Вкус «лимона»
Леонид Головня


Николай Мавроди (он же Эсмеральдов), молодой, спортивный, сексуальный, полный амбиций, решил отправиться за миллионом в Америку, где трудится целая армия подобных ему охотников за легкой наживой. Это и продавцы сомнительной недвижимости, и организаторы несуществующих круизов, и владельцы публичных домов под видом массажных салонов.

Сорок сюжетов не выдуманы, они основаны на материалах прессы и реальных судебных процессов. Мавроди удачно срывает большой куш, но теряет достоинство, уважение людей и любовь в этой погоне.

Путаница, шантаж, интриги, аферы. Миллион то ускользает из рук, то движется в руки снова.


Леонид Головня

Вкус «лимона»

Приключения российского авантюриста в Америке


Если имена героев данного произведения совпадут с именами реальных людей или какие-то его фрагменты напомнят эпизоды из современной жизни, – это чистая случайность.

Персонажи и сюжет книги – плод фантазии автора, которую питали его жизненные наблюдения.

Но автор не претендует на то, что идеи авантюр, изложенные в этом романе, являются его изобретением и не рекомендует читателям использовать их для личного употребления.


Глава первая

Побег


Николай Мавроди, матрос российского торгового флота, извелся, ворочаясь на койке. Лежать ему совершенно не требовалось. Он придумал пучение в животе, чтобы отвязаться от соседа Витьки и не идти с ним за покупками: на службе объявили выходной и выдали командировочные. День был решающий. Предстояло незаметно выбраться на причал и уехать в город. Он бежал из родной страны, где начались неприятности. Бежать для Мавроди было делом привычным. Он имел первый разряд в беге на длинные дистанции. Тренировала его в этом и сама жизнь.

Мешало спокойно лежать и еще кое-что. Частенько в плавании, ложась спать после трудового дня, Коля мечтал о «бабе» – было такое неудобство в торгово-корабельной работе. Вот и сейчас, совсем не вовремя, он чувствовал острое желание. Кратковременные сексуальные контакты с женщинами были ему столь же необходимы, как еда и воздух. О браке он никогда не задумывался. С нищего детства в голове были только деньги.

Мавроди поднялся, подошел к иллюминатору и посмотрел вниз. С верхотуры шестой палубы РО-РО люди и машины казались миниатюрными сувенирами. Сухогруз стоял в Бруклинском грузовом порту Нью-Йорка «Неви-Ярд». Команда собралась у откинутой на причал платформы – аппарели. Моряки стояли кучками, посматривая в сторону выезда в город.

Подумав минуту, Мавроди достал из сумки небольшой разводной ключ и прошел в туалет. Защелкнув дверную задвижку, он нагнулся и протиснулся между раковиной и унитазом. Металлическая облицовка каюты крепилась на болтах. Он открутил их и достал из-за обшивки два широких кожаных пояса. Они на манер патронташей были набиты долларовыми пачками.

За дверью, в каюте, вдруг заговорило радио. Для пожилых иммигрантов русская волна крутила ностальгическую музыку.

«– Мы простимся с тобой у порога, ты мне счастья пожелай», – пел сладкий голос полувековой давности.

Мавроди вздрогнул, похолодел и замер.

– Витёк?! – крикнул он, повернувшись к двери.

– Я, – послышалось из каюты. – Автобус минут на сорок задерживается. Я в туалет поднялся. Ты там надолго?

– Сейчас! – крикнул Мавроди и беззвучно выругался.

Он поспешно сунул пояса в тайник, закрутил вручную болты, нажал спуск воды в унитазе и вышел из туалета, пропустив туда соседа. Сам взял потрепанную книжку «Сборник анекдотов» и лег на койку «болеть». Койки в РО-РО просторные и удобные. Мавроди раскинулся на одеяле, решил расслабиться. Музыка по радио закончилась, запустили детскую сказку про Буратино.

– Зря не идешь, – сказал Витька, возвратившись из туалета. – Механик такое место нашел. Мелкооптовый стор (универмаг) выходит из бизнеса.

– Видишь, я из туалета не вылажу, – соврал Мавроди.

Витька потянулся выключать приемник. Мавроди остановил его:

– Не трогай, я послушаю, скучно болеть, – и уставился на одну из картинок, развешанных по стене. Обнаженная дева из «Плейбоя» призывно жеманничала, вывернув напоказ розовую попку.

Мавроди украдкой взглянул на Витьку. Выбритый и наодеколоненный сосед сел на койку «калькулировать». Он держал в руках тетрадный листок со списком товаров и цен на них. Недовольно морщился – что-то у него не складывалось. Мавроди только-только сконцентрировался на мысли о перспективах новой, «сладкой», жизни, как сосед прервал полет его фантазии.

– Раз ты не собираешься ничего здесь брать, одолжи мне свои командировочные, – сказал Витька, отрываясь от тетрадки. – В Гамбурге отдам. Мне там ничего не надо.

Настроение скуксилось и окислилось. Отказать Витьке трудно и даже невозможно. Так было принято в их «бизнесе», стало практически законом. В Гамбурге Витек, безусловно, отдаст, только в Гамбурге Коли уже не будет. Мысль заметалась, ища выход из неприятной ситуации, но сосед не оставил Мавроди времени на размышления:

– Давай три сотни – думаю, обойдусь.

Душа «жабу», Коля полез в бумажник и отсчитал триста долларов.

– Вот и ладненько!

Витек засунул деньги в карман и вернулся к тетрадке. Мавроди перевел глаза на девицу на стене и закрыл глаза. Сказка про Буратино, которую передавали по радио, навеяла совершенно ненужные воспоминания…


Длинноволосый и хипповатый, шестнадцатилетний Коля ехал в автобусе по родному городу. За окном замыливали глаз бесчисленные, но в то же время однообразные лозунги застойного времени. Один из них настаивал, что «партия – наш рулевой; на другом – Ленин, глумливо скалясь, помахивал ручкой: «Верной дорогой идете, товарищи!»

Коля вышел на остановке и направился к длинному, барачного типа, сооружению с вывеской: «Областной детдом». Он встал в нерешительности на противоположной стороне улицы. В подъезд дома никто не входил и из него не выходил. Детдом казался безжизненным, будто спал.

– Смотри, кто к нам пожаловал! В родные пенаты потянуло, – послышался голос со стороны.

Коля обернулся. Коренастый мужчина в шлеме и кожаной куртке, физрук детдома, шел от прислоненного к забору мотоцикла и улыбался. Будучи подкидышем, Коля не знал своих родителей, и физрук являлся единственным взрослым человеком, который относился к нему с симпатией: Коля был лучшим на беговой дорожке. Для остальных он и его приятель Сашок – хулиганы. Их наказывали и перевоспитывали.

– Как вольная жизнь течет? – спросил физрук, подойдя.

– Нормально, Вячеслав Николаич. Живем.

– Почему не появляешься? Бизнес поглотил? Через пару месяцев областные соревнования. Мог бы выступить, как бывший воспитанник, на мастера потянуть. Бегунов по пальцам можно сосчитать. Да и Жилин пусть придет. Борцов тоже мало. Пошли поговорим.

Коля замялся:

– Что-то появляться мне в детдоме не хочется.

– Да, наломали вы с Сашкой дров. Спортсмены, ети вашу мать! Ладно. Идем.

– Я, собственно, к вам по делу… Может, я тут, после занятий, вас подожду?

– Идем, идем. Никто тебя не съест. Дело в милиции давно закрыто.

В раздевалке было пусто. Коля присел у стола, физрук переоделся в спортивный костюм и теперь копался в настенном шкафчике.

– Ну, что там у тебя за дело? – спросил он, стоя к Мавроди спиной.

– Хочу в торговый флот поступить, Вячеслав Николаич. Надо хорошую характеристику.

Физрук обернулся. Коля смотрел на него с надеждой.

– Хорошо, что за ум взялся. Фарцовка – не дело для мужика. – Физрук вздохнул. – Только не дадут тебе, Коля, хорошую характеристику. Учился-то ты… Ты хоть прочел одну книжку до конца?

– Прочел. «Евгений Онегин».

Физрук рассмеялся.

– Это когда тебя за битье стекол в кабинете заперли: «Пока не прочтешь!»

– Никто не доказал, что я бил!

– И так было ясно.

В раздевалку по одному и парами входили воспитанники, здоровались с Колей, как с героем, и шли к шкафчикам переодеваться. Коля отвечал на приветствия, улыбался в ответ, хотя на душе кошки скребли.

Наконец все воспитанники ушли в зал.

– Вячеслав Николаич, я только вас могу попросить… – Он помялся, сказал тихо: – А нельзя как-нибудь… это… за деньги?

– А как? – У физрука лицо стало испуганным. – С директором как говорить? Он же должен подписывать. – Физрук направился в зал, но вдруг остановился у стола, сел. – Знаешь что? У нас завуч из новых, деловых. Подкатись к нему. Ему на садовый участок цемент завезли. Предложи отработать пару недель. Может, клюнет.

– Спасибо, Вячеслав Николаич! – обрадовался Коля, опять замялся, спросил неуверенно: – А вы не замолвите словечко?

– Эх, дурная твоя башка! Где сейчас с Сашкой Жилиным трудитесь?

– Он – на заводе учеником; я – там же, на складе заготовок.

– Хорошо. Это важно упомянуть. Работяга из провинции для флотского начальства – преимущество. Зайди завтра к вечеру.

…На участке завуча, где среди кустарника бурой глиной зиял котлован со штырями железной арматуры, случилось важное в жизни Коли событие. Трудился он вдвоем с опытным строителем. Как-то они закусывали у костерка, около бытовки.

– Сегодня пятница, – сказал напарник. – На субботу и воскресенье я уеду. Если появится хозяин, покажи фундамент и скажи: пока боковину не цементировали, из подвала надо сток для воды в овраг отвезти. Пусть трубу закажет. Сам начни рыть отводную траншею. Пойдем покажу.

Они спустились по склону на угол фундамента.

– Вот, от угла и до оврага пророй.

Работяга замолк, увидев кого-то на дороге. Коля повернул голову. Мимо шла маленькая, изящная женщина.

– Знаешь, кто она? – спросил напарник.

– Нет.

– Виолетта Маслина. – Увидев Колино замешательство, напарник неожиданно возмутился: – Ты в детстве «Алису в Стране чудес» по радио слушал?!

– Нет.

– А про Буратино?

– Слушал.

– Она! Заслуженная артистка теперь, знаменитость. В столицу постоянно приглашают. Любым голосом говорить и петь может. Хоть за Алису, хоть за Карабаса-Барабаса. Ну, ладно. Будь! Сейчас автобус появится.

Он схватил рюкзачок и побежал к дороге.

Знаменитость направлялась к заборчику на окраине дачного поселка. Коля посмотрел ей вслед, взял полотенце и пошел к речке мыться. Наплававшись, он снова увидел ее. Участок артистки доходил до самой воды. Домик – комната с крышей и терраска. Чуть пониже, ближе к воде, – кубик-сруб бани. Из трубы баньки струился дым. Сама знаменитость тащила в баню ведро воды. Коля поздоровался и предложил помочь.

Когда он наполнил водой железную бочку до краев, она предложила:

– Попарься первым, для меня слишком горячо!

Коля наломал веток на березовый веник и радостно нырнул в баню. Выбрал верхнюю полку, где больше жара.

Запарился он в бане. Лежит на животе, рукой в воздухе болтает. Виолетта приоткрыла дверь, спросила:

– Ну, как?

– Клево! – ответил Коля и хотел с полки спускаться.

– Лежи, – говорит она. – Отвернись только, я внизу устроюсь.

И юркнула на нижнюю лежанку. Она, оказывается, совсем разделась в предбаннике.

Коле – шестнадцать. Лежит он ни жив ни мертв, с желанием справиться не может. На спину перевернулся, мужское хозяйство рукой к животу прижал.

Слышит, детский голосок говорит:

– Папа Карло, а кто мне спину березовым веничком похлещет?

Хриплый голос Папы Карло отвечает:

– Я не могу, Буратино, мне в бане твоей не поместиться. Она маленькая совсем. Ты посмотри вокруг, увидишь кого, попроси.

Виолетта устала от романа со стареющим театральным режиссером, которого бросила жена, этим измотанным холериком, вечно фонтанирующим «находками» в спектаклях про зайчиков, козлят и серого волка. Увидев Колю, юного Аполлона, ей захотелось приключений.

Вообще-то сексуальные опыты у Коли начались еще в школе, но они его не слишком вдохновляли. Народ в округе был темный и не искушенный в плотских радостях. Романтические барышни – редкость. Школьницы друг от друга что-то знали, но большинство было запугано родителями. Если кто-то и отдавался однокашникам, так где-нибудь в сарае, как на хирургическом столе, в полном одеревенении. Обычно, постонав пару минут, девица выталкивала юного спортсмена Колю из себя, панически боясь забеременеть. Колино семя проливалось на ее платье, его собственные штаны и в пространство. Вот и вся любовь…

Сообразив, что его приглашают, Коля осмелел, смочил веник в кипятке, стал осторожно шлепать Виолетту по спине, приговаривая разные междометия:

– Во! Во! Так! Еще! Вот так!

Виолетта распарилась, порозовела и тоже отвечала коротко:

– О! Хорошо! Уф, жарко! Пониже. Отлично! – Вдруг она рывком повернулась на спину, продемонстрировав все свои женские прелести, и прошептала: – Иди сюда!

Коля утонул в ее теле.

– Оу-о! – восхищенно вскричала Виолетта. Она обхватила Колю руками, прижала к себе: – Весь, весь! Оу‑о!

Коля долго не вытерпел, вскоре взорвался оргазмом. Пока он трясся от извергающейся плоти, Виолетта билась в конвульсиях. Она зажала Колю ногами и впилась в спину ногтями изящных пальчиков. Сочлененные, любовники замерли в объятиях.

Стемнело. Через крошечное окошко лунный свет освещал лавочку в предбаннике.

Наконец Виолетта выпустила Колю. Он сел на лавочку, взял одежду. Виолетта подошла. Она была мала ростом, Коле по ключицу. Полная, не по комплекции, грудь в лунном свете оказалась против его лица.

– Поцелуй, – тихо попросила Виолетта.

Коля коснулся женской груди губами и жадно впился в розовый сосок. Он держал рукой нежную мякоть и целовал, целовал. Виолетта придвинулась и хотела сесть верхом на его колено, но не получилось: слишком низко она при этом опускалась. Зато Виолетта почувствовала возврат Колиной силы.

Они снова любили друг друга, на этот раз очень долго. Потом продолжали до утра на узком матрасе в домике, куда добежали голые.

От Виолетты он узнал, что такое массаж с душистой мазью. Она и Колю учила массировать. Он ей спину до красноты мял, она почти беспрерывно вскрикивала. Потом Виолетта извернулась и стала целовать Колю так, как он слышал про это в грязных анекдотах. Его всего трясло от не испытанного доселе удовольствия, пока все не закончилось.

Летом светает рано. Виолетта рассматривала Колю и восхищалась.

– Ты – гигант, Папа Карло, – определила она голосом Буратино Колин потенциал. – Просто секс-мотор! Ты, наверно, постоянно озабоченный!? Мечтаешь, глядя на юбки?

– Да, – сознался Коля.

– Это хорошо, не стесняйся и не скрывай. Женщины это за версту чувствуют и тоже – мечтают.

Она рассмеялась и рухнула на его грудь.

Коля побоялся заснуть. На работе надо быть с утра, завуч может приехать. Суббота! Он выполз из-под сонной душистой Виолетты, ушел на свой рабочий участок и завалился спать в фанерной бытовке. Завуч так и не приехал.

Отоспавшись, Коля начал рыть отводную траншею для трубы. Тело пахло кремом и Виолеттой, возвращая память к ночным приключениям. Он поработал немного и, не отдавая себе отчета, прямо в заляпанной глиной одежде пошел к домику у реки.

В заборчик крайнего участка уткнулись «Москвич» и «Запорожец». На террасе сидела компания с вином и закусками. Стареющий интеллигент с густой шевелюрой разводил костер.

– Тебе чего, мальчик? – спросил он.

– Коля! – крикнула с террасы Виолетта. – Приходи на шашлык.

Коля отказался: «Жду хозяина» и вернулся к траншее…

Справку он давно отработал, уж и забыл, как того завуча зовут, а волшебная ночь с Виолеттой, казалось, навсегда осталась в его памяти. Раньше Коля такого никогда не испытывал. К единственной цели – разбогатеть – в мечтах прибавилось еще что-то. Он даже мази себе накупил – натираться. Но все было не то.

Облик Виолетты в конце концов стерся из его памяти, как и образы других женщин, с которыми удавалось получить удовольствие, а вот то, что происходило тогда, на дачном участке, он забыть не мог. Коля увез «ночь» в далекий Питер, и ни с чем не сравнимое, неудовлетворенное томление стало постоянно будоражить его бытие.

…На палубе корабля прохладный бриз шевелил волосы и приятно холодил лицо. Коля оторвался от работы (он подкрашивал корабельные надстройки), прислонился к перилам и смотрел на приближающийся заграничный город. В наушники от карманного плеера монотонный голос диктовал английские глаголы. Коля выключил плеер и огляделся.

– Гришка! – остановил он проходившего мимо матроса с ведром краски и кистью в руках. – Хочешь прилично заработать?

– Известное дело, только я рисковать, Никола, не буду. Мне со следующего рейса зарплату должны поднять. Ты вот сколько времени свою зарабатывал?

– Два года.

– Я столько же. Боюсь рисковать.

– Никакого риска я тебе не предлагаю, – уверенно сказал Коля.

– А что тогда?

– В городе задержимся. Одного меня не отпустят, вдвоем погулять комиссар позволит. Ты не спеши пока ничего покупать.

– Можно. Но в чем идея-то? Не томи, посвяти, – канючил матрос Гришка, заглядывая ему в глаза.

Коля подумал и категорично потребовал:

– Только не вздумай проболтаться!

– Могила!

– Самый выгодный товар – какой?

– Известно какой. Палас, красный.

В магазинах Советского Союза паласов не было.

– По циркуляру всего один на человека провозить разрешено, так? – спросил Коля, прищурившись.

– Так. Чего тут нового!?

– Я видел неразрезанные паласы. Хозяин, думаю, цену на каждый ковер сбросит. По чеку он – палас и палас, один. Положение не нарушаем. Таможня пропустит.

– Лихо! – восхитился Гришка.

Впоследствии многие разбогатели на Колиной придумке. Весть о двойных паласах молнией разнеслась по портам и причалам. Спрос на них бил все рекорды. Стенды зарубежных лавок для моряков заваливались пудовыми «колбасами» двойных безворсовых ковров. Магазины Копенгагена, Гамбурга, Роттердама, Гавра и Рио-де-Жанейро вступили в конкуренцию и сбивали на «эксклюзивные» паласы цены. У таксистов, целыми парками встречающих корабли, первый вопрос был: «Двойные есть?» Они имели заказы на эти паласы.

…Возбужденные очередным удачным походом в магазин, моряки, с коробками подводных ружей, возвращались на корабль под вечер. За разговорами не заметили, как сбились с пути и оказались на улице «красных фонарей».

– Давай, Коль, тикать отсюда, пока не застукали, – заволновался Гришка.

Они поспешили покинуть злачное место, но увидели обнаженную красотку в огромном окне на втором этаже и остановились. Женщина сидела на пухлом диване под горящей надписью «Массажный салон». Тело Коли затрепетало от воспоминаний юности. Женщина заметила моряков и стала жестами приглашать наверх. Приятели улыбались, но с места не двигались.

– Вот, Гриш, где удовольствие проживает. Никаких денег не пожалеешь. Ты и знать про такое не знаешь.

– Будто ты знаешь! – беззлобно огрызнулся Гришка.

– Слышал, – неопределенно выразился Коля, не желая хвастаться.

– Слышать – не иметь!

– Может, рискнем!? Кто узнает?

– Чего ты завелся!? – испугался Гришка. – Мы без штанов останемся. Но дело даже не в деньгах. Боюсь я рисковать, сколько раз говорил тебе.

Женщина тем временем прошлась по витрине, встала в призывную позу и стала манить ручкой.

– Идем, идем, – торопил Григорий.

Они ретировались в переулок. Красотка в окне врезалась в Колино воображение, как несмываемая темно-зеленая татуировка. Неосуществимая мечта поселилась в душе.

– Иметь собственный салон, и ничего больше в жизни не надо, – поделился он заветной мыслью с приятелем.

– Это да, – поддержал тот. – Только у нас собственный салон – ни-зя!

…Прошло не столь уж много времени, и Колина мечта оказалась вполне реальной. Он до поры до времени не интересовался политикой. Газет не имел привычки покупать. Телевидение, которое Мавроди иногда смотрел, все уши прожужжало: то один главный коммунист откинул копыта, то – другой. Он, став уже к тому времени вполне сухопутным человеком, по этому поводу особо не переживал. Главный начальник, друг и враг был рядом – таможенный контроль. Как с ним договориться, как его обмануть – вот и вся Колина политика.

Вдруг все изменилось. Сослуживцы и коллеги по бизнесу ерничали: «Теперь – демократия: хватай все, к чему дотянешься и что унесешь! Манна небесная для умных людей, Коля!»

Он присмотрелся и понял: в верхах началась чехарда. Новые люди свалили всемогущую партию, топтали ее ногами. К власти рвался какой-то Ельцин. Быдлу он нравился. Свой в доску и пьет, как мужик!

…Возмужавший и раздавшийся в плечах, Коля сидел за столом среди стопок бумаг и сувенирных якорей на подставках. Над ним красовалась вывеска «Товары – морем». На английском языке диктовал в телефонную трубку номера контейнеров и разную другую цифирь. У стола застыла в ожидающей позе шатенка в деловом костюме.

Закончив разговор, Коля положил трубку и уставился на женщину. Та протянула визитку. На ней синими буквами значилось: «Мед. эксперт Едлин», и от руки, чернилами, приписан петербургский номер.

– Утром американец заезжал. Ему нас в «Экспорт-импорте» рекомендовали. Предлагал медицинское оборудование как гуманитарную помощь с дальнейшей реализацией. Если интересует, просил связаться. Я звонила в «Экспорт-импорт». Говорят, будьте бдительны. Много «воздуха» гонят.

– Хорошо, – занятый своими мыслями, буркнул Коля и кивком отпустил шатенку.

В тот час Коле было не до американца. Его волновало совсем другое. Такие деньги, которые на глазах честного народа «вынимал» один деятель, никому в дурном сне не снились. «Нужен компаньон!» Один действовать в таком же духе Коля побаивался, уж очень крутой народ вокруг больших денег собирался. Коля вспомнил о дружке детства и второй день дозванивался в глухую провинцию.

В детдоме они были неразлучны, как Чук и Гек. Оба хотели «заняться бизнесом» – лазить по чужим огородам и воровать на базарах стало скучно. Тут и подвернулось «дело» у бабы Симы. Та гнала самогон. Производство создала уникальное. Сын в столицах пробился в партию и служил в НИИ химических технологий. Посетив однажды родительницу, он обнял ее и сказал: «Мам, я привез тебе подарок». Затем сторожно вынул из дорожной сумки длинную стеклянную трубку, усеянную мелкими сосочками. По-научному прибор назывался «дефлегматор». Этот дефлегматор выгонял спирт из бродившей жижи, не оставляя в комнате запаха – основной улики для милиции.

Когда наступал «час волка» (в семь вечера закрывались винные магазины), у детдома, под деревом, появлялся покупатель. Из окна беззвучно вылезал Коля или его друг, брал деньги и убегал осуществлять несложную сделку.

Баба Сима для пареньков стала настоящим «народным университетом», дала то, что не могло дать народное образование: они познали сладость риска ради реального дела.

Телефон звякнул. Коля поспешно схватил трубку. Голос оператора сообщил:

– Переговорный пункт города Обоянь. Жилина вызывали?

– Вызывал.

– Говорите.

Услышав в трубке «Алло!», Коля радостно закричал:

– Сашок, здорово!

– Здорово, Колян, – произнес хриплый баритон. – Я думал, ты возгордился там, в капитанах.

– В каких капитанах, Сашок! – Коля механически раздвинул бумаги на столе. – Как был матрос, так и есть. Только совсем другим занимаюсь. Правда, завял мой торговый бизнес – заграничные шмотки теперь самолетами в Россию везут. Однако сейчас серьезное дело подвернулось. Да какое! Я, собственно, поэтому звоню. Ты – как, что? Чем занимаешься?

– На слесаря выучился, на сантехника сдал. Работу в Курске предложили. Жду.

– Прилетай немедленно. Ты там, как курица на гнилом яйце. Дело на миллион! На кооператив в Курске заработаешь. Один чувак лимоны баксов за какие-то месяцы сорвал. Народу обобрал – тьма! Все вроде бы законно. В почете живет. Расскажу при встрече.

– Можно, – промычал в трубке баритон.

– Давай шевелись! Может, мы с тобой в Курске банк откроем. Сейчас банки модно. Особняк с колоннами захватим. Будешь самым главным сантехником! – Коля захохотал. – Приезжай – тряхнем стариной. В первый день такое местечко покажу, закачаешься! Ты массаж с эротикой, наверно, и во сне не видел… Постой! Я, чтоб за тобой из телефонного пункта сбегали, наврал с три короба. Пообещал заплатить. Оставь там денежку за мой счет.

– Нет вопроса, Колян, никакого счета.

…В офисе компании МММ было все – чин по чину. У дверей молоденький милиционер в форменной рубашке и галстуке – ему жарко. Сотрудники фирмы в белых сорочках и тоже при галстуках принимали и выдавали деньги. Не работа – музыка. Тихо звучал из радиоточки тяжелый рок, и хриплый голос певца исполнял какую-то страшную песню, в которой бесконечно повторялось слово «ночью».

Работяги, пенсионеры, пожилые дамы с камеями на блузках, студенты в джинсах притихли в очереди. Кое-кто вытирал платочком лицо. Коля с приятелем – у окошка. Сашок, высокий чернявый парень с квадратным лицом, держал раскрытую спортивную сумку. Коля запихивал пачки денег в целлофановые пакеты и кидал ему. Сашок смотрел на приятеля с восхищением, улыбался, обнажая золотую фиксу во рту.

– Всего за три месяца… – тихо сказал Коля, но замолк, заметив, как посмотрел на него милиционер у двери.

Короткий злой взгляд, как выстрел, сверкнул на гладком лице молодого служаки и погас. Милиционер отвернулся, продолжил безразлично оглядывать помещение, оставив Колю с вопросом: «Чего в этом взгляде больше: зависти или ненависти?»

…Они шли по набережной канала.

– Так это… моя доля на взнос в кооператив потянула, – радостно сказал Сашок.

– Конечно. Я же обещал.

– Разок бы еще рискнуть такой суммой, а?

– Нет, нет! – запротестовал Коля. – Срочно – в Курск. Открываем МММ под общий ажиотаж, как решили.

– Сначала в Обоянь, к моей дорогуше. У Лизки дом с сараем и погребом на участке. Оторвемся на несколько дней.

– Она у тебя чем занимается?

– В мясной торговле. Мы всегда при продуктах.

– Неплохо.

– Хочу у соседки тачку по дешевке откупить. В Курске мы без тачки замудохаемся.

– Что за тачка?

– Старое такси. Ржавое, конечно, но мотор после ремонта тянет неплохо. Муж, водитель, выходя на пенсию, получил, да умер. Теперь вдова не знает, что с тачкой делать.

Строя разные планы, они шагнули на мостик. Сашок вдруг метнулся к перилам и нагнулся.

– Смотри! Деньги – к деньгам!

У парапета лежал кожаный бумажник, из которого торчала пачка долларов.

– Стой, не трогай! – крикнул Коля.

Сашок выпрямился, обернулся.

– Ты чего? – спросил недоуменно.

– Не трогай, Саш. – Коля лихорадочно огляделся вокруг. – Такие штучки известны. Нас вычислили, Сань. Э‑эх! – мотнул Коля головой от отчаяния: прохожих вокруг не было. – Кукла это. Сейчас появится один, потом второй пожалует. Да вон, приближаются.

С обеих сторон канала от домов отделились двое парней и быстро зашагали к мостику.

– Теперь начнут комедию ломать. Один будет утверждать, что хватился пропажи и вернулся…

– Одного-то я вырублю сразу, – прервал его Сашок, – а с другим вдвоем легко справимся. – Он крутил головой, переводя взгляд с одного парня на другого.

– Не, Сашок. Драка ничего не даст. Они – шестерки. Их шефу про нас все известно: и сколько мы денег получили, и где живем. Мент не зря в дверях стоит. Я видел, как он на нас смотрел. Придется договариваться. Рэкет в Питере в руках воров в законе. Ты молчи, не горячись ни в каком случае. Я сам буду говорить.

Высокий, в очках, вступил на мостик и улыбнулся:

– Разгадали шутку! Можно по-мирному договориться.

– Ну и чего? – грубо спросил Коля.

– Чего! Делиться надо, братки. Мы не зря охрану несем.

– Сколько берете, спрашиваю?

– Другой разговор. По-человечески – лучше.

Подошел второй «охранник», поднял бумажник и молча встал, отвернувшись в сторону.

Очкарик, видимо, был среди них главный. Он продолжал, в упор глядя в Колины глаза:

– К пяти принесешь пятьдесят процентов в третий ларек у метро «Октябрьская». Спросишь Митю. Он тебя отведет к бугру. С ним будешь договариваться, как дальше жить. – Очкарик снова заулыбался.

– Решили, – коротко согласился Коля и, не ответив на улыбку, кивнул Сашку и двинулся по мостику.

Квартал шли молча.

– Я бы обоих вырубил за пятьдесят процентов, – ожесточенно прохрипел Сашок. – Отбились бы и сразу на вокзал.

– Остынь! Они, может, тренированные. Видишь, очкарик руку из кармана не вынимал. Что у него там, перо, пушка?!

– В Курске – тоже все обложено, но договариваются по-божески.

– Насчет вокзала ты прав. – Коля посмотрел на сумку товарища. – У тебя документы с собой?

– Все свое ношу…

– Что у тебя дома осталось? – перебил Коля. Он сильно нервничал.

– Пальто, шапка и требуха всякая.

– Наплевать и забыть. Давай – в переулок и прямо по Невскому на Московский вокзал. Деньги по дороге на валюту не меняй. С такой суммой опять кого-нибудь подцепишь. Возьми билеты на вечерний поезд и затихни в зале ожидания. – Коля посмотрел на часы. – Они до пяти нас не хватятся. Я быстро – домой за документами и стрелой к тебе.

Коля влетел в комнату, где жил, достал из шкафа поясок с документами, по старой моряцкой привычке запакованными в непромокаемый пластиковый пакет, застегнул его под джинсы, бросил в сумку свитер, рубашку, пару носок, надел жилет с великим множеством карманов. У стола он задержался, чирканул на бумажке «Спасибо за приют, я уехал» и приложил к записке несколько денежных купюр.

Выскочив из подъезда, Коля замер как вкопанный.

К дереву у тротуара прислонились двое бритоголовых качков. Третий сидел в БМВ.

Один из бритоголовых в черной рубашке откачнулся от ствола дерева и просипел с улыбочкой:

– Шеф велел тебя подвезти. Деньги с тобой?

– Со мной. – Коля тряхнул сумкой.

– Садись в машину!

Задняя дверь была открыта, но верзила за рулем дотянулся до передней и распахнул толчком руки – такое дружелюбие вдруг выказал. Коля не спеша двинулся к БМВ. Бритоголовые шли за ним.

У автомобиля Коля остановился, снял с плеча сумку и демонстративно прицелился, чтобы вроде как бросить ее на заднее сиденье через открытую дверь. Тоже будто бы лояльность демонстрировал. Швырнул так, что сумка, ударившись о край сиденья, отпрыгнула в сторону и упала на тротуар. Один из бандитов нагнулся ее поднять. Коля ударил второго ногой в пах и побежал.

Двое бандитов бросились за ним.

– Сумка без денег! – закричал сзади третий и присоединился к погоне.

Догнать бегуна-перворазрядника они не могли. Коля несся по набережной, сбивая и распугивая прохожих.

Справа возник пассажирский причал речного трамвайчика. В парапете светлел промежуток. Не раздумывая, Коля нырнул вниз по лесенке, затем – в Неву. Как Чапаев, он направился на середину реки. Будучи моряком, Коля увлекался подводной охотой и плыл уверенно и легко, кося глазом в сторону причала. Фигуры преследователей маячили у парапета. Потом они исчезли. Сообразив, что на автомобиле бандиты могут пересечь мост и поджидать его на другом берегу, Коля исчез под водой и длинными нырками быстро поплыл назад.

Мокрый, он перебежал проезжую часть и зашел в переулок, там – в подъезд жилого дома. Кое-как отжав жилет и рубашку, Коля вышел и быстрым шагом двинулся по улице в направлении вокзала.

…Старая бледно-зеленая «Волга», бывшее такси, разбрызгивая осенние лужи, летела по вечерней улице Курска на пределе возможностей. «Волга» подрулила к зданию с вывеской «Бани» и приткнулась у тротуара.

С водительского сиденья выскочил Сашок и побежал к входу. Он прошел раздевалку, оглядывая посетителей, шагнул в дверь массажной комнаты и постучал в одну из кабинок.

– Занято клиентом, – ответил женский голос.

– Колян, это я. Срочное дело.

Щелкнула задвижка, Сашок вошел внутрь. Коля лежал на столе. Не обращая внимания на голую девицу, занятую у столика с мазями, Сашок нагнулся к уху приятеля и что-то прошептал.

Коля зашевелился и сел на столе:

– Подожди в машине. Я – через минуту…

«Через минуту» он плюхнулся на сиденье. Машина тронулась.

– Человек точно знает? – спросил Коля.

– Точно. У него жена – менеджер в банке. Слух по всем городам пошел. Публика за деньгами повалит. У нас не хватит на всех, Колян.

– Придется выворачиваться.

Сашок посмотрел на товарища.

– Будешь решать или мне предоставишь голос? – спросил он глухо.

– Слушаю тебя.

– МММалина закончилась. Я вывернул нас из дела, Коль.

– Каким образом?

– Деньги – позади тебя.

– Ты с ума сошел! – Коля обернулся.

– Да не на сиденье, в багажнике.

– Больше всего я не хотел уголовщины, – испуганно произнес Коля.

– Хотел, не хотел, условия такие всюду. Сегодня мне один придурок скандал устроил. Я понял, что начнется. С завтрашнего дня от народа не отобьешься. К счастью, мешок с мусором не выбрасывали. Я выгреб, что было в сейфе, в другой мешок и оба стащил во двор. То, что в банке, – считай, пропало. Кассиры с утра закроют на переучет. С «крышей» я рассчитался. Менты волну не погонят. У тебя – другое предложение?

Коля молчал.

– Тогда заезжаем за шмотками и по прямой – на хату в Обоянь, к Лизке. В тишине все обдумаем.

…Приятели притаились в стареньком деревянном домике-развалюшке с палисадником на окраине городка. Утром они завтракали и неспешно беседовали за столом, накрытым с провинциальной щедростью: соленья, отварная картошка с луком и укропом, малосольная рыба, буженина, овощные салаты и бутылка водки с экспортной этикеткой.

– А ты не родственник того самого Мавроди? Сдавайся, Колян! – Сашок был в хорошем настроении.

– Нет, Сань. Фамилия эта – не моя. Я свою не знаю. Техничка в детдоме просветила. В церковь меня принесла то ли грузинка, то ли гречанка – меня подбросили на крыльцо ее дома. Поп отнес меня в госпиталь и записал на фамилию этой женщины. Я ездил потом в церковь. Ее закрыли, склад сделали. Концов не нашел.

Вошла хозяйка, женщина в полном расцвете лет, на третьем десятке.

– Что подать?

Сашок обхватил ее за талию, прижал к себе.

– Спасибо, золотце мое. Похмелье получилось – лучше не надо. Разве что бабу какую для Коляна прихвати! – Он чмокнул подругу в бок.

– Еще чего! Стану я вам баб поставлять! Балабол! – запротестовала Лизка, вырываясь из-под руки. – Кушайте на здоровье. Я на работу побежала. К сумеркам буду.

Довольный Сашок улыбнулся во весь рот, сверкая золотым зубом, и затянулся сигаретой.

– Ты, я вижу, не куришь теперь, – сказал он.

– Да еще физрук отучил… Затягиваюсь, когда очень плохо. Когда хорошо, не курю.

На экране телевизора пошли кадры шумных очередей в офисы МММ из разных городов. Крики, гневные интервью и комментарии.

Друзья выпили по рюмке.

– Видишь, что нас ожидало, – показал Сашок на экран. – Братки в Думе друг на друга пошли. В верхах разборка идет. Денег полно, а вложить страшно. Генка даже строительный кооператив закрыл.

– Да, я ему массажный салон открыть предлагал, так он на меня заорал: «Какой салон! Власти тебя целые управления бесплатно обслуживать заставят».

В телевизоре сменилась передача. Запустили фильм про африканское сафари. Сашка потянуло на философский лад:

– Люблю смотреть про животных. Особенно про волков и львов. Все как у людей! Лев отъест от зебры часть, насытится, остальное – другим. У нас хищников в подполье передержали. Теперь они до власти дорвались и нажраться не могут. Мясо в желудок не лезет, а рвут. Вложить боятся. Другая орава летит. Мы сорвали по сто штук и тоже трясемся. – Он затянулся сигаретой. – Конечно, хотелось бы свое дело начать. Я бы ферму завел…

– Будем за кордон двигать, Сань, – неожиданно сказал Коля.

– Хорошо бы. А как? Ни родственников, ни деловых связей.

– Пойду снова матросом, потом тебя вытащу. Ты, главное, деньги береги. Я с собой только треть с доли возьму. Боюсь рисковать. Остальные – под твою охрану.

– Зарою в саду за погребом, – пообещал Сашок. – Пять шагов по прямой от задней стенки, запомни на всякий случай.

– Утроимся, не переживай. Я много поездил. Там спокойнее. Откроем дело!


Сверкая зеркальными стеклами, автобус развернулся на причале порта «Неви-Ярд», подрулил под борт сухогруза. Команда моряков сгрудилась на вход.

Коля подавил сексуальную озабоченность, затянул пояса с деньгами вокруг тела, прикрыл поверх майкой, достал из шкафа запакованную в целлофан рубашку. Накинув поверх дешевую ветровку неведомого происхождения, поворошил остальные шмотки, взял из них карту, проверил в кармане морской документ и выглянул в дверь.

Коридор был пуст. Рабочая команда обитателей шестой палубы катила сейчас в город на промысел. Быстрыми шагами Мавроди преодолел пустое пространство и вызвал лифт. Спустившись на грузовую палубу, он, прежде чем выйти, выглянул из двери. Около дежурного, при выходе на аппарель, маячила фигура третьего помощника капитана.

– Черт!

Встречаться с начальством совсем не хотелось. Можно было схлопотать поручение. Он уже протянул руку, чтобы нажать кнопку «вверх», но заметил, что офицер направился вниз, на выход. Переждав минуту, Мавроди покинул лифт и прогулочным шагом пошел на аппарель.

– Далеко? – спросил появившийся откуда-то сбоку матрос.

Коля слегка вздрогнул.

– До сувенирной лавки прогуляюсь.

– Возьми блок «Кента», забыл ребят попросить. – Матрос полез в карман за деньгами.

– Принесу, отдашь. – Коля заспешил на причал, увидев, что начальство село в пикап и уехало.

Неприятные ощущения он испытал на пограничном контрольно-пропускном пункте, где пришлось показывать сумку и документы. Выйти в город позволял паспорт моряка, но пояс с деньгами, обхвативший тело, заставлял нервничать. Сумма была не для декларации.

Он слегка вспотел, пока проверяли. Обыскивать не стали. Коля оказался за воротами.

Все, что он знал об Америке: надо добраться до южного Бруклина, куда стекались разного рода бедолаги и те, кто хотел начать новую жизнь. Впереди остановилось желтое такси со светящимся «гробиком» телефонной компании на крыше. Рванул к машине.

– Брайтон-Бич! – тяжело дыша, сказал он шоферу.

День был солнечным и ветреным. Расплатившись с водителем, Коля развернул карту, нашел Брайтон. На карте район был похож на скелет воблы. Позвоночник – Брайтон-Бич, пересекался пятнадцатью «костями», переулками по номерам. По брюху скелета шла набережная.

В глубине переулка блеснула гладь океана. Коля направился к нему и взошел на широкий дощатый помост, бордвок, тянувшийся вдоль берега, куда хватало глаз. Воздух был прозрачен и свеж. Ощущение свободы в стране неограниченных возможностей нахлынуло на Колю. Некоторое время он наслаждался, смотрел на чаек и на темную полоску острова, синеющего далеко-далеко.

Наконец Коля полез в сумку, достал мятую визитку и набрал на уличном телефоне номер какого-то Едлина, который в Колином «досье» был единственным живым американцем. Автоответчик просил оставить сообщение. Коля повесил трубку телефона на место.

Со стороны города к настилу подступили многоэтажные дома. На уровне второго этажа на одном из зданий крупные русские буквы призывали евреев не верить в Христа.

Коля сел за столик в ресторане «Москва» и заказал еду. Напротив, вжавшись в тень под зонтом, сидел бледный худенький интеллигент средних лет, обмотанный шарфом, сплошь заросший пышной светлой шевелюрой и густой бородой, и отгадывал кроссворд в русской газете.

Коля уставился на отогнутый угол газеты, пытаясь угадать название по видневшейся заглавной букве «П». Кроме слова «Правда», ничего в голову не приходило.

Мужчина поднял на Колю выцветшие глаза и открыл рот с редкими зубами:

– Город в средней полосе России?

– Обоянь.

– Ты смотри! Я такой город не слышал никогда, – сказал волосато-бородатый интеллигент.

– Я из тех мест. – Коля искал контакт для разговора.

Сей факт вроде бы произвел на интеллигента надлежащее впечатление, но тут к нему подскочила молодая дамочка в костюме, соблазнительно обтягивающем ее впечатляющую фигуру. Она запыхалась от бега.

– Мамочка, – заговорил интеллигент. – Не заставляй меня долго ждать на солнце. Ты же знаешь, у меня по коже пойдут пятна.

Дамочка принялась подробно объяснять причину опоздания. Ее задержал бездомный. Дамочка, как понял Коля, болела душой о бездомных и пыталась улучшить их участь, используя связи с церковью в Бронксе.

Пара поднялась и собралась уходить. Коля успел спросить:

– Не подскажете, как мне комнату снять?

Мужчина расщедрился и протянул газету без последней страницы:

– Вот здесь посмотрите. Здесь должно быть.

Газета называлась «Полезная». Коля нашел в ней много интересного и углубился в объявления, отмечая сдающуюся жилплощадь.

Ближе к вечеру по настилу пошел разнополый пожилой народ. Больных катили в креслах-каталках. Молодая публика заполнила ресторанные столики и дымила «Мальборо» и «Пэл-мэлом».

Коля пересел на лавочку у перил пляжа. С наступлением темноты по бордвоку тихо покатил полицейский патрульный «форд», уважительно разгоняя гуляющих. Мысли Коли освободились от восхищения свободой и сосредоточились на прозе – где провести ночь.

– Так, – пробубнил он самому себе, глядя на патруль. – Ночевать здесь, на лавочке, – лучше не рисковать.

Его мысленные терзания оборвала канонада. В воздухе над океаном расцвели шары салюта.

– В честь чего? – поинтересовался Коля у проходящей пары старичков.

– Не знаем, – сознался мужчина. – Американцы придумали. Каждую пятницу пуляют. Мы, милок, пенсионеры из Харькова. Америка – за углом, но мы туда не ходим. – Он рассмеялся и посмотрел на свою спутницу.

Коля стал рассматривать в небе рассыпающиеся букеты неизвестного праздника.

Фейерверк вскоре закончился. Народ понемногу убывал. Коля сидел один в павильоне под навесом, который опустел.

Вдруг в тишине он услышал тихую русскую речь радиокомментатора, обличающего беспредел, который творил президент Туркмении. Речь шла ниоткуда.

Коля огляделся. Жизнь ресторанов затихала. Одинокий джоггер бежал молча, из наушников на его голове ничего услышать было нельзя.

Наконец Коля обнаружил источник. Радиоголос шел снизу, из-под досок помоста.

Коля нагнулся, посмотрел в щелочку на полу и увидел там человека. Мавроди спустился по лесенке со стороны города и обнаружил дыру в проволочной сетке, затягивающей вход в темное пространство под помостом, слабо освещенное сверху.

У свай, под крытым наверху павильоном, лежали старые матрасы. Группа людей, сидящих на них, отталкивающего впечатления не производила. Неопрятные, но не пьянь. Так, по крайней мере, Коле показалось. Бомжей он не сторонился и чувствовал себя среди них легко.

Мавроди подошел и рявкнул, как обращаются в России проверяющие всех мастей:

– Кто старший по общежитию?!

Народ на матрасах опасливо переглянулся. Любой конфликт под мостом был нежелателен.

– Рая, – ответил небритый человек в голубой шляпе, поля которой были загнуты по бокам вверх, и кивнул на человека в глубоко натянутой на голову черной кепке, похожего на женщину.

Коля принялся ее рассматривать.

– Ты кто? – спросила Рая.

– Мамочку знаете? – спросил Коля, отвечая на вопрос вопросом.

Сидящие снова переглянулись. «Мамочку» не знали.

– Из Бронкса, она тут от имени церкви с вами занимается, – уточнил Коля.

– Софа! – протянули сразу два голоса. – Знаем! Если ты от нее, в Дом Милости мы не пойдем. Мы работаем.

– Я – к ней, – соврал Коля. – Дома беспокоить неудобно. Поздно. Нужно ночь перебиться.

Компания расслабилась и зашевелилась.

– Хозяева выгнали за неуплату или жена? – спросил человек в шляпе.

– Я только приехал. Подработать хочу. Завтра комнату поищу.

Контакт наладился. Колю пригласили располагаться на свободном матрасе.

– Комнату снять можно, но если капитально устраиваться, надо квартиру в многоэтажке подобрать. Дело не быстрое, – продолжил разговор человек в шляпе.

– Дашь десять долларов, дам рекомендацию, – сказал чернявый мужчина, прислонившийся к корзинке на колесиках, загруженной разным барахлом. Поверх барахла обшарпанный двухкассетник развивал идею о злодее, захватившем власть в Туркмении и надругавшемся над свободой.

– Без рекомендации в Америке на хорошее место не попадешь! – поддержала чернявого Рая.

Коля посмотрел на него и усмехнулся:

– Хороша рекомендация, если сам ты тут ночуешь.

– Это ты зря, – сказала шляпа. – У Сэма брат Гоша в «суперах». Смотритель дома, если не знаешь.

– Я пошутил, – пришлось подать назад Коле. – Я ничего плохого не хотел сказать. Извини, Сэм.

Он протянул десятку. Сэм тут же поднялся, ушел и вскоре явился с пластмассовой бутылкой водки «Барнет».

Пока он отсутствовал, Коля узнал, что вся компания работала на сборе пивных банок. Где-то огромный пресс плющит банки и выдает денежки по весу.

Выпив, разоткровенничались.

– Умные люди умудряются обмануть пресс, – рассказывала Рая. – Если придержать язычок специальной проволочкой, пресс впустую брякнет. Можно банки засовывать по нескольку раз. Конечно, надо знать меру.

Коля получил предложение поступить в бригаду, но от этой чести отказался.

Сэм, пока не захмелел, дал Коле инструкцию:

– Я представлю тебя спортсменом. Ты вроде здоровый бугай. У Гоши бзик на спортсменов. Скажешь, приехал поработать в школе Каневского. Знаешь Каневского из киевского «Динамо»? Чемпион! Он тут детскую школу держит.

Сэм собрался бежать за огромным спортивным кубком, который он на соседней улице видел выставленным на выброс. Его убедили, что Гоша Сэму и так поверит.

Первый день в Америке Коля отметил стаканчиком дешевой водки без закуски.


Утром подморозило. Сэм исчез и появился с новостью:

– Иди, вот тебе адрес, Гоша тебя примет часов в двенадцать.

До двенадцати было время, Коля позавтракал в булочной и в витрине магазина «Электроника» увидел шубы и куртки. Подивился. Зашел, купил пиджак тонкой кожи и под тон – кепку. В соседнем магазине выбрал фирменные ботинки и светлые брюки из дорогих. В парфюмерии приобрел полюбившийся одеколон «Данхилл» с кремом для бритья. Переоделся в сквере – захотелось выглядеть перед «супером» солидно.

Прием Гоша оказал в подвале среди ведер, решеток, труб и верстака с инструментами.

– Физкульт-привет! – начал Коля.

– Сэм научил? – немедленно спросил Гоша.

– Почему? Я – мастер спорта, – хвастанул Коля, чтобы поддержать к себе интерес.

– Он ко мне чемпионов мира посылает. Мастер спорта – первый. Хорошо, мастер, тебе повезло. Стоит на первом этаже одна квартира пустая. Ты мне – месячную аренду наличными, я им даю рекомендацию. Домом владеет ассоциация.

…В квартире не было даже стула. Телефон стоял на полу. Коля поднял трубку, выяснил, что телефон работает, и спустился к Гоше узнать номер.

– Я сам не знаю, – ответил супер. – Придет счет, узнаешь и перепишешь на себя. Тебе повезло. Сотню сэкономил на установке.

«Пока действительно везет!» – думал Коля, вернувшись в квартиру и укладываясь на голом полу.

…Гоша разбудил Колю в шесть утра:

– В подвале есть мебель. Хочешь, подбери себе, что надо.

Коля пошел за Гошей в подвал. Мебели, причем почти новой, было квартиры на две. Отобрав двуспальную кровать, тумбочку, кресла на колесиках, диван и стол, Коля заинтересовался железным шкафом с ящиками.

– Файлхолдер, – пояснил Гоша. Он был особо заинтересован сбыть «тяжесть».

Коля решил взять «файлхолдер»: в ящиках он будет хранить белье, а в глубине шкафа есть место, которое можно оборудовать для хранения денег.

– Лешка, мой помощник, освободится, и загрузим тебе мебель, – сказал супер. – Не запирай квартиру, если уйдешь. Считай, сэкономил тысячи две. С файлхолдером тебе в сотни три вся мебель обойдется.

Гоша улыбался и был – вся доброта.

– О, нет! Я – без работы и не могу столько за мебель отдать. Я тебе приличную сумму отвалил, а сейчас еще и за аренду платить! Матрас оттащу да стулья. У тебя тележка есть?

– Ладно, так уж и быть. – Гоша понял, что перебрал с ценой. – Поможем мастеру спорта. Четвертак заплатишь?

– Четвертак осилю.

– Давай сейчас.


От спанья на полу у Коли ломило спину, сидеть в квартире на подоконнике было лихо, Коля набрал номер незнакомого Едлина.

Послышался сонный бас:

– Хто говорит?

– Вы оставили визитку в Петербурге, – объяснил Коля. – Я в Нью-Йорке. Хотелось бы переговорить.

– Приезжай! – обрадовался голос. – Адрес на визитке. Захвати пиво по дороге.

Звонок Коли разбудил тридцатилетнего Едлина, находившегося в глубоком похмелье. Квадратный, с широкой костью, облепленной большой, но рыхлой мышечной массой, он мог бы достичь заметных результатов в тяжелой атлетике. В модном костюме с галстуком, висящем рядом на стуле, он выглядел соблазнителем из мыльной оперы. Очки с толстыми затемненными линзами украшали крупные черты его лица, выступающего под волнами волос, как кусок утеса.

В Красноярске, откуда он был родом, Едлин терся среди спортивных деловых кругов. Круги подгребали под себя бюджетные фонды. Наглядевшись на то, сколь легко делается бизнес, он решил: вот как надо жить, и махнул в Америку.

Но в Штатах не было перестройки. Все лежало на своих местах и имело хозяев. В аппаратах власти капиталы друг у друга не рвали, на казенное имущество не посягали. Этим занимались преступники. Мухи и суп существовали отдельно. Торговые сделки с продажей «воздуха» практиковать было трудно, приходилось по-настоящему вкалывать.

Едлин с трудом поднялся с мягкого дивана, где утопал во множестве подушек, надел очки и зашлепал в кухню. Болела голова, и желудок жгла тошнотворная изжога. Опрокинув чайную ложку соды в разинутый рот, он стал спешно запивать ее водой, преодолевая отрыжку. Закурив, Едлин снова утонул на диване и включил телевизор. На экране замелькали кадры порно.

Коля с пивом появился для него весьма кстати. Расплывшийся верзила в очках махом выпил бутылку. Потом вытер рот салфеткой.

– Хороший бизнес вам предлагал, зря не звонили.

– Про бизнес – потом. Я решил тут остаться. Надо как-то оформляться. Хотел посоветоваться.

– Ты, значит, – перебежчик. Это хорошо! Хорошо!

– Почему хорошо?

– Потому что перебежчикам сразу политическое убежище дают. Без всякой канители. Пойдешь к моему приятелю, Алабышеву. Он контору «Помощь иммигранту» держит. Вот тут где-то визитка… – Едлин пошарил на столе и нашел зеленую карточку. – У тебя деньги есть? – спросил он, протягивая визитку.

Коля не ожидал вопроса в упор. Но в любом случае расставаться с деньгами он не желал.

– Есть долларов двести, – соврал Мавроди и названной суммой сразу притупил интерес к своей личности.

– Передай деньги Алабышеву, – сказал Едлин, снова укладываясь на диван. – Я ему должен. Будет хороший повод начать разговор. Деньги, они сближают. Деньги – хорошая рекомендация. В Америке без рекомендации – никуда! Долг отдам через недельку. О’кей?

– О’кей.

– Жалко, что у тебя денег нет. Жена на три дня в отъезде. Бабы есть, закачаешься!


С шумного Брайтона Коля повернул в переулок и вошел в тишину «одноэтажной Америки». Вереницу двух-трехэтажных особняков украшали выносные таблички врачей, юристов, налоговых спецов.

«Помощь иммигранту» была прибита на боковой двери добротного владения психиатра. Коля нажал кнопку интеркома. Не дождавшись ответа, тронул дверь. Та открылась, и Мавроди увидел узкую штольню с лестницей. Поднявшись вверх, Коля обнаружил приемную с двумя табуретками для ожидающих. Дальше, сквозь арку, светлел кабинет.

– Можно? – подал голос Коля.

Никто не ответил.

Он прошел в кабинет. Помещение украшали полотна с кущами и лужайками, изображенными в округлых формах. Те же формы имели и садовые постройки, выступающие среди растительности.

На столе сидел кот – крупное мохнатое создание с плоской мордой и вмятым носом, как в спущенной резиновой игрушке, отчего морда выражала застывшее неудовольствие. «Вечно недовольный» кот посмотрел на вошедшего и не шелохнулся.

Сквозь приоткрытую дверь из кабинета виднелся внутренний коридорчик. Коля подошел к коридорчику и громко спросил:

– Есть кто-нибудь?

Ответа не последовало. Но где-то в глубине слышался шум душа.

Коля вернулся в кабинет и стал рассматривать картины. В лужайках и садах он теперь заметил разноразмерных людей и животных. Особенно понравилась Коле, похоже, что-то поющая в кустах женщина в розовом костюме.


Чернявый, невысокий, слегка сутуловатый, со шкиперской бородкой, владелец фирмы «Помощь иммигранту» Алабышев стоял в это время под козырьком входа в невзрачный дом и раздраженно оглядывался. Короткая лесенка спускалась к запертой двери в полуподвальное помещение. От руки написанная вывеска на двери сообщала русскими буквами: «Восстановление документов».

Вдруг лицо Алабышева просветлело. Он увидев полную даму, вылезшую из машины с кейсом в руке. Дама была затянута в синий с золочеными пуговицами брючный костюм, на голове несла синюю шляпку канотье с желтой лентой, на лице, под очками в форме бабочки, – килограммы пудры, помады и других красителей.

– Солдат спит, служба идет, – подмигнул Алабышев, когда дама оказалась рядом.

Доставая ключи, она протянула кейс:

– Подержи, пожалуйста.

Алабышев взял кейс и чуть не уронил:

– Ого! Что у тебя в нем, кирпичи?

– Бумага из Киева прилетела. Тут другой формат листа, не напасусь никак.

– Мама, я летчика люблю! – пропел-сострил Алабышев и пошел за дамой в подвал.

– Не ерничай, новобрачный! Чего тебе не валяется в субботу с молодой-то бабой? И между прочим, нехорошо уводить жену у своего приятеля! Японец столько для тебя сделал.

– Уже болтают, – сказал Алабышев самодовольно. – Японца не поймешь. То сама любезность, то «я – занят, потом!».

– Ревнует, значит!

Длинное помещение занимало два стола, беспорядочно загруженных кипами бумаг. На одном из столов ютилась отодвинутая к стене, старая русская машинка «Москва».

Хозяйка офиса, не стесняясь, принялась переодеваться.

– Уф! – выдохнула она, освобождаясь от брюк и каблуков, накидывая потертый халат и превращаясь из дамы в расплывшуюся тетку. Тетка выбрала из стопки голубую папку и протянула Алабышеву: – Держи! Эти готовы.

Алабышев достал из сумки скоросшиватель и передал ей. Тетка листанула документы.

– Солидный клиент, – сказал Алабышев, глядя на непроницаемое крашеное лицо.

– Провинциальные российские загсы по три месяца не отвечают, архивы – и того дольше, – проворчала женщина.

– Полин, мы ведь всегда понимали друг друга, – произнес он многозначительно.

– Дорогой мой, так то стоит…

– Само собой разумеется. – Алабышев протянул конверт.

Полина пересчитала деньги.

– В любом случае пару недель надо.

– Подходит.


Коле тем временем надоело ждать. Услышав, что шум душа затих, он шагнул в коридорчик и остановился перед дверкой в маленькую комнатку, не предназначенную для служебного пользования. Все пространство комнатки занимала широкая кровать, на которой вздыбилось колом цветное одеяло. Подушки валялись на полу. Вместо тумбочки между окном и кроватью втиснулся мольберт с недописанной картиной.

Перед мольбертом на раскладной табуретке разместился соблазнительный для Коли объект – распаренная, завернутая в простыню дебелая русая молодуха. Под тонкой простыней угадывались легкая полнота тела и тяжелые груди. Крутое белое бедро было выставлено словно напоказ. Молодуха водила по картине кисточкой.

Коля оценил представшую перед глазами «живопись», и как-то сразу исчезла усталость от ожидания.

– Картина продается?! – нарочито гаркнул он.

Молодуха завизжала от испуга, будто ее режут, прикрывая простыню на груди руками. Но, рассмотрев незнакомца и осознав суть вопроса, она кокетливо заулыбалась.

– Напугали как! Вы живописью интересуетесь?

– Я люблю именно такие вот сексуальные сюжеты.

– Что вы видите в моем творчестве сексуального?! – неестественно рассердилась девица. – Это же романтизм. Томление чувств.

– Вы слишком откровенно их томите, – сказал Коля, изображая знатока.

– Как это?

– Что вот там? – Коля указал на два розовых дерева у беседки.

– Яблони в утреннем свете.

– Не-ет, – Коля отрицательно замотал головой и уставился на ее грудь.

– Ах, прекратите! У вас воспаленное воображение. – Молодуха заерзала на своем сиденье.

– Что тут плохого? – интриговал Коля. – Ваша чувственная натура самый обыденный объект делает нежным и привлекательным!

«Натура» сообразила, что обличать потенциального покупателя невыгодно, – надо, наоборот, его очаровывать.

– Конечно, ничего плохого тут нет. Скажу вам честно, я рада, что существуют такие ценители живописи, как вы. – И она призывно сощурилась.

«Ценитель» оправдал ее надежды.

– Сколько стоит полотно? – деловито спросил он.

– На экспозицию я выставлю за пятьсот, но если берете по готовности, отдам за триста.

– Я, пожалуй, сначала возьму ту, поменьше, за двести, прямо сейчас, – указал он пальцем в угол. – В ней больше соблазна. Можно посмотреть поближе?

– Проберитесь по стене и смотрите.

Коля полез вдоль кровати, перешагивая через подушки.

– На той, что вы пишете, хотелось бы увидеть что-нибудь мужское, – добравшись в угол, словоблудил он. – Вы, вероятно, слишком молоды, мало опыта.

Художница, как застенчивая дева, потупилась в пол, переваривая комплимент. Затем подняла глаза, оценивая достоинства Колиной фигуры, и отвернулась со вздохом.

– Вы ведь еще не заселяли вашу недвижимость. Так? – продолжал в том же духе Коля. – Мне бы хотелось на той лавочке под сиренью у беседки оказаться.

– Вообще-то это пейзаж.

– Ну и что? Пусть пейзажем остается! Хотите, я буду позировать вам? – сымпровизировал он, доставая деньги.

Дева напрягла мышцы бровей.

– Возможно, но надо искать композицию, – авансировала она Колины надежды и добавила, изобразив презрение ко всему материальному: – А деньги моему любимому мужу передайте.

Любимый муж с пакетом продуктов вбежал по узкой лесенке офиса, вошел в комнатку, бросил сумку на кровать и выставил из пакета на подоконник бутылку водки.

– Веруньчик! – пропел он слащавым голосом и игриво притиснулся к женщине сзади. – Я вернулся. А ты все работаешь! Хотели же субботу и воскресенье поваляться.

Молодуха сладко потянулась и промурлыкала:

– Тут у тебя клиент.

Алабышев выпрямился и увидел Колю. Игривое настроение сменилось на раздраженное.

– Тебя пригласили на какой день? – спросил он грубо.

– Меня никто не приглашал, – огрызнулся Коля. – Я – по рекомендации Едлина.

– Он картину купил, – сладко пропела Веруньчик. – Второй интересуется.

Раздражение на лице Алабышева преобразовалось в хищную гримасу.

– Умно поступил. После выставки картины резко поднимутся в цене.

Он схватил сумку и махнул Коле рукой следовать за ним. В офисе Алабышев согнал со стола кота и деловито спросил:

– Давно Едлина видел?

– Вчера. Он просил долг тебе передать. Двести долларов. – Коля протянул деньги.

Алабышев взял и пошелестел двумя бумажками:

– Только двести?

– У меня больше не было.

– Так он у тебя одолжил! Ну, жук! Он что, дома?

– Дома, – ответил Коля, не понимая удивления собеседника.

Хозяин кабинета взял телефон, набрал номер.

– Остальные когда? – спросил, не здороваясь.

– Я тебе клиента послал, – сказала трубка. – Из моего процента возьмешь остальные.

– Ладно.

Отключившись, он посмотрел на Колю. Тот указал взглядом на деньги:

– Эти двести я заплатил твоей жене за картину. Ты включи долг в гонорар.

Алабышев наморщил брови, запутавшись в калькуляции:

– Ну и бухгалтерию ты развел!

– Нет с собой больше. Хочешь, я ей потом занесу?

– Не надо! – сразу же отрезал Алабышев и скрыл всплеск ревности под участливым вопросом: – Рассказывай, в чем проблема?

Остановленный на полпути к вожделенной подруге, он не мог сосредоточиться. Клиент был сейчас некстати, Алабышев слушал его с нетерпением.

– Хочу на политическое убежище подать, – сказал Коля, протягивая паспорт. – Я с корабля бежал. В России бандиты преследуют. Едлин говорит, перебежчикам убежище сразу дают.

Алабышев мрачно рассматривал документ.

– Малина кончилась. Тухлое твое дело. Как тебя?.. – Он посмотрел в паспорт. – Николай. Россия и Америка – теперь дружественные страны. – Алабышев выдержал паузу, выкладывая из сумки на стол папки. Упускать деньги все-таки не хотелось, и он спросил: – Ты уверен, что преследуют бандиты?

– Не только уверен, я это испытал на собственной шкуре.

– Надо забыть. Надо говорить, что преследуют – власти. Тебя вызывали на допросы, били. Понял? Нужен хоть один протокол, хотя бы повестка в милицию. Доказательства какие ни на есть. И преследовали тебя… – Алабышев задумался, – за веру. За то, что ты – баптист, например!

– Какой я баптист! – встревожился Коля.

Алабышев молча посмотрел на голубую папку, взятую у Полины.

– Попробуем что-нибудь сделать! – многообещающе произнес он. – Работа будет стоить шесть тысяч.

– Долг ты включил? – уточнил Коля.

Алабышев понял, что сплоховал, но поднимать сумму не стал – она была и так завышена.

– Включил. Как принесешь половину денег, начнем оформлять. Но ничего гарантировать я не могу.

– Как – не можешь!? – почти вскрикнул Коля.

– Дорогой мой, я всего лишь готовлю документы. Решают в госдепартаменте.


Музыка исполнялась на пианино. Служитель в черном одеянии и сестры в белом хором выводили незнакомую мелодию. Коля с осознанием торжественности момента крутил головой, разглядывая незнакомую обстановку. Баптисты – народ скромный. Ничего особенного он не отметил. На него надели белый халат и указали место у края купели, большого квадратного чана.

Служитель поднял правую руку:

– Согласны ли вы креститься, сын мой?

Коля кивнул, хотел ответить, но поскользнулся в купель с головой. Вынырнул, виновато улыбаясь.

Певчие давились улыбками. Коля забегал глазами по сторонам. Поймал чей-то взгляд.

– Я с головой ухнул! – залепетал тихо.

– С головой – положено, – шепнули. – Ритуал ты не нарушил. Когда позовут, встанешь на колени.

Служитель прославил Христа, и две теплые руки легли на голову коленопреклоненного Коли. Слова проповеди, как музыка, погружали его в неведомый и значительный мир, из которого, помимо воли, выталкивала совершенно противная мысль: «У кого тут получать справку?» И он исподтишка оглядывался.


Дома, бросив на кровать брошюры, выданные баптистами, Коля настойчиво пытался докричаться до Родины.

– Сашок, ты меня слышишь?.. Не уходи, я еще раз наберу. Теперь слышишь?! – кричал он в трубку. – Как ты?

– Жуть, Колян, – заговорил далекий голос. – В Курске большой шмон идет. Я отмазался, а на тебя уголовное дело завели. Ребята прикрывают, как могут. Надо ждать. Боюсь, что деньги потребуется малость разорить… Ты как?! Устроился?! – орал Сашок.

– Не так все просто. Надо несколько месяцев ждать, прежде чем что-то решат. Пригласить тебя пока не могу.

– Знаешь, ты не терзай себя сильно. Мы с Лизкой пожениться решили. Свое хозяйство образовалось. Я уж думаю, надо ли мне…

– Как? Ты передумал, что ли?! – Коля вскочил со стула, разволновавшись.

– Не то чтоб передумал, но Лизавету я не оставлю. Соображаем, как и что… – Голос Сашки стал исчезать в шуме эфира.

– Смотри, подумай! Подумай, пока время есть. Здесь миллион возможностей… – неуверенно добавил он в молчащую трубку и совсем расстроился.

Коля заходил по комнате, остановился у окна. Вспомнил их последнюю встречу. Довольный Сашок улыбался во весь рот, сверкая золотым зубом, и прижимал за талию Лизку и… удалялся, уплывал в уличные сумерки за окном.

В верхотуре, на фоне неба, как островки неведомой жизни, горели редкие рекламы. Грохотал поезд подвесной железной дороги. Над домами сверкнули беззвучные россыпи пятничного фейерверка. Чернота, наступившая за вспышкой, усугубила чувство тревоги и одиночества.

В пандан Колиным мыслям телевизор демонстрировал историю китайского нелегала, работающего на громадной кухне ресторана. На экране шла облава, и парень стремительно бежал в подвал и прятался там в грязный чан из-под овощей.

– Уголовное дело… – пробормотал Коля глухо.


Глава вторая

В мутной воде безграничных возможностей


В центре Манхэттена световая реклама жила бурно текущей жизнью. Танцевали и пели мягкие игрушки. Обнимались неизвестные Коле новобрачные, выходя из километровых лимузинов и уступая место фигуре миллиардера Трампа. Ползли, вспыхивали и мигали надписи. «Смотрите! Неофициальный Трамп. Не все купишь за деньги!» «Только на АВС!» «Звезды возвращаются!» «Жизнь меняется!» «Гуд монинг, Америка! Семь дней в неделю!» Красавица телекомментатор приветливо махала рукой, поджав ноги на высоком стуле, в кругу других телезвезд. Голова жирафа величиной с полдома моргала мягкими ресницами над влажным темно-синим глазом.

Коля шел по Бродвею среди толпы людей, мрачный и потерянный. С громадного фасада теперь смотрели черные глаза неизвестного парня. В них блеснула лазерная вспышка и ушла лучом прямо на Колю. Тот остановился. Лицо парня с фасада перевернулось «вверх ногами», и глаза зашарили по толпе, вылезая из орбит. Побежали буквы «Начни день с хорошего хода!» Все вокруг приобретало мистическую значимость.

Коля прислонился к столбу, враждебно глядя на движущийся человеческий поток. Дул сильный ветер, люди шли с поднятыми воротниками и наброшенными капюшонами.

Черные глаза парня на фасаде бродвейского небоскреба исчезли. На экран прыгнула сексапильная мулатка, извивающаяся в танце с группой кордебалета.

Пел Том Джонс, он «заводился» в старом хите «Ситуация». Песня звучала в ресторане, куда Коля зашел. Он одиноко ютился за отдельным столиком, покуривая и глядя в окно на рекламный хоровод. «Заставь доллар работать! Ты можешь это сделать! Мы можем помочь!» – кричали с уличной стены. Приступ одиночества сковал душу и подвигнул к разговору с самим собой.

– Да, – тихо произнес он, – не приедет, видать, Сашок… Придется одному пробиваться. Деньги-то надо было все забрать. Так легко прошел контроль.

Он допил рюмку, открыл корочки меню, куда официант вложил счет, отсчитал туда требуемую сумму.

В туалете Коля причесывался у зеркала, когда услышал:

– Извини, дорогой, одолжи расческу. Совсем потерялась.

Через зеркало он увидел глядящего на него с надеждой растрепанного человека кавказской внешности в дорогом бордовом пиджаке. Длинные волосы кавказца растрепались и торчали неряшливыми патлами.

– Как ты узнал, что я русский? – спросил, повернувшись, Коля.

– По рубашке.

– Что с моей рубашкой?

– Ничего с твоей рубашкой особенного нет. Мне в зале она в глаза бросилась. Что-то, думаю, знакомое. Сейчас вспомнил. Я когда-то товары экспортировал в Петербург и однажды отправил партию таких рубашек. Очень они мне понравились. Вроде спортивные, а воротник широкий. Я после таких не видел нигде. Ты, может, из Питера?

– Да.

– Вот видишь, в моем продукте гуляешь. – Он представился: – Гиви.

– Коля.

Кавказец занялся волосами, они перекинулись парой фраз.

– Я из Грузии. Давно здесь?

– Только приехал.

– Возьми вот, – он протянул визитку. – Если что, помогу, чем могу. – В зале ресторана Гиви еще раз извинился: – Прости за необычную просьбу, дорогой. А теперь я тебя должен покинуть: у меня бизнес-переговоры. – Он отвернулся и вписался в компанию холеных и благополучных грузин.

Коля выбросил неприятно пахнущую расческу и поехал домой.

…За ночь облетела листва. Супер-Гоша сметал опавшие листья в кучу. Увидев Колю в окне, крикнул:

– Почтовый ящик освободи! А то придет нужное письмо, почтальон обратно на почту снесет.

– Спасибо! Я как-то почтой не интересовался.

Звякнул телефон. Коля поднял трубку.

– Алабышев звонит, – представилась трубка.

– Привет.

– Ты правда можешь позировать моей жене?

– Могу, – заулыбался Коля.

– Сколько берешь в час?

– Ничего не беру. Я – любитель прекрасного.

В трубке послышался смех.

– Тогда договаривайся с Верой. – Алабышев положил трубку.

– Достала она любимого мужа! – бодро сказал Коля вслух, глядя в окно на Гошу с мешком листвы. – Процесс, как нам сказали, пошел! Перед рывком что надо? Расслабиться.


В офисе «Помощь иммигранту» загудел переговорник. Вера нажала кнопку.

– Слушаю вас. Вы к кому?

– Натурщик прибыл по вызову, – послышался глухой, как из подземелья, веселый голос.

– Проходите прямо в комнату.

– Хохмач! – выругался Алабышев. – А если здесь клиенты?!

Вера ушла в дверь коридорчика. Надушенный Коля предстал перед предметом задуманного флирта. Смотрел на предмет восторженно.

– Я нашла такое решение композиции, которое вас наверняка устроит, – сказала Вера. – Будете возлежать на лавочке обнаженный, как отдыхающий Нарцисс.

– Это кто? Полководец?

Она рассмеялась.

– Нет. Он был просто красавец.

– Но чем-то этот Нарцисс занимался?

– В основном собой любовался.

– Хм, – озадачился Коля. – Можно изобразить, как я видел на одной статуэтке, с отбитым этим самым?.. Чтоб прилично смотрелось?

Она хохотнула:

– Нельзя. Персонаж живой, не скульптура.

– Тогда пусть вокруг – женщины, и все – в розовом, – стал фантазировать Коля.

– Будем искать композицию, – произнесла она любимую фразу. – Я думаю, лучше – мужчины, кривые и пузатые, для контраста.

– Годится. Как назовете картину?

– «Хмельной Нарцисс».

– Могу раздеваться?

– Раздевайтесь. – Она повернулась к картону на мольберте.

– Полностью?

Вера посмотрела на него, оценивая.

– Для начала – до пояса. Начну с вашим торсом возиться.

– Может быть, с другой половины начнем? – сострил Коля, нагло улыбаясь. – Возиться?

– Не говорите пошлости, Мавроди. – Она отвернулась.

Коля, как мог, представил себе отдыхающего Нарцисса и через пару минут разлегся на кровати, подложив под спину подушку.

– Повыше поднимитесь, он на лавочке возлежит, – сказала она не поворачиваясь. Оказывается, за ним наблюдала. – Возьмите вторую подушку. Если хотите, чтобы он на вас был похож, принесите фотокарточку.

– Фото есть в деле у вашего любимого мужа, Веруньчик.

– Опять вы говорите пошлости, Мавроди. – Она взяла в руку линейку. – Я должна померить ключицу и руку. Не нарушайте позу. Я сама.

Она подползла поперек кровати.

– Измерьте заодно еще что-нибудь. – попросил он, скалясь. – Мне будет так приятно.

– Пошляк вы все-таки!

– Вера, вы же знаете, я от вас с ума сошел с первого взгляда.

Она оглянулась на дверь.

– Прекратите, мужа позову.

– Не зовите, Вер. – Он картинно застонал. – Между прочим, у всех великих художников роман с натурщицами. Почему мы должны быть исключением? Маленький романчик! А?

Она не ответила. Надув губы, рассматривала, что-то прикидывая.

– Вам надо на натурные эскизы выезжать, – продолжал он плести интригу. – Я могу на пляже позировать. Или в воде. Поставите треножник прямо в воду. Оригинально! Вами пресса заинтересуется.

Алабышев с желтым конвертом в руках остановился в темном проеме двери. Момент смотрел на шевелящуюся в кровати пару. И с улыбкой шагнул в комнату.

– Это кто на моем месте разлегся? – разразился он «гневным» вопросом.

– Альянс укрепляем! – Коля решил, что ответил остроумно. – Шучу, – на всякий случай добавил он.

– Работаем, – сказала художница.

– Приятная работа, – отметил Коля. – Интересно, сколько за нее платят?

– Десятку в час, а то и больше, – ответил Алабышев.

– Под сотню в день! Неплохо, – подсчитал Коля.

Алабышев бросил папку в угол кровати, прыгнул к ним и улегся рядом.

– Вера, может, и мне раздеться?

– Неплохая идея, – ответила она.

Алабышев задрал было рубашку через голову и неожиданно зло заорал:

– Ну-ка, убирайся отсюда! Иди, иди. Пропахло тут все! Вера!

Вера отползла к мольберту. Коля оторопел и недоуменно забегал глазами с нее на Алабышева.

– Ты чего? – нервно спросил Мавроди. Ему совершенно не хотелось оказаться участником скандала.

– Мальчики, не надо! – всполошилась Вера.

– Пусть отвалит. Разлегся тут на моем месте! – Алабышев выдержал паузу и неожиданно хихикнул, как ни в чем не бывало. – Шучу, Николай, шучу. Ты шутишь, и я шучу. Каждый, как может. Не обижайся. – Он похлопал Колю по плечу. – Успокойся! – повторил, потянувшись за конвертом.

Коля все еще недоумевал.

– Сейчас от радости запрыгаешь, натурщик! Во-первых – вот справка из баптистской церкви. Во-вторых, бумага пришла из госдепа. Пошлина принята, и заявление к рассмотрению принято. Возьми! Копии – для тебя. Теперь, если виза закончится, ты здесь – легально. Ни полиция тебя не тронет, ни иммиграционные службы, пока тебе не ответят.

Коля взял документ.

– Рад?

– Рад.

– Отпразднуем событие? А? Гони за бутылкой! Вер, сваргань закусочку.

Спустя час они чокнулись рюмками в тепленькой компании на углу обширной кровати, приспособив под стол стульчик.

– Вообще тебе грин-карта во как нужна! – вещал Алабышев, разливая водку. – В Америке советскую мореходку – единственное, что и ценят. Зарплаты и страховки на флоте – тебе не приснится какие! Если заболеешь, на всю жизнь обеспечен. Скажи, Вер?

Та кивнула. Она раскраснелась и забралась на матрас с ногами.

– Тебе при коммуняках бы сбежать! – сказала Вера. – Как взяли в первый рейс, так и сиганул бы за борт! Через неделю убежище бы имел.

– Кто ж знал!

– Я попытаюсь пробить тебе временное разрешение на работу, – по-деловому распалился Алабышев. – По религиозной линии это легче. Дополнительные затраты, конечно…

Коля насторожился:

– У меня денег не хватит, жить же надо. Третий месяц тут, а прихода никакого.

– Мы вот как сделаем. Документы ты видел, все безупречно. Протоколы ОК. Я раньше сомневался, сейчас – нет. Ты получишь политическое убежище. Дело времени. А сейчас полностью расплачиваешься за работу. Под расписку, разумеется. Мне выгодно так именно сейчас. Налоги подоспели, шефу я должен. Если вдруг что не так, верну.

Коля посмотрел на Веру.

– Никакого риска. Всем выгодно, – подтвердила та.

Защемило у Коле под ложечкой. Денег в файлхолдере оставалось на донышке. Но момент сложился – не откажешь. «Он, ведь, сука такая, провалить все может!» – тяготела мысль.

– Хорошо, – решился Мавроди в конце концов.

Выпив, Алабышев разомлел и разговорился:

– Чего ты из России деньги не вывез?! Сейчас бы фиктивный брак тебе оформили, и дело в шляпе.

– Сколько такой брак обходится?

– Дорого стало. Тысяч пятнадцать наши «американцы» требуют, а то и больше. С коренными американцами – дешевле, но рискованно.

– Почему?

– На наркоманку можно попасть. В мэрию сходить, расписаться – нехитрое дело. Но грин-карту дадут только после собеседования через несколько месяцев. А наркоманку, получившую деньги, потом ищи-свищи. Не явится на интервью, и все.


В квартиру Коля вернулся поздно. В почтовом ящике скопились конверты на имя некоего Козловского. Видимо, тот раньше здесь проживал и уехал, не предупредив почту.

На одном из писем адресат был обозначен так: «любому, проживающему по указанному адресу». На конверте красовались тряпочный мишка и швейная машинка. «Зарабатывайте с нами!» – предлагала фирма «Приятель мой Мишка». Коля вскрыл конверт, просмотрел текст и хотел было бросить в мусор, но задумался. Сел за стол, стал читать вслух, чтобы не пропустить что-то важное. Английский еще не твердо сидел в голове.

– «Членство в предприятии – сорок долларов. Стоимость материалов – шестьдесят долларов. Партия в количестве не менее двадцати изделий принимается почтовыми отправлениями через службу ЮПС, оплата пересылки и стоимость материалов будет возвращена вместе с выплатой заработка чеком по адресу исполнителя…» – Коля призадумался. – Если нанять швей… – Он замолчал, шевеля губами, и вдруг просветлел. – Больше трехсот в неделю получается. Не бог весть что, но для начала…

Коля повертел в руках послание, нашел телефон, взял трубку и набрал номер. Мужской голос скороговоркой что-то сообщил. Человек говорил неразборчиво, как с «пуговицей во рту». Что сообщил, Коля не понял.

– Алло! У меня вопрос, – пытался объясниться Мавроди.

Трубка некоторое время молчала, затем ответила женщина.

– Фирма «Приятель мой Мишка»? – спросил Коля, старательно произнося слова.

– Да, сэр.

– Можно производить не двадцать мишек, а, скажем, двести одновременно? У меня семья… – собрался Коля хитрить.

– Да, сэр, – перебила женщина.

Так четко ответила, что Коля не нашелся о чем еще спросить, поблагодарил, положил трубку и радостно потер руки. В нем оживал запуганный перестройкой предприниматель. Он заходил по комнате.

– Да, сэр! – передразнил он работницу фирмы «Приятель мой Мишка». – А пятьсот мишек? Да, сэр! Так. Так. Так, – повторял он, барабаня пальцами по столу и соображая.

Остановился у шкафа, отрыл дверцу и порылся в кармане пиджака. Достав оттуда визитку грузина Гиви, он бросился к телефону, застучал по кнопкам. После нескольких гудков механический голос сообщил: «Набранный номер отключен, дополнительной информации нет». В трубке пискнуло, и сообщение повторилось.

Коля с досадой положил трубку и почесал затылок. Вспомнил человека в кафе на бордвоке.

– Вот кого бы найти сейчас!

В один из первых дней пребывания в Америке сидел он на набережной, пил кофе, щурился на солнышке. Даже от удовольствия веки прикрыл и отвернул козырек кепки назад.

Когда открыл глаза, увидел некую личность. У столика стоял аккуратный маленький пожилой мужичок, держа в руках тарелку с едой и бутылку пива, накрытую прозрачным стаканом. Долго, видно, стоял. Тарелка в руке потряхивалась. Извиняясь, мужичок спросил:

– Можно подсесть на свободное место?

Коля скосился на пустые столы, но неудовольствие не проявил, благожелательно кивнул.

Присев, мужичок снова на него посмотрел.

– Состояние такое. Мне выпить надо, а один я не пью, – произнес с кислой миной. Он снял с бутылки стакан (их оказалось два) и спросил: – Вы как?

– Нет, – закрутил Коля головой. – Мне сейчас ни к чему пахнуть.

Мужичок оглянулся по сторонам, достал из кармана четвертинку желтой перцовой водки, набухал полный стакан, выпил половину, запил пивом, принялся за еду.

– Что за состояние такое? Случилось что? – поинтересовался Коля.

– Угу, – ответил мужичок с полным ртом. – С работодателем я попал впросак. Она меня в Киеве нашла. «Работа есть, – говорила. – Работа творческая». У нее тут балетная школа. Я – художник по костюмам в театре. Жена шьет, я шью. Приехали. Спектаклей у нее один, два. Костюмы как один раз сшили, так и гоняют их в спектаклях по сей день. Платить вроде не за что. Я взбунтовался сегодня. Она говорит: «Не хочешь, не надо!» Теперь что делать?!

– Заказную работу поискать, – высказал предположение Коля.

Художник посмотрел на него и разозлился:

– Как ее поищешь! Языка мы не знаем, связей никаких. А! – махнул рукой, допил оставшуюся водку. – Спасибо за компанию!

И быстро ушел…

– Где его искать?

Коля набросил куртку и выскочил на улицу. На бордвоке он замедлил шаг. По широкому настилу гулял морской ветер. Поверхности столов блестели от влаги.

Коля двинулся мимо стеклянных витрин, заглядывая внутрь ресторанов. Одиночные пары и скучающие официанты на разговор не вдохновляли.

В ресторане «Москва», правда, сидела компания работяг. Громко о чем-то спорили.

Коля вошел, заказал у стойки рюмку водки и яйцо, посыпанное сыром. По телевизору гнали русские музыкальные клипы. Коля отхлебнул глоток, поставил рюмку на стойку, присмотрелся к компании и расстроился – народ за столиком был в хорошем подпитии.

– Николай! – услышал он мужской голос. От двери шел Лешка, помощник супера, держа в руке черный пакет с торчащим из него горлышком бутылки. – Здорово.

– Здорово. Вот кто мне нужен. Но я смотрю, ты при деле.

– Обмываем новую работенку. Давай к нам!

Он потянул Колю в компанию.

– Неудобно, – слабо сопротивлялся тот.

– Удобно. Приглашаю.

За столом никто внимания на Колю не обратил. Горячились в споре. Больше всех разорялся черноволосый мужик. Лешка передал бутылку одному из сидящих и крикнул бармену:

– Фима, сообразите нам приборчик! – Потом повернулся к Коле: – Зачем я тебе нужен?

– Может, ты знаешь кого. Хороший заказ имеется на пошив мягких игрушек. Мне нужны швеи-надомницы.

– Жаль, что не шью. Если бы варить! Я – сварщик высшего разряда. Жора! – крикнул он черноволосому. – У тебя вроде жена шьет?

– Шьет. А что надо? – остывая от спора, спросил Жора.

– Мой друг работенку имеет.

Мужики примолкли. Любопытствуя, посмотрели на Колю.

– За наличные работа? – поинтересовался один.

– Можно за наличные, – уверенно ответил Коля.

– Швей-то тут по домам за наличные, как кошек весной на крыше.

Компания разговорилась:

– Марк, у тебя жена вроде шьет?

– Надо Полину спросить.

– Арнольд, кто у нас шьет?

– У Мары племянница приехала, работу ищет.

– У Шульманов машинка есть.

– Во, сколько тебе работников! – подытожил Лешка. – Давай разливай! За удачу безнадежного дела! – Он хохотнул и поднял рюмку.

Коле налили водки. Он выпил и снова посмотрел на Лешку:

– Еще есть вопросик. Хочу отыскать одного человечка. Может, знаешь?

– Кого? – спросил Лешка, закусывая.

– Художника по костюмам. Говорил, в театре раньше работал. Сейчас в балете каком-то устроился.

– Ха! – вскрикнул Лешка. – Серун!

Компания за столом прыснула смешком.

– Как – Серун? – спросил Коля удивленно. – Фамилия такая, что ли? – и хохотнул.

Лешка успокоился от смеха, пояснил:

– Анекдот с ним приключился. Ты только смотри, не назови его так. Севка – обидчивый, страсть. Фамилия у него нормальная: Цирунь. Паспортистка на Украине английского не знала и записала букву «Ц» через «Т» и «С». Американцы «Т» не произносят, зовут его мистер Серун. По селектору особо хорошо звучит. В очередях оборачиваются и ржут. – Мужики снова засмеялись, Лешка продолжил: – Жена у него стерва, не дает пить. Он корешит тут с нами.

– Не корешит особо-то, – поправил черноволосый работяга. – Хряпнет и убежит. С ним за жизнь не поговоришь, интеллигент, – определил он осуждающе.

– Вот что! – Захмелевшего Лешку распирала гордость от собственных возможностей. Он поднялся. – Давай-ка прямо сейчас к нему пойдем. Тут недалеко.

Табличка на двери подвала могла бы украсить подъезд Большого театра:

«БАЛЕТНАЯ ШКОЛА им. ГАЛИНЫ УЛАНОВОЙ»

Дверь отворилась в зал. Группа в трико упражнялась в прыжках. Слышались команды:

– Раз, два, три… и раз, два, три… Тяни носок, тяни… Спина прямая… Рука наверху расслаблена…

Хореограф делал пируэт, и девичья стайка, повторяя движения, перемещалась за ним.

В ближнем углу мистер Серун красил стойки балетного станка.

– Сева, можно тебя на минутку? – позвал Лешка.

– Войди сюда, – обернулся художник.

– Заказчика привел, – важно заговорил Лешка, пропуская Колю вперед.

– У-у! – выразил художник восторг. – Женя! – крикнул он хореографу. – Завтра второй раз пройду. Не смажьте смотрите! – Вытер тряпкой руки.

– Давайте в «Москву»! – предложил Лешка. – Мы капитально сидим.

– Не, – сказал художник. – У меня за углом своя «Москва».

– Как хотите. Я вас свел, я побежал.

– Спасибо! – крикнул Коля вслед.

– Зайдем, возьмем горилки? – предложил Сева, завинчивая банку с краской.

– Я – не против. Я возьму.

– Не, вы – мой гость. Я сам. Жена нам картошечки отварит и селедочку подаст.

Коля вспомнил про «стерву» в Лешкином описании и предложил:

– Может, в баре уютненько посидим?

– Не, жена у меня – ангел, такую закуску в баре не сделают. Такой, как в моей «Москве», нигде нет.

Высокий Коля и коротышка Сева целенаправленно зашагали по улице в магазин «Ликерс». Помогая себе рукой, Коля объяснял по пути условия «шитейного» бизнеса.

– Почему вы называете квартиру «Москва»? – спросил он Севу, когда они поднимались в его жилье по крутой лестнице на второй этаж.

– Сейчас поймете.

Маленькая комнатка, куда они вошли, была сплошь заставлена разноцветными и золочеными куполами-абажурами храмов Василия Блаженного и Кремлевского собора.

– Шапки для живой массовки придумали, – пояснил Сева. – Актеры сначала стоят неподвижно. Полная иллюзия Красной площади. Потом начинают танцевать. Под аплодисменты шло!

– Талантливо! – Коля восхищенно сжал губы и потряс головой.

– Э-эх, – вздохнул Сева. – Целый месяц паял каркасы, жена обтягивала и расписывала. Спектакли закончились, выбрасывать жалко, а куда их девать, неизвестно.

– Везет мне на художников.

– Вы о ком?

– О вас, конечно. Да еще тут одной позирую.

– Так вы – натурщик! Могу кое-кому порекомендовать.

– Не надо. У меня персональный интерес.

– А-а!

Сева разгреб купола, обнажив стол с машинкой, кучей коробочек с пуговицами, булавками, звездочками и другой фурнитурой. Выставил горилку и рюмки.

– В ресторан «Москва» предложите свои декорации, – сымпровизировал Коля. – Должны прилично заплатить.

– Хорошая мысль! Слышишь, Марин! – крикнул художник куда-то в стену.

Коля сразу не понял – куда. Потом обнаружил. В стене была прорезь в маленькую комнату с большой кроватью. В глубине просматривался пенальчик с плитой и умывальником.

В проеме появилась «стерва», она же – «ангел», высокая стройная дама с благородным лицом с картины прошлой эпохи. Талантлив был Сева и в выборе жены.

Грустные глаза дамы замерли на горилке. С мужем произошло полное перевоплощение. Грозным тираном заорал он на ангела:

– Что смотришь! Человек заказ принес, надо обсудить, принять по-человечески!

– Просто смотрю, – сказала ангел тихо. – Нельзя смотреть?

– Ладно, Марин, сделай, пожалуйста, что-нибудь соответствующее, – примирительно произнес тиран, придвинул Коле стул, и сел сам.

– Давайте по первой, у меня тут маслинки. Устал я сегодня, спину ломит. – Он вытряс из баночки маслины, налил по рюмкам. – Со знакомством!

Они чокнулись и выпили.

– Сколько на человека, говорите, получается?

– Двести, триста в неделю. Зависит, сколько успеем сделать.

– Рубеж нищеты преодолеваем, приближаемся к рубежу бедности. – В глазах Севы вновь появилась злость. – Ладно. Я согласен. Швеи – за вами. Одна у меня собственная. – Он налил по второй рюмке.

Жена принесла тарелку с селедкой, посыпанной зеленью, и хлеб. Начала сервировать стол, убирая коробки с фурнитурой.

– Всеволод, – сказал Коля, – возьмите на себя директорские функции. Гениальная фабричка получается. Помещения – не надо. Транспорта – не надо. Изделия легкие, швеи их на дом приносят. Таскай коробки на почту и жди деньги.

Они выпили по второй.


Дома Колю застал звонок Алабышева.

– С документами идет нормально, – сообщил он. – Потребовали дополнительные доказательства. Я готовлю. Твое законное пребывание в стране автоматически продлевается. Можешь даже зарабатывать. Я пришлю тебе бумажки.

– Зачем присылать. Я в субботу буду у вас.

Алабышев с полминуты помолчал.

– Творчество на время отменяется. Выставка у нее приближается. Только-только успеть с делами. Она потом позвонит.

– Понял, – ответил Коля и положил трубку.

Теперь муж достал Веруньчика! Жаль.


Квартира заполнилась десятками звездно-полосатых мишек. Веселая куча-мала оккупировала Колину кровать.

Солнечным осенним днем высокий Коля и коротышка Сева повезли коробки на чемоданных тележках в почтовое отделение. С почты со сложенными тележками под мышками компаньоны замаршировали в направлении магазина «Ликерс». Все шло как по маслу.


За окном шумел ветер, и на улицу обрушивались шквалы дождя. Коля нежился под одеялом, когда прогудел звонок. Потягиваясь, он открыл дверь и увидел черного парня в форменной бейсболке и мокрой накидке с планшетом в руках.

– ЮПС, доставка от двери к двери, – доложил парень и по слогам прочитал Колину фамилию. – Мавроди?

– Я.

Парень протянул руку, выкатил из-за косяка двери транспортную коляску с десятком знакомых коробок и начал передавать их Коле. Закончив выгрузку, он попросил расписаться палочкой на планшете. После чего мгновенно исчез.

Коля посмотрел на забрызганные дождем коробки, вскрыл одну и увидел в ней своих мишек. Некоторые имели пометки разноцветными мелками. Мишки были во всех коробках. Из одной Коля достал письмо и перевел вслух:

– «Поздравляем вас, мистер Мавроди, с успешным прохождением изделий первой экспертизы. Вам присваивается персональный номер члена фирмы. К сожалению, мы обнаружили некоторые небрежности в работе и пометили их. Просьба устранить небрежности и выслать партии еще раз».

Коля растерянно застыл над коробками. Через минуту он звонил Севе:

– Здравствуй. Мишек прислали переделывать.

– Давай сюда! – не здороваясь сказал Сева. – Кое-что тебе прояснят.

В мастерской Коля застал молчаливое сидение. Сидел мрачный Сева. Сидела расстроенная жена Марина. Сидел хореограф школы им. Галины Улановой Женя. На столе сидел отбракованный ими самими одинокий мишка.

Женя ехидно улыбнулся и вежливо спросил:

– Сколько ты отослал туда денег, Николай?

– Шестьсот сорок долларов и на почте еще платил.

– Фьу-у! – присвистнул Женя. – Покажи регистрационный номер.

Коля протянул полученное письмо.

– Мишек переделывать… быстрее новые сшить, – вставил реплику Сева.

– Мишки их не интересуют, – сказал Женя, рассматривая письмо. – Они на продаже ткани зарабатывают. Покупают оптом. Выдумывается идея, привлекательная для простофиль, вкладываются деньги в «почтовый штурм» населения. Несколько десятков тысяч писем рассылают. Дальше – собирай деньги, отправляй, переотправляй. Снова «штурм». Ого! Судя по номеру, ты – почти шестидесятитысячный. Для простоты будем считать, что с каждого они собрали по сотне. Ты – редкость. Шесть миллионов заработали «Приятели Мишки» как минимум, плюс проценты банка. Они наверняка финансовую схемку с вашими деньгами на бирже проворачивают. На помойках по всей стране миллионы «новорожденных» медведей валяются.

– Их судить надо! – вскипел Сева.

– Ничего не выйдет. У них экспертная комиссия может забраковать что угодно, хоть бриллианты.

Коля развел руками и посмотрел на Севу, как на брата по несчастью. Тот ответил взглядом бессильной ненависти.

– В общем, Сева, ты, прежде чем «пукнуть», звони мне, пожалуйста! – похлопал Женя художника по спине.

С благодарностью к Жене, притупившему Севину злость, Коля поспешил покинуть мастерскую и, как назло, застрял в подъезде. Стеклянную дверь заклинило. С улицы мастер сверлил замок.

Внутри дома также застряли старик в белом халате и блондинка в куртке и желтой кепке. Коля даже не разглядел их, был еще там, в разговоре с информированным Женей. Он постоянно оборачивался: не спускается ли за ним Сева. Старик в халате спешил и нервничал, дверь не открывалась. Блондинка пользовалась случаем и наседала:

– Посчитайте, Соломон, сколько дантистов в газете, где вы печатаетесь. Десять? Двадцать?

– У тебя дорого!

– Тысяча – дорого? Ваша реклама будет над миром летать полгода. – Она совала дантисту рекламный журнал «Аэрофлота». – В полете пассажирам нечего делать! Полгода будут читать ваше объявление. В газете полгода сколько стоит? Думайте, Соломон.

Старик взял журнал, стал обмахиваться. От волнения он вспотел. Глядя на мастера, который жужжал дрелью, спросил блондинку с раздражением:

– Ты можешь сбросить немного?

– Ну сколько сбрасывать! Я свои сбрасываю! Полтинник сброшу. – Блондинка посмотрела на Колю, ища подтверждение своей щедрости.

– Три сотни сбрось! – потребовал дантист, но полез за чековой книжкой.

– Соломон, не мелочитесь! Вы получаете преимущественное право рекламироваться во втором выпуске.

– На кого выписывать чек, на тебя?

– На компанию «Эм интернешнл ньюз». Все солидно, Соломон. В справочнике увидите: моя компания – четвертая в списке.

– Как она туда попала?

– «Ньюз»! Оперативность работы доказана. «Ньюз» не просто учредить!

– Мне, Лина, – сказал дантист, выписывая чек, – хоть в окно выпрыгивай. Видишь, вон полицай с блокнотиком ходит. Сейчас штраф нарисует за неуплату на стоянке.

– Для вас, Соломон, я с крыши прыгну и монетами счетчик засыплю. Да вот, нам молодой человек поможет.

На Колю смотрели зеленые глаза. Он отвел взгляд и шагнул к окну.

– Какая машина?

– «Форд», темно-бордовый «Форд». Вон, – указал дантист пальцем в стекло.

Дверь мастеру поддалась, прыгать не пришлось. Коля выскочил на улицу первым, заметив идущего в глубине коридора Севу. Летел мокрый снег.

«Вот как деньги делаются!» – думал Коля, быстрыми шагами удаляясь по слякотной улице и тихо распевая: – Финансовые схемы, финансовые схемки…

– Эй! – услышал он вдруг окрик с проезжей части улицы. – Привет!

Коля обернулся и увидел блондинку Лину за рулем старенькой «Тойоты».

– Привет! – Коля остановился.

– Тебе – туда? – спросила она, указывая рукой по направлению Колиного движения.

– Туда.

– Садись, подброшу.

«Тойота» была нагружена картонными коробками. Коля сунул коробку с переднего сиденья на пол и втиснулся над ней.

– Ты с кем живешь? – спросила Лина таким тоном, будто они были родственники.

– Один.

– Можно у тебя перекантоваться недельку? Меня в квартире почти не будет, я проездом. Знакомая семья из отпуска не вернулась.

– Кантуйся! – ответил Коля и посмотрел на нее с нескрываемыми намерениями.

– Только не это… Никаких дел! Ни-ни! – Она подняла руку и подвигала тонким пальчиком из стороны в сторону.

– Может, я – маньяк какой? Нож к горлу. Изнасилую и порежу на кусочки!

– Для маньяка ты – слишком мужлан. Маньяку нужен комплекс неполноценности иметь.

– Откуда ты знаешь?

– По распределению в суде бумажки подшивала. Чего только не насмотрелась.

Он снова взглянул на нее. По нежной белой коже лица разбегались мелкие веснушки, придавая определенный шарм. Он прикинул возраст. Определил, не больше тридцати. Блондинка понравилась.

– Николай, – представился он.

– Галина. Или – мисс Мыльников с недавних пор.

– А где мистер Мыльников с недавних пор обитает? – откровенно спросил Коля.

Она лукаво улыбнулась, затем рассмеялась:

– Мисс Мыльников, Николай, а не миссис. А отец мой в Азии проживает.

– Сколько ни повторяю «мисс, миссис», никак разницу не усвою, – признался он и спросил: – Почему Лина?

– Значит, ты – новенький здесь. Тут все Елены и Галины Линами становятся. Так американцам удобнее.

Они подъехали к дому. В квартире она увидела гору мишек и пустых коробок (Коля снова вывалил продукцию на кровать) и воскликнула:

– Да у тебя тут склад! Давай мои коробки с книгами занесем. Или постой. Такую картину нечасто встретишь. Сядь-ка рядом.

Она вытащила из сумки фотоаппарат. Сделала несколько снимков.

– Что за книги? – спросил Коля.

– Остатки тиража «Как жить в Америке?». Уходят быстро!

Они втащили тяжелые коробки. Не раздеваясь, мисс Мыльников заторопилась:

– Я вечером буду, поздно.

И убежала.

«Расставаться со швеями придется в зависимости от темперамента и уровня жадности каждой», – с тревогой думал Коля. Он перечислял в уме имена, ища нужный подход.


Телефон звонил. Автоответчик записывал требования перезвонить и угрозы. Когда раздавался звонок в дверь, Коля на цыпочках подходил, смотрел из темноты в глазок и возвращался назад. К вечеру на автоответчике заговорили мужские голоса.

Новая знакомая появилась с охапкой продуктовых пакетов. Открыв дверь, Коля увидел собравшихся в коридоре швей и пару пожилых мужчин.

– Товарищи, товарищи! Минуточку, мигом разберемся, – пообещала Мыльникова за Колю и захлопнула перед носом разгневанных швей дверь. – Они с тебя деньги требуют!

– Я их нанял шитьем подзаработать, а заказчик нас кинул, теперь они с меня хотят получить.

– Большие суммы?

– Да нет. По сто баксов.

– Фу ты, мелочь какая! Сейчас увидишь.

Она сбросила пакеты на книжные коробки, открыла дверь, встала на пороге, загородив проход. Строго посмотрела на суровые, злые лица ходоков.

– Общая беда, товарищи. Вы подталкиваете шефа судить заказчика. В суд потянут вас всех. Компания деньги официально выплатит, по чекам. Вас эс-эс-ай лишат. Шеф рисковал, прикрывал вас. Вы хотите эс-эс-ай потерять? – напрямую спросила одного из мужиков.

– Не-е, – протянул тот и заворчал на жену: – Я те говорил, Мань, не лезь в коммерцию!

Лица озаботились, женщины начали расходиться.

– Постойте! – скомандовала Мыльникова, наслаждаясь быстрой победой. – Заберите улики. Может, кто самостоятельно судиться захочет. Коля, отдай медведей!

Коля стал выносить охапки мишек.

– Никто судиться не будет, – сказал второй мужичок, до сего момента молчавший.

– Тогда – на подарки. Пойдете страховку продлевать, лучшего подарка не придумаешь!

Ходоки потеряли обиду, разобрали игрушки.

Лина захлопнула дверь, скинула дубленку и потащила пакеты на кухню. Коля пробежался глазами по фигуре. Она обернулась.

– Что такое эс-эс-ай? – спросил он и с усердием принялся громоздить коробки в углу.

– Пособие. Они ради него живут. Если рабочий класс эксплуатируешь, всегда знай, чем припугнуть, – советовала новая знакомая, нося тарелки в комнату. – Здесь Америка!

– Ого! – воскликнул Коля, входя в комнату. Натюрморт у дивана мог соперничать с ресторанным.

– Как в лучших домах Филадельфии! Для вас, сэр, старалась! – Лина улыбалась с чашкой чая в руках. Из-под козырька желтой кепки горели зеленые глаза.

– С такой закуской и выпить не грех. У меня, правда, только горилка с некоторых пор, да и то початая.

Он принес бутылку.

– Я – пас, – сказала она твердо и как-то по мужски. – Завтра вставать рано. Я еще и учусь.

– Где?

– В Академии бизнеса. Дистанционно. Бизнес в Америке образования требует, ты вот на себе ощутил.

– Дистанционно – это как? – поинтересовался Коля.

– Заочно, – ответила она и добавила язвительно: – Ну а тебе – сам Бог велел запить дефолт с предприятием.

Коля налил себе рюмку. Ее содержимое, достигнув желудка, направило мысли в предсказуемое русло. Он включил телевизор, нашел музыкальный канал, убавил звук.

– Хорошие дивиденды приносит реклама? – спросил, расслабляясь в кресле.

– Реклама – дело сладкое, – ответила она и озарилась какой-то идеей. – Я фотографом начала, в Сибири и Азии. Смех один, что иногда бывает. В городке Муйнак, в устье Аму-Дарьи, шла добыча ондатры. Охотники за месяц годовую зарплату делали и платили за «фоту» щедро. Серега, сотрудник столичного НИИ, открыл «золотую жилу». В аулах вдоль реки паспорта меняли. Фотография – только в городе Нукус. Ехать – дело хлопотное, люди отлынивали и тянули. Мы погрузились на лодку, запаслись фотоаппаратом «Момент», ящиками кассет и двинулись на заработки на институтской моторке. Черта с два фото на паспорт в тех условиях «Моментом» сделаешь! На улице – яркое солнце. Глаза проваливаются. Ну, думаю, влипли. Денег натратили жуть. Свои, чай! Знаешь, что я сообразила. Не поверишь. Сейчас ржать будешь, гарантирую. Я людей на землю укладывала, на простыню. Лежат, такие хорошенькие, умиротворенные, только что не спят. – Мыльникова заразительно рассмеялась, живо представляя лежащих на простыне каракалпаков. Они посмеялись вместе, и она продолжила: – Потом в Сибири начали собственность делить. Тюрьмы раскрыли. Жулье плавает, как рыба в воде. Сказала тебе, реклама – дело сладкое, любой деляга норовит на ней деньги отмыть и охотно делится. У меня в то время яхта на Тихом океане появилась. Как назло, с ней разборка началась. Пришлось бежать.

– Знакомо. – Коля потихоньку ел и чокался с бутылкой. – Твое здоровье! Я тоже бежал. Да вот сейчас споткнулся немного.

– В рекламном деле, знаешь, заказы поначалу трудно собрать, а как раскрутишься, обороты приличные получаются. Хочешь со мной поработать? Введу тебя в курс дела. Скооперируемся.

Опьянел Коля и почувствовал усталость. Он вытянул ноги, но «теплая» голова вдруг выдала сумасшедшую идею. В глазах заблестел азарт.

– Скооперироваться с тобой?! С удовольствием! – воскликнул он с энтузиазмом и пересел на диван. – Давай поженимся?

Она хихикнула.

– У тебя деньги есть? – отрезвила вопросом.

– Нет.

– Не веришь в дело или сомневаешься?

– Верю, верю!

Возбужденное Колино существо не имело никаких сомнений. Он дожидался момента.

– С яхтой-то что, мисс Мыльников? – спросил и обнял ее рукой.

Она не отстранилась, изучала его насмешливым взглядом.

– Отогнали в Японию. Яхта не моя стала. – И вроде как попыталась подняться. – Ладно, иду спать. Завтра рано встану. Я в прихожей устроюсь, там у тебя раздвижное кресло.

– Уступаю тебе кровать!

В приливе «джентльментства» Коля обхватил собеседницу руками и прижал к себе. Показалось, что она подалась телом, глядя снизу понимающим взглядом. Коля нагнулся для поцелуя.

– Служить тебе буду, как раб! – Мавроди изобразил страсть. – Иди за меня!

И он повалил ее на диван.

– У-у-у! – протянула она. – Какие мы неистовые и решительные! – Не сопротивляясь, избранница подняла руку и приложила вытянутый указательный палец к его губам. – Нет, дорогой. Ни-ни! – И задвигала пальцем в разные стороны, как тогда, в машине. – Насчет женитьбы поговорим, как протрезвеешь. Согласен?

Коле вдруг решительно понравилось ее поведение, он отпустил Мыльникову и уронил голову, изобразив отчаяние:

– Согласен, согласен.

Коля ворочался, ворочался на обширной кровати, перекрутил простыни, спать не мог. Поднялся, накинул рубашку и вышел в прихожую.

– Лин!

Он плюхнулся на край разложенного кресла, дал волю рукам.

– О! Боже мой! Тебе, как говорят, легче дать, чем отбиться, – буднично произнесла ему в ухо. – Подожди, давай будем цивилизованными людьми.

Она ушла в ванную, включила воду. Коля, не раздумывая, пошлепал за ней. Толкнул незапертую дверь, в рубашке и плавках шагнул под душ.


Ранним утром гостья поднялась первой, оделась. Подошла к телефону, взяла трубку, обернулся на спящего Колю, поразмыслила, опустила трубку на рычаг. Наклонившись над зеркалом, прошлась помадой по губам, критически осмотрела себя, накинула дубленку, взяла сумку и вышла из дома. Смахнув корочки льда со скамейки, Мыльникова уселась во дворе и набрала номер на мобильнике.

– Гюля, доброе утро! Лина звонит. С Назымом можно поговорить?

– Минутку.

– Слушаю тебя! – сказал бас с восточным акцентом.

– Назым, я нашла кандидатуру. Ждет статуса, про его счет в банке ничего сказать не могу.

– Смышленый?

– Вполне. Владеет английским. У меня есть время приглядеться к нему. Когда подъехать?

– Приезжай сейчас.

– Я на машине. Имею в виду, чтоб не парковаться.

– Возьмешь шестьдесят седьмой блок, он свободен.

«Тойота» проскочила по Тридцать второй улице зимнего Манхэттена и выехала к Гудзону. Через два квартала на юг она ушла в подземный гараж высотного здания.

Мыльникова прошла в лифт и нажала кнопку двадцать восьмого этажа. На этаже было две двери красного дерева. Мыльникова прошла по ковру к одной из них и позвонила. Открыла худенькая черноволосая девушка с раскосыми глазами. Сзади выглядывали две, помоложе, тоже восточного типа.

– Гюлечка, девочки, это вам. Прямо из резервации индейцев украшения. – Мыльникова раздала пакетики.

– Спасибо, – по очереди благодарили девочки.

– Что предпочитаете, кофе, чай? – спросила старшая.

– Чай! Зеленый! Давно не пила настоящий. Отец свободен? Можно к нему?

– Папа в гостиной.

Просторная гостиная, уложенная коврами, выходила окнами на панораму Нью-Йорка. На низком столике был раскрыт лэптоп последней модели. Хозяин, смуглый восточный мужчина, сидел в углу на длинном диване и возбужденно кого-то отчитывал на родном языке по телефону. Он приветствовал вошедшую кивком и продолжал ругаться.

Мыльникова остановилась у окна, ждала, рассматривая пейзаж.

Старшая дочь принесла поднос с круглым чайником, пиалами, блюдом со смесью орешков, кураги и изюма.

– Угощайтесь, – сказала она, наполняя пиалу. – Попозже устроим ланч.

Гостья присела на кожаный пуфик, подвинула к себе пиалу с чаем, отпила глоток и потянулась к сладостям.

Хозяин поставил наконец точку в разговоре и тут же, без предисловия, спросил:

– Смышленый, говоришь. Сколько лет?

– Точно не скажу, Назым. – Мыльникова задумалась, потом встрепенулась: – Могу фото показать. Компьютер разверните на минутку.

Она достала из сумки фотокамеру и проводок вставила в лэптоп. Отыскала нужный файл. На экране появился Коля, недовольно смотрящий на сваленную продукцию мишек.

– Что за игрушки в таком количестве?

– Накололся на пирамиде. Я объяснила кое-что.

– Сохрани мне фото! Счет его в банке не нужен. Персональный – подозрителен. Открой ему от «Ньюз»… Вернее, так – пошли бумаги на закрытие «Ньюз». Наши имена пусть уйдут в прошлое. Пока они ходят, открой ему в «Бэнк оф Нью-Йорк», именно в «оф Нью-Йорк», – подчеркнул Назым. – Надо, чтобы он активировал счет как можно быстрее.

– От рекламодателей чеки будут, через «Бэнк оф Нью-Йорк» и пройдут.

– «Аэрофлот» отказывается от выпуска.

– Моя проблема, Назым. Соберем деньги, не откажется.

– Любопытный деятель из Перми появился, кинотеатр перестраивает. Разузнай про него все, что можно.

– Папа, – показалась в дверях одна из дочерей. – Время ланча!

– Мы идем, радость моя.


Прошла неделя. Наступил канун Рождества – всенародного для Америки праздника. Дома обтянули гирлянды лампочек. Под сверкающими кустами расселись мадонны с младенцами, цари, ангелы, верблюды, олени, лебеди. Трудовое население разгибало спины, предвкушая беззаботный праздник с подарками. В торговых салонах играла музыка.

Но Колю не радовало ничего. Праздничная суета только усиливала его переживания. Он купил на почте мани-ордер (за квартиру не принимали наличными), заполнил квитанцию на оплату, заклеил бумажки в конверт и бросил в ящик.

Пришел домой расстроенным. Пересчитал остаток денег, совсем поник.

– Женитьбу я, видимо, поспешил предложить. – Он тосковал о неожиданно образовавшейся «родной» душе и мучительно перебирал в голове невеселые мысли.

Тут-то она и позвонила:

– Как дела?

– Куда ты пропала?! – заорал Коля. – Скооперировались, называется. Я тут сохну с тоски и без работы.

– Все готово. Надо встретиться.

– Приедешь сегодня?

– Нет. Завтра прямо в «Бэнк оф Нью-Йорк» встретимся, в Манхэттене. Откроем счет и дела обговорим.

– Может, сегодня куда-нибудь сходим?

– Не могу я. Знакомая семья вернулась. У меня тут вещи. Не падай духом! Праздник – завтра. Я тебя представлю кое-кому. Связи нарабатывать начнешь. Оденься, как на прием. Завтра гуляем.


В назначенный час на углу банка, при галстуке и в длиннополом кожаном пальто, Коля крутил головой, провожая глазами все проходившие мимо юбки. По Манхэттену шли женщины крутого покроя, ухоженные и «выразительные».

Коля зацепил взглядом блондинку, плывущую на каблуках, как кинозвезда на подиуме. Под меховой накидкой шелестела клинообразными складками неописуемого дизайна юбка. Зеленые глаза под опахалами ресниц среди копны соломенных волос остановились на Коле. Тот заулыбался, «завилял хвостом», суетливо открывая дверь банка:

– Привет, босс!

– Привет! – сказала она небрежно и двинулась внутрь.

– Мы не в настроении? По вас скучали! – заигрывал Коля.

Она недовольно скосила глазом, от слов воздержалась.

В банке они открыли счет. Коля поставил подпись на бланках, ощутив волнение от причастности к законному бизнесу.

– На неделе пришлют карточку и чеки, – сказала Мыльникова. – Начнешь работать. При обналичивании снимай копии, в дальнейшем могут пригодиться.

– Слушаюсь, босс! – тихо рявкнул Коля и вытянулся: все надеялся на взаимопонимание.

Ее взгляд саркастически осудил Колин порыв. Настроение у избранницы было неконтактное.

– Сейчас смотри и слушай внимательно, – сказала она серьезно. Они присели за столик для посетителей, Лина раскрыла толстую папку. – Вот макет бортового журнала для «Аэрофлота». Расчет на то, что в рейсах пассажиров занять нечем. Врачей здесь миллион. Народ жирный. Цена рекламы на каждую страницу – тысяча долларов. Полстраницы – соответственно. Во много раз получается дешевле, чем в газете.

– Как работаем?

– Пополам с того, что соберешь. Учти, с наличными люди трудно расстаются. Будешь брать чеки и обналичивать. Возьми, – она протянул листки. – Бумага тебе от фирмы, как компаньону, и форма расписки, которую оставляешь при получении чека.

– Что за телефон на расписке?

– У меня домик под Детройтом. Успела обзавестись. Там автоответчик сейчас. Переделай фамилию на свою и размножь. Закажи визитки, вот такие, – протянула свою. – Учти, врачи загородились секретаршами. Секретарши ничего не решают. Каждый раз надо выдумывать что-то – когда на прием записаться, когда рекомендацию от кого-то принести.

Коля перелистал глянцевый журнал.

– Все на сегодня. Едем «в свет», – сказала она, поднимаясь. – По дороге обсудим. Ты машину водишь?

– Вожу. Права у меня, правда, российские.

– Сядешь за руль, мне на каблуках трудно.

На заднем сиденье «Тойоты» лежали килограммы каталогов по фототехнике.

– Куда мы едем? – спросил Коля, выкатывая машину из подземной стоянки.

– К некоему Владу. Сейчас двигай на север, там прямую дорогу возьмем. Дальше покажу. Влад когда-то в Бруклине рояли полировал. Потом вместе с отцом они организовали семейную фирму «Отец и сын» и поставляли в Россию пищевые добавки. Я им рекламу делала. У Влада есть одна слабинка. Неравнодушен к любой технике. Хочу расколоть на роскошную фотокамеру. В счет расчетов как бы. Твоя задача отвлечь от него отца. Он, как услышит цену, испортит мне дело.

Покинув Нью-Йорк, «Тойота» неслась по скоростному шоссе.

Мыльникова наклонилась с лобовому стеклу, считая выезды:

– Следующий – наш. Держись правее.

После поворота замелькал стынущий безлистный лес. Коля крутил руль, постоянно поворачивая то вправо, то влево. Снега не было, среди сухой травы поблескивали полузамерзшие лужицы болот.

Трехэтажный дом обнаружился на пригорке, над лесной речкой за площадкой, сплошь уставленной автомобилями. Дом был новый, местами доделывался – одно окно залеплено пленкой. Внутри по стенам висели заготовки скрипичных и гитарных дек, колки со струнами и хитрые зажимы для склеивания различных деталей. Стены отливали желтизной полированного живого дерева.

Гости набились всюду. Пожилые и молодые, расфранченные по последней моде и одетые в домашние свитера и кофты, смеющиеся и занятые серьезным разговором. Они сидели за столом в большой столовой, в плетеных креслах на застекленной террасе, ходили по лестнице, танцевали в гостиной. Гул голосов, шум посуды, оглушительные децибелы музыки.

– Познакомься, Николай, папа Влада, – сказала Лина, педалируя слово «папа».

– Алик, – представился папа, одетый в белую рубаху старик.

– Где хозяйка, Алик? – спросила Лина.

– Надя у гриля с тарелкой шашлыков. Видишь?

Его тут же отвлек подросток, который требовал коку.

Лина повела Колю по комнатам, обозначая ориентиры в гуще людского беспорядка.

– Видишь вон, справа, художник Абдурахманов. Изумительной красоты сюжеты режет по витражным стеклам. Рядом с ним – экстрасенс Максимов. За столом в углу известный педиатр, – указывала, перечисляла она, по мере того как они продвигались по дому.

С ней здоровались, целовали ручку, задавали вопросы по непонятным для Коли темам, оценивали его любопытными взглядами. Она долго обнималась с тремя девчушками в азиатских цветастых платьицах, рассказывающих о том, что папа повезет их к настоящим индейцам. Смуглый отец девочек, сидящий вдали за столом, приветствовал Лину и Мавроди рукой.

Мыльникова отвлекла Колин взгляд в сторону:

– Вон Паша – владелец газеты. Фаина – менеджер похоронного дома. Рядом – Моня, бензинных дел волшебник. Каждый, кто делает деньги, рано или поздно заказывает рекламу. Наша задача взять их. Там, обрати внимание, но не смотри долго… Видишь бородатого мужика, волосы хвостиком? «Дьяволом финансовой халявы» прозвали, владелец кинотеатра, Батюшкин. Запомни его. Нам придется с ним на днях познакомиться.

Коля увидел квадратного человека в фиолетовом пиджаке, розовой рубашке с ярким галстуком. «Дьявол» улыбался низкорослому человеку в очках.

– Рядом с ним богатейший врач, владелец мраморных офисов и лабораторий, – пояснила она, повернулась и заговорила с пожилым, коротко стриженным седым мужчиной: – Борис! Вам есть смысл не гнать тираж сюда, а реализовать в Средней Азии. Там интерес сумасшедший. Быстрые деньги! У меня связи.

– Как ты тираж из Одессы заберешь? – спросил тот, приветствуя Колю и наливая ему в рюмку коньяк.

Лина показала взглядом на отца Влада, севшего за стол, и вернулась к разговору с владельцем тиража.

– Для авиалиний – не проблема. Один звонок, – уверила она стриженого.

– Попробуй, – согласился тот.

Коля выпил коньяк и отошел. Гости сгрудились за столом.

– Мэри Кристмас! – зазвенели бокалы.

Снова шум, гомон. Народ сортировался по интересам.

– Сухогрузы берут пять человек пассажиров. – Коля говорил прямо в ухо отцу хозяина дома. – Нигде поездки не рекламируются, а условия для круиза – люкс: бассейн, просмотровый зал, можно автомобиль на палубу поставить и выезжать в города разных стран.

– Хорошая идея! Мы с женой искали что-нибудь не обременительное для отдыха. Спасибо. Устал я сегодня, пошел спать, – сказал старик, поднялся и освободил Колю от тяжелой обязанности.

Заговорил сосед по столу:

– Рекламой занимаетесь?

– Да, – ответил Коля и обратил на него заинтересованный взор.

– Мне, знаете, реклама не нужна. – Он подлил Коле водки. – Вы бы видели, сколько детей у меня галдит в приемной! Уши затыкаем.

С Колей чокались, перебрасывались репликами. Он отвечал, пил и с голодухи пробовал блюдо за блюдом. Почувствовав, что живот давит и мешает сидеть, Коля встал и пошел на музыку.

На невысокой сценке молотила по инструментам группа, ублажая скопившуюся молодежь. Коля постоял немного, блуждая нетвердым взглядом по лицам, шеям, бюстам, ногам раскрасневшихся женщин, и побрел по дому, заглядывая в разные уголки, ища «свою половину». У выхода, на плетеном диванчике, целовалась парочка. На террасе, освещенной лунным светом, у самого стекла сидела дама в странном одеянии. Плечи и грудь закрывала накидка из белых перьев. Глядя на луну, она читала вслух стихи на непонятном языке.

– Вдохновите меня! Обманите! – произнесла дама в перьях по-русски и кругообразным движением выбросила руку в Колину сторону. То ли произнесла строчку из стиха, то ли обратилась к вошедшему.

В глазах Коли мелькнул испуг. Он поспешил ретироваться в темный проем лестницы. Пошел по ней наверх.

Дверь в одной из комнат была приоткрыта. Внутри стояло несколько заляпанных белой краской стульев и новенький стол – полигон от стены до стены. За столом он увидел своего «босса». Спиной к двери, как понял Коля, сидел хозяин дома Влад, уставившись на экран компьютера – единственного предмета на огромном столе. «Босс» заметила Колю и задвигала ладонью из стороны в сторону: мол, нет, не отвлекай. Коля недовольно сморщился, но продолжал смотреть. Она нахмурилась, встала и вышла к нему.

– Тебя хочу, – горячо зашептал Коля, притиснув ее к косяку.

Лина закрутила головой, оглядываясь.

– Шшшш! – зашипела она, высвобождаясь из его рук. – О-о! Какие мы «хорошенькие»!

– Пойдем потанцуем. Чего я один болтаюсь!

– Тихо, тихо. Коля, мы работаем или что? – спросила строго, оборачиваясь в комнату. – Не отвлекай меня.

– Сама говорила: сегодня гуляем.

– Говорила, ну и что! Я не имела в виду забыть то, о чем договаривались.

– Отец спать отвалил. Я с ним разговаривал.

– Хорошо. С другими сойдись. Мне тебя учить. Все, жених!

Коля не на шутку обиделся, решил, что «всё – надо и о себе подумать!». Распрямил плечи и пошел вниз, не оборачиваясь.

В гостиной колошматилась молодежь. Мельтешились полубритые головы с чубами и хохлами, расписанные майки под кованными «железом» жилетами. Коля недолго их разглядывал. Глаза его, помимо воли, уперлись в рыжее создание у декоративной колонны. Девушка с нескрываемым интересом уставилась на него большими карими глазами. Поймав Колин взгляд, она решительно оттолкнулась плечом и направилась к нему.

– Хай! – озорно сказала она, дернулась в танцевальном «выкрутасе» и расцвела белозубой улыбкой.

Коле ничего не оставалось делать, как ответить на приглашение. Они потоптались некоторое время в толпе, рыжая прижалась к его груди и млела. Он даже не рассмотрел ее, как следует. Глаза запечатлелись в сознании, остальное «осматривал» руками – стал поглаживать ее формы.

– Почему ты на меня пялился тогда? – вдруг спросила она.

От удивления он открыл рот, чуть было не спросил: «Когда?», но вовремя остановился. Фантазия пробудилась и подсказала ему тему для сближения.

– Ты приснилась мне вчера. Вот уж не ожидал встретить тебя наяву! – зашептал он ей на ухо.

Партнерша бросила на него короткий взгляд и сообщила, смеясь:

– В Англии изобрели компьютер, управляющий сексуальными снами.

Она явно шла на контакт. Коля обрадовался.

Музыка взревела. Рыжая схватила Колю за руку и повлекла дергаться в круг. В танцевальной толкотне она оказалась совершенной бестией. Партнер фактически ей был не нужен.

Неожиданно «бестия» исчезла в толпе танцоров. Он долго искал ее глазами и едва нашел. Спрятавшись за колонной, рыжая шепталась с двумя подростками. Парни ехидно лыбились, глядя в сторону Коли. Кивнув, они шмыгнули вон, явно что-то затевая.

Девица мгновенно оказалась рядом. От музыки Коля быстро устал и оглядывался в поисках уютного местечка. Основательно отяжелев, он прижал рыжую к себе и зашептал ей на ухо всякую чушь:

– Потрясающие вещи ты рассказываешь! А вот мне еще половые акты животных снятся. Знаешь, как ежики трахаются?

– Нет. – Она отстранилась. – Как?

– Не знаешь старого анекдота?

– Нет. Так как же?

– Осторо-о-жненько!

Она картинно расхохоталась.

– Давай выйдем, подышим воздухом. Я тут задыхаюсь, – сказал он.

Она согласилась. Не отпуская из объятий, Коля вывел рыжую на ночную природу.

– Дождь намеревается, – услышал он голос из темного угла.

Присмотревшись, Коля обнаружил там круглолицего, абсолютно трезвого человека в очках.

– Бондарев, – представился тот и вручил Коле визитную карточку интерактивной академии.

Коля сунул карточку в карман и повернулся к подруге:

– Пройдемся, пока дождь не пошел.

Она отрицательно замотала головой и повлекла за руку по узкому коридору.

– Я знаю одно местечко, – прошептала на ухо.

Коля, окрыленный определенностью, удовлетворенно кивнул.

Коридор привел к винтовой лестнице, идущей вниз. Они спустились и оказались в цокольном помещении, выходящем одной стороной на склон пригорка. Окна прикрывали желтые шторы. Комнату, видимо, предполагалось сделать бильярдной. Огромная зеленая плаха с лузами была распакована и установлена без ножек на ящики. Прозрачная пленка лежала тут же. Рыжая защелкнула щеколду на двери и поиграла выключателями, оставив прямой луч над зеленым полем бильярда.

Если бы Коля был трезв и бдителен, то обнаружил бы в помещении людей. Четверо молодых горящих глаз наблюдали за ними из щелей полузакрытых стенных шкафов. Временами подергивались желтые шторы, предательски предупреждая о наличии посторонних. Три пары девичьих глаз сверкали интересом из-за упаковочных ящиков. Глаза из-за кадки искусственного дерева, глаза из технического шкафа. Глаза, глаза в полной тишине, отовсюду, где можно спрятаться. Молодежь развлекалась.

Коля, углядев у стены кожаный диван, поволок туда предмет вожделения. Девица заметно протрезвела. Она стащила с него пиджак и принялась за пуговицы на рубашке. Коля не стал дожидаться окончания процедуры, полез стягивать с нее кожаную юбку. Рыжая ловко крутилась в руках так, что он никак не мог добиться, чего желал.

– Ты что? – удивился.

– Хочу с интересом! – выпалила она.

– С каким интересом?

– Придумай! – Рыжая вскочила на ноги. – Давай на бильярде! – Она запрыгнула на стол и встала в эротическую позу.

Коля полез на бильярд.

– Раздевайся! – скомандовала рыжая.

– Так и ты раздевайся, – потребовал Коля.

– Разденусь, – пообещала она. – Отвернись!

Коля отвернулся, стянул плавки, рубашку с майкой. Услышав шелест, повернулся. Рыжая лежала полураздетой, закрутившись в упаковочную пленку.

– Ну погоди!

Коля рванул пластик. Не тут-то было. Пленка оказалась крепкой. Он огляделся, ища что-нибудь пригодное, дабы резануть упаковку. Ничего, кроме одинокого бильярдного шара, не обнаружил.

В тишине громко прыснул смешок. Прыснул второй. Хохот раскатывался и множился.

Коля закрутил головой – не сходит ли он с ума. Взглянул на девицу. Рыжая под пленкой давилась от смеха.

– Раз, два, три… Оп-ля! – послышался веселый голос, и из укрытий в комнату скакнула стая разношерстной молодежи.

Коля рассвирепел. Одинокий бильярдный шар полетел в голову первого попавшегося паренька. Тот увернулся. Отскочив от стены, шар гулко запрыгал назад.

– Шутка, сэр! Динамо для новичков, – поспешил пояснить один из пацанов и миротворчески, с белой тряпкой, направился к столу. Вместе с ним неуверенно двинулась вся стая.

Коля отпрянул от рыжей и затравленно стрелял глазами по самодовольным лицам. Дошедший до бильярда молокосос дернул за край пленки и выкатил рыжую к коленям сидящего на зеленом полотне Коли.

– Боевое крещение, сэр. Не обижайтесь!

В Колиных глазах сверкнул злой азарт.

– Не хотите второй акт спектакля!? – крикнул он, обхватил одной рукой девицу за талию, дернул к себе, прижал второй рукой, замкнув пальцы в замок. Рыжая оказалась на коленях без какой-либо возможности вырваться. – Я возьму ее! Пусть сопротивляется. Драться разрешаю!

Коля метнул взгляд на пленницу и в миг протрезвел – будто впервые ее увидел. Из-под рыжих волос на него стрельнула молнией звериная, бесстрашная решимость.

Мужская половина стаи выглядела растерянной.

– Давайте, сэр, покажите, на что способны! – гаркнул один, противно скалясь и оглядывая девиц. – Как, метелки?

«Метелки» примолкли. Смотрели испуганно. Самая худенькая бросилась к Коле и пыталась разжать его руки.

– Ребята! – закричала в истерике. – Помогите же!

Ответом ей было молчание.

– Раздухарились и сдрейфили! – съязвил Коля, разыгрывая разочарование. Он выпустил жертву, взял плавки с рубашкой, и пошел к дивану, приосанившись и поигрывая возвращенным реноме.

В столовой Коля прислонился к косяку. Мир снова плыл, усталость клонила к земле.

– Ложитесь на диване, на третьем этаже, в мансарде. – Перед ним стояла пожилая женщина с одеялом в руках.

Он поднялся в мансарду и крепко заснул с тяжелой головой.


Проснулся Коля ни свет ни заря и первое, что вспомнил – вчерашнее приключение в бильярдной, устремленный на него решительный девичий взгляд. Явившаяся картинка вызвала неуютное сознание похмельной вины. Коля мотнул головой и поднялся. С беспричинным беспокойством он спустился вниз.

Дом спал. В столовой хозяин, одетый в спортивный костюм, наспех допивал кофе и дожевывал бутерброд. Коля поздоровался.

– Отдохнули? – спросил хозяин.

– Спасибо. Я вчера так наотдыхался, никак в себя не приду.

– Бывает.

– У вас красиво.

– Старались.

– Что за молодежь тусовалась в гостиной? – осторожно спросил Коля.

– Сын, наверно, с дискотеки привез. Они как прилетели, так и улетели. Своя жизнь, мне неведомая. Кофе горячий на плите, и в холодильнике пошуруйте.

– Спасибо, – еще раз поблагодарил Коля. – Где Лина?

– Спит, наверно. Мы поздно с ней закончили разговор. – Он быстро поднялся, схватил со стола связку ключей. – Надеюсь, увидимся еще, сейчас спешу, – сказал на ходу и направился к двери.

Мавроди вышел на улицу и сразу почувствовал морозную свежесть. Между деревьев блестела вода. Он подошел к пруду и увидел черепаху. Та панически бросилась в воду. По болотине, напротив, ходила цапля.

Коля сел на полосатый стульчик, покрытой ледяными каплями. Предаться созерцаниям не получилось – рыжая девица не выходила из головы.

Замерзнув, Коля вернулся в дом и сначала услышал, потом увидел на угловом диване Мыльникову в компании с человеком, сидящим в позе мыслителя.

– Хозяева – старье, – говорила компаньонка. – Ваши лечебные сеансы для кланов Средней Азии – подарок! Богатые люди. Я имею дело с их авиалиниями. Будут передавать вас из рук в руки. Поездка минимум на полгода. – Заметив Колю, она заулыбалась. – Подойди сюда, тут серьезный разговор. – И представила мужчин друг другу: – Николай, мой компаньон. Целитель-экстрасенс Максимов.

Максимов посмотрел на Колю безумными глазами, сделал в его направлении несколько коротких пассов и потерял мысль, для озвучивания которой он открыл было рот.

– Особенно пойдут ваши кассеты, предваряющие сеанс, – продолжала Мыльникова. – За дополнительную плату, конечно. Придется делать тираж.

– Есть изумительная вещь, – заговорил наконец целитель. – К старости организм начинает сохнуть. Кожа – самый большой орган человека. Его можно предохранить натуральными мазями. Их надо варить. Мембрана клетки…

– Прекрасно! – загорелась Мыльникова. – Не надо ничего варить. Поставим лабораторию. Завод поставим! Боссы ухватятся за идею.

– Хорошо, – согласился Максимов и полез за чековой книжкой.

Когда вышли к машине, Колю пошатывало. Партнерша, наоборот, была исключительно бодра. Мыльникова вытащила из кармана два чека.

– Заедем в банк, обналичим. Э-э-э! – воскликнула вдруг и протянула руку к Колиной шее. – Что у тебя на скуле? Тушь! Бизнес улыбнулся?

– Улыбнулся, – грубо ответил Коля.

– Подожди-ка, я сотру, – участливо засуетилась она. Достала из сумки салфетки и оттерла черноту. Оценив хмурого Колю взглядом, Мыльникова открыла багажник и переодела обувь. – Ты оплошал! – сказала она, трогая «Тойоту» с места. – Делаешь деньги – не пей и не жри много.

– Мутит меня, – сказал Коля и закрыл глаза.

– Не сдавайся, собирай рекламу.

– У тебя талант выжимать деньги. Мужиков гипнотизируешь, как удав.

– Нет, нет, нет, – запротестовала она. – Дело опыта, поверь. Сам убедишься, если не остановишься. Запомни: отказавшийся клиент – не значит потерянный! Жизнь идет, обстоятельства меняются, настроения у людей – тоже. Я гипнотизирую мужиков? Кто тебе запрещает баб гипнотизировать? Ты вон какой быстрый. – Она посмотрела на него краем глаза. – Начни с баб.

– Баб! Ты вот что-то бегаешь от меня!

– Ой, Коля! Не до любви мне, – вздохнула она сердито. – Мужчина ты – ого какой! Я бы к тебе, как кошка, привязалась. Но у меня дочь подросла. Учить в престижной школе надо! Ответственность, она любовь не принимает в расчет. Ты на колледж пятьдесят тысяч отвалишь? Нет! Тогда на кой черт мне такой муж нужен! – выпалила она. – Отпускаю тебя на вольные хлеба. Там посмотрим. – И замкнулась. Во взгляде появилась отчужденность, повела машину молча. Подъезжая к городу, она заговорила мягко, как ни в чем не бывало. – Ничего. Сейчас поправлю тебе настроение. Слушай внимательно! На счет, что открыли, переведут деньги. Мы имеем с них пять процентов.

Кислая гримаса пробежала по лицу Мавроди.

Лина бросила на него хитрый взгляд:

– Лимоны, Коля. Десятки лимонов!

– С чего вдруг?

– Объяснять не могу. Тебе позвонят и скажут, что с ними делать. Оставишь наш процент и действуй.

– Ничего себе! – вскинулся Коля. – Так деньги грязные?

– Тебе-то что! – вскипела компаньонка. – Компания моя. Ты ничем не рискуешь. А получаешь половину с таких сумм!

Она замолчала, а Коля пришел в себя.

«Мать честная! Баба-то классная! – выдал его протрезвевший мозг. – А я – как хлюпик из подворотни. Тьфу!»

Они остановились у Колиного подъезда.

– Надо готовить встречу с Батюшкиным, – сказала Мыльникова. – Два дня осталось.

– Зачем возня с врачами, если такие деньги плывут?

– Счет должен быть рабочим, с оборотами. Деньги на освоение придут, но не завтра. Соберись и про Батюшкова все узнай. Вокруг его Центра рой баб вьется. Тебе легче. Форма одежды – парадная с галстуком. В руках кожаная папка. Вместе пойдем на переговоры, поучишься.


На другой день бодрым шагом он подошел к кинотеатру Батюшкина со стороны переулка. С боку здания, в черноте распахнутых железных ворот, сверкала вспышка электросварки. Сварщик работал над диковинным стулом. Сиденье и спинка маленькие, а ножки, как у жирафа, несоразмерно длинные. Коля засмотрелся на стул.

– Здорово! – приветствовал сварщик Мавроди, перестав сыпать искры.

– Здорово! – неуверенно отозвался Коля.

– Ты чего, не узнаешь меня?

– Маску сними – как я тебя узнаю?

– Леха я.

Сварщик хихикнул, снял маску и оказался помощником супера.

– Та самая новая работенка, что обмывали? – спросил Коля.

– Да. Работаем, как мудаки.

– Почему так неуважительно к себе?

– Соблазнились заработком.

– Хорошо платят?

– Хорошо обещают, но не платят. Помнишь, Жорка в ресторане орал? Был прав, зря на него кричали. Батюшкин мне тысяч десять должен, а заплатил полторы. Все акцию свою сует. – Лешка закурил. – Вон какой стеклянный куб на крыше сварганили, – бурчал он. – Все – в долг. Я хоть и сварщик, но у меня в Америке лицензии нет. И потребовать с работодателя деньги через суд не могу.

«Потерял он свои деньги, – пришла Мавроди ненужная мысль. – Учись, Коля, как с народом работать».

Покинув Лешку, он пошел к центральному входу. За стеклом кассы с приклеенной скотчем запиской «Билетов на сегодня есть» сидела дама с травлеными голубизной волосами. Этакая светская львица.

Коля вдруг сообразил, как найти к ней подход. Он представился корреспондентом и попросил дать интервью.

Дама что-то писала в тетрадке и была очень зла. Она посмотрела на Колю так, будто тот посягал на ее личную честь. Но благообразный вид джентльмена при галстуке и с папкой сбил ее с толку. Львица вспомнила свою принадлежность к слабому полу, смягчилась и прищурилась.

– Ты можешь здорово помочь делу и покончить с безобразием раз и навсегда. – она подчеркнула «ты», приближая его для соучастия в чем-то ей важном.

– С каким безобразием? – заинтересовался Коля.

– Батюшкин продал распространение билетов нашей кассе. В кинотеатре знаешь что делает?

С первых ее слов стало ясно, что в хозяйстве Батюшкина образовалась пятая колонна.

– Что? – уточнил Коля.

– Я скажу: ты только не упоминай меня в газете. Он зарабатывает на дублях.

– Как это? – Он профессиональную терминологию не понял.

– Клава из бухгалтерии продает билеты на проданные места. Деньги они с Батюшкиным кладут в свои карманы.

– Разве есть смысл этим заниматься? Мелочь!

– Четыре, пять тысяч долларов с концерта не хочешь? Стопроцентного заполнения зала нет. Акционеры заметили. Рустам, бывший летчик, продал во Флориде ресторан, вложился в акции Батюшкина. Стоит каждый вечер со счетчиком, считает зрителей. Все без толку. В каждом мероприятии есть ущерб от возврата, я его скрыть не могу.

Дама запутала Колю расчетами, но картина, которая сложилась в результате ее болтовни, выглядела впечатляющей, и Мавроди искренне позавидовал финансовому таланту Батюшкина.

– Кинотеатр нес убытки несколько лет подряд, – рассказывал Коля компаньонке, везя ее на встречу с удачливым коммерсантом. – Но вот на Брайтоне появился концертный продюсер Батюшкин и заразил общество идеей Международного культурного центра. Он использовал известный принцип – с каждого хоть шерсти клок, и сумма собралась вполне приличная. Оформлением документов никто не интересовался – размах предприятия производил впечатление. Затмился разум местных воротил. Вкладчики получили акции на миллионы. Здание срочно перестраивалось. Кабинет хозяина охраняла крепкая тюремная решетка. Вовсю шла закупка дорогих автомобилей и костюмов из моднейших материалов «от Версачей» для Батюшкина, чтобы реклама на телевидении выглядело поэффектней. Открытие тянулось, тянулось, кувыркалось в мелких финансовых скандалах типа – на что покупать новую тысячу кресел (при собранных-то деньгах)? – но наконец состоялось концертом российских музыкантов. Теперь у Батюшкина трудности позади. Концерты идут. Недавно, правда, вызывал полицию и надел наручники на акционера-художницу, попытавшуюся выяснять отношения в фойе при народе. Та продала квартиру в Питере, купила акции Батюшкина и искала у него справедливости. Вкладчики дивидендов-то и не нюхали.


Батюшкин слушал представителей «Ньюз» и любезно улыбался им. Те сидели в торце длинного низкого стола, уставленного печеностями и окруженного всевозможными причиндалами телевизионной студии, включая мощную видеокамеру. Вдоль стены огромные телеэкраны беззвучно транслировали новостные российские каналы. Присутствовал на встрече и фиолетовый пиджак, наброшенный на желтую рубашку и небрежно повешенный на стойку осветительного прибора. Он возвышался в углу и терпеливо ждал хозяина.

– Если вы заинтересованы в рекламной кампании, мы привлечем акционеров из Средней Азии, – величественно вещала Мыльникова о возможностях «М. интернешнл ньюз», оценивая стоимость предлагаемого контракта в «тысяч пятьдесят».

Но Коля чувствовал, что делягу они и на цент не расколят.

Хозяин кабинета думал в это время совсем о другом: «Если эта пижонская пара морочит голову денежным мешкам Узбекистана, присвоивших авиакомпанию, можно пижонов обойти и самому выпотрошить “хорошего барашка”».

Батюшкин достал с полки папку.

– Для крупных инвестиций есть очень солидный и почти готовый проект. Отвоевал у голливудской компании. – Он шоколадно улыбнулся, разворачивая бумаги. – Достройка зданий прибрежного района с видом на Манхэттен. Законсервировано шесть домов.

Коле захотелось шепнуть «боссу»: «Фуфло, под которое в Питере раздевают наивных инвесторов с Запада».

Но Мыльникова оправдала надежды хозяина.

– То, что надо! – воскликнула она с горящими глазами и привстала.

Батюшкин завибрировал и широким жестом расправил на столе план местности.

– Смотрите! Дома – все под крышей. Требуется только внутренняя отделка. Квартиры практически в центре Нью-Йорка! Знаете, сколько сейчас «попса» накупила жилья на Тверской в Москве? А новые русские? Цены – те же! Они не захотят здесь купить?!

– Почему строительство законсервировано, если так выгодно? – спросил Коля.

– Инвестор ушел. Новый не появился. Дома принадлежат банку. Видите пустырь? На нем построить суперконцертный зал… Большой театр попрет со спектаклями! – Батюшкин распалился и приволок рисунок концертного зала. Автором, похоже, был сам. Зал напоминал гигантский стеклянный пивной ларек с какими-то конструкциями на крыше. – Надо торопиться! Ситуация временная. Дадите инвестора, свяжу прямо с банком. Мой юрист все организовал. Никто внакладе не будет.

Коля заскучал, оставил мысль о рекламе. Глядя на ларек, ему захотелось пива. В комнате было душно. Батюшкин как будто читал Колины мысли.

– Реклама нужна громадная. В пятьдесят тысяч ее не уложишь. Напишите бизнес-план, обязательно разработайте систему распространения и расценки. Не экономьте! – магнетизировал он Мыльникову взглядом.

Она «горела» в ответ:

– Не ожидала, что у вас настолько все готово! Тянуть мы не будем. Сами понимаете, я заинтересована в разработке рекламы. У меня к вам предложение. Крупный инвестор из Азии сейчас здесь. Я сведу вас. Сколько необходимо средств на завершение застройки и строительство зала?

– Будете смеяться! – захлопал крыльями Батюшков. – Для начала – всего-то четыре миллиона. Если мы выкупаем право застройки, банк сам выдает кредит.

– Прекрасно! – воскликнула Мыльникова. – Вот телефон инвестора. Звоните, встречайтесь. Но вы получите позитивное решение, если наша рекламная кампания будет в работе. Поскольку у вас по ней тоже грядут расходы, вы переводите нам пятьдесят тысяч. Двадцать я возвращаю вам наличными. Устраивает?

– Я встречаюсь с инвестором сразу, так я понял? – уточнил Батюшков.

– Разумеется, звоните хоть сейчас.

– О’кей!

– Отлично! – подытожила Мыльникова. – Мой компаньон доставит вам наличность сразу же, как только…


Через несколько дней в банке компаньоны пересчитывали заказанную сумму долларов.

– Боссы из Азии его не кинут? – спросил Коля.

– Они все проверят, Коля, да так его прижмут, что не пикнет. И мы не остаемся в стороне. Все с твоего счета пойдет. Проценты, помнишь?

– Помню.

Она посмотрела на него.

– Знаешь, почему Батюшкин перевел деньги? Реклама ему не нужна. У него проблема с наличными. Потому и с билетами мухлюет. – Она передала Коле пухлую пачку банкнот. – Отвезешь Батюшкину. А эти, – передала стопочку поменьше, – тебе за обналичку. На поддержание штанов, как говорится. Заработок теперь – в твоих руках. Система понятна? – улыбнулась Лина. – Действуй! – В машине она взглянула в Колины глаза, смягчилась. Нежная хитринка проскочила во взгляде. – Наговорила тебе прошлый раз… Не верь всему, когда бабу несет. Я сильно тебя хочу. А сейчас, похоже, удача прет. Я такую возможность год выращивала.

У подъезда она обняла Колю рукой и расслабилась в страстном поцелуе.

– Давай зайдем! – потребовал он.

– Не могу сейчас, дорогой.

Коля не отпустил, спросил:

– Говори, когда?

– Завтра! Вечером буду.

Расставшись с ним, Мыльникова развернула машину и через несколько минут выехала на «Белт» – скоростное шоссе к прямой дороге в аэропорт «Джей Эф Кей».

В аэропорту «Тойота» проехала мимо платной стоянки и припарковалась в проезде между терминалами, прямо под знаком «стоянка запрещена». Мыльникова вышла с вещевой сумкой, накинула ремень на плечо, открыла багажник и вынула большой чемодан. Захлопнув багажник, она покатила чемодан по эстакаде терминала на посадку.

Не прошло и получаса, как к терминалу подъехал грузовик с краном, погрузил «Тойоту» на платформу и увез в индустриальное чрево между подсобными блоками.


Глава третья

На большой дороге


Коля был взбешен. Он несколько раз набирал номер телефона «домика в Детройте» и каждый раз выслушивал одно и то же: «В данный момент, к сожалению, мы не можем ответить на звонок. Оставьте ваш телефон после сигнала. Вам перезвонят сразу же, как будет возможно…»

Прошло две недели, и обида за «обманутые надежды» вытеснила нарастающая тревога. Бизнес, который успешно демонстрировала компаньонка, никак не продвигался. Вчера вообще случился «позор».

На вывеске значился кардиолог Черный. В приемной, на стульях, молчаливо сидел болящий народец.

– Записаны на прием? – спросили за стойкой.

– Записан, – уверенно ответил Коля. – Фамилия Мавроди.

Настроение было еще боевое.

«Вот это команда!» – подумал он, увидев трех медсестер-блондинок. В воображении замаячил цыганистого типа кардиолог с самодовольным взглядом – владелец гарема в белых халатах. Коля приготовился обсудить варианты отката с рекламы.

– Проходите к врачу, – указала на дверь высокая медсестра с льняными волосами, забранными под кокетливую повязку.

За столом красного дерева, в светлой комнате, сидел худенький человек с бесцветными глазами. Белобрысый Черный, прижав телефонную трубку плечом, нетерпеливо отмахивался рукой, желая скорее закончить разговор. Увидев пациента, пригласил жестом присесть.

Коля не мог слышать, что говорила трубка, терпеливо ждал. А невидимый телефонный абонент Черного тем временем сообщал кардиологу небезынтересную для Мавроди информацию:

– …Молодая блондинка, Мыльникова фамилия. Собирает рекламу для бортового журнала «Аэрофлота». Доктор Шварц выяснила, что «Аэрофлот» не собирается печатать этот выпуск…

Коля не слышал, пыжился и соображал, как начать разговор. Соображать перестал, услышав конец телефонной беседы.

– Спасибо! – сказал Черный. – Я перестал давать печатные объявления. Плохо работают. На радио время беру. Девочки! – крикнул он в открытую дверь. – Не соединяйте меня с агентами.

На душе у Коли стало кисло. Он раскрыл было рот, но кардиолог его остановил:

– Минуточку! – Черный поднялся и попросил распахнуть рубашку. Коля снова раскрыл рот, но кардиолог приложил к груди фонендоскоп. – Минуточку! Я посмотрю.

Изучив Колин торс, он послал рекламного агента к медсестре снимать кардиограмму. На Колино счастье, все случилось быстро, как на конвейере. Он не успел заикнуться о деле.

– Ничего серьезного я у вас не нашел, – объявил Черный. – Попейте вот эти таблетки, – он протянул рецепт. – Пройдите стресс-тест. В приемной вам дадут направление в лабораторию.

– Что за тест? – поинтересовался Коля.

– Побежите по дорожке с ускорением, проверят сердце по всем показателям.

Девица за стойкой, обворожительно улыбаясь, обрадовала в свою очередь:

– У вас нет страховки. Сто долларов, пожалуйста, в кассу.

На улице Коля выругался:

– Легко сказать: «Действуй!»

На углу в кафе «Артистическое» он увидел стойку пивного бара, вошел внутрь – успокоиться.

Коля допивал кружку, когда появился уличный торговец и вынул из сумки фотоаппарат.

– Хорошая камера, сэр! Дешево отдаю.

Коля взглянул на товар, отмахнулся.

– Полтинник для такой камеры – дешево! – не отставал парень.

Коля вспомнил, у Мыльниковой была похожая камера. «Фотограф для клиента привлекательнее, чем рекламный агент! – пришла в голову мысль. Он повертел камеру в руках. – Наверно, украл! Но мне-то что! Внешне выглядит солидно. «Кэнон есть “Кэнон”».

– Работает?

– Новенькая и с батареей! – Торговец нажал кнопку, сверкнула вспышка.

Коля расплатился и заспешил домой. Дома он открыл газету с рекламой врачей, выбрал женские лица и всмотрелся в них.

– С баб, говоришь, начинать! – вспомнил он слова Мыльниковой. Отметив в газете три миловидные мордашки, набрал номер телефона: – Офис дерматолога Корта? – Услышав молодой женский голос, спросил игриво: – Кто у вас снят на рекламе, симпатичные такие?

В трубке хихикнули.

– А вы кто?

– Фотограф, ищу модели. А если серьезно, в газете поручили переделать фото на вашей рекламе.

Наступила тишина, слышались отдаленные голоса. Затем трубка снова ожила:

– Приезжайте к вечеру, пациентов меньше. Папа не против.

– Я – Николай. С кем говорю?

– С Соней.

– Соня, вы не разбежитесь к вечеру?

– Нет, не разбежимся.

– Обязательно буду. Спасибо!

Коля воодушевился, разложил на столе копии расписок со своей фамилией и стопку новеньких визитных карточек.

По русскому радио крутили арию из оперы «Фауст».

– Люди гибнут за металл!.. – запел он громко вместе с солистом, настраивая себя на предстоящий визит к дерматологу. – … За металл!

Ария по радио закончилась, диктор сообщал примечательные факты из жизни певца.

Коля выключил приемник и заметил мигающий глазок автоответчика.

– Наконец-то, радость моя! Могла бы и раньше позвонить! – Он нажал кнопку.

Заговорил незнакомый голос:

«Информация для Мавроди, «Интернешнл ньюз». Вам назначили встречу на завтра с доктором Радиной на одиннадцать утра. Звоним, чтобы предупредить: доктор не будет публиковать рекламу. Мы перезвоним, как будет необходимость».

Коля чертыхнулся, стер запись и начал переодеваться. Тут его как подбросило. Взгляд замер на стопке визитных карточек.

– Я наберу денег, отдам ей половину. Случится что, все начнут мне звонить и требовать возврата… Где тебя искать, дорогая, если ты исчезнешь!?

Стопка его карточек и листки-расписки полетели в мусор. Образец расписки Мельниковой Коля засунул в сумку.

– Нет уж! Пусть тебя ищут!


В офисе дерматолога Корта работало все семейство. В отличие от «сморчка»-мужа жена и обе дочери «вдохновляли». Младшая Корт только-только пришла с улицы запыхавшаяся. Уложенные волосы свидетельствовали о походе в салон.

– Ой, я – вовремя!

Коля достал аппарат и с удовольствием защелкал камерой.

– Сонь, ручку – так, ножку – так! – командовал самозваный фотограф, соображая, как перейти к главному предложению.

Старшая сестра побежала в другую комнату переодевать юбку.

– Отлично! – восторгался Коля. – С такой натурой портрет на обложку журнала годится. Вы в модели не стремитесь? – льстил он младшенькой.

– Надо подумать, – кокетничала та.

– В газете черно-белые снимки. Это, конечно, не то. Вот, в принципе, что должно быть. – Коля вытащил глянцевые страницы журнала «Аэрофлота», протянул женщинам. Картинки Мыльникова подобрала весьма эффектные.

– Конечно, папа, нам нужна цветная реклама!

Младшая потащила журнал отцу.

– Ты сказал, что только переделать, – сказал врач.

– Для газеты я переделаю, не вопрос. А это наше новое издание. В цвете. Выгодно. Огромный тираж. Полгода на всех рейсах. Успешней газет будет!

– Ефим, издание высокого качества, – отметила жена. – Пусть, для разнообразия.

– Дорого? – спросил Ефим с кислой миной.

– Тысяча на полгода. Не то что в газете, на пару недель. Полная страница в цвете и глянце. На стену можно, в рамку.

Коля уже ориентировался в «коммерции».

– Ладно. Мой гарнизон – за. Давай печатай!

Коля едва скрыл радость.

– Текст редактор поправит, – со знанием дела блефовал он. – С вами созвонятся.

– Пусть текст оставит как есть, – добрел Ефим, видя, что Коля доставляет «гарнизону» удовольствие. – Текст в газете – нормальный.

Коля подписал расписку чужим именем «Мыльников».

– Теперь ваша реклама – на крыльях, Ефим! Будет летать и возить сюда пассажиров. Им нечем заняться в течение нескольких часов.

– Пусть летает. Может, толк будет.


Полученный чек вдохновил. В офисе дантиста Овечкина Коля был с самого утра. Секретарша говорила по телефону. На столе поверх помятых журналов валялся рыболовный каталог.

Мавроди присел на стул, взял каталог и затих в ожидании удобного момента. Говорить о подводной рыбалке Коля любил со времен рейсов в дальние страны.

Появился дантист. Провожая пациентку, он долго раскланивался. На прощание поцеловал даме ручку и пребывал в приподнятом настроении по какой-то неведомой Коле причине. Увидев в его руках каталог, дантист сам вступил в разговор:

– Рыболов?

– Привет из Рио-де-Жанейро! – гаркнул Коля.

– Вы там были?

– Был, и не раз.

Овечкин оказался богатым дантистом. Рассказал, что имеет катер. Чек выписал, как бросил, пятьсот пятьдесят за половинку страницы. Коля представился ему собственным именем, захотелось прокатиться на катере.

– У меня вообще-то реклама оплачена на год вперед, Николай. Заказал тебе ради солидарности с коллегой-рыболовом. Заходи просто, без дела. Съездим на лов.


Фантазия у Коли теперь заработала на всю катушку.

– Офис доктора Фишмана? Будьте добры, передайте доктору, я звоню из Организации Объединенных Наций. Русский отдел совместно с «Аэрофлотом» готовит каталог русскоговорящих врачей Америки. Видели толстые каталоги американских врачей по городам? Не видели. Ничего. Не буду вас отрывать. Назначьте встречу, пожалуйста. Там и рекламные дела всякие. Нет, срочности нет, но и тянуть не стоит. Я завтра перезвоню. Как ваше имя? Белла? Очень приятно, Беллочка. Мое – Николай.

«Что, он откажется? Фига два! – радовался Коля. – Пусть в ООН позвонит. Там русскоговорящих отделов!.. Он сейчас начнет тешить тщеславие, что в ООН его знают. Все дела на завтра бросит. Могу поспорить, только не с кем!»

– Алло, офис доктора Бейшеналиева? Я звоню из представительства независимого Таджикистана. Можете меня соединить с доктором? Здравствуйте, доктор. Звонит Мыльников, «Эм интернешнл ньюз». Мы совместно с авиалиниями готовим золотую книгу выходцев из Таджикистана, работающих за рубежом. В рекламных целях…

Кучка денег в сейфе файлхолдера росла. Коля сложил копии чеков в стопку и подшил к журналу «Аэрофлота».

– Ничего, вполне внушительный аргумент получился, – залюбовался изделием. – Клиентам показывать не стыдно.

Он вытащил бланк расписки и набрал номер, на ней написанный. После коротких гудков деловой голос Мыльниковой проинформировал по-английски:

«Вы позвонили в компанию «Эм интернешнл ньюз». К сожалению, мы не можем сейчас ответить на ваш звонок. Оставьте телефон, и мы свяжемся с вами так скоро, как будет возможно».

– Дорогая, почему не звонишь? – в очередной раз записал Коля на автоответчик. – Алло! Офис доктора Золлингера? – вскоре звонил он очередному клиенту. – Доктор высказал пожелание прорекламировать все отделения. Мы можем предоставить разворот… Спасибо, я буду ровно в час.

Мавроди уложил деньги в самодельный сейф.

«Что ж она не звонит? Восемнадцать тысяч за полтора месяца! У нее в руках золотая жила! Зачем бросается в разные стороны? – размышлял Коля, затихнув на сиденье сабвея и слушая в наушниках музыку. – Реклама летает, мы наматываем деньги, все законно!»

Выйдя из сабвея, он заспешил по улице и подлетел к помещению офиса Золлингера, как молодой жеребец из стойла к воротам на простор выгона. Отдышался на пороге, вошел, выбрал из работающих за стойкой помощниц толстушку.

– Я созвонился с вашим шефом по поводу рекламы. Он пригласил меня.

Толстушка кивнула в сторону старшей помощницы доктора. У той в глазах загорелся необычный энтузиазм, как будто она увидела миллиардера. Непрерывно извиняясь, что у Золлингера пациент, «как только он освободится, так сразу…», женщина выскочила из-за стойки, усадила Колю за журнальный столик и принялась раскладывать перед ним журналы. После чего она приоткрыла дверь в кабинет Золлингера со словами: «Он – здесь!», исчезла на момент в служебном помещении и притащила газеты.

– Это сегодняшние! – сказала, как долларом одарила.

Повисла тишина. В чреве покоев, в глубине, как в желудке после некачественного обеда, клокотала какая-то жидкость. Застывшая в ожидании пожилая пара косилась в Колину сторону с нескрываемым интересом. Девушки за стойкой, перехватив его взгляд, вспыхивали и опускали глаза.

Коле стало жарко.

– Можно воспользоваться туалетом? – спросил он.

– Пожалуйста.

Вернувшись назад, он увидел в приемной двух полицейских и сухого лысого старика Золлингера. Один из стражей держал в руках наручники. Все взгляды повернулись в сторону Коли.

– Мистер Мыльников деньги на рекламу собирает. Мне звонил врач Минкин. Он сомневается в законности мероприятия, – сказал старик.

Ледяной комок опустился в Колин желудок. Мавроди пригласили в кабинет. Он достал контракт с «Интернешнл» и бумагу на представительство. В сумке наткнулся на «убедительный аргумент» и похолодел еще больше. «В полиции наверняка начнут обыскивать и составлять опись. На копиях чеков – все адреса!» – забарабанила мысль в напрягшихся мозгах. Прямо в сумке Коля согнул листки вчетверо и незаметно сунул скомканный «аргумент» в карман брюк, собрался выбросить по дороге. Сердце ухало, как на дистанции марафона.

Женщина-полицейский прочитала бумаги.

– Это не Мыльников, господин Золлингер, – вынесла она заключение. – Это представитель компании «Интернешнл ньюз».

– А где Мыльников? – спросил Золлингер.

– Он срочно вылетел к руководству авиакомпании, – соврал Коля, увидев надежду на спасение.

– Вы представились Мыльниковым, – засуетился Золлингер, оглядываясь на полицейских.

– Я представился, как надо. Я – от компании Мыльникова. Вы что-то путаете, – отбивался Коля.

Золлингер повысил голос:

– Это одно и то же! Минкин выяснил, что ваш журнал не планируется к печати. Фира, вы слышали?! – крикнул он через дверь.

– Слышала, – донесся голос администраторши.

Женщина-полицейский прервала спор:

– В действиях агента нарушения законности нет. Насилия я не вижу. Если у вас есть претензии к компании, выясняйте через суд. Полицию по такому случаю не вызывайте. Мы такими вещами не занимаемся.

Ее напарник вернул наручники на пояс. Напряжение Колю отпустило. Он почувствовал легкую дрожь, посмотрел на Золлингера презрительно. Тот ответил взаимностью.

Коля поспешил уйти вместе с полицейскими. От нервного напряжения он чуть не сказал представителям закона «Спасибо!», но ограничился кивком и быстро зашагал по улице вдаль.

«Ах, сучка! Скрыла, что журнал – фуфло! Как подставила!»

Он несся по улице так быстро, что даже задохнулся.

«Все! Хорошенького – понемножку!»

Коля остановился, чтобы передохнуть.


Поселившийся в душе страх не оставлял его. Усиливали напряжение наработанные совместно с компаньонкой «связи», теребя нервы звонками. Позвонил и дантист Овечкин, которому Мавроди оставил личный телефон.

– Коля, деньги надо вернуть. У меня приятель в «Аэрофлоте». Он говорит, что выпуск журнала не утвержден.

– Верну, Виктор. Завтра приду.

Позвонил бывший реставратор Влад:

– Николай, мы, к сожалению, так и не смогли поговорить с вами на презентации. Вы не скажете, где Лина и как ей позвонить?

– Я, Влад, сам удивлен, – сдерживая гнев, ответил Коля. – Она мне кучу поручений оставила и тоже не звонит. Она – где-то в Квинсе, у знакомых, но адрес не оставила.

– Как – в Квинсе?! Она не улетела в Ташкент?! – вскрикнул Влад.

Наступила очередь удивиться Коле:

– Мне она ничего не сказала.

– Извините. Если появится, сообщите, что я жду.

Очередной звонок.

– Николай, это Борис. Мы с вами на презентации у Влада перекинулись парой слов, помните?

– Да, – ответил Коля, с трудом пытаясь вспомнить, с кем он перекидывался словами.

– Дайте, пожалуйста, новый телефон Лины. Я на автоответчик дюжину сообщений записал. Ни ответа ни привета. Тираж книги тем не менее из Одессы забрали. Он что, исчез где-то в песках Азии?

– Борис, я не знаю ее нового телефона. Сам жду ее звонка. Не понимаю, что произошло. Как свяжусь с ней, немедленно передам вашу просьбу.

– Ну, смотрите, ребята! Такие дела плохо кончаются!


Сумрачным утром разбудил незнакомец.

– Мавроди? – раздался в трубке раздраженный бас с восточным акцентом.

– Слушаю.

– Мавроди, мы не дождались президента вашей компании в Ташкенте. Где она?

– Знаете, Мыльникова… – начал было объяснять Коля, но в трубке прервали:

– Мавроди, не виляй! Мы имеем твои данные и счет компании. На этот счет должны были поступить деньги. Я буду иметь дело с тобой. Жду сегодня в двенадцать в Манхэттене у Фондовой биржи. Сядь на ступеньки у памятника Вашингтона на углу Уолл-стрит, к тебе подойдут. Не вздумай бегать. Ты – под наблюдением.

Трубка замолкла.

– Твою мать! Это еще кто?!

За окном, усугубляя его жуткое состояние, завыла сирена. Ошарашенный Коля инстинктивно бросился к окну. Из глубины переулка с воем неслась полиция. За ней – крикливая «скорая помощь», а сзади ревела пожарная машина.

Вся эта эскадрилья взбудоражила четырехколесных братьев. «Форды», «Бьюики», «Тойоты», «Хонды», «Крайслеры», «Линкольны» вздрогнули, и новенькие «мыльницы» залились воем секреток, как собаки в ночной деревне на чуждый звук. Автомобильная истерика держалась, держалась и разрядилась оборвавшимся криком «Лексуса», который посадил аккумулятор.

В наступившей тишине звенело в ушах. Коля потряс палец в ухе, выгоняя неприятный звук.

Нью-Йорк занесло непривычной для него февральской метелью. Все автомашины скрылись под сугробами снега. Супервайзер дома Гоша катил ручное снегоуборочное устройство, расчищая дорожку на тротуаре.

В трусах и майке Коля заметался по комнате. «Счет надо было закрыть! – клокотала в голове мысль. – С другой стороны, деньги бы не обналичил… Ладно, отдам им деньги со счета, черт с ними», – попытался он успокоиться и стал одеваться.

Нервы домотала дорога. К назначенным двенадцати часам Коля был еще на полпути. Вагон сабвея замер между станций. Народу – битком. В тишине висел гул недовольных голосов. Поезд наконец тронулся, издав скрежет, поглотивший пассажирский гомон. Коля вздохнул. Из селектора послышалась скороговорка, потонувшая во всколыхнувшемся ропоте.

– Что он говорит? – спросил Коля у старого еврея в черной шляпе, засовывающего в портфель толстенную книгу.

– Тоннель закрыт. Занос путей. На «Де-Калб» будет автобус, чтобы по улице пересесть на другую линию.

Коля вскочил и присоединился к сгрудившейся на выход толпе.

Был без малого час дня, когда он, тяжело дыша, вбежал по крутой лестнице на углу Уолл-стрит и сел на ступеньку у мраморного постамента первого президента США.

…Через окно, на верхнем этаже одного из офисных зданий, фигура Коли рядом с громадным Вашингтоном казалась крошечной. К окну подошел мужчина и посмотрел вниз:

– Он пришел. Спуститься?

– Пусть поволнуется, – ответил босс Мыльниковой Назым. – Не будет опаздывать. Спустись и понаблюдай со стороны. Подойдешь к нему, когда соберется уходить. Мне скоро должны сообщить точную сумму переводов.

…Коля ждал. Метели в Манхэттене как будто не бывало. Сугробы таяли под лучами слепящего солнца, размножая по тротуарам сырость. На площади перед биржей, затянутой по фасаду километровым полосатым флагом, шла презентация какого-то продукта. Сквозь прозрачные пленки временных павильонов видны были столы, за которыми раздавали бесплатное кофе и пончики «данкин». Музыкальные трещотки вызванивали фразу популярной мелодии. Прохаживались «человеки-сандвичи», и мерзли «белые воротнички» – служащие. Коля всматривался в мужчин, идущих внизу в направлении памятника. Но все, как один, шли мимо.

…В офисе Назым прижал к уху мобильник и напряженно слушал.

– Не сказали почему? – спросил он. Выслушав ответ, Назым отключился и набрал номер. – Оставь его, – сказал в трубку. – «Бэнк оф Нью-Йорк» не принял деньги… Выясняют.

…Не ведал Коля, какой смерч чуть не унес его в пучину крупнейшей аферы уходящего века. Вскоре старейший в Америке «Бэнк оф Нью-Йорк» уже сотрясал обвинительный процесс по отмыванию миллиардов, прикарманенных российскими правителями и так называемыми «олигархами» со всех концов разломившейся на куски Родины.


У памятника никто так и не появился. Коля замерз и поднялся, ища глазами, где можно согреться.

Солнце как появилось, так и исчезло. В сумерках по улицам-колодцам каменного города свистел лютый ветер.

Коля уселся погреться в ресторане, разглядывая дома-гиганты – символы благополучия и достатка. Он перестал волноваться, думал о своем.

Коля обвел взглядом ресторан, стол, блюдо с распотрошенным лангустом, недопитый бокал с водкой и потянулся к кофе и сигаретам. Выдохнув дым, он сказал себе:

– Спокойно, Коля!

Он прикрыл глаза и не заметил, что с улицы его рассматривает разносчик пиццы. Не дождавшись Колиного взгляда, разносчик вошел внутрь.

Мавроди услышал за спиной:

– Вай! Какая встреча!

Не поворачиваясь, Коля улыбнулся:

– Гиви!

– Послушай, Коля, как ты меня узнал, не оборачиваясь?

– Твой голос ни с каким другим не перепутаешь.

Вместо дорогого клубного пиджака Гиви обтягивала китайская ветровка с рекламной эмблемой «Пицца хат». В руках он держал квадратный кофр.

– Как прошли переговоры? – скрыв удивление, спросил Коля.

– Дело сгорело. Сейчас трудности.

– Присядь, выпьем за встречу.

Гиви сел на краешек стула.

– Люблю разглядывать публику в дорогих ресторанах. Солидных людей увидишь. Смотрю, ты сидишь. Дела идут?

– Тоже трудности, – неопределенно ответил Коля.

– Хочешь, займись пиццей. Правда, стало рискованно.

– Чем рискованно? – удивился Коля.

– Ты подумал, я пиццу за пятерку разношу? Я бизнес делаю.

– Каким образом?

– Хожу по крупным офисам и спрашиваю: «Кто заказывал пиццу?» Люди отрицательно мотают головами – пиццу никто не заказывал. «Как! – возмущаюсь я. – Недоразумение?» Можно, спрашиваю, позвонить в пиццерию, выяснить? Если разрешают, набираю домашний номер и «выясняю»: ошибка произошла. Ругаюсь немножко, переспрашиваю адрес. В общем, болтаю, что в голову придет. Потом благодарю и смываюсь.

– В чем бизнес-то? – недоуменно спросил Коля.

– Видишь! Ты тоже ничего не заподозрил! А у меня уже сорок долларов в кармане за пару минут.

– Каким образом?

– Все тебе сразу и расскажи. Подумай сам, как получится?

Коля подумал и ничего не придумал, смотрел на Гиви с искренним интересом. Гиви торжествовал.

– У меня номер девятисотый.

Коля ничего не понимал.

– А-а! Ты же – новоприбывший. Когда покупаешь девятисотый номер, за него платит тот, кто тебе звонит.

– Почему?

– Номер приобретают фирмы, которые зарабатывают разными консультациями. Телефонные проститутки, например, ублажают онанистов под звон монет. Пока клиент возбуждается и кончает, денежки от телефонной компании текут им в карман. Компания переводит их владельцу номера. Триста, четыреста в день можно взять. В больших фирмах телефонные счета огромные. Оплатят оптом и не заметят ничего.

У Коли широко открылись глаза.

– А в чем риск? – спросил он, почуяв запах реальных денег.

– За полгода я забываю, где был. Кроме того, другие работают. Неприятности возникают, приходится бегать. Люди злые. Прежде чем войти, я черный вход проверяю, на всякий случай.

– Так ты смени профиль, – тут же сообразил Коля.

– Как это?

– Зачем пиццу разносить?! Приходи в офисы с вопросом: «Скорую помощь вызывали?» или… Да мало ли что по телефону заказывают! Сразу не придумаю. Конкуренции не будет.

– Ты гений!

Гиви возбудился, выскочил на улицу, выбросил в мусорную урну пиццу из кофра. Вернулся, бросил куртку на спинку стула, снял бейсболку, распустил напомаженные волосы по плечам, заказал еду и вино.

– Я в Грузии в кинокомитете работал, – начал он откровенничать.

– Кем? – заинтересовался Коля.

Гиви усмехнулся:

– Толкачом. Не слышал такую должность? Официально – директор по обеспечению производства. Сидел в основном в столицах нашей родины, кинокартины проталкивал. Когда бюджет увеличить, когда дубляж организовать. В основном чиновников обхаживал, поил досыта и взятки разносил.

– Хочешь скооперируемся, вдвоем веселее, – предложил Коля и налил ему в рюмку водки.

Гиви посмотрел на него загадочно, медленно выпил, потер замерзшие руки.

– Мы начнем по-другому, – сказал таинственно. – Я давно все продумал, не было компаньона. Подготовимся, возьмем машину в прокат и двинем в Филадельфию. У тебя права есть?

– Российские.

– Ничего, ночью все кошки серы. Права надо иметь. Я тебе подскажу как.

…Придя домой, Коля выдвинул железные ящики файлхолдера, открыл сейф. Деньги лежали ровными рядами.

– Я вырвал их у «них», – произнес он тихо. – Риск есть риск. Он либо вознаграждает, либо за него расплачиваешься. Дело сделано. – В нем просыпался Коля, каким он стал себя забывать. – Что я, собственно говоря, задергался? Черта с два я отдам кому-либо деньги. Даже разговаривать ни с кем не буду!

Подобное ощущение он испытал, когда они с Сашком привезли «выручку», замаскированную в мешке для мусора. Выложив деньги в сарае на брезент, подельники некоторое время молча смотрели на них и млели от счастья. Коля этот момент запомнил на всю жизнь.


Через несколько дней преображенный до неузнаваемости Коля помахивал кейсом, идя по улице. На нем был светлый, отороченный мехом плащ, клетчатая шляпа с короткими полями и перышком, галстук из золоченой, как у Клинтона, ткани. На носу – модные, без диоптрий, очки. Коля тихо мурлыкал песенку из детского фильма:

– Это очень хорошо, это очень хорошо, что пока нам плохо! – На стоянке проката автомобилей он остановился, посмотрел вокруг. – Гиви, – позвал негромко.

Серенький «Фольксваген» коротко бибикнул и откинул переднюю пассажирскую дверь. На Гиви была темно-синяя стеганая куртка, джинсы и бейсболка с надписью «Техник».

– Тс-с, – приставил он палец к губам. – Привыкайте к новому имени, мистер Ниденталь.

– Виноват, Арам, больше не повторится.

– Плохо, что у тебя нет мобильника. Будешь брать мой, когда разойдемся. В крайнем случае я с улицы позвоню. Визитки с собой?

– Да.

…Ночью «Фольксваген» покинул Нью-Йорк и понесся на юг.

– Неужели в Филадельфии так много русских почт? – удивлялся Коля словам партнера.

– В больших города они растут, как грибы. Люди посылают кучи одежды, обуви, транзисторы. Наши нашли способ удешевить отправку через перевалочные пункты, – объяснил Гиви, всматриваясь в дорогу.

– А где ты столько чипов набрал?

– Не поверишь. В контейнере, прямо на улице. Фирма меняла оборудование и старое в мусорку выкинула. Среди старых мониторов, смотрю, полный ящичек чипов. Примерно такие, какие я по магазинам искал.

К утру его сменил за рулем Коля.

– Шесть часов! – воскликнул Гиви. – Послушаем Каплана. Он такие пенки выкидывает!

Гиви отключился от музыки и нашел русскую радиоволну. Каплан порадовал его, объявив весьма сомнительную дискуссию на тему «Может ли женщина писать стоя?». Автор как-то рассчитал, что может, и предлагал обсудить перспективы экономии в строительстве городских туалетов. С соображениями звонили мужики. Редкие женские звонки ведущего стыдили. Он их терпеливо выслушивал и не обижался. Гиви с Колей развеселились.

Ближе к Филадельфии радио стихло – волна не доставала.

– Найдем мотель и за работу. Расплачиваться только наличными! – напомнил он Коле. – В нашем деле главное: не оставлять следов.

Неподалеку от здания с русской вывеской «Посылочный сервис» Коля остался ждать в машине. Гиви передал ему мобильник и направился к сервису.

Утро, народу не было. За стойкой, у компьютера, низкорослый, с короткими руками хозяин ругался с сыном. Тучная женщина мыла пол, поглядывая на семейный конфликт.

– Можно проходить? – осведомился Гиви.

– Проходите! – Женщина отставила палку с тряпкой, осмотрела Гиви. – Вы что хотите?

– Мне посылку надо отправить, есть у вас коробка? – спросил он заискивающе.

Женщина указала на стенд, где выставлены образцы коробок:

– Выбирайте.

– Мне надо маленькую.

Гиви прошел к прилавку и вынул из заднего кармана прозрачный пакетик с крохотными пластмассовыми таблетками на проволочках.

Женщина посмотрела на пакетик:

– Маленьких коробок нет. Что это у вас?

– Защитные чипы для мобильного телефона.

– От чего они защищают? – Женщину разобрало любопытство.

– От радиоволн. Сотовые телефоны разрушают мозг. Читали?

– Слышала. Марк! – повернувшись к мужу, крикнула женщина. – Люди тараканов придумали, которые от мобильников защищают.

Тяжелый Марк подплыл к Гиви, посмотрел на чипы с отвращением. Такая у него была мимика. Подошел сын, пощупал изделие.

– Сколько такой?

– Я за тридцать четыре доллара беру.

– За четвертак возьму, – предложил сын.

Гиви хитро заулыбался, выражал уважение, но не ответил.

– Что? – не понимал юноша.

– Я за два четвертака возьму, если найдешь, дорогой. Сам ищу, в Грузии мне девяносто платят. Если найдете, дайте знать. У вас связи наверняка лучше. Завтра, как найду коробку, зайду отправить образцы.

Как только он вышел, глава семьи лихорадочно затыкал по кнопкам телефона. Набирал несколько раз, но все время клал трубку, расстроенный. «Нет, нет таких», – везде был ответ.


Вечером в офис вошел Коля и встал в очередь. У прилавка он вынул из пакета коробку от конфет и положил на прилавок.

– В Москву оформляйте! – безапелляционно сказал приемщику.

Стоящий за стойкой хозяйский сын повертел коробку в руках. Внутри что-то каталось.

– Вы должны показать содержание посылки. Мы декларацию заполняем. Есть вещи, которые отправлять нельзя.

– Посмотри, – безразлично разрешил Коля. – Тут мелочь, образцы.

Парень увидел чипы:

– Это для мобильников? Защита от радиоволн?

– Точно. В Москве всем понадобились. Я скоро ящиками у вас буду отправлять. Где у вас расценки на грузы? А, вот.

Он взял из пачки листок с расценками.

Парень, скрывая любопытство, спросил как можно безразличнее:

– Где вы их покупаете?

– Со складов Пентагона. В армии каждые два года обновление техники, они ее частным складским фирмочкам по дешевке сбагривают, а те – потребителю.

– Где эти фирмочки? В Вашингтоне? – хитрил сын хозяина.

– Нет, при военной базе. Я в секрете держу, раз в них такая потребность.

Приемщик извинился: «Подождите одну минутку» и со словом «Папа!» скрылся за внутренней дверью. Через пару минут он вернулся к прилавку.

– Нельзя ли у вас приобрести партию, у нас есть покупатель в городе.

– Много?

– Почем? – не ответив, спросил сын.

– До ста штук по пятьдесят долларов за чип. Партию в пятьсот – по сорок пять. Тысяча штук – по сорок.

– Давайте партию по сорок! – горячился парень. – Даем сорок штук наличными!

Вышел хозяин.

Коля потянул время, вроде как прикидывая что-то в уме, и согласился, спросив:

– Когда?

– Через два дня, – ответил хозяин.

– Одна просьба, – сказал Коля. – Не трепаться! А то можем потерять источник. Храните тайну вклада!

Семья понимающе кивнула. Коробку оформили, отложили на отправку в Москву.


В номере мотеля кипела работа. На столике – две стопки коробок. Одни – из-под конфет, другие – из-под канцелярских скрепок. Гиви ссыпал скрепки в мусорную корзину и писал на коробке адрес.

– Ты куда отправляешь? – спросил он Колю.

– Куда в голову взбредет. Может, такого дома и нет совсем.

– Я эту – прямо в министерство торговли. Мой «Арам» – у них тут представитель. Пусть поломают голову, зачем он шлет им чипы, – ухмыльнулся Гиви собственной выдумке.

Коля засыпал чипы в конфетную коробку.

– Если кто и вправду изобретет такие, миллионером в момент станет.

– Изобрели уже. Я читал, в Японии испытания идут, – ответил компаньон.


Утром, взвешивая Гивину коробочку, хозяин почтового сервиса заметил «невзначай»:

– Нашли мы твой товар.

– Не может быть! Уверены?

– Своими глазами видел. Возьмешь?

– Как цените?

– Можем отдать по шестьдесят за штуку.

– Сколько штук?

– Тысяча.

– Не-ет, – запротестовал Гиви, – возьму только по пятьдесят пять. Это – пятьдесят пять тысяч, дорогой.

– Так ты девяносто тысяч получишь, сказал! – напомнил хозяин.

– В Грузии – компаньон. Я, видит Бог, пятнашку буду иметь.

Сумма в «пятнашку» хозяина урезонила.

– Аванс оставляй, я рисковать не буду! – заявил хозяин.

Гиви вытащил пачку денег, посчитал.

– Тут пятьсот. Больше с собой нет. Неожиданное предложение! Товар завтра будет? – спросил с недоверием.

– Послезавтра.

– О’кей.


Назавтра прибыл Коля. Вошел торопливым шагом, обошел волосатого работягу, который таскал посылки в фургон, и сразу – к стенду с коробками.

– Проезжал мимо, заскочил, себе партию взял, вам надо? – спросил, забирая из пачки большую картонную коробку и выкладывая два доллара.

– Возьмем, – ответил хозяйский сын.

– Сорок штук готовьте сегодня. Аванс сейчас, три тысячи.

Сын поднялся со стула, пошел к внутренней двери, приоткрыв дверь, сказал:

– Пап, аванс просит три штуки.

За внутренней дверью воцарилась тишина, послышался хлопок железа – замкнули дверь сейфа. Появился хозяин, положил на стойку толстую пачку мятых купюр.

– Сегодня чтоб принес! – Хозяин перешел на «ты», сморщившись от жадности.

– Без проблем! Мне деньги больше, чем вам, нужны. – Коля протянул визитку, сгреб деньги в кейс, не считая.

Полдюжины конфетных коробок полетели в Москву и в Тбилиси по неожиданным адресатам.


«Фольксваген» катил по шоссе на север. Коля дремал. Гиви раздраженно провел рукой по волосам, содрал резинку с узла.

– Не растут больше! Торчат и мешают. Надо резать! – выкрикнул решительно. – Пойдем вместе, покажу тебе кое-что. Развлечемся денек.

Коля не разделил неожиданного возбуждения партнера. Открыл тяжелые веки и безразлично посмотрел в окно. Среди безлистных деревьев парка пролетали мимо белые от цветов кроны яблонь. Весна напоминала о времени, бегущем вперед.

Ранним утром они вышли из нью-йоркской подземки. В костюмах и при галстуках компаньоны выглядели бы солидными бизнесменами, если бы старший и волосатый не бежал быстрыми шагами впереди, а высокий блондин не догонял его.

На углу переулка стоял застекленный с фасада трехэтажный дом с рестораном и кулинарией. Вывески на верхних этажах приглашали к юристам. Компаньоны обошли дом и двинулись по переулку вдоль глухой стены, исписанной граффити. Коля еле поспевал за товарищем. По заднему углу дома, за въездом в гараж, стекала на тротуар вода.

– Имеешь такой домино, можно ничего не делать. Мечта! – выкрикнул Гиви и чуть не упал, поскользнувшись на рваном пакете в луже. – Без приключений – никак! Хорош бы я был в салоне! – остановился он, отрясая брюки и оглядываясь.

– Ты что так разбежался?! Куда спешим?

– Сейчас кое-кого увидишь, сам разбежишься. Нужно прийти рано, пока народ не набился. Правда, дедушка?! – повернулся Гиви к подъезду соседнего дома.

У подъезда грелся на солнышке инвалид в коляске. На пиджаке светились планки советских наград и два ордена. Рядом, на старом креслице, дремала старушка. Старичок кивнул и заулыбался.

– Хороший знак, – сказал Гиви. – Человек нам на улице улыбается.

«Салон красоты» располагался между книжным магазином и «Радиотоварами». Небольшая парикмахерская устроилась на втором этаже за большим окном. По случаю раннего часа персонал скучал без клиентов. В «отдел для джентльменов» хозяйка, видимо латиноамериканка, набрала штат из землячек на любой вкус, как с конкурса фотомоделей. Три «журнальные» головки повернулись к вошедшим одновременно.

– О-о-о! – заголосили они хором. – Гиви!

Гиви чувствовал себя здесь своим и по-детски этим гордился.

– Не растут, проклятые! – взлохматил он волосы и оглядел мастеров.

– Будем витаминами увлажнять? – спросила высокая в очках.

– Нет, Мириам. Будем резать! Надоело.

– Ответственное мероприятие! – воскликнула она. – Чья у нас очередь?

– Моя.

Из-за ширмы вышла молоденькая шатенка в белой кофточке, красной бейсболке и длинной, по щиколотку, юбке. Она взглянула на Колю, который оказался в проходе, большими карими глазами. Коля опешил, засуетился душой и заволновался. Узнал «рыжую» девушку из «его приключения» в доме реставратора Влада. Она задержала на Коле изумленный взгляд.

– Вас будем резать? – спросила насмешливо.

– Меня рано. Его режьте, – кивнул на Гиви.

Шатенка расхохоталась, да так заразительно, что Коля рассмеялся тоже, сам не зная чему. Карие глаза сверкнули под красной бейсболкой и исчезли. Шатенка направилась к креслу.

– Пополнение команды! – воскликнул Гиви, усаживаясь. Перехватив Колин взгляд, спросил: – Как вас зовут, бонита?

Она покрыла пиджак Гиви обширной салфеткой и затянула сзади узлом:

– Лори.

Руку вроде как для знакомства она протянула стоящему без дела Коле. Тот ухватил маленькую кисть и вздрогнул. Ручка была холодная, как ледышка. Гивину голову она наклонила в раковину, облила из флакона и принялась взбивать обильную пену.

После стрижки Гиви выглядел дипломатом. Он прошелся по залу, осматривая себя в зеркала.

– Шеварднадзе! – воскликнул Коля. – Что подать, господин Президент?

Гиви поцеловал Лори руку.

– Бонита! Вечером, по традиции, всех приглашаю в ресторан! – объявил он, загадочно улыбаясь. – Будем отмечать праздник!

– Какой? Какой? – послышались голоса.

– Узнаете.

– Персональный интерес имеешь? К кому? – спросил Коля на улице.

– Вокруг Мириам долго ходил. Замужем. В ресторан не идет один на один.

– Какой ты праздник объявил?

– Не знаю, какой! Какая разница! У тебя день рождения! – выдумал на ходу Гиви. – Тебе что, плохо с таким выводком погулять?! Посмотришь, какие они танцы устроят. Мы работали, отдохнем, погуляем от сердца.

Для куражу и под настроение он шел на невинный обман. Объявлял день рождения, когда хотел.

– Узнал меня? – спросила Лори в холле ресторана.

– С трудом, – соврал Коля. – Ты была рыжая, теперь потемнела.

– Рыжая, темная, зеленая – хобби у меня прически изобретать и на себе пробовать! – Настроение у девушки было приподнятое.

– Ресторан с грузинским акцентом, – сказал Гиви, когда официант принес большой поднос блюд. – Выбирал то, что вы в жизни не пробовали.

– Господин Президент, за вами тост, – сказал Коля.

Гиви наклонился к Лори и прошептал что-то на ухо. На ее лице появилось замешательство.

– Лори! И Коля! «Хэппи бёрздэй ту ю!» – запел он.

В зале захлопали. Музыканты взыгрались тушем.

– «Хэппи бёрздэй ту ю!» – поддержали с других столов.

Повар вынес торт с горящими свечами. Под гул и крики «именинники» пошли тушить на них огонь. Гиви достал из сумки два предмета, завернутые в яркие бумажки и украшенные красными бантиками.

– Вам подарки от тамады! В Грузии – символы изобилия, чего вам в жизни желаю! – В бумажках оказались два хрустальных рога – рюмки без ножек. Гиви наполнил их красным вином. – За ваше здоровье, дорогие!

– Так много не выпью! – запротестовала Лори.

– Не выпить за здоровье?! – воскликнул самоназначенный тамада. – Видишь, нельзя поставить на стол, вино выльется. Здоровья не будет.

– Не знаю, что делать, – сказала Лори, оглядываясь на подруг.

– Надо пить, если не знаешь! – настаивал Гиви. – Испанская пословица чему учит? – Он неуклюже произнес по-испански: – Си но сабес кэ асер, асло!

Девушки согласно кивнули.

– Если не знаешь, что делать, делай! – перевел Гиви. – Так надо жить! – И поднял бокал.

Вино на Лори подействовало. Весь вечер она заливалась смехом по любому поводу. Как Коля нелепо плясал румбу. Как Гиви с Колей соревновались в питие «по-гусарски» с локтя и оба облились. Как Гиви отплясывал лезгинку. Коля не сводил с девушки глаз.

Музыкальная группа перешла на латиноамериканские ритмы. Женская половина Гивиной компании устроила концерт.

– Не справишься ты с ней, – покачал головой Гиви.

– Справлюсь! – сказал Коля решительно. – Я женюсь!


Проснулись компаньоны поздно. На раздвижном кресле спал Гиви. Под Колиным взглядом он открыл глаза.

– Жених не поменял решение? – спросил, потягиваясь.

– Нет. Я о женитьбе давно думал. Шальные бабы силы уносят. Делом не знаешь когда заниматься.

– Бизнес – вещь ревнивая, – согласился Гиви, одеваясь. – Измены не прощает.

– О! – спохватился Коля. – Телефон-то салона я в пылу не записал.

– Не дергайся. Рано звонить.

– Надо заранее… Брось мне справочник. За тобой, на полу, лежит.

– Не ищи. Телефон в холодильнике.

– Как – в холодильнике? – недоуменно спросил Коля.

– Из ресторана взял завтрак. Там в пакете визитка салона.

Коля открыл холодильник и вытащил большой пакет из грубой бумаги с ручками.

– Ого! – воскликнул он, выкладывая на стол прозрачные коробочки с закуской и бутылку вина. – Тут завтрак на целый день.

Они сели за стол. Через некоторое время Коля звонил в салон.

– Ник, – заговорила она первая. – У меня до сих пор голова кружится!

– Лори, в субботу я открываю купальный сезон. Приглашаю на пляж. Освежимся и посидим на веранде, снимем головокружение.

– Ты – сумасшедший! Такой холод! – вскричала она.

– Какой холод! Смотри, сколько солнца!

– На пляже нет никого. Вода – ледяная. Мы одни будем.

– Тоже неплохо. Не станешь купаться, позагораешь.


Среди бурых валунов по обширному пляжу рассыпались группки отдыхающих. Солнце смогло нагреть лишь тонкий слой песка.

Дрожащая Лори опустилась на красный шерстяной плед и испуганно смотрела на Колю, красовавшегося перед ней в плавках.

– Идем к воде! Смотри, вон черный загорает, не боится.

– Не пойду. Вода ледяная.

– Знаешь, что меня больше всего поразило, когда корабль первый раз подплыл к берегам Южной Америки?

– Что?

– Пляжи. Белого человека в бинокль не найдешь. Одни черные. Они и обгорают, как мы. Почему, ты думаешь, они загорают?

– Не знаю. Любят, наверно.

– Любят купаться, я понимаю. Загорать им зачем? Неделю потом думал. Один моряк просветил.

Лори согрелась под солнцем и смотрела расслабленно.

– Они, оказывается, от солнца кайф ловят, как мы от водки, потому балдеют часами, – объяснил Коля.

Он сощурился в сторону океана. Крупные чайки вытаскивали на берег крабов и, стремясь насытиться, долбили их панцири. Водная гладь слепила не меньше чем солнце. Коля посмотрел на девушку, и в глазах проскочила лукавая мыслишка.

– Поплаваю, и пойдем на ланч, – сказал он и направился к воде.

Лори съежилась, когда он с разбегу плюхнулся в воду, поплыл от берега и вскоре растворился в солнечном пятне. Она прикрыла ресницы и растянулась на пледе. Через некоторое время чайки подняли галдеж. Слышался собачий лай. За птицами в полосе прибоя безрезультатно носилась собака.

Лори подняла голову, поглядела на собаку, провела взглядом по океану, ища Колю, и не нашла. Села и, пробежав глазами по воде до самого горизонта, поднялась и двинулась к кромке прибоя. Коли нигде не было. Растерявшись, она помчалась к большому валуну, на котором вытянулись загорать мужские тела.

Добежав до камня, она вдруг услышала:

– Лори!

Девушка закрутила головой, не понимая, откуда голос. Из-за валуна по-пластунски выполз улыбающийся Коля. Через минуту он не улыбался и проклял свою затею. На него обрушился шквал-вопль непонятной речи. В гневе Лори не справлялась с английским и насыщала пулеметную очередь слов крепкими испанскими выражениями. Посекундно зазвучали незнакомые Коле ругательства: «Конью!», «Ходер!»

– Я шутил… – пытался он оправдаться, но не мог вставить слово.

Они шагали к пледу, и Коля выслушивал гневный рассказ, суть которого стала постепенно проясняться. В холодной воде у людей сводит мышцы… Так случилось со знакомым сестры… Он тонул… Но на берегу было много народу… Здесь нет никого…

– Шутка же… – повторил Коля.

Тут же всплеснулась другая тема: шутка шутке – рознь… один пошутил да помер…

– Что же такое! – картинно закричал Коля и грохнулся на колени, задрав к Лори руки. – Прости ты меня, ради бога!

Она дернула носик в сторону, резко села на плед и замолчала. Коля смотрел на нее, говорить не решался. По душе разливалось тихое восхищение. Девушка нравилась. Дотронуться побоялся.

Он перевел взгляд на чайку на берегу, несущую в клюве краба, и бросился к ней на четвереньках. Чайка не взлетела, а дернула в сторону воды с неожиданной для ее коротких ножек скоростью. Коля отстал, вскочил на ноги, продолжая погоню. Чайка уверенно взлетела над водой и полетела вдоль побережья. Коля повел за птицей взглядом и залаял.

– Гав, гав, гав! – дурачился Коля, краем глаза отметив, что Лори усмехнулась.

В русском ресторане она поковыряла с краешка блюдо, съела кусочек:

– Вкусно. Неужели ты все съешь?

– Как я! А ты?

– Напугал ты меня. В Пуэрто-Рико часто тонут. Наш сосед спасателем служит и рассказывает…

– Успокойся. Не вспоминай, – перебил Коля. – Я шесть лет моряком на судах ходил. Тренированный в водном деле. Сейчас что-нибудь смешное расскажу. Один бизнесмен знаешь, что придумал?

– Что?

– Он разносит пиццу по офисам, в которых ее не заказывали. Потом звонит из офисного телефона на свой девятисотый выяснять, кто «перепутал». И… снимает с их счета долларов сорок, – засмеялся Коля, ожидая адекватное восхищение.

– Таких людей в тюрьму надо прятать! – безапелляционно заявила Лори.

Коля позеленел, лицо вытянулось. Он поспешил сменить тему.

– Ты, значит, пуэрториканка?

– Нет. Родители – испанцы, с Кубы бежали, теперь в Сан-Хуане вся семья.

– Почему ты уехала?

– Хочу себе доказать кое-что. Люблю профессию. Дома с работой плохо.

– В России тоже жуть что происходит, – авторитетно заявил Коля. – Бизнес в руках мафии. Собственный начинать опасно.

– Я по телевидению вашу войну видела.

– Вот! – Он со вкусом дожевывал бифштекс. – Война внутри групп идет.

Следующий ее вопрос застал Колю врасплох:

– Каким ты бизнесом занимаешься, Ник?

Коля чуть не поперхнулся. Он сделал вид, что дожевывает кусок, тянул с ответом и лихорадочно соображал, как ответить.

– В Академии бизнеса практику прохожу, – наконец нашелся он. – Ездим по разным фирмам, набираемся опыта и зарабатываем.

Лори посмотрела на него с уважением.

– Я хочу собственное предприятие организовать, – не останавливаясь, фантазировал Коля. – Вот такой салон, как у вашей хозяйки.

– Многие мечтают, – сказала она и добавила: – Денег надо много, чтоб начать.

– Пользуюсь случаем, учусь делать их. Если сделаю, пойдешь ко мне в компаньоны?

– Пойду, – искренно ответила она. – Свой бизнес – это здорово! Только я никогда таких денег не заработаю.

– Заработаешь, если голову поломать.

– Я ломала, ничего не выломала.

– Вместе подумаем. – У Коли мелькнула надежда на взаимопонимание. Он задумался.

Заиграл оркестр. Коля поднялся, протянул Лори руку. Музыканты, увидев первую пару и Лори, будто созданную для танца, сменили блюз на быстрые ритмы. Лори почувствовала себя как рыба в воде.

Волосатый солист, певший по-русски, вдруг вскочил в круг для танцев и объявил:

– Кто выдержит дольше, тому – премия!

Пары пошли одна за другой.

– Две пары танцуют!.. Три пары танцуют!.. – выкрикивал он, исполняя то рок, то брейк, то джайв. – Четыре, нет, шесть пар, нет, семь пар танцуют!.. – Мелодии сменялись без перерыва. В количестве песенного репертуара солист был неутомим. – Одиннадцать пар танцуют!

Музыкальный шквал нарастал. Солист провоцировал, выкручивая неописуемые па. Лори не сдавалась, прыгала и крутилась, как заведенная игрушка. Коля взмок и изнемогал – сказывалась обильная еда. Наконец кое-кто стал выходить из круга.

– Восемь пар танцуют!

Солист вскочил на приступку сцены и пел оттуда. Когда остались две пары, оркестр заиграл громкий марш, и к танцорам вышел метрдотель с двумя бутылками шампанского на подносе.

– Победителям от оркестра!

Одна бутылка прибыла на Колин стол вместе с грохнувшейся на стул тяжело дышащей Лори.

– Видит Бог, я не заказывал вина, как ты и просила, – улыбался Коля, открывая шампанское.

– Все отлично, Ник! Выпью и начну хохотать. Ты уже видел меня мартышкой! – Глаза ее сверкали от возбуждения. – Не думала, что русские такие заводные!

– Пьяни здесь много, – сказал Коля. Тут он перехватил несколько недвусмысленных мужских взглядов, направленных на Лори, и испытал приступ мужского тщеславия. – Хохочи. Ты так здорово хохочешь!

– Тебе нравится?! – Она чокнулась с ним и выпила целый бокал.

В салоне автомашины Коля обнял Лори за плечи. Она лежала головой на его плече.

– Смешной был толстяк, который упал, да? – Лори говорила и смеялась, не дожидаясь ответа.

Машина притормозила у Колиного дома. Он осмелел и положил руку на ее бедро. Лори в момент примолкла, сбросила руку, выпрямилась на сиденье и посмотрела на него расширенными глазами.

– Ты что?!

– Зайдем ко мне, посмотришь, как я живу, сейчас не поздно, – сказал он вяло, будто нехотя.

– Нет! – отрезала Лори.

– Хочешь, – Коля попытался снять неловкость, – завтра опять в тот ресторан пойдем. Воскресенье завтра.

К удивлению Коли, неловкость как волной смыло. Лори оживилась.

– Лучше на дискотеку. Ты отлично танцуешь. Мне хочется показаться кое-кому!

Коля кивнул, насупившись.


От громкого ритма вздрагивала планка приемника на панели взятого напрокат «Форда». Компаньоны неслись по хайвею. Летел за окном летний пейзаж.

– Зачем ты музыку на полную мощь раскрутил? – Коля убавил громкость.

– Тебе хорошо, ты вздремнул. Я засыпаю. – Гиви за рулем зевнул.

– Тормози, я дальше поведу.

«Форд» остановился на боковине шоссе.

– Из двадцати офисов клюнули семь. Работает трюк! – сказал Гиви, усаживаясь на правое сиденье. – Жалко, что придется прекратить.

Мавроди не ответил, пребывал в посторонних мыслях.

– Не узнаю «брата Колю», – засмеялся Гиви. – Ты давай придумывай, что делать будем. Доить почтовиков становится рискованно. Я сообразить не могу. А ты все танцы осваиваешь!

– Насытился на всю жизнь. Ее ничего, кроме танцев, не интересует.

– Пощупал уже заморское чудо?

– Не поверишь! Домой затащить не могу, к себе не приглашает, – расстроенно ответил Коля. – Может, она – фригидная?

– Да, жди! Они – другой народ. – На лице Гиви промелькнула загадочная улыбка.

– Ты это о чем?

– Может, и правда ты себе жену нашел. Отец ее собственными руками задушит, если она вдруг забеременеет. Они – народ строгий, католики. Ты на всякий случай выучи по испанки: «Тэ кьерро!» Я тебя люблю. Пригодится. У них «люблю» и «хочу» – одно и то же.

– Ты, я смотрю, испанский знаешь.

– Ограниченную тематику.

– Тэ кьерро, – повторил Коля с глупой улыбкой.


Дома Коля позвонил Лори.

– Как практика? – Она, как всегда, начинала говорить первой.

– Нормально.

– Успешно? Расскажи подробнее. – И сама себя перебила новостью: – Коля, приезжай ко мне в воскресенье. У меня день рождения. Много народу соберется. Вот натанцуемся! Мы давно не танцевали.

Коля так по ней соскучился, что обрадовался даже танцам.

– Когда приезжать-то?

– Приезжай заранее, – загадочно ответила Лори. – Часов в пять.


Ювелирная витрина Нью-Йорка, Сорок седьмая улица Манхэттена. Но золото и бриллианты, мерцающие за бронированными стеклами магазинов, уже не привлекали Колино внимание. В руке он сжимал кожаный кубик – футляр с дорогим кольцом. Шел уверенным шагом и выхватывал рекламные листовки подряд у всех разносчиков. Листовки он не читал, выбрасывал по пути в урны, наслаждаясь чувством благотворительности – знал, чем раньше эти ребята избавятся от рекламок, тем быстрее получат свою пятерку.

Мастера салона снимали жилье в домике с двумя башенками на крыше. На столах в гостиной, на всем, куда можно что-то поставить, женщины размещали блюда с едой и бутылки с вином.

В Лориной комнате Коля попал в мир занавесочек, салфеточек, стеклянных фигурок и вазочек. Кровать накрывал красочный пушистый плед с Микки Маусом. На стене – портреты родителей. Мама в молодости. То ли – мама, то ли – Лори, так они были похожи. Рядом отец – нахмурившийся, строгий, загорелый усатый ковбой. Вокруг – полторы дюжины детских фото в рамочках из ракушек и в золоченых ободках.

– Кто они? – спросил Коля.

– Племянники. – Она достала большой, обтянутый синим бархатом альбом, раскрыла. – У меня семь сестер и братьев. Я – младшая. Прабабушка, – указала она на седую даму под деревом. – Ей скоро сто лет будет.

Коля перелистал альбом.

– У тебя тут целый город!

Она рассмеялась.

– Вот уж точно. Расскажи, как съездил?

– Здорово повезло. Изучал работу компании, которая держит лечебные СПА-салоны по всей стране. То, что меня больше всего интересует.

– Надо тебя со старшим братом познакомить. Армандо бизнесом занимается.

– Что делает?

– Автомобили восстанавливает. Руки – золотые. Правда, часто – в убытке.

– Почему?

– Добросовестный очень. Каждую гаечку перемоет, каждую царапинку выведет, денег натратит. Автомобиль лучше нового становится. Гарантию дает.

– Глупо.

– Мы говорим ему, но он не может по-другому.

Коле не хотелось входить в подробности ее семейных проблем. Он достал из кармана кольцо, взял Лорину руку и надел ей на палец.

– Поздравляю!

Лори засветилась радостью.

– Б-беллисимо! – закрутила она рукой. Обхватила Колю за шею, поцеловала и посмотрела на него горящими глазами.

– Тэ кьерро! – с прыгающим сердцем сказал Коля.

Лори посерьезнела. Коля нагнулся к ее губам. Их поцелуй затянулся. С нижнего этажа послышалась музыка.

– Гости собрались, – зачем-то сказал Коля.

Лори вздрогнула.

– Ой-ёй-ёй-ёй! – Она перелетела через попавшийся под ноги пуфик и бросилась вниз по лестнице.

Коля спустился в гостиную. Гости, преимущественно молодежь, танцевали. Лори появилась из кухни. Послышались поздравления, шум, тосты. Гости ставили бокалы на пол и крутились вокруг. Оживленно что-то выкрикивали.

Коля обнаружил себя за языковым барьером. На него смотрели, как на экзотику, и он был этим доволен. На всплески смеха тоже отвечал смехом – не из вежливости, искренно, хотелось повеселиться. Он потанцевал с Лори, потом в общем кругу, потолкался среди гостей, перепробовал несколько вин, незнакомых блюд, добрался до рома.

Выпив, Коля присел в кресло. Из танцевального круга махали, приглашая в компанию. Ром придал энергию и родил в Колиной голове идею. Он вышел в центр и объявил торжественным голосом:

– В честь именинницы – русский танец!

В хореографических кружках Коля не участвовал, но под завод мог отчебучить что-нибудь эдакое. Нарушая ритм, он пустился в пляс, имитируя руками разные выкрутасы из народного русского репертуара, выстукивая каблуками чечетку и вскрикивая на манер пляшущего цыгана. Присядка у него не получилась. Он упал под общий хохот, вскочил и обнаружил, что у него появились последователи. Гости повторяли его жесты, приседали и падали. Кудрявая толстушка пошла «павой», размахивая платком. Лори смеялась. Коля вдохновился. Он еще хватил рому и потом куролесил и дурачился довольно долго. Вскочил на широкий подоконник, приглашая всех плясать именно там. А потом стал выкрикивать тосты. Он настаивал, чтобы выпили за каждую Лорину сестру в отдельности.

– За старшую! Как ее зовут?.. Вертика. За Вертику!.. За среднюю!..

Никто не останавливал. Выдрючивается человек, смешит народ – здорово!

Но допитый без закуски ром смешался с другими винами и отключил контроль, соизмеряющий желания, возможности и окружающую реальность. Гости разъехались.

Лори закрыла дверь, взяла с тумбочки телефонную трубку и со словами:

– Я вызываю автосервис, ты как, пришел в себя? – вошла в гостиную.

Коли на диване не было. Коли не было ни в кухне, ни в туалете. Он лежал наверху, на кровати, поверх одеяла, щекой на Микки Маусе. Попытка привести его в сознание ни к чему не привела. Он мычал и мгновенно засыпал.


Проснулся Коля один. За окном было темно. Осмотрел себя, измятого и растрепанного, в Лорином зеркале. Кандидат в мужья представительницы обширного испанского рода выглядел выпущенным из вытрезвителя хануриком. На щеке краснела ссадина. Поплыли в сознании картины вчерашних событий. Коля вспомнил себя сидящим на диване и Лори, отирающую полотенцем щеку, когда он упал и поцарапался. Что было до и после, оставалось неясным.

Коля содрогнулся, спустился в гостиную и быстрой перебежкой добрался до двери. Он выскочил на улицу по лесенке, перепрыгивая через ступеньку. «Какой позор!» – проклинал он себя и все на свете, надевая пиджак на ходу. Коля обнаружил в кармане пустую коробочку из-под кольца и совсем расстроился.

Ветер с океана продувал пустынную улицу. Автобуса Коля не дождался и двинулся к сабвею пешком. Все шло одно к одному – пока он прятался за помойкой по малой нужде, по улице просвистел автобус. На платформе сабвея он час ждал поезда. Скороговорку хриплого объявления об изменении маршрута не понял. Пустой поезд увез его в другую сторону. Добрался домой только утром. По улице шел рабочий народ и выгуливали собак.

Он проснулся в полдень и бессмысленно взирал на опустошенную пивную бутыль.

– Коля! – послышался голос с улицы.

Он поднял раму окна. Гиви сидел в арендованной «Хонде».

– Весь день найти тебя не могу. Два раза приезжал. Рванем в столицу последний разок. Русский народ там непуганый. К ночи будь готов!

Коля кивнул. Гиви помедлил, хихикнул и подмигнул. Коля скривился, махнул рукой и отошел от окна.


Стояла жара. Коля нервно ходил под яблоней на углу вашингтонского сквера, поглядывая на часы и в сторону переулка, где торчала из стены вывеска «Почта, посылки, грузы». Шли прохожие, Гиви не было.

…В почтовом офисе тем временем Гиви дрожал от напряжения. Приемщик посылок, увидев его, изменился в лице, поспешно опустил глаза к столу. Через минуту он что-то тихо сказал коллеге. Тот пристально посмотрел на Гиви и ушел в служебную дверь. Очередь медленно двигалась вперед, и Гиви вместе с ней приближался к приемщику.

Чувствуя неладное, Гиви осмотрелся, глянул на служебную дверь. Второй приемщик вышел с солидным мужчиной, который молча сел на стул и метнул острый взгляд на Гиви. Тот вытянулся из очереди и поднял руку.

– Я за коробкой стою! – крикнул он поверх голов. – Можно, я возьму из стопки одну, положу вам два доллара без сдачи? И дело с концом!

Очередь молча одобрила. Приемщик кивнул – возражать было неразумно.

…В поле зрения своего компаньона Гиви появился вдали с коробкой и, к недоумению Коли, направился в противоположную сторону. Беспокойство возросло, когда тот исчез из виду. Коля достал мобильник, привалился к пикапу спиной и стал ждать.

Мобильник ожил не сразу.

– Облом, – услышал он голос приятеля.

– Что произошло?

– Подробности потом. Сейчас объезжай сквер. На противоположном углу, по диагонали, жду тебя.

Коля завел автомобиль, тронулся вперед. На дальнем углу сквера Гиви отделился от мраморной тумбы и поспешно сел в машину, не дожидаясь ее остановки. Коля резко прибавил скорость.

– Двигай в мотель. Нас засекли! – сказал Гиви взволнованно. – Многие в Нью-Йорке держат по городам филиалы. Мы могли филиал накрыть. Вижу, меня рассматривают. Мурашки по коже побежали. Сжимаю в кармане чипы. Думаю, по чипам определят. Сразу уйти? Подозрительно! Да и как они себя поведут? Могут сразу в полицию позвонить! К счастью, азербайджан в очереди появился. Они на него стали поглядывать. Купил коробку и ушел. Обошел квартал, на всякий случай зашел в кафе посмотреть, не следит ли кто. От страха черт те что мерещится.

– Почему сразу не позвонил?

– Пытался. Монету, как назло, автомат сглотнул. Как чувствовал, надо сменить направление! Вот результат. Жадность фраера сгубила!

– Не паникуй! – сказал Коля и пропел, балагуря: – Не кочегары мы, не фраеры, но сожалений горьких нет…

– Ты никак обрадовался?

– Вай! – как ты говоришь. Мне, когда деньги уношу, вприпрыжку дерануть хочется, но иду вразвалочку, глазом не кошу. Нервное больно предприятие!

– Давай, Леонард, двигай в мотель, забудь там это имя навсегда, сдадим машину в фирму и покатим на поезде. Попьем пива в буфете, успокоим нервы. Поезд тебя прямо в экзотические объятия доставит. Что примолк? Или опять что не так?

– Начудил я. Теперь не вспомню, что вытворял.

– Велика беда! – усмехнулся Гиви.

– Велика. У меня когда хорошее настроение, я под рюмку черт знает что творю. Плясать тянет, хотя школ не кончал и хореографию не осваивал. Однажды разделся догола и плясал.

– Ну-у, – картинно удивился Гиви, засмеялся и порекомендовал: – Прибавь газу. Срочно беги объясняться. Не тяни – подумают, струсил. Женщине первой тебя разыскивать неудобно.

– Пойду, куда денусь. Другая важная вещь возникла.

– Какая? – Ирония на Гивином лице ожила, грозя выплеснуться новой рекомендацией.

Коля не ответил, посмотрел на плывущий за окном рекламный щит. На нем компьютерный мужлан чванился от обилия мышц и хамил хилому придурку, который не ест рекламируемое печенье. За щитом побежали особняки на зеленых постриженных лужайках.

…Комфортабельный железнодорожный вагон мягко постукивал на стыках. Компаньоны сидели у окна в баре за пивом.

– Девушка интересуется, чем я занимаюсь, – как бы между прочим сказал Коля.

Гиви захмелел от пива.

– Само собой все прояснится, – спокойно начал он и неожиданно вскипел: – Ты прямо спроси: Лори, ты любишь обманывать людей?! А красть? Ничего тут особенного нет. Многие присвоили чужое и красуются на телеэкранах, требуют к себе уважения. – Тема оказалась для него больной. Он продолжал распаляться: – Ты вот газет не читаешь, а надо бы иногда. Баба, она разве что понимает?! Сказали в церкви: не воруй – значит, не воруй. Ей указать надо на кое-что, если она сама не додумалась. Ельцин – у нас кто? Президент! Образец для подражания! Людское добро его прихлебатели, родственники да те, кто рядом с казной похитрее оказался, по карманам рассовали. Вот-вот памятник главарю слепят. Памятники по всему миру кому стоят? Крупные – в основном убийцам и жуликам. На их примерах народ учат жить. Мой дед главному пахану ЧК пытался честно служить. Пулю в затылок заработал. – Коля со всем вниманием отнесся к словам Гиви, и тот продолжил спокойнее: – Народ попа слушает, а восхищаться кем-то и кому-то подражать его жизнь заставляет. Победители в лимузинах ездят и в дворцах проживают. Никто их не судит и не интересуется, как они добро нажили. Я тебя спрашивал, справишься с ней? Она от природы честная. Может, и родилась для того, чтобы Человека с Большой буквы рожать. Посмотри на тех, кто с Большой буквы! В лучшем случае живут, как мыши на гумне, и помалкивают. В худшем – лапу сосут и стонут. Никто им почести не воздает! Себя суди, да знай меру. А жена – твоя половина, копия, считай. Вот и думай – как с ней, такой честной, жить будешь?

– Что ты злишься? Мне пока некого перевоспитывать.

– Как некого, если жениться собрался! Разберись. Настоящая жена мужу-убийце передачи в тюрьму годами таскает. Выложишь для семьи большие деньги, женщина на все закроет глаза.


По мере приближения к салону Колины шаги замедлялись. Он обошел стеклянный дом, Гивину мечту о безбедной жизни, прошел исписанную граффити стену, осторожно преодолел лужу в конце здания, кивнул инвалиду-ветерану в кресле-коляске, единственному «прохожему» в тихом переулке. Старичок сидел один, креслице рядом было пустым.

– Гоголевская лужа, – сказал он и засмеялся, обнажив белые зубы. – Меня второй год жена здесь выгуливает. Я смотрю на лужу и думаю: точно подметил, есть вечные жители на земле. Зимой замерзает, весной оттаивает.

– Гоголь тут проезжал?

– Нет. Гоголь сюда не добрался.

Коля дошел до салона, остановился на противоположной стороне улицы и посмотрел вверх. Первой за большим стеклом окна появилась Мириам с полотенцем в руках. Увидев Колю, она призывно махнула рукой внутрь помещения. Подошла Лори, за ней – третий мастер. Немое рассматривание затягивалось. Мириам подняла руки и сымитировала Колин танец на вечеринке. «Давай! Давай танцуй!» – показывала она жестами и сама двигалась. Коля улыбнулся, сплясал неловкую чечетку. Девушкам понравилось. Он затопал еще.

Было три часа дня. Школы выбросили на улицу отсидевших на уроках детей. Энергия разрушения вырывалась из них, как пар из забытого на плите чайника. С дикими воплями «цветы жизни» вылетали из подъездов школ на манер тараканов из коробки, где их долго держали. Они неслись по улицам галдящими группами и совершали мелкие акты вандализма. Кидали камни в вентиляторы, прыгали на столбики и щиты, раскачивали перила у лестниц, колотили и толкали друг друга.

В это время Коля продолжал приплясывать, и мальчишки и девчонки разных цветов кожи ринулись к нему, окружили и запрыгали вокруг под хрипящий у одного из них транзистор.

За окном салона смеялись. Коля отвязался от детей. Стоял, переминался на месте. Приглашения подняться наверх, однако, не последовало.


Утром он разозлился на себя. «Что я к ней прилип! Пошла она к черту!» – кричал внутренний голос, пока он одевался. Злился, злился, но вышел на улицу и направился к салону. Ничего с собой поделать не мог. В душе разрослось что-то незнакомое, которое не давало ему просто отмахнуться, как бывало раньше. «Пошла она к черту!» – не получилось.

У салона Коля не встал на виду, спрятался за углом кофейни. В глубине окна мелькали и исчезали фигуры. Пока он выглядывал, его заметили. Мириам развела руками. Коля сообразил: Лори на работе не было.

«Заболела?» – спросил Коля жестами, как мог.

Мириам не поняла. Он набрал номер в телефонном автомате.

– Где Лори, Мириам?

– Подожди, я спущусь, – сказала она вместо ответа. На улице сообщила без преамбулы: – Лори уехала.

– Куда?

– В Сан– Хуан. Пуэрто-Рико.

– Зачем?

– Задал ты ей задачку. У нее родни под сотню наберется. Сюда она их не соберет. А попробуй кого на свадьбу не пригласи! Кровная обида на всю жизнь. Туда тебе ехать придется.

По Колиному лицу побежала озабоченность.

– Полетела со старшим братом совещаться. Может быть, с ним вернется. Жди приговора, русский мачо, – бросила Мириам, уходя. – Не худшую подругу выбрал.

– Когда примерно ждать? – спросил Коля вдогонку.

Мириам подняла руку, посчитала по пальцам.

– Через день – выходные, там – праздники два дня. Не раньше чем через неделю появится.

В ожидании приговора «мачо» приуныл. По дороге к сабвею он зашел в пивной бар. Не лучшего сорта оказалось заведение, но для Коли в данный момент – то, что надо. С пивом и тарелкой креветок он уселся в углу. С ходу опустошил высокую кружку и заказал вторую.

Приступив к креветкам, он осмотрелся и обнаружил волосатого мужика, пялящего на него глаза и улыбающегося двузубым ртом. Потроша креветок, Коля никак не мог отделаться от этого взгляда и снова посмотрел на заросшего мужчину. Тот, поймав Колины глаза, вытянул вперед кулак с торчащим вверх большим пальцем. Мавроди недоуменно пожал плечами. Мужик вдруг торопливо поднялся и засеменил с пустой кружкой к Колиному столу.

– Узнал? – бухнулся он на стул с вопросом.

– Кого? – удивился Коля.

– Меня.

– Не знаю я тебя. – Коля отодвинулся в сторону: от мужика несло перегаром и потом.

– Не узнаешь? А подумать? – настаивал незнакомец, проводя пятерней сквозь волосы на голове.

– Нечего и думать. Не знаю я тебя.

– Ладно, напомню, коли пиво возьмешь.

Коля глянул на улыбающееся небритое лицо, брезгливо отвернулся, но бармену рукой махнул.

Мужик выпил полкружки, потянулся за креветкой и загадочно произнес:

– Кто Марка-хапугу за нос поддел? Поделом ему, пиявке. Я на него всю жизнь горбатиться не собираюсь.

– Какого Марка? Какого хапугу? – Коля терял терпение.

– А-а-а, – громко протянул волосатый беззубым ртом и погрозил пальчиком. – Скромничаешь? Я тебя тоже не сразу признал. Ты был в очках и шляпе.

У Коли защемило под сердцем.

– Не ношу я очки. А шляп – тем более, – как мог убедительнее произнес Коля и осмотрелся. Пивной народ тихо поглощал купленный напиток, покуривал и, что удивительно, на данный момент не шумел. Громко говорили только они. Незваный гость допил пиво и доедал Колины креветки.

– В Филадельфии ваш случай в газете пропечатали. У тебя, писали, армян в компаньонах.

– Не был я в Филадельфии, и нет у меня знакомого армянина, – нажал Коля настойчиво на «Филадельфию» и на «армянина».

Мужик озлобился.

– Давай на спор! Я, так и быть, к Марку на опознание с тобой поеду.

– Отстань ты от меня, – сказал Коля с плохо скрываемым испугом и раздражением.

– Нет! – запротестовал тот. – Дело принципа!

– Знаешь что! – Коля перешел на миролюбивую интонацию. – Я тебе возьму пива. Ты попей, а я побежал, времени нет с тобой разбираться.

Предложение подействовало. Предвкушая выпивку, мужик повеселел и продолжал спокойно:

– Ты не дрейфь, я не настаиваю. Я бы сам таких клещей к стенке ставил.

Коля поднялся, направился к бармену, расплатился и – к выходу.

Мужик повернулся и крикнул вслед:

– Я бы вам новую наводку дал! У меня многие на примете!

Коля выскочил вон.

Дома он схватил очки, постоянно мешавшиеся на кухне, переломил и бросил в ведро. В комнате вытащил из шкафа шляпу, золотой галстук и светлый плащ, распихал улики в черные мешки для мусора и оттащил на помойку.

– На опознание!.. Идиот! – бурчал он, усаживаясь в кресло.

Беспокойство не проходило. Он представил такую встречу при Лори и совсем поник духом.


Гиви умножил Колину тревогу.

– Приходится ко всему быть готовым, – вздохнул откровенно. – Мир тесен. Мне однажды пришлось бежать сломя голову.

– Закончил я с прямым отъемом денег у населения, – сказал Коля. – Девушка со старшим братом собирается прилететь. Вот встреча получится, если такой хорек ко мне с разговорами подползет.

– Да уж! Врагу не пожелаешь, – согласился Гиви и спросил ухмыляясь: – Значит, предстоят смотрины у родственников?

– Не говори…


Глава четвертая

Новогодний круиз


Лори прилетела одна. Он ждал ее у салона. Она вышла на улицу в конце рабочего дня, взяла Колю под руку, и они молча двинулись по улице. Коля ничего не спрашивал. «Молчит, идет рядом. Приняла таким, как есть», – радовался в душе.

– Хочешь, пойдем на верхотуру Рокфеллер-центра, – предложил он. – Там, Гиви говорил, если заранее, можно заказать блюда хоть из Парижа, хоть из Гонконга. Привезут на самолете прямо к столу.

– Я не люблю рестораны, Ник, – ответила она сдержанно.

– Давай просто поедем в Манхэттен, посмотрим город с Торгового центра.

– Нет.

– Хочешь на дискотеку?

– Туда больше не пойду.

– Почему? – удивился Коля.

Она не ответила и посмотрела на него странным взглядом, которого раньше Коля не видел в ее глазах, да и вообще никогда у людей не видел, сколько жил на свете. Что было в них, в больших черных, как смоль, глазах? Испуг? Агрессия? Вопрос? Решение? Этот взгляд напряг Колю. Запомнился и остался непонятным.

– Куда ты вообще ходишь? Любишь куда-нибудь ходить?

Она улыбнулась.

– На футбол.

– Вот те раз! – удивился Коля. – Девушка и – на футбол!

– Дедушка – знаменитый футболист был. Слышал такую команду мадридский «Реал»?

– Кто ж не слышал о мадридском «Реале»!

– Вот именно! Дедушка уже не играл при мне, но матчи не пропускал. Внуков и внучек с собой брал. Я все матчи «Реала» смотрела.

Сказала и снова погрузилась во что-то свое. Шла не оборачиваясь. Легкий ветерок трепал ее волосы.

– Куда все-таки пойдем?

– Поедем к тебе, – неожиданно сказала Лори. – Я у тебя не была ни разу.


Солнце било в лицо, Лори жмурилась. Она сидела на постели, свесив ноги, держала в руках звездно-полосатого мишку и снимала с него пылинки. Коля лежал рядом под легкой простыней. Он открыл глаза.

– Где ты взяла?

– Под кроватью. Встала, наступила на лапу. Симпатяга под кроватью у тебя живет.

– Нравится, возьми себе.

– Пусть у меня тут живет. – Лори посадила мишку на тумбочку. Она перестала жмуриться, в лице появилась серьезность. – Я не все сказала тебе вчера, – повернулась к нему девушка.

– Что ж ты мне не сообщила такое важное? – Коля расплылся в широкой улыбке.

– Свадьба назначена на май следующего года.

Лори дотянулась до сумочки и вынула пачку красочных приглашений.

– Красота! – поспешил оценить Коля, скрывая беспокойство и рассматривая открытки. – «Эсмеральда Лаура Санчес Лукас Кондо Равеля», – прочел вслух. – Звучит как родословная. Мужа имя не указывается?

– Появится после свадьбы.

– В начале?

Она улыбнулась.

– В конце прилепится твоя фамилия. «Де Мавроди» будет.

– Ты, значит, Эсмеральда?

– У нас зовут по второму имени.

– Эсмеральд! – Он перевел на русский. – Изумруд! Крепкий орешек!

Она повторила бессмысленное для нее слово:

– Орьешек.

– Орешек, давай в ресторан по такому случаю? – Коля поднялся на ноги.

– Не люблю я рестораны, Амор, – она потянулась за кофточкой, – говорила тебе.

– Тогда в дискотеку?

– Ты подумал, что я без дискотеки жить не могу?! Я ее ненавидела, было время.

– Почему?

– Когда в Нью-Йорк приехала, в дискотеке меня на смех подняли. Полная деревня была. Дома потом втихаря училась. Тут ты появился. Теперь я доказала.

– Хорошие у тебя проблемы, сердце мое!

– Не завидуй. Я уборщицей в салоне начала. Чтоб курсы оплатить, по выходным с чужими детьми хасидов сидела. Знал бы ты, какие хамы дети и родители бывают! Особенно новые иммигранты. Они никогда не имели служанок и издеваются, как могут. Представь, сопливый ребенок специально бьет посуду или разбрасывает по полу пирожные. Плачет, указывая на меня. Меня заставляют оплачивать.

Коля обнял ее и прижал к себе.

– Я шутил.

Телефон из прихожей издал призывный звон. Коля вышел.

– Хелло!

– Хочу говорить с Колей, – послышалось в трубке.

– Здорово, Гиви, – обрадовался Коля.

– Послушай, Коля, как ты меня всегда узнаешь? – спросил Гиви игривым голосом, он был явно во хмелю.

– Тебя невозможно не узнать, Гиви.

– Спасибо, дорогой! Как дела? Встретил?

– Да, Гиви. Все ОК, так ОК, как не представишь!

– А ты, дурочка, боялся. – На другом конце провода Гиви засмеялся. – Жду тебя завтра с раннего утра по новому адресу.

– По какому новому?

– Сейчас не спрашивай, не выучил. Одно скажу: большое дело! Главное, твою проблему разрешит.

– Говори конкретней!

– Коля, позвони и пораньше приезжай.

Он вернулся к Лори и увидел ее расширившиеся от страха глаза.

– Что случилось? – Коля перевел взгляд на телевизор, который она смотрела.

На экране, в фильме, на крупном плане, русоволосый парень держал у виска револьвер. Потные небритые личности смотрели на него с азартом.

– Русская рулетка, – пролепетала Лори. – Вы так играете?

– Что ты смотришь всякую чушь! Видишь, они в Гонконге. – Коля решил отвлечь ее, сказал с гордостью. – Не хочешь в ресторан, я мясо умею жарить.

Она вскочила.

– Как я не подумала! С утра я только кофе пью.


Гиви встретил Колю в незнакомой квартире, завязывая белый банный халат.

– Зачем ты меня в такую рань поднял? – спросил Мавроди.

– Извини, дорогой! Всю ночь проговорили. Тома – серьезный человек. Я сейчас, быстро.

– Спешил, думал, правда, срочно. Душ не успел принять, – недовольно сказал Коля.

– О! – воскликнул Гиви. – Иди в душ. В шкафчике чистейшие полотенца. Чувствуй себя как дома. Ванная – слева, потом будем завтракать.

И ушел в спальню.

Стеклянный столик в гостиной был заполнен едой и винами – чувствовалось, со вчерашнего дня. Коля обошел комнату, посмотрел в окно, за которым на заднем дворе вяли деревья в кадках, присел в кресло.

Из спальни доносился спор. Из слов можно было разобрать только громкие вскрики «Вах!». Спор вскоре прекратился, теперь раздавались скрип кровати и возгласы страсти.

Коля прошел в ванную и принял контрастный душ. Когда он вернулся в гостиную, Гиви наводил порядок на столе и был настроен благодушно.

– Встретил суженую? Привезла она брата?

– К счастью, нет. Зато привезла родительское согласие на брак.

– Серьезное дело.

– Не все так хорошо. Свадьбу на май назначили. Будут у меня документы или нет, черт знает! Вот будет дело, если мне отсюда не вылететь. На, возьми! Приглашение тебе персональное.

Гиви раскрыл открытку, восторженно качнул головой.

– Как в хороших домах делается! Но ты не дергайся! Если Лори увидит, что у тебя до свадьбы ничего не решается, она оформит цивильный брак.

– Думаешь? – взбодрился Коля.

– Уверен. Если испанка сообщила родителям и добилась согласия, ее не остановишь. Репутация в семье, дорогой, для них единственное, что свято. Она тебя в трюме увезет и привезет. – Гиви многозначительно усмехнулся. – Или зарежет, если будешь плохо себя вести. – Коля наморщил брови, а Гиви продолжал иронически сообщать известные ему сведения об испанском народе. – Я читал, в провинции Гаега суды по убийствам из ревности или там бесчестия не выносят обвинительных приговоров. Может, ее родители оттуда выходцы, не спрашивал?

– Кончай издеваться!

Гивина пассия, поджарая, с подтянутой, как у спортсменок, фигурой в шелковом японском халате вышла из кухни с подносом чистой посуды. Пышная копна мягких кудряшек прикрывала хищное лицо торговки. Парикмахер Томы знал свое дело. Гиви обнял ее.

– Тома, это мой лучший друг Коля! Тома – замечательная бизнес-вумен, Коля. У нее собственное агентство путешествий «Топ трэвелинг». Да, моя радость? Дарлинг, ты несешь нам горячий барашек?

Тома ничего не ответила. Подняла одну бровь и вернулась на кухню.

– Не боишься, что она тебя задушит когда-нибудь? – пошутил Коля шепотом.

– Не боюсь, – уверенно ответил Гиви. – Я сам могу кого хошь задушить.

– Похоже, ты осуществляешь свою мечту о жене-компаньонке?

– Есть немного, – ответил Гиви уклончиво и тут же взял серьезный тон: – Ты помнишь, кем я работал на родине? Так вот, я позвонил приятелю в кинофикацию и убедился, что моя идея – реальная. Тома ухватилась в момент. Будем организовывать трехдневный новогодний круиз для новых русских в теплой компании звезд российской эстрады и деятелей кинематографа. Как?

– Звучит как песня! – оценил Коля.

Тома вынесла дымящиеся шашлыки.

– То-то. Для твоего семейного имиджа – что надо. Пусть теперь Лорин брат приезжает. Бесплатно с семьей пригласишь поехать. Не забулдыга какой-то – компаньон агентства путешествий.

– Контрактер, – поправила Тома.

Гиви вскипел:

– Почему ты всегда ко всему враждебна? Ну скажет – «компаньон». Кому он скажет!? Не на клятве в суде скажет – невесте, чтоб порадовать. Она, может, слово «контрактер» не поймет. Может, ты еще сама разберешься, что компаньонство с нами выгоднее! Вечно – «начеку!»

– Когда разберусь, тогда увидим, – пробурчала Тома.

Гиви состроил кислую мину.

– Короче, мы сегодня решили: берем ее фирму с офисом в аренду. С октября даем рекламу. При стопроцентном сборе – оборот достигает миллиона.

– Не увлекайся, дарлинг, аренда лайнера сожрет считал сколько? А билеты, гостиницы, ресторан, транспорты, гонорары артисты запросят?..

– На рекламу у нас с ним денег хватает, а там по мере поступления, – не внимая словам Томы, рассуждал Гиви. Он налил полные бокалы красного вина. – За тебя, Тома! Царица Тамара! Моя царица!


Был поздний вечер, когда дверной звонок в Колиной квартире нетерпеливо и продолжительно прогудел три раза.

– Иду, иду, весь вечер жду. – Коля нажал кнопку селектора и побежал по коридору. – Что ты гудишь, у тебя есть ключ, – говорил он, открывая дверь.

Лори стояла у перевязанного веревкой сундука, из которого торчал железный прут.

– Почему не позвонила? Я бы приехал, привез, – засуетился Коля.

– Звонила, тебя не было.

– Я рано вернулся.

– Днем звонила.

– Да ладно! Решилась наконец! Ко мне переезжаешь!

– Нет, Амор, к тебе переехать я не могу. В кофре – ценности, которые мне некуда деть, а они – самые важные у меня.

– Что за ценности? – Коля поволок сундук в дом.

– Увидишь сейчас. Уф, жарко мне! Взмокла, пока паковала. – Лори прошла в ванную и прямо в джинсах и кофточке шагнула под душ.

– Ты что?! – вскричал удивленный Коля.

– Удобно-о! – зазвенел ее голос из-под струи. – Я потом тут все выстираю. Попробуй как-нибудь.

– У меня хорошая новость, – поспешил сообщить Коля.

– Какая?

– Крупный бизнес начинаем с Гиви.

– Какой?

– Лайнер нанимаем для новогоднего круиза на три дня.

Лори взвизгнула, мокрая, прямо из-под струи воды бросилась к Коле, обхватила руками за шею, начала целовать.

– Мы поедем?!

– Разумеется, – ответил он, отряхиваясь от воды и вытирая лицо. – Ты мне удачу принесла.

– Папа так же говорит, – скороговоркой сообщала она. – Они не намечали рожать восьмого ребенка. Трудности наступили с заработком. В день, как я родилась, повезло. Принеси халатик, он – сверху в прозрачном мешке. Выйди отсюда, включи музыку и жди меня. Я любимый диск привезла, найдешь там.

В сундуке под халатом Коля увидел «ценности»: коврики, всевозможные медные подставки, старинные подсвечники, куклы-грелки для чайников, маски, фигурки божков и животных вперемешку со спортивными значками, подернутой ржавчиной рапирой и старой стираной белой майкой футбольной команды «Реал».

В сундуке заиграл мобильник, выпустив на свет бодрое вступление из знаменитого хита Тома Джонса «Ситуация».

– Тебе кто-то звонит! – крикнул Коля.

– Не включай его. Не могу сейчас разговаривать. Кому надо, перезвонят.

Быстрый ритм мелодии звучал с перерывами и подвинул возбужденного Колю на танцевальное настроение. Взмахнув руками, он вильнул телом и пропел под музыку обрывок песни, завязший в ухе.

Вытащив халатик и подергиваясь в ритме музыки, Коля вернулся к ванной.

– Зачем тебе столько старого барахла? – спросил, передавая халат в приоткрытую дверь.

– Это не барахло совсем! – запротестовала Лори. – Я вещи по всем фри-маркетам собираю. Хочу, чтобы дом был, как у моего прадедушки в Луго.

– Где это?

– В Испании. Мы туда обязательно съездим.

Коля включил музыку, мотался по квартире, поглядывая на ванную. Разделся и лег в кровать.

Лори вышла. Коля лежал не шевелясь – знал, нельзя торопить. Без каблуков она казалась маленькой, девочкой-подростком. Подросток несла в хрупком теле наслаждение, которое он не мог забыть несколько дней. Она всюду погасила свет, опустила жалюзи и сама ответила на вопрос, который Коля хотел задать:

– Не люблю, если кто-то смотрит.

– Кто смотрит?! Ночь. Ты никого не видишь, и тебя – никто.

– Все равно.

В полной темноте она сбросила халатик, легла и прижалась губами к уголку его губ, слегка придушив его шелковой копной невесомых волос. Не целовала и Коле не позволяла. Сама она все это придумала или создатель наградил ее такой жаждой к изощренной ласке и щедрой фантазией? Она целовала воздух, тревожа губами лишь волоски, если они попадались на ее пути. Его кожа лица, шеи, груди, живота, не ощутив ожидаемого прикосновения, напрягалась и вздрагивала. Через короткий промежуток времени Колино тело наполнилось волнением, которое длилось, длилось и росло. Сама она дрожала от желания, но ничего не делала, чтобы удовлетворить его. Горячо дыша, целовала губами все по второму разу. Временами Коля не мог выдержать. Постоянно порывался обнять и прижать ее к себе, чтобы удержать наслаждение, боясь, как наркоман, тянущийся за порцией «дури», что сила сладкого наваждения ослабеет. Лори молча останавливала его порывы.

Наслаждение не слабело, становилось еле терпимым и совсем нестерпимым до одурения… Он взмолился. Наконец – долгожданное соединение и последующий совместный взрыв с хриплыми криками. Тело, однако, еще помнило испытанное наслаждение долгое, долгое время. Его жалко было отпустить, отвалившись ко сну или отвлекшись на слова. Наступила тишина. Каждый хранил в себе друг друга в молчании.

…Утром Коля наслаждался полнотой семейного счастья. Его будущая половина порхала у кухонного прилавка, готовя завтрак. Стряпала там что-то невероятное. Резала бананы и бросала их в кипящее на плите масло. Неожиданно обретенное равновесие сменилось холодком в желудке. Вспомнился разговор в вагоне с компаньоном, который предстоит начать. Он должен сказать ей: «Лори, ради дела приходится обманывать людей и красть», но не мог.

В Колином уме мечты о миллионе и счастье в семейной жизни приобретали конкретные формы, но никак не компоновались вместе. Жить без Лори он не хотел, но и сказать ей правду не получалось.

– Вот я вляпался! Что теперь делать? – вслух произнес он и глубоко вздохнул.

– Ты что?! – крикнула Лори звонким голосом. – Никак не дождешься?! Я сейчас. Все готово. – И принялась накрывать на стол.


Реклама в газете под картинкой белого лайнера тем временем перечисляла известные имена российского концертного мира, который в полном неведении об этом спал в Москве, Санкт-Петербурге и Киеве. Там уже наступила ночь.

Гиви сидел перед двумя пачками писем. Брал из одной листок, подписывал, прижимал печатью, складывал и совал в конверт.

– Что за люди, Тома? – спросил он, читая листок из второй пачки. – В конце актерского списка для представления в посольство? Раиса, Алла?..

– Для артистической команды нужны администраторы?

– Разве мы их не найдем здесь, если понадобится? – Гиви посмотрел на Тому с удивлением.

– Маленький бизнес в каждой туристической компании. Бабы в Америку хотят.

– Как бы такой бизнес боком не обошелся, – проворчал Гиви.

– Десяток раз делала, – успокоила Тома.


Несмотря на ноябрьский пронизывающий ветер, компаньоны шли по улице одухотворенные.

– Только в деле понимаешь: время – деньги, – говорил Гиви, прикрываясь капюшоном от холода. – Каких-то полтора месяца, и мы – в полном порядке. – Он тряханул набитым портфелем.

Народу на улице было мало. Прошедший ураган загнал нерабочий народ в дома. В мусорных урнах и на земле валялись кучи поломанных зонтиков. Поперек тротуара кое-где перекрывали путь сломанные деревья. Упавшую толстую липу бригада рабочих пилила на чурбаны.

Компаньоны вошли в банк и спустились в отделение индивидуальных хранилищ. Коля открыл сейф, наполненный пачками долларов. Гиви добавил из портфеля принесенные.

– Вот так! – задержал он на минуту взгляд на содержимом сейфа. – Теперь можно пообедать в тепленьком местечке.

– Ты уверен, что не стоит класть на счет?

– «Топ трэвелинг» в кредитных долгах. На счет положили первую сумму, и хорошо. Работа идет, все выглядит солидно. Зачем рисковать?!

– Два круиза в год, и можно жить.

– Не два, дорогой. Ты забыл другие города и побережья. Дай только развернуться.


Тем временем в офисе «Топ трэвелинг» раздался телефонный звонок. Тома подняла трубку.

– Тамар, Рая звонит из Москвы.

– Привет! Билеты купили? – спросила Тома игриво. – Деньги приготовили?

– Купили. Приготовили. Но нам отказали в американском посольстве.

– Как – отказали?

– Объяснили, что компания у тебя финансово несостоятельна для такого количества народа.

Тома всполошилась:

– Я выясню, в чем дело, и перезвоню завтра. Жди. – Она положила трубку и набрала номер. – Ефим, Тамара звонит. Мне отказали в визах для группы артистов.

– Обычное дело. Посольство стало проверять приглашающие компании. Если у фирмы нет гуд стэндинг, то есть хороших финансовых показателей, лучше не соваться.

– Так что делать? Мне раньше не отказывали.

– То было раньше. Ищи старую фирму, желательно без русского президента и не из Бруклина.

– Хорошо сказать, не из Бруклина. Кого из американцев уговоришь да за такой мизер?! – Она помрачнела и задумалась.


– Ребята, – сказала Тома, когда компаньоны вернулись. – В суде у меня напряг. Официально «Топ трэвелинг» лучше не светить в круизе. Могут обложить штрафом.

Гиви реагировал по-деловому:

– Дарлинг, ты долю теряешь.

– Это мы обсудим, но деньги я с людей не собираю, билеты не выдаю, и вы срочно регистрируете новую фирму.

– Конечно, конечно, сделаем так: мы арендуем у тебя стол, скажем, за триста в месяц и десять процентов…

– Тысяча двести долларов стол, – быстро парировала Тома, – по письменному контракту задним числом и тридцать процентов от прибыли по устной договоренности.

– Дарлинг, ты меня убиваешь. Ты открываешься для меня с неожиданной стороны. – Гиви опустился на стул в позе роденовского «Мыслителя».

– Вы лучшее место в комнате заняли. Мне некуда Сережу посадить!

– Дарлинг, Сережа твой прекрасно сидит в углу у окна, к тому же его целыми днями нет. Где он сейчас?

Тома не стала отвечать и продолжила наступление:

– Не только Сережа. Мне придется нанять бухгалтера.

Гиви встрепенулся, посмотрел на часы, повернулся к Коле:

– Я заказал бизнес-ланч в кафе «Вид на океан». Придет Арам из ансамбля. Иди срочно туда, задержи, чтобы он не обиделся и не ушел. Я быстро. – Гиви снова опустил голову, тихо спросил: – Дарлинг, ты мне доверяешь?

Когда Коля закрыл за собой дверь офиса, то услышал, как изнутри повернулся ключ.


В кафе «Вид на океан» было пусто. Коля занял столик у окна, заказал чай с пирогом и принялся рассматривать зимнюю улицу.

Гиви появился через час.

– Никогда на ней не женюсь. Жадная! Брошу, вот увидишь. Сошлись на тысяче в месяц. Четыре месяца платим частями. Но десять процентов отстоял. Давай срочно регистрировать новую фирму. Как назовем?

– Так и назовем – «Новогодний круиз».

– Отлично.


– Почему ты не стрижешь своего мачо? – спросила Мириам, входя в квартиру, обмениваясь перекрестным чмоканьем с Лори и кивая Коле. – Он у тебя зарос, как лев. Сапожник без сапог?

– Собралась было, да боюсь, примета плохая, – отвечала Лори, проводя подругу в кухонный «альков». – К расставанию, говорят.

– Брось ты, приметы не для профессионалов. Я родню корнаю безбожно, и никак не расстанемся. – Она оглядела Лорины «ценности», приспособленные по стенам и полкам. – Квартирка – уютная.

Зашипел и убежал на плите кофе. Подруги засуетились и заговорили на родном языке, бросая взгляды в Колину сторону. Он сидел у телевизора и занимался «ерундой», как определила однажды Лори, – с помощью «римот контрол» делал монтаж из программы эротического канала и трансляции заседания российского парламента, хохоча над полученным результатом.

Звякнул телефон.

– Алло! – весело произнес Коля.

В трубке молчали, чувствовалось чье-то дыхание.

– Алло! Кто там? – У Коли было игривое настроение. – Сексуальная служба посольства Нигерии в США на связи, – сострил он.

Ожил слабый женский голос:

– Коля?

– Я – Коля.

– Это Вера.

– Вера? Какая Вера?

– Ты мне позировал, помнишь?

– Вера! Конечно, помню! Как ваши творческие успехи? – забалагурил он.

– Я решила тебе отдаться, – сказала вдруг она с непонятной для Коли интонацией.

– Шутка?

Коля бросил взгляд в сторону кухни, поймал Лорин взгляд. Приподнятое настроение немедленно испарилось.

– Можешь приехать? – спросила она.

– М-м… Сложновато в данный момент… Что любимый муж?

– Да какой он мне муж! – в тихом голосе послышалась серьезная нота. – Он сбежал.

– От тебя? – тихо спросил Коля.

– Не от меня. Ото всех, с деньгами.

– Куда?

– Приезжай, для тебя есть кое-что важное.

– Из госдепартамента что-нибудь?

– Да. Приезжай, узнаешь.

Она положила трубку. Коля бросил взгляд на кухню. Лори разговаривала с подругой.

Он набрал Гивин номер. В трубке повторялись длинные гудки, квартира не отвечала.

Коля прошелся по комнате, остановился около кухни.

– Лори, я отъеду встретиться с Гиви. Надо срочно посоветоваться, возникла проблема.

Невеста посмотрела на Колю подозрительно.

– Я ненадолго, – кротко произнес он, скрывая недовольство.

– Отпусти ты мачо, не насилуй. Куда он денется? – встряла подруга.

– Куки! – грозно посмотрела Лори на нее.

– Почему она вас «Кукой» зовет? – Коля хотел разрядить обстановку.

– У нас часто клички в ходу. Мой брат Франсиско никогда свое имя не слышал. Вечный «Пако» и «Пако». Я – пожизненная «Куки». В школе говорили: в древности по имени представиться – назначить собеседника другом. Незнакомца как другом назначишь! Представлялись кличкой. Как она тебя называет? – спросила Мириам, кивнув в сторону Лори.

– Амор, – подчеркнуто гордо сказал Коля.

– Вот видишь!

Лори посмотрела на него недовольно. Коля обрадовался, что напряжение у нее вроде бы спало, и поспешно оделся.


Входная дверь офиса «юриста» была заперта. Табличка извещала, что сегодня приема нет.

Коля нажал кнопку переговорника, замок тут же щелкнул. В комнате была полутьма. На подоконнике – бутылка водки. Рядом дремал кот. Он поднял на Колю кислую морду и снова уткнулся в лапы.

Вера сидела на кровати и размазывала пальцем краску по ладони. Стена сзади нее была заляпана разноцветными отпечатками рук. Один отпечаток багровел на чистом холсте мольберта.

– Привет!

– Привет! – ответила она и пришлепнула к стене очередной отпечаток.

– Что ты делаешь?

– Не видишь, создаю нетленный шедевр. – Она вскочила с кровати, подлетела к нему и занесла руку с краской над его лицом. – Ты решил, что я тут страдаю по тебе?

– Ничего я не решал. – Коля в испуге отстранился. – Ты не напилась? – Он посмотрел на бутылку на подоконнике.

– Нет. Я уезжала на неделю. Он выпивал тут с кем-то. – Она подняла руку и обхватила Колю локтем за шею. – Хочешь проверить? – Не дожидаясь ответа, Вера притянула к себе его голову и раскрыла рот. – Я не выпившая, Коля. Я измотанная. Знаешь, куда я ездила?

– Куда?

– Живопись чужую спасала. Под обещание выставки-продажи набрали у художников картин. В Пенсильвании сняли галерею, часть полотен продалась, но на большую рекламу он пожалел деньги потратить или спешил отвалить. Еле вырвала картины назад. Галерея требовала расчет. Приехала – и вот. Иди послушай автоответчик в офисе.

Коля прошел в офис, нажал кнопку на аппарате. Женский голос негодовал: «Я пришла, как назначено, но офис закрыт. Это Шульженкова. Перезвоните мне, когда приходить. Мой телефон у вас в деле». После короткого зуммера ворвался грубый мужской голос: «Алабышев, козел! Если на неделе не появишься, жди в гости. Кискин».

– Это последние. Можешь отмотать на начало. Набрал у людей в долг, – сказала Вера из двери. – Вот! – Она шлепнула отпечаток руки на папку. – Расписки.

Коля вытащил скрепленную пачку, развернул.

– Просил копии снимать. Я, как дура, вела учет.

– У-у, – прогудел он. – Да, тут суммы! Рисковый парень! Его в суд потянут. У каждого подлинник остался.

– Бесполезное дело. Они от компании им подписаны. Компанию можно обанкротить в любой момент.

– Опытный парень. Он и у меня взял. Но я – хоть под расчет…

– Коля, – сказала она и посмотрела на него с сочувствием, – тебе отказ пришел на убежище. Почему я, собственно, и звонила.

Коля оторопел:

– Как – отказ? Он не сообщил ничего.

– Он и не торопился сообщать, чтоб деньги не возвращать. Посмотри там.

– Вот скотина! – Коля пошуршал среди бумаг, ничего не нашел. – Нет тут.

– Потом найду. У меня руки в краске. Я виновата перед тобой. Единственно, перед кем виновата – перед тобой. Сходи возьми водки. Отольем события.

Пили на равных, стаканами. Так было заведено в доме Алабышева. И повалились на диван у столика с едой и выпивкой. Совсем не к месту он вспомнил про Лори. Вера целовала в плечо и шею. Он гладил пышное, приникшее к нему тело и постоянно поднимал голову, ожидая «вдохновение», которое упрямилось, как неродное. Чувствовал, слышал, как с каждом минутой партнерша дышит интенсивнее, возбуждаясь больше и больше. Он напрягал все свои силы, взмок, но мужская потенция пребывала где-то в стороне. Голову мутило, и вокруг все качалось…

За окном сверкнула зарница. Коля увидел Лори. Она подошла к ним, коснулась рукой спины. Коля продолжал поглаживать тело Веры. Лори кивнула, будто одобрила, и отошла к письменному столу. Потом вдруг вскрикнула и виновато посмотрела на него. Коля вздрогнул, но от Веры не оторвался. Та, возбужденная, прижималась к нему в порыве страсти, царапала кожу и горячо дышала в плечо. Лори снова вскрикнула. Стояла у двери, намереваясь уйти.

На третий крик Коля открыл глаза. Он лежал ничком в маленькой комнатке, в спальне на кровати, придавив рукой Верину грудь.

Коля отвалился в сторону, вскочил и сел у стены. Он посмотрел на растрепанную, развалившуюся в постели пышную женщину, почувствовал озноб и вздрогнул. Сонная партнерша подкатилась к нему, потянула собранные в трубочку губы, добралась до ближайшей детали тела и поцеловала, покрыв его кожу влагой. Коля тут же вспомнил кое-какие фрагменты из недавнего сна и ощутил жгучую струю ужаса, ринувшуюся к голове откуда-то снизу, из селезенки.

Нужно было возвращаться домой. Он отполз к краю кровати и выскочил в коридорчик, ведущий в офис, где валялась одежда.


В разодранных чувствах Коля приближался к дому. Тревога перешла в страх. Он давно не испытывал ничего подобного.

Эсмеральда Лаура Сантес Лукас Кондо Равеля, еще не «де Мавроди», не подбежала к нему, как прежде. Замерев вполоборота, она застыла в проеме кухонной арки.

– Поверь, я спешил домой… Мне отказали в… – начал он с безжизненной улыбкой и споткнулся о взгляд, который «замерз» в сознании в ту самую их первую встречу. Совсем другой человек смотрел на него сейчас.

Подумать, как плохо он знает свою избранницу, Коля не успел. Лори схватила первую попавшуюся под руку вещь. Ею оказалась висящая на стене ржавая рапира. Лора с силой всадила ее в Колину грудь. На его счастье, учебная рапира распорола кожаный пиджак и, перегнувшись, обломилась.

Лори на этом не остановилась. Она хватала все, что было поблизости, и неистово лупила Колю.

– Ты что?.. Ты что подумала? – повторял он, сворачиваясь, группируясь и отходя.

Лори наступала, стараясь попасть в лицо и по голове. Коля рванулся вперед и сгреб невесту в охапку. Лори расцарапала ему лицо, поранила ухо и вцепилась зубами в плечо. Пока он отдирал зубы, она, мокрая, извиваясь телом, била коленкой. Они повалились на пол и катались, пока Коле не удалось прижать Лори телом и распластать ее руки.

Тяжело дыша, он приподнял голову, посмотрел на нее. Большие глаза Лори были затянуты белесой пленкой, едва различимые зрачки сосредоточились на потолке. Она ничего не видела и не понимала. Коля ослабил руки. Лори не шевелилась.

– Лори!

Она встрепенулась, и все началось сначала. Терпя удары и вынося боль от зубов, Коля приподнялся на ноги и потащил Лори на кровать. С трудом замотал и связал простыней. Лори затихла. Через минуту раздался плач. Она не всхлипывала, ревела в голос. Коля оглядывался по сторонам, сел на кровать, развязал узлы простыни.

– Лори…

– Уйди! – закричала она, глядя в глаза. – Баста! Ненавижу тебя!

Коля засуетился:

– Хорошо, хорошо!

Он ретировался в ванную, наспех отер кровь с лица и рук, пришлепал пластыри на щеку и ухо, схватил куртку, темные очки и, не заходя в спальню, ушел.


– Ой-ой! – вскрикнул Гиви, открыв дверь и подавляя приступ смеха. – Что с тобой?

Коля разозлился.

– Упал, – огрызнулся он.

– Где?

– Дома. На занавеску наступил. – Коля посмотрел затравленно. – Дай где-нибудь отлежаться.

– Конечно, конечно, – засуетился Гиви. – Ложись на диване. Тома! – крикнул в комнату.

– Вот как с мужиками надо обращаться, – сказала та, поняв, в чем дело. – Сними рубашку, протру для дезинфекции.

– Только не зеленкой, – попросил испуганный Коля.

– Перекисью протру.

Вскоре он, кое-как декорированный тонированным пластырем, сидел с компаньоном за завтраком.

– Катастрофа, Гиви, – сказал Коля расстроенно.

– Еще не катастрофа! – ерничал тот. – Хуже бывает. Турцию вон в Европу не принимают, потому что у них за измену тюрьма положена. А лобби особо ярых смертную казнь требует. – Он рассмеялся и хлопнул приятеля по плечу. – Радуйся, что жив остался и на свободе!

Коля угрюмо посмотрел на него:

– Отказ мне пришел на убежище. Месяц как.

– Как – месяц назад! – удивился Гиви. – Где твой юрист?

– Сбежал.

– Куда сбежал?

– Неизвестно. Его баба тоже не знает.

– Поехали!


У входа в офис Алабышева стоял заляпанный грязью джип «Пассфайдер». Торцевая дверца была распахнута. Коротко стриженный японец передвигал внутри ящик. Освободив пространство, он захлопнул дверцу и ушел в дверь медицинского офиса. Компаньоны последовали за ним. Врач, хозяин здания, диктовал что-то секретарше за стойкой.

– Жена Алабышева в офисе? – спросил Коля.

– Наверху. Бывший муж помогает перевезти картины, – ответил доктор. – По внутренней лестнице можете подняться.

В разоренном кабинете Вера связывала картины в пачки. На оголенных стенах торчали гвозди. Над креслом сбежавшего хозяина одиноко висело лишь одно полотно: похожий на Колю загорелый мужлан лежал под ветвями цветущего куста.

Бывший муж протянул руки, чтобы снять картину.

– Оставь. Доктору подарила. Понравилась ему, – сказала Вера, скользнув взглядом по Коле.

Японец посмотрел на кота, сидящего на подоконнике.

– Кошку забирать?

– Зачем мне его кот!

– Жду внизу, не задерживайся! – Он поднял связку холстов и ушел вниз по лестнице.

– Ты совсем не знаешь, где Алабышев, детка? – вежливо спросил Гиви.

Вера посмотрела на исцарапанного Колю с усмешкой, отдернула взгляд и ответила:

– Говорила ему, не знаю. В Германии, думаю. В России он на уголовное дело может нарваться. – И двинулась вниз по лестнице.

– Ловко воранул, – изобрел Гиви новое слово. – Там достать у меня связей нет. Без рекомендации к нашим «юристам» не стоило бы обращаться, Коля.

– Что я знал, когда приехал! Вроде рекомендовали.

Они выдвинули ящики папок, брошенных на произвол судьбы, нашли Колино дело.

– Довези до дома, – попросил пострадавший, садясь в машину. – Пойду ее умолять. Поминутно о ней думаю, прямо напасть.

– Для тебя теперь она во всех отношениях – шанс. Даю тебе минимум четыре дня. Посиди около нее, побудь паинькой, придумай что-нибудь этакое. Женщины любят жесты и глупости. Только не застрелись! В аффекте человек жуть что творит, – усмехнулся Гиви. – Мы на юбилей приятеля в Коннектикут отъедем. Вернусь, проверю.


Коля втянул голову в плечи и зализывал раны. В жизни явно не хватало Лори. Впервые он ощутил тоску по человеку, справиться с которой не было сил. В душе зияла пустота, как пробоина в стене от снаряда, сквозь которую гуляла стужа. Ночью он достал листок бумаги.

«Письмо жене…», – написал сверху. Перевернул карандаш, стер резинкой слово «жене», написал «невесте», стер «невесте», написал «тебе». «Я без тебя жить не могу, потому что…»

Коля задумался, начал скрести ногтями пластырь на ухе, сорвал его, измазался капелькой крови. Стер резинкой слова «потому что», поставил восклицательный знак, написал с новой строчки: «Ревность – дело плохое. Надо же дать человеку возможность объяснить…»

Предложение не заканчивалось. Комок подступил к горлу. Но слезы не пришли. Коля уронил голову на руки и просидел так до утра.


Гиви появился «проверять» с бочонком грузинского вина, нашел Колю осунувшимся и небритым. На ранках без пластыря запеклась кровь. На кровати валялось нераспечатанное письмо.

– Что с тобой?

– Тебя жду.

– Не удержал?

– Я ее не застал.

– Что за конверт на кровати?

– Послал письмо и чек на кругленькую сумму, которую она в жизни, может, не видела. Не стала читать.

– Поступил по-мужски. Щедро! – похвалил Гиви. – Еще раз пошли. Лучше на ее счет переведи. Ей труднее будет вспылить и отказаться, не раздумывая. Знаешь номер?

– Не знаю! – выкрикнул Коля.

– Банк-то ее знаешь. По фамилии найдут. Класть – не брать. Они делают такую любезность… – Он замолк, увидев на полу целлофановый пакет с пачками долларов. – Что за деньги?

– Моя доля от круиза, ты извини.

– Ты рехнулся! – вскрикнул Гиви и снова замолк: компаньон смотрел на него с безумной решительностью.

– Так надо! – сказал он сквозь зубы. – Сам говорил: если будут деньги, женщина на все закроет глаза. Поедем к ней!


Через час они остановились у дома с башенками.

– Посиди здесь! – попросил Коля.

Он позвонил в дверь, отшагнул назад, будто готовился к прыжку. Открыла Мириам, прыснула смешком, увидев расцарапанного Колю, крикнула, обернувшись:

– Лори! К тебе гости.

Лори смотрела зверем.

– Убирайся! Мне не надо от тебя ничего…

Коля не дал договорить, закричал, как с цепи сорвался:

– Кто тебя научил деньги швырять?! Забыла, как служанкой была?! Для семьи заработано! Салон собственный собирались открывать!

– Для семьи! – пошла она в ответное наступление. – Какая семья?! Не надо мне такой семьи, если ты по ночам шляешься. Не хочу я-я-а!

– Куда я шляюсь! – кричал Коля в ответ. – Мне отказ пришел…

Лори не слушала. Было понятно, что соображает она мало. В лицо ударила кровь, глаза стреляли нездоровым блеском, на белках взбухли кровяные жилки.

– Вот и хорошо. Посадят тебя в тюрьму, там поймешь, если сейчас не понимаешь. Не хочу я ходить и на всех баб оглядываться.

– Для нас зарабатывал! Для нас! – беспомощно повторял он.

Других доводов в голову не приходило. Он с силой кинул пакет с деньгами. Пакет ударился в косяк, разорвался, упал на порог. Лори хлопнула дверью.

Коля повернулся, сбежал по лесенке и прыгнул в машину:

– Трогай!

– За бабу она тебя зарежет, Коля. – Гиви не сдержал желания разразиться «рекомендациями». – Не в гневе, так ночью. Ей ведь теперь картинки начнут сниться с бабами. Будь осторожен.

– Какими бабами?! – Коля дернулся на сиденье и уже сам верил, что он ни в чем не виноват.


За окном офиса гремели на стыках вагоны подвесной дороги. Коля смотрел на мелькающие тени.

Гиви смял листок.

– Актеры требуют гонорары вперед. Все, как один! – возмущался он. – Наверно, сговорились!

– Они друг с другом общаются, – сказал мрачный Коля.

– Напишем, что пошлем гонорары, когда получат визу. Ответили, значит, согласны, – успокоил он сам себя.

– Я отойду. Неделя прошла.

– Спроси, подобрала ли деньги. Прохожему могла подарить!

Коля не обернулся, ушел. На улице он схватил телефонную трубку и набрал номер салона. Попал на Мириам.

– Ник, я что-то не вижу ее. Может, отошла. У нее конкурс мастеров на носу. Носится туда-сюда. Важная фигура стала. У нас событие произошло. Хозяйка салона вышла замуж и уехала в другой штат. Предложила совладение предприятием с выплатой части прибыли. Лори внесла основную долю. Теперь она – наша хозяйка.

Коля больно шлепнул себя по голове. В глазах потемнело. Лори осуществила мечту без него, идиота. У Мавроди подкосились ноги. Он сполз на землю вместе с трубкой, сев на асфальт.

– Да вот она! – сказала Мириам, и голос ее зазвучал издалека: – Лори!..

– Спасибо, – сразу поблагодарила Лори. – Я тебе обязательно отдам.

– Давай увидимся, – сказал Коля, не слушая про деньги. – Я прошу…

– Не хочу, Ник. Не могу сейчас ничего слушать. Долг отдам обязательно. Я с братом договорилась. Он приезжает.

– Не надо мне ничего отдавать! – настаивал Коля.

– Верну, верну! – повторяла Лори.

На том разговор закончился. Прохожие оборачивались на сидящего под автоматом Колю. Женщина с собачкой теребила за плечо. Собачка обнюхивала рукав.

– Вызвать «скорую»?

Он поблагодарил и поднялся.


Не чувствуя мокрого снега на непокрытой голове, Коля целенаправленно шел по улице и, не останавливаясь, вошел в стеклянные двери здания отеля. На прозрачной двери белела реклама шоу-конкурса мастеров оригинальной прически «Фантазия!».

– Я – в штаб конкурса, – сказал он портье за стойкой.

– Зал конференций, второй этаж. – Портье протянул листок посетителей. Коля расписался.

В фойе зала он растерялся. За столами, под непонятными Коле табличками, сидели люди. В глубине виднелся пустующий бар со скучающим барменом.

Коля направился к стойке, чтобы осмотреться. Он сел боком на стул и заказал чашку кофе. При виде клиента бармен оживился, зашипел кофеваркой, не отрывая от него глаз.

– Фактура – великое дело! – восхищенно произнес он сладким голосом, подавая чашку на прилавок.

– Что? – не понял Коля.

– Я говорю, счастливые руки, которые коснутся такой головки и будут расчесывать твои волоски.

Коля повернулся и рассмотрел бармена. Гладко зализанная черная шевелюра была завязана в хвостик кружевной ленточкой. Под высоким расстегнутым воротником розовой рубашки блестела золотая цепочка с кулоном. Бармен улыбался Коле во весь рот и благоухал духами. Мавроди легко определил его сексуальную ориентацию, хотел отвернуться, но решил попытать шанс.

– Связей нет, чтобы до счастливых рук добраться.

Бармен склонил голову и поднял вопросительно бровь.

– Опоздал я, – объяснил Коля. – Отобрали кандидатов.

Он потупил глаза, «преодолевая» смущение, заулыбался, наигрывая безысходное отчаяние.

– Какая несправедливость! – воскликнул бармен, оперся о прилавок локтями, положил голову на изящно скрещенные пальцы и спросил: – У тебя оригинальный акцент. Финн?

– Русский я.

– А! Перестройка. Бабушка! – Гей выпалил весь известный ему русский словарь. – Помочь исправить?

– Что? – не понял Коля.

– Несправедливость.

– Если есть возможность. Я в долгу не останусь, – многозначительно сказал он. Коля решил спекульнуть на международной солидарности меньшинств.

– Какой может быть долг!? Просто приятно оказать услугу такому выразительному джентльмену!

Бармен подмигнул и направился в зал. Коля не успел допить кофе, как увидел его в другом конце фойе. Бармен семенил рядом с затянутым в приталенный костюм кудрявым мужчиной, по-видимому важным маэстро. Быстрыми шажками они направлялись к Коле.

– С такой-то фактурой вас отклонили! – сказал кудрявый. – Вот и доверяй женщинам отбор! Набрали усатых и жестковолосых.

Бармен согласительно кивал и улыбался Коле. Маэстро потрепал Колины волосы, цокнул языком.

– Пройдемте немедленно, я устрою кое-кому головомойку!

Мелкими шажками он двинулся назад.

– Догоняйте Мишеля, – кивнул в сторону маэстро бармен. И добавил: – Не пропадайте надолго.

Коля решил доиграть роль.

– Все как в сказке! – сказал он бармену. – Вы – просто волшебник!

…Встреча получилась поистине неожиданной. На сцене, среди массы рекламных щитов косметики и парфюмерии. При горластом зале, наполненном молодежью разных «революционных» течений – от хиппи до металлистов и панков. Под яркими софитами и вспышками блицев. Перед камерами, транслирующими героев на большие экраны. Перед солидным жюри, расположившимся в первом ряду за столами.

В одном из дюжины кресел, где находились под сушилками «фактуры», восседал под колпаком Коля. Процедура конкурсного спектакля начиналась с представления участника. Ведущий шоу Мишель, в смокинге и бабочке, объявлял конкурсанта и разрешал ему задать три вопроса модели. Зал реагировал криками.

Очередь дошла до Лори.

– Мисс Эсмеральда Санчес! Мастер из Бруклина, Нью-Йорк, – объявил Мишель.

Она появилась в длинном платье. Пышные волосы крупной волной обрамляли сверкающее улыбкой лицо. Лори цвела очарованием молодости и выглядела, как принцесса Вселенной. Она раскланялась на хлопки публики и направилась к креслу, где сидел завернутый в целлофановую накидку Коля.

– Познакомьтесь с клиентом, мисс Санчес, – предложил Мишель. – Мистер Ник Мавроди!

Лори увидела Колю. На лице отразился испуг, затем он сменился замешательством. Справившись с эмоциями, она подошла к Коле, профессионально взяла голову за виски и, присев в книксен, осмотрела.

– Вопрос первый! – предложил Мишель.

Лори не была особо изобретательной.

– Вы женаты, Ник? – спросила она, не отпуская головы из рук.

– Нет, но я люблю невесту и мечтаю жениться!

– О-о-о! – хором протянул зал.

– Вопрос второй! – объявил Мишель.

– Вы изменяете невесте?

Колины глаза забегали на громадном экране. В зале слышались смешки, и Коля ответил:

– Нет.

– У-у-у! – прогудел зал.

– Вопрос третий.

Лори, не сдержав гнев, больно нажала пальцем рядом с Колиным ухом и спросила:

– Вы часто лжете?

Зал мгновенно среагировал растущим шумом. Коля выдержал боль. Лицо скривилось в комической гримасе.

– Не часто.

– О-о-о! – Гудение возбужденного зала перешло в свист и выкрики одобрения.

Когда выпустили на сцену другого участника и внимание зала перенеслось на него, Лори занесла на Колиной головой стрекочущую машинку.

– У тебя нет другого замысла, попроще?! – взмолился он. – Покрась как-нибудь, заплети.

– Нет, – сказала она и выстригла дорожку от затылка ко лбу.

– Что ты делаешь? – простонал он.

– Сам пришел, я тебя не звала. – Глаза Лори горели мщением.

– Хотел тебя видеть.

– Вот, смотри!

– Ну и куда я с такой головой?

– Тебе есть куда.

– Да некуда мне.

– Не знаю. Не знаю.

Из зала доносились шум, музыка, тексты рекламных клипов.

– Лори!

– Лори здесь нет, – сказала Лори.

– А ты – кто?

– Я – мастер прически, ты – отобранная для работы фактура.

– Фактура имеет право…

– Фактура! – прервала Лори. – Фактура никаких прав не имеет. Фактура должна сидеть тихо и не мешать работать.

Она пошлепала голову тампоном. По лицу Коли потекла жидкость, глаза покраснели.

– Прости единственный раз, – сказал он, шмыгнув носом от попавшей мокроты.

– Только не начинай. Я могу сейчас такое устроить!

– Хочу только поговорить, объяснить…

– Поговорим обязательно. Опусти голову.

Коля обрадовался, опустил голову и замолчал.

Членам жюри Коля улыбался. Бритая голова была расчерчена на черные и белые квадраты. По бокам торчали ежиком два цветных гребня-рога. Фиолетовый и желтый. Над глазами и на верхних веках лежал фиолетовый тон. Когда на большом экране Коля повернулся затылком, зал в восторге зааплодировал и взметнулся смешками. Красные буквы сложили слово «bull» (бык), внизу буквами поменьше стояло сокращение «sн». Такое сочетание обозначало просторечное словцо – мягко говоря, «говнюк».

Зал ликовал. Лорино мщение было в рамках молодежного юмора причесок стиля «Шейвен». Жюри оценило работу преобладающим количеством «шестерок» – высшей оценкой.

Сияющая Лори раскланялась и быстро ушла со сцены. Коля пошел следом. Ведущий остановил.

– Для моделей сюда! – указал он выход на противоположном конце сцены.

За кулисами Коля обошел все уголки и комнаты. Лори нигде не было. Публика расходилась. Играла музыка. Коля брел по фойе к выходу из отеля. Он поднял руку, чтобы толкнуть стеклянную дверь, и остановился.

На улице, у машины с мигающими огнями, в розовой дубленке с цветным воротником прогуливался бармен.

– Вот ему я как раз и нужен! – Коля испуганно отпрянул.

Другой выход из отеля ремонтировался и по случаю субботы был закрыт. Коля спустился по черной лестнице в подвал, дернул железную дверь. Она медленно поддалась, впустив пары холода. Коля выскочил через нее на каменные ступеньки, попрыгал по ним вверх на уровень земли и выскочил рядом с главным входом.

Бармен увидел Колю и обрадовался. Он расставил руки и пошел навстречу.

– Мои поздравления, сэр. Блеск! Нас ждут в суперклубе!


Пока Коля отделывался от бармена, Лори рыдала в туалете на груди подруги.

– На черта он мне нужен такой!

– Чего ты злишься? Может, и не было ничего. Напился с горя и заснул.

– Как же! А царапина на спине?!

– Ты говорила, не помнишь ничего.

– Ничего и не помню, кроме царапины. Как рванулась рубашка… – И она снова зарыдала.

– Успокойся сейчас-то! Ты ему и отомстила, скажу тебе!

– Не знаю, чего на меня нашло, – говорила она, всхлипывая. – Я другую прическу хотела.

– Держись, подруга! Спровоцируй, в конце концов, на ревность. Не приди ночку. Знаешь, что с ним будет!

– Не умею я. – Лори вытерла рукой слезу и посмотрела на подругу. – Куки…

– Что?

– Я послала знакомого купить мне путевку на их круиз. Сюрприз сделаю. Там и решу.


Коля нашел автомат и позвонил в офис «Круиза». Трубку подняли, но никто не ответил. Слышалась ругань.

– Ты мне – не родной человек! – кричал Гиви. Наконец он раздраженно сказал: – Алло!

– Что происходит?

– Ты где?

– Только что с конкурса.

– Поезжай домой. Сразу поезжай и жди меня. Я приеду. Надо кое-что решить.

…Гиви ждал на улице, ходил туда-сюда, был злой. Коля подъехал на такси.

– Давно ждешь?

Мельком глянув на Колю, Гиви отвернулся и бросил сквозь зубы:

– Что тебе надо, придурок? Не приставай к незнакомым.

– Гиви!

Тот обернулся и через секунду громко заржал, как ребенок над цирковой клоунадой.

– Кто это? Коля? Я тебя не узнал. Вай! Вай!

– Конкурс оказался «Фантазия!». Шоу для отморозков. Черт его побери!

Он пошел домой, за ним двинул Гиви.

– Как сеньорита? Помирились?

– Нет. Аванс кое-какой получил: встретиться пообещала.

– Вот видишь. Говорю тебе, не торопи события! – Он снова разразился смехом, увидев Колин затылок. – Ох, как сердится девушка. Нелегко тебе будет ее успокоить!

– Два месяца только этим и занимаюсь. Надо где-то машинку купить, постричься наголо. Как ты думаешь, с мылом отойдет краска?

– Подожди до завтра. Договоримся в парикмахерской. Они лучше сделают.

– Да? – Коля на секунду задумался. – Ты прав, пожалуй.

– Постарайся не пугаться ночью в зеркале, когда пойдешь пи-пи. – Гиви было усмехнулся, но неожиданно нахмурился, сказал с раздражением: – Тома нас подвела под монастырь, Коля. Никакого дела с ней не хочу больше иметь! У тебя поживу. Зря со своей квартиры съехал, – продолжал он горячиться. – Главное – только вышли на прямую! Иностранец вчера путевку купил.

– Правда?! – воскликнул Коля. – Пошел в Америку слух?

– А-а, – отмахнулся Гиви. – Теперь другой слух двинется.

– Почему?

– Накрылся круиз, полностью накрылся.

– Каким образом? – Коля сел на кровать.

Гиви посмотрел на него с болью.

– Сижу в офисе. Раздается звонок. Поднимаю трубку. Звонит из Москвы какая-то Рая, просит Тому. «Почему она не звонит? – возмущается. – Мы билеты сдали, ждем». Понимаю, это та Рая, что в списках приглашенных на гастроли была. Выясняю у нее, что и как. Короче. Отказало посольство по нашему письму месяц назад. Тома знает и молчит. Боится процент потерять. Вдруг что-то само собой обломится. Вот почему актеры не отвечают на второе письмо.

– Теперь деньги возвращать?

Коля забыл про грим, с остервенением расчесывал пальцами хохол.

– Два часа сижу, стою, хожу – думаю. Сами мы с тобой на сцену не выйдем! Тут солидную труппу не наберешь!

– Денег на возврат может не хватить – ни чужих, ни своих, – сказал Коля с испугом.

– У нас за что заплачено?

– Аванс пароходному агентству. Ждут перевод всей суммы. Музыкальный ансамбль потребовал пятьдесят процентов. Зарезервирована гостиница на четырнадцать человек на два дня.

– Пусть они будут счастливы! – резюмировал Гиви. – Ничего не будем возвращать. Дадим Томе шесть штук. По три на голову для нас – немного.

Коля вздрогнул.

– Как я Лори объясню?

Гиви взорвался:

– Вах! Наш круиз ее волнует как прошлогодний снег. У ней бабами твоими мозги заняты. Тут тебе надо отмываться за полученные удовольствия. Сумма-то, Коля, у нас собралась больше, чем мы планировали. Может, и свой бизнес начать хватит. А твоя Лори созреет. Никуда не денется.

– Многие клиенты, которых мы кинули, имеют связи с «братками», это ты знаешь лучше меня. Только очистились, ввяжемся в разборки. Дальше Америки куда двигать?

Видя, что Коля поник, Гиви отошел:

– Ты моряк, Коля. «А моряк не плачет и не теряет бодрость духа никогда!» – пропел он в ответ. Потом принялся рассуждать: – Нанимать бандитов из-за мелочи никто по отдельности не станет. Кому охота попасть в полицейские списки? Объединяться в таком деле – групповщина. За нее ты знаешь что можно схлопотать?! Наши гости – сливки бизнеса, я видел их. Они в Бруклине по большей части не живут. Дома – на Лонг-Айленде или в Коннектикуте. Цена билета для них – мизер. Они побегут в суд из-за такого мизера? Не побегут. Хлопотно, требует времени и денег. Какой вывод? Если страна не поддерживает нас в желании развивать культурные международные связи, мы тихо уйдем. И почему мы должны страдать?! Не понимаю. Мы работали. – Собственная логика захватила Гиви. – Мы работали! А непредвиденные расходы есть в каждом деле. Разве иммиграционные офисы возвращают деньги клиенту, когда проваливают дело? Они каждую бумажку ценят в тысячу! А врачи? Я читал, в Китае врачу платят за результат. Здесь деньги не возвращают покойным. Увидишь, сами пострадавшие будут рассказывать о происшествии с восхищением. Героев теневого бизнеса они ценят! – И завершил: – Надо скрыться на пару месяцев.

На запертой двери офиса «Новогодний круиз» прикололся листок. Текст от руки информировал: «ВСЕ БИЛЕТЫ НА КРУИЗ ПРОДАНЫ».


На автоответчике информация звучала подробнее. Бойкий голос сообщал: «Места на круиз закончились. Очень сожалеем. Поздравляем с Новым годом! Желаем здоровья и счастья! Ждем на следующий год. Спасибо за звонок».

Лори слушала в трубке непонятный ей язык, смотрела на рассыпанные по столу свечи и елочных ангелов.

– Зачем звонишь?! Не терпится?! – Мириам поставила елку в крестовину. – Сказала – сюрприз. Так и должен быть сюрприз. Офис закрыт. Праздник!

– Не собиралась ничего говорить. А они наше Рождество не празднуют. Все русские офисы открыты. Я хотела проверить, не изменилось ли что.

– Смотри, не испорть дело! Оставь наконец свою ревность. Мужик у тебя переживает, насмерть можешь забить.

– Куки, если вдруг он позвонит, твердо говори: «Уехала на Рождество к родителям. На Новый год позвонит, поздравит». Пусть ждет!

– Запомнила я. Ты третий раз просишь. Давай ангелов сюда, будем наряжать дерево.


Коля поднимался на станцию сабвея. В голове бродили неуютные мысли.

Кто-то тронул за плечо. Он вздрогнул и обернулся. Перед ним стоял черный кудрявый парень, улыбался, показывал метро-карту.

– Один доллар, – сказал парень. – Вход теперь дороже.

– Что? – не понял Коля.

– Давай доллар и проходи на станцию.

До Коли дошло. Сабвей поднял плату за проезд. Все билетики-монетки, токены, были отменены и заменены пластиковыми метро-картами разных видов: на одну поездку, на неделю, на месяц. По бессрочной карточке можно было ездить целые сутки. Черный парень делал бизнес. Он брал с человека доллар, сам проводил карточкой в турникете и впускал пассажира в сабвей. Первые пассажиры окупали вложения, доллары следующих становились его чистой прибылью.

– О’кей, – согласился Коля из солидарности с «коллегой», специализирующемся на ничтожно мелкой афере.

У выхода на перрон он услышал сзади шум и обернулся. Кассирша заметила черного парня, кричала и вызывала полицию. Парень шмыгнул на выход и удирал вниз на улицу.

«Только полиции сейчас не хватает!» – подумал Коля и смешался с толпой на перроне.

…Родная улица пустовала в свете рождественских гирлянд. Год прошел, как не было. В окнах домов мигали огоньки елок. Жители отмечали святой праздник. Мимо гирлянд брел и покачивался светловолосый мужичок. Коля узнал сварщика Лешку.

– Мэри Кристмас! – сказал Коля.

Лешка обернулся, зло посмотрел сквозь тяжелые веки.

– Ты чего, Леш?

– Поймаем его, вот увидишь.

– Кого?

– Ты наше телевидение смотришь? – не отвечая на вопрос, спросил Лешка.

– Последнее время некогда было.

– Батюшкин прячется. Нашу бригаду тысяч на шестьдесят кинул. Будет он кровью плакать! – погрозил он невидимому обидчику.

Коля вернулся домой, снял шапку, погладил бритую голову. На столе валялась нетронутая записка: «Гиви, куда ты исчез? Черкани тут, если соберешься уходить, где тебя искать».


Компаньон не появлялся третий день. Коля безвылазно сидел один. Русскоговорящий эфир пылал «событиями». Выяснилось, что Батюшкин действительно скрылся. Акции «Международного культурного центра» номинальной стоимости не имеют, деньги ушли неизвестно куда. Акционеры забегали по судам, но в отсутствие обвиняемого начались сложности. На телевидении любимый всеми толстяк Менджерицкий собирал интересующийся народ на серию передач-дискуссий по данной теме.

Обвиняли концертного продюсера Топельберга во ввозе в США, под видом гастролей, девиц легкого поведения. Танцовщицы из стриптиз-баров согласились сотрудничать с полицией и давали показания. Англоязычные СМИ погнали новую волну россказней о «русской мафии».

Вылезать из дома в такой ситуации было опасно. Коля не вылезал, слушал «процессы», ждал Гиви.

Наконец компаньон объявился:

– Коля, я – у Томы. Радио слушаешь?

– Слушаю.

– Через пять дней новостей прибавится. Мы решили отъехать в Палм-Бич, Тома выяснила, участки земли там пока дешевые. Есть смысл срочно вложиться. Встретим Новый год на юге. Собирай чемодан. Возможно, надолго задержимся. Видел Лори?

– Нет. Передали, что на Новый год будет звонить. Куда она позвонит, если я уеду?!

– Велика беда! Сам позвонишь. Пригласишь на море. Продолжите медовый месяц в человеческой обстановке. Положение у нас очень серьезное.

– Что с квартирой делать?

– Лучше откажись. Адрес исчезнет. Тома съезжает. Встретимся завтра в банке. Не опоздай, он завтра закроется на три дня.


В банке Гиви удивился:

– Почему два пакета? Ты по долям разделил?

– Один останется тут.

– Зачем?

– Гарантия, Гиви. Надо посмотреть, что за махинация.

– Абсолютно чистое дело. Томина приятельница…

– У меня уже есть кое-какой опыт. Давай не рисковать всеми деньгами.

– Какой риск! – вскипел Гиви. – Участки скупаем за одну четверть продажной цены. Получается, ничего вкладывать не надо.

– Американцы давно бы раскупили, если так. В чем трюк?

– В контракт из наших никто не вникает, и никто не объяснит, что продать их нельзя, пока не построил дом, и в какие суммы выливаются налоги и обустройство.

– Не люблю я твою Тому, – сказал Коля и отвернулся. – Как хочешь! Деньги твои. Моих тут – только что «воранули», как ты называешь.

– Падло ты! На совесть давишь! – И тут же остыл. – Я соглашаюсь. Уважаю дружбу. Если понадобится, ты полетишь за деньгами, договорились?

– Полечу.


Шел последний день уходящего года. На заснеженной автостоянке нью-йоркского порта возник шумок и разрасталось нездоровое возбуждение. Роптала толпа разодетых, надушенных дам в богатых мехах и сопровождающих их мужчин – сливок русского делового мира.

– Посадки на лайнер не будет. Лайнера в порту нет, – принес весть владелец бензоколонки.

Его жена, вокруг которой тут же собралась стихийная группа, сосредоточенно слушала трубку мобильника, постоянно поднимая палец к губам, если кто-то гневно «возникал».

– Тссс! Плохо слышно.

Окружающие примолкли в настороженном внимании. Она сложила мобильник, сунула в сумку.

– Что полиция?! – закричал издали скандальный голос.

– Приезжать отказались, – объявила женщина. – Нет дорожной аварии, нет нападения с ограблением, нет физически пострадавших. Предлагают оформить заявление в один из рабочих дней.

Народ замер. Необратимость ситуации становилась очевидной.

Первым встрепенулся совладелец похоронного дома:

– Новый год приближается! Пропустим из-за подлюг! Всем желаю счастья! Пока! – Он засеменил к автомобилю.

Раздраженный народ начал рассаживаться в машины и поспешил кто к семейному очагу, кто в гости, желая успеть до полуночи.

Среди всеобщей суеты, хрустящих по снегу шагов, коротких автомобильных гудков, слепящих фар медленно брела Лори с глазами, полными слез. Она дошла до причала и посмотрела вниз. Черная вода отливала многоцветным перламутром мазута и мерцала в слабом свете прожектора. Круги, расходящиеся по поверхности, складывали странные фигуры. В сумке заиграл мобильник. Музыкальное вступление повторялось снова и снова.

…Совсем другая, сизая океаническая, волна с шипением обрушивалась на песок пустого пляжа в лунном луче с черного южного неба. Длинные телефонные гудки повторялись безостановочно, перекрывая удары волн. Коля сидел перед телефоном на террасе отеля. Когда линия отключилась, он нажимал кнопку повторного набора. Бесстрастное гудение телефонного зуммера возобновлялось.

…Лори механически порылась в сумке. Мобильник ушел из рук, подпрыгнул на бетоне и шлепнулся в воду. Она подошла к кромке причала, посмотрела вниз. Чернота поднималась и опускалась, дышала, как спина гигантского водяного чудовища.

– Эй, мучача! Девушка!

Лори обернулась. Автоплощадка опустела. Из сторожевой будки шел черноволосый смуглый охранник.

Лори не двинулась с места.

– Здесь нельзя находиться!

Увидя ее лицо, он схватил ее за руку и потащил прочь от воды.

Лори закричала:

– Полиция!

– Сейчас будет полиция!

Мулат был силен. Он тащил Лори за руку, как мягкую игрушку.

– Помогите! Мама! – кричала она и вырывалась что было сил.

Втолкнув ее в будку, он прижал ногой дверь и набрал на телефоне службу спасения 911.


Глава пятая

Секс-бомба замедленного действия


Палило майское солнце. Цвели деревья. Коля, загорелый, обросший длинным густым ежиком на голове, сидел в шезлонге на крыше отеля перед бассейном и смотрел вдаль. По океану плыл туристический лайнер. С него доносилась веселая музыка. Крик Тома Джонса достигал берега. Певец исполнял «Ситуацию», бередя Коле душу.

Лайнер повернул за мыс, музыка стихла. Коля набрал в легкие воздух, намереваясь встать, протянул руку к бутылке виски на столике, плеснул в стакан со льдом, собрался выпить и остановился, глянув вниз, на улицу.

Открытый «конкорд» на большой скорости подлетел к тротуару и резко затормозил. Из автомобиля выскочил Гиви и побежал в отель. Через минуту он появился. Коля таким Гиви никогда не видел. Компаньон шагал туда-сюда и не сдерживался в выражениях.

– Сука! Тома – сука! – то и дело выкрикивал он.

– Для меня, уж извини, твое возвращение к ней вообще было сюрпризом. Не стал тебе говорить. – Коля попытался как-нибудь успокоить товарища.

Но Гиви оставался возбужденным:

– Убью! Ее мало убить!

– Можешь ты успокоиться наконец! Что случилось? Расскажи по порядку.

По порядку получилось с трудом.

– Я ей говорил, – рассказывал Гиви, – будь внимательна с кубинцами. Они живут колонией, покупают дома в других местах для того, чтобы перепродать. Если берут участок, то подробно объясни, что и как. Бежавшие с Кубы нас ненавидят со времен долбаного Хрущева. Они родину потеряли.

Произошло следующее. В их офис пришли два кубинца. Один тараторил на смеси плохого английского и хорошего испанского. Тома мрачно смотрела на него, ничего конкретно не понимая, и только периодически повторяла: «Согласно договору, срок прошел».

Гиви появился в офисе, когда возбужденный мулат грубо предъявлял Томе свои «доводы»:

– Мне говорили, не связывайся с русскими! Если бы не трус Кеннеди, мы бы… Ваш Кастро и ваши полковники давно бы гнили в канале с отрезанными яйцами. Вы – русские свиньи и воры! – проорал кубинец последние слова по-английски.

Гиви ринулся в бой, не учтя физическое преимущество противника. Один из кубинцев был маленьким и пожилым, но другой – крупным и мускулистым, видимо из бывших военных. Он отвел удар, отбросив нападавшего к ножке дивана. Гиви ударился лицом, повредил щеку и ухо. Кубинцы выскочили на улицу и быстро зашагали прочь.

– Дома, придя в себя, я выяснил, в чем дело, и возмутился, – продолжил свой рассказ Гиви. – Я сказал ей: «Пусть они не правы, но верни им деньги! Кубинцы в договоре не разобрались, а ты им толком ничего не объяснила. Они в суды не пойдут, а начнут разборку. У них своя мафия. А у меня тут друзей нет!» А она орет в ответ: «Вы с Колькой только деньги проматываете и бездельничаете. Думаешь, я не знаю, куда вы по ночам шляетесь?! Ты только распоряжаться горазд! В то время как надо срочно искать клиентов. Нью-йоркская фирма уводит покупателей, пока вы шляетесь». Ну я и закатил ей пощечину…

Коля долил виски в стакан, протянул товарищу.

– Успокойся! Ты сам к ней вернулся! Сам встрял в ее бизнес и меня втянул.

– Сам, – согласился Гиви, выпил весь стакан, но еще больше помрачнел.

– Вернет она деньги. Не такая Тома дура. А мы давай нырнем в одно местечко, покажу, что я нашел. В меню заведения – девочки за стол. Приставать к ним особо нельзя, но посадить на колени и поиграть разрешается. Отойдешь немного.

– Не поеду, Коль. Давай в офис вернемся. Вместе. А то если она откроет рот, я за себя не ручаюсь.

Совместный план рассыпался в прах, когда они появились в арендованном доме-офисе. Дверь была заперта. На проезжей части стоял полицейский «Форд». Как только Гиви достал ключ от дома, из машины вышли инспектора.

– Вы арестованы, – сказал один, подходя. – Обвиняетесь в избиении сожительницы.

Полицейский защелкнул наручники на руках Гиви. Тот воспринял процедуру молча, прошептав тихо:

– Сука!

– Он дал лишь пощечину за оскорбление, – попытался встрять Коля.

– «Скорая помощь» увезла женщину с треснувшей челюстью, – сказал инспектор. – Иди! – Он толкнул арестованного к машине.

Гиви обернулся к Коле. Лицо грузина осунулось в момент и отражало боль и отчаяние. Коля подошел к приятелю.

– Позвони Ашоту, – сказал Гиви, протягивая ключи от автомобиля. – Телефон у тебя есть. По твоим делам я с ним договорился, не успел тебе сказать. Ну и… расскажи мою ситуацию.

Полицейская машина тронулась, вырулила на улицу. Коля посмотрел вслед и направился к автомату. После разговора по телефону он завел «Конкорд».


В полицейском участке поговорить с Гиви не разрешили. Инспектор записал Колину фамилию и коротко объяснил:

– Вашему знакомому назначили адвоката Мигеля. Приходите завтра. Мигель с вами встретится.

– Его адвокат прилетит через два дня, – сказал Коля.

– Тогда приходите через два дня, все решите.


Через два дня Коля, не дождавшись приезда Ашота, направился в полицейский участок. Ему предложили сесть и подождать. Местный участок сильно отличался от тех, что Коля видел в голливудских фильмах. Люди в форме и без неспешно ходили туда-сюда. Женщина-полицейский за стойкой лениво беседовала с посетителями, выдавая формы для заявлений.

Устав ждать, Коля поднялся и поискал глазами – к кому бы обратиться. Мимо него прошаркал подошвами мужчина в штатском с бумагами в руках.

– Простите, – зашел к нему сбоку Коля. – Вы не знаете, адвокат Мигель скоро появится?

– Вы по делу русского?

Коля кивнул.

Мужчина открыл папку, посмотрел в нее:

– Мистер Мавроди?

– Да.

– Проходите сюда.

Он повел Колю мимо стойки, где принимают посетителей, открыл дверь в пустую комнату со столом и двумя стульями. Вошел за ним, сел за стол напротив.

– Я – адвокат Мигель. К сожалению, дело сильно осложнилось. На моего подзащитного подано еще одно заявление – от мистера Навара: нападение на него в офисе агентства недвижимости. Есть свидетели. Вы присутствовали в тот день в офисе?

– Нет.

– Жаль. У подзащитного нет свидетелей. А вот пострадавшая также подтвердила заявление мистера Навара.

– Гадина! – процедил Коля по-русски.

Адвокат посмотрел на него вопросительно. Не дождавшись от Коли других слов, он продолжил:

– В освобождении из-под стражи под залог могут отказать. Ко всему прочему, в день ареста у подзащитного обнаружили в крови алкоголь.

– Он после, со мной выпил.

– Вам придется свидетельствовать. Больше пока ничего сообщить не могу.


На двери своего номера в отеле Коля увидел записку, приляпанную жевательной резинкой: «Ждем в баре. Ашот».

В окна бара били прямые лучи закатного солнца – помещение казалось заполненным туманом. Народу не было, но слышались громкие крики. Коля не сразу понял, откуда они раздавались. Оказалось, что у игрального автомата шел спор. Ашот, подвижный носатый мужик, лет под пятьдесят, с надетой задом наперед бейсболкой, спорил с барменом и официантом. Пожилой мужчина в сером помятом костюме и белой рубашке с галстуком кидал в автомат деньги.

– Слышишь, – крикнул Ашот, – уже премия!

Железное чрево машин выдавало марш.

Ашот повернул лицо к Мавроди, с которым ранее никогда не встречался, и посмотрел на него горящими глазами.

– Наконец-то, дорогой! У тебя деньги с собой? – спросил он, даже не представившись.

Этот вопрос Коле не понравился.

– Есть немного, – ответил он настороженно.

– Давай сюда! Спор не на жизнь, а на смерть!

Пришлось доставать бумажник. Ашот вытащил из него две купюры по десять долларов, протянул бармену.

– Так. Это – разменяй. Это – на спор.

Бармен пошел к стойке за мелочью.

– Мистер Давид Дэвис, – представил Ашот мужчину, стоящему к Коле спиной. – Суперадвокат!

Тот вывернул недовольное лицо. Пока он жал руку и произносил: «Очень приятно!», бармен вернулся. Ашот накидал в автомат денег. Ударил по кнопкам и проиграл. Бармен торжественно убрал вторую купюру в карман.

– Темп сбили! – возмущался проигравший. – Машина любит, когда ее насилуют. Оперативность – всегда преимущество!

Они отошли к столику.

– Ай, Гиви, Гиви! – хлопнул Ашот себя по бедру. – Зачем надо горячиться! Какой несдержанный! В Тбилиси все бы прошло. Здесь – Америка, надо же соображать. – Он на минуту задумался и вновь встрепенулся. – Коля, штатный адвокат – всегда лодырь. Он не будет ничем заниматься. Мы видели его сегодня. За что им деньги платят?! По мнению Давида, надо срочно действовать. Оперативность – всегда преимущество, – повторил он любимый лозунг. – Давид, скажи.

Адвокат заговорил вяло и тихо:

– Первое – надо уговорить кубинца забрать заявление. Любым возможным способом. С ним придется встретиться в частном порядке. Вот адрес. В частном порядке, Николай! Ты понял.

– Ей выгодно засадить Гиви в тюрьму, – сказал Коля, убирая листок с адресом в карман. – Провернуть дела, пока он отсутствует.

– Беда в том, – пустился в объяснения Ашот, – что Гиви не может доказать ни то, что он вкладывал деньги, ни то, откуда у него деньги. А если всплывет дело с круизом, суд может вынести дополнительное определение.

Коля перепугался не на шутку.

– Я говорил с Мигелем, – сказал Давид. – Поезжай к кубинцу прямо с утра. Мы останемся добиваться свидания.

Официант принес счет. Давид протянул банковскую карточку.


Утром Коля почесал в затылке, сел за руль и поехал разыскивать кубинца. Преодолев полуторачасовое расстояние по адресу, данному адвокатом, он попал в бедный район испаноязычной общины. Дом, который значился по адресу, представлял из себя то, что на языке риэлторского бизнеса называется «дуплекс» – многоквартирное двухэтажное строение, сдаваемое владельцем в аренду нескольким семьям. Белье, висящее во дворе, красочно оповещало о наличии в доме большого количества детей.

Открыла сдобная, как калорийная булочка, мулатка и заговорила одними существительными:

– Муж – работа, вечер.

Она захлопнула дверь, не интересуясь, кто и зачем пришел.

Коля потоптался на месте. Вокруг были дети. Он поманил паренька с велосипедом.

– Где тут мол (торговый центр)?

Парень английский не понял. Сел на велосипед и тут же уехал.

– Автобус? Автобус, где «стоп» (остановка)? – обратился Коля к детской компании.

Они дружно показали вдоль улицы. Коля поехал в указанном направлении. По пути обнаружилась харчевня. Из вентиляции валил дым, наполняющий воздух аппетитным запахом жареного.

Коля вошел, сел за столик и взял меню. Обнаружив в нем свинину по-испански, уникальное по сочности блюдо, он наелся до отвала и продремал за рулем под пальмой остаток дня.


Кубинский атлет встретил его недоверчивым взглядом из-под скошенного лба без бровей, но в дом пригласил. На провалившемся диване девочка и два мальчика четырех-пяти лет прыгали, визжали и орали. Они устроили беготню вокруг стола, за которым начались переговоры. В жутком гаме Коля, используя жесты, предметы и короткие выражения, пытался объяснить хозяину:

– Гиви согласен возвращать деньги. Его компаньон, женщина, – нет. Но Гиви в тюрьме… Я верну.

Вдруг жена вступила в разговор. Супруги так активно и темпераментно заспорили, что у Коли зачесалось в ухе. Все его попытки вновь включиться в разговор отвергались: пара оборачивалась к Коле с приказом: «Эспера!» (Подожди!). Дети визжали. Супруги переходили на все более высокие ноты. Коля понял только одно – в семье конфликт.

Спор оборвался внезапно. Кубинец махнул на жену рукой и, обернувшись к Коле, зло произнес:

– Деньги – назад. Мой заявление – назад.

Коля вздохнул с облегчением:

– Одно дело, по крайней мере, прояснилось.

– Что? – не понял кубинец.

– Договорились, – ответил Коля.


– Гиви перевели в тюрьму, – сказал Давид. – Свидания разрешили.

Втроем они расположились обедать на открытой площадке прибрежного ресторана.

– Есть информация на сладенькое, – продолжил Давид и посмотрел на обоих.

Коля впервые увидел мистера Дэвиса таким оживленным.

– Говори наконец! – Ашот швырнул салфетку на стол в артистическом гневе. – Как плохое, так тут же выкладывает, а как хорошее – всю душу вымотает. Что?

Давид аккуратно срезал ножиком тоненькую шкурку с киви.

– Какая информация? – И Коле стало невтерпеж узнать про «сладенькое».

– Я смотрю, – начал Давид издалека, – истца домой отпустили. С переломом-то кости!

– Что, нет перелома? – обрадовался Ашот.

– Подожди. Заключение врача о переломе есть. Я – в госпиталь, запросить второе мнение специалиста по костно-лицевому профилю. Оказывается, как спала опухоль, был повторный рентген. Выяснилось, что перелома нет. А второго заключения никто не удосужился к делу подшить. Как первый врач писанул, так и оставили.

Ашот даже в ладоши захлопал.

– Считай, Коля, Гиви спасен от пожизненных выплат. Она могла потом в госпиталь, как на работу, ходить каждый месяц. Болит, мол, и болит. Давид, ты второе заключение полиции передал?

– Нет, Ашот. Такое сладенькое – для присяжных, для процесса. Оно спекуляцией болезнью попахивает, сокрытием факта. Я встречался с ее адвокатом, проверил. Он уверен, что все у них в порядке.

– Тома взяла адвоката? – удивился Коля.

– Да, и очень дорогого. Он в миг найдет, как любой факт с ног на голову перевернуть, если есть время, конечно. Но команда истца больше занята инцидентом с кубинцем в офисе. Нам бы надо с «больной» поиграть. Поговорите с ней, Николай, в частном порядке. Вдруг она пойдет на попятную. Мой подопечный согласен кое-какие спорные вопросы обсудить. Мне не удается встретиться. Грубая леди.

Ашот картинно подхватил бокал красного вина, который наполнил официант.

– Ну, за Гиви, за благополучное вызволение!

Все трое выпили. Давид со смаком зажевал ломтиком киви.

– Махнем сегодня в казино, Коля? – с энтузиазмом предложил Ашот.

Давид перестал жевать. Энтузиазм на лице Ашота испарился.

– Ты что жене обещал? – угрожающе произнес Давид.

– Заложишь меня?

– При чем тут я? По карточке определит. Ты сколько в автомат насовал?

– В автомат наличность совали. Все шито-крыто! Вот, Коля, никогда не женись на американке. Богат ты будешь. Акции будут, фонды, недвижимость – миллионы у меня есть, но… это когда я помру или калекой окажусь. А так – карман всегда пустой. Все под отчетом.

– При чем здесь американка! – махнул рукой Давид. – У меня – еврейка, а то же самое.


Коля позвонил Томе.

– Кто это? – спросила она. – А, ты…

– Послушай, Тамара…

– Не о чем мне с тобой говорить!

Последовал щелчок на линии, за ним короткие гудки.

– Вот гадина! – Коля опустил трубку, подумал и скрепя сердце сел за руль.

Дверь Коле открыли, но за порог приглашать не собирались. Тома маячила в дверях, подбоченившись. Поверх шеи демонстративно белела госпитальная повязка.

– Чего тебе?

Коля решил схитрить и подольститься.

– Ты – добрая женщина, и Гиви у тебя – добрый. Как хорошо вы жили! Несправедливо, Тамара.

«Гадина» была начеку.

– Несправедливо! Вы сколько на круизе заработали?! А я? Я должна деньги возвращать?

– При чем здесь круиз? – Коля пытался понять логику претензий.

– Скажите спасибо, что я не поднимаю ту историю. Могла бы собрать свидетелей.

Коля содрогнулся внутри, но виду не подал.

– Гуд бай, Коля, не встревай в наши с ним дела. Он припрятал куш, и хватит с него. – И она захлопнула дверь.


В тюремной робе Гиви выглядел щуплым.

Коля спросил:

– Может, слетать в Нью-Йорк за деньгами для залога?

– Нет. Деньги не трогай. Ты оказался прав! Я, видимо, здесь без всего останусь. Да и за себя я на воле не ручаюсь. – Разговаривал Гиви с трудом, кутался в куртку, лихорадило изнутри. – Поезжай в Вашингтон. Что время терять? Прокатитесь с Ашотом. Он попытается решить твою проблему со статусом. Ты помог, чем мог. Дальше надежда на везение и на Давида.

– Что с машиной делать?

– Продай, пока она не предъявила на нее право. Я подпишу доверенность, Давид передаст. А лучше – переоформи на себя и пользуйся пока. Права мы тебе сделали. Я давно мечтал иметь «Конкорд». Может, еще доживу!

– Держись! Не велика беда, как ты любишь говорить. Давид уверен, в худшем случае дадут год.

Свидание было коротким. Гиви встал со стула и побрел внутрь тюрьмы.

…Собрав скарб в спортивную сумку и чемодан, Коля еще до рассвета погрузился в автомобиль.

– Я сзади сяду, – сказал Ашот. – Меня укачивает в длинной дороге, сплю как убитый. Не хочу тебя смущать, дорогой. Крышу не открывай, ветрено. Как устанешь, разбуди. За рулем я не засыпаю.

По пустынному шоссе «Конкорд» двинулся на север, в Вашингтон.

– Два года нелегалом, Коля, рискованно, – заговорил Ашот. – В твоей ситуации самый верный вариант – жениться. Деньги не такие большие, найдешь. Остальные варианты – канитель. Не морщись. Фиктивно.

– Да, видимо. Я согласен, да только риск большой. Меня напугали разными рассказами. Наркоманки на предложение кидаются. Прикинутся паиньками, берут половину, а ты потом в тюрьме будущую жену обнаруживаешь. И не женат, и не холостой.

– Кандидатуру сегодня увидишь.

– Как – сегодня? – удивился Коля.

– Именно сегодня. Для чего же я тебя рано так поднял! Женщина веселая, любит всякие авантюры. Я с ней созвонился. Она ждет.

– Что-то не верится. – Коля все пребывал в недоумении.

– Оперативность – залог всего. Не сделаешь сразу, канитель засосет. У меня такой план. Мы доберемся до Вашингтона к ночи и поедем прямо на свидание. Тут вот какое обстоятельство. Если я домой приду, то не вырвусь. Дебри, жена не любит мои ночные вылазки, поэтому домой появлюсь утром.

– Кандидатура – твоя любовница, что ли?

– Нет. Ни в коем разе. К ней на любой козе не подъедешь. Увидишь, строгая женщина.

– Кто ж такая?

– Подрабатывает в ночном баре. Больше пока ничего не скажу. С тебя сегодня коктейли и орешки. Моя карточка под контролем. На сегодня я – банкрот.

– Нет вопросов. Заинтриговал ты меня. Может, все-таки расскажешь о кандидатуре поподробнее?

Ашот не ответил. Коля взглянул в зеркало заднего вида. Ашот спал, раскинувшись на сиденье.

Коля старался представить «строгую женщину» в ночном баре. Фантазия работала плохо.


Обедали в городе Уилмингтон. Коля пытал Ашота насчет «кандидатуры»:

– Чем она занимается, хоть скажи?

– Ничем не занимается. Выдумывает всякие авантюры и развлекается. Страшно везучая и… оперативная! Родственная мне душа. Специалист по использованию социальных благ. Все в Америке изучила. Квартира у нее – из бесплатных – лучшая. Машина, которая ей не положена из-за того, что получает пособие «по бедности», – великолепная. Если заработок какой выдумает, только наличными. Она даже «право на ношения оружия» имеет. Я не удивлюсь, если узнаю, что она сдала на авиаправа. Единственное, чего ей не дается, – язык выучить. Не дается он ей, или, может, сама ленится.

– Сколько лет?

– До бальзаковского, думаю, не дотянула. Твоего, наверно, возраста, или чуть постарше.

– По-моему, ты меня разыгрываешь. Или монстра такого преподнесешь! Впрочем, мне все равно. Довериться можно – и хорошо.

– Ха! – хмыкнул Ашот. – Монстра! Женщина – персик!

– Почему ж она не замужем?

– Вот тут – загадка. Не выходит замуж, и все.

– Лесбиянка?

– Не замечена. На фиктивный брак согласилась, может быть, из-за денег, может быть, авантюру какую выдумала. Давай-ка побыстрей поедем, а то опоздаем к смотринам! – Ашот сел за руль. Он выспался и был в хорошем настроении.

Под шуршание колес Мавроди заснул, не решив вопрос – разыгрывает его Ашот или нет.

…Открыл он глаза в полной тишине. Все вокруг было голубым. Машина стояла, Ашота в ней не оказалось. «Конкорд» находился на стоянке у дома, освещенного с земли прожекторами, поливающими стены голубыми лучами. Вдруг свет с голубого сменился на красный.

Коля толкнул дверь и вышел. Перед ним светилось невысокое здание, похожее на фрагмент огромного океанского лайнера с круглыми окнами иллюминаторов. К распахнутой дверце вел пологий трап с веревочными перилами.

– Приехали. Столик для нас заказан и ждет! – Ашот спускался по трапу.

Зал, оформленный деревом в виде гипертрофированного морского кубрика, поголовно заполняла мужская клиентура. Народ пребывал в хорошем градусе и бурно реагировал на то, что происходило в центре помещения. Там сверкала круглая площадка, сцена, к которой тянулся мостик для выхода исполнителей. Сама площадка казалась подвешенной к потолку на пяти золоченых стержнях и была освещена сверху пульсирующими лучами. На деревянном балкончике играли музыканты.

На сцене происходило нечто похожее на перепляс с эротическими ужимками. Девицы по очереди выходили из общей танцевальной композиции и, обволакивая телом золотой стержень, напоминающий фаллос, поглаживали его руками, ногами, прижимались щеками или всеми частями тела одновременно. Заканчивалось соло полным раздеванием до минимальной повязки на интересном месте.

На бархатный барьер вокруг сцены мужички клали карточки с вложенными денежными купюрами и номерами столов, что означало приглашение за стол. Девица, забирающая карточку, засовывала ее за повязку и выкрикивала комплимент типа: «В моем вкусе – только высокие брюнеты!» (Если положивший карточку был высокий брюнет.) Или: «Я давно мечтала познакомиться с каким-нибудь лысым, но они не обращали на меня внимания. – И добавляла под хохот и хлопки: – Спасибо тебе, ты – первый!»

Если карточек оказывалось несколько, девица выбирала ту, в которой денег было больше. Потом она возвращалась в массовку, уступая место следующей танцовщице.

Выспавшийся Коля освоился, заказал коктейли и всевозможные лакомства.

– Что тут может делать «строгая женщина»?! – улыбнулся он. – Я тебя раскусил. Любишь злачные места. Хитрец! Сказал бы сразу. Я – с удовольствием. – Коля взял из вазы карточку с номером столика, полез за бумажником. – Хочешь какую-нибудь за стол?

– Не хочу, – поспешно ответил Ашот. – Не торопи события. Мы тут по делу. Невеста на работе все-таки. Позже сама появится.

– По делу! – усмехнулся Коля и оставил бумажник в кармане.

Всех девиц с площадки разобрали. Со смешками и болтовней они раскатились, как горох, по столикам. В зале забегали официанты. Притихшие музыканты ожили протяжным аккордом. Загремел радиоголос:

– Гастрольное соло леди Клары и ковбоя Дико!

– О-о! – с сожалением сказал Коля. – На соло у меня наличности может не хватить. Извини, подождем кордебалет.

Он вернул карточку в стопку.

Грянул «туш», и по мостику в луче прожектора к сцене двинулась пара. Герой и героиня были засыпаны блестками и одеты на манер персонажей оперы «Кармен». Заиграла и соответствующая музыка. Зал встретил пару шумными аплодисментами.

Кармен подняла руки с кастаньетами. Зал затих, и пара закружилась по сцене. Танец развивался по своеобразной драматургии в духе заведения. Под мотив «Тореадор, смелее в бой!» ковбой Дико сексуально возбуждался и начинал приставать к Кармен. Та увертывалась, как могла, вызывая бурную зрительскую реакцию. Тореадор зверел и переходил к решительным действиям. Он срывал с нее одну одежку за другой. Благо, шмоток на Кармен было обилие.

Танцевальный стриптиз подходил к финалу. Обнаженная Кармен уворачивалась от уже уставшего, но все еще буйного тореадора. Зал гоготал. На барьере росло количество карточек. Коля смеялся, пил коктейли, жевал шоколад и хрустел орешками.

Финал номера оказался тоже в духе заведения. Увертываясь, леди Клара (от Кармен ничего не осталось, кроме туфель и тоненькой повязки на бедрах) сорвала с изможденного тореадора джинсы, и взорам посетителей открылась пришитая к плавкам сморщенная сосиска. Под всеобщий хохот ковбой Дико, прикрывая сосиску руками, бежал со сцены.

Клара под музыку остановилась у золотого стержня-фаллоса, обвила его телом и застыла в мечтательной позе. Зал свистел.

Коля запил возбуждение коктейлем и смахнул слезу с ресницы.

– Отлично! – восторженно произнес он. – Спасибо, что привез.

– Выбор! Выбор! – неслись крики из зала.

Клара вступила на барьер. Раскланиваясь и благодаря за приглашения, прошлась каблуками по карточкам с деньгами. Не подняв ни одну из них, вернулась на сцену, взяла из кучи сорванной с нее одежды белую кисейную тряпку с мелкими цветами.

– У меня сегодня специальный стол, я сегодня – невеста, – провозгласила Клара и накинула кисейное полотно на голову, которое оказалось свадебной фатой. – Меня ждет русский жених! – Она протянула руку в сторону Коли. – Николай.

Мавроди заморгал ресницами, переводя взгляд с Клары на Ашота и назад.

– Я тебе говорил: женщина – персик! – воскликнул Ашот.

Обнаженная невеста-«персик» в фате и туфлях бухнулась к Коле на колени. Зал аплодировал. Коля глупым образом озирался. Ашот смеялся. Клара, торжествуя, обводила глазами зал. Ее взгляд остановился на Коле, двинулся было дальше, но возвратился назад. «Леди» уставилась на него, слегка наклонила голову, вдохнула запах Колиного одеколона. Во взгляде появилось напряжение, будто Клара вспомнила что-то неприятное. Коля заерзал на стуле, не понимая, в чем дело.

– Кола, ты был в Таллине во время джазового фестиваля? – спросила она, удивив Мавроди ярким грузинским акцентом.

– Нет.

Зал зашумел. Меж столиков бежал официант с подносом, на котором бутылка шампанского прижимала карточку с крупным номером.

– Приглашение в ложу! – кричал официант, стараясь быть услышанным в общем шуме.

Волна криков в зале согнала с лица Клары сосредоточенность. Она просияла.

– Ты не против, дорогой? – спросила она громко и посмотрела на Колю.

Тот растерялся, не зная, что ответить.

– Это солидно! – доверительно зашептала Клара ему в ухо. – В ложах важные персоны прячутся – знаменитости или кто-нибудь из правительства. Может, сам президент Соединенных Штатов! Я специально трюк придумала, чтобы туда попасть. Через ложу можно в высшее общество пробиться, получить приглашение на солидную пати. Дальше все зависит от способностей. Ой, Кола, мы тогда такие дела закрутим!

– Конечно, иди! – немедленно отреагировал он.

Клара вскочила и победно пошла через зал.

– Как кандидатура? – спросил Ашот.

– Сногсшибательный экземпляр. Но почему она на меня так странно смотрела?

– Экзальтированное существо. До конца не поймешь. Ничего, ты к ней привыкнешь.

– А зачем привыкать? Брак-то – фиктивный.

Он с жадностью выпил коктейль до дна.

– В любом случае гарантирую: кандидатура не подведет.

– В ложах позволены вольности?

– Нет, дорогой. Заведение бережет репутацию. Она права, там сенатор может оказаться.

У стола появился официант с бумажкой на подносе. Коля протянул руку. На бумажке был текст: «Ашот, Коля, тут русский из Техаса, хотя по-русски не говорит, и американец. Они нас всех приглашают. Клара».

…Ложа была тесная. У полупрозрачного окна – подвешенный столик с оригинальным натюрмортом. Расписной маленький самовар, гарнитур со стаканами, банка с черной икрой и большой торт на блюде.

– Дуглас, – представился тучный мужчина, протянул визитки и повернулся к подтянутому джентльмену рядом. – Мы с мистером Краснов из России летим. Он услышал «русские», захотел поговорить.

Мистер Краснов вяло кивнул.

– Май мама и папа – русский, но я говорить плохо, – сложил он фразу и махнул на себя рукой. – Угощайтесь свежей водкой. Вчера она по Москве гуляла.

Впятером они втиснулись на полукруглый диванчик вокруг стола. Джентльмены настояли, чтобы Клара разместилась на коленях жениха. Дуглас разлил из самоварного краника водку.

Клара накрыла рюмку ладонью:

– Мне чай.

По телефону заказали чай. С вывезенным из России тостом «Вздрогнем!» Краснов поднял стакан. Выпил и снова вяло расслабился.

– Ох, – вздохнул Коля. – После коктейлей водка меня уложит.

– Выпей, выпей, дорогой, здесь мотель недалеко. – сказал Ашот. – Остановишься сегодня, потом поищем тебе жилье.

– Странные наши русские, – медленно подбирая слова, произнес Краснов, – я им готовую программу телевизионных университетов привез, с которой мне телефон оборвали. Выяснилось, что им деньги на оборудование надо.

Коля понимающе кивнул. От водки его вело.

– Надо быть осторожным, – сказал Ашот. – У нас бизнесом занимаются в основном воры.

– Известное дело, – продолжил Краснов, – большие деньги отмыли. Если есть связи с владельцами счетов, Николай, техасский отдел коммерческих программ рассмотрит предложения…

От второго стакана у Коли в голове мир двинулся в карусельной последовательности: лицо Краснова – спектакль на сцене – принесенный Кларе чай – торт – Дуглас с ножом – снова спектакль – Клара… Он уткнулся ей в плечо и забылся.


Проснулся Коля поздно. Спал на диване в одежде. В мятом костюме на кровати похрапывал Ашот. Коля посмотрел на часы. Стрелка перевалила за полдень.

– Ашот!

– А? – Ашот вскочил и посмотрел на Колю.

– Где мы?

– В мотеле. Ты как?

– Ненормально, но терпимо.

– Надо проветриться. Давай ланч закажем. С похмелья врать жене… Как не хочется!

Коля открыл дверь в лоджию. В тишине улицы гулко звучали женские каблучки. Головы людей, отдыхающих в креслах и на лавочках, были повернуты в направлении этого звука. По тротуару неторопливой походкой двигалась Клара. Черные волосы волнами играли на солнце, вздрагивая в такт шагов. Одежда не блестела, как на сцене, но была вызывающей. Юбка казалось сделанной из носового платка. Через плечо болталась спортивная сумка. Коля представил на секунду холл мотеля, лицо администратора и инстинктивно задернул штору.

– Что такое? – забеспокоился Ашот.

– Явление второе! Леди Клара без ковбоя Дико, – объявил Коля.

…Клара вошла, бросила сумку на столик, спросила:

– Кто тут до сих пор спит?

– Я, – сказал Ашот.

– Вставай! – приказала она и охнула. – Пирожных я вчера наелась, плохи мои дела. – Клара обнажила живот, разглядывала секунду и заговорила по-деловому: – Я все узнала. Фиктивный брак, Кола, дело рискованное. Ты будешь депортирован по суду, я – в тюрьму угожу. Они проверки устраивают. Последний год особо зверствуют. Я все продумала. Надо много свидетелей иметь и все знать друг о друге. Будем знакомиться. Раздевайся, дело серьезное.

– Что за спех? У меня голова трещит. Я двинуться не могу. Места себе не найду.

– Слушай Клару, – приказал Ашот. – Она в бизнесе с государством – дока.

– Надо, Кола, все заранее подготовить, – безапелляционно сказала Клара. – У одних знаешь какой случай был. Жену спрашивают: «Есть ли у мужа родимые пятна?» Она отвечает: «Есть одно». Муж занервничал, знал, пятен у него нет. «Где?» – спрашивают. Она отвечает: «На спине, внизу». – «Снимите штаны, мистер», – просят в комиссии. Муж поник, знаки ей всякие делает, но штаны спустил. «Повернитесь спиной!» Повернулся. У него родимое пятно снизу под поясницей, на жопке, в ложбинке. Он его никогда не видел, прожил сорок лет, – закончила Клара со смехом.

– Ты прямо вихрь какой-то! – сказал Коля, начавший оживать. – Осмотр такой дамы, как ты, – вещь увлекательная. Процесс надо растянуть, атмосфера нужна…

– Ты что? – Клара вытаращила глаза. – Ты вообразил, что я отдамся тебе? Держи карман шире. Иди сюда, вставай или ложись. Будем друг друга осматривать. Я не по этому делу. Скажи, Ашот!

– Так, новобрачные! – Ашот, хмыкая, поднялся с кровати, приглашая Колю на освобождающееся место. – Вам пришло время побыть вдвоем. Я – за едой. Тебе взять что-нибудь? – спросил он Колю.

– Возьми пива. И для дамы… Что вы любите, леди Клара?

– Я вообще не пью ничего! Что ты!

Ситуация начала Колю развлекать. Он упал на кровать и откатился в дальний угол. Там он замер, не шевелился, как паук, завидевший муху.

– Зачем ты туда забился? Ах, боже мой, у меня сегодня так мало времени! Дай я тебе помогу! Вылезай оттуда!

– Клара!

– Что, Клара?

– Давай отложим. Я сейчас не запомню ничего, – картинно взмолился Коля. – Посиди или полежи рядом.

– Тебе не надо ничего запоминать. Я тебе написала все. – Она вытащила из сумки розовый конверт. – Вот, на досуге выучишь. А мне надо быть готовой заранее. – Клара засунула конверт в Колину сумку, надела очки.

– А лупы у тебя нет?

Она усмехнулась и полезла к нему по кровати, стала расстегивать на нем рубашку.

– Считаешь, что тебя в лупу надо рассматривать?

– Может быть, кое-что, – сказал Коля, разглядывая потолок.

– Ну, ну, не скромничай!

Она повалила его на бок, принялась изучать спину. На Колю напала щекотка, он прижал локти.

– Чего ты вздрагиваешь, как юноша, не знающий женской ласки? Перевернись на спину! – скомандовала она. – Пусти-ка…

Коля перевалился.

– Ого! – воскликнула она. – У тебя подруга-то есть? Могу познакомить. У нас администратор в доме – баба во! И одинокая. Мы ее Мадам величаем.

– Не надо мне никакой мадам. Какую-то ерунду ты придумала! – вздохнул Коля.

– Ничего не ерунду! – ответила Клара и вдруг громко ойкнула с искренним испугом. – Прекрати немедленно! – закричала она, собрав к переносице брови. – Я предупредила, я не по этому делу!

– Как я прекращу? Ты по всему телу шуршишь. За бедро ухватила.

Клара посмотрела на руку, изменилась в лице и отпрянула.

Дверь скрипнула. Мелькнуло лицо Ашота.

– Оп-па! – вскрикнул он и захлопнул дверь.

– Ашот! – громко позвал Коля, надевая рубашку и заправляя ее штаны. – Войди!

Клара прикрыла глаза и отвернулась. Потом поспешно спустилась с кровати и засобиралась.

– Куда ты?

– Спешу, говорила. – Она вывалила из сумки прямо на Колю кучу белья. – Мои вещи. Развесь по вешалкам, лифчики брось в ящик, зубную щетку и бигуди – в ванную. Сообразишь. На листке все мои «особенности». Составь свой список на всякий случай.

Ашот вошел с охапкой пакетов, увидел Колю, заваленного женскими причиндалами.

– Вай! Замечательный натюрморт с портретом героя! Клара, у тебя нет фотоаппарата?

– Я, мальчики, очень опаздываю! – озабоченно сообщила женщина.

Ни на кого не глядя, она забросила через плечо сумку и застучала каблуками к двери.

– Подожди, меня подбросишь, – засуетился Ашот, выхватил из пакета большой гамбургер, бутылку пива и кинулся за ней.

Коля остался сидеть один среди кучи женского белья. Он стряхнул с плеча кружевные трусики и потянулся к бутылке с пивом.


Июльский праздник, День независимости США. Речь президента слушал пустой холл мотеля. Жизнь вокруг замерла.

Коля вышел из кафетерия и направился к бюро администратора.

Женщина в униформе покачала головой:

– Звонков не было.

Коля бросил взгляд на телеэкран и пошел к себе. За несколько шагов до двери он услышал, что в его номере трезвонит телефон. Коля завозился с ключом и, вбежав, схватил трубку.

– Куда ты пропал? – спросил Ашот.

– Она не появляется, – сказал Костя мрачно. – Может, передумала?

– Она твоего звонка ждет.

– Куда я ей позвоню! Мы же договаривались, ты – свидетель. У меня – ни телефона, ни адреса.

– Телефон у тебя на ее записке. Она оставила, говорит.

– На розовой, что ли?

– Не знаю, на каком цвете вы переписываетесь, – хихикнул Ашот. – Там – адрес и телефон. По-моему, она натурально замуж за тебя собралась. Загипнотизировал девушку! Давай, действуй! Не теряй времени, звони, а лучше – поезжай.

Коля отыскал в сумке конверт. Вынул сложенный розовый листок. Листок оказался Клариным персональным почтовым бланком. На нем крупным детским почерком стояло заглавие: «Мои особенности. Перечень». Перечень начинался с упрека: «Почему ты исчез из гостиницы в Таллине? Я ждала два дня». Дальше следовало письмо.

«Дорогой Коля! Я не успела рассказать тебе о себе в Таллине. В тот день я впервые отдалась мужчине. Мне не надо было принимать участие в вашей вечеринке. Соревнования закончились, и я согласилась. Зачем всё было потом! Психиатр после объяснял мне. Есть такие моногамные типы, которые должны быть очень осторожны, выбирая себе половину. Они могут попасть в трагедию и плохо кончить. Когда я выпила шампанское, началось невероятное. Ты тащил меня в номер, я не шла по земле. Я летела по воздуху в зеленом облаке и запахе невероятных духов. Я помню мало. Духи, родинка на твоем плече и шрам на твоей руке. Зачем ты показывал его, я не помню. Утром я не нашла тебя. Нашла ощущение, что ты – единственный, предназначенный мне судьбой. Я храню тебя в сердце».

Ниже следовал собственно перечень:

«1. Над верхним ухом у меня родинка. Ее не видно, ты увидел ее, откинув волосы, и поцеловал. (Сейчас вспомнила).

2. Есть, возможно, что-то еще. Не важно. Я не боюсь никакой проверки. Специально устраивала дурацкий осмотр, чтоб окончательно тебя вспомнить. Если я оставляю письмо, знай, я убедилась, от судьбы не уйти. Мы снова вместе».

Дочитав послание, он обалдел. Какой-то Коля, который, видимо, похож на него, имеет родинку на лопатке, шрамик на руке, душится «Данхиллом», живет где-то на свете, забыл про Клару и знать не знает, что другой Коля принял эстафету Клариной любви.

Он набрал напечатанный на бланке номер телефона. Трубку подняли, но никто не ответил.

– Алло!

Трубку положили.

Коля снова набрал номер. Снова сказал:

– Алло!

Снова, услышав его голос, положили трубку.

Он позвонил Ашоту:

– Извини, Ашот, она не сумасшедшая, случаем?

– Почему ты спрашиваешь? – удивился тот.

– Она меня за бывшего любовника приняла. Думаю, ей наркотик какой-то подмешали где-то в Таллине.

– Ох, дорогой! Нормальная она. Фантазирует немного. Тебе – главное, дело сделать. Подыграй женщине. Потом разберешься. Не зарежет она тебя. Как приняла за кого-то, так и разберется.

Ашот похихикал и отключился.

Коля задрал рукав, нашел маленький шрамик, которого ранее не замечал. Тут он вспомнил Таллин. Были соревнования. Была девушка, занимающаяся художественной гимнастикой, она выступала с лентой. Была вечеринка по окончании. Был большой загул… Не вспоминались подробности.

Коля посидел в задумчивости, встал, спустился на улицу, сел в машину и поехал по адресу на розовом бланке.


Лучшие, по словам Ашота, бесплатные квартиры находились в высотном мрачноватом доме-блоке из бурого кирпича. Доме, в котором проживала полюбившая его, оказывается, особа. Единственный угловой подъезд освещался изнутри. Пропустив перед собой старушку в коляске, которую везла служанка, Коля вошел и оказался перед лицом «Мадам», мулатки в спелом возрасте. Она продемонстрировала Коле три типа улыбки.

– Могу вам чем-нибудь помочь? – спросила мулатка с дежурной улыбкой.

– Мне в квартиру девять «эф».

Услышав номер, улыбка женщины осветилась интимным интересом.

– Вы…

– Николай.

Улыбка дополнилась участливым энтузиазмом, давая понять, что он здесь – фигура известная и желанная. Мулатка поднялась, вышла из-за стола и проводила Колю в коридор.

– Второй лифтовый блок, пожалуйста. Девятый этаж. Там – вторая дверь. Не спутайте. Вас ждут. Что же вы так долго?..

Мадам не договорила. Коля поблагодарил и направился к лифту. Дверь с буквой «f» была приоткрыта в полутемное помещение.

– Можно? – спросил Коля.

Никто не ответил. Он перешагнул порог.

Сзади на него обрушилось теплое, душистое и живое. Тяжестью повисло на шее.

– Не говори ничего. Я ни о чем спрашивать не буду, – услышал он горячий шепот. – Молчи и иди!

С Кларой на загривке Коля прошел вперед. Социальная квартира – мечта любой одинокой личности. У входа, на возвышении, – кухонька-бар со стойкой и столом, далее гостиная с выходом на балкон. Широкая раздвижная дверь вела в светлую спальню с дверкой в ванную. В гостиной был накрыт стол, щедро сервированный грузинским великолепием.

– Вспомнил? – спросила сияющая Клара и соскочила на пол.

Она была в длинном красном халате с разрезами по бокам до пояса, копна вороных с отливом волос разбросана по плечам. Девушка, выступавшая с лентой, в Колиных мыслях никак с таким образом не корреспондировалась.

– Вспомнил, – бодро соврал Коля, всматриваясь в Кларино лицо.

– Я – сейчас! – Она метнулась в кухоньку.

Коля прошел к распахнутой двери балкона. В тишине, в синей дали, блестела стрела Вашингтонского обелиска, отсвечивал купол Ассамблеи, и среди зелени где-то притих Белый дом. Праздник закончился, парад отшумел, оркестры отгремели, речи отговорили. Везде воцарилась тишина. От ежедневного потока машин не осталось и следа. Освободившееся шоссейное полотно удивлялось собственной легкости и доступности для большой скорости. Редкие авто летели со свистом. Полиция демонстрировала благородное понимание и не набрасывалась на нарушителей на хайвее. На ближайшей улице, где прошли общественные мероприятия, валялись кучи пластиковых пакетов и сдувшихся воздушных шариков, куски бумажных украшений и флажков. Никто пока убирать мусор не собирался.

Клара зажгла свечи.

– Хозяйничай! – указала она на стол. – Открой «Киндзмараули». За ним черт-те куда приходится ездить. Я сегодня выпью. Составил список своих примет? Будем сверять.

Коля оценил ее «раздевающим» взглядом и сказал, ожидая увидеть приятное его существу женское смущение:

– Ты сказала, что не по этому делу.

– Пуганулся! Не по этому, точно. Но не с тобой! Я тебя всю жизнь ждала. Ночами стонала. Наливай вино! Баранина с перцем готова.

Она добежала до плиты, открыла духовку, и комнату заполнил запах шпигованной запеченной баранины.

Отяжелев от обильной еды, Коля отвлекся на телевизор и через некоторое время обнаружил, что сидит за столом один. Он поднялся и увидел ее на кровати. Клара лежала, отвернувшись к стене. Коля подошел, сел рядом и так закачался на матрасе – глаза забегали по сторонам.

– Что за черт?!

– Матрас с водой. Не видел никогда? – сказала она тихо, не оборачиваясь.

– Слышал, но не пробовал, – ответил он игриво и услышал ее всхлип.

– Ты что?

– Чувствую, ты не вспомнил меня! – произнесла она с обидой, но вышло вполне кокетливо.

Напившийся и наевшийся Коля перестал далее мучиться сомнениями и разбираться в прошлом. Он ощутил былую прыть любителя поживиться обстоятельствами, «безвозмездно» плывущими в руки. Он наклонился над Кларой, откинул волосы над ее ухом.

– Как не вспомнил! – фальшиво возмутился он. – Где тут родинка? О! Нет родинки!

– Как – нет?! – обернулась Клара испуганно. – Вчера была.

– Вчера была, а сегодня сплыла. Давай на другой стороне посмотрим. – Он повернул ее голову к себе, поднял волосы. – Вот! Она у тебя переносная.

– Что ты выдумываешь?

Она рванулась было к зеркалу. Коля удержал ее за талию и вернул в объятия.

– Потом выясним!

Шутка дошла. Клара обхватила Колю за шею и принялась поспешно целовать.

– Всю жизнь тебя ждала, – повторила она. – Теперь нэ отпущу!

Покачиваясь «на волнах» матраса, Коля прикрыл глаза, пытаясь настроить себя на романтическую волну. Не получалось. Желудок работал на полную мощность, забирая все силы у томного мозга.

Клара приподнялась, взглянула на Колю и положила руку на его бедро с внутренней стороны. Его как током прошило. Все в организме зашевелилось и всколыхнулось теплой энергией.

– Что ты сделала?

– Вот она, основная примета! – сказала довольная Клара. – Я ее случайно в Таллине обнаружила. Ты расплакался тогда. Я никогда мужских слез не видела. Испугалась. Думала, я что-то по неопытности натворила. Не помнишь?

За окном блеснули вспышки фейерверка и загремели раскаты артиллерийского орудия. День независимости завершался.

– Иди сюда! – скомандовала она.

Коля неуклюже зашевелился, балансируя на матрасе, стягивая одежду. Она распахнула халат, вылезла из рукавов и накрыла Колино лицо упругой грудью. Клара оказалась безответно словоохотливой. Шепотом приказывала, требовала что-то не всегда понятное, обижалась на Колину неуклюжесть, настаивала, чтобы он не шевелился и не торопился.

– Я – готова! – вдруг прошептала она.

Клара вцепилась в его плечо, отпрянула, вернулась назад, ударилась скулой о его висок и вскрикнула так, что у Коли в ухе долго держалось эхо.

– Держи, держи меня, нэ выпускай! – И она с невероятной силой стала вырываться, отталкиваясь от его груди и лица.

Коля взмок от борьбы на нетвердой поверхности, в кульминационный момент сцепил на ее спине руки в замок.

– Хочу, чтоб руками держал! – Клара размякла и нежно поцеловала Колю несколько раз в губы. – Никому нэ отдам! – Затихла.

Коля заснул под Кларой.

…Когда проснулся, то вновь ощутил себя под ее телом. Клара тихо дышала ему в плечо и смотрела на него.

– Эй! – бодро сказал Коля. – Проснулась?

– Давно жду, – прошептала она.

Коля потянулся, разминая застывшие мышцы, и обнаружил Кларину руку на своем бедре. Она пошевелила рукой, и глаза ее увлажнились. Коля понял – разговаривать сейчас бесполезно. Клара была «готова».

Постельные утехи растянулись на сутки и чередовались с обильной едой, звоном рубиновых бокалов, тостами: «Я тебя так лублу!», прыжками на Колины колени и затяжными поцелуями…

В воздухе стоял кухонный аромат. Что-то варилось. Коля осторожно приоткрыл один глаз. Клары рядом не было. Он открыл второй глаз и с облегчением вздохнул.

– Сегодня разгрузочный день для восстановления здоровья! – продекларировала Клара из кухни.

Пышущий здоровьем «персик» появился в дверном проеме в джинсовом костюме.

– Я хаши выварила, пальчики оближешь. Мгновенно станешь готовым на новые подвиги.

Коля скосил на нее не желающий подвигов взгляд и поплелся в ванную.

– Ты не должен ко мне сейчас приставать! – крикнула она вслед.

По лицу стоящего под душем Коли было понятно, что таких намерений он не имеет вовсе.

Густой, душистый с хрящиками суп возвращал Колю к жизни маленькими шажками.

– Почему не приставать? – спросил он, безответственно хорохорясь, и даже шлепнул подвернувшуюся Клару по попке.

Клара испуганно отскочила и обернулась с искренним ужасом:

– Перед выступлением нельзя, ты же – спортсмен, знать должен!

– Выступление – там же?

– Нет. Ах, я тебе не сказала! В синагоге. Пойдем с тобой вместе.

– Как?! В синагоге стриптиз устраивают? – Коля прыснул, чуть не захлебнувшись супчиком.

– Нет, что ты! Смешной какой! Сегодня клубный день, я буду петь.

– Ты еще и певица?

– Нет. Пожилые наши собираются. Они выросли на советских песнях. Ностальгия! Я знаю некоторые песенки и пою.

– Я там зачем? Песен не знаю. И желания идти никакого.

– Я без тебя не хочу, – кокетливо сказала Клара. – Говорила тебе, все всё про нас должны знать. Ты слушай меня. Что тебе Ашот сказал!? С чиновниками нужно вести себя очень осторожно.

Вздохнув, Коля ухватился за последний шанс:

– Мне надо номер оплатить, из мотеля выселят, побриться.

– О! Заедем заодно, я все заберу, – прихлопнула она «последний шанс». – Зачем две машины гонять! Теперь будешь жить тут. Наша Мадам – в курсе. Она за меня переживает. Ты ей очень понравился.

– Когда она успела сказать тебе об этом?

– Заходила вечером. Думала, не случилось ли что. Мы не выходим. Ты спал. Ужинали и тебя обсуждали.

– Как вы объясняетесь, если ты язык не выучила?

– Понимаем друг друга. Она в молодости в стриптизе выступала. Танцует – закачаешься! Я у нее много переняла. Она тебя хорошо разглядела и одобрила.

Перед Колей мелькнул эпизод, который ночью он принял за сон. Во хмелю он лежал, раскинувшись на кровати. Мулатка наклонилась над ним и покрыла простынкой. Он тогда вздрогнул под прохладной тканью, прогоняя не к месту возникшее наваждение. Коля представил нарисовавшуюся картину и недовольно заворочался на стуле.

Заполдень они погрузились в приземистый «Додж» с затемненными стеклами. Клара рванулась с места и понеслась по узкой выездной дорожке между столбиков с такой скоростью, что Коля физически ощутил каждый столбик на своем боку.

– Уф! – выдохнул он, когда «Додж» выехал на улицу. – Дай я поведу!

– Нэт, что ты! Нэ поспешим, опоздаем. Коля, не волнуйся! Четыре года вожу, и ни одной царапинки. Я – способная.

…Синагога Колю порядком удивила. Не таким он представлял себе храм – ни образов, ни священников. При входе в длинное помещение, у стола, одетый под ковбоя писатель торговал собственной литературной продукцией. В глубине находилось маленькое возвышение, сценка. На ней – президиум. Перед сценкой, на расставленных рядами стульях, сидел разношерстный, в основном пожилой, русскоговорящий народ. Вокруг народа и меж стульев носилась молодая девица в кудряшках и собирала подписи на листке, прижатом зажимом к дощечке.

Седоголовый музыкант заиграл на пианино, народ примолк. Клара, вся из себя такая скромненькая, в сереньком платьице и кофточке с воротником под подбородок, запела песню Новеллы Матвеевой «Эти дома без крыш…» Лирический текст Матвеевой приобретал в Кларином исполнении с грузинским акцентом совершенно не предполагаемый подтекст. Сексуальная натура убивала слюнявую комсомольскую романтику и наполняла слова двусмыслицей. Особенно удался конец куплета «…палка-мешалка в нэй». Это особенно рассмешило Колю. По блестящим глазкам мужчин в публике он заметил «родственные души».

Клара тем временем пела про любовь. Со словами:

– Я лублу-у тебя так, что нэ смо-ожешь никак… – она повторила придуманный ранее трюк: сошла со сцены и направилась к Коле.

Все лица повернулись к нему.

– Ты меня никогда, никогда разлуби-ить.

Допела Клара и села озирающемуся «от счастья» Коле на колени. Публика прослезилась от умиления и аплодировала стоя.

– Мой жених! – скромно объявила Клара и посмотрела на него влюбленными глазами.

Посетители синагоги – «свидетели», как пояснила Клара, – тут же образовали вокруг них кружок. Поздравляли старушки в вязаных кружевных платках, дамы в модных кофточках. Седовласая пара в очках облобызала Колю перекрестным поцелуем. Девица с кудряшками подарила цветок и подписала у него воззвание к Конгрессу, в которое Коля не стал вникать. Он чувствовал себя крайне неловко и готов был провалиться сквозь землю.

– Изумительная пара! – несколько раз восклицал старичок со слезившимися глазками, стараясь, чтобы наконец его услышали.

Клара услышала и поцеловала Колю в губы, прошептав:

– Дорогой, давай сбежим отсюда. – Она торопливо потянула Колю к выходу. – Нас ждет звонок из Тбилиси.

«Додж» рванулся с места и полетел по улице.

– А в мотель? – спросил Коля.

Клара резко затормозила. Коля приложился к лобовому стеклу.

– Прости, дорогой! – Она поцеловала его в лоб. – Совсем забыла. Давай в мотель для разнообразия. Ты прав. Все равно надо оплачивать до утра. Как ты меня захотел тогда там! Насильник! Я еле сбежала…

«Додж», подпрыгнув на бровке бордюра, понесся в проезд узкого переулка, угрожая помять боковины припаркованных автомобилей.

– Зачем такие свидетели! – ругался Коля. – Их потом не найдешь нигде. Все это – глупость, извини, милая.

– Не сердись на меня, дорогой, – мирно ответила Клара. – Я о нас забочусь. Ты думаешь, я не так что-то сделала? Нет, я продумала.

– Хватит свидетелей! Хорошо?

– Обещаю. Мне не нужно, чтобы ты сердился. – Она, продолжая рулить, опустила голову ему на плечо, замерла.

– Слушай, будь осторожна! – Коля схватился за руль. – Что с тобой?

– Ты сердишься, не буду тебе говорить.

– Скажи, я не сержусь.

– Я тебя хочу, – прошептала она.

Коля метал глазами по сторонам улицы и рулил вместо нее, как мог.

…Следующим вечером они сидели в шезлонгах на прогулочной крыше дома, обставленной деревьями в кадках, лавочками и лежанками для загара. Любовались городским закатом. Жгучая брюнетка везла по проходу инвалида в коляске.

– Видишь Дездемону, – указала Клара на брюнетку. – Она – врач из Еревана. У нее домик во Флориде. Построила на свои, работая сиделкой с проживанием у мистера Клиффорда. Тот сейчас развалился, а раньше был вполне даже ничего. Зарплату ей особенно некуда тратить, вложила в домик. Теперь она – жена Клиффорда, наследница и перспективная невеста. В сезон поедем к ним в гости. Она – нудист. В ковбойской шляпе ты будешь – блеск! Я тоже рискну. Я видела такую шляпку! Надо тебе богатое ожерелье на шею. Или крестик золотой. Еще модно разные браслеты. Один на ногу. Мужчины теперь носят, – фантазировала Клара.

Коля молча кивал, перемалывая в голове отвлеченные мысли.

Клара вскочила и пошла к паре с коляской. Женщины облокотились на перила и бойко заговорили.

– Я постоянно его хочу, – исповедовалась Клара. – За столом, в дверях, на улице, особенно, когда он в одеколоне, после бритья.

Голос у нее сел, глаза заволок томный блеск.

– Ты, Клара, точно с ума сошла! Пересидела без мужика. Другой темы для разговора нет. Твоими подробностями заинтересовался бы Фрейд.

– У меня в глазах темнеет, когда он вцепляется в меня и держит за…

– Ну, точно рехнулась!

– Единственное что, – Клара озаботилась, – начал раздражаться. Как ни стараюсь…

– Милая! – воскликнула Дездемона. – Только о себе думаешь! Ни опыта, чувствую, у тебя, ни интуиции. Простая душа.

– Как? – всполошилась Клара.

– Мужчину надо интриговать, делать сюрпризы, – сказала Дездемона с назиданием.

Они посмотрели на мужа в коляске. Старик пригрелся и щурился на солнце, открыв рот.

– Как ты его интригуешь, Мона? – спросила Клара.

– Как! Как! Он порнушку по Интернету вылавливает. Иногда смотрим. Джон! – разбудила она мужа. – Как ты к порнушке?

Старик заволновался, посмотрел виновато, шевелюра на лбу заездила туда-сюда. Клара попыталась представить возбужденного Джона и не смогла.

– У каждого свое. Дело интимное, – неожиданно резко сказала Дездемона. – Пойдем ко мне спустимся, зелень у русских на твою долю взяла.

Она покатила кресло с Джоном к лифту.

…Клара вернулась в квартиру с пакетом в руках и нашла Колю, возбужденно ходящим по комнате.

– Мона нам лагман купила. Хачапури с лагманом – пальчики оближешь! – сказала она и поднялась на приступку в бар-кухоньку к холодильнику.

– Боюсь, не успею попробовать хачапури. У друга суд на носу. Летим с Ашотом в Палм-Бич.

– Я отвезу, – предложила Клара с энтузиазмом. – Заедем за ним пораньше, чтобы не нервничать в пробках.

– Атлычно! – сказал Коля на грузинский манер.


У аэропорта Клара высадила Ашота и Колю, чмокнула каждого в щеку и уехала.

Ашот взглянул на часы:

– Время есть. Давай в бар, по пиву!

Хмельные и довольные дарованной свободой, они вышли из бара и направились на посадку. Среди вылетающих с сумкой на плече сияла улыбкой Клара.

– Хотела сюрприз сделать! Дорогой, у нас закончился медовый месяц. Мы продлим его на юге. – Клара обхватила Колю за шею.

– Нет ничего прекраснее любящей женщины! – сказал Ашот, расплываясь в улыбке. – Ах, как она тебя любит! Рад?

– Еще бы! – Коля неуклюже изобразил неописуемую радость.

– Я так и знала! – Она взвизгнула, чмокнула Колю, крутанулась на месте и пошла вперед первая. – Я выяснила, – болтала Клара, сидя среди мужчин в салоне самолета. – В госдепе не будут тянуть с Колиными документами, если дождемся моего гражданства. Я налягу на язык, обещаю! У меня только с ним загвоздка. Подождем немного, Кола.

Она схватила его руку.

– В Нью-Йорке, – сказал Ашот, – говорят, психиатр за пять тысяч справку делает, чтобы по-русски собеседование держать.

Клара рассмеялась.

– Я выясняла. Он ставит диагноз: «склеротическая неспособность к запоминанию». Но я такое при полном вдохновении не сыграю.

– Я тебе говорю, Коля, – сказал Ашот. – На ринге Клара против США – опасный противник. Неожиданный апперкот, и госдеп – в нокауте. Раз, два, три… Аут! У тебя в руках грин-карта.


Яркое солнце. Безоблачное небо. Лазурный океан. Клара ходила вдоль кромки воды, размахивая широкополой мужской шляпой, пытаясь поймать бабочку. Насекомое, правда, не особо интересовало Клару – она получала удовольствие от того, что глаза окружающих мужчин застыли в ее направлении. Сама поглядывала в сторону тента под пальмой. Коля, Ашот и адвокат Давид сидели там в напряжении.

– На любой вопрос, – тихо говорил Коле Давид, – отвечаешь только: «Да», «Нет», «Не помню», «Не знаю». Никаких предположений и размышлений: «Я думаю…» и прочее! Ухватятся, не выпустят.

– Ах, Гиви, Гиви! – в очередной раз вздохнул Ашот. – Зачем было женщину злить, так с ней попутавшись. Она со злобы – не человек. Сама будет не рада, но во грех введет.

– Если возникнет вопрос, получал ли ты деньги, – продолжил Давид. – Сразу протестуешь: «Отвечать отказываюсь! Свидетельствовать против себя не буду». Запомни. Есть поправка в Конституции по такому поводу.

– Если бы его Тома не была в курсе «круиза», – сказал Ашот, глядя на испуганного Колю, – дело, считай, выиграно. Скажи, Давид.

– Большой процент за то, что они не станут притягивать новогодние события, – ответил юрист. – В ответ можно вытащить факты ее махинаций с налогами и процесс, который идет по ее компании.

Клара упустила бабочку и направилась к тенту. Она надела шляпу на Колину голову.

– Смотри, какую я красоту в ларьке нашла. Ковбой! Ты – вылитый ковбой! Спасибо, тебе, Ашот, такого ковбоя мне выбрал.

– При чем тут я? Вы давно друг друга выбрали. Да, Коля?

– Давно, – сказал Коля.

Ему было не до шуток, не до Клары, не до чего.


В здании суда Коля оказался в изолированном помещении. В комнате свидетелей он сидел один. Помещение без окон после солнечной улицы давило, холодило и усугубляло напряжение. Он сидел неподвижно, уставившись в спинку лавки напротив. Насколько хватало воображения, Коля репетировал допрос.

«– Мистер Мавроди, поднимите руку, – спрашивал воображаемый судья.

Коля поднял руку.

– Вы понимаете, что говорить надо только правду. Лжесвидетельствование карается судом по закону.

– Клянусь говорить правду и только правду, – сказал он трясущимся голосом.

Коля скривился недовольной гримасой, потер вспотевшие руки и теперь повторил ответ твердо:

– Клянусь говорить правду и только правду.

– Где вы познакомились с обвиняемым? – спросил судья.

Коля подумал и вспомнил:

– В туалете.

По залу прошел смешок. Коля усмехнулся нелепости ответа, согнал ухмылку с лица. Задумался.

– Вы принимали участие в организации новогоднего круиза? – спросил адвокат потерпевшей.

– Да.

Адвокат немедленно задал следующий вопрос:

– Вы понимали, что это афера?

На лице свидетеля проскочил секундный испуг, который сменился просветлением и уверенностью:

– Круиз никогда не являлся аферой. Он был организован как бизнес. – Коля посмотрел на Давида. Тот одобрительно кивал.

– Круиз не состоялся, так? – спросил адвокат потерпевшей.

– Так.

– Вы вернули деньги, собранные с пассажиров?

– Нет.

– Значит, вы обманули людей? – наседал адвокат.

Коля напрягся с ответом. «Думай, Коля, думай!» – насиловал он себя. «Думалка» не слушалась и не рожала мыслей.

Давид спас ситуацию.

– Протестую! – заявил он. – Моему свидетелю предлагают свидетельствовать против себя.

– Протест принят, – сказал судья».

Коля встал со стула, прошелся по комнате, тревожа рукой лицо. Подошел к двери, прислонил ухо. Ничего не услышал. Сел. Воображаемый процесс продолжился.

«– Вы с обвиняемым принимали деньги за билеты? – спросил адвокат потерпевшей.

– Да.

– Почему деньги не поступали на счет компании?

– Нас предупредил президент компании, что компания под судом за долги и мы можем оказаться в положении, когда нельзя будет расплатиться за аренду лайнера и по другим расчетам с организациями и людьми.

– Почему деньги не поступали на счет новой компании? – Адвокат подчеркнул слово «новой».

Коля заерзал на стуле, вытер пот со лба и почувствовал потребность в туалете.

– Мы не успели… дел оказалось невпроворот, – залепетал он.

– «Не успели» положить такие суммы – звучит странно. Не означает ли это, что вы поняли: круиз не состоится и задумали побег?

– Протестую! – закричал Давид».

Коля был более неспособен продолжать «репетицию». Он запрыгал к двери и, приоткрыв ее, увидел полицейского.

– В туалет можно? – спросил заискивающе.

Полицейский улыбнулся.

– Я провожу вас. – По коридору страж порядка не успевал за Колей, державшимся за живот. Он бежал сзади, указывал направление: – Прямо, направо, опять направо. Третья дверь для джентльменов.

Коля уселся в кабинке, и судебный процесс продолжился сам собой.

«Адвокат потерпевшей разразился речью:

– Компания «Новогодний круиз» зарегистрирована двадцать второго ноября. Десятого декабря все билеты были распроданы. К этому сроку компаньоны знали, что посольство США в Москве, как сообщила моя подзащитная, отказало в визах для артистической группы. Деньги исчезли вместе с компаньонами. Предлагаю суду вынести особое определение по настоящему факту, взять свидетеля под арест.

Коля взмок от страха. К нему подошли и прямо в туалете захлопнули на руках наручники».

– Сэр, вам плохо? – услышал он голос за дверью.

Коля толкнул дверь кабинки. Полицейский держал рукой приоткрытую дверь в коридор.

– Вам плохо? – повторил он вопрос.

– Нормально, спасибо, – ответил Коля и вышел на «свободу».

– Не успел вас спросить, – сказал полицейский. – Почему вы сидите в комнате для свидетелей? Процесс полчаса как кончился.

– Не знаю, велели ждать.

В холле навстречу Коле вскочил Ашот:

– Куда ты пропал?

– Ждал, когда меня вызовут.

– Я только что ходил в комнату свидетелей. Никого там нет.

– В туалет вышел. Чем кончилось?

– Все нормально. – Они торопливо спустились на улицу, где в такси сидел мистер Дэвис. – Выиграли, как предполагали. Шесть месяцев тюрьмы, и никаких выплат.

– Два он отсидел, – вставил довольный Давид.

– Да, – подтвердил Ашот. – Она, видно, успокоилась, присвоив деньги. Да и крыть особо нечем. Круиз вспоминать обеим сторонам невыгодно. Поспешим, друзья. Клара фейерверк-обедом угрожала прямо в номере. Всем ковбойские шляпы накупила. Хочет нас ковбоями видеть. Эх, заводная женщина! Готовься к ночному сражению, Коля! Судя по глазам, которые она на тебя пялит, большое родео предстоит.

– У-у-у! – картинно простонал тот.

– Что, не тянешь на ковбоя Колю?! – съехидничал Ашот.

– Да тяну… – Коля хотел что-то добавить, не добавил.

– Это самое главное! Шпоры – на сапоги, плетку – в руку и удила – в другую, чтоб сдержать в случае чего. – Удача на суде держала Ашота в боевом духе.

Скуластый водитель выхватил из русского разговора знакомое слово и повернулся к сидящим:

– Родео – великолепное дело для мужчин!


Тыква с нарисованными глазами в наброшенной на нее ковбойской шляпе смотрела с подоконника спальни. Коля и Клара валетом лежали поверх покрывала с раскрашенными под индейцев телами. Цветастые, нарезанные клиньями платья едва прикрывали их телеса. Разбросанные по столу приборы, бокалы, грязные тарелки, заваленная в кухне мойка – все говорило о крупном ночном сражении. Прошедшее шествие Хэллоуина беззвучно освещал телевизор. Мелькали группы, разодетые ведьмами, принцами, вурдалаками, светящимися скелетами и чудовищами без названий. За окном, на улице, дети бухали петардами.

Коля проснулся, но не шевелился. На шее болталось массивное ожерелье из белых клыков. На ноге поблескивал браслет. Задрав угол покрывала, Коля лениво тыкал пальцем в поверхность матраца и смотрел на колебания простыни.

– Как туда напустили тонну воды? – спросил он, не поворачиваясь.

Клара шевельнулась, ничего не ответила.

– Если все купят водяные постели, дом не обрушится? – спросил он снова.

– Поспим еще, дорогой, – сказала она, не открывая глаз.

Коля обвел глазами комнату, поднялся и, пошатываясь, побрел по квартире, что-то ища.

– Где мои плавки?

– Не знаю. Посмотри, может, в мое белье попали.

Коля выдвинул ящик, поворошил. Рука ухватила что-то тяжелое. Он вытащил и изумился. В руке сверкнул маленький блестящий револьвер.

– Зачем тебе машинка?

– Мафия везде. Мало ли что?

Коля засмеялся, рассматривая оружие.

– Ой! Не дашь ты поспать, пока плавки не найдешь. – Она приказала себе: – Вставать надо сразу! Оп!

Поднялась, взяла пульт, перещелкнула несколько телевизионных каналов, оставила музыкальный. Ритм брейка ворвался в квартиру, и Клара пошла к Коле танцующей походкой. Взяла из его рук револьвер.

– Я в тире поупражнялась и поняла: стрельба – это совсем не дурно! – Она зажала двумя руками «машинку», вытянула руки вперед, как видела в фильмах, повернулась волчком на месте и шарахнула из револьвера в открытую дверь балкона. – Вон они, твои плавки. Сушатся.

– Народ сбежится! – вскрикнул Коля.

– Какой народ! – Клара повела револьвером по сторонам. – Слева – глухой, справа – кривой, наверху – больная, внизу – маразматик. – Она бросила оружие в ящик с бельем. – Как поженимся, менять квартиру начнем. Здесь лучше есть, я все продумала. О! – всполошилась Клара. – Моя Мадам о тебе заботится. Вчера, пока вы с компанией «Тбилисо» распевали, она вот что мне вручила. – Клара достала с кухонной полки листки, подколотые скрепкой. – Грин-карты госдеп разыгрывает в лотерею.

– Я думал. При выигрыше нелегалу придется на родину возвращаться, собеседование проходить. Пятьдесят процентов «за», что дадут, и столько же «против».

– Дополнительный шанс не помешает. Чем ты рискуешь!? Заполни, дорогой. Знаешь, что люди делают? Мадам сказала: одни и те же фамилии при переводе по-разному записываются. Так умные головы три, четыре анкеты посылают. Машина миллионы конвертов обрабатывает, она по буковкам определяет. Так. Давай-ка сейчас в душ, от папуасов отмоемся. – Она обняла Колю за шею, изящно согнув ножку в коленке. – За мной не ходи. У меня выступление на носу.

Коля и не намеревался. Сняв с веревки плавки, он просунул в дырку палец, смотрел на него и думал.

…Вечером засел за стол заполнять анкеты. Покорпев над своими ФИО, Коля вдруг подпрыгнул на стуле и заходил по комнате.

Ночью Клара нашла его пьющим виски.

– Ждешь меня!

– Клара, если уж ехать в Россию, можно заполнить анкеты на десятки фамилий. Я там поменяю фамилию на выигравшую. Не выиграем, не поеду.

– Если все выиграют?

– Не важно. Оставим одну, остальные выбросим. Только, Клара, – никому! Ни Мадам, ни Ашоту… Понимаешь?!

– Само собой разумеется, дорогой.

Лежа в постели, они комбинировали имена. Коля вспоминал летчиков и чемпионов. Клара – артистов и музыкантов.

– Чкалов.

– Пугачев.

– Бубка.

– Паулс…


По столу рассыпался тираж Колиных фотопортретов, лежала стопка почтовых конвертов с марками и листы бумаги. Коля работал – приклеивал портрет на уголок листа, вычеркивал в списке очередную фамилию, вписывал ее в анкету, подставлял свои данные, подписывался, засовывал в конверт, ставил адрес и бросал конверт в пластиковый мешок.

Фамилии в списке закончились. Оставался один конверт с маркой. Коля подумал и с горькой усмешкой написал в анкете «Эсмеральдов». Положил ее в конверт, продублировал адрес, засунул в мешок и понес на улицу. Десятки конвертов, в которых знаменитые люди художественной и спортивной российской элиты претендовали на получение жительства в Америке, полетели в уличный ящик, начав почтовый штурм Центра розыгрыша грин-карт при госдепе США.


Клара, устроившись с Мадам за стойкой бара в кухоньке с кофе, орешками и бокалами сока, отвечала по-английски на вопросы.

– На сколько лет выбирается Председатель Верховного суда США? – спросила мулатка.

– Пожизненно.

– Может президент уволить главного судью? – каверзничала экзаменатор.

– Нет.

– О’кей! – Мадам стала листать книжечку, выбирая очередной вопрос.

Коля приспособился на ручке кресла у приоткрытой балконной двери и курил, выпуская дым на холодную зимнюю улицу.

– Ты вроде не курил раньше, – сказала Клара.

– Редко курю. Иногда хочется.

– Не переживай. Не выиграешь, я получу гражданство, оформим брак, и все у тебя будет. Пойдешь учиться… – Тут она запнулась. Перед глазами возникла картина: «Коля среди молоденьких студенток». – Впрочем, зачем тебе учиться? Время терять! Откроем бизнес. Тебе какой бизнес нравится?

– Во флот устроюсь, – пуганул ее Коля. – По миру поплыву.

– Нет, дорогой. Я высохну без тебя, – простонала она притворно. – Придумай другое что-нибудь. Я бы хотела, – мечтательно произнесла она, – модельный бизнес. Но увы, я даже домик рисую кривым.

Коля затушил сигарету и растянул губы в натужной улыбке.

– А что! Серия костюмов для желающих заниматься стриптизом. Такого в продаже нет.

Она улыбнулась.

– Поправил настроение? Отлично! Кстати, я узнала, что выигравшим поварам и медсестрам вообще не отказывают. Их не хватает в США. Подумай!

Мадам подняла от книжечки голову:

– Давай-ка произноси присягу.

Клара сморщилась:

– Завтра точно все выучу.

– Говори, что уже запомнила.

Путаясь в словах, Клара забарабанила официозный текст:

– Настоящим я объявляю и клянусь, что я полностью отказываюсь от всякой преданности любому иностранному государству, которого я была прежде гражданином…

– Что ты пропустила? – прервала Мадам.

Женщины заспорили, не понимая друг друга.

Коля обернулся к окну. Улицы столицы блестели гололедом. Транспорт на хайвее полз по нему со скоростью пешехода.


В Вашингтоне появился Гиви, похудевший, заросший и небритый. При встрече разгорячился, будто все случилось только вчера. Через срок заключения пронес обиду:

– Сука!

Ашот прервал его:

– Тебя предупредили, что ты не имеешь права подходить к ней. Это решение суда!

– Предупредили. Я расписался. Не волнуйся. Не подойду. Убивать женщину я из принципа не могу! Даже пытать не могу.

– Ай! Гиви, Гиви, ты не в Тбилиси…

Ашот вытащил из большого пластикового пакета новый костюм, рубашку и галстук. Переодевшись и преобразившись, Гиви успокоился.

– Бегом в парикмахерскую, – сказал Ашот. – Оставь там прошлое, не вспоминай больше. Новая жизнь начинается.

…Клара постелила Гиви постель на диване. Зажав под мышкой книжку вопросника и словарь, направилась к двери.

– Я – у Мадам в холле. Она сегодня дежурит. Звоните, спускайтесь, кричите, если понадоблюсь.

Коля и Гиви сели за стол, сервированный бутылками пива и блюдом креветок. Коля полез в карман.

– Вот «Конкорд». – Он протянул ключи и конвертик. – Ты – снова джентльмен на выданье.

– Спасибо, дорогой.

– В конверте с техпаспортом – доступ в нью-йоркский сейф. Там – только твое. Я свое выгреб. Немного осталось. Если не тратить, можно всю жизнь прожить. – Коля тихо засмеялся.

– Лори собиралась вернуть твой «жест».

– Куда она вернет? Она знает, где я?!

– Не сообщаешь. Забыть не можешь, – не спросил, просто пробросил Гиви слова. – Как у Клары с гражданством?

– Получит летом, думаю. Трудно тебе объяснить, но жизнь с ней – не мое.

– Обидно. Что ты собираешься делать?

– Встрял в серьезное дело. Жду результат. Говорить рано, – уклончиво ответил Коля. – Боюсь сглазить. Мнительным стал, ты уж извини.

– Нормально. Я – в Нью-Йорк. В новом месте трудно начать. Найдешь меня, мобильник старый. Передала мне, дрянь.

– Когда уедешь?

– Завтра тронусь. Проскочу затемно столичные пробки. Пива мне не подвигай. Бутылочки было достаточно.


За открытым окном со свистом носились стрижи, радуясь майскому утру. Коля пошевелил руку, на которой лежала Кларина голова, и легонько потянул руку к себе.

– Ты теперь как на работу, – сказала она сквозь сон и обняла.

– Быстренько проверю, и доспим. – Он высвободился и поднялся.

Клара открыла глаза:

– Год прошел, а я все сильнее тебя хочу.

– Я скоро вернусь!

Он оделся, спустился вниз, звякая ключами. За дверкой ящика с буквой «f» на кучке рекламы лежал большой белый конверт с прозрачным окошечком. Коля оглянулся, как будто крал чужое. В коридоре вокруг никого не было. Он сунул конверт за пазуху, прижал рукой и быстро пошел по коридору к двери на улицу.

У выхода встретилась Мадам. Улыбаясь, спросила:

– Как, не выиграли еще? Извещения стали приходить из госдепа.

– Ждем, – как можно приветливее ответил Коля и, не останавливаясь, прошел мимо нее.

– Все будет о’кей! – сказала она вслед.

Коля сел в Кларин автомобиль и отъехал. Через два квартала, остановившись под деревом, он вскрыл конверт и вытащил листок официального письма.


«ПОЗДРАВЛЯЕМ!


Регистрационный № 0714

Мистер Николай Эсмеральдов,

Вы отобраны для собеседования с целью получения грин-карты…»


Прочитав первые строчки, Коля оглох от ударов сердца. Бумага затряслась в руке, он откинулся на спинку сиденья. За тонированными стеклами «Доджа» жизнь засверкала разнообразными цветными красками. Желтые, фиолетовые, красные автомобили летели мимо и сливались в ликующую полосу радуги.

«Додж» медленно тронулся с места и, набирая скорость, вырулил на забитую транспортом магистраль. Вскоре он остановился у компьютерного кафе. Коля вошел внутрь.

– Мисс, – обратился он к девушке за стойкой, – сделайте мне любезность. Хочу разыграть приятеля. Замените фамилию на извещении и напечатайте копию. Я оплачу. – Он полез за бумажником…

– Куда ты пропал? – спросила Клара, когда Коля появился в дверях. – Полдня жду.

– Клара, любовь моя! – натуженно крикнул он с порога. – Мы выиграли! – Коля выставил на тумбочку бутылку «Киндзмараули». – Будешь сегодня пьяная.

– На какую фамилию? На мою или на твою?

– На твою.

Не глядя Кларе в глаза, Коля вытащил бумаги и протянул. Она открыла конверт.


«ПОЗДРАВЛЯЕМ!


Регистрационный № 0815

Мистер Николай Паулс,

Вы отобраны для собеседования с целью получения грин-карты…»


– Появится у тебя персональный композитор. Сочинит тебе триллион, триллион алых роз, – натужно пошутил Коля.

Радость на Кларином лице сменилась тревогой.

– Теперь надолго уедешь, я тут умру.

– Как уеду, так и приеду. Не пройду собеседование, так прилетишь, как станешь гражданкой. В Москве зарегистрируемся и вернемся. Не говори никому, что выиграли. Будем до конца осторожны.

– Я понимаю. Не скажу. – Клара повеселела. – Можно, я полечу с тобой?

– Даже сюрприз не сможешь сделать. Мне предстоит выбираться отсюда нелегально, через Канаду или Мексику.

– Почему? – спросила она со страхом.

– Чтобы не засекли в паспорте просроченную визу. Проштампуют, и въезд на три года закроется. Там же – фотография, она остается в файле. Кто знает, как они проверяют выезжающих и въезжающих! Не узнаешь. Связей не хватит. Предприятие – не из простейших. Позже обсудим.

Глаза Клары загорелись азартом.

– Давай я тебя в Москве встречу!

– Ой, Клара! – Коля посмотрел ей в глаза. – Я есть хочу.

Клара направилась к кухонной стойке готовить еду. Коля подошел сзади, поцеловал в плечо.

– Так, грандиозный специалист по государственным делишкам, – сказал он, обнимая ее. – Дай мне совет. Переться с наличными деньгами через границу весьма рискованно. Как мне персональный счет в банке открыть? Я пробовал, что-то не получается.

– Элементарно. Ты, наверно, в крупные банки ходил. А есть мелкие, городские. В основном пенсионеров обслуживают и разные квартплаты. Сходим завтра в «Риггс бэнк». Я тебе на свой адрес открою. Ты теперь тут прописан.

– Гениально!

Коля воодушевился. Все двигалось по плану.


Грузовик гнал на большой скорости по бездорожью, ровной песчаной пустыне, раскинувшейся до горизонта в пыльном мареве. Невысокие кактусы отбрасывали метровые тени от едва взошедшего солнца.

Кузов дрожал. Внутри, в темноте, болтался тонкий луч света, прорвавшийся сквозь колотую дырку корпуса. На полу молчали мокрые от пота люди. Их бросало из стороны в сторону, подкидывало на ухабах, дергало взад и вперед, ударяя о стены и друг о друга.

Впереди, в мареве, неожиданно проступили очертания полицейской засады – несколько замерших двуцветных автомашин с фонарями на крыше. Грузовик повернул и погнал в сторону. Автоколонна с мигалками ожила и бросилась в погоню. Беглец не выдержал преследования, остановился. Водитель выскочил из кабины, побежал вдоль кузова и отбросил щеколду на задней двери. Десятка два человек выпрыгнули на песок и кинулись врассыпную на все четыре стороны. Полицейские машины веером развернулись и по одной понеслись за убегающим в пустыню народом.

Движения машин и людей ускорилось и стало карикатурным.

– Дальше ничего полезного нет, – сказал Коля.

Он сидел на диване в гостиной, подавшись телом к телевизору. Горка видеокассет лежала на столике.

– Ужас! – покачала головой Клара. – Может, лучше через Канаду? Я ездила на Ниагарский водопад. У туристов вообще не проверяют документов.

– А в аэропорту?! – возразил Коля. – Неизвестно, какие у них соглашения с США! Возьмут и сообщат! Или у них компьютерная информация объединена. Черт его знает! Потом, ты учти, мы смотрим перебежчиков из Мексики. Я же – наоборот. – Коля нажал на видике «стоп». Кино прекратилось. – Я решил, легче через Мексику. Все триллеры «советуют». Хочется, как спортсмен с шестом. Разбежался, раз! – и на той стороне. Без погранпунктов. – Он вставил другую кассету, погнал пленку вперед. – Где искать посредников – вот вопрос! – Он снова нажал кнопку на пульте. На экране телевизора замелькал темный бар. Типы с уголовной внешностью разрешали денежный конфликт. Коля смотрел несколько минут и повернулся. – В таких местах боязно появляться.

Клара сидела с расширенными от страха глазами. Она придвинулась к нему, обхватила Колю за шею и всхлипнула на его спине.

– Ну вот! Опять! Сырость размножаешь, как у нас в детдоме говорили! Кто меня ковбоем назначил? Ты думаешь, ковбои живут для того, чтобы шляпы носить и трахаться? Они воюют.


Клары не было. Коля сидел за ее компьютером, пытаясь выйти в Интернет. Ничего путного у него не получалось. Он раздраженно махнул рукой, тщательно заклеил в пластик конверт с выигравшими документами, сложил в спортивную сумку. Поворошил вещи в чемодане.

Хлопнула входная дверь. Он задвинул ногой сумку в угол и вышел из спальни.

– Мой подарок тебе! – услышал он ее голос. Клара влетела в квартиру, достала из сумочки коробку с мобильником, подняла вверх. – Межконтинентальный! Связь через спутник. Хоть так будем вместе.

– Спасибо, дорогая! – Коля поцеловал ее в шею, покрутил мобильник в руках, вытащил из коробки инструкцию, углубился в текст.

Она вывалила на стол кучу проспектов и русских газет.

– Карты Нью-Мексико, Техаса, Калифорнии и Мексики. Изучай!

– Надо через Интернет к банку подключиться и зарегистрировать код, – сказал Коля, отрываясь от инструкции. – Я смогу прямо из банка он-лайн оплачивать счет.

– Я оплачу.

– Не для ковбоя предложение, дорогая, – сказал он хвастливо.

– Подключимся, – ответила она и уселась за стол с русской газетой. – Слушай! – вдруг вскрикнула Клара. – Американский адвокат взялся защищать выигравшего грин-карту русского против госдепа США. Такого я еще не слышала. Госдеп напортачил, но не признается!

Коля отвлекся от инструкции.

– Все читать не буду, несколько строчек, – продолжила Клара. – Слушай: «Консульский отдел отказал выигравшему грин-карту россиянину из-за якобы не подлинной подписи под анкетой. Подпись, тем не менее, была подлинная. Бюрократическая машина госдепартамента бросилась на спасение чести мундира, плодя произвол…».

Клара продолжала читать. Коля ничего не слышал. Он уткнулся в инструкцию, чтобы не выдать своих чувств.

– Извини, я – в туалет, – бросил он короткую фразу и шагнул из гостиной.

– Сам должен прочесть. «Лотергейт» называется. Тут много полезного! – крикнула она вслед.

В туалете Коля забегал по сторонам глазами, схватил Кларин карандаш для век, оторвал клочок туалетной бумаги и прямо на крышке унитаза черканул на бумаге подпись – «Эсмеральдов», зачеркнул, снова черканул полуслово «Эсмеральд» и крючок вниз. Зачеркнул. «Эсме…» Бумага порвалась, мягкий карандаш сломался. Коля уперся локтями в крышку и опустил лоб на ладони.

– Я не снял копии с анкет! – прошипел он сквозь зубы. – Как я расписался?

Он тихо простонал и замер. Легкий стук в дверь вернул его к реальности.

– Что ты там замолк? – спросила Клара. – Обед готов!

– Через пару минут буду. Решил душ принять.

Он скомкал листок бумажки, бросил по назначению, вернул карандаш на место и потянул ручку душа к голубой риске «холод».

…В день отъезда двухкассетник развивал музыкальную тему «Тореадор, смелее – в бой!», под которую Клара уворачивалась от ковбоя Дико в стриптиз-баре. Она, готовясь к проводам любимого, в костюме Кармен томно двигалась по гостиной, делая последние мазки в великолепной композиции на столе со свечами, бутылками, блюдами холодных закусок и вазой с фруктами. В кухоньке что-то варилось, жарилось и шипело. Домашний «стриптиз» предполагался сногсшибательным. Оставшись довольной и подпевая в унисон музыке, она поправила лежащую на кресле ковбойскую шляпу «Тореадора», запрыгнула на приступку в кухоньку, привернула ручку на плите, прошла в спальню. В раскрытых дверках шкафа она провела рукой по Колиным пиджакам, захлопнула дверки, подошла к чемодану на кровати, взглянула на часы, замолкла и забеспокоилась. Тут же схватила телефонную трубку и набрала номер.

– Ты где? – спросила взволнованно.

– Клара! Я не выдержу твоих прощальных слез…

– Что за глупости?! Какие слезы?! Я – в полной боевой готовности, как подруга шпиона на проводах в недра вражеской территории. Ты где?

– Я – в аэропорту.

– Как – в аэропорту?! Ты чемодан не взял, все пиджаки на месте. Рейс утром!

– Ты думаешь, я через границу с чемоданом попрусь, в костюме с галстуком! Все дома останется, – сказал он с фальшивой лаской, стараясь развить романтическую тему. – Вещи будут ждать меня рядом с тобой.

Клара больше не слушала.

– Зачэм ты так сдэлал! – слабо сказала она, подавляя комок в горле.

– Так лучше, Клара. Мне нелегко самому… Ты не удивляйся, если не дозвонишься. Я буду выключать мобильник. Он может в ненужную минуту зазвонить. Я сам позвоню.

– Я сейчас приеду! – сказала Клара и бросила трубку на кровать.

Она мгновенно сорвала отстегивающуюся одежду, облачилась в кофточку и кожаную юбку, схватила туфли. Двухкассетник выдал финальную музыкальную фразу бегства опозоренного ковбоя.

– Клара! Клара! – повторял в трубку Коля.

Клара неслась за рулем «Доджа» под гневные гудки возмущенных водителей.


Коля сложил молчащую мыльницу телефона и сунул в карман рыболовного жилета. Выглядел он по-дачному. Под жилетом была клетчатая рубашка, заправленная в грубые джинсы. На голове – панамка, на ногах – кроссовки, через плечо – видавшая виды спортивная сумка. «Дачник» смотрел на разрисованную подписями «Эсмеральдов» обложку билета.

«Остановиться, не ехать?» – сверлили голову сомнения.

В воображении всплыли картины брака с Кларой, его покачивание на водяном матрасе с колье на шее… Картины превратились в табло аэропорта: «Выход № 6». Коля оторвал обложку, поднялся, бросил листок в урну и поспешно пошел к авиакассе.

– Поменяйте, пожалуйста, этот билет на рейс с пересадкой: Лос-Анджелес – Сан-Диего.

– Только на завтра, на вечер, – ответила девушка в униформе.

– Годится. Где в аэропорту гостиница?

– У первого терминала – челночный автобус. Вас отвезут.


Глава шестая

«Эсмеральдов и Кº»


Тесный салон самолета местной авиалинии вместил дюжину пассажиров. Машина шла на посадку. Помощник пилота приказал пристегнуть ремни. Он пролез в хвост, где в куче лежал пассажирский багаж. Самолет коснулся колесами земли, тряханув привязанный народ, пробежал немного и встал как вкопанный. Помощник открыл люк, впустив внутрь столб горячего воздуха.

Коля вышел на трап под утренние лучи тропического солнца последним. Пассажиры тащили багаж к стеклянному павильону с буквами «Сан-Диего».

В городе Коля поднялся на узкую террасу старого одноэтажного дома, уставленного плетеными креслами-качалками. Развернув местный таблоид и сверив написанный по вертикали на косяке двери номер, позвонил. Открыла пожилая мексиканка.

– Сдаете комнату?

– На какой срок? – спросила она вместо ответа.

– До месяца, не больше.

– На месяц невыгодно.

– Может, я поживу, пока вы найдете съемщика? Подберу жилье и уйду по первому требованию. Вещей у меня нет. Я по бизнесу, прямо с аэропорта.

Она заколебалась, оценивая его взглядом.

– Заплачу за месяц вперед, а уйду, как скажете, – нажал Коля на выгоду предложения.

– Ты откуда?

– Из Нью-Йорка, – почему-то соврал Коля.

Она повернулась, пригласила идти за ней.

Такого интерьера Коля еще не видел. Внутренние стены не доходили до потолка. Коридор разделял дом пополам и выходил во дворик. За низкими дверьми, в неполный Колин рост, на пружинах, без замков и задвижек, просматривались комнатки. Некоторые – без окон, как чуланы.

Мексиканка придержала одну из дверей и пригласила войти.

– Регистрировать тебя не буду, – сказала женщина. – Скажу, приятель Хайеме. Хайеме – мой зять. Они в Нью-Йорке живут.

Соврал Коля удачно.

– Меня зовут Гваделупе, тебя – как?

– Ник. – Коля вытащил бумажник. – Сколько?

– Сто долларов. Туалет – в конце коридора у кухни.

Она взяла деньги и ушла, не сказав больше ничего.

Он бросил сумку на тумбочку, снял жилет и рубашку. Становилось жарко и сыро, тело покрылось влагой. Коля лег на широкую кровать и уставился в общий потолок. Где-то за стенами тихо бухала водой стиральная машина.

Немного полежав, он встал, надел под жилет майку с короткими рукавами и вышел на улицу. Солнце палило. Жилет и сумка казались свинцовыми, панамка, надвинутая на глаза, не помогала спастись от слепящих лучей.

Коля зашел в магазинчик, забитый пакетами разношерстных товаров. Очки с крышечками ему понравились. Темные стекла можно было по необходимости откидывать вверх. Очки оказались малы, но смотрелись здорово!

Владелец магазина спорил с парнем, пьющим у прилавка пиво. Примеряя перед квадратиком зеркала очки, Коля прислушался.

– Отец ждал тебя до вечера и поехал в результате один, – недовольно говорил владелец.

– Чего он ждал, я предупредил его, – оправдывался парень с пивом.

– Значит, он тебя не понял или ты так предупреждал!..

Разговор не представлял никакого интереса, Коля поспешно расплатился за очки и скорым шагом зашагал в направлении многолюдной улицы.

Для испаноговорящего города наступил час сиесты. Навесы ресторанов и кафе кишели народом. С тарелкой толстого омлета и бутылкой «коки» в руках Коля медленно шел между столиками под деревьями, прислушиваясь к разговорам и радуясь, если звучала английская речь.

Кофе Коля пил уже в баре, увешанном рыболовными сетями, слушал разговор семейной пары. Заказал пиво в другом баре, прислушался к разговору трех бритоголовых дебилов. Стоял в очереди на почте. Проехался пару остановок в толкотне автобуса. Посетил павильон распродажи стираной одежды. К концу дня он снова сидел за чашкой кофе под деревом и курил сигарету, недовольно стряхивая пепел, – подслушивание разговоров результатов не принесло. Коля сломал недокуренную сигарету, подошел к стойке, расплатился и зашагал по улице.

Вернувшись в дом сеньоры Гваделупе, он увидел на террасе мужчину с большими серыми, слегка выпученными глазами под густыми бровями, качавшегося в кресле-качалке. На коленях мужчины, аккуратно одетого в светлый пиджак и черную рубашку с желтым галстуком, был большой пакет с чипсами. У ног стоял ящик пива.

– Ола! – кивнул мужчина по-испански. – Сосед? – спросил по-английски и протянул Коле бутылку.

– Добрый вечер! – поздоровался Коля, ответил, что он – сосед, и присел рядом.

Они покачивались в креслах некоторое время молча.

– Лупита сказала, ты – из Нью-Йорка. По бизнесу? – спросил незнакомец.

– По бизнесу.

– Какой бизнес, если не секрет?

Наслушавшись в течение дня, чем живет город, Коля приготовил правдоподобную версию.

– Мне поставляют в Нью-Йорк из Японии чипы для мобильников. Договорился с местным парнем в Мексику их предложить. Продукт легкий, можно без декларации провозить.

– Жалко, не по моему профилю. Легкий товар – здесь подарок Божий. – Мужчина протянул ему вторую бутылку.

– Спасибо! – Коля замотал головой, отказываясь от пива. – Только из города. Напился, наелся, живот распух. Беда в том, – продолжил он, – что я потерял своего покупателя. Звоню по телефону – нет, говорят, такого. Прилетел – думаю, найду.

– Найдешь…

– Пако! – выглянула Гваделупе в дверь. – Такос готов.

– Спасибо, Лупита. – Сосед поднялся.

– Идите, Ник, попробуйте наш мехиканос фирменный, – предложила хозяйка.

Все трое ушли в дом. Во дворике, на столе, в кастрюле дымился такос. Лупита выкладывала на тарелки мясо с кукурузой и томатами.

Коля прикрыл тарелку рукой:

– Мне только попробовать! Я сыт, как удав.

После первой ложки он разинул рот и тяжело задышал.

– Не привык к чили! – засмеялся Пако.

Коле было не до смеха, он схватил стакан с водой и запил.

– Не могу, пойду помирать, – пошутил, поднимаясь.

Поблагодарив, Коля вернулся в комнату. Здесь можно было либо стоять, либо лежать. Он лег. Сосед вскоре заскрипел кроватью в одной из комнат. Коля вспомнил особенности испанских имен. «Пако», он же «Франсиско».

Коля приподнялся на локте и сказал прямо в потолок, который непосредственно соединял обитателей дома:

– Франсиско.

– Что?

– Есть место, где собираются торговцы, биржа какая-нибудь, рынок?

– Тебе лучше всего в «Эль Пассо» посидеть. Там шофера обедают или отдыхают без дела. Они кого хочешь найдут.

От радости Коля чуть не подпрыгнул.

– Где это?

– На окраине, при въезде в город. Автобус от перекрестка идет. Завтра суббота, народ с полудня соберется.


Выйдя из автобуса, Коля увидел открытую площадку, огороженную пряслами, как загон для скота. Не было ни стойки, ни эстрады. Внутри стояли высокие и низкие пеньки, сплошь занятые говорливым рабочим людом, а также несколько столов и прилавок под навесом. Люди веселились, вскрикивали от хохота, хлопали друг друга по вытянутым ладоням. Мужик в соломенной шляпе играл на аккордеоне. Среди народа сновала пара официантов в бабочках и бордовых жилетах. Они уносили с высоких пеньков использованную посуду. Один «идальго» держал перед лицом другого торчащий из кулака средний палец и упрямо кричал:

– Вот это видел?!

Коля взбодрился, назначил себя, как сострила Клара, советским шпионом, которому поручено прибить сбежавшего во вражескую державу коммуняку. «Вперед!» – скомандовал он себе и уверенно шагнул за ограду вживаться в чужое общество.

Подавали в загончике, как он смог определить, тростниковый самогон, сдобренный томатным соком, – «Кровавую Мэри». На закуску – пережаренные свиные шкварки, чачароны. Коля купил у прилавка под навесом бумажный стаканчик с красным зельем, горку чачарон на бумажке и присел, положив закуску на колени. Ему освободили местечко на высоком пеньке, пригласили располагаться. Испанского языка он не успел выучить у Лори, сидел молча, прислушиваясь к мелодике речи.

– Итальяно? – спросил один из сидящих.

– Раша.

Компания с интересом обернулась. Русские сюда не забредали. Разговор перешел на корявый английский.

– Ленин – Крущев! – выложил загорелый работяга в синей в белую полоску рубашке все свои знания о Колиной родине. – Говорят, войну в Сибири начали.

Народ «Эль Пассо» был «в курсе» жизни в России. Многие одобрительно закивали.

– Не в Сибири, на Кавказе, э-э-э… – Коля стал соображать, как поточнее указать район. – Недалеко от Грузии война.

– Где находится Грузия? – спросил его ближайший сосед по пеньку.

– На юге.

– Как они могли с Джорджией войну начать! – возмутилась синяя рубашка. – Мы бы знали.

– У них своя Джорджия, успокойся! – сказал сосед.

На том обсуждение политической ситуации за океаном закончилось.

– Ты по делам приехал или туристом? – спросил седой мужичок.

– У меня другая проблема. Сестра замужем в Мексике, съездить туда не могу, не готовы документы. Грин-карту жду. Давно не встречались, племянников не видел. Пытаемся повидаться как-нибудь здесь. Она у меня одна родня, – бил Коля на жалость, ожидая советов.

– Мучаются люди, – покивал сосед. – У нас человек вот попал в ситуацию! Бизнес держит, дом купил…

– Так он сам «идиото»! Надо было проверить, – перебил парень с живыми черными глазами.

– «Идиото», не «идиото!»… Слушай, русский. Отец умирает. Что делать?! Ему сказали, владелец недвижимости имеет право на инспекцию собственности раз в год приехать. Отец при смерти – горе. Полетел. Обратно – стоп! Жена, дети – в панике. Бизнес еле волочится. Перебежит – закон нарушит. Теперь ни туда ни сюда. Лучше не испытывать судьбу.

Сидящие за столом пригорюнились. Видно было, что сочувствовали и уважали того, о ком шла речь. Коля допил стаканчик и поднялся пойти за другим.

– Ты, я смотрю, пьешь глоточками, как мы, – сказал мужик в синей рубашке. – Я в кино видел, русские стаканами водку потребляют.

– Кто как. – Коля посмотрел на «синего» и отошел.

За спиной компания переглянулась.

– Клиент, – сказал седой.

Работяга в синей рубашке отрицательно покрутил головой:

– Рискованно. Больно чистенький. На агента смахивает.

Коля вернулся, вежливо улыбался, поглядывал в сторону бара. Появился официант, несший стаканы и бутыль текилы. Стал расставлять стаканы на пеньке.

– Попьем стаканами с выкрутасами. По-русски! – предложил Коля. – Можно на скорость. Я во флоте служил. Мы так развлекались.

– Каким образом?

– Кто быстрее выпьет с локтя и не разольет. Смотрите! – Коля встал, по-гусарски задрал руку, взял наполненный стакан, поставил около локтя. – Засекай время, командуй кто-нибудь!

– Оп! – гаркнул сосед, определив старт.

Коля подтянул локоть со стаканам ко рту, ухватил губами и, прижимая локтем, стал пить. Допил, сжал бумажный стакан в кулаке свободной рукой и крякнул:

– Оп!

Собрание похлопало. Кто-то одобрил голосом. Кто-то протянул стакан томатного сока.

– Семь секунд, – оповестил сосед.

– Что там у вас? – послышался голос со стороны.

Меж сидящих шел толстый усатый розовощекий блондин.

– Русский предлагает с трюком выпить, на скорость. Он платит, – сказал пожилой латинос в шляпе и, улыбаясь, протянул руку за стаканом.

Коля выдал стакан.

Шляпа хитрила. Латинос выпил полстакана и замотал головой.

– Не могу больше.

Понятно было, что «больше» он не собирался. Его осудили гомоном голосов и вытолкнули из образовавшегося круга – народ подошел с разных столов.

– Пейте по-честному, зачем обижать человека? Он от сердца предложил, – сказал розовощекий блондин и взял наполненный стакан. Тяжело дыша, он пытался проделать трюк, раздавил губами стакан и облился. Сжал от расстройства мокрый стакан в кулаке. – Тренировка нужна, – сказал, улыбаясь, – как спортсмену на стадионе.

– Дай, я попробую, засекай, Рико! – Сосед взял стакан.

Стакан дрожал на локте, но не падал. Сосед подтянулся ртом, стал осторожно поднимать локоть. В «зале» воцарилась тишина. Из стакана плеснулась в рот первая порция текилы. Общество откликнулось одобрительным вздохом. Сосед прижал стакан к губам и забулькал мелкими глотками. Когда он закончил пить, «родной стадион» торжествовал.

– Двадцать три секунды! – оповестил Рико.

Его никто не слушал. Коля был доволен. Компания за пеньком разрослась. Бутыль допили. Про рекорды забыли, все были возбуждены. Коля услышал за спиной знакомый мотив и непонятные испанские слова.

– Ка-атари-ана субью а монтанья… Ка-атари-ина ле дье су курасон. Эх!

Коля обернулся. Хитривший пожилой мужик в шляпе, заглаживая вину, притопывал ногой и орал «Катюшу». Народ смотрел в Колину сторону. Мужик с аккордеоном схватил мотив и подыгрывал. Как песня более чем полувековой давности добралась сюда – таким вопросом пьяный Коля не задавался. Текила взяла свое. Он подскочил к мужику, топнул ногой и запел куплет по-русски:

– Выходила на берег Катюша… На высокий берег, на крутой. Эх!

Мужик в шляпе орал по-испанки:

– Ка-атари-ана субью а монтанья…

Образовался кружок. Коля показывал, как пить с локтя. Облился под общее удовольствие. Кружок вскоре распался. Рассказывали анекдоты.

– Как называется проститутка, сидящая на мужике сверху? – интриговал парень с черными глазами.

Коля не знал.

– Дерьмо на палке! – выпалил держатель анекдота и первый захохотал, заразив остальных. Все перемешалось в единое веселье…


Утром разбудила мелодия «Тореадора». На мобильнике высвечивался Кларин телефон. Коля не ответил, выключил аппарат. Началось похмельное самоедство. Коля помнил одно: он держал сумку и ехал в такси. Как в тумане проявился эпизод. Официант протянул кусок оберточной бумаги.

«Передал человек, с которым ты можешь встретиться», – говорил официант в бордовом жилете.

Коля потянулся к стульчику, где висел его жилет, порылся в кармане, нашел бумажку. На ней были адрес и имя «Оскарито». Озадачившись, он включил мобильник, вызвал такси и отправился по указанному адресу.

Он попал на оптовый склад, снабжавший магазины «Каждая вещь – 99 центов». Коля вошел в распахнутые ворота, осмотрелся. У окна двое мужчин распаковывали коробки и развешивали на катающиеся вешалки-каркасы майки с надписями американских фирм. Один каркас был заполнен, мужчина покатил его по двору к раскрытому грузовику с трапом.

Коля подошел к группе рабочих у подъемника, сгружающих коробки на тележку.

– Где мне Оскарито найти? – обратился он к водителю подъемника.

Тот посмотрел на него, напрягаясь с ответом:

– Не знаю такого.

– Спроси у шефа, – грузчик указал в угол склада.

Там, за столом в конторке, сидел заросший до пупа волосами человек и писал. Коля подошел к конторке.

– Сейчас работы нет, – сказал волосатый, не поднимая головы от квитанций.

– Я не насчет работы. Мне нужен Оскарито. Не подскажете, где он?

– Такого у нас нет, – ответил шеф, продолжая писать.

Коля собрался покинуть склад, встал за воротами. Работяги курили. Один из них посмотрел на Колю и указал на большую желтую фуру, находившуюся на стоянке.

– Может быть, тот, спроси.

Коля обошел грузовик и увидел худенького мексиканца, спящего за рулем.

– Оскарито! – позвал он водителя.

Тот проснулся и, зевая, молча посмотрел на Колю.

– Оскарито?

– Я.

Коля протянул записку.

– Кто послал?

– Не знаю, официант в «Эль Пассо» передал.

– Ты хочешь в Мексику? – спросил и, не дожидаясь ответа, назвал сумму: – Тысяча баксов.

– Я согласен.

– Садись в машину.

– Прямо сейчас?! – Коля растерялся. – Денег, что у меня с собой, не хватит. Надо до брата доскочить, – соврал он.

– Я могу подождать час, потом я уеду. Только учти, если тебя найдут, я тебя не знаю и ты меня.

– Где найдут? – испугался Коля.

– Ты не в кабине поедешь. Спрячешься среди коробок. – И дружелюбно добавил: – Не бойся, они с собаками не проверяют.

Коля помчался на такси до первого банка, снял деньги. Через час он ехал в кабине.

Водитель охотно болтал:

– Денег свободных не хватает.

– На что?

– Я скот из Мексики вожу, иногда – птицу. Обратно – промтовары, дешевку разную. На скотине можно такой бизнес делать!

– Много можно заработать?

– Тысяч под десять в месяц, если еженедельно мотаться.

– Раньше мне б тебя знать, – с сожалением сказал Коля.

Через три часа он лежал в темноте, скрючившись на полу в глубине кузова, забитого доверху десятками коробок. Стало невыносимо душно. От жары в чреве фуры вскипели пары свиного навоза. Коля пропах навозом до корней волос. Фура несколько раз останавливалась и долго стояла. С улицы слышались голоса людей. Перебежчик сжимался от страха, пока фура снова не трогалась с места.

На одной остановке резко зазвонил мобильник. В спешке Коля забыл выключить. Мокрый от пота, с холодком, бегущим по спине, он прижал сумку животом к полу, желая раздавить предательский аппарат. «Тореадор» забурчал под ним, мелодия повторялась с равными промежутками. Залезть в сумку и выключить аппарат не получалось. «Тореадор» смолк, но послышался лязг открываемой задней двери.

«Все! – пронеслось в голове. – Что говорить, как оправдываться? Какая застава? Американская? Мексиканская? С собой денег нет. Почему боялся снять больше, идиот?! Чем откупаться?! Что сделают американцы? Арестуют до выяснения личности?! Что сделают мексиканцы? Отправят назад?»

Лязг прекратился. Раздались удары по щеколде. Ее, видимо, заело. Железная дверь открылась, среди щелей между коробок побежал тусклый свет. Слышно было, как вытаскивают коробки. Коля почувствовал слабость в затекших ногах.

– Выбирайся! – услышал он голос Оскарито. – Тайхуана.

На дрожащих ногах Коля выбрался наружу. Был вечер. На черном небе сверкали звезды. Звенели цикады, и мелькали светлячки. Фура стояла под фонарем на окраине города.

– Задержались мы с тобой с выездом. И на границе пробка, – сообщил Оскарито. – Тебе куда?

– Я должен до Мехико добраться.

– Кар-р-рамба! – растянул удивление мексиканец. – Тебе придется до Юмы ехать. Там – аэропорт. На полпути будет Мехикали, там – автобусы.

– Мне сначала надо в банк.

Заверещал мобильник, о котором Коля опять забыл. Номер был из Сан-Диего. Звонила хозяйка комнаты.

– Рыбаки приехали, Ник, – сообщила она. – Ты будешь дольше жить? А то, как договорились, придется съехать.

– Будь счастлива, Лупита! Запускай рыбаков. – У Коли было прекрасное настроение. – Ты здорово меня выручила. Передай привет Пако, у меня все в порядке. Спасибо.

– Что с твоей рубашкой делать? Она новая.

– Не нужна мне рубашка. Жарко.

В мотеле перебежчик отмылся душистым шампунем, насвистывая «Катюшу». Вытерся, распаковал пакет с купленными джинсами, достал легкую майку и переоделся. В киоске он приобрел соломенную панамку, надел очки с крышечками и двинулся в путь.

В кармане заиграл мобильник. Увидев Гивин телефон, Коля включился в разговор.

– Ты – где? – спросил Гиви.

Коля помолчал, затем ответил:

– Гиви, я не могу тебе сейчас объяснить. Я кое-что предпринял и, возможно, исчезну на время. Я сам найду тебя.

– Тут Клара назвонилась, переживает.

– Для Клары ты ничего обо мне не знаешь. Ради меня, Гиви! На звонок твой не ответил. Прошу!


Пограничные и таможенные процедуры были позади. В мексиканском аэропорту Коля сидел в ожидании приглашения к полету и думал о предстоящей поездке. Объявляли посадку. Прослушав повтор текста по-английски, Коля вытащил из разбухшей спортивной сумки тельняшку и кожаную куртку, надел тельняшку вместо майки, накрылся серой кепочкой. Взяв куртку под мышку, он пошел в самолет. На душе было муторно, в голову лезли неприятные мысли.

Дождавшись во время полета стюардессу с подносом еды, он выпил, закусил и заснул, чтобы расслабиться. Совершенно не к месту приснился дурацкий сон, разбередивший душу и загнавший в мозги липкое предчувствие чего-то нехорошего.

«Крупный бизнесмен Коля сидит в Москве в гостинице «Националь», ждет Сашка и смотрит по телевизору постперестроечную первомайскую демонстрацию. Развеваются трехцветные российские флаги, бодрый голос диктора Кириллова гремит на всю комнату:

– В этот радостный день весь народ вышел на улицы и площади столицы России. Солнце согрело сердца и души людей. На мавзолее – первый Президент новой России. Справа от него – все главы правых партий, слева – главы левых партий. Да, наступила демократия! Настоящая, подлинная демократия!

– Идет колонна москвичей. Смотрите, впереди мэр Москвы! Он машет Президенту рукой. Президент заметил. Отвечает…

Гремит марш.

– Идет колонна свободных фермеров. Что у них за лозунги? Давайте прочтем вместе. «Землю крестьянам, фермерам и трудящимся на ней!» Правильно! «Долой пришлых спекулянтов!» Этот день всегда был днем борьбы трудящихся за свои права!

– Идет колонна нефтяных предприятий во главе с миллиардерами. Да, первыми русскими миллиардерами!

Хор поет песню о Родине.

– Идет колонна олигархов. Это они вывезли и сохранили капиталы России на Западе…

– Идет колонна воров в законе! Вот они, теневые воротилы, прежде изолированные от общества. Сегодня они на свободе! Мы их видим и знаем.

Звучат слова песни «Проснись и пой!».

– Москва! Как много в этом звуке для сердца русского слилось!

– Идут колонны: солнцевская преступная группировка, измайловская, мытищинская. Сегодня они без оружия – без «узи» и калашей. День солидарности!

На крупном плане Коля увидел колонну курских бандитов. «Они – в Москве?» – прорезалась мысль в Колиной голове да так там и осталась».

Коля проснулся в поту, огляделся. Пассажиры спали. За иллюминатором – черно. Над планетой, там, где летел самолет, стояла ночь.

Коля поднялся, потянулся, расправляя мышцы, и пошел в туалет умыться. В отсеке для стюардесс он попросил минеральной воды.

– Попей, морячок, – улыбнулась девушка в фартучке.

В кресле, чтобы разогнать неприятное ощущение от сна, он вернулся к свежим впечатлениям от Мексики. Стал проматывать в голове вольготное недельное проживание в столице Мехико, обманутую в своих надеждах, но открытую для любви кассиршу «Аэрофлота», опасные приключения с дачей взятки мексиканским пограничникам и много других деталей и подробностей своей незаконной миссии. Приземляясь в Москве, он находился в приятных воспоминаниях.

Поменяв в окне банка наличные деньги, Коля позвонил Сашку.

– Привет! Как телефон мой узнал? – спросил старый приятель.

– На почте сказали.

– Правильно. Я первым делом оставил. Там Лизкина племянница устроилась. Ты как, совсем американец теперь?

– Я тут. В Москву прилетел, – сказал радостно Коля. – Тебя повидать собираюсь. Дело есть.

Сашок примолк, заговорил торопливо и тихо:

– Колюн, в Курске не появляйся, у меня – тоже. Дело твое закрыли, в розыске тебя нет, но деньги накрылись. Меня пытали, еще требуют. Дом сожгли. Присядь в Москве где-нибудь. За городом дешевле. Как устроишься, позвони, приеду. Звони вечером, до десяти. Лизка во вторую смену работает. Я не хочу, чтобы она была в курсе твоего прибытия. Мало ли что! Пока, прощаюсь. Да, если будешь звонить по объявлениям о жилье, агентствам вперед не плати. Исчезнут. Услышишь «агентство», сразу клади трубку. Будь. До встречи.

Коля крепко трухнул. Перепуганный, он не стал наслаждаться красотами новой Москвы, усугубившими социальное неравенство. С автобуса пересел на электричку. В окно увидел большой поселок, вышел на станции «Мытищи». На платформе Коля сорвал со столба несколько объявлений и пошел по адресам, где сдавали жилье.

К вечеру у молодой пары с ребенком Коля снял мансарду. Лег на раскладушку и уставился в косой потолок. В мансарде, как в комнате у Гваделупе, больше делать было нечего.

– Николай! – услышал он голос с улицы. – Слышь меня?

– Слышу.

– Иди, отметим новоселье, – звал хозяин дома. – Ирка пельмени сделала.

На столе, под деревом, стояла бутылка «Столичной», белели чистые тарелки и кувшинчик со сметаной.

– Вот я – шляпа! – сказал Коля. – Надо бы мне сбегать за водкой-то.

Хозяин, крепкий веснушчатый парень, возился у раскрытого сарая со стареньким «жигулем» первой модели. Рядом веснушчатый отпрыск катал по земле игрушечный автомобиль.

– Набегаешься еще, – улыбнулся хозяин. – На воздухе хорошо пьется.

– Вовка! – Вышла жена, дебелая молодая женщина. – Руки иди мой. Переварится все или остынет. Они свеженькие хороши.

– Иду. Ты огурчики поставь.

Коля подошел к машине.

– Бегает?

– Бегает. Пытаюсь продать, все никак, – покачал головой Владимир. – Иномарку беру.

– За сколько отдаешь?

– Пятьсот баксов прошу. У нее только коробка передач сменить просится. Все остальное век прослужит. Перебрал по винтикам и антикоррозийку не пожалел. Кто оценит теперь!

Коля посмотрел на машину, на забитый автобарахлом сарай. Пришла мысль.

– Может, мне у тебя купить?

– Если сразу, за четыреста отдам.

– Сколько за коробку возьмут? Есть тут, кто поставит?

– Есть. В сотню обойдется.

– Поставь коробку, и оформим. Договорись!

В доме зазвонил телефон. Хозяин взошел на террасу. Коля – за ним. Дождался у входа, пока тот закончит кому-то обещать «завтра быть», попросил:

– Разреши позвонить один раз. Приятелю адрес сообщу.

– Звони сколько хочешь.

– Я – в Курск. Счет потом предъявишь.

– Да звони иди! Ирка сейчас базл поднимет, что канителимся.

…Сашок приехал на третий день. Хозяева отсутствовали. Вдвоем они сидели в саду под деревом и закусывали копченой рыбой. По почти пустой бутылке было понятно, что переговорили о многом.

Коля не задал вопроса, просто бросил взгляд. Однокашник понял по-своему.

– Я, Колюн, не мог вытерпеть, – оправдывался он. – Они требовали все деньги. Баран нагрел утюг. – Сашок привстал и обнажил бедро со следами ожога.

– Мать моя родная! Подонки! – воскликнул Коля. – Мы же с ними расплатились за крышу!

– Бандиты! Обычное дело, Колюн. Сначала шантажировали. Потом в машину затолкали и вывезли связанного. Крыша хороша, пока ты зарабатываешь. Заработки кончились, крыша передает бандитам, подставу делают. На тебя наезжают неизвестно кто и раздевают. Я не стал по телефону говорить…

Помолчали.

– В Обояни я не появлюсь, – сказал Коля. – Но мне надо сменить документы: паспорт, свидетельство о рождении. И нужен диплом пищевого техникума. Вот тут, – он протянул конверт, – все подробно, новая фамилия и фото. Узнай, в какую сумму обойдется.

– Серьезное мероприятьице! Но сделаем – друзья наши поднялись в МВД. Готовь мани. – И Сашок добавил: – Объявили, внутренние паспорта будут менять. Поменять заодно? – Он вынул из кармана Колин паспорт.

– Дай посмотрю, век не видал.

Сашок протянул. Коля взял.

– Поменяй, конечно, – сказал, раскрывая книжицу с надписью «СССР».

– На какую фамилию, на новую?

Коля задумался, рассматривая себя, шестнадцатилетнего.

– Сделай на старую. Новая мне здесь ни к чему! Ты оставь его мне. В следующую встречу верну и подпишу анкету. Мало ли что! – Он механически полистал паспорт.

– Пропишу тебя, как обещал. Лизка слова не скажет. Повезло с женой.

– Детей не нарожали еще?

– Ждем. Поэтому и не хочу, чтоб волновалась, знала про тебя. Ты тут рот особо не разевай. В Америке был, и тому подобное! Местные узнают, появятся за деньгами. И ничего не докажешь. – Он осмотрелся по сторонам. – Мытищи – место серьезное. У нас известное. Скромно сиди.

Глядя на остепенившегося однокашника, Коля почувствовал неустроенность и одиночество, потянулся к пачке его сигарет.

– Покурим, и я пойду, – сказал Сашок. – Поезд есть вечером. Позвони через неделю.


«Жигули» отремонтировали и переоформили.

– Первая машина у тебя, что ли? – ругался бывший хозяин. – Права вроде многолетние. Новую коробку запорешь!

Они ехали по поселку.

– Первая, – с усмешкой признался Коля. – Ирония судьбы. Десять раз мог иномарку завести, все чего-то ждал. Чужие водил. На «Конкорде» носился.

– Не загибаешь, морячок?

Коля удивленно обернулся.

– Насчет «Конкорда»? – уточнил Владимир. – Дипломатом, что ли, работал?! Не похож ты и на казнокрада. Вроде наш, трудовой человек.

Коля посмотрел в лицо работяги. В насмешливом взгляде просвечивалась пролетарская злоба.

Коля спохватился.

– Загибаю. К коробке передач завтра привыкну. За мной бутылка. Обмываем вечером?

– Само собой! Чего на закуску заказать Ирке? Тушеное мясо, пельмени?

– Не хлопочите. Я зайду в кулинарию, возьму закуски, посидим, как полагается.

– Мне в любом случае надо жратву с выпивкой запасти. У мальца день рождения – повод! В воскресенье кореши соберутся. Им пара бутылок – комариный укус для носорога.

– Чем занимаетесь? – безразлично спросил Коля.

– В исполкоме – охрана. Захочешь, смогу порекомендовать. На флоте стрелять научили?

– Научили, – соврал Коля и насторожился.


Утром озабоченный Коля с сумкой на сиденье ехал по Москве.

– Разговорился, не узнав с кем! – бормотал он себе под нос.

Остановился у банка. Засунул карточку в автомат и снял деньги. Затем он припарковался у Киевского вокзала, надергал со столбов и стен объявления. Уткнулся в телефон-автомат на пустынной улице, чтоб не беспокоили, и сделал несколько звонков. Последний оказался удачным.

– Если я зиму буду сторожить? – спросил женщину, сдающую дачу. – Заплачу вперед!

– Приезжайте, – ответил слегка картавящий голос. – Я жду вас в воскресенье, часов с двенадцати. Раньше я не доберусь.

– Обязательно приеду! – почти крикнул Коля в трубку.

…В воскресенье он прибыл в поселок под названием Лесной. Название поселок оправдывал. Старые деревянные дома скрывались за зелеными заборами среди деревьев. Хозяйка, худенькая старушка, привезла творожники с вареньем и грибной суп в литровой банке. Ждала Колю за столом.

– Если вы соглашаетесь минимум на полгода, мне выгодно. Для меня сто долларов в месяц – целый капитал, – сказала она простодушно. – Другим кандидатам на лето я откажу.

– Я согласен. Хочу отдохнуть после морей и океанов. Снега в глаза сто лет не видел.

– Тут лыжи в кладовке найдете. Эти дома после войны для крупных военных строили. Ростика, покойного, за операцию в Англии наградили. Сейчас большинство померли. Многие дети приватизировали дома и продали.

– Почему вы не продали? Вот вам и капитал.

– Не могу. Тут все родное. Пусть дочка с сыном… Как захотят, так и сделают.

Она погладила рукой по крышке дубового стола, и на глаза навернулась слеза. Коля посмотрел на черный телефон старой конструкции с трубкой на шнуре и отвлек женщину от воспоминаний:

– Работает?

– Я включила для вас. Будем держать связь.

– Почту приносят?

– Да. Кое-кто живет в домах постоянно. Закончите кушать, посмотрим дом. Выберете комнатку. Хотите – живите в домике для гостей. Он у нас зимний, но надо топить дровами.

– Да, в таком домике для меня лучше.

– И мне выгодней. Не будет жрать электричество вся эта махина. Вы с какого числа поселитесь?

– Если возможно, я сегодня останусь.

– Хорошо, – заулыбалась женщина. – Только…

Коля полез за бумажником, вынул деньги.

– Нет. Я понимаю, вы заплатите. Мне надо в комендатуре поселка предупредить… – Она опять замялась и заговорила нерешительно: – Не будете против, если я скажу, что сторожем вас наняла. На такой большой срок… Я – пенсионерка. Дополнительный доход получается. Стало строго. Все время бумажки присылают. Не умею я с ними крутиться.

– Конечно, не против! – обрадовался Коля. – Официально мне лучше. Можем даже договор оформить, у меня паспорт с собой.

– Нет, договор не нужен. Я вас зарегистрирую, и все, чтобы милиция не придиралась. Милиционеры знаете, что делают? Хватают приезжих в кутузку и деньги пару дней вымогают, пока разбираются.

Коля поднялся.

– Дом я не показала, – забеспокоилась женщина, вынимая кольцо с ключами.

– Сам разберусь. В комендатуру сейчас подскочим, потом я вас на станцию подброшу.

– Если замерзнете, в кладовке одежда Ростика осталась. Можете воспользоваться. Та, что на память, я увезла.

…Вернувшись со станции, Коля накрутил диск черного телефона бывшим хозяевам в Мытищах.

– Опаздываешь! За столом народ, – сообщил Владимир.

– Друг меня к себе тащит. Я махну к нему. В машину я «девяносто третий» бензин лью, несмотря на твои приспособления. Работает как зверь. Думаю, до Курска добежит.

– Добежит и прибежит, гарантирую.

– Если я там приживусь, через неделю распоряжайся комнатой. Извини за беспокойство, – сказал Коля и вспомнил: – Да, я там для твоего мальца очки на окне оставил. Мой подарок.

– Спасибо! Стол хорош. Баранью ногу Ирка нашпиговала. Может, подскочите с другом?

– На что потом мы будем годны! – засмеялся Коля. – Всем привет!


Старушка, зарегистрировав его, оградила Колю от многих проблем, и он испытал почти безумную радость. Довольный, покатил по Москве, готовясь к долгому добровольному заточению. Ехал расслабленно. Законный житель страны. Морячок на стареньком «жигуленке» – привычная картинка. Ощутил забытое существование – в кармане была бумажка: паспорт находится на регистрации по точно указанному адресу. Он кивнул гаишнику, остановившемуся на светофоре к «Жигулям» борт в борт и смотрящим на него. Гаишник ответил. Улыбаясь, Коля понесся вперед.

Продуктовый магазин, куда Коля вошел, мог бы конкурировать с выставкой продуктов. Он набрал полную корзинку и подкатил к стойке с кассами. На его невезение, кассирша, отпустив покупателя, возилась с кассовым аппаратом. Никак не вылезала у нее бумажная ленточка. Она отщелкнула крышечку и ковырялась внутри, виновато поглядывая на Колю. Но настроение у него было хорошее, он терпеливо ждал, в свою очередь посматривая на девушку. Та выглядела привлекательно. Из-под кокошника торговой фирмы выбилась прядь русых волос и мешала ей. Она постоянно ее отдувала. Уловив на себе его взгляд, в упор посмотрела на Колю.

– Давайте рассказывайте, что за границей видели, – сказала кассирша.

Коля вытаращил глаза.

– Почему вы решили, что я из-за границы приехал?

– У вас сзади, из-под тельняшки, ярлык иностранный торчит.

Он провел рукой по шее, обнаружил твердый лейбл и заправил внутрь.

– Вам надо следователем быть. На чистую воду народ выводить.

– Я на бизнес-отделении учусь. Самое перспективное. Так, рассказывайте.

– В Австралии кенгуру живут.

Она расхохоталась. Бумажка у нее из аппарата наконец вылезла.

– Уникальная информация! – сказала она весело. – Выкладывайте продукты на ленту. Что у вас?

…Коля сложил продукты в багажник. Мимо окна пролетал стадион Лужники. Плакат объявлял межобластные соревнования. Сердце екнуло ностальгией. Коля притормозил, прошел в здание.

– Курское какое-нибудь общество участвует, не знаешь? – спросил охранника.

– Пройди по этажу до буфета. Там штаб соревнований.

Коля двинулся в указанном направлении. Несколько вопросов разным людям, несколько разных комнат, наконец конкретный разговор.

– Вячеслав Николаич? – напрягала лоб спортсменка.

– Да, – помогал ей морщить лоб Коля, – на мотоцикле всегда ездил.

– «Гонщик!» – Она облегчилась от напряжения. – Команда из Обояни! Тренер на мотоцикле.

«Гонщик» сидел в буфете, доедал фрикадельки. Увидев Колю, поднялся, обнял.

– Двадцать седьмой! – выпалил, не поздоровавшись.

– Что – двадцать седьмой?

– Никогда не думал, – сказал бывший Колин тренер, – что родственными душами обрасту. Давно спорт забросили, а все появляются ребятишки, пишут, подарки присылают. Стал считать вас по мере поступления. – Он засмеялся, довольный. – Давай хоть по компоту! – Побежал, притащил с прилавка буфета вишневый компот в бокалах. Они чокнулись, попили. – Неудачно тут встречаться, в буфете-то. К нам собираешься?

– Хотел было. Я – проездом, не успеваю. Увидел плакат, зашел на бум.

– Правильно! Видишь, как жизнь пошла! – вдруг резко сменил тему физрук. – Сегодня фарцовщик и спекулянт – главные люди в стране. Во Жилин твой – как развернулся!

– А что Сашок?

– Как – что?! Новый дом построил. Мясной магазин имеет. Деньжищи как-то собрал, теперь с женой дивиденды снимают.

– Не говорил он мне. Я звонил. – Коля в догадке нахмурился.

– Боится по телефону рассказывать. Кто бизнес имеет, боятся кто чего. Давай вот что. Найди время хоть когда и приезжай. – Он полез в карман, вытянул пачку слипшихся от крошек визиток, отлепил одну, протянул. – Мне тут карточки изготовили. Все международный класс стало. Хорошо, что разыскал. Тут черт голову потеряет. Совещание в другом конце стадиона. Хоть транспорт раскочегаривай.

– Вас по мотоциклу и нашел, – улыбнулся Коля.

– Привык. В моем возрасте надо бы на машину пересесть. Все никак капитал не сложу. Сообщай о жизни.

«Кинул, значит, Сашок! – покидая стадион, разговаривал сам с собой Коля. – Комедию ломал. Почему я не увез все деньги? – терзал он себя. – Так просто оказалось. Вот она, темнота!»

– Возьми футболки «Спартака» по дешевке, – услышал он голос со стороны.

Из-под козырька магазинчика, торгующего спортивной разносортицей и сувенирами, на него смотрел парень.

– Распродаю. Отыграются они, увидишь. Свое возьмут!

Коля отмахнулся, но, увидев светящиеся золотым блеском кубки, о которых в детстве мечтал, подошел. Пощупал для приличия майки и увидел другие, более дорогие.

– Там что у тебя? – указал пальцем.

– Футболки мировых чемпионов – бразильцев, англичан, немцев. Но дешево не отдам.

– Мадридский «Реал» есть?

– Должен быть. – Продавец порылся и протянул белую футболку с надписью.

– Возьму, – сказал Коля, расплатился и пошел на выход.

…Свернув с шоссе в Лесной, Коля докатил до почты. Две женщины находились в пустующем помещении за стеклом и занимались, судя по их лицам, какой-то скучной работой.

Желая наладить контакт, он нагнулся к окошку:

– Я тут новый житель. Организовываю СП. Если придет конверт из Америки, прошу всех – отнеситесь внимательно. Очень важный пакет! За мной премия.

– У нас письма не пропадают, – сказала старшая, в белой кофточке со скрученными волосами в булку «хала» на голове. – Иваныч сорок лет работает, письма не терял.

– Как фамилия? – спросила более молодая, полненькая блондинка в голубом с цветами платочке.

Она стояла у шкафа, раскладывая открытки.

– Ма… – Коля запнулся. – Ма… – проглотил слово.

– А как мама назвала заику? – рассмеялась девица в платочке и стрельнула на Колю голубыми глазами.

– Коля, – сказал Мавроди и наконец нашелся: – «Эсмеральдов и K°». Так, скорее всего, будет написано.

– Не волнуйся, Коля, – сказала голубоглазая пышка, – запомним. – Ты у нас первая «Ко».

Она продолжала улыбаться. Блондинка понравилась.

– Какую бы газетку у вас выписать?

– Тебе без «Коммерсанта» не жить! – быстренько протянула она форму и каталог газет. Подписка была в ее ведении.

Коля выписал «Коммерсант» на фамилию «Эсмеральдов».

Вернувшись в Лесной и разбираясь в связке ключей на кольце, Коля обошел дачное хозяйство. Открыл гараж, загнал «Жигули».

В комнатах мебель отдыхала под старыми простынями. В стенах торчали гвозди от картин, на потолке – концы проводов для люстр. Все, что можно унести, было увезено. На кухне, на полке, он нашел разрозненную посуду. Подобрал необходимый комплект.

Осмотрел кладовку, запертую на крепкий внутренний замок иностранного происхождения. Комнатка была до потолка забита стопками пожелтевших газет из разных стран. С русских страниц смотрели помятые лица бывших вождей. Стояли лыжи австрийского производства. Их накрывала мятая вязаная шапочка с надписью «Скотланд-Ярд». Коля подивился. В углублении, за легкой дверкой, в целлофановых чехлах висела мужская одежда. Коля провел рукой по чехлам, обнаружил генеральский мундир, теплый спортивный костюм и куртку с престижной кривой запятой, вышитой на груди. В углу стояли новые черные ботинки с высокими бортами и метровыми сыромятными шнурками. Коля поднял один и перевернул. Старушка не понимала: вечно модные «Наутики» могли покрыть ей трехмесячную квартплату за дачу.

В цоколе дома был погреб. В слабом свете маленького окна за решеткой виднелись полки с грязными банками, пустая бочка и самодельный стеллаж для бутылок.

На участке следы когда-то устроенной дачной жизни были разбросаны в пространстве меж деревьев. Где болтались детские качели и стоял турник. Где гнил под прошлогодней листвой редкий по тем временам красный надувной иностранный бассейн. Где валялась мишень для метания дротиков.

Дача была старого образца, без цивилизованных удобств. Поржавевший душ функционировал. Коля определил это, повернув кран под баком без крышки. Из хромированной розетки ливанула мутная дождевая вода. Будка туалета белела среди кустов. В колодце сохранилось ведро. Коля спустил ведро вниз и поднял полным ледяной воды. Он потащил ведро в домик для гостей напрямую через горку соломенных ковриков, вытащенных когда-то сушиться и забытых.

На улице, под навесом у стены домика, стопка обожженных кирпичей складывала очаг. Коля поправил чугунную решетку и развел огонь.

В прихожей своего жилья он нашел и включил рубильник электросети, погремел собранной посудой, установил плитку, распаковал маленький телевизор, вставил вилку в розетку, включил аппарат. Ворвалась страшная, гнилая жизнь. Одна банда гонялась за другой, все стреляли. Выключив уголовную пошлятину, вышел, сел на лавочку, посмотрел на горящие в очаге ветки и подвел итог мыслям, которые перемалывал в голове, пока устраивал житье-бытье на даче.

– Ехать разбираться с Сашком – бесполезное дело! Связи все у него. Без документов в результате останусь. Дорого обходится «мероприятьице».

Он вернулся в дом, включил телевизор и нашел музыкальную программу.


Коля, быстро пройдя по просторам Курского вокзала, вошел в ресторан. В глубине, за накрытым столиком, ждал Сашок.

– Ты где?! Заждался тебя. Думал, что случилось! – Он начал разливать по рюмкам коньяк.

– Случилось, Сашок. Непредвиденное случилось… Документы мои привез? – спросил озабоченно.

– Да-а. Куда ты гонишь?! Отпразднуем событие.

Коля наклонился к самому уху приятеля:

– Встретил петербургского одного друга. Обещал разобраться с курскими. Ты знаешь, у меня были связи. – Коля погнал волну.

– Колюн, ты не пори горячку! Ситуация рассасывается, – сказал испуганный Сашок, доставая конверт с документами.

Коля взял конверт, вытащил паспорт и бумаги, обрадовался.

– Вот спасибо! – заулыбался он. – Сиди спокойно. Тебя не коснется. Я улетаю, Сашок, – многозначительно соврал Коля на прощание. – Не стану тебя напрягать. Паспорт пришлю для обмена. Анкету я прошлый раз подписал. Поменяй и береги. Вдруг пригодится. Если появлюсь, разыщу. Рожайте сына. Всего!

– Спасибо! – поблагодарил растерянный Сашок. – Ты звони. Мой дом – твой дом.

Коля задержался, остановился, посмотрел на бывшего друга.

– Да, я знаю, – и пошел к выходу.

Сашок тупо глядел на полные рюмки.


В прорезь в заборной калитке просунулся и упал в ящик с дырочками выпуск «Коммерсанта». Коля вытащил газету, отнес в дом, взял конверт.

На почте он появился как старый знакомый.

– Здравствуйте! – сказал и раздал женщинам шоколадки.

Услышал свое новое, несуществующее имя.

– «Эсмеральдов и K°», что у тебя? – спросила голубоглазая блондинка.

Он стоял к ней в очереди за женщиной с сумкой продуктов.

– Пакет хочу ценным письмом отправить. В американское посольство.

– В первое окошко, пожалуйста, подойди, к старшей.

Коля перешел к первому окошку. Пока оформляли письмо, он косился на голубоглазую, перехватил коротко брошенный заинтересованный взгляд.

– Эсмеральдов, распишитесь здесь. – Из окошка высунулась бумажка.

Коля расписался и потерял расположение духа. В домик вернулся расстроенный. На столе в комнате, рядом со стопкой «Коммерсанта», лежал исписанный подписями «Эсмеральдов» листок. Коля смял его и бросил в мусор.


Листва на деревьях пожелтела, покраснела, пожухла. Стопка непрочитанного «Коммерсанта» выросла. Коля листал свежую газету, рассматривал женщин на рекламах и фото. Настигло «корабельное неудобство». Вокруг жили одни женщины. Он тихо ехал по проселку, и они постоянно отвлекали.

Две молодухи в теплых халатах смеялись у калитки. На голове одной полотенце стягивало узлом бигуди. Она повернулась к Коле и, пока он двигался мимо, улыбалась, провожала распутным взглядом.

Прокатила мимо спортсменка на велосипеде. Она тренировалась на скорость, выжимала максимум из двухколесного снаряда. Бедра и попка загипнотизировали Колю. Он догнал и на расстоянии тянулся за ней, пока она не свернула в проулок.

Раскрасневшаяся баба в фартуке поливала ковер из ведра и терла щеткой. Юбку баба задрала и подогнула за пояс. Белели на солнце толстые бедра.

На обочине дороги виляли другие бедра. Воспитательница вела рядком группу девочек в фартучках. Коля поравнялся с воспитательницей, притормозил. Та испуганно посмотрела на Колю, потом на детский выводок, потом опять на Колю.

– Дети, всем остановиться! – крикнула.

Коля уехал, чтоб не тревожить детскую начальницу.

Ближе к станции женщины замелькали тут и там. Коля притормозил у почты, но передумал. Впереди шла женщина в голубеньком плащике, вела на поводке собачку. Догнав, Коля обернулся посмотреть лицо и тут же прибавил газу. Возраст женщины в голубом плащике не располагал к разговору.

Остановился он у хозяйственного магазина. Продавцы – две женщины, пожилая и молодая. Молодая стояла на лестнице, передвигала кастрюли на верхней полке. Коля «машинально» загляделся на бледные икры.

– Вы покупать или что? – прервала Колино занятие пожилая.

– Мне удлинитель надо, побольше.

– Для чего?

Коля неожиданно рассмеялся.

– Как – для чего!? Для розетки.

– У нас есть на катушках для моторов, – пояснила сверху молодая.

– Мне для телевизора.

– Комнатные – в другом месте, в углу, – сердито сказала пожилая. – Возьмите и идите сюда.

Коля проехал мимо станции. Дорога свернула между домами и вывела к речке. На берегу полоскали белье. На мостках возвышались на расставленных ногах три круглые попки. Грело солнце, блестела вода. Коля вылез из «Жигулей», спустился на берег.

– У вас купаются тут? – спросил он.

Три растрепанные головы повернулись одновременно. Женщины распрямились, забрав Колино внимание богатыми телесами, ожившими под майками и под расхристанными кофточками.

– Летом купаются, – сказала в розовой майке, вытирая локтем лоб.

Коля разделся и прыгнул в воду.

– Ух! – шлепал он руками по телу, стоя по пояс.

– Смотри не простуди оборудование! – весело крикнула в розовой майке.

– Мне оно что-то ни к чему стало, – кокетничал Коля.

– Отстегни и неси сюда! В хозяйстве используем, – захохотала в кофточке.

– Несу, – ответил Коля, присев в воде.

– Не слушай их, – сказала третья. – Трепачки. Оставьте дачника в покое!

Коля побултыхался на мелководье и вылез на берег.

У станции на стихийном базарчике торговали опять женщины. Коля обошел базарчик и остановился у скучающей перед бараниной деревенской молодухи в платке с загорелым лицом.

– Выберите мне баранинки на жаркое.

Она повеселела, улыбнулась точеным лицом с иконной фрески.

– У меня вымоченная есть. Сегодня не берет никто. Надо было в воскресенье везти. – И потащила из полотняной сумки целлофановый пакет с мясом и луком.

Дома голодный Коля принялся разводить очаг. Хворост медленно горел и никак не превращался в угли. Коля изжевал полбатона хлеба и хрустел луковицей, разглядывая по телевидению гимнасток. Шашлыки созрели, когда поселок накрыла темень. Коля принес их в дом, запер на ночь дверь на щеколду и набросился на сочное, с жирком, мясо.

От стола он отодвинулся, поглаживая живот. Лениво потянулся к сумке, достал мобильник и стал стирать Кларины записи. На одной он остановился. «– Мистер Паулс! Ты помнишь, как хорошо нам было в кустах? – Клара делилась с Колей интимными воспоминаниями, которыми жила. – Я не соблазняла тебя. Ты сам разыгрался. Когда ты схватил меня, повалил и, не целуя, стал…»

– У-у! – застонал Коля, стер запись, разделся и лег спать.

Железная кровать поскрипела сеткой под ватным матрасом и замолкла. Зашумела от ветра листва. Застучали по крыше капли дождя. Обрушился ливень. Коля ворочался.

Сон начался с неприятного «воспоминания». Коля гладил пышное тело Веры и постоянно поднимал голову. Партнерша царапала тело в минуты оргазма, возбуждаясь больше и больше. Он напрягал себя и ничего не чувствовал. Устало крутил головой. Наваждение продолжалось самым худшим образом. Все было, как наяву, в полной тишине. Коля оказался на почте. Голубоглазой полненькой пышки в рабочем окошке не было.

«Подписаться? Идите сюда!» – звала старшая.

В помещении темнело. Старшая поднялась на ноги, придвинулась губами к стеклу и заговорила шепотом, не оглядываясь.

«Она на сеновале, на соломе, – глядела она горящими глазами. – Не ходи! – Женщина вытянула руку в окошко из-под стекла и ухватила за ремень. – Здесь останься», – шептала она.

Коля чувствовал, что прилип к прилавку. Стекло растворилось. Он ощутил ее грудь, полоснувшую по его телу. Захрустела солома. Слышались глухие удары из-за стены. «Хала» на ее голове распустилась, явив поток волос по телу, как у русалки. Коля не сопротивлялся. «Русалка» Колю насиловала. Он, полный желания, никак не мог приспособиться, ерзал…


Замучили Колю такие сны, заполнив добровольное заточение целенаправленной озабоченностью. Одолжив хозяйскую фирменную куртку и ботинки, Коля двинулся «за продуктами».

Он вошел в супермаркет и поискал глазами русую девушку в кокошнике. Все как во сне. Нашел ее на прежнем месте. Она взвешивала арбуз для старушки. Коля сделал несколько шагов, встал неподалеку. Дождавшись перерыва в потоке покупателей, он подошел ближе.

– Здравствуйте!

– Здравствуйте, – подняла она удивленные глаза.

– Не помните меня? Тельняшка с лейблом за шиворотом! – Коля широко улыбнулся.

Она вспомнила.

– Как поживают кенгуру в Австралии?

– Размножаются со страшной силой. В сумках матерей не умещаются… Вы всегда вечером учитесь? – начал Коля, не мешкая. – Может быть, встретимся? Забыть вас не могу! – Он нажал на романтический момент.

Она вскинула испуганные глаза.

– Что вы, что вы! Я – замужем! Вы покупайте что-нибудь или просто идите себе.

– Облом! – констатировал Коля за рулем.

С шоссе он свернул на почту. Вошел. Голубоглазой полненькой в платочке на рабочем месте не было. Старшая по отделению работала одна. Коля прошелся по приемной.

– Вам не доставили газету или подписаться решили? – спросила старшая. – Тогда – ко мне, в очередь вставайте.

Коля взглянул на женщину, вспоминая сон, и засмотрелся. Его подсознание, о котором он не ведал, ухватило верно. Женщина с «халой» на голове в ее сороковник была вся в соку. В разрезе кофточки просматривалась соблазнительная холеная грудь.

Женщина строго глянула на него.

– Что примолкли? – спросили полные ненакрашенные губы.

– Доставляют газеты четко. Я так, насчет письма из-за рубежа проведать, – сказал, растягивая слова, Коля.

Старшая усмехнулась, подняла глаза к женщине в очереди.

– К Нюрке целое нашествие! Настреляется она глазами! – И посмотрела на Колю. – В декрет Нюрка ушла! – Пояснила нравоучительно: – Сына мужу рожает.

Люди в очереди повернулись к Коле, смотрели сочувственно. Он попятился к двери.

– Я насчет письма, зачем на Нюру наговаривать! – Он вывалился на улицу. – Вот блядюшки! – незаслуженно оскорбил Коля почтовых работников, усаживаясь за руль.

Стрелка счетчика бензина двинулась в критическую зону. Коля развернул «Жигули» назад, на шоссе. На ближайшей бензоколонке шла заправка баков, пришлось искать другую. Нашел колонку на пустынном перекрестке шоссе. У будки он нагнулся к узкой щели за решеткой. В глубине двигались толстые красные губы, по которым гулял пестик помады. Больше ничего не было видно. Он сунул навстречу губам деньги. Губы с помадой исчезли, появилась женская рука с маникюром.

– Какой бензин? – последовал из будки вопрос.

– Девяносто третий, – сказал Коля и отошел.

У колонки он завозился со шлангом. Шланг не доставал до бака. Пришлось разворачивать машину – не той стороной поставил к заправке.

Заправившись, Коля сел за руль и увидел хозяйку губ. Она вышла из будки и подошла к дереву у шоссе с сигаретой во рту.

– Мама миа! Какой блонд! – процедил Коля сквозь зубы.

Грудастая, упитанная, крашенная с начесом «блонд» прислонилась спиной к дереву. Нога в черных чулках-авоськах, согнувшись в колене, уперлась каблуком в ствол. Оттопырив пальчик, девица курила.

Коля медленно подрулил.

– Спасибо, девушка! – поблагодарил он для начала. – У меня в Лесном дача. Может, посидим на террасе, поужинаем. Я заеду после вашего дежурства?

«Девушка» глянула свысока.

– Я не дежурю, дорогой. Видишь машину, – указала она за будку, откуда выглядывала БМВ. – Мы с мужем – владельцы предприятия. Тебе до него далеко, парнишка. А работница сейчас вернется. В кусточки пробежалась. Пригласи ее на ужин, – уставилась она на Колю наглым взглядом.

– Чегой-то вы все замужем?! – вздохнул он.

– Незамужних на вокзале ищи. Или на Тверской-Ямской, если зеленью располагаешь. – «Блонд» затянулась сигаретой.

Работница, пожилая в розовой кофте женщина, появилась у будки. С ехидной улыбочкой «блонд» покивала начесом в ее сторону, подергала глазками, демонстрируя собственное превосходство.

Колю заело. Он снял кепочку, выпустив волны русых волос, открыл дверцу, вышел, развернул широкие плечи. Куртка расправилась, явив на свет многодолларовую шмотку фирмы «Найк». Рядом с «девушкой» он был на голову выше. Посмотрел «стальным взором».

– Мужиков не читаешь! Неопытная! – сказал снисходительно. – Полковник в отставке, ныне руководитель отдела охраны Кремля Роговой. – Коля во вранье решил не скромничать.

Она взглянула на ботинки. Такой народ если в чем разбирался, то – в шмотках. «Наутика» добила ее.

– Хотел тебя в общество свозить, – продолжил Коля.

«Блонд» колебалась, бегала глазками.

– Не заводись, полковник. У меня с мужем и без того проблемы. Ну вас на хер, кобелей! – закончила она резко, присоединив Колю к виновникам каких-то своих неприятностей.

Она бросила сигарету, растерла ее по-мужски ногой на земле и поплыла к месту собственности. Ветерок дохнул бензином.

– Ладно, торгуйте. – Коля сморщился от запаха.

Вернувшись домой, он обнаружил у ворот рыжую собаку. Шерсть свалялась от репейника и грязи. Собака скулила.

Коля открыл ворота, въехал. Собака шмыгнула за ним, подбежала к навесу и легла носом к очагу. На сковородке оставалось мясо. Он вывернул его на тарелку и пододвинул к лапам.

– Ешь!

Коля не умилялся котятами и щенками, к животным относился спокойно, как к мебели, не стал искать с собакой общий язык и выбирать репейник. Он оторвал картонку от папки с бумагами и написал, нажимая на карандаш: «Кто потерял рыжую собаку, назовет имя и она подбежит, отдам. Дом напротив». Картонку засунул в пластик, оставшийся от документов, и примотал проволокой к дереву на проезде у дома.

Наевшись, собака походила вокруг, улеглась на соломенный коврик.


Стопка «Коммерсанта» выросла над столом и накренилась. Зима загнала Колю в домик. Хозяева собаки не объявились. Коля вздрогнул от ожившего мобильника. На дисплее обозначился телефон Клары. Он дождался запись на автоответчик.

Отчаявшаяся женщина была лаконична: «– Ау! Я лублу тебя! С наступающим Новым годом, дарагой! Почему ты испугался, милый?»

Вопрос уперся в панцирь глухой к ее чувствам Колиной души и умер без ответа.

Коля двинулся к машине. Собака пошла за ним, влезла в «Жигули», устроилась на пассажирском сиденье.

– Что за мной ходишь? – формально спросил Коля и тронулся с места.

Он купил несколько бутылок спиртного и закуски, покайфовать. Долгое ожидание выматывало нервы.

Возвратившись, обнаружил неожиданное явление. У ворот дома прохаживалась высокая шатенка в свитере поверх спортивного костюма. Лыжи опирались на забор.

– У нас гости! – радостно воскликнул Коля, шагнул из машины навстречу, представился: – Николай.

Лыжница увидела собаку и расцвела сероглазой улыбкой:

– Лесли!

Собака завиляла хвостом, запрыгала вокруг, пытаясь лизнуть в лицо. Шатенка повернулась к Коле.

– Почему вы так неудачно записку повесили?! – заговорила она возбужденно. – Два месяца на станцию и к доскам объявлений бегаю. Мало того, что я с ней после смерти хозяина мучилась. Она во всех каталогах числится. Школу престижную закончила. Я с ума сошла.

– В голову не пришло, что она – знаменитость, – виновато сказал Коля. – Записку на всякий случай повесил, думал – собака беспризорная.

– Как же колли такого экстерьера может быть беспризорным! – возмутилась шатенка.

Коля хмыкнул, посмотрел на колли, не определил в грязной собаке особого экстерьера.

– Я должна вам что-то? – спросила лыжница.

Пришло в голову пошлое предложение. Но он промолчал – шатенка не располагала к фамильярности. Коля отрицательно махнул рукой и спросил:

– Почему она за мной бегает, если такая воспитанная?

– Наверно потому, что вы на Павла похожи. Как вы ее называли?

– Никак не называл. Там, где я вырос, всех собак Шариками, Бобиками и Тузиками величали. Я попробовал, вроде не годится имя. Свистел, она подбегала.

Женщина рассмеялась.

– Да, на Тузика Лесли не тянет.

Коля посвистел. У него получилось многоразовое колено:

– Фью, фью, фью, фью. Фью-у-у…

У женщины слетела с лица улыбка, по лицу пробежала тень, она засуетилась, надевая лыжи.

– Комон, Лесли! Летс гоу хом! – скомандовала по-английски.

Коля встрепенулся.

– Зайдите, отметим событие, праздник на носу, – предложил он по-английски.

– Мы, видимо, коллеги. Вы что заканчивали? – спросила она, застегивая крепления.

– За рубежом работал.

– Не могу у вас задерживаться, – сказала шатенка, не поднимая головы. – Для меня – грустный праздник. Общие друзья ждут. Спасибо, что сохранили Лесли. У вас нет веревки какой-нибудь? Я без поводка тут оказалась.

Коля вошел во двор, сорвал с дачной террасы бельевую веревку. Незнакомка привязала ее за ошейник собаки и заскользила по лыжне. Собака понеслась рядом.

Из телевизора, хрипящего от несовершенства антенны, сообщили об очередной гадости в городе. После «Новостей» запустили шоу. Кайф не получился. Коля вздохнул. Мысли шли тяжелые. Выпитое вино выталкивало из-под корки мозга скопившиеся страхи и… самый главный страх. Коля представил, что будет в посольстве из-за подписи.

«Торчит за его спиной американский флаг. Консул, вылитый Клинтон в темном пиджаке с красным галстуком, держит перед собой папку документов и ставит галочки в квадратиках перед пунктами анкеты: здоровье заявителя – о’кей, психически не наблюдался – о’кей, профессия повар – о’кей, образование – о’кей, английский – о’кей, в фашистах и коммунистах не состоял – о’кей, наркотики не перевозил – о’кей! Отметил следующий десяток важных и неважных «о’кей». Открепил листок с заключением.

– Распишитесь здесь, мистер Эсмеральдов. – Он протянул Коле ручку и листок.

Коля задрожал, посмотрев на листок, и расписался.

Клинтон взял листок, посмотрел на Колю и нажал кнопку на столе. Как в мультике, мгновенно сбежалось десяток чиновников, белых воротничков. Склонились над бумагой, оттесняя друг друга. Слышались отдельные фразы:

– Первые три буквы похожи…

– Наклон слова смущает…

– Стоит послать на экспертизу…

Все разом повернулись к Коле.

– На экспертизу! На экспертизу! На экспертизу! – заговорили вместе и по очереди.

Клинтон заиграл на саксофоне, белые воротнички расступились… Восхищенно смотрели на хозяина…»

Коля спал за столом, уткнувшись в рукав. Из телевизора звучал саксофон. Стрелки часов вышли на утренние цифры. Музыка смолкла. В теленовостях Новый год «шагал по планете». На Тайм-сквер, в Нью-Йорке, под крики толпы блестящий шар полз вниз.


Мела февральская метель. Коля услышал за дверью шорох, открыл и увидел у порога Лесли. Собака виляла хвостом, была вычесана от репьев, шерсть лоснилась. Она шумно отряхивала капли растаявшего снега. На ошейнике болтался обрывок веревки.

– Лесли! Сбежала, паразитка!

Коля раскочегарил печку, наготовил на плитке еды.

Шатенка пришла пешком в дубленке с капюшоном, в свитере, в теплых сапожках. Увидела Лесли.

– Целый месяц никаких поползновений не было, и на€ тебе!

– Я объявление приготовил, – указал Коля взглядом на бумажку на столе. – Собрался на станцию, да не выедешь сейчас.

Она взяла листок и прочитала вслух:

– «Лесли появилась. Жду, Николай», – и засмеялась. – Надо сюда дописать: «Продается славянский шкаф».

– Зачем?

– Не помните? Так шпионы общаются. Я не представилась прошлый раз, ускакала на радостях, невоспитанная особа. Ника!

Она протянула красную от мороза руку. Коля пожал.

– В такой холод без обеда собаку не отдам. Сидите тут до весны.

Стопка «Коммерсанта» перекочевала на пол к печке. Они ели за освободившимся столом.

– Кажется, переусердствовал я с печкой, – вытирая со лба пот, сказал Коля. Он встал, прибил в глубине огонь в топке, подергал заслонку трубы. – Жарко!

– Дача у вас роскошная. Зимой, конечно, накладно протапливать?

– Не моя дача, – признался Коля. – Я сторожем работаю.

Она посмотрела на него удивленно.

– Это… после зарубежа-то!

– Жизнь по-разному складывается. Не пропадем! – бодро ответил он.

– Надо идти, темень спускается. Мне далеко.

– Провожу, – сказал Коля, – поджентльментствую перед «невоспитанной особой».

Лесли лежала на соломенном коврике. Коля посвистел. Собака поднялась, подошла. Ника нахмурилась и опустила голову. С ней явно что-то происходило.

– Что с вами?

– Павел точно так свистел.

– Ну вот, наделал я дел на дорожку. Хотите, я вытворю что-нибудь?

– Что?

В глазах Коли сверкнул азарт, появился шанс задержать гостью.

– Пожар устрою. Пойду побью, кого найду. На машине разгонюсь, и – на лед скакнем, покрутимся на льду! – Он вскочил, забегал по комнате, схватил спички и нож. Сыграл сумасшествие.

Она искренне испугалась.

– Ни в коем случае! Бросьте спички!

– Тогда я развеселю вас.

Он начал сбрасывать одежду. Она испугалась еще больше. Оставшись в плавках, Коля выскочил в дверь, в пургу.

– Ника! – крикнул издалека.

Она вышла за ним. Невзирая на ветер и снег, Коля прыгнул в высокий сугроб и исчез. Снег шевелился – он пытался ползти сквозь снег. Не получилось, высунул голову. Выскочил. Подбежал к Нике, схватил за руку и потащил. Она вырвалась, упала, поднялась, обсыпанная снегом, принялась отряхиваться.

– Ты веселый! – Она незаметно перешла на «ты». – Завидую. Сторожем устроился и в ус не дуешь.

– Дую в ус, только не выдувается ничего! – крикнул Коля из сугроба.

Он прыгал, падал, вставал. Запел «Катюшу». Попытался схватить ее за свитер. Ника убежала в дом. Здесь она остановилась, подождала. Коля не шел, и песни не слышалось. Ника выглянула в дверь, прикрывая лицо от ветра. Коля лежал на сугробе, раскинув руки и вытянув ноги, как Христос на распятии.

– Пока не поможешь встать, не поднимусь. Замерзну, умру! Не поднимусь!

– Я боюсь к тебе подходить, ты меня всю вывозишь.

– Не хочешь, не надо! – Коля свесил голову в снег.

Она нерешительно двинулась вперед. Остановилась.

– Боишься – не помогай! – Коля дрожал.

Ника протянула руку. Он встал без ее помощи и побежал в дом. В тепле дрожь не прекратилась. Испуганный Коля обхватил себя руками, натурально тряс подбородком. Вскочил, достал бутылку водки, налил в стакан.

– Стоп, стоп, стоп! – запротестовала гостья. – Только глоток, если не хочешь неделю валяться. Остальным я разотру. Массаж – мое хобби.

– О-о! – вскричал Коля, стуча зубами. – Я на массажный салон деньги коплю. Предлагаю работу.

Она засмеялась.

– Много накопил? Работа у тебя прибыльная! Помолчи сейчас, ляг на живот, расслабься. Будем болезнь выгонять. По-восточному.

Коля распластался на кровати.

– Из-за тебя весь свитер мокрый, – услышал он ворчание. – Отвернись и лежи тихо!

Она скинула сапоги, стянула свитер, оставшись в черной с кружевом сорочке, заправленной в джинсы, повесила свитер у печки. Вернулась на кровать и с маху села верхом.

– Терпи, казак, атаманом будешь! – С силой нажала точку на лопатке.

– А-а! – заорал Коля.

– Терпи, мозги надо переключить на лечение. – Изящный пальчик впился в мышцу и завибрировал. Точки на теле, прикосновение к которым вызывало едва переносимую боль, она находила с исключительной ловкостью. Коля извелся. Когда начался сам массаж, он сжимался при каждом захвате и кричал. Спина раскраснелась и протестовала.

– У тебя и массаж! Ты клиентов быстро от салона отвадишь. Долго еще?

– Подожди немного, не нарушай мне процесс.

Ника прекратила «процесс» сама. Она нежно похлопала ладошкой по красной спине. Пальцы побежали по Колиной коже, по позвоночнику, забегали на шею и волосы. Она нежно пощипывала, поглаживала, опять пробегалась пятерней подушечек пальцев вниз, на поясницу и обратно. Кожа вздрагивала, расслаблялась и исчезала из сознания в местах, где она только что протестовала против боли. Коля вспомнил Лори с ее ласковым движением по телу, размяк, сопел и не желал, чтобы «процесс» прекратился. Лорины губы, Лорины мягкие волосы, руки, ноги… Болезненная дрожь ушла, как не бывало. Дрожь начиналась другая.

Ника смочила водкой руку и принялась растирать. Терла до покраснения, до теплоты. Просила Колю перевернуться. Спина и грудь горели от ее упорных стараний. Она остановилась, накрыла Колю простыней.

– Что тебя в такую холодину понесло голого? – спросила заботливо, как маленького.

– Люблю риск! – сказал он и выдал сентенцию, о которой никогда не думал. – Чего она, жизнь, стоит, если не рисковать!

Она посмотрела в его глаза странным погасшим взглядом, тихо произнесла:

– Один у меня дорисковался и в кювете успокоился. Я говорила…

Ника замолчала, всхлипнула, опустилась на Колину грудь, заплакала и в исступлении приникла губами к простыне. Коля поцеловал ее в голову, в шею, высвободил из-под простыни руку, обнял, пытался вытереть носом и щекой слезы на ее лице…

– Коля, ты так на моего Павла похож… – прошептала она.

Они соединились в горячих объятиях, переполненные ожившими ощущениями любви с теми, кого любили. У каждого была своя половина. Изголодавшиеся тела опустошились без страсти.

– Паша… Прости! – беззвучно прошелестели женские губы.

Он лежал молча, закрыв глаза. Некоторое время они слушали порывы ветра, обнявшись, не сказав друг другу ни слова, так и заснули, вспоминая каждый свое.

…Коля проснулся от запаха кофе. В тусклом свете утра Ника стояла у плитки и мешала в кастрюльке ложкой. Была в свитере, джинсах и сапогах. Затянутые назад волосы обнажили красивую крутизну головы с ровными скулами. Метели не было. Стояла тишина.

– Ты – не он, – произнесла она ожесточенно. – Слава богу! Я успокоилась. Не знаешь, что к женщине не надо приставать. Можно женщину ухаживаниями так измучить, что она сама пристанет.

– Не хочу я никого мучить, – трезво сказал Коля и сел за стол. – Я люблю взаимное удовольствие, – и протянул руку к ее бедру. – Ника!

Она резко отстранилась, подняла голову.

– Ненавижу себя! Дачный романчик не для меня…

Посторонний звук отвлек ее. Она подняла голову, прислушалась.

– Что это?

Из-за стены слышались редкие тихие удары, прилетающие из-за забора соседнего участка.

– Сам не пойму. Иногда бахают. То ли дрова колют, то ли ковер выбивают – не могу определить. Давай сходим в дом, посмотрим с балкона. Давно собираюсь.

– Пойдем посмотрим, да я двинусь к себе.

– А кофе?

– Я выпила чашку, спасибо. – Ника надела дубленку.

Они вошли в холодный дом, поднялись на верхний этаж и вышли на занесенный снегом балкончик. Среди деревьев на соседнем участке стоял мужчина в дубленке и пыжиковой шапке. Он стрелял из пистолета в щиток, установленный перед занесенным снегом погребом. Выстрелы были редкими и глухими. На пистолете стоял глушитель. Стрелок больше приспосабливался к выстрелу, чем стрелял. Вскидывал руку, целился, приседал, прохаживался. В глубине, из-за дома, выглядывал серебристый багажник иномарки.

– Наверно, бывший военный, – сказал Коля. – Скучает по делу. Надо бы с ним познакомиться.

– Я бы не стала.

– Почему?

– Ненавижу мужчин с оружием. Павел бросился стреляться, когда я сказала, что я уйду. Перепугал на всю жизнь.


Ночью Коля «стрелялся».

«Он стоял в тельняшке на коврике, в руке сверкал Кларин револьвер, приставленный к виску. «Салон красоты» онемел от страха. Все клиенты и мастера прижали в ужасе руки к открытому рту. Только один клиент блестел глазками.

– Тише, тише, дайте человеку застрелиться! – требовал в полной тишине.

Коля посмотрел на Лори. У той на лице были одни глаза. Взгляд – не описать.

– Сейчас проверим, кто из нас прав! – сказал он, прищурившись. Коля опустил револьвер и другой рукой крутанул барабан. – Если ты, мне нечего делать на этом свете. Если я…

Лори не выдержала, бросилась к нему, повисла на руке.

– Нет, Амор! – кричала. – Нет!

Руку к револьверу не тянула, боялась спровоцировать. Держа маленькую Лори на предплечье, Коля уперся взглядом в ее глаза.

– Зачем я тебе нужен? – хрипел он и театрально таращился.

Лори закричала. Коля нажал на курок. Звук, как удар по деревяшке, повторился несколько раз. Осталось только Лорино лицо с расширенными глазами».

Громкий стук в калитку разбудил Колю спозаранку. Было солнечное утро. Он открыл дверь и увидел старика с почтовой сумкой.

– Эсмеральдов тут проживает?

– Я – Эсмеральдов, – ответил Коля с безумными глазами.

– Всегда передаю в руки, если что ценное. – Старик вытащил из сумки белый конверт.

Колино сердце учащенно забилось.

– Смотрю, по-иностранному написано. Думаю, ценное.

– Ценное, ценное, – подтвердил Коля и попытался открыть конверт прямо на улице, забыв о старике.

Почтальон не уходил. Коля взглянул на него.

– Хозяин тут, Ростислав Иваныч, поди уже генерал-лейтенант. Что-то не видно. Жив ли?

– Жив, – придумал Коля.

– Слава богу. Добрый человек, угощал меня всегда.

Коля посмотрел на деда и засуетился.

– О, погоди, дед! Я спросонья соображаю туго. А тут это письмо… – Коля вбежал в дом, схватил бутылку коньяка, набухал граненый стакан, вынес на улицу и протянул почтальону. – Спасибо, что принес.

– Куда мне столько! Много. – Старик отпил треть, крякнул и аккуратно поставил стакан на крылечко. – Спасибочки!

– Может, в дом зайдешь, закусишь?

– Не-е, не могу, у меня велосипед снаружи у забора.

– Бутылку возьми. Дома попьешь.

– Не-е, меня старуха замочит сковородой. Придумала, что у меня – сердце. – Он помялся. – Ты вот что, Эсмеральдов, если какая одежонка не нужна будет, поимей в виду.

И ушел.

– Поимею… – Коля был весь в пакете.

Достал извещение. Ноги пританцовывали.

– Дед! – заорал Коля и бросился за ним в проезд. – Дед! Иди сюда!

Почтальон обернулся и остановил велосипед.

Коля вбежал в дом, схватил зимнюю куртку, которую купил в холода, джинсы, свитер.

– Возьми, дед. У меня лишние. Носи на здоровье.

– Для внука. Куда мне такую красоту…


Полосатый со звездами флаг развевался на ветру на фасаде посольства. Коля сел в «Жигули». Радость переполняла. «Жигули» остановились у нотариальной конторы. Он переложил паспорт с визой в бумажник, порылся в нем, вытащил визитку тренера и побежал в контору. Там он оформил доверенность тренеру Вячеславу Николаевичу управлять «названным автомобилем» с правом продажи и получения денег.

На почту, в поселке, он вошел с большой коробкой конфет, просунул в окошко старшей.

– Всех поздравляю с наступающим Женским днем!

Взглянул на голубоглазую.

– Тебя дополнительно! С кем?

– С сыном. Спасибо! – ответила пышка и состроила глазки.

– Вот ухажер у нас общий появился! – сказала старшая. – Спасибо! По делу заходите. – Она тоже состроила глазки.

Коля изгнал из головы лишнюю мыслишку и сказал:

– Я – по делу. Два конвертика надо. Ценные письма отправить друзьям юности с уведомлением.

Старшая протянула конверты и формы.

– Заполняйте, отправим под персональным контролем! – сказала улыбаясь.

Коля сел за стол и написал на листочке: «Подарок от двадцать седьмого. Ухожу в плавание. «Жигули» стоят на оплаченной стоянке в аэропорту Шереметьево с восьмого марта, ключи прилеплены пластырем под правое крыло. Перворазрядник Николай». Он вложил записку, доверенность, техпаспорт в конверт. Написал адрес тренера. Во второй конверт ничего не стал писать, вложил старый паспорт. Оба письма отправил в город Обоянь.

…По участку дачи в поселке «Лесной» бесшумно двигался большой рыжий колли. Он обнюхал запертую на всевозможные замки дверь дома, пробежал к брошенным соломенным коврикам, спустился к колодцу, попил воды из оставленного на приступке ведра, пробежал по тропинке к гостевому домику. Обнюхав лавочку под навесом, он шагнул на крылечко, сунул нос в щелку под дверью и держал его там, замерев.

Снаружи, у запертой калитки, стояла Ника. Весенний ветер смахивал ее распушенные волосы на лицо. Она сбрасывала их обратно рукой и писала на обрывке бумажного пакета: «Лесли тянет меня к твоему дому. Зря я на тебя ополчилась. Как появишься, дай знать. Дача № 17 по Огородному переулку. Жду. Славянский шкаф еще не продан. Ника».

Она улыбнулась, сложила обрывок вчетверо, написала крупно: «Николаю», скрепила тонкой заколкой и бросила в щель почтового ящика.

– Лесли! Фью, фью, фью, фью, фью-у-у… – громко свистнула она и посмотрела вдоль забора.

Через некоторое время из-под досок появилась собачья голова. Изогнувшись, Лесли вытиснула крупное тело наружу и побежала к дороге, догонять хозяйку.


Глава седьмая

Партнеры-попутчики


Действующий паспорт Мавроди был аккуратно вклеен в обложку «Сборника анекдотов». Теперь Мавроди обречен на вечную виртуальную жизнь в США. У него есть счет в банке и банковская карта. Мавроди не нарушит какие-либо законы. Он никогда не умрет. «Вечные жители» живут в файлах по всему миру. Не он один такой умный. Сами США плодят их, «перекрещивая» лиц, содействующих судебным процессам над крупными преступниками.

Живое дитя государственного департамента США Николай Эсмеральдов шагнул к стойке оформления документов для полета через океан, предвкушая быструю процедуру. У него имелась всего одна сумка без чего-либо подозрительного. Единственное более-менее ценное было на нем – длиннополый, тонкой кожи плащ. Коля спокойно рассматривал окружающих.

– Привет, Мавроди! – услышал он и увидел своего первого «знакомого американца». Едлин махал из группы пассажиров, прошедших контроль, и выбирался назад, в конец группы.

Коля насторожился. Таможенный чиновник смотрел на них.

– Вместе летим, Мавроди? Вот не ожидал! – не успокаивался Едлин.

Коля бросил взгляд на контрольную стойку, махнул ему:

– Иди, не жди, в самолете поговорим.

Он закрыл от посторонних глаз паспорт Эсмеральдова и шагнул в сторону, пропустив вперед стоящих сзади людей. Смяв декларацию, Коля пошел ее переписывать.


В самолете сидел Едлин и был подшофе.

– Здорово, должник! – грубо приветствовал его Коля. – Думаешь, я за тобой годами гоняться буду!

Едлин обрадовался, как будто ждал этой встречи.

– Вот сейчас прямо и отдам, – сказал он и полез в карман за деньгами. – Двести долларов.

– Хороший знак, – сказал Коля, убирая деньги.

– Давай по капелюшечке! – Едлин достал бутылку, разлил по стаканчикам.

– Среди знакомых никто комнату не сдает?

– Есть. Хорошие ребята. Повар и журналист. Им аренду подняли, решили объединиться в смежных комнатах. С мани плохо?

– Куда уж хуже.

Коля выпил из стаканчика, закрыл глаза и откинул спинку сиденья. Треволнения на таможенном контроле окончательно не исчезли.

– Ты спать собрался? – недовольно спросил Едлин.

– Засыпаю в полетах. Последние дни беготня и нервотрепка извели. Позже наговоримся. Лететь долго.

Чем ближе была Америка, тем настойчивее становились мысли о Лори. Коля гнал их, но обнаружил, что не все мысли можно изгнать. Злился на себя, протестовал, даже тряс головой. Напрасно. «Не думать» не получалось. Длинные споры с ней возвращались помимо его воли и терзали Колю. В конце концов, он привык, что «разговоры с Лори» теперь сопровождают его бренное житье.

Сейчас он «беседовал» с ней, представив желанную встречу.

«Он сидел в тельняшке и хвастался. Лори, как образцовая половина, внимательно слушала, кивала, со всем соглашалась.

– Я не зря ездил. Я продумал, как поднять деньги, чтобы расширить салон. Помнишь мишку со звездочками? Кстати, где он?

– У меня в шкафу.

– Моя голубушка! – Коля умиленно поцеловал ее в лобик. – Про мишек я не рассказал тогда. Была неудача. Ладно! В Вашингтоне я познакомился с владельцем техасского телевидения, начальником телевизионных универмагов. Он предложил мне участвовать в проекте.

Лори подняла восхищенные глаза.

Коля продолжал:

– Я сообразил: не надо вкладывать деньги в почтовую рекламу. Очень дорого! Мы вот что сделаем…»

Самолет тряхнуло. «Образцовая половина» исчезла, Колины глаза остановились на Едлине, который неловко возился на кресле.

– Ну что, еще по капелюшечке? Прилетим, на новом месте с тебя новоселье. – Он полез за бутылкой.


Ранним утром следующего за приездом дня, кутаясь в кожаный плащ, Коля вышел из подъезда мрачной бруклинской многоэтажки. Мартовское утро холодило даже под свитером. Он достал мобильник, набрал номер, услышал Кларино «Алло!», помолчал, помедлил.

– Извини, что не отвечал, – сказал наконец.

– Кола! – радостно воскликнула трубка.

– Я не прошел интервью, – соврал Коля.

– Я прилечу! – крикнула Клара. – Ты где?

– Клара, успокойся! Прилетать некуда. Я сам позвоню, если будет нужно.

Он выключил мобильник и пошел пешком вдоль улицы.

Русский район готовился к бизнесу. Китайцы выкатывали ящики с овощами и фруктами из зеленной лавки. Женщина в норковой шубе боролась с грязной цепью, подтягивая наверх железный занавес, оберегающий аптеку от воров. Цепь застряла, женщина беспомощно оглядывалась и нашла взглядом идущего мимо мужика в коже. Коле ничего не оставалось, как прийти на помощь.

– Где ваши кавалеры? – спросил он, ничего не имея в виду.

– Ты, бля, давай, помоги мне сначала железо поднять, – попросила по-русски усталая уже с утра дама в норке.

Коля замолк, рванул цепь. Та поддалась, жалюзи пошли вверх, осыпав его грязью.

Рядом, среди выставленных из галантерейного магазинчика чемоданов, сидел на стульчике пенсионер, одетый по-зимнему – в серую стеганую куртку, шерстяные ботинки и ушанку неопределимого меха. Когда мимо шел прохожий, он, глядя вдаль, тихо произносил:

– Русские лекарства. Русские лекарства.

– Почем пурген?! – гаркнул Коля, нагло нарушая конспирацию.

Пенсионер посмотрел на него с ненавистью.

– Нарушаешь постановление Конгресса США, батя, о запрете на ввоз медицинских препаратов.

«Батя» забегал глазами и процедил сквозь зубы:

– Проходи, проходи, олигарх несловленный, без пургена просрешься.

Поблизости низкорослый белобрысый владелец продуктового магазина хамил первому покупателю, пришедшему слишком рано.

Коля повернул на большой проспект.

Город казался чужим и холодным. Застройщики Бруклина, видимо, не ведали, что существует такое искусство, как архитектура. Город вырос сам по себе, как гриб после дождя государственных инвестиций на социальное жилье. Почти всю территорию района покрыли многоэтажки-близнецы и однообразные, сросшиеся стенами, вереницы жилых блоков частных домов, перемежающиеся с гигантскими дзотами складов, технических служб и фабрик. Над всем этим серо-бурым каменным великолепием гулко терла железо и верещала тормозами на поворотах подвесная железная дорога.

Коля замедлил шаги. Прошел стеклянный дом с рестораном и офисами, Гивину мечту. Перепрыгнул через замерзшую лужу. Усмехнулся. У подъезда ветерана не увидел. В креслице сидела старушка. Коля улыбнулся, воспользовался случаем задержаться.

– Где муж, дома отдыхает?

Старушка не ответила на улыбку.

– В больницу отвезла, сынок, операцию назначили. Не знаю, к добру ли! – Она отвернулась.

Коля направился к «Салону красоты». Подошел и не узнал его. Салон занял оба этажа. На первом, где раньше располагался книжный магазин, старые окна заменили на большие, до земли, витрины. Стекла защищали узорчатые решетки. С фотографий на Колю смотрели модели с прическами, какие «нарочно не придумаешь».

Он двинулся глазами по лицам моделей, и дыхание у него сперло. Вверху на фотографии был он, шахматно-фиолетово-зеленый, улыбающийся во весь рот. Не просто улыбающийся. Слегка стилизованный, он смотрел с фирменного логотипа «Салон мисс Санчес». Надпись ниже сообщала: салон – победитель конкурса «Фантазия!», а также многие другие рекламные сведения. По полу витрины рассыпались круглые значки с Колиной личностью.

Он отпрянул от витрины, сердце учащенно и горделиво забилось. Зазвенело в ухе. Он встал за углом кофейни и стал наблюдать.

Салон был закрыт. Узорчатые жалюзи опущены и заперты на замок. Через полчаса Коля почувствовал озноб, вошел в открывшуюся кофейню, взял кофе, поднялся на второй этаж, где стояли столики, и сел у витрины, выходящей на улицу.

Внизу, где когда-то он отплясывал чечетку и отбивался от набежавших детей, шли прохожие. Коля усмехнулся:

– Ну, Лори! Бизнес-вумен!

Китаянка за стойкой решила, что обратились к ней.

– Что? – переспросила она.

– Салон, смотрю, оригинальный, – вступил он в разговор.

– Нам бизнес поднял. По пятницам толпа разноцветной ребятни собирается. Успевай обслуживать. Подчистую все подметают…

Она продолжала говорить, но Коля в ее слова уже не вникал. Мучился, как начать разговор с Лори. Встреча, предположил, произойдет в нижним салоне, в большом зале с отгороженным местом для ожидания, которое просматривалось сверху. Коля встанет на уровне перегородки, опустив голову. Под плащом белела футболка мадридского «Реала» – надевал дома с сомнением: к месту ли будет? Все-таки надел – пусть!

Клиентов по случаю раннего часа не было. Из отдаления на него смотрели мастера. Лори замерла и молчала. Мириам улыбалась:

– Какой футболист к нам пожаловал! – Видимо, рассмотрела надпись на футболке и шутила.

Мастерица из незнакомых указала на свободное кресло, приняв за клиента.

– Спасибо, – ответил Коля. – Лори, я к тебе. Здравствуй!

– Здравствуй!

Колю тряхануло, будто струна лопнула и визгнула, испортив мелодию. Почувствовал, что произойдет сейчас все не так. Не скажет он то, что хочет. Начнет просить о встрече. Будет что-то объяснять. Все мешало внутри и вокруг. Он разозлился. Воображение воспалилось и сломало диспозицию. Не сделав никакого движения, он оказался прямо перед ней. Лицом к лицу, которое расплылось, как сквозь слезы. Ухватил за плечи. Заговорил глухо, захлебываясь воздухом, не узнавая собственный звук:

– Не могу я без тебя жить! Что хочешь со мной делай! Казни, но не гони!»

Коля напряг стол и заметил, как затряслась кофейная чашка. Он перевел взгляд в окно на салон. Сердце ухнуло и окаменело. Показалось, что пол провалился, и Коля раскачивается над пустотой. Китаянка что-то спросила, но он не слышал.

Лори приехала на новенькой «Ауди» в сопровождении черноволосого мужчины, такого же загорелого, как она. Мужчина отпер замок, ловко поднял жалюзи, и они ушли внутрь. Через минуту сквозь витринное стекло на втором этаже было видно, как она готовит инструменты, стряхивает салфетки и что-то раскладывает на столах у зеркал. По улице подходили мастера и исчезали внутри здания.

Зыбкая надежда улетучилась и превратилась в прах. Посидев немного, Коля спустился вниз, опустил козырек кепки, поднял воротник плаща и быстро пошел прочь.


В квартире, где он снял комнату, сидела праздная компания. Сначала Коля услышал голоса. В коридоре топтался Едлин, искал зажигалку в карманах куртки.

– Проходи к соседям, – сказал он. – Посиди на собрании интеллигенции.

«Интеллигенцию» представляли трое осоловевших слонов-молодцов. Едлин подобрал окружение под себя. Нарушал единство формы худой трезвый старик.

Центр стола занимала сковорода с кусками жареного мяса. Маяком возвышалась ополовиненная «бутыль-ручка» горилки местного розлива.

– Чернышевского провожаем на родину, – весело сказал старик. – Навсегда! Реэмигранта в среде вырастили.

Коля посмотрел на толстого Чернышевского.

– Стас, давай усаживай гостя, – не унимался пожилой. – Ты у нас гвоздь программы. Он, возможно, тебя первый и последний раз видит. Вы садитесь, – обратился он к Коле. – Мы соседи теперь. Юра, кто автор еды? Угощай!

– Я – повар, не официант, – сказал толстый Юра, выдав недовольство, которое, видно, таил, устав ублажать честную компанию. Он важно проследовал в проем кухни без двери.

– Здесь сын отца за деньги продаст, не говоря о жене и муже. Там остались люди! – кричал Чернышевский, видимо продолжая начавшийся ранее спор. – Что толку от ваших статей, господин Раневский? – едко нападал он на старика. – Андропова никто не помнит, не то что Вышинского! Вы думаете, что справедливость преследуете, на самом деле пропагандируете убийц и мерзавцев.

– Мой долг напоминать про злодеяния, – отбивался журналист. – Увидишь, и десяти лет не пройдет, в России начнут отмечать юбилеи головорезов КПСС, приучать народ к беззаконию в верхах.

Рюмки наполнили. С тостом «Вздрогнем!» выпили. Повар с Едлиным придумали бороться на руках. Скрестив согнутые в локтях руки с рюмками, ржали и боролись, кто перетянет, чтобы выпить. Коля протянул стаканчик к журналисту – чокнуться.

– Не пью, – сказал тот.

Старик осмотрел присутствующих, подмигнул Чернышевскому, попытался соответствовать атмосфере и продекламировал:

– Мы чужие на этом празднике жизни! Да, Стас? Кто написал? – Он обвел взглядом присутствующих. Не дождавшись ответа, махнул рукой. – Ничего-то вы не читаете!

Ушел за занавеску, висящую в арке перед второй комнатой. В заседание «интеллигенции» перестал вписываться.

Градусы придали «рукоборцам» буйную энергию. Повар с Едлином расплескали горилку. Не удовлетворенные результатом, оба вскочили, вскинули согнутые в локтях руки с растопыренными пальцами.

– Посмотрим, кто первый упадет! – ударили по ладоням и свалились на раскладной диван. Кряхтя, завозились. Диван под тяжестью заходил, обещая вот-вот развалиться.

Коля мрачно смотрел на всю эту возню. Молчавший до сего момента третий «слон» встал и оттащил Едлина за ремень.

– Не лезь, Семен! Не мешай! Я его почти уложил, – протестовал Едлин. Но подчинился. Отдуваясь, сел за стол, обнял Чернышевского. – Теперь тебя навещать будем. – Налил рюмки. – У моей приятельницы Марины есть финансовая компания. Англичанам миллионы отмывают…

– Ты Наташке долг отдай, – прервал его Чернышевский. – Подвел ты нас с «Мерседесом». Я развелся…

Слов не стало слышно. Семен в полный голос запел поверх разговора песню:

– Шумел камыш, деревья гнулись, а ночка темная была…

Песню поддержали. Пели без глубины и тоски, ускорив темп. Горилка взяла свое. К словам, полным томной лирики, певцы перешли на плясовую.

– Знала только рожь высокая, как поладили они…

Затопали ногами.

– Эх!

Пение вырвалось в полуоткрытое окно, в переулок, где человек, обтянутый синей теплой майкой с надписью «ФБР – женский инспектор», выгуливал лохматую суку. Та, видно, иммигрировала недавно, и с пьянством у нее были связаны неприятности. Она залилась на окно звонким лаем.

Разговор за столом не имел ни темы, ни смысла и цементировался заезженным: «Что-то стало холодать, не пора ли нам поддать! По маленькой! Вздрогнули!»

Коля молчал. Когда наступила стадия помутнения сознания, он поднялся, толкнул дверь в комнату. Упал ничком на кровать и заснул среди доносившейся несвязной болтовни и попыток Семы запеть песню про степь.


Утром Коля набрал номер на телефоне:

– Гиви!

– Объявился! – обрадовался тот. – Как жизнь?

– Расскажу. Есть дело.

– Ты где?

– На Брайтоне.

– Встретимся в ресторане, где познакомились. Ровно на полпути. Я – в Квинсе.

– Не забудь расческу, – пошутил Коля.

– Мне расческа не нужна.

…В ресторане он появился наголо бритый.

– Так сейчас модно, – заявил, улыбаясь.

Выслушав Колину историю, Гиви покачал головой, одобрил.

– Лихо! Господин Изумруд! Ты, можно сказать, – колобок. – Он рассмеялся. – От бабушки ушел и от дедушки ушел… Лису берегись!

Они выпили за встречу.

– Что за дело привез?

– Была лиса и не одна, – начал Коля издалека. – Я тебе когда-то рассказывал, как с мишками попал.

– То – лисенок, считай. Ближе к телу, можешь?

– Выдумал похожую схему.

– Где мы с тобой деньги на раскрутку возьмем? Они на марки с конвертами тысяч пятьдесят кладут, если не сто! Еще надо штат посадить!

– Денег много не надо.

– Тогда рассказывай.

– В Вашингтоне попал в компанию с неким Красновым. Работает на техасском телевидении. Утверждал, что учебное телевидение – это как финансовый насос! Я не вникал. Нужны миллионные инвестиции – чего мне вникать? В Москве подумал: какие миллионы?! Продавать через газетное объявление «заработок на телевидении!». У них видеоролики и проспекты, все есть.

Коля чувствовал, что зацепил Гиви. Тот загорелся, откинулся на стуле. Идея будоражила и вдохновляла.

– Прилетев сюда, позвонил. Мистер дико заинтересовался начать дело в русском сообществе. У наших с американским образованием – проблема. Он взял у меня адрес – материал выслать.


Через неделю «предприниматели» разорвали толстый пакет и вывалили на стол содержимое. В глянцевых цветных брошюрах красовались портреты знаменитых телеведущих, программы учебных курсов и масса иной «оглушающей» информации. Кассета демонстрировала отрывки из лекций известных ученых.

– «Кит» (информационный пакет для клиента), – читал Гиви письмо, – включит радиотарелки и будет стоить подписчикам двести девяносто долларов». Мое дело! – вскричал он. – Дикторы, режиссеры, съемки. Как хорошо, что они раньше не запустили такой проект!

– Значит, есть червоточинка, – охладил его Коля. – В банках осторожничают: что-то там невыгодно! Но нам, Гиви, сейчас любое дерьмо гоже.

Гиви вернулся к письму:

– «…Компания регистрируется как корпорация МОТ – Мировая Образовательная Телесеть. Совет директоров: господа Краснов, Дуглас, Эсмеральдов…» – Он потряс листком письма. – И я! Доли у всех равные. Ничего вкладывать не надо! Продукт у них готов. Газетную рекламу мы потянем.

Опустошенная Колина душа заполнилась хлопотами. Над рекламным текстом долго не думали. Написали скромно и со вкусом: «ЗАРАБОТОК НА ТЕЛЕВИЗИОННОМ КАНАЛЕ». Энтузиазм, правда, быстро поутих и обернулся противоположностью, когда пришлось тратить последние деньги. Подписывали чеки в русско-, англо– и испаноязычные газеты. А еще нужен был офис, обязательно – на Бродвее.

– Ну вот, – сказал Гиви. – Пятнадцать тысяч разнесли добрым людям. – Он посмотрел на Колю с напряженной усмешкой. – Поезжай по газетам! Я – насчет офиса. Конечно, можно было бы в «Эмпайр билдинге» договориться. Там почему-то дешево сейчас, но комнатки маленькие.

– Решай сам, Гиви! Вперед без сомнений!

…В новенький офис засели с утра. За окном шумела деловая и праздная улица. В комнате поселилось ожидание. Просидели день, листая проспекты и гоняя видеокассету. Напряжение повисло и на второй день.

В полдень в офисе появился китаец, держа в руках коробку.

– Пиццу заказывали?

– Не заказывали пиццу! – заорал Гиви, с ненавистью глядя на разносчика. – И не вздумай звонить отсюда!

– Подожди, Гиви, – сказал Коля. – Я заказывал.

Гнев у Гиви сменился нервным смехом.

– Извини, приятель. – Он погладил бритую голову и полез в карман за деньгами.

Разлили кофе по стаканам, сели есть.

Дверь открылась без стука, вошел человек в очках на гладком круглом лице.

– Гордон, киноман, – представился он.

Гиви расплылся гостеприимной улыбкой, указал на коробку:

– Пиццу с нами отведайте.

– Спасибо. Сыт, как говорится, со счастливого детства. – Он засмеялся и заговорил так снисходительно, как будто дарил собеседникам состояние: – Я, может быть, самый бесполезный ваш клиент. У меня некоторые финансовые трудности, – заявил для начала. – Пришел с предложением учредить клуб любителей кино. Главное в таком деле – не только заработок, а единение. Я не знаю подробностей вашего дела. Без денег зачем вникать?! – Он посмотрел на Колю. Получив от него полное понимание, провозгласил: – Единение энтузиастов по общим интересам – что может быть лучше!

– Конечно, дорогой! – согласился Гиви с само собой разумеющимся утверждением.

– Чем раньше мы учредим клуб, тем лучше. Не будет конкуренции. Людям надо систематизировать знания в области искусства. Знаете ли вы, кто был первым мужем Пугачевой? – спросил Гордон с хитрецой.

– Паулс, – сказал Коля.

– Ничего подобного! – Энтузиаст почувствовал себя как рыба в воде. – Видите, даже вы, специалисты, ничего толком не знаете. Нужны разъяснения. Народ интересуется…

– Учреждаем ваш клуб, – объявил Гиви. – Приходите на презентацию.

Довольный киноман ушел.

– Теперь надо дождаться, – сказал Гиви, – когда придут учреждать общество защиты снимающихся в кино насекомых.

– Тут вот еще что, – Коля показал письмо. – Прибывают радиотарелки. В кредит оформлены.

Гиви пробежал глазами бумагу.

– Надо склад срочно арендовать! Аренду в кредит не дадут! – И без энтузиазма полез в карман.

…Сложив штабелями объемистые коробки, озабоченные компаньоны устало сидели на ящике у ворот склада, когда их взору на фоне грязной улицы-щели предстал худой белоголовый мужик с аккордеоном под мышкой.

– Склад МОТ? – спросил нерешительно.

Гиви посмотрел с удивлением.

– Как ты нашел нас тут, дед?

– На вахте сказали. Я в офис хотел подняться.

– Правильно. Я предупредил, чтоб корреспонденцию хранили.

Белоголовый оживился, расправил инструмент в руках.

– Толик, – представился он, – музыкант. Могу по нотам хоть Стравинского, хоть популярное что. – И заиграл на всю улочку «хавва нагила».

– Подожди, подожди, Толик! – Гиви нервно расхохотался.

– Вам музыканты не требуются разве? – удивился гармонист.

– Не требуются. Мы членство в телеканале продаем, чтобы люди могли себе будущее обеспечить. Вкладывают деньги, а затем получают прибыль, когда канал запустим. Практическая работа – потом.

– Много денег?

– Что – много денег?

– Вкладывать надо?

– Двести девяносто долларов, – ответил Гиви и встал попрощаться.

– Я потяну! – Белоголовый полез за пазуху и вытащил толстую пачку мятых однодолларовых банкнот, перетянутых резинкой. Принялся считать.

– Ты что, на улице настрелял, дед? – Гиви удивленно рассматривал разлохматившиеся деньги.

– Нет. Я в ресторане официально тружусь, в туалете.

Гиви понюхал деньги, сказал, улыбаясь:

– Пойдем оформлять. Коробку с радиотарелкой забери одну, совладелец канала. Приведешь кого, полтинник назад вернешь.

– Если так – Илья, басист, интересовался. – Зажав аккордеон под мышкой, он потащил коробку за Гиви по улице.


Прошло несколько бестолковых дней, прежде чем…

Перед акционерами сидела молодая дама, затянутая в розовый брючный костюм, против которого протестовало привыкшее к халату сдобное тело. Внимание она сосредоточила на Гиви, гладившем голову.

– Ева, – представилась она. – У меня компания МУМУ – Много-Уровневый Маркетинг Универсал. Реализуем продукцию десятка фирм, включая посуду «Цептер», пылесосы «Райнбоу», препараты «Гербалайф», постельную шерсть «Бауэр», косметику «Мэри Кей». Из Сан-Франциско прилетит Адам.

У Гиви возникла насмешившая его ассоциация:

– Вам надо бы компанию назвать «Сотворение мира».

Дама юмор не оценила, пробежала по Гиви серьезным взглядом.

– Адам – ас Западного побережья, – пресекла она «ассоциацию».

Гиви крутанул ввех-вниз глазами, кинул на Колю безнадежный взгляд.

– Вы акции несуществующего канала продавать догадались, – снова заговорила дама. – То, что на бирже затруднительно. Блестящая идея! Кто придумал?

– Он, – указал Гиви на компаньона.

Дама оценивающе посмотрела на Колю, подалась на стуле в его сторону и высказала предложение, которое сразу разогнало у партнеров уныние:

– Хочу эксклюзив на русское коммьюнити. Если русскоговорящие пойдут через меня, вот. – Она выложила на стол конверт с прессом денег и пачку бумаг, соединенных скрепкой. – Одиннадцать готовеньких менеджеров, кроме Адама и Зои из Флориды. С ними я сама решу.

Гиви с Колей выразили немедленное согласие.

– Не теряйте время на первичную сеть. Я посажу у вас Анечку. Сделает все, как надо. Ваши деньги при вас останутся.

Забрав пачку «акций», шеф МУМУ Ева удалилась.

– Клюнуло, Колька! Клюнуло! – заорал Гиви. – Я слышал о таких командах! Как они зарабатывают, не понимаю. Но деньги гребут, с ума сойти! Давай звони в Техас, когда партнеры приедут? И – в ресторан: у меня от твоих пицц – изжога.


Ева двигалась под музыку, затянув пышное тело в длинную с разрезами шелковую юбку и тугую, с блестками, кофточку. Бессодержательный ритм, который на дискотеках превращает девушек в трясущиеся метелки, а юношей – в потных болванчиков, обрел для Гиви в исполнении Евы магический призывный смысл.

Отмечали приезд мистера Краснова и мистера Дугласа. Ева предложила для резиденции свой дом на Манхэттен-Бич, рядом с Брайтоном. Гиви поглядывал на нее. Громадный Дуглас подтанцовывал вокруг «примадонны». Рядом с ним она казалась изящной. Толстый американец дурачился, размахивал руками. В первой весовой категории назревал романчик. Гиви это не нравилось. Он сделал попытку включиться в танец, но оказался за бортом. Ева явно предпочла Дугласа. В честь гостей команда МУМУ из семи разодетых надушенных див бальзаковского возраста напекла и нажарила блюда без учета количества потребителей. Блюда убирались со стола и менялись.

– «Мумучка» наша! – балагурил Гиви перед толстушкой, таскавшей посуду на кухню.

– «Мумучка», «мумучка». – Слово понравилось Дугласу, плотно прижимавшему к себе Еву.

Колины глаза разбежались. Бизнес определялся. Шла весна. Мир заселялся женщинами. Карие, серые, с голубизной или с зеленью взоры сверкали над оголенными плечами, полными руками, над бюстами в соблазнительных разрезах кофточек.

– Не знаешь, какая клумба по соседству цветет и пахнет. – Гиви плюхнулся в кресло рядом. – Наш бизнес теперь в маникюрных пальчиках.

– Боссы! Боссы! – бежала глазами по четырем мужчинам существо в кудряшках и в фартуке поверх золоченой юбки. – Налегайте на торт с поцелуями!

– Какие поцелуи? – открыл глаза Краснов. Выпитое и съеденное морило его после дороги на диване.

– Выбирайте какие!

Существо в фартучке смеялось. Круглый торт, вместо привычных розочек, украшали кремовые шоколадные губы.

– Готовый патент! – вскричал Дуглас. – Кто автор?

Ева млела.

– Патентовать, немедленно патентовать! – Он потянулся к торту.

– Стоп! – сказала в кудряшках и в фартучке. – В сладких поцелуях – судьба.

Гиви перестал раздевать глазами Еву, переключился на торт. Дугласу подсунули помеченный кусочек с губками. Он шумно всосал мягкую шоколадку и высунул на языке пергаментный листочек с именем. Прочитал вслух.

– Ева! О! – закричал восторженно и, раскинув руки, пошел «мазать» шоколадом избранницу.

– Выбирайте, выбирайте! Боссы!

У Краснова на языке оказались две бумажки. Бригада МУМУ озорничала. Чтоб никого не обидеть, остальным мужчинам подсунули по две кандидатки. Коля обхватил руками «свой выбор» – возбужденное существо армянского розлива, кареглазую Анечку с круглыми бедрами и осиной талией, и «душистую» от добротного парфюма Раю, в кудряшках, с крупным бюстом и золоченой юбке. Женский мир Коли обретал конкретные формы и запахи. «Душистая» Рая, чмокнув Колю, слиняла. У нее обозначился другой интерес. «Осиная талия» задержалась.

Веселый, оттирающий с лица шоколад, первичный штат МОТа расселся за чаепитие, перемежая «ахи» и смешки с вопросами «по делу».

– Спутник не только над Америкой крутится? – пытала Краснова Рая.

– Разумеется! Потому и название «мировая», планируем вещание на нескольких языках.

При общем согласии решили продвигать МОТ на восток до Киева и Харькова. Рая собиралась завтра же звонить в Одессу. Остался, правда, невыясненным вопрос: как оттуда получать взносы?

– Решим! – обнадежила Ева. – До презентации решим!


Презентацию организовали солидно, в конференц-зале отеля. Компаньоны, при красных галстуках, в темно-синих клубных пиджаках с золотыми пуговицами, восседали за столиками президиума на фоне графиков, перемежающихся с портретами телевизионных ведущих. Стояла видеокамера, записывала событие.

Краснов, при первой встрече запомнившийся вялым и анемичным, носился по сцене как ураган, молотил «фактами, цифрами и выгодами». Разношерстный народ то переговаривался, то замолкал. «ЗАРАБОТОК НА ТЕЛЕВИЗИОННОМ КАНАЛЕ», растиражированный в прессе, привлек черных и латинос, придав собранию интернациональную значимость. Клумба МУМУ группировалась вокруг Евы в брючной розовой паре.

– Вот, – указывал Краснов на фото современного здания, растянувшегося среди деревьев, – Пенсильванский университет заочного образования. Обучение по почте. Девять процентов… – Он переместился к белому экрану и щелкнул кнопочкой на пульте, выпустив на экран цифру «9» на фоне логотипа ведущей телефонной компании. – Девять процентов штата телефонной компании Эй-Ти-энд-Ти укомплектовано выпускниками с заочным образованием. Двенадцать процентов – в продуктовых универмагах «Уол-Март», столько же в «Макдоналдсе»… Десятки тысяч специалистов… Не выходя из дома… – Он перещелкнул несколько картинок с цифрами. – Это только бизнес-менеджеры. Я не говорю о дизайнерах! Бухгалтерах! Компьютерных спецах! – Краснов погасил экран и оглядел скопление наивного народа: – Сколько минимально стоит образование менеджера?

– Десять тысяч… пятнадцать… двадцать… – раздались ответы.

– Международная Образовательная Телесеть, – он почти станцевал название, – предлагает получить образование всего… за двести девяносто долларов!

В зале обнаружился ребенок. Малыш на коленях, увидев, как толстый дядя в президиуме привстал и сделал пару символичных хлопков в поддержку выступающего, захлопал в ладоши и завизжал.

Краснов оценил визг лучезарной улыбкой и тут же закричал, вопрошая:

– Какое есть преимущество у члена МОТа? Чего нет у других, а? Кто посмотрел брошюрку?

– Возможность заработка! – выкрикнула из зала Ева.

– Правильно! Учась, студент зарабатывает. Или просто, не учась, зарабатывает. Подписал на канал шесть человек, вернул вложенные деньги, подписал еще, получил чистыми. – Нарисовав картинку счастливой жизни «мотовца», Краснов замолк, прошел по сцене, сосредоточившись на «размышлениях» и поигрывая пультом. – Два-три месяца чистой работы… и можешь стряхнуть ручки, – заключил он и показал, как стряхиваются ручки, одна о другую.

На экране замелькали кадры курортов, отелей, лица бездельников и беспечных пенсионеров.

Из зала пошли записки, укладывались на бортик сцены. Краснов нагнулся.

– И мою, и мою! – послышался детский крик.

Мальчик, под одобрение довольного отца, тянул со второго ряда сложенный вчетверо листок. Листок передали. Краснов развернул его и просиял. Он поднял в руке конфетку. Зал зашелся хохотом.

– Самый ценный наш вкладчик! – вдохновенно сиял Краснов, наслаждаясь единением зала.

– Конфетка полетит в эфире над всем миром! – В президиуме возник Дуглас, хлопая малышу.

Тут шум у входа привлек всеобщее внимание. В дверях появился киноман Гордон с группой старушек и стариков. Компания рассаживалась на свободные места. Гордон принадлежал к породе людей, которые, как кошка на сцене, концентрируют интерес зрителей на себе нелогичными поступками и непонятной озабоченностью. Оглядев присутствующих, он заулыбался и остановил взгляд на Дугласе, самой солидной фигуре среди «президиума», и представился:

– Гордон, киноман. – Дуглас ответил приветствием, чем побудил Гордона продолжить: – Я представляю клуб любителей кино вашего канала.

Среди собравшихся прошло шевеление. Гиви тут же попытался отвлечь от «киномана» внимание аудитории – включил видеомагнитофон, призывая посмотреть, что ждет простых акционеров с точки зрения заработка.

Но Гордон не успокоился и вновь сконцентрировал все взгляды на себе:

– А что? Возможно ведь по вечерам смотреть фильмы в офисе? Вполне возможно.

Люди входили и уходили. Гиви занервничал, чесал бритый затылок.

– Откуда он взялся?!

– Ты сам его пригласил, – ответил Коля.

– Энтузиазм то, что надо. Поставим телевизор в офисе, – тихо сказал членам президиума Краснов. Глянув на Дугласа, крикнул в зал: – В эфире мы планируем дискуссии! Никто, я думаю, не будет против, если мистера Гордона мы изберем президентом клуба.

В глазах Гордона обозначился ужас. Он неловко потащил со стула толстую сумку, выронил из нее на пол кучу бумаг, смятых записок и стопку библиотечных карточек. Присел, исчезнув из видимости, и принялся шуровать под стульями, продолжая тем не менее занимать внимание аудитории. Красный от прилива в голову крови, он наконец поднялся.

– На президента мы должны пригласить известного режиссера или актера, – сказал, отдуваясь. – Можно позвонить Спилбергу или Вуди Аллену. Аллен в Нью-Йорке живет. Кто берется дозвониться?

Вуди Аллену никто звонить не вызвался. Единогласно проголосовали за Гордона.


Офис заполонили коробки с тарелками антенн, потеснив делопроизводство. За столом освоилась Анечка, оформляя клиентов и приучая их к «профессиональной» терминологии.

– Матвей, вам, как подписанту, выгоднее оформить «киты» не на себя, а на жену или дочку, – объясняла она пожилому отцу семейства. – Нет смысла все – на одного подписанта.

– Они не хотят.

– Не важно. Вы можете оформлять на подписанта… хоть любовницу.

– Нет у меня подписанта-любовницы. – Матвей собрался обидеться.

– Ой, я так, к примеру, сказала.


Вечер. Солнце переселилось на крыши небоскребов. На улицы спустились сумерки. У офисного здания мигал аварийными огнями Гивин «Конкорд». Капот был открыт, хозяин возился в моторе. Увидев Колю, спросил:

– Где весь день присутствуешь?

– На складе. «Финансовый насос» заработал. Три вена (автофургона) оформил. Два в Нью-Джерси, один в Коннектикут.

– Почему мрачный?

– Не мрачный я. Мысли одолевают. Плох что-то стал, все в прошлое возвращаюсь, – сказал Коля с раздражением. – А ты что тут?

– Гостей провожаю. Адам прилетел из Сан-Франциско с приятелем. Солидные мальчики. На юристов учатся. Отошли в магазин. Они с аэропорта на аэропорт.

В белых пиджаках и туфлях на высоких каблуках появились двое тридцатилетних мужчин с пакетами «Гэп».

– Член совета директоров Эсмеральдов, – Гиви кивнул в Колину сторону.

– Какая у вас красивая фамилия! Эсмеральдов! Семья не из артистической среды? – спросил один из «гостей», что повыше, расплываясь в улыбке, и качнулся назад, как будто хотел представить Колю на сцене, и протянул руку. – Адам.

– Циркачи были, – соврал Коля, чтобы отделаться.

Гиви захлопнул капот, сел за руль. Гости расположились в машине.


Анечка в офисе смотрела видеозапись. На экране Краснов подлетел к диаграмме, содержащей паутину прямоугольников, поднимающихся по лестнице к внушительным суммам долларов.

«– Больше, больше!» – неистово кричал он.

– В жизни такой дебил, – сказал Коля. – Смотри, как преображается!

– Ты не понял, кто он? – спросила Анечка.

– Кто?

– Профессионал по «подъему денег». Ева за него ухватилась – подучиться потрошить население. Видел по тринадцатому каналу денежный марафон?

– Я с таких марафонов переключаюсь сразу.

– Такие, как Краснов, по двенадцать часов, по суткам даже, адский темп выдерживают. Психологи работают над их «спектаклями». В жизни, наверно, он отдыхает, вот и дебильствует.

На столе стояла бутылка коньяка с голубой ленточкой. Рядом – шоколадная плитка.

– Что за бутылка? – спросил Коля.

– Аванс вам от поклонников, с перспективой! – многозначительно хихикнув, ответила Анечка. – Читай бумажку, прижатую дном.

Коля поднял бутылку, увидел на листке слова: «Привет из Сан-Франциско! Адам».

– Ты думаешь?.. – спросил.

– Чего думать! Невооруженным глазом видно.

Коля усмехнулся.

– Не уважаю такие дела. Зато я про женщин все знаю, – хвастанул он.

Не к месту вспомнились духи Раи, вкус шоколада, ощущения руки на «осиной талии». Он откупорил бутылку, поискал глазами тару.

– Выпьем немного. Я сегодня три вена отправил. Устал.

– Выпьем, – охотно согласилась она, стрельнув карими глазами. – У меня бестолковых клиентов прошел десяток.

Она «успокоила» Краснова, выключив видик, нашла стаканчики, села к Коле за стол. Разлили, выпили по «глоточку».

– Поцелуй твой забыть не могу, – сказал он откровенно. – Все облизываюсь. Намажь губы шоколадом. Давай повторим!

Анечке понравилось. Она отломила шоколадку, помазала губы, собрала бантиком и протянула к нему. Коля встал, нагнулся к губам, приник, притянул «осиную талию» через стол к себе и дал волю рукам.

Солнце с крыш небоскребов ушло на покой, улицы осветились фонарями и надписями магазинов. Они целовались, освещенные беспорядочным светом из окна. Выпивали по «глоточку». Съели шоколадку. Дальше у Коли дело не продвигалось. Он перетащил девушку в кресло, распотрошил кофточку, ласкал, тянулся губами к округлостям. Анечка сопротивлялась, но позволяла кое-что, охала и пошептывала.

Он попытался разобраться с джинсами, не разобрался. В кресле тяжелые бедра прилипли к спинке и подлокотнику. Коля осмотрелся. Офис оказался «непродуманным» комплексом. Лежачие места отсутствовали. Затоптанный линолеум пола не вдохновил.

Зазвенел телефон, нарушая романтику. С общего согласия решили «не подходить». Коля поднял подругу на руки и потащил на стол к стеллажу, посадил на край.

– Остановись, Коль, – неубедительно попросила она, обхватила ногами его тело «в замок», продолжая прижиматься, гладить руками и целовать в губы.

Телефон не умолкал.

– Наверняка – наши, – прошептала Анечка. – Они знают, что я здесь.

Коля не остывал, разбирался с джинсами.

– Ань, Анечка, Анек, мумучка, – мурлыкал он, целуя куда попало.

Она вернулась к его губам, со страстью прихватила своими, побежала ладонью под его распахнутой рубашкой, застонала желанием. Рука коснулась Колиного самого «главного».

Тут Анечка непредсказуемо взвизгнула, оттолкнула Колю и начала рваться из объятий с невероятной силой. Пытаясь задержать девушку, он задел стойку плечом. На голову посыпались со стеллажа сувенирные авторучки. Коля отвлекся.

Анечка воспользовалась моментом, толкнулась вперед всем телом, отлетела к стеллажу, с силой врезалась в него плечом. Стойка сорвалась с винта. Вся махина открытых полок накренилась, обсыпая Колю и пространство вокруг сотенными тиражами разноразмерных флайесов, рекламных проспектов, брошюр, папок, книг, видеокассет, МОТ-брелков и флажков. Последним аккордом прозвучал звук разбитого кувшина – декоративная ваза с сухими цветами грохнулась на стол, разлетаясь кусочками.

Растрепанная Анечка с безумными глазами схватила сумку и шмыгнула в дверь. Каблуки звонко замолотили по мрамору пола и стихли.

Телефон смолк. Коля огляделся в тишине, зажег свет, прошел по комнате. Офис напоминал картину обыска. Завершал композицию единственный Колин трофей – черный Аничкин лифчик вмялся в кресло.

Он взял ополовиненную бутылку, допил из горла и закачался. Весь день ничего не ел, был голодный.


Утром Гиви вошел в офис и застыл в изумлении. На подоконнике – пустая бутылка. На полу – в полном беспорядке вся рекламная продукция МОТа. Коля в рубашке раскинулся на большом столе, голова на папках.

Гиви двинулся вперед, подошел к спящему на цыпочках. В глазах загорелся азартный огонек. Поглаживая голову, Гиви осмотрелся, ища что-нибудь пригодное для шутки. Ничего подходящего не приметил. Направился к малому столу с креслом, поискал, тоже ничего. Выдвинул ящик, увидел черный бюстгальтер. Аккуратно сложил его и погрузил в карман Колиного пиджака, висящего на кресле. На глаза попался стаканчик с коньяком на донышке. Гиви взял стаканчик, вылил содержимое на стол между раскинутых Колиных ног и приготовился к спектаклю.

– Так! – крикнул он громко, размахивая руками в сторону двери. – Господин врач, сюда, пожалуйста, проходите. Больной готов к операции, на столе дожидается.

Коля открыл глаза, сел, испуганно посмотрел на Гиви, на пустой проем входной двери, понял, что к чему, потянулся. Гиви посмеялся, потом сделал вид, что посерьезнел.

– Ты, Коль, раз устроился на столе, то был бы поаккуратней. Туалет рядом, чего ты опростоволосился? – Он показал глазами на лужицу коньяка, предвкушая удовольствие.

Коля недоуменно схватился за сухие штаны и через минуту заулыбался.

– Из армии прикол вывез? – спросил беззлобно. – С тобой не соскучишься! Тут, едрена вошь, драма целая, а он с шутками!

– Какая драма! Чего вас на стеллаж понесло?

– Ее убить мало, не то что стеллажом накрыть!

В дверях стояла Анечка. Приехала как ни в чем не бывало. Салатный костюм в талию и шаром по бедрам. Волосы уложены, косметика увеличила глаза. Вся из себя свежая и активная.

– Кого тут убивают? – На Колю не взглянув, пронеслась мимо, обдав воздухом. – Ой, Гиви! – залепетала. – Вчера стеллаж неожиданно свалился с грохотом. У меня чуть сердце не выпрыгнуло. – Крикнула в коридор: – Идите, идите сюда, мальчики!

Появилось четыре «мальчика». Высокий белоголовый музыкант Толик, громоздкий басист Илья, двое американцев-техников в шапках с патронташами для инструментов.

– Вот, – указала она техникам на стеллаж, и – к музыкантам: – Подписанты, за стол, пожалуйста.

Техники загремели стеллажом. Гиви взял из стола блокнот, кивнул Коле:

– Могу подвезти.

Коля поднял пиджак.

– Можно личное объявление вешать? – громко спросил басист.

– Можно. Хоть на столбу, хоть в газете, – ответил Гиви и, посмотрев на озабоченное лицо Толика, добавил: – Хоть в туалете.

– Что ж вы раньше не сказали?! – возмутился Толик. – Так, Илья, ты будешь вступать в канал или нет? – строго спросил друга.

– Буду, сказал тебе! Видишь, ждем пока.


Был солнечный день. Компаньоны шли по многолюдной улице к автостоянке.

– Я тебе ключ не отдавал от машины? – лукаво спросил Гиви.

– Нет, зачем он мне!

Коля полез в карман, вытащил бюстгальтер, улыбнулся.

– Сука ты! Ладно, поправил настроение, спасибо.

– Тебе сувенир. Я хронику смотрел, прослезился аж. Американцев на войну провожали. Женщины лифчики бросали прямо в группы новобранцев. Картина, тебе скажу!

За столиком уличного кафе Коля заметил Едлина, уткнувшегося в газету.

– Давай перейдем на другую сторону, – сказал он. – Впереди парень, который морочит мне голову какой-то инвестицией. У меня не то настроение.

– Перейдем.


Радиотарелки улетали, как пирожки в обеденный перерыв. Склад опустел. Бритый негр уложил последнюю партию в вен.

Пожилой подписант Матвей ходил за Гиви:

– Когда начнется вещание?

– Матвей, – не выдержал Гиви, – ты окупил вложения и заработал. – Падажди, дарагой!

– Я продолжаю подписывать людей. Они интересуются, – обижался Матвей.

– Тогда звони в Техас, у тебя есть телефон.

– Я не понимаю по-английски.

– Попроси дочку.

– Она не хочет.


Над небоскребами гремел гром и пролился обильный ливень. В офисе, в углу у стола, копошился расстроенный Гордон. Он собирал бумаги, укладывал в сумку видеокассеты.

– Где я буду народ собирать? Все напрасно…

– Ничего не напрасно! Клуб – хорошее дело. Дождемся запуска, – вяло успокаивал Краснов.

Четверо членов совета директоров, одетые непривычно для будней в костюмы с галстуками, терпеливо ждали.

– Я понимаю, – буркнул Гордон. И, сгорбившись, ушел.

– Кто там, ближе к двери, заприте ее на ключ, – сказал Дуглас. Финансовый директор сбросил имидж веселого толстяка. На лице собрались складки, провалив серые глаза глубоко в тени. – Совещание конфиденциальное. – Он открыл сейф, выложил на стол в клейких бумажках десятки пачек долларов. Пошуровал ногой под столом, выпихнул большой коричневый баул. Из него достал четыре кожаных кейса. Пощелкав замками, Дуглас открыл чемоданчики. Три были с деньгами, один – пустой. Поколдовав над пачками и наполнив четвертый кейс банкнотами, он прикрыл крышки и толчком направил кейсы к сидящим. – Цифры наберите, прежде чем закрывать. Нью-йоркский урожай в долях. – Дуглас вынул из сейфа конверт и картонную коробку. Протянул Гиви конверт. – Тысячу отдадите Гордону, как премию.

– Надо было сразу отдать, – сказал Гиви. – Жалко на него смотреть.

Дуглас посмотрел на Гиви из-под бровей:

– Выдашь как заработанные. Без всяких благодарностей и сантиментов, которые нищий человек не поймет. Только переоценит себя, – преподал Дуглас урок «бизнеса».

– Нам стоило его с собой взять, – сказал Краснов. – Клуб киноманов как мед тянет народ.

– Что он в незнакомом городе сделает?! Но вообще идея хорошая. Задача для тебя с Зоей выловить там подходящую кандидатуру. – Дуглас посмотрел на Колю с Гиви, и ирония пробежала в его глазах. – Вы, господа, временно воспользуйтесь советом мистера Краснова: стряхните ручки, как он показывает на сцене, и позагорайте… Где? – Он обернулся к Краснову.

Вальяжно развалившийся Краснов улыбнулся, но не ответил на вопрос.

Дуглас раскрыл коробку и вытащил два пистолета. Один отдал Краснову, другой засунул во внутренний карман.

– Вам надо разрешение на оружие иметь, коли крупные суммы носите. – Он посмотрел на нью-йоркских компаньонов.

Краснов, укладывая оружие в карман, обнаружил там конфету. Скривившись в улыбке, бросил конфету на середину стола.

Дуглас взял ее.

– Не бросайся деньгами. Не тебе говорить, сколько заплатит фирма… – Он посмотрел на конфету, не нашел названия. – Сколько кто-нибудь заплатит за ежедневную минутку в логотипе канала.

– Уверен, ты сохранишь. Я могу съесть случайно.

– Эпизод засняли на видео? – Дуглас посмотрел на Гиви, убирая конфету в кейс с деньгами.

– Естественно, сохраню.

Звякнул телефон. Дуглас поднял трубку, послушал.

– О’кей! – сказал он и поднялся. – Первый этап завершился. Шефы покидают штаб-квартиру. Встретимся во Флориде, джентльмены.

Четверо разнокалиберных мужчин с кожаными кейсами заперли офис, прошагали по длинному коридору, вошли в лифт. У подъезда они погрузились в лимузин. Тот покатил по освеженному дождем Манхэттену.

Белый «Мерседес», погасив аварийные огни, двинулся за лимузином. Тот остановился у банка, выпустив Колю и Гиви, подождал, когда они скроются в дверях, и покатил дальше.

«Мерседес» тоже остановился, но за лимузином не поехал. Сидящий за рулем Едлин подумал минуту, тронул автомобиль и, нарушив правила дорожного движения, скрылся в переулке.


Довольный Коля сидел за рулем «Шевроле».

– Сбылась мечта Ивана. Иван стал шофером! – продекламировал Гиви, сидящий рядом. – Из совфильма запомнил. Почему ты «японца» не взял? За три тысячи можно подобрать трехгодку. Экономичнее и с парковкой легче.

– Давно мечтал о корыте. В американских машинах есть к тебе уважение. О! – откинул он руку вдоль сиденья, достав до Гивиного ближнего плеча.

Гиви обернулся назад, осмотрел машину.

– Как с Анечкой взаимопонимание?

– Никак не доберусь до этой бабы. Дома у нее ребенок подрос до смышленого возраста. У меня она не остается, соседи мешают. В офисе шарахается о стены.

– На следующей неделе тебе придется лететь в Майами за наличкой. Я не хочу туда появляться.

– Нет вопросов.

Гиви примолк.

– Да, – подвел он итог своим мыслям. – Я – мимо Евы. Упустил женщину.

– Считай, жертву принес, – улыбаясь, сказал Коля. – Зато вклад в общее дело сделал. Дуглас-то как задвигался! – Он запел, ерничая: – Зачем Герасим утопил свою Муму? Она верна была ему…

Гиви вскипел злобой. Бритая голова покраснела.

– Не оскорбляй мои чувства!

– Не принимай близко к сердцу, я имел в виду, – вроде как извинился Коля.

– Останови у станции. Машину тебе ребята сделали, мне пора на покой.

– Могу домой отвезти.

– Туда в час пик ты два часа будешь меня волочь. В другой раз как-нибудь.


Коля добрался до своего дома и увидел, как из подъезда появился Едлин.

– Поправились дела, говоришь? – заулыбался тот, подходя.

– Ничего не говорю, молчу.

Едлин обошел «Шевроле».

– Отлично для начала. Сколько лет?

– Четвертый пошел.

– Совсем отлично.

– Стараемся. – Коля гукнул брелком, запер двери и вознамерился уйти.

Едлин задержал, заговорил по-деловому:

– Ты подумал над тем, что я предлагал? Лечу в Москву. Можно сделать копейку на виагре. На тридцать тысяч – тридцать процентов дают. Пока берут. Я партию взял. Когда ты возьмешь? – осторожно наступал он на Колю.

– Журналист дал деньги?

– Нет еще.

– Он возьмет, я – за ним. Ты уж извини, я денег просто так не даю. Мне нужны гарантии.

– Какие гарантии, старик? В таком деле договор не подпишешь. Поэтому и процент большой.

– Думай, я без гарантий не согласен.

– Какие гарантии! – повторил Едлин. – Цены в России элементарно узнаешь. Пойдем вместе, посмотришь товар. Правда, придется на улице постоять. Продавец свидетелей не хочет.

– Хорошо. Прилечу из командировки, поедем. Расписку мне личную дашь, что в долг берешь, заверенную.

– Пожалуйста.


Из командировки Коля вернулся загорелый, в соломенной панамке. На стоянке аэропорта уселся в «Шевроле», убрал кейс с деньгами под сиденье, оплатил на выезде в будке счет и вырулил на виадук под щитом «Нью-Йорк. Запад».

Ранним утром он поднял компаньона с постели.

– Гиви! – закричал Коля прямо с порога сонному товарищу. – МОТ может делом обернуться. В Техасе инвестиции на спутник двинулись. Дуглас просил всех дистрибьютеров оповестить. Пришлет бумаги. Поехали, позавтракаем где-нибудь.

Гиви проснулся:

– Ва-а-ай! Лично начну работать. Мне дело знакомо.

– Краснов просил разыскать Гордона. Сказал, чтобы он акцию одну купил.

– Где мы Гордона разыщем? Телефон не записывали. Клуб не регистрировали, народ у него разбежался.

– Да, – вспомнил Коля о Едлине. – Один чувак предлагает тридцать процентов заработать на виагре. Вложимся пополам? Погуляем на шальные деньги.

– Какая сумма?

– Тридцать тысяч предлагает вложить.

– Немало. Хорошо его знаешь?

– Давно, но плохо. Я просил гарантии. А какие гарантии могут быть?! Продавца он не засвечивает, товар сам вынесет. Договорились, расписку о долге даст. В Москве блатные по двадцать пять долларов за таблетку платят. Дефицит пока.

– Давай рискнем. – Настроение у Гиви было хорошее. – Комедию сломаем. Люблю такие игрушки. Наверняка какой-то врач эту виагру ворует. Фотограф обойдется в сотку на каждого. Достанешь одну баночку. Прямо у офиса сделает снимки. Не ахти какая улика, но все же. В медицине народ пуганый.


В офисе юриста Любы веяло ленью, служебным хамством и пахло деньгами. Пышная молодка в приемной утопала в кожаном кресле перед столом с беспорядочной кучей бумаг. Перед молодкой на диване, рядом с Колей, сидел его сосед, журналист Раневский. Едлин ходил из комнаты в комнату, неся на себе ответственность момента, и сообщал:

– Люба готовит документацию.

Чувствовалось, он здесь – не чужой.

Через полчаса Едлин принес весть:

– Люба ждет.

Компаньоны прошли в дверь и очутились в «зазеркалье». Люба оказалась сестрой молодки из приемной. Стол, кресла, диван и сама комната были те же. Вошедшие расселись на диване и стали снова ждать Любу – юрист щебетала по телефону, наставляя собственного ребенка на путь истинный. Не расставаясь с телефоном и не обращая на посетителей никакого внимания, Люба повернулась к компьютеру. Свободной рукой включила принтер, выпустив на стол листки мелкого текста, копий стандартных расписок. Продолжая выяснять у ребенка подробности школьного инцидента, она жестом показала Едлину, что листки надо подписать.

Журналист углубился в чтение текста. Едлин протянул деньги в конвертике. Люба не повела носом. Ребенок явно не слушался.

Выйдя на улицу, Раневский спросил Едлина:

– Где ты выкопал такую жабу? За стандартные бумажки в лучшем случае сотню бы взяли.

Едлин возразил:

– Вы не правы, Евгений Давидыч. Это – индивидуальный документ.


Коля вышел из дома, сел к Едлину в «Мерседес». Гиви с фотографом притаились поодаль в «Конкорде».

– Привезешь из Москвы возврат, расписку верну, – сказал Мавроди, передавая Едлину пакет с деньгами.

Подъехали к медицинскому офису. Коля остался на улице, сел на ступеньки. Едлин ушел за товаром. «Конкорд» развернулся и встал на противоположной стороне улицы с приспущенным задним стеклом. Едлин вышел с двумя коробками, перевязанными бинтом.

– Идем в машину, – сказал на ходу. – Посмотришь и посчитаешь, как договорились.

Коля поднялся со ступеньки, сделал шаг и неожиданно вскрикнул, схватился за коленку, сел и застонал.

– Что? – Едлин обернулся.

– Коленка. Давно такого не было, со времен соревнований. Помоги встать. – Встать не получилось. Коля принялся «ломать комедию», как выразился Гиви, и от усердия натурально побледнел. – Ладно, ты иди, верю, – сказал он Едлину. – Меня приятель ждет. Сейчас позвоню, он заберет. – Достал «мобильник», набрал номер. – Или… Подожди. Достань одну упаковку, посмотрю, не фуфло ли тебе всучили!

Едлин огляделся по сторонам. Улочка была пустынной.

– Какое фуфло! – возмутился он, раздирая угол коробки.

Коля набрал на мобильнике номер, сказал в трубку:

– К тебе ехал. Сустав прихватило. Подъезжай, заберешь меня. Я на Двадцать шестой стрит.

Едлин протянул баночку. Коля отключил связь, поднял баночку, посмотрел на просвет, затем, морщась, открутил крышку, высыпал горсть голубых ромбиков с буковками.

– Все в порядке! Поезжай, Едлин, по рукам.

– Могу домой подбросить, – предложил тот.

– Не надо. Приятель минут через пятнадцать будет. Мне надо спокойно посидеть.


Над Брайтоном гремели репродукторы. Рекламные шоу газет и телевидения завлекали народ на подписку. Трепыхались цветные тенты палаток. С грузовика выступала музыкальная группа. Развернулась традиционная августовская ярмарка.

Коля озабоченно шел мимо, не обращая ни на что внимания. У дома стояла «скорая помощь». Из подъезда выкатили носилки на колесиках. Бледный журналист Раневский старался улыбаться. Увидев Колю, пошутил:

– Уходя, он не потерял надежду. Она осталась жить!

В квартире испуганный повар Юра ходил между комнатами.

– «Скорую» пришлось вызывать, – сказал он, вытирая платочком пот.

– Что случилось? Я никогда не слышал, чтоб он на здоровье жаловался.

– У него аритмия. А тут…

– Что?

– Едлин прилетел без денег. Стал объяснять, будто по банку идут. Человек занервничал, начал кричать. Я просил Едлина пока уйти. Едлин ушел, старик на кресло повалился.

Коля сел.

– По какому банку?! Слушай, я от простоты обмана обалдеваю.

– Погоди уж так. Может, разберетесь.

– Только и остается.

Коля схватил было телефон, но вспомнил, что Гиви он проводил за деньгами в Сан-Франциско к Адаму. Портить ему там настроение не хотелось. Посмотрел на трубку, положил назад, задумался.


На другой день Коля вошел в отделение банка, поискал кого-то глазами. Не найдя, направился к свободному от клиентов окошку.

– Извиняюсь, мисс. У вас русский менеджер, мистер Зайонц, работал. Работает еще?

– Странный Макс! – воскликнула кассирша. – В отдел корпораций идите. Откроете ту стеклянную дверь, справа за столом увидите. К нему бывшая жена пришла.

– Спасибо! Почему странный?

– В шутку зовем. Он – бывший программист. Задумается и не отвечает, когда спрашиваешь. Толкнуть надо. – Она рассмеялась. – Шучу.

Коля открыл указанную дверь. За столом сидел круглолицый молодой толстячок в очках. В кресле напротив Коля сначала увидел длинные, выставленные вперед для обзора женские ноги. Над невзрачным личиком вздымалась копна красных волос. Хозяйка ног и красных волос перебирала странички бумаг и подавала по одной на подпись. Зайонц подписывал и возвращал. Подписав последнюю, он обернулся.

– Вы ко мне? Проходите! – И повернулся к бывшей. – Майка, все. Привет «Робертино Лоретти». У меня работа.

Красная голова кивнула, состроила гримасу презрения, защелкнула бесформенную «дизайн-сумку», поднялась. Прожигая Колю оценивающим взглядом, она прошла мимо, демонстрируя «вызывающую» независимость.

– Макс, извините, возможно, вы помните меня: я открывал у вас счет в прошлом году. Был ваш, можно сказать, постоянный клиент…

– Я вас прекрасно помню, мистер Мавроди.

Беспокойство кольнуло Колю в живот. Внутри что-то передернулось, но он виду не подал.

– Счет пустует, набегает минус. Хотите закрыть? – спросил Макс, убирая бумаги.

– Закрою, возможно. Минус я выплачу. – Коля сделал паузу. Лицо напрягла кисло-сладкая гримаса просителя. – Хотел вас попросить, в порядке исключения, проверить личность по финансовой части. Попал в историю.

– Что случилось?

– Деньги я одолжил, идиот!

Кожа на лбу Зайонца собралась в складки, он обежал глазами помещение.

– Один раз сделаю, Николай. Рискую потерять работу. Никаких ссылок на меня! О’кей?

Он нехотя записал фамилию «личности», вызвал по компьютеру Кредитное бюро и выдал устную справку:

– Мистер Едлин, неработающий резидент Бруклина, недвижимостью не обладает, ценного имущества не имеет, счет в банке закрыт. Долг по кредитным карточкам – двадцать одна тысяча.

– Спасибо, Макс. Я ваш должник.

– Чем ты занимаешься, Николай?

– Бизнес делаю, как и все. В основном обслуживаю население.

– Почему деньги не поступают? Извини, что спрашиваю.

– Время неудачное, – соврал Коля.

Зайонц посмотрел на него, прищурившись.

– Судя по всему, наличку собираешь. – Он понимающе оскалился. – Не переживай, я не стукач.

Коля сделал «наивные» глаза.

– Будут трудности, заходи. Обсудим кое-что. Приходи. Чем могу, помогу. Есть и предложения, – сказал он как бы между прочим.

– Спасибо, Макс.


Поздним вечером Коля подъехал к аэропорту. Из Сан-Франциско Гиви прилетел вместе с Евой. Оба были оживлены и, казалось, связаны взаимным интересом. Коля внимательно наблюдал за Евой в зеркало заднего вида, стараясь понять, насколько верна его первая оценка.

– Адам сожалел, что тебя не было, – двусмысленно сострил Гиви. – Произвел ты на него впечатление. – Настроение у него было явно на подъеме. – Принял отлично, – продолжал Гиви уже серьезно, – заработали больше, чем надеялись, но… по всем местам прибыль пошла на убыль, наелся народ. Всплеснулось вроде бы дело, когда банки зашевелились, и снова вниз.

– По системе, по которой работаем, принято запустить утку, – сказала Ева с улыбкой.

– Ты думаешь, с банками утка была? – удивился Гиви.

– Утка, не утка, но банки шевелятся деньгами, а не обещаниями. В любом случае ход был правильный. Но на дальнейший доход рассчитывать пока не приходится. Будем сворачиваться.

Еву довезли к дому. Гиви ушел вместе с ней и некоторое время отсутствовал. Коля заскучал. Стоять на ночной безлюдной улице с крупными деньгами было неуютно.

Гиви вернулся оживленный. Они двинулись в путь.

– Чего ты не контактный какой-то? – спросил Гиви весело.

– Позавчера беда стряслась.

– Что такое?

– Едлин, которого фотографировали, – напомнил Коля, – деньги не привез. Старик, сосед, из-за него с инфарктом загремел.

Гиви с досадой хлопнул ладонью по панели автомобиля.

– Херней занимаемся, едрена вошь! Он потому легко дал расписку, что от нее толку мало – по суду ничего не получишь. Мальчик, видно, каталой промышляет.

– Как это?

– Есть такие специалисты. Узнают, у кого есть деньги, малые или большие – не важно. Увлекают халявным заработком. У них и юристы, и финансовые компании «солидные» под рукой, которым они отстегивают. Потом начинают «катать», тянуть время, чтобы измотать простака. Многие просто машут рукой.

– Он мне юриста и рекомендовал.

– Твою мать! Что ж ты не сказал!? Сейчас бы не было канители. А теперь надо бригаду нанимать, так не получим ничего назад.

– Они его не прикончат? Нам не хватает только в мокрые дела ввязаться.

– Каталу нет смысла пытать. Катал мягким методом дожимают. На них хорошо действует огласка среди знакомых и родственников. Узнай телефоны его родителей и жены, если таковые есть. Кто у вас общие знакомые?

– Юра, сосед. Журналист – в госпитале. Никого больше не знаю.

– Выведай у Юры, что сможешь. Если Едлин тебе позвонит, назови имя Ахмеда, у которого ты, мол, деньги одолжил.

Они помолчали.

– Ты меня довезешь, завтра снова приезжай или лучше ночевать останься, – сказал Гиви. – Я с кейсом в мешке в аэропорту намучился. Хорошо, что баба с узелками и кошелками рядом, не так в глаза груз бросается.

– С «бабой» что? Или опять – «не оскорбляй чувства»?

Гиви неожиданно оживился:

– Знаешь, когда я понял, что наш бизнес закончился?

– Когда?

– Когда наблюдал, как прощаются деловые любовники. Как в кино. У меня с балкона часть ресторана видна. Выглянул и увидел за столиком его и ее. Как раз в ночь перед отлетом – техасцы улетали раньше на два дня. Долго сидели, чокались, танцевать уходили. Потом смотрю, Ева на чем-то настаивает. Твердо так рукой по столу стукает, глядя ему в глаза. Тот дернулся пару раз, возразил. Опять тихо слушает. Замотал головой, взял бокал, запил. Она неожиданно вскочила, бросила на стол что-то. Вроде браслет с руки. Повернулась и ушла. Дуглас потом долго сидел один. Утром провожать его не вышла.

Коля посмотрел на товарища, хотел повторить вопрос, но не стал. Гиви сам ответил:

– Не знаю что, Коль. Сделал попытку. Чувства приутихли. Вот что.

…В квартире Гиви достал из шкафа плоский транзистор.

– Что это? – спросил Коля.

– Ты никогда не видел? Голосоизменятель.

– Хорошо оборудовался!

– Побудешь здесь с мое, тоже оборудуешься.

– Грузина голос не изменить, Гиви, – пошутил Коля.

– Вытащи мобильник и послушай.

Он набрал Колин номер на аппарате. Мавроди приложил телефон к уху и услышал женский голос:

– Нет двух одинаковых грузин, дорогой. Дай телефон Едлина!

Коля протянул записную книжку. Гиви набрал полученный номер, повернул рычажок на «голосоизменятеле», дождался ответа.

– Послушай, Едлин, приготовь деньги в течение недели, – сказал Гиви басом и повесил трубку.

– А если он в полицию позвонит?

– Разве я ему угрожал?! – удивился Гиви. – Он в полиции пусть камеру удобную себе просит.


Едлин позвонил Коле на третий день.

– Старик, зря ты. Ты что, не веришь? Подожди, в банке быстро не делается.

– Я ничего не знаю, – удивленно ответил Коля. – Меня торопят вернуть долг. Ахмед ждать не хочет. Я переадресовал на тебя.

На «Мерседесе» Едлина появился плакатик, приклеенный на стекло. Плакатик сообщал: «Срочно продается! Отдам дешево», и приводился номер телефона.

Едлин оторвал плакатик.

«Мерседес» стала сопровождать «Максима» с темными стеклами.

Первая жена позвонила Едлину:

– Если ты не уладишь дело, я сдам тебя в полицию со всеми потрохами.

На столе перед Едлиным появилась фотография, сделанная у медицинского офиса. Из автоответчика слышалась запись: «Зайди срочно в госпиталь».

Каталу дожали. Сам позвонил.

– Я приеду, когда? – спросил он Колю.

– С деньгами?

– Да.

– Завтра с утра, ждем.


– Познакомься с племянником Шеварднадзе, – представил Коля компаньона, пропуская гостя в комнату.

Бритый «Шеварднадзе» молча улыбался, напрягая атмосферу. Едлин забегал глазами. Все расселись на кровати.

– Никогда не катай, с кем пьешь за одним столом, сынок! – сказал Гиви, считая деньги. – Где проценты?! – заорал он.

– Я отдам, клянусь Богом!

– Богом не клянись, накажет. Мне ребят пришлось потревожить, а им надо платить? Вот на какую сумму ты нас наказал! – Гиви отогнул треть денежной пачки, сунул ему под нос.

Едлин вжался в кровать, начал протирать очки. Сообразив что-то, поднялся, приосанился и встал у окна в многозначительной позе.

– Ты не тяни, у всех время, – посоветовал Гиви.

– Можем договориться. Есть у меня одно дело.

– Зачем нам твои дела, дорогой? Ты деньги неси. Вот расписка.

– Там – большие деньги. Я ничего с вас не возьму. Рассчитываю на свои проценты от бизнеса.

– Что за дело? – спросил Гиви.

– Двое врачей и менеджер открывают лечебный офис для обслуживания автоаварий. Им нужны вкладчики. Могу познакомить напрямую.

Коля посмотрел на Гиви.

– Знакомь, – сказал тот. – Если лажа, смотри!

…Едлин не соврал. После совещания с врачами они остановились на ступенях отделанного черным мрамором медицинского офиса. Все были при галстуках и парадных костюмах. Едлин смотрел гоголем.

– По рукам? – спросил, покачиваясь на ступнях.

– В расчете, – подтвердил Гиви.

Едлин поднял пятерню в прощальном жесте и пошел по улице, по-барски переваливаясь.

Компаньоны присели поговорить в лобби соседней страховой компании. Зал был разлинован на десятки метров кубиками – рабочими местами сотрудников, разделенными ширмами из матового стекла.

– Вот они, настоящие «финансовые насосы», – кивнул в их сторону Гиви. – Работают безостановочно, как сердце человека. Миллионы ударов-сокращений каждой ячейки постоянно продлевают жизнь компании.

– Выложить придется все наши деньги! – Коля не был расположен к философии после совещания с медицинскими дельцами. – Даже с возвратом долга от Едлина я долго не протяну. МОТ повис в воздухе, теперь уже нас не прокормит.

– С медиками у нас будет постоянная прибыль, Коль. Такие центры большие бабки гребут. Второй случай может не подвернуться. С салоном ты не развернешься. Он первое время станет деньги жрать, запаса у тебя нет. «Массажки» – навозные кучи. Там, где проститутки, там – сутенеры и шпана. Они процент потребуют. Читай газеты – группами арестовывают. Обслуживание аварий – гарантированные деньги.

– Все идет к тому, что ты прав, – грустно согласился Коля. – С салоном придется повременить.

– Другая важная вещь: они согласились взять наличные. Их не так просто вложить.

– Знаю. Хорошо, я останусь вкладчиком. Организовывать с Едлиным клиентов мне не по нутру. Я лучше, вон, – указал на объявление, – попробую страховым агентом перекантоваться.

– Едлин по десятке в месяц начнет стричь. Глупо не взять. Поработаю несколько месяцев в автомастерских, пока дивиденды не пойдут. Они назначили в пятницу, в пятницу с утра и будем. Лимузин закажем, чтоб знали наших! – Он улыбнулся. – «Давай без сомнений!», как ты прошлый раз сказал.

…В пятницу лимузин забрал компаньонов у выхода из банка и через малое время высадил у «черно-мраморного» офиса. Коля и Гиви с кейсами в руках ушли внутрь.


Дверь в нужном «кубике» страховой компании была распахнута. Внутри консультант занимался со старушкой. Та, как понял Коля, записалась в агенты и постоянно задавала вопрос: «Что при этом условии я имею?» Консультант терпеливо объяснял. Не раздражаясь, он раз за разом начинал все сначала.

Коля ждал на стуле, поставленном без всякого видимого назначения у высокой урны на ножке под знаком «Курить запрещено». В ближайшем «кубике», с табличкой «Филиалы», хозяина не было. На стуле для посетителей сидел молодой парень в очках с рыжим ежиком на голове, ждал. Перехватив Колин взгляд, он улыбнулся:

– Время теряем в ожиданиях!

– Теряем, – согласился Коля. – Такова жизнь.

– У вас необычный акцент, вы из какого штата?

– Из русского, – сострил, улыбнувшись, Коля.

Американец оценил остроту и очень оживился по неведомой для Коли причине.

– Мистер Уоррен Кимбл, – представился он. – Возглавляю Флоридское отделение. Вы – агент?

– Пытаюсь начать.

– Вне Нью-Йорка бизнес лучше идет, не хотите у нас попробовать?

Коля посмотрел на «кубик» консультанта. Старушка была в начале пути к пониманию выгоды. Она сняла теплую кофточку и держала на коленях. Консультант сидел в рубашке, повесив пиджак на стул.

– Мог бы, – неожиданно для себя сказал Коля.

– Решитесь окончательно, вот вам моя карточка. – Молодой человек протянул визитку.

В кубик «Филиалы» вернулся хозяин, и новый знакомый поднялся. Попрощавшись с ним, Коля направился к выходу.

Здесь он столкнулся с Едлиным.

– Что тут делаешь? – спросил тот.

– К бизнесу присматриваюсь, – ответил Коля неопределенно.

– Подвези меня на Брайтон. Я по вашей милости без колес теперь.

– По своей глупости. Куда ты деньги дел? Немалая сумма!

– Куда, куда… – Он задумался. – Кинули меня.

– Врешь. Ты не сопливчик, которого кидают на чужие деньги.

– Ладно. Забудем.

Они сели в Колину «Шевроле».

Едлин спросил:

– Хочешь заработать пару кусков за выходные?

– Тебе сначала шесть кусков выложить? А потом ловить, чтоб половину вернуть?

– Вы пятнашку потеряли?! – картинно удивился Едлин.

– Как думал! Задарма тебя «братья по разуму» сопровождали да родственников выискивали. Знаешь, к примеру, сколько ты по кредиту банку должен?

– Сколько?

– Двадцать одну тысячу.

– Они врут!

Коля усмехнулся.

– Они считают, не с потолка берут.

– Слушай, нельзя воспользоваться при случае?

– Чем?

– «Братьями по разуму»?

– Нет уж. Ты непосредственно к Шеварднадзе обращайся. В правительство Грузии. Глядишь, помогут.

Они приехали.

– Останови тут. Так что? Насчет пары кусков за день?

– Сколько вкладывать надо?

– Ничего не надо. В твоем же предприятии заработок. Бизнес пошел, Коля.

– Что надо делать?

– Машину свою подставить. Она у тебя старая. Да и не попортишь сильно. По компенсации получишь деньги сверх кусков, купишь свеженький мотор. Бабу с собой возьмешь, у вас три с половиной получится.

– Подумаю.

– Возьми бумажку с телефоном. Звони Альберту и поезжай.

Хотелось побыть одному. Коля прошел по бордвоку. Осеннее солнце не грело. Под зонтиками бизнес не процветал. Народ не гулял. Отдельные пары маячили по всей длине ресторанных козырьков.

Он выбрал пустой столик у стены, заказал графинчик водки с закуской. Надорвал пачку сигарет и закурил. Подняв глаза, Коля чуть не поперхнулся.

Вдали, под зонтом, сидела пара. Гиви и Ева. Они не видели Колю, сидели к нему вполоборота спиной. Коля переместился на стуле, прикрылся стойкой от зонтика.

Сидели они, видимо, давно, не чокались, ничего не заказывали. Гиви говорил. Ева слушала. Потом она говорила. Он возражал, активно возражал. Коле показалось, что слышит отдельные слова, так хорошо он знал Гиви. Ева на чем-то настаивала. Гиви дернулся, вскочил, взял меню, вложил туда деньги. Кивнул Еве и быстрыми шагами пошел вдоль набережной вдаль. Ева посидела, махнула официанту, указала на меню и ушла внутрь ресторана.

«Шефы покидают штаб-квартиру», – вспомнил Коля слова Дугласа. Он достал бумажку и мобильник, набрал номер.

– Альберт? Я – от Едлина.

– На будущей неделе позвони, – ответил незнакомый голос и тут же отключился, ни о чем не спросив.


Глава восьмая

Чужие женщины


«Шевроле» покачивалась на пустой стоянке при выезде на окружное шоссе. Потом машина замерла. За безлистными деревьями просвечивал отраженными огнями город. По глади воды Залива Бычка холодный ветер гнал по воде рябь.

Коля лежал с Анечкой на кожаном плаще. Кондиционер гнал тепло, стекла запотели, отгородив от всего остального мира. Мотор заглушала музыка.

– Достал наконец меня! – Она поцеловала Колю, подняла голову и посмотрела сверху. – Я тебя измотала, чтоб ценил. – Аня положила на него тяжелое бедро.

Коля смотрел расслабленно, поглаживая ее по спине.

Не слыша от него никаких слов, она продолжила:

– Успокойся, не мотала я тебя…

Аня перевалилась на Колю всем телом. Машина покачнулась.

– Ой! – вскрикнула она в испуге. – Мы что, все время раскачивали твой драндулет?! – посмотрела на Колю испуганными глазами.

Он засмеялся, ничего не сказал.

– Какой позор для матери семейства! – Она потерла запотевшее стекло пальчиком, заглянула в дырочку. – До чего я докатилась!

– Не волнуйся! В такую погоду хороший хозяин собаку не выгонит. Сюда летом загорать приезжают. Тут даже купаться нельзя, тихий уголок.

Она отвернулась от стекла.

– Не мотала я тебя, сама измучилась без мужа. Три года никак не соединимся. Женила за деньги на американке. Работаю на юристов. Если это называется работой! Обманываем народ.

– Разве? Вроде все законно! – лениво произнес Коля.

– Как же! Людям морочим голову, обещаем большой заработок впереди. Всем подряд. Торговать девяносто процентов народа неспособны. Но нищета гонит. Тут мы и даем надежду. Они заплатят нам деньги, дальше ни тпру ни ну. Глядишь, тысячи людей облапошили. У Евы сейчас команда полсотни человек была бы. Не идет дело у большинства, отпадают. Вот такие мы, «мумучки», как Гиви назвал.

– Ты не кори себя, Ань. Сына поднимаешь, за мужа хлопочешь. Не виновата ты ни в чем. Дело выбора, как говорит мой приятель.

– Тебе сколько лет? – спросила она неожиданно.

– Тридцать будет.

– Выглядишь старше.

Она в упор уставилась в его глаза. Смотрела, не моргая, настороженно. Коля, не понимая причины, провел рукой по ее телу. Аня вздрогнула, напряглась. В глазах сверкнул гнев, и она хлестнула его по лицу рукой.

– Дай сдачу! – закричала. – Ударь меня! Бей! Что есть силы бей! Ты хотел меня убить! Я – дрянь! Вот как я за мужа хлопочу, с молодым любовником. Что ты смотришь? Я заслужила. Дай как следует за все мужское население. Вытерплю! Слова не скажу, не заплачу! Гони меня, как суку!

Кричала она искренне, рвалась на улицу, дергая ручку двери. Коля не на шутку испугался столь резкому изменению ее настроения, навалился на женщину всем телом.

– Ты что?! Что с тобой?

Анечка продолжала дергаться, вырываться и упираться руками, пока не обессилела.

– Все, все, все, – сказала себе и затихла.

Некоторое время лежали молча. Слышалась музыка. Анечка пошевелилась.

– Тяжелый ты. Отпусти!

Коля ослабил давление. Стал искать слова, чтобы ее отвлечь.

– Все женщины у меня, получается, заняты. Эх! Надо возвращаться к своей!

Она открыла глаза, взглянула удивленно:

– У тебя жена есть?

– Нету. Где-то сидит на пеньке девушка, ждет, когда я прибуду в золотой карете.

Коля отпустил ее, сел.

Анечка пришла в себя, поднялась на локте.

– Как бизнес у медиков?

– Вложили деньги, ждем.

– У нас – тоже затишье. Спутник, видно, не дождемся.

– Честно скажу, я предполагал лучшее.

– Нормально, Коля. У нас по всем программам так: сначала густо, потом от подписантов скрываемся.

Коля вспомнил предложение Едлина:

– Хочешь заработать тысченку?

– Хочу. Как?

– Разовое мероприятие. Машину подставить и страховку получить.

– У! – воскликнула она. – С тобой?! Хочу. Я слышала про подставки. Совсем не опасно.

– Договорились. Я скажу – когда. Поехали или здесь перезимуем?

– Поедем, поедем, – сказала она скороговоркой и полезла вперед, на сиденье.


Вместе с Альбертом прибыла девица с фальшивым именем Рита. Вчетвером они двинулись на «операцию». Риту Коля откуда-то помнил. Расспрашивать было неловко, он прислушался к тихому разговору между ней и Альбертом, понял, что Альберт – тоже не Альберт. «Шевроле» Коля успел полюбить, не к месту стало жалко калечить машину. Как казак, отправляя ослабшего коня на бойню, похлопал ладонью по боковине. «Такова жизнь», – произнес.

Раздражение возникало по любому поводу и не позволяло держаться спокойным. Анечка это чувствовала и молчала. Второй час катались зря. Не получалось. Водители показывали Коле кулаки и материли на всех языках. Более воспитанные крутили у виска палец.

– Ты на выезде лови, – учил Альберт, – тормози резко, но коротко. Дай машине пролететь вперед после удара.

– Знаю я все! – огрызался Мавроди.

– Коль, ты попробуй сначала где-нибудь тормознуть просто так. Может, вправду какие-то детали не учитываешь, – попыталась смягчить напряжение Анечка.

– Хорошо. Давай попробуем в безопасном месте.

Вдали виднелся выезд с боковой развязки на шоссе. Машин не было. Он разогнал автомобиль и, проскочив выезд, тормознул. Автомобиль споткнулся и завизжал тормозами.

– Не держи ты его! – закричал Альберт. – Юзом пойдет, в другой ряд улетишь!

Коля бросил тормоз, в спешке задел педаль газа. «Шевроле» рванулась вперед. Пришлось снова ударить по тормозу. Автомобиль пошел боком, съехал с полосы на бровку и полетел правой фарой на придорожный столбик. Выравнивая движение рулем, Коля шмякнул «Шевроле» крылом о бордюр. Автомобиль заглох.

Коля открыл дверь, вышел посмотреть на вмятину. Из проезжающего автобуса смотрели любопытные.

– Отъезжай быстрее! – закричал Альберт. – Не дай бог, полиция! Протокол составят!

Коля захлопнул дверь, включил зажигание. «Шевроле» пожужжала, пару раз фыркнула мотором и снова замолкла. Коля выругался и стал оглядываться на шоссе.

– Коля, ты успокойся, – тихо произнесла Анечка.

– Как тут успокоишься!

– Судя по твоему почерку, – сказал Альберт, – тебе лучше в Нью-Джерси переехать. Там просторнее.

– Какой почерк?! Замолчите все! – Коля проклинал себя, что встрял в это дело.

«Шевроле» завелась. Далеко за полдень пересекли реку Гудзон по тоннелю в Нью-Джерси.

– Зайдем в кафе «Русские пельмени», – потребовал Альберт.

– Зачем?

– Будет что ответить на вопрос: «Почему тут оказались?»

Сели за столик. Заказали пельмени.

– Поговори о чем-нибудь с официанткой, пока я в туалет схожу, – сказал Альберт и поднялся. – Она должна вас запомнить, меня – ни к чему.

За день у Коли пропала фантазия.

– Сколько пельменей в порции? – спросил он девушку.

– Ой, я не знаю, – честно призналась она. Принялась считать, остановилась. – Лучше у повара спрошу. А зачем вам?

– Узнайте, потом скажу. – Коля усердно соображал, «зачем ему», повернулся к Анечке.

– Коль, – сказала молчаливая Рита. – Надо спешить, ешьте быстрее.

– Ань, – тихо спросил Коля. – Зачем мне?

– Ты такой вопрос родил, сразу не сообразишь.

Официантка пришла с испуганным поваром. Тот принялся считать.

– Здесь – восемнадцать. Зависит от размера. Вообще мы по весу кладем, – прояснил повар. – Зачем вам?

Коля морщил лоб. Выручила Анечка:

– Он стесняется говорить. Диету рассчитывает по калориям. Фигуру выстраивает по диете.

– Могу выписать калькуляцию калорий, надо?

– Спасибо, – сказал Коля и принялся за еду. – Я примерно знаю.

Надвигались сумерки, и пошел дождь со снегом. Осень наступала. Встречные машины шли с дальним светом. Коля упал духом, оглянулся на Аню. Та сидела усталая. Машин было много. Коля заметил выезд, на котором стояла вереница автомобилей. Набрав в легкие воздух, он решительно рванулся в крайний ряд и, проскочив выезд, резко затормозил. В заднее зеркало увидел, как высокий бульдог-«Лексус» летит прямо на него. Секунда, и «Лексус» врежется в «Шевроле». Но «Лексусу» повезло: Коля не держал тормоз, «Шевроле» двигалась, и «японцу» удалось вывернуть вправо на гаревую дорожку. Здесь он остановился. Из него выскочил мордоворот в кожаном жилете и кроссовках на босу ногу. Увидев, что «Шевроле» уезжает, водитель вернулся в машину и погнался за ним.

«Японец» двигался в параллельном ряду, вытесняя Колю с шоссе. Мордоворот жестами требовал остановиться. Коля отмахивался. Беззвучная перебранка длилась недолго, и «Шевроле» была прижата к бровке.

Детина выскочил из салона и, подлетев к Колиной машине, долбанул кулаком по боковому стеклу. Стекло устояло.

– Вылезай, козел недохаренный! Я тебе покажу… твою мать!

В ту же минуту из «Лексуса» выбежала женщина, потянула детину назад и повисла на руке.

– Только не драться! Только не драться! – визжала она, оттаскивая мужчину от «Шевроле».

– Нюхало разобью, чтоб знал другой раз!

– Моня. Нам полиция ни к чему! – убеждала спутница.

Нехилого сложения Коля рванулся наружу, за ним поспешила Анечка.

– Коль, Коля, спокойно, не встревай! – Она забежала вперед, толкала его в грудь.

Альберт с Ритой предпочли не выходить. Инцидент был им ни к чему. Водители боролись со своими спутницами и рвались навстречу друг другу. Женщины, видимо просчитав последствия вмешательства полиции, крепко держали мужчин на безопасном расстоянии.

Разговор начался на дистанции. Тему задал Моня:

– Фляжку выставляешь, гондон штопаный!

– Ты выводы засунь в зад и поезжай отсюда, понял?! – рекомендовал Коля. – Пока я тебе рожу не намылил!

– Пидор! Будешь мне указывать, куда ехать! – Моня сделал полшага вперед, спутница перекрыла движение и мертвой хваткой висела на руке. Детина раскраснелся и стал угрожать: – Полиции сдам. Они тебя мигом выловят. Зоя, принеси ручку. Я номер запишу.

Женщина, сохраняя занятую позицию, выпалила, не задумываясь:

– Я запомнила, Монь, пойдем. Из машины позвоним.

– Да отстань ты от меня, не висни, – злился Моня.

Расстроенный Коля от хамства зверел.

– Таких, как ты, я за турнепс подвешиваю!

– Ну-ка иди сюда! Оторвись от своей плоскодонки! – заорал Моня.

– Коля, Коля, – тараторила Анечка, – не отвечай, ради меня не встревай. У нас не то положение. Видишь, хам разошелся. Он правда может полицию вызвать. Ребят подведем. Давай поедем…

Моня тем временем внял доводам спутницы, вперед не двигался, перемежая изощренные ругательства с угрозами проследить за «сосалями» до дома, и завтра…

– Пидерштейн двустволый… спидоносец гееватый… мудозвон отмороженный… взлетишь над очком… рессоры откинешь, бич-пенисман… – неслись над шоссе новые, совсем не распространенные в Америке русские слова.

Определения были не для женского уха, но Зоя кивком одобряла их, видя, что под ее нажимом Моня медленно пятится к их машине.

Коля послушался Анечку. Опустив голову, сел за руль, сдал автомобиль назад, выехал на шоссе. «Шевроле» набрала скорость. В зеркало заднего вида было видно, что «Лексус» движется в отдалении, но вот «японец» свернул на разъезде.

Напряжение у Коли, однако, не спадало. Анечка пыталась его успокоить.

– Расслабься, Коль. Не гони так. Куда ты спешишь?!

– Как тут расслабишься!

– Давай я сяду за руль, – предложил Альберт.

– Не надо. Сейчас все будет в порядке.

Мокрый снег крутился в лучах фар, ухудшая видимость.

– Коль, ты спой! – неожиданно предложила Анечка. – В миг расслабишься.

– С ума сошла! – Коля помолчал, потом спросил: – А что петь?

– Что хочешь. Про любовь, к примеру. Знаешь ты какую-нибудь песню про любовь?

Коля подумал и запел:

– Я люблю-у-у-у тебя так, что не смо-о-о-жешь никак…

Он прервался, не помня дальше слов, и всех рассмешил: так зло он исполнял эту любовную песню.

И тут смех враз оборвался.

Ослепленный фарами и занятый пением, Коля поздно заметил, что впереди, на разъезде, скопились автомобили. Он резко затормозил. Выкатившаяся справа, с выезда на шоссе, машина тоже экстренно затормозила, но из-за скользкой от снега дороги не удержалась и налетела на «Шевроле». Ту от удара понесло вперед на едва ползущий «Додж». Коля снова ударил по тормозу, машина споткнулась и остановилась. Пассажиров бросило с сидений. Колю прижало к рулю. Анечка ударилась головой о лобовое стекло. Впереди идущий «Додж» благополучно уехал.

Коля испугался.

– Ань!

– Все нормально, Коля, – сказала она, потирая лоб.

Возникшую тишину нарушил восторженный крик Альберта:

– Ты – гигант, Коля! Вот не ожидал. Так чисто сработал! При таком скоплении машин никого не задел, даже с полосы не сошел!

– Я не виноват.

– Конечно, не виноват. Я и говорю, чисто сработано.

– Не делал я ничего, просто не заметил! – заорал Коля.

– Ну вы – везунчики! Иди посмотри, кого ты «поймал».

– Только не кипятись. Спокойно, понял?! – Анечка открыла дверь и первая вышла на шоссе.

Коля отер со лба пот, посидел минутку, открыл дверь и тоже вышел. Движение рассосалось. Шоссе опустело.

Коля наказал нью-джерсийского крестьянина. Сзади замер небольшой грузовичок с открытым кузовом. Ближайший фонарь освещал ветровое стекло. Водитель что-то искал в бардачке. Задний бампер «Шевроле» вмялся, крышка багажника погнулась, по заднему стеклу шла трещина.

Анечка молча осматривала разбитый зад автомобиля.

– Сам не расшибся? – спросила.

– Идем в машину, промокнем.

Полиция прибыла в сопровождении «скорой помощи». Из-за дождя со снегом инспектора спешили. Взяв у Коли права, инспектор приказал опустить стекла «Шевроле», быстренько записал имена пассажиров. Девица назвала имя и адрес подружки Едлина Риты. Альберт записался в протокол, как Едлин. Полицейский отошел к коллеге, разбиравшемуся с грузовичком. Затем оба сели в линейный автомобиль писать протокол.

– Фраера Едлина жадность погубит, – сказал Коля Альберту.

– Не мое дело. Так договаривались.


Последствия аварии привели Гиви в восторг.

– Не надо ничего самим добивать! – радостно сообщил он.

Гиви погнал автомобиль на оценку ущерба. Едлин повел Колю, Анечку и Риту в «Реабилитационный центр».

– Адрес «Центра» вы по радио сегодня услышали, – инструктировал он Колину «команду». – Я рекламу дал. Все нормально идет!

Коля остановился.

– Вы идите. Я не пойду, – сказал твердо.

– Зря, – покачал головой Едлин.

– У меня времени нет на «лечение» ходить. Ничего у меня не найдут. Ломаться опять… Я с «сердцем» однажды наломался.

– Ну, гляди. Рассчитаемся на днях.

Анечка подскочила к Коле и зашептала на ухо:

– Я так перенервничала. Подожди меня. К тебе поедем. Лети все в тар-та-ра-ры.


– Новенькая стала, – говорил Гиви, поглаживая свежую краску на «Шевроле». – Твердо решил ехать?

Поздним вечером они прощались у Колиного дома.

– Двинусь, Гиви. В Нью-Йорке неуютно чувствую. Не удержался, к «Салону» ходил, как вор прятался, чтоб на нее поглазеть.

– Тебе надо как-то переломить себя, Коль. Забыть ее. Что теперь сделаешь? Есть другие женщины.

Коля посмотрел на него, как загнанный зверь.

– Не могу. Пытался. Первый раз у меня, чтоб я о бабе жалел. Не получается.

– Тогда поезжай. Лучший доктор, как говорят, – время и расстояние. Если мою бывшую суку встретишь, скажи, что я о ней думаю.

– Выскажу, не беспокойся.

– Там не напрягайся сильно. Бизнес развернулся, дорогой! Я по автомастерской сужу. Жди в новому году на счету первую сумму. Мы, глядишь, через год вложения вернем и заработаем.

– Хорошо бы.

Они обнялись. Гиви сел в «Конкорд», Коля – в «Шевроле», и обе автомашины покинули улочку в разных направлениях.


В городке Эль-Порто Коля застал шефа страховой компании Кимбла в офисе за столом с голубоглазой женщиной. Она выглядела на много лет старше хозяина кабинета. Женщина живо улыбалась и выкладывала на стол коробочки с домашним печеньем.

– Ешь с чаем. Овсянка для желудка – профилактика, – щебетала она, глядя на него влюбленными глазами.

– Спасибо, – благодарил Кимбл и оглядывался, чувствуя неловкость.

Она опустошила баульчик, поднялась. Он вышел проводить. Сквозь полупрозрачное стекло двери было видно, как она, прежде чем уйти, чмокнула Кимбла в щечку.

– Мамулька? – спросил Коля, подмигнув, когда Кимбл вернулся.

– Мамулька, мамулька, – механически повторил он. Не ответил, задумался, посмотрел на Колю, на стол у окна.

– Прибыл, мистер Кимбл! – Мавроди решил, что взял слишком фамильярный тон, и перешел на достаточно официальный. – Как договаривались, в ваше распоряжение.

– Тебе придется потратить пару месяцев на получение лицензии. Поработаешь пока моим помощником. Вот твой стол. Выделю тебе пособие. Называй меня попросту Уоррен. Мне твою фамилию не выговорить. Едем, устрою на жилье.

– Давай перекусим, я с дороги, – Коля увидел на столе меню с иероглифом. Открыл. – Ударим-ка мы по омарам! – воскликнул он. – Или нет. Долго копаться. Рыба на гриле…

Кимбл забрал меню:

– Разреши, я лучше сделаю.

Он набрал номер и заказал курицу с рисом и кофе с пончиком.


Вечером они сели в машину, двинулись по улице.

– Ты женат? – спросил Кимбл.

– Нет.

– Любишь женщин?

– Ничего себе вопросик от босса! Почему спрашиваешь?

– С детства их ненавижу! – сказал Кимбл и рассмеялся. – В ситуацию попал – и смех и грех. В доме, куда мы направляемся, сестры живут. Похожи друг на друга, как доллары. Предков когда-то к вам, в Россию, переместили из Испании. Родственники нашлись через тридцать лет. Младшая в гости прилетела. Далее – деликатный вопрос. – Кимбл замялся. – Короче, я в ней заинтересован.

– А я при чем?

– Она из Белоруссии, первый раз в Америку прилетела. Языка не знает, мне нужна помощь.

– Серьезное дело. Надо куда-то приглашать, развлекать девушку. Что тут у вас интересного? Где любишь проводить время?

– На нудистский пляж хожу. Весной и летом такие композиции посмотришь!

Коля развеселился.

– С такого начинать с белорусской нельзя. Она в жизни ничего подобного не видела. Можно перепугать. Я лично за свою натуру боюсь. Мы в юности женщин в бане в бинокль рассматривали. Я реагирую определенным местом. Вдруг! Чем тут прикроешься? Не ходить же с кепкой в руках! – Он подмигнул и спросил: – Объект у тебя контактный? У нас бывает такая глушь, что на вороном коне не подъедешь.

– Тот самый вариант. Стал в танце прижимать, руками уперлась. Ну так поможешь?

– В постельку вас уложить? Я многих английских междометий не знаю, учти. По-русски «о!», по-английски «вау!» – весь мой запас. Других не употребляй, Уоррен, не переведу.

Кимбл рассмеялся.

– Отличный ты парень. Я точно угадал. – Он посмотрел на улицу. – Сейчас направо. В самом конце большой старинный дом. Старшая от мужа в наследство получила. Приехали.

– Ты меня по женскому вопросу помощником устроил? – спросил Коля улыбаясь.

Кимбл посмотрел на него серьезно:

– В будущем разговор. – Он заволновался, как юноша, снял очки, убрал в карман, причесал рукой ежик на голове, вылез из машины. – Представлю тебя Флоре, хозяйке. Я заезжал сегодня насчет тебя. Пока она будет показывать апартаменты, намекни, что я, твой друг, – под большим впечатлением от Клавдии. Закинь первую удочку. Посмотри на реакцию сестры.

– Так сразу! Дай оглядеться. Куда ты гонишь? Совсем невтерпеж?

– Ну, посмотри по обстоятельствам, как получится.

…Незапертая дверь впустила их в просторную гостиную с широкими окнами. В кресле у камина сидел мужчина, смотрел телевизор. По бокам кресла, на полу, стояли пластиковые пакеты с продуктами. В глубине, в арочном проеме, у кухонной стойки женщина в джинсовой юбке и синей кофточке гремела кастрюлькой.

– Хелло всем! – крикнул Кимбл. – Фло! Покажи, где расположиться. Мой протеже приехал. Ник, пройди к хозяйке. Хай, Билл! – Кимбл направился к камину, сел в кресло.

Коля прошел в кухню.

Светловолосая женщина повернулась навстречу.

– Что Уоррен хочет? – спросила она по-русски, посмотрела на него.

– Кимбл говорил с вами насчет жилья, – ответил по-русски Коля.

– А! Слава Богу, один русский появился. – Она улыбнулась карими глазами. – Пойдемте, пойдемте.

Поднимаясь на второй этаж, Коля изучал ее профиль. Ничего испанского он не определил, кроме разве легкой горбинки изящного носика. Прямые волосы, расчесанные на прямой пробор, были собраны сзади в узел. Она покосилась взглядом и открыла дверь в светлую комнату.

– Ванная и туалет рядом. Как вас?..

– Попросту – Коля. – Он споткнулся о ковер и чуть не упал.

– Как сюда переехали, я тоже о ковры спотыкалась, – улыбнулась женщина. Она поправила складку постели, вытащила из ящика полотенца, понесла в ванную. – Почему вы меня рассматриваете? – спросила белоруска, не поворачиваясь. – Мне не по себе.

– Мой друг, – сказал Коля, кивнув в ту сторону, откуда они пришли, – говорит, что сестра на вас похожа и очаровательна до безумия.

– Любвеобильный сильно кобель твой друг! – Рассердившись, она резко, перешла на «ты». – Меня ниже талии ухватил. Объясни ему, что я не девушка легкого поведения. У меня внуку второй год пошел.

– Ну?! Он мне только про сестру говорил.

– Значит, еще расскажет. Наврет наверняка.

– Сестра такая же строгая, как ты? – сыграл восхищение Коля.

– Будешь строгая, – повторила она и посмотрела на него воинственно. – Давай я тебя прихвачу кой за что! – И пошла к нему, протянув руку.

Он невольно попятился.

– Сдаюсь! – крикнул Коля и поднял руки вверх. – Уважаю. Могу к тебе козлом отпущения наняться, по совместительству. Будешь меня бить от обиды.

– За что? – Она не поняла юмора.

– За что угодно. Из-за любой досады. Чтобы не сердилась. Сломала шпильку и – на меня с кулаками. Меня женщина одна так избила.

Она рассмеялась и долго не могла успокоиться.

– За что? – спросила сквозь смех.

– За свои же грехи.

– А ты что?

– Терпел. Дал «высказаться». Так что давай! Наступай!

– Настырных не люблю! – сказала как отрезала. – Сестра еще более сумасшедшая на этот счет.

– Почему?

– Ой, Коля! – Женщина смягчилась. – Истерия после смерти мужа настигла. Из костела не выходит, идея какого-то греха преследует. Какого греха?! Два голубка. Я, правда, не застала их идиллию. Поляк один мне на поминках изложил. Пример человеческой жизни продемонстрировала, можно сказать. Мне потом призналась, что все женское из нее враз исчезло. Ничего не чувствует и не желает. Врач говорит – гормоны принимать придется. Боится, начнет толстеть. – Она обернулась к окну, что-то увидела. – Флора из костела вернулась.

Коля глянул на улицу. К дому подрулил «Олдсмобиль».

– Та-а-ак ты, значит, та самая Клавдия, в кого влюбился Уоррен! – присел от «прозрения» Коля. – Почему же он тебя Фло кликнул?

– Очки, наверно, не протер. Не знаю, в кого он влюбился. Если бы он к ней полез, думаю, она бы ему показала, где раки зимуют.

– Ты языка совсем не знаешь?

Она улыбнулась.

– Пытаюсь учить. Дальше «Хау ду ю ду» не продвинулась. Язык – не просто набор слов. Американцы по-другому все понимают.

– Также они понимают, не усложняй, – успокоил Коля.

По отдельности сестры действительно были похожи – разница чувствовалась, только когда они находились рядом. Лицо Флоры напрягала забота, и глаза оттенились темными складками страданий.

– Нам квартиранта Уоррен привез, Колю, – сказала Клавдия.

– Что? – переспросила Флора, глядя на Колю.

– Ты русский забыла совсем! Говорю, познакомься с Николаем, – повторила Клавдия.

– Разговаривать было не с кем, – объяснила Флора и протянула Коле руку. – Ты показала комнату?

– Показала.

– Чувствуйте себя как дома, Николай, – сказала Флора и направилась в кухню.

Мужчина в кресле ожил, захватил в руки пакеты, двинулся за ней:

– Фло, я устриц принес.

– Спасибо, Билл, – ответила Флора, не оборачиваясь, – положи в холодильник. Клав, иди сюда.

– Если их замочить в чесноке… – заговорил на ходу Билл и скрылся в кухонном проеме.

Коля постоял, оглядывая новое жилье, и пошел на улицу – забирать из машины вещи.


– Ты бы не снимал очки, – сказал Коля, появившись в офисе на другой день. – Женщин путать начинаешь. Я другой сестре в твоей любви объяснился. Говорю Клавдии, Уоррен так в вашу сестру влюбился, что мозги потерял. Не знает, как жить без нее.

– Как – Клавдии? – вытаращил зрачки Кимбл.

– Она ревновать, – не отвечая, развлекался Коля. – Кобелем тебя назвала. Видеть, говорит, не хочу подлеца! – продолжал он терроризировать шефа.

Тот не на шутку испугался.

– Кто так говорит?

– Клавдия, – доигрывал Коля. – Сильно он любвеобильный кобель, кричит!

Кимбл уронил на стол папку, которую читал.

– Ты с Флорой пошел говорить!

– В том-то и дело, что не с Флорой. Перепутал ты их. Они похожи, хоть не близнецы. Ты девушку за задницу хватал?

Кимбл виновато опустил глаза.

– Нарвался ты на глушь! Но первое признание, считай, сделал, – нравоучительно похвалил он шефа.

– Что теперь? – испуганно спросил тот.

– Не знаю. Волосы, наверно, друг другу сестры рвут из-за тебя.

Кимбл не оценил шутку, расстроился.

Коля пожалел его:

– Если у тебя серьезно, присмотрись. Видишь, баба на первый взгляд не по этому делу. Обойди кругами, подмани чем-нибудь. Цып, цып, цып, скажи!

– Знаю я! Языка нет.

– Продумаем, что и как, – упокоил Коля. – Кто такой Билл? Он весь вечер сидел, телевизор смотрел. Утром, смотрю, нет его.

– Воздыхатель Флоры. Привыкай как к члену семьи. Он три раза в неделю будет телевизор смотреть. Ресторан собственный имеет. У сестер сейчас беда. Флора год не работает. Уволили, что ли, по здоровью, не знаю. Денег нет, дом огромный. Тебе поэтому комнату сдали. Билл продукты бесплатно таскает. Пользуется случаем – сидит рядом. Но Флоре не до него. Жаловалась мне, что у него одна тема для разговора: как пищу готовить. Он ей часами поварское искусство преподает. Но она и без него все знает.

– Высидит он ее. Вот как женщин берут, учись! Год просидит и возьмет.

– Год! Год не вытерплю.

– Если так забрало, давай думать. – Коля улыбнулся. – Ее хорошо бы испугать чем-то, потом «спасти». Что у вас тут рискованного есть?

– Голливудские деятели страшилки разные понастроили.

– Для детей? На первый случай годится. – Коле самому стало интересно.

– Ты видел?

– Нет. Рассказывали.

Вошел клиент. Кимбл занялся с ним.


Со всех сторон к сидящим в зале бежали динозавры на громадных куриных ногах и откусывали людям головы. Клавдия в первые минуты держалась стойко. Потом тихо ойкала, взвизгивала, хваталась то за Колю, то за Уоррена, но глаз не закрывала и ничуть не боялась. Зрелище было для ее нервной системы вполне приемлемое.

– Нравится? – спросил Коля, шарахаясь от голографического крокодила.

– Наворотили! – восхитилась Клава.

К концу сеанса из темного подвала со скелетами зал вырвался на простор горной местности. Посетители неслись с головокружительной скоростью в вагонетке по рельсам среди бурой травы и камней. Впереди обозначился обрыв. Он приближался неотвратимо, с безумной скоростью. Зал вылетел с рельсов над Большим Каньоном. Некоторое время по инерции планировал. Полет замедлился, и все стали падать вниз в долину, быстрее, быстрее, стремительно…

Кимбл закрыл глаза. Коля схватился за подлокотники. Дно каменной пропасти приблизилось и ушло в полную темноту. Раздались истерические, «предсмертные» вопли людей и удар железа о камни.

Загорелись лампы, освещая улыбающегося Колю, открывающего глаза бледного Кимбла и вцепившуюся в него, оглядывающуюся по сторонам Клавдию. Люди поднимались с мест. Кто улыбался, кто вытирал бумажкой пот, кто осматривал соседа.

– Рехнуться можно! – прошептала Клавдия.

– Вот и напугали, считай, – засмеялся Коля. Пользуясь незнанием спутницей языка, «инструктировал» шефа: – Вцепилась в тебя, значит, доверие оказала. Теперь делай с ней, что задумал.

Все поднялись, Кимбл остался сидеть. Сидел молча. На бледном лице выступил пот.

– Что с тобой? – спросил Коля.

– Я высоты не переношу, – сказал он, выплевывая слюну в платок. – С детства на балкон выше третьего этажа боялся выходить. Повязку на глаза взял, не успел надеть.

– Еще и тебя перепугали в результате!

– Не напугался я. Фобия.

– Идем! Идем. Сейчас отдышишься.

– Не могу я. Ноги ватные, как будто отсидел.

– Что случилось? – спросила Клавдия.

– С ногой у него что-то.

Кимбл виновато озирался.

Подбежал администратор:

– Вызвать врача?

– Не надо. Он больную ногу отсидел, – сказал Коля. Обернулся к шефу, подставил спину. – Хватайся!

Кимбл уцепился за его шею. Коля перехватил руки и потащил Уоррена из павильона, как рюкзак, на загривке.

На улице дул ветер. После душного помещения холодил. Они запахнулись в куртки и шли между шелестящих листвой пальм к автостоянке. Клавдия держала Колю под руку и шла рядом.

– Ворончик, все будет о’кей, – обернулась она к Кимблу, который все еще сидел на Колином загривке.

На стоянке Уоррен пришел в себя, влез на заднее сиденье «Шевроле» самостоятельно.

– Отошел? – спросил Коля.

– Отошел, спасибо! Спешить некуда. Проводим мисс, заедем в мой любимый подвальчик, я сухим вином отопьюсь. Помогает мне.

– Что он говорит? – спросила Клавдия.

– Говорит, что если бы ты за него не ухватилась так крепко, он бы с кресла сполз и мог нос разбить. Руки у тебя красивые.

– Да-а! – Клавдия посмотрела на руки и бросила взгляд на Кимбла. – Были красивые, детские пеленки все унесли. Ему ногу надо дома растереть мазью.

– Что она говорит? – спросил Кимбл.

– Клава говорит, что ты мужественный мужчина, не стонал, не охал, как ребенок, – «перевел» Коля.

Клавдия повернулась с заднего сиденья и кивала в подтверждение Колиных слов.

– Ногу предлагает растереть мазью, – добавил Мавроди.

– Не надо, скажи, – заволновался Кимбл. – Меня белое вино на ноги поставит.

– Ну и дурак! – сказал Коля и перевел Клавдии: – Он говорит, что напиться с горя хочет, так он перед тобой опозорился.

Клавдия заволновалась.

– Совсем не опозорился! С каждым может случиться. – Она достала рукой до головы Кимбла, подтянула к себе и чмокнула в висок. – Не переживай!

– Что она сказала? – нетерпеливо спросил Кимбл.

– Сразу не переведешь, – сказал Коля, подавляя улыбку. – Нежно слово звучит, интимный женский фольклор. Смысл такой, что ты – «лапушка», «душка», «сердечко». Как хочешь фантазируй.

Кимбл разволновался, искал в кармане очки, нашел. Надевать не стал. Смотрел на Клавдию блаженными глазами.

– Клава, – произнес тихо.


Подвальчик, куда привел Кимбл, представлял собой узкую щель от входа до винтовой лестницы. Вдоль стены – стойка бара. В проходе – столик на двоих. Они сели.

– Здесь опрокинуть рюмку и идти, – сказал Коля. – Смешной бизнес!

– Китайские дела, – кивнул Кимбл в строну бармена. – Все не здесь, наверху делается. Главное, вина тут – свежайшие, сейчас оценишь.

Китаец принес кувшин с белым вином, бокалы, ломтики сыра, тарелку ракушек, рыбные палочки и скрученные тосты. Разлил вино по бокалам.

Кимбл поднял бокал и, кивнув Коле, выпил до дна.

– Уф! Еле дождался. Под сердцем комок стоит и стоит. Сейчас отпустит.

Коля сделал несколько глотков. Кислое вино он не любил и оценивать не стал.

– Клавдия старше тебя лет на десять, – сказал между прочим.

Кимбл налил второй бокал, поднял глаза и посмотрел на Колю странным, виноватым взглядом.

– Нет, я ничего не имел в виду, – покачал головой Коля.

Кимбл выпил.

– Отпустило! – Он погладил себя по животу. Глаза у него заблестели, губы растянулись «до ушей». С рыжим ежиком и покрасневшими ушами Кимбл стал похож на чертика, каких рисуют в детских книжках. – Очень хорошо, что старше, – сказал он уверенно, покачиваясь на стуле.

– Почему? – заинтересовался Коля.

– Я женщин старше себя предпочитаю. Оценил раз и навсегда.

– Вот те раз! У тебя комплекс?

Кимбл замотал головой.

– Опыт, – сказал, высасывая ракушку. – Когда жизнь с ноля начинаешь, женщина с опытом уверенность вселяет. Она перебесилась, сама набила шишки и ценит отношения, не отвлекает глупостью. Женщинки с татуировкой и колечками в пупке, они что, для жизни годятся?

– Так ты не бери совсем молодняк. Постарше смотри.

– Постарше они хищными становятся. Мир так устроен. Почему ты не женат?

– Я пытался. Не получилось, – неохотно ответил Коля.

– Измотала, небось, тебя ревностью или ерундой какой. Ни йоту в тебя не вложила. Ни к чему не прислушалась. Как тут к цели дойти? Не хочу я никого воспитывать, нет смысла. Мир жестоко устроен. Я до своих ровесниц не дожил еще. – Кимбл засмеялся и налил третий бокал. – Оставим, у каждого свое. Почему ты не пьешь?

– Не идет белое.

– Давай красное возьми. Мясо закажи. Я оплачу от фирмы как представительские.

– Я за рулем, прости. Сухим не столько напьешься, сколько пахнуть будешь.

Кимбл выпил полбокала, заел рыбкой и оживился.

– На ровеснице я в юности опозорился, – пустился он в откровения. – Да так опозорился, что решил: я – больной. Ночами плакал. Чуть пипиську не оторвал. А мужчиной меня соседка сделала. Волшебная женщина! Джиной звали. Старше меня лет на двадцать. Да, ей тридцать пять, тридцать шесть было. Эта любовь до сих пор мне снится. Она коз держала. Я из Вайоминга сам. Пришла как-то, я один сижу, за пипиську в штанах держусь. Посмотрела на меня. «Что с тобой?» – спрашивает. «Заболел», – говорю. «Чего у тебя, ну-ка?! – Бесцеремонно меня осмотрела. – Почему красный весь?» Я признался. «Зачем ты его тянешь?! Попортишь себя. Он у тебя, как банан, не по возрасту. Пойдем я козьим жиром смажу». Пока мазала… – Кимбл беззвучно прыснул. – Я, Ник, три года к ней бегал. Отец на работу, я – к ней. В зрелой женщине есть что-то такое… Не определишь словами. От них стабильностью чувств веет. Молодежь для меня – как козы. Кожа и тело.

– Ты что-то недопонял в жизни, – сказал Коля и принялся есть, почувствовав голод.

…Коля оторвал глаза от папки с полисами. Клиентов не было. Кимбл сидел над бумагами мрачный.

– Ворончик! – использовал Коля словечко Клавдии, стараясь вывести Кимбла из «мрака». – Благодари судьбу за фобию. Ваши шансы возрастают, сэр!

Уоррен не понял.

– Что имеешь в виду? – серьезно спросил он.

– Тебя пожалели. Ворончик – ласкательное имя. Женщина тебя пожалела. Жалость – начало уважения и любви. Теперь, чтобы загладить свой неверный заход, ты должен выкинуть что-нибудь «для удивления».

– Что «выкинуть»?

– Жизнь, например, свою погубить. Сжечь себя. Не до конца, конечно, – издевался Коля.

– Почему ты все время ерничаешь? – спросил Кимбл с раздражением.

– Ты меня ерундой занял! – Коля неожиданно вскипел. – Время теряем. Когда дело начнем делать?

На лице Кимбла замерла нечитаемая гримаса. Он посмотрел на Колю. Мгновение – странно, мгновение – вопросительно, мгновение – переваривая сомнения. Переварил в выражение будничной деловитости.

– Получишь лицензию, начнем. Что ты сейчас делать можешь?! Не торопи события. Будь разумным. – Он вернулся к началу разговора, спросил, восстанавливая тему: – Для чего ей моя погубленная жизнь?

– Чтоб страдала все оставшиеся годы. Детям и внукам в пример тебя ставила.

– Ты что предлагаешь? – трезво спросил Кимбл.

– Нечего на меня злиться. Просил помочь – помогаю, как могу. Но скоро тебе самому придется действовать. Она язык подучила. «Сколько стоит?» – может спросить и туалет «комнатой отдыха» уже называет.

Кимбл занервничал.

– Не обижайся, Ник. Ты – плейбой, можно сказать. Больших проблем не имеешь. У меня комплексы, говорил тебе. Клавдия мне нравится. Мучаюсь, дурака под твоим руководством валяю. Согласился помогать, помогай.

Коля успокоился:

– Придумал я кое-что. Для себя берег. Кандидатуры сейчас нет достойной. Жертвую для босса.

– Чем жертвуешь?

– Идеей! Ехал я как-то вдоль берега. Поесть захотелось. Зашел в кафешку. Сижу ем. Накануне фильм по телевизору гоняли. Кадр мне один запомнился, красиво так снято. Закатное время. Солнце красное отражается. Вдали океан. Полный прилив прошел. И у меня тоже – все, как в кино! Смотрю и глазам не верю. Рыбак в сапогах со спиннингом подошел к воде, повозился с ведром и… – Он замолчал, взглянул заговорщически. – Только вот что. Притвориться странным придется…


На крыше кафе красовался большой красный краб. Втроем они расположились за столиком с пивом. Кимбл смотрел в окно на краснеющее над океаном солнце.

– Уоррен задумчивый сегодня. Пиво не пьет, – сказала Клавдия, отодвигая высокий бокал. – Мы с тобой вдвоем назюзюкаемся.

– Он не задумчивый. У него – напасть, – загадочно произнес Коля.

– Что с ним?

– Не знаю, стоит ли рассказывать тебе… Можешь не понять.

– Чего не понять? Говори, я любопытная. Не скажешь, обижусь и уйду, – пригрозила она.

– Его дедушка в резервации индейцев родился от белого мужчины, – таинственно заговорил Коля. – У Кимбла, если присмотреться, глаза хоть и маленькие, но раскосые немного. Скулы острые, и сам рыжий, видишь? Мать дедушки выгнали из резервации. Грех у них считается. Они потом долго по стране блуждали, прежде чем осели в где-то Вайоминге.

Клавдия посмотрела на Кимбла. Тот тряс мизинцем в ухе.

– Почему надо сегодня переживать об этом? – спросила.

– Он не переживает. Дослушай.

– Когда дед повзрослел, его мать рассказала, что она – из рода шамана, вождя племени. Он, таким образом, – наследный… Я не знаю, как у них называется… В общем, наследный «принц» руководителя их народа.

Клавдия посмотрела на Кимбла. Тот тряс мизинцем в другом ухе.

– Дело давнишнее, – продолжал Коля. – Уоррен мне бы не рассказывал, если бы не нападала на него, как он говорит, «невесомость». Сначала в ушах звенит, потом нападает.

Клавдия очнулась и улыбнулась.

– Коля, на тебя болтун напал. Болтун ты! Нарочно не придумаешь!

– Что она говорит? – спросил Кимбл.

– Восхищается тобой. «Ты – такой скромный!» – говорит. Приготовься идти. Я скажу когда.

– Что он говорит? – спросила Клавдия.

– Говорит, я зря рассказываю. Его личное несчастье, кому какое дело!

– Какое несчастье? – встревожилась Клавдия.

– Невесомость. Чтобы снять приступ, надо по воде ходить.

– Пусть походит. Вода рядом.

– Неудобно, говорит, уходить, вместе приехали. Не на пять минут уйдет. Надолго.

– Чего тут неудобного!? Уоррен, иди, если надо. Я с Колей побуду.

– Что она? – спросил Кимбл.

– Иди, как договорились. Солнце садится, поспеши, темнеет. Не улыбайся и будь «не в себе».

Кимбл дотряс в ухе, встал и ушел. Через минуту он появился на спуске, раздеваясь на ходу.

– Не простудится в такой холод? – спросила Клавдия.

– Не простудится, – уверенно сказал Коля. – Ему в невесомости ничего не страшно.

Клавдия отвернулась от морской панорамы, потянулась за крабом.

– От тебя чего только не наслушаешься! – хмыкнула и занялась крабом.

Не успела она разделать морское животное, как Коля легонько толкнул ее в плечо.

– Смотри! – таинственно прошептал он. – Говорил тебе, не верила.

Клавдия повернулась к окну. Солнце наполовину скрылось. Берег погружался в серость. Кимбл шел по поверхности воды, расставил руки, смотрел вдаль. Шел и уходил все дальше и дальше.

– Обалдеть можно! – сказала она, вытаращив на Колю глаза. – Далеко он уйдет? – спросила шепотом.

– Пока не скроется.

Клавдия хлопала ресницами, забыв про краба в руке.

Послышалось стрекотание вертолета. В небе появилась полицейская служба. На Кимбла упал луч прожектора. Голос «с неба» грозно приказывал:

– Немедленно возвращайтесь на берег! Купаться запрещено! Здесь купаться запрещено!

Кимбл поднял голову, посмотрел вверх, прикрываясь ладонью, раскорячился и полетел в воду.

Клавдия вскрикнула.

– Бежим туда! Фло говорила, зимой акулы плавают.

Она рванулась к выходу. Коля поспешил за ней. Кимбл плыл к берегу. На полпути он нащупал дно и пошел, разгребая бедрами воду.

– Ворончик! Как ты? – хлопотала Клавдия вдоль кромки воды.

– О’кей! О’кей! – повторял он, выходя на камушки.

– Прошло? – спросила она с беспокойством.

– Что? – переспросил Кимбл.

– Болезнь, спрашивает, прошла? – перевел Коля.

Кимбл закивал, заулыбался.

Клавдия увидела накрытый водой прилива помост. Коля присел от смеха.

– Хохмачи! – вскричала она. – Я-то, дура, глаза разинула, дыхание сперло! Балбесы! Шуты гороховые! Связалась с молодежью! – Клава шибанула присевшего Колю по голове. – Товарища простудишь, акула могла тяпнуть!

– Я – при чем? Он сам! – хохотал Коля.

– Что она говорит? – спросил Кимбл.

– Говорит, что мы – балбесы и недоноски! – честно перевел Коля смысл Клавдиных слов. – Ты давай дрожи как следует. Я однажды на дрожи такую женщину поимел.

– Я дрожу, как обещал.


– Что с Уорреном? – дома спросила Флора.

– Искупаться решил, – сказал Коля.

– Зачем рисковать?! Зимой голод акул гонит к берегу.

Кимбл перестал смеяться.

– Я забыл совсем. – Он хлопнул себя по голове. – Ну, Ник!

– Откуда я знал? – оправдывался Коля. – Чего дрожишь?! Жив остался! – Он подмигнул.

– Простудиться мог, – сказала Клавдия. – Сейчас чай с медом принесу, и пусть полежит, прогреется.

Кимбла положили на диване в гостиной. Клавдия растирала его водкой.

– Что она говорит? – спросил он.

– Говорит, что кормить тебя сейчас начнет, – переводил Коля, глядя в его непонимающие глаза. – В общем, разогрели бабу, теперь не теряй темп. Соображать начинай, обхаживай! Контакт налажен. Теперь от тебя зависит.

Больного завернули в одеяло и напоили чаем.


Кимбл начал «соображать». За неделю до Рождества он появился в доме с продуктовым пакетом. Водрузил ношу у ног сидящего в кресле Билла.

– Вау! – воскликнул Коля. – Правильный самостоятельный ход. По-кавалерски, ничего не скажешь!

– Ты говорил, Клавдия борщи любит готовить, – сказал Кимбл. – Мясо, капуста и свекла. Билл все ракушки таскает и рис.

– Почему ракушки? – обиделся Билл. – Тут свинина копченая, бананы для жарки, груши, киви, папайя, соки.

Между «воздыхателями» обозначилось соревнование. По лестнице спустились сестры. Кавалеры вскочили с мешками, устремились навстречу и засеменили на кухню. У кухонной стойки зашуршали пакеты. Четыре «хозяйки» засуетились у плиты и холодильника.

Коля сел в кресло, включил телевизор. На экране вертолет обдувал лица чиновников. Прилетал или куда-то улетал президент. Коля перелистал другие каналы. На одном – шипели на сковородке куриные окорока, на другом – голливудская кинозвезда Чак Норрис качал мышцы на тренажере для ног, на третьем – выжимало слезы мексиканское «мыло». Не было ничего интересного.

Коля набрал телефон Гиви.

– Как хорошо, что звонишь! – воскликнул тот. – Я тебе собрался набирать. – Голос у него звучал бодро. – Надо прилететь, Коля. Срочно!

– Завтра лицензию получаю. Под Кристмас прилечу. Прямо с утра.

– Жду. Только не откладывай. Очень важно. Да, оденься, как на парад. Может быть, сразу на прием придется ехать.

– Какой прием?

– Увидишь, секрет!


Гиви встретил в аэропорту. Из-под куртки выглядывал костюм с крахмальной рубашкой и бабочкой.

– Что за парад?! – воскликнул Коля. – Почему по телефону нельзя сказать?

– Стал бояться. Прочел статейку о мистере Пелликано.

– Кто такой?

– Детектив в Голливуде. Теперь знаменитость. Бизнес сделал, представить невозможно! В частном порядке создал прослушку телефонов. Снабжал Первую леди компроматом на любовниц президента. На ФБР теперь работает. Телефон перестал быть безопасной игрушкой, в нашем деле особенно.

– И что у тебя секретное такое?

– У нас все отлично идет, – не отвечал, тянул резину Гиви. – Можно стряхнуть ручки, как рекомендовал Краснов. Первая сумма на счету. Живем!

– Что секретное, я спрашиваю? – нетерпеливо повторил Коля.

– О главном – подробно, не торопи. Мы прямо сейчас едем. Я волновался, вдруг самолет задержится или ты потеряешься.

– Куда потеряюсь?

«Конкорд» вырулил на шоссе и шел к городу.

– Слушай, новый бизнес начнем, – загадочно сказал Гиви. – Да какой бизнес! Ты запрыгаешь.

Тут Колю так качнуло в сторону, что он ударился о дверь.

– Поосторожней! Что с тобой делается? Слышишь, гудят!

Гиви был возбужден. «Конкорд» шмыгал между машинами под гудки водителей. Наконец Гиви сбавил скорость.

– Началось все с анекдота! Возился я с веном, считал, во сколько обойдется ремонт. Поднял глаза, смотрю – въехала белая «Инфинити» последней модели. Вышла женщина, на голове копна волнистых волос, легкое белое пальто с белым пушистым мехом. То ли пальто создано под цвет автомобиля, то ли автомобиль – под пальто. Все, как говорится, от одного портного. Гармония…

Коля внимательно слушал.

«Женщина бросила на Гиви беглый взгляд. В рабочей робе он стоял неподалеку. Этого короткого взгляда оказалось достаточно – Гиви затрепетал и безответственно возмечтал. Бездна в их социальном положении была непреодолимой.

Гиви отошел к стене мастерской, где на гвозде висело черное длиннополое пальто. Он сбросил рабочий халат и надел пальто. В «приличном виде» приосанился, вернулся к вену.

К женщине подскочил менеджер, стал выслушивать претензии.

– С голоса машина плохо работать стала. Говорю, открой заднее окно, или не открывает, или все стекла опускает.

– Проверим и отрегулируем, мэм, – сказал менеджер.

Гиви забыл про калькуляцию вена. Он стоял и механически черкал в ведомости на багажнике. Белую «Инфинити» механик угнал на стенд диагностики. Женщина оказалась без дела. Она стояла среди холодного железа, опять посмотрела на Гиви. Тот осмелел.

– Как такую королеву, – сказал Гиви и кивнул в сторону автомобиля, – «он» может не слушаться!

Хозяйка машины охотно повторила жалобу:

– Открой заднее стекло, командую. Он все стекла опускает.

Гиви пошутил:

– Может быть, он английский нехорошо знает?

– Знает. Он все раньше понимал. Ты с Востока?

– Нет, из Грузии.

– Ты из Джорджии?

– Не из Джорджии. Из Грузии. Была такая республика в России.

– Так ты – русский!

– Хорошо, русский, русский я.

Она решительно подошла и посмотрела ему в глаза. От ее взгляда Гиви смешался, а еще больше – от того, что сказала она без лишних предисловий:

– Я хотела бы сделать с тобой любовь.

Она прямо так и сказала «сделать любовь».

– Шутишь и разыгрываешь?

– Не шучу.

– Что хочет женщина – хочет мужчина! – ответил кавказский человек Гиви. – С машиной они провозятся часа два. Поедем пообедаем.

– Поедем. Только чтобы мы были вдвоем.

Черно-белая пара, вдохновленная общей целью, под руку бодро зашагала к «Конкорду».

– Тебя как зовут? – спросила она в машине.

– Гиви.

– Элизабет, – протянула она руку в золотом браслете с брелочками из бриллиантов.

Гиви поцеловал руку и завел мотор.

В его квартире Элизабет исчезла в ванной. Гиви побросал в шкаф причиндалы одинокой жизни и отфутболил из-под ног ботинки. Покрыл чистые простыни на кровать. Достал из бара виски и содовую воду. Направился в кухню. Элизабет появилась из ванной и остановила его. Тонкое шерстяное платье без рукавов было надето на голое тело. Она налила в виски минеральной воды, чокнулась со стоящим на столике бокалом, обняла Гиви за шею, прижалась телом.

– Подожди, я прямо из мастерской, – сказал он.

Когда Гиви вернулся из ванной, Элизабет лежала в постели. Он с жадностью бросился на кровать».

«Конкорд» с приятелями выехал из города и летел по девяносто пятому шоссе.

– Будешь смеяться, – сказал Гиви. – Я влюбился с первого взгляда. Очень хотел ей понравиться. Аж взмок от напряжения! Одурел совсем!

– Она уйдет, и останется одно воспоминание, белый дым, – цинично оборвал романтический рассказ приятеля Коля.

Гиви не возразил.

– Так могло случиться, – сказал и вновь погрузился в «романтику».

«Стемнело. Гиви зажег свечи и приготовил кофе, коньяк и фрукты. Она отказалась выпить, курила. Перебросились фразами.

– Русский – отличный любовник!

– Да, – согласился Гиви. – Русский – отличный.

И он предпринял попытку снова затащить ее в кровать. Элизабет забеспокоилась, взглянула на часы.

– О, нет. Я должна забрать машину. Мастерская до которого часа?

– Мастерская работает вечно.

– Нет, нет, отвези меня!

«Инфинити» была отремонтирована.

Элизабет расплатилась кредитной картой, потребовав чек «для отчета».

Гиви представил себе образ ее мужа, человека из большого бизнеса, который ассоциировался у него с жухлой физиономией Березовского.

Она записала номер телефона Гиви, не оставив о себе никаких данных. Он подавил расстройство и проводил Элизабет улыбкой.

– Я позвоню, – сказала она и захлопнула дверь.

«Белый дым» исчез в потоке автомобилей и растворился в свете огней уличного движения вечерней улицы».

– Анекдот-то в чем? – нетерпеливо спросил Коля.

– Сейчас поймешь.

«Дома, подойдя к столику, за которым они сидели, Гиви протянул руку за бокалом и обнаружил на видном месте стодолларовую купюру. Поднял ее, молча посмотрел и бросил на место.

В гневе вскинул руку, налил бокал коньяка, выпил, глотнул холодного кофе и ушел спать.

Купюра лежала на столе три дня. Гиви ходил мимо, вскидывал руку и ничего на столике не трогал.

Элизабет позвонила.

– Послушай! – закричал Гиви в трубку. – Ты что, меня за проститутку приняла?! Может, у тебя купюры не оказалось, чтобы остаться на ночь!

– Гиви, остановись. Я могу приехать к тебе сегодня и быть до утра, если ты желаешь. Мы можем с тобой завтра где-нибудь пообедать. Мы…

Гивин запал испарился.

– Конечно, приезжай! Сегодня мы пообедаем дома».

Не тронув натюрморт с купюрой, Гиви пошел в магазин, купил деликатесов, сладостей, фруктов. Засунул баранью ногу в духовку. Включил музыку и прилег ждать…»

Коля повернулся к товарищу, когда тот замолчал.

– Дальше-то что?

– Погоди минуту. Тут знак бы не проехать. – Гиви внимательно всматривался в дорогу. – Вот он! – воскликнул радостно.

Гиви свернул с девяносто пятого шоссе на въезд в лесной массив. Они катили в тишине пригорода по узкому, петляющему среди деревьев шоссе.

– Пришла? – спросил Коля.

– Пришла. Провели потрясающий вечер. У меня на нее вдохновение нашло. Полежим, поболтаем, и опять хочу. – Он снова на какое-то время замолчал. Видимо, переполняли душу воспоминания и связанные с ними эмоции. – Не спали до самого утра. Я не сразу ее понял. Она заходится так тихо, что я не знал – когда. Все, думаю, мало. Проспали полдня, поехали обедать в «Мариотт». Почему в отель, потом поймешь. За обедом она мне рассказывает…»

– Ладно, – прервал Коля Гивины откровения. – Сотню она забрала, у вас совет да любовь. По делу-то что?

– Я вспомнил твою идею с «Салоном». Пришел момент.

– Наконец-то! – обрадовался Коля. – Раньше никак не мог увлечь тебя этой идейкой.

– Кажется, набрел на путь, как осуществить ее без «массажек». – Он на минуту задумался. – Знаешь, кем Элизабет работает? Менеджером в компании, владеющей цепочкой отелей по югу страны и на островах. Штаб-квартира в Новом Орлеане. Шеф – оттуда.

– Ого!

– Фирма до Нью-Йорка добралась. Отель возводит. Шеф ее, мисс Спэрроу, владелец фирмы, рабочий штат в отеле «Мариотт» разместила. Сама люкс занимает. У них взаимоотношения – не просто шеф и менеджер. Они подруги.

– Лесбиянки?

– Нет, сложнее. – Гиви посмотрел на товарища. – Знаешь, куда мы едем? Элизабет ждет нас. Мисс Спэрроу – вдова и заводная баба. Постоянно по миру катается, хозяйство инспектирует. Любит, чтобы ее мужчина сопровождал. Элизабет мужиков подбирает. Для главной мисс такое дело несподручно и опасно. Денег до хрена – мало ли на кого можно нарваться. Она приспособила менеджера-подругу мужиков отбирать. Купила домик в горах.

– Старушке с импотентами неохота забавляться? – заулыбался Коля.

– Точно.

– Экзамен ты выдержал и признан годным? – продолжал Коля допытываться.

– Точно.

– Так у тебя теперь две богатые чувихи! Одна – для удовольствия, другая – для денег?

– Не совсем. Миллиардерша заказала русского. Для Элизабет монгол по-русски заговорит – уже русский. Она географию вообще не изучала и карту мира никогда не рассматривала. Для американцев типично. Спэрроу по миру ездит, может знать больше…

– Так ты меня на смотрины везешь? Или на пробу?

Гиви рассмеялся.

– Ты всегда был сообразительным. Миллиардерша меня не видела, хотя, как сказала Элизабет, заинтересовалась. Коля, нам нельзя, чтобы случай сорвался. Чем без дела сидеть или копаться в грязных делах, лучше на приемах блистать и по курортам ездить. Как думаешь?

Коля развеселился:

– Значит, сама мисс будет?

– Сама.

– Надо было тебе цветов купить, для первого-то раза.

– Или тебе! Да, да, дорогой. Почисти перышки и хохолок навостри. Женщина выбирать захочет. Сзади, на сиденье, новая рубашка и бабочка. Надень.

Коля повернулся, взял пакет, вытащил рубашку и красную бабочку, начал переодеваться.

– Ну, ты меня подставил!

– Представь, в каком она обществе вращается и сколько там таких, как она! Если нащупаем рынок, вот тебе и «салон». Хочешь, сам работай, хочешь, команду создай. В эскорте для дам гонорары немалые. Я говорил с Элизабет. У нее глаз оживился. Квартиру подобающую снимем. Я таких парней соберу! Из Грузии выпишу. Все законно и без нашей вонючей братвы с проститутками.

За окном автомобиля проплывали отдельные домики, небольшие поселки с единственной коммерческой улицей, на которой, как обязательный элемент пейзажа, стоял антикварный магазин.

– Смотри! Городок маленький, а столько антикварных лавок! – сказал Коля. – Мы уже третий проезжаем.

– Антиквариат – хобби здешних жителей. Вокруг поселков, в лесах, в домах за оградами живут «сперматозоиды», как их в шутку называют. Наследники громадных состояний. О деньгах и бизнесе они не думают. – Гиви замолчал, рассматривая дорогу, затем вернулся к прежней теме. – Эскорт богатых – бизнес для Америки накатанный. В него прорваться трудно. Несколько лет назад читаю в русской газете объявление: «Фирме «Красавец» требуются мужчины разных возрастов». Очередная, думаю, деньговыжималка. Под видом съемок в кино соберут тщеславный народ, наделают фотоальбомы – «порт-фолио» за приличные гонорары, поразвлекутся с девицами. На том кино и кончается. Почему, думаю, только мужчины? Женщины по такому случаю деньги несут охотнее. Поехал узнать. Оказывается, парень задумал русский эскорт организовать. Деньги потом он собрал с нашего брата приличные. Вот только куда девать команду русских ковбоев, не нашел. Начались крупные неприятности. Пришлось бегать от «красавцев». Коля! К нам приближается светлое будущее с массой удовольствий! – патетически завершил речь Гиви.

Компаньоны проехали очередной лесок. Шоссе побежало мимо засыпанного снегом поля и привело к клумбе – круглому пятачку земли, окаймленному бетонной дорожкой. От пятачка радиально расходились проезды. В центре клумбы торчал столбик с именами улиц.

Сверив по бумажке название, Гиви повернул в нужный проезд и через минуту остановился перед внушительным строением, простиравшимся на двух уровнях. Через стеклянную стену виднелась галерея, идущая вдоль второго этажа. На площадке сбоку от входа в дом стояло несколько автомобилей.

Дверь оказалась незаперта. Они вошли. Интерьер напоминал холл дорогого курортного отеля. В него рукой дизайнера были вписаны кубы белого бетона с кустами вечнозеленых растений. Покрытый мягким ковром коридор уводил взгляд в глубину покоев за двустворчатую дверь с абстрактным витражем.

Элизабет появилась наверху, на галерее, в легком костюмчике от Кардена. Спустившись вниз и поздоровавшись, она остановила взгляд на Коле и принялась разглядывать его так, как разглядывают дорогую вещь при покупке. Удовлетворенно подняв бровь, она провела мужчин в гостиную и усадила у раскрытого бара на полукруглом диване.

– Мисс Спэрроу отдыхает, – сообщила Элизабет. – Предлагаю легкий аперитив, – она кивнула в сторону бара. – Выпейте кофе. Посмотрите видео. Придется подождать. Я вернусь, – и ушла.

Пожилая служанка в белом переднике прикатила столик с чашками, большим кофейником, кувшинчиком со сливками и вазой с разнообразным печеньем. Пожелала:

– Приятного времяпровождения! – и тоже ушла.

Ждать пришлось долго. Гиви выбрал видеокассету и вставил в плеер. На экране пошла комедия с приключениями неудачного любовника.

В доступной видимости холла иногда мелькали фигуры обслуживающего персонала.

Наконец появилась Элизабет:

– Мисс Спэрроу спускается. Будем знакомиться.

В глубине коридора за витражной дверью мелькнули тени, створки раскрылись, и появилась та, которую долго ждали.

Вдова Спэрроу, бальзаковского возраста дама, загорелая, одетая в спортивный костюм, казалось, только что сошла с рекламной страницы журнала фешенебельного яхт-клуба. Она лучезарно и широко улыбалась.

У компаньонов вытянулись лица. «Заводную бабу», как охарактеризовал Гиви миллиардершу со слов Элизабет, везла в кресле на колесиках медсестра. Мисс Спэрроу помахала рукой, приветствуя гостей, и покатила в сторону, к бюро у окна.

– Бетти, – позвала она. – Иди сюда!

Элизабет спорхнула с дивана.

Колю прихватил смех. Чтобы подавить приступ, он натужно закашлялся и потянулся к недопитой чашке кофе.

– Пришло светлое будущее с удовольствиями, – шептал-прыскал он.

– Элизабет не предупредила, – тихо пробубнил Гиви.

– Бизнес есть бизнес, Гиви. Работа – не всегда удовольствие, – шепотом добивал Коля товарища.

Гиви оправился от замешательства и ехидно заулыбался:

– Я тебя расхвалю. Мисс на меня и не посмотрит. Она русского хочет. Я скажу, что я – не русский. Ха, ха, ха.

– Глупо будет с твоей стороны, – защищался Коля. – Спортивные женщины в твоем вкусе.

Но Гиви уже чувствовал себя на коне.

– Коля, бизнес – не всегда удовольствие. Надо и поработать, – почти в точности повторил он слова компаньона.

Коля не сдавался:

– Посмотрим, кто из нас «счастливчик».

Женщины склонились у бюро над журналом и что-то обсуждали. Элизабет подняла голову, повернулась в сторону компаньонов, подозвала рукой. Джентльмены в бабочках предстали перед глазами хозяйки. Она посмотрела на Гиви и спросила:

– Обсудили мои женские достоинства?

Гиви замялся. Коля опустил глаза. Повисла короткая пауза.

– Обсудили! – заключила Спэрроу, торжествуя, и снова спросила: – В чьем я вкусе?

– В его! – выпалили они одновременно, указывая друг на друга пальцами.

Спэрроу расхохоталась.

– Лжецы-ы! Эх, лжецы! – Она некоторое время разглядывала «джентльменов».

– Мужчин надо проверять, – наконец заговорила миллиардерша, взглянув на Элизабет. – Жалко, мы магнитофончик не догадались подбросить. Сейчас бы от души посмеялись. Ну, что приуныли? Проходите в спортзал, – указала она рукой направление, – вниз по лесенке. Потом будем обедать.

Кандидаты в любовники с недоумением глянули друг на друга и пошли, куда указали. Помещение в цоколе вместило бассейн и спортзал, затянутый ковром. По стенам стояли тренажеры.

– Зачем им такое количество спортивного оборудования? – удивился Коля.

– Не знаю.

Элизабет прикатила хозяйку.

– Мистер Гиви, – представила она.

– Патриция, – мисс Спэрроу протянула руку.

Гиви наклонился и поцеловал.

– Это мистер… – Элизабет замялась, глядя на Колю.

– Ник, – пришел на помощь Гиви. – Николай, по-русски. – Заулыбавшись добавил: – Николай Угодник. Женский угодник. Чудотворец некоторым образом!

– Да-а?! – воскликнула мисс и протянула Коле руку. – Интересно!

Коля нагнулся к руке.

– Раздевайтесь, джентльмены! – сказала мисс Спэрроу и посмотрела на них властным взором.

Те уставились на Элизабет.

– Патриция хочет проверить, кто из вас сильнее. Вам придется бороться на ковре, – невозмутимо пояснила Элизабет.

Коля и Гиви переглянулись.

– А что? – тихо сказал Коля. – Даже интересно!

– Бороться так бороться! – Гиви заулыбался. – Я из армии кое-что вывез.

Они скинули одежду и забегали вокруг женщин в плавках, разминая мышцы. Вспоминалась спортивная практика. Гиви разбежался и без предупреждения прыгнул на Колю со спины.

– Не по правилам! – запротестовал Мавроди. Он схватил приятеля за ноги и повалился на ковер.

Поначалу боролись всерьез, кряхтели, напрягались, краснели. Поднимали друг друга, кидались в нападение и замирали в обороне. Потом стали перешептываться.

– Ты подставляешься? – хрипел Гиви.

– Нет, ты.

Борцы проделали несколько поворотов и зажимов. Гиви оказался вверху, Коля – на мосту, на голове и руках. Опять заговорили.

– Что замер? Жми, – цедил Коля.

– Я жму, ты крепкий у нас.

– Врешь!

– Не я вру!

– Я на лопатках уже мог быть.

– Ах ты сука, как вывернулся.

– Твоя взяла! Гиви, ты победитель! – сказал Коля с усмешкой.

– Коля, – прохрипел Гиви. – Если ты меня не победишь сейчас, салоном заниматься не буду. Идея твоя, нужен твой первый вклад!

– Скотина, шантажом занялся! Нашел больное место!

– Бизнес – не всегда удовольствие, сам утверждал.

Коля перевернулся и собрался «сдаться», то есть выиграть схватку, как услышал свисток.

– Время! – произнесла хозяйка. – Все мне ясно! Пожалуйте в душ. Бассейн – в вашем распоряжении. Наверху будем обедать.

В столовой их ждал другой сюрприз. Гиви с Колей оцепенели. Мисс Спэрроу ловко встала с каталки и бойко прошла к сервированному столу.

Элизабет тихо давилась от смеха.

– Браво! – Гиви захлопал в ладоши. – Умная женщина! Остроумная женщина!

Он потянулся к ней целовать руку, неловко уронил бокал и чуть не залез локтем в салат.

– Тихо, тихо, тихо, – отстранялась она. – Один – темпераментный! Другой – любвеобильный… Жуть!

После обеда хозяйка заторопилась в город и уехала. За ужином Элизабет сообщила:

– Решение Патриция объявит накануне поездки.


Они ехали по городкам «сперматозоидов», погруженные в светлые размышления. Дверка, приоткрывшаяся в мир благополучия и достатка, манила невообразимыми высотами жизненных стандартов. Алчные мозги, жадные на земные блага, погрузили каждого в обширное пространство необузданных планов. Гиви горел идеей эскорта и рассчитывал, как все устроить, а главное, ускорить. Он решал, какое помещение надо снять в городе. Квартиру, этаж или дом? Сколько потребуется денег? Стал перебирать возможных кандидатов в мужчины-проститутки.

Коля, возжелавший красивой жизни, погрузился в безответственные фантазии. Нудная работа в страховом офисе, проблемы Кимбла и сестер отдалились и жили далеко сами по себе. Он представлял блистательные приемы в столицах самых разных стран. Патриция с картинки неведомого яхт-клуба теперь общалась с ним, кокетничала, взрывалась смехом на его остроумные реплики, возбуждая в нем реальное физическое желание. Мешала Лори. Мозг упрямо подсовывал ее в «сюжет». Она постоянно появлялась в неожиданных местах, не давая покоя.

Вот они с Патрицией сидели на палубе «белого парохода» у бассейна с голубой водой и радовались тропическому закату. А Лори с мужем расположилась поблизости, что-то серьезно с ним обсуждая.

Коля вынужден был наблюдать, как Лори потеряла очки в воде, а муж нырял за ними, вытаскивал всевозможные ракушки и морских звезд, чтобы ее повеселить. Она искренне радовалась, собирая их в сумку. Самое неприятное – Лори целовалась с мужем в воде…

Коля чертыхнулся и завозился на сиденье.

– С магнитофончиком она здорово нас уела, – прервал Колины мысли Гиви. – Надо соображать, когда идешь на такие тесты!

– Патриция могла и слушать, – предположил Коля.

– Ты думаешь?

– Не особенно думаю. Ты навел на мысль.

Леса кончились, машина выехала на шоссе и поползла в сторону Нью-Йорка в тесном потоке автомобилей. Дорога в город была перегружена.

Когда они въехали в столицу метрополии, в кармане Гиви ожил мобильник. Он с трудом выудил телефон из-под куртки, включил связь:

– Алло! – Сначала слушал спокойно, потом побледнел. – Кто говорит? – спросил напряженным голосом.

Опять долго слушал, стал что-то искать в бардачке. Увидел огрызок карандаша, взял и записал номер прямо на панели. Сказал: «Хорошо» и отключил телефон.

Он, нервничая, чуть не уткнулся в стоящий на перекрестке автомобиль. Светофор переключился на зеленый. Гиви не замечал. Нетерпеливые гудки сзади вывели его из оцепенения.

– Что случилось? – забеспокоился Коля.

– Звонил… Я не запомнил имя, представился агентом ФБР.

– С чего вдруг? Что хотел?

– Потребовал доехать до отделения полиции, тут где-то. Подойти к полицейскому и сказать, что я арестован.

– Ерунда какая-то!

– Говорю, как слышал.

– Они так не арестовывают. По нескольку человек приезжают.

– Ехать придется, – в голосе Гиви чувствовалось напряжение. – ФБР лучше не сопротивляться.

– Может, кто-то пошутил? – неуверенно предположил Коля.

– Оставил телефон, – Гиви указал на панель. Он был сам не свой.

Подъехали к отделению. Увидели полицейского.

– Знаешь что, – сказал Гиви, – ключ от квартиры я тебе приготовил. Возьми. Если что, дождись моего звонка. Они домой разрешают звонить. Машину на улице где-нибудь припаркуй.

– Подожди ты паниковать!

– Все. Я пошел. Да. Перепиши мне телефон – вон, на панели написан.

Коля разыскал клочок бумаги и переписал номер. Гиви пошел к полицейскому.

– Здравствуйте, – сказал он.

– Здравствуйте, – ответил полицейский и был весь внимание.

– Мне позвонили на мобильник и сказали, что я – арестован. Велели подъехать к отделению.

Полицейский посмотрел с удивлением.

– За что? – спросил.

– Не знаю. Вот он звонил, – и протянул бумажку с телефоном.

Коля наблюдал из машины. Получив бумажку, полицейский набрал номер на переговорнике и некоторое время слушал трубку. Выслушав, убрал переговорник, кивнул Гиви, они ушли в здание.

Коля просидел в машине долго. Ждал, что Гиви вернется. Тот не возвращался. Идти в участок было боязно.

Полицейские стали выходить на ланч. Коля завел мотор и уехал. Долго блуждал по незнакомому району. На квартиру товарища он прибыл далеко за полдень.

Открыв дверь, Коля обнаружил в комнате хозяина. Гиви сидел в полумраке с расстегнутым воротником. Галстук-«бабочка» болтался на лямке.

– Только что привезли, не успел тебе позвонить, – сказал он. – Я – под домашним арестом. Вчера приезжали, не застали дома.

Он показал браслет с прибором, замкнутый на ноге повыше ботинка.

– Так все-таки за что?

– Сказали, обвинение предъявят позже. Думаю, автомастерскую накрыли.

Коля, не снимая куртку, опустился на стул. Сидели молча, не зная, что предпринять.

Гиви нарушил молчание:

– Говорила она мне!

– Кто?

– Ева. Требовала, чтоб мы забрали деньги назад. Я психанул. – Гримаса беспомощности смяла его лицо. – «Мэри Кристмас!», как говорится. Вот такой получился праздничек… – Гиви сорвал болтающуюся на шее бабочку. – Гуд бай, эскорт. Гуд бай, Патриция. Гуд бай, Элизабет, – обреченно сказал он. – Эти дамы быстро будут в курсе. Уезжай, Коля, и все забудь.

После этих слов в Колином сознании вдруг сверкнуло здание салона, который он все мечтал открыть. Солнечные лучи, отражавшиеся в его окнах, стали тускнеть и вскоре совсем исчезли. Окна почернели, здание дрогнуло и начало уменьшаться, уходить, теряясь среди других домов. Те слились в единые уличные барьеры. Большой город отвалился в серую пасмурную дымку…


События догнали его, как только он переступил порог офиса.

– Тебе пришло письмо из Федерального суда, – сказал Кимбл, изнывая от любопытства и протягивая конверт.

Колино сердце как будто провалилось. Скрывая беспокойство, он разорвал конверт и прочитал бумагу. Письмо было повесткой-вызовом к следователю в качестве свидетеля.

– Что-то серьезное?

– Куда более. Я потерял все деньги, вложенные в бизнес. Свидетелем вызывают приехать.

– Покажи, – потребовал босс.

Любопытство Кимбла вызвало у Коли раздражение.

– Ты не поможешь.

– Мы работаем плечом к плечу. Я должен знать о твоих делах, особенно судебных.

Коля протянул повестку.

Кимбл пробежал глазами скрепленные скобкой листки.

– Я сниму копию? Попробую узнать что-нибудь для тебя полезное.

– Сними.

С этой минуты Коля не мог думать ни о чем, кроме как о предстоящем разговоре в прокуратуре. Стонал в душе от неясного страха. Тихо сидел за столом и формально перелистывал папки с полисами. Жизнь соединилась в один длинный день ожидания поездки в Нью-Йорк к назначенному сроку. С наступлением сумерек уезжал «додумывать» дома. В один из вечеров позвонил Кимбл.

– Ник, тебя вызывают по поводу расследования миллиардного преступления. Приезжай немедленно. Расскажи подробности, – потребовал он.

…Они встретились в «его» китайском баре. Выслушав Колин «детектив», Кимбл нахмурился.

– Серьезное положение. Если они расценят, что ты знал, на что шел, можешь стать обвиняемым.

Его слова добавили Коле страха.

– Не следует выявлять долгую дружбу с твоим приятелем, – продолжал Кимбл. – Да, знакомы. Чем он занимается? Не знаю. Не видел. Не присутствовал. Не стремись повидаться в тюрьме. Будь осторожен. Всех остальных ты не знаешь. Я познакомлю тебя с моим адвокатом.

…На другой день напротив Коли за столом сидел пожилой человек в роговых очках.

– Не соглашайтесь на интервью по-английски, – говорил он. – Только через переводчика. – И те же советы, как некогда от адвоката Давида. – Никаких деталей и размышлений. Если не спрашивают, не высказывайтесь. Иначе запутаетесь. Коротко отвечайте: «нет», «да», «не помню». Если арестуют, ни слова. Требуйте права звонить адвокату, давать показания через него. Звоните мне.

…Коля зашел в китайский бар один, сел, закурил. Постоянно входили люди, шли к винтовой лестнице и поднимались наверх. Мимо Коли шуршали их плащи и пальто. До ушей донесся короткий разговор.

– Кто у тебя за столиком? – спрашивал бармена человек в шляпе.

– Человек страхового агента.

Коля не стал поворачиваться. Все стихло.


Не радовало весеннее солнце. Коля лежал на кровати в комнате, уставившись в потолок. Стукнули в дверь. Он вздрогнул, как от выстрела.

– Открыто!

Вошла Клавдия со стопкой свежего белья, прошла в ванную. Оттуда она долго наблюдала за ним через зеркало, отражавшее кровать через открытую дверь. Грустно смотрела, с тоской. Коля услышал ее вопрос:

– Что-то тебя долго не было. Где пропадал?

Коля отмолчался.

– Приставал ко мне твой Кимбл в Новый год, – сообщила она, выходя, и посмотрела на Колю с вызовом.

– Успешно? – безразлично спросил Коля.

– Что – успешно?! – Она рассердилась.

Коля повернулся в ее сторону.

– Шучу, Клав, – загладил он свою «вину». – Ты у нас серьезная дама, недотрога.

– Я объясняла, как могла. Вроде понимал. Потом опять: «мэйк лов», «мэйк лов»! Разве можно такое говорить?!

– У них это не вульгарно и не оскорбительно, как «пойдем прогуляемся!»

Клавдия усмехнулась.

– Ты тоже так предлагаешь? – посмотрела она на Колю.

Вопрос поставил его в тупик.

– Я – другое дело, – помолчав, ответил он и снова вернулся к созерцанию потолка.

– Что у вас случилось?

– С бизнесом проблемы, – уклончиво ответил он. – Решаем. Я улечу в Нью-Йорк на следующей неделе. Не скучайте тут. – Коля улыбнулся.

– Мы в поездку по стране собираемся, – заговорила она, уходя. – Билл Флоре путевку подарил. Я за нее рада. Ей так надо отвлечься.


Кимбл проводил Колю в аэропорт.

– Держи в памяти, что тебе адвокат советовал. Звони ему по любому вопросу.

– Спасибо. Без твоей поддержки я бы с ума сошел. Извини, что раздражался.

– Мы повязаны оказались, – неожиданно сказал Кимбл.

– Чем?

– Женщиной.

Коля вытаращил глаза.

– Какой?

– Клавдией.

– Я старался.

– Твои старания ненапрасны. Она на тебя поглядывает.

– Ты взревновал! Успокойся, не прикоснусь. Мои дела ты знаешь. Мне не до романов.

– Придется прикоснуться, – настойчиво сказал Кимбл. – Она нам очень нужна.

– Как?! – удивился Коля. – Столько времени потратили, чтоб тебя оженить! Ты чуть не погиб среди акул!

Кимбл странно засмеялся. Коля не понял смех, забалагурил.

– Поедешь в Белоруссию. Откроешь контору для желающих выехать в Штаты. Сделаешь большие бабки. Там народу недовольного собралось, жуть!

– Ник, – прервал его Кимбл. – Минуту разговора всерьез, можешь?

– Могу, если надо.

– Жениться я не собирался. Если ты желаешь обеспечить свое будущее, придется сблизиться с Клавдией. Я намекнул, что ты мечтаешь ее трахнуть.

Объявили посадку на рейс «Майами – Нью-Йорк». Коля из слов шефа ничего не понял. Он поднял сумку и продолжал «не серьезничать».

– Так ты ей «мэйк лов» со мной предлагал! – засмеялся он.

– Знай я, что ты рисковый парень, не было бы такой канители, сразу бы дело начали.

– Какое дело, Уоррен? – «отрезвел» Коля и собрал брови.

Кимбл посмотрел ему в глаза.

– Не хочу заранее забивать тебе голову. Лети. Разберешься с ситуацией в суде, поговорим.


Глава девятая

Дело на миллион


Журнал «Тайм» сообщил об аресте пятисот тридцати двух человек. Агент ФБР в Нью-Йорке Льюис Шлирио итожил в интервью: «Если бы мы решили проблему мошенничества в здравоохранении, то могли бы заплатить весь национальный долг…»

Шла операция силами ФБР, полиции, следственных органов – всей мощи карательного механизма США – под кодовым названием «Ворота». Русское сообщество вырастило своих «героев». Следователи вели «беседы» с высокообразованными «специалистами» в медицине – Кисловским, Блекманом, Мухровским, адвокатами и автомастерами.

Коле пришлось здорово попотеть, выкручиваясь на допросах. Провидение его спасло. Оставшись вкладчиком, уголовно-наказуемых действий не совершал, о преступных намерениях представления не имел. Вернулся на службу в страховую компанию потрепанный, но страхи в голове улеглись.

Кимбл улыбался:

– Перепугали «законопослушного». Ничего. Теперь – во всеоружии. Вот, возьми. – Он протянул конвертик. – Сестры ключи от дома оставили. В поездку по стране уехали. Дом у тебя временно появился. Поживи в удовольствие.

– Что ты мне сказал перед отлетом? Какое дело? – спросил Коля, забирая ключи.

– Дело не хитрое, но хлопотное. – Кимбл отключил работавший компьютер. – Давай пройдемся. – Устроившись за столиком любимого бара, он доверительно заговорил: – Много людей умирает, не застраховав свою жизнь, и в результе их дети не получают хорошие деньги. Убедить таких людей застраховаться – пуд соли надо съесть. Естественно, никто близкой смерти себе не желает. Случится она, поздно становится. – Он глянул на Колю. – Почему бы ничейные деньги беспечных людей нам самим не получать?

– Можно, наверно, – согласился тот. – Но как? Надо завещание иметь.

– Правильно. Сотни людей за год проходят через нашу контору. У многих денежных мешков наследников нет, или богатеи с ними в бесповоротной ссоре. Можно выбрать кандидатуры. Дальше – от тебя зависит, как с человеком поработаешь. Хочешь помогай, хочешь ухаживай, хочешь обманывай. В любом случае – безбедное будущее тебе обеспечено.

– Так это когда будет! – сказал Коля и, взглянув на Кимбла, спросил: – «Мамулька» голубоглазая из тех, кто тебе безбедное будущее «зарабатывает»?

Кимбл обозлился, посмотрел исподлобья:

– Уверен, ты умеешь держать язык за зубами. Так держи.

– Извиняюсь. – Коля втянул голову в плечи, как петух на насесте. – Но пока завещатели живут-поживают, мы на китайской кухне истощимся и «будущим» в полную меру не воспользуемся. Я вижу, ты тоже без нормальных денег сидишь.

– Я сообразил, как деньги можно приблизить, Ник, потому и говорю с тобой.

Коля притих и вылупил глаза.

– Ты что?! «Мамульку» жизни лишить! Ты не по адресу обратился.

– Мой Бог! – воскликнул Кимбл. – Я желаю им всем здоровья, помогаю беречь себя. Свят! Свят!

Он замолчал, попил сухого вина.

– Говори прямо, – сказал Коля. – Что надо делать?

– Клавдию застраховать.

– Зачем?!

– В Восточной Европе беспредел. Клавдия уезжает в Белоруссию. Мы пошлем ей закрытие страховки. Зачем она в Белоруссии? Но будем продолжать платить за нее взносы, пока ты не достанешь свидетельство о смерти. Даже если Клавдия опять соберется в Америку, кто и где ее будет идентифицировать? Миллион долларов, Ник! Конечно, вычеты в любом случае, но половина на каждого – деньги! А если ты еще какие-нибудь кандидатуры подготовишь…

От предложения Кимбла Коля задохнулся. Пробежала мысль полететь в Белоруссию самому. Подумав, отбросил. «Знакомых там нет. Сашок лучше справится!» Снова вспыхнула надежда на создание салона.

– За натуральную справку придется платить и немало, – сказал он. – Денег на оплату работы там у меня нет. Сгорели в Нью-Йорке, ты знаешь.

– Сколько надо?

– Выясню. Но тысяч тридцать как минимум. А то и все пятьдесят. Начнем с тридцати.

– Такое вложение, Ник, чепуха! Я заплачу, потом рассчитаемся.

– Забыли самое главное – Клавдию.

– А вот это теперь твоя проблема. Я делал, что мог. Даже по воде ходил. У тебя – две задачи. Сблизиться с ней и оторвать ее от сестры. При Флоре ты полис не подпишешь, завещание – тем более. Что задумался? Плохая женщина? Удовольствие и дело. Проверенный способ, – цинично заметил Кимбл. – Я подберу экскурсию дня на три. Ей перед отлетом интересно будет прокатиться в новое место. Если с одним тобой не поедет, выедем втроем. Я отколюсь в первый же день на «срочный вызов». В номере один окажешься. На экскурсиях по два селят. Дальше соображай.


При такой сумме обида на Сашка быстро растворилась. Коля переломил «гордыню» и позвонил на родину.

– Колян! – отозвался тот. – Появился? Можешь приехать? В прокуратуре мы утрясли ситуацию. Дела как не бывало.

– Нет. Я издалека.

– Жаль. Посидели бы, как тогда. Я дом перестроил, не узнаешь. Новый стоит.

– Я знаю.

– Откуда?

– По телевизору показывали.

В трубке послышался смех.

– Остряк! Сам устроился наконец?

– Устроился. Дело к тебе есть.

– Давай. Богатое?

– Неплохо заработаешь. Поищи связи, чтобы на загс Минска выйти. Справка о смерти нужна, лучше в аварии.

– Ё-моё! Поближе нельзя? Там другая страна теперь.

– Ой! Другая страна. Я по телику вижу, как Ельцин с Лукашенко взасос целуются. Глядишь, объединятся опять. Можно было бы поближе, я бы тоже радовался. Тридцатку платят.

– Договорились, Колян. Прошнурую. Когда позвонишь?

– Время есть. Выйдешь на человека и жди деньги. В любом случае позвоню.

Коля положил трубку, прошелся по пустому дому, остановился у фотографий на стене. Высмотрел фотографии Клавдии. На старенькой, пожелтевшей – светловолосая малышка сидела на руках темноволосого мужчины. На новенькой, цветной, вставленной в уголок поверх стекла, Клавдия сидела в кресле в студии и, сжав губы, серьезно смотрела на фотографа. Коля вынул снимок, перевернул. Отпечаток был сделан на стандартной почтовой открытке. Слева от марки и адресов «куда и от кого» – размашистый текст: «Дорогой Флоре на память! Не думай, что я такая мрачная. Я веселая, как прежде. Жду встречи! Клава Мартинес».

Кимбл передал Коле полис – две скрепленные скобкой тонкие пачки страниц:

– Сегодня сестры должны вернуться. Листок завещания – внутри. Прикреплен предпоследним. Изучи внимательно. Я резервировал нам три места на вояж в Вашингтон. Две ночи в твоем распоряжении.

– В другое место нельзя?

– Они много сейчас повидали. А от Вашингтона трудно отказаться. Не просто история – сплетни о жизни первых лиц послушает. Женщинам интересно, гиды на «малине» популярность стригут. Почему у тебя вопрос возник?

– Куда бы мне не хотелось появляться, так это туда.

– А в чем дело?

– Женщина там… Не желательно встретить.

– А-а! – загоготал Кимбл. – Сам «мамулечек» плодишь, а надо мной потешался!

Коля расстроился, юмор не воспринял.

– На экскурсии маловероятно кого-то встретить, – уверенно сказал Кимбл. – Или она у тебя по Белому дому шастает? Тогда в президентскую спальню не заглядывай!

– Да нет, – раздраженно отмахнулся Коля.

– Может быть, в Конгрессе заседает? – Кимбл наслаждался реваншем.

– Всё. Отстань!


– Процесс пошел, – сказал Коля Кимблу. – Сестры страховкой заинтересовались.

– Как тебе удалось? – удивился шеф.

– Я – ни при чем. Нет счастья, несчастье помогает. Перепила девушка в жару пива, желудок тревожит.

– Иду выкупаю экскурсию, – заторопился Кимбл.


Домашние сидели у камина с легкой закуской. Флора слушала мессу по телевизору.

– По-русски лечусь, – весело сказала Клавдия, увидев Колю. – Рюмку водки с Биллом глотанула. Все сразу прошло.

– Правильно! – одобрил Коля.

– Что она сказала? – спросил Билл, услышав свое имя.

– Говорит, что ты по-русски лечишь, водкой, – перевел Коля.

– Сама меня к водке приучает. Разбавлять не разрешает. Я бы винца старенького предпочел.

– Что он там? – спросила Клавдия.

– Спаиваешь ты его, возмущен, – ответил Коля.

– Ой! Спаиваю! – Она засмеялась. – Он каждый вечер кислятиной накачивается и спит на диване, под градусом.

– Клавдия на обследование через неделю идет, – объявил Билл, не понимая ее веселости. – В лучшую лабораторию устроил. Телекамерой проверят. Не найдут чего, зонд пропустят.

– Клав, – сказал Коля. – «Шуты гороховые» к вашей милости возвращаются, чтоб неповадно было болеть.

– Кто такие? – разыгрывала она непонимание.

– Шутами гороховыми кого назвала? Дела мы делали, тебя без присмотра бросили. Помнишь, обижалась?

– А-а! – протянула она. – Что нам предстоит? Совместный полет в космос с приказом «Глаза не открывать до приземления!»?

– Угадала! – сказал Коля и замолчал.

– Так что? – спросила она с нетерпением.

Коля нарочно тянул, даже вроде как собрался уйти.

– Потом расскажу.

– Говори сейчас!

– Экскурсия в спальню Президента в Вашингтоне, – сказал Коля, как тайну выдал, оглядываясь. – С сообщением пикантных сведений о похождениях хозяина. Кимбл раскопал спецэкскурсию.

Флора засмеялась и неожиданно поддержала Колю:

– Обычная экскурсия, Клав. Не смогла тебя свозить. Съезди, поездка короткая. Пофорсишь в новом костюме.


Они шли по Пенсильвания-авеню в Вашингтоне.

– Я не предполагала, что Кеннеди с сестрой жены спал. В Минске – идеал. До сих пор – кумир женского населения. Бабы Жаклин завидовали. Такой мужик! Вот те и мужик! Тьфу, глаза бы не смотрели! Противно это.

– Ты чересчур, Клав. Жаклин сама по любовникам шастала. Любвеобильная красотка была! – сказал Коля.

– Ненавижу предательства. Такая семья, такие дети! – Она разочарованно вздохнула.

Подошли к освещенному среди темной зелени Белому дому.

– Давай поужинаем где-нибудь без группы. Посидим в ресторане уютненько, – предложил Коля. – Или в номер закажем, побарствуем? – спросил как бы между прочим.

Клавдия посмотрела на него, что-то решала.

– В ресторан, Коль.

Зашли в ресторан рядом с отелем. Народу было мало. Играла тихая музыка. Танцевали две пары.

– Почему Уоррен слинял на второй день? – спросила Клавдия, усаживаясь на диванчик внутри высокого каре с сиденьями в круг столика.

– Срочные дела засосали. Страховать зоопарк предложили. Большие деньги! Животные кусают друг друга. Особенно крокодилы. Могут заболеть!

Она не засмеялась, посмотрела на него прищурившись.

– Что смотришь? Правду сказал.

– Хотела тебя вруном назвать, передумала, на твое счастье. Смешно соврал.

– Тебе меня мало?

Она усмехнулась:

– Достаточно.

– Рюмку водки для тебя, на лечение, – сказал Коля, рассматривая меню. – Мне тоже водки, чтоб не заболеть. Лосося пареного возьмем. Он не соленый. А?

– Заказывай, что считаешь нужным. Ты кавалером у меня образовался, – сказала она улыбаясь.

Расслабившись, они сидели молча. Веселость у Клавдии исчезла. Она задумалась, слушала музыку. Фантазия Коли ничего путного не рожала. Решил двигаться, как получится.

– Клав.

Она неожиданно резко повернулась, поймав устремленный на нее взгляд.

– Ну что? – спросила трезво.

– Потанцевать требуется.

– Пойдем.

Они вышли к «пятачку».

– Клав, можно тебя потрогать?

– Где? – Она отстранилась с «квадратными» глазами.

– За плечико.

– За плечико потрогай.

– За ключицу, вот здесь?

– Потрогай.

Коля тронул пальцем за ключицу.

– Поцеловать в лобик можно?

– Целуй, пока я не покойник. – Она улыбнулась.

Коля поцеловал и притянул к себе.

– И ты туда же, кобелиная натура, – сказала Клавдия, напрягаясь.

– Да если бы не твой роман с Кимблом, я бы знаешь какой хвост развернул!

– Видела я твой хвост.

– Тебе скучно со мной?

Она засмеялась:

– Не скучно.

Коля вдохновился:

– Возьмешь с собой в Белоруссию?

– У меня зять твой ровесник. – Она нахмурилась. – Куда я с тобой явлюсь? У нас народ прямой! «Поехала бабка в Америку погулять…», – скажут и добавят кое-какое существительное.

Коля снова занервничал. Рушилось секундное «взаимопонимание».

– С мужем у тебя что?

– Разошлись, не выслушав друг друга до конца, – сказала Клавдия, отвернувшись. – Считал, что я попрекаю его зазря, и орал на меня. А я не упрекала, исправить хотела, чтоб потом не жалел о «не так» прожитой жизни. Стал пропадать. Чего делал, не знаю. Но мне нес всякую чушь. Я вранье за версту определяю. – Она отстранилась. – Зачем я тебе нужна?

Коля нагнулся к ее уху.

– Нужна, значит. Все тебе объясняй, – зашептал он. – С тобой уверенным себя чувствуешь, – вспомнил он слова Кимбла и сам себя проклял за неуклюжесть.

– Когда ты это решил?

– Как увидел, – ответил, напрягаясь.

Клавдия притихла. Они стояли, покачиваясь под музыку. Ее волосы нежно тревожили Колину щеку, запах незнакомых духов будоражил воображение, и он тоже притих, боясь спугнуть возникшую близость.

За полночь, у номера отеля, Коля задержал Клавдию за руку.

– Зайдем!

– Зачем? – Она посмотрела в глаза.

– Молока теплого закажем. Мне говорили, что спать помогает, – улыбнулся он.

Она посмеялась, сказала язвительно:

– Хорошо, что «мэйк лов» не сказал. – Отрицательно покачала головой. – Спокойной ночи.

Провела рукой по его лицу, хлопнула пальцем по носу, будто «осадила зазнайку».

– Клав?

– Нет! – ответила резко, в глазах возникла недружелюбная темень.

– Тогда гуд бай, – сказал Коля трагически.

В номере зазвенел телефон, Коля стрелой рванулся вперед, схватил трубку. Клавдия повернулась и двинулась по коридору, за поворотом остановилась у окна. Штора мешала смотреть на город. Она зашла за полотно, прислонилась лбом к стеклу.

– Алло! – крикнул Коля в номере.

– С новым счастьем! – услышал он голос Кимбла. – Привет «мамулечке», самый нежный. Завидую…

– Нет «мамулечки».

– Уже! Ну, ты, Дон Хуан, – шустряк!

– Нет Дон Хуана! Ушла.

Трубка на момент смолкла, потом разразилась грозным криком:

– Догоняй немедленно! Что хочешь придумывай! Фейерверк в Вашингтоне устрой! Купайтесь в бассейне перед Ассамблеей! Пусть полиция вас заберет – сближает очень. При Флоре не подпишем! Это – миллион, Ник!

– Да понимаю я! – Коля бросил трубку и ощетинился.

Он щелкнул пальцем, вышел и бесшумно пошел по ковру коридора. Дошел до номера Клавдии, постоял раздумывая. Поцарапал ногтем дерево на двери. Легонько повернул ручку. Заперто. Он двинулся вдоль номеров дальше. В конце коридор круто поворачивал, образуя маленький холл, где стояли кресла. Коля сел. Встал, подошел к открытому окну и выглянул. Вдоль стены шли лоджии комнат. Перелезть через промежутки не составляло большого труда. Преодолеть по карнизу угловой стояк и… можно добраться.

Он посчитал количество дверей в коридоре, вернулся к окну. Шагнул на подоконник, выглянул наружу. Карниз был наклонный, стоять на нем рискованно. Предстояло ухватиться за основание флага и быстро перебросить вторую руку вперед на перила первого балкона. Коля потрогал железный кронштейн флага. Капитально. Схватился за него, перебросил вторую руку к перилам, шаркнул по карнизу ботинками и повис на двух руках на перилах.

Внизу, на площади и повсюду, стояла тишина. Коля подтянулся и вступил на лоджию. Чтобы достичь незамеченным нужный балкон, требовалось только одно: не шаркать подошвами, в тишине каждый звук звучал самостоятельно. От духоты стеклянные двери номеров были распахнуты. В номере Клавдии видимость закрывали шторы.

Коля присел и пальцем раздвинул полотно. Уличный фонарь осветил пустую кровать. Коля «прорезал» пальцем промежуток между шторами выше. Рассмотреть, кто спал на второй кровати, в полумраке не удавалось. Он посидел на корточках, подумал. Потом беззвучно пролез под гардинами и юркнул под простынь с головой.

Соседняя кровать зашевелилась, и незнакомый голос пробурчал по-английски:

– Ходишь как тень. Не слышала, как вошла. Завтрак на полчаса раньше перенесли, – говорившая зевнула.

Коля глубоко вздохнул и затих. Вторая кровать скрипнула и умолкла. Он лежал, не зная, что предпринять. Клавдия не появилась. Нелепость ситуации стала раздражать. «Знать бы, можно было дождаться в коридоре». – Коля пошевелился и чуть не вскрикнул. В бок вонзилась какая-то колючка. Он пошарил под собой рукой и обнаружил на простыне брошку для волос. Беззвучно ругнувшись, не найдя, куда ее деть, сунул в карман и занялся исследованием обстоятельств. Отогнул уголок простыни, рассмотрел географию комнатушки. В углу чернел проем коридорчика.

Дольше лежать казалось бессмысленным. Он поднялся и шагнул в проход. Через секунду Коля повернул ручку и вздохнул в коридоре.

…В полумраке его собственной комнаты сидела Клавдия.

– Что смотришь!? Сама пришла. Где ночью болтаешься? В бар бегал, залить неудачу?

– К тебе лазил Коля.

– Ну, врешь! Опять ты врешь! Болтун! – Она аж закрутилась телом туда-сюда, как в отчаянии.

Колю задело, он вспыхнул.

– Ты гору гранитную можешь расколоть своими сомнениями! – заорал он. – Нужна ты мне, говорю. Видишь, что со мной делается. По балконам лажу.

Силен был Коля, когда чего-то добивался. Он вспомнил про булавку, оттопырившую карман, выхватил ее и сунул под нос.

– Болтун! Да?

Глаза ее стали «квадратными». Она вскочила и бросилась на шею.

– Коленька! Прости! Страшно мне.

– Что – страшно?

– Я Флоре не говорю ничего. Болезнь у меня серьезная. В Минске определили. Операцию на сердце назначат, если я пройду обследование. Может, умру в больнице. Так лучше помилуюсь с тобой на прощание. Не помню, когда и миловалась.

Они повалились на кровать. Клавдия отчаянно его целовала, подолгу не отрывалась от губ, ласкаясь телом. Двигалась и Колю тормошила. Когда она приняла его, Коля тяжело дышал и взмок.

Клавдия попросила:

– Лежи. Тихо. Хочу насладиться. Тебя поласкать и запомнить.

Наслаждались они до утра. Вставали. Пили молоко. Коля заказал, позвонив в ресторан и удивив просьбой. Ласкались и «запоминали».

У Коли на руке заиграл будильник. Вместе открыли глаза.

– Ты неутомимая, скажу тебе. Утро уже, – произнес Коля и наткнулся на каменный взгляд. Следов отчаяния у Клавдии, как не бывало.

– Почему тебе обо всем болтать требуется?! – бодро воскликнула она. – Утро! Я вижу, что утро! Какая неутомимая?! Нормальная голодная нерастраченная баба с хорошим мужиком! – Она уставилась бесстыжим взором в глаза. – Не было ничего, понял?! Тайну имей. Чтоб людям узнать хотелось. Как про Кеннеди, сплетни по чужим постелям собирали. А у тебя все на лице написано! Ни Флоре, ни Кимблу – ни слова. По морде я тебе залепила, когда пристал. Вот у тебя у уха какой-то шрамик. Сейчас расковыряю до крови, никто сомневаться не станет.

Она наклонилась к лицу, больно уперлась ногтем пониже виска. Коля не пошевелился. Смотрел ей в глаза.

– Клав! – произнес.

Она отодвинулась.

– Я сорок три года – Клав. Помолчи! Хорошо тебе было? Радуйся, ходи и радуйся. Вспоминай!

Она встала обнаженная, стянула с Коли простынь, завернулась в нее, как в тогу, посмотрела не него, лежащего, горящим глазом.

– Что так смотришь? – Коля сжался от собственной наготы.

– Какого бы я из тебя мужика сделала! – сказала она с упоением. – Подправить только немного. Президентом бы стал! Чего-нибудь в жизни хочешь добиться или иметь?

– Иметь хочу, – определенно сказал Коля.

– Вот и стал бы президентом. Шастаешь по курятнику, потому что никто не вкладывает в тебя ни душу, ни сердце. Половинка от семечка. Потому не растет ничего как следует.

Она замолчала, взглянула на него, как прощалась, взяла одежду и ушла в ванную. Вернулась одетая, подкрашенная и независимая.

– Уоррен оставил для тебя готовую страховку, – осторожно сказал Коля. – Через нашу контору ее оплатить – Биллу дешевле обойдется. Только взносы.

– Спасибо большое. Без Флоры я не могу решать денежный вопрос, – сразу сказала Клавдия. – Скандал будет. Она меня извела совсем. «Живу на деньги Билла! – кричит и плачет. – Содержанка я! Чем я отплачу?!» Оплату обследования я едва пережила.

– Не думал, что у вас конфликт, – сказал он, проклиная все на свете.

– Нет конфликта. Болезнь, Коля. Жуткий приступ. С истерикой справиться не может. Что-то нарушилось в мозгах, пока от горя отхаживали. В народе называют – «дьявол вселился». Все враги вокруг. Нужно выместить зло, и все. А на ком? Только на близких! Потом плачет, обнимает, извиняется. Привыкнуть не могу к приступу. Так искренне обвиняет. Завожусь, тут же и ору в ответ.

Она взяла полис в руки. Коля нервничал. Время безвозвратно уходило с каждой минутой. Завтрак пропустили. Через окно он видел – внизу, на улице, собирались члены группы к автобусу, на отъезд.

Скрывая волнение и презирая собственную гнусность, Коля торопливо заговорил:

– Если у тебя найдут, как ты говоришь, что-то серьезное, сумма взносов обозначится немалая. Вот когда у вас скандал начнется, – давил он на больное место.

– Да? – Клавдия испугалась.

– Этот сюрприз для нее не такой болезненный, – доказывал Коля. – Биллу меньше платить придется.

– Да? – опять произнесла она.

– Если сейчас не подписать, Кимбл не успеет зарегистрировать полис до обследования, – удачно сымпровизировал Коля.

Она присела на стул. Вздохнула.

– Будем «сюрприз» переживать. Где тут подписывать?

Он указал места. Она подписала. Коля поспешно спрятал листки в сумку. Клавдия заторопилась за вещами.

– Улетишь на родину, закроем полис! – пытался успокоить Коля, крича ей вслед.

– Внизу встретимся. – Клавдия исчезла в дверях.


В день обследования скандал таки случился. Коля и Кимбл привезли заверенные бумаги. Клавдия, повернувшись к сестре, осторожно указала Флоре на листки.

– Страховку оформила, Фло. Биллу не придется много тратиться!

Флора вскинула голову:

– Покажи!

Коля протянул копии. Кимбл стоял, кивал.

– Это – ваши! – сказал Коля.

Флора читала полис.

– Почему задним числом? – спросила.

– Число стоит в день договоренности. Иначе не будет с сегодняшнего дня действовать, – пояснил Коля.

– Какая тебе разница, Фло?! – воскликнула Клавдия.

С Флорой произошло невероятное. Она посмотрела враждебно, вскочила и закричала:

– Тебе не стыдно жульничать?! Выгоду ищешь! За тридцать сребреников Бога продаешь! Потом не отмолишь! Никогда не думала…

– Чего я продаю?! – Клавдия мгновенно воспламенилась.

Глаза расширились. Нервы не держали, она взметнулась порвать страховку.

Коля остановил.

– Клав, подумай. Ты говорила, приступ так начинается, – тихо сказал он.

Клавдия посмотрела на сестру и занервничала. Флора повалилась на колени, попыталась молиться, захлебнулась в слезах. Упала на ковер, зарыдала.

Билл бросился к ней.

– Отойди, не трогай меня! – кричала Флора.

Билл не слушал, сел рядом, гладил ее по голове. Она вдруг примолкла, посмотрела на него.

– Не вози мне больше ничего, Билл. Умоляю тебя. Я тебе не жена и не буду никогда!

Она зарыдала в голос и повалилась на пол. Билл, не обращая внимания на сопротивление, потащил ее на диван. Флора уткнулась в подушку и всхлипывала.

– Нет! – Она вдруг подняла размазанное лицо. – Билл не будет ничего платить. Я знаю, где деньги возьму. Бог мне простит!

Кимбл перепугался:

– Флора, успокойся. Мы никого не обманываем! – суетливо говорил он.

Флора не успокаивалась. Истерика усилилась.

Клавдия нервно моргала.

– Вот как бывает, Коль. – сказала она одними губами. – Сестра ничего не понимает сейчас, – и ринулась к ней.

– Не трогай меня! – кричала Флора. – Зачем приехала?! Лечиться здесь выдумала! Они – преступники! – выбросила палец в сторону Коли и Кимбла.

Клавдия отпрянула.

Билл оглядывался на страховщиков, будто оправдываясь в собственной вине:

– Переживает Флора. Но это пройдет. Ни при чем здесь ваша страховка. Клавдия, поезжай, сделай, что нужно…

Флора не реагировала. Всхлипывала и размазывала по воспаленному лицу тушь от ресниц.

– Коль, отвези меня, – сказала Клавдия. – Я не успокою ее…

Коля завел «Шевроле». Они поехали.

– Сама-то успокойся, – сказал Коля. – Тебе тест проходить.

– Да, да, да. – Клавдия до хруста сжимала пальцы рук. Подняла глаза. – Побудешь со мной до конца? – спросила неуверенно.

– Обязательно, Клав, не сомневайся.

Коля засел в приемной, где, как в лекционном зале, стояли ряды свинченных вместе стульев. Напротив, между двух внутренних дверей на шарнирах, из-за высокой стойки высовывалась макушка медсестры, которая отвечала по телефону и принимала новеньких. Шарнирные двери постоянно открывались. Работники в халатах вызывали людей пройти внутрь. Колина соседка постоянно вставала, шла к автомату с водой и пила воду из бумажного стаканчика.

– Мистер Мартинес, пройдите в палату! – услышал Коля приглашение от медбрата, появившегося в двери.

Коля поднялся. Бледная Клавдия лежала на узком столе в окружении ламп и приборов. В комнате был полумрак.

– Как? – спросил Коля.

– Чувствую себя нормально. Боялась, больно будет. Зря волновалась.

Пришел кардиолог, отозвал Колю в угол к столу. Клавдия смотрела на них, напрягая глаза. Они поговорили недолго, и врач ушел.

– Что он сказал? – спросила Клавдия.

– Два сосуда закупорены, – объяснил мрачно Коля. – Можешь отказаться от операции. Говорит, умереть можно в любой момент.

– Коль, я боюсь, – вырвалось у Клавдии.

Подошла медсестра, протянула планшет с бланком:

– Форма об отказе от операции.

– Что это? – испуганно спросила Клавдия.

– Заявление об отказе, иначе они из больницы не выпускают.

Клавдия механически взяла бумажку.

– Я решилась! – сказала она, бегая глазами с сестры на Колю.

– Мы согласны на операцию, – сказал тот.

Клавдия закрыла глаза.

– Надо Флоре позвонить, – предложил Коля. – Она, наверно, пришла в себя.

Лицо Клавдии напрягла гримаса боли.

– Не знаю, что делать. Операция с утра. Придумай что-нибудь, чтобы завтра сообщить.

– Самое простое – сказать, что тебя задержали на второй тест. Я посижу тут.

– Правда посидишь? – Она смотрела умоляюще. От прежней Клавдии не осталось и следа.

Колино сердце сжалось. Он собрал силы, чтобы улыбнуться.

– Что ты паникуешь, «Первая Леди»?! – сказал бодро. – Меня твоим мужем, между прочим, назначили. Тебя не спросили. Так что я – президент я, правда, не знаю чего.

Искусственная улыбка скользнула по ее лицу.

– Как? Кто тебе выдал такой аванс?! Я жалобу подам.

– Поздно. «Мистер Мартинес, пройдите в палату» – так меня к тебе пригласили.

– Тогда обязательно сиди. Навязался в мужья, неси ответственность.

– Я несу.

– Вижу.

– Вот что! – сказал Коля собравшись. – Врач говорил, они десятки таких операций делают и ни разу не прокололись. Позвонишь сейчас Флоре, скажешь: все в порядке, и ты поехала со мной в ресторан праздновать.

– Куда?

– Не знаю куда! Хоть в Париж полетим! – крикнул на нее Коля.

Он протянул мобильник. Клавдия нерешительно взяла.

– Набирай! – грубо потребовал Коля. – Чего рассусоливать?!

Клавдия почувствовала мужскую силу и подчинилась.


Коля ехал, куда вела дорога. Просто так ехал, на автопилоте. Шоссе поворачивало, и он легонько крутил рулем.

Из-за поворота появилось кафе с «Крабом» на крыше. Коля притормозил, припарковал автомобиль на стоянке…

Солнце скрылось за облаками. Обнажившийся после отлива помост, на котором Кимбл показывал «чудеса невесомости», блестел, слабо отражая небо. Недалеко от берега купалась пара. Похоже, влюбленные. Женщина брызгалась в мужчину и смеялась. Тот нырял, хватал ее за ноги и валил в воду для общего удовольствия.

Коля спустился, походил по мокрому от схлынувшей воды песку. Разделся, вскочил на помост. Пошел по нему, раскинув руки. Побежал и нырнул в воду. Под водой было темно. Проплыв несколько метров, Коля набрал на поверхности воздух и снова нырнул.

Огромная рыба появилась из темноты. Он увидел блеснувшую спину. Рыбина удалилась, обретя очертания дельфина. Коля в ужасе выскочил на поверхность и зачастил руками к берегу. Дельфин что-то хотел от Коли. Он ударил Колю в бок и обогнал. Дальше началось невероятное. Вода краснела и закипала. Рыбина толкала Колю, сбивая с пути. Он что есть силы загребал руками красную кипящую воду и не чувствовал, что продвигается вперед. Коля в ужасе открыл рот, пытаясь кричать. Крика не получилось, он захлебнулся. Невероятное продолжалось. В мужчине и женщине он узнал Лори и ее мужа. Они не обратили на Колю внимания, продолжали развлекаться в красной воде. Коля напрягался, кричал. Звука не было…

Утреннее солнце нещадно палило и разогрело металл. Коля проснулся от духоты на сиденье «Шевроле» с открытым ртом. Он облизал сухие губы, покрутил головой, приходя в себя. Протянул руку к ключу зажигания. Мотор завелся. Коля нажал кнопку на двери и опустил все стекла. Горячий воздух смешался с духотой салона. Коля тронул машину с места.


Пожилая администратор в госпитале за стойкой сообщила:

– Операция идет, надо подождать.

– Какая операционная?

– Пятая. Но туда нельзя. Пройдите в холл, пожалуйста. Я объявлю по фамилии, когда можно узнать результаты.

В холле Коля увидел кофейный автомат, засунул доллар, нацедил стаканчик и затих среди народа, утонувшего в глубоких креслах.

Через пару часов он заволновался, задумался, как попасть в операционную.

Женщина-малютка в халате с трудом катила ручной контейнер с бельем. В дверях коляска застряла колесом на порожке. Коля ринулся вперед, поднял угол контейнера и перетащил через порог.

– Я вам помогу довезти, – предложил он.

– Вы больной?! – испуганно вскрикнула женщина.

– С чего вы взяли! Я – электрик.

– Спасибо! – поблагодарила она, улыбаясь черными глазками. – Больным нельзя. Здесь кардиология.

Коля докатил контейнер до грузового лифта.

– Где пятая операционная? Я – по вызову.

– На третьем этаже. Я вас выпущу.

Они вкатили контейнер в лифт. На третьем этаже Коля пошел к операционной. За стеклом «предбанника» увидел врачей в масках. Он потянул дверь.

– Мистер Мартинес, – врач узнал его, – ваша жена – молодец. Закончили операцию на полчаса раньше. Она отойдет от наркоза, и после шести вечера можете повидаться в отделении реабилитации. Палата «четыре‑би».

…В шесть часов вечера Коля подрулил к госпиталю. В палате «четыре-би» два места пустовали. Белые нейлоновые шторы вокруг кроватей были раздвинуты, третье место скрывало нейлоновое «каре». Оттуда слышалось тихое всхлипывание.

Коля раздвинул шторы. У кровати Клавдии сидела Флора и вытирала слезы. Клавдия лежала, опутанная трубками. Установленный на кронштейн телевизор беззвучно гнал фильм ужасов.

– Привет! – громко поздоровался Коля. – А ты, дурочка… – Коле хотелось сострить, но получалась пошлость. Он недоговорил.

– Николай, – сказала Флора как ни в чем не бывало, пытаясь улыбаться, – не обижайтесь. Передай Уоррену мои извинения. – Флора суетилась, вытирала слезы. – Пойду умоюсь и попью что-нибудь. Господи!

Клавдия лежала молча. Бледность и круги под глазами прибавили возраста. Коля нагнулся и поцеловал в лоб:

– Обошлось!

Она шевельнула рукой:

– Возьми у окна второй стульчик и садись.

Коля сел.

– Сколько они продержат? – спросил.

– Флора говорит, неделю. Она все узнала. – Клавдия напряглась, отвернулась и нервно заговорила: – Не навещай больше. Пожалуйста! Смотреть спокойно на тебя не могу. Сорвусь и буду по полу валяться, как сестра.

– Что с тобой?

– Наврала я тебе насчет мужа. Живем вместе… кошка с собакой.

– Почему не разошлись?

– Ради детей собой пожертвовала, теперь ради внука живу. Хоть ему успею досказать, чему жизнь научила. Он меня слушает. Мне больше ничего не надо. Оклемаюсь и уеду. – Она увидела вопрос в Колиных глазах. Собралась с силами. – Прости! Хотела отомстить за «не так» устроенную жизнь и себя почувствовать.

Она закрыла глаза.

Коля не находил слов. Под сердцем кольнула неожиданная боль. Боль утраты.

– Врешь! – вдруг сказал он. – У меня научилась!

Клавдия сразу не ответила, помолчала.

– Вру, не вру, – сказала она, не открывая глаз. – Не хочу на тебя смотреть, и все.

Коля посидел молча и зашевелился на стуле.

– Я пойду тогда.

– Иди, Коля, – прошептала Клавдия. – Пожалуйста…


В пустом доме Коля лег на кровать и стал «беседовать» с Лори. Эта привычка, не заметил как, облегчила жизнь.

«Коля появился на веранде кафе, висящей над морем, и увидел их. Муж Лори с приятелем забрасывали спиннинги в воду и разговаривали. Лори сидела за столиком, подставив лицо солнцу с зеленым листком на носу. Коля сделал круг по веранде, раздумывая. Она увидела его. Коля поздоровался и решительно сел за соседний столик, боком к Лори.

– Зачем ты ходишь за мной? – спросила она.

– Не поговорили серьезно ни разу.

– О чем ты хотел поговорить?

– Лори, ты могла бы обмануть человека?

– Нет, – сразу ответила Лори.

– А украсть смогла бы?

Она посмотрела на Колю удивленно:

– Об этом ты хотел поговорить?!

– Если бы судьба семьи висела на волоске? Нужны были деньги?

Лори собралась отрицательно мотнуть головой, остановилась и задумалась.

– Пожалуй, смогла бы.

– Смогла бы ты пожертвовать любовью, чтобы вырастить сына?

– Я рожу от того, кто меня любит, – сказала она по-детски уверенно. – Мне не надо ничем жертвовать».

Коля лежал на кровати и смотрел в потолок.


– Куда вы сорвались на сутки? – спросил Кимбл, ехидно улыбаясь и глядя на небритого и помятого Колю. – С Флорой чуть второй приступ не случился. Подумала, что сестра из дома ушла. На меня накричала.

– У тебя закурить, случайно, нет?

– Не видел, чтоб ты курил. Сигарой угостил один клиент. Вот она.

Коля затянулся, сморщился и кашлянул.

– Никуда не срывались. Операцию ей сделали, вот так располосовали, – чирканул вниз-вверх по грудной клетке.

Кимбл нахмурился.

– Флоре сказали?

– Она в больнице уже.

– Благополучно прошло?

– К счастью.

– Все идет, как предполагали, и даже лучше. Человеку помогли. Теперь она нам поможет. Придет справка, дальше я займусь. Ищи другую кандидатуру. Хочешь, в Нью-Йорк слетай. Сделаем два-три человека, и… достаточно будет. – Кимбл довольно потер руки.

– Нет. Ты уволь меня. Я уезжаю.

Кимбл посмотрел на него удивленно, подошел поближе:

– Не пори горячку. Я такое тоже прошел. Видишь, жив остался. Тебе надо отвлечься. Устроим пикник в голом окружении. Что пьешь на свежем воздухе? А ладно, я сам выберу!

Коля устало согласился.


На пляж приехали в полдень. Коля выгрузил из машины сумку с провизией. С Кимблом отдыхающие здоровались, перебрасывались фразами. Чувствовалось, он у нудистов свой человек. От взглядов гомосеков поникший Коля чувствовал неловкость. Стал поглядывать на женщин. Те посматривали на него. Брюнетка поздоровалась. Он отвлекся от форм ее груди и сосредоточился на лице.

«Где ж я ее видел? Вот незадача! Не могу вспомнить!»

Коля присоединился к Кимблу, укрепляющему зонтик.

Брюнетка тем временем лихорадочно набирала номер на мобильнике.

– Алло, Кариночка, где моя подруга?.. В саду загорает? Крикни срочно. Скажи, Дездемона требует все бросить… Клара, ты улеглась загорать, да не там. Лети срочно сюда… Ничего, ничего, что слишком белая! Знаешь, кого встретила? Угадай!.. Нет… Нет… Нет… Ни в жизнь не угадаешь. О ком ты сохнешь?.. Живой, здоровый, с каким-то коротышкой. Гони сюда, немедленно. Они только пришли, под зонтом устраиваются.

…Ошеломленная Клара опустилась на стул. Вскочила, схватила модный летний гарнитур. Сообразила, что на пляже она должна быть голой. Отбросила гарнитур. Надела широкополую шляпу с цветами и отправилась в ванную наводить марафет. В шляпке она закрутилась перед зеркалом. Нашла, что «еще ничего, но слишком белая!», и занялась косметикой. Положила тон на тело, прочертила глаза, накрасила губы под цвет маникюра и педикюра. Надела любимую бижутерию. Застегнула браслет на ноге. Встала на высоченные каблуки и прошлась по комнате. О’кей!

Надев шелковый халат, Клара села в автомобиль и полетела на пляж.

…Компаньоны искупались, выпили вина, закусывали.

– От женщины лучшее лекарство – другая женщина, – сказал Кимбл.

– Не лечусь я ни от кого. Совсем в другом проблема. Необсуждаемая. Тайна.

– Поделись, легче будет.

– По морде она мне залепила, и справедливо.

Кимбл вылупил глаза.

– До или после?

– До.

Кимбл рассмеялся.

– У тебя вообще нет проблем, коллега.

У него в сумке заиграл мобильник. Кимбл слушал некоторое время, сказал: «О’кей», отключился и выругался.

– Надо ехать. Целая партия автомобилей! Ты загорай, расслабься. Доберешься сам? Я на такси. Зонтик не забудь.

Кимбл с сумкой одежды заторопился с пляжа.

Коля допил вино, закусил «манго во льду», разлегся под солнцем, которое сошло с зенита, и задремал.

От знакомого голоса он вздрогнул.

– Почему ты бегаешь от меня, милый?!

Над головой стояла голая Клара в шляпе. Коля увидел ее «вверх ногами» и подумал, что спит. Стал привыкать к снам и решил досмотреть из любопытства. Клара шагнула вперед и опустилась рядом. Сон превратился в явь. Коля не шевелился, не веря глазам. Ущипнул себя. Клара положила руку ему на бедро. Колю прошиб знакомый и совершенно неуместный импульс.

Вырвалось неуверенное немужское «не надо». При этом он испуганно сморщился, как девственница, сдающая позиции.

Коля сел, освобождаясь из-под Клариной руки, встряхнул головой, схватил согревшийся на солнце бокал Кимбла и опустошил его.

– Знаю, что ты меня по-прежнему хочешь, я была уверена! – прошептала Клара.

Коля раскрыл рот, чтобы ответить. Клара перебила его:

– Не говори сейчас, я знаю, что ты хочешь сказать. Я много думала. – Она пустилась в долгое перечисление фактов. – Ты сбежал, потому что я замучила тебя.

Коля только моргал ресницами.

– Я не буду тебя мучить. Я буду тебя провоцировать.

Коля вновь хотел что-то сказать. Она прикрыла ему рот рукой. Клару перебить не получилось.

– Дездемона правильно говорит. За мужчиной надо ухаживать и быть внимательной.

Коля крутил головой.

– Я все исправлю! – заключила Клара и потянулась его целовать.

Коля взглянул на обнаженную брюнетку. Клара проследила его взгляд и помахала ей рукой:

– Мона!

«Ну конечно, Дездемона, – пронеслось в Колиной голове. – Эх, Коля, Коля. Как же ты ее не вспомнил! Можно было сразу же скрыться!»

Дездемона добежала до раскидистого дерева, где в тени дремал в кресле ее пациент-муж мистер Клиффорд.

– Джон, поедем к нам. Поглазей на голышей, развлекись немного.

Она раскрыла над ним зонтик, приспособила к креслу и покатила супруга на пляж. Установив кресло около пары «счастливых» возлюбленных, Мона принесла сумку и принялась накрывать на салфетке, расстеленной Кимблом, праздничный стол.

Согревшееся шампанское выстрелило пробкой, как пушка. Визг облитых дам и возглас Дездемоны «Горько!» собрал внимание окружающих. Колю вынудили целоваться взасос. Их обнаженная компания со стороны выглядела живописью эпохи Возрождения. Коля сидел в окружении двух богатых на тела дев с виноградной кистью и вином. Клара отрывала черные виноградины и скармливала ему.

– Кола, ты – истинный Бахус, – восхищенно щебетала она.

– Жалко, видеокамеру не взяли! – сказала Дездемона. – Без одежды вы с Колей – блеск как смотритесь. Могу порекомендовать Юлиусу для эротики.

– Юлиус, Кола, знаменитый художник. За Моной ухаживает. Недавно он получил шикарный заказ на оформление яхты миллионера. Будет расписывать эротическими сценами. Мона должна позировать на яхте.

Дездемона глянула в сторону Джона. Тот, мигая белесыми ресницами слезящихся глаз, с интересом уставился на «голышей» по соседству.

– Нет, Клара. Я не могу оставлять Джона. Юлиус в мастерской будет делать с меня этюды, а потом дорисовывать.

Коля осматривался и остановил взгляд на большом камне, находившемся совсем рядом. Он порылся в сумке, нащупал ключ от машины и права.

Девицы шептались.

– Я ему не отдаюсь, пока он не закончит полотно, – откровенно сообщала Дездемона. – Художника важно держать голодным, пока он пишет.

– У тебя есть на него планы?

– Ох, не знаю, Клар, – вздохнула Дездемона. – Мне иногда кажется, Джон меня переживет. Ему не хуже и не лучше. Я катаю его с моря в дом, из дома на море, туда-сюда. Я – честный человек, не предам и не брошу.

– Позировать… надо по-настоящему?

Коля втихаря отошел к камню и засунул под него в песок ключ и права.

– Пойду плавать, разомну мышцы, – сказал он.

Клара поднялась.

– Ты глубины боишься! – предпринял Коля робкую попытку задержать ее. – Я поплавать хочу.

– Побултыхаюсь, где по шейку вода, и вернусь. Ты плавай.

Дно океана было пологое, до глубины «по шейку» они шли долго.

– Покатай меня на спине, – попросила Клара.

Коля покатал.

– Теперь на груди. – Она обхватила его за шею.

Коля сделал несколько гребков на спине и понял: Клара вознамерилась отдаться в море. Она целовала его и трогала за причинное место. Купающихся не было, с берега они смотрелись обычной флиртующей парой. Коля пытался отлынить.

– Мы быстренько, – шептала-булькала Клара. – Я соскучилась!

Расшевелила она Колю. «Быстренько» они опустошили друг друга. Коля лег на воду отдыхать, и Клара легла, положив голову ему на плечо.

– Я немножко побуду с тобой.

Коля никак не мог дождаться конца этого «немножко».

– Всё, – не выдержал он. – Солнце совсем садится. Иди.

Клара пошла на берег. Коля не провожал ее взглядом, вдохнул воздух и поплыл в море. Фигурки на берегу скоро превратились в муравьев. Коля повернул в сторону и поплыл вдоль берега.

Закат переливался на небе кровавым золотом. На пустынном каменистом берегу двое фотографов в панамках возились с фотоаппаратом. Один – растянулся на земле и наводил фокус на заходящее солнце. Второй – устанавливал перед камерой пару лакированных ботинок на поверхность валуна.

– Передвинь правее, – командовал лежащий. – Ботинки закрывают светило и не блестят. Сбрось один. Один ботинок – выразительнее.

Вдруг он заорал, прильнув к «дырке» камеры:

– Отскочи в сторону! Быстро! Вправо! Куда хочешь! – и принялся нажимать на спуск аппарата.

В кадре, под солнцем, за ботинком из воды появился голый мужчина. Вышел на берег и стал оглядываться.

– Смотри!

Второй фотограф выхватил из кофра запасную камеру.

Коля осматривался. Берег был пустынный и явно не пляжный. Вдали, у большого валуна, двигался человек. Коля закричал и рванулся к нему. Бежать оказалось опасно и больно: камни ранили ноги.

Услышав крик, фотографы испугались.

– Сейчас начнет протестовать! – Лежащий вскочил. – Быстро! Через кусты – к шоссе, в машину, – скомандовал он напарнику.

Фотографы схватили сумки и дали деру.

Коля хромал, чертыхался, уродовал ноги, кричал, умолял:

– Стойте! Я заплачу! Останови-и-тесь! Спасите!

«Спасители» скрылись в кустарнике.

Доковыляв до валуна, Коля остановился. Лакированная туфля блестела в лучах красного солнца. Было не до красоты. Он схватил туфлю и надел. Измученная нога почувствовала опору. В лужице, за камнем, валялась вторая.

Голый, в лакированных ботинках, царапаясь о колючий кустарник, Коля пробрался к шоссе. Прикрывшись веником из сухой травы, он спрятался за пальму, выглядывая машину. Выбрав рабочий фургончик, вышел и проголосовал. Из фургончика на него повернулись смуглые лица дорожных рабочих. Под безудержный хохот Коля кое-как обрисовал ситуацию. Один работяга презентовал Коле полосатые трусы, другой – майку с надписью «Хочу тебя!». Коля оделся и втиснулся меж спасителей.

Попрощался он с благодетелями на развилке. Фургончик съехал в боковой съезд. Коля пошел дальше пешком. Ни сумки с одеждой, ни зонтика на темном пляже он не обнаружил. Зато права и ключи от машины сохранились под камнем прекрасно.


Домой Коля добрался ночью. Трусливая темная фигура с надписью на груди «Хочу тебя!» в полосатых трусах пронеслась по гостиной до внутренней лестницы и беззвучно исчезла наверху.

В комнате Коля набрал номер Кимбла.

– Уоррен, я сегодня уеду. Так решил. Преследуют меня обстоятельства.

– Какой ты, однако, чувственный оказался! – возмутился тот. – Ты ей ничем не обязан. За всех переживать – «переживалок» не хватит. Поезжай, но не пропадай. Через пару месяцев начнем оформлять. Следи за Белоруссией. Теперь от тебя все зависит.

– Я слежу, мне подтвердили. Сделай одолжение… Сейчас смеяться начнешь. Можешь потерпеть немножко?

– Постараюсь, а что такое?

– Приключение целое. Женщину одну встретил… В общем…

Кимбл рассмеялся:

– «Мамулечку», что ли?

– Ржешь, а обещал. Еле сбежал. Зонтик твой бросил и сумку. Спиши на общие расходы. Спрашивать кто будет, ты меня плохо знаешь, только познакомились.

– Хорошо, послужу ради дружбы, прикрою, – успокоил Кимбл.

Коля положил трубку, посмотрел на себя в зеркало. Незнакомый человек со слипшимися волосами, с красной царапиной на шее и лопнувшей по шву короткой майкой «Хочу тебя!» смотрел на него воспаленным взглядом. «Незнакомца» мучила непреодолимая тревога.

«Русая женщина с упоением говорила ему:

– Какого бы я из тебя мужика сделала! Подправить немного – президентом бы стал!

– Президентом чего?

– Что-нибудь в жизни хочешь иметь?

– Иметь хочу, – определенно ответил Коля.

– Вот и стал бы президентом.

Она замолчала, взглянула на него, как прощалась».

Колино лицо исказила болезненная гримаса. Он содрал с себя майку, полосатые трусы и бросился в ванну.

– Все! Все! Все! – истерически бормотал он, стоя под холодным душем. – Ничего не было и не будет…


Клара, серая лицом, с воспаленными от бессонницы глазами, сидела в полиции, держа в руках местную газету. На первой странице, на фоне золотисто-кровавого заката голый Коля бежал к ботинку на камне, протягивал вперед руки и что-то кричал. Жирные буквы перекрывали Колины мужские «достоинства»:

«Крем «Монарх» сохранит обувь от любых лучей!»

– Выяснить удалось немного, – говорил инспектор за столом. – Фотограф объект не знает. Два месяца назад мистер Паулс из Латвии гастролировал в Майами. Жил в гостинице «Холидей ин». Где он сейчас, сказать трудно.


Глава десятая

В обществе Бонни и Клайда


Коля устало тонул в кресле. В комнату, которую он раньше снимал в Нью-Йорке, переехал позеленевший после операции журналист Раневский. В гостях у него сидела пожилая сероглазая блондинка со свежей, только что из-под рук мастера, пышной прической. Она разложила на кровати старые газетные страницы со статьями, исчерканные пометками. На столе таял холодец и рассыпаны русские конфеты «Белочка».

– Мне теперь повезло с соседями, – льстясь к женщине, говорил старик. – Нелли корректором всю жизнь работала.

Коля одобрительно кивал, борясь со сном.

– Зимой Едлин звонил, – рассказывал Раневский. – На Украине скрывается, нашел третью жену. Хвастал, что владеет заводом, который будет резать мрамор украинцам для надгробий. Пришлет образцы, чтобы продукцию в Америке продавать и долг отдать.

– Прислал? – безразлично спросил Коля, напрягаясь быть вежливым.

– Образцы в Америку не поступили, – с усмешкой ответил Раневский газетной фразой. Коля уже почти засыпал, когда вдруг услышал: – Тебя какой-то Зайонц разыскивал.

Раневский искал на тумбочке листочек с записью, нашел, протянул. Коля встрепенулся, взял бумажку, посмотрел. На бумажке был адрес банка в Нью-Джерси.

– Я подремлю немного, – сказал он, – и двинусь.

– Можешь переночевать, – предложил Раневский. – Устроимся как-нибудь.

– Спасибо!

Коля прикрыл глаза, сквозь сон слушая тихий разговор.

– Видишь, – щебетала женщина, – буковка потеряна. Здесь нет запятой, совсем другой смысл возникает.

– А как сама статья? Интересно читать? – волновался журналист. – Бог с ним, с издательским браком!

– Каждый человек всю жизнь ищет себя. Ты тоже себя ищешь.

– И все-таки? – Автор желал насладиться хоть какой-нибудь похвалой. – Интересно читать?

Однако корректор Нелли, ловя всю свою сознательную жизнь грамматические ошибки в тексте, давно потеряла способность вникать в написанное. Она розовела, пыхтела и «думала», напрягая брови.

– Я сейчас еще раз посмотрю, – нашла наконец Нелли приемлемый выход.

Мнения ее Коля так и не узнал. Сон завладевал сознанием. Сквозь поток бессвязных мыслей прорывался страх неопределенности перед ближайшим будущим. Оно отдалилось в туманную неизвестность, и остался вопрос: «Может ли Зайонц предложить что-нибудь дельное?» Проявилась в сознании, как наяву, встреча в банке. Его непроницаемое, странное лицо, красноголовая супруга…

Вопрос повторился последний раз, и Коля провалился в небытие.


Был утренний час. На пустынной улице, в одежде пакистанки, с платком на голове и прикрытым лицом Макс Зайонц вошел в отделение банка «Флит». Кассир обслуживала единственного человека. Макс дождался, когда клиент покинул помещение, подошел к окошку и протянул листок бумаги с запиской:

«ВЫДАЙТЕ МЕШОК, КОТОРЫЙ ЛЕЖИТ СЗАДИ, И ДЕРЖИТЕ РУКИ НА СТОЛЕ. ЕСЛИ Я НЕ СПАСУ СВОЕГО РЕБЕНКА, Я ВЗОРВУ СЕБЯ И ВАС».

От напряжения на лбу «пакистанки» поблескивали капельки пота. Кассирша побледнела, посмотрела с ужасом, потянулась за мешком с деньгами и выдала в окошко. Прижав мешок к груди, Макс метнулся к выходу и выбежал вон. Платок соскочил на плечи, открыв лицо.

Макс осмотрелся. Два человека на другой стороне улицы разгружали грузовик. Рядом людей не было. Издали приближался открытый автомобиль, тормозя и ища стоянку. За рулем сидела женщина с красной шевелюрой. Автомобиль поравнялся с Максом. Тот скользнул взглядом по сидящей за рулем даме и в ужасе остановился.

– Майка! Чушь какая-то! – нервно заговорил Макс сам с собой и бросился бежать.

Не останавливаясь, он оглянулся снова. Женщина припарковала машину и шла в банк. Разглядеть лица не удавалось.

– Если она узнала меня, то обернется, – загадал Макс.

Женщина не оборачивалась.

Через полквартала, у парка под ветвями кривого дерева, стоял вен. Макс вскочил в него, рывком выехал из-под ветвей и погнал вдоль аллеи.

– Глупости! Больное воображение! Что Майке тут делать, за сотню миль?! Рассчитано все точно! – Макс слегка приободрился и проследил в уме весь план.

«Я был в филиале банка «Флит» не раз, – рассуждал он. – Все проверил. Был в разной одежде, в разных бейсболках, надвинутых на глаза. Если будут искать по видео, из-под разных кепок они не определят моего лица. На листке нет отпечатков. Во «Флите» – тот же режим сдачи денег, что и у нас в банке… Сейчас появится перекресток, за ним – дорога между группой озер. На перекрестке знак: «Объезд! Впереди – ремонт моста». Мне – туда!»

Перекресток появился. Вен не свернул, полетел вперед, не подчиняясь предупреждению.

«Мне не нужен мост, мне нужно болото до него. В болото вен с фальшивыми номерами уйдет навсегда. Подлинные номера давно разрезаны в Управлении транспорта. По справке сам вен неделю как под прессом. Справка – дома. Страховая компания получила уведомление. Черный парень не выдаст. Он такой взятки во сне не видел».

Мимо летел лес.

«Билет от автобуса, на котором я приехал сюда, в кармане. На автобусе с удочкой и рыбой я доберусь до дома».

Макс посмотрел на спиннинг и рыбешек на полу машины.

Следующая мысль вызвала у него холодок в животе:

«Если это все-таки Майка и она узнала меня? Редчайшее совпадение! Зачем ей в этот банк? Ах да, у нее счет во «Флите»! Понадобились деньги – возможно, муж в отъезде. Полиция уже там. Расспрашивает Майку. Войдя в банк, она поняла, в чем дело. Завтра они меня возьмут. Мой Бог! Все настолько невероятно. У меня галлюцинации от напряжения. Если так, тогда успеть бы до болота. Успеть остаться с удочкой. Потом все отрицать. Надо фотографировать на прогулке».

Он порылся в бардачке. Нашел аппарат.

«Болото через четверть мили. Осторожно, резко не тормози! – командовал себе Макс. – Не съезжай с асфальта, не оставляй отпечатков шин…»

Вен въехал в лес и покатился по извилистому узкому шоссе. Встречных машин не было. Слышался шум листвы, через открытое окно дул ветер, освежал потное лицо. Из приемника звучал медленный блюз.

Ухо Макса неожиданно уловило полицейскую сирену. Звук нарастал.

«Мой Бог! В банке была она, Майка!»

Капли пота потекли по лицу Макса.

«Бежать? Выбросить деньги? Как они смогли так быстро вычислить и догнать?!»

На размышления времени не оставалось. Сирена приближалась и оглушала. Макс взялся за ручку дверцы и затормозил. Дверца не открывалась, заел замок. Макс дернул руку назад, она примерзла и не шла. Прилипла к двери…

Покрытый испариной Зайонц открыл глаза. Он сидел на лавочке в парке под раскидистым деревом, в одиночестве. Сердце отчаянно билось, дыхание сдавила спазма. Рука нелепо застряла между планок на спинке скамейки. Из наушников на его голове слышался блюз. Рядом валялись пластиковая коробка с остатками еды и пустая бутылка пива. По улице пронеслась «скорая помощь». Вой сирены стал удаляться.

Макс выдернул затекшую руку, содрал наушники, оттер с лица пот, пытаясь глубоко вздохнуть и унять сердцебиение. Отдышавшись, он взглянул на часы, выбросил остатки еды в урну и заспешил из парка.

Обеденное время истекло, в банк набился народ. Подходя к своему рабочему «кубику», Макс услышал вопрос:

– Мистер Зайонц принимает сегодня?

Голос показался знакомым. Он обернулся. На стуле для клиентов улыбался Коля.

– Какими судьбами в наши края? – спросил он, приглашая войти.

– В Нью-Йорк вернулся. Звонил мне? – спросил Коля, скрывая нетерпение и усаживаясь на стул.

– Было одно соображение, отпало. – Макс посмотрел на Колю, что-то решая. Не решив, спросил: – Смог справиться с должником?

– Мелочь была. Не стал связываться. Сумма невелика, – скривил душой Коля и торопливо продолжил: – Помоги открыть счет компаньону из России. На счетах можно совместный бизнес делать. Много народу созрело, обещают проценты.

– Один счет открыть не проблема. Дам тебе телефон Моисея. Он делает счета за двести долларов. – Макс написал номер и протянул Коле. – Счет возможен на две подписи, твою и приятеля. Пошлешь ему банковскую форму, чтобы подписал и прислал назад. Подпишешь пачку чеков и вместе с пластиковой карточкой опять отправишь назад. Все – по-товарищески. Не для посторонних, сам понимаешь. Ты, я вижу, компаньона ищешь? – неожиданно спросил Зайонц.

– Ищу.

– Где остановился?

– Еще не остановился. – Коля протянул карточку. – Вот мобильник.

– Я позвоню, – сказал Зайонц и отвернулся к монитору.

Коля поднялся, хотел что-то спросить. Зайонц сосредоточенно набирал на клавишах «киборда» цифирь и уже потерял его из вида. Коля с десяток секунд молча потоптался на месте и ушел.


Капли дождя текли по лобовому стеклу тонкими струйками. Коля развалился в «Шевроле» и дремал рядом с пластиковыми мешками продуктов. Из одного торчал термос. На руке тренькнул будильник. Он зашевелился, посмотрел на часы, достал мятую бумажку с адресом, положил на панель, завел двигатель и тронул автомобиль с места.

Район был незнакомый. Двухэтажные дома от улицы отгораживала железная сетка. Сразу за ней к дверям поднимались каменные ступени.

Коля позвонил. Открыла дверь пожилая цыганка. К животу бордовым платком был прикреплен кудрявый малыш.

– Я насчет комнаты, – сказал Коля.

Хозяйка посмотрела на мятого, плохо выбритого парня, держащего в руке черный продуктовый мешок из дешевого магазина, спросила:

– Ты работаешь где-нибудь?

– Я – страховой агент. Могу лицензию принести. – Он кивнул в сторону автомобиля.

– Проходи! – посмотрев на «Шевроле», кивнула она.

Убранство комнаты, в которой он оказался, состояло из многочисленных пуфиков и подушек, разбросанных в беспорядке по ковру вместе с одеждой и детскими игрушками. Среди этого хаоса играли дети с рыжим щенком.

– Лейла! – крикнула хозяйка. – Квартирант пришел. Отведи в комнату. Я спешу.

Из-под лестницы, ведущей наверх, появилась молодая, с распущенными по плечам густыми волосами девушка с полотенцем в руке.

– Как вас? – спросила войдя.

– Николай.

Она провела его на глухую террасу – пенал с окном в боковой стене. Узкая кровать, стол у окна и умывальник в углу.

– Мне подходит, – печально вздохнув, сказал он и поднял мешок с продуктами на стол.

– Отдельный вход – по коридору направо. Хотите посмотреть?

– Спасибо, потом освою.

– Вы на какой срок?

– Навечно, – горько пошутил Коля.

Она не поняла юмора.

– Это хорошо, – сказала серьезно. – Заплатить вам надо за два месяца. Такой порядок.

Коля достал деньги, передал ей. Лейла поблагодарила наклоном головы и ушла.

За окном трепыхалась от ветра листва чахлого дерева, беспорядочно разбрызгивая капли дождя. В тягостной тревоге Коля сел на цветастое покрывало, достал бумажник, пересчитал оставшиеся деньги, в очередной раз вздохнул и посмотрел на молчащий мобильник.

Подумав, набрал номер.

– Уоррен, привет! – наигранно весело заговорил он.

– Привет.

– Я капитально устроился наконец. Справка из Белоруссии по твоему адресу вот-вот придет. Если в сентябре не будет, сразу дай знать. У меня к тебе просьба. Я перед моим другом, о котором тебе говорил, в товарищеском долгу. Посоветуйся с адвокатом, можно к нему на свидание идти?

– Ни в коем случае! Процесс продлится не один год. Не рискуй. Товарищ поймет. Ты ему сейчас не помощник.


Время потянулось, отбрасывая назад недели. Мобильник молчал. Дерево за окном пожелтело.

Коля лежал как каменный, обхватив локти руками. За стеной кто-то вел на скрипке жалостливую, больную мелодию. Вспомнились однажды сказанные Гиви слова: «В Америке отказывают деликатно: «Вам позвонят!»

Тихий скрип двери заставил его повернуть голову. В дверях стояла Лейла с почтовым конвертом. Коля поднялся, взял конверт, поблагодарил.

– Задержитесь на минуту. Деньги за октябрь. – Он передал ей очередную плату и захлопнул пустой бумажник. – Кто у вас на скрипке так хорошо играет?

– Мой брат Рамир. На конкурс в оркестр готовится.

– Желаю ему удачи!

– Спасибо!

Конверт был из России. Коля достал цветную карточку и набрал длинный ряд цифр на телефоне.

– Привет, Сашок! Справку получил. Деньги будут на твоем счету. Через неделю можешь снимать в любом автомате, чеки подписывай и остаток проверяй.

– Должен предупредить. Если в загс придет контрольный запрос из Штатов, его очень сложно будет выловить. Ребята сделали все возможное. С самого начала они не гарантировали…

– Предложи дополнительную сумму. Тебе переведут.

Коля отключился. Он посмотрел на пустой бумажник, вышел на улицу и сел в автомобиль. Запустил мотор, глянул на счетчик бензобака. Стрелка опустилась к нулевой отметке. Коля заглушил мотор и отправился пешком.

В банке он открыл сейф, присел на корточки. Деньги Гиви лежали в пакете аккуратным брикетом. На бумажке Коля написал: «Беру в долг тысячу». Поставил число и расписался.

Брякнул мобильник. Коля включил трубку.

– Зайонц звонит.

От волнения Коля встал.

– Рад слышать! – сказал как можно приветливее. – Я думал, не позвонишь, – выдал он свои переживания.

– Я еще позвоню. Сейчас беспокою совсем не по делу.

– Что такое?

– Как я понял, ты со страховками знаком?

– Занимался одно время.

– Сделай любезность. Подскочи к моим родителям. Они в Нью-Йорке живут. Второй телефон на моей карточке – домашний. Отец ногу сломал в квартире. Разберись со страховкой. Я вырваться не могу, к вечеру буду.

Коля сник и снова опустился на корточки к сейфу.

– Подъеду, – пообещал он, морщась и преодолевая разочарование. Вдруг он снова вскочил и закричал в трубку: – Макс, врача вызывали?

– Нет. Они у меня беспомощные, как дети.

– Я немедленно выезжаю. Перезвони им, чтобы никого не вызывали. Я знаю, что делать! – Первую минуту Коля не мог справиться с эмоциями. – Неужели везет?! – пробормотал он.

Коля метнулся к выходу и побежал по улице. Дома он долго искал ключи от машины. При этом несколько раз выглянул зачем-то в окно. Найдя ключи в кармане брюк, он стрелой выскочил на улицу и прыгнул в автомобиль. Торопливо заправившись на бензоколонке, Коля вырулил к перекрестку и, дождавшись зеленого светофора, полетел по главной авеню. У «Лориного салона» он круто повернул, сбавил газ и поехал вдоль переулка. У стеклянного дома «Гивина мечта» одиноко скучала на безлюдном тротуаре «вечная лужа». Старушки, ветерана и их ветхого креслица у соседнего дома не было. Постоянный «прохожий» тихой улочки, видно, прожил невечную жизнь.

Коля прибавил скорость, повернул на главную улицу и, сколь позволяло движение, понесся по ней.


Тупик узкого коридора на третьем этаже, до которого Коля дошел, казалось, состоял из четырех дверей в одну комнату – так близко они прислонились друг к другу. Он дернул за скобку под номером 3-С. Кляцнул бубенчик, и тут же открыла дверь голубоглазая старушка. Прихожей в квартире не было. Коля оказался в углу гостиной и понял, что попал правильно. Старушка – вылитый Макс, невысокая, круглолицая, в очках.

– Проходите, Коля, присаживайтесь.

Захлопнув дверь, она заторопилась к черному дивану. Села рядком со старшим Зайонцем, вытянувшим вперед ногу, туго закрученную полотенцем. В такой позиции, как в приемной у крутого чиновника, они, видимо, ждали Колю давно. На столе лежали листы страховых документов.

– Что ты за пустой стол сажаешь?! – сказал муж. – Человек с дороги… Мы, по сути, первого товарища своего сына видим. Годами от него ничего не добьешься. Как в пустыне живем.

– И правда, Аркаш. – Она вскочила с той же поспешностью, с какой садилась. – Коля, у нас суп сегодня грибной со сметаной и котлетки домашние.

– Спасибо, спасибо. – Коля почувствовал забытое петербургское гостеприимство и заговорил, как в сериале из старой жизни: – Покорнейше благодарю, только от стола. Сыт.

– Тогда чайку с вареньем. Сейчас поставлю!

Она исчезла в кухне.

– Не волнуйтесь вы! Давайте сначала с делом разберемся. – Коля взял бумажные листки со стола. – Как случилось с ногой, Аркадий Максимыч?

– Нелепо случилось! – послышалось из кухни. – Делать ему нечего. Полез в ванной антресоль мастерить. Все ему бегом надо жить. Подождал бы сына.

По лицу Аркадия Максимовича пробежало неудовольствие.

– Мы, Николай, колбасная иммиграция, – начал он не на тему. – Тридцать пять лет учительствовали в провинции. Сюда нас брат ее потянул. Сам застрял в Германии, а мы благодаря Максиму тут оказались. Я ничего не говорю, колбасы я наелся. Во! Видишь, живот отрастил. Цвету и пахну, как георгин в огороде. Завтрак. Двор. Обед. Телевизор. Ужин. Спать. А я привык по восемнадцать часов работать.

– Ты про сына забыл совсем, – вошла с вазой варенья и тарелкой оладий жена. – Где деньги было в России взять, чтобы его выучить!

– Сейчас вот выучили! – вскричал муж. – Такой колледж закончил! Учиться бы дальше и учиться. Я бы, глядишь, хоть в сторонке, но тоже в курсе современной физики был. Для чего приехали, чтобы он в банках штаны просиживал и аферы придумывал? Теперь на биржу торговать тянет. Тьфу! Торгаша вырастили.

Мать Макса присела рядом:

– Он объяснял тебе, спекулянт здесь – звучит гордо! Сорос, вон, в графе профессия «спекулянт» пишет!

– Тьфу! – еще раз «плюнул» старик.

– Нынешняя молодежь по-другому живет. Мир хочет посмотреть, денег ей побольше нужно.

– Ты все за свое. Ученые люди здесь зарабатывают прилично! Не на аферах, – сказал Аркадий Максимович и почему-то с опаской взглянул на Колю.

– Аркаш, человек тебя по делу спрашивает.

– Чего тут по делу особо сказывать! Вступил со стремянки на край ванны да поскользнулся. Хорошо, что башку не разбил. – Интонацией и взглядом он донес до Коли всю неустроенность своей нынешней американской жизни.

– Твои родители здесь, с тобой? – обернулась мать Макса к Коле, сменяя нежеланную тему.

– У меня нет родителей. Я детдомовский.

– Ой! Деточка! Ты к нам почаще приезжай! – заголосила мать. – Чего-чего, а домашняя еда у нас всегда. Ты, я гляжу, не ешь вдоволь, глаза грустные. Да, Аркаш?

Коля растерялся и затаился. Предлагать продуманную аферу стало совсем не с руки.

Старший Зайонц в это время успел отойти от разрывавшей его душу обиды и засовестился.

– Конечно, сынок. Будем рады. Иногда и пропустим по стопочке. Максим, может, к дому пристанет. – Аркадий Максимович сморщился от боли, подвинул замотанную ногу, но восстановившегося душевного равновесия не потерял. – Знаешь, Кать, – посмотрел он на жену, – подлечу ногу, ей-богу, полечу в наш город, предложу поучительствовать в школе хоть годик. Там сейчас плохо с учителями.

– Слетай, – бесхитростно поддержала жена. – Максимчик, кстати, сказал, что Коля – специалист по страхованию. Он посоветует нам, как получить побольше денежек для твоего лечения. Вот и полетишь.

– Чего он придумал, Николай? – подозрительно спросил старший Зайонц.

Коля струсил изложить замысел выгодного предприятия.

– Макс скоро вернется с работы, вместе обсудим.


Вечером Коля водворился на балкон квартиры Зайонцев, чтобы не мешать семейному совету, и сидел перед остывшим чаем с вареньем, нервно подергивая ногой и поглядывая сквозь стекло в комнату. Старший Зайонц полулежал на диване. Макс наклонился к нему и настойчиво что-то доказывал. Мать сидела с испуганными глазами. Отец вдруг взметнулся, взмахнул рукой и застонал, схватившись за ногу. Мать вскочила, засуетилась рядом. Макс опустил голову. Увещевать мужа начала жена.

Коля перевел глаза на хромого голубя, который клевал крошки на панели соседнего окна, и посмотрел вниз, на улицу. Та была немноголюдна и заставлена по сторонам плотной вереницей автомобилей. В единственный промежуток рядом с его «Шевроле» парковался старый таункар. Тот дергался взад-вперед и никак не умещался на свободный кусочек асфальта. Коля привстал, заволновавшись. Водитель не справился с парковкой, включил аварийные огни и побежал в дом.

Коля вновь посмотрел в окно квартиры. Старший Зайонц сидел на диване один.

Из кухни вышел Макс с половой щеткой, прислонил ее к стене и направился к Коле.

– Уф! Согласился мой правдоискатель, – облегченно сказал он, садясь на стульчик и крикнув в дом: – Мам, горячего чаю не осталось?! – Не дождавшись ответа, отхлебнул из чашки холодного.

– Никакого риска! – сказал Коля. – По «медикейт» денег не получишь: лечение оплатят, и все! А в моем варианте – сумма немалая. Я на процент рассчитываю, Макс.

– Как договорились, – подтвердил младший Зайонц.

– Год думал, – не успокаивался Коля. – «Случай» не организуешь. А дом богатый – с хозяев сотню тысяч можно содрать!

Встревоженная мать принесла отцу пиджак и ботинки.

Начинало темнеть. Старший Зайонц шел, опираясь на щетку, как на костыль, и смотрел зверем.

– Ты совсем наступить не можешь, пап? – спросил Макс, когда они с Колей сажали отца в автомобиль.

– О-о-у! Совсем не могу. – Кряхтя, он устроился на сиденье. Посмотрел на Колю, как на врага. – Что делать надо?

– Первое, – сказал Мавроди, скрывая волнение за улыбкой, – забыть все, что вы мне сегодня рассказывали про ванну.

– Считай, забыл, что рассказывал! Дальше?

– Нужно запомнить одно: шел в магазин, поскользнулся, упал. Все! За углом, кстати, кулинария. А делать ничего не надо. Полежать в луже, пока приедет «скорая», и повторять, что «запомнил». Они все запишут и направят на лечение. Торгаши, как вы их называете, – он указал на дом, к которому подъезжали, – оплатят вам моральный ущерб.

– Пап, ты не переживай за них. У этих – все застраховано, – вставил слово Макс.

– Ох, аферисты! – с бессильным гневом произнес старик. – В кого сын уродился! Мы с матерью всю жизнь в школе честно пахали, – ворчал он.

Тихий переулок освещали слабые фонари. С главной улицы – место никому не интересное. У раскрашенной граффити стены разговаривали две женщины с сумками на колесиках. Пришлось проехать мимо и сделать круг. Встали в отдалении у пожарной колонки, ждали.

– Вот увидишь, – нервно сказал Макс. – Поговорят и уйдут вместе, в одну сторону. Закон подлости.

Коля усмехнулся.

Отец ерзал на сиденье:

– Не арестуют нас тут?

– За что, пап?! Ты, как пугливая ворона, куста боишься. Мы ничего плохого не делаем. Наказываем загрязнителя улицы, – глумился Макс над отцом. – Пользу, можно сказать, для людей делаем. Тут кто-нибудь голову сломить может, не только ногу.

– Демагог! – обличил отец сына и замолчал.

Женщины наконец наговорились. Одна ушла в подъезд дома. Другая перешла улицу и удалялась по тротуару. Макс и Коля закрутили головами по сторонам.

– Давай быстро, – сказал Мавроди. – Еще, глядишь, кто-нибудь появится.

Вен встал у самой бровки. Коля вышел, осмотрелся. Отец Макса выставил из двери здоровую ногу, установил ее на асфальте и, опираясь на руку, плюхнулся боком в сырость.

– Пап, ты не смотри с такой ненавистью, – сказал Макс.

– Как мне еще смотреть! Давай я лыбиться начну.

Он искусственно растянул рот, выставив вставную челюсть.

Макс заулыбался.

– Вот так лучше! – Он подхватил щетку и прыгнул на сиденье.

Вен отъехал. Прокатившись вокруг блока домов, они снова встали у пожарной колонки. Молча наблюдали за лежащим в луже темным пятном. Первым появился бегун в шортах. Остановился у лежачего отца, поговорил, пробежал до угла улицы, к телефону. Позвонив, он побежал дальше.

«Скорая» прибыла с полицией. «Повредившегося» забрали. Полиция, проехавшая вперед, притормозила у вена. Коля встретился взглядом с полицейским, схлопотав секундную инъекцию страха. Полицейский уехал. У пожарной колонки стоять с включенным мотором разрешалось. Коля проводил «закон на колесах» глазами и посмотрел в даль, на «Салон мисс Санчес».

– Одно дело сделано, – сказал Макс. – Соображаешь ты… – Тут он осекся. Сжал тонкие губы, побледнел и нервно закрутил на пальце кольцо с ключами.

– Почему стоим?

Зайонц не ответил, посмотрел на Колю пронзительным взглядом.

– Почему не едем? – повторил вопрос Мавроди.

Зайонц молчал. Из-под очков в Колю уперлись расширившиеся зрачки. Тот слегка толкнул Макса в плечо. Глаза Зайонца сфокусировались.

– Нам не хватает полицию догнать на перекрестке, – сказал он дрожащим голосом. – Два идиота! Представь на секунду, проверили бы документы.

– Ну и что? – заволновался Коля.

– Чего ради я около отца стою и не помогаю? Фамилии одинаковые и запоминающиеся! – хлопнул он рукой по коленке.

Отхлынувшее напряжение окатило Колю волной испуга. Он тупо уставился на Макса.

– На таких мелочах прогорают. Считай, пронесло, – сказал Зайонц, зашевелившись. – Ты – рисковый парень, – продолжил он, отвернувшись. – Соображаешь неплохо. Но нужно иногда мозги до конца употреблять! – Макс, немного помолчав, продолжил неожиданно: – Прежде чем тебе что-то предложить, поинтересовался твоей личностью. Почему фамилию сменил? Криминала за Мавроди не замечено. Скрываться вроде незачем.

Коля напрягся.

– Женился неудачно. Потом взял прежнюю фамилию, – нашелся он.

– Что-то похожее я предполагал. – Взгляд Зайонца смягчился. – Денег по страховке ждать долго. А деньги нужны?

Коля согласился глазами.

– Самый быстрый бизнес, Коля, – на бирже. Но туда без капитала соваться бесполезно. Мне, как служаке, не разрешено заниматься. Тебе – сам Бог велел. Пока ждем деньги, начнем с малого. Будем считать страховку – первым вкладом в общее дело.

– В какое?

– Особый разговор. Приедешь в выходные дни, поговорим. – Он развернулся посреди улицы и двинулся в обратном направлении.


В субботу Коля долго стучал скобкой звонка в дверь Зайонцев. Открыла мать Макса.

– Проходите.

– Как Аркадий Максимыч?

– Обходится, слава Богу. В гипсе лежит. Успокоился, когда понял, что реально приближается возможность поехать учительствовать. Давно мечтал.

– Хорошо. Значит, не сердится на нас. Что сын?

– К нему не подойдешь, – сказала мать со вздохом. – С возрастом с ума сходит. Не поймем мы его никак. Странный стал.

…На экране монитора чередовались кадры старого боевика «Бонни и Клайд». Герои брали банк. Вместо Клайда действовал сам Макс.

«– Пригнись!..» – кричал он.

Они отстреливались.

«– Не стой здесь!» – кричала Бонни на экране.

Раздался стук в дверь. Испуганное лицо героини замерло в стоп-кадре.

– Макс! – позвал Коля, открыв дверь.

Макс обернулся и гостя не увидел. Он тяжело дышал, в осоловевших глазах таился испуг.

– Зачем ты родителей терроризируешь? – спросил Коля с порога. – Жалуются. Они ведь заботятся о тебе!

Макс глянул враждебно.

– Я под их заботу женился, – сказал он зло. – Им дай позаботиться, они тебя в один день пионером сделают. «Будь готов!» кричать начнешь. Я в институте к бабе нормально подойти боялся, таким скромником вырастили. Ненавижу!

– Чего сейчас не поделили?

– Я живу, как хочу. Правильно? – спросил Макс настойчиво.

Догадка напрягла Колины брови.

– Ты не пьян, случаем?

Испуг в глазах Макса сменился бурной веселостью.

– Есть немножко. Сейчас вместе поддадим. Мам! Принеси нам пожевать. – Он поднял с пола бутылку кокосового ликера, поставил на стол рядом с двумя большими бокалами и блюдцем нарезанного сыра. – Тебя жду, – сказал Макс и уставился на экран.

Коля сел рядом.

– Кто это? – спросил он, кивнув в сторону телевизора.

– Бонни.

– Кто она? – прищурился Коля. – Жалко лицо смазано.

– Не знаешь, кто Бонни?! – удивленно воскликнул Макс. – Не видел, как они банки берут?

– Может, и видел. Фильмов много. Все не запомнишь.

– Бонни – самая гениальная женщина. Иметь такую подругу, горы можно своротить. Любой банк грабануть.

Коля недоуменно на него уставился.

– Банки грабить – мечта молодости. Теперь – навязчивая идея. – Макс отдышался, глаза загорелись сумасшедшим азартом. – Возьмем банк, компаньон?

Коля в юмор не встраивался.

Макс продолжал с неподдельной искренностью:

– Сотню детективов прочел, все бестселлеры просмотрел. В банке каждую кнопочку знаю. Специалист, можно сказать. – Он налил в бокалы ликер и попивал маленькими глотками. – Чего молчишь?! Пять лет продумываю. Или боишься?

– Да я вообще-то не по этому делу… – неуверенно произнес Коля.

– Не по этому! – усмехнулся Макс, пьянея на глазах. – «По этому делу» в университетах не учат. Из самодеятельности вырастают профессионалы. Слышал о Вове Левине?

– Не слышал, – ответил Коля настораживаясь.

– Десять миллионов вынул из Сити-банка. На суде сто пятьдесят предъявили. Ничего – живой, здоровый. На Западе работает. Я его по Петербургу знал, – сказал с восхищением. Он понизил голос и зашептал Коле в ухо: – Банк в принципе нетрудно колупнуть, если хорошо подготовиться. Ты не дрейфь, толковую схему разработаем. – Сказал, закрыл глаза и повалился на диван.

Коля смешался.

– Макс! Макс! – тряс он его за руку.

Зайонц не отзывался. Коля собрался уходить. Не открывая глаз, Макс пробубнил:

– Не уезжай. Переночуй у нас. Дело предстоит чистое. – И засопел.

Вошла мать с тарелкой вареников, чашками и разными баночками на подносе. Остановилась, посмотрела на сына, расстроилась:

– Раньше раз в год случалось, теперь все чаще и чаще. Врачу надо показывать, не идет! Пойдемте, Коля. В гостиной вам накрою.


Утром они сидели на балконе за кофе.

– Время удачное, – объяснял Макс. – России не повезло с первым президентом. Не блещет интеллектом и напивается. Ловкие люди объявили его демократом и потащили казну в карманы и за рубеж. Охранники и «друзья дома» страной заправляют. Наши американские банки нахапали миллиарды грязных денег, а от простого народа требуют кучу документов для открытия счета. Нужны спасители приехавших в Штаты людей. Будем спасать. Я знаю как. Месяца четыре на открытие счета потребуется. Люди пойдут на такой срок. За четыре месяца на бирже во какие деньги можно срубить! Это моя профессия. Капитала пока нет, чужими деньгами будем работать.

– Уверен?

– Абсолютно. Прием клиентов полностью на тебе. Я по условиям контракта не имею права заниматься бизнесом. Не выходя из банка, потружусь первые месяцы. Справишься?

– О чем ты говоришь! – воскликнул Коля.

– Тогда срочно регистрируй фирму, назови «Райт чойс» – «Правильный выбор»: так наш банк начинает письма-поздравления новым клиентам.


Объявление на стеклянном закутке посылочного сервиса сообщало:


«ПОМОЩЬ ОТКРЫТИЯ СЧЕТА В БАНКЕ

БЕЗ ПОЛНОГО КОМПЛЕКТА ДОКУМЕНТОВ

    
Фирма «Райт чойс»


За столом, под объявлением, Коля тыкал пальцем по клавишам компьютера, водил мышкой, тупо смотрел на экран и беззвучно матерился. Рядом лежал раскрытый талмуд учебника.

Оторвав глаза от страницы, Коля вздрогнул. На стуле для клиентов сидела блондинка в красной бейсболке. Она бесшумно вошла, подсела к столу и спокойно на него смотрела карими глазами, ждала.

– Могу я вам чем-нибудь помочь? – задал Коля дежурный вопрос.

– Нет, это вы просили помочь.

Коля задвигался на стуле. В сознании замелькали женщины, в основном официантки. О помощи он их не просил. Коля наморщил лоб.

– «Уроки работы на компьютере», – подсказала девушка.

Коля вскочил.

– Лана-а! – воскликнул он. – Я звонил вчера. Простите, совсем закрутился.

– Давайте посмотрим, что тут у вас? – сказала она, обходя стол.

Коля защелкал по мышке пальцем, пытаясь показать что-то на экране.

– Подождите, подождите! Силой вы ничего не добьетесь. Нужно легонечко, быстро – подряд два раза…

Поверх его пальца она щелкнула по мышке своим, и на экране выскочила таблица. Коля ничего не усвоил. Он вздрогнул и посмотрел на маленькую руку, накрывшую его пятерню. Рука была холодная, как льдышка. Его пронизало ощущение, мгновенно всплывшее в памяти, – ощущение манящей неопределенности, перевернувшей однажды его житие-бытие. Рука Ланы бегала по клавишам, а Коля «мучился» воспоминанием.

– Вам надо проще программу поставить, – сказала она. – Я принесу.

Он уставился на экран, слушал, а сам исподтишка ее разглядывал. Многообещающая фигура изогнулась на стуле вопросительным знаком. В копне светлых волос солнце прокрасило белую прядь. Она завладела Колиным вниманием. От потери любимой женщины вновь заерзала душа. Внешне, кроме больших карих глаз, ничего общего с Лори не было. Коля тем не менее все более воспалялся.

– Давно в Америке? – спросил он, стараясь отвлечься на что-нибудь постороннее.

– Недавно. Грин-карту выиграла, жду. Разве вы можете открыть счет? Я пробовала, отказали. Говорят, нужно дождаться документов.

Она вздохнула.

– Зачем вам счет, Лана?

– За уроки люди хотят платить чеком.

Коля сладко заговорил, расправляя перышки:

– Есть такие банки, которые не столь глупы, чтобы отказываться от денег, и открывают счета по иностранному паспорту с визой.

– Вы их нашли?

– Нашли.

– Вы – гений! – восторженно произнесла она.

Коля насладился незаслуженной похвалой и предложил:

– Лана, не хотите поработать с нами здесь, в офисе?

Она усмехнулась.

– Неожиданное предложение. Нет, не хочу. Я – дизайнер, не машинистка. А с кем – с вами? – спросила она, беспечно удовлетворяя любопытство.

– Со мной и Максом. Макс в банке сидит, а мы с вами тут устроимся.

– В банке! – вырвался у нее нескрываемый интерес.

Коля не успел оценить изменение ситуации. Заверещавший в ее сумке мобильник добил его окончательно и приковал к стулу: позывные пропели тему поп-хита «Ситуация». Помимо его воли вновь забушевал в Колиной голове калейдоскоп бессвязных мыслей, всколыхнулось недалекое прошлое.

Тем временем она закончила говорить, убрала аппарат и бросила взгляд на стену:

– У вас слишком простенькая реклама. Хотите, переделаю?

По Колиному лицу было ясно – он «хочет».

– Хочу! – подтвердил он.

– Переделаю объявление, и начнем заниматься.

Лана ушла. Коля посмотрел на руку. Холодок женской ладони еще жил. Мысль метнулась к мечте о салоне. Он набрал телефон Кимбла.

– Привет, Уоррен! Если не звонишь, значит, с документами в порядке? – спросил без предисловия.

– В порядке, Ник. Адвокат занимается.

– Загвоздка может получиться с запросом-подтверждением, – сказал Коля, волнуясь.

– Мы это дело проконтролируем, – успокоил Кимбл.

– Сколько вся операция займет времени? – задал Коля вопрос, ради которого звонил.

– Больше полугода.

Солнечная картинка салона на глазах пожухла, отдалилась за горизонт. Мысли вернулись к визиту «учительницы». Коля захлопнул учебник, бросил в стол, запер офис и отправился купаться.

Вода освежила, но наваждения не рассеяла. Он сел на песок рядом с камнем, у которого перепугал доверчивую Лори. Чайка неподалеку долбила клювом краба.

– Гавв-в! – рявкнул Коля и «неровно задышал», предвкушая возможные перспективы.


Новый день наполнился ожиданием. Последующий уподобился предыдущему, а утро третьего – первому. Три дня он не находил себе места.

Лана наконец пришла и протянула скрученный в трубочку плакат. Коля развернул его и обнаружил внутри золоченую игрушку, маленькую кукольную японку.

– Что это?

– О! – спохватилась Лана. – Шла и не могла не купить. Японец торговал у станции. Смотрите, хризантемы на темно-вишневом жакете, как живые. А волосы – прямо шелк!

Она подняла игрушку за ниточку и повесила на кронштейн настольной лампы.

Коля стал рассматривать плакат.

Статую Свободы накрывала строчка стихов:


«Дайте мне ваших измученных, ваших нищих,

Несчастных и отверженных, столпившихся на вашем берегу.

Пошлите мне их, бездомных, бурями разбросанных.

Я держу свой факел у золотой двери.

ОТКРЫТИЕ СЧЕТА В БАНКЕ ТЕМ, КОМУ ОТКАЗАЛИ!

    
Фирма «Райт чойс»


В Колином воображении из здания Иммиграции под полосатым флагом торчал грубый сапог и выталкивал в грудь мексиканцев, гаитян, китайцев и русских, стоящих в километровой очереди под всем известной статуей. Романтизм Ланы его поразил.

– Великолепная приманка! – расплывшись в улыбке, сказал он. – Вы – настоящий поэт!

– Не знаете эти стихи? – удивилась девушка. – Они высечены на статуе Свободы.

– Все равно, вы – талант! – не стал отвлекаться он.

– Ай, бросьте! Здесь столько дизайнеров! Спасибо, Ник. Почему вы не снимаете отдельный офис, ютитесь тут?

Коля скромно наклонил голову набок.

– Не из экономии, – сказал он, предвкушая восторг. – Видите, сколько людей несут посылки? Какая реклама нам их обеспечит? В нескольких почтовых офисах держим столы.

– Потрясающе! – картинно восхитилась Лана. – Ну, у вас голова! Кем работает в банке ваш компаньон, Ник?

– Он профессионал! – сказал Коля с гордостью. – У него есть чему поучиться. Заправляет в отделе малых корпораций. У нас все солидно! Решитесь работать с нами, повесите ваше объявление. Я уверен, у вас будут заказы, – интриговал Коля, не теряя надежды сбросить с себя треклятую работу на компьютере.

И девушка таки облегчила Колину жизнь:

– Я подумала дома. Принимаю ваше предложение.

Коля не смог скрыть восторг.

– Отлично! – воскликнул он. – Вам предстоит заносить графики расчетов с клиентами по всем нашим точкам в компьютер. Меня научите лазить по Интернету, и все.

– А в чем состоит ваш бизнес?

В вопросе чувствовалась заинтересованность, Коля таял и воодушевлялся. Стал увлекать «благородством» бизнеса.

– Есть «хищные» кредитки, – начал он излагать идею Макса. – Банки на них делают большие деньги. Зарабатывают так много, что им плевать на статус клиента. Берут деньги заранее и получают дополнительные проценты. Можно использовать «хищников» в пользу клиента, дав ему график «когда взять – когда отдать». Через полгода его завалят предложениями кредитных карт другие банки, и он получит доступ к солидным и дешевым суммам.

У Ланы это объяснение не вызвало никакого восторга.

– А что вы сами имеете, если сплавляете клиентов банкам?

Коля оглянулся на посетителей в очереди и улыбнулся вежливо, «по-американски».

– Коммерческая тайна, мисс Лана. Время ланча, – забеспокоился он вдруг. – Пойдемте перекусим. – И добавил шепотом: – Там объясню кое-что.

…В кулинарии, за высоким столиком в углу, Лана повторила вопрос:

– Так в чем ваш бизнес?

Коле не терпелось рассказать о «гениальности» их бизнеса, но, посмотрев в девичьи глаза под красной шапочкой, заколебался. Вспомнил разговор с Лори о «бизнесе разносчика пиццы». А ведь эта девица, похоже, точно такая же.

Допустим, он скажет ей правду:

«– Мы ничего не делаем. В девяноста случаев из ста открыть счет невозможно. Мы только «ведем дело».

– Как?! – заволнуется ее честная душа.

– Берем деньги под банковскую расписку, держим месяцами, снимаем с банка проценты и возвращаем взятые деньги с письмом-извинением. Все шито-крыто.

– Это обман! – закричит Лори. Ее глаза наполнятся тревогой. Тревога переплавится в страх. – Ник! – Лори обхватит за шею, начнет умолять: – Пожалуйста!

– Лори! Никто не пострадает! А нам нужны средства для развития «Салона», – станет он доказывать, понимая, что все равно ее не переубедишь».

– Я – Лана! – услышал Коля. – Я – не Лори. – Ланино лицо «проявилось» в реальности. Под красной кепочкой светился восторг. – Потрясающе, Ник! Блестящая идея! Как я обожаю авантюры! Кто это придумал?

– Макс, мой компаньон. Не зря до менеджера по корпорациям дорос. Головастый.


Теплым осенним днем головастый Макс припарковал автомобиль на Брайтоне и побежал через улицу. На полпути он неожиданно остановился и затрепетал, как юнец. По тротуару шла его «мечта» – героиня фильма «Бонни и Клайд». Шла не спеша, оглядывая витрины.

На проезжей части неистово затявкал транспорт. Светлая головка повернулась, и глаза безразлично скользнули по замершему среди машин мужчине в костюме-двойке. Не задержав взгляда, она двинулась дальше.

Рявкнувший автомобиль согнал Макса с места. Он добежал до тротуара и двинулся за девушкой. Та прошла полквартала, заглянула в кафетерий, взяла чашку кофе с пирожным и устроилась за высоким столиком.

– Бонни! – Губы Макса шевельнулись, дыхание сперло, и душу тряханула молния. Он постоял секунду и рванулся назад. Понесся вдоль улицы к цветочному ларьку. Влетел внутрь, пробежал глазами по товару. Не найдя, что искал, он кинулся к китаянке. – Мимоза! Мне нужна желтая мимоза.

Продавщица покачала головой:

– Мимоза не цветет осенью.

– Тогда что-нибудь желтое!

Китаянка улыбнулась, порылась в цветах и высвободила из гущи желтые тюльпаны.

Макс расплатился за цветы и заспешил назад. Он вернулся к кафетерию с желтыми тюльпанами и опустил с ними руку. Девушки за столиком не было.

Расстроенный, он зашагал по тротуару, оглядывая прохожих. У посылочного сервиса Макс остановился, посмотрел в стеклянную дверь. Народ с посылками набился битком. Коля просматривался с трудом. Слева мешал смотреть женский затылок. Войдя внутрь, Макс растерялся и замер на пороге. «Бонни» сидела в офисе.

– Вот и компаньон пожаловал! – сказал Коля. – Чего застрял у входа? Проходи, познакомься с нашим помощником.

Лана встретилась с Зайонцем взглядами и заволновалась. Серые глаза Макса не улыбались, как бывает при первой встрече, уперлись из-под очков и грозно сверлили насквозь.

– В чем я виновата? – попыталась пошутить она. – Разве мы с вами знакомы?

Макс очнулся от оцепенения, шагнул вперед:

– Вы вряд ли помните.

– Где и когда? – спросила она удивленно.

Макса как подбросило. Он крутанулся вокруг собственной оси, напустил на себя вальяжность и выдал на-гора опереточный пассаж, приготовленный для встречи в кафе.

– Специально для Маргариты! – сказал он и выставил вперед тюльпаны. – Успехов вам в соблазнении Мастера.

– Лана, – поправил Коля.

– От кота Бегемота персонально! – Кривляясь, Макс брякнулся на колено и протянул цветы.

– Кошмар! – воскликнула она. – За что меня в такую компанию?!

Лана посмотрела на Макса, а тот бросил прищуренные глаза на стену.

– У вас три шестерки в электронном адресе, мисс! Зачем такое кокетство? – Он кивнул в сторону плаката.

Лана вскочила.

– Как?! – с искренним ужасом она обернулась к стене. Пробежала глазами плакат. – Нет там шестерок! – Но тут же шутку поняла и улыбнулась. – Три девятки, – сказала, «скромно» опустив глазки.

– Со стороны я вижу шестерки, – продолжал балагурить Макс.

– Спасибо вам, Бегемотик, – поблагодарила она, прозрачно кокетничая, и вышла из кубика искать под цветы сосуд.

Коле эта сцена не понравилась. Противное чувство ревности шевельнулось в груди.

– Проходи, садись на мое место, – сказал он, подавив негативные ощущения.

– Сиди, я посмотрю график клиентов. – Макс подошел к компьютеру.

Лана вернулась с высоким стаканом:

– Боссы! Я вас покину на часик и вернусь. У меня тут работы… Анкет из офисов – на три дня тюкать. – Она кивнула на толстую стопку.

Макс листанул ее, как карточную колоду.

– Я посижу, «потюкаю», уж коли пришел. Мне, думаю, часок достаточно.

Голова Ланы надменно вздернулась.

– Хвастунов – на мороз! – вызывающе фыркнула она на ходу.

«Часик» прошел, как пролетел. Лана вернулась. Макс пил кофе и читал на экране сводки.

– А! – злорадно воскликнула она. – Надоела работенка?

– Меньше часа потребовалось. – Макс поднялся, уступая рабочее место.

Лана недоверчиво взглянула на него, выпустила на экран графики и ахнула. Открывшаяся картина сбила ее с толку.

– И все? – сверкнула она глазами на Макса.

– Конечно. Давно ломаю голову, зачем мне талмуд «биографий» бесперспективных клиентов в банк сыпется! Я поставил «патч». Вводите анкетный номерок, «клик», и клиент – в графике: «когда взять – когда отдать».

– Гениально! – воскликнула Лана. – Почему вы так долго не появлялись?! От фамилий и адресов у меня в глазах рябит.

Она задержала на Максе восхищенный взгляд. Тот не выдержал, отвернулся.

– Ты без работы Лану оставишь, – усмехнулся Коля.

– Не оставлю. Будет стихи писать, – сказал Макс высокомерно. – Вместо Эммы Лазарус. Ее уж нет, кому-то надо. На статуе Свободы места полно. – Он поднялся. – В общем, все тут у вас о’кей, – сказал он и посмотрел на Колю. – Двинусь на службу. Пока!

Лана подняла глаза – попрощаться, но он ушел, не обернувшись.

…Макс вел автомобиль и жил в любимом фильме.

«Вен вилял по загородному шоссе из стороны в сторону, и счастье, что машин на дороге не было. Бонни (теперь уже Лана) обнимала и целовала Макса. Он отстранялся, вырываясь из ее объятий, пытался удержать руль. Она настойчиво тянула его голову к себе.

– Подожди! – говорил Макс, уворачиваясь от ее губ. – Подожди, я тебе говорю!

Вен скатился на обочину, Макс затормозил и выскользнул в дверь. Он отошел от вена и вернулся обратно.

– Я тебе прямо скажу, – заговорил он, взявшись за ручку дверцы. – Из меня – любовник не ахти! Это не из-за тебя. Я просто не вижу смысла…

Лана откинулась на сиденье, поправляя волосы.

– Боже мой! Боже мой! – проговорила она, бросая на него короткие взгляды. – Лучше отвези меня домой.

– Подожди. – Он поднялся на подножку, вернулся на сиденье и протянул к ней руку.

– Не трогай меня! – закричала Лана, выскочила на траву и отошла на несколько шагов».

Вен выровнялся на шоссе. Макс ехал один весь в иллюзиях. В банке наступил конец рабочего дня. На стеклянных дверях повисла табличка «Закрыто». Макс вызвал на мониторе электронную почту, зарегистрировал и‑мэйл на имя Клайда. Торопливо написав что-то, он отправил сообщение, встал, торопливыми шагами прошел по опустевшему холлу. На стоянке у банка вскочил за руль и сорвал автомобиль с места.

…В кубике почтового сервиса раздался восторженный возглас:

– Коля! Я получила первый заказ от американца! – Лана потрясала бумажкой распечатанного и-мэйла. – Слушайте! – торжествовала она. – «Уважаемая Мисс! Я искал что-нибудь оригинальное и попал на ваш сайт! У вас – лучшее, что я видел. Вы, наверно, засыпаны заказами. У вас все такое нежное и трогательное. Очень прошу найти время для моего заказа. Возможно, в моей жизни что-то изменится. Нарисуйте мне поздравительную открытку к Дню Влюбленных. Клайд, штат Кентукки». – Лана задыхалась от радости. – У меня могут быть отгулы?

– Могут. Идемте, отвезу домой. – Он двинулся к двери. – Догоняйте и выходите к перекрестку, чтобы мне не разворачиваться.

– Я – сейчас! – крикнула она вслед.

…Макс прислонился к уличному фонарю и нервно сжимал пальцы рук, глядя через улицу на почтовый сервис. Лана вышла из двери, неся в руках подаренные им желтые тюльпаны. На мгновение Макс замялся. Она быстро прошла мимо полыхающих витрин и направилась дальше. Макс рванулся через улицу и увидел, как на перекрестке она села в Колину «Шевроле». Машина поспешила тронуться на мигающий зеленый свет светофора.


Гремел гром. На витрине почтового офиса расплылись водяные капли – собирался дождь. Коля держал телефонную трубку и что-то записывал. Лана вошла и раскрыла планшет с эскизом открытки. Коля подвинулся за столом, посмотрел.

– Весело, – одобрил он. – Макс! – Коля вернулся к трубке. – Тут Лана нарисовала поздравительную открытку. Принц в карете среди цветов, на тебя похож. Такой же толстый и очкастый!

– С чего вы взяли?! – воскликнула Лана.

– Чего тут брать? Точно! – смеялся Коля. – Ежу ясно.

В банке, на рабочем месте, Макс слегка побледнел.

– Перебросьте мне! Интересно. – Через некоторое время он перезвонил. – Да нет, Коль. У тебя все толстяки на одно лицо. Передай ей трубку.

Коля передал.

– Лана, заказчик написал какие-нибудь пожелания? Сказал, кому открытка предназначена?

– Нет, – растерянно ответила она. – Я не сообразила спросить.

– Зря, – сухо сказал Макс. – Успех открытки зависит от его вкуса.

– Спасибо, Макс, сейчас исправлю ошибку.

…Спускались сумерки. Офис закрывался. Клиенты отсутствовали. Хозяин почты, высокий, пожилой, наголо бритый мужчина, приспустил внешние жалюзи, нагнулся под ними и вернулся за приемную стойку. Он переложил из-под прилавка ценности в рабочий сейф и опечатывал его.

Коля маялся в кубике и не находил себе места. Работа не требовала больших усилий. Он листал на мониторе рекламные страницы массажных салонов и не усваивал ничего. Опустив облегченную пустотой голову, он покосился на Лану. Последний закатный луч пробился сквозь прядь золотых волос и вычертил в воздухе тонкий профиль. Цель обозначилась.

– Лан! Что в субботу делаете?

– Отдохну, наверно, – ответила она, не отрываясь от работы.

Коля встал, наклонился над ней. От Ланы пахло духами. Манящая неизвестность разогнала сомнения. Он вернулся на место.

– Хорошую вы мне игрушку подарили, – сказал он, подлизываясь.

– Какую?

– Интернет, я имею в виду.

Лана устало потянулась за компьютером, разминая мышцы.

– По всем точкам за четыре сотни народу набралось, – произнесла устало.

Коля ощутил движение ее тела, как собственное. Будто руками провел от ключицы до ног. Опять поднялся, поцеловал ее в макушку.

– Собирайтесь! Вечерами буду отвозить вас.

– Спасибо, Ник. С темнотой в Сигейте страшновато. Рядом черный район. Подождите минутку, – сказала она и открыла электронную почту.

«Я работаю жокеем, – прочитала Лана записку Клайда. – Открытка для Айрис – дочери владельца конюшни. Я – некрасивый и невысокий. С Айрис мы дружили с детства. После одного случая она благоволит к красавчику Джиму, тоже жокею. Хочу послать ей последний привет. Клайд».

Лана нахмурилась и забегала пальцами по клавишам.

«Привет, Клайд! У тебя громадное преимущество. Всю мою юность вокруг вились красавчики. Я долго не понимала, почему они мне не нравятся, пока не прочла в одной мудрой книжке: «Ум искажает лицо и тело мужчины тем больше, чем больше он развит». Ты обогнал их, родившись таким, какой ты есть. В мужчине женщина хочет видеть гораздо большее, нежели красивую внешность. Судя по всему, твое чувство – глубокое. Айрис будет с тобой счастлива».

Поделившись «житейским опытом», она отправила почту и механически оглянулась. «Красавчик» Коля ждал, облокотившись на почтовый прилавок за дверью.

Они вышли на улицу, сели в машину. Коля завел мотор и тронулся с места.

– В субботу в заливе катер арендовал. Ходили в открытый океан когда-нибудь? – спросил он небрежно.

– Нет.

– Приглашаю. Есть возможность океан почувствовать, отдохнуть душой. Расслабиться.

Лана не ответила. На светофоре он повернулся и наткнулся на вопрос в карих глазах. Немой вопрос «звучал» надменно и прямо.

– Я не скрываю, – сказал Коля, искренне «пылая». – Мне интересно с вами. Загадочная вы натура.

– Хочется мои тайны узнать?

– Естественно! – воскликнул он, освобождаясь от неопределенности. – Что тут плохого! Поедем, – добавил умоляюще. – У вас столько тайн, а теплое время кончается.

Она рассмеялась, скосила глазом, повторив немой вопрос. Приличные доводы у Коли исчерпались, а откровенные прилипли к языку, трусили обнаружиться. Не дождавшись слов, вытянула сколько возможно ноги на сиденье и красноречиво вздохнула.

– Поедем посмотрим на ваш океан. Вы вроде надежный, – вдруг сказала она.

Коля не понял, в чем выражается его надежность, но тут же стал строить планы.


Катер дрейфовал в открытой воде. Капитан, оставив вахту помощнику, исчез в каюте и включил музыку. Объект Колиного интереса смотрел на тонущее в океане солнце и разглядывал закатную живопись неба. Коля едва дождался этого момента и развил беспокойную активность. Подпрыгивая на носках и насвистывая, он спустился в пассажирскую каюту. В ней, упираясь в борта катера, находилось широкое семейное ложе, накрытое темно-зеленым с красными цветами ватным одеялом. Коля плюхнулся на спину, прокатился от борта до борта, вскочил довольный. Взял набитую провизией сумку.

Вернувшись на палубу, он залюбовался открывшимся видом. Долгожданная темень накрыла посудину слащавой романтикой курортной открытки. Светила луна, слепила дорожкой. Освещенные серебром, многообещающие Ланины формы добавили ему нетерпения. Он обхватил ее за талию и потянул к себе. Девушка послушно подалась, но тут же отключила возникшие было между ними сладкие токи.

– Коль, так неудобно стоять. – Она перешла на «ты». – Зайди справа.

Коля прижался справа. Она прислонилась к нему, будто к дереву. Но Коля так возбудился, что не читал нюансов и не терял уверенности. Он уставился на луну.

– Красота! Смотри, как красиво! – ахал он.

Лана подняла голову, послушно посмотрела вверх:

– Банальный плагиат с Куинджи.

Коля не слышал ничего о Куинджи, не понял шутки, покрутил головой. Не найдя ничего небанального, он посмотрел на девушку.

– Ты такая молчаливая сегодня, даже непривычно! – полушепотом сказал Коля.

– Отдыхаю и расслабляюсь.

Обломок луны пожух и Коле надоел.

– Пойдем на корму, устроим праздник, – предложил он, целуя ее в плечо.

Лана не пошевелилась и от поцелуя лишь вздрогнула.

– Или ладно. Постой тут, я сам приготовлю. – Он с энтузиазмом поскакал вдоль борта к корме.

Певец в репродукторе страдал от любви и пугал возлюбленную, что умрет без взаимности. «Только с тобой! Только с тобой счастье!» – бездоказательно распевал герой песни. Покачивая головой в такт музыке, Коля достал из сумки фрукты и шампанское, любовно накрыл импровизированный столик.

Плескалась вода, луна вела по океану дорожку. Они сели в тесной корме под цветным фонарем. Шампанское пузырилось в стаканах. Свежий ветер шевелил волосы. Лица окрасились розовым цветом, как в телевизионном «мыле» перед любвеобильными событиями.

– С боевым крещением в океане! – подчеркнуто торжественно определил Коля момент.

Они чокнулись и выпили. Шампанское не принесло куражу. Коля сморщился и полез в сумку за водкой.

– Водку я не буду! – наотрез отказалась Лана.

Коля налил себе из бутылки, чокнулся с ее стаканом.

– Выпей до дна! Боевое крещение все-таки!

Допив шампанское, она задрожала, как осенний лист.

– Идем в каюту погреемся, – предложил Коля, томя волнение.

В каюте не было теплее. Девушку трясло. Объятия не помогали. Пришлось заворачивать ее в одеяло. Лана тут же притихла на кровати. Коля сам начал замерзать. Ходил вокруг и тер руки. Водка перебродила, родила озноб, хотелось согреться. Снимая куртку, он обнаружил обидную слабость, расстроился и лег рядом с Ланой. Возбуждение мало-помалу возвратилось, он сделал попытку выкопать девушку из одеяла и просунул внутрь руку.

Она запищала:

– Ой, у тебя руки холодные!

Лежали они нос к носу. Рука пробиралась вдоль тела ниже и ниже.

– Ты такая красивая! – возвышенно-страстно зашептал Коля. – Но совсем бесчувственная!

Упрек на Лану не подействовал. А последующее заявление шибануло Колю током в больное место.

– Я Тимура люблю, – доверительно сказала она. – Ты хотел знать мою тайну, вот.

Коля дернулся. «Ты что, дура?!» – чуть не заорал он. Сладкая истома немедленно покинула его тело. Обретенное возбуждение помимо воли истекало.

– Кто это?

– Гениальный парень. Он был в командировке у нас на Волге. В Америке сел на наркотики.

Коля слушал и чах.

– Он меня не воспринимает, – как ни в чем не бывало болтала Лана. – Связался с другой женщиной. Та пользуется им! У меня не получается его вытащить. Не хочет встречаться. Ты можешь мне помочь? – с надеждой спросила она.

– Чем я помогу?! – откровенно возмутился Коля.

– Объясни, что происходит? Та женщина ему не нужна совсем. Он мне говорил.

Коля напряг опустошенную голову. Думал, думал и посоветовал:

– Тебе надо о нем забыть, если он бабу нашел!

– Тимур пропадет! – с отчаянием воскликнула Лана.

– Тебе-то что?

– Кто тогда его спасет?!

Ответа не последовало. Коля лежал, накрывшись курткой. Лана повернулась и чмокнула его в щеку.

Коля не отреагировал, спал. Перевозбужденный мозг освобождался эротическим сном. Трое шевелились в постели. Тимур, похожий на капитана катера, постоянно подталкивал Лану к Коле. Лана прижималась к Коле и тянула рукой «капитана». Но Тимур так упирался, что Лана соскользнула с кровати и исчезла.

Коля открыл глаза и в утреннем солнце увидел в двери капитана катера.

– Будете ловить утром? – спросил тот.

– Нет, нам лучше в город. Дела!

Солнце прогрело воздух и слепило с воды. Шумел мотор, катер резал винтом штилевую гладь, взбивая белую пену. Далеко вдали синела полоска берега.

Коля сидел на корме, в тени кубрика. На корме, в забытой Ланой сумке, «играл» ее мобильник. Коля слушал. Мелодия «Ситуации» насмехалась и отдавалась в душе похожим на страдание чувством.

Лана вылезла из каюты, раскинула руки и расправилась телом.

– Какая красота! – воскликнула она, бросилась к Коле, тяжело плюхнулась к нему на колени и принялась тормошить. – Коля, ты – золотце!

Проснувшаяся Лана вызвала в Коле поток старческой нежности. Он запахнул ее в куртку и поцеловал в волосы на голове.

– Все ты выдумываешь насчет Тимура.

– Я тебе докажу! – встрепенулась Лана. – Он…

Коля прикрыл ладонью ее рот и прижал к себе.

– Замолчи ты про Тимура! Надо было тебя вчера прижать как следует!

– Зачем? – освободившись от его руки, спросила она.

– Зачем, зачем… – Он не стал объяснять.

– Я тебе докажу, как обещала!


В офисе Лана вызвала программку Ай-Си-Кью.

– Вот, видишь. Тимур не отвечал, не отвечал, а вчера ответил.

На строчке в окне было написано: «Я не смогу пойти, буду занят. Тимур».

– Все он врет! – прокомментировала Лана. – Нет у него объяснения.

Она набрала вопрос: «Чем ты занят вечером?» Спустя минуту компьютер закричал: «Ку-ку!» На строчке появился ответ: «Долго объяснять».

– Н-да, – сказал Коля. – Теперь мне придется быть в курсе жизни невидимого Тимура.

Лана засмеялась:

– Да уж, ты меня не бросай.

Коля отвернулся, почесал в затылке.

Она посмотрела ему в спину, и беспечная экзальтированность исчезла, как будто смахнула невидимая рука. Жесткая складка пролегла между бровей. Пальцы нервно постукивали по столу.

Скрывшись за монитором, она спросила:

– Макс собирается появиться?

– Не знаю точно. Зачем он тебе?

– Надо бы в программе кое-что подправить.

– Хочешь, позвоню. Или сама звякни.

– Ладно, не срочно.

Сквозь приглушенный звук колонок Колиного компьютера зазвучали пьяные крики, визги и русский мат. На экране монитора расхлябанные бугаи и размалеванные девицы в зашарпанной квартире играли в карты и пьянствовали за столом. На кону лохматилась куча мятых долларов. Патлатый, потный, в рваной майке, с наколками на плечах детина размахнулся зажатой в руке картой, с треском шлепнул ее на стол, закрывая пятерней, и сочно заматерился.

– Может хватит, Коль? – настойчиво попросила Лана.

– Еще минуточку, хочу драки дождаться. – Коля задавил матерщину в колонках. – Потрясающий сайт ты выловила. Двадцать четыре часа ростовская семейка гуляет «по буфету». Во додумались!

– Пошлятина! Грязным бельем на сайте торгуют. Не понимаю, почему ты прилип.

– Пошлятина, – согласился Коля, поднялся и поцеловал ее в макушку. – На десять тысяч долларов в месяц им рекламы насовали, – добавил он. – Неплохой заработок за пьянство и половуху!

Лана больше не спорила. От Клайда пришло письмо, она читала.

«Дорогая Лана! Я представить не мог, что женщина может так думать. Вы открыли мне глаза. Я приходил на работу, готовил лошадь к забегу, слушал сальные разговоры жокеев и конюхов и ненавидел всех. Для них женщина – это… Я не буду повторять гадости. Я считаю Айрис божеством. Спасибо Вам! Спасибо за открытку, мисс Лана. Хорошо, что Вы есть на свете. Ваша открытка – «Ковбой, уносящий сердце к солнцу» – то, что надо. Спасибо! Мне очень нужен Ваш совет. Не стану писать. К счастью, через неделю меня посылают в Нью-Йорк. Передо мной журнал с фотографией парка в Сити-холле. Буду ждать вас там в двенадцать часов в воскресенье у кустов с фонариками. Надеюсь, что Вы сможете прийти. Клайд. Штат Кентукки».

Лана посидела минуту, другую и написала коротко: «Клайд! Не потеряй Айрис. Она будет несчастна! Встретиться я согласна».


Поезд подземки напрягался мотором, выползая на мост над проливом. Рябили за окном стропила конструкций. По пассажирам мельтешил солнечный стробоскоп. Вдали поплыл забор полированных небоскребов. В глубине вагона солнечная вспышка выхватила Макса, перекрытого стойкой. Он уставился на плывущие мимо дома и крыши.

– Нет никакого Клайда, Лана! – в пустоту сказал он.

Пронзительный зуд железа поглотил его слова. Поезд снова погружался в темноту подземелья и визжал тормозами. Как наваждение, возвратилась в сознание Макса желанная сцена из «фильма».

«Раскрасневшаяся, растрепанная, возбужденная Бонни-Лана выскочила на траву и отошла к дереву. Макс бросил ей вслед виноватый взгляд, скользнул по сиденью, вылез за ней. На полпути он остановился.

– Если все, что тебе надо, – это жеребец, – глухо цитировал Макс любимого героя. – Я для этого не очень… Тебе ничего не стоит найти себе любовника где угодно, но ты не хочешь. Им плевать, кто ты. А мне – нет! Поэтому ты поехала со мной. Ты стоишь большего, значительно большего! Это ты знаешь!

Лана недоверчиво смотрела на Макса.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что ты – не как все. Ты такая же, как я! Ты – лучше, чем просто кто-нибудь… Мы могли бы пронестись по Штатам с карманами, полными денег. Вместе мы можем сделать много больше, чем по одиночке. И когда мы зайдем в дорогой отель, ты в шелковом платье, нас будут встречать красным ковром.

– Когда ты все это узнал?

– Как только увидел тебя. Ты – лучшая девочка, каких я видел».

…«Лучшая девочка» сидела рядом с ним на скамейке в парке Сити-холла, крутила меж пальцев стебелек желтого кленового листа и еще не слышала этих слов. Она волновалась не меньше, чем сам Макс, скромно щурилась по сторонам, давая возможность себя рассматривать. Макс млел от счастья.

– Можно не напрягаться с деньгами по мелочам, – сказала она.

Он удивленно посмотрел на нее.

– Вот! Третью неделю таскаю для тебя в сумке.

Она достала рекламную брошюру, протянула Максу. В верхнем углу, рядом с портретом смазливого джентльмена, жирные буквы хвастали: «Делайте бизнес с нами! Зарабатывайте тысячи за день!»

– Предлагают фирмам возврат переплат по телефонным счетам за несколько лет. Отставной полковник из Флориды вылавливает ошибки компьютера программой ЮСОК.

Макс перелистал страницы, вчитался в одну из них.

– Обычный маркетинг, Лана, – небрежно сказал он. – Этот парень зарабатывает не на возврате переплат, а собирает деньги с доверчивых людей. Обычная пирамида.

Лана слушала и надменно улыбалась.

Макс продолжал вдохновенно поучать:

– Заплатив таким дельцам, ты в первую же неделю бросишь это дело. В больших компаниях не доберешься ни до владельца, ни до совета директоров… – Улыбка на ее лице сменилась невеселой тоской, что сбило его с толку. – Что-то не так?

– Ты полагаешь, что я плохо читаю? Думай, Макс, думай. Расшевели мозги. Ты – программист, не я.

Макс наморщил крутой лоб, соображал. Сообразил.

– Ты имеешь в виду сотые доли доллара?

– И сотые, и все остальные. Миллионы неучтенных долларов! Не в телефонных счетах, а у тебя в банке.

Лицо Макса напряглось и окаменело.

– Эй! – постучала она ладонью по скамейке. – Бегемотик! Надо программу создать.

Макс не ответил, смотрел подозрительно.

– Что молчишь? – спросила она, не понимая его взгляда.

– Почему ты Коле не предложила? – в свою очередь спросил он. – У вас, кажется, неплохие отношения.

Лана скосила на него глаз. Ревность приятно защекотала женское тщеславие. Но она отложила наслаждение на будущее.

– Дело рискованное, – сказала по-деловому. – Когда знают трое, в случае неприятностей, не установишь, кто проболтался. Закончим мероприятие, можно на троих разделить. Я не жадная. Деньги-то какие!

Она встала со скамейки, пошла к выходу. Макс вскочил и побежал за ней.


Февраль накрыл Бруклин печальными неудобствами. Сутками мела метель. Район столицы мира к сугробам относился легкомысленно, упрямо к ним не готовился, и жители сугробы эти проклинали. Ходить стало тяжело, а по утрам – едва возможно. Маломощные ручные снегоочистители пылили белыми фонтанами, но с большими кварталами не справлялись. Прокопанные узкие дорожки тут же заполнялись водой, скрывались под снегом и становились «сюрпризом». Зонтики еще спасали от летящей мокроты, но обувь с первых шагов черпала сырость и промокала.

В сервисах наступили немилые дни прозябания. Основные потребители русской почтовой службы – миссис и мисс, работающие уборщицами, прачками, сиделками и няньками, – возить на ручных тележках посылки не могли и помощь родственникам на родинах отложили до лучших времен. Физически сильные потребители – мистеры грузчики, водители, упаковщики, специалисты разнообразного ручного труда – занимались расчисткой проходов и проездов. Клиент не шел.

Коля с тоской смотрел сквозь витрину на снежную гору, накрывшую «Шевроле», и грустил об отсутствии в собственности широкой лопаты. Те, кто о ней позаботился, уже с остервенением махали ею по соседству и на противоположной стороне улицы, освобождая от снега движимое имущество. Рабочий день подходил к завершению.


Макс, распухший и завернутый в одеяла, дрожал дома на диване. Дверной бубенчик тихонько звякнул.

– Мам! – крикнул он. – В дверь звонят.

На пороге стояла Лана с пакетом фруктов:

– Макс Зайонц здесь проживает?

Разглядев ее, мать всплеснула руками:

– Доченька! Как вы добрались в такую погоду?!

– Три дня босса не вижу. Посмотреть решила, что случилось.

– Батюшки! Это вы с ними связались! Снимайте одежду и туфли снимайте, сейчас все просушим. Аркаш! – крикнула в комнату. – У нас гости!

– Познакомься, мам, Лана, наш с Колей помощник, – пробубнил Макс и занервничал.

– Екатерина Семеновна, – представилась мать и забегала.

Выглянул и отец, опираясь подмышкой о щетку.

– Проходите! Лана. Какая красавица! – суетилась Екатерина Семеновна. Увидев мужа, усмехнулась: – Не хочет костыль, и все тут!

– Мне ходить некуда, – ответил тот и сразу исчез.

Мать унеслась в кухню, загремела посудой.

– Лана! – крикнула оттуда. – Муж побреется, пройдите в ванную, прогрейтесь. Оденете сухое, я принесу.

Лана подошла к дивану.

– Зачем ты?.. – тихо произнес Макс. – Я же просил…

– Проверяю, не умираешь ли тут. Чего отворачиваешься с недовольным носом?

– Готовься, родители сейчас заведут жалобы, какой я плохой. Они уже Колю завербовали на свою сторону. Хочется тебе слушать!

– Хочется. Про компаньона хочется все знать. Что ты должен сказать и не стал говорить по телефону?

– Потом. – Макс вздохнул, ворочаясь туда и обратно, но не находя удобного места.

Вышел отец в костюме с университетским ромбиком и белой рубашке. На костыль-щетку был натянут цветастый пакет.

– О! – воскликнул Макс. – Господа присяжные заседатели в форме и при регалиях.

– Аркадий Максимыч, – представился отец, не обращая внимания на сына.

– Лана, – протянула она руку.

– Как по-русски-то?

– Светлана, – сказала Лана смешавшись.

– Светочка, значит. Родители ваши здесь, с вами, или там остались?

– Ты дай человеку освоиться, потом допрашивай, – оборвала жена, тащившая с кухни поднос посуды. – Помоги мне на кухне.

– Есть у меня мама и брат, он в техникуме учится, – сказала Лана. – Приехала в Америку на заработки, чтобы им помочь.

– Лана, иди, доченька, в ванну. Продуть могло. Смотри, насквозь мокрая.

…Ночью Макс лежал на диване. Застолье с родителями окончилось, посуда унесена, и столешница протерта. Рядом, на столе, – ночной натюрморт для больного: пачка таблеток, чашка, греющийся чайник и ваза со смесью изюма с орешками. Макс механически выгребал орешки и нервно жевал, поглядывая на матовое стекло двери своей комнаты, за которым горел тусклый свет.

Лана, в свободном и коротком для нее голубом халате Екатерины Семеновны, легонько покачивалась в кресле у стола, рассматривая книги и разбросанные предметы. Она вздрогнула, когда взгляд ее уперся в собственное лицо в полумраке угла. Лана высвободила картинку из-под стекла полки, поднесла к свету. Фото Ланы смотрело на живую Лану разбойным глазом.

Макс нашарил в вазе последнюю изюмину, кинул в рот и с жадностью опустошил чашку с чаем. Свет за стеклом его комнаты погас. Он поднялся, подошел к двери, открыл и остановился.

– Что ты не хотел говорить по телефону? – услышал он тихий голос.

Макс вошел. Слабый свет уличного фонаря не доставал до угла с кроватью.

– Что? – повторила она из темноты. – Подойди сюда.

Макс подошел, опустился на кровать. Она сидела на одеяле, лицо ее оказалось рядом, обнаженная грудь коснулась его руки. Темнота скрыла красноту ее щек.

– К тебе не подойдешь никогда, – заговорила она тихо. – Почему всегда отворачиваешься?

– Лана, дорогая, я должен тебе сказать…

– Что ты хочешь сказать?

– Дело сделано, – с трудом начал он. – Деньги можно забрать. Еще месяц, и я рассыплю программу. Закончу как ни в чем не бывало. Надо регистрировать фирму и открывать счет.

– Здорово! – воскликнула она и откинула волосы. – Я готова. Какие сомнения?

– Я пойду до конца, для меня дороги назад нет. Давно об этом мечтал. Не остановлюсь. Если откроется, меня и всех, кто со мной, будут преследовать. Для тебя опасности сейчас нет, если формально выйдешь из дела. Только скажи, я нисколько не обижусь. Я найду, куда перевести деньги. Твоя половина – она твоя.

– О чем ты, Макс?

– Ты для меня слишком дорога, чтобы тобой рисковать. Ты можешь найти любого мужа, какого захочешь. Ты очень красива… Зачем тебе неудачник в тюрьме?

– Нет, Макс. Я с тобой. За кого ты меня принимаешь? Я зарегистрирую компанию на себя, и мы заберем деньги.

– Я не хочу тобой рисковать…

Она накрыла его губы своими. Макс обхватил ее спину и с невероятной силой прижал ее тело с себе. Губы двинулись к глазам, лбу, потом – к шее, плечам. Он и она опрокинулись на кровать.

– Ты меня задушишь, – прошептала Лана, тяжело дыша.

Макс ничего не слышал и двигался губами ниже, целовал ключицу. Целовал, как будто боялся пропустить хоть один сантиметр тела. Она попыталась изогнуться и ответить на поцелуи. Макс не позволил. Он коснулся ее груди, и губы защемили напряженную мякоть… То ли это было ее самое чувствительное место, то ли она перенапряглась и взорвалась от нежности, но Макс почувствовал дрожь ее тела и увидел, как дернулась маленькая складочка на животе, потом задрожали бедра и сомкнулись в конвульсии. Он оторвался от груди и уткнулся лицом туда, откуда появляется жизнь. Макс плакал. Слезы полились на слабеющие мышцы ее живота. Он почувствовал, что тело успокоилось. Поцеловав кусочек кожи, он поднял голову.

– Не верю, что дождался тебя, Бонни!

Губы Макса слиплись. Его трясла лихорадка. Звука не вышло. Он откинулся навзничь и замер.

Лана зашевелилась, повернулась и прижалась к нему телом.

– Что ты сделал? – прошептала она. – Я потеряла сознание и ничего не помню, кроме дрожи и горячего жара, залившего меня.

– Ты – лучшая девочка на свете. Я не верил, что найду тебя.

Лана повела рукой по всему его телу, от губ до мужского начала. Она бесстыдно посмотрела на это место и потянулась туда губами. Макс забеспокоился, остановил, прижал ее к груди и поцеловал в плечо.

– Не надо, сердце мое, – сказал он тихо.

– Я хочу. Не останавливай меня. Нам будет хорошо.

– Не надо, сердце мое, – повторил Макс. – Я болен тобой. Нам не будет хорошо. – Он поднялся с кровати и отошел к окну. Полуобернувшись, сказал через плечо: – По крайней мере я был честным. Я сказал тебе, что любовник из меня – не ахти.


Ничего не ведающий о страстях, бушующих за его спиной, Коля оторвал глаза от любимого репортажа из Ростова. Он сделал два шага в тесном кубике офиса вокруг Ланы, оглядывая ее с головы до ног.

Она обернулась и вопросительно на него посмотрела.

Коля снова обошел вокруг.

Лана заелозила на стуле.

– Что происходит? – спросила изумленно.

– Мы сидим и не ведаем… Думала ли ты, что можешь стать знаменитой? – Коля посмотрел диким взглядом.

– Шутка?

– Никаких шуток! – бодро заявил он. – Можешь заработать большие деньги. – Коля прошелся по комнатке. – Мы с тобой открываем собственный сайт, – продолжил он, размышляя. – Ты переезжаешь ко мне.

Лана испуганно подняла голову.

– Подожди выступать! – остановил он. – Сделаем так. Живем вместе, но спим на разных кроватях, – с горящими глазами фантазировал он. – Ты не отдаешься мне, чего только я ни делаю. Ты ведь мастер тянуть резину месяцами?

Брови ее передернулись.

– Да, мастер! – утвердился в мыслях Коля. – Я согласен слушать страдания про Тимура и участвовать в вашей судьбе. – Наслаждаясь придуманной интернет-пьесой, он раскинулся в вальяжной позе в углу и ждал ее реакции.

Лана не ответила.

– Смотри, я приглашу другую, – пригрозил он.

Ланино лицо вдруг преобразилось. Губы растянулись в улыбке, в глазах появился злой огонек.

Коля насторожился.

– Гениально! – как при первом знакомстве воскликнула она.

Вскочила, подбежала, села на его колени и принялась целовать в щеки, в лоб, в ухо. Растерявшийся Коля оглянулся, дотянулся до распахнутой двери кубика и толкнул ее рукой. Дверь шумно хлопнула, сотряся сборные ширмы.

– Что с тобой? – спросил он, нежно обнимая ее за плечи.

Лана наклонилась к его уху и зашептала. По мере того как он слушал, на физиономии Коли играла вся гамма чувств, которые только были способны отобразить челюстно-лицевые мышцы. От радостного удовлетворения, через озабоченность и обалдение, до откровенно-глупого выражения.

– Ник, – нежно шептала Лана. – Ты – такой красивый мужчина. У тебя красивые глаза и губы. Как на тебя засматриваются женщины! С ума сойти! Ты – настоящий секс-символ. Зрители не поверят, что я мучаю тебя…

– Ты – тоже не плохец, – вырвался у Коли комплимент.

Кто-то стукнул костяшкой пальца в дверь. Она распахнулась и впустила хозяина почты.

Лана отстранилась от Колиного уха и посмотрела на вошедшего «запотевшим» взглядом.

– О! Пардон! Я – позже… – выпалил тот и в мгновение исчез.

Дверь медленно пошла назад. Коля вытянул ногу, толкнул дверь, снова сотряс ширмы и снова оказался в объятиях.

– Мне так приятно, когда ты за мной ухаживаешь, отвозишь меня домой. Ты такой хороший, – шептала Лана и целовала его в ухо. Она сделала паузу и с тем же придыханием продолжила: – Я не хочу тебя, Ник. Будешь ты трахаться, не будешь – мне все равно. Коленька, милый, хороший! Ты – мой великий босс! Но не влюбилась я в тебя! – Она откинулась, глядя ему в глаза. – Бывает же так, что ты не хочешь женщину?

– Бывает, – вынужденно согласился Коля.

Она продолжала смотреть влажным глазом:

– Ты меня любишь?

Коля ерзнул на стуле. Страдания отверженного Ромео были ему знакомы, но внезапная постановка самого главного вопроса вызвала некое новое, незнакомое доселе напряжение.

– Ты – хорошая… – начал он разгоняться мыслью.

– Вот! – радостно прервала его Лана. – У нас все замечательно получается! Пусть будет у каждого своя судьба.

– Пусть, – облегчился Коля, повернулся к двери и закричал: – Борис! – Он ссадил «хорошую» Лану на ноги и вышел из кубика. – Боря, – подошел он к почтовому прилавку. – Ты чего хотел?

Хозяин взглянул на Колю:

– Хотел предупредить, не хлопайте дверью. Ширмы на соплях свинчены.

– Я помню. Случайно получилось.

– Тебе на всякий случай крючочек на дверь надо приделать, – посоветовал Боря и протянул вывеску «Закрыто по техническим причинам».

– Оставь, спасибо. Не тот случай.

– Что? – озаботился Боря. – Нет?

– Нет.

– Чего ж целует?

– Черт ее знает! – сказал Коля и пошел назад.


Телефонный звонок обрушился Коле на голову, как салют в траурный день. Время тянулось пасмурное и бессмысленное, если смотреть с точки зрения дела. Он сидел в офисе один, погрузившись в невеселые думы. Только что закончил разговор с Максом.

– Бизнес со счетами придется закрывать, – сказал тот. – Его скопировали. Один негодяй исчезнет с деньгами клиентов, и начнутся проверки.

– Похоже, ты прав, – согласился Коля и положил трубку.

И тут телефон зазвенел вновь.

– Через месяц можешь прилетать за деньгами. Все о’кей! – сообщил Кимбл.

Жизнь сразу засверкала всеми цветами радуги. Коля вскочил, с трудом справляясь с одичавшим в минуту мозгом.

Через час он лежал в массажном кабинете. Трудилась над телом девушка с иссиня-черными прямыми волосами, раскосыми темными глазами и смуглой кожей.

– Тереза, – сказал Коля, – вы просто поэт эстетического массажа. Готов лежать под вами целую вечность.

– Спасибо, сэр, вы очень добры.

Коля повернулся, облокотился локтем о стол, наблюдал, как она натирает руки.

– У меня есть к вам серьезное предложение. Могли бы мы встретиться в неофициальной, так сказать, обстановке и обсудить кое-что?

Тереза посмотрела на Колю глухим черным глазом. Улыбка слетела с ее лица.

– Это не ко мне, пожалуйста. Если вы желаете, у нас для такого случая прекрасный набор. Я дорожу лицензией.

– При чем здесь лицензия?

– Нет, – ответила она без объяснений.

Коля снова лег на живот.

– Вы, возможно, из коренных жителей Америки, в генах несете неприятие «бледнолицых»?

– Нет, я из Эквадора. К «бледнолицым» у меня претензий нет.

– Я был в Эквадоре. Жарища – несусветная. Почему вы остановили выбор на Нью-Йорке? После Эквадора здесь холодно.

– С работой нигде не получалось, – вздохнула Тереза.

– В каком городе вы хотели бы работать?

– Где-нибудь на юге. Но там ценят блондинок, – добавила с сожалением.

– Где конкретно? – не отставал Коля.

– В Сан-Франциско, например. Я сначала жила там.

– Едемте со мной в Сан-Франциско, я хочу открыть массажный салон. Приглашаю вас на работу.

Тереза посмотрела на Колю свысока.

– Отстаньте от меня, сэр! Никуда я с вами не поеду.

…Коля не отстал. Вечером он прибыл к массажному салону и затих на сиденье, поглядывая на входную дверь. На руле лежала газетная страница «Услуги». Крупными буквами кричали объявления: «МОЛОДАЯ ДЛИННОВОЛОСАЯ РУСАЛКА ЖДЕТ ВАШЕГО ЗВОНКА!», «СЛАДОСТРАСНЫЙ ФРУКТ – КРАСИВЫЕ, ГОРЯЧИЕ, МОЛОДЫЕ ДЕВУШКИ ПРИГЛАШАЮТ НА МАССАЖ!», «ИЩЕТЕ НОВЫХ ОЩУЩЕНИЙ, ЗВОНИТЕ!»

На ступеньках появилась Тереза. Коля опустил боковое стекло и крикнул:

– Вы подарили мне хорошую идею! – Он подрулил к девушке. – Есть пара вопросов.

– Вы такой настойчивый, сэр! Что за идеи я дарю?

– Сан-Франциско, я имею в виду. Какой район выбрать для салона, а какой для дома интимных услуг?

– Что, серьезно бизнес начинаете?

– Абсолютно. Садитесь, отвезу домой, поговорим по дороге.

Она села в машину, и «Шевроле» двинулась по улице.

В машине Тереза развеселилась:

– Морочите мне мозги, сэр. Ну просто мастер! Никаких «поужинаем вместе» вы не дождетесь. Мой жених, которого я вытащу сюда во что бы то ни стало, сделает из нас обоих котлету. Скажите честно, зачем я нужна вам?

– Совсем честно. Я предлагаю вам партнерство и квартиру в Сан-Франциско, потому что у вас есть лицензия. Хочу широкий профиль услуг. В доме, где вы будете проживать, вторая половина – для неофициального бизнеса. Мне нужен богатый клиент.

– Я о неофициальном бизнесе ничего не знаю, о’кей?

– Естественно. Но нужно несколько уроков массажа для девушек, которых я подберу.

– Хорошо.

– Это не значит, что я не мечтаю о вас… – начал было Коля.

– Мечтайте, сколько хотите. – Она улыбнулась. – Мы уже приехали. Остановитесь.


Теплый солнечный день. Лана шла по улице и кричала в мобильник:

– Макс, Максик! Что происходит? Почему я не вижу тебя уже двадцать один день? Что случилось?

– Лана, успокойся! Так нужно, – глухо отвечал его голос. – Сейчас самый ответственный момент, и работы невпроворот.

– Почему ты такой странный? Невозможно же так! Давай я приеду.

– Не надо, дорогая. Коля сегодня улетел на неделю, знаешь?

– Я знаю! – кричала Лана.

– У тебя работы прибавится. Я не могу вырваться. Следи за и-мейлом.

В офисе Лана села за стол и забегала пальцами по столу, огляделась: за что взяться?

– Зачем мне следить за и-мейлом? – проговорила она и механически вызвала электронную почту.

Пришло послание. От Клайда.

– Это еще что такое! Остряк.

«Дорогая Лана! Чтобы Вы меня поняли, на прощание я расскажу то, что никому никогда не рассказывал. Айрис – мое счастье. Я сам во всем виноват. Еще в прошлом году все было великолепно. Однажды мы остались вдвоем и были близки… Я неправильно пишу, мы могли быть близки. Прикоснувшись к Айрис, я задохнулся от любви. Описать невозможно. Сердце стучало, как на финише скачки. Страх парализовал тело с головы до ног. С тех пор я избегаю ее. Недавно, на забеге, я чувствовал, как Джиму важно победить. Победа была за мной, но я придержал лошадь, он выиграл. Я их сам толкнул навстречу друг другу».

Лана изменилась в лице, сорвалась с места, заперла офис и выскочила на улицу. Вздрагивая от напряжения, она сидела в вагоне подземки. Пронеслась по переходам, пересаживалась с линии на линию. Нервно ходила по автовокзалу, дожидаясь нужного автобуса. Она закрывала глаза, чтоб успокоиться – межштатный автобус подолгу стоял в пробках.

Подлетев к банку в Нью-Джерси, Лана остановилась отдышаться от быстрого и долгого бега. Отдышавшись, ринулась к стеклянным дверям и на стоянке увидела вен Макса. Подошла, подергала ручки. Вен был заперт. Она походила вокруг, схватила у бордюра камень и выбила окно двери. Открыв ее, Лана юркнула в салон на сиденье и затихла. Вен истерически завыл, как раненый зверь. Редкие прохожие обернулись.

Макс выбежал из банка, стрелой понесся к автомобилю, на ходу вытряхивая из кармана ключи. Он вскочил на сиденье, нервно нащупывая выключатель сирены. Наконец вырубил рев. С кислой миной обернулся на разбитое окно. Глаза его скользнули по зеркалу заднего вида, и по спине побежали мурашки – из зеркала смотрели живые глаза. Глаза ринулись к нему, руки обхватили за шею, и в ухо ему уперлись теплые губы.

– Я тебе докажу, какой ты мужчина!

Макс обернулся, и лицо сразу накрыла копна мягких светлых волос. Лана сжала руки и продолжала целовать.

– Прекрати! Подожди! – вырывался Макс.

– Нет, я не отпущу! Вези нас сейчас же куда-нибудь.

– Да подожди!..

Макс не смог вырваться. Он провел по лицу рукой, раздвигая ее волосы.

– Отпусти ты меня, не могу я так вести машину. Поедем, поедем.

– Обещаешь?!

– Да.

Она отняла руки и тут же перемахнула из салона через спинку на переднее сиденье, вытянулась к нему всем телом, обняла одной рукой. Макс завел мотор и выехал со стоянки.

– Макс! Макс! – говорила она, захлебываясь в словах. – Не делай из меня божество. Я – шлюха для тебя. Бери меня как хочешь! Двадцать один день жду, когда меня трахнешь! Я стала женщиной, как увидела тебя. От десятков мужиков ушла, чтобы найти тебя. Нашла наконец. Я – не божество. Я – потенциальная воровка, Макс. Чтобы набрать маме денег на операцию, я готова красть. Шлюха и воровка, знай! Все про секс знаю. Километры порно просмотрела, ожидая тебя. Я сейчас докажу, какой ты мужчина! – Она рванула его за ремень брюк.

Вен катил по шоссе среди кустарников и редких деревьев. Машина вильнула к обочине, перевалилась через канавку и запрыгала по зелени травы к кустам.

…Все было предсказано в «любимом фильме». Они лежали в маленькой комнатке отеля. Лицо Ланы светилось спокойствием. Макс поднялся и сел.

– Черт побери! – сказал он, глупо улыбаясь. – Ты действительно лучшая женщина. – Посмотрел на нее с нескрываемым восхищением, спросил: – Ты чувствуешь сейчас так, как я? Ну, после этого?..

Лана молчала, только светилась.

– Иначе как узнаешь, как тебе было, если не спросить?

Лана шевельнулась, поднялась, прислонилась к его спине грудью.

– Ты был потрясающим! Я не могу отойти от тебя.

– Мы уедем жить в другой штат. Мы теперь вылечим твою мать. Она приедет и будет здорова.

Лана прижала губы к его плечу и замерла.

Радость жизни переполняла Макса. Глаза уставились в окно на листву кустарника, который подходил прямо к зданию. Ветра не было, листья не шевелились и казались мертвыми. Думая, Макс по привычке смотрел куда-то в сторону.

– Что за Тимур? Коля мне рассказал.

– Выдумала, чтоб от мужиков отделываться. Действует, я скажу…


Восьмое марта – число календаря, для американцев ничего не значащее. Природа и население о нем не ведали. Небо накрыл бесцветный занавес ненастья, угрожая задождить мелкой сыростью.

Из аэропорта Коля пробирался по шоссе среди потока мечущих грязью автомобилей. На сиденье рядом с ним покоился долгожданный кожаный кейс. Он добрался туда, где восьмое марта для цветочных магазинчиков – день суперприбыльный. Прилавки тонули в аромате душистых букетов, и на перекрестках над ящиками с многоцветьем улыбались желтолицые продавцы. Белое мужское население копошилось среди цветов с раннего утра.

«Шевроле» затормозила на Брайтоне. Коля прошел в банк, спустился в хранилище индивидуальных сейфов. Выложив пачки денег рядом с Гивиным капиталом, он удовлетворенно окинул взглядом сложенное богатство и запер сейф.

По дороге в офис Коля купил букет красных гвоздик и, довольный, направился на службу. Достав свободной рукой мобильник, он вызвал номер Макса.

В трубке ответил незнакомый голос:

– Отдел корпораций.

– Будьте любезны, я хотел бы поговорить с мистером Зайонцем.

– Мистер Зайонц больше не работает, сэр. Могу я вам чем-нибудь помочь?

Сообщение ошеломило Колю. Предчувствие беды вспыхнуло в груди и поползло по коже холодком.

– Благодарю вас. Я по личному вопросу.

…У почтового сервиса мигали огнями полицейские «Форды». С порога Коля увидел распахнутую дверь кубика. У входа собрались почтовые работники и посетители, внутри маячили полицейские инспектора.

Коля вошел. На Лане застегивали наручники. Инспектор увидел Колю.

– Вы сотрудник фирмы? – спросил он.

– Да.

– Ваши документы, сэр!

Скрывая страх, Коля достал бумажник, вынул автомобильные права, протянул.

– Каковы ваши служебные обязанности в фирме «Айрис и Клайд», мистер Эсмеральдов?

Коля не понял.

– Какая-то ошибка, господин инспектор. Здесь фирма «Райт чойс». Так, как значится на вывеске. Я ее президент. – Он подошел к столу и достал регистрационный комплект фирмы.

Инспектор просмотрел протянутую документацию, сверил фамилию, вернул бумаги назад.

– «Айрис и Клайд» – моя фирма, – сказала Лана. – С «Райт чойс» не связана.

Удивлению Коли, как говорится, не было конца. Он пытался поймать ее глаза, но она наклонила голову, сделала шаг к выходу и оказалась рядом с ним.

– Что произошло? – спросил Коля.

Волосы упали на ее лицо, она пыталась сдуть их, не получалось. Коля протянул руку и поправил прядь. Она подняла глаза. Его сердце сжалось. Страх и страдание скрыть Лане не удавалось. Черты обострились, глаза бегали по сторонам.

– Ник, ты ни при чем. Я сама наворотила.

– Что наворотила?

Она не ответила на вопрос.

– У каждого своя судьба, – сказала с отчаянием и, не дожидаясь приказа полиции, двинулась к выходу.

Оставшись один, Коля постоял, бросил цветы на стол и набрал на телефоне номер. Трубку долго не брали, наконец подняли.

– Это Николай, Аркадий Максимыч, – объявил себя Коля.

Возникла пауза.

– Алло!

– Доигрались в бизнес, детишки! – грубо ответил отец. – В тюрьме Максим. Теперь адвокат разбирается.

– За что? – взволнованно спросил Коля.

– Вас обоих надо спрашивать!

– Нужна помощь какая-нибудь?

– Знаешь, Николай, тут мать в истерике, – категорично заговорил отец Макса. – Ты оставь Максима в покое. Какая тут помощь! Хуже уж некуда! – Он положил трубку.

Коля посидел некоторое время, поднялся, снял плакат фирмы «Райт чойс», сложил его вчетверо, убрал в стол и опять сел. Глаза остановились на игрушке, висящей под настольной лампой. Протянул руку взять ее, но раздумал.


В адвокатской конторе Коля сидел битый час. Адвокат, женщина на пятом десятке с сухим лицом и маленькими умными глазами, наконец подвела черту:

– Зайонца до суда неизбежно оставят под стражей, но девушку могут освободить под залог. Узнайте у родственников или знакомых, кто смог бы сделать это.

– У нее нет тут родственников. Я внесу залог.


Глава одиннадцатая

Магия и мафия


Океан серел металлом. Ветер сдирал с волн верхушки, вспенивая воду в белые барашки. Холод разогнал бездельный народ. Рестораны пустовали даже внутри, в тепле. На веренице лавок, как редкие птицы на проводах, чернели застывшие фигуры закутанных пенсионеров, верящих в пользу свежего воздуха.

Коля прошел к перилам пляжа, вытащил сигарету, посмотрел вокруг. Ближайший к нему человек сидел на лавочке, опершись на палку. Лицо было знакомое, и Коля напрягся, вспоминая.

Старик напомнил сам:

– Мистер Эсмеральдов, когда же спутник запустят? Мы ждем.

Коля вспомнил:

– Матвей!

Матвей замахал кому-то на дальней лавочке и заорал, вспугнув с перил чайку:

– Илья! Иди сюда! Смотри, кого я встретил!

Две фигуры ожили, поднялись и пошли на зов. Коля оглянулся, увидел вдали удаляющуюся женскую фигуру и крикнул первое пришедшее в голову имя:

– Лана!

Крикнул негромко, чтобы женщина не оглянулась.

– Извини, Матвей, у меня важное свидание, – сообщил он и заспешил прочь.

– Мистер Эсмеральдов, мистер Эсмеральдов! Куда же вы? – вопрошал вслед Матвей. – Как позвонить Гиви?

Коля настиг незнакомую женщину, больше ее не окликая. Походить по берегу, подумать не получилось. «Обслуженное» население напоминало о себе. Он спустился по лесенке и пошел к автомобилю.

Дома Коля застал шум и пение – за стеной слышались голоса. Он отсчитал деньги за аренду и пошел к хозяевам. Зал был заполнен говорливым народом. К Коле повернулся десяток черноглазых мужских, женских и детских голов. На бордовой кошме, расстеленной поверх ковра, стояли бутыли с вином, вазы с виноградом и мандаринами, блюда с яствами.

– Николай! – обратился к нему хозяин. – Заходи, раздели наш праздник.

– Что вы празднуете? – спросил Коля, присаживаясь на кошму.

– Сына в оркестр приняли.

– Поздравляю! – Коля протянул руку молодому человеку в черном костюме с бабочкой.

Им протянули кружки темного вина. Собравшиеся одновременно загалдели тостом, объединившись в единый распевный панегирик. В незнакомом языке Коля разобрал слово «фелис!» и кричал «фелис!» в унисон с общим хором. Именинника заставили играть. Он отнекивался, но сдался, взял скрипку и затянул на ней жалостливую песню. Коля выпил вина. Оно разлилось по телу теплом и притупило тревогу.

– Скажи, Сесиль, ты погадать можешь? – спросил он хозяйку.

– Покажи руку.

Коля протянул свою длань. Цыганка смотрела и молчала.

– И что? – спросил Коля с нетерпением.

– Путаная у тебя жизнь.

– В чем путаная, расскажи.

– Заноза у тебя в сердце невынимаемая. Давай к бабуле Геде подкатимся, пока у ней настроение праздничное. Она тебе точно расскажет. Я переведу.

Седовласая Геда отвлекла восхищенные глаза от внука и взглянула на Колю. Тот подобострастно улыбался. Глаза старухи сосредоточились на протянутой к ней ладони. Геда что-то тихо произнесла, после чего Сесиль поднялась и куда-то ушла. Старуха молча изучала Колину руку. Сесиль вернулась со свечой и колодой карт. Геда что-то промолвила.

– Волос оторви с головы один, – сказала Сесиль.

Геда подпалила волос на свече и внимательно смотрела, как он скручивался и таял в огне. Затем она разложила на ковре карты, переместила их, отложила какие-то в сторону, открыла новые, уложила рядом и медленно заговорила.

– На пороге у тебя роковая женщина, – перевела Сесиль. – От нее пришел знак, который постоянно с тобой.

– Какой знак?

– Знак пересечения ваших судеб. Какой, точно тебе сказать не может. Попробует увидеть детали.

Старуха закрыла глаза, протянула руки к Колиному лицу, зашевелила сухими пальцами. Молчала, молчала и наконец произнесла слово.

– Она видит вишневый цвет. Что у тебя есть вишневого цвета? – спросила Сесиль.

Коля напряг захмелевшую память. Ничего вишневого не вспоминалось.

Геда произнесла другое слово.

– Золото, – шепотом перевела Сесиль.

– Золота у меня точно нет, – также шепотом ответил Коля. – Не увлекаюсь.

– Думай, Николай! Геда не ошибается. Не обязательно золото. Что-то у тебя есть золотого цвета?

Тут Колю пробило.

– Как она смогла увидеть?! – шепотом воскликнул он. – Это – там, в офисе.

Он вспомнил японскую куклу. Темно-вишневый жакетик поверх золоченого платья. Кукла постоянно болталась на лампе перед глазами.

– Геде не важно, где находится знак, – сказала Сесиль. – Знак подан именно тебе, если Геда его видит.

Старуха что-то спросила.

– Она спрашивает, как выглядит предмет, который ты вспомнил, – перевела Сесиль.

– Игрушка. Японка на веревочке.

На лице Геды выразилось удовлетворение.

– Вот видишь, – сказала Сесиль.

Перед глазами Коли возникла Лана, случайно занесшая безделушку в Колину жизнь. Растерянная и подавленная. Вспомнился Макс, смотрящий на нее влюбленными глазами. Коля вздохнул, стараясь освободиться от воспоминаний.

– Роковая женщина прошла мимо, – грустно прошептал он. – Роковой она стала для другого.

Сесиль резко обернулась к Коле.

– Геда не может ошибиться! – предупредила она.

– Ладно, поблагодари Геду. С «роковыми» женщинами я сам разберусь, – самонадеянно сказал он. – Спроси, что с бизнесом. Видит ли она что-то?

Старуха взглянула на карты, на Колю. Цыганки заговорили на своем языке.

– Бизнес ожидает успех, – резюмировала Сесиль их короткую беседу.

Хмель, затихший было в Колиной крови, активизировался, отвлек от гадания и погрузил в состояние эйфории по поводу предстоящего дела.


Совсем в другой части Нью-Йорка, ничего не ведая о жизни Коли и о его знаках, в модном темно-вишневом пиджаке, в юбке с золотым отливом, на высоких каблуках, медленно шла по краю тротуара Бродвея восточная женщина. Ее раскосые глаза из-под челки черных волос озабоченно рассматривали водителей проезжающих автомобилей. Она нервничала, но шага не прибавляла.

Женщину в темно-вишневом пиджаке звали Эльвира. Она дошла по Бродвею до сквера и двинулась вдоль него, продолжая рассматривать водителей. Остановилась у спуска в подземку, немного постояла, оглянулась последний раз на проезжую часть и ушла вниз, на станцию.

…Метровая фотография женской ладони с сомкнутыми пальцами украшала витрину скромного офиса на улочке нью-йоркского района Квинс. Надпись сообщала:


«ИСПРАВЛЕНИЕ СУДЬБЫ


СНЯТИЕ СГЛАЗА


ПРИВОРОТ


ВОССТАНОВЛЕНИЕ УДАЧИ В БИЗНЕСЕ»


У открытой настежь двери по случаю жаркого летнего солнца сидела на выносном стульчике круглолицая, лет сорока, гадалка в очках с короткими вьющимися русыми волосами и курила. К тротуару, рядом с ней, втиснулась между автомобилями старенькая черная «Тойота».

– Отдыхаешь, Валь? – спросила Эльвира, покинув «Тойоту» и проходя мимо, в дверь офиса.

– Да. Сегодня не густо. – Русоволосая зевнула, бросила сигарету, забрала складной стульчик и ушла следом.

В центре комнаты, позади низкого столика, возвышалось кресло с наброшенной на него серой шкурой. На столике – стеклянная сфера, замысловатые подсвечники, карты и прочие причиндалы оккультных дел. Синим дымком исходила на столе бронзовая курильница, распространяя сладкий запах. В углу – спортивный мат, накрытый полотенцем.

Эльвира достала из кармашка пиджака пакет с белым порошком и протянула коллеге.

– Рассыпь по сиреневым пакетикам с травами. Распредели точно. Тару сожги, чтобы она не валялась тут нигде.

Валентина скрылась в узкий пенал кухни. Открыла настенный шкаф с множеством банок и пакетов с цветными наклейками. Принялась выгружать на стойку те, что с сиреневыми метками.

Эльвира прошла в смежную комнатку, сбросила парадную одежду и облачилась в тренировочный костюм, раскрашенный драконами. Она вернулась в приемную, остановилась, выгнулась телом над спортивным матом и ловко встала на голову, уперев ноги в стену.

– Как охота? – спросила Валя, вернувшись из кухни.

– Ноги устали, километра три, наверно, прошла. Когда надо, никого нет. Раньше по улице пройти не успевала, подруливают.

– Долго собиралась, дорогая моя. Но важно, что твердо решила.

– Твердо, Валь. Тут можно годы просидеть и никуда не вырваться. Работаем за аренду да за еду. Что я, хуже их?

Она скосила глаза на газетную страницу, вырванную и лежащую на мате. Страницу заполняли цветные фотографии девиц. Крупные буквы заголовка сообщали: «Нашествие русских жен на обитателей квартир на Парк-авеню Нью-Йорка!», «Бракоразводные процессы оборачиваются для красоток миллионными доходами!»

– Ты – лучше их, подруга, – сказала Валентина. – Тебе сам Бог велел в твой четвертак. Они все – блядюшки из провинции. Я внимательно читала. Американцы не разбираются. Это мне поздновато.

– Получится – вытащу тебя, не беспокойся! Рискованно, конечно, но другого пути не вижу.

Вдруг Валентина рассмеялась:

– Слушай, если завтра опять пойдешь, что делать с горе-пенсионером? Его жена приведет. Он у нее на поводке, как с девицей его застукала.

Эльвира помрачнела, опустилась на мат, села на скрещенные ноги.

– Здесь у меня такое впервые, – сказала она и задумалась.

– Чего делать с ним? – повторила коллега.

– Смертник он.

– Как – смертник?! – всполошилась Валентина. Смешливое выражение исчезло с ее лица.

– Чего, чего, а смерть я чувствую на все сто. В молодости началось. С мужем такое случилось. Напился мой народный артист СССР где-то у себя в опере, привели его и положили на диван. Я подошла накрыть пледом, смотрю, он белый совсем. Испугалась и разбудила. Он изругал меня. Потом глянул из-под бровей. Я содрогнулась. В глазах блеска нет, темнота одна. По спине мурашки побежали. Да как побежали – согреться не могу. Лежу и не знаю, что со мной. Еле заснула. Он не проснулся утром, умер ночью. На похоронах я все забыла. Не до себя было. Да и чего я понимала, шестнадцатилетняя девчушка. Позже, когда я уже на сцене выступала, во время спектакля точно такой же взгляд у актера Латифа поймала. Опять холод по всему телу, играть не могу, чуть представление не сорвала. Директор вызвал объявить выговор, а ему звонок: умер Латиф. С тех пор такой взгляд врезался мне в память. Я к бабушке Гюльсары ходила. В театре у нас многие у нее гадали. Она мне объяснила. «Ты, – говорит, – смерть чувствуешь. Присмотрись к людям. Помощь можешь оказать многим».

– Ушла из театра?

– Там трудно стало. Коммерческие режиссеры понаехали. Роли своим женам раздали. Но я с промыслом оказалась. Деньги пошли побольше, чем у актрисы. Один из клана нанял меня. Испугалась, правда, здорово.

– А для чего нанял?

– Как только додумался до такого?! Выдал удостоверение от центральной газеты. «Пройди, – говорит, – по тем, кто наверху оказался. Бери интервью и определяй, кто готовится дуба дать». За каждого соответственно – сумма. Знаешь, что я тогда поняла? Смерть человека метит не только когда он болен или стар. Я работодателю одного эмвэдэшника выглядела. Он мне не поверил: «Молодой слишком, – говорит, – чтобы помирать. Можешь ошибиться, конечно. Не страшно, продолжай!» Через день звонит. Прикончил начальничка кто-то.

Обе какое-то время молча смотрели на дымок из курильницы, который пошел колечками.

– Пенсионеру не мешай, – сказала Эльвира. – Приворот для проформы изобрази. А так – выдай травки с гашишем. Проверь, чтобы слабый, ливанский, был, зеленый. Пусть порадуется последние дни на Земле. Жена у него – стерва, чувствуется.

– Эльвир, раз ты сама рассказала про мужа… Для меня многоженство – загадка. Как вы друг с другом разбирались? Любила ты своего «народного»?

– Кого я в четырнадцать лет могла любить! Отдали, и пошла. Он тетку черной «Волгой» покорил. «Солидный человек, – говорила мне, – к тебе сватается. Счастливая ты!» Главные коммунисты по нескольку жен неофициально имели.

– Для мусульман, наверно, привычно.

– Они – мусульмане, когда девочек из аулов за путевку в санаторий выкупать, а как водку жрать, все – коммунисты-ленинцы. Это я сейчас понимаю. Если бы он мне сегодня вторую жену привел, обоих бы отравила. – Она резко ожесточилась от собственных воспоминаний.


При полном женском параде Эльвира стояла на центральном бульваре района, глаз ее остановился на водителе открытого «Ровера». Не первой свежести мужчина в темном костюме медленно тянул автомобиль вдоль тротуара и смотрел на нее. Она отвернулась и занялась рассматриванием прохожих. Машина остановилась рядом.

– Леди! Я извиняюсь… – услышала она голос и обернулась.

Сидящий за рулем размахивал каким-то «Приглашением», оттиснутым на золотом фоне.

– Что ты хочешь? – весьма недружелюбно спросила Эльвира.

– Мисс, можете мне помочь?

– Это чем же? – Она подозрительно посмотрела на водителя машины.

Он представился:

– Барри Скотт. Менеджер компании «Фреш фиш», – и протянул «Приглашение».

Эльвира прочитала. Открытка сообщала о банкете, который проводила рыботорговая фирма.

– И что?

– Дело несложное, но деликатное. Глядя на вас, я понял, что лучшую кандидатуру мне не найти.

– Чем же я столь уникальна? – кокетливо спросила Эльвира, сообразив, что удача наконец ей улыбнулась.

– Мне надо блеснуть в обществе. Ничего лучше женщины мужчину не украшает.

Она задумалась, посмотрела на автомобиль, на хозяина:

– Покажи руку.

Тот посмотрел удивленно, но подчинился. Эльвира перевернула руку ладонью вверх и некоторое время рассматривала.

– Эскорт предлагаешь?

– Что-то вроде этого.

– Надолго мероприятие?

– На полдня. А там – как хочешь. Природа, озера. Можно отдохнуть.

Эльвира засунула «Приглашение» в карман, села в машину, поехала.

– Что по руке узнала? – спросил Барри, прибавляя скорость.

– Смотрела, не убийца ли ты.

– И как?

– Ходок ты, конечно, по бабам, но на чужую душу не посягаешь. – Улыбнулась.

– Ты – волшебница. Как имя волшебницы?

– Эльвира.

– Успешно гаданием занимаешься? – спросил образовавшийся кавалер.

– Вообще не занимаюсь, – соврала Эльвира. – Так, для себя только.

Машина свернула на шоссе и понеслась из города.

…Столы были накрыты на свежем воздухе. Прием, как чувствовалось, уже заканчивался, кое-кто уезжал.

Хозяин в красном галстуке, надутый как баллон, желал всем хорошо отдохнуть и извинялся за то, что вынужден покинуть гостей: по предписанному режиму ему предстояло принимать процедуры.

Нарядный рыботорговый народ сидел, стоял, ходил и был навеселе. Мужчины в строгих официальных костюмах и женщины с оголенными плечами в вечерних платьях с любопытством обернулись в их сторону. Барри под руку с Эльвирой направился к одной из групп, остановившись по дороге у шведского стола.

Эльвира в вишневом пиджаке выглядела в этом обществе, как фазан в стае белых и черных лебедей, присевших отдохнуть на зеленой лужайке. Чувствуя на себе множество взглядов, она робела. Обстановка вокруг была знакома только по фильмам или снилась ночами.

Барри запасся с подноса официанта большим бокалом виски со льдом. Эльвире протянул плоскую «воронку» искристого шампанского.

– Расслабляйся и веселись, – сказал он и выпил. – Сейчас кое-кому представлю. Чем-нибудь по жизни занимаешься?

– Актриса.

Барри посмотрел на нее наигранно восхищенно:

– У тебя большие перспективы, если будешь умно себя вести.

– Это как?

– Ну… – Он не продолжил, поскольку они подошли к компании. – Вира, – представил Барри спутницу, сократив для удобства ее имя.

Ей протянулось несколько рук для приветствия.

– Представляете, – весело обратился он к окружающим, – Вира по руке определяет, кто ты.

– Кто же ты, Барри? – спросила худая женщина в шляпе с цветами.

– Я – не убийца! – ответил он с деланным достоинством.

– Как мило! – хором одобрило общество.

– Вира, а что мой муж? – Женщина в шляпке заворковала, возбуждаясь от любопытства. – Джил, ну-ка, дай руку!

Мужчина, с близко посаженными глазами и бородкой, начал вытирать руку салфеткой.

– Я – в шутку, – смутилась Эльвира.

– Давайте в шутку. В шутке – истина, – настаивали вокруг.

Компания обросла любопытными. Потянулись другие руки. Группа расселась на ажурные белые креслица. Засуетились официанты с подносами. Солнце спускалось к дальнему лесу, окрашивая бесхитростное веселье на поляне в розовые тона грядущего заката.

Эльвира ловила мужские взгляды и загоралась. Барри пил виски с белоголовым краснолицым джентльменом…


Рассвет еще не коснулся крыш, но небо уже выцвело. По темным, безлюдным, остывшим за ночь улицам Квинса неслось желтое такси с включенными фарами. Такси уткнулось в бордюр у тусклой многоэтажки, где среди асфальтового полумрака ревела мотором громада грузовика, перемалывающего городские отходы.

Из машины выскочила Эльвира – золоченая юбка распорота по шву, пиджак помят, на рукаве размазалось глинистое пятно. Она поспешно вбежала в подъезд. На повторный звонок в дверь открыла сонная Валентина.

– У тебя свои ключи… – Она осеклась, увидев подругу. – Что случилось?

Эльвира посмотрела усталыми глазами, хлюпнула носом.

– Валь, спустись вниз, расплатись за такси. Косметичку потеряла. Все расскажу.

Она прошла в комнату и начала сбрасывать одежду.

Валентина накинула халат, схватила сумку и побежала расплачиваться. Когда она вернулась, в комнате пахло сеном. Эльвира лежала в ванне, наполненной бурой, как в лесном болоте, водой, по которой плавали листья и веточки. Один листик был прилеплен на щеку. Рядом стояли опустошенные склянки.

– Откуда ты? – Валентина присела в торце.

Эльвира ковыряла на пальце ссадину и напряженно думала. Услыша вопрос, она оживилась.

– В принципе все о’кей! Потеряла я от радости бдительность, он напился и… Сам виноват, мне его не жалко.

– Кого не жалко? Можешь ты толком рассказать?

Эльвира кратко рассказала об истории знакомства с Барри и приглашении на банкет. Продолжила уже подробнее:

– Почти все разъехались. Надо уезжать. Барри мой уже покачивался, а потом пропал куда-то. Нашла его у куста. Барри говорил сам с собой и размахивал руками…

«– Барри, как же мы поедем? – спросила Эльвира.

Барри перестал бубнить, посмотрел, глаз повеселел.

– Все будет в порядке, – произнес и шагнул, стараясь не качнуться, ухватил за руку. – Сейчас проветрюсь… Идем!

– Куда? – Эльвира занервничала.

– Проветрюсь, говорю. К озеру, лебедей посмотрим.

Она сопротивлялась минуту, но пошла. Через десяток шагов за кустами, под склоном, поросшим густой травой, открылось озерко.

– Никаких лебедей тут нет, – недовольно сказала Эльвира.

– Хорошо, что нет. Я искупаюсь без лебедей.

Лицо его озарилось бестолковой решимостью. Он ступил на край склона, тут же поскользнулся и закувыркался вниз по траве. Докатившись до воды, он замер и не шевелился.

Эльвира испугалась, сбросила туфли и осторожно спустилась к нему.

– Барри!

Он вяло перевернулся, сел, ослепительно улыбаясь.

– Испугалась!

– Все мне про тебя понятно. Вызываю такси.

Она полезла в карман пиджака. Не успела. Крепкие объятия придавили ее к земле.

– Вира, – зашептал Барри, – я люблю тебя. Я буду любить тебя…

Эльвира извилась всем телом, преодолевая его натиск, и оттащила за волосы озверевшее от «любви» лицо.

– Пусти немедленно! – хрипела она.

Борьба приняла неинтеллигентные формы. Барри рвал юбку, она вцепилась зубами в руку. Он ослабил давление. Эльвира вывернулась из-под него, поднялась. Барри вскочил на ноги, двинулся к ней.

– Я буду тебя любить…

Эльвира приняла стойку и издала боевой клич. Это не остановило возбужденного Барри. Эльвира подпрыгнула… Не догадывался Барри, что имеет дело со специалистом по восточным единоборствам. Глядя на Эльвиру, мало кто догадывался о таких ее способностях. Он получил ногой по лицу и, скуля, покатился по траве.

Она выхватила мобильник и «Приглашение» с адресом, пытаясь набрать номер. Разъяренный Барри вскочил и обхватил ее руками. Эльвира вырвалась и побежала вдоль склона. Догнать Барри не смог. Он встал на колени и взмолился:

– Не делай этого! Только не звони! Я дам тебе любые деньги. – Барри протрезвел.

– Поверила я тебе! – бросила Эльвира и набрала номер полиции.

Приехали полиция и «скорая помощь». Царапины на руке и синяки на бедрах медики обработали, поставили компрессы и предложили Эльвире отправиться с ними в госпиталь. Закончив процедуру протокола, женщина-полицейский надела на Барри наручники».

– Чему ты радуешься? – спросила Валентина, глядя на улыбающуюся в ванне подругу.

Эльвира пошевелилась в воде, растирая ногу.

– Ты не соображаешь сама? Что в той статейке про девиц пишут? На чем они жизнь себе устраивают?! На судах! Видит Бог, я не хотела этого. Сейчас нагоню давление и опять – к врачу за справкой. Знаешь, как это делается? Подают на миллион за моральный ущерб. Суд присуждает тысяч восемьдесят. И дело в шляпе!

– Ой, Эльвир, хлопот не оберешься! Надо адвоката искать.

– Чего его искать?! Этих адвокатов как собак нерезаных в газете. Работают за тридцать процентов. Аванс не берут. – Эльвира рассмеялась, посмотрела на часики, начала подниматься из воды. – Вот промысел! Только подставляйся. Раз в два месяца можно вытерпеть. – Она посмотрела на подругу разбойным взглядом.

– А если правда изнасилуют?! – вздрогнула Валентина.

– Да, это риск. Потому и деньги. – Разбойный взгляд сменился на улыбку. – Мужик в одиночку со мной не справится! Давай-ка спать, простая душа. Контора сегодня закрыта на переучет.

…Неделю спустя Эльвира сидела в офисе, поглядывая на часы. Издалека доносились удары церковного колокола.

– Валь, когда она придет, оставь нас одних, пожалуйста.

– Нет проблем. Посижу в кафе напротив.

Стрелка подошла к двенадцати, раздался звонок в дверь. На пороге стояла невысокая американка в очках на узком бледном лице.

– Эльвира?

– Да. Проходите, пожалуйста.

Женщина проводила глазами уходящую Валентину, окинула Эльвиру взглядом с головы до ног.

– Миссис Скотт, – представилась она. – Я пришла, как договаривались.

Они сели за стол. Женщина нервничала, рылась в сумке и молчала, но все же заговорила первая.

– Я пришла предложить вам деньги без суда. Если вы заберете заявление, то вот. – Она выудила из сумки чек и положила на стол.

Эльвира взяла чек в руки. Молча его разглядывала.

Не прочитав на ее застывшем лице никакого ответа, женщина продолжила:

– Это – все. Все, что мы можем заплатить. Барри шесть лет ждал должность менеджера, и только недавно наша жизнь вошла в нормальные рамки.

Эльвира молчала. Обременительную волокиту суда она боялась не меньше чем боялись супруги Скотт. Сейчас она боролось с собой, чтобы скрыть радость. В душе зазвучала старинная музыка из далекого детства, которую исполнял на рубобе в узбекском городе Термиз аксакал Джафар. Мелодия всегда вспоминалась, когда Эльвире было хорошо и судьба поворачивалась удачей.

– Разве я хотела принести кому-то несчастье?! – сказала она.

Миссис Скотт вздохнула. Чувствовалось, что разговор ей дается с трудом.

– Чего ж вы ожидали, милочка, если сели к неизвестному вам мужику в машину?

– Я поверила, что он приглашает меня на прием.

Миссис о чем-то задумалась.

– Каким образом вы сумели мужу расквасить лицо? – наконец спросила она.

– Пяткой.

– Как – пяткой? Он что, лежал?

– Он бросился на меня.

– Как же это возможно?

Эльвира встала, отошла, собралась и в быстром прыжке сбила ногой мягкую игрушку, висящую на стене.

Мисс Скотт изумилась.

– Хороший урок моему козлу. Где вы научились всему этому?

Эльвира села, неровно дыша после прыжка:

– На родине я увлекалась восточной борьбой.

– Зачем вам понадобился прием на вилле?

– Ищу новую клиентуру, – слукавила Эльвира.

Мисс Скотт посмотрела на нее внимательно:

– Вы хотите прорваться в высшее общество! Если мы договоримся, я помогу вам.

Эльвира была на седьмом небе. Она благодарила духов, которые устроили ей испытание и вознаградили.

– Поверьте, мне неприятно, что так произошло, – сказала она сдержанно. – Не хочу вам горя. Я согласна.

Миссис Скотт облегченно вздохнула.

– Позвони Джессике, – она протянула визитку, – скажешь, что от меня. Она держит фирму, обслуживающую приемы. Возьмет тебя в команду, без содержания возможно, но думаю, что тебя это устроит. Два-три дня в неделю. Там ты сориентируешься. Захвати свою рекламу, Джессика – сумасшедшая на всякие гадания. Еще. Пойдешь в эту компанию, – миссис вновь протянула визитку, – тебе подберут одежду и парфюмерию. Денег не жалей. С твоим гарнитуром ты далеко не уйдешь.

– Как я смогу вас отблагодарить?

– Мы с тобой договорились. После закрытия дела на четвертый день можешь представить чек в банк.

Эльвира проводила гостью за порог, проследила, как она уселась в знакомый «Ровер» и отъехала.

Опрометью Эльвира бросилась в кафе напротив.

– Валька, – обхватила она подругу за шею. – Сегодня мы празднуем. Смотри! – Эльвира выложила перед ней чек.

– Шестьдесят тысяч! – пропела та.

Эльвира вскочила.

– Я уехала. Закрывай контору! Вернусь домой, отметим!

Стремглав она выскочила на улицу и побежала к «Тойоте».


За окном гасло небо. Не зажигая света, Эльвира, в элегантном костюме, вся из себя «от Диора, Кардена и Версаче», неподвижно сидела за столом, сжигая глазами карты, белеющие в свете уличного фонаря. В душе снова звучала старинная музыка детства.

Хлопнула дверь.

– Где долго гуляешь? – спросила Эльвира.

– Клиент солидный появился. На дом вызвал. Полную реабилитацию кармической оболочки заказал, – радостно сообщила Валентина. – Знаешь, чем я его взяла?! Все вокруг, говорю, у вас на миллионы – особняк, «Мерседес» у дверей. А сами – развалина развалиной. Ничего в себя не вложили… – Валентина включила свет и запнулась, увидев чемоданы, покоящиеся на диване. – Опять уезжаешь! Куда?

Эльвира не ответила, отсутствующий взгляд застрял на картах.

– Что с тобой? Давай ужинать. – Подруга ринулась на кухню.

– Подожди. Я надолго уезжаю, – сказала Эльвира и снова замолчала.

– Объясни наконец, в чем дело!

– Не пойму, что со мной происходит. Смотрю на него, и дрожь молнией по телу стреляет.

– На кого?

– На Марио.

– Кто он?

– Мужчина.

– Так, может, он помрет у тебя, как сама рассказывала?!

– Нет, Валь. Тут совсем другое.

– Так ты влюбилась! – вскричала Валентина. – В первый раз, что ли?

Эльвира недовольно поморщилась и окинула ее беспомощным взглядом.

– Он-то что? – допытывалась подруга.

– На него посмотреть страшно.

– Страшно! Наплевать, что тебе страшно. Как смотрит на тебя, спрашиваю?

– Никак. Загадка. Знаешь, что предложил? Должность распорядителя его клуба. Я как на Лонг-Айленд приехала, глаза разбежались. Дворец эмира из сказки. Одни витражи чего стоят! – Эльвира вытащила из сумочки ключи. – Посмотри.

На привязанном к ним маленьком куске толстой шкуры с шерстью была соткана изящная собачья голова с рубиновыми глазками и алмазными зубами.

– Что это?

– Ключи от моей территории. От спальни, раздевалки и прочего. Собачка – сторож и охранник.

– Красота!

– Боюсь верить в чудеса. Теперь вот что. Квартиру нашу держи, я полностью буду оплачивать. Мало ли что! Зарплату дал в месяц – мы с тобой за год не заработали. Покидать клуб нельзя. Только по поручениям. Завтра летим с ним куда-то в Коннектикут. Думаю, год выдержу, а там посмотрю.

У Валентины округлились глаза:

– Эльвир, что-то страшно мне.

– Ничего! Сама говоришь: наплевать, что страшно. Клиентуру наберу, на всё нам хватит. Может, и судьбу определю. В общем, двинулась в другую сторону жизнь, Валюшка.

Подруги вышли из подъезда. Неся чемоданы, направились к «Тойоте».

– Небольшой сувенир тебе, – сказала Эльвира, поставив чемодан на землю.

Она порылась в сумочке, достала из нее бумажки в целлофановом пакете и связку ключей с «таблеткой» автомобильной секретки. Бросила на капот «Тойоты».

– Пользуйся, она теперь твоя.

– А ты? – удивленно спросила подруга.

Эльвира перевела глаза на красную «Порше», стоящую на противоположной стороне улицы.

Огорошенная Валентина примолкла, потом натужно улыбнулась:

– Трав захватила?

– Полный набор.

Подруги расцеловались крест-накрест. Эльвира села за руль. «Порше» с места набрала скорость.

…Поздним вечером в номере пятизвездочного отеля незнакомого города штата Коннектикут Эльвира ходила взад-вперед и волновалась от неопределенности. Никто не звонил и не приходил.

В дверь постучали только утром. Вошел большеголовый мужчина с черными вьющимися волосами, густыми бровями, с выбритыми до синевы щеками.

– Мы едем на дерби. Жду внизу, – сказал и ушел.

…Эльвира не разбиралась в тонкостях тотализатора, поняла только, что шеф проигрывал. Она предложила:

– Хочешь, сделаю ставку, Марио?

Нагнав на себя «таинственную» сосредоточенность, она зажала амулет в руках и прошептала заклинание, после чего назвала номер. Марио поставил и выиграл. Он посмотрел на нее с удивлением.

– Ну-ка, ну-ка, сделай еще! – попросил он с азартом.

Эльвира испугалась, но выхода не было. Трясущимися руками она снова зажала амулет. От страха быть разоблаченной почувствовала головокружение, побледнела. В полубреду назвала номер.

– Ты уверена? – спросил Марио и посмотрел на нее. – Вариант невероятный.

Эльвира что-то бормотала, склоняясь к коленям. Приводить ее в чувства времени не было. Дали старт. Марио поставил и был весь в игре. Очнулась Эльвира оттого, что он тряс ее.

– Наша ставка! Мы с тобой можем их разорить!

Эльвира пришла в себя.

– Мы их не разорим, – сказала тихо. – «Дух» не приходит по заказу. Он ушел.

– Ты – ведьма! – продолжал он восторгаться уже в отеле. – Отдохни. Вечером у шефа переговоры за ужином. У меня голова разболелась.

Эльвира уперлась черными угольками из-под ресниц в его светло-коричневые глаза.

– Где болит?

Марио недоверчиво уставился на нее:

– Затылок и шея.

– Хочешь, сниму? – Она достала из сумочки маникюрный набор, из него – обломок бамбуковой палочки с закругленным концом. Простенький инструмент, используемый корейцами. – Вытяни левую ногу на стул. – Нажимая концом палочки у ногтя большого пальца, она нашла нужную точку – Марио сразу застонал. – Терпи, очень больно будет.

Она нажала палочкой, что было сил. Марио взревел.

– Я говорю, терпи, десять раз нажму.

От мучительной процедуры больной взмок. Но вскоре понял – голова прошла.

– Ты – истинно ведьма! Чудо!

Похвала воспламенила ее амбиции. Ах, как хотелось ей понравиться ему. Не было в ее жизни такого случая. Всегда «лезли» к ней. Сейчас приходилось действовать самой – на Эльвиру, как на женщину, Марио не реагировал.

Он встал с кресла и направился к двери.

– Есть другое чудо, – остановила его она.

Мужчина развернулся в ее сторону.

– Ты – азартный, Марио. Я видела, в карты проигрываешь. Хочешь, будешь чаще выигрывать?

– Ты говоришь, что духа по желанию не вызовешь! – Он усмехнулся.

– Дух ни при чем, – сказала она серьезно. – У меня был клиент, карточный шулер. Недурно живет за счет «профессии». Ему предстояло играть среди себе подобных. Такое они сообразили соревнование. Ставки сам понимаешь какие. Он пришел сглаз снять. Шулера уважают наши дела. Мы подмешивали их противникам травы в вино и кофе. Есть такие настои – внимание рассредоточивают, волю ослабляют, вытаскивают забытые страдания.

– Вредные настои?

– Никаких последствий!

Эльвира выдержала его внимательный взгляд.

– На переговорах сегодня готова попробовать?

– Где будут происходить переговоры?

– В номере.

– Предоставь в мое распоряжение аперитивы. Я в команде Джессики хорошую школу прошла именно по аперитивам.


Ночью она сидела в баре, забившись в темном углу за столиком. Сидела долго – в высоком бокале с трубочкой растаял лед, кофейная кашица из перевернутой чашки высохла. Эльвира ковыряла ее ложкой, переводя напряженный взгляд с одинокого пианиста на вход.

Марио появился усталый и непонятный. Задержался у стойки, ожидая заказ, и только затем сел напротив. Эльвира вся трепетала от нетерпения, желая узнать результат, едва сдерживала порыв.

– Ты для меня уникальная находка! – сказал он. – Шеф не ожидал получить процент, с которого начал.

Эльвира затаилась, предвкушая комплименты и еще бог знает чего.

– Давай праздновать! – робко предложила она.

– Хочешь шампанского? – Марио поднялся.

– Я не пью. Ты выпей!

– Я уже прилично набрался. Хватит. Праздника сегодня не получится. Рано утром вылетаем в Нью-Йорк.

Ожидания не оправдались. Она молча поплелась за ним из бара.


Вилла выступала из-за деревьев угрюмым темным крылом. Красно-желтый с зелеными пятнами лесной массив уходил за горизонт. В полном согласии с летящим временем наступала осень. Листья беззвучно срывались с веток и планировали вниз.

Эльвира сидела на перилах беседки с прижатым к уху мобильником, выдававшим длинные гудки. Бровь и часть щеки были залеплены пластырем. Рукав вязаного свитера, спустившийся по руке с телефоном, обнажал бурый синяк на плече. Прислонившись к колонне, она болтала свесившейся ногой и блуждающим взглядом смотрела по сторонам. В отдалении садовник выравнивал граблями кучу опавших листьев.

Наконец послышался знакомый голос.

– Валь! Это – я.

– Наконец-то! – воскликнула подруга. – Ну что?

– За два месяца ни взгляда, ни интереса. Я для него пустое место. А тут… Не знаю, как и рассказать.

– Говори прямо. Что-то случилось?

– Случилось…

– Что? Говори уж!

– Я здорово издергалась за это время…

«Желтый листик скружился Эльвире на голову. Она не смахнула его. Полуприсев на боковой парапет входной лестницы, напряженно смотрела на кучку гостей. Воспаленный взор был устремлен на Марио, болтающего с высокой шатенкой. Марио обнимал женщину за плечи.

Приехавшие не спешили. Выходя из машин, они топтались на площадке у входа, приветствовали друг друга, разговаривали и курили.

Эльвира оттолкнулась от опоры и ушла в дом. С аперитивами в руках несколько гостей стояли у накрытого стола, галдя по-итальянски. Ревнивый глаз Эльвиры выхватил Марио, усаживавшего даму за стол. Они оживленно разговаривали. Повар выкатил на тележке серебряное блюдо с горой румяного плова. Марио обернулся и потребовал общего внимания.

– Наша хозяйка предлагает сегодня попробовать узбекскую кухню. Эльвира! – повернулся он к ней. – Не вижу вас за столом.

Народ расселся, глядел с интересом. Плов водрузили на середину, официанты нагнулись к блюду с обеих сторон, распределяя золотой рис с кусочками мяса по широким пиалам.

Эльвира присела за стол.

– Чем это едят в Азии – ложкой или вилкой? – спросил мужчина с проседью на висках.

– Клавдио! – засмеялся Марио. – Ешь как сумеешь.

– В народе едят руками, – сказала Эльвира. – Но это не обязательно.

– Как его руками есть? – заинтересовался носатый итальянец с вытаращенными глазами среди коротких ресниц.

– Очень просто. Сжимаете три пальца и аккуратно отгребаете с краю кучку риса. Добавляете кусочек баранины и – в рот.

Носатый попробовал, остался доволен. Разговор закрутился вокруг эксперимента.

– Потрясающая кухня! – воскликнула «женщина Марио». – Эльвира…

– О! Я тебя не представил, – спохватился и перебил ее Марио. – Эльвира, познакомься: моя сестра Стефания. Редактор женского журнала.

У Эльвиры с души схлынул жар и загорелись уши. Она на минуту «оглохла».

– Как вы к этому относитесь? – спрашивала Стефания.

– Что – как? – переспросила Эльвира.

– Я сделаю страницу узбекской кухни в нашем журнале. Можно блюда повторить заново для фотографий?

– С удовольствием!

Неизвестно почему, ее глаза остановились на мужчине с проседью, которого Марио назвал Клавдио. Тот пытался рукой собрать рис. На мгновение Эльвира поймала его взгляд. По коже побежали мурашки, и стало холодно внутри. Точно так, когда она видела мужа перед его смертью.

Эльвира извинилась, вышла, села в гостиной. «Холодок» не исчезал. Она просидела довольно долго. Вернулась к столу, застала разъезд гостей. Попрощалась, послушала любезности об «изумительной» кухне, вернулась назад, в гостиную, села в кресло.

Марио пришел озабоченный. Увидел вжавшуюся в кресло «хозяйку».

– Ты что?

– Как тебя предупредить, не знаю.

– О чем?

– Клавдио скоро умрет!

– Ты спятила, подруга! Он здоров, как слон. А! Оставим. У меня и без того – забот полна голова.

Встал и ушел наверх.

Утром Эльвира застала Марио в холле у телефона.

– Клавдио! Как вы там, живы, здоровы? – Марио скосил глазом на Эльвиру. – Я буду, как договорились!»

В беседке Эльвира сползла на лавочку и продолжала говорить с Валей по телефону:

– Вечером он не появился. Звонок раздался ночью. «Я сейчас буду», – сказал Марио тихо, но у меня сердце в пятки ушло. Я поднялась с постели, надела халат. Места себе не нахожу. Накрыла столик, села у окна, жду. Ты бы видела, какой он приехал!..

«Черная «Порше» выскочила из темноты к подъезду, как будто пантера скакнула из ветвей на жертву. Через минуту Марио вбежал в спальню вместе с охранником. Черные глаза сверкали мертвецкой злобой. Такого Марио она не знала. Незнакомец готовился ее растерзать. Он с силой ударил ее по лицу.

– Как ты могла знать, что Клавдио ждет автокатастрофа?

Эльвира отлетела на кровать, тут же вскочила, прислонилась к стене и приняла боевую стойку…»

– Они меня скрутили и связали, – продолжала она рассказывать подруге. – Марио кричал: «Откуда ты знала? С кем ты связана?» Отвечаю ему: «Если бы я была с кем-то связана, зачем бы тебя предупреждала! Я получила знак, что он умрет, и все…»

– Господи! – вскричала Валентина в ужасе. – Ты где?

– Да я здесь, на вилле…

«Марио постепенно принимал знакомый образ. Глаза ожили. Кивком он отпустил охранника.

– Часто это у тебя? – спросил глухо.

– Нечасто, – прошептала она.

Он подошел к столику, налил виски, не разбавляя выпил, опустился на угол кровати.

Эльвира молчала, глядела на его сутулую спину.

– Разве ты не видишь, что я влюбилась в тебя до корней волос? Могу я погубить тебя?

Марио повернулся, провел рукой по ее лицу, пытаясь стереть кровь, и потянул к себе».

– Я, наверно, извращенка, Валь, – шептала Эльвира в трубку. – Он бил меня ремнем, но я наслаждалась. Чувствовала себя частью его тела. Я хотела боли, мне нравилась боль. Было жуткое желание видеть, слышать и дышать его жаром. Под моим взглядом он становился агрессивным. Казалось, что он требует чего-то большего. Потом произошло совсем невероятное…

Она закрыла глаза.

– Эльвир!

– У меня так никогда не было! Выносить агрессию кончились силы, я перестала ощущать что-либо. Сознание захлестывалось. Я провалилась буквально в пропасть. В глазах потемнело, и сердце остановилось. Я закричала.

И Эльвира отключила телефон, заново переживая этот момент.

«Пальцы рук судорожно впились в мужское плечо, спину и до крови ранили кожу. Эльвира нашла себя лежащей рядом с Марио, что-то шепчущей. Тело горело и вздрагивало.

– Любименький мой! Нас теперь водой не разольешь! – выдала Эльвира сентиментально-слащавую фразу, но она была счастлива и не выбирала слов. Лежала с остановившимся взглядом, как будто не жила. Редкие снежинки беззвучно накрывали железный карниз. За окном – бесцветный зимний день. В душе – аксакал Джафар играл на рубобе. – Никому в жизни я не говорила ничего подобного, – не пошевелившись, произнесла она.

По лицу Марио пробежала тень:

– Мы не можем быть вместе.

До Эльвиры не сразу дошел смысл сказанного. Музыка детства медленно ушла и затихла.

– Мы с женой взяли на содержание семью погибшего брата, – продолжил он. – Дети, жена и невестка живут в Майами.

Все утро, одна в спальне, она тихо плакала. Перестали радовать работа и деньги. Отказаться от Марио сил не хватило. В обед она привела себя в порядок и спустилась вниз. Найдя его в гостиной, подошла и улыбнулась:

– Я уйду, милый. Не выдержу рядом с тобой. Что-нибудь сотворю…

Марио забеспокоился, оглянулся по сторонам:

– Пойдем прогуляемся, ты явно переутомилась.

Он вывел ее на улицу, и они пошли по промерзшим плитам тропинки.

– Это невозможно, малышка, – сказал он тихо.

Эльвира смотрела, не понимая.

– Клуб принадлежит семье. Я – только ее солдат. Тогда, в отеле, Барон выбрал тебя. Тебя проверили. Ты подошла по всем данным. Теперь просто так ты не сможешь уйти: ты – свидетель и «слишком много знаешь».

Возникла ситуация, которую Эльвира и предположить не могла.

– Что я знаю? Итальянского я не понимаю.

– Кто это будет учитывать?

– Ты, Марио!

– Кто меня будет спрашивать?

– Уйдем вдвоем! На свете много мест, где нас никто не найдет. Детям ты сможешь помогать.

– Нам не с чем уходить, Эли. Лучшего заработка не найти, а я ничего не умею. Деньги быстро закончатся, их не так много. Что тогда?

Под ногами похрустывал лед, они шли молча. Если бы кто-то наблюдал за ними издалека, был бы удивлен. Они вдруг остановились, ожесточенно заспорили, успокоились и долго говорили, опустив головы. Затем оглянулись и разошлись в разные стороны, в обход единственной тропинки».


Ситуация замерла в воздухе без ответа и выхода. Эльвира терялась. Мафия у нее ассоциировалась с группой бандитов, которые только тем и занимаются, что убивают. Созрело решение – надо бежать.

В спальне Эльвира прошла в смежную комнату, где хранились ее туалеты. Открыла дверку шкафа. Из батареи туфель всех цветов и фасонов она выбрала спортивные и сорвала с вешалки теплый шерстяной костюм и куртку. Одевшись, устроилась у окна, выжидая удобный момент.

Наконец она увидела, как Стефания вышла из дома – похоже, как обычно, собиралась в Нью-Йорк. Она остановилась у крыльца и стала о чем-то болтать с садовником.

Эльвира накинула сумочку на плечо и спустилась вниз. Она вышла на улицу и, собрав все свои актерские способности, небрежной походкой направилась к стоящей у крыльца паре.

– Стефания, подвези, пожалуйста, до Манхэттена. Хочу походить по магазинам.

Та не возразила. Эльвира дошла с ней до автомобиля, и они уехали.

В центре Манхэттена она поблагодарила Стефанию, подождала, пока ее машина исчезнет в потоке автомобилей, и юркнула вниз, на станцию подземки.

…Валентина ахнула, увидев подругу на пороге.

– Срочное дело, Валя. Сейчас соберусь, и едем в аэропорт. Возьмешь мне билет на свое имя.

– Что произошло?

– Расскажу по дороге. – Эльвира кинулась к платяному шкафу.

– Куда ты летишь?

– Куда подальше. В аэропорту решу. Посмотрим, какой ближайший рейс. Хорошо бы в Сан-Франциско. Дай твой чемодан, разберемся потом. И вызови такси.

Желтое такси взяло курс на аэропорт «Кеннеди».

…В Сан-Франциско время года не ощущалось. Яркое солнце, бесснежье и вечнозеленые растения охраняли безвременье.

Эльвира стояла у телефонного автомата, тревожно поглядывая вокруг. На ней была длинная коричневая юбка афганского пошива, в цвет юбки – кофта и темно-бордовый платок, спускающийся на плечи, спину и руки. Пальцы пробежались по кнопкам телефона. Зуммер прогудел два раза, трубку подняли.

– Алло!

– Валюш, никто не появлялся у тебя?

– Нет, никто не появлялся.

– Никто и не должен появиться. Не могу я тебе все рассказать. Позже как-нибудь. Живи спокойно.

– Эльвир…

– Роза, – тут же поправила Эльвира.

– Извини, больше не повторится. Ты, Роза, как в воду канула. За месяц я извелась вся!

– Канула, точно. Пока устраивалась… Ты бы меня видела сейчас! – «Самокрещеная» Роза вздохнула и улыбнулась.

– Что вздыхаешь?

– Скучаю. В конце концов, он ни в чем не виноват. Я сама все устроила.

– Ну вот, началось! – воскликнула Валентина.

– Нет, нет. Умом я понимаю. Борюсь. Я знаешь что сделаю? Я замуж выйду. Первый, кто предложит, – как в омут головой!

Сказала и подождала реакцию.

– Не пойму, что ты задумала! С делом что?

– Хочу к кому-нибудь примкнуть. Побывала у одной гадалки. Трудно в незнакомом месте. Ладно, монеты кончаются. Буду сама звонить, не волнуйся.

Эльвира повесила трубку, оглянулась и пошла по улице. Внимание ее привлекла необычная картина. На кромке тротуара стояла на штативе видеокамера. Управлял ею пожилой человек в кепке. Вокруг мялись с ноги на ногу мальчишки и несколько зевак. Камера была направлена на витрину. Над стеклянной витриной сверкала новенькая вывеска: «МАССАЖНЫЙ ЦЕНТР. Эстетический массаж».

За стеклом витрины – обитый золотым штофом антикварный диван, на диване – девица в бикини. Сбоку стоял столик, за которым перед микрофоном сидел человек в торжественном костюме с бабочкой, рядом пожилой мужчина восточного типа в свитере и белой рубашке. Человек с бабочкой что-то говорил в микрофон.

Эльвира направилась к группе зевак и услышала русскую речь. Она подошла ближе и заглянула в откинутый флажок монитора. Камера захватывала людей за столом.

– …Это очень простые вещи, – заканчивал говорить выступавший, – доступные каждому, чтобы сохранить здоровье.

Мужчина в свитере подхватил:

– Спасибо, Игорь! Дорогие мои соотечественники, доктор напомнил вам о вещах, совершенно необходимых. Наш русский канал не первый раз приходит в ваш дом, чтобы рассказать о различных методах улучшения здоровья. Сегодня мы ведем передачу из необычного места, которое я обнаружил совершенно случайно и которое имеет непосредственное отношение к теме нашей программы. Мы ведем передачу из витрины «Массажного центра».

Камера отъехала от ведущего, показав девицу на диване, а в глубине, за ней, – стол и еще двух человек. Камера двинулась к ним.

Эльвира увидела русого, сероглазого, обнаженного по пояс спортивного мужчину, которого массировала черноволосая «индейка». Он поднял голову и улыбнулся во весь рот.

– Его владелец, Николай Эсмеральдов, очень советует посетить Центр, – слышался голос ведущего. – Он просил меня сообщить вам, что вы можете узнать о «Центре» много интересного на сайте: «Изумрудныйсад (пишется вместе), ком».

– Добро пожаловать! – сказал Коля в камеру.

Камера отключилась. Оператор стал свинчивать ее со штатива.

Эльвира подошла к витрине. Оттуда расходились участники передачи. Подумав немного, она вошла в салон. Осветители сматывали провода приборов. Ведущий болтал с индианкой. Владелец в накинутом на плечи махровом халате разговаривал с круглолицым очкариком. Эльвира подошла ближе, остановилась, сделав вид, что рассматривает на стене прейскурант.

– Мне надо усложнить сайт, – говорил владелец. – Камеры поставим во всех комнатах. И второе, самое важное: хочу широкую рекламу по Интернету.

– Можно включить в поисковые программы, – сказал очкарик. – Но это деньги, Коля.

– Понимаю. Я дам вам один ростовский сайт. Посмотрите, как они сделали.

– О’кей, Николай!

Ведущий телеканала, бросив взгляд на Эльвиру, закричал по-русски:

– Саша, любопытная кукла у стенда! Сними для экзотики! – Он кивком указал оператору в ее сторону.

Тот выхватил из кофра камеру. Ни слова не говоря, Эльвира торопливо пошла к выходу.


Свежий ветерок прогуливался по занавеске из форточки огромного окна и тут же умирал, не достигнув широченной кровати. Коля безмятежно посапывал в подушку, стиснутый горячими молодыми телами. Три женские головки соблазнительных представительниц разных человеческих рас, выпроставшись из-под кромки красочного одеяла, устремили на него карие, зеленые и черные шарики глаз.

Коля открыл веки. В тот же миг головы дернулись, исчезли под одеялом, и скрытая живая масса на кровати пришла в буйное движение, сопровождаемое громкими вскриками и визгом. Шевелящаяся куча грозила уже вывалиться на ковер, но замерла под настойчивым музыкальным аккордом дверного звонка. Буйство притихло.

– Кто это? – Коля сдернул одеяло, обнажившись в клубке растрепанных девиц.

– Сивилла! – Черноволосая губастая мулатка соскочила с кровати и, не одеваясь, бросилась к выходу в коридор. – Я с ней в двенадцать договорилась.

– Постой, Кэтчи! – задержал ее Коля. – Кто такая Сивилла?

– Ты хотел русскую, Ник. Она говорит, «я – русская».

– Сколько ей лет?

– Восемнадцать. Я о ней все расспросила и обо всем рассказала.

– Ладно, зови.

Девицы шмыгнули с кровати в ванную, зашумели водой.

Коля поднялся, накинул халат, вышел в гостиную, уселся в кресло.

Создание, появившееся на его глаза, выглядело достаточно вызывающе. Копна льняных волос на голове собрана в пучки торчащих остроконечных перьев. Из-под красной кофточки с глубоким вырезом едва выглядывала желтая юбка. Бедра обтягивали черная сетка чулок, уходящих в остроносые красные туфли. Дополняла образ уличной жрицы любви «богатая» косметика.

– Хай! – приветствовал Коля и спросил по-русски: – Ты – русская?

Девица наморщила лоб.

– Мать говорила, отец был с русского корабля, – кое-как складывая слова, ответила та.

– По-русски говоришь?

– Не очень.

– Согласна с условиями, о которых тебе Кэтчи рассказала?

– Согласна. Чего бы не согласиться?

– Бой-френд у тебя есть?

– На фиг он мне, если ты есть и будут клиенты!

– Будут, будут клиенты.

За стенкой «заработала» музыка. Коля оглянулся и захлопал в ладоши.

– Кулиточки! – крикнул он, русифицировав расхожее испанское словечко «жопки». – Все сюда!

Девицы собрались в тесный кружок. Они пританцовывали под музыку, которую выдавал кассетник, прибывший вместе с недопричесанной и недоодетой компанией. Их подвижные молодые тела вырабатывали сексуальную энергию помимо чьей-либо воли.

Коля удовлетворенно улыбнулся.

– Я хочу, чтобы вы запомнили. Вы – массажистки оздоровительного центра. Никаких знакомств и провоцирования мужиков на улице. Никаких денег с клиентов в этой квартире. Получать их будете только у меня. Все – в целях вашей же безопасности. Здесь появляться в скромной одежде. Запомнили?

– Да, – ответил хор.

– Соберетесь и – в «Центр» на учебу, в распоряжение мастера Терезы, – завершил он собрание и вышел на террасу.

«Сейчас они закончат туалет и приготовят кофе», – лениво подумал Коля, развалившись в шезлонге и щурясь от ярких лучей утреннего солнца. Он нырнул в бассейн и улегся на воде, слегка шевеля руками, чтобы удерживать равновесие.

«Как хороша жизнь!» – мысль, давно потерявшаяся из виду, снова посетила его голову. Коля чувствовал себя восточным пашой, владельцем гарема. Все было «Пёрфект!» «Счастье – это когда все идет, как я хочу», – вспомнил он расхожую фразу.


В «Шевроле», забитой говорливым девичьим штатом, Коля отъехал от тайной резиденции «Центра» и направился в город. В офисе он повел девиц в массажное отделение.

– Вот тебе бригада, – обратился он к Терезе, – призванная поднимать и снимать у мужчин кровяное давление. – Настроение у Коли было превосходное. – Обучай дополнительному ремеслу согласно нашему договору, – сказал он и вышел.

В приемной Коля обнаружил «жар-птицу». Он не мог сравнить гостью ни c чем иным. Высокая, стройная восточная красотка листала буклет косметических товаров. Малиновый пиджак, шелковая юбка и кофточка салатного с золотом оттенка. Норковую накидку Эльвира держала на руке. На вошедшего Колю она не обратила внимания, рассматривала каталог.

Он остановился и принялся ее разглядывать.

Эльвира обернулась:

– Что смотришь? Любишь женщин?

– Не без этого.

Жар-птица подошла. Атмосфера запахла дорогими духами.

– Роза, – представилась Эльвира. – Я пришла к тебе с предложением.

– Уж не замуж ли за меня собралась, девушка? – У Коли заиграло воображение.

– Взял бы?

– Решить могу после детального обследования. У меня есть отделение диагностики души и тела.

– А я сама ставлю человеку диагноз.

– Читаешь его мысли?

– Читаю и передаю. Хочешь проверить?

Эльвира достала колоду карт, раскинула по столу веером картинками вверх.

– С картами не связываюсь. Проигрываю. Это – не моя стихия.

– Тебе играть никто не предлагает. Посмотри минутку.

Коля уставился на карты. Она собрала их в колоду, перетасовала, так же веером раскидала по столу рубашками вверх и пронзила Колю прищуренным раскосым взглядом.

– Не моргай!

У Коли побежали по телу мурашки. Коле захотелось Розу.

– Почувствовал меня, запомнил?

– Почувствовал! – многозначительно ответил Коля.

– Смотри мне в глаза, укажи пальцем любую карту.

Коля ткнул в одну из карт, наслаждаясь растущим желанием.

– Шестерка пик, – тихо произнесла Эльвира. – Двигай ее ко мне.

Коля подвинул карту.

Эльвира, не переворачивая ее, отогнула уголок.

– Ну вот. С тобой приятно работать. – Она притянула карту к себе. – Смотри на меня. Покажи пальцем короля бубен. Не отрывай глаза, двигай ко мне. Так. Еще одну покажи, даму червей.

Закончив процедуру, она перевернула три карты, выбранные Колей. Шестерка пик, бубновый король и дама червей лежали на столе.

Пораженный Коля оглядел новую знакомую.

– Н-да, – хмыкнул.

С «Востоком» у него практики общения не было. Захотелось овладеть опытом.

– Я сегодня не завтракал. Составишь компанию?

Он повез даму «на крабов», в небольшой домик на берегу. Панцирных жителей моря бросали в кипяток прямо из океана. «Со льда – да в полымя». На стол водрузили корзину, полную вареных крабов, и вручили по деревянному молотку.

– Дай посмотреть левую руку, – попросила Роза.

Коля протянул раскрытую ладонь.

– О! Был в катастрофе?

– С чего ты взяла?

– В тебе живет другой человек и не так давно.

Коля посмотрел на собственную руку, которую никогда особо не разглядывал. Тонкий пальчик Эльвиры повел узким лакированным фиолетовым ногтем от запястья к пальцам.

– Жизнь у тебя долгая, но в конце подневольная.

– Роза-а! – растянул он имя. – Прекрати меня пугать. Я – невнушаем.

– Никакого внушения. В моих интересах видеть тебя успешным. Я пришла предложить тебе бизнес. Хочу стать твоей компаньонкой. У меня оздоровительный центр, как ты выразился, для души и тела. Что улыбаешься?

– Как мне тебя раньше не хватало!

– Теперь имеешь.

Они чокнулись пивными кружками:

– За успех!

Эльвира пригубила пену, не выпив. Коля уже тяжелел.


Вывеска у входа изменилась: «МАССАЖНЫЙ И ОЗДОРОВИТЕЛЬНЫЙ ЦЕНТР ДЛЯ ДУШИ И ТЕЛА». Прейскурант услуг дополнился предсказанием судьбы, снятием сглаза и других мыслимых и немыслимых благ.

В новенькой «Шевроле» темно-зеленого цвета Коля остановился у входа, открыл багажник и выгрузил завернутую в грубую бумагу бесформенную тяжесть. Втащив ношу через порог, он поднялся в маленькую комнату, служившую кабинетом. На столе он обнаружил свидетельство женского присутствия – столовый поднос, накрытый расшитой вафельной салфеткой, с бокалом терпкого сока.

Оценив на языке прелесть нового статуса, Коля сел за стол, включил компьютер и погрузился в рассматривание своего детища – сайта «Изумрудныйсад». На первой странице в массажной комнате Тереза работала с пожилой клиенткой. Женщина свесила руки со стола и блаженно дремала, уткнувшись носом в подушку. На другой страничке – «Эротический массаж» – девица с витрины тщательно втирала крем в тело лысому мужику. В комнате Розы стояло пустое кресло с высокой неудобной спинкой и наброшенной на нее шкурой. Сама компаньонка находилась в зале и давала уроки йоги женщинам средних лет. Играла заунывная музыка. Коля увеличил на экране картинку, рассматривал несколько минут, затем встал и спустился вниз, в зал.

Он прошелся вдоль стены. Не находя себе занятия, дошел до дальнего угла, отпер дверь черного хода, вышел на заваленный ящиками дворик. Со всех сторон дворик был ограничен глухими стенами домов. В бетонной коробке одиноко росло тутовое дерево.

Коля вернулся в зал, сбросил пиджак, расстегнул пуговицы рубашки, сел, скрестив ноги, на мат и уставился на компаньонку.

– Глубокий вдох, – командовала та участникам сеанса. – Тянем воздух, тянем, тянем, сколько возможно, и задерживаем дыхание. Держим, держим паузу… раз, два, три… Очень медленно выдыхаем. Представьте, что вы на вершине горы. Ничего нет вокруг, только бескрайнее небо…

Коля попытался вообразить «бескрайнее небо», но глаза скользили по ногам компаньонки, и его фантазия двинулась совсем в другое русло. Оно переместило йога-Розу в некое пространство, где та, одетая в прозрачный пеньюар, дразнила Колю и ускользала. Команды из зала едва слышались. Коля тянулся к ней рукой. Она отстранялась…

От «медитации» Коля очнулся, услышав вопрос:

– Что ты сидишь? Вставай!

Сеанс окончился. Участники переодевались на лавке. Коля поднялся.

– Я тебе подарок привез, – сказал он торжественно.

– Ну-у!

Коля внес из прихожей запакованный тюк, разорвал бумагу. Перед глазами Розы-Эльвиры предстала бронзовая лампа веселящегося фавна. Буро-зеленое чудовище сидело на темной скале, упиралось одним копытом в утес, размахивало руками и хохотало во весь рот своей рогатой рожи.

– Такого хотела прелестная Магиня? – спросил торжествующий Коля, обняв ее за плечи.

Эльвира всплеснула руками и поцеловала его в щеку:

– Такого!

Коля задержал ее, прижав к своему телу.

– Роз! – промычал Коля. – Я ждут тебя у себя вечером…

Она стрельнула на него глазами, подняла бровь. Глянула еще раз и вырвалась, полоснув по лицу шелком волос.

– Поставь скульптуру при входе, – сказала она и уселась на стул наблюдать.

Коля потащил фавна в угол.

– Смотри, какие у него мышцы! – воскликнула она. – Готовая эмблема «Центра». Зажги лампу!

Коля вставил вилку в розетку, щелкнул выключателем. Лампа не загорелась. Он ухватил Фавна за плечо и стал наклонять, укладывая на бок и дергая провод. В лампе что-то щелкнуло. Разряд электрического тока прошил Колю с головы до ног. Рука прилипла к металлу. Он побледнел и затрясся.

Тут произошло событие, которое ошеломило дарителя навсегда. От крика Эльвиры у Коли заложило уши. Фавн вырвался из рук и грохнулся на бок. Эльвира застонала и согнулась пополам.

Коля подскочил к ней:

– Что с тобой?

Ее ладонь багровела от ожога.

– Покажи руку, – трясущимися губами проговорила она.

Потеряв способность соображать, Коля вытянул серую от пыли пятерню, которая оказалась здоровой и гладкой.

– Я приняла твой ожог, – простонала Эльвира, морщась от боли. Она дернулась к шкафу, загремела многочисленными банками, переворошила пакеты и обернулась. – Беги за крахмалом, пока не пошли пузыри!

Коля выскочил на улицу.


Было пасмурно. В воздухе стояла сырость. Коля подъехал к «Центру» и увидел «Магиню», стоящую у входа.

– Возьму твою машину, – сказала она. – Есть вызов на дом. Такие вызовы – самое выгодное дело.

– Буду ждать! – Коля протянул ключи.

Проехав город, Эльвира повернула в направлении аэропорта. В аэропорту она оставила автомобиль на стоянке, взяла билет на ближайший рейс до Лас-Вегаса. Город соблазна и надежд встретил ее ослепительным солнцем. Эльвира подошла к телефонному автомату, дрожащей, замотанной бинтом рукой набрала номер и замерла, собираясь с духом. Трубка ответила.

– Почему они меня не ищут?! – почти крикнула она.

– Что ты делаешь в Лас-Вегасе? – спросил Марио тихо.

– От вас скрываюсь. Слабо твоим головорезам! – снова прокричала она.

– Не кричи. Ты устроилась в Сан-Франциско и сиди тихо. Все идет по нашему плану. Тебе нашли замену.

Эльвиру хлестнула ревность.

– Значит, у тебя новая хозяйка! Зря время не теряешь!

– Женатая пара.

– Как ты узнал, где я? – спросила Эльвира, не оправившись от возбуждения.

– Секрет фирмы, – после паузы ответил Марио. – Я оценил то, что ты предложила, – добавил он твердо.

Не справляясь с излишком эмоций, Эльвира крутанулась в будке.

– Я уже нашла кандидатуру, – произнесла она интригующе.

– Большой капитал?

– Не очень, но перспективный. Очень перспективный. Главное, то, что нужно. Нам нужно.

– У меня неприятности со всех сторон. Не звони, пока я все не утрясу. Я сам тебя найду.

– Долго ждать?

– Боюсь, что не один месяц.


Коля вернулся поздно, усталый и голодный. Ринувшись к холодильнику, он краем глаза зацепил мигающий автоответчик. Нажал кнопку. Послышался многозначительный шепот:

«– Возьми меня…» – Голос Розы оборвался громкими гудками.

Коля засуетился, спустился в машину и погнал к ней на квартиру. Долго стучал в дверь. Никто не открывал. Достал телефон, набрал номер. Слышал, как звонок гремел в пустоте, трубку не поднимали.

Он набрал номер на мобильнике и услышал ее голос.

– Ты где? – спросил взволнованно.

– В офисе.

Еще один переезд через ночной город. «Центр» был закрыт, жалюзи спущены, но не заперты. Коля поднял жалюзи и остолбенел. Эльвира сидела на диване в витрине, завернутая в шкуру. Горела свеча, дымился котелок, воздух был полон ароматов. Выглядела она дико. Волосы, всегда гладкие и уложенные, распущены по плечам и взлохмачены. В глазах нездоровый блеск. Коля подумал, что она накурилась, вошел, понюхал воздух. Запаха марихуаны не обнаружил.

– Ты напилась чего-нибудь?

– Возьми меня отсюда, – прошептала она вместо ответа и не пошевелилась.

Коля нагнулся, взял на руки.

Она обхватила его за шею и начала целовать в ухо, шептала:

– Возьми меня отсюда, я не могу больше с ним говорить.

– С кем?

Эльвира не ответила. Он вынес ее в зал.

Одурев от долгожданных ласк, Коля опустился на ковровый мат.

– Подожди, подожди! – требовала она, освободившись от шкуры, медленно его раздевая.

Раздев, Эльвира притащила свечки, дымящуюся курильницу. Она играла с ним, как кошка с мышкой, где мышка давно была согласна быть съеденной. Колю гладили, царапали, переворачивали, мазали медом, облизывали, посыпали темной пыльцой, рисовали по телу таинственные знаки. Коля извелся, рассматривая отражение того, что происходило, в зеркальном потолке. Позам, которые рождались в любовном спектакле, позавидовали бы великие эротические художники. Он несколько раз дергался, желая взять инициативу, не получалось.

– Подожди, подожди… – шептала она.

– Ты сумасшедшая, подруга, – прохрипел озверевший Коля. Ухватил ее руками, что было сил, и развернул к себе.

Зал освещала цветная реклама с улицы. Партнерша, извернувшись телом, смотрела на Колю. Раскаленный черный глаз из-под коротких ресниц вызвал в Коле неодолимый страх, как будто в близости с Розой было что-то неладное. Он крутил головой, желая спрятаться от ее взгляда, а она не отворачивалась. Коля закрыл глаза и пустился по воле волн. Спектакль продолжался в разных вариациях, пока Мавроди не размяк в изнеможении. Прядя в себя, он открыл глаза и не обнаружил подруги рядом.

– Роза!

Коля поднялся и пошел ее искать. В комнатке «Магини» среди ураганного беспорядка – раскрытого шкафа, рассыпанных из пакетиков порошков, разбросанной одежды и бумаг – стоял накрытый на столе праздничный ужин на двоих. Горели свечи, искрились два наполненных вином бокала, под прозрачной запотевшей крышкой парилась неведомая закуска.

– Эй! – прокричал Коля. – Где ты? Иди сюда!

Призыв гулко прозвучал в безлюдном помещении и смолк.

– Где ты?

Эффект был тот же. Коля потянулся за вином, посмотрел на резной наспинник высокого стула и чокнулся с нетронутым бокалом.

– Привет тебе! – выпил одним глотком и набросился на еду. Опустошив бутылку, Коля устроился на диване досыпать ночь.

…Проснулся он поздним воскресным утром в непереносимом возбуждении.

– Роза!

Призыв, как и накануне, одиноко растворился в тишине. Героиня волшебной ночи как сквозь землю провалилась. Оба телефона выдавали длинные гудки и отключались.

Одолеваемый звериным желанием, он болтался по «Центру» до вечера, прилично опустошив бар. Не дозвонившись Розе по телефону, Коля решил использовать и-мейл, плюхнулся за рабочий стол и включил Интернет. То, что он обнаружил в своей электронной почте, привело его в замешательство. Не веря глазам, Коля тряхнул головой, изгоняя наваждение, но оно не исчезало. Электронная почта была завалена предложениями рекламы на сайте «Изумрудныйсад». На самом сайте зал, в котором он вчера наслаждался безумной любовью с Розой, выглядел в совершенном беспорядке.

Коля вскочил с места и побежал в зал. Красный глазок видеокамеры горел – как горел конечно же и ночью. Их животная свадьба транслировалась по всему свету!

Коля вернулся к монитору. Посещение «Сада» взметнулось многозначной цифирью. В открытом наугад электронном письме какой-то Микки предлагал сняться в порнофильме вместе с партнершей. Коля отставил чтение посланий и начал выписывать на бумагу компании, предлагающие рекламу. Выписав, поднял обезумевшие глаза.

– Согласится ли?!

Жутко хотелось взаимопонимания. Он вынул из стола бутылку коньяка и стал пить из горлышка. Фавн хохотал на эмблеме. «Изумрудныйсад» пустовал и погрузился в ночь. На экране их ложе виднелось вдали. Захотелось все проиграть сначала.

Коля прихватил коньяк и спустился вниз. Там он зажег свечи, разлегся на шкуре и посмотрел в камеру. Темно-красный глазок неподвижно поблескивал сверху. Коля подмигнул глазку, выпил несколько глотков и расслабился.


Эльвира появилась утром вместе с Терезой. Они стали тормошить спящего на шкуре начальника.

– Вставай!

Тереза светилась радостью. Рядом с ней стоял рослый черноволосый парень.

– Познакомься, Николай, мой жених, – представила его Тереза.

– Эладио. – Парень протянул руку.

Коля пожал ее:

– Дождалась наконец?

– Дождалась. – Она повела жениха наверх.

Коля посмотрел на Эльвиру:

– Присядь сюда.

– Ты не заболел? – спросила она, присаживаясь. – Или перетрудился? – добавила с улыбкой.

– Ты никогда не мечтала стать актрисой?

Эльвира насторожилась:

– Большинство девочек мечтают об этом.

– А ты? – настаивал Коля.

– Мечтала, – ответила она уклончиво.

– Хотела бы враз стать известной на весь мир? Есть возможность.

– Ты явно трехнулся, мой милый. Вставай. Через полчаса появятся клиенты.

– Нам предложили сняться в кино. Правда, в порно.

Эльвира расхохоталась.

– С тобой? Давай начнем карьерку. – Она собралась подняться.

– Подожди, я серьезно.

Он достал из кармана помятый листок бумаги, отпечатанный принтером, разгладил, развернул и протянул. На листке было написано: «Эсмеральдов, я видел тебя! Ты – восхитителен со своей партнершей. Есть хороший «бам-бам» сюжет. Десять тысяч за смену. Микки, продюсер».

– Что это?

– Предложение главных ролей.

– Заманчивая сумма! – трезво произнесла Эльвира. – А кто этот Микки? Где тебя видел?

– На экране.

– На каком экране?

Коля потянул с ответом, решился не сразу:

– За одну ночь мы вступили на звездный путь, дорогая. Камера ночью работала.

В первый момент Эльвира растерялась, взглянула вверх. Когда до нее дошло, она вскочила на ноги.

– Сейчас сайт работает?

– Работает.

Она метнулась из зала и побежала наверх. Коля нашел ее перед монитором. Стояла неподвижно, смотрела на экран, механически теребя рукой на столе коробок спичек. Камера транслировала зал.

Коля раскрыл электронную почту и указал на предложения рекламы:

– Мы такие деньги за полгода не заработаем.

Эльвира ошалело смотрела на монитор. На экране скакнуло электронное послание. Коля открыл его. «Ребята! – писал незнакомый корреспондент. – Не ссорьтесь!» Зрительный зал не пустовал и утром.

Забыв про Колю, Эльвира механически чиркнула спичкой и перевела на нее глаза. Произошедшее упало на благоприятную почву актерского тщеславия. Письма восторга, неслышимая овация обширного зала, мечты начинающей актрисы в далекой узбекской театральной школе… «Марио, конечно, увидит!» – Мысль прилетела и обожгла. Раскаленный уголек коснулся уголка души, где у женщины рождается «сумасшествие». Спичка обожгла палец.

Эльвира ойкнула, бросила спичку и с остервенением произнесла:

– Пусть!

– Что «пусть»? – не понял Коля.

– Пусть! – сказала она, поставив его в недоумение. – Пусть смотрит!

– Кто?

Эльвира «увидела» Колю, ответила:

– Пусть смотрят, – повторила она третий раз во множественном числе, ничего не объясняя.

В глазах сверкала решительность. Коля понял, она согласна, и это было главное.

– Чтобы поддерживать бизнес на сайте, – заговорил он в полушутку, – нам придется перенести семейную спальню в «Центр».

Эльвира вдруг рассмеялась:

– Ты что, делаешь мне предложение?

В похмельной Колиной голове разыгралась буйная фантазия. «Сюжет» потребует развития. На сайте в Ростове чего только ни придумывают: и драки, и прелюбодеяния, и групповые пьянки с разнообразными последствиями. Если залу наскучит смотреть их с Розой жизнь, можно будет «на законном основании» инсценировать левые делишки. Сходящий с ума от радости Коля потирал ладони. Рождался бизнес, о котором он и не мечтал. Сейчас Роза его поняла. Поймет и дальше.

– Делаю, – сказал Коля, не ожидая от самого себя такой прыти. – Будь моей женой!


– Зачем ты представилась Розой? – спросил он нареченную супругу, когда они выходили из «Брачной палаты» города Сан-Франциско. – Я уже привык к этому имени.

– Псевдоним. Гадалки часто пользуются псевдонимом. Я не знала, что найду тебя. Привыкай к новому имени: Эльвира Эсмеральдова!

– Как будем праздновать, Эсмеральдова?

– Не хочу в ресторане, как у всех. Давай по-простому.

Любопытство появилось на лицах посетителей бара, куда ввалилась свадебная компания: невеста в фате, торжественный жених в бабочке, пять девиц весьма фривольного поведения, одетые в одинаковые платья, – «подружки» невесты, черноволосая индианка в вечернем наряде, с ней крепкого сложения брюнет и русоволосая женщина в очках. Компания оккупировала стойку и заказала шампанское.

Бармен сменил рок на танго и усилил звук. Коля пригласил жену на танец, и они заняли общее внимание. Девиц постепенно разобрали одинокие мужчины. Парочки танцевали или обжимались в углах. Тереза с женихом решали какие-то проблемы.

После крепких коктейлей Коля оглядывал бар пьяным взором. Новоявленная супруга, как и он, пребывала от шампанского в бестолковом возбуждении и вела с подругой разговор.

– Может, хватит тебе? – увещевала Валентина. – Ты не пила никогда.

– Валь, отстань от меня. – Эльвира блаженно улыбалась, рассматривая на руке обручальное кольцо с бриллиантом. – Бармен! Шампанского! Миг! Жизнь – только миг! За него и держись! Все временно, Валь…

– Что ты несешь! Что временно?

– Ой! Как я рада, что ты прилетела! – обхватила она подругу за плечи. – Хоть поплачет обо мне родная душа. Вытри слезы. Все! Хватит! Каков жених?! А?

– Я так рада за тебя, – сказала Валентина, глядя на Колю. – Бизнес вы, конечно, развернули…

– Ничего ты не знаешь… – начала было Эльвира.

– Нравится тебе бизнес, Валь? – возник у стола пошатывающийся Коля. Приноровившись, он бухнулся рядом на стул. – Роза… э-э… Эльвира… Мы, Валентина, практически идеальная пара. И для дела, и так…

– Как? – спросила Эльвира, крутя хмельной головой.

– Ты – красивая! Да… И бизнес в одних руках. Неплохой бизнес! Да, Валь?

– Неплохой, – подтвердила та.

– Вот! Все – в одних руках, Валь. Еще – оборудуем дворик под бар.

– Зачем? – спросила Эльвира. – Зачем нам еще бар?

– Пару месяцев пройдет, и зрителям надоест нас с тобой рассматривать. Учредим клуб встреч. Пусть другие пары развлекаются. Зал с матами для твоих йогов все равно ночью пустует.

Эльвира попыталась сосредоточиться.

– У него мозги в одну сторону работают, – покачала она головой. – Кончится тем, что нас загребут за проституцию.

– Николай, – сказала Валентина, – риск, конечно, благородное дело, но…

– Не загребут, – прервал неугомонный Коля. – Кто у нас в баре и что гости там делают – не наше дело. Наше дело обеспечить обслуживание. У нас, Роза-Эльвира, между прочим, готовый бармен появился.

– Кто это?

– Эладио, жених Терезы. Ему все равно нечего делать. Опять же – все в одном кругу.

…Сказал Коля и сделал. Во дворике зазвучала цветовая музыка, появились искусственные деревья, под тутовым деревом – стойка бара. Бессюжетная пьеса «Изумрудный сад», замешанная днем на обслуживании клиентов массажем и магическими чудесами, ночью – на приключениях случайных любовных пар, утвердилась во всемирной паутине.


Время летело. Пришла зима с туманами.

Эльвира пробиралась на новеньком черном «Бьюике» среди потока автомашин, когда в сумке ожил мобильник. Она долго копалась среди пакетов и банок, прежде чем высвободила «мыльницу» и поднесла к уху.

– Браво! – послышался язвительный голос Марио. – Как семейная жизнь?

– Тебе доложили или сам увидел?

– Не важно. Теперь мы должны увидеться. Дела серьезные.

– Какие дела? – спросила она испуганно. – Они меня ищут? – Эльвира затормозила и остановилась на обочине.

– Они про тебя забыли. Я хочу тебя видеть.

– Я не полечу в Нью-Йорк, дорогой, – сказала Эльвира с вызовом.

– Я прилечу и позвоню из отеля. Нам не нужен сайт в прежнем виде. Я покажу, что должно быть, но тебе придется освободиться от компаньона, Эли. Он не вписывается в дело. Посмотри сайт «Зимний дворец». Вот что нам нужно. Встретимся, обговорим.

Звонок разбудил энергию и призвал к действию, которое она сама изобрела. На миг не стало ни Коли, ни замужества. Эльвира посмотрела на руку с обручальным кольцом. Бриллиант переливался различными цветами радуги и гипнотизировал.


На фотографии на сайте мерцало помещение, оборудованное разнообразными приспособлениями для садомазохистских утех, как то: кресты для распятия, доски, к которым привязывают «жертв», уздечки, прочая кожаная сбруя и всякие другие «примочки», которым бы сильно порадовались маркиз де Сад и Захер-Мазох.

Коля застал Эльвиру за компьютером. Она сидела и внимательно рассматривала картинку.

– Потрясающе! – произнесла она, заметив мужа.

– Что?

– Лесбиянка звонила, просила сервис на дом. Не первый звонок! Город – негласная столица гомосексуалистов. Мы теряем массу денег.

– Что тут сделаешь?

– Есть возможность.

– Какая?

– Смотри, что люди делают. – Она указала на экран, на котором был открыт сайт «Зимний дворец».

– Что это?

– Твой ровесник, Ричард Квадраччи, организовал для гомосексуалистов тайный притон в пентхаусе в фешенебельном районе Манхэттена – Греймерси-парк. Можно снимать за деньги гостевые комнаты. Все как в нашем баре. Представь, сколько народу сбежится смотреть «спектакль вживую» с такими причиндалами. – Она вывела на экран новую фотографию. – Вот они где, деньги! – продолжала восхищаться Эльвира. – Читай! Можно заказывать профессионалов. Имеется в виду гомиков-мазохистов, если у визитера нет дружка для утех. Видишь – Квадраччи не боится и, читай, утверждает, что все законно: он платит налоги и находится в абсолютно правомочном бизнесе.

– У нас и без того хороший доход.

– Сотня тысяч в год – ты считаешь, хороший! С ним из мидл-класса никогда не вылезешь! – зло произнесла она и посмотрела на Колю вызывающим взглядом. – Где твои амбиции?! Я, между прочим, хотела бы нормальный дом, а не арендованную квартирку.

Коля стушевался:

– Такие бизнеса сама понимаешь кто контролирует.

– Кто же?

– Мафия, дорогая моя. В ином случае нас либо изуродуют, либо тайно сдадут полиции. – Коля посмотрел на жену и поразился. Эльвира его не слушала. – Тебе как будто все равно? – недоуменно спросил он.

– Ты – мужик! Узнай! Изучи, найди вариант и делай! – крикнула она раздраженно.

– Чего ты кричишь?! Вопрос не из легких! – вскипел Коля. – Мазохистами я не буду заниматься.

– Решай, Коля. Решай! Это все, что я могу тебе сказать. Не мазохисты, так разберись с гомиками и лесбиянками. Такую возможность упустить нельзя. Любое дело чахнет, если не напрягаться. – Она встала и ушла.


Коля ехал по улице мрачный. Мысли спутались в тугой узел и не развязывались. Он не был готов работать с однополыми. Однополые проститутки страшили. Он не знал тонкостей их жизни, не отличал типы. Месяц ходил он вокруг да около, пока не решился действовать.

Из-за поворота выплыл дом с огороженной автостоянкой и вывеской «Белый пудель». Коля въехал на стоянку, припарковался на свободном месте и продолжал сидеть, разглядывая заведение.

За стеклами витрин бара, поверх плотно задвинутых штор, охранявших тайны сексуальных меньшинств, светились мигающие спирали. Иногда подъезжала машина, выпуская пугающих Колю попугаеобразных личностей, которые, ежась от холода, неслись к зашторенному входу. Распахнувшаяся дверь выбрасывала на улицу громкий музыкальный гвалт и тут же прихлопывала его, всосав вбежавшего субъекта.

В кармане звякнул и затрясся мобильник.

– Как жизнь обеспеченная? – послышался в трубке знакомый голос. – Не все растратил? Надумал повторить, ищи кандидатуру! Механизм отлажен.

– Кимбл! – воскликнул Коля. – Рад слышать!

– По твоей просьбе звоню. Друг у тебя освобождается досрочно.

– Когда?

– Сразу после Нового года. Уточни у моего адвоката и встречай.

– Спасибо, Уоррен! Спасибо, что не забыл сообщить.

– Звони, если надумаешь.

– Обязательно позвоню.

Возвращение к делу насущному, снова визуально материализовавшемуся за ветровым стеклом, затмило радостное известие. Коля упал духом и сморщился от предвкушения чего-то противного.

«Ладно. Вернусь, тогда и начну».

Он отпустил тормоз и двинулся со стоянки. Острая жажда встречи с товарищем возвращалась по мере того, как он удалялся от современного «Содома».


Глава двенадцатая

На круги своя


Нью-Йорк встретил Колю стужей и ветром. В зале аэропорта он остановился у телефона-автомата, поговорил минуту и, довольный, пошел к выходу. Накинув капюшон, пробежал под эстакадой к стоянке такси, плюхнулся на сиденье и протянул бумажку с адресом.

В городе такси остановилось на улице у глухого складского здания. Розовощекий от мороза мужик в вязаной шапке, топтавшийся у ворот, увидев выходящего из такси Колю, открыл гараж. Внутри, серый от пыли, стоял «Конкорд».

– В целости и сохранности, – сказал мужик. – Не знаю только, зачем ты это старье столько времени держишь!

– Надо. Человек один будет рад. – Коля протянул мужику деньги. – Тут за последние месяцы аренды. Спасибо.

Он поднял капот, подключил аккумулятор и сел за руль. Пожужжав минуту, автомобиль завелся. Коля выехал из гаража и, вырулив на проезжую часть улицы, направился к бензоколонке.


Темным утром пустынный проезд освещали фонари с вершины глухой кирпичной стены, забранной по верху витками колючей проволоки. Наклонившись от порывов ветра, Коля медленно ходил вдоль стены, поглядывая на железную дверь с номером три. Ветер продолжал свирепствовать до рассвета. Чернота неба выцветала и превращалась в портянку. Фонари погасли.

Коля, застегнутый до подбородка, продрог и уже подпрыгивал на каждом шажку, когда железная дверь шевельнулась, открылась и выпустила на улицу худого субъекта с чемоданчиком. Из-под капюшона ветровки торчала густая борода. Субъект задержался у выхода, затягивая борта капюшона и застегивая куртку. Ссутулившись, он стал удаляться вдоль тротуара.

– Гиви! – неуверенно крикнул Коля и побежал за ним.

Бородач обернулся. Знакомые глаза под густыми бровями налились удивлением, лицо осветилось робкой радостью. Гиви шагнул навстречу, они обнялись. Бывший компаньон словно высох за прошедшие годы. К Колиному телу прильнула вялая, немужская слабость. От холодной бороды, ткнувшейся в щеку, шел приторный запах духов.

– Свеженький, – улыбнулся и по-дружески съязвил Коля. – Пахнешь, как девушка.

– Однокамерник на прощание надушил. – Гиви отстранился, посмотрел в глаза. – Не ожидал, что кто-то встретит. Откуда ты взялся?

Глаза его блестели от ветра и нахлынувших чувств. Выглядел осунувшимся. Борода и густая шевелюра с сединой прибавили возраста.

– Нашелся, как видишь. Сейчас тебя сюрприз ждет.

Они заторопились по улице. На автостоянке перед воротами тюрьмы поблескивал былой красотой чисто вымытый «Конкорд». Гиви посмотрел на машину с усмешкой.

– Спасибо.

– Поведешь? Он на тебе числится.

– Нет. Дай в себя прийти, волю почувствовать.

Они юркнули в машину, включили обогреватель и двинулись по проезду.

– Чувствуй волю! – сказал Коля. – Куда прикажете, сэр?

Гиви порылся в кармане и достал мятый обрывок бумаги.

– Заедем по адресу, там выясню куда. Ты сам где? Все на юге?

– На юге, но на другом. В Калифорнию я перебрался. Салон открыл. Да какой! Жена – красавица, умница и компаньон! Все расскажу и покажу. Я в отеле остановился. Если сразу с жильем не определишься, поживешь несколько дней у меня, там решишь. Ключ тебе от сейфа передам. Все – о’кей! Может быть, в Калифорнию переедешь?

– Нет. У меня другой план.

Гиви замолчал, рассматривая дома. Они въехали в Манхэттен и двигались по каменным ущельям. Остановились на немноголюдной улице. Коля сверил номер дома на стеклянной двери с бумажкой и, посмотрев на заведение, перевел на товарища недоуменный взгляд. Стояли они у клуба, входившего в систему «Белый пудель».

– Ты сюда зачем? – спросил он, борясь с догадкой, пронзившей мозг.

– Есть дела, – коротко ответил Гиви, вышел из машины и направился ко входу.

Заведение было закрыто. Гиви суетился, жал кнопку звонка. Дверь отворили, и он исчез в темном чреве заведения.

Бросив вслед очумелый, неверящий взгляд, Коля попытался изгнать неприятную мысль. Радость встречи окислилась диким открытием.

Вернулся Гиви довольный, держа в руке визитную карточку.

– Помнишь Адама из Сан-Франциско? С нами работал в продаже телеканала. Теперь у него юридическая контора в Нью-Йорке.

Коля все еще мучительно переваривал «открытие».

– Зачем он тебе? – спросил невесело.

– Он – адвокат сокамерника.

– Так вот в чем дело! На флоте боцман нас инструктировал: «В этом случае надо по харе бить, они отстают».

– Забудь совковые понятия! – грубо огрызнулся Гиви. – Люди разные, и не тебе их судить. Если бы не Адам, я бы еще три года мотал. И сейчас! Куда я денусь?! С чего начинать?! Он работу предложил.

– Извини! – резко сказал Коля. – Сразу не понял, что ты «новую» жизнь начал.

Некоторое время они молчали, каждый – в своих мыслях. Растущее отчуждение угнетало обоих.

– Слава Богу, что у тебя собственное дело идет, – раздраженно заговорил Гиви. – Деньги появились. Но есть жестокий вопрос, Коля. К кому мне обратиться в случае чего? Молчишь! Без связей и группы, одиноким волком, на засаду можно нарваться.

– Что за работу предложил Адам? – спросил Коля мирно.

Гиви облегченно вздохнул.

– В Бруклине от его конторы филиал запустим. В тюрьме единственными удовольствиями были радио и телевизор. Сообщили: в России ельцинская шобла население грабанула. Все подчистую через банки вымели, даже у пенсионеров. Сюда приезжие повалили, и нелегалы зашевелились. Иммиграционные офисы плодятся с мышиной проворностью. В тюрьму привезли какую-то Аньку Штейн. По пятнадцать штук с нелегалов собирала. Сто тысяч при аресте нашли, а сколько спрятать успела! Дура, конечно! Фальшивыми грин-картами торговала. Зачем, когда вполне законно приличные заработки можно иметь?! Глупо не воспользоваться ситуацией.

– Куда тебя везти?

– В отель. Приведу себя в цивильный вид, побреюсь. Адам столик в клубе заказал. Хочет поздравить.

Коля молча смотрел на дорогу и внезапно сказал:

– Попроси Адама сейчас нас принять.

– Зачем? – удивился Гиви.

– Мне в бизнесе надо рывок сделать. Нужен совет юриста. При посторонних не хотелось бы.

В отеле Гиви позвонил и назначил встречу.


– Что смотришь! – спросил он, тревожа золоченый звонок квартиры Адама.

– Да, едрена мать, привыкнуть никак не могу! Ты у нас теперь хрен знает кто!

– Деревенщина ты! – мирно сказал Гиви. – Мудреть надо. В современном мире живешь. – Он сладко заулыбался, услышав клацание отпираемого замка.

– Добро пожаловать, господа! Выглядите на миллион! – воскликнул Адам, приглашая в гостиную. – Мистер Эсмеральдов, можете конкурировать с Томом Крузом! В вас есть что-то экстра! Не часто встретишь такого мужчину!

Он протянул руку. Коля нехотя ответил на рукопожатие и ощутил на ладони согнутый шевелящийся палец. Он отдернул руку – как держаться в подобном обществе, интуиция не подсказывала. Преодолев неприязнь, развязно опустился в кресло.

– Легкий аперитив? А? – предложил Адам, открывая бар.

Коля с надеждой посмотрел на бутылку виски.

– Можно, – согласился Гиви.

Адам зашумел кубиками льда, наполняя высокие стаканы.

– Чем занимаетесь, Ник? – спросил он.

Раздираемый противоречивыми чувствами, Коля хватанул стакан до дна. Виски притупило неловкость и принесло желанное расслабление.

– Позвольте воспользоваться компьютером. Покажу на Интернете. Сегодня суббота, должно быть впечатляюще.

Хозяин пригласил в кабинет. Все поднялись с дивана. Коля включил компьютер, вошел в Интернет, вызвал сайт «Изумрудного сада».

– Ого, сколько престижных банеров! – воскликнул Адам. – Что вы изобрели такое доходное для солидных фирм?

– Чудо-салон массажа, удовольствий и магии! – теплея от виски, объявил Коля. В предвкушении эффекта он отрыл окно «Зал».

На Западном побережье был солнечный день, но помещение тонуло в полумраке. Окна салона завешивала темная ткань. То, что в следующую минуту предстало взору, привело владельца «чуда» в замешательство.

У стены незнакомый мужчина возился с электропроводкой, тянул кабель. На полу валялся какой-то ящик. Всюду курились дымки, кипела на плитке бурая жидкость. Жену Коля в первый момент не узнал. «Красавица, умница и компаньон» во всем черном, как ворон, сидела в своей комнате. Коля увеличил картинку. На столе лежала уродливая кукла, сделанная из мягкого материала, похоже – из воска. Эльвира поправляла ее руками, вминая грудь и доливая воск с горящей свечи. Затем она воткнула в куклу иголку и понесла в зал. Здесь положила куклу в ящик.

– Что это? – спросил Гиви.

– Сам не пойму, – пробубнил Коля.

Он хлебнул для успокоения виски и взялся за мобильник. С сайта послышался далекий звонок. Телефон зазвенел на столе, который виднелся сквозь распахнутую дверь в «магическом» углу. Эльвира не обратила на звонок никакого внимания. Подняла ящик, подошла к электрику, что-то спросила, и они вообще пропали из видимости.

Коля набрал другой номер и нажал окно «Эстетический массаж». Раскрасневшаяся от работы Тереза пощипывала чью-то круглую попку. Телефонный звонок звучал из-за рамки кадра. Тереза оторвалась от попки, протянула руку за трубкой.

– Привет! – сказал Коля. – Что в зале происходит?

– Не могу пока с тобой разговаривать. У меня клиент. Извини.

– У Эладио в баре порядок? – поспешил спросить он, но Тереза уже отключилась.

Встревоженный Коля вызвал окно «Бар». Здесь, к счастью, был порядок. В субботний день забавлялась тепленькая компания обнаженных молодцов и девиц. Девочки танцевали под музыку, визжа и спасаясь от «преследователя», парня, натянувшего на себя надутый прозрачный костюм-шар из телевизионной игры «Кто быстрей». В отличие от телевизионного, к костюму «преследователя» была прилеплена надутая «сарделька», изображающая фаллос. Парни с бокалами в руках ржали над товарищем – болели. «Шару» удалось обхватить одну из девиц, и он потащил ее в глубину, на один из разбросанных по полу матов. Костюм с шумом лопнул, когда «забавники» повалились на пол.

Гиви одобрительно улыбался. Адам захлопал в ладоши:

– Окажусь в Сан-Франциско, ждите гостей.

Обласканный похвалой, Коля освоился. Предубеждение выдыхалось, настроение беспричинно ползло вверх.

– Буду рад, – сказал он.

– Но ты – в миллиметре от статьи, Ник, – покачал головой Адам.

– Все продумано.

– Как удается скрыть плату за «суперудовольствие»?

– В квитанциях за эротический массаж печатаем категорический запрет приставать к массажистке, – улыбнулся Коля. – Но… против личной договоренности вне салона я, сами понимаете, ничего поделать не могу.

– О чем вы хотели поговорить? – спросил Адам.

Коля почесал затылок:

– Хочу расширить клиентуру за счет вашего «веселого» мира.

– Если невозможно поймать на фактах проституции, в чем проблема?

Коля откровенно взглянул на него:

– Нужны связи… сами понимаете с кем.

Адам посмотрел на Колю с любопытством, перестал улыбаться.

– Просто связи тебе ничего не дадут, Ник. – Адам перешел на «ты» и положил на Колину руку свою. – Нужны близкие связи. Решишься на это, дай знать. – Он перевел взгляд на Гиви и поднялся со стула. – Пора нам двинуться в клуб. Покину вас на минутку. Переоденусь, с вашего разрешения.

Адам вышел. Гиви молчал, рассматривая на мониторе «бар». Волна веселья стихла. Камера фиксировала незначительные события.

Коля отошел к окну. Вдали, за грудой разновысоких серых домов, поблескивала полоска воды – Ист-Ривер.

– Понял? – спросил Гиви.

– Н-да… – сказал Коля, и щемящая пустота заполнила его сердце.


За окном лайнера, выполнявшего рейс Нью-Йорк – Сан-Франциско, чернела ночь. Пассажиров в отсеке бизнес-класса было мало. Тело лихорадило – ожидая вчера Гиви из тюрьмы под пронизывающим утренним ветром, Коля простудился. Он заказал спиртное и съежился на сиденье. Стюард поставил перед ним поднос с комплектом еды и налил в стаканчик водку. Коля поблагодарил, тут же опрокинул стаканчик внутрь. Вынул пачку сигарет, закурил.

Сомнения иссушали мозг. Требовался крупный компромисс. Нужно было что-то сдать. Душу? Тело? Душа была частично распродана. Тело отдавать не хотелось…


Был поздний вечер. Жену Коля дома не обнаружил. В квартире все стояло вверх дном. На полу рассыпан мусор, повсюду валялись огарки свечей.

Он поел то, что было в холодильнике, и лег спать.

Поднялся разбитым. Превозмогая себя, отправился в «Центр».

Эльвира появилась в полдень.

– Приехал, – констатировала она с порога. – Почему не звонил?

– Я звонил, ты не подходишь.

– А, правда. Я мобильник забыла.

– Где ты была?

– По вызову ездила. Клиентка на побережье живет. Потом на выходные осталась. У океана сил набиралась. Перебрала я чужую энергетику. Отдохнуть две-три недели придется.

Коля чувствовал, что она врет, но озноб снова прошиб его. Схваченный в Нью-Йорке холод оборачивался температурой. Он запахнулся в куртку.

– Что с тобой? – спросила она.

– Простудился, возможно. Холод был дикий.

– Поезжай домой, я приеду, лекарства привезу.

– Да, видно, придется.

Коля прошел в бар, присел у стойки. Бармен протирал бокалы. Коля поздоровался, попросил стопку двойного виски и горячий кофе.

– Что в зале происходило, пока меня не было?

– Изгоняли порчу вроде бы.

– Какую порчу? – изумился Коля.

– Не знаю, – пожал плечами бармен. – Я не понимаю в этом ничего. На кладбище ездили, хоронили какой-то ящик.

– Что чинил электрик?

– Это был не электрик. Охранную сигнализацию обновили.

– На сегодня клубный заказ есть?

– Есть. Компания на ночь, шесть человек. Готовлюсь.

Коля посидел в задумчивости, выпил кофе и поднялся.


Вечером Эльвира появилась спокойная, со свертками продуктов. Принялась за готовку еды. Заварила отвар какой-то травы, заставила Колю пить.

– Не так я надеялась семью устроить. Хотела дом, как у людей, – сказала улыбаясь, будто награждала комплиментом. – А получается одна работа с утра до вечера. Мне вредно брать на себя чужие болезни. Ты делаешь что-нибудь для бизнеса? – спросила вдруг.

– Делаю. В Нью-Йорке встречался с одним успешным геем.

– И что?

– Жду ответа, – соврал Коля и отшвырнул в раздражении ногой какую-то щепку. – Подождала бы с претензиями! – сказал он и тут же пожалел об этом.

Эльвира в миг преобразилась, метнула на него ледяной взгляд:

– Сколько ждать, Эсмеральдов? – И вдруг: – Ты преследуешь меня ночью и днем!

– Бред какой-то! Я уезжал, о чем ты говоришь?! – вскипел он.

– Никуда ты не уезжал. Я тебя видела.

Она смотрела так, что Коля растерялся. Скривившись от раздражения, он инстинктивно подался вперед, желая возразить, и наткнулся на звериный взгляд, от которого остолбенел.

– Ты рехнулась совсем!

Нехорошая пауза повисла в воздухе. Расставив по столу еду, ни слова не говоря, Эльвира ушла в спальню и щелкнула задвижкой.

Коля лег на диван и закутался в одеяло. Ночью у него появились галлюцинации. Он лежал на животе и чувствовал, что над ним кто-то склонился. Повернувшись, увидел лицо жены. Эльвира внимательно на него смотрела.

– Согласна ли ты разделять с супругом и радость, и горе, и богатство, и нищету? – раздался вопрос Свадебного Министра.

Вместо ответа нареченной супруги хамски захохотал Фавн – это чудовище стояло рядом и таращилось на него. Коля протянул руку, чтобы оттолкнуть рожу, но тут же отдернул ее назад.

– Данной мне властью объявляю вас мужем и женой! – объявил Свадебный Министр.

Темная фигура мелькнула мимо. Беззвучно прикрылась дверь в спальню, погрузив все во мрак.


Снедаемый лихорадкой и ночными наваждениями, Коля провалялся дома неделю. Температура сошла, но чувствовал он себя странно и незнакомо. С одной стороны, временами чудовищно ломило тело, с другой – все казалось смешным и безразличным.

– Осложнение после гриппа, – успокаивала Эльвира и протягивала бокал с виски.

Коля спасался спиртным и, провалившись в сон, ожидал галлюцинаций, которые успокаивали и веселили.

В очередное утро он поднялся с дивана. Дверь в спальню была распахнута. Эльвира отсутствовала. Бока ныли, как от лежания на битом кирпиче. Болела шейная мышца, в ногах зудела ломота.

– Хватит, надо попробовать по-другому, – сказал он себе.

Коля оделся и спустился к машине.


– Тереза, ты-то что мрачная? – спросил он, укладываясь на массажный стол.

– Отец не поправляется. Полечу к нему через пару дней. Как бы мне его не потерять.

– Слетай, конечно.

– Мы с Эладио уйдем, Николай. Не знаю, сколько придется пробыть у родителей.

Екнуло сердце. «Первая ласточка, что бизнес кренится», – подумал он, вздохнул, пытаясь расслабиться, лег на стол.

– Не вздыхай! – сказала она, натирая руки для работы. – Все образуется.

– Ничего не могу понять: тело, как не мое. Вся надежда на тебя.

– Должно пройти.

– После чуда с электролампой поверил в нечистую силу. Такое впечатление – будто давит на меня кто. Вторую неделю никак не оклемаюсь.

Массажистка посмотрела на него с сожалением:

– Жена у тебя, не знаю уж – от Бога она или от дьявола. Вроде подружились мы с ней, мази активные она для массажа создала, но…

– Что «но»? – спросил Коля настороженно. – Ты думаешь…

– Ничего я не думаю! – спохватилась вдруг. – Мне влезать между вами совсем не с руки. Ты уж извини.

Тереза провела руками по Колиной спине и сжала мышцы предплечья.

– О-о-о! – застонал он от боли. – Ты никогда так не зверствовала!

– Терпи, это тебе не эстетический массаж. Надо кровь разгонять, – сказала и примолкла, растирая Колину спину. Через несколько минут она заговорила: – Я в газете одну рекламную идею высмотрела. Собственно говоря, я ее для Эльвиры приготовила. Сейчас вижу, не время. Может, тебе сгодится.

– Что за идея? – без интереса спросил Коля.

Тереза потянулась к столу, двумя пальцами взяла пухлый таблоид и подала Коле.

– Здесь наша реклама. Найди на двадцать четвертой странице. У меня руки в креме. Одна гадалка хороший рекламный трюк придумала. Наверняка клиентуру увеличила.

– Мне сейчас не до клиентуры! – вздохнул Коля.

– Посмотри, посмотри.

Коля отыскал рекламу с ладонью Эльвиры и маленькой фотографией.

– Переверни страницу, – сказала Тереза. – Увидишь портрет негритянки. Изабелла – имя. Читай. «Второе мнение!» Предлагает проверить, что нагадали другие!

– Идейка отличная. – Коля облокотился на локоть. – Э-э! – произнес озарившись. – Глупость, конечно, но поеду.

– Я тебе ничего не советовала, – поспешно произнесла массажистка.


Изабелла оказалась крупной пожилой африканкой с широким круглым лицом и выпуклыми черными глазами. В комнате не было ни украшений, ни «магических» декораций. Стол, два стула, комодик с распятием в углу и скромная лежанка.

Коля сел напротив гадалки. Та запалила свечку и приблизилась к ней ухом, послушала что-то. Удовлетворенная, подняла глаза.

– Моя жена, мисс, ваша коллега. Эсмеральдова. Погадайте на нас.

На лице гадалки расплылась улыбка.

– Слышала я о ней. Успешно работает, – без тени зависти добродушно сказала она. – Что не поделили?

– Утверждает, что преследую ее. «Ненавижу!», кричит, – начал он, осуждая себя за необходимость жаловаться на семейное бытие. – Главное, как-то сразу кидается, без причины. То улыбается, то кричит. Часами бубнит что-то. От переживаний у меня слабость пошла. Хуже неприятности были, никогда так себя плохо не чувствовал. Голова кружится. Ночью всякая муть снится. Есть не хочется.

Изабелла слушала Колю, покачиваясь и неподдельно мрачнея. На последних словах она подняла глаза.

– Встань! – Негритянка медленно повела рукой с Колиной головы вниз, вдоль тела, шевеля пальцами. Остановилась в области печени. Долго ласкала воздух вокруг живота. – Наклонись. – Выпуклые глазищи негритянки впились в Колин зрачок. – Употребляешь «дурь»?

Коля замотал головой.

– Только не обманывай меня. Есть фото жены?

– Не догадался захватить. Может быть, реклама сгодится? Есть в той же газете, что ваша.

Изабелла отыскала газету, прикоснулась к фотографии и тут же отдернула руку. Глаза напряглись, она заволновалась.

– Что? – спросил Коля испуганно.

– Подожди! – Изабелла раскинула на столе цветастые карты с картинками и занялась перекладыванием. После долгого молчания гадалка произнесла фразу, от которой Коля похолодел: – Дело плохо. Она ищет тебе смерти.

– За что? – возмутился он.

– Карты не показывают, чика (сынок).

Коля тупо смотрел на картинки, не чувствуя в себе способности к каким-либо умозаключениям.

– Точно не колешься, не накуриваешься, ничего не сосешь? – еще раз спросила Изабелла.

– Точно.

На лице ее выразилось недоверие.

– Тебе придется раздеться. Ляг на кушетку.

В недоумении Коля подчинился. Изабелла включила лампочку у лежанки, нагнулась к телу, повела теплой рукой по мышцам рук, затем – ног.

– Вот, – шлепнула она пониже попки. – Ранки прямо на родинке. Ты накачан наркотиком и, видимо, еще чем-то.

– Да не колюсь я! – возбудился Коля. – Не вру… – Он нащупал ранку-родинку и запнулся. Сонная галлюцинация ожила в памяти с невероятной отчетливостью. Лицо жены и прикрывающаяся в спальню дверь. Коля вскочил на лежанке. – Она меня колет?!

Старуха не ответила.

– Я не чувствовал ничего! – продолжал он возмущаться.

– При анестезии никто не чувствует.

– Подлюга! – процедил он сквозь зубы, дичая. – За что? Придушу!

– Нельзя, нельзя, чика! – заволновалась Изабелла. – Черные ведьмы – неистовы. В ладах со смертью. Сглаз их опасен. Неизвестно, когда что проявится. Если собираешься расстаться, ты должен мирно все сделать и даже ее ублажить. – Гадалка разволновалась и оказалась весьма подвижной. Она быстро засеменила в соседнюю комнату. Вернулась, неся в руке веревочку и бумажный пакет. – Не пей и не ешь ничего из ее рук. Ты понял?! Будь внимательным, не показывай, что брезгуешь.

– Изабелла, зачем ей делать из меня наркомана?

– Может, надеялась, что в кризисе попадешь в аварию или задавишь кого-нибудь. Да мало ли на что способен ненормальный?! Вот тебе пентакль, амулет. – Старуха протянула подвешенный на шерстяной нитке крупный зуб. – Носи на теле, чтобы не было видно. Я тебе дам корешок: завари, охлади и пей постоянно. Силы восстановятся. Дух не теряй. Хорошо, что схватился вовремя. Помни, рядом с тобой – не просто человек. Я тебя выведу, если будешь разумно себя вести.


Оказавшись предметом дуэли двух магов, Коля озверел, но решил по предписанию негритянки действовать разумно. Спрятав амулет под рубашкой, принялся осуществлять спасение души и тела. Из каждой кастрюли в холодильнике отгреб ложкой часть и выбросил в мусор. В раковину отлил соки и кока-колу.

«Это я съел!» – злорадствовал он.

Трясущимися от головокружения руками Коля заварил толченый корешок, выданный Изабеллой, и начал оздоровляться. Жена еще наличествовала в его жизни, поэтому банку с настойкой спрятал в сливной бачок унитаза, завинтив головку на бачке.

Ночью Коля боролся со сном – врочался и щипал себя. Неудобство было в том, что приходилось лежать и изображать спящего. Раздражала полная луна, светившая в окно. И ночная тишина таковой не оказалась. Заставляли вздрагивать непонятные шорохи. Что-то щелкало в холодильнике. С улицы долетали голоса возбужденной компании. «Под любым предлогом надо перебираться на ночевку в «Центр». Эта мысль растворилась в Колиной голове. Он забылся.

Проснулся внезапно. По дивану скользнул лучик света из щели спальни. Эльвира направлялась к нему. Первым желанием было вскочить и звездануть любимой меж глаз. Давно Коля не испытывал такую бешеную ненависть. Он сжал кулаки.

– Не спится! – бросил ей навстречу, едва справляясь с голосом.

Эльвира вздрогнула и остановилась. Темень скрывала ее лицо. В прижатой к бедру руке поблескивал шприц. Она забормотала «бессвязные» заклинания и направилась к окну, подняв глаза на луну.

– Ненавижу! – Эльвира резко обернулась и направилась в спальню.

Подмывало догнать и «врезать». Бессильная ненависть затмила все мысли. Но Коля сдержался.


На рассвете она вынесла чемодан.

– Ноги моей тут не будет!

– Когда остальные вещи заберешь? – почти спокойно спросил Коля.

– Когда будет нужно, – коротко бросила в ответ и скрылась за дверью.

Коля подошел к окну. Черная фигура, обтянутая длиннополым платьем, удалялась по улице к автомобилю.

Он позвонил Изабелле:

– Она ушла.

– Видишь, боится акульего зуба. Сильно грешна.

– Под диваном – куча мусора. Что сие значит?

– Вымети немедленно! Эта земля с могилы. Набери трухи из-под столетней секвойи и замени. Секвойя придаст тебе силы. Потолще дерево выбирай!

– Спасибо, Изабелла.

– Какой ты веры?

Коля задумался над ее вопросом.

– Не знаю. Я – из России. В баптисты крестили.

– Христианин, – определила Изабелла. – Иди в церковь и попроси щепотку ладана. Всю квартиру обнеси дымом. Ведьмы боятся ладана. Посмотри, не воткнута ли над дверью иголка. Если воткнута, осторожно вынь ее. Не сломай, чтобы не остался там кончик. Проверь семейный альбом. Найдешь фотографии, помеченные крестами или знаками, вынь и сожги. Альбом лучше выбросить, чтобы духа «ее» близко не было! Если услышишь, что-то потрескивает, на ночь по углам засвети свечи.

Поверив во всемогущего чудотворца в образе Изабеллы и приобщаясь к язычеству, Коля ринулся на улицу, распевая «Пентакль… пентаклик…»


В «Центре» каждый теперь работал на своих территориях. Как насмешка над развалившейся семейной жизнью, посещаемость «Изумрудного сада» подскочила к рекордным цифрам. Невидимые любители скандалов в разных частях земного шара толпами липли к экранам. Продолжали поступать предложения рекламы. По электронной почте сыпались разнообразные советы.

Поздним вечером Коля собрался смыть последнюю груду посланий, как взгляд задержался на заглавии одного из них. «Выгодная сделка!» – возвещала надпись. Не спеша Коля нажал на строчку адреса – «открыть!». Текст он перечитал несколько раз. Какой-то О’Ралл предлагал купить «Изумрудный сад».

«Может быть, это – выход! Подальше от кошмара!»

Коля стер предложение и ответил неизвестному О’Раллу: «Жду предложение цены». Неожиданно вернулся боевой дух. «Я тебе покажу!» Угрозу вслух не произнес, но разволновался. Обиженный мозг подбрасывал не связанные между собой идеи вложения капитала. Перемешивая их в голове, он прилег на диван и заснул, счастливый, в одиночестве, которое, оказывается, раньше совсем не ценил.

Проснувшись утром, Коля вспомнил о мыслях, с которыми вчера провалился в сон. Вскочил с дивана и бросился к компьютеру. Открыл электронную почту прочитать ответ О’Ралла. Тот предлагал заплатить за бизнес полтора миллиона долларов. Коля подпрыгнул от радости и заметался по дому.

«Вот оно – решение проблемы! С миллионом можно успокоиться, оглядеться и начать все сначала! – клокотала душа. – Предприятие зарегистрировано на меня. Я могу продать бизнес, ни с кем не считаясь».

«Согласен обсудить», – напечатал он ответ на предложение и еще больше разволновался, готовясь к бизнес-ланчу с покупателем.

…Встреча в адвокатском офисе принесла Коле надежду: все шло, как надо – просто и конструктивно.

Напротив, за столом, сидели два ирландца.

– Мистер О’Ралл, – представился сероглазый, с рыжими волосами, рыжими бровями и редкой порослью на щеках.

Коля с улыбкой протянул руку.

– Рад знакомству! – сказал он вежливо. – Эсмеральдов.

– Ульман, мой адвокат. – О’Ралл кивнул на сидящую рядом поджарую личность, тоже рыжую, с неподвижным лицом и белыми худыми руками.

Личность выдала визитную карточку и спросила:

– Мистер Эсмеральдов, вы – единственный владелец бизнеса?

– Единственный. – Коля протянул копии учредительных документов. – С работниками у меня контракты. Медицинская сторона дела оформлена на лицензию массажистки. Возможно, вам будет выгодно ее сохранить.

Адвокат листал и рассматривал бумаги.

– Сколько у массажистки процентов? – спросил О’Ралл.

– Двадцать.

– Я подумаю и решу.

– Разумеется.

Колю все устраивало. Паузу он держал ради проформы. Сейчас он мучительно изобретал слова, чтобы не выдать поспешность, с которой стремился совершить сделку.

– Большие деньги пришлось вложить в промоушен, мистер О’Ралл, – начал Коля торговлю. – Если провести ценовой маркетинг, вы увидите…

О’Ралл прервал его:

– Я могу выслушать ваши предложения, но думаю, вам будет выгодно, если я рассчитаюсь наличными.

Для Коли предложение было идеальным. Кроме присвоения существенного налогового процента, он получал возможность наказать «подлюгу» жену.

Коля перевел глаза на адвоката.

– Особых оснований опасаться налогового управления в этом случае нет, – сказал тот. – Здание у вас в аренде. Стоимость интернетного домена – вещь условная. Оборудование и обстановка «Центра» вполне уложатся в шестьдесят тысяч, которые окажутся на счете вашей фирмы после нашей договоренности. Основную сумму мы передадим наличными в обмен на купчий контракт. Сообщите за две недели о вашем согласии, чтобы мы могли подготовить наличные. Устраивает?

– Устраивает. Готовьте деньги. Через две недели буду у вас.

– Приятно было познакомиться, мистер Эсмеральдов. Бумаги мы подготовим, – сказал О’Ралл, поднимаясь.


Через несколько дней, распираемый энергией вернувшегося здоровья, Коля шумно плескался под холодным душем, отфыркиваясь и хрюкая, когда услышал звонок в дверь.

– Минутку! – прокричал он, завернулся в полотенце и пошел открывать.

За дверью топтался почтальон, держал большой белый конверт:

– Мистер Эсмеральдов?

– Эсмеральдов, – подтвердил Коля и расписался на планшете с зажимом.

В конверте была вложена копия купчей, по которой, в случая подписания сторонами, предприятие «Массажный и оздоровительный центр» вместе с интернет-сайтом «Изумрудный сад» переходили в собственность Майкла О’Ралла.

Одеваясь, окрыленный Коля закрутил амулет на пальце и подошел к телефону:

– Изабелла, добрый день. Ваш клиент Эсмеральдов. Мне хотелось бы еще один сеанс. На перспективу… Спасибо! Еду.


– В ближайшем будущем карты не показывают успеха. Что-то мешает, – резюмировала Изабелла, поднимая голову после многокартинного раскладывания пасьянса. – С бизнесом у тебя неприятности.

– Точно, мисс. Я знаю, – поспешил согласиться Коля.

Гадалка задумалась.

– Подожди. – Она достала обычную колоду карт. Разложила на черную даму. – На сердце у нее король, – бесстрастно добавила старуха.

Коля подпрыгнул:

– Любовник?

– Карты не определяют, чика. Видишь, у них общие хлопоты. В твоем окружении – сплошная чернота.

Коля сцепил зубы.

«Сволочь!» – вслух не произнес, но душой сник.


Известие Колю переполошило. Холодным умом он расставлял все по местам. Жену следовало выследить, и дело было, конечно, не в задетой чести – разборка при разводе предстояла нешуточная.

Утром он отправился в автосалон и взял напрокат невзрачного серого цвета «Фольксваген» с темными стеклами. Оставив дела, Коля засел в «Фольксвагене», притаившись под деревьями в некотором отдалении от входа в «Центр», но в пределах его видимости.

Спустя несколько часов он крался в машине по улицам города, стараясь не потерять из виду ее черный «Бьюик».

Сначала тот остановился у супермаркета на окраине города. Вскоре Эльвира вышла с сумками продуктов, села в машину и отправилась дальше. К месту своего нынешнего местопребывания она добралась уже в сумерках, когда дорога освещалась фонарями. Дом был небольшой, скрытый в растительности. В угловом окне первого этажа горел свет.

Эльвира въехала под козырек драйвейя и вплыла внутрь, под скользящие вверх жалюзи ворот. Свет в окнах загорался по мере того, как она продвигалась по дому. Стало понятно, что Эльвира поднялась на второй этаж. С улицы внутренность жилища не просматривалась. Коля предусмотрительно выгрузил из кармана мобильник, вышел и, прижимаясь к кустарнику, прокрался к угловому окну. Затаился, заглядывая в него.

В гостиной за столиком сидели два здоровенных амбала в белых рубашках и играли в карты. Колю обожгла холодная жуть. Бритоголового, сидящего к окну спиной, перепоясывали ремни заплечной кобуры. Другой персонаж выглядел не менее устрашающе – обструганное, как чурбан, лицо, узкие щели глаз и квадратная челюсть. «Азиат» гонял во рту скуренную наполовину сигарету и кривил рот в жутковатой улыбке. Оба спокойно попивали что-то из бокалов и перебрасывались неслышными репликами.

Мимо играющих прошествовала к бару третья личность. Большеголовый чернявый мужчина в наброшенном на плечи халате. Не сказав сидящим ни единого слова, он взял что-то за спиной «азиата» и исчез из видимости.

На онемевших ногах, пугаясь каждого шороха, Коля вернулся в автомобиль. На сиденье дергался и настойчиво выдавал сигнал мобильник. Коля нажал кнопку и услышал голос супруги.

– Ты где? – взволнованно спросила Эльвира, как будто заждалась любимого мужа к ужину.

– В дороге. В чем, собственно…

– Тебя найти не могут. В «Услугах» неприятности. У одной из девиц сутенер обнаружился. Выследил ее и явился.

Сказала и замолчала.

Коля включил стартер и сорвался с места.


В неофициальном филиале «Центра» голоса слышались уже с порога. Скандал происходил в спальне. Горбоносый хлюст с крупными глазами на худом лице, ухватив полуобнаженную девицу из Колиной команды проституток за волосы, матерился, вытирая от возбуждения рот:

– Факинг шит!

Девица отбивалась от него на кровати, размазывая по щекам тушь.

– Ничего он тебе не должен. Откуда ты взялся?! – визжала она в испуге.

Истерический взрыв, видно, произошел вот-вот, за минуту, как Коля вошел. Клиент проститутки молча сидел у окна, набросив на плечи пиджак почтовой униформы. Увидев Колю, он повернул к нему возмущенное лицо:

– Заявил, пока хозяин не придет, никто отсюда не выйдет!

Хлюст отпустил девицу и распрямился в Колину сторону:

– Ты не заплатил мне за блядь! Она – моя! Гони деньги!

Коля оценил его сухощавую фигуру под ношеной курткой. Сладить с таким не представляло труда.

– Как он здесь оказался? – спросил Коля проститутку.

– Не знаю. Я вообще его не знаю! – ответила та сквозь слезы.

– Из террасы появился, – ответил за нее клиент.

Кровь ударила Коле в голову. Сжав кулаки, он ринулся вперед, но тут же остановился. В руке вымогателя блеснуло лезвие ножа. Патлы на голове задрожали, лицо от напряжения блеснуло потом, глаза уставились Коле куда-то в грудь.

– Всех порежу! – промычал он исподлобья.

На миг Коля представил драку, крики, поножовщину…

«Даже если удастся его поломать и выкинуть вон – без полиции не обойдется».

Коля присел на пуфик:

– Сколько ты хочешь?

– Пятьсот долларов.

Коля секунду помедлил и полез в карман. В бумажнике нужной суммы не оказалось.

– Ну, – Коля поднял глаза на вымогателя, – что будем делать? Видишь, у меня нет с собой денег. Доедем до банка – отдам. На заднее сиденье сядешь.

Преступник забегал глазами:

– Никуда я отсюда не пойду. Привезешь!

– Не боишься, что полиции сдам? – спросил Коля, поднимаясь.

– В банке, может, и сдал бы. Сюда не поведешь, – нагло усмехнулся горбоносый.

– Сколько денег у вас не хватает, мистер? – подал голос клиент.

Коля перебрал бумажки:

– Мелочь у меня… Долларов сто двадцать.

– Возьмите, и дело с концом, – предложил мужчина, поднимаясь. – Потом разберемся. – Он достал деньги и принялся отсчитывать двадцатки.

Вымогатель принял купюры и направился к выходу.

– Ты правда не знакома с ним, Марта? – Коля строго взглянул на девицу.

– Клянусь! – Она сжала кулачок и перекрестилась большим пальцем.

– Все это очень странно. Вот что: я отпускаю всех вас в отпуск на месяц. Приезжайте в «Центр» получить деньги.

…События прошедшего дня сгрудились в щемящее предчувствие беды и совершенно выбили Мавроди из колеи. Дома он кинулся к компьютеру, затыкал по клавишам, набирая адрес банка и коды счета своей фирмы. От спешки клавиши путались и давали сбой. Набор срывался. Банковская картинка загружалась наполовину и замирала. Коля вконец изругался, пока не увидел банковский счет. Шестьдесят тысяч долларов были уже переведены фирмой мистера О’Ралла.

Телефон звякнул. Коля взял трубку и услышал голос супруги.

– Я хочу встретиться, оговорить условия развода, – не здороваясь, произнесла Эльвира.

– Ты будешь с адвокатом или еще с кем?

– Одна. Это предварительный разговор.


День выдался теплый, истинно весенний. Квартиру заливало солнце. Коля то подходил к окну, внимательно рассматривая улицу, то садился на диван, ждал.

Эльвира вошла, осмотрелась вокруг, как будто впервые оказалась в квартире, и, не проходя вперед, села в кресло.

Некоторое время оба молчали. В воздухе повисла неприятная пауза.

– Я подам на развод, – наконец начал Коля. – Чтобы не тянуть время, нужно твое согласие и расчет по нашему контракту.

Она спокойно произнесла:

– Бизнес останется мне.

Коля оторопел.

– Я вложил в него мои деньги до тебя! Я согласен отдать половину. Разве мало?

– Мне нужен весь бизнес.

– Ты неоднократно повторяла, что ничего в нем не понимаешь.

Спора не получилось.

– Не будем торговаться, – сказала Эльвира, вынула из сумочки видеокассету и положила на стол.

– Посмотри «кино» и позвони. Дома смотри, – подчеркнула она. – Впрочем, в твоей власти поставить события на сайт, оповестить весь мир. – Поднялась и ушла не прощаясь.


Кассетное «кино» заставило Колю съежиться. Видеосъемка демонстрировала «дополнительные услуги» бизнеса. Первая сцена живописала развлечения клиента с девицей Мартой, весьма изобретательные и продолжительные. В кульминационной сцене сам Коля, как последний сутенер, принимал от клиента деньги. Эпизод с вымогателем отсутствовал, аккуратно купированный из снятого материала.

– Сука!

Эльвира позвонила:

– Ты окажешься в тюрьме, дорогой, если решишь судиться, – подлила она масло в огонь.

Коля продолжал смотреть на экран, ничего не видел и лихорадочно думал.

– У тебя есть любовник и давно! – после долгой паузы сказал он. – Я подниму это дело.

По тишине в трубке он понял: его слова подействовали. На другом конце провода явно занервничали.

– Тогда я не дам развода, – наконец заявила она. – Кассетку я отправлю, куда надо. Посмотрим, что у тебя останется, когда выйдешь на свободу. – Эльвира шла ва-банк. – Три дня даю тебе на то, чтобы приготовить бумаги, и получишь развод. – Она замолкла в ожидании ответа.

Три дня… Выходит, он не успеет получить наличные от ирландца и слинять отсюда.

Ситуация представилась с предельной ясностью. Пистолет с глушителем, приставленный к Колиной голове. Зверское лицо головореза из «ее гостиной». Лицо Эльвиры, вздернутое высокомерием. Коля сидел, глохнув от ударов собственного сердца.

И вдруг его осенила мысль. Мысль была настолько ошеломляющая и в то же время простая, что Коля поднялся из кресла просветленный.

– Ну, что? – спросила трубка. – Эй! Где ты там?

– Может, мы с тобой встретимся и договоримся по-человечески? – осторожно спросил он.

– Нет, дорогой. Делай, что тебе сказано. И без всяких глупостей!

«Закончить разговор и все хорошенько продумать!»

Коля сказал в трубку первое, что пришло в голову:

– Ты не станешь требовать содержать тебя в будущем?

– Не стану.

В голосе слышалось благородное одолжение. Ей больше ничего не нужно было от Коли. Жизнь с ним отходила в прошлое, как старая, омертвевшая по весне шкура земноводного.

– Я согласен.

Коля положил трубку и распрямился во весь рост. Кассета закончилась, пошипела некоторое время и выползла наружу.

На экране включился телевизионный эфир. Из Нью-Йорка транслировали парад геев и лесбиянок. Размалеванный гомосексуальный народ обнимался, размахивал руками, галдел, бесстыдно целовался. Затем включили репортаж из Сан-Франциско. Местная гей-публика выражала солидарность.

– Можешь посылать кассету куда угодно! – ехидно пробубнил он себе под нос, подошел к шкафу, вытащил свою потрепанную спортивную сумку, порылся в ней, достал записную книжку и стал перелистывать. Затем взял телефонную трубку, набрал номер. – Мистер О’Ралл? Благодарю вас за предложение наличности. В ней нет необходимости. Вам не потребуется теперь время для обналичивания денег. Я готов осуществить продажу. Даю вам счет своего компаньона. Мне удобнее заплатить налог со всей суммы. Можем мы осуществить сделку завтра?

– О’кей, мистер Эсмеральдов, – послышалось в ответ. – Возможно получить счет вашего компаньона по и-мейл сегодня?

– Разумеется. Я посылаю вам счет мистера Мавроди.

– Какой банк?

– «Риггс нэйшнл банк оф Вашингтон Ди-Си», – назвал Коля банк, где он открыл свой первый счет, уезжая из Вашингтона.

Коля потер руки.

«Кому рассказать, не поверят!»


– Ты не поверишь! – прозвучал крик восторга неделей раньше в другом конце Америки.

Клара в тот день беззаботно лежала поверх клетчатого пледа, листала журнальчик, разглядывая картинки, и грустно мурлыкала песенку про «темную ночь», про то, что «ты мэня ждешь… ты, лубимая, знаю, нэ спишь…». На словах «Ты у дэтской кроваткы…» голос Клары оборвался. Дверь распахнулась (была не заперта), и в комнату ворвалась Дездемона.

– Клара! Ты не поверишь! – кричала она. – Джон копался в порносайтах и нашел твоего Кольку.

Клара побледнела. Буря чувств заметалась в головке и согнала ее с кровати. Покойной утренней безмятежности как не бывало. Клара замолотила пальцами по клавишам, набирая адрес сайта с листка, принесенного подругой. На экран скакнула рожа рогатого фавна из «Изумрудного сада». Еще один «клик» компьютерной стрелкой, и на экране появился Коля.

– Убью! – У Клары не было перехода между чувствами любви и ненависти.

На экране Коля был мрачный и вел беседу с женщиной в черном одеянии.

«– Я ни на чем не настаиваю, – говорил он. – Надо найти время и спокойно обсудить сложившуюся ситуацию».

Женщина прошла мимо, вошла в смежную комнатку и принялась там копаться в ящике стола. Коля так и стоял на переднем плане. Он повернулся и посмотрел прямо в камеру. У Клары пошли мурашки по спине и рукам.

– Мона! – бухнулась она в «жилетку» подруги. – Нашелся! Нашла! Я извелась вся!

– Подожди, подожди! – гладила та трясущуюся кудрявую головку, разглядывая портрет «героя».

– Знала, что найдется. Я верила! – одержимо повторяла Клара.

– Успокойся, разберись! У него, вон, другая фамилия. Может, он женился!

– Женился! – Клара подняла испуганные глаза. – Убью! – выкрикнула она еще раз и с угрожающей целеустремленностью вскочила, схватила телефонную трубку. Бросила назад, на рычаг. Задумалась. – Почему у него другая фамилия?! Надо ехать!

– Сначала разузнай все про него. Не кидайся опрометью «убивать».

Клара засуетилась.


Искрилось в бокалах шампанское. Коля, отбросивший терзавшие душу переживания, в крахмальной рубашке с полосатым в красную полоску галстуке, в светлом с иголочки костюме с золотыми пуговицами чувствовал себя воротилой большого бизнеса. Переговоры закончились, договоренность состоялась. Не расставаясь с «американской» улыбкой, он то поглядывал на листки контракта, выползающие из принтера, которые адвокат подхватывал «тепленькими» и формировал две аккуратные стопочки для каждой из договаривающихся сторон, то бросал взгляд на монитор компьютера с банковской картинкой. Там, в чреве бездонной виртуальной паутины, происходило нечто особо волнующее – эксгумировался после многолетней спячки его тайный двойник.

Адвокат протянул листки контракта.

– Читайте, господа. Трансфер, я полагаю, вот-вот завершится, и вы можете подписать.

Коля перелистал страницы контракта, скользнул взглядом по сумме, вписанной в раздел «расчеты сторон», и постарался унять волнение, ожидая завершение банковской операции. Чтобы отвлечься, он спросил:

– Мистер О’Ралл, вы собираетесь изменить тематику предприятия?

– Очень незначительно. Моя компания производит новые виды бытового массажного оборудования. Ваш «Сад» с миллионами посетителей нам очень подходит. Кстати, коли разговор возник на эту тему, я хотел сделать вам предложение. Но сначала посмотрите вон туда, в угол.

Коля повернулся и увидел у окна глубокое кресло.

– Образец нашей продукции, – пояснил О’Ралл. – Пока мы ждем, снимите пиджак и посидите в нем несколько минут.

Коля подчинился. О’Ралл подошел, включил сбоку маленький рычажок и отошел. Колина спина ощутила вибрацию. Активная вибрация двинулась по плечам, шее, рукам и мышцам ног. Знакомое с массажем тело расслаблялось. От удовольствия Коля закрыл глаза. Напряжение уходило, а с ним и Колины мысли потекли куда-то вбок. Он вдруг со злорадством представил лица супруги и ее головорезов, когда те появляются в «Центре» перед новым хозяином. Он успел прокрутить пару вариантов «события», но голос О’Ралла вернул его к реальности.

– Эффекты наших кресел, матрасов и лежанок можно прекрасно обыграть. Мистер Эсмеральдов, я предлагаю вам с женой остаться в предприятии на контрактах. Могу предложить хорошие условия! Поработаем вместе, пока подготовим достойных «героев»?

– Очень благодарен вам, мистер О’Ралл. К сожалению, у нас совершенно иные планы. Я, например, собрался попутешествовать. Хочу отдохнуть немного.

– Можно проверять счет, мистер Эсмеральдов, – донесся из-за стола голос адвоката.

Коля вызвал на монитор компьютера «Риггс бэнк», ввел ай-ди Мавроди и код. На строчке «баланс» один миллион четыреста сорок тысяч долларов добавился к небольшой сумме, которую Коля держал на счету.

Продавец и покупатель поставили подписи на последней странице купчего контракта, обменялись экземплярами. Повторно расписались и протянули адвокату для нотариального заверения. Коснувшись друг друга, бокалы с шампанским издали тонкий звон. Стороны поздравили друг друга и проглотили по глотку колкой жидкости.

– Прямо сейчас готов передать вам предприятие, мистер О’Ралл, – сказал Коля. – Штат у меня в отпуске, документация в кабинете в сейфе, ключи в кармане.


Клара прибыла в Сан-Франциско, привела себя в полную боевую готовность, надушившись «его» любимой «Шанелью». Она доехала до фирмы проката автомобилей и взяла в аренду «Понтиак-Файерберд» с затемненными стеклами.

Коля в это время готовил ненавистной супруге прощальную «информацию». Оплатил на месяц аренду квартиры. Распечатал из Интернета листок отелей столицы Мексики, обвел карандашом «Холидей ин» и «небрежно» оставил на столе на видном месте. Заказал и оплатил номер. Затем он сделал несколько звонков людям, ищущим работу курьера по газетным объявлениям. Найдя кандидатуру, владеющую испанским языком, он договорился о встрече.

– Есть работа на несколько дней, – сказал Коля молодому кудрявому латиносу. – Но существует маленькое дельце, ради которого я заплачу тебе, как за месяц.

– Что надо делать, сэр? – настороженно спросил парень.

– Я должен срочно вылететь в Мексику. Но чтобы сделать сюрприз жене, приходится задержаться здесь на неделю. Ты полетишь вместо меня.

– Семейные разборки? – попытался догадаться парень.

– Что-то в этом роде, но это тебя не касается.

– На что-либо незаконное я не пойду, сэр.

– Ничего не законного не предполагается. Завтра ты вылетишь в Мексику. В отеле «Холидей ин» займешь номер, который я уже оплатил. Вот квитанция об оплате и моя визитная карточка. Подготовишь мой приезд. За два-три дня ты должен купить мексиканские газеты, отметить объявления сдающихся квартир. Отбери квартир пятьдесят, обзвони хозяев и запиши цены. Пиши прямо на газете. Газеты оставишь на столе вместе с моей визиткой. Я позвоню тебе, проверю. Можешь возвращаться и быть свободен. Номер не сдавай. Он будет ждать меня. Устраивает?

– В чем тогда «дельце»? – настороженно спросил парень.

– При посадке в самолет, как пройдешь регистрацию, подмени свой билет моим. Пусть они оторвут мой посадочный талон. Мне надо отметиться, что я вылетел. Согласен?

– Вполне, – закивал довольный парень.

– Поедем возьмем билеты.


В билетной кассе Коля, «упаковав» курьера всем надлежащим для поездки в Мехико, отпустил его «с богом», купил себе билет на межконтинентальный автобус для прощального путешествия через Америку и погнал «Шевроле» в компанию, в которой он оплачивал его аренду. Сдал автомобиль дилеру и расторгнул контракт.

Он стал совершенно свободен и был готов покинуть город, оставив о себе лишь воспоминания.

Коля взглянул на себя в зеркало витрины. В паре дорогого летнего костюма он выглядел преуспевающим бизнесменом.

– Уф! – Коля вздрогнул. В отражении он увидел, что за спиной кто-то смотрит на него и улыбается.

Коля обернулся и удивился. Облокотившись на серебристый «Понтиак», его рассматривала стройная женщина в темно-зеленом костюме с маской на лице. На мордочке мартышки – рот до ушей.

– У нас карнавал?! – сострил Коля игриво.

Незнакомка в маске шевельнулась и молча задвигала руками в воздухе перед лицом.

– Господи! Еще и немая! – воскликнул Коля, послав ей «комплимент»: вытянул руку с задранным вверх большим пальцем. – О’кей! – И зашагал легким шагом к стоянке такси – настроение было из ряда вон выходящее.

Вечером он вернулся домой, заказал на утро кар-сервис.

Ночью Коля долго ворочался на кровати – не давали заснуть сладкие мечты о будущем.


Клара не мечтала, она действовала. Превратиться в страдающую любовницу – было не в ее натуре. «Сначала все о нем узнать, чтобы не получилось, как в Майами!» – тут она вняла совету Дездемоны. Приобрела для маскировки необходимые, по ее понятиям, причиндалы – шляпку, букет искусственных цветов с листьями, который можно укрепить на эту шляпку, если придется следить из кустов, маски.

Затаившись в первый день у «Центра», она ждала любимого у входа. Он вышел с двумя рыжеголовыми мужчинами, с которыми долго прощался. Когда Коля погрузился в автомобиль, она сопроводила его до дома. Прокатившись на второй день к билетной кассе, Клара встревожилась: «Он собрался куда-то уехать!» Проводив любующегося собой в витрине Колю взглядом, она сняла маску и вошла в павильон касс. Через полчаса она знала, что он приобрел билеты на самолет в Мексику и на автобусный круиз. Автобусный круиз отправлялся раньше.

Ранним утром следующего дня она припарковалась у дома в тени деревьев, ждала. Как только подъехал автомобиль кар-сервиса, Клара вышла и продефилировала мимо, соображая, как использовать ситуацию. Мужичок за рулем с сальными глазками и мясистым носом показался «из русских».

Оценив шофера по внешности, она рискнула:

– Привет, Изя!

Водитель, увидев стройную бабу в кокетливой шляпке, ответил игриво:

– Я – не Изя, но тоже ничего парень!

– Ой, простите! За нами всегда Изя приезжал, – изобрела Клара подход. – Тебя куда заказали ехать?

– На автобусный вокзал, мэм, – простодушно ответил водитель.

– Все верно. Как тебя зовут?

– Марик.

– Послушай, Марик, я хочу разыграть мужа. Он думает, что я еще в дороге. Я сяду в машину и подожду. Он меня сразу не узнает, я шляпкой прикроюсь. Скажешь, что женщина просила подбросить ее по пути. – Клара протянула водителю сто долларов. – Я его потом в свою машину заберу. Ты будешь свободен.

– Сделаем, мадам!

– Набросай рядом на сиденье папки и рацию. Пусть он ко мне подсядет.

– Сделаем, мадам!

Водитель нагрузил на переднее сиденье дорожное барахло. Клара расположилась сзади, склонилась под шляпкой, читала книгу.

Ждали недолго. Марику не пришлось ничего говорить. Коля открыл заднюю дверцу и тут же бухнулся на сиденье с возгласом:

– О! Тут у нас дама!

В бедро ему уперся ствол Клариного револьвера.

– Коля! – радостно обнимая его свободной рукой, воскликнула Клара. – Я тут! Мы поедем на нашей машинке. Ты рад?

На Колином лице последовательно образовался целый ряд эмоций. Они в конечном счете перешли в глупую «радостную» улыбку. «Муж» подчинился Клариной воле. Под руку, как любящие супруги, они пошли по улице в сторону «Понтиака».

Усадив Колю на сиденье, Клара захлопнула за ним дверцу, заперла, пискнув брелком, взобралась в салон и сорвала «понтиак» с места. Выскочив на магистраль, она посмотрела на Колю.

– Что ты приуныл, мой милый! Женщина тебя любит и похищает. Гордись!

– Куда мы едем, любовь моя?

– В райское местечко, где мы будем принадлежать друг другу.

Коля действительно приуныл. Ковбоем он был лишь в воображении «Персика». Бороться с вооруженной Кларой и влететь вместе с ней в столб – такая перспектива его решительно не устраивала. Он временно смирился с ситуацией и отбросил пока все мысли о побеге.

Клара между тем нервничала, рулила одной рукой (второй она держала оружие) и гнала с безумными глазами, как с цепи сорвалась. Именно сейчас, на головокружительных виражах, сопровождаемых визгом тормозов, Коле стало по-настоящему страшно.

– Зачем ты так гонишь?! – взмолился он. – И убери от меня револьвер – куда я денусь?!

– Ты находишь, куда деваться! – закричала она и вдруг разрыдалась. – Меня еле отходили на пляже! Думала, что тебя акула сожрала… Полиция с ног сбилась… Водолазы весь океан прочесали… В госпитале потом с кровотечением чуть не померла…

Машина виляла, прыгала и неслась «без руля и ветрил».

– Да не убегу я! – заорал перепуганный насмерть Коля. – Видишь, еду с тобой! Не убегу!

В этот момент Колин глаз отметил пятящийся из выезда автофургон. Клара вывернулась. Встречная машина шарахнулась. Коля схватился за руль и потянул обратно, вправо. Скользнув на масляном пятне на дороге, авто понеслось под визг «насмерть» прижатых Кларой тормозов на ящики с бутылями воды у ларька.

Бутыли – последнее, что Коля видел. Он зажмурил глаза. Вокруг громыхало, стучало и скрежетало. С оружейным хлопком из панели выскочили и раздулись подушки безопасности, смяли лицо, прижали к сиденью. Удар железа в полной темноте и тишина.


Светало медленно. Сначала – розовый туман. Коля поднял веки. Из трюмо отражался сильный луч солнца и слепил глаза. Он лежал на кровати. Коля огляделся и увидел Клару. Вполне живая, хотя и залепленная кусками пластыря, она сидела на стуле и смотрела на него.

– С добрым утром! – сказала приветливо.

– Много народу погубили? – первое, что спросил Коля.

– Никого, к счастью. Я тебе уже говорила.

– Когда говорила?

– В больнице. Ты в больнице пришел в себя и искал сумку. Я тебе показала. Она тут. Как прилетели, опять спрашивал.

– Чудеса какие-то. Ничего не помню. Что я еще говорил?

Глаза Клары загорелись интимным блеском.

– За меня волновался, требовал отвезти в палату, показать. Я сама пришла. У меня только порезы, – говорила она возбуждаясь. – Да и у тебя – не смертельно. Перелом правой ноги, на левой – ушиб. Доктор сказал, до свадьбы заживет.

Коля пошевелился, острая боль отозвалась в ногах. Одна – забинтованная гипсовая кукла, покоилась на подушке. Вторая, под одеялом, – при шевелении ныла.

– Я тебя люблю! – объявила Клара. – Жить без тебя не хочу. Ты сбежал в Россию, поменял паспорт и вернулся. Если ты опять убежишь, я найду тебя всюду. Ничего не могу с собой сделать. На любую подлость пойду. Открою твою тайну, тебя найдет Интерпол. Буду носить тебе передачи в тюрьму, дорогой.

Никак не вмещало Колино сердце столько Клариной любви. Во всем теле чувствовалась слабость, и жутко болела поясница, как будто прихлопнула огромная мышеловка.

Но Клара ничего этого не желала замечать:

– Я хочу, чтобы у нас был ребенок, милый. – Она нагнулась его поцеловать.


Наступило теплое вашингтонское лето. В небе со свистом носились стрижи, и газоны пылали красными каннами. Коля плыл в кресле на колесиках по прогулочной крыше (нога еще была в гипсе). Клара установила его у перил рядом с креслом мужа Дездемоны. Мистер Клиффорд ожил за последние годы и вполне оправдывал предположения супруги о своем долгожительстве.

– Хай! – приветствовал он Колю жестом.

– Хай!

– Архив твоего «Сада» изучил, – сообщил Клиффорд, сладострастно улыбнулся и подмигнул слезящимся глазком. – Записал одну сценку. Самуилу с четвертого этажа приготовил. Станешь в нашем доме популярен.

Он уставился Коле в глаза, ожидая его реакцию. Тот завозился в кресле, это известие не доставило ему удовольствия. Он оглянулся. Женщины уединились в шезлонгах и были заняты разговором.

– Гинеколог сказал, выкидыш от переживаний произошел, – тихо говорила Клара. – Все после пляжа началось, ты помнишь?

– Перенервничала ты, дорогая моя.

– А сейчас у нас с ним ничего не получается, подруга.

– Ты дай ему выздороветь. Встанет на ноги, окрепнет.

– Не понимаю, почему так происходит! Возила на анализы. Все у нас было великолепно.

– Господи! Да не мучайся ты! Забеременей с помощью экстракорпорального оплодотворения. – Подруга-медик заговорила по-научному.

– Как это?

– В клинике тебя обрюхатят. Запихнут его семя в яйцеклетку, как надо, и проследят, – бесцеремонно объяснила Дездемона.

Клара оживилась – повернулась к креслам у перил.

– Не знаешь, медстраховка оплатит операцию? – спросила она.

– Чего не знаю, того не знаю. Ты у нас специалист по выживанию.

– Я читала, в Англии служащим в армии женщинам оплачивают операции по увеличению груди за счет министерства обороны.

– Вот и начни переписываться с нашим министерством, – засмеялась подруга.


Коля пребывал в волнении. По лицу гуляла тень испуга. Его везли в «Банк спермы». Спорить с Кларой было совершенно бесполезно. Она тут же впадала в отчаяние. Пока спорил, понял: Клара будет в клинике несколько дней, и он наконец может спокойно осуществить свой план. Гипс сняли, ноги ходят и доведут его куда надо.

– Клара, ты чего только не придумаешь! – несерьезно ворчал он.

– Милый, это надежно. Процедура несложная. Тебе будет приятно. Я бы ревновала, если бы не знала, что это для меня.

В «Банке» его усадили в кресло и покатили в глубь коридоров. Доставлять Коле искусственное сексуальное удовольствие, добывать у него детопроизводящее семя, приступило шоколадное существо, настолько выпирающее из халата, как будто халат этот надели на женщину еще в ее раннем девичестве. Медсестра-вамп нагнулась над ним, потроша расстегнутые штаны. В процессе процедуры он сделал открытие: сам Коля и Он – два самостоятельных существа. Пока первый ерзал мыслью в разных сомнениях, включая – «не опозориться бы», Он самостоятельно ожил под действием каких-то там токов и вибраций и готовился разразиться плодотворным потоком.

Сладкая истома наконец распространилась по Колиному телу, оповещая о завершении «операции». Медсестра присвоила кодовый номер семени и заполняла реестр и наклейку на пробирку-контейнер.

– У вас хорошие анализы и физические данные, сэр. – Она посмотрела на Колю коричневым глазом. – Даете разрешение на употребление вашего продукта для других клиентов нашего банка?

– Можно, – блаженно разрешил Коля.

Она потрясла пробиркой-контейнером.

– Здесь сотни ваших потомков. Считайте, что вы, новый иммигрант, основали род стопроцентных американцев, – засмеялась медсестра.


Клара «слегла» в клинику беременеть. Коля распорол подкладку сумки и достал потрепанную книжечку «Сборник анекдотов», расклеил обложку и вынул старенький документ, удостоверяющий его прошлую личность.

– У вас паспорт просрочен, господин Мавроди, – сказала служащая «Аэрофлота», выдавая билет. – Надо оформить в консульстве сертификат возвращения на родину, иначе на границе возникнут проблемы.

Через два дня с сертификатом в кармане Коля стоял за воротами консульства. До вылета был целый день. Он двинулся по улице, решая, как убить время. Шел и прощался с Америкой. Вряд ли он прилетит сюда подтверждать грин-карту Эсмеральдова. Тот теперь будет вечно покоиться на виртуальном кладбище.

Перегруженный эмоциями, Коля прошел довольно далеко и обнаружил, что оказался в незнакомом районе. Вдали виднелся большой проспект. У перекрестка Коля оторопел. На углу сверкал витриной филиал «Студии-салона мисс Санчес». Плакат объявлял «Гранд Открытие!». Коля не поверил глазам, подошел ближе и увидел себя, шахматно-фиолетово-зеленого, улыбающегося с торговой марки во весь рот.

Безотчетная сила потянула вперед. Не чувствуя под ногами земли, Коля поднялся по ступенькам и вошел.

В приемной галдели две группы молодежи. Парни в разноцветных рубашках, спущенных по моде штанах с лямками и застежками. Девицы с колечками в пупках, носах и ушах, с татуировками по всему телу, в рваных джинсах и задранных над трусиками юбках с оборками, стриженые, крашеные, с нарисованными бровями, уходящими к ушам. Одна группа болталась у кресел ожидания в рабочий зал. Другая – расположилась за столиком у витрины. Мельтешились анилиновые гребешки, хвостики и косички. Двое сидели на стульях, еще не преображенные Лориной фантазией.

Ее фантазия была увековечена и на стенах. В квадратных рамах улыбались, скалились и гримасничали головы «инопланетных» созданий – полосатые, шахматные, обожженные «кислотами» всех цветов радуги, бритые и небритые, со словами ругательств на лбах и затылках. Из скрытых динамиков тихо транслировался глухой «металлический» ритм, перемежающийся вздохами и ахами. Коля, в темном костюме и галстуком на белой рубашке, выглядел среди «модного» народа милиционером на сцене балетного спектакля.

За стойкой навстречу ему поднялась мулатка. Вместе с оранжевой прической главным ее украшением был ярко-желтый с багровыми разводами комбинезон, обтягивающий голое тело. Она удивленно посмотрела на цивильного Колю.

– Хеллоу! Вы записаны к мастеру?

– Нет.

Мулатка наградила Колю распутным взглядом. Он насильно выгнал из себя озноб неуверенности, расправил плечи и облокотился на стойку.

– Скажите хозяйке, владелец массажного салона «Изумрудный сад» зашел с предложением.

– Мистер?..

– Мистер Амор! – произнес Коля, нагнетая на лицо бесстыжую улыбку.

Девица подняла трубку и слово в слово повторила имя и названные регалии. Послушала минутку и сообщила Коле:

– Хозяйка сейчас выйдет к вам лично.

Душа у Коли опустилась в пятки, и он ничего не мог с этим поделать. В глубине светлого коридора за полупрозрачной дверью появилась женская фигура и, громко стуча каблучками, приближалась к выходу в приемный холл. В Колиной голове молнией пронеслись всевозможные сценарии встречи.

«Дверь распахивается, и Лори, обжигая Колю негостеприимным взглядом, спрашивает:

– Что ты ходишь за мной?

Все лица в приемной устремляют на него любопытные взоры».

Другой вариант.

«Дверь распахивается, Лори останавливается, смотрит и ничего не говорит. Вокруг все ждут, что он скажет».

Дверь распахнулась, на пороге стояла Мириам.

– Ник! – воскликнула она. – Какими судьбами?! Проходи!

Коля двинулся за ней по коридору.

– Что так смотришь? – спросила она, усаживаясь на диван в кабинете. – Филиал здесь открыли. Мисс Санчес лично назначила меня управляющим.

– Так официально. Мисс Санчес…

– Не узнаешь ее теперь. Как брат продал автосервис и они объединились, то она как-то ожесточилась. Что доказывает, не поймешь! Не подойдешь, как раньше. Бизнес и деньги в голове, ничего больше не интересует. Ни друзей, ни подруг.

Коля онемел и был благодарен, что Мириам не умолкала.

– Популярность дизайна сумасшедшая! Мисс Санчес цепочку филиалов по стране тянет. На филиалы в Европе замахнулась. И в Европе успех. В Париже вернисаж прошел, каталог выпустили. Для нас важно. Куда ни кинь, оттуда мода идет.

– Так это был брат? – тихо спросил Коля.

– Что? – переспросила Мириам.

– Нет, я так, ничего…

– Армандо – душка. Работяга, каких нет. Жалко, ты с ним не встретился. Он ждал встречи. Ну а после круиза…

– Что «после круиза»? – нервно спросил Коля.

– Лори хотела сразить тебя новой прической. Всем салоном творили. Она тебе сюрприз-встречу приготовила. Брат ездил, билет на твой круиз взял.

Зазвенел телефон. Мириам извинилась, отошла к столу, заговорила с кем-то. Коля взмолился, чтобы телефонный разговор подольше продолжался. Дыхание перехватила спазма. Комок из горла провалился в низ живота и растекался колючками. Взгляд упал на фотографию на стене. Мисс Санчес вручали премию, и она с торжествующей улыбкой выступала перед микрофоном.

Мириам вернулась на диван.

– Так, что я говорила?.. А-а, в Европе филиал планирует. Денег пока не хватает.

– Сама в Нью-Йорке живет?

– Нет, выкупила в Испании дом прадедушки и там живет. В Луго где-то.

– Дай мне ее адрес, Мириам.

Та замялась, без видимой причины оглянулась.

– Я точно не знаю… Недавно все случилось. Сейчас поищу. – Она подошла к столу и начала рыться в бумагах, в держателе карточек. – Куда я засунула, ума не приложу! Придется тебе еще раз приходить. Ты надолго в Вашингтоне?

– Надолго, – ответил он, едва справляясь с волнением и нечетко соображая, что говорит.

Постучалась и вошла девица в оранжево-багровом комбинезоне с планшетом в руках.

Коля почувствовал, что не может больше продолжать разговор, не выдав волнения, поднялся.

– Куки, я случайно зашел. Увидел и забежал. Сейчас очень спешу! После как-нибудь созвонимся. Капитально поговорим. Ты адрес найди.

– Конечно, Ник. Не пропадай. Привет Гиви!

– Передам. Передам обязательно.

Быстрыми шагами Коля спустился по лестнице, пронесся по холлу и уже на улице попытался справиться с обрушившимся на голову известием. Но все чувства будто остервенели и не собирались складываться ни в какой порядок. Он зашагал по прямой «куда глаза глядят».

«Лори! Лори!» – пульсировало в голове желанное имя.


В кабинете Мириам, не взглянув в раскрытый секретарем планшет, остановила ее жестом – и заспешила к двери.

Она проскочила коридорчик и вошла в зал конференций. Здесь на отодвинутом от стола стуле сидела Лори. Силуэт ее фигуры почти сливался с темными шторами. Луч солнца, прорвавшийся сквозь ткань, слабо освещал профиль женщины. Мириам приблизилась на несколько шагов.

– Можно вам доложить, мисс Санчес?

– Ушел? – спросила Лори, не поворачиваясь.

– Ушел. Адрес ваш требовал.

– Не дала?

– Нет, как вы просили. Но…

– Все, Мириам. Оставили тему! Вызывай машину, двинусь я, пожалуй. Пора.

– Когда ждать в следующий раз?

– Каждый квартал буду появляться. Звони, если будут проблемы.


Коля задохнулся от быстрого движения, замедлил шаг и взглянул на шоссе, ища глазами такси. Свободных машин не было. Транспорт летел мимо на скорости. Он прошел еще немного. Не высмотрев такси, присел на бордюр. Отдохнув, поднялся и двинулся дальше.

Мимо прополз белый лимузин. Коля не обратил на него внимания. Лимузин остановился впереди и сдал назад. Из него вышел шофер и ждал, когда Коля поравняется с автомобилем.

– С вами хотят говорить, сэр, – сказал он.

Нехорошее подозрение насторожило Колю.

– Кто? – спросил он и остановился.

Шофер открыл заднюю дверь:

– Прошу вас.

Коля неуверенно сделал несколько шагов к авто и нагнулся. На широком сиденье, отвернувшись к окну, сидела женщина в светлом летнем костюме. Пышные волны волос почти скрывали ее лицо.

– Я слушаю вас, – сказал Коля.

Откинув волосы, женщина повернулась. Большие черные глаза на мгновение замерли на его лице.

– Лори!

Дрожь прошила все Колино существо. Он так, согнувшись, и застыл.

– Зайди! – приказала она, роясь в сумке.

Коля неуклюже полез на сиденье, зацепив за дверцу сумкой.

Лори молча достала продолговатые корочки папки, раскрыла и что-то написала на листке. Листок протянула ему.

– Что это? – спросил он, беря листок.

– Не могла тебя нигде найти. Долг возвращаю. Спасибо!

Коля посмотрел на чек, на Лори. На ее виске билась тонкая жилка. В жизни Коля никогда не краснел. Сейчас показалось, что в голову ударил огненный шар.

– Ничего ты мне не должна! – заорал он. – Мы были вместе. Я в семью деньги вкладывал. Ты ничего слушать не хотела! – С остервенением он швырнул ей чек и дернулся вон.

– Подожди! Я подвезу. Куда?

Коля колебался. Он посмотрел на пролетающие мимо машины, снова опустился на край сиденья. Машина тронулась с места.

– Притормози на стоянке такси. В аэропорт еду.

Мимо двигался город. Оба молча смотрели в боковые окна.

– Куда летишь? – спросила Лори спокойно.

– Домой.

– Надолго?

– Навсегда.

Она с удивлением посмотрела на его скромный багаж, состоящий из одной заплечной сумки.

– Останови! Вон, кажется, стоянка. – Коля взялся за ручку двери.

– Сиди спокойно. Мне тоже в аэропорт. Нам по пути…