Владычица грез
Кэтрин Гарбера


Любовницы #1






Адам Боуэн почти не замечал застенчивую красавицу Грейс, до тех пор, пока случайно не наткнулся на историю, сотканную из ее фантазий. Прочитав рукопись, он узнает о Грейс больше, чем мог предположить…






Кэтрин Гарбера

Владычица грез





ГЛАВА ПЕРВАЯ


Адам вошел в ее кабинет как к себе домой и, прикрыв за собой дверь, повернул ключ в замке. Затем провел ладонью по ее щеке и слегка погладил пальцами волосы, запрокинув ей голову. Она вздрогнула от его прикосновения и прикусила губу, чтобы не ответить на ласку страстным поцелуем.

    

Из книги Стефани Грейс «Владычица Адама»






Грейс Стивенс было трудно сосредоточиться под пристальным взглядом сине-зеленых глаз Адама Боуэна. В затылке у нее начиналась боль от учащенного биения крови. Даже сотни раз повторив про себя заготовленную для собрания речь, она чувствовала, что в присутствии своей тайной симпатии не сможет вымолвить ни слова.

— Мисс Стивенс, я хотел бы спросить вас, что, по вашему мнению, должна предпринять наша администрация? — произнес он.

Адам был высоким мужчиной, около шести футов двух дюймов ростом, с мускулистым, тренированным телом. Грейс никогда не видела его без бронзового загара, ровным слоем покрывавшего и без того смуглую кожу. Обычно Адам лишь мельком смотрел на Грейс и проходил мимо, а она и предположить не могла, что произойдет, обрати он на нее внимание.

Как только она отвела взгляд от Адама, к ней вернулось ее самообладание. Грейс была директором подготовительной школы «Треммел-Боуэн», элитного учебного заведения в Плано, штат Техас. Это учреждение за многие годы вырастило крупнейших политических деятелей и будущих промышленных магнатов. И все же в последнее время школа стала больше известна в прессе благодаря скандальным происшествиям.

Брюс, ассистент Грейс, уже включил ноутбук. Хосе Мартинес, заместитель директора, нервно потирал себе шею. Ведь под вопросом была карьера всех подчиненных Грейс: Брюса, Хосе и семидесяти пяти учителей и вспомогательного персонала. Ну и, естественно, самой Грейс.

— Прошу извинить меня за опоздание. Мне было нужно собраться с мыслями, чтобы переговорить с вами и другими членами правления. — Грейс чрезвычайно волновалась по поводу этого собрания. Одна только мысль о возможном унижении и потере работы бросала ее в холодный пот. Грейс ни за что не хотела возвращаться к прежней жизни, из которой так долго пыталась вырваться. — В школу «Треммел-Боуэн» в течение долгого времени отдавали своих детей дипломаты и главы государств для получения подобающего воспитания, — продолжала она.

— За последние годы эта репутация была подорвана, — изрекла Сью-Эллен Хэншоу. Председатель родительского комитета в прошлом считалась неофициальной королевой красоты, и рядом с ней Грейс всегда чувствовала себя деревенской простушкой. У Сью-Эллен был безупречный макияж, прическа как из модного салона и фигура — выше всяких похвал.

— Я в курсе. Мы многое предприняли, чтобы вернуть школе утраченную репутацию. Но, как вы знаете, произошел тот небольшой инцидент…

— Я бы не сказал, что небольшой, — вмешался Малкольм О'Ши. Как председатель попечительского совета школы, он имел влияние на коллектив и мог сделать так, чтобы школа оказалась закрыта.

Конечно, Малкольм не назвал бы! Все дело было в его жене Доун, чья фотография, запечатлевшая ее страстные объятия с одним из учителей, была обнародована в Интернете. Молва утверждала, будто у Малкольма и Доун дело медленно идет к разводу.

Адам между тем все так же не сводил с Грейс пристального взгляда, и в этом взгляде читалось нечто большее, чем обычное скучающее выражение. В нем проскальзывала ярость, и Грейс не могла винить его за это. Все-таки она несет полную ответственность за то, что ученики застали двоих учителей в тот момент, когда те занимались любовью. Грейс могла бы договориться с учениками, если бы фотография, подтверждавшая инцидент, не была обнародована на школьном вебсайте. Ох уж эти дурацкие фотокамеры на мобильных телефонах!

Грейс знала, что Адам Боуэн и другие представители администрации школы собрались, чтобы обсудить весьма неприятные известия. Подготовительная школа, одно время славившаяся репутацией одной из лучших во всем мире, теперь была опорочена скандальными историями и представляла собой совсем не то, что основали более ста лет назад прадед Адама и Ангус Треммел. И винить в этом целиком и полностью надлежало директора, то есть Грейс.

Она перевела дух и вышла на середину комнаты.

— Я хочу поблагодарить всех вас за то, что согласились встретиться сегодня. Мне ясна ваша позиция по поводу закрытия школы, но я тем не менее уверена, что вы, ознакомившись с планом, который мы подготовили к реализации, дадите нам второй шанс. — Она обвела взглядом присутствующих представителей администрации, родительского комитета и совета учащихся и уверенно улыбнулась. — Мы аннулировали контракты Доун О'Ши и Вернона Болдера. В школе существуют четкие рамки межличностных отношений. Они оба понимают причину своего увольнения. Я довела до сведения сотрудников, что ни для кого из них не может быть никаких исключений.

— Мисс Стивенс, ваша линия поведения верна, но этого недостаточно, чтобы повлиять на решение попечительского совета, — заявил Малкольм.

Ничего другого Грейс и не ожидала. Малкольм, должно быть, испытал огромное унижение, когда фотографии Доун появились сначала в Сети, а потом и в местной газете.

— Малкольм хочет сказать, что нас также волнует финансовое состояние школы. Это происшествие привело к тому, что многие родители забрали своих детей и нам пришлось возместить затраты на обучение, что сказалось на текущем бюджете школы на оставшуюся часть учебного года, — продолжал Адам.

Грейс глубоко вздохнула. Стоял январь, начало второго полугодия, а число поступивших уже снизилось вдвое. Родители не желали, чтобы имена их детей были связаны с каким бы то ни было скандалом.

— Я уже поработала с нашим бухгалтером, и мы составили план, который поможет нам уложиться в бюджет.

— Даже если школа не закроется до конца полугодия, мы снова соберемся здесь осенью, чтобы обсудить ту же ситуацию.

У Грейс упало сердце. Ей стало ясно, что администрация уже все решила, а она едва ли сможет найти нужные слова, чтобы повлиять на это решение. Однако сдаваться без боя было не в ее правилах.

— Позвольте не согласиться с вашим мнением, мистер Боуэн, — возразила она. — Весь оставшийся контингент учащихся планирует вернуться на следующий год, а мы совместно с ученическим советом уже начали широкую рекламную кампанию.

Всю свою жизнь Грейс стремилась к одному — жить полной жизнью и работать в этой школе. Она мечтала о безупречной репутации, какую приобрела сейчас. Ей хотелось стать кем-то большим, чем грешной дочерью преподобного проповедника Стивенса.

Грейс определенно не собиралась останавливаться на ужасной в своей правдивости мысли, что ее мать сбежала с бродячим торговцем. Дженни Стивенс исчезла, когда Грейс была еще слишком маленькой, чтобы попросить взять ее с собой, и его преподобие делал все возможное, чтобы Грейс впоследствии как можно меньше виделась с матерью. И все же он привез ее на похороны Дженни, когда та умерла от аневризмы.

Помассировав себе шею, Грейс попыталась сосредоточиться, но ей мешал запах одеколона Адама. Это был терпкий лесной аромат — аромат, который волновал ее чувственность.

— Хотелось бы продемонстрировать наш план перед тем, как проголосует администрация, — произнесла Грейс.

— Как раз для этого мы и собрались здесь, мисс Стивенс. — В этот момент завибрировал его мобильный телефон. Адам бросил пару фраз и обратился к присутствующим: — Прошу прощения, мне нужно на минуту вызвать мисс Стивенс из зала.

— Конечно, а мы с Брюсом пока организуем презентацию фискального плана восстановления бюджета. Пятнадцати минут хватит? — отозвался Хосе.

— Вполне.

Адам дал Грейс знак, чтобы она показала, куда идти, и они зашагали по школьному коридору, ведущему из конференц-зала к ее кабинету.

— Чем могу быть для вас полезной, мистер Боуэн?

— Я просил вас называть меня Адамом, когда мы разговариваем не в присутствии администрации, — напомнил он.

— Это было бы неправильно, — возразила Грейс, стараясь не замечать, что благодаря темно-синей рубашке его глаза кажутся еще более яркими и проницательными.

— А вы, Грейс, всегда такая правильная?

Да, она, к сожалению, такой и была. Очень жаль, что некоторые ее подчиненные не столь бдительны.

— Мне кажется, это не так уж плохо, если учесть проблемы, которые предстоит решать нашей школе.

Адам криво улыбнулся в ответ.

— Мне нужно воспользоваться вашим компьютером, чтобы распечатать электронное письмо, которое я только что получил, и отправить ответ по факсу.

Грейс открыла перед ним дверь своего кабинета. Затем вошла в систему при помощи своего пароля и оставила Адама наедине с его делами.




Адам прочел письмо от своей помощницы Ланы. В любом бизнесе своя головная боль, но управление студией «Аксиома» в последнее время меньше всего походило на увеселительное мероприятие, особенно когда речь шла о «Вайпер».

Группа «Вайпер» была одной из первых, заключивших контракт с его студией, и Адам испытывал к ним некоторую благодарность. Однако в последние полтора года появились трудности, как со студией, так и с группой. Мать солиста, Стиви Тейлора, умирала от рака. С горя Стиви стал чаще посещать вечеринки, а напившись, становился неуправляемым. Последний инцидент затронул трех служащих отеля в Париже и представителей власти. Теперь Адаму нужно было встретиться с адвокатом Стиви Митчем Холлараном и с Нико де Трио, представителем «Аксиомы».

Он взял телефонную трубку и позвонил Лане, чтобы подробно разъяснить ей, как общаться со Стиви, с которым хлопот было больше, чем он на самом деле того заслуживал. Но поскольку «Вайпер» принес Адаму его первый миллион (не считая наследства), то он охотно закроет глаза на все эти выкрутасы. Адам нажал иконку «Печать» и подождал, пока письмо будет распечатано.

Отодвинувшись от принтера, Адам задел письменный стол Грейс, уронив па пол две папки, из которых высыпались бумаги. Он опустился на колено, чтобы поднять их, и тут в глаза ему бросились слова «губы» и «грудь». Адам взял несколько листков в руки и был удивлен, обнаружив пикантную историю, начинавшуюся сценой, где начальник и секретарша предавались пылким объятиям на столе в офисе. Вверху стояло заглавие: «Владычица Адама», автор — Стефани Грейс. Нетрудно было догадаться, что это псевдоним Грейс. Гораздо больше его заинтриговало то, что герой по имени Адам обнаруживал поразительное сходство с ним самим, как внешнее, так и в финансовом отношении.

Закончив читать первую сцену, Адам почувствовал, что несколько возбудился сексуальными образами, созданными Грейс. Эта сцена представляла собой почти пять страниц фантазий, написанных от первого лица.

В дверь постучали. Адам запихнул листки в папку и прикрыл ее своими бумагами.

— Войдите.

Грейс выглядела так же, как всегда, но Адам впервые по-настоящему увидел ее. Не как директора школы, а как женщину. Он не мог не заметить, что на ней была шелковая юбка, как у ее героини. Блузка у реальной Грейс скрывалась под пиджаком свободного покроя.

— Простите, если я помешала вам, но мистер О'Ши с нетерпением ждет, чтобы продолжить собрание. Вам понадобится еще несколько минут или объявить перерыв на обед?

Адам пошел в зал следом за Грейс, стараясь не думать о том, что прочел. И все-таки он понял, что начинает воспринимать ее несколько по-другому. В этой женщине было нечто такое, чего Адам раньше никогда не замечал.

Она взглянула на председателя ученического совета и изменилась в лице. В глазах появился огонек.

— Мы не можем допустить, чтобы школа была закрыта из-за одного происшествия! Все выходные я вела переговоры с учителями и техническим персоналом, затем — с ученическим советом, и мы намерены сделать все, чтобы школа «Треммел-Боуэн» продолжала работать. Для этого мы разработали многоступенчатый план.

— Мисс Стивенс, это замечательно, но…

— Малкольм, позволь ей закончить, — прервал его Адам. — Тогда мы сможем обсудить ее план.

— На самом деле это не мой план, мы все принимали участие в его разработке.

— Даже родительский комитет? — спросил Малкольм.

— Мы договорились с родительским комитетом о некоторых деталях, чтобы его члены согласились с нашим планом.

Откинувшись на спинку стула, Адам слушал, как Грейс говорила о материальной ответственности, общественной работе и о новых стандартах для учителей. Грейс вся сияла, энтузиазм волнами исходил от нее.

— Спасибо, Грейс, — поблагодарил Адам, когда она закончила презентацию.

— И все-таки мне кажется, что уже как бы поздновато, — отозвался Малкольм.

— Малкольм, почему бы нам не перенести это обсуждение до следующего собрания? — предложил Адам.

— Это замечательная идея, — поддержала его Грейс.

Адам объявил голосование, устроить ли перерыв, и Малкольм оказался единственным, кто был против. Конференц-зал потихоньку опустел. Адам задержался, ожидая момента, когда они с Грейс останутся наедине.

— Увидимся позже, — сказала она и быстро прошла мимо в сторону своего кабинета.

Адам понял, что Грейс задела его за живое. И не только своим пылким желанием вернуть школу на прежний путь. Под унылой одеждой, которая явно была ей слишком велика, он увидел ее женственную фигуру. Разглядел округлые икры и покачивающиеся при ходьбе бедра — чистое искушение. У нее была неторопливая, размеренная походка; каждый шаг манил и поддразнивал. Грейс предпочитала юбки по колено и пятисантиметровые каблуки.

Когда некоторое время спустя Адам зашел в ее кабинет, она разговаривала со своим ассистентом Брюсом.

— Грейс, можно вас на минутку?

Она закусила губу и кивнула, закрыв дверь за Брюсом. Затем уселась на один из стульев, предназначенных для гостей.

Адам не знал, как завести разговор о прочитанной им эротической истории. Воображение приписывало женщине, сидящей напротив него, ранимость. Ее повествование было страстным, но очень трогательным.

Адам сознавал: он не может поставить Грейс перед фактом, что сунул ее рассказ себе в портфель. Он просто глядел на нее, откинувшись на спинку стула.

Еще совсем недавно ему не терпелось завершить собрание и официально закрыть школу. Однако сейчас… сейчас Адам почувствовал желание задержаться в городе и в этом кабинете. Выяснить, что скрывается в тихом омуте по имени мисс Грейс Стивенс.

— Полагаю, если мы будем сотрудничать, то сможем уговорить Малкольма и остальных членов администрации дать вам и школе второй шанс.

Грейс удивленно распахнула глаза.

— Я думала, вы…

— Мне стало известно кое-что новое.

— Такая таинственность — это совсем не похоже на вас, мистер Боуэн.

— Вовсе не так. Можем обсудить это за ланчем, Грейс.

Закусив губу, она внимательно поглядела на него.

— Давайте разберемся здесь. Почему же вы заинтересованы в том, чтобы выручить меня?

Щеки Грейс зарделись, а из прически выбилась прядка и кокетливо заструилась по щеке. Черт возьми, ему так захотелось лучше узнать эту женщину, особенно теперь, когда он увидел эти манящие флюиды женственности, исходящие от чопорной директрисы.

— Адам! Вы меня слушаете?

— Разумеется. Давайте поговорим за ланчем. — Адам повторил свое приглашение, понимая, что по тону оно больше похоже на приказ. Он привык всегда получать желаемое.

— Почему вы так на меня смотрите? — спросила Грейс, скрестив на груди руки.

Ее жест на мгновение сбил его с толку.

— Я только что понял, какая вы хорошенькая! Грейс заправила за ухо выбившийся локон.

— Мистер Боуэн, с вами все в порядке?

— Более чем в порядке. Я скажу своему шоферу, чтобы ждал вас у ворот школы. Мы сможем обсудить ваши планы относительно «Треммел-Боуэн» и многие другие вопросы.

— Какие это другие вопросы? — спросила она дрогнувшим от волнения голосом. — Вы хотите, чтобы я ушла по собственному желанию? Не думаю, что это будет в интересах школы. Адам, я хороший руководитель.

— Нет, Грейс, я не хочу, чтобы вы уволились по собственному желанию. — Ему нравилось, как она произносила его имя.

— Что же вам нужно? — спросила Грейс.

— Вы!




ГЛАВА ВТОРАЯ


Он смел со стола все бумаги и, приподняв Грейс, уложил ее на полированную ореховую поверхность. Нежно и осторожно расстегнув блузку, провел пальцем по груди и между ребрами, и в какой-то момент его пальцы проникли под чашечки ее бледно-голубого бюстгальтера. Все тело Грейс пронзило острое желание.

    

Из книги Стефани Грейс «Владычица Адама»






Грейс с трудом сглотнула и напомнила себе, что в его планы входит ее увольнение, поэтому слова о том, что она ему нужна, конечно же, ничего не значат. Возможно, он просто пошел на хитрость.

— Грейс? Я напугал вас? Поверьте, я не хочу, чтобы вы меня боялись.

— Я не боюсь вас, Адам.

И это была правда. Она боялась вовсе не Адама, а живущей в своей собственной душе искусительницы, которой пугал ее отец-проповедник. Женщина, одетая в мешковатую одежду, но обладающая фигурой, напоминающей песочные часы, и тонкими чертами лица, просто не может не привлекать мужского внимания. С тринадцати лет она вынуждена была стыдиться своего тела, а теперь, когда Адам стал проявлять к ней интерес, Грейс почувствовала неуверенность и не знала, что ей делать.

Лучше бы он оставался ее тайной страстью…

— Грейс, вы слишком серьезно к этому относитесь. Это всего лишь ланч.

— Так что же вы смотрите на меня так, будто я числюсь в меню?

— Неужели? — спросил он, обаятельно улыбнувшись — так, как порой улыбался другим женщинам, а ей — никогда.

— Малкольм ведь хочет навсегда закрыть школу, так? — Грейс отчаянно пыталась сосредоточиться на школе, а не на Адаме.

Адам поднялся со стула, подошел ближе и прислонился бедром к ее столу, скрестив ноги в лодыжках. Чисто мужская поза, которая должна была усыпить бдительность Грейс, тем не менее в этой позе было что-то выверенное и просчитанное.

— Вы обвиняете его?

Грейс вздохнула. Никто не знает, как она винит себя в том, что недоглядела за Доун и Верноном, а ведь они были ее двумя лучшими учителями.

— Как я могу обвинять его! Такое предательство было со стороны Доун слишком сильным ударом. Да и я хороша — не сразу поняла, что происходит.

— А что бы вы тогда сделали?

— Не знаю. Что-нибудь. Все, чтобы предотвратить выход ситуации из-под контроля.

— Невозможно контролировать действия других людей, — заявил Адам. — Пойдемте.

Когда они вышли из кабинета, Адам приобнял Грейс за талию. Ей нравилось ощущать у себя на пояснице его большую ладонь. Грейс слегка споткнулась, и он поддержал ее другой рукой.

— Все в порядке?

— Да, — храбро солгала девушка.

Она всегда была осторожна и, строя свою жизнь, тщательно следила, чтобы ее фантазии были тщательно укрыты от окружающей реальности. А сейчас впервые в жизни поняла, что грань между вымыслом и реальностью очень тонка, они могут пересечься, а сама она к этому не готова.

В течение двадцати лет, с тех пор как ей исполнилось тринадцать, Грейс стыдилась своего тела и того, как мужчины на него реагировали. И когда же она перестанет стыдиться?

Адам посмотрел на нее сверху вниз, как будто не зная, что с ней делать, и Грейс смутилась. Нет, жить так, как она жила раньше, больше нельзя. Все должно измениться благодаря ситуации в школе и этому мужчине. И если он ею заинтересуется, что, судя по всему, уже произошло, она не собирается отступать и не допустит, чтобы он прошел мимо.




Вскоре Адам и Грейс расположились в кабинке друг напротив друга. Что-то в ее поведении изменилось — Адаму показалось, что она перестала смущаться в его присутствии. Хотя Грейс все еще выстраивала вокруг себя невидимую стену, но все же пыталась вести себя дружелюбнее.

— Что мне нужно сделать иначе, чтобы убедить попечителей? — спросила она, сделав небольшой глоток воды.

— Ничего. Большинство из них устали от проблем в школе, — резковато ответил Адам. — Но я могу аннулировать решение администрации или, возможно, перенести официальное голосование до конца учебного года. Ваш план сам по себе имеет много достоинств, — продолжал он. — Администрацию волнуют только действия и результаты. И я буду рад способствовать осуществлению вашего плана вами лично.

Грейс зарделась, и Адаму стало интересно, что же могло вогнать ее в краску.

— Вы это сделаете? — спросила она.

Эта женщина исподволь внушала ему чувство, будто он лучше, чем есть на самом деле. А ведь он, вероятно, сейчас сидит напротив нее только потому, что заинтересован выдуманной ею историей, в которой Грейс — его Владычица.

— Никогда не говорю то, чего не подразумеваю.

— Я слышала это о вас, — с улыбкой сказала Грейс. — И еще, что вы не переносите лжи.

У него захватило дух от того, как она переменилась в лице. Улыбающаяся Грейс Стивенс была сногсшибательно красива! Ее улыбка так и светилась добротой.

— А обо мне вы что-нибудь слышали? — внезапно смутившись, спросила Грейс.

На самом деле немного. До случившегося инцидента — положительные отзывы родителей и учеников, но ничего личного.

— Я очень мало знаю Грейс Стивенс вне роли директора школы, но назвал бы вас женщиной, в которой сокрыты великие тайны и страсти, и придет день, когда какому-то счастливцу станут доступны эти потаенные глубины.

Она склонила голову набок.

— Вот и на меня попал отблеск вашего обаяния.

— Я не пытаюсь флиртовать с вами, Грейс. Не будем унижать друг друга тем, что, требуя честного ответа, станем вести себя так, словно это ложь.

Грейс вспыхнула.

— Простите. Меня пугает все, что слишком похоже на правду.

— Почему?

Она пожала плечами.

— Я не знаю, как вести себя с вами. Раньше вы никогда не замечали меня.

— Но сейчас заметил, — усмехнулся он.

— Да, заметили, но я не знаю, почему.

Если сознаться, что прочитал ее эротическую историю, то Грей Стивенс прогонит его. Вместо этого Адам поймал ее за руку и стал легонько обводить пальцем хрупкое запястье, там, где под бледной кожей пролегали вены.

— А для этого нужна причина? — спросил он. — Грейс, вы трепетно относитесь к вашим ученикам. И когда вы их защищаете, боретесь за них, то становитесь какой-то другой.

Грейс облизнула губы, и Адам понял, что она их не накрасила. Губы у нее были сочными, аппетитными: верхняя изогнута в виде лука, нижняя — более полная. Ему захотелось попробовать их на вкус. Посмотреть, как она отреагирует на поцелуй. Сколько времени понадобится, чтобы пошатнуть ее невозмутимость?

— Я просто знаю, каково потерять свою школу в таком возрасте и перебираться в другое место.

— Личный опыт?

— Да.

— Мне казалось, что вы практически уроженка Техаса.

— Так и есть. Я всегда хотела найти место, которое мне подойдет, и пустить там корни. И я нашла это в «Треммел-Боуэн».

— А разве вы выросли не в Плано? — спросил Адам, понимая, как мало знает о ней.

— Нет, в Западном Техасе.

— В каком городе?

— Давайте лучше побеседуем о школе…

— Даю вам слово, что вмешаюсь и отложу голосование. Так что о школе больше нечего говорить. Поговорим лучше о вас, — предложил Адам.

— И вы только поэтому хотите помочь уговорить администрацию не закрывать школу? Из-за вашего личного интереса ко мне?

Он осознал, что пытается вторгнуться в ее личную жизнь.

— Нет, разумеется, нет.




Грейс не хотелось говорить о себе. Вести светскую беседу она умела из рук вон плохо и никогда не считала себя яркой и интересной.

К счастью, в этот момент принесли заказ. Грейс прикрыла глаза и прочла короткую благодарственную молитву: ей так и не удалось избавиться от некоторых выработанных отцом-проповедником привычек, хотя вот уже несколько лет как она уехала от него.

За ланчем Адам осторожно переводил разговор с одной темы на другую. Грейс удивило, как много он рассказывал о себе: казалось, для него не существует барьеров, которые она всегда воздвигала между собой и всеми остальными людьми.

Когда Грейс поправила выбившуюся из прически прядь, Адам потянулся и поймал ее руку, крепко сжав своей.

— Ну, разве здесь не уютно? — подойдя к их столику, спросила Сью-Эллен Хэншоу.

Грейс вырвала у Адама руку и попыталась напомнить себе, что они не делают ничего предосудительного.

— Адам подсказал мне, чем нужно дополнить мой план, который я сегодня представила.

— Не сомневаюсь. Я надеюсь, что вы сумеете вернуть школу на прежний путь, — произнесла Сью-Эллен. — Моему сыну осталось учиться в «Треммел-Боуэн» полтора года, и мне очень бы не хотелось забирать его оттуда, не дав окончить школу.

— Все мы хотим избежать такой ситуации, — сказала Грейс.

— Адам, вы будете помогать Грейс?

— Не думаю, что Грейс нуждается в моей помощи, но вы правы, я намерен принимать активное участие в жизни школы до конца учебного года.

— Я была бы рада войти в состав комитета вместе с вами обоими, — предложила Сью-Эллен.

— Мы договоримся насчет нашего комитета сегодня, после собрания администрации, — ответил Адам.

Грейс, не мигая, смотрела вслед удаляющейся Сью-Эллен, возмущенная тем, что та напором создала комитет, в который она сама вступать не собиралась. Из всех родителей, с кем Грейс приходилось иметь дело, только Сью-Эллен заставляла всех плясать под свою дудку.

— Вы не сделаете кое-что для меня? — поинтересовался Адам.

— В ответ на вашу помощь школе? — Грейс не хотела отказываться, поскольку он сделал ей огромное одолжение, но она уже давно научилась ни на что не соглашаться, не выяснив сначала детали.

— Нет. Я собираюсь вам помочь, ни к чему вас не обязывая.

Адам был удачливым бизнесменом, и Грейс знала, что он не станет тратить свое драгоценное время на бескорыстную помощь. Даже школе, которую получил в наследство.

— Что я должна для вас сделать? — спросила она, немного помолчав.

— Поужинайте со мной!

О боже! Ей очень хотелось принять его предложение, но что-то ее пугало. Твердое решение измениться самой, не ожидая, пока изменится ее жизнь, все еще было для нее настолько ново, что в какой-то момент она задумалась, а не бросить ли все это. К тому же сегодня понедельник, и вечером она останется без своего любимого телешоу.

— Что вы уставились на меня? — поинтересовался он.

Поморгав, Грейс поняла, что все это время смотрела на его губы и в миллионный раз задавала вопрос: каково это, когда они соприкоснутся с ее губами?

Он удивленно поднял бровь. Грейс изо всех сил старалась сохранить на лице спокойствие, чтобы он ненароком не догадался, какое впечатление производит на нее. Она знала, что Адам привык вращаться в кругу гораздо более умных женщин, а девушка-провинциалка из западного Техаса не станет для него достойной парой.

— Вы очень привлекательный мужчина.

— Не стану отрицать. Женщины, судя по всему, находят мои черты лица приятными.

Грейс рассмеялась. Все, что он говорил и делал, было проникнуто природным обаянием. Наверное, это у него с детства. Ей было известно, что Адам был обожаемым ребенком немолодых родителей. У нее самой было совсем другое детство.

— Вот бы мне вашу уверенность, — сказала Грейс прежде, чем успела прикусить язык. Утром она шла в школу с мыслью о том, что ей предстоит побороться за свою карьеру, но она и подумать не могла, что у нее начнутся совершенно иные отношения с тем, о ком она уже так долго мечтала.

— Поужинайте со мной, и я научу вас, как ее приобрести.

Грейс кивнула. Ее мечта стала реальностью. Так почему же она чувствует себя так, как будто собирается ввязаться в нечто, возможно, еще более скандальное, чем та история, которая произошла в ее школе?




ГЛАВА ТРЕТЬЯ


Грейс не могла насытиться Адамом. Ей хотелось большего. Она слегка провела ногтями по его груди. Он издал низкий грудной стон, откинулся назад, опираясь на локти, и предоставил ей свободу действий.

Это было совершенно по-другому, чем поспешное совокупление, как это бывало с ее предыдущими парнями. Столкновения, которые заканчивались почти сразу же после того, как начинались.

— Грейс, это наш последний шанс остановиться, пока еще не слишком поздно.

    

Из книги Стефани Грейс «Владычица Адама»






Адам оплатил чек и проводил Грейс к выходу из ресторана, слегка обнял ее за талию, и хотя со стороны это не выходило за рамки приличия, он вынужден был признаться себе, что ему хотелось дотрагиваться до этой женщины. Хотелось крепко обнять ее, а потом целовать, не торопясь, наслаждаться ею, открывая для себя таинственные глубины, сокрытые, как ему казалось, у нее в душе.

Ему нравилось, как внимательно она слушала все, что он говорил. И ее смущение оттого, что, когда они сидели за столиком, он заставил ее забыть обо всем на свете. А еще ему нравилась ее честность — Грейс не пыталась притворяться другим человеком.

Чего он просто не выносил — так это лжи, даже из лучших побуждений.

Усадив Грейс в свою машину, черный «феррари-фиорано», Адам обошел вокруг, направляясь к водительской дверце.

Пока он заводил машину, Грейс принялась поправлять пучок на затылке.

— У меня не очень покорные и дисциплинированные волосы, — объяснила она.

Адам ухватил ее запястье, и она выпустила волосы из рук. Они длинными сверкающими локонами обильно заструились по ее плечам.

— Вас делают профессиональной вовсе не волосы.

Пока он не прочитал тайные желания Грейс, излитые на бумаге, Адам никогда не пытался узнать, что скрывается за ее внешним обликом. Честно говоря, этому в большой степени способствовало то, что Грейс производила впечатление погруженной в дела руководительницы, для которой все остальное — вздор.

— Мужчинам легко говорить. Вы и представить не можете, что значит находиться в кабинете среди идеально причесанных женщин, когда ты одна такая лохматая! — засмеялась Грейс, указывая на голову.

— И убирая их наверх, вы чувствуете себя увереннее? — спросил Адам.

Она пожала плечами, и он понял, что она задумалась о чем-то более серьезном, нежели выбор прически.

Адам включил кондиционер, чтобы не изжариться заживо во время беседы.

А беседа, по-видимому, зашла в тупик. Грейс, скорее всего, ожидала, что Адам сменит тему. А он думал о том, что эта женщина описала его так, как не описал бы никто другой. На страницах ее повествования он был настоящим героем. А ведь Адам Боуэн никогда не был ничьим героем.

— Грейс… — прошептал он и, протянув руку, погладил ее лицо.

Она отшатнулась назад.

— Не надо, Адам! Мы не должны.

Она была права — учитывая пристальное внимание городка к сотрудникам школы. Но его мысли были наполнены образами, где они были вдвоем.

Адам всегда тщательно выдерживал дистанцию между собой и другими людьми, потому что знал: он всегда будет идти своей дорогой. Именно благодаря этому он выстоял, хотя и хлебнул горя после смерти родителей. Их гибель при аварии самолета «Сессна», принадлежавшего отцу, перевернула всю жизнь Адама.

Но даже тогда он не понимал, насколько он одинок.

Грейс дотронулась до его руки.

— Мы ведь даже не знаем друг друга как следует, — сказала она.

— Я хочу это изменить. Более того, вы уже невольно видели один из моих источников дохода.

— Источник дохода? Я думала, школа — наследство, доставшееся вам от родных.

— Это собственность Боуэнов, но я чаще смотрю на нее с точки зрения финансов.

— И если я не смогу вытащить школу из неприятностей, вы потеряете деньги? Вас это беспокоит?

— Нет, Грейс. Потому что вы из тех женщин, которые дают мужчине понять, что жизнь — это не только капиталовложения.

— Почему вы так решили?

Адам не собирался упоминать, что читал ее «Владычицу Адама». Он хотел, чтобы она сама рассказала ему об этом.

— Вы очень горячо защищали школу и учеников.

Когда он снова потянулся к ней, Грейс резко отшатнулась и с негодованием посмотрела на него.

— Я вас предупреждаю, — процедила она.

— Предупреждаете меня? О чем?

— Ваше поведение и только что высказанные комментарии — вот о чем. Неужели вы думаете, что я ни разу в жизни не смотрелась в зеркало? Я точно знаю тип женщин, с которыми вы обычно встречаетесь.

— Нет такого типа, — возразил он. И это было правдой. Но, черт возьми, ему очень нравилась Грейс. Особенно то, что она не притворяется, будто все, что происходит, — обычное дело.

— Кажется, нам пора возвращаться в школу, — отозвалась она.

Адам задумался, стала бы она говорить так уверенно, если бы знала, какие мысли вызвал у него этот чопорный тон директора школы. Ему хотелось поспорить с ней, доказать, что у него нет излюбленного типа женщин. Но ничего, еще будет время. Сегодня ночью!




Когда Грейс вернулась в свой кабинет, ее ждали заботы, отложенные перед тем, как отправиться на ланч. Сью-Эллен назначила ей встречу на следующее утро. Она собирала бригады родительского комитета и призывала к содействию других родителей, желающих активно участвовать в восстановлении репутации школы.

У Грейс начала побаливать голова — отчасти причиной тому была настойчивость Адама. Она так давно желала его, и вот он, кажется, наконец разглядел в ней женщину.

Вздохнув, она принялась искать папку, в которой Хосе делал заметки.

— Брюс, ты не видел мою папку с бюджетом школы? — крикнула Грейс, приоткрыв дверь.

— Она лежала на краю вашего стола, — ответил ассистент.

Грейс вернулась за стол и вдруг вспомнила, что положила в похожую папку рассказ, с которым хотела участвовать в конкурсе на лучшую романтическую историю.

О боже!

Вне себя от паники, она принялась просматривать все папки, не находя ни финансового отчета, ни своего рассказа «Владычица Адама».

Раздался стук в дверь, и Грейс подняла голову. Вошел Хосе с папкой в руках — такой же, как и все другие папки у нее в кабинете, ведь они в свое время приобрели большую упаковку.

— Можно вас на минутку?

— Конечно, — ответила она, удивившись тому, как спокойно и ровно звучал ее голос, в то время как в душе ей хотелось истошно кричать.

— Я забрал финансовый отчет, чтобы просмотреть его за ланчем. Думаю, нам надо еще раз проверить имеющиеся в наличии средства.

Грейс слегка успокоилась: у Хосе был финансовый план, а не ее рассказ.

— Нам, скорее всего, понадобится пятьдесят тысяч до конца учебного года, — сказал Хосе.

— Завтра утром у меня встреча с Сью-Эллен. Мне кажется, родители могут быть нам очень полезны. Хосе, пожалуйста, позвони председателю совета выпускников и спроси, сможет ли он завтра подъехать к десяти.

Когда Хосе вышел из кабинета, Грейс снова опустилась в свое кресло. Впереди несколько трудных месяцев. И она должна найти свой распечатанный рассказ. Ей не нужна лишняя головная боль по поводу того, что его может обнаружить кто-нибудь из учеников. Или, что еще хуже, Сью-Эллен или Малкольм.

А что, если его уже нашел Адам?

Не потому ли он пригласил ее на ланч и обещал помочь со школой? Неужели он назначит закрытое заседание администрации, где сообщит Малкольму про рассказ, а затем уволит ее?

День прошел очень быстро. Когда у Грейс выдался небольшой перерыв, она дюйм за дюймом обследовала свой кабинет, но так и не нашла распечатки рассказа.

— Грейс, пока вы были на собрании, вам звонила Доун О'Ши, — сообщил Брюс, неуверенно топтавшийся на пороге ее кабинета. — Она хочет поговорить с вами о том, возможно ли ей вернуться в школу. Я сказал, что вы позвоните ей на следующей неделе.

— Спасибо.

Брюс ушел в шесть часов. Грейс изучила предложения по сбору средств для школы и отправила по электронной почте несколько писем Хосе и Сью-Эллен. Она оторвала взгляд от монитора компьютера в половине восьмого, услышав голоса в приемной. При мысли о том, сколько всего еще надо сделать, у Грейс уже всерьез разболелась голова.

Ее очень пугала пропажа рукописи. Может получиться, что вся ее работа по спасению школы окажется напрасной. Она не подписалась своим настоящим именем, но имена героев — Адам и Грейс — ясно говорили сами за себя.

В дверь кабинета постучали, и в кабинет вошли Малкольм и Адам. Грейс заметила, что Малкольм небрежно сжимает в руке какую-то папку-файл, и улыбка приветствия застыла у нее на лице.

— Добрый вечер, джентльмены.

— Мисс Стивенс, у вас есть время, чтобы обсудить сейчас со мной ваш финансовый план? — спросил Малкольм.

— Конечно. Я только что собиралась заказать себе что-нибудь на ужин.

— Это не займет у вас много времени. Мы можем спуститься в конференц-зал, там больше места.

Они отправились в зал. Адам отстал от них, чтобы переговорить с ночным сторожем, и Грейс осталась вдвоем с Малкольмом. Она объясняла ему суть только что обнаруженной ошибки относительно дефицита и целых сорок пять минут обговаривала мельчайшие детали бюджета. Ей уже начало казаться, что уговорить Малкольма отсрочить закрытие школы — дело безнадежное.

А уж если где-нибудь обнаружится ее рукопись… Грейс вспомнила всех, кто был у нее в кабинете за день. Она принимала представителей студенческого совета, и, честно говоря, если бы папку нашел кто-нибудь из них, это было бы катастрофой.

— По-моему, мы просто зря теряем время. Мне очень жаль, Грейс. Лично к вам я отношусь с большим уважением, но я не могу пройти мимо того обстоятельства, что эту школу надо закрыть.

— Но я прошу вас не торопиться, Малкольм. Мы здесь очень внимательно относимся к детям. Многим из них нелегко завести друзей, у многих жизнь уже продумана так, что им надо получить образование именно в этой школе. И неважно, что мы приближаемся к банкротству или у нас случилось это скандальное происшествие, — мы все еще остаемся первыми по уровню образования.

— И что вы хотите этим сказать?

— То, что закрытием школы можно подорвать доверие учеников, предать их. И я знаю, что человек, переживший предательство, никому этого не пожелает, тем более подросткам, которым уже очень трудно только потому, что они еще растут.

Малкольм откинулся на спинку стула, изучая Грейс своим непроницаемым взглядом. Наконец он собрал документы и сложил их в портфель.

— Хорошее наблюдение, Грейс. Я подумаю о том, что вы сказали, до конца полугодия, когда будет очередное заседание администрации.

Старик вышел, оставив Грейс одну в зале заседания администрации. Но теперь она знала: у нее на счету победа. Временная победа в небольшом сражении, но ей все-таки удалось уговорить Малкольма.

Но если она не найдет свою папку, все может оказаться напрасным.

Кто-то дотронулся до ее плеча. Грейс оглянулась и увидела, что сзади стоит Адам. Он принялся массировать ей плечи, и накопившееся за день напряжение стало уходить.

— Малкольм даст вам время до конца полугодия, чтобы доказать, что школу закрывать не надо?

— Да, он согласился. Спасибо, Адам. Спасибо за то, что вступились за меня. Думаю, если бы не вы, администрация вряд ли согласилась бы дать мне шанс.

Грейс пыталась сосредоточить свои мысли на школе, однако в голове у нее все время вертелась мысль: не играет ли он с ней, потому что… почему? Судя по всему, Адам не был жестоким человеком.

— Не стоит благодарности. Все говорят, что если кто-то и сможет реформировать школу, так это вы.

— Почему они так думают? — спросила Грейс, ощущая некоторое смущение. Может, ей следовало принять поражение, не пытаясь спорить с администрацией? Тогда бы она ушла из школы с хорошей рекомендацией и нашла другую работу.

— Потому что вы обладаете той внутренней силой, которая заставляет окружающих поверить, что вы не примете ничего, кроме самого лучшего.

— Но я вовсе не чувствую себя такой, — возразила Грейс.

— А завтра почувствуете. — Продолжая держать девушку за плечи, Адам развернул ее к себе лицом и, приподняв, поставил на ноги.

— А что изменится завтра?

— Я собираюсь поужинать с вами и помочь вам поверить в себя так, как верю в вас я.

Грейс покачала головой.

— Мы не можем. Слишком рискованно вместе показываться на людях.

— Ужин — ни к чему не обязывающее мероприятие. Как насчет того, чтобы я сам приготовил его для вас?

— Вы умеете готовить?

Он приподнял бровь и улыбнулся обворожительной улыбкой.

— Да, мэм!

Она молчаливо согласилась. Адам был поистине необычным человеком. Такому нужна женщина, не пытающаяся изображать из себя ту, которой на самом деле не является.

Тайны Грейс лежали у нее на душе тяжким грузом. А ведь Адам, возможно, уже знает то, во что она решила никого не посвящать. Придя на ужин к нему домой, она сможет внимательно осмотреться вокруг и узнать, не он ли нашел «Владелицу Адама» у нее на столе.




ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ


Она знала, что рискует своей работой, но не могла отказаться от возможности быть с ним. Лаская его грудь, поглаживая отлично развитые мускулы, подрагивавшие от ее прикосновений, она тихо взмолилась:

— Не уходи.

    

Из книги Стефани Грейс «Владычица Адама»






Последние пятнадцать лет Адам жил один, и надо было хотя бы попытаться научиться готовить, чтобы не умереть с голоду.

Первые пять лет после гибели родителей с ним оставалась их прислуга, но затем Адам узнал, что скрывали семейные тайны… Уволить прислугу было одним из наиболее трудных для него решений, но, если бы Молли и Хьюберт Джонсон продолжали работать на него, он не научился бы жить самостоятельно. Молли всегда мечтала о магазинчике рыболовных принадлежностей в своем родном городе, и Адам помог ей это осуществить. Хьюберт был рад уехать вместе с женой и приступить к работе в магазине.

Постепенно Адам начал строить свою жизнь так, чтобы можно было все контролировать.

Одного взгляда, которым Грейс окинула убранство кухни, хватило, чтобы понять: Адам умеет вести хозяйство и мастерски готовит еду.

— Вы меня не обманули, — сказала она. — Многие парни считают, что приготовить ужин — значит кинуть что-нибудь на гриль или разогреть рис в микроволновке.

Напряжение не исчезло с ее лица. Она все еще нервничала и чувствовала себя скованно. Адаму хотелось создать ситуацию, в которой бы Грейс расслабилась настолько, чтобы поведать ему о своих тайнах.

— Мой папа обычно готовил нам на ужин рис, когда не было ничего другого, — добавила девушка.

— А где же была ваша мама?

Грейс нервно сжала пальцами ножку своего бокала, и Адам понял, что вышел за рамки светской беседы и вторгся на запретную территорию.

— А дом у вас очень милый, — переменила она тему. — Я никак не могу привыкнуть к тому, какие большие дома здесь в округе.

На самом деле его дом был скромным по сравнению с остальными владениями, которые были у него по всему миру. Но ему нравились огромные окна и просторная терраса, на которой в хорошую погоду так замечательно работать с ноутбуком.

С тех пор как уехали Джонсоны, к нему из агентства периодически являлись приходящие домработницы делать уборку. Адам велел им подготовить кухню к своему приезду. Может, стоит делать это чаще, если он действительно решит остаться в Плано на ближайшие полгода.

— Где вы живете? — спросил Адам и подумал: все, что касается жизни Грейс, постепенно становится очень важным для него. Он был бы весьма не прочь добиться от нее признания, что он всегда ей нравился и что она написала о них двоих небольшую эротическую историю.

— Не очень далеко от школы. Квартал, где я живу, построен несколько лет назад.

Грейс отпила из своего бокала. Адам уже разложил помидоры и лук поверх лосося и завернул все в фольгу, прежде чем отправить в духовку. Убедившись, что вода на плите закипела, он закинул туда баранину и овощи, а затем снова повернулся к гостье. Та, не мигая, смотрела на него.

— Что такое?

— Хотела удостовериться, что вы не притворяетесь, говоря, будто умеете готовить. Думала, стоит мне отвлечься — вы вытащите из холодильника готовые блюда.

— Грейс, что бы вы ни думали обо мне, знайте: я никогда не лгу.

— Никогда? А если бы я спросила, хорошо ли сидит на мне этот костюм?

— Я ответил бы, что цвет гармонирует с цветом кожи, но фасон вас не красит.

Она удивленно приподняла бровь.

— А если вас остановят за превышение скорости?

— Я не стал бы врать. Не вижу смысла выдумывать истории.

— Даже когда вы хотите произвести на женщину хорошее впечатление?

Адам покачал головой:

— Это задало бы нашим отношениям такой тон, будто я обманываю человека, а мне это не по душе.

— А вам кто-нибудь лгал?

Вся жизнь Адама была построена на лжи, а он даже не осознавал этого до двадцати пяти лет. В этом возрасте, когда многие люди примиряются со своим прошлым, Адам понял, что он — притворщик.

— Это тот же самый шкаф, который вы закрыли на замок.

— Какой шкаф? Что я закрыла?

— Тот, на котором висит табличка с надписью «личное». Вы закрыли его, когда сменили тему, чтобы не говорить о своей матери. Я не пытаюсь заключить с вами сделку. Просто хочу сказать, что когда люди строят отношения, некоторые темы не принято обсуждать так рано.

— А мы собираемся строить отношения?

— Раньше я никого из администрации не приглашал на ужин к себе домой.

— Конечно, не приглашали. — Грейс поставила на стойку свой бокал с вином и подошла к Адаму. — Но почему? Почему вы вдруг посмотрели на меня как на женщину, а не просто как на сотрудницу?

Адам понял, что сам себя загнал в угол.

— Сегодня я увидел вас с другой стороны. Я был… заинтригован.

— Доведенная до отчаяния и готовая сделать все что угодно, чтобы спасти школу — немудрено, что вы мною заинтересовались!

Адам рассмеялся, хотя очень хорошо понимал, что не должен успокаиваться, пока Грейс не откроет ему правду. Пока она не признается, что он уже давно нравится ей.

— Я не заметил никакого отчаяния.

— И тем не менее оно было. А вы, оказывается, очень милый человек, с которым приятно иметь дело.

— Никто никогда не называл меня милым.

— Я знаю, что вы с этим не согласитесь, но заступиться за меня и школу… Вы были так добры и действительно заслуживаете благодарности.

Адам притянул Грейс к себе. Наклонив голову, он коснулся губами ее губ, понимая, что с ним что-то происходит. Ему впервые захотелось обнять женщину и никогда ее не отпускать.

Для человека, любившего уединенную жизнь, эта мысль прозвучала пугающе.




Грейс обвила руками его талию и крепко вцепилась в него, боясь пробудиться от чудесного сна. Мучившие ее последние десять лет тревоги поблекли и отошли на задний план. Она желала поцелуя Адама с первого мгновения их встречи.

Адам продолжал слегка обводить языком ее губы. Она бессильно прикрыла глаза, сознавая, что сделала свой выбор, который перевернет ее уютный и безопасный мир, созданный ею для себя.

Пискнул таймер духовки, и Адам нехотя отстранился. Он указал ей в сторону столовой, и Грейс направилась туда, понимая, что ей нужно собраться с мыслями и обрести равновесие.

Неужели он играет с ней? Она уже один раз доверилась мужчине, и тот жестоко разочаровал ее. Грейс очень не хотелось снова оказаться обманутой.

Столовая была подчеркнуто официальной, с антиквариатом и отделкой из темного дерева. Это был один из тех домов, выстроенных с особой пышностью, на которые ее отец взирал с фанатичным блеском в глазах, полагая, что у хозяина много свободных денег на пожертвования для прихода.

Адам расставил тарелки и предложил гостье сесть за стол. Грейс быстро прошептала короткую благодарственную молитву.

Все было очень вкусно, разговор тек непринужденно. И все же Грейс хотелось больше узнать о нем. Хотелось понять, почему у него такой «пунктик» насчет лжи.

Конечно, можно прямо спросить Адама, не видел ли он у нее в кабинете рукопись и не мог ли случайно забрать ее с собой. Но будет так стыдно объяснять все. А если это был не Адам? Хосе, Брюс и другие сотрудники тоже бывали у нее в кабинете в то же самое время. Туда могли войти даже ученики и другие учителя.

Сегодня ей не терпелось увидеть настоящего Адама, чтобы, вернувшись домой, она смогла описать свои впечатления о нем. Как она чувствовала прикосновение его руки к своей. Как его губы скользили по ее губам. Как он, наклонив голову, внимательно слушал ее.

— Какими были ваши родители? — поинтересовалась Грейс, когда они, покончив с ужином, пили кофе на террасе, выходившей на искусно оформленный задний двор. Посреди двора располагался пруд с водопадом в дальнем конце.

— Мои папа с мамой были прекрасными родителями, заботливыми, понимающими и строгими, когда надо.

— Так почему же вы еще не остепенились? — Этот вопрос давно занимал Грейс. Адам казался таким совершенным — что же мешало ему остановить свой выбор на одной из женщин, с которыми он встречался?

— А вы почему?

Грейс с трудом сглотнула. Именно поэтому у нее ни с кем и не складывались близкие отношения. Ведь рано или поздно придется рассказать о своем прошлом.

— У меня не было прекрасных родителей, — ответила она.

— Какое же у вас было детство?

— Не знаю. Как у многих детей. Я полагаю, вы исключение, Адам.

Как и везде, в ее городке были богатые дети, но никто из них не вырос так же, как Адам: каждый сезон — путешествие на модные лыжные курорты или каникулы на Карибах по системе «все включено» вместо поездки на заднем сиденье старенькой машины к какому-нибудь скучному родственнику, живущему в нескольких часах езды.

— Вы из маленького городка, верно? — с неподдельным интересом спросил Адам.

— Да. Маленького и бедного. Многим семьям приходилось из кожи вон лезть, чтобы прожить.

— И вашей тоже?

— Да.

— И чем занимались ваши домочадцы?

Как может она называть себя обделенной, когда ее отец был проповедником и подарил ей такой милый дом? Как, не хныча, объяснить то, чего она сама никак не могла понять?

— Мой папа — проповедник.

— Так вы — мятежная дочь проповедника?

— Нет, я не мятежница. Предпочитаю просто казаться незаметной.

— Вот я вас и не замечал. До сегодняшнего дня.

— Зато я заметила вас гораздо раньше, — улыбнулась Грейс.

— Неужели? Расскажите, что же вы во мне нашли?




Адам понимал: Грейс будет больно, если он признается, что знает о ее фантазиях. Только сегодня вечером он заметил тщательно скрываемую беззащитность этой девушки. Глядя на нее, Адам почувствовал угрызения совести. Черт побери, он знал, что недомолвки — одна из самых опасных разновидностей лжи.

По пять раз на дню Адам перечитывал ее рассказ и теперь знал, как она мечтает о мужчине, который будет сильным и страстным в постели, но тонким и понимающим во всех других обстоятельствах.

Честно говоря, его обычное поведение с женщинами было иным, но с Грейс все было по-другому. Благодаря ей у него появилось желание стать лучше. Сегодняшним прохладным вечером, напоенным ароматом цветущих растений, обрамлявших пруд, ему не хотелось думать ни о чем, кроме Грейс Стивенс — о том, как убедить ее, что она будет защищенной в его объятиях.

— Ну же, Грейс, что вы подумали, увидев меня впервые? — спросил Адам, смутно ощущая, что она промолчит и тем самым даст этому разговору так бестолково иссякнуть.

— Это сложно объяснить, — ответила Грейс и, покинув террасу, направилась к пруду. Остановившись у высаженного в горшок гибискуса, она нагнулась, чтобы вдохнуть аромат.

— Неужели впечатление было таким плохим, что вы боитесь задеть мои чувства? — настаивал Адам.

Грейс обернулась и прямо посмотрела ему в глаза.

— Я подумала, что передо мной человек, который точно знает, чего хочет в жизни, — сказала она.

Адам был поражен ее замечанием. Прочитав ее рукопись, он знал, что Грейс нравятся его широкие плечи, но было досадно сознавать, что ее впечатления о нем ограничатся внешностью.

— Это не то, что вы ожидали услышать? — спросила она.

— Нет, не то.

— Но это так. И еще у вас очень красивые глаза.

Ее комплимент слегка озадачил его. Красивые глаза?

— Раньше этого никто не замечал.

Подняв руки, Грейс распустила волосы, и длинные шелковистые пряди, слегка завиваясь, рассыпались по плечам. Адам схватил одну и намотал ее себе на запястье, притянув Грейс поближе. Затем наклонил голову, касаясь ее губ своими. Он чувствовал, как ее пальцы поглаживают его грудь.

Пальчики Грейс были маленькими, прикосновения — легкими. Такими легкими и осторожными, как будто она не знала, что делать дальше. Адам беззвучно застонал, спрашивая себя, имеет ли он право обнимать Грейс. Ведь он был бродягой, вечным странником, который понял, что жить не так больно, если все время быть в пути.

А если какая-нибудь женщина и привязана корнями к одному месту, так это Грейс.

Она приоткрыла рот — и Адам перестал думать. Просто отдался ощущениям. Грейс слегка дотрагивалась языком до кромки его губ, и эти прикосновения разгоняли кровь у него в жилах. Почувствовав, как возбуждение волной прокатилось у него по спине, он сильнее прижал к себе Грейс, одной рукой зарывшись в волосы у нее на затылке. Другая рука скользнула по изгибам ее тела и остановилась на бедре.

Слегка согнув ноги, Адам приподнял Грейс, чтобы целовать ее еще крепче. Чтобы снова и снова ласкать ее рот языком, стремясь утолить небывалый голод. Голод, который помог ему понять, какой пустой была прошлая жизнь. Голод, вызванный этой маленькой таинственной женщиной.




ГЛАВА ПЯТАЯ


Его живот был твердым, как скала, и мышцы на нем перекатывались при движениях. Он прижимал ее к себе все сильнее, пока ее соски не коснулись его груди.

— Грейс… — Ее имя прозвучало как надежда.

    

Из книги Стефани Грейс «Владычица Адама»






Грейс была ошеломлена. Адам буквально выбил у нее почву из-под ног, но это было так прекрасно — раз в жизни просто забыть обо всем и наслаждаться. Обхватив плечи Адама, она окунулась в его объятия.

Ей вдруг показалось, что весь мир закружился, и в следующее мгновение она почувствовала спиной мягкую подушку шезлонга. Через секунду Адам уже лежал рядом с ней. В объятиях Адама Грейс ощущала его напрягшуюся плоть, и это оказалось гораздо приятнее, чем она себе представляла. Грейс знала: он никогда не причинит ей боли. Эта мысль поразила ее: уже много лет она полагала, что мужчины используют свою силу против нее.

В глазах Адама было столько огня, что Грейс удивилась, как она еще может дышать. Ей хотелось запомнить каждый миг, пока длился их поцелуй, его ощущение и вкус.

Застонав, Адам перекатил ее на другой бок так, что теперь она уютно устроилась на изгибе его руки. Когда он положил другую руку ей на живот, она напряглась, понимая, что у нее отнюдь не безупречная фигура модели, но Адам успокаивал ее пьянящими долгими поцелуями.

Оторвавшись от ее губ, он расстегнул ее блузку и множеством поцелуев прошелся от подбородка к шее, глубоко вдыхая аромат Грейс. Покусывая кожу у нее на шее, Адам нашел языком бьющуюся жилку и принялся посасывать ее.

Грейс извивалась в руках Адама; от его прикосновения ее соски отвердели, и, чтобы он коснулся их, Грейс попыталась вращать плечами. Но он крепко держал ее под собой.

Он начал вынимать ей руки из рукавов блузки. Грейс села, дав ему снять ее с себя. Затем потянулась к пуговицам его рубашки.

Снова уложив Грейс, Адам провел пальцем по ее лицу, обвел контур губ и стал перемещаться ниже. Погладил бьющуюся жилку у нее на шее, которую до этого нежно целовал, а затем скользнул пальцем под ткань бюстгальтера и слегка сжал холм округлой груди, прежде чем отправиться вниз, к поясу юбки.

Грейс застонала от нестерпимого желания. Адам продолжал ласкать ее языком; его пальцы оставляли дразнящие прикосновения на внутренней стороне ее бедер, все ближе и ближе приближаясь к теплому центру ее тела. Туда, где она так мучительно желала ощутить его прикосновение. Адам разжигал в ней страсть, доводя до кипения, но не давая этой страсти прорваться через край.

Положив ей руку на низ живота, Адам поднял голову и взглянул на Грейс, ожидая, позволит ли она ему большую интимную близость. Грейс знала: она умрет, если он не сделает этого.

— Адам, прошу тебя! — взмолилась она.




Адам не предполагал, что дело зайдет так далеко, но в Грейс, в ее прикосновениях и аромате, было что-то настолько пьянящее, что остановиться было невозможно. И он не хотел останавливаться раньше, чем войдет в глубину ее шелковистого тела.

Она так красиво отвечала на его ласки; ему хотелось полностью в ней раствориться.

Оторвавшись от ее груди, Адам поднял ей юбку на талию, стянул с нее трусики, отбросив их в сторону. Тело Грейс было намного стройнее, чем можно было бы подумать, судя по ее мешковатой одежде. Девушка непрестанно двигалась в шезлонге под его прикосновениями. Адам приподнял ее бедра, утопив пальцы в мякоти ягодиц, слегка покачивая ее так, что Грейс оставалась полностью открытой для него.

— Адам…

— Ммм…

— Я больше этого не выдержу!

— Хорошо. — Он закинул ноги Грейс себе на плечи так, чтобы видеть ее раскрасневшееся лицо и слышать ее стоны с придыханием, которые казались ему сладчайшей музыкой, которой он уже давно не слышал.

Тело Грейс сжималось от прикосновения его пальцев, и, упираясь пятками ему в спину, она извивалась под ним. Когда по ее телу прокатилась волна блаженства, имя Адама прозвучало тихим вздохом на ее устах.

Грейс придвинулась ближе, ощутив, каким болезненным было его желание. Когда она провела ногтем по «молнии» его брюк, он напрягся еще сильнее.

— Грейс, тебе пора остановиться!

— Почему?

Он путано объяснил, почему.

— Да, — согласилась Грейс.

— Да?

— Я хочу этого, — сказала она.

Он хрипло прошептал ее имя и в ту же секунду понял: отступить он уже не в силах.




Адам взял Грейс на руки и отнес в темный дом. Обвив руками его шею, она не хотела ничего говорить — боялась, что тогда все исчезнет и она проснется. И поймет, что это был прекрасный сон, а не явь.

Огромная кровать занимала полкомнаты, на окнах от потолка до пола были натянуты жалюзи. Адам вошел в ванную и поставил Грейс на пол. Затем зажег свет, и перед Грейс предстала ванная комната с душем, самая большая, какую она когда-либо видела.

Грейс в замешательстве посмотрела на Адама, который, почувствовав этот взгляд, прижал девушку к себе, вновь целуя ее. Но ей хотелось большего.

Адам отстранился.

— Пойду принесу чистую одежду, — пояснил он.

Глядя ему вслед, Грейс слегка остыла. Она была не сильна в искусстве сексуальных игр. Для нее это было связано с какими-то более глубокими чувствами, а для Адама, может быть, и нет. Он сам сказал за ужином, что не замечал ее до сегодняшнего дня.

Грейс быстро разделась и включила воду в душе, желая — нет, чувствуя необходимость — вымыться и уйти отсюда. Чем, черт возьми, она думала? Адам остался в городе, чтобы помочь ей, а теперь она должна сидеть с ним на собраниях и вспоминать, как он прикасался губами к ее груди, как она ласкала его плоть.

Она вошла в кабинку и подставила голову под струю воды, надеясь, что это поможет смыть охватившее ее смятение.

Дверца кабинки приоткрылась, и Адам шагнул внутрь. Грейс подняла на него глаза, молясь о том, чтобы лицо не выдавало ее чувств.

Он ничего не сказал. Просто обнял, прижав к себе ее обнаженное тело. Закрыв глаза, она склонила голову ему на грудь.

— Что случилось? — спросил он.

На глаза девушки навернулись слезы: она столько раз мечтала о том, чтобы он ее вот так обнимал.

— Да ничего… просто я не привыкла так быстро соглашаться на такую близость.

— Не думай об этом. Все, что произошло между нами, — это нечто иное.

Грейс знала это. В отношении себя. Но она была уверена в том, что Адам привык к тому, что женщины штабелями укладываются перед ним, и не хотела стать одной из многих.

Адам запрокинул ей голову.

— О чем ты думаешь? — спросил он.

— О том, что я — идиотка.

— Грейси…

— Никто никогда прежде не называл меня уменьшительно, — проговорила она.

С тех пор как Грейс покинула родной дом, у нее было два серьезных романа, и ни один из них не продлился больше года. Она вдруг испугалась, что Адам исчезнет столь же быстро. Испугалась не потому, что ей нужен был мужчина, с которым она хотела бы соединить свою судьбу, но потому что Адам был первым, кто дал ей почувствовать, что она хороша такая, какая есть. И это действительно пугало ее, потому что ей никогда не было хорошо в своем обличье.

— Можно задать тебе личный вопрос? — поинтересовался Адам.

— Я стою голая у тебя в душе. Мне кажется, мы уже прошли тот этап, когда личные вопросы выходят за рамки приличий.

— Зачем ты носишь эти мешковатые вещи?

— Я… мне в них просто удобнее.

— Я думал, мы договорились, что не будем лгать друг другу.

Грейс потянулась за мочалкой и выдавила на нее немного геля для душа.

— Повернись, я вымою тебе спину, — приказала она.

Адам изумленно приподнял бровь, но повиновался. Когда Грейс терла ему спину, она заметила шрам, змеившийся вдоль его позвоночника.

— Я ношу мешковатые вещи, потому что мое тело отвлекает мужчин, заставляя их помышлять о грехе вместо того, чтобы думать о делах.

Она отступила назад и принялась намыливаться, поняв, что чересчур разоткровенничалась.

— Со мной совсем не так. — Адам на секунду отвел взгляд, затем снова взглянул на нее. — Ты заставляешь меня думать о доме, Грейс.

Они вышли из душа, не проронив больше ни слова. Грейс испугало сознание того, что Адам теперь знает один из ее самых важных секретов, но понимала, что знает и его секрет. Мужчина, у которого было все, что душе угодно, искал женщину похожую на нее, Грейс!




ГЛАВА ШЕСТАЯ


Сквозь закрытую дверь были слышны громкие голоса. Напуганная тем, что ее могут застать в его объятиях полуобнаженной, она попыталась отодвинуться от него. Но он крепко держал ее своими сильными руками.

— Не пущу!

Грейс закрыла глаза, напомнив себе, что это все от одиночества и что она еще не встретила мужчину — предмет своих тайных грез.

    

Из книги Стефани Грейс «Владычица Адама»






Следующие две недели Грейс удерживала Адама на расстоянии вытянутой руки. Для нее это было непростым решением, но начать открыто встречаться с ним — это было бы самое худшее, что она могла сделать как руководитель. И к тому же ей было страшно.

Если кто-нибудь подумает, что между ней и Адамом есть что-то недозволенное, Малкольм закроет школу. Денежные средства уже начали поступать от общества выпускников школы. Однако Грейс знала: малейшая ошибка может стать провокацией для Малкольма.

Папка-файл с ее рукописью снова оказалась у нее на столе. Где же она была? Или она все время лежала здесь?

Грейс пробежала глазами по страницам, думая о том, что рукопись надо уничтожить. Машинка для резки бумаг находилась в каморке Брюса, и Грейс неоднократно пыталась воспользоваться ею, но каждый раз кто-нибудь мешал ей.

Раздался короткий стук в дверь, и на пороге появился Адам.

— Можно?

Засунув папку под амбарную книгу, Грейс быстро закрыла в компьютере окно с веб-страницей, на которой читала статью об Адаме, опубликованную в «Предпринимателе» прошлой осенью.

— Конечно, — отозвалась она.

Адам затворил за собой дверь. На нем были темные брюки от костюма и синяя рубашка, которая как нельзя лучше оттеняла его глаза.

— Пожалуйста, оставьте дверь открытой.

— Простите?

— Сью-Эллен кажется, что мы с вами проводим слишком много времени за закрытыми дверями. Вы же знаете, что она делится своими сомнениями с Малкольмом, и мне совсем не хочется давать ей повод для подозрений.

Скрестив руки на груди, Адам даже не шевельнулся, чтобы выполнить ее просьбу, а Грейс, не желая обострять ситуацию, не стала настаивать.

— Так вы поэтому целых две недели не находили времени, чтобы поужинать со мной?

— Нет. У меня полно дел. Я же не просто сидела дома в ожидании, что вы меня куда-нибудь пригласите, — отозвалась Грейс, надеясь, что Адам никогда не узнает, сколько вечеров она провела дома в одиночестве, думая о нем и представляя себе, как было бы замечательно снова оказаться в его объятиях.

— Тем хуже для меня, — ответил он с самокритичной усмешкой.

— Что вы хотели обсудить?

— В спортзале надо отремонтировать пол, а такая статья у вас в бюджете не предусмотрена, — ответил Адам, прислонившись спиной к двери.

— И что, вы считаете, мы должны сделать? — спросила Грейс. — Школе требуется много ремонтных работ. После разразившегося скандала нам пришлось возместить плату за обучение, и это создало щекотливую ситуацию.

— Тренер Джарретт и команда мальчиков предложили устроить благотворительный баскетбольный матч для сбора средств. Но на такие игры приходит не так уж много зрителей. Поэтому я попробую связаться со знакомыми музыкантами на студии и предложу им устроить в школе концерт.

— Идея мне нравится. Когда вы планируете организовать мероприятие?

— В выходные перед весенними каникулами. Думаю, это поможет нам «засветиться» в печатных изданиях, и тогда мы максимально используем это для увеличения притока учащихся, — ответил Адам.

— Звучит здорово. У меня есть несколько знакомств в редакциях местных газет, и мы сможем заручиться их поддержкой. А Барбара Лэнгдон из родительского комитета взялась бы это координировать. У нее потрясающие организаторские способности.

Грейс сделала несколько заметок в своем компьютерном ежедневнике. Адам подошел к столу и прислонился к нему бедром.

— А теперь отложите в сторону школьные дела, — начал он. — У меня билеты на матч «Старс». Хотите пойти со мной?

Ей хотелось сказать «да». Она никогда не видела игру профессионалов, а «Даллас Старс» действительно была превосходной хоккейной командой. Но гораздо больше ею двигало желание провести время с Адамом. Утолить мучительную жажду, выросшую до неимоверных размеров за те две недели, когда они занимались исключительно школьными делами.

— А что скажет администрация?

— Мне все равно. Чего вы боитесь? Наш совместный поход на хоккейный матч никак не отразится на вашей карьере.

В его словах был резон. Но Грейс начала привыкать к нему и теперь боялась, что если они станут еще ближе, то, когда он уедет, она уже не сможет от этого оправиться. А он уедет, потому что его ничто не удерживает в Плано. Она не из тех женщин, которые умеют убедить мужчину оставить странствия по свету.

— Хорошо, — согласилась Грейс, понимая, что снова убегает от самой себя.

* * *


Адам сам удивлялся, какой увлекательной оказалась работа в «Треммел-Боуэн». Эта школа была связующим звеном между ним и его родителями, с которыми он всегда держался отстраненно. Они были с головой увлечены управлением школой, а он в двадцать пять лет, узнав о себе правду, сильно разозлился. Поэтому продолжение семейных традиций не было для него таким важным делом.

Но Грейс, сама того не сознавая, предоставляла ему возможность гордиться школой так же, как гордился бы отец. Общаясь с учениками и осматривая кампус, Адам чувствовал связь с родом Боуэнов, утерянную в тот момент, когда он услышал всего несколько фраз из уст дальнего родственника, который выставил отношения в любящей семье как одну большую ложь.

Адам дал себе слово, что сегодня вечером заведет разговор об эротической истории, написанной Грейс. Он найдет способ заставить девушку рассказать об этом, а потом признается, что прочел ее рукопись.

Заехав за ней, он позвонил в дверь ее дома. Грейс жила в чистеньком жилом комплексе. Слева от небольшого крылечка примостилась скамеечка из кованого железа, а дверь украшал венок с надписью «Добро пожаловать». Все выглядело очень уютно и невольно ассоциировалось с Грейс.

Дверь открылась. Грейс зачесала волосы назад, убрав их в «хвостик»; на ней были широкие джинсы и миленькая розовая футболка. Адам не мог не улыбнуться при мысли об ее отчаянных попытках скрыть свои соблазнительные формы. У Грейс было такое тело, которое он всю жизнь мечтал держать в своих руках. А ее это смущало.

Пусть даже в будущем их не будет связывать ничего, кроме школы, он все равно заставит Грейс посмотреть на себя его глазами и увидеть, что она представляет собой гораздо больше, чем созданный ею много лет назад образ самой себя.

— Мне осталось только обуться и взять сумочку. Не хочешь зайти выпить чего-нибудь?

— Это было бы славно, — ответил Адам, отметив, как над ее плечом блестит отделка прихожей. С одной стороны стояла вешалка с верхней одеждой, а на маленьком столике был разложен шарфик яркой расцветки.

Она провела гостя в дом. Обстановка была со вкусом украшена несколькими по-домашнему уютными деталями: фотографии на камине, статуэтки в коридорах. Адам понял, что видит еще одну сторону натуры Грейс. Дом вполне подходил хозяйке.

— У меня есть чай со льдом, пиво и немного белого вина, — предложила она, открыв холодильник и заглядывая внутрь.

— Предпочту чай.

Адам заметил, что она нервничает в его присутствии, и ему это понравилось. Грейс взяла стакан со льдом и наполнила его чаем. Поставив стакан на стойку, она перешла на другую сторону кухни и прислонилась к стойке.

— Успокойся, я не собираюсь набрасываться на тебя! — А ему хотелось. Хотелось ласкать и целовать ее. Хотелось поддерживать их отношения на понятном ему уровне, и строить их соответственно тому, чего он ожидал от своей женщины, не считаясь с придуманным Грейс внешним, демонстративным обликом.

— Я и не думала, что ты станешь, — не без ехидства отозвалась Грейс.

— Тогда что тебя беспокоит? — поинтересовался Адам, отхлебывая чай.

Помолчав, она пожала плечами:

— Мой дом гораздо меньше твоего.

Адам начал понимать, что Грейс страдает от комплекса бедности. И с чего она взяла, будто он станет судить о ней по размерам ее жилища?

Если бы Грейс знала о нем правду — то, что он на самом деле не Боуэн, — она, может быть, и не переживала бы из-за пустяков. Дом Адама куплен на его деньги, деньги, которые он заработал своим трудом и которые составляют основу его благосостояния.

— Грейси, мне нравится твой дом. Он очень схож с тобой.

— Как это? — удивилась она.

— Кухня светлая и приветливая. У тебя много фотографий, антиквариата и других вещей, которые напоминают о прошлом.

— Да, мне всегда хотелось уюта. Пока я росла, мой отец служил во множестве разных приходов. Мы то и дело переезжали.

— И ты пустила корни. — Адам понял, что, если между ним и Грейс будут какие-либо серьезные отношения, ему придется пересмотреть свои убеждения. И тут же задумался: а стоит ли оставаться в этом городе ради нее?

Грейс закусила нижнюю губу.

— Я сейчас буду готова, — сказала она.

— Не торопись. Ты не возражаешь, если я посмотрю твой дом?

Она облегченно вздохнула.

— Хорошо.




Грейс очень нравилось, что Адам пришел к ней. Это бы тот самый недостающий кусочек мозаики, изображавшей в ее сознании идеальную, как на картинке, жизнь.

Ее пугало, что Адам ей нравился лишь потому, что заполнял пустоту в ее жизни. Ведь она не была безумно влюблена в реального человека. Все было очень сложно, а ей хотелось, чтобы отношения с Адамом стали легче, чем они есть.

Закончив собираться, Грейс пошла его искать. Обнаружив его за столом у себя в кабинете, она не шутку испугалась: ведь там лежит рукопись ее «Владычицы Адама»! Распечатанная копия осталась на работе, но Грейс еще сегодня правила рукописный вариант, дополняя его подробностями вечера, проведенного у Адама.

У нее на секунду перехватило дыхание. Она умрет, если он найдет рукопись! По правде говоря, Грейс назавтра собиралась отнести рукопись на работу и уничтожить ее.

— Тебе нравится «Вайпер»? — спросил Адам.

В какой-то момент это прозвучало так, как будто вопрос был задан на каком-то другом языке. Потом Грейс поняла, что на ее коврике для мыши изображена эта группа.

— Да, нравится. У них особенная музыка.

— Ты знаешь, «Вайпер» — первая группа, с которой я подписал контракт. Могу достать тебе автограф, — предложил он, глупо ухмыляясь.

— Правда? Тогда у тебя есть шанс понравиться мне.

Адам от души рассмеялся, отчего ей стало хорошо на душе.

— Все девушки так говорят, — заметил он, — но едва получив автограф…

— Зачем ты пришел? Я хочу знать правду. Ведь я не похожа на тех, с кем ты обычно встречаешься.

— Думаю, мы уже обсуждали этот вопрос.

Грейс позавидовала его уравновешенности и хладнокровию в данной ситуации.

— Но я все-таки не понимаю. Создается впечатление, что это какой-то сон, и когда я проснусь, ты снова будешь обращаться со мной как с посторонним человеком.

— И я — герой твоего сна? — спросил Адам.

Грейс пожала плечами, боясь выдать себя, однако после недолгой паузы сказала:

— Да.

Адам подошел к ней.

— И как долго?

— Зачем тебе? Какая разница?

— Я хочу знать все твои тайны, — ответил он, остановившись всего в каком-нибудь дюйме от нее. Взяв девушку за подбородок и запрокинув ей голову, Адам целовал ее, придерживая пальцами затылок.

— А у тебя есть тайны, Адам?

— Они есть у всех.

Грейс не знала, достаточно ли она доверяет Адаму — ведь даже после того, как она провела чудесные мгновения у него в объятиях, она все еще не думала о нем как о реальном человеке. Он был всего лишь мечтой.

У настоящего Адама имелись проблемы и заботы, точно так же, как у нее. Что за тайны он скрывает, если постоянно что-то ищет, но никак не находит?

Внезапно Грейс поняла, что хочет стать хранительницей его тайн и найти способ понять этого непростого человека.

Но такого не может быть. Запретные желания не случайно бывают запретными. А отношения, построенные на лжи, всегда обречены.




ГЛАВА СЕДЬМАЯ


— Я не знаю, почему мы должны скрываться от всего мира, — возмутился он.

— Адам, прошу тебя. Я не хочу ни с кем делиться тем, к чему мы пришли вместе.

— Ладно, Грейс. Ради тебя.

Их голоса эхом раздавались в коридоре. Адам смотрел на нее сверху вниз, и она знала: в эти несколько минут между ними что-то произошло.

    

Из книги Стефани Грейс «Владычица Адама»






Никогда еще хоккейный матч не приносил Адаму столько радости.

Они сидели вдвоем в роскошной ложе, заказанной Адамом. В ложе был бар с алкогольными напитками, обслуживаемый работником стадиона, и два телеэкрана, чтобы они могли не пропустить ни одного действия на площадке, видневшейся с высоты птичьего полета сквозь огромные окна эркера. Адам попросил настроить один из телевизоров на канал «Си-Эн-Эн», чтобы проследить, как проходит встреча лидера группы «Вайпер» Стивена Тейлора с Лари Кингом, у которого тем вечером был гостем.

— Мой отец был большим поклонником хоккея, — сказал Адам. — Мы ходили на каждый матч «Старс», даже если они играли не дома.

— Расскажи, каким он был. Я знаю, что он много занимался общественной работой и разработанная им в «Треммел-Боуэн» программа — одно из тех нововведений, которые реально выделяют нашу школу среди других.

Адам заметил, что Грейс никогда не забывает о школе и о своем долге перед ней.

— Отец был хорошим человеком. Моим старикам было уже за сорок и они уже были состоятельными людьми, когда у них появился я.

— Я этого не знала. Ты был избалованным ребенком?

— В какой-то степени. Но не в материальном отношении. — В двадцать пять лет Адам загнал воспоминания о своем детстве в дальний угол памяти и с тех пор боялся оглянуться назад и понять, что сам ввел себя в заблуждение, поверив, будто вся любовь, которой щедро одаривали его родители, была сплошным притворством.

— И у меня никогда не было много материальных ценностей, — тихо отозвалась Грейс.

— А ты — единственный ребенок? Я видел у тебя на каминной полке фотографии людей примерно твоего возраста и предположил, что это твои братья и сестры.

Она вспыхнула и отвернулась, потянувшись за своим стаканом с содовой, затем отпила большой глоток.

У Адама уже давно создалось впечатление, что с ней в детстве обращались не лучшим образом. Он чувствовал, что ключ к разгадке тайны этой женщины — ее прошлое.

— Скажи мне, — обратился он к ней, — это из-за тех снимков ты так покраснела?

Притянув Грейс к себе, Адам нагнулся и поцеловал ее. Затем провел большим пальцем по губам девушки. Дотрагиваться до нее стало для Адама необходимостью, болезненной страстью, которая теперь уже не отпускала его.

Грейс на мгновение уткнулась в его руку и, глубоко дыша, произнесла:

— Это фотографии… В общем, я нечасто проводила каникулы со своим отцом, и эти снимки — с другими людьми и их семьями.

Адам почувствовал, как будто его ударили в живот. В душе Грейс еще больше затаенных глубин, чем он мог себе представить, и он понятия не имел, как разобраться в них. И почему он хочет разобраться в этом — тоже.

А ответ был ясен. Просто Адаму хотелось быть ее героем, стать достойным ее грез.

Она глядела на него большими печальными глазами, ожидая, что он скажет.

— Ни у кого жизнь не бывает идеальной, как на картинке, — произнес наконец он, пытаясь этой фразой поделиться с Грейс тем, что понял в последние пятнадцать лет.

— Я и не хочу идеальной жизни, — возразила Грейс, отодвинувшись от него. — Мне надо в дамскую комнату, — сказала она.

Адам понял, что это всего лишь предлог, но тем не менее встал.

— Я покажу тебе, где она находится.




Грейс понимала, что просьба отвести ее в туалет выглядела неубедительно и прозрачно намекала на ее желание избежать разговора, но Адам вел себя слишком настойчиво, так что еще чуть-чуть — и она сдалась бы и поведала ему еще один свой секрет, обнажив душу.

Выйдя из дамской комнаты, Грейс огляделась по сторонам в поисках Адама. Она уже пошла в сторону ложи, когда почувствовала у себя на плече тяжелую ладонь.

— Я не отстану от тебя с вопросами насчет тех фотографий.

— Ты придаешь этому слишком большое значение. Честно говоря, дело того не стоит. У нас с группой учителей традиция — ужин за бутылочкой вина. Нас двенадцать человек, и мы по очереди организуем ужин в домашней обстановке. В прошлый раз мы собирались у меня, и кто-то высказался о том, что у меня нигде нет семейных фотографий.

— И ты выставила снимки других людей?

— Да. И с тех пор я ни разу не подумала, что у меня нет семейных фотографий, а у других они есть. Я не из тех, кто оглядывается назад.

— И при этом тебе так нужны корни?

— Это другое дело. Мне просто нужно место, где я могу найти приют. Для этого необязательно иметь несколько поколений предков.

— Давай вернемся в нашу ложу, — предложил Адам, взяв Грейс под локоть, и повел ее к лестнице. Она не видела его лица, но явно чувствовала, что он злится.

— Адам!

Они остановились и обернулись. Грейс увидела Сью-Эллен Хэншоу и еле сдержалась, чтобы не застонать. Та, как всегда, выглядела великолепно, заставляя Грейс чувствовать себя бедной провинциалочкой, каковой, впрочем, она всегда и была.

— Привет, Сью-Эллен, наслаждаетесь игрой? — поздоровался Адам.

— Именно так. А где вы сидите?

— Наверху, в одной из отдельных лож.

— С вами там есть кто-то еще? — в голосе Сью-Эллен появились подозрительные интонации.

— Нет. Нас только двое.

— Вы считаете, что поступаете разумно?

— Мы обсуждали школу, — тут же пояснила Грейс. — Адам договорился с несколькими музыкантами, чтобы они приняли участие в благотворительном чемпионате по баскетболу, чтобы собрать деньги на ремонт спортзала.

— Спасибо вам за это, Адам! — улыбнулась Сью-Эллен.

— Это не составило мне труда. Честно говоря, это была идея Кристиана.

— Мне кажется, у него был скрытый мотив. Кристиан — страстный фанат «Боттл Рокет», — заметила Сью-Эллен, упомянув один из музыкальных коллективов, заключивших контракт со студией Адама.

— Это превосходное решение, — сказала Грейс.

Сью-Эллен вспыхнула, услышав комплимент в адрес своего сына.

— Я поражена тем, как он старается, чтобы спасти школу.

— Вам следует гордиться им, — сказал Адам.

— Я и горжусь. Увидимся все вместе в четверг, верно?

— Да, — согласилась Грейс.

Сью-Эллен ушла.

— Ты смутилась оттого, что тебя увидели вместе со мной? — спросил Адам, отведя ее в сторону.

— Нет. Почему ты так решил? — удивилась Грейс. Она стояла, прислонившись спиной к стене.

Адам прижался к ней, и Грейс сейчас больше всего на свете хотелось послать к черту Сью-Эллен, Малкольма и полицию нравов и отдаться искушению, имя которому — Адам.

— Твои оправдания перед Сью-Эллен прозвучали так, как будто у нас было не свидание, — заметил Адам.

— Правильно. Мы же меньше всего хотим, чтобы все узнали о том, что мы встречаемся. Школе такая реклама не нужна, — ответила Грейс. Даже слыша свой голос со стороны, она почувствовала, что задыхается.

— Почему правильно? Для меня это как свидание, Грейси!

Загипнотизированная потаенной страстью в глазах Адама, Грейс подалась вперед, навстречу ему, но он отодвинулся, так, чтобы она не дотянулась до его губ.

— Объясни мне насчет Сью-Эллен.

— Она докладывает Малкольму обо всем, что я делаю.

— Я не знал, что дела настолько плохи. Тебе не нужно притворяться, что мы не встречаемся.

— А разве мы встречаемся?

— Кажется, я только что сказал, что да! Мы близко общались, — проговорил Адам, обняв ее и полностью притянув к себе. — Грейси, разве не так?

Девушка понимала, что Адам спрашивает нечто важное, но не могла ни подумать, ни ответить. Она просто хотела раствориться в этом мгновении и в этом человеке, рядом с которым ей было так хорошо.




Адам припарковал машину на обочине перед домом Грейс.

— Спасибо, что пригласил меня на игру, — поблагодарила она тихо и вежливо, в своей обычной манере.

— Не стоит. Завтра вечером я бы снова хотел встретиться с тобой, — ответил Адам, вытянув руку вдоль спинки ее сиденья.

— Я могу приготовить для нас ужин дома.

— Это было бы здорово. Я принесу вина.

Грейс улыбнулась ему, и он вдруг понял, чего ему так не хватало в жизни — ощущения спокойствия и того, что все в полном порядке. И нет никакой лжи, которая затаилась, чтобы выпрыгнуть наружу.

— Опиши свидание твоей мечты, — попросил он.

Она вздернула бровь, облизнув нижнюю губу.

— Думаю, что-то вроде сегодняшнего вечера.

— Пригласишь меня выпить чего-нибудь на сон грядущий?

Грейс вынула из сумочки свои ключи.

— Я этого не планировала.

Воздух был наполнен цветочным ароматом духов Грейс, и, когда она двигалась, пряди ее волос касались его запястья. Адам хотел зарыться рукой в ее волосы, не имея нужды прибегать к тактике выжидания, как делают все влюбленные парочки. Вот только пусть Грейс почувствует себя комфортно настолько, чтобы пригласить его к себе домой.

— Тогда я лучше зайду в следующий раз.

— Неужели? — Она открыла дверцу и с дерзкой улыбкой вышла из машины.

Несколько секунд Адам смотрел на нее. В ней что-то изменилось. Грейс стала двигаться более уверенно, и он пошел вслед за ней — желая подарить ей ночь, прямо из ее мечтаний.

Помимо своих фантазий, она сделала шаг и в реальной жизни, и Адам подумал, что это хорошо.

В ней было что-то, в чем он нуждался. Поскольку Адам был мужчиной, это отчасти было связано с вожделением, вызванным ее прекрасным телом. Но он знал, что дело не только в этом.

Проведя его в дом, Грейс налила по бокалу вина, калифорнийского «мерло» с насыщенным фруктовым ароматом, и присела на край софы на приличном расстоянии от него.

— Я думал, мы уже прошли этот этап, — тихо сказал Адам.

Грейс была для него как лед и пламень, кокетливая и сексуальная, то подпускающая к себе, то быстро отступающая, прячась в свою крепость. Загадочный взгляд ее глаз давал Адаму понять, что он, возможно, никогда не узнает ни одной ее тайны.

— Какой этап?

— Это расстояние между нами.

Она отпила вина из своего бокала.

— Знаешь, я не могу отделаться от мысли: «Что этот человек делает со мной?»

— Я здесь потому, что рядом с тобой мир для меня становится живым.

— Звучит фальшиво.

— Понимаю. Но я не знаю, как еще описать это.

— У тебя насыщенная жизнь и без меня!

— Нет, Грейс, это не так. В моей жизни много разных людей и событий, но это все рутина. Я уже давно понял, что рутина нужна, чтобы выжить.

— Рутина — это каждое утро вставать в шесть часов, завтракать и ехать в школу. Вращаться в кругу рок-звезд и знаменитостей — это не рутина.

— Думаю, все зависит от того, как на это посмотреть, — тихо ответил Адам, думая о том, как одна маленькая деталь — прочитанная им рукопись Грейс — может изменить всю жизнь.




ГЛАВА ВОСЬМАЯ


— Покажи мне, на чем я остановился, — попросил он.

Она склонила его голову к своим губам. Он целовал ее, спускаясь все ниже по шее. Она вздрагивала, изо всех сил сжимая его плечи и все сильнее прижимаясь к нему всем телом. Он опустил голову еще ниже и начал ласкать языком ее сосок.

    

Из книги Стефани Грейс «Владычица Адама»






Похоже, Адаму нравилось сидеть на диване у нее дома. В глубине души Грейс опасалась того, что она придает слишком много значения ему и их отношениям, подобно тому как это было с чужими семейными фотографиями у нее на каминной полке. Вероятно, она просто выдумывает, будто все это занимает в ее жизни больше места, чем на самом деле.

Он сидел в непринужденной позе, раскинув руки по спинке дивана. Грейс подумала о своей истории, смелой и вызывающей. Отчет о вымышленных событиях, который был нужен ей, чтобы заполнить пустоту в реальной жизни.

Они с Адамом один раз занимались любовью. Она уже испытала в его объятиях высшее наслаждение и видела, что он тоже испытал это, когда был с ней. Они были близки так, что…

— О чем ты задумалась?

Грейс пожала плечами. Что она могла ему ответить, чтобы не выдать свои истинные чувства? Чтобы он не увидел в ней испуганную одинокую женщину…

— Ни о чем, — ответила она, желая поверить, что это просто такая стратегия, а не страх быть отвергнутой, который все еще удерживал ее на противоположном конце дивана.

— Если ты не считаешь это правильным, не делай этого, — посоветовал Адам с натянутой улыбкой.

Грейс догадалась, что и он чувствует нечто похожее. Она сверху вниз скользнула взглядом, остановившись в тот момент, когда заметила эрекцию. Как же он мог возбудиться, если Грейс даже не коснулась его?

— Думаю, тебе известно, как ты мне нравишься, — заметил он, указав на себя.

— Почему?

Тогда Адам придвинулся к ней почти вплотную и коснулся рукой ее лица, нежно проведя пальцами по скулам. Но едва он начал что-то говорить, Грейс накрыла ладонью его губы. Ей не хотелось слышать то, что он должен был сказать. Скорая разлука с ним неизбежна, и она отлично это понимала.

— Забудь. Ты мне тоже нравишься.

— Покажи мне, — попросил он.

Грейс тут же выбросила из головы все свои сомнения по поводу того, почему Адам приехал сегодня к ней. Он просто находился рядом, и этого было достаточно. Она не собиралась упускать возможность побыть с ним, как это случилось прошлый раз, у него дома в ванной. Грейс тогда хотела снова коснуться его, но остановила себя. Фантазии, которыми подпитывалась ее тайная жизнь, меркли по сравнению с тем, что происходило в реальности.

Как можно сравнить воображаемое ощущение его руки у себя на затылке с настоящим теплом и тяжестью ладони?

Адам продолжал неподвижно смотреть на Грейс, и желание нарастало в ней до тех пор, пока она не была вынуждена нагнуться вперед, чтобы поймать его губы своими. Губы Адама были твердыми и напряженными; он не раскрывал их, желая увидеть, насколько далеко зайдет Грейс. А она и не собиралась останавливаться.

Сначала Грейс коснулась его губ языком, потом попыталась, слегка царапая зубами нижнюю губу, прихватить ее и взять в рот. Опираясь на Адама, она положила руки ему на плечи. В таком положении его голова слегка откидывалась назад, так, что он мог видеть Грейс целиком.

Застонав, он усадил ее к себе на колени, одним движением сместив равновесие сил. Она была у него в руках, и он поддерживал голову девушки, исследуя ее рот глубокими страстными поцелуями.

Когда Адам поднял на нее глаза, взгляд у него был испытующий.

— Сними свою футболку.

— Только если ты последуешь моему примеру.

Он кивнул в ответ, и Грейс улыбнулась. Стянув футболку через голову, она еще несколько мгновений неловко держала ее перед собой, зная, как она выглядит, когда на ней надеты только джинсы.

Адам расстегнул свою рубашку и скинул ее с себя. Он был худощав, и на теле у него вздымались твердые, как скала, четко очерченные мускулы.

— А ты работаешь над собой, — заметила Грейс.

— Ага, я непоседа, но, где бы я ни находился, везде есть спортзал.

— Но ведь существуют еще бары и женщины!

— На самом деле, Грейси, это не мое. Что же ты вцепилась в эту футболку?

Грейс пожала плечами. Сейчас, когда у него в глазах горит желание, она ни в коем случае не скажет о своем теле что-либо уничижительное. Она выбросила из головы свои тревоги и сосредоточилась на Адаме.

Девушка отшвырнула футболку в сторону — и тут же оказалась в объятиях Адама. Он пальцами обводил контуры ее фигуры, потом перебрался на спину и провел снизу вверх по позвоночнику. Грейс почувствовала, как он расстегнул застежку бюстгальтера.

Адам притянул к себе Грейс, и их губы снова встретились, заставляя ее забыть о смущении по поводу нижнего белья. Когда Адам прикасался к ней, в ее голове не было места другим мыслям, кроме мыслей о нем.

Цепко удерживая ее губы, Адам продолжал действовать руками. Освободив Грейс от лифчика, он слегка нажал ей на спину, и ее груди тут же коснулись его обнаженного торса.

У Грейс захватило дух, и она закрыла глаза, желая навеки запомнить это мгновение.

Приникнув к ее белоснежной шее, он начал с таким наслаждением покусывать нежную кожу, что Грейс почувствовала себя предложенным ему изысканным кушаньем. В объятиях Адама она ощущала себя живой и желанной.

Когда его пальцы приблизились к ее соскам, те набухли, но Адам только слегка коснулся мягкой части ее груди, опускаясь ниже, чтобы подразнить кожу над ремнем джинсов. Он прошелся вокруг ее талии и добрался до того места на спине, где джинсы отходили от поясницы. Затем просунул туда палец, коснувшись шелковой ткани ее трусиков и скользнув внутрь, чтобы ласкать нежную кожу там, откуда начинался позвоночник.

Адам нежно целовал бьющуюся жилку у нее на шее, и Грейс шевельнулась в его объятиях, отвечая на его ласки.

Горячие губы Адама переместились ниже; найдя сосок, он припал к нему ртом.

— Грейс, у тебя очень красивая грудь!

Девушка не нашлась, что на это ответить. Она с трудом могла связно мыслить, когда ее тело переполняли желание — и хаос.

Оставив одну руку у нее на спине, на поясе джинсов, Адам скользнул другой вниз по всему ее телу, провел по лицу и шее, на мгновенье остановившись на точке, которую страстно целовал. Затем, дёрнув застежку молнии, он расстегнул на Грейс джинсы.

Обняв Адама за крепкую шею, чтобы не надо было удерживать равновесие при помощи рук, Грейс снова опустилась к нему на колени и осторожно провела ногтями по его мускулистой груди, наслаждаясь ощущением стальных мускулов.

Легкая поросль волос щекотала ей пальцы. Грейс склонила голову, нежно касаясь языком его кожи, пробуя ее на вкус и слегка покусывая зубами.

Адам сильнее сжал ее в объятиях, нащупав пальцами один из сосков и слегка ущипнув его. Он поглаживал волосы Грейс, притянув к себе ее голову. Обе его руки скользнули по ее грудям, когда он начал массировать ей тело горячими ладонями. Грейс совсем потерялась в потоке ощущений, когда Адам подался вперед, приподняв ее так, что она встала на колени.

— Дай мне свою грудь, — хриплым голосом попросил он.

На короткий миг Грейс запаниковала и застыла на месте: с ней наяву происходило то, чего никогда не было, но чего ей очень хотелось. Ласки Адама как две капли воды походили на те, которые она описывала в своей романтической истории. Как такое может быть? Но огонь в глазах Адама и жар, который она чувствовала внутри себя, убедили Грейс не отступать.

Поборов смущение, она склонилась к Адаму. Граница между мечтой и реальностью вдруг стала зыбкой. Девушка почувствовала, как ушла в тень та Грейс Стивенс, какой она всегда была, зато появилась совсем другая Грейс, и именно ей предстояло исполнить свою главную роль.

Адам смотрел на нее особенным долгим взглядом, исполненным страсти и огня. По спине Грейс пробежала пьянящая дрожь предвкушения, будоражившая воображение. Это свершилось — она добилась своего, и теперь, пусть ненадолго, Адам принадлежит ей.

Она откинула голову назад, с наслаждением ощущая, как волосы струятся по ее плечам.

— Попробуй меня.

— С удовольствием, — отозвался Адам.

Его рука продолжала лежать у нее на пояснице, подталкивая вперед. Он покрывал поцелуями ее грудь, затем схватил сосок, просунув его глубоко себе в рот. Грейс опиралась на плечи Адама, как будто это была точка опоры всей Вселенной.

Мир вокруг перестал существовать. Остались лишь губы Адама на груди у Грейс, его рука, лежавшая у нее на пояснице и в минуты сильного возбуждения спускавшаяся ниже, прижимая Грейс еще ближе.

Просунув ладонь между их разгоряченными телами, она погладила его напряженную плоть и в ответ услышала глухой стон. Звуки, срывавшиеся с губ Адама, еще сильнее будоражили ее.

Адам припал к ее груди, заставляя Грейс сжимать его торс ногами. Она чувствовала себя счастливой, защищенной, желанной и понимала, что внутри нее наконец-то проснулась настоящая женщина.

В ответ на его прикосновения Грейс изгибалась всем телом, ласки Адама доводили ее до исступления. Он губами и зубами терзал ее груди, пока те, налившись, не стали слишком тяжелыми. А Грейс все было мало. Ей требовалось что-то, чего она никак не могла обрести раньше.

Она качнулась, склонившись к Адаму, вонзившись ногтями ему в плечи, и ощутила, как внутри у нее все напряглось. Ее чувствительность возросла до такой степени, что каждый раз, когда Адам лишь слегка дотрагивался до нее, Грейс казалось, что она сойдет с ума от нахлынувшего наслаждения.

— Тебе хорошо?

— Да…

— Иди ко мне, — тихо произнес Адам, нежно целуя ее в губы.

Этот поцелуй вознес Грейс на вершину блаженства. Все ее тело напряглось, сжалось — и она упала в его объятия.

Когда волны неимоверного удовольствия схлынули, Грейс, задыхаясь, сползла на диван и затуманенными глазами посмотрела на Адама. Быстро поднявшись на ноги, он осторожно поднял Грейс на руки и, выйдя в коридор, понес ее в спальню.




Адам старался не анализировать своих ощущений, когда, прижимая к себе Грейс, вошел к ней в спальню. Она была так восприимчива к каждому его движению, что он невольно почувствовал себя властелином мира. Настоящим властелином ее мира. Ее единственным мужчиной.

А еще ему было ужасно приятно сознавать, что Адам Боуэн — не притворщик.

Сегодня вечером, когда они были на хоккейном матче, он заметил, что все внимание Грейс было обращено только на него. Что она желала быть только с ним.

И, согласившись заниматься с ним любовью, Грейс доверилась ему, хочет она это признать или нет.

Он аккуратно положил Грейс на середину кровати с покрытым подушками изголовьем. В комнате было темно, только слабый свет просачивался из коридора. Этого было недостаточно, ведь Адаму хотелось разглядеть Грейс получше.

Он протянул руку, чтобы включить ночник на прикроватном столике.

— Что ты делаешь? — поинтересовалась Грейс.

— Проверяю, все ли в порядке.

— У меня в комнате?

— Да.

— Зачем?

— У нас с тобой всего лишь первый раз. Я хочу, чтобы все прошло так, как ты это представила бы в своих мечтах.

— Адам, в моих мечтах не может быть ничего лучше, чем находиться рядом с тобой.

Его сердце слегка заныло. Ну вот, опять. Эта сладкая честность напомнила ему, что он знает о фантазиях Грейс больше, чем той хотелось бы. От сознания того, что он сейчас исполнит все самые заветные мечты Грейс, по его спине пробежала мелкая дрожь.

Адам расстегнул «молнию» на своих джинсах и стянул их с себя. Он забыл снять ботинки, поэтому на мгновение ощутил неловкость, когда пришлось наклониться, чтобы снять их с себя. Он ощутил на задней стороне бедра легкое, как взмах крыла бабочки, прикосновение: пальцы Грейс скользили по его коже, пока он стоял, согнувшись пополам. Сбросив ботинки и носки, Адам швырнул джинсы на пол.

Оставшись в одних облегающих трусах, он дал Грейс хорошенько рассмотреть и изучить его тело. Она провела пальцем вдоль шрама, который был у него, сколько он себя помнил. Шрам этот начинался от передней части бедра и уходил за спину.

— Как это у тебя появилось?

Адам неопределенно пожал плечами. Мать рассказывала, что это случилось, когда ему было полгода. Больше она ничего об этом не говорила, а он и не спрашивал. Но, узнав, что она была его приемной матерью, Адам снова заинтересовался происхождением этого странного шрама.

— Он у меня чуть ли не с самого рождения, — ответил он.

Грейс снова провела пальцами вдоль шрама, затем другой рукой обняла Адама за талию и, потянув, усадила на краешек кровати. Он почувствовал, как ее язык скользит вдоль его бока, как она целует его, пробует на вкус, слегка касаясь зубами. Ощутив болезненное напряжение в паху, Адам подумал, что медленного и спокойного действа, которое он считал наилучшим для их первого раза, не будет.

Он страстно желал ее нежных, едва осязаемых прикосновений. Желал этого необычного сочетания стыдливого взгляда и дерзких ласк. Он желал… Грейс.

Адам лег на кровать, придвинувшись ближе к Грейс. Подняв глаза, она улыбнулась ему, все еще продолжая руками исследовать каждый уголок его тела: игриво касалась его груди, запускала пальцы в завитки волос и слегка натягивала их.

Вскочив с кровати и стянув с Грейс джинсы, Адам снял также носки и туфли. Затем, опустившись на корточки, принялся просто созерцать девушку. На ней не было почти ничего, кроме маленького кусочка ткани — бикини ярко-синего цвета из шелка и кружева. Адам тут же вспомнил, как ощущал пальцами тепло ее тела сквозь одежду тогда, на диване.

Однако сейчас ему хотелось не только воспоминаний.

— Ты приняла таблетку? — поинтересовался он.

— Нет. И презервативов у меня тоже нет, ни одного.

— У меня есть свой.

— Ты всегда готов? — спросила Грейс.

Когда она произнесла это, ее тон был каким-то особенным, и Адам тут же понял, что от его ответа на этот вопрос зависит очень многое.

— Я готов для тебя. Как правило, я не ношу с собой презервативы, но ты, Грейси, — само искушение, и я заранее знал, что не смогу устоять.

— Иди ко мне, — позвала Грейс, откидываясь на гору подушек.

Спустив трусики до бедер, она движением ног скинула их на пол. Затем, раскинув руки, согнула ноги в коленях. Адам в рекордно короткое время скинул нижнее белье и вытащил из кармана пакетик с презервативом, который захватил в надежде, что вечер завершится именно так.

Он взял ее лодыжки в обе руки и уложил Грейс так, чтобы она лежала на постели пластом. Широко раскинув ей ноги, он расположился сверху, опершись на свои предплечья. И теперь между их телами оставалось расстояние всего в дюйм.

Переместившись ниже, Адам ощутил своими бедрами ее нежное лоно. Он с трудом контролировал себя. Грейс подвинулась и потянулась к нему, чтобы обнять его рукой.

— Где твой презерватив?

— Вот здесь, — он бросил его на постель, рядом с Грейс.

Адам целовал ее, сначала шею, затем спускаясь все ниже, не в силах побороть искушение попробовать все тело Грейс на вкус. Нагнувшись, он дразнил языком ее сосок, мгновенно ставший твердым, а затем осторожно подул на вершины ее грудей. Застонав, Грейс впилась ногтями в его спину.

Он крепко придерживал ее, положив руку ей на живот, и касался ртом то одной, то другой груди то тех пор, пока соски, покраснев, не стали упругими. Взглянув на Грейс, он увидел, как она сглотнула. Теперь ее руки лежали на кровати, по бокам туловища.

Адам прокладывал дорожку из поцелуев вниз по телу Грейс, остановившись у пупка. Поцеловав эту чудесную впадинку, он устремился дальше.

— Адам, прошу тебя! — хрипло взмолилась Грейс.

Внимательно посмотрев ей в глаза, Адам слегка отстранил Грейс от себя и усадил на свое бедро, желая как можно быстрее войти в нее.

Нащупав презерватив, оказавшийся в нескольких футах от них, он одной рукой разорвал упаковку. Надев его, Адам ухватил Грейс за бедра и, спустив ее пониже, проскользнул внутрь. Одним стремительным движением он перевернулся вместе с ней так, чтобы взять власть в свои руки.

Извиваясь всем телом, Грейс потянулась вверх и обняла его за шею. Нажав сильнее, он проник глубже, чувствуя напряжение каждой клеточкой своего тела.

Адам дал волю своим чувствам, поднимаясь и опускаясь до тех пор, пока не наступило истощение. Тогда он без сил упал сверху на Грейс, устроив голову между ее грудей.

Блаженство волной окутывало Адама, но тихий вздох Грейс и обуревавшие его эмоции вызвали внезапное беспокойство. В этом вздохе и в том, как доверчиво она обвила его руками, было столько заботы. Что почувствует эта чудесная женщина, когда поймет, что мужчина, которому она, забыв об осторожности, подарила себя, мужчина, который утверждал, будто ставит правдивость выше всех добродетелей, обманывал ее?




ГЛАВА ДЕВЯТАЯ


— Ты нужна мне, Грейс!

Она взяла его за подбородок и приблизила к нему свое лицо. Зрачки Адама расширились, и она ощутила у себя между ног его плоть, твердую и разгоряченную.

— Ты тоже мне нужен.

    

Из книги Стефани Грейс «Владычица Адама»






Грейс откатилась в сторону и взглянула на часы. Три ночи. Слишком рано для будильника, но ее разбудило что-то иное. Подвинувшись, она обнаружила рядом с собой Адама. Живого и теплого. Настоящего.

После их страстной любви у нее ныли бедра и болела грудь, но Грейс было все равно. Ей нравилось появившееся у нее чувство того, что она принадлежит ему. Грейс осознала, что забыла упомянуть вкус и запахи любви, когда писала историю об Адаме.

Он пошевелился во сне, перевернувшись на спину. Грейс приподнялась на локте, силясь рассмотреть в полумраке комнаты черты мужчины, благодаря которому она поняла: все ее существование в этом мире проходило в полусне до тех пор, пока он, Адам, несколько недель назад не появился в ее жизни.

Во сне он не храпел, спал спокойно и очень крепко. Грейс осторожно положила руку ему на грудь, чуть-чуть повыше сердца, и почувствовала, как оно бьется под ее ладонью. Ей хотелось склонить голову ему на плечо, но этим движением она боялась его разбудить.

В основном опасения Грейс строились на том, что тогда ему снова придется держать ее в своих объятиях, а после он уйдет, пока она, по его мнению, спит. Точно так поступал Дин, когда они несколько раз проводили вместе ночь. Грейс рассталась с ним, потому что не выдержала близости с человеком, который не хотел никаких отношений с ней, кроме как в постели.

— Грейси?

— Ммм…

— Почему ты отодвинулась от меня?

— Чтобы не разбудить.

Адам обнял Грейс за талию одной рукой и притянул к себе: Ее груди оказались прижатыми к его груди, а голова улеглась ему на плечо. Адам запустил руку в ее волосы, что, как вспомнилось Грейс, он делал довольно часто в последнее время. Погрузив пальцы в ее локоны, он запрокинул ей голову назад.

— Мне нравится, когда ты лежишь рядом со мной, запомни это, — пробормотал он.

Все еще сонный, Адам отыскал губами ее губы, затем осторожно уложил голову девушки на подушку. Не переставая целовать Грейс, он принялся ласково проводить ладонью по ее спине — вверх-вниз, вверх-вниз.

Секс, подумала она. Это было неплохо, действительно неплохо.

— Грейси, ты и представить себе не можешь, какая ты чудесная! Мне очень хорошо с тобой. Если честно, я даже боялся проснуться и обнаружить, что ты мне приснилась. — Он чмокнул ее в кончик носа и еще сильнее прижал к своему боку.

Ни один мужчина не обнимал ее так, как это делал Адам. Грейс пыталась уговорить себя не придавать этому слишком большого значения, но когда он так держал ее в своих крепких руках, она ощущала, что он — настоящий и существует на самом деле, а не только в ее мечтах.

Когда Грейс писала «Владычицу Адама», она обращала внимание в основном на внешние детали того, каково было бы заниматься с ним любовью. Каково было бы ощущать его мужское внимание.

Ни на секунду Грейс не позволяла себе надеяться на какую-либо заботу или привязанность с его стороны. Она просто не из тех женщин, которые способны вызывать у мужчин подобные чувства. Первым ей этот урок преподал отец, а Дин завершил начатое. Но благодаря Адаму Грейс почувствовала, что она все-таки может притягивать к себе внимание мужчины.

Уютное местечко у него на груди, прямо над сердцем, казалось, создано как раз для ее головы. Гладя Грейс по волосам, Адам помогал ей чувствовать себя такой желанной; она давно уже не испытывала подобного ощущения. Нет, подумала Грейс, она никогда прежде такого не испытывала.

Девушка боялась поверить, что у них с Адамом будет нечто большее, чем просто кратковременная связь. Сложностей, которые она сама же себе и создавала, лежа в его объятиях, было слишком много, чтобы сосчитать их.

Но ей уже было все равно. Она с радостью все отдала бы за еще несколько ночей, таких, как эта.

Надо было немного поспать, но Грейс не могла. Именно под покровом ночи ее всегда одолевали сомнения и страхи насчет будущего. Именно под покровом ночи она живо припоминала слова отца, которые он произносил своим тихим голосом проповедника, в то время как она, шестнадцатилетняя, паковала чемоданы, чтобы покинуть его дом.

Сначала Грейс боялась оказаться ночью наедине с призраками всех своих ошибок. Поэтому и невзлюбила это время суток.

Однако позже все изменилось: именно по ночам она мечтала — и в последние три года эти мечты были об Адаме Боуэне.

Теперь он был рядом, и ей бы сейчас спать сном младенца. Но сон бежал от нее. Что же в ней такое, из-за чего она никогда не может быть счастливой? Даже просто довольствоваться тем, что у нее есть. Почему ей всегда хочется большего?

И от Адама она тоже ждала большего. Вот если бы он, проснувшись, не только сказал ей, что ему приятно находиться с ней, а еще и признался, что… Господи, какая ерунда, и все же… Грейс по-настоящему знала этого человека всего лишь несколько недель, но ей очень хотелось, чтобы он в нее влюбился.

Боже, мысленно взмолилась Грейс, помоги ему осознать, что между нами может быть много общего, и тогда он непременно станет воплощением Адама — героя моей романтической истории.

Она повернулась к Адаму спиной. Невозможно было лежать в темноте, когда голова переполнена всеми этими мыслями, а в сердце горит такое страстное желание, что оно, сердце, кажется, и вправду может разорваться. И не из-за того, что Адам делал, а из-за того, чего всегда жаждала Грейс.

Адам тоже повернулся, не выпуская ее из объятий. Когда он сзади притянул Грейс к себе, она почувствовала на шее прикосновение его губ.

— Что случилось? — сонно спросил он.

Грейс не могла сразу придумать, что ей ответить или как поступить. Она только чувствовала мучительно-сладкую смесь надежды и осознания реальности. Адам очень нежен по натуре, и придется приложить огромные усилия, чтобы не влюбиться в него окончательно.

Едва эта мысль сформировалась в ее сознании, Грейс поняла, что уже слишком поздно. Что она действительно любит Адама. Любовь практически жила в ней с момента их первой встречи, а познакомившись ближе с мужчиной своей мечты, она сама себя поставила под удар.

— Грейси?

Девушка улыбнулась тому, как он ее называл. Она всегда была чересчур серьезной для уменьшительного имени Грейси, но Адам как-то сумел увидеть ее иначе.

— Ничего не случилось. Просто дурной сон.




Адам проснулся вскоре после шести и удивился тому, как крепко он спал. Наверное, это Грейс сумела успокоить неугомонную и беспокойную часть его души. Эта мысль застала Адама врасплох и вынудила задуматься о происходящем. Но он не был силен в ответах на вопросы, связанные с чувствами. Именно поэтому так долго и откладывал момент, чтобы приехать в Плано и заняться делами школы, основанной его родителями.

Он вспомнил, как Грейс проснулась среди ночи, и подумал, что она, вероятно, не привыкла к тому, чтобы рядом спал мужчина. Да и сам он не очень-то привык проводить ночь в одной постели с женщиной, однако всегда оставался до утра, несмотря на то что выспаться в таком случае было затруднительно. Как бы Адаму ни хотелось уйти, ему хватало чуткости, чтобы понимать: ни одной женщине не понравится, если мужчина, с которым она только что занималась любовью, улизнет от нее, пока она спит.

И он не хотел поступать так со своей Грейс.

Утренний свет проникал в комнату сквозь узкие щели жалюзи и струился по полу, падая на постель.

Адам поглядел на спящую Грейс, понимая, что она ждет от пего обещаний. Обещаний, которые, как показало прошлое, он сдержать не сможет. Клятв, что он никогда не уйдет и будет держать ее в объятиях во мраке ночи, отгоняя прочь дурные сны. Заверений, в которых она никогда не нуждалась бы, если бы речь шла о чем-то ином. Ей нужны посулы, что одиночество, постоянно преследовавшее его и, как подозревал Адам, ее тоже, никогда больше не потревожит их обоих.

Но Адам не мог сказать ей этих слов. Даже если ему казалось правильным обнимать и целовать Грейс. Он боялся отпустить прошлое настолько, чтобы поверить, что эта женщина в его объятиях может стать будущим.

Ведь он понимал: надежность — это самая большая в мире иллюзия. Со смертью родителей Адам впервые осознал, что в жизни невозможно всегда подстелить соломку. Это подтвердилось, когда он узнал тайну своего рождения. Эти убеждения подкреплялись всеми любовными связями, которые с тех пор бывали у Адама.

Он ненавидел это в себе. Знал, что это берет начало из его самых потаенных страхов, страхов, которые он, как правило, лишь мельком осознавал, когда напивался со Стиви Тейлором из группы «Вайпер». В такие моменты они любили поразмышлять, почему счастье не в деньгах.

Адам снова посмотрел на нежные черты лица Грейс, такого милого и спокойно-сонного. Все деньги, лежавшие на его счетах, ровным счетом ничего для нее не значили. Он прочел о ее потаенных фантазиях и теперь понимал, что Грейс, как ей самой это представляется, нужен он — как мужчина. Не его финансы.

Это слегка успокоило Адама. Живущему в нем двадцатипятилетнему юноше, узнавшему, что все наследство, по праву, как он думал, принадлежащее ему, — чистая фикция, нравилось, что этой женщине нужен именно он, а не его причастность к семейству Боуэнов.

Черт, он впадает в сентиментальность. Закрыв глаза, Адам уткнулся в затылок Грейс, в эти чудесные локоны, к которым ему было так приятно прикасаться. Она шевельнулась в его объятиях, задев собой его набухшую от утренней эрекции плоть, и Адам застонал про себя. Он снова желал Грейс. После прошедшей ночи он должен был бы насытиться на сутки вперед, но он знал: с Грейс все будет не так, как всегда.

Он никогда не устанет ласкать мягкие изгибы ее тела. Заниматься с ней любовью. Адам подался бедрами вперед, чтобы еще ближе прислониться к Грейс. Девушка шевельнулась, потершись спиной о его грудь, и продолжала двигаться до тех пор, пока их тела не оказались от макушки до пяток прижавшимися друг к другу.

Адам просунул одну руку между ее грудей и слегка приподнял их, чтобы погладить правую. Держа ее в ладони, Адам поглаживал указательным пальцем увесистую мякоть. Ему очень нравилось ощущать ее тело.

Он сдернул с них покрывало, чтобы беспрепятственно разглядеть девушку. Черт, до чего же хороша! Кожа Грейс была мягкой и гладкой, ее груди венчали прелестные темно-розовые соски.

Большим и указательным пальцами Адам начал теребить ее сосок, пока тот не затвердел от его прикосновения. Затем он просунул свою ногу между ее ног и ощутил тепло Грейс.

— Адам…

Ее голос звучал сонно и хрипло, и Адам знал, чего ей хочется. Знал, что перенес ее из мира снов в царство неистовых желаний. Это его устраивало, поскольку он тоже неистово желал ее. Однако надеялся, что она никогда не поймет, как он нуждается в ней.

— Ммм …

Грейс покачивала бедрами до тех пор, пока напряженная плоть Адама не оказалась рядом с райскими вратами ее тела. Именно так он хотел ворваться в нее — не думая о будущем и забыв о последствиях того, что он возьмет ее без всякой защиты…

Стоп, так нельзя! Надо вести себя осторожно, иначе Грейс придется столкнуться с неожиданной беременностью, а он ни в коем случае не должен создавать ей сложности.

Адам встал с постели и достал еще один пакетик с презервативом из кармана своих брюк.

Защитившись, он вернулся к Грейс. Она долго возилась, пока не приняла изначальное положение — закинув правую ногу ему на бедро и уместив грудь на его руке.

— Посмотри на меня, — попросил Адам.

Грейс откинула голову назад, положив ее ему на плечо; ее глаза были полуприкрыты. Адам наклонился ниже и припал к ее губам, глубоко просунув язык внутрь. Крепко обнимая Грейс, он полностью проскользнул в нее, затем медленно вышел. Она застонала от наслаждения, а Адам осыпал поцелуями ее шею сбоку, слегка покусывая ровно бьющуюся нежную жилку и снова врываясь в тело Грейс.

Услышав очередной глубокий стон, сорвавшийся с губ девушки, Адам приподнял голову и, чувствуя напряжение Грейс, улыбнулся. Он знал, о чем говорит этот полный страсти звук. Переложив Грейс на спину, он закинул ее ноги себе на плечи и вошел в нее еще сильнее, продолжая до тех пор, пока весь мир не сосредоточился на женщине в его объятиях и их не захлестнуло высшее блаженство.

И теперь Адам знал: все клятвы и обещания, какие он собирался дать, были уже даны: он держит Грейс в своих объятиях и даже помыслить не может о том, чтобы оставить ее.




Если не считать отца, Грейс никогда не готовила завтрак ни одному мужчине. Она и сама частенько ничего не ела по утрам, потому что не любила завтракать. Но Адам был таким большим, и ему, очевидно, необходимо поесть. Вот она и стояла на кухне, пристально разглядывая содержимое холодильника, и, чтобы успокоиться после прошедшей ночи любви, пыталась сделать вид, что это утро — такое же, как и все остальные.

Девушка все еще дрожала всем телом. Она не могла поверить, что Адам так обнимал ее. Она забыла о своих стараниях не сойти от него с ума. Забыла о том, что не надо превращать эту ночь — и эти отношения — в нечто большее, чем они есть на самом деле. Забыла о том, что разбитое сердце неизбежно — после того как он уедет. Но все это будет потом, а сейчас у нее другие заботы.

— Что ты ищешь? — поинтересовался, подойдя сзади, Адам. Он все еще был в одних брюках. Волосы у него были взъерошены.

— Что-нибудь тебе на завтрак, — через плечо ответила она.

— Зачем? — изумился он, обнимая Грейс одной рукой за талию и прижимая ее спиной к себе.

— Затем, что… — она склонила голову, чтобы взглянуть на него снизу.

Нагнувшись, он поцеловал ее. Припал к нежным, припухшим губам так, как будто Грейс была единственным источником, способным утолить его голод и жажду. Она приоткрыла губы навстречу ему, понимая, что не сможет снова заняться с ним любовью, но зная: ее тело уже готовится к этому.

Повернув Грейс лицом к себе, Адам насмешливо поднял бровь:

— Ты мне не ответила.

Она понятия не имела, о чем они только что говорили… ах, да, о завтраке.

— Мне кажется, ты из тех мужчин, которым нужен обильный завтрак.

Адам, глядя вниз на нее, улыбнулся.

— Сегодня утром у меня почему-то разгулялся аппетит, так что от завтрака я, пожалуй, не откажусь.

Грейс покраснела при мысли о том, отчего именно у него разгулялся аппетит. Конечно, это глупо и ей не хотелось бы так реагировать, но все происходящее было так ново для нее.

Адам снова поцеловал ее, на этот раз нежно, почти ласково. Когда он поднял голову, Грейс, не отрываясь, смотрела на его влажные губы.

— Я знала это, — ответила она, отчаянно пытаясь упорядочить свои мысли.

— Не волнуйся, я неприхотлив. А ты что обычно ешь?

— Батончики из мюсли, — пробормотала Грейс и снова повернулась к холодильнику.

Увы, там не было ничего, кроме упаковки из шести обезжиренных йогуртов, у которых уже наверняка истек срок годности. Покусывая нижнюю губу, Грейс заглянула в контейнеры из-под фаст-фуда, нет ли там чего-нибудь, чтобы накормить Адама.

Он скривился:

— Это не завтрак.

— Конечно. Сейчас попробую отыскать что-нибудь съедобное.

Адам оттащил ее от агрегата и захлопнул дверцу. Приподняв Грейс, он усадил ее на кухонную стойку и стал между ногами девушки. Она обеими руками обняла его за талию, притянув к себе. Положив голову ему на плечо, Грейс закрыла глаза, счастливая оттого, что может просто быть рядом.

Он долго держал ее в объятиях, поглаживая по спине и устроив свой подбородок на макушке Грейс. Когда у него заурчало в животе, девушка отстранилась.

— Нужно немедленно тебя накормить, — заволновалась она.

— Ты ешь омлет? — осведомился он.

— Да, но у меня нет набора венчиков, — потупилась Грейс, отругав себя за неосмотрительность. Ей следовало сходить в магазин и набить холодильник настоящей едой перед приходом Адама.

— Венчиков? Женщина, ты что, тут даже яиц нет! Сейчас сбегаю, принесу все, что нам понадобится, и приготовлю тебе завтрак!

Грейс нахмурилась:

— Я сама хотела это сделать.

— Грейси, ну ясно же, что ты не кулинар!

В его голосе зазвучали дразнящие нотки, которых раньше не было. Она подумала, что Адам чувствует себя так же, как она, и это было отдушиной, позволяющей забыть о реальности. Они оба могли отбросить бдительность и быть самими собой. Грейс знала, что это не может продолжаться вечно — реальность рано или поздно вторгнется в их жизнь, и им обоим придется вернуться к своим ролям, так хорошо знакомым им обоим.

— Это так заметно? — спросила она, склонив голову набок.

— Ну, в твоем холодильнике полно контейнеров из-под фаст-фуда и просроченных продуктов. Завтрак приготовлю я!

Грейс это не понравилось, и она знала почему. Это она хотела подавать ему завтрак. Хотела здесь, у себя дома, дать ему то, чего он не найдет нигде больше. В своих фантазиях она, кроме всего прочего, и готовила для него, но он был прав — она не кулинар.

— Мне нравится заботиться о тебе, — добавил Адам.

Его слова сильно взволновали потаенные струны ее души. Она понимала, что Адам говорит только о завтраке, но почему-то ей казалось, будто речь шла о чем-то большем.

— Я могу сходить с тобой в магазин, — предложила Грейс, не желая ни на секунду расставаться с ним.

— Ладно, — милостиво согласился он.

Раздался звонок телефона. Адам потянулся за беспроводной трубкой и подал ее Грейс. Та взглянула на определитель номера и нахмурилась: это была Сью-Эллен Хэншоу. Реальность, разрушающая приятный отдых.

— Доброе утро, Сью-Эллен.

— На самом деле не слишком доброе, Грейс.

У нее похолодело все внутри.

— Что такое?

— Наша школа опять в прессе, и это нехорошо. В заголовке нас назвали рассадником случайных половых связей.

— И кто на этот раз?

— Вы. Вы с Адамом.




ГЛАВА ДЕСЯТАЯ


Издав гортанный хриплый звук, он снова склонил к ней голову. На этот раз это было не трогательное соблазнение, а властный захват. Он полностью овладел ее губами и не скрывал своих желаний — просто брал. И она с радостью позволяла ему это.

Одна его рука скользнула с ее талии на ягодицы, все крепче прижимая девушку к себе, к своей упругой плоти.

Откинув голову назад, Грейс глухо застонала. Его другая рука скользила вверх по ее бедру и остановилась только тогда, когда добралась до сердцевины ее тела.

    

Из книги Стефани Грейс «Владычица Адама»






Адам обнял Грейс за талию и еще теснее прижал к себе. У нее в лице не было ни кровинки, и он понял, что Сью-Эллен сообщила дурные новости.

— Что случилось? — шепотом спросил он.

— Подождите, Сью-Эллен, — ответила Грейс, прикрывая трубку рукой. — В «Даллас морнинг ньюс» опубликована статья про нас.

Вот дерьмо! Меньше всего ему хотелось связываться с прессой, но этого следовало ожидать. В колонке светской хроники просто обожали сплетничать о нем. Можно было догадаться, что статья написана о них с Грейс, но Адам не собирался ни о чем догадываться. Он хотел увидеть саму статью и выяснить, с чем же им пришлось столкнуться.

— Тебе уже доставили газету?

— Да.

— Скажи Сью-Эллен, что мы перезвоним ей, как только узнаем, о чем там идет речь.

Адам вышел из кухни на улицу и нашел газету во дворе под деревом, вокруг которого, между корнями, были посажены жизнерадостные желтые и голубые нарциссы.

Эта картина напомнила Адаму о том, что Грейс пустила тут корни, что закрытие школы для нее — не просто увольнение; это касается той жизни, которую она с таким трудом строила здесь для себя.

Он вернулся в дом, поклявшись себе, что сделает все возможное, чтобы Грейс была в безопасности. Чтобы последние неприятности прошли для нее бесследно.

Адам в нерешительности замер на пороге кухни, наблюдая за Грейс, которая, облокотившись на кухонную стойку, неподвижно смотрела в окно, выходящее на задний двор. Она стояла, обхватив себя руками, и выглядела очень одинокой. Это чувство было почти осязаемым.

Черт возьми, как могло так чудесно начавшееся утро вот так закончиться? Адам откашлялся, чтобы не испугать Грейс, но она даже не обернулась в его сторону.

Черт, дела плохи. Грейс разбивала ему сердце. Ведь по тому, как глубоко она замкнулась в себе, он мог догадаться, что она уже побывала в такой мучительной ситуации, когда кажется, что мир перевернулся вверх дном. Если он, Адам, в подобных случаях бежал со всех ног, то она сосредоточивалась, чтобы собрать все свои силы, ведь бежать ей, судя по всему, некуда.

Сколько же раз Грейс побывала в таких ситуациях? Но теперь он будет здесь, рядом с ней, хотя никогда так не поступал. Сможет ли он перешагнуть через самого себя?

— Грейси?

Она повернула к нему голову; в ее глазах проглядывала усталость, измождение и еще что-то такое, чего он не смог определить.

— Ты взял газету?

Адам вынул ее, вытряхнув из полиэтиленового пакета. Положив пакет на стойку, он усадил Грейс на стул и сам сел рядом.

— Что бы там ни писали, мы справимся с этим вместе, — сказал он.

Она грустно улыбнулась ему, и эта улыбка его разозлила. Грейс была уверена, что он уйдет! Оставить ее наедине со всей грязью, напечатанной в этой паршивой газетенке? Ему, конечно, трудно бороться с призраками ее прошлого, но предстать перед тем, что происходит в настоящем, им нужно вместе!

— Не надо, — попросил Адам, уже не на шутку рассердившись за то, что она ставит на нем крест. Трудность заключалась в том, что он боялся причинить ей боль. Он постоянно делал это с людьми с тех пор, как погибли его родители.

— Что именно не надо? — проговорила она тем тоном школьной учительницы, который заставил Адама почувствовать себя старшеклассником, пойманным за хулиганскую выходку.

Но он был зрелым мужчиной и знал, как справляться с такими ситуациями. Он ведь все время вращался в кругу неуравновешенных артистов и негативно настроенных журналистов.

— Не веди себя так, будто я говорю то, чего не имею в виду. Я понятия не имею, кто подставил тебя в прошлом, но это был не я. Дай мне возможность вступить в бой и выиграть или потерпеть поражение, а потом уже смотри на меня таким расстроенным взглядом.

Грейс закусила губу, затем провела по его лицу своими длинными прохладными пальцами.

— Прости. И не думай, что я разочаровалась в тебе, Адам. Это вовсе не так.

Ему захотелось прижать Грейс к себе и пообещать ей все, что она пожелает. Все, что разгонит тучи перед ее мысленным взором и вернет улыбку на это очаровательное лицо.

— Так почему же ты выглядишь такой несчастной, будто сейчас заплачешь? — спросил он.

Грейс покачала головой. Упершись руками ему в грудь, она отстранилась от него. Между ними образовалось расстояние в несколько дюймов, которое показалось Адаму пропастью. И он понял, что преодолеть эту пропасть — настоящее испытание. Ему вдруг подумалось, а стоит ли это делать?

Адам изо всех сил боролся, чтобы защитить школу, судьба которой была ему безразлична, так почему бы не попытаться ближе узнать эту женщину? Он ведь уже знал, что она была удивительной женщиной, затронувшей в нем то, что прежде никто не смог затронуть.

— Если мне придется сказать об этом вслух, это покажется ужасно глупым, — произнесла Грейс.

И это был ответ на его вопрос. Конечно же, ради Грейс стоило приложить усилия.

— Тогда скажи мне на ушко, — предложил Адам, обняв ее рукой и притянув к своему боку. Ему нравилось, когда она вот так прижималась к нему. И он не раздумывал о причинах, просто знал: ему хочется, чтобы она была рядом.

— Я так устала бороться за все на свете. Мне хотелось, чтобы наши отношения развивались гладко и в школе все шло как по маслу. Но мы постоянно рисковали, ходили вокруг да около, и мне следовало ожидать, что именно так все и выйдет.

Взяв Грейс за подбородок, Адам запрокинул ей голову и припал к ее губам, медленно смакуя их, как будто собирался дать этой женщине все, чего она желала, а на столе не валялась газета с мерзкой статейкой.

— Ты права. Ходить вокруг да около неправильно.

Хуже всего для него было осознание того, что мужчина из фантазий Грейс сделал бы для нее что угодно. Однако в жизни все обстояло иначе. И он не собирается соответствовать выдуманному Грейс образу, даже если этот мужчина — идеализированная копия его самого.




Как не хотелось Грейс читать ту статью!.. Но ей пришлось сделать это. Заголовок гласил: «Как далеко она зайдет в деле спасения школы?» Увидев их с Адамом фотографию в коридоре Центра американских авиалиний, рядом с клубом «Платинум», она подумала, что снимок вышел дешевым и безвкусным.

Фотограф запечатлел их в тот момент, когда Сью-Эллен ушла и Адам прижал Грейс к стене своим могучим телом, а она испуганно взирала на него снизу вверх. Их бедра были тесно прижаты друг к другу. Он склонил к ней голову, их губы разделяло только дыхание.

Случилось самое худшее, что она могла предположить! Ведь теперь все узнают, что у нее связь с Адамом. Умом Грейс понимала, что эту фотографию даже нельзя сравнивать с компрометирующим снимком Доун О'Ши и ее любовника, однако ничего хорошего в этом не было, а вместе с комментариями в статье все выглядело откровенно непристойно. Малкольм не преминет этим воспользоваться.

— Все не так плохо, как я думал, — произнес Адам.

— Все достаточно плохо! — парировала Грейс.

— Ну же, не надо. Я сейчас позвоню Малкольму, а потом в редакцию газеты.

— И что ты скажешь редакции?

— Что мы уже давно встречаемся. У меня есть замечательный специалист по контактам с прессой, который выступит с предложением провести рекламную кампанию в пользу школы.

Эту черту Адама Грейс не одобряла, но она понимала, что должна быть благодарна ему за заботу, связанную с этим дурацким снимком. Однако в такой опасной ситуации Грейс не хотела, чтобы Адам взялся за школьные проблемы и стал решать их подобными способами.

— А если все-таки не лгать?

— Грейс, я не собираюсь тебя обманывать. Мы ведь уже три года знаем друг друга.

Грейс не сознавала, почему ее это беспокоит, но все же заволновалась. Разум велел Грейс замолчать, но она не могла.

— Эти три года ты едва замечал меня.

— И что ты этим хочешь сказать?

— Ничего. Я ничего не хочу сказать, кроме того, что ты утверждал, будто правдивость очень для тебя важна, а то, что ты предлагаешь, — это вопиющее преувеличение, весьма далекое от правдивости.

Адам отложил газету.

— Ну и что у нас происходит? — спросил он.

Грейс покачала головой. Как объяснить ему, что она не понимает саму себя? Конечно, это нечестно, но девушка ожидала, что Адам будет полностью соответствовать идеалу, который сложился в ее представлении. А видеть, что у него есть недостатки, что он обычный человек и так же, как и она, может ошибаться… Да, это как-то слишком похоже на реальность.

Грейс не нравилось это в себе. Не нравилось, что она ожидает от него того же, что и от мужчины из своих грез.

— Извини, Адам. Я просто не знаю, что теперь делать. Ведь я уже начала было верить, что нам удастся спасти школу.

Адам вскочил и взял ее за руку. Грейс взглянула на него, опасаясь, что у нее вряд ли получится скрыть от него таившиеся в ее взоре надежду и предвкушение.

— Не сдавайся, еще рано! Это всего лишь маленькое поражение. И мы не сделали ничего неправильного или предосудительного.

— Мне не кажется, что Малкольм тоже так считает.

— Я возьму его на себя.

— Спасибо, конечно, но ведь это я отвечаю за репутацию школы.

Адам снова уселся на свое место.

— Ты не хочешь, чтобы я сражался на твоей стороне?

— Нет, это не так…

Грейс нахмурилась. Он подошел слишком близко. Вчера она позволила себе забыть об осторожности и теперь жалела об этом. Ночью так хорошо было сознавать, что он рядом, а сейчас, утром… Утром она поняла, что быть рядом с таким человеком, как Адам, опасно. Он будет занимать каждый уголок ее души.

— А в чем же дело? — спросил Адам.

Грейс была уверена, что ему хочется закончить разговор, чтобы приступить к действиям. Позвонить Сью-Эллен, потом Малкольму, заставить их обоих отступить от рокового решения, используя свое обаяние, угрозы или какое-то другое тайное оружие. Она не знала, какой метод он выберет для улаживания отношений, понимая, что этот выбор зависит от конкретного человека, с которым Адам будет иметь дело. У него был дар видеть людей насквозь.

Девушка покачала головой, глядя на Адама. Она ни за что не собиралась отвечать на вопрос, почему не хочет, чтобы он сражался на ее стороне. Если она начнет говорить об этом, то, возможно, в конце концов признается ему в своем страхе стать чересчур зависимой от него. А это только обрадует Адама.

Ей следует прекратить чувствовать себя женщиной, которую застали с любовником и которая позволяет мужчине принимать решения насчет ее работы. Надо быть руководителем, сильной женщиной-профессионалом, которая знает, как преодолевать кризисы.

— Давай не будем об этом. Лучше я перезвоню Сью-Эллен, а потом свяжусь с Малкольмом. — Она быстро встала и обошла стол, намереваясь удрать.

Адам удержал ее, схватив тонкое запястье своей большой рукой.

— Ты никому не позвонишь, пока не ответишь на мой вопрос.

— Адам, я не буду отчитываться перед тобой. — Она попыталась вырвать руку, но не смогла ею пошевелить. — Пусти!

— Еще рано.

Еще рано. Грейс знала, что он имеет в виду именно это мгновение, но в глубине души она почувствовала, что эти слова подытоживают всю историю их отношений.

Девушка понимала, почему так огорчена. Если бы они встречались тайно, об этом знали бы только они вдвоем, а не целый мир. Но ее угораздило влюбиться в супермена Адама Боуэна, и если у их отношений будет плохой финал, ей придется всю оставшуюся жизнь терпеть жалостливые взгляды окружающих.

Нет, это невозможно! Она оставила это позади, покинув Западный Техас и вместе с ним отца-проповедника и его ханжеские взгляды…

Грейс начала вырываться совершенно недостойным образом, стремясь избавиться от Адама. Убежать от него прежде, чем она совершит настоящую глупость, и начнет умолять его не усугублять ситуацию. Просто проигнорировать все это, даже если теперь придется закрыть школу — все что угодно, лишь бы не пострадала ее гордость.

— Адам, прошу тебя! Мне нужно на минутку остаться одной.

Адам подержал ее руку еще несколько секунд, затем разжал.

— Я подожду тебя здесь, — сказал он.




Адам отпустил Грейс, поскольку знал, что у него нет выбора. К тому же он не знал, как убедить ее остаться. Услышав звук льющейся воды, он пошел в спальню Грейс и отыскал свою записную книжку на полу рядом с кроватью.

Он уже два раза звонил Малкольму. Пусть Грейс хочет сама разобраться со статьей в газете, полной грязных намеков, Адам знал: именно он в ответе за это. Появление статьи добавляло сложности, совершенно ненужные им с Грейс. Но Адам, по правде говоря, не был удивлен — ему следовало предвидеть, что рано или поздно корреспондент из светской хроники выяснит, что он проводит время с Грейс. А Адам планировал и в дальнейшем встречаться с ней.

Можно заставить их отказаться от своих слов и надеяться, что этого будет достаточно, чтобы облегчить положение Грейс. Но только он один знал, что это не поможет. Ему хотелось наполнить жизнь Грейс всем, чего ей прежде недоставало. Так или иначе, быть ее благодетелем, потому что это уберегло бы его от боли, которую он ощущал, доставив ей огорчение.

Адам позвонил Малкольму и оставил ему голосовое сообщение: «Это Адам. Нам надо поговорить. Перезвоните позже».

Присев на кровать, он принялся ждать Грейс. Подобрал с пола книгу, соскользнувшую с ночного столика. Это был любовный роман. Его сюжет заключался в том, что герой изначально появляется в жизни героини для того, чтобы отомстить, но вместо этого влюбляется в нее.

Вот такими, в представлении Грейс, и должны быть отношения, размышлял Адам. И он хотел подарить ей это. Хотел быть ее рыцарем на белом коне, ее героем. А мужчина, который оставляет женщину одну сражаться в своих битвах, — не герой.

Грейс вышла из ванной в просторном купальном халате, с головой, обмотанной полотенцем. Ее глаза были влажными, и Адам понял, что она плакала. Он проглотил ругательство, не зная толком, чем помочь. Нужно ли все время говорить о делах? Черт, надо просто любить ее, крепко сжимая в объятиях, и тогда между ними исчезнет пропасть, образовавшаяся из-за одного телефонного звонка и фотографии в газете.

— Я оставил Малкольму сообщение. Оставь его мне. А ты можешь взяться за родителей, поскольку я с ними нечасто общаюсь.

Приблизившись к платяному шкафу, Грейс открыла ящик, вытащив оттуда лифчик и трусики — комплект нежно-голубого цвета. Она держала их в руке, и Адам начисто забыл, о чем только что был разговор.

Он думал только о том, как она будет выглядеть в этих двух маленьких кусочках ткани. Как будет смотреться нежно-голубой цвет на ее матовой коже.

— Кажется, неплохой план. Чем больше я об этом думаю, тем сильнее убеждаюсь, что окончательный разрыв — самое верное решение для нас.

— Грейс, я не готов к разрыву. Я ведь только начинаю узнавать тебя.

Адам стремился разгадать как можно больше тайн, связанных с Грейс. Он надеялся, что она не раскусила его за столь короткое время. Но знал про себя, что он не так уж сложно устроен. В нем нет скрытых глубин, куда она могла бы погрузиться. Есть всего один секрет, который он всегда держал при себе, потому что не умел высказать это словами.

— А после того, как узнаешь меня, ты будешь готов? — тихо спросила Грейс.

В ее голосе Адам различил тщательно скрываемую боль. Он пожал плечами, не желая утешать ее, поскольку с некоторых пор очень сомневался, что когда-нибудь настанет время, когда он согласится расстаться с ней.

Он хотел, чтобы она была с ним рядом, но не знал, как воплотить это в реальность. Статьи, подобные той, которая причинила ей такое огорчение, были для него привычны.

Эта чудесная женщина как-то незаметно сделала так, что его жизнь стала богаче, благодаря ей он увидел все в несколько ином свете… Этого ему не хватало с тех пор, как умерли родители.

— Адам, мы ведь такие разные. Сначала я думала, это не имеет значения, но теперь мне кажется, что имеет.

— Черта с два! — резко произнес он, вскочив на ноги и подойдя к ней. О том, чтобы дать ей уйти и выкинуть себя из ее жизни, не могло быть и речи. Сейчас они столкнулись всего лишь с небольшим затруднением. — Грейси, я никуда не уеду.

Эти слова значили очень многое. У него пока еще не было ответов на главные вопросы, но на этот раз собрать вещи и сбежать представлялось не самым привлекательным выходом из ситуации. Он хотел сделать все что угодно, лишь бы у них с Грейс все получилось.

— Но почему? Нам обоим было бы проще, если бы мы перестали видеться.

Адам подумал о прошедшей ночи. И о тех нескольких последних неделях, когда они работали вместе. О том, как изменилась его жизнь после того, как он случайно наткнулся на эротическую историю, написанную Грейс. И теперь он знал, что уже не может быть таким же, как прежде.

— Грейс, я не знаю, что тебе сказать. Но точно знаю одно: я не могу позволить чужим людям управлять моей жизнью.

— Чужим людям? — повторила Грейс.

— Мне их мнение неинтересно! — выпалил Адам. Когда-нибудь он найдет в себе силы признаться Грейс, что он на самом деле не таков, как она думает, но не сейчас.

Испытывая непреодолимое желание быть с Грейс, Адам неторопливо снял полотенце с ее головы и бросил его на пол. Обхватив лицо девушки обеими руками, он нагнулся к ней и поцеловал, вложив в этот поцелуй все чувства, о которых боялся говорить.

Грейс держала свои ладони между собой и Адамом, и он животом чувствовал прохладу шелкового белья, которое она все еще сжимала в руке. Он хотел, чтобы Грейс растворилась в нем, хотел принять ее в свое тело так, чтобы они полностью слились и он мог уберечь ее от ударов, подобных тому, что она испытала сегодня утром.

Он желал целовать Грейс так долго, чтобы время остановилось, и тогда в целом мире будут только они вдвоем. Он всегда был практичным человеком, но рядом с Грейс ему хотелось быть сказочным героем.

Адам подхватил ее на руки и отнес обратно в кровать, хотя знал, что интимные отношения между ними ничего не решат. Не помогут решить ни один вопрос из тех, на которые он никак не мог найти ответ. Не прогонят трудности, существующие за пределами ее уютного домика.

Но сейчас она была нужна ему по самой простой и естественной причине. Он хотел снова почувствовать, как она обхватывает его руками и ногами, как проводит ногтями по его спине, как вся растворяется в нем, призывая в свои объятия так, как будто это навсегда. Но это «навсегда» только что оказалось чертовски короче, нежели он думал!




ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ


Отодвинув бедра от ее тела, он как будто дразнил Грейс, обещая продолжение. Она сдвинулась в сторону, противоположную движению его руки, и вскоре почувствовала его у самого входа в свое тело. Он глубоко вошел в нее, и она изо всех сил сжала его плечи.

По телу Грейс пробежал огонь, все больше приближающий ее к вершине блаженства. Пульс многократно участился, ей стало трудно дышать. Придерживая ее рукой за ягодицы, Адам медленно покачивался.

    

Из книги Стефани Грейс «Владычица Адама»






В понедельник Грейс вошла в свой кабинет, чувствуя себя гораздо менее уверенно, чем в январе, когда думала, что из-за скандала с двумя учителями закроют школу.

— Доброе утро, Брюс, — поздоровалась она.

— Доброе утро, Грейс. У вас в кабинете посетитель.

— Кто?

— Доун О'Ши.

Грейс застонала. Она стремилась отделаться от уволенной учительницы, но следовало предвидеть, что с Доун это будет не так просто.

— Она совсем не вовремя появилась здесь.

— Знаю. Именно поэтому я сразу же проводил ее в ваш кабинет. Думал, будет лучше, если ее никто не увидит.

— Хорошая мысль. Мне неудобно просить об этом, но не мог бы ты прерваться на пять минут?

— Конечно.

Грейс вошла в свой кабинет. Доун стояла позади стола, задумчиво глядя в окно, выходившее на парк школьного кампуса.

— Простите, что заставила вас ждать, — начала Грейс.

Звук ее голоса заставил Доун резко обернуться.

— У нас же не была назначена встреча!

— Ну, хорошо, мы долго собирались встретиться. Я рада, что вы зашли к нам, но сегодняшний день обещает быть немного сумасшедшим.

— Я видела вашу фотографию в газете.

— И все видели. Чем могу быть вам полезна?

— Я хочу снова вернуться на работу.

— Доун, еще слишком рано. Нам понадобится минимум полгода, чтобы я смогла восстановить в администрации ваше имя.

Доун кивнула:

— Я опасалась, что вы так и скажете.

— Мне жаль, но ничем иным помочь не могу.

— Мне тоже, — ответила Доун и, подхватив свою большую коричневую кожаную сумку, вышла из кабинета.

На самом деле ей вовсе не хотелось возвращаться в школу. Доун решила связаться с руководителями других школ за пределами Техаса. Может быть, кто-нибудь из них откроет ей двери.

Грейс чувствовала себя усталой. Адам ушел в субботу днем, и больше она с ним не виделась. Он пару раз звонил, но она упорно не брала трубку. На сегодня после полудня было намечено заседание администрации в полном составе, и Грейс намеревалась предстать перед всеми сильной и свежей. Благодаря самой себе.

Но она безумно тосковала по Адаму. Последние две ночи Грейс спала просто отвратительно, и это злило ее, ведь она провела в объятиях Адама всего одну ночь — и уже скучает по нему.

Пройдя в школьный буфет, Грейс сделала себе кофе. Услышав за спиной у себя шум, она, даже не оборачиваясь, поняла, что это Адам. Пряный запах его лосьона после бритья окутал ее, и она, глубоко дыша, зажмурилась, не в силах сосредоточиться на чем бы то ни было.

Адам потянулся за чашкой кофе, коснувшись спины Грейс; девушка слегка подвинулась, при этом ее плечо скользнуло по его груди.

— Доброе утро, Адам.

— Привет. Хорошо провела выходные?

Взглянув на него, Грейс поняла, что обидела его своим игнорированием. Это совсем не придало ей сил, зато заставило почувствовать себя ничтожной и мелочной. Отставив свою чашку, она взяла Адама за руку и потянула его прочь из почти совсем пустого помещения. По коридору она провела его к себе и захлопнула дверь.

Отпустив его запястье, Грейс отошла подальше. В своем кабинете, где она всегда чувствовала себя уверенной в своих силах, сейчас она немного растерялась. Если это результат ее влюбленности, подумала Грейс, то она не хочет быть влюбленной.

— Извини, — пробурчала она.

— Ты не могла сказать мне это в буфете? — спросил он, прислонившись спиной к стене, отделанной ореховыми панелями, и внимательно изучая Грейс своим загадочным взором.

Из-за его плеча виднелся портрет почтенной Мэрилин Треммел — последней руководительницы школы из династии Треммелов. Грейс подумала, а случалось ли той сталкиваться лицом к лицу с такими же проблемами, как у нее?

— Нет, не могла. Я не хочу, чтобы нас здесь кто-нибудь видел.

— Все еще оберегаешь свою репутацию?

Ни тоном, ни выражением лица Адам не выдал своих эмоций. Нежели она своей отстраненностью погубила все, что он к ней испытывал раньше? Грейс все еще помнила ощущение его тела, тогда, на кровати, перед тем как он ушел, чтобы поговорить с Малкольмом. И ей снова захотелось оказаться в объятиях Адама.

— Суть не в этом. То, что я чувствую к тебе, — мое личное дело, и ничье больше.

— А что ты чувствуешь ко мне, Грейс? — поинтересовался он.

Грейс услышала в его голосе мольбу о том, чтобы ответ был честным, но она понимала, что у него и у нее разные представления о честности.

Ему не составило труда скорректировать истину. В колонке светской хроники воскресной газеты была опубликована статья, утверждавшая, будто они с Грейс старые друзья и уже некоторое время встречаются. Не совсем ложь, но в то же время и не правда.

— Я скучала по тебе в выходные, — призналась Грейс.

— Не нужно было.

— Я знаю. И именно это хочу сказать. Я не создана для близких отношений.

— И я тоже.

Это не так, подумала Грейс. У него благодаря воспитанию в духе патриархальной семьи имелись четкие представления о том, какими должны быть эти отношения, и не было такого напряженного страха перед ними. Этот страх жил в сердце у Грейс с тех пор, как отец-проповедник начал внушать дочери, будто мать ушла потому, что девочка не стоила того, чтобы остаться с ней.

— Ты вырос в идеальной семье, — сказала Грейс.

— Мне тоже так казалось, однако выяснилось, что это была неправда.

— Что именно?

Между ними повисло молчание. Наконец Адам глубоко вздохнул.

— На самом деле я не Боуэн. Меня усыновили. Вся эта идиллия по принципу «папа знает лучше всех», которая царила у нас в семье, оказалась ложью.

Грейс поморщилась, ей было больно слышать его слова.

— То, что тебя усыновили, не значит, что твои родители не любили тебя. Адам, они же выбрали тебя!

— Не знаю. Они никогда не обсуждали со мной подробности моего рождения. Просто делали вид, что я — их родной сын.

Грейс больше не могла вынести отсутствия телесных соприкосновений, поэтому взяла его за запястье, оставаясь при этом на расстоянии вытянутой руки.

— Возможно, это потому, что они на самом деле считали тебя своим родным сыном.

— Я стараюсь не думать об этом.

Ей хотелось крепко обнять его и никогда не отпускать. Но, услышав голоса в приемной, она поняла, что вот-вот в их мир вторгнется реальность.

Грейс прикусила нижнюю губу. Она вовсе не собиралась показывать ему, что творилось у нее в душе, но ей перед собранием нужно было увериться в том, что у них с Адамом все хорошо. Поэтому она решила снова попросить у него прощения.

— Мне действительно очень жаль. Я думала, будет лучше установить между нами некоторую дистанцию.

— И что, стало лучше? — спросил Адам, надвигаясь на нее. Отступая назад до тех пор, пока стол не остановил ее, Грейс подумала, что это больше похоже на преследование.

Он подошел так близко, что коснулся грудью ее груди, а руки оказались на столе, по обе стороны ее бедер.

— Нет.

— Хорошо.

— Мне неприятно это осознавать, Адам, но ты мне нужен.

— Так, по идее, и должно быть.

— Тебе легко говорить.

Он наклонил к ней голову, приблизив лицо к ее лицу.

— Грейс, мне нелегко говорить. Мне это приятно не больше, чем тебе, но я знаю: нам обоим пора осознать, что между нами происходит, и прекратить бегать от этого.

— Я и не бегаю, — соврала Грейс. Ведь она пряталась, а это разновидность бегства. Она построила свою жизнь, исходя из того, кем так стремилась стать, и от этого начинались все ее проблемы с Адамом.

Грейс всегда думала, что он может быть рядом с ней только в мечтах. Но его вторжение в ее реальную жизнь напугало девушку, заставило усомниться в том, что она всегда считала само собой разумеющимся. Например, в некоторых свойствах ее натуры, в которых она больше всего была уверена.

Теперь закрытие школы и потеря работы казались Грейс незначительными по сравнению с жизнью без Адама. Именно поэтому она тосковала все эти нескончаемые выходные. Ей хотелось, чтобы он был рядом, но Грейс боялась, что, едва ситуация в школе придет в норму, Адам снова пустится в странствия, а она останется совсем одна в своем убежище, в компании только своих фантазий.




Упакованные вещи Адама лежали в машине, и он был готов отправиться в аэропорт, когда закончится собрание. Он знал, когда надо оставить утраченное позади и двигаться дальше, но на этот раз возникли некоторые сомнения. Адам сознавал, что спасается бегством. Он уже давно понял, что, если в плане чувств все становится слишком запутанным, лучше уехать.

У Адама создалось впечатление, что Грейс не шутила, когда говорила, что больше не хочет его присутствия в своей жизни. Однако сегодня все было иначе. Она, как всегда, начала бояться. Адам понимал ее, потому что сам был таким же, поэтому и уезжал, ведь бежать куда проще, чем остаться и иметь дело с людьми. Но Грейс нельзя было просто отнести к «другим людям».

Адам приложил максимум усилий, чтобы доброе имя Грейс не было опорочено. Конечно, очень немногие стали бы беспокоиться, появись их фотография в газете, однако Грейс — это совсем другое дело. Репутация этой чудесной, но скрытной женщины всегда была выше всяких похвал, и Грейс чрезвычайно дорожила ею.

И это еще далеко не все. Она была пугливой и застенчивой, смотрела на него такими огромными страдающими глазами, как будто ожидала, что с ними непременно должно случиться что-нибудь плохое. Общаясь с Грейс, Адам начал понимать, что вся его жизнь — изменчивая, беззаботная и, собственно говоря, защищенная — была потревожена глубокими чувствами, которые он испытывал к ней.

— Честное слово, я не знаю, что с тобой делать, — сказал Адам, притянув ее к себе с такой силой, что она, потеряв равновесие, тут же очутилась в его объятиях.

— Я тоже не знаю, Адам, — тихо ответила Грейс.

Поддавшись внутреннему порыву, она обхватила руками его талию и прильнула к нему. Адам еще крепче прижал ее к себе. Он уже думал, что никогда больше не сможет обнять Грейс, но теперь все изменилось.

Ему не хотелось ее отпускать. Впервые за все время после смерти родителей он почувствовал себя уязвимым.

После прошедших выходных он начал понимать, почему Стиви Тейлор, «плохой парень» из «Вайпер», пил, отключаясь от реальности. Понимать, как путаница и алкоголь могут привести к жестокости. Ему самому хотелось сломать ногой стену или прошибить дверь кулаком, когда в выходные он упорно пытался дозвониться до Грейс, а она не отвечала.

Запустив руку в волосы Грейс, Адам запрокинул ей голову. Отыскав ее губы своими, Адам безжалостно захватил их, стремясь зубами, губами, языком наказать ее за то, что заставила его чувствовать себя ранимым… за то, что отринула его.

Грейс не пыталась отстраниться, и спустя мгновение ощущение правильности того, что она здесь, в его объятиях, успокоило боль в его душе. Он обнял Грейс еще нежнее, осторожно посасывая ее губы, касаясь пальцами подбородка и покачивая ее в своих руках.

Когда он поднял голову, губы у Грейс были влажными и припухшими от его поцелуев. Прикрыв глаза, она прильнула к нему. И внезапно Адам ощутил себя цельным; прежде он не осознавал, насколько ему не хватало этого чувства. До того, как он пережил выходные без Грейс. Как, черт возьми, Грейс сумела так глубоко проникнуть ему в душу?

— Ммм… И что это было? — спросила она.

Грейс руками рисовала узор у него на пояснице, под пиджаком костюма. Ему очень нравилось это ощущение. Да, пожалуй, очень нравилось, подумал он, чувствуя, как его тело все больше напрягается.

— Просто хотел показать, как я скучал без тебя, — ответил Адам.

Он бы лучше справился с этой задачей, если бы Грейс позволила ему усадить ее на стол и поднять ей юбку на самую талию, как героиня ее истории. Но он понимал, что Грейс не хотелось бы пойти на ответственное собрание в измятом костюме и с мыслью о том, что она только что испытала потрясающий оргазм.

— Я не уверена, что снова не уйду в себя, если случится что-нибудь еще, вроде этой фотографии, — сказала Грейс. — У тебя хватит на меня терпения?

— Да, — ответил Адам. Уйти от нее будет нелегко. Он уже знал, что распакует чемоданы и начнет руководить своим делом отсюда, из Техаса. Не потому, что здесь его дом, а потому, что здесь Грейс.

— Спасибо, Адам, — отозвалась Грейс с робкой улыбкой.

Она слегка подалась к нему, и Адама растрогало молчаливое доверие, которое проскользнуло в этом ее движении. Неужели этой женщине на самом деле удалось отыскать путь к его сердцу?

Наклонившись, Адам коснулся ее губ своими, давая понять, что нежным объятием просит прощения за свой недавний грубый поцелуй. Скользнув ладонями по его груди, Грейс завела руки ему за спину. Адам не торопил ее, не пытался подтолкнуть к каким-либо действиям. Просто поддразнивал ее соприкосновением их губ.

Наконец Грейс открыла рот и склонила голову набок, призывая его к поцелую.

Внезапно раздался стук в дверь, и Адам отстранился. Быстро осыпал легкими поцелуями ее кожу за ухом, затем прошептал:

— Грейси, ты, кажется, кому-то нужна.

— Тебе?

— Кому-то другому. — Осознание ситуации подстегнуло его. Больше всего ему хотелось отвести Грейс к кожаному диванчику в углу кабинета, но он понимал, что этого она никогда ему не простит. В зале заседаний администрации их ждало много народу. — Подкрась губы. Встретимся в зале заседаний. — Он поскорее вышел из кабинета, понимая, что они с Грейс зашли уже слишком далеко и теперь не знают, как управлять будущим.

Адам открыл дверь, осторожно огляделся, надеясь не увидеть за ней Малкольма, и, уверившись, что его там нет, не говоря ни слова, увел постучавшегося человека, чтобы дать Грейс привести себя в порядок.

* * *


Девушке потребовалась не одна минута, чтобы подправить макияж. Усевшись на стол, она вдруг почувствовала, что под слоем бумаги что-то лежит. Вот черт. Грейс совсем забыла про папку-файл с «Владычицей Адама». Ну, уж на этот раз она уничтожит рукопись по пути на собрание, неважно, встретится ей Брюс или нет.

Однако, подняв бумагу, Грейс обнаружила, что рукописи нет. Не осталось ни папки, ни содержимого.

Она стала судорожно открывать ящики в поисках рукописи, но так и не смогла отыскать ее. О господи, сейчас совсем ни к чему, чтобы «Владычица» потерялась!

— Грейс, совет администрации уже в зале заседаний, и все ждут вас, — сообщил Брюс, с растерянным видом замерев на пороге.

— Я уже иду, — отозвалась Грейс.

— Что вы ищете?

— Папку-файл, которую я засунула под бумагу. Ты не видел ее?

— Нет, но я могу узнать у уборщиц. Они приходят раз в две недели, были как раз вчера вечером.

— Узнай, пожалуйста, — попросила Грейс, с трудом заставляя себя успокоиться и не паниковать. Файл скоро найдется, и тогда она сама посмеется над тем, как волновалась о его потере.

Собрание было недолгим. Удивительно, но Малкольм и другие члены администрации, а также представители родительского комитета с пониманием отнеслись к роману Адама и Грейс. Но они очень четко дали понять, что больше не потерпят никаких публичных фотографий и сплетен насчет них.

Обсуждение своей личной жизни всегда представлялось Грейс худшим кошмаром, но Адам сидел рядом с ней и, когда она уже на полном серьезе надумала скользнуть под стол, протянул руку и крепко сжал ей колено.

— Проблема не в том, что вы с Адамом встречаетесь, мы просто не хотим снова увидеть подобные статьи в газетах, — в третий раз произнес Малкольм.

— Я уже извинился, — ответил Адам. — Полагаю, статья во вчерашней «Даллас морнинг ньюс» компенсирует непристойные подписи под нашим фото и заголовок.

— Согласна, — вступила Сью-Эллен, — но я поддерживаю точку зрения Малкольма. Школа находится в критическом положении.

— Я понимаю. Этого не повторится, — сказала Грейс. — Адам, я попрошу вас вкратце рассказать всем о том, как проходит акция по сбору средств на баскетбольный матч.

Едва всеобщее внимание переключилось на Адама, у Грейс вырвался глубокий вздох облегчения, и она с наслаждением принялась слушать тихий рокот его голоса. Девушка наконец поняла, что хотела сказать Доун, когда говорила, что ее как будто унесло страстью. Адам был единственным мужчиной, который заставлял Грейс забывать обо всем, кроме него самого.

Собрание закончилось, и Грейс поспешила по коридору к себе в кабинет, в то время как Адам еще задержался с администрацией. Грейс обыскала весь кабинет, дюйм за дюймом, но никак не могла найти свою папку с рукописью. Надо еще раз проверить дома, решила она, хоть и знала наверняка, что там папки нет.

Рукопись определенно снова куда-то исчезла. Грейс подумала, а не взял ли ее тот же самый человек? Зачем она ему?

Нужно было поделиться своей тайной с Адамом. Вздохнув, Грейс нахмурилась. Как неловко! Едва дело пошло к тому, что у них на самом деле может что-то получиться, придется рассказать любимому, что она, Грейс, написала эротическую историю о них двоих.

В дверь постучали, и Грейс пошла открывать. На пороге стоял Адам. За его спиной было видно Брюса, который, сидя за своим столом, проверял электронную почту.

— Есть минутка? — спросил Адам.

Грейс открыла дверь шире и впустила Адама.

— Все прошло лучше, чем я ожидала, — сказала она.

— Я же говорил тебе: предоставь это мне.

— Хочешь признания своих подвигов?

— Да. Я был твоим героем, Грейси. Согласись.

Ее сердце растаяло от этих слов.

— Ты, вне всяких сомнений, мой герой.

— Чертовски прямой ответ, — усмехнулся Адам, притянув Грейс к себе. Затем, подхватив на руки, донес до стола и усадил на гладкую поверхность. — Теперь, когда собрание позади…

— Что?

— Ты нужна мне, Грейс. — Он приблизил лицо к ее лицу, его зрачки расширились. — Но сейчас не время, да и не место.

Предложение остановиться тронуло Грейс. Но никогда в жизни ни с кем другим она не чувствовала и десятой доли той страсти, которая охватывала ее, когда рядом был Адам.

— За этой дверью торчит Брюс.

— Господи, я и забыла, — прошептала она.

— Я рад.

И она тоже была рада этому. Когда Адам обнимал ее, Грейс забывала обо всем на свете, понимая: только рядом с ним она обретет свой дом, о котором всегда мечтала. И лишится всего этого, если не найдет свои выраженные на бумаге фантазии.




ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ


Грейс напряглась всем телом. Внутри у нее все сжалось, и наконец наступила развязка. Она вся дрожала от пережитого ощущения. Адам со стоном выдохнул ее имя — и на него обрушилась его порция блаженства.

Она припала к его груди, и он крепко прижал девушку к себе.

— Я без ума от тебя, Грейс. Будь моей владычицей.

В душе она сомневалась, что когда-нибудь сможет стать чем-то большим, нежели его любовницей. Но в объятиях Адама она верила, что его слова правдивы.

    

Из книги Стефани Грейс «Владычица Адама»






В пятницу вечером Адам прихватил пиццу в «Кампизи» и поехал к дому Грейс. Далласская пиццерия, как поговаривали, имела связи с мафией, но Адаму было все равно — ведь там продавали самую лучшую пиццу на тонком хрустящем тесте, которую он очень любил.

Бутылка итальянского вина охлаждалась в резервуаре с мягкими стенками на заднем сиденье. Адам полагал, что окончание этой долгой недели необходимо отпраздновать. К тому же с их первой ночи прошло ровно семь дней, и ему хотелось это отметить. Еще днем, уйдя из школы, он заехал к ювелиру забрать изготовленный по заказу браслет для Грейс.

Через две недели, в начале весенних каникул, «Треммел-Боуэн» будет проводить свой первый благотворительный чемпионат по баскетболу. Прием в школу на следующий учебный год закончился, и финансовая ситуация уже не казалась такой безрадостной, как прежде.

В целом Адам был доволен ходом дел в Плано. Единственным затруднением оставалась Грейс. Она так и не обмолвилась ни словом об истории, написанной ею о них обоих. Адам искал рукопись у нее в кабинете, пытаясь выяснить, не появилось ли дополнений, чтобы сделать сегодняшнюю ночь еще более запоминающейся для Грейс, но она, скорее всего, уничтожила свое произведение.

Возможно, это неплохая идея, подумал он.

Грейс отворила дверь еще до того, как Адам подошел к дому, и, улыбаясь, следила за его приближением. Распущенные волосы струились по ее плечам. На ней было простое платье без рукавов, выгодно подчеркивавшее ее формы. Она была воплощением женщины его мечты, и, едва увидев ее, он потерял способность мыслить.

Она повела его в глубь дома. Адам шел за ней, не в силах оторвать взгляд от ее прекрасного тела, и гадал, как пережить несколько часов ужина, перед тем как лечь с ней в постель. Когда она вышла на террасу, он по дороге сунул пиццу в духовку, а вино оставил в сумке-холодильнике.

В дверь позвонили, и Адам застонал:

— Да что же это такое! Мы когда-нибудь останемся одни?!

Грейс улыбнулась тому, как он это сказал. От его жаркого восклицания она почувствовал себя такой желанной. Это чувство было ново для нее, и ей не хотелось от него отвыкать.

— Я уверена, это не слишком важное. Сейчас вернусь.

Грейс прошла через весь дом, чувствуя, как поет ее душа от близости любимого человека, и смутно сознавая, что Адам идет к двери вслед за ней.

Она обернулась.

— Ты собираешься открыть дверь в моем доме?

— Нет, конечно. Просто я забыл в машине подарок для тебя.

— Вот как? Очень интересно, — поддразнила его Грейс. И тут же осознала смысл сказанных им слов. Адам привез ей подарок. Что же именно? — И где же он? Почему не принес сразу?

— От твоей сексуальности у меня помутился разум. — Остановив ее, Адам запечатлел быстрый поцелуй у нее на губах.

Грейс тихо рассмеялась. Никто никогда и не подозревал ее в том, что она способна переводить мысли какого-нибудь мужчины в область секса. Но то была прежняя Грейс, педантичная и правильная, ей никогда не хватало уверенности, чтобы быть самой собой рядом с мужчиной. Нынешняя Грейс, оказывается, способна заставить Адама забыть о подарке, и она очень гордилась произошедшими в ней переменами.

Увидев на пороге Малкольма, Грейс ужаснулась. Мужчина был в костюме, как будто прямо с работы, но без галстука, а волосы были растрепаны, словно он ерошил их.

— Хорошо, что вы оба здесь, — произнес он, глядя через плечо Грейс на Адама. Потом мимоходом выглянул на улицу.

— Зачем вы пришли? — спросила Грейс.

— У нас большая проблема.

— Еще одна? — Она уже начинала думать, что «Треммел-Боуэн» никогда не избавится от неприятностей. Каждый раз, когда удавалось сделать шаг вперед, обязательно случалось что-нибудь, оттягивавшее их на два шага назад.

— Да, — ответил Малкольм. — Можно войти?

Придерживая дверь, Грейс посторонилась. Вечерний воздух был прохладным и сухим, но она заметила бисеринки пота на бровях Малкольма. Черт, что же такое происходит?

Грейс провела всех в гостиную, но никто не садился.

Адам обнял ее за талию и прижал к себе. Она чувствовала себя намного лучше, когда он был рядом, обнимал, поддерживал ее. Это напоминало о том, что она теперь не страдает от полного одиночества.

— Мы были очень осторожны и ни разу не появлялись на людях вместе с тех пор, как на прошлой неделе появился тот снимок.

Малкольм пристально рассматривал Грейс, затем бросил взгляд на Адама.

— Она не была осторожной.

У Грейс упало сердце; она боялась того, что мог сказать Малкольм. Она попыталась отстраниться от Адама, чтобы между ними образовалось хоть какое-нибудь расстояние, прежде чем Малкольм обрушит на них бомбу, какой бы та ни была.

Но Адам обладал твердой хваткой. Смысл его объятий был ясен — в этой ситуации они вместе. Он не убежит прочь, а она не станет прятаться. Но «держать лицо» при подобных обстоятельствах было чертовски трудно.

— Что вы имеете в виду? — спросила Грейс свистящим шепотом.

— Была обнародована история под названием «Владычица Адама». Героиню зовут Грейс, и та пара напоминает вас двоих. Местные средства массовой информации уже в курсе. Я удивлен, что они не ломятся в вашу дверь.

— О боже! Не знаю, что и сказать.

Ей хотелось убежать в свою спальню, закрыться там и никогда не открывать дверь. Чувствуя себя на грани обморока, она боялась взглянуть в глаза Адама. Не сейчас.

— Грейс? — раздался глубокий, встревоженный голос Адама.

— С вами все в порядке? — осведомился Малкольм.

Грейс поняла, что нетвердо покачивается на ногах, а перед глазами у нее мелькают точки, но решила не терять мужества.

— Подождите минутку. — Грейс тяжело сглотнула. Конечно, можно броситься на диван и разрыдаться, но это бы ничего не решило. У кого ее рукопись? И кому она вообще понадобилась? — Эту историю написала я.

— Я догадался, — произнес Малкольм.

— Как получилось, что ее обнародовали? — спросила Грейс, не глядя на Адама. Она поговорит с ним позже и расскажет о своих потаенных фантазиях.

Малкольм потер затылок, потом откашлялся.

— Мои источники утверждают, что это дело рук Доун. Но я не представляю, как рукопись попала к ней.

Грейс совсем пала духом. Она пыталась назначить интервью другим женщинам, не состоящим в штате, но Доун не ответила ни на один звонок за всю прошедшую неделю.

— Я распечатала рукопись на работе, потому что дома у меня закончились чернила в принтере. Доун оставалась одна у меня в кабинете всего минуту — наверное, она и взяла.

— Это будет нелегко уладить, — сказал Малкольм.

— Мои люди разберутся с этим, — отозвался Адам. — Я позвоню вам позже и проинформирую о наших дальнейших действиях.

Кивнув, Малкольм быстро ретировался. Грейс еще больше погрузилась в себя, силясь представить, как объяснить Адаму всю историю. Наконец она решилась поднять на него взгляд.

— Готова поспорить, у тебя много вопросов, — начала она.

— Много.

— Все это трудно объяснить.

— Уверен, что не так уж трудно. Хочешь, выйдем на террасу?

— Да, — ответила Грейс, недоумевая, отчего Адам так спокоен. Узнав, что он написал историю о ней, она потребовала бы объяснений. — Ммм… не знаю, с чего начать. Дело в том, что я написала о нас с тобой эротическую историю. Хотела выйти с ней на литературный конкурс, но потом передумала. В смысле, я же директор школы, поэтому так просто не могу опубликовать эротический рассказ, даже под псевдонимом.

Адам ничего не ответил. Когда она наконец взглянула на него, то увидела, что он пристально смотрит на нее, серьезно и задумчиво.

— Я знал о написанной тобой истории.

Грейс была в полном шоке. На мгновение она перестала мыслить логически, а потом вдруг задалась вопросом, когда же Адам мог увидеть рукопись… и внезапно поняла.

— Ты прочел ее до того, как решил помочь мне спасти школу?

— Да.




Адам знал, что своим признанием совершает ошибку. Он уже давно перешел определенную границу, за которой Грейс не простит его. Но дело уже сделано, и поздно оглядываться назад.

— Ты, кажется, говорил, что правдивость для тебя превыше всего! — произнесла Грейс, отойдя от него. Опустив глаза в пол, она зашагала взад-вперед по террасе.

— Это так, — подтвердил Адам, понимая, что не убедит ее одними словами. Он лихорадочно соображал, что нужно сказать или сделать, чтобы все наладилось. Чтобы унять боль, которую ощущала Грейс, и помочь ей пережить все это. Но простых ответов у него не было.

— О, боже мой, ты ведь не просто прочитал мою рукопись, Адам, ты… — Задохнувшись от негодования, она остановилась перед Адамом, уперев руки в бока и сверкая огромными глазами.

Он невольно потупился, вспомнив, что нечто очень похожее она описала в своей истории. Да, он кое-что позаимствовал из ее рукописи. Использовал фантазии Грейс для ее соблазнения.

Увидев поблескивающие у нее в глазах слезинки, Адам почувствовал себя последним мерзавцем. Он ни за что не должен был допустить, чтобы дело зашло так далеко.

— Я могу все объяснить, — произнес Адам, зная, что на самом деле не может. С самого начала он не планировал оставаться здесь, а потом решил подождать того момента, когда правда станет известной. Но, так или иначе, он знал, что уедет из Прано.

— Мне все равно, — дрожащим голосом проговорила Грейс и, всхлипнув, добавила: — Пожалуйста, уходи!

— Грейс… опять ты прячешься! Давай разберемся!

Адам сделал к ней шаг, но она вытянула руку, не подпуская его к себе. Он остановился на месте, несмотря на то что все в нем настойчиво требовало объятий. Только ими он смог бы успокоить боль в ее сердце, которую сам же ей и причинил.

— Я не прячусь, Адам, я злюсь. А если ты не уйдешь, я сделаю что-нибудь такое, о чем, возможно, пожалею.

— Ты имеешь право на меня сердиться.

— Адам, прекрати быть таким спокойным и рациональным. Я не в том настроении.

— Учти, я не уйду. Я дал себе слово, что на этот раз не стану спасаться бегством. Что останусь рядом с тобой и буду бороться.

— И это слово хоть сколько-нибудь похоже на правду?

Он грубо выругался про себя.

— Я предположу, что ответ — «да», — продолжала Грейс. — Мне кажется, мы оба знаем: правда для тебя — это такое понятие, которое можно приспособить так, как нужно тебе. В общем, прошу тебя покинуть мой дом!

Про любую другую женщину Адам подумал бы, что она излишне драматизирует ситуацию, но в отношении Грейс он знал, как тяжело ей показаться кому-либо настоящей женщиной. А ее история на все сто процентов состояла из ее реальных надежд и желаний.

— Если я уйду, то больше не вернусь.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Только то, что не одна ты чувствуешь себя преданной.

Он не договорил, что предал сам себя. Ему не хотелось слишком подробно останавливаться на себе. Он уже давно понял, что оставаться на одном месте — не лучший вариант, и сейчас получил тому подтверждение. Повод, которого он так ждал, чтобы уехать.

— Как я предала тебя?

Она стояла перед ним, прекрасная в своем гневе, и Адам вдруг почувствовал себя обманутым — у него отняли все то время, когда он не замечал Грейс.

— Все эти годы ты видела меня в своих эротических мечтах, но отчаянно притворялась такой, какой не была на самом деле.

— И погляди, что получилось, когда я перестала притворяться. Это не совсем тот самый счастливый конец, который я задумала в своем романе, — сказала она, всхлипнув.

Адам не мог вынести вида ее слез, поэтому подошел к Грейс вплотную и обнял, прижав к себе как можно крепче.

— А это возможно. Тебе остается только простить меня за то, что я прочел о твоих фантазиях.

— Я не поэтому злюсь, — приглушенно отвечала Грейс, уткнувшись ему в грудь. Руки ее безвольно свисали по бокам и больше не отталкивали Адама.

— А почему тогда?

— Потому что я с ума по тебе схожу. Потому что поверила тебе, когда ты сказал, что правда для тебя действительно имеет значение. А сейчас я узнала, что все это была ложь. Как я могу после этого верить всему, что ты мне говорил?

Адам в отчаянье помотал головой.

— Честное слово, я не знал, как сказать тебе, что прочел твою рукопись.

— А как ты ее вообще нашел?

— Она упала у тебя со стола. Все бумаги рассыпались, и я стал просматривать их, чтобы убедиться, что там нет моей папки. А когда увидел слово «грудь»… ну, я же мужчина и поэтому просто не мог не читать дальше.

Грейс вырвалась из его объятий и снова отошла прочь. На этот раз, как ей казалось, навсегда.

— Вот этого я и боялась!

Адам промолчал, желая, чтобы она продолжала говорить, и опасаясь, что усугубит положение вещей; попытавшись что-нибудь сказать в свое оправдание.

— Ты убедил меня в том, что заметил меня как женщину благодаря моему поведению перед администрацией, но ты все время интересовался мною, считая меня этакой угнетенной старой девой!

— Я никогда так не думал.

Теперь ее трясло.

— Но это было правдой. Адам, я ни с кем не встречалась вот уже более пяти лет. До тех пор, пока не начала работать в «Треммел-Боуэн» и не увидела тебя. А потом я потеряла голову…

Адам чувствовал себя польщенным, однако знал, что Грейс, мечтая о нем, никогда не видела реального человека.

— Я не могу быть мужчиной твоей мечты.

— А я никогда не просила тебя об этом.

— Ты только что это сделала. Извини, что огорчил тебя, но всем когда-нибудь приходится иметь дело с иллюзиями.

— Не всем. Только тем из нас, кто витает в облаках.

— Всем, — отрезал он, приблизившись к ней. — Просто потому, что, если моя жизнь на первый взгляд кажется идеальной, это не значит, что так оно и есть на самом деле.

Грейс выглядела так, как будто ее застали врасплох. Она снова отступила назад, на сей раз ближе к краю террасы, и отвернулась. У Адама перехватило дыхание. Ему хотелось любить Грейс до тех пор, пока не уйдет ее грусть и злость оттого, что ее личная жизнь стала достоянием общественности.

— Прости меня, но ты прав. Я превратила тебя в идеального, как звезда экрана, современного принца на белом коне.

Он подошел сзади и положил руку ей на плечо.

— Не извиняйся. Я хотел быть таким для тебя. Но я всего лишь человек и допускаю промахи и ошибки. И в отличие от героя мыльных опер, не умею исправить их за полчаса, а то и меньше.

Развернув ее к себе, он вытер ей слезы и обнял за талию.

— Я все равно не уверена, что захочу этого, — проговорила Грейс.

— Чего же ты хочешь?

— Не знаю. Мне надо время, чтобы подумать.

Глядя в ее исполненные страданием глаза, Адам понял, что должен дать ей необходимое пространство.

И, тяжело вздохнув, ушел, не зная, что еще ему сделать.




ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ


Адам знал, что есть только один шанс все исправить в отношении Грейс. Но он боялся открыться. Боялся, что у него не окажется нужных слов, чтобы убедить ее в том, что она — единственная в мире женщина, которая помогла ему почувствовать себя цельным человеком.

— Ты что-то хотел, Адам? — спросила она, сидя за большим столом орехового дерева, на котором все и произошло.

— Да, Грейси, хотел сказать. Выходи за меня замуж.

    

Из книги Стефани Грейс «Владычица Адама».






В понедельник Грейс отправила по почте документ об официальном увольнении из «Треммел-Боуэн». Все выходные она провела за тем, что отбивалась от звонков репортеров и местного телевидения, которые объявились примерно через десять минут после ухода Адама.

Он несколько раз звонил, но Грейс оставляла эти звонки автоответчику. Она не знала, что ему сказать. Ей было так неловко оттого, что она написала, и оттого, как вела себя, поняв, что он знает ее истинные чувства.

Грейс хотелось плакать при мысли о том, как он воспринял ее потаенные мечты и воплотил их в жизнь. Адам не заслужил ее гнева, но она ничего не могла поделать с собой.

Она никогда не выходила из себя до появления в ее жизни Адама. И знала, что нарушила свои принципы лишь потому, что хотела быть для него желанной. Хотела по-настоящему, а не потому, что вызвала его возбуждение.

Ей позвонили издатели двух журналов с предложением опубликовать рукопись. Адам стал новостью номер один, ведь любая сенсационная история о нем вызывала живой интерес в средствах массовой информации.

Грейс понимала, что не сможет вечно прятаться. Во-первых, очень скоро закончится еда. К тому же стены собственного дома начали давить на нее. Дом, который она задумала как свое пристанище, после ухода Адама превратился в терновые заросли.

Все напоминало о нем. Каждое место, где они занимались любовью. Каждый сантиметр ее дома, казалось, был пропитан им, и Грейс чувствовала себя, как никогда, одинокой.

Раздался звонок в дверь, и Грейс выглянула из бокового окошка. На пороге стоял Адам. Он был в полинявших джинсах, длинной хлопчатобумажной рубашке навыпуск и в солнечных очках и что-то сжимал в левой руке.

— Я тебя вижу, — предупредил он.

Грейс отодвинула задвижку. Адам быстро вошел и закрыл за собой дверь.

— Спасибо, что впустила меня.

— Я не могла оставить тебя одного на растерзание репортерам.

Она все еще чувствовала себя неуютно и не знала, что ему сказать.

— Грейси, я понимаю, что ты не хочешь со мной общаться, — начал Адам.

— Я этого не говорила.

— Нет, как раз говорила, каждый раз, когда перепоручала мой звонок голосовой почте. Я пришел не только затем, чтобы обсудить наши отношения.

— Неужели?

— Именно так. Я явился как официальный представитель «Треммел-Боуэн». Мы не собираемся принимать твое увольнение. Ты обеспечиваешь жизнеспособность школы, и одно только это происшествие не способно ее погубить.

— Ты уверен?

— Да. Ты смотрела новости по местному каналу или читала газеты?

— Нет. Я просто скрывалась.

— Видишь ли, Доун раскаялась в своем поступке. Она обратилась в прессу и заявила, что написала эту историю в отместку тебе и мне за ее увольнение.

— Это неправда.

— Ну, она ведь сделала это из мести и тут же пожалела об этом.

— Интересно, почему?

— Она что-то говорила о признании своих ошибок и о том, что не винит тебя в своих проблемах.

Грейс было радостно это слышать, но она еще не вполне верила, что может вернуться к работе.

— Думаю, я должен сообщить тебе, что Сью-Эллен с Малкольмом дали мне час на то, чтобы уговорить тебя вернуться в школу.

— Правда?

— Да. За прошлый месяц мы стали по-настоящему сплоченным коллективом, и все согласились, что ты — часть этого коллектива. Очень важная часть.

— Не знаю, что тебе сказать. Я все еще в замешательстве.

Он почесал в затылке.

— Ты не сделала ничего постыдного.

— Только я могу это решать.

— Грейси, твоя страсть и твои желания выглядели так мило и сексуально. Прошу тебя, не подумай, что ты сделала что-то не так. Твоя история изменила мою жизнь.

— Сексуальный сценарий изменил твою жизнь?

— Твой сексуальный сценарий привел меня к тебе!

Грейс покраснела, услышав эти слова, и отступила еще глубже в дом.

— Не хочешь зайти и присесть? — предложила она.

— Еще нет. Я кое-что для тебя написал.

— Что?

— Рассказ, наподобие того, что придумала ты. Я решил, что ответный ход — это по-честному!

Он протянул ей папку-файл. Грейс заглянула внутрь и увидела заглавие: «Супруг Грейс».

Рукопись Адама жгла ей руки. Но он стоял у нее в прихожей, и она знала, что другого шанса начать с ним все сначала у нее не будет.

Грейс отнесла папку в гостиную, села на диван и принялась читать. Это была такая трогательная история… их история со счастливым концом. Адам был беспощадно честен, описывая свои недостатки, но ее несовершенства он замаскировал так, как будто их и не было вовсе.

Добравшись до того места, где они переехали в его большой дом и стали подумывать о детях, Грейс поняла, что он хочет с ней остаться. Что видит свой дом и свое будущее рядом с ней. На глаза навернулись слезы, и девушка опустила взгляд. Как случилось, что ей так повезло? Найти такого мужчину, как Адам, который любит ее такой, какая она есть. Мужчину, который хочет связать с ней свою жизнь.

Подняв глаза, Грейс увидела стоящего рядом Адама.

— Думаю, ты могла бы написать лучше, — произнес он.

— Не знаю. Ты именно это хотел сказать?

— Да, — ответил Адам.

Схватив Грейс в охапку, он усадил ее на диван, нежно обняв обеими руками. Грейс склонила голову ему на плечо и закрыла глаза.

Она снова чувствовала себя в безопасности. Впервые за последние три дня она не ощущала комка в горле. Адам запустил руку в ее волосы и запрокинул голову, затем поцеловал, нежным и долгим поцелуем.

Когда он поднял голову, Грейс обхватила ладонями его лицо.

— Адам, я хочу, чтобы все было так, как в моей истории. И в твоей тоже.

— Грейси, ты читаешь мои мысли. Я ведь только играл в жизнь, делая вид, будто она у меня полная и насыщенная, но в глубине души знал, что я просто убегал от пустоты, которая окружала меня.

— От чего ты убегал?

— Я рассказывал тебе, что меня усыновили, но меня бесило, что люди видят во мне того, кем я не являюсь на самом деле. Настоящего Боуэна, понимаешь?

— О, да, ты настоящий Боуэн! И ты доказал это тем, что так старался спасти школу, основанную твоими родителями, А теперь ты готов прекратить убегать?

— Только если ты будешь со мной. Я поговорил с Малкольмом и администрацией, мы хотим, чтобы ты осталась в качестве руководительницы. А я желаю, чтобы мы вместе управляли школой и растили новое поколение Боуэнов!

— Ты говоришь серьезно, Адам? — спросила Грейс; ей все еще не верилось, что теперь наконец сбудется все, о чем она мечтала.

— Я люблю тебя, Грейси. Я никому никогда не говорил этих слов, не считая моих родителей. Но я знаю, что не могу жить без тебя.

Она крепко обняла его, зарывшись лицом в плечо.

— Я тоже тебя люблю.

Он отнес ее по коридору в спальню, и они весь день любили друг друга. Строили планы на будущее и говорили о своих фантазиях и мечтах.

Адам обещал Грейс исполнить все ее мечты.

И сдержал свои обещания.




Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.