Неотразимая
Кэтрин Харт


Брачный союз священника и проститутки вызвал недоумение и осуждение. Но новая земля дала новую жизнь Мэтту и Джейд, похоронив в себе их горькое прошлое.


Кэтрин Харт

Неотразимая


Глава 1


Ричмонд, Вирджиния, сентябрь 1866 г.

— Куда же ты собрался ускользнуть в такой поздний час, Син О'Нилл? — неожиданно спросила Джейд, ее слова разорвали тишину полутемной комнаты, словно пушечный выстрел, заставив находившегося перед ней мужчину подпрыгнуть от неожиданности. Она проснулась как раз вовремя, чтобы увидеть своего так называемого мужа крадущимся к двери; его уложенный рюкзак висел за плечом, а рука была протянута к дверной ручке. — Как понимать это зрелище? Крадешься на цыпочках, точно вор, сжимая свои ботинки в одной руке, а мой кошелек в другой? — спросила она, хотя было очень удивительно, что она могла говорить, несмотря на подступивший к горлу ком.

Невзирая на решительную речь, ее изумрудные глаза умоляли его опровергнуть то, чему она оказалась свидетельницей.

Он этого не сделал. Хотя его лицо вспыхнуло от чувства вины — его поймали с поличным, — он резко бросил:

— Я ухожу, Джейд. Я не вернусь назад, и я не собираюсь жениться на тебе, милочка.

Ты была дурочкой, поверив, что я сделаю это.

Приподнявшись на подушке, она смотрела на него блестящим презрительным взглядом.

— Так ты обманывал меня с самого начала, Син? Именно это ты хочешь сказать мне сейчас? За всю дорогу от Ирландии до Ричмонда ты не сказал ни слова правды, не так ли? Ты умолял меня отдаться тебе, обещая, что все будет хорошо, потому что мы поженимся сразу же, как ступим ногой на американскую землю. Нашептывая всю эту сладкую ложь, ты украл мое целомудрие. А я, как дура, верила тебе.

Подавив горячие слезы, она преисполнилась решимостью не доставлять ему удовольствия своим плачущим видом или мольбами и откинула за плечо спутавшуюся прядь своих длинных золотистых волос.

— И куда же ты направляешься теперь, парень? Расточать еще большую лесть очередной невинной жертве?

— Что-то в этом роде, — согласился он, кивнув головой так, что едва не уронил свою кепку. — Ты прелестнейшее создание, которое я когда-либо встречал, Джейд, и ты превратилась в страстную горячую маленькую попутчицу, с тех пор как познала вкус любви. Чудесное развлечение на время длительного скучного морского путешествия. Мне будет не хватать тебя, моя любовь, но богатая американская жена — вот то, что мне нужно сейчас.

Я не собираюсь быть очередным бедным Майклом на улицах Америки. Я хочу иметь земли и лошадей, и красивую одежду, да и чтобы монеты приятно звенели в кармане.

— Раз уж ты заговорил о монетах, так ведь в данную минуту это мои монеты согревают твою руку, и я буду благодарна, если ты вернешь их мне, — проговорила она, протянув ладонь. — Это все, что у меня есть. Я работала, не разгибая спины в этой кишащей паразитами таверне дядюшки Тобиаса, увертываясь от липких рук и непристойных предложений, чтобы накопить эту ничтожную сумму.

Приоткрыв дверь, Син покачал головой и изобразил жалкую извиняющуюся улыбку.

— Нет, Джейд. Деньги понадобятся мне для моих собственных целей, дорогая. Видишь ли, мне надо купить кое-что из модной одежды, чтобы произвести наилучшее впечатление на богатых американских леди и их родителей.

Ты же вполне сможешь воспользоваться своими природными талантами и тем, чему я научил тебя за эти последние недели, и ты многого достигнешь. — Он слегка пожал плечами и добавил:

— Мне очень жаль, любимая.

— Да уж, тебе жаль, — проворчала в ответ Джейд, соскользнув с кровати и обернув простыню вокруг себя. Поддерживая свое одеяние, она шагнула к нему, ее глаза сузились и превратились в зеленые щелки. — Ты самый жалостливый негодяй, который когда-либо попадался мне на глаза. В довершение всего ты настолько туп, что оставляешь женщину, которая любит тебя так, как я. Я самая лучшая из всех, кого ты сможешь найти, и если ты покинешь меня сейчас, то не вздумай приползти назад, когда твои грандиозные планы рухнут.

Она наступила на край импровизированного одеяния и едва не упала на пол, пытаясь удержать равновесие. Одна обнаженная грудь выглянула из-за верхнего края простыни. На лице Сина заиграла самодовольная ухмылка.

— Какое искушение остаться с тобой и обнажить тебя полностью, наслаждаться тобою.

Но мне еще где-нибудь предоставиться такой шанс. Твои прелести, как бы соблазнительны они ни были, не выдерживают сравнения с прелестью денег и владения землей, дорогая.

Он выскользнул в коридор и быстро захлопнул за собой дверь, как раз вовремя, чтобы избежать удара ботинком, который Джейд подхватила с пола и запустила ему в голову.

Ее разъяренный крик пронесся вслед за ним по коридору.

— Чтоб тебе гореть в аду, Син О'Нилл!

Ответ пришел из соседней комнаты.

— Тише вы, неужели нельзя отложить скандал до утра? Дайте хоть немного поспать!

Униженная, расстроенная и совершенно раздавленная, Джейд провела остаток ночи, рыдая на кровати. Когда прошло какое-то время и стало ясно, что он не собирался смягчиться и вернуться, как она надеялась, Джейд поднялась и снова заперла дверь. Тихо, чтобы больше не тревожить соседей по гостинице, она бормотала что-то бессвязное, неистовствовала, ударяя по подушке своими маленькими кулачками, и до боли заламывала руки, напрасно стараясь найти хоть малейшее облегчение. Она ругала себя — за то, что была такой легковерной идиоткой, проклинала Сина — за то, что тот оказался таким бессердечным мошенником.

— Как же я могла быть настолько слепа, чтобы так легко угодить в его сети? — причитала она. — Почему я словно была готова к такому обману?

По правде говоря, так оно и было. Последние четыре года, с тех пор как умерли ее родители и Джейд пришлось жить вместе с дядей Тобиасом и тетей Бесс, она была всего лишь бесплатной служанкой у родственников своего отца. Она обслуживала столы в их таверне в Дублине и слышала столько оскорблений и брани, сколько вряд ли кто мог вытерпеть.

И несмотря на все это она как-то умудрилась сохранить целомудрие в жутких условиях этого вертепа. Но как надолго, она не знала. Хотя она была небольшого роста, ее тело расцвело в последний год или около того. Даже дядя Тобиас начал бросать на нее похотливые взгляды, а тетя Бесс с каждым прошедшим днем все сильнее озлоблялась.

Тут и появился Син О'Нилл с блестящими серыми глазами и улыбкой, которая могла очаровать даже птиц на деревьях. И Джейдин Эгнис Донован в свои шестнадцать лет впервые влюбилась. Молодой парень был старше ее на два года, красив и очарователен, как эльф.

Однако даже эти преимущества не позволили ему быстро добиться своей цели. Джейд отклоняла все его домогательства, и хотя сама была совершенно одурманена любовью, отдать свое целомудрие первому встречному она не собиралась. Она строго держалась своих принципов и вскоре стала таким вызовом для него, что однажды вечером Син в отчаянии сделал ей предложение.

Такой оборот событий немедленно породил еще одну проблему. Хотя бабушка Джейд по материнской линии была католичкой, все остальные представители клана Донован исповедовали протестантизм. О'Нилл были ярыми католиками и презирали тех, кто не придерживался их вероисповедания. Ирландских протестантов они вообще считали отступниками и барышниками, стремившимися присвоить собственность католиков, которую у них отняли еще до установления британского господства. В то время как протестанты, пусть даже самые бедные, могли давать образование своим детям, занимать различные посты в правительстве и владеть землей, ирландским католикам приходилось с трудом отвоевывать себе место в своей собственной стране, и все это из-за небольших различий, которых они упрямо придерживались. Обиды с обеих сторон накаливались и становились все глубже.

— Как же мы сможем пожениться? — спрашивала Джейд у Сина. — Дядя Тобиас убьет меня прежде, чем я выйду замуж за католика, да и твоя семья поступит точно так же.

Сип согласился.

— Нет сомнения, что твой дядя собирается и дальше распоряжаться твоим наследством.

Она просто изумилась.

— Да какое наследство? Оно испарилось еще до моего рождения, когда картофель перестал давать хороший урожай. Все, что осталось, так это небольшая усадьба и четыре жалких акра земли, пригодные разве что только для выращивания свиней. Кто в здравом уме может польститься на это?

— Твой жадный дядя, например. Да и кроме того он не сводит глаз с твоих юбок.

Эти слова припомнились ей, когда через несколько недель Тобиас подкараулил Джейд в буфетной. Несмотря на ее отчаянные крики о помощи и попытки защититься от его превосходящей массы и силы, он быстро зажал ее в углу и ухватился за юбки. Он возился с пуговицами на своих бриджах, когда в маленькую комнатку ворвалась тетя Бесс. Эта плотная женщина схватила веник и с громкими криками начала бить своего мужа по голове и плечам, остановившись ненадолго, чтобы ударить несколько раз по Джейд, когда напуганная девчонка выскользнула из угла.

Джейд укрылась в своей спаленке на чердаке и все еще дрожала от страха, когда Бесс нашла ее там.

— Собирай свои пожитки и убирайся отсюда, дрянь, — приказала пожилая женщина. — И не вздумай прихватить с собой то, что тебе не принадлежит, а то не успеешь и глазом моргнуть, как будешь иметь дело с законом.

Здесь не место тем, кто трясет своими юбками, будь то племянница или кто-нибудь еще. Твой отец наверняка в гробу перевернулся бы, увидев все это!

Ошеломленная злобой тетки, хотя и прежде много раз испытывала ее на себе, Джейд наконец обрела дар речи, когда раздражение взяло верх над здравым смыслом.

—  — Ты права, Бесс. Отец наверняка завертелся бы, как веретено, да и мама рядом с ним, если бы только могли видеть, как его дорогой брат со своей женой все это время обращались с их единственным ребенком.

— Вот она, твоя благодарность! И это после всего, что мы для тебя сделали! Приютили тебя, когда все твои родные умерли. Дали тебе крышу над головой, еду для твоего живота и одежду…

— Ха! Соломенный тюфяк и кучу грязных лохмотьев, заштопанную одежду из благотворительных подношений из церкви, объедки на дне кастрюль, которые я находила на кухне после того, как ночью разносила виски и ужин для ваших грошовых посетителей! Да у меня весь зад сине-черный от щипков, а сколько приходилось прятаться под столом во время скандалов, вытирать пиво, когда какой-нибудь неуклюжий пьяница опрокидывал свою кружку. Я батрачила днем и ночью, не получая за это ни пенса. Да, тетя, и за все это я должна быть бесконечно благодарна!

— А теперь ты вообще ничего не получишь, смазливая шлюха, — с ненавистью процедила Бесс. — Я хочу, чтобы ты убралась сейчас же, и считай, что тебе еще повезло!

Не много времени потребовалось, чтобы сложить два заштопанных и поношенных платья, вытертую нижнюю юбку. Все это вместе с гребешком и щеткой, флейтой и небольшой суммой полученных чаевых, которые ей удалось припрятать, было увязано в небольшой узелок. Джейд была бы весьма удивлена, если бы Бесс заметила их исчезновение, и решилась бы прибегнуть к помощи закона, чтобы отобрать все это, но Джейд рассудила, что уж лучше оказаться в тюрьме, чем снова вернуться к Бесс и Тобиасу.

В трех кварталах от таверны Син догнал ее.

— Джейд! Что происходит? Я проходил возле таверны, и твоя тетка едва не оборвала мне уши, когда я спросил, где ты! Обозвав тебя самыми грязными словами, которые только могла вспомнить, она сказала, что выгнала тебя, потому что ты всякими хитрыми уловками пыталась соблазнить Тобиаса.

Джейд продолжала шагать.

— Да, так она и сделала. Но я уверена, что им больше будет не хватать меня, чем мне их.

Особенно когда Бесс придется самой обслуживать ночных завсегдатаев.

Син заставил ее остановиться и доверительно спросил.

— Что ты собираешься теперь делать? Куда пойдешь? Где остановишься?

— Мне некуда идти, поэтому я хочу вернуться на свою ферму.

— Но, милая, туда же два дня пути отсюда!

Да и что ты будешь там делать?

— Не имею представления, но полагаю, рано или поздно я что-нибудь придумаю. Если нет, то придется голодать.

— Поедем со мной в Америку, Джейд, — неожиданно предложил Син.

Глаза Джейд округлились от удивления.

— В Америку? — повторила она.

— Ага. Именно это я и шел сказать тебе.

Завтра утром я отплываю в Ричмонд, в Вирджинию, и буду работать во время плавания на пассажирском корабле.

— Ты отплываешь? Завтра? — Джейд была ошеломлена. И ее задело то, что он говорил об этом только сейчас, хотя твердил о своей любви.

Это должно было бы послужить первым сигналом того, каким лживым и беспринципным шакалом на самом деле был Син, но ей выпало слишком много переживаний в тот день, чтобы мыслить ясно и увидеть этот знак.

В тот момент у нее даже не возникло вопроса, почему Син избегает разговора об их свадьбе после того, как сделал ей предложение, и не связано ли это с тем, что она сообщила ему о своем ничтожном наследстве. Ведь он по-прежнему регулярно приходил к ней, клялся в любви и страсти и все еще пытался добиться большего, чем сладких поцелуев.

Только одна мысль сразу застучала у нее в голове.

— Как же ты мог в этом месяце просить меня выйти за тебя замуж, а в следующем сбежать в Америку? И сказать мне об этом за день до отплытия?

— Я собирался поехать, подыскать работу и место для жилья, а потом послать за тобой, дорогая, — солгал он, не моргнув глазом. — Но сейчас, когда тебе негде преклонить твою хорошенькую головку, нам придется выработать новые планы, не так ли? Или ты не хочешь ехать со мной, если мы не можем уладить такой пустяк? Ты передумала выходить за меня замуж, Джейд?

— Нет. Я люблю тебя, Син, и я хочу поехать с тобой, но…

— Тогда давай надеяться, дорогая. Время идет, а Америка, страна больших возможностей, ждет. — Он выдержал паузу и добавил последний решающий аргумент:

— И там мы сможем пожениться без всяких хлопот. Там совершенно неважно, протестант ты или католик, или у тебя три головы, если ты оплатил стоимость брачного контракта.

Это окончательно убедило Джейд, и она с надеждой зашагала в сторону порта рядом с Сином. Там он один поднялся на борт корабля, чтобы переговорить с капитаном и получить разрешение на ее поездку. Когда он наконец вернулся, то сказал:

— Теперь главное не потеряться в этой суматохе, милая, но мне пришлось сказать капитану, что мы уже женаты, иначе ты не могла бы отправиться вместе со мной. Правда, наше путешествие будет не слишком шикарным.

Мне стоило больших усилий упросить капитана выделить нам помещение на двоих, это небольшая каюта за камбузом.

— За камбузом?

— Так называется кухня на корабле, — пояснил Син. — Была только эта возможность или закуток в трюме. — Видя ее озадаченный взгляд, он пояснил:

— Трюм находится под палубой, внутри корабля, там, где складывают весь груз. Там темно и сыро, немногим лучше, чем в темнице.

Джейд сморщилась.

— О, дорогая, мне так неприятно спрашивать, но не найдется ли у тебя немного денег, чтобы помочь мне оплатить твой проезд? Я буду отрабатывать свой билет, но твой идет сверх того, и нужно еще оплатить одеяла, еду и все остальное. Это не так много, как стоимость обычного билета, но…

— Сколько?

Син назвал сумму, равную половине ее сбережений.

— И еще немного на пирожные и фрукты для нас, которые придутся весьма кстати.

Хотя ей было больно тратить так много, Джейд вручила деньги Сину, уже мечтая о том дне, когда они попадут в Америку и станут мужем и женой, и рисуя в своем воображении дом и семью, которую они создадут в своем новом доме.

Положив в карман ее монеты, Син широко улыбнулся ей и поцеловал в губы, его глаза блестели так же ярко, как и ее.

— Не беспокойся, Джейд, — пообещал он. — Я позабочусь обо всем. О каждой мелочи. Главное, чтобы плавание прошло гладко, милая.

Гладкое плавание? Едва ли. По крайней мере не для Джейд. Как только корабль вышел из порта, ее начали одолевать приступы дурноты. К тому времени, когда они достигли океана, она не отходила от ночного горшка, слишком больная, чтобы осознавать, жива она или мертва в этой каморке размером с туалет, где постоянно стоял запах капусты, жира и готовящейся пищи, доносившийся из камбуза.

Прошла почти половина плавания, и Син постоянно был в угрюмом расположении духа из-за ее затянувшегося недомогания, пока наконец морская болезнь не отступила, и Джейд почувствовала себя немного лучше.

Все еще слабая, Джейд прибралась и проветрила все, насколько это оказалось возможно.

Лестью и хитростью она упросила кока дать ей свежей воды, чтобы помыться и вымыть голову, напомнив ему при этом, что она до сих пор не пользовалась положенной ей долей пищи и воды, хотя заплатила за это.

Когда Син освободился от своих обязанностей и вернулся в их каюту, он был приятно удивлен переменами.

— Господи, милая, как хорошо, что на твоем лице появился хоть какой-то цвет вместо ужасного зеленоватого оттенка. Я уже начал сомневаться, поправишься ли ты когда-нибудь.

Она больше не проводила все двадцать четыре часа у ночного горшка, и Син, казалось, поставил перед собой цель соблазнить ее как можно быстрее. Когда она сопротивлялась, настаивая на осуществлении брачных отношений после женитьбы, он возражал.

— Какое значение имеет пара недель, Джейд? Кроме того, мы путешествовали вместе и спали бок о бок все это время, так неужели ты думаешь, что кто-то поверит в то, что ты скажешь? Да каждый будет считать, что ты давно отдалась мне. Или тебя удерживает что-то еще? Может, твоя сердечная привязанность изменилась, и ты решила, что больше не любишь меня?

— Я люблю тебя, Син. Люблю.

— Тогда докажи это, Джейд, тем способом, каким женщина может показать мужчине, насколько он ей дорог. Тем единственным способом, который действительно что-то значит.

Он был так настойчив и так убедителен, с этими своими ласковыми улыбками, сладкими поцелуями и волнующей нежностью, что Джейд больше не могла сопротивляться ему.

Да и все его доводы действительно имели смысл. По всем признакам они уже были женаты, и она покорилась ему; только две недели отделяли выдумку от настоящего факта.

Вплоть до этой самой ночи, когда она, брошенная и подавленная горем, лежала одна в облезлой комнате гостиницы Ричмонда, Джейд ни разу не пожалела о своем решении отдаться Сину. Ни разу за все прошедшее время, четырнадцать прекрасный дней и ночей, наполненных восхитительной страстью и торжественными обещаниями, у нее не возникло и тени подозрения, что он способен на такой обман. Для нее их любовь, слияние их сердец и тел было столь драгоценным, столь незыблемым, что казалось даже слишком прекрасным, чтобы быть реальностью.

И теперь ей придется сполна заплатить за свою наивность. Она оказалась одна в чужом городе, без друзей и без гроша в кармане. Как она переживет это? Син не оставил ей ни монеты, чтобы можно было купить еду или дальше снимать их комнату в гостинице. И смывшись втихаря, он наверняка не удосужился оплатить их счет здесь. И сейчас ей предстояло сделать то же самое, иначе она рискует быть арестованной и заключенной в тюрьму.

— Будь ты проклят, Син О'Нилл! — тихо выругалась она. — Будь проклят навечно.

Подавив подступившие слезы, Джейд поднялась и стала складывать свои вещи в наволочку. Случайно скользнув взглядом по потрескавшемуся зеркалу над столиком, она увидела в своих глазах застывшее выражение опустошенности и отчаяния после этой прошедшей ночи. Ее заплаканное лицо покрылось пятнами, а глаза распухли от слез.

Взгляд в противоположную сторону отметил, что мягкий, серый рассвет уже забрезжил в темном окне. Наступало утро нового дня, а Джейд не имела ни малейшего представления, как проживет его. Он должен был стать днем ее свадьбы, но несколько резких грубых слов превратили ее мечты в пепел, а ее — из жены в брошенную женщину.


Глава 2


Джорджтаун, Кентукки, сентябрь 1866 г.

Священник Мэттью Ричарде сжался в кресле перед камином в своем кабинете и провел дрожащей рукой по своему бледному лицу.

Господи, думал он, как хорошо, что я не верю в совершение самоубийства, для этого, наверняка, должен быть какой-то особый день. Вот общий итог двадцати шести лет моих горестей и испытаний на этой земле.

Его голова откинулась на спинку кресла, словно он хотел дать возможность отдохнуть своему ослабевшему телу. К несчастью, он не мог сделать того же со своим рассудком, со своими мыслями. Тяжелый вздох вырвался из самой глубины его нывшей груди.

— Почему, Синтия? Почему все должно было случиться именно так?

На самом деле Мэтт не ожидал получить ответ так же, как не надеялся, что у него будет много времени для жалости к себе. Детям вскоре понадобится его внимание, и он вряд ли сможет рассчитывать хоть на несколько минут одиночества.

Так продолжалось вот уже три дня, с тех пор как ему сообщили о смерти его молодой жены. С того самого момента он был окружен доброжелательными и сочувствующими прихожанами, толпы которых, казалось, явились позаботиться о нем, в то время как сам он просто оцепенел от шока после смерти Синтии и не мог ничего делать. Они приносили обеды, пекли пирожки и присматривали за детьми, пока он сам не будет в состоянии делать все это. Они ухаживали за животными и следили за домом, вычистив его до блеска. Они даже предложили пригласить другого священника для совершения похоронного обряда, если это облегчит состояние Мэтта.

Мэтт твердо отказался. Синтия была его женой, и он сам совершит похоронный обряд.

Хотя он не говорил об этом вслух, в глубине души он чувствовал, что должен отдать ей эту последнюю дань уважения. Поэтому сегодня он стоял перед друзьями, членами семьи и соседями возле открытой могилы и усыпанного цветами гроба и прощался с женщиной, которая в течение трех лет была его женой.

В толпе присутствовавших на похоронах, заполнивших потом его дом, он не мог найти себе ни покоя, ни секунды уединения, когда он мог бы действительно погоревать об ее уходе. Он говорил правильные слова, пожимал сотни рук, даже пытался облегчить скорбь, которую, как он знал, испытывали другие после ухода этой женщины из их жизни. Но время для его собственного, личного горя еще не наступило, хотя ему казалось, что огненные иглы впились в его сердце, а горячие соленые слезы застилали глаза.

Наконец ушел последний плакальщик. Остались только Мэтт, двое пожилых слуг и дети. На какое-то мгновение воцарилась странная тишина, довольно редкое явление в этом шумном суетливом доме. Но Мэтт знал, что Эдна и Джордж собрали двенадцать детей в кухне на ужин и, вероятно, убедили их всех, или по крайней мере старших, понять ситуацию и не шуметь хоть некоторое время. Дать ему возможность побыть наконец одному.

Хотя Мэтт высоко ценил их доброту, он заранее знал, что дети скоро начнут готовиться ко сну и молитвам и его присутствие снова будет необходимо. Пока их маленькие головки не улягутся на своих подушках и двадцать четыре блестящих любопытных глаза не закроются, он не сможет остаться наедине со своей страдающей душой. А сейчас у него было всего несколько минут, чтобы оглянуться на свою жизнь, которую он вел вплоть до этих последних трех дней.

Когда он познакомился с Синтией Энн Джонсон, она была оживленной, требовательной и крайне избалованной девушкой. Всеобщая любимица, светловолосая, похожая на фарфоровую куколку такой необыкновенной красоты, что на нее было даже больно смотреть.

Ему был двадцать один год, он только что закончил семинарию и получил должность священника и учителя Священного писания в престижном Женском колледже в Харродсбурге, Кентукки, когда мисс Джонсон впервые переступила порог колледжа той же осенью 1861 года, пять лет назад. Там учились девушки из богатых семей, которых родители послали в Женский колледж во время войны между штатами, надеясь, что с тех пор как Кентукки предпринимал тщетные попытки оставаться нейтральным во время конфликта, вдали от сражений их дочери будут в безопасности. Синтия была одной из них.

Тогда ей было шестнадцать лет, и она была абсолютно уверена, что война расстроила ее дебют в обществе и планы стать следующей красавицей Лексингтона. Она вовсе не была счастлива от того, что училась в женской школе, где богатые поклонники встречались так же редко, как зубы у куропатки. Вдобавок ко всему она была слабой студенткой и, стараясь казаться печальной, умудрялась сделать окружающих таким же несчастными, как и она сама. Так продолжалось около года, вплоть до того дня, когда она неожиданно и сразу увлеклась Мэттом. Она вдруг стала примерной студенткой, образцом женской грации и изящества, женщиной, желанной для любого мужчины.

Тот день навсегда остался в памяти Мэтта.

8 октября 1862 года, накануне в нескольких милях к юго-востоку от Харродсбурга произошло сражение при Перривилле. Громкая пушечная канонада разносилась по всей округе, а в церквах были устроены госпитали для раненых солдат, сражавшихся на обеих сторонах.

Публиковались длинные списки раненых и убитых.

Девочки в колледже были крайне обеспокоены. У многих в войне участвовали близкие родственники: и на стороне северян, и в армии южан. А были и такие семьи, члены которых сражались на противоположных сторонах, друг против друга. Даже те, чьи семьи не были вовлечены в военные действия, беспокоились и боялись, что война может подойти ближе и подвергнуть их серьезной опасности.

Именно в этот момент Синтия с затуманенными слезами фиалковыми глазами буквально бросилась в объятия Мэтта.

— О, преподобный Ричарде! Я так ужасно напугана! — задыхаясь, воскликнула она. — Что же нам делать, если солдаты придут сюда?

Сможете ли вы защитить меня, сэр?

Удивленный ее поведением и наслаждаясь неожиданным вниманием этой молодой женщины, чьей красотой он столько месяцев любовался издалека, Мэтт ответил:

— Если возникнет такая необходимость, я не пожалею своей жизни, чтобы спасти вашу, мисс Джонсон.

Таким было начало их отношений. К Рождеству они обручились. Несмотря на продолжавшуюся войну, их свадьба состоялась в ее фамильном доме в Лексингтоне в июне следующего года, после окончания Синтией колледжа. А затем почти сразу после свадьбы прекрасная жена Мэтта начала превращаться в сварливую женщину.

Сначала она методично изводила Мэтта, заставляя его оставить работу в колледже и переехать поближе к Лексингтону, так как ей нужно быть ближе к своей семье. Получив предложение стать пастором в церкви Джорджтауна, расположенного к северу от Лексингтона, он подумал, что она наконец будет счастлива. И она действительно была счастлива почти целый месяц. Затем, не довольствуясь жизнью только на жалование священника в предоставленном им скромном домике, Синтия жаловалась своему отцу до тех пор, пока тот не купил им огромный дом с двадцатью акрами земли в качестве запоздалого свадебного подарка.

Мэтт не был беден, хотя и не так богат, как Джонсоны, и уж никак не отличался расточительством, поэтому такой подарок вызвал у него раздражение. Новобрачные часто ссорились из-за поместья и последовавшей затем обстановкой мебелью их нового гнездышка.

Если она была достаточно покладистой до свадьбы, то теперь, казалось, что бы он ни делал, ничто не устраивало ее. Их образ мыслей и желания никогда не совпадали.

Когда он предложил начать обзаводиться семьей, она отказалась, не желая портить свою талию. Она пригрозила ему разводом, когда Мэтт впервые поделился идеей приютить в доме осиротевших во время войны детей. Но Синтия быстро изменила свой настрой, когда ее отец сказал, что лишит ее наследства, если она осмелится опозорить семью Джонсонов таким скандалом. Когда в их доме появились первые сироты, она перенесла свои вещи и одежду в смежную спальню и отказалась выполнять супружеские обязанности. С того самого дня вплоть до ее смерти, целых полтора года, Мэтт не спал со своей женой.

Несмотря на все это Мэтт ни перед кем не осуждал ее. Свои личные проблемы он держал в себе, буквально прикусывая язык, в то время как Синтия изображала благожелательные и радушные отношения на людях, а дома вела себя как злобная фурия. Все вокруг, за исключением, возможно, ее отца, считали Синтию совершенством, настоящей женой пастора.

Вежливой, приятной, кроткой и сочувствующей, отдающей все свое время и энергию заботе об обездоленных детях, которым она предоставила кров. Никто не знал, как она обращалась с этими бедными сиротами, как часто Мэтту приходилось успокаивать малышей, после того как Синтия кричала и ругалась за самую незначительную провинность.

Нет, для посторонних она была идеалом.

И всех потрясло, когда лошадь сбросила ее, убив ее и ребенка, которого она носила. И которого все ошибочно считали ребенком Мэтта.

Все они пришли на ее похороны, чтобы выразить соболезнование вдовцу, своему любимому пастору. Человеку, который сидел сейчас, обуреваемый не горем, а злостью. И еще чувством вины.

Только Мэтт знал, что между ним и его женой разразился страшный скандал, прежде чем она опрометью выскочила из дома в тот последний день своей жизни. Она гордо признала свой грех перед ним, даже не скрывая, что носила ребенка от другого мужчины. Она издевалась над ним, заявив, что рада родить ребенка от любовника, а не от него. А Мэтту пришлось бы признать его своим или дать ей развод, которого она добивалась.

Разъяренный, в аффекте от удара, который она так жестоко нанесла ему, он сказал, что желал бы, чтобы она исчезла из его жизни и перестала являться постоянным источником муки и раздражения для него. Его импульсивное желание исполнилось еще до того, как закончился этот день.

Ее смерть. Смерть невинного нерожденного младенца. Все это навсегда ляжет тяжелым бременем на его душу.


Ричмонд, Вирджиния, сентябрь 1866 г.

Женщина осторожно раздвинула занавески на темных окнах, выходивших во двор, и вгляделась в чернильную ночную черноту, пытаясь определить источник звука, который, как показалось, она только что услышала. Что-то двигалось в темноте возле кухонных ступеней.

Небольшое блюдце с остатками еды, которое она поставила для кошек, тихонько звякнуло.

В какой-то момент она подумала, что неясная тень, склонившаяся над блюдцем, принадлежала большой собаке. Потом она выпрямилась, приняв очертания небольшого человека. Слишком хрупкого для мужчины, вероятнее всего, это была женщина или ребенок. Хозяйка дома тихо отошла от окна и поспешила вниз на первый этаж.

Уже больше недели Джейд обитала на улицах Ричмонда просто пытаясь выжить. Днем она безуспешно искала работу. В Ричмонде это оказалось практически невозможным: город был разорен недавно закончившейся войной между штатами. Ночью она пыталась найти укрытие в темных подворотнях или под лестницами, где, ей представлялось, было безопасно и сухо.

Она быстро научилась прятаться от мужчин, шнырявших по улицам и переулкам в поисках, кого бы ограбить или изнасиловать.

Она скрывалась и от других бездомных женщин и детей, оставшихся так же, как и она, без средств к существованию, которым не составило бы труда украсть то немногое, что у нее осталось. У нее уже было несколько опасных встреч, и только благодаря Богу ей удалось выскользнуть невредимой.

От этих же самых людей она научилась высматривать дома и конторы, где по вечерам выбрасывали мусор, вынося остатки еды в мусорные ящики или навозные кучи. В нескольких садах, где она побывала, фрукты и овощи уже были убраны, и там нечем было поживиться. Даже нищенство приносило ей не более чем сочувственный кивок головы или грубое предупреждение заняться делом, если она не хочет иметь неприятности.

С каждым проходящим днем Джейд становилась все более грязной, более голодной, ослабевшей и подавленной. Без сомнения, если так пойдет и дальше, она будет голодать и умрет, как и многие другие, подобные ей.

Она копалась в остатках еды на маленькой тарелке, пытаясь определить, что это такое, и убедить себя, что это все еще съедобно, когда задняя дверь дома резко распахнулась. Испугавшись, она бросила тарелку и кинулась бежать.

— Подожди! — мягко произнес женский голос. — Подойди поближе к крыльцу, где я смогу получше разглядеть тебя.

Джейд колебалась, и женщина произнесла:

— Не бойся. Я только хочу взглянуть на тебя. Тогда я смогу решить, не опасно ли пригласить тебя на кухню и накормить.

От одной только мысли о еде у Джейд весь рот наполнился слюной. Она осторожно приблизилась к свету, пробивавшемуся с порога.

— О Господи! — простонала женщина. — Да ты же совсем ребенок, не так ли? И, кажется, тебя нужно хорошенько отмыть, не только накормить. — Она кивнула Джейд:

— Иди сюда, давай посмотрим, что мы можем для тебя сделать, дорогуша.

Она отошла от входа, подождала, пока Джейд последует за ней, потом повернулась к находившейся рядом плите и взяла небольшую кастрюлю с длинной ручкой. Уже стоя в дверях, Джейд ждала, все еще не вполне уверенная, собирается ли женщина приготовить что-то в этой кастрюле или ударить ее по голове. Женщина кивнула ей в сторону кресла, жалостливо качая головой, когда Джейд непроизвольно сжалась от такого невинного жеста.

— Садись, пока ты не свалилась с ног.

Господи, ты такая худая, тебя даже небольшой ветерок с ног сдует. — Открыв сервант, женщина достала оттуда половину яблочного пирога. Из ящика стола она вынула вилку и положила все это на стол перед Джейд. — На вот, поешь, милая. Я посмотрю пока, что еще есть в кладовой.

Джейд не нужно было говорить дважды.

Схватив вилку, Джейд начала так быстро запихивать пирог в рот, что было просто удивительно, как она не подавилась им.

— Не спеши, — улыбнувшись, сказала ее благодетельница. — Дай время языку распробовать вкус еды. Там еще есть.

Вскоре до Джейд донесся запах яиц и жареного картофеля. Не отрываясь от своего занятия женщина сказала:

— Меня зовут Верой. А как тебя зовут, дорогая? Сколько тебе лет?

— Джейд, — ответила она с набитым ртом. — Джейд Донован, мадам. Через неделю после Рождества мне исполнится семнадцать.

— Ты замужем?

Здесь Джейд потупилась.

— Я думала, что да, но у Сина были другие планы. Он украл мой кошелек и скрылся, я даже глазом не успела моргнуть.

— Он оставил тебя совершенно без средств к существованию, не так ли? — Женщина сочувственно покачала головой. — Мужчины часто так поступают, среди них встречается много подлецов. Лучше однажды оставить в своем кармане их денежки, чем обещания вечной любви. Это длится дольше и бывает гораздо надежнее.

Перед носом Джейд появилось блюдо из жареных яиц, картофеля и холодного цыпленка и высокий стакан холодного молока. В то время как она ела, теперь уже медленнее, потому что голод был немного уголен, Вера разглядывала ее оценивающими карими глазами. Наконец ее пустой желудок наполнился, Джейд отодвинула блюдо и удовлетворенно вздохнула.

— Я так благодарна вам, мадам. Я впервые наелась за все это время, и мне очень жаль, что у меня нет денег, чтобы отплатить за вашу доброту.

— Может, ты сможешь спеть за свой ужин, — предположила Вера.

Джейд улыбнулась, улыбка преобразила ее лицо, дав Вере возможность разглядеть признаки красоты, скрытой под слоем грязи.

— Да, это я могу. Мой отец говорил, что у меня красивый голос, хотя тетя Бесс так не считала.

— Тетя Бесс? — спросила Вера, приподняв бровь.

Кивнув, Джейд пояснила:

— После того как мои родители умерли, я работала на нее и на дядю Тобиаса в их таверне в Дублине, раздавая напитки и все остальное.

— А что еще тебе приходилось раздавать, малышка Джейд?

— Извините.

Вера рассмеялась.

— Нет, полагаю, что нет. Иначе ты не выглядела бы такой смущенной. Не бери в голову, девочка. Так ты говоришь, что поешь?

А может, ты еще и танцевать можешь?

Джейд бросила на женщину недоумевающий взгляд.

— Я ведь ирландка, не так ли? — спросила она, словно этим все было сказано. — Конечно же, я могу танцевать. У меня это в крови.

— Ты когда-нибудь слышала о салонах? — продолжала Вера. Встретив озадаченный взгляд, она пояснила:

— А может, о танц-залах?

Джейд отрицательно покачала головой:

— Господи, какая же ты невинная овечка, несмотря на все твои злоключения! — рассмеялась Вера. — Это место, — продолжала она, обведя рукой вокруг своего дома, — танц-клуб, но он больше известен как салон. Здесь я и девочки, которые у меня работают, развлекаем джентльменов. За определенную плату мы предлагаем им музыку, танцы, напитки, а также компанию на вечер. Ты теперь начинаешь улавливать смысл?

Крайне удивленная, Джейд уставилась на Веру, ее рот приоткрылся, а глаза сильно округлились. Эта женщина средних лет, в ночной рубашке и комнатных туфлях, с чистым приятным лицом казалась такой нормальной, такой по-матерински заботливой!

— Вы содержите бордель? — пробормотала она. — Здесь?

— Ну, мы предпочитаем более мягкие выражения, но по сути это именно так, — признала Вера. — Я собираюсь предложить тебе место здесь, вместе с нами, если у тебя, конечно, есть к этому склонность.

Джейд застыла, поднявшись с кресла.

— Я не хочу зарабатывать на спине.

Я знаю, что обязана вам за еду, но я не могу заплатить вам, продавая свое тело.

— Нет, Джейд, я же не сказала, что ты должна это делать. И еда бесплатная, она тебя ни к чему не обязывает. И если ты захочешь работать здесь, тебя никто не будет заставлять развлекать клиентов в номерах наверху, если ты сама не захочешь, дорогая. Ты можешь просто разносить напитки, принимать участие в танцах, быть веселой и приветливой, и если твой голос окажется подходящим, возможно, ты развлечешь гостей одной или двумя песнями за вечер.

— И это все? — подозрительно спросила Джейд. — Никакой торговли моими ласками?

— Нет, пока ты сама не решишь по-другому, хотя больше получают те, кто занимается этим. Однако ты сможешь заработать достаточно денег и без этого. Конечно, тебе понадобится пара хорошеньких платьев для начала, ведь гости привыкли видеть наших девочек хорошо одетыми. Я с удовольствием подыщу для тебя всю необходимую одежду и постепенно буду вычитать ее стоимость из твоего жалования. Кроме того, скромная недельная плата за твою комнату и еду, но это не слишком много. Подумай об этом. Еда, кров и заработок — или снова жить на улице… да и зима уже на носу.

— Могу я остаться на ночь и подумать? — колеблясь, спросила Джейд, она совсем ослабела и едва держалась на ногах, мысли путались у нее в голове. Единственное, что ей хотелось в ют момент, это чистое и безопасное место, где можно было бы преклонить голову.

Вера улыбнулась.

— Я провожу тебя в комнату. А завтра ты примешь горячую ванну, встретишься с девушками, которые у меня работают, и сама продемонстрируешь нам свои таланты в пении и танцах.


Глава 3


На следующий день Джейд просыпалась долго. Чем дольше ей удастся спать, тем дольше будет сниться этот невероятно прекрасный сон. Она порхала в облаках, купалась в солнечных лучах. Где-то варился кофе, поджаривался бекон и пеклись бисквиты, и этот аромат казался почти реальным. Запах был таким притягательным, что Джейд инстинктивно приподнялась с мягкой теплой подушки и принюхалась. Ее бровь удивленно изогнулась, потому что запах не исчез. Осторожно. чтобы этот чудесный мираж не исчез слишком быстро, она открыла глаза.

Ей понадобилось несколько минут, чтобы осмотреться кругом и вспомнить, как она оказалась в этой крошечной комнатушке, куда солнечные лучи проникали сквозь висевшие на окне занавески. Прошлой ночью, или точнее говоря, сегодня утром, ведь было уже около пяти часов, когда Вера проводила ее наверх по лестнице и оставила в этой маленькой уютной комнате, Джейд была слишком усталой и заметила только мягкую постель и разложенные на ней подушки. Сейчас она увидела стоявший в углу шкаф, комод, небольшой туалетный столик возле двери, недорогие обои на стенах с цветочным рисунком.

Она вздохнула и глубже зарылась в мягкую постель, не желая расставаться с этим уютом, но зная, что скоро это ей предстоит. Она не сможет остаться здесь. Это непристойный дом, где женщины продают свою любовь мужчинам, которые платят им! Это дом разврата — хотя Джейд не совсем была уверена, что это такое, и где-то в глубине сознания шевельнулось любопытство. Все осуждали его, но никто никогда не объяснял, что это означает, и это делало разврат еще более загадочным и зловещим. Нет, это не место для нее, каким бы мирным и уютным оно ни казалось в это мгновение.

Джейд все еще пыталась уговорить себя встать, когда дверь открылась и в комнату заглянула молодая женщина со светлыми кудряшками. Она окинула Джейд любопытным взглядом своих больших карих глаз.

— О, хорошо! Ты уже проснулась? — объявила она, входя в комнату. — Я не хотела тебя беспокоить, но сейчас сюда принесут воду для тебя. Да и завтрак уже остывает.

Не успела она договорить, как в комнату вошел большой мужчина: его мускулы напряглись, когда он вносил огромный медный таз.

Джейд мгновенно юркнула под одеяло, дородный парень бросил на нее любопытный взгляд и исчез так же быстро, как и появился.

Заметив испуганное выражение на лице Джейд, девушка рассмеялась.

— О, не обращай внимания на Батча. Он похож на обезьяну, но совершенно безобидный. Вера наняла его, чтобы усмирять буйных посетителей. Я замечаю, он просто с ума сходит, потому что она не позволяет ему дотронуться ни до одной из нас, но он слишком нуждается в деньгах, чтобы идти против ее правил — да и она, скорее всего, убьет его, если он осмелится.

Вошли еще четыре девушки, каждая с ведром теплой воды, а вслед за ними Вера с мылом и полотенцами.

— Доброе утро, Джейд. Хорошо спала?

— Да. Спасибо. — Джейд продолжала прятаться под простынями.

— Вот и хорошо. — Вера кивнула на остальных. — Я хочу познакомить тебя с моими девочками. Это Блисс, — сказала она, показав на девушку, которая вошла первой. — Здесь еще Мэвис, Пичес, Лизетт и Фэнси. Остальные еще завтракают. Ты познакомишься с ними чуть позже. Девочки, это Джейд Донован. Оставляю ее на ваше попечение.

После этого Вера ушла, плотно прикрыв за собой дверь, и прежде чем Джейд поняла, что происходит, девушки занялись ею. Блисс стянула с нее простыню, а Мэвис и Фэнси поставили ее на ноги. Одна из них, кажется, Лизетт, сняла с Джейд грязную нижнюю юбку. Затем, болтая и хихикая, они подвели Джейд, раздетую, с распущенными волосами, к тазу с водой и помогли забраться в него.

Несмотря на сильное смущение, Джейд не смогла сдержать возгласа удовольствия. Вода оказалась чудесной. Пичес, с гладко зачесанными каштановыми волосами и глазами, сияющими, словно две золотые монеты, плеснула сиреневой эссенции, и вода стала ароматной.

Джейд готова была купаться бесконечно долго. Но у ее подруг были совершенно другие намерения. Две из них занялись мытьем ее волос, в то время как другая пара сосредоточила внимание на ее теле. К удивлению Джейд, четыре пары решительных рук усадили ее и разом начали намыливать и тереть ее с разных сторон.

— Закрой глаза, милашка, чтобы не попало мыло.

— Приподними немного подбородок, Джейд.

— Сядь прямо, дорогая, чтобы я могла потереть тебе спину.

Как только она попыталась сделать это, кто-то из девушек поднял ее ногу, и Джейд скользнула назад, с головой окунувшись в мыльную воду. Кто-то крепко ухватил ее за волосы, и Джейд оказалась на поверхности и смогла глотнуть воздуха. Как только вода из ушей у нее вылилась, она услышала восклицание Пичес.

— О Господи, Фэнси, ты что, хочешь утопить ее, что ли? Ну как она?

К тому времени, когда Джейд уже надеялась, что переживет это суровое испытание, кто-то ухватил ее ногу и начал тереть пятку.

— Ой! Ой! — застонала Джейд, пытаясь вырваться. — Не надо! Мне щекотно! — она начала хохотать и плескаться в тазу, разбрызгивая в разные стороны воду и пену. Когда пытка наконец прекратилась, Джейд облегченно вздохнула, стерла с лица воду и осмотрелась кругом. Все пять девушек были такими же мокрыми, как и она сама.

— Милочка, вымыть тебя — это все равно, что пытаться снять кожу с угря! — заметила Лизетт, откидывая с лица мокрый локон, который закрыл ее блестящий серый глаз.

— Ну вот, теперь хоть есть на что посмотреть! — со смехом произнесла Блисс.

— Я позволю тебе посмотреть в следующий раз, когда я избавлюсь от протекции лейтенанта Дэнфилда, — дурачась, начала Мэвис, закатив свои карие глаза. — Клянусь, этот парень такой разборчивый, просто удивительно, как это он никого не подобрал, чтобы заниматься любовью вместо него!

Джейд слушала, разинув рот, когда девушки продолжали обсуждать достоинства лейтенанта, большинство из которых были выше ее понимания. Между тем девушки закончили мыть ее, ополоснули ей волосы, вытащили из таза и стали вытирать большими пушистыми полотенцами.

— Ну вот, малышка. Теперь ты совершенно чистая. А что ты наденешь, пока Гленна постирает твою одежду?

— Там под кроватью узелок с моими ведами, — ответила Джейд.

Блисс достала его, и Джейд едва не умерла от стыда, увидев выражение жалости на лицах девушек, когда они рассматривали два поношенных платья и нижнюю юбку.

Фэнси, бойкая блондинка с васильковыми глазами, спасла положение, спросив:

— Что это? — Она держала флейту Джейд.

— Это моя флейта.

— Ты умеешь играть на ней?

Джейд пожала плечами.

— Неплохо, на мой взгляд.

— Сыграешь нам что-нибудь после завтрака? А?

Пичес принесла из кухни поднос с горячими блинчиками, политыми маслом и сиропом, джемом, бисквитами и чашечкой чая. Пока Джейд ела, остальные причесывали ее волосы, восхищаясь их цветом и обсуждая, как лучше уложить такие длинные локоны.

— Почему ты выбрала себе имя Джейд? — спросила Мэвис, которая казалась несколькими годами старше, чем остальные девушки.

— Мама назвала меня так. Я не выбирала, — ответила Джейд. — А что? Разве оно вам кажется странным?

— Не странным, конечно, — ответила высокая блондинка. — Наоборот, вполне подходящим, если ты решишь остаться с нами.

— Прости, я что-то не поняла.

— Разве ты никогда не слышала, когда слово Джейд используют для описания… как бы это сказать… девушки легкого поведения, продажной женщины? Или так говорят о том, кто склонен к беспокойству, волнению, что делает его унылым и безрадостным?

Джейд потеряла дар речи. Она изумленно покачала головой.

— Это правда? — выдохнула она.

— О, на твоем месте я не придавала бы этому слишком большого значения, — добавила Мэвис. — Мы ведь подумали, что ты сама выбрала для себя имя, как Фэнси или Пичес.

Настоящее имя Фэнси Фрэнсин, но она ненавидит, когда ее так называют. А Пичес из Джорджии и никогда не называла нам своего настоящего имени. И если Лизетт считать француженкой, даже несмотря на акцент, который она старательно изображает, то тогда мы все окажемся просто монахинями, а Вера нашей настоятельницей!

Лизетт искоса взглянула на свою подругу, и все они расхохотались.

— Мое полное имя Джейдин Эгнис Донован, но за все мои шестнадцать лет никто не называл меня иначе, как Джейд. Полагаю, не имеет большого значения, что оно означает, раз это единственное известное мне имя.

— Это чудесное имя, — сказала Блисс, положив руку на плечо Джейд и крепко обняв ее. — Они дразнят меня с моим именем тоже, хотя я родилась с ним. Кроме того, мне известно, что Джейд — это также название красного камня зеленого цвета, который высоко ценится в некоторых странах.

Чем больше они разговаривали, тем больше Джейд привязывалась к этим девушкам.

Они совершенно не казались ей плохими, несмотря на тот способ, которым они зарабатывали себе на жизнь. Они не выглядели мрачными, угнетенными или отмеченными тяжелой рукой судьбы, коснувшейся их. Напротив, они были веселыми, привлекательными и дружелюбными, и они обладали редкой способностью смеяться и шутить над собой, находить смешное в жизни и в своем собственном положении. И одежда их сейчас нисколько не отличалась от одежды других женщин, которых видела Джейд. Да и их лица не были накрашены, по крайней мере в этот час.

Девушки вместе с Джейд спустились вниз и провели ее в гостиную. Здесь наконец Джейд заметила разительное отличие в оформлении и подборе цветов, которые она со своими довольно ограниченными познаниями мира сочла не совсем приемлемыми для обычного дома. Стены были густо-красного цвета, на котором выделялись яркие золотистые и серебристые полосы. Тяжелая хрустальная люстра свисала с середины расписного потолка. Джейд удивленно рассматривала эротические сцены, изображенные высоко над ее головой, и на картинах в богатом обрамлении, висевших на стенах. В комнате было много зеркал, в которых отражался свет хрустальной люстры, затянутые тафтой диваны и полированные столики. Пианино стояло в углу возле бара, где все полки были заняты рядами бутылок с виски, ликерами и сверкающими хрустальными фужерами.

— Бог ты мой, — тихо прошептала Джейд, поворачиваясь кругом, чтобы все осмотреть. — Я никогда не видела ничего подобного!

Вера, которая вошла в комнату вслед за ней, рассмеялась.

— У тебя перехватило дыхание, не так ли, милочка? Здесь немного пышновато, на взгляд большинства людей, но эта роскошь прекрасно отвечает нашим целям. Она приводит наших клиентов в наилучшее расположение духа, чтобы они распускали завязки своих кошельков.

— Как и завязки своих бриджей, — сухо добавила Фэнси, вызвав смех своих подруг.

— Проходи сюда и познакомься с Билли, — сказала Вера, мягко взяв Джейд за руку, и подвела ее к пианино, где Джейд заметила худощавого, довольно невзрачного молодого человека, сидевшего на стульчике.

Его долговязая фигура сгорбилась над клавиатурой, прямые каштановые волосы свисали почти до самых глаз, поэтому Билли не было заметно среди окружавшей его роскоши.

— Он, может быть, не так красив, как наши девочки, но, без сомнения, он самый лучший пианист в наших краях. Ты только скажи ему, что собираешься спеть, и он постарается подыграть тебе.

Джейд неожиданно почувствовала себя гораздо увереннее, чем в тот момент, когда только появилась в этом странном месте.

— Я… я обещала Фэнси сыграть на своей флейте, — пробормотала она, оттягивая тот момент, когда ей придется петь.

— Как тебе угодно, дорогая, но я хочу послушать и твое пение тоже.

Глубоко вдохнув, чтобы унять волнение, Джейд поднесла флейту к губам и закрыла глаза. Чистые, приятные звуки заполнили комнату, витая в воздухе и сливаясь в знакомую мелодию старинной баллады. Билли подхватил мелодию, и в течение следующих нескольких минут они развлекали женщин дуэтом.

Когда Джейд прекратила играть, Билли не остановился.

— Спой это, — тихо произнес он, в то время как его пальцы продолжали уверенно наигрывать мелодию.

Все слушавшие не могли поверить своим ушам, когда Джейд запела эту старинную балладу. Казалось, словно флейта обрела голос, такими совершенными, чистыми и мелодичными были звуки, которые издавало ее горло.

Из-за ее легкого ирландского акцента слова обретали новое значение, свежее и необычное.

Ее пение было просто завораживающим, невероятно красивым и приятным.

Когда Джейд закончила пение, в комнате воцарилась необычная тишина. Потом, когда Джейд подумала, что не выдержит больше ни одной минуты такой тишины, Вера заговорила немного хриплым взволнованным голосом.

— Девочка, да у тебя золотой голос. Ты ирландский ответ для Дженни Линд и именно то решение, которого я так долго искала. Забудь все, что я говорила тебе прошлой ночью про обслуживание напитками и танцы. Если ты придешь работать ко мне, то все, о чем я буду просить тебя, так это петь для наших посетителей каждый вечер. Я обеспечу тебя одеждой, освобожу от платы за комнату и пропитание и буду хорошо платить тебе. Что ты на это скажешь, милая леди?

Джейд была ошеломлена предложением Веры так же, как и все присутствующие. Она перевела взгляд с Веры на остальных, увидев самые различные выражения на их лицах.

Удивление. Обожание. Недоверие. Надежду.

Зависть.

— Соглашайтесь, милая, — заговорила Блисс. — Если бы у меня был такой голос, я бы не раздумывала. Когда в округе разнесется слух, что у нас появилась певица с ангельским голосом, то мужчины полетят сюда, как мухи на мед, и будь я трижды проклята, если мы все не разбогатеем, как королевские пчелы.

Мэвис кивнула.

— Ты нужна нам, Джейд. Да и мы нужны тебе — чтобы позаботиться о тебе. Присмотреть за тобой.

Вера шепнула ей на ушко то, что показалось Джейд баснословным заработком.

— А я смогу остаться в той же самой комнате? — спросила с тоской Джейд.

— Милая, я предоставлю тебе любую комнату в доме на выбор, — пообещала Вера.

Джейд улыбнулась.

— Тогда, пожалуй, я останусь.


Джорджтаун, Кентукки, декабрь 1866 г.

Прошло только две недели после Рождества, но безмятежность и веселье этого праздника не коснулись Мэтта. Он преподавал абсолютные истины, призывая своих прихожан к миру и добру, но его собственная душа напоминала пустую камеру, где его слова, как эхо, возвращались к нему, словно насмехаясь над ним. После смерти Синтии он наблюдал за происходившим вокруг, точно в каком-то умственном оцепенении, его тело функционировало, но чувства совершенно застыли.

Господь помогал ему, но единственным подлинным чувством, доступным ему в эти дни, было виноватое ощущение облегчения от того, что она ушла навсегда, — однако к своему большому удивлению, он также находил, что ему не хватало ее, даже тогда, когда он праздновал ее отсутствие. Не было никого, кто постоянно читал бы ему нотации, ругал его, пытался бы руководить им. Хотя сироты создавали привычный шум и беспорядок, да и среди прихожан постоянно происходили какие-то трения и споры, ему казалось, что все его дни были похожи один на другой. По крайней мере, Синтия обеспечивала его этим в изобилии.

По правде говоря, ее жизнь и смерть глубоко затронули Мэтта. Она заставила его бросить на себя самого глубокий и честный взгляд изнутри. Она доказала ему, что он, как и любой другой человек, также совершает ошибки и испытывает различные чувства. Даже когда он изо всех сил старался быть добрым, хорошим и терпимым, она унижала его, заставляя выплеснусь наружу злость и раздражение, спрятанные глубоко в его душе. И уже только за одно это, он полагал, ему следовало быть благодарным ей — она преподала ему суровый урок жизни, заставив его не быть слишком высокого мнения о себе и не судить строго других. Ему достаточно было только взглянуть на свои ошибки, чтобы лучше понять других и быть им полезным.

Но именно сейчас Мэтт был обеспокоен своей затянувшейся летаргией, ощущением бесцельности своего существования.

— Что со мной происходит? — жаловался он однажды своему другу, Карлу Джэнсену. — Я чувствую себя так, словно меня поместили в стеклянный ящик, и я не могу прикоснуться к остальному миру, который бурлит вокруг меня. Я как бы замер, не видя ни направления, ни цели в своей жизни. Где же удовлетворение, которое я получал о г своей работы?, Энергия, которую я отдавал ей?

— Потребуется немало времени, чтобы оправиться от такого удара, Мэтт, — посочувствовал ему Карл, — Ты потерял жену и ребенка. Твоя жизнь полностью перевернулась. Подожди немного.

Мэтт вздохнул.

— Я чувствую себя так, словно я выпал из времени. Карл. Или точно застыл на месте, в то время как другие шагают вперед.

— Тогда найди себе новое направление, — посоветовал Карл.

— Не знаю, с чего начать, — беспомощно признался Мэтт.

Карл наигранно вздохнул и покачал головой, легкая улыбка заиграла на его губах.

— Эх, Мэттью, что бы ты без меня делал?

Спроси себя об этом. Если бы я пришел к тебе с подобной проблемой, что бы ты мне посоветовал делать?

— Положись на волю Божью, — сразу же отозвался Мэтт, — и позволь Ему указать тебе путь. — Смутившись, он улыбнулся. — Порция моего собственного лекарства, да, Карл?

— Врач, исцелился сам, — произнес Карл, потянувшись за Библией Мэтта на соседнем столике и вручив ее ему.

Книга открылась в руках Мэтта, и он прочитал вслух первые стихи, на которые наткнулся его взгляд.

— «И Господь обратился ко мне, встань, возглавь переселение людей, которое они должны предпринять, чтобы завладеть землей, предназначенной мною еще их отцам и дедам». — Он нахмурился. — Как ты полагаешь, что бы это могло значить, Карл? Неужели я должен вскоре отправиться к новым землям? — задумчиво произнес он.

— Над этим надо поразмыслить, — согласился Карл. — А пока ты будешь заниматься этим, прочти вот это. — Он достал из кармана рекламный листок и протянул его Мэтту. Это была заметка о готовящемся этой весной переходе в фургонах к Орегону. Отправление из Индепенденса, штат Миссури. — Вот именно это я и пришел сказать тебе, друг. Мы с Нелл решили все продать и двинуться туда, к зеленым пастбищам. Сэндерсоны тоже решились, Джейми и Люси Локхарт раздумывают над этим. Мы будем очень рады, если ты решишь поехать с нами, Мэтт. Это может решить все наши проблемы.


Глава 4


Ричмонд, Вирджиния, март 1867 г.

Резкие весенние ветры продували улицы Ричмонда — непостоянные, переменчивые ветры.

Шла вторая неделя марта, когда сквозь оттаявшую землю стали храбро пробиваться первые цветы и на музыкальный салон Веры обрушилось несчастье. Двери его были закрыты, шторы опущены, веселье прекращено. Черная траурная лента венчала входную дверь.

Внутри девушки плакали, все они в разной степени переживали горе и неверие. Умерла Вера.

То, что началось как обычная простуда, быстро переросло в воспаление легких. В последние часы своей жизни Вера послушно следовала всем указаниям своего врача. Она пригласила своего адвоката, а затем собрала всех своих девочек. У нее не было родственников, кому она могла бы оставить свое состояние, и Вера разделила все поровну среди своих двенадцати девочек, повара, горничной, Билли и Батча, оставив только сумму, достаточную для своих похорон. Это был жест, совершенно типичный для Веры и всей ее жизни, и никто из тех, кто хорошо ее знал, не удивился.

Сейчас, когда девушки собирались в затемненной гостиной после похорон своей любимой подруги и благодетельницы, они перешептывались друг с другом.

— Что мы будем делать без нее? Она была для всех нас как мать, — всхлипывала Блисс.

— Не так уж часто среди мадам встречаются такие добросердечные и внимательные, как наша Вера, я в этом уверена, — подхватила Пичес. — Если нам придется работать на кого-нибудь еще, то мы наверняка все умрем и провалимся к черту и будем считать Веру самой большой удачей в жизни.

— Но почему мы должно продолжать заниматься этим? — спросил Фэнси. — Она оставила нам дом и все, что в нем, так же, как и все свои деньги. Мы можем устроить все в доме по-своему или даже позволить себе отойти от дел, если захотим.

Мэвис покачала головой, слушая наивное высказывания Фэнси.

— Как часто говорила моя старушка-мать, цыплят по осени считают. Нас ведь двенадцать девушек, и если ты считаешь, что все мы легко придем к согласию, то тебе следует прочистить мозги, Фэнси. Если большинство девушек захотят уйти, получив свои деньги, то нам следует продать все это, чтобы поделить поровну все наследство. Я бы, например, взяла свою долю и начала новую жизнь где-нибудь на западе, может быть, в Орегоне.

— А почему там? — поинтересовалась Джейд, она была рада сосредоточиться на чем-то другом, кроме печального ухода Веры.

— Один из моих клиентов недавно говорил об этом. Он собирался в Орегон, но его планы рухнули. Как раз на прошлой неделе он жаловался, что уже заказал фургон, который отправляется первого мая из Индепенденса, в Миссури, и уже внес часть платы, чтобы обеспечить себе место. Он жалел, что не сможет вернуть свои деньги, ведь до отправления состава осталось мало времени. Я бы заняла его место, конечно, если уговорю кого-нибудь из вас поехать со мной. Мы смогли бы открыть там новый салон и даже получать прибыль.

— А у тебя с головой все в порядке? — резко спросила Блисс. — Мэвис, дорогая, по чему, черт возьми, мы должны проделать весь этот путь до Орегона, чтобы открыть салон там?

— Потому что именно там полно одиноких мужчин, Блисс. Их там сотни, и у них практически нет женщин, им так не хватает женской компании, — проинформировала свою подругу Лизетт. — Они даже обращались в газеты, умоляя женщин приезжать туда.

У этих изголодавшихся мошенников, дорогуша, есть деньги и земли, но там почти нет женщин и развлечений.

— Я слышала, они там отчаялись настолько, что готовы жениться даже на женщине с сомнительным прошлым, не то что здешние мужчины, — включилась в разговор Фэнси. — Может, у нас появится шанс выйти замуж или стать работающими девушками, а может, и все сразу.

— Я готова попытаться, если Джейд поедет с нами и будет собирать своим пением толпы в танцевальном зале, как это удавалось ей здесь, — сказала Пичес.

Блисс снова стала возражать.

— А почему Джейд должна захотеть поехать в такое дикое и необжитое место, как Орегон, когда для нее гораздо лучше отправиться в Сан-Франциско, Нью-Йорк или Чарльстон? Или просто остаться в Ричмонде?

Ей пора подумать о своей собственной карьере, вы же знаете.

— Именно поэтому ей следует поехать с нами, — ответила всем Мэвис. Теперь она говорила, обращаясь к Джейд:

— Подумай об этом. Разве не разумнее вначале добиться признания среди друзей, чем сразу отправляться в большой город, где тебя никто совсем не знает, да и сама никого не знаешь? Зачем же рисковать, соревнуясь с какими-то сомнительными личностями, надеясь только на свой талант, ведь там могут запросто обворовать и обмануть тебя? С нами ты, по крайней мере, будешь в безопасности.

Пичес энергично закивала головой.

— И уж если тебе удастся сделать себе имя в Орегоне и его окрестностях, то ты сможешь отправиться в Сан-Франциско и взять этот город штурмом. Совершить действительно королевский въезд, как королева на своей коронации.

— Что ты об этом думаешь, Джейд? Ты поедешь? — спросила Мэвис. — Я слышала, Орегон такой же зеленый и красивый, как Ирландия, только еще лучше. Богатый, прекрасный, ожидающий нас.

— Поеду, если Блисс тоже поедет, — согласилась Джейд, бросив взгляд на молодую женщину, которая стала ее ближайшей подругой.

— О, тогда все в порядке, — подхватила Блисс. — После ухода Веры меня ничто больше не держит в Ричмонде. Ты можешь положиться на меня.

— И я тоже поеду, — сказала Лизетт. — А как ты, Фэнси?

— Думаю, поеду, но меня бросает в дрожь от одной только мысли о путешествии в фургонах. На это путешествие может уйти несколько месяцев, — заметила Фэнси. — В пути нам могут встречаться горы, индейцы и еще Бог знает что. Если мы решимся, то не лучше ли отправиться туда на корабле, так мы доберемся быстрее.

— Вы можете плыть на корабле, если хотите, но что касается меня, то я лучше сварюсь в кипящем масле, чем ступлю ногой на борт корабля, — заявила Джейд, ее южный протяжный выговор звучал странно в сочетании с ирландским акцентом. — Я лучше пойду в Орегон пешком, чем поплыву туда.

Лизетт согласилась, слегка пожав плечами.

— Зеленый не мой любимый цвет. Я голосую за фургон или за поезд. А почему мы не можем поехать на поезде или на дилижансе?

— Не думаю, что поезда ходят так далеко, — сказала Мэвис, — и я не представляю, как мы все вместе с нашим багажом поместимся в дилижанс. В любом случае, мы пытаемся поставить телегу перед лошадью. Сначала я должна переговорить с моим клиентом и выяснить, сможем ли мы заключить сделку. Затем, если все получится, нам нужно будет встретиться с адвокатом относительно наследства Веры.

— Договорись о времени, и я пойду вместе с тобой, — предложила Лизетт. — Между нами говоря, я уверена, что вдвоем мы сможем найти способ убедить твоего джентльмена уступить нам свое место за сходную цену, мы также хорошо сможем все уладить и с адвокатом — и оставить им обоим приятные воспоминания о наших переговорах.


Джорджтаун, Кентукки, апрель 1867 г.

Мэтт погрузил следующий тяжелый деревянный ящик в глубину фургона и выпрямился, чтобы стереть со лба пот. Его взгляд скользнул по зеленеющим полям и остановился на большом белом здании, которое они с Синтией называли своим домом. Только на прошлой неделе он подписал последние бумаги о продаже собственности. На этой неделе он практически без сожаления распродал большую часть мебели, на приобретение которой Синтия потратила столько времени и денег. Завтра он оставит все это позади — опустевшие гулкие комнаты, живописные сады и мучительные воспоминания, которые, казалось, цеплялись даже за стены этого места.

Он был рад, что уезжает. Сбегает, если говорить правду. Его друзья и прихожане были бы шокированы, если бы узнали, с каким облегчением он отрясает со своих ног пыль Джорджтауна. Это те, кто считал, что понимает его, кто полагал, что боль потери Синтии была просто невыносимой для него, что оставаться там, где они жили вместе, для него слишком тяжело.

Мэтт не собирался вносить коррективы в это ошибочное заключение. Хотя он наставлял других на их жизненном пути, сам он оставался довольно скрытным человеком, не посвящал других в свои проблемы, не раскрывался до конца перед своими друзьями. Кроме того, ради чего рассказывать каждому правду о Синтии и ее ребенке? Неужели эго уменьшит его чувство вины и унижения от провала его собственного брака? Пусть все они продолжают верить, что Синтия была чудесной и любимой женой. Что это измени г? Особенно теперь, когда он освободился от их искреннего сочувствия и будет далеко от тех, кто постоянно, хотя и бессознательно, воскрешал в нем эти унизительные и жалкие воспоминания.

Конечно, некоторые из его знакомых и прихожан тоже о оправлялся в это путешествие к Орегону, но Мэтт надеялся, что скоро все они будут захвачены новыми планами и приключениями и меньше — прошлым. Тогда, возможно, он сможет начать забываться. Воспоминания отступят. И он сможет разобраться в своей жизни. Сотрутся воспоминания о несчастливом союзе с Синтией и тех грубых словах, которыми они обменялись в тот злополучный день. Легче станет чувство вины, которое он наложил на себя за смерть ее ребенка, которого все считали его ребенком.

Мысли Мэтта обратилась к другому дому в Кентукки, который он тоже вскоре оставит позади, — ферме возле Фрэнкфорта, где его родители вырастили его и его брата Джордана.

Однако он не мог расстаться с этой фермой и заключил договор об аренде с соседом-фермером на неопределенный срок. Здесь были похоронены родители, а с одной стороны от их могилы стоял более поздний памятник, хотя никто не покоился в земле под могильным камнем, на котором было написано имя его брата.

Уже около трех лет Мэтт упрямо отказывался верить, что его брат мертв. Все это время он хранил надежду, что Джордан появится самым чудесным образом, хотя война между штатами закончилась два года назад и все еще не пришло ни одного слова ни отчего брата, ни из его армии. Если Джордан был убит в сражении, то никто не знал, как это произошло, где и когда. В то время, как Джордан пропал, на территории Джорджии шли жестокие бои. Его тело так и не было найдено. Вероятнее всего, он был похоронен в какой-нибудь безымянной могиле, как и многие из его товарищей.

Для Мэтта неизвестность была самым худшим — ожидание, молитвы и надежды, и наконец он с сожалением признал, что больше никогда не увидит своего брата в этой жизни.

Только в прошлом месяце с тяжелым сердцем он положил могильный камень Джордана рядом с могилой своих родителей и произнес прощальную речь. Но даже сейчас он не смог продать эту землю, где-то в глубине его души теплилась маленькая искорка надежды, которую он не собирался гасить.

Детский смех прервал его мрачные мысли, и Мэтт посмотрел на ребятишек, весело игравших на солнечной лужайке. Осталось только пять сирот, которым он не смог подобрать хорошего дома, и они отправятся вместе с ним в далекое путешествие на запад. Улыбка скользнула по его губам и засветилась в глазах, пока он наблюдал, как они, точно веселые щенки, кувыркались в траве. Именно это давало ему силы для жизни, несмотря на всю боль и страдания. Видеть эти детские радостные лица, надежду и любовь, которые светились в их глазах, это и было для Мэтта величайшей наградой на земле.

Эти обездоленные малыши, да и другие, подобные им, стали причиной, по которой Мэтт окончательно решил оставить свой церковный приход и отправиться в Орегон. Он собирался основать там сиротский приют, следуя тому плану, который Бог вложил в его сердце, и пустить корни в свежей и богатой почве, где его мечты и мечты этих детей могли бы расти и процветать. Вместе они начнут новую жизнь на новой земле.


Ричмонд, Вирджиния, апрель 1867 г.

Джейд стояла на платформе железнодорожной станции, охваченная сильным волнением. Через несколько минут она вместе со своими подругами сделает первый шаг в путешествии к Орегону. Как только дом Веры был продан и наследство поделено поровну, половина девушек отказалась от поездки на запад.

Оставшиеся шестеро — Джейд, Мэвис, Фэнси, Пичес, Лизетт и Блисс — собрались в Орегон.

Им также пришлось убедить Билли поехать вместе с ними по целому ряду причин. Он был им нужен не только для того, чтобы играть на пианино, когда они доберутся до места и откроют там свой новый танцевальный салон, и для выполнения тяжелой мужской работы, но еще Билли просто должен был сопровождать их как мужчина. По словам клиента Мэвис, женщин, путешествующих без мужчин, не слишком приветствовали. Без сомнения, необходимо, чтобы с ними ехал мужчина, предположительно для защиты, хотя девушки сомневались, что на слабого и скромного Билли можно будет положиться в этом качестве. Им придется рассчитывать на свой женский острый ум и волю, чтобы позаботиться о самих себе.

— Хорошо, что мы не поплыли в Орегон, — заметила Пичес, привлекая внимание Джейд к небольшой горе багажа и мебели, которую загружали в вагон поезда, на котором они отправятся в Индепенденс. — Корабль просто утонул бы под тяжестью багажа. Как ты думаешь, все это поместится в два небольших вагона?

Джейд недоверчиво покачала головой.

— Мэвис считает, что да, но, мне кажется, мы взяли слишком много. В путеводителе, который мы взяли у мистера Гудрича, сказано, что нужно брать только самое необходимое.

— Но ведь мы именно так и сделали, — вмешалась Фэнси. — Нельзя же начинать новый салон, не имея никаких украшений. А кровати, зеркала, ликеры, музыка, не говоря уж о своих собственных нарядах.

— Да, — согласилась Блисс. — Но не кажется ли вам, что эти две люстры и пианино все-таки лишние?

— Билли не согласился бы поехать без своего любимого пианино, — напомнила Мэвис. — Кроме того, я слышала, на западе их просто невозможно достать.

— А куда же мы будем класть нашу одежду, если не будет гардеробов и комодов? — спросила Лизетт.

— Я уверена, в Орегоне мебель можно где-нибудь купить или сделать на заказ, — сказала Джейд. — Ноя очень рада, что мы берем с собой этот большой медный таз. Это та роскошь, с которой мне бы не хотелось расстаться.

Удивляюсь тебе, Джейд! В жизни не встречала таких чистюль, как ты, — засмеялась Блисс. — Ты бы, наверное, и жила в этом тазу, будь такая возможность.

Их разговор прервался, когда к ним подошел хорошо одетый молодой человек со шляпой в руке. Он был частым посетителем в их салоне.

— Вы все чудесно выглядите этим утром! — воскликнул он, окинув мужским оценивающим взглядом всех девушек. — В этих своих дорожных костюмах вы выглядите почти как… как… — Румянец залил его шею, когда он не смог подобрать подходящего слова.

— Как настоящие леди? — надменно заключила его фразу Мэвис. — Ну что ж, спасибо, мистер Хэррисон. Чрезвычайно любезно с вашей стороны так подумать.

— Ну что вы, я не хотел выразиться именно так, — смутился он.

С ласковой улыбкой он повернулся к Джейд.

— Я пришел проститься с вами, мисс Джейд. Пожелать вам больших успехов и сказать, как нам будет не хватать ваших замечательных выступлений. За эти несколько месяцев вы стали лучом солнца для нас, вы знаете.

Нашим ирландским соловьем.

— Мне тоже было очень приятно, Джеральд, — с улыбкой ответила ему Джейд.

— Неужели нет никакой возможности убедить вас остаться? — продолжал он, его карие глаза выражали такую страстную мольбу. — Мы ведь только начали узнавать вас, а вы уже покидаете нас.

Непроизвольно рассмеявшись, Джейд подумала про себя, что ее окружало слишком много мужчин, которые, без сомнения, хотели бы насладиться возможностью поближе познакомиться с ней — под простынями. Но она держала их всех на расстоянии, с неуловимым очарованием поддразнивая их всех. Чем больше она отвергала их, чем больше они кружились возле нее, тщетно пытаясь добиться ее благосклонности. Она пела для них, танцевала с ними, даже принимала приглашения поужинать или посетить театр с несколькими избранниками, но она никого не подпускала к своей постели.

— Боюсь, я должна идти, — сказала она, обращаясь к молодому джентльмену. — Мои вещи уже упакованы, и будущее ждет меня. — Только для того, чтобы воздать ему должное, а возможно, и потому что ей нравилось флиртовать со своими многочисленными поклонниками, она опустила свои длинные ресницы, притворившись, будто смахнула с глаз слезу.

Прежде чем он смог продолжить беседу, послышался крик черномазого мальчишки, прокладывавшего себе дорогу сквозь толпу:

— Мисс Джейд! Записка для мисс Джейд!

— Сюда! — позвала Блисс, помахав ему рукой.

Паренек передал записку в руки Джейд и стоял, дожидаясь, пока она достанет из сумочки монету и даст ему.

Джейд вынула письмо из конверта. Насмешливая ухмылка скривила ее губы, когда она прочитала послание.

— Что там? — полюбопытствовала Блисс. — От кого это?

— От одного очень богатого и женатого джентльмена, — сухо ответила Джейд. — Он предлагает купить мне собственный дом в городе, если я останусь и буду развлекать его, конечно, тайно и только его.

— Вы хотите написать ответ? — спросил посыльный.

Джейд покачала головой.

— Просто скажи ему, что я не продаюсь ни за какие деньги.

— Но это же такое предложение, — тихо прокомментировала Лизетт. — Ты уверена, что действительно хочешь так легко отказаться?

— Это далеко не первое, не самое лучшее, да и наверняка не последнее, — надменно ответила Джейд. — Но в своем благополучии я не собираюсь зависеть ни от одного мужчины.

Если вы помните, Син преподал мне суровый урок. Я его не скоро забуду. Пока мой голос будет служить мне, я намереваюсь проложить себе собственную дорогу в жизни. У меня грандиозные планы и мечты, в которых не предусмотрен мужчина, который бы тянул меня назад или мешал мне.

Блисс рассмеялась.

— Да, ты далеко ушла от той оборванной, голодной и брошенной девчонки, которую Вера приютила несколько месяцев назад, Джейд.

Только взгляни на себя сейчас. Спокойная, гордая, уверенная, готовая отстаивать свою независимость. Если ты не будешь осмотрительной, то станешь такой чертовски важной, что тогда мы и не сможем даже встать рядом с тобой.

— Ну, Блисс, ты же знаешь, что это не так, — заговорила Пичес, пытаясь защитить Джейд. — Джейд только ищет свое место в жизни, только и всего. У нее прекрасная фигура, и она знает себе цену. Она хорошенькая, приятная и прелестная, и такая задорная иногда, что всех веселит!

— И жестокая кокетка, которая не может без флирта, — добавила Мэвис, подмигнув всем.

— Син сильно уязвил мою гордость, но это не означает, что я собираюсь обвинять всех мужчин за его глупость, — ответила Джейд. — Я просто заполняю свое время, ожидая своего единственного парня. Но я бы хотела встретиться с ним после того, как добьюсь славы и устрою свою судьбу. После того как повидаю мир и покорю его своим пением, — мечтательно добавила она. — А между тем не будет никакого вреда, если я пока испробую свои чары и обаяние на других. Ведь девушка должна как-то развлекаться, не так ли?

Блисс с готовностью поддержала ее.

— Мне это нравится. — В этот момент раздался паровозный гудок, а затем и объявление о посадке. — Ну вот и все! Эти звуки ласкают мой слух! Вперед, девчонки! Нас ждет Орегон!

— Черт, я была бы рада добраться на нем хотя бы до Индепенденса, — проворчала Фэнси. — Я ненавижу поезда! Они всегда такие вонючие, грязные и переполненные.

Джейд бросила на нее удивленный взгляд.

— Ты считаешь, этот поезд плох, подожди же, пока нам придется ютиться в маленьких .фургончиках. И жить в них месяцами, пока не доберемся до места. Господи, вот это наверняка будет весело, не так ли? — добавила она с мрачным юмором.


Глава 5


Индепенденс, Миссури, апрель 1867 г.

— Ох! Да отойди же ты от меня, здоровый немой буйвол! Ну давай, пошевеливайся! Ты и так уже сколько натворил! Ты такой здоровый, но мозги у тебя, подозреваю, такие же, как у несчастной блохи!

Внимание Мэтта привлекло не столько содержание этой тирады или смысл слов, сколько непривычный странный акцент, смесь южного произношения с ирландским. Заинтригованный, он вышел из своего фургона и направился к тому, что стоял чуть впереди.

На самом деле он не собирался встревать в супружеский конфликт между этой женщиной и ее мужем, ему было любопытно взглянуть на обладательницу столь необычного выговора.

Он обошел фургон и резко остановился, одолеваемый смехом. Перед ним оказалась невысокая рыжеволосая девчонка, которая вела борьбу не с мужем, а с настоящим буйволом.

Она была маленькой, да и весила наверняка не больше комара, при этом она размахивала своим маленьким кулаком перед самой мордой буйвола.

— Ты самая глупая скотина, которую когда-либо создал Господь Бог! Клянусь, сильный удар палкой по твоей голове не даст никакого результата, иначе я бы, с удовольствием сделала это. Но ты получишь, если не будешь обращать на меня внимания. И перестань наступать мне на ногу!

Заметив на земле перед фургоном упряжь и двух буйволов, уже стоявших там, Мэтт решил, что она хотела подвести животное к паре этих буйволов. Когда она взялась за веревку, свисавшую с шеи буйвола, он шагнул вперед.

— Нужна какая-нибудь помощь, дитя?

Мэтт понял свою ошибку, когда эта фея повернулась к нему, показав фигуру, слишком хорошо оформившуюся для ребенка. Нежные, красивые черты лица, обрамленного распущенными золотистыми волосами. Полные чувственные губы, огромные пронзительные зеленые глаза, обрамленные густыми темными ресницами, а вздернутый маленький носик украшало несколько веснушек, которые нисколько не портили ее дерзкого шарма.

Джейд вздрогнула от неожиданности и, раздосадованная вмешательством и тем, что ее приняли за ребенка, готова была пустить в ход колкие реплики, вертевшиеся у нее на языке, но растерялась, когда увидела мужчину, стоявшего перед ней. Первое, что ее поразило, так это его рост. Ее нос едва доставал до его груди, и ей пришлось запрокинуть голову, чтобы рассмотреть его. Ее взгляд отметил широкие плечи и грудь с вьющимися темными волосами в расстегнутом вороте красной клетчатой рубашки, поднялся к загорелому обветренному лицу, на котором сияли яркие голубые глаза, окружавшие их морщинки доходили до сильно выступающих скул. У него был прямой нос, квадратный массивный подбородок, а на губах играла дразнящая улыбка, от которой у нее забилось сердце. Этот портрет венчала шапка густых волос, черных и блестящих, как воронье крыло. Единственное, что спасало его от абсолютного совершенства, по крайней мере, по мнению Джейд, так это длинные пряди волос на затылке его непокрытой головы.

— Я… ах… я… Черт возьми, вы такой хорошенький! — невольно вырвалось у нее.

Услышав это, он запрокинул свою великолепную голову и рассмеялся глубоким, немного резким смехом, который также приятно поразил Джейд.

— Красивый, — мягко поправил он. — Женщины и дети бывают хорошенькими. Про мужчин говорят красивый, благодарю тебя за комплимент, хотя он и далек от истины.

— Неужели вы хотите заставить меня сомневаться в том, что видят мои собственные глаза? — ответила Джейд, улыбнувшись, отчего на щеках у нее заиграли ямочки. За шесть месяцев, которые Джейд провела вместе с Верой и девочками, она в совершенстве выучилась искусству обольщения, и сейчас она пустила в ход все свои знания. Ее ресницы трепетали, приковывая его внимание к ее блестящим глазам. Она кокетливо склонила головку на одну сторону и, слегка дотронувшись пальцами до его руки, произнесла:

— Неужели ваша мама никогда не учила вас, что обманывать нехорошо, особенно если вы хотите произвести впечатление на девушек?

Мэтт не мог сдержать улыбку, глядя на ее кокетливые ужимки. Маленькая зеленоглазая шалунья вовсю флиртовала с ним, и у нее это здорово получалось. Ее пальцы теперь легко скользнули по его руке, а сама она немного наклонилась к нему, позволив ему краешком глаза увидеть кремовые груди, мелькнувшие в отделанном кружевом вырезе ее платья.

Для Мэтта это был редкий случай, и он мог бы побиться об заклад своим последним долларом, что она и понятия не имела о том, что он священник, иначе она не вела бы себя с ним так нахально. Ведь его внешность никак не указывала на его профессию, он был одет так же, как и остальные мужчины, сопровождавшие фургоны, — полотняные штаны, ботинки и фланелевая рубашка. Для защиты от змей и диких животных он был вооружен и носил пистолет, непривычная тяжесть которого странно ощущалась на его бедре. Он прекрасно умел обращаться с оружием, как с ружьем, так и с пистолетом, но пользовался он ими только во время охоты. В общем, сегодня он действительно никак не был похож на священника.

И все же его удивило ее поведение, которое казалось несколько вольным для обыкновенной женщины. И разве вырез ее платья не был слишком низким для скромной девушки? Если рассуждать дальше, то большинство женщин, знакомых ему, укладывали свои волосы в небольшие прически, аккуратно зачесывали их назад, а ее волосы были распущены и развевались свободными локонами, словно у полудикой амазонки.

Прежде чем он успел еще немного поразмыслить над этим, она облизнула языком губы, вероятнее всего, чтобы увлажнить их и обратить его внимание на их полноту, и сказала:

— Меня зовут Джейд. А как вас, дорогой?

Его глаза округлились. Джейд? Она сказала Джейд? О Господи, в какую же ситуацию он попал здесь? Он уставился на нее, заметил проскользнувшую на ее лице недовольную гримасу и понял, что не ответил на ее вопрос.

— Мэтч. Мэгтью Ричарде.

Он посмотрел на животное, которое теперь само переместилось туда, куда она никак не могла его отвести.

— Ну, так вам нужна помощь, чтобы запрячь всю эту команду? — снова поинтересовался он.

Джейд отклонила его предложение с несколько показным неудовольствием.

— Я сейчас должна буду научиться делать это сама, — ответила она, — и мне нужно сделать это побыстрее, раз мы отправляемся в путь завтра. — Она наклонила голову и улыбнулась ему. — А вы тоже направляетесь в Орегон, как я, Билли и девочки?

Он не мог удержаться и бросил быстрый взгляд на ее левую руку, хотя отсутствие обручального кольца мало что говорило ему, потому что теперь многие люди были настолько бедны, что не могли позволить себе колец.

— Так у вас есть муж и дети? — спросил он, почувствовав облегчение от мысли, что эта маленькая соблазнительница связана узами брака, но в то же время он ощутил и какое-то странное разочарование.

Она недоуменно посмотрела на него, а потом проговорила:

— О, вы имеете в виду Билли? — Она тихонько засмеялась. — Он мне не муж. Он наш пианист, ведь мы с девочками собираемся открыть танцевальный салон, когда доберемся до места.

Хотя из ее прямого заявления все было ясно, Мэтт не мог сдержать любопытства и неожиданно для себя спросил:

— А девочки? Кто они?

— Они мои друзья, — с готовностью проинформировала его Джейд. — Пять чудесных, очаровательных девушек, каких вы вряд ли еще где-нибудь найдете. Они сейчас в городе, делают покупки, но думаю, вы скоро встретитесь и познакомитесь с ними, если мы все вместе отправимся по одному маршруту. А вы тоже направляетесь в Орегон вместе с караваном?

— Да. Да, и я тоже, — расстроенно отозвался Мэтт, его мозг все еще пытался переварить последние новости. Вот уж неудачный жребий, оказывается, фургон Мэтта размещался сразу же за фургоном Джейд и ее компаньонок, так они разместились утром. А это означает, что он и пять впечатлительных малолетних сирот, находившихся на его попечении, окажутся в тесном соседстве с полудюжиной шлюх! Около двух тысяч миль, пять долгих месяцев они будут двигаться рядом друг с другом! Да это же просто невыносимая ситуация!

Не говоря ни слова, Мэтт сплюнул себе под ноги, намереваясь найти старшего распорядителя и немедленно исправить эту ошибку.

Но не успел он сделать и шагу, как увидел того самого человека, которого собирался идти искать.

— Вот вы где, пастор Ричарде! — с улыбкой приветствовал его Сэм Грин. — Я вижу, вы уже познакомились с вашими новыми соседями. Или с одной из них, по крайней мере.

— Да, конечно, — хмыкнул Мэтт, — и я как раз собирался поговорить с вами, чтобы поменять нам место, сэр.

— Не может быть и речи ни о каких переменах, преподобный.

— Мистер Грин, у меня на руках пятеро маленьких детей, и никак нельзя допустить, чтобы они находились в тесном контакте с проститутками, — пояснил ему Мэтт.

Резкий возглас привлек снова его внимание к маленькой женщине, стоявшей позади него.

Он на какое-то мгновение забыл о ее присутствии и поэтому говорил резко, не принимая во внимание ее реакцию на свои слова. Он быстро пожалел о сказанном и смутился из-за своего непродуманного поведения.

— Прошу прощения, мадам. Я не хотел показаться невежливым, но…

— Так вы священник? — с негодованием перебила его Джейд. Она смотрела на него обвиняюще. — Так вы стояли и не сказали ни слова, позволяя мне… позволяя мне…

— Бросаться на меня? — закончил Мэтт с надменной мужской ухмылкой. — Отчаянно флиртовать? Заигрывать и дразнить?

— Вы презренный негодяй!

— А как насчет вас, мисс Джейд?

— Я не та, за кого вы меня принимаете, это точно! Я певица! Я артистка!

Он искоса посмотрел на нее.

— Я нисколько не сомневаюсь, что вы совершенно освоили избранную вами стезю, и я приношу свои извинения, если задел ваши чувства, но здесь пять сирот, которые вместе со мной будут добираться до Орегона, и я просто не могу допустить, чтобы они видели все те «развлечения», которым предаетесь вы и ваши друзья.

Грин заговорил прежде, чем Джейд смогла ответить на замечание Мэтта.

— Не стоит беспокоиться об этом, преподобный. Вот почему я поместил их фургон в колонне прямо перед вашим. Чтобы вы, так сказать, присматривали немного за ними.

Зная, что вы находитесь у них за спиной, им придется хорошо вести себя.

Обращаясь уже к Джейд, старший распорядитель продолжил:

— Я уже объяснил правила вашему мужчине, но повторю вам еще раз. Когда мы доберемся до Орегона, вы все сможете поступать так, как вам заблагорассудится, но я не потерплю никаких амурных приключений в пути.

У нас в группе слишком много порядочных богобоязненных семей, да и впереди долгая дорога. Так что не трясите вашими юбками, и у нас не возникнет многих проблем, которые, как я вижу, уже появляются.

Джейд так кипела от негодования, что с трудом выдавила сквозь стиснутые зубы:

— Да у вас обоих будет полон рот зубов, как только мне под руку попадется что-нибудь тяжелое, чтобы огреть вас по голове! В жизни не видела двух более отвратительных и мерзких болванов. С каким удовольствием я дала бы вам пинка под зад!

Зашуршав юбками, она быстро повернулась к ним спиной и направилась к своим буйволам.

— Прошу меня простить, но Я лучше займусь этими бедными животными, потому что они гораздо умнее и понятливее, чем некоторые кретины, с какими я сегодня познакомилась.

Мэтт и Сэм Грин все еще продолжали смотреть на нее, изумленные ее резким тоном, когда услышали, как Джейд обращалась к своей команде:

— Давай, Том. Пошли, Дик. И ты тоже, Гарри. Мы должны запрячься в этот фургон до возвращения девочек из города.

— Том? — с сомнением повторил Мэтт.

— Дик? — изумился Грин.

Они недоверчиво переглянулись друг с другом.

— Гарри? — одновременно подхватили они. И оба мужчины разразились громким хохотом.

— Ну это же надо было додуматься! — воскликнул Грин.

— Все-таки это не слишком дальновидно, — предупредил Мэтт, немного опечалившись от мысли, которая только что возникла у него. — Как вы только что сказали, нам предстоит долгая дорога. И меня совсем не привлекает идея присматривать за «любительницами развлечений». Мне и так хватает забот с детьми.

— О, но я совершенно не имел в виду, чтобы вы стали своего рода надзирателем за бандой этих потаскушек и отвечали за их поведение, — заверил его Сэм. — Я просто посчитал, что имея за своей спиной пастора, эти девицы поостерегутся заниматься своим бизнесом и не будут вносить раздор среди мужчин.

Глаза Сэма вдруг неожиданно заморгали, и в них мелькнули веселые искорки.

— При всем при этом хотел бы сказать, что вам не придется скучать во время перехода, не так ли, преподобный?


— 0-ох-ла-ла! — мечтательно пропела Лизетт, когда впервые заметила Мэтта. — Кто этот красивый мужчина?

Джейд выглянула и посмотрела в сторону ближайшего корраля, где пастор Ричарде пытался объездить полудикую лошадь для одного парня. Толпа зевак собралась вокруг посмотреть и предложить свою помощь, да уже полдюжины мужчин пытались оседлать этого мустанга, но были сброшены на землю. Сейчас казалось, преподобный был близок к успеху там, где другим не повезло.

В глубине души Джейд призналась самой себе, что Мэтт действительно прекрасно смотрелся верхом на этом необузданном жеребце — величественно, так по-мужски великолепно. В нем видна особая мужская грация и сила, когда его бедра крепко сжимали бока лошади, одна рука была вытянута в сторону, а рубашка распахнулась на его могучей груди. Безрассудная улыбка играла на его губах, огонь вызова сверкал в глазах, когда он заставил животное резко остановиться под громкие приветственные крики восторженной аудитории.

Джейд громко фыркнула.

— Успокойся, Лизетт, — сказала она своей подруге, — нечего пялить глаза на этого мужчину. Он пастор с фургоном, полным сирот.

Кроме того, он терпеть не может проституток, и он совершенно не намерен обращать на нас хоть какое-то внимание.

Мэвис удивленно приподняла бровь.

— Похоже, вы с ним уже познакомились.

— Да, может, он и хорош собой, но на деле он толстокожий и бездушный бизон.

— Ну, дорогуша, нельзя вот так сразу заклеймить парня, — посоветовала Блисс, ее взгляд напряженно следил за тем, как Мэтт спешился, принял поздравления и направился к своему фургону. — Он может оказаться даже очень хорошим, если познакомиться с ним поближе.

— Как бы он нам ни нравился, это не означает, что мы нравимся ему настолько, чтобы познакомиться поближе. Да и мистер Грин не оставил никаких сомнений, заявив, что он намеренно поместил фургон преподобного Ричардса сразу за нашим, чтобы этот добропорядочный мужчина смог следить за нашим поведением. Ричарде просто смазливый шпион, которого приставили к нам, чтобы быть уверенными, что мы хорошо себя ведем, — сердито ответила Джейд.

Блисс пожала плечами.

— Меня это не слишком беспокоит. Дорога до Орегона очень долгая, и многое может случиться за это время.

— Да что не может такого случиться, если мы начнем голодать в первую же неделю, — мрачно предрекла Фэнси, сидя возле костра.

Остальные бросили на нее недоуменные взгляды, но всякая надежда опровергнуть заявление Фэнси моментально испарилась. Дым поднимался вверх от едва тлевшего влажного дерева, пламени совершенно не было видно. Мясо в кастрюле оставалось таким же твердым как тогда, когда Фэнси поставила его на огонь. Если будет продолжаться так же, то похоже, их еда будет готова только к полуночи.

— Думаю, нам надо было уговорить повариху Веры поехать с нами, — жалобно произнесла Пичес. Потом вдруг лицо ее просияло. — А может, нам еще удастся кого-нибудь нанять?

— А куда мы ее поместим? Привяжем на крыше фургона? — вздохнула Мэвис. — Эти два фургона и так набиты доверху. Мистер Грин сказал Билли, что большая часть нашей мебели, скорее всего, будет украшать обочины дороги до Орегона.

— Да, к тому же этот старый осел утверждает, что мы не должны заниматься своим бизнесом во время всего пути, но держу пари, что из этого ничего не выйдет, — подмигивая, проговорила Пичес. — Даже если наши парни-попутчики не будут испытывать никакой потребности в развлечениях, то мы же будем проезжать по городам и останавливаться в фортах, переполненных одинокими истосковавшимися по ласке солдатами.

— В руководстве для путешественников говорится, что не следует брать с собой вещи, которые стоили бы меньше доллара за фунт веса, — вмешалась Фэнси, — и я полагаю, мы четко следовали этому совету, принимая во внимание стоимость пианино и этих люстр.

— Не говоря уже о диванах и ликере, — кивнув, добавила Блисс. — Может, мы и нагрузили слишком много, но все это такое дорогое.

— Мы поступим гораздо лучше, — предложила Лизетт. — Все будет в порядке, как только один из нас усвоит секреты, как развести хороший костер, а другие научатся готовить.

— Билли мог бы позаботиться об огне, вам не кажется? — спросила Блисс. — Ведь это все-таки мужская обязанность, не так ли? А он мужчина как никак.

— Ей Богу, я этого не знаю, Блисс. Я никогда о нем так не думала, — хихикая, отозвалась Пичес. — А почему бы тебе не проверить, а потом расскажешь всем нам, что ты обнаружила.

— Он должен позаботиться и о буйволах, — пожаловалась Джейд. — Я понимаю, он не может править двумя повозками одновременно, но он мог бы запрягать их для нас утром и распрягать вечером.

Мэвис недоверчиво покачала головой.

— Билли не собирается делать ничего сверх того, что он действительно должен, Джейд. Тебе следовало бы знать это. Мы можем считать, что нам повезло, если от него будет больше пользы, чем помех.

— Что ж, было бы прекрасно, если бы он умел готовить, скажу я вам. Уж вряд ли он окажется худшим поваром, чем Фэнси или я.

— А может, он умеет делать хорошие ровные швы, Джейд. Это тебе подойдет? Тогда мы могли бы заставить его пришить карманы по обеим сторонам покрытия фургона, как нам посоветовала та леди в лавке.

— Кстати, а где этот никчемный ленивец сейчас? — спросила Фэнси, с отвращением глядя на недоваренное мясо.

— Да он снова пошел в город, чтобы в последний раз ощутить вкус цивилизации, — ответила ей Мэвис.

— Как ему повезло! — хмыкнула Лизетт, махнув рукой в сторону потемневшего неба. — Он там хорошо поест, а мы останемся голодными. И у него будет крыша над головой, в то время как мы вымокнем до нитки под дождем.

А, может, мы поставим для себя палатки?

— Только если захотим остаться сухими, — отозвалась Джейд с глубоким вздохом. — Или мы можем все вместе забиться в фургоны, как птицы в гнездо.

— Ох уж эти мужчины! — воскликнула Блисс, подражая интонации Веры. — Почти все они любители поесть и потанцевать!


Мэтт довольно долго скакал на жеребце, пытаясь найти облегчение и избавиться от еле сдерживаемого разочарования, которое в основном было связано с рыжеволосой злючкой, с которой он столкнулся чуть раньше. Сейчас, по возвращении в лагерь, его внимание помимо воли было приковано к стоявшему впереди фургону и шести женщинам, сгрудившимся вокруг него.

Хотя ни одна из них не была одета вызывающе, их наряды были далеки от платьев обыкновенных женщин. Вырезы платьев, плотно облегавших фигуры, были довольно глубокими, а волосы были тщательно причесаны.

У одной дамы локоны были зачесаны на одну сторону, а у некоторых кудряшки красиво обрамляли лицо. Даже на расстоянии Мэтт мог различить подкрашенные губы и подведенные глаза, и он был уверен, что если бы дым от их костра не был таким густым, то он мог бы почувствовать в воздухе запах дешевых духов.

До него доносились их голоса, хотя они говорили слишком тихо, чтобы он мог различить слова. И все же у одной из женщин был явный французский акцент. Другая, к его большому неудовольствию, очень была похожа на Синтию. Из того немногого, что ему удалось заметить, женщина с темными каштановыми волосами и карими глазами занимала среди остальных лидирующее положение.

Хотя Джейд, эта маленькая ирландская девчонка, была среди них не самой красивой, его взгляд возвращался к ней снова и снова. Мэтт пытался убедить себя, что просто она первая, кого он встретил здесь, но в этом жалком объяснении звучала фальшивая нота. Если бы он был до конца честен с самим собой, то признал бы, что наслаждался их встречей, пока не обнаружил, что ее шарм был всего лишь наигранным кокетством, неотъемлемой частью ее ремесла.

Тревожным был тот факт, что он получал слишком много наслаждения от ее внимания — чересчур много для душевного и физического комфорта. К своему удивлению и большой тревоге, его тело инстинктивно отозвалось на ее зов, как у моряка, слишком долго находившегося в плавании, не прислушиваясь к благоразумным предостережениям.

Что ж, понимаю, почему ты должен быть так изумлен, думал он про себя, покачивая головой. После двух лет принудительного воздержания это должно было случиться раньше или позже в отношении кого-нибудь в юбке.

Ведь ты всего лишь человек из плоти и крови, как и любой другой мужчина. Считай это добрым признаком того, что ты нормальный чувствительный мужчина, несмотря на унижение твоего достоинства, нанесенное Синтией.

Однако он не был уверен, что почувствует то же самое по отношению к любой другой женщине. Было в этой зеленоглазой девчонке что-то очень притягательное, задевшее в нем ту чувствительную струну, какую никто раньше не затрагивал. Словно он внезапно пробудился после длительного серого сна — дрожа от волнения, с трепещущим сердцем и чувствуя жизнь каждым нервом. Возбужденный, взволнованный, смущенный.

Он снова покачал головой, словно пытаясь прогнать эти беспокойные мысли и чувства.

— Ты становишься таким же надоедливым, как клоп, Ричарде, — пробормотал он про себя. — Слишком долго тебя окружали только дети.

Он отважился бросить еще один взгляд в сторону Джейд, точно пытаясь уговорить самого себя не реагировать на ее очарование, и зрелище, представшее его глазам, заставило его засмеяться. Женщины пытались установить палатки, чтобы укрыться от надвигавшейся непогоды, и в этом им сопутствовало не больше удачи, чем при разведении огня. Шесты стояли криво, брезент хлопал в разных направлениях, веревки креплений болтались, а женщины бестолково суетились. Мэтту показалось, что он из первого ряда смотрит один из лучших комедийных спектаклей в городе.

Джейд пыталась удержать основной шест опоры и часть брезента вертикально, в то время как девушка с копной темно-каштановых волос старалась забить его в землю большим молотком. И тут Мэтт с ужасом увидел, как тяжелый молоток отскочил от шеста, скользнул в сторону и пролетел буквально в дюйме от головы Джейд. Испуганно вскрикнув, Джейд увернулась от удара, отбросив от себя и шест. В следующую секунду она оказалась погребенной под волнами брезента, визжа и барахтаясь, как поросенок, и ругая всех остальных.

Наконец с помощью подруги она высвободилась, ее голова показалась из-под брезента, как мордочка сурка из ящика, ее медные волосы спутались, и она начала яростно ругаться.

— Ты неуклюжая козявка! — заорала она — по крайней мере Мэтту показалось, что она сказала именно «козявка», ведь это было выкрикнуто достаточно громко, чтоб он мог услышать. — Проклятье! Ты же чуть не убила меня, Блисс. — Она откинула с лица волосы, ее яркие изумрудные глаза просто сверкали от негодования. — На этот раз я буду действовать молотком, пока ты будешь держать шест, — объявила она, выхватив у Блисс инструмент с длинной ручкой.

Блисс изумленно уставилась на нее, а затем захихикала.

— А тебе не понадобится стул, коротышка, чтобы достать до верха? Или, может, тебе лестницу подать?

Джейд взглянула на нее. Даже с того места, где он стоял, Мэтт мог увидеть, как сверкнули ее глаза.

— Фэнси! — позвала она. — Подойди сюда, чтобы я могла взобраться тебе на плечи и забить наконец-то этот чертов шест!

— Мы с Мэвис заняты! — раздался сквозь смех чей-то голос. — Позови Пичес. У нее плечи шире, чем у меня.

— Да уж, — подхватила Блисс. — Она лучше подойдет, чтобы удержать большой зад Джейд.

Блисс? Фэнси? Пичес? Джейд? Неужели у этих девушек нет нормальных имен, удивился Мэтт.

Неожиданно хлынул дождь, потоки воды сплошной стеной обрушились на их головы.

Дождь лил как из ведра. Уже укрывшись в своей собственной палатке, где на складных кроватях лежали дети, Мэтт увидел, как Джейд прыгнула на Блисс. В то же самое мгновение Пичес вцепилась в Фэнси, и через несколько секунд они все четверо покатились по мокрой земле, визжа и царапая друг друга. Вот это было зрелище!

Маленькие ручонки схватили Мэтта за ногу и головка прижалась к его бедру. Трехлетняя Эмил вынула изо рта большой палец и спросила:

— Что делают эти тети, папа Мэтт?

— Они дерутся, как кошки в мешке, — пояснил Айк со своей мудростью своих двенадцати лет.

— Нет, — поправила его Бет. Ей было девять лет, она была старшей после Айка и поэтому быстро усвоила роль матери для малышей. — Они играют. Ведь правда, папа Мэтт?

Мэтт был не совсем уверен на этот счет.

Они уже вымазали друг друга грязью и вовлекли в драку француженку и старшую женщину.

Они скользили, вертелись и в беспорядке падали друг на друга, мокрые юбки высоко задрались, открыв их бедра, а они продолжали кувыркаться и переворачиваться, как маленькие игривые котята.

Не успела мысль о котятах мелькнуть в голове Мэтта, как незаметно подошедший Карл Джэнсен прокомментировал шутя:

— Что там говорится о кошках, которые кажутся серыми в темноте? Или в грязи?

Мэтт бросил на своего друга предупреждающий взгляд, кивнув в сторону насторожившихся детей.

— У маленьких кувшинчиков есть большие ушки, Карл. И даже большие ротики.

— И память, как у слонов, — с улыбкой добавил Карл.

Мужчины снова обратили взоры на свалку как раз в тот момент, чтобы увидеть, как Джейд шлепнулась на землю, подняла голову к небу и тихо засмеялась.

— Одна из вас, сонные дурочки, должна мне кусок мыла!

— Видите? — торжественно заявила Бет. — Я же говорила! Они смеются и играют.

— Я никогда раньше не видел, чтобы взрослые леди так играли, — отметил Айк, — но похоже, им очень весело.

— Определенно, — согласился Карл, расплывшись в улыбке. Обратившись к Мэтту, он тихо добавил:

— Бьюсь об заклад, все это потому, что они принадлежат к особому классу «леди», не так ли, Мэтт?

Мэтт все еще не мог отвести взгляда от Джейд, а она сидела в грязи, поджав ноги, ее намокшие юбки сбились вокруг коленей, а лицо было поднято к небу, прямо под струи дождя. Она выглядела как настоящая язычница, ее мокрые волосы обрамляли прелестное лицо, а намокшая одежда плотно облегала фигуру, подчеркивая ее достоинства. Она казалась непокорным существом из далекого сказочного королевства, куда смертным доступ был закрыт. Словно усиливая это сказочное впечатление, ее язык высунулся изо рта и слизнул с верхней губы каплю дождя. Пламя буквально вспыхнуло в теле Мэтта. Он тихо застонал, когда острое желание охватило его.

— Эй, Мэтт, ты в порядке? — окликнул его Карл. — Ты слышал, что я сказал?

— Да. Особенные леди, — глухо повторил Мэтт. — Любительницы развлечений и увечий.


Глава 6


Когда следующим утром стали готовиться в путь, Мэтт быстро пересчитал своих детей и обнаружил, что одного не хватает. Зак был еще слишком мал и не мог уползти сам. Пятилетний Скитер, глухонемой мальчик, которому Мэтт отчаялся когда-нибудь найти приемных родителей, держался за юбки Бет, Айк помогал Мэтту запрягать буйволов. Исчезла маленькая Эмилия, голубоглазая любопытная Эмили.

Нахмурившись и предупредив остальных, чтобы они оставались на месте, пока он не вернется, Мэтт отправился на поиски. Ему не пришлось ходить далеко, только до следующего фургона. Беглянка стояла там в компании Джейд и ее подруг и наблюдала, как они готовят завтрак. Поверх темных кудряшек Эмили красовалась широкополая соломенная шляпа, съехавшая на один глаз, а длинная нитка жемчуга свисала с ее шейки до ботиночек. Большой палец, который она по привычке держала во рту, не мог скрыть довольной улыбки, сиявшей на ее личике. Было видно, что она прекрасно проводила время.

— Ты думаешь, Эм, что можешь вырасти прямо у нас на глазах за один день? — спрашивала ее Джейд.

Эмили энергично закивала головой, и шляпа съехала еще больше, совсем закрыв ей лицо.

— Эмили! — громко позвал ее Мэтт. — Что ты здесь делаешь, юная леди?

Хотя он редко повышал голос и не поднимал руку ни на одного из сирот, Мэтт так рассердился, когда нашел Эмми с этими капризными женщинами, что его тон оказался резче, чем ему хотелось бы. Настолько резким, что Эмили от удивления и неожиданности даже подпрыгнула на месте. Когда она поворачивалась к нему, ее нога запуталась в длинных бусах, и она оступилась. Девочка качнулась назад, к огню, и если бы не Джейд, которая тут же кинулась к ней и оттащила от костра, то Эмили могла бы сильно обжечься.

Естественно, Эмили сразу же начала плакать. Вытащив изо рта большой палец, она сморщила маленькое личико и стала так громко кричать, что ее вопли разносились далеко по всей округе. Один оглушающий вопль следовал за другим без перерыва.

Прежде чем Мэтт смог подойти и взять все в свои руки, Джейд крепко обняла девочку.

— Ну, успокойся, милая. Все хорошо. Не стоит так расстраиваться, не из-за чего. Он совсем не собирался напугать тебя. — Джейд метнула на Мэтта свой изумрудный взгляд. — Ведь так? — потребовала она ответа.

— Нет, Эмили. Я не хотел так напугать тебя, — уже более спокойно признал Мэтт. Он подошел к ним и протянул руки к Эмили. — Прости меня.

Эмили, однако, не приняла его искренних извинений. Она крепко обхватила Джейд за шею и прижалась к ней, как обезьянка к банановому дереву.

— Уходи, — захныкала она, выпятив нижнюю губу. — Из-за тебя я потеряла свою шляпу!

Конечно, шляпа упала в огонь и быстро превратилась в кучу сверкающих искр.

— Но, послушай, Эмили, ведь это была не твоя шляпа, дорогая, — пытался убедить ее Мэтт. — У тебя же есть своя новая шляпка, которая лежит сейчас в фургоне. Твоя шляпка.

Помнишь?

Еще не совсем успокоившись, Эмили продолжала причитать:

— На ней же нет таких красивых цветков, как на шляпе мисс Джейд.

— Нет, но твоя шляпа с красивой голубой ленточкой, чтобы завязывать ее под подбородком.

— Ой, надо же! — тихо воскликнула Джейд, поглаживая мягкие кудри Эмили. — Похоже, это чудесная шляпка, Эм. А на моей даже не было ленточек!

Наконец Эмили начала успокаиваться. Несмелая улыбка появилась на ее личике, сквозь икоту она тихо произнесла:

— Да, моя шляпка красивая.

Мэтт снова протянул руки, и Эмили перебралась к нему.

— Прости, что я накричал на тебя. Ведь ты же никогда не уходила далеко от фургона..

Джейд он принес извинения в более недоброжелательном тоне.

— Поскольку ваша шляпа сгорела по моей вине, я возмещу убытки. Скажите только, сколько она стоит, я заплачу за нее.

— И не подумаю брать ваши деньги, преподобный Ричарде, — зло произнесла она, сощурив глаза. — Ведь некоторым может показаться, что вы обошлись со мной, как с врагом, а вы же не хотите, чтобы ваша надежная репутация была опорочена, не так ли?

Ее колкое замечание достигло своей цели.

Мэтт стиснул зубы от негодования.

— Я сказал, что заплачу за эту проклятую шляпу, — повторил он, сердито нахмурившись.

Она одарила его слащаво-кислой улыбкой.

— А я говорю, что вы можете оставить свои деньги при себе и приобрести на них свою собственную проклятую шляпу!

— Прекрасно! Только не говорите, что я не предлагал. Счастливо оставаться, мисс Джейд. — Он повернулся и направился к своему фургону, но вдруг остановился и снова посмотрел на нее. — Я вижу, сегодня утром вы правильно развели костер. Мои поздравления.

Если так будет продолжаться, то нам с детьми, вероятно, больше не придется давиться дымом каждый раз, когда вы готовите еду, — выпалил он, даже сам удивившись своему мелкому ехидству.

— Все, что мне нужно сделать, так это представить себе ваш образ, а затем подуть на дрова, — елейным голосом произнесла Джейд. — И тогда вспыхивают даже сырые щепки.

Мэтт издал низкое глухое рычание и зашагал прочь. Эмили, сидевшая у него на руках тихо захихикала.

— Ты похож на тигра, папа Мэтт. Сделай так еще!

Подруги Джейд, молча наблюдавшие за сражением между красивым пастором и их компаньонкой, наконец обрели дар речи.

— Надо же! Ты здорово поддела его! — заметила Фэнси.

— Помилосердствуй, Джейд! Этот твой ирландский темперамент просто превращается в огонь, когда дело касается этого пастора, — добавила Пичес.

— И я скажу то же самое! — подхватила Блисс. — Господи, девчонка, да ты даже с Батчем обращалась лучше! Что такого в этом приятном пасторе так выводит тебя из себя?

— Он просто надменный осел! — прошипела Джейд, все еще провожая его взглядом, словно хотела прожечь дыры в его одежде. — Он ведет себя так, точно боится испачкаться, когда проходит рядом с нами. Не удивлюсь, если он будет яростно тереть эту малышку, стараясь очистить ее после того, как я держала ее на руках!

— Ну, Джейд, дорогая, будь справедлива!

Этот человек не нападал на тебя, пока ты сама не задела его, — напомнила Мэвис.

— Если вы спросите меня, то я думаю, что это искры одного пламени, — с улыбкой заявила Лизетт. — Вот почему Джейд мгновенно превращается в дикую кошку, а пастор — в тигра.

— А тебя никто и не спрашивал» — огрызнулась Джейд.

Но все же сама она не могла не задуматься, не было ли доли правды в словах Лизетт. Что такого было в Мэтте Ричардсе, что так глубоко задевало ее? Так быстро и так сильно, словно раздражающая сыпь, которую нельзя было не расцарапать! В этом человеке было то, что задевало ее за живое.

Конечно, тут сыграло и ее ущемленное достоинство: после того, как она изо всех сил развлекала его, узнать, что он пастор! Господи! Да ей хотелось забиться куда-нибудь в нору и закрыть ее за собой, так она была унижена! И подумать только, что это был первый мужчина, к которому она почувствовала влечение после Сина!

О, она безудержно флиртовала с джентльменами, которые были частыми посетителями их салона. Но за этим флиртом никогда не было никаких подлинных чувств или эмоций.

Надо же было такому случиться, ее вниманием завладел Мэтт Ричарде, и тут она выставила себя абсолютной дурой перед мужчиной, который даже близко не подойдет к ней. Это было так унизительно!

— Да я лучше буду есть землю, прежде чем снова так наброшусь на него! — ругала она себя. — Я буду глотать огромные комки грязи!


Джейд действительно глотала грязь и пыль, а то, что не попадало в рот, оседало на ее одежде. Они двигались уже три дня, и с самого начала путешествия их путь пролегал по липкой грязи или в клубах густой пыли, поднятой животными и медленно продвигавшимися фургонами. Во время дождя колеса увязали в глубокой грязи, а когда появлялось солнце, оно быстро высушивало землю, оставляя на ней глубокие, труднопреодолимые борозды и колеи. Эта дорога оказалась очень тяжелой для каждого. Пыль покрывала их одежды, въедалась в кожу, скрипела на зубах.

Билли управлял первым из двух фургонов, а девушки учились управлять вторым. Никто из них не был готов и не умел делать этого, хотя мистер Грин с улыбкой говорил им, что к концу путешествия они будут превосходно справляться. Лизетт постоянно ворчала, что у них будут синяки и ссадины, а мускулы станут большими и крепкими, как у мужчин.

— Мы похожи на грязных уборщиц, — жаловалась Пичес, когда медленно шагала рядом с Джейд.

Продвижение пешком было второй трудностью, от которой они сильно страдали, но они сами быстро убедились, что буйволы с трудом тянули перегруженные тяжелые фургоны. Да собственно говоря, каждый в этом караване, кроме возниц, очень старых и слабых переселенцев и маленьких детей, передвигался пешком большую часть дня.

— У меня ломит каждую косточку и каждый мускул на теле болит, — громко стонала Джейд. — У меня уже волдырь на волдыре, я в кровь стерла ноги, и у меня просто нет больше сил!

— Да ты же сама говорила, что лучше пройдешь пешком весь путь до Орегона, чем ступишь ногой на палубу корабля, — быстро напомнила ей Блисс.

— Когда завтра доберемся до Лоуренса, я куплю себе какие-нибудь ботинки в первой попавшейся лавке. И сожгу эти проклятые неудобные туфли! — воскликнула Джейд. — И надо будет купить новую шляпу, а то у меня все лицо обгорит.

— Не обгорит, пока на нем такой слой пыли, ничего не будет, — заверила ее Фэнси. — Разве только твой нос, он и так уже сильно облупился, и на нем ничего не осталось, кроме веснушек.

— У меня нет веснушек.

— Ха! — хмыкнула Фэнси. — Теперь они у тебя есть, дорогуша, ты наверняка подхватила какую-то редкую болезнь.

— Поговори еще! — парировала Джейд. — Ты сама похожа на пятнистую грушу!


Позади них, сидя на высоком сиденье своей повозки, Мэтт не смог сдержать усмешку. «Леди» были уж очень перепачканы сегодня. Они придавали совершенно новое значение выражению «перепачканные голуби». И дело не в том, что у них не было причин жаловаться, впрочем, как и у всех в этом караване. Но путешествие только началось, и если оно показалось им тяжелым уже сейчас, то он с содроганием мог представить себе, каково им придется, когда дальше путь будет пролегать через равнины и горы. К тому же, если они уже устали от бесконечного перехода, то, возможно, они пересмотрят свои планы и повернут назад — и тогда он будет освобожден от их постоянного и беспокойного присутствия.

Когда он заметил, как сильно хромала Джейд, то сразу же осудил себя за недоброжелательные мысли. Девушка действительно страдала, и он не должен был желать ей еще больших невзгод. Однако ему также не были нужны проблемы, связанные с ней. Как и огонь того сильного и страстного желания, который вспыхнул у него в груди после их первой встречи и не собирался угасать.

Даже такая растрепанная, как сейчас, вспотевшая и покрытая слоем пыли, в помятом платье и с обгоревшим лицом, со спутанными волосами, напоминавшими лошадиный хвост, Джейд оставалась притягательной. Очаровательная маленькая негодница в теле ангела.

Падший ангел.

И почему она не может быть любимой, подумал Мэтт. Сатана, другой изгнанный из рая ангел, тоже был красив и привлекателен.

Он разочарованно вздохнул. Грех, конечно, прячется в красивую оболочку.

Некоторые мужчины среди переселенцев явно считали так же, ибо возле «девушек» стало появляться много посетителей по мере неторопливого продвижения на запад. В основном их поклонниками были вдовцы и холостяки, хотя иногда мимо проходили и женатые мужчины. Все больше мужчин останавливались здесь, чтобы перекинуться парой слов с этими дочерьми греха, и вскоре место, где останавливался их фургон, стало напоминать улей, вокруг которого сновали неугомонные трутни.

Уже стало традицией, когда один или несколько джентльменов появлялись утром, чтобы помочь девушкам развести огонь, или вечером, принося им подстреленного кролика на ужин, или в течение дня, чтобы пригласить на прогулку верхом для передышки и разнообразия после утомительной ходьбы.

Хотя пары девушек довольно часто отправлялись на эти прогулки с несколькими удачливыми парнями и возвращались спустя какое-то время раскрасневшиеся и еще более растрепанные, Мэтт заметил, что Джейд не принимала таких предложений. К тому же, насколько Мэтт мог определить, ни одна из женщин не занималась развлечением мужчин ночью в своей палатке. Конечно, это могло быть результатом длительных и утомительных дневных переходов. Эти хрупкие тростинки не привыкли подниматься до восхода солнца, проходить пешком по десять — пятнадцать километров в день и управлять упрямыми волами. Возможно, они, как и большинство других эмигрантов, настолько обессилевали к концу дня, что с трудом добравшись до своих матрасов, до самого утра проваливались в глубокий сон. Хотя, вполне возможно, они занимались своими тайными делами глубокой ночью, дождавшись, пока их соседи крепко заснут и не заметят распутной деятельности прямо под самым носом.


После третьего, казавшегося бесконечным дня пути Мэтт сильно устал. С помощью Айка он распряг буйволов, поставил палатку и разложил костер. Потом он приготовил ужин.

И сейчас, когда всей его голодной семье полагалось сидеть за едой, их нигде не было видно.

Все детишки таинственно исчезли, и он был почти абсолютно уверен, где сможет найти их.

Мэтт решительно направился к соседнему фургону, который путешественники окрестили «кошачьим ящиком» из-за шести «крашеных кошек», передвигающихся в нем. И они действительно были там. Все пять сирот сгрудились вокруг Джейд, глядя на нее с обожанием, отразившимся на их маленьких личиках. Даже Айк казался зачарованным рассказом Джейд, а малютка Зак мирно посапывал у нее на коленях. Остальных «леди» не было видно.

Напоминая самому себе, что произошло в последний раз, когда он отправился на поиски Эмили, Мэтт решил переждать немного, чтобы успокоиться, прежде чем подойти к этой группе. Однако ему было трудно сдержать раздражение. Он мог только воображать, что рассказывала Джейд этим невинным созданиям.

Какой же развращенной она была, чтобы смущать эти живые и пытливые умы! Какая грязь могла коснуться их нежных ушей!

Они еще не успели заметить его, и Мэтт решил, что, может быть, лучше пока не вмешиваться. Оставаясь в тени, он подошел к ним поближе. Когда ее голос стал хорошо слышен, он остановился и прислушался — и едва не прикусил язык от изумления!

Легкий вечерний ветерок отчетливо доносил до него слова, произносимые Джейд:

— И тогда королева эльфов сказала:

— Пожалуйста, господин гном, научите меня танцевать. Я умею летать и парить очень высоко, кружиться и порхать вместе с ветерком, но я совершенно не умею танцевать.

Я скоро собираюсь выйти замуж, и я должна буду танцевать на своей свадьбе.

— А что ты дашь мне за это? — спросил гном с лукавой искоркой в глазах.

— Большой кусок золота, — щедро предложила королева эльфов.

— Нет, — ответил маленький гном. — Их можно найти под любой старой радугой. У меня их и так гораздо больше, чем я могу потратить.

— Тогда, может быть, мешочек с бриллиантовой пылью? — спросила она.

Гном снова покачал головой.

— Этого совершенно недостаточно.

— Что же ты хочешь тогда?

— Твои крылья, королева эльфов. Я хочу твои крылья.

Дети замерли в ожидании, широко распахнув глаза, Джейд понимающе кивнула и продолжала сказку:

— Я не могу отдать тебе свои крылья, господин, ведь без них я не смогу летать.

И тогда мои подданные улетят к другой королеве, а вместе с ними и моя единственная любовь.

Гном продолжал упорствовать.

— Крылья или ничего, королева. Цена урока танцев слишком высока, а я очень хочу летать.

Однако говорить таким грубым и требовательным тоном с королевой эльфов было очень опасно, и невежественный маленький гном должен был быть наказан. И королева собралась дать хороший урок этому упрямцу.

Она ответила ему мягким голосом:

— Ладно, ты будешь летать, но только не на моих крыльях. Но сначала научи меня танцевать, и тогда я подарю тебе крылья, которые станут твоими собственными.

Гном был доволен сделкой и быстро научил королеву эльфов танцевать. Потом он сердито потребовал.

— Я хочу сейчас же получить свои крылья.

Фея быстро взмахнула своей волшебной палочкой, и гном превратился в крошечного маленького комара, размером не больше бородавки на коже лягушки.

— Вот теперь у тебя есть свои крылья, — засмеялась королева эльфов. — Навсегда! Теперь убирайся, пока я не наступила на тебя!

А когда мы встретимся в следующий раз, будь повежливей.

— Мораль этой истории двойная, — пояснила Джейд своим внимательным слушателям. — Во-первых, жадность может довести вас до беды, так что будьте осмотрительны, когда просите что-нибудь. И второе, следите за своими манерами, особенно когда разговариваете с королевой эльфов.

Сделав это последнее пояснение, Джейд подняла голову и посмотрела прямо туда, где в тени стоял Мэтт. Он понял, что она уже давно знает о его присутствии, и теперь она молча бросала ему вызов.

Шагнув вперед, он прямо встретил ее вызывающий взгляд. Потом знакомый жар снова наполнил его, когда ее глаза, казалось, смотрели на него с еще более сильным чувственным пылом. Между ними не было сказано ни слова, но он чувствовал себя так, словно она оказывала на него какое-то магическое, волшебное воздействие, точно она была не просто продажная женщина, а ирландская чародейка, похожая на королеву эльфов из сказки, которую она только что рассказывала детям.

С трудом он отвел взгляд и посмотрел на детей.

— Ужин ждет, — спокойно сообщил он им. — Пойдемте, надо умыться.

Бет взяла ребенка у Джейд, и малыши прошли мимо него, бросая на него долгие виноватые взгляды. Мэтт повернулся, чтобы уйти.

Его остановил голос Джейд.

— Вы не накажете их, нет?

Он снова повернулся к ней.

— Они намеренно ослушались меня, — твердо произнес он. — За это им нужно будет сделать замечание.

— Как?

— Я еще не знаю, но, мне кажется, хорошего нравоучения будет достаточно, не так ли?

— За то, что они приходили ко мне?

— За то, что они ушли далеко от фургона и даже не сказали мне, куда отправились.

— Вы не будете их бить? — нахмурившись, продолжала настаивать она. — И не отправите их спать без ужина? И не заставите их молиться и раскаиваться в грехах, которые они и не думали совершать?

Мэтт был ошеломлен ее предположениями.

— Господи, женщина! — возмутился он. — За кого же ты меня принимаешь?

— Не думаю, что вам хотелось бы это узнать, — сухо ответила она. — Мне просто нужно знать, что вы не накажете этих малышей.

Мэтт не мог поверить в то, что слышал, так же, как чуть раньше не ожидал услышать, что Джейд рассказывала сказку его маленьким питомцам.

— Я никогда и пальцем не тронул ни одного из этих малышей, и я не собираюсь начинать это делать сейчас.

Она все еще была не вполне убеждена.

— Вы обещаете? Честное слово?

— Клянусь на своей Библии. Теперь вы удовлетворены? Могу я пойти и накормить своих голодных птенцов, пока ужин еще не превратился в угли?

Она кивнула, а потом добавила.

— Спасибо. Может быть, я составила о вас не правильное мнение раньше.

— Возможно, что и я составил о вас неверное мнение, — признал он. — По крайней мере, частично.

Он повернулся было, чтобы уйти, когда ее слова заставили его снова остановиться.

— Если сегодня кому-то и придется раскаиваться, то эти молитвы, проповедник, скорее всего, должны принадлежать вам, потому что целую минуту вы смотрели на меня так, словно я была единственным куском пирожного во всем магазине.

Она замолчала, чтобы он уловил эту мысль, а потом с заразительным смехом, от которого у него по телу прокатилась горячая волна желания, добавила:

— И я хотела бы оказаться этим куском пирожного — именно вашего любимого.

И если она собиралась захватить его врасплох, то сама оказалась крайне удивлена его реакцией. Вместо того чтобы застыть и разразиться праведным гневом, он обворожительно улыбнулся и мягко ответил»

— Я весьма неравнодушен к ирискам и корице и полагаю, что смесь этих двух ароматов очень подошла бы тебе.

— Сахар и пряности, неужели все это вкусно? — кокетливо парировала она.

Он расплылся в улыбке.

— Осмелюсь утверждать, даже более чем вкусно и приятно.


Ранним утром следующего дня, когда девушки собирались готовить завтрак, к их лагерю подошла пожилая женщина с суровым взглядом.

— Я — Тилда Браннер, — отрывисто произнесла она. — Преподобный сказал, что вам, девушки, нужен, кто может научить вас готовить, и что, возможно, вы будете платить за уроки. Должна вам сказать прямо, я не уживаюсь с женщинами, продающими свои ласки, но мне нужны деньги. Так что, вы согласны или нет?

Все шесть молодых женщин удивленно смотрели на нее. После небольшого напряженного молчания Мэвис сказала:

— Это очень любезно с вашей стороны, миссис Браннер. И со стороны преподобного Ричардса. Сколько вы хотите брать с нас за уроки?

— Я бы хотела доллар за урок.

Мэвис посоветовалась с подругами, и они все согласились.

— Мы согласны. Когда можно начинать?

— Да прямо сейчас. Зачем терять время? — ответила Тилда, кивнув на полусырой бекон и подгоревшие яйца, которые девушки приготовили для себя. — Надеюсь, у вас достаточно яиц. И я надеюсь, у вас хватило смекалки положить их в кукурузное зерно для сохранности.

Мэвис кивнула.

— Мы прочитали об этом в путеводителе.

Тилда посмотрела вокруг и слегка нахмурилась.

— А где же ваша молочная корова?

— У нас ее нет. — отозвалась Джейд. — Мы не думали, что она нам понадобится.

— Если вы собираетесь учиться готовить, то она вам будет нужна. Кроме того, она будет снабжать вас молоком для питья, когда не будет пригодной для этого воды. Вы также сможете готовить сладкий крем из яиц и молока, пудинги и масло.

— Но маслобойки у пас тоже нет, — застенчиво сообщила ей Блисс. — Ни у одной из нас нет особых талантов к домашнему хозяйству.

Тилда хмыкнула и снисходительно посмотрела на Блисс.

— Это означает, что вы все зеленые, как весенняя трава, когда дело касается ведения хозяйства. К вашему сведению, мисс, вам не нужна маслобойка, чтобы делать масло, по крайней мере, во время путешествия. Все, что нужно, так это слить остатки молока в ведро и повесить его под фургон, и к концу дня от всей этой тряски вы получите сбитое масло.

— Может, нам удастся купить корову, когда доберемся до Лоуренса, — сказала Фэнси. — Джейд как раз собирается купить там ботинки, если, конечно, там будет лавка.

— Ну, корову в лавке вы не купите, но полагаю, вы где-нибудь ее раздобудете. Ведь даже бобы нельзя хорошо приготовить без молока.

Тилда послала Лизетт чистить подгоревшую кастрюлю, а Пичес — принести еще яиц.

— Ну, а кто же из вас Джейд? — спросила она.

— Я Джейд. А почему вы спрашиваете?

— Преподобный сказал, что вы, вероятно, захотите научиться готовить бисквиты и рулеты с корицей и специями. Конечно, сначала мы освоим азы кулинарии, чтобы у тебя получалось все, что ты захочешь сделать. Мы займемся выпечкой и приготовлением сладостей немного позже.

Щеки Джейд вспыхнули ярким румянцем.

Она отвернулась в сторону, надеясь, что никто не заметит ее реакции на замечание Тилды и не будет задавать вопросы, на которые ей не хотелось сейчас отвечать. Она совершила ошибку, посмотрев на фургон Мэтта и увидев, что он наблюдал за ней с очаровательной улыбкой на своем красивом лице. Потом он подмигнул ей, его глаза сверкнули, и он снова занялся своим делом.

Весь этот день Джейд с трудом удерживалась от того, чтобы не посмотреть в сторону Мэтта. Когда их фургоны начали вязнуть в липкой грязи, он подошел, чтобы помочь Билли вытолкнуть их. Когда Мэтт толкал колесо фургона, рукава его рубашки лопнули, и Джейд восхищенно смотрела, как сильно напряглись его разработанные мускулы от невероятного усилия. Потом, когда она краешком глаза увидела, как он переодевался в свежую рубашку, у нее перехватило дыхание от вида его широких плеч, обнаженной груди, слегка покрытой черными волосами и блестящей от пота.

Что еще хуже, так это всякий раз, когда она смотрела в его сторону, он, казалось, чувствовал на себе ее взгляд и отвечал на него. Такое переглядывание не могло долго оставаться незамеченным, скоро девушки заметили этот обмен взглядами и начали дразнить Джейд.

— Вы только посмотрите! Джейд строит глазки пастору!

— Да, и он сам тоже выглядит изумленным.

— Как же все это понимать? Неужели Купидон ранил их своими стрелами?

— Эй, Джейд! А что это Тилда имела в виду, говоря сегодня утром о преподобном и рулете с корицей? У тебя появились какие-то секреты от нас?

— Я не хочу говорить об этом, — упрямо ответила Джейд, когда уже стало совершенно невозможно игнорировать их.

— А я-то думала, этот парень совершенно не произвел на тебя впечатления, Джейд. Или, вероятно, девушка была слишком самоуверенна?

— Я не девушка.

Мэвис рассмеялась.

— Ну ты и не куртизанка.

— И даже не скромная шлюха, — добавила Блисс, закатив глаза. — Ну конечно, пирожные, ведь есть еще пирожные, а пастор, может быть, и в самом деле сладкоежка? И именно сейчас он смотрит на тебя так, словно ты самое вкусное маленькое пирожное, которое он когда-либо видел.

— Я певица, и когда-нибудь я стану такой же великой и знаменитой, как Дженни Линд.

И сейчас я не собираюсь влюбляться ни в одного мужчину, особенно в такого неподходящего, как этот пастор, и разрушить все свои грандиозные планы о богатом и славном будущем.

— Откуда ты знаешь, что он неподходящий, Джейд? — подмигнув, спросила Пичес. — Ты ведь еще не испытывала его на этот счет, милая. Он может оказаться вполне пригодным.

— Спасибо, Пичес! — воскликнула Фэнси, смешно взмахнув рукой. — Ох, девочки, вы меня так возбудили и разгорячили, что я умираю от желания иметь любовника!

— Потерпи немного, милочка, скоро будет Лоуренс.


Глава 7


Старший каравана решил сделать небольшую остановку, чтобы посоветоваться со знатоками, где лучше разбить лагерь, когда они доберутся до Лоуренса, до которого остался всего час пути. Именно во время этой короткой передышки Мэтт случайно оказался свидетелем неприятного столкновения между Джейд и одной из женщин из каравана. Молодая женщина, явно беременная, проходила мимо фургона Джейд и неожиданно споткнулась обо что-то в высокой траве. Она бы упала, если бы Джейд, стоявшая рядом, не удержала ее за руку.

— Вы не ушиблись? — услышал он сочувственный вопрос Джейд.

Но когда будущая мать увидела, кто ее поддержал, начала истерически кричать.

— Отпусти меня! Убирайся прочь! Убирайся!

Джейд мгновенно отпустила ее, глубокое недоумение отразилось на ее лице.

— Будьте осторожны, — предупредила она, когда женщина стала быстро удаляться от нее. — Смотрите под ноги, чтобы снова не оступиться.

— Не подходи ко мне близко! Не прикасайся ко мне! Ты заразишь моего ребенка сифилисом! Или еще какой-нибудь страшной болезнью, которыми болеют все шлюхи! О, Господи! — продолжала она причитать. — Если мой ребенок родится слепым или уродливым из-за тебя, я приду и убью тебя топором!

Я клянусь!

Шок и недоумение отразились на лице Джейд.

— Что ты такое говоришь, женщина? Ты совершенно потеряла рассудок!

— Нет, — упорствовала женщина. — Я все знаю про таких, как вы, и про ужасные болезни, которые вы распространяете. Мой муж рассказывал мне все эти ужасные вещи. Как от сифилиса люди теряют волосы и ногти.

— Никогда не слышала ничего более нелепого, — возразила Джейд. — Кроме того, тебе не нужно беспокоиться, что ты можешь подцепить какую-нибудь заразу от меня.

Я здорова.

Женщина взглянула на нее.

— Может и так, но у тебя грязная душа из-за отвратительных грехов, которые вы совершаете в постели и против природы. Фрэнк рассказывал мне, что вы, шлюхи, принимаете специальное снадобье, чтобы предохраниться от появления ребенка. Он также говорил, что если вы обнаруживаете, что у вас будет ребенок, то вы убиваете детей, пока они еще в теле у вас. Вы убийцы, и вы заслуживаете того, чтобы гореть в аду!

У Джейд даже рот открылся от изумления.

Ее лицо побледнело, а глаза стали темными, когда она смотрела на кричавшую женщину.

Когда она наконец обрела дар речи, то возразила:

— Нет! Я никогда не делала таких ужасных вещей! Я не знаю, откуда твой муж взял все эти глупости, но он не прав! Это все ложь и выдумки!

— Скажи это Святому Петру в Судный День, — бросила напоследок женщина. — За все это тебе гореть в аду, вместе с дьяволом.

Мэтт был ошеломлен почти так же, как и Джейд. Но прежде чем он смог решить, что делать — проигнорировать все происшедшее, словно он не был свидетелем этого столкновения, или подойти к Джейд и попытаться как-то успокоить ее — решение было принято без его участия. Он с облегчением увидел, как к Джейд подошла Мэвис и обняла ее за дрожащие плечи.

— Не принимай все это близко к сердцу, милая, — мягко посоветовала Мэвис. — Не позволяй этому яду отравить тебе жизнь.

Джейд повернулась к подруге, по щекам у нее текли слезы.

— Ты все слышала? — всхлипывая, спросила она.

Мэвис кивнула.

— Я ничем не могла помочь, она так кричала.

— О, Мэвис! Все это так ужасно! Ты слышала, что она говорила? Откуда только люди берут такие ужасы? Такую ложь?

Мэвис вздохнула и спокойно признала:

— Боюсь, в том, что она тебе наговорила, есть доля истины. Ты с нами не слишком долго, чтобы узнать обо всем этом. Вера содержала салон в чистоте и хорошо присматривала за своими девочками. Она старалась уберечь нас от тех невзгод и бед, с которыми мы могли бы столкнуться, работая на кого-то другого.

Джейд покачала головой и жалобно произнесла:

— Я ничего не понимаю.

— Я это знаю. — Мэвис повела Джейд к фургону. — Пошли, милая. Думаю, пришло время, когда мы должны поговорить с тобой о проблемах и опасностях проституции.


Всю дорогу до Лоуренса мысли Мэтта возвращались к тому, что он увидел и услышал.

У него никак не укладывалось в голове, что в ответ на свою доброту Джейд не получила ничего, кроме ненависти и отвращения. То, что она оказалась так искренне смущена и изумлена обвинениями этой женщины, также было удивительно и непонятно. Почему будущая мать оказалась более сведущей, чем ирландская проститутка! Его ставило в тупик, что Джейд выглядела менее искушенной и, более наивной, чем молодая жена.

Конечно, Мэвис объяснила эту странность, по крайней мере отчасти. Очевидно, что Джейд совершенно недавно начала заниматься этим ремеслом. Мэтт не переставал задаваться вопросом, как давно она предалась этому греховному занятию и почему. Кто или что привело ее к такой жизни? И что еще важнее, не слишком ли поздно спасти ее, если кто-нибудь — он сам, например, попытается сделать это? Или, может быть, более благоразумно не реагировать на уколы совести, пусть кто-нибудь другой попытается искупить ее грехи, может, лучше попытаться противостоять волнующему притяжению этих зеленых глаз, которые разжигают в нем такое безумно страстное чувство?

Да, вероятно, это было бы разумнее, потому что, чем чаще он видел ее, чем лучше узнавал, тем больше восхищался ею. Но разве он сможет избежать встреч в будущем. И хочет ли он этого в действительности? И что еще непонятнее, было ли это непреодолимое влечение страстью или более глубоким чувством?

Вне его понимания и контроля?


Двумя днями позже, во время дневной остановки Джейд подошла к фургону Мэтта, осторожно прижимая к себе Скитера. Лицо мальчика было вымазано в грязи и залито слезами, бриджи на колене были разорваны, его маленькие ручонки так крепко обвивали шею Джейд, что было удивительно, как она еще могла дышать. Однако ее лицо пылало не от недостатка воздуха, а от возмущения. Его выражение соответствовало описанию ангела мщения.

Мэтт быстро подошел и взял у нее плачущего ребенка.

— Что произошло? — спросил он.

— Я скажу вам, что случилось! — вспыхнула Джейд. — Трое больших негодяев, которым нужно до волдырей надрать их задницы, избивали маленького Скитера! Они в два раза старше и больше его! С каким бы удовольствием я сама избила бы их, но они убежали, когда я закричала на них.

Мэтт опустился на колени, осматривая большой синяк под глазом Скитера и не придал значения следующему замечанию Джейд.

— Я не могу сказать, как сильно он покалечен, но он так плакал, что я не стала докучать ему расспросами. Хотя поразительно, что этот малыш так тихо плачет.

Приподняв рубашку Скитера, Мэтт обнаружил на теле мальчика красные ссадины. Легко пробежав пальцами по ребрам Скитера, он сказал:

— Ничего вроде не сломано, слава Богу, но у него несколько сильных ушибов.

— Ему дали несколько пинков, — сердито проговорила Джейд. — Как бы мне хотелось догнать этих забияк и дать им отведать их собственного средства!

Как только Мэтт хотел осмотреть ноги мальчика, его торчавшее из разорванной одежды колено, ребенок неожиданно побледнел и согнулся от явной боли.

— Где болит, Скитер? Живот? — спрашивал Мэтт, надеясь, что немой ребенок сможет понять и показать, где больно.

— Э… я думаю, вам лучше осмотреть его… ну… его интимные места, — пробормотала Джейд. — Он держался за эту часть, когда я подбежала к нему.

Мэтт удивленно приподнял бровь как от информации, которую она ему только что сообщила, так и от ее явного смущения при этом.

— Ох, я вижу. Теперь понятно, что это причинило ему такую боль, ведь он очень слабенький. — Он достал платок и осторожно обтер лицо Скитера. — Из-за грязи и синяков я и не заметил, какой ты бледный.

— Вы думаете, с ним все будет в порядке? — тревожно спросила она. — Удар там… туда… не будет иметь серьезных последствий?

Несмотря на беспокойство за Скитера Мэтту пришлось скрыть улыбку.

— Я полагаю, семейные сокровища останутся целыми и невредимыми, — отозвался он, взглянув искоса на ее покрасневшее лицо и перехватив озадаченное выражение, вызванное его словами.

— Семейные сокровища? — смущенно повторила она.

Он снова удивился, как эта падшая голубка могла время от времени производить впечатление полной невинности.

— Его… интимные места, так ты, кажется, назвала их, — пояснил он. — Думаю, он быстро оправится от любых повреждений в этой области, но я обещаю лучше следить за ним, если это немного успокоит тебя.

Она кивнула, теперь такая же молчаливая, как и Скитер.

Он не мог удержаться, чтобы не поддразнить ее еще немного, хотя понимал, что ему не следовало бы этого делать после того, как она проявила такую доброту и заинтересованность в отношении Скитера.

— Мне сообщить о результатах осмотра позже?

— О… нет, спасибо.

— Тебе спасибо, — ответил он ей. — От всего сердца. Если бы не ты, трудно сказать, насколько серьезно мог бы пострадать Скитер. Обычно, когда я занят, за ним присматривают Бет или Айк. — Он нахмурился. — Можете мне поверить, я спрошу с них, почему Скитер был предоставлен самому себе сегодня днем.

— Ну хорошо, теперь я оставляю Скитера на ваше попечение, — она собралась уходить.

Немного поколебавшись, она предложила:

— Если вам понадобится чтобы кто-то присмотрел за ним или за другими детишками, только скажите, я буду рада помочь.

Прежде чем он смог ответить, приняв или отвергнув ее предложение, она ушла.


Наступило первое воскресенье путешествия, но для переселенцев оно не было днем отдыха. Их отправление задерживалось всего на час или полтора, и это короткое время предназначалось для короткой религиозной службы между завтраком и проверкой их фургонов.

— Я никогда не слышала, чтобы пастор читал проповедь меньше, чем полдня, — скептически заметила Пичес. — В Джорджии служба занимала очень много времени, начиная от первой молитвы и кончая последним аминь.

Тилда молча показывала, как переворачивать блин, прежде чем прокомментировала замечание Пичес.

— Как я понимаю, преподобный Ричарде методист. Может, они лаконичнее баптистов.

— Да уж он наверняка не такой занудный, как баптисты, — со смехом произнесла Фэнси. — Ведь когда я была маленькой, я думала, что мой зад прирастет к церковной скамье, а живот присохнет к позвоночнику, прежде чем закончится церковная служба. — Она бросила любопытный взгляд в сторону Джейд. — Неужели все священники такие неистовые, а, Джейд?

— Я не знаю, — ответила та, слегка пожав плечами. — Моя семья не из католиков.

— Надо же, — удивилась Тилда. — А я думала, что все ирландцы католики. Подумать только, как мы бываем иногда невежественны, когда речь заходит об остальном мире. Полагаю, мы должны больше обращать внимания на то, что происходит вокруг, вместо того, чтобы углубляться только в свои жизни и свои мелкие проблемы.

— Расширяешь наши горизонты, Тилда? — изумилась Мэвис. — Держу пари, у нас впереди еще много будет таких горизонтов до Орегона.

Горизонт вслед за бесконечным пыльным горизонтом.

Девушки волей случая оказались в первых рядах на воскресной службе, когда все желающие присутствовать на ней начали собираться вокруг фургона Ричардса. Мэтт занял свое место на высоком сиденье фургона, заменившем кафедру проповедника, откуда все его видели и слышали, включая «девушек», хотели они того или нет.

После молитвы, в которой он просил Бога открыть их разум и сердца слову Божьему.

Мэтт напомнил своей аудитории о библейском исходе израильтян из Египта, сравнив его с их собственным путешествием через Америку.

Его речь не была напыщенной и непонятной, он не потрясал своей Библией для пущей убедительности. Напротив, он говорил спокойно, доходчиво, без особых усилий завладев вниманием своей аудитории.

Джейд даже казалось, что он просто рассказывал историю, а не читал проповедь. Он излагал идеи, понятные и необразованным людям. Но больше всего удивил Джейд, как впрочем и многих других, юмор, привносимый Мэттом в его библейские уроки, легкая улыбка, игравшая на его губах, и блеск в его голубых глазах.

— Давайте все будем надеяться, что наш дорогой Господь приведет нас к нашей цели за гораздо меньший срок, чем тот, который понадобился израильтянам, чтобы пересечь пустыню и добраться до Земли Обетованной, — сказал он в завершение.

Мэтт решительно не был похож на прямолинейного и твердолобого толкователя Библии, на хрестоматийного священника. У него было приземленное восприятие Бога, который находился среди людей, а не в стороне от них.

Который излучал сочувствие, а не стремился к наказанию, предлагал спокойствие, здравый смысл, а не осуждение. Именно такое впечатление создалось у многих тем утром от воскресной порции Священного Писания, и все они разошлись после проповеди с чувством обновления и уверенности, что Господь направляет их жизни своей рукой.

— Надо же! — воскликнула потом Пичес. — Я потрясена! Если бы у нас был такой священник, как он, когда я была моложе, то моя жизнь могла бы сложиться иначе. — Она тихо рассмеялась и пожала плечами. — Хотя, может быть, и нет. Я была слишком своенравной тогда. Правда, я и сейчас такая.

— Иначе мы бы с тобой и не встретились, — уверила ее Джейд с дразнящей улыбкой.


После столкновения с хулиганами Скитер стал появляться возле фургона Джейд по несколько раз в день, часто в сопровождении старших сиро!. Разрешал ли Мэтт детям навещать ее, Джейд не знала. Крошка Зак был слишком мал, чтобы говорить, Скитер еще не произнес ни слова в присутствии Джейд, а трое других предпочитали избегать ее вопросов относительно этого.

Считая, что Скитер крайне застенчив от природы, Джейд не заставляла его говорить.

Немного времени и терпения, думала она, он справится с этой проблемой и будет потом болтать без умолку, как сорока. Ведь именно так было с Эмили!

Однажды она взяла несколько старых чулок, которые девушки отдали ей, и помогла детям сделать из них кукол. Набитые ватой и перетянутые лентами в некоторых местах, со старыми пуговицами вместо глаз, они получились немного уродливыми, но малыши были довольны, а это много значило. Их улыбки и смех наполняли Джейд радостью и любовью к ним.

Это произошло тогда, когда Джейд пыталась показать Скитеру, как должен рычать его игрушечный дракон, и тут она узнала страшную правду. Бет сказала ей:

— Он не сможет рычать, мисс Джейд. Скитер не может ни говорить, ни слышать. Разве вы не знали? Именно поэтому нам требуется столько времени, чтобы объяснить ему многие вещи, или понять, что он хочет. Вот почему он так сильно беспокоится, пока мы все слушаем ваши истории.

Услышав это, Джейд была так потрясена, что не могла говорить. Слезы выступили у нее на глазах и покатились по щекам. Она осторожно посадила Скитера к себе на колени, прижала его к себе и тихо поглаживала его по волосам.

— Я не знала, — пробормотала она. — Бедный маленький крошка! Но он может чувствовать. Я в этом уверена. Когда я держу его и прикасаюсь к нему, он может сказать, что я жалею его. И он видит. Он понимает: когда мы улыбаемся ему, мы чему-то радуемся, а когда мы хмуримся, то мы недовольны. А если мы плачем, то нам грустно или больно. Разве вы не думаете так?

Бет, эта маленькая мама, нежно погладила Джейд по руке.

— Да, мисс Джейд. Скитер глухонемой, но он многое может чувствовать и понимать. Папа Мэтт всегда так говорит нам. Он говорит, что Скитеру только нужно больше внимания и любви.


Неведомая никому другому любовь была тем, что занимало Мэтта в этот самый момент. Не любовь к Богу или любовь к детям, а его смешанное чувство к одной маленькой проститутке с яркими рыжеватыми волосами и изумрудными глазами. Помимо его воли, его разум и тело просто обезумели, и никакая логика и здравый смысл не могли совладать с этим. Он был потрясен этим чувством, словно действительно был влюблен в Джейд!

— Этого не может быть! — возражал он про себя. — Только не в шлюху. Не после того тяжелого урока, который дала мне Синтия в отношении неверных женщин.

Хотя он не испытывал разочарования в отношении всех женщин вообще, его неудачный супружеский опыт заставлял его соблюдать осторожность при выборе другой спутницы жизни. Он обещал самому себе быть более осмотрительным в следующий раз. И надо же, он увлекся конопатой проституткой.

— Это только страсть, старик. Все ясно и просто, — уверял он самого себя. Но в действительности все было не так просто: одного взгляда на Джейд было достаточно, чтобы у него перехватило горло, сердце начало стучать, как барабан, голова шла кругом — и все это объяснялось, несомненно, эротическим влечением.

В довершение ко всему, у этой сомнительной «леди» было несколько достоинств, которые он просто обожал. Не только потому, что она была красива, но она была добра, весела, терпелива и нежна с детьми. К тому же у нее была такая чертовски неуловимая аура детской невинности, в сочетании с ее чувственными взглядами просто сводившая его с ума.

— Оставь все это! Еще одна распутная женщина мне нужна так же, как корь!

Внутренний голос, казалось, смеялся над ним.

Он тяжело вздыхал, инстинктивно понимая, кому этот голос принадлежал. Пожалуйста, Господи, не позволь этому произойти. Не делай этого со мной. Мы с Джейд совершенно не подходим друг другу. Единственно возможное преимущество, что здесь не будет такого резкого пробуждения, какое я испытал с Синтией. Этот союз будет постоянным сражением с самого начала!

Эта насмешка снова отозвалась в его мозгу, высмеивая его бесполезные отрицания, заставляя его подчиниться воле более сильной, чем его собственная.

Мэтт снова вопрошал своего Создателя. По крайней мере, подумай об этом, хорошо? И если Ты действительно уверен, что это то, что Ты хочешь для меня, то мне понадобится еще немного времени, чтобы привыкнуть к этой идее.

Кроме всего, я ведь знаю эту женщину всего полторы недели!


Перед Мэттом стояла еще одна дилемма, в которую тоже была вовлечена Джейд. Он прибегал к уговорам, убеждениям и угрозам, но ничто не давало желаемого эффекта. Не имело значения, что он делал или говорил, но дети продолжали настаивать на посещении Джейд и ее подруг. И если бы Мэтт скрепя сердце не разрешал, то они ускользали бы тайком, чтобы повидать Джейд, несмотря на последствия.

Но что было еще хуже, Айк был явно влюблен в Джейд. Он расхаживал в постоянной задумчивости с выпяченной, как у боевого петуха, грудью и всячески превозносил ее.

— Она такая хорошенькая, ведь правда? — говорил он со вздохом. — У нее волосы цвета солнца, а ее глаза как… как…

— Пара лягушек? — кисло предположил Мэтт, когда Айк не мог подобрать достойного сравнения.

Айк метнул на него недовольный взгляд.

— Для человека, который много говорит, вы совершенно не поэтичны, преподобный.

Прежде чем вы начнете ухаживать за кем-нибудь, вам надо будет немного попрактиковаться, сэр.

— Я постараюсь учесть это, Айк, — отозвался Мэтт, пряча улыбку.

Айк снова погрузился в задумчивость и спросил:

— Как вы полагаете, какой тип мужчин нравится мисс Джейд больше всего?

Любой, кто носит штаны, вероятнее всего, с ухмылкой подумал про себя Мэтт. Айку же он ответил более вежливо:

— А не слишком ли ты молод, чтобы думать о таких вещах, сынок?

Айк пожал плечами.

— Ничего плохого нет в том, чтобы просмотреть все стадо и выбрать подходящих молодых кобылок.

— Вот уж не думаю, что мисс Джейд оценит сравнение с лошадью больше, чем сравнение ее глаз с лягушками. Похоже, нам обоим нужно усовершенствовать наше мастерство ухаживания, да, Айк?

— Думаю, что так, — согласился мальчик. — Но я же не говорю о том, чтобы жениться на мисс Джейд и взять ее с собой к Соленому Озеру, вы же знаете.

Мэтт порицающе взглянул на мальчика.

— Тогда чего же ты хочешь?

Паренек покраснел до кончиков ушей.

— Я хотел бы, чтобы она обращала на меня больше внимания. Чтобы увидела, что я больше не ребенок.

— Не спеши взрослеть, Айк, — посоветовал Мэтт. — Взросление несет с собой и большую ответственность, и поверь мне, это еще далеко не все.


Чем дольше Мэтт размышлял над этой проблемой с Айком, тем больше убеждался, что было бы разумнее переговорить с предметом внимания мальчика, только чтобы убедиться, что Джейд не поощряла этого увлечения. Вечером, уложив детей спать, он отправился на ее поиски.

И снова он нашел Джейд одну возле фургона. Она сидела, прислонившись спиной к колесу, и смотрела на костер, горевший всего в нескольких шагах от нее, и только когда Мэтт подошел ближе, он заметил слезы, струившиеся по ее лицу. Сразу заволновавшись, он присел рядом с ней.

— Что случилось? — тихо спросил он, не вполне уверенный, как же успокоить ее. — Ты заболела? Хочешь, чтобы я позвал кого-нибудь из твоих подруг? А кстати, где они, Джейд?

Она всхлипнула и вытерла слезы.

— Они где-то недалеко, прогуливаются, наверное. Они вернутся позже.

Для Мэтта это означало, что они занимались своим ремеслом в фургоне какого-нибудь холостяка или в укромном месте на берегу реки. Ему хотелось спросить, почему Джейд не поступала так же, но он прикусил язык. Вместо этого он полюбопытствовал:

— Почему же ты плачешь? Ты заболела или поранилась?

Она резко повернулась, уставившись на него своими изумрудными глазами, и с обидой спросила:

— Почему вы ничего не сказали мне о маленьком Скитере? Пока Бет мне не рассказала, я думала, что он просто слишком застенчив, чтобы говорить со мной, слишком подвижен, чтобы сидеть тихо и слушать истории, которые я пересказывала детям. Откуда же я могла знать, что он не может ни говорить, ни слышать?

— Так вот что тебя расстроило? — сказал Мэтт. — Я очень сожалею. Я был так занят его осмотром, что совершенно забыл, как его недуг действует на других людей, не подготовленных к этому.

Он ожидал, что она как-то проявит свое отвращение к неполноценному ребенку. Синтия, например, открыто отвергала Скитера, отказываясь вообще делать что-либо для бедного малыша, словно она каким-то образом могла заразиться от него. Другие часто проявляли замешательство перед этим ребенком. Но Джейд еще раз удивила его.

— Как вы можете оставаться таким спокойным? — спросила она. — Этот маленький ребенок сидит здесь, смотрит на тебя огромными печальными глазами, а его мир нем, как могила, в то время как остальные из нас слышат пение птиц, музыку, потрескиванье пламени. Это несправедливо, Мэтт! Это не правильно, что бедный малыш не может слышать, что происходит вокруг, не способен выразить свои мысли или сказать, что ему нужно! — Она снова заплакала, соленые слезы текли по ее щекам. — У меня просто сердце разрывается от этого!

Мэтт не мог сказать наверняка, кто из них подвинулся, но неожиданно Джейд оказалась у него в объятиях, ее голова покоилась на его плече, когда она всхлипывала от жалости к маленькому сироте.

— Все хорошо, Джейд, — мягко произнес он, осторожно поглаживая ее по голове.

Она отодвинулась назад, чтобы взглянуть ему прямо в глаза. В ее собственных глазах под мокрыми ресницами светился гнев.

— В этом нет ничего хорошего! Это никак не может быть справедливым! Как же твой Бог может поступать так с беспомощным ребенком?

Как он мог объяснить, когда и сам иногда задавал такие же вопросы?

— Бог посылает нам испытания в нашей жизни, — ответил он ей. — Не всегда понятно, почему. Мы просто должны верить, что у Него есть на это собственные причины и что Его планы и намерения совершенны. Вот это и называется иметь веру, Джейд.

— Что ж, ты можешь иметь ее! — отозвалась она. — Я же не хочу такой веры, которая позволяет калечить крошечных детей и делать из них сирот. Если Бог так жесток, тогда чем же Он лучше дьявола?

Мэтт даже съежился от ее сердитых слов.

— Не говори так, Джейд. Я понимаю, тебе трудно правильно понять все сейчас, но Бог добрый и любящий. Он заботится о каждом из нас.

— И о Скитере? — с вызовом произнесла она. — Как же может Бог заботиться о нем, оставляя его до сих пор глухонемым?

— Он отдал Скитера мне на попечение, не так ли? — возразил Мэтт. — И в Библии говорится, что Бог ни на кого из нас не возлагает бремени тяжелее, чем мы можем вынести.

— Не надо рассчитывать на это, преподобный. Я не собираюсь верить всему, что прочитаю в этой вашей книге. Конечно, я не умею читать, так что у меня и нет этой проблемы.

Ее волосы были такими мягкими, такими шелковистыми на ощупь, что Мэтту все труднее и труднее становилось сосредоточиться на их разговоре. Нежные пряди волос скользили между пальцами, лаская его ладони.

— Я… я мог бы научить тебя, — предложил он наконец.

Она взглянула на него. Казалось, они оба не совсем понимали, что значат эти сказанные слова. У нее перехватило дыхание.

— Учить меня… чему? — тихо спросила она.

Его пальцы коснулись ее затылка, слегка лаская его, заставив ее задрожать.

— Читать, — ответил он, приблизив свои губы к ее.

— Зачем? — Никто из них не был уверен, что она хотела этим спросить — причину, которая стояла за его предложением научить ее читать, или чувство, грозившее поглотить их обоих.

Мэтт совершенно потерял нить их разговора, его чувства были переполнены ощущением ее, ее образом, запахом. Все, что занимало его мысли, это желание прикоснуться к ней. Его рот прикоснулся к ее губам, и все остававшиеся у него мысли испарились.

Их губы слились, ее губы оказались такими мягкими, податливыми и теплыми. У нее непроизвольно вырвался тихий стон удовольствия или, возможно, удивления, и огонь страсти захватил его. Он крепко обнял ее и прижал к себе, в то время как его язык пытался размокнуть ее мягкие губы.

Джейд тяжело дышала, кровь бешено стучала у нее в висках, от изумления ее рот приоткрылся, и язык Мэтта проник внутрь, скользя и касаясь ее языка таким эротическим жестом, что она вся затрепетала и совершенно ослабела от возбуждения. Ее голова откинулась назад под настойчивым поцелуем, ее рот инстинктивно отвечал на его твердые, настойчивые требования. Сердце у нее бешено колотилось, а дыхание стало таким прерывистым, что закружилась голова. Никогда раньше она не испытывала такого дикого, бурного наслаждения, которое захватило ее сейчас, заставив всю дрожать.

Губы Мэтта отпустили ее, и она разочарованно вздохнула, а потом снова задышала прерывисто, когда его губы коснулись мягкой кожи ее шеи, прокладывая огненную дорожку от ее подбородка к ее уху. Она тихо застонала, затрепетав в его руках. Джейд смутно чувствовала его крепкое тело, прижавшееся к ее бедру, и удивлялась, как она оказалась у него на коленях.

— Мэтт, Мэтт, — выдохнула она, уцепившись за него дрожащими руками. Ее пальцы погрузились в его черные волосы, притягивая к себе его губы.

— Еще один, — прошептал он. — Только еще один поцелуй.

Этот второй поцелуй оказался более требовательным, более настойчивым, и она встретила его с удвоенным пылом. Ее язык податливо танцевал вместе с его языком, ее губы жадно впивались в его плоть. Томительный, резкий и сладостный жар нарастал с каждым бешеным ударом ее сердца, пока она не испугалась, что задохнется.

Когда наконец его рот освободил ее губы, она глубоко вздохнула, глотнув воздуха, прижалась к его широкой груди и прошептала:

— Боже мой, Мэтт! Ты уверен, что ты священник? Потому что если это так, то ты самый грешный из тех, кого я когда-либо видела, и самый изощренный впридачу.

Он ответил ей с неуверенной улыбкой.

— Джейд, моя маленькая ирландская колдунья, мне не хотелось бы разочаровывать тебя, но поцелуи и объятия не считаются грехом.

По крайней мере, не моей религии. Я ведь методист, а не священник-баптист.

— А я не католичка.

— Это хорошо.

— Почему?

— Потому что я думаю, что я влюбился в тебя, и одному из нас придется перейти в другую веру.


Глава 8


Оглушающая тишина воцарилась вслед за этим утверждением, Джейд поспешно высвободилась из его объятий, соскользнула с его колен, установив между ними безопасное расстояние. Ее лицо стало немного расстроенным, а в глазах появилась настороженность.

— Не надо, — спокойно посоветовала она. — Не надо влюбляться в меня, преподобный Ричарде.

— Почему?

— Потому что я никогда не смогу стать такой, какую ты хочешь, или какая женщина тебе нужна.

— Откуда же ты можешь это знать, пока не попытаешься?

— Да разве это не ясно? Я работаю в салоне, а ты священник! Разве можно представить себе более нелепое сочетание? Кроме того, ты совершенно ясно даешь понять, что ты обо мне думаешь. В твоих глазах я шлюха, и всегда буду ею.

— Нет, Джейд. Ты сможешь измениться, если захочешь этого.

— А может быть, я не хочу меняться. Неужели эта мысль не приходила тебе в голову?

На его лице появилось недоверчивое выражение.

— Ты хочешь сказать, что предпочитаешь быть проституткой, а не замужней женщиной?

— Я певица. И довольно хорошая, — упрямо поправила его она. — И когда-нибудь я докажу это каждому, я обязательно стану знаменитой и объеду весь мир со своими песнями.

— А как же любовь? Честная, верная, глубокая любовь? — настаивал он. — Неужели ты не оставила для нее места в своих грандиозных планах?

Она отрицательно покачала головой.

— Мое сердце принадлежит только мне, и я не собираюсь доверять его больше никому.

На него снизошло прозрение.

— Тебя обидели, — догадался он. — Ну что ж, моя леди, ты не единственная, кто обжегся в любовной игре.

Она замерла и бросила на него такой взгляд, от которого он просто застыл там, где сидел.

— Я не леди, по крайней мере в твоем понимании, и я определенно не твоя. И будь я дважды проклята, если когда-нибудь еще решусь сыграть в эту игру.

Он ответил смиренной улыбкой на ее ледяной взгляд.

— Не надо зарекаться в этом, ангельское личико, — предупредил он. — Я собираюсь приложить все усилия и показать тебе, что ты теряешь.

— Ты уже начал сейчас? — вспыхнула она. — И как же ты дальше собираешься совершать этот подвиг?

— Я намереваюсь ухаживать за тобой до тех пор, пока ты больше не сможешь отвергать меня.

— Неужели ты надеешься так долго прожить? — ехидно поинтересовалась она.

Он наклонился и запечатлел поцелуй на кончике ее носа.

— Если Богу будет угодно, то и реки поднимутся, — пообещал он и оставил ее раздумывать над своим будущим.


Дождь, дождь и снова дождь. Грязь доставала до ступиц колес, фургоны ползли еле-еле.

Большая Голубая Река поднималась с каждым днем, угрожая выти из берегов, и Джейд подсчитывала ручейки, уровень воды в которых тоже поднимался.

Даже несмотря на то, что промокла до нитки и устала, Джейд не смогла удержаться, чтобы не позлорадствовать над утверждением Мэтта.

— Ручьи поднялись и потекли, преподобный. Полагаю, я выиграла пари.

— Что поднялось, то должно скоро опуститься, так что не стоит рассчитывать на это, мисс Джейд, — посоветовал он. — У меня впереди много времени, чтобы я мог убедить тебя.

Через две недели после отъезда из Индепенденса они добрались до местечка под названием Приют Весны. Здесь им пришлось ждать полтора дня, пока начали спадать воды Большой Голубой Реки и они смогли переправиться через реку к Форту Индепенденс, находившемуся всего в миле к западу.

Задержка стоила того, потому что место оказалось прекрасным. Всего в нескольких шагах от их лагеря на поросшей травой тенистой поляне из небольшой расщелины бил стремительный родник. Внизу образовалась заводь кристально прозрачной воды, такой холодной и чистой, словно это был только что растаявший лед.

Бочки были заполнены свежей чистой водой, небольшое стадо крупного рогатого скота, которое обеспечивало едой путешественников, буйволы и лошади паслись вдоль зеленых берегов реки. Их напоили речной водой, а родник и заводь чистой воды оставили для людей.

Наступило время, которое грязные и измученные путешественники могли посвятить себе, помыться и постирать одежду. Настроение у всех поднялось, словно они нашли настоящее золото. Однако и здесь не обошлось без раздоров и громких пререканий из-за того, кто первым искупается в заводи, мужчины или женщины, ведь они не могли мыться одновременно. Только когда женщины пригрозили, что не начнут готовить еду, пока не помоются, мужчины смягчились и уступили.

Другие осложнения начались позже. Мэтт оставил Эмили, Бет и маленького Закария на попечение Джейд и ее подруг, что моментально вызвало возмущение у некоторых ревностных христианок в лагере.

— Как только вы можете позволить этим невинным маленьким детям находиться рядом с этими грязными шлюхами? — без обиняков заявила одна пожилая дама.

— Господи, ведь они могут заразить их страшными болезнями! — вмешалась другая.

— Да вы просто обрекаете этих беспомощных девочек на жизнь Марии Магдалины.

— Успокойтесь, леди, — произнес Мэтт, качая головой на их абсурдные обвинения. — Во-первых, никогда не было определенно доказано, что Мария Магдалина была шлюхой, хотя Христос изгнал злых духов из ее тела, после чего она стала одной из его самых ревностных последовательниц. Во-вторых, вы должны согласиться, что гораздо удобнее, чтоб девочки и малыши мылись с женщинами, а не со мной и парнями.

— Вы могли бы попросить одну из нас присмотреть за ними, — заметила Шарлотт Клевер, застенчиво добавив, — я с удовольствием помогу вам, если будет нужно.

Мэттью равнодушно улыбнулся этой молодой брюнетке, которая за последние две недели совершенно ясно показала, что она готова слизывать грязь с его сапог, если он пожелает. Ее обожание граничило с почтением и очень скоро сделалось надоедливым. Но не потому, что девушка была непривлекательной или неподходящей по каким-то другим причинам.

Она была аккуратной, искренней, добродетельной и явно намеревалась прожить свою жизнь честной девушкой, думая о Мэтте как о своем предполагаемом супруге.

Все дело было в том, что она не могла заставить биться его сердце так, как Джейд.

Когда он представлял себе любовь с Джейд, его воображение рисовало самые невероятные эротические сцены, в то время как мысль об одной постели с мисс Клевер полностью лишала его всякого желания, он оставался пассивным, как вареная лапша.

— Я ценю ваш жест, но дети пойдут с мисс Джейд, как и планировалось, — объявил Мэтт. — Мы были соседями во время долгого путешествия, дети привыкли к ней, и им хорошо рядом с Джейд.

Во время этого обсуждения Джейд пришлось молча выносить порицания других женщин. Теперь же она не сдержала насмешливой улыбки.

— Спасибо за доверие, преподобный.

Я уверена, все эти высокомерные дамы глаз с меня не спустят, чтобы я не попыталась утопить малышей.

Джейд прекрасно понимала ситуацию. Пока вместе со своими подругами она вела детей купаться, у нее было чувство, словно они шагали сквозь строй. На берегу Джейд охватила необъяснимая робость: ей предстояло раздеться перед толпой женщин, которых собралось не меньше пятидесяти. Сейчас она не была такой уверенной в себе, как в тот первый день у Веры, когда девушки помогли ей помыться.

Все ее мужество ушло на то, чтобы казаться бесстрастной, когда она оставила всю одежду на берегу и обнаженная, с Эмили и Бет по обеим сторонам от нее и трехмесячным Заком на руках, вошла в воду. Только тогда, к своему огорчению, она заметила, что большинство женщин входили в воду одетыми, кто в сорочках, а кто в трусиках и лифчиках.

Но что еще хуже, Джейд никогда раньше не мыла детей, особенно таких маленьких, как Зак. В тот момент, когда его ножки коснулись воды, он превратился из спокойного ребенка в скользкого, извивающегося червяка! Джейд испугалась, что она действительно могла бы утопить этот увертливый и мыльный комок энергии, если бы не Бет, которая привыкла смотреть за ним.

В то время как Джейд помогала мыться Эмили и вымыли волосы ей и Бет, Зак переходил из рук в руки, сначала к Мэвис, потом к Лизетт, Блисс, Фэнси и Пичес по очереди, пока все они не помылись. Все это время они старались не обращать внимания на раздававшиеся за их спинами перешептывания и замечания остальных женщин, на гнусные комментарии, произносившиеся достаточно громко, чтобы все могли их слышать.

— Вы только посмотрите на этих бесстыжих потаскух!

— Распутницы!

— Вообразите, они все с себя сняли! Господи, да я не делаю этого даже перед Гарольдом, а ведь мы женаты уже двадцать лет!

— А я бьюсь об заклад, что старик Гарольд вынужден искать удовольствия в других более приятных местах, с более сговорчивыми девушками, такими, как мы, — с ехидной улыбкой предположила Фэнси.

— Вот уж точно, — добавила Мэвис. — Вы только посмотрите на нее, у нее лицо, как сушеный чернослив.

Голос Шарлотт Клевер отчетливо слышался среди других.

— Я думаю, всех падших женщин нужно мазать дегтем или отмечать еще каким-нибудь знаком, как в книге мистера Хауторна. Им нельзя позволять свободно разгуливать среди остальных людей.

— Их нужно побивать камнями, как в библейские времена, — вмешалась другая женщина. — Или привязывать к позорному столбу и подвергать публичному наказанию.

— Вы слышите это? — тихо воскликнула Джейд. — Скользкие ящерицы. Можно подумать, что мы попали в те времена, когда еще не знали колеса.

— Что ж, я буду внимательно следить за этими женщинами! — заявила Шарлотт. — Особенно за той рыжей проституткой, которой преподобный Ричарде позволил присматривать за детьми. О чем только он думает?

— Это о тебе, Джейд, — прошептал Блисс. — Ответь ей, подружка.

Джейд откинула за спину длинную мокрую прядь волос, пытаясь казаться независимой и безразличной.

— Какая жалость, что он не подумал о мисс Присс, а то бы он обязательно попросил ее приглядеть за детьми.

Словно в ответ на комментарий Джейд еще одна дама заявила:

— Я бы не принимала все это на свой счет, Шарлотт. Насколько мне известно, бедный мужчина еще никак не придет в себя после смерти своей дорогой жены и, скорее всего, просто не думает, когда дело касается таких вещей. Я слышала, миссис Ричарде была одной из самых приятных, самых хорошеньких женщин, какую только можно встретить, и ее неожиданный уход из жизни буквально опустошил его.

Нелл Джэнсен согласилась.

— Мы с Карлом были их соседями там, в Кентукки, и прихожанами их церкви, и я скажу, что Синтия была настоящим ангелом.

Мэтт просто сам не свой после ее смерти, и ему придется долго искать, пока он сможет наши женщину, похожую на нее.

— Право же, Джейд! — прошептала Пичес. — Ты соперничаешь с настоящей святой!

— Я ни с кем не собираюсь соперничать. спасибо, — мрачно отозвалась Джейд, содрогнувшись от неожиданного укола ревности.

Да мне все равно, даже если его жена стояла на голове, насвистывая «Дикси» Для меня это не имеет значения. Я уже распланировала свою собственную жизнь, и там пока нет места мужчине, особенно священнику со своей Библией — Так ты не будешь возражать, если он обратит свое внимание на мадемуазель Шарлотту? — скептически поинтересовалась Лизетт. — Что-то не верится.

— Думай, что хочешь. Мне не нужен этот человек.

Блисс рассмеялась.

— Да уж, кот тоже не облизывает свои усы.


Прошло некоторое время, прежде чем Мэтт понял, что Айк и Скитер исчезли, и вероятнее всего, вместе. Думая, что мальчики решили развести огонь для Джейд или, возможно, сделать еще что-нибудь, чем Айк заслужил бы ее благодарность, Мэтт направился к соседнему фургону. Но мальчишек там не оказалось, их не было и вблизи других фургонов.

У Мэтта мелькнула мысль, что, возможно, мальчики хотели наносить побольше воды для женщин Вслед за этой возникла другая, от которой он вначале остановился, а потом быстро направился к ручью — Я выпорю его так, что он неделю не сможет сидеть! — ворчал он, надеясь, чтобы его предположение все-таки оказалось ошибочным. — Господи, помоги мне, если этот парень действительно занимается тем, что я предполагаю, то я нарву целый пучок ивовых прутьев и так отхлестаю его!

Когда он подошел к заводи, перед ним встала другая проблема. Как же он будет искать мальчишек, когда там мылись женщины.

Конечно, он не собирался мешать им или, упаси Господи, подсматривать за ними. Но выхода у него не было. Если мальчишки там, то он должен найти их, прежде чем они сами не обнаружили себя и не попали в неприятную переделку.

Он осторожно пробирался вдоль кромки воды, стараясь остаться незамеченным или случайно не бросить взгляд туда, куда смотреть не полагалось, когда наконец увидел красный носовой платок Скитера, который всегда был в заднем кармане штанишек мальчика.

Платок, как обычно, был на своем месте, в заднем кармане брюк. Они с Айком лежали, скрывшись в кустах, и наблюдали за ничего не подозревавшими женщинами.

Призывая себя к сдержанности и терпению, Мэтт схватил их обоих за штаны и вытащил из укромного места. Как обычно, Скитер лишь беззвучно открывал рот. Айк тоже был немногословен и лишь тихо вскрикнул от неожиданности.

— Не надо шуметь, молодой человек, — прошептал Мэтт. — Ты и так достаточно отличился.

Он схватил парня за ухо, прежде чем Айк успел увернуться и убежать.

— Как тебя угораздило шпионить за женщинами? Я не сомневаюсь, ты знаешь, что это нехорошо.

— Я не смотрел на них всех, — захныкал Айк, наклонившись, чтобы уху не было больно. — Только на мисс Джейд. — Его огромные, как страусиное яйцо, глаза выражали изумление. — Я же не знал, что она пойдет купаться совсем голая, а не в нижнем белье, как другие женщины!

Мэтт не собирался смотреть.

Он честно пытался не смотреть.

Он посмотрел.

Он не мог удержаться, не смог найти силы, чтобы противостоять такому сильному искушению. Это было так, словно дьявол сидел на его плече, поворачивая его голову и направляя его взгляд через редкий кустарник, отделявший его от женщин в заводи.

Джейд стояла во всей своей красе. Чистая прозрачная вода доходила ей до бедер, мокрые волосы были разбросаны по плечам. Она казалась ожившей римской богиней. У него во рту внезапно все пересохло, ноги словно приросли к земле, а взгляд не мог оторваться от ее тела.

Она откинула прядь волос за плечо, обнажив свою крепкую розовую грудь. Мэтт отметил, что несмотря на свой небольшой рост женщина прекрасно сложена. Высокая полная грудь, а талия — тонкая, плавно переходившая в гладкие округлые бедра. Там, где солнце коснулось ее кожи, она была цвета меда, а где нет, ее плоть казалась полупрозрачной, как великолепный жемчуг.

Хотя он стоял в тени, Мэтт почувствовал, как у него быстро поднимается температура — вместе с быстро окрепшей нижней чувствительной частью его крепкого тела. Испарина покрыла его лоб и верхнюю губу, а сердце так бешено колотилось, что он едва мог дышать.

Это была сладчайшая, самая горячая и чувственная пытка, которую он когда-либо испытывал за свои двадцать шесть лет.

Если бы Айк не начал хныкать, пытаясь высвободить свое ухо, Мэтт мог бы застыть там навечно. К счастью, движение мальчика отвлекло внимание Мэтта от греховного зрелища. Сильно расстроенный и рассерженный на себя и на мальчишек, Мэтт вместе с ребятами быстро направился к лагерю, прочь от соблазна.

— Марш! — приказал он, ведя их рядом, положив каждому из них на шею руку. — И вам обоим крупно повезет, если мой гнев значительно остынет, пока мы доберемся до нашего фургона.


Глава 9


В первый раз за две недели постоянного движения переселенцы получили возможность отдохнуть. В ознаменование этой короткой передышки был устроен вечер с музыкой и танцами. Эд Мюллер достал свою скрипку, Маржти Эндикотт принесла гитару, а Билли вытащил губную гармошку вместо пианино, погруженного в фургон. Вдохновленная этим Джейд распаковала свою флейту и присоединилась к импровизированному ансамблю.

Не заставив себя долго ждать, многие мужчины и женщины, воодушевленные приятной музыкой, начали танцевать. К удивлению Джейд, к танцующим присоединились даже многие ревностные христиане, включая преподобного Ричардса. Настроение было светлым и праздничным, всем было весело.

Никто не был удивлен или поражен больше, чем Мэтт, когда полилась тихая лирическая мелодия и Джейд начала петь. Так как она была маленькой, он никогда бы не подумал, что ее голос мог оказаться настолько сильным, что поднимется над инструментальным аккомпанементом. Словно птица, поющая на рассвете, приветствуя наступление нового дня, она своим чистым проникновенным голосом заворожила всех присутствовавших. У многих на глазах выступили слезы, когда она вдохновенно пела «Дженни с каштановыми волосами», «Барбара Эллен». Потом она развлекала их более живыми и веселыми песенками «О, Сюзанна», «Человек на летающей трапеции».

К тому времени, когда она запела «Она перейдет через горы», люди уже поддерживали ее, хлопая в ладоши в такт музыке, улыбки сияли на их лицах, усталость и заботы забылись, пока они беспечно танцевали.

Джейд не могла сдержать улыбку, увидев Мэтта, кружившегося вместе с Эмили и Бет на травянистой импровизированной танцевальной площадке. Но когда Джейд заметила его танцующим с Шарлотт Клевер, она снова испытала странный приступ ревности. Чуть позже, когда он подошел к ней и пригласил ее на танец, Джейд отказала.

— Я занята, я играю, — холодно ответила она ему. — Иди развлекайся со своей темноволосой девицей и оставь меня.

— О какой это темноволосой девице вы упомянули, миледи? — он лукаво улыбнулся, подняв бровь.

— Ты знаешь. Та, которая считает, что я сбиваю с истинного пути твоих маленьких овечек. Та, что смотрит на тебя так, словно на тебе висит луна.

Он даже не попытался из вежливости сделать вид, что не понимает. Наоборот, его улыбка стала шире.

— А, ты имеешь в виду Шарлотт Клевер.

Мне кажется, здесь кого-то обидели, да, Джейд? — Он театральным жестом прижал руку к груди. — Смею ли я надеяться, что это значит, что ты обеспокоена?

— Меня совершенно не интересует, что ты делаешь, преподобный. Уходи и позволь мне снова заняться музыкой.

— Ты очень хорошо играешь, Джейд.

И твоему голосу позавидуют даже ангелы.

— А это тебя удивляет, да?

Он кивнул.

— Немного. Я действительно не воспринял твои слова серьезно, но оказалось, что ты действительно женщина, одаренная многими талантами.

— Спасибо тебе. А теперь иди.

— Мне действительно нужно поговорить с тобой, Джейд, я думал, мы могли бы побеседовать во время танца. Это дало бы мне прекрасный предлог снова подержать тебя в объятиях.

— Люди будут говорить, ты же знаешь, — возразила она. — Сплетницы и так уже треплют своими языками про тебя.

— Неужели? — Он пожал плечами. — Что ж, пусть говорят, если хотят. Меня действительно это не слишком беспокоит. Полагаю, пока они будут сплетничать и судачить обо мне, они оставят в покое другого человека.

— Они говорят, что ты совершенно не в своем уме эти дни, все еще горюешь о смерти своей дорогой жены.

Это немного озадачило Мэтта.

— Они сильно заблуждаются. Но это тема для другого разговора. Сейчас мне надо обсудить более насущную проблему, и мне действительно нужны твой совет и твоя помощь в этом. — Он протянул ей руку, его яркие голубые глаза просто завораживали. — Пойдем со мной танцевать, Джейд, пожалуйста.

Даже если бы от этого зависела ее жизнь, она все равно не могла бы отказать ему. Его глаза смотрели на нее с такой бесконечной теплотой, таким волнующим обещанием.

Только когда они начали танцевать, Джейд поняла, что самодеятельный оркестр играл «Буффало Галс», слишком быструю мелодию, неподходящую для разговоров. Однако следом заиграли вальс, и Джейд плавно закружилась в объятиях Мэтта. Ее нос находился в нескольких сантиметрах от его груди.

— Именно в этом случае мне хотелось бы быть немного выше, — тихо пожаловалась она.

Мэтт улыбнулся.

— Мне кажется, ты как раз такая, как надо.

— Но ты же сам принял меня за ребенка во время нашей первой встречи, — напомнила она ему.

— Только в первую минуту.

— А я думала, что священники не одобряют танцы и все такое, — сказала она, меняя тему.

— И я считал, что ирландские девчонки умеют готовить, — поддразнил он ее. — Это лишний раз подтверждает, как часто мы можем ошибаться, верно?

Она кивнула, задумчиво добавив:

— До моей встречи с Верой и девочками я думала, что женщины, подобные им, ужасны, но все оказалось не так. Вера взяла меня с улицы и предоставила мне дом, ведь никто больше не поступил так. Она накормила меня и одела, дала мне собственную комнату и обращалась со мной лучше, чем моя собственная тетка. Я никогда не встречала женщины добрее и заботливее. А девушки оказались наилучшими подругами, каких только можно желать.

Они научили меня танцевать вальс.

— Ты такая легкая и грациозная, как королева эльфов, — с улыбкой сказал Мэтт. Его разум, однако, занимали куда более серьезные мысли, он раздумывал, что еще она могла скрывать из своего прошлого. Ему хотелось бы побольше расспросить о ее детстве, о том, какие события привели ее к такой жизни, какую она сейчас вела, но он не хотел вынуждать ее защищаться или дать ей почувствовать, что он осуждает ее.

— Ты думаешь, она может оказаться в раю, Мэтт? — неожиданно спросила она.

— Кто?

— Вера. Я знаю, она содержала салон, она совершила много ошибок, но она не была злой, как ты понял. Она была для нас все равно что мать, а не мадам, и мы все рыдали, как дети, когда она умерла. У нее было золотое сердце, и мне невыносима мысль, что Бог может обратить ее ошибки против «нее. Она не заслуживает ада.

— Только Бог имеет право решать это, Джейд. Взвешивать в каждом человеке добро и зло. Только по Его милости и Его решению кто-то может попасть в Царствие Божие. — Он ласково улыбнулся ей. — Возможно, Бог, со своей безграничной мудростью, заглянул в сердце Веры и увидел там любовь. Может быть, в последние минуты своей жизни она получила отпущение грехов. До тех пор пока мы сами не пройдем через эти врата и не получим возможности найти ее там, мы не сможем узнать это наверняка.

— Полагаю, это относится к каждому, — подытожила Джейд. — Некоторые люди, кажется, поступают правильно, но в душе оказываются совершенно другими, в то время как другие могут казаться плохими, но исправляются в конце пути.

— Точно. Только одному Богу ведомо, что находится в человеческом сердце, Джейд.

И Его нельзя обмануть.

— Хорошо, я надеюсь на Его всеведение, хотя иногда сомневаюсь, например, когда такие крошки, как Скитер, получают кучу проблем.

Заговорив о Скитере, Джейд вспомнила, что не видела мальчика весь вечер.

— А где же он сегодня? Я имею в виду Скитера, — спросила она.

— Они с Айком заперты в палатке, — ответил Мэтт, нахмурившись. — Именно об этом я и хотел поговорить с тобой, Джейд, только я не знаю, как все объяснить.

— Английский достаточно богатый язык, чтобы сделать это. Начинай прямо, без предисловий, чтобы не усложнять дело.

Он рассмеялся.

— Это одна из черт, которая мне очень нравится в тебе, Джейд. Ты очень честная, откровенная, если не сказать, что даже немного резкая.

— Итак, в чем проблема?

Он на мгновение задумался, затем вздохнул.

— Думаю, ты знаешь, что Айк совершенно очарован тобой, настолько, что это уже давно выходит за рамки.

Джейд закатила глаза и покачала головой.

— Ну, я не собираюсь никоим образом поощрять его, если это то, что тебя беспокоит.

Все мальчишки проходят через это рано или поздно. Думаю, и с гобой было такое же. Это не смертельно. Только дай ему неделю или около того, и все пройдет само собой.

— Именно так я говорил самому себе, — признал Мэтт. — Вплоть до сегодняшнего дня, пока не поймал его в тот момент, когда он через кусты подсматривал, как ты мылась.

У Джейд округлились глаза.

— Надо же!

— Вот так. Но это еще не самое худшее.

— Нет?

— Нет. Он потащил с собой Скитера.

— Господи! А что еще? — поколебавшись, спросила Джейд.

— Это и так уже плохо, как ты считаешь?

— Полагаю, да. А что ты сделал, когда поймал их?

— До того или после того, как я сам тайком подсмотрел за тобой тоже? — признался он, бросив на нее взгляд, в котором смешались очарование, обожание и раскаяние.

— Ты не мог! — Джейд перестала танцевать и уставилась на него.

— Но я смог. Моим единственным оправданием может служить только то, что когда Айк обмолвился, что ты купаешься совершенно голой, я не смог удержаться и посмотрел.

— Но ты ведь священник! — Она была совершенно ошеломлена его признанием.

— Это же не означает, что я совершенен.

Я ведь гак же могу совершать ошибки, иметь слабости и чувства, как и любой другой человек. — Тон его стал льстивым и вкрадчивым. — Ведь сказано, что человеку свойственно ошибаться, а Богу — прощать. Простишь ли ты меня, если я скажу тебе, что с первого же взгляда я был очарован твоей неземной красотой, так околдован, что все, что я мог видеть, все, чего я мог желать, была ты?

— Льстец! — воскликнула она, в ее глазах светилось негодование, румянец залил ей все лицо, и ночной воздух показался слишком жарким. — Я не верю ни одному твоему слову!

Его лицо смешно скривилось, когда он попытался изобразить обиду.

— Ты ранишь меня, женщина. Я открываю тебе свое сердце, рассказываю тебе о своих чувствах, а ты разрываешь их на кусочки своим сварливым языком! Да разве так обращаются с поклонником?

— Ты не мой кавалер, и если отложить всю эту чепуху в сторону, то мальчики не единственные, кому следует раскаиваться в палатке, преподобный Ричарде, — сурово отчитала она его.

— Я знаю. Вот почему я подумал, что лучше я сначала открою тебе свою душу, а потом уже спрошу твое мнение о том, что делать со слепым увлечением Айка. Я хотел наказать его хорошенько, но после того как сам поддался искушению, то самое большое наказание, какое я смог придумать для него, — это оставить его в палатке и заставить написать пятьсот раз предложение «Я не буду вовлекать других в проступки».

— А что же ты сам собираешься писать?

Какие-нибудь поучительные молитвы?

— Я могу. Как насчет такого: «Я открыто заявляю о страстной любви к моей прекрасной даме. Не во мраке ночи, а при солнечном свете, не стыдясь целого мира». Будет этого достаточно? Или ты предпочтешь, чтобы я заявил о своей слабости и моем влечении к тебе во всеуслышанье перед всеми переселенцами во время воскресного богослужения? Нет, лучше я поцелую тебя здесь и сейчас, перед Богом и перед всеми, чтобы все знали о моих чувствах.

Она изумленно взглянула на него.

— Ты не посмеешь!

Его ответная улыбка была озорной и решительной.

— Я не посмею?

Прежде чем Джейд смогла что-то возразить, она оказалась в крепких объятиях, его руки крепко держали ее голову, а длинные сильные пальцы ласкали ее волосы. Едва она успела открыть рот, чтобы запротестовать, его крепкие теплые губы захватили ее губы. Его язык начал быструю стремительную дуэль с ее языком — и Джейд сразу же ослабела. Ее мысли смешались, а уши ничего не слышали, кроме гулких ударов собственного сердца — или, может быть, это его сердце стучало так глухо и громко?

Тысячи звезд кружились у нее в голове, когда наконец его губы отпустили ее, и он влюбленно посмотрел в ее восхищенное и восторженное лицо.

— Ну что ты на это скажешь, моя дорогая?

Достаточно ли я доказал, на что я способен ради тебя?

Она кивнула, голова у нее продолжала кружиться.

— Ты сказал и сделал это, Мэтт Ричарде, — тихо произнесла она, смутно осознавая гул голосов где-то за их спиной. — Ты растравил собак, и теперь они не скоро успокоятся. Дьявол потребует за это большую плату.

— Я уже и раньше имел с ним дело, — заверил он ее, убрав с ее лица прядь волос.

— Так же и я, но всегда казалось, что побеждал он.

— Но не на этот раз, любимая. Поверь мне.

— В последний раз, когда я поверила мужчине, он украл у меня мое целомудрие и мой кошелек, и я едва не потеряла свое сердце при этом.

— Доверь свое сердце мне, и клянусь, я буду лелеять его вечно. Подари мне твою любовь, и я отплачу тебе за это в сотню раз больше.

— Почему? — это единственное слово прозвучало как беспомощный стон.

— Потому что я люблю тебя, и ты нужна мне, как моя половина.

— Но почему я? Почему изо всех людей именно я, Мэтт?

Он улыбнулся и покачал головой, словно сам был удивлен этим странным поворотом событий так же, как и она.

— Только одному Богу известно — и пока Он не позволил мне заглянуть в эту тайну.

Но я уверен, что именно Он соединил нас, Джейд, и Он хочет, чтобы мы оставались вместе. Я ни в чем не был так убежден в своей жизни, как в этом.

Она посмотрела на него так, словно он был сумасшедший.

— Я не хочу оскорбить тебя, но ты просто не в своем уме, преподобный. Ты вывалился из лодки в воду с одним веслом.

— Ты мне не веришь, да? — мягко спросил он. — Или ты не веришь в то, что Бог руководит нашими жизнями? Некоторые люди называют это удачей, другие — судьбой. Рок, судьба, фортуна, провидение. Все это в конце концов сводится к одному, Джейд. Мы с тобой должны быть парой, двумя половинками целого.

— Великолепно! — фыркнула она, высвобождаясь из его объятий. — Непроходимый идиот и законченная дурочка соединяются в одно целое! Господи! И если это все решается на небесах, то и не знаю, что сказать!


— Я хочу стать такой же, как мисс Джейд, когда вырасту, — сказала Бет, мечтательно вздыхая.

Эмили кивнула в знак согласия, тряхнув своими кудряшками.

Айк посмотрел с сомнением, словно подумал, что совершенно невозможно кому-то еще стать таким же совершенным, как Джейд.

Мэтт вздрогнул. Опять все сначала. Явные признаки той тонкой паутины, которой Джейд опутала их всех — и его, вероятно, больше остальных.

Что же такого было в этой похожей на эльфа шлюхе, которая притягивает их к себе, точно сыр мышей? Уж конечно, не ее поведение, хотя Мэтт должен был признать, что Джейд всегда следила за своими манерами и речью, когда рядом находились дети. И она, казалось, была так же очарована малышами, как и они ею. Ему только хотелось, чтобы она была в такой же степени доброжелательна и с ним.

С тех пор как он поцеловал ее во время танца два дня назад, Джейд явно старалась не только избегать его, но и отвергать. И уж совсем неожиданно, что она стала проявлять интерес к знакомствам с другими мужчинами и назначать слишком много свиданий. Естественно, мужчины быстро откликались на ее озорные улыбки и добродушное подшучивание, уж не говоря о ее волнующем очаровании.

Мэтт был убежден, что она намеренно избрала эту тактику, пытаясь заставить его отказаться от своей идеи. Он также был твердо уверен, что это не сработает, хотя, чем больше мужчин окружало ее, тем мрачнее он становился. Это слишком напоминало одну из игр Синтии, которыми она так наслаждалась, и, естественно, ему это не нравилось.

Со своей стороны, Джейд не получала от этого мужского обожания того, что ей хотелось бы, или что она ожидала. Обычно она обожала флиртовать с парнями в пределах, установленных ею для себя. Это давало ей ощущение власти, они внимали каждому ее слову, боролись за ее внимание, добивались ее милости; все это заживляло рану, которую Син так грубо и жестоко оставил в ее душе. Но сейчас это было далеко не так весело и смешно, как хотелось бы. Ведь это ранило такого честного и доброго человека, как Мэтт.

Она могла сказать, что его огорчали ее откровенные заигрывания с другими мужчинами. Он и не пытался скрыть затравленного выражения, появившегося на его лице, или затаенную боль во взгляде выразительных голубых глазах, когда видел ее флиртующей с другим мужчиной. Это причиняло ей такую же боль, какую, очевидно, испытывал и он.

— Пропади все пропадом! — ругалась она про себя. — Он заставляет меня чувствовать себя так, словно я бью щенка! Или топлю беспомощного котенка!

— Да, — согласилась Блисс, кивнув головой. — Уж и не знаю, кто из вас выглядит более жалким. Почему бы тебе не дать парню шанс, Джейд?

— Да потому что он собрался разрушить жизнь нам обоим. Он хочет все перевернуть, Блисс. Этому человеку нужна жена, и он вбил в свою глупую голову, что я именно та женщина, которая ему нужна.

— Что ж, милочка, ты можешь сделать это неприятное зрелище еще хуже, ты знаешь.

— Без сомнения. Но вот ты можешь честно сказать, что я моту быть женой пастора? Да то, что я знаю о религии, не заполнит даже наперсток.

— Может быть, он смотрит дальше и собирается научить тебя и, в свою очередь, хочет перенять что-то у тебя. Ты никогда не задумывалась об этом? — Блисс улыбнулась своей подруге и подмигнула ей. — Я слышала, что глубоко в душе большинство мужчин действительно хотят иметь леди в своей гостиной и шлюху в своей постели.

— Но я не гожусь ни на одну из этих ролей, эти туфли не по мне, — упрямо заявила Джейд, — хотя он пытается надеть их на меня, ни на что не обращая внимания.

Блисс поразмышляла над этим, потом удивленно приподняла бровь.

— Может статься, что все это не так невозможно, как ты думаешь. Вполне вероятно, эти туфли окажутся такими же, как и твои ботинки, что ты недавно купила. Сначала они жмут и натирают мозоли, но чем дольше их носишь, тем удобнее они становятся.

Джейд недовольно хмыкнула.

— Я не собираюсь меняться, чтобы подходить кому-то, особенно мужчине.

— Ты не поняла меня, Джейд. Не твои ноги будут меняться, чтобы подходить этим туфлям. Туфли изменятся, чтобы лучше подходить тебе. — Увидев вопросительный взгляд Джейд, она пожала плечами и добавила:

— Поразмысли над этим, милая. А между тем не спеши со зла обрезать то, что висит у тебя под самым носом.

— Как это понимать?

— Не обрезай леску, пока не будешь совершенно уверена, что не хочешь ту рыбу, которая уже проглотила твой крючок.


Глава 10


Они переправились через Большую Голубую Реку и дальше следовали вдоль берегов Малой Голубой, которая текла на северо-запад. За три недели путешествия все стали умело управляться с фургонами, познакомились друг с другом и освоились с особенностями продвижения по прериям. Мозоли затвердели на руках, привычных теперь ко всякой работе.

Мускулы у людей окрепли, и теперь они могли проходить по несколько миль в день, не изнывая под вечер от смертельной усталости. Мулы и волы дружно тащили ярмо, больше не упрямились и не тянули фургоны в разные стороны. Все быстро научились чинить ломающиеся фургоны, сосед помогал соседу, поэтому караван продвигался довольно быстро.

Путешествие весной 1867 года имело свои преимущества по сравнению с походами пионеров-первопроходцев, хотя были и свои недостатки. Маршрут был отмечен следами тысяч фургонов, которые прошли здесь раньше, а часто и могилами тех, кто умер от холеры или змеиного укуса или каких-то других роковых происшествий во время пути. В эти дни путешественников предупреждали не пить воду и не купаться там, где она загрязнена. Те, кто следовал этим советам, избежали многих неприятностей. Другое преимущество состояло в том, что земля местами уже оказалась заселенной и освоенной, по крайней мере в некоторых местах Канзаса и Небраски. Там можно было пополнить запасы провизии, купить новых животных вместо захромавших, починить многие поломки и получить последние новости по телеграфу.

Однако оборотной стороной медали было то, что более поздние эмигранты практически не могли раздобыть топлива для костров.

В прериях не росли деревья, деревья вдоль берегов рек давно были вырублены, а изрядное количество высохшего навоза бизонов служившего первопроходцам отличной заменой дерева, исчезло. Много земель здесь уже было огорожено и распахано, и огромные стада бизонов больше не водились в этих местах, как десятилетие назад. Сухой навоз еще попадался, но его было мало, да и встречался он в основном на дороге, где прошли предыдущие караваны, оставив эти «подарки» тем, кто шел за ними.

Многие реки теперь можно было пересечь на построенных предприимчивыми парнями паромах и переправах, или в редких случаях по мосту, но оставалось еще много ручьев и водоемов, сотворенных Матерью Природой, через которые приходилось переправляться. Дожди еще продолжались, реки поднимались, и колеса фургонов продолжали утопать в грязи.

В добавление ко всему появилась и новая проблема, или, вернее сказать, старая нерешенная проблема снова подняла свою уродливую голову. У переселенцев прежде возникало не так много конфликтов с индейцами этого региона, ведь они просто проходили по их территории, не представляя реальной угрозы племенам или их способу существования. Но чем больше белые поселенцы стали захватывать земли на западе, распахивать их, приносить с собой болезни, строить дороги, сооружать форты, прокладывать железнодорожные пути по индейской территории, тем обстановка становилась напряженнее. Договоры подписывались и разрывались, все больше строилось дорог и железнодорожных путей, больше фортов, все больше солдат посылалось на границы, чтобы защищать интересы государства. Разногласия умножались с каждым годом, и конфликт с племенами индейцев разрастался.

Сейчас индейцы были снова возбуждены, они встали на тропу войны против белых солдат и поселенцев, вторгшихся в их земли.

Только в прошлом декабре им удалось завлечь восемьдесят одного солдата в кровавую засаду возле Форт-Фил-Керни в районе Паудер-Ривер, в местечке, известном теперь как Феттермэн-Массакр. Короткий перерыв в сражениях был во время самых холодных зимних месяцев, но с приходом весны военные действия возобновились. Хотя большинство битв происходило к северу от дороги на Орегон, вдоль Боземэн-Роуд, вооруженные столкновения случались и в других местах, и американская армия запрещала путешествовать на одиночных фургонах в западной части Канзаса. Каждой группе переселенцев также рекомендовалось быть постоянно наготове, чтобы иметь возможность отразить нападение индейцев.

Однако за все время пути никто из путешественников не увидел ни одного краснокожего, и опасность казалась отдаленной. Кроме того, с таким большим количеством фургонов в своем караване и встречая по пути другие караваны, переселенцы были уверены в своей превосходящей силе и вооружении. Среди молодых парней на самом деле нашлось много хвастунов, которые хотели бы напасть на дикарей и разрушить их селения. Многие мужчины были готовы ввязаться в сражение и доказать свое превосходство, и только женщины, казалось, сохраняли здравый смысл и благоразумие и благодарили Бога за отсутствие индейцев.

Наконец на горизонте показался Форт-Керни, ознаменовавший собой следующий этап их продвижения на запад. От этого пункта они будут следовать вдоль Платте-Ривер через западную Небраску в земли Вайоминга. В скором времени им предстояло отправиться из форта и оставить цивилизацию позади. Больше в пути им не встретится крупных ферм и ранчо, дополнявших ландшафт амбарами, конюшнями, ветряными мельницами на каждом повороте дороги, не будет городков, разбросанных вдоль железной дороги. Эти города-призраки возникали так же быстро, как потом их покидали, в зависимости от скорости продвижения вперед рабочих, прокладывавших в прериях Небраски Тихоокеанскую Железную Дорогу.

Форт был долгожданным пристанищем, где переселенцы смогут собраться с силами, пополнить свои запасы и рассказать о своих приключениях другим путешественникам, остановившимся здесь же. У всех были свои заботы.

Хотя путешествие до настоящего момента проходило довольно гладко, не было серьезных происшествий и смертей, тем не менее некоторые сочли, что такое первопроходство не для них. Эти разочаровавшиеся переселенцы решили воспользоваться предоставившеися возможностью, продать свои фургоны и вернуться назад на поезде. Старший каравана, со своей стороны, собирался обсудить с начальником форта предстоящий переход и уточнить ситуацию с индейцами. Остальные переселенцы искали свежих мулов и волов или занимались починкой своего снаряжения в мастерских форта.

В то время как большинство женщин обменивались новостями с женами солдат и с женщинами из других караванов, Джейд и «девушки» собирались заняться досугом войск, разместившихся в форте. Почти в ту минуту, как их фургоны остановились и волы были распряжены, шесть женщин начали возбужденно копаться в своих вещах, подбирая свои самые красивые наряды. В наспех поставленной палатке были разбросаны платья и нижние юбки, похожие на яркие цветные листья.

— Где мои чулки в сеточку?

— Кто взял мое красное пушистое боа?

— Кто-нибудь видел мои страусовые перья?

— Я не могу найти кринолин от своего костюма для канкана!

— Возьми свой кринолин, Фэнси. А вот мой черный корсет на шнуровке исчез!

Фэнси решила отыграться на Мэвис и наточила свой язычок.

— Ты всегда можешь воспользоваться упряжью для волов, милая. Одному Богу известно, сколько снаряжения тебе нужно, чтобы поддерживать твои раздутые кувшины.

— Ой, Фэнси, не надо ехидничать, — со смехом вмешалась Блисс. — Не стоит насмехаться над Мэвис только потому, что тебе самой приходится подкладывать вату в лифчик.

— Но ведь в том, что говорит Фэнси, есть доля правды, вы же знаете, — засмеялась Джейд. — Я бы, например, не хотела бы оказаться рядом с Мэвис, когда ее корсет однажды распахнется. Это все равно что стоять рядом со стреляющей пушкой. К тому времени, как ее сиськи перестанут раскачиваться, добрая дюжина невинных зевак будет ослеплена и повержена, и Мэвис очень повезет, если она сможет устоять на ногах.

Смех заполнил всю палатку.

— Ты мастерица поболтать, — проворчала Мэвис, хотя и она тоже не смогла сдержать улыбки, представив смешную картину, нарисованную Джейд. — Это не то что у тебя, это тебе надо подкладывать апельсины в корсет, чтобы наполнить бюст у платья. Я думаю, что мужчина с длинным носом может задохнуться, зарывшись в слоях твоего платья.

— О, бедный преподобный Ричарде! — простонала Лизетт. — Он уж точно умрет!

Пичес согласилась.

— Да, но он умрет с улыбкой на лице!

Наконец девушки оделись. Не успели они выбраться из палатки, как столкнулись лицом к лицу с Мэттом.

— Привет, преподобный, — прощебетали они, проскальзывая мимо него.

— Вы придете сегодня на наш большой парад? — спросила Блисс, как бы приглашая его. — Билли договорился с майором о нашем представлении. Мы будем танцевать канкан, а Джейд собирается петь.

За те недели, что девушки проехали в караване, Мэтт не видел их в «рабочих» нарядах.

Большинство из них сейчас так накрасили свои лица, как вряд ли осмелится разрисовать себя даже индеец. Он также был уверен, что на юбках цыганок видел гораздо меньше оборок и бахромы, и у птиц в хвостах тоже было не так много перьев, как у них. Шеи у всех были обнажены, а из-под юбок на несколько сантиметров короче принятой длины были видны длинные стройные ноги в черных чулках в сеточку. Нижние юбки были сильно присборены и отделаны кружевами, и он заметил по крайней мере три пары подвязок, когда они вышагивали на каблуках по неровной земле. Ему подумалось, что это будет настоящее чудо, если ни одна из них не сломает ногу еще до наступления ночи.

В ответ на приглашение Блисс посетить их представление, он ответил, слегка нахмурившись:

— Я уверен, вы будете окружены толпой пылких обожателей, и я лучше проведу время в молитвах о вашей безопасности. Я удивляюсь, неужели никто из вас не осознает того риска, которому вы подвергаетесь в таких вызывающих нарядах?

Джейд коснулась его руки своими пальцами с ярко-красными накрашенными ногтями, словно пытаясь успокоить его.

— Не стоит из-за этого лишаться сна, Мэтт. Мы знаем, как позаботиться о самих себе, и мы следим друг за другом.

— Всякое может случиться, нелегко держать под контролем мужчин, когда «они охвачены страстью. Даже нормальный спокойный мужчина может стать неуправляемым, когда им овладеет вожделение.

— Мы знаем, о чем вы говорите, преподобный. Когда у мужчины закипает кровь, его мозги перестают соображать. Мы ценим вашу заботу, но это риск, связанный с нашей работой, и мы научились справляться сами, — заверила его Мэвис.

— Но вам не нужно справляться с этим. Ни одной из вас. Я уверен, вы сможете найти себе более подходящее занятие. Я с удовольствием помогу вам.

— Это очень любезно с вашей стороны, пастор Ричарде, но во всем нужна удача, чтобы добиться хоть небольшого успеха, — отозвалась Пичес, в ее голосе сквозила горечь. — Я видела, как высохла моя мама от постоянного недоедания, и я поклялась, что сама никогда не окажусь в такой ситуации снова.

Фэнси кивнула.

— Может, мы и рискуем жизнью и ногами, но мы не голодаем, и у нас нет кучи оборванных и голодных детишек, высматривающих нас, чтобы наполнить свои пустые животы, так же как нет и никчемных мужей, которые только и делали бы нас беременными, как получается у многих бедных женщин.

Лизетт добавила свое мнение.

— Жизнь полна опасностей, монсеньор Ричарде, и вы не можете спасти от них целый мир. Так что оставьте вашу жалость для тех, кто нуждается в ней больше, чем мы.

— Есть разница между жалостью и искренней заинтересованностью, — возразил Мэтт. — Я бы не хотел, чтобы кто-то из вас оказался в беде.

Джейд улыбнулась и снова коснулась его руки.

— И мы тоже не хотим, и мы изо всех сил стараемся избежать этого, так что не нагоняй на себя тревогу, а то поседеешь раньше времени.

Девушки повернулись и пошли, болтая и смеясь, их настроение повышалось с каждым шагом. Краем глаза они заметили, как Мэтт взял Джейд за плечо, чтобы удержать ее.

— Ну что еще? — со вздохом произнесла она. — Разве для одного вечера недостаточно ты уже прочитал нам мораль?

— Очевидно, нет.

Его яркие голубые глаза критически осмотрели ее с головы до ног. Хотя она была одета несколько более консервативно, чем ее сестры по греху, она все равно выглядела очень привлекательной и слишком соблазнительной. Ее изумрудное шелковое платье, более длинное, чем костюмы для канкана, было присборено с одного бока, открывая стройную ногу почти до середины бедра, где взгляд приковывали красивые подвязки. Ее грудь, казалось, была готова выскочить из выреза, такого глубокого, что было видно красивое черное кружево, которым был отделан корсет. Красивая застежка и сногсшибательный бант завершали этот наряд.

Ее щеки и губы были подкрашены, подчеркивая их природную красоту. Ресницы были подкрашены темной тушью, а блестящие зеленые тени на веках подчеркивали блеск ее зеленых кошачьих глаз. Одна часть ее великолепных волос была зачесана назад и перехвачена гребешком, другая же красивыми золотисто-медными локонами свободно спадала на плечи.

— Ты выглядишь как проститутка, Джейд! — гневно заключил он, озадаченный тем, что видит ее такой и все еще домогается ее, думает о ней как о самой желанной женщине, какую он когда-либо знал — или, точнее сказать, желал бы познать в подлинно библейском смысле этого слова.

— И не говори! — огрызнулась она, округлив глаза. — С такой потрясающей наблюдательностью тебе следовало бы работать среди лучших детективов Скотленд-Ярда!

— Возможно, там я добился бы большего успеха, чем здесь, пытаясь убедить тебя прислушаться к разуму, — заключил он.

— Ты сделаешь большое одолжение нам обоим, если прекратишь биться головой о каменную стену и позволишь мне заняться своим делом.

Он тяжело вздохнул.

— Не могу, Джейд. Я должен попытаться заставить тебя правильно посмотреть на вещи.

— Но то, что правильно для тебя, может оказаться неверным для меня. Я ведь не святая, Мэтт, да и не собираюсь становиться ею.

— Мне не нужна святая, Джейд. Я хочу тебя.

Она без предупреждения неожиданно изменила тактику. Прислонившись к нему, она крепко прижалась к его груди. Ее глаза смотрели в его глаза, а на губах появилась очаровательная, соблазнительная улыбка, которая составила бы честь самой изощренной куртизанке.

— Тогда возьми меня, дорогой, — спокойно предложила она. — Здесь. Сейчас. Я вся твоя.

Он уставился на нее, его тело не слушало доводов его рассудка.

— Какой ценой, Джейд? Твоей души? Моей?

Она не отодвинулась от него. Наоборот, она кокетливо изогнула бровь, облизнула губы и заворковала:

— А мне казалось, ты говорил, что страсть не является грехом в твоей книге, преподобный. Или это была небольшая ложь?

Он покачал головой.

— Нет, Джейд. Страсть — это данная Богом эмоция, но Он ожидает от нас, чтоб мы пользовались ею разумно и в определенных пределах.

— Каких?

— Супружество. Священный союз между мужчиной и женщиной.

Она поникла, как цветок на ветру, затем начала быстро высвобождаться из его объятий.

— Опять ты за свое, — ответила она. — Я ведь уже говорила тебе, что распланировала свое будущее. Я хочу стать богатой и знаменитой, как Дженни Линд, и собираюсь добиться всего этого сама. Так что обрати свое внимание на кого-нибудь еще, пожалуйста, потому что мне ты уже действительно начинаешь надоедать.

— Хорошо. — Он резко притянул ее к себе, негодование светилось в его глазах. — Наконец-то на каком-то уровне до тебя дошло, полагаю, что это определенная степень прогресса.

Крепко удерживая ее одной рукой, другой он достал из кармана носовой платок и стал стирать с ее губ помаду.

— Я не хочу, чтобы между нами было хоть что-то искусственное, Джейд, — резко сказал он. — Ни сейчас, ни потом. У меня достаточно было этого в жизни, и я не хочу пройти через это снова.

У нее даже не оказалось времени, чтобы понять это последнее любопытное заявление, потому что его губы приблизились и накрыли ее рот с такой настойчивостью, которая лишила ее сил, она не могла отвергнуть его. Сладостные, горячие языки пламени охватили ее, растворив ее волю, подчиняя ее тело и душу его желаниям. В его крепких объятиях, когда он целовал ее губы, она была полностью подвластна его воле, его командам, она была его пленницей.

Они оба утратили ощущение времени, охваченные страстью, так быстро захватившей их. Ее руки поднялись, судорожно обняв его за плечи. Его руки неистово двигались по ее спине, по бедрам и, наконец, неумолимо скользнули меж их слившихся тел к ее груди.

У Джейд перехватило дыхание, и ее грудь оказалась в его ладони. У него вырвался стон блаженства. Длинные гибкие пальцы Мэтта ласкали ее округлые груди, погружаясь в шелковую ложбинку между двумя мягкими полушариями.

Она резко вздрогнула, заставив Мэтта очнуться, напомнив ему о месте и времени, они оба осознали, как быстро страсть охватила их и как далеко они могут зайти. Медленно, нехотя он отнял свои губы от ее рта, прижимая ее к своей груди, вдыхая прохладный вечерний воздух.

— Я хочу, чтобы ты больше так не делал, — тихо прошептала она, прислонившись для поддержки к его сильному, крепкому телу.

— Как?

— Так целовал и прикасался ко мне.

— Почему? — потребовал он ответа.

— Ты сводишь меня с ума и заставляешь меня хотеть того, чего я не должна делать. Ты заставляешь меня сильно хотеть тебя.

Он приподнял ее лицо за подбородок, взглянув на нее нежным и неотразимым взглядом.

— Тогда возьми меня, — просто ответил он, вернув ей ее собственные слова. — Я весь твой — в любое время, когда ты решишься стать моей женой.


Глава 11


С ослепительной улыбкой и поклоном, при котором ее груди едва не выскочили из низкого выреза, Джейд приняла аплодисменты, приветствовавшие ее последний номер, и сошла с небольшой платформы, служившей сценой. Как только девочки поднялись вслед за ней на сцену, Билли заиграл мелодию для их канкана.

Шоу было хорошо поставлено и прекрасно принималось аудиторией из солдат и переселенцев, хотя мужчины, конечно, оценили это зрелище гораздо выше, чем женщины.

Проложив себе дорогу сквозь толпу зрителей и вежливо отклонив предложения нескольких парней, вызвавшихся проводить ее, Джейд подошла к столику с освежающими напитками и присела на стул. Не успела она сделать заказ, как у нее в руках оказался стакан с пуншем благодаря заботам Мэтта Ричардса.

— Это чистый фруктовый сок, — сухо проинформировал он ее. — Возможно, не совсем по твоему вкусу, но лучше для тебя.

Она поблагодарила его взглядом.

— А, вижу, мой самоуверенный покровитель все-таки решил прийти.

— Блисс пригласила меня, если ты помнишь.

— А кто смотрит за детьми, пока ты здесь развлекаешься?

— Шарлотт Клевер любезно согласилась посидеть с ними. Она сама настояла на этом, — сообщил он с самодовольной улыбкой.

Джейд насмешливо фыркнула.

— Бет может присмотреть за малышами так же хорошо, как и мисс Клевер. Возможно, даже лучше. Но раз уж это твое решение… — добавила она, с деланным безразличием пожимая плечами. — Но я бы остерегалась позволять этой сморщенной старой деве переступать твой порог обеими ногами, иначе ты потом от нее никогда не избавишься.

Глаза Мэтта вспыхнули от мужского самолюбия, от такого явного проявления ревности, которое Джейд не удалось скрыть.

— Я подумаю над этим, — ответил он.

Джейд поднесла стакан к губам и уже собралась отпить, когда сзади раздался тихий голос:

— Я и не знал, что ты можешь так прекрасно петь, милочка, а то я, возможно, дважды подумал бы, прежде чем покинуть тебя.

Стакан застыл возле ее губ. Мэтт с удивлением увидел, как глаза Джейд округлились от потрясения. Румянец исчез с ее щек, потом ее лицо снова густо покраснело. Стон вырвался у нее, и в какое-то мгновение Мэтт испугался, что ей стало плохо. Он заметил, как она сделала глубокий вдох и пришла в себя. Прежде чем он успел спросить ее, все ли в порядке, она повернулась и с ледяным высокомерием поприветствовала стоявшего сзади мужчину.

— Ну, если я живу и дышу, то это не иначе как пропавший Син О'Нилл. И что, позволь спросить, привело тебя в Форт-Керни?

— Я направляюсь на запад, в Орегон, так же, как и ты. Не правда ли, мир тесен, любимая?

Джейд равнодушно пожала плечами.

— Это свободная страна, и каждый может ехать туда, куда хочет. И меня совершенно не интересует, куда направляешься ты.

— Ну, разве так говорят со старым другом? — проворчал он, прищелкнув языком.

— Я всегда считала, что ты немного глуповат, парень. Похоже, ты совершенно забыл, что мы далеко не друзья.

Глаза Сина сузились. Он подошел и сильно сжал ее руку.

— Почему бы нам не обсудить это? — предложил он. — Где-нибудь в более интимном местечке?

Джейд твердо держала свою линию.

— Я так не думаю, Син. Видишь ли, сейчас я выбираю себе компанию более осмотрительно, и я предпочитаю джентльменов более высокого класса.

Мэтт увидел для себя возможность и воспользовался ею.

— Извините меня, мистер О'Нилл, — вмешался он, решительным жестом убрав от Джейд руку Сина. — Сегодня вечером Джейд со мной.

Син наклонил голову, почувствовав соперника, и Джейд едва не рассмеялась, когда этот коротышка изогнул свою шею, чтобы встретиться взглядом с Мэттом. Однако его самоуверенность придала ему силы, и он с вызовом спросил:

— А вы кто ей, мистер? Если вы не ее муж, то вам нечего вмешиваться.

— Кстати, о супругах, — быстро вмешалась Джейд, прежде чем Мэтт успел ответить на эту грубость. — Ты уже нашел себе богатую жену, которую искал?

Син гордо выпятил грудь.

— Да. Я нашел. Она отдыхает сейчас в форте, бедняжка. Видишь ли, Гвен беременна, и она гораздо более хрупкая, чем наши ирландские девки там, дома, вот почему нам пришлось отстать от нашего каравана и немного отдохнуть здесь. Мы продолжим путешествие вместе с вашей группой. — Он замолчал на некоторое время, чтобы дать возможность Джейд усвоить эти неприятные новости, а затем добавил с кривой усмешкой:

— Так что видишь, милочка, у нас полно времени, чтобы возобновить наше старое знакомство.

К достоинству Джейд, она не показала своего разочарования. Наоборот, она ответила с холодной усмешкой:

— Это случится разве тогда, когда звезды станут вставать на западе. У меня нет ничего общего с тобой, Син. Ты можешь передать мои поздравления твоей жене.

— Ты изменишь свой тон, когда узнаешь, как удачно я женился, — с ухмылкой возразил он.

— Могу я рассчитывать, что теперь ты так богат, что вернешь мне мои деньги, которые украл у меня?

Син как-то недобро засмеялся и окинул взглядом ее дорогое платье.

— По тому, что я вижу, можно сделать вывод, что ты твердо стоишь на своих ногах.

У ночных кошек всегда так получается.

— Вот почему твои деньги или их отсутствие совершенно меня не интересуют. — Резко бросила Джейд.

Он снова подошел к ней.

— Возможно, нам следует продолжить это обсуждение в отдельном номере, моя любовь, — снова предложил он, бросив осторожный взгляд на Мэтта, который был готов защитить ее. — Если ты не хочешь, чтобы твой прекрасный джентльмен узнал во всех подробностях, как хорошо мы знаем друг друга.

У Джейд на лице появилась коварная улыбка, в ее изумрудных глазах промелькнула враждебность и открытый вызов.

— Давай, парень. Рассказывай. Только, видишь ли, преподобный Ричарде уже знает, что я за женщина, а если что-то и не знает, то догадывается. Так что ты не сообщишь ему ничего нового.

Син был явно поражен и на какое-то время даже не мог подобрать слова. Наконец он выдавил:

— Преподобный?

Мэтт довольно прохладно заметил:

— Должен сказать, мистер О'Нилл, что я нахожу непристойным полное отсутствие у вас моральных устоев. Похоже, вы не принимаете близко к сердцу ваши брачные узы, раз вы так явно намерены нарушить клятву верности вашей жене.

— На вашем месте я бы занимался собственными делами, пастор, — с ненавистью посоветовал Син.

— Да, но я озабочен и вами, мой заблудший отрок, — ответил ему Мэтт с улыбкой превосходства. — Вы видите, я сопровождаю Джейд, и я откровенно советую вам оставить в покое мою даму. Я бы также хотел, чтобы вы сию минуту убрали о г нее свою руку, если не хотите, чтобы вам ее сломали.

Джейд моргнула и в полном недоумении уставилась на Мэтта, не веря своим ушам.

Неужели она действительно услышала, как он угрожал другому человеку нанести ему телесные повреждения?

Син взглянул на него, мгновение поколебался и отпустил руку Джейд. Его рот скривился в ухмылке.

— Какой же вы пастор, если хотите взять в жены шлюху? — съязвил он.

Мэтт свысока взглянул на него.

— Мне очень повезло, что я встретил такую очаровательную женщину, как Джейд.

Потом, не удержавшись, спросил:

— Что же вы за мужчина, О'Нилл? Неужели вы, когда смотрите на свое лицо в зеркало для бритья, видите там человека, достойного уважения? Или вы часто страдаете от искушения перерезать себе горло своим собственным лезвием — прежде чем какой-то разгневанный отец или муж предложит сделать это для вас?

Хотя никогда не поздно исправить свой путь.

— Оставьте свои проповеди для тех, кто в них нуждается, — злобно выпалил Син. — Я же поступаю так, как хочу. — Он собрался было уходить, потом снова повернулся к Джейд и добавил:

— Дай знать, когда ты изменишь свое мнение и захочешь еще немного того, чего ты так страстно жаждала раньше, милочка. Я подожду.

Джейд рассмеялась ему в лицо.

— Послушайте только, как он гордится своей доблестью! Видишь ли, парень, должна тебе сказать, что ты далеко не так хорош, как тебе кажется, и все твое мужское достоинство, которым ты так кичишься, сгниет и пропадет, прежде чем я стану унижаться перед такими, как ты.

— Ты еще пожалеешь об этом, моя девочка! — предупредил он, злобно сверкнув глазами.

Она проводила его насмешливой улыбкой.

— Это значит, что мы больше не друзья, Син?

Он отошел в сторону, грязно ругаясь.

— Это, как я понял, и есть тот шакал, который украл твою девственность и твой кошелек, — предположил Мэтт.

— Шакал. Змея. Вошь. Выбирай сам. — Она встретилась с его вопрошающим взглядом. — Плюнь на все это и не забивай себе голову, Мэтт. Я хочу знать, неужели ты сделал бы то, о чем говорил?

Его глаза искали встречи с ее взглядом.

— Ты все еще любишь его? — Ты что, сумасшедший? — с негодованием спросила она.

— Я знаю, он обидел тебя, я-я понимаю, ты очень сердита, и на это есть причины, но любовь часто прощает такое предательство.

— Да я не плюну на него, даже если у него волосы на голове загорятся! — с вызовом ответила она. — Кроме того, я была больше увлечена им, чем действительно любила. Это вроде того, что Айк питает ко мне. И сейчас я понимаю, что он задел мою гордость больше, чем мое сердце.

— Не могу даже передать тебе, как я рад слышать это, — сказал он ей со вздохом облегчения. — Я так беспокоился, что ты могла все еще любить его несмотря на то, как подло он обошелся с тобой.

Она недовольно сморщила нос.

— Я, может, и глупая, но я не дура. Я стараюсь следовать правилу — никогда не повторять дважды одних и тех же ошибок.

— И я тоже, Джейд. Я тоже.

— Ты можешь пояснить это?

Он чуть улыбнулся и покачал головой.

— Может, как-нибудь потом. Мне не хотелось бы говорить об этом сейчас.

— Ну тогда ответь мне, — продолжала настаивать она. — Неужели ты действительно сломал бы руку Сину?

Мэтт запрокинул голову и расхохотался:

— Только если бы он не отпустил тебя.

Она пыталась казаться серьезной, но ничего не получилось, и она заулыбалась.

— Неужели Бог одобрит, если люди будут ломать друг другу кости?

— Ну, я уверен, ему это не понравится, но я бы хотел надеяться, что он простит, если это будет сделано ради того, чтобы предотвратить нанесение вреда другому человеку, женщине, которую я люблю.

Она вздохнула и подняла глаза к небесам.

— Мне никогда не понять тебя и ход твоих мыслей. Если только не проживу сто лет.

Он улыбнулся ей.

— Ты сможешь узнать меня в два раза быстрее, и очень близко, если согласишься выйти за меня замуж.

Она бросила на него преувеличенно сердитый взгляд.

— Господи, как бы я хотела, чтобы ты сменил песню!


Джейд сидела на земле, переплетая и перебирая пальцами длинные локоны Бет, присевшей перед ней на корточки. Рядом Лизетт держала на коленях Эмили, наглядно показывая, как заплетать детские волосы в затейливую прическу, известную как французская коса.

— Это очень легко, стоит один раз уложить, — поясняла она.

— Для тебя легко, конечно, — проворчала Джейд. — А мне для этого не хватает пальцев, надо еще одну руку, чтобы получалось.

Длинная тень упала на нее, она оглянулась и увидела стоявшего позади них Мэтта.

— Что это здесь? — с любопытством спросил он. — Классы парикмахеров?

Джейд скривилась.

— Больше похоже на то, как оставить ребенка без волос всего за один урок.

Он усмехнулся.

Бет повернулась к нему и слегка нахмурилась.

— Она шутит, папа Мэтт. Но Лизетт говорит, что женщина должна иногда и пострадать, чтобы быть красивой.

Он подавил смех и сделал печальное лицо.

— Уж вижу. Думаю, нам, мужчинам, очень повезло, что нам не нужно проходить через все это. К счастью, когда Бог создавал человеческие существа и животных, Он снабдил мужчин всеми необходимыми привлекательными чертами, которые им могли понадобиться. Конечно, Он создал мужчину по своему образу и подобию, и в этом, я думаю, проявилось Его пристрастие.

— Вот это здорово! А что же Бог оставил для нас, для женщин? — слишком ласково поинтересовалась Джейд.

— Молва утверждает, что он сделал Еву из ребра Адама, но лично я считаю, что вместо этого Он воспользовался локтем. У Бога великолепное чувство юмора, вам так не кажется?

— Ты очень странная личность, Мэтт Ричарде.

Он погрозил ей пальцем, а его глаза блеснули.

— Прежде чем судить меня так строго, подумай вот над чем. Когда люди стали сооружать Вавилонскую Башню, чтобы забраться на небеса, Бог решил, что этого быть не должно.

В те времена все люди говорили на одном языке, легко общаясь друг с другом, и тогда Бог решил смешать их языки, а их разбросать по всей земле, чтобы в будущем люди не додумались до такой глупости. Вот оттуда это множество языков, что мы имеем сегодня.

Сейчас многие люди верят, что таким образом Бог наказал их за эту самонадеянную попытку, что, вероятно, так и было. Однако мне хотелось бы думать, что это было не просто проявлением высшего гнева, но и уроком смирения. Я также предпочитаю думать, что Бог был крайне удовлетворен результатом.

Представьте только, как он, должно быть, смеялся, когда они начали метаться в великом смятении, сталкиваясь друг с другом, болтая и бормоча на тысячах различных диалектов, совершенно не понимая друг друга? Естественно, для Него все это выглядело как великая комедия, которую сотворил Он сам. И вы должны согласиться, что некоторые из языков, которые Он изобрел, кажутся довольно шумными и веселыми тем, кто впервые слышит их.

Лизетт засмеялась от изумления, в то время как Джейд бросала на них удивленные взгляды, словно спрашивая, в своем ли они уме.

— Я никогда раньше так не думала о Боге, — сказала француженка. — Это совершенно новый взгляд, и очень привлекательный. Не так ли, Джейд?

— Ты высказал свою точку зрения, преподобный, но разве тебе не кажется немного странным предположение, что у Бога есть чувство юмора?

— Может, некоторые так не думают, но я представляю его сидящим на своем небесном троне и хохочущим, глядя, как мы, люди, обезумев, бегаем внизу, как идиоты, создавая себе столько проблем, сколько Он и не думал давать нам; и сколько глупостей мы творим, пытаясь выбраться из этого запутанного клубка наших жизней. Думаю, мы часто кажемся Ему очень глупыми созданиями и вызываем Его недоумение.

— Больше, чем злости или недовольства от того, что мы можем быть такими невежественными и упрямыми? — спросила Джейд.

Мэтт был очень доволен, что смог заинтересовать этих двух женщин, хотя он, конечно, никогда не признался бы, что это его единственная цель. Это был один из способов, которыми он пользовался, чтобы достучаться до сердец и разумов людских, чтобы донести до них слово Божье. И он достигал гораздо больших успехов, применяя эту тактику в проповедовании Евангелия, чем произнося напыщенные и восторженные речи, угрожая концом света и другими бедствиями.

— Мне кажется, что Бог испытывает к нам все эти чувства, ведь мы в конце концов его самые умные и самые желанные создания. Но я снова напоминаю вам, что Он создал нас по своему образу и подобию. И, если Он, создавая нас, вручил нам такое драгоценное и приятное чувство, как юмор, то не значит ли это, что у Него самого юмор еще более великолепный?

Джейд подняла руки в знак того, что покорена его неумолимой логикой.

— Думаю, что так.

Он победно улыбнулся.

— Ты пришел с какой-то целью или только чтобы поучать нас в это прекрасное утро? — спросила она.

— По сути дела, я пришел пригласить тебя вместе со мной взглянуть на твою новую лошадь, посмотреть, хорошо ли вы подходите друг другу.

Совершенно сбитая с толку, Джейд ошеломленно уставилась на него.

— О чем это ты? У меня нет собственной лошади.

— Теперь есть. Я только что купил ее для тебя. И хочу, чтобы ты взглянула на нее и одобрила.

Джейд была совершенно ошеломлена, в то время как Лизетт хохотала, а дети радостно визжали. Когда наконец ее отвисшая челюсть снова вернулась на место, она набросилась на него.

— Ты просто выводишь меня из себя, Мэтт. Как ты можешь стоять и спокойно говорить мне, что купил лошадь, уверяя всех, что это какая-то безделушка. Черт возьми! И откуда ты достал деньги, чтобы заплатить за такой шикарный подарок, могу я спросить?

Может, я и не такая ученая, но я прекрасно знаю, что пастор не слишком много зарабатывает, и ты просто заставишь голодать всех своих малышей.

— Я могу себе это позволить, иначе я бы этого не сделал, — заверил он ее, улыбаясь ее реакции. — Дети не будут голодать. А уж говоря о ртах, я бы хотел, чтобы ты следила за своими выражениями при девочках. А то скоро они начнут ругаться хуже, чем ирландские моряки.

Она так зашипела на него, что он даже испугался, что она бросится на него и вцепится в него зубами. Она действительно выглядела очень разозленной.

— Лучше пойди и скажи тому человеку, что ты передумал покупать ее. Я не могу принять такой дорогой подарок, и ты просто сумасшедший, если думал, что я приму.

— Ты не хочешь сначала взглянуть на нее?

Может, ты изменишь свое мнение, — спокойно возразил он. — Это прекрасная кобыла, и стоит довольно дешево. Ее владельцу очень нужны деньги, иначе он не продавал бы ее так дешево.

Джейд размышляла некоторое время. Было крайне соблазнительно просто пойти и взглянуть на животное, и если цена действительно разумная, возможно, она сама сможет заплатить за кобылу. Ехать верхом гораздо приятнее, чем тащиться возле фургона милю за милей.

— Хорошо. Я пойду. И если она мне понравится и я захочу потратить столько, то я сама заплачу за нее.

— О нет, — возразил он, качая головой. — Если ты решишь, что она тебе подходит, то деньги будут из моего кармана, а не из твоего.

— А как посмотрят на это твои прихожане, преподобный? Ты даришь такой дорогой подарок шлюхе? Ну что ж, они наверняка будут думать, что ты оказываешь мне знаки внимания.

— Пусть думают, как хотят. Как только мы поженимся, все разговоры прекратятся.

А ты можешь рассматривать эту лошадь как заблаговременный свадебный подарок, если это поможет тебе чувствовать себя спокойнее, принимая ее.

— Поженитесь! — взволнованно воскликнула Лизетт и вскочила на ноги, чтобы обнять свою подругу. — Вы собираетесь пожениться?

О Джейд! Это так чудесно!

Оба ребенка начали подпрыгивать от радости, хотя маленькая Эмили была еще слишком несмышленой, чтобы понять причину общего веселья.

Джейд сверкнула на Мэтта своими зелеными глазами.

— Теперь видишь, что ты наделал? — обвинила она его.

Он спокойно пожал плечами, на его лице сияла широкая улыбка.

— Мне кажется, всем вокруг стало бы легче, если бы ты согласилась выйти за меня замуж и покончить с этим, чем пытаться объяснить каждому, почему ты не хочешь в спутники жизни такой прекрасный образец мужчины.

— Неужели? — выпалила она. — Да по мне, это просто ужасно, я бы лучше застрелила тебя там, где ты стоишь!

Он имел неосторожность посмеяться над ней.

— А ты стреляешь лучше, чем готовишь?

Это замечание вызвало яростное рычание.

— Я научусь! Ты увидишь! Я научусь!

— Ох, успокойся, а то у тебя пена изо рта пойдет, и ты напугаешь детей. Лошадь в подарок совершенно не обязывает тебя выходить за меня замуж.

— А что же это означает тогда? Для тебя, для меня и каждого, кто будет удивляться и сплетничать, особенно после того, как Лизетт начнет шлепать губами? — допытывалась она.

— Только то, что ты раздумываешь над моим предложением стать моей женой. Неужели это так трудно принять? Или так неприятно и болезненно для обдумывания?

Ее нижняя губа выпятилась, когда она задумалась, а все ждали ее ответа.

— Думаю, что нет, — признала она. — Но помни, я буду только думать над этим. Это еще не факт, так что не планируй никаких празднований.

— Так и будет, — пообещал он, нежно поцеловав ее выступавшую губу. — Да, зеленоглазая, будет — и сам факт, и празднование, и очень, очень скоро.


Глава 12


Поездки верхом на новой лошади были равносильны объявлению всему свету, что Джейд была личной собственностью Мэтта Ричардса.

— Я могла бы с таким же успехом носить табличку с надписью на шее, — пожаловалась Джейд.

Мэтт едва заметно улыбнулся и ответил ей:

— Я бы сделал ее для тебя, но ты же не сможешь прочитать ни слова, и тебе единственной я должен буду все объяснять. — Он кивнул головой в раздумье. — Да, полагаю, нам в ближайшее время надо будет заняться чтением.

Новость распространилась как пожар, реакция оказалась мгновенной и не совсем благоприятной. Люди, собравшиеся возле фургона Мэтта ранним воскресным утром, больше напоминали рассерженную беспокойную толпу, чем прихожан, пришедших на христианское богослужение.

Спокойно игнорируя смутное, недовольное настроение прихожан, Мэтт склонил голову и вознес молитву:

— Господи, пожалуйста, благослови нас любовью и пониманием в это прекрасное утро.

Открой наши сердца и разум Твоему слову и Твоей воле, которые могут дать утешение нашим смятенным душам. Награди нас терпением по отношению к тем, кто нас мучает и беспокоит, и добротой к тем, кто все еще находится в темноте греха и неведения, кто крайне нуждается в Твоем руководстве. Позволь нам не отягощать наши сердца и становиться настолько самодовольными и обеспокоенными только своим собственным спасением, чтобы мы забыли о необходимости приведения и других заблудших в твои любящие руки. Мы молимся во имя нашего Господа и Спасителя. Аминь.

Когда он поднял голову и посмотрел на собравшихся, он заметил смущение на лицах, которые всего несколько минут назад, казалось, выражали готовность к бунту и осуждению. Кучка других, однако, продолжала упорствовать. Он внутренне содрогнулся, напоминая самому себе, что всегда будут те, кто настроен против него самого и его неортодоксальных методов.

Он открыл свою Библию, призывая других сделать то же самое, и прочитал им из книги святого благовествования от Матфея часть Священного Писания, где фарисеи осуждали Христа за то, что он ел вместе с откупщиками и другими грешниками, а также ответ Христа им.

— Помните, люди, что наш Господь повторяет, что Он пришел призывать к раскаянию не праведников, а грешников. А разве мы, как Его верные последователи, не должны поступать так же? Уверенные в нашем собственном спасении, разве должны мы забывать о Его отношении к другим? В своих усилиях защитить себя самих от зла и соблазнов разве не слишком часто оказываемся мы виноватыми в том, что отвергаем тех, кто более других нуждается в Божьей милости? Осуждаем наших падших собратьев вместо того, чтобы помочь им и поддержать? Разве не мы сами выиграем больше, выказав им больше сострадания и меньше презрения, неужели мы здесь только для того, чтобы заслужить божественное прощение лишь себе?

Теперь, казалось, только несколько слушателей упрямо придерживались своего первоначального настроя. Один из них выкрикнул:

— Это оправдание вашего поведения, преподобный? Объятия с врагом?

Мэтт перевел взгляд на обвинителя.

— Если вы имеете в виду мои отношения с мисс Донован, то она мне не враг, сэр. — Это вызвало негромкий смех.

Мэтт продолжал, оглядывая собравшихся, а тон голоса был увещевательным.

— Я не вижу необходимости оправдываться перед кем-нибудь из вас. Мои чувства к Джейд или ее ко мне — это наше личное дело. Никого больше это не должно касаться.

— Но это касается нас, — продолжал настаивать другой мужчина, смело шагнув вперед и встав напротив Мэтта. — Вы стоите перед нами как человек Бога, лидер христиан, и вы должны быть настоящим примером для тех, кто приходит к вам в поисках благоразумия и руководства в своих действиях.

— И сюда никак не входит прелюбодеяние со шлюхами! — непреклонно заявила одна старуха. Она смотрела на него с вызовом, праведное негодование светилось в ее глазах, а поза была такой непреклонной, словно кто-то привязал к ее спине ручку метлы. — Шарлотт Клевер и Этель Трамбл видели вас так же ясно, как днем.

Раздалось несколько восклицаний, когда Мэтт, буквально онемевший на время, уставился на старую матрону. Потом он откинул назад черноволосую голову и рассмеялся.

— Моя дорогая миссис Мурхед, та симпатия, которая возникла между мной и мисс Донован, никоим образом не подходит под определение прелюбодеяния, так что успокойтесь на этот счет. Даже если бы я был склонен к такому поведению, то вряд ли занимался бы этим там, где всегда найдется много свидетелей. Было бы весьма неплохо, если бы более информированные дамы просветили вас в наиболее Мягкой манере о том, в чем состоит собственно суть прелюбодеяния, чтобы вы никогда больше не обвиняли в этом несправедливо.

— Я тоже надеюсь на это! — насмешливо воскликнула Нелл Дэнсен. — Мы с Карлом знаем преподобного Ричардса уже много лет и подобное утверждение просто смешно!

— Пусть так, — громко вмешалась Шарлотт Клевер, — но похоже, поведение преподобного Ричардса внушает опасения. Мы должны учитывать и благополучие этих маленьких сирот, находящихся на его попечении.

Одному только Господу Богу известно, чему научатся эти малыши, постоянно общаясь с проститутками.

— Ох, да ты бы помолчала, Шарлотт, чтобы не показаться еще глупее, чем ты есть на самом деле, — посоветовала Тилда Браннер. — Я видела, как эти девицы обращаются с детьми, и скажу вам, что любая из них окажется лучшей матерью, чем ты. Ты сама далеко не образец совершенства, иначе ты бы не кричала, как сварливая женщина, на этого маленького глухого мальчика прошлым вечером, когда присматривала за детьми вместо преподобного. Тебя мог услышать весь свет, только не этот малыш, ведь ты орала, как идиотка. А когда старшая девочка, Бет, пыталась прийти ему на помощь, я видела, как ты схватила ее и так толкнула, что она едва не выбила себе все зубы. Я была так потрясена, что хотела вмешаться и поступить с тобою точно так же, но потом подумала, что это не мое дело.

Дело в том, — продолжала Тилда, — что я никогда не упомянула бы об этом, если бы сама ты сегодня не заговорила, выказывая такую искреннюю заботу о судьбе сирот, которые совсем недавно были тебе в обузу. Мне кажется, тебе лучше бы помалкивать, слишком явно здесь говорит ревность.

— Нет! Никогда! — воскликнула Шарлотт.

— Никогда ничего и не будет, если ты не перестанешь быть такой мелочной, — посоветовала Тилда. — Ведь любой мужчина в здравом уме скорее выберет женщину добрую, а не злобную.

— А сейчас, дамы, давайте немного успокоимся. Ведь подразумевается, что это церковная служба, а не обвинительная сессия, — на-, помнил Мэтт присутствующим.

Из толпы прихожан раздался негромкий женский голос с ирландским акцентом.

— Вы не смогли одурачить меня! Если это все и есть христианство, когда каждую живую душу вы можете опошлить своими грязными языками, то я не желаю быть частью этого.

Как только Джейд ушла в сопровождении детей и своих подруг, Мэтт укоризненным взглядом окинул собравшихся.

— Благодарю вас, братья и сестры, — с сожалением произнес он, — за то, что вы своими руками отвели еще одну заблудшую овцу от Божественного поля. Я искренне надеюсь, что все мы получили сегодня хороший урок — урок кротости и смирения, если ничего больше.


Позже, уже во второй половине того же дня, Джейд все еще негодовала.

— Как ты можешь так спокойно относиться ко всему этому? — допытывалась она у Мэтта. — Ты ведешь себя так, словно тебя совершенно не волнует, что эти люди обвиняют тебя в совершении того, что плохо влияет на детей. Неужели ты не боишься, что они все могут повернуться против тебя, забрать у тебя малышей и отречься… отречься от тебя как от своего пастора?

Мэтт улыбнулся ей, хотя глаза были серьезными.

— Я оставил свою церковь в Кентукки, Джейд, ради того, чтобы организовать сиротский приют в Орегоне, где действует всего несколько церквей, основанных очень уважаемыми священниками. Это пока не означает, что я собираюсь проповедовать вместе с ними, забота о бездомных детях занимает пока всю мою жизнь. После того, как я создам приют, может, я и решусь возглавить другую церковь.

А может, и нет, это зависит от того, куда направит меня Господь. Сейчас же, раз я единственный пастор, который входит в группу переселенцев, я буду продолжать помогать тем, кто нуждается во мне.

— Это все хорошо, но твои преследователи могут запросто расправиться с тобой сейчас.

Они будут утверждать, что ты недостоин присматривать за этими малышами. Что ты будешь делать, если они попытаются отобрать у тебя детей?

Мэтт с улыбкой покачал головой.

— Они не посмеют, — убежденно произнес он. — Они могут думать об этом или даже попытаться, но у них ничего не получится.

— Да? — Она изумленно выгнула бровь. — Ты так уверен в этом. Можешь объяснить мне, почему?

— Господь не позволит им, — просто объяснил он. — Он возложил на меня эту миссию и Он хочет, чтобы я выполнил ее, что бы при этом ни происходило.

— Так получается, что это недовольство и противодействие тебя совсем не волнует? — спросила она, странно поглядывая на него, словно сомневалась в его спокойной вере в своего Творца.

— Что беспокоит меня больше, так это их злоба по отношению к тебе.

— А почему, когда их мнение обо мне такое же, как и у тебя? — спросила она. — Ты считаешь меня шлюхой так же, как и они.

— Возможно, но я вижу в тебе и хорошее.

Я вижу твое доброе и нежное сердце, твое терпение с детьми, твой юмор, ум и страстность. Если тебе предоставить шанс и возможность выбора, то я знаю, что ты можешь подняться над своим нынешним положением для более достойной, более значимой роли в жизни.

— Как твоя жена? — усмехнулась она.

Он кивнул.

— Да, и как мать моих детей. Наших детей.

Любящий, нежный взгляд этих неотразимых голубых глаз в сочетании с мыслью о вынашивании его ребенка охватили ее волнующим теплом. Ее живот сжался от напряжения.

Рука непроизвольно скользнула к животу. Его пальцы нежно сжали ее руку.

— Именно так, — тихо сказал он ей. — Подумай об этом. Почувствовать зарождающуюся в тебе жизнь, твое чрево будет вынашивать нашего ребенка.

Его лицо приблизилось к ее. Пальцы Джейд переплелись с его пальцами, крепко прижимая их соединившиеся руки к своему животу. Сердце ее учащенно забилось, глаза закрылись, прежде чем его губы коснулись ее в таком нежном поцелуе, что у нее на глазах появились слезы. Мускулы ее живота сжались еще сильнее, и она отдалась его ласкам, наслаждаясь ощущением его, нежным господством его плоти над ее собственной плотью. Казалось, что он одним только прикосновением мог подчинить ее себе, растворить ее нестойкую волю своей непоколебимой силой. Поцелуй закончился так же нежно, как и начался, оставив ее удивленно смотреть в его глаза, полные такой любви и обещания, что у нее перехватило дыхание.

— Боже мой! — прошептала она. — Что ты со мной делаешь? Если бы я не знала тебя, то могла бы поклясться, что ты — волшебник, жаждущий украсть мою душу.

— Нет, — прошептал он в ответ. — Простой смертный, страстно желающий завоевать твое сердце. Мужчина, который любит тебя сильнее, чем может выразить, и который стремится соединить свою жизнь с твоей.

— Ты просто сумасшедший, что хочешь меня. Мы же совершенно разные.

Он слегка пожал плечами.

— Может быть, и так, но ты — все, что я желаю, все, о чем мечтаю. Иногда мне кажется, что я могу умереть от желания обладать тобою. Не имеет значения, сколько раз я пытался убедить самого себя, что ты права, что мы не подходим друг другу, но мое сердце говорит мне противоположное, отказываясь прислушиваться к голосу разума. Вот почему я буду и дальше пытаться убедить тебя, несмотря на пытку ожидания, хотя каждый день я молюсь, чтобы ты скорее сжалилась надо мной и приняла мое предложение.

— Я не могу, — тихо и с сожалением ответила она, слезы заблестели у нее в глазах. — У меня есть свои собственные амбиции, и в них никак не входят щетка, фартук и куча детишек.

Черт возьми, Мэтт, неужели ты не видишь этого? Ты не можешь понять? Дело не в том, что я не думаю о тебе или о них, но вы совершенно не укладываетесь в мою схему.

— Тогда мне придется найти способы сделать для тебя замужество за мной более привлекательным, более важным для тебя, чем эти твои грандиозные планы, не так ли? — продолжал он, его надежды лишь слегка ослабли.

После всего этого она признала, что ее действительно притягивает к нему, и что это был важный шаг в правильном направлении.

Явно пораженная его кажущимся бесконечным источником терпения, Джейд топнула ногой.

— Господи, какой же ты упрямый!

Он хитро улыбнулся.

— Я предпочитаю термин «настойчивый».

— Да меня совершенно не интересует, что ты предпочитаешь! И как любила говаривать моя дорогая мамочка, когда я хотела то, чего не могла получить, «Хотеть еще не значит получить».

Он только рассмеялся, блеск, осветивший его глаза, напоминал солнечные блики на море.

— Ничего на свете я не люблю больше, чем вызов, моя дорогая, особенно с такими обещающими последствиями.


Они снова тронулись в путь на запад, оставив позади Форт-Керни. Караван на Орегон двигался вдоль южного берега Платт-Ривер, в то время как караван мормонов продвигался по ее северному берегу, их разделяла широкая полоса мутной воды. Платт было французское слово, означавшее ровную и мелкую воду, и река действительно была такой, ее описывали как реку «в милю шириной и в дюйм глубиной». Кто-то из первопроходцев сказал про нее, что «она непригодна для перехода „вброд, в ней нет рыбы, она слишком грязная, чтобы купаться и слишком мутная, чтобы пить воду“. По обеим сторонам реки ее безлесые берега были покрыты невысокой травой на расстоянии примерно в три мили. Дальше на земле возвышались утесы и скалы из песчаника, которые становились все выше и круче по мере того, как люди продвигались на запад.

Хотя в Форт-Керни их снова предупредили об индейцах, разбойничавших вдоль недавно проложенных железнодорожных линий, они не увидели ничего более опасного, чем змеи, койоты и степные собачки. Джейд была просто очарована последними. Она даже собиралась поймать одну и приручить ее, хотя не имела ни малейшего представления о том, как это сделать. Это были хитрые маленькие создания, и очень проворные, которые шныряли из одной норы в другую так быстро, что за ними трудно было уследить. Говорили, что индейские юноши совершенствовали свое мастерство в стрельбе из лука, используя в качестве мишени этих пушистых животных. Этот обычай расстроил Джейд.

— Они такие милые! — восхищалась она. — Зачем кому-то надо их убивать?

— Они опасные грызуны с очень крепкими зубами, — пояснил Мэтт. — Это настоящее бедствие для фермеров и ковбоев; ведь если кто-нибудь, человек или животное, случайно наступит на одну из их нор, то наверняка сломает себе ногу.

— Я хочу одну.

— Сломанную ногу? — поинтересовался он, рассмеявшись.

— Да нет же. Степную собачку.

— Людям в аду хочется ледяной воды, но они не могут получить ее.

— Поймай одну для меня, и я буду тебе вечно благодарна.

— Я уже купил тебе лошадь, ты завистливая девчонка.

— И я люблю ее, но она ведь такая большая, ее нельзя обнять и приласкать.

— Попытайся погладить одну из этих степных собачек, которыми ты так восхищаешься, и ты быстро останешься без пальцев. — Его голубые глаза коварно сверкнули. — Впрочем, если тебе действительно кто-то нужен, чтобы прижаться к нему и приласкать, то я в твоем распоряжении.


Верный своему слову, Мэтт начал обучать Джейд чтению и письму. Однажды вечером пораньше он позвал ее в свой лагерь и посадил возле костра с грифельной доской на коленях.

Эмили села рядышком, тщательно выводя буквы своего имени на второй доске.

— Вы с Эмили будете учиться вместе, — сказал ей Мэтт, — в то время как Айк и Бет займутся сложением.

— Да у вас здесь прямо настоящая школа.

Ты уверен, что не пожалеешь, взяв еще одного ученика?

— Нисколько, особенно когда я буду обучать свою будущую невесту.

Джейд нахмурилась.

— Не нужно ставить телегу впереди лошади, Мэтт. Я ведь согласилась только подумать об этом.

— Ты выйдешь за меня замуж. Как только научишься правильно писать свое имя. — Взяв у нее грифельную доску, он мелом написал большие буквы — Д-Ж-Е-Й-Д. — Вот, — сказал он, протягивая ей доску снова и вручая ей кусочек мела. — Теперь постарайся обвести их, и как можно точнее. Не волнуйся, если сначала получится немного неуклюже, у всех так бывает.

Джейд снова нахмурилась, глядя на буквы перед ней, и недоверчиво покачала головой.

— Мне это кажется не совсем правильным.

Ты уверен, что мое имя пишется именно так?

Я помню, что в моей Библии оно написано по-другому.

— В твоей Библии? — повторил Мэтт, изумленно глядя на нее.

— Да. И тебе лучше стереть с твоего лица этот недоверчивый взгляд, пока я не сделала это вместо тебя, — рассерженно предупредила она его. — Это книга моей мамы, а до нее она принадлежала ее матери. Теперь она моя, моя единственная память о моей семье.

— Прости меня, Джейд, — извинился он. — Я не ожидал, что у тебя может быть Библия, и теперь я немного удивлен. Ты никогда раньше не упоминала об этом.

— Ты не спрашивал.

— Ты не можешь принести ее мне? Я бы хотел взглянуть на нее.

Джейд нахохлилась, как разъяренная курица, готовая к сражению.

— Ты мне не веришь, преподобный? Ты просто вежливо называешь меня лгуньей?

— Нет, Джейд. Я просто хотел посмотреть на нее и проверить правильное написание твоего имени.

Она подозрительно посмотрела на него, словно взвешивая честность его ответ а. Потом согласилась и отправилась искать Библию, которую она аккуратно уложила на самое дно рюкзака.

Когда она вернулась, Мэтт взял у нее книгу и раскрыл томик в самой середине, где были записаны даты рождения, смертей и свадеб предков Джейд. В последней записи были указаны даты смерти ее родителей пять лет назад.

В предыдущей записи говорилось о рождении Джейд.

Мэтт напряженно смотрел на эту запись несколько секунд. Потом он тихо засмеялся.

— Господи, чтоб мне лопнуть! Твое имя действительно Джейд, не так ли? Джейдин Эгнис Донован.

— И что же в этом такого смешного, хотела бы я знать? — спросила она, уперев руки в бока.

— Ну, по правде говоря, я думал, что ты сама выбрала себе это имя как своего рода рабочий псевдоним. Я и не представлял, что ты родилась с этим именем.

Джейд кивнула, выразительно признав.

— Ты не единственный, кто так думал, хотя я не вижу ничего странного в этом имени.

— А Эгнис? — продолжал он, засмеявшись еще громче. — Господи, как оно мне нравится! Эгги! — ему действительно было весело, слезы радости сверкали в его блестящих глазах.

Ее глаза тоже сверкали, но скорее от злости, чем от веселья.

— Не называй меня так!

— Почему?

— Потому что оно мне совсем не нравится, хотя, если ты хочешь знать, это было имя моей дорогой бабушки.

— Но оно просто замечательное! — воскликнул он с дьявольской улыбкой. — Оно гораздо больше подходит жене пастора, чем Джейд. — Он попробовал произнести ее имя на разный манер. — Эгнис Донован Ричарде. Эгги Ричарде. Оно прекрасно звучит и очень хорошо сочетается, не так ли?

— Только в твоих мечтах, преподобный, — сказала Джейд, поморщив нос. — И они превратятся в кошмары, если ты снова назовешь меня так.

— А теперь, Эгги, — дразнил он, дотянувшись до нее и взъерошив ей волосы, в то время как сам продолжал кривляться, — не надо показывать свой ирландский темперамент перед детьми.

Она с гукну да его, тяжелый носок ее ботинка крепко задел косточку на лодыжке, несмотря на толстую обувь.

— Оох! — завопил он. Ухватившись рукой за ушибленную ногу, он запрыгал, как пьяный журавль, в то время как дети давились от хохота.

Его жалобные вопли все еще раздавались в ночном воздухе, когда она проговорила:

— Ты еще не видел моего темперамента, пастор, так что это даст тебе возможность заглянуть вперед, не так ли? Может быть, теперь ты дважды подумаешь, прежде чем захочешь жениться на мне. — Выпалив это, она повернулась на каблуках и зашагала к своему фургону, урок чтения был отложен по крайней мере на один вечер.


Глава 13


Син О'Нилл скоро превратился в настоящее проклятие жизни Джейд. Хотя в караване его фургон от фургона Джейд был отделен дюжиной повозок других переселенцев, по несколько раз на день он находил поводы, чтобы появляться возле нее. Он часто наблюдал, с какой радостью Джейд каталась верхом на своей новой лошади или брала с собой на прогулку кого-то из сирот Мэтта.

Иногда Син разговаривал с ней, пуская в ход свой бойкий ирландский язык, как волшебную палочку, чтобы покорить свою жертву, ведь Богу было известно, как легко раньше она попала под влияние и обаяние его лживых речей. Но это никогда не повторится. Теперь сладкая лесть звучала в ее ушах, как предупреждающее шипение гремучей змеи.

Временами он не произносил ни слова, но его пламенный взгляд, когда он следил за ней, был красноречивее слов. Син О'Нилл хотел получить то, от чего так бездумно отказался девять месяцев назад, и рассуждая в своей обычной самонадеянной манере, он, очевидно, считал, что если проявить достаточно настойчивости, то Джейд без малейшего сопротивления уступит его чарам.

Продолжая свои ежедневные прогулки, он очень скоро привлек внимание подруг Джейд.

— Так это и есть тот безмозглый кусок лошадиного дерьма, что оставил тебя голодать на улицах, — отметила Блисс, посмотрев в его сторону. — И теперь он думает, что ты примешь его обратно? Надо же, похоже, у этого парня яйца больше, чем мозги, не так ли?

— О, но теперь он богат, — заметила Лизетт, тщательно соблюдая свой французский акцент. — Он женился на деньгах, а это совершенно меняет дело, милочка.

— Ну, тогда совершенно ясно, что Джейд ему нужна для кое-чего другого, но не как его жена, — заметила Мэвис. — Не имеет значения, сколько денег он получил, женившись, этот грязный негодяй так и остался дворняжкой. Да у Джейд в кончиках пальцев больше лоска и изысканности, а ему этого лоска и манер никогда не удастся приобрести.

— И все же мы должны признать, что этот шельмец красив, — сказала Фэнси, втягиваясь в обсуждение. — Да и говорит он гладко и складно.

— Точно, я думаю, это результат долгого вылизывания камней перед домом своей невесты, — ехидно прокомментировала Джейд. — Человек никогда не узнает правды, пока она не щелкнет его по носу, так что не верьте ни одному слову, что слетает с его лживых губ, — предупредила она.

— Да ты и сама не попадись снова на его хитрости, — предупредила Пичес. — Только помни, Джейд, хорошо то, что хорошо кончается.

— Не беспокойтесь, девочки. Я уже получила свою долю яда и не собираюсь больше вдыхать ни капельки.

— И не уезжай далеко одна на лошади, — посоветовала Тилда, не отрывая взгляда от жарившихся блинчиков. — Мне не нравятся взгляды, которые он бросает на тебя. Это такой тип, который берет все, что хочет, даже не удосуживаясь сначала спросить разрешения.

Так что держись поближе к фургону для своей безопасности, иначе преподобный Ричарде спустит с нас наши шкуры, если мы не доглядим за тобой, как должны.

— Преподобный Ричарде не мой хранитель, — объявила Джейд. — И вы совершенно не обязаны отчитываться перед ним, так же как и я. Вы слышите?

Лизетт показала своим накрашенным пальчиком налево.

— Тебе лучше самой сказать ему это, милочка.

Джейд резко повернулась и увидела Мэтта, стоявшего всего в нескольких шагах, привычно прислонившись к колесу фургона. Он выглядел как кот, только что наевшийся сливок.

— И давно ты здесь стоишь и шпионишь за мной? — набросилась она на него, сузив свои зеленые глаза.

— Довольно долго, чтобы узнать, что твои подруги дали тебе замечательный совет. Было бы неплохо последовать ему, Джейд. О'Нилл беспокоит меня как мужчина, который опасно одержим идеей овладеть тобой.

— Тебе бы этого не знать, Мэтт, — ответила она с коварной улыбкой. — Полагаю, один кобель может легко распознать другого.

— Между нами существенная разница, моя дорогая. Я тоже хочу тебя, но у меня честные намерения.

Джейд ничего не могла возразить на это.

— Держись подальше от него, Джейд.

— Я постараюсь.

— Хорошо. А то у меня слишком много времени уходило на размышления о том, как он будет смотреться, если ему расплющить нос на лице, — а теперь мои мысли примут другое, более благоприятное направление.


Через три дня после выхода из Форт-Керни они подошли к Плам-Крик, Небраска, или, вернее, к тому, что осталось от этого поселка, с тех пор как его жители перебрались с южного берега Платт на северный, где теперь проходила Тихоокеанская железная дорога.

Многочисленные дома из песчаника стояли заброшенные так же, как и остатки Форт-Плам-Крик. Этот форт был сооружен в 1864 году после кровавого сражения возле Плам-Крик, когда индейцы напали на проходивший караван переселенцев, где было убито одиннадцать мужчин я одна женщина захвачена в плен. Прошлой осенью, когда открылась железная дорога, гарнизон был оставлен. Так же как и почтовая станция, расцвет деятельности которой приходился на период до появления железной дороги. Большинство контор перебрались на противоположный берег реки, где возникли более благоприятные условия для развития бизнеса.

Путешественники со своими фургонами расположились вокруг опустевших строений и стали готовиться к ночлегу. Многие переселенцы решили не ставить на ночь свои палатки и переночевать в уцелевших заброшенных домах.

Когда Джейд первой вошла в низкую темную хижину, которая должна была служить спальней на эту ночь, она мгновенно изменила свои намерения.

— Уж лучше я буду спать в фургоне или под ним. — Она передернула плечами от отвращения. — Здесь даже хуже, чем в подвале моего дяди Тобиаса.

Блисс, стоявшая возле нее, поморщилась.

— Это больше напоминает земляной погреб, а не место, где мог жить человек. Один хороший дождик — и эта крыша из грязи наверняка обвалится. Я даже вижу небо через эти трещины! Фэнси просунула голову в маленькую дверь, огляделась кругом и быстро исчезла.

— Мне кажется, что даже в могилах светлее и чище. Вы можете спать здесь, если хотите, а я лучше поставлю палатку или попрошусь на ночлег к какому-нибудь симпатичному холостяку.

Пичес согласилась с ней.

— Черт, я уж лучше пойду к дьяволу, чем буду спать здесь.

— Ну что ж, девочки, — со вздохом произнесла Мэвис. — Что вы скажете, если мы оставим эти хоромы кому-то еще, а сами займемся нашими палатками?

Мэтт был того же мнения, он уже поставил свою палатку и развел костер.

— Я так и думал, что вы тоже не захотите остаться ни в одной из этих лачуг, — сказал он Джейд, когда она пришла к нему вечером на урок чтения. — Они очень мрачные, да? Конечно, у людей, живших здесь, не было выбора, тут нет леса, — отметил Мэтт. — И им приходилось быть очень стойкими и выносливыми, ведь крышу нужно было обновлять практически каждый год.

— Они слишком сырые и темные Для меня, — ответила Джейд, покачав головой. — Если мне придется спать на земле, то уж лучше здесь, где ничего не упадет мне на голову, разве что брезент или несколько шестов.

— Когда мы доберемся до Орегона, мы подыщем просторный бревенчатый домик или построим свой по весне, — заметил Мэтт, протягивая ей грифельную доску. — С большими окнами, чтобы было много солнца, и деревянными полами, и с просторной кухней с духовкой и печкой. Ты сошьешь шторы, а может быть, сделаешь и несколько пледов, чтобы украсить комнаты. Разве это звучит не заманчиво?

Джейд сморщила нос.

— Я шью не лучше, чем готовлю, — коротко проинформировала она его.

— Ты сможешь научиться так же, как ты учишься готовить и читать. Тилда мне сказала, что скоро ты попытаешься приготовить сладкий рулет с корицей, и я не могу дождаться, когда смогу откусить от него.

Он послал ей ослепительную волчью улыбку, его глаза сверкали голубым огнем, и у Джейд возникло смутное впечатление, будто он представил себе, что пробует булочку с более эротической начинкой, чем те, что пекут в духовке. У нее даже появилось странное желание проверить свою одежду, только чтобы убедиться, что ее платье не превратилось таинственным образом в красное облако, как в сказке.

— Ты просто бандит, Мэтт Ричарде. Мошенник первого класса, действующий под видом безобидного пастора.

Он рассмеялся низким и хриплым смехом, от которого у нее по коже пробежали мурашки.

— И ты все больше любишь меня за это, не так ли, милая?

— Да я совершенно и… я… — Джейд смутилась, отрицание никак не срывалось с ее губ, она даже не знала, почему, а между тем улыбка Мэтта становилась все шире и увереннее с каждым мгновением. — Ой, забудь об этом! — Она взглянула на него и быстро сменила тему, спросив его капризным тоном:

— Ты собираешься учить меня читать или нет?

— Я намереваюсь научить тебя гораздо большему, — подмигнув, ответил он.

— Но только не сегодня, так что поторопись с этими проклятыми буквами. А то пока мы начнем, у меня глаза закроются прежде, чем я прочту свое имя.


На следующее утро Мэтт пригласил Джейд сопровождать его в короткой поездке через реку. Несколько человек из каравана тоже переправились на тот берег, чтобы нанести короткий визит в новый город. Фэнси и Пичес договорились о свиданиях еще прошлым вечером, пообещав скрасить одиночество нескольким строителям железной дороги. Некоторым женщинам, как и Мэвис, было просто любопытно взглянуть на группу мормонов, которые расположились лагерем вдоль железной дороги на северной стороне Плам-Крик.

Мэтт взял с собой Айка, в то время как Бет и другие дети остались под надзором Тилды.

Он надеялся найти здесь семью мормонов, которые пожелали бы усыновить мальчика и взять его с собой в Солт-Лейк-Сити.

— Так вот зачем мы сюда приехали? — приглушенно спросила Джейд, когда они въехали в лагерь мормонов.

Мэтт бросил на нее изумленный взгляд и ответил нормальным голосом.

— Ты можешь не шептать, Джейд. Ты же не Даниил, входящий в пасть льва.

— Ладно, но я чувствую себя именно так, — смущенно ответила она. — Я слышала столько рассказов про этих людей.

— Они наверняка слышали много россказней и про нас тоже, ты так не считаешь? — спросил он с улыбкой превосходства.

— Ну зачем же так громко, Мэтт! Ты знаешь, что я имею в виду. Говорят, что у мормонов по несколько жен. Во всем этом есть что-то странное.

— Но не для меня, — живо откликнулся Айк. — Мне это нравится.

Джейд совершенно забыла, что родители Айка были мормонами, да она и не хотела тревожить его память.

— Прости меня, Айк, но, на мой взгляд, это не совсем правильно.

Айк пожал плечами.

— Мне кажется, ты просто к этому не привыкла.

— Посмотри на это с другой стороны, — предложил Мэтт. — Неужели для мужчины лучше иметь одну жену и сильно обременять ее работой, или иметь трех и хорошо обращаться с ними? Неужели больше смысла в том, что мужчина связан узами с одной супругой, а ищет удовольствия вне брачного ложа с другими женщинами, чем когда он удовлетворяет свои потребности с несколькими женами и не уходит из дома в поисках удовольствия?

Джейд посмотрела на него широко раскрытыми от удивления глазами.

— Ты хочешь сказать, что согласен с такой практикой?

— Нет. Но мне не нравится, когда других постоянно осуждают только за то, что их обычаи отличаются от общепринятых. Я должен также добавить, что в идее многоженства нет ничего нового. Еще в далекие библейские времена, до рождения Христа, это было общепринято среди многих народов.

Мэтт сделал широкий жест рукой, показывая на деловито сновавших в лагере людей.

— Посмотри вокруг, Джейд. Разве эти люди кажутся тебе злыми? Неужели женщины выглядят униженными, а дети несчастными?

Или они похожи на многие другие обычные семьи?

Джейд критически осмотрелась. Куда бы она ни взглянула, везде люди были заняты подготовкой к предстоящей дороге. Еда готовилась, вытрясались и сворачивались постели, снаряжение складывалось в фургоны, животные запрягались. Всюду сновали дети, радостно помогая старшим запрягать волов в фургоны. Женщины болтали и смеялись, выполняя одновременно свою работу. Мужчины перекликались, предлагая совет, помощь или просто подбадривая словом друг друга. На первый взгляд, мормоны ничем не отличались от их каравана, направлявшегося в Орегон.

Джейд удивило и то, что их манера одеваться была самой обычной. Большинство женщин носили платья с длинными рукавами из разноцветных тканей, их волосы были зачесаны назад и уложены в пучок или заплетены в косы так же, как и у большинства женщин в караване Джейд. Они носили привычные фартуки и косынки для защиты от жаркого солнца прерий. Мужчины были одеты в темные брюки и клетчатые рубашки разных оттенков. Некоторые носили бороды, а другие были чисто выбриты. Большинство из них были в шляпах самых разных форм и фасонов.

Отличие, которое отметила Джейд, состояло в явном, заметном порядке и чистоте лагеря и людей. Все в лагере казалось весьма аккуратным и организованным. Лица были свежевымытыми, их одежда выглядела свежевыстиранной и даже выглаженной! Джейд удивило, какими кипенно-белыми казались в свете утреннего солнца их рубашки и фартуки, при этом она нисколько не сомневалась, что к вечеру эти переселенцы были такими же потными и грязными, как и каждый в их караване. Она даже почувствовала некоторую неловкость от сравнения. Даже животные у них выглядели ухоженными и причесанными.

— Они действительно кажутся очень трудолюбивыми, — восхищенно произнесла она. — Я же знаю, наши стоянки никогда не были так хорошо организованы, и я не припомню, чтобы кому-то из нас хватало времени на что-нибудь еще, кроме как поставить палатку и расправить постель. Как ты думаешь, может, они едят что-то особенное, что дает им больше энергии, чем обычному человеку?

Мэтт покачал головой и рассмеялся.

— Сомневаюсь в этом, Джейд. Они просто постоянно заняты.

— А может, ты все-таки спросишь, а? Одному Богу известно, как я устаю к вечеру, я просто валюсь с ног от усталости.

— Ты не боишься, что они дадут тебе какой-нибудь ядовитый напиток, полученный ими от самого дьявола? — подразнил он.

Она подняла глаза и вздохнула.

— Ну хорошо, Мэтт. Я признаю это. Они совсем не выглядят злыми или угрожающими.

Мэтт приблизился к пожилому джентльмену и спросил у него, как добраться до фургона старшего. Там он спокойно переговорил с несколькими мужчинами, в то время как Джейд и Айк ждали его в стороне. Через несколько минут Мэтт вернулся и объявил:

— Пойдем, Айк. Здесь есть семья, которая хочет взять тебя с собой в Солт-Лейк-Сити.

Мистер Элмэнн говорит, что он слышал о твоем дяде, и он уверен, что ты привыкнешь к нему и другим родственникам.

Джейд была поражена.

— Мэтт! И именно в этом цель визита? Ты собираешься оставить Айка с этими людьми?

— Это его люди, Джейд.

— Они же незнакомы! Как ты можешь быть уверен, что они будут хорошо с ним обращаться? Ты не можешь бросить паренька в центре неизвестной местности и позволить ему отправиться в незнакомый город с людьми, которых он даже не знает!

— Он не знал раньше и меня, так же, как и тебя, — напомнил Мэтт. — По крайней мере, у этих переселенцев такая же вера, как и у Айка, с похожими традициями и обычаями. И совершенно верно, что он останется с ними только если захочет, Джейд.

Джейд повернулась к Айку.

— Ты хочешь отправиться вместе с этими людьми, Айк?

— Конечно, мисс Джейд. Они такие же, как я!

Впервые Джейд пришло на ум, как трудно было Айку приспосабливаться к совершенно иным обычаям, пытаться ужиться с людьми, которые жили и думали не так, как он привык.

— Хорошо, но мне кажется, что мы должны встретиться с этой семьей, прежде чем решить такой важный вопрос, — сказала она, все еще не совсем уверенная, что они поступают правильно.

— Именно это мы и собираемся сейчас сделать, — заверил ее Мэтт.

Джозия Элмэнн был цветущим краснолицым мужчиной с добрыми глазами и спокойными манерами. От его первой жены Анны, крепкой, веселой женщины, у него было двое детей, старший мальчик примерно одного возраста с Айком. Мальчики некоторое время оценивающе разглядывали друг друга. Затем, словно достигнув какого-то молчаливого соглашения, они пожали друг другу руки и вместе вышли, чтобы закончить укладывать вещи Элмэнна.

Джейд могла бы почувствовать некоторую скованность, пока Мэтт пересказывал Джозии, что ему было известно о прошлом Айка. Но как только ей стало неуютно, Анна улыбнулась и спокойно предложила:

— Не хотите чашечку чая, мадам?

Удивленная неожиданным жестом, так как в ее собственном лагере люди никогда не бывали такими внимательными, Джейд заколебалась.

— Я знаю, вы укладываете вещи, и я не хотела бы никого беспокоить.

— Но ведь нехорошо выбрасывать то, что остается в кастрюле, — сказала ей Анна. — Давай. Садись.

Не успела Джейд опомниться, как уже сидела за столом, пила чай и разговаривала о путешествии с Анной и Сарой, второй женой Джозии, ожидавшей рождения своего первого ребенка через несколько недель. Мэтт и Джозия беседовали о ведении фермерского хозяйства.

— Вы с мужем уже ели сегодня утром? — спросила Сара. — Если нет, то у нас остались бисквиты и жаркое с подливкой.

— Преподобный Ричарде и я не женаты, — как-то нелегко призналась Джейд.

Мэтт, сидя позади нее, где они с хозяином беседовали, вмешался в разговор:

— Не потому, что я тебя не просил, Эгги.

Она свирепо посмотрела на него: мало того, что он вмешался в разговор, но и назвал ее Эгги.

— Я была бы тебе благодарна, если бы ты занимался своим разговором и не вмешивался в наш.

В то время как обе женщины-мормонки удивились безрассудной смелости Джейд, Мэтт улыбнулся.

— Она чистокровная рыжеволосая и зеленоглазая ирландка, — произнес он, словно это все объясняло, и быстро вернулся к своему разговору.

Как только Джейд и Мэтт собрались уходить, попрощавшись с Айком, возле фургона Элмэнна появился еще один джентльмен. Их представили Томасу Бейли, кузену Джозии.

Томас, хотя и был намного моложе Джозии, заметно возвышался над ним. Джейд никогда не встречала такого высокого мужчину, как мистер Бейли. По сравнению с ней он напоминал огромного сильного медведя с мощной грудью, похожей на бочку, и с ногами, крепкими, как стволы деревьев! Когда он снял шляпу, копна пшеничных волос упала ему на лоб, закрыв один из его карих глаз, и когда он ей улыбнулся, показалось, что все его лицо осветилось.

— Рад познакомиться с вами, мисс Донован, — произнес он низким грудным голосом, похожим на рычание. — Я очень сожалею, что не встретился с вами раньше. — Он медленно переводил взгляд с нее на Мэтта и обратно, пока не добавил задумчиво:

— Раз уж вы передвигаетесь в нескольких милях от реки так же, как и мы, то вы не рассердитесь, если я буду время от времени переправляться через реку, чтобы встретиться с вами?

Мэтт нахмурился, его благодушное настроение улетучилось.

— Вы можете освободить себя от этих усилий, мистер Бейли, раз мы с Джейд собираемся поддерживать отношения с Айком и встречаться с ним по пути, чтобы мальчик не чувствовал, что мы так внезапно оставили его.

Густые брови Томаса удивленно приподнялись, искорка юмора промелькнула в его глазах.

— Не может быть и речи ни о каком беспокойстве, преподобный Ричарде. Здесь нет никакого беспокойства. — Он кивнул Джейд, обращаясь к ней одной:

— Надеюсь скоро видеть вас.

Мэтт так поспешно увез ее из лагеря мормонов, что Джейд даже не успела ответить этому человеку и поблагодарить женщин за чай. Мэтт ворчал и хмурился всю дорогу. Она никогда не видела его таким.

— Интересно, что на тебя такое нашло? — спросила она его наконец, хмуро взглянув на него в свою очередь.

— А ты как будто не знаешь? — усмехнулся он, по его глазам было видно, что настроение его еще не улучшилось и ей лучше быть осмотрительной и не слишком давить на него.

— Мистер Бейли имеет такое же право назначать мне свидание, как и ты, — ответила она, не обращая внимание на невысказанное предостережение.

Он резко остановил лошадей — и свою, и ее. Наклонившись так, что его лицо оказалось всего в нескольких сантиметрах от нее, он посмотрел прямо в ее испуганные глаза.

— Ты выйдешь замуж за меня, Джейд, — настойчиво произнес он. — За меня. И ни за кого другого. Это хорошо понятно?

— Твои слова звучат довольно громко и понятно, преподобный, — резко возразила она, ее щеки вспыхнули от негодования. — Но, как говорится, шоу не закончено, пока не закончилась песня, — и я не твоя жена, пока не ношу твоего кольца. Так что заруби себе это на носу!


Глава 14


Первое настоящее несчастье обрушилось на них на второй день после отъезда из Плам-Крик. До настоящего момента они считали, что им повезло: в хорошую погоду путешествовать было намного приятнее и быстрее, чем пробираться по грязи. Однако в предрассветные часы того утра началась одна из самых страшных гроз, ставших для путешественников легендарными. Огромные извилистые молнии сверкали между небом и землей, ударяя с такой силой, что содрогалась земля. Яркие вспышки освещали небо на много миль вокруг, и в воздухе стоял запах серы. Верующим, да и всем остальным казалось, что наступил настоящий конец света. Странно, но когда прекратились раскаты грома и вспышки молний, прошел совсем маленький дождик, его редкие капли быстро впитались в сухую землю.

Гроза напугала не только людей, но и животных. Они топтались, метались, мычали и тихо ржали возле фургонов. Сорвавшись с привязи, они наталкивались на палатки и фургоны, создавая еще больший хаос и смятение. Много животных вообще исчезло, они носились по прерии со скоростью, невероятной для них, привыкших передвигаться черепашьим шагом.

Часть мужчин сразу же отправилась на поиски разбежавшихся животных, в то время как другие занялись починкой поврежденных фургонов и укладыванием вещей. К счастью, травм было не очень много. Одной женщине сломало руку, когда в фургоне на нее свалилась большая кастрюля. Мальчик упал и ударился головой, теперь у него на лбу красовалась большая шишка. Другие отделались небольшими ушибами и синяками, но ничего действительно серьезного.

После этой задержки все вздохнули с облегчением. Они снова двинулись в путь, вернувшись к своим привычным проблемам. Или так им казалось.

В разгар дня над прерией повисла дымка, задернув смутной, неясной пеленой солнце и землю. Сам воздух сделался насыщенней, тяжелее, стало трудно дышать. Животных снова охватил страх, они нервно фыркали и дергали головами. День неожиданно померк, и многие считали, что впереди их ждет еще одна гроза, а может быть, даже смерч или торнадо.

Через несколько часов продвижения по прерии после полуденной остановки впереди на горизонте появились облака. Западные ветры быстро гнали эти плотные облака в их сторону. Потом они почувствовали едкий и жгучий запах. Дым! Это были не грозовые облака. Это была плотная стена дыма и пепла, которая неслась прямо на них! А там, где дым, там был …огонь!

Тревога мгновенно охватила весь караван.

Пожар! Это самое страшное из всех бедствий!

Пожар в прерии! Вырвавшийся из-под контроля огонь! Это настоящее пекло, ад, который беспрепятственно несся по земле, разрушая и уничтожая все на своем пути! И не было абсолютно никакой возможности остановить его! Они все погибнут в языках пламени!

Почти всех захлестнула паника, когда фургон старшего развернулся к реке, протекавшей в четверти мили к северу. Команда передавалась вдоль всего каравана.

— Направляйтесь к реке! Поворачивайте фургоны прямо к реке! Поворачивайте фургоны прямо к ней, быстрее!

— Пробивайтесь к небольшим островам, если возможно, или на противоположный берег реки, если позволят глубина и течение!

— Намочите брезент, фургоны, себя!

— Быстрее! Не жалейте животных, погоняйте, пока они не довезут фургоны до реки!

— Скорее! Не медлите!

Вдруг все смешалось. Погонщики в спешке направляли фургоны туда, где ехали другие, что привело к столкновению, животные путались в упряжке и падали. Повозки переворачивались, женщины и дети падали на землю, кругом были разбросаны вещи. В воздухе стоял треск от ломающихся фургонов, кругом раздавались крики людей, мычание животных, щелканье кнутов, все это сопровождало отчаянную попытку людей спастись от огня.

В разгар этого жуткого смятения Джейд передала поводья в руки Мэвис.

— Притормози немного, чтобы я могла выпрыгнуть! — прокричала она.

— Ты с ума сошла? Куда ты собираешься? — закричала в ответ Мэвис.

— Помочь Мэтту с детьми. Он же не может одновременно смотреть за ними и править повозкой, и теперь рядом с ним нет Айка, чтобы помочь ему.

Сказав это, Джейд глубоко вдохнула и выпрыгнула из мчавшегося фургона. Она сильно ударилась, колени у нее подогнулись, но она удержалась на ногах и ловко увернулась от бешено вращавшихся колес. Не обращая внимания на ободранный локоть, она кинулась к фургону Мэтта, когда он поравнялся с ней.

Теперь, когда ему наконец удалось разогнать обезумевших животных до определенной скорости, Мэтт не мог остановить их… Несмотря на дымовую завесу и пыль, поднятую сотнями копыт, он заметил мелькнувшие рыжие волосы Джейд, когда впереди она выпрыгнула из фургона. В какой-то момент он с ужасом подумал, что она расшиблась до смерти.

Потом, к его облегчению, она поднялась на ноги и побежала к нему. Ее пальцы ухватились за сиденье, а лицо все покрылось пылью, пока она бежала рядом, ее юбка полоскалась на ветру в опасной близости от бешено вращавшихся спиц. Он мгновенно перекинул поводья в одну руку, высвободив другую, чтобы подхватить ее. Нагнувшись, он ухватил ее за запястье и втянул на сиденье.

Страх за нее нашел выход в ярости.

— Черт возьми, женщина! Что ты пыталась сделать? Совершить самоубийство? Да ты могла переломать все кости!

Прислонившись к спинке сиденья, Джейд пыталась отдышаться. Когда дыхание успокоилось, она закричала в ответ:

— Разве так должен разговаривать пастор?

Или так благодарить того, кто пришел помочь тебе?

— Помочь мне? Да ты у меня отняла десять лет жизни!

Она едва улыбнулась ему.

— Как там дети, в безопасности?

— Господи, я надеюсь!

Не говоря ни слова, Джейд пробралась внутрь фургона, удерживая на месте подпрыгивающую кухонную утварь и другие бешено подскакивающие предметы, готовые свалиться в любую секунду. В середине фургона она обнаружила детей, спрятавшихся под грудой стеганых одеял. Малыш Зак орал во всю мощь своих маленьких легких. Крошка Эмили хныкала, икала и одновременно пыталась сосать свой большой палец. Бедному безголосому Скитеру не нужно было слышать, чтобы напугаться почти до безумия. Слезы лились но его веснушчатым щекам. Бет была совершенно подавлена, ее лицо побелело, как мел.

Джейд добралась до них и прижала всех к себе, особенно крепко сжимая маленького Скитера. Он был напуган сильнее других детей, его страх усиливался незнанием того, что происходило и почему.

— Все будет хорошо, — повторяла она, поглаживая четыре маленьких детских головки, целуя их мокрые лица. — Мэтт довезет нас туда. Он не позволит, чтобы что-то случилось с нами.

Снаружи, на подпрыгивающем сиденье фургона, Мэтт совершенно не был в этом уверен. Ему с трудом удавалось править упряжкой волов, и он мог только надеяться, что они не перевернут тяжелый фургон, когда начнут спускаться с крутого берега к реке, и что ему как-то удастся замедлить их бег и остановить фургон в воде. Ко всему этому, левое переднее колесо начало сильно шататься, удерживаясь на месте одними молитвами.

Как только он страстно обратился с горячей молитвой к своему Творцу, среди этого кромешного ада раздался новый звук. Внутри фургона ангельский голос Джейд выводил знакомую мелодию, правда, ее голос дрожал от сильной тряски. Даже в таком отчаянном положении Мэтт не мог не улыбнуться. Изо всех песен Джейд выбрала ту, что называлась «Давайте соберемся у реки»! Он даже не мог представить, откуда ей известна эта религиозная песня, очевидно, она слышала его пение на одном из воскресных собраний прихожан и запомнила мелодию и слова. Мэтт удивленно покачал головой. Джейд, должно быть, совершенно потеряла голову, если выбрала религиозный гимн, для того чтобы успокоить детей, но если это давало ей спокойствие и уверенность, пусть так и будет.

После нескольких сотен глухих резких ударов и сотрясений фургон подскочил на небольшом трамплине и чудом приземлился в реку на четыре колеса. Дым от приближавшегося огня уже стал настолько плотным, что Мэтт едва мог видеть первую упряжку волов впереди.

Если один из небольших островков, которых полно на этой реке, лежит на их пути к дальнему берегу, то они скорее наткнутся на него, чем увидят. Практически уже ничего не было видно, пепел метался в воздухе, опускаясь на все предметы и делая их серыми.

К счастью, река здесь была мелкой, вода плескалась в полуметре от днища фургона.

Если такая глубина сохранится на всем протяжении реки, то, возможно, быки смогут перейти ее вброд, главное, чтобы на пути не оказалось ям и промоин. Однако Мэтт спустился с сиденья, понимая, что ему лучше вести обезумевших животных, взявшись за упряжь, чтобы они не развернули фургон против течения и не перевернули его.

Когда фургон угодил в реку, Джейд едва не вывернуло наизнанку. Грязная вода брызгами разлетелась во все стороны, замочив брезент и часть вещей внутри фургона. Она не смогла сдержать испуганного крика, сорвавшегося с ее губ. Но дети сами тоже кричали, и она подумала, что они вряд ли слышали ее. Она снова попыталась успокоить их как могла, страстно желая, чтобы кто-то помог ей самой справиться со своим страхом.

Фургон слегка качнулся, когда Мэтт, предупредив Джейд, спрыгнул. Она понимала, что должна помочь ему, несмотря на все свои страхи.

— Бет, милая, я должна посмотреть, не нужно ли Мэтту помочь с волами, — обратилась она к испуганной девочке. — Я рассчитываю на тебя, ты должна быть смелой и присмотреть за другими ребятишками, пока я не вернусь. Ты сможешь сделать это, дорогая?

Девочка молча кивнула, в ее голубых глазах стояли страх и слезы, и Джейд едва не осталась там, где была. Но вместо этого она собрала все свое мужество, крепко стиснула зубы и храбро выбралась через задний выход в фургоне. Ее ботинки моментально промокли в грязной воде.

Это, однако, оказалось не последней ее проблемой. Огонь подошел гораздо ближе, чем можно было ожидать за такое короткое время.

Сквозь плотные столбы дыма были видны ярко-красные и оранжевые языки пламени, прокладывавшие себе дорогу по прерии и подбиравшиеся все ближе и ближе. Горящие искры взметались в клубах пепла, словно тысячи огненных мух, грозивших охватить огнем новую территорию. Даже здесь, посреди реки, жар становился нестерпимым, раскаленным воздухом просто невозможно было дышать.

Не обращая внимания на промокшие ботинки, Джейд прошла вперед, пока в передней части фургона не наткнулась на Мэтта.

— Что я могу сделать? — она старалась перекричать грохочущий рев огня.

Сдвинув мокрый платок, закрывавший ему нос и рот, Мэтт дал ей указания:

— Мне нужна одежда… тряпки… чем накрывать волам морды и глаза. Намочи их.

Повяжи мокрый платок себе и детям на лицо, чтобы не обжечь легкие. — Он протянул руку и стряхнул у нее с рукава тлеющие искры. — Прежде всего обвяжи себе голову, а то у тебя обгорят волосы!

Они медленно продвигались по грязной реке, и Джейд быстро сделала все, что он сказал.

В качестве дополнительной меры она намочила несколько одеял и обернула их вокруг испуганных детей, оставив их вместе, как маленькие мумии. Потом схватила ведро и начала поливать водой фургон, упряжь и животных, до которых могла дотянуться, надеясь, что ее подруги приняли подобные меры предосторожности и что они остались невредимыми.

В глубине сознания Джейд понимала, что переселенцы были не единственными, кто стремился переплыть реку, чтобы добраться до спасительного берега. Все дикие обитатели прерий спасались от огня. Река буквально кишела большими и маленькими созданиями, искавшими в ней спасения. Семья скунсов плыла рядом с койотом. Кролик отчаянно работал лапами, вытянув шею, чтобы голова осталась над водой. Змеи проскальзывали мимо, слишком озабоченные спасением от огня, чтобы жалить тех, на кого они обычно охотились.

Мимо проплыли антилопы, такие же грациозные в воде, как и на суше. Но когда Джейд увидела медведя, она быстро забралась в фургон, молясь, чтобы опасное животное побыстрее проплыло мимо.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем она снова ступила на сухую землю. У нее возникло непреодолимое желание упасть на землю прямо возле берега, но ее ноги продолжали передвигаться, чтобы освободить место для тех, кто еще только выбирался из воды и подвергался большой опасности. Им везло, помощь не заставила себя ждать, явившись, откуда ее и не ожидали. Недалеко от берега мормоны расположились лагерем и с распростертыми объятиями принимали всех пострадавших переселенцев.

Учитывая, как быстро Айк нашел их, Мэтт и Джейд были уверены, что он с нетерпением следил за их прибытием. Паренек обхватил Мэтта за талию в сердечном приветствии, двенадцатилетний подросток вряд ли мог бы сделать это при нормальных обстоятельствах из-за страха, что это может показаться слишком детским жестом.

— Мы очень беспокоились за вас, — взволнованно проговорил он. — Джозия просил передать вам, чтобы вы все пришли к нему в фургон ужинать. Если нужно, женщины смогут просушить там одежду и одеяла, а мужчины помогут организовать стоянку, поставить палатки и все остальное.

— Спасибо тебе, Айк. И поблагодари от нас Джозию. — Мэтт тепло обнял мальчика. — Передай ему, что мы скоро придем, хотя, думаю, нам лучше подождать с палатками, пока не убедимся, что огонь не перекинется на эту сторону реки.

Через несколько минут смятения и беспорядка им наконец удалось разыскать подруг Джейд и разместить их фургоны рядом со стоянкой Мэтта. У Джейд отлегло от сердца, когда она увидела, что Билли и девочки добрались до берега целыми и невредимыми, с минимальным ущербом для их фургонов и имущества. Даже ее кобыла, Марвел, хотя и крайне напуганная, благополучно пережила эту беспорядочную переправу.

Они оказались более удачливыми, чем многие другие из их каравана. Еще до наступления полудня, в то время как пожар продолжал бушевать на противоположной стороне реки, печальные новости стали передаваться от одной группы к другой — не всем удалось уцелеть при переправе. Многие получили повреждения, семь человек погибло. Еще одна бедная душа вряд ли сможет пережить сегодняшнюю ночь.

Из числа тех, кто погиб, четверо утонули в этой мелководной реке. Двое маленьких детей, не умевших плавать; одна женщина, чья юбка попала в колесо и затянула женщину под фургон, но это заметили, когда спасти ее уже было невозможно; еще одним оказался мужчина, захлебнувшийся под перевернутой повозкой. Женщину, ехавшую в фургоне, насмерть раздавил огромный бочонок, свалившийся ей на грудь. Один парень был задушен, запутавшись в упряжи, когда его волы понеслись, как бешеные. Паренек-подросток споткнулся и был смят упряжкой обезумевших животных. Искры, попавшие на шляпку маленькой девочки, подожгли ее платье и волосы, и бедный страдающий ребенок лежал, умирая, на руках матери, жизнь постепенно угасала в нем.

Другие страдали от многочисленных, но менее серьезных увечий: ожогов, порезов, сломанных костей, растянутых сухожилий, болевших от горячего воздуха легких. Хотя в их караване не было доктора, среди мормонов был лекарь, который любезно предложил свои услуги. Остальные занимались приготовлением бальзамов и целебных снадобий для облегчения страданий как людей, так и животных или помогали своим соседям чинить фургоны и разбирать вещи.


Мэтту снова пришлось обратиться за помощью к Джейд.

— Я должен утешить тех, кто горюет о потере близких и любимых, — сказал он ей, в его глазах светилась симпатия. — Ты не присмотришь за детьми вместо меня? Проследишь, чтобы они были накормлены, переодеты в сухое платье и уложены спать?

Джейд кивнула.

— Пойди и сам тоже переоденься во что-нибудь чистое, не беспокойся за малышей. Мы с девочками последим за ними.

— Ты сможешь сама найти фургон Элмэнна? — спросил он.

— Если я и не смогу, то уверена, что они пришлют Айка проводить нас, — заверила она его с милой улыбкой. — Не надо больше волноваться, пастор. Иди и занимайся своим делом. И прочти вместо меня небольшую молитву за того обгоревшего ребенка, если ты там будешь, хорошо?

Он с благодарностью поцеловал ее в лоб.

— Не знаю, что я делал бы без тебя, Джейд.

Джейд слабо улыбнулась.

— Это просто чистая удача, только и всего.


Глава 15


Не прошло и пяти минут после ухода Мэтта, как появился Айк в сопровождении Джозии Элмэнна и Томаса Бейли. Объяснив Джейд, как добраться до их стоянки, Джозия сказал:

— Возьмите детишек и идите туда, мисс Донован. Мы с Айком и мистером Бейли установим палатку и все разложим здесь в порядке.

— Это очень любезно с вашей стороны, но я должна сначала помочь моим друзьям, — ответила им Джейд, показав рукой на соседний фургон, где Мэвис и четыре других девушки пытались развести огонь и начать готовить ужин, в то время как Билли занимался волами и упряжью.

Если Джейд и ее компаньонки выглядели перепачканными к концу обычного дня их путешествия, то сейчас они действительно были чумазыми и грязными. Ни у одной из них еще не было времени, чтобы привести себя в порядок.

Полувысохшие пятна грязи покрывали их с головы до ног. Лица также были в грязи и пепле.

Когда-то аккуратно причесанные волосы теперь напоминали птичьи гнезда, они были растрепаны и торчали в разные стороны, как солома. Платки были разорваны, искры прожгли дыры разных размеров на одежде, платья были в грязи, словно они одевались у старьевщика.

— Вы должны извинить нас, — сказала Джейд, сдерживая изумленный смех, когда до нее вдруг неожиданно дошло, какую неряшливую картину представляют они собой, особенно в сравнении с чистоплотными и аккуратными мормонами. — Я знаю, мы, должно быть, выглядим как кучка жалких грязных бродяг, сбежавших из психушки, но когда мы вымоемся, то хорошо выглядим.

Несколько голов повернулись после этой ремарки, демонстрируя Джейд свое неодобрение.

— Говори за себя, милая, — сухо прокомментировала Блисс.

— Да, и если хочешь послушать моего совета, то не смотрись в зеркало, пока хорошенько не отмоешься с мылом в воде, а то испугаешься своего отражения, — отозвалась Фэнси. — Ты выглядишь так, словно ползла по болоту лицом вниз, девочка!

— Очень похожая на старую лошадь в яблоках, на которой много ездили и бросили мокрой, — добавила Мэвис с ехидной улыбкой.

Айк и мужчины весело рассмеялись.

— А вы уверены, что эти женщины ваши друзья? — со смехом спросил Томас.

Джейд пожала плечами.

— Я так думала, но сейчас их очень трудно узнать под всей этой грязью.

— Мы друзья Джейд, все верно, — согласилась Пичес. — И если вам кажется, что это плохо, тогда вам следует послушать, что о ней говорят ее враги!

Джейд состроила рожицу. Затем, собрав все свои хорошие манеры, Джейд сердечно представила всех. Мужчины мормоны, к их достоинству, не моргнули и глазом, когда их познакомили с женщинами с такими невероятными именами как Пичес и Фэнси. Они даже воздержались от обычных в таких случаях комментариев.

Билли, шагнув вперед, чтобы пожать руки Томасу и Джозии, шутливо заметил:

— Знаете, были времена, когда я завидовал вашим парням, что у них не одна жена, но это было до того, как я связался с этими шестью дамами. Как же вы можете выдерживать все это, выслушивать все эти женские перебранки и жалобы изо дня в день? Это все равно что таскать мешок с дикими кошками у себя на поясе.

Джозия рассмеялся.

— Терпение — это добродетель, которую мы начинаем воспитывать с раннего детства, — ответил он, подмигнув ему.

Потом Джозия снова повернулся к Джейд.

— Соберите все, что вам нужно, и возьмите своих подруг и детей в мой фургон. Сара и Анна приготовили большой таз воды для мытья и достаточно супа и хлеба, чтобы накормить небольшую армию. Они с удовольствием помогут вам с малышами. К тому времени, когда вы вернетесь, палатки для вас уже будут готовы.

— Да, мисс Донован, — Томас широко улыбнулся, — после всех тех удивительных вещей, которые Айк рассказал мне про вас, я сочту за честь сделать что-нибудь для вашего удобства и удовольствия.

При этих словах глаза у Джейд невероятно расширились.

— Спасибо вам, мистер Бейли. Мистер Элмэнн, — пролепетала она, сильно покраснев.

При этом она легонько ударила в бок Лизетт, которая с откровенным любопытством наблюдала как за вежливым поведением Томаса, так и за явным смущением Джейд. Она едва не сдержалась, чтобы не шлепнуть Блисс, с трудом сдерживавшую смех и раздувшуюся от этого, как мыльный пузырь, готовый лопнуть.

Даже Мэвис выглядела такой ошарашенной, словно никак не могла взять в толк, что происходит.

Несмотря на усталость, Джейд быстро собрала чистую одежду для себя и для сирот, не переставая удивляться, что мог наговорить Айк Томасу Бейли. Господи, а что, если парень признался, как шпионил за ней в тот день, когда она купалась? Если это действительно так, то она найдет прут, чтобы вздуть этого негодного мальчишку! Да, так она и сделает!


Когда их чумазая группа проходила вдоль лагеря в поисках фургончика Элмэнна, они случайно встретили Сина О'Нилла и его жену.

Джейд впервые увидела ее так близко. Даже принимая во внимание события дня, женщина выглядела хуже, чем все остальные. В порыве сострадания Джейд напомнила себе, что Гвен была беременна, и если эти несколько часов оказались трудными для выносливых мужчин, то несложно представить, какими мучительными они были для женщины, ожидавшей ребенка.

И все же она выглядела ужасно! Ее растрепанные светлые волосы свисали, как солома, на бледное лицо, словно слепленное из сырого теста. Ее бесцветные брови и ресницы совершенно не выделялись на бледном лице, а голубые глаза были настолько светлыми, что мало добавляли к ее бесцветной внешности.

В этот момент любимая жена Сина как раз бранила его, но даже ее раздражение не окрасило ее щеки и не добавило блеска глазам.

— Говорю тебе, мне холодно! — жаловалась женщина, ее писклявый голос напоминал скрежет ногтя по куску шифера. — Перестань быть таким скрягой и добавь еще немного дров в огонь! Разве мой отец дал тебе недостаточно средств, чтобы содержать меня в комфорте, хотя только небесам известно, возможно ли это в этой Богом забытой стране! Даже не знаю, почему я позволила тебе уговорить себя на эту поездку.

Выражение лица Сина было угрюмым.

— Я должен напомнить тебе, ты считала, что это будет большое приключение, — хмуро напомнил он ей. — Кроме того, жена всегда следует за мужем. Да и не мешало бы ей приложить хоть немного усилий, чтобы быть веселой и приветливой. Но все, на что ты способна в последнее время, это хныкать и делать мою жизнь совершенно жалкой.

— Как здорово! — шепнула Блисс, наклонившись к уху Джейд. — Если кто и заслуживает этого, так только он!

— Если бы я знала, что весь твой волшебный шарм и твоя хорошо разыгранная преданность исчезнут вскоре после нашей свадьбы, я бы не вышла за тебя замуж! — жаловалась Гвен. — И вот я здесь, ношу твоего ребенка, а тебя не хватает даже на простую вежливость, чтобы выказать сочувствие к моему сложному положению. Любой другой муж оценил бы, через что я прохожу, и сделал бы все возможное, чтобы выполнить каждое мое желание и потребность. Ты должен быть чутким и внимательным ко мне, пока я чувствую себя так скверно, не дожидаясь, пока я буду просить тебя об этом. И кроме того, разве не из-за тебя я нахожусь в таком положении?

Джейд и Мэвис живо переглянулись, и обе подняли глаза к небу. Очевидно, эта женщина была знакома с мужчинами совершенно другого типа, с которыми им не приходилось сталкиваться. И без сомнения, она ошибочно приняла Сина О'Нилла за одного из таких редких, преданных мужчин.

— Да, — с усмешкой согласился Син. — И ты очень быстро заставляешь меня пожалеть о том небольшом удовольствии, которое я получил, заключая эту сделку! — угрюмо произнес он. — Да ты и не самая любящая девушка, которую мне когда-либо приходилось знать, ты просто неблагодарная колючка.

Ты очень избалованная, и хватит хныкать! Если ты думаешь, что я собираюсь провести свою жизнь, постоянно удовлетворяя все твои прихоти, то тебе нужно поскорее забыть об этом, дорогая. Следить за удобством своего мужа сейчас и всегда — это обязанность жены, если ты этого не знала. И сейчас как раз самое время, чтобы ты прекратила свои вечные жалобы и начала смотреть за мной и моим благополучием.

Прежде чем Джейд поняла до конца, что происходит, она быстро пролетела вперед, мимо ссорящейся пары. Шагая чуть позади нее, Пичес сухо отметила:

— Надо же! Неужели это перебранка в раю, как ты думаешь?

— Мне тоже так кажется, — вмешалась Фэнси.

Лизетт не согласилась.

— Для меня это больше похоже на рычание двух собак, готовых вцепиться друг другу в горло.

— Да ведь это так естественно, что люди выставляют напоказ свое нижнее белье, бранятся на глазах у всех, — спокойно добавила Блисс. — У многих так.

— Лучше закрой уши малышке Заку, — посоветовала Мэвис. — А то он может услышать то, чего не следует.

Джейд покачала головой и продолжала шагать, ведя за собой малышей.

— Пойдемте, дети. Нехорошо слушать, когда другие люди ругаются, даже если они орут так, что мертвого можно поднять.


Сигнал подъема заставил Джейд с удивлением осознать, что она провела всю ночь с детьми в палатке Мэтта. Оглядевшись, она убедилась, что Мэтта здесь не было, по всей вероятности, он даже не появлялся в палатке.

Она занимала его кровать, все одеяла лежали на месте.

Она нехотя приподнялась и, улыбаясь, переложила голову Скитера со своей руки на подушку. После потока просьб, во время которых она быстро растаяла и уступила, Джейд разрешила Скитеру и Эмили положить свои спальные мешки рядом с собой, и теперь она оказалась зажатой между двумя малышами так крепко, как джем между двумя кусочками хлеба. Когда она снова попыталась подняться, то обнаружила, что ее волосы зажаты под спинкой Эмили, а сама девочка уютно посапывала у нее под мышкой.

Когда Джейд повернулась, пытаясь высвободиться от двух спящих ангелочков, ее щека уткнулась в подушку, на которой она лежала.

Подушка Мэтта. Проспав на ней целую ночь, она не сомневалась, что смогла выбрать ее из сотен других. Эта подушка хранила его запах, таинственное, очаровательное сочетание запахов, свойственных только ему одному.

Всю долгую ночь это ощущение волновало ее чувства, пробуждая сладостные, томящие мечты о нем.

Позволив себе еще несколько минут понежиться, Джейд закрыла глаза и попыталась воссоздать один из этих полузабытых прекрасных снов. Перед ней возник его образ. Черные волосы, спадавшие на лоб, когда его лицо наклонялось к ней. Пронзительные голубые глаза, чистые и глубокие, как прозрачное озеро в прекрасный летний день. Белые зубы, обнажавшиеся, когда на его губах появлялась волнующая улыбка, которая делала его похожим и на мошенника и на принца, и таким необыкновенно неотразимым, притягательным мужчиной.

Джейд невольно улыбнулась образу, созданному в ее воображении. Она вздохнула и, хотя ей не хотелось расставаться со своей мечтой ради очередного нудного и пыльного дня путешествия, она заставила себя открыть глаза. От зрелища, представшего перед ее глазами, у нее перехватило дыхание. Мэтт склонился над ней, его лицо находилось в нескольких сантиметрах от ее, а его палец едва касался ее губ, и ее губы вытянулись, чтобы коснуться его. Его улыбка была нежной, но немного грустной. Его глаза были наполнены обожанием и печалью.

— Доброе утро, солнышко, — тихо прошептал он, коснувшись теплым пальцем ее ищущих губ. — Мне очень хотелось увидеть, какой ты бываешь утром, вся теплая ото сна, заспанная и растрепанная. Я представлял себе твои роскошные волосы, раскинувшиеся на моей подушке, твои разрумянившиеся щеки и твои глаза, похожие на мягкий изумрудный бархат. Но реальность превзошла все мои ожидания, милая.

Он расплылся в улыбке и игриво добавил:

— Однако даже в самых скромных моих мечтах ты не лежала в моей постели одетой с головы до ног, да еще с двумя маленькими стражниками, охраняющими твою честь.

Когда она заговорила в ответ, то его палец следовал за каждым движением ее губ:

— Они захотели спать со мной. Я не могла отказать им.

— Я просто должен как можно скорее выпытать у них секрет убеждения, не важно, что для этого потребуется, — подкуп, угрозы или пытки.

Его губы приблизились и поцеловали ее, когда Скитер начал шевелиться. С другой стороны от Джейд просыпалась Эмили, сонно зевая. Мэтт усмехнулся и снова сел на корточки, добавив с кислым юмором:

— Мне следовало бы учесть, что они знают, когда просыпаться. Поэтому мне придется более точно рассчитывать время, если я собираюсь незаметно проскальзывать мимо твоих маленьких центурионов.

Поднявшись, он посмотрел сверху на всех троих, в его глазах снова промелькнула скорбь и печаль.

— Завтрак уже готов, и тебе с детьми лучше поспешить. Панихида начнется через полчаса, а после Э1 ого фургоны сразу же двинутся в путь.

Не найдя, что ответить, Джейд просто кивнула и задумчиво проводила его взглядом, когда он вышел из палатки, его широкие плечи ссутулились под тяжестью скорбного бремени.


Похороны были короткими, но Джейд они показались вполне соответствующими случаю, когда Мэтт обратился к Богу принять души покинувших их братьев и сестер в свое Царствие Небесное. И помочь пережить это горе их близким и родным.

Как только переселенцы повернулись спиной к свежим могилам, приготовившись к встрече с новыми опасностями, которые таила в себе лежавшая впереди дорога, Джейд обратилась к Мэтту:

— Ну что ж, преподобный Ричарде. Ты исполнил свой долг, теперь забирайся внутрь своего фургона и поспи немного, пока у тебя глаза не вылезли из орбит, — резко сказала она ему. — Сегодня я поведу твою упряжку.

— Да я в порядке, — ответил он ей. — То, что я не поспал одну ночь, совсем не повредит мне.

— Может, и нет, но, без сомнения, ты будешь раздражительным, как медведь с пораненной лапой. — Она кокетливо приподняла бровь и с улыбкой продолжила:

— Я только забочусь о благополучии детей, пойми. Я не хочу, чтобы они терпели твое раздражение и недовольство, если у тебя будет плохое настроение.

— И это говоришь ты? — Его бровь тоже приподнялась, словно в ответ на ее выражение.

— Да, — безапелляционно заявила она, уперевшись одной рукой в бедро, а другой указывая на фургон. — Я устала от твоих жалких аргументов, Мэтт. Забирайся внутрь и освободи достаточно места, чтобы расположить свое долговязое тело, пока не упал лицом на землю и не повредил свой красивый нос.

Он хмыкнул в ответ:

— Я, может, и высокий, но я был бы благодарен тебе, если ты не будешь называть меня долговязым. У меня все мускулы развиты равномерно, и я с удовольствием продемонстрирую тебе это, если ты не веришь мне на слово.

Сморщив нос и сверкнув глазами, она фыркнула:

— Какой же ты неисправимый хвастун.

Хватит зря тратить время.

Вытянувшись на постели в фургоне, он повернулся, услышав ее заключительный комментарий, и слегка улыбнулся.

— Только постарайся не раздавить там детей, слишком ты громоздкий багаж.

Он удивленно покачал головой.

— Для создания, ростом не выше кузнечика, у тебя слишком острый язык.


Прерия вдоль южной береговой линии реки, насколько хватало глаз, все еще продолжала дымиться. Поэтому у переселенцев не оставалось иного выбора, кроме как двигаться чуть западнее от каравана мормонов, чтобы обеспечить травой своих животных. К счастью, эта дорога шла параллельно их пути на Орегон и им не пришлось сильно отклоняться от своего маршрута. Тем более, что следовать по этому пути им предстояло только до тех пор, пока не встретится место, где на правом берегу реки не выгорела трава.

Пока же они передвигались бок о бок с мормонами. В караване, направлявшемся в Орегон, осталось всего несколько человек, кто сохранил свои предубеждения и был недоволен создавшейся ситуацией, но большинство переселенцев были благодарны за помощь, так бескорыстно оказанную мормонами.

Одним из тех, кто был особенно доволен таким соседством, оказался Томас Бейли. Вежливый гигант появлялся каждый день, чтобы помочь Джейд и ее подругам поставить палатки или сложить их, или предложить свои услуги в других делах. Девушки считали это весьма любезным со стороны Томаса и в то же время нещадно дразнили Джейд тем, что она собрала толпу поклонников и сама не знала, что с ними делать. Мэвис была достаточно высокой для женщины и поэтому сразу же положила глаз на высоченного мормона.

— Вот настоящий мужчина, на которого может взглянуть женщина, — заявила она, обмахивая себя рукой. — Если ты решишь, что он тебе не нужен, Джейд, оставь его для меня. Я не стану возражать, если он будет крутиться возле меня.

Между тем с каждой пройденной милей Мэтт становился все ворчливей.

— Этот парень еще более надоедливый, чем О'Нилл, — раздраженно говорил он, показывая рукой в сторону Томаса, чистившего лошадь Джейд. — Если он так и дальше будет драить кобылу, то сдерет с нее всю шкуру.

— Он просто очень отзывчивый, Мэтт, — отозвалась Джейд, скрывая улыбку. — Мне кажется, это очень дружественно с его стороны.

Мэтт недовольно хмыкнул.

— Щенки тоже бывают дружелюбными, Джейд, но у них есть неприятная привычка мочиться на ногу.

Джейд захихикала.

— О, я уверена, Томас не делает ничего такого неприятного.

— Этот назойливый увалень может оказаться гораздо хуже, дай только ему шанс.

— Ты просто ревнуешь, потому что он больше тебя.

— Да меня это не волнует, будь у него мускулы даже на ушах, — возразил Мэтт назидательным тоном. — И если я ревную, то совсем по другой причине, не этой. — Он обвиняюще посмотрел на нее своими голубыми глазами. — Каждый раз, когда я оглядываюсь, вижу, как ты просто ловишь каждое слово этого парня, хлопая своими длинными ресницами, и замираешь перед ним.

— Мэтт Ричарде! Тебе прекрасно известно, что я не делаю ничего подобного!

— Но ты также ничего не делаешь, чтобы не привлекать его внимания к себе.

— Я не хочу ранить его чувства.

Мэтт в отчаянии всплеснул руками.

— А почему, черт возьми? Кажется, ты не собираешься попирать и мои чувства!

— О, ради Бога! — воскликнула Джейд. — Я же не собираюсь выходить за него замуж!

— Скажи ему об этом! — ответил Мэтт.

— Скажу, когда он попросит меня об этом.


Глава 16


Этот день наступил раньше, чем ожидала Джейд. Через два дня Томас пригласил ее прогуляться с ним недалеко от лагеря, заверив, что они не будут терять из вида фургоны, чтобы она не сомневалась в честности его намерений. С некоторым колебанием Джейд согласилась, хотя с каждым шагом она ощущала все более озабоченный взгляд Мэтта на своей спине.

Отойдя на небольшое расстояние от лагеря, Томас повернулся к ней и с трогательной искренностью попросил Джейд стать его женой.

— Ты оказываешь мне честь, Томас, — спокойно ответила она. — Действительно так. Но я не могу выйти за тебя замуж.

— Это потому, что у меня уже есть жена? — спросил он.

У Джейд открылся рот, и она в немом шоке уставилась на него. Этот парень провел в их лагере столько времени, и она считала, что хорошо знает его, но у нее и мысли не возникло, что он уже женат.

— Это достаточная причина, я полагаю, особенно если бы я знала об этом раньше. Но дело в том, что я не люблю тебя. Ты мне нравишься, но этого недостаточно, чтобы связать свою жизнь с твоей.

— И нет никакого шанса, что ты сможешь полюбить меня? — продолжал настаивать он. — Я спокойный человек, и со мной нетрудно будет жить.

— Ты замечательный парень, я в этом уверена, но у меня свои собственные планы.

— С пастором? — Встретив ее удивленный взгляд, он пояснил. — Я слышал, как женщины говорили об этом.

— Им просто больше не о чем судачить.

Но в любом случае, нет.

Томас пожал плечами.

— Он хороший человек. И если я не могу иметь тебя… — Его голос осекся.

— Думаю, мне лучше вернуться назад, — ответила ему Джейд, не желая продолжать разговор. Когда он хотел было проводить ее, она движением руки остановила его. — Я лучше пройдусь одна, если ты не возражаешь. Мне нужно собраться с мыслями.

Джейд пришла, чтобы увидеть, как Шарлотт Клевер любезничала с Мэттом возле его костра. Когда она проходила мимо, то женщина бросила на нее самодовольный взгляд и придвинулась к Мэтту, склонив к нему голову в доверительном, интимном жесте. Мэтт не сразу заметил присутствие Джейд, и она уже прошла мимо его фургона, когда он увидел ее.

Увидев ее, он вопросительно приподнял свою бровь, словно говоря: «Ну так ты не хочешь меня, да?»

К тому моменту, когда Джейд добралась до своей палатки, она чувствовала себя совершенно разбитой от усталости. Мэвис была единственной, кто находился в палатке.

— Эта Шарлотт все еще развлекает Мэтта» — сухо прокомментировала она.

— Ха! Она все время вешается на него и липнет, как мокрое белье! — парировала Джейд, рассерженно бросившись на свою постель.

— И именно это так тебя разозлило? — удивилась Мэвис. — Милочка, если ты не заметила, так эта женщина навязала свою компанию пастору в то самое мгновение, когда услышала, что тебя позвал Томас. Полагаю, она вообразила, что ты после себя оставила дверь широко открытой, и бедному мужчине так нужно дружеское плечо, на котором он мог бы поплакаться. Она из кожи вон лезет, лишь бы привлечь к себе его внимание. Даже удивительно, как это она еще не разделась догола и не пробралась к нему в фургон!

— Я заметила, и она вполне может взять его себе! И ты тоже отправляйся к Томасу Бейли! — Джейд махнула рукой в сторону реки. — Я оставила его там, ему нужно немного приободриться. Если ты поторопишься, то, может, застанешь его там, и он очень смущен, пытаясь понять, почему я отказалась выйти за него замуж, но должна тебя предупредить, что у него уже есть жена, хотя он не прочь приобрести еще одну. Ох эти мужчины! И зачем только Бог создал эти несносные создания!

Джейд все еще продолжала ворчать и ругаться, больше для своего спокойствия, чем для Мэвис, в то время как ее подруга тихо выскользнула из палатки и отправилась в направлении, указанном Джейд.


Однажды в ранний предрассветный час, когда небо еще только начинало сереть, а в палатке было темно, Джейд проснулась от какого-то фырканья и сопения. Сначала она подумала, что это одна из девушек только что пришла и пыталась раздеться без света; или, возможно, Фэнси снова начала храпеть, как это иногда с ней бывало. Шум прекратился, и Джейд снова было задремала, когда услышала царапанье.

Очевидно, она оказалась не единственной, кого это разбудило, через несколько секунд раздался недовольный голос Блисс:

— Черт возьми! У кого из вас появились блохи, может, вы выйдете чесаться на улицу и дадите остальным поспать?

— Должно быть, это Фэнси, — сонно пробормотала Лизетт.

— Вот и нет, — зевнула Фэнси. — Я не храплю.

— Ну, то уж точно и не я, — прошептала Пичес. — Да помолчите вы немного!

Несколько минут все было тихо, хотя странный резкий запах стал распространяться в палатке. Затем раздался громкий вопль.

— О, Боже! — закричала Мэвис, остальные мгновенно избавились от остатков сна. — Здесь скунс!

Какое столпотворение тут началось. Крича громче, чем обезумевшие койоты, женщины повскакали со своих постелей из-под груды одеял и, сталкиваясь друг с другом, кинулись к выходу. Они выскочили из палатки как три пары обезумевших газелей.

Мэтт проснулся от первого же громкого крика, сердце бешено забилось у него в груди.

Не отдавая отчета в своих действиях, он вскочил с постели и быстро натянул бриджи поверх трусов. В спешке забыв про рубашку и ботинки, он выскочил наружу с одной только мыслью, вертевшейся у него в голове, — нужно спасти Джейд от любой угрожавшей ей опасности.

Добежав до соседней палатки, Мэтт резко остановился, с трудом воспринимая невероятное зрелище, представшее перед ним. В неярком предутреннем свете он насчитал полдюжины весьма изысканных полуодетых девиц, коих ему доводилось видеть, — все они дрожали и тряслись, размахивая обнаженными руками, их ноги и грудь также были обнажены, своим видом они напоминали русалок в лунном свете.

Определенно, никто из них не привык носить скромные и привычные ночные рубашки.

Напротив, они были разодеты в разноцветные шелка и сатин, украшенные разнообразными бантами и оборками. Он с изумлением заметил также корсеты, соединенные с коротенькими французскими трусиками, прозрачные комбинации и коротенькие пышные нижние юбочки, перехваченные красивыми поясами.

И Джейд… Джейд щеголяла в сорочке с глубоким вырезом, которую надевают под вечернее платье, а бретельки, предназначенные для прикрепления рукавов, спадали ей на плечи.

Эта сорочка из блестящего изумрудного шелка, плотно облегавшая ее тело, была сильно присборена на талии и спадала до колен красивыми фалдами. Ее груди казались белыми, как снег, на фоне черного кружева, которым был отделан вырез.

У Мэтта пересохло во рту от такого количества прекрасной плоти, представшей перед его жадным восхищенным взором. Возбужденные крики женщин наконец вернули его к действительности.

— Эта тварь коснулась моей ноги! — причитала Блисс. — У меня нога мокрая!

— Она пыталась укусить меня! — воскликнула Лизетт, ее французский акцент исчез таинственным образом.

— Что же нам делать? Нам надо выгнать его из палатки, — громко заявила Фэнси.

— Да я бы лучше сожгла эту проклятую вонючую палатку, чем снова возвращаться туда. Господи, наши постели и одежда больше не будут пахнуть, как раньше.

— Тьфу! — Это Джейд, когда она, поставив руки в бока, повернулась в сторону палатки. — Разве это не достойный конец так ужасно начавшейся недели?

Мэтт подумал, что ему следует быстро взять ситуацию в свои руки, пока они громкими криками не подняли весь лагерь, и тогда все станут свидетелями умопомрачительного зрелища девушек в их довольно необычной одежде. Если это не приведет к разгулу необузданных страстей, то тогда это не страшно!

— Дамы! Что здесь происходит? — спросил он, привлекая наконец их внимание. И тут же на него обрушился поток взволнованных воплей, когда шесть голосов одновременно пытались ему все объяснить и попросить помощи.

Он поднял руки, пытаясь установить тишину.

— Успокойтесь, а то скоро здесь соберется весь лагерь узнать, что случилось — и увидит то, что видеть не следует.

Шесть пар глаз округлились — девушки опомнились, что стоят на улице в нижнем белье. Блисс первая пришла в себя.

— Ты прав, преподобный. Если они захотят посмотреть это шоу, то за это надо заплатить хорошие деньги. А беда в том, что в нашу палатку забрался скунс и все там забрызгал, и одеяла, и одежду.

— Да, — Фрэнси сморщила нос. — Это просто чудо, что он не забрызгал нас. Думаю, мы выскочили так быстро, что он не успел хорошо прицелиться.

Сейчас, когда она упомянула об этом, легкий ветерок донес резкий ядовитый запах. Несмотря на все усилия, Мэтт не смог сдержать улыбку.

— Скунс? По тому, как вы кричали, я был уверен, что это змея, по крайней мере, или что-то еще более страшное.

— Ну, если тебе он кажется таким безобидным, тогда пойди и выгони это животное, — с вызовом произнесла Джейд, сделав ошибку, что снова привлекла к себе его внимание.

Его взгляд медленно скользил по ней, страсть горела в его глазах. В ответ на его взгляд у Джейд закипела кровь, и по телу пробежали мурашки.

Ее собственный взор уставился на его широкую голую грудь и темные волосы, покрывавшие ее. Неожиданно ее ладони покрылись потом, а пальцы сжались от желания дотронуться до этих курчавых волос. Ее язык бессознательно облизал неожиданно раскрывшиеся губы.

— Женщина, ты доведешь меня до крайности в эти дни, — прошептал он хриплым голосом. — Разве ты не знаешь этого? — Он резко покачал головой, словно пытаясь прояснить ее. — Если в тебе есть хоть капля милосердия, то ты возьмешь одеяло из моей палатки и укроешься им. С головы до ног.

— А как же другие девушки? — прошептала она, все еще не отрывая от него взгляда.

— Они не действуют на меня так, как ты.

— Пусть так и будет, — со смехом произнесла Мэвис, отвлекая их от завороженного созерцания друг друга, — у нас есть чистая одежда в фургоне. Если ты позволишь нам воспользоваться твоими апартаментами, чтобы помыться и переодеться, то мы все быстро приведем себя в порядок.

Мэтт кивнул.

— А я отправлюсь за этим маленьким шельмецом, который стал причиной всего этого хаоса.

Пока женщины переодевались, Мэтт взял швабру, повязал лицо платком и вошел в палатку. Немного погодя, после тщательного обследования, он вышел, не обнаружив дурно пахнущего преступника.

— Его там нет, — объявил он, сильно кашляя.

— Но он был там, — решительно заявила Джейд.

Мэтт потер слезившиеся глаза.

— О, я ни на минуту не сомневался в этом.

Там все пропиталось этим резким запахом.

Однако сам маленький вонючка исчез, возможно, напуганный вашими кошачьими воплями.

— И оставил после себя такую вонь. Господи, хоть бы день оказался хорошим, несмотря на такое плохое начало!

Днем не произошло ничего особенного, не считая того, что им пришлось привязать брезент палатки сбоку от фургона, пока не будет случая постирать его и просушить. Во время остановки в полдень несколько женщин из лагеря мормонов одолжили им для ночлега лишние одеяла и предложили несколько резаных и высушенных помидоров, которые, как они утверждали, способны уничтожить неприятный запах. Замочив палатку и свои постельные принадлежности в томатном соке, Джейд и ее подруги провели ночь вместе с сиротами в палатке Мэтта, в то время как сам он расположился на ночь под своим фургоном, возбужденный мечтами о Джейд, какой он увидел ее сегодня утром в том восхитительном зеленом одеянии.


Слезящиеся глаза, сопливые носы, кашель — реакция на запах от ядовитой жидкости скунса, казалось, затянулась дольше, чем следовало бы. В то время как Джейд и другие девушки быстро оправились, Мэвис становилось все хуже. То же происходило и с Мэттом, хотя он не так долго вдыхал эту вонь, как женщины, которые отстирывали брезент и все, что было в палатке. Было очень странно, что у детей тоже вскоре проявились похожие симптомы, так же как и у многих других людей, кто даже и не проходил мимо «кошачьего фургона» после случая со скунсом.

Малыш Зак страдал сильнее других, и именно поэтому Мэтт попросил Джейд присматривать за ним.

— Бет сама не очень хорошо себя чувствует, — пояснил Мэтт, надвигая на лоб шляпу, чтобы затенить свои покрасневшие, воспаленные глаза. — Она уже просто не знает, что с ним делать, ничто, кажется, не может успокоить его.

Джейд никогда не ухаживала за больным ребенком. По правде говоря, она не считала себя довольно умелой в обращении и со здоровым ребенком, едва зная, как его перепеленать и накормить! И почему Мэтт захотел, чтобы она ухаживала за Заком?

Джейд сочла за лучшее посоветоваться с кем-то более опытным, чем она сама. Поэтому она обратилась за советом к Тилде.

— Похоже, у него насморк или режутся зубки, хотя он еще слишком маленький, чтобы у него прорезались зубки. Сколько ему сейчас, месяца четыре? — спросила пожилая женщина.

Джейд кивнула.

— Как же мне узнать, что с ним?

— Ты и не узнаешь, — ответила Тилда. — Пока у него не появятся зубки или не прекратится насморк.

Джейд прижалась щекой к лобику ребенка.

— Мне кажется, у него температура.

Тилда коснулась его лба.

— Возможно, ты и права, но, может, не о чем и беспокоиться. У детей часто так бывает, когда режутся зубки, или в других случаях, когда им бывает плохо. А нет ли у него на попке сыпи?

— Да не больше, чем было бы у меня, если бы мои трусы всегда были мокрые, — кисло заметила Джейд, вызвав смех пожилой женщины.

— Вокруг столько народа кашляет и чихает, поэтому мне кажется, что у него просто насморк, — заявила Тилда. — Я приготовлю крепкий чай из травы и говяжий бульон, и все как рукой снимет.

Тилда ошиблась в своем прогнозе. На следующее утро Зак весь покрылся сыпью, большие красные пятна покрывали все его тельце с головы до ног. Затем сыпью начали покрываться Бет, а вслед за ней Эмили и Скитер.

Встревоженная, Джейд послала Блисс за доктором мормоном. Он прибыл вместе с известием, что Мэвис находится в лагере мормонов, у нее корь, и Ханна и Том Бейли взяли ее в свой фургон, пока она не поправится.

Через несколько минут доктор определил, что дети страдают от той же самой болезни.

— Не беспокойтесь, — сказал он Джейд. — Корь редко бывает со смертельным исходом, разве что только для индейцев, и длится всего несколько дней. — Потом он дал ей дальнейшие указания. — Вымоченная кора ивы поможет снять жар, а горстка соды, растворенной в теплой воде, снимет зуд. Кроме этого, они должны побольше спать и держаться подальше от солнца.

— Сода у меня есть, но где же в этом пустынном месте я могу добыть кору ивы? — растерянно спросила Джейд.

Джентльмен дружелюбно кивнул ей.

— Я пришлю вам немного. У Марты она всегда под рукой.

Он вышел было из палатки, как вдруг его голова снова просунулась внутрь.

— Если бы я был на вашем месте, то приготовил бы в фургоне побольше места, чем вы планировали, мисс Донован, да и заварил побольше этого чая. Судя по всему, у вас на руках еще один пациент с корью. Преподобный Ричарде тоже заболел.


Мэтт оказался самым тяжелым из всех ее пациентов. Даже Зак не мог сравняться с ним по требовательности, пока Джейд не поклялась, что с удовольствием передаст его на попечение Шарлотт Клевер. Правда, Шарлотт не могла заняться им, потому что сама заболела.

К счастью, из всех подруг Джейд только Мэвис свалилась больная, а остальные девушки с удовольствием помогали Джейд с Мэттом и детишками.

В первые полтора дня фургоны двигались как обычно. Они не могли позволить себе часто останавливать караван из страха оказаться в таком же катастрофическом положении, как партия переселенцев, двигавшихся на Доннер в 1846 году. Они должны, насколько возможно, соблюдать график, чтобы пересечь горы до того, как все перевалы завалит снег. Однако, когда заболела почти треть переселенцев, когда многие дети и подростки, превозмогая хворь, пытались править фургонами, караван вынужден был остановиться.

Многие из заболевших переселенцев поспешили обвинить мормонов во вспыхнувшей эпидемии несмотря на то, что у мормонов тоже были больные корью.

— Если кто и заразил еще кого-то, то он и сам не берегся, — ворчал Мэтт, яростно скребя двухдневную щетину, которая раздражала его. Джейд запретила ему бриться, боясь, что он заденет сыпь на лице и останутся шрамы.

Она даже спрятала его бритву и отказалась сказать, куда. Маленькая рыжеволосая девчонка превратилась просто в ведьму!

Джейд убрала его руки от его лица.

— Держи свои пальцы подальше от этих пятен и лежи спокойно, а то я надаю тебе по рукам деревянной ложкой! Господи, да ты в десять раз хуже любого из малышей.

Она смочила в содовом растворе полотенце и начала протирать его грудь. Это было одновременно и пыткой, и удовольствием: она могла прикасаться к нему, пробегать пальцами по мягким упругим волосам на его груди, ощущать его тепло под своими руками, дотрагиваться до его крепких мускулистых рук и плеч.

Она не осмеливалась протирать его тело ниже пояса, хотя, даже если удалось бы это делать незаметно для детей, она была уверена, что Мэтт не позволил бы. Эта, забота о нем поднимала ей настроение, помогала ей выдержать, когда к концу дня у нее совсем не оставалось сил.

Если эти периодические протирания были испытанием для Джейд, то для Мэтта они превращались в настоящую пытку. Сода успокаивала его воспаленную, усыпанную язвочками кожу, но нежные руки Джейд просто лишали его стойкости и выносливости. Он с трудом подавлял желание повалить ее на спину и дать ей хорошую порцию ее собственного лекарства, но дети лежали в нескольких метрах от него, чуть ниже. К тому же именно сейчас он чувствовал себя слишком слабым для таких энергичных действий, да и вне сомнения, он выглядел так же плохо, как и чувствовал себя, и был не таким уж желанным. Но когда он поправится, то постарается сполна отплатить ей за эти дьявольские пытки!

Закончив с ним, Джейд занялась своими маленькими пациентами. Глаза Мэтта следили за каждым ее движением, когда она переходила от одной кровати к другой. Зак тихонько захныкал во сне, Джейд проверила его пеленки, убрав темные кудри с его маленького лобика.

Она осторожно вытащила большой пальчик изо рта Эмили и поцеловала мирно посапывающую девочку в румяную щечку. С подбадривающей улыбкой она убедила Бэт выпить еще одну чашку чая.

Скитер в немой мольбе протянул к ней руки, а она устроила малыша на колене и начала тихонько покачивать его. Мэтт заметил, что Джейд часто прижимала Скитера к себе и напевала ему. Это было очень трогательно, особенно если учесть, что малыш не мог слышать ее.

— Ты напрасно это делаешь, ты же знаешь, — сказал он, стараясь говорить как можно тише, чтобы не разбудить остальных.

— Я знаю, но это единственный способ, чтобы он мог слышать мою песню, — отозвалась она, в ее глазах блестели слезы нежности, когда их глаза встретились.

Его сердце болело за обоих, и за женщину, и за ребенка.

— Милая, не имеет значения, как близко ты будешь держать его или как сильно ты желаешь этого, он все равно не услышит тебя, — тихо и печально произнес он.

Она покачала головой, легкая улыбка появилась у нее на губах.

— Нет, он может. По-своему, конечно. Посмотри, как он кладет свои пальчики мне на горло, как его голова прижимается к моей груди? Он ощущает вибрации, Мэтт. Он чувствует музыку, впитывает ее в себя, слушает своим телом и сердцем.

Мэтт с трудом проглотил тяжелый ком, неожиданно подступивший к горлу.

— Это самая прекрасная вещь, которую я когда-либо слышал.

Продолжая наблюдать за ней, Мэтт подумал, какой удивительно нежной была она с детьми, несмотря на свои непреклонные утверждения об обратном. Может, у нее и не было большого опыта в обращении с детьми, но ее любовь преодолевала все. И она действительно любила их. Это было совершенно очевидно — и ласковое прикосновение ее руки, и нежный тон ее голоса, и искры радости, вспыхивавшие в ее изумрудных глазах. То же самое появлялось время от времени и по отношению к нему, сознавала она это или нет.

Мэтт удовлетворенно вздохнул. Она, может быть, и не хочет, и даже не собиралась, но он мог поклясться своим последним долларом, что Джейд любит его. И теперь все, что ему предстояло сделать, это заставить ее признать это — и перед собой, и перед ним.


Глава 17


Син О'Нилл был прирожденным беспринципным негодяем, каких поискать. Поэтому Джейд не очень удивилась, когда он подкараулил ее возле палатки Мэтта в один из дней, когда половина лагеря болела, а другая половина ухаживала за больными. Ее руки были заняты свежевыстиранным бельем, поэтому ей не удалось увернуться, когда он грубо схватил ее за руку и заставил остановиться.

— Что тебе надо, Син? — потребовала она ответа, глядя на него поверх груды простыней.

— Самый глупый вопрос, который я когда-либо слышал, — с ухмылкой ответил он. — Ты знаешь, чего я хочу, милочка. Я хочу того же, что ты даешь пастору.

Джейд кивнула и рассмеялась.

— Ты уверен? А то я принесу тебе целое ведро заваренной ивовой коры прямо сейчас, — ответила она.

— Попридержи свой язык, когда говоришь со мной, Джейд, — нахмурившись, предупредил ее Син. — Тебе очень скоро может понадобиться моя помощь, видишь ли, тебя запросто могут выкинуть из этого каравана.

Ходят разговоры, что ты обольщаешь преподобного, пока бедный мужчина слишком болен и не может сопротивляться тебе, а ты подчиняешь его своей изощренной воле, пользуясь его слабостью.

Она бросила на него испепеляющий взгляд.

— Надо же, а я удивлялась, откуда берутся эти слухи. Может, это та самая ирландская змея, которую пропустил Святой Патрик и не вырвал ей ядовитые зубы? Похоже, распространение сплетен стало твоим призванием, Син, и там, где ты появляешься, сразу начинает завариваться каша. Смотри, как бы ты сам не оказался бы выброшенным из каравана за свой язык.

— Ты очень быстро изменишь свое настроение, когда тебе понадобится, чтобы я поручился за тебя, милочка!

— Похоже, я слышу, тебя зовет твоя жена.

Пойди и успокой ее. А я лучше займусь делом, чем целый день выслушивать твою чепуху.

— Все верно, О'Нилл. Последуй совету женщины. — От входа в палатку раздался голос Мэтта, в котором звучало предупреждение. — Иди домой, как и положено хорошему парню.

Син повернулся и встретил потемневший сердитый взгляд Мэтта.

— Ха! — презрительно засмеялся он. — И кто меня заставит уйти? Джейд слишком мала, а ты выглядишь не сильнее мокрого новорожденного щенка.

— Это мы еще посмотрим, кто из нас слаб, а кто нет, — ответил Мэтт, огонек борьбы загорелся у него в глазах. Он шагнул вперед. — Отпусти ее руку, О'Нилл, или ты из тех типов, кто прячется за спинами женщин, когда дело доходит до хорошей настоящей драки?

Син отпустил Джейд и толкнул ее к Мэтту.

Она почувствовала, как он слегка покачнулся от столкновения.

— Ты не можешь сделать этого, Мэтт, — заговорила она, с мольбой глядя ему в глаза. — Тебе даже еще нельзя вставать с постели.

Его взгляд не отрывался от Сина. Он просто протянул руку и спрятал ее за своей спиной.

— Иди, Джейд. Займись детьми.

Джейд и не подумала послушаться. Хотя она знала, что не было возможности предотвратить столкновение этих двух мужчин, она будет проклята, если просто спрячется внутри, как черепаха в своем панцире. Если эти два упрямых осла решили драться и выбить жизнь друг из друга, то она намерена остаться — хотя бы ради того, чтобы быть уверенной, что Син не попытается предпринять ничего более подлого, чем драться с больным человеком, который едва держится на ногах.

Комок подкатил у нее к горлу, когда она смотрела, как два противника стояли на месте, оценивая друг друга, выбирая момент для начала борьбы. У Мэтта, если бы он был здоров, было бы значительное преимущество. Он был выше, его руки длиннее и более мускулистые.

Но несмотря на недостаток роста, Син напоминал небольшого крепкого бойцового петуха, и у Джейд возникло смутное ощущение, что это не первый кулачный бой, в который он ввязался, но он мог оказаться и последним.

Мэтт мог случайно запросто убить его в последующие несколько минут, и если огонек в глазах преподобного мог служить каким-то показателем, то Сину благоразумнее было бы спастись бегством.

Но Мэтт был явно ослаблен болезнью. Даже сейчас его воспаленные глаза щурились от яркого солнца. Драка еще не началась, а пот уже выступил у него на лбу и блестел на груди.

В других обстоятельствах он мог бы быть опасным противником, но здесь… сейчас… босой и больной…

Син ударил первым, его кулак попал Мэтту в челюсть. Голова Мэтта резко дернулась в сторону, он чуть покачнулся, но равновесия не потерял. Он ловко увернулся от второго удара Сина и нанес ответный удар в незащищенную грудь противника, от которого тот согнулся пополам. Наклонив голову, Син рванулся вперед и ударил Мэтта по ребрам. От этого толчка колени Мэтта подогнулись. и оба мужчины рухнули на землю, Син оказался наверху. Но ненадолго. Ловко изогнувшись, Мэтт опрокинул Сина на спину и зажал его.

— Все кончено, О'Нилл. Убирайся отсюда, пока еще можешь, а то как бы не пришлось уползать, — произнес Мэтт. Этот короткий бой стоил ему многих усилий, но силы у него еще не истощились, он крепко удерживал Сина под собой.

После долгого напряженного момента, когда оба врага продолжали смотреть друг на друга, Син наконец кивнул.

— Ладно. Я уйду.

Мэтт сразу же ослабил хватку и начал медленно подниматься на ноги. И в это мгновение Син нарушил свое слово. Его руки схватили Мэтта за горло, одной ногой он ударил Мэтта по голой голени, а коленом по бедру другой ноги. Застонав от боли, Мэтт согнулся и рухнул сверху на своего противника. Но на этот раз он не смог удержать его внизу. Син высвободился и поднялся на ноги. Прежде чем Мэтт смог собраться, подлый ирландец подскочил к незащищенной спине Мэтта и сзади крепко вцепился ему в горло, изо всех сил сжимая руками.

Джейд была уверена, что шея Мэтта готова сломаться в любую минуту, а если и нет, то Сип задушит его до смерти. Она слышала, с каким трудом дышал Мэтт, ему приходилось бороться за каждый глоток воздуха, а его лицо из бледного превратилось в темно-красное.

С паническим криком Джейд отбросила простыни и кинулась на Сина.

— Прекрати! — кричала она. — Ты же убьешь его Словно дикая кошка, Джейд царапала и била Сина, куда могла достать. Вцепившись ему в волосы, она оттянула его голову назад. Впилась зубами ему в ухо, продолжая визжать так, что у него едва не лопнули барабанные перепонки.

Сип с воем повернулся, пытаясь избавиться от этого кровожадного духа, вцепившегося в него. Но Джейд не собиралась так легко отпускать его. Она присосалась к нему, как пиявка, пока Сину не пришлось отпустить Мэтта, чтобы сбросить с себя Джейд. Но от нее не так легко было освободиться, она пускала в ход ногти и зубы.

Мэтт поднялся на ноги, шатаясь и покачиваясь. Его затуманенное зрение прояснилось как раз в тот момент, когда Син во второй раз грубо отбросил от себя Джейд. Она упала на спину, и разъяренный Син начал приближаться к ней.

— О'Нилл! — проревел Мэтт. Тот замер на полпути. — Иди сюда, мелкий хорек, — вызвал его Мэтт. — Давай покончим с этим раз и навсегда.

Вызов сработал. Син направился к нему, ярость сверкала в его глазах, а дьявольская улыбка застыла на его лице.

— Тебе еще мало, пастор?

Они снова смотрели друг на друга, медленно кружа как волки. На этот раз первым ударил Мэтт, его кулак заехал Сину в скулу, в то время как его противник попал ему в губы.

Взбешенный ирландец нанес удар ногой, от которого у Мэтта перехватило дыхание. Потом последовала целая серия ударов, противники безжалостно молотили друг друга кулаками.

Мэтт тяжело дышал, его голова кружилась, а силы были на исходе, когда он с трудом собрался для решительного удара. Его кулак врезался в лицо Сина, раздался хруст сломанной кости. С диким криком Син отлетел назад, кровь хлынула у него из носа, когда он свалился на землю. Он тщетно попытался подняться, затем растянулся, как старая тряпичная кукла.

Мэтт в этот момент чувствовал себя не лучше. Нанеся свой последний удар, он рухнул на колени. Он едва смог приподнять от груди свою голову, чтобы увидеть неподвижное тело Сина. Пот стекал по лицу, застилая глаза, уже совершенно нечувствительные к яркому солнечному свету. Все кружилось, в глазах стояли огромные красные круги. Если бы не Джейд, схватившая его за одну руку, и не Карл Янсен, поддержавший его с другой стороны, то он упал бы лицом вниз.

Он сделал слабую попытку улыбнуться Джейд своими разбитыми губами. Затем, пытаясь сфокусировать взгляд на двоящемся в его глазах своем друге, он пробормотал:

— А ты как здесь оказался?

Карл покачал головой, что еще больше дезориентировало Мэтта, и ответил:

— Я пришел вместе с остальной толпой.

— Толпой? — тупо повторил Мэтт.

— Да, старик, на этот раз ты дал прекрасный спектакль. Ты и твоя маленькая ирландская голубка. Да половина лагеря наблюдала за твоим выступлением в этом кулачном бою.

Мэтт едва держался на ногах, Джейд и Карл помогли ему добраться до палатки. Он пробормотал, едва переводя дыхание:

— Может быть и так, но победил лучший, и я остался на ногах.

Карл хрипло засмеялся:

— Конечно» но только при помощи своих друзей.

— Одного друга, — кисло заметил Мэтт, слова у него начали сливаться. — Я едва не погиб, пытаясь защитить свою женщину, а ты стоял в стороне, дожидаясь, когда можно будет забрать тело.

На следующий день история о бое Мэтта с Сином облетела лагерь из конца в конец.

Языки работали быстрее, чем крылья у колибри. Нелл, жена Карла Янсена, решила поставить точку и рассказать Мэтту все, что говорили о нем, о Сине, и, конечно, о Джейд.

Джейд как раз возвращалась с ведром свежей воды, когда услышала голос Нелл, доносившийся из палатки Мэтта. Она остановилась у входа, не вполне уверенная, стоит ли входить, подумав, что это могла быть приватная беседа между пастором и прихожанкой. Ее уши сразу навострились, когда она услышала, как Нелл упомянула ее имя.

— Ради любви к Богу, Мэтт! Тебе следует стыдиться за самого себя! Я просто не могу поверить, что ты поступаешь так неразумно!

Драться из-за Джейд, из-за этой шлюхи, публичной девки!

Теперь Джейд не прекратила бы подслушивать ни за какие богатства мира. Она услышала, как Мэтт рассмеялся.

— Кулачный бой не является грехом, Нелл.

Кстати, припомни, я выучил много хороших приемов на уроках бокса вместе с другими студентами нашей семинарии. А что касается Джейд, то она не публичная девка.

— Давай смейся, но я тебя предупреждаю, что твоя незапятнанная репутация падает с угрожающей быстротой. Сплетни разрастаются, и эта жуткая ссора еще не все. Многие говорят также, что ты и эта шлюха… ммм… непристойно ведете себя в присутствии детей.

— Это никого не касается, но если тебе хочется знать, соблазнил ли кто-то из нас другого, то ответ — нет. Однако я планирую исправить эту ситуацию в ту минуту, когда уговорю Джейд выйти за меня замуж. И смею заверить всех, что дети не будут свидетелями того, как мы с невестой будем выполнять свои супружеские обязанности.

Джейд очень хотелось посмотреть на выражение лица миссис Янсен при этом заявлении Мэтта, но ей также было любопытно услышать, что еще будет сказано, и она не стала прерывать разговор в этот момент.

Нелл смущенно молчала некоторое время.

Когда она наконец заговорила, то это был резкий упрек.

— Если бы не тот факт, что мы так долго знаем друг друга, то я дала бы тебе пощечину за такие грубые слова. Однако, коль ты и так страдаешь от множества ран по милости мистера О'Нилла, то, полагаю, тебе и без того плохо сейчас. Ты выглядишь так, словно по тебе пронеслось стадо буйволов.

Мэтт действительно выглядел ужасно, с разбитой и распухшей губой, с синяками на исцарапанном лице, кожа на костяшках пальцев была содрана. И Джейд подозревала, что у него сломано и ребро. И вдобавок ко всему еще эта сыпь, которая только сейчас начала подживать.

— Я слышал, что О'Нилл выглядит хуже, — заметил Мэтт. — Он будет похож на енота по крайней мере пару недель.

— Его физическое состояние так же, как и твое, без сомнения улучшится, — продолжала Нелл. — Меня больше беспокоит твое нравственное здоровье. Не могу поверить, что ты действительно собираешься жениться на этой проститутке! Господи, да бедная Синтия наверняка перевернется в своей могиле!

— Честно говоря, меня не очень заботит, что делает Синтия или что она может подумать. Мое будущее с Джейд не имеет ничего общего с моим прошлым.

— Но поменять такую чудесную женщину, как Синтия, на ту, которая продает свою любовь каждому, кто носит шляпу! Это просто немыслимо!

— Между ними не может быть никакого сравнения, и мне жаль, что людей это занимает. Мне не хотелось бы разочаровывать тебя, но Синтия не была совершенным ангелом, которым она казалась; так же, как и Джейд не такая испорченная шлюха, какой вы ее считаете. В действительности, Джейд будет гораздо лучшей женой, все говорит за это.

— Какие ужасные вещи ты говоришь! И тело Синтии еще не успело остыть!

— Это произошло гораздо раньше, чем ты думаешь, — ответил Мэтт.

Сосредоточившись на том, чтобы заставить его одуматься, Нелл продолжала:

— Мэттью, ты просто не можешь сделать этого. Если тебе так сильно нужна жена и мать для этих детей, то здесь много порядочных женщин, из которых ты можешь выбрать себе жену.

— Я уже сделал свой выбор, Нелл, вот и все. И я не должен оправдываться в своих действиях ни перед тобой, ни перед любым другим смертным.

— А как же тогда быть с Богом? Уверена, что ты не думаешь, что он одобрит то, что один из его последователей связался со шлюхой. Пастор и проститутка? Святые небеса!

— А тебе никогда не приходило в голову, что, может быть, это Он свел меня с ней? — спокойно предположил Мэтт. — Что это Он сделал выбор и направил меня на верный путь?

— Ты не можешь серьезно говорить так!

— Но я серьезен, Нелл.

— Да тебя просто выкинут из-за кафедры проповедника, — предупредила Нелл. — Твои прихожане не потерпят этого, это я тебе говорю. Одно дело эта драка, но женитьба на проститутке это совершенно другое.

— Если бы все эти ограниченные люди, которые выступают так громко, потрудились бы узнать Джейд так, как я, то они увидели бы, какой она добрый, приятный и честный человек, — ответил он.

— Говорят, мистер О'Нилл и мисс Донован были знакомы раньше, — сухо прокомментировала Нелл. — Что они вместе приплыли из Ирландии и были в интимных отношениях.

Если кто-то и знает правду о ее характере, так это только он.

— Син О'Нилл законченный мерзавец.

И почему люди предпочитают прислушиваться к нему, а не ко мне. Они осудили меня за то, что я ухаживаю за Джейд, и с готовностью верят всему самому худшему про нее. Но они ничего не говорят об этом О'Нилле, женатом человеке, преследующем женщину, которая даже не хочет его видеть, в то время как у него есть беременная жена, требующая его внимания.

— О, люди совершенно не стараются обелить его и считать лучше тебя, — поспешила заверить его Нелл. — Просто они ждали лучшего от человека Бога.

Мэтт вздохнул.

— Что ж, мне очень жаль разочаровывать всех, но я не претендую на святость. Я просто пытаюсь следовать туда, куда Бог направляет меня, и выполнять Его указания как можно лучше.

— Ну, у тебя действительно странный способ в восприятии всего этого.

Мэтт тихо рассмеялся.

— Возможно и так, Нелл. Но разве меня можно считать не правым только потому, что мои идеи отличаются от общепринятых взглядов или что моя дорога чуть отходит от обычного пути? Вспомни, Ноя все тоже считали довольно странным, когда он утверждал, что Бог сказал ему построить ковчег. Но он оказался последним, кто смеялся.


Глава 18


Бог действительно обладал большим чувством юмора, или так по крайней мере показалось Джейд. Через два дня после стычки с Мэттом Син заболел корью. К тому времени караван фургонов уже снова тронулся на запад, большинство эмигрантов оправились от болезни, и Джейд оставалось только надеяться, что Син достаточно страдал, перенося корь во время движения.

Нужно было двигаться, и как можно быстрее, они и так почти на неделю отстали от графика из-за непредвиденных задержек, вызванных пожаром в прерии и вспышкой эпидемии кори. В добавление к этим проблемам караван мормонов вынудил их двигаться несколькими милями севернее от Форт-Мак-Ферсон, где они планировали сделать очередную остановку. Теперь им придется растягивать их провиант, пока они не доберутся до Форт-Лэрэми, чтобы пополнить запасы.

Был уже полдень, когда они добрались до того места, где Платт-Ривер разделялась на две части, на Северную и Южную. Здесь путешественникам, двигавшимся на Орегон, предстояло расстаться со своими попутчиками-мормонами, они двинутся на юг, как и было задумано, в то время как мормоны направятся по северному пути. Пройдет много дней и много миль пути, прежде чем они снова встретятся, чтобы продвигаться параллельно по противоположным сторонам Северной Платт-Ривер.

К этому моменту Джейд, как и многие из их каравана, лучше узнала мормонов, и теперь они с грустью расстались со своими новыми друзьями. Правда, теперь она была вполне уверена, что Айку хорошо с Джозией Элмэнном и его семьей, потому что это очень беспокоило ее. Когда она тепло попрощалась с мальчиком и его новыми друзьями, Джейд вдруг узнала еще одну неожиданную новость.

— Вот ты где, Джейд, — подбежав к ней, заговорила Блисс, едва переводя дыхание. — Господи, я тебя везде ищу! Ты должна помочь нам хоть немного вразумить Мэвис, пока не будет совсем поздно!

— Слишком поздно для чего? — недоумевающе спросила Джейд, когда Блисс схватила ее за руку и потащила.

— Чтобы остановить эту сумасшедшую, она решила выйти замуж за Тома Бейли, вот что!

— О Боже мой! — воскликнула Джейд. — Ты, наверное, шутишь, Блисс! Скажи, что это все несерьезно!

— Я не шучу так же, как и Мэвис, к несчастью.

Блисс была не единственной, кто так расстроился от заявления Мэвис. Другие девушки были просто поражены. Добежав до фургона, где Мэвис деловито складывала свои вещи, они увидели, как другие женщины громко убеждали Мэвис.

— Одно дело хорошо провести с парнем время, Мэвис, и совершенно другое — связать с ним свою жизнь! — разумно заметила Фэнси, ухватившись за край нижней юбки, которую Мэвис собиралась положить в рюкзак.

— Милая, тебе может подвернуться гораздо более удачный шанс в жизни, чем оказаться мормонкой. Подумай, что ты делаешь, дорогая, — посоветовала Пичес.

— Я уже подумала, это то, что я хочу. Мы все согласны, Том и Ханна и я.

— Кстати, раз уж мы заговорили о Ханне, ты не чувствуешь себя немного неловко от мысли, что выходишь замуж за мужа другой женщины, в то время как он еще связан с ней?

Быть второй женой? Быть крайней в этом любовном треугольнике! — вставила Лизетт.

Мэвис повернулась к своим подругам с ангельской улыбкой, совершенно сбившей с толку большинство из них.

— Не совсем, — возразила она. — Даже нисколько. Ханна прелестная девушка, и я люблю их обоих больше, чем могу выразить. Я хочу стать частью их семьи. — Она помолчала, а затем добавила:

— Как будто я не делила мужчину с другой женщиной и раньше. Ведь мы с Блисс иногда тянули соломинку, чтобы узнать, кто будет развлекать Харва Хендерсона, когда он появлялся в городе. — В ее темных глазах светилась ирония.

— Я бы сказала, что это несколько другое, — возразила Блисс. — К тому же, у тебя уже есть семья. — Она махнула рукой на остальных девушек. — У тебя есть мы, Мэвис.

Пять голов согласно закивали, когда Джейд добавила:

— А как же наши планы? Ты ведь наш лидер, Мэвис. Единственный здравомыслящий человек среди нас, по крайней мере до сих пор.

Что мы будем без тебя делать?

— У вас все будет хорошо. Надеюсь, и у меня тоже, — ответила Мэвис. — Для меня это хорошее начало, разве вы не видите? Новая дорога в жизни на новом месте, с друзьями и семьей, и со своим собственным домом, а может, и с садиком, о котором я буду заботиться, и с одним или двумя детьми, если Богу будет угодно. — Слезы засверкали у нее на глазах, а губы начали дрожать. — Пожалуйста, не надо ненавидеть меня, и не заставляйте меня чувствовать себя так, словно я бросаю вас. Мне действительно это нужно, верите вы в это или нет.

— О, Мэвис, — заплакала Блисс. — Ты уверена?

Мэвис не могла говорить, она только кивнула.

— Ну, тогда будь счастлива, дорогая, — сказала Лизетт.

Пичес улыбнулась сквозь слезы.

— Нам будет не хватать тебя. Без тебя все будет не так.

— Только не забывай нас, — сквозь рыдания произнесла Фэнси.

— Никогда, — обещала Мэвис, обнимая каждую из своих подруг.

— И если мы тебе когда-нибудь понадобимся, ты знаешь, где нас найти, — добавила Джейд.

Мэвис улыбнулась сквозь слезы.

— Почему бы тебе не выйти замуж за этого красивого пастора и не вытащить его из жалкого состояния, Джейд? Бедняга, он просто с ума сходит от желания обладать тобой, и ты могла бы все исправить.

— Ну вот еще! — хмыкнула Джейд. — То, что ты завязываешь на себе узел, совершенно не означает, что мы все хотим оказаться связанными той же самой веревочкой!

Это была довольно угрюмая группа, которая с печальными улыбками прощалась со своей подругой. Выслушав их грустный рассказ, Мэтт попытался приободрить их.

— Вы будете время от времени встречаться с ней во время путешествия, по крайней мере до тех пор, пока мы не доберемся до Южного пути, а может быть, и дальше.

— Но это уже будет совсем не то, — пожаловалась Джейд. — Господи! Как тяжело терять тех, кто дорог твоему сердцу.

— Я знаю.

Глаза у Мэтта сделались задумчивыми, когда он углубился в свои собственные мысли, и Джейд могла только вообразить, как же, должно быть, тяжело было для него потерять жену, женщину, с которой он собирался провести вместе всю оставшуюся жизнь. И теперь Мэтт хотел, чтобы она заняла место Синтии.

Но как же она сможет? Из того, что Джейд слышала, эта женщина была совершенством во всех отношениях — в то время как у Джейд было больше недостатков, чем она могла сосчитать.

— Прости меня, Мэтт, — прошептала она, хотя не совсем отдавала себе отчет, за что.

Простить за навеянные на него печальные мысли? За то, что ее совершенно нельзя было сравнить с Синтией? Простить за то, что она никогда не сможет быть такой, какая ему нужна и какую он заслуживает? А может, она сожалеет, что не может повернуть время назад и исправить ошибки, которые она натворила в своей собственной жизни?

Мэтт взглянул на нее.

— Простить? — повторил он, отгоняя от себя темные мысли. — Я не понимаю.

— За то, что заставила тебя вспомнить о твоей тяжелой потере.. Это так бездумно с моей стороны.

Он пожал плечами и чуть улыбнулся.

— Ничего страшного.

Раз он спокойно воспринял ее извинения, Джейд следовало бы быть благоразумной и не продолжать обсуждения, но она не смогла удержаться.

— Какой она была? — полюбопытствовала она.

— Кто? — спросил он, нахмурив брови.

— Твоя жена, Синтия. Ведь мы же говорим о ней в конце концов.

В действительности, не Синтия занимала мысли Мэтта, когда Джейд упомянула о потере тех, кого он любил. Он вспомнил о своих родителях и о своем единственном брате. Его отец умер в самом начале войны. Старший Ричарде упал и сильно ушибся, когда пытался починить крышу коровника. Через шесть месяцев мать Мэтта, страдавшая от сердечных приступов, умерла во сне. Вскоре после похорон Джордан вступил в армию Союза, хотя и мог остаться дома, когда штат Кентукки решил сохранять нейтралитет в этой войне. В течение трех лет Мэтт получал от Джордана редкие скупые письма. Потом письма перестали приходить, и с тех пор Мэтт ничего не слышал о своем брате. В армейских списках он не числился ни среди мертвых, ни среди пропавших без вести на полях сражений, и Мэтт мог только предполагать, что Джордан был мертв.

— Мэтт?

Джейд снова вернула Мэтта к разговору, коснувшись его руки. Он с трудом собрался с мыслями.

— Синтия? — задумчиво пробормотал он.

Его губы изогнулись в подобие улыбки. — Она была светловолосой, красивой, как фарфоровая принцесса, — сказал он, подтвердив наихудшие опасения Джейд. Для себя он цинично добавил. Холодная, бессердечная, мелочная.

Бесценная прекрасная статуя — которой можно восхищаться, но не касаться. В конце концов не для меня.

— Какая жалость, что ты потерял ее. — Хотя Мэтт и не мог знать этого, но вздох Джейд был больше вызван жалостью к себе, чем к нему и его умершей жене.

Если бы до Мэтта дошло, чего Джейд наслушалась о Синтии или что она мысленно сравнивала себя с его предыдущей абсолютно совершенной женой, то он, возможно, и раскрыл бы некоторые плохие стороны натуры Синтии. А так он не видел смысла в том, чтобы осуждать Синтию или выставлять напоказ свое собственное унижение и чувство вины и сожаления о своей неудачной женитьбе.

Поэтому он просто покачал головой и тихо засмеялся:

— Я сомневаюсь, что Синтия действительно была моей, чтобы терять ее. Она больше была похожа на мечту, которую ты хранишь, но которая никогда не окажется реальностью.

— А вы оба хотели, чтобы у вас были собственные дети?

— Я надеялся, но мне пришлось быстро отказаться от этой мечты. Сейчас я думаю, это даже лучше, что у нас не было детей.

В то время как Джейд продолжала размышлять над этим замечанием, он заговорил снова, его улыбка стала нежной и дразнящей, когда он взглянул на нее.

— Я думаю, что с гораздо большим удовольствием буду иметь детей от тебя, моя ирландская кокетка. С твоим темпераментом и моим благоразумием это будут просто маленькие кошмары, ты не согласна?

— Я ни с чем не согласна, — ответила она, бросив на него долгий взгляд. — И в наименьшей степени, когда это касается тебя и меня.

— Милая, я начинаю думать, что под твоим острым язычком слишком много колючек.

— Я всего лишь осторожна, — обеспокоенно добавила она, думая про себя, что она действительно труслива, когда речь заходит о замужестве с ним и возможности оказаться на месте Синтии. — Я предпочитаю быть осмотрительной.

Он взглянул на нее с обворожительной и немного коварной улыбкой.

— И я собираюсь поймать тебя, — пообещал он. — Когда ты меньше всего будешь ожидать этого.


Теперь их путь пролегал вдоль южного берега Южной Платт-Ривер. Вода в реке сильно поднялась, к обильным снегам прошедшей зимы добавились сильные весенние дожди, и река была готова выйти из берегов. Сэм Грин сообщил всем, что переправляться на фургонах через реку крайне опасно. Лучше добраться до переправы, что в нескольких милях вверх по реке, заплатят необходимую сумму, погрузят фургоны на паром и благополучно переберутся на другую сторону.

Как оказалось, Тихоокеанская Железнодорожная Компания проложила рельсы на противоположном берегу реки как раз этим летом.

Чтобы добраться до переправы, путешественникам понадобилось три дня; над водой разносился громкий стук молотков по металлу, заглушая даже привычный скрип и треск колес фургонов. Этот грохот стоял от восхода солнца до заката, а когда опускалась темнота, воздух оглашали звуки буйного пьяного веселья, продолжавшегося почти всю ночь.

Большинство эмигрантов начали понемногу отставать, и это было просто временным осложнением. Другие же были благодарны высокой воде в реке, отделявшей их от противоположного берега, они постоянно твердили о недопустимости пьянства и о его вреде. Подруги Джейд, однако, смотрели на все это совершенно иначе.

— К черту все это! И почему надо было тащиться именно по этой стороне реки? — ворчала Фэнси. — Мы бы с успехом могли поразвлечь этих парней железнодорожников.

— Сдается мне, у них и так полно подружек, — заметила Блисс, махнув рукой в сторону противоположного берега, где несколько женщин стирали белье.

Лизетт презрительно сморщилась и потянула носом воздух.

— Обозные шлюхи! — фыркнула она.

Пичес рассмеялась.

— Господи, да оставь ты этот свой смешной французский акцент, Лиззи. Грязь есть грязь, как ее ни называй, а шлюха есть шлюха, где бы она этим ни занималась. Эти девицы ничем не лучше и не хуже нас.

— Говори только за себя, будь так любезна, и не надо нас всех мазать одной краской, — резко вмешалась Джейд.

— Да совершенно не имеет значения, что вы говорите, — вмешалась Фэнси. — У нас ведь нет лодки, чтобы добраться до их лагеря и приступить к действию. И не имеет значения, сколько там у них женщин, держу пари, что там нет ни одной, которая могла бы петь лучше, чем Джейд, или танцевать канкан так, как мы, или играть на пианино, как Билли.

— Может, и так, но мы здесь, а они там, и это надо учитывать. — напомнила Блисс. — Я, например, не собираюсь рисковать жизнью и ногами, чтобы переплыть эту бурную реку темной ночью, чтобы доставить удовольствие нескольким парням, независимо от того, сколько они готовы заплатить за это!


Чтобы переправить фургоны через бурную реку, понадобилось гораздо больше времени, чем думали. Вода оказалась слишком неспокойной, и паром мотало из стороны в сторону.

Уже от одного только вида такой переправы у Джейд тошнота подступала к горлу, и к тому моменту, когда подошла ее очередь, она была готова, скорее, броситься назад, в Ричмонд, чем ступить на этот шаткий паром.

— Я не смогу сделать этого, я же говорю! — стонала она, вырываясь, когда Блисс и Пичес пытались втащить ее на маленький паром, где уже были закреплены их фургоны.

— Ну, по правде говоря, не думаю, чтобы у тебя был большой выбор, милочка, — нетерпеливо произнесла Пичес. — Давай, пошли.

Мы задерживаем остальных.

— Что за проблема, девушки?

Захваченная врасплох, Джейд не слышала, как подошел Мэтт, пока он не заговорил. Сейчас, когда подруги все еще держали ее, она повернулась к нему с мольбой в глазах.

— Я не могу сделать этого, Мэтт. Не позволяй им заставить меня делать это. Пожалуйста!

Он никогда не видел ее такой бледной, с огромными испуганными глазами.

— Что случилось, Джейд?

— Она почему-то заупрямилась и отказывается переправляться через эту реку, — сообщила ему Блисс.

Мэтт нахмурился.

— Я не понимаю, Джейд, мы же раньше переправлялись через столько рек, и ты никогда не была такой растерянной.

— Но эта же гораздо шире, и вода в ней очень бурная, и я видела, что лачуги строят из гораздо большего количества дерева, чем этот паром. Кроме того, мой желудок весь выворачивается наизнанку, как только начинается качка! Я страдала во время всего плавания из Ирландии, и я лучше повешусь, чем снова пройду через это!

Теперь, когда она упомянула об этом, ее лицо просто позеленело.

— Милая, но мы же говорили о пятнадцатиминутной переправе, а не о пятнадцати днях.

Ты, определенно, сможешь вынести это, и я скажу тебе, почему. Ты можешь переправиться вместе со мной и детьми, если это поможет тебе чувствовать себя спокойнее.

Джейд коснулась пальцем своего подбородка, словно проверяя его.

— Я почувствовала бы себя гораздо спокойнее, если бы ты стукнул меня по челюсти, как Сина неделю назад. Этого как раз хватит, чтобы сделать меня бесчувственной, пока не доберемся до другой стороны.

Он изумленно уставился на нее.

— Джейдин Эгнис Донован! Я не смогу сделать этого! Я никогда в жизни не ударю женщину!

— Я сделаю это для тебя, если ты хочешь! — предложила Блисс, выступив вперед и свирепо сверкнув глазами.

Джейд подозрительно взглянула на свою подругу.

— Блисс, да ты не попадешь даже собаке в ухо! А я и не собираюсь ходить с разбитой губой или с головной болью, как ты понимаешь. Я хочу спокойного, сладкого забытья, чтобы проспать всю эту переправу.

Блисс пожала плечами и улыбнулась.

— Ну что ж, только помни, я предлагала тебе помощь. — Она повернулась к остальным. — Пойдем, девчата. Оставим Джейд на попечение нашего преподобного, пусть они разберутся сами.

В конце концов после нескольких минут убеждения Мэтт, наконец, уговорил Джейд переправиться вместе с его фургоном.

— Я буду рядом с тобой, Джейд, — пообещал он, — только постарайся быть храброй, а то все твои страхи передадутся детям.

— Будь храброй, — ворчливо повторила она. — Уверена, следующее, что ты можешь мне предложить — это завязать глаза и закурить сигарету.

Мэтт хмыкнул.

— Мне не нравится, когда женщина курит, но учитывая драматизм момента, я мог бы предложить тебе поесть немного сухого бисквитного печенья и чашку молока.

Джейд засмеялась.

В какой-то момент Мэтт даже испугался, что ему придется привязать Джейд к колесу фургона, чтобы удержать на плоту. Сироты вели себя в десять раз лучше, чем она. К счастью, он не терял времени и быстро отправил паром по течению, и Джейд ничего не осталось, как молиться, чтобы все это быстрее кончилось.

— Я припомню тебе это, Мэтт Ричарде! — произнесла она сквозь стиснутые зубы.

Он улыбнулся.

— У меня дрожат все поджилки, Эгги.

Но его улыбка быстро исчезла вплоть до того момента, пока они снова не оказались на твердой земле. Наихудшие опасения Джейд быстро сбылись, и Мэтту все время пришлось держать ее возле перил на одной стороне парома, в то время как Бет, не по годам сообразительная, следила за малышами внутри сильно раскачивающегося фургона.


Глава 19


Понадобился целый день, чтобы переправить через реку все фургоны, и здесь не обошлось без неудач. Во время многократно повторяющегося процесса переправы толстый трос перетерся, обтрепался и неожиданно лопнул от сильного натяжения. Паром развернуло сильным течением, и фургон свалился в реку.

К счастью, быки не были прицеплены к повозке и все произошло недалеко от берега, так что фургон не затонул полностью, хотя течение немного отнесло его. Нескольким мужчинам удалось подплыть к фургону, зацепить его прочными веревками и вытащить на берег, в то время как перепуганная семья крепко ухватилась за эти снасти. Ущерб оказался минимальным, содержимое фургона только намокло, некоторые продукты были испорчены водой, и бедные хозяева напуганы до смерти.

Джейд наблюдала за происходившим с замирающим сердцем, с белым, как мел, лицом и молча благодарила счастливую звезду, которая помогла перебраться на этот берег их фургону без происшествий.

— Это могло бы случиться и с нами, — тихо прошептала она, едва выдавливая из себя слова.

— Но не случилось, — уверенно добавил Мэтт. — Господь простер над нами свою руку.

— Что ж, похоже, он смотрел в другую сторону, когда лопнул этот трос, — заметила Джейд. — Что за ужасное время для этой бедной семьи!

— Да, но никто не пострадал, и за это мы действительно должны быть благодарны. Продукты и сахар можно возместить, одеяла и одежду высушить. Жизнь — вот что действительно самое ценное.

Фургоны переправляли через реку вплоть до наступления темноты, два последних совершили переправу уже при свете фонарей. Путешественники разбили лагерь в миле от большого палаточного городка, воздвигнутого рабочими-железнодорожниками. Как обычно, немедленно были выставлены караульные для охраны животных и фургонов. Однако в этот вечер число караульных было удвоено, чтобы можно было отразить любые выходки, на которые могли оказаться способными эти работяги. От этой банды хулиганов, нагрузившихся сверх меры пивом, можно было ожидать чего угодно, и не было никакой возможности образумить их.

Мэтт должен был дежурить с трех часов и до рассвета, поэтому он собирался лечь спать на час раньше, чем обычно. И все же он был раздражен, когда Джейд не явилась на свой урок чтения вскоре после ужина. Он видел, как она расхаживала возле своего фургона некоторое время назад, но потом он немного отвлекся и теперь никак не мог припомнить, видел ли он ее или других девушек в последние полчаса. Их костер едва тлел, и возле фургона не было никого.

Глубокие морщины прорезали его лоб.

— Она не должна, — говорил он самому себе, покачивая головой. — Конечно, нет. Особенно после того, как она была гак сильно расстроена сегодня. — Он кивал головой, словно пытаясь убедить самого себя. — Она, вероятно, просто отдыхает. Скорее всего, легла спать, совершенно забыв про свои уроки.

Однако чем дольше он сидел, глядя на ее темную палатку, тем сильнее его одолевало беспокойство. Наконец, не выдержав больше этих сомнений, он поднялся и пошел в разведку.

— Ты ведешь себя, как дурак, Ричарде, — сердито ворчал он про себя. — Не о чем беспокоиться.

Он осторожно приподнял край палатки и заглянул внутрь. При смутном свете костра он увидел, что кровати были расправлены, яркие платья и нижние юбки были вытащены из рюкзаков и разбросаны кругом, но не было ни одной живой души.

Джейд и вся ее пестрая когорта исчезли.

И Мэтт определенно знал, где ее искать, хоть он никак не мог взять в толк, зачем ему это делать.

— К черту все это! — ругался он. — Мне нужны все эти хлопоты и унижения как собаке пятая нога! После Синтии я думал, что хоть что-то узнал про этих женщин и их коварство!

Почему, ну почему Бог наградил меня любовью к еще одной безответственной, ветреной женщине? Почему изо всех женщин я должен был влюбиться в эту ирландскую потаскушку?


Палатка, где девушки давали представление, большая и кое-как обставленная, была забита полупьяными рабочими с хриплыми голосами. Днем эта брезентовая лачуга служила столовой, а вечером превращалась в таверну.

Земляной пол прикрыт сырой соломой. Бар был сооружен из пары досок, которые положили на большие бочки. Перевернутые небольшие бочонки служили стульями, а три стола, ободранные и обшарпанные, — импровизированной сценой.

На этих подмостках и стояла Джейд, исполняя свою третью за этот вечер песню. Позади нее красовались ее четыре подруги в своих ярких костюмах, предназначенных для канкана. Они улыбались и кокетливо покачивались в такт музыке, ожидая выхода на сцену. Билли стоял в стороне, аккомпанируя Джейд на губной гармошке из-за отсутствия пианино. Казалось, никого не интересовало, на чем играл Билли, он с таким же успехом мог просто насвистывать или стучать в барабан, толпу это мало интересовало И несмотря на отчаянные усилия, Джейд едва слышала себя среди хора веселых, громких голосов. В воздухе, заполненном дымом от многочисленных сигар, ей приходилось буквально выкрикивать слова песни, ее голос стал в эту минуту очень резким.

Она как раз начала последний куплет песни, когда один изрядно подвыпивший парень попытался схватить ее за ногу.

— Иди сюда, конфетка! — пьяно бормотал он, его слащавая улыбка обнажила неполный ряд прокуренных зубов. — Ты запоешь еще лучше, когда я окажусь на тебе.

В этот момент некоторые из его приятелей принялись его усмирять, в воздухе замелькали кулаки, и Джейд испуганно отступила назад.

Через несколько секунд в палатке уже все молотили кулаками друг друга, пока не оказалось, что в этом мордобое не участвовал только один мужчина.

Когда пара дерущихся ударилась о стол, едва не перевернув его и вместе с ним Джейд, она испуганно закричала. Позади нее кричали ее подружки и пытались как-то соскочить со своих шатающихся насестов, они были слишком заняты спасением собственных шей, чтобы думать и о ней. Как только ей удалось обрести равновесие, кто-то схватил ее за руку и сильно дернул, и Джейд оказалась на широком мужском плече. Сильная рука обхватила ее ноги, и в следующее мгновение Джейд увидела, что ее тащили, как мешок с картошкой, перед глазами у нее мелькали только пол и мужская спина.

С отчаянным криком Джейд стала молотить кулаками по широкой спине, в то же время извиваясь, как большая рыба на крючке.

— Отпусти меня сейчас же, сумасшедший болван! Что ты о себе возомнил?

— Я не сомневаюсь, что я самый доверчивый идиот на свете. — ответил знакомый рокочущий голос, в котором сейчас безошибочно слышался гнев. — А сейчас я зол, как шершень, поэтому советую тебе воспользоваться тем небольшим разумом, которым наградил тебя Господь, и попытаться не провоцировать меня дальше.

Она на какой-то миг застыла от шока, услышав этот голос. Потом, несмотря на свое неудобное положение и его предупреждение, она снова начала вертеться и громко потребовала:

— Мэтт Ричарде! Отпусти меня сейчас же!

Его ответ оказался не словесным, но довольно эффектным, чтобы привлечь ее внимание, когда его рука, которой он раздвигал толпу, пробираясь к выходу, тяжело шлепнула ее по заду. Ее отчаянный крик резко оборвался, когда от этого шлепка у нее перехватило дыхание. Прошло несколько секунд, и ему удалось пробраться к выходу из палатки, прежде чем она снова обрела голос.

— Ты ударил меня! — воскликнула она, хотя на этот раз не так громко и более осторожно.

— Да, — согласился он, его шаги не замедлились, когда он быстро перешел дорогу, разделявшую улицу.

— Ты… ты… говорил, что никогда…

— Это в первый раз за все время, и при обстоятельствах, когда это казалось единственной действенной мерой. Более того, если ты не закроешь свой рот, то я вынужден буду приступить к дальнейшим действиям. Здесь рядом большой пруд для лошадей, который как раз подойдет для того, чтобы заткнуть твой рот.

— Ты… ты не посмеешь!

— Милая, ты даже понятия не имеешь, на что я способен в эту минуту, так что будь умницей и не раздражай меня, Эгги.

Но она сделала гораздо больше. Она стала колотить его! Правда, это были легкие шлепки, все, что ей удалось в таком неудобном положении, да и рубашка у него была плотной. Но она сильно укусила его, заставив его изумленно вскрикнуть.

— Ну все! — воскликнул он. — Ты сама напросилась!

В следующее мгновение Джейд оказалась летящей в воздухе, а потом с громким всплеском она приземлилась в середине грязной конской лужи. Она сидела там, напрасно пытаясь убрать с лица мокрые волосы.

— Ты вшивый!.. — Ее гневное восклицание было прервано энергичным бульканьем пузырьков воздуха, когда Мэтт быстро сунул ее голову под воду. Вместо слов из нее выходили пузырьки воздуха. Даже если бы ей и удалось быстро перестать кашлять, она была слишком разъяренной, чтобы говорить.

Сажа, которой она пользовалась, чтобы подкрасить ресницы, грязными полосами растеклась по лицу, смешавшись с румянами на щеках. Ее платье намокло и приклеилось к ней, как вторая кожа, а волосы, освободившись от шпилек, разметались в разные стороны.

Подливая масла в огонь, Мэтт грубо хохотал.

— Ну и пугало же ты! — заявил он, уперев руки в бока. — Мне приходилось видеть полевых кляч после целого дня работы за плугом, но даже они не выглядели так жутко, как ты!

Она не потрудилась подыскать подходящий ответ. Она просто дотянулась, схватила его за рубашку и с силой дернула на себя.

Ботинки Мэтта поскользнулись в грязи, он не смог удержаться, слегка повернулся вокруг себя и сел задом в лужу. Когда брызги улеглись, он увидел, что сидит рядом с Джейд по пояс в воде. Его шляпа плавала тут же, постепенно погружаясь в воду. Смахнув с глаз воду, он повернулся к Джейд.

Ее довольная ухмылка ясно просвечивалась через полосы грязи и краски на лице.

— Зуб за зуб! — съехидничала она.

Он удивленно уставился на нее, а потом начал хохотать.

— Ну и зрелище мы с тобой представляем! — Дотянувшись, он снял тину у нее с подбородка. — Может, заключим перемирие?

Она согласилась.

— Как только доберемся до лагеря и сможем высушиться. А теперь будь так любезен, выбирайся отсюда. Ты сидишь на моей ноге!

Вытащив Джейд и достав свою шляпу, Мэтт выловил из воды ее туфли на высоком каблуке и вручил ей.

— Тебе лучше их подержать, — посоветовал он. — Слишком рискованно носить их здесь, даже когда они сухие. — Он снова поднял ее на руки. — Я понесу тебя, чтобы ты не поранила ноги. Но должен сказать, Эгги, что тебе придется выжать воду из своих юбок. Ты весишь целую тонну!

— Да ты прямо как настоящий принц, Мэтт Ричарде, — парировала она в ответ. — Неженка принц!

Позади них драка в салоне еще продолжалась, и теперь она перекинулась на улицу.

Вдруг кто-то заметил их.

— Эй! Этот малый утащил нашу канарейку! Держите его!

— Да черт с ним! Хватайте ее! — раздавались громкие возгласы, когда толпа двинулась за ними.

— Черт! — воскликнул Мэтт. — Когда я отпущу тебя, беги как можно быстрее. Я попытаюсь задержать их, сколько смогу.

Он повернулся и уже собрался было опустить ее на землю, когда из темноты появился всадник, проехал на лошади на середину улицы и остановился недалеко от них. Одетый во все черное, всадник едва был виден в свете лампы, горевшей у входа в ближайшую палатку и отбрасывавшей золотистые блики на его лицо.

В одной руке незнакомец держал ружье, а в другой — револьвер. Быстрым движением он наклонил ружье и выстрелил в воздух поверх голов приближавшейся орды.

В толпе все как один замерли, услышав звук пролетевшей над головами пули.

— Я изменил свои планы, ребята, — заговорил вооруженный всадник, его глубокий спокойный голос громко раздавался в установившейся тишине. — Будет гораздо лучше для вас, если вы примете это во внимание.

Джейд услышала удивленный возглас Мэтта.

— Джордан! — недоверчиво выдохнул он.

Не упуская из вида толпу, всадник метнул быстрый взгляд в сторону Мэтта, его белые зубы обнажились в улыбке. Он спокойно произнес:

— Иди дальше, Мэтт, пока я подержу некоторое расстояние между тобой и этим сбродом. Куда ты направлялся?

— К лагерю переселенцев. Внизу у реки.

Мужчина кивнул.

— Я проезжал там. — Его улыбка стала шире, когда он добавил:

— Если тебе слишком тяжело нести эту перепачканную маленькую злючку, ты можешь посадить ее позади меня.

Мэтт с усмешкой отказался:

— Благодарю, но ты лучше позаботься о собаках, пока я утащу лисицу.

Джейд так и подмывало ударить его, но она подумала и решила подождать более подходящего момента. Она тихо ворчала себе под нос.

Всадник держал толпу под прицелом, направляя в то же время лошадь вслед за Мэттом. Не успели они сделать несколько шагов, как сзади раздался целый хор отчаянных женских голосов.

— Подождите! Подождите нас! — Осторожно обогнув разъяренную толпу, Блисс, Фэнси, Пичес и Лизетт со всех ног бежали к Мэтту и Джейд.

Джордан хмыкнул, в его низком голосе прозвучало искреннее удивление.

— Боже мой, брат! Да у тебя появился целый гарем с тех пор, как я в последний раз слышал о тебе! Не могу дождаться, когда ты мне расскажешь обо всем этом.

— При более удобном случае, брат, — сухо отозвался Мэтт. — После того как выберемся из этой переделки. Потом я с удовольствием расскажу тебе обо всем. Да и ты, в свою очередь, объяснишь мне, почему я ничего не слышал о тебе три года!


— Неплохое у тебя здесь местечко, Мэтт, — отметил Джордан, оглядывая небольшой лагерь. — Немного тесновато, да и слишком близко от соседок, но зато здесь полно свежего воздуха.

— Очень смешно, Джордан, — отозвался Мэтт. — Как это на тебя похоже. У тебя есть выбор, где постелить — на открытом воздухе или под фургоном. В палатке едва умещаются четверо детей и я.

— Дети? Да еще четверо? — повторил Джордан, его глаза удивленно округлились. — Боже, Мэтт! Да ты еще более занят, чем я думал. И мне на ум сразу пришел другой вопрос.

Не странно ли, что ты ни разу не упомянул о своей жене? Синтия, так кажется?

Выражение лица Мэтта и его тон остались ровными и спокойными, когда он пояснил:

— Синтия умерла прошлой осенью. Ее сбросила лошадь. Вот почему я решил продать нашу собственность и отправиться с детьми на запад. Я хочу основать сиротский приют в Орегоне.

Джордан с любопытством смотрел на него.

— Похоже, ты неплохо все решил после ее смерти, дорогой брат. Подумать только, ты никогда много не писал о ней.

— Если ты помнишь, мы потеряли связь через несколько месяцев после моей женитьбы на Синтии. — Взгляд Мэтта стал напряженным, и он обвиняюще посмотрел на своего брата. — Что произошло, Джордан? Почему ты неожиданно перестал писать? Проклятье, я ведь думал, что ты умер! Долгие месяцы я ждал и молился, чтобы хоть что-то услышать о тебе. Я столько писал в армию, чтобы узнать новости о тебе. И все напрасно. Разве ты имеешь хоть малейшее понятие, сколько я передумал, как сильно я оплакивал тебя, когда, наконец, потерял всякую надежду снова увидеть тебя? И именно в эту минуту я не могу решить, обнять тебя или ударить!

Два брата напряженно смотрели друг на друга, между ними повисла тишина, пока наконец Джордан не сделал первое движение к Мэтту.

— Прости меня, Мэтт. Ты не представляешь, как я раскаиваюсь, сколько раз я мечтал увидеть тебя, хоть еще раз услышать твой голос, и когда я, наконец, решил вернуться домой, то обнаружил, что ты ушел. Господи, как же мне не хватало тебя!

Расстояние между ними резко сократилось, и они крепко обняли друг друга. Слезы стояли в их голубых глазах, когда они отпустили друг друга и немного отступили.

— Почему? — уже более спокойно повторил Мэтт. — Что случилось?

Джордан грустно улыбнулся.

— Это долгая история, и ее нелегко рассказывать.

Мэтт показал рукой на костер.

— Садись, а я пока раздую огонь и приготовлю обед.

Как только Мэтт поставил котелок на огонь, Джордан спросил:

— Я не собираюсь менять тему, да ты в любом случае не позволишь мне этого, но ты не можешь мне объяснить, как это вы с Синтией за три года смогли сделать четверых детей?

У тебя там, наверное, есть близнецы, — добавил он, показав пальцем на палатку, где спали малыши.

Мэтт покачал головой.

— Нет близнецов, да там нет ни одного ребенка Синтии или моего. Это все сироты, которых мы приютили. Я собирался для всех подобрать хорошие семьи, прежде чем уехать из Кентукки, но этих пришлось взять с собой.

— И ты сам заботишься о них? — удивился Джордан. Потом он добавил с шаловливой улыбкой:

— Или с этим тебе помогает справляться общество красоток, следя за всеми твоими нуждами и более личного характера?

— Ты, кажется, забыл о моем призвании, брат. Я ведь богобоязненный священник, помнишь? — напомнил ему Мэтт, протягивая ему чашку с дымящимся кофе и наливая еще одну для себя.

Джордан с огоньком в глазах продолжал:

— О, я не забыл. Я просто подумал, что ты мог бы. Да и потом, разве не тебя я встретил вышагивающим по улице с танцовщицей, переброшенной через плечо, и вы так громко ругались, словно вы связаны друг с другом.

— Джейд может быть очень разъяренной, когда на нее находит, и это бывает довольно часто. Надеюсь, она остынет, как только мы поженимся.

Джордан поперхнулся горячим кофе, выплеснув его прямо на траву.

— Поженитесь? — недоверчиво повторил он, уставившись на своего брата. — Ты?

И она? — Когда Мэтт спокойно кивнул, он тихо присвистнул. — Ну, кажется, чудеса никогда не кончатся? И когда же произойдет это счастливое событие?

— Скоро, я надеюсь. Как только я смогу убедить свою предполагаемую невесту принять мое предложение.

— Я вижу. — Рот Джордана скривился, когда он безуспешно пытался скрыть улыбку. — У тебя небольшие проблемы с ее убеждением, мой младший брат? Хочешь, я дам тебе несколько советов в этом отношении?

— Нет. По правде говоря, я бы предпочел, чтобы ты оставил свои советы при себе так же, как и любые возражения, которые у тебя могут возникнуть, — откровенно сказал ему Мэтт. — Что бы мне хотелось, так это услышать, что же ты делал три этих долгих года. Ты так долго отсутствовал, Джордан, и я думал, нам обоим стоит поговорить об этом.

Джордан вздохнул и прислонился спиной к колесу фургона, его глаза потемнели от тревожных мыслей.

— Мысленно я написал тебе тысячу писем, Мэтт, — спокойно произнес он. — Когда я был в состоянии составить их. Были долгие промежутки времени, когда я терял рассудок и всякое понятие о времени. Боль. Жар. Изнурение.

Голод. — Установилось длительное тягостное молчание, прежде чем он продолжил глухим хриплым голосом:

— Побои были такими жестокими, что забвение казалось настоящим облегчением.

— Господи! — выдохнул Мэтт, пораженный этим. — Где же ты был все эти годы?

Джордан непроизвольно коснулся рукой шрама, который проходил вдоль сломанной переносицы через левую щеку до самого виска.

— Ты слышал об Андерсонвилле? — спросил Джордан, глядя на своего пораженного собеседника.

— Боже мой! — Мэтт едва мог говорить, у него поднялся ком к горлу. Андерсонвилль был одним из самых печально известных лагерей для военнопленных на всем Юге. Для солдата Союза попасть в плен и оказаться там было равносильно смерти. — Сколько ты там был? — тихо спросил Мэтт.

Глаза Джордана закрылись, он ответил со вздохом:

— Целую жизнь, Мэтт. И даже больше.

Меня освободили только через несколько недель после официального окончания войны.

Большинство из нас были настолько ослаблены, что даже не могли уйти. Потом нам прислали еще и подкрепление, чтобы выжившие узники могли хоть немного собраться с силами.

— Если бы я только знал, если бы ты только сообщил мне, я бы приехал за тобой, Джордан. Да я бы продал душу, если бы это понадобилось.

— Я знаю это. — Джордан бросил на брата печальный, извиняющийся взгляд. — Я знаю, мне следовало сообщить тебе, но ты не можешь понять, в каком состоянии я находился в то время, что творилось в моем рассудке, в душе, что было с моим телом. Брат, с которым ты вырос, умер в том лагере пленных, Мэтт. Появился совершенно другой человек.

Я походил на свою тень, хрупкий, опустошенный, полусумасшедший тип. Едва ли я был похож на человека. А когда я снова начал чувствовать, эмоции, охватившие меня, были далекими от добра и сочувствия. Я стал таким бешеным, переполненным злостью, ненавистью и горечью, что я едва был похож на себя.

Голос Джордана сломался, и Мэтт ждал, молча сочувствуя своему брату, пока Джордан не смог продолжить.

— Я не мог таким вернуться домой, Мэтт.

Просто не мог. Я не рассчитывал, что ты сможешь понять это, но мне нужно было время, чтобы исцелиться, изгнать из себя этих демонов, прежде чем вернуться к людям, которых я знал до войны. Ты. Старые друзья.

Соседи. Я не хотел, чтобы ты видел меня таким. Я также не хотел изливать свою злость на тебя или кого-то еще. Я не хотел ранить тебя. Вот почему я так долго ждал, прежде чем вернуться к тебе, я почти на два года отложил свое возвращение. Я хотел быть уверенным, что смогу быть нормальным, здоровым человеком, как прежде.

— И тебе удалось в конце концов снова обрести себя? — спросил Мэтт, его глаза были переполнены сочувствием к страданиям брата.

Джордан пожал плечами.

— В основном. Я могу слышать южный акцент и не испытывать желания убить говорящего, — со слабой улыбкой отозвался он. — Я могу закрыть глаза и больше не чувствовать запах гниющей плоти. Кошмары почти прекратились. И я научился контролировать свои действия. Я с гордостью могу сказать, что редко впадаю в ярость по самому ничтожному поводу. Кажется, что я снова стал разумным членом человеческой расы.

— Как же тебе удалось самому справиться с такой непосильной задачей? — искренне удивился Мэтт. — Преодолеть такие жуткие препятствия и мучения?

— О, не надо слишком переоценивать меня, пока ты не услышал конец моей истории, — с сарказмом произнес Джордан. — Я преодолел свои проблемы тем же путем, каким и заработал их. Оружием. Чему не научила меня армия, тому я сам научился после войны.

В действительности, я удивлен, что ты до сих пор не слышал историй обо мне, потому что я быстро заработал себе имя одного из самых скорых стрелков на этой стороне Миссисипи, — Джордан пытливо взглянул на своего брата, на его лице отразилась насмешка над самим собой. — Теперь скажи, как ты гордишься мной, Мэтт. Если можешь. Ты ведь никогда не лжешь.

— Мне очень жаль, Джордан. Мне очень жаль, что тебе пришлось пройти через все это и столько вынести. И хотя я не могу честно сказать, что одобряю твой выбор профессии, это не умаляет тот факт, что ты мой брат, моя кровь. Я все равно люблю тебя, не имеет значения, что ты сделал или собираешься делать.

Я всегда буду любить тебя.

— Спасибо, — тихо ответил Джордан. — Ты даже не представляешь, как я хотел услышать это от тебя.

— Да, я надеюсь, ты понимаешь, что я только начал, что теперь я засыплю тебя советами и поучениями. Я буду пытаться отнять у тебя твое драгоценное оружие и помочь тебе заслужить новую репутацию, осесть в Орегоне вместе со мной и Джейд. Или, если тебе это не понравится, вернуться домой и заняться выращиванием зерновых и лошадей в Кентукки.

Джордан усмехнулся.

— Я был бы удивлен, если бы ты не сделал этого, хотя выращивание зерновых меня не привлекает. — Затем, немного задумавшись, он продолжил:

— Джейд? Могу поклясться, что там в городе, я слышал, как ты называл ее Эгги.

Улыбка Мэтта была очень похожа своей искренностью на улыбку брата.

— Я называю ее так только тогда, когда хочу разозлить, — признался он, озорные огоньки сверкнули в его голубых глазах. — Это срабатывает всякий раз.


Глава 20


На следующее утро Джордан поставил себе цель познакомиться с женщиной, на которой Мэтт собирался жениться, хотя Джейд совершенно не была расположена к этому знакомству. Наоборот, она боялась встречи с этим человеком, ее тревожило предчувствие, что о ней подумает брат Мэтта. Скорее всего, решит, что она шлюха, недостойная лизать ботинки его брата, не то чтобы стать его женой. В конце концов, именно так считал каждый. Почему Джордан Ричарде должен подумать иначе?

Она даже ожидала, что его отношение будет еще хуже, учитывая тот факт, что он родственник Мэтта. Намерение Джордана встретиться с ней сразу стало очевидным; когда Джейд вышла из палатки и натолкнулась на него, он напрашивался позавтракать вместе с ней, Тилдой и другими девушками. Чтобы встретиться с ее взглядом, он поднял пронзительные глаза, по которым нельзя было прочитать ни одной мысли, пока он продолжал медленно изучать ее, словно кот, который лениво следит за прижатой мышью. К большой досаде Джейд, яркий румянец залил ее щеки, и она неожиданно почувствовала себя очень неловко. Это еще сильнее разозлило ее, особенно когда она увидела понимающую улыбку, проскользнувшую по лицу Джордана.

— Вы уставились на что-то в особенности, или мой нос привлек ваше внимание в это утро? — задиристо спросила она, метнув в него изумрудный огонь своих глаз.

Джордан усмехнулся.

— Просто интересно посмотреть, что в тебе такое есть, что очаровало моего брата. Может, эти глаза цвета зеленой травы или эти буйные огненно-рыжие волосы, разметавшиеся по спине. Подозреваю, что это твой озорной язык привязал его крепким узлом.

— Ну, так почему бы вам не вернуться назад и не отвязать его, если не можете придумать ничего лучше? — произнесла Джейд, махнув в сторону лагеря Мэтта.

— Говоря по правде, мне уютнее именно здесь, где я сейчас. Я не привык, чтобы толпа детей с самого утра хватала меня за ноги и одолевала разными вопросами.

Джейд невольно улыбнулась.

— Да, это у них здорово получается, — согласилась она. — Особенно у Эмили. У этой девчушки острый язычок, и она может придумывать такие коварные вопросы.

— Так ты не возражаешь, если я останусь на завтрак? Твои подруги были так любезны и пригласили меня.

Джейд пожала плечами.

— Оставайтесь, но должна предупредить, что мы все еще только учимся готовить. Это просто чудо, что Тилда не отказалась учить нас, ведь с нами столько хлопот.

Тилда засмеялась.

— Знаете, она права. Ни разу за всю свою жизнь мне не приходилось встречать девчонок, которые были бы такими неумехами в готовке.

Но они уже набивают руку, медленно, но верно.

— Не без ошибок, конечно, — состроила гримасу Фэнси. — Но Тилда заставляет есть все, что мы приготовим.

— Мне приходилось есть, и гораздо хуже того, что вы приготовите, — заверил их Джордан. Потом, снова обратившись к Джейд, он сказал:

— Мы ведь толком и не познакомились. Я — Джордан Ричарде, старший брат Мэтта.

— Рада познакомиться, — ответила Джейд. — А я — Джейд Донован.

Брови Джордана вопросительно поднялись. а в глазах сверкнули веселые искорки.

— О? А я думал, тебя зовут Эгги.

Лицо Джейд вспыхнуло от ярости, а глаза метнули сердитый взгляд в сторону лагеря Мэтта.

— Чтоб он провалился, этот парень! Как бы мне хотелось стукнуть его по голове чем-нибудь тяжелым, чтобы ему пришлось расстегивать бриджи, прежде чем что-то сказать!

Джордан расхохотался. Начав смеяться, он никак не мог остановиться, и прошло несколько секунд, прежде чем он смог говорить, от смеха у него на глазах появились слезы.

— А знаешь, Джейд, вы с Мэттом очень подходите друг к другу. Ему действительно нужен кто-то вроде тебя, чтобы немного расслабиться, а тебе, вероятно, неплохо иметь мужа, который мог бы направлять тебя в нужную сторону. Это может хорошо сработать в вашем случае, как только ты согласишься оставить свое нынешнее занятие, выйдя замуж.

— Попридержите язык, мистер Ричарде.

Вы очень ошибаетесь, потому что в ближайшее время я ни за кого не собираюсь выходить замуж. И будьте так любезны передать это от меня вашему твердолобому брату. Может, он прислушается к тому, что вы ему скажете.

Всякий раз, когда это пытаюсь сделать я, он становится глухим.

— Таков уж мой братец с детства, — согласился Джордан, все еще улыбаясь. — Он упрям до невозможности.

— И я тоже.

— Может, и так, но я знаю Мэтта и делаю ставку на него. На вашем месте, мисс Донован, я бы начал шить свадебное платье.

— Шить я тоже не умею, — проворчала Джейд, бросив на него раздраженный взгляд.

Джордан хмыкнул.

— Тогда вам лучше побыстрее научиться, не так ли?


Теперь, когда братья наконец встретились, Джордан решил путешествовать вместе с караваном. Он вызвался помочь девушкам править фургоном, давая им небольшой отдых от этой нудной работы. Конечно, большую часть времени одна или другая подруга Джейд сидела рядом с ним, неважно, помогало это справиться с упряжкой или нет.

Это не слишком удивляло Джейд, а еще меньше Мэтта. Несмотря на сломанный нос и шрам на щеке, Джордан отличался той мужественной красотой, которая притягивала женщин, как магнит железо. Лизетт, слегка пожав плечом, высказалась по этому поводу:

— 0-ля-ля! Этот Джордан, он такой опасный и притягательный мужчина, не правда ли?

Джейд уже не нужно было по очереди с девушками управлять фургоном, так что Мэтт, естественно, предположил, что теперь она будет проводить свободное время с ним и с детьми. Всякий раз он настаивал, чтобы она сидела рядом с ним, используя как предлог уроки чтения.

— Чем больше у тебя будет практики, тем быстрее ты научишься.

— Точно, — подхватила она, — и если я не ослепну, пытаясь читать в этом трясущемся фургоне, то заработаю косоглазие.

— Обещаю, что я буду любить тебя и такой. Теперь повтори последнее предложение снова. Вспомни, чему я тебя учил, правильно произноси буквы.


От места слияния рек дорога постоянно шла в гору, кругом расстилались обширные прерии. В следующие полтора дня у переселенцев и их животных не будет свежей воды, потому что Южная Платт осталась позади, а новое место стоянки под названием Эш-Холлоу, до которого нужно было добраться, находилось более чем в двадцати милях к северо-западу.

Однако, чтобы добраться до Эш-Холлоу, им предстояло сначала спуститься с этого неровного плато по Виндлес-Хилл[1 - Windlass — лебедка (англ.).]. Это место получило свое название из-за крутого опасного спуска, животных там приходилось выпрягать, а фургоны спускать при помощи веревок. С тех пор как первопроходцы одолевали этот холм, он пользовался печальной известностью: на его склоне было потеряно много фургонов так же, как и человеческих жизней — и это была только одна из трудностей, ожидавших их впереди.

Спуск с Виндлес-Хилл оказался во многом труднее, чем переправа через реку, которую они совершили раньше. Здесь им предстояло не только выпрячь животных, но и значительно облегчить фургоны, чтобы мужчины могли спустить их по склону. Большинство людей вытаскивали из повозок хрупкие предметы или те, что были не очень надежно закреплены.

— Да, не слишком приятная работа, — жаловалась Блисс. — Вот уж не думала, что у нас возникнут подобные проблемы, пока мы не добрались до этих гор.

— Как вы думаете, сколько раз нам еще предстоит разгружать и загружать эти фургоны? — спросила Фэнси, помогая Пичес опустить на землю бочонок с мукой. Мужчины вытаскивали вещи потяжелее, но женщинам оставалась целая куча разных мелочей: лампа, продукты, зеркала и все прочее.

Прежде чем девушки попытались дать хотя бы предположительный ответ на вопрос Фэнси, к ним подошел Мэтт, он выглядел изумленным и немного раздраженным.

— Кому из вас все это принадлежит? Вы что, совсем потеряли голову, когда решили тащить с собой люстры и пианино? Я просто не поверил своим глазам, заглянув в фургон Билли!

— Да? Подожди возмущаться, пока не посмотрел, что в этом фургоне! — объявил Джордан. — Здесь красный плюшевый диван, пара огромных гардеробов, и по меньшей мере три медные кровати! — Он пролез дальше в фургон, чтобы обследовать его содержимое. Через минуту он появился с изумленным криком. — Да будь я дважды проклят! Впервые в жизни вижу, чтобы кто-то тащил это за две тысячи миль! Мэтт, у этих леди здесь полдюжины ящиков ликера! И дорогого бренди!

Мэтт застонал и закрыл глаза в надежде открыть их и увидеть, что это только сон, жуткий кошмар. Но когда он снова поднял взгляд, ничего не изменилось. Те же тонны мебели, которую нужно было выгрузить из двух фургонов, казавшихся до настоящего момента такими легкими.

Их обгоняли другие переселенцы с менее тяжелой поклажей, в то время как Мэтт, Билл и Джордан уже несколько часов занимались разгрузкой. Наконец, работа была завершена, и наступила очередь спустить фургоны с помощью веревок и портативной лебедки.

Вскоре оба фургона девушек и фургон Мэтта были благополучно спущены вниз. Животных осторожно свели с холма и временно оставили в стороне. Женщины отвели вниз детей и оставили под присмотром Тилды, в то время как сами стали переносить легкие вещи на руках. Наконец наверху остался только самый тяжелый груз.

— Нужно бросить здесь половину этого барахла, — ворчал Мэтт, недовольно глядя на тяжелые гардеробы и пианино. — Мне не доставит большого удовольствия упражняться с ними еще дюжину раз и дальше.

— А почему бы нам не сбросить все это вниз, то, что уцелеет, опять сложим в фургон, а? — сухо предложил Джордан.

— Меня не интересует, что вы собираетесь делать со всем барахлом, — вмешался Билл, — но, если понадобится, пианино я снесу вниз на своей спине. Разве вы не понимаете, как редки и дороги эти вещи на Западе? Да они все на вес золота!

Мэтт кивнул, саркастически улыбаясь.

— Может, именно потому, что они так дорого стоят, их и надо было отправить багажом на корабле, а не тащить по суше. Надо было хоть немного думать!

Джордан вздохнул…

— Давайте приниматься за работу, надо так надо. Пианино самое тяжелое. Что скажете, если начнем с более легких?

Один диван оказался внизу невредимым, его двойник добрался до подножия без одной ножки. Один гардероб также был опущен без повреждений, а второму предстояло заделывать большую трещину сбоку. Удивительно, что хрустальные люстры, тщательно упакованные внутри каждого гардероба, совершенно не пострадали. Четыре комода тоже благополучно добрались вниз, отделавшись несколькими небольшими царапинами.

Когда наконец дошла очередь до пианино, Билл стал настаивать, что спустится вместе с ним.

— Я постараюсь, чтобы оно шло ровно всю дорогу. Пусть оно обвязано одеялами и подушками, но здесь так много выступов и острых краев, я боюсь, как бы его не повредить.

Мэтт покачал головой.

— Не думаю, что это разумная идея. Это чудовище такое тяжелое, что трудно предугадать, как оно может пойти вниз.

— Мэтт прав, — подтвердил Джордан. — Это не самый безопасный спуск.

— Я все-таки попытаюсь, — продолжал Билл. — Слишком велик риск, что оно может что-то задеть и сорваться.

— Тогда я подстрахую с другой стороны, чтобы оно шло ровно, — предложил Мэтт. — Джордан будет работать лебедкой.

Все шло гладко до половины спуска, Билли, Мэтт и пианино добрались до небольшого выступа, где громоздкий предмет можно было удержать, а трое мужчин могли собраться с силами. После небольшого отдыха они продолжили спуск, стараясь делать все как можно медленнее и ровнее.

И вдруг все пошло наперекосяк. Один край пианино зацепил тяжелый валун, раздался глухой удар. В этот момент одна из веревок соскользнула, и инструмент опасно свесился на одну сторону. Билли сразу же крикнул Джордану остановить ворот. Он перебрался к переднему краю, чтобы не дать пианино упасть, пытаясь плечом удержать его в нужном положении и снова накинуть веревку.

— Веревки не хватает! — крикнул он Мэтту. — Слишком далеко соскользнула, назад не подтянуть.

— Может, за что-то зацепилась, — предположил Мэтт. — Держись. Я посмотрю.

Мэтт осторожно пробрался вокруг раскачивавшегося инструмента, тщательно осматривая крепления.

— Нашел, — произнес он наконец. — Трос зацепился за выступ, но слишком далеко, я не достану.

— Посигналь Джордану немного подтянуть ворот, — сказал Билли, — может, это освободит его.

— Тогда отодвинься в сторону. Если эта махина двинется, тебе лучше не стоять на ее пути.

— Я не могу сейчас отойти. Просто скажи Джордану приподнять его.

Хотя Мэтт не был уверен в целесообразности этого маневра, он помахал Джордану, чтобы тот немного ослабил трос. Инструмент дернулся назад. Затем, как только веревка соскочила с выступа, пианино двинулось вперед.

В следующее мгновение все веревки натянулись, и все ослабевшие крепления лопнули.

Когда это произошло, пианино накренилось, и прежде чем Мэтт успел отскочить, оно рухнуло вниз, прижав его левую ногу.

Мэтт услыхал хруст кости прежде, чем почувствовал сильную боль, пронзившую все его тело. Яркие вспышки промелькнули у него в голове, и словно издалека он услышал свой собственный крик. Его зрение оставалось четким, он не потерял сознание, хотя нога болела невыносимо.

Именно тогда он понял, что кричал не только он. Сверху отчаянно закричал Джордан. В нескольких метрах внизу лежал неподвижный и раздавленный Билли. Пианино продолжало нестись вниз с горы, разлетаясь по пути на тысячи мелких кусочков, клавиши дико звякали, а струны звенели в финальном мрачном аккорде.


Джейд побежала еще до того, как услышала первый крик. Не обращая внимания на пианино и на грозившую ей опасность, она карабкалась вверх по склону — спотыкаясь о выступы, запинаясь, но не останавливаясь, пока что-то тяжелое не ударило ее по спине и не прижало к земле. Несколькими секундами позже земля содрогнулась. На нее посыпались камни и осколки. Через какой-то миг огромная тень пронеслась дальше.

Тяжесть убралась с ее ног, и чьи-то руки быстро подняли ее.

— Ты в порядке? — с беспокойством спросил Карл Янсен. — Проклятье, девчонка! Ты оказалась бы прямо на пути этого пианино, если бы я не задержал тебя!

— С-спасибо! — пробормотала она, едва переводя дыхание. Не сказав больше ни слова, она повернулась и снова устремилась вверх по склону, ее колени так ослабели, что она едва держалась на ногах. Слезы катились по ее щекам, когда она с трудом пробиралась через острые выступы и края, снова произнося имя Мэтта сквозь рыдания.

Джордан добрался до своего брата первым, спрыгнув сверху. К своему огромному облегчению, он увидел, что Мэтт жив, его лицо исказилось от боли, но он дышал, крепко стиснув зубы.

— Сильно повредился? — спросил Джордан, чувствуя свою беспомощность, но зная, что нельзя двигать с места раненого человека, пока не определишь его повреждения. — Где больно?

— Моя нога, — простонал Мэтт.

Джордану не нужно было спрашивать, какая. Левая нога Мэтта была ободрана, окровавлена и изогнута под немыслимым углом, вернее, несколькими углами.

— Где еще? Шея? Спина?

— Не знаю. Я еще не пытался двинуться, но думаю, нога пострадала сильнее всего. По крайней мере, надеюсь. — Мэтт замолчал, волна боли на время лишила его голоса. — Как Билли?

Джордан взглянул на другого мужчину и покачал головой.

— Он не шевелится. Должно быть, он мертв. Это проклятое пианино прокатилось прямо по нему.

— Проверь, Джордан. Посмотри, может, что-нибудь можно сделать для него.

Джордан склонился над раздавленным телом Билли, пытаясь нащупать его пульс, когда Джейд резко остановилась прямо перед ним.

Ужас стер все краски с ее лица, когда она смотрела вниз на изуродованное тело пианиста. Она молча повернулась и дальше стала изо всех сил карабкаться вверх по склону к Мэтту.

— Мэтт! О Господи, Мэтт! Пожалуйста, пожалуйста, только будь живым! — молила она. Бросившись на землю возле Мэтта, почти ослепшая от слез, она всхлипывала. — Господи, я молю тебя о милости, сделай так, чтобы с ним все было хорошо. Я все обещаю. Все!

От сильной боли его глаза были закрыты, и Мэтт некоторое время не мог ответить. Наконец, хриплым от невыносимой боли голосом он раздражительно произнес:

— Тогда выйди за меня замуж, ирландская плутовка!


Глава 21


Джейд приподняла голову и сильно заморгала, чтобы прояснить зрение, и боясь того, что она могла увидеть. Надежда сверкнула в ее глазах, а губы задрожали, когда она прошептала:

— О, Мэтт! Слава Богу! Ты жив!

Он сморщился от боли.

— И я собираюсь остаться живым и заставить тебя выполнить свою клятву.

— Какую клятву? — с сомнением произнесла она.

— Выйти за меня замуж. Ты сказала, что ты все обещаешь, и я хочу, чтобы ты сдержала слово. Прямо сейчас. Пока ты не забыла о своем пылком обращении ко Всевышнему.

Джейд нахмурилась.

— Но Мэтт, я была так расстроена. Я так боялась, что ты умрешь. Я не помню и половины из того, что только что бормотала.

— Обещание есть обещание, Джейд, — уныло сказал он ей. — А обращенное к Богу особенно серьезно. Кроме того, у меня есть свидетели. Они тоже слышали тебя, так что не рассчитывай, что на этот раз тебе удастся легко отвертеться. — Он слабо кивнул Карлу, стоявшему рядом с ним, и Джордану, который опустился на колени с другой стороны.

— Он прав, мисс Донован, — подтвердил Карл. — Я все слышал, все ясно, как день.

— И я тоже, — добавил Джордан. — Ты должна вести себя разумно, Джейд, и сохранить свой боевой пыл до следующего дня — после свадьбы.

— Господи, да о чем вы говорите! Это же смешно! — воскликнула она. — Человек покалечен. Он в бреду. Он лежит здесь и страдает от боли, его нога вся переломана, и одному Богу только известно, сколько еще у него ран, а вы здесь стоите и интересуетесь, выйду я за него замуж или нет, вместо того, чтобы снести его с этого холма и позаботиться о его ранах!

Клянусь, в жизни не видела таких, как вы!

— Скажи, Эгги, — стонал Мэтт. — Ради всего святого… для меня… для нас, пообещай раз и навсегда.

— Хорошо, упрямец! Я выйду за тебя! Теперь ты счастлив? Ну теперь вы можете начать действовать и найти способ доставить этого сумасшедшего в лагерь, не сломав ему еще что-нибудь?

Джордан охладил ее пыл.

— Я уже послал за одеялами. Мы соорудим из них носилки и доставим Мэтта вниз.

Еще пара мужчин займутся Билли.

— Он все еще жив? — с надеждой спросил Мэтт.

Джордан покачал головой.

— Нет, Мэтт. Думаю, он умер мгновенно.

— Мы должны быть благодарны, что он совсем не страдал.

— Я буду благодарен, если мы сможем найти кого-нибудь, кто сможет вправить кости.

— Доктор мормонов! — воскликнула Джейд. — Если бы кто-нибудь смог поехать в лагерь к мормонам, я уверена, доктор Уорли обязательно приедет.

Карл кивнул.

— Я поеду. До реки не больше двух миль, главное, перебраться через нее.

— Отрасти плавники, если понадобится, Карл, — посоветовал Джордан. — Только поторопись!


Мэтт определенно был настроен выжить.

Что же будет с его левой ногой, пока неясно.

Доктору понадобилось три часа, чтобы вправить на место бедро Мэтта, закрепить самодельные деревянные шины и осмотреть другие, более мелкие повреждения.

— Нога сломана в трех местах, мышцы разорваны, — сообщил потом доктор Уорли. — Меня удивляет, что сломаны только два пальца на ноге, — продолжал он, обращаясь к своему неподвижному пациенту, который был сейчас пьян до бесчувствия благодаря половине бутылки виски, которую принесла Джейд. — В добавление к этому, ваше бедро было вывихнуто, а спина немного потянута. Сможете ли вы когда-нибудь снова ходить без костылей и без трости, полностью зависит от того, как срастутся кости и мышцы. А если говорить по правде, то можете считать, что вам очень повезло.

— Я… я буду ходить, док, — пьяно бормотал Мэтт. — Вот увидите.

— Может быть, — согласился доктор, — если не будете беспокоить ногу в течение следующих нескольких недель. И если будете точно следовать моим указаниям. И если вам крайне посчастливится.

— О, я и так самый счастливый, — лепетал Мэтт с глупой улыбкой. — Я женюсь.

— Он еще и упрям, как вислоухий мул, — вставила Джейд.

— И везучий, как черт, что остался жив, — добавил Джордан со вздохом облегчения.

— Аминь. — Произнес Мэтт. Икнув последний раз, он заснул.

— Когда он проснется, у него все будет адски болеть, — сказал доктор, обращаясь к Джордану и Джейд. — Я оставлю вам немного мази для растирания и обезболивающие лекарства. Это поможет и от похмелья, которое у него завтра будет. Держите ногу сегодня вечером в приподнятом и неподвижном состоянии и не двигайте шины, когда будете смазывать. Его нога должна оставаться в покое.

Если возможно, попытайтесь соорудить гамак в фургоне, чтобы ему было удобно во время движения. Я постараюсь снова перебраться через реку, чтобы навестить его через пару дней.

— Что-нибудь еще? — с беспокойством спросила Джейд.

Доктор с любопытством посмотрел на нее, а потом спросил:

— Так это вы невеста?

Джейд кивнула.

— А что?

— Ну, мисс, мне не хотелось бы расстраивать вас, но боюсь, вам либо придется отложить церемонию на время, либо воздержаться на время от супружеского блаженства.

Если, конечно, вы не найдете способ проделать это, не повредив его ногу. , Она покраснела до корней волос, лицо ее буквально полыхало.

Джордан рассмеялся.

— Хочу заметить, что Мэтт обязательно найдет, что сказать по этому поводу, — предсказал он. — Скорее всего, свадьба состоится в ближайшее время. А в остальном, как говорится, ничто не сможет удержать настоящего мужчину, да меня не удивит, если и у Джейд найдется несколько хитрых трюков, спрятанных под ее… мм… ее рукавом, вот.

Однако в «рукаве» у Джейд трюков было не так много, как многие считали. Две коротких недели любви с Сином вряд ли смогли сделать из нее многоопытную шлюху, как думали другие. Позже, прожив с девушками более полугода, Джейд поняла, какой наивной она была, да и осталась в этом вопросе.

Слушая их непристойные комментарии относительно своих клиентов, Джейд по-новому посмотрела на свой единственный опыт плотского удовольствия, и ей не стоило большого труда прийти к выводу, что Син был просто самодовольным любовником. Он был заинтересован только в удовлетворении своих собственных потребностей, и на нее он обращал внимание только в смысле получения большего удовольствия для себя. В действительности, как она теперь подозревала, ее любовник был довольно неопытным, хотя в каких аспектах конкретно, она могла только догадываться, ведь ее скудные познания основывались на чужих словах. Просто существуют такие вещи, которые каждый должен узнать на собственном опыте, чтобы понять их более полно, предполагала она, особенно те, что связаны с чувствами и ощущениями в интимной сфере.

Однако, если у Мэтта были свои соображения, то Джейд окажется по уши погруженной в эту таинственную и темную область.

Она также представила себе, что он ждет от нее гораздо большей опытности и искусства, чем у нее были. По иронии судьбы, это самое искусство, в котором, как предполагали другие, она весьма искушена, было ей совершенно не знакомо, и ей предстояло им овладевать, если ее предстоящее супружество должно осуществиться так, чтобы не причинить большего вреда ноге Мэтта. При других обстоятельствах, или, возможно, с другой невестой, такого вопроса, может быть, никогда и не возникло бы — свадьба, или по крайней мере сам акт исполнения супружеских обязанностей был бы отложен до более подходящего момента. Но Джейд подозревала, что Мэтт был настолько упрям, что готов рискнуть своей ногой ради того, чтобы как можно быстрее совместить оба события.

В этом затруднительном положении Джейд обратилась за советом к Блисс.

— Ну, смотри, как хорошо все получается! — воскликнула ее подруга, когда Джейд объяснила ей причину своего замешательства. — С одной стороны, будет просто замечательно заставить этого парня проглотить свои собственные слова, доказав ему, как он ошибался, поверив, что ты такая опытная шлюха.

С другой стороны, если он решит заняться любовью сразу после свадьбы, то почти всю работу придется выполнять тебе — и быть предельно осторожной — иначе ты доставишь ему гораздо больше боли, чем удовольствия.

— Не раздражай меня, — пробормотала Джейд.

Блисс рассмеялась.

— Джейд, кого ты пытаешься одурачить?

Когда Мэтт был ранен, я видела, как ты неслась на этот холм, как Грант, который приступом брал Ричмонд. Да ты была готова бросить вызов самому дьяволу, лишь бы добраться до этого человека и удостовериться, что он жив. Да ты без ума от любви к нему.

— Или просто сумасшедшая, — возразила Джейд. Она вздохнула. — Какая жалость, что здесь нет женского монастыря. Клянусь, я бы сбежала и ушла туда.

— Ты же не католичка, — напомнила ей Блисс.

— Я бы перешла в другую веру. С удовольствием.

— Ну, не выдумывай. Ты слишком любишь мужчин, чтобы решиться на такой решительный шаг. И это о многом говорит, особенно после того, как Син соблазнил и бросил тебя. Некоторые женщины просто сошли бы с ума, если не хуже, после того как с ними обошлись бы подобным образом.

Джейд закатила глаза кверху.

— Да опомнись, Блисс. Сперва ты рисуешь меня чистой, почти как первый снег, а потом тут же говоришь, что я неравнодушна к каждому обладателю штанов!

— Ну, я не буду дальше углубляться, — с улыбкой отозвалась ее подруга. — Но ты должна признать, что тебе нравится флиртовать. Ты получаешь подлинное удовольствие от развлечений и выступлений на сцене, когда стоишь там, поешь, улыбаешься и дразнишь мужчин, доводя их до безумия. Они просто теряют рассудок, воображая, что могут обладать тобой. Это дает тебе острое чувство своей власти над ними, правда?

Джейд задумалась.

— Я никогда не думала об этом именно так, но, думаю, в том, что ты говоришь, есть доля правды. И с тобой то же самое происходит?

— Да я могу держать пари на что угодно, милая. А раз это единственная власть, которую женщина действительно имеет над мужчиной, то я всегда стараюсь воспользоваться ею при любой возможности. Женщина, которая знает, как обращаться с мужчиной, может добиться от него всего, чего хочет. Нужно просто пользоваться этим умением в нужный момент, забросить удочку и подцепить его на крючок.

Вспомнив о предыдущем совете Блисс, который она дала несколько недель назад о том, что не следует обрезать леску, пока не уверена, что тебе не нужна эта рыба, Джейд заметила:

— Уверена, ты здорово увлекалась рыбалкой в прошлом, Блисс. Ты большой знаток в этом.

Блисс пожала плечами.

— Главное отличие рыбалки от манипулирования мужчиной в том, чтобы помнить: ты должна убедить мужчину, что именно он правит лодкой, правда, в нужном тебе направлении.

— Может быть, у меня все гораздо лучше получилось бы с Сином, если бы я знала все это год назад, — сказала Джейд. — Хотя Син — гнилое яблоко, с какой стороны ни возьми. Счастье, что не все мужчины одинаковы. Думаю, мне больше повезло с Мэттом.

— Я тоже так считаю, — согласилась Блисс. — Это еще и потому, что ты сама стала более разборчивой. Ты выискиваешь более сладкий фрукт в корзине.

— Сладкий, но и крепкий тоже, — поправила Джейд. — Правда, сейчас он весь в синяках.

Блисс кивнула и подмигнула ей.

— Запомни эту мысль, девочка, и внимательно слушай — я скажу тебе, как выжать из него побольше сока с наименьшими усилиями, когда наступит твоя брачная ночь.


Как и предсказывал доктор Уорли, на следующее утро Мэтт чувствовал себя гораздо хуже. Все тело, сплошь покрытое огромными багровыми синяками, ломило, ныла каждая косточка, и болели мышцы. Да и расположение духа было у него тоже далеко не солнечным.

К счастью, рядом находился Джордан и мог помочь брату с отправлением естественных потребностей, чему Джейд была очень рада. Одно дело корь, когда ее пациент мог передвигаться сам. И если бы не Джордан, то тогда кому-то еще пришлось бы помогать Мэтту облегчаться, и скорее всего, это была бы Джейд. Но она просто не могла заниматься этим. Одной только мысли об этой части его тела и всего того, что наговорила ей Блисс прошлой ночью, было достаточно, чтобы вогнать ее в краску.

Мэтт был слишком самоуверен сегодня.

Прежде всего он хотел провести похоронную церемонию для Билли. Но Джордан быстро положил конец этой бредовой идее.

— Возможно, ты и уверен в себе, но доктор велел не тревожить ногу, если ты хочешь снова ходить. Хотя тебе и нравится считать себя незаменимым, дорогой братец, но мы все взяли в свои руки. Карл вызвался занять твое место, он скажет несколько добрых слов над могилой Билли. Пока другие заняты подготовкой к церемонии и здесь нет Джейд, чтобы она не видела твою наготу, я собираюсь помочь тебе помыться.

— Я бы хотел, чтобы этим занялась Джейд. Она хорошо справлялась, когда я болел корью.

— Может, так и было, но теперь здесь есть я, чтобы позаботиться о тебе. Она еще не твоя жена, Мэтт, и если ты забыл об этой незначительной детали, то другие нет. Так что веди себя хорошо и не забывай, что ты джентльмен.

— Ох, ох! — воскликнул Мэтт. — Вы только послушайте, он дает мне советы, как себя вести! Как это смешно. И раз уж мы заговорили о моей невесте, то я хотел бы обсудить наши свадебные планы с ней, если ты будешь так любезен прислать ее ко мне.

— Позже. Мы с ней по очереди смотрели за тобой ночью, и я послал ее немного отдохнуть.

— А дети где?

— Девушки присматривают за ними сейчас. После выпитого тобой вчера виски я подумал, что у тебя голова будет раскалываться от болтовни Эмили и хныканья Зака.

— Уже все фургоны спустили с холма? — хотел знать Мэтт. — Больше никто не ранен?

— Все идет нормально, — ответил Джордан. — Несколько лопнувших колес и согнутых осей, но ничего более серьезного.

Только половина фургонов была спущена с холма за вчерашний день: если все пойдет удачно, то оставшаяся часть будет внизу сегодня. Все соберутся на короткий отдых в Эш-Холлоу, этом райском местечке, прежде чем продолжить путешествие. Эш-Холлоу с его прозрачными ручьями, чистым прудом и цветущими лугами снабдил переселенцев чистой водой впервые после того, как они покинули Южную Платт-Ривер. Здесь были деревья, дававшие спасительную тень в знойные дни, первые настоящие деревья, которые встретились путешественникам с тех пор, как они оставили Индепенденс. Это был настоящий рай, возможность долгожданного отдыха от утомительного путешествия.

Мэтту повезло: мужчины установили его палатку под раскидистыми ветвями высокого ясеня, где можно было укрыться в тени от знойного июньского солнца. Однако к полудню в палатке станет очень душно, и он будет в еще более жалком состоянии, чем сейчас.

Он отдыхал, наслаждаясь тишиной раннего утра, прислушиваясь к мерному жужжанию пчел в теплом воздухе и стараясь не заснуть, потому что ждал появления Джейд. Джордан только что вышел, чтобы заняться обустройством лагеря, и Мэтт впервые за весь этот день остался один. Его веки были закрыты, и он пребывал в полусне, когда ощутил прикосновение нежных прохладных пальцев к своему лбу.

Улыбнувшись, он вздохнул.

— Почему ты так задержалась? Может, ты избегаешь меня?

— Совсем нет. Я просто вынуждена была ждать, пока твои сторожевые псы покинут свои посты, — ответил незнакомый женский голос. Ну, не совсем незнакомый, конечно, но неожиданный, и как только Мэтт открыл глаза, он увидел склонившуюся над ним Шарлотт Клевер.

Это был один из тех редких моментов в его жизни, когда Мэтт не мог найти, что сказать.

Ему понадобилось несколько секунд, чтобы оправиться от неожиданности.

— О… мисс Клевер, — пробормотал он. — Я вас не ждал. По правде говоря, я ждал другого человека.

— И эта персона, без сомнения, Джейд? — заявила леди.

— Да.

— Да, сэр, — перебила Шарлотт, усевшись на край его постели и аккуратно сложив руки на коленях. — Я пришла поговорить с вами как раз на эту тему. По всему лагерю только и говорят, что вы собираетесь жениться на этой скверной женщине. Поправьте меня, если я ошибаюсь.

Мэтт открыл было рот, чтобы начать говорить, но такой возможности у него не оказалось, потому что Шарлотт продолжила:

— Я вынуждена была со стороны наблюдать, как вы делаете из себя посмешище, и хотя это не в моем стиле, я чувствую, что должна поговорить с вами начистоту. Она не тот тип женщины, с которой вы можете связать свою судьбу. Вы пастор, а она… ну… за отсутствием другого термина… шлюха. Господи, сэр! Как вы можете даже думать об этом? Как вы можете смотреть на нее, зная, скольких мужчин она… развлекала?

— Мисс Клевер…

Она снова перебила его.

— Пастор Ричарде. Мэттью. Если вам нужна жена, чтобы следить за вашим домом, мать для этих сирот, то вам не нужно долго искать. Могу заверить вас, что я справлюсь с этим гораздо лучше, чем эта проститутка.

У нас с вами так много общего. Я слышала, она даже не умеет ни читать, ни писать, в то время как я с гордостью могу сказать, что хорошо образована. Только представьте себе уютные вечера, которые мы могли бы проводить вместе, читая у костра. В добавление ко всему, я хорошо готовлю, и я богобоязненная женщина, способная направить детей на благочестивый путь, в то время как эта потаскушка приведет их прямо к дьяволу. Учитывали вы такую возможность? Думали ли вы обо всех последствиях, которые принесет эта женитьба?

Это просто ужасно, но я готова выйти за вас замуж, если вы хотите, и быть вам искренне преданной женой, какую вы и заслуживаете.

Наконец Шарлотт остановилась, и Мэтт быстро воспользовался паузой.

— Полагаю, вы хотите спасти меня от меня самого? — спросил он. — Вам нет необходимости приносить себя в жертву в этом случае, мисс Клевер. Я полностью контролирую свои поступки, и я вполне понимаю, чего я хочу и что лучше для меня и для детей. Я в своем уме, просто я хочу жениться на женщине, которую люблю. Я не считаю, что мы с Джейд не подходим друг другу, как кажется многим.

Несмотря на боль, раздражение от поведения Шарлотт и злость, вызванную ее словами в адрес Джейд, христианское сознание Мэтта заставляло его подставить другую щеку и смягчить свой отказ.

— Мне очень жаль, если это затрагивает вашу или чью-то еще чувствительность. Хотя я и ценю ваше предложение и понимаю, чего вам стоило прийти сюда и изложить его, я должен его отвергнуть. Пожалуйста, поймите, что меня ничто не связывает с вами, а с Джейд меня связывают чувства.

— Похоть! — с неудовольствием фыркнула Шарлотт. — Животные страсти! Что ж, сэр, если это часть ваших потребностей, то я готова удовлетворить и их, если должна.

И словно в подтверждение своих слов, прежде чем Мэтт смог как-то предотвратить ее действие, Шарлотт наклонилась вперед. Сжав обеими руками его голову, она прижала свои крепко стиснутые губы к его рту.

Джейд, спешившая к Мэтту и думавшая о том, как ему повезло вчера, выбрала для своего появления самый подходящий момент.

— Черт возьми! — громко воскликнула она, когда Шарлотт издала удивленный крик и откачнулась назад от своего ошарашенного пленника. — И они еще смеют называть меня шлюхой!

Джейд направилась к ним, ее глаза метали огонь.

— Мисс Клевер, если вы хотите сохранить тот тощий коричневый пучок, который вы называете волосами, то вам лучше убраться отсюда, пока я его не выдрала. И советую впредь держаться подальше от меня и моего мужчины!

Расстроенная и испуганная, Шарлотт издала еще один странный крик и постаралась как можно быстрее покинуть палатку, предусмотрительно сохраняя значительное расстояние между собой и Джейд. У Мэтта не было возможности ускользнуть невредимым, и он остался один на один с Джейд и ее горячим ирландским темпераментом, который просто бушевал в данную минуту.


Глава 22


Джейд просто опешила, так это было неожиданно, что несколько секунд она только и могла что молча смотреть на Мэтта.

— Эгги, только не надо ничем в меня бросать, — предупредил Мэтт, подняв руки словно для защиты.

Это быстро развязало ей язык. Направив на него обвиняющий палец, она буквально закричала:

— Не называй меня Эгги, ты низкий двурушник, подлая лиса! Здесь не я виновата, мистер! Это не я просила одну женщину выйти замуж и тут же стала целовать другую! Да ты просто волк в овечьей шкуре! Мне нужно просто сломать тебе твою вторую ногу!

— Джейд, милая, успокойся немного.

— Успокойся? — зло повторила она. — Можно подумать, что я прищемила палец или у меня развязалась подвязка! — с сарказмом заявила она. — Все это гораздо серьезнее. Ты…

Ты… — Голос у нее сломался, и на глазах выступили слезы. Она сердито смахнула их. — Я думала, что могу доверять тебе, Мэтт. После Сина, но мне следовало быть более осторожной со своими чувствами. Но ведь ты пастор, и я вообразила, что ты будешь честным со мной.

— Джейд, позволь мне объяснить.

— Зачем беспокоиться? Я своими собственными глазами видела, как ты целовал ее, Мэтт.

Все и так достаточно ясно. — Она снова показала пальцем на открытый вход в палатку, через который недавно выскользнула Шарлотт. — Ты этого хочешь, Мэтт? Если так, то ты скажи мне прямо, не надо обманывать меня и делать из меня посмешище.

— Да все не так! — воскликнул он. — Если бы ты только успокоилась и дала мне возможность вставить хоть слово, я ведь пытаюсь сказать тебе, что мне не нужна Шарлотт Клевер. И не была нужна, и не будет. Я хочу тебя, только тебя. И всегда тебя!

— Но ты же целовал ее, — упрямо заявила она. — Ты же не будешь отрицать этого?

— Да, мисс Всезнайка. Но только не я целовал эту женщину. Она целовала меня. Это большая разница.

— Сдается мне, ты не очень сопротивлялся, — сухо заметила Джейд.

Мэтт бросил на нее взгляд — такой, какой обычно взрослые бросают на особо упрямых детей.

— Так что же я должен был делать, дорогая? Ударить ее по лицу? Драться с ней?

Подпрыгнуть на своей сломанной ноге и выбросить ее из палатки? Кроме того, она застала меня врасплох. Я совершенно не ожидал, что она набросится на меня и поцелует. Особенно после того, как я отверг ее предложение.

— Отверг что? — переспросила Джейд, ее зеленые глаза горели, как у кошки, а пальцы изогнулись, как когти.

Мэтт моргнул.

— Шарлотт пришла, чтобы убедить меня жениться на ней вместо тебя, — кисло признал он. — Я отказался от ее предложения.

— Ты, должно быть, не слишком хорошо убедил ее, все, что я могу сказать, — возразила Джейд.

Мэтт вздохнул.

— То, что ты видела, была просто ее последняя попытка изменить мое решение. Которая не удалась. Ну, теперь ты убеждена в моей невинности? Оправдан ли я в преступлении, которого не совершал?

Джейд выпятила нижнюю губу.

— Это зависит от того, какое наслаждение ты получил от этого поцелуя, я полагаю.

Мэтт застонал, его голова заметалась по подушке.

— Черт возьми, женщина! Да ты готова повесить меня, не так ли?

— Ну? — настаивала она.

— Нет, я не получил никакого удовольствия от этого поцелуя, Джейд. Он удивил меня, но не вызвал страсти. В действительности это было все равно, что поцеловать персиковую косточку.

Джейд недоуменно уставилась на него.

— Персиковую косточку? — глупо повторила она. На ее губах заиграла улыбка.

Мэтт улыбнулся в ответ.

— Старую, сухую, сморщенную персиковую косточку. Ну, теперь ты готова поверить мне наконец?

— Кажется, да, — ответила она. — Если только это не повторится снова. Я не собираюсь выходить за тебя замуж, Мэтт, если ты будешь волочиться за другими женщинами.

Я ведь тоже могу завести себе толпу горячих поклонников и не связывать себя только с одним.

— Мои чувства верные, пойми, это главное, — сказал он ей, тон его голоса был спокойным, но весьма серьезным, а взгляд напряженным. — Как только мы поженимся, Джейд, я буду единственным мужчиной в твоей постели.

— И я не хочу, чтобы меня сравнивали с привидением, — упрямо настаивала она.

Он нахмурился.

— Может, ты потрудишься объяснить это последнее заявление?

— Я не хочу, чтобы ты постоянно сравнивал меня со своей бывшей женой, Мэтт, или хотел бы, чтобы она была на моем месте.

Он в изумлении уставился на нее. Через какое-то мгновение палатка заполнилась его густым смехом.

— Родная, да у меня и в мыслях не было ничего подобного. Поверь мне. В действительности я, наоборот, очень рад, что вы оказались такие разные, как день и ночь.

Джейд задумалась.

— Может, ты мне немного объяснишь это?

Он покачал головой.

— Я совершенно забыл об этом. Просто поверь, Джейд, что я люблю тебя, преданно и всем сердцем. И к худу или добру, но моя страсть не ослабеет.

Она опустилась на колени возле него, ее глаза были полны любви.

— Я тоже люблю тебя, Мэтт. Я просто не понимала, как сильно я тебя люблю, до этого несчастно! о случая, когда я думала, что могла потерять тебя. А когда я увидела тебя целующим Шарлотт Клевер…

— Я же сказал, что это она целовала меня, но продолжай, говори дальше, любимая. Это просто музыка для меня.

— Мне хотелось умереть, Мэтт. Я бы так и сделала. В какой-то миг я хотела просто убить вас обоих.

— Мне очень жаль, что ты увидела это, — ответил он ей. — Я бы лучше потерял свою ногу, чем когда-нибудь преднамеренно обидел тебя.

— Не говори таких вещей! — с беспокойством предостерегла она его, слегка содрогнувшись. — Даже и не думай об этом! Господи!

Это все равно что искушать судьбу! Все должно быть хорошо, Мэтт, ты обязательно поправишься.

— Я поправлюсь гораздо быстрее, как только мы поженимся, — отозвался он с мальчишеской улыбкой, от которой у нее стало тепло на сердце.

Она скептически посмотрела на него.

— И как ты себе это представляешь?

Он расплылся в улыбке.

—  — А почему бы и нет, я рассчитываю на твою нежность, любовь и заботу, которыми ты окружишь меня. Знаешь, я не вижу никаких причин, чтобы откладывать дальше нашу свадьбу. Я думаю, мы могли бы обменяться клятвами немедленно. Сегодня, если возможно. Завтра, по крайней мере.

— А как нам сделать это? Ты ведь единственный священник здесь, Мэтт, — напомнила она ему. — И ты не можешь вести свою собственную брачную церемонию, ведь правда?

— Нет, но нас может поженить судья Талберт. Конечно, если ты не передумаешь выходить замуж за человека, который может остаться хромым или будет ходить с тростью. — Его глаза внимательно наблюдали за ней, ожидая ее реакции и надеясь, что он не увидит внезапного изменения в ее приятных чертах.

Она же надулась, как разъяренная курица, и метнула на него сердитый взгляд.

— Мэтт Ричарде, я заявляю, что если еще когда-нибудь услышу, как что-то совершенно абсурдное слетает с твоих губ, то я их укушу.

— Я бы предпочел, чтобы ты их лучше поцеловала, — предложил он, доверчиво глядя на нее своими голубыми глазами. — А потом ты сможешь побежать и найти судью Талберта. Или лучше пусть этим займется Джордан, а ты будешь делать то, что должна невеста, готовясь к своей свадьбе.

— Не сейчас, — возразила Джейд, какой-то странный взгляд промелькнул у нее. Поднявшись, она взяла влажное полотенце и быстро провела им по его губам. — Вот! — заявила она, удовлетворенно кивнув головой. — Я не потерплю вкуса другой женщины на твоих губах, когда целую тебя.

— Тебе не следовало так сильно тереть их, Эгги, — ответил он с лукавой улыбкой. — Кроме того, твои поцелуи гораздо слаще, чем персиковые косточки.

— Только помните об этом и в будущем, сэр, когда какая-нибудь дама решится искушать вас.

— Ты единственная дама, которую я люблю, Эгги.

Она одарила его долгим горячим поцелуем, от которого у него поднялась еще одна часть тела, не только его подвешенная левая нога, и его охватила совершенно другая боль, та, которая, как он надеялся, скоро будет смягчена.


Бракосочетание по необходимости происходило внутри палатки Мэтта, с женихом, лежавшим на спине, а его сломанная нога покоилась на груде одеял. С помощью Джордана он был одет в белую рубашку, серебристо-черный парчовый жилет, галстук и черный костюм. Шов на левой штанине его брюк был распорот, чтобы туда поместилась его туго забинтованная нога, но, если не принимать во внимание его ран, но он выглядел одетым вполне соответствующе для такого торжественного события.

Его невеста присела рядом с ним, нервно держа его руку и сжимая маленький букетик полевых цветов, собранных для нее детьми.

К удивлению всех и к негодованию части враждебно настроенных гостей, собравшихся возле маленькой палатки, на Джейд было настоящее свадебное платье, дополненное сатиновыми туфельками и небольшой вуалью, отчего она казалась совершенно невинной и скромной невестой. Платье, когда-то ослепительно белое, теперь приобрело кремовый, золотистый оттенок, который как-то умиротворял собравшихся. На шее у нее была надета голубая ленточка с очаровательной камеей.

Мэтт был изумлен не меньше других, когда его невеста появилась в таком красивом платье. Когда он спросил, где она его достала, Джейд наклонилась и что-то прошептала ему на ухо, и он широко заулыбался. Это останется их секретом, секретом «девушек», что Лизетт великодушно дала ей это платье. Кажется, один из ее постоянных клиентов имел слабость к невестам, и он подарил ей это платье, чтобы она надевала его, когда он приходил к ней.

Кому в действительности принадлежало это платье, неизвестно, но Лизетт подозревала, что это было платье его матери.

Джордан позже прокомментировал, что скопление гостей больше напоминало растревоженный улей с рассерженными пчелами, чем присутствующих на свадьбе. Часть гостей стояла в стороне со слезами умиления на глазах, полдюжины нахмурившихся друзей Мэтта и бывших соседей стояли отдельно. Четверо детей находились в самом центре — Эмили вертелась на руках у Джордана, держа большой палец во рту. Бет стояла позади невесты и жениха, держа спящего ребенка, а Скитер пристроился возле Джейд, уцепившись за краешек ее платья.

К большому неудовольствию своей жены, Карл стал свидетелем Мэтта, освободив таким образом Джордана, который стал посаженным отцом невесты, ведь у Джейд никого не было для этой роли. Джордан, одетый снова во все черное, вооруженный пистолетом, имел довольно решительный вид, поэтому никто открыто не осмеливался выступить против церемонии.

Воцарилась необыкновенная тишина, когда судья Талберт начал свадебную церемонию.

Прочитав молитву, он вызвал небольшой шум, когда обратился к присутствующим с вопросом:

— Если кому-то известна причина, по которой эти двое людей не могут соединиться брачными узами, то пусть скажет ее сейчас или сохранит в тайне навсегда.

Послышалось беспокойное шарканье ног, несколько невнятных выкриков, и Джейд затаила дыхание, ожидая, что кто-то будет оспаривать ее право на брак. Однако, видя скрытое предостережение Джордана, державшего руку на рукоятке пистолета, никто не осмелился возразить. Она вздохнула с облегчением, когда судья быстро продолжил.

Они с глубокой искренностью повторили за ним клятву верности друг другу, Мэтт говорил проникновенным голосом, а голос Джейд был немного хриплым и заметно дрожал. В толпе раздался удивленный шепот, когда она тихо повторила:

— Я, Джейдин Эгнис Донован, беру тебя, Мэттью Ричардса, себе в мужья. — Конечно, многие из присутствовавших были шокированы, услышав ее настоящее имя, ведь они считали, что она сама назвала себя Джейд, что было нужно для ее профессии. Конечно, многие с сомнением продолжали покачивать головами, что, мол, так и будет продолжаться.

Почти в самом конце ритуала, к большому удивлению Джейд, Джордан вручил Карлу золотое обручальное кольцо, которое Карл затем передал Мэтту. Осторожно, с блестящими от волнения глазами Мэтт надел кольцо на палец Джейд. Как и положено, он торжественно произнес:

— В знак и в залог нашей глубокой и верной любви я вручаю тебе это кольцо.

Джейд едва расслышала, как судья объявил их мужем и женой. Следующее, что она помнила, это как Мэтт наклонил ее к себе, его губы встретили ее нежным поцелуем, который скрепил их узы. Слезы, о которых она даже не подозревала, блестели на ее щеках, увлажнив и его щеки.

Потом голос судьи Талберта произнес:

— Поздравляю вас. — Уже гораздо громче, обращаясь ко всем собравшимся, он сказал:

— Я с гордостью представляю вам новую семью, мистера и миссис Мэттью Ричарде.

После напряженной паузы раздались вежливые аплодисменты, в основном подруг Джейд. Девушки подбежали к Джейд, поцеловали ее, вытерли с ее щек радостные слезы, поздравили и поцеловали жениха. К ним присоединились дети, не совсем понимая, что происходит, они радостно смеялись, подпрыгивали и обнимали тех, кто находился рядом с ними. Друзья Мэтта, более сдержанные в проявлении своих чувств, согласно традиции, однако, подошли и поздравили новобрачных.

В разгар всей этой суматохи неожиданно раздался новый голос:

— Не поймите это как непочтительность, судья Талберт, но мне хотелось бы знать, имеете ли вы законное право сочетать браком этих двоих. Вы ведь из Огайо, и распространяется ли ваша юрисдикция и на эти штаты?

В толпе немедленно воцарилась тишина после наглого вопроса Сина О'Нилла. Все напряженно ждали ответа судьи, кровь отхлынула от лица Джейд. Лицо Мэтта, напротив, покраснело от злости и досады, его глаза потемнели от гнева. Взгляд Джордана стал таким же тяжелым, как и у брата, его рот сжался в одну линию, когда он шагнул вперед, сжимая рукой пистолет.

Судья Талберт удержал его за руку, гневно взглянув на наглого парня, вмешавшегося в обряд.

— Молодой человек, судя по вашему акценту, вы совсем недавно прибыли в эту страну. В таком случае понятно, хотя и не совсем простительно, что вы прервали такое радостное событие своим невежливым и невежественным вмешательством. Однако я попытаюсь объяснить вам ошибочность вашего мнения Я имею ранг федерального судьи, и на эту должность меня назначил ни кто иной, как сам президент Соединенных Штатов Я имею полное право осуществления законодательной деятельности в любом штате на территории, находящейся под американским флагом. Вам достаточно понятно это объяснение? — заключил он с важным достоинством.

Лицо Сипа исказилось от злобы, когда его так публично унизили. Его ответ был вежливым, но довольно ядовитым и имел двойной смысл:

— Прошу вашего прощения, сэр, но Джейд моя близкая знакомая, и я просто хотел быть уверенным, что все законно, как вы понимаете.

Мне тяжело было бы видеть, если бы она стала стыдиться, считая себя законной женой, хотя на самом деле таковой не была.

— Не лучше ли тебе заняться своим делом и не совать нос гуда, куда тебя не прося г, мистер О'Нилл? — настойчиво посоветовал Мэтт со своего места на полу. — Джейд — моя жена, и это моя забота, а не твоя. У тебя есть своя собственная жена, за которой ты должен смотреть, хотя ты, кажется, совсем не утруждаешь себя заботой о ней.

Тихий ропот одобрения раздался в толпе собравшихся. Было хорошо известно, что Син О'Нилл не самый внимательный муж, что он проводил большую часть времени за азартными играми и попойками, постоянно ввязывался в драки и не следил за удобствами своей беременной жены. Даже сейчас Гвен О'Нилл еще находилась в постели, едва оправляясь от кори, в то время как Син, бросив ее на произвол судьбы, появился на свадьбе, куда его не приглашали.

Как бы подкрепляя заявление Мэтта, Джордан добавил и свое собственное. Возвышаясь над Сином на целую голову и пренебрежительно глядя на нею сверху вниз, он прогремел:

— На твоем месте, малыш, я бы серьезно поразмыслил над предложением моего брата.

Иначе как бы тебе не перерезать свое собственное горло своим же острым ирландским языком и не истечь кровью до смерти в один из этих дней.

Верный своей натуре, Син с вызовом посмотрел вверх, невзирая на явную уязвимость своего положения.

— Вы угрожаете мне, мистер Ричарде, не так ли, и прямо перед этими уважаемыми людьми?

Джордан в ответ улыбнулся дьявольской улыбкой.

— Нисколько. Я никогда не прибегаю к угрозам, но я делаю предупреждения и обещания, которые всегда выполняю.

Пока Син старался подыскать подходящую реплику, заговорил Мэтт:

— Я могу и сам справиться с ним, брат.

Я уже однажды вышвырнул этого щенка с поджатым хвостом, и уверен, что сделаю это снова при необходимости, невзирая на мою ногу.

Улыбка Джордана стала еще шире.

— Пусть будет так, Мэтт, но я сочту это личной привилегией, если ты позволишь мне проводить мистера О'Нилла до его фургона сейчас, так, чтобы остальные могли продолжить празднование твоей свадьбы.

Не дожидаясь ответа Мэтта, Джордан сгреб О'Нилла за ворот и бриджи, приподнял его над землей на добрые полметра и вышвырнул из палатки, как гнилой овощ. Син ушел восвояси, ругаясь и чертыхаясь. Это было настоящее представление для тех, кто наблюдал за его трусливым и беспомощным бегством.

Блисс была первой, кто нарушил воцарившееся напряжение, мягко воскликнув:

— Ну вот! Это действительно самая интересная свадьба, на которой мне довелось побывать!


Глава 23


Переселенцы решили устроить свадебный вечер для новобрачных, но не потому, что одобряли женитьбу пастора, многим эта свадьба была не по душе, просто это был хороший предлог для заслуженного отдыха. Как только солнце опустилось за горизонт и они завершили свои вечерние хозяйственные заботы, все вместе приготовили хороший ужин и часть отнесли к палатке Мэтта. Здесь они вручили еду Джордану, чтобы он передал ее новобрачным в подходящий момент. А потом все стали наслаждаться праздником, музыкой, танцами без жениха и невесты.

В это время девушки взялись за Джейд.

После долгих споров о том, какое одеяние будет самым подходящим, волнующим и самым прекрасным, они наконец ее одели или, вернее, раздели для брачной ночи. Потом, конечно, они дискутировали о том, как причесать волосы, заплести или оставить распущенными.

Потом было решено оставить их свободными, если вдруг Мэтту захочется пробежать пальцами по их шелковистым прядям.

К тому времени, когда они расчесали ее золотистые кудри, накрасили ногти, надушили ее кожу и забили ей голову многочисленными советами, которые ей могли пригодиться, Джейд превратилась в комок нервов. Она едва могла передвигаться на одеревеневших ногах, когда ее хихикающие подружки проводили Джейд, закутанную в обширное одеяние, к сгоравшему от нетерпения жениху. В конце им пришлось практически втолкнуть ее в палатку, после чего они быстро закрыли полог и завязали его снаружи, надежно «заперев» новобрачных внутри, наедине друг с другом. Со своей постели под фургоном Джордан ночью будет следить, чтобы никто не нарушил уединения Мэтта и Джейд, в то время как женщины позаботятся о детях в этот вечер.

Оказавшись внутри палатки, Джейд дрожала и трепетала, как осенний лист на ветру. Она посильнее запахнула свое одеяние, борясь с желанием закрыть глаза и оказаться где-нибудь еще, но не здесь.

Мэтт ожидал ее, лежа на своей постели, раздетый до пояса, нижняя часть его тела была прикрыта тонким одеялом. От одного вида его широкой, покрытой волосами груди у нее пересохло в горле.

— Я… я думала, что пастор надевает на ночь ночную рубашку или что-то еще, — растерянно пробормотала она, ее глаза были похожи на два больших блестящих озера.

Мэтт нежно улыбнулся.

— А я никогда не думал, что ты будешь так нервничать в брачную ночь, — спокойно произнес он. Он протянул к ней руку. — Иди сюда, Джейд. Девушки прислали бутылку шампанского из твоего фургона. Мы выпьем немного, поговорим, и пусть все будет так, как получится.

Она подошла и села возле него, обрадовавшись, потому что не была уверена, что ее дрожащие ноги и дальше удержат ее.

— Ты не хочешь что-нибудь поесть? — спросил он. Показав рукой в сторону маленького складного столика в дальнем углу палатки, он добавил:

— Наши друзья-переселенцы снабдили нас свадебным ужином.

Джейд молча покачала головой, ее руки продолжали судорожно сжимать одеяние и дрожащий живот. Наконец она собралась с духом и тихо сказала:

— Хотя, если ты голоден, я буду рада принести тебе тарелочку.

Он быстро взглянул на нее.

— Мне не нужна еда, сейчас я голоден не от этого, Джейд. — Негромко засмеявшись, он дотронулся рукой до ее одеяния. — Ты не хочешь снять свою мантию, моя любовь?

Это было самое последнее, что Джейд хотела бы сделать в этот момент, но зная, что ей все равно придется снять это, она решила, что чем скорее, тем лучше. Медленно, дрожащими руками, она развязала завязки и сбросила одеяние с плеч.

Мэтт бросил на нее взгляд, и у него перехватило дыхание. Он никогда не видел ничего подобного тому, что было надето на Джейд. Конечно, эта рубашка совсем не была похожа на те, что могли носить знакомые ему женщины. Даже у Синтии с ее любовью к богатой отделке и дорогой одежде никогда не было похожей ночной рубашки, если можно было вообще так называть эту одежду. Это больше напоминало то, что могла носить восточная принцесса или наложница паши. Ясно одно, эта рубашка не располагала к мысли о спокойном сне.

Сшитый из полупрозрачного блестящего золотистого шелка, этот наряд прекрасно подчеркивал все достоинства ее фигуры. Очаровательный в своей простоте, без кружевной отделки, он был очень чувственным и восхитительным. Рукавов не было, весь наряд держался на тоненьких бретельках, которые, постепенно расширяясь, обхватывали ее груди.

От глубокого выреза до пояса наряд свободно спадал вниз, оставляя дразнящие фигурные вырезы, через которые был виден живот и спина.

От линии талии юбка фалдами окружала нижнюю часть тела, а сквозь глубокие разрезы по бокам были видны ее длинные стройные ноги.

Для внимательного наблюдателя сам материал открывал больше, чем скрывал, поэтому Мэтт мог свободно видеть сквозь его золотистую поверхность темные вершины каждой груди, и если бы она не сидела так скромно, то он был уверен, что увидел бы треугольную темную тень у ее бедер. Даже когда его глаза любовно ласкали ее тело, соски ее грудей напряглись, выступая сквозь тонкий материал.

Мэтт медленно коснулся рукой одной груди, его ладонь осторожно погладила едва скрытый сосок. Джейд затаила дыхание, от его прикосновения ее грудь сделалась более твердой, словно приглашая его продолжить прикосновение.

— Ты похожа на ожившую богиню, — сказал ей Мэтт, в его глубоком голосе чувствовалось трепетное благоговение. — Ты настолько совершенна, что даже страшно прикоснуться к тебе. Твоя кожа блестит, как мед, твои глаза, как изумруды, сверкающие в лучах солнца, а твои волосы похожи на пламя свечи.

Ее кожа и глаза блестели как от сверкающего цвета одежды, так и от огромного напряжения внутри ее. Но, по мнению Мэтта, настоящая богиня никогда не бывает такой нежной, такой теплой и такой волнующей.

Шелковые локоны ее волос скользили между его пальцами. Он осторожно потянул за них, заставив ее склониться к нему, пока ее теплое, волнующее дыхание не коснулось его губ. Их губы слились, сначала в испытующем поцелуе, а затем в более трепетном и настойчивом, когда его язык скользнул сквозь ее разомкнувшиеся губы. Язык резвился вместе с ее языком — скользя, поглаживая и дразня.

Постепенно поднималась волна страсти и желания.

Все происходило так медленно и плавно, что Джейд даже не заметила, как ее нервозность исчезла, и на смену ей пришла волна любовного желания. Поцелуи Мэтта быстро разгорячили ее кровь, и когда его пальцы дотронулись до мочки ее уха, ее охватила сладостная дрожь. Его губы продолжали целовать ее, а зубы легко покусывали ее рот, когда его рука снова коснулась ее груди, скользкий шелковый материал страстно зашуршал. Она не смогла сдержать тихого стона удовольствия.

Ее спина непроизвольно выгнулась. В ответ его рука скользнула под прозрачный материал, чтобы полностью обхватить ее белую круглую грудь своей теплой натруженной ладонью. Он захватил ее выступающий сосок, нежно лаская его своими длинными крепкими пальцами. Горячее резкое желание, тягучая боль скользнула от ее груди к животу, заставив мышцы крепко сжаться, застыть в ожидании.

Охваченная чувственным блаженством, Джейд коснулась руками широкой груди Мэтта, ее пальцы скользили по мягким черным волосам. Ее ногти осторожно царапнули его соски, и он застонал от удовольствия.

— Да, любовь моя. Коснись меня, — его голос был хриплым и страстным. — Согрей меня. Исцели меня.

Казалось, она никак не может насладиться ощущением его тела. Мягкие волосы ласкали ее ладони. Крепкие горячие мускулы слегка содрогались от ее ласкового прикосновения.

После страстных поцелуев и нежного, дразнящего поглаживания ее голова закружилась от возбуждения и желания. Сам запах его кожи, казалось, просто одурманивал ее.

Вскоре даже этого казалось недостаточно им обоим. Высвободив ее груди из шелкового плена, Мэтт подхватил Джейд за талию и посадил ее прямо, его губы стали прокладывать дорожку из легких покусываний и дразнящих поцелуев от щеки к ее груди. Его рот добрался до одной груди, нежные губы захватили сосок, обжигая его горячим дыханием, и Джейд ощутила томительную тяжесть внизу живота.

С тихим стоном она склонилась к нему, покорная его воле. Когда она подумала, что больше не сможет выдержать ни одного мгновения этой сладостной пытки, его губы проделали обратный путь к ее губам, касаясь на своем пути каждого сантиметра ее дрожащей кожи.

Их губы слились снова в страстном поцелуе, языки танцевали в немом танце желания.

Его руки ласкали ее шелковое тело, затем скользнули в боковые разрезы платья, поглаживая ее живот, бедра, ягодицы, быстро и уверенно прокладывая себе дорогу к заветной цели. Джейд неосознанно почувствовала, как он раздвинул ее ноги, его гибкие пальцы быстро нашли желанное место. Она резко вздохнула, инстинктивно сжав бедра, крепко зажав его руку там, где она находилась.

— Что? — мягко спросил он. — Я был слишком неожиданным? Слишком грубым?

— Нет. Просто все это как какой-то шок, как вспышка молнии.

Он засмеялся.

— Ну, я надеюсь, это гораздо более приятно, милая.

Он осторожно высвободил свои пальцы, поглаживая ими маленький холмик, и она задрожала в ответ.

— Мэтт, о, Мэтт! — взмолилась она. — Хватит! Нет! Я никогда не испытывала ничего такого… такого… восхитительного!

Он ничего больше не делал. Он дразнил ее и доводил до исступления, пока она была вне себя от желания. Один длинный палец легко скользнул внутрь, найдя ее разгоряченной и ждущей.

— Я не могу поверить, какая ты горячая и влажная, — тихо прошептал он.

Она почти не расслышала его слов, в тот миг Джейд показалось, что ее мозг и тело совершенно растворились, вся ее сущность вырвалась из-под контроля, словно ее душа освободилась от своей физической оболочки и устремилась в сверкающую звездную пропасть.

Мэтт почувствовал, как ее внутренние мышцы крепко сжались, он знал, что она ощутила удовлетворение. Когда ее бархатные стенки пульсировали вокруг его пальца, его член сильно затрепетал, и только усилием воли ему удавалось держать его под контролем.

Наконец она словно очнулась и безвольно легла ему на грудь, ее дыхание стало ровным и спокойным.

— Это было восхитительно! — воскликнула она.

Он победно улыбнулся.

— Но это еще просто игра, ты не согласна, милая? — сказал он, взяв ее руку и направив прямо под одеяло.

Когда ее нежные пальцы обхватили его увеличившийся член, Джейд удивилась, какой он был гладкий и твердый. Сатин поверх прочной стали. Железо, заключенное в плотный шелк.

Само только прикосновение к этому наиболее чувствительному органу его тела мгновенно вызвало восторженный стон экстаза у Мэтта.

— Может, это и не самая хорошая идея после всего, — предположил он, убрав ее руку, едва она успела пробежать пальцами по всей его длине. — Я слишком возбужден сейчас, а я хочу все сделать правильно — войти в тебя так глубоко, чтобы мы навеки стали едины.

Как только он попытался поднять ее над собой, Джейд неожиданно вспомнила, что ей говорила Блисс.

— Подожди! Подожди! — взволнованно воскликнула она. — Ты должен прекратить это!

Мэтт застыл, на его лице и в голубых глазах отразилось недоверие.

— Прекратить что, миссис Ричарде? — спросил он. — Заниматься любовью со своей женой?

— Нет, ты должен прекратить пытаться сделать все сам, ты просто болван! — выпалила она, глядя на него. — Это просто чудо, что ты еще не повредил свою ногу!

Мэтт расслабился, облегченно вздохнул от того, что она не собиралась останавливать происходящее.

— Милая крошка, единственная конечность, которая болит в этот момент, это та, которую ты должна хорошо использовать.

Он увидел, как румянец залил ее лицо, и снова подумал, как удивительно, что ей удавалось сохранить такое впечатление невинности в ее профессии. В ее подлинной профессии.

— Ну, теперь ты должен мне позволить позаботиться о дальнейшем, — твердо сказала она ему. Сказав это, она осторожно села ему на талию, расставив ноги. — Сейчас, Мэтт, я не хочу, чтобы ты напрягал свои мускулы, слышишь? Просто лежи и наслаждайся, если можешь, и скажи мне, если я причиню тебе какую-нибудь боль.

Хотя он искренне сомневался, что может точно последовать ее приказаниям и совсем не двигаться, он решил попытаться, ведь в противоположность тому, что он ей сказал, его нога и ступня сильно болели, несмотря на выпитое лекарство.

— Теперь твой выход, зеленоглазая.

Джейд осторожно стала продвигаться назад, опираясь на руки и стараясь не переносить свой вес на бедро Мэтта. Она могла только вообразить, что скажет доктор Уорли, если бедро будет снова смещено!

Медленно, сантиметр за сантиметром, зажав зубами нижнюю губу, она неуверенно опускалась на его твердый жезл, не обращая внимания на небольшой дискомфорт, который она причиняла своему собственному телу, совсем непривычному к такому интимному вторжению, несмотря на тот факт, что она уже не была девственницей. На половине пути она услышала, как он застонал. Подумав, что причинила ему боль, она моментально остановилась, застыв в воздухе.

— Ради всего святого, не останавливайся сейчас! — взмолился он. — Блаженство, женщина! Я никогда не ощущал ничего подобного!

Она стала опускаться дальше, вобрав наконец в себя всю его длину.

— О Мэтт! — тихо воскликнула она. — Я так полно тебя чувствую! Я могу ощущать, как ты касаешься меня внутри!

Он тоже ощущал, как стенки ее влагалища плотно обхватили его. Внутри было горячо, влажно, он едва мог вытерпеть это! Боль в ноге была полностью забыта, уступив место необыкновенному блаженству.

Медленно, легко Джейд начала раскачиваться над ним. Взад и вперед, из стороны в сторону, следя за своими движениями. Затем, увидев, что не причиняет ему боли, она начала двигаться вверх и вниз вдоль всей его длины, делая все нежно и осторожно, как только могла.

Ее ленивые неторопливые движения сводили Мэтта с ума. Это было так прекрасно, так благословенно и необыкновенно! С каждым таким нежным движением она все ближе и ближе подводила его к грани экстаза. Каждый поворот ее тела над ним, каждый раз, когда он так уютно входил в нее, он мог чувствовать, что конечный предел восторга ожидал его с распростертыми объятиями. Это было мучительно! Это было прекрасно! Это была наисладчайшая пытка, которую он когда-либо мог себе представить! Все, что он мог сделать — это стиснуть зубы и надеяться, что вынесет ее!

Несмотря на все попытки сохранить свой разум ясным, Джейд очень быстро забылась в блаженстве. Радость захватила ее снова, окутав ее восторженными ощущениями. Ее действия стали совершенно инстинктивными, когда она отдалась необыкновенным чувствам, охватившим ее.

Как раз в тот самый момент, когда она находилась на верху блаженства, она почувствовала, как Мэтт застыл под ней. Ее радостный возглас слился вместе с его, когда они вместе погрузились в восторг экстаза.

Некоторое время спустя они спокойно лежали, восхищаясь сотворенным ими чудом.

Осторожно и плавно Мэтт поглаживал пальцами блестящие локоны Джейд, разметавшиеся на его груди, молча благодаря Бога за эту прекрасную чувственную женщину, которая так отдавала ему себя, которая так отличалась от его первой самовлюбленной половины. Ее голова уютно устроилась на его плече, а рука лежала на его сердце, кольцо на ее пальце блестело как золотое благословение. Взяв в руку ее пальцы, он поднес их к своим губам, нежно поцеловав то место, где было кольцо.

— Где ты его достал? — прошептала она.

— Что достал?

— Кольцо.

— Оно когда-то принадлежало моей бабушке. Джордан унаследовал обручальное кольцо нашей матери, а бабушкино попало ко мне. Оно было спрятано в одном из моих рюкзаков. А почему ты спросила?

— Ну, совершенно ясно, что ты не мог сбегать в магазин и купить его или послать Джордана, ведь мы находимся в середине необитаемой земли. Я… я подумала, что, может быть, это кольцо твоей первой жены.

— Синтии? — тихо усмехнулся Мэтт. — Нет, Джейд. Ты можешь быть спокойна. Это кольцо никогда не украшало ее руку.

Джейд вздохнула.

— Я рада.

— И я тоже, — нежно признал Мэтт. — Я просто на вершине счастья и все еще немного изумлен, что ты действительно моя, наконец. Это как мечта, ставшая явью. — Его губы коснулись ее головы. — Я очень люблю тебя.

Ты ведь знаешь это, да?

— И я тоже люблю тебя, Мэтт, — прошептала она в ответ. — Я только надеюсь, что этого достаточно.

— Достаточно для чего, любимая?

Щека Джейд была крепко прижата к его плечу, и он почувствовал, как теплые и влажные слезы упали на его грудь.

— Достаточно, чтобы мы смогли пройти через трудные препятствия, ждущие нас впереди.

Его рука обняла ее и крепче прижала к себе.

— Разделенная любовь увеличивается в тысячу раз, Джейд. Чем больше ты отдаешь ей, тем больше она вырастает. Между нами у нас все будет в изобилии, на всю нашу жизнь и даже больше.

Его обещание мягко отозвалось в их сердцах, когда они медленно погрузились в сон, крепко сжимая друг друга в любовных объятиях.


Глава 24


На следующий день рано утром, прежде чем Мэтт или Джейд были готовы к встрече нового дня, Джордан весело и громко объявил о завтраке. Джейд едва успела натянуть на себя одеяло, когда полы палатки распахнулись и вошел Джордан, неся поднос, уставленный дымящимися блинами, сиропом, сухой колбасой и золотистыми бисквитами.

— Подарок от Тилды и ее усердных учениц, — сказал он им с широкой улыбкой. Коварно подмигнув, он добавил:

— Надеюсь, я не застал вас в неподходящий момент.

— Ты никогда не отличался тонкостью, Джордан, — усмехнулся в ответ Мэтт.

Джордан подошел и поставил поднос на колено Мэтту, в какой-то момент Джейд испугалась, что он решит присоединиться к их трапезе. В ее огромных глазах промелькнуло недоверие, и Джордан, вероятно, прочитал ее мысли и засмеялся:

— Наслаждайтесь своим завтраком, голубки, — поддразнил он, махнув рукой на небольшой поднос Уже выходя из палатки он бросил через плечо:

— Хотя вам лучше поторопиться, потому что ваша маленькая команда нетерпеливо бегает кругом, стремясь поприветствовать папу Мэтта и маму Джейд.

Их короткий медовый месяц быстро пошел на убыль. Их ждали привычные заботы повседневной кочевой жизни.

Через полчаса Джейд уже была одета и занялась делами по лагерю, теми же, что и обычно, только теперь за ней всюду следовали четверо малышей. Караван остановился до следующего утра, давая возможность усталым переселенцам отдохнуть, позаботиться о животных, постирать белье, заняться починкой фургонов и другими делами, прежде чем двинуться дальше.

Несмотря на травмы, Мэтту тоже не пришлось отлынивать от работы, потому что вскоре появился Джордан с воловьими упряжками и другим снаряжением — Раз ты не годишься ни на что другое, я подумал, может, ты займешься этой упряжью, — пояснил он, свалив все в кучу возле постели Мэтта.

— А что делает Джейд? — раздраженно спросил Мэтт. — Я не видел ее с того самого момента, как она выскользнула из палатки с тарелками после завтрака. Я не хочу сидеть взаперти в этой палатке, где я не вижу, что происходит кругом.

— Я посмотрю, что можно для тебя сделать, — пообещал Джордан. — Я также присмотрю и за твоей невестой. А что касается ее походки, я бы сказал, что она сегодня ходит немного вразвалку. Или, вернее сказать, немного шаркает. — Он широко улыбнулся. — Бьюсь об заклад, вы оба нашли прекрасный способ, как обойти твое увечье. Но факт в том, что Джейд сегодня выглядит хуже тебя, Мэтт.

Это весьма странно, ты не находишь?

— Нет, — ответил, нахмурившись, Мэтт. — Я также не считаю это подходящей темой для разговора. Родственники мы или нет, но есть некоторые вещи, которые я считаю сугубо личными.

Джордан пожал плечами.

— Все же, судя по ее репутации, можно было бы подумать, что она более привычна к такой бурной деятельности, не говоря о том, что она целый месяц скакала на лошади, а тут одна короткая ночь с ее несколько покалеченным женихом.

— Ну вот это уж совсем не твое дело, брат, — сердито ответил Мэтт, в его чертах промелькнуло раздражение, — ведь Сэм Грин предупредил этих «голубок», чтобы они прекратили свои обычные занятия во время путешествия. Естественно, поэтому они немного не в форме, как бы мы сказали.

— О? — Брови Джордана поднялись над его сверкнувшими глазами. — Ну, может быть, Джейд и да, но ее подружки определенно нет.

За это я могу поручиться лично — и страшно поблагодарить их!

— Я совершенно ничего не хочу слышать о твоих романтических похождениях, Джордан, — кисло отозвался Мэтт. — Мне бы также не хотелось обсуждать с тобой свои любовные дела или Джейд. Если у тебя есть нужда поговорить о самых интимных деталях твоих грехов, то лучше помолись о своем прощении или найди священника, который пожелал бы помолиться за тебя.

Джордан хмыкнул и покачал головой.

— Мои да мои! Да ты просто старый брюзга! Я-то думал, что после ночи со своей зеленоглазой феей ты будешь на седьмом небе от счастья, несмотря на все свои поломанные кости.

— Может, это меня и развеселило бы, если мой ближайший родственник прекратит раздражать меня разговорами о моей жене и ее бывшей профессии, — заявил Мэтт. — Я уже достаточно наслушался об этом от своих друзей и паствы. Кажется, в мире полно людей, готовых раздуть из мухи слона. Они делают слишком большой упор на самые мелкие недостатки, в то время как могут сквозь пальцы смотреть на гораздо более серьезные ошибки, не придавая им значения.

Джордан кивнул.

— Я согласен. Но прежде чем я буду осуждать других за их слепоту и неверие, я бы доверился своему собственному зрению на твоем месте. У меня такое подозрение, что у твоего ирландского соловья гораздо больше достоинств, чем кажется на первый взгляд.


Странным оказалось то совпадение, учитывая разговор Мэтта с братом, что некоторое время спустя он случайно подслушал еще один весьма интересный разговор, связанный с этой темой.

Пока Мэтт осматривал упряжь, Джейд и дети время от времени заходили и проведывали его, составляя ему компанию. Пообедав с ним, Джейд убедила его немного отдохнуть, чтобы накопить силы. В палатке было душно от дневной жары, и на Мэтта нашла сонливость. Он уже наполовину погрузился в сон, когда услышал, как Джейд собрала белье для стирки и попросила детей не шуметь возле палатки.

Теперь, когда его окружали тишина и покой, он услышал, как Блисс крикнула из своего фургона.

« — Джейд! Подожди!

Джейд нетерпеливо зашикала на нее.

— Ш-ш-ш! Ты разбудишь Мэтта, а он только что заснул, бедная овечка.

Мэтт улыбнулся, услышав это. Одна сломанная нога, и он уже превратился из хорошего пастуха в бедную овечку, надо же.

Блисс присоединилась к Джейд возле палатки. Мэтт мог даже видеть их тени на брезенте.

— Куда ты направляешься? — тихо спросила Блисс, хотя Мэтт все отчетливо слышал.

— На речку. Я подумала, что малыши могут немного поплескаться, пока я буду стирать.

Господи, просто удивительно, сколько одежды эти сорванцы могут перепачкать за такой короткий срок!

Блисс хмыкнула.

— Кончились те денечки, милая, когда ты стирала пару платьев да кучку трусов. Эта команда заставит тебя работать от зари до зари. Хорошо, что ты научилась уже немного смотреть за ними, правда? А иначе что бы ты делала с ними сейчас? На твоем мете я бы убежала в горы поискать какого-нибудь индейца, чтобы он положил конец такому жалкому существованию.

— Если ты и найдешь одного, Блисс, то через пять минут ничего не подозревающий малый будет кусать себе локти, умоляя тебя о любви, — пошутила Джейд.

— Уж раз мы заговорили об этом, как все получилось прошлой ночью? — полюбопытствовала Блисс. — Помогли тебе мои советы?

— Очень, я не причинила ему ни капельки боли. Я должна поблагодарить тебя за это, Блисс. Если бы ты не подсказала мне, как и что сделать, трудно сказать, сколько вреда я могла бы причинить. Ведь несмотря на боль он собирался сделать все это.

Внутри палатки у Мэтта челюсть отвисла от изумления. Пот покатился по его лицу. Он просто не мог поверить в то, что услышал!

В ожидании их любви и возможных проблем Джейд действительно обсуждала свою брачную ночь со своими подругами? Неужели они действительно советовали ей, как ей поступить с его ранениями? Боже мой! Неужели для этих женщин нет ничего святого?

Его глаза едва не вылезли из орбит, когда Блисс невольно проинформировала его дальше.

— Если бы ты не оставалась глухой к предложениям согреть твою постель, то тебе не нужно было бы прибегать ко мне за советом.

Ты бы сама знала, как лучше обойтись с этим.

Да и стала бы ты гораздо богаче.

— Как я сказала Вере, когда нанималась к ней, я лучше буду петь за свой ужин, чем зарабатывать его на спине. Хотя я и не виню тебя за это, но я не могу быть такой спокойной и привычной, как вы, когда говорите о своих любовниках. — Джейд криво усмехнулась. — Полагаю, что с моей удачей все это у меня заканчивалось бы так же плохо, как и с Сином.

Блисс пожала плечами.

— Может быть. Теперь это не имеет большого значения, когда ты вышла замуж за Мэтта, хотя я не могу перестать желать, чтобы он лучше думал о тебе. Ты просто обязана сказать ему, что этот ирландский негодяй был твоим единственным любовником.

— Даже если бы он мне и поверил, это не имеет большого значения, правда. Один любовник или тысяча, это все равно было не правильно, и этого не следовало делать. Одного желания Мэтта достаточно, чтобы забыть мое прошлое, строить будущее вместе с ним, а это многого стоит. И теперь, когда мы женаты, я приложу все силы, чтобы быть самой лучшей женой.

— Это великолепно, милая, но только помни, быть благодарной это одно, а лизать его ботинки — это совсем другое. Ты можешь набить полный рот грязи, делая это, и заработать себе достаточно горя и разочарований.


Когда женщины ушли, у Мэтта оказалось достаточно времени, чтобы поразмышлять над тем, что он услышал. Одна его половина злилась на Джейд за то, что она не была до конца честной с ним относительно своего прошлого.

Это заставляло его чувствовать себя идиотом, глупцом, открыть правду в такое время и таким образом! Почему же она не объяснила все с самого начала вместо того, чтобы позволить ему думать, что она так дешево продавала себя? Почему же она не исправила его неверное представление?

Другая его половина заставила задуматься, каким же самоуверенным ослом он был все эти прошлые недели, настаивая, что она могла бы измениться, если бы захотела этого. Какими же напыщенными должны были быть его речи!

Да, а она не сказала ни слова, чтобы опровергнуть ею неверное представление о ней, только гордо утверждала, что она талантливая певица и артистка.

Гордость. Вот слово, которое вырвалось у него, и неожиданно его гнев стал уменьшаться, когда он попытался посмотреть на все глазами Джейд. Если бы он оказался на ее месте, разве он действовал не так же? А не по той ли самой причине он предпочитал не раскрывать своих проблем с Синтией? Потому что его гордость стояла на пути? Возможно, Джейд не хотела посвящать его или кого-то еще в интимные тайны своего прошлого, так же, как и он не хотел выставлять напоказ и разбирать свои ошибки.

Все же она должна была доверять ему.

А ему следовало бы знать, следовало бы догадаться, что она и не была шлюхой, которой казалась. Даже его собственный брат заметил, что Джейд была менее привычна к любовным утехам, чем можно было полагать, в то время как Мэтт оставался упрямым и слепым.

Ox, но ведь и Джейд не была совершенно невиновной. Она могла иметь право и прямо рассказать ему все. И после всего, она ведь не была совершенно целомудренной. В конце концов, она же отдалась О'Ниллу. И она выступала в танцевальном салоне, как шлюха, разгуливая в этих откровенных нарядах. Более того, она набралась изрядно плохих привычек и выражений от других девушек. Одному Богу известно, она могла ругаться, как заправский погонщик мулов, когда ее разозлишь! Учитывая все это, что еще он мог думать, когда она так хорошо играла свою роль?

Но теперь он знал правду. Следующий вопрос, что ему с ней делать? Поставить ее перед тем, что он узнал, и как? Следует ли потребовать объяснений или попросить прощения за то, что все это время был таким тупицей? Или, может быть, просто ничего не говорить, забыть о своих неверных представлениях и начать обращаться к ней как с действительно неопытной новобрачной, какой она и были?

Другая мысль мелькнула у него, словно ударив его. Неудивительно, что она казалась такой нервной прошлым вечером. Если бы она не догадалась посоветоваться заранее со своими подругами, то их брачная ночь могла бы превратиться в череду ошибок и замешательств. Одно неверное движение — и он мог бы скорчиться от боли. А так он лежал, уверенный в своих собственных способностях — и в ее тоже! Он положился на ее знания, ожидая, что она справится с этим!

Мэтт удивленно покачал головой. Бог все-таки спасает мир от таких непроходимых идиотов, как он! Бог, конечно, присматривает за глупцами и детьми! Особенно за недальновидными и самоуверенными глупцами!


Когда Джейд и ребятишки возвратились с речки, Мэтт только что проснулся. Когда Джейд двигалась по палатке, заправляя постели чистыми одеялами и простынями, взгляд Мэтта неотступно следил за каждым ее движением. Каждый раз, когда она поднимала голову, она встречала взгляд его голубых глаз. В этот первый день своего замужества, выполняя непривычную для себя работу, не зная точно, в чем состояли обязанности жены или чего Мэтт ожидал от нее, она сильно нервничала. А эти напряженные внимательные взгляды заставляли ее дрожать еще сильнее.

Наконец она больше не выдержала.

— Что-то не так, Мэтт? У тебя болит нога?

— Немного, но так и должно быть.

— Может, тебе дать лекарство?

— Нет пока.

— Ты голоден? Я собиралась подождать, когда Тилда поможет мне с обедом, но я, возможно, могу начать готовить и сама, если ты хочешь поесть сегодня пораньше.

— Нет, спасибо. Попозже будет хорошо.

— Ты не хотел бы почитать книгу? Стакан воды? Еще что-нибудь?

— Нет. Мне хорошо.

— Тогда, может быть, ты перестанешь так смотреть на меня, — раздраженно произнесла она. — Меня это так нервирует.

Тогда он улыбнулся.

— Прости, дорогая. Я просто любуюсь своей прекрасной женой.

— Ох, — облегченно вздохнула она. — Я думала, что не правильно заправляла кровати или что-то не так делала.

Его улыбка стала еще шире.

— Я никогда не думаю, правильно или нет делал это, Джейд. Главное, чтобы клеенка была внизу и постель оставалась сухой. Я просто сворачивал все, вот.

Бет захихикала и вмешалась в разговор:

— Да. Однажды он даже завернул куклу Эмили вместе с ее подушкой, и она едва не выплакала все глаза, пока мы не нашли ее.

Мэтт погрозил девочке пальцем, притворно нахмурившись.

— Ты обещала никогда не наговаривать на меня. Бет. За это ты должна позволить мне обыграть тебя в шашки сегодня вечером.

Бет сморщила свой носик.

— Ты и так всегда выигрываешь, особенно когда мошенничаешь.

Джейд весело засмеялась.

— Мэттью Ричарде! — произнесла она. — Представляю тебя мошенничающим в шашки!

Вот если бы твои прихожане узнали об этом!

— Эгги Ричарде! — отозвался он. — Только посплетничай обо мне, и я до тебя доберусь!

— Что ты говоришь! — дразнила она его, уперев руки в бока. — Что же ты собираешься сделать, мальчик мой? Побить меня?

— Не более пары шлепков по твоему заду щеткой, — пригрозил он.

— Ха! Для этого тебе нужно сначала меня поймать, а я сейчас бегаю гораздо быстрее, чем ты.

Глаза Мэтта загадочно сверкнули.

— Есть много способов поймать зеленоглазую кошку, дорогая.


Мэтт был в прекрасном расположении духа остаток этого дня и вечер, несмотря на то, что вынужден был все время лежать на спине, и на боль, которую Джейд время от времени видела в его глазах. Когда Тилда и девушки пришли на урок по кулинарии, он предложил занять детей, пока Джейд будет готовить ужин. После этого он высоко оценил ее усилия, хотя запеченные в тесте яблоки были жесткими, а суп сильно пересолен.

— Ты должен поблагодарить Джордана за мясо, — сказала ему Джейд, кивнув в сторону его брата. — Он ходил сегодня на охоту и принес грех жирных куропаток.

Поперхнувшись, Мэтт выплюнул в ладонь несколько дробинок. Когда Джейд отвернулась, он бросил их в брата.

— Ты, кажется, перегрузил свои стволы, Джордан! — усмехнулся он.

Джордан улыбнулся в ответ.

— На самом деле я брал твой карабин, Мэтт. Я прекрасно обращаюсь со своей винтовкой и револьвером. Но своего карабина у меня нет. Так что, если кто и перегрузил его… стволы или готов перегрузить что-то еще, так это ты, маленький братец.

Мэтт повел глазами.

— Полагаю, я должен отложить в сторону свои дерзости на время, пока снова не встану на ноги. Кроме того, ты ведь делаешь всю мою работу.

Пока Джейд и Бет мыли посуду после обеда, Мэтт и Джордан обсудили, что нужно было сделать Джордану за день. Список оказался не маленьким, начиная со смазывания фургонных колес и осей, загрузки трех фургонов, очистки копыт волов и смазывания их целебным средством, пополнения запасов воды в бочках.

Мэтт удивленно и расстроенно покачал головой.

— Черт возьми, Джордан! Я совсем не собирался перекладывать все на твои плечи. Надеюсь, ты знаешь, как сильно я ценю твою помощь.

— Не беспокойся об этом, Мэтт. И не надо выглядеть таким виноватым. Ты ведь не просил сломать тебе ногу, ты знаешь.

Появившись уже в конце разговора, Джейд растерянно произнесла:

— Если здесь и есть чья-то вина, то это моя вина и девушек, и бедняги Билли. Ведь мы настаивали на том, чтобы тащить это проклятое пианино. И что из этого получилось? Билли мертв, Мэтт страдает от боли, а пианино разбилось на кусочки.

— Здесь некого винить, Джейд, — ласково заверил ее Мэтт. — Кроме того, если бы эта груда клавиш и струн не свалилась бы на меня и не раздавила мою ногу, то ты все еще ходила бы кругом, решая, выходить за меня замуж или нет. Так что, полагаю, я много выиграл в этой сделке.

— Точно, — согласился Джордан. — И вместо того, чтобы тащить эту тяжесть через всю страну, мы с большой пользой пристроили его, — добавил он с немного натянутой иронией. — Оно пошло на костер.


Глава 25


Джордан засиделся допоздна, сыграв несколько партий в шашки с Мэттом и детьми, пока Джейд наблюдала и пыталась понять правила игры. Мэтт пообещал научить ее.

— Следи за ним, — предупредил Джордан, поднимаясь с пола и собираясь уходить. — Он мошенничает всякий раз, когда может.

Бет и Джейд переглянулись и расхохотались.

— Я знаю, — ответила Джейд, показав Мэтту язык. — Бет уже предупредила меня.

Вскоре Джейд уложила спать малышей на их половине палатки, отделенной теперь одеялом, чтобы создать уединенный уголок для новобрачных. Пока малыши засыпали, Мэтт предложил, чтобы Джейд посидела рядом с ним и позанималась чтением. Однако пока Джейд собралась, малыши уже громко засопели, урок закончился, так и не начавшись. Наступило время, когда они с Мэттом тоже должны были готовиться ко сну.

Чувствуя необычайную застенчивость, Джейд спокойно предложила:

— Я… ммм… я могу помочь тебе снять одежду, если хочешь, Мэтт.

Озорной огонек блеснул в его глазах, а на губах заиграла легкая улыбка.

— Это было бы очень удобно для сна, спасибо.

Она осторожно подошла к нему и расстегнула пуговицы рубашки, робко стягивая ее с его широких плеч. Все это время Мэтт лежал, как сломанная тряпичная кукла, и улыбался.

В его блестящих глазах светилось изумление.

Наконец он громко прошептал:

— Я не кусаюсь, Эгги, честно.

Она фыркнула, как рассерженный кролик, и быстро высвободила из рукавов его руки.

— Где твоя ночная рубашка? — требовательно спросила она, рассердившись на себя за свою робость и на него за ею самодовольную ухмылку.

— Забудь о ночной рубашке. Здесь тепло…

Я укроюсь простыней. — Она выжидательно посмотрела на него. — Ну? — спросил он наконец. — Разве ты не собираешься помочь мне с моими бриджами, как и подобает маленькой послушной жене? Шарлотт Клевер на твоем месте помогла бы, — поддразнил он.

— Уж в этом я не сомневаюсь, — пробормотала Джейд, метнув на него свой взгляд.

Ее руки коснулись пуговиц на его брюках. — С каким бы удовольствием я натянула твои брюки до твоей шеи и затянула бы ремень как можно хуже.

Мэтт усмехнулся.

— Хорошо, что я не ношу ремень, правда? — Его руки накрыли ее руки и прижали их к плотной одежде и твердой плоти, которую она скрывала. — Я тебе говорил, как ты хороша, когда краснеешь, Джейд? Или как сильно я тебя люблю?

С помощью его пальцев она расстегнула металлические пуговицы. Две пары рук стянули плотную ткань с его бедер, а затем Джейд сняла брюки с его длинных ног.

К ее большому изумлению, Мэтт носил хлопковые трусы под бриджами. Так как Син никогда не обременял себя такими скромными деталями, а она не видела их на Мэтте вчера вечером, то Джейд просто оказалась не готова к тому, чтобы увидеть их на своем муже. Она впервые увидела мужчину, который носил нижнее белье, и она уставилась на него с откровенным любопытством.

— Это мои трусы так удивили тебя, милая?

Сам факт, что я ношу их или та часть меня, которая просится на свободу и поднимает их? — мягко спросил Мэтт, в его глазах отражалось удовольствие ее изумленной реакцией.

Она едва кивнула.

Он засмеялся.

— Теперь твоя очередь, любовь моя.

— Что? — рассеянно спросила она.

— Ну, если ты не собираешься спать сегодня в платье, то, полагаю, тебе нужно раздеться, дорогая.

— Ах да, — согласилась она. Она осмотрелась кругом, немного озадаченная и удивленная тем, как совершить этот несложный подвиг. — У меня нет собственной ночной рубашки, — прошептала она.

Мэтт сочувственно посмотрел на нее.

— Твоей сорочки будет достаточно. Или, раз я не пользуюсь своей ночной рубашкой, ты можешь взять ее, если хочешь. Она наверняка будет лучше смотреться на тебе, чем на мне, подумай об этом.

Джейд бросила долгий тоскливый взгляд на лампу, потом на Мэтта, выжидательно смотревшего на нее. Не сказав больше ни слова, она повернулась к нему спиной и быстро сняла платье, нижнюю юбку, ботинки и чулки.

Оставшись только в трусиках и сорочке, она порылась в небольшом рюкзаке, пока не нашла свою расческу. Прежде чем она успела решить, куда сесть, Мэтт подвинул одеяло рядом с собой.

— Иди сюда, садись, и я помогу тебе с твоими волосами, милая.

Джейд села рядом, спиной к нему. Мэтт быстро расплел ее косу и провел расческой по ее длинным вьющимся прядям. Волосы крупными волнами упали ей на спину.

— Твои волосы так прекрасны, — восхитился он. — Они мягкие, как шелк, и густые, как мед, словно солнечные лучи, собранные вместе. Им позавидуют даже ангелы.

— Я не слишком много знаю про ангелов, но это такое прекрасное чувство, — блаженно отозвалась она. — Мне никогда раньше мужчина не причесывал волосы.

— Меня это нисколько не удивляет, особенно после того, что я подслушал сегодня днем. Твой разговор с Блисс стал для меня настоящим откровением.

Джейд издала изумленный возглас и застыла там, где сидела. У нее пересохло в горле, и она никак не могла сглотнуть.

— Ты слышал? — наконец тихо произнесла она.

— Каждое благословенное слово, — признался он. — Ты должна была сказать мне, Джейд.

— Какое значение это могло иметь? — с сомнением спросила она, все еще не определив его настроения.

— Сейчас никакого. Но с самого начала я не должен был так плохо думать о тебе. Да и прошлой ночью я бы не предполагал, что у тебя такой большой опыт, и не полагался бы так уверенно на твое ограниченное умение.

Я был бы готов взять все в свои руки, действовать более медленно, направлять тебя более нежно, возможно.

Джейд повернулась к нему, стремясь встретить его взгляд.

— Я же все равно не пришла бы к тебе чистой и невинной, как мне того хотелось бы, Мэтт.

— Нет, но если бы ты сказала хоть что-нибудь раньше, может быть, наши интимные отношения остались бы более конфиденциальными.

— Ты хочешь сказать, без знания Блисс?

Он кивнул.

— Да.

— Господи, Мэтт! Что заставляет тебя думать, что я должна была говорить с тобой о нашей брачной ночи? Конечно, я спросила Блисс. Она женщина. А кто лучше может знать, как нужно было поступить, чтобы не причинить вреда твоей ноге?

— И сколько неудобств причинили тебе твои усилия спасти меня от боли? — мягко спросил он. — Джордан упомянул, что сегодня ты двигалась немного более робко, чем обычно.

— Ну надо же! — воскликнула Джейд, совершенно убитая. — Ты говорил со своим братом о нашей брачной ночи? — Она издала тихий стон. — Теперь я даже не смогу смотреть этому человеку в глаза!

— Нет, Джейд, он просто упомянул, что твои шаги сегодня были не такими проворными, как всегда, — заверил ее Мэтт, стараясь скрыть остальную правду.

— Я вижу, — отрывисто возразила она, негодование быстро охватило ее. — Это очень удобно и хорошо для тебя обсуждать наши интимные дела с твоим братом, а я не могу говорить с Блисс об этом. Ты так к этому относишься, преподобный Ричарде?

— Нет. То, что происходит в нашей постели, касается только нас двоих, тебя и меня.

Однако я очень благодарен, что Джордан обратил мое внимание на твой дискомфорт, раз уж ты не упомянула об этом, да и вряд ли когда-нибудь сделала это. — Его взгляд был сосредоточенным и сочувствующим. — Я ни за что на свете не причиню тебе вреда, Джейд, и я беспокоился весь день. — Ты в порядке? Ты не очень сильно поранилась?

Ее лицо вспыхнуло и залилось румянцем.

— Я легка, как дождь, прочна, как скрипка, гибка, как…

— Правду, Эгги.

Она вздохнула и, отведя глаза в сторону, признала.

— Только немного жжет, но не о чем беспокоиться.

— Ты уверена?

— Да.

— Тогда гаси лампу и иди спать.

Когда она вернулась и легла рядом с ним, он укрыл их обоих легким одеялом и прижал ее сильнее к себе, положив голову себе на плечо.

— Давай спать, любимая. Завтра снова в дорогу, и нам нужно хорошо отдохнуть.

Он помолчал некоторое время, а потом тихо сказал:

— Тебе не надо стыдиться, смущаться или бояться обсуждать со мной все твои затруднения, Джейд. Я твой муж, твоя половина, и я хочу знать все твои мысли и проблемы.

Ведь супружество это и предполагает — единение и заботу.

— Я забочусь, — прошептала она в ответ. — Нам нужна практика по части единения.

— Мы вместе поработаем над этим, — мягко пообещал он, его губы легко коснулись ее лба.

Она могла поклясться, что почувствовала нежность его улыбки в этом поцелуе. Улыбнувшись, она крепче обняла его, стремясь отыскать его губы своими. Сон может немного подождать. Любовь со своим мужем оказалась более приятным времяпрепровождением.


На четвертый день после того, как они покинули Эш-Холлоу, постепенно поднимаясь по плоскогорью, перед ними открылся совершенно другой ландшафт, вдохновлявший предыдущих путешественников на поэтические описания. Взору путешественников предстали странные, необычные горные образования. Первая гора называлась Джейл-Рок. Вторая выше и массивнее, достигавшая в высоту полторы сотни метров, получила название Кортхаус-Рок, потому что она поразительно напоминала муниципальное здание в Сэнт-Луисе. Другие первопроходцы сравнивали ее с кафедральным собором, с Вавилонской башней, с Капитолием в Вашингтоне, но название Кортхаус так и закрепилось за горой.

Самой замечательной оказалась Чимней-Рок, до которой они добрались на следующий день. Ее нижняя часть была широкой, напоминавшей стог сена. От ее вершины, более высокой и тонкой, поднимался высокий остроконечный шпиль, больше напоминавший церковный шпиль или трубу. Высота горы достигала примерно двухсот метров, ее вид был внушительным и устрашающим.

— Она похожа на гигантский вигвам, — заметил Джордан.

— Или на трубу, срезанную с одной стороны, — добавила Джейд.

Мэтт восторженно покачал головой, созерцая это прекрасное творение природы.

— Мне кажется, она больше напоминает старинную каменную часовню, случайно оказавшуюся не в том месте и времени. Я даже могу представить, как первобытные племена ацтеков или инков поклонялись этому месту.

Чимней-Рок была еще и важной вехой на пути продвижения переселенцев, потому что она знаменовала конец прерий и начало путешествия по великим равнинам. Однако у эмигрантов не было времени отметить это важное событие. Пройдя до полудня только половину пути, они спешили дальше, их путь был теперь обозначен извилистой линией телеграфных столбов, ведущих на запад к Форт-Митчелл и Ларами.

Как обычно, Мэтт жаловался на свое существование, оказавшись снова в самодельном гамаке, сооруженном из брезента и подвешенном к изогнутым ребрам фургона.

— Я чувствую себя, как поросенок в мешке! — раздраженно ворчал он. — Или, возможно, как гусь, приготовленный для жарки, это более точное сравнение. Все, чего мне недостает, это яблока, засунутого в рот!

— Не раздражай нас, брат, — посоветовал ему Джордан. — Ты здесь лежишь и нежишься целый день, обращаешься с нами, как наследный принц, а мы все у тебя на побегушках, и при этом все, что мы от тебя слышим, это постоянные жалобы.

— Ха! Да я для вас как пойманное животное, над которым вы издеваетесь. Если ты думаешь, что большое удовольствие болтаться в этом хитроумном изобретении, беспомощному, как рыба в сети, ожидая, когда оно развяжется и я свалюсь вниз, то ты должен изменить свое мнение, Джордан.

Его брат сочувственно улыбнулся и легонько хлопнул его по заду.

— Оставь жалобы для своего доктора, Мэтт. Это было его гениальное предложение.

А пока лежи спокойно на спине и наслаждайся окружающим ландшафтом и ветерком.

— Ветерком? — возмутился Мэтт. — Да с тех пор, как ты поднял брезент с обеих сторон фургона, я просто захлебываюсь пылью.

— Но в любой момент можно снова опустить его, и тогда ты ничего не увидишь так же, как и не будешь дышать свежим воздухом, — не слишком доброжелательно предложил Джордан. — Будешь, как говорится, вариться в собственном соку. А если ты не перестанешь привередничать, то я подумаю о твоем замечании насчет яблока. Если Джейд не сделает этого раньше меня.

Мэтт услышал, как Джейд откликнулась со своего сиденья впереди фургона:

— Это не поможет. Он просто будет бормотать через яблоко!


Если Мэтт надеялся, что отношение к Джейд других переселенцев изменится после того, как она стала его женой, то его ожидало сильное разочарование. Толпа прихожан, собравшаяся возле его фургона в следующее воскресное утро, была меньше, чем обычно, да и те, кто пришел, явно игнорировали ее, хотя после проповеди пожимали Мэтту руки и желали ему скорейшего выздоровления. Именно тогда у Мэтта и возникла идея, чтобы Джейд пела во время его следующих служб.

— Ты даже можешь исполнить гимн или сыграть что-нибудь на своей флейте, — сказал он ей, с энтузиазмом развивая свою неожиданную мысль.

— Не знаю, Мэтт, — с сомнением ответила она. — А что, если они не захотят слушать, как я исполняю религиозные гимны, ведь они считают меня шлюхой.

Он заговорщически улыбнулся и подмигнул.

— Думай об этом как о развлечении армии, милая. , .

— Хмм! Вражеской армии, без сомнения.

— Ты сможешь победить их всех. Медленно, вероятно, но верно.

Джейд только покачала головой и произнесла:

— Я действительно рада, что у одного из нас такая сильная вера. Или такие необычные фантазии.


Следующие два дня их путь пролегал мимо еще более причудливых горных нагромождений. Они миновали Кастл-Рок, больше похожую на массивную средневековую крепость, а также Тэйбл-Рок с совершенно плоской и ровной вершиной. Потом гору Скотт-Блафф, названную по имени торговца мехами Хайрема Скотта, который умер здесь около сорока лет назад. Испещренный временем и ветрами, горный массив был не таким высоким, как Чимней-Рок, но гораздо шире у основания, чем горные скопления, которые они встречали раньше, здесь было много трещин, ущелий и огромных выступов.

Караван оставил берег Северной Платт, обходя горы с южной стороны. К северу, вдоль реки, лежала совершенно непроходимая территория, известная как «плохая земля». Даже индейцы называли этот район Ме-а-на-те, что означало «Холм, который трудно обойти».

Объезд вдоль левого края горного массива привел их к небольшому продуваемому ветрами ущелью среди горных хребтов — проходу Митчелла. От сильных порывов восточного ветра фургоны сотрясались, брезентовые покрытия хлопали на ветру, воздух, казалось, не попадал в задыхающиеся легкие. Пыль вихрилась в воздухе, как маленькие смерчи. Через несколько секунд у всех горло было забито толстым слоем пыли.

Пока Джейд сидела впереди, изо всех сил стараясь удержать содрогающийся фургон и упирающихся волов на дороге, Мэтт внутри повозки испытывал самую жуткую тряску в своей жизни. Его импровизированная подвесная кровать отчаянно раскачивалась, словно маленькая лодка, захваченная ураганом, из стороны в сторону и взад вперед, а Мэтт вместе с ней вертелся в самых разных направлениях.

Фургон резко остановился, у Джейд едва хватило времени разместить детей внутри фургона, усадив их вдоль стен так, чтобы они не падали.

— Сейчас мы начнем спускаться, — задыхаясь, крикнула она ему. — Отсюда уже рукой подать до Форт-Митчелл.

— Подожди! — крикнул Мэтт, когда она снова запрыгнула на место погонщика. — Попроси Джордана снять меня отсюда. Боюсь, что это сооружение оборвется в любую минуту, тогда я свалюсь и раздавлю детей.

— Сейчас нет времени, — торопливо ответила она. — Мы задержим весь караван. Да и до форта осталась всего пара миль, когда ветер раздувает пыль, его уже видно. Продержись еще немного, дорогой.

К тому времени, когда они наконец добрались до форта, поставив фургоны в тесный круг вокруг его стен, у Мэтта было такое головокружение, как никогда раньше. Потребовалось несколько минут, чтобы окружающий мир перестал вертеться перед его глазами, а смазанные очертания, наконец, снова приобрели четкие формы.

— Ты похож на зеленого клеща, завернутого в лист, — сказал Джордан.

— Ты выглядел бы не лучше, если бы крутился здесь, как обезьяна, привязанная к мачте во время шторма! — проворчал рассерженный Мэтт.

Когда Джейд помогла выбраться из фургона перепачканным дрожащим сиротам, то невольно рассмеялась.

— Это совсем не смешно, — произнес Мэтт, обидевшись на отсутствие у нее жалости. — Ты могла бы выразить хоть немного сочувствия, хотя бы из вежливости. Ведь я не смеялся, когда ты ужасно чувствовала себя при переправе через реку.

— Прости меня, — выдохнула она, — но у меня в голове только что промелькнуло такое глупое видение.

— Что? — ехидно спросил он, недовольно нахмурившись. — Как твой муж вылетает через стенку фургона и приземляется лицом прямо на скалу?

— Нет, но я просто представила тебя парящим, так сказать, — призналась она, стремясь подавить очередной приступ веселья. Когда она успокоилась и смогла снова заговорить, Джейд вытерла выступившие слезы. Мягко, со своим приятным ирландским акцентом она начала напевать куплет из популярной песни «Человек на летящей трапеции», где говорилось о парне, бесстрашно парившем в воздухе на трапеции.

Джордан начал хохотать так резко и неожиданно, что Мэтт даже вздрогнул. Час спустя, когда палатка уже была поставлена и Мэтт благополучно был размещен внутри, Джордан все еще посмеивался. И когда он начинал, Джейд просто была не в силах сдержать свой смех.

— Да вы оба словно два мешка со смехом, — пожаловался Мэтт. Однако, когда этот эпизод остался позади, как и его последствия, он также сумел оценить комичность ситуации.

Улыбка пряталась в уголках его рта. — Я думаю, следующее, что вы захотите, это чтобы я надел свои длинные фланелевые трусы, тогда вы сможете выставлять меня напоказ и продавать билеты.

— Это идея, — согласился Джордан с широкой улыбкой. — Я всегда подозревал, что ты стал пастором потому, что любишь привлекать внимание к себе.

— Мы не сможем этого сделать, — заявила Джейд, едва сдерживая свое хихиканье. — Мы совершенно неопытные и зеленые в таких делах.

— Подумаешь, какая важность! — комично произнес Мэтт. — Я даже собираюсь отрастить огромные усы, чтобы дополнять свой костюм.

В тот вечер в темной палатке, когда дети уснули за перегородкой из одеяла, Джейд и Мэтт были охвачены горячей страстью.

В разгар их любовных упражнений, в ответственный момент из-под соседнего фургона до них донесся хохот Джордана.

Джейд беспомощно упала на грудь Мэтта, трясясь от смеха. У Мэтта вырвался стон разочарования и веселья.

— Пропади он пропадом вместе со своим фургоном! С каким бы удовольствием я заткнул этого шута! Как только у меня появится шанс, я хочу его задушить собственным языком!


Глава 26


Их пребывание в Форт-Митчелл оказалось совсем коротким, на следующее утро они снова уже были в пути, направляясь в Форт-Ларами, который находился в двух днях пути. Прямо перед самым их отъездом доктор Уорли нанес Мэтту короткий визит, добравшись из лагеря мормонов, расположившегося на противоположной стороне реки. Осмотрев ногу Мэтта и выслушав его жалобы по поводу «рискованного приспособления», в котором он вынужден был находиться, врач объявил, что нога начала хорошо срастаться за полторы недели, прошедшие после несчастного случая.

— Я загляну к вам снова в Форт-Ларами, — пообещал он. — Если все пойдет хорошо, возможно, мы скоро сможем распрощаться с гамаком. Пока, однако, будьте осторожны со своей ногой.

Караван уже почти целый день двигался от Форт-Митчелл, когда один из разведчиков заметил опрокинутый телеграфный столб рядом с дорогой. Несколько мужчин направились обследовать его, они были сосредоточены, но не встревожены. Дикие бизоны часто атаковали столбы, ломая или совсем выворачивая их.

Они повреждали много линий таким образом, и армии приходилось постоянно устранять поломки.

Теперь, когда переселенцы углубились на территорию Вайоминга, куда только еще начинала вторгаться цивилизация, они могли ожидать встречи с этими крупными и массивными животными, хотя до сих пор они им не попадались. Если им будет сопутствовать удача, то скоро они в изобилии будут обеспечены «чипсами буффало» для своих костров. Во всех путеводителях отмечалось, что высушенный навоз гораздо легче загорается, меньше дымит и дает больше тепла.

Парни, осматривавшие упавший столб, вернулись гораздо более взволнованными, чем уезжали. Они поспешили посоветоваться с Сэмом Грином, и вскоре слухи поползли по всему каравану. Не было никаких признаков бизонов, ни навоза, ни клоков шерсти, ни характерно сломанного столба. Одному из разведчиков показалось, что он заметил отпечаток мокасина, хотя земля была настолько твердой, что он не совсем уверен в этом. Предположение, что линию связи повредили индейцы, тревожило.

Это означало, что они могли лежать в засаде буквально за следующим поворотом дороги, спрятавшись за выступами скал, готовые напасть на караван фургонов.

Все насторожились. Скауты ехали впереди колонны. Мужчины приготовили свои ружья и снаряжение. Женщины собрали детей, наказав им не высовываться из фургонов. Переселенцы напряженно осматривали окрестности, щурясь от яркого солнца. Громкие разговоры замерли, люди беспокойно перешептывались, даже животные, казалось, понимали серьезность положения, когда фургоны замедлили ход.

Пройдя еще милю на запад, они снова обнаружили повреждение в телеграфной линии.

На этот раз не было никаких сомнений, что быки здесь ни при чем. Столб стоял прямо.

А провода были срезаны начисто, возможно, ножом или томагавком. Волосы зашевелились на многих головах. Много сердец учащенно забилось.

К тому моменту, когда фургоны остановились на дневной привал, нервы у всех были напряжены. Разведчики вернулись в лагерь, не обнаружив ничего угрожающего, кроме койота и пары гремучих змей. Мистер Грин и его помощники попытались успокоить людей.

— Похоже на то, — сказал он им, — что эти дикари повредили линию и сейчас уже далеко от этого района. Кроме того, мы поставили фургоны в круг, значит, мы в достаточной безопасности. Если они решат напасть, то им удобнее сделать это во время нашего движения, когда фургоны растянуты на большое расстояние, а не сейчас, когда мы заняли хорошую оборонительную позицию.

Так что вы можете успокоиться, наслаждайтесь едой и коротким отдыхом.

Большинство переселенцев последовали его совету, хотя и не прекратили наблюдение.

Джордан помог Мэтту выбраться из фургона и прислониться к переднему колесу, рядом он положил ружье.

— На всякий случай, — сказал он ему, не спуская глаз с пустынной местности. Все кругом тоже напряженно всматривались в разные стороны, держа оружие под рукой.

Вскоре обед был закончен. Бет покормила Зака из бутылочки, в то время как Джейд и Эмили вытирали посуду и складывали ее в коробку в углу фургона. Мэтт вытирал мягкой тряпочкой подбородок Скитера. Джордан собирался прикрепить упряжку волов к фургону.

В это мгновение окружающая местность была тихой и пустынной. А в следующее — воздух наполнился воинственными криками и топотом копыт, когда на горизонте показалась группа конных индейцев, поднявшая клубы пыли. Все моментально изменилось. Мужчины громко ругались, кричали и хватались за свои ружья. Женщины и дети прятались в укрытия. Дети плакали. Раздались первые беспорядочные выстрелы.

Бросив быков на произвол судьбы, Джордан нырнул в фургон, быстро вытащив две небольших котомки, ящик с боеприпасами и карабин Мэтта.

— Тащите котомки под фургон, — закричал он. — Делайте заслон!

Прежде чем они успели отреагировать, он кинулся к соседнему фургону, чтобы помочь подругам Джейд.

— Джейд! Возьми детей под фургон! — закричал Мэтт. Даже сейчас он полз впереди, толкая перед собой один из мешков.

Все вокруг делали л о же самое, хватая все, что можно было использовать как заслон от пуль и с грел. К счастью, индейцы не предприняли немедленной атаки, так что у переселенцев появилось драгоценное время, чтобы укрепить оборону. Дикари тоже неплохо подготовились к атаке.

Значительное число дикарей стояло довольно далеко, вне досягаемости ружейного выстрела, когда несколько их храбрецов направили своих коней к сгрудившимся фургонам и выстрелили по ним. Затем эта первая партия быстро отступила, чтобы перезарядить оружие, теперь передовую позицию заняла вторая линия. Коварные индейцы точно знали, как далеко нужно отъехать, чтобы пули переселенцев не задели их, и когда надо отступить. Это заставило эмигрантов потратить напрасно слишком много патронов в самом начале.

Однако они очень быстро освоились с манерой и ритмом сражения. Многие из них были ветеранами недавно закончившейся войны между Севером и Югом. Хотя только некоторые имели опыт борьбы с индейцами, большинство были меткими стрелками, они стали тщательно целиться, ведя счет каждой пуле.

Пока мужчины, мальчики и некоторые женщины вели огонь по индейцам, остальные женщины и старшие девочки заряжали ружья со скоростью, на которую были способны их дрожащие пальцы. Хотя Джейд никогда не делала этого раньше, она быстро научилась. Скитер, Эмили и малыш лежали возле нее, а они с Бет заряжали оружие Мэтта. Девушки под соседним фургоном помогали Джордану. К своему большому удивлению, Джейд увидела, что Блисс лежала на животе рядом с Джорданом, довольно уверенно стреляя из своей собственной винтовки.

— Если мы выберемся живыми из этого, я хочу, чтобы ты научил меня стрелять, — крикнула Джейд, передавая Мэтту заряженный пистолет.

Она смотрела, как он тщательно целился, его выстрел попал в плечо индейца и сбил того с лошади. Сколько она могла видеть, Мэтт постоянно попадал в цель, хотя было заметно, что он больше стремился напугать и спешить своего противника, чем нанести смертельные раны. И это, принимая во внимание его профессию, было понятно, предположила она, — менее шокирующе, чем тот факт, что он так же прекрасно владел оружием, как и Библией.

Когда несколько дикарей упало от выстрелов, индейцы быстро изменили тактику. Без предупреждения, окружив переселенцев, они одновременно резко кинулись на них, несясь к фургонам на полной скорости на своих лошадях. От их жутких воинственных криков у Джейд кровь застыла в жилах. Бет испуганно завыла возле нее. Хныканье Эмили перешло в громкие вопли. От испуга Джейд так сильно прижала Зака к себе, что он тоже закричал.

Только Скитер оставался странно спокойным, замкнутым в своем мире тишины.

Нескольким дикарям удалось прорваться через барьер, проскочив на своих лошадях через небольшие расстояния между сгрудившимися фургонами в центр круга. Выстрелы неожиданно стали греметь во всех направлениях, и пространство под фургонами предоставляло жалкую защиту. В воздухе стояла какофония воплей и возгласов, испуганное ржание коней и низкое мычание скота. Встревоженные животные бешено метались по кругу под перекрестным огнем.

Через дорогу от них брезент одного фургона был охвачен огнем, и семья, уворачиваясь от стрел, пыталась сбить пламя. Чуть дальше раненый мужчина выстрелил из пистолета прямо в раскрашенное лицо нападавшего. Через три фургона от них Тилда храбро опустила тяжелую железную кастрюлю на голову дикаря, дав время своему сыну прийти ей на помощь.

Джейд отважно продолжала заряжать оружие Мэтта, следя одним глазом за тылом, а другим за детьми. Но она все-таки упустила тот момент, когда исчез Скитер. Только что он был рядом с ней, а в следующую секунду он уже оказался на открытом пространстве, приближаясь к дикарю, который пытался отвязать лошадь Джейд.

— Скитер! — безоружная, не думая о грозившей ей опасности, Джейд выскочила из укрытия и побежала за ним. Как львица, защищающая своего детеныша, она бросилась вперед, выхватив Скитера буквально из-под копыт индейской лошади. Они оба упали, она и Скитер.

Джейд быстро вскочила на ноги, крепко держа на руках испуганного мальчишку. Сделав всего лишь шаг к укрытию, она вдруг почувствовала, что ее схватили за волосы. Потом ее ноги оторвались от земли, и она вместе со Скитером повисла в воздухе сбоку от лошади. Когда ей удалось немного повернуть голову, ее испуганный взгляд увидел блеск лезвия ножа — и разъяренное лицо над ним. Черные глаза дикаря алчно и завороженно смотрели на яркие золотистые кудри в его руке.

Ужас охватил ее. Она отчаянно задергалась, напрасно пытаясь освободиться. Каким-то образом, несмотря на охвативший ее ужас у нее хватило разума отпустить Скитера.

— Беги! — крикнула она, совершенно забыв, что он не может слышать ее.

Время, казалось, остановилось в этот момент. Все, что она могла видеть и слышать, был дикарь, державший ее. Дикий победный блеск в его глазах. Это страшное лезвие, все ближе опускавшееся к ее черепу.

Она не слышала дикого крика Мэтта, когда он увидел грозившую ей опасность. Битва продолжалась вокруг нее, но она ничего не видела и ничего не слышала. Она ощущала только себя, своего захватчика и этот ужасный нож.

Уверившись в том, что ее следующий вздох закончится предсмертной агонией, Джейд закрыла глаза. Но она не вспомнила ни одного слова молитвы. Только одно слово пульсировало в ее голове. Мэтт! Мэтт! Мэтт!

Она даже не осознавала, что произносила его имя вслух. Она не могла знать, как каждый ее жуткий крик отдавался в душе Мэтта, даже когда он, затаив дыхание, тщательно прицелился и молил Бога, чтобы его выстрел был точным. Он едва осмеливался смотреть, боясь за результат, когда его палец нажал на спусковой крючок и смертельная пуля вылетела из ствола ружья.

Пуля пролетела так близко от головы Джейд, — что срезала несколько прядей ее волос, прежде чем вонзилась в грудь дикаря. Неожиданный удар сбросил его с лошади. Он рухнул вниз, потянув Джейд за собой.

Она тяжело опустилась на землю, ошеломленная, обескураженная, не понимая, что случилось и почему. Ее глаза открылись, и она увидела безжизненное тело мужчины, лежавшего под ней. Она медленно поднялась, ее дрожащие руки были покрыты потом. Нет, не потом. Кровью! Со страхом она взглянула вниз, все еще не уверенная, была ли это ее кровь или его. Кровавое пятно растеклось по его голой бронзовой коже и по ее платью, нож, лежавший между ними, тоже был в крови. Ее мозг просто оцепенел о г шока, и прошло несколько секунд, прежде чем она поняла, что не чувствует никакой боли, и увидела пулевое отверстие в груди дикаря.

Теперь Джейд начала дрожать, рыдания сотрясали все ее тело, переходя в громкие крики.

Она все еще кричала, когда Мэтт схватил ее сзади и снова затащил в укрытие под фургон.

Там он обнял ее и стал успокаивать.

— Все хорошо теперь, любимая. Все позади. С тобой все в порядке, милая.

Даже когда он успокаивал ее, его руки продолжали ощупывать ее, пытаясь отыскать рану, которую она могла получить. Ее платье оказалось наполовину расстегнуто, прежде чем он с глубоким облегчением удостоверился, что она не поранилась лезвием ножа, которое оказалось между ней и индейцем, когда они упали.

— Ск-к-китер, — произнесла она, стуча зубами.

— Он здесь, милая. На нем ни царапины.

Теперь, когда Мэтт убедился, что Джейд тоже цела и невредима, ему нужно было дальше защищать их. Он осторожно отодвинул ее в сторону, снова взявшись за ружье.

— Сможешь ты заряжать его мне? — спросил он.

Джейд заставила себя заняться этой работой, стараясь не думать об окровавленном трупе, лежавшем всего в полудюжине шагов от нее, заставляя свой желудок успокоиться и подчинить свои дрожащие пальцы. Через непродолжительное время бой ослабел. Сражение продолжалось на холме, чуть в стороне от них, а у них был перерыв.

— Что они делают? — громко удивилась Джейд.

Мэтт покачал головой.

— Я не уверен. Но мне кажется, либо они готовятся к новой атаке, либо собираются отступать.

— Если они собираются отступать, то почему не прекращают палить и не уходят?

— Возможно, они хотят забрать тела своих павших товарищей, — предположил Мэтт. — Я где-то слышал, что они всегда стараются сами похоронить своих убитых, правда, я не уверен, насколько верна эта информация.

Джейд содрогнулась.

— Ну, они могли бы прийти за ними, когда мы уедем. Я только надеюсь, что они больше не бросятся на нас, словно дьяволы, вырвавшиеся из ада.

— Самое неприемлемое в этой идее, что когда фургоны вытянутся вдоль дороги во время движения, то мы превратимся в отличную мишень.

— Тогда что же нам делать? Мы же не можем остаться здесь навсегда, дожидаясь ухода этих дикарей. Одному Богу только известно, сколько еще их может появиться.

— Или сколько мы сможем сдерживать их, — мрачно добавил Мэтт. — Нам нужно позаботиться и о своих раненых. — Его взгляд обратился на небольшое укрытие, эмигранты использовали его для того, чтобы перевязывать там раненых. Мэтт мог только надеяться, что все они выживут.

Мэтт непроизвольно погладил свою поврежденную ногу, чем привлек внимание Джейд.

— Бог мой! — воскликнула она. — Ты прибежал за мной на этой ноге?

Он широко улыбнулся.

— Я же не мог оставить ее сзади, а?

Джейд покачала головой.

— Я себе не прощу, если с твоей ногой что-то случилось, когда ты спасал меня, — ответила ему она. — Ведь не прошло еще и двух недель после несчастного случая.

— Милая, разве ты думала об опасности, когда бросилась спасать Скитера?

— На это не было времени.

Он кивнул.

— Все верно. Решения приходилось принимать очень поспешно. — Он посмотрел на убитого им индейца. — Надеюсь, что Бог будет милостив к нам за некоторые подвиги, которые мы вынуждены были сегодня совершить.

Джейд уставилась на него с открытым ртом.

— Ты жалеешь, что убил это животное, этого зверя? — изумленно спросила она. — Сожалеешь, что тебе пришлось это сделать, спасая меня?

— Да, — спокойно и рассудительно признал он. — Да. Но не потому, что я не сделал бы этого снова, если понадобилось бы, чтобы спасти тебя от опасности. Ты самый дорогой человек для меня в моей жизни. Я очень боялся, что мог только ранить его, и у него могли остаться время и силы, чтобы причинить тебе вред, поэтому я преднамеренно целился, чтобы убить наповал. Но я убил не зверя, Джейд.

Не надо делать ошибки. Это был человек, который жил и дышал, имел душу, и только цвет его кожи отличал его от нас. А теперь он мертв.

— Лучше он, чем мы, — уверенно возразила Джейд. — Не забывай, что он и его друзья пришли не молиться, Мэтт. Они собирались убить нас.

Мэтт тяжело вздохнул.

— Я знаю. Жаль, но в этом смысл любой войны. Человек убивает человека за землю, за собственность или за права. Убийство, совершаемое во имя религии, нации или страсти, все равно остается убийством, независимо от того, как его называть. Этот дикарь, вероятно, имел семью, которая зависела от него, возможно, жену и детей, которые теперь будут голодать.

Кто-то определенно будет скорбеть о его смерти, прольет слезы над его могилой. Как я могу не сожалеть об этом?

Джейд нежно погладила его щеку, стремясь таким образом облегчить боль его сердца.

— Ты не мог поступить иначе. Ты можешь только быть благодарным Богу, что никто из нас не носит мокасины, и молиться, чтобы Бог помог нам безопасно добраться до Орегона.

Он мягко улыбнулся.

— Как это ты так быстро стала такой рассудительной, любимая?

Джейд пожала плечами и нежно улыбнулась ему в ответ.

— Я же теперь живу вместе с одним известным тебе пастором и, полагаю, кое-что из его проповедей дошло и до меня, — кокетливо произнесла она. — Если так будет продолжаться, то, наверное, скоро моя голова будет окружена сияющим ореолом.

— Не слишком скоро. — Его глаза с любовью смотрели на нее. — Я хочу, чтобы ты оставалась со мной долго-долго, моя любимая.


Глава 27


Ситуация оставалась напряженной еще пару часов, пока переселенцы выжидательно смотрели, собираются ли индейцы предпринять очередную атаку, а дикари продолжали сновать на расстоянии, как стая голодных стервятников, — все, кроме тех, кто лежал мертвым, и одного дикаря, которого Тилда ударила кастрюлей по голове. Этот малый, который теперь пришел в себя, сидел крепко связанный, с кляпом во рту и пулей в бедре.

Пока они не решат, что с ним делать, он останется их пленником.

Это было крайне томительное и напряженное ожидание, когда делать было нечего, а жаркое солнце пекло нещадно, словно стремясь выжечь жизнь из любого живого существа. Все, что они могли, это заботиться о раненых и молиться. Время, казалось, остановилось, каждая минута тянулась как целый час.

Кто-то предложил, что им следует воспользоваться этим шансом, быстро собраться и направиться на запад, чем сидеть здесь на открытом пространстве, словно утки на пруду. Другой парень предложил дождаться темноты, а затем двинуться вперед, он утверждал, что слышал, будто индейцы не нападают ночью из-за боязни перед какими-то злыми духами.

Никто, однако, не подтвердил этого, многие и не верили, что индейцы снова нападут на поставленные в круг фургоны.

Один из скаутов мужественно вызвался доскакать до Форт-Митчелл, чтобы привести на помощь военных, но большинство отклонило эту идею, пока в этом не будет крайней необходимости. Они знали, что даже на самой быстрой лошади этот человек окажется прекрасной мишенью для целой орды верховых дикарей и их оружия.

Джордан и Мэтт вместе предложили, чтобы группа мужчин собрала тела мертвых индейцев и сложила их на некотором расстоянии от фургонов, для того чтобы их товарищи могли их увезти.

— Если это все, чего они хотят, то, возможно, тогда они оставят нас в покое.

— А может, и нет, — возразил другой. — Я не собираюсь рисковать и получить стрелу в спину, перетаскивая с места на место эти краснокожие трупы. Пусть они сами приходят и забирают их или подождут, пока мы уедем.

— Я только надеюсь, что мы уедем сам и, сохранив на головах наши скальпы, — вмешался Карл Янсен.

— Да, а что мы собираемся делать с этим шакалом? — спросил кто-то еще, показывая на пленника.

Никто не знал. Так они и ждали, нерешительность и беспокойство возрастали с каждой минутой. Дикари продолжали маячить вдалеке. Затем совершенно неожиданно они вскочили на лошадей и ускакали прочь без какой-либо ясной причины.

— Что за черт? — пробормотал Джордан, выразив смятение каждого.

— Будьте начеку, парни, — посоветовал Сэм Грин. — Эти кретины подлые. Может, они просто хотят заставить нас думать, будто они ушли, чтобы потом застать врасплох.

— Подождите! — воскликнул один из разведчиков. — Посмотрите туда! — Он показал на восток, на облако пыли, поднимавшееся на горизонте. Вскоре показалась темная масса, сопровождавшаяся глухим стуком копыт.

Эмигранты затаили дыхание, моля Бога, чтобы это не оказалась вторая атака.

Неожиданно раздался звук трубы, и все вздохнули с облегчением. Когда армия приблизилась, все громко приветствовали солдат, подоспевших к ним на помощь.

Сэм Грин радостно протянул руку.

— Капитан, — искренне произнес он, — я никогда так не радовался, когда увидел вас и ваших парней.

Капитан кивнул.

— Когда замерли телеграфные линии, у нас появилось подозрение, что вы можете оказаться в трудной ситуации. — Он спешился и приказал своим людям сделать то же самое. — Я — капитан Бэстиан. Каковы ваши потери?

— Все обошлось гораздо лучше, чем мы могли ожидать, — признал Грин. — Только один убитый. Девять раненых, но тяжелых нет.

Один фургон сгорел, да еще у двух обгорел брезент.

— Вы действительно легко отделались, — согласился офицер. — У вас наверняка есть те, кого вы убили в центре круга, когда держали оборону.

— Так и было, сэр, здесь не обошлось без остроглазого пастора и леди, которая прекрасно обращается с кастрюлей. Она захватила единственного пленника, — гордо сообщил Грин.

— Я могу взять у вас вашего пленника, если хотите, — предложил Бэстиан.

Грин сразу же согласился.

— Нам это было бы весьма кстати, капитан. По правде говоря, мы даже не представляли, что с ним делать. Вы возьмете его с собой обратно в Форт-Митчелл?

— Нет, мы собираемся в Форт-Ларами. — Он показал в ту сторону, откуда пришел. — Половина моего отряда отправится назад, в Форт-Митчелл, чтобы сопровождать караван, который прибыл туда на следующий день после вас. Мы объединим наши силы и проводим вас до Форт-Ларами. Оттуда вы пойдете сами, если не удастся найти сопровождение до Форт-Феттерман. Полагаю, нам надо отравляться немедленно.

— Мы должны похоронить Джо Смолла, — напомнил ему Грин.

— Тогда лучше поторопиться, хотя, мне кажется, лучше взять его с собой и похоронить там, где разобьем лагерь на ночь. Если похоронить его здесь, то вполне вероятно, что индейцы откопают тело.


Семья, чей фургон сгорел, взяла из оставшихся пожитков все, что можно, и сложила их на время в фургон своих соседей. В Форт-Ларами им придется восполнить запасы и приобрести новый фургон, если удастся. Большинство хороших вещей, которыми они владели, остались для них воспоминанием.

Объединенный караван двинулся в путь, путешественники оставались настороженными и внимательными, как и раньше. Даже сопровождаемые военными, они продолжали напряженно высматривать индейцев. Изредка они видели одного или двух, остававшихся довольно далеко и молча смотревших на проезжавшие фургоны. При каждой такой встрече путешественники вспоминали о своем счастливом избавлении от возможного огромного несчастья.

Это произошло незадолго до наступления темноты, когда они собирались останавливаться на ночь. В этот момент их караван натолкнулся на обгоревшие остатки одинокого фургона. Он находился в стороне, в нескольких метрах от дороги. Капитан Бэстиан немедленно остановил колонну и приказал двум своим людям поехать вперед и все разузнать. Джордан и несколько человек из каравана присоединились к ним.

С такого близкого расстояния переселенцам был виден обугленный остов фургона и его содержимое, разбросанное вокруг по земле. Котомки, рюкзаки и старая мебель лежали там, где их бросили, все было открыто и вывернуто. Одежда колыхалась на вечернем ветру.

На первый взгляд, там не было никаких признаков жизни. Даже животных не было, вероятно, их угнали жадные индейцы. Застывшие тела двух мужчин неподвижно лежали на обгоревшей земле. Вся эта сцена была, казалось, окутана жуткой тишиной.

Неожиданно один из солдат вскрикнул, отскочил назад и выхватил пистолет. Джордан оказался быстрее. Он в мгновение ока выхватил пистолет, выкрикнув предупреждение молодому солдату. В какой-то миг оба мужчины застыли, не двигаясь и глядя друг на друга.

Наконец солдат опустил свое оружие.

Только тогда Джордан медленно подошел к пятну, которое привлекло внимание солдата.

Наблюдавшие за ним видели, как он наклонился и заглянул сквозь спицы колеса. Спрятав оружие, он вытянул руку, словно подзывая кого-то к себе.

Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем вперед выступил маленький, перепачканный сажей ребенок. Малыш подошел к Джордану, повернулся и помахал кому-то грязной ручонкой. Из тени выступил второй ребенок, недоверчивый и перепуганный.

— Бог ты мой! — воскликнула Джейд, изумленная, как и все вокруг нее.

— Что там? Что они нашли? — спросил Мэтт, который ничего не видел из своего гамака внутри фургона.

— О, Мэтт, Джордан нашел двух ребятишек примерно возраста Скитера. Они оборванные, грязные и перепуганы почти до смерти, но они живые!

— А что с их родителями? — спросил Мэтт, хотя сам мог почти предугадать ответ.

— Я не вижу женщины, но там лежат двое мертвых мужчин.

Голос Мэтта был спокойным, но очень убедительным:

— Подойди помоги Джордану с детьми, Джейд. Приведи их сюда.

— Но, Мэтт. — Джейд кивнула головой на фургон. — Ты же не собираешься взять их сюда?

Джейд могла только представить себе печальную улыбка Мэтта в темноте фургона.

— Конечно, любимая. Ты знаешь, что здесь у нас все равно что сиротский приют.

— Но мы не можем делать приют из фургона, Мэтт. Здесь не так много места, что же нам делать?

— Всегда отыщется местечко для одного или для двоих.

— Но…

— Ступай, Эгги. Этим обездоленным детям нужна ласка женских рук.

— А мне нужны еще цыплята, как медведю нужна дамская шляпка! — ворчала она, слезая с сиденья фургона. Он все еще мог слышать, как она продолжала бормотать на ходу. — Я и так едва справляюсь с теми, что есть! Что же я буду делать с еще двумя малышами?

Ворчание Джейд продолжалось только до того момента, пока она не дошла до места катастрофы. Два зареванных печальных личика посмотрела на нее — и у Джейд замерло сердце.

— Идите сюда, бедняжки, — произнесла она, присев на корточки и протянув к ним руки.

Двое малышей кинулись в ее объятия, едва не сбив ее на землю, они уткнулись личиками ей в грудь и зарыдали.

— А их мать? — спросила она, отыскав глазами Джордана.

Он покачал головой, махнув в сторону фургона.

— Мертва. Их отец и дядя тоже. Из того, что рассказали эти двое мальчишек, им удалось убежать и спрятаться на берегу реки во время кровавой бойни. Вот почему они спаслись. Их старшей сестренке не повезло. Мы считаем, что индейцы увезли ее с собой.

Джейд издала горестный вздох.

— Ох, слава небесам!

Джордан огляделся вокруг.

— Не сегодня, боюсь, — с горечью пробормотал он. — Ангелы должны были лучше позаботиться об этом.


Расположившись здесь лагерем на ночь, они провели на следующее утро короткую похоронную церемонию. Мэтт настоял на том, что сам отслужил службу для мистера Смолла и семьи Эверетт. По предложению капитана Бэстиана, они захоронили мертвых прямо на дороге, потом все фургоны проехали по могилам, чтобы сравнять их с землей. Согласно утверждению кавалерийского офицера, так поступали пионеры, чтобы дикие звери не потревожили тела.

Два новых осиротевших мальчика путешествовали вместе с Мэттом, Джейд и их увеличившейся оравой. Только несколько женщин, все еще непреклонно отвергавших Джейд, возражали против этого. Естественно, Шарлотт Клевер возмущалась громче всех.

К большому удивлению всех, когда ребятишек отмыли, они оказались семилетними близнецами. Они были похожи друг на друга, как две горошины из одного стручка, и Джейд даже сама не была уверена, кто из них Ларри, а кто — Гарри. Ошеломленные, раздавленные горем после потери своей семьи, эти двойняшки были необычно смирными, дружески отвергая попытки Мэтта и других детей развеселить их. Только Джейд удавалось с небольшим успехом пробиться сквозь их печаль, и они прижимались к ней, словно брошенные щенки, которые ищут тепла и уюта. Только ей они позволяли вытирать их слезы, когда ночные кошмары не давали им спать, выслушивать их жалобные рассказы, петь им тихие колыбельные песни и ободрять их.

Все облегченно вздохнули, когда на горизонте в лучах заходящего солнца на западе показался Форт-Ларами. Переселенцы были в безопасности в тот момент или в относительной безопасности, которую может предоставить форпост, не окруженный стенами для защиты от возможных атак.

Пока люди занимались организацией своего лагеря, капитан Бэстиан доложил командиру форта, пересказав подробно все детали последнего столкновения с индейцами. По его приказу группа солдат должна будет с первыми лучами солнца отправиться на поиски девочки Эверетт, хотя ни у кого не было большой надежды, что ее найду г, по крайней мере живой… Если она и выжила, то дикари, вероятно, взяли ее с собой в лагерь, и будет просто чудо, если кто-нибудь услышит о ней снова.

Форт-Ларами был большой остановкой в пути, там переселенцы должны были пополнить свои запасы. Вплоть до недавнего времени это было подходящее место для проведения переговоров с индейцами, и много договоров было заключено здесь в прошлом. Однако после строительства новых фортов вдоль Боземэн-Роуд на индейской территории многие вожди племен не были склонны к мирным переговорам, указывая, что они не пойдут на это, пока белые люди не покинут земли их племен. В настоящий момент единственными индейцами, находившимися в форте, были трое следопытов и пленник, которого капитан Бэстиан передал начальнику.

Дикарь немедленно был помещен под замок в подвал, и к нему был приставлен часовой.

Добросердечная Фэнси скоро узнала, что пленника поместили в тесную грязную комнату, ему даже не перевязали раны. Она сразу же обратилась к Мэтту, пересказав ему все.

— Если бы ты только видел это! — говорила она ему, глаза ее были огромными и полными сочувствия. — Я просто была поражена.

Я разговаривала с этим милым начальником, когда четверо солдат прошли мимо нас, волоча индейца, словно какой-то мешок. Какая мерзость! Я только мельком увидела эту огромную дыру в его ноге и меня чуть не вырвало прямо там! Ни одна душа даже не позаботилась перевязать его, да я бьюсь об заклад своим лучшим корсетом, что пуля все еще там, и его наверняка лихорадит.

Фэнси слегка передернула плечом и состроила гримасу.

— Они открыли маленькую дверь и швырнули парня внутрь. Мэтт, я видела эту комнатушку, она не подходит даже для свинарника!

Там нет ни одного окошка, а вонь едва не сбила меня с ног! Последнее, что я видела, это то, что он был без сознания и совершенно бледный! Но это еще не самое худшее. Они приковали этого парня за руку и за ногу к стене! Так они его и оставили! Вы можете что-нибудь сделать? Пожалуйста! Даже с бешеным волком нельзя так обращаться!

Мэтт вынужден был согласиться.

— Я поговорю с капитаном Бэстианом.

Может, у них есть хирург, который сможет осмотреть его, хотя не думаю, что кто-то проявит сочувствие к нему. Они, вероятно, собираются повесить этого парня или расстрелять его как пример для других его сородичей. Хотя, мне кажется, они должны позаботиться и осмотреть его раны, несмотря на время и усилия.

Мэтт оказался прав в своих предсказаниях, и Фэнси стояла рядом, когда врач форта отказался «оказывать помощь врагу». Даже Джордан был возмущен этим, вспомнив свой ужасный опыт пребывания в Андерсонвилле.

— Нет никакого оправдания такому жестокому обращению с любым пленником, независимо от того, какое преступление он совершил, — возмущался он. Злые огоньки зажглись в его глазах. — Я знаю, между индейцами и белыми нет любви и для этого есть причины, но не помешает проявить к бедному дикарю немного сочувствия, прежде чем накинуть петлю ему на шею.

Когда на следующее утро в Форт-Ларами прибыл караван мормонов, доктор Уорли пришел посмотреть Мэтта. Выразив удовлетворение тем, что нога Мэтта хорошо срастается, он подарил своему благодарному пациенту пару костылей, которые принес с собой. Услышав о бесчеловечном отношении врача форта, доктор-мормон предложил нанести визит к начальнику форта. Там он предложил свои услуги, чтобы осмотреть пленника. После продолжительных убеждений полковник наконец согласился.

Той же ночью пленник исчез. Тревога поднялась только под утро. Все были удивлены, но особенно подруги Фэнси, когда узнали, что именно она помогла освободить индейца. По словам пристыженного часового, который охранял пленного, Фэнси пришла к нему где-то после полуночи, принеся с собой полную бутылку виски. Он не помнил, как с его пояса исчезли ключи. Он даже не видел, как индеец и девушка украли лошадь и ускакали вместе.

Часовой теперь сидел в той самой камере, которую недавно освободил индеец.

Девушки были очень расстроены.

— Мы должны поехать за ней, — плакала Джейд. — Я не могу поверить, что она сбежала с этим дикарем по собственной воле.

— Но ведь она же освободила его, — уточнила Пичес.

— Я могу представить, как она освобождает его, — вмешалась Блисс, покачивая головой. — Она такая чертовски добросердечная, что просто ужас! Там, в Ричмонде, она всегда притаскивала в дом бездомных животных.

— Да, но, может, она только собиралась освободить его, — размышляла Лизетт. — А не уходить с ним. Он, должно быть, похитил ее.

Мэвис, которая пришла из лагеря мормонов к ним, как только услышала эту новость, торжественно сказала:

— Думаю, вы ошибаетесь. Пока вы все бегали кругом, как безголовые цыплята, я проверила вещи Фэнси. Некоторые из ее любимых вещиц исчезли. Так что получается, она уехала добровольно.

Мэтт высказал еще одно соображение, о котором они даже не подумали:

— Разве вы не понимаете, что, помогая индейцу сбежать, Фэнси нарушила закон и поставила себя в трудное положение? Полковник согласен, что ее следует найти. Но он не придумает ничего лучшего, чтобы она и этот индеец болтались на одной виселице.

— При таких обстоятельствах вам, может быть, лучше надеяться на другое, чем желать ее возвращения, — мрачно посоветовал Джордан. — Если ей повезет, то индейцы проявят жалость и примут ее.

Мэтт серьезно кивнул.

— В любом случае, мы немногим можем ей помочь, мы можем только молиться.

— За что, Мэтт? — тихо спросила Джейд, слезы стояли у нее в глазах. — За быстрый и легкий конец? — Обращаясь к своей исчезнувшей подружке, она с сожалением произнесла:

— О Фэнси! Что же ты наделала, девушка!


Глава 28


Тилда жутко разозлилась, что Фэнси освободила индейца.

— Этот негодяй хотел повесить мои волосы себе на пояс, а она его освободила, чтобы он опять принялся за свое! — ворчала она. Она с такой силой поставила кастрюлю на камни у костра, что та зазвенела, как медный гонг.

Девушки отступили на несколько шагов, не желая оказаться следующей жертвой Тилды, и раздумывали, не будет ли более благоразумным отложить на время их уроки по кулинарии, пока старушка не успокоится немного.

Джейд неуверенно заговорила.

— Я могу понять, что ты чувствуешь, Тилда. Я и сама едва не лишилась своего скальпа во время того нападения, и я содрогаюсь всякий раз, когда вспоминаю об этом. Мы не хотим сказать, что Фэнси поступила правильно, но мы не можем осуждать ее за это тоже.

Ведь мы так беспокоимся о ней.

— Она была хорошей девушкой, что бы там о ней ни думали, — вмешалась Блисс. — Она просто очень мягкосердечная по натуре.

И всегда такой была.

— Мягкосердечная, да, и я так думаю, — проворчала Тилда, ее гнев немного поостыл, и она сосредоточенно нахмурилась. — Богу известно, что я не желаю ей никакого зла. Хотя она и глупая, эта маленькая хохотунья, и хотя я была страшно зла, я попытаюсь сердечно помолиться за ее благополучие.

Другие, однако, оказались не такими снисходительными в своих взглядах. Целый военный отряд был поднят по тревоге, полковник Филбус был просто вне себя от ярости.

— Эта шлюха причинила гораздо больше беспокойства, чем она того заслуживает, — сердито выговаривал он. — Мои разведчики донесли, что этот индеец какой-то важный вождь в племени. Его смерть могла бы добавить мне новую награду. А теперь я должен посылать войска, чтобы снова захватить его, и это в дополнение к тем, которые я послал на поиски девочки Эверетт, так я совсем останусь без личного состава. Я собирался отправить отряд в Форт-Феттермэн, но теперь придется подождать, пока вернутся поисковые партии.

Неудовольствие полковника Филбуса начало потихоньку слабеть, когда Син О'Нилл взобрался на свой фургон и начал снова раздувать пламя.

— Я же говорил вам, что от этих проституток будет одно только беспокойство, — самодовольно заявил он перед переселенцами. — Может, теперь вы прислушаетесь. Я говорю, что их нужно выкинуть из каравана прямо сейчас, пока у нас есть шанс избавиться от них. А также и пастора вместе с его шлюхой.

Давайте избавимся от них навсегда.

Многие из эмигрантов были готовы согласиться. После бегства Фэнси их собственная отправка в Форт-Феттермэн откладывалась до возвращения солдат, которые могли бы сопровождать их в пути. Так что нужно было ждать возвращения поисковых партий или двигаться самим, чего им не очень хотелось. Явно недовольные, они не колеблясь переложили вину и на подруг Фэнси. Справедливо это или нет, но они все должны были отвечать за безрассудный поступок Фэнси.

Мэтт пытался убедить недовольных в несправедливости и бессмысленности обвинения невиновных, но страсти разгорались, и он не имел успеха. Джордан тоже безуспешно пытался урезонить их. Удивительно, но именно полковник Филбус положил конец поднявшейся волне недовольства.

— Я не желаю, чтобы эти распутницы оставались здесь, — заявил он. — Только одна из них едва не перевернула весь форт вверх дном.

И мне совершенно ни к чему, чтобы они оставались здесь, у меня на руках. Трудно предугадать, сколько вреда они могут причинить, пока не подойдет другой караван, следующий на запад. О нет, я отказываюсь. Когда вы отправитесь, эта корзина с гадюками отправится вместе с вами. А это будет не так скоро, так что постарайтесь не создавать дальнейших проблем, а то я отправлю вас всех, с сопровождением или без него.

Когда полковник ушел, Блисс обиженно заявила:

— Пусть меня лучше называют голубкой или кошкой, но только не ядовитой змеей!

Меня так и подмывало подскочить к этому полковнику и впиться своими клыками в его большую толстую… — Резкий толчок локтя Джейд дал ей понять, что рядом стоял Мэтт, а шестеро ребятишек с широко раскрытыми глазами ловили каждое ее слово. — ..лодыжку, — с жалостью закончила она, к большому удивлению Джордана.

— Если этому индейцу и нужно было взять с собой кого-то, то почему им не оказался этот противный Син? — пожаловалась Лизетт — Сама мысль об этом скунсе, сидящем на муравьиной куче, просто восхитительна.

Ведь правда?

— Что? — переспросила Джейд с удивленным взглядом.

— Просто очаровательно. Потрясающе.

Прекрасная мысль. Син на муравьиной куче Дьявольская улыбка заиграла на губах Джейд.

— О да, — согласилась она. — Трудно придумать для него что-то более подходящее.

Бросив быстрый взгляд на Мэтта, она увидела, как он покачивал головой, глядя на нее долгим взглядом.

— Я вижу, пора научить тебя подставлять другую щеку, — шутливо произнес он, стараясь подразнить ее.

Джейд просто пожала плечами, стараясь скрыть внезапную острую боль от мысли, что разочаровала его. Ей придется много поработать, чтобы стать настоящей женой пастора.

Но, черт возьми! Это так трудно!


Мэтту тяжело было видеть Джейд такой подавленной. Когда вернулся отряд всадников и доложил, что они потеряли след индейца недалеко от форта и у них нет ни малейшего представления, куда могли направиться девушка с индейцем, Джейд была совершенно безутешна. Не было смысла говорить ей, что она должна быть благодарна, что солдаты не нашли мертвое тело Фэнси. Она не приняла во внимание и то, что на следующее утро было назначено отправление каравана.

— Мы не можем оставить ее, Мэтт! — плакала Джейд.

— Милая, но похоже, что это она оставила нас.

— Но мы не знаем этого наверняка.

— Нет, но нам лучше склониться к этой мысли, так будет легче перенести все. Если это был ее выбор, мы можем только надеяться, что она поступила разумно.

Джейд была совершенно рассеянной в тот вечер, и Мэтт, более подвижный теперь на своих костылях, всячески старался помочь ей Когда у нее подгорело тушеное мясо, он тихо уговорил детей не жаловаться, а съесть то, что можно. Когда она наизнанку надела Эмили ночную рубашку, он незаметно исправил ошибку. Он сам позаботился о Заке, потому что Джейд по невнимательности чуть не запеленала младенца не с того конца.

К тому времени, когда дети заснули, Мэтт безуспешно пытался найти способ успокоить ее, отвлечь от беспокойных мыслей о Фэнси.

Ему хотелось бы заняться с нею любовью, но его нога все еще сковывала движения, так что Джейд всегда занимала доминирующую позицию, а у Мэтта совершенно не то было на уме в тот вечер. Он хотел отправить ее в сумасшедший полет к звездам, где ее ждала бы только радость.

Джейд распустила волосы и расстегивала платье, готовясь ко сну, когда его неожиданно осенило. Это было очень рискованно, необычно, но это могло сработать.

— Подожди, — сказал он ей, удерживая за руку. — Застегни снова свое платье и пойдем со мной.

Она недоуменно нахмурилась.

— Куда? Зачем? А как же дети?

— Не волнуйся. Мы недалеко. Мы услышим, если они проснутся. Не задавай больше вопросов, просто делай, как я говорю.

Джейд покачала головой, удивляясь, что это на него нашло. Он действительно был весьма загадочным и повелительным. У нее не было сил даже спорить и возражать. Легче было просто пойти с ним.

Мэтт оказался прав. Они ушли недалеко.

Всего лишь до их фургона, который находился в нескольких метрах от палатки.

Уже на улице Мэтт едва не изменил свое мнение, но потом вспомнил, что Джордан в это время играл в карты и, скорее всего, не вернется сюда допоздна. Мэтт был очень благодарен ему за это. Ему совершенно не нужно было, чтобы брат находился сейчас где-то поблизости.

Он опустил заднюю секцию фургона, мысленно порадовавшись, что она не заскрипела, и подозвал Джейд.

— Залезай, — прошептал он, осторожно поднявшись вслед за ней, снова подняв заднюю секцию и плотно закрепив брезент. — Постарайся не шуметь. Найди фонарь, если он тебе нужен.

Он обнаружил его первым, ударившись о него головой.

— Не волнуйся. Я нашел его. — Он зажег свет, оставив пламя совсем небольшим, и осторожно повесил фонарь.

— Что мы здесь делаем? — тихо спросила Джейд.

— Занимаемся тайными делами, — прозвучал его неожиданный и загадочный ответ.

— Что? — Джейд была уверена, что не правильно расслышала его ответ.

— Если я смогу справиться с этим, не сломав себе вторую ногу, то ты скоро ощутишь самое прекрасное чувство, какое только можно придумать, — сказал он ей с нежной и таинственной улыбкой.

Он отложил свои костыли и, удерживая равновесие, подошел к ней.

— Иди сюда, моя любимая зеленоглазая фея. Я хочу получить удовольствие и раздеть тебя сам, полностью, в первый раз со времени нашей свадьбы.

— Ты, наверное, сошел с ума, — заверила она его, дыхание у нее перехватило, а ноги сами понесли ее вперед, — и она встала прямо перед ним. — Кто-нибудь… кто-нибудь увидит, — прошептала она.

— Нет, — заверил он ее, в то время как его пальцы расстегивали пуговицы ее платья. — Фургон заставлен коробками со свежими продуктами, а мы вдвоем находимся посередине, нас не видно.

Повернув ее, он развязал пояс платья. Платье теперь свободно висело на ней, и нужно было только снять его с плеч, чтобы оно упало на кровать фургона. Через секунду за ним последовала сорочка, а затем и ее трусики. Она осталась стоять в одних чулках и ботинках.

— Теперь видишь тот ящик? — прошептал он, показывая ей. — Я хочу, чтобы ты встала на него.

Джейд нахмурилась.

— Зачем?

— Ты станешь выше и будешь более доступной для меня, пока я не могу присесть на колено. Хотя я уже могу наклоняться и сгибаться в поясе, я еще не могу согнуть ногу, ведь она закреплена шинами. Конечно, это причиняет некоторые неудобства, но если ты доверишься мне, то я хочу показать тебе несколько трюков, до которых, держу пари, не додумались и твои подружки.

Она взобралась на ящик и проворчала:

— Если бы я не знала тебя лучше, то клянусь, я бы подумала, что ты здорово выпил, Мэтт Ричарде. Ox! — Она издала изумленный возглас, когда рот Мэтта, оказавшийся теперь на уровне ее грудей, вдруг неожиданно коснулся ее соска. Она слегка качнулась и ухватилась руками за его голову, чтобы не упасть.

Он тихо засмеялся, когда предупредил ее:

— Осторожнее, милая, не задуши меня.

Подумай, как будет трудно это объяснить.

Потом он начал ласкать и целовать ее грудь, и Джейд совершенно ослабела от этого удовольствия. Она могла только ближе наклоняться к нему, ее охватывали волны радости и наслаждения, сладостного возбуждения. Его руки ласкали ее обнаженное дрожащее тело, по которому пробегали мурашки от затылка до колен.

— Божественно, — прошептал он, переходя от одной груди к другой. — И Адам вместо этого выбрал яблоко, глупец.

Джейд ничего не могла ответить. Когда она попыталась, то у нее вырвался только тихий стон восторга.

Когда Мэтт сжал ее ягодицы своими горячими руками, она непроизвольно качнулась и они оба едва не упали.

— Спокойнее, любимая, — предупредил он, удерживая ее за тонкую талию. Прежде чем она смогла угадать его намерения, он приподнял ее, слегка повернул и неожиданно Джейд стала падать назад. Издав изумленный крик, она оказалась лежащей поперек гамака, все еще крепко сжимая волосы Мэтта.

— Ооо! Эгги, отпусти. — При каждом покачивании подвесной кровати она испытывала странные ощущения. — Если бы я хотел лишиться скальпа, то я бы нашел индейца, который бы сделал это с полным знанием дела.

— Я не могу! Я упаду!

— Нет. Доверься мне. Расслабься и держись за край гамака. И постарайся не сбить меня с ног. Я еще не очень твердо стою на них, ты же знаешь.

Она неуверенно открыла один глаз и посмотрела на него. Медленно, разжимая палец за пальцем, она отпустила его черные волосы, одновременно ухватившись за край брезента.

К своему удивлению, она не только не упала, но когда наконец сориентировалась в своем положении, то увидела, что Мэтт стоит прямо между ее бедер.

— О, мои звезды! — воскликнула она, яркий румянец залил ее лицо.

Он усмехнулся.

— Ты хочешь звезды, дорогая? Я постараюсь достать. — Сказав это, он подтянул висячую кровать в более удобное, более перпендикулярное положение и наклонился вперед, коснувшись губами медных завитков волос между ее ног.

— Мэтт? — недоверчиво произнесла она. — Что… что… это… ты не можешь… ооо! — Если ее короткий полет в гамак был удивительным, то, что Мэтт делал своим языком, было совершенно ошеломляющим. Потрясающим!

Невероятным! Волны горячего, нестерпимого желания охватили ее, они были такими сильными, что она едва могла дышать. Она пыталась увернуться, наслаждение было слишком сильным, чтобы его можно было вынести, но в своем шатком положении она ничего не могла сделать и все прочнее оказывалась во власти его горячих, волнующих губ. Острое желание охватывало ее все сильнее и поднималось, полностью охватывая ее. Все ее чувства просто полыхали. Неожиданно ей показалось, что ее душа отделилась и стала порхать в небесах среди блеска кружащихся звезд и радужных облаков. Она застонала от восхищения, когда необыкновенная красота охватила ее и переполнила.

Голос Мэтта доносился до нее словно издалека, нежные слова любви заполняли ее сердце и мягко возвращали ее к нему. Когда наконец все перед ней перестало кружиться, она увидела, что он держал ее крепко и нежно, глядя на нее с тихой улыбкой.

— Я… я… — заговорила она, не находя слов, чтобы выразить то, что она испытывала, тот невероятный подарок, что он преподнес ей.

— Звезды? — спокойно спросил он.

Она тихо кивнула головой, все еще пытаясь собраться с мыслями, когда он стягивал ее ботинки и чулки. Лениво смежив веки, она смотрела, как он начал снимать свою одежду, стараясь сохранить равновесие, когда стягивал полотняные брюки через шины и бинты. Ее глаза сильно округлились, когда показался его распухший член.

Он улыбнулся.

— Сейчас будет продолжение, дорогая, так что держись крепче и» положись на меня. — Подвинув длинный пустой ящик, на котором она стояла, Мэтт воспользовался им как подставкой, чтобы подняться на более выгодную высоту, на один уровень с гамаком, где лежала она. Продолжая стоять, он крепко ухватил ее за бедра и подвинул вперед, освободив для себя желанное пространство между ног. — Ты не представляешь, как сильно я всегда хотел обладать тобой, — сказал он, глядя ей нежно в глаза.

— Ты это и делаешь, — прошептала она в ответ, не в силах отвести глаза от его гладкого большого члена, осторожно прижавшегося к ее мягкому телу, который все больше и больше волновал ее.

— Но не так. Не лежа на тебе, а медленно распаляя твою страсть, превращаясь в часть тебя, когда ты начинаешь трепетать подо мной.

Он наклонился, его рот отыскал ее губы, его язык глубоко проник через ее разомкнувшиеся губы. Мягкие пушистые волосы на его груди легко прикасались к ее грудям, раздражая их чувствительные вершины. Ее живот дрожал от сладостного и томительного ожидания. От его объятий ее бедра непроизвольно приподнялись, старясь прижаться к нему как можно ближе.

— Терпение, милая, — прошептал он, обжигая своим дыханием ее шею, его губы проложили дорожку к ее уху. — Пусть страсть продлится. Пока желание не охватит нас таким горячим огнем, что его больше невозможно будет вытерпеть.

Джейд уже полыхала. Пока он продолжал целовать ее, ласкать, дразнить любовными словами, ее температура невероятно поднялась. Кровь тяжело стучала в висках, тело ее дрожало, а кожа горела огнем. С ее губ срывались тихие стоны желания и страсти. Ее руки вцепились в него, умоляя его войти в нее, покончить с этой нестерпимой пыткой.

— Сейчас. Пожалуйста. Сейчас, — умоляла она дрожащим голосом.

Наконец он вошел в нее одним длинным сильным толчком, и Джейд подумала, что может умереть от этого сладостного ощущения.

Глухой стон блаженства, вырвавшийся у Мэтта, смешался с ее собственным восторженным вздохом.

— Не могу поверить, какая ты горячая.

Какая влажная. Какая сладкая, — шептал он хриплым от страсти голосом. — Словно погружаешься в теплый мед. Я мог бы утонуть в тебе и наслаждаться каждым блаженным мигом.

Она извивалась под ним в горячем желании.

— Еще, — стонала она. — Люби меня… еще.

В ответ он слегка толкнул гамак, и она немного отодвинулась от него, но не настолько, чтобы их трепещущие тела разъединились.

Словно маятник, гамак быстро вернулся назад, еще полнее соединив их, позволяя ему еще глубже войти в ее трепещущую плоть. Они опять громко застонали, ошеломленные силой их соединения.

— О Мэтт! Мэтт!

— Да, — прошептал он сквозь стиснутые зубы и снова толкнул гамак.

Раз за разом, когда гамак продолжал качаться туда и обратно, они разъединялись на несколько сантиметров, чтобы еще сильнее слиться воедино. Мэтт тяжело дышал, страсть сверкала в его глазах, вся кожа тела просто пылала. Джейд дрожала под ним, ее тело выгнулось к нему, как лук, натянутый рукой опытного лучника, а голова откинулась назад, по мере того, как наслаждение окутывало ее.

Восторг охватил их с невероятной силой, сотрясая их целой серией продолжавшихся конвульсий. Экстаз переполнял их, они парили в золотом сиянии, захваченные необыкновенно сильной страстью. Их голоса слились в единую, радостную гармонию, когда они вместе подходили к финальной грани наслаждения.

Ослабевшие и пресыщенные, они приникли друг к другу, лицо Мэтта уткнулось ей в грудь, пальцы Джейд гладили черные влажные волосы на его затылке. Наконец он приподнял голову и заглянул ей в глаза, в его взгляде сквозил юмор.

— Я думал, что буду рад побыстрее распроститься с этим гамаком, но теперь я в этом не уверен. Возможно, мы и сохраним его, особенно теперь, когда мы нашли ему такое прекрасное применение.

Она тихо засмеялась.

— Я полностью подчинена твоей милости, да? Ты словно владеешь своим королевством, так сказать?

Он кивнул, улыбаясь ей.

— Так оно и есть, и пока это единственное средство, при помощи которого мне удалось это воплотить, по крайней мере пока моя нога не заживет и я снова смогу нормально двигаться.

— У тебя изобретательный ум, Мэтт Ричарде. — Твои прихожане определенно были бы весьма удивлены, узнав, каким находчивым ты можешь быть, когда возникает нужда.

— Когда возникает что-то большее, чем нужда, — самодовольно напомнил он ей. Его рука скользнула между ними, устроившись на ее животе. — В данных обстоятельствах более подходящим был бы термин «созидательный», чем «находчивый». Мне было бы крайне приятно оставить тебя с ребенком. Наблюдать, как он будет расти в тебе. Видеть, как он будет прижиматься к твоей груди.

Она нежно улыбнулась ему, убирая с его лба мальчишеский вихор.

— Тогда нам следует поторопиться в Орегон, любимый, чтобы мы могли приготовить комнату для ребенка, который может родиться от твоих энергичных стараний.

Она помолчала, а потом добавила, блеснув глазами, озорным тоном:

— И мне тоже действительно хочется сохранить этот гамак, Мэтт. У меня появилась к нему большая любовь и привязанность.


Глава 29


Мэтт, Джордан и девушки оказались единственными, кто был очень расстроен, покидая на следующий день Форт-Ларами, где они оставляли Фэнси ее Судьбе. Полковник Филбус, напротив, с радостью проводил их в дорогу.

Несколько утешало, что теперь их караван и караван мормонов будут двигаться по одному маршруту, их пути разойдутся недели через две, после двухсот пятидесяти миль совместного пути. Это означало, что они будут иметь удовольствие наслаждаться компанией Мэвис, смогут провести некоторое время с Айком и семьей Элмэнна и многими другими друзьями, которых успели завести среди мормонов.

Дорога из Форт-Ларами теперь медленно поднималась в гору. С каждой пройденной милей пик Ларами вырисовывался все яснее, постоянно напоминая о том, что эмигранты теперь двигались по дороге, ведущей к Скалистым горам. Волы с трудом тянули тяжелые фургоны, и многие семьи снова постарались облегчить свою поклажу, оставляя часть имущества вдоль дороги.

Мэтт первым заговорил с девушками о том, чтобы отделаться от наиболее тяжелых предметов из их коллекции мебели. Джордан с готовностью поддержал его. Женщины, однако, не собирались так спокойно расставаться со своим драгоценным добром.

— Нам же все это понадобится, когда мы доберемся до Орегона, — запротестовала Блисс. — Ужасно, что теперь у нас нет Билли и пианино, но мы не сможем обойтись без кроватей, виски и всего остального. Разве салон может обойтись без всего этого?

— Ну по крайней мере избавьтесь от этих чертовых люстр, — вмешался Джордан. — Они весят целую тонну, я готов побиться об заклад своей последней пулей, что вам не удастся довезти их через горы в целости и сохранности.

Лучше избавиться от них сейчас, чем потом переживать и проливать слезы.

— У тебя есть хоть малейшее представление, сколько они стоят? — заговорила Лизетт, содрогнувшаяся от одной мысли о том, что придется бросить такую ценную вещь. — Продав их, мы могли бы добраться на корабле до самого Орегона.

— Джордан прав, — вмешался Мэтт. — Они слишком тяжелые. Вы рискуете погубить своих волов, нагрузив на них слишком тяжелый багаж. А ведь эти животные могут оказаться единственным щитом между вами и неминуемой смертью, вы знаете.

С большим сожалением и даже со слезами женщины смотрели на пару хрустальных сверкающих люстр, которые они положили в придорожную пыль.

— Если мы встретимся с индейцами, чьи томагавки будут украшены хрусталем, то я буду знать, где они его взяли, — печально произнесла Пичес.

— Но ведь просто стыдно бросать их здесь, — пожаловалась Джейд, умоляюще глядя на Мэтта своими ясными зелеными глазами.

Но он, однако, не поддался этому.

— Забудь об этом, Эгги. Я как-то не представляю себе, чтобы они висели в сиротском приюте.


Джейд очень беспокоило, когда она пыталась представить себя в таком консервативном месте, как сиротский приют, церковь или просто дом, где они с Мэттом будут жить. Это было совершенно невозможно, словно вообразить, что орхидея может вырасти в пустыне.

Однако раз Мэтт не собирался изменять своим мечтам, а его прихожане не хотели признавать ее такой, какой она была, Джейд нужно было измениться самой, превратиться в скромную тихую женщину, которая была бы достойной парой для служителя Бога или главы сиротского приюта.

Джейд не думала, что это будет легко, но она также не представляла, что это может оказаться слишком трудным. Ведь Мэвис, казалось, успешно справилась с этим. Джейд вообразила, что если она научится готовить и шить, а также контролировать свой темперамент, то это станет неплохим началом.

Она начала петь на воскресных службах церковные гимны для прихожан. Хотя некоторые посмеивались над ее попытками, она старалась не обращать внимания на их ухмылки, благодаря тех, кто слушал ее и оказывал ей доверие.

К удивлению Джейд, Нелл Янсон, казалось, решила дать ей шанс утвердиться в новом статусе в своей жизни. Это было неожиданное одобрение, но одобрение, и Джейд не могла определить причины этого. Возможно, Карл убедил ее в этом, а может, из-за их долгой дружбы с Мэттом. Но главное, Нелл оказалась более снисходительной к новой миссис Ричарде.

Мэтт заметил это и был весьма доволен.

Впоследствии, когда Джейд упомянула о том, что хотела бы попросить Тилду научить ее шить, Мэтт предложил, чтобы она попросила об этом Нелл.

— Она прекрасная швея, и, я знаю, она будет рада помочь тебе. Кроме того, это даст вам обоим возможность получше узнать друг Друга.

Может, и не совсем радушно, но Нелл наконец согласилась попытаться научить ее.

— Я думаю, первое, что мы должны сделать, — симпатичное простое платье с более скромным вырезом. Или даже еще лучше юбку с кофтой.

Джейд смущенно улыбнулась.

— Я рассчитывала, что ты поможешь сшить мне новую ночную рубашку, у меня нет ни одной подходящей, чтобы можно было носить перед детишками.

У Нелл даже рот слегка приоткрылся от такой неожиданной просьбы.

— Я… конечно, миссис Ричарде. Это будет хорошим началом. А уж потом, возможно, мы займемся и другой одеждой.

К разочарованию Джейд, ее пальцы оказались совершенно непослушными, когда дело дошло до нитки с иголкой. Несмотря на усердие и старания, нить у нее скручивалась и стежки получались кривыми. Она уже сбилась со счета, сколько раз Нелл заставляла ее распарывать то, что она так тщательно сшила, и начинать сначала. И случайно или нет, но ее игла постоянно норовила уколоть незащищенные пальцы, пока они не стали похожи на подушечки для булавок, а на белой ткани оставались кровавые пятна.

— Милая девушка, леди никогда не берут пальцы в рот, — наставительно произнесла Нелл, когда Джейд укололась в очередной раз и сунула в рот кровоточащий палец.

Джейд нахмурилась.

— А что же, черт возьми, они делают, когда укалываются и у них начинает идти из пальца кровь?

— Они обматывают маленькую ранку носовым платком, пока кровь не перестает идти, — наставительно произнесла Нелл. — И к тому же они не ругаются.

— Я не ругаюсь.

— Ты ругалась. Такие слова как «черт возьми» или «проклятье» никогда не слетают с губ леди.

— Может, и нет, но я уверена, что они мелькают у них в голове.

— Вполне возможно, — согласилась она. — Но они остаются невысказанными.

Другой неприятностью сближения с Нелл Янсен было то, что эта женщина постоянно говорила о первой жене Мэтта, никогда не упуская возможности воспеть достоинства Синтии. Даже указывая на многочисленные ошибки Джейд под предлогом ее обучения, Нелл превозносила Синтию как полное совершенство.

— Я никогда не встречала двух людей, так сильно подходящих друг другу, как Мэтт и Синтия. — Она печально вздохнула. — Ее смерть оказалась шоком для всех нас, но бедный Мэтт был просто безутешен. Ведь она в то время носила их первого ребенка, и он потерял их обоих. — Нелл смахнула слезу с глаз. — Какой бы у них был ребенок, с их внешностью и талантами.

— Мэтт говорил мне, что она была очень красивой, — вежливо вставила Джейд, проглотив горечь своей ревности.

— Ангел абсолютно во всех отношениях.

Это почти преступление быть такой хорошенькой, и такой доброй и вежливой, что мы просто не могли не любить ее. Все то время, пока я ее знала, я ни разу не слышала от нее ни слова жалобы, никогда не видела ее растрепанной. Ее волосы всегда были хорошо уложены, и вкус в одежде у нее был отменный. Сколько бы я ни старалась, я не могу представить Синтию в таком путешествии, где практически невозможно оставаться чистой и аккуратной больше, чем час. Но уверена, ей все равно удавалось бы это и в путешествии, к нашему стыду.

— Думаю, она и шить тоже умела, — промямлила Джейд, пытаясь распутать очередной узел на нитке.

— Просто чудесно. Ее шов был такой ровный, просто загляденье. Она к тому же хорошо играла на пианино. Она обычно аккомпанировала на наших церковных службах. Понятно, почему Мэтт хочет, чтобы ты играла на своей флейте; ему, вероятно, недостает того музыкального сопровождения к молитвам, которым занималась Синтия.


Проходили дни, и Джейд настолько устала выслушивать все о Синтии, что ей просто хотелось закричать. Это было ужасно и невыносимо, когда тебя постоянно сравнивали с таким совершенством, до которого тебе слишком далеко. Однако это делало ее еще более решительной в стремлении изменить свой внешний вид и улучшить свое мастерство.

Мэтт занимался фургоном, предоставив Джейд возможность ухаживать и смотреть за детьми и навещать своих подруг. Однажды она отправилась поболтать с Мэвис.

Пока они прогуливались, наблюдая за бегающими детьми, Джейд заметила, как скромно одета Мэвис. Ее волосы были гладко зачесаны назад и уложены в аккуратный узел на затылке. На ней было голубое нарядное платье с белым фартуком сверху. С чисто вымытым лицом она выглядела очень здоровой, совсем не похожей на ту Мэвис, которую они знали.

Неожиданно Джейд осенило, что это именно тот образ, который она может попытаться создать. Чистота. Порядок. Скромность. Ей никогда не приходило в голову, что строго зачесанные волосы могут подходить к типу лица Мэвис, но совершенно не подойдут ей.

Или что из-за ее небольшого росточка фартук придаст ей вид сказочной феи. Или что присборенный чепчик вместо ее соломенной шляпки сделает просто смешным ее лицо. Но все, что она видела у Мэвис, должно было, по ее мнению, соответствовать образу жены пастора.

На следующее утро, когда все занимались сворачиванием лагеря, Джейд вышла из палатки и мгновенно привлекла к себе столько внимания, чего никак не ожидала. Обернувшись поприветствовать ее, Мэтт ошеломленно замер на месте. Он не мог поверить своим глазам! Его дорогая жена — по крайней мере, он так думал, что это была она, — стояла, облаченная в одеяние мормонки и похожая на старомодную леди, съежившуюся от возраста!

— Бог мой, да что это ты с собой сделала, женщина? — заревел он, слишком шокированный ее изменившейся внешностью, чтобы подумать о своем тоне или словах.

Прежде чем она успела ответить, из-за фургона показался Джордан, которому хотелось узнать, что вывело из себя его обычно спокойного брата. Бросив взгляд на Джейд, он воскликнул:

— Черт возьми! Это что, какой-то маскарад? — Затем он разразился громким хохотом.

На его возгласы прибежали девушки. Все трое резко остановились и изумленно уставились на Джейд.

— Надо же! — воскликнула наконец Пичес.

Наклонившись к Джейд, она заглянула под край присборенного чепчика. — Это ты там, Джейд? — спросила она и захихикала.

— Конечно, это я! — обиженно ответила Джейд, разозлившись на них. Она так старалась выглядеть представительной, а они подняли ее на смех! — А вы думаете, кто это?

Блисс хмыкнула.

— Ну, милая, мы не совсем были уверены.

Может, это Бетси Росс, но ты совершенно не похожа на себя в этом облачении.

Лизетт легонько покачивалась.

— О! Все это слишком абсурдно, дорогая!

Ты похожа на маленькую девочку, которая примеряет платья своей матери!

Джейд расплакалась. Сорвав с головы чепчик, она швырнула его на землю и втоптала в грязь. Потом она яростно потянула за свой туго стянутый хвост, и золотистые кудри стали рассыпаться в разные стороны.

— Вот! Теперь вы все довольны? — кричала она.

К счастью, Мэтт быстро оправился от удивления и снова обрел свойственное ему хладнокровие. Он осторожно приблизился к ней, еще не вполне уверенный, насколько расположена она сейчас к выслушиванию извинений.

— Ну, Эгги, не надо так расстраиваться.

Если ты хочешь остаться самой собой, то тебе следует признать, что так ты выглядишь очень смешно. Это просто не ты, любимая.

— А кто же я? — плакала она, сбросив его руку, которой он пытался обнять ее дрожащие плечи. — Получается, что я даже не знаю себя.

— Ты такая, какой ты была всегда, — спокойно ответил он, повернув к себе ее лицо и осторожно приподняв ладонью ее подбородок, пока их глаза не встретились. — Ты такая, какой ты стала за свои лета… Все та же милая, медноволосая, изумрудноглазая фея, которая похитила мое сердце и убежала с ним. Сахар и пряности и немного перца, смешавшиеся вместе в одном восхитительном рулете.

Несмотря на костыли, стеснявшие его движения, он ближе прижал ее к своей груди.

— Не пытайся изменить себя для меня, любимая. Ты должна оставаться только собой, потому что я люблю тебя такой, какая ты есть.

Он развязал узел на ее растрепанных кудрях и распустил волосы, откинув их ей за спину.

— Джейд! Твои волосы были так туго стянуты, что у тебя глаза вытянулись почти до ушей. Даже твои веснушки растянулись. Ты была похожа на рыжего китайца! Или на маленького эльфа!

Она нанесла ему точный удар в голень. Он застонал и откинулся назад, отпустив ее. Несколько секунд он раскачивался на своих костылях, пытаясь обрести равновесие.

— Зачем ты это сделала?

— Чтобы ты не смеялся над моим ростом, ты, переросший болван! Может, я и маленькая, но вполне могу справиться с такими, как ты.


Джейд пребывала не в духе весь остаток дня, даже когда переоделась в свое привычное платье.

— Некоторым людям просто ничем нельзя угодить, — громко пожаловалась она, проходя мимо фургона. Она бросила взгляд на Мэтта, устроившегося на сиденье, надеясь, что он слышал ее.

Стоявшая рядом с ней Блисс хмыкнула.

— Мне кажется, ты ворчишь слишком громко, милая. Почему ты так воинственно настроена? Ты поступаешь, как старая дева, готовая всем задать трепку.

— Я устала от соперничества с привидением, — пожаловалась Джейд, понизив голос до тихого шепота. — Все, что я слышу в последнее время, так это насколько совершенной была первая жена Мэтта. Просто удивление, что она не ходила по воде.

У Блисс широко распахнулись глаза.

— О? И кто это забивает твои уши этой чепухой? Мэтт?

— Нет, но Нелл Янсон думает, что солнце вставало и садилось над головой Синтии.

И это не чепуха. Я слышала, как другие говорили так, словно она была святая. Вот как все получается.

Блисс рассмеялась.

— Никто не может быть таким совершенством, и ты будешь круглой дурочкой, если поверишь этому. У любой женщины всегда есть недостатки. Она может быть глупой, как гусыня. Может, у нее уши торчат или голос, как скрипучая телега. А, может, она такая ленивая, что солнце действительно могло вставать и садиться над ее розовой задницей, пока она храпела весь день.

Джейд улыбнулась.

— Хотелось бы мне так думать, но пока я ни от кого не слышала ничего плохого о ней.

— А почему ты не спросишь Мэтта? — предложила Блисс с легкой улыбкой. — Ведь если кому и знать, так только ему. Он жил с ней.

— Я не могу! — со вздохом запротестовала Джейд. — Он никогда не говорит о ней.

Словно он не хочет бередить воспоминания о ней и все, что он потерял с ее смертью.

Он любил ее.

— Но сейчас он любит тебя, — напомнила ей Блисс. — Мне кажется, ты просто упустила это из виду, и всякий раз, когда это происходит, тебе приходится туго.


Похоже, Купидон оказался весьма занят работой в эти дни. Почти всем уже было ясно, что Пичес влюбилась в одного из солдат, сопровождавших их из Форт-Ларами. Это был привлекательный майор средних лет, который направился на службу в Форт-Каспер, после того как сооружение Форт-Феттермэн было за» вершено. Майор Саттон, выходец из Вирджинии, был также очарован Пичес и ее прелестным мягким южным говором.

В это же время Лизетт большую часть своего времени и внимания посвящала разговорчивому и обходительному игроку, который путешествовал со вторым караваном и присоединился к ним в Форт-Митчелл. Джон Халин направлялся в Калифорнию и изо всех сил старался убедить Лизетт поехать с ним в Сан-Франциско, где он намеревался организовать новый игорный дом.

Блисс, тоже не оставшаяся в стороне от этого повального сумасшествия, превращалась в игривую кобылу всякий раз, когда Джордан оказывался в нескольких метрах от нее, что случалось все чаще и чаще. Джордан, со своей стороны, тоже, казалось, наслаждался ее компанией, хотя Джейд подозревала, что Блисс более серьезно относилась к этому любовному увлечению, чем он. Однажды вечером она упомянула об этом Мэтту.

— Я не собираюсь совать нос в чужие дела, но ты не заметил, что происходит в эти дни между твоим братом и Блисс?

— Да, но я стараюсь не касаться его личных дел после того, как он перестал соваться в наши.

— Знаешь, я начинаю беспокоиться за Блисс. Я не думаю, что она воспринимает все так же легко, как Джордан. Очевидно, что она по уши влюбилась в него, и боюсь, это разобьет ей сердце. Джордан не упоминал в разговоре с тобой о своих чувствах к ней?

— О своих намерениях? — спросил Мэтт, приподняв бровь.

Джейд кивнула.

Мэтт покачал головой.

— Ни слова. Но Джордан из тех, кто свои чувства и мысли хранит при себе и не любит говорить о них.

— А как ты думаешь, ты мог бы его спросить? Просто чтобы успокоить меня?

— Нет, моя маленькая сваха, не могу. Однако если он сам заговорит об этом, то попытаюсь выведать что-нибудь о его чувствах.

— Как ты полагаешь, не следует ли мне поговорить с Блисс, чтобы она не строила слишком больших надежд? Иначе она может сильно обжечься.

— Мой тебе совет — держать свой маленький любопытный нос подальше от их дел и заниматься своими. Блисс не такая уж невежественная, когда дело касается мужчин. Она из тех, кто много знает об искусстве любви.

Если я верно припоминаю, то это именно она дала тебе неоценимые советы во время нашей брачной ночи.

Джейд залилась краской.

— Ты, наверное, никогда не позволишь мне забыть об этом, да?

— Нет, до тех пор, пока сам помню об этом. Это был просто незабываемый вечер, любимая. — Волчья улыбка появилась на его губах, глаза у него загорелись. — А потом у нее не было никаких предложений? Чего-нибудь более эротического, возможно? У меня сегодня вечером романтическое настроение.

— Прости, дорогой, — отозвалась Джейд, хлопая длинными ресницами. — Похоже, нам придется обходиться своими собственными силами.

— Нет проблем, — заверил он ее и подмигнул. — Я ведь очень изобретательный малый, помнишь? И сегодня я дам волю своему воображению.


Глава 30


В Форт-Феттермэн они снова пытались хоть что-то разузнать о местопребывании Фэнси, но по истечении целой недели там не было никаких новостей, за исключением того факта, что ни она, ни индеец не были найдены. Оставив нескольких солдат в Феттермэне и пополнив свои запасы, караван фургонов двинулся к Форт-Каспер.

На следующую ночь они расположились лагерем возле небольшой почтовой станции Дир-Крик-Стэйшн. Здесь Джозия Элмэнн взял Мэтта и Джордана на поиски угольной жилы, о которой знали многие мормоны-переселенцы от своих братьев по религии. Уголь был гораздо лучшим горючим по сравнению с деревом, которого здесь было очень мало, совсем рядом начиналась скалистая горная местность, а в предгорьях в изобилии росла только полынь и другие травы.

Словно желая исправить их ошибочное представление об этой пустынной и голой земле, Природа-Мать решила на следующий день показать свою силу. Проснувшись, путники увидели темное свинцовое небо, по которому резкие порывы ветра гнали тяжелые облака.

Это было не слишком хорошее предзнаменование, особенно учитывая намерение эмигрантов добраться до Форт-Каспер до наступления темноты.

Дождь однако начался не сразу, он хлынул, когда все занимались приготовлением обеда.

Когда первые тяжелые капли дождя упали на землю, Джейд оторвалась от готовки и поспешила укрыть детей внутри фургона. Сообразительная Бет уже направилась к укрытию, неся на руках малыша Зака, а маленькая Эмили бежала рядом.

— А где остальные? — громко спросила Джейд, стараясь перекричать раскаты грома.

— Все трое мальчишек вместе, они говорили, что принесут лепешки бизонов для костра, — ответила Бет. — Но мне кажется, они на самом деле хотят найти настоящего живого бизона, чтобы потом похвастаться, что первые заметили его.

Джейд оглянулась на плотную стену дождя и нахмурилась.

— Они выбрали для этого не самое подходящее время, — проворчала она себе под нос. — Надеюсь, они ушли недалеко, а то им попадет, если они ослушались Мэтта и меня.

— Они не уйдут далеко, — ответила Эмили, вытащив изо рта большой палец. — Они очень боятся индейцев.

Джейд отыскала большой черный зонт Мэтта и вернулась к костру, накрыв им кастрюлю, где готовился обед. Это было не так легко, особенно когда сильные порывы ветра пытались вырвать зонт у нее из рук. Она только надеялась, что сюда не ударит молния.

К тому времени, когда ее волнение стало невыносимым, близнецы прибежали в лагерь, их светлые волосы прилипли к головам, а одежда была насквозь мокрой.

— Вы как раз вовремя, мальчики, — произнесла Джейд, покачивая головой. — Вы только посмотрите на себя. Мне кажется, водяные крысы суше, чем вы. Вам лучше быстрее переодеться в сухое и накинуть плащи. И не мешкайте, а то обед остынет.

Они уже забрались в фургон, когда Джейд остановила их вопросом:

— А где Скитер? Разве он был не с вами?

— Некоторое время был, — ответил Гарри.

— Но потом он исчез, — закончил за него Ларри. — А он еще не вернулся?

— Нет, я начинаю беспокоиться, — нахмурившись, ответила Джейд. — Я думала, вы знаете, что его нельзя оставлять одного, раз он не слышит и не говорит. Разве Мэтт не предупреждал вас?

Обе светлых головы потупились от стыда.

— Да, мэм, но мы заигрались и не обращали на него внимания, — признался Ларри.

Гарри согласно закивал головой.

— Нам очень жаль. Мы сейчас вернемся назад и поищем его, если вы хотите.

— Вы оставайтесь здесь, — приказала Джейд. — Я схожу за Мэттом.

Через несколько минут она вернулась вместе с Мэттом и Джорданом.

— Где вы играли, мальчики? — спросил Мэтт. — Где вы в последний раз видели Скитера?

В конце концов оказалось легче, чтобы двое близнецов показали, где искать, чем пытаться объяснить, где они были.

— Ты оставайся здесь с девочками, — сказал Мэтт Джейд, когда она захотела отправиться с ними.

— Если он придет сам, то я пошлю Пичес к майору Саттону, чтобы он дал сигнал трубой, и вы будете знать, — предложила Джейд.

— Хорошая идея, — Мэтт наклонился и поцеловал ее в нахмуренную бровь. — Не беспокойся. Мы его отыщем. — Затем двое мужчин и мальчики ушли, Мэтт верхом, чтобы не напрягать ногу, а остальные пешком.

Не так легко было отыскать маленького мальчика среди холмистой местности в разгар урагана. Пока Джейд нетерпеливо ждала, ее страх возрастал с каждой минутой, у четверых искателей было мало надежды на удачу. Не была смысла звать Скитера, ведь он не мог услышать их. Он также не мог кричать, чтобы они могли определить, где он, это еще более затрудняло поиски. А при таком сильном дожде, который смыл все следы, они могли наткнуться на него только случайно.

Чем больше они безуспешно искали его, тем беспокойнее становился Мэтт и остальные.

Как далеко мог уйти пятилетний малыш на своих коротких ножках? Где он мог быть на этой холмистой и безлесой равнине? Может, он упал и поранился? Может, он встретил гремучую змею, и она укусила его? Может, он лежал где-то без сознания? Почему им не удается найти никаких его признаков?

Наконец после почти часовых поисков Джордан покачал головой.

— Это бесполезно, Мэтт. Да и близнецы совсем промокли. Давай вернемся и возьмем еще лошадей и людей, чтобы помогли нам искать. Так мы сможем осмотреть большую площадь.

Джейд затаила дыхание, когда увидела, что они возвращаются. Она не смогла сдержать рыданий, увидев, что Скитера с ними не было.

Она подбежала к Мэтту, ища утешения в его объятиях, когда он спешился.

— Мистер Грин приказывает начать движение. Но я сказала, что мы не тронемся с места, пока не найдем Скитера. Что же нам делать, Мэтт?

Он погладил ее мокрые волосы.

— Мы продолжим поиски, даже если нам придется отстать от остальных.

Когда Джейд взяла близнецов за руки, Мэтт и Джордан отправились переговорить с Сэмом Грином и майором Саттоном. Хотя Сэм и сочувствовал им, но задерживать отправление из-за одного исчезнувшего ребенка он не хотел. Он согласился только, когда майор Саттон предложил своих солдат в помощь для проведения поисков, это оставило бы караван без военного сопровождения, пока остальные эмигранты продвигались бы вперед. Это заставило Грина изменить свои планы.

— Проклятье, майор! Мы пока еще на индейской территории! — воскликнул он.

— Вот именно. И испуганный маленький мальчишка тоже здесь, потерявшийся, голодный, а может, и поранившийся, — твердо возразил Саттон. — Хуже всего, что бедняга не слышит и не говорит. Неужели мы можем просто оставить его, как какое-то бессловесное животное?

Шея Грина побагровела как от смущения, так и от злости.

— Хорошо! Давайте созовем собрание и отправимся на поиски. Чем скорее мы найдем мальчишку, тем быстрее отправимся в путь.

Через короткий промежуток времени почти все мужчины приняли участие в поисковой операции. Саттон принял на себя руководство, разбив всех на группы и определив каждой группе район поиска.

— Мой ординарец останется здесь, и когда мальчик найдется и будет доставлен в лагерь, он подаст сигнал для остальных.

Сигнал так и не раздался. Хотя мужчины продолжали поиски весь долгий день и ночь, несмотря на дождь, насквозь промочивший их.

Периодически они возвращались в лагерь, подкреплялись горячим кофе или супом, брали фонари и отправлялись снова.

Всякий раз, когда возвращалась какая-то группа, Джейд с замирающим сердцем встречала ее, надеясь и молясь, но все напрасно.

Тилда и девушки приготовили ужин и помогли присмотреть за детьми. Они также пытались успокоить Джейд, уговаривая ее прилечь отдохнуть или что-нибудь съесть, но Джейд была крайне подавлена.

— Он такой миленький, — жалобно повторяла она. — Такой беспомощный.

Пока тянулись долгие часы поисков, стали подходить и другие женщины, которые сами были женами и матерями, выражая свое искреннее сочувствие. Некоторые приносили чай или горячие оладьи, другие сердечно молились о спасении Скитера. Хотя она и была благодарна за их поддержку в такой тягостный момент, Джейд была слишком подавлена, чтобы восхищаться этим великодушным жестом со стороны женщин, которые даже не разговаривали с ней за день до этого.

Блисс насмешливо прокомментировала такой поворот событий.

— Так вот что заставляет ломать барьеры и пробуждает людей, показывая им, что действительно важно в этом мире. И это так противно!

— И какой ценой? — добавила Тилда, вытирая мокрые глаза. — Детской жизни?

— Нет! — воскликнула Джейд, прижимая руки к груди. — Не говорите так! Они должны его найти! Скитер должен быть жив! — Но чем дольше они ждали, тем больше она сомневалась в своих собственных словах.

Уже перед самым рассветом дождь наконец прекратился, но небо на востоке оставалось темным, солнце еще не взошло. Наступило утро, принеся с собой свет и тепло, но ни слова о Скитере. Вскоре после этого мужчины начали возвращаться в лагерь — промокшие, усталые, перепачканные и расстроенные.

— Мы обшарили каждый холм, каждую лощину, каждый куст на расстоянии примерно в двадцать миль, — говорил один парень. — Клянусь, я доскакал до Форт-Каспер и обратно и осмотрел на пути все.

— Куда же мог деться этот ребенок? — спрашивал другой-с удивлением. — Я понимаю, что он маленький, но все же он выше, чем какой-нибудь куст здесь. Да и в красной рубашке, в какую, вы говорите, он был одет, его должно быть видно, как бородавку на носу у ведьмы. Особенно сейчас, при дневном свете.

Третий мужчина мрачно предположил:

— Если бедняга упал в реку, то нет, его не найти. От этого дождя река стала глубокой, а течение быстрым. Если он свалился в реку, то течение могло отнести его далеко.

Возвратились Мэтт и Джордан, промокшие и с покрасневшими глазами, как и остальные, и так же без успеха. Все, что они могли сейчас сделать, — это ждать, когда вернутся остальные и надеяться на лучшее.

Но все оказалось не так. Через четверть часа вернулись Вилл Саттон и его группа, они были последними. Из своей сумки майор извлек клочок от красной рубашки и маленький ботиночек.

— Мы нашли ботинок в нескольких метрах от берега реки, он увяз в грязи, — печально сказал Саттон. — В нескольких милях по течению нам удалось обнаружить этот клочок от его рубашки, но никаких признаков мальчика.

Трудно сказать, где может быть его тело. Мне очень жаль.

Напряженная тишина установилась после слов майора, когда все глаза повернулись к Мэтту и Джейд. Несколько секунд Мэтт стоял совершенно пораженный, чувствуя себя просто убитым. Слезы стояли у него в глазах, когда он на костылях добрался до Джейд, сердце у него болело.

У Джейд кровь отлила от лица. Ее качало.

Потом страшная боль разлилась у нее в груди, заставив ее глотать воздух. Она чувствовала себя так, словно у нее вынули из груди сердце, это согнуло ее, она прижала руки к животу.

Длинный и протяжный стон вырвался из ее груди, выразив ее печаль гораздо сильнее, чем могли сделать слова.

Она даже не почувствовала, как Мэтт подхватил ее, не понимала, что без его поддержки она упала бы на колени в грязь. Ослепшая от слез, она не видела сочувствия на лицах тех, кто оказался свидетелем ее горя.

— Нет! — крикнула она. — Нет! Только не Скитер! — ей не хватало воздуха, она смутно ощущала присутствие Мэтта. — Пожалуйста! — умоляла она. — Пожалуйста, Мэтт!

Скажи Богу, что он не может забрать его!

Попроси Его вернуть мне ребенка!

К тому времени, когда караван тронулся, оставив позади печальное место, где пропал Скитер, Джейд лежала на куче одеял в фургоне, непроизвольно всхлипывая. В течение нескольких минут, узнав, что фургоны отправляются немедленно, Мэтт даже думал, что ему придется связать Джейд, чтобы заставить ее ехать. Она сделалась просто сумасшедшей, извиваясь, крича и дрожа в его руках. Затем, наконец, она обессилела, и он быстро и нежно положил ее в фургон.

Сидя на сиденье фургона, прислушиваясь к ее сдавленным рыданиям и чувствуя себя опустошенным, Мэтт опустил голову и молился, чтобы их горе облегчилось побыстрее. Как часто, во время службы в церкви, он видел людей, убитых горем и тяжелыми утратами?

Сколько раз он пытался облегчить их горе, говоря своим верным прихожанам, что время и Бог излечат боль утраты? Такая же печаль затронула и его жизнь, когда умерли его родители и Синтия, все это отняло у него частицу его сердца. Джейд тоже потеряла своих родителей, так что это не первый раз, когда она горевала о потере того, кого любила. И все же всякий раз, когда это случалось, рана .была свежей, и боль долго не проходила.

В этот раз все было не так. В этот раз умер ребенок, и было тяжелее перенести, когда уходили такие маленькие, это труднее было понять. Скитер был особенным для них, может, из-за его увечья или того, что о нем больше некому было заботиться. А теперь его не стало, и как и Джейд, Мэтту хотелось роптать на Бога за то, что он взял его. Вместо этого он склонил голову и молился о силе для себя и для Джейд и пытался представить себе Скитера в Раю — смеющимся, разговаривающим, слышащим и поющим. Здоровым и счастливым за всю свою короткую и жалкую жизнь.

На день позже, чем ожидалось, эмигранты в последний раз пересекли Платт-Ривер по мосту, ведущему в Форт-Каспер. Отсюда они отправятся в юго-западном направлении к Свитвотер-Ривер и Индепенденс-Рок, что в пятидесяти милях впереди. Их военное сопровождение тоже останется позади, в Форт-Каспер. Снова они будут предоставлены сами себе и поджидающим их несчастьям.

Джейд и ее подруги оставляли позади даже больше. Пичес подошла к ним с довольно смущенным объявлением, что она хочет остаться в Форт-Каспер.

— Мне действительно не хочется покидать вас сейчас, когда вы так горюете о потере маленького Скитера, — сказала она им. — Но Вилл попросил меня выйти за него замуж, и я согласилась.

— Господь проявляет свою милость! — воскликнула Блисс. — Сначала Мэвис, потом Джейд, а теперь ты! А так как Фэнси сбежала, то остаемся только мы с Лизетт, чтобы заняться открытием нового салона. Стоило тратить столько усилий, чтобы тащить эти кровати через всю страну, если мы не сможем хорошо пристроить их к делу!

— Мне очень жаль, — ответила Пичес, пожав плечами. — Ну так у меня все получилось, я бы солгала, если бы не признала, что я как счастливый ребенок, получивший подарок на Рождество, после того как встретила Вилла и полюбила его. — Она улыбнулась. — Если вы будете лучше чувствовать себя от этого, то вы можете оставить мою кровать прямо здесь, и мы с мужем не дадим ей бездействовать.

— Надеюсь, так и будет! — подхватила Лизетт, обнимая Пичес. — Нам будет не хватать тебя.

— Я буду писать. Вы должны пообещать, что мы будем поддерживать связь. — Она повернулась к Джейд, которая безучастно сидела на заднем краю своего фургона, печально глядя на Платт-Ривер. — Милая, я знаю, как тебе не хочется уезжать и оставлять его, — прошептала Пичес, ее сердце тоже болело за подругу.

— Я просто не могу поверить, что он ушел, — выдохнула Джейд, ее голос надломился. — Не нашли даже тела, чтобы похоронить.

Как я могу знать, может, он где-то бродит, осматриваясь кругом, потерянный и испуганный? Как я могу уехать, не зная этого наверняка?

Девушки были озадачены. Они все приняли на веру слова майора Саттона и убедили себя в том печальном факте, что Скитер утонул.

Сейчас, услышав сомнение в голосе Джейд, они тоже задумались, что майор мог ошибиться. Какая это была бы трагедия!

— Джейд, милая, если мальчик где-то здесь, то его обязательно кто-то найдет, — заверила ее Пичес. — Мы находились всего в нескольких часах езды от форта, и если кто-нибудь, проезжая мимо, его найдет, они обязательно остановятся здесь, и мы с Биллом услышим об этом. Я обещаю, что буду следить за этим, и если я что-то услышу, пошлю тебе письмо. Лучше телеграмму, чтобы ты узнала как можно скорее.

— Ты клянешься? — спросила Джейд. — Ты будешь следить за этим?

— Каждый день, пока мы с Биллом не вернемся в Форт-Фетермэн. А тогда я помещу заметку, может быть, кто-то слышал что-нибудь или видел малыша.

Слезы брызнули из глаз Джейд, когда она схватила за руку Пичес и крепко сжала ее.

— Спасибо тебе, Пичес. Если мне и нужно ехать, то, по крайней мере, я знаю, что ты будешь здесь на моем месте. Ты не представляешь, что это для меня значит.


Глава 31


Тем же вечером Мэтт провел короткую церемонию, соединив брачными узами майора Саттона и Пичес. Потом последовал наспех организованный вечерний праздник. Там присутствовали почти все, люди принесли еду, молодым желали счастья, ведь после исчезновения Скитера каждому нужно было как-то поднять дух.

Хотя у Джейд было далеко не праздничное настроение, она не могла не присутствовать на свадьбе Пичес или омрачить ее счастье. Весь вечер она была занята той мыслью, что Пичес остается здесь в форте, который покинет Джейд, и будет заниматься поисками Скитера.

Она даже не могла себе представить, как сможет отблагодарить подругу за такую огромную услугу.

Женщины, которые вчера ночью выразили Джейд свою симпатию и поддержку, теперь искренне сочувствовали ее потере. Некоторые из них потеряли своих собственных детей. Другие могли только представить, что творилось у нее на душе. Но все они были вежливыми и понимающими, предлагали свою дружбу так же, как и глубокие соболезнования. Наконец Джейд была принята в их среду, но ужасной ценой.


Солнце уже встало, когда они попрощались с новобрачными и оставили Форт-Каспер.

Джейд бросила прощальный долгий взгляд на Северную Платт-Ривер, думая, какая это ирония судьбы, что сегодня она казалась такой спокойной и мирной в лучах утреннего солнца, совсем не похожей на ту разгневанную реку, требующую человеческой жизни. Затем она медленно повернула лицо на запад, навстречу горам и той жизни, которая ожидала ее в Орегоне.

Мэтту пришлось преодолеть сильное желание оглянуться назад. Он неожиданно вспомнил историю о жене Лота, которая оглянулась назад, чтобы бросить прощальный взгляд на Содом, и превратилась в соляной столб. Хотя это было и глупо, но он вздохнул с облегчением, что Джейд уверенно смотрела вперед и больше не оглядывалась назад.

Местность, по которой они ехали теперь, была неровной и гористой, о чем говорили и такие названия, как Ущелье Эмигрантов, Хребет Дьявола, известный также, как Рок-Авеню. Вдобавок ко всему здесь было много холодных ручьев с грязной и ядовитой водой.

По этой причине переселенцам приходилось поить животных из своих собственных запасов воды и внимательно следить за тем, чтобы животные не напились из луж или грязных водоемов. Наконец они добрались до Виллоу-Спринг, где был единственный подходящий источник воды, пока они не добрались до Свитвотер-Ривер через день пути.

Было третье июля, когда их фургоны достигли подножия Индепенденс-Рок. Несмотря на все задержки, они пришли сюда точно по графику, ведь эта гора получила свое название как раз потому, что многие путешественники, направлявшиеся в Калифорнию и Орегон, добирались до этого места как раз ко Дню Независимости. Эту огромную гранитную гору украшали подписи тысяч пионеров, которые останавливались здесь раньше. Раз новоприбывшие переселенцы не воспользовались подобной возможностью, чтобы оставить свои подписи на Регистер-Рок возле Форт-Ларами, опасаясь возможной задержки и нападения индейцев, то теперь они собирались увековечить свои имена под именами своих предшественников. Они также отпразднуют день рождения своей страны песнями, танцами, небольшим праздником и коротким отдыхом.

Джейд с неимоверной гордостью тщательно вывела свое имя на камне рядом с именем Мэтта. Их имена и эта дата навсегда останутся в истории, и она поставила свою подпись своей собственной рукой, чего она не смогла бы сделать, если бы Мэтт не нашел времени и терпения обучить ее. Они отметили это счастливое событие поцелуем и обещанием долгой любви.

Именно в эту ночь Джейд в первый раз надела свою новую ночную рубашку. Белая хлопковая одежда укрывала ее с головы до ног и до запястий, оставив на виду только ее голову, кисти и ступни. Тонкое светло-зеленое кружево окаймляло рубашку вдоль ворота и на плечевых швах, где рукава были присборены.

На шее эти кружева служили как завязки.

Джейд уже умылась, причесала волосы к тому моменту, когда Мэтт вошел в палатку.

Впервые увидев ее, он изумленно остановился.

Его удивленный взгляд выхватил в темноте объемное одеяние и маленькую женщину, чье тело было полностью задрапировано в нем. Ее взгляд неуверенно смотрел на него, надежда светилась в их зеленой глубине.

— Ну, скажи хоть что-нибудь, — попросила она, когда он продолжал молчать. — Тебе нравится или нет?

Она затаила дыхание, когда он снова стал внимательно разглядывать ее.

Хотя он и не был портным, Мэтт сразу же заметил кривые швы, какие-то странные пятна на материале, один рукав был немного длиннее другого. Интуитивно он понял, что это и был тот секретный швейный проект, над которым Джейд и Нелл работали последние недели. Хотя он гораздо больше предпочитал сорочку Джейд, которая открывала его взору ее тело, или откровенные чувственные наряды из ее салона, но он не отважился разочаровать ее сейчас.

Улыбка осветила его лицо.

— Это прелестно, — объявил он наконец.

Она вздохнула с явным облегчением.

— Ты действительно так думаешь? — продолжала настаивать она.

— Ну, это действительно хорошо укрывает тебя, ведь ты к этому стремилась, да?

Она кивнула.

— Она более подходит для того, чтобы носить ее перед малышами, ты не согласен?

— Абсолютно. А кружево очень хорошо сочетается с твоими глазами. — Он слегка нахмурил бровь. — Она слишком просторная, а тебе не будет слишком жарко в такой рубашке?

— Немного, но скоро ночами станет прохладнее, ведь мы все выше будем подниматься в горы, а Нелл говорит, что леди никогда не открывает свое тело, независимо от того, какие бы неудобства она при этом ни испытывала.

Мэтт ухмыльнулся.

— Нелл всегда была слишком педантичной дамой. Хорошенькой, конечно, но у меня постоянно такое впечатление, что ее корсет застегнут слишком уж наглухо для ее собственного блага.

Джейд пыталась не рассмеяться, представив себе это, но не смогла сдержаться. Раздался один короткий смешок, потом другой, и вскоре она открыто захихикала.

— Мэтт, ты просто невыносим!

Он пожал плечами, улыбаясь.

— Возможно, но это правда. И если быть честным до конца, то должен тебе сказать, хоть ты выглядишь прелестно в этой ночной рубашке, я все же предпочитаю видеть тебя в своих объятиях обнаженной, несмотря на всякие смешные правила, которые Нелл вбивает тебе в голову. — Он подмигнул ей. — Она слишком уж сурова, бедняжка. И она совершенно не имеет представления об удовольствии, которое они с Карлом упускали все эти годы.

— А как же дети? — спросила Джейд.

— Но они же спят за перегородкой, — заметил Мэтт. — И ты всегда можешь быстро накинуть свою рубашку, когда услышишь, что они заплакали.

Он протянул к ней руки.

— Иди сюда, любимая. Вид твоих голых носочков, торчащих из-под твоего наряда, просто возбуждает меня, еще сильнее разжигает мой аппетит.

Через несколько минут, укрывшись в темноте одеялами, он прошептал.

— Вот уж не думаю, чтобы Нелл сочла разумными мои слова о выступающих из-под одежды носочках, а?

Джейд тихонько засмеялась.

— Я тоже никогда не слышала о такой чепухе.

С удивительной ловкостью, учитывая неуклюжие шины, которые все еще были на его ноге, Мэтт повернулся и ухватил ее за лодыжку. Его горячее дыхание обожгло ее ступню, когда он предупредил ее:

— Теперь ты почувствуешь, милая.

В следующее мгновение Джейд охнула и приглушенно взвизгнула.

На следующее утро за завтраком Эмили невинно прокомментировала:

— Мне сегодня ночью приснились маленькие поросятки, они визжали и хрюкали так громко, что я думала, что уже проснулась.

Правда, смешно?

Джейд подавилась своим бисквитом. Мэтт постучал ей по спине, широко улыбаясь.

— Да, маленькие свинки очень миловидны, правда Эм? Особенно розовенькие. Они мне больше всего нравятся.


Десятого июля, в середине неизвестной земли и в разгар дня они добрались до чудесной остановки на своем пути. Это место называлось Айс-Слоуг за чудесный вид, который открывался их взору. Здесь, на большой высоте, подземная река растаяла только наполовину, и в разгар лета переселенцы столкнулись с необыкновенной вещью — со льдом! Толстые блестящие крепкие куски льда!

Уставшие путники немедленно объявили праздничный отдых и начали доставать из земли этот чудесный подарок. Пока мужчины работали, женщины осторожно складывали куски льда в кастрюли.

Пока все нетерпеливо стояли в ожидании возле полузамерзшей реки, Тилда прокомментировала:

— Знаете, просто стыдно, что ни у кого из нас нет приспособления для приготовления мороженого, а то мы действительно могли бы побаловать себя. У моей сестры есть такое, и когда все вместе собирались у нее летом, то готовили две или три порции с разными наполнителями. Это было просто изумительно!

Лизетт хитро прищурила глаза.

— Так значит, ты умеешь готовить мороженое, Тилда? А мы сможем найти для него все необходимое?

— Конечно. Только нужно приспособление, куда его положить.

— Ох, но у нас ведь есть такая машина, — заверила ее Лизетт. — Где-то в одном из наших фургонов.

— Неужели у нас есть? — удивленно спросила Джейд.

— Да. Вот только бы найти эту чертову штучку.

Тилда быстро подстегнула их к действию.

— Ну что же вы стоите как мумии. Давайте поищем ее!

— Но я даже не знаю, как она выглядит, — пожаловалась Джейд, когда Лизетт схватила ее за руку и потянула к фургону.

— Это большой круглый высокий контейнер, внутри которого есть еще один поменьше с ручкой наверху.

— И он наверняка похоронен на дне под всем этим тяжелым барахлом, которое мы тащим с собой.

— Ты должна радоваться, что оно у нас есть, — произнесла Лизетт.

Хотя это оказалось не просто, они наконец нашли его. В это же время Тилда прошла по каравану и вернулась с несколькими женщинами, которые тоже умели готовить мороженое, к большому удивлению своих мужей. К тому времени, когда они собрались все вместе, уже было найдено восемь приспособлений для приготовления мороженого.

Соединенными усилиями остальные женщины быстро нашли необходимые ингредиенты: молоко, крем, сахар, яйца и соль, каждая принесла то, что у нее было. Одна женщина принесла баночку консервированных вишен, другая — целую кастрюлю апельсинового мармелада, а третья клубничный джем.

Вдохновленные мыслью о таком деликатесе, готовящемся для них, мужчины и мальчики сразу же приступили к действию, и не было недостатка в желающих взбивать мороженое.

Конечно, на это ушло некоторое время. Ужин уже был съеден, солнце опустилось за горизонт, прежде чем мороженое, наконец, было готово. Все продолжали ждать, несмотря на то, что вечерний холодок быстро опустился на горные высоты.

Было уже совсем поздно, когда все стали свидетелями того, как была поднята крышка с первого контейнера. Раздались радостные возгласы, и довольно быстро выстроилась очередь, каждый стоял с чашкой в руке в приятном предвкушении. Конечно, раз приходилось делить мороженое среди такого большого количества людей, то каждому досталось совсем немного, но все оценили то, что им досталось, с удовольствием съев все до последней капельки.

— Мне бы хотелось остаться здесь подольше, чтобы завтра еще сделать мороженое, — сказала Бет, облизывая свои пальцы.

— Да, — согласился Ларри, вылизывая языком свою чашку. — Это — самое лучшее, что я когда-нибудь пробовал.

Гарри, облизывая с губ остатки мороженого, подмигнул своему брату.

— Ты прав.

Эмили просто кивнула головой, слишком занятая облизыванием своего пальца, чтобы отвечать.

Даже малыш Зак получил свою порцию мороженого и проглотил его с большим энтузиазмом.

Улыбка Джейд внезапно стала печальной, когда ее глаза взглянули на Мэтта.

— Скитеру понравилось бы это, — пробормотала она, ее губы задрожали от холода и от желания расплакаться.

Мэтт прижал ее к себе, стараясь согреть и успокоить ее.

— Я знаю. Постарайся не думать об этом, моя дорогая.

— Это так трудно. — Она часто заморгала, стараясь прогнать непрошеные слезы. — Так же трудно придется завтра расставаться со многими из наших друзей.

К полудню следующего дня они доберутся до перекрестка дорог. Здесь переселенцы, направляющиеся в Орегон и Калифорнию отправятся на запад, в то время как мормоны будут двигаться на юг к Форт-Бриджер и дальше к Солт-Лейк-Сити. Это их последний вечер, который они проводят вместе с Мэвис, Айком и остальными друзьями, и мысль о предстоящем расставании немного омрачала праздник.

Они собрались все вместе, в последний раз наслаждаясь своей компанией, когда Сара Элмэнн издала негромкий странный крик и схватилась за свой большой выступающий живот.

Она посмотрела своими большими карими глазами на старшую женщину и тихо произнесла:

— Анна, дорогая, проводи меня к фургону, пожалуйста.

Анна поднялась и улыбнулась второй жене своего мужа, которая, по-видимому, собиралась рожать.

— Уже время? — спокойно уточнила она.

Сара кивнула.

Джейд с любопытством смотрела, как Анна и Джозия помогли Саре подняться на ноги, и обе женщины медленно направились к фургону. Повернувшись к доктору Уорли, который все еще разговаривал с Мэттом и другими мужчинами, она спросила:

— А разве им не понадобится ваша помощь?

Доктор добродушно усмехнулся и покачал головой.

— Сомневаюсь в этом. Анна опытная женщина и знает, что делать. Если у них возникнут трудности, то они всегда смогут найти меня. — Он остановился, озорной огонек промелькнул у него в глазах. — Если вам хочется посмотреть и поучиться, как это делать, не думаю, чтобы они были против.

Джейд поспешно отклонила это предложение.

— Спасибо, но, я думаю, мы навестим их вместе с Мэвис, когда будет можно.

Мэвис с завистью смотрела вслед уходящим женщинам.

— Надеюсь, что у нас с Томасом тоже скоро будет ребенок, — со вздохом произнесла она. — Ханна подозревает, что она уже беременна, и я очень счастлива и рада за нее, хотя меня и съедает зависть.

— Мэтт тоже хочет, чтобы у нас был ребенок, — поделилась Джейд. — Как будто у нас их и без того мало.

Они продолжали разговаривать, когда кто-то сказал, что еще две женщины собрались стать мамами. У одной это был уже пятый ребенок, и ожидалось, что роды будут несложными. А другая рожала в первый раз, и ее обеспокоенный муж упросил доктора Уорли посмотреть за ней.

— Полагаю, мне лучше пойти и взглянуть на нее, хотя бы для того, чтобы успокоить бедного мужа, — улыбаясь, сказал врач. Он поднялся и усмехнулся. — Во время первых родов отец всегда беспокоится гораздо больше, чем мать.

Джордан удивленно покачал головой.

— И почему все происходит так неожиданно? Три женщины рожают одновременно! Разве это не странно, доктор?

Уорли показал рукой на небо.

— Не совсем. Посмотрите на эту луну. — Она была полной и круглой и блестела, как головка сыра в усеянном звездами небе. — Я не могу объяснить, с чем это связано и почему, но в полнолуние детей рождается больше, чем в другое время лунного месяца. Может, это зависит от лунного притяжения, я даже не знаю.

Он оставил их размышлять и таинственно подмигнул.

— Мне известно, что период вынашивания ребенка у человека составляет двести восемьдесят дней. Это заставляет задуматься о том, чем занимались родители во время такого же полнолуния десять лунных месяцев назад до появления на свет их отпрыска. — Он снова засмеялся. — Или, возможно, это просто мороженое так повлияло на рождение детей.


Глава 32


Постепенно все начали расходиться по своим местам. Пока Джейд укладывала ребятишек спать, Мэтт развернул несколько одеял и соорудил перегородку.

— Ну вот, — удовлетворенно произнес он. — Наша стена опять на месте.

— Они пока еще могут услышать нас, — быстро возразила Джейд, напомнив ему о недавнем комментарии Эмили про маленьких поросят.

— Тогда нам придется быть очень и очень осторожными, — заметил он с понимающей улыбкой. — Особенно тебе, моя маленькая визгунья.

Джейд показала ему язык. Ее муж действительно пребывал в каком-то романтическом настроении в этот вечер, и она удивлялась, а может, доктор Уорли действительно прав, что полная луна воздействует на людей. Мэтт в этот вечер был необыкновенно оживленным.

И хотя Джейд была не совсем уверена в своей догадке, Джордан явно проводил время с Блисс в соседней палатке, в то время как Лизетт отправилась в фургон своего игрока.

Определенно что-то любовное витало сегодня в воздухе.

Некоторое время спустя, когда Джейд собиралась надеть свою ночную рубашку, Мэтт мягко, но твердо сказал ей:

— Тебе она не понадобится, по крайней мере сейчас. — Он в ожидании освободил место рядом с собой.

Когда она хотела погасить лампу, он остановил ее.

— Приглуши ее, но пусть она горит. Сегодня я хочу видеть всю твою красоту.

Не успела она занять свое место на кровати, как он тут же конфисковал одеяло, которым она укрылась. Она стеснительно улыбнулась.

— Ты сегодня вечером какой-то странный.

Удивляюсь, что ты задумал, преподобный Ричарде.

Он помахал перед ней пустыми руками.

— Ничего у меня нет, моя подозрительная женушка. Однако кое-что я все-таки припрятал. — Он потянулся рукой, достал небольшую чашку и показал ей. Чашка была заполнена льдом, уже наполовину растаявшим, в котором находилась другая чашечка с мороженым.

В ответ на ее удивленный взгляд он снова улыбнулся.

— Я сохранил свою порцию для кое-чего особенно приятного. Раз я не мог попробовать его на запеченном яблоке, то я решил проверить, каков будет его вкус на твоем теплом, обнаженном теле.

Джейд уставилась на него широко открытыми от изумления глазами. Наконец она перевела дыхание и тихо воскликнула:

— Ты просто удивляешь меня! Я бы никогда не подумала, что ты можешь оказаться таким развратным шельмецом. Думаю, хорошо, что ты женился на мне, а не на этой чопорной и правильной Шарлотт Клевер.

Мэтт кивнул, его крепкие белые зубы обнажились в улыбке.

— Она бы уже давно убежала за горы, полагаю.

Он осторожно уложил Джейд на спину, его пальцы погрузились в холодное мороженое, когда он добавил:

— А ведь ты такая же авантюристка, моя дорогая, не так ли? Ты моя совершенная половина, от макушки головы до твоих маленьких розовых носочков, каждая волнующая часть тебя, каждую из которых я собираюсь отведать сегодня до окончания этой ночи.

Первое же прикосновение его пальцев, холодных от мороженого, заставило Джейд затаить дыхание.

— Боже мой, оно же холодное! — Она резко вздрогнула.

Мэтт засмеялся.

— Повтори это снова, милая. Эти твои маленькие мурашки такие соблазнительные.

Джейд подчинилась, но не потому, что хотела этого, просто его холодные от мороженого пальцы непроизвольно вызывали эти мурашки. Она крепко сжала зубы, чтобы не закричать от этих неожиданных ощущений. Но все же стоны удовольствия вырывались у нее, вдохновляя Мэтта.

Он нарисовал мороженым круги вокруг ее поднявшихся сосков, каждый круг был более узким, чем предыдущий, пока наконец, не плодожил небольшое количество крема на вершины.

— Твои груди напоминают миниатюрные покрытые снегом горы, — довольно произнес он. — Или присыпанные сахаром пирожные.

Но клянусь, на вкус они гораздо лучше, чем любое творение кондитера.

Когда его губы приблизились к одной покрывшейся рябью груди, то они казались такими горячими по сравнению с ее замерзшей кожей, словно это было раскаленное железо.

Джейд нисколько не удивилась бы, увидев пар, поднимающийся от ее кожи, настолько резким был контраст температур. Издав томный стон, она выгнулась вперед, схватив руками его темные волосы и прижав его голову к своей груди.

— Сладко! — прошептал он. — Так невероятно сладко!

К тому времени, когда он слизал каждую каплю мороженого с одной груди и жадно переключился на другую, Джейд уже была охвачена желанием. Но Мэтт не собирался заканчивать так быстро свою пытку. Он проложил тоненькую дорожку из полурастаявшего мороженого вдоль ее тела, наполнив до краев ее пупок. Затем он начал поглощать сладкую массу с ее дрожащей плоти, снова и снова погружая свой язык в ее пупок, словно колибри, собирающая нектар из самого сердца цветка.

Когда он закончил там, его внимание переключилось на нетронутую территорию. Точно обезумевший художник, он вымазал ее ноги благоухающей массой и начал прокладывать себе путь языком дальше и внутрь, он делал это так медленно и нехотя, что Джейд была уверена что совершенно потеряет рассудок, прежде чем он закончит. Она дико изогнулась, когда он раздвинул ее ноги и накапал холодное мороженое на наиболее чуткое и нежное место между ее дрожащих бедер. Его рот склонился над ней, его дыхание было теплым и дразнящим. Затем он наклонился, чтобы отведать ожидавшей его сладости, и она не смогла удержать глухого стона, когда страсть полностью охватила ее. Она словно превратилась в часть солнца только для того, чтобы расколоться на миллионы сверкающих кусочков. Все это повторялось снова и снова, и с каждым разом гораздо сильнее, пока ей не стало казаться, что она навсегда останется в этом потрясающем и сверкающем великолепии.

Она вернулась в реальность и увидела Мэтта, нежно смотревшего на нее, наблюдавшего за блаженным выражением ее лица.

— Ты такая восхитительная! — прошептал он. — Такая невероятно отзывчивая. Я уже потерял всякую надежду отыскать такую женщину, как ты. И когда я меньше всего ожидал этого, я огляделся кругом, и там оказалась ты, как подарок… сокровище.

Он поцеловал ее, на его губах все еще сохранился вкус апельсинового мороженого — и ее. Неожиданно у Джейд появилась невероятная идея. Желание коснуться языком и губами каждой части тела Мэтта так, как сделал он.

Ощутить вкус, запах, саму суть того мужчины, который так безгранично любил ее.

Она дотронулась до его плеч, заставив его посмотреть на нее. Ее глаза сияли, когда она посмотрел на него и прошептала:

— Если ты не против, я бы тоже хотела принять участие в этой игре.

Какое-то мгновение он казался изумленным. Потом на его губах заиграла улыбка.

— О, ты, да?

Она кивнула, в ее взгляде смешались застенчивость и дерзость. Мэтт подумал, что такое выражение наверняка должно было быть у нахального ангела.

— Но мороженое кончилось, до последней капли, — сказал он ей с отчаянием и самодовольством.

Ее улыбка стала проказливой и игривой, когда она изогнулась под ним и потерлась об него своим голым липким телом.

— Думаю, теперь и на тебе есть капля или две. Вот здорово будет отыскать их.

Сказав это, она столкнула его с себя и повалила на спину. Раскинув руки в стороны, он заявил:

— Делай, что хочешь, искусительница.

Я весь в твоей власти.

Она тихо и страстно засмеялась, от чего у него сильнее забурлила кровь.

— Теперь ты будешь в моей шкуре, милый.

Теперь лежи спокойно и получай по заслугам, как мужчина.

— Я-то уже съел свой десерт, — засмеялся он, намеренно меняя смысл ее слов. — И он был великолепен.

— Ну, теперь настало время и для моего десерта, — заявила она.

Она начала с его ушей, коснувшись языком ушной раковины, и тихонько засмеялась, когда Мэтт непроизвольно содрогнулся. Ее горячий рот проложил чувственную дорожку вдоль его шеи к плечу, потом вернулся назад, оставляя на своем пути любовные покусывания и нежные поцелуи. Он застонал, но не сделал попытки увернуться от этого или как-то направить ее.

Ее губы добрались до его горла, замерев на пульсирующей артерии его шеи., Потом она направилась ниже, погрузив свой нос в мягкое облако его кудрявых волос. Как только ее губы дотронулись до мужских сосков, они поднялись, словно приветствуя ее любопытный и ласковый язык.

Он снова застонал и слегка напрягся от ее прикосновения.

— О милая, ты как маленькая очаровательная волшебница! Я чувствую себя так, словно каждый нерв в теле напрягся, ожидая твоего следующего движения.

— И ты просто задушишь меня, если я осмелюсь остановиться прямо сейчас, — со смехом ответила она.

Ее руки крепко обхватили его бока, насколько доставали, и стали гладить, ее ногти слегка оцарапали его кожу, поднимая мурашки на своем пути. Ее рот постепенно продвигался дальше, а язык добрался до его пупка и скользнул внутрь. Мускулы его живота крепко сжались, и она снова засмеялась.

— Теперь ты знаешь, каково это, — усмехнулась она и снова повторила свое действие.

Одна ее рука нашла его, и ее пальцы обхватили его выросший клинок, поглаживая и лаская своими движениями его мужское достояние. Хриплое мурлыканье, точно у какого-то большого кота, вырвалось из его груди.

Она лениво продвигалась ниже, ее губы легко касались его живота, дрожащего от напряжения. От ласкового прикосновения ее волос его напряженные бедра раздвинулись так же легко, как крылья бабочки. Каждое ее нежное движение все ближе подводило ее к заветной цели.

Наконец, когда он подумал, что больше не может выдержать этой чувственной пытки, ее горячие губы осторожно дотронулись до его вздрогнувшего кинжала. Он затаил дыхание в ожидании. Потом ее горячий нежный рот обхватил его, и он понял, что никогда не ощущал ничего более восхитительного. Его пальцы ухватили ее за волосы и неистово сжались, когда ее рот продолжал ласкать его. Хотя он собирался выдержать всю эту сладкую пытку до конца, он с усилием отнял ее голову.

— Не надо больше, не надо, — повторял он, когда быстро перевернулся, подмяв ее под себя и раздвинув ее бедра.

— Помни о своей ноге, — едва дыша предупредила она, приготовившись встретить его первую сильную атаку.

Он издал протяжный стон и произнес:

— Не беспокойся. Сейчас я не почувствую, даже если мне ее совсем оторвут!

Затем он начал двигаться, погружаясь глубоко и отступая, постепенно наращивая темп, их сердца начинали стучать все громче и громче. Снова и снова он окунался в сладостную негу ее горячего гладкого тела.

Экстаз захватил их неожиданно, без предупреждения, подняв их к самым небесам, словно распахнув перед ними врата рая. Они парили среди облаков, затерявшись в безвременье звездного мира, где были только они двое и где наслаждение не знало границ.

Прошла, казалось, целая вечность, когда Мэтт наконец переменил положение, положив ее голову к себе на плечо и накрыв одеялами их прохладные тела. Сон быстро смежил их веки, в то время как в небе продолжала парить полная луна.


Джейд помогала Мэтту складывать палатку и укладывать вещи в фургон. И всякий раз ей приходилось останавливаться и отлеплять от живота прилипающее к нему платье. Она громко ворчала, в то время как Мэтт с улыбкой наблюдал за ней.

— Давай смейся, большой болван! — говорила она. — Если на меня сегодня налетят пчелы, то это будет твоя вина. Я уже три раза мылась, но все никак не могу избавиться от этой липкой массы, которой ты вымазал меня.

Что бы я не отдала за настоящую горячую ванну!

Она все еще продолжала жаловаться, когда Мэвис буквально ворвалась в их лагерь с пылающим от волнения лицом, вслед за ней торопливо шагал Томас.

— Слава Богу, что мы застали вас, пока вы не собрались полностью, — воскликнула она.

— Почему? — спросила Джейд. — Что происходит?

Мэвис ответила, широко улыбаясь:

— Мы хотим усыновить одного из ваших сирот, Томас, Ханна и я обсудили это, и мы действительно хотим это сделать.

Джейд просто онемела. Но Мэтт заговорил:

— Которого из малышей вы имеете в виду?

— Ну, Томас не высказывался об этом прямо, но мне кажется, что он предпочел бы мальчика.

Томас кивнул.

— У мужчины никогда не бывает слишком много сыновей, как говорится.

— Похоже, вам придется выбирать тогда между Заком и близнецами, — ответил Мэтт.

— Малыш уж очень маленький, мне хотелось бы ребенка немного постарше, — призналась Мэвис. — Груднички пугают меня немного.

— Тогда вы должны взять обоих близнецов, — ответила Джейд своей подруге. — Мы с Мэттом просто не можем разлучить Гарри и Ларри, особенно после того, как они потеряли всю свою семью.

Мэвис обратила к Томасу свои умоляющие карие глаза, и он растаял, как масло на солнышке.

— Женщина, когда ты смотришь на меня так, я готов достать тебе даже радугу.

Мэтт сочувственно засмеялся.

— Мне хорошо известно это чувство.

Мэвис от радости сжала руки.

— Так мы можем? Мы можем взять их обоих?

Томас снова кивнул, едва не уткнувшись носом в макушку Мэвис, когда она прижалась к нему и обвила руками его шею.

— Ты только подожди, пока не увидишь их, Томас. Они такие прелестные! Просто зеркальное отражение друг друга! Ты будешь таким гордым папой!

— Я видел их вчера вечером, — напомнил он ей. — Конечно, тогда их лица были перепачканы мороженым, так что я не смог как следует разглядеть их, но они казались довольно симпатичными.

Он оторвал свою пышнотелую жену от своей шеи и посмотрел кругом, чтобы увидеть мальчиков.

— А где они сейчас? Мы бы хотели забрать их и их вещи прямо сейчас, если вы не будете возражать.

— Я приведу их, — отозвался Мэтт. — Они помогают Джордану запрягать волов в упряжку. — Он повернулся к Джейд. — Почему бы тебе пока не собрать их вещи, дорогая? Ведь уже пора собирать лагерь.

Джейд неожиданно охватили сомнения. Ее мысли ясно читались на ее выразительном лице.

Мэвис быстро уловила это.

— Нет, Джейд, даже и не думай изменить мое решение. Я твердо намерена создать свою собственную семью, и ты не должна лишать меня этого шанса. Я буду следить за этими двумя детьми так, словно они мои собственные, и я буду заботливой и любящей матерью для них.

— Я знаю, Мэвис, что так и будет.

И я знаю, что Том тоже будет хорошим отцом.

Просто дело в том, что мне их будет очень не хватать! — Еще одна мысль поразила ее. — А тебя мне будет не хватать еще больше! — с рыданием воскликнула она.

— О, мне тоже будет не хватать тебя! — заплакала Мэвис.

В следующую секунду женщины прижались друг к другу, заливаясь слезами. Бедный Том стоял рядом и казался совершенно потерянным и беспомощным. Вот так Мэтт и застал их, когда вернулся с близнецами.

— Что это здесь? — полюбопытствовал он, хотя уже догадался, что происходило.

Женщины оторвались друг от друга, вытирая свои мокрые лица.

— Кто это сказал, что «расставание — это сладкая печаль»? — спросила Мэвис, хлюпая носом.

— Мне кажется, что Вильям Шекспир, — предположил Мэтт.

— Ну, он просто глупец, черт побери, — произнесла Джейд, ища в своем кармане носовой платок. — В этом нет ничего сладкого.


Через несколько минут Джейд с грустью смотрела, как близнецы уходили вместе с Мэвис и Томом и болтали, как сороки. Она тяжело вздохнула, когда рука Мэтта обняла ее и крепче прижала к себе.

— Как тебе это нравится? Они уже совершенно забыли обо мне.

— Они будут помнить. По крайней мере, некоторое время, — утешил он ее.

Она с печальной улыбкой повернулась к нему.

— Я думаю, гораздо лучше, что они уходят с улыбками, а не со слезами. Я хочу, чтобы они были счастливы.

— Они будут счастливы. Мэвис все для этого сделает, — заверил он ее.

— Хм-м! — громко фыркнула Джейд. — Да она за неделю избалует этих двух сорванцов!

— Так же, как и ты, — заметил он, подталкивая ее к фургону.

— Попомни мои слова, Мэтт. Эти двое еще устроят ей веселенькую жизнь. — Она все еще продолжала жужжать у него под ухом, строя самые различные предположения, когда их фургон тронулся, приближая их к Орегону с каждым оборотом колес.


Глава 33


В сравнении с остальными маршрутами на Орегон эта дорога была относительно новой, ею пользовались только последние восемь лет.

К тому же это была единственная часть пути, обустроенная правительством для удобства продвигавшихся на запад эмигрантов. Этот отрезок пути был в значительно лучшем состоянии по сравнению со старой дорогой, которая вела вначале в сторону, к Форт-Бриджер, а затем снова поворачивала на север к Минеральным Ключам. Эта же дорога вела прямо на запад, сокращая путь почти на сотню миль, и к тому же более благоприятна для путешественников, с густой травой и свежей водой вдоль трассы и с деревьями, пригодными для костров. Конечно, и здесь путникам приходилось преодолевать горы, но дорога была тщательно размечена и нанесена на карту.

Ближе к вечеру на второй день они разбили лагерь в живописном местечке под названием Луг Антилоп. Местность была просто очаровательной. Сам луг порос густой травой и летними цветами, а поднимавшиеся на севере высокие горы служили прекрасным фоном для этой прекрасной долины.

Здесь мужчины решили попытать счастья в охоте. Несмотря на свою еще не зажившую ногу и на возражения Джейд, Мэтт не захотел остаться в стороне. Он оседлал лошадь, взобрался на нее и поскакал вместе с остальными охотниками. Через два часа он вернулся, усталый, но довольный и с победным видом, потому что удачным выстрелом уложил одну из четырех антилоп, которых мужчины несли сзади.

Свежее мясо поделили между фургонами, и все по достоинству оценили его. На этой же стоянке они вдоволь были обеспечены топливом. Как приятно было снова готовить еду на костре из дров, деревьев здесь росло в изобилии.

И все же Джейд несмотря на сытый желудок и приятное расположение духа не смогла удержаться, чтобы не побранить Мэтта за его безрассудное поведение.

— Ты же знаешь, что доктор Уорли сказал тебе быть аккуратнее со своей ногой в следующие пару недель. А что ты делаешь? При первой же возможности вскочил на лошадь и ускакал!

Мэтт улыбнулся, преодолевая стойкое желание потереть свою нывшую ногу.

— Ты знаешь, какая ты хорошенькая, когда стоишь вот так, нахмурившись и уперев руки в бока? — мягко полюбопытствовал он.

— Хмм! Мэтт Ричарде! Неужели ты думаешь, я настолько глупа, что проглочу всю эту твою сладкую болтовню и забуду, как ты рисковал сегодня?

— Ох, ради Бога, Джейд. Перестань обращаться со мной, как с инвалидом или ребенком. Я взрослый мужчина и вполне способен решить сам, что для меня плохо, а что нет.

Моя нога совсем зажила, и немного здоровой активности мне не повредит.

— Хороший удар кружкой по голове тебе тоже не помешал бы, — предупредила Джейд, сверкнув на него глазами. — Может, это вобьет хоть немного разума в твою голову.

Мэтт взглянул на нее, в глазах у него промелькнули огоньки.

— Ты угрожаешь мне, дорогая? — спросил он с некоторым удивлением.

Джейд выпятила нижнюю губу.

— А если и так?

— Ну, это похоже на то, как комар нападает на слона, тебе не кажется? Да и попробуй только обратить против меня свое тщедушное оружие, как твой маленький хорошенький зад расплатится за такое безумие.

— До или после того, как ты прекратишь видеть звезды? — поинтересовалась она.

Он покачал головой.

— Тебе не кажется, что этот болтливый рот доведет тебя до беды? Может, нам поможет хороший кусок мыла? Давай поищем?

— Ты не посмеешь!

Одна темная бровь у него приподнялась.

— Я? — мягко переспросил он. — Кажется мне, моя рука уже однажды прогулялась по твоему заду, — напомнил он ей. — Кусок мыла между твоих зубов не составит большой проблемы. Разве только ты потом будешь несколько дней пускать пузыри.

Хотя его тон оставался добродушным, Джейд увидела вызов, промелькнувший в его голубых глазах. Она благоразумно решила отступить.

— Ну хорошо. Я не буду больше напоминать тебе о твоей ноге, но если ты снова повредишь ее из-за какой-нибудь своей глупости, не приходи ко мне за утешением.

— О, я буду очень осторожным, — заверил он ее с дьявольской улыбкой. — Я все-таки хочу попотчевать тебя куском мыла в один из этих дней.


Окружающая природа, необыкновенно прекрасная, постепенно становилась более суровой. Они пересекли равнинную часть, но впереди лежала значительная часть пути по горным перевалам. Снова им стали встречаться суровые знаки в виде могил первопроходцев, которым не повезло на этом пути. В этом отношении эмигранты могли считать себя счастливыми, потому что им не пришлось столкнуться с многочисленными бедствиями, и они потеряли всего несколько человек из своей партии.

Конечно, впереди у них оставалось несколько сотен миль, включая длинный путь вдоль Змеиной Реки и переход через Голубые Горы недалеко от Орегона.

К тому времени, когда они добрались до Соснового Каньона, была пройдена половина пути по Ландер-Роуд, уже неделю они шли по этому отрезку дороги, проходя примерно тринадцать миль в день. Хотя такая скорость продвижения оказалась немного медленнее, чем когда они двигались по равнине, это соответствовало графику маршрута и было немного быстрее, чем если бы им пришлось двигаться на юг к Форт-Бриджер. Эмигранты были довольны таким движением.

Форт-Пиней, или Пиней-Форт, как его иногда называли, не был на самом деле фортом.

Он оказался небольшим бревенчатым сооружением, служившим складом для тех, кто строил Ландер-Роуд. Его давно покинули, и теперь его использовали для удобства при разбивке лагеря. Старый загон для скота оставался нетронутым, что позволяло путникам оставить своих животных пастись в безопасности. Не нужно было следить за ними возле своих фургонов или палаток, где они могли убежать или их могли похитить индейцы. Это действительно было очень удобное новшество.

Здесь, в этой мирной и живописной долине, снова произошла трагедия. Путешественники решили днем поохотиться, пополнить запасы дров, починить фургоны и дать передохнуть своим животным. Женщины использовали возможность, чтобы перестирать белье в чистом и холодном ручье. Они смеялись и сплетничали, явно наслаждаясь коротким отдыхом от дороги.

Вдруг воздух разорвал резкий и пронзительный детский крик. Без сомнения, это был громкий испуганный вопль малыша, оказавшегося в серьезной опасности. Все как одна женщины бросили свое белье и побежали на крик.

Встревожившись, несколько мужчин, и Мэтт среди них, выскочили из лагеря с ружьями в руках. Все они стали свидетелями самого ужасного зрелища.

В обложенной одеялами колыбельке в укромном месте, где мать оставила его всего пятнадцать минут назад, лежал маленький Энди Лэндфорт. Рядом с ним, угрожающе раскачиваясь, находилась огромная черная гремучая змея. Личико бедного малыша уже посинело, крики превратились в жалобные стоны, а тоненькие ручки и ножки двигались неуверенно.

Увидев это. Пег Лэндфорт издала отчаянный вопль и кинулась вперед, намереваясь спасти своего ребенка, несмотря на опасность, грозившую ей самой. Джейд непроизвольно расставила руки, загородив женщине дорогу, две другие женщины схватили Пег за руки и удержали ее. Молодая мать боролась с ними, вырываясь изо всех сил, словно обезумевшее животное, но они крепко держали ее.

Мужчины старались действовать как можно быстрее, хотя не обошлось и без дебатов.

— Где Джордан Ричарде? — спросил один парень.

— На охоте, — резко отозвался Мэтт.

— Черт! Он же лучший стрелок!

— Пусть Мэтт выстрелит, — предложил другой. — Он тоже отлично стреляет.

Мэтт хотел отказаться, боясь, что может попасть в ребенка, когда будет стрелять в змею. Но как он мог? Бедная Пег почти совсем обезумела, а эта проклятая змея продолжала вонзать свои огромные смертоносные зубы в тело ее бедного сына! Не имея времени для раздумывания, Мэтт вскинул ружье и стал тщательно прицеливаться. Даже легкое дыхание могло сбить его цель, одно слово молитвы.

Одно резкое нажатие на спусковой крючок — и результат может оказаться непредсказуемым.

Облегчение охватило все существо Мэтта, когда он увидел змеиную голову, приготовившуюся для очередного укуса и застывшую на мгновение в воздухе. Его выстрел был метким, он попал в змею и не задел ребенка. Но в конечном итоге это не имело большого значения.

Малыш Энди был обречен, он уже едва дышал, когда его безутешная мать прижимала его к своей груди.

Тихо подойдя к Мэтту, Джейд обняла его за пояс. Слезы катились по ее бледным щекам.

— Даже после твоего прекрасного выстрела для него нет надежды, да? — произнесла она, высказав вслух печальные мысли Мэтта.

— Боюсь, что нет.

За время их путешествия многие члены их каравана пострадали от укусов гремучих змей, но все они остались живы, пережив всего лишь несколько часов сильного озноба, страха и дискомфорта. Но Энди был совсем крошечным.

Его шею и грудь покрывали следы укусов, и смертельный яд, без сомнения, проник в его крошечное, бешено колотившееся сердечко.

Энди умер на руках матери через несколько минут. Джек Лэндфорт, его отец, вернувшись с охоты, узнал печальную новость о страшной смерти своего сына. Малыш был похоронен на следующее утро. Убитая горем и чувством вины, Пег всю ночь сжимала и укачивала застывшее тельце Энди, и все, что мог сделать Джек, это взять завернутое в одеяло маленькое тело и опустить его в небольшую глубокую могилу.

При виде этих скорбящих родителей, похоронивших своего единственного ребенка, у многих слезы навернулись на глаза, а на сердце лежала печаль. Со скорбью оставили они Форт-Пиней, каждый в душе молился о том, чтобы они добрались до Орегона без таких печальных происшествий во время своего пути.

Через три дня Джек Лэндфорт подошел к Джейд и Мэтту с необычной просьбой.

— Я хотел бы усыновить вашего малыша.

У Джейд замерло сердце.

— Зака?

Джек кивнул, его глаза, обведенные темными кругами, были немым свидетельством его горя.

— Вы хорошо подумали? — спросил Мэтт. — Я бы не хотел, чтобы вы стали жалеть об этом позже, когда боль немного отступит и ваш рассудок прояснится.

Слезы сверкнули в глазах Джека.

— Если бы вы могли видеть, как Пег перебирает игрушки Энди, как она бесконечно разглаживает его одежду, как она всхлипывает даже во сне, то вы не стали бы спрашивать, преподобный. Ей нужен ребенок, чтобы заполнить образовавшуюся пустоту, занять ее руки.

— Но вы оба молоды. У вас впереди целая жизнь, и у вас еще будут свои собственные дети, — мягко сказал ему Мэтт.

— Да, но Пег нужен ребенок именно сейчас, иначе я боюсь, что она просто не переживет этого.

— А как же Зак? — вмешалась Джейд. — Я не хочу, чтобы ты или твоя жена ненавидели его за то, что он занял место вашего сына. Он слишком дорог нам, и мне будет больно видеть, если это случится.

Джек устремил на нее свои печальные глаза.

— Я клянусь вам над могилой моего сына, что я буду обращаться с этим ребенком со всей нежностью и любовью, которую я отдавал Энди. Также и Пег. Она обожает детей, и у нее просто душа разрывается, пока у нее нет ребенка, которого она могла бы любить. Я… я просто боюсь, что она сойдет с ума, если не сможет заполнить зияющую дыру, которую его смерть оставила в наших жизнях.

Мэтт понимал чувства этого человека, хотя ему тоже не хотелось расставаться с Заком. Зак был примерно одного возраста с Энди, и если Пег захочет принять его, то ребенок может облегчить боль, которую она ощущала от невыносимой потери.

— Ты говорил со своей женой об усыновлении Зака? — спросил он.

Джек отрицательно покачал головой.

— Нет. Я хотел сначала обсудить это с вами, но я уверен, что она согласится.

Мэтт вздохнул и пожал руку Джейд, стараясь приободрить ее.

— А почему бы нам не отнести Зака к Пег и не посмотреть, как она отреагирует на него?

Неохотно, с тяжелым сердцем, Джейд взяла малыша, который стал словно ее собственным сыном за эти прошедшие месяцы Ей очень тяжело было расстаться с ним, а она вынуждена была делать это добровольно. Каждый шаг, который она делала к фургону Лэндфортов, казалось, приближал ее к эшафоту. Ей хотелось повернуться и убежать. Она бы, наверное, так и сделала, если бы Мэтт не шел рядом с ней, поддерживая ее своей любовью.

Но когда она увидела Пег Лэндфорт, апатично сидевшую внутри своей палатки, с глазами, полными горя и печали, с разметавшимися по плечам волосами, Джейд охватила жалость Эта бедная беспомощная женщина выразила ей свое сочувствие, когда пропал Скитер, и теперь Джейд предоставлялась возможность отплатить ей добром за добро, если только она сможет.

Молча, осторожно, скрывая свои собственные слезы, Джейд наклонилась и положила Зака в руки женщине. Какое-то время Пег продолжала сидеть, ее руки оставались безвольными и безучастными. Затем она медленно прикоснулась к живому свертку. Ее покрасневшие глаза посмотрели на маленькое личико внизу, на темноволосую голову, прижавшуюся к ее груди. Слезы покатились по ее щекам, и она дрожащими губами прижалась к мягким волосам ребенка.

Непроизвольный вздох вырвался у нее.

— Господи! Как же мне не хватало этого! — зарыдала она.

— Его зовут Зак, — дрожащим голосом произнесла Джейд. — Он твой, если ты хочешь его… если ты обещаешь любить его всегда.

Робкая улыбка появилась на губах Пег.

— Да, — выдохнула она с надеждой. — О да! Я буду каждый день благодарить Бога и вас за него. — Ее растерянный взгляд наконец встретился с глазами Джейд. — Пожалуйста… пожалуйста, позвольте мне оставить его.

Джейд кивнула, тяжелый ком стоял у нее в горле, ей трудно было глотать.

— Смогу я и потом хоть иногда навещать его? — сдавленным голосом спросила она. — Мне будет очень сильно не хватать его. Даже зная, что ты будешь хорошо заботиться о нем, мне трудно отдать его вот так.

Пока мужчины смотрели, обе женщины обменялись друг с другом понимающими взглядами.

— Я знаю, — прошептала Пег, кивая головой. — Я знаю.


Этой ночью Джейд плакала в уютных объятиях Мэтта. Его рука гладила ее волосы, стараясь успокоить ее. Его губы ласково касались ее бровей и лица.

— Я бы хотел пообещать тебе, чтобы эти расставания проходили гораздо легче, — сказал он ей, — но боюсь, что этого не будет. Мы сильно привязываемся к ним, и нам больно, когда они покидают нас.

— Не знаю, сколько еще раз я смогу пройти через это, — всхлипнула она. — Ну почему ты не можешь быть кузнецом, торговцем лошадьми или фермером? Или кем-нибудь еще?

— Я могу быть только тем, кем желает меня видеть Бог, милая.

— Ты пастор. Разве этого недостаточно?

Он вздохнул, прижав ее ближе к себе.

— Очевидно, нет. Он приводит этих сирот к порогу моего дома, и Он хочет, чтобы я занимался ими и старался подыскать для них дома.

Я не смогу повернуться к ним спиной, это задача, которую Бог возложил на меня.

— Хорошо. Но Он же не собирался привязать меня к тебе и твоим делам, ведь так? — раздраженно пожаловалась она.

Мэтт усмехнулся и поцеловал ее покрасневший нос.

— Боюсь, что все именно так, дорогая, — произнес он, его тон был сочувственным. — Он привлек мое внимание к тебе, и сделал тебя такой восхитительной, такой соблазнительной, что я ничего не мог сделать и отдал тебе свое сердце.

— Неужели это тоже часть Его большого плана для нас двоих? — скептически спросила она.

— Да, и я буду вечно благодарен за это.

Джейд прижалась к нему еще сильнее, ее длинные мокрые ресницы оставляли соленые слезы на его широкой груди.

— Я люблю тебя, Мэтт, всем сердцем, но так больно иногда бывает быть твоей женой, для этого нужно столько сил.


Глава 34


Высокие крутые горы, скалистые каньоны, густые заросли кустарника и леса, быстрые и прозрачные реки — все это являло великолепное зрелище. Многие переселенцы завистливо вздыхали, сожалея, что эта территория не обжита, это было прекрасное место для поселения, если бы рядом находился какой-нибудь форт, город или хоть что-нибудь от цивилизации. Пока же ближайшие торговые пункты и телеграфные посты находились далеко, поэтому основывать здесь поселения было невозможно.

Их следующей большой остановкой после Форт-Пиней было местечко под названием Сода-Спрингс. Эта территория была богата многочисленными естественными горячими минеральными источниками, многие из которых имели собственные имена. Естественно, это был Содовый Источник, где вода была настолько горячей, что тесто для хлеба подходило необыкновенно быстро. И Пивной Источник, где у содержащей серу воды вкус напоминал пиво. Ранние переселенцы утверждали, что от такой воды в буквальном смысле можно опьянеть. Конечно, это было сильно преувеличенное утверждение, но воды действительно содержали различные минеральные соли и соду.

Источник Хупера был самым большим, и в нем можно было плавать, так что многие эмигранты воспользовались возможностью подлечить свои уставшие тела в теплой минеральной воде. Некоторые отказались от этого, предпочитая собственное зловонье этой воде.

Никто даже и не подумал стирать здесь белье.

Последним, но не самым маленьким был Источник Стимбоат, с зачарованным гейзером, который периодически выбрасывал вверх сильные струи воды. Всякий раз, когда это происходило, раздавался громкий звук, напоминающий свисток парохода. В одном часто повторяющемся рассказе говорилось о группе пионеров, которые останавливались здесь в 1852 году. Один из них побился об заклад, что сможет остановить гейзер, если сядет на него. Хотя он старался изо всех сил, даже прибегнул к помощи своих друзей, пытавшихся помочь ему удержаться, фонтан воды все равно вырвался наружу, вытолкнул его, как пробку, и ему пришлось оставить свои усилия.

Гейзер оказался слишком сильным, его просто невозможно было заглушить.

Это оказался как раз тот пункт, откуда эмигранты направились на запад в сторону Рафт-Ривер. Трудный дневной переход, который позволил им сэкономить двадцать пять миль по сравнению со старой дорогой, привел их к еще одному минеральному источнику.

До того как это место было открыто первопроходцами. Горячие Источники Лава, которые, казалось, вырывались из гранитных скал у подножия огромных гор, здесь располагались селения индейцев. Местные племена, хотя и довольно миролюбивые, если к ним обращаться с дружелюбными намерениями, были непредсказуемыми и могли напасть даже без видимой провокации со стороны переселенцев. Поэтому эмигранты во время остановки на ночь предприняли крайние меры предосторожности, выставив двойную охрану вокруг лагеря.

Вода в Горячих Источниках Лава оказалась значительно теплее, чем в Источнике Сода.

Здесь температура воды больше соответствовала горячей ванне. Это было так заманчиво, что даже вероятность появления индейцев не могла удержать путников, которые не принимали горячей ванны за все время их длительного утомительного путешествия. К счастью для Мэтта, их прибытие сюда совпало с датой, когда доктор-мормон сказал, что Мэтт может окончательно снять свои шины и бинты. Он сделал это с готовностью, радостно погрузившись в воду полностью, в первый раз за несколько долгих недель и принимая лечебную минеральную ванну.

Женщины тоже с радостным возбуждением ждали возможности расслабиться в горячей минеральной воде. Немного замешкавшись, они приготовили мыло, полотенца, собрали детей и все вместе направились к источнику.

Вспомнив свое смущение при купании в Альков-Спринг, много недель назад, Джейд теперь стала скромнее в своем поведении. Она вошла в воду в сорочке, в то время как Блисс и Лизетт снова разделись догола, высмеивая Джейд за ее следование протоколу.

— Если бы Бог считал, что мы должны мыться в одежде, то Он наверняка создал бы нас в перьях или в чем-то еще, — заметила Блисс.

— Да ты только посмотри, как эта рубашка облегает тебя, милочка, — произнесла Лизетт. — Мокрая, она совершенно ничего не скрывает.

Ее подруги были правы. Сорочка Джейд прилипла к ней, как вторая кожа, четко обрисовывая все ее формы, даже ее соски были ясно видны, как и темный треугольник между ее бедер. Она все равно покачала головой и ответила им:

— Как бы смешно это ни выглядело, я все-таки буду поступать так, чтобы Мэтту не было стыдно за меня. Эти женщины только начинают признавать меня, и я не собираюсь сейчас все разрушить.

— Если бы у них была хоть половина мозгов из тех, что Бог дал гусыням, то они бы поняли, что не то, что ты носишь или нет, делает тебя хорошим человеком. Главное то, что внутри тебя. Твое сострадание. Твой острый разум. Твоя доброжелательная натура.

Джейд пожала плечами.

— Не все считают так, как ты, Блисс. Или ты, Лизетт. Многим нужно гораздо больше времени, чтобы заглянуть в глубь вещей, понять их суть.

— А некоторые и никогда этого не поймут, — напомнила ей Блисс.

— В то время, как многие видят только то, что хотят, — добавила Лизетт.

— Что ж, сегодня они увидят меня в рубашке — хоть через нее все видно, — заявила Джейд. — По крайней мере, в этот раз Айк и Скитер не будут шпионить за нами из кустов, как в тот раз, когда мы купались голыми.

При упоминании о Скитере вся живость Джейд мгновенно исчезла. Две крупные слезы скатились по ее щекам.

— Господи, почему мне так не хватает этого малыша? — с печальным вздохом воскликнула она.


Ей показалось, что она только что заснула, а теперь Мэтт уже тряс ее за плечо, заставляя проснуться. Джейд сонно проворчала что-то и нехотя приоткрыла один глаз. В палатке было еще так темно, что она с трудом разглядела Мэтта, склонившегося над ней. Сквозь брезент палатки не было видно даже и признака рассвета.

— Что… — зевнула она. — Что ты хочешь?

Который уже час?

— Ш-ш-ш! — Мэтт прижал палец к губам. — Не разбуди девочек. — Эмили и Бет мирно посапывали по другую сторону перегородки.

Он стянул с нее одеяло, взял за руку и потянул за собой.

— Пойдем со мной.

— Куда?

— Увидишь. Ты можешь взять одеяло, если хочешь, обернись им, только будь осторожна, не наступи на край.

— К черту все это, Мэтт, — проворчала она, стоя на ногах и укутываясь в одеяло. Она вышла за ним из палатки на холодный ночной воздух. — Я так хорошо спала. Это ведь наверняка более важно.

При свете ярких звезд она увидела его сверкнувшую улыбку.

— Я не знаю, насколько это важно, но я тебе покажу кое-что стоящее. Теперь не шуми. Мы не собираемся разбудить весь лагерь.

— Да, — проворчала она. — Я заметила', что все еще спят, именно это должны были делать и мы в этот ранний час.

Когда они шагали мимо фургонов и палаток, Мэтт вел ее за собой, его длинные ноги, не скованные больше шинами и бинтами, делали широкие шаги, и только небольшая хромота напоминала о его недавнем увечье. На северном конце лагеря Джордан появился перед ними так неожиданно, что Джейд удивленно вскрикнула, но Мэтт быстро зажал ей рот рукой.

— Все чисто, — сказал Джордан своему брату. — Я постою на карауле, как мы и договаривались. Один час. Потом ты сменишь меня.

Мэтт кивнул.

— Свисти, если кто-нибудь появится.

Джордан ухмыльнулся.

— Лучше я стукну их прикладом своего ружья по голове, и они не очнутся до самого утра.

Заметно сконфуженная и сильно удивленная, она убрала руку Мэтта со своего рта.

— Что это вы еще задумали?

— Кое-что интересное, — загадочно ответил Мэтт, зашагав вперед и потащив ее за собой.

Через минуту или две он остановился.

Только здесь Джейд поняла, что он остановился у края горячего источника. Прежде чем она успела спросить, что он собирается делать, он скинул с нее одеяло и быстро стянул через ее голову ночную рубашку. В следующую секунду она оказалась совершенно голой, окутанной только лунным светом.

Он нежно подтолкнул ее к водоему.

— Забирайся. Я иду вслед за тобой, как только сниму свою одежду.

— Я… я уже мылась сегодня, — глупо пробормотала она.

— Я тоже. Мы здесь не для того, чтобы мыться, дорогая, — с тихим смехом сообщил он ей.

— А для чего же мы здесь тогда?

— Чтобы поиграть, любовь моя. Как парочка резвых выдр.

Он скользнул в воду рядом с ней и быстро добрался до нее.

— Ты умеешь плавать? — с улыбкой спросил он.

— Нет. Вот почему я так ненавижу эти переправы через реки, когда вода такая глубокая.

Он пожал плечами.

— Не имеет значения. Я поддержу тебя.

Без предупреждения он начал уходить дальше, где водоем был довольно глубоким. Джейд от испуга замерла.

— Мэтт? Остановись. Я боюсь.

— Просто расслабься, любимая. Ухватись руками за мою шею. Нет, не выдавливай из меня жизнь, дорогая, просто держись легко и плыви рядом со мной. Доверься мне. Я не дам тебе утонуть.

Она была сильно напугана, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы поверить ему, но, оказавшись в его уверенных руках и позволив себе немного расслабиться, Джейд пришлось признать, что вода, действительно, чудесная, ласкала ее обнаженное тело.

— Это… это похоже на полет, наверное, только в воде. Я чувствую себя такой легкой.

Такой свободной, — восхищалась она.

Он медленно кружил ее в воде, и она радостно смеялась, ее длинные мокрые локоны разметались по ее плечам.

Они резвились некоторое время, потом Мэтт повел ее за собой в тень, остановившись там, где вода доходила ей до груди.

— Обхвати меня ногами, Эгги, — предложил он ей, блеск в его глазах напоминал блеск сиявших над ними звезд. Когда она проделала это, он поднял ее чуть выше, пока ее ноги не оказались на его талии, а ее ступни скрестились у него на спине. Его прохладные губы прикоснулись к ее груди сквозь плотный шелк ее волос. При первом прикосновении его губ ее охватила трепетная дрожь. Ночной ветерок дразняще прикасался к одной обнаженной груди, а Мэтт ласкал другую грудь, ее страсть быстро возрастала, а желание горячей волной пробежало от ее груди к низу живота.

Его губы оставили ее грудь и нежно коснулись ее шеи, а затем плеч.

— Ты такая мокрая с разметавшимися влажными волосами, ты напоминаешь мне гладкого грациозного лебедя, — прошептал он.

Затем его губы накрыли ее рот в таком полном любви поцелуе, что Джейд потеряла всякое ощущение времени и места. Все, что она могла чувствовать, все, чего она страстно желала, был он. Его рот был на ее губах.

Его язык исполнял танец любви в такт с ее языком. Его теплые нежные руки ласкали ее обнаженную спину. Она вся прижалась к нему, полностью потерявшись в чудесной паутине волшебства, окутавшей их обоих. Их страстное желание возрастало с каждым прикосновением друг к другу.

Ее стройные ноги соскользнули, и она изо всех сил ухватилась за его шею. Что-то гладкое и теплое прикоснулось к ее бедру. С резким вздохом она сильнее прижалась к нему, ее глаза стали огромными.

— Мэтт? А здесь есть рыбы? — беспокойно спросила она.

Он удивленно посмотрел на нее.

— Нет, разве только когда их приготовят, а что?

— Что-то только что дотронулось до моей ноги, — прошептала она содрогнувшись. Потом она добавила:

— Надеюсь, что это была не змея.

Он запрокинул голову и захохотал.

— Это не та змея, которой нужно бояться, уверяю тебя. — Поддерживая ее руками, он слегка отпустил ее, и она вновь ощутила это прикосновение. — Это ты меня почувствовала, дорогая. Я единственная змея, которая жаждет отведать твоей сладкой и нежной плоти.

Она облегченно вздохнула.

— Я рада этому.

Он снова расхохотался.

— Ты должна быть рада, так же, как и я.

Нежно и легко он начал опускать ее, крепко удерживая руками. Ее тело подчинялось его страстному требованию. Сантиметр за сантиметром она чувствовала, как в нее входил его твердый клинок, пока она не вобрала в себя все, что он мог ей дать.

— Что ты теперь думаешь о змеях, моя дорогая? — поинтересовался он, его голос казался глухим от сильного желания.

— Я обожаю твою змею, — отозвалась она серебристым голоском.

— Я думаю, ты должна, особенно когда она демонстрирует свои самые прекрасные таланты.

— А какие они, сэр? — спросила она, хлопая своими длинными мокрыми ресницами.

Его улыбка стала гордой и чисто мужской.

— Ублажать тебя. Наполнять тебя страстью. Извиваться внутри твоего гладкого и нежного тела. Ласкать тебя, пока ты не разомлеешь от неги и не откроешь перед ней свою горячую и сладостную сущность.

Слова Мэтта оказали на нее самое сильное эротическое воздействие. Потом он начал двигаться, приподнимая ее и опуская, входя в нее с мощной и пульсирующей силой. Небо, казалось, закружилось над ней, звезды стали вращаться все быстрее и быстрее, кровь сильнее и тяжелее начала пульсировать и стучать в висках. Первая волна восторга охватила ее и отступила, чтобы потом снова и снова погружать ее в непреодолимое море экстаза. Все это время Мэтт продолжал напряженно двигаться, взаимная непреодолимая страсть переполняла их, пока они оба не утонули в водовороте блаженства. Постепенно они добрались до грани этого волшебного водоворота, тесно слившись друг с другом, затаив дыхание от счастья и восторга.

Некоторое время погодя, когда они лениво одевались, Джейд с любопытством спросила его:

— Сколько же существует различных способов для занятия любовью, а?

Мэтт покачал головой и улыбнулся.

— Не имею представления, милая, но мы посвятим остаток нашей жизни тому, чтобы отыскать их.


Глава 35


На четвертый день после отъезда от Горячих Источников Лава караван фургонов добрался до Рафт-Ривер, где пути переселенцев снова расходились. Здесь эмигранты, направлявшиеся в Калифорнию, двинутся на юго-восток, вплоть до Змеиной Реки и территории Орегона.

Еще раз придется расставаться с друзьями и знакомыми. Джейд снова теряла кого-то из близких ее сердцу. Лизетт решила отправиться в Сан-Франциско вместе с Джоном Халином.

Она пыталась уговорить Блисс поехать вместе с ней.

Если Джейд была расстроена, то Блисс оказалась в абсолютной растерянности. Поездка с Лизетт означала возможность осуществить хоть последнюю часть из их первоначального плана. В Сан-Франциско они могли бы основать игорный дом и танцевальный салон, как они и мечтали. Однако, если она выберет Орегон, то Блисс окажется совершенно одна, если захочет открыть там салон. Есть еще возможность пойти работать в салон, которым руководит кто-то другой, но этого ей не хотелось.

Вера была редким бриллиантом, и шансы найти такую же добрую и отзывчивую мадам были практически равны нулю. , Была и еще одна причина, более сильная и, вдвойне рискованная, которая тянула Блисс в Орегон. Джордан. Если бы она только знала глубину его чувств к ней, это помогло бы ей сделать выбор. Ее собственные чувства сомнений не вызывали. Блисс знала, что бесповоротно влюблена в красивого стрелка. Если бы он сказал хоть слово, она пошла бы за ним на край света. Но Джордан упрямо хранил молчание в том, что касалось его сердечных дел. Что ей оставалось делать? Конечно, она не могла подойти к нему и прямо спросить о его намерениях относительно нее!

Блисс не могла. Но Джейд могла — и она сделала это. Втайне от Блисс и Мэтта Джейд постаралась застать Джордана одного.

— Мне нужно поговорить с тобой, — объявила она ему твердым и не терпящим возражений тоном. — О Блисс.

Одна его темная бровь приподнялась, изумление промелькнуло в его голубых глазах, так похожих на глаза Мэтта.

— О? — медленно произнес он. — А что с ней такое?

— Я хочу знать, ты просто развлекался с ней или ты испытываешь какие-то искренние чувства к ней? — прямо спросила она.

Легкая улыбка тронула его губы, когда он сверху вниз посмотрел на нее.

— Замужество за моим братом еще не дает тебе права соваться в мои личные дела, Джейд.

Она быстро нашлась.

— Родство с моим мужем тоже не давало тебе повода совать нос в мои дела или Мэтта.

Похоже, я должна напомнить тебе то утро на Платт-Ривер, когда я вышла из своей палатки и сразу же увидела тебя, сидящего возле нашего костра, как стервятник, оценивающий, подхожу я вам или нет, — уверенно напомнила она ему, уперев руки в бока и с вызовом глядя на него.

Джордан засмеялся и снял шляпу, признав правильность ее доводов.

— Потише, мадам, — ответил он с ухмылкой.

— Ну? — продолжала настаивать она. — Ты собираешься отвечать мне или нет? Ты знаешь, что Лизетт пытается уговорить Блисс поехать вместе с ней в Калифорнию, а? И бедная Блисс просто не знает, куда ей отправиться.

— Это она послала тебя провести разведку? — нахмурившись спросил Джордан.

— Нет, да она разрежет меня на кусочки, если узнает, что я это делаю. Но она моя лучшая подруга, и я хочу помочь ей так, как смогу. Если поездка в Орегон вместе с нами оставит ее с разбитым сердцем, то я лучше увижу, как она поедет вместе с Лизетт и, может быть, найдет там свое счастье, хотя мне будет очень нелегко расстаться с ней. Теперь я довольно ясно высказала свое собственное мнение. Вопрос в том, как ты к этому относишься?

Джордан покачал головой, одна его рука поднялась и потерла затылок.

— Я, честно, даже не знаю, Джейд. Конечно, я не хочу причинять боль Блисс, но я еще не уверен, что чувствую к ней именно сейчас. Или что может приготовить мне будущее. — Он снова пожал плечами. — Кто знает, но, может, я доберусь до Орегона и решу, что мне ненавистно это место?

— Я говорю не об Орегоне. Я говорю о Блисс.

— Я понимаю это, но не все так просто.

Я понятия не имею, что буду делать через шесть месяцев или через год, или где я буду.

Принимая это во внимание, как я могу говорить о будущих отношениях с какой-нибудь женщиной?

Джейд посмотрела испытующе на него своими зелеными глазами.

— Скажи мне тогда, Джордан, что ты будешь чувствовать, если Блисс уедет в Сан-Франциско и ты никогда ее больше не увидишь?

— Мне будет не хватать ее. Я думаю, она надолго останется в моей памяти, и я буду часто думать о ней. С нежностью. С теплыми воспоминаниями о времени, когда мы были вместе.

Джейд так и хотелось закатить глаза, выслушивая этот типично мужской ответ. Господь спасает мир от мужчин, которые не знают как или просто не хотят открыто выразить свои чувства из страха показаться смешными.

— Будет ли тебя беспокоить мысль о том, что она может находиться с другими мужчинами? — настаивала она.

Он сильно нахмурился, его взгляд потемнел. Он помолчал некоторое время, потом наконец сказал:

— Да. Думаю, так и будет. Хоть я и желаю ей счастья, я просто не могу представить ее дарящей свои ласки кому-то другому.

— Тогда пойди и скажи ей это, ты, большой болван! — настаивала Джейд. Она ткнула пальцем ему в грудь. — Дай девушке хоть небольшой намек о том, что творится у тебя здесь!

— Но как я могу, если я сам еще не уверен, насколько глубоки мои чувства к ней? Я не хочу строить несбыточных надежд, чтобы разочаровать ее позже.

— Тогда поцелуй ее и попрощайся с ней, — твердо сказала Джейд. — Если ты не хочешь ничем обнадеживать ее и не находишь даже самого маленького повода, чтобы остаться с ней, тогда позволь ей найти кого-то еще, кто сможет дать ей это. А если ты позволишь ей проскользнуть сквозь твои пальцы, то не говори, что я тебя не предупреждала, когда ты поймешь, что совершил самую большую ошибку в своей жизни.


Джейд так никогда и не узнала, что Джордан сказал Блисс, но когда караваны разошлись по разным путям, Блисс решила остаться с теми, кто направлялся в Орегон. Когда Джейд неуверенно спросила свою подругу, почему она так решила, Блисс бросила тоскливый взгляд в сторону Джордана.

— Глупость, наверное, — кисло отозвалась она. Потом она пожала плечами. — Ну, если все пойдет не так, как мне хотелось бы, то, полагаю, я всегда смогу войти в долю в кондитерском бизнесе вместе с Тилдой. — Она рассмеялась. — Булочники всегда булочники, они везде нужны, я думаю.


Змеиная Река оказалась очень неприветливой, и они быстро убедились в этом. Сама дорога проходила вдоль южной оконечности большого горного склона, бурная река протекала далеко внизу. Во многих местах до воды было совершенно невозможно добраться. Там, где спуск был не таким рискованным, путешественники спускались вниз по скалистым отвесным берегам, набирали воды и карабкались наверх со своей драгоценной ношей. Часто к тому моменту, когда они добирались до верха, большая часть воды оказывалась разлитой, и усилия были потрачены напрасно, но в этом жарком, высушенном солнцем краю и людям, и животным был нужен каждый грамм драгоценной живительной влаги, которую они могли достать.

Волам было крайне трудно продвигаться по этому отрезку пути, ведь дорога шла по застывшей лаве. Животным было не только тяжело тянуть фургоны по неровной каменистой поверхности, но острая лава немилосердно ранила и царапала их копыта. Заглядывая вперед, эмигранты запаслись изрядным количеством сыромятной кожи, которой обматывали копыта животных, чтобы они могли передвигаться по такой местности. Если копыто было сильно повреждено, то внутрь повязок из кожи клали специальную мазь, и через несколько дней рана обычно затягивалась.

Фургоны выдерживали такую дорогу ничуть не лучше, чем животные. От постоянной тряски ломались оси, лопались колеса, крепления и дышла разлетались, как сухие деревяшки. Хотя для умудренных опытом путешественников не было ничего необычного в ремонте, теперь им стало казаться, что они большую часть времени занимались починкой снаряжения, а не продвижением к пункту своего назначения.

У Ричардсов осталось только два фургона, после того как Лизетт взяла один с собой.

Девушки еще раз разделили свое имущество, каждая взяла ту мебель, которая ей нравилась больше. Оставшиеся, наиболее тяжелые и громоздкие вещи были брошены у дороги. Лишние волы, которых использовали как подмену, когда это было необходимо, были поделены на троих, в результате Мэтт и Джейд получили еще двух животных.

В завершение этого распределения Блисс, по просьбе Джордана, взяла полный ящик виски, а все остальное из спиртного Лизетт забрала в Калифорнию. Джейд и Мэтт выиграли еще одну кровать для своего сиротского приюта, но оставалась еще большая медная ванна, которую Джейд намеревалась взять себе.

— Я знаю, это роскошь, и достаточно тяжелая, но я готова тащить ее на себе, как черепаха.

Я не решусь бросить ее здесь, чтобы какой-то индеец мыл в ней свои грязные мокасины.

Мужчины отчаялись разубедить ее, и им пришлось скрепя сердце распределить наиболее тяжелые вещи по двум фургонам, чтобы они смогли преодолеть предстоящую трудную дорогу.

— Ну и упрямая же у тебя жена, — проворчал Джордан. — Уж если что взбредет ей на ум, то ее потом не переубедишь.

Мэтт только улыбнулся.

— Нужно просто найти правильный метод убеждения, брат. Разве ты не знал этого?

— Ну если ты такой находчивый, то какого черта мы будем тащить эту ванну с собой? — пробурчал Джордан.

— Да потому что она прекрасно подойдет и для меня, — ответил Мэтт и лукаво подмигнул. — Она кажется довольно вместительной и для двоих, что ты на это скажешь?


Мэтт не мог точно указать, когда он впервые заметил, что у их каравана появилось нежелательное сопровождение, но почти в то же самое время это увидели и другие.

— У нас появилась компания, — прокомментировал Джордан, его глаза напряженно всматривались в полосу редких деревьев, тянущуюся в полумиле слева от длинной линии фургонов. Он оставил Блисс управлять фургоном и прошел назад, чтобы переговорить с братом.

Мэтт мрачно кивнул.

— Я уже знаю. Как ты думаешь, сколько времени они уже следуют за нами?

— Думаю, они стали преследовать нас задолго до того, как мы их заметили. Индейцы ведь могут оставаться невидимыми, когда хотят этого.

— Почему же они не нападают на нас?

Джордан покачал головой.

— Трудно сказать. Может, они хотят чем-то обменяться с нами, но не уверены, как мы это воспримем. А возможно, они просто хотят посмотреть и удостовериться, что мы только проезжаем по их территории с мирными намерениями и не собираемся поселяться здесь.

Мэтт окинул взглядом пустынную землю и поморщился.

— Кто в здравом уме захочет жить в этом безлюдном месте?

— Очевидно, эти дикари-индейцы и их семьи, — ответил Джордан. — И я подозреваю, что они не хотят заиметь нас своими соседями.

Два долгих дня индейцы продолжали наблюдение за караваном. Было очень трудно продвигаться вперед и постоянно следить за каждым их движением, не имея возможности предугадать их намерения. Нервы у всех были напряжены. Волнение в караване нарастало.

Но дикари не предпринимали попыток атаковать их. Иногда они, казалось, исчезали, и тогда испуганные переселенцы надеялись, что они ушли окончательно. Но через несколько миль или около того они появлялись снова и молча следовали за караваном. Они ждали, смотрели и молчали, словно какие-то зловещие призраки.

Утром третьего дня в конце колонны неожиданно раздался выстрел. Сразу же после этого раздался целый хор воинственных кличей, от которых у Джейд волосы встали дыбом.

Она мгновенно схватила Эмили на руки и посадила ее подальше в фургон. Они с Бет взобрались туда вслед за ней, когда Мэтт изо всех сил старался разогнать волов. Медленно, крайне медленно люди пытались выстроить фургоны широким кругом, они останавливали свои фургоны и в отчаянии хватались за оружие.

Последние переселенцы, те, что находились в хвосте каравана, не успевали присоединиться к защитному кругу, они уже подверглись нападению. Один фургон остановился в нескольких метрах. Другой потерял колесо в этой бешеной гонке и перевернулся на бок, прижатый к краю каньона. Третий с разгона врезался в кольцо фургонов и втиснулся в маленький свободный промежуток.

Пока переселенцы занимали оборонительное положение, они с ужасом наблюдали, как люди из застрявших фургонов пытались спастись бегством. Те, кто находился в самом последнем фургоне, оказались в опасности. Дикари налетели на них, как стая бешеных волков, забросав их стрелами. В считанные секунды целая семья — муж, жена и двое подростков-детей рухнули на землю под этим смертоносным потоком.

От второго фургона быстро бежала одна беременная женщина, одной рукой обхватив живот, другой сжимая пистолет. Наблюдавшие за ней из безопасного круга мужчины пытались прикрыть ее огнем, чтобы не подпустить к ней дикарей. Одному храброму индейцу удалось проскочить сквозь заграждение огня. Когда его лошадь поравнялась с ней, женщина не замедлила свой бег. Она просто подняла пистолет, прицелилась, выстрелила в него и продолжала бежать. Ей просто чудом удалось проскочить под носом еще у двух дикарей и добраться до спасительного круга.

Преследовавшие ее дикари были убиты эмигрантами.

Джордан наполовину втащил, наполовину донес Гвен О'Нил в спасительную середину внутреннего круга. Там он быстро оставил свою беременную ношу на попечение Джейд и Блисс и поспешил вернуться на свое место в обороне. Некоторое время Гвен просто не узнавала тех, кто заботился о ней. Наконец, когда шок прошел и она снова обрела возможность мыслить, то откинулась назад и едва не выбила чашку из рук Джейд.

— Убирайся от меня, шлюха! — прошипела она, ее дыхание только начинало выравниваться после бешеного бега из перевернутого фургона.

— Разве так говорят с тем, кто пытается тебе помочь! — недоуменно воскликнула Блисс. Когда Гван начала кашлять, Блисс сильно хлопнула ее по спине.

— Блисс! Нельзя ли поосторожнее? — произнесла Джейд. — Женщина пытается хоть немного вдохнуть воздуха, а ты снова выбиваешь его из нее.

Блисс хмыкнула.

— Извини.

Спазм прошел, и Джейд снова предложила Гвен воды.

— Выпей немного, чтобы прочистить горло.

— Ты думаешь, я приму помощь от женщины, которая была любовницей моего мужа? — с ненавистью выпалила Гвен.

Когда Джейд отшатнулась от нее, подыскивая слова, Блисс снова встала на ее защиту.

— Послушай, ты, злая сучка! Джейд попала под обаяние этого ирландского кретина так же, как и ты. Из того, что я слышала, он очень убедителен и обходителен, умеет гладко говорить, да ты и сама по уши влюбилась в него, прежде чем поняла, что это за негодяй. Джейд поверила ему, когда он обещал, что женится на ней, за это она поплатилась своей невинностью. А после того как он получил от нее то, что хотел, он украл у нее все до последнего цента и оставил голодать на улицах Ричмонда, сам же отправился на поиски богатой американской жены. Вот он какой, этот грязный, низкий и подлый подонок, за которого ты вышла замуж. И если ты этого не знала, то сейчас самое время узнать!

Лицо Гвен сморщилось от боли. Она медленно подняла дрожащие руки и закрыла ими лицо.

— Я прекрасно знаю, каков Син и на какие подвиги он способен. Разве я не прожила с ним эти месяцы, терпя его выходки почти ежедневно во время этой жуткой поездки? — всхлипывала она.

— Тогда поверь, что мне этот шакал не нужен даже на серебряном подносе, — сказала ей Джейд. — У меня уже есть любимый муж, и очень хороший, и я не собираюсь воровать твоего.

Гвен кивнула, вытирая слезы, и подняла на Джейд измученный взгляд.

— Может быть и нет, но Сина просто одолевает животная страсть к тебе. Очень нелегко жить, понимая это.

— Ну что ж, — вмешалась Блисс, — получается, ты единственная, кому нужна защита.

И может так случиться, индейцы решат все твои проблемы за тебя.

Гвен истерически захохотала.

— Да простит меня Бог, но я так надеюсь на это! Это единственное, что заслуживает Син, особенно после того как он оказался тем глупцом, кто сделал первый выстрел, спровоцировав тем самым нападение индейцев.


Глава 36


На какой-то короткий момент индейцы отступили. Они были довольны собой и занялись разграблением двух брошенных фургонов, в то время как переселенцы издалека беспомощно смотрели на это и не могли ничего сделать. Во время этой короткой передышки в бою они занялись укреплением своих самодельных бастионов, подготовкой оружия. Они ждали следующего нападения.

Ожидание было тягостным, оно давило на натянутые нервы. Они видели, как дикари подожгли брошенные фургоны и ускакали к остальной части толпы. Дикими криками и воплями они возвестили о своей победе.

Время шло, и напряжение продолжало возрастать. Дети были напуганы до предела, беспокойство скоро охватило и подростков. Пытаясь успокоить испуганных девочек и чем-то занять их, Джейд забралась в фургон и вытащила для них кукол. Бет просто кивнула в знак благодарности и продолжала молчать. Эмили сжала своего тряпочного малыша и захныкала:

— Джерти тоже напугана!

Джейд достала из кармана флейту. Она сыграла несколько тихих звуков, показывая, как это делается, и протянула инструмент Эмили.

— Вот, малышка. Сыграй песенку для своей куколки. Может, это успокоит ее.

Эмили старалась изо всех сил, но у нее получался только тоненький свист. Однако внимание девочки на время отвлеклось от индейцев, чему Джейд была очень рада.

Наконец Эмили устала от безуспешных попыток и отдала флейту назад Джейд.

— Мама, поиграй лучше ты, — тихо попросила она. — Я не умею. У меня не получается музыка.

Джейд поднесла флейту к губам. Едва она начала играть, взяв только первые три ноты, кто-то закричал:

— Они идут!

Она так перепугалась, что следующие ноты, вырвавшиеся из ее флейты, были такими громкими и резкими, что заглушили вопли приближавшихся индейцев.

В этот самый момент дикари внезапно на полдороге остановили своих коней. Без видимой причины они сгрудились в смятении, кто-то показывал на фургоны, а другие взволнованно махали руками в сторону неба.

— Что за ерунда? — вслух удивился Мэтт.

Он обратился к Джордану, который лежал под соседним фургоном. — Что они делают? Почему остановились?

— Черт меня подери, — крикнул в ответ Джордан. — Но что-то у них вызвало суматоху. Похоже, у них возник спор.

Переселенцы снова нетерпеливо ждали, пока дикари, закончив разборы, двинулись в наступление. Эмили испугалась и опять начала хныкать. Потеряв терпение, Мэтт проворчал:

— Джейд, успокой ребенка, если сможешь.

Не зная, что еще придумать, Джейд снова вытащила свою флейту и заиграла. Как только она сделала это, индейцы снова вдруг остановились, словно выискивая какой-то неизвестный для них знак. Высокие чистые звуки музыки Джейд разносились гулким эхом по всему каньону. Мрачный резонанс делал эти звуки грозными и пугающими. Лошади дикарей испуганно попятились назад. Среди индейцев начались еще более оживленные споры.

— Это же Джейд! — взволнованно воскликнула Блисс. — Это ее благословенная флейта!

— Бог мой! — закричал Джордан. — Думаю, Блисс права! Как только Джейд начинает играть эту воинственную песню, индейцы останавливаются, словно чувствуя дыхание дьявола у себя за спиной!

Мэтт повернулся к Джейд.

— Если они снова начнут двигаться на нас, заиграй на своей флейте во всю силу и не останавливайся, пока я тебе не скажу.

Джейд кивнула, она облизала языком пересохшие губы, моля Бога, чтобы у нее не перехватило дыхание в ответственный момент. Через несколько минут Мэтт крикнул.

— Давай, Джейд! Играй!

Прошла всего лишь одна бесконечная долгая секунда, а Джейд все не могла взять верную ноту. Затем она взяла себя в руки и воодушевленно заиграла «Янки Додл». Она играла так быстро и яростно, что звуки вылетали, казалось, один за другим с бешеной скоростью. Громкое эхо, доносившееся из каньона, казалось совершенно неземным, повергая дикарей в полную панику.

Изумленные переселенцы с недоверием смотрели, как индейцы развернули своих лошадей и помчались прочь так, будто за ними гналась свора гончих. Они не останавливались, продолжая удаляться на своих обезумевших от незнакомых звуков лошадях. Очень скоро они скрылись из виду, оставив за собой только клубы пыли.

Но еще более удивительным, чем быстрое исчезновение наивных индейцев, было неожиданное появление Сина О'Нилла несколькими минутами позже. Все это время его считали мертвым, как вдруг он появился из расщелины в скале целый и невредимый, как всегда, правда, слегка выпачканный в грязи и с оторванным рукавом.

Бедняжка Гвен с ужасом, и недоверием уставилась на него.

— Боже мой! — прошептала она наконец. — Кажется, я обречена быть навечно привязанной к этому человеку!

— У него, действительно, везенье ирландца, да? — заметил Мэтт.

— Хм-м! Он отовсюду сможет выбраться, — фыркнула Джейд. — Как самая мелкая монета, которая всегда находится, когда меньше всего этого ожидаешь.

Син, скорее всего, незаметно выпрыгнул из фургона и тихо скрылся в ущелье, когда тот перевернулся. Джейд так же, как и Гвен, в душе подозревала, что он намеренно совершил такой подлый поступок и бросил свою беременную жену на произвол судьбы. Добравшись до лагеря, он не выразил особой радости, что его жена жива. Она, в свою очередь, тоже не испытала удовольствия, увидев его. Его главной заботой было сохранить при себе все деньги, с которыми он никогда не расставался.

Проклятое богатство продолжало довлеть над ним.

Конечно, О'Ниллы остались теперь без фургона, как и без своего имущества и провианта. Если бы не тот факт, что Син будет приставать к ней и раздражать и провоцировать Мэтта, то Джейд предложила бы Гвен место в фургоне. Выслушав эти доводы, Гвен согласилась, что будет лучше поискать временное пристанище в фургоне другой семьи, пока не доберутся до Бойсе, где они с Сином смогут частично возместить потерянное добро.

— Я благодарна тебе за заботу и внимание, — сказала она Джейд. Ее улыбка была самоосуждающей, когда она добавила:

— При данных обстоятельствах ты оказалась более благородной, чем была бы я, и это больше, чем я, вероятно, заслуживаю. Ты очень добрый человек, Джейд Ричарде.


После происшествия с индейцами переселенцы с трудом могли оценить красоты удивительных речных водопадов, мимо которых они ехали следующие несколько миль. Они были слишком озабочены преодолением предстоящего отрезка пути, чтобы восхищаться теми самыми природными силами, которые оставляли их волов хромыми, ломали их фургоны.

Да еще они постоянно беспокоились о возможных нападениях индейцев.

На одном из таких переходов у фургона Мэтта и Джейд лопнула задняя ось. Круглая палка сломалась в середине, словно сухой сучок, хотя она была толщиной в несколько сантиметров, сделана из крепкого дуба и окована железом по обоим концам. Случай был бы не таким катастрофическим, если бы они уже не использовали оставшуюся запасную ось для ремонта фургона Джордана на прошлой неделе. Ничего не оставалось делать, как попытаться соединить ее и надеяться, что она выдержит до Бойсе, где они смогут изготовить новую.

После нескольких неудачных попыток Мэтт был готов бросить все.

— Я уже пробовал связать веревкой толщиной в руку и использовать дополнительные крепления. Я даже хотел попробовать скрепить с помощью сыромятной кожи и кастрюли Джейд с длинной ручкой. Ничего не получается.

Джордан бросил недовольный взгляд на сломанную ось.

— Думаю, парочка решений у нас еще осталась. Если мы снимем задние колеса совсем, перевернем фургон задом наперед и прикрепим дышло сзади, то, возможно, волы смогут тащить его как двухколесную телегу. Это одно, или мы можем переложить все в один фургон, а этот оставить здесь. Конечно, если мы так поступим, то Джейд придется расстаться со своей медной ванной, и мы, вероятно, больше никогда о ней не услышим.

Когда Джейд узнала об этом, она решила сама найти выход, чтобы спасти фургон и свою драгоценную ванну. Забравшись вместе с Блисс под фургон, обе женщины обсуждали проблему с разных сторон.

— Знаешь, решение вертится где-то совсем близко у меня в голове, но я никак не могу ухватить его, — прошептала Джейд, напряженно размышляя.

Блисс с готовностью согласилась.

— Я знаю. Это как непреодолимое желание, которое никак не можешь исполнить.

— Бог ты мой! — проворчала Джейд. — Если уж можно было с помощью шин скрепить сломанную ногу, то неужели нельзя сделать то же самое с осью?

— Уверена, что можно, но как тогда перевязать сломанную середину? — с любопытством спросила Блисс.

— Жестким корсетом? — с иронией предположила Джейд.

Девушки в немом изумлении уставились друг на друга, пока обе не воскликнули разом.

— Конечно, корсетом!

— Точно!

— Верно! И почему мы раньше до этого не додумались?

Естественно, мужчины подумали, что они обе сошли с ума.

— Никогда не слышал о такой абсурдной идее, — заявил Джордан.

Мэтт согласился с ним.

— Это не сработает.

— Да вы хоть попытайтесь, — настаивала Джейд.

Блисс с ухмылкой добавила:

— Да. Что вам терять, кроме своего достоинства?

К их большому удивлению так же, как и к изумлению мужчин их каравана, корсет действительно сыграл роль необходимого им крепления. Ось была закреплена палками, как шинами, и обвита сверху веревками и кожей, а корсет плотно прикреплялся поверх всего этого. Он оказался достаточно прочным и гибким, чтобы выдержать удары и тряску при движении.

На все это изобретение было смешно смотреть. Выпуклая, предназначенная для бюста часть корсета сделала ось похожей на тонкую женщину с длинной шеей, которая вытянулась от колеса до колеса в своем привлекательном красном корсете, украшенном черным кружевом. Это дало повод для шуток мужчинам всего каравана, которые присвистывали и шутили о «полногрудой красотке под фургоном».

Нелепо, смешно, но как бы там ни было, корсет помог им добраться до Бойсе.


Бойсе предоставлял долгожданную возможность пополнить запасы, починить фургоны, заменить негодные детали и поменять своих животных на отдохнувших волов. Дров было предостаточно, как и лосося, все с удовольствием лакомились мясом антилоп, говядиной, беконом, а иногда кроликом или дичью.

Здесь были магазины, где Джейд купила новую обувь для себя, девочек и Мэтта. Ее старые башмаки уже совсем истрепались от перехода по гористой неровной местности вдоль Змеиной Реки, а горы Орегона еще лежали впереди. Еще она купила ветчину, фасоль, сахар и пряности, другие продукты. Потом леденцы для Эмили и Бет. Их довольные счастливые лица были обращены к Джейд.

По своей прихоти она приобрела немного ирисок и рулет с корицей. Она вышла из кондитерской лавки в веселом расположении духа, с удовлетворенной улыбкой. Если Мэтт думал, что слизывать мороженое с ее тела просто восхитительно, то эти два любимых им вкуса доставят ему еще больше удовольствия.


Без сожаления путешественники оставили позади Змеиную Реку, направляясь к Фаревелл-Бенд. Местность становилась все более холмистой. Через три дня они поднялись на огромный холм Флагстафф-Хилл и посмотрели оттуда вниз на Бакер-Сити и долину, в которой он расположился. Они впервые въяве увидели Орегон, который до сих пор они себе только представляли. Крутые холмы, пышные зеленые долины, лесные массивы, Голубые Горы, стоявшие в отдалении. Их высокие острые вершины были покрыты снегом, а в долине переселенцы изнывали от августовской жары.

— Какая красота! Какой чудесный вид! — воскликнул Мэтт.

Джейд тоскливо вздохнула.

— Я не видела столько зелени с тех пор, как покинула Ирландию. — Она смахнула слезинку с глаз. — Я даже не понимала, как мне не хватало этого вплоть до этого момента.

— Надеюсь, что сам Орегон-Сити окажется таким же красивым, как и эта местность, — добавила Блисс. — Но даже если все окажется не так, то мы всегда сможем вернуться сюда.

Все молча согласились с ней.

Голубые Горы были густо покрыты растительностью, и первым переселенцам, лет двадцать назад, приходилось прокладывать себе дорогу через высокие и непроходимые леса, вырубая деревья и кустарник. К счастью, переселенцы этих дней уже увидели вполне приемлемую дорогу, хотя и труднопроходимую. Не успевали они преодолеть одну гору, как впереди маячили еще несколько, пока не стало казаться, что им просто не будет конца. Воловьи упряжки и эмигранты шли на пределе своих сил, многие настолько ослабели, что останавливались прямо на дороге, не в состоянии идти дальше, пока хоть немного не восстановят свои силы.

После длинного и утомительного перехода вдоль Змеиной Реки странно было видеть у себя над головой сомкнувшиеся кроны деревьев, они были такими густыми, что порой становилось прохладно даже в жаркий полдень. Конечно, чем выше они поднимались, тем ниже опускалась температура воздуха, и переселенцы были рады, что им не пришлось проходить здесь поздней осенью, когда снег мог представлять угрозу их жизни. Несмотря ни на что, они наслаждались этой прекрасной природой, рассчитывая добраться до Орегон-Сити где-то к началу октября, через шесть-семь недель.

Главным сейчас, однако, было преодолеть эту часть пути, что оказалось весьма сложно, потому что они проходили всего несколько миль в день и делали много остановок в пути.

Во время одной из таких остановок Джейд решила прокатиться на своей лошади. За последние несколько дней она была так занята, помогая Мэтту ухаживать за животными и кормить их, а также управлять упряжками во время крутых спусков и подъемов, что совсем не уделяла внимания Марвел, а лошадь не привыкла к такому обращению. Все, что ей нужно было в данный момент, так это небольшая хорошая пробежка, чтобы размять застоявшиеся мышцы ног.

Джейд только села верхом и ехала по периметру небольшой площадки, когда перед ней появилась группа женщин, выходивших из придорожного леса. Без сомнения, они занимались отправлением своих нужд в кустах подальше от любопытных глаз. Среди них были Нелл Янсен, Шарлотт Клевер и Гвен О'Нилл Когда Джейд поздоровалась с ними, женщины поприветствовали ее или дружески помахали.

Шарлотт, однако, была расположена не так дружелюбно. Сморщив нос на проезжавшую всадницу, она воскликнула резким истеричным тоном:

— Эй! Убери это животное с нашей дороги!

В отличие от тебя у нас нет времени на пустые развлечения. — Она неожиданно начала махать фартуком. — Чу! Убирайся, проклятая скотина! — вопила она.

Удивленная этим, Джейд оказалась захваченной врасплох, когда ее обычно спокойная лошадь испугалась и внезапно резко шарахнулась в сторону от угрожающей белой тряпки.

— Шарлотт! Прекрати! — нервно выкрикнула Джейд, напрасно пытаясь успокоить свою лошадь, в то время как Шарлотт продолжала махать своим фартуком.

Вмешалась Нелл.

— Шарлотт, пожалуйста! Разве ты не понимаешь? Очень опасно так пугать животное.

Казалось, все это забавляло Шарлотт, потому что она громко захохотала, еще сильнее испугав лошадь. Кобыла поднялась на дыбы, едва не сбросив свою всадницу, а затем понеслась между деревьями, не разбирая дороги.

Джейд отчаянно уцепилась за ее гриву.

Следующие несколько минут пронеслись как во сне. Джейд наклонилась вперед к шее Марвел, пока кобыла продиралась сквозь густые кусты. Низкие ветви хлестали Джейд по волосам и одежде, грозя сбросить ее с лошади в любую секунду.

В следующее мгновение Марвел оказалась у края ущелья, ее копыта поскользнулись, мелкие камни полетели вниз. Джейд неожиданно перелетела через голову лошади, и они обе покатились по крутому каменистому склону.


Глава 37


Деревья мелькали с угрожающей быстротой, когда Джейд беспомощно летела вниз, инстинктивно пытаясь ухватиться за что-нибудь, что могло бы замедлить ее падение. Наконец ей удалось уцепиться за маленькую сосну, со стволом не толще ее руки. Она резко остановилась, и ей показалось, что ее руки едва не оторвались от туловища от неожиданного сильного толчка.

Напуганная, она лежала, хватая ртом воздух, ее сердце было готово выскочить из груди.

Прошло некоторое время, прежде чем она немного успокоилась и начала оценивать свое положение. Медленно приподняв голову, она осторожно посмотрела вверх. То, что она увидела, не вдохновляло.

Она висела метрах в двадцати от верхнего края глубокого ущелья. Хотя на склоне росло много деревьев, он был довольно крутым, усеянным многочисленными камнями и выступающими скалами, которые казались очень опасными. Метрах в десяти под ней тянулся размытый дождями овраг, край которого резко обрывался, и насколько он был глубоким, Джейд даже не могла себе представить. Она только знала, что не должна соскользнуть к этому краю.

Еще она знала, что, испуганная или нет, она должна попытаться занять более безопасное положение. И немедленно. Ее пальцы уже начали неметь, и ей все труднее было держаться за ствол дерева, спасшего ее от падения дальше вниз по крутому обрыву. Медленно и осторожно она подтянулась вверх, упираясь ногами в выступающие камни. Ее ободранные локти болели, она еще сильнее оцарапала их, когда пыталась подтянуться, но Джейд не обращала внимания на боль. Это было не так важно по сравнению с тем, что могло случиться при одном неверном движении.

С большим трудом ей удалось подтянуться и сесть на ствол сосны так, что она могла прислониться к дереву и держаться за него.

Когда кровь перестала бешено стучать у нее в ушах, она услышала еще один звук, далеко внизу. У нее перехватило дыхание, когда она узнала предсмертное ржание разбившейся лошади. Ей казалось, что она даже могла различить изуродованную и истекающую кровью кобылу где-то внизу на склоне. Слезы застилали ей глаза, и она усиленно начала моргать, чтобы прояснить зрение, она боялась отнять руку от ствола, чтобы вытереть их.

Потом она услышала другой звук, который сначала был далеким, но раздавался все ближе и ближе. О, чудо! Это был Мэтт! Он звал ее!

У Джейд так пересохло от страха в горле, что, когда она первый раз попыталась ответить ему, у нее вырвался только тихий и хриплый писк, как у мыши. Сглотнув несколько раз, она попыталась крикнуть снова. На этот раз голос прозвучал громче и сильнее. Снова и снова она продолжала выкрикивать его имя, пока наконец он не показался на краю ущелья.

Почти сразу же рядом с ним оказалось несколько мужчин.

— Джейд! Джейд! Где ты?

— Здесь! — закричала она. — Я здесь!

Мэтт, помоги мне!

Его беспокойный взгляд наконец отыскал ее.

— Ты сильно поранилась, родная?

— Не очень, но я боюсь пошевелиться, чтобы не сорваться дальше.

— Не двигайся! Даже не моргай! Я спускаюсь за тобой!

— Будь осторожен! У тебя из-под ног могут вырваться камни!

Он исчез на мгновение, потом появился снова, на этот раз с обвязанной вокруг пояса веревкой. Она слышала, как он кому-то сказал:

— Я готов. Опускай меня потихоньку.

Она с тревогой смотрела, как он прокладывал себе дорогу, медленно передвигаясь к ней по склону. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он добрался до нее. Осторожно закрепившись возле нее, он ослабил веревку у себя на поясе.

— Все хорошо, любимая, — произнес он. — Я хочу, чтобы ты ухватилась за меня, отпустила дерево и накинула на себя веревку, которая висит передо мной.

— Я не могу! Я боюсь!

— Ну же, давай, Эгги, — уговаривал он. — Ты должна это сделать. Я поддержу тебя. Я не дам тебе упасть.

Потребовалось все ее мужество, чтобы отпустить это маленькое деревце, которое спасло ей жизнь. Каким-то образом, с помощью Мэтта ей удалось это сделать, хотя кровь бешено стучала у нее в висках. За какую-то долю секунды он поместил ее перед собой и, поддерживая руками, обвязал веревкой.

— Держись крепче и попытайся помочь себе ногами, если сумеешь, — проинструктировал он. Тем, кто помогал им наверху, он крикнул:

— Тяните! Медленно и осторожно!

Едва они начали постепенно подниматься вверх, как их внимание привлекло грозное рычание. Их головы одновременно повернулись, и они увидели огромную пуму всего в нескольких шагах справа от них. Она смотрела на них яркими золотистыми глазами, ее хвост возбужденно двигался из стороны в сторону.

— О Господи! — выдохнула Джейд.

— Тихо, дорогая, — едва слышно прошептал Мэтт. — Просто продолжай двигаться, медленно и уверенно.

— Мэтт! — прошептала она. — Ты можешь достать пистолет, если она решится прыгнуть?

— Я снял кобуру, чтобы она не мешала веревке Но ты не бойся. Эта огромная кошка останется там, где она сидит сейчас.

В ее голосе послышалось сомнение:

— Почему ты так уверен?

— Ты помнишь историю про Даниила и львов? Бог защитит нас так же, как он защитил Даниила, — заверил он ее.

— Я в этом не уверена, моя вера не такая сильная, — прошептала она, не отводя испуганного взгляда от рычащей пумы.

— Не беспокойся. Моей веры хватит на нас обоих.

К изумлению Джейд, пума оставалась на своем месте и позволила им невредимыми подняться наверх.

— Если молитвы так хорошо помогают, ты мог бы попробовать их и на индейцах.

— Я пытался, милая. Просто Бог выбирает другие пути разрешения этой проблемы.


Джейд отделалась несколькими синяками и ссадинами, ей повезло гораздо больше, чем ее несчастной лошади. Джордан захотел спуститься по склону и прекратить страдания несчастного животного, но как только он начал готовиться к спуску, внизу раздалось сердитое рычание, а затем — пронзительный крик, за которым последовала глубокая тишина. Голодная пума, не решившись наброситься на человека, загрызла вместо этого раненую лошадь. При помощи пули или кошки, но результат был один. Страдания Марвел закончились.


Нелл Янсен искренне обрадовалась, что Джейд осталась жива в этом страшном происшествии. Она действительно так обрадовалась, что даже появилась с ужином в руках вечером возле их палатки.

— Я подумала, что ты просто не сможешь готовить сегодня, — сказала она Джейд.

Они с Карлом присоединились к семье Ричардсов во время ужина, хотя Нэлл большую часть времени нервно болтала, а не ела.

— Я едва не избила Шарлотт за такую идиотскую выходку! Господи, Джейд! Ты ведь могла убиться насмерть! Я просто не могу перестать думать об этом, как ужасно было бы для Мэтта потерять вторую жену точно так же, как он потерял Синтию. Конечно, Синтия ждала ребенка в то время, что сделало ее смерть еще более трагичной.

— Также и Джейд, — вмешалась Блисс с забавной улыбкой.

— Не поняла.

— У Джейд тоже будет ребенок.

Джейд выглядела не менее изумленной, чем Мэтт, после заявления Блисс.

— Блисс, откуда ты это взяла?

Ее подруга покачала головой и улыбнулась.

— Я ведь не в первый раз сталкиваюсь с этим и знаю, что говорю. Ты уже целую неделю выбрасываешь по утрам свой завтрак.

Как ты думаешь, почему это?

Джейд пожала плечами.

— Может, горная вода? Или ягоды, которые я ела? А может, просто плохая ветчина?

— Но ведь больше никто не заболел, — самодовольно заметила Блисс. — А уж если мы заговорили о ветчине, то я видела, как ты зеленеешь, когда готовишь ее.

— Эти запахи вызывают у меня расстройство желудка, только и всего.

Блисс посмотрела на Нелл', и обе женщины закивали головами.

— Дорогая, я бы на твоем месте уже начала вязать пинетки, — уверенно заявила Нелл.

Она слегка покраснела, чувствуя себя не совсем удобно в смешанной компании, но все же добавила:

— Особенно, если у тебя не было месячных в последнее время.

Теперь наступила очередь Джейд, и она покраснела до корней волос, а это был верный признак того, что Нелл угодила в самую точку.

— Ну, черт меня возьми! — воскликнул Джордан, хлопнув своего ошеломленного брата по спине. — Я бы сказал, что это нужно отметить!

Глупая удивленная улыбка появилась на губах Мэтта.

— О, Эгги! — выдохнул он. — Это чудесная новость, ты даже не представляешь, сколько я мечтал о своем ребенке. Я искренне люблю всех детей, но для меня так много будет значить ребенок моей крови и плоти. И твоей.

— Я… Я…

— Поражена? — пришла ей на помощь Блисс.

Джейд засмеялась.

— И изумлена, и поражена, и даже немного испугана одновременно.

— Ты будешь чудесной матерью, — предсказал Мэтт. — Дети обожают тебя. Посмотри только, как сироты тянутся к тебе, словно утята к утке.

— Прямо совсем как Синтия, — вставила Нелл с печальным вздохом. — Она была такой любящей и нежной, она наверняка была в восторге от стремления подарить Мэтту его первого ребенка, если, конечно, она догадывалась о своем положении. — Она с любопытством повернулась к Мэтту. — Она говорила тебя что-нибудь? Кто-нибудь из вас знал об этом до несчастья?

Лицо Мэтта неподвижно застыло.

— Да, — коротко ответил он. — Она сказала мне об этом в тот самый день, когда умерла.

— О, Мэтт! Как это было ужасно для тебя, — посочувствовала Джейд.

— Да, но теперь у него есть ты и будет свой ребенок, — более веселым и приободряющим тоном добавил Карл.

Нелл с готовностью согласилась, добавив:

— Я рада за вас обоих, я просто не перестаю удивляться, как Мэтт после Синтии выбрал такую женщину, как ты. — Когда несколько пар глаз непонимающе уставились на нее, она поспешно исправилась:

— О, я не имела в виду никакой обиды или оскорбления леди. Просто Джейд и Синтия совершенные противоположности во всем.

— И благодарение Богу за это, — мрачно произнес Мэтт.

Проигнорировав его замечание, Нелл затараторила снова, увлеченная своей любимой темой:

— Синтия была такой совершенной, такой скромной, такой любящей, что это было даже грешно. Я не знаю, было ли что, чего она не умела делать, и все просто обожали ее.

Мэтт бросил взгляд на удрученное лицо Джейд, снова посмотрел на Нелл и спокойно спросил:

— Сколько же это будет продолжаться?

— Прости?

— Сколько времени ты и другие будете забивать голову Джейд рассказами о совершенстве Синтии, проводя сравнения и заставляя ее чувствовать себя униженно, пока я оставался слеп ко всему этому?

Нелл замолчала. Блисс ответила за нее, сверкнув глазами на Нелл:

— Это началось практически с того момента, когда мы оставили Миссури.

— Мэтт, я должна извиниться, если обидела тебя или Джейд, но я не сказала ничего, что было бы не правдой.

Мэтт покачал головой.

— Нет, Нелл, ты никогда не знала правды, и может, настало время, чтобы ты и все остальные услышали ее наконец. Я слишком долго хранил молчание, хотя не заговорил бы и сейчас, если бы ты по своему неразумению не заставляла страдать Джейд.

Нелл уставилась на него.

— Что все это значит?

Карл подошел и сжал руку своей жены.

— Дай человеку сказать, Нелл. Слушай и запоминай, — твердо сказал он ей. Его сочувственный взгляд повернулся к Мэтту. — Давай, Мэтт. Просвети ее. У меня такое чувство, что я уже знаю, что ты хочешь сказать.

Мэтт глубоко вздохнул и приступил к своему мрачному объяснению:

— Синтия не была тем образцом совершенства, который вы из нее сделали. Далеко от этого. О, она умела великолепно играть, ей удавалось одурачить почти каждого, с кем она встречалась, заставляя поверить, что она была самой милой и нежной женщиной, которую они когда-либо встречали. Правда в том, что она была совершенно другой. Внешне она действительно была очень красивой, но в душе это была холодная, недобрая, избалованная и крайне самоуверенная особа.

Когда я захотел, чтобы у нас была семья, она воспротивилась. Она боялась испортить свою прекрасную фигуру. Когда я решил принять сирот, она пригрозила мне разводом. Ее остановил только гнев отца. Но с того самого дня она ушла в одну из комнат для гостей и отказалась делить со мной постель. Когда стали появляться сироты, она сторонилась их, и если бы не слуги, помогавшие мне, то бедные дети оставались бы голодными и грязными, совершенно лишенными внимания.

— Мэттью Ричарде, это наглая ложь! — воскликнула Нелл, не в силах больше сдерживаться. — Своими собственными глазами я видела, как Синтия водила этих малышей в церковь, нежно улыбаясь им и поправляя их новую одежду, сидя с ними на одной скамье и помогая им петь псалмы. Она была такой любящей по отношению к ним.

— Это все напоказ, — мрачно заверил ее Мэтт.

— А я думаю, нет, — возразила Нелл. — Больше того, я рискну разоблачить твои фальшивые обвинения. Если Синтия не делила с тобой постель, то как, ради всего святого, ты смог оставить ее с ребенком? — с превосходством произнесла она.

— Это не я, — твердо заявил Мэтт. — Ребенок, которого она носила, когда умерла, не был моим. Она сама вызывающе заявила мне об этом как раз перед тем, как собралась на свидание со своим любовником, чтобы обрадовать его предстоящим отцовством.

— О Боже! — воскликнула Нелл. — Я просто не могу поверить в это! Этого не может быть!

— Поверь в это, Нелл, — сказал Карл. — До этого момента я никогда не говорил ни одной живой душе, но Синтия однажды пыталась покорить меня своими чарами, и очень сильно разозлилась, когда я отверг ее притязания. Так что видишь, я давно это знаю, и Мэтт говорит истинную правду о ней.

Джордан тихо присвистнул.

— Да, братишка, о мертвых плохо не говорят, но, на мой взгляд, тебе повезло, что ты избавился от первой жены.

— О Мэтт! Я так сожалею! — тихо сказала Джейд, ее рука нежно коснулась его.

Его глаза снова стали нежными, волнение исчезло из них, когда он посмотрел на нее.

— Моя дорогая, тебе совершенно не о чем сожалеть. Твоя любовь — это самый драгоценный подарок, который я когда-либо получал, и он значит гораздо больше, чем прошлые несчастья. Моей целью сегодня вечером было не стремление получить твою или чью-то еще симпатию. Я просто хотел принести тебе спокойствие, любимая. Не позволяй никому ругать и унижать себя, потому что ты в тысячу раз больше похожа на леди, чем стремилась показать это Синтия. Добрая, честная любящая — именно такую жену я хотел иметь. Каждый день нашей жизни я буду благодарить Бога за тебя.


Наконец, после почти целого месяца пути, Голубые Горы остались позади, и переселенцы радостно направили свои фургоны к южным берегам великой Колумбия-Ривер. Им потребовалось около трех дней, чтобы добраться до реки, и еще три чтобы вдоль ее берега доехать до Даллеса. Это название носили форт и небольшой городок на берегу Колумбия-Ривер.

Само слово «Даллес» пришло из французского и означало «желоб». В этом месте течение реки сужалось между скалистыми берегами, и вода стремительно неслась на крутых порогах. Отсюда начиналась дорога через хребет Каскад-Рэндж и вокруг гор Маунт-Нуд до Орегона. До того как была проложена эта дорога в 1845 году, пионерам приходилось продавать своих волов, нанимать или строить плоты и спускаться вниз по течению по опасной Колумбия-Ривер на лодках, пока не было ни моста, ни дороги вдоль берега реки. Много людей погибло на порогах между Даллесом и Портлендом за последние годы. Путь через хребет представлял собой более безопасную, хотя и более медлительную альтернативу, хотя некоторые его отрезки казались самыми опасными и труднопроходимыми из всего длинного маршрута до Орегона. Этот отрезок пути отнимал последние силы как у людей, так и у животных.

Ранней весной 1867 года перед переселенцами, продвигавшимися на запад, стоял тот же самый выбор, хоть теперь пороги стали судоходными, по ним регулярно ходили пароходы с отчаянными и смелыми капитанами. Бесстрашные лоцманы уже более десяти лет успешно проводили здесь суда с поразительной ловкостью и практически без потерь И трое компаньонов пытались убедить Джейд отправиться в плавание по реке и добраться до Орегона за два дня, чем передвигаться в фургонах по трудной горной дороге, на которую уйдет две или три недели.

— Подумай об этом, Джейд. Два дня вместо двух долгих недель, и мы будем в Орегоне! — воскликнула Блисс.

— Я ногой не ступлю на корабль, — твердо заявила Джейд. — Ты не знаешь, как мне будет плохо.

— Ну давай, Джейд, — пытался уговорить ее Джордан, добавив и свой голос к убеждениям остальных. — Пара дней не убьет тебя.

А трудная дорогая в горах просто вымотает нас.

— Нет. Если бы я хотела доплыть до Орегона, то я бы уже давно сделала это на лодке.

— На корабле, милая, — осторожно поправил ее Мэтт. — Лодки на реках, а на морях — корабли.

Джейд посмотрела на него.

— Ты знаешь, что я имею в виду. Ты также знаешь, как я ненавижу переправляться через реки, а не то, что плыть по ним. А тут еще и пороги!

— Милая, это совершенно безопасно. Лоцманы на пароходах занимаются этим уже много лет.

— Но только не со мной на борту. Кроме того, что мы будем делать с фургонами, быками и всем остальным нашим имуществом?

— Мы оставим фургоны или попытаемся продать их тем, кому они понадобятся для перехода через горы. Мы можем обменять или продать наших волов и даже лошадей, мою и Джордана, если будет необходимо. Когда мы доберемся до Орегона, то фургоны нам больше не понадобятся, и мы всегда сможем приобрести новых животных, если захотим. Если хватит на пароходе места, чтобы разместить весь наш багаж, то мы выгрузим его в доке, а потом загрузим в каюту. Если нет, то мы возьмем только самое необходимое, а все остальное купим, когда доберемся до места.

Она насмешливо усмехнулась.

— Я вижу, у вас все продумано, словно я уже согласилась на этот абсурдный план. Ну, подумай еще, Мэтт Ричарде. Я не собираюсь плыть. Мы можем перебраться через горы, как и другие наиболее благоразумные члены нашего каравана, или мы можем оставаться здесь до тех пор, пока не сгнием, вот и все.


Глава 38


На следующий день Джейд оставалась в том же настроении, несмотря на все уговоры.

Даже когда Мэтт снова нежно уговаривал ее согласиться на это плавание, она громко возражала.

— Мне это совсем не по душе, ты знаешь.

Мне будет очень плохо, и все будет из-за тебя.

Из-за тебя и твоего безрассудного брата и моей безмозглой подружки.

— Но мы будем рядом с тобой всю дорогу, — убеждал он, — будем держать тебя за руку.

— Тебе, скорее всего, придется держать мою голову, — предсказала она.

— Всего два дня, дорогая, я тебе обещаю, ты никогда больше не ступишь на борт ни одного плавающего судна. Кроме того, так ты сможешь увезти с собой свою медную ванну.

Разве не стоит рискнуть из-за этого? Ты же знаешь, не так легко было протащить этого медного монстра по шатким сходням в док.

— Мне это все не понадобится, если я умру! Я клянусь, Мэтт Ричарде, если что-нибудь случится и я утону, то я буду преследовать тебя весь остаток твоих дней.

Он опрометчиво посмеялся над ней.

— И я буду дорожить каждой минутой твоего призрачного общества, — театрально заявил он.


Не успело судно отчалить от берега, как Джейд, верная своему слову, сразу же позеленела и, шатаясь, добралась до небольшого ведра, которое ей подставила чья-то заботливая рука.

— Надо же! — посочувствовал Джордан. — Если ей так плохо уже сейчас, то каково же будет, когда мы начнем трястись по крутым порогам?

— Полагаю, мы это скоро узнаем, — сказал Мэтт. — Я думаю, беременность тоже оказывает какое-то влияние на ее чувствительный желудок, от этого ей вдвойне тяжело. Но это еще одна из причин, почему я хочу как можно быстрее добраться до Орегона. Я не хочу, чтобы Джейд потеряла этого ребенка, пытаясь совершить этот последний переход через горы.

Страшно подумать, что это могло случиться во время ее падения там, в Голубых Горах.

Пока Джейд в жалком состоянии лежала на кушетке, Блисс занималась девочками.

— Тебе так идет быть матерью, Блисс, — сказала Джейд подруге. — Ты так хорошо умеешь обращаться с детьми.

Улыбка Блисс была немного грустной.

— Может, когда-нибудь это и произойдет, но для этого надо сначала стать женой.

Как Мэтт и обещал, кто-то постоянно был рядом с Джейд. Он сам или Блисс, даже Джордан и маленькие девочки, все по очереди смотрели за ней.

В конце первого дня их путешествия Блисс объявила ей:

— Если ты хочешь увидеть новое лицо, которое хочет позаботиться о тебе, то Гвен О'Нилл выразила желание посидеть немного возле тебя.

Джейд застонала.

— Боже мой! Неужели они тоже здесь, на борту? Я начинаю думать, что у меня появилась вторая тень, и ее зовут Син О'Нилл.

Почему же они не поехали в Калифорнию?

— Я задала Гвен тот же самый вопрос, хотя не совсем в такой форме. Она сказала, что Син выбрал Орегон, потому что там хорошая земля, подходящие цены, и, похоже, он больше похож на Ирландию, как ему говорили.

— Ну, не думаю, что здесь он ошибся. Там сочная зеленая растительность, и, как я слышала, климат на побережье очень похожий. — Она вздохнула. — Если нам повезет, то, может, его охватит тоска по дому, и он вернется на родину. Как приятно было бы осознавать, что нас разделяет половина земного шара.

Периоды, когда они «преодолевали пороги», были самыми тяжелыми. Пароход весь дрожал и трясся, словно в приступе лихорадки, и желудок Джейд трепетал и колыхался в такт дрожащей палубе. К концу первого дня она чувствовала себя, как выжатый лимон, да и выглядела не намного лучше. Темные круги под глазами, от слабости слезы иногда струились по ее бледным щекам. Она была несказанно благодарна, когда судно пристало на ночь к берегу, дожидаясь следующего дня, чтобы преодолеть последние мили их путешествия по реке.

На следующее утро Джордан был таким веселым, что Джейд хотелось бы вышвырнуть его за борт.

— Ты уверена, что не хочешь выйти на палубу? — спрашивал он у нее. — Сегодня замечательный день. Мы плывем по тихой воде, солнечные блики ярко отражаются в реке, словно сверкающие бриллианты. Воздух такой свежий и чистый, что ты обязательно почувствуешь себя лучше.

— Пожалуйста, оставь меня наконец, — взмолилась она. — Мэтт, вышвырни отсюда своего брата. Не знаю, сколько еще я смогу выносить его жизнерадостность.

Мэтт со смехом подчинился. Вскоре после этого Джейд предложила Блисс вывести девочек на прогулку.

— Им нужно выбраться из этой душной каюты и размяться на свежем воздухе, — сказала она ей.

— А ты справишься здесь одна?

— Раз у меня под рукой есть ведро, то все будет нормально. И мне хочется немного побыть одной.

— Ну хорошо. В любом случае, мы скоро вернемся. Да и плыть осталось совсем недолго.

Раз ты уже однажды видела палубу, то значит, ты видела их все, они одинаковые.

— Я знаю. От Ирландии до Ричмонда очень далеко.

Вскоре желудок у Джейд успокоился, и в теплой тихой комнате ее охватила дремота.

Она почти заснула, когда услышала, что дверь в каюту открылась. Слишком усталая, чтобы поднять голову и посмотреть, кто из ее заботливых сиделок вернулся, она не обратила внимания не легкий шум — пока до ее ушей не донесся тихий басок Сина О'Нилла.

— Я так и думал, что найду тебя в таком жалком состоянии, — хмыкнув, произнес он. — Ты никогда не станешь моряком, Джейд Донован.

Глаза Джейд сразу распахнулись, и она приподнялась на локте.

— Теперь мое имя Ричарде, и теперь тебе лучше убраться так же, как ты пришел, пока я не закричала. Если Мэтт застанет тебя здесь докучающим мне, у него появится желание снова сломать твой нос.

Злодейская улыбка заиграла у него на губах.

— Давай, ори, дорогая. Все твои защитники наверху, где дует сильный ветер и вода громко шумит под лопастями винта, так что заглушит все твои жалкие вопли. Уж я не говорю о шуме работающих двигателей. Ты можешь кричать, пока не посинеешь, и никто тебя не услышит.

Как и многие мужчины из переселенцев, Син носил на поясе пистолет. Теперь он спокойно начал снимать оружие с пояса. Он осторожно положил кобуру на пол, его руки стали расстегивать ремень на брюках.

— Убирайся! — выкрикнула она, отодвинувшись от него как можно дальше, насколько позволяла ее маленькая кушетка.

— Нет, пока я не получу того, за чем пришел. Я слишком долго ждал, чтобы удовлетворить свою страсть, и сейчас это может быть последним шансом, хотя, думаю, поскольку мы будем жить в одном городе, возможность будет появляться время от времени.

— Я не хочу тебя, Син. Когда ты поймешь это своей тупой ирландской башкой?

Он засмеялся.

— Меня не волнует, хочешь ты или нет, любовь моя. Главное, что я хочу этого, здесь и сейчас.

— Ты говоришь, как самоуверенная свинья, какой ты был и остался, — выпалила Джейд так храбро, что даже сама не ожидала. Ее сощурившийся взгляд быстро скользнул по маленькой комнатке. Она была настолько крошечной, что у нее не было шанса проскочить мимо него к двери. Он удачно загнал ее в ловушку, и его зловещая улыбка говорила ей о том, что он прекрасно понимал это.

Кроме пистолета Сина, до которого она не могла добраться, ей нечего было использовать для защиты. Кроме ее ведра со рвотой. Джейд швырнула его в тот самый момент, когда Син приблизился к ней. Ведро упало на пол, не задев его.

Как только Син навалился на нее, Джейд громко закричала. Он лежал на ней, его руки хватались за ее юбки, его рот пытался добраться до ее губ, в то время как она изо всех сил пыталась столкнуть его. Ей удалось высвободить одну руку, и она с ненавистью вцепилась ногтями в его лицо. Они глубоко впились ему в щеку возле правого глаза.

Он с воплем откинулся назад, прижав руку к кровоточащей ране.

— Ты кровавая сучка! — заревел он. — Ты изуродовала мне лицо!

В следующее мгновение он кулаком ударил ей в челюсть. Искры заплясали у нее перед глазами, боль была такой резкой, что Джейд испугалась, что может потерять сознание.

В ушах у нее зазвенело, и она едва расслышала, как он сказал ей:

— Если ты перестанешь драться со мной, то я не буду таким грубым. После своего благочестивого пастора ты будешь счастлива ощутить настоящего мужчину на себе.

Никто из них не слышал, как открылась дверь, пока Блисс не бросилась на спину Сипу, крича, как сумасшедшая. Син повернулся к ней, выставив кулаки. Блисс удалось нанести Сину точный удар в промежность, он же стукнул ее кулаком, и она пролетела через всю комнату. Ее голова с глухим стуком ударилась о стену, и Блисс молча сползла на пол.

Джейд увидела свой шанс и не преминула воспользоваться им. Пока Син, согнувшись и воя, держался за свое мужское достояние, она соскочила с кровати и схватила его оружие.

Ей удалось наполовину вытащить пистолет из кобуры. Теперь Син вытянул руки, приближаясь к ней и пытаясь отобрать пистолет. Такую картину и увидела Гвен, когда заговорила возле открытой двери, ее голос был необычайно спокойным.

— Не беспокойся, Джейд. Оставь это удовольствие мне. Богу известно, что я заслужила это.

Прежде чем кто-то из них успел двинуться, раздался выстрел маленького пистолета Гвен.

Пуля попала Сину в лоб, оставив маленькую круглую дырочку чуть повыше переносицы.

Какое-то время он продолжал стоять, глядя на свою жену с изумленным недоверием. Потом его колени медленно подогнулись, и он упал лицом к ногам Джейд.

Джейд трясло так сильно, что у нее даже зубы стучали.

— Он… он мертв?

— Если нет, то у меня осталась здесь еще одна пуля, — ответила Гвен, глядя на то, что она сделала.

Внезапно ноги у нее подкосились, и она опустилась на пол рядом с Джейд, их обеих била нервная дрожь.


Так их и застали Мэтт и Джордан, когда ворвались в каюту. Джордан сразу же бросился к Блисс, в то время как Мэтт склонился к Джейд и Гвен.

— Вы обе в порядке? — с беспокойством спросил он.

— Мы гораздо лучше, чем он, — дрожащим голосом заявила Гвен, показав своим маленьким пистолетом в сторону лежавшего мужа.

— Джейд? — позвал Мэтт, его глаза всматривались в ее серое лицо. — Милая? Ответь мне.

Джейд чувствовала себя так, словно в голове у нее все плавало. Она медленно повернулась к Мэтту.

— Я в порядке. Только голова кружится.

И лицо болит. А как Блисс?

Хотя все его внимание в этот момент было обращено на состояние жены, Мэтт бросил взгляд в ту часть каюты, где Джордан поднял на руки Блисс, лицо его было мрачным. Женщина жалобно стонала, начиная приходить в сознание. Когда она поняла, что больше не лежит на полу, и что кто-то крепко держит ее, Блисс забеспокоилась. В первую секунду она начала яростно сопротивляться, пытаясь освободиться из чьих-то рук, ошибочно считая, что ее держал Син О'Нилл.

— Тихо, милая, — прошептал Джордан. — Все хорошо. Это я. Ты в безопасности.

Блисс сразу же успокоилась.

— Черт возьми, как болит голова! — простонала она. — Кажется, что она раскололась.

— Это понятно, учитывая размер шишки на затылке, — сказал ей Джордан.

Блисс взглянула на него.

— А где О'Нилл? Джейд?

— Она сидит здесь рядом, и с ней все в порядке, — сказал Джордан, молясь, чтобы так оно и было. — О'Нилл мертв.

— Как?

— Его жена застрелила его, и это самое лучшее, что она могла сделать, или это сделал бы я. — Джордан крепче прижал женщину к груди. — Господи, женщина! Как ты меня напугала! Когда я шагнул в комнату и увидел тебя распростертую на полу как труп, я думал, что сам умру! Никогда не пугай меня так больше!

Блисс попыталась улыбнуться, но у нее получилась лишь жалкая гримаса.

— Я же это не специально, ты знаешь. Я не собиралась оставаться без мозгов.

— Я вижу, мне придется приложить все усилия, чтобы оградить тебя от неприятностей в течение следующих пятидесяти лет или около того, — сказал Джордан с нежной улыбкой.

— Ты собираешься быть рядом так долго? — спросила Блисс, затаив дыхание.

— Ты можешь побиться об заклад своими булочками с изюмом, что так оно и будет.

А ты готова провести остаток своей жизни с одним мужчиной?

— Я только и ждала, когда ты спросишь меня об этом, дорогой.

— Я спрашиваю. Ты выйдешь за меня замуж?

Блисс радостно вздохнула, ее руки обвились вокруг его шеи, а губы прижались к его губам.

— Попробуй остановить меня.

Джейд смахнула слезы с глаз и посмотрела на Мэтта.

— Наконец хоть что-то хорошее вышло из этой переделки, — пробормотала она. Она на мгновение прижалась к его плечу, потом собралась с силами и высвободилась из его объятий. — Просмотри, что с Гвен, дорогой. Бедная женщина выглядит так, словно умирает.

— Хорошо, но сначала я уложу тебя на кровать и удобно устрою, — согласился Мэтт.

Он глубоко вздохнул и снова задал вопрос, которого он очень боялся:

— Он ничего тебе не сделал, милая?

Джейд поняла, о чем он спрашивал. Она покачала головой.

— Нет. Блисс появилась вовремя, — заверила она его. — И Гвен. Но если ты пошлешь девочек, чтобы они принесли мне что-нибудь холодное на лицо, я буду очень признательна.

И мое ведро. И унеси меня поскорее с этого проклятого парохода.


Никогда не было более приятного зрелища, представшего перед ними, чем их первый взгляд на Орегон. Другим он, может, и не показался бы таким желанным, но для усталых и измученных путешественников это были настоящие врата рая. Город Орегон был построен на террасах отвесных базальтовых склонов, и шумный суетливый город состоял из двух разделенных уровней. В его нижней части, примыкавшей к реке, располагался процветающий деловой район, где было много магазинов, фабрик, мельниц, офисов, отелей и несколько домов. Жилой массив города занимал обширное плато метров на тридцать выше, куда можно было добраться по длинным деревянным лестницам. Домовладельцы из своих расположенных на высоте домов могли видеть пятнадцатиметровый водопад на реке Вильямет или прекрасную заснеженную вершину Маунт-Худ, горделиво возвышавшуюся к востоку от города.

В порту, рядом с которым находилось несколько мельниц, они наняли несколько фургонов, чтобы перевезти свое имущество и добраться самим в один из местных отелей. Проезжая по городу, они заметили не только магазины и офисы, но также увидели почту, полдюжины церквей различных вероисповеданий, типографию, редакцию местной газеты, фотостудию, школу, библиотеку и даже мебельную фабрику. И тюрьму.

Одним из наиболее важных дел, после того как они устроились в гостинице, оказалось установление контактов с местными властями и стремление снять с Гвен все обвинения, которые могли возникнуть после убийства Сина.

Потом им придется заняться поиском работы и постоянного места жительства.

Блисс посмотрела вокруг и прокомментировала:

— По сравнению с Ричмондом или Саванной, полагаю, Орегон оставляет желать лучшего, но по моим деньгам он мне прекрасно подходит.

— Конечно, он еще не совсем обустроен и не слишком уютен, но, думаю, этот город сможет удовлетворить все наши нужды, — согласился Джордан. — И если я решу, что занятие фермерством не для меня, то я всегда смогу попробовать себя в чем-то другом. Может, меня потянет к приключениям, и тогда я стану лоцманом на пароходе, получу лицензию и буду работать на реке. Преодоление этих трудных порогов здорово бодрит мою кровь, заставляет ее течь быстрее.

Джейд содрогнулась.

— Я уже сполна получила свою долю этого волнения, благодарю. С этой точки зрения, я лучше буду жить в хижине рядом со свинарником, но только на твердой и сухой земле.

— Сомневаюсь, что дело дойдет до этого, — сказал Мэтт. — И не забывай. Если бы мы не воспользовались пароходом, то мы все еще тащились бы по горам, как остальные из нашего каравана, кто решил добраться по земле. Они прибудут не раньше, чем через две недели, если не позже, и им еще очень повезет, если удастся устроиться на зимнее жилье до начала дождей. Некоторым придется жить в фургонах и палатках, пока не построят свои дома.

— А что насчет нас? — с беспокойством спросила Джейд. — У нас больше нет наших фургонов, а долго оставаться в отеле слишком дорого.

Мэтт послал ей одну из своих загадочных улыбок, которые были ей хорошо известны, хотя в его глазах светились нежность и даже веселье.

— Вера, дорогая. Господь поможет нам.


Как всегда, Мэтт оказался прав. Недели через полторы к ним в гостиницу пришла пожилая вдова. Берта Браун владела большим домом и шестьюстами сорока акрами земли к северо-востоку от города, и она хотела продать все это за хорошую цену. Они с мужем обосновались здесь, когда Орегон еще не имел прав штата или провинции. Потеряв мужа и обоих сыновей, Берта больше не могла сама заниматься хозяйством. Она даже была готова снизить цену, купить себе маленький домик в городе и спокойно прожить там остаток своих дней…

У Мэтта возникла гораздо лучшая идея, идеально подходившая всем.

— Если вы снизите вашу цену, то мы бы хотели, чтобы вы остались на ферме до конца ваших дней. Единственное, о чем бы я вас попросил, это помогать по дому Джейд, пока будете способны делать это.

Берта осталась очень довольна этой сделкой так же, как и Джейд, ведь вдова оказалась прекрасной хозяйкой и поваром, и у нее не было никаких возражений против появления в доме шумных сирот. Через неделю они обустроились в своем новом доме, где было много места и комнат для бездомных ребятишек. Джордан и Блисс тоже переехали на ферму и уже планировали строительство своего собственного дома недалеко от Мэтта и Джейд. Большая часть мебели Берты осталась на своих местах, что оказалось весьма кстати. То, что им понадобилось еще, они купили в местной лавочке или заказали на фабрике в городе.

Это был первый вечер, когда новые обитатели собрались на пороге своего нового жилища. Солнце садилось на западе, окрашивая реку золотыми и розовыми тонами. На востоке золотистые лучи отражались от Маунт-Худ, превращая ее заснеженную вершину в сверкающий величественный купол. Все вместе они блаженно смотрели, как мягкий солнечный свет заливал обширные поля и фруктовые сады, окружавшие дом.

Мэтт прижал Джейд ближе к себе. Глубоко вздохнув, он тихо произнес:

— Это хорошее место, чтобы пустить корни, в этой богатой и плодородной земле. Хорошее место, чтобы растить наших детей.

Джейд удовлетворенно вздохнула.

— Дом, милый дом. Наконец-то.

Хор их голосов с благодарностью произнес:

— Аминь!


Глава 39


Шла рождественская неделя. Джейд даже не верилось в это. Как быстро пролетели эти три месяца! И какие изменения произошли за это время.

Джейд вытащила из духовки рулеты с корицей, понюхала, как чудесно они пахнут, они получились превосходно — и были приготовлены ее собственными руками, вот что главное! Даже Тилда не смогла бы сделать лучше в своей недавно открытой пекарне. Конечно, Мэтт будет очень рад возросшему кулинарному искусству своей жены. Она даже могла себе представить довольное выражение его лица.

Часы в холле пробили половину, и Джейд оторвалась от своих мыслей. Мэтт должен вернуться с минуты на минуту из порта вместе с гостями, и она с нетерпением ждала их. На прошлой неделе они получили неожиданную телеграмму от Пичес. Они с Биллом Саттоном приезжали в Орегон, чтобы провести вместе с ними праздники.

Джейд вытерла руки о фартук, думая, хватит ли у нее времени, чтобы подняться наверх, переодеться и причесаться. Через окно кухни она увидела Джордана, который ходил по фруктовому саду, решая, какие деревья следует вырубить следующей весной, а какие привить, чтобы они лучше плодоносили. За это время он превратился в опытного ботаника, и Джейд казалось, что «зов реки» больше не оторвет его от занятий фермерством и садоводством.

Когда громкий дружный детский смех донесся из холла снизу, Джейд улыбнулась. Берта и Блисс помогали ребятишкам украшать игрушками рождественскую елку, которую принесли вчера Мэтт и Джордан. Их маленькая семья значительно выросла за несколько последних недель. Теперь вместе с ними жили семь сирот, и еще полдюжины детей проводили у них время, пока их родители были на работе. В эти дни у Мэтта было полно забот как с фермой, так и с сиротским приютом и школой.

Джейд была занята не меньше. С утра и до поздней ночи все ее дни были заполнены различными обязанностями жены и матери. Она уже давно сбилась со счета, сколько коленок перевязала, сколько носов вытерла, сколько пеленок поменяла и сколько рассказала сказок и историй. А кроме всего этого стирка, готовка, уборка и пение в новом церковном хоре.

Скучать было совершенно некогда, и она не знала, как бы справилась со всем этим, если бы не помощь Блисс, Берты и Бет, которая все еще была самой лучшей ее маленькой помощницей.

Джейд содрогнулась, когда вспомнила, что совсем недавно чуть не потеряла Бет. Один фермер с женой, жившие по соседству, посетив их сиротский приют, остановили свой выбор на Бет. Они были серьезно настроены удочерить девочку, и Джейд с Мэттом почти согласились. Пока Джейд не заметила похотливый блеск в глазах мужчины, когда он смотрел на тело Бет. Разозлившись, Джейд едва не выкинула мужчину из дома за ухо, пока Мэтт в недоуменном изумлении смотрел на нее.

— Что на тебя нашло, Эгги? — спросил он, когда эта пара поспешно покинула их дом.

— Разве ты не заметил, как этот парень смотрел на Бет, словно раздевая ее взглядом? — ответила она. — Я видела этот взгляд столько раз, чтобы не распознать его. Мой дядя Тобиас имел обыкновение бросать на меня такие взгляды, раздумывая о том, как бы зажать меня в буфетной, чтобы об этом не узнала моя тетя.

Мэтт удивленно заморгал глазами.

— Нет, я даже не заметил, что мистер Тейт так смотрит на Бет. Но я очень рад, что ты обратила на это внимание прежде, чем мы отпустили ее с ними. Господи, я бы никогда не простил себе, если бы мы отдали кого-то из этих детей в плохие руки, где им могли причинить какой-нибудь вред. И все из-за моего недопонимания.

— Не кори себя, Мэтт. Я, вероятно, тоже не распознала бы это, если бы не жила у дяди Тобиаса все эти годы. Нам просто надо быть более внимательными к людям, которые захотят взять наших детей.

Бет осталась, Мэтт и Джейд сами удочерили ее. Маленькая озорница Эмили тоже надолго осталась бы с ними, если бы не тот факт, что Блисс и Джордан не могли расстаться с ней. Они взяли ее к себе, и она переедет вместе с ними, когда будет достроен их дом. Джейд была очень рада, что Эмили не уедет далеко, что она всегда будет частью их семьи.

Из других появившихся у них сирот один был особенным. Это был сын Гвен О'Нилл, принятый ими месяц назад и родившийся слепым. Эли было два с половиной месяца, и у доктора было мало надежды, что ребенок когда-нибудь сможет видеть. Он предположил, что, вероятно, корь, перенесенная Гвен, оказалась причиной этой слепоты.

Бедная Гвен не смогла смириться с болезнью Эли. Как только слепота ребенка была установлена, она принесла его к Мэтту и Джейд, слезно умоляя их взять его.

— Я понимаю, что прошу вас об огромном одолжении, особенно учитывая то, что это сын Сина. Но я просто не знаю, что с ним делать. — Она вытерла слезы с глаз. — Я решила вернуться назад, на восток, и жить с родителями, начать все сначала, может, снова выйти замуж. Как бы ужасно это ни звучало, я не хочу брать Эли с собой. Если быть совершенно откровенной, то я не уверена, что смогу посвятить ему всю свою жизнь и ухаживать за ним, особенно принимая во внимание тот факт, что я настолько сильно ненавидела его отца, что убила его. Эли будет постоянно напоминать мне о Сине, и я боюсь, что буду обижать его.

Я лучше буду думать, что он в доме, где добрые люди любят его и заботятся о нем.

К своему удивлению и несмотря на то, как Джейд относилась к Сину, она полюбила Эли.

Как и Мэтт. Они сомневались, что кто-то захочет усыновить его, но это не имело уже большого значения. Сколько бы Эли ни оставался с ними, у него не будет недостатка в любви и внимании.

Мысли Джейд невольно обратились к ее собственному ребенку, который должен был родиться через четыре месяца. Ее рука инстинктивно погладила выступающий живот. По тому, как Джейд ходила, вынашивая ребенка, Берта утверждала, что это будет мальчик. Вдова также говорила, что редко ошибалась в своих предсказаниях. Джейд надеялась, что Берта окажется права, ей так хотелось родить Мэтту сына.

Джейд снова отвлекли от ее мыслей. На этот раз громкое и веселое восклицание Блисс вернуло ее в настоящее.

— Джейд, они здесь! Коляска только что подъехала. О Боже мой! Неужели это он?

Джейд! Джейд! Иди скорее!

Джейд спустилась в холл в тот момент, когда Влисс широко распахнула двери перед гостями. Мэтт провел гостей в дом. Воцарилось некоторое смятение, когда Блисс и Пичес обнялись и поцеловались, как добрые подруги.

Затем Пичес повернулась к Джейд.

— Только посмотрите на нее! Такая полная и круглая! — весело воскликнула она, обнимая свою беременную подругу. Выступающий живот Джейд сделал объятия не совсем удобными, и они рассмеялись.

Пичес обернулась назад, пытаясь отыскать что-то, спрятанное за ее юбками.

— Я привезла тебе маленький рождественский подарок, — загадочно произнесла она. — Я уверена, ты его любишь.

Пичес отошла в сторону, и от того, что увидела Джейд, сердце ее сильно забилось в груди, а на глаза навернулись слезы. Она присела на корточки, вытянув руки.

— Скитер! Скитер!

Малыш бросился к ней в объятия, как радостный щенок. Джейд крепко прижала его к себе, ее слезы капали ему на голову, она ласкала и гладила его. Наконец он высвободился и взволнованно начал делать странные жесты руками и пальцами.

Джейд недоуменно смотрела.

— Что он хочет? Что он делает?

— Он разговаривает с тобой, милая, — с радостной улыбкой пояснила Пичес. — С помощью рук он изображает слова и буквы и все остальное.

— Ну… а что он говорит?

Пичес повернулась к Виллу.

— Скажи ей ты, дорогой. Движения ребенка слишком быстрые, и я не успеваю понять.

— Он говорит, как сильно любит тебя. Как ему не хватало тебя и как он рад вернуться к тебе, — перевел Вилл.

Мэтт был поражен.

— Как ты понимаешь это?

— Есть такой язык, — пояснил Вилл, улыбаясь. — Индейцы всегда пользовались им, и я научился от них.

— Но как же Скитер выучил его? Это ты его научил? — поинтересовалась Джейд.

Вилл покачал головой.

— Он выучил его у индейцев. Именно там он находился все это время, вплоть до последней недели.

Пичес продолжила рассказ:

— Как мы смогли понять из рассказа Скитера, он испугался, когда потерялся. Потом он упал в реку, как и подумал Вилл, и течение подхватило его. Он едва не утонул, когда один индеец вытащил его из потока и принес в свою деревню.

У Джейд глаза расширились от ужаса.

— Господи! Я не могу перестать думать, что они могли с ним сделать.

Вилл быстро успокоил все ее страхи.

— Никто с ним плохо не обращался, Джейд. Индейцы обожают детей. Своих или чужих. Для них не имело значения, что Скитер был белым. И вместо того, чтобы выказывать ему свое отвращение или жалость, как делают многие из нашей расы, они считали его особенным ребенком, отмеченным духами.

— Вилл говорит тебе правду, Джейд. Они кормили его, одевали и учили его, как разговаривать с помощью рук, а потом вернули его нам целым и невредимым.

— Индейцы привели его назад? — изумленно спросил Джордан. — Разве они обычно не удерживают у себя детей, которых находят?

Вилл кивнул.

— Да, но, очевидно, Скитер сумел убедить их, что хочет быть со своей настоящей семьей, как он говорит. И ему оказали помощь в убеждении их, правда, Пичес? — Вилл бросил на свою жену загадочный взгляд.

Пичес улыбнулась и продолжила его рассказ:

— Да, ему помогли. Джейд, Блисс, вы не поверите, кто привел Скитера практически к воротам форта! — Не дожидаясь, пока они угадают, она выпалила:

— Фэнси! И ее дикарь! Господи, я не могла поверить своим глазам!

— Фэнси?! — повторили обе подруги.

— Она жива?

— Ив порядке?

— Что она говорила? Почему она не приехала с тобой?

Пичес подняла руки, призывая к тишине.

— Ее нет здесь, потому что она все еще живет со своим индейцем, как я думаю. У меня не было возможности поговорить с ней. — Она продолжила объяснение:

— Видишь ли, у меня появилась привычка кататься на лошади вокруг форта, что просто сводило с ума моего Вилла, так он боялся за мою безопасность.

В тот день я, как обычно, ехала на лошади, когда увидела ребенка, который бежал ко мне буквально из ниоткуда. Чем ближе он подбегал, тем уверенней я становилась, что это Скитер. Ну, когда он подбежал ко мне, я посмотрела вверх и увидела на холме пару индейцев, наблюдавших за нами. Только один из них совсем не был индейцем. Это была Фэнси, одетая в костюм из оленьей кожи, ее светлые волосы были заплетены в длинные косы. Я помахала рукой и позвала ее, и она помахала в ответ, но когда я начала подниматься к ним на холм, они повернули своих лошадей и ускакали, оставив Скитера.

— А ты уверена, что это была она? — скептически спросила Джейд.

Пичес кивнула и сняла со своей шеи медальон.

— На Скитере было вот это.

Обе женщины узнали золотой медальон в форме сердечка, на котором было выгравировано имя их подруги.

— Она хорошо выглядела? Ты не смогла поговорить с ней хоть на расстоянии? — продолжала выспрашивать Блисс.

— Она улыбалась, если это о чем-то говорит. Из того, что Вилл смог узнать от Скитера, она там счастлива. Она живет в вигваме своего мужа, как говорит Скитер, но мы не знаем, значит ли это, что они женаты или что они просто делят одеяло, да и Скитер слишком мал, чтобы понимать такие различия.

— Он также слишком мал, чтобы привести нас в их лагерь, — вмешался Вилл с некоторым раздражением. — Чему очень рада Пичес. Она также довольно долго каталась, прежде чем вернуться со Скитером в форт. Это дало возможность Фэнси и ее дикарю скрыться незамеченными. Естественно, мы так и не смогли найти их. Они очень умело скрыли свои следы, чтобы их не преследовали.

— Я рада, — гордо заявила Блисс.

— И я тоже, — тихо добавила Джейд. Она нагнулась и убрала волосы со лба Скитера. — Я бы только хотела поблагодарить ее за то, что она вернула нам этого малыша.


Это была большая и счастливая компания, которая собралась за огромным дубовым столом в тот вечер. Все весело болтали, включая и Скитера, который был так увлечен, делая знаки руками, что едва не опрокинул свой стакан молока на колени Мэтту.

— Где мы можем выучить этот язык? — спросил Мэтт у Вилла.

— Если вы позволите нам погостить у вас, у меня ведь месяц отпуска, то я буду рад обучить каждого, кто захочет.

— И мы сможем выучить его в такой короткий срок? — удивилась Джейд.

Вилл кивнул.

— Это достаточно для того, чтобы начать свободно общаться со Скитером. Потом он сам сможет учить вас.

Пичес поделилась и другими новостями.

— Мы ездили в Солт-Лейк-Сити проверять состояние южных границ, и я там навестила Мэвис. Она просила передать тебе привет и пожелание счастливого Рождества, если ее письмо придет слишком поздно. Она отправила его за два дня до нашего приезда, иначе я привезла бы его с собой.

— Оно пришло вчера, — сказала ей Джейд. — Она кажется очень довольной, даже с этими беспокойными близнецами.

Пичес засмеялась.

— Да, они большие шалуны, и растут, как сорная трава.

— Полагаю, раз вы проверяли южные границы, то вы наверняка побывали и на побережье Калифорнии. Вы не заезжали случайно в Сан-Франциско? — спросила Блисс.

— Да, мы там были, и вам лучше приготовить свободную комнату, если у вас еще найдется после нашествия такой толпы, Лизетт и Джон собираются приехать через два дня вслед за нами, а это значит, что они будут здесь в канун Рождества.

— О, милый! — произнесла Джейд, повернувшись к Мэтту.

Пичес приподняла бровь.

— Есть какая-то проблема?

Мэтт пожал плечами.

— Она может возникнуть, если Лизетт и Джон захотят спать в одной спальне под крышей этого дома. То, что вы, девушки, делали во время нашего путешествия, это одно, это было ваше дело, но это мой дом, и нужно учитывать, что этот дом полон детьми.

Пичес снова задорно улыбнулась ему.

— Так это касается и тебя, преподобный.

Лизетт и ее игрок считают, что было бы неплохо, если бы ты обвенчал их на Рождество.

Конечно, если хочешь сохранить их «честными», то, похоже, придется сделать это до наступления рождественской ночи. Лучше побыстрее поженить их, пока они не добрались до постели.

— А я запру амбарную дверь, пока они не скажут друг другу «да», — засмеявшись, предложила Блисс.

Джейд бросила на Мэтта сокровенный взгляд.

— Ты запрешь ее изнутри или снаружи? — колко спросила она.


Уже поздно ночью Джейд и Мэтт лежали в своей постели, перешептываясь друг с другом в темноте.

— Я просто не могу поверить, как все хорошо сложилось у нас, — восхищалась Джейд. — И Скитер! О, Мэтт! Я думала, мы больше никогда не увидим его, а сейчас он здесь, совершенно невредимый, и вместе с нами. Это как чудо!

— Рождественское чудо, — согласился он.

Его рука ласкала ее округлый живот. — А этот малыш будет нашим пасхальным чудом.

Его губы прижались к ее губам, когда он прошептал:

— Я говорил тебе сегодня, как сильно обожаю тебя, моя неотразимая зеленоглазая фея?

— Покажи мне, — взволнованно прошептала она. — И я отвечу тебе со всей любовью, хранящейся в моем сердце.


notes


Примечания


1


Windlass — лебедка (англ.).