, многочисленные воинственные племена орков. Впрочем, на том промежутке, что предстояло преодолеть до имперских границ, степные пространства быстро переходили в леса, и колышущиеся, подобно серебристому морю, заросли перистого ковыля, вскоре сменились пёстрым разнотравьем, то и дело попадались сосёнки, дубы, ясени, душистые цветущие липы и кусты облепихи. Чем дальше имперцы ехали, тем ближе деревья росли друг к другу, постепенно образовывая лес, через который проходил путь, ведущий к воротам на внешней границе Империи. Поначалу, почти параллельно широкой дороге протекала Галдалла — одна из бурных рек, образовавшаяся в одной из узких, глубоких трещин Разлома. По берегу её разрослись ракиты и ковром раскинулся влаголюбивый розовый клевер. Но дальше дорога поворачивала и уходила от воды вглубь леса, где порою попадались вольные охотники, оборотни-вервульфы и крупные хищники. Имперские инквизиторы, конечно, устраивали рейды в этот лес, и уничтожали нечисть и опасных животных, но полностью обезопасить дорогу так и не удалось — из-за постоянного притока новых обитателей с других земель.

До имперской границы такими темпами предстояло добираться ещё около суток, время двигалось к ночи, под пологом леса быстро стемнело, но путники продолжали движение в сумерках, делать остановку на ночь здесь было, мягко говоря, небезопасно. Однако кое-что вынудило их остановиться — дорога была завалена крупными трухлявыми корягами, причём как-то неестественно, сразу закрадывалась догадка, что кто-то свалил их здесь нарочно, чтобы перекрыть проезд. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что у этого «кого-то» была недюжинная сила, поскольку коряги оказались непреподъёмными, по крайней мере, для такого небольшого отряда, и попытаться убрать их с дороги — означало застрять на одном месте на всю ночь.

Однако объехать эту преграду возможности не было — лес по обе стороны был слишком густой, непролазный, да и крестьянские лошади беспокойно похрипывали под седоками, чувствуя какую-то опасность.

Спешившийся Грей начал давить ароматические капсулы. Их благоухание сливалось с лесными запахами; ладони мага загорелись ядовито-зелёным дымчатым пламенем, он притронулся к коряге, передавая свечение ей. От того места, где он коснулся, едва заметным гнилостным светом начало расползаться тление, и за какую-то минуту коряга рассыпалась в труху.

Это было «Разложение», одно из заклятий раздела Распада, очень полезного, но отвратного, на взгляд Грея, поскольку относилось оно к дисциплинам Магии Хаоса, хоть и использовало обыкновенные силы природы. Среди магов особой популярностью Распад пользовался у некромантов, они же дали ему иное название — Магия Смерти, и это было справедливо — такие заклинания расщепляли практически всё — плоть, ткань, дерево, железо… даже камни обращались в песок… всё было тленно под воздействием подобных чар.




Молодой маг с помощью разложения всего за четверть часа почти разобрал преграду. Но закончить не успел — из леса, сквозь кусты, к дороге, резкими скачками мчались два огромных волка.

Однако приглядевшись, Август понял, что это вовсе не животные. Громадные, мускулистые, взъерошенные звероподобные существа оказались агрессивно настроенными оборотнями, «серыми вервульфами». Из всех трёх видов оборотней — кроме серых, существовали ещё белые и чёрные, именно эти слыли наиболее злобными и жестокими тварями. К тому же, они, в отличие от остальных, обыкновенно нападали стаями, как настоящие волки. Это означало, что вскоре могла набежать целая свора. Но размышлять о дальнейшем было некогда — рычащие, скалящиеся вервульфы бежали прямо на него. Глаза их отсвечивали в темноте — у одного красным, у другого — голубым.

Грей тут же переключился на новую проблему. Меж его ладонями с шипением и треском материализовалась быстро разрастающаяся алая искра. В следующее мгновение чародей швырнул полыхающий огненный шар в сторону оборотней, но те метнулись в разные стороны так, что их не зацепило. Тогда маг, быстро прошептав заклинание, накрыл «магическим щитом» носилки с больным послом, а на себя набросил заклятие «невидимого доспеха» и приготовился обороняться.




По сути, «магический щит» представлял собой большой энергетический пузырь, с виду чем-то напоминающий мыльный — прозрачный, голубоватый, с подвижным радужным отливом. Однако это было лишь внешнее проявление — существа, предметы или объекты, находящиеся внутри него, оказывались надёжно защищены от любых физических влияний, и заизолированы от любых чар. «Щит» требовал постоянной подпитки энергией мага, иначе, под натиском разрушительных сил, мог быстро рассеяться. Недостатком было то, что он не пропускал никаких воздействий не только внутрь, но и наружу, и поэтому использовался исключительно для защиты.

«Невидимый доспех» визуально не проявлялся почти никак, лишь приглядываясь можно было рассмотреть неясное синеватое свечение, плотно прилегающее к телу. Эта магическая броня была мощнее и крепче любой из существующих, она не стесняла движений и позволяла пользоваться магией, храня носителя от всевозможных повреждений, правда, лишь ограниченное время, напрямую зависящее от могущества создавшего её чародея.

Сотворение защитных чар заняло у Грея какие-то секунды, но за эти секунды вервульфы подбежали уже достаточно близко. Молодой инквизитор схватился за клинок, Борис Борисович — тоже.

Но почему-то оборотни остановились. Из тех же кустов, откуда выскочили они, к имперцам направлялся ещё кто-то. Грей разглядел невысокую смуглую орчиху в какой-то меховой рванине, утыканной пёстрыми перьями, и двоих человек. Один из них, немолодой мужчина, одетый в чёрную инквизиторскую форму, поверх которой был наброшен пропылённый походный плащ, похоже, возглавлял эту группу нечисти.

Такой расклад вызвал у мага некоторое недоумение, которое, впрочем, он тут же разрешил мыслью, что человек в инквизиторской форме — скорее всего отступник.

— Ну что, Бориславский… Вот мы и встретились. — Сказал тот человек, остановившись шагах в десяти от дороги.

Борис Борисович посмотрел на человека как-то нехорошо, и стало очевидно, что он с ним знаком.

— Или ты меня ждал. Что же, дождался…

— Убейте их! — Приказал своим спутникам инквизитор-отступник, и вервульфы снова ринулись к дороге. Красноглазый оборотень наметил целью Грея, Голубоглазый — Бориславского, орчиха помчалась к молодому инквизитору.

От броска огромного вервульфа увернуться оказалось не так уж легко, однако он не смог сшибить Августа с ног. Маг уклонился, поднырнул под громадную зубастую пасть, капающую слюной, и приложил к лохматому пузу волка-оборотня ладони, полыхавшие синим пламенем. Эффект не заставил себя ждать — оборотень, под усиленный в десятки раз, потрескивающий звук замораживаемой плоти, мгновенно превратился в хрупкую ледяную статую. Грей выхватил из ножен клинок и тут же разбил лёд вдребезги.

Голубоглазый вервульф сшиб с ног Бориславского, разодрал ему бедро до кости, и норовил вцепиться в шею. Август метнул в нападавшего огненную сферу, которая, ударившись об тело оборотня, заставила шерсть вспыхнуть. Пламя распространялось очень быстро, и через какие-то мгновенья огромный волк весь полыхал, словно факел. Он тут же отцепился от инквизитора, и со скуляжом начал кататься по траве.

Орчиха оказалась настолько вёрткой и ловкой, что молодой инквизитор никак не мог её даже ранить, хотя и она без толку прыгала вокруг него с кинжалом. Уставший Грей решил положить конец бою, и швырнул в орчиху какое-то простенькое эльфийское заклинание обездвиживания. Тут же травы под её ногами зашевелились, взвихрились до пояса, опутав её плотным коконом из стеблей и повалив на землю. После маг оглянулся в сторону инквизитора-отступника, но его, как и его спутника, там уже не было. А куда-то в обратную сторону по дороге нёсся оборотень с обгоревшей шерстью.

Этим небольшое сражение завершилось, и Август поспешил к валяющемуся на земле раненому инквизитору, зажимавшему глубокую кровоточащую рваную рану на бедре.

— Борис Борисович, позвольте… — Грей склонился над ним, убрал его руки с безобразного увечья, и простёр над разодранной плотью свои ладони, засветившиеся ровным голубовато-зеленоватым светом.

Это холодноватое свечение обладало мощнейшим целительным эффектом; прошло меньше десяти минут, как страшная рана затянулась, осталась лишь полоска более светлой кожи.

— Хорошая работа. — Похвалил его Бориславский. — Ты — надёжный человек, я обязательно это отмечу это. Теперь, закончи начатое. Добей орчиху, и отправимся дальше.

— Добить?.. Но ведь она же не опасна… Путы удержат её, сколько потребуется… А потом — пусть себе живёт.

— Юноша, мы не оставляем в живых врагов Империи. Решай, имперец ты, или всё тот же бродяга, наёмный маг. Кто ты — Август Грей, или Андрей Серов. Делай свой выбор.

— Я понял вас… — Негромко сказал Грей.

Маг подошёл к опутанной стеблями трав орчихе. Она пристально смотрела на него, в узких, раскосых глазах её полыхал ужас и страх смерти, ноздри широкого, приплюснутого носа раздувались от тревожного судорожного дыхания. Какие-то мгновения Август колебался, в его сердце находилось место для жалости сострадания даже к таким ненавистным с детства существам, как орки. Это было так странно — бороться с благородными порывами души, менять сочувствие на равнодушие, осудить беспомощное создание на смерть.

Понимая, что замешкался слишком надолго, Грей тяжело вздохнул и, сотворив между ладонями искрящуюся «шаровую молнию», испепелил орчиху.

Её взгляд ещё долго стоял у него перед глазами, и всю оставшуюся дорогу размышлял, верно ли поступил. Правда, терзающие юношу сомнения отступали перед открывающимися перспективами. Теперь Август был уверен, что исполнение его замыслов — вопрос времени и приложенных к делу стараний. Он знал, чего хочет, хотя пока не представлял, какие способы для этого наиболее подходят. Однако надеялся, что то, что он уже сделал, послужит ступенью к дальнейшему, а о своих чаяниях не поведал никому.




Глава вторая Гражданин Империи


Всю внешнюю границу Империи окружала колоссальная, неприступная стена, сложенная из гладких каменных блоков, высотою в тридцать метров. Ходили слухи, что без магии в строительстве этого оборонительного укрепления, определённо не обошлось. Хотя бы исходя из того факта, что Империя довольно часто расширяла свои владения, и новые территории в считанные дни оказывались окруженными стеной.

Посольская группа вместе с Греем подъехала к высоким воротам; ворота были высотой метров десять, никак не меньше, и, по-видимому, дубовыми, обитыми железом. На правой их части красовался огромный гербовый щит с гербом Империи: на ярко-алом фоне изображён человек в золотом доспехе, шлем с забралом был увенчан короной, в правой руке он держал меч, в левой — чёрный щит с серебряным крестом. Герб олицетворял структуру имперской власти — воин в золотом доспехе — Император, меч — имперская армия, щит — Инквизиция. Щитодержателями были позолоченные фигуры архангелов.

Не успели они подъехать, как послышался некий скрежет, похожий на работу большого шестереночного механизма, и ворота начали открываться; за ними оказалась стальная решётка с толстыми прутьями, она плавно поднялась вверх увлекаемая массивными противовесами, пропуская прибывших в Межграничье.

Вопреки ожиданиям Августа, их встретили отнюдь не имперские солдаты в начищенной до блеска броне, нет. Пограничниками оказались обыкновенные, разношёрстные наёмники с нашивками в виде герба Империи на форме. Некоторые из этих наёмников даже показались Грею знакомыми и он, не желая быть узнанным, накинул на голову капюшон потёртого дорожного плаща.

Неподалёку от стены возвышалась сторожевая башня, она была выше стены раза в два, и представляла собой воистину монументальное строение. Туда и направился Борис Борисович, повелев остальным дожидаться его здесь. Он отсутствовал около получаса, и у Грея было достаточно времени, чтобы налюбоваться видами. Никто на их группу особого внимания не обращал, все были заняты своими делами, но, тем не менее, молодой инквизитор посоветовал Августу держаться поблизости.

Бориславский дальше отправился вдвоём с Греем.

— Я провожу тебя к своему другу, он тоже из наших, и как раз занимается приезжими, желающими получить имперское гражданство. — Сказал Борис Борисович.

— А как же посол? Он же не может ждать, пока вы занимаетесь мною…

— О нём не беспокойся. — Слегка улыбнулся инквизитор. — Он уже в Империи, и для него открыт телепорт в центральную ее часть, он будет дома менее, чем через час. Сопровождающие также найдутся.

— А много бывает приезжих, желающих получить гражданство?

— Хм, это уж ты у Степана Аркадьевича спросишь. Тебе с ним предстоит долгое общение, хотя моё поручительство уберёт некоторые бюрократические сложности. Надеюсь, ты оправдаешь мои ожидания.

Дорога, на удивление широкая и ровная, вела к приграничному городу. Он оказался также обнесенным высокой крепостной стеной, а гербом, украшавшим ворота, была серая сторожевая башня на чёрном фоне.

Город показался молодому магу очень солидным — сплошь двух или даже трёхэтажные дома, построенные из камня или красного кирпича, что в городах остальной части Фартлинора, за исключением, может быть, Альдомифа, являлось большой редкостью и считалось признаком большого достатка. Дороги — сплошь вымощенные гладким серовато-жёлтым песчаником. На улицах почти не попадалось луж и грязи, нигде не было видно кур и свиней — по-видимому, держать скотину в городе запрещалось.

По обеим сторонам дороги стояли фонари, все — с целыми стёклами. Всё вокруг представляло собой образчик аккуратности: ни одной свалки мусора, деревянные заборы образцово побелены и даже кусты пострижены. Горожане прилично одеты, не встречались даже попрошайки, так часто обитающие в приграничных городах. Андрей не заметил ни покосившихся зданий, ни прогнивших заборов… словом, ни следа нищеты или разрухи.

Путники направлялись к центральной площади, где стоял небольшой, по имперским меркам, собор, однако его размеры были не важны — он представлял собой настоящее произведение зодческого искусства. Устремлённый ввысь, белокаменный, храм казался возвышенно-лёгким из-за стрельчатых окон, арок и остроконечных крыш, одну из которых венчал золотой крест. На его роскошных цветных витражах были изображены ангелы и святые. Андрей решил непременно посетить этот дом Господень, преклонить колени перед Святым Распятием. Он осторожно прощупал под рубашкой свой нательный крест, проверяя, на месте ли он.

Напротив собора распростёрлась длинная, построенная из песочно-жёлтого камня, радушная двухэтажная ратуша; на крыше здания развевался флаг Империи — золотой крест в центре делил полотно на четыре квадрата — верхний слева и нижний справа были чёрными, другие два — серебряными. Дверь ратуши была широкой, двустворчатой, на левой створке был изображён герб Империи, на правой — герб города. По обе стороны от входа стояли стражники с алебардами в стальных кирасах и серых плащах.

Кроме того, на площади стояло ещё одно здание, по сравнению с собором и ратушей имевшее слишком строгий и мрачноватый вид. Возведённое из чёрного гранита, облицованное понизу полированными плитами из того же материала, это трёхэтажное сооружение с прямоугольными окнами, заинтересовало Андрея даже больше, чем собор. К тому же, направлялись они именно к нему.

Подъехав поближе, Серов разглядел на дверях уже знакомый герб Инквизиции — серебряный крест на чёрном щите. Слева от герба висела чёрная гранитная табличка, на которой серебряными печатными буквами значилось: «УПРАВЛЕНИЕ ИНКВИЗИЦИИ города Путеводска».

— Андрей, будь пока здесь. Я договорюсь на счёт тебя.

— Хорошо… — Отозвался тот, испытав некоторое разочарование по поводу того, что ему нельзя войти в это здание. Бориславский же спешился, привязал лошадь к специальному столбику, и скрылся в помещении.

Где-то через полчаса Борис Борисович вернулся, отвязал лошадь, сел в седло и вручил Серову какую-то небольшую, тоненькую книжечку в чёрной кожаной корочке. Андрей тут же её открыл. На титульнике красовался его собственный чёрно-белый портрет, и было совершенно непонятно, откуда инквизитор его взял. Но чародей списал всё на магию, и, не задавая вопросов по этому поводу, стал рассматривать следующий листок, на котором значилось: «Серов Андрей Львович, 22.11.1084 года рождения. Место рождения — графство Йорхенхолл. Образование высшее магическое: АИМИ, г. Альдомиф, выпуск 1103 год, профессия — боевой маг, степень по целительству. Зарегистрирован как испытуемый для получения гражданства Империи по поручительству графа-инквизитора Б.Б. Бориславского, в Межграничье: Управление Инквизиции, г. Путеводск, 04.08.1106 г.». В правом нижнем углу страницы стояла большая гербовая печать Инквизиции, а под ней была чья-то размашистая роспись.

Серов перевернул страничку. Далее значилось: «Куратор — Мированов Степан Аркадьевич, инквизитор Особого Отдела по работе с кадрами». Здесь стояла ещё одна печать, число и две разных подписи. Остальные странички предназначались «для замечаний», и, видимо, должны были заполняться куратором уже в процессе наблюдения за своим подопечным.

Быстро прочитав всё это, Андрей поднял взгляд на Бориславского, и тот пояснил:

— Пока что это — твой самый главный документ в Империи. Это — твоя карточка испытуемого, и, если за время испытательного срока ты покажешь себя с лучшей стороны, и не получишь никаких нарицаний, её обменяют на паспорт гражданина Империи, и, возможно, разрешат тебе переехать в центральную часть страны. Теперь всё зависит только от тебя… Что ты так на меня смотришь, тебе что-то не понятно?

— Нет, с этим всё ясно… Я не знал, что вы — граф.

— Ах, это… И что, это что-то меняет, что теперь ты сверлишь меня взглядом?

— Извините, милорд, но, это странно, когда граф выглядит так просто… на вас обыкновенная инквизиторская форма без знаков отличия, за вами не следует свита, и вообще…

Бориславский рассмеялся:

— Тогда уж не «милорд», а «ваша светлость», или, в моём случае, «ваше превосходительство», у нас так принято обращаться. А у тебя типичное фартлинорское представление о титулованных особах. Некоторые знатные инквизиторы, конечно, выставляют напоказ награды, чины и титулы, и одеваются пышно, и постоянно всем напоминают, кто они. Но сила инквизитора не во внешних проявлениях его знатности и богатства, некоторые из высших чиновников вообще выглядят так, что ты не отличишь их от инквизиторов среднего звена. Тем не менее, их полномочия открывают любые двери, а их весомое слово способно приговорить не только человека, но и целый город сжечь за ересь. Я уж не говорю о решении вопросов внешней политики. Почти все инквизиторы, входящие в состав посольских групп — это высший уровень, а назначение послом — огромная честь, ведь посол — это представитель великой державы, он должен вести себя с достоинством, но при этом не отступать от основных моделей влияния… Об этом тебе знать рановато. Но, может быть, когда-нибудь ещё поговорим на эту тему. Надеюсь, я не зря поручился за тебя.

— Я не обману ваших ожиданий, Борис Борисович.

— Это время покажет. Кстати, о времени. Тебе завтра, в два часа дня, должно явиться сюда, в это управление. На входе свою карточку покажешь, и тебе скажут, в какой кабинет пройти.

— Спасибо… Я вам очень благодарен.

— Лучшей мерой твоей благодарности будут твои достижения. Я сегодня покину этот город. Ты пока останешься жить здесь. Чуть дальше площади есть гостиница, советую поселиться там. Лошадь можешь оставить себе. Прощай. — Инквизитор пришпорил коня, и, не дожидаясь прощальных слов в ответ, ускакал, оставив юношу одного в незнакомом городе.

Впрочем, Андрей комфортно себя чувствовал в этом новом месте; времени у него было достаточно, и он решил побродить по улицам, притереться к порядкам, и, конечно же, зайти в собор. Желудок его, недобрым бурчанием, возмутился такому плану, он был очень голоден, но маг предпочёл сперва насытиться духовно.

* * *


В притворе собора находилась мраморная скульптура распятия, под которой стояли глубокие чаши с освящённой водой. Как и большинство имперских храмов, здание имело планировку в форме креста. В центральном нефе оказалось два ряда деревянных скамей, разделённых проходом. Капитальные резные исповедальни с символическими изображениями добродетелей и грехов, стояли вначале боковых нефов, отделённых колоннадами. Мраморные колонны украшало золочение, на двенадцати контрфорсах были выступы со статуями, воссоздававшими образы апостолов. Изнутри многочисленные витражи казались огромными. Многоцветные, собранные из разных по форме стёкол, соединённых свинцовыми перемычками, эти великолепно проработанные транспарантные картины своим видом вызывали настоящий благоговейный восторг. Их сюжеты представляли собою библейские сцены. Под проёмами окон располагались барельефы.

На возвышении находился пресвитерий, на который вели устеленные алой ковровой дорожкой ступени. Он отделялся от зала балюстрадой; в центре него располагался алтарь из тёмно-красного мрамора с чёрными прожилками, на котором ярко горели свечи. Позади него, на полукруглой стене апсиды храма, возвышался золочёный крест высотой в три человеческих роста. Изваяние Христа на нём было настолько искусно сделано, и так тщательно, художественно раскрашено, что вызывало священный трепет: образ распятого Спасителя казался настоящим… чудилось, будто кровь с пробитых ладоней вот-вот закапает на пол… Хотелось упасть на колени пред смиренным, и в то же время — величественным ликом Сына Божьего.

Справа от алтаря стоял амвон; этот невысокий помост, с которого читали Евангелие, был облицован красным мрамором. Слева, несколько позади алтаря, размещалась кафедра.

Густой аромат курящегося благовонного ладана умиротворял. Сейчас был светлый час служения, и, хотя Серов не успел к началу, и пропустил проповедь, он всё же застал интереснейшее действо — священник сам играл на церковном органе, располагавшемся на хорах. Чистые, сильные, по-ангельски прекрасные голоса певчих сопровождали его звуки. Возвышенная музыка, растекавшаяся по стрельчатым сводам, уносила в поднебесные высоты, многие из прихожан не могли сдержать слёз восхищения.

В груди Андрея от всего этого разлилось непонятное, но очень приятное чувство, которое он определил как «благодать».

Ему даже не хотелось уходить из собора, он просидел там несколько часов после служения, когда прихожане разошлись. Это был другой мир, святой, пропитанный верой, человеческими чувствами, надеждами, упованиями, искренностью и молитвенным экстазом. Из сосредоточенных размышлений о высших материях его вывел отчаянный женский вскрик, донесшийся с улицы. Чувство умиротворения разлетелось вдребезги, будто брошенный на пол хрусталь. Серов взбудоражено встрепенулся, и, вскочив на ноги, помчался к выходу.

На улице уже стемнело, но фонари ещё не зажгли. В полумраке Андрей разглядел девушку, лежащую на ступенях собора, из окровавленной груди её торчала рукоять ножа. Серов наклонился над девушкой, но жизнь уже покинула её тело, а чья-то тёмная фигура в плаще уносилась с площади по направлению к одной из боковых улиц. Непонятно, куда делась стража возле ратуши, и почему площадь была пуста в этот час. Но времени на раздумья не было, и Серов помчался за убегавшим. Сократив расстояние, маг сшиб его с ног «каменной волной» — заклинанием стихии земли, заставившим почву содрогнуться под ногами, и изрядно изломавшим кладку мостовой. Затем, особо не колеблясь, он швырнул в убийцу огненным шаром. Тот вспыхнул, как живой факел, на несколько мгновений ярко озарив площадь и огласив её жутким предсмертным воплем… Тут как раз подоспела одна из групп стражников, патрулировавших город. Патрульные, выхватив клинки, подбежали к нему, но Андрей стоял над догорающим трупом, и не собирался сопротивляться, что только облегчило их работу. Они налетели на него и повалили наземь, не стесняясь превысить необходимую силу, секунда — и он лежал лицом на мостовой а два дюжих стражника скручивали руки за спиной. Из разбитого носа юноши текла кровь.

— В Управу его. Вы двое останьтесь здесь. Осмотрите место двойного убийства. — Сказал один из патрульных, видимо, он был главным.

Андрея рывком, чуть не вывихнув руки в суставах, поставили на ноги и повели куда-то. Из своего нынешнего положения он мог видеть лишь дорогу под ногами. Впрочем, шли они не более десяти минут. Они вошли в какое-то здание, где у задержанного отобрали рюкзак, поясную сумку вместе с поясом, и бесцеремонно обыскали, изъяв содержимое всех карманов, несколько оборвав одежду. После этого, не развязывая руки, чародея затолкали в камеру с решетчатой дверью.

— Загорай, завтра с тобой разберемся. Да и упаси боже тебя какой-нибудь магический фокус выкинуть. Понял?!

— Мне незачем прибегать к колдовству. Если бы я хотел сопротивляться, ваш отряд разделил бы участь убийцы ещё там, на площади. — Спокойно ответил Андрей.

Но стражник его уже не слушал и ушел.

Камера представляла собою небольшое, изрядно замызганное помещение. Сероватая штукатурка на стенах местами осыпалась, открыв кирпичную кладку. В углу валялась тонкая соломенная подстилка, служившая, должно быть, постелью для заключённых, в другом углу — вонючее ржавое ведро. Маг вздохнул, и, без проблем сняв путы с рук, стал устраиваться спать. Сбежать из этой камеры для него не представляло особого труда, однако Серов решил, что лучше остаться. Он был настолько уверен в правоте своих деяний, что даже не сомневался, что утром его выпустят. А вот побег наверняка превратил бы его в преступника, желающего избежать правосудия.

Ночь прошла спокойно, чародей, не смотря на неудобства и спазмы пустого желудка, умудрился немного поспать. Правда, ближе к рассвету он замёрз, а стражники отобрали у него даже плащ. Наутро ему принесли миску с холодной кашей непонятного происхождения. Андрей брезгливо посмотрел на эту пищу, но, не смотря на зверский голод, не стал её есть. Целый день бездействия чуть не доконал мага, он переживал по поводу того, что теперь встреча с куратором не состоится, а он сам, быть может, останется гнить в заключении на неопределённый срок.

Лишь под вечер к нему пришел посетитель, пожилой мужчина крепкого сложения, седовласый, с лысиной на макушке, повязкой на правом глазу, в дорогих одеждах знатного горожанина, по виду которых сложно было судить о роде его деятельности. Ему поставили стул напротив камеры Серова, и он, усевшись, начал разглядывать заключенного. Тот тоже посмотрел на него, не избегая прямого взгляда. Оба примерно с минуту изучали друг друга, и сторонний наблюдатель поразился бы наглости оборванного, избитого, заляпанного кровью и извалянного в пыли молодого человека, глядящего на визитёра так, будто они были на равных, а решётка, разделявшая их, и вовсе не существовала.

Эта безмолвная бравада, похоже, весьма позабавила посетителя, но это проявилось лишь в едва уловимой ухмылке, скользнувшей по губам, да в насмешливом блеске, на мгновенье промелькнувшем в единственном глазу.

— И ты, конечно же, невиновен. — Сказал мужчина.

— Я убил убийцу девушки, и этого не отрицаю. — Ровным голосом ответил Серов, каким-то шестым чувством определив, кто сидит сейчас перед ним.

— А кто тебе сказал, что он убийца?

— Аурический след его лежал от ступеней собора. — Пояснил маг. — Этот же след я увидел на рукоятке ножа, когда наклонился над девушкой, чтобы помочь ей. Но, увы, она была уже мертва. В темноте моё зрение само по себе перестраивается на аурический спектр, а фонари на площади на тот момент ещё не зажгли, было темно.

— Допустим. Кто же тогда дал тебе полномочия судьи и палача в одном лице и это в первый же день на территории Империи?

— У меня не было таких полномочий. Я мог просто остановить его, не дав убежать. Но мною двигал гнев: во-первых, убийство было совершено на ступенях святого собора, а это — осквернение святыни. Во-вторых, была убита юная девушка, жестоко, безжалостно, болезненно… Я сознаюсь, что убил того мерзавца умышленно. Но я не раскаиваюсь, поскольку он для меня — даже не человек, а поганая гниль.

— Итак, в сухом остатке — принципиальный маг-убийца, не способный контролировать себя. Интересное сочетание, видимо, именно такого гражданина нам и не хватало.

— А вы, видимо, Мированов. — Высказал свою догадку Андрей. — Что ж, я всё сказал. Можете судить меня в соответствии с законами Империи.

— Мированов, твой куратор. — Мужчина раскрыл карточку Андрея. — Ты скоро с ним встретишься. А на счет имперских законов… о них ты тоже скоро узнаешь.

— Я подожду.

— Да, будьте так любезны.

Визитер встал, и, не прощаясь, вышел.

* * *


На следующее утро чародея разбудили и, вновь скрутив руки верёвкой, без объяснений вывели наружу.

— Куда вы меня? — Вяло поинтересовался Андрей, пребывая в несколько затуманенном от голода сознании.

— Туда. — Отозвался стражник.

— А что там?

— А кто ж его знает, письмецо нам оттуда чиркнешь?

— Обязательно. — Буркнул Андрей, поняв, что расспросами ничего не добьётся.

Они прошли несколько улиц и свернув в один из переулков уперлись в ворота какого-то дома. Там оказалось не заперто, во дворе работало несколько человек, им-то и сдали Серова с рук на руки и удалились.

Правда новые конвоиры оказались не общительнее предыдущих. Они отвели мага в какую-то комнату с окном в садик и парой кресел у столика. Ему развязали руки и опять оставили одного в ожидании непонятно чего.

Серов огляделся, здешняя обстановка ему понравилась гораздо больше, чем та, что была в камере. Ноги еле держали его, голова кружилась, поэтому он опустился в кресло и замер, не то в задумчивости, не то в полусне.

— Подъем! Не спать! — В комнату вошел вчерашний визитёр, но уже одетый в инквизиторскую форму.

— Я не ошибся, это действительно вы… Здравствуйте. — Сказал Андрей, кое-как встав с кресла и попытавшись приободриться.

— Да садись ты. Это я так вспомнил старую шуточку старого друга. Вчера я был так сказать не при исполнении… Знаешь надо как то поосмотрительнее быть, в новом то месте.

— Наёмничья привычка сработала. За пределами Империи она была справедлива, а здесь… я просто дал ей волю. Зря, конечно… Но после восторга, который я испытал, находясь в соборе, зрелище убитой девушки и безнаказанно убегающего убийцы вывело меня из равновесия.

— Если тебе уготован тот путь, что видел наш общий друг, то с таким тебе придется часто встречаться. Ладно, я отчистил твое пребывание в Империи, по крайней мере, по документам. Есть хочешь?

— Да, очень… Я, кажется, трое суток ничего не ел… или даже больше…

— Неосмотрительно. Сейчас что-нибудь организуем. Самое время позавтракать.

Принесли несколько блюд и чай, кресла были придвинуты к столику. Андрей не утерпел, и буквально за минуту жадно смёл рис с овощами, позабыв о приличиях, и немного пожалев, что порция так мала. Мированов сделал вид, что не заметил такого поведения, когда юноша утолил первый голод, он продолжил разговор:

— Вряд ли Бориславский тебе хоть о чём-то рассказывал…

— Он сказал, вы друзья.

— Так и есть. Когда-то учились вместе в Академии Инквизиции. Потом долго вместе работали, но, обстоятельства разделили нас. Он — посол, а я — особист-кадровик. Если хочешь знать, я тебя курирую, только потому, что он меня об этом попросил. Вообще, я не занимаюсь наблюдением за приезжими, я занимаюсь подборкой подходящих людей.

— Подходящих для чего? — Уточнил Серов.

— Я так и знал, что он тебя не просвещал относительно своих планов. Всегда был неразговорчивым и скрытным… Но это пошло на пользу его карьере. А я подбираю людей, подходящих для определённых профессий. Вот ты, к примеру, кем себя видишь, здесь, в Империи?

— Я… Ну, я… — Андрей нарочно сделал вид, что его смутил этот вопрос, хотя ответ на него он прекрасно знал.

— Ты, ты. Юноша, не мямли, Бориславский охарактеризовал тебя, как человека решительного, уверенного. Или ты ещё не определился?

— Определился… Но вы подумаете, что я чересчур уж замахнулся… — Молодой маг продолжил изображать ложную скромность.

— Что я подумаю, ты не знаешь. Говори.

— Я хочу быть инквизитором. — Наконец признался он.

— Так вот, Серов, Борис Борисович в тебе инквизитора углядел ещё там, в Йорхенхолле. Именно поэтому он передал тебя мне. Должно быть, ты понимаешь, что для приезжего получить профессию и полномочия инквизитора хотя бы среднего звена — почти недостижимая высота. Слишком высоки требования. Однако, ты талантливый маг, а ещё некоторые качества твоего характера могут тебе помочь. Очень может быть, что тебе дадут попытаться и доказать, что ты сможешь быть инквизитором. Но для начала, тебе многое предстоит узнать об Империи, а мне — о тебе. Вернее, ты расскажешь мне о себе всё, имеющее даже мало-мальскую важность, стараясь ничего не утаивать.

— Я и не собирался ничего скрывать.

В душе юноши поднялось ликование; он действительно сделал верную ставку и показал себя с нужной стороны перед Бориславским. Благодаря этому, теперь у него появился реальный шанс добиться желаемого, и действительно стать инквизитором, получив, возможно, вдобавок к престижной в Империи профессии, определённое положение в обществе и некоторую власть. Это было то, что для начала желал обрести молодой тщеславный маг. Разумеется, он рассчитывал достичь и большего, но нужно было с чего-то начать, причём так, чтобы его прекратили воспринимать как бродячего наёмника и нищего бастарда.

— У каждого есть свои тайны. Так что, сейчас ты непроизвольно солгал мне. Постарайся впредь более взвешенно отвечать. Расскажи мне о своих родителях. — Сказал Мированов, отхлебнув горячего чаю с мятой.

— Я их почти не помню. — Ответил Андрей. — То есть, мать я не знал вообще, она умерла от какой-то болезни, когда я ещё младенцем был, по крайней мере, мне так сказали. Только урны с её прахом в семейном склепе Йорхенов нет, и, похоже, никогда не было… Я спускался туда много раз, но ни на одной из каменных полок не было высечено имя Мирабеллы Йорхен. Это странно, поскольку Йорхены трепетно относятся к родственным связям, даже к дальним, а моя мать была двоюродной сестрой Йоримуса.

— Мирабеллы Йорхен? Не Грей?

— Нет… отец с матерью не были женаты… Он собирался, но незадолго до свадьбы уехал по каким-то срочным, неотложным делам, и отсутствовал так долго, что в благородном семействе Йорхенов родился бастард. — Андрей вздохнул, и отпил чаю из чашки. — Вот так я опозорил свою мать, графскую фамилию и знатный род. Мне это потом долго припоминали… До самого моего отъезда в Альдомиф.

— А что же твой отец?

— Когда он вернулся, мне было уже года три. Мама к тому моменту давно уже умерла… Я даже помню тот день, когда отец приехал. День дождливый был, мы с братьями Йорхен играли в одной из комнат замка. А тут входит незнакомый мужчина, и пристально смотрит на меня печальными глазами… и улыбается. Этот незнакомец показался мне очень высоким… На нём был промокший чёрный плащ с капюшоном… А от плаща пахло гарью и ветром. Никогда не забуду этот запах… Наверное, это всё лишние и ненужные подробности… — Серов отвёл взгляд и снова отпил глоток чая, который начал уже остывать.

— Я тебя слушаю. Если мне покажется, что ты говоришь что-то лишнее, я тебе об этом скажу.

— Я не уверен, но, кажется, отец мой был имперцем. Йоримус на эти темы разговаривать не любил… Отца звали Леон Грей, но это на фартлинорский манер. Я потом, уже подростком, нашёл в одной из книг, в библиотеке графского замка, документы, которые отец готовил, чтобы официально усыновить меня и перевезти в Империю. Там его имя было… Лев Константинович Серов.

— Продолжай. Что же случилось, что он недооформил эти документы?

— Он часто бывал в разъездах, у него постоянно находились какие-то дела, и усыновление откладывалось. Но месяцы, проведённые с ним, были самыми лучшими в моём детстве. Он играл со мной, учил меня читать и писать, как на общем фартлинорском, так и на эльфийском и имперском языках. К шести годам я уже сам взахлёб читал книги, и мне начали даваться простенькие заклинания, которые я в этих самых книжках и вычитал… а он гордился моими достижениями. — Рассказывая, Андрей смотрел уже не на собеседника, а будто бы сквозь него. Мысли юноши были устремлены в прошлое, и вновь яркими образами разворачивались для него картины минувшего, о некоторых из которых он предпочёл бы забыть. Но воспоминания рвались наружу, он перестали быть приятными, они пробегали болезненной, знобливой дрожью по его спине, проблёскивали тенью застарелого страха в глазах. — Только счастье это недолго продолжалось… Знаете, Йорхенхолл ведь, практически, среди Нейтральных Земель стоит… Само графство маленькое, три часа пути верхом — от границы до границы… Часто орочьи племена осаждали его, иногда даже разоряли по окраинам, но не бывало, чтобы вплотную к графскому замку подбирались… Вплоть до того дня… Я помню панику в замке, когда спешно закрывали ворота, когда нас, детей, увели в укреплённую комнату в башне, а на винтовой лестнице, ведущей к ней, выставили стражников… Нянька пыталась оттащить меня от окна, но я не давался… А она была напугана не меньше, чем дети, порученные ей, и, оставив меня на подоконнике, ушла в дальнюю часть комнаты, где перешёптываясь, сидели Иоганн с Фридрихом и стояла колыбель Виолетты…

Инквизитор слушал Серова не перебивая, внимательный взгляд особиста будто читал историю с переполненного эмоциями лица юноши. А Андрей, погружённый в тот полузабытый мир своего детства, казалось, заново переживал события, навсегда оставившие неизгладимую рану в его душе.

— Я смотрел, как целая орда орков осаждает замок, как они скачут, всё прибывая… Даже наверху, в башне, казалось, земля содрогается от топота лошадиных копыт. Сначала… замок оборонялся вроде бы хорошо, но потом орки полезли на стены, и через некоторое время многие из них оказались во внутреннем дворе, и попытались открыть ворота. Тогда-то и выбежал откуда-то мой отец, и он вёл за собой несколько человек. Я уже плохо помню, что там творилось, вспоминаются крики, кровь, лязг оружия, трупы орков во внутреннем дворе… Мой отец, сражавшийся и впрямь, как настоящий лев, двигавшийся легко, отточено, ловко, убил, наверное, десятка два орков. Хотя, может, и меньше, тогда мне просто так показалось… И вдруг… — Андрей с трудом проглотил комок, подкативший к горлу. — …к нему со спины подобрался орк с копьём в руках… Я тогда крикнул: «папа, берегись, сзади!»… Но он меня не услышал, а в следующий миг копьё пронзило его… Мне от ужаса стало плохо, я упал с подоконника на пол и потерял сознание. Пролежал без чувств в кровати целых три дня, доктора уже боялись, что я никогда не приду в себя. Мне же, всё это время, снился всё тот же повторяющийся кошмар, как копьё пронзает плоть, как отец падает мёртвым, а я бессилен что-либо сделать… — Глаза юноши болезненно заблестели, он почти на минуту замолчал, вновь перемалывая встревоженное воспоминание. Казалось, он еле сдерживает слёзы, но он так и не дал им воли, хотя голос его предательски дрожал, когда он продолжил. — Когда я, наконец, очнулся, удивив всех, мне сказали, что отец мой погиб. Снаружи орду вспугнули, кажется, лейарские войска, которые, спустя несколько часов после начала штурма, привёл тогда ещё молодой князь Нордл… но замок был частично разграблен, и многие орки бежали с богатой добычей… не знаю, зачем, но они утащили даже труп моего отца. Должно быть, для какой-то отвратительной цели, может быть, для шаманского ритуала… После таких новостей я целый месяц не мог говорить, ни с кем, ни о чём, нянька сочла, что я вовсе онемел. Йоримус Йорхен стал моим опекуном, и, в общем-то, внимания мне уделял не меньше, чем собственным сыновьям, тут его упрекнуть не в чем…

На этом Серов закончил свой рассказ. Чтобы как-то скрыть гнетущее смятение, завладевшее им, юноша залпом выпил остывший чай. Инквизитор молчал, давая молодому человеку возможность самостоятельно навести порядок в собственных мыслях. Андрей же, видимо, о чём-то судорожно размышляя, за несколько минут сумел вернуть себе относительное спокойствие. Мированов довольно хмыкнул и спросил:

— А почему ты решил стать магом?

— У меня были к этому выраженные способности. Но истинная причина всё же не в этом. После гибели отца, я слышал множество пересудов о той осаде, но чаще всего в разговорах проскакивало, что трагедии могло бы и не произойти, если бы в рядах обороняющихся был хороший маг. Эта мысль, как заноза, засела у меня в голове. Я целыми днями сидел в библиотеке замка, и никакими силами меня нельзя было оттуда выдворить. Иногда братьями Йорхенам становилось скучно, и они начинали гонять меня по всему замку, развлекаясь эффектами, которые производили мои, слабенькие тогда, заклинания. В конце концов, мне эти их развлечения надоели, и я стал ходить на занятия по фехтованию вместе с ними. Сочетая своё умение владеть клинком с некоторыми боевыми и защитными заклятиями, я вынудил братьев отстать от меня, хотя Фридрих периодически сам нарывался, а Иоганн спекулировал тем, что он — будущий граф, и я не имею права сопротивляться его нападкам. Я с этим смирился, но только отчасти… Граф же поощрял мой интерес к магии, но скорее всего потому, что ему нужен был шут, развлекающий гостей на балах красивыми иллюзиями и голограммами. Отец оставил мне небольшое состояние, которое Йоримус хранил у себя, и я узнал, что его хватит, чтобы оплатить обучение в Альдомифской Академии Изящных Магических Искусств. Я забрал свои деньги и отправился в Альдомиф. Поступил в Академию, но потом плата за обучение возросла. В каникулы мне приходилось подрабатывать в качестве наёмного боевого мага. Я об этом не жалею — такая практика помогла мне отточить мастерство.

— Хорошо. А скажи, Андрей, как ты относишься к представителям других рас?

— М-м… Терпимо, можно сказать… Конечно, ниамбл и орков я ненавижу, но к остальным откровенной вражды не питаю.

— А эльфы? Мне известно, что ты несколько лет подряд в летние каникулы уходил в эльфийские леса, и учился магии у эльфийских чародеев.

— Я этого не скрываю, да, я многое почерпнул у них. Мой наставник в Академии был эльфом, и это он посоветовал мне поехать набираться мудрости к его сородичам. Эльфийская магия послужила основой для моих собственных разработок, но особенно помогла в разделе Исцеления. Именно эльфы научили меня врачевать ужасные раны, именно у них я научился находить редкие травы и делать особые зелья и снадобья.

— И всё?

— Ну… не только, там ещё кое-что узнал. Они меня допустили в свою библиотеку…

— Я не про магию. Какое отношение у тебя к эльфам?

— Скорее приязненное. В эльфийках есть особая, изящная, утончённая красота… К тому же, это талантливая раса… — Серов чуточку улыбался, и, кажется, собирался долго объяснять причины своих симпатий, но Мированов перебил его:

— Вот ты сказал, что даже страшные раны исцелять можешь. Так что же, на себя снадобье решил не тратить? У тебя свежий шрам через правую бровь, и ты ничего с этим не сделал?

— Этот шрам я решил оставить напоминанием о своём решении. Он был получен не в бою, но в попытке отстоять свою веру, свою правоту.

— Всё понятно. А что ты делал в магическом Ордене Хронорианцев?

— Там я тоже учился… Один из преподавателей в АИМИ был хронорианцем, и пригласил меня в свой орден, я на несколько месяцев был снят с занятий, чтобы пойти с ним. Я быстро стал Адептом… Но когда узнал, что как раз хронорианцы похищают эльфов, и вытягивают из них из них время жизни, чтобы забрать себе и продлить, таким образом, собственную жизнь… Я покинул Орден, прихватив из их библиотеки пару книг с сакральными тайнами Магии Времени. За это они пару разу пытались меня прикончить, но потом просто начали игнорировать…

— А эти книги до сих пор у тебя?

— А как же. Бесценная кладезь знаний, такие книги больше нигде нельзя достать… Подождите… — Встрепенулся Андрей. — Книги в рюкзаке, а рюкзак у меня стражники забрали, как и все остальные вещи… а некоторые принадлежности непосвящённым лучше бы не трогать… Конечно, на рюкзаке охранное заклинание стоит, посторонний в него залезть не сможет, но если они всё-таки нашли способ залезть внутрь…

— Не беспокойся, твои вещи здесь, никто их не тревожил. И лошадь твоя стоит в моей конюшне. Я решил, что оставлю тебя пожить у себя, в комнате для гостей. Если ты не против, конечно.

— Нет, конечно, не против, спасибо за приглашение. — Просиял Серов. — Мне не по карману гостиница… у меня есть немного серебра, но здесь всё за золото… так что я нищ…

— Полагаю, это временно. Итак, юноша, у меня в доме есть библиотечная комната, и я рекомендую тебе её посетить. У меня много работы, и свободен я буду в основном по вечерам, но на многие твои вопросы ответят книги, ты и сам знаешь. Днём можешь побродить по городу, присмотрись к людям, к порядкам, к устройству жизни. Только давай пока что без героизма и без убийств. Старайся вообще не привлекать к себе лишнего внимания, и не афишировать, что ты — маг. В Империи маги, не состоящие на службе у Инквизиции или не приобщённые к какой-либо другой официальной деятельности, запрещены так же, как ношение оружия гражданскими лицами. Так что, пока оставь клинок в своей комнате, и позабудь на время о колдовстве, не то какие-нибудь стражи, в порыве служебного рвенья, вполне могут арестовать тебя за нелегальное использование магии.

— Я понимаю. — Вздохнул Андрей.

— Но тебя это огорчает. Не переживай, если всё пойдёт, как надо, ты ещё сможешь блеснуть своими умениями.

* * *


Первый месяц в Межграничье прошёл для Серова как-то незаметно. Дни были похожи один на другой, занятия были одни и те же, и только погода вносила некоторое разнообразие в ставший привычным распорядок дня, не смотря на это, Андрей не скучал. Он усердно читал, штудировал историю государства, заучивал наизусть основные имперские законы, вёл длительные беседы со своим куратором, и по нескольку часов в день бродил по городу: следил за жителями, прислушивался к их разговорам, присматривался к поведению, изучая местные порядки.

Вечерами, после ужина, маг, удобно устроившись на кровати, и обложившись книгами, сводил воедино собственные знания о континенте, почерпнутые из хроник, летописей, сказаний, легенд и личных наблюдений, с новыми сведениями, полученными об Империи.

Материк Фартлинор обрёл нынешние очертания более тысячи лет назад, в результате грандиозного катаклизма, спровоцированного, согласно древней легенде, действиями троицы братьев, могущественных демонов-полукровок Фаргарнов. Они искали славы и признания в Демоническом Легионе, которым были отвергнуты и изгнаны из-за своего получеловеческого происхождения, и, дабы привлечь к себе внимание Высших Демонов, решили разрушить материк, однако не уничтожить, а лишь разделить, порвав обширные земли на разрозненные острова, разбросанные по Океану. Следующим шагом в их тщеславном замысле было достижение почитания демонической троицы, как новых богов…

Однако осуществлению это чудовищной по размаху затеи, помешала разумная раса драконов и могущественные маги Ордена Ун. Люди сплели мощные защитные чары, используя поддержку драконов, обладающих огромной магической силой. Отпор демонической троице оказался гибельным для большинства чародеев, поскольку им пришлось вложить не только магическую, но и собственную жизненную энергию, дабы сотворить по всему периметру материка гряду особых защитных гор, препятствующих расхождению земель и удерживающих материк в целости. Эти кряжи были названы Цепями Уновира, в честь города, где обитали маги, не пожалевшие собственной жизни для их создания.

К сожалению, горные хребты, созданные с помощью магии, перекрыли прямой доступ к Океану практически везде. Но именно благодаря им, защищённый от внешних влияний, климат на Фартлиноре стал относительно мягким, хотя и неравномерно.

В результате неудачной попытки разрушительного разделения, посреди материка образовался громадный разлом, от которого в разные стороны расходились глубокие трещины. С помощью магии, подземных источников и дождей он был заполнен водой и превращён во Внутреннее Море. Поднятая чарами вода растеклась и по трещинам, обратив их в реки, имевшие бурное течение, но текшие не в море, а из него. Протекая через сквозные подземелья под магическими горами, эти реки впадали в Океан.

Что же касалось самих братьев-Фаргарнов, то, исходя из записей летописцев, во время противостояния уновирцам и драконам, старший — Фортранн, был развоплощён и стал бестелесным духом, искавшим подходящую новую оболочку, чтобы вновь обрести былое могущество. Средний, Аристарх, счёл себя самодостаточным и более не желал обрести признание Легиона. Он пошёл своим путём, создав несколько новых видов магии и обучив ей людей, образовав, таким образом, два Ордена Магов — Орден Фаирреконов, специализировавшихся на всевозможных способах управления Стихией Огня, и Орден Хронорианцев, обладавших некоторой властью над Временем и искавших секреты бессмертия. Младший брат, Хартан, тоже предпочёл остаться среди людей, однако свои силы он тратил на контракты и сделки со смертными, находив в этом неиссякаемый источник развлечения.

Во время Катаклизма, в результате мощнейших землетрясений, погибло множество людей и существ, когда же он был приостановлен, началась новая эра, и летоисчисление начало вести счёт от этого события.

Некоторые страны исчезли вовсе, другие — отстраивались заново, так, почти в самом центре материка, по северному берегу Внутреннего Моря, возникло и разрасталось новое, юное государство, впоследствии ставшее Империей. Близ южного берега, в горах, был вновь возведён Уновир — город-государство, чьи границы защищала магия, отталкивавшая всякого, кто не являлся жителем Уновира или же приглашенным. Незваных гостей здесь не привечали — этот город принадлежавший потомкам магов Ордена Ун, был отгорожен от остального мира и замкнут в себе.

На северо-западе приводили свои владения в порядок гораздо более древние княжества. Лейар, некогда считавшийся самым крупным, богатым и влиятельным государством, примыкал, по западной границе, к Трясинам Тейвике, обширной болотистой местности. По северной — соседствовал с княжеством Раглинар, чьи холодные, суровые земли до катаклизма вплотную прилегали к Океану, и даже после окружения горами сохранили несколько прямых выходов к нему. Раглинар населяли воинственные племена, бывшие, к тому же, отважными мореплавателями. На их землях произрастали леса, деревья из которых очень хорошо подходили для строительства кораблей. Княжество Мальбурган граничило по западной своей стороне с двумя другими, и было богато плодородными землями, возделываемыми трудолюбивыми крестьянами.

Великий град Альдомиф, испокон веков стоящий в междуречье двух больших рек, близ восточной границы Лейара, от Катаклизма не пострадал вовсе, его защитили маги-основатели, правящие там и поныне.

Остальные земли материка считались полностью «нейтральными», и, хотя были заселены, значимых государств, помимо перечисленных, более не было. Кое-где возникали города-крепости, графства, поселения, деревни со своими законами и порядками, а некоторые из них также и исчезали, в результате военных стычек и набегов. По степям кочевали, за табунами своих лошадей, орки и дикие племена, не признающие оседлого образа жизни. Драконы расселились по хребтам Цепей Уновира, и в дела людей практически не вмешивались.

Населяли Фартлинор различные расы. Люди превосходили всех прочих числом, и встречались практически в любой части материка.

Крепкие, коренастые, невысокие, но очень выносливые гномы предпочитали жить и трудиться в суровых предгорьях и горах, мирно соседствуя с драконами, избравшими для себя то же место обитания, правда, их пещеры находились гораздо выше, над поселениями гномов. Орки слыли воинственными кочевниками, целыми племенами скитавшимися по степям, и совершавшими набеги на плохо защищённые пограничные поселения. Происхождение молодой расы златокожих ниамбл, обитающих, в основном, в болотистой местности Трясин Тейвике, было весьма туманным, ходили слухи, что эти необычные существа — близкая родня людям, однако отверженная и изгнанная из благодатных земель. Самыми прекрасными, романтическими и загадочными существами считались фахлари — крылатые люди, жившие где-то в поднебесье. О них мало что было известно, да и на бренную землю они редко спускались.

На востоке раскинулись огромные леса, населённые эльфами, жившими в гармонии с природой и познавшими множество её тайн; далеко на юго-западе и востоке, за эльфийскими лесами, простёрлись пустыни. Восточная, под названием Ямотиша, была родиной расы лурмий, чья кожа была серебристо-голубой, из-за плотных чешуек, как у рептилий, а волос не было вовсе — вместо них, на головах их росли яркие веерообразные перепонки. Юго-западная, расположенная где-то за орчьими степями, служила пристанищем для магов-некромантов, искавших уединения, и нашедших его там.

При огромном количестве путешественников, странствующих по материку, за истекшую тысячу с лишним лет, огромные пространства так и оставались неисследованными, в основном из-за пугающих мифов о различных опасностях, подстерегающих в неведомых землях, которые никто так и не рискнул развеять, или же, просто не удосужился об этом рассказать. Ныне, когда страны были уже давно отстроены, конфликтов на материке было предостаточно, и спровоцировать очередную войну могла любая мало-мальская стычка.

Армии, сходившиеся на полях сражений, имели всевозможное снаряжение, от обычных стёганых курток, до практически непробиваемых стальных лат, от деревянных дубин, до высокотехнологичного огнестрельного оружия.

Большую часть войска цивилизованных стран во время войн составляли наёмники.

Отдельного упоминания заслуживали боевые маги, регулярно участвовавшие в битвах, сеявшие хаос и разрушения, влекомые жаждой наживы, славы, но зачастую ведомые другими, одним им ведомыми причинами.

На Фартлиноре не было единой религии, однако, среди множества других богов, особо почитаемой и известной была богиня Элтабиатта, отзывчивая к молитвам и дарующая то дожди, то щедрые урожаи, то останавливающая эпидемии опасных болезней… Для обретения её покровительства во многих городах и деревнях возводились храмы в её честь. Лишь одна страна авторитета богини не признавала — то была Империя, проповедовавшая исключительно Христианство, а поклонение другим богам считалось в этой стране идолопоклонством и ересью. Впрочем, это государство не вело открытых религиозных войн, но священники распространяли учение повсеместно.

Империя слыла страной богатой, процветающей, и гораздо более развитой по сравнению с остальными. Соперничать с нею мог лишь Альдомиф — легендарный, могучий и славный город-государство, основанный несколькими более двух тысяч лет назад могущественными магами. Из-за своего расположения, он, по сути, являлся крупным речным островом. Знаменитый Альдомифский Базар был средоточием фартлинорской торговли, и потому — крупнейшим экономическим центром материка. Любую редкость можно было найти на громадных торговых площадях, невероятные суммы денег тратились здесь или сохранялись в Банке Альдомифа, а самое главное, вести дела здесь было безопасно: город сохранял нерушимый нейтралитет, не участвовал ни в каких конфликтах и не дозволял никаких стычек на своих территориях. Это было выгодно практически всем, и поэтому правила пребывания строго соблюдались, а за порядком рьяно следила стража, а также маги, обеспечивающие безопасность. Кроме базара, Альдомиф был известен своей Академией Изящных Магических Искусств — лучшим высшим учебным заведением для магов на территории всего Фартлинора, за исключением, разве что, Империи.

В большей части материка в ходу были серебряные монеты, но Империя, практически с первых лет своего существования, в качестве собственной валюты использовала золотые монеты, получившие название «империалы». На аверсе их изображался государственный герб, на реверсе — профиль Императора. Надо заметить, что «профилем Императора» была некая безликая золотая маска, скрывавшая лицо каждого правителя, считавшаяся атрибутом Императорской власти, и передававшаяся следующему избранному владыке наряду с императорской короной. Практически все покупки совершались в Империи на золотые империалы, а серебро считалось мелочью и использовалось для размена — сто серебряных монет равнялись одной золотой. Это отличие от всего остального мира обуславливалось обилием золотых и серебряных рудников на территории страны. Кроме того, другая ходовая монета лишний раз подчёркивала особое положение Империи относительно других государств.

Сама страна состояла из нескольких княжеств, объединённых под безусловной властью Императора; западные земли принадлежали князьям, состоящим на службе непосредственно у монарха, восточные — князьям-инквизиторам.

Любопытным оказалось то, что императорская власть не передавалась по наследству от отца к сыну, хотя и была пожизненной. Как только очередной Император умирал, Особый Государственный Совет, наивысший законодательный орган, чьи решения полагались неоспоримыми, избирал из числа собственного состава одного человека, которому надлежало стать новым владыкой. Чтобы взойти на Золотой Престол, избранник обязан был отречься от права обзаводиться семьёй, «дабы править Империей, не отвлекаясь на иные дела». Лицо правителя на всех приёмах полностью скрывала золотая маска, подчёркивая обезличенную беспристрастность справедливой власти. Даже от собственного имени правитель должен был отказаться, и его знали лишь как следующего по счёту Императора. За время существования Империи сменилось двенадцать Императоров, и ныне правил Император Тринадцатый.

Глава Инквизиции был вторым лицом в государстве, и занимал свой пост уже почти тысячелетие. Духовенство нарекло его Богохранимым Лидером, ибо сам Создатель, казалось, продлял и оберегал его жизнь. Именно благодаря его стараниям Инквизиция стала самой значимой организацией в Империи, и обрела огромную власть и полномочия, ограничиваемые лишь приказами Императора. У Инквизиции имелась собственная армия, состоящая из отлично вышколенных и подготовленных боевых групп инквизиторов, принадлежащих к войскам князей-инквизиторов. По первому требованию это воинство обязано было присоединиться к другим вооружённым силам страны. И если Армия Империи представлялась наступательной силой, своего рода «Мечом» в руках государя, то инквизиторской рати не было равных в обороне, разведке и диверсиях, за что Инквизиция иначе называлась «Щитом Империи».

Многие чиновники-инквизиторы входили не только в законодательный Государственный Совет, но и были министрами Особого Государственного Совета.

Инквизиция оказывала значительное влияние на политику державы, поскольку в состав этой государственной организации, кроме Департамента Духовных и Гражданских Дел, включалась Коллегия Иностранных Дел, учреждающая деятельность имперских посольств. Вдобавок, она изобиловала многообразием других немаловажных структур, коими были Военно-Медицинская Организация, Научная Ассоциация, учёные из которой в народе просторечно назывались «чернохалатниками», и, разумеется, Ведомство Магии, строго регламентирующее деятельность всех магов, проживающих на территории страны и осуществляющее надзор за соблюдением установленных правил.

Под покровительством Щита Империи находились многочисленные учебные заведения, сиротские приюты и некоторые школы магии.




Цвета государственного флага были привилегированными, и разрешались для ношения только определённым сословьям: золотой — считался императорским, и, помимо самого Императора, облачаться в одежды этого цвета могли лишь представители элитной Императорской Гвардии, которых в народе называли «Золотые Плащи». Чёрный — официальный цвет Инквизиции, дозволялось носить лишь инквизиторам. Серый, как сталь — принадлежал военным Имперской Армии, и их служебная форма была именно этого цвета.

Империя считалась державой людей, оплотом человеческой расы, все же остальные существа допускались в неё крайне редко, неохотно, или же не допускались вообще. Существовали, конечно, исключения: к примеру, те же гномы, были полезны для Империи, охотно работали на её благо, и потому им было дозволено жить в её пределах. В этом заключалось ещё одно значительное отличие от хорошо знакомого Андрею Альдомифа — в этот город дозволено было входить любому, в независимости от расы и происхождения, правда, лишь при условии, что вошедший будет безукоризненно соблюдать все правила и законы.

Наличествовало ещё разделение нечеловеческих рас по отношению их к Империи. Орки и ниамблы считались враждебными, гномы, лурмии и драконы — нейтральными, а фахлари и эльфы — дружественными, хотя Мированов такую классификацию, похоже, не одобрял. По его мнению, все, кто был отличен от людей, не должен был допускаться в страну. Через некоторое время и Серов с ним согласился.

Существовали, однако, и противники имевшегося строя, и самым значительным из них считалась «Единая Империя» — незаконная политическая организация, всячески противопоставляющая себя Инквизиции. Одной из главных пропагандируемых ею идей была легализация иммиграции представителей любых рас в Империю, а также уравнивание таких иммигрантов в правах с людьми. Помимо этого, они добивались упрощения процедуры становления гражданами, разрешения распространения других религий на территории страны и узаконивание их, а также уменьшения влияния Инквизиции в государстве. Эти вольнодумные замыслы пришлись совсем не по душе Андрею, и он счёл, что их лучше всего искоренить, вместе с организацией, их распространяющей.




Настоящих имперцев в Путеводске было меньше половины, население состояло, в основном, из людей, живших в этих землях ещё до того, как они вошли в состав Империи. Кроме людей, Серову попадались на глаза ещё и гномы, деловито закупающие в лавках еду и спиртное. Потом выяснилось, что эти гномы работают в шахтах неподалёку от города, и что их пребывание здесь разрешено официально, приказом самого Императора.

* * *


Второй месяц в Межграничье ознаменовало наступление осени. Сентябрьское солнце дарило мягкое, приятное тепло, а кроны деревьев ещё долго оставались зелёными. Из всех времён года Андрей предпочитал именно это, однако наиболее прекрасной считал более позднюю пору, когда злато пожелтевших листьев устилало землю, а стволы деревьев стояли почерневшими от моросящих дождей. Ему нравился пьянящий аромат созревших яблок и прелой листвы, и созерцание, как от веяния первых холодов вымерзают последние осенние цветы. Некая возвышенная, поэтическая трагичность происходящего увядания завораживала, и почему-то казалась чародею гораздо более трогательной и жизнеутверждающей, нежели пробуждение природы и весеннее цветение.

Куратор стал уделять Серову чуть больше времени, он лично тренировал его, демонстрировал особые приёмы фехтования и рукопашного боя, и нещадно гонял, заставляя укреплять худощавое юношеское тело. Поначалу Андрей считал такие тренировки настоящим издевательством — мышцы ныли, даже кости ломило, а уж об использовании магии после сотни отжиманий, шестикилометровой пробежки и мук подтягиваний на турнике, речи вообще не шло. Один раз юноша возмутился, высказав куратору своё мнение о такой физической подготовке.

— Знаете, Степан Аркадьевич, я, всё-таки, маг, а не воин. Моя сила заключена в разуме, а не в мышцах…

Мированов усмехнулся:

— Да, как же это я позабыл. Давай-ка ты будешь отжиматься на одной руке, а другой огненные шары в цель швырять. Одновременно и меткость твою разовьём.

Андрею пришлось подчиниться. После того случая, своё мнение юноша старался оставлять при себе, по крайней мере до тех пор, пока его не спросят.

К началу октября стали заметны результаты, маг стал чуть шире в плечах, под кожей появился выраженный рельеф мышц, однако изящества сложения он не потерял.

Постепенно стало холодать, начали моросить заунывные осенние дожди. Тонкое шёлковое облачение мага и заношенный дорожный плащ совершенно не подходили для такой погоды, а в кошельке не было ни одного золотого империала, чтобы купить какую-то другую одежду. Молодой человек оказался слишком горд, чтобы попросить денег в долг, а Мированов, видя его плачевное финансовое положение, умышленно сдерживал щедрый порыв приобрести ему подходящий костюм. Скорее всего, чародей с радостью принял бы подобный подарок, однако куратор желал услышать просьбу. Но этого не происходило, и Степан Аркадьевич, с незаметной улыбкой наблюдая, как Серов, обладавший воистину поразительным терпением, с достоинством переносил холод и неудобства, проникался к нему всё большим уважением.

На улицу выходить не хотелось, но каждый день после тренировки Андрей сам себя гнал из дома; в городе он изучил уже каждый закоулок, многие люди были знакомы ему. Побродив в промозглой мороси несколько часов, юноша с радостью возвращался к весело горящему камину и книгам.

В одну из таких вынужденных прогулок Серов совсем уж вымок. Дождь щедро поливал землю, на улицах почти никого не было, лишь изредка попадались отряды патрульных, да и те норовили куда-нибудь спрятаться.

Андрей направился к дому особиста, но тут послышалось цоканье копыт, и чёрная карета, с гербом Инквизиции на дверце, поравнявшись с ним, остановилась; дверца открылась, оттуда высунулся мужчина.

— Андрей Серов?

— Да. — Кивнул маг.

— Залезай. — Мужчина скрылся внутри, а Серов, пожав плечами, сел в карету и она тронулась, едва он закрыл дверцу.

Изнутри карета тоже была чёрной, обитой плотной тканью. Два сидения — друг против друга, на одном из них сидел мужчина, лет тридцати с лишком, высокий, крепкий и коренастый, коротко стриженный, темноволосый, в простой серо-коричневой одежде и такого же цвета плаще из грубой ткани.

— Куда едем? — Поинтересовался у него Андрей.

— Известно куда, в Крестославль. Не боись, твои вещи я уже забрал, тут они… Меня Николай зовут. — Мужчина протянул руку.

— Андрей. — Юноша ответил рукопожатием. — Но вы это уже знаете.

— «ВЫ»?.. Слушай, давай без вот этого… На «ты», короче. Меня, в общем, из Академии Инквизиции за тобой послали. Инквизиторам за тобой разъезжать некогда, дали только карету, и велели тебя забрать. Я у них человек проверенный, в армии служил десять лет, теперь вот в плановый набор попал. Вместе с тобой поступать буду.

— Неужели в Крестославль… самый крупный город во владениях Инквизиции!

— О, ты уже наслышан, видать. Ну не совсем в город, Академия чуть в стороне от него находится, но вообще да, рядом там всё. Ты бы это, плащ свой мокрый снял, а то ехать-то далече, захвораешь ещё.

— Я бы снял, да без него совсем холодно…

— Ладно, на вот, держи. — Николай снял свой плащ и сунул его продрогшему Андрею. — А то на тебя даже смотреть зябко…

— Спасибо… — Маг снял свою промокшую хламиду и завернулся в плащ Николая.

— «Спасибо» будет, когда выпьем за знакомство. Но это пока терпит.

— Как будет возможность, проставлюсь. Я всё понимаю.

— Я тут отчёт про тебя почитал, мне велели, знаю, что ты приезжий, и вроде как, маг хороший. Ну, и ещё там всякого понаписано, мозги сломаешь разбирать. Думал, что ты хмырь высокомерный, а ты ничего, нормальный мужик.

— Интересно, как ты это определил.

— Хотя бы высокопарными речами не сыплешь, и нос не гнёшь от разговора со мной. Вот, и выпить даже не против.

— Нет, я сам как раз не пью, мне нельзя, я маг. Но тебя угощу.

— Эх, что ж за беда у всех магов, что никому из них компанию поддержать нельзя.

— Вообще-то это не категорический запрет, просто алкоголь отрицательно влияет на потоки энергий, которые используются для сотворения заклинаний…

— Ой-ой-ой, не надо, не продолжай, это там ваши штучки, магические, мне в них вникать ни к чему, всё равно ни чего не пойму… Давай, спрашивай, чего ты там хочешь узнать, мне велели тебя в курс дела ввести.

— Да я уже многое знаю… со мной куратор работал.

— О, это хорошо. А я уж решил, что весь путь проведу в нудных разъяснениях. Но кой-чего я тебе скажу, без обид. Вид у тебя какой-то… бродяжный. Ну что это за патлы у тебя висят, чать ты не девушка, чтоб длинной волос покорять. Подстричься бы тебе, а то как-то не по-имперски выглядишь. У нас с длинными волосами только знатные инквизиторы ходят, а тебе ещё по статусу не положено, такой вид многие не одобрят, странно, что тебе куратор не сказал. Хоть, может он думал, что ты сам догадаешься.

— Длинные волосы концентрируют в себе особые энергии…

— Я ж сказал, не надо мне про всякие там энергии. Я тебе говорю, что вижу. Дело твоё, меня не нянькой к тебе приставили.

— Да, кстати, а как это ты ко мне приставлен?

— Сопровождающий. Только на самом деле, я сам вызвался. Больно любопытно было взглянуть на такого особенного мага…

— Во-первых, я не диковинная зверушка, чтоб на меня смотреть любопытно было. А во-вторых, с чего ты решил, что я какой-то особенный?

— Да ты не обижайся, чего ты… И не скромничай, ты особенный уже тем, что трёх месяцев в Империи не прожил, а тебя уже не только в центральную часть пропустили, но и в Академию Инквизиции вступительные сдавать разрешают. У нас тут многие имперцы туда попасть не могут, у кого способностей не хватает, у кого — связей. Я вон, десять лет в Имперской Армии служил, каждый год письма с запросами писал, а положительный ответ только две недели назад получил.

— Если ты служил в армии, зачем же решил податься в Инквизицию?

— Что ж мне, всю жизнь, что ли, по казармам мотаться? Инквизиторам и платят больше, и уважение, и почёт… И не перебрасывают из города в город каждый месяц, когда до среднего звена дослужишься. И вообще, сам-то ты чего захотел инквизитором стать?

— Должно быть, это моё призвание. Я хочу отдать свои знания, умения, магическое могущество на службу Империи.

— Во как. Звучит впечатляюще, тебе только вдохновляющие речи для новобранцев толкать… Передо мною можешь не распинаться, я человек простой, деревенский, от фанатизма далёкий.

— То есть ты думаешь, что я преувеличиваю.

— Не, я уверен, что тебе стать инквизитором хочется по какой-то ещё причине. А может быть, их даже несколько.

— Может быть. Я хочу стать знатным инквизитором. Хочу обзавестись большим домом где-нибудь в центре Империи, заработать небольшое состояние. Хотя, лучше бы большое, надоело уже, когда ветер в карманах свистит. У меня в Йорхенхолле невеста осталась, Виолетта. Очаровательное создание, но, к сожалению, она графиня. Я собираюсь на ней жениться, но, пока не обустроюсь здесь, в Империи, я этого сделать не могу. И, потом, когда мы с ней обзаведёмся детьми, я хочу, чтобы они гордились мной, своим отцом, чтобы хотели равняться на меня.

— Да-а-а… наверное, про нормального мужика — это я загнул… Ну, это ничё, это лечится.

Они ещё долго разговаривали на отвлечённые темы. Просторечный говор нового знакомого показался Андрею вполне привычным — большинство наёмников, в компании которых ему прежде довелось вращаться, излагали свои мысли в такой же, а порою и в гораздо более грубой форме, не гнушаясь ввернуть крепкое словцо.

Путь до Крестославля занял три дня, и то, только потому, что карете, по особому распоряжению, дозволили проехать через телепорт, иначе путешествие затянулось бы недели на две.

В Империи была разветвлённая сеть телепортов, основные из которых, самые мощные, созданные неведомыми могущественными магами более тысячи лет назад, еще до появления самой Империи. Тайны их возведения канули в лету, хотя сами они множество столетий работали безотказно. Другие телепорты достраивались постепенно, совместными силами талантливых имперских чародеев. Сеть сообщения была отлажена, но, конечно, новые уступали старым и по мощности, и по дальности перемещений, назывались они «малыми телепортами».

Каждый телепорт находился в укреплённом сооружении и тщательно охранялся. За правильной работой следили маги; воспользоваться телепортом можно было только при наличии специальных бумаг, заверенных Инквизицией или императорскими чиновниками. Исключение составляли люди, наделенные чрезвычайными полномочиями подтверждаемые спецпропусками, так что, основным контингентом, проходящим телепортацию, в основном это были инквизиторы, представители императорской гвардии и военные офицеры. Тому были причины: телепорты имели определённый энергетический заряд, в зависимости от мощности, и в сутки могли пропустить только ограниченное количество народа. На несколько часов в день телепорты прекращали свою работу, для подзарядки.

Телепорты располагались несколько в стороне от городов, к которым вели. Это имело стратегическое значение. В случае, если бы телепортом смогли воспользоваться враги, им понадобилось бы не менее двенадцати часов, чтобы подобраться к стенам города. Впрочем, нападать на Империю уже тысячу лет никто не решался, слишком огромна и могущественна была эта страна.

К окончанию пути, Андрей с Николаем обрели приятельские отношения, и уже болтали друг с другом легко и непринуждённо, будто были знакомы уже целую вечность.

* * *


Карета остановилась у кованных решётчатых ворот. Из чёрной будки близ них высунулся старичок:

— Кто такие?

Из кареты выглянул Николай:

— Матяшин Николай Иванович. Сопровождаю Серова Андрея Львовича, в Академию для сдачи вступительных экзаменов. Посмотрите, там у вас записано должно быть… Ну, мне это так сказали.

Старичок скрылся в будке, и через минуту высунулся снова:

— Есть такие. Давайте паспорта, сейчас сличим…

— У меня только карта… — Негромко сказал Андрей. — Паспорт не выдали ещё.

— Не парься. Если уж тебя через телепорт без паспорта пропустили, то сюда-то вообще без проблем войдёшь. Мы ж не сами по себе, а по распоряжению. — Ответил Николай.

Действительно, ещё через минуту ворота открылись, и карета въехала на обширную территорию Академии Инквизиции. Их высадили у тёмно-серого здания, на дверях которого висела табличка «4 БЛОК. 1 этаж — кухня, столовая, медицинский блок, санитарные помещения. 2 этаж — склад, инвентарная комната. 3 этаж — общежитие для абитуриентов».

— Во, здесь будем три дня жить, до начала экзаменов. Я там, в комнате, один, ты как, ко мне пойдёшь? — Сказал Николай, взваливая андреев рюкзак себе на плечо.

— Почему бы и нет. Ты не сказал, что экзамены только через три дня.

— Это для подготовки. В Академию поступают разные люди, со всей Империи, иногда их приглашают внезапно, вот как тебя. Конечно, некоторые с ходу всё сдать могут, а другим там надо мысли в порядок привести, себя, настроиться, и всё такое…

Они вошли в здание, и хотели подняться на третий этаж, но их остановила суровая старушка-вахтёр.

— Ты вот, наверное, Серов. — Она ткнула пальцем в Андрея, тот кивнул. — Тебе велели по прибытию в Главный Блок зайти.

— Зачем?

— Раз велели, ты должен идти, а не меня спрашивать, зачем, да почему.

— Хорошо, сейчас схожу… — Пожал плечами маг.

— Иди, — Сказал Николай. — Я твои вещи все сам наверх отнесу. Если чё — я в триста первой комнате, она прямо возле лестницы.

Главным Блоком оказалось здание, очень похожее на Управление Инквизиции, увиденное в Путеводске, только гораздо большее по размеру. Серова отправили на второй этаж, в канцелярию. Молодая женщина в инквизиторской форме, сидящая за столом секретаря, окинула его взглядом и протянула красную книжечку с гербом Империи, вытесненным на кожаной обложке.

— Поздравляю, Андрей Серов, отныне вы — гражданин Империи. — Сказала женщина, и стала раскладывать по папкам какие-то бумаги.

— Спасибо… — Сказал Андрей, и вышел из канцелярии. В руках у него был его собственный паспорт, паспорт, в котором он значился, как полноправный гражданин Империи. Только одно омрачало радость — юноша представлял, что получит этот документ в несколько более торжественной обстановке, и потому был разочарован. Впрочем, по пути к общежитию для абитуриентов, расстройство несколько отпустило его, в конце концов, самое главное — одно из его желаний сбылось, и это могло означать, что сбудутся и другие.

— Чего кислый такой? — Спросил Николай, развалившийся на своей кровати в их небольшой комнате с серыми стенами, большим окном и письменным столом.

— Паспорт получил. — Ответил Андрей, присев на свою кровать, рядом с которой были сложены его вещи.

— О, а я думал, тебя это наоборот порадует. Ты, кстати, в курсе, гражданин Империи, что тебе теперь два раза проставляться придётся? Первый раз за знакомство, второй — за гражданство. Обмыть надобно, паспорт твой. И тебе самому хлебнуть чё-нибудь крепенького не помешает, авось повеселеешь.

— Только не сейчас, не перед экзаменами. Потом, когда сдадим.

— Экий ты скучный… Хотя, может, ты и прав, не хочу, чтоб у меня руки дрожали…

— А ты не знаешь, где тут можно подстричься?

— Решился, всё-таки? Знаю, конечно, здесь цирюльник есть. На первом этаже, в одной из санитарных комнат.

— Пойду, поищу его.

* * *


Серов вернулся преобразившимся: аккуратная, хоть и не слишком короткая стрижка, и гладко зачёсанные волосы серьёзно изменили внешность, даже черты лица, казалось, стали несколько строже.

— Эге, да ты прям от имперцев неотличим. Вот, я плохого-то не посоветую. Одежонка твоя, конечно, тебе теперь совсем не подходит, но зато в целом — сносно. — Прокомментировал Николай.

За день до экзамена им обоим выдали студенческую форму, состоящую из чёрной шерстяной водолазки с высоким воротником и чёрных брюк с кожаным ремнём. Андрей сразу же переоделся; поначалу одежда показалась ему неудобной, колючей, натирающей, но, скорее всего потому, что была непривычной. Однако выглядел он в ней гораздо лучше, чем в своём заношенном костюме мага.




Глава третья Испытание


В день экзамена Николая пригласили раньше, должно быть, одним из первых. Он вернулся в комнату только через полтора часа, грязный, вспотевший, взъерошенный, уставший, но ужасно довольный.

— Обалдеть, во я огрёб сегодня… — Бодро сказал он, собирая свои вещи. — Но и экзамен сдал!

— А что там было, на экзамене? — Полюбопытствовал Серов.

— Не могу рассказывать. Нельзя. Сам всё увидишь, но я думаю, справишься без проблем.

Дверь открылась:

— Серов, идёмте. Вы следующий.

Андрей, всё ещё не привыкший к новой одежде, тем не менее, был горд, что ему разрешили надеть чёрное. Пусть это и не была давно желаемая инквизиторская форма, но всё-таки привилегированный цвет, разрешённый к ношению в Империи только инквизиторам, его очень вдохновлял.

Серова одного провели по длинному коридору, приведшему к тяжёлой двери. Сопровождающий отпер дверь: ступени круто уходили вниз, видимо, глубоко под землю, в подвал.

— Спускайтесь. Оружие вам не положено, поскольку вы маг. — Пояснил инквизитор. — Теперь, вы должны сдать все снадобья, все вещества, усиливающие магические способности, поскольку мы должны выяснить, на что вы способны, будучи лишённым любой поддержки. — Он протянул руку, и Серов нехотя, хоть и с готовностью, отдал ему поясную сумку.

— Что я должен буду там делать? — Уточнил Андрей.

— Выжить. Это основное. Не думайте, что это будет просто. Абитуриент, спускавшийся в подвал до вас, так до сих пор там и остался. Вы сможете выйти лишь тогда, когда экзаменаторы решат, что вы прошли испытание. Достаточно вопросов, приступайте к делу. На месте разберётесь, что к чему.

Серов кивнул и зашагал вниз по ступеням. Они вели на два этажа вглубь; спустившись, Андрей оказался в огромном зале, ярко освещённом факелами и чем-то похожим на арену. У зала был верхний ярус, с массивными перилами, расположенный по периметру. Наверняка оттуда был хороший обзор, и потому сходство с ареной усилилось. Впрочем, это помещение было пустым, на полу валялись щепки, стекла, каменное крошево и клочья шерсти. Приглядевшись, Серов заметил в пыли под ногами несколько лужиц относительно свежей крови, и ему на мгновенье стало немного не по себе.

Тем не менее, он прошёл через зал, и свернул в один из коридоров. Там царил полумрак. На Андрея пахнуло смрадом: смесью животного запаха, мокрой псины и разложения. Интуиция подсказала, что его испытанием будет оборотень, а крупные волчьи следы в пыли подтвердили это подозрение. Однако ожидаемый оборотень как-то не торопился с рычанием выскакивать на мага, и вообще в подвале было тихо, хотя эта гулкая тишина только нагнетала напряжение.




Порою трудом представлялось, что вервульфы способны принимать человеческий облик, настолько впечатляющей была их огромная звериная форма. Ещё труднее верилось в то, что подобные существа появлялись на свет в семьях обычных людей, и поначалу ничем не отличались от прочих младенцев, кроме того, что росли и крепли гораздо быстрее сверстников, и только в пятилетнем возрасте начинали вести себя агрессивно и делать первые попытки обратиться. Какие причины приводили к подобным отклонениям, долгое время оставалось загадкой, однако имперские учёные, изучавшие оборотней, заключили, что это некое наследственное заболевание, могущее проявляться у какого-то одного ребёнка в семье, а потом дремать на протяжении нескольких поколений. Инквизиция же перекидышей людьми не считала — болезнь, со временем, преобразовывала их в слишком опасных тварей, подлежащих истреблению.

Взрослые оборотни предпочитали вольную жизнь в лесах, стараясь избегать городов. Изначально существовали лишь вервульфы-одиночки, превращающиеся в громадных белых или чёрных волков. Однако, создавая меж собой семьи, они образовали новую ветвь вида — серых вервульфов, мощных, выносливых, но гораздо более злобных, диких, и предпочитающих животное обличие человеческому.




По обеим сторонам коридора располагались двери — три с одной стороны, три с другой, и Серов решил сперва заглянуть за них, надеясь разыскать что-нибудь подходящее, чтобы вооружиться. Открыв первую попавшуюся дверь, он увидел небольшую комнату — посреди неё валялся перевёрнутый стол, два разломанных стула, и опрокинутый диван возле стены. Конечно, это не слишком воодушевило мага, но всё-таки было лучше, чем ничего. Андрей прошёл внутрь, и отломил у стула ножку — большие гвозди торчали из неё, так что он счёл возможным использовать её как оружие.

Пока он возился с ножкой, за диваном послышалось шевеление. Серов напрягся — трупная вонь, ударившая по его ноздрям, заставила немедля сконцентрироваться. Без привычных ароматических капсул, усиливающих заклятия, молодой человек ощутил себя уязвимым, но, тем не менее, на левой его ладони запульсировал, разрастаясь, огненный шар.

Из-за дивана, как Андрей и ожидал, выполз полуразложившийся зомби. Не ожидая, пока оживлённый магией мертвец подойдёт ближе, он метнул в него огненный шар; пламя мгновенно охватило гниющую плоть, и смрад стал невыносимым. Серов выскочил из комнаты и запер за собой дверь — благо, снаружи был засов…

Но в следующий момент оказался прижат к полу — придавленный лапами крупного вервульфа. Только мгновенная реакция спасла мага — или это инстинкт сработал быстрее мысли, но Андрей не колеблясь запихнул ножку стула в пасть оборотня. Гвозди разодрали язык твари и впились в нёбо. На Серова закапала кровь. Вервульф, отчаянно пытался вытащить лапами ножку из пасти, ослабил хватку и Андрей, поднапрягшись, сумел вывернуться, откатиться в сторону, и, вскочив на ноги, прикрыться «невидимым доспехом». Теперь добить оборотня было делом техники, и маг низверг на него разряд электричества, мгновенно испепеливший его.

— Как-то всё это подозрительно просто… Хотя без восстановления энергии, я уже опустошён… А знака о возвращении мне никакого ещё не дали, значит, я ещё не закончил. Ну ладно, посмотрим, что здесь ещё…

Серов заглянул в остальные комнаты, на этот раз придирчиво оглядев все места, где могла затаиться нечисть. Но комнаты были пусты, не было даже подходящей мебели, от которой можно было бы что-нибудь оторвать. Коридор закончился тупиком, и Андрей вернулся обратно в зал, а потом свернул в другой проход. Тут он обнаружил на стене кровавые отпечатки ладони, а на полу вдоль стены — капли крови. Выглядело это так, будто раненый человек шёл, опираясь на стену. Серов вспомнил об упомянутом инквизитором абитуриенте, всё ещё находящимся где-то здесь, в подвале, и пошёл по кровавым следам. Они заканчивались у второй двери по левой стороне. Дверь была закрыта, и, по-видимому, чем-то подпёрта изнутри, потому что открыть её, и даже вышибить Андрею не удалось. Он вздохнул — силы были на исходе, но что-то подсказывало, что он должен попытаться попасть внутрь. Ладони его заполыхали ядовито-зелёным огнём… и вскоре дверь была сожрана разложением и рассыпалась. За дверью обнаружился комод, которым она, собственно, и была подперта. А в дальнем углу, за перевёрнутым крышкой к входу, столом, нашёлся и сам валяющийся без сознания абитуриент, вызвавший у Андрея весьма противоречивые чувства.

На полу лежала девушка с коротко стриженными чёрными кудрявыми волосами, лицо её было бледным, почти белым, и измазанным кровью и грязью. Одета она была в такой же студенческий костюм, как и Андрей, чёрная ткань была разодрана на левом боку, под лохмотьями виднелась большая, кровоточащая рваная рана от клыков оборотня, прикрытая ладонью.

— Как же ты так… девушка… зачем тебя вообще сюда понесло… — Пробормотал Андрей, склонившись над нею. Нужно было остановить кровь. Полностью залечить рану он сейчас бы не смог — вся магическая энергия была уже растрачена, но осталось чуть-чуть, совсем немного, и этого хватило бы, чтобы стянуть кровоточащие сосуды, а потом… остаться беззащитным…

Андрей отогнал мысль о собственной беспомощности, и ещё более беспокойную мысль о том, что из-за этого не сможет сдать экзамен. Девушка нуждалась в его помощи, ранение было опасным. И он сделал то, что мог сейчас сделать. Кровь остановилась, но сама рана была инфицирована, и чтобы заживить её, Серову нужно было восстановиться… ах, если бы у него была хоть одна капсула с маслами гвоздики и можжевельника!

— Нет, я не могу бросить тебя здесь… Ты тут погибнешь, я такой грех на душу не возьму, чёрт бы с ним, с экзаменом… — Андрей снова вздохнул и осторожно выволок девушку из-за стола. Это оказалось не так-то просто — она была крепкого сложенния, с большой грудью, и, к тому же, бесчувственно распластавшейся, от всего этого тело её оказалось довольно тяжёлым. — Стройные девушки мне гораздо больше нравятся… — Раздосадовано заметил он, с трудом поднимая её на руки. — Повезло мне… Мало того, что не в моём вкусе, и что из-за неё я могу запороть экзамен, так она ещё и тяжеленная, как лошадь… Фух…

Он, надрываясь, потащил её, то и дело останавливаясь, чтобы перевести дыхание, к выходу. Проходя через зал, он старался держаться ровнее, хотя и споткнулся пару раз. Уже на подходах к лестнице, он заметил, что дверь, ведущая к ней, заперта… а за спиной слышалось движение, шумное дыхание и шорох разлетавшихся из-под лап щепок — из коридора к ним мчался ещё один вервульф, крупнее, чем предыдущий…

Андрей, прижав девушку покрепче к себе, собрал все силы, и, что было духу, помчался к двери. Подбежав, он заколотил в дверь ногой:

— Откройте! Откройте же! Возьмите девушку!!! Я согласен, что не справился с экзаменом, я здесь останусь!!! Возьмите только её… Ради Бога, возьмите её!!!

Вервульф был уже близко, но Андрей повернулся к нему спиной, прикрывая собой девушку… поэтому не увидел, как со второго яруса зала в оборотня полетела шаровая молния, убившая его на месте. После этого послышался звук отпираемого замка. Дверь открылась. Впереди было два этажа крутых ступеней. Лестница была пуста, помогать Серову больше никто не намеревался. Кое-как, останавливаясь, задыхаясь и потея так, что пот струйками стекал по остриженным волосам на лицо, молодой человек всё же поднялся к выходу со спасённой девушкой на руках. Настроение у него было преотвратное, он был зол на собственные сострадательные чувства, на абитуриентку, которая так не вовремя провалила свой экзамен и утянула за собой его, на вервульфов, которых почему-то оказалось два, и ему стоило огромных усилий никак не выражать эту злобу на лице.

На выходе из подвала его встретил всё тот же инквизитор. Он чуточку улыбался, но эта улыбка показалась Андрею издевательской ухмылкой. Андрей сжал губы и искоса посмотрел на него.

— Отнесите девушку в студенческое общежитие, в комнату двести четыре. Ваши магические принадлежности уже там, раз уж вы начали её лечить, вам и заканчивать.

— ДА, конечно. — Резковато, хоть и негромко, бросил Серов.

— Вы чем-то недовольны?

«Конечно, из-за этой девицы я экзамен завалил, а теперь, напоследок, перед тем, как выгнать, почему бы не заставить меня ещё немного потаскать её на руках… Я ж должен быть просто счастлив, таская эту кобылу на себе!».

— Нет, всё хорошо. — Холодно ответил Андрей, оставив гневные мысли при себе.

— Ваша комната — номер двести пять. Располагайтесь там, и заберите личные вещи из хранилища.

— То есть? — Недоумённо спросил Серов.

— Вам опять что-то не нравится?

— Нет, я не понимаю…

— Вы сдали экзамен, по мнению комиссии — на отлично, вы зачислены в Академию, что тут непонятного?

Андрей разом забыл про тяжесть, которую держал на руках, про боль в спине и мышцах, и про то, что эмоции предпочтительнее скрывать. Глаза его несколько округлились:

— Как… как у меня это получилось? Я же не убил вервульфа…

— Серов, вам полагался один зомби и один вервульф, мы адекватно оцениваем возможности абитуриентов. Тот, что остался — не был сражён абитуриенткой Светлитской, это было её задание. Кроме того, что вы прошли испытание боем, вы ещё спасли коллегу, вынесли её из опасной зоны, рискнув собой. Это отличный результат, Серов, однако мне не нравится, что вы медлите с лечением девушки.

— Я вылечу её… но почему девушку не могут вылечить в приёмном медблоке?..

— Потому что вы её спасли, потому что вы начали её лечить. И теперь она не посторонняя, а такая же студентка Академии, как и вы.

— Но она же не сдала экзамен.

— Сдала, Серов. Она покинула подвал без помощи экзаменаторов, а это одно из основных условий набора проходного бала. Её вынесли вы, так что, считайте, что вы потрудились за двоих. Теперь идите, вы задаёте слишком много вопросов, всё, что вас касается, вам сообщат позже.

— Да… хорошо… благодарю… — Пробормотал Андрей, и, окрылённый, понёсся к студенческому общежитию Академии, и по прямой, горделивой осанке, было совершенно незаметно, что ему тяжело нести девушку, хотя он всё так же обливался потом.

Возле дверей комнаты двести четыре его ожидал Николай.

— О, а это чего, это тебе в качестве приза выдали, за блестящую сдачу экзамена? — Хохотнул он, кивнув на спасённую.

— Не смешно. Я уже замучился, я так долго даже любимых девушек на руках не носил. А эта ещё и увесистая. Дверь открой, будь так добр.

Николай распахнул перед ним дверь, и Андрей, пройдя, уложил девушку на кровать. Николай снова не сдержался:

— И сразу в постельку, мне бы такую красавицу, да так вот сразу.

— Красавица? Да она страшная, как моя жизнь… Волосы короткие, щёки круглые, всё остальное тоже чересчур круглое и широкое…

— Да-а, аппетитная девчушка.

— Видимо, наши с тобой вкусы не совпадают. Мне нравятся стройные, изящные блондинки. Вроде эльфиек, если тебе так понятнее. — Андрей разрезал на девушке водолазку, чтобы получше добраться до раны.

— Понял, тебе по вкусу плоские доски… А чего это у неё?..

— Вервульф разодрал. Кровь я ей ещё в подвале остановил, теперь надо саму рану залечить… — Высыпав снадобья из поясной сумки, маг быстро разыскал нужный флакон, и полил из него на рану. Терпко запахло травами, настойка вымыла из раны грязь. — А вот теперь за дело.

Из раздавленной капсулы полился густой, живительный аромат можжевельника, гвоздики и ладана. Андрей простёр над раной руки, зажегшиеся исцеляющим светом, закрыл глаза, и стал еле слышно нашёптывать заклинание. Разорванная плоть срослась, но этого чародею показалось недостаточно. Он вытащил ещё один пузырёк, с каким-то янтарным настоем, вылил его содержимое на шрам, а потом приложил ладонь. Он держал руку прислонённой минуты три, не меньше, и из-под неё струился красноватый пар. Зато, когда убрал, результат превзошёл ожидания — шрам полностью сошёл на нет, кожа девушки была гладкой и аккуратной, будто никакой страшной раны никогда и не было.

— Вот так. — Сказал Андрей, собирая свои флакончики обратно в сумку. — Теперь ей нужно поспать. Пойдём, поможешь мне вещи из хранилища в комнату перетащить, а то я сегодня натягался уже.

— Ты вот так её одну оставишь?

— А что? С ней всё в порядке, она просто спит.

— А как же в чувства привести, рассказать, что произошло?

— Это ещё зачем? Нет, хватит с меня на сегодня её общества. — Андрей накрыл девушку одеялом, и вместе с Николаем вышел из комнаты.

— Ну, это как знаешь… Кстати, ты в курсе, завтра распределение будет.

— Что за распределение?

— А, ты ж не знаешь… Это когда… ну, в общем, собирают всех поступивших в главном зале, особо отличившихся награждают знаками отличия… и те, у кого такие значки, становятся главами групп, а группу надо набрать из остальных поступивших. Причём нужно, чтобы те, кого ты выбираешь, согласились пойти в твою группу добровольно. Это, типа, как ещё одно испытание на качества лидера.

— Я хочу такой знак…

— А я подслушивал экзаменаторов под дверью, и знаю, что тебе такой значок дадут. — Радостно объявил Николай. — Ты же меня позовёшь в свою группу? Мне уж больно нравится комната номер двести пять. Там койки мягкие.

— Конечно, куда ж я без тебя. — Улыбнулся Андрей, хотя улыбка его была навеяна скорее приступом гордыни от осознания того, что он справился с заданием лучше, чем многие другие. — Значит, те, кто в одной группе, живут в одной комнате?

— Ну да. Мальчики с девочками-то, раздельно, конечно, да и комнаты в общаге двухместные, но тех, кто в одной группе, селят поблизости. Короче, я с тобой буду, я застолбил.

* * *


На следующий день всех поступивших, а их было около шестидесяти человек, собрали в главном зале, где во всю стену был изображён герб Инквизиции. И хотя Андрей видел его уже множество раз, от созерцания по спине пробежал пробирающий холодок. Нечто величественное, завораживающее и символичное присутствовало в этой простоте, в этом эффектном сочетании цветов — серебряный крест, светочем истины, прорезал мрак ереси и темноту сомнений…

Впрочем, вскоре мага отвлекло нечто иное. Он заметил среди других студентов очаровательную девушку, прекрасную настолько, что из его мыслей разом выветрились мечты о Виолетте Йорхен…

Стройная, изящная, белокурая студентка, стояла в нескольких шагах от Серова. Её длинные, почти белые, с золотистым оттенком, волосы, на фоне чёрной одежды казались сияющими, будто лунный свет на ночном небосводе. Худенькое личико с выраженными скулами, обладало оттенком благородной бледности, контрастно подчёркивающей тёмные, чётко очерченные брови, и рубиново-яркие губы. Тонкий, горделиво вздёрнутый носик, придавал надменное выражение красивым, необычайно притягательным чертам. А в обрамлённых густыми, длинными чёрными ресницами глазах, словно слилась голубизна небес, цвет весенних незабудок, блеск сапфиров и аквамаринов…

Андрея бросило в жар, он так и замер, не сводя с девушки восхищённого взора, будто зачарованный, и даже на какое-то мгновение забыл, для чего вообще находится здесь. Из этого состояния, хлопнув по плечу, его вывел Николай:

— …так что ты об этом думаешь?…

— Что?.. — Встрепенулся Серов. — О чём?..

— У-у-у, дружище… Ты меня вообще-то слышал? — Николай проследил за его взглядом. — Чего это ты на неё так пялишься?

— Она очаровательна… пожалуй, даже совершенна. Прекрасна, будто светлая эльфийская принцесса… нет, какие эльфийки… Она ангел, ангел небесный…

— Ты это, бредишь, что ли? Башкой не ударялся? А то, может, тебя доктору показать, пока не поздно?

— Ты ничего не понимаешь в красоте.

— Смазливенькая худышка. Ничё так, на разок сойдёт.

— Замолчи. Ты вообще не смыслишь, что говоришь.

— Ага, а ты, типа, смыслишь. Тебя послушать, так на неё молиться надо. А на деле — это обычная бабёнка, которую твоё больное воображение ангельскими крыльями почему-то наделило.

— Я сейчас тебя ударю. — Предупредил Андрей.

— Ладно, хочешь, так воображай, что нравится… Я тебе всё сказал, чё думал, больше не стану. Давай сочтём, что она — божественно красива, буду я ещё с другом из-за бабы лаяться… Хотя по мне, так та брюнеточка — гораздо симпатичнее.

Серов сурово посмотрел на Николая:

— А я тебе про неё тоже всё сказал. Всё, тема закрыта.

— Да ладно, чё ты кипятишься…

Тут, наконец, в зал вошло несколько пожилых преподавателей в инквизиторской форме. Сразу же воцарилась тишина, студенты быстро выстроились в шеренгу в два ряда.

Перед ними встал немолодой мужчина с лысиной почти во всю голову, двое других преподавателей остались в шаге позади него.

— Итак, вы поступили в Академию Инквизиции, и пока что вы подтвердили своё право носить чёрную одежду студентов. Замечу, пока что. В ближайшие шесть месяцев вам предстоит тяжёлая и изнуряющая физическая подготовка, трудные занятия по магии, вам предстоит вникнуть в теорию некоторых инквизиторских дисциплин, и выучить многочисленные законы Империи. Поступить сюда было непросто, но гораздо сложнее тут удержаться. Каждый месяц вы будете сдавать нормативы, и те, кто не дотянет до зачётного балла, будет исключён без пересдачи, поскольку вы получаете сейчас только базовую программу, обязательную для всех инквизиторов, и если вы не в состоянии с ней справиться, выберите себе другую профессию. — Инквизитор сделал паузу, видимо, ожидая вопросов от особо непонятливых студентов. Но, в зале было тихо, в этот момент даже шептаться никто не решился. — Меня зовут Лаврентьев Георгий Павлович, я буду вести у вас Теорию Магии, а также практические занятия по магии. Кроме того, я буду курировать вас.

Теперь вперёд вышел крепкий старичок, которого не заставил ссутулиться даже почтенный возраст.

— Меня зовут Полиновский Максим Викторович. Я буду вести физическую подготовку, которая включает в себя лёгкую атлетику, фехтование, плавание, рукопашный бой. С некоторыми из вас я буду заниматься индивидуально, но об этом мы поговорим, когда уже начнём обучение.

Третьим инквизитором оказалась женщина. Не смотря на то, что ей было уже больше шестидесяти лет, она выглядела бодрой, подтянутой, и, казалось, её тёмные, проницательные глаза замечали решительно всё происходящее вокруг.

— Я - Корюхова Анна Владимировна. Я преподаю юридическую подготовку, и сразу предупреждаю, я спрашиваю строго, получить у меня высший балл невозможно, но можете постараться пытаясь.

Теперь вновь заговорил Лаврентьев:

— С остальными преподавателями вы познакомитесь позже. Ближайшие два дня будут потрачены на укомплектование групп. Но сначала я определю лидеров, которые соберут и возглавят эти группы. — Инквизитор достал список. Прозвучало несколько фамилий, и названные студенты вышли к преподавателю, и он выдал им нагрудные знаки в форме гербового щита. На нём был изображён серебряный инквизиторский крест, но только не на чёрном фоне, а на тёмно-красном.

Андрей явно нервничал — похоже, никто не собирался его вызывать.

— Анжела Архангельская. — Произнёс Лаврентьев, и из шеренги вышла та самая белокурая красавица. Серов встрепенулся и уставился на неё.

— Я же говорил… что она — Ангел… и имя такое подходящее… — Еле слышно прошептал он, но тут его вдруг будто обожгло: девушка получила знак отличия, а он — нет… Это чуть не загнало его в завистливый ступор.

— Андрей Серов. — Прозвучал голос куратора.

— Чего завис, зовут тебя, иди уже… — Шепнул Николай, и вытолкнул друга вперёд.

Серов подошёл к Лаврентьеву, получил из его рук свой знак, и на этом оглашение лидеров закончилось.

— Теперь каждый из получивших знак отличия, должен собрать собственную группу из четырёх человек. На это у вас есть ровно два дня, по окончании этого срока списки групп закрепляются официально, и группы приступают к занятиям. На сегодня все свободны, осматривайтесь, посетите тренировочную площадку.

На этом посвящение завершилось, преподаватели ушли, студенты тоже начали расходиться. Андрей вдруг, оставив Николая, устремился к Анжеле, на ходу раздавливая капсулу, рассеявшую в воздухе аромат роз. Маг материализовал большой букет свежайших белых роз с капельками росы на лепестках.

— Анжела! — Окликнул он девушку, направлявшуюся к выходу. Та обернулась.

— Да, чем обязана?

— Это вам. — Серов протянул ей букет. — Вы прекрасны.

— Я в этом не сомневаюсь. — Кокетливо усмехнулась она, и приняла букет. — А вы, если не ошибаюсь… Серов?..

— Да, Андрей Серов.

— Я про вас слышала. Говорят, вы даже не имперец, хотя, на мой взгляд, на приезжего вы сейчас уже не похожи.

— Благодарю. Что, собираетесь набирать группу?

— Да, а что, вы хотите ко мне? — Снова усмехнулась Анжела.

— Нет, я надеялся, что вы ко мне пойдёте. — В тон ей, ответил Андрей.

— Какая жалость, нам обоим придётся остаться ни с чем. Мы оба должны возглавлять группы. Но я, на вашем месте, поторопилась бы с выбором людей, вы ведь тут почти никого не знаете, а вообще-то большинство студентов друг с другом знакомы, так что у вас могут возникнуть некоторые трудности. Но, успехов. — Анжела скрыла улыбку, прикрыв лицо букетом, бросила на Андрея кокетливый взгляд из-за цветов, вдохнула их аромат. — Всего доброго, Андрей Серов. — Сказала девушка, и пошла к выходу.

— До свидания. — Отозвался он, и она, на ходу развернувшись в пол-оборота, ещё раз улыбнулась ему.

Николай, стоявший в сторонке, неодобрительно наблюдал всю эту сцену.

— Почему хмурый такой? — Спросил Серов, вернувшись к нему.

— Да ничё.

— Эта Анжела — просто прелесть.

— Да правда, что ли? А мне показалось, она забавляется, заигрывая с тобой. Так глазками и стреляла.

— Да я не против. Моя будет.

— Ну-ну, или ты — её. По ней видать, что голыми руками не взять. Но, похоже, она совсем не против загнать тебя под свой каблучок, так что, поосторожнее.

— А ты прямо специалист в делах любовных. Наверное, поэтому в тридцать с лишком до сих пор один…

— Вот те, едрёна вошь, я о нём беспокоюсь, а он мне хамит напропалую.

— О себе я как-нибудь сам побеспокоюсь…

Их перепалку остановила подошедшая студентка. Круглощёкая, с чёрными, коротко остриженными кудрявыми волосами и печальными тёмно-карими глазами. В этой девушке Андрей узнал спасённую им вчера абитуриентку.

— Здравствуйте… — Робко сказала она. — Это ведь вы — Андрей Серов?

— Да, это я. — Ответил он.

— Я… хотела… Спасибо вам большое, что вытащили меня… И за то, что вылечили… Без вас бы я и сюда не поступила… Я даже не знаю… как мне выразить…

— Не нужно, я сделал то, что должен был. Я рад, что с вами всё в порядке.

— Девушка, а как вас звать? — Поинтересовался Николай.

— Женя… То есть… Евгения.

— Хорошее имя. — Улыбнулся Николай.

— Ну… я пойду… — Пролепетала девушка. — Спасибо вам, Андрей, за всё…

Серов кивнул, и она тоже ушла.

— Во! — Сказал Николай, отогнув от сжатого кулака большой палец вверх. Видимо, это относилось к девушке. — А ты чё о ней думаешь?

— Чего о ней думать-то? Соплячка. Полноватая, зажатая, стриженная ещё вдобавок… никакая, одним словом.

— Фу, а я-то думал, маги по внешности о людях не судят.

— Слушай, если тебе она нравится, я, как бы, не против, устраивай свою личную жизнь, на здоровье. Хватит о ней, а то я сейчас опять Анжелу обсуждать начну. Пойдём лучше, с народом пообщаемся, мне, всё-таки, группу надо собирать.

* * *


Серов вернулся в комнату лишь под вечер, но ни с чем. Действительно, студенты, по большей части, были знакомы между собой, и у них существовала договорённость. А хуже всего оказалось то, что люди, которых Андрей заприметил, чтобы позвать к себе, уже успели записаться в группу Анжелы Архангельской, и, надо заметить, она выбрала себе хорошо подготовленных, недалеко ушедших от лидеров, студентов. Серов уселся на кровать с озадаченным видом, он даже читать сейчас не мог.

— Да не парься ты так. — Попытался успокоить его Николай. — И чё, подумаешь, ну, набрала она уже себе группу. Важно ведь, какие результаты эта её группа будет выдавать потом… на нормативах и зачётах. Тем более, тебе ж эта Архангельская нравится.

— Вот именно, что она мне нравится. А чтобы её заинтересовать, я должен быть лучше, чем она. Хотя бы — вровень.

— У-у-у, какие у нас тут страсти кипят.

— И не только потому…

— Неужели. — Хихикнул Николай.

— Не перебивай. Мне нужно быть лучше всех остальных, потому что я — приезжий, и мне предстоит доказать, что я достоин быть инквизитором, что я со всем могу справиться даже лучше, чем те, кто родился и вырос в Империи.

— Во амбиций-то в тебе. Не переживай, у тебя же есть я. Значит, ещё троих добрать — и группа готова. Завтра ещё целый день впереди.

В дверь постучали. Николай сам открыл дверь. На пороге стоял высокий, немолодой мужчина, с седыми вьющимися волосами до плеч, зачёсанными в хвост. Строгий чёрный костюм из дорогой ткани, чёрный кожаный кейс в руках, крупный серебряный перстень с символикой Инквизиции на среднем пальце правой руки — по всему было видно, что это знатный инквизитор, высокого сословья. Потому показалось странным, что этот человек пришёл сюда сам, а не послал кого-нибудь за теми, кто живёт в этой комнате.

— Андрей Серов здесь? — Спросил мужчина, зайдя в комнату.

— Здесь. — Ответил маг, тут же поднявшись с кровати.

— Оставьте нас, будьте добры. — Обратился инквизитор к Николаю.

— Ага… — Ответил тот, и, не переставая, удивлённо озираясь, таращиться на гостя, вышел за дверь.

— Здравствуйте, Андрей, я — князь Карл Светлитский. — Представился гость. — Я пришёл, чтобы выразить вам благодарность за спасение моей дочери, Евгении Светлитской.

— Здравствуйте. — Андрей склонил голову. — Но я не считаю, что сделал что-то особенное, я всего лишь сдавал экзамен…

— Это не вам решать. С моей точки зрения, вы совершили храбрый поступок, но дело не только в этом. Вы поступили, как настоящий инквизитор, поскольку истинное предназначение этой профессии — защищать и спасать людей. Увы, сейчас многие молодые инквизиторы зачастую забывают об этом, пытаясь снискать славу блестящего охотника на нечисть. Вы вынесли из опасного места и вылечили мою дочь, благодаря вам и она сама прошла вступительный экзамен. Это очень важно для меня, и вы заслуживаете награды. — Князь открыл кейс, и достал из него увесистый полотняный мешочек. — Вот, возьмите, это вам.

Серов колебался; с одной стороны, принять награду — было бы подтверждением постыдного для него ныне, наёмничьего прошлого, а не принять — значит, оскорбить высокопоставленного, высокородного инквизитора, а это могло быть чревато последствиями для его дальнейшей карьеры. Светлитский, заметив эту внутреннюю борьбу, слегка улыбнулся:

— Хорошо, чтобы вам не казалось, что ваша заслуга мала для получения такой награды, я попрошу вас об одной услуге. — Тёмно-карие глаза гостя пристально и изучающе смотрели на Андрея. — Я вижу, вы серьёзный и ответственный юноша, к тому же, талантливый маг. Я хочу, чтобы вы присмотрели за Евгенией… Бывает, что она иногда попадает в неприятные ситуации, а я не всегда могу быть рядом. Я должен быть уверен, что доверяю её надёжному человеку.

— То есть вы хотите, чтобы я взял вашу дочь в свою группу. — Скорее утвердительно, чем вопросительно, сказал Андрей.

— Именно. Хорошо, что мы друг друга поняли. — Кивнул князь.

Серов с сомнением поджал губы, теперь он колебался ещё больше. С одной стороны, ему было приятно снискать внимание и доверие столь важного человека, а с другой — вовсе не хотелось обзавестись бесполезным человеком в составе группы… И всё же тщеславие склонило чашу весов в свою сторону.

— Да, конечно. — Ответил Андрей. — Я запишу её к себе. Но мне за это награда не нужна.

— Похвально. — Снова улыбнулся Светлитский. — Альтруизм и бескорыстие — очень хорошие качества. Но на голом альтруизме далеко не уедете, помните об этом, если хотите достичь каких-либо высот в выбранном деле. Если вам понадобится какая-то особенная учебная литература, обращайтесь, у меня в Академии множество старых друзей работает. Теперь, я с вами прощаюсь, у меня на сегодняшний вечер ещё запланированы кое-какие дела. Всего доброго, Андрей, полагаю, мы с вами ещё встретимся.

— До свидания, князь. — Серов снова склонил голову.

Светлитский вышел, а Андрей заметил на своём письменном столе тот самый полотняный мешочек. Гость умышленно «забыл» его на видном месте.

— Нарочно оставил… — Пробормотал юноша. — Ну да ладно, посмотрим, что там такое… тем более, что деньги мне действительно не помешают.

Он был уверен, что мешочек набит монетами, но, когда развязал, понял, что ошибался, там было кое-что гораздо лучшее, нежели золото или серебро… Там были алмазы и изумруды. Стоимость содержимого этого мешочка была в сотню раз больше, чем если бы он был набит золотом. Андрей негромко присвистнул.

А тут как раз возвратился Николай.

— Важная шишка пошла в двести четвёртую комнату. — Сообщил он. — Я так понял, Женя — его дочка?.. Вот тебе и соплячка, да?..

— Говори тише… — Шикнул на него Серов. — Ещё не хватало, чтоб кто-то что-то услышал. А ты, похоже, подслушивал под дверью?

— Ну да, чё без дела-то стоять. Ну вот, теперь нам всего двоих человек в группу набрать надо, видишь, твоя проблема разрешается сама собой, а ты переживал…

— Вот уж не думаю, похоже, я нашёл себе проблему позначительнее предыдущей… Светлитский мне сказал, что эта его Евгения то и дело себе неприятности находит, а я пообещал за ней приглядеть, так что, теперь это будут мои неприятности…

— Ну и на кой тогда ты её в группу взял?

— Ради тебя, конечно, она же тебе так понравилась. — Иронично отозвался Андрей. — Не мог я отказать князю.

— А, понятно, гордыня взыграла. — Хихикнул Николай. — А чё это у тебя? — Он кивнул на мешочек.

— Вознаграждение… вроде как. Только вот многовато тут, просто за то, что я вынес девушку из подвала и бок ей подлатал…

— Ни фига ж себе! — Воскликнул Матяшин, заглянув в мешочек. — Щедро он тебе отсыпал…

— Вот и я так подумал. Слишком щедро за такую малость. Похоже, он меня просто нанял, присмотреть за дочерью. А награда — просто повод предложить плату, не обижая меня тем, что он видит во мне обыкновенного наёмника.

— Да за такое богатство он мог десяток человек нанять, чтобы её охраняли и защищали, и поопытнее, кстати, чем ты. Не заморачивайся, может, князь от широты душевной скинул тебе малую толику своего состояния. Для него-то это мелочь, у него, небось, своя шахта алмазная есть, где-нибудь на севере Империи, а может, и не одна.

— Да, знаю, ты хотел напомнить мне, что я — голодранец, и для меня это солидная сумма. — Буркнул Андрей.

— И совсем не это я хотел сказать. Сам вот выдумываешь, и на это обижаешься. У меня-то тоже не больно чё есть, так, маленький дом в деревне, и то там сейчас батя мой живёт, с моей младшей сестрой. А чё ты будешь делать с камушками?

— Пока ничего. Пусть лежат… Может быть, продам, конечно, один, если будет нужно что-то купить.

* * *


На другой день Серову предстояло знакомство с Женей, и он всячески старался оттянуть этот момент. С самого утра разминался на тренировочной площадке, раздумывая попутно, где взять ещё двух человек, чтобы добавить их в группу. Подтягиваясь на турнике, Андрей вдруг заметил в стороне невысокого мужчину со взъерошенными волосами непонятного цвета, с суровым безразличием метавшего ножи в цель. Деревянная мишень в форме человеческой фигуры, была пронзена ножами на уровне сердца, глаз и горла, а в «десятке» круглой мишени торчало шесть ножей, и туда же летел сейчас седьмой.

Серов спрыгнул с турника, и направился к «метателю». Мужчина, однако, не обратил на него ровно никакого внимания, и продолжал заниматься своим делом.

— Здравствуйте. — Обратился к нему Андрей.

— И тебе не хворать. — Не глядя отозвался мужчина, отправив в «десятку» ещё один нож. — Чего надо?..

— Я набираю группу, и хочу пригласить вас к себе.

— А интонации — как у бродячего торговца. Вот чё, вали отсюда, не мешай. Мне и одному неплохо.

— Вы разве не знаете, что все поступившие должны быть распределены по группам. Или вы уже в какой-то группе состоите?

— Обычно с первого раза понимают. Но ты, видать, особо одарённый… — Мужчина повернул голову и пристально посмотрел на Андрея. — Поэтому я повторю, ещё раз, гораздо более внятно: чеши отсюда, шпендрик, пока я не использовал тебя в качестве мишени.

— Значит, не состоите. Почти все группы укомплектованы, а мне не хватает двух человек…

— Мозгов тебе не хватает. — Мужчина сделал на Серова резкий выпад с ножом. Маг уклонился, перехватил его руку, и, вывернув кисть, повалил на землю. Нож упал, Андрей, подцепив его носком ботинка, подкинул вверх, и схватил свободной рукой. — Ишь ты… — Фыркнул мужчина. — Годится, хоть и с натяжкой… — И, с силой отпихнув Серова корпусом, вскочил на ноги.

— Так что?.. — Спросил Андрей. — Могу я вас записать к себе?

— Ну, запиши, раз уж приспичило, и без меня никак. Только учти, я магов не очень-то жалую.

— Как вас записать? — Он достал блокнот и карандаш.

— Ха, ну да. Я, значит, знаю, что ты — Андрей Серов, а ты про меня даже справки не навёл. Зашибись из тебя глава группы. И вообще, достал ты уже своим «выканьем»… будь попроще, люди к тебе и потянутся.

Маг посмотрел ему в глаза. Неотрывно, пронзительно, так, что мужчина не смог отвести свой собственный взгляд.

— Барсуков Дмитрий Викторович, прозвище Барсук, возраст — двадцать восемь лет, три года служил в армии, шесть лет был имперским наёмником за пределами Империи. — Сказал Серов, извлекая необходимую информацию непосредственно из памяти мужчины.

— Вот чё, ещё раз так сделаешь — я тебе нож меж лопаток всажу, и скажу, что так и было. Не смей шарить в моих мозгах. И вообще проваливай, выскочка с магическим образованием. Я в твоей группе только с завтрашнего дня, а сегодня больше ко мне не лезь.

* * *


В обед Андрей с Николаем заняли облюбованный ещё вчера столик в углу, возле окна. Как и все столы в столовой, он был шестиместным, для того, чтобы вся группа могла расположиться за одним столом, но, до официального начала занятий, тут было просторно, поскольку обедать пока что приходили не все.

Николай набрал себе котлет и взял огромную миску картофельного пюре, а Андрей, как всегда, скромно предпочёл салат и тушёные овощи, которые посыпал какими-то особыми специями, «увеличивающими магический потенциал».

Не успели они приняться за еду, как в столовую вошла Женя.

— Вот чёрт… — Пробормотал Андрей.

— А ты под стол спрячься. — Насмешливо посоветовал Николай. — Может, она тебя ещё не заметила.

— А может, и не подойдёт. Она же стесняется…

— Вообще-то это ты должен к ней подойти. Блин, не веди себя, как влюблённый школьник. Ты глава группы, или где? Чё ты её избегаешь, нам с ней учиться. И чё, что она тебе не нравится, ты уже согласился, ты её уже записал. Странно, что ты до сих пор с ней не поговорил.

— Ты прав, вообще-то…

Девушка взяла поднос с обедом, и направилась к свободному столику.

— Светлитская! — Окликнул её Андрей; Женя вздрогнула, оступилась, и чуть было не опрокинула на себя поднос, но, удержав, обернулась и посмотрела на него. — Идите сюда.

Она кивнула и подсела к ним за столик. Серов оказался прав, девушка была смущена, и вряд ли бы подошла, если бы он не позвал.

— Здравствуйте… — Негромко поприветствовала она.

— Привет. — Ответил Николай.

— Светлитская, я вас записал в свою группу. Наверное, отец вам сказал.

— Да, я знаю… Пожалуйста, называйте меня… Женей. Мне как-то не по себе, когда зовут по фамилии. И… можно на «ты», мне так привычнее.

— Хорошо. — Пожал плечами Андрей. — А ты сама-то как относишься к тому, что будешь в моей группе?

— Я хотела попасть к вам… Но думала, что вы меня не возьмёте…

«Думала она… Ещё бы, ты даже не представляешь, насколько были верны твои мысли. Ни за что бы не взял, если бы за тебя твой папа не попросил…» — Подумал Серов.

— А почему именно ко мне?

— Ну… я благодаря вам поступила… и вы сами лечили мою рану… и… мне вас посоветовали… сказали, что вы отличный маг, и я понадеялась, что вы поможете мне с этой дисциплиной, я в магии… как-то не очень.

«Вот интересно, а хотя бы какой-нибудь предмет тебе нормально удаётся?... кажется, она и есть тот самый груз, который будет тянуть общий результат группы вниз… Господи, зачем я согласился… Надо будет вернуть князю драгоценности… и дочку свою пускай забирает… Боже, какое малодушие. Я ли не справлюсь с обучением какой-то девчонки? Здесь нужно сдавать простецкую магию, я смогу её научить… надеюсь, что смогу… хотя бы попытаюсь.»

— Последняя причина определённо весомей всех остальных. И насколько ты «не очень» в магии?

— Я… у меня когда-то получалось лечить дома больных котят… я для этого и решила выучить пару целебных заклинаний… А потом всё стало сложно, я путаюсь, иногда слова местами переставляю, из-за этого ничего не получается… Или энергию направить не могу, потому что внимание рассеивается.

«Котят?... какой бред. Пытаться изучить магию из-за такой… ерунды… и как вообще можно переставить слова в заклятии? Она правда глупая, или просто прикидывается?»

— Значит, придётся начинать с Медитации и Концентрации… — Серов вздохнул. — Ладно, это не так уж сложно, главное их освоить, а потом всё проще будет.

Разговор отбил магу аппетит. Он отодвинул тарелку с едой, к которой почти не притронулся. Евгения начала казаться ему серьёзным, раздражающим препятствием на пути к успеху, хотя, посмотрев на это с другой стороны, он решил, что если выплывет с таким «камнем на шее», как она, это будет гораздо большим достижением. Per aspera ad astra… В конце концов, он всегда умудрялся из множества путей избрать именно тот, на котором больше всего преград, но зато ведущий к вершине…

— Серов, я как раз вас ищу. — Послышался незнакомый женский голос. Андрей поднял глаза. К столу подошла студентка — стройная темноволосая девушка в круглых очках, которые, впрочем, не портили миловидную внешность. — Здравствуйте, я узнала, что вам не хватает одного человека, чтобы укомплектовать группу. Предлагаю себя в качестве этого человека. — Она улыбнулась. — Меня зовут Наталья Речнова, я маг, специализируюсь на вспомогательных заклинаниях.

— То есть на заклинаниях, которые помогают воинам в бою. — Уточнил Андрей.

— Помогают, защищают, усиливают и прочее. Ну так что, возьмёте меня к себе?

— У вас хорошие способности к магии?

— В целом да. Можете почитать в моём личном деле.

— Обязательно прочитаю. Хорошо, я запишу вас.

* * *


Наконец наступил час представления групп куратору. У Анжелы Архангельской в группе, за исключением неё самой, были только мужчины, причём, по всему видно, хорошо подготовленные. У Серова это вызывало некоторое недоумение: сам бы он под командование женщины не пошёл. Кроме того, его несколько разъедала зависть и раздражение, когда он видел, насколько лучше группа Анжелы, чем его. И, вдобавок, его терзали противоречивые чувства, и он никак не мог понять, какое из них сильнее. С одной стороны, Архангельская казалась ему конкуренткой, дразнящей своими достижениями и из-за этого бесящей его, а с другой — Анжела была очаровательной девушкой, чьё сердце он хотел покорить, и которой он желал единолично завладеть.

В итоге, Андрей решил, что ни в чём не будет ей уступать, даже если придётся сделать невозможное.

После представления групп началась учёба. Многочисленные лекции, которые нужно было успеть записать, физическая подготовка… Потом практика по боевой магии, на которой облажались почти все, за исключением Андрея и Анжелы. После занятий Серов не смог удержаться от комплимента:

— Анжела, вы сегодня отлично справились с боевыми заклинаниями.

— Мне это известно. Вы тоже. Это и не удивительно, мы с вами одну Академию Магии заканчивали.

— Вы учились в Альдомифе? В АИМИ? — Андрей приподнял брови.

— Что вас удивляет? Мы учились одновременно, на разных потоках. Только вы, Август Грей, были знаменитостью, чей портрет не сходил с доски «Лучшие Студенты», а я не была настолько известна. Кстати, сейчас вы выглядите гораздо лучше…

— Спасибо, конечно… Но меня удивляет не это… А то, почему вы учились в АИМИ, а не здесь, в Империи.

— Я так пожелала. Это был мой каприз, если хотите.

— Почему же я вас никогда там не видел?

— А вы вообще-то хоть что-то вокруг себя замечали? Кроме стопок книг и преподавателей? Вы однажды чуть не сшибли меня в коридоре, когда несли как раз кипу учебников. И даже не извинились, и пошли дальше, как мимо пустого места.

— …извините. Пожалуй, я действительно был слишком поглощён учёбой.

— Сейчас это уже не важно. Но я была очень удивлена, встретив вас здесь. Уж поверьте, в Академию Инквизиции куда сложнее попасть, чем в АИМИ. И здесь я вам точно уступать не собираюсь. Посмотрим, кто теперь будет лучшим.

— Вы что же, намерены со мной соревноваться?..

— Ещё бы. Тут поощряют лидеров групп, у которых лучшие показатели. Вы мне симпатичны, Серов, но конкурировать со мной у вас не получится. На одном себе вы группу неудачников не вытащите. Но я уверена, что вы попытаетесь это сделать, так что, успехов вам в этом безнадёжном деле.

— Благодарю. Уверен, время рассудит, и покажет, кто на что способен.

— Да-да. Первая сдача нормативов — уже через месяц. Так что, не теряйте времени. — Анжела улыбнулась, и от этой её улыбки Андрей сразу позабыл о соперническом настрое, тоже заулыбавшись в ответ.

В таком состоянии Архангельская и оставила его, и ушла, усмехаясь про себя.

* * *


Первый месяц учёбы был настолько насыщенным, что Андрей, при всём его усердии, еле успевал усваивать поток стремительно обрушивающейся на него информации. Он умел и любил учиться, однако занятия в АИМИ сильно отличались от тех, что были здесь: он привык к долгому и размеренному сидению в уединении за книгами, вниканию в суть написанного, к размышлениям, приводящим к осознанию глубокого смысла изучаемого предмета, а тут теория перемежалась с занятиями по физической подготовке, и приходилось мгновенно перестраиваться. Тяжело было не только ему, но и всем остальным, и это сказалось на сдаче нормативов и зачётов, где лишь сам Серов, единственный в своей группе, выдал блестящий результат по всем дисциплинам. Барсук и Николай хорошо сдали физическую подготовку, Наташа — зачёт по боевым заклинаниям, а Женя плелась в самом хвосте не только в группе, но и по общим показателям всех остальных групп.

Андрей недоумевал: девушка тренировалась, и того, чего она добилась хотя бы в искусстве фехтования, запросто должно было хватить, чтобы получить оценку выше средней. Однако, когда по жребию все студенты разбились по парам, Женя встала против Анжелы. Обе были в одинаково удобных доспехах. У обеих были одинаковые клинки, а у Светлитской было даже преимущество — физически она была крепче соперницы. Всего-то нужно было продержаться две минуты активного боя, и постараться сделать больше результативных ударов, чем противница. Бой начался, и Женя первой пошла в атаку, но потом вдруг стала пропускать звонкие Анжелины удары, хотя порыв защититься от них был, но она почему-то останавливала его. Сама же не попадала по Анжеле, и Серову начало казаться, что она либо полная бездарность, в чём он, всё-таки, сомневался, надеясь на лучшее, либо нарочно играет с Архангельской в поддавки. Но зачем?.. Этот вопрос не давал ему покоя, как и постоянно ощущение, что за ним кто-то непрерывно наблюдает, знает о каждом его шаге, о каждом слове.

На зачёте по магии Женя умудрилась перепутать заклинания, и чуть было не угробила себя саму и нескольких студентов из другой группы, благо, преподаватель вмешался и успел развеять колдовство прежде, чем оно навредило всерьёз.

После всего этого встал вопрос об отчислении Светлитской из Академии. Серов, угнетённый тем, что общий результат группы был весьма посредственным, и получивший болезненный удар по честолюбию тем, что это было прилюдно озвучено при других лидерах групп, уже был готов вознести благодарственные молитвы за освобождение от неё святым небесам. Но тем же вечером ему опять нанёс визит князь Светлитский. На этот раз они встретились в пустом холле студенческого общежития.

— Андрей, я узнал, что моя дочь не справилась с зачётами. Вы не хотите объяснить, почему так получилось?

— Ваше сиятельство… я бы сам хотел знать, почему. — Пожал плечами Серов. — Мы вместе посещали все занятия, ваша дочь тренировалась наравне с остальными… А в итоге — выдала чуть ли не худший показатель в Академии.

— Вы, видимо, не поняли, к чему я задал этот вопрос. Знаете, один человек на многое способен. Однажды вы, быть может, мановением руки сможете сокрушать целые вражеские армии, в вас есть задатки могущественного архимага. Но это произойдёт лишь если вы доживёте до того счастливого момента. А пока вы — «один в поле не воин». Вам нужна поддержка, и эта поддержка — ваша группа. Вас поставили лидером, чтобы вы организовывали людей, находили применение их талантам, и помогали талантам раскрыться, если сначала вы их не обнаружили. Сила инквизиторских групп — в слаженности их работы, в том, что можно рассчитывать на поддержку, если один оступился — другие подхватят. Каждое звено цепи важно, ведь, если хоть одно слабо — вся цепь разорвётся, разрознится, и станет бесполезной. Мне показалось, в нашу первую встречу, что вы знаете эту простую и естественную истину. Получается, я ошибался, раз вы эгоистично заняты только развитием себя самого.

— Я понимаю, что вы хотите сказать. Но Евгению отчисляют, и, как бы я ни хотел помочь ей добиться лучших результатов… я бессилен. — Ответил Андрей, тихо радуясь в душе тому, что девушку действительно отчислят, и он сможет, избавившись от неё, наконец, повысить эффективность группы.

— Так вы действительно хотите доказать, что не зря стали лидером? Очень хорошо, тогда вас порадует новость, что у вас будет ещё такая возможность. Евгению не отчислят в этот раз, и вы пока останетесь на хорошем счету, поскольку берётесь подтянуть показатели отстающей студентки. Вы ведь берётесь, я правильно понял?

— Несомненно. — Кивнул Серов, чувствуя, как такому ответу противится вся его внутренняя сущность. Но он не дал слабину, и даже не позволил негативным эмоциям отразиться на его лице. — И я очень рад, что Евгения остаётся с нами. — От этой лжи ему стало совсем противно, и он замолчал.

— Хорошо, я вижу, это решение зрелое, и теперь я спокоен за дочь. Надеюсь, не зря, и я не ошибусь в вас во второй раз. Поскольку второй — будет последним. До свидания, Андрей. Помните — я рассчитываю на вас.

Инквизитор ушёл, оставив Серова наедине с его тяжкими думами. В маге прямо-таки клокотала бессильная злость: так хотелось прямо в лицо князю высказать, что он на самом деле думает про его дочурку, так хотелось послать его самого, вместе с его требованиями, завуалированными под мягкие просьбы! Но больше всего его расстраивало то, что Женя никуда не денется, а ему придётся посвятить ей уйму времени, которое он лучше бы потратил на себя, на собственное образование.

Но Андрей не посмел возмутиться, когда была такая возможность, и сейчас за это себя тихо ненавидел и даже презирал, хотя и понимал, что сдержав свой порыв, он поступил мудро и осмотрительно. Гораздо больше его бесила необходимость взвалить на себя ещё одну тяжкую повинность, и при этом сделать вид, что он сам этого хотел. Отчаянно ударив кулаком в стену, так, что содрал с костяшек кожу, Серов всё же нашёл достаточно самообладания, чтобы взять себя в руки, и на этом подавить приступ скрытого гнева, не дав ему более изливаться.

* * *


Андрей стальной хваткой наставника взялся за Женю. Всю учебную неделю, после занятий, он по четыре часа уделял разъяснению приёмов концентрации, показывал, как пользоваться простейшими заклятиями, потом постепенно усложнял. Девушка, казалось, внимала всему, однако когда дело доходило до самостоятельной практики, у неё всё равно получалось не очень.

Тем не менее, Серов не сдавался. Он просто не мог этого сделать — потому что, в итоге, старался для себя. Чтобы пробудить в Жене более живой интерес к обучению, он решил продемонстрировать ей эффект тех заклинаний, которые когда-то впечатлили его самого.

Была суббота, и свободного времени имелось в распоряжении Андрея более, чем достаточно. Заняв, с разрешения куратора, одну из учебных аудиторий, маг посадил девушку за стол и положил перед ней пару небольших, гладких, округлых полупрозрачных камней с лиловыми, фиолетовыми и синими блестящими прожилками.

— Какие красивые… — Улыбнулась девушка. — А для чего они?..

— Это особые магические камни, алекторины. — Терпеливо пояснил Андрей. — Они послужат основой для любопытнейшего колдовства, имеющего хорошие практические характеристики. Вот смотри… — Он поставил перед ней пузырёк с густой фиолетовой жидкостью. — Здесь зелье, которое активирует камни. Его состав довольно сложен, и тебе его знать не обязательно, по крайней мере, пока. Будешь пользоваться готовым. Теперь, мы капнем этого зелья по три капли на каждый камень. — Маг вытащил пробку из пузырька, и аккуратно накапал из него на алекторины. Зелье сразу же зашипело и начало улетучиваться сиреневым дымком. — Это идёт мощная алхимическая реакция, и, пока она не закончилась, нужно успеть прочесть заклинание… и не ошибиться, ничего не напутать, иначе выйдет совсем не то, что мы запланировали…

Серов простёр ладони над камнями, и, полуприкрыв глаза, отчётливо произнёс заклинание. Женя сосредоточенно и с любопытством наблюдала за его действиями. Камешки вдруг зашипели, заискрились, начали шевелиться и разворачиваться, обретая форму; затем последовала яркая вспышка, и в воздух, распахнув полупрозрачные перепончатые крылья, взмыли два переливающихся синим и сиреневым цветом, дракона, каждый величиной с котёнка. Их чешуйчатые тела казались сделанными из хрусталя, посеребрённого изнутри. Но, тем не менее, он были живыми и очень подвижными.

— Какая прелесть! — Восторженно воскликнула Женя, еле удержавшись, чтобы не захлопать в ладоши.

— Это элементали электричества. Им можно придать любую форму, какую захочется, но я предпочитаю драконов.

— Они очаровательны, правда!

— Дело не во внешних проявлениях, это всего лишь визуальный эффект, а плотная телесная оболочка позволяет магу проще управлять элементалями. В физической форме они охотнее подчиняются, нежели в аморфной стихийной. Элементаль такого типа — мощная боевая единица, использующая в качестве атакующей силы молнии, шаровые молнии, разряды электричества, вспышки и мгновенное испепеление. Некоторые маги призывают подобных существ сотнями, образуя армию элементалей, способных серьёзно повлиять на ход сражения. Главное, не забывать развоплощать их после использования, неуправляемая магом элементаль становится очень опасной.

— Развоплощать?..

— Да, возвращать обратно, туда, откуда пришли, лишая оболочки. Если всё сделать правильно, то при обратном процессе алекторины остаются целыми, и это даёт возможность использовать их повторно… Повредить элементали можно только с помощью магии другого типа, но особенно — противоположной по значению, в данном случае, элементаль электричества — производная стихии Воздуха, значит, противоположной, и особенно эффективной, будет магия стихии Земли. Давай я покажу тебе, как возвращать этих драконов в исходное состояние камней.

— Может, не надо? Пусть ещё полетают…

— Женя, ты хочешь научиться призывать их сама? Тогда слушай, что я говорю, и делай, что я сказал.

Девушка вздохнула, но согласно кивнула. Серов достал ещё один флакон, но в этом флаконе была лёгкая голубоватая жидкость, и к нему был прикручен пульверизатор. Маг распылил вещество на дракончиков, и чётко проговорил другое заклинание, от которого сияющие элементали стали угасать, уменьшаться, спускаясь всё ниже, а потом, ещё раз вспыхнув, упали на стол уже гладкими камнями…

— Тебе всё понятно? — Спросил Андрей, пристально посмотрев на Женю.

— Да… — Кивнула она.

— Точно? Мне надо отлучиться, я заказал кое-какие компоненты, и хочу их забрать. Давай так, я оставлю тебе камни, зелья и записанные заклинания, а ты посидишь, потренируешься тут призывать и развоплощать эти элементали. Приду — проверю, только никуда отсюда не выходи.

— Хорошо…

* * *


Оставив девушку одну, маг ушёл где-то на час в другой корпус; возвратившись, обнаружил её всё также, одну, задумчиво глядящую раскрытое окно.

— Как твои дела, что-нибудь получилось? — Спросил Серов.

— Да… получились… такие же дракончики, как у вас.

— Где же они? Или ты их уже развоплотила? Тогда давай, продемонстрируй мне весь ход призыва, с самого начала.

— Я… не могу.

— Почему? Получилось один раз — получится и ещё. Смелее.

— Нет, я не могу, потому что я не вернула их в камни. Они… улетели. Вылетели в окно, и улетели. — Андрей заметил, что Женя отводит взгляд и теребит рукав своей водолазки, она нервничала, поскольку сказанное ей было ложью.

— Так, говори… ты ведь сама выпустила их. Разрешила улететь, вернее, приказала, без твоего повеления они бы так тут и остались. — Нахмурился маг.

— Да… Я не смогла… они такие хорошие… мне стало их жалко, и я подумала, что, пусть, лучше летят…

— Дура! — Выпалил Серов. — Ты хоть представляешь себе, насколько опасны эти существа?! Нашла игрушку! Ладно, с тобой я потом разберусь, княжеская дочка, здесь сиди! Ничего не трогай… Теперь мне придётся ещё элементалей ловить, я прямо мечтал остаток дня именно так провести!

Андрей быстрым шагом вышел из кабинета, сбежал вниз по лестнице и вышел на улицу, надеясь, что создания не успели ещё ничего натворить. Увы, он ошибся. С тренировочной площадки испуганно разбегались студенты: над нею кружили дракончики, низвергая молнии, портя мишени. Маг достроил в уме картину произошедшего: вероятно, кто-то из студентов, практикуясь в стрельбе, случайно или умышленно зацепил элементаль. Это было воспринято, как агрессия, и нападавший был атакован. Высвободившейся энергии смерти Серов не ощутил — значит, по счастью, дракончики никого не убили, но нужно было их быстро усмирить. Он подбежал к площадке, и, убедившись, что никого из студентов или преподавателей поблизости нет, сшиб обоих дракончиков «каменным градом» — кратковременным площадным заклинанием стихии Земли, визуально выглядевшим как камнепад с неба. Упав на посыпанную песком площадку, элементали вспыхнули и превратились вновь в алекторины, которые Андрей подобрал и сунул себе в карман.

Вернувшись в аудиторию, Серов застал Женю беззвучно рыдающей, закрывши лицо ладонями.

— Это что ещё за сопли? — Не выдержал он. — Светлитская, что за истерика?

— Вы… вы же убили их… я всё видела… в окно… — Сквозь слёзы ответила девушка, и, всхлипнув, добавила: — Вы… жестокий… чёрствый… бесчувственный… им же было больно… а вы…

— Ты их выпустила, и это у меня из-за тебя будут неприятности. Но можешь забрать эти камни, теперь они бесполезны. — Андрей положил перед ней алекторины, и она тут же зажала их в ладонях.

— Нельзя быть таким… я не хочу больше никаких занятий с вами… вообще ничего не хочу. — Девушка встала из-за стола и выбежала из аудитории, прижимая сжатые кулаки к груди.

Андрей только руками развёл:

— Что, думает, я за ней ещё бегать буду?.. Ошибается.

* * *


Через полчаса состоялся серьёзный разговор с куратором по поводу опасной магии и порчи имущества Академии. Объяснив, что к чему, но всё-таки взяв вину на себя, Серов заплатил за всё, что успели сломать дракончики, и на этом инцидент был исчерпан.

Хотя, ему так только показалось. На другой день Женя не пришла ни на основные занятия, ни на дополнительные. Наташа, считавшаяся её подругой, и с недавнего времени — соседкой по комнате, толком о причинах отсутствия девушки ничего не сказала. Андрей даже порадовался — Женя, в последнее время, стала сильно его раздражать. Кроме того, он постоянно чувствовал, что за ним наблюдают, следят с помощью магии, и, вероятно, доносчиков. Одним из таких доносчиков-шпионов он представлял как раз Светлитскую. Мысль эта его изводила, лишила спокойного сна и вообще естественного поведения. Теперь он был собран, серьёзен и сосредоточен практически всегда.

Серова от общих занятий освободили — он блестяще знал курс, и, по разрешению ректора, экстерном сдал все необходимые теоретические экзамены, и теперь обязан был участвовать лишь в практических зачётах. Зато с ним самим начали заниматься в индивидуальном порядке, по другой, усложнённой программе.

Так, поглощённый собственной учёбой, маг особо не интересовался успехами собственной группы, пока как-то вечером, через неделю, не разговорился с Николаем.

— …и новых навыков. Знаешь, всё-таки преподаватели здесь лучше, чем в АИМИ.

— А знаешь, Женя уже неделю на занятия не ходит. Сидит букой в своей комнате. И вроде как, плохо себя чувствует. Наташа говорила, что у неё глаза почти каждый вечер на мокром месте. Не знаю, но вроде ты её обидел. Только не понятно, чем.

— Не посещает основные занятия?! Это, уже, знаешь ли, перебор! — Вспыхнул Андрей.

— Чё это с тобой? — Поинтересовался Николай.

— Мы с ней тоже прекратили заниматься. И знаешь, почему? Эта дура… создала элементалей, выпустила их в свободный полёт, и очень огорчилась, когда я сшиб их заклинанием. Объявила мне бойкот, я её уже неделю как раз не видел. Даже в коридоре ни разу за это время не столкнулись.

— А чё такое «элементали»?.. — Матяшин недоумённо посмотрел на Серова.

— Стихийные духи.

— Мне сразу всё стало понятно. — Фыркнул Николай.

— Опасные потусторонние существа, в нашем случае созданные из электричества. Из молний, то есть. — Терпеливо пояснил маг. — Они приняли форму маленьких дракончиков, но агрессивности неуправляемой и нестабильной стихии, из которой были призваны, не потеряли. Конечно, я виноват, что показал ей такое колдовство, мне стоило догадаться, что реакция её будет иной, отличающейся от той, что я ожидал.

— А, так это из-за тебя тренировочная площадка пострадала. Слухи-то ходят, а ты другу даже не рассказал… А то драконы, драконы парящие над территорией Академии… я уж думал, просто студенческая байка.

— Не хотел я об этом рассказывать. Я и так попал в неприятную ситуацию, мне, к тому же, ущерб возмещать за свой счёт пришлось. И как-то не хотелось ещё и идиотом выглядеть, который не в состоянии предвидеть столь предсказуемое развитие событий.

— О, ну да, ты хотел оттянуть неизбежное… — Снова фыркнул Николай.

— Вот что, острослов-самоучка, это всё совершенно не смешно. — Резковато оборвал его Андрей.

— Зато забавно. Вообще, ты чего-то очень уж серьёзен и суров стал, наверное, сам себе в зеркало не улыбаешься. А тебе следовало бы расслабиться и отдохнуть, не то скоро разорвёт от сосредоточения.

— Расслабишься тут… — Буркнул Андрей, опять возвращаясь к неприятным параноидальным мыслям о том, что за ним пристально и беспрестанно следят со всех возможных ракурсов. — Теперь ещё дитя наше малое придётся уговаривать вернуться к занятиям. А то опять явится её отец… и я снова буду чувствовать себя кем-то вроде котёнка, нагадившего в угол.

— Ты сам себе проблемы создаёшь. Гордость тебе сейчас на пользу не идёт, это точно. Учись прогибаться, дружище, гибкие ветки — они прочнее. А будешь стоять, сухим несгибаемым бастылом — сломают и выбросят.

— Ты прямо философ. — Язвительно заметил Серов.

— Не. Мы в деревне корзины сами плели, я тогда ещё мальчишкой был, потому и знаю, как оно бывает. — Простодушно ответил Матяшин. — Лучше-то всего в дело шли ивовые ветки, хлёсткие, хорошо гнущиеся…

— Да, конечно, это всё мне очень интересно. — С равнодушным видом сказал Андрей. — Пойду, к Светлитской схожу. По-видимому, этот прогиб — неизбежен.

* * *


Дверь комнаты открыла Наташа. Похоже, она не ожидала визита главы группы, и уже собиралась спать, сменив форму на длинную ночную рубашку. Вид у девушки был непривычный, какой-то слишком женственный и уютный. Андрей на мгновение заострил на ней по-мужски заинтересованный взгляд, но почти сразу вспомнил о причинах своего прихода.

— Здравствуй, Наталья… Вижу, ты отдыхать собиралась, но я прошу тебя пока выйти из комнаты… — Повелительно начал Серов, но тут же мягче добавил: — Если не трудно.

— М-м… Хорошо, только халат наброшу. — Ответила та, и, взяв с кровати длинный синий халат, вышла из комнаты, оставив Серова наедине с Женей.

А она лежала на кровати, поверх покрывала, свернувшись калачиком, так и не сняв форменной одежды, лицом к стене.

— Светлитская. — Позвал он её. Реакции не последовало, девушка продолжила лежать неподвижно, не откликнувшись. — Евгения… — И снова молчание, только еле слышное обиженное сопение. — ЖЕНЯ. Я пришёл поговорить с тобой. Допустим, я готов понять, почему ты отказалась от занятий со мной, но пропускать основные — это неразумно. Тем более, из-за такой ерунды…

— Это не ерунда… Они были живыми, настоящими… они откликались, когда я называла их… Они слушались меня, а потом пришли вы, и убили обоих! — Не шевелясь, даже не обернувшись, выпалила девушка. — Почему вы не позвали меня, я бы и так остановила их!

— Не уверен, что ты так хорошо владела ситуацией, как вообразила себе. Фактически, управлять элементалями — довольно сложно, и поэтому часто бывает, что они выходят из-под контроля неподготовленного заклинателя.

— Вы не правы. Если вы чего-то не увидели, это не значит, что я настолько слабая неумёха… И вообще, если вы и дальше собрались оскорблять меня, лучше уходите… — Всхлипнула она.

— Вообще-то я пришёл сюда по другой причине… — Андрей кашлянул, чтобы скрыть напряжение: следующие слова стоили ему больших моральных усилий. — Я хотел… извиниться перед тобой. Я был не прав, мне следовало… решить проблему… по-другому. — Между фразами были настоящие провалы безмолвных пауз, и, хотя маг представлял, что и как должно сказать, его речь внезапно стала медленной и косной. Он с трудом выдавливал из себя слова оправдания, быть может, потому, что виноватым себя не считал. Решение до сих пор казалось ему верным, но всё-таки он продолжал. — Пожалуйста, прости меня… за то, что недооценил… за то, что оскорбил… и за то… что я извиняюсь только сейчас… нужно было сделать это в тот же день. Прости меня…

— Я-то прощу. — Приподняв голову, ответила девушка. — Я уже простила вас, наверное, я сама виновата в том, что у вас такое мнение обо мне сложилось… Но вот только ваши оправдания не возвратят к жизни дракончиков…

— Ты так сожалеешь о них? До сих пор? — Серов еле удержал усмешку, лишь слегка исказившую его губы.

— Да… Они только-только начали откликаться… Вообще, как можно было убить таких прекрасных существ? Это всё равно, что котёнка, или щенка… или…

— Не продолжай. — Перебил её Андрей. — С чего ты вообще решила, что они мертвы?

— Я видела, как вы их сшибли… камнепадом.

— Элементаль вообще очень трудно уничтожить, это всё равно, что попытаться убить молнию или ветер. Тем более, тем примитивным способом, который применил я. В их оболочках всего лишь был нарушен баланс, и они были вынуждены развоплотиться самостоятельно. Но баланс был нарушен и в камнях, и теперь из них нельзя воспроизвести нормальные, работоспособные боевые воплощения…

На этот раз, Женя перебила его:

— То есть на самом деле, они живы?!

— Конечно. Правда, значительную часть могущества они потеряли, и теперь для меня бесполезны.

— Но живые дракончики получатся, так? — Допытывалась она.

— Да, хотя я бы не стал называть… Впрочем, называй, как заблагорассудится, если тебе так нравится. Впервые вижу такую привязанность к подобным существам. Я могу вернуть их тебе. Но только ты обещаешь, что вернёшься к учёбе, и начнёшь нагонять всё, что пропустила. Мне нужно, чтобы ты нормально сдала зачёты.

— Хорошо. — Оживилась Женя, и, развернувшись, села, подтянув ноги и обхватив их.

— Где те камни, алекторины, что я отдал тебе?..

Она залезла под кровать, покопалась там и протянула ему два камушка.

— Ты успела дать элементалям имена? — Спросил Андрей, кладя камушки на раскрытую ладонь.

— Конечно, Артур и Гордон. — Снова улыбнулась Женя.

— Понятно. — Андрей вытащил из кармана маленький пузырёк, капнул из него по паре капель на каждый камень. Камни вспыхнули, заискрились, взорвались, став на миг ярким электрическим разрядом, подобным шаровой молнии, каждая из которых развернулась маленьким искрящимся дракончиком. Андрей вздохнул. Он до последнего надеялся, что удастся обойтись без возвращения элементалей. Теперь, они, конечно, были гораздо менее опасны, но он знал, что элементаль, хоть раз воплощённая наделённой боевыми способностями, после повторного воплощения попытается развить их и в новой оболочке.

— Артур, Гордон! — Позвала девушка. Дракончики подлетели к ней и сели на раскрытые ладони. — Спасибо, Андрей, я больше не сержусь на вас. Когда продолжим занятия?

— Завтра. — Ответил он и вышел за дверь.

«Чистой воды ребёнок. Ей бы в куклы играть… она ведёт себя, как малолетняя дурочка… или прикидывается. Что очень вероятно — вряд ли даже происхождение Жени из уважаемой семьи знатных инквизиторов умалило бы столь существенные недостатки, как инфантилизм, нехватка физической подготовки, пустые страхи и нелепые выходки. Сомневаюсь, что такого человека, как она, допустили бы учиться на инквизитора, даже по блату. Нет, здесь дело нечисто… надо как-то проверить мои подозрения по поводу неё…».

* * *


Андрей вернулся к себе и снова засел за книги. Какое-то время он даже сосредоточенно читал, но постепенно размышления вытеснили желание продолжать дальше.

«Что у нас есть… И Николая, и Женю я подозреваю в равной степени. Кто-то из них за мной следит и доносит о моих действиях. А может, и он, и она. Николай появился раньше. Но и Женя… если только мои подозрения верны, мне нарочно подсунули её с самого начала, а так, чтобы я ничего не заподозрил, подстроили то, что я её спас. Н-да, огромное самопожертвование у девушки, раз она согласилась валяться с разодранным боком чёрте где, ожидая, пока я её спасу… А ведь я мог и не успеть… Нелепица какая-то… Хотя… Меня могут проверять разом в нескольких направлениях. То, что за моей комнатой установлена круглосуточная магическая слежка — это точно. Даже здесь не расслабишься, за каждым движением наблюдают, и, наверняка знают о том, что я об этом знаю.

Этого им показалось мало. Карл Светлитский наносит мне личный визит, благодарит за спасение дочери. И даже передаёт значительную сумму драгоценными камнями, тем самым, заставляя меня почувствовать себя обязанным: сумма слишком велика, чтобы быть просто мерой благодарности. Нет, это завуалированный намёк на то, что я должен буду оказать ему какую-то услугу. Причём отказаться и не принять эту «благодарность» в материальном эквиваленте, я не мог, чтоб не оскорбить знатного инквизитора, и Светлитский об этом знал. А, взяв драгоценности, я попал в зависимость, то есть, фактически, он меня нанял, причём в ненавязчивой форме, но так, чтобы я это понял. И я понял. И вот теперь Светлитский просит, вернее, полноправно отдаёт приказ, чтоб я присмотрел за его дочерью… якобы присмотрел. А на самом деле — он в добровольно-принудительном порядке повесил мне на шею шпионку…

Или кто-то хочет, чтобы я подозревал именно её. Проклятие, для чего им нужно приставлять ко мне человека, когда существует масса заклинаний для слежки, которые гораздо точнее и достовернее донесут информацию о преследуемом объекте, чем посредник-шпион?..

Светлитский сказал, что здесь у него много хороших друзей и родственников, то есть — Женя здесь «свой» человек, и её гораздо удобнее использовать в качестве доносчика, нежели Николая. Он отнюдь не прикидывается болтливым простачком, он такой и есть, насколько я разбираюсь в людях…».




Серов посмотрел на часы — без пяти два. Полчаса назад начались занятия, и комнаты опустели. Он знал, что ещё целых три часа никого не будет. Встал, приоткрыл дверь и выглянул в коридор. Пусто и тихо.

— Отлично. — Сказал маг, и запер дверь изнутри. Вытащил из ящика капсулу, наполненную ярко-голубой жидкостью, встряхнул, посмотрел на свет. — Конечно, он живут вместе с Наташей, но всё же это её комната…




Отвлекшись от книг, и отложив их в сторону, Андрей раздавил специально приготовленную капсулу — в комнате густо запахло ладаном, жасмином и лотосами, и, закрыв глаза, начал монотонно бормотать себе под нос короткое, но много раз повторяющееся заклинание. Когда он прочёл это заклинание раз семьдесят, его тело откинулось на кровать — от плотной плоти отделилось астральное тело, повторяющее контуры физического, но состоящее будто бы из разноцветных, переливчатых облачков пара. Впрочем, по желанию мага, оно стало прозрачным и практически невидимым. И в этой форме маг прошёл сквозь стену, и оказался в жениной комнате.

Обстановка там была привычная, он всё это видел уже много раз. Ничего подозрительного — паук, висящий в углу над её кроватью, в ящике стола, запертого на ключ — пара его же тетрадей.

«Неужели совсем ничего, и я ошибся?..» — он даже под кровать заглянул. Ничего. Ровным счётом — ничего.

Андрей ещё раз осмотрел комнату. И тут взгляд его упал на Наташин стол, где лежала стопка исписанных бумаг, перо и чернила.

«Так, это ещё что такое? Стол не её, конечно… или они поменялись… поменялись местами, ну конечно! Мог бы сразу догадаться…». Андрей подошёл к столу и начал перебирать бумажки. Верхний листок был исписан красивым, ровным почерком — это были выписки из его тетрадей. И ещё на десяти листах — тоже. А вот дальше были выписки, вероятно, из каких-то магических книг — там были боевые заклинания огня и холода, рецепты — начиная от лечебных зелий и заканчивая смертельными ядами…

«Вот так ничего себе… я действительно её недооценивал. Надо проверить, действительно ли это она написала…».

Андрей пролистал всю кипу до конца. На двух последних листах были описания некоторых элементалей, в том числе, чем можно привлечь их внимание и даже чем кормить, когда они материализованы. Он хмыкнул, и заглянул в ящик стола, который был не заперт.

Под его тетрадями лежало пять книг, верхняя посвящалась элементалям.

«Ну-ну. Конечно, это она писала, кто ж ещё-то…»

Следующая книга была о магических растениях и приготовлении из них снадобий и масел, ещё одна — повествовала о телепортации, другая — о боевой магии различных стихий, и последняя посвящена ордену Фаирреконов — книга о самом магическом клане.

«Ничего себе. Мне б все эти книги, когда я в АИМИ учился. Их ведь так трудно было достать, и стоили они очень дорого…».

В дальнем углу ящика обнаружилась ещё одна книга — меньшего формата: «ЗАКОНЫ ИМПЕРИИ» — совсем новая, этого года издания.

«Так, и когда ты всё это изучаешь? Или тебя тоже от занятий освободили?..»




Время поджимало — вскоре девушки должны были вернуться, и ему ничего не оставалось, как возвратиться в тело. Минута судорожных сокращений мышц, сопровождающаяся весьма болезненными ощущениями — и он открыл глаза и сел на кровати.

«Нет, так нельзя… я так свихнусь скоро. Я знаю, я больше, чем уверен, что за мной следят. Но… пожалуй, я всё же перегнул, подозревая Женю. Хотя и теперь не исключаю, что это — она. Этакая наивная девочка… Хм, хм, хм… Сдаётся мне, она намного умнее, чем хочет казаться, и что-то она тщательно пытается скрыть… ну ничего, я всё равно её на чём-нибудь поймаю. А может, я и зря подозреваю её. Нет, мне точно надо расслабиться и отдохнуть…»

* * *


— Женя, будь так любезна, зайди ко мне. — Сухо сказал Андрей, дождавшись девушку, возвращавшуюся с занятий, в коридоре.

— А-а… Сейчас?.. — Она была немного бледная, весь вид выдавал усталость. Однако Серов не проявил ни малейшего сочувствия к этому её состоянию.

— Да, сейчас. Прямо сейчас.

— Хорошо.

Андрей открыл свою комнату, вошёл. Женя вошла следом за ним.

— Сядь. — Он кивнул на кровать. Она послушно села.

Андрей молча протянул ей чистую тетрадь, перо, поставил рядом чернильницу.

— Пиши: «особенности электрических элементалей и способы обезопасить себя при общении с ними».

Он надиктовал ей целую страницу, потом забрал тетрадь, отвернулся и вытащил из кармана прихваченный в её комнате листок. Сравнил. Почерки были почти идентичны, если не обращать внимания на то, что у Жени дрожала рука, когда она писала под диктовку. Андрей хмыкнул, вновь повернулся к Жене:

— Так говоришь, ты раньше изучала магию только дома, чтоб кошечек лечить?

— Вы… про книги в моей комнате?

— Да, я про них. Исследование описанной в них магии начинается в АИМИ не ранее третьего курса, и без предварительной подготовки её изучать нельзя.

Женя опустила глаза.

— Ну… я читала… хотела… это… подготовиться… то есть… узнать побольше.

— И решила начать сразу с вузовской программы, не зная даже школьного курса… — Андрей насмешливо улыбался.

— Я хотела подготовиться лучше… Знать теорию, хотя бы…

— Да? Это подобного тому, как ребёнок, изучивший только половину алфавита, пытается читать сложные научные книги.

— Причём здесь это? Я хотела… думайте, что хотите, я сказала, что и почему.

— Женя, почему тебя треплет? Что-то случилось? — Ироническая ухмылка, не сходящая с его губ, стала казаться издевательской.

— Я спокойна, всё нормально. И вообще, чего это вы делали в моей комнате, по какому праву копались в моих вещах и даже забрали кое-что из них?

— Знаешь, Женя, — лицо Андрея вдруг стало серьёзным. Он вернул ей листок, взятый из её комнаты. — Я очень обижаюсь, когда меня держат за идиота. Да и тебе роль инфантильной неумёхи не совсем подходит. Я видел, как ты фехтовала — тогда, с Анжелой. Сначала счёл, что мне показалось, но нет — твоё тело буквально рвалось делать верные, ловкие движения, но ты сдерживала этот порыв, поддаваясь ей. Почему?

— Я не люблю бить женщин.

— Я тоже. — На этот раз Андрей улыбнулся по-настоящему. — Но иногда это необходимо. Пойдём во двор, думаю, там найдётся пара тренировочных клинков…

— Пойдёмте… А я… я и не говорила что не умею фехтовать, я в магии не очень, потому и попросила крёстного дать что-нибудь почитать…

— Тогда не пойму, для чего ты прикидывалась во время сдачи нормативов? У тебя тренированное тело, ты могла выдать результат в несколько раз лучший… и ты прикидывалась?

— Волновалась я. — Улыбнулась Женя. — А не… У вас были когда-нибудь важные моменты в жизни?

— Разумеется, были. Вступительные и выпускные в АИМИ. Никогда этого не забуду. Потом — прибытие в Империю, и поступление сюда, в Академию Инквизиции… Так кто твой крёстный отец, говоришь?..

— Дядя Алексей. — Она снова улыбнулась. — Он тут в одной библиотеке работает, может, слышали уже. У него там много книг…

— Алексей Васильевич… Тогда понятно. — Они тем временем вышли во двор. — Он и у меня занятия ведёт. Тоже выдал стопку книг…

Андрей зашёл в хранилище — небольшое помещение, куда складировался учебный инвентарь, и через пару минут вышел оттуда с двумя не заточенными клинками. Один отдал Жене:

— А теперь, будь любезна — бой. В полную силу. Две минуты.

— Может, тогда защиту наденем?

— Проще — «невидимый доспех». Вот, раздави капсулу, — он вложил в её руку маленький голубой шарик, — и прочти заклинание, ты ведь его уже выучила.

— Ах, да, всё никак не привыкну, что у меня что-то получается в магии. — Улыбнулась она.

— А я даже не удивляюсь. Пробуй.

Женя раздавила капсулу — поплыл аромат можжевельника, лавра и гвоздики, — нахмурила лоб и закрыла глаза, мысленно читая заклинание. Через несколько мгновений её тело охватила сине-фиолетовое сияние, почти сразу угасшее.

— Отлично. — Улыбнулся Андрей. — Можно считать, что программу по силовым щитам мы успешно прошли, и ты сдала мне экзамен. А теперь покажи, на что ты способна в плане клинкового боя. — По мановению его руки в воздухе над площадкой возникла большая голограмма песочных часов.

Они встали друг против друга в боевой стойке.

— Время пошло. — Сказал Андрей, и песок в часах тонкой струйкой побежал вниз.

Женя сразу пошла в наступление. Двигалась она и впрямь ловко, довольно быстро и умело. Движения и техника были отточены, и в то же время — не лишены некоторого изящества.

Андрей в основном уворачивался, хотя иногда это было трудно сделать, и приходилось отражать удары, градом сыпавшиеся на него. Через две минуты песок в часах весь стёк вниз, и голограмма со звоном и фиолетовой вспышкой рассеялась.

— Всё! Стоп! Время!

Женя остановилась.

— Пых. И? — Улыбнулась она.

Андрей довольно улыбался.

— Лучше, чем я предполагал. А теперь скажи честно, тогда, в день вступительных экзаменов… ты волновалась или прикидывалась?

— Когда мне попало по руке? Я просто не ожидала и не успела заблокировать удар…

— Нет, ещё до того. Там, на нижних уровнях. С вервульфами…

— Не хочу вспоминать… — Женю аж передёрнуло.

— Это неприятно, я понимаю. Недоверие — это тоже неприятно. Вот посуди — за моей комнатой постоянно наблюдают.

— Но ведь это логично. Вы совсем недавно жили в другом месте, вне Империи, и предосторожности, хотя бы в виде наблюдения… было бы странно, если бы их не было…

— Мне, конечно, нечего скрывать, но когда каждый твой шаг, благодаря заклинанию «соглядатай», отражается на магической голограмме, пока ты находишься в пятикилометровой зоне действия этого заклинания… это, как-то не очень приятно. Всегда держать марку, даже когда спишь… — Андрей позволил себе едва слышный вздох, и на некоторое время повисло молчание.

— А правда, что те книги, которые вы у меня в комнате видели, изучают в АИМИ только на третьем курсе? — Спросила Женя.

— Да, правда. Я-то освоил их ещё на втором курсе, но достать такие учебники было очень проблематично, даже в Альдомифе, где всегда всё есть, и цена у них была соответствующая… Вот ты сказала — «предосторожности». Я вовсе не против, чтобы за мной наблюдали, но почему, используя магические способы наблюдения, ко мне приставили ещё и человека, который доносит обо всех моих действиях? Причём, почему-то так приставили, что наличия этого человека мог не заметить только бесчувственный слепец, будто хотели, чтобы я захотел выяснить, кто именно за мной следит…

— И кто же — я, что ли? — Улыбнулась Женя, по интонации и неоднозначным взглядам Серова на неё, догадавшись, куда он клонит.

— По всему вышло, что ты. Сначала я больше других подозревал Николая и тебя. Но ты всё же больше подходишь к роли доносчицы — ты ведь не случайно ко мне в группу попала…

— Ха-ха, я? Да, я тайный шпион Святой Инквизиции, Андрей Серов, вы подозреваетесь в сговоре с сатаной, и мы нашли контракт о продаже вашей души ему, и теперь можем вас сжечь! — Она весело рассмеялась. — Но что касается того, что я — в вашей группе… если исходить из логики, это действительно не просто так. — Улыбнулась она.

— Всё это забавно, но ты ведь все равно не признаешься, даже если всё указывает на тебя. — Сказал Андрей. — Мне просто интересно, кому и зачем это понадобилось.

— Что?

— Эта нелепая мистификация, заставившая меня отвлечься от занятий и искать шпиона, которого на самом деле не существует, или он есть, но меня хотят заставить поверить в то, что его нет, и я пытаюсь поймать собственную тень…

— Может, ничего и нет, а может, специально давят, хотят проверить, насколько крепкие у вас нервы, насколько железная логика, ну, может, и ещё чего, я не знаю…

— Н-да… В общем, госпожа шпионка, — Хмыкнул Андрей, — меня радует, что ты несколько изменила моё первоначальное мнение о тебе.

— В какую, это интересно, сторону?

— В лучшую. Так долго водить меня за нос, прикидываясь неумёхой, ещё никому не удавалось.

— Да не водила я вас за нос. И в мыслях не было. А, чуть не забыла — я тут про телепортацию читала, это правда так сложно, как пишут, или всё-таки реально?

Андрей пошарил в кармане, вытащил оттуда капсулу. Раздавил. Запах был резким, но приятным. Миг — он исчез, и возник уже у Жени за спиной.

— Ну, вы-то давно учитесь магии, а я кого-то вроде себя имела в виду. — Улыбнулась она, обернувшись к нему.

— Это — хронорианский телепорт, упрощённый скрещиванием их магии и эльфийской. Хронорианцы используют для мгновенного перемещения в пространстве смещение, сжатие времени, ментально контролируя его поток: ускоряя для себя, замедляя — для других. В чистом виде — это довольно сложно, — и само перемещение, и даже понять его технику, для того, кто не является Адептом Хронорианской Магии. НО. Вот эта смесь из капсулы — позволяет изменить временные потоки так, что не надо постоянно удерживать их — нужно лишь правильно определить место, в которое хочешь переместиться, очень точно определить точку, в которую поток времени выбросит тебя. В общем, любой маг на это способен…

— Значит, не получится научиться… — Вздохнула Женя. — Ну да ладно, маг из меня не очень…

— Это пока. — Сказал Андрей, хотя мысленно был полностью с ней согласен.

— Нет, я давно пытаюсь, всё запоминаю почти после первого прочтения, а вот на практике ничего не получается…

— А с боевыми элементалями, да и сейчас, с «невидимым доспехом» — у тебя получилось… — Заметил он.

— С защитой — да, всё нормально, а элементали… — она улыбнулась. — Просто очень-очень хотелось вызвать ещё.

— Чтобы заклинание работало — как раз и нужно очень хотеть, чтобы всё получилось, и свято верить в то, что всё получится.

— Я не знаю, может, это не моё, в смысле, боевая магия.

— Не знаю. — Пожал плечами Андрей. — Для кого-то — боевой маг — это профессия. А для меня — это образ жизни и даже состояние души…

— Может быть. — Она сделала длинную паузу. — У меня душа другая… А меня, кстати, крёстный тоже от занятий освободил…

— Я так и думал, что тебя освободят…

Женя вопросительно посмотрела на Андрея.

— …учебник по Законам Империи в ящике твоего стола. — Пояснил он.

— А, ну да. А по чужим ящикам лазать нехорошо.

— Но иногда необходимо…

— А можно… задать вам личный вопрос?

— Можно.

— Почему вы приехали в Империю? У вас же там, за границей, осталась невеста… судя по рассказам Николая.

— Теоретически невеста… — Нехотя бросил Андрей.

— Это как? Извините, наверное я… В общем, меня же это не касается…

— Видимо, касается, раз спрашиваешь. Теперь я задам вопрос. Хорошо?

— Смотря какой…

— Почему ты сейчас спросила меня, для чего я приехал в Империю? Вопрос не совсем личный, зато в тему.

— Ну… как бы это… просто так. Поддержать беседу.

— Ну-ну. — Хмыкнул Андрей. — Лучше бы тогда спросила про что-нибудь полезное, или про то, что тебя действительно интересует.

— Извините… а сейчас я лучше пойду в душ — и дальше — теорию изучать.

— Иди. — Ответил он, подумав, что и ему не помешало бы освежиться.

* * *


Постепенно группа Серова сплочалась, каждый, кому что-то удавалось лучше, чем остальным, пытался подтянуть других. Анжела Архангельская поддразнивала и подзадоривала Андрея успехами своей группы, а он всячески подстёгивал интерес к обучению у состава своей. Время шло, неумолимо двигаясь к выпускным экзаменам. Вся группа Андрея, за исключением Светлитской, которая, ужасно нервничая, опять умудрилась перепутать слова в заклинаниях, выдала замечательные показатели во время сдачи нормативов, зачётов и выпускных теоретических экзаменов. Только группа Анжелы справилась немного лучше, чем его, и опять же, только потому, что Женя снижала общий результат.

И вот, наконец, настал день выпуска.

Выпускники собрались в Главном Зале, встали полукругом, распределившись по группам, из всех не хватало только человек двух-трёх. Никакой музыки, помпезности — всё скромно и даже аскетично, будто они собрались в самый обычный день прослушать какое-то объявление.

Кроме учеников и ведущего преподавателя, в зале присутствовал только куратор, возглавлявший курс обучения Первой Ступени. Он прочитал молитву, потом достал список.

— Анжела Архангельская. — Назвал он первое имя.

Она отделилась от группы, и, проходя мимо Андрея, улыбнулась и подмигнула ему. Ей вручили чёрную инквизиторскую форму.

— Андрей Серов.

Андрей был взволнован и неимоверно рад, но эти эмоции бурлили лишь внутри — внешне он сохранял серьёзность, спокойствие и даже некоторую холодность, и, мысленно вознеся хвалу Небесам, подошёл к куратору. Тот был тоже спокоен и холоден — только он, пожалуй, на самом деле, во взгляде его скользило чуть ли не безразличие. Он пожал ему руку и отдал аккуратно сложенную форму.

— Носи с честью. — Сказал он.

Андрей лишь молча склонил голову и вернулся на место. Потом по очереди вызывали лидеров других отрядов, а после — и всех остальных.

— Через час все, переодевшись в форму, собираются здесь, для принесения присяги и получения направлений по дальнейшей службе. — В заключение сказал куратор.

* * *


Группа Серова, переодевшись, вновь спустилась в зал. Все были очень довольны и сияли улыбками — особенно Николай. Улыбалась даже Женя, и её радостно блестящие глаза сегодня не таили обыкновенной задумчивой печали.

Андрей вышел в зал на минуту позже, чем они — преисполненный достоинства и гордости, подтянутый, с гладко зализанными назад волосами, в новой форме, состоявшей из чёрной рубашки-водолазки, с нашитым на высокий двуслойный воротник гладким серебряным крестом, и чёрного же костюма-тройки. Официальный двубортный приталенный пиджак длиною до колен, с элегантно заострёнными лацканами и двумя симметричными рядами простых однотонных пуговиц, в очередной раз преобразил облик новоиспечённого инквизитора. Изящный, стройный силуэт стал гораздо строже, и будто добавил его персоне черты значимости. Это был как раз тот редкий случай, когда одинаковая для всех, форменная одежда настолько подходила человеку, что в ней он выделялся на фоне остальных сослуживцев.

До начала второй части оставалось ещё целых пять минут.

— Как тут и было… — С улыбкой заметил Николай, окинув друга взглядом.

— Быть инквизитором — моё призвание. — Отозвался Андрей. — Надеюсь, вскоре я на деле смогу доказать, что действительно достоин носить эту форму. Скорее бы уже принести присягу…

Он посмотрел в сторону установленного в центре зала алтаря, с возвышавшимся над ним искусно проработанным позолоченным деревянным распятием, где, на чёрно-фиолетовом бархате ризы, лежала большая старинная Библия.

— А потом, насколько я знаю, нас распределят по разным городам, но ничего конкретного пока не расскажут. — Добавил Николай.

— Мне всё равно, куда направят, там и буду работать. В любой части, в любом городе Империи я буду стараться принести пользу.

— Вместе будем работать, по крайней мере — пока.

— Это, бесспорно, хорошо. — Ответил Серов, хотя особой радости от перспективы дальнейшей службы бок о бок со Светлитской не испытал.

Вскоре двери распахнулись, вошёл епископ, облачённый в багряный саккос с белым омофором, расшитым золотыми крестами, в сопровождении двух иереев в фелонях из тяжёлой золотой узорчатой парчи, конусом возвышавшихся над плечами. Это небольшое, но величественное шествие замыкал князь-инквизитор, директор Академии Инквизиции. Его безупречную форму из дорогой чёрной ткани перечёркивала алая шёлковая лента с государственными и инквизиторскими орденами и медалями. За ним следовал заместитель.

Выпускники затихли; священнослужители встали по правую сторону алтаря, директор со своим замом — по левую. На этот раз сам епископ произнёс молитву, все остальные повторяли за ним. Затем каждый выпускник должен был преклонить колено пред алтарём, и произнести торжественную клятву. Вызывали опять по тому же списку — Архангельская была первой, Серов — следующим. Опустившись на одно колено, он, ощущая, как от возвышенности момента учащённо колотится его сердце, произносил слова присяги:

«Пред ликом Высшего Судии, Всемогущего Господа, пред святым его Евангелием, я, Андрей Серов, призываю в свидетели клятвы моей всех святых и ангелов небесных, наставников и учителей, братьев и сестёр по оружию.

Мной избран путь, с которого отныне не сойти. Путь долга, на который я ступил добровольно, презрев все лишения, тяготы и опасности, которые предстоит встретить. Священные Обязательства Инквизитора станут ярчайшей путеводной звездой, озаряющей стезю мою во Тьме, и никогда не отрекусь я от Господа моего, и не склонюсь я пред ликом ложных богов, ни по собственной воле, ни по принуждению, ни под страхом смерти.

Отныне священный долг мой — стать Щитом для великой Человеческой Расы, стражем и защитником Веры, исполнителем Закона Божьего, и Порядков, Волею Всевышнего установленных Инквизицией.

Вручаю жизнь свою Господу и Инквизиции. Отныне и навеки, я Орудие их, и не воспрепятствую, не воспротивлюсь, когда направят меня, даже если повеление будет противоречить моим собственным желаниям, ибо ставлю интересы Империи Человечества выше своих, и буду рьяно блюсти их, не щадя себя.

Посвящаю жизнь свою искоренению внутренних и внешних врагов моего государства, уничтожению ереси, а также делам, кои мне предписано будет свершить.

Обязуюсь истреблять нечисть, нелюдей, и тех, кто будет препятствовать свершению священного правосудия.

Обещаюсь хранить всякую вверенную мне вышестоящими инквизиторами тайну и повиноваться приказам установленных надо мною начальников.

Клянусь, что не сокрою и не пощажу друзей, родных и близких своих, если замечу, что они — суть богопротивные создания, или же свершают богомерзкие деяния.

Клянусь по предписанию отправиться в любые земли и на любой срок для исполнения своего инквизиторского долга.

Клянусь, что не осужу ложно ради корысти своей, вражды или дружбы ни единого невинного человека.

И если я отступлю от слова своего, нарушив священные обеты, то пусть презрят и осудят меня братья мои, и да покарает меня Десница Божья, и да предстану я пред страшным Его Судом и судом человеческим».

Согласно ритуалу, Андрей трижды перекрестился и коснулся губами кожаного переплёта Библии. После него каждый также произносил клятву, и присяга затянулась почти на два часа.

По окончании, лидерам групп раздали направления — все группы распределили по разным городам, и только группы Андрея и Анжелы направили в один город.

Андрей мысленно усмехнулся, лёгкая улыбка скользнула по его губам, и сразу исчезла. «А я-то переживал, что больше её не увижу…».

— Ну что, отпразднуем окончание обучения и начало службы? — Спросил Николай.

— Это как ты собрался отмечать? Если надраться спиртным — то я в этом не участвую, и тебе не советую. — Сказал Серов.

— Не, зачем — надраться… Тихо-мирно, по чашке глинтвейна, ты, как маг, надеюсь, за…

— Глинтвейн… Что ж, если только так… — Андрей огляделся, ища взглядом Архангельскую. Она, беседуя со своей группой, стояла неподалёку. Анжела, так же, как и Серов, безупречно выглядела в новой чёрной форме, которая отличалась от мужской лишь тем, что брюки заменяла длинная широкая юбка. Лаконичный, строгий костюм только подчёркивал её немного резковатую красоту. — Подойду. Надо ведь и её поздравить.

— Иди, а, кстати, глинтвейн готовишь ты. — С улыбкой сообщил Николай.

— Почему-то все и всегда сваливают эту почётную обязанность на меня. — Фыркнул Андрей. — Ладно уж, сделаем.

Он подошёл к Анжеле. Зажатая меж пальцев капсула была тут же раздавлена, и по залу поплыл нежный, освежающий аромат роз. В руках Андрея материализовался букет белых роз, на лепестках которых дрожали, переливаясь всеми цветами радуги, мелкие капельки росы. Почему-то Серов считал, что для этой девушки подходят именно «альбы», и создал почти такой же букет, как в день их знакомства.

— Анжела…

— Да?.. — Он обернулась к нему с прекрасной улыбкой на устах. — О, я вижу, ты к Жене спешишь, так что не буду тебя долго отвлекать…

— Для Жени у меня другой букет. Этот — вам. — Улыбнулся Андрей, и улыбка не сходила с его лица до окончания разговора.

— А, ну тогда — спасибо. — Она приняла букет. — Дальше опять будем рядом работать.

— Меня это радует.

В ответ она лишь очаровательно улыбнулась.

— Ну, а теперь действительно пойду. До свидания, Анжела.

Серов не хотел уходить, он бы ещё постоял и полюбовался на неё, но понимал, что лучше этого не делать. Он вытащил из кармана ещё одну капсулу. «Вот блин, теперь действительно придётся Жене цветы подарить. И Наташе тоже… Н-да, на сегодня у меня явный перерасход магической энергии на всякую ерунду…»

Он раздавил капсулу и вытащил ещё один букет. Это были кувшинки. Вернулся к своим, и, обратившись к Жене, сказал:

— Поздравляю с успешным окончанием курса. — И протянул ей букет. Наташа куда-то ушла, и с третьим букетом он пока повременил.

— Спасибо. Но это только первый шаг. — Улыбаясь, ответила Женя. Почему-то этот ответ раздосадовал Андрея, и он сердито подумал:

«Да ты и этот шаг по блату сделала… а мне с тобой теперь работать. Ладно, может, я и ещё чего-то о тебе не знаю…» — но вслух сказал иное:

— Да, всего и сразу достичь нельзя, долгий путь впереди у каждого из нас.

— Поздравляю и вас с вхождением в ряды Инквизиции.

— Благодарю. Можно сказать, частично исполнилась моя мечта.

— Не сомневаюсь, что полное её исполнение — вопрос времени.

«А может, со временем исчезнешь ты… С тобой столько возни…»

— Первый шаг — всегда самый важный. Он лежит в начале каждого пути.

— Да, согласна.

Андрей был рад, что разговор замялся сам собой.

— А кто-нибудь знает, где Наташа? — Спросил он.

— Она вышла, как только всё закончилось. — Ответила Женя.

— И кто-то уже должен готовить глинтвейн. — Сказал Николай, явно намекая на Андрея.

— Ну, горелка у меня есть, пряности и посуда — тоже. А вот вина нет. — Ответил тот.

— Как нет?.. Ну… тогда надо найти.

— Найди мне немного виноградного сока — и через пару минут будет вино…

— А, это даже проще. Через десять минут будет. А вы пока собирайтесь у меня… нет, у Жени в комнате.

— Хорошо. — Ответил Андрей, и пошёл к себе — взять все необходимое.

* * *


Вскоре группа собралась в комнате девушек, Николай откуда-то притащил бутылку сока. Андрей перелил её содержимое в ковш, отстрекнул туда с пальца зелёную искорку. Сок тут же вздыбился и забродил. Через пару минут было готово отменное вино.

— Ну вот и готово. — Улыбнулся Андрей.

— Так мы чего пьём-то? — Спросил Николай.

— Сейчас приготовлю глинтвейн. Его и будем пить. — Он зажёг горелку, поставил на неё ковш. Когда вино закипело, бросил туда по щепотке гвоздику, корицу, мускатный орех и кардамон. В комнате разлился приятный, дразнящий запах. — Ну вот, теперь точно готово.

— Все здесь? А где Барсук?

— Здесь я, здесь. — Он куда-то отлучался и только вошёл.

— Значит, можно начинать. Я тут тару достал. — Николай выставил на стол пять кружек, и Андрей разлил в них горячий глинтвейн.

— Чудненько. — С улыбкой сказал он. — В общем, поздравляю вас всех, дамы и господа, с тем, что мы теперь инквизиторы, в общем, с успешным окончанием начального курса, и с тем, что мы и дальше будем работать в том же составе.

Подняли, выпили.

— А теперь идёмте во двор, выветривать хмель из головы.

— Да чего тут выветривать, делов-то…

— Ладно, вы как хотите, а я пошёл.

— А там больше ничего допить не осталось?

— Нет там больше ничего.

— Эх, ладно, тогда мы тоже с тобой. Кстати, когда прибудем на место, ну, то есть, завтра, нам выдадут стандартное инквизиторское снаряжение и, само собой, оружие. — Просветил Николай.

— Вот это поскорее бы, а то ходишь тут, как убогий… — Сказал Барсук.

— А вот моё оружие — всегда при мне.

— Ага, личное обаяние и разговорчивость.

— Нет, острый разум. — Усмехнулся Андрей. — Хотя и это тоже.

— Эх, что-то даже легко всё как-то, вам не кажется?

— Мы пока получили только низший ранг. И прежде, чем получим следующий, предстоит немалая работа. Но, полагаю, мы проделаем её быстро.

— Хорошо бы. Почёт, уважение, жалование приличное и ещё кое-какие приятные и полезные штуковины. — Мечтательно улыбнулся Николай.

— А вот про «штуковины» — подробнее, пожалуйста. — Сказал Серов.

— Ну, я точно не знаю, но то, что слышал — впечатляет. Удовлетворит потребности как мага, так и воина. Вот, например, воину могут оружие какое-нибудь подарить, которое хрен блин купишь, или доспех, или амулет с защитными свойствами. Магу — какой-нибудь необычный артефакт, набор редких ингредиентов или книгу заклинаний…

— Ого. Серьёзный стимул. Надо постараться.

— Смотри из формы не выпрыгни. Тебе её ещё носить и носить.

— Ещё бы. Я вообще рассчитываю, что чёрная форма будет моей пожизненной одеждой, равно, как и звание инквизитора.

— Это уж от тебя зависит, хотя теперь из Инквизиции мы можем уйти только вперёд ногами.

— А я по-другому и не согласен.




Оставшуюся часть дня Андрей провёл, ожидая своей очереди на получение в канцелярии инквизиторских удостоверений и официальных сопроводительных бумаг для себя и своих людей. Серов, как глава группы, получил чин титулярного советника и личное дворянство, что весьма польстило ему, поскольку остальные стали лишь губернскими и коллежскими секретарями, хотя и приобрели почётное гражданство. Но при этом, вся группа числилась «инквизиторами Первой Ступени, Низшего Звена».

Иерархия Инквизиции представлялась довольно сложной, из-за многообразия структур, но в основе её лежали три звена: Низшее, включавшее в себя Инквизиторские Ступени (или «степени», как их иногда иначе называли), с Первой по Пятую, и чины с губернского секретаря по коллежского асессора. Высшим чином на Первой Ступени, был как раз титулярный советник, он присваивался лишь выпускникам Академии Инквизиции, которые уже имели высшее образование и учёную степень по каким-либо предметам, а также возглавляли группы. Инквизиторы Низшего Звена, как правило, не имели особых полномочий и конкретных специализаций, работали, обыкновенно, под надзором вышестоящих, не имели права на самостоятельную деятельность и использовались как рядовые патрульные, подручные, писари канцелярий или работники архивов.

Получив Третью Ступень, инквизиторы избирали себе специализацию, и дальнейшее обучение проводилось уже согласно выбранному профилю. Если предпочтение отдавалось военному делу, то гражданский чин заменялся соответствующим офицерским званием.

Среднее Звено объединяло ступени с Шестой по Десятую, и чины с надворного советника по действительного тайного советника. Инквизиторы такого уровня имели право на независимую деятельность, организовывали свою работу самостоятельно, однако эта свобода всё равно ограничивалась рамками назначений и приказов. В зависимости от специальности, в подчинении у них мог находиться больший или меньший штат сотрудников.

Высшее Звено представляло собой элиту — с Одиннадцатой по Пятнадцатую Ступень, это были знатные чиновники, от действительного статского советника до канцлера, и титулованные особы от баронов до князей.




Глава четвёртая Мытарства новичков


Рано утром группа Серова выехала в Светлоград — город близ гор, в землях, где Инквизиция не имела большой власти. Широкие светлые улицы, бледно-жёлтые фасады двух и трёхэтажных домов, зачастую украшенных барельефами в виде животных, драконов и ангелов, и занимательными многофигурными горельефами, изображавшими разнообразные сцены, вполне оправдывали его название. Лучи мартовского солнца уже растопили снег, и весёлыми бликами плясали в покрытых ветреной рябью лужах. Бульвары в пушистом зелёном обрамлении елей, пихт и сосен, создавали ощущение уюта.

Город был средних размеров, рядом с ним находились технические и строительные мастерские, а посему на улицах встречались гномы, изобретатели, похожие на гномов, и прочие гномоподобные существа.




В середине дня начинающих инквизиторов уже доставили на место, ссадили с вещами с кареты возле штаб-квартиры — здания Управления Инквизиции.

— Идите. Вас уже ждут. — Сказал сопровождающий, закрыл дверцу, и карета уехала.

Здание Управления было трёхэтажным, каменным, облицованным снаружи тёмной гранитной плиткой, такое же, как и везде. Но здесь, на фоне других домов оно выделялось и казалось мрачноватым, но именно это придавало ему какую-то пугающую значительность. Массивные двери из тёмной породы дуба — простые, безо всяких украшений, на них был только герб Инквизиции.

— Пойдёмте. — Сказал Андрей, подхватывая свои немногочисленные вещи.

Они зашли внутрь. Изнутри помещение тоже было выдержано в строгом стиле — серая каменная плитка на полу, серые стены, на одной, как и в учебке, тоже было изображено распятие.

— Новенькие прибыли. — Сразу заметил один из стоящих в холле. Пара других инквизиторов обернулась.

— Это то самое пополнение?

— Кто у вас тут главный в группе? Мы как раз вас тут и ждём.

— Я. Андрей Серов. — Представился он.

— Следуйте за мной. Для начала покажу, где вы сможете жить, если не найдёте другого жилья в городе. Однако сразу предупреждаю — жилище не очень удобное, казармы, попросту говоря. — Он повёл их по коридору. — Большинство состава живёт в прилегающих домах, сами понимаете, так удобнее.

— Здесь реально обзавестись собственным жильём, скажем, быстро купить дом?

— Если есть деньги — то легко, как и везде, но лучше арендовать дом, работа у вас пока нестабильная, могут в любой момент перевести на другое место службы, в другой город, в другую часть страны.

— Где можно снять дом? Есть объявления о сдаче жилья?

— У меня где-то была информация, но лучше сами сходите, заодно познакомитесь с городом и отношением населения к вам, насколько я понял, почти никто из вас не имеет чёткого представления о том, каким разным это отношение может быть.

— Я хотел бы уточнить наши обязанности здесь.

— Так как вы пока ещё новички, никаких заданий на серьёзную работу вы не получите, мелочи вам тоже давать не хочется — никакой наработки опыта, так что пока — обычное патрулирование города группами по два-три человека. Притирайтесь друг к другу, учитесь работать в паре. Может, даже интересное чего заметите. А так — город, в принципе, тихий, ничего серьёзного тут давно не происходило.

— Ясно. Когда мы приступаем к работе, какова длительность рабочего дня, и во сколько он начинается?

— Как проснулся, продолжается, пока бодрствуешь, и после того, как заснул — даже когда спишь. — Усмехнулся провожатый.

— Замечательно. Что ещё мы должны знать относительно наших обязанностей?

— Обо всём, что вам покажется странным, опасным и противозаконным — докладывайте в Управление. С городской стражей можно сотрудничать, но вам бы не советовал, в этом городе Инквизицию не очень любят — просто терпят, так что особой пользы вы от них не получите. Да, также сейчас зайдёте на склад — это здесь, же, в пристройке здания, вам выдадут оружие, часы, верхнюю одежду. Всё это казённое, и потому лучше поберечь, и следить, чтоб всё это было в хорошем состоянии.

— Тоже ясно. К патрулированию мы приступаем уже сегодня, или завтра?

— Сегодня, ждать тут нечего, вам даётся неделя, чтобы освоиться тут, исследовать город. И через неделю вы уже хорошо должны знать основные точки и районы города. С гномами аккуратнее — они в Западном Районе кучкуются, так что не советую туда ходить — можете нарваться на неприятности, наделать глупостей…

Тем временем они спустились вниз на этаж, прошли в длинный коридор со множеством комнат — все это очень походило на общежитие в учебке.

— Эти две комнаты — ваши, двери не запираются, есть только засовы изнутри. Располагайтесь.

— Благодарю. — Андрей толкнул одну из дверей и прошёл в комнату.

Комната была такая же, как в общаге, стояло две кровати. И окна были поменьше.

— Э, а тут два на два — четыре. Куда ещё одному? — Спросил Николай, тоже пройдя за ним.

— Разместитесь как-нибудь.

— Хорошо.

— Оставляю вас. — Провожатый ушёл.

— Кто-нибудь скажет мне, почему я еле удержался от того, чтоб набить этому козлу морду? — Спросил Барсук.

— Потому что ты более благоразумен, чем кажешься, и понимаешь, что из-за подобной выходки неприятности будут у всех нас. — Ответил Андрей.

— Что за уродство.

— Что тебе не нравится?

— Все, какой хернёй мы страдаем. И этот урод общался с нами, как с малолетками неразумными, туда — не ходи, то — не делай… Да я таких, как он, пачками валил с моими дураками, а нежить и вовсе такую видал, что он и в страшном сне не видел, а увидел бы — наложил полны штаны.

— И что? Я вот некоторое время был наёмным магом, и тоже немало успел повидать, у меня есть боевой опыт, причём весьма значительный. Но здесь и сейчас у нас всех низший ранг. Смирись с этим, и приложи усилия, чтоб достичь большего…

— Я-то достигну, не сомневайся.

Барсук и Николай сбросили свои вещмешки под кровать, Наташа с Женей ушли в соседнюю комнату.

* * *


Через час, получив на складе оружие и одежду, а потом, уладив все вопросы с инквизиторскими удостоверениями и остальной бумажной волокитой, они решили выйти в город. Андрей рассовал по карманам некоторые магические ингредиенты, капсулы и пузырьки.

— И ещё в мои планы входит найти и арендовать дом. Так что заодно и присмотрим что-нибудь, может быть. Пойдёмте.

— Идём. Как пойдём — толпой или группами?

— Нет уж, толпиться не будем. Разбиваемся на две группы.

— Кто в какой пойдёт?

— Я - с Женей, а вы оба — с Наташей.

* * *


Начались первые, безумно скучные рабочие дни. Ничего сколь-нибудь значительного не происходило, патрулирование казалось бесцельным и утомляющим мотанием по городу. За неделю спокойные улицы Светлограда настолько опостылели Серову, что он перестал скрывать раздражение от бездействия. Однажды, чуть было не сорвавшись криком на Женю, всё ещё усердно выполнявшую патрулирование с ним в паре, Андрей оставил её одну, и свернул в городскую библиотеку, где нашёл отдушину в чтении книг. Теперь он ходил в библиотеку каждый день, спихнув обязанность приглядывать за Светлитской на Николая.

Барсук просто отказался от патрулирования, и целыми днями находился на тренировочной площадке гарнизона, выплёскивая неуёмную энергию в боевых спаррингах с другими инквизиторами. Только Николай наслаждался бездельем, развлекая Женю и Наташу рассказами из армейской жизни и грубоватыми шуточками.

Никто особо не проверял, патрулируют ли новички город. Казалось, про них вообще забыли. Достаточно было только приходить в восемь утра в Управление, отметить в журнале своё прибытие на службу, и потом, до восьми вечера, можно было заниматься чем угодно. Начальству было не до них. Серов был разочарован и еле удерживал в себе злобу — он представлял себе службу в Инквизиции совершенно по-другому, но застой был неизменен.

Вдобавок, его раздражало то, что как ни искал он встречи с Архангельской, пересечься им не удавалось. Официально Анжела и её группа работали в Светлограде, но чем они занимались, и когда приходили, чтобы отметить прибытие на службу, оставалось неизвестным. Сколько не бродил Серов по улицам, он ни разу не встретил ни её, ни хотя бы кого-нибудь из её подчинённых. Желанная девушка ускользнула из поля зрения Андрея, превратившись в загадочный образ, находящийся где-то поблизости, но будто в другом измерении. Надежда завязать с ней отношения, или хотя бы пригласить на свидание рухнула: он пытался навести справки, узнать, где живёт сослуживица, но в Управлении ему почему-то отказали в выдаче таких сведений. Конечно, сдаваться маг не собирался, но, из-за недоступности объекта обожания, реализацию замыслов пришлось отложить.




Прошёл ещё месяц; майское тепло прогрело воздух, разукрасив городские газоны мохнатыми фиолетовыми бутонами сон-травы и яркими, солнечно-жёлтыми пятнами глянцевых адонисов. Кое-где нежные белые примулы устилали землю плотным ковром, казалось, будто их посадили нарочно, но нет, все эти цветы считались обыкновенными для местных предгорий, и росли здесь дико.




Однажды, возвращаясь в казармы, после очередного дня, проведённого в библиотеке, чародей наткнулся на большую собаку с золотистой шерстью. Вернее, это псина преградила ему дорогу, приветливо виляя облепленным сухими репьями хвостом, и преданно заглядывая блестящими глазами ему в глаза. Андрей улыбнулся, и, ответив взглядом на взгляд, установил с собакой ментальный контакт. Через минуту та уже считала его и лучшим другом, и хозяином, и радостно подставляла морду, чтобы маг погладил её и потрепал по ушам.

— Ни ошейника, ни каких-то других признаков, что ты чья-то… Странно, ведь отличная собака, красивая, не истощённая, разве что, грязная немного… Может, и был у тебя хозяин… — Собака прижалась к Андрею, обшерстив ему форменные штаны, но сейчас его это не особо беспокоило. — А теперь, значит, нет… Что ж, раз я тебе нравлюсь, а ты нравишься мне, почему бы мне не взять тебя себе? Как ты смотришь на это?

Собака звонко гавкнула, а Серов погладил её по голове.

— Значит, я теперь твой хозяин. Назову тебя… Лада. И, надо будет обобрать с тебя репьи, и искупать… Когда в казарму придём. Идём со мной. — Сказал маг, и пошёл дальше. Собака побежала рядом с ним.

* * *


На входе Андрей столкнулся с несколько обеспокоенным Николаем:

— Чего-то ты задержался, да ещё и животину притащил…

— А что, хорошая собака, мне нравится. Что случилось?..

— Да вот… Женя пропала…

— То есть, как это пропала? Я же велел тебе за ней следить…

— Ну… да… Но… Короче, в обед она сказала, что хочет одна по городу пройтись, ну, не мог же я её не пустить… Обещала вернуться через пару часов, а прошло уже шесть… Я весь город оббегал, но её нигде нет… Сюда вернулся, думал — пришла, а нет её…

— Барсук где?

— Спит уже…

— Рановато… Ладно, его всё равно не добудишься. Иди, прочеши западную часть города, а я отправлюсь в восточную…

Исчезновение девушки всерьёз всполошило Серова. Конечно, ему нужна была встряска, но совсем не такая — куда Женя могла деться с мирных улиц города?.. Ночной сумрак уже сгустился, и хотя свет фонарей разгонял темноту, тревога, заставляющая ладони холодеть, овладела Андреем. Сначала быстрым шагом, потом бегом проносился он через улицы и переулки, выглядывая в полутьме девушку. Рядом с ним бежала Лада. Они обшарили все закоулки, все подворотни. Но бестолку… Серов уже представлял, что с ним сделает князь Светлитский, если с его дочерью действительно что-то произошло. От этих мыслей к нему будто бы вернулась исчерпанная беготнёй выносливость, и, вопреки усталости, он побежал в другую часть города, проклиная собственную самоуверенность и гордыню. Он знал, что обязан найти девушку, и молился про себя, чтобы с ней всё было в порядке.

Вывернув на одну из центральных улиц, Андрей внезапно почувствовал, что смертельно устал, и ему нужна передышка, хотя бы на несколько минут. Он присел на одну из скамеек, прямо рядом с фонарём; собака легла возле его ног.

— Здесь же безопасно… — Пробормотал Серов, обращаясь, видимо, к Ладе. — За три недели — ни одного происшествия, всё тихо и спокойно… В конце концов, она же инквизитор, у неё есть личное оружие, и она может сама за себя постоять… если не растеряется, конечно… Да и вообще, кто в здравом уме, в Империи, решится нападать на инквизитора?..

Собака слушала его, внимательно глядя в лицо, и будто понимая всё, что он говорил. Однако этим разговором маг пытался успокоить себя. Он достал из кармана часы, щёлкнул кнопкой, открыв крышку. Без пяти одиннадцать…

— Что вы здесь делаете, Андрей?.. — Послышался знакомый голос. Серов поднял взгляд, и увидел Женечку. Девушка была одета не в инквизиторскую форму, а в красивое платье из зелёного бархата с пышной юбкой и рукавами-буфами. Только сейчас он обратил внимание, что её кудрявые чёрные волосы отросли, и нежными волнами ниспадают на плечи.

— Женя… с тобой всё в порядке… я беспокоился… час поздний… — Невнятно пробормотал он, разглядывая её.

— Я ходила на склад, за платьем, которое заказала. Обещали, что привезут в обед, но груз задержался, так и прождала до вечера…

— Уже ночь… — Сказал Серов, намереваясь высказать всё, что думает по поводу отлучек без предупреждения до ночи, но так и не смог выплеснуть своё негодование на девушку, только резко выдохнул, пытаясь успокоиться. Радость от того, что она нашлась, победила гнев. После паузы он добавил: — Милое платьице.

— Правда? — Женя робко улыбнулась.

— Если я говорю, что платье милое, значит, так и есть. Тебе идёт.

«Гораздо больше, чем инквизиторская форма» — Подумал он, но вслух не сказал.

— Спасибо… — Теперь она улыбалась открыто, и эта улыбка преобразила её. Впервые за всё время их знакомства Андрей смотрел на Женю, как на девушку, а не как на досадную обузу. — Какая хорошая собачка… — Женя наклонилась, чтобы погладить Ладу. Та встала, виляя хвостом и с интересом обнюхивая новую знакомую.

— Я назвал её Лада.

— Так это ваша?..

— Да, прибилась ко мне сегодня, когда в казармы шёл… Хотел её помыть, но пошёл искать тебя.

— Давайте, я вам помогу. У меня даже где-то есть гребешок, которым можно ей шёрстку расчесать.

«Дитя… какое же ты, всё-таки, дитя…» — Подумал Андрей, и зачарованность её новым образом развеялась. Но всё равно он, как галантный кавалер, взял девушку под руку, и втроём они направились к казармам, ведя неспешный разговор ни о чём.

* * *


На другой день Серов проснулся, почему-то, в очень добром расположении духа, и позволил всем желающим поспать подольше, тем более, что было воскресенье. Погода обещала быть отличной — золотые лучи солнца лились с ясной, чистой лазури неба. Николай предложил сходить поразмяться, и Андрей согласился.

Тренировочная площадка гарнизона располагалась как раз у старой каменной стены, поэтому половину дня там была тень. Андрей с Николаем отдали караульному пропуска, (это было необязательно, но Серов решил соблюсти все формальности), и прошли на площадку.

— Ну как, чем займёмся? Каждый сам по себе, или в спарринге поработаем? — Спросил Матяшин.

— Можно и в спарринге, если ты не боишься. — Усмехнулся Серов.

— Кого — тебя? Да я вообще только Барсука опасаюсь. Кстати — вон он, уже кого-то бьёт… то есть, тренируется в паре.

— Вот и мы тогда сейчас начнём тренировку… Только чую, устанешь быстро.

— Мы вроде сюда за этим и пришли. Смотри сам не умотайся. — Улыбнулся Николай.

— Ха-ха.

— Ближе к делу — на чём тренируемся — на своём родном, или посмотрим, что у них тут есть?

— Хлам у них тут… ржавый. Всё хорошее уже разобрали.

— Ну, тогда давай на своих. Жалко конечно, хороший клинок, и покрывать его зазубринами…

* * *


Где-то в половине двенадцатого раздался рокот — приглушённый, будто подземный. Почва содрогнулась под ногами, но вскоре успокоилась.

— Что это?.. — недоумённо спросил Николай.

В следующую секунду, паре кварталов от тренировочной площадки прозвучал ещё один громовой раскат — и высокая колокольня, накренившись, с грохотом обрушилась на бок, подняв густую пелену серой каменной пыли. Гулко звякнул, ударившись об землю, надтреснувший медный колокол. Одновременно с этим взлетела на воздух часть здания Управления Инквизиции, расположенного неподалёку.

— Взрыв… — Прошептал Андрей. Он сориентировался первым, пока остальные, будто зачарованные, созерцали отдалённую картину разрушения. И, желая вывести из ступора сослуживцев, громогласно добавил: — Чрезвычайное происшествие! Наверняка есть пострадавшие!

Он быстро убрал клинок, подхватил дипломат и опрометью помчался через площадку, направляясь к рухнувшей церкви.

— Чего встали?! — Обернувшись, но не замедляя бега, крикнул чародей. — Под обломками наверняка полно людей! Их нужно вытащить! Николай, Барсук!

Они последовали за Серовым. Народ был в смятении, но нашлось немало тех, кто побежал за ними.




На площади царила настоящая паника: перепуганные взрывом люди хаотично метались, выкрикивали имена близких, звали их, искали. Некоторые ошарашенно сидели или лежали прямо на земле, с пустым, ничего не выражающим взглядом, закрыв уши ладонями, и риском быть затоптанными. Истеричные вопли, возгласы, плач, стоны боли — всё мешалось в чудовищный гомон, уносящийся в поднебесье.

То, что совсем недавно представляло собой красивую, величественную церковь, образчик архитектурного искусства, сейчас лежало грудой каменных обломков, крошева и пыли, но самым ужасным было то, что часть этой массы составляло кровавое месиво — вперемешку с осколками цветного стекла и камнями валялись изуродованные тела людей, живых и уже погибших…

Андрей с минуту шокировано созерцал на жуткое зрелище разгрома. В памяти совсем некстати всплыл эпизод разрушения им Храма Элтабиатты в Йорхенхолле. Сердце судорожно дрогнуло.

— Как же так, Господи?.. — Прошептал он. — Как такое вообще может быть? Как Ты допустил это?…

— Серов, не тяни, давай всё по очереди… Начнём отсюда, здесь больше всего людей… — Сказал Николай, чем вывел его из состояния оцепенения.

— Знаю. — Отозвался Андрей, расправив плечи. Он открыл свой дипломат, вытащил какой-то пузырёк, одним глотком выпил его содержимое, и одну за другой принялся давить красные капсулы, набрав их в ладонь. Резко запахло базиликом. Вскоре его тело алыми волнами охватило сияние, течение которого устремилось к простертым вперёд ладоням. А от ладоней потекло к обломкам, окутывая самые крупные и неприподъёмные из них менее ярким, призрачным красноватым светом. Андрей напрягся, и начал медленно поднимать руки ладонями вверх. Груда охваченных светом камней также медленно стала приподниматься над землёй.

— Барсук, отгони лишних людей, чтоб не мешали, организуй стражу. — Сказал маг.

Подняв обломки на двухметровую высоту, Андрей сконцентрировался на их удержании: отбросить их в сторону было нельзя — кругом были дома, да и людей никак не получалось разогнать, у многих из них пострадали родственники и друзья. Первые пять минут, держать опутанные магией камни было не слишком сложно, но потом стал ощущаться их колоссальный вес. Мышцы рук начали подрагивать, тело ломило от напряжения, а глаза разъедал стекающий по лицу пот. Но Серов, слушая плачи, стенания и молитвы раненых и тех, кто уже отчаялся вновь увидеть родных живыми, стиснув зубы, продолжал удерживать груду.

Вдруг он почувствовал, что ему кто-то помогает — рядом с руинами появилось несколько магов, один из которых был закутан в чёрный плащ с глубоким капюшоном. Именно он, подпитывая чары Андрея своей энергией, не позволял грузу опуститься ни на сантиметр ниже.

И всё же тяжесть была значительна. Она почти физически давила на чародея, казалось, от натужного сопротивления вот-вот лопнут связки.

«Господь наш, Бог Всемогущий, об одном молю, надели меня силой, помоги выстоять, пока вызволяют людей…» — Мысленно повторял Андрей.

Николай раскидывал небольшие глыбы, разбирая завал. Начали вытаскивать первых пострадавших и погибших, первым сразу на месте начинали оказывать помощь врачи и целители, трупы же укладывали подальше, накрывая полотном изувеченные тела.

«Господи, как ты допустил такое надругательство над святыней? И что за мерзкое богохульное отродье такое совершило?! Я бы прикончил его, и навсегда отправил в небытие… он не заслуживает даже адских мук, лишь пустоты, полнейшего, окончательного исчезновения…»

Из-под руин извлекли несколько детских трупов. Андрей еле сдержал подкатившие к глазам слёзы. Он не ощущал уже ни тяжести, ни боли — тело было лёгким, и сияло ярко-алым светом — гораздо более ярким, чем вначале. Минуло уже полчаса, и теперь он чувствовал, как силы покидают его.

«Наверное, я умру…» — подумал Андрей, скорее, констатируя факт, чем боясь или сожалея. Магические силы почти иссякли, и на поддержания заклинания шли уже резервные — жизненные, и он знал, что когда и они закончатся, наступит его собственная смерть… Но все равно не мог, не смел оставить эти проклятые обломки…

Но тут его заблокировали — силы больше не уходили. Маг в чёрном плаще, с так глубоко надвинутым капюшоном, что лицо невозможно было разглядеть, стоял рядом, одной рукой источая энергию, удерживающую обломки, другую — направил на Андрея.

Тот облегчённо вздохнул. От перенапряжения из носа шла кровь, ноги еле держали. Алое сияние медленно угасало.

«Кто он?» — подумал Андрей. — «Архимаг? У него огромное количество сил… он обладает колоссальной мощью… хотел бы я достичь таких высот… Вот только бы не рухнуть здесь, ноги совсем не держат…».

«Инквизитор Серов, здесь не перед кем стесняться, вы сделали больше, чем могли. Отдыхайте.» — Послышался голос в голове. Приятный, спокойный мужской голос.

Андрей нисколько не удивился. Только отметил про себя — «как легко даётся ему телепатическая связь…».

«Благодарю» — Также мысленно отозвался Серов, и сел на землю, уже с этого ракурса наблюдая за магом в черном плаще.

Неизвестный чародей впечатлил Андрея настолько, что он даже пережитое потрясение слегка померкло, и он ненадолго отвлёкся от тяжёлых мыслей. Минуту назад он, движимый самоубийственным альтруизмом, желал пожертвовать собой, и терзался сознанием, что, как бы самоотверженно ни старался, всё равно бессилен вернуть к жизни погибших. Сейчас же, будто Волей Всевышнего, к нему вдруг вернулось природное любопытство и интерес к собственной судьбе.

«Наверное, я никогда не узнаю, кто это был… Но какая мощь, какое могущество! Он сохранил мне жизнь… быть может, это знак, что срок мой заканчивается не сегодня… и мне предстоит ещё многое сделать. Сколь огромное старание я бы приложил, чтоб стать подобным этому архимагу…О, Боже, как же холодно…».

Маг и впрямь замерзал — хотя было довольно тепло, потеря энергии давала о себе знать. Он вытащил из дипломата ещё один пузырёк, отвинтил крышку, выпил. Силы возвращались медленно — нужен был отдых, чтобы восстановиться, но пока что Серов не располагал такой роскошью, как время на даже передышку, так что даже такой эффект его вполне устраивал.

«Что теперь? Чем я ещё могу помочь здесь?» — он встал на ноги, его немного шатало. Огляделся. К нему подошёл Николай:

— Всё, в общем. Живых больше нет, а трупы и без нас вытащат.

— Что ж, вернёмся к казармам. Если наши разнесло — совсем нехорошо…

— Разнесло, они на соплях построены были…

— Там же Женя! — И Андрей помчался туда, где должны были стоять казармы, разом забыв, что смертельно устал.

— Погоди, я с тобой! — Николай побежал за ним.




Казарм больше не было; вместо них осталась груда битого кирпича и обугленных деревянных обломков перекрытий… Серов второй раз за этот день испытал судорожный ужас, и снова на несколько мгновений буквально остолбенел; в виски и лицо его будто разом впились сотни тончайших игл, прядь волос надо лбом поседела. На сей раз, в чувства его привела Лада, с лаем выскочившая к нему невесть откуда. Блестящая шёрстка была вся в пыли и местами опалена, но сама собака не пострадала — она беспокойно вертелась у ног хозяина. Андрей склонился над ней.

— Лада… Ладочка… Где Женя?.. — Собака залаяла, и заметалась поблизости обрушившихся казарм. Андрей побледнел, хотя к лицу прилил жар, сбивший его дыхание. Тут подоспел Николай:

— Фу ты, и как это ты так шустро бегаешь… Еле нагнал… Чё это с тобой?..

Серов не ответил. Теперь будто сквозь всё тело проходили крохотные иголки, в ушах нарастал какой-то гудящий шум, заслоняющий все другие звуки, глаза вдруг застлала непроницаемая серая пелена; маг почувствовал, как подогнулись его колени, ощутил падение, и обессиленно провалился в холодный, всеобъемлющий мрак.

* * *


Андрей открыл глаза от тепла, которое ощутил на своём лице, и тут же зажмурился от яркого солнечного света, лившегося из окна; когда вновь обрёл возможность видеть, оказалось, что он лежит в постели, под одеялом, по пояс раздетый и без ботинок. Оглядевшись, он понял, что находится в маленькой больничной палате. Кроме кровати, здесь была ещё тумба с ящиками, стул и деревянное распятие, висящее на стене.

В следующий момент пришло осознание того, что Женю он так и не нашёл, и от этого чародей прямо-таки вскочил с кровати. Тут дверь палаты открылась, и вошёл пожилой врач в белом халате.

— Серов, вы зря встали. Вам бы ещё денёк точно полежать нужно. — Сказал доктор, окинув его взглядом поверх круглых очков в металлической оправе.

— Где моя одежда?! У меня… у меня человек из группы пропал!

— Нервничать и кричать вам также не рекомендуется. Переутомление и нервный обморок — тому подтверждение. Если вы про Евгению говорите, то она очень помогла в приёме пострадавших от взрыва, и продолжает оказывать им помощь сейчас, хотя за вас очень переживает. Замечательная девушка, очень жаль, что выбрала профессию инквизитора, а не медика.

— Она… жива? С ней всё в порядке?

— Разумеется, она за эти два часа три раза заходила вас навестить. Это она, кстати, позаботилась о вас, когда ваш друг доставил сюда ваше бесчувственное тело. Гордитесь, в вашей группе обе девушки — молодцы, сами вызвались помочь, и именно тогда, когда нам катастрофически не хватает рук, чтобы принять всех пострадавших.

— А у меня был обыкновенный обморок, и вы положили меня в отдельную палату?! При том, что больница, должно быть, вся забита ранеными?! — Серов возмущённо нахмурился. — Давайте, сейчас же, мою одежду. У меня специализация по магии Исцеления, я тоже могу оказывать помощь.

— Хорошо, хоть я и не рекомендую вам сейчас утруждаться… но нам любая помощь не помешает. Особенно такая. Ваша одежда в ящике тумбы, ботинки — под тумбой. Не забудьте надеть халат, вот он, на двери висит.

* * *


До глубокой ночи Серов залечивал раны потерпевших, а люди всё прибывали и прибывали, многим из них пришлось сращивать кости, вычищать и заживлять рваные раны. В этой больнице трудилось ещё несколько магов, и работы сполна хватило всем. Андрей несколько раз замечал среди раненых Женечку в белом халате, она делала перевязки. Всё получалось у неё легко и быстро, хотя многих она успевала и утешить, и ободрить.

Наблюдая за девушкой со стороны, маг невольно отметил в ней прекрасные черты, которых прежде не замечал. Как ловко, и с какой заботой она обрабатывала раны и насколько умело и бережно перебинтовывала их, стараясь причинить как можно меньше боли, как сосредоточенно пыталась затянуть небольшие повреждения с помощью целебных заклинаний, которым он сам и научил её. Женя удивляла его всё больше, сейчас она перестала казаться нескладной и неуклюжей, в неё будто вселился Ангел Милосердия, направлявший её руки и добавлявший уверенности.

Однако, поймав себя на мысли, что слишком долго разглядывает её и чересчур долго размышляет о ней, Серов погрузился в работу.

Спать чародей лёг только под утро, и проспал до полудня. В полдень его разбудил Николай:

— Вставай уже, глава отряда. Тут распоряжение пришло, переводят нас… в другой город. Даже карету прислали, причём только за нашей группой, не знаю, с чего бы такая честь. Хотя там этот мужик про какие-то заслуги чё-то говорил…

— Какие заслуги, ты о чём? Вообще, почему ты сразу меня не разбудил?

— Потому что этот инквизитор со своими бумажками явился в аккурат через полчаса, после того, как ты заснул. Вот я и не стал тебя будить, а то ты в обмороки от усталости падаешь, как нервная девица.

— Если приходят по делу, и хотят разговаривать со мной, то ты обязан сразу мне сообщать, в каком бы состоянии я не находился. Учти это на будущее.

— Раскомандовался, я тут о нём, значит, забочусь…

— Я в состоянии позаботиться о себе сам.

— Вот в следующий раз сам свой зад бесчувственный и тащи в больницу. — Обиженно буркнул Николай.

— Ладно, извини. Я просто не терплю, когда оказываюсь не в курсе происходящего. Как там, преступников, организовавших взрыв, ещё не обнаружили?

— Да вот, маги-следователи трындят, что преступник-то вовсе один был. Только особенный какой-то. Вроде, демон, или что-то типа того. — Всё ещё обиженно отозвался Матяшин. — Вон, сейчас по всему городу следы какие-то находят, как там, аурические, во.

— Аурические? До сих пор не рассеялись… тогда это наверняка демон. Так долго держатся только следы потусторонних существ… или их отпрысков, полукровок…

— Слушай, тебе чего за дело до этих следов? Ну, наследили и наследили, без тебя разберутся, там знаешь, сколько инквизиторов понаехало? Нас, новичков, может, потому в другой город и отправляют, чтобы под ногами не путались.

— Раз был приказ, значит, уедем. Но сперва… я должен кое-что посмотреть… Где моя собака?

— Здесь вертелась, возле больницы. Внутрь её, конечно, никто не пустил. Чего ты удумал, карета-то уже ждёт.

— Подождёт с полчаса. Скажешь, если что, что я за вещами пошёл.

— Куда? Казарм-то нет.

— У меня рюкзак особый, на нём магическая защита стоит, и от воров, и от катаклизмов. Вытащу его из-под руин, и сразу приду. Там вещи уж больно ценные.

— Ладно, иди, прикрою, в случае чего.

* * *


Лада радостно выскочила на хозяина, едва он вышел из здания больницы.

— Пойдём, хорошая моя, надо нам кое-что проверить… — Сказал Андрей, потрепав собаку по голове. И направился отнюдь не к казармам, а к разрушенному храму на площади, глядя на мир сквозь призму аурического зрения. Улицы казались совершенно другими — всё вокруг мерцало, светилось, пульсировало, каждая вибрация имела свой цвет. Дома и прочие здания испускали ровное коричневатое или сероватое свечение, выдающееся на метр, а то и на два вокруг них. Деревья были окутаны искрящейся, подвижной зеленовато-голубоватой дымкой собственных энергетических полей, а попадавшиеся по пути люди казались заключёнными в золотисто-жёлтую яйцеобразную светящуюся оболочку, в которой, разноцветными переливами, уникальными для каждого человека, клубилось аморфное астральное тело; у магов астральные тела сверкали гораздо ярче, чем у обычных людей, да и сами ауры были чище, и, чем могущественнее был чародей, тем ослепительнее было сияние, исходящее от его ауры.

Вся дорога была «заляпана» чуть светящимися, но быстро исчезающими аурическими следами проходивших здесь людей — у каждого человека они также имели свой уникальный цвет, свою неповторимую вибрацию. Но всё это были обычные человеческие «следы».

На подходах к площади Андрей вдруг заметил более яркое, и будто бы знакомое излучение «следа», оставленного здесь более суток назад. Лада, семенившая рядом с хозяином, насторожилась, видимо, тоже заметив этот мерцающий отпечаток. Огненное, с фиолетовым отливом, пятно, то и дело изменяло свою форму, подтверждая догадки чародея о его происхождении.

Однако, Серову не дали ни хорошенько рассмотреть, ни припомнить, где он уже видел подобный след. В сверкающей ауре к Андрею приближался маг-инквизитор.

— Вы что здесь делаете? Я же приказал отправить всех новичков… Вам здесь не место, вы мешаете восстановлению картины событий. Отправляйтесь туда, куда вас направили, пока замечание в личное дело не получили.

— Не надо. Я ухожу. — Ответил Андрей, и ему ничего другого не оставалось, как идти, поискать под развалинами казармы свои вещи. Хотя там тоже работали инквизиторы, на Серова никто особого внимания не обратил, решив, вероятно, что ему велели проверить, не осталось ли чего важного под обрушившимся сооружением. Воспользовавшись этим, маг, прибегнув к нескольким проверенным заклинаниям, быстро обшарил обломки, находившиеся примерно там, где когда-то были их комнаты.

Рюкзак нашёлся без особых проблем, он был в целости, разве что, изрядно вымазан пылью и копотью. Забрав его, Андрей незаметно ушёл. Утомлённый собственным «аурическим зрением», уместным ночью, но изнуряющим при дневном свете, на обратном пути Серов наслаждался видами, которые открывал перед ним обыкновенный человеческий взгляд, но так и не смог выбросить из головы желание вспомнить, где и когда он мог видеть аурические следы демона, подобные тем, что обнаружил сегодня.

* * *


Чёрная карета уносила Серова и его группу от Светлограда. К вечеру они въехали в ворота Сереброгорска, города, внешне очень похожего на тот, что они недавно покинули. Вначале им показалось даже, что они никуда не уезжали, но всё же разница была заметна. Сереброгорск стоял в самых предгорьях, лиственные деревья здесь не росли, зато елей, сосен и пихт было огромное количество. Кое-где встречались даже кедры, часто попадались барбарисовые кусты, а разноцветные камнеломки росли по всему городу. Сам город был в два раза больше, а почти сразу за крепостной стеной, окружавшей его, располагались серебряные рудники, где работали и люди, и гномы. За рудниками находились каменоломни, и единственное, что Андрей о них знал — это то, что там, усердным трудом, искупляли свою вину пленные нелюди и имперские каторжники.

Одной из достопримечательностей Сереброгорска была большая посеребрённая статуя дракона с распахнутыми крыльями, украшавшая фонтан на площади. Эту скульптуру изваяли в честь древнего союза Империи с разумной расой Золотых Драконов, одним из мест обитания которых как раз были горы, находившиеся поблизости от города. Исконно, эти горы принадлежали только драконам, однако, они позволили и построить поселение в предгорьях, и вырыть шахты для добычи ископаемых. Через город протекала бурная речка, берущая исток в горах; над ней, широкой дугою, перекинулся с одного берега на другой, массивный каменный мост, перила которого украшали небольшие изваяния, опять-таки драконов. Каждый из них обладал собственными неповторимыми чертами, отличающими его от остальных. «Драконий Мост» считался центральным, но кроме него наличествовало и несколько добротных деревянных. Разумеется, просторная, мощённая камнем набережная была излюбленным местом прогулок горожан.

Управление Инквизиции оказалось почти точной копией того, что было в Светлограде, и Андрей справедливо решил, что эти здания одинаковы в любом городе, также, как и казармы, где опять разместили его группу.

* * *


Утром следующего дня Серова вызвал глава местного Управления Инквизиции, Петров Павел Васильевич.

— Поразительное рвение, Серов. — Сказал Петров, встав даже из-за стола, и весь дальнейший разговор продолжал, ходя туда-сюда по кабинету, сцепив руки за спиной. — В отчёте о происшествии в Светлограде вы упомянуты как человек, внесший значительный вклад в спасение людей. Особенно ценно то, что вы не только помогли разбирать завалы, но и лечили раненых. За это вы получаете сразу третий инквизиторский уровень, и получаете право работать с инквизиторами среднего звена, под их началом. Месяц отработаете — и опять поедете в Академию Инквизиции, обучаться на повышение уровня. Я передаю вас в распоряжение Третьей Инквизиторской Группы, вы у них наберётесь опыта, а они получат от вас магическую поддержку, поскольку своего мага у них нет. Соответствующие записи в вашем удостоверении будут сделаны уже сегодня.

— Благодарю. Скажите, а вы передаёте всю группу, или только меня?

— Вообще-то запрос поступил только на одного мага…

— Но я глава группы, и я не могу оставить их.

— Мы найдём для них занятие, не переживайте, без дела не останутся.

— И всё же я вынужден настаивать. На мне лежат некоторые обязательства, а, в связи с недавними событиями, я упрочнил свою уверенность в том…

— Серов, — Оборвал его Петров. — Вы, конечно, герой, но таких героев среди инквизиторов — довольно много. Вы несколько забываетесь, возражая мне, и обсуждая приказ, но на первый раз я вас прощаю. Если, конечно, объясните причины подобного поведения.

— В моей группе… — Андрей сделал паузу, раздумывая, стоит ли сказать правду, придумать правдоподобную ложь, или же вовсе лучше не продолжать. — В моей группе есть… отстающий инквизитор, и я пытаюсь…

— Её можете взять с собой. — Усмехнулся Петров, будто уже знал, о ком дальше пойдёт речь, скорее всего, так оно и было. — Остальные временно отправятся работать в архив.

— Хорошо… Благодарю вас.

— Да не за что. Меня радует, что среди молодёжи встречаются ещё люди, так серьёзно относящиеся к порученному заданию. А теперь — идите, осмотритесь в городе, к работе приступите завтра.

— До свидания.

* * *


Серову надоело скитаться по казармам, ютясь в комнате с двумя подчинёнными. Ему хотелось обзавестись собственным домом, пусть небольшим, зато лично своим, местом, где он мог бы найти уединение. Не то, чтобы ему вдруг захотелось отстраниться от компании сослуживцев, просто сейчас возникла острая необходимость хоть иногда бывать в одиночестве.

Тогда можно было бы спокойно предаваться размышлениям, погружаться в медитационный транс, читать книги в тишине, спокойно составлять заклинания, не выслушивая очередную утомительную порцию свежих сплетен от Матяшина, и не ожидая, что в любую секунду в комнату ворвётся Женя с какой-нибудь очередной своей проблемой…

Кроме того, Серов знал, что и Анжела приехала в Сереброгорск, но ни её самой, ни людей из её группы он в казармах не встретил. Значит, они поселились где-то в другом месте, значит, как и в Светлограде, в их распоряжении целый дом. От сознания этого маг почувствовал себя как-то ущербно: ведь и достаточные средства у него теперь были… так почему же он должен их беречь, когда чертовски хотелось ни в чём не уступать своей возлюбленной сопернице?!

Ещё Андрей желал обустроить для себя алхимическую лабораторию, для этих целей подошла бы даже маленькая комнатка. Ему порядком надоело приготовлять зелья, делать вытяжки и прочие магические составы, кое-как пристроив хрупкое оборудование на письменном столе, и опасаясь, что кто-нибудь из соседей по комнате, случайно задев, сметёт колбы, пробирки или перегонный куб. Да и собаке лучше стеречь дом, а не разгуливать возле казарм, будто бродяге.

Поэтому, не став тянуть время, он решил использовать остаток свободного дня, изучая объявления об аренде или продаже жилья. Остальных в свои планы он посвящать не стал, но велел пока что оставаться в казармах. Приглядывать за Женей поручил Николаю, предупредив, чтобы никуда не отпускал её одну. Впрочем, девушка неважно себя чувствовала, так что, это было необязательно, она очень порадовалась возможности поспать днём.

Как и прочие городские новости, всякого рода объявления можно было найти на доске для оных в какой-нибудь из таверн, и Серов направился как раз в одну из них. Имперские таверны отличались от прочих фартлинорских, в частности тем, что здесь всегда был образцовый порядок, хорошее освещение и, в основном, приличные посетители. В Сереброгорске это впечатление портили подвыпившие компании буйных гномов-шахтёров, ведущих себя слишком шумно, однако даже они просто ели или выпивали, не пытаясь спровоцировать стычку своим агрессивным поведением.

Доска, висевшая на стене возле входной двери, была вся залеплена разными объявлениями. Но, просмотрев почти все, Андрей отчаялся найти что-нибудь подходящее. Как раз когда он уже собирался уходить, к нему подошёл мужчина средних лет, одетый по-походному, в тяжёлых кованых ботинках и шерстяном плаще. Острый взгляд остановился на лице Серова:

— Недавно в городе, инквизитор? — Спросил мужчина.

— Да, только что прибыл. — Нехотя отозвался Андрей, еле удержавшись от грубости, только подумав: «но это не твоё дело». — А что, это так заметно?

— Да как сказать. Я увидел, смотрите объявления. В основном о сдаче жилья. Вот и подумал, что, верно, недавно приехали.

— И какое вам до этого дело? — Внешне спокойно, хоть и удерживая всплеск раздражения в себе, поинтересовался Серов.

— Да не то, чтобы дело… Вот я как раз уезжаю завтра. Хотел продать свой особняк, потому что сюда больше не вернусь. Конечно, я и из другого города могу его продать, но в пути деньги могут понадобиться, поэтому хотелось бы сегодня.

— Особняк. То есть вы ищите покупателя.

— Да. — Улыбнулся мужчина. — Подумал, может, вас заинтересует такой вариант.

— Особняк — это дорого. А я бы хотел небольшой дом…

— Что вы, я почти даром отдаю. Мне эта собственность ни к чему, тем более, хоть этот дом большой и крепкий, трёхэтажный, восемнадцать комнат, плюс кухня, ванная, подвал и чердак, — в ремонте нуждается всё равно, там и крыша прохудилась, и стёкла в окнах местами надо заменить. Ну, и стены голые, обстановки никакой, всю мебель я уже распродал, разве что, рояль остался.

— И сколько же вы хотите за такой дом? — Будто бы незаинтересованно спросил Серов.

— Двадцать тысяч золотом, но только при условии, что покупаете сегодня. — Оживившись, ответил мужчина.

— Это даже не смешно. — Поморщился маг. — Маленькие двухэтажные дома на четыре комнаты стоят от тридцати пяти тысяч начиная, и вы хотите, чтобы я поверил, что трёхэтажный особняк за двадцать можно купить? Неудачная шутка, или очень плохой розыгрыш.

— Ну уж, извините, господин инквизитор, я-то, конечно, серьёзно, но, не хотите, как хотите, поищу другого покупателя, тем более, что бумаги все готовы, только-то подписать, после оплаты, — и особняк ваш.

— И где же находится этот ваш особняк? — Всё ещё как бы нехотя поинтересовался Андрей.

— На окраине города, рядом с Западными Вратами. Если хотите, могу прямо сейчас показать, пойдёмте?

«В конце концов, я не потеряю ничего, кроме времени, если пойду и посмотрю…» — Подумал Серов, искушение приобрести большой дом менее, чем за четверть стоимости было слишком велико. — «к тому же, это может оказаться не пустой его тратой, а вполне выгодной для меня сделкой…»

— Хорошо. — Ответил он. — Пойдёмте.

* * *


Хотя можно было воспользоваться услугами извозчика, почему-то они пошли пешком. По пути мужчина то и дело расхваливал свой особняк, подчёркивая, что это чрезвычайно удачное вложение денег. Серову это очень скоро начало надоедать, и он шёл молча, с угрюмым видом, стараясь воспринимать голос спутника просто как шум.

Особняк находился в стороне от прочих домов, и они шли к нему по мощёной дороге, ведущей к Западным Вратам города. Эта дорога была не слишком оживлённой — ворота считались второстепенными, ими редко пользовались, поскольку выводили они на горные рудники. Конечно, время от времени гномы-шахтёры проходили через них, но большую часть времени их держали запертыми. К тому же, по левой стороне тракта располагалось кладбище при церкви. Андрея эта подробность не смутила, соседство с христианским кладбищем не казалось ему чем-то противоестественным. Он, даже при безотчётном страхе перед неизвестностью, всё-таки философски относился к смерти, хотя сам на тот свет уж точно не торопился. Вдобавок, ему и хотелось жить где-нибудь в тихом месте, подальше от заполненных суетой главных городских улиц и любопытных соседей, так что, подобное расположение показалось Серову просто идеальным.

Наконец они добрались до кованой решётчатой ограды, увитой виноградом; дворик имел несколько запущенный вид, но, тем не менее, здесь росли и розовые кусты, и яблони, большое достижение садовника, при здешней каменистой почве. А сам особняк оказался массивным трёхэтажным зданием из красного кирпича, с арочными оконными рамами, во многих из них отсутствовали стёкла, однако общего впечатления это не портило. Понизу стены от сырости поросли ярким зелёным мхом, металлические перила лестницы, ведущей к входной двери, кое-где проржавели, но и всё это представлялось незначительным.

Пустота комнат отлично акцентировала их простор, высокие потолки, от которых маг, за время проживания в казармах, несколько отвык, казались прямо-таки элементом роскоши; кое-где осыпалась побелка, местами нужно было менять паркет, и уж точно имелась необходимость заменить полотно, которым были обиты стены. Андрей невольно подумал, что ремонт этого громадного дома и покупка мебели, чтобы создать достойную обстановку, обойдётся гораздо дороже его стоимости. В одной из комнат, гостиной, стоял громоздкий чёрный рояль, когда-то, должно быть, великолепно звучавший, а ныне расстроенный…

При всём этом, Серов уже очень сильно хотел стать владельцем особняка, хотя старался никак не выказать это продавцу. Они целый час бродили по комнатам, и маг придирчиво рассматривал бронзовые краны в ванной, потрескавшуюся белую краску на дверях, заросший плесенью подвал, и чердак, где сквозь дыры в крыше можно было разглядывать небо.

И всё же после этого он изъявил-таки желание приобрести дом. Продавец потёр руки:

— Я же говорил, отличный особняк, небольшой ремонт — и любой богач позавидует…

— Вот уж сомневаюсь, что кто-нибудь станет завидовать такому жилью. — Оборвал его Андрей. — Меня и то не всё устраивает, просто цена подходящая.

— Так ведь и я о чём… Такой роскошный особняк — за смешные деньги! — Не унимался мужчина. — Так что, покупаете? Можем прямо здесь бумаги подписать, они у меня с собой.

Серов подумал, что обратную дорогу в компании с этим типом он просто не выдержит:

— Да, давайте здесь. У меня ещё… дела кое-какие запланированы на сегодня.

— А деньги у вас при себе? — Мужчина пристально уставился на него.

— Как сказать. Вам принципиально получить плату золотыми монетами?

— А это уже зависит от того, что вы мне собираетесь предложить вместо них.

— Алмазы. Четыре алмаза, стоимость которых определена ювелиром в пять тысяч каждый.

— Почём я знаю, что они не поддельные? — Мужчина снова уставился на Андрея, посмотревшего на него в ответ с презрением, и укоризненно покачав головой:

— Вы сейчас вообще соображаете, что говорите? Я — инквизитор, и пытаюсь расплатиться поддельными драгоценностями? А если бы я золотом платил, сказали бы, что монеты фальшивые, чего уж там, правда? Вообще, это я должен искать в нашей сделке подвох, всё это как-то очень уж подозрительно, чересчур удачно, дёшево и слишком быстро. Ну-ка, давайте посмотрим ваши документы, и документы на собственность. И бумаги на куплю-продажу тоже доставайте. Побыстрее.

— Сейчас… — Продавец спешно полез в свой заплечный мешок. — Вы меня извините, просто всякое бывает… мало ли.

— Да, — Поджал губы Серов, разворачивая его паспорт, разглядывая портрет и читая информацию о нём. — Бывает всякое. Тем не менее, вы меня оскорбили. Сами предложили сделку, а потом вдруг решили, что я хожу по городу со стеклянными алмазами, да ещё покупки на них совершаю.

— Извините… — Мужчина таращился на инквизитора уже несколько испуганно. — Давайте так, я вам особняк за пятнадцать тысяч уступлю, видите же, документы все в порядке… А это вам как… эта, материальная компенсация за… мою неосторожную грубость.

— За моральный ущерб. — Хмыкнул маг, продолжая внимательно читать бумаги, на этот раз уже по заключению сделки. — Вроде бы, документы все в порядке, печати на них — какие положено, значит, всё законно. Хорошо, я принимаю ваши извинения, и покупаю ваш особняк за три алмаза, то есть за пятнадцать тысяч.

Через несколько минут все бюрократические формальности были улажены, документы в двух экземплярах подписаны обеими сторонами. Осмотрев дом ещё раз, после того как продавец ушёл, Серов остался доволен покупкой. Он решил сегодня же перевезти сюда свои вещи, приобрести кровать и стол, и начать обустраиваться.

Так он и поступил. Прежде, чем вернуться в казармы, зашёл на склад и заказал необходимую мебель, которую обещали доставить этим же вечером. Понимая, что объяснений, почему он вдруг покидает казармы, не избежать, да ещё и от желания похвастаться покупкой, Андрей всё-таки сболтнул Николаю про свою выгодную сделку. Друг тут же оживился, и по его виду стало ясно, что теперь об этом будет знать вся группа, а может, и не только они.

— А когда переезжаем? Я-то к казармам привычный, но хочется тоже уже пожить по-человечески.

— Вообще-то… — Начал Серов, но поймал на своём лице внимательный взгляд Матяшина, светящийся радостной надеждой, и потому осёкся и замолчал.

— Что?

— Вообще-то… вообще-то, я хотел сначала… новоселье устроить, вот… — На ходу придумывая ложь, продолжил он.

— Праздничек, значит? — Заулыбался Николай, оживившись ещё больше и потирая ладони.

— Ну… да… что-то вроде того.

— Это ж отлично, давненько у нас праздничков не было…

Далее они пустились в обсуждение празднования, хотя Андрею претила сама мысль закатить банкет в честь переезда всей группы в дом, где он хотел поселиться один. Однако здравый смысл подсказывал, что лучше не отказывать сослуживцам в таком удовольствии, в конце концов, особняк был достаточно большим, чтобы можно было найти хотя бы в одной из комнат столь желанное уединение.

Вечером Серов ушёл, чтобы получить заказанную мебель, и заказать ещё четыре кровати. Он почти смирился с мыслью, что соседство с коллегами неизбежно, и что за их обитание в его доме платить придётся ему, хотя смирение не умаляло раздражения, которое, впрочем, он тщательно старался скрыть даже от себя самого. Убеждение, что он полностью контролирует свои эмоции, несколько помогало ему в этом.

* * *


Утром следующего дня выяснилось, что новая группа, в которую перевели Серова и Светлитскую, ещё день назад выехала по каким-то неотложным делам за город, и, до тех пор, пока они не возвратятся, обоим надлежало работать в архиве. Андрей воспринял это как-то без энтузиазма, однако трудился усердно, разбирая дела и отчёты, попутно черпая из них кое-какую информацию.

Вечером он, наконец, объявил группе, что теперь все они будут жить в его новом доме, но эта новость никого не удивила — Николай всё-таки разболтал её до «официального объявления». Ужин новоселья был как раз тем «праздничным банкетом», на который раскошелился Серов. На столе присутствовала кое-какая еда, благодаря которой трапезу сочли роскошной, в вот вина хозяин умышленно приобрёл всего пару бутылок, чтобы не позволить подчинённым напиться допьяна.

— Ух ты, рояль. — Гоготнул Николай, когда все вместе пошли осматривать дом.

— Да, хороший инструмент. Тем более, что достался, считай, даром. — Ответил Андрей.

— Только чего от него толку, если никто играть не умеет.

Серов фыркнул:

— Это ты так думаешь. — Он заглянул внутрь рояля, подтянул кое-какие струны. Потом открыл крышку. Пальцы мага коснулись клавиш, пробежались по ним, извлекая звук. — Вполне. — Заключил он, и теперь от его прикосновений рояль извергал потоки пронзительной, величественной музыки, от которой все разговоры затихли, никто даже единым словом не посмел перебить звучание, до тех пор, пока Андрей не закончил играть.

— Ни фига себе… — Пробормотал Николай, когда последние аккорды стихли. — Только я думал, что так только девушки умеют…

— Ошибочное суждение, друг мой. Я рос в графской семье, и получил разностороннее образование, к счастью, у меня есть музыкальный слух.

— Слышь, а ты, может, ещё и поёшь? — Хихикнул Барсук. — И на арфе бренчать можешь, как эльфийские девы? Ты ж, вроде, у эльфов долго ошивался…

— Не твоё дело. — Отрезал Серов.

— Эта было так чудесно, сказочно… — Очарованно заметила Женя. — Я даже не думала, что вы способны так играть…

— Вот больше и не буду. — Сердито ответил он. — Аудитория не та.

— Да где уж нам до жеманной аристократии. — Усмехнулся Барсук.

— Всё, всем спать. Завтра вставать рано, да ещё и идти далеко. — Сказал Андрей.

— Во-во, поближе дом купить не мог. — Проворчал Николай.

— Кому не нравится — никого не держу, возвращайтесь в казармы. — Резковато ответил новоиспечённый хозяин, и первым покинул комнату.

— Зря вы так… — Неожиданно для всех, негромко сказала Женя. — Он так для нас старался, а вы его осмеяли…

— Да кто его осмеивал, никто ж не виноват, что у него такая тонкая… душевная организация. — Отозвался Барсук. — Я-то ничего против игры на роялях не имею. А то, что пошутили — так на такое нормальные люди не обижаются, а он себя повёл, как закомплексованная девочка-подросток, разве что, в слёзы не бросился. Хотя, кто его знает, может, рыдает в своей спальне в подушку сейчас.

— Андрей не такой… — Возразила Женя.

— Ну да, я смотрю, ты лучше других его знаешь, ничего, что он тебя за глаза дурочкой убогой считает, конечно. Продолжай его защищать.

— Он хороший… — Совсем тихо сказала девушка, и выбежала из комнаты.

— Вот ведь… не задался вечер. Теперь у нас двое обиженных, и совсем не осталось выпивки. — Пожал плечами Барсук.

— Вот чё, Барсучара, Андрей у нас, может, и со странностями мужик, но всё-таки мужик, его не грех подколоть. Но ещё хоть раз Женьку обидишь — я тебе всю харю уделаю. — Не повышая тона, предупредил Николай.

— Я её не обижал, так, маленько иллюзии поразвеял.

— Я второй раз предупреждать не стану. — Николай тоже вышел, за ним и Наташа, не вмешивавшаяся в общий спор; Барсук остался один.

* * *


Всю неделю Андрею пришлось работать в архиве наравне с подчинёнными. Но он не жаловался — это занятие оказалось весьма полезным, благодаря этому он хорошо представлял обстановку в городе и за его пределами, просматривал свежие отчёты, делал кое-какие записи в своём толстом блокноте, и перечитал все сводки и записи, показавшиеся ему хоть сколько-нибудь занимательными. Здесь же, в архиве, ему попадались весьма любопытные сведения о некоторых людях, городах и событиях, и он делал заметки из всего, что можно было впоследствии как-то использовать.

Но больше всего молодого инквизитора интересовали отчёты, напрямую, или хотя бы косвенно связанные со взрывом в Светлограде. Он готов был долгими часами перебирать и перечитывать поступившие бумаги, вычленяя более-менее подходящие сведения, поскольку это дело не давало ему покоя, как и то, что он не задействован в нём.

Наконец, за Серовым приехали, и ему тоже пришлось покинуть город, чтобы присоединиться к другой группе, занятой где-то близ каменоломен, неподалёку от Светлограда. Светлитскую он с собой не взял, справедливо решив, что архив гораздо более безопасен, нежели местность, где трудятся каторжники.

* * *


После того, как Серов уехал, в его доме остался лишь Николай, которого он попросил приглядеть за собственностью, да Женя, за которой ему тоже надлежало приглядывать. Девушке почему-то нравился этот неуютный, неотремонтированный особняк. После работы она убиралась в комнатах и выносила мусор, оставшийся от предыдущих жильцов. Она позаботилась о том, чтобы рамах появились новые стёкла, а на окнах — новенькие шторы, как-то сразу придавшие этому мрачноватому обиталищу обжитой вид.

Матяшин только диву давался, откуда в молодой княжне такое рвение к труду, и желание обустроить чужое жилище, но все попытки разговорить девушку оказывались бесполезными — она отделывалась отговорками вроде: «мне просто хочется навести тут порядок, да и Андрею приятно будет».

Как-то раз Николай, возвратившись со службы несколько позже Жени, увидел, как она заполняет какие-то бумаги; может быть, он и не обратил бы на это внимания, если бы девушка, заметив его появление, не попыталась прикрыть их увесистой папкой. Этот-то манёвр как раз и заинтересовал Матяшина, и он, подойдя, отодвинул бювар.

Под ним оказались документы на особняк Серова. Но вовсе не те, которые были у Андрея. В этих значилось, что дом принадлежит государству, и может быть оформлен на частного владельца, носящего какое-либо инквизиторское звание, после выплаты полной его стоимости, означенной в шестьдесят тысяч.

— Жень, а чё это такое у тебя?.. — Недоумённо спросил Николай.

Девушка сильно смутилась и покраснела, и, опустив голову, ответила:

— Я вам скажу, но обещайте, что никогда-никогда и никому не расскажете об этом, особенно Андрею, он ни в коем случае не должен узнать… — Она подняла взгляд, пытливо ловя настрой Николая. Тот удивлённо приподнял брови.

— Во как, ты меня заинтриговала, и почему же это такая страшная тайна?

— Андрей… расстроится, если узнает. Такое, конечно, много с кем могло произойти, но вы же знаете, как он болезненно относится к собственным ошибкам, он потом целый месяц будет ходить злой и раздражённый, укоряя себя самого. Я не хочу, чтобы было так… он так радовался, купив этот дом…

— Что-то ты много сказала, но пока ничего толком не понятно.

— Обещайте, что никогда не расскажете никому, особенно Серову…

— Ну, хорошо, я обещаю. Объясни теперь, чего это за махинации.

Женя кивнула:

— Я узнала… случайно… что сделка незаконна, и официально этот особняк Андрею не принадлежит. Это собственность государства, то есть, Инквизиции, потому что дом прежде принадлежал инквизитору. У него не было наследников, и поэтому его забрала организация. Недавно по всем небольшим окраинным городкам Империи прокатилась волна незаконных сделок… это активисты «Единой Империи» каким-то образом похищают вполне настоящие документы на собственность Инквизиции, и проворачивают афёры по продаже. Продают дома в разы дешевле, но вопросов не возникает: ведь все бумаги подлинные… Через некоторое время это всплывает, и дома конфискуются, а деньги, конечно, никто не вернёт, конечно же, единоимперцы их себе забирают…

— Стой, погоди, ты хочешь сказать, что Андрей попался на удочку аферистов-единоимперцев? Той самой противозаконной политической организации, которая хочет открыть границы и пропускать в Империю всех подряд, заключить союзы с нелюдями?.. Ты про эту «Единую Империю», которая так яростно противопоставляет себя Инквизиции?

— Я про них. «Единая Империя» у нас всего одна…

— Да уж, действительно, Серову лучше никогда об этом не знать. Он же с разбегу об стену убьётся, если узнает, что его деньги пошли на укрепление организации врагов Империи.

— И ещё ему очень нравится этот особняк. Поэтому я решила выкупить эту собственность у Инквизиции, а бумаги оформить на его имя, так, чтобы вопросов не возникло. Потом я подменю бумаги, надеюсь, он этого не заметит.

— Андрей? Исключено, он такой дотошный, что наверняка твой почерк сразу узнает.

— Тогда я… оболью его документы чернилами. Я знаю, они лежат в ящике его письменного стола, он не взял их с собой. Скажу, что мне была нужна чернильница, а она тоже в ящике стоит… и, случайно, неловко зацепила крышку, так, что чернила пролились прямо на бумаги… И тогда я, испугавшись, что он рассердится, переоформила всё… я же, как бы, княжна, мне помогли с этим. Вот так… А про оплату он ничего не узнает — платить нужно через Банк Империи, а квитанция останется одна там, а другую я спрячу, буду хранить, на всякий случай, у себя.

— Офигеть… Да ты прям мастер конспирации… Нет, серьёзно, напрасно Андрей… — Николай замолчал, не договорив фразу.

— Что? Считает меня беспомощным, неуклюжим ребёнком?..

— Ну… да.

— Ничего, наверное, со стороны я действительно выгляжу именно так. Ну и пусть. Зато так проще объяснить, каким образом я испортила его документы. Он легко поверит, что это действительно была просто нелепая случайность.

— Снимаю шляпу, юная княжна. — Улыбнулся Николай. Глаза Жени вдруг погрустнели, и она вздохнула. — Что, я что-то не так сказал?

— Нет… это не важно. Давайте я приготовлю чай, вы, должно быть, не ужинали ещё.

— Не откажусь. Только, пожалуйста, давай, всё-таки, будешь говорить мне «ты».

— Не могу, вы старше. Оно как-то само собой получается.




Глава пятая Взгляд смерти


Прошло уже почти две недели, а Серов всё не возвращался: ведь, помимо дела, которым он занимался с другой группой, его задерживала за городом Архангельская. Она, то ли по совпадению, то ли по каким-то другим, неизвестным причинам, оказалась занята в том же деле, и, по работе им часто приходилось пересекаться. Андрей был несказанно рад такому раскладу, и чуть ли не молился, чтобы расследование затянулось. Услуги мага требовались лишь иногда, поэтому он часто бывал свободен, впрочем, и Анжела тоже оказалась не слишком обременённой заданиями.

Девушка охотно общалась с молодым человеком, и вежливо отвечала на оказываемые знаки внимания в виде букетов цветов и разнообразных милых безделушек, какие обычно преподносят в надежде на романтические отношения. Не то, чтобы эти подарки сильно интересовали Архангельскую, но, зато, похоже, забавляло страстное рвение Серова, вложенное в настойчивое стремление порадовать и впечатлить её. Потому Анжела, с великодушной снисходительностью, позволяла ему обхаживать себя. Эти ухаживания плавно перетекли в регулярные совместные обеды в зале придорожной таверны. Андрей изливал елей комплиментов в разговорах с ней, наградой же за все его старания были её очаровательные, соблазнительные улыбки, подобные русалочьим завлеканиям — ведь, какие бы страстные, многообещающие взоры не бросала на него девушка, дальше дозволения коснуться губами её руки, или проводить до дверей комнаты в трактире, ему зайти не удавалось. Всё ограничивалось «невинным» флиртом, заставляющим мечтать о продолжении, распаляя одержимость мага завладеть ею. Чародей не терял надежды, и упрямо продолжал попытки покорить неприступную цитадель её сердца.

Однажды, во время очередного совместного обеда, к Серову подошёл мальчишка лет десяти:

— Здрасьте, это вы, что ли, инквизитор Андрей Серов?

— Да, это я. В чём дело?

— Действительно, похож. И шрам, и прядь седая… Тогда это вот вам. — Мальчик вытащил из-под куртки слегка помявшийся, запечатанный воском конверт, и протянул магу. — От вашего друга, Николая.

— Письмо… — Серов забрал его, и машинально потянулся за кошельком, чтобы заплатить юному курьеру, хотя мальчик, похоже, никакой оплаты не ожидал, и вообще уже пошёл к выходу. Но Андрей окликнул его: — Погоди.

Мальчишка обернулся:

— Чего? А, да, ещё тот дяденька, Николай, сказал, что дело срочное.

— Хорошо, я разберусь. Возьми-ка, за свои труды. — Он положил ему на ладошку пару золотых монет.

— Вот это спасибо большое. — Заулыбался мальчик, пряча деньги в карман. — Хотя ваш друг мне уже заплатил.

— Ничего, двойное вознаграждение лишним не бывает. — Ответил Серов, и, тщательно стараясь скрыть нетерпение, разорвал конверт.

В нём оказалась записка, написанная знакомым, грубым почерком Николая:






«Андрей, срочно возвращайся, Женя куда-то пропала, третий день найти не можем. Начальство не в курсе, я сказал, что приболела она. Как получишь письмо, сразу приезжай, всё на месте расскажу.

Николай».





Эта малоинформативное и малограмотное послание с множеством орфографических и пунктуационных ошибок, заставило Серова содрогнуться. Видимо, дела действительно были плохи, раз девушку не смогли найти без его участия, да и Матяшин не стал бы беспокоить его зазря.

— Что с вами, Андрей? — Поинтересовалась Анжела, заметив, как тот сошёл с лица и занервничал.

— Да сослуживец мой… неприятности у него. Нужно поехать в город, и со всем разобраться. Это срочно, поэтому я вынужден вас покинуть.

— Дела — есть дела, хотя странные у вас подчинённые, что сами не могут решить собственные проблемы. — Слегка усмехнулась она.

Серов с трудом сделал вид, что этой язвительной шпильки не заметил:

— Всякое бывает. — Отозвался он. — До свидания, Анжела.

* * *


Глава Третьей Инквизиторской Группы как-то без особых вопросов сразу отпустил мага в город — сейчас его умения не были нужны, и впервые его это порадовало; прыгнув в седло, Серов меньше чем за час доскакал до особняка, где его ожидал Николай, по случаю отлынивавший от нудной работы в архиве. Не успел Андрей войти в ворота, как на него выскочила, и чуть не сшибла с ног Лада, за это время изрядно стосковавшаяся по хозяину. Радостно виляя хвостом, она облизала ему лицо; он потрепал собаку по голове и прошёл в дом.

— Вот и ты. А я уж думал, мальчишка тебя не найдёт. — Сказал Николай, выйдя навстречу другу.

— Сейчас не до милых посиделок и бесед. Рассказывай, что случилось.

— Да вот, как бы я сам-то толком не знаю. Просыпаюсь утром, вроде, не проспал… Мы с Женей-то всегда на работу вместе идём, она раньше встаёт, меня будит да ещё чаем перед выходом напоить успевает. А это — нет её… Заглянул и в комнату, и на чердак — она там часто бывает, нет нигде. Постель смята, одеяло на полу валяется, она так никогда не делает — уходит, всегда застилает.

— Короче. — Нетерпеливо оборвал Андрей.

— Ну, я подумал, что, может, всё-таки, в архив пораньше ушла, хотя зачем?.. Но там её не видели, на работе она не появлялась. Прождал её целый день — нет. И к ночи в особняк не вернулась. Я бросился искать… Ну, как, все её любимые места в городе оббегал, все парки, на пару складов забежал, у народа поспрашивал — у торговцев, к которым она снедь всякую ходит покупать. Тоже не видали.

— Я просил покороче.

— Покороче — я её не нашёл. Но даже нашим не сказал, что пропала девчонка. Сказал, что заболела, ну и, попросил прикрыть, чтобы это, как бы ухаживать за ней ходить, а сам всё искал. Но понял, что без тебя не найду, поэтому письмо отправил…

— Нужно было сообщить мне в тот же день!

— Ты тут не ори. Сам сказал — не беспокоить понапрасну, я и не беспокоил, думал, сам разыщу.

— Ты не понимаешь! Три дня прошло, теперь её даже с помощью магии трудно отыскать будет…

— А ты, доморощенный маг, попробуй поискать её по-человечески, и прекрати панику, где так уж больно сдержан, а тут… не первый раз она пропадает.

— Но не на три дня! — Серов шумно выдохнул и глубоко вдохнул, пытаясь подавить эмоции. Потом, уже гораздо спокойнее, добавил: — Сказать о её исчезновении мы никому не можем, я не хочу, чтобы весть об этом достигла достопочтенных ушей князя Светлитского. Будем искать там, где ты её ещё не искал. А где ты её НЕ искал?

— Ну, это… Знаешь, по правде, был я в нашей церкви, и там священник, служащий ночной молебен, сказал, что, вроде, заходила туда странная девушка в ночной рубашке, босая, и по описанию на нашу Женечку похожая…

— И почему ты сразу этого не сказал?!

— А что толку-то? Пастор был занят, а необычная прихожанка в церкви пробыла недолго, и он без понятия, куда она дальше пошла…

— В ночной рубашке… если бы она так по городу ходила, её бы стражники за нарушение порядка арестовали… Значит, дальше наших тихих мест она забраться не могла. Ты кладбище при церкви проверял?

— Чего, зачем это ещё? Чего бы ей на кладбище-то делать?

— Знаешь, нормальные люди, без причины, посреди ночи из дома, в чём есть, не выходят. Может, она сомнамбула, у девушек её возраста и душевного склада такое бывает.

— Сомна… чего?

— Сомнамбула. Лунатик, то есть. Тогда она просто встала из постели и ушла во сне, так и не проснувшись… А людей с таким недугом часто тянет в места тихие, безлюдные, вроде чащи леса, тихих речных заводей, или, как раз, кладбищ… Бывает, что пропадают на много дней, потом неожиданно появляются, правда, после этого так и остаются «не в себе»… Что я тебе рассказываю… бегом на кладбище, я правую сторону прочешу, ты — левую!

— Может, у смотрителя лучше спросить?

— Вряд ли он нам чем-то поможет. Хотя, можешь поинтересоваться… Всё, идём. Лада! Пойдёшь со мной…

* * *


Чёрную кованую кладбищенскую ограду густо увивали скорбные вьюны, с крупными, бледными, будто призраки, воронками цветов. То, что находилось за ней, больше напоминало аккуратный, ухоженный, дышащий безлюдной безмятежностью парк, и лишь каменные кресты да надгробные плиты печатями траура стояли меж цветущими клумбами, по обе стороны ровных, хорошо утоптанных, посыпанных свежим песком дорожек. Сходства с городским садом добавляли снующие повсюду птички, чьи звонкие трели жизнеутверждающе разливались над безмолвием захоронений.

Меж ровными рядами могил располагались небольшие мощёные площадки, где, на возвышениях постаментов, распахнули мраморные крылья освященные статуи ангелов. Их прекрасные, высеченные из белого камня лица выражали печальную, возвышенную строгость, а неподвижные взоры казались полными сострадания. Подобные скульптуры служили оберегами, хранящими покой усопших от всяческого колдовства, считалось, тёмная магия поблизости от них не действовала.

Одна из троп уводила в сторону, к каменному склепу. По бокам от входа высились великолепные изваяния архангелов с грозными ликами, в развевающихся одеждах, воздевших мечи над головой. Их фигуры будто бы выражали готовность в следующий момент, оторвавшись от разъеденных мхом пьедесталов, взмыть ввысь, к небесам. На двустворчатой двери усыпальницы рельефно выделялось чуть позеленевшее медное распятие, под которым располагался герб Инквизиции. Это означало, что погребённые в этом склепе, при жизни были знатными инквизиторами.

Собака принюхалась, залаяла и начала шкрябать лапами дверь.

— Что-то почуяла?.. — Андрей посмотрел на собаку. — Не уверен, что хорошо будет, если ты вбежишь в внутрь… Но ты мне нужна, и приоритеты живых важнее… оставить тебя здесь, в угоду покоя мёртвых… нет.

Склеп почему-то не был заперт. Серов приоткрыл одну из створок, и собака тут же юркнула внутрь. Пахнуло холодом, сыростью, омерзительно-сладковатым запахом тлена. Он вошёл вслед за ней, плотно закрыв дверь за собой. Темнота внутри тут же перестроила зрение мага на аурический спектр восприятия.

Однако то, что он увидел, заставило его на мгновение содрогнуться: замшелые стены излучали чёрную энергию смерти, пробуждённую, несомненно, некромантическим ритуалом; Андрей видел такое и прежде. Он знал, что в норме любые захоронения, никем не потревоженные, в ауре испускают приглушённое, бледное фиолетово-сероватое свечение, навевающее покой и меланхолию.

Вниз вели широкие ступени, и Лада лаяла уже откуда-то снизу. Серов поспешно зашагал по ним, с трудом преодолев трепетное отвращение перед тёмными чарами, разрушившими иллюзию кладбищенского покоя.

Андрей и сам частенько пользовался Магией Хаоса, не гнушался и раздела Распада, но такие его действия вызывали душевное возмущение в нём самом; тому были причины.

Во время учёбы в АИМИ он был тщеславным, самоуверенным юношей, которому легко давались любые магические дисциплины. Его врождённый, ярко выраженный дар к магии, начавши развиваться, позволял достигать впечатляющих результатов, изумлявших даже преподавателей — искусных магов, немало повидавших на своём веку.

Вот только вместе с магическим мастерством росла и его самоуверенность, да неуёмно распухала гордыня, однажды приведшая к чудовищным последствиям.

Юноша жаждал признания и славы, которых и без того получал довольно, хотя, как и всем эгоистичным честолюбцам, ему казалось, что он гораздо лучше и талантливее всех остальных, и внимания, уделяемого его персоне, недостаточно. И потому замыслил, с помощью своих познаний в некромантии, призвать древнего, могущественного духа, да, вдобавок, заставить его покориться и служить ему. Вызов и подчинение потусторонних сущностей, обладавших огромным энергетическим потенциалом, в АИМИ проводилось исключительно в специальном изолированном помещении, при поддержке нескольких преподавателей кафедры Некромантии. Но, желая вновь потешить самолюбие, Грей тайком занял этот зал, выбрав время, когда он пустовал. Юный чародей намеревался доказать, что в состоянии и в одиночестве провести подобный ритуал.

Скорбный итог был ясен: древний дух, принявший «по приказу» зарвавшегося студента обличье прекрасной женщины, в насмешку несколько минут играл с ним, притворяясь, будто подвластен чарам. А затем устремился к тщеславному юноше, вселился в его тело, и чуть не погубил его душу. По счастью, несколько преподавателей, находящихся поблизости, почуяли неладное, и поспешили на помощь. Однако призванный лярв стал настолько силён, напитавшись духовной энергией молодого мага, что, выдворив его из тела Августа, чародеи поначалу не могли с ним совладать. Попытка возвратить тёмную сущность обратно, в потусторонний мир, из которого она явилась, закончилась провалом. Тогда маги загнали призрака в огромный кристалл кварца, и запечатали мощным заклинанием, однако предупредили юношу, что если печать или сам камень пострадает, тварь, заключённая в нём, высвободится, и первое, что сделает — поглотит его душу.

Кристалл надёжно спрятали в хранилище, далеко за стенами АИМИ; Серова целую неделю восстанавливали учителя-целители, опасаясь, что он не только утратил жизненные силы, но и тронулся умом.




Благодаря стараниям чародеев, Андрей всё-таки выздоровел, но с тех пор избегал углубляться в изучение некромантии, сказав, что ему довольно тех умений в этом разделе, что уже приобрёл. Вдобавок, после того как древний дух коснулся его души, он стал болезненно воспринимать вибрации энергий, используемые некромантами. Он ощущал их всей своей сутью, будто заново переживая то соприкосновение, которое он никогда не смог бы забыть. Для самого себя он описал это ощущение так: «Будто душа моя — горящая свеча… холодная чёрная лапа затушила огонь, и, хотя фитиль всё ещё тлел в её пальцах, я чувствовал, как жизнь покидает меня… я боялся погрузиться в бесконечный мрак, и никак не мог преодолеть этот нарастающий ужас».

Сейчас, спускаясь в склеп, Андрей чувствовал, как гулко стучит его сердце, как холодеют и дрожат кончики пальцев, потеют ладони и предательски сводит грудь, перехватывая дыхание. От всего этого к глазам жаром подкатили слёзы неизбывного ужаса, но они не нашли выхода. Маг, приостановившись на ступенях, вытащил из кармана пузырёк с каким-то зельем. Откупорив, он одним глотком выпил его содержимое.

Состав снадобья был очень прост: трифоль, мята и валериана. Он пил это банальное успокаивающее средство всякий раз, когда нервничал или чего-то боялся, хотя никогда, никому, и ни за что не признался бы, что пользуется лекарствами, чтобы держать себя в руках. Чародей настолько стыдился собственных слабостей, что мастерски научился их скрывать.

Сделав несколько глубоких вздохов, раздавив капсулу с маслами можжевельника, лимона и ладана, своим благим ароматом призванных отпугнуть потусторонних существ и укрепить силы чародея, Серов, наконец, спустился вниз.

Собака беспокойно завертелась у его ног, жалась к нему, жалобно поскуливая; она была напугана. Андрей, на которого уже начало действовать снадобье, созерцал склеп сквозь призму относительного спокойствия. Разум, наконец, освободился от сковывающего страха, постепенно возвращалась уверенность.

Некоторые ниши пустовали, в других — лежали трупы, как высохшие и мумифицировавшиеся, так и ещё относительно свежие, обладающие грязновато-бурой аурой разложения и источающие отвратительный смрад. Духовные сущности давно покинули мёртвые тела, отлетев в лучший мир; но отдельные останки подсвечивались иначе — они излучали ядовито-зелёный дымчатый свет. Это означало, что души мертвецов покоя не обрели, и были крепко привязаны к своей гниющей плоти. Свечение вибрировало, становясь всё ярче, значит, что-то ещё тревожило усопших, кроме незавершённых при жизни дел. И Серов точно знал, что. Одну из стен склепа, замысловатой вязью, покрывали кровавые надписи, состоявшие из сложных, угловатых магических графем. Начертанные символы принадлежали к одному из высших разделов Церемониальной Магии Хаоса, и использовались для проведения чёрных ритуалов исключительно некромантами, поскольку другие маги с трудом могли совладать с тёмными силами, которые призывались текстами, составленными из них.

Андрею стало не по себе, и отнюдь не от некромантических чар, пронизывающих всё помещение. Кровавые знаки, сияющие в аурическом спектре ярчайшим неоново-зелёным, были написаны кровью Жени. Маг не испытал ни малейшего сомнения, он узнал бы вибрации подопечной среди тысяч других.

— Нет… — ошарашенно пробормотал Серов. — Нет, она не может быть мертва… не может… не должна…

Он, преодолев охватившее его оцепенение, бросился искать труп девушки, поскольку сам не верил своим словам, прекрасно зная, что чужая человеческая кровь используется некромантами только после принесения этого человека в жертву.

Мечась от ниши к нише, Андрей заметил крупные капли крови на полу. Они вели к прислонённой к стене большой каменной плите, возле которой уже вертелась Лада. Маг коснулся плиты, прошептав короткое заклятие, и она плавно поплыла в сторону, открывая проход в катакомбы, разветвлённой сетью проходившие под городом.

Собака побежала впереди, а Серов убедился, что кровавый след продолжается и в этом проходе. Дальше всё было просто — крохотные капельки крови светились для чародея, будто маяк во тьме, и не нужно было терзаться сомнениями, выбирая путь.

Длинный коридор несколько раз разветвлялся, и Андрей несколько раз сворачивал, пока, наконец, не оказался в подтопленном тухлой водой проходе. Здесь кровавый след угасал, постепенно теряясь; в нос бил резкий запах нечистот, видимо, часть катакомб служила канализационной системой. Воды тут было по колено, а дно оказалось склизким и очень скользким, так что пришлось ступать медленно и осторожно, чтобы не упасть. Форма быстро вымокла по пояс, пропитавшись гадким зловонием. Маг прошёл до следующего разветвления, но так и не нашёл никаких следов; Лада тоже не помогла, к тому же, она нашла себе занятие поинтереснее — гонялась за шныряющими здесь в изобилии, крысами.

Серов почувствовал, как им медленно, но верно завладевает отчаяние. Он не знал, куда дальше идти, он промок, и теперь замерзал, и снова ненавидел себя за малодушную слабость, которая нашёптывала сомнения в его уши, сбивала с пути, навевала желание поскорее выбраться из этого поганого подземелья, оставив дальнейшие поиски. Но Андрей не поддался этому порыву, и свернул в один из коридоров; но не успел он сделать и пару шагов, как из другого коридора донеслись какие-то гулкие, то ли хлопки, то ли взрывы… и нечто искажённое здешней акустикой, но всё же отдалённо напоминавшее человеческие голоса. На секунду остановившись, и прислушавшись, маг побежал на эти звуки.

* * *


Глаза, за несколько часов блуждания в темноте, привыкшие к созерцанию окружающего пространства в ауре, откликнулись болью, едва их коснулся свет; Андрей был вынужден остановиться, и, позабыв обо всём, что делалось вокруг, где-то с полминуты промаргиваться, возвращая себе нормальное зрение.

Зато, вновь обретя способность видеть, он ощутил, как с его души будто камень упал — он увидел Женю, одетую в окровавленную ночную сорочку. Однако радость эта была мимолётна — следующее мгновенье ознаменовалось продолжением потасовки — тени девушки, и ещё троих людей, одетых в инквизиторскую форму, метались по стенам в свете факелов. Андрея почему-то никто не заметил.

— Да вали ж ты эту чёртову ведьму! — Выкрикнул один из инквизиторов.

— Никак, сопротивляется, сука! — Отозвался другой, безуспешно пытаясь скрутить девушку, а та вёртко ускользала из его рук. Третий инквизитор обошёл её сзади, и замахнулся, намереваясь расшибить ей голову рукоятью клинка.

Серов не до конца разобрался в ситуации, но решил, что сейчас самое время вмешаться. Только не успел: кисти рук Евгении вдруг вспыхнули зелёным пламенем, и от их прикосновений оба инквизитора рухнули на пол, то ли без сознания, то ли мёртвыми, та же участь постигла и третьего… Факелы с шипением погасли, упав в воду, лишь один, выпав из рук нападавшего, зацепился за приступок и продолжал гореть, освещая пространство колеблющимся светом.

Женя, чьи глаза светились зелёным светом, повернулась к ошарашенному в очередной раз Андрею, очевидно намереваясь применить тёмные чары и к нему, и тут он уже среагировал мгновенно; в центре его ладоней зажёгся ослепительный белый свет, и маг молниеносно схватил девушку за запястья. Их взгляды соприкоснулись, и от бездонной, холодной, безжизненной тьмы, что он увидел в её глазах, ему стало жутко. Но Серов не отводил взора, противостоя ей и собственному страху, и не разжимал пальцев, хотя она пыталась вырваться.

Он будто бы заглянул в глаза самой Смерти, в её пустые глазницы, во всепоглощающую черноту… как будто погрузился в ледяной мрак, пронзающий плоть умирающего у самой последней черты. Он ощущал, как холодеет его тело, как его треплет крупной дрожью от непостижимого ужаса, подобного которому прежде не приходилось испытывать. Реальный мир становился размытым, зыбким и ускользал… утекал, будто вода сквозь пальцы. Темнота окутывала мага, пожирала, готовя к неизбежному исчезновению. Хотелось бросить всё и бежать — мчаться без оглядки, не разбирая дороги, куда угодно, лишь бы подальше отсюда, как можно дальше от Неё…

Свет белого экзорцистического заклятья наконец начал пронимать Женю. После бесконечно долгих минут противостояния, зелёное пламя начало угасать, а взор девушки — постепенно проясняться. Когда же глаза её вновь приобрели обыкновенный, человеческий вид, она обмякла, и не упала только потому, что Андрей крепко держал её.

Он был в замешательстве… Нет, в ужасе! Поражённый, сбитый с толку чародей судорожно искал объяснение всему произошедшему здесь… И отчаянно отрицал очевидное: неуклюжая, замкнутая в себе девочка, над которой он тихонько посмеивался, оказалась некромантом…

Притом достаточно сильным: Серов только теперь разглядел, что на полу катакомб, по щиколотку затопленных водой, кроме тел троих инквизиторов, лежало несколько полуистлевших трупов, которые, похоже, добрались из склепа сюда своим ходом, ведомые поднявшей их магией… Смятение разрасталось, и Андрей не знал, что делать дальше.

Женя, хоть и была в сознании, находилась в полуобморочном состоянии. Инквизиторы, кажется, были живы, но он ещё не определился, хорошо это, или плохо. И, потом, как быть с нею, с молодой княжной Светлитской? Сдать своим же, как некроманта, или… а если сдать, то он может сам оказаться как-то косвенно замешан, и это непременно скажется на его карьере… Или князь Светлитский вообще каким-нибудь образом сбросит всю вину на него, и тогда…

Множество мыслей разом одолевали Серова, и каждая из них мало воодушевляла; Женя, повисшая в его руках, начала негромко всхлипывать, беззвучно плача. Андрей, не сказав ни слова, поднял девушку на руки, и, взглянув на инквизиторов, которые однозначно были живы, поспешил к выходу той же дорогой, которой пришёл, надеясь выбраться из катакомб до того, как они придут в себя.

Княжна не казалась ему такой тяжёлой, как в тот, первый раз, когда ему довелось выносить её из подвала. На него давил совершенно другой груз, моральные терзания норовили лишить его сил. Девушка обвила его руками за шею и уткнулась лицом в его плечо. Коридоры вновь казались Серову бесконечно длинными, тело ломило от напряжения, обратный путь в склеп занял больше часа. Андрей поставил Женю на пол, и, убедившись, что Лада тоже рядом, заклинанием задвинул камень, закрыв проход. Другое заклятье создало магический шарообразный светильник, висящий в воздухе под потолком.

Маг, всё так же молча, взял девушку за пальцы и развернул её руки ладонями вверх; тонкие вены были изрезаны на запястьях, и всё ещё кровоточили, подтверждая самые страшные предположения. Серов нахмурился; он не обратил внимания на раны прежде, но теперь, когда после пережитого страха к нему вернулась ясность мышления, он начал отчаянно искать выход из сложившейся ситуации. Женя испуганно посмотрела на него, но он только коснулся порезов исцеляющим светом, заращивая их. Тем не менее, её всё ещё трепало от страха.

— Уничтожь символы. — Удивительно спокойно, но всё же, с гримасой отвращения, скользнувшей по лицу, сказал Андрей, указывая на исписанную кровью стену. — Побыстрее, времени нет.

Девушка, похоже, рада была бы сделать то, что он велит, но стояла неподвижно, вопросительно глядя на него.

— Просто сотри их. Я не могу… то есть, я не буду к ним прикасаться. Хорошо… — Маг порылся в кармане, достав из него какой-то пузырёк. — Вот, держи, это, конечно, не слишком подходит, но ничего другого всё равно нет. Ну что ты стоишь?! Чёрт…

Андрей сам откупорил флакон и плеснул его содержимое на кровавую надпись. Знаки зашипели, запенились, и растеклись красновато-коричневой бурлящей жидкостью по стене. Оторвав кусок от савана, в который был завёрнут ближайший покойник, маг, сжав зубы, начал яростно тереть стену, а потом, отбросив тряпку, вдруг начал изливать с ладоней потоки магического пламени, покрывая протёртое место слоем копоти.

Закончив, он снял пиджак и набросил его на Женю, взял её за запястье и потащил к выходу. Кладбищенский воздух показался Андрею необычайно свежим и благоуханным. Заперев и запечатав двери склепа, он снова чуть ли не поволок девушку к особняку, она еле успевала за его быстрыми шагами, то и дело спотыкаясь.

К счастью, по пути им почти никто не встретился, и, заперев двери дома изнутри, Серов облегчённо вздохнул.

— Иди в ванную. Я нагрею воды. — Сказал он. — И не надо на меня так смотреть.

— И что вы теперь… будете со мной делать?..

— Отмою тебя, для начала. — Устало ответил Андрей.

— Вы же… понимаете… что я имею в виду…

— Что? Ты — лунатик, во сне ты встала из своей постели, ушла посреди ночи, и провела три дня на кладбище, где я тебя и обнаружил. Теперь всё в порядке, но ванна тебе просто необходима. Мне, кстати, тоже, поэтому поторопись.

— Лунатик?... но…

— Женя, ты всё прекрасно поняла. — Раздражённо оборвал её дальнейшие рассуждения Серов. И, поджав губы, уже спокойнее добавил: — Всё именно так и было. У тебя сомнамбулизм, ты часто ходишь во сне, и уходишь неведомо куда. Но сейчас ты не во сне, поэтому иди мыться целенаправленно. Горячая вода скоро будет.

* * *


Николай не возвратился и к тому моменту, когда оба отмылись. Андрей был этому даже рад. Он заварил крепкий травяной чай, и посадил Женю с собой за стол, налив себе и ей по чашке ароматного настоя. Сначала пили молча, девушка не выдержала первой:

— Вы действительно не собираетесь никому рассказывать… о том, что произошло на самом деле?..

— Ты так сильно стесняешься своих снохождений? — Невозмутимо спросил Серов.

— Это значит — нет?

— Это значит, что теперь у нас появилась общая тайна, и в наших общих же интересах, чтобы о ней никто не узнал. — Он отпил глоток чаю.

— Но… почему?

— Или ты хочешь, чтобы я поведал миру о ней? Или тебе кажется, что я должен поступить именно так?

— Нет, но…

— Вот и не продолжай. Пей свой чай, он гораздо лучше действует, пока настой ещё не остыл…

— Просто пить чай?..

— Можешь попробовать пить его сложно.

Оба замолчали. Но Женя глаз с Андрея не сводила, и смотрела на него как-то странно. Теперь уже не выдержал он:

— Что? Чего ты так смотришь? Всё ещё не веришь мне?

— У вас… вся голова седая… совсем седая… все волосы побелели…

— М-да… не скажу, что это меня сильно удивило, учитывая, что мне сегодня пришлось пережить. Осталось придумать, как объяснить мой новый цвет волос Николаю. — Горько усмехнулся Серов. — Хотя, скажу, что это из-за какого-нибудь заклинания. Он не разбирается, так что, поверит… Хорошо, похоже, тебя распирает… Я тебя слушаю.

— Он начал мне сниться… снился несколько ночей подряд… прежний владелец этого дома, убитый инквизитор. Это был даже не сон. Призрак общался со мной, он рассказал мне, что с ним произошло…

— Безусловно, мне это интересно. Но давай ты расскажешь мне с всё самого начала. Я помогу тебе — буду задавать вопросы, чтобы направлять тот хаос, который творится в твоих мыслях. Итак, почему ты вдруг решила заняться некромантией, и как умудрилась скрыть это от меня?

— Вы не понимаете… Эти странные способности… видеть призраков, разговаривать с ними… были у меня, сколько я себя помню. Когда растёшь в семье инквизиторов, быстро начинаешь понимать, о чём стоит рассказывать, а о чём лучше умолчать… и я не говорила о своих видениях даже папе… у него и так довольно проблем. Сначала… сначала я только видела, слышала, внимала и иногда отвечала духам, посещавшим меня… но потом передо мной… начали открываться какие-то знания, как будто изученные, но я никогда не читала подобных книг… я тогда пошла в нашу библиотеку, в замке, и действительно, нашла похожие гримуары… то есть… мне помогли их найти. Я не знаю, зачем мне было это нужно, но я очень легко… узнала, как можно… оживить кого-нибудь… и я так оживила одну из своих кошек… это было так просто… но, наверное, поднимать мёртвых — это плохо, и я побоялась кому-то рассказывать об этой своей способности… но мне так хотелось, чтобы Мариса жила дальше… я так обрадовалась, когда она открыла свои зелёные глаза и поднялась…

— Это не жизнь. Это лишь её иллюзия, пустая оболочка, лишённая сути.

— Нет. — Возразила Женя. — Я видела, как свет возвращается… пучок света… погружается обратно в тело. Наверное, это была душа.

— Очень интересно… — Хмыкнул Андрей, задумчиво потерев подбородок. — Получается, у тебя врождённые способности, которые развиваются с течением времени, и ты становишься всё сильнее… Вот только любопытно, как ты умудряешься всё это скрывать. Аура магов-некромантов очень сильно отличается от ауры других магов, она весьма своеобразна, и уж тем более не похожа на ауру обычных людей.

— Как бы вам это объяснить… я не всё время, не всегда некромант. Это всё как-то периодически возникает, от сильных переживаний, или от очень-очень сильного желания что-нибудь сделать… то есть, воспринимаю я призраков и духов постоянно, а вот делать что-то сама могу, только если мною владеют какие-то сильные эмоции, хорошие или плохие.

— То есть у тебя пассивные некромантические способности. А активизирует их, и даёт возможность прибегать к тёмному колдовству смещение эмоционального фона… вот почему я не заметил никаких странностей в тебе. Кто ещё знает, что ты — сокрытый некромант?

— Я точно не знаю. В открытую мне об этом никто не говорил, хотя, может быть, кто-то подозревает. Может быть, папа, но он эту тему не затрагивал… или Виталий Геннадьевич, наш библиотекарь… а больше я не знаю, кто. И ауру мою детально никто, кроме вас, не разглядывал.

— Хорошо… — Вздохнул Андрей. — Но почему ты мне ничего не рассказывала об этих своих способностях?

— Я… побоялась… Вы и так… полагаете меня… самой неудачной частью группы. А тут ещё это…

— Да кто тебе сказал, что я так думаю?

— Вот, ещё и дурочкой меня считаете. Неужели вам кажется, что это так незаметно? Всё ваше отношение об этом говорит. Я и сама виновата, сплошные ошибки, неловкость, неудачи и неприятности… мне правда жаль, что из-за меня у вас столько проблем, я не нарочно, я не хотела, просто так получается… — Глаза девушки стали влажными, и она опустила взгляд; из-под густых ресниц снова покатились слёзы.

— Нет, только не плачь. Я тебя не виню, видимо, это я плохой руководитель, что обо мне создалось такое мнение, видимо, я был слишком занят собой.

— Нет-нет, вы хороший… просто я неуклюжая… и всё время не о том думаю…

— Ты думаешь не о том из-за того, что тебя отвлекают, теперь я это понял. Я же не знал, что призраки досаждают тебе, и ты поэтому такая… рассеянная. Я никому не расскажу о твоих способностях, от этого могут возникнуть проблемы и у тебя, и у меня.

— Тогда, в подвале… когда был экзамен… помните, как-то вы спрашивали, что там произошло? Я отвлеклась на одно видение, так не вовремя посланное мне духом… из-за него меня и потрепал вервульф. Не знаю даже, как мне удалось убежать от него и спрятаться в комнате…

— Это минуло. Не вспоминай об этом, ты жива, и ты здесь. Давай, расскажи мне лучше, что за призрак убитого инквизитора одолевал тебя, и спровоцировал недавнее твоё исчезновение.

— Он бывший хозяин дома. Он начал являться мне, когда мы сюда переехали. — Женя вытерла слёзы кулаком. — Можно мне… ещё чаю?

— Да, конечно. — Андрей встал и подлил ещё настоя в её чашку, потом вернулся на место.

— Знаете, когда у меня открываются активные некромантские способности, я контролировать себя могу не всегда… я иногда делаю что-то, как будто против воли, будто это даже не я… но всё, что делаю, всегда помню… Это меня пугает… в смысле то, что я делаю против воли… Так вот и было, когда я ушла в склеп… силы у меня вдруг появились огромные, и я подсознательно знала, что делать, как, и символы эти… я прежде нигде их не встречала, но на тот момент знала, как они выглядят и что означают. Но вы ведь по порядку хотите, сейчас я… Он сказал, что его убили здесь, и теперь он привязан, не может уйти, пока не совершит отмщенье.

— Я приобрёл по сходной цене особняк с мстительным призраком. Как это мило, всегда мечтал обзавестись чем-то подобным. Продавец мне ничего такого об этом доме не говорил, что здесь было убийство… Хотя, может быть, он об этом просто не знал. Погоди, а давно здесь этот призрак обитает?

— Не то, чтобы очень. Где-то с полгода, с момента, как его убили.

— Странно… — Подозрительно сказал Серов. — А бывший владелец рассказывал, что дом всегда принадлежал ему… — Женя несколько напряглась, опасаясь, что истина про то, кто продал ему особняк, раскроется. — Хотя… чего не скажешь, чтобы побыстрее избавиться от ненужной собственности, встречал я разных торговцев, любое барахло у них самое лучшее и самое редкое. Ладно, не о том сейчас речь. Продолжай, про призрака.

— Он… — Девушка облегчённо вздохнула, когда разговор вернулся прежнее русло. — Не мог покинуть этот особняк, ему нужна была помощь некроманта… Моя помощь. Он знал, кто я, он знал, где его убийцы, и не давал мне покоя. Когда я уже собиралась переехать в казармы, чтобы он отстал… призрак это понял, начав донимать ещё больше. И спровоцировал меня… воспользоваться колдовской силой, чтобы усмирить его. А дальше я уже не смогла остановиться… Я… как бы это выразиться… впитала в себя этого духа, он находился в моём теле, и так мы вместе покинули дом. Мне не нравились его настроения, и я сначала хотела избавиться, выдворить его из себя, и, пока я ещё была… в себе, я побежала в церковь, там шла ночная служба, пастор был занят… и я не успела к нему обратиться, что-то волокло меня за ворота и толкало к склепу… Каким-то заклинанием я открыла замок, а внутри… тело совершенно перестало подчиняться мне, его вела… какая-то другая воля… Я только наблюдала… за собственными действиями, понимала их смысл и значение, но, вопреки желанию, продолжала… Резала вены, рисовала пальцем, собственной кровью, символы на стене, и наблюдала, как восстают покойники, превращаясь в зомби… Это было… так ужасно… Дальше… мы должны были пройти по катакомбам, призрак, вселившийся в свой собственный труп, показывал дорогу, и мы бы дошли, если бы не… те инквизиторы… я не знаю, что они делали в этих тоннелях, но они… были правы, попытавшись меня остановить… Я не знаю, кажется, я их убила… что теперь будет?.. — И снова тёмно-карие глаза девушки наполнились слезами. — Я не хотела, я была сама не своя…

— Успокойся, они живы, я убедился в этом. Хотя это скорее плохо, чем хорошо.

— Почему, что вы такое говорите?..

— Потому что они тебя видели, и могли запомнить. А раз они не мертвы, то вполне могут тебя узнать, тем более, что есть вероятность пересечься с ними в Управлении. Представляешь, к чему это приведёт?

Женя опустила голову и молча кивнула. Тяжело вздохнула, и, закрыв лицо.

— Что теперь делать?..

— Насколько смог, я удалил следы твоего пребывания в склепе. Конечно, если приедет следственная группа, с магами, способными восстановить ход событий, нам не поздоровится, но, почему-то мне кажется, что и сами эти пострадавшие инквизиторы рьяно преследовать «ведьму» не захотят, как и придавать произошедшее огласке. Скорее всего, они были в катакомбах по какому-то другому делу, а на тебя наткнулись случайно. А тут придётся отчёты писать, объяснять, как это какая-то девчонка умудрилась приложить троих мужиков, и прочее, прочее… вероятнее всего, они предпочтут умолчать о происшествии, и это останется тайной. Хотя, есть вероятность, что служебное рвение в них сильно, и тогда неприятности у нас всё-таки будут, и «неприятности» — это ещё мягко сказано. Но изменить сейчас мы уже ничего не можем, остаётся надеяться, что события будут развиваться по первому варианту. И строго придерживаться версии, что ты несколько дней была больна и лежала в постели. А Николаю скажем, что у тебя лунатизм, он особо докапываться и не будет. И помни, никому не рассказывай, что произошло на самом деле. НИ-КО-МУ.

— Я поняла… спасибо вам, Андрей… я даже не ожидала, что вы так… обо мне позаботитесь… я больше всего боялась, что об этом узнаете вы, и тогда…

— Я понял твою мысль. Не продолжай.

— Нет-нет, не обижайтесь, я совсем не это хотела сказать… Я удивилась, и была так рада, что вы не передадите меня Инквизиции как отступницу…

— Ренегат из тебя, скажем так, весьма пассивный. Ты говоришь, что не виновата, и я тебе верю. Я представитель Инквизиции, я — инквизитор, и я могу сам принимать решения. Конечно, иерархическая структура нашей организации предусматривает, что меня вполне могут жестоко покарать за то, что я никого из вышестоящих не поставил в известность, но я не хочу усложнять жизнь ни тебе, ни себе. Я делаю это не только ради тебя, но и ради себя самого, так что не считай это укрывательство актом милосердия. Это вынужденная мера.

— Пусть так… всё равно… спасибо… за то, что пошли на риск.

— Всё, давай закроем эту тему. Ты ведь помнишь — ничего этого не было. Ты просто сомнамбула, которая бродит по кладбищам во время своих снохождений.

— Хорошо… — Кивнула Женя.




Глава шестая Предатель


К счастью, события развивались, как и предсказал Андрей: никаких упоминаний о случившемся в катакомбах ни в официальных отчётах, ни даже в слухах, в обилии водящихся в Управлении, в течение ближайшей недели не появилось. Никакие призраки более никого в особняке не беспокоили — уничтожив кровавые символы, маг упокоил духа. На всякий случай Серов теперь всегда держал Женю при себе — если девушка вдруг будет узнана, и придётся её оправдывать, или если вдруг опять не сможет совладать с собой.

Глава Третьей Инквизиторской Группы уже даже успел попривыкнуть к этому «хвосту», который всюду следовал за его новым магом, и перестал обращать на неё внимание. А чтобы Светлитская наверняка больше не потерялась, Андрей отдал ей один из парных переливчатых кристаллов, служивших чем-то вроде маяка, по которому можно было отследить человека, находящегося в радиусе до тысячи километров от обладателя второго кристалла.

Теперь группа работала в городе, и единственное, что требовалось от Серова — это время от времени разглядывать в аурическом спектре всяческие следы. Он опять изнывал от скуки, и единственным чаянием его было скорое отбытие на дальнейшую учёбу, а потом и присвоение нового уровня.

Иногда, кроме Жени, за Андреем следовала ещё и Лада. Собака, будто бы, воспринимала аурические следы не хуже своего хозяина, но делала каким-то особым, совсем не собачьим чутьём.

В тот день, разглядываю очередную невыразительную цепочку светящихся отпечатков — они выслеживали некоего нелегального мага, Серов вдруг заметил в стороне след гораздо более яркий, знакомый… очень хорошо знакомый, отмеченный ещё в Светлограде — огненный, с фиолетовыми проблесками… И такой свежий…

Собака, будто почувствовав пожелание хозяина, сорвалась с места и помчалась по этому следу. Серов, повелев Жене ждать его здесь, побежал по тому же маршруту, оставив остальных членов группы недоумевать по поводу его внезапной выходки. Чиж — это было прозвище главы группы, — окликнул мага, не успевшего ещё отбежать достаточно далеко. Но Серов его уже не слышал — он бежал с такой скоростью, что по бокам свистел ветер, а учащённое, тревожное биение сердца отдавалось в ушах, заглушая все звуки. Он промчался через два квартала, замедлил бег, и услышал звонкий, заливистый собачий лай — это лаяла Лада, видимо, она что-то или кого-то обнаружила. «Следы» вели как раз туда, откуда доносился лай.

Где-то совсем близко. Он свернул за угол — там был двор, заканчивающийся глухим тупиком. И уже не бежал, а шёл, глубоко дыша и прислушиваясь. И сквозь шум услышал хорошо знакомый голос:

— Хорошая собака. Ну что ты лаешь на меня? Я ж тебя ничем не обидел…

Лада вдруг замолкла, села у ног мужчины, и застучала об землю хвостом. Андрей больше не медлил — вывернул из-за угла. Сомнений не осталось — этот человек был ему знаком, и он его узнал, не смотря на то, что тот был аккуратно пострижен, гладко выбрит, опрятно одет и абсолютно трезв. Серов явно ожидал увидеть здесь нечто другое, и поэтому был несколько удивлён:

— Клевер? ТЫ?!

— Август Грей?! — Не менее изумлённо спросил мужчина. Теперь сомнений не осталось — перед Андреем предстал не кто иной, как Вячеслав Клевер.




Этот, обыкновенно небритый, перепачканный и небрежный мужчина, тридцати с лишком лет, был наёмником. Его сухие, рыжеватые волосы длиною до плеч, мылись и расчёсывались редко, и из-за этого торчали в разные стороны сальными, растрёпанными серыми сосульками. Щетина на лице отливала рыжиной, скрадывала довольно мягкие, миловидные черты лица и скрывала ямочку на подбородке; из-за нескольких продольных морщин прорезавших его лоб, и глубоких, выраженных линий улыбки, Клевер выглядел старше своих лет. Хотя, несомненно, накладывал свой отпечаток и образ жизни: в промежутках между битвами, в которых участвовал, он становился вполне добрым и весёлым разгульным пьяницей, пившим всё, что содержало спирт.

Наёмник странствовал по материку в заляпанных вечным слоем засохшей грязи, массивных ботинках на толстой подошве, это была его любимая обувь, которая казалась неотъемлемой частью его самого, ибо снимал он их крайне редко. Впрочем, всё остальное тоже соответствовало общему образу — кожаные штаны с многочисленными грубыми штопками, пропотевшая, посеревшая от грязи рубашка с расхристанной шнуровкой на груди, пропылённый дорожный плащ… Он казался скорее нищим бродягой-пропойцем, нежели наёмным воином, но это была лишь видимость. В его руках что угодно могло стать страшным оружием, в бою он был быстр, стремителен, ловок, сосредоточен. Однако некоторую известность и даже славу Клевер снискал по иной причине.

Он несколько раз появлялся в начале очередного сражения на спине колоссальной краснопёрой хищной птицы неркаты. Уже одно это впечатляло — агрессивные неркаты обитали лишь в пустыне Ямотиша, а приручить их, считалось, могли лишь лурмии. Мало кто знал, что эту птицу, уже объезженную и вместе с плетёной кожаной корзиной для пассажиров, наёмник выиграл в карты как раз у голубокожей представительницы народа пустыни. Научившись управлять неркатой, он приспособил её под свои цели: пролетая над полем брани, он сбрасывал на врагов увесистые камни, а иногда — глиняные горшки со взрывчатой смесью. Когда боеприпасы заканчивались, Клевер, пролетая низко над землёй, спрыгивал и рубился уже наравне с остальными, но именно его полёты были воспеты менестрелями. Сам же Вячеслав подобной славы не искал — ему вовсе не хотелось, чтобы его узнавали в каждой таверне, и не давали покоя восхищёнными беседами о его ратных делах. В свободное время, кроме компании винной бочки, он предпочитал общество ласковых женщин и друзей, которых сам себе выбрал.

Удостоились чести стать его друзьями очень немногие, но Август Грей оказался в их числе. Они познакомились в те времена, когда юноша сам нанимался в войска, чтобы заработать денег на дальнейшее обучение в АИМИ. Вячеслав был старше его лет на десять, и его дружба носила характер некоего великодушного покровительства и даже наставничества, ведь это именно он обучил молодого мага мастерски владеть клинком. И хотя Грей не одобрял образ жизни Клевера, это вовсе не мешало им общаться; их товарищество укрепилось и стало чуть ли не братством, поскольку в бою они держались друг друга, и бывало, что кто-нибудь из них отводил погибель, нависшую над другим. Вдобавок, им довелось много побродить по материку в небольшой, сплочённой компании, подрабатывая защитой поселенцев в нейтральных землях.

Наёмник и маг не виделись уже почти три года, так что Клевер был очень рад этой встрече. И, хотя сейчас он выглядел непривычно, одет и причёсан на имперский манер, в его прищуренных карих глазах появились знакомые весёлые огоньки — он тоже узнал старого приятеля.

— Грей, ты ли это?! — Просиял Клевер. — Какими чертями тебя сюда занесло?..

— Черти — это скорее по твоей части. — Иронично хмыкнул Андрей. — У тебя среди них родственников полно. А меня в Империю привели другие силы.

— Смотрю, приоделся, космы обрезал, на мужика стал похож. — Заметил наёмник, изучающе разглядывая инквизитора. И, кивнув на собаку, добавил: — Ещё и подружку завёл, как я погляжу.

— А тебя так и вовсе не узнать. Куда делся тот косматый, потный, чумазый дикарь? Этот отмытый тип в модном костюмчике на тебя совершенно не похож, с чего это тебя так пропёрло образ сменить?

— Овладеваю искусством маскировки. — Хмыкнул Вячеслав. — Знаешь, а это даже очень хорошо, что мы вот так вот неожиданно пересеклись. Поможешь, по старой дружбе.

— А если подробнее. — Серов пристально посмотрел на него. — Во-первых, на какую помощь ты рассчитываешь? Во-вторых, что ты вообще делаешь в Империи? В-третьих, кто тебя сюда пустил?

— Это всё? «В-четвёртых» — не будет?

— Посмотрим, насколько исчерпывающе ты ответишь на первые три вопроса.

— В Столицу мне надо. А из помощи — ну, деньжат подкинешь, а там уж — по обстоятельствам.

— Что-то твоя компашка попрошайничать стала горазда. — Изобличающе прищурился Андрей. — И менестрель этот, недоразвитый, и ты вот, теперь… Он, кстати, рассказал, что тебя схватили инквизиторы, где-то возле границ Империи. Что же, получается, он мне наврал?

— Почему же? Схватили, да, но не они первые, не они — последние. А насчёт денег, забыл, сколько раз я тебя выручал? А сейчас мне позарез надо.

— Скажи, для чего тебе нужно в Столицу, и я подумаю, как тебе можно помочь.

— Человечка одного я ищу. Девушку… ты бы её видел!

— Клевер, ты явно с маршрутом ошибся, заплутал, должно быть. Это тебе не в Столицу надо, а в Фавноград. А если ты дорогу туда забыл, я, так и быть, подарю тебе карту.

— Ты не путай! — Возмутился наёмник. — Тут совсем другой случай, я её люблю.

— Ты их всех любил по-настоящему. — Хмыкнул Андрей. — Иногда — даже не по одному разу.

— Видимо, тебе пока этого не понять.

— Нет, отчего же. Ответь ещё на один вопрос — на что ты готов ради этой любви?

— Более, чем на всё. — Совершенно серьёзно сказал Вячеслав.

— Хорошо. — Кивнул Серов, и, вытащив из кармана пузырёк, с невозмутимым видом выплеснул его содержимое на Клевера.

— Ты нормальный? — Тот недоумённо посмотрел на него.

— Вполне. Расслабься. — Серов ответил холодным взглядом, раздавил капсулу, тупик окутал резкий запах плюща, можжевельника, лавра и чертополоха; тут наёмник ощутил, как силы быстро покидают его, а тело перестаёт слушаться.

— Это ещё зачем?.. — Немеющим языком спросил он.

— Надо. Ты просил помощи — вот я и помогаю тебе. Если повезёт, ты вполне можешь оказаться в Столице.

Клевер больше ничего не мог сказать — сознание его помутилось и ускользнуло, выбитое из тела чарами, и он упал к ногам мага. Во взгляде Андрея промелькнуло сомнение, но оно не отразилось на безразличном лице, и почти сразу исчезло.

— Нет. Я сделал всё правильно, то, что должен. — Произнёс он, разглядывая бессознательное тело. — Я не могу позволить сыну демона свободно разгуливать по Империи. Тем более, что один такой полукровка угробил кучу народа в соседнем городе, взорвав несколько зданий. Его ищут, идут по его следу, а ты личность не менее яркая, и следы у вас похожи. Тебя бы всё равно обнаружили, причём очень скоро, но тогда… тогда бы ты наверняка стал сопротивляться, и множество людей погибло бы зазря, а может, убили бы тебя самого. Лучше уж так. Бескровно. Ни ты не пострадал, ни другие. Всем хорошо. Доставлю тебя в ближайшую Управу, и там пусть разбираются. Тебе, если я был не прав, Бог поможет, а я своё дело сделал… Я буду молиться о тебе, Клевер, прости, если сможешь…

Тут в тупик вбежали инквизиторы из Третьей Группы. С минуту изливали на Серова потоки нецензурной брани с чисто инквизиторским колоритом.

— …И, мать твою, что за хрень здесь делается?! — Наконец спросил Чиж.

— Вот это — Вячеслав Клевер, полукровка, не искомый объект, но тем не менее. — Серов, старательно пытаясь сохранить невозмутимый вид, кивнул на Клевера.

— И что?!

— Ничего. Если не возражаете, его надо доставить в Управление…

— Кто это вообще такой?

— Клевер? Сын демона Аристарха. Того самого Аристарха Фаргарна, который, вкупе со своими братьями, однажды чуть не разрушил материк. А ещё, судя по ауре, он брат подрывника, взорвавшего церковь в Светлограде, и не говорите, что вы об этом не слышали. А вот этот отпрыск демона нелегально проник на территорию Империи, после того как полгода назад внешний отряд… несколько внешних имперских отрядов задержали группу нечисти и нелюдей, которую он вёл с собой. К сожалению, его самого тогда упустили. Я это упущение исправил…

— Так, его нужно срочно доставить в Управу. — Заключил Чиж.

— Телепортация. — Кратко предложил Андрей.

— Точно.

Серов вытащил из кармана большой кусок магнитного камня, положил на землю, разбил об него пузырёк с ртутью. Вдвоём с Чижом они подняли Клевера, встали вокруг магнита, и маг прочитал вслух довольно длинное заклинание. Светящийся серо-серебристый дым, взметнувшийся от магнита, облек их, полностью скрыв, и через мгновение они оказались возле здания местного Управления Инквизиции.

Андрей раздавил капсулу, ладонь его засветилась красным. От ладони красная дымка потекла к Клеверу, окутала его, немного приподняв над землёй. По мановению руки Андрея, Клевер плавно поплыл к дверям управы, а он и Чиж пошли по бокам. Когда вошли в холл, Чиж глянул на Серова:

— Молодец. Иди, обнаружение и поимку этого субъекта на тебя запишем, а пока свободен. Твой «Хвост» где-то по набережной гуляет.

Маг не ответил. Развернулся и вышел вон.




Моральные муки уже начались — у Андрея стало очень паршиво на душе. Ощущение, терзающее его, напоминало то, когда перед человеком появляется прекрасная, яркая бабочка, и он, вместо того, чтобы любоваться ею, хватает грубой рукою, стискивает в кулаке, а потом, разжав, разглядывает размазавшиеся по пальцам чешуйки хрупких крыльев. Далее, вслед за осознанием того, что бабочка безнадёжно мертва, приходит осмысление совершённой ошибки, но она необратима, и раскаяние пускается грызть и жестоко истязать душу.

Какое там ликование от чувства выполненного долга! Чародею сейчас вообще ничего не хотелось. Безэмоциональное лицо и пустая отрешённость в ледяном взгляде, лишь, как маска, скрывали переживания. Этот человек был ему дорог, Клевер считался одним из тех двух, которых Серов мог назвать настоящими друзьями…

Отчаянная попытка отогнать мысли о предательстве никак не удавалась, как и потуга утешиться тем, что он остался верен Клятве Инквизитора и предан Империи.

Собака, догадавшись, где искать хозяина, вывернула из какого-то двора, и, виляя хвостом, подбежала к нему. Он потрепал её по густой шерсти. И она, будто поняв в его состояние, тихонько, жалобно заскулила.

Серов быстро нашёл Женю, которая стояла меж двумя скульптурами драконов, оперевшись на перила, и смотрела на бурлящую воду горной реки. Солнце медленно клонилось к закату, и его лучи окрашивали воду золотисто-розовым светом.

— Ты здесь. Это хорошо. — Сказал он.

— А что случилось? Вы так внезапно убежали… Вот ваши вещи. — Девушка протянула ему дипломат.

— …там всё сложно, долго объяснять… Не важно, в общем… — Андрей забрал его.

— Что-то случилось?

— Ничего почти. Так, старого знакомого встретил…

— Точно ничего не случилось, тогда отчего же на вас лица нет?

— Разве?.. — Андрей знал, что внешне он сейчас спокоен, как дохлый, окоченевший лев, и что взгляд у него пуст и почти ничего, кроме усталости, не выражает.

— Что будем делать? Пойдём домой?

— Пойдём домой. — То ли повторил, то ли подтвердил он. — То есть, ты иди, если хочешь. А я тут посижу… пока что. — Он опустился на одну из скамеек, которых на набережной было много. Но Женя не ушла, она тоже присела на краешек скамьи, а собака пристроилась у её ног.

Почти целый час Андрей бесцельно переставлял в дипломате пузырьки, перекладывал капсулы и рассовывал по кармашкам какие-то камушки и порошки. Потом вытащил Библию, полистал, уперся взглядом в какую-то страницу и углубился в чтение. На это ушло ещё полчаса, и он бы наверняка продолжил читать и дальше, если бы солнце не скрылось за горизонтом, и не сгустились сумерки. Наконец он закрыл книгу, убрал её, поднял взгляд на Женю:

— Пойдём, погуляем? — Неожиданно предложил он.

— Со мной?.. — Удивилась она. — А куда?..

— Просто погуляем. Ты, наверное, засиделась тут, со мной, надо ж ноги размять…

— Пойдёмте…

Они встали, Андрей сразу же сгрёб Женю под руку, взял дипломат, и они пошли. Лада побежала следом, то и дело отбегая в стороны, обнюхивая кусты, столбы и стены домов.

Уже стемнело, улицы города обезлюдели, но освещались мягким светом фонарей. Это придавало какое-то особенное, загадочное очарование обычным мостовым. Воздух чуть выстыл, стал прохладен и свеж, но ветер не тревожил его. Тишину нарушали лишь их шаги, да ещё какие-то отдалённые звуки — смесь текущей воды, чьих-то приглушённых голосов — верно, из домов.

Светлитская шла задумчиво, и, как обычно, молчала. Серов тоже шёл молча, неся тяжесть в душе, бремя неспокойной совести, которое всё больше отягощалось.

Евгения первой нарушила молчание:

— Люблю такие тихие ночи…

Андрей будто только этого и ждал. Хотя нет, не ждал. Он отчаянно хотел, чтобы она заговорила первой. Не важно, о чём. Ему необходимо было поговорить, хоть о чём угодно, лишь бы не было этого гнетущего молчания, когда поневоле погружаешься в собственные мысли.

— Да, мне тоже нравятся. — Отозвался он. — Но только не в городе. В лесу. Там так красиво, особенно в полнолуние, когда лунный свет высвечивает каждую травинку и отражается в капельках ночной росы… Кажется, будто по всюду разбросаны маленькие, волшебные алмазы, выпавшие из бус фей, когда они танцевали на полянах… — он слегка улыбнулся, и будто свет на мгновение озарил его лицо. Маг понимал, что говорит сейчас какие-то чепуховые глупости, совершенно неуместные, и уж точно несоответствующие его настроению, но этим очень удивил девушку, никак не ожидавшую от него столь поэтичных описаний природных красот.

— Хотела бы я это увидеть. — Улыбнулась она.

— А я никогда уже не вернусь в тот лес, где впервые увидел эту красоту… — Вздохнул Андрей. — Сегодня я порвал последнюю нить, которая связывала меня с тем миром — за границей Империи. Я должен быть горд собой, испытание на верность Империи я выдержал. Но с честью ли?..

Женя замолчала, однако чародей продолжал:

— Знаю, каждый сам в ответе за свой выбор. Но ведь каждый выбор не случаен, он — часть огромного Вселенского замысла, который можно назвать Предопределением, судьбой… Если бы Иуда не предал Христа, разве был бы тот распят? Принял бы мученическую смерть? Стал бы Спасителем человечества? Дело ведь не в тех жалких серебряниках. А в том, что Иуда послужил орудием, помогшим Христу достичь цели, выполнить Его предназначение. Но если это было Его предназначение, но Иуда не пошёл бы на предательство, значит, был бы кто-то другой, непременно, потому что так должно было быть… Как каялся потом Иуда, ведь на самом деле он искренне любил Христа, любил гораздо больше, чем другие ученики-апостолы… Что я говорю… Боже, какая жалкая попытка оправдать себя перед собственной совестью и избавиться от удручающих эмоций! Как бы я хотел вообще не ощущать ни сожаления, ни страха, ни боли, ни тоски…

— И кем бы вы тогда стали, избавившись от всех этих чувств? — Девушка пытливо взглянула на него. Тело же её с трудом удерживало порыв обнять мага, прижать к себе, пожалеть и утешить. Но Женя сознавала, что лучше этого не делать, иначе душевный разговор вполне мог оборваться, а она чувствовала, что собеседнику необходимо выговориться.

— Хорошим инквизитором. Тем, кем и хочу стать, чтобы служить на благо Империи и её граждан, без лишних сомнений и сожалений.

— Но вы же всего год здесь, вы уверены, что хотите именно этого?

— Спасибо, Женя. — Укоризненно покачал головой Андрей. — Я полагал, что мне до конца дней будут напоминать, что я родился и вырос за пределами Империи…

— Но это так, и чтобы узнать эту страну целой жизни не хватит.

— Но я живу в этой стране. Я хочу, чтобы здесь родились и выросли мои дети. Выросли в безопасности, и были счастливы здесь… Может, именно поэтому два с лишним часа назад я сдал Инквизиции своего лучшего друга и наставника, с которым мы не один раз сражались спина к спине, и чей меч несколько раз отводил от моей головы смертоносный удар… Я — предатель… Но он — сын демона, и ещё неизвестно, насколько он опасен и что мог здесь натворить, если б я оставил его на свободе… — Андрей старался говорить ровно, но голос всё равно немного срывался.

— Вы сделали то, что сочли нужным. И я помню, что недавно вы сделали для меня…

— Был ли я прав?.. Хотя, откуда тебе знать… Вряд ли ты делала подобный выбор, и упаси тебя Бог когда-нибудь его делать…

Женя опустила глаза и замолчала.

— Прости, я не должен был выплёскивать это на тебя. Ты ни при чём, то, что сделано — уже сделано, и нет смысла сожалеть… Но сегодня я будто разом вспомнил всё, что пережил там, за пределами Империи…

Она не ответила. Минут десять брели молча. Андрей свернул в городской парк. Там сладковато пахло хвоей и бархотками, которые только зацвели.

— Хочешь присесть? — Он кивнул в сторону скамейки.

— Давайте.

Они присели, Андрей поставил дипломат на землю, а Лада удобно устроилась под скамейкой.

— Если хочешь спать, можем переночевать в гостинице, не идти домой. — Предложил Серов.

— Нет спасибо, спать вообще не хочется.

— Ну, как знаешь. Я тут подумал — мы ведь работаем вместе относительно давно, но я очень мало о тебе знаю. Конечно, к работе это не относится, и, в общем, наверное, я не должен спрашивать, а ты можешь не отвечать. Но ты всё время такая задумчивая, почти всё время молчишь. Или только со мной?

— Я… Просто иногда я вас не понимаю, потому не знаю, о чём говорить, и как вы отреагируете на мои слова.

— В смысле? Я что-то не так делал?

— Просто… просто не нужно относиться ко мне, как к ребёнку.

Андрей пристально посмотрел на неё. Смотрел, наверное, с минуту.

— Мера ответственности… — Вздохнул он. — Прости, я этого даже за собой не замечал. Просто тогда, в тот самый первый день, ты показалась мне такой маленькой, беспомощной, беззащитной… Как дитя. Хотелось скорее вытащить тебя из этого проклятого подвала, залечить рану — чтобы даже шрама не осталось… И потом, в склепе… Ты не обижайся, но в тебе и впрямь много детского. Какая-то трогательная невинность. Я видел подобное во взрослом существе только один раз. Когда жил среди эльфов…

— Вам там нравилось… Почему же ушли из тех дивных лесов?

— Когда я уходил, там было неспокойно. Ирвиэль убили, как и многих моих знакомых…Они страдали от нападений то Хронорианцев, то орков, то вообще каких-то сборных отрядов разношёрстных существ… Но почему это случилось с Ирвиэль… Я участвовал во многих битвах, и она тоже. Но в тот день я не успел её спасти. У неё была рана, почти такая же, как у тебя. А врагов, разделявших нас — было очень много, и пока я прорубился к ней, она уже умерла… Ей было всего пятьдесят лет, совсем дитя по эльфийскому счёту…

— Наверное, я зря спросила… Вам, верно, больно об этом вспоминать…

— Нет, ничего. Когда я впервые пришёл в их страну, первый раз ступил под полог огромного леса, с его чарующими ароматами, удивительной, величественной красотой древних деревьев, этот край показался мне самым прекрасным местом — раем на земле. Я не знал тогда, что этот рай вскоре превратится в ад, что разом рухнет обитель покоя и тайн природы… А Ирвиэль… вы с ней чем-то похожи. Нет, конечно, не внешне. Но она, как и ты, умела сострадать, любила всё живое — ей нравились даже мои боевые элементали… — Андрей грустно улыбнулся. — Она любила саму жизнь, и, конечно, цветы… — он замолчал, и после паузы спросил. — А ты любишь цветы?

— Конечно… — Женечка чуть улыбнулась. — Они все прекрасны…

— А какие самые любимые? Я понимаю, что любой цветок, как творение Божье, совершенен и красив. Но ведь какие-то всё равно милее…

— Я люблю живые цветы. То есть не букеты, а те, которые в горшках.

— Живые, а не срезанные… ну да, разумеется…

— Да… А ещё те, которые просто… цветут на улицах.

Андрей замолчал, будто погрузившись в воспоминания. Потом открыл дипломат, вынул из него какую-то маленькую коробочку. Что-то вытащил из неё.

— Женя.

— Да?

— Подставь ладонь.

Она протянула руку ладонью вверх. Он положил на неё маленький кленовый листок, так тонко выработанный из целого изумруда, со всеми складочками и прожилками, что казался живым, только переливчатым и прозрачным.

— Это мне? — Спросила Женя, разглядывая изящную вещицу.

— Да. — Ответил Андрей и почему-то вздохнул.

— Это её? Её вещь?

— Нет, она не успела стать её. Я сделал, но так и не успел отдать…

— Я не могу… я не возьму…

— Тогда выброси. — Безразлично ответил он, и откинулся на спинку скамьи.

— Нет, я не могу выбросить. Возьмите… обратно…

— Я хочу, чтобы эта вещь была у тебя. Ты очень напоминаешь мне Ирвиэль. А тех, кого больше нет, я помню и так. Быть может, было бы легче, если бы я забыл. Но, увы, я помню. И буду помнить всю жизнь.

— Вы же не хотите отдавать её мне.

— Если б я не хотел, я бы даже не показал её тебе. — Снова вздохнул Андрей.

— Хорошо… я возьму… пока у меня побудет… Я не потеряю… — Женечка спрятала листочек.

— Ты точно не хочешь спать?

— Нет, а вы?

— А я устал что-то… За сегодня я использовал телепортацию, и довольно долго смотрел аурическим зрением среди бела дня, так что, лимит исчерпан, и энергия будет восстанавливаться до утра. Восстановление — это очень утомительный процесс, он требует покоя, мне даже со скамейки вставать не хочется.

— Тогда проведём ночь здесь? Если вам тяжело куда-то идти, я посижу здесь, с вами.

— Хорошо, я слишком устал… и раньше рассвета я всё равно не накоплю достаточно сил…

Оба замолчали, но даже безмолвное присутствие Жени как-то успокаивало мага. Андрей достал Библию, почитал с полчаса, и, начав клевать носом, вскоре, незаметно для себя, совсем уснул…




Глава седьмая «Е. И.»


Проснувшись утром, он обнаружил, что девушки рядом с ним нет, и, более того, он не смог отыскать её следов ни с помощью собаки, ни с помощью аурического зрения. Она будто взлетела, или испарилась, или телепортировалась… словом, исчезла, и не без чужого вмешательства. И тут до Серова вдруг дошло, что сон овладел им не просто от усталости и переживаний, нет, здесь явно кто-то постарался, чары были искусны и незаметны, и насланы на него, очевидно для того, чтобы незаметно похитить Женю.

Похититель наверняка был осведомлён, что Андрей легко обнаружит следы его ауры, и, при тщательном осмотре парковой аллеи он действительно их нашёл — но затёртые, нарочно «заметённые» каким-то высшим заклинанием. Неизвестно, кто забрал девушку, но рядом с его «отпечатками» бледно отсвечивали затёртые «следы» Жени, узнаваемые даже в таком состоянии, а там, где они обрывались, недавно открывался портал хронорианского магического телепорта, узнанного по фиолетовому отблеску остаточной магической энергии, сохранившегося на этом месте.

— Проклятье! — Сквозь сжатые зубы, процедил Андрей.

Он знал, что у Ордена Хронорианцев есть причины ему отомстить, но никак не думал, что они доберутся до него в Империи, да ещё таким способом. Однако, он быстро пришёл к выводу, что «Теням Времени» уже давно нет никакого дела до него, и уж тем более до сложных схем мести. Здесь было что-то другое.

Маг наклонился, чтобы получше разглядеть медленно угасающее мерцание, надеясь таким образом определить, насколько давно произошла телепортация. Но в этот самый момент он ощутил резкую боль в животе, от которой, инстинктивно зажавшись руками, согнулся пополам, и чуть было вообще не упал на землю, лишь в следующую секунду сообразив, что кто-то только что жестоко пнул его. Приподняв голову, Серов сразу увидел нападавшего: в шаге от него обнаружилась высокая, коротко стриженая блондинка с выраженными скулами, резкими чертами лица и злым взглядом светло-карих глаз. Золотой плащ, наброшенный поверх одежды, указывал на принадлежность к Императорской Гвардии. Чуть позади неё стоял мужчина с длинными белыми волосами, которые, впрочем, не скрывали заострённые уши, это без сомнения был эльф, но больше всего Андрея поразило то, что и он был в золотом плаще.

— Вы в своём уме? — Сдавленно спросил Серов, всё ещё не разогнувшись. — Я инквизитор! — И тут же получил от женщины ещё один резкий, безжалостный удар, прямо в незащищённый бок.

— Ты — зарвавшийся выскочка. — Ответил эльф, всё так же неподвижно стоя на своём месте.

— А вы-то кто такие?! И по какому праву напали на меня?! — Возмущённо осведомился Андрей, не решившись разделаться с агрессорами с помощью магии, до тех пор, пока не выяснятся обстоятельства. Применять же к женщине грубую силу он посчитал ниже своего достоинства, и поэтому, стиснув зубы, стерпел ещё несколько болезненных тычков.

— Ты бы уже сдох, если бы мы на тебя нападали. — Сказал мужчина. — Но мы просто пришли поговорить.

— Всё! Немедленно прекратите меня избивать! Предупреждаю — я боевой маг! — К этому моменту, несколько в стороне, собрались любопытные прохожие. Благо, в этот утренний час их было не особенно много, но они с большим интересом наблюдали уникальное зрелище: императорские гвардейцы среди бела дня били инквизитора, который происходящему даже не сопротивлялся.

— Поаккуратнее, любимая.

— Ничего он мне не сделает. Для магов боль — непривычна, он даже сконцентрироваться не сможет. — Отмахнулась блондинка.

— Я не об этом. Ногу об него не повреди.

— Хватит! — Серов нашёл в себе силы выпрямиться, но сразу же получил кулаком в челюсть, и это несколько охладило его. — Достаточно… — Сплюнув кровь, сказал он. — О чём вы хотите поговорить? Может, вы меня с кем-то перепутали, и всё это — досадное недоразумение?

— Нет, всё верно. Суёшься, куда не следует, выслуживаешься, аж из штанов выпрыгнуть готов, по головам лезешь, чтобы побыстрее да повыше по карьерной лестнице взобраться. — Осуждающе покачал головой эльф. — Всего-то тебе мало, ещё и по-лёгкому решил отличиться, друга сдал…

— Вы про Клевера? — Догадался Андрей. — Это вообще не ваше дело, я… исполнял свой инквизиторский долг, так что, Бог мне судья, а не парочка императорских гвардейцев.

— А мы тебя и не судим. Доводим до твоего сведения… Верочка, ещё добавь ему. Под рёбра, чтоб лучше в мозгу отложилось. — Инквизитор вытерпел ещё два пинка тяжёлым ботинком. — …что не нужно совать свой длинный, красивый пока ещё, нос, куда не спрашивают.

— Благодарите Бога, что я не бью женщин, и что терпением Он меня не обделил, иначе вам бы даже гробовщик не понадобился.

— Да, конечно, нам очень страшно. — Грубовато усмехнулась стриженая блондинка.

— Так до тебя дошло, что не стоит переходить дорогу, кому не следует?

— Дошло. — Оскалился Серов. — Вы мне только списочек в следующий раз черкните, с именами тех, кого нельзя трогать.

— В следующий раз — обязательно напишу на каждой пуле. И тебе вышлю.

— Припадочные. — Раздражённо бросил инквизитор, и ещё раз сплюнул кровь. — Я вас запомнил. Выясню, кто такие — жалобу на вас напишу, вы ведь тоже на государственной службе состоите.

— О, конечно, обязательно напиши. — Насмешливо отозвался эльф. — На Антона и Веру Беркутовых. Нас там знают. Идём, любимая.

— Идём, любимый.

Чета, как ни в чём не бывало, оставила негодующего Серова, и неторопливо пошла по аллее парка.

Тот смотрел им вслед, до тех пор, пока они не скрылись из виду: он внимательно разглядывал их ауры, чтобы запомнить на всякий случай, и кое-что вызвало у мага недоумение. У эльфа она была несколько необычной, но у женщины — и вовсе особенной, сияющей, золотистой, мощной, простиравшейся в пространстве гораздо шире, нежели у большинства людей.

* * *


Находясь в растрёпанных чувствах из-за всего произошедшего, Андрей, у которого от кровоподтёков и синяков ныло всё тело, только через несколько часов вспомнил, что давал Жене на всякий случай парный кристалл-маяк. Он похлопал себя по карманам, чтобы найти свой. А обнаружив его, достал из дипломата карту города и прилегающей местности. Конечно, особой надежды на то, что похититель не отобрал у девушки эту вещь, не было, однако попытаться, всё же, стоило.

Парные кристаллы работали таким образом, что, если не превышать радиус их действия, один очень точно указывал на карте местонахождение другого, оказавшись над верной точкой, он начинал ярко светиться и притягивался к ней. И этот поиск сработал — кристалл вспыхнул, указывая место на окраине города, чуть в стороне от Восточных Врат. Не тратя времени, Андрей, на свой страх и риск, телепортировался туда.

Чародей оказался возле высокой решётчатой ограды, за которой располагался большой трёхэтажный особняк, удивительно похожий на его собственный, только имеющий гораздо более ухоженный вид, с милым аккуратным садиком и песчаными дорожками.

Серов пожал плечами; вломиться в чужие владения, среди бела дня, не имея на то полномочий, показалось инквизитору неосторожным и необдуманным решением, и он, спрятавшись в ближайших зарослях барбариса, несколько невообразимо долгих часов дожидался заката. За всё это время дом никто не посещал, и ни единая душа не покидала.

Когда сумерки начали сгущаться, Андрей, наконец, выбрался из засады, и, потягивая на ходу затекшие мышцы, направился к особняку. Ворота оказались не заперты, и он прошёл во внутренний двор. Это было как-то уж слишком просто, потому у мага тут же создалось впечатление, что кто-то умышленно «привёл» его сюда и позволил войти. Однако к дверям дома он даже не приблизился, хотя предполагал, что и они отперты. Набросив на себя «невидимый доспех», Серов обошёл особняк вокруг, в поисках возможной засады и другого входа, но никто не встретился ему. Обнаружилось, что чёрный ход заперт, но Андрей заметил, что окно на втором этаже немного приоткрыто. Неподалёку от него по стене проходила водосточная труба. Недолго думая, он полез по ней. Труба оказалась очень гладкой, и стоило больших усилий подниматься по ней. Чем выше он взбирался, тем сильнее скользили пальцы.

«Нет, это уж слишком… не хочу… сорвусь — не убьюсь, но покалечусь точно… не хочу». — Подумал он, но, уже поднявшись на уровень второго этажа, перелез с трубы на узкий карниз. Медленно, осторожно, цепляясь за кирпичные выступы, добрался до окна, и, толкнув створку, влез в комнату.

Внутри было темно, и даже его острое зрение могло что-то разглядеть лишь у окна. Пришлось опять полностью переключаться на обзор в аурическом спектре — мир снова стал светящимся, пульсирующим и слишком ярким, это быстро утомляло. Зато теперь маг передвигался, не натыкаясь на предметы — мебель излучала тихий свет, цвет которого зависел от материала, из которого она была сделана. Серов огляделся. В комнате никого не было.

Сзади, с улицы, возле самого окна послышался шорох. Андрей резко обернулся.

Там через окно влез и шлёпнулся с подоконника на пол один из Жениных дракончиков-элементалей, а за ним и второй.

«Чего?.. Эти-то как здесь очутились?.. Ладно, всё равно они бесполезны, Жалкий визуальный эффект».

Вдруг в комнате стало очень светло — невыносимо яркий, сияющий свет затмил все другие излучения, и от него почти сразу заболела голова. Источник света сидел в кресле напротив окна.

— Закройте, пожалуйста, окно, пока вы до него добрались, комната уже проветрилась. — Послышался приятный женский голос.

Андрей вздрогнул — он ожидал чего угодно — мгновенной смерти, резкой боли или просто оцепенения, но никак не такой просьбы. Маг обернулся и замер от удивления — почти такую же мощную, сияющую ауру он уже видел, причём совсем недавно. Правда, это воспоминание отдалось чуть ли не физической болью во всём теле, разом напомнили о себе все полученные сегодня в парке синяки. Серову больше всего на свете захотелось сейчас исчезнуть из этой комнаты. Пальцы инстинктивно вытащили из кармана фиолетовую капсулу и раздавили её — а губы привычно прошептали заклинание. Ещё мгновение — и он телепортируется… или нет. Заклинание было разорвано довольно-таки жёстким блоком. Перемещение не удалось, и маг понял, что теперь ему отсюда не выбраться — он, как глупый мышонок, сам забрался в мышеловку, и теперь она захлопнулась.

— И чего же вы ждёте, чтоб женщина встала и сама всё сделала?.. А я-то думала, что в Святой Инквизиции более галантные кавалеры стоят во главе отрядов, по крайней мере, в моё время так и было. А сейчас как, Андрей?

Чародей не ответил, просто молча закрыл окно. На отчаянный героизм обречённого его как-то не тянуло — но он припомнил, что в подобных ситуациях Клевер обычно выпрыгивал в окно, не придавая значения тому, на каком этаже это окно. Серов усмехнулся этой мысли. Благоразумие оградило его от подобной выходки, и, к тому же, здравый смысл напомнил, что чародей смертен.

— Что же вы молчите? — Аура женщины стала не такой яркой, в стороне, на столе загорелась свеча. Теперь можно было видеть с помощью обычного зрения, и Андрей с радостью на него переключился.

— Не знаю, что ответить, или не хочу показаться неучтивым. — Ответил он.

— Для начала — присядьте, устали с дороги — столько сил на телепорт, невидимость и «невидимый доспех» потратили… — Слегка улыбнулась хозяйка. — Даже разбитую губу не залечили, так торопились сюда. Могли бы, пока бесцельно сидели в кустах, хотя бы в порядок в себя привести, если уж собрались в гости.

Андрей молча сел в кресло напротив. Посмотрел на женщину — на вид ей никто бы не дал больше двадцати семи лет. Но он чувствовал, что на самом деле она — значительно старше. Её изысканная, аристократическая красота, лишённая надменной заносчивости, мешалась с одухотворённой мудростью взора, из-за чего она казалась каким-то непостижимым, высшим существом. Женщина сидела перед ним, лишь слегка горделиво приподняв голову, без особого высокомерия, и всё же её кресло казалось троном, а она сама — величавой королевой, и даже золотистый шёлковый пеньюар поверх длинной ночной сорочки походил на королевскую мантию.

Вьющиеся каштановые волосы, собранные в пышный пучок под сетку с жемчужинами, в отблесках пламени приобрели завораживающе-красивый, рыжевато-огненный оттенок, а широко распахнутые глаза с длинными чёрными ресницами напоминали пасмурное небо.

«Нет, это определённо, я раньше не встречал эту женщину. Разумеется, это не Вера Беркутова, какое облегчение. Хотя аура очень похожа… значит, они могут быть родственницами… вот этой даме, верно, несколько сотен лет, я не сомневаюсь, что она — из числа бессмертных магов, а значит, гораздо опытнее меня в плане магии… Вера намного младше, она почти ровесница мне, может, чуть постарше, и она — не маг…. Но вполне может статься, что правнучка, внучка…. Или даже дочь…».

— Итак, здравствуйте, Андрей. Меня зовут Ольга. — Представилась женщина, перебив размышления Серова, и подозвала элементалей. Те уселись на подлокотниках её кресла.

— Здравствуйте, Ольга. — Сказал маг, чувствуя, что та занята тем, что с интересом считывает события из его памяти. — Полагаю, вы прекрасно осведомлены о целях моего визита, и, если не возражаете, я хотел бы поговорить с вами на эту тему.

Он мысленно удивлялся собственной наглости, так изящно облачённой в личину спокойной уверенности. «Пленник диктует условия… хм, как это забавно, наверное, наблюдать со стороны. Мышка, которая пищит и требует, чтобы ей подали кусочек сыра в мышеловку. Ха-ха. А мне совсем не так весело, скорее страшно, но я должен хотя бы попытаться вытащить Женю и выбраться сам. Впрочем, достаточно будет вытащить Женю…».

— Подождите. — С улыбкой ответила она. В дверь постучали.

— Госпожа, с вами всё в порядке? — Послышался хрипловатый голос из-за двери.

— Да, тут ко мне заглянул один гость, молодой инквизитор… — она подмигнула Андрею. — Так что не беспокойте нас и возвращайтесь на пост, пока я не рассердилась.

— Хорошо, госпожа, извините. — И донеслись тяжёлые, удаляющиеся шаги.

— Теперь мы можем перейти к сути дела?

— А я ему говорила, что ничего не выйдет, но вы, мужчины, никогда же не станете слушать женщину. — Один из дракончиков-элементалей сполз к Ольге на колени, а потом стал карабкаться наверх. — И этот туда же. — Она взяла дракончика за шкирку и посадила обратно на подлокотник. — Похоже, этот слушается только её…

— Какая разница, мужчина, или женщина. Если собеседник умный, половая принадлежность значения не имеет. Однако я не совсем понял вас — кто такой «он», и что у него не должно было получиться? Если бы вы рассказали подробнее, я был очень вам признателен, хотя в данный момент я обеспокоен судьбой моей подчинённой, которая, несомненно, находится у вас…

— У меня?.. — Она картинно оглядела комнату. — Ох, не лукавьте, Андрей, «половая принадлежность значения не имеет»… такая сложная, чуть ли не из нудного университетского учебника, фраза… — Улыбнулась она. — Общаясь с Анжелой, вы бы никогда такого не сказали. Извините, после заката мне иногда бывает сложно придерживаться правил этикета. Не желаете ли выпить чашечку чая?

— Не откажусь. — Ответил Андрей. — Это очень мило, хотя и не очень приятно сознавать, что ваше гостеприимство в данном случае похоже на игру кошки с мышью… То, что Евгения Светлитская находится где-то на территории особняка, я не сомневаюсь. Меня интересует другое — почему и для чего она здесь…

— Значит, мы угостим чаем эту мышку, зашедшую к нам в столь поздний час. — Улыбнулась Ольга.

— Очень мило.

«Ещё б откормила, прежде, чем сожрать». — Подумал Серов.

— Как грубо. — Снова улыбнулась она.

Андрей поморщился, и поставил «Ментальный Щит» — защиту от чтения мыслей.

— И зачем вы это делаете?

«Ментальный Щит» тут же был деликатно, но уверенно смят.

— Некомфортно себя чувствую. Это естественная защита. — Снова поморщился Андрей. — Мышка имеет право хотя бы думать о чём-то без ведома кошки.

— В данном случае к необычной кошке прибежала необычная мышка.

— Мышка прибежала не к кошке, а выручать другую мышку. — Перенимая тон Ольги, ответил он.

— Кстати, какой чай вы предпочитаете? Ах да, матэ. Скоро уже будет готов.

«Ладно, серьёзно разговаривать она не хочет. Конечно, хозяйка положения… Поиграемся. Дама права. Я — необычная мышь, обычная в такой ситуации сама бы повесилась. А мне здесь даже нравится. Роскошный дом, красивая… да, действительно красивая и умная, хоть и чересчур проницательная собеседница… И, наконец, я хоть немного отдохну перед смертью…».

— Не всё так печально. — В ответ его мыслям, отозвалась женщина. — К чаю чего-нибудь хотите?

— Всё же решили откормить?.. — Улыбнулся Серов. — Нет, благодарю, матэ будет вполне достаточно.

— Как хотите, а я, пожалуй, съем немного шоколада, побалую себя…

— Недостаток внимания? — Он посмотрел на Ольгу прищурившись.

— Что вы хотите этим сказать?

— Шоколад. — Снова улыбнулся Андрей. — Им обычно «балуются» люди, которым не хватает внимания. Банального человеческого отношения. Где, к примеру, ваш муж? Да, вы замужем, у вас на руке нет обручального кольца, но вы замужем, причём уже давно. Мужа вы любите, а он вас бесит — он всё время занят, чем-то или кем-то, но не вами. Именно поэтому вы сейчас развлекаетесь милой беседой со мной и читаете мою память, как увлекательную книгу…

— Неплохо. — Улыбнулась Ольга. — Не идеально, но совсем неплохо… Нет, просто я люблю шоколад, но ем его не часто.

— Значит, всё не так уж и плохо. А действительно, где ваш муж? Полагаю, он не одобрил бы моё наличие в его доме, да ещё в столь поздний час и наедине с вами…

— Да я даже не знаю, что он с вами сделал бы, если б застал вас здесь сейчас. Но вы не бойтесь, он сейчас делами занят, весь в делах…

— Ревнивый, стало быть. — Улыбнулся Серов. — А дела у него бывают самые разные — брюнетки, блондинки, шатенки… Вас это раздражает, вы-то ему изменять не станете, но всё время пытаетесь привлечь его внимание к себе, заставив ревновать. Иначе, зачем вы сказали охраннику, что я — здесь? Конечно, потому, что он непременно донесёт об этом хозяину. Зато я теперь знаю, кто меня убьёт.

— Дела у него нынче другие, а я вот устала от политики, решила отдохнуть, тем более я сразу ему сказала, что госпожа Светлитская его требования не выполнит, она даже монетку серебряную не даст за дочь… Сотрудничать с «Единой Империей»… НИКОГДА. Тем более она. Чему это вы так удивились? Да, я и мой муж создали эту организацию…Так, что-то я опять в политику ушла…

— Я не столько удивился, сколько испугался. Страх этот — вполне обоснованный. Если даже Бог помилует, на что я до сих пор искренне надеюсь, и я выберусь отсюда живым, на моей карьере инквизитора можно будет поставить жирный крест, что для меня — значительно хуже смерти. Так что в любом случае — я труп. Так что, пожалуй, мне остаётся расслабиться и наслаждаться остатками земной жизни.

— Вы пессимист. — Улыбнулась Ольга. — Жизнь прекрасна.

В дверь постучали.

— Открыто. — Отозвалась она.

Вошёл один из охранников, с небольшим подносом, на котором стоял чайник, две чашки и лежала плитка шоколада. Охранник окинул Андрея недобрым взглядом и вышел вон.

— О, а вот и матэ, и моя шоколадка. — Ольга встала, разлила напиток по чашкам, одну подала Андрею, другую взяла себе и вернулась в кресло. — Осторожно, горячий…

— Благодарю. — Вежливо улыбнулся Андрей. — Кстати, я вовсе не пессимист. И жизнь очень даже люблю — это удивительный дар Божий. Моя готовность пострадать или умереть в любой момент за дело, которое я считаю правым, вовсе не означает, что я хочу умереть. Нет, не хочу, и даже боюсь. Но отдам жизнь без колебаний, если возникнет такая необходимость. Правда, тогда о Ладе позаботиться будет некому…

— Вы же нашли эту собаку на улице. К тому же, беспокоит вас сейчас больше не она…

— Да, но о той, чья судьба беспокоит меня гораздо больше, вы упорно не хотите разговаривать.

— Почему же не хочу. Очень даже хочу. Милая девушка.

— Отпустите её. Или попросите вашего мужа её отпустить.

— Очень милая девушка. Давно вы с ней работаете?

— Уже седьмой месяц на исходе…

— Так мало?

— Да я и в самой Империи-то меньше года прожил, вы же знаете…

— Да, интересная жизнь, хоть и небольшая, зато сколько событий…

— Интересная? Хм, некоторые события только со стороны могут показаться «интересными»… И упаси Бог кого-нибудь участвовать в подобных «интересных» событиях…

— Как же вы так живёте… О чём это я, а, какие у вас отношения с Евгенией?

— Она состоит в моём отряде, я несу за неё ответственность, как и за любого другого человека из моей группы.

— И всё?

— Ну… В общем, да.

— В общем?

— Да…

— А почему так неуверенно?

— Ещё… она навевает воспоминания. Об одной хорошей знакомой, которой я дорожил, но, увы, не успел спасти. Можно сказать, у меня комплекс вины, который я пытаюсь искоренить… или искупить.

— И вас не смущает, что Женя — некромант?

— А причём здесь это? После некоего неприятного инцидента я брезгливо и боязливо отношусь к некромантии, и у меня нет желания вдаваться в изучение сего предмета. Но ведь я хочу спасти Женю Светлитскую, а не какого-то там абстрактного Некроманта.

— Это хорошо. Хотя сейчас вы скорее пришли, чтобы спасти себя и свою драгоценную карьеру. Но, может быть, со временем у вас произойдёт переоценка ценностей. К чаю точно ничего не хотите?

— Нет, спасибо, не хочу.

— Как хотите. А какие у вас дальше планы, после получения Пятой Ступени?

— Не издевайтесь, хотя бы. — Вздохнул Андрей.

— Почему же издеваюсь? Я просто интересуюсь.

— Не будет никакой пятой ступени. Я уже мёртв, это дело какого-нибудь часа или двух. Посему я могу быть откровенным. Я мечтал жениться и завести детей. Уже даже особняк купил, правда, ремонт в нём делать надо, да и обстановки там никакой нет — нормальную мебель я так и не успел купить.

— Как интересно. То, что вы говорите — истинная правда, только вы ещё не решили, кого желаете видеть своей женой. Юную графиню Виолетту? Или нет, о ней вы забыли уже, перед вами маячит очаровательная инквизиторша Анжела. Какая неопределённость. Хотя, принятие решения — это дело времени.

— Может, хватит? Что за привычка глумиться? Или бессмертные и впрямь считают, что вправе распоряжаться жизнями смертных, и обращаться с ними, как с игрушками, как кошка с мышью? Проявите хоть каплю уважения, хотя бы потому, что у вас времени — немеренно, а я вряд ли покину этот дом живым, вы убьёте меня, как только вам надоест забавляться беседой со мной!

— Да кто же вас держит? Идите. — Развела руками Ольга.

— Я не уйду без Жени! Убивайте, не убивайте, делайте, что хотите, я пришёл сюда за ней, и покину этот дом только с ней или мёртвым.

— Это тоже дело времени. Всё равно нам от неё толку мало… а вы ей нравитесь… Где-то в глубине души.

— Ну, так отпустите её, раз она не нужна…

— Хотите, я вам ещё что-нибудь о ней расскажу, из личного?

— Нет, не хочу.

— Я так и подумала. — С улыбкой сказала Ольга.

— Нет, вы знали, что я отвечу именно так.

— И вы решили меня не удивлять, чтобы поскорее наскучить. А вы уже видели Императора?

— Нет. Это весьма загадочная личность. Впрочем, загадки на таких высотах меня пока не касаются.

— А я его видела, и не раз.

— И наверняка не одного — а шестерых или семерых — сколько их там на вашем веку сменилось…

— Можно и так сказать. — Снова улыбнулась она.

— Лидер Инквизиции выглядит гораздо убедительнее. Бог даровал ему бессмертие, Бог хранит его, слава Богу. А кто скрывается под маской Императора? Да мало ли кто…

— Никакого уважения у молодёжи, как я погляжу.

— Нет, я уважаю Императора, он управляет огромной страной, в которой всё на порядок лучше, чем на всём остальном материке. Но Император — фигура обезличенная, и, быть может, это совсем не тот человек, которого все считают Императором.

— А кто же он, по-вашему? — Лёгкая улыбка не сходила с её губ, его ответы казались ей забавными.

«Ну и потешайтесь. Мне всё равно, лишь бы Женю отпустили…». И Серов отвечал:

— Я не знаю. Разные люди обычно меняют русло правления — это многократно исторически подтверждённый факт. Меняют не потому, что им не нравились прежние порядки и устои, просто сам человек, вставший у руля власти — другой, не такой, как прежний правитель. У него другой характер, другая манера держаться, какие-то свои мысли и амбиции. И всё это незамедлительно отражается на состоянии страны. В Империи же почти всё стабильно — да, перемены при разных правителях были, но развитие не отклоняется от намеченного курса — нет резких скачков, развитие и расширение медленное, постепенное, будто направляемое уверенной, многоопытной рукой. Что, если все эти преемники Императора — не более, чем обычные политические куклы? А управляет ими всегда — один и тот же Кукловод?..

— Очень интересно. Но не верно.

— Это всего лишь предположение. Я не могу знать точно. Да и… мелкая я сошка, нечего мне соваться в большие политические игры…

— Неужели вы так и хотите остаться на этом уровне? Что-то не похоже…

— Не хочу. Но я трезво оцениваю свои возможности. Моей жизни не хватит, чтобы достигнуть тех высот, к которым я стремлюсь. Вы несколько раз намекнули, что не собираетесь убивать меня, и я всё же уйду отсюда живым. Тогда, быть может, я достигну Девятого Уровня и степени Архимага. Но к тому времени я начну стареть, и то, что интересует меня сейчас, к тому времени может перестать интересовать. Кроме того, я честно признаюсь — вы рискуете, отпуская меня. Я буду бороться с «Единой Империей», пока я жив…

— Жизнь — вечная борьба, так почему бы не посмотреть противнику в лицо.

— А это не ваш ли муж идёт сюда? — Спросил Андрей, невольно обратив взгляд на дверь. Аура приближающегося существа была притягательной и опять-таки знакомой. Как у Клевера, только гораздо мощнее. — Кажется, я скоро начисто лишусь способности удивляться…

— Да. Интересно, как он отреагирует на вас.

— Если мои предположения верны, и это ещё один сын Аристарха, то от меня, пожалуй, останется лишь горстка пепла…

За дверью послышались мягкие шаги. Дверь открылась, в комнату вошёл Вениамин, в одной руке у него была вешалка, вроде бы с платьем, которое скрывал чехол из белой материи. Метнул сердитый взгляд на Андрея, и следом за взглядом в него полетел сорвавшийся с ладони свободной руки, огромный огненный шар. Ольга мгновенно выбросила вперёд правую руку, остановив движение шара, и тут же поглотила его энергию. Андрей облегченно вздохнул.

— Вы всё никак не научитесь стучаться в эту дверь? — Обратилась она к вошедшему.

Вениамин положил вешалку на комод, и, уничтожающе глянув на Серова, отозвался:

— Тогда, когда Вы, наконец, перестанете принимать незваных гостей, сударыня…

— А кто Вам сказал, что они — незваные? Вы его и пригласили, правда, он сначала решил зайти ко мне.

— Да? — Глава «Единой Империи» пристально посмотрел на Андрея, и тот почувствовал, что его память снова читают, только вторгаясь в самое сокровенное гораздо более жестким и бесцеремонным образом. Сознание беспощадно взломали. Перед глазами Серова всплыли и замелькали воспоминания о разных событиях, в том числе тех, которые он предпочёл бы вообще забыть. Процедура была довольно болезненной, но Андрей предпочёл не сопротивляться — чтобы не усугублять своё положение и не задерживать процесс.

И минут через пять эта экзекуция, наконец, закончилась.

— О, какой забавный молодой наглец. — Насмешливо улыбнулся Вениамин. — Впрочем, немало повидал за свои жалкие двадцать лет. Потенциально опасный тип — с его способностями многого добился бы. А Вы видели, как искренне он ненавидит «Единую Империю» и наши идеи? Давненько я уже не наблюдал, чтоб у инквизиторов были столь яркие чувства. Система его еще не обработала, не сломала, а вот длительное общение с эльфами сказывается.

— Так, может, Вы выйдете, мы тут беседовали с молодым человеком до вашего прихода.

— Выйду, но только вместе с вами, Ольга. — Вениамин галантно протянул руку, чтоб помочь ей подняться с кресла.

— НЕТ, Вениамин. — Широко улыбнулась она.

— Почему — «нет»? — Удивлённо приподнял брови тот.

Серов не менее удивлённо и заинтересованно наблюдал за всем этим.

— Потому что НЕТ, любимый.

— Но ведь сегодня — особая дата… и ночь такая же чудесная, звёздная, как тогда… Помните — столик в центре зала, в том маленьком ресторанчике? Ваши любимые орхидеи в вазе… и ваш наряд. — Вениамин взял с комода вешалку, снял чехол — под ним оказалось роскошное серебристо-серое, расшитое жемчугом платье. — Поедемте, Ольга, карета уже ждёт нас у ворот…

— Пускай подождёт, у меня гости.

— Я, в общем-то, тороплюсь. — Вдруг вмешался Андрей, чем вызвал негодующий взгляд Вениамина, будто ощутимо стиснувший его горло, но он продолжал: — Цель моего визита — Евгения Светлитская. Я пришёл сюда за ней. И уйду сразу же, как только вы отдадите мне её, не буду задерживать вас.

— Ах ты, наглый щенок, ты ещё смеешь вторгаться в наши разговоры? Да ты жив до сих пор лишь потому, что у меня нет времени на тебя, и я не хочу пачкать полы твоим прахом! Ольга, я хотел бы, чтоб мы оказались там в тот же час, что и тогда…

— Он жив, потому что Я ТАК ХОЧУ. — Перебила Вениамина Ольга.

— Хорошо, пусть остаётся в живых, раз вы так хотите. Может, подскажете ещё, что делать с девчонкой? Она совершенно бесполезна, госпожа Светлитская сказала, что гроша ломанного за неё не даст. И ещё высказала в адрес «Единой Империи» весьма нелестный отзыв. В общем, здорово испортила мне настроение, змея гремучая…

— Я тебе сразу сказала, что идея глупая.

— Теперь буду внимательнее прислушиваться к вам. Вообще-то, надо бы девчонку убить, чтоб и эта Светлитская, и вся Инквизиция наконец поняла, что «Единая Империя» — это серьёзно!

— Как серьёзно… — Усмехнулась Ольга. — Они и так в курсе, только вот вы всё равно не похожи на беспощадного головореза.

— Вы правы — что я, изверг что ли? У меня рука не поднимается убить девчонку. Она, по сути, не виновата в том, что её родители — больные на голову инквизиторы, безжалостные даже к собственным детям. Казалось бы — люди, а, по сути — какие-то бессердечные и бесчувственные гады. Бедняжка ещё жизни не видела — все помыслы — чистейшая невинность. Даже возвращать не хочется, испортит ребёнка система.

— И что же вы сделаете с ними?

— Спрошу мудрого совета у вас. Как с ними поступить, Ольга?

— Вы же меня обычно не слушаете.

— Я делал это совершенно напрасно. Каюсь. Как можно было не принимать во внимание мнение жены?..

— Какой ещё жены?

— Будущей. Любимой. Я понимаю, что опоздал на целых три сотни лет… но у нас же впереди вечность, я хочу исправить ошибки того вечера сегодня. И не хочу больше терять ни дня…

— Он наконец-то осознал. — Обратилась Ольга скорее к Андрею, чем к «мужу». — И как вы думаете, что я должна ответить ему на это, спустя три сотни лет?

— Вы ведь любите его. — Отозвался Андрей. — И уже давно считаете себя его женой. Ну, так позвольте ему завершить начатое, у вас ведь действительно впереди вечность. Просто иногда бессмертным иногда требуется гораздо больше времени, чтобы понять и признать свои ошибки. Я видел подобное раньше, когда жил среди эльфов…

— Мужская солидарность. Любить — не значит простить.

— Дайте ему ещё один шанс, а уж сможет ли он заслужить ваше прощение, будет зависеть уже только лишь от него самого…

— Я давала ему шанс каждый день, и таких уже прошло сто десять тысяч. Сто десять тысяч дней, сто десять тысяч шансов.

— Так что вам стоит дать ему сто десять тысяч первый шанс? Может до него, наконец-то дошло…

— Ах ты, сопляк! Как ты смеешь говорить обо мне в подобном тоне?! — Вспыхнул Вениамин.

— Может, мне оставить вас наедине, и вообще, где ваши манеры, сударь? Аристократ, а ведёте себя, как задиристый деревенский мальчишка. — Вмешалась Ольга. — И вообще, хватит кривляться. Ведёте себя слишком наигранно, будто бездарный актёришко на театральной репетиции, я понимаю, что это представление для нашего гостя, но вот эти нелепые «сопляк» и «щенок»… и ваши интонации… на трагедию не тянет, комедия — тоже посредственная, так что, уже хватит.

— Пожалуй, действительно довольно. А этого молодого наглеца я, вместе с его девицей, посажу в шкаф — тот, из чёрного дерева, который без толку стоит в гостиной комнате на втором этаже. И отправлю их в его особняк, чтоб не мешались мне тут.

Андрей промолчал, Ольга — тоже. Вениамин открыл дверь и окликнул слуг, отдал распоряжения стражам, чтобы те увели Андрея.

— А вы, сударыня, собирайтесь, пока я попрощаюсь с «гостями».

— Я тоже хочу попрощаться с моим гостем. — Ответила она.

— Ваше желание — закон.

* * *


Ольга простилась с Андреем, вежливо, в лучших традициях.

— Это не последняя наша встреча. — Напоследок сказала она.

— Тогда до встречи. — Отозвался он.

После этого двое дюжих охранников затолкали Серова в массивный шкаф из чёрного дерева; тут же обнаружилось, что кроме него, здесь была ещё и Женя, правда, она была опутана чарами крепкого магического сна. Едва дверцы закрылись, Андрей почувствовал сковывающий его страх. Это было вызвано давнишней его фобией, боязнью замкнутых пространств. Когда-то в детстве братья Йорхены сыграли над чародеем злую шутку, играючи заперев мальчика в старом сундуке для одежды. Графские отпрыски сделали это не со зла, но выходка всё равно вышла жестокой — маленький Август просидел в нём, задыхаясь, несколько долгих часов, отчаянно колотя в стенки и зовя на помощь, но толстая шерстяная ткань, которой ларь оказался обит изнутри, поглощала, приглушала звуки. От страха и недостатка воздуха он потерял сознание, и, как следствие, приобрёл этот недуг.

Если в небольших комнатах даже плотно закрытая дверь доставляла Серову некоторое эмоциональное неудобство, то, оказавшись в столь тесном «помещении», он смог совладать с приступом, очень напоминающим удушье, только приняв очередной пузырёк успокаивающего настоя.

Маг чувствовал, как шкаф оплетается неким запечатывающим его заклинанием, и как вскоре проходит через телепортацию. С грохотом этот предмет обстановки рухнул ножками на паркетный пол, сотрясая находившихся в нём людей. После этого всё стихло, снаружи не доносилось ни звука. Маг «подвесил» над собой маленький светильник, состоящий полностью из магической энергии, и теперь в шкафу стало даже «уютно».

Через некоторое время Женя очнулась.

— Андрей… это вы?! Как вы здесь очутились?!

— Пришёл за тобой. Кристаллы подсказали, где тебя искать…

— С вами всё в порядке?

— Нормально, только всё тело затекло. И мне очень душно, оттого, что здесь так мало места.

— Мы всё ещё в шкафу… А почему мы сидим здесь?

— Нет возможности выйти. Я полагаю, что мы уже в моём особняке. Но дверцы всё ещё заперты магической печатью, разрушить которую мне не удалось, нам ничего не остаётся, кроме как сидеть внутри, ожидая, пока она рассеется сама.

— А почему же нас вообще отпустили?..

— Наверное, потому, что я пришёл за тобой. Нелепое объяснение, понимаю. Но они оба вдоволь наигрались, я им наскучил, а от тебя для них пользы никакой нет.

— Да… я знаю. Они хотели выкуп… а когда получили отказ, меня заперли здесь… и я решила, что этот шкаф будет моим… гробом, что я в нём умру…

— Забавно, я также подумал, когда меня здесь заперли. Хотя, если разобраться, это гроб и есть. Для моего продвижения по службе — уж точно.

— Почему?

— Когда выяснится, что я побывал в штабе «Единой Империи», мило побеседовал с главами этой организации, и возвратился домой, невредимым и с «подарком», меня явно заподозрят в сговоре с ними. А ещё приплетут то, что я приезжий, да и мало ли ещё что…

— А кто узнает?

— Так ты же знаешь.

— Что — Я?! Вы всё ещё считаете меня шпионкой?! Вы… после того, как вы спасли меня, в склепе, и скрыли… и ещё сейчас… вы думаете, я способна… — Девушка не могла подобрать подходящие слова, но возмущение бурлило в ней, а глаза обиженно блестели, так что, в искренности её сомневаться не приходилось.

— Я не о том. — Остановил Женю Андрей. — Я про твоих родителей, ведь они в курсе, от них потребовали за тебя выкуп.

— Что — родители? Они же не знают, что вы там были. — Резонно заметила она.

— Рано или поздно всё равно всё это откроется. — Вздохнул Андрей. — И тогда возникнет вполне закономерный вопрос — почему я лгал и скрывал всю эту историю… Может, лучше сразу пойти и доложить? Бог защитит меня, ведь это будет правда, а не ложь…

— Но так будет только хуже, а если умолчать, все может удачно разрешиться.

— Нет, хуже будет потом, а чем выше я успею забраться, пока всё не открылось, тем ниже придётся падать. Расшибусь вдребезги. Пусть делают, что хотят, но я сообщу начальству о происшествии…

— Нет, не надо! — Воскликнула Женя, заставив Серова удивлённо замолчать. Он вопросительно разглядывал её лицо секунд десять, потом спросил:

— Почему? Как объяснить твоё исчезновение? Как обосновать то, что я обнаружил тебя в своём особняке?.. Вообще, как произошло твоё чудесное освобождение из лап «ЕИ»?..

— Последнее мы и так знаем, за меня отказались платить выкуп, и отправили к вам, потому что я так сказала, или вообще очнулась уже там, а что и почему — известно только самим единоимперцам. А вы обнаружили меня с помощью камня, где он… — Женя достала изумрудный листочек, который подарил ей Андрей. — Это не то, где же, а, вот… — Она вытащила прозрачный голографический кристалл. — Ведь это же правда, вы с помощью него и нашли дорогу ко мне. Но мы скажем, что… кристалл показал, что меня возвратили домой, в ваш особняк…

— Очень мило, и они тебя не убили в назидание другим инквизиторам. Ну-ну. Это неправдоподобно, я бы сам в это не поверил, чего уж говорить об особистах…

— Значит, лучше вообще молчать, вроде как я очнулась уже здесь и ничего не помню. Насколько я знаю свою мать, она не будет сообщать о моём похищении, и вообще даже разбираться в этом происшествии не станет.

— Что же это за мать такая, которую не интересует происходящее с дочерью?…

— Она вся в работе… — Вздохнула Женя.

— А как же твой отец, господин Светлитский?..

— Он… он… тоже не может… вмешиваться… И… не станет…

Андрей задумчиво замолчал.

Такие странные взаимоотношения в семье знатных инквизиторов казались ему неестественными и даже подозрительными. Да и интонация Жениного голоса при упоминании о матери как-то упала, сразу стало заметно, что она не только не хочет о ней говорить, но предпочитает даже не вспоминать. Поэтому он воздержался от дальнейших расспросов о её ближайших родственниках, по крайней мере, пока.

— Всё равно когда-нибудь это всплывёт. — Сказал он после долгой паузы. — Проклятие, как же мне тошно… сначала эти на пару читали мою память, заставляя вспоминать то, что я так тщательно пытался забыть, а сейчас придётся скрывать правду, и всё время трястись, что она откроется… — Андрей закрыл лицо ладонями. — Насколько было бы проще всё сразу рассказать…

— Но тогда на вашей карьере можно поставить крест. И мы, возможно, больше никогда вас не увидим… я знаю… с сослуживцами отца происходили подобные случаи… не совсем такие, конечно, но… я знаю, что вас точно отстранят… от службы вообще, и могут обвинить в чём-то, чего вы действительно не совершали.

— Господи, ну почему это происходит СО МНОЙ?.. — Произнёс он, не отнимая рук от лица. В голосе скользнула нотка отчаяния, которую он не смог скрыть.

Молчание в ответ.

Ещё через минуту Андрей взял себя в руки и снова казался непроницаемо-невозмутимым.

— Так что будем делать?

— Если бы я знал… Впрочем, вариант у меня есть, но он слегка попахивает безумием…

— И какой же?

— Доложить о происшествии, но прежде — найти мага-сканера, телепата, который мог бы прочесть мою память и подтвердить достоверность моих слов…

— Всё равно лучше этого не делать… если узнают об этом, то будут копать глубже. Раскроют все ваши тайны… и наши общие — тоже.

— Но как мне жить с этим? Постоянный страх испытывать, как сидя в этом треклятом шкафу?!

— Но… но всё-таки, вы и так сильно рискуете. Лучшее, чем это может закончиться — вам никогда больше не быть инквизитором… даже среднего звена.

Андрей тряхнул головой и больно ударился затылком об стенку шкафа. Зажмурился.

— Н-да, ситуация… Никогда ещё так долго не колебался, принимая решение…

— Вы ударились?

— Ерунда. — Отмахнулся Андрей.

— Эх…

— Ты-то чего вздыхаешь?

— Ничего… извините, это всё из-за меня…

— Нет, это из-за «Единой Империи». — Вдруг горько засмеялся Андрей. — Вот гады, не успокоюсь, пока их не уничтожу, они не только в Империю всяких уродов запустить хотят, но и мне чуть жизнь всю не поломали… В общем, пусть инцидент пока останется в тайне. Я могу рассчитывать на тебя, Женя?..

Вместо ответа он услышал тихие всхлипывания.

— Так, и чего мы ту сырость разводим? — Улыбнулся Андрей. — Что, хочешь, чтобы кроме нас тут ещё моль и плесень завелась?

— Ничего… — Она захлюпала носом. — Всё нормально.

— А слёзы — это из-за стойкой аллергии на меня? — Продолжал улыбаться Андрей.

— Нет. — Снова всхлипнула она.

— А чего тогда ревёшь?

— Я не реву.

— А, ну, значит, я действительно сильно головой ударился, и мне это кажется.

— Нет. — По щекам скатывались крупные капли.

Андрей молча сгрёб её в охапку, крепко прижал к себе.

— Ну, прекрати, не выношу я женские слёзы.

— Не…могу… — Пробормотала Женя, закрывши лицо ладонями.

— Хочешь, чтоб я снова начал считать тебя ребёнком? — Серов погладил её по голове.

— Я… уже не плачу… — Всхлипнула она, но плакать действительно перестала.

— Ну вот, уже лучше. — Он улыбнулся, и коснулся губами её головы — скорее инстинктивно, нежели осознанно. Уткнулся лицом в её волосы, вдохнул их запах, и будто как-то полегчало — стало как-то очень хорошо и спокойно.

«И что я делаю?» — внезапно подумал Андрей, и тут же поднял голову. — «Так нельзя…»

Снаружи что-то звякнуло, и тут же со скрипом приоткрылась одна из дверец шкафа. Чары, запечатавшие их, наконец-то рассеялись, и можно было выйти, но почему-то оба задержались внутри ещё на полминуты.

Выбравшись, оба выглядели неповоротливыми корягами — ни разогнуться толком, ни потянуться, нелепые позы затекших тел показались забавным тому, и другому, и они улыбнулись друг другу.

Как и предполагал Андрей, они находились в его особняке, в пустующей комнате на втором этаже. Кроме дорогого шкафа, в котором они прибыли, здесь появился ещё один элемент интерьера — роскошные напольные часы; под стеклом, за которым раскачивался маятник, лежал большой неподписанный конверт, с красной восковой печатью и вензельным оттиском «ЕИ». Серов достал его и распечатал:






«В подарок «дому без обстановки» многоуважаемого Инквизитора Серова, приятного гостя и забавного собеседника, от глав Единой Империи».





Едва он успел дочитать это ироническое послание, бумага вспыхнула в его руках многочисленными искрами, будто бенгальский огонь, и мгновенно прогорела, он даже не успел отбросить листок в сторону, на ладонях остался только пепел.

— Надсмехаетесь… — Буркнул Андрей. — Ну и ладно, благодарю вас Ольга и Вениамин, за замечательный подарок. — Добавил он в пространство. — Вот и не думайте, что я эти часы выброшу. Тут будут стоять. Они замечательно к шкафу подходят.

— Андрей, вы чего? — Спросила Женя, наблюдавшая за всем этим со стороны.

— Нет, ничего. Отличные часы, я как раз такие хотел.

* * *


Серову зачли поимку Клевера, и это продвинуло его по служебной лестнице ещё на несколько ступеней. До отъезда в Академию Инквизиции он всё время опасался, что его посещение штаба «Единой Империи» откроется, но этого так и не произошло, видимо, то, что рассказала Женя о своих родителях, действительно было правдой.

Андрей из любопытства ещё как-то раз сходил к Восточным Вратам, но богатый особняк, в котором он познакомился с Ольгой и Вениамином, пустовал, и выглядел давно заброшенным.

Пребывание в Академии продлилось три месяца, и то, только благодаря усердию Серова. Будь он менее усидчивым, учёба растянулась бы на полгода, но маг и в этот раз умудрился отлично сдать экзамены экстерном.




Глава восьмая Миллионер


И вот, наконец, можно было возвращаться на службу. Шестая ступень… Чин надворного советника… Андрей радовался — он вошёл в Среднее Звено Инквизиции. Теперь у него появилось право выезжать за границу без оформления кипы официальных бумаг, заверенных толпой вышестоящих бюрократов, её заменила стопка потоньше, и работать, наконец, самостоятельно, без постоянной указки начальства, чего он так желал.

Серов вернулся в Сереброгорск, в свой особняк. По приезду получил новую должность, теперь он стал магом-следователем, руководящим расследованием преступлений в городе и близлежащих поселениях. Его группу расформировали и перераспределили, Барсука отправили во Внешние Отряды, Наташа предпочла путь учёного, и вскоре вообще исчезла из виду, не поддерживая ни с кем переписку. Это бывшего главу группы совершенно не расстроило, он просто не придал этому значения. В итоге с Андреем осталась только Светлитская, которую особым указанием князя, закрепили, как его помощницу, да Матяшин, но он только жил в особняке, а состоял теперь в боевом отряде.




Прошёл почти месяц после возвращения, у Серова работы не было уже целую неделю — а если и была, то какие-то незначительные мелочи, разрешавшиеся сами собой. Зато почтальон с утра принёс очередное письмо от Анжелы. В нём обнаружилось приглашение приехать на празднование Дня Города, в Вознесенск, где она сейчас и работала. В письме выражалась искренняя надежда на скорую встречу, и Андрей просто растаял. Посмотрел на дату события — праздник был назначен на сегодня. Сборы начались немедленно, заскучавший без дела Николай увязался за другом, и они успели прибыть в город вовремя — благо, это позволял сделать телепорт.

* * *


Ратуша бурлила. Сотни приглашённых, музыканты, обслуга. Главный зал занимали танцующие пары, а многочисленные небольшие — были заставлены столиками с щедрыми угощениями. Официальная речь уже прозвучала, и гости разбрелись по зданию.

Серов с Матяшиным опоздали лишь чуть-чуть, от телепорта их домчала карета. Андрей со своей официальной инквизиторской формой расстаться не пожелал, а Николай оделся в свой единственный, кое-где поеденный молью, «парадно-выходной» костюм, которому было лет десять с лишком.

— Во, щас оттянемся. — Сказал Матяшин, потирая руки. — Где тут коктельчики разливают?

— А я-то думал, чего это тебя со мной понесло. — Усмехнулся Серов. — Оказывается, голову задурманить хочешь. Хотя ладно, сегодня праздник. Только сильно не напивайся. Я пойду Анжелу поищу.

— Мож, помочь, а то сегодня тут людно. Иль ты свой магический ахалай-махалай задействуешь?

— Я магию не всегда и не везде использую. А здесь можно обойтись и без неё, тем более, раз ты помощь предлагаешь.

— Да я ж это так, чисто из вежливости предложил.

— Я так и подумал. Отдыхай, сам найду, я ж профессионал по розыску. — Хмыкнул он, и, оставив друга возле одного из столов, изобилующего выбором алкоголя и угощений, отправился на поиски.

Народу вокруг и впрямь было полно. Пышно наряженные дамы, кавалеры во фраках или костюмах. Было много приглашённых инквизиторов, но и они прибыли в штатской одежде, хотя и чёрного цвета. А вот Андрей, в своей форме, выглядел как официальное лицо при исполнении обязанностей. Однако его это не смущало, или он просто делал вид, что это так.

Серов нашёл Архангельскую в одном из боковых залов, в весьма оживлённой компании молодых людей. Она предстала перед Андреем в роскошном алом декольтированном платье; нежный шёлк плавно обтекал её стройную, изящную фигуру. Белокурые волосы, забранные в изысканную причёску, сколотую рубиновыми шпильками, добавили аристократического шарма её и без того утончённым чертам.

Анжела очаровательно улыбалась шуткам своих кавалеров, и, кажется, была вполне довольна времяпрепровождением.

Андрей с невозмутимым видом подошёл к ней:

— Здравствуйте, Анжела.

— А я уже думала, ты не придёшь. — Улыбнулась девушка. — Уже почти заскучала.

— Я не мог не прийти, раз получил такое приглашение от вас. — Ответил он, чуть не добавив вслух «я заметил, как вы здесь скучаете», но сдержался, продолжая делать вид, что игнорирует её компанию. — Великолепно выглядите, вы краше всех на этом приёме. Лишь ради вас одной стоило проделать весь этот путь.

— Видимо, ты сильно спешил. — Слегка усмехнулась Анжела, окинув Андрея многозначительным взглядом, намекая, по-видимому, на неуместность инквизиторской формы.

— Приглашение пришло всего за пару часов до начала мероприятия. Что до костюма… я считаю, что форма подходит для любого случая, поскольку для меня — это гораздо большее, нежели просто одежда.

Серов не слукавил — он действительно гордился своим правом носить чёрные одежды, подчёркивающие его принадлежность к Инквизиции. Однако было и то, в чём он ни за что бы не сознался: кроме шести одинаковых форменных костюмов, висящих в его шкафу, другие «наряды» попросту в принципе отсутствовали, не говоря уж о праздничном фраке. Андрей просто как-то не задумывался о необходимости приобретения подобной вещи, полагая, что форма всегда и везде вызывает уважительное отношение.

— Ты и спишь, наверное, в ней. — Съязвил кто-то из Анжелиного окружения.

В молодого человека тут же упёрся презрительно-ледяной, просто убийственный взгляд Андрея:

— Любопытное заключение. Только почему вы решили высказать его вслух, когда вашим мнением никто не интересовался? — Тон голоса был ровным, однако колкое замечание всё же задело мага, и его терпение напоминало сжатую до предела пружину, удерживаемую в таком состоянии только усилием воли.

— Не стоит придираться к провинциалам, они со временем тоже узнают своё место. — Сказал другой молодой мужчина, окинув Серова насмешливо-высокомерным взглядом. Этот мужчина стоял подле Анжелы, почти вплотную к ней. Слащаво-красивое лицо его искажала ухмылка, светлые волосы были настолько идеально уложены, что, несомненно, над ними поработал цирюльник. Впрочем, весь вид незнакомца выдавал в нём чванливого холёного аристократа в дорогом костюме. — Анжела, пойдём, потанцуем.

— И что это? Мне всё интереснее и интереснее. — Нахмурился Андрей. — Анжела, так вы действительно хотели меня видеть?

— Разумеется. — Улыбнулась она. — А сейчас — танцы. — Девушка сунула руку под руку своему белобрысому кавалеру, и пара направилась к выходу.

— Анжела! — Окликнул Серов. Та повернула голову в его сторону. — Вообще-то я только из-за вас и приехал сюда. Я рассчитывал, что этот вечер мы проведём вместе.

— Идём с нами. — Усмехнулась она.

— Я пойду с вами, но без него. — Андрей кивнул на её спутника.

— А я тебе свою компанию и не предлагаю. — Отозвался тот, и увёл девушку в главный зал.

Серов почувствовал себя оскорблённым. Давно уже его самолюбие так больно не уязвляли, однако, так просто сдаваться он не собирался, и пошёл следом за ними. Парочка уже кружилась в танце, и Андрей неотрывно смотрел на них. К нему подходили другие девушки, но он их игнорировал. В нём всё сильнее закипала ревность, и это чувство было губительнее всех остальных эмоций, бурливших сейчас в нём, ибо оно искало выход. И точки кипения достигло тогда, когда Серов заметил, что рука нового ухажёра скользнула по Анжелиной спине и спустилась гораздо ниже талии. Андрей поджал губы, сжал кулаки и еле дождался, когда танец, наконец, закончится. Ждать пришлось недолго — музыка ненадолго стихла, а сама счастливая пара, видимо, подустала и отошла в сторону. Кавалер Анжелы ненадолго покинул её, направившись к столу с прохладительными напитками. Серов, не медля, пошёл за ним.

— Я бы хотел кое-что осудить с вами. — Сказал он, подойдя. — Только не здесь.

Аристократ смерил его надменным взглядом, но, видимо, несколько испугавшись подавленной агрессии, полыхавшей во взгляде Андрея, ответил:

— Меня дама ждёт.

— Дама? Да вам самому кавалер нужен, если вы хотите избежать беседы, прячась за её юбкой.

— Деревенщина. — Сквозь зубы процедил молодой человек. — И что же ты хотел мне сказать?

— Выйдем. Здесь не место.

— Как и тебе. Идём.

Веселье было в самом разгаре, так что, никто особого внимания на них не обратил. Они вышли с обратной стороны ратуши во внутренний дворик. И тут уж Серов более ни секунды не колебался. Отточенный, профессиональный удар его кулака пришёлся прямо сопернику в нос, и был такой силы, что кровь хлынула фонтаном. Но разъярённый Андрей на этом не остановился, продолжив избивать молодого человека, пока тот, лишившись сознания, не рухнул на землю. Хотелось продолжить пинать бесчувственное тело, но тут, наконец, здравый смысл возобладал над эмоциями, и он, переведя дух, остановился, созерцая избитого конкурента. Никакое, даже самое уникальное заклинание, применённое к нему, не доставило бы чародею такого морального удовлетворения, как эта грубая, тривиальная драка.

Маг посмотрел на свои руки. От нанесённых ударов с костяшек пальцев содралась кожа, но это, ни с чем несравнимое ощущение триумфа, пусть сиюминутное, только на мгновенье, но…

— Э-э-э, Дрюнчик, ты чего? — Послышался за спиной Андрея голос Николая, который каким-то образом почуял неладное и тоже вышел во дворик. Серов обернулся.

— Ничего. — Ответил он, перестав обращать внимание на поверженного соперника. — Нужно было поговорить.

— Ни фиговые у тебя разговорчики…

— Вот чёрт, пиджак его кровью забрызгало… Требовалось доходчивое объяснение, что чужих дам лучше не лапать… Впрочем и дама эта тоже хороша — что же, она думает, что кроме неё больше женщин нет? У меня уже есть невеста. Так что поедем за ней. В Йорхенхолл. Прямо сейчас. — Сказал Андрей. Лицо его вновь стало спокойным, даже безразличным, голос обрел металлический оттенок.

Николай, хотя и немного подвыпивший, находился сейчас в более трезвом состоянии рассудка, нежели его друг. Он понимал, что лучшее, что они сейчас могут сделать — это поскорее убраться с праздника, желательно куда-нибудь подальше, поэтому спорить не стал. Чёрная служебная карета повезла их из города.

— Чего это тебя в Йорхенхолл-то понесло? — Спросил, наконец, Матяшин.

— За Виолеттой. Я же рассказывал тебе о ней.

— Ага, особенно то, что тамошний граф никогда не даст разрешения на вашу свадьбу.

— Там теперь другой граф… А, я же тебе не говорил, а ты, конечно, газеты не читаешь. Это было на первой полосе, чуть больше месяца назад. Граф Йоримус скончался, а его наследник, Фридрих, пожелал присоединить графство к Империи, и ныне оно уже стало её частью. Странно только, что Фридрих стал правителем, ведь старший сын — Иоганн. Впрочем, так даже лучше. С младшим братом проще договориться будет. А что там, да почему, это выясним, когда прибудем.

* * *


Дорога, занявшая больше шести часов — они всю ночь то перемещались через телепорты, то использовали энергетические порталы, созданные самим Андреем, — несколько успокоила его. К рассвету разум окончательно победил разрушительные эмоции, а хладнокровие и сдержанность стали уже вполне настоящими. Таким Андрей и прибыл в родовой замок Йорхен.

Во внутреннем дворе встречались имперцы — в том числе — инквизиторы. Попадались и старые знакомые — но уже в имперской военной форме. Все оказались чем-то заняты, а на месте Храма Элтабиатты строители возводили церковь.

Зрелище обновлённого графства настолько порадовало Андрея, что по губам даже скользнула лёгкая улыбка. По сути, земли Йорхенхолла уже считались Межграничьем Империи, поэтому и проблем с выездом туда у Серова не возникло.

— Давно бы так. — Сказал он. — Теперь надо отыскать этого пройдоху Фридриха. Он, похоже, резко поумнел — раз добровольно присоединил Йорхенхолл к Империи. Можно сказать, это величайшее свершение в его жизни.

— Где искать будем? В комнатах или как? — Спросил Николай.

— На втором этаже раньше был кабинет графа Йоримуса. Пойдём туда, хотя для Фридриха и не свойственно торчать в кабинетах. Впрочем, здесь всё сильно изменилось. Может, и сам молодой граф. — Иронически хмыкнул Андрей.

Они поднялись, Серов без стука открыл дверь. Там, за столом, обложившись ворохом каких-то бумаг, с выражением крайнего сосредоточения на лице и морща лоб, сидел Фридрих.

— Простите, я же сказал — мне нужен всего лишь час. — Сказал он, тыкая пером в чернильницу.

— Ты мне такого не говорил, я бы запомнил. — Отозвался Андрей, входя в кабинет и прикрывая за собой дверь. Николай остался ждать снаружи.

— Ну, так что мне теперь — каждому, что ли, говорить, вы вообще-то общаетесь друг с другом?

— Как был ты хамом, так и остался. Хоть что-то в этом мире остаётся неизменным. — Насмешливо констатировал Серов. — Хотя нет, тебя мне привычнее видеть с мечом, а не с пером в руках.

— Мы чё, знакомы? — Тот оторвался от писанины, вернее, перестал делать вид, что пишет, и уставился на Андрея.

— О, да ты ещё и ослепнуть успел, Фридрих? — Снова усмехнулся тот.

Фридрих пригляделся — и дружески заулыбался:

— Ну, знаешь, ты, в следующий раз, когда захочешь, чтоб я тебя напрочь не узнал, налысо постригись. Здорово, дружище, какими судьбами?

— Я, вообще-то, за Виолеттой приехал. Ну, ещё тебя повидать, узнать, как здесь дела. Можно даже клинком помахать во время беседы. — Улыбнулся он. — Всё по-честному, безо всякой магии, обещаю.

— Не, у тебя вот должность инквизитора, ты четь, и так намахался. А я, согласно моей должности, занят ближайшие полчаса точно. Руки уже стёр по локоть, штаны чернилами обляпал и три пера сломал, пока пару документов написал. Надо было писаря оставить, а то — кого ваши, ну, инквизиторы, в смысле, забрали, кто сам свалил… а ещё этот говорит — пишите, дескать, сами, так надёжнее и спокойнее вам же самим будет. Как же я задолбался тут уже! — Фридрих с размаху воткнул перо в чернильницу.

— Сочувствую. — Усмехнулся Андрей, и, деланным тоном, больше подходящим для чтения назидательных проповедей, добавил: — Вот, когда я целыми днями сидел в библиотеке, потом учился в АИМИ, бывало, что и мне надоедало, но того стоило. А вот теперь и ты почувствовал на своей шкуре, как оно. Кстати, как тебе ощущать себя гражданином Империи?

— Да зашибись, просто. — Буркнул Фридрих, и снова уткнулся взглядом в бумажку. — Как же это всё сложно тут… Э-э-э, может, поможешь мне тут с бумагами, а пока ты будешь их разбирать и переписывать — поговорим, у нас тут новостей куча.

— Ого. — Серов снова усмехнулся. — Ты опять вздумал меня эксплуатировать, мало тебе, что я в детстве за тебя домашние задания всё время делал? Ну ты и наглец, Фридрих. Ладно уж, помогу, по старой памяти, а то пока ты там знакомые буквы ищешь, вечность пройдёт.

— Типа того. Да ты гордись — я тебе место правителя уступаю, как лучшему другу.

— Вот уж спасибо, но мне и на моём месте хорошо. — Ответил Андрей, берясь за перо. — Ну, рассказывай, чего у вас тут, и как.

— Ну, главная новость — что Я унаследовал графство и стал правителем. И своим наимудрейшим приказом присоединил свои владения к Империи. Ну, правда, Империя взамен выплатила внешний долг княжеству Лейар, но это так, формальности…

— Можно смело считать тебя самым великим правителем Йорхенхолла. — С ироничной улыбкой сказал Серов. — Ты сделал для этого графства самое лучшее, что только было возможно сделать. — Эту фразу он произнёс уже серьёзно. — Кстати, как жена твоя поживает, правитель?

— Кто?

— Твоя жена, Фридрих. Ты ведь женат, иначе, по законам Йорхенхолла, не смог бы стать правителем, да и обручальное кольцо у тебя на пальце подтверждает мои догадки. — Не отрывая взгляда от бумаг, пояснил он.

— А, ну да, я её просто давно не видел. Скажу честно — одна женщина — это мало для нормального мужчины.

— Поверь, гораздо хуже, когда нет вообще ни одной. — Хмыкнул Андрей. — А чего такое случилось с Иоганном, что не он, а ты унаследовал графство?

— Когда нет ни одной — это уже не мужик. — Колко хихикнул Фридрих. — Это что-то другое. А ты что, так и не нашёл себе никого, даже во временное пользование?

— Некогда. Работа, знаешь ли. Да и портить репутацию случайными связями не хочется. Но ты не ответил — с чего вдруг Иоганн отказался от права наследования?

— Да… подгадил он себе репутацию… сильно. — По интонации было слышно, что молодой граф не особо хотел распространяться на этот счёт.

— Хм, и кого он… В общем, давай-ка чётче и подробнее, не виляй.

— Ну-у-у… — нехотя протянул Фридрих. — В общем, ты в курсе, что мой отец того, копыта откинул. Но ты вряд ли в курсе, почему, точнее, из-за чего он умер.

— Буду очень признателен, если ты поведаешь мне и это. И давай-ка без длинных предисловий.

— А помнится, раньше кое-кто любил истории, особенно из книжек всяких, и читал и предисловия, и послесловия и всю ту чушь, которая была между ними… Ладно, в общем, умер наш славный батюшка от разрыва сердца, вроде, так медики сказали, а вот как раз мой братец в этом и виновен.

— Прости мой цинизм, но всё же объясни, КАКИМ ОБРАЗОМ благовоспитанный и послушный Иоганн довёл графа до приступа, спровоцировавшего смерть? Излагай побыстрее, я сейчас не в настроении вытягивать каждое слово, но если мне придётся это делать, я ускорю процесс проверенными инквизиторскими методами.

— Ну… нафига тебе это, приехал за моей сестрой — так забрал бы, да уехал, дались тебе эти подробности. Кстати, ты на ней жениться собрался?

— Да, жениться. Ты словоохотлив, как и прежде, но говоришь всё что-то не по делу. — Андрей прищурился. — А где твой крест, Фридрих?

— Какой ещё крест?.. — Тот недоумённо уставился на Серова, а он довольно выразительно взглянул на него. — А, эта подвеска… тут где-то была, в кармане, не помню… а что?

— А знаешь, Фридрих, почему этот крест называется нательным?.. Я объясню. Его положено носить на цепочке, на шее, под одеждой. Впрочем, на выбор — либо его, либо петлю из очень крепкой верёвки, к которой прилагается виселица и эшафот. — Серов говорил очень сдержано, но столь убедительно, что речь его пробрала Фридриха до дрожи, и, насладившись произведённым эффектом, он, с лёгкой, но почему-то пугающей полуулыбкой продолжал: — Но, по старой дружбе, я никому не скажу, что крест — СВЯТЫНЯ! Взлелеянная, почитаемая и тщательно хранимая Империей, Инквизицией и, в частности, мной, лежала в твоём грязном кармане. Разумеется, если ты немедленно наденешь крест на шею и начнёшь отвечать на мои вопросы, а не ёрзать и вихляться.

Фридрих поспешно вытащил крест из кармана и нацепил его на себя.

— И ничего не грязные у меня карманы… Короче, сам виноват — я тебя отговаривал, как мог… В общем, расстроил Иоганн отца, смертельно расстроил, посягнув на самое дорогое…

Полуулыбка, как и все остальные проявления эмоций, разом стёрлись с лица Андрея — вновь оно стало похоже на бездушную, высеченную из камня маску. Он секунд десять пристально, молча смотрел на Фридриха, хотя сразу понял, куда тот клонит.

— Виолетта?.. — Коротко уточнил он.

— Ну… Да… — Пробормотал Фридрих, которому теперь стало ещё страшнее. — Не утерпел однажды, зайдя в розарий… как будто баб нормальных мало вокруг… никого там не было… вот и дорвался до сестрички… а она будто и не против была…

— Где сейчас Иоганн? — Монотонно спросил Андрей, выслушав пояснения.

— Там. — Фридрих указал вниз. — В камере. Больше месяца уже сидит.

— Где ключи? — Интонация не поменялась.

— У меня нет. У стражника должны быть, он там дежурить должен.

— Я скоро вернусь. Вот твои бумажки, всё, что нужно, я написал. — Андрей отложил перо и кивнул на листы, встал из-за стола и пошёл к выходу. — К моему приходу — собери документы Виолетты, прикажи слугам, если они у тебя остались, погрузить её вещи в карету графа. Пусть запрягут лошадей. Да, и сама Виолетта пусть сюда придёт.

— Да пожалуйста, только вот с последним проблема — когда ваши ей запретили к Иоганну спускаться, она у себя в комнате заперлась, а судя по хлюпаньям — шибко расстроенная, не выходит оттуда уже третий день.

— Прояви смекалку, придумай что-нибудь. К моему возвращению всё должно быть готово. — Андрей взглянул на свои часы, защёлкнул крышку и убрал их обратно в карман. — У тебя от силы пятнадцать минут. Так что поторопись.

— Да ё-моё, и как я должен… в общем, попробую, последний пункт не гарантирую — как и все остальные, пятнадцать минут — это мало, там одни платья её грузить целый час…

— Значит, ты сам им поможешь, чтобы успели.

Андрей вышел, закрыв за собой дверь.

* * *


Он действительно возвратился через четверть часа, в слегка забрызганной чужой свежей кровью форме. Лицо — всё та же неподвижная каменная маска, а пустой взгляд не выражал ни горя, ни радости, ни разочарования, ни ликования. Просто какую-то отрешённую усталость, под которой скрывалась ещё не угасшая душевная боль.

Фридрих окинул его взглядом:

— Похоже, визит был содержательный… Карета готова, но сестра не хочет выходить, я сам туда ходил, отказывается открывать, и всё тут.

— Ладно, сам схожу.

Андрей пошёл к её комнате. Церемониться не стал — отомкнул замок заклинанием и вошёл. Виолетта, стоявшая у окна, испуганно уставилась на него. Но, приглядевшись, улыбнулась:

— О, Август Грей! О, Август, милый, ты приехал за мной?..

— Меня зовут Андрей Серов. — Хмуро отозвался он, но она не слушала, и продолжала щебетать, как весенняя птичка.

— Как ты изменился, Август! Стал такой… Красивый! А я всё думала о тебе, так скучала, так ждала! — Виолетта подошла к нему и обняла, прижавшись покрепче. Но он стоял неподвижно и не ответил на объятия.

«Да уж, «красивый» я… Встрёпанный, потный и в кровище измазанный, человека только что чуть до смерти не избил. До чего ж она всё-таки фальшивая… Насквозь просто фальшивая… но чувствует, что за их с Иоганном делишки ей что-то будет… Она и так лишилась своего положения, из-за неё мертв её отец, в заключении находится брат, и нет у неё больше защитников. И, кроме этого, у неё все шансы попасть в ад. И мне она теперь не нужна, а ведь я мог бы дать ей сейчас всё, в чём она нуждается, если бы всё не произошло так, как произошло. Воистину… Неисповедимы пути Господни. Ну, ничего, я всё равно позабочусь о ней, я спасу хотя бы её душу. Отвезу её в женский монастырь, там, глядишь, перевоспитают, и станет она смиренной рабой Господа Бога нашего…»

— Я уже в курсе, КАК ты меня ждала. Тем не менее, я приехал за тобой. Собирайся, собирай вещи, мы уезжаем…

— О! Ты такой милый, Август! — Радостно засмеялась она, прижавшись ещё крепче. Потёрлась лбом о его щёку, и, встав на цыпочки, поцеловала в губы. Серов не ответил и на это проявление нежности. Раньше он отдал бы за её поцелуй всё на свете, но теперь… он болезненно кольнул его душу. Андрей лишь слегка поморщился, но Виолетта этого не заметила. — Ты ведь поможешь мне? — Она кивнула в сторону занавески, отгораживающей половину комнаты, и заглянула ему в глаза, хлопая длинными ресницами и очаровательно улыбаясь.

— Разумеется. — Ответил он, не меняя безразличного тона.

«Какая она всё-таки красавица… Мне действительно её жаль… я мог бы, мог бы жениться на ней из жалости. Но кроме жалости у меня к ней ничего не осталось. Бедненькая, глупенькая, легкомысленная пустышка, только красивая оболочка, скрывающая самую обычную, ничем непримечательную, а теперь ещё и грешную душу. Почему она такая, это милое создание с нежной эльфийской внешностью и глазами ангела? Столько лет я почти боготворил её, мечтал только о ней, загадочной и недоступной. И вот когда я, наконец, смог добраться до своей мечты… чары разбиваются как тонкое стекло. Пожалуй, это самое большое разочарование, которое я пережил…»

— А почему ты такой… грустный? — Спросила Виолетта, наконец, обнаружив, что обычно весёлый и разговорчивый собеседник немногословен и смотрит на неё как-то странно. — Что-то случилось?

— Ничего. Самые тяжёлые шкатулки с украшениями где?

— Вот они. — Она отцепилась от Андрея, и открыла большой резной шкаф. Там, на всех трёх полках стояло по большой шкатулке.

Серов открыл одну — в ней были бриллиантовые, аметистовые и рубиновые побрякушки — колечки, браслетики, серёжки и прочая драгоценная мишура изящной работы самых искусных ювелирных мастеров Фартлинора. Удивительно, что Фридриху до сих пор не пришло в голову обобрать сестру, хотя, наверняка молодой правитель был слишком занят, чтобы успеть додуматься до этого. Андрей довольно хмыкнул: каждая вещица стоила очень дорого, а содержимого всех трёх шкатулок вполне хватило бы, чтоб погасить половину внешнего долга Йорхенхолла Лейару или купить небольшой благоустроенный городок. А раз никто не добрался до этого имущества раньше, он решил присвоить его себе.

— Николай! — Окликнул Андрей. Тот стоял за дверью.

— Да? — Он вошёл, кивнул в знак приветствия хозяйке комнаты.

Виолетта горделиво кивнула в ответ. Серов указал на шкатулки.

— Вот это отнеси в карету, запри в ящик под сидением. Потом — помоги барышне собраться. Все платья не берите — только самые роскошные и красивые. Их в багажное отделение кареты, и выходите сами. Ждите меня во дворе. А я — в библиотеку, мне там пару книг прихватить надо, и у Фридриха документы кое-какие забрать.

— Сделаем, можно взять пару человек в помощь?

— Да ради Бога. За шкатулками следи, хотя… — Андрей раздавил фиолетовую капсулу, в комнате запахло можжевельником. Он коснулся рукой каждой из шкатулок, при прикосновении они на миг вспыхивали ярким белым светом. — …Они сами за собой проследят. Я пошёл.

* * *


Возвратившись, Серов посадил Виолетту в служебную карету, поскольку графская была занята многочисленными вещами и побрякушками юной графини. Николай сначала тоже подсел в служебную, но где-то через полчаса пути, всё это время пронаблюдав, как девушка, прильнув, ластится к равнодушному Андрею, как безответно пытается поцеловать его, высказал пожелание переместиться в «грузовую».

Серов тут же приказал сделать остановку, и, выставив Николая, задёрнул изнутри шторы. Инквизитор и молодая графиня остались наедине. Её нежные прикосновения, тепло юного тела, знакомый запах, мешающийся с тонким, сладким ароматом духов, всё-таки пробудили в Андрее вспышку вожделения, сбившую дыхание, и, хотя, усилием воли, он смог бы совладать с собой, поддался искушению, дав волю желаниям. Тем более, что Виолетта, видимо, уже знавшая толк в чувственных наслаждениях, припав к его губам, сама сподвигла к дальнейшему.

Это окончательно развеяло его иллюзии относительно неё. Серов хотел верить, что девушка — всего лишь невинная жертва, подло совращённая братом, но, похоже, дело обстояло совсем иначе…

Оставалось подтвердить догадку, и Андрей резко дёрнул шнурок её корсета, отчего шнуровка лопнула, и рывком сдёрнул корсет, обнажив её небольшую, упругую грудь с напряжённо торчащими розовыми сосочками. Но Виолетта и не подумала смутиться, не отвела, стыдливо, взора, не попыталась сжаться, прикрыться руками, чего инквизитор так ожидал. Её груди тут же оказались грубо сжаты его ладонью, а девушка, одобрительно улыбнувшись, запрокинула голову и полуприкрыла глаза.

«Шлюха… похотливая шлюха! Я так и думал, что она сама подставилась, и сама же перед братом ноги раздвинула. Благовоспитанная и благочестивая графиня Йорхен! Моя чистая, непорочная невеста! Светлый идеал, святая невинность! Как же я мог так заблуждаться?!..»

По лицу Серова вновь мелькнула гримаса брезгливого разочарования. Теперь у него не было более ни единой причины сдерживать себя…

…Судя по сладострастным женским стонам, доносившимся из слегка покачивающейся чёрной кареты, нетрудно было догадаться, что происходило внутри. Через полчаса, когда плотская страсть поостыла, а разум вновь стал холоден и ясен, Андрей вышел, и объявил, что маршрут изменился, и едут они не в Женский Монастырь, находящийся на святой земле близ Вознесенска, а вообще из страны, в город-государство Фавноград, находящийся неподалёку от внешних границ Империи.

— Фига себе, крюк… Чего это ты вдруг решил туда? Гульнуть, что ли хочешь, прежде чем на службу возвращаться? — Полюбопытствовал Николай. — То, что я понаслышке знаю про этот город…

— Нет, туда мы поедем не за утехами. — Перебил его Серов. — Я ошибался по поводу Виолетты. Она вовсе не такая невинная заблудшая овечка, какой кажется. Осквернять святой женский монастырь присутствием такой развратной послушницы я точно не рискну. Я хочу пристроить её в Фавнограде. Будет там работать тем местом, каким у неё получается. И, таким образом, я даже позабочусь о её судьбе.

— Совсем, видать, ты чокнулся с горя. То жениться, то в монастырь, то вообще… Хотя это твоё дело, поступай, как знаешь, может, в чём-то ты и прав. Но мой тебе дружеский совет — держись подальше от блондинок, не везёт тебе с ними.

— Я как-нибудь сам разберусь. Садись в карету, едем дальше. Или ты со мной не поедешь? — Прищурился Андрей.

— Чего это. Поеду, когда ещё появится возможность скататься в такой… необычный город.

Воспользовавшись тем, что строительство крепостной стены вокруг Йорхенхолла ещё не завершилось, маг решил рискнуть, покинув Империю тайком, без оформления выездных документов. Стройку пока что охраняли обыкновенные наёмники, а уж к ним-то Светлитский знал подход. Парочка драгоценных побрякушек из шкатулок Виолетты без проблем открыла ему проезд заграницу, а вернуться он намеревался очень скоро, и тем же путём.

* * *


Фавноград получил на Фартлиноре известность не меньшую, а может, даже и большую, чем сам Альдомиф. Однако слава эта была совсем иного толка. Речь шла не об архитектуре города, хотя и она, несомненно, представлялась уникальной. Каменные стены, высотой с дом в четыре этажа, сложенные из крупных глыб, могли охладить пыл любых притязателей. Кроме того, эти стены охраняли одни из лучших наёмников материка, прильщённые солидным жалованием и скидками на услуги, оказываемые городом, «услуга за услугу», так сказать. Сам же город разделялся на несколько кварталов.

Кварталы различались по степени элитности оказываемых услуг. Также, в городе процветало множество ювелирных лавок и мастеров, магазинов готового платья и портных, охотно шивших роскошную одежду на заказ, сапожников, а также кондитерских, торгующих изысканными лакомствами.

Жизнь города, кроме внешних поставок, обеспечивали несколько подсобных хозяйств, находящихся в окрестностях города. Управлял Фавноградом Совет с весьма подозрительной репутацией, однако, несмотря на несколько сомнительных вопросов существования этого города, слава его с годами только росла.

Работая в архиве Сереброгорска, Серов, наткнулся на несколько любопытных отчётов о работе инквизиторов в Фавнограде, и сделал выводы, что на самом деле Имперская Инквизиция обладает немалым влиянием в городе, и пользуется им для сбора информации и косвенного шпионажа.

На въезде их карету остановили, и «офицер стражи» — мужчина в кирасе, шлеме-шапели, шерстяном плаще безвкусного пурпурного цвета и с алебардой, заглянув в окошко кареты, поинтересовался:

— Развлечься, или по делам?

— По делам. — Ответил Серов, высунувшись. — Вот что, я тут… будущую сотрудницу привёз, подскажите, куда её доставить, и кому показать.

— А это уже зависит…

Андрей на несколько секунд скрылся в карете, потом снова высунулся в окно и протянул офицеру небольшой мешочек с монетами:

— Это молодая, красивая девушка знатного происхождения. Так куда ехать?

— Добавь еще пару монеток — тогда договоримся.

— Хорошо… — он вытащил из кармана ещё две монеты. — Я тороплюсь. Так что, излагайте побыстрее.

— Есть у меня пара знакомых. Как раз собирают породистых «кошечек».

— Адрес, и как туда проехать.

— А давайте с вами мой человек проедет.

— Если без этого никак… — Серов будто на мгновенье задумался. — Хорошо. Пусть едет на козлах, рядом с кучером.

— Эй, Малыш, — Обратился офицер к одному из стражников. — Скатайся до Братьев, и мигом обратно.

«Малышом» оказался двухметровый верзила крепкого сложения, по виду — бывалый наёмник. Он потеснил возничего, сам взявшись за поводья, и дал жару лошадям, так, что до места они добрались меньше, чем за десять минут. Карета остановилась возле аккуратного трёхэтажного особнячка.

— Вам сюда. — Заглянул в окно Малыш, и хрипло добавил: — С вас двадцатка.

Серов заплатил и ему, хотя эти «вымогательства» уже начали надоедать. Провожатый ушёл, больше ничего не сказав, а Андрей, оставив Виолетту под надзором Николая, вошёл в особняк, двери которого оказались не заперты.

В холле наводила порядок девушка, видимо, горничная. Заметив вошедшего, она тут же отложила метёлку из перьев и мило улыбнулась ему:

— Добрый день.

— Мне нужны некие Братья. — Сказал Серов, слегка кивнув на приветствие. — Должно быть, это твои хозяева. Позови их.

— Сейчас же сообщу им. — Но не успела девушка и шагу сделать, как в комнату вошли ещё двое — первым — высокий худощавый мужчина, за ним — низкий и тучный. Выглядели они несколько комично, гротескности образам добавляла одежда: костюмы их, вероятно, стоили больших денег, но тощий, в клетчатом чёрно-белом костюме напоминал длинную шахматную доску, а толстяк в своём полосатом пиджаке был похож на спальный матрац. Хотя Андрей пребывал не в том настроении, чтобы внешний вид этих мужчин сильно позабавил его, всё же он усмехнулся про себя, но на лице это никак не отразилось.

— Мэри. — Сказал худой, взглянув на горничную. — Скажи кучеру перегнать карету на задний двор. — А вы, — обратился он уже к Андрею, — Пройдёмте в кабинет.

Кабинет располагался на втором этаже, он оказался просторной комнатой со множеством окон, с дубовым столом, двумя диванами напротив входа, стоящими слева и справа возле стены, над ними картины — слева купающаяся в струях водопада брюнетка, справа — сельский пейзаж. Толстяк сразу же завалился на левый диван, а тощий уселся на стол.

— Присаживайтесь, коллега. — Сказал худой.

«Коллега?.. Значит, эти двое — инквизиторы? А этот нелепый вид — нарочно, чтобы никто не заподозрил… что ж, такое самопожертвование, пожалуй, достойно уважения, не уверен, что я смог бы так же…»

Андрей опустился на правый диван:

— Я по делу. Хочу решить всё быстро, и поскорее уехать.

— Впервые у нас. — Это, скорее было утверждение, нежели вопрос. — Да и в Инквизиции недавно. Что за дело? Может, чаю, или чего покрепче?

— Нет, благодарю. Да, я здесь в первый раз, и, надеюсь, в последний. Я привёз девушку, и хочу, чтобы она работала в Фавнограде.

— А можно поподробнее?

Я могу привести её сюда, сами посмотрите. Она в карете.

— Конечно приведёте, но чуть позже. Кто она?

— Графиня Йорхен. Младшая дочь ныне покойного графа Йоримуса Йорхена из Йорхенохолла.

— Она будет здесь только работать? — Тощий пристально посмотрел на Серова, видимо, это был важный вопрос.

— Я намерен оставить её в городе насовсем. — Ответил тот. — Не знаю наверняка, но, может быть, можно будет использовать её ещё для чего-то, кроме непосредственных обязанностей. Но с этим вы можете и без меня разобраться.

— Хорошо. — С полуулыбкой кивнул худой, оставшись довольным ответом.

— Да, не то, что в прошлый раз. — Согласно закивал толстяк, переглянувшись с ним.

— Так что, привести её, или вы что-то ещё хотите узнать? — Андрей расстегнул дипломат и достал из него папку. — Можете пока посмотреть её документы.

— Давайте бумаги и ведите девушку. — Сказал тощий.

— Всё здесь. — Серов оставил папку на столе, и вышел.

Возвратился он только через десять минут, крепко сжимая Виолетту за запястье. Девушка была заплаканной, однако даже слёзы не смыли с её лица ни очарования, ни аристократической надменности. Очевидно, она не хотела сюда идти, но Андрей притащил её силой. Сейчас молодая графиня Йорхен молчала, капризно выпятив нижнюю губу, не удостоив ни словом никого из присутствующих.

Худой окинул её оценивающим взглядом, и обратился к толстяку:

— Так, ты пока что иди, пообщайся с девочкой.

Толстый, особо не церемонясь, забрал Виолетту, и уволок её куда-то в другую комнату.

— И что скажете? — Спросил Серов. — Думаю, вы уже успели изучить документы.

— Она нам подходит. — Кивнул тощий. — Мои поздравления. Осталось определиться с ценой вопроса.

— Сто пятьдесят тысяч. Золотом, разумеется. — Пожал плечами Андрей.

— Очень может быть…

— Очень может быть, что я хотел бы получить за неё больше. — Перебил он, и цинично добавил: — К этой куколке у меня есть платьишки. А четверть миллиона — достойная цена за красоту… и комплектность.

Серов хорошо понимал, что сделка, которую он собирается совершить, очень напоминает работорговлю, мало того, что категорически запрещённую в Империи, и преследуемую по её законам, так ещё и претящую его личным моральным принципам. Но почему-то не испытывал никаких угрызений совести, и вообще считал происходящее справедливым. Страха перед осуждением или законной расправой тоже не было: Фавноград окольными путями служил делу Инквизиции, местные «жрицы любви» собирали информацию о клиентах, об их делах и не только, а, поскольку в город за развлечениями заезжали, порою, высокопоставленные чиновники из других государств, узнанные тайны иногда оказывались очень ценными. По сути, это был один из имперских центров шпионажа, искусно замаскированный под город-бордель.

По этой, да ещё по паре личных причин, Андрей считал, что поступает правильно. Действительно, работающие здесь женщины знатного происхождения, при наличии покладистого характера и исполнительности, не испытывали нужды практически ни в чём — ни в безопасности, ни даже в некоторой роскоши. Фактически, он обеспечивал Виолетту всем, что ей обещал, хотя делал это не своими руками. К тому же мысль, что девушка, хотя бы косвенно, может послужить Империи, его очень воодушевляла.

— Если она того стоит, то…

Через некоторое время в комнату вернулся толстяк, с горящей от пощёчины щекой и довольной физиономией, расплывшейся в улыбке, от которой его и без того маленькие поросячьи глазки почти скрылись за жирными складками:

— Хороша, чертовка, а главное, почти не поношенная.

— Вот и мнение. — Сказал Серов, на мгновенье испытав отвращение, представив, что только что пришлось пережить хрупкой и изящной Виолетте. Впрочем, лишь на мгновенье. Слегка поморщившись, он добавил: — Я жду оплату.

— Идёмте, осмотрим остальное. — Тощий, наконец, встал со стола. — Не планируете задержаться в городе?

— Нет, мне нужно возвращаться на службу.

Ему хотелось поскорее получить деньги и уехать, он опасался, что сомнения могут овладеть им. Впрочем, ощущение, что он сделал неверный выбор, исчезло так же быстро, как и появилось.

— Жаль, тут есть, на что посмотреть. — Они спустились вниз. — Совет на будущее, будете в наших краях — одевайтесь попроще… чтобы не отсвечивать.

— Я это учту. — Кивнул Андрей, осознав, что действительно не стояло заявляться сюда в инквизиторской форме, и уж тем паче — на служебной карете. — Но вряд ли меня когда-нибудь ещё занесёт в этот город.

Тощий только пожал плечами. Они вышли на задний двор, где сейчас ютились две кареты. Серов открыл дверцу графской, и вытащил оттуда пару вешалок с платьями:

— Подобных здесь два десятка, и все — из дорогой ткани.

— Сейчас мы всё посмотрим… а пока мои слуги выгружают и раскладывают, приглашаю вас к столу.

— Хорошо, но если не возражаете, ко мне мой друг присоединится.

— Конечно, один или несколько?

— Один. Николай! — Позвал Андрей. Ответа не последовало, и он заглянул в карету, где обнаружил его спящим. Зная, что Николай точно не захочет пропустить бесплатное угощение, особенно учитывая, что последний раз он перекусывал на приёме в честь дня города, Серов растолкал его: — Пойдём, нас любезно приглашают к столу.

— Она сдохла. — Жалобно глядя, сообщил Матяшин.

— Что? Ты о чём сейчас вообще?

— Кишка моя. Усохла и сдохла.

— Так ты идёшь, или дальше спать будешь?

— А приглашение только за стол? А то у меня чего-то спина затекла, суставы ломит…

— Не борзей. Если даже что-то и предложат, то наверняка за отдельную плату, а я бордельные услуги оплачивать не намерен.

«Вот же жлоб…» — Подумал Николай, но вслух этого не сказал.

Богато накрытый, щедрый стол ломился от деликатесов, но Андрею от всего этого гастрономического великолепия перепал один только жалкий салат и немного фруктов: все остальные блюда оказались мясными. Зато меню порадовало Матяшина, за обе щёки уплетавшего угощения и с интересом поглядывавшего на смазливых служанок, одетых несколько более откровенно, чем это обычно дозволяется обслуге.

Примерно через час пришла Мэри и что-то нашептала тощему на ухо. Тот поднял взгляд на Серова:

— Ну что, ваши дела даже лучше, чем я думал.

— А если подробнее? — Уточнил он, отложив надкусанное яблоко.

— Мы можем предложить вам сумму несколько большую, чем вы просили.

— Меня это радует, несомненно. А если ещё подробнее?

— Триста тысяч.

— Хорошая сумма. А оговорки?

— Никаких оговорок, нас всё устраивает.

— Хорошо, и когда я могу получить деньги?

— Через час вас устроит?

— Да.




Глава девятая Следователь


В скором времени Серов уже возвращался домой, можно сказать, обогатившись на этой спонтанной поездке. Триста тысяч золотом, и ещё несколько миллионов драгоценностями Виолетты, стали для инквизитора среднего звена целым состоянием. Он решил тут же начать восстанавливать свой особняк, и по прибытию в Сереброгорск нанял рабочих и захотел обзавестись мебелью подороже. Но это всё были небольшие расходы, вернее, теперь они казались таковыми.

Не став мелочиться, Андрей пожертвовал десятую часть Церкви, и только после этого со спокойной душой продолжил совершать покупки. Он обновил гардероб, и теперь рядом с формой висели дорогие костюмы и торжественные фраки; вскоре рядом с особняком выросла конюшня, а роскошную графскую карету, которую Серов тоже присвоил себе, перекрасили в чёрный цвет и отреставрировали. Впрочем, извести все деньги он как-то не торопился, и остановился в приобретении элементов роскоши, когда потратил четверть суммы.

К тому же, не прошло и двух недель с начала капитального ремонта в особняке, как работы пришлось приостановить — Серову пришло предписание о переводе его в Вознесенск, для расследования дела о подрывнике, взорвавшем церковь в Светлограде. Сам инквизитор был озадачен необыкновенным везением — одно за другим исполнялись его желания, однако вскоре пришёл к выводу, что это, по большей части, его заслуга, его труды и сделки с собственной совестью.

Женя, само собой, как помощница, отправилась вместе с Андреем. Для усиления группы следователей было выделено несколько боевых групп, в состав одной из них входил и Матяшин.

* * *


Вознесенск получил своё название, по большей части, из-за того, что вокруг него, широким кольцом, располагались святые земли, по обеим сторонам глубоководной реки Пасемии, заполнявшей трещину Разлома. Этот район отличался более тёплым климатом, образовавшимся из-за многочисленных термальных источников, обогревавших местность и сохраняя её цветущей даже в зимние месяцы.

Среди простора лугов, вдали от мирской суеты, высились веющие покоем монастыри и златоглавые храмы. Колокольный звон, благодатью, разносился над росными еланями, мешаясь с жужжанием пчёл. Именно в этих пажитях, с душистого разнотравья собирался восхитительный, ароматный мёд, которым так славились монастырские пасеки. Чуть в стороне, маня аппетитным запахом спелых яблок, росли сады.

Сам же Вознесенск, почти ничем, на фоне остальных городов, находящихся на территориях Инквизиции, не выделялся: типичная засторойка, стандартная планировка улиц, со вполне обыкновенными зданиями. Однако расположение неподалёку от Крестославля, и существенный размер поселения, определённо добавляли ему значимости, как и то, что он являлся приютом для бесконечных верениц путешественников и богомольцев.

Храмы и церкви, стоявшие на святых землях, куда ежегодно совершали паломничества тысячи верующих, по мнению руководства «Щита Империи», могли стать следующей целью подрывника.




Следовательская группа оказалась раза в два больше стандартной, она уже насчитывала двенадцать человек, а люди всё продолжали прибывать. Приехав на место сбора, назначенное в холле Управления Инквизиции, Серов заметил среди остальных знакомое лицо, с этим человеком он уже пересекался… однажды. Неизвестно, как, но в составе группы оказался и смазливый ухажёр Анжелы, тот самый, которого он избил.

«Вот чёрт, только этого идиота здесь не хватало…» — Подумал Андрей, и заметил, что неприятный знакомец направляется к нему.

— Здравствуйте, Андрей. — Улыбаясь, поприветствовал его мужчина.

— Здравствуйте. — Отозвался Серов. — Не знаю, как вас…

— Да, в прошлый раз нас не представили, а потом вы так быстро ушли… Александр Чернов. — Мужчина протянул ему руку.

Андрей ответил рукопожатием, хотя для этого ему пришлось себя пересиливать.

— Так вы следователь. Любопытно.

— Вы не единственный. — Продолжая улыбаться, ответил Чернов.

— Я в курсе. Но ни за что бы не подумал, что у меня есть подобные коллеги. К тому же, мне гораздо занятнее узнать, как у вас это получилось.

В словах Серова скользил еле заметный уничижительный подтекст и гораздо более откровенная ирония, но Александр почему-то продолжал разговор:

— Вам это действительно интересно?

— Нет, что вы. Я и так догадываюсь.

— Это вряд ли.

— И даже если я сделал ошибочные выводы, вы — не та персона, которая может вызвать у меня интерес.

«Скудоумный тупица» — со злостью подумал чародей. — «Уже давно было пора обидеться, и отойти куда-нибудь в сторонку от меня».

— Кстати, вам привет от нашей общей знакомой. — Чернов улыбнулся ещё шире, обнажив два ряда белоснежных зубов. Упоминание об Анжеле заставило сердце Андрея биться чаще, но это жгучее ощущение, разлившееся в его груди, снова было вызвано скорее ревностью, и он, совладав с собой, спокойно ответил:

— Весьма польщён, ей тоже привет.

— Закончим это дело, и как-нибудь вечерком, при личной встрече, обязательно передам.

Серов хмыкнул по себя: теперь стало ясно, для чего его новый недруг вообще затеял эту беседу. Чернов хотел вывести его из себя, спровоцировать вспышку гнева или даже агрессию, при том, что сам сиял деланной благожелательной улыбкой. Такая мелкая низкая месть вполне соответствовала представлениям Андрея об этом человеке, да и дальнейшее отношение виделось весьма предсказуемым.

«Ну нет, ты не получишь то, что желаешь. По роже за дело ты уже схлопотал, а взбесить меня у тебя больше не выйдет…» — Подумал Серов, и, чуть подняв уголки губ, ответил:

— Можете не передавать, это всего лишь формальность. Если я захочу поприветствовать Анжелу, я найду способ сделать это сам. — Серов оглянулся в поисках Светлитской, она как раз шла к нему. — Женя, будь любезна, узнай, где разместили народ из поддержки, и, в частности, Николая.

— О, и Евгения здесь, добрый вечер. — Не сдавался Чернов, но Андрей уже закончил разговор с ним, и просто перестал обращать на него внимание.

— Здравствуйте. — Мимоходом кивнула девушка. — Хорошо, сейчас всё разузнаю.

* * *


Чуть позже, тем же вечером, было собрание следователей для постановки задач. Группа из шестнадцати человек собралась в зале для совещаний в Управлении, все расселись за длинным столом, во главе сел руководитель расследования, инквизитор Мариинский Родион Петрович, начавший уже лысеть мужчина лет сорока. А Чернов, скорее всего, умышленно, занял место прямо напротив Серова.

Руководитель, краем глаза глянув в какие-то бумаги, сообщил, что по материалам разведки подрывник из Светлограда направился именно в эти края, к тому же, неподалёку от Вознесенска пропала карета с грузом камней-поглотителей.

Андрей хорошо знал, что камни-поглотители — настоящий ужас для любого мага. Эти редкие природные кристаллы, носившие название «эватены», образованное из словосочетания «evacuat tenebris», означавшего «тьма пустот», обладали свойством адсорбировать магическую энергию, используемую для создания заклинаний, в зависимости от своего размера и структуры либо вообще лишая чародея возможности колдовать, либо просто впитывая высвободившуюся во время образования чар силу. Но одно свойство у поглотителей было общим — они наполнялись энергией, накапливая и концентрируя её в себе, и, когда уже не могли вобрать в себя ещё, взрывались. Взрыв переполненного мелкого кристалла запросто мог убить человека, находящегося поблизости. Крупный — легко сносил большое здание.

Стоимость небольшого, невзрачно-серого, мутноватого эватена зачастую превосходила цену чистейшего алмаза, из-за сложностей добычи: основные залежи этих минералов находились в топких, гибельных и чрезвычайно опасных болотах Трясин Тейвике, считавшихся владениями народа ниамбл. Пласты породы, содержащей кристаллы, находились под слоем воды, являвшейся, своего рода, нейтрализатором, значительно снижавшим их поглотительную способность. Разумеется, топи не были единственным месторождением, однако камни, добываемые в других местах, обладали рядом качественных отличий и гораздо более низким адсорбирующим свойством. Поэтому снаряжались экспедиции именно вглубь болот, обыкновенно они состояли из отрядов Падших — нечисти и нелюдей, работающих на Инквизицию, управляли которыми специально подготовленные инквизиторы. Довольно часто группы из подобных походов не возвращались: ниамблы хорошо знали о ценности эватенов, но болотные «недра» разрабатывать не спешили. Залежи служили своеобразной приманкой, и во время добычи кристаллов, имперские отряды вполне могли быть пойманы и порабощены, или же просто убиты.




«Вот же тварь поганая… Знает, что в его поимке маги задействованы, и наверняка решил устроить так, чтобы взрыв был создан даже не его руками… А что если… он не монастырь задумал взорвать, и даже не церковь?..»

— Здесь есть школы, где обучают магии? — Спросил Серов.

— Конечно, как в любом крупном городе. — Ответил Мариинский.

— Скорее всего, следующий удар будет по такой школе. — Продолжил Андрей. — Я обосную: подрывник пошёл сюда, в Вознесенск, чтобы все подумали, что его цель — очередная церковь. Думаю, он не настолько зауряден, чтобы повторяться… Логичнее предположить, что поглотители будут заложены под кабинетом, где проводят практикум по активным видам магии. Поглотители имеют кумулятивное действие, и, пока не переполнятся, не взорвутся. Во время учебных занятий энергии выделяется немного, они будут наполняться постепенно, этого никто не заметит. Но они наполнятся, несомненно, и тогда взрыв будет создан руками учащихся.

— Хорошая мысль. — Кивнул руководитель. — Эту версию также необходимо отработать.

— Я бы даже добавил конкретики. Знаю, в Вознесенске есть особые школы-приюты, где воспитываются дети погибших инквизиторов. Не исключено, что он хочет, чтобы пострадали именно они.

— Не думаю, что стоит углубляться в какую-то одну версию. — Вмешался Чернов. — Объект психически ненормальный социопат, к нему просто так в голову не залезешь.

— Он нормален. — Возразил Серов. — Более чем. Его можно назвать маньяком, но это не соответствует истине. Он хочет, чтобы мы считали так. Неужели не ясно — он пытается привлечь к себе внимание, он желает быть замеченным, причём именно Инквизицией. Пока не знаю, для чего ему такая известность, но какой-то смысл в этом, несомненно, есть.

— Вам не кажется, что ваша версия несколько надумана? — Фыркнул Александр.

— Скорее, она обдумана. — Отозвался Андрей, спокойно воспринимая его нападки. — А от вас мы что-то вообще никаких вариантов не услышали. Высказали бы свой, вместо того, чтобы оспаривать чужие. Мы ведь одно дело делаем.

— А я придерживаюсь мнения, что его целью будет именно церковь.

— Неожиданно. — Серов еле сдержал усмешку. — Что ж, это тоже вполне логично. Как и то, что взрыв будет не один. Одна цель — это слишком просто, а если он хочет блеснуть организацией и подрывным талантом, вполне возможно, что заставит метаться преследователей, то есть нас, меж двух огней.

— Насколько нам известно, он всё время работал один. — Заметил Мариинский.

— Возможно. Но я бы не был уверен, что также дела обстоят и теперь. И не уверен, что и до этого ему никто не помогал. Быть может, он нарочно обставил всё так, чтобы мы думали, что он — одиночка. А он просто бросил тех, кого использовал в своих целях. Или даже убил.

— Так можно долго гадать, тыкая пальцем в небо. — Сказал Чернов.

— Он прав, нам нужны факты. — Кивнул руководитель.

— Работая в архиве, я получил новый, весьма интересный отчёт побеге каторжников с каменоломен близ Светлограда, где и произошёл первый инцидент. Самое любопытное то, что данное событие случилось до него, а двадцать шесть трупов беглых были найдены в подземном проходе, заваленные камнями в результате некоего взрыва. Замечу, что всего сбежавших каторжников было двадцать семь…

— Мы это знаем. Но, может быть, вы увидели в этом что-то такое, чего нам не удалось разглядеть.

— Допустим, что пропавший каторжник — и есть наш подрывник. Подземный ход он один не смог бы проделать, погибшие как раз и помогали ему в этом. Он воспользовался их трудом, а потом избавился от них, чтобы не мешались, организовав небольшой взрыв. Если сейчас он в процессе подготовки, то будут и новые убийства, правда, лишь в том случае, если он более не заинтересован в помощниках.

— Побег с каторги — вообще, зачастую, дело коллективное. — Снова подметил Мариинский.

— Я не настаиваю, что абсолютно прав в своих выводах. — Ответил Серов. — У меня нет конкретных доказательств, это всего лишь версия, основанная на косвенных обстоятельствах и событиях.

— Вот поэтому нам нужно собрать факты.

— Мне нужны сводки об исчезновениях и убийствах людей в близлежащих районах.

— Всем выдадут собранные отчёты, относящиеся к этому делу.

— Очень хорошо, а как у нас с полномочиями? Я хочу пройти по некоторым учреждениям, проверить кое-что.

— В пределах этого города — практически неограниченные.

На этом собрание завершилось, каждому следователю раздали папки со сведениями, и велели к утру составить список недостающей информации.

* * *


Среди сводок и отчётов нашлись сообщения о похожих взрывах в других городах, в разных частях страны, однако эти были масштабом поменьше. Некоторые факты подтверждали теории Серова, другие, напротив, вносили дисгармонию в его версию. Всю ночь Андрей корпел над материалами дела, выпил с десяток чашек бодрящих травяных настоев, но к утру всё равно чувствовал себя усталым и измождённым.

Тем не менее, после утреннего сбора и сдачи написанного ночью отчёта, Серов отправился в школу-приют для детей погибших инквизиторов, потребовал у директора план здания, и первым делом спустился в подвал, оставив сопровождавшего его завхоза школы у входа. Андрей терпеть не мог, когда кто-то посторонний мешал сосредоточиться, особенно тогда, когда любая незначительная, на первый взгляд, деталь, могла оказаться очень важной.

Особого внимания требовала часть подвала, находившаяся под кабинетом для практических занятий по магии. Тщательно обследовав её, инквизитор, вопреки ожиданиям, ничего подозрительного не обнаружил. В целом же подвал оказался изрядно запылённым, заставленным ящиками, никакие подземные ходы к нему не примыкали, а выгрузочный люк, ведущий во внутренний двор, был закрыт. Даже использование магии не дало результата, ничего странного и необычного не нашлось. Однако Серов оказался очень дотошным, и решил провести детальную проверку, а в ходе неё выяснилось, что навесной замок на выгрузочный люк просто наброшен, но не заперт, и это вполне могло стать лазейкой для подрывника.

Тут же заперев и опечатав его, Андрей не поленился наложить ещё и магическую печать, препятствующую вскрытию. А если бы кто-то и попытался её снять или разрушить, территория школы немедленно огласилась бы громким сигнальным гудением. Но и этого магу показалось мало. Вдобавок, он оставил ещё «соглядатая» — магическое око, предназначенное для наблюдения за местностью. У этого заклятия имелось любопытное свойство: едва какое-либо живое существо появлялось в его поле зрения, оно тут же проецировало его подвижную голограмму в назначенное магом место. Этим местом чародей избрал кабинет, где работала с бумагами Женя, теперь ещё и обязанная наблюдать за происходящим в подвале.

Успокоившись на этом, Серов решил посетить ещё несколько учреждений, но там тоже не нашлось почти ничего значительного. Однако во всех местах обнаружились возможные лазы, которые он запечатал магическими печатями, и за подвалами также установил слежку «соглядатаями».

К вечеру окончательно вымотавшийся Андрей накрапал отчёт о своей деятельности за день, попутно чуть не задремав над писаниной, и, передав его руководителю, возвратился в снятый дом и, рухнув на кровать не раздеваясь, наконец-то заснул.

Следующий день ознаменовала работа с информацией о смертях, возможно связанных с деятельностью подрывника. Подходящих убийств в отчётах не нашлось, а вот процент суицидов — несколько превышен, и это натолкнуло Серова на мысль о том, что некоторые из них могли быть лишь обставлены, как самоубийства, и, хотя все они были совершены разными способами, инквизитор решил проверить свою догадку.

Последний суицид был совершён около недели назад, а это означало, что восстановить ход событий с помощью чар, направленных на искажение времени и воспроизведения образов участников события посредством магических голограмм, представлялось возможным. Процесс подобной «следовательской реконструкции» оказывался полностью достоверным, при условии, что проводился непосредственно на месте происшествия. Голографические образы не только абсолютно точно передавали внешность людей, но и их голоса. Однако процесс воссоздания эпизода, произошедшего в прошлом, считался не только чрезвычайно энергозатратным для мага, но и крайне сложным, иными словами заниматься этим мог далеко не каждый чародей. Опасность заключалась ещё и в том, что маг, производящий «реконструкцию», сам находился в этот момент в глубоком трансе, и оттого делался уязвимым, за ним обязательно должен был кто-то присматривать. Наличествовали у данного метода и временные ограничения: с каждым днём образы блёкли, размывались, из действа выпадали куски, и если в первую неделю получалось восстановить происшествие полностью, то к концу второй это становилось невозможным.

Поэтому, не медля, Серов взял в помощь пятерых человек из следовательской группы и отправился на место недавней смерти. Самоубийцей оказался владелец захудалой харчевни на окраине города, мужчина вскрыл себе горло, у себя же в заведении, в комнате на чердаке, где и жил. Местные власти быстро закрыли это дело, особо не углубляясь в расследование, решив, по-видимому, не тратить время и силы на очередного неудачника, подведшего черту.

Поднявшись в его комнату, Андрей велел наблюдателям занять места вдоль стены, а сам, раздавив с десяток ароматических капсул и наполнив помещение густым запахом пряных трав, встал посередине, и, выставив перед собой ладони, начал вслух читать длинное заклятие. Казалось, мощные звуки его голоса, отражаясь от стен и потолка, заполняют комнату, и материализуются в фиолетовую дымку, из которой начал вырисовываться неясный силуэт, с каждой секундой становившийся всё отчётливей, и, наконец, принявший обличье умершего хозяина харчевни, сорокалетнего мужчины, сидящего за столом.

В этот момент голова мага опустилась, плечи поникли, руки — обвисли, и он сам был будто лишён сознания, хоть и остался неподвижно и вполне устойчиво стоять на месте. Но это была лишь видимость — сейчас он выполнял самую сложную часть «реконструкции», перенаправляя потоки времени, «вытягивая» события недельной давности, заставляя их проявиться в действиях голограмм. И, наконец, наблюдатели могли узреть действо, оно разворачивалось прямо перед ними.

…Хозяин харчевни сидел за столом, разбирая счета и сравнивая их с выручкой. Суммы, требующие оплаты, оказались намного больше прибыли, но на этот раз мужчину это не опечалило. Он открыл ящик стола и достал два увесистых мешочка с золотыми монетами. Тихо открылась дверь, и в комнату вошёл ещё один мужчина.

Андрей не только созерцал происходящее, но и будто незримо присутствовал непосредственно в момент развития минувших событий, а из-за искажения времени, в эпицентре которого он сейчас находился, это действительно было так — по сути, он был погружён в прошлое. И, видя картину несколько иначе, чем сторонние наблюдатели, маг сразу узнал вошедшего…

Подрывник был одет иначе, даже выглядел по-другому, но внешнее проявление не могло скрыть сущность, и это был именно он. Походная, пропылившаяся одежда, шляпа с треснутыми полями, недельная щетина… и всё те же холодные, бледно-серые, не знающие жалости глаза.

— Я зашёл занести должок, работа твоего сына — выше всяких похвал. — Сказал мужчина.

Хозяин харчевни вздрогнул:

— Здравствуйте… я ждал вас только утром. Как идёт торг… — Подрывник всадил ему в горло нож, не дав договорить, и усадил на прежнее место.

Он быстро осмотрел карманы умирающего, затем — стол, забрал деньги… и что-то ещё из ящика быстро запихнул себе в карман…

Тут перед глазами всё поплыло, и Серов понял, что его куда-то тащат, нарушая подпитку временного искажения; сознание постепенно возвращалось в покинутое тело, и Андрей, сквозь мутную пелену перед глазами, шум и звон в ушах разобрал, что его пытается увести один из сотрудников. Вскоре он услышал и то, что тот пытался ему сказать:

— Пожар! Уходим…

— Оставьте… — Всё ещё заторможено произнёс маг. — Идите, я вас догоню… я должен досмотреть… это важно…

— Ты сгоришь! — Зрение прояснялось, и теперь Серов видел, что всё вокруг в дыму. И лишь сейчас почувствовал резкий запах гари. Двое инквизиторов потащили его к выходу, но лестница уже полыхала. — В окно!

— Бегите. — Андрей дёрнулся, пытаясь стряхнуть с себя цепкие руки сослуживцев, но это не удалось. — Я маг, силы стихии не повредят мне. Я должен увидеть… — Но его никто не слушал, более того, его пытались выпихнуть в окно.

— Тогда досмотрим все вместе. — Собравшись с силами, коих и так мало осталось, Серов накрыл себя и остальных «магическим щитом».

Но едва маг, вместе с остальными, оказался внутри защитной оболочки, рвануло так, что само место убийства разнесло в щепки, а энергетический пузырь выбросило на улицу. Ударившись об землю, он разрушился, но никто из находившихся внутри него не пострадал. Место, где была харчевня, сейчас представляло собой груду горящих обломков, часть из которых разметало по округе. В близлежащих домах, к счастью, находящихся несколько в стороне, от взрыва вылетели стёкла, и где-то на другом конце улицы начали собираться переполошившиеся, но любопытные люди.

— Так, зато теперь я знаю, куда делись поглотители… по крайней мере, часть из них. — Было первым, что сказал Андрей, оглядевшись и убедившись, что с коллегами всё в порядке.

— Серов, ты дебил! — Отозвался один из них.

— Заткнись. Все же целы, всё в порядке. В здании были спрятаны эватены: мелкие взорвались спровоцировали пожар, напитавшись энергией, которую я использовал для смещения потоков времени. Крупный среагировал на мощное защитное заклинание, он-то и разрушил харчевню. А благодаря моим сегодняшним находкам, можно будет попытаться выяснить, сколько ещё псевдо суицидов связано с делом. И не нужно будет тратить время и силы на воспроизведение голограмм.

— Нам не интересны другие убийства, нам нужно поймать этого маньяка!

— Я как раз этим и занимаюсь. — Ответил Андрей. — Убийства — кровавый след, который он оставил. У убитых были связи, или же они сами обладали некими умениями, полезными подрывнику. А узнав, кто пострадал от его рук, мы, возможно, сможем определить, какие силы были задействованы.

— Ты что, ещё не понял — ОН ЗНАЛ, что мы придём сюда!

— Конечно, знал. — Кивнул Серов, и, слегка улыбаясь, пояснил. — Он же именно для мага и приготовил поглотители, он догадывался, что мы будем проводить «реконструкцию». И он ведёт нас, желает, чтобы мы шли за ним, и весьма продуманно хочет отыметь Инквизицию. Пока что у него это даже получается.

— О, я рад, что тебя это так веселит и вдохновляет.

— Меня вдохновляет то, что пока что мои догадки оказываются верны. Он же просто носом нас тычет, играется. Я бы даже не удивился, если бы он Управление на воздух поднял.

— Может, ты и прав…

— Надо срочно проверить остальные самоубийства. И пожарных вызвать.

* * *


Серов доложил о находках и предположениях руководителю, и тот разрешил ему привлечь максимальное количество людей для разработки новой информации. Выяснилось, что подрывник убил ещё одну молодую женщину, подстроив всё так, будто бы она упала с лестницы. В её доме поглотителей не нашли, однако Андрей чисто интуитивно обнаружил связь, и решил проверить её, вновь заглянув в прошлое. И вот вновь пришли в движение голограммы, оживляя картину произошедшего.

…Они стояли перед спуском с лестницы. Она обнимала и целовала его; а он, подрывник, вновь выглядел иначе: аккуратно выбрит, одет, как обычный горожанин… Лёгкий толчок — женщина теряет равновесие, кубарем катится вниз по лестнице, ломая шею. И опять — абсолютно безразличный взгляд холодных глаз. Убийца спокойно спустился, перешагнул через ещё не начавшее остывать тело, и ушёл…

Но другие ниточки, исходящие от убитых, никуда не привели. Ни сына, ни других родственников у харчевника не оказалось. Погибшая женщина тоже была одинока. Никаких подозрительных торговых операций в городе не обнаружили, и теперь нужны были новые зацепки.

Другие члены следственной группы топтались на месте, они насобирали огромное количество информации, а толку — ноль. Минула целая неделя, и — ни единого сдвига. Но больше всего Серова бесило то, что и он сам ничего не мог найти.

Однажды вечером, когда Андрей, сидя в кабинете, в очередной раз ломал себе голову, так, что от умственного напряжения и усталости покраснели глаза, к нему подошла Женя с кипой бумаг.

— Андрей Львович, я тут кое-что нашла, может быть, это как-то поможет вам.

— Давай сюда, я просмотрю. Всё равно никаких светлых мыслей… Мне кажется, что всё обстоит гораздо проще, что ответ плавает на поверхности, перед самым носом, а я просто не вижу его, не замечаю… Не понимаю, что он хочет сказать…

— Вот опись того, что украли из грузовой кареты. — Женя положила перед ним листок. — В основном, забрали маленькие поглотители, которые впоследствии должны были использоваться в качестве боеприпасов и топлива, это для каких-то разработок чернохалатников… Вот, дальше… Для обеспечения безопасности перевозки груз находился в стабилизирующей жидкости, там было ещё четыре больших эватена…

— Ну да. Один я уже нашёл… Значит, ещё три осталось…

— Вот, а ещё, из кареты пропал один контейнер, такой сундучок небольшой, все большие поглотители, и с двух контейнеров слита вся стабилизирующая жидкость. Каким-то чудом всё это не взорвалось то, что осталось. Странно почему он сам не уничтожил всё, что не смог унести…

— Чтобы не привлечь внимание сразу. — Зевнул Андрей. — Всё же очень просто: ему нужна была небольшая фора во времени. Исчезновение кареты заметили бы лишь тогда, когда она в срок не появилась в пункте назначения. А насколько связана ограбленная карета с его деятельностью, не должно было открыться до поры, по крайней мере, пока он не нашёл подходящее место, чтобы их спрятать, и скрыться самому. Хотя не исключено, что тайники он продумал заранее. Но всё равно, ему нужно было время, чтобы до них добраться. А незаметно уничтожить поглотители — серьёзная задача, я бы сказал, такое возможно только в лабораторных условиях.

— Мне кажется, он нарочно оставил столько следов.

— А я уже давно уверен, что это так. — Серов потянулся и откинулся на спинку стула, запрокинув голову и уставившись в потолок. — Это же настоящий спектакль, где псевдогениальный преступник ставит Инквизицию раком, и дрючит её по полной. — Сообразив, что сказанное грубовато для ушей княжны, да и просто как-то некультурно, хотя довольно верно отражает происходящее, он кашлянул и снова сел нормально. — Извини. А ты не могла бы мне чаю сделать? Не хочу отвлекаться, здесь ещё полно материалов, которые нужно прочитать.

— Хорошо, а вам какой?..

— Матэ.

Девушка ушла, и через несколько минут возвратилась с чашкой горячего настоя, застав Серова уставившимся в бумаги, но взгляд его был неподвижен, он их не читал, просто упёрся в одну точку.

— Что-то не складывается всё. — Снова заговорила Женя, поставив чашку на стол перед инквизитором. — Он грабит карету, дальше, скорее всего, направляется в Вознесенск, заводит знакомства… вот, даже девушку нашёл… кошмар, зачем было её убивать?.. Чернов прав, этот подрывник — монстр, маньяк… — Она на секунду замолчала, ожидая, что Андрей либо перебьёт её, либо вовсе попросит не мешать. Но нет, он продолжал сидеть всё также неподвижно, не глядя на неё, и, вроде бы, даже слушал то, что она говорила, и потому она решилась продолжить: — Так, дальше… харчевник… вряд ли преступник жил у него, скорее всего, просто собирал информацию, ещё… этот сын, который не сын, которого вовсе нет… Ещё какая-то торговля… Голова идёт кругом… Я, наверное, вас отвлекаю?..

— Ну конечно же! — Вдруг воскликнул Серов, и ударил ладонью по столу так, что чашка подпрыгнула, расплескав часть содержимого, а Женя испуганно вздрогнула. Он вскочил на ноги, лицо его просияло каким-то внезапным озарением. — Да, конечно же, торговля! Он никуда не собирался их закладывать, он их продавал! Он торговал поглотителями под видом чего-то другого!

— Но чего? — Спросила девушка, обрадовавшись, что её слова случайно смогли натолкнуть Андрея на мысль. — И почему пока не было взрывов, ведь поглотителю размером с бусину много магии не надо…

— Ему нужно было вести продажи незаметно… Но он знал, что его уже ищут. — Теперь на лице у Серова отражалась бешеная работа мысли, он начал ходить по кабинету из стороны в сторону, то и дело прикладывая кулаки ко лбу и закусывая нижнюю губу. Разговаривал он, по-видимому, сам с собой, развивая и формулируя версию вслух. — А проще всего спрятаться на видном месте, то есть… торговал открыто. Ему нужно было что-то совсем не подозрительное, но пользующееся спросом, нечто, что непременно купят, иначе никакого смысла в его затее нет… А что можно сделать из камня, размером с бусину?.. Украшения?.. Нет, это не то, направление неверное, что-то другое. Амулеты? Возможно, ведь это принадлежности магов, но маги сперва проверяют свойства, так что, это нелепо… Так. Он хочет опустить Инквизицию, надсмеявшись над всеми святыми идеалами. Значит, затронет опять же церковь, а церковь имеет религиозную атрибутику… Крест и чётки. Чётки! Он изготовил чётки с поглотителями! И не дай Бог, сколько-то уже продал!

— Но как же мы их теперь найдём? — Озадаченно спросила Женя.

— Сперва надо предотвратить дальнейшее распространение, для этого нужно прочесать все торговые точки, где реализуют подобные товары. Если он вёл торг с отдельными гражданами, то мы вряд ли сможем отследить всех. Но если продавал партиями — это уже проще, клиентами могли быть монастыри, приюты, церковные лавки, приходские школы.

Серов немедленно сообщил о своих догадках в Управление, и Мариинский срочно собрал ночное совещание. Проверять версию Андрея начали с самого утра, без шумихи, и только силами следственной группы, чтобы не спугнуть подрывника. И — в точку, уже во второй церковной лавке обнаружился десяток чёток из поглотителей, хотя бусины очень походили на обыкновенный гематит. Опасные религиозные принадлежности были тут же изъяты, и при их изучении в лаборатории учёные-чернохалатники обнаружили, что сверху поглотители покрыты слоем смеси, состоящей из стабилизирующего состава и каких-то пигментов, как раз и придававших камням сходство с гематитом.

Продавец из церковной лавки вспомнил, что чётки ему безвозмездно пожертвовал некий мужчина в одеянии послушника. Серов тут же извлёк его образ посредством голограммы, благо, смазался он не сильно, к тому же тёмно-серый балахон с верёвочным поясом был характерным одеянием послушников монастыря Святого Иуды. Чуть позже эту нить предстояло проверить, поскольку одежда была не поддельной, а, скорее всего, украденной, но сначала следовало найти тех, кто приобрёл себе взрывоопасные чётки. Благо, с момента «дарения» в лавке их была куплена всего пара. Одни взяла старая вдова, её лавочник знал и дал адрес, а вторые — юноша, на вид студент или учащийся.

Вдова нашлась сразу же, она редко выходила из дома, и после посещения инквизиторами её жильё вновь стало безопасным. А вот юношу, носящего на поясе бомбу замедленного действия, и даже о том не подозревающего, пришлось поискать — и даже вычленив его образ, нужно было обойти несколько школ, в каждой из которых было около тысячи учащихся. Наконец, в голографическом изображении директор школы Инквизиции узнал собственного племянника, который учился здесь же, и по расписанию сейчас был на занятиях… по прикладной магии.

…В классе сидело около тридцати учеников, преподаватель демонстрировала им одно из простейших поисковых заклинаний. Остановившись на полуслове, она, да и все остальные присутствующие, уставилась на ворвавшегося в кабинет Серова. Оглядев учащихся, он заметил нужного юношу и жестом подозвал к себе, а учительнице велел минут на десять приостановить занятие. Вдвоём с учеником они вышли в коридор, и, закрыв дверь в класс, Андрей сказал:

— Ты недавно купил в церковной лавке гематитовые чётки.

— Откуда вы знаете? — Удивился юноша.

— Лавочник сказал. Отдай их мне, взамен… — Инквизитор вытащил из кармана рубиновые чётки. — Я дам тебе свои, вот эти, они гораздо лучше и дороже.

— Но у меня их нет… — Пожал плечами ученик. — Я подарил их матери.

— Чёрт! Где она сейчас?

— Наверное, дома. А что случилось?

— Адрес! Скорее говори адрес!

Юноша недоумённо посмотрел на странного инквизитора, но адрес всё-таки назвал. Серов тут же вернул его на занятия, а сам немедленно поскакал верхом к дому его матери.

Но на подходах в нужном доме раздался взрыв, выбивший стёкла изнутри, и повредивший оконные рамы. Натянув поводья, Андрей остановил коня, и, сжав зубы, болезненно содрогнулся. Он не успел совсем немного, и, хотя спешил, как мог, всё равно чувствовал себя виноватым. То, что осталось от несчастной женщины, оказалось зрелищем не для слабонервных, её буквально разметало по стенам. О взрыве инквизитор сразу же сообщил, предупредив, чтобы сыну погибшей ни в коем случае не говорили, что именно погубило его мать.

После этого случая у Серова возникло острое желание ускорить ход расследования, он не мог допустить, чтобы погиб кто-то ещё. Поэтому ранним утром следующего дня, взяв троих человек в помощь, он отправился в монастырь Святого Иуды, дабы переговорить с отцом-настоятелем.

* * *


Настоятель, почтенный седобородый старец, принял их без промедления:

— Благослови Господь Империю и защитников её. — Приветствовал он, когда инквизиторы прошли в его кабинет.

— Здравствуйте, отче. — Склонил голову Андрей. — Мы сейчас разыскиваем опасного преступника, взорвавшего церковь в Светлограде, быть может, вы об этом слышали. Сейчас он действует в Вознесенске, и недавно, в своих грязных делах использовал одежду послушника вашего монастыря. Мы хотели бы узнать, не пропадало ли из хранилища монастыря что-нибудь из вещей, или, может быть, кого-то из монахов ограбили?

— Напасть какая… мы до сих пор молимся о душах невинно убиенных в той трагедии. Да защитит нас Господь от такого в дальнейшем, и направит защитников Его по пути праведного гнева. — Игумен на мгновенье поднял свой взор вверх, а потом продолжил: — А краж у нас не случалось, у нас с этим строго, грех это большой.

— А скажите, отче, не появлялось ли у вас, в последние две-три недели, новых послушников?

— Слава Господу нашему, тянутся люди Божии к Свету Его. Приходят, и в этом месяце несколько человек, и в прошлом, и ещё до этого… Всем дело найдём, и святой путь укажем. Разве вы сами не чувствуете — благодать-то какая в воздухе! Одно омрачило бытие наше — целительницы все слегли, хворью подкошенные…

— Да, это печально, я ведь и сам целитель… А сколько человек в этом месяце послушниками стали?

— Так, позвольте, припомню… пятеро послушников нашли кров в стенах наших.

— А этого среди них не было? — Серов мановением руки воспроизвёл голограмму, сохранившую облик «послушника», принесшего взрывоопасные чётки в церковную лавку.

— Да. — Присмотревшись, кивнул настоятель. — Это Степан, прилежный и благодетельный молодой человек.

— Боюсь, что нет… — Серов переглянулся с сопровождающими. — Нам нужно будет… побеседовать с ним. А сейчас скажите, чем болеют святые сёстры-целительницы?

— Недугом странным, вроде, ни горячки, ничего, а прямо с ног валятся.

— Будто что-то вытягивает из них силы? — В мыслях Андрея промелькнула очередная догадка. — А вы не знаете, случайно, нет ли у сестёр гематитовых чёток, недавно появившихся?

— Сего не ведаю.

— Позволите мне поговорить с сёстрами? Я опасаюсь, что их состояние вызвано вполне конкретной вещью.

— Не хотелось бы тревожить их, болезных, но, вижу, надо.

— Если мои предположения верны, то вскоре они пойдут на поправку. Если же причина в чём-то другом — я сам подлечу их. — Пообещал Серов, и настоятель проводил его к целительницам. Они лежали на кроватях, почти все — в полубессознательном состоянии, некоторые из них сжимали в руках уже знакомые «гематитовые» чётки, у других они висели на поясе или были убраны под подушку.

Андрей собрал все опасные принадлежности и засунул в ёмкость со стабилизирующей жидкостью, которую с некоторых пор начал носить с собой. После этого к сёстрам начали медленно возвращаться силы.

— А где сейчас этот послушник, Степан? — Спросил Серов у настоятеля, когда они вышли из кельи, где постепенно приходили в себя целительницы.

— На неделю отправлен в соседний монастырь Святого Луки, у них там кровля прохудилась, а он такой мастер оказался, умелец от Бога.

— Вот этому умельцу бы руки да ноги повыдёргивать, и голову ещё оторвать… — Тихо пробормотал Андрей, и уже громче добавил: — Благодарю, отче, за содействие.

* * *


Едва они вышли за ворота монастыря, Серов, пользуясь безлюдностью прилегающей округи, тут же с помощью специальных чар связался с Управлением. Ему почти сразу ответил Мариинский:

— Вы что, Серов, с ума сошли, использовать магию в таких условиях?

— Во-первых, я проверил окружающее пространство на наличие поглотителей. — Ответил Андрей. — Во-вторых, обнаружены ещё чётки, они уже изъяты и нейтрализованы, так что, опасности не представляют. В-третьих, энергия, используемая для установления связи, имеет более тонкие и высокие вибрации, и, даже будучи поглощённой, кристаллы практически не наполняет.

— Не умничайте.

— Я бы не вышел на связь, если бы это не было так срочно. Мы нашли подрывника, знаем его примерное местонахождение, и для его захвата нам немедленно нужно подкрепление, хотя бы две-три боевые группы.

— Только без самодеятельности. Немедленно явитесь в Управление. Это приказ. — Сказал Мариинский, и на этом сеанс связи завершился, и Серов хорошо понимал, что обязан подчиниться приказу, как бы ему ни хотелось поймать преступника самостоятельно.

* * *


К тому моменту, как приехал Андрей, в Управлении уже царило оживление: позади здания, во дворе близ казарм, собирались боевые отряды и стягивались второстепенные члены следственной группы. Серов, подъехавший верхом как раз с этой стороны, заметил среди прочих Матяшина, и, спешившись, решил подойти к нему.

— О, вот и наш следак пришёл. — Улыбнулся Николай, который был рад увидеть друга. Они пожали руки.

— Не знаю, мне зачем-то с монастыря срочно приказали вернуться в штаб. Я, наконец, обнаружил его, осталось только взять…

— Чего это ты там нашёл? Подпольный бордель, что ли?

— Вот же идиот, чего тебя вечно в эту сторону уносит?.. Я, меньше часа назад, выяснил местонахождение подрывника. — Похвастался Андрей, не в силах сдержать распирающую его гордость за себя самого.

— А, так вот из-за чего здесь весь этот кипишь навели… Извиняй, мне на инструктаж пора.

— Мне тоже нужно идти. После поговорим.

Мариинский уже ждал Серова в зале для совещаний, где находилось и ещё несколько следователей, здесь же была и Женя.

— Вот и вы. Хорошая работа. Мы проверили — он сейчас действительно в монастыре Святого Луки. Через пять минут боевые группы выйдут на штурм в место операции. Вы же, тем временем…

От последних слов руководителя Андрей заметно побледнел, глотнул воздуха, чтобы не потерять самообладание, и всё же рискнул перебить:

— Вы хотите сказать, что я не участвую в захвате преступника?..

— Да, вы не будете в этом участвовать. Для вас и вашей помощницы есть отдельное задание.

— Надо же, какая честь, отдельное задание… — Сквозь зубы процедил маг. — Могу я узнать, в чём оно состоит?

— Напишите расширенный отчёт о своих действиях, думаю, ваши знания и аналитические методы будут полезны. — Ровным голосом ответил Мариинский, сделав вид, что не замечает резких интонаций Серова.

«Чтобы использовать мои методы, нужно быть мной! Я — следователь, я боевой маг, я — инквизитор, а не книжный червь, которого почему-то все упорно видят во мне!» — Чуть было не выкрикнул вслух Андрей, но вовремя сдержался, и, понизив тон, негромко сказал:

— Я очень рад, что послужил общему делу, и надеюсь, что и в дальнейшем мои способы решения задач пригодятся Инквизиции. Книга будет написана, я поделюсь собственным опытом, и пусть он используется во благо Империи. — Однако в этот момент у него был тяжёлый, испепеляющий взгляд, и он стоял, сжав кулаки, отчаянно стараясь погасить вспышку гнева и подавить в себе желание возразить или нагрубить руководителю.

Мариинский же прекрасно видел эту его внутреннюю борьбу, и, оценив выдержанность, ответил:

— Вот и отлично, ваши заслуги будут отмечены. — И, обернувшись к другим следователям, сказал. — Чернов, выгоняй всех, выдвигаемся.

«Плевал я… на ваши отметки…» — Подумал Серов, чувствуя себя так, будто его предали. Лишили возможности участвовать в развязке дела, к которой он сам и подвёл, отняли законное право насладиться триумфом, ощутить собственную победу. Он-то думал, что подобные ситуации остались где-то там, в его детстве, когда он делал что-нибудь особенное и ожидал похвалы, а вместо этого приходил кто-нибудь из братьев Йорхенов, отбирал у него результаты длительного труда и приписывал их себе. И маленькому, обиженному мальчику ничего другого не оставалось, как забиться обратно в библиотеку, и помалкивать, опасаясь расправы. Но нет, именно так он ощущал себя и теперь, когда даже Чернов, самый бесполезный следователь группы, участвовал в захвате, а он, Серов, не спавший ночами и не жалевший себя во время этих поисков, был отправлен домой, писать рукопись. Ни другое имя, ни новый статус и уважаемая профессия, получалось, не изменили отношения людей к нему, поменялся лишь масштаб происходящего. Осознание этого жгло его изнутри, терзало, подменяло здравые мысли накатывающими пустыми страхами, которые, предполагалось, он давно уже изжил.

Сейчас Андрей был похож на бледную тень из далёкого прошлого, и побрёл к съёмному дому, в котором жил сейчас, с потускневшим взглядом и понуренной головой, не обращая внимания на происходящее вокруг.

К переживаниям прибавилось ещё и мысленное самобичевание, он сам обвинял себя в том, что наивно позволил воспользоваться собою, как инструментом, и потом отбросить в сторону, за ненадобностью. От нарастающего раздражения никак не удавалось избавиться — попытки подавить его только ещё больше накручивали напряжение мыслями о несправедливости произошедшего.

Придя в дом, маг сразу прошёл на кухню, открыл шкафчик, где, в аккуратных баночках, стояли травяные чаи, намереваясь заварить себе какой-нибудь из успокаивающих. Но, вдруг с размаху хлопнув дверцей, да с такой злостью, что она повисла на одной петле, ударил по ней кулаком, тут же содрав с костяшек кожу. На спокойном, обыкновенно, лице Серова, появилась гримаса сродни страдальческой. «Шаровая молния», сорвавшаяся с его пальцев, спалила посудный шкаф.

Хотелось разгромить весь дом, нет, хотелось кого-нибудь убить, и он очень ярко представил себе, кого именно, и каким способом. Но он понимал, что это никогда не сделает этого на самом деле, и в нём всё больше поднималась бессильная ярость, однако прежде, чем сломать что-нибудь ещё, Андрей почувствовал на себе чей-то взгляд.

Чародей огляделся. На входе в кухню стояла Женя, шедшая следом за ним от самого Управления, но Серов, погружённый в собственные мысли, её даже не заметил. А она, видимо, пронаблюдала всю разыгравшуюся сцену с самого начала.

Катастрофа! Он не мог допустить, чтобы хоть кто-то увидел его в подобном состоянии, это было бы крушением мифа о его железной выдержке, о его непоколебимости… хотя на деле обмануть своей внешней сдержанностью и холодностью он мог лишь малознакомых людей, и он даже понимал это… но Женя! Девушка смотрела на него с такой жалостью и состраданием, она сочувствовала ему, будто он, сильный маг-инквизитор, множество раз рисковавший собой, казался хилым и беспомощным, как её котята. Её взгляд выражал и готовность ободрить и поддержать, словно чародей в этом нуждался… и он осознал, что это действительно так, но именно осмысление этого больше всего и взбесило его, окончательно выведя из равновесия.

И, вместо того, чтобы признать очевидное, и разделить свои переживания с девушкой, как он когда-то уже делал, Серов остановил свой взгляд на ней, и самым сухим тоном, на который только сейчас был способен, спросил:

— Что ты так на меня смотришь?

— Ничего… — Пробормотала Женя, не ожидавшая сейчас от него такой реакции на своё присутствие. — Я просто…

— Уйди. — Перебил Андрей. — И забудь о том, что только что здесь видела.

— Хорошо… как скажете… — Глаза девушки обиженно блеснули, и она, развернувшись, ушла.

Серов остался в одиночестве, но это не принесло ему облегчения, наоборот, теперь стало только ещё хуже. Опустошённый внутренними переживаниями, маг устало опустился на пол, прямо посреди разгромленной кухни. Обхватив ноги, он уткнулся лбом в собственные колени, и надолго замер в этой позе.

* * *


Через несколько часов Андрей всё-таки кое-как привёл свои мысли в порядок, и даже относительно успокоился, придя к выводу, что он действительно внёс наибольший вклад в поимку подрывника, и ценность его в том, что он ИМЕННО СЛЕДОВАТЕЛЬ, а не штурмовик.

Вечером к нему заявился неожиданный визитёр. Серов открыл дверь. На пороге стоял Чернов, судя по выражению его лица, страшно довольный собой.

— Мы его взяли. — Сообщил Александр.

— Я и не сомневался. — Безразлично пожав плечами, отозвался Андрей. — А вас что же, послали известить меня лично, или же вы находите меня подходящим собеседником, чтобы поделиться радостью успеха?

— Что-то этом духе. Вы разве не рады, что опасный преступник обезврежен?

— Я именно для этого и работал. — Ответил Серов, ощущая, что от одного только нахального присутствия незваного гостя в нём снова начинает закипать злость, и поэтому первым пошёл в наступление, добавив своему тону притворной благожелательности. — Вот закончу с книгой о моих талантах следователя, и непременно напишу оду о вас, храбрых штурмовиках, которые по моей наводке схватили подрывника. Что же вы стоите на пороге? Проходите, будем праздновать нашу общую победу, заодно поведаете мне подробности.

— Как-нибудь в другой раз. — Фальшиво улыбнулся Чернов, как-то сразу потеряв от такого натиска, охоту продолжать беседу, которая была затеяна с целью вновь побольнее задеть Андрея. Однако «провинциал» сам неприятно кольнул аристократа, которого и без того глодала зависть к его достижениям. А Серов продолжал:

— Очень жаль, мне для ощущения полноты победы недоставало именно вашего общества…

Тут, непонятно откуда, появился Николай:

— Господин Чернов, вас срочно в Управление!

— Извините, дела, никуда без меня. — Поспешно откланялся Александр; Николай занял его место на пороге.

— А ты откуда, и куда, и вообще, чего притащился? — Поинтересовался Андрей, стоя у прохода, и не торопясь пропускать друга в дом.

— О, а наш славный следователь, я, погляжу, не в духе. — Улыбнулся он.

— Да вы что. Нет, просто работы много, книгу писать надо, вот сегодня, как раз, и начну. — Раздражённо буркнул Серов.

— А с каких это пор мы на «вы»?

— Это уже просто привычка. Слишком часто в последнее время приходится общаться с неприятными людьми.

— Это бывает. — Матяшин отодвинул его и прошёл-таки внутрь.

— Эй, ботинки сними, не топчи здесь, мне этот дом ещё владельцу возвращать, и я совершенно не хочу отмывать твои грязные следы. И ещё, с каких это пор ты у Чернова на побегушках?

— Да ладно. — Он так и не снял обувь, прошёл в гостинную и плюхнулся на диван. — А Чернова я просто сбагрил, гляжу, у тебя от разговора с ним чуть не пар из ушей, думаю, что ты счаз его поджаришь, и тебя посадят, а потом ещё, может, и повесят, и мне придётся искать нового лучшего друга. Вот и придумал, что его, дескать, начальство вызывает.

— Что, неужели так заметно было, что я хочу его убить? — Андрей занял кресло, и пристально посмотрел на Николая.

— Ну, я-то тебя знаю. — Развёл руками тот.

— Теперь не сомневаюсь. Спасибо, ты сделал лучшее, из того, что мог. Я бы тебя угостил чем-нибудь, да на кухне погром…

— Даже боюсь спросить, из-за чего… Ну что, рассказать тебе подробности операции захвата?

— Расскажи. Хоть я всё ещё считаю, что сам должен был участвовать в ней… Женя! — Окликнул Серов, желая и её пригласить послушать. Но девушка не откликнулась, похоже, её вообще не было дома.

— Ну и вот, значит, прикинь: этот хмырь и не собирался сопротивляться, даже как-то странно.

— Я так и думал… — Кивнул Андрей. — Он всё это спланировал, он сам хотел, чтобы за ним пришли. Я только одного до сих пор не пойму: зачем? Он что, искал смерти по приговору Инквизиции, или ему нравится медленно поджариваться на костре? Какую-то же цель он преследовал… и это для меня — самая главная загадка всего дела.

— А самое интересное, при нём нашли только ещё один крупный поглотитель, вмонтированный в кровлю, но это даже для меня очевидно было…

— Как это мило с его стороны, сберечь ценное имущество Инквизиции, и потом ещё сдаться без боя. На что же он рассчитывал, на смягчение приговора? Бред какой-то… — Следователь подпёр подбородок кулаком, опершись локтем на подлокотник, взгляд его стал задумчивым.

— Да вообще, мутный какой-то мужик.

— Нет, он очень умён. Несколько раз сбивал меня с толку. Такого даже убивать жалко, его разум можно было бы использовать с пользой.

— Да ну их, этих маньяков. От них вреда завсегда больше, чем пользы.

— И всё же я хочу с ним поговорить… узнать, что же двигало им, какой побудительный мотив.

— Ой, это вряд ли выйдет. А знаешь, что ещё странно? Перед тем, как мы его брать оправились, нам сказали, чтобы ни в коем случае не калечили, и уж тем более не убивали этого придурка.

— Вот даже как? — Смутная догадка скользнула в мыслях Андрея, он сделал небольшую паузу, очевидно, додумывая предположение. — Кажется, теперь я понял… — Многозначительно сказал он, но с Николаем своими умозаключениями делиться не стал. Зато тот сам выдал свои измышления по этому поводу:

— Ага, надобно его помучить перед смертью, попытать, за то, что он натворил, ну, и ещё выведать, куда сныкал оставшиеся два поглотителя. И вообще, не фиг ему лёгкую смерть дарить.

— За многие из его деяний я бы сам медленно испепелил его… — Сказал Серов, но остального вслух не сказал, только додумал: — «Но лучше бы нашёл применение его талантам. От мертвеца нет проку, а живого человека всегда можно попытаться с толком использовать, особенно, такого, как он».

* * *


На следующее утро Андрея вызвали в Управление. Это оказалось неожиданным, поскольку преступник был пойман, дело — закончено, и пора было собирать вещи и возвращаться обратно, в Сереброгорск. Тем не менее, Серов явился сразу же. Его вновь ожидал Мариинский:

— Знаете, вчера я, наверное, был слишком резок. Но и вы меня поймите: на вас жалобу написали, по поводу взрыва в харчевне, что вы рискуете понапрасну, и не только собой, но и сослуживцами. Видимо, из-за этого у меня и сложилось предвзятое к вам отношение… В общем, нам опять нужна ваша помощь.

— Я готов оказать любую поддержку, по мере своих сил и возможностей. — Не задумываясь, ответил Андрей. — Что от меня требуется?

— Мы его взяли, но он отказывается говорить, куда спрятал оставшиеся у него эватены. Может, у вас получится его расколоть?

— Я могу заняться этим немедленно.

— Да-да, он здесь, в подвале.

Мариинский проводил Серова лично. В подвале было огромное количество охраны — и перед входом, и в самой комнате, где сидел на стуле связанный подрывник.

— Выйдите. — Сказал Андрей охранникам, находящимся в комнате. Те посмотрели на него, потом на руководителя, тот кивнул, и они покинули помещение. — И вы, прошу. — Обратился он к Мариинскому. — Разговор должен быть конфиденциальным.

— Хорошо.

Когда дверь за ним закрылась, и в комнате (это была именно подсобная комната, а не камера) остались лишь следователь и подрывник, Серов заинтересованно посмотрел на заключённого:

— Надо же, в какой-то момент, зайдя в очередной тупик в расследовании, я начал думать, что не смогу найти вас. Это сталось весьма интересным, распутывать клубок фальшивых нитей, который вы так талантливо свили, идти по ложным следам, приводящим лишь к ещё большему количеству вопросов и серьёзно растрачивающим время.

— Спасибо за комплимент. — Хрипловато ответил подрывник. — Но вообще у нынешней Инквизиции просто талант не замечать очевидного.

— И вы решили преподать ей урок, обогатив собственным опытом. Вызвать к себе интерес, и вам это удалось.

— Не сразу. Но со временем меня стали воспринимать всерьёз. — В ледяных серых глазах промелькнуло подобие удовольствия, а на лице отразилось некоторое удовлетворение достигнутым результатом.

— Изучая ваши действия, я пришёл к выводу, что вы хотите привлечь внимание Инквизиции, но сначала недоумевал, для чего. У меня есть догадка, все эти насмешки над Церковью, над Инквизицией, были вызваны желанием войти в ряды нашей организации?

— Нет.

— Значит, я всё ещё заблуждаюсь, а вы так и остались неразгаданной загадкой. Скажите, чего вы добивались, если не этого? Ведь ваши действия — это не протест, это что-то гораздо более целенаправленное.

— Вы меня почти раскусили. — По губам подрывника скользнула едва уловимая улыбка, будто ему угодило это обстоятельство. — Вы слишком умны для нынешней Инквизиции. Смотрите, как бы вам это боком не вышло.

— А вы чересчур умны для нынешних преступников. Все, кто попадался мне до вас — семечки, а то и вовсе шелуха. Но вы… тот орех, об который я чуть зубы не обломал.

— Без таких, как я, прочим было бы скучно жить.

— Да, мне даже жаль, что дело завершено. Осталась малость. Нужно вернуть поглотители.

— А что, их до сих пор не нашли? — Усмехнулся подрывник.

— Представьте, нет. Но я узнал об этом только сегодня.

— Что я и говорил — идиоты. Сами ничего не могут, и другим не дают.

— Любопытно, а у меня получится? Если я догадаюсь, вы скажете, что я прав?

— Если вы меня развяжете, то да. Я не убегу.

— Почему-то мне кажется, что вы не лжёте. Я развяжу вас, а вы мне немного подскажете. Хотя бы, в какой момент времени вы их спрятали. — Серов подошёл к нему и взялся распутывать узлы.

— В последний месяц. — Расплывчато ответил преступник.

— Немного конкретнее — в какую неделю месяца?

— Извините, что-то не припоминаю.

— Хорошо… — Инквизитор, ещё пару минут провозившись молча, наконец, разобрался с его путами. — Знаете, я бы сам спрятал поглотитель здесь, в управлении. Это одно из простейших решений, а самое главное, под самым носом.

— Неплохо. — Подрывник поднялся со стула, потирая затекшее тело. — Вот видите — здесь сзади дверь. За ней чулан с какими-то инструментами… Открывайте, открывайте, не стесняйтесь. — Андрей подошёл к чулану и открыл дверь. — Там, слева, ведро. Внутри — ваш приз.

И действительно, на дне ведра оказался поглотитель в стабилизирующей жидкости.

— А второй — в фонтане на главной площади. — Сказал Серов, поставив ведро на пол. — И это тоже просто: у вас кончилось стабилизирующее вещество, а в чаше фонтана достаточно воды, чтобы нейтрализовать действие даже крупного поглотителя, и опять же, далеко ходить не надо.

Подрывник кивнул:

— Да, вы действительно опасный противник. Надо будет как-нибудь повторить, только уже всерьёз.

— Почему-то мне кажется, что нам предстоит встретиться ещё раз. А до тех пор — прощайте. — Андрей забрал ведро и вышел из комнаты.




Глава десятая Светлитская


Через час подрывника увезли инквизиторы из неизвестного Серову отдела. Сама операция по поимке была оценена на «отлично», ущерб сочли незначительным. Руководитель следственной группы, как и обещал, отрекомендовал Андрея в лучшем свете. В результате, по возвращении в Сереброгорск, его вызвали в Управление и при всём личном составе наградили медалью «Серебряный Щит», которую он с тех пор бережно носил на лацкане форменного пиджака.

После такого признания заслуг у Серова, наконец-то поднялось настроение, и он вновь почувствовал себя нужным. Даже захотелось сделать что-нибудь хорошее для людей, которые всё это время поддерживали его. И он вернулся в особняк с бутылкой отличного, выдержанного вина для Николая, и корзинкой, в которой, на мягкой подушечке дремал белоснежный пушистый котёнок, для Жени. Подарки, как и ожидалось, вызвали бурный восторг у обоих, правда, Матяшин посетовал, что одной бутылки маловато.

* * *


Инквизитор получил очередное направление, предоставлявшее право обучаться специальной программе, и прилежно посещал индивидуальные занятия несколько месяцев кряду. Повышения в этот раз он не получил, но приобретённые знания воодушевляли его не меньше. Никаких серьёзных дел в скором времени не появилось, можно было наслаждаться бездельем, но беспокойная натура Андрея такого прозябания в бездействии не терпела. Через месяц летнего затишья он уже собирался написать прошение о переводе в другой город, и был согласен даже на Межграничье, полагая, что там его способности будут востребованы больше.

Однако в тот день ему опять пришло приглашение от Анжелы, на этот раз — на бал по случаю её Дня Рождения. Празднование намечалось через неделю, и проходить должно было в уже знакомой ратуше Вознесенска. Белая карточка с золотым тиснением вензелей обеспечивала проход на мероприятие двум лицам, значит, предполагалась необходимость взять на это мероприятие кого-то ещё. Серов задумался, и на этот раз решил поехать с Женей. Девушка согласилась, а недописанное прошение о переводе Серов убрал глубоко в ящик стола.

На этот раз у Андрея было время хорошенько подготовиться к событию и кое-что обдумать. К тому же, появился повод надеть великолепный чёрный фрак, бестолку висящий в шкафу, отличную белую рубашку и роскошные танцевальные туфли. Серов извлёк урок из посещения предыдущего праздника, и не собирался повторять ошибки.

Поэтому, в назначенный день, облачившись в дорогие праздничные одежды, и воспользовавшись услугами цирюльника, прекрасно уложившего ему волосы, Андрей выехал с Женей в своей карете ещё в обед, чтобы неспешно добраться до Вознесенска к вечеру, и ни в коем случае не опоздать.

* * *


…Карета довезла их до ступеней ратуши. Гости ещё только стекались сюда, до начала торжества оставалось больше получаса. Едва они вошли внутрь, Серов привычно, и, как всегда, бесцеремонно сгрёб Женю под руку. Его спутница, по случаю, облачилась в платье из зелёного шёлка, не сказать, что достаточно роскошное для княжны, даже более того, простоватое. На шее у неё висел золотой крест, по-видимому — крестильный, а из украшений — лишь маленький изумрудный листочек, подаренный когда-то Андреем. Она повесила его на золотую цепочку и теперь носила в качестве подвески.

Чародей ожидал от девушки более тщательного подхода к подбору праздничного наряда, однако по какой-то непонятной причине, она будто нарочно избрала лаконичную простоту, и теперь выглядела довольно бледно, теряясь на фоне изысканного шика одеяний других приглашённых дам. В карете платье выглядело сносно, но сейчас тусклый и невыразительный вид княжеской дочки начал нервировать её кавалера, поскольку категорически не вписывался в его дальнейший план.

Выведя Женю из зала, Серов провёл её за собой по коридору, и чуть ли не втолкнул в пустующую уборную.

— Вы… что?.. — Недоумевающе уставилась на него девушка.

— Здесь даже прислуга, и та одета лучше тебя, если ты не заметила. Я намерен это исправить, не могу допустить, чтобы моя дама… — Андрей кашлянул, поменяв назидательный тон на гораздо более мягкий и вкрадчивый. — Женечка, ты очень милая, очень симпатичная девушка. Это нужно подчёркивать, а не скрывать. Я хочу, чтобы сегодня все увидели, как ты прекрасна…

— Не нужно… я просто хотела пойти с вами… ну, то есть, потому, что вы попросили… мне не нравится привлекать к себе внимание… От него как-то не по себе… вдруг что-то не так пойдёт, вот я и решила… чтобы незаметно… в случае чего…

— Всё пойдёт, как надо, только доверься мне. Позволь мне насладиться твоим обществом, и раскрыть твою красоту для окружающих. — Маг, выбирая слова, незаметно для себя начал закусывать губы. — Мне она заметна и так, но я хочу, чтобы увидели все. Тебе есть, чем гордиться, и есть, что показать.

— Я не хочу… давайте лучше я вообще уйду, если вы меня стесняетесь.

— Как же тяжело… — Вздохнул чародей. — Я тебя не стесняюсь, ничуть. Как бы тебе объяснить… я не хочу, чтобы тебя обсуждали не в том свете, в котором ты заслуживаешь. Видишь ли, излишняя скованность в поведении и скромность в одежде для подобных мероприятий совершенно неуместна. Будут шептаться, что ты — не от мира сего, а из-за этого ты только ещё больше лишнего и ненужного внимания к себе привлечёшь. Здесь нужно быть, как все, или даже немного лучше, чем они. Я легко представлю тебя в выгодном свете, если ты разрешишь. Не думаю, что тебе действительно сейчас хочется вернуться домой…

— Хорошо… но что вы хотите сделать? Мы же… в уборной…

— Ну да, место не самое лучшее, поэтому надобно поторопиться, пока никто не пришёл сюда по нужде.

— Так что вы задумали?

— Добавить немного лоска и магического шарма. Стой, не шевелись…

Маг что-то еле слышно прошептал, опрыскивая девушку каким-то душистым составом из небольшого флакончика, а потом, с его ладоней к неё потекла нежно-розовая дымка с переливчатыми искорками, пропитывая платье и волосы тончайшими косметическими чарами. Чёрные локоны сами собой начали укладываться в замысловатую причёску, корсет затянулся туже, делая талию тоньше, зелёный шёлк покрылся затейливым узором, да и сам фасон платья изменился, вместо закрывающего шею воротничка теперь красовался глубокий декольтированный вырез, в котором виднелась пышная, соблазнительная грудь.

Женя тут же зажалась, обхватив себя руками за предплечья:

— Я в таком виде не выйду… я так не хожу, никогда…

— Нечего стесняться. Мне очень нравится, как ты сейчас выглядишь, тебе любая барышня позавидует… такие плавные, нежные формы…

Тут кто-то постучал в дверь, явно намекая на то, что пора освободить помещение. Серов, похоже, только этого и ждал, он открыл перед княжной дверь. На неё тут же с любопытством уставился один из приглашённых. Ничего не оставалось, как обоим выйти из уборной и отправиться в зал. Пока шли по коридору обратно, девушка пыталась натянуть чашечки декольте повыше, но Андрей прекратил это, вновь повелев взять его под руку.

— Ты танцевать-то хоть умеешь? — На всякий случай поинтересовался он.

— Я училась, но у меня получается… не слишком хорошо.

— Ладно, не страшно. Пойдём, прогуляемся по главному залу, пока там ещё не так много гостей. Тебе надо попривыкнуть к новому амплуа, и ни на минуту не забывать, что ты весьма… миловидна. — Андрей посмотрел на часы. — До начала официальной части ещё целых десять минут.

— Пойдёмте…

* * *


Однако Серов ошибся — приглашённых в главном зале было уже много, от их разговоров стоял гул, а от нарядов — пестрело в глазах. Он сразу же ощутил на себе несколько налипших, любопытных взглядов, разглядывали его и Светлитскую, девушка от смущения не знала, куда деваться, и шла, не поднимая ресниц, туда, куда вёл её спутник. Среди гостей было много уже знакомых лиц, но эти люди вовсе не вызывали у мага хоть какую-то приязнь. Впрочем, правила хорошего требовали соблюдения, и приходилось приветствовать каждого из них.

— Н-да, с детства балы не люблю… — пробормотал Андрей. — Впрочем, бывать на них всё равно приходилось часто.

— Почему? — Спросила Женя.

— Всегда слишком шумно, любопытного народа много, это утомляет, мне больше по душе уединение в тишине библиотеки. Вдобавок, я считался кем-то вроде фокусника или чародея-шута при графе Йоримусе Йорхене, потешал его гостей воздушными иллюзиями и всякими другими визуальными эффектами. Был своеобразным предметом гордости графа, чем-то, чем можно похвастаться… посему, моё присутствие на каждом балу было обязательным.

— Понятно…

«Ну да, конечно, «понятно», как приятно быть учёной обезьянкой и вызывать у гостей умиление, смех и возгласы типа: «Ах, какой милый, талантливый мальчик! Даже у князя Нордла нет при дворе такого замечательного иллюзиониста!» — со злостью подумал Андрей. — «А то, что всё эти иллюзии — всего лишь пустая забава, по сравнению с моими настоящими магическими умениями, они и знать не хотели. Я — был всего лишь жалким шутом, паяцем, выполняющим прихоти гостей графа! Но теперь… Слава Богу, теперь я волен сам решать, и развлекать я буду себя, а не других.»»

— Но на этот бал я не мог не прийти. Приглашение от Анжелы, День её Рождения, всё-таки. Да и подарок я для неё приготовил… нужно только выбрать подходящий момент, чтобы вручить его.

Однако чародей вовсе не собирался разыскивать саму Анжелу. Нет, он неторопливо прогуливался с Женей по залу. Но Анжела сама попалась ему на глаза. И не просто попалась — она снова была с этим… Черновым. Жеманно улыбалась ему, любезничала с ним, смеялась над его шутками, а Андрея будто и не замечала, или делала вид, что не замечает. Она снова была со своим ухажёром, и это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения Серова.

— Женя, можно вас пригласить на танец? — Спросил Андрей, слегка склонив голову. Войдя в зал, он будто бы неуловимо изменился — проявились его дворянские черты, он стал мягче, галантнее, обходительнее — и обращался с Женей, как с прекрасной дамой, но, всё это, лишь чтобы соблюсти правила этикета.

— …Конечно! — Обрадованно ответила девушка, и сейчас было очевидно, что она очень ждала такого приглашения.




Две силы в душе мага противостояли друг другу, две его сущности отказывались найти единственно верное решение и гармонично слиться в одну. Нет, могла остаться только одна, а другая — должна была быть беспощадно уничтожена, сожжена в пепел и забыта, во веки веков. Но пока он не знал, какая из них.

С одной стороны — его духовная суть, которую так ценили эльфы, противилась фальши, неискренним улыбкам, заведомо льстивым и приторным словам; рвалась из узкой клетки ограничений придворного этикета всеми силами, ведь эти ограничения заставляли лгать — пусть завуалировано, пусть изящно — но лгать… И не дозволялось даже просто промолчать, нет, с уст должно срываться лишь сладкоголосому вранью, и весь этот огромный зал заполняли подхалимы и лизоблюды, которые, ради положения в обществе вежливо улыбались, рассыпались бисером комплиментов и кланялись тем, кого терпеть не могли. Искусственные, натянутые улыбки… Отвратительное, двуличное криводушие…

С другой стороны, он всё никак не мог забыть детских обид, когда такие же вот лицемерные люди насмешничали над ним, унижали его, считая шутом, а он всё равно должен был их развлекать. Как он тогда, в детстве, хотел сам стать знатным господином, и ведь он знал, что имеет на это право, но… никто не придавал этому значения, да и что мог сделать мальчишка, родные которого умерли, а всё наследство расходовалось на его содержание и обучение? Смириться и терпеть, в надежде, что он вернёт себе и состояние, и положение в обществе…

И вот теперь судьба давала ему шанс подняться, вновь стать аристократом, достичь того, о чём он так мечтал в детстве. Но, для осуществления затеи требовалось предать себя, увязнув в омуте прогнившего ипокритства.

Память любезно подбросила несколько картинок из детства. А потом ещё вспомнилось, как Анжелу — его прекрасную Анжелу, к которой он боялся лишний раз прикоснуться взглядом, чтоб не оскорбить её достоинство, у него же на глазах нагло облапал смазливый сыночек знатных родителей.

Обида затмила, перекрыла все остальные эмоции. И он выбрал игру по правилам, решив стать таким же, как и большинство собравшихся — пусть ненастоящим, зато уважаемым. Впрочем, он не учёл, что в этом ханжеском, искусственном мире — и уважение — лишь жалкая, хоть и изысканная лесть.




Андрей улыбнулся, и проводил Женю в центр зала, где уже кружились в танце пары. И — повороты, шаги… он плавно вёл и в танце, казалось, будто всю жизнь оттачивал мастерство изящных движений. На самом деле, он просто чувствовал музыку, и будто сливался с ней, она направляла его. Андрей незаметно раздавил заранее припасённую и зажатую меж пальцами капсулу. И их пару окутал нежный аромат жасмина, а вместе с ним — и полупрозрачная дымка переливчатых искорок, мерцающих от каждого движения. Надо ли говорить, что всё внимание гостей было направлено на эту пару, остальные даже танцевать перестали, чтобы просто посозерцать столь яркое зрелище.

В мелодии зазвучали более сильные ноты, и визуальный эффект искорок вдруг сменился — искры вспыхнули, и превратились в крупных полупрозрачных радужных бабочек, которые закружились вокруг Андрея и Жени.

Ещё одна перемена мотива — и бабочки сменились листопадом из разноцветных прозрачных листьев, а под финальные аккорды пару скрыла пелена вьюги, рассевшаяся, как только музыка стихла.

Серов ещё разок провернул Женю под своей рукой, и только после этого остановился. Коснулся губами её руки. Гости рукоплескали.

— Спасибо за танец. — Сказал он с лёгкой улыбкой.

Она мило и весело улыбнулась в ответ.

Между танцами был десятиминутный перерыв, и Андрей снова пошёл бродить по залу, взяв Женю под руку. Они почти ни о чём не разговаривали, просто ходили туда-сюда. К ним подошла Анжела, но почему-то сейчас она была одна.

— Здравствуй, Евгения. — Сказала она с улыбкой. — Не одолжишь ли мне на один танец своего кавалера?

— О, добрый вечер, Анжела. — Приторно улыбнулся Серов. — А где же ваш кавалер?

— Вот он, передо мной… — Ответила девушка, не ожидавшая от него подобного поведения, и уж тем более, такого вопроса.

— Хм, даже так. Какой интерес к моей скромной персоне… Но я с дамой. — Он кивнул на Женю. — И с вами я могу потанцевать, если только она меня отпустит. — Андрей снова улыбнулся.

Женя опустила глаза и молча кивнула.

— Ну что ж, с разрешения моей дамы… — Серов с улыбкой склонил голову перед Женей, отпустил её, и, прямо-таки с эльфийским изяществом взял за руку Анжелу. — Я потанцую с вами, сударыня.

Вскоре вновь зазвучала музыка — более динамичная, даже немного резковатая. И снова повёл Андрей, движения его были чёткими и уверенными. Мощные аккорды захватывали дух и пробирали Серова до самой глубины его сути. Он будто растворился в этой музыке, сам став её частью. И снова была раздавлена капсула, и выпущен в зал насыщенный аромат роз, ладана и иланг-иланг. Андрей прижал Анжелу к себе — довольно крепко, движением, не терпящим возражений, держа одну руку несколько ниже талии.

И тут же, будто вспышка страсти, вокруг них вспыхнул алый свет, окутавший две фигуры прозрачными волнами. Прозвучал мощный аккорд — и они оказались в кольце иллюзорного пламени, бушующего яростно, но полыхающего в такт их движениям.

Резко провернув Анжелу под одной рукой, Андрей мгновенно перебросил и опрокинул на другую, заставив девушку прогнуться довольно глубоко, и тут же вновь прижал к себе. В этот миг над языками пламени закружилась метель из розовых лепестков. Не давая опомниться, он ещё раз провернул Анжелу — уже под другой рукой, снова опрокинул и снова прижал. И в этот раз над ними, образовавшись из одной точки под потолком, засверкали молнии, алые и золотые, образуя некое подобие купола, вспышки от которого озаряли весь зал.

Руки Андрея, тонко касаясь пальцами, пробежались по обнажённой спине Анжелы, скользнули по талии, и, спустившись ещё ниже, прижали девушку к нему очень крепко.

Мелодия близилась к финалу по нарастающей мощи — и огонь вдруг взметнулся вверх, поглотив лепестки и слившись с молниями, на мгновенье скрыв пару из виду. И очередная яркая вспышка обратила огонь в ало-золотое с пробегающей искрой сияние, ореолом облекшее их. И Андрей закрутил Анжелу то под одной рукой, то под другой, то, обняв, вдруг отталкивал, заставляя провернуться, но ни на миг не отпуская её руки, то вновь притягивал к себе. И вскоре стало заметно, что они, окружённые свечением, медленно, плавно, взмывают вверх, и ноги их уже не касаются пола.

Так они поднялись почти к самому потолку, и, когда прозвучала последняя нота, ореол света вокруг них вспыхнул и рассыпался фейерверком алых, розовых и бордовых — в тон платью Анжелы, роз, осыпавшихся вниз. И сама пара тоже плавно опустилась на пол — прямо в самый центр зала. И вновь многие пары, которые из танцующих, превратились в восторжённых зрителей, отступили немного назад, образовав вокруг них кольцо. Теперь они с любопытством наблюдали, что же будет дальше.

— Великолепно. Вы блеснули талантом, а я в центре внимания. — Улыбнулась Анжела, и это была настоящая улыбка.

— Но это ещё не всё, что я хотел. — Улыбнувшись, ответил Андрей. Сердце его бешено билось в груди, хоть взгляд был спокоен и сосредоточен. Голова кружилась от дурмана страсти — и не только у него, но и у Анжелы.

— Что же ещё?

Серов опустился перед Анжелой на одно колено, зажал меж ладонями её руку, и громко — так, чтоб если и не весь зал, то как можно больше народу его слышало, сказал:

— Анжела, прошу вас, СТАНЬТЕ МОЕЙ ЖЕНОЙ! — На последнем слове зал вновь озарила яркая вспышка — это сверкнула алая молния, и с потолка вновь посыпался дождь из роз.

Андрей открыл мгновенно вынутую из кармана алую бархатную коробочку. В ней, на крохотной подушечке, лежало колечко — плетение платины и золота с большим алмазом и мелкими сапфировыми глазками вокруг него, явно эльфийской работы, и, несомненно — магическое — вокруг алмаза плясал нимб радужных искорок. Анжела победоносно оглядела зал. Все взоры были устремлены на неё, все гости притихли, ожидая ответа. В стороне, затерявшись среди приглашённых, стояла и Женя, побледневшая, отчаянно прижимавшая сомкнутые руки к груди, и еле сдерживающая слёзы. В карих глазах читалась тревога, девушка будто бы хотела вмешаться, что-то сказать… но удерживалась от этого, до боли впивая короткие ноготки в собственный кулак.

Белокурая красавица улыбнулась и молвила:

— Да. Я, Анжела Светлитская, согласна стать вашей женой, Андрей Серов.

Серова будто его же молнией ударило — пару секунд он ничего не мог сказать, потом, вперив недоумевающий взор прямо в глаза Анжеле, очень тихо спросил:

— Что, простите? Должно быть, у меня от радости галлюцинации начались. Разве ваша фамилия — не Архангельская?..

— Нет. — Это подошёл уже хорошо знакомый Андрею князь Светлитский. — Анжела — Моя дочь. Младшая. Мы собирались открыть эту тайну в конце сегодняшнего вечера. Получилось раньше. Хотя я не ожидал от вас такого поступка, как предложение руки и сердца Анжеле… Я… не возражаю, раз она сама не против. — Слова Светлитского прозвучали как-то странно.

— Благодарю. — Растерянно ответил Андрей, наконец-то поднявшись на ноги. Он был всё ещё слегка в шоке от таких новостей, какие-то смутные сомнения почти отрезвили задурманенную голову, и он ещё не решил, рад он, или напуган, однако, по обыкновению, пытался сохранять внешнее спокойствие.

— Не за что. Я действительно… не ожидал от вас… такого. — Интонация подсказывала, что господин Светлитский хотел сказать «такой глупости». Хотя, Серов списал подобное восприятие на искажение собственного сознания от торжества очередной победы.

— Почему? Разве что, лишь, выстояв против преступников и демонических отродий, я мог бы спасовать перед этим земным ангелом… — Серов улыбнулся, отогнав дурные мысли, со страстью посмотрел на Анжелу и поцеловал её руку. — Но я, с Божьей помощью, выдержал и это испытание. Я, правда, не знал, что Анжела — княжна Светлитская, что она — ваша дочь, так что это не только большая радость, но и огромная честь для меня — войти в вашу семью. — Он почтительно склонил голову перед князем.

— На какое число вы намерены назначить свадьбу? — Отчего-то суховато осведомился князь.

— Чем скорее, тем лучше. Организовать бы всё в самый краткий срок… О, если бы было можно обвенчаться прямо сейчас… Впрочем, нет, столь прекрасная невеста достойна самой пышной и роскошной свадьбы. — Андрей вновь улыбнулся, глядя на Анжелу, и перевёл взгляд на Светлитского. — Интересно, успеют организаторы уложиться в два дня?

— Я обо всём позабочусь.

— Я буду безмерно признателен вам за помощь, ваше сиятельство. — Серов снова склонил перед ним голову.

Праздник продолжался, став гораздо занимательнее для гостей, теперь у них появилась новая тема для разговоров и множество поводов для досужих сплетен. Чародей увлечённо танцевал со своей грациозной невестой, попутно развлекая всех остальных феерическим сопровождением из восхитительных воздушных иллюзий. Никто и внимания не обратил, что милая темноволосая девушка в зелёном платье выбежала из зала, закрыв лицо ладонями…




Глава одиннадцатая «Умер и похоронен»


Андрей приехал в Крестославль вместе с Николаем, которого выбрал в свидетели. Больше никто из его знакомых, за исключением Жени, приглашён не был. И как раз Женю в свидетельницы выбрала Анжела, вернее, это сделала их мать, светлейшая княгиня Светлитская.

Крестославль находился в восточной части страны, и считался, своего рода, «столицей» земель, принадлежащих знатным родам инквизиторов. Надо заметить, один из самых больших имперских городов и выглядел соответственно своему статусу: строгие очертания серых каменных домов перемежались восхитительным великолепием величественных белоснежных соборов. Подобное сочетание суровости и красоты казалось безупречно выверенным, идеально равновесным.

Символом Крестославля считался воздвигнутый на холмистом возвышении в восточной его части, громадный крест из белого, с серебристыми вкраплениями, гранита. Этот грандиозный монумент соорудили в год основания города, девять с половиной веков назад, с тех пор он высился над самыми высокими зданиями, и каждый мог узреть его с любой из улиц. Крест заключался в огненный контур Щита, полыхавший неугасаемым пламенем, символизировавшим незабвенность славных подвигов и вознесение бессмертных душ отважных героев Инквизиции. На плитах трёх мощных, высоких ступеней его подножия были высечены имена выдающихся инквизиторов прошлого и современности, чьи доблестные деяния навеки запечатлели летописи. Возле этого мемориала, данью памяти, всегда стояли корзины свежих цветов и лежали букеты.

Город удивлял образцовой чистотой и порядком. Даже небольшие улочки могли похвастаться вымощенными серым камнем дорогами, с завидной регулярностью подметаемыми дворниками. Во двориках трёхэтажных домов, стоящих за решётчатыми металлическими оградами, были разбиты ухоженные садики. Помещения вроде конюшен — находились за высокими, скрывающими от посторонних глаз, заборами. Деревянных и одноэтажных строений не попадалось вовсе. У многих домов присутствовала небольшая башенка с часами, шедшими настолько точно, что ежечасно по улицам разносился сливавшийся в унисон многоголосый часовой бой.

На центральной площади стояло Главное Управление Инквизиции — здание колоссальных размеров, классически-строгого вида, построенное из чёрного гранита, и обнесённое чёрной кованой решёткой, на воротах — отлитый из металла гербовый щит этой организации. Перед воротами в любое время суток несли караул шестнадцать инквизиторов в форме и чёрных плащах с капюшонами.

Фонтан в самой середине главной площади поражал колоссальностью размеров — внутри основной чаши из белого гранита, легко мог поместиться целый дом. На установленном в ней постаменте, возвышалась статуя Богородицы с Младенцем на руках, высотою в два этажа. Струи фонтана били вверх, расходясь, подобно лучам звезды, из середины пьедестала. В солнечные дни свет, рассеиваясь в мельчайших каплях брызжущей воды, рисовал над ними переливчатые радуги.




Перед свадебной церемонией Серова с помощником разместили в роскошном, но при том — лишённом вычурности и помпезности, доме. Роскошь заключалась в дороговизне материалов, из которых были сделаны простые, на первый взгляд, вещи, но человек искушённый оценил бы такой ход.

— Что-то напрягает меня этот город. Слишком он… слишком… не могу найти подходящего слова. — Поделился впечатлениями Николай.

— А мне здесь нравится. Всё на месте, ничего лишнего — строгая архитектура, серьёзные, занятые люди — и никаких праздношатающихся бездельников, наглых рож нелюдей типа тех же гномов. С удовольствием поселился бы здесь навсегда.

— Не, а меня напрягает всё-таки. Люблю я, когда больше простора, всё-таки, в деревне вырос, на природе, так сказать.

— Тебя напрягает не город, а люди. Слишком сдержанные, скрытные, с фальшивыми эмоциями на лицах и неизвестными помыслами. И на твоём месте я бы не напрягался, а пытался походить на них — именно такими и должны быть хорошие инквизиторы. — Повёл бровью Серов. — Что ж до самого города, единственное, чего мне здесь не хватает — так это деревьев. Почти всё вокруг — каменное, это немного угнетает, но привыкнуть вполне можно. В конце концов, Альдомиф — тоже город каменный, а я там прожил не один год. Зато если совершать периодические прогулки в лес, то лучшего места, где хотелось бы поселиться, чем Крестославль, наверное, нет.

— Не, это точно не для меня. Кстати, что будем делать с твоим особняком? — С улыбкой спросил Николай.

— Ремонтировать, конечно. Я сейчас этим руководить лично не могу, но, кто-то, помнится, обещал найти людей, которые качественно это сделают. А уж я им хорошо заплачу. — Улыбнулся Андрей.

— Ну, так я нашёл — человек пятьдесят уже точно, как раз с моей малой родины.

— Молодец, хвалю. — Снова улыбнулся он.

— Я, кстати, тоже, как сын плотника могу поучаствовать, да и папка мой — тот ещё работник.

— Да ради Бога, участвуй, если есть желание.

— Ну, если будет возможность. — Улыбнулся Николай. — Кстати, там ведь рядом пустующие постройки есть, прям рядом с особняком. Так ты что решил, оставишь работников там, на постоянное место жительства? Всё равно ведь тебе понадобятся люди для обслуги, ведения хозяйства, да и ещё много чего.

— Пускай остаются. Я даже выделю им некоторую сумму денег на восстановление и благоустройство домов.

— Замечательно. Так, а ещё ты, как хозяин особняка и прилегающих территорий, должен послать запрос на переселение в твои владения такого количества народа… ну, теперь-то это точно не проблема… Ненавижу официоз. — Николай расстегнул две верхних пуговицы на воротнике рубашки.

Андрей не особо прислушивался к тому, что говорил помощник, его мысли были устремлены в будущее — далекое и не очень. Тем не менее, смысл он улавливал.

— С бумажками — да, теперь проблем, слава Богу, не будет. Я ещё, может, земли какие-нибудь докуплю… Я до сих пор поражаюсь, как мне повезло. — Улыбка не сходила с лица Серова, он будто хотел наулыбаться за всё то время, когда было вовсе не до радости, и ещё на год вперёд. — Мало того, что я заполучил Анжелу, так ещё сразу обрёл положение в обществе, войдя в знатную семью. Ну, вернее, я официально в неё войду через каких-то полчаса. — Андрей закрыл крышку новеньких платиновых часов и убрал их в карман.

— Знаешь, э-э-э… как бы это… про Анжелину мать, госпожу Светлитскую, рассказывают много чего интересного…

— Опять сплетни собираешь? Ну, давай послушаем, чего там про мою многоуважаемую будущую тёщу говорят завистники.

— Тебе всё рассказать, что я слышал? Только попрошу сразу по яйцам не бить, или лучше я вообще рассказывать не буду, сам узнаешь.

— Бить не буду, давай, говори.

— Ну, так это… вроде бы, всё нормально, поначалу — вроде, всё как у всех знатных инквизиторов — замкнутость, скрытность и всё такое, ну, сам, наверное, знаешь… Но несколько фактов… Не, не могу я, давай, лучше потом, после всего этого, ты теперь уже всё равно вляпался, глубже некуда, чего я буду тебя заранее растаивать…

— Вляпался? Да, вляпался, в счастье по самые уши. И ты прав — не стоит пересказывать мне бред, срывающийся со злых языков. Госпожа Светлитская, несомненно, достойна уважения, это всё, что я пока должен про неё знать, по крайней мере, до тех пор, пока она не докажет обратное. — Серов снова вытащил часы. — Так, мы что-то заболтались. Пора — церемония скоро начнётся. И, застегни воротник.

— Угу… ну, может, ты и прав. Ладно, сегодня всё будет хорошо. Эх, зря никого из наших сослуживцев не пригласили, понимаю, уровень не тот, но всё же…

— Похоже, что и тебя-то со скрипом взяли. А что тебе сослуживцы, ты на них на работе не насмотрелся?

— Да хоть какие-то знакомые лица были бы, — а то в зеркале — какой-то разодетый мудак, рядом — обалдевший жених с выражением блаженства на физиономии… Одна Женя, вроде, осталась нормальной, хотя я её со вчера не видел.

— Вот и будь рядом с Женей. Всё равно больше никто из гостей до тебя не снизойдёт, ты уж извини, но это правда жизни.

— А не больно-то и хотелось. С Женей и то интереснее, чем с этими… в общем, я этого не говорил, это ветер на чердаке шумит.

— Так, ладно, пойдём. — Андрей встал перед большим зеркалом, одёрнул форму и пригладил волосы. Довольно хмыкнул, зная, что выглядит безупречно.

— А без нас всё равно не начнут. — Улыбнулся Николай.

— Не до шуток сейчас. Пуговицы застегни. Идём.

* * *


Церемония должна была проходить в Центральной Церкви Крестославля — Соборе Вознесения Господнего, расположенном прямо напротив Главного Управления Инквизиции, на другой стороне площади. Этот Храм Божий казался устрашающе величественным, и одним своим значительным видом внушал священный трепет, заставляя неосознанно ощущать собственную ничтожность, но в то же время, привнося в душу тёплое, сокровенное чувство единения с Творцом.

Базилика поражала воображение неожиданным смешением архитектурных стилей, переплетённых друг с другом настолько гармонично, что облик её уже многие века оставался уникальным, неповторимым, единственным в своём роде. Пять её куполов, покрытых золочёными металлическими пластинами, увенчанные маковками с крестами, ослепительно сверкали в лучах солнца, пробивающихся сквозь рыхлое полотно дымчатых туч.

Ориентированный на запад фасад облицовывали белоснежные мраморные плиты, пышности убранству добавляли колонны с композитными капителями. Порталы семи входов обрамляли богатые орнаменты, а в глухих, украшенных резными венцами, люнетах над ними, открывались взору великолепные мозаики из смальты и самоцветов, изображавшие библейские сцены: особенно впечатляющими казались «Снятие с Креста», «Воскресение Христа» и «Вознесение». На уровне второго этажа располагались, добавляя храму некой воздушности, громадные стрельчатые окна с цветными витражами, а на массивных карнизах меж ними стояли остроконечные башенки с фигурами святых.

Площадь вокруг собора заполнили горожане, не получившие приглашений, но желавшие полюбоваться зрелищем свадьбы. Сливаясь с веселым колокольным звоном, раздающимся с отдельно стоявшей стометровой башни звонницы с остроконечной крышей, разносились звуки праздничной музыки — на специально воздвигнутом деревянном помосте играл большой оркестр.




Андрей и с Николаем прибыли к храму в черной княжеской карете. Бронзовые двери центрального входа распахнулись перед ними.

Помещение собора оказалось полностью заполнено, и, судя по некоторым признакам, здесь собралась элита всей имперской Инквизиции. Гости, все без исключения, были одеты в чёрные одежды, и вид их проявлял разве что спокойствие и безучастность, а выражения лиц казались мрачноватыми, отчего это сборище гораздо больше походило на похороны, нежели на свадьбу.

— Не нравится мне всё это. — В который раз, шёпотом сказал Николай.

— В любом случае, остаётся утешиться тем, что обратного пути уже нет. — Негромко отозвался на это Андрей. — Да и вообще, я же женюсь, а не дракону в пасть прыгаю.

— Ну, порой, первое гораздо опаснее…

Серов ничего не ответил. Как только он вошёл, на него направилось несколько десятков взглядов — и не сказать, что они были намного приятнее, чем взгляды ниамбл. Впрочем, было немало и тех, кто даже не шелохнулся. Жениха это не смутило — он сразу почувствовал себя в своей среде. Ни тени стеснения, неудобства, он знал, что даже сейчас мало чем уступает собравшимся. Перед ним, талантливым чародеем, открывалась дверь в большое будущее, и идти до неё оставалось совсем немного — по наборному мраморному полу под куполом с картинами ветхозаветного Сотворения Мира, до алтаря.

Конечно, перспектива вызывала волнительное ощущение, и несколько тревожили сомнения. Хотелось, чтобы всё уже поскорее свершилось, и его новые позиции в аристократическом обществе, наконец, укрепились окончательно.

Оставив друга возле входа, маг, с горделиво расправив плечи, и ступая в такт торжественной органной музыке, прошёл остальной путь. Остановившись в ожидании на ступенях, он, стараясь отогнать беспокойные мысли, начал рассматривать великолепные фрески, мозаики и барельефы, столь подробно и красочно иллюстрирующие события Ветхого и Нового заветов, что базилика казалась грандиозной каменной Библией.

Тем временем двери снова открылись — в собор вошла небольшая процессия: четыре красивые девочки, одетые в одинаковые тёмно-красные платья, на манер дамских, разбрасывали розовые лепестки из корзинок. За ними следовала невеста, которую под руку её вёл отец, одетый в парадную инквизиторскую форму с орденами на ленте, далее — четверо мальчиков в чёрных фраках, несших длинный шлейф, и замыкала Евгения, в таком же красном, как у девочек, наряде; к ней присоединился Николай.

Белоснежное атласное платье, расшитое жемчугом, резким контрастом выделило Анжелу на фоне всех остальных. Хотя полупрозрачная кружевная фата закрывала её лицо, невеста вновь показалась Андрею ангелом, посетившим этот бренный мир.

У алтаря князь Светлитский передал дочь жениху. Музыка стихла.

Священник, прочитав молитву и пропев вместе с хором псалом во славу Божью, начал церемонию.

Было сказано много слов, которые маг, в нетерпеливом ожидании, пропустил мимо ушей, но наконец-то подошёл главный момент — произнесение слов клятвы, дающей начало священным узам брака.

— …Согласен ли ты, раб Божий, Андрей Серов, перед лицом Господа Бога нашего, взять в жёны рабу Божью Анжелу Светлитскую, и заботиться о ней в горе и в радости, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит вас?

— Да, согласен. — Твёрдо ответил Андрей, и посмотрел на Анжелу.

— Согласна ли ты, раба Божья, Анжела Светлитская, перед лицом Господа Бога нашего, взять в мужья раба божьего Андрея Серова, и заботиться о нём в горе и в радости, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит вас?

Пауза.

— Согласна. — С улыбкой ответила Анжела.

Мальчик-послушник поднёс на алой подушечке кольца. Андрей, нежно взяв невесту за руку, надел на пальчик эльфийское колечко. Она же надела ему простое, гладкое платиновое кольцо.

— Властью, данной мне Богом, — Священник поднял взгляд к сводчатому потолку собора. — Объявляю вас мужем и женой.

Андрей со счастливой улыбкой посмотрел на Анжелу, и она улыбнулась в ответ.

— Разрешаю вам поцеловать невесту. — Сказал священник.

Андрей осторожно приподнял фату, и с виду пристойно, но трепетно и страстно поцеловал давно желанную девушку, которая отныне стала его женой. Сбоку от алтаря стоял небольшой столик, за которым сидел неприметный человек в чёрном костюме. Он регистрировал брак, и сейчас свидетели — Николай и Женя, расписывались в бумагах. Бумаги были подписаны и заверены. На этом официальная часть церемонии завершилась.

* * *


Молодые супруги и гости отправились в ратушу, находящуюся неподалёку от собора. Даже в праздничном декоре залов прослеживалась сдержанность и строгость — никаких пёстрых букетов цветов, разноцветных флажков, шёлковых лент и тому подобных простонародных излишеств. Украшениями служили лишь гирлянды из вполне официальных тёмно-красных и белых роз.

Андрей ни на минуту не отпускал Анжелу от себя. Мимо них прошла женщина в чёрном платье — она слегка приостановилась, пристально посмотрев Андрею в глаза.

— Умер и похоронен. Поздравляю. — Негромко, с лёгкой ироничной улыбкой сказала она.

Андрей невольно вздрогнул — он сразу узнал этот голос.

«Ольга». — Догадался он. Её лицо отпечаталось в его памяти, и сомнений не было.

«Да, я не могла такое пропустить, и пришла, хоть ты и не соблаговолил прислать мне приглашение» — отозвалось в голове Андрея. Он не на шутку испугался, опасаясь, что эта могущественная женщина вполне может чего-нибудь учудить, и на этот раз уж точно всё, чего он достиг, падёт прахом… Тем более, что она каким-то образом умудрилась затеряться в толпе приглашённых. Но Ольга только насмешливо подмигнула ему, и пошла дальше.

— Андрей, что с тобой? — Спросила Анжела, заметив, что тот слегка побледнел.

— Я… Нет, всё в порядке. — Тут же взяв себя в руки, улыбнулся он. — Ангел мой, у меня предложение. Давай оставим гостей развлекаться, а сами… — он обхватил жену за талию и крепко прижал к себе. — Найдём более интересное развлечение. Как ты на это смотришь? — И поцеловал, попутно пробежавшись пальцами по её нежной, обнажённой шее.

— Неееет… — Мягко протянула она. — Сначала я хочу познакомить тебя с моей мамой.




ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…

Первая часть была дописана в сентябре 2009 года




5