Вновь с тобой
Кэрри Томас


Семь лет назад Габби Смолл неожиданно для всех и без всяких объяснений разорвала помолвку с Марком Леноксом. Семь лет хранит она в своем сердце тяжкую и постыдную тайну. Казалось бы, прошлое ушло безвозвратно, но, случайно встретив Марка, Габби словно прозревает: что бы их ни разделяло, она по-прежнему любит его, только его…


Кэрри Томас

Вновь с тобой


1


Габби проснулась, как от толчка, услышав в соседней комнате голоса. Она резко села в постели, неприятно удивленная тем, что Марк приехал не один. Затем глаза Габби округлились: она узнала второй голос, принадлежащий женщине, в нем сквозило отчаяние. Первым порывом Габби было выбежать в гостиную, успокоить, утешить, помочь… но потом до нее дошел смысл услышанного и она застыла как громом пораженная.

— Ты уверена? — напористо спрашивал Марк.

— Уверена? — Пруденс Смолл рассмеялась с нескрываемой горечью. — О да, Марк. Уверена. А уж после того, как я час назад упала в обморок в кабинете твоего отца, в этом будут уверены и все остальные. Спасибо, что пришел на помощь.

— Что же мне еще оставалось, кроме как вынести тебя из кабинета? Отец был просто вне себя.

— Не такого поведения ожидал он от своей личной секретарши, — горько сказала она.

— Он просто испугался за тебя, Пруденс. И я тоже.

— Извини, что по дороге меня стошнило. Пришлось останавливаться, мне так неловко…

— Ерунда. Я решил, что лучше будет привезти тебя сюда, все-таки поближе.

— Огромное тебе спасибо, и все же я предпочла бы поехать домой.

Габби с ужасом услышала, как Марк уговаривает Пруденс вначале отдохнуть в его спальне, но это предложение, по счастью, было отвергнуто.

— Марк, мне страшно неловко взваливать на твои плечи такую ношу, но ты ведь понимаешь, что положение безвыходное. — Голос Пруденс задрожал. — При таких обстоятельствах я просто должна уйти с фирмы. Удивляюсь, как продержалась так долго. Завтра же утром сообщу боссу о своем уходе.

Послышался шорох, и Габби до боли прикусила губу, поняв, что Марк обнимает Пруденс.

— Я понимаю… — Нежность, прозвучавшая в его голосе, ужалила Габби в самое сердце. — Но ты… с тобой все будет хорошо? Ты же знаешь, я готов сделать все, что в моих силах, только бы помочь тебе.

— Тогда попроси отца, чтобы он отпустил меня. Через неделю мне стукнет сорок один — не самый подходящий возраст для первой беременности. Я ужасно устала… и мне уже слишком тяжело скрывать от всех, что я на седьмом месяце.

— На седьмом месяце! Какого дьявола ты не сказала мне раньше?!

— Я никому не сказала. — Пруденс помолчала. — Мне, конечно, придется потом рассказать все Алексу и Хилари. Но, кроме них, Марк, — ее интонации стали повелительными, — никто не должен узнать правду.

— Это невозможно! Я…

— Нет! — жестко перебила его Пруденс. — И ты отлично знаешь почему. Она ничего не должна узнать. Поклянись, Марк, что ни слова ей не скажешь. Ты же знаешь, это разобьет ей сердце. Все остальное я смогу пережить… но только не это.


2


Габби едва не опоздала на самолет. Влетев в салон одной из самых последних, она сунула дорожную сумку в багажный отсек, сняла плащ, рухнула без сил на свое место и с облегчением перевела дух. Она предвкушала, каким сюрпризом станет ее неожиданное появление.

Когда лайнер набрал высоту и можно было отстегнуть ремни, Габби отправилась в туалет, чтобы привести себя в порядок. Она шла по проходу, и мужчины провожали взглядами ее гибкую женственную фигурку, но один из наблюдателей, делавший вид, что читает газету, был особенно настойчив и отвел глаза, лишь когда Габби вернулась на свое место.

Попивая предложенный стюардессой кофе, Габби раскрыла купленную в аэропорту книгу, и вскоре сюжет захватил ее. Кто-то уселся в соседнее свободное кресло, но Габби даже не подняла глаз — ну пересел человек и пересел, какое ей дело.

— Интересная книжка, Габби?

Она стремительно вскинула голову, обожженная знакомым вкрадчивым голосом. На миг лишившись дара речи, смотрела она на худощавого черноволосого мужчину, который когда-то был ей близок, даже очень близок. Минувшие годы не прошли для него бесследно — на лице прибавилось несколько морщинок, а в иссиня-черных волосах виднелась седина, — но высокие скулы и крупный чувственный рот все так же притягивали взгляд.

— Бог ты мой, — промолвила она наконец, — Марк Ленокс! Как поживаешь и что поделываешь?

— В данный момент — с восторгом любуюсь неуловимой мисс Смолл, — с иронией ответил он. — В последние годы это удовольствие выпадало мне не так уж часто.

Габби, натянуто улыбнувшись, напомнила:

— Я ведь живу в Европе.

Марк Ленокс улыбнулся в ответ, но карие, с зеленоватыми искорками глаза остались неприятно холодными.

— Что же позвало тебя в родные пенаты?

— Сегодня Дереку исполняется двадцать. Дома будет праздник.

— Я слышал, тебя там отчаялись дождаться.

Глаза Габби сузились.

— Слышал? Это где же?

— Да в «Блу Пайнс». В последнее время я частенько там бываю. И часто вижусь с твоим отцом.

Это известие Габби отнюдь не порадовало. Она подумывала уже перебраться на другое место… но к чему такой глупый, ребяческий поступок? Через сорок минут самолет должен приземлиться в Денвере.

— Ну… как тебе живется в Швейцарии? — Марк впился в нее хищным взглядом, словно охотник в долгожданную добычу.

— Неплохо.

— Должно быть, отбою нет от воздыхателей?

— Ошибаешься, — холодно ответила Габби. — С меня и одного достаточно.

Марк саркастически выгнул бровь.

— Не устояла перед гренадерского роста красавцем?

— Что-то в этом роде. Как твои дела?

— Весьма недурно. — Марк испытующе взглянул на нее. — А твои? Преподавательский труд по-прежнему доставляет тебе удовольствие?

— Да, и немалое.

Марк едва заметно скривил красиво очерченные губы.

— Какие же еще удовольствия выпадают на твою долю в благословенной стране Швейцарии?

— Пытаешься оскорбить меня?

— Да ни в коем случае! Просто любопытствую.

Габби стойко выдержала его пронизывающий взгляд.

— Днем я преподаю в частном пансионате для девочек английскую литературу, а по вечерам даю частные уроки английского, в основном бизнесменам.

Марк изогнул бровь.

— Не много же времени остается для твоего пылкого воздыхателя!

Габби пожала плечами, твердо решив не злиться.

— В уик-энды я свободна, да и в будни у меня заняты не все вечера.

— Твой дружок тоже преподает?

— Нет, Отто трудится в отцовском банке.

— И как, успешно?

— О да! Вероятнее всего, он и унаследует семейное дело — как унаследовал ты.

— Ты сильно изменилась, Габби.

— То есть стала старше?

— И черствее. Впрочем, может, виной тому строгая прическа.

— Ты тоже изменился, Марк Ленокс, — не осталась в долгу Габби. — И почерствел.

— А что — вернее кто — тому виной? — парировал он, и в его прищуренных глазах появился опасный блеск.

Шпаги наголо, подумала Габби, бесстрашно встречая этот безмолвный вызов.

— Не стоит поминать прошлое, Марк.

— Боишься вызвать к жизни призраки? — Глаза его вдруг расширились, и в них мелькнула острая, неподдельная боль. — Черт, извини, Габби. Я не хотел…

— Знаю! — Она торопливо сменила тему разговора, спросив первое, что пришло в голову: — Ты сказал, что часто бываешь в «Блу Пайнс». Решил уехать из Колорадо-Спрингс?

— Наша компания приобрела участок неподалеку от ваших владений. У нас обширные планы. Я решил поселиться там ненадолго, заодно отдохну от городской суеты.

— Что же вы купили? — недоумевала Габби. — В наших краях осталось не так уж много земель на продажу.

— «Стоунс».

— Я не знала, что Робертсы решили продать поместье! — ошеломленно воскликнула Габби.

— Мистер Робертс неудачно играл на бирже и разорился. Пришлось продавать «Стоунс».

— Какая жалость! — вырвалось у нее. — Мы с ними дружили. Помню, как детьми я и Чармиан играли с Долли и Чарли. — Габби зябко поежилась. — Вот был бы ужас, если бы папе пришлось продать «Блу Пайнс»!

— Почему же?

— Да потому что это и мой дом!

— Ты не так уж часто бываешь там, Габби. — Марк в упор холодно смотрел на нее. — А если выйдешь замуж за швейцарца, твой дом будет слишком далеко от «Блу Пайнс».

— Не в этом дело, — пробормотала она. — Я ведь там родилась. «Блу Пайнс» принадлежит Смоллам уже почти столетие. Мне невыносима мысль, что там поселится кто-то другой.

Марк взглянул на табло и поднялся.

— Всего хорошего, Габби.

Он вежливо, почти отчужденно кивнул и направился к своему месту. Габби смотрела ему вслед, злясь, что Марк ушел внезапно. Нужно было самой сразу прогнать его. Раздраженная тем, что не проявила должной твердости, она постаралась отвлечься, воскресить прежнее радостное предвкушение встречи с родными. Но после встречи с Марком предстоящий праздник казался уже не таким заманчивым — тем более что там наверняка будет шумно и людно. Дерек уже отпраздновал день рождения со своими университетскими приятелями, но сегодня вечером все они опять соберутся в «Блу Пайнс», а вместе с ними все соседи и друзья Смоллов. Когда Габби звонила домой из Люцерна, сестра Ники сообщила, что Дерек втайне от родителей ухитрился созвать на семейный праздник чуть ли не всю округу.

До последней минуты Габби была твердо уверена, что не сможет приехать на праздник. Коварный грипп свалил с ног едва ли не половину преподавательского состава школы, и ее попросту некому было заменить. Потом, однако, грипп перекинулся на учеников, и тогда директор решил временно закрыть школу, пока эпидемия не пойдет на спад. И Габби очертя голову бросилась покупать билет на ближайший рейс в Америку.

У пограничного контроля в аэропорту Денвера Габби снова увидела Марка Ленокса.

— Тебя кто-нибудь встречает? — спросил он.

Габби покачала головой, отчаянно сожалея, что решила устроить родным сюрприз и не попросила отца встретить ее.

— Никто не знает, что я должна приехать. Поеду в Колорадо-Спрингс поездом, а оттуда доберусь на такси или автобусом.

— У меня здесь на стоянке машина, если хочешь, могу подвезти, — небрежно предложил Марк. — По пути в «Стоунс» я все равно проезжаю мимо вашего дома.

Первым ее порывом было наотрез отказаться от любой услуги Марка Ленокса, но соблазн приехать домой на три часа раньше, чем планировала, был слишком велик и перевешивал все, даже компанию Марка.

— Спасибо, очень кстати.

— Да не за что, — отозвался Марк светским тоном, словно они были совершенно чужими друг другу.

В это мгновение какая-то нервная толстуха резко толкнула Габби, и впервые за много лет она оказалась в объятиях Марка Ленокса. Он тотчас же с бесстрастным видом отстранился, взял ее дорожную сумку и жестом предложил Габби идти первой.

Она вышла из здания аэропорта, дрожа от промозглого ветра… и не только от ветра. Габби лишь порадовалась, когда Марк прытко припустил к стоянке, так что она, догоняя, очень скоро и согрелась, и овладела собой.

К ее удивлению, автомобиль Марка оказался изрядно потрепанным представителем семейства четырехколесных, а не спортивной моделью, которые он предпочитал раньше.

— В ваших краях джип куда практичнее, — пояснил Марк, словно прочитав ее мысли.

— О да, — согласилась Габби и вздрогнула, когда Марк лихо вписался в трудный поворот.

— Не бойся, — сказал он, искоса взглянув на спутницу, — доставлю в целости и сохранности.

— Я просто отвыкла от американских дорог, — буркнула она и помимо воли громко прерывисто вздохнула.

— Все еще трусишь? — осведомился Марк.

— Вовсе нет. Блаженствую, что вернулась домой.

— Если тебя так сильно тянет домой, что удерживает тебя в Европе?

— Ты сам отлично знаешь что, — с горечью отозвалась она.

— Ошибаетесь, мисс Смолл, не знаю! Понятия не имею, почему ты вдруг решила сбежать и бросить меня, и уж тем более мне неизвестны причины твоего добровольного изгнания. — Марк на миг обжег ее пронзительным, недобрым взглядом и снова уставился на дорогу. — Я вернулся из Шотландии и прочел очаровательную записочку, в которой ты велела мне отныне и впредь держаться от тебя подальше! Между нами, писала ты, все кончено. К сожалению, ты не удосужилась хоть словом объяснить, в чем дело! К тому времени Пруденс уже похоронили, а ты обосновалась в Швейцарии, не отвечала на мои звонки и возвращала письма нераспечатанными! Почему-то, — добавил он ядовито, — у меня не хватило духу отослать тебе крик моей души телеграфом. Или же приехать лично, чтобы ты могла захлопнуть перед моим носом добротную швейцарскую дверь!

— Как я уже сказала, — холодно отчеканила Габби, — не стоит поминать прошлое. Бессмысленно. А кроме того, — она повысила голос, — не разыгрывай невинного ягненка, Марк! Ты отлично знаешь, почему я…

— Послала меня подальше? — дружелюбно подсказал он.

— Либо прекрати этот разговор, либо выпусти меня из машины! — потребовала Габби.

Марк одарил ее уничтожающим взглядом, и дальнейший путь проходил в таком убийственном молчании, что к концу его Габби только и мечтала поскорее покинуть машину.

— Будь добр, высади меня у ворот, — сухо сказала она. — До дома я и пешком дойду.

Марк словно и не услышал. К бешенству Габби, он преодолел ворота и, молнией промчавшись по подъездной аллее, затормозил у самого дома. Тотчас дверь распахнулась и из дома, улыбаясь до ушей, выскочил Дерек и сгреб вышедшую из машины сестру в объятия.

— Ты все-таки приехала! — восторженно завопил он и, подхватив Габби под мышки, закружил ее, словно ребенка.

Не выдержав, она взмолилась о пощаде, а к ним уже бежали отец и мать. На блудную дочь обрушился шквал поцелуев — Алекс и Хилари Смолл радостно приветствовали Габби и старательно делали вид, будто нет ничего необычного в том, что ее привез именно Марк Ленокс.

— Берегись! — гаркнул Дерек.

Из-за дома галопом вылетел шоколадный сеттер и бросился облизывать Габби. От неожиданности она пошатнулась, и Марк Ленокс едва успел подхватить ее. Хилари пригласила всех в дом, настояв, что приглашение распространяется и на Марка. Потом она велела сыну отыскать младших сестер, Ники и Люси.

— Девочки брали Брокси на прогулку, — пояснила она, кивнув на буйно радующегося сеттера, — и сейчас, должно быть, бегают по всей округе, пытаясь его разыскать.

Габби вошла в дом и с наслаждением вдохнула знакомые с детства ароматы цветов, стряпни и мастики. Пес, поскуливая от счастья, неотступно следовал за ней. В огромной кухне Хилари усадила мужа и Марка Ленокса за большой обеденный стол, за которым по будням собиралась вся семья, и принялась хлопотать: поставила чайник, выложила на блюдо пирожные, открыла жестянку с печеньем — и при этом все время охала и ахала, радуясь неожиданному приезду дочери.

Габби, стоя рядом с матерью, краем уха ловила негромкий разговор Марка с отцом, а сама рассказывала Хилари, каким везением обернулась для нее эпидемия гриппа, как она в самолете случайно встретила Марка — и он вызвался ее подвезти.

— Мне ужасно жаль захворавших ребятишек… но, дорогая, как чудесно, что ты наконец дома! А что, Отто не смог приехать? — спросила Хилари вполголоса, разливая чай.

— Нет, он слишком занят, — так же тихо ответила Габби, терзаясь муками совести. Сама мысль о том, что утонченный, изысканный Отто окажется на буйной студенческой вечеринке, показалась ей настолько невероятной, что она и не подумала пригласить его. — К тому же, если все друзья Дерека собираются здесь заночевать, нам просто негде было бы разместить Отто.

— О, мы что-нибудь придумали бы! — заверила ее мать. — Поставь на стол пирожные, а я принесу чай. Куда только подевались эти девчонки? — обеспокоенно прибавила она. — Скоро стемнеет.

Габби поставила блюдо с пирожными на стол и вдруг метнулась к окну.

— Да вот же они! Кажется, что-то стряслось…

По лужайке широкими шагами шел Дерек, неся на руках крохотную фигурку, а за ним едва поспевала пятнадцатилетняя Ники, и ветер раздувал ее темные кудряшки.

Хилари бросилась им навстречу и широко распахнула кухонную дверь.

— Что случилось?!

— Люси упала и расшибла коленку, — бодро сообщил Дерек, передавая матери свою горько рыдающую ношу.

За ним в кухню ворвалась Ники и бросилась в объятия старшей сестры.

— Габби, Габби, ты все-таки приехала! А Дерек об этом ни гугу, вот противный!

— Да разве мог я вставить хоть словечко в этаком гаме? — отозвался Дерек, с улыбкой наблюдая, как пострадавшая малышка, словно по волшебству, перестала плакать и, вывернувшись из рук матери, подбежала к Габби.

— Это ты, Габби! А все говорили, что ты не сможешь приехать!

— Как же я могла пропустить такой праздник! — Габби крепко обняла девочку и, присев перед ней на корточки, вытерла салфеткой зареванное личико. — Ну, Люси, отчего ты так горько плачешь?

— Я разбила коленку, у меня идет кровь, а сегодня вечеринка, и… — Мордашка Люси вдруг просияла. — Знаешь, Габби, мне сегодня разрешат подольше побыть с гостями!

— Только если ты сейчас же перестанешь плакать, — строго уточнила Хилари. — Пойдем, детка, промоем твою коленку и поглядим, велика ли ссадина.

Но тут Люси заметила наконец другого гостя и с радостным воплем бросилась к нему.

— Марк, как ты рано приехал! — пронзительно закричала она. — Ты со мной сегодня потанцуешь?

— Ну конечно! — улыбаясь, пообещал он.

Габби застыла и окинула родных взглядом, который не предвещал ничего хорошего.

— Пойдем, милая, — ласково сказала она сестренке, уводя девочку от Марка. — Сейчас мама осмотрит твою коленку.

Когда ссадину промыли, смазали йодом и заклеили пластырем, шестилетняя обольстительница тотчас уселась за стол рядом с Марком и, поедая пирожные, принялась подробно описывать свой праздничный наряд. Габби с откровенной неприязнью смотрела на Марка, потом повернулась к Ники — и наткнулась на ее напряженный, почти испуганный взгляд. Девочке явно было не по себе.

— Ники, когда приезжает Чармиан?

— Она вот-вот должна появиться. Тебе сегодня придется ночевать в комнате Люси — со мной и с Чармиан. Хочешь, я распакую твои вещи? — с несвойственным ей энтузиазмом предложила Ники. — Мама, тебе еще нужно чем-нибудь помочь?

— Пока что ничем. Кстати, дорогая, почему бы тебе не принять душ?

Ники энергично кивнула и проворно умчалась прочь.

— Ей просто не терпелось удрать, — вполголоса заметила Габби матери.

— Ты же знаешь, Ники не переносит сцен.

— Она что же, испугалась, что я устрою скандал?

— Судя по твоему лицу, это вполне возможно! — Хилари мельком взглянула на младшую дочь, которая оживленно болтала с мужчинами. — Пора это прекратить, иначе она перевозбудится и расхнычется. Люси давно живет предвкушением этой вечеринки!

— Они с Марком как голубки.

— С тех пор как Марк приобрел «Стоунс», он часто заглядывает к нам. — Хилари озабоченно взглянула на дочь. — Тебе это неприятно?

— Кто я такая, чтобы возражать? — Габби усмехнулась. — Как я поняла, Марк тоже среди приглашенных… но ты за меня не беспокойся. Обещаю быть умницей.

— Понимаешь, когда мы приглашали Марка, мы не знали, что ты приедешь. Кроме того, — совсем тихо добавила мать, — с тех пор, как ты разорвала вашу помолвку, прошло много, очень много лет.

Вот только всех этих лет недостаточно, чтобы смириться с присутствием Марка Ленокса в этом доме, мысленно возразила Габби. О, моим родным, похоже, это не составило труда — особенно Дереку, который заливается смехом в ответ на какую-то реплику Марка! Нелепо, но Габби вдруг ощутила себя совсем одинокой, заброшенной… Марк, словно почуяв ее настроение, поднялся.

— Мне пора. Спасибо за чай, миссис Смолл.

— Это тебе спасибо, что привез Габби домой, — отозвался Алекс. — Возвращайся на праздник, Марк.

Дерек взглянул на часы и присвистнул.

— Черт, мне пора ехать встречать ребят.

— Я оставила в твоем холодильнике бутерброды, — сказала Хилари, — так что твои гости смогут подкрепиться, пока мы с Габби не накроем стол. Ребята переоденутся в твоем коттедже, а вот девушкам придется устроиться здесь.

— Слушаюсь, мэм! — Дерек по-военному отсалютовал. — До встречи, Марк!

— Пойдем, Люси, — сказала Хилари, — пора купаться. Поужинаешь в кабинете.

Девочка послала воздушный поцелуй Марку, обняла Габби, погладила пса и наконец удалилась из кухни, о чем-то возбужденно щебеча с матерью.

— Габби, проводи-ка Марка, — распорядился Алекс. — Я отведу пса на ферму. Сегодня Брокси будет ночевать там, чтобы не путаться под ногами у гостей.

— Тебе совсем не обязательно меня провожать, — сказал Марк, когда они остались вдвоем. — Хотя, по правде говоря, я рад, что нам представился случай поговорить с глазу на глаз. Мне сказали, что тебя на празднике не будет, иначе я ни за что не принял бы приглашение.

— Чтобы не встречаться со мной? — с вызовом уточнила Габби.

Марк скрипнул зубами.

— Нет, чтобы избавить тебя от неприятной встречи.

— Поскольку мы все же встретились, теперь это уже не имеет значения, верно? — Габби вместе с Марком вышла в прихожую и распахнула входную дверь. — Так что не вздумай пропустить нынешнюю вечеринку, не то моя мать — она ведь, кстати, до сих пор тебя обожает — решит, что я отпугнула тебя своей грубостью.

— Да уж, этого я никак не могу допустить, — сухо согласился он.

— Кроме того, — добавила Габби как бы между прочим, — если ты не явишься на праздник, Люси ужасно огорчится. И это меня, кстати говоря, удивляет. Мне известно, что ты присылал ей подарки на Рождество и ко дню рождения, но понятия не имела, что она знает тебя лично.

— Когда я купил «Стоунс», твои родители пригласили меня заглядывать в гости без церемоний, — пояснил Марк.

— Стало быть, ты здесь частый гость?

— Стараюсь не злоупотреблять, — заверил он.

Габби пожала плечами.

— И чему я только удивляюсь? Все мое семейство было вне себя от горя, когда мы разорвали помолвку.

— Когда ты ее разорвала.

— А ты еще смеешь полагать, что я была не права?!

— Черт возьми, еще бы! — огрызнулся он. — Ты вынесла мне приговор без суда и следствия!

— У меня была на то веская причина!

— Ах веская! Отчего же тогда ты не открыла ее мне? — В голосе Марка звенела ярость. — Или хотя бы своим родителям?

В его глазах не осталось и тени прежней ледяной вежливости. Сейчас они полыхали таким неукротимым гневом, что Габби невольно попятилась, но Марк захлопнул дверь прежде, чем она успела скрыться в доме.

— Теперь тебе некуда деться! — Сильные пальцы стальной хваткой стиснули ее запястья. — Что, испугалась?

— Отпусти немедленно! — сквозь зубы потребовала Габби.

— Нет уж, сначала я вытрясу из тебя правду! Бог знает, когда мне еще подвернется такой случай. — Марк впился взглядом в ее лицо. — Я жду объяснений, Габби.

— Хочешь сказать, что тебя до сих пор волнует эта история? — презрительно спросила она. — Что-то не верится!

Пальцы Марка крепче стиснули ее запястья.

— Веришь или не веришь — дело твое, а я хочу наконец узнать правду!

Габби взглянула на него с бессильной ненавистью, безуспешно пытаясь вырваться, но спасение пришло неожиданно. По подъездной аллее, сигналя и мигая фарами, мчались к дому несколько машин. Две из них, впрочем, повернули к коттеджу Дерека, а третья картинно затормозила под старым каштаном возле беседки. Из-под колес так и брызнул гравий.

— Спасатели не дремлют, — пробормотал Марк и наконец выпустил руки Габби.

Чармиан Смолл выскочила из машины и радостно взвизгнула при виде старшей сестры. Габби бросилась к ней, и сестры крепко обнялись.

— Боже мой! Ох, как здорово, что ты приехала! — восклицала Чармиан. — А это что же, твой знаменитый Отто? — Щурясь в сумерках, Чармиан неуверенно вгляделась в мужчину, спускавшегося по ступенькам, и осеклась на полуслове, округлив темные глаза. — Марк?!

— Он уже уходит, — быстро сказала Габби.

— Привет, Чармиан. — Марк протянул руку, и Чармиан пожала ее, с неподдельным интересом глядя то на него, то на старшую сестру. — И до свидания, — ровным голосом добавил он. — Увидимся позже.

— Ты будешь на празднике? — уточнила Чармиан.

— А как же иначе? Я уже обещал танец одной прекрасной даме, негоже ее разочаровывать.

Габби отрицательно качнула головой, отвечая на вопросительный взгляд сестры, и сухо пояснила:

— Он имеет в виду Люси.

Марк отвесил им шутовской поклон, сел в машину. Пропустив еще один автомобиль, направлявшийся к коттеджу, он свернул на подъездную аллею и миг спустя исчез из виду.

— Кажется, я что-то пропустила, — ошеломленно пробормотала Чармиан, когда сестры двинулись к дому. — С каких это пор ты наладила отношения с Марком Леноксом?

— Я и не наладила. — И Габби в нескольких словах поведала о встрече в поезде. — Ты знала, что в последнее время он частенько бывает во «Блу Пайнс»?

— Нет, не знала. Я и сама давно не заглядывала домой. — Чармиан неловко ухмыльнулась. — Бурная личная жизнь, знаешь ли…

— Да уж знаю! — Габби хмыкнула. — Пойдем, поздороваешься с остальными, и надо будет помочь маме. А потом прихватим Ники и отправимся знакомиться с гостями Дерека.

Уже на крыльце Чармиан окинула сестру испытующим взглядом.

— Очень злишься? Ну, что Марк будет на вечеринке?

— Ничуть.

— Врушка!

Габби рассмеялась.

— Ну ладно, злюсь. Но, обещаю, никто об этом не узнает. И особенно — Марк Ленокс.


3


«Блу Пайнс», построенный сто лет назад, не был архитектурным шедевром, однако радовал глаз, а причудливой формы каминные трубы и множество витражных окон придавали ему сходство с пряничным домиком из сказки. Фасад опоясывала веранда, чьи доходившие до второго этажа чугунные литые столбики издавна облюбовала глициния. Два раза в год веранду и балкон второго этажа окутывало облако ароматных лиловых соцветий.

Когда Алекс и Хилари Смолл после свадьбы поселились в «Блу Пайнс», родители Алекса и его младшая сестра Пруденс перебрались в коттедж, перестроенный из конюшни. Годы спустя, когда родители Алекса почти одновременно скончались, а Пруденс сделала успешную карьеру и прочно обосновалась в Денвере, коттедж использовался как домик для гостей — вплоть до восемнадцатилетия Дерека, когда домик торжественно передали в полное его пользование.

Этим прохладным вечером в коттедже царило оживление. Все его окна ярко светились в сумерках, а по комнатам бродили гости Дерека, подкрепляя силы бутербродами в ожидании праздничного ужина.

— Выше нос, Ники! — подбодрила Габби младшую сестренку, которая стеснительно держалась позади.

— Верно, — подхватила Чармиан, — выше нос, а главное — улыбайся!

Она шутливо ткнула Ники пальцем в бок и подтолкнула вперед — в ту самую минуту, когда дверь коттеджа распахнулась и веселые студенты при виде нежданных гостий отпрянули в притворном испуге.

— Эй, Смолл, пойди сюда! — закричал один из парней. — Мне явилось прелестное видение, да не одно, а целых три!

— Три грации! — с преувеличенным восторгом добавил другой.

— Уймитесь, парни! — велел Дерек, добродушными тычками растолкав приятелей. — Это мои сестры, Габби, Чармиан и Ники.

Он принялся представлять своих друзей, а шумная толпа молодежи между тем тесно обступила сестер, наперебой предлагая им выпить.

— До ужина — ни капли спиртного, — пояснил Дерек, протянув Габби стакан с апельсиновым соком.

— И они на это согласились? — вполголоса спросила она.

— Без малейших возражений. В университете мы, конечно, устроили грандиозную попойку, но здесь я сразу объявил: ни капли спиртного до ужина и никаких выпивок тайком. А насчет Ники не беспокойся. Я уж позабочусь, чтобы ей с нами было весело. Эй вы, тихо! — гаркнул он, повелительно взмахнув рукой. — Внимание! Сейчас мои сестры отведут девушек в большой дом переодеться и разместиться по спальням. Парней я представлю родителям попозже.

В большом доме время, заполненное хлопотами, пролетело незаметно. Юных леди проводили в три спальни, принадлежащие сестрам Смолл, и второй этаж сразу наполнился гомоном — джинсы и свитера сменялись на вечерние платья.

— Слава Богу, Ники, что ты уже приняла душ, — сказала Габби. — Чармиан, чур, я первая в ванную, я еще не успела помыться с дороги.

Переодевшись, сестры спустились вниз, чтобы вместе с родителями спокойно выпить по бокалу вина, пока не прибыли остальные гости. Люси, в нарядном розовом платьице, белых колготках и с бархатным бантом в темных волосах, при виде сестер пришла в восхищение.

— Какие вы роскошные! — восклицала она.

— Люси права, — подтвердил Алекс Смолл, с горделивой улыбкой оглядывая дочерей.

— Поразительно, как проявляется наследственность, — с довольным видом заметила Хилари. — Вы все похожи и на меня, и на отца — каждая на свой лад.

— Только меня природа обделила, — заявила Ники, скорчив гримаску. — Коротышка!

— Ты выглядишь просто великолепно, — возразила Габби, — и незачем обижаться на природу. Будь ты повыше ростом, Не смогла бы надеть такое платье.

В мини-платье из светло-зеленой органзы, с собранными в узел кудряшками Ники и вправду ничуть не была похожа на скромную школьницу, но лишь откровенно завистливые взгляды некоторых приятельниц Дерека окончательно убедили ее в этом.

Габби распустила волосы, обычно заплетенные в косу, и теперь они бронзовой волной ниспадали на плечи. Ее платье из алого шелка было такого изысканного покроя, что Чармиан смотрела на сестру с неподдельным восхищением.

— До чего же здорово этот цвет сочетается с твоими волосами! — пробормотала она. — Бьюсь об заклад, что за платье ты выложила кругленькую сумму.

— Ты свой наряд тоже покупала явно не в дешевой лавчонке, — парировала Габби. — Он тебя облегает как вторая кожа.

Чармиан довольно ухмыльнулась.

— Я предвидела, что все приятельницы Дерека будут как на подбор в мини, а потому остановилась на маленьком черном платье. Самая сексуальная модель сезона.

— На двадцатилетии Габби все было совсем по-другому, — задумчиво заметила Хилари. — Все девушки были в атласных бальных платьях.

— Кроме самой Габби, — уточнила Чармиан. — Она-то уговорила тебя купить то роскошное платье из золотой парчи, да еще с во-от таким вырезом на спине! Рядом с ней мы все выглядели замарашками.

— А мне даже не позволили побыть с гостями, — напомнила Ники и подмигнула Люси. — Ты у нас счастливица!

— Да, Я знаю. — Девочка порозовела от волнения. — А еще я буду спать в маминой комнате!

В эту минуту появились наконец остальные гости, и началась суматоха. Девушки поспешили навстречу друзьям, а Дерек, не без труда перекрывая шум и гам, кричал, что прибыли музыканты.

Алекс Смолл занялся устройством музыкантов в комнате, примыкавшей к столовой, а Хилари в сопровождении Ники и Люси отправилась встречать новых гостей. Старшие сестры замешкались — им хотелось еще минутку поболтать спокойно, прежде чем начнется вечеринка.

— Ты надолго домой? — спросила Чармиан.

— Недели на две. — Габби объяснила, что в ее школе свирепствует грипп.

Чармиан присвистнула.

— Твой Отто, должно быть, не в восторге из-за твоего отъезда.

— Это уж точно.

— Он обрадовался бы еще меньше, если бы знал, что здесь будет Марк Ленокс. Или он до сих пор не знает о нем?

— Не знает. А впрочем, это не имеет значения. — Габби пожала плечами. — Чармиан, мне ведь уже скоро тридцать. Было бы странно, если бы у меня до Отто не было ни одного дружка.

Чармиан окинула сестру саркастическим взглядом.

— Марка Ленокса трудно назвать просто дружком. Вы с ним были без ума друг от друга.

— Вот именно — были. Пойдем, надо помочь маме.

— Погоди минутку. Послушай, я не стала бы заводить этот разговор, если бы Марк опять не появился на сцене, но ради Бога объясни наконец, что тогда между вами случилось? Ну пожалуйста, Габби! Даю слово, больше я не стану говорить об этом.

— Банальнейший случай, Чармиан. Я обнаружила, что у Марка другая женщина. — Губы Габби искривились в горькой усмешке. — Именно поэтому, дорогая сестренка, я сломя голову умчалась в Швейцарию и, вместо того чтобы к концу учебного года вернуться домой и выйти замуж, осталась в Европе.

Чармиан негромко присвистнула.

— Я так и думала, что дело именно в этом, да только поверить не могла. Не бойся, я никому не скажу.

— Спасибо. Все остальные — в том числе папа и мама — считают, что я просто передумала.

— Все, кроме Марка, конечно.

— Нет, он тоже. Он так и не узнал, что мне все известно.

— Что-о? — Чармиан нахмурилась. — И кто же была та женщина?

— Это не моя тайна.

— Ну, кто бы она ни была, их роман получился недолгим. Мой босс, как ты знаешь, приятель Марка. Я слышала, что женщин в жизни Марка хватает, но все это несерьезно. А у тебя с Отто — серьезно?

— Полагаю, он был бы не против.

— А ты? Чего хочешь ты, сестренка?

Габби улыбнулась.

— Сейчас я хочу одного — как следует повеселиться. Так что пойдем веселиться!

Гостиная вскоре заполнилась соседями и друзьями семьи; молодежь, однако, предпочла просторную столовую, откуда убрали ковер и стулья, чтобы освободить место для танцев. Обеденный стол, придвинутый к стене, ломился от обильного угощения — Хилари настоятельно потребовала, чтобы ужин был съеден прежде, чем начнутся танцы или польются рекой шампанское и вино.

Когда появился Марк Ленокс, Габби беседовала с друзьями родителей, описывая свою жизнь в Швейцарии. Она ощутила, как напряженно замерла стоящая рядом Ники. Люси, просияв, опрометью ринулась к двери и, едва Марк успел поздороваться, увлекла его в дальний конец гостиной, к родителям. Габби скорее угадала, чем услышала, что Хилари предлагает Марку перекусить, увидела, как он с улыбкой покачал головой, — и вновь возобновила беседу. Супруги Линклей знали ее с младых ногтей и сейчас изо всех сил старались держаться так, словно и не получали никогда приглашения на свадьбу Габби и Марка.

Неимоверным усилием воли Габби заставила себя держаться так, словно появление бывшего жениха ничего для нее не значит. И все же Ники, которая всегда все примечала, поспешила на помощь сестре и попросила ее отнести подносы с грязной посудой в кухню. Там сегодня безраздельно правила миссис Мортинсен, приходящая кухарка. Габби немного поболтала с ней и, вернувшись, взяла Ники под руку.

— Все, довольно, — твердо сказала она. — Пора тебе присоединиться к молодежи.

Ники взглянула на сестру с нешуточным испугом.

— Но… не могу же я пойти к ним совсем одна…

— С тобой пойду я.

Как и обещал Дерек, Ники мгновенно окружила толпа дружелюбных и доброжелательных студентов, и Габби, втайне мечтая о том, чтобы добраться до кровати и уснуть мертвым сном, все же вернулась в гостиную — помочь Чармиан разнести вино.

Пока Чармиан и Габби собирали пустые тарелки и наполняли бокалы гостей, Марк беседовал вполголоса с одним из друзей Алекса Смолла.

— Марк, не хочешь ли еще что-нибудь съесть? — спросила Габби с лучезарной улыбкой, подливая ему вина.

Он не успел ответить — из столовой донеслась громкая ритмичная музыка, и Люси даже взвизгнула от восторга.

— Ой, мамочка! Можно, я пойду танцевать?! Можно?!

— Если хотите, я за ней присмотрю, — предложил Марк.

Хилари кивнула, и тогда он отвесил восторженной шестилетней резвушке самый что ни на есть церемонный поклон.

— Разрешите пригласить вас на танец, мисс Смолл!

Алекс чуть виновато улыбнулся гостям и предложил всем «пять минут попрыгать по паркету» вместе с молодежью.

— Потом, — добавил он, — мы оставим этих сорванцов веселиться в свое удовольствие и вернемся сюда, к кофе с рюмочкой бренди.

Габби и Чармиан тоже присоединились к танцующим и вмиг оказались в гуще веселой разгоряченной толпы. Неподалеку от них Ники танцевала с кем-то из приятелей Дерека — и светилась счастьем, совершенно позабыв о своей стеснительности.

— Разрешите? — прозвучал над самым ухом Габби голос Марка, и ее предыдущий партнер с невеселой улыбкой подчинился.

Габби оказалась в объятиях Марка, волна музыки подхватила их, закружила в ритме танца. Они двигались слаженно, ощущая и подхватывая малейшее движение друг друга, как всегда бывало прежде — и в танце, и в тишине спальни. Рука Марка легко, почти небрежно обнимала Габби, но даже сквозь платье обжигало ее это мимолетное касание. Габби невольно подняла глаза навстречу упорному взгляду Марка. Сердце ее забилось чаще, когда она всем своим существом ощутила жар сильного мужского тела. Габби попыталась отстраниться, но Марк лишь теснее прижал ее к себе. Прерывисто дыша, Габби из последних сил боролась с желанием, которое жгучей сладостной волной растекалось по ее жилам.

Музыка смолкла, и Марк разжал объятия. В его чуть прищуренных глазах светились насмешка и торжество. С безупречной вежливостью он поблагодарил Габби, а затем, к ее тайной ярости, пригласил на танец Чармиан.

Габби вернулась в гостиную, помогла накрыть стол для кофе и осталась поболтать со знакомыми. Отдых оказался недолгим — скоро Хилари спросила, достанет ли ее старшей дочери отваги увести Люси с вечеринки и уложить спать.

— Ты же знаешь, Габби, она ради тебя что угодно сделает, — поддержал жену Алекс, попыхивая сигарой, — так что не давай ей поблажек.

— Не беспокойся, папа, Люси наверняка уже выбилась из сил.

Девочка и впрямь устала, но ей до слез не хотелось покидать всеобщее веселье. Вцепившись в руку Марка, она умоляла дать ей еще хоть минутку.

— Солнышко, уже очень поздно, — ласково укорила Габби. — Ну же, будь хорошей девочкой и пожелай всем доброй ночи.

На помощь пришел Дерек. Взмахом руки он остановил музыкантов и велел всем гостям попрощаться с мисс Люси Смолл. После множества добрых пожеланий и воздушных поцелуев девочка наконец позволила Марку увести ее из комнаты.

— Ты мне почитаешь на ночь? — хныкала она. — Ну пожалуйста, Марк!

Ее рослый спутник снисходительно улыбнулся.

— А я слышал, что ты и сама неплохо умеешь читать.

— Я уста-ала, — протянула Люси так жалобно, что Габби поневоле сжалилась.

— Сейчас ты пожелаешь доброй ночи папе и маме, а потом ляжешь в постель. Если не будешь копушей, Марк, так и быть, немножко почитает тебе перед сном.

Габби вопросительно взглянула на Марка, и он тотчас подтвердил:

— С удовольствием!

Когда Люси наконец умылась и почистила зубы, Габби уложила ее и, выйдя в коридор, жестом позвала Марка.

Нелегко ей было слушать, как Марк читает вслух Люси. Габби испытала прилив нестерпимой, болезненной тоски о несбывшемся. Она стойко перенесла этот приступ и, когда Люси наконец заснула, первой вышла из спальни родителей в коридор. Марк последовал за ней.

— Спасибо тебе, — отчужденно вежливо сказала Габби. — Спускайся вниз, развлекайся. Я приду чуть позже, мне нужно отдохнуть.

— Я подожду тебя здесь.

— О, незачем, — холодно отозвалась она.

Глаза Марка опасно сузились.

— Итак, мы снова вернулись на исходную точку.

— А ты чего ожидал?

— Хочешь сказать, мне почудилось то, что произошло между нами во время танца? — сдерживая негодование, осведомился он.

— Нет, — отрезала она, — не почудилось. В этом смысле мы всегда были… совместимы. Только, видишь ли, Марк, секс — вовсе не панацея. Кое-что он не в силах исцелить.

— Секс! — повторил Марк после долгого, напряженного молчания. — Что ж, похвальная прямота. Жаль, что ты не можешь так же откровенно говорить на другие темы. Например, о нашей расторгнутой помолвке.

— Лицемер! Ты отлично знаешь, почему… — Габби осеклась на полуслове, обернулась — стайка девушек, щебеча, поднималась по лестнице в поисках ванной. — Увидимся позже, — нарочито громко сказала она и одарила Марка чересчур ослепительной улыбкой.

Чуть отдохнув и спустившись вниз, Габби обнаружила, что Дерек, Ники и Чармиан вовсю наслаждаются праздником. Увы, сама она чувствовала себя сейчас такой разбитой, что даже и не подумала присоединиться к ним. Вместо этого она ушла в гостиную, где было не так шумно, и бродила среди гостей, разнося напитки и то и дело останавливаясь, чтобы поболтать со знакомыми. Она постаралась приветливо улыбнуться вошедшему Марку, поскольку сознавала, что присутствующие не сводят с них любопытных глаз. Когда гости Смоллов-старших наконец начали расходиться, Габби взялась провожать их до дверей и в конце концов оказалась в прихожей с глазу на глаз с Марком.

— Попрощайся за меня с Дереком и с сестрами, — ровным голосом сказал он.

— Тебе так скоро расхотелось танцевать?

Глаза Марка словно подернулись ледком.

— Мне уже многого расхотелось в этой жизни, Габби. В том числе и надеяться на лучшее.

Она невольно поежилась — в распахнутую дверь дул зябкий ветер — и вежливо сказала:

— Печально слышать это.

— В самом деле? — Марк пожал плечами. — Знаешь, Габби, на миг… когда я сжимал тебя в объятиях… мне достало глупости надеяться, что между нами что-то изменилось.

— Напрасные надежды! — Габби вспыхнула. — Как ты можешь притворяться невинно обиженным, если знаешь… — Она осеклась, ощутив вдруг безмерную усталость. — А, да что проку?.. Мы ведь оба знаем, в чем дело. Как думаешь, почему я все эти годы стараюсь поменьше бывать дома?

— Может, просветишь?

Она медленно покачала головой, не веря собственным ушам.

— Ты отменный лицедей, Марк Ленокс! Как ловко ты разыгрываешь роль оскорбленного жениха… — Габби поспешно прикусила язык и изобразила ослепительную улыбку — к ним, провожая последних гостей, приближались ее родители. — Спасибо, Марк, что нашел время навестить нас, — громко и отчетливо сказала она. — Люси была просто счастлива.

— Я рад. Она славная, чудесная малышка. — Марк с улыбкой повернулся к Алексу и Хилари. — Вечеринка удалась на славу. Спасибо, что пригласили меня.

Марк ушел вместе с Линклеями, и все, что требовалось от Габби, — вежливо улыбнуться напоследок. Ей уже казалось, что улыбка приклеилась к ее губам навечно. Потом она сказала отцу и матери, что слишком устала и больше не хочет танцевать.

— Тебе вряд ли удастся выспаться, — сочувственно заметила Хилари. — Боюсь, эти сорванцы и до двух ночи не угомонятся.

— Не беда. — Габби с откровенной ненавистью взглянула на свои босоножки на шпильках. — По крайней мере, я смогу наконец снять это!

Много позже, свернувшись калачиком под одеялом на надувном матраце рядом с кроватью Люси, Габби поняла, что, даже если бы в доме стояла мертвая тишина, она все равно не сумела бы сомкнуть глаз. Встреча с Марком, а главное — жар случайных объятий в танце напрочь лишили ее сна. Семь лет прошло, с горечью думала она, семь долгих лет… но до сих пор эта боль раздирает мое сердце.

Той злосчастной весной, когда Габби по почте отослала Марку обручальное кольцо и бежала в Европу, ее отец и мать долго еще не могли оправиться от потрясения, и далеко не сразу ей удалось убедить их, что она просто-напросто передумала. Родители с первой встречи приняли и полюбили Марка и до сих пор считают его пострадавшей стороной.

Габби стиснула зубы, изнывая от бессильной ярости. Надо же было Марку поселиться по соседству! А поскольку все знают, что моя школа закрыта на карантин, поспешным отъездом в Швейцарию я смертельно обижу родителей. Ну уж нет! Нельзя допустить, чтобы Марк Ленокс испортил мне радость от встречи с родными.

— Не спишь? — прошептала Чармиан, бесшумно прикрывая за собой дверь.

— Шутишь? — Габби включила ночник и села, жадно уставясь на поднос, который принесла Чармиан. — Бог мой, неужели какао?

— Разумеется, — самодовольно подтвердила Чармиан, протянув сестре дымящуюся кружку. — Ну разве я не прелесть? Значит, мне предстоит спать на этой кровати вдвоем с Ники? Благодарение Господу, что она у нас почти что Дюймовочка!

Она присела на край кровати, зевнула и с наслаждением отпила из своей кружки.

— Уф! Надеюсь, какао сочетается с шампанским.

— И я на это надеюсь. Если вдруг проснешься среди ночи, Чармиан, не смей меня будить!

— Ты и Отто так же командуешь?

Габби лукаво улыбнулась.

— Нет. Он и сам властный.

— Правда? И тебя это возбуждает?

— Немножко.

— По-моему, — Чармиан ухмыльнулась, — твой Отто настоящее сокровище, если он по этой части превзошел самого Марка Ленокса!

— Марк Ленокс, — отчеканила Габби, — меня давно уже не возбуждает.

— Брось, кого ты хочешь обмануть?! — Темные глаза Чармиан насмешливо блеснули из-под челки. — Я же видела, как вы сегодня танцевали.

— Ты… заметила? — Габби отчаянно покраснела.

— Только потому, что оказалась от вас на расстоянии вытянутой руки. Сладкая парочка!

Габби застонала и уронила голову на колени.

— Марк попросту поставил опыт, чтобы кое-что мне доказать. И ему это удалось, черт бы его побрал!

— Урок физиологии?

— Именно.

Чармиан сочувственно вздохнула.

— Неудивительно, что ты слегка надулась, когда он пригласил меня танцевать. — Она невесело усмехнулась. — Впрочем, мне это приглашение ничуть не польстило. Я подвернулась под руку, только и всего. После танца Марк меня вежливо поблагодарил и моментально смылся.

Габби подняла голову, глаза ее подозрительно блестели.

— Ох, Чармиан, это было так унизительно! Я изо всех сил пыталась сдерживаться, но собственное тело меня предало. Впрочем, это неважно. Вряд ли я еще увижусь с Марком.

Чармиан нахмурилась.

— Но, Габби, если после стольких лет разлуки тебя по-прежнему влечет к нему, может, стоит простить Марку давние грешки и попробовать начать все сначала? Ведь не так уж, наверное, тяжко он согрешил?

— Чармиан, не надо тешить себя иллюзиями. Что бы ни произошло сегодня во время танца, к Марку Леноксу я не вернусь. Никогда.

— А жаль. — Чармиан вздохнула и, поднявшись, стянула с себя платье. — Только знаешь, Габби, не стоит искушать судьбу. Никогда не говори «никогда».


4


Габби показалось, что она едва успела сомкнуть глаза — и уже наступило утро. Она встала рано, чтобы помочь матери приготовить завтрак для тех гостей, у которых достанет мужества проглотить хоть кусочек. Не желая будить сестер, Габби бесшумно встала, умылась и оделась в ванной и спустилась вниз в бледном свете зябкого весеннего утра.

К ее радости, родители и Люси еще спали. Габби накрыла большой стол, расставила на кухонном столе чашки и блюдца, приготовила чай, кофе, нарезала хлеб для тостов. Потом она с удивлением обнаружила, что голодна, и сделала себе чаю с тостом. Чуть позже появилась Хилари.

— Ты рано встала, дорогая. Я-то надеялась, что ты решишь отоспаться.

— Мне выпало спать на надувном матрасе. — Габби улыбнулась. — На нем, знаешь ли, не очень-то поспишь.

Она налила матери чаю, предложила сделать тост.

— Спасибо, дорогая, не откажусь. По правде говоря, сегодня утром я могла бы и подольше понежиться в постельке, но меня терзали кошмары: бледные, оголодавшие юнцы бродят в поисках кофе, а приготовить его некому.

— Ну, они могли бы обратиться с этой просьбой к Дереку.

— При условии, что сумели бы его добудиться. — Хилари хихикнула. — Интересно, каково спалось остальным? Спальных мест в нашем доме этой ночью было явно недостаточно!

— Студенты привыкли спать на полу, — заверила ее Габби. — Я и сама в молодости не искала особых роскошеств.

— «В молодости»! Можно подумать, что ты дряхлая старушенция!

— Мама, мне, между прочим, скоро стукнет тридцать.

— Сегодня утром, да еще в этих джинсах тебе и двадцати не дашь. А вчера ты в своем алом наряде была просто великолепна. И это не только мое мнение. — Хилари намазала тост маслом и с наслаждением вонзила зубы в свежий хрустящий хлеб. — О-ох, вот чего мне недоставало для полного счастья! Вчера вечером я почти ничего не ела… да и ты позабыла об ужине, когда появился Марк.

Габби изумленно взглянула на мать.

— От тебя ничто не укроется, да?

Тишина и покой царили в кухне недолго. Скоро по двое-трое начали спускаться вниз отчаянно зевающие гостьи, и, когда Алекс вместе с Ники и Люси появился в кухне, он с неудовольствием обнаружил там стайку щебечущих особ женского пола. Но заметно оживился, когда ему было любезно предложено позавтракать в кабинете.

Габби сама отнесла отцу поднос с завтраком и воскресные газеты, поболтала с ним немного, а потом, пока Ники и Люси завтракали, вызвалась привести с фермы Брокси. Набросив куртку, она вышла во двор, в бодрящую прохладу весеннего утра, и усмехнулась, увидев, что окна коттеджа еще задернуты занавесками, а обитатели не подают ни малейших признаков жизни.

Спорым шагом Габби прошла по аллее до самых ворот и вышла на шоссе. За это время воскресную тишину нарушила только одна машина — кто-то спешил в церковь к утренней службе. Мили через полторы девушка свернула на проселочную дорогу, которая вела к ферме Тэвишей. Скоро до нее донеслись отдаленное тявканье и лай, и она с едва заметной улыбкой принюхалась к слабому запаху псарни. Дверь хозяйского дома ей открыл рослый молодой парень. Остин Тэвиш отчаянно зевал, но при виде нежданной гостьи его зевок превратился в широкую улыбку.

— Надо же, Габби Смолл вернулась из дальних странствий! Ну входи, входи!

— Привет, Остин, рада тебя видеть.

Габби сбросила заляпанные грязью сапоги у черного хода и вслед за Остином вошла в гостеприимное тепло кухни, где соблазнительно пахло жареным беконом. Остин жестом пригласил ее за стол и поставил перед ней чашку.

— Наливай, не стесняйся. Отец вывел вашего пса погулять вместе с остальными. Они вот-вот вернутся.

Остин радушно предложил приготовить для гостьи гигантскую яичницу — наподобие той, которую с удовольствием уничтожал сам, — но Габби со смехом покачала головой.

— Я уже завтракала. К тому же, если я стану по утрам устраивать себе такие пиршества, скоро придется перешивать одежки.

Остин ухмыльнулся.

— Нынче моя очередь доить, вот я и решил подкрепиться. Парень я молодой, мне расти нужно.

— Господи, куда уж дальше-то?!

— Как прошла вечеринка? — спросил Остин, снова принимаясь за свой обильный завтрак.

— Замечательно. Мама и Ники сейчас поят кофе полусонных студенток… а в логове Дерека пока что стоит мертвая тишина.

Остин откинулся на спинку стула, с явным удовольствием разглядывая Габби.

— После вчерашнего вид у тебя очень даже свеженький. Выглядишь просто шикарно.

— О, благодарю, сэр, вы очень добры, — тоном викторианской жеманницы отозвалась Габби, похлопав ресницами. — Если твой комплимент соответствует истине, значит, в мире еще случаются чудеса. Вчера я полдня провела в дороге, а потом до поздней ночи развлекалась. Как бы мне сегодня не свалиться без сил!

В дверь постучали, и озадаченный Остин поднялся.

— Нынче утром здесь людно, как на Бродвее, — ухмыляясь, заметил он.

Впрочем, его жизнерадостная ухмылка погасла, когда он вернулся в кухню с новым гостем.

— Привет, Габби, я и не знал, что ты здесь! — бодро произнес Марк Ленокс. — Харви обещал мне ружье, и я пришел забрать его.

Габби семь лет не видела Марка и теперь с трудом верила, что за какие-то сутки они встречаются уже в третий раз.

— Доброе утро, — ледяным тоном отозвалась она.

— Хочешь чаю, Марк? — спросил Остин. — Отец вышел погулять с собаками, но скоро вернется.

— А я и не спешу. И чаю не надо, спасибо.

Наступила неловкая пауза — Марк осматривал кухню, Габби сидела, стиснув зубы. Остин неловко откашлялся.

— Пойду поищу отца, — объявил он и вышел так поспешно и с таким явным облегчением, что Марк многозначительно вскинул бровь.

— Надеюсь, я ничему не помешал?

Габби пожала плечами.

— Я просто рассказывала Остину о вечеринке.

— А, понимаю. Хорошо развлеклась вчера?

— Да, очень. А ты?

Марк уселся на место Остина.

— Нет, Габби, нисколько. По правде говоря, едва узнав, что ты будешь на вечеринке, я испытал сильное искушение изобрести какой-нибудь веский повод остаться дома.

— Но ты конечно же не мог разочаровать Люси.

— Именно. — Он окинул ее испытующим взглядом. — Габби, почему всякий раз, когда ты упоминаешь девочку, лицо у тебя каменеет? Ты не любишь Люси?

— Как ты смеешь говорить такое?! Я ее обожаю. Вот только из-за тебя мне слишком редко удается видеться с ней. Я приезжаю домой — и вижу, что она не сводит с тебя глаз… — Габби поспешно умолкла, злясь на себя за излишнюю болтливость.

Марк насмешливо улыбнулся.

— Ревнуешь?

Габби хотела уже огрызнуться, но тут появились Остин и его отец, Харви Тэвиш, а за ними в кухню ворвался чрезвычайно грязный, но довольный жизнью сеттер. Пес бурно приветствовал Габби. Она поблагодарила Тэвишей за услугу, взяла Брокси на поводок, отклонила предложение Марка подвезти их обоих и ушла.

Прогулка на свежем воздухе, да еще в компании Брокси благотворно подействовала на Габби, и она уже почти успокоилась к тому времени, когда с ними поравнялась знакомая машина.

— Может, тебя все-таки подвезти? — спросил Марк, опустив стекло.

Габби одарила его искусственно сладкой улыбкой.

— Спасибо, не нужно. Я не прочь пройтись… а кроме того, мне хочется побыть одной.

— Как знаешь. — Марк холодно кивнул и умчался.

Дойдя до ворот «Блу Пайнс», Габби спустила Брокси с поводка и направилась к коттеджу. Друзья Дерека шумно рассаживались по машинам, виновник вчерашнего торжества, Люси и Ники наблюдали за разъездом гостей.

Появление Габби было встречено бурным восторгом, и хотя студенты еще не вполне успели оправиться после вчерашнего буйства, они рассыпались в благодарностях за чудесный вечер. Поцелуи, прощальные объятия — и вот уже машины вереницей двинулись по подъездной аллее.

Габби взяла Люси за руку, и все четверо направились в дом.

— А ты когда собираешься ехать? — спросила она у Дерека.

— Только после маминого обеда, — торжественно объявил он. Росту в нем было более шести футов, а уж аппетит — просто гаргантюанский для такого тощего парня.

— Нам бы стоило съесть на обед остатки вчерашнего ужина, — заметила Ники, лукаво взглянув на брата, — но мамочка уже жарит мясо для дорогого сыночка.

— Ой, как здорово! — воскликнула Люси. — Обожаю жареное мясо! А Марк придет к нам на обед?

Упаси Боже! — подумала Габби.

— Думаю, нет, милая. Пойдем-ка поможем маме готовить обед.

— И заодно разбудим Чармиан! — добавил Дерек. — Что до остатков ужина, можете не беспокоиться, я все заберу с собой.

— Как обычно, — поддразнила Ники и тут же взвизгнула: Дерек сгреб ее в охапку, взвалил на плечо, как мешок с мукой, и с этим вопящим грузом вбежал в кухню.

Габби и Люси, хохоча во все горло, последовали за ним.

— Ради Бога! — взмолилась Чармиан, хватаясь за голову. — Тише, ребятишки, пожалейте меня, бедную!

— Слишком много шампанского? — ехидно осведомился Дерек, ставя Ники на ноги.

— Слишком много музыки, — простонала Чармиан. — У меня в ушах до сих пор грохочут ударные.

— Выпей еще кофе, — предложила ей мать, — а потом, ребята, мне понадобится ваша помощь. Дерек хочет уехать засветло.

С наслаждением, которое было еще острее оттого, что выпадало редко, Габби уселась за воскресный семейный обед. Несмотря на стычку с Марком, прогулка разбудила ее аппетит, и весь обед она развлекала Люси рассказами о своих ученицах.

— А ты не можешь вернуться домой и учить девочек здесь? — с надеждой спросила Люси.

— Когда-нибудь, возможно, я так и сделаю, — пообещала Габби.

Возникла неловкая пауза, а потом Чармиан рассказала смешную историю о девушке, с которой вместе снимала квартиру в Денвере. После того, как обед съели, а Люси позволили посмотреть телевизор, семья приступила к кофе. Тогда-то Алекс и сообщил детям, что собрал их за столом не только ради семейного обеда.

— Теперь, когда вы наконец-то все здесь, — сказал он, обменявшись взглядами с женой, — я должен сообщить вам, что мне предложили продать «Блу Пайнс».

На секунду в кухне воцарилась мертвая тишина — четыре пары глаз уставились на Алекса Смолла с неподдельным ужасом.

Габби опомнилась первой.

— Ты шутишь, папа!

Отец невесело улыбнулся ей.

— Радость моя, я никогда не шучу, если дело касается «Блу Пайнс».

— Кто, черт побери, предложил тебе это?! — взбешенно осведомился Дерек.

— Сейчас это не важно, — ушел от ответа Алекс. — Важно другое: что вы об этом думаете? Не говоря уж о самом предложении — а оно, поверьте, весьма щедрое, вы должны считаться с фактом, что когда-нибудь мы с мамой покинем вас.

— Папа, не надо! — В глазах Ники заблестели слезы. — Слышать этого не могу!

Чармиан крепко сжала руку сестры и обеспокоенно взглянула на отца.

— Тебе нужны деньги, папа? Ты… ты, случайно, не болен? — В голосе ее прозвучал нешуточный испуг.

— Что ты, милая, вовсе нет! — поспешила успокоить ее Хилари. — Просто на содержание «Блу Пайнс» уходит уйма денег. Мы решили, что будет лучше всего спросить вас, не хотите ли вы, чтобы мы продали поместье и приобрели жилище поскромнее. В противном случае мы просто останемся жить здесь, а в надлежащее время кому-то из вас придется взвалить на себя заботы о содержании «Блу Пайнс».

У Габби голова шла кругом. Живя в Швейцарии, она постоянно тешила себя мыслью: что бы ни случилось, у нее всегда остается родной дом, и это «Блу Пайнс».

— Проблема в том, папа, — сказал Дерек, посерьезнев, отчего стал вдруг на добрых десять лет старше, — что я еще очень долго не смогу взять на себя все заботы о доме. Чармиан и Габби тоже, если, конечно, не выйдут замуж за миллионеров или не выиграют в лотерею. О Ники и Люси я уж и не говорю.

Алекс нарочито медленно раскурил сигару, а затем изложил свой план, как обеспечить всю семью и сохранить дом, который все они горячо любят. Самое разумное, сказал он, поступить так, как некогда поступил его отец. Поместье оставалось в полной собственности Смоллов-старших, пока один из них не скончался, а затем перешло в совместное владение оставшегося супруга и Алекса, который считался наследником.

— Вначале мы с вашей мамой перестроили конюшню в коттедж для себя, но, когда все было готово, моим родителям так понравилось новое жилище, что они уговорили нас отдать коттедж им, а самим поселиться в большом доме. После смерти отца и мамы я должен был выплатить Пруденс половину стоимости «Блу Пайнс». По счастью, мои родители прожили еще долго и я без особых хлопот смог выполнить это условие, хотя Пруденс и твердила, что деньги ей ни к чему.

— Почему же Дерек не может сделать то же самое?

— Потому что у меня была только одна сестра.

— Я всегда считала само собой разумеющимся, что «Блу Пайнс» унаследует Дерек, — подала голос Габби. — Послушай, папа, я готова отказаться от своей доли при условии, что Дерек сумеет содержать дом в надлежащем порядке. — Она мимолетно улыбнулась брату. — И позволит нам всем изредка здесь гостить.

— Я тоже! — пылко воскликнула Чармиан.

— И я, — поддакнула Ники. — Все это просто ужасно! Я хочу, чтобы «Блу Пайнс» остался нашим.

— Мы все этого хотим, — подытожил Дерек и взглянул отцу в глаза. — Папа, мы готовы на все, только бы сохранить «Блу Пайнс».

— А если твоей будущей жене не понравится делить дом с четырьмя твоими сестрами? — лукаво осведомилась Габби у брата.

— Тогда мне придется обойтись без нее, — тотчас ответил Дерек.

Все рассмеялись, и напряженная атмосфера слегка разрядилась. Алекс разъяснил, что такое положение дел поможет им справиться с налогом на наследство, но, когда один из родителей умрет, наследник должен будет взять на себя заботу об оставшемся.

— А это будет не так уж трудно, поскольку у нас есть коттедж, — бодро вставила Хилари. — Любой из нас будет рад переехать туда, а может быть, мы когда-нибудь поселимся там и вдвоем, как поступили некогда мои свекор и свекровь.

— Дерек, безусловно, самый подходящий наследник, — твердо сказала Габби. — Он единственный сын, а кроме того, собирается войти в семейное дело, значит, наверняка будет единственным, кто останется здесь жить.

Дерек одарил родителей весьма серьезным и глубокомысленным взглядом.

— Вы имеете в виду, что в отдаленном будущем — надеюсь, в очень отдаленном, — если все поместье перейдет в полную мою собственность, то его стоимость, а также все деньги, которые вы мне оставите, нужно будет разделить на равные части и тогда я отдам девочкам их доли.

Чармиан покачала головой.

— Дерек, это невозможно. Нас слишком много. Никто и не ждет, что ты так поступишь. Папа — другое дело, у него ведь была только одна сестра, Пруденс.

— Да, сейчас я этого сделать пока еще не смогу, — согласился Дерек, — но когда придет время, я приложу все усилия, чтобы…

— Или же, — сказал Алекс, — я соглашусь продать «Блу Пайнс», купить дом поменьше и положить в банк кругленькую сумму.

Четыре пары глаз уставились на него с неподдельным ужасом.

— Но ведь ты же не сделаешь этого, правда, папа?! — с жаром воскликнула Габби.

— Я только упомянул такую возможность. Возможность, которая будет существовать недолго. Мне дали на размышление неделю-две, после чего предложение потеряет актуальность.

— А я предпочел бы, чтобы ты вовсе над ним не размышлял, — сказал Дерек. Юное лицо его под шапкой черных кудрей было непривычно серьезным. — На носу экзамены, и мне вовсе не хочется, чтобы нелепая идея о продаже «Блу Пайнс» висела надо мной дамокловым мечом. Может быть, примем окончательное решение прямо сейчас?

— Я — за, — быстро сказала Чармиан.

— Поднимите руки все, кто за то, чтобы мы остались в «Блу Пайнс» и Дерек когда-нибудь унаследовал поместье, — едва заметно улыбнувшись, предложил Алекс.

Взлетели разом пять рук, и Алекс, слегка кивнув жене, последовал примеру остальных.

— Единогласно, — с удовольствием подвела итог Габби и ободряюще улыбнулась брату. — Не волнуйся, Дерек, мы не станем тянуть из тебя деньги.

— Аминь! — с облегчением заключила Чармиан. — Дерек, можешь безраздельно распоряжаться моей долей — до тех пор, пока будешь оставаться в «Блу Пайнс».

— И моей тоже! — радостно подхватила Ники.

— Благодарю вас, милые дамы, но если только мне повезет, таких жертв от вас и не потребуется. Кто знает? Может быть, в один прекрасный день я найду на чердаке неизвестного Рембрандта и получу за него целое состояние! — Дерек вскочил, энергичный и бодрый, как всегда. — А теперь мне пора ехать. Кстати, папа… кто предложил тебе продать «Блу Пайнс»?

— Одна денверская фирма, — ответила за мужа Хилари и тоже встала. — Ну, сынок, пошевеливайся, не то затянешь с отъездом до глубокой ночи.

После того как семейство проводило Дерека, Габби предложила, чтобы отец вместе с Люси отправился погулять с собакой, мать немного отдохнула — а они с Ники уберут со стола и помоют посуду. Чармиан, которая все еще мучилась головной болью, получила строгий наказ сидеть смирно и беречь силы для обратной поездки в Денвер, чему подчинилась с откровенным удовольствием.

— Спасибо вам, девочки! Честно говоря, я совсем вымоталась. Всю неделю работала, на уикэнд — вечеринка, а в довершение всего еще папин сюрприз! — Чармиан забавно надула щеки и шумно выдохнула. — В общем, никак не могу прийти в себя. — Она помолчала немного и с некоторым усилием поднялась со стула. — И все же так не годится. Пойду-ка соберу вещи — и буду готова к отъезду, как раз когда отдохнет мама.

Минуту спустя со второго этажа донесся возмущенный вопль, и Габби с Ники бросились выяснять, что случилось.

— Мама вовсе не отдыхает! — гневно объявила Чармиан. — Она убирает наши комнаты!

— Я всего только сменила постели, — оправдывалась Хилари. — Завтра утром миссис Мортинсен наведет в спальнях настоящий порядок. — Она сурово взглянула на среднюю дочь. — А ты, Чармиан Смолл, как только доберешься до своей квартиры, немедленно ляжешь спать, поняла? У тебя под глазами темные круги.

— Хорошо, мама, — покорно ответила Чармиан и слегка покраснела, заметив искорки смеха в глазах Габби. — В десять я уже буду в постели, обещаю.

Вечером, когда Ники занималась в своей комнате, а Люси, утомленная вчерашней суматохой, уже крепко спала, Габби устроилась на диване в кабинете. На коврике у ее ног уютно похрапывал Брокси. Не то чтобы она готова была свалиться без сил, как говорила сегодня утром Остину Тэвишу, но все же устала изрядно. С наслаждением вытянув ноги, она листала воскресные газеты, а родители между тем смотрели по телевизору любимый сериал.

Габби от всего сердца сочувствовала сестре и брату, которых дела вынудили уехать из родительского дома. Первым позвонил Дерек — доложить, что доехал успешно, а вскоре и Чармиан сообщила то же самое.

— Она говорит, что на дорогах ужасные пробки и дождь льет почти не переставая, — сказала Хилари, вернувшись от телефона. — Сейчас она перекусит — и в постель.

Заглянула Ники и известила родителей, что сию минуту отправляется спать. Чуть позже Габби вызвалась приготовить чай. Возвращаясь из кухни с тяжелым подносом, она на секунду замешкалась в коридоре — и оцепенела, услышав, что родители обсуждают разговор, состоявшийся за обедом. С минуту Габби стояла, не в силах сойти с места, а потом на цыпочках отошла от двери. Выждав немного, она вошла в кабинет, нарочито покашляв, чтобы предупредить о своем приближении. Налив матери чаю, Габби вручила отцу бокал с виски и объявила, что не прочь погулять.

— Возьму с собой Брокси, — небрежно добавила она, — а потом, пожалуй, сразу лягу спать.

Габби щелкнула пальцами, подзывая собаку, и отправилась за плащом и резиновыми сапогами. Прогулявшись, она вернулась в дом, оставила пса с родителями и пожелала им доброй ночи, но, вместо того чтобы отправиться спать, бесшумно выскользнула во двор, прихватив фонарик.

Неяркий луч света выхватил из темноты заброшенную тропинку, которая начиналась у черного хода коттеджа и тянулась вдоль горы. Дорогу эту нельзя было назвать безопасной, особенно теперь, когда дожди размыли ее в скользкую грязь, но безудержный гнев, охвативший Габби, вынудил ее без колебаний двинуться по знакомой с детства тропинке.

Вскоре начался проливной дождь, но Габби упрямо брела вперед. Она вздохнула с облегчением, когда тропа наконец привела ее к старой, забытой всеми калитке, которая была почти неразличима в буйно разросшемся кустарнике. Не без труда Габби откинула ржавую щеколду и протиснулась в калитку. Растрепанная и запыхавшаяся, она вошла в заброшенный одичавший сад, который когда-то красотой славился на всю округу. Здесь идти было уже полегче, вот только ливень хлынул с новой силой, и Габби вмиг промокла до костей.

В скудном свете фонарика старый дом, погруженный во мрак, казался притаившимся чудовищем, и Габби с почти детским испугом поспешила к чугунным воротам, на приветливый свет окон сторожки. Усталая, мокрая насквозь, она отчаянно забарабанила в дверь, и та почти мгновенно распахнулась. Марк Ленокс, стоявший на пороге, потрясен, но уставился на ночную гостью.

— Габби?! Что случилось?! Да входи же, ты ведь промокла до нитки! Господи, неужели ты пришла пешком?

Габби словно не замечала, что с нее ручьями течет на пол вода.

— Я только что узнала, что ты предлагал моему отцу продать «Блу Пайнс»! — гневно отчеканила она, отбросив с лица мокрые пряди. — Хочешь выгнать меня из родного дома? Тебе мало, что семь лет назад ты разрушил всю мою жизнь?!


5


Марк на секунду словно окаменел.

— Полагаю, Габби, ты слегка ошибаешься, — наконец вкрадчиво проговорил он.

— Хочешь сказать, что ты не пытался купить «Блу Пайнс»?!

— Отчего же, это истинная правда. Я имел в виду другое ваше обвинение, дорогая мисс Смолл. Это вы разрушили мою жизнь… во всяком случае, ненадолго, — добавил он намеренно оскорбительным тоном.

— Как ты смеешь так говорить?! — Голос Габби зазвенел. Чувства, которые она вынужденно сдерживала много лет, сейчас грозили выплеснуться наружу. — Ведь это ты обманывал меня!

— Обманывал? — Глаза Марка зловеще сузились. — Какого черта, что ты плетешь? С первой нашей встречи я ни разу и не взглянул на других женщин!

— Неправда! — бросила в лицо ему Габби. Ее даже замутило оттого, как нагло отрицал свое предательство ее бывший жених.

Марк бесцеремонно втолкнул ее в прихожую и запер дверь.

— Я не намерен продолжать этот спор на пороге. Иди в кухню и сними плащ, он насквозь промок. Родители знают, где ты?

— Нет, — призналась Габби. — Они думают, что я легла спать.

— И что будет, когда они обнаружат, что это не так?

Он подошел к телефону, уверенно набрал номер «Блу Пайнс» и, когда Алекс снял трубку, сообщил: Габби у него и, когда она подсушится, он доставит ее домой.

— Откуда ты знала, что я здесь? — жестко спросил он. — С тем же успехом я мог бы вернуться в Денвер.

— Я позвонила и убедилась, что ты здесь.

— А, так это была ты, — мрачно сказал Марк. — Ладно, снимай сапоги. И носки тоже.

Он провел Габби в тесную старомодную кухоньку, где источала приятное тепло неказистая, но надежная печка. Марк повесил сушиться мокрые носки Габби, забрал у нее плащ и протянул полотенце. Габби прилежно растирала полотенцем густые влажные кудри, и ее злость постепенно сменялась смутным подозрением, что она изрядно сглупила, сгоряча отправившись сюда ночью. Теперь Габби понимала, что лучше бы ей дождаться утра, обуздать свой гнев — и лишь тогда встретиться с Марком Леноксом лицом к лицу.

— Ты вся дрожишь, — заметил он без малейшего сочувствия. — В доме почти никто не живет, но в соседней комнате есть камин. Ступай, посиди у огня. Я приготовлю кофе.

В крохотной гостиной стояли новехонькие диван, письменный стол и конторское кресло — совсем не похожие на ветхую и уютную мебель, которой обставляла свой дом миссис Кингсли, жена садовника Робертсов. Искренне стыдясь теперь своего неразумного порыва, Габби присела на краешек дивана и протянула озябшие ступни к огню, весело плясавшему в камине.

Когда Марк вернулся, она поспешно подобрала ноги и, невнятно поблагодарив, приняла у него кружку кофе. Зубы ее выбивали такую дробь, что Габби не сразу смогла пить.

— Ты так сильно замерзла? — спросил Марк. — Или заболела?

— Нет, это нервы. Я вышла из себя… чего всегда стараюсь избегать, — добавила она с горечью. — Впрочем, в таких случаях страдаю только я.

— Не согласен, — возразил Марк, усевшись в кресло. — Ты ведь была вне себя от бешенства, когда написала то знаменитое письмо.

Габби хотела ответить, но все же заставила себя дождаться, когда дрожь утихнет и ее речь станет более внятной.

— Нет, — сказала она наконец, — тогда я вовсе не была в бешенстве. Не знаю даже, каким словом определить мое тогдашнее состояние. Разочарование, шок, потрясение… словно из-под ног внезапно ушла земля. Разве можно описать такое одним словом?

— Нельзя, — с горечью согласился Марк, — а жаль. Такое слово в точности описало бы, что я чувствовал, когда ты вернула мне кольцо.

— Что ж, возможно, — пробормотала Габби, уставившись на огонь.

— Ты и вправду считаешь, что из-за нашего разрыва страдала только ты?

— Нет, — без особой охоты признала она. — Думаю, когда-то я действительно была тебе небезразлична…

— Небезразлична?! — Марк вскочил, в два шага оказался рядом с Габби и, бесцеремонно и жестко схватив за подбородок, заставил поднять голову. Взгляд его пронзал ее насквозь. — Терпеть не могу красивостей, мисс Смолл, но скажу вот что: ваше письмо было для меня точно нож в сердце.

Габби оттолкнула его руку и с нескрываемым злорадством сообщила:

— Так и было задумано.

— Знаешь, я тебя сюда не приглашал, но раз уж ты пришла, может, будешь наконец любезна объяснить, почему меня бросила?

— О, ради Бога, — устало проронила она, — к чему это притворство?

Марк порывисто подался вперед и с нажимом сказал:

— Я невиновен, Габби! Ты вынесла мне приговор за преступление, которого я не совершал. С той самой минуты, когда я впервые увидел тебя, у меня не было и не могло быть другой женщины. Кто бы ни оговорил меня, — добавил он с неподдельной ненавистью, — этот человек — подлый лжец.

— Никто мне ничего не говорил. Я сама все узнала.

Марк нахмурился.

— Что значит — все?

Терпение Габби вдруг истощилось.

— В таком духе можно продолжать хоть всю ночь, а потому давай оставим этот бессмысленный разговор и вернемся к твоим недавним делишкам. Скажи, ты хотел купить «Блу Пайнс» из мести?

Марк снисходительно усмехнулся.

— Ты себе льстишь, милая! Нет, исключительно из деловых соображений. Моя компания недавно приобрела «Стоунс», чтобы перестроить и модернизировать, а потом выгодно продать. Посовещавшись с советом директоров, я предложил твоему отцу продать и «Блу Пайнс», который стоит на земле, бывшей некогда собственностью владельцев «Стоунс». — Он помолчал, и его глаза так недобро блеснули, что Габби похолодела. — Я, конечно, дал Алексу время обдумать предложение, но сегодня вечером… В ту минуту, когда ты постучалась в мою дверь, я как раз просматривал старые документы. И раскопал кое-что интересное.

У Габби бешено застучало сердце.

— И… что же?

Марк лениво усмехнулся.

— Как я уже говорил, «Блу Пайнс» стоит на земле, которая когда-то принадлежала семейству Робертс из «Стоунс».

— Да, я знаю. Мой прадедушка купил ее у своего друга.

— К несчастью, купчая была составлена с некоторыми неточностями относительно размеров приобретаемой собственности… — с фальшивым сочувствием сообщил Марк. — Примерно с пол-акра владений твоего отца — место, где была конюшня, и полоска земли, которая ведет к шоссе и, собственно, обеспечивает доступ в «Блу Пайнс», — по закону принадлежит моей компании.

Кровь отхлынула от лица Габби.

— И что же это значит? — прошептала она. — Если мой отец не согласится на твое предложение, ему придется платить за землю, которую он всегда считал своей?

— Примерно так, — ласково согласился Марк.

— Сколько же он должен будет заплатить?

От названной суммы у нее перехватило дыхание.

— Разумеется, — продолжал Марк, не сводя с нее глаз, — если Алекс все же не захочет продавать «Блу Пайнс», есть и другие способы устранить это досадное недоразумение.

— На что ты намекаешь?! — возмутилась Габби. — Мой отец никогда не согласится на сомнительную сделку!

— Да, я знаю. — Марк сделал паузу. — Но… поскольку ты так любишь «Блу Пайнс», может быть, согласишься ты?

Глаза ее опасно блеснули.

— Что ты хочешь этим сказать? У меня нет таких денег.

— Я не о деньгах.

От его многозначительной усмешки на щеках Габби вспыхнул жаркий румянец.

— Не понимаю, — напряженно сказала она.

Марк с притворной укоризной покачал головой.

— Да брось! Все ты прекрасно понимаешь.

— Ты хочешь, чтобы я… я… продала себя за клочок земли? — Габби передернуло от омерзения. — Марк, вспомни, в каком веке ты живешь! Может, ты сейчас и стал отчасти настоящим латифундистом, да только я не наивная батрачка-дев… — Она осеклась и прокляла свой язык, увидев на губах Марка улыбку.

— Девственница, — договорил он за нее. — Конечно, Габби, ты не девственница. Кому это знать, как не мне? Я ведь был твоим первым мужчиной, помнишь?

Она помнила, и даже слишком хорошо — хотя все эти семь лет отчаянно старалась забыть.

— Твое предложение, конечно, соблазнительно, — продолжал он добродушно, — но я подумывал о сделке иного рода, о сделке, не имеющей ничего общего с твоими соблазнительными формами… Хотя ты и прежде была весьма привлекательна, а теперь, повзрослев, стала просто красавицей.

Самообладание покинуло Габби. Вскочив, она влепила Марку такую пощечину, что голова его от удара мотнулась в сторону.

— Да подавись ты своей землей! — бросила Габби в бешенстве и невольно вскрикнула, когда Марк схватил ее за плечи.

На его бледной щеке наливался багрянцем след ладони, а в глазах, доселе холодных и колючих, полыхала ярость.

— Марк, не надо, — хрипло прошептала Габби, безуспешно пытаясь высвободиться.

— Ты знала, чем рискуешь, когда шла сюда! — выдохнул он, стиснув ее в медвежьем объятии.

По опыту Габби знала, что не сможет вырваться, пока Марк сам не захочет отпустить ее. Правда, в прошлом она с радостью покорялась его сильным рукам, втайне гордясь властью своих женских чар, а сейчас ужаснулась, осознав, что чары эти действуют на Марка все с той же пугающей силой. Крепко прижав к себе Габби, не отрывая от нее горящих глаз, он одной рукой свел за спиной и перехватил ее запястья. Другая рука его нырнула под свитер, жадно и дерзко лаская мгновенно отяжелевшие груди. Габби сдавленно вскрикнула, изо всех сил стараясь сдержать предательский порыв плоти, но пальцы Марка — опытные, дерзкие, безжалостные — неуклонно дразнили и ласкали отвердевшие соски, и сладостный жар растекался от этих пальцев по всему телу Габби, пробуждая истому.

Твердые горячие губы Марка запечатали грубым поцелуем ее рот, и миг спустя он легко швырнул Габби на диван, навалился сверху, придавив всей тяжестью своего сильного неумолимого тела.

С отчаянием, почти с ненавистью, Габби смотрела в его непроницаемое, словно окаменевшее лицо — и видела в глазах торжествующий злорадный блеск. Она с трудом отвернула голову, силясь если не стать, то хотя бы притвориться безразличной к его близости, к жаркой тяжести мужского тела, и задохнулась, когда Марк рывком расстегнул «молнию» на ее джинсах.

Она забилась, из последних сил пытаясь вырваться, избавиться от наваждения, но Марк не отпускал ее, с безжалостной опытностью ведя к самой вершине блаженства, и, когда это случилось, Габби не сумела скрыть, что побеждена. Она задыхалась, сгорая от стыда, из-под крепко зажмуренных век текли злые слезы. Кусая губы, она ждала неизбежного продолжения унизительной сцены, но Марк внезапно встал и отошел к камину. Опершись о полку, он упорно смотрел на гаснущее пламя.

— Приведи себя в порядок, — бросил он, не оборачиваясь. — Я отвезу тебя домой.

Габби с трудом поднялась, откинула со лба влажные спутанные волосы и кулачком вытерла слезы. Дрожь ярости и стыда сотрясала ее тело. Рывком одернув свитер, она неловкими пальцами застегнула джинсы.

— Все правильно, — бросила она в напряженную спину Марка, — я сама напросилась. Глупо было приходить сюда одной, ночью… но теперь, по крайней мере, мы квиты. Наконец-то ты мне отомстил! Надеюсь, теперь ты доволен?

— Доволен? Неточно сказано, милочка.

С этими словами Марк наконец повернулся, и Габби залилась жарким румянцем, лишь сейчас поняв, почему он держался к ней спиной. Старые, вытертые до белизны джинсы тесно обтягивали его мускулистые бедра, нисколько не скрывая, как сильно он возбужден.

— Я хотел, — нарочито медленно проговорил Марк, — кое-что доказать. И это мне удалось. Я не стал бы специально искать с тобой встречи, чтобы поставить этот опыт, но ты облегчила мне задачу, по доброй воле явившись сюда. Когда ты влепила мне пощечину, я не смог устоять перед искушением.

— И все же в конце концов устоял. — Голос Габби дрогнул от гнева.

Марк посмотрел на нее с вежливым интересом.

— А ты была уверена, что я непременно овладею тобой?

— Да, я полагала, что ты намерен довести дело до логического конца. — Глаза Габби внезапно сузились. — Так что же ты хотел доказать, Марк? Что моя плоть слабее твоей? Что у тебя хватит силы воли устоять перед искушением? Или… ты сберегаешь силы для другой женщины? Если так, я потрясена до глубины души. Кому-кому, а мне хорошо известно, что верность никогда не была твоей сильной стороной.

— Ты закончила? — Голос Марка был так убийственно тих, что Габби невольно отпрянула. — Не бойся, — продолжал он, — я тебя больше не трону. Сядь и выслушай меня.

Кипя негодованием, кусая губы, она вернулась на диван и села, стараясь не смотреть на Марка.

— Прежде чем ты уедешь, закончим разговор, который мы вели до того, как ты не совладала со своим темпераментом, — бесстрастно заметил Марк. — И, кстати, прими совет: впредь не давай воли своему нраву. В другой раз так легко не отделаешься.

«Легко»!

— Не волнуйся, — ядовито бросила она. — Прежде мне ни разу не доводилось ударить человека — и в будущем я не намерена обзаводиться такой привычкой.

Марк одобрительно кивнул.

— Вот и славно. Твой любовник-швейцарец, к примеру, может оказаться не столь снисходительным, как я.

Габби с трудом удержалась от новой вспышки гнева.

— Уже поздно, — напряженно сказала она, — так что говори, чего ты хочешь в обмен на землю, и я отправлюсь домой, даже если ты не захочешь меня отвезти.

— Габби, к чему такое ребячество? — раздраженно бросил Марк. — Разумеется, я тебя довезу. Ну да ладно. Мои требования просты. Я отдам эту землю твоему отцу, если сейчас же получу от тебя объяснение, почему ты меня бросила.

Габби непонимающе уставилась на него.

— Ты шутишь? Марк, ты и вправду хочешь обменять дорогостоящий участок земли на рассказ о том, что и так тебе известно?

— Да ничего мне не известно, пойми, ни-че-го! — вдруг взорвался он и подался вперед, не сводя глаз с Габби. — В том-то все и дело, понимаешь? Не стану уверять, что даже не посмотрел ни на одну женщину после того, как ты меня бросила, но, клянусь, до разрыва я ни разу не изменил тебе! Я любил тебя, Габби. И был так глуп, что верил, будто ты тоже любишь меня.

— Я и любила! — с жаром отозвалась она. — Ты же знаешь, любила! Просто однажды… — в глазах Габби блеснули непрошеные слезы, — однажды я оказалась в неурочный час в неурочном месте. И вся моя жизнь в одночасье рухнула.

Марк молчал, выжидающе глядя на нее, и этот взгляд терзал Габби хуже ножа. Марк подбросил дров в камин и сел рядом со своей гостьей — но не вплотную. Габби сидела недвижно и очень прямо, глядя на язычки пламени подозрительно сухими глазами.

— Хорошо, Марк, — наконец сказала она, — я все объясню. Только дай слово, что никогда больше не заговоришь об этом. Ни со мной, ни с кем-либо другим.

— Даю слово, — заверил он и взял Габби за руку.

Ее так и подмывало отдернуть руку, но это пожатие было таким крепким, родным, надежным…

— Прежде чем я расскажу все, мне нужно узнать у тебя кое-что. Видишь ли, не ты один жаждешь услышать правду… — Она резко повернулась к нему. — Скажи, кто еще знает, что Люси твоя дочь?


6


Марк воззрился на нее с таким потрясением, что впервые за все эти годы Габби ощутила нечто похожее на сомнение.

— Так ты считаешь, что я — отец ребенка Пруденс?! — Он рывком отдернул руку, словно от прокаженной, и в глазах его полыхнуло неподдельное бешенство.

— Я знаю, что это так! — отрезала Габби. — В тот день я была там.

— В какой день?! — рявкнул он.

Габби невольно отпрянула, и Марк стиснул зубы, с явным усилием стараясь сдержаться.

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь, — наконец процедил он. — Будь добра, начни с самого начала.


Перед тем как вернуться в Швейцарию, Габби два дня провела в Денвере на квартире Марка Ленокса. Ей предстояло отработать семестр, после чего она собиралась вернуться домой и выйти замуж за Марка. Познакомились они годом раньше на вечеринке у Пруденс Смолл. Задолго до того как Габби должна была вернуться в Люцерн, Марк сделал ей предложение, которое было с восторгом принято. После отъезда Габби влюбленные обменивались длинными страстными посланиями и истратили кругленькую сумму на телефонные разговоры. Так продолжалось до Рождества, а этот праздник Марк провел с семьей Смолл в «Блу Пайнс».

В последний уик-энд влюбленные уединились в квартире Марка, обсуждая приготовления к свадьбе и сетуя на скорую разлуку. Марк не мог, как обещал, приехать в Люцерн, ему предстояло лететь в Шотландию, дабы представлять отцовскую фирму на деловых переговорах. Большую часть времени влюбленные провели в постели — призрак скорой разлуки только подхлестывал их страсть — и туманным утром в понедельник с превеликим трудом расстались. Марк должен был ехать в свой офис, Габби — на такси в аэропорт.

— Не надо тебе ехать со мной, — уговаривала она. — Простимся здесь, с глазу на глаз. Терпеть не могу, когда меня провожают!

— А когда встречают? — поддразнил Марк. — Разве ты не хочешь, чтобы, когда вернешься, я ждал тебя у трапа?

Габби ответила на это, не тратя слов, и Марк поцеловал ее с такой нарастающей страстью, что, когда прибыло такси, они с немалым трудом разомкнули объятия. Габби опоздала в аэропорт, но, прибыв туда, узнала, что ее рейс отменен из-за непогоды. Она обменяла билет на завтрашний рейс, позвонила в Люцерн, в школу, и сообщила, что задерживается.

В радостном порыве Габби хотела позвонить также Марку и сообщить ему приятную новость, но затем решила, что куда лучше вернуться в его квартиру и устроить сюрприз. Приехав к Марку, она в полной мере ощутила все последствия бессонной и страстной ночи. Соблазн подремать оказался непреодолимым.

Потом Габби разбудили голоса в соседней комнате и она стала невольной свидетельницей разговора, который и спустя семь лет помнила до последнего слова, до малейших интонационных нюансов. Сказать, что, обнаружив предательство двух близких людей — родной тетки и жениха, Габби была потрясена, значит, не сказать ничего.

Убедившись, что Пруденс и Марк наконец ушли, она встала и оделась. Слезы застилали ей глаза, крупная дрожь сотрясала тело. Габби вызвала по телефону такси и, когда оно прибыло, попросила доставить ее в отель неподалеку от аэропорта. Всю дорогу она сидела прямо и неподвижно, словно окаменев. В отеле Габби зарегистрировалась, поднялась в свой номер и без сил рухнула на кровать. Думать она могла только об одном — о своем ужасном открытии.

Пруденс, любимая тетка, на которую Габби всегда взирала с обожанием, ждет ребенка от Марка Ленокса! От человека, за которого вот-вот должна выйти замуж ее племянница. От непереносимой боли Габби громко застонала и уткнулась лицом в подушку.

Пруденс Смолл была очень хороша собой — высокая и светловолосая, как ее брат Алекс, с изящной фигуркой, которой завидовали женщины и помоложе. Гибкое тренированное тело помогло ей успешно скрыть беременность. Габби содрогнулась, припомнив, как поддразнивала тетку: та, мол, чревоугодничает и все толстеет, оттого и стала одеваться в балахоны, скрывая складками и свободным покроем позорный недостаток.

Габби вдруг вскочила, опрометью бросилась в ванную, и там ее вырвало. Обессилев, она долго сидела неподвижно и дрожала всем телом. Боль была так велика, что Габби продала бы черту бессмертную душу, только бы сбежать сейчас в «Блу Пайнс» и выплакаться в объятиях матери… Однако это невозможно, потому что в деле замешана Пруденс. Значит, надо стерпеть все в одиночку и вернуться в Люцерн. Там, немного успокоившись, она напишет Марку и сообщит, Что между ними все кончено. Это письмо будет ждать его, когда он вернется из Шотландии. Отсрочка даже к лучшему. К тому времени, надеялась Габби, она свыкнется с мыслью, что Марк Ленокс больше для нее не существует. Она сменит номер телефона, а если бывший жених вздумает позвонить в школу, попросит, чтобы ему не сообщали ее новые координаты. Только одно сейчас может исцелить ее раненую душу — никогда больше не видеть Марка Ленокса. А летом она вызовется поработать в школьном лагере, чтобы быть подальше от Пруденс, когда родится ребенок. Ребенок Марка.

Габби разрыдалась и долго не могла успокоиться. Она прибыла в Люцерн с распухшим носом и с красными глазами — пришлось солгать, что простудилась.


Марк слушал Габби в полном молчании, лишь изредка яростно мотая головой, словно открещиваясь от ее рассказа. Когда она закончила, он без единого слова встал и вышел из гостиной. Габби смотрела ему вслед, прикусив губу и гадая, что же ей теперь делать. К ее удивлению, Марк вернулся с бутылкой виски и двумя стаканами.

— Знаю, ты терпеть не можешь виски, — сказал он, предвосхитив ее отказ, и отрывисто добавил: — Разве что твои вкусы изменились. И все-таки я считаю, что нам обоим надо выпить что-то покрепче кофе.

Да он в бешенстве, неприязненно подумала Габби. Как будто это я, а не он, во всем виновата!

Марк плеснул виски на самое донышко, протянул ей стакан и велел выпить. Габби подчинилась, морщась от неприятного вкуса, но втайне радуясь хмельному теплу, которое тут же растеклось по телу. Марк отпил из своего стакана и сел, вытянув ноги, на потертый кожаный подлокотник дивана. Лицо его было непроницаемым.

— Недурная история, — наконец заметил он.

— И, заметь, до последнего слова — истинная правда! — огрызнулась Габби, раздраженная тем, что не видит ни малейшего признака раскаяния.

— Лишь отчасти.

Она нахмурилась.

— Так ты отрицаешь, что Люси — твоя дочь?

— Разумеется, отрицаю! — презрительно бросил Марк. — Если бы — если бы! — я сделал женщине ребенка, то не отдал бы его на воспитание чужим людям.

Габби тупо смотрела на Марка, потрясенная до глубины души. Она пришла сюда, свято уверенная в его виновности… однако и слова его, и голос были предельно искренни.

— Я тебе не верю, — сказала она наконец больше по привычке, чем из убежденности.

— По-твоему, я стал бы лгать в подобном деле? — жестко спросил он.

Габби не отрываясь смотрела ему в лицо, каменное от ярости.

— Но Люси ведь вылитая ты. Черные волосы, глаза…

— У Ники тоже карие глаза, — напомнил Марк.

— Да, но золотисто-карие, а не зеленоватые, как у тебя… и у Люси. — Габби прерывисто вздохнула и протянула ему пустой стакан. — Можно еще?

— Нет. Я предпочитаю вернуть тебя родителям относительно трезвой.

Она встала.

— Так будь добр, сделай это прямо сейчас.

— Сядь! Так легко ты от меня не отделаешься.

— Послушай, Марк, я знаю, что ты злишься… — начала Габби, но он резким жестом оборвал ее на полуслове.

— Злюсь? — Марк грубо хохотнул. — Ты что же, так ничего и не поняла? Ты имела смелость разрушить две жизни, когда простое объяснение за минуту расставило бы все по местам. Разумеется, я злюсь, дорогая мисс Смолл… и вы шагу не сделаете, пока не услышите от меня правду. Впрочем, теперь слишком поздно что-то исправлять. Наши отношения никогда уже не будут прежними. Если не считать, — добавил он с таким блеском в глазах, что Габби покраснела, — что с точки зрения секса мы по-прежнему идеальная пара. Не стану отрицать, меня по-прежнему влечет к тебе… но сейчас ты мне отвратительна.

Слова были подобны ударам хлыста, но Габби упрямо вздернула подбородок и кивнула.

— Продолжай. Выскажись до конца, а потом я уйду.

— Сядь! — велел он.

Габби вернулась на диван — отчасти потому, что босым ступням было холодно, но главным образом оттого, что ноги подкашивались от ужаса. Если не Марк — отец ребенка Пруденс, то кто?

Марк заговорил не сразу. Он долго смотрел в свой стакан — словно в остатках виски, как в хрустальном шаре, видел картины прошлого.

— Признаю, я очень любил Пруденс, — наконец начал он, — но любил как человека, а не как женщину. Она была правой рукой моего отца и разбиралась в бизнесе в десять раз лучше, чем я, когда только пришел на фирму. Во время университетских каникул я работал на разных стройплощадках, но, когда речь шла об управлении строительством, я по-прежнему оставался профаном.

Пруденс Смолл, личная секретарша Генри Ленокса, основателя компании, немало помогла Марку с того дня, когда он начал работать в отцовской фирме. Зачастую она служила буфером между боссом и его наследником — оба отличались неукротимым нравом.

— Потом в один прекрасный день Пруденс пригласила к себе на вечеринку нескольких сотрудников компании, включая и меня. И тут совершенно неожиданно появилась ты. — Марк испытующе взглянул на Габби. — Полагаю, ты помнишь тот день?

— О да, — мрачно отозвалась она. — Как же я могла его забыть?

— Она никогда прежде не приглашала меня к себе домой, видимо потому что я был сыном ее босса. И больше я никогда там не бывал, — с нажимом добавил Марк, — кроме тех случаев, когда у Пруденс гостила ты. Единственное место, где я после нашей помолвки встречался с Пруденс помимо офиса, — «Блу Пайнс».

— Но в тот день, когда я вернулась в твою квартиру…

— Пруденс упала в обморок во время деловой встречи. — Марк невесело усмехнулся. — Все присутствующие, включая моего отца, ударились в панику, и мне ничего не оставалось, как взять ее на руки и перенести в мой кабинет. Отец хотел послать за врачом, но Пруденс быстро пришла в себя и попросила, чтобы ее отпустили домой. Я вызвался ее отвезти, но по дороге в машине ей стало так плохо, что я привез ее в свою квартиру, чтобы она могла отдышаться.

— Я знаю, — уныло сказала Габби. — Я ведь слышала ваш разговор.

— Слышала, да не все — к несчастью, — огрызнулся Марк. Его холодные глаза впились в Габби. — Что случилось потом, тебе конечно же известно.

Габби кивнула, и в глазах ее заблестели слезы. Когда Марк увез Пруденс из офиса, она уже заболевала гриппом. К тому времени, как Габби вернулась в Люцерн, а Марк улетел в Шотландию, грипп перешел в воспаление легких, и это вызвало преждевременные роды. Пруденс умерла, успев взять с Алекса и Хилари обещание вырастить ее дитя как свое собственное. Вне себя от горя, Габби выпросила в школе трехдневный отпуск, но сразу после похорон вернулась в Люцерн, разминувшись с Марком буквально на считанные часы.

— До конца своих дней я буду жалеть, что не успел застать тебя, — мрачно проговорил он. — Твой телефон не отвечал, а твои коллеги на все мои просьбы говорили только, что ты переехала на другую квартиру. Тогда я бросился домой, надеясь, что там найду письмо от тебя… и не ошибся. Только в этом письме вместо твоего нового адреса было обручальное кольцо. Остальное, как говорится, уже история.

Он умолк, и Габби медлила, не в силах задать вопрос, на который Марк так и не ответил. Наконец он встал и повернулся к ней.

— Ты когда-нибудь задавалась вопросом, почему Пруденс, умница и красавица, так и не вышла замуж?

— Да, конечно. Мы все ломали над этим голову. Отец частенько поддразнивал ее, а Пруденс отшучивалась, что она, мол, уже замужем за своей карьерой. — Губы Габби дрогнули. — Но это, конечно, был только предлог.

— Ты мне веришь? — отрывисто спросил Марк.

Она одарила его долгим, испытующим взглядом.

— Думаю, что да.

— Почему?

Габби пожала плечами.

— Наверное, потому, что это похоже на правду.

— Именно об этом я и рассказал бы тебе много лет назад… если бы только смог, — угрюмо сказал Марк. — Бог свидетель, я из кожи вон лез, чтобы увидеться с тобой, поговорить, узнать, что же случилось! Твои родные были ко мне очень добры, но и они явно знали не больше моего. И в конце концов… даже самый настойчивый любовник в конце концов отступает. И забывает.

Габби вздрогнула, как от удара.

— Понимаю, — пробормотала она, — хотя мне кажется, что при таких обстоятельствах моя ошибка простительна…

— Только не для меня, — с горечью перебил Марк.

Эти слова странным образом утешили ее. Если Марк не может простить ее, значит, она ему по-прежнему небезразлична! Габби сморгнула слезы, лишь сейчас осознав, как это для нее по-прежнему важно.

— В чем дело? — резко спросил он.

Габби постаралась взять себя в руки.

— Дело в том, что меня мучает обычное человеческое любопытство. Я хочу… нет, я должна узнать, кто настоящий отец Люси. Пойми, для нас, Смоллов, это не имеет ровным счетом никакого значения. Люси просто наша младшая сестренка, и мы все ее очень любим. Но глаза у нее так похожи на твои…

Габби осеклась на полуслове, с ужасом воззрившись на Марка. Лишь сейчас она сообразила, у кого еще могли быть такие глаза.

Марк покачал головой, словно прочтя ее мысли.

— И опять ты ошиблась, Габби. Мой отец, как и я, не склонен к неверности. — Он криво усмехнулся. — Люси мне не дочь и не младшая сестренка, она — моя кузина.


7


В голове у Габби понемногу начало проясняться.

— Ты видела моего дядю один только раз, — продолжал Марк. — На приеме, который мои родители устроили по поводу нашей помолвки.

Габби прекрасно помнила тот день. В числе гостей, которых ей тогда представили, был и Ларри Ленокс — Габби отлично запомнила его. Высокий, черноволосый, элегантный, он толкал перед собой инвалидную коляску, в которой сидела его больная жена Пенелопе.

— Люси — дочь Ларри, — сказал Марк. — Только не суди слишком строго ни его, ни Пруденс. Ларри был очень привязан к Пенелопе, но с тех пор как болезнь превратила ее в калеку, между ними не могло быть и речи об интимной близости… а ведь Ларри был намного моложе моего отца, мужчиной в самом расцвете сил.

Габби печально кивнула.

— Он ведь был адвокатом, верно? Как же Пруденс познакомилась с ним?

— Вышло так, что отец пригласил его на один из деловых приемов, которые с блеском организовывала Пруденс. Пенелопе не всегда могла участвовать в подобных мероприятиях, поэтому в тот раз Ларри был один.

Габби невесело взглянула на него.

— Стало быть, у них с Пруденс был роман.

Марк покачал головой.

— Нет, Габби. Не просто роман. Они полюбили друг друга с первого взгляда. Такое случается. Мои родители ничего об этом не знали, да и я не знал, пока Пруденс не сказала мне.

— С какой же стати она тебе открылась?

Марк угрюмо усмехнулся.

— Потому что когда я узнал, что она беременна, то пришел к тому же выводу, что и ты. На один ужасный миг я заподозрил в непорядочности собственного отца. Пруденс рассердилась не на шутку. В тот день в машине она устроила мне такую нахлобучку, что ей стало дурно, нам пришлось остановиться, чтобы она могла прийти в себя. В конце концов ей пришлось рассказать мне насчет Ларри, чтобы уничтожить мои сомнения. Она строго-настрого наказала мне хранить тайну. К тому времени Ларри был уже мертв, и Пруденс взяла с меня клятву, что Пенелопе никогда не узнает правды.

— Так вот кого она имела тогда в виду! А я-то решила, что речь идет обо мне… Бедная Пенелопе, — печально добавила Габби. — И бедная Пруденс.

— Ларри так и не узнал, что она беременна. Когда он погиб в автокатастрофе, Пруденс все казнила себя, что смолчала. Он умер, не зная, что станет отцом… а ведь это была его заветная мечта, — невесело заключил Марк.

У Габби перехватило горло.

— Мама говорила мне, что Пруденс отчего-то не в себе, но в те дни я была так…

— Что — «так»? — быстро переспросил он.

Габби метнула на него неприязненный взгляд.

— Так поглощена тобой, что никого и ничего не замечала. А ты заметил что-нибудь?

— Нет. И по той же самой причине. Я любил и уважал Пруденс, но в мыслях у меня была только ты. Во всяком случае, тогда.

Сердце Габби болезненно сжалось.

— Марк… ты уверен, что Пруденс больше никому не открыла своей тайны?

— Понятия не имею. Я всегда жалел, что не могу рассказать о Люси своим родителям, но они наверняка ничего не знают, иначе с самого начала захотели бы увидеться с девочкой. За твоих родителей я, конечно, ручаться не могу.

Глаза их встретились.

— Марк, они должны знать правду, — уверенно сказала Габби. — Когда они пообещали Пруденс воспитать ее ребенка как своего собственного, она наверняка вынуждена была рассказать им все… до того как умерла.

— Что же Алекс и Хилари сказали о Люси вам, своим детям?

— Да почти ничего. Что Пруденс не стремилась замуж, но хотела иметь ребенка. Что она, умирая, завещала нам вырастить ее дочь и любить ее как родную. Дерек, Чармиан и Ники были убиты горем и приняли это объяснение без всяких вопросов. Я-то, конечно, знала правду, — с горечью добавила Габби, — вернее полагала, что знаю.

— И что же, это знание повлияло на твои чувства к Люси?

— Как ни странно, нет. — Габби невесело улыбнулась. — Она очаровала меня с первого взгляда.

Марк кивнул.

— Вполне тебя понимаю. Со мной случилось то же самое.

— Странно, правда? Пруденс, сильная и упорная, умерла, а хрупкая болезненная Пенелопе пережила трагедию. Как она сейчас поживает?

— На удивление неплохо. Она не захотела уехать из дома, в котором жила с Ларри, ведь там все приспособлено для ее нужд. Сейчас она живет на нижнем этаже дома, а верхние комнаты занимает ее вдовая сестра. — Марк едва заметно улыбнулся. — Пенелопе увлеклась живописью. И конечно же мои родители часто навещают ее.

Габби взглянула на часы и ахнула.

— Господи, как поздно! Мне пора домой.

— И то верно. — Марк подбросил дров в камин. — Твой плащ уже, должно быть, высох.

На обратном пути в «Блу Пайнс» они едва обменялись парой слов. Когда машина затормозила перед домом, Габби взглянула на Марка и тут же отвела глаза.

— Зайдешь?

— Нет, спасибо. У меня еще дела. Да, кстати, — он сунул руку в карман и вынул скатанный в трубочку документ. — Наш договор остается в силе, так что это — твое.

Габби окинула его надменным взглядом.

— Я не могу взять у тебя эти бумаги. Если наша семья должна заплатить тебе…

— Считай, что долг уже уплачен, — бесстрастно ответил он и, выбравшись из машины, распахнул дверцу перед Габби. — Не люблю оставаться в долгу.

Итак, ее поставили на место. Если Марк хотел отомстить — его жестокие слова как нельзя лучше подходили для этой цели. Зная Марка, Габби не сомневалась, что именно затем они и были произнесены.

Марк вернулся в машину.

— Спокойной ночи. И передай родителям мои извинения за то, что задержал тебя.

Он поднял стекло, и джип тронулся с места, быстро исчезнув из виду.

Габби сунула злосчастный документ в карман, и вдруг ее охватило безмерное отчаяние. Да еще родители набросятся сейчас с ненужными расспросами… Впрочем, Хилари, едва взглянув на дочь, сказала лишь:

— Ради Бога, Габби, поскорее прими горячую ванну. Не сомневаюсь, что у тебя были причины уйти из дому на ночь глядя, но с рассказом о них можно подождать до утра. Или, если хочешь, вовсе ничего не рассказывать.

Иными словами, никто и не собирался требовать объяснений, которые Габби не хотелось давать.

— Извини, мама, что доставила тебе столько хлопот, — повинилась она.

— Хочешь чаю?

— Нет, спасибо. — Габби вымученно улыбнулась и поцеловала мать в щеку. — Все, чего я хочу, принять ванну и лечь в постель.


8


Габби надеялась уснуть мертвым сном, едва голова коснется подушки, однако откровения этого вечера почти всю ночь не давали ей сомкнуть глаз. Заснула она только перед самым рассветом, а когда проснулась, было уже около полудня. Она наскоро приняла душ, натянула джинсы и свитер и сбежала вниз, где ее бурно приветствовал неутомимый Брокси. Миссис Мортинсен при виде нее торопливо поднялась из-за стола — она явно дожидалась этой минуты, чтобы приступить к уборке спален.

— Наконец-то, дорогая моя! — обрадовалась Хилари. — А мы тут попиваем кофе и ждем тебя.

— Главное, что ты, милочка, отдохнула как следует, — вставила миссис Мортинсен. — Все эти поездки, перелеты — такая утомительная штука!

— Дело не только в поездках и перелетах, мама, — мрачно сказала Габби, когда они остались одни. — Но все равно извини, что я заспалась. Я даже не слышала, как поднялись Люси и Ники.

— Я постаралась укротить нашу неутомимую крошку: ты так сладко спала, что грех было тебя будить. — Хилари налила дочери кофе. — Хочешь есть?

— Сейчас нет, подожду до ланча. — Габби покаянно взглянула на мать. — Прости, что так получилось вчера вечером. Понимаешь, я случайно подслушала ваш с отцом разговор и узнала, что «Блу Пайнс» хочет купить компания Марка. Вот я и бросилась к нему, чтобы устроить скандал.

— Так я и знала! И как же он это воспринял?

— Да уж не пришел в восторг оттого, что я на ночь глядя ворвалась как фурия и обвинила его Бог весть в чем. — Габби замялась. — А… миссис Мортинсен еще долго пробудет наверху?

— Самое меньшее час. — Хилари ободряюще улыбнулась дочери. — Хочешь покаяться еще в чем-то?

— Марк рассказал мне, кто отец ребенка Пруденс! — храбро выпалила Габби. — Вы знали?..

Хилари побледнела, потом тяжело, прерывисто вздохнула.

— Да, родная, конечно же знали.

— Я так и думала… — пробормотала Габби. — Почему же вы мне ничего не сказали?

— Не могли. Пруденс заставила нас поклясться, что мы сохраним все в тайне, ведь жена Ларри еще жива. А вот Марк, оказывается, знал. Если он сказал тебе об этом, думаю, молчать больше нет смысла. — Хилари содрогнулась. — Боже мой, Габби, как это было ужасно! Вскоре после того, как ты разорвала свою помолвку, мне позвонила Пруденс. Вообрази мои чувства, когда я узнала, что она не только беременна, но и больна воспалением легких, которое привело к преждевременным родам! Я немедленно позвонила твоему отцу, и он приехал в больницу вскоре после того, как родилась Люси. — Она промокнула бумажной салфеткой влажные глаза. — Слава Богу, Алекс появился вовремя. По крайней мере, Пруденс умерла, зная, что мы позаботимся о ее малышке и вырастим ее как собственную дочь. Полюбить ее было совсем не трудно!

— Да, правда, — севшим голосом согласилась Габби. — Отчего же все-таки умерла Пруденс?

— Врачи все объяснили нам подробно. Пруденс ослабла от воспаления легких, кроме того у нее была анемия — ведь она сидела на диете, чтобы скрыть беременность, да и возраст у нее был критический для первых родов. И ведь после гибели Ларри она работала на износ, чтобы заглушить тоску. — Хилари тяжело вздохнула. — Только мне кажется, Пруденс умерла потому, что сердце ее было разбито. Думаю, она говорила правду, Ларри действительно любил ее, но и свою жену любил тоже и развестись с ней никак не мог. Да и Пруденс заверила меня, что сама не желала этого. Словом, когда Ларри погиб, ей попросту стало незачем жить.

— Ты знала о ее романе с Ларри?

— Я знала, что Пруденс любит одного человека, но понятия не имела, кто он. Ваша помолвка с Марком стала для нее лишь дополнительным осложнением.

— Стало быть, она вовсе не пыталась нас сосватать. — Габби слабо улыбнулась.

— Напротив, Пруденс всегда боялась, что Марк узнает правду.

— И все же ей в конце концов пришлось ему открыться.

Габби рассказала матери, как Пруденс упала в обморок прямо в офисе и Марк отвез ее домой. Потом она глубоко вздохнула, набираясь мужества, и поведала о трагическом недоразумении, из-за которого расторгла помолвку.

Несколько минут Хилари молчала, пытаясь свыкнуться с этим ошеломляющим откровением.

— Ушам своим не верю! — воскликнула она наконец. — Значит, все эти годы ты считала, что Люси — дочь Марка?

— Тебе это кажется невероятным, мама, но, окажись ты в тот день в квартире Марка, ты сделала бы ту же самую ошибку, — оправдывалась Габби.

— Вот уж нет! Я просто вышла бы к ним и спросила напрямик, правда это или нет. Детка, почему же ты так долго молчала? Я в минуту вывела бы тебя из заблуждения — и какие уж там клятвы!..

— Мама, как я могла?! Подумай, ведь мы все обожали Пруденс, а отец — в особенности! Как бы сильно Люси ни походила на Марка, после смерти Пруденс я не вправе была очернить ее в ваших глазах.

— Понимаю. — Хилари вздохнула. — Правда, мне не кажется, что Люси так уж сильно похожа на Марка… Как бы то ни было, теперь, слава Богу, все открылось. Могу тебе даже сказать, что Дереку не придется выплачивать Люси ее долю. Пруденс щедро обеспечила ее, включая и деньги на учебу.

— Это хорошо.

Хилари помолчала, испытующе глядя на дочь.

— Прости за любопытство, Габби, но… если Марк вчера вечером все тебе рассказал, в ваших отношениях что-нибудь изменилось?

— Ты имеешь в виду, заключил ли он меня в объятия и объявил, что все прощает? — уточнила Габби. — Нет, мама. Марк был вне себя от бешенства. Он весьма недвусмысленно дал понять, что теперь поздно что-либо исправлять.

— Какая жалость. И… каково тебе теперь, когда ты знаешь истину?

— Невесело. — Габби грустно улыбнулась. — Я ухитрилась все испортить, да? Хорошо еще, Пруденс так и не узнала, что я порвала с Марком. — Глаза ее вдруг расширились от испуга. — Ты ведь ей не сказала, правда?

— Нет, родная. К тому времени, когда я добралась до больницы, Пруденс могла думать только об одном — что станет с ее ребенком. И я изо всех сил постаралась успокоить и утешить ее. — Глаза Хилари наполнились слезами. — Ты же знаешь, я ее очень любила.

— И она тебя тоже. — Габби накрыла ладонь матери своей. — Пруденс как-то сказала мне, что ты для нее даже больше, чем родная сестра.

— Правда? Милая Пруденс… — Хилари снова вытерла слезы и поднялась. — Пойдем, не то миссис Мортинсен застанет нас утопающими в слезах. Возьмем Брокси на прогулку и обсудим, что приготовить на ужин. У твоего отца нынче трудный день — один старинный дом идет с молотка.

Смоллам принадлежала уважаемая аукционная фирма в Колорадо-Спрингс, которая специализировалась на продаже мебели, старинного серебра и фарфора. Сейчас фирму возглавлял отец Габби, под его началом был солидный штат опытных сотрудников.

В этот вечер Алекс вернулся домой в приподнятом настроении, и Люси разрешили подольше побыть со взрослыми и послушать рассказ об аукционе. Затем Габби уложила ее спать и осталась почитать на ночь.

Время от времени она поглядывала на кудрявую темную головку девочки и едва сдерживала дрожь в голосе — с такой силой охватывали ее смятение и горечь. Много лет она, считая Люси дочерью Марка, старалась как можно реже видеться с ней и теперь, узнав правду, остро сожалела об этих годах добровольного изгнания. Если бы только она с самого начала напрямик потребовала у Марка объяснений! Сейчас они, быть может, уже поженились бы и обзавелись собственными детьми.

Когда Габби дочитала главу, Люси с надеждой спросила:

— А завтра ты мне тоже почитаешь?

— Да, родная, я буду тебе читать каждый вечер — пока не уеду.

— Лучше бы ты совсем не уезжала, — пробормотала девочка, устраиваясь поуютнее в компании своих любимых игрушек.

Габби подоткнула ей одеяло и задумалась, лишь сейчас осознав, что у нее больше нет причины работать так далеко от дома. Ну да об этом можно подумать позже, решила она, любовно целуя теплую сонную щечку.

— В следующий раз я погощу подольше. Спокойной ночи, дорогая.

Она оставила дверь открытой, чтобы свет из коридора проникал в спальню Люси, затем заглянула к Ники и обнаружила, что младшая сестренка сидит за письменным столом и усердно занимается.

— Ты когда-нибудь отдыхаешь? — спросила Габби, ласково взъерошив ее темные кудряшки.

— Нет, если хочу получить хорошие отметки, — пробормотала Ники и, подняв глаза на сестру, рассеянно улыбнулась. — Габби, я устрою себе отдых завтра вечером.

— Попозже я принесу тебе горячий шоколад. Смотри не перетрудись.

Спустившись вниз, Габби заглянула в чулан и порылась в кармане плаща, который был на ней прошлой ночью. И только потом присоединилась к родителям.

— Папа, у меня есть для тебя подарок, — улыбаясь, объявила она и протянула отцу пожелтевший документ, который отдал ей Марк.

Алекс Смолл взглянул на бумагу — и его брови взлетели.

— Черт возьми, откуда у тебя это?!

— Мама, наверное, уже рассказала тебе, что прошлым вечером я была в «Стоунс». Перед тем, как отвезти меня домой, Марк отдал мне эту бумагу, — объяснила Габби, слегка покраснев под взглядом отца.

— А мы-то думали, что ты уже спишь, — заметил он, посматривая на дочь поверх очков. — Знаешь, Габби, если в будущем тебе придет охота устроить ночную вылазку, ты уж вначале дай нам знать. Я просто остолбенел, когда Марк сообщил мне, где ты находишься.

— Извини, папа. Такое больше не повторится. — Она обменялась взглядами с матерью. — Кроме того, вчера вечером в «Стоунс» мне удалось наконец разрешить кое-какие недоразумения.

— Да, об этом твоя мать мне рассказала. — Алекс покачал головой. — Знай мы раньше, в чем дело, мы бы сразу тебя просветили. Да если бы ты была права — неужели, по-твоему, мы стали бы привечать Марка в своем доме?

Он снова перечитал документ и лукаво усмехнулся дочери.

— А знаешь, Марк ведь сильно рисковал, подсунув тебе эту бумажку.

— То есть как? — насторожилась Габби.

— Видишь ли, дорогая, этот документ не стоит теперь ни цента. Мой отец, получив в наследство «Блу Пайнс», выкупил всю эту землю.

— Успокойся, Габби, возьми себя в руки! — поспешно вскрикнула Хилари.

Усилием воли Габби овладела собой.

— Марк сказал мне, что эта земля стоит уйму денег, — сквозь зубы процедила она.

— И все же отдал его тебе? — Алекс хохотнул. — Что же он потребовал взамен?

— Совсем не то, что ты имеешь в виду! — вспылила Габби, но тут же присмирела. — Извини, папа. Марк просто хотел узнать, почему я разорвала помолвку.

— Ничего не скажешь, равноценный обмен, — укоризненно заметила Хилари.

— А Марк знает, что этот документ недействителен? — спросила Габби, злясь, что ее играючи обвели вокруг пальца.

— Конечно, знает. — Алекс похлопал ее по руке. — Купчая на землю наверняка есть в архиве «Стоунс» — как и в нашем. Боюсь, дочь моя, тебя здорово надули… И благодари Бога, что Марку нужны были от тебя только слова.


9


Габби понимала, что вполне заслужила отцовские добродушные насмешки, но от этого ей было не легче. Она еще немного побыла с родителями, но скоро поняла, что не в силах усидеть на месте, вызвалась сделать чай и отнести Ники горячий шоколад.

— Кстати, какую отметку получила Ники на собеседовании в колледже?

— «Превосходно», — с гордостью ответил отец.

— Ух ты! Чего доброго, решат, что она гений. — Габби скорчила гримаску. — Хорошо, что у нас в семье уже есть один студент. Зачем нам второй?

— У тебя самой были очень хорошие отметки, — укоризненно возразила мать.

— В нашем храме науки требования были намного выше, — мрачно заметила Габби. — Слава Богу, Дерек в этом году заканчивает учебу. Двух студентов семейный бюджет потянул бы с трудом. Или это все же дешевле, чем платить Дереку жалованье в нашей фирме?

— Да нет, пожалуй. — Алекс улыбнулся. — Произведем в фирме некоторые кадровые перестановки, и Дерек займет должность в самом низу служебной лестницы — как я в его время… Ни слова ему об этом, но Дерек не только хорошо разбирается в деле — у него куда лучший нюх, чем был у меня в его годы. Сними трубку, милая, — попросил он дочь, услышав телефонный звонок.

Габби подошла к телефону — и ощутила себя виноватой, услышав низкий приятный голос Отто Хоффера. За все это время она почти не вспоминала о нем. Габби заверила Отто, что все в порядке, что она по нему соскучилась, но намеренно не стала уточнять, когда вернется в Люцерн. Когда Отто сказал, что, если она слишком задержится, он непременно прилетит повидаться, Габби приняла эти слова с деланным восторгом, от души надеясь, что Отто не заметил фальши.

На самом деле Габби совсем не хотелось, чтобы он приезжал. Особенно сейчас, когда Марк Ленокс поселился по соседству. Кроме того, если пригласить Отто погостить в «Блу Пайнс», он сочтет это авансом на будущее, что не входило в планы Габби. Отто ей симпатичен, хорош собой, умен и обаятелен, но… она его не любит. Я похожа на Пруденс, мрачно думала Габби, такая же однолюбка. Только вот человеку, которого я люблю, нет больше до меня дела…

Она стиснула зубы, вспомнив, как легко удалось Марку обвести ее вокруг пальца. Один намек на судьбу «Блу Пайнс» — и она попалась в силки, точь-в-точь как он и рассчитывал. Знал бы он, что ему вовсе незачем шантажировать Габби, чтобы наконец узнать правду! С той минуты, когда они встретились в самолете, прежние боль и гаев полыхнули в ней с такой силой, что в конце концов она именно затем и бросилась в «Стоунс» — в лицо обвинить Марка в неверности и мстительности. Вот только Марк сумел парировать ее выпад, да еще оказался в выигрыше.

По правде говоря, размышляла Габби, глядя на звезды, Марк был вправе сыграть эту злую шутку с ничего не значащим документом. Ее мучило недоброе предчувствие, что вряд ли он теперь позвонит и предложит снова встретиться. Это предчувствие зародилось в ту самую минуту, когда Габби сняла трубку телефона и услышала голос Отто Хоффера, а не Марка Ленокса.


10


Наутро Габби встала рано и, спустившись в кухню, встретила отца — он как раз возвращался с утренней прогулки с Брокси. Габби насладилась завтраком в кругу семьи, потом проводила отца и сестер до машины, пообещала, что заедет за Ники и Люси после школы, и решила, что пешая прогулка ей сейчас не повредит. А уж псу — тем более.

— Мама, где Брокси? — спросила она, вернувшись в кухню.

Хилари, вынырнув из-за утренней газеты, рассеянно посмотрела на дочь.

— Понятия не имею. Алекс после прогулки всегда оставляет его побегать во дворе.

Габби заглянула в чулан и нахмурилась, увидев миску Брокси нетронутой.

— Он даже не ел, — сообщила она. — Пойду-ка поищу его.

Она набросила куртку и выбежала в сад, громко зовя Брокси. По утрам у пса всегда был отменный аппетит, и после прогулки он неизменно мчался в чулан, чтобы опустошить миску. Габби пробежала по горной тропе до плато, с которого открывался вид на долину. Опасно свесившись через каменные перила, огораживающие площадку, она до рези в глазах разглядывала почти отвесный склон. Тревога ее росла — вдруг сеттер оступился, упал вниз и теперь лежит, покалеченный, у подножия? Так ничего и не увидев, Габби вернулась и обшарила каждый ярд прилегающего к дому участка леса, который был излюбленным местом прогулок Брокси — там водились кролики, барсуки, а иногда забегали даже лисы. Габби так громко звала пса, что вернулась в дом охрипшей.

— Брокси не вернулся?! — озабоченно спросила она, врываясь в кухню.

Мать обеспокоенно покачала головой.

— Куда же делся этот негодник?.. Погоди-ка! — Хилари облегченно улыбнулась. — Видно, ему так понравилось играть с собаками Тэвишей, что он отправился на ферму.

— Ну конечно! Как я раньше не подумала об этом?

Габби бросилась к телефону, но на другом конце трубку никто не снял.

— Они, должно быть, все заняты по хозяйству. Мама, можно я возьму твою машину? Хочу съездить на ферму.

Габби гнала машину и скоро въехала во двор фермы Тэвишей. Ее приветствовал дружный собачий лай. Из сарая вышел Остин, вытирая ветошью грязные руки.

— Нет, Брокси я сегодня не видел, но я ведь все утро возился в сарае с трактором, — ответил он на нетерпеливые расспросы Габби. — Скажу всем, чтобы поглядывали по сторонам, вдруг заметят вашего пса.

— Спасибо, Остин! Я поезжу по окрестностям, поищу Брокси. — Габби озабоченно нахмурилась. — Хорошо бы найти его прежде, чем Люси вернется из школы!

Она объехала окрестности фермы, но пса так нигде и не нашла. Наконец Габби сдалась и вернулась в «Блу Пайнс», мысленно моля Бога, чтобы Брокси выскочил ей навстречу.

— Не нашла?! — встретила ее взволнованным вопросом Хилари. — Господи, да куда же он подевался?!

— Пойду еще раз обойду сад, а ты позвони в полицию, — предложила Габби. — Лучше уж прослыть перестраховщиками, чем ротозеями. Кто-нибудь мог видеть Брокси или даже подобрать.

— Да, верно. Позвоню еще и ветеринару. Они регистрируют все вызовы.

— Ты думаешь, мама, что он мог свалиться со скалы?

— Признаться, эта мысль меня и страшит… хотя ума не приложу, как такое могло случиться.

— Я возьму сапоги и на этот раз проеду вверх по дороге, — предложила Габби. — Оставлю машину возле обзорной площадки и попробую спуститься вниз, к реке.

— Ради Бога, будь осторожна! — озабоченно попросила Хилари. — Может быть, лучше позвоним отцу и…

— Нет, вначале я обыщу всю округу. Не стоит волновать папу без необходимости.

Габби бегом поднялась наверх. Отыскав сапоги, она наскоро заплела косу, стянула ее резинкой и зашла в кабинет за отцовским биноклем.

— Ну, что тебе сказали? — спросила она, заглянув к матери в кухню.

— В полицию насчет Брокси никто не обращался, но констебль связал меня с попечителем собачьего приюта. Тот записал все приметы Брокси и обещал начать поиски. Я еще обзвоню всех местных ветеринаров. — Хилари помедлила и вдруг поцеловала дочь. — Повторяю, родная, будь осторожна. Очень тебя прошу.

Габби взяла поводок и, сев в машину, проехала около мили вверх по дороге — туда, где проще всего было спуститься к реке. Хотя спуск в этом месте был не слишком крутым, Габби, добравшись до цели, изрядно запыхалась. Бредя по труднопроходимой тропке вдоль реки, она то и дело останавливалась, свистела и громко звала Брокси, в бинокль озирая окрестности. Всякий раз Габби с замиранием сердца ждала, не донесется ли в ответ лай. Увы, все ее надежды оказались тщетны, и Габби вынуждена была признать, что потерпела поражение.

Наверх она поднималась еще медленнее — воображение терзали мучительные картины. Бедный Брокси лежит где-то без сознания, искалеченный и даже не может позвать на помощь. Габби забралась в машину и поехала домой, теша себя смутной надеждой, что пес за это время все-таки нашелся.

Один взгляд на лицо матери сразу развеял эти надежды.

— Его нигде нет! — с отчаянием сообщила Габби.

— По крайней мере, ты цела и невредима, — отозвалась Хилари с облегченным вздохом. — Звонил Остин Тэвиш. Они обшарили все закоулки на ферме, но безуспешно.

Только сейчас Габби вспомнила о старой калитке, с которой сражалась во время ночного побега в «Стоунс».

— Я не искала еще в одном месте, — неохотно призналась она и рассказала матери, как прошлой ночью пробиралась по заброшенной тропе вдоль края скалы.

— И ты пошла по ней одна, в темноте?! — ужаснулась мать. — Детка, ты что, с ума сошла?

— Нет, просто не знала, во что сейчас превратилась эта тропа, — смущенно ответила Габби.

— С тех пор, как «Стоунс» опустел, отец намеренно поддерживает ее в таком состоянии, — пояснила Хилари. — Так ты говоришь, калитка сорвалась с петель?

— Они проржавели насквозь, и калитка держалась на одном только засове. — Габби тяжело вздохнула. — И все-таки я пройдусь по этой тропе, вдруг Брокси забрел туда и не смог выбраться.

— Ради всего святого, будь осторожна! После дождя там все еще очень скользко.

Через несколько минут Габби уже шла по тропе, которая начиналась за коттеджем Дерека. Шла — и надивиться не могла своему вчерашнему легкомыслию. Как только она решилась в темноте и в дождь на такой опасный путь? Сейчас, при свете дня, видно было, что узкая тропка тянется по самому краю скалы и только редкий кустарник отделяет неосторожного путника от зияющей пропасти.

Габби шла осторожно и то и дело поглядывала вниз — не видно ли где собаки. Несколько раз она поскользнулась и так испугалась, что сердце едва не выскочило из груди. Наконец тропа свернула прочь от обрыва к «Стоунс». Калитка так и лежала в кустах, где бросила ее Габби. Сколько Габби ни звала, ни свистела — все напрасно, Брокси нигде не было видно. Наконец она решилась нарушить границу чужих владений и вошла в заброшенный сад, но не потому что надеялась отыскать там Брокси — вряд ли пес забежал так далеко. Ее просто бросало в дрожь при одной мысли о том, чтобы вернуться домой той же опасной дорогой. Габби решила проскользнуть к воротам и выбраться на шоссе. Может, Марк занят делами и не заметит нарушительницу?

Напрасные надежды. Выйдя на лужайку, Габби сразу увидела Марка, и первым ее порывом было развернуться и обратиться в бегство. В этот миг скользкая горная тропа пугала ее куда меньше, чем встреча с Марком Леноксом. Тот увлеченно беседовал с незнакомым Габби человеком, который озабоченно разглядывал крышу особняка. И все же, к вящему смятению Габби, Марк тотчас ее заметил и, покинув своего собеседника, направился к ней.

— Мисс Смолл, добрый день! — громко поздоровался он. — Чем могу быть полезен? — И, подойдя ближе, уже тише встревоженно спросил: — Что случилось, Габби? На тебе лица нет.

Тревога эта была такой неподдельной, что Габби отчаянно захотелось броситься в объятия Марка и как следует выплакаться. Вместо этого она вежливо поздоровалась и сообщила о пропаже Брокси.

— Я искала повсюду, — уныло добавила она, — у реки, на ферме, в полях. Потом вспомнила об этой старой тропе и решила на всякий случай… — Габби запнулась и жарко покраснела. — Но ты занят, а я отвлекаю тебя от дел. Я забрела сюда только потому, что не хотела возвращаться прежней дорогой, При свете дня там в десять раз страшнее, чем в темноте. Диву даюсь, как только я вчера осталась цела и невредима! Словом, я хотела выйти на шоссе.

— Не повидавшись со мной?

— Ну да. — Габби покраснела пуще. — Я подумала, что ты и сам не захочешь меня видеть.

Марк оглянулся.

— Архитектор уже собирался уезжать. Подожди минутку, и я доставлю тебя домой.

— О, ради Бога, не надо! — пробормотала Габби. — Я и пешком дойду.

— Нет, не дойдешь, — непреклонно отрезал Марк. — Погляди-ка на себя, ты совсем вымоталась. Пошли, попрощаемся с мистером Лейтоном.

Официальным тоном он представил Габби как мисс Смолл из «Блу Пайнс», и архитектор, симпатичный мужчина лет пятидесяти, пожал ей руку и сказал, что хорошо знает ее отца. Договорившись с Марком о новой встрече, он сел в машину и уехал.

— Что ж, поедем и мы, — сказал Марк. — Или, может быть, хочешь сначала выпить кофе?

— Нет, спасибо. Мама, наверное, и так уже сходит с ума от беспокойства.

— Еще бы! — мрачно согласился Марк, открывая перед ней дверцу машины. — Когда пропал пес?

— Отец утром вывел его на прогулку, а потом, как всегда, оставил побегать в саду. И только когда я решила погулять с Брокси, обнаружилось, что его нет. — Габби прикусила губу. — А ведь он никогда не опаздывает к завтраку.

— Должно быть, загулял, — предположил Марк.

— Если так — уж лучше бы он поскорее вернулся! До того как Люси придет из школы. Брокси подарили ей на Рождество два года назад. Она его просто обожает.

Мимолетным жестом Марк сочувственно коснулся ее руки.

— Я тебе помогу в поисках.

Хилари Смолл встретила их с нескрываемым облегчением.

— Я уж думала, Габби, что ты тоже потерялась, — сказала она, наливая воду в чайник. — Пообедаешь с нами, Марк?

— Не знаю, стоит ли… — Он искоса взглянул на Габби.

— Обед не Бог весть какой, просто суп, — оживленно пояснила Хилари. — Дорогая, ты бы умылась.

Габби последовала совету и только в ванной обнаружила, что выглядит ужасно. В волосах запутались сухие листья и веточки, лицо в грязных разводах, а на щеке кровоточит свежая царапина. Увидел бы ее сейчас Отто — не узнал бы. Марку вот нравится, когда она без косметики… то есть нравилось когда-то. Он всегда любовался ею по утрам. Так чудесно было просыпаться и, едва открыв глаза, встречать его любящий взгляд…

Габби протяжно судорожно вздохнула, стараясь взять себя в руки, умылась, распустила косу и принялась энергично причесываться. Потом она слегка подкрасила губы и, спустившись в кухню, уселась за стол напротив Марка. Господи, она уже и не думала, что когда-нибудь им доведется сидеть за одним столом…

— Пожалуй, после обеда я спущусь со скалы возле плато и поищу Брокси внизу, — сказал Марк, придвигая к себе тарелку с супом.

Габби с тревогой взглянула на него.

— А если ты упадешь?

— На этот случай ты будешь следить за мной, — деловито пояснил он, — и в случае чего позовешь на помощь. Ну да я не упаду. Я порой на досуге занимаюсь скалолазанием.

Хилари озабоченно нахмурилась.

— Спасибо за заботу, Марк, но я не хочу, чтобы ты рисковал.

— Как же еще убедиться, что бедняга Брокси не скулит где-нибудь под обрывом, в двух шагах от дома, но не в силах к нему подняться?

Габби поежилась, живо представив страдания пса.

— Спасибо, — сказала она искренне, — ты и впрямь здорово придумал.

— Плато — просто идеальное местечко для нашей цели, — бодро продолжал Марк. — Можно привязать веревку к перилам ограждения и благополучно спуститься. После обеда я загляну к себе, поищу веревку понадежнее.

Через полчаса Марк Ленокс, повесив на шею мощный бинокль, прочно обвязал веревкой каменные перила, перемахнул через них и напоследок ободряюще улыбнулся Габби.

— Смотри под ноги! — напутствовала она. — И помни: разок поскользнешься, и я зову на помощь.

Марк ухмыльнулся, потом оттолкнулся обеими ногами и по дуге взлетел над пропастью, отчего у Габби захватило дух. Ударившись ногами о склон, он ругнулся сквозь зубы и продолжал спускаться в том же духе — пока хватило веревки. Как можно дальше перегнувшись через перила, Габби следила за этим лихаческим спуском и наконец вздохнула с облегчением, услышав крик Марка:

— Габби, я стою на уступе и ниже спуститься уже не смогу. Сейчас огляжусь по сторонам — и начну подъем.

Затаив дыхание, Габби слушала, как Марк свистит и зовет пса, умолкает, ожидая отклика, и снова свистит. Наконец он прокричал:

— Его здесь нет!

— Тогда, ради всего святого, возвращайся!

Обратный путь оказался куда труднее, и сердце Габби едва не выпрыгивало из груди всякий раз, когда она слышала, как под тяжестью Марка скрипит и ноет веревка. Шаг за шагом он поднимался, то и дело останавливаясь, чтобы проложить себе путь через колючий кустарник. Вдруг, к ужасу своему, Габби услышала шум падающих камней — и воцарилась убийственная тишина.

— Марк! — пронзительно закричала она, опасно свесившись за перила. — Марк!

— Я здесь! — слабым голосом отозвался он. — Можешь не поднимать тревогу… пока.

Габби казалось, что минула целая вечность, пока Марк не показался наконец над краем скалы. Увидев его окровавленное лицо, она сдавленно охнула и, едва он поднялся на шаг выше, ухватила за плечи и что было силы рванула на себя, всей своей тяжестью откинувшись назад. Марк словно перелетел через перила, и оба без сил распростерлись на каменном полу беседки. Сдавленно ругнувшись, Марк первым поднялся на ноги.

— Не хватайся за лицо, еще занесешь инфекцию, — предостерегла Габби, безуспешно шаря в карманах джинсов в поисках носового платка. — Пойдем, надо поскорее доставить тебя домой.

— Пойдем, только не поскорее, — переводя дух, согласился он. — Я едва живой. Кто же знал, что на мою физиономию обрушится маленькая лавина?

Габби поспешно подставила ему плечо, и пошатывающийся Марк с благодарностью принял помощь.

— Идем, идем, — торопила она встревоженно. — Да оставь ты в покое веревку! Пусть висит. Тебя должен осмотреть врач.

Марк поморщился и ругнулся сквозь зубы — струйка крови потекла по его губам.

— Черт, — пробормотал он, — ну и болван же я! Услышал шум и, как последний кретин, поднял голову именно в тот миг, когда посыпались камни! Хуже всего пришлось моему носу — оттого и столько крови.

— Нет, это я виновата, что вообще позволила тебе спускаться, — проворчала Габби и, обхватив его одной рукой, повела прочь от плато. — Пойдем скорее, ты истекаешь кровью, как недорезанный поросенок.

Он хихикнул, но вдруг позеленел и, вырвавшись из объятий Габби, метнулся в кусты. Миг спустя оттуда донеслись характерные звуки — Марка вывернуло наизнанку. Габби тактично подождала, пока Марк не вернется.

— Извини, — невнятно пробормотал он.

Габби снова обхватила его за плечи и почти поволокла к дому.

— Ну же, пошевеливайся, — подгоняла она. — Мама тобой займется, она у нас опытный спасатель.

При виде окровавленного Марка Хилари Смолл даже вскрикнула от ужаса. Она осторожно обмыла его лицо и приложила к разбитому носу кусочек льда.

— Габби, возьми в морозилке весь лед и отвези Марка в больницу, — велела мать.

Марк отчаянно замотал головой — и тут же охнул от боли.

— Не надо… — промычал он.

— Нет, надо! — строго возразила Габби. — Вдруг у тебя сломан нос?

— Она права, — твердо сказала Хилари. — У тебя может быть сотрясение мозга. Уж лучше показаться врачу.

Габби потребовала у Марка ключи от его машины, помогла ему усесться на переднее сиденье, затем заняла место водителя и завела мотор. Она действовала автоматически и только в больнице, когда Марка увели на осмотр, наконец почувствовала, что выбилась из сил. Ей пришлось долго убеждать заботливую медсестру, что большое пятно на ее желтом свитере — чужая, а не ее кровь.

После рентгена Марк был возвращен ей живой и почти невредимый — только с пластырем на носу и злой как черт.

— Нет ни переломов, ни сотрясения мозга, но мистер Ленокс должен сегодня полежать в постели, и пару дней ему нельзя водить машину, — сообщила медсестра. — После этого он будет в полном порядке.

— Она что, решила, что у меня язык сломан? — раздраженно спросил Марк, когда они шли к машине.

Габби мило улыбнулась.

— Вовсе нет. Она просто заподозрила — и совершенно правильно заподозрила — что мужская гордость не позволит тебе рассказать мне о твоих болячках.

— Как же, сохранишь в такой компании мужскую гордость! — проворчал он и, с негодованием отвергнув помощь Габби, уселся в машину.

Когда Габби, сбросив скорость, свернула на извилистую подъездную аллею «Блу Пайнс», Марк помрачнел еще пуще.

— Я думал, ты везешь меня в «Стоунс».

— В таком-то состоянии? — фыркнула она. — Не глупи.

— Я вполне способен сам улечься в кровать!

— А в твоей сторожке есть кровать?

— Когда я ночую там, то сплю на диване, — помедлив, ответил он.

На том самом диване, где ты проводил свой маленький опыт, зло подумала Габби и твердо объявила:

— Сегодня ты никуда не поедешь. Погоди, сейчас я выйду из машины и помогу тебе выбраться.

Марк ее не послушал и, выйдя из джипа, тяжело облокотился о капот. Вид у него был — краше в гроб кладут.

— Да брось ты ради Бога! — сердито сказала Габби, взяв его за руку. — Пойдем. Мама наверняка захочет узнать, что с тобой, а мне еще нужно забрать из школы Ники и Люси. Можно взять твою машину?

— Как же я могу отказать? — проворчал он.

Габби проигнорировала его недовольство, встревоженная тем, что Марк опять позеленел.

— Тошнит?

— Нет, — солгал он, отирая со лба крупные капли пота.

Хилари вышла им навстречу и обеспокоенно оглядела Марка. Выслушав дочь, она твердо взяла пострадавшего за руку.

— Ники звонила и предупредила, что заночует у подруги, так что если ты, Габби, съездишь за Люси, я присмотрю за Марком.

— Мне бы посидеть немного, — пробормотал он невнятно, — а потом Габби отвезет меня в «Стоунс».

— Ну-ну. — Хилари усадила его в удобное мягкое кресло. — Посиди, отдохни, а там посмотрим.

Габби постояла, молча глядя на Марка, потом заметила, что мать не сводит взгляда с ее испачканного кровью свитера.

— Пойду переоденусь, — быстро сказала она. — Увидимся позже, Марк.

— Да, конечно, — согласился он, не открывая глаз. — Извините, что так вышло.

— Чепуха! — бодро отозвалась Хилари. — Ты ведь искал нашу собаку. Приготовлю-ка я чаю.

Когда мать вышла, Габби коснулась руки Марка.

— Как ты себя чувствуешь? Только говори правду.

— Голова кружится, — пробормотал он и, открыв глаза, в упор взглянул на Габби. — Знаешь, Габби, там, на плато, мне на секунду почудилось, что ты за меня испугалась.

— Конечно, испугалась. — Она слегка покраснела под его пристальным взглядом. — Ты ведь мог разбиться… из-за моей собаки.

— Ну да, из-за собаки. Кстати, о собаке. Что ты скажешь Люси?

— Правду, наверное.

— Бедняжка. Она будет вне себя от горя.

— Знаю. — Габби тяжело вздохнула.

Глаза Марка похолодели.

— Во всяком случае, Брокси не написал ей, что она ему больше не нужна.

Габби взглянула на него почти с ненавистью.

— Тебе так нравится сыпать мне соль на рану?

— Разумеется. Я ведь всего лишь человек.

— Я тоже!

— Да ну? — Марк устало прикрыл глаза. — Вот бы никогда не подумал.


11


Как и ожидалось, Люси была безутешна, когда Габби, осторожно подбирая выражения, сообщила ей о пропаже Брокси. Почти всю дорогу из школы девочка проплакала, и единственным лучиком света во мраке горя оказалось известие, что дома ее дожидается Марк. Стремясь убедить Люси, что взрослые предприняли все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы отыскать ее любимца, Габби рассказала о своих бесплодных поисках, а затем красочно описала, как отважно спускался со скалы Марк, чтобы поискать внизу Брокси.

— Понимаешь, Люси, — заключила она, уже подъезжая к дому, — Брокси сейчас, наверное, играет с другой собакой, и ему так весело, что совсем не хочется идти домой. Он скоро вернется. Вот увидишь.

Девочку эти слова не слишком-то убедили, и, едва машина затормозила перед домом, Люси опрометью бросилась к Хилари. Когда ее утихомирили, сняли с нее шапочку и куртку, малышка тотчас огляделась, нахмурилась и гневно сверкнула глазами на Габби.

— А ты говорила, что здесь будет Марк!

— Так оно и есть, — заверила ее Хилари, — но он сейчас отдыхает в комнате Чармиан. Он сильно ушиб голову, когда лазил по скале, и я уговорила его лечь в кровать.

Габби воззрилась на мать с почти священным трепетом.

— Господи, да как тебе это удалось?

— Я знаю волшебное слово. — Хилари улыбнулась. — Но, по правде говоря, Марк к тому времени так ужасно себя чувствовал, что уже не в силах был спорить.

— Можно мне его повидать? — живо спросила Люси.

— Сладкая моя, Марк сейчас спит. Навестишь его потом, после того как выпьешь чаю и сделаешь уроки.

Девочка тяжело вздохнула и с надеждой покосилась на Габби.

— Ты мне поможешь сделать арифметику?

Какой суровый урок смирения получила в этот день Габби! Сидеть в кухне, пить чай с матерью и утешать несчастную Люси — и это когда все ее существо рвалось наверх, к Марку! Да, глупо было думать, что ей удалось заглушить в себе прежние чувства. Семь лет прошло или семьдесят — какая разница! Все эти годы, проведенные вдали от дома, Габби обманывала себя, считая, что ее любовь к Марку Леноксу умерла в тот злосчастный день. И вот, стоило ей лишь на миг подумать, что Марк сорвется со скалы, — и давние чувства вспыхнули с новой силой.

— Знаешь, Габби, Люси сейчас займется уроками, а ты можешь тихонько-тихонько подняться наверх и спросить у Марка, не хочет ли он что-нибудь выпить, — предложила Хилари. — А еще узнай, готов ли он принять одну маленькую гостью.

Габби кивнула нарочито небрежно и лишь усилием воли заставила себя вначале собрать чашки и отнести поднос к мойке. Потом она встретилась взглядом с матерью и поняла, что разоблачена. Смущенно улыбнувшись, Габби пообещала Люси, что, когда вернется, поможет ей справиться с арифметикой.

Поднявшись на второй этаж, Габби тихонько постучала в дверь спальни Чармиан и вошла. Марк полулежал, закрыв глаза, опираясь спиной на подушки в кружевных наволочках. Какими неуместными казались эти кружева рядом с его мускулистыми обнаженными плечами! Лицо его было пугающе бледным, под глазами залегли тени.

Габби на цыпочках подошла к кровати и замерла — Марк открыл глаза и в упор смотрел на нее. Ей сразу припомнилось то время, когда по утрам они просыпались в одной постели. Кровь бросилась в лицо Габби, когда она осознала, что Марк, судя по выражению его глаз, вспомнил то же самое.

— Как ты себя чувствуешь? — нарочито вежливым, безличным тоном осведомилась она.

— Неловко. Хотел помочь, а вместо этого доставил вам хлопоты.

— Тебе еще повезло, что ты не упал и не сломал себе шею, — строго сказала Габби, борясь с опасным и безумным искушением лечь рядом.

— Повезло, — согласился Марк. — Впрочем, в итоге даже мой нос не слишком-то пострадал. Брокси, как я понимаю, так и не нашелся?

— Увы. — Габби тяжело вздохнула. — Зато вернулась из школы Люси и очень хочет видеть тебя. Ты не против?

— Конечно нет. Боюсь только, ее испугает моя физиономия.

— Ни в коем случае! Ты для нее — раненый герой. Она тебя и прежде обожала, а уж теперь, когда ты рисковал жизнью, чтобы отыскать Брокси, — она твоя навеки!

— Лучше бы я рисковал не напрасно, — пробормотал Марк, — и не причинял вам лишних хлопот.

— Мы все тебе очень благодарны, — заверила его Габби. — Кстати, тебе надо бы что-нибудь выпить. Что ты предпочитаешь?

— Я предпочел бы убраться отсюда и не действовать тебе на нервы своим обществом, — проворчал он и привстал было, но тут же сморщился от боли.

— Поскольку ты и шевельнуться-то не можешь, это желание придется счесть невыполнимым. Голова болит?

— Ужасно, — признался он, судорожно сглотнув.

— Ладно. — Габби направилась к двери. — Принесу тебе болеутоляющее и что-нибудь запить таблетки. И скажу Люси, чтобы долго тебе не досаждала.

Когда Габби вернулась с подносом в руках, Люси восседала на краю кровати и обсуждала исчезновение Брокси.

— Наверное, он ушел жить к какой-нибудь другой девочке, — уныло говорила она.

— Ни в коем случае, — твердо заверил Марк. — Брокси принадлежит тебе, и только тебе. Должно быть, он просто заблудился. Кто-нибудь непременно найдет его и приведет домой или в полицейский участок.

Люси с безутешным видом слезла с кровати.

— Поскорее бы он вернулся! Уже темнеет, и он может простудиться. — Лицо девочки вдруг просветлело. — Знаешь, Марк, мама говорит, что ты сегодня будешь ночевать здесь.

Марк изумленно взглянул на Габби, и та, наливая в стакан минеральную воду, утвердительно кивнула.

— Совершенно верно. Люси, у Марка очень болит голова, давай оставим его в покое, пусть отдохнет.

— Ладно! — Малышка заметно приободрилась. — Марк, перед сном я приду почитать тебе на ночь.

— Буду очень рад, — заверил он веселым тоном, хотя побледнел сильнее прежнего.

— Беги вниз, милая, решай задачки, — велела Габби, — а я спущусь и проверю.

Люси осторожно чмокнула больного в щеку, трогательно поблагодарила за то, что он так старательно искал ее собаку, и с явной неохотой удалилась.

— Я полагал, что меня уложили в постель ненадолго, — проворчал Марк.

— Ты не можешь вести машину, — напомнила Габби, протягивая ему таблетки. — И даже если я отвезу тебя в «Стоунс», что из того? Думаешь, моя мать позволит тебе вернуться в сторожку, где нет даже кровати и некому за тобой присмотреть?

Марк запил таблетки и снова откинулся на подушки. Вид у него был измученный.

— Пожалуй, ты права. — Он окинул Габби испытующим задумчивым взглядом. — Ты, должно быть, уже всей душой жалеешь, что приехала домой.

— Вовсе нет, — живо возразила она. — Наоборот, я рада… хотя бы из-за Дерека. И еще я рада, что наконец узнала всю правду о Пруденс. Ты был прав вчера, уже поздно что-либо исправить… но мы можем хотя бы остаться друзьями.

— Ч-черт! — Он вдруг напрягся, задышал неровно и часто. — С дороги, Габби, меня сейчас стошнит…

Марк кое-как выбрался из кровати и бросился в ванную.

Пока его не было, Габби поправила постель. Наконец Марк, пошатываясь, вернулся в спальню.

— Еще одно слово о возвращении в «Стоунс» — и я сама отвезу тебя в больницу и попрошу, чтобы тебя неделю не выпускали из палаты, — пригрозила она, помогая больному лечь.

— Еще чего! — Марка била крупная дрожь. Улегшись, он окинул Габби неприязненным взглядом. — По-моему, все это тебя явно развлекает.

— Вот уж нет! — огрызнулась она. — Голова не кружится?

— Нет! — отрезал Марк. — Меня больше не тошнит, голова не кружится, и я не намерен возвращаться в больницу!

— Ладно-ладно, поступай как знаешь. — Габби проворно укрыла его одеялом. — Таблетки ты, похоже, глотал попусту, но новых я тебе пока не дам. Выпей воды, да побольше.

— Слушаюсь, мэм, — пробормотал он устало и закрыл глаза.

— Вот и славно. А теперь постарайся уснуть.


12


Когда Алекс Смолл вернулся домой, Люси только и говорила о пропаже Брокси. То, что Марк Ленокс останется на ночь в доме Смоллов, было для нее лишь малым утешением. К тому времени, когда Алекс выслушал подробный рассказ о бесплодных поисках Габби, злосчастном спуске Марка со скалы и о переговорах Хилари с полицией и с собачьим приютом, Люси пришла пора укладываться спать.

— Пойдем, милая, — сказал Алекс девочке, — я провожу тебя в спальню, а по пути мы заглянем к Марку и поблагодарим за хлопоты.

— Заодно спроси его, как он себя чувствует и не хочет ли поужинать, — вмешалась Хилари. — Если жареный цыпленок ему не по душе, могу предложить омлет.

Для Габби присутствие Марка в родительском доме стало нешуточным испытанием, хотя от ужина он отказался, попросил только чаю с галетами. После ужина Хилари отнесла ему поднос с чаем.

— Выглядит он просто ужасно, — сообщила она, вернувшись. — Впрочем, надо сказать, Марк еще легко отделался — он ведь мог сорваться, упасть и покалечиться.

Та же мысль весь вечер терзала Габби, изрядно подпортив ей аппетит.

— И ведь, несмотря на все усилия, Брокси мы так и не нашли, — со вздохом проговорила она. — Бедная Люси!

— Он непременно отыщется! — твердо заявил Алекс. — Кто-нибудь найдет его и вернет нам.

— Брокси ведь породистый, — озабоченно вставила Хилари. — Может быть, его украли?

Такое и Габби приходило в голову, и эта мысль долго не давала ей заснуть. Перед тем как лечь, она заглянула к Марку и с разочарованием обнаружила, что он спит. Она с минуту постояла над ним, глядя на его измученное, исцарапанное о камни лицо, затем тихонько выключила ночник и отправилась проведать спящую Люси. Сердце ее болезненно сжалось при виде горестного заплаканного личика.

Что мужчины, что собаки — все хороши, мрачно думала Габби. Что проку отдавать им свое сердце, если потом оно разрывается от боли?

Ночью Габби вдруг вскинулась, не понимая, что же потревожило ее и без того неспокойный сон. Потом она услышала сдавленный детский плач и, вскочив, опрометью бросилась в спальню Люси, едва успев набросить халат.

— Не плачь, родная моя, не надо плакать, — шептала она, крепко обнимая девочку. — Слезами горю не поможешь.

— Мне п-приснился сон… — всхлипывала Люси, судорожно вцепившись в Габби.

— Ты видела страшный сон, милая?

— Нет, с-совсем не страшный, т-такой чудесный сон! Мне с-снилось, что Брокси иг-грает со мной в саду, а потом я проснулась и вспомнила…

Люси зарыдала горше, и Габби крепко прижала ее к себе. Потом она принесла девочке напиться, сходила с ней в ванную и долго сидела у ее кровати, гладила мягкие спутанные кудряшки Люси и нашептывала ласковые слова. Вскоре девочка наконец успокоилась и задремала. Габби на цыпочках вышла в коридор и увидела Марка, стоявшего в дверях спальни Чармиан. На нем был халат, который Алекс надевал иногда по выходным.

— Что случилось? — прошептал Марк. — Ей плохо?

Габби поспешно втолкнула его в спальню, плотно прикрыла дверь и лишь тогда шепотом объяснила ему, в чем дело.

— Не дай Бог Люси услышит, что ты не спишь, я ведь едва ее успокоила. Как ты себя чувствуешь? Принести еще таблеток?

Марк тяжело опустился в кресло.

— Нет, сейчас меня мучает не головная боль, а самая обыкновенная жажда. Я уже прикончил все, что оставила мне Хилари, и хотел отправиться за водой в ванную, когда услышал твои шаги.

— Сейчас принесу тебе бутылку минеральной воды. Не двигайся с места, пока я не вернусь. Если свалишься в обморок, мне тебя до кровати не дотащить.

Марк одарил ее недружелюбным взглядом, но подчинился — главным образом, потому что не в силах был долго держаться на ногах. Когда она вернулась, встал было, но тут же покачнулся, и Габби поспешила усадить его на кровать.

— Какой ты неугомонный! Ради всего святого, Марк, сиди смирно!

Она налила в стакан минеральной воды.

— Вот, выпей.

— Слушаюсь, мэм, — с иронией пробормотал он и жадно осушил стакан до дна. Вид у него был, мягко говоря, неважный.

— Погоди, дай помогу, — торопливо сказала Габби, когда Марк приподнялся, чтобы снять халат.

— Не бойся, я не нагишом, — ворчливо заверил он и поспешно сел на край постели. — Твоя мать дала мне пижамные брюки Дерека. Новенькие, ненадеванные.

— Я и не знала, что Дерек носит пижамы. — Габби слабо улыбнулась, с тревогой глядя на Марка. — Как ты себя чувствуешь?

— Терпимо. Иди спать, Габби, у тебя усталый вид.

— Денек выдался не из легких, — со вздохом заметила она.

— Да еще и я прибавил тебе хлопот, — сумрачно заметил Марк. — Мне так жаль, что Брокси не нашелся.

— Мне тоже. — Голос Габби опасно дрогнул, и ей вдруг отчаянно захотелось, как в детстве, уткнуться в кого-нибудь и выплакаться всласть.

— Поди сюда, — велел Марк, похлопав по кровати рядом с собой.

Габби послушно села на край, роясь в кармане халата в поисках носового платка.

— Извини, — жалобно прошептала она.

Марк бережно обнял ее за плечи.

— Ничего, Габби. Даже большим девочкам нужно иногда поплакать.

— Я знаю. — Она сердито смахнула непрошеную слезу. — В Европе в таких случаях тоже говорят: поплачь. Никто не говорит: «Не плачь, ты уже большая».

— Европа! — Марк поспешно отдернул руку. — Ну да, конечно. Весьма своевременное напоминание. Нечего запускать пальцы в чужой горшок.

Габби одарила его гневным взглядом.

— Можно подумать, что я — горшочек с вареньем!

Глаза Марка опасно блеснули.

— И то верно, — негромко, вкрадчиво согласился он, не сводя с нее взгляда. — При чем тут варенье? Скорее уж мед…

Мед! У Габби перехватило дух, сердце застучало гулко и часто. В тот памятный день, семь лет назад, они завтракали в постели и губы Марка оказались вымазаны медом. Марк целовал ее груди, а потом нарочито медленно слизывал с кожи липкие золотистые следы, и это так возбудило Габби, что она едва с ума не сошла, ожидая, когда Марк перейдет к более решительным действиям. Сейчас глаза его вспыхнули, и Габби поняла, что он тоже вспомнил тот день. Ей стало трудно дышать.

Марк наклонился и медленно, очень медленно привлек ее к себе, крепко обнял — и Габби прильнула к нему, даже и не думая сопротивляться. Прошлой ночью, в сторожке, поцелуи его были унизительны, почти грубы, но сейчас Марк едва касался ее губ, легонько обводя их кончиком языка. Постепенно его поцелуи становились все настойчивее, жарче, и помимо воли Габби отвечала на них с тем знакомым пылом, которого никогда не могла, да и не хотела сдержать.

— Я был прав, — жарко прошептал Марк, обжигая дыханием ее припухшие приоткрытые губы. — Ты — чистый мед. Сладкий, соблазнительный мед.

Габби затрепетала всем телом, когда он властно распахнул ее халатик и принялся сквозь тонкую сорочку ласкать полные упругие груди. Она невольно вскрикнула, когда ее тело мгновенно и жарко отозвалось на ласку, но Марк тотчас запечатал ей губы жадным поцелуем, и они разом упали на кровать. Они целовались все неистовее, и Марк уже крепко стиснул ладонями трепещущие бедра Габби, пальцы его и сквозь ткань обжигали нежную истомившуюся плоть…

— Так нельзя! — с отчаянием выдохнула Габби, цепляясь за остатки здравого смысла. — Марк, не надо… мы не должны…

— Не то твой любовник обидится? — зло и хрипло прошептал он.

Габби оцепенела. Она даже ни разу не вспомнила об Отто!

— Нет, не в этом дело… хотя и в этом тоже. А ты, между прочим, нездоров. Забыл? — Злясь на собственную слабость, она резко вырвалась и встала, с ожесточением затянув потуже поясок халата. — Кроме того, прошлой ночью ты ясно дал мне понять, что в наших отношениях уже поздно что-либо исправлять.

Глаза Марка заледенели.

— Хорошо, что напомнила. Что ж, Габби, благодарю за акт милосердия… хотя сиделка из тебя так себе. Спокойной ночи. Я тебя больше не побеспокою.

Как же он ошибался! Ворочаясь без сна в постели, Габби могла думать только об одном: Марк совсем рядом, в этом доме, в соседней спальне… Да даже будь он в Денвере, все равно она сейчас не знала бы покою! Глядя на звезды, Габби благодарила Бога за то, что сумела прийти в себя прежде, чем свершила непоправимую глупость. На миг, обезумев от страсти, она забыла, что неподалеку спят родители и Люси, забыла об Отто и обо всем мире ради краткого блаженства вновь оказаться в объятиях Марка. Только его травма помешала Габби пойти до конца. И с кем?! С мужчиной, который заявил, что между ними все кончено. В ярости она ударила кулаком по подушке.

Да, их все так же сильно влечет друг к другу, но одного этого влечения явно недостаточно, чтобы Марк простил ее.


13


На следующий день Габби проснулась с надеждой, что Брокси все-таки вернулся. Она заглянула к Марку — он еще крепко спал — и бегом спустилась вниз. С бьющимся сердцем Габби распахнула дверь черного хода и приуныла, не обнаружив на пороге изголодавшегося пса. Надев сапоги и куртку, она долго бродила по окрестностям, но в конце концов сдалась и вернулась в дом, чтобы приготовить завтрак.

Люси, проснувшись, первым делом спросила, не вернулся ли ее любимец, и, услышав отрицательный ответ, сразу сникла. Ей не хотелось ни завтракать, ни отправляться в школу.

— Лучше я останусь и поищу Брокси, — упрямо твердила она и только после долгих уговоров наконец подчинилась.

— Сегодня в школу тебя повезу я, — сказала Хилари. — Мне нужно кое-что купить.

— Тогда я поехал, — бодро объявил Алекс, расцеловав на прощание жену и дочерей. — Мне сегодня не мешало бы пораньше приступить к работе. Ну, до вечера!

— А можно мне сначала заглянуть к Марку и сказать ему «до свидания»? — угрюмо спросила Люси.

— Ступай, — разрешила Хилари, — но, если он еще спит, смотри не разбуди его. Помни, Марк плохо себя чувствует. Если он уже проснулся, предложи ему позавтракать.

— Когда я встала, он еще спал, — вставила Габби.

Мать одарила ее проницательным взглядом.

— Похоже, ты сегодня плохо спала, — заметила она, когда девочка убежала. — Люси рассказала мне, что ночью ей снился Брокси и она плакала. Я слышала, как ты зашла к ней, и вмешиваться не стала, особенно когда услышала голос Марка.

— Ему захотелось пить, — пояснила Габби, старательно отводя глаза. — Я принесла ему минеральной воды.

— Сейчас он наверняка еще и проголодался, так что приготовь ему завтрак — на свое усмотрение. — Хилари невесело улыбнулась. — Мне и вправду нужно кое-что купить, но на самом деле я хочу повидаться с учительницей Люси и рассказать о пропаже Брокси. Бедняжка вряд ли сегодня сможет уделить должное внимание учебе.

В кухню вбежала Люси и сообщила, что Марк уже проснулся.

— Мама, он сказал, что совсем не голоден, а я ему сказала, что надо есть, а то он не поправится.

— Правильно, милая.

— Я сейчас к нему загляну, — заверила девочку Габби, поцеловав ее на прощание. — Ну, ничего не забыла? После уроков я заеду за тобой.

Судя по прощальному взгляду Хилари, она оставляла старшую дочь наедине с Марком в тайной надежде, что так им легче будет помириться. В глубине души Габби разделяла эту надежду… Как же, размечталась, мысленно одернула она себя и поспешила наверх.

Марк в халате стоял у окна. На звук шагов он обернулся, и Габби увидела, что он, как мог, умылся и причесался, но побриться не успел. Впрочем, однодневная щетина была ему даже к лицу — он смахивал на пирата.

— Доброе утро! — нарочито бодро поздоровалась Габби. — Как ты себя чувствуешь?

— Намного лучше, — мрачно заверил он. — Я бы оделся, но вся моя одежда куда-то подевалась.

— Конечно, ты же залил ее кровью, и мама вчера вечером все постирала. Сейчас твои вещи уже высохли, — добавила Габби. — Получишь их после завтрака.

— Обойдусь без завтрака, если ты не против.

— Именно против, — строго ответила она. — Кроме того, Люси, насколько мне известно, уже дала на сей счет свои указания.

Угрюмый взгляд Марка заметно смягчился.

— Да, верно… только я ведь и так уже причинил твоей маме немало хлопот. Отдай мне одежду, я вернусь в «Стоунс» и позавтракаю там. Один.

— Мамы нет дома, а когда она вернется, то уж верно не погладит меня по головке за то, что ты сбежал, да еще голодный. — Габби в упор посмотрела на него. — В конце концов, нам ведь не привыкать завтракать вдвоем.

Марк скрипнул зубами и сказал с ледяной вежливостью:

— Хорошо. Кофе и пару тостов — исключительно ради того, чтобы не огорчать твою маму. И все-таки вначале я предпочел бы одеться.

— Как пожелаешь. Сейчас принесу тебе одежду. И даже бритву.

Когда Марк наконец спустился в кухню — чисто выбритый, в выглаженных брюках и ослепительно белой рубашке, Габби жестом пригласила его сесть и поставила перед ним тарелку с горячими тостами.

— Мармелад домашний, — сообщила она.

Марк окинул взглядом накрытый стол и, в упор глядя на нее, шелковым голосом осведомился:

— Меда нет?

— Нет, — отрезала Габби, не дрогнув. И, протянув ему чашку с кофе, поспешно спросила: — Хочешь утреннюю газету?

— Да, пожалуй. Раздел по недвижимости.

Так они и сидели, отгородившись друг от друга газетами, будто щитами. Точь-в-точь супружеская пара после бурной ссоры, мрачно подумала Габби. Наконец Марк отложил газету, попросил еще кофе и светским тоном спросил:

— Какие у тебя планы на сегодня?

— Хочу снова отправиться на поиски. Возьму машину и проедусь по округе.

— Учитывая мое вчерашнее фиаско, постарайся не лезть на рожон, хорошо?

— Хорошо. — Габби пристально посмотрела на него. — Марк, скажи мне правду, тебе действительно лучше?

Мимолетная усмешка скользнула по его губам.

— Что ж, аппетит ко мне вернулся, значит, жить буду. Превосходный хлеб.

— Мама печет его сама. — Габби вытряхнула на блюдо новую порцию тостов. — Бери еще.

— Спасибо. — Марк покосился на ее тарелку. — Ты почти ничего не ела.

— У меня по утрам плохой аппетит.

— Что-то я такого не припомню.

Взгляды их скрестились.

— С некоторых пор, — помедлив, вполголоса уточнила Габби и налила себе еще кофе.

Марк в молчании прикончил свою порцию и лишь тогда заговорил:

— Я все думал над тем, что ты сказала вчера вечером…

— Над чем именно?

— Что мы можем остаться хотя бы друзьями.

— Ах да. Верно. — Господи, неужели я и вправду такое сказала? Он наверняка решил, что я спятила! Нет, я совсем не хочу, чтобы мы с Марком были друзьями. Мне нужно совсем другое… Вот только Марк уже ясно дал понять, что это невозможно.

— По-моему, тебя эта перспектива не радует, — заметил он.

Габби искоса взглянула на него.

— Ты действительно хочешь, чтобы мы подружились?

— Но ведь так будет гораздо удобнее.

«Удобнее»!

— Почему же? — холодно спросила Габби.

— Я намерен надолго обосноваться в «Стоунс», а ты пока гостишь дома. — Марк сделал паузу, и Габби невольно затаила дыхание. — Теперь, когда все выяснилось, я хотел бы почаще видеться с Люси — во всяком случае, до тех пор, пока живу здесь. Всем будет проще, Габби, если мы с тобой установим нормальные отношения.

«Проще»?! Кому? Габби была потрясена до глубины души. Если Марк намерен бывать в «Блу Пайнс» исключительно ради Люси… Что ж, он отомстил сполна.

— Да, конечно, — сказала она вслух нарочито бодро. — Приезжай когда захочешь, тем более что и я не все время буду здесь, — неожиданно для себя добавила Габби. — Я ведь собиралась пару дней погостить у Чармиан. — О чем сама Чармиан пока еще понятия не имеет.

— Что, соскучилась по огням большого города?

— Что-то в этом роде. — Габби поднялась из-за стола. — Ладно, я же вижу, что тебе до смерти надоело здесь торчать. Я скажу маме, что ты позавтракал, так что, если желаешь, можешь хоть сейчас возвращаться в «Стоунс».

— Вот и славно. — Марк поспешно встал. — Передай Хилари, что я ей очень благодарен. Да и всем вам тоже.

— Мы просто сделали для тебя все, что могли, — отозвалась Габби, провожая его до дверей.

— Дай мне знать, если пес найдется, — попросил Марк. — Если нет — быть может, твои родители позволят мне, пока ты будешь в Денвере, провести денек с Люси. Ее это хоть немного отвлечет.

— Конечно. Отец с мамой будут только рады, а уж Люси… — Габби распахнула дверь, лучезарно улыбнулась. — Следи за собой, Марк, не переутомляйся.

Он как-то странно взглянул на нее.

— Габби, вот еще что… Теперь, когда тайна раскрылась, я бы очень хотел рассказать моим родителям всю правду о Люси. — Марк невесело усмехнулся. — Матушка вечно шпыняет меня за то, что до сих пор не подарил ей внуков, так что Люси будет для нее истинным даром небес. Да и для отца тоже. Мои старики очень тепло относились к Пруденс.

— Ты уверен, что их чувства не изменятся, когда они узнают, что Пруденс была любовницей Ларри? — почти грубо спросила Габби и с удовлетворением отметила, что Марка передернуло.

— Разумеется, я им все объясню, — раздраженно огрызнулся он.

— Только вначале посоветуйся с моими родителями.

— Именно это я и собираюсь сделать. Меня беспокоила главным образом ты.

— Что ж, спасибо за заботу. Впрочем, твои отец и мать так или иначе должны узнать правду. — Габби прикусила губу. — Скажи, Марк, после… после того как я разорвала помолвку, они очень сердились на меня?

— Нисколько! — Он горько усмехнулся. — Отец и мама винили в разрыве меня, поскольку были убеждены, что у меня рыльце в пушку. Меня они и выслушать не пожелали.

— Боже мой! — ужаснулась Габби. — Ради всего святого, Марк, прости! Мне и в голову не приходило, что твои родители возложат всю вину на тебя! Я всегда жалела, что не могла сказать им правду! Они были так добры ко мне, с грустью добавила она.

— Теперь ты понимаешь, почему мне хочется, чтобы они узнали о Люси?

— Да, конечно. Хочешь, чтобы я поговорила с моими отцом и мамой? Или предпочитаешь сделать это сам?

— Лучше сам, если ты не против. И чем скорее, тем лучше.

— Загляни к нам вечером, после того, как отец вернется. Заодно повидаешься с Люси, пусть убедится, что ты жив и здоров.

Марк невесело усмехнулся.

— В последнее время я только и делаю, что мозолю глаза вашему семейству.

— Никому ты не мозолишь глаза! — горячо возразила Габби. — Пойми, все только рады почаще видеть тебя!

— Все? И ты тоже?

— Конечно. Тем более что теперь я знаю правду.

На миг воцарилось напряженное молчание, затем Марк взглянул на часы и негромко присвистнул.

— Ого! Мне пора ехать. Что ж, увидимся вечером. Значит, около семи?

— Договорились. И все-таки береги себя, — не удержалась Габби. — И не забудь пообедать!

— Слушаюсь, мэм!

Габби вдруг охватило неудержимое желание попросить Марка остаться. Борясь с этим нелепым искушением, она проводила взглядом его машину и вернулась в дом, чтобы прибрать в кухне после завтрака. Когда приехала Хилари, Габби передала ей благодарность Марка и попросила ключи от машины.

— Кто знает, вдруг на сей раз мне повезет и я найду Брокси.

— Надеюсь. А я, пожалуй, позвоню еще разок в собачий приют.

— Да, кстати, — Габби обернулась с порога, — Марк хочет с тобой и папой кое о чем поговорить, так что вечером, часов около семи, он заглянет на огонек.

— Значит, вы…

— Нет, мама. Это ровным счетом ничего не значит. Марку я не нужна, разве что как друг.

— Какая жалость! — Хилари приуныла. — А тебе, дорогая, что нужно?

— Чтобы все вернулось! — с неожиданной горячностью ответила Габби. — Только это бессмысленно, мама. Марк ясно дал понять, что приезжает сюда не ради меня, а ради Люси.

Хилари тяжело вздохнула.

— Может быть, у него есть другая женщина?

— Вполне возможно. Вот только я ни за что на свете не спрошу его об этом.

И Габби отправилась на поиски Брокси, не особо, впрочем, надеясь на успех. Настроение у нее было мрачное. Какая же она дура! Как она могла прошлой ночью так грубо оттолкнуть Марка? Теперь, поостыв, Габби понимала, что он всего-навсего хотел извиниться за свое поведение в сторожке, извиниться с помощью ласк и поцелуев, которые всегда действовали на нее неотразимо. Марк и не подумал бы заниматься с ней любовью в родительском доме, да еще так близко от спальни Люси. А она-то… она вновь отвергла, оттолкнула его — и теперь должна радоваться уже тому, что он согласен считать ее своим другом.

Габби вела машину, то и дело поглядывая по сторонам, и в ее глазах горел огонек решимости. Марка по-прежнему к ней влечет, уж это-то очевидно, а дружба — даже ради блага Люси — тоже может стать ступенькой на пути к более нежным чувствам. Надо только постараться… и уж она постарается!


К осуществлению своего плана Габби приступила тем же вечером. Она встретила Марка приветливо, спросила о самочувствии, строго предупредила, чтобы он ни в коем случае не завел речь о пропавшей собаке, и провела в гостиную, где родители слушали, как Люси читает вслух свое сочинение. После шумных приветствий Марку вручили бокал виски, и он, к вящей радости Люси, присоединился к благодарным слушателям. Когда чтение закончилось, Марк рассыпался в похвалах и внимательно выслушал рассказ девочки о том, как прошел день в школе.

— Пойдем, Люси, я провожу тебя, — предложила Габби, когда Хилари объявила, что ребенку пора спать.

— А ты, Марк, потом заглянешь ко мне? — серьезно спросила малышка, подставляя ему щеку для прощального поцелуя.

Марк шутливо потерся с ней носами, и Люси захихикала.

— Само собой, принцесса. Спокойной ночи.

Алекс попросил Габби оторвать Ники от учебников и привести в гостиную.

— Пусть хоть немного отвлечется от занятий, — пояснил он Марку. — Все мои друзья жалуются, что их дети не хотят учиться, а у меня другой случай — дочка за учебой света белого не видит. Помню, Пруденс была таким же трудоголиком.

Уведя Люси из кабинета, Габби по дороге заглянула в комнату младшей сестры и сообщила, что родители ждут ее.

— А в чем дело? — всполошилась Ники. — Что я такого натворила?

— Да ничего страшного не случилось. Просто папа хочет, чтобы ты приняла участие в одном семейном разговоре.

— А что такое сем… семейный разговор? — осведомилась Люси, отчаянно зевая.

— Это очень скучно, — заверила ее Габби. — Взрослые люди все время говорят, только и всего. Пойдем, милая. Прочитаю тебе один рассказик — и спать.

Ники дожидалась старшую сестру, изнывая от любопытства.

— Если разговор семейный, при чем тут Марк? — на ходу допытывалась она. — Погоди-ка! — Ники просияла. — Может, вы с Марком снова помолвлены?

Габби скорчила гримаску.

— Нет, дело совсем в другом, так что пойдем скорее, нас уже ждут.

Поскольку Ники была маленькой, когда родилась Люси, Хилари попросила Марка подождать с разговором и вкратце изложила дочери печальную историю любви Пруденс. Когда она закончила, в глазах Ники блестели слезы.

— Я, конечно, знала, что матерью Люси была Пруденс, но насчет ее отца никогда и не задумывалась, вы ведь мне сказали, что он умер. — Ники по-детски шмыгнула носом. — Только ведь это неважно, правда? Так или иначе, Люси всегда была и будет нашей маленькой сестричкой.

— Конечно, — мягко согласился Алекс, — только вот какое дело… Получается, что Люси в родстве еще и с Леноксами. Будь наша воля, мы сразу рассказали бы обо всем родителям Марка, но ведь мы дали Пруденс клятву молчать. — Он невесело улыбнулся Марку. — А ты, оказывается, с самого начала был посвящен в эту тайну.

Марк медленно кивнул.

— Да, но если бы Пруденс знала, что из всего этого выйдет, вряд ли она захотела бы таиться от Габби.

Ники озадаченно взглянула на старшую сестру. Габби грустно улыбнулась и объяснила ей:

— Я разорвала помолвку с Марком, поскольку думала, что он отец Люси.

— Что-о?! Шутишь?! — От возмущения Ники даже затрясла головой. — Я, конечно, была тогда совсем малявкой, но даже я понимала, что Марк по уши втрескался в тебя… — Она осеклась на полуслове и залилась жарким румянцем. — Ох, извините…

— Тебе не за что извиняться, — сказала Габби, стараясь не смотреть на Марка.

— Не за что, — согласился он. — Ты права, Ники. В Пруденс был влюблен совсем другой человек — мой дядя Ларри.

— Но ведь у него, кажется, была жена? — Ники наморщила лоб, припоминая. — Та леди в инвалидной коляске…

— Да, — негромко сказал Марк. — Тетя Пенелопе.

— А теперь тайна раскрыта, и все из-за моей пресловутой вспыльчивости, — вставила Габби и поведала Ники, как ночью в бешенстве прибежала в «Стоунс», узнав, что Марк хочет купить «Блу Пайнс».

— И вот сейчас, — подытожил Марк, — я прошу у вас разрешения рассказать обо всем моим родителям.

— Разумеется! — не колеблясь сказал Алекс. — Люси ведь их племянница.

Хилари согласно кивнула.

— Бедная Пруденс! Благодарение Богу, она так и не узнала, что натворила своей скрытностью, а ведь она всего лишь боялась ранить чувства жены Ларри!

Алекс решил, что на сегодня с них довольно переживаний, и настоял, чтобы Марк остался на ужин.

За столом Хилари осенило.

— Знаешь, Марк, после того как ты поговоришь с родителями, пригласи их к нам на обед в воскресенье — познакомиться с Люси.

— Они наверняка будут в восторге, — отозвался он. — Правда, эта тема не из тех, которые можно обсудить по телефону. Съезжу-ка я завтра в Денвер и повидаюсь с ними.

— Ты уверен, что в состоянии долго вести машину? — быстро спросила Габби.

Марк невесело усмехнулся и потрогал пальцем свой залепленный пластырем нос.

— Пожалуй, нет. Слушай, Габби, если ты хочешь навестить Чармиан, может быть, поедем вместе поездом?

Габби покраснела, поймав вопросительный взгляд матери, и пожала плечами.

— Я подумала, что, раз уж все равно задержусь дома, было бы неплохо заглянуть к Чармиан.

— Прекрасная идея, моя милая, — одобрила Хилари.

— Только не задерживайся в Денвере, — озабоченно попросила Ники. — Люси ужасно расстроится, если ты уедешь надолго.

Габби ободряюще улыбнулась младшей сестре.

— Я вернусь послезавтра, обещаю.

— И в самом деле, Марк, — заметил Алекс, — если ты непременно хочешь завтра поехать в Денвер, даже лучше, что Габби будет тебя сопровождать.

— Мне нужно еще пару дней, чтобы окончательно прийти в себя и приступить к работе, — объяснил Марк, — так что я использую этот вынужденный отдых с толком — расскажу родителям о Люси и о том, как продвигаются дела в «Стоунс». Отец, конечно, сейчас отошел от дел, но предпочитает, чтобы я держал его в курсе. Они с мамой живо интересуются «Стоунс», потому что помнят это поместье еще с тех пор, когда ездили в «Блу Пайнс»… то есть когда мы с Габби были помолвлены.

— Кстати, о помолвке. — Хилари, как всегда, не стала ходить вокруг да около. — Как твои родители относятся сейчас к Габби?

— Мама, они винят в нашем разрыве не меня, а Марка, — покаянно призналась Габби.

— Что ж, тогда в воскресенье ты сможешь вывести их из заблуждения, — заметил Алекс. — У тебя усталый вид, Марк. Давай-ка я подвезу тебя до «Стоунс». Завтра утром Габби пригонит твою машину. А еще лучше — оставайся-ка у нас ночевать.

Марк, однако, был непоколебим. Небольшая поездка ему не повредит, и он не хочет больше злоупотреблять гостеприимством Смоллов.

— Завтра утром, Габби, я заеду за тобой и поедем на станцию, — твердо объявил он. — Скажи только, каким поездом ты хочешь ехать в Денвер.

Итак, Габби сама обрекла себя на поездку, которую вовсе не планировала. Теперь поздно давать задний ход. Лучезарно улыбнувшись, она сказала Марку, что позвонит ему утром, но даже не двинулась с места, когда он собрался уходить.

— Что ж, тебе остается только позвонить Чармиан и сообщить о твоем приезде, — чуть позже заметила Хилари. В глазах ее плясали смешинки. — И когда же тебе пришла в голову замечательная идея навестить сестру?

— В ту самую минуту, когда Марк объявил, что нам надо стать друзьями, потому что он будет часто навещать Люси. — Глаза Габби опасно вспыхнули. — Вот тогда-то я и ляпнула, что хочу погостить у Чармиан. Господи, какая же я дура! — зло добавила она.

— Да ну, брось! — подала голос Ники, помогавшая мыть посуду. — Лучше постарайся с толком использовать эту поездку.

Габби взглянула на сестру с вызовом.

— Так ты считаешь, что я хочу вернуть Марка?

— Конечно, хочешь. Только помни, — Ники предостерегающе подняла палец, — ты его оскорбила, отвергла, тебе и делать первый шаг к примирению!

— Устами младенцев… — с иронией начала Габби, но младшая сестра решительно покачала головой.

— Тебя слишком долго не было дома. Ты даже не заметила, что я уже не младенец. И тем не менее — я говорю истинную правду.

Габби со смехом подняла руки, показывая, что сдается. Затем она отправилась звонить Чармиан, и та — о чудо! — оказалась дома.

— Гости у меня, сколько твоей душеньке угодно, — зевая, согласилась она. — Я предупрежу хозяйку. Ох… извини, я только что вернулась домой. Постараюсь завтра прийти пораньше — в честь твоего визита. Что-то случилось? Не то чтобы тебе нужен был повод меня навестить, — со смешком добавила она.

— Завтра все объясню, — пообещала Габби и повесила трубку. Потом она позвонила Марку. — Полдень тебя устроит?

— Вполне. Я еще успею кое с кем повидаться. Прочие деловые встречи я перенес на следующую неделю.

— Как ты себя чувствуешь?

— Сносно. Я как раз собирался идти спать. Заеду за тобой часов в одиннадцать. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — эхом отозвалась Габби и положила трубку. На душе у нее было пакостно.

И стало еще хуже наутро, когда Люси услышала о поездке в Денвер.

— Зачем ты уезжаешь, Габби? — рыдала девочка. — Сначала Брокси пропал, а теперь еще и ты!..

— Я завтра вернусь, честное слово, — обещала Габби, в душе давая клятву сдерживать впредь свои порывы. — И привезу тебе подарок.

— Не нужно мне никакого подарка! Я тебя больше не люблю! — Люси всхлипнула и стремглав помчалась к машине, даже не попрощавшись.

Габби горестно вздохнула.

— Не волнуйся, она скоро успокоится, — заверила ее Ники, беззаботно помахивая школьной сумкой. — Приятной тебе поездки!

— Ох, хорошо бы… До завтра, Ники.

— Люси конечно же вне себя, — вздохнула Хилари, когда они остались одни. — Сегодня она проснулась в надежде, что Брокси наконец-то нашелся, а тут оказалось, что ты уезжаешь. Не слишком удачное начало дня.

— Может, мне лучше не ехать? — робко спросила Габби.

— Вот еще глупости! Вспомни, что сказала Ники: используй поездку, чтобы наладить отношения с Марком. Если ты сама, конечно, этого хочешь.

Габби заверила мать, что ни к чему другому так не стремится, но почти усомнилась в этом, когда появился Марк. Он надел темные очки, чтобы скрыть залепленный пластырем нос и припухшие глаза, но вид у него все равно был неважный. Габби лишь взглянула на него — и протянула руку за ключами от машины.

— Я сама поведу.

— Еще чего!

Габби ловко выхватила у него ключи, чмокнула на прощание мать и побежала к машине. Марку ничего не оставалось, как пойти следом. День выдался солнечный, ясный, и поездка обещала быть почти приятной… вот только в салоне машины царила грозовая атмосфера.

— Голова болит? — спросила Габби.

— Нет, нервы шалят, — буркнул Марк. — Главным образом из-за твоей манеры водить машину.

— Послушай, Марк, — сказала она резко, — хочешь ехать один — поезжай. В конце концов, это была не моя идея.

— По-твоему, я этого не помню? — огрызнулся он. — А теперь, ради Бога, заткнись и следи за дорогой. Здесь нельзя отвлекаться.

Габби послушно умолкла. Не считая краткого спора, кому покупать билеты, она хранила ледяное молчание всю дорогу до станции и до той минуты, когда они сели в поезд. С убийственной ясностью она поняла, что наладить отношения с Марком не удастся. Если он постоянно раздражен — на кой черт ей вообще это нужно?

Войдя в поезд, Габби заняла место в вагоне первого класса — за билеты платил Марк — и развернула газету, отгородившись ею от попутчика. Марк уселся напротив и бесцеремонно отобрал у нее газету.

— Что, так и будешь молчать до самого Денвера?

— Ты же велел мне заткнуться, вот я и заткнулась, — буркнула Габби и негодующе сверкнула глазами, когда он расхохотался.

— Мир, мир! — воскликнул он, вскинув руки. — Мы привлекаем всеобщее внимание.

Габби поспешно огляделась, убедилась, что он прав, и откинулась на спинку кресла, залившись жарким румянцем.

— Лучше бы я осталась дома, — пробормотала она.

— Ты же обещала Чармиан приехать в гости, — напомнил Марк с усмешкой.

Стало быть, Марк с самого начала знал, что я лгу! Габби вздохнула с облегчением, увидев, что стюард толкает по проходу тележку с напитками.

— Я бы выпила кофе, — поспешно сказала она.

— Пей. По будням цена кофе включена в стоимость билета.

— Я не знала. Обычно я не езжу первым классом.

— А как же в прошлую субботу?

— Тогда поезд был переполнен. Кроме того, по выходным билеты первого класса дешевле.

— В самом деле? — Марк снисходительно усмехнулся. — Вот видишь, Габби, не так уж трудно тебе со мной разговаривать. Какой тебе кофе — черный, с одним кусочком сахара?

Она кивнула, обозленная его покровительственным тоном, но потом увидела, что Марк глотает таблетки, и ее охватило раскаяние.

— Опять голова болит?

— И еще как, — признался он. — Извини, что наорал на тебя в машине.

Габби едва заметно улыбнулась.

— По крайней мере, я всю дорогу помалкивала, и моя трескотня не усугубила твое состояние.

— Ошибаешься. — Губы его дрогнули в улыбке. — Ты молчала так враждебно, что голова у меня разболелась пуще.

Габби расхохоталась.

— Ну, сейчас-то я не молчу — и уж тем более не враждебно.

— Потому-то и боль проходит, — ловко вывернулся Марк.

Дальше поездка проходила уже приятнее. Твердо решив не затрагивать личные темы, Марк рассказывал о своих планах перестройки «Стоунс» и уверял Габби, что его замыслы пойдут на пользу всей округе.

— Чтобы убедить в этом местные власти, я стараюсь привлекать к работе как можно больше местных жителей. Ты не представляешь, каких трудов мне стоило получить разрешение на строительные работы! Если бы не поддержка твоего отца…

— Папа, наверное, был только рад хоть чем-то загладить мою вину перед тобой, — невесело заметила Габби и нахмурилась. — Но зачем, скажи на милость, тебе взбрело в голову покупать «Блу Пайнс»?

— Как ни странно, это была не моя идея. Когда в совете директоров нашей фирмы обнаружили, что ваше поместье было когда-то частью «Стоунс», там сразу решили начать переговоры о покупке. Я взялся лично поговорить с Алексом, хотя отлично знал, что он не согласится. Зато был отличный предлог встретиться с твоими родителями… ну и наконец-то познакомиться с Люси. — Марк взглянул Габби в глаза. — Хотя, признаться, когда я говорил с твоим отцом о покупке «Блу Пайнс», меня посещали смутные мысли о мести.

— Особенно когда ты пугал меня старинной и ничего не стоящей бумагой!

— Я получил от этой сцены огромное удовольствие, — признался он без малейшей тени раскаяния. — Глядя на тебя, я наслаждался от души.

— И наслаждение помогло тебе залечить старую рану?

Глаза Марка потемнели.

— Нет. И все же месть была сладка.

— Не сомневаюсь, — с горечью согласилась она. — Между прочим, я подозреваю, что отец испытывал сильный соблазн принять твое предложение, ведь содержание «Блу Пайнс» обходится нам недешево! После вечеринки, когда мы собрались вместе, он поставил этот вопрос на семейное голосование.

— И как?

— Полный провал! — Габби невесело усмехнулась. — Впрочем, мама все равно была против этой идеи, так что голосование было чистой формальностью.

Она вкратце рассказала о том, какие обязательства придется взять на себя Дереку, когда он станет владельцем «Блу Пайнс».

— Отец должен был выделить долю из своего наследства только Пруденс, но у моего-то бедного братца три сестры!

— Вместе с Люси — четыре, — поправил ее Марк.

Габби покачала головой.

— Пруденс, судя по всему, хорошо обеспечила будущее своей дочери, а мы хором заверили Дерека, что не станем требовать своей доли, если он возьмет на себя заботы о «Блу Пайнс». И тут наш братишка очень серьезно заявил, что все мы обязательно получим когда-нибудь свою долю — даже против нашего желания.

— Но ведь к тому времени, когда Дерек унаследует «Блу Пайнс» — а это время, надеюсь, еще очень далеко, — и ты, и твои сестры будете уже замужем, — бесстрастным тоном заметил Марк.

— Вот уж необязательно. — Габби уставилась в окно. — Чармиан увлечена карьерой, а Ники с ее тягой к знаниям явно целит выше обычного замужества.

— А ты? — негромко спросил он.

Габби пожала плечами.

— Я, возможно, так и проживу остаток жизни в Швейцарии, в комнате с прекрасным видом из окна.

Глаза Марка опасно сузились, но больше он не сказал ни слова — поезд подъезжал к вокзалу.

— Чармиан сейчас дома? — спросил он, вместе с Габби направляясь к стоянке такси.

— Нет. Я возьму ключи от квартиры у домовладелицы.

Марк распахнул перед Габби дверцу, назвал водителю совершенно незнакомый адрес и как ни в чем не бывало уселся сам.

— В таком случае поедешь к Чармиан позже. Чем дожидаться сестру в пустой квартире, можешь с тем же успехом провести время у меня.


14


Втайне Габби сочла эту идею замечательной — времени-то у нее осталось в обрез. Если она хочет наладить отношения с Марком, медлить никак нельзя.

— Мог бы вначале меня спросить! — притворно возмутилась она.

— Ты отказалась бы.

— Я думала, ты поедешь прямиком к родителям.

Марк осторожно дотронулся до своего многострадального носа.

— А я решил, что лучше сначала позвонить и предупредить матушку об этом украшении.

Габби окинула его бесстрастным, оценивающим взглядом.

— Опухоль почти сошла, да и синяки под темными очками почти не заметны.

— Вот и славно. Я никогда не страдал тщеславием, но и пугать людей своим видом тоже не дело. — Он искоса взглянул на Габби. — Когда ты в поезде огрызалась на меня, другие пассажиры наверняка подумали, что меня поколотила жена.

— Вовсе я тебя не колотила! — возмутилась Габби, вызвав живейший интерес таксиста.

— Но ведь ты мне и не жена, — шепнул ей на ухо Марк.

На это Габби не нашлась что ответить и погрузилась в молчание, в который уже раз гадая, как сложилась бы их супружеская жизнь, если бы они все-таки поженились.

— О чем задумалась? — вполголоса спросил Марк.

— О том, каким бы мог быть наш брак.

— Что ж, Габби, вряд ли это было бы вечное блаженство, хотя ни о чем ином я и не мечтал. По крайней мере, тогда, — многозначительно добавил он.

Получай, что заслужила, мысленно сказала себе Габби и опустила ресницы, пряча воинственный блеск в глазах.

— Когда ты переехал? — спросила она, пытаясь найти более безопасную тему для разговора.

— Почти сразу после того, как ты послала меня к чертям.

Похоже, на этом безопасные темы были исчерпаны.

Квартира Марка находилась в современном жилищном комплексе. Едва взглянув на комплекс, Габби сразу узнала его — планы этой застройки показывал ей Марк несколько лет назад.

— Так это твое творение! — восхитилась она.

— Мое. Увы, нормальными детишками мне обзавестись не суждено, вот и пришлось обходиться суррогатом.

Габби с немалым трудом сдержала вспышку бешенства.

— Если ты намерен продолжать в том же духе, — сквозь зубы процедила она, — уж лучше я сразу поеду к Чармиан.

Марк невесело, почти виновато усмехнулся.

— Боюсь, наша с тобой встреча растравила мои старые раны. Извини, Габби, и, пожалуйста, не спеши уехать. Я хочу показать тебе свое жилище.

Лифт остановился на последнем этаже, и они вышли в устланный мягким ковром безлюдный холл. Марк отпер ключом одну из дверей и легонько подтолкнул Габби вперед.

— А вот и моя комната с видом из окна!

Яркий солнечный свет щедро струился в огромные окна. Свет и простор — таково было первое впечатление Габби. И еще — пустота. В памяти ее до сих пор сохранилась до мелочей обстановка прежней квартиры Марка, но в этой комнате не было ни одной знакомой вещи. Обеденный стол со стульями, пара кушеток, обитых белой тканью, того же цвета занавеси. Радовали глаз только разноцветные коврики, там и сям разложенные на натертом паркетном полу. Ни обоев, ни ковра, никаких украшений — голые стены сияют девственной белизной.

Озадаченно хмурясь, Габби озиралась по сторонам.

— И давно ты здесь живешь?

— Почти шесть лет. Когда здание достроили, я сам выбрал себе квартиру. — Он распахнул дверь небольшой современно оборудованной кухни. — Хочешь чаю?

— Спасибо, с удовольствием.

Габби присела на край табурета, глядя, как Марк наливает воду в чайник. Сердце у нее заныло, когда она припомнила, с каким удовольствием когда-то они вместе занимались мелкими хозяйственными делами.

— Почему у тебя в квартире пусто? — полюбопытствовала она.

Марк выпрямился и, привалившись бедром к кухонному столу, скрестил руки на груди.

— Потому что я так захотел. Мне нравится.

— Совсем не похоже на твою старую квартиру.

— Так и было задумано. — Марк пожал плечами. — Когда я окончательно смирился с тем, что потерял тебя навсегда, я начал избавляться от всего, что могло напомнить о тебе. Одни вещи продал, другие отослал в благотворительные миссии, третьи попросту выбросил. И в конце концов в моей жизни не осталось ничего, что было бы связано с Габби Смолл.

— Как же ты меня, должно быть, ненавидел! — тихо проговорила она.

Марк покачал головой. За темными очками разобрать выражение его глаз было невозможно.

— То была не ненависть — боль. Впрочем, все эти старания оказались на редкость целительны. К тому времени, когда я окончательно расправился с памятью о тебе, я уже не чувствовал ничего, кроме пустоты. Именно этого я и добивался. Я дал понять всем заинтересованным лицам, что не желаю больше слышать твоего имени, и приложил все усилия, чтобы навсегда вычеркнуть тебя из своей жизни. Долгие годы мне это удавалось, а потом… потом я купил «Стоунс», снова свиделся с твоими родными и наконец познакомился с Люси. — Марк снял очки и теперь говорил, не сводя глаз с Габби. — Едва я ступил на порог «Блу Пайнс», где повсюду висят твои фотографии, где только и говорят что о тебе… в этот миг мое заледеневшее сердце начало понемногу оттаивать. И все чувства к тебе, которые я, казалось, выкорчевал с корнем, вспыхнули с новой силой и овладели мной, как ни старался я их подавить.

Сердце Габби бешено застучало.

— А я вот так и не сумела забыть тебя, — севшим от волнения голосом призналась она. — Потому что была Люси и некуда было деться от ее глаз, так похожих на твои… — Габби осеклась, с ужасом осознав, что вот-вот разрыдается.

Марк на миг словно оцепенел, потом вдруг решительно шагнул к Габби и заключил ее в объятия — так бережно, словно она была сделана из хрупкого фарфора.

— Как ты думаешь, Отто не станет возражать, если я тебя немножко приласкаю?

— Да плевать я хотела на Отто! — с отчаянием выкрикнула Габби.

И Марк принялся целовать ее с той неистребимой нежностью, которая всегда жила в нем даже в минуты самой неистовой страсти. Габби зажмурилась, задышала прерывисто и часто, слезы мгновенно просохли на ее запылавших щеках. Губы ее приоткрылись, и, когда язык Марка нежно и властно проник во влажную глубину ее рта, Габби затрепетала всем телом и тихо вскрикнула, теснее прильнув к Марку. В один миг его нежность превратилась в страсть, в огонь, которому оба не могли, да и не желали противостоять.

Неожиданно Марк отстранился, почти оттолкнул Габби. Глаза его пылали изумрудным, хищным и первобытным пламенем.

— Слушай, Габби, — пробормотал он, — я совсем не за этим привез тебя сюда… но я так хочу тебя, что сейчас сойду с ума!

— И я тоже хочу тебя. Что же нам теперь делать?

Вместо ответа Марк осыпал ее неистовыми поцелуями. Габби отвечала ему с такой страстью, что он, не колеблясь ни секунды, подхватил ее на руки и понес в спальню. Ногой распахнув дверь, Марк опустил Габби на кровать и принялся лихорадочно срывать с нее одежду.

— Если ты передумала, скажи об этом сейчас! — задыхаясь, потребовал он. — Потом будет поздно!

Габби торопливо замотала головой, но все же остановила его нетерпеливые руки, желая насладиться каждым мгновением долгожданной близости, окончательно убедиться, что это не сон, что сбылась ее казавшаяся несбыточной мечта. С улыбкой глядя в затуманенные страстью глаза Марка, Габби расстегнула на нем рубашку, затем кончиком языка провела по его широкой мускулистой груди, постепенно спускаясь все ниже.

Марк застонал, точно от нестерпимой боли, и почти грубо опрокинул Габби на кровать. Затем, склонившись над ней, проворно избавился от остатков одежды и, не сводя с Габби алчно пылающих глаз, медленно опустился на нее, накрыв своим сильным горячим телом. С губ Габби сорвался тихий сладостный вздох. Марк целовал ее с жадностью дикаря, и она ласкала его крепкие мускулистые плечи, каждым движением, каждым своим стоном словно призывая его перейти к более решительным действиям. Откликаясь на этот безмолвный и страстный призыв, Марк целовал ее груди, набухшие твердые соски, затем рука его скользнула между бедер, где за шелковистыми волосками таилось изнемогшее лоно. Габби вскрикнула, и дрожь наслаждения пронзила ее тело.

Она была уже вне себя от сладкого нетерпения, когда Марк раздвинул ее бедра и одним сильным, властным движением овладел ею. Габби застонала, упиваясь волшебством того, что свершалось наконец наяву, а не в мучительных снах, от которых она просыпалась в слезах. На мгновение Марк замер, неистово и жадно целуя Габби, затем начал двигаться, вначале медленно, затем все сильнее, стремительнее, и этот властный ритм подхватил ее, увлек в пронзительные высоты блаженства. Наслаждение было обоюдным и таким острым, что, когда все закончилось, оба плакали и смеялись одновременно, сжимая друг друга в объятиях.

— О Боже! — выдохнул Марк, обессиленно приникая к Габби всем разгоряченным телом.

Она лишь застонала в ответ, не в силах вымолвить ни слова. Подняв голову, Марк взглянул на ее пылающее лицо.

— Габби… тебе хорошо?

— Угадай… — почти беззвучно выдохнула она.

Он тихо засмеялся, едва касаясь губами ее влажных приоткрытых губ.

— Хочешь верь, хочешь не верь, но я привез тебя сюда только для того, чтобы напоить чаем.

Габби, не сдержавшись, прыснула.

— Кстати, чая я так и не дождалась…

— Принести?

— Н-нет. Пожалуй, нет. Ох… Марк, — спохватилась Габби, — а как ты себя чувствуешь? Голова не болит?

— Да если бы и болела — плевать! Все прочее просто великолепно. — Марк лег на спину и прижал к своему плечу голову Габби. — Знаешь, я уж думал, что этого больше никогда не случится.

— А мне часто снилось, что мы снова вместе… и всякий раз я просыпалась в слезах.

Марк застонал, уткнувшись лицом в ее волосы.

— Сколько времени потрачено впустую! Сколько лет мы провели врозь! Господи, Габби, и почему только в тот проклятый день ты не бросила мне все эти обвинения в лицо?

— Будь в этом замешана другая женщина, я бы так и поступила! — горячо заверила она. — Но Пруденс… Мне оставалось лишь затаиться и тихо плакать, пока вы не ушли.

— И ты навсегда исчезла из моей жизни, — с горечью сказал Марк. — Что же будет теперь, Габби? — Он приподнялся и заглянул ей в глаза. — Что же теперь? Опять исчезнешь?

Она ответила не сразу.

— Это зависит не от меня.

— А от кого же?

— От того, кто мне предложит и… — сделав паузу, она выразительно добавила: — Что.

Рука — Марка легла на ее грудь.

— Что ты имеешь в виду?

Габби на мгновение стиснула зубы, пытаясь сдержать сладостную дрожь во всем теле, и запинаясь ответила:

— Выбор за тобой.

Марк крепче прижал ее к себе и сказал:

— Первым делом предлагаю позвонить Чармиан и пригласить ее поужинать с нами, а потом извиниться и сказать, что ночевать сегодня ты будешь не у нее, а здесь.

Габби мягко отстранилась и легла на спину, укрывшись одеялом.

— Замерзла? — забеспокоился Марк.

— Вовсе нет. Просто не могу вести серьезный разговор, когда…

— Когда видишь мою соблазнительную наготу, — закончил за нее Марк. Приподнявшись на локте, он повернулся к Габби. — Знаешь, будь мы с тобой героями романа, я сейчас открыл бы какой-нибудь потайной ящичек и достал оттуда бархатный футлярчик с твоим кольцом.

— Но ты ведь его выбросил, — напомнила она с грустью, втайне радуясь уже и тому, что он вообще заговорил о кольцах.

— Вначале и вправду едва не выбросил, — сознался Марк, — но потом поостыл и продал его, а вырученные деньги переслал на счет маминого благотворительного фонда. — Он легко провел пальцем по бархатистой щеке Габби. — Хочешь, подарю тебе другое кольцо?

— Это что, предложение? — притворно-строго спросила она. — Если да, будь добр, сделай его как-нибудь поромантичнее.

Марк ухмыльнулся.

— Спрячь коготки, моя маленькая львица!

Глаза Габби предостерегающе вспыхнули.

— Полегче, Марк Ленокс! Скажи прямо и открыто, чего ты от меня хочешь, не то я и впрямь озверею, а поскольку глаз у тебя уже подбит, никто не удивится еще одному фингалу!

— Лучше поцелуй меня, — поддразнил он, наклоняясь ниже.

Габби намеренно медлила.

— Ах да, — Марк рассмеялся, — волшебное слово! Пожалуйста, мисс Смолл, поцелуйте меня. За все увечья, что получены в вашу честь, я ведь заслужил хотя бы один поцелуй!

— Да, но ведь одним ты не захочешь ограничиться! — со смехом заметила она.

— Верно. — Марк жадно поцеловал ее. — Слишком долго я был лишен этой привилегии, — шепнул он, на миг оторвавшись от ее губ. — Ты, милая, задолжала мне миллион поцелуев!

— Так возьми их все, — хрипло предложила Габби.

И Марк не замедлил воспользоваться разрешением. Наконец он поднял голову и, улыбаясь, посмотрел в затуманенные глаза Габби.

— Милая, если я продолжу, случится неизбежное, а у меня, как ни печально, снова разболелась голова.

— Сейчас принесу таблетки!

Габби порывисто приподнялась, но Марк притянул ее к себе.

— Не надо. Ты — мое лучшее лекарство. Давай лучше полежим тихонько и поговорим. Мне нужно кое-что у тебя выяснить.

Габби насторожилась.

— Спрашивай.

— Этот швейцарец… он твой жених?

— Полагаю, он хотел бы так думать.

Марк искоса взглянул на нее.

— То есть он еще не делал тебе предложения?

— Нет.

— А если бы сделал, что бы ты ответила?

Габби повернула голову и посмотрела ему прямо в глаза.

— До прошлой субботы я полагала, что отвечу согласием.

— А теперь? — настойчиво спросил Марк.

Габби невесело улыбнулась.

— Теперь я бы ему отказала. И вовсе не из-за того, что произошло между нами, — быстро добавила она. — Даже если бы завтра мы с тобой расстались навеки, я все равно не смогла бы стать женой Отто.

— И не станешь! — рявкнул Марк с неожиданной злостью. — Ты что, считаешь, будто я затащил тебя в постель по старой памяти?

— Откуда мне знать? — огрызнулась она.

Марк вскочил и стремительно ушел в ванную. Вернулся он уже в халате и встал перед кроватью, скрестив руки на груди.

— Слушай меня внимательно, Габби Смолл, — сквозь зубы проговорил он. — Все эти годы я отнюдь не был обделен женским вниманием…

— То есть секса у тебя было вдоволь, — насмешливо уточнила Габби, хотя ей стало больно при одной мысли об этом.

— Вот именно, вдоволь. А ты чего ожидала? Я нормальный, холостой, не связанный никакими обязательствами мужчина, нравлюсь женщинам…

— Вернее сказать, они к тебе так и липнут!

— Может, хватит объяснять мне, что я имел в виду?! — взревел Марк и тут же поморщился, хватаясь за голову. Глаза его сверкали. — Я всего лишь хочу сказать, что, хотя в моей жизни за эти годы было достаточно женщин, ни одна из них не зацепила меня так глубоко, как ты! Близость с тобой была наслаждением, какого я больше ни с кем не испытывал… — Марк помолчал, и взгляд его слегка смягчился. — Поэтому в отличие от тебя мне и в голову не приходила мысль о законном браке. Никогда и ни с кем другим, ясно?

— Да и мне тоже, — неловко усмехнувшись, призналась Габби. — Правда, в одном я оказалась более стойкой, чем ты, Марк. Я имею в виду секс. За все эти годы я ни разу не была с мужчиной. С того самого утра и до сегодняшнего дня.

Марк застыл как громом пораженный, глаза его недоверчиво сузились.

— А как же Отто? — наконец негромко спросил он.

— Я познакомилась с ним недавно.

— До первой нашей ночи мы с тобой тоже были едва знакомы, — напомнил он.

— Это совсем другое дело.

Марк присел на край кровати.

— Почему?

— Ты и сам знаешь почему.

— Да, когда-то мне казалось, что знал. Потом ты меня бросила, и я решил, что ошибся. — Марк взял ее за руку, и по губам его скользнула слабая улыбка. — Знаешь, когда я похитил тебя с вечеринки у Пруденс, меня так и подмывало затащить тебя в постель!

— А я на это надеялась, — откровенно созналась Габби.

— Жаль, что я не знал этого раньше! Я ведь тогда весь вечер из кожи вон лез, чтобы удержаться в рамках приличия! — Марк изумленно покачал головой. — И потом всю неделю старательно держал себя за шиворот, чтобы не пойти дальше прощальных поцелуев.

— А я решила, что не очень тебе нравлюсь.

Марк улыбнулся.

— Милая, ты ведь была любимой племянницей Пруденс, а я — сыном ее босса. Кроме того…

— Что? — быстро спросила она.

— Я ведь подозревал, что ты далеко не так хладнокровна и опытна, как пыталась казаться.

— Ах вот как!

Марк привлек Габби к себе.

— Мне казалось немыслимым, что до нашей встречи ты еще не знала мужчин, но когда я обнаружил, что ты девственница… — Он осекся и глубоко, прерывисто вздохнул. — Я был потрясен до глубины души, и во мне, признаться, пробудилось первобытное чувство собственника. С той самой ночи я был твердо убежден, что ты моя — и только моя.

— Так оно и было. — Габби обвила руками его шею. — Но поставь себя на мое место и вообрази, что я испытала, когда услышала твой разговор с Пруденс! Будь на ее месте любая другая женщина, поверь, уж я бы не отказалась от тебя без борьбы! — Она потерлась щекой о его щеку. — До той злосчастной минуты ты был для меня идеалом, рыцарем в сияющих доспехах.

— Зато теперь обо мне этого никак не скажешь. Правда, ради тебя я едва не сорвался с той треклятой скалы! И сполна расплатился за свою глупость. К несчастью, Габби, я самый обычный человек…

— Только не для меня! — страстно перебила она и подтвердила свои слова крепким поцелуем. — Для меня ты всегда был — и будешь — единственным мужчиной в мире.

— Пока смерть не разлучит нас? — негромко спросил он.

Глаза Габби заблестели.

— Да! О да!

Долгое время они сидели, тесно обнявшись, и молчали — слова им были не нужны. Наконец Марк крепко поцеловал Габби и без усилия вытащил ее из постели.

— Давай-ка примем душ и отправимся покупать кольцо.

— Ура! — Габби бросилась в ванную, приплясывая на бегу. Глаза ее сияли от счастья. — Какая удача, что мне есть во что переодеться! — Смеясь, она принялась собирать одежду, которую Марк в любовном угаре разбросал по всей комнате.

— Милая моя! — Он поймал ее за руку. — Я уж думал, что никогда не услышу, как ты смеешься.

Габби посерьезнела.

— Я и забыла, когда в последний раз смеялась… Ради Бога, Марк, ущипни меня и скажи, что все это не сон!

Расхохотавшись, он легонько ущипнул ее пониже спины, потом включил душ и затащил Габби с собой в кабинку, твердя, что еще слишком слаб и в одиночку никак не справится.

— Может, я и не рыцарь в сияющих доспехах, но, мисс Смолл, эти раны я получил, служа вам!

— Дай-ка я тебя лучше поцелую!

— С превеликим удовольствием, — весело согласился Марк.

Габби потянулась к нему, и тогда он обнял ее, обхватил ладонями бедра и легонько приподнял. Теперь Габби стояла на цыпочках, крепко обвив руками шею Марка, чтобы не упасть. Они замерли под струями воды, сжимая друг друга в объятиях, в которых не было и тени плотского желания: просто им приятно было ощущать наготу друг друга и сознавать, что это все-таки не сон.

Потом, когда они уже оделись и волосы Габби почти высохли, ее осенила гениальная идея.

— Знаешь, — сказала она, направляясь вместе с Марком к лифту, — мне что-то не хочется ужинать в ресторане. Давай купим полуфабрикаты и пригласим Чармиан сюда. Она приедет прямиком с работы, и я тактично намекну, что засиживаться у нас за полночь не стоит. — Габби улыбнулась. — Не хочу тратить драгоценное время на такси и рестораны.

— Блестящая мысль! — согласился Марк и, прежде чем лифт остановился, быстро поцеловал ее. — Мисс Смолл, вы хотя бы представляете, как сильно я вас люблю?

— Можешь повторить это сегодня вечером, когда Чармиан уйдет. — Габби посерьезнела. — Мне никогда не надоест слушать эти слова.

— Что ж, тогда приготовься к тому, что будешь слышать их до конца своих дней! — пообещал Марк.

Габби от консьержа позвонила сестре и сообщила об изменении планов, но отвечать на вопросы не стала, пообещав, что все объяснит позже.

Марк подозвал такси и о чем-то пошептался с водителем. Габби, впрочем, не особенно и прислушивалась, с Марком она готова была ехать хоть на край света. Вскоре машина затормозила возле того самого ювелирного магазинчика, где когда-то Марк покупал Габби обручальное кольцо.

Он расплатился с таксистом и обнял Габби, не обращая внимания на любопытные взгляды прохожих.

— Считай меня сентиментальным, но мне очень хотелось вернуться туда, где когда-то началась наша помолвка.

Габби молча кивнула, боясь, что голос ее предательски задрожит.

— Только на сей раз я куплю тебе совершенно другое кольцо, — продолжал Марк. — А то мы забудем, словно его и не было. Договорились?

Габби по-детски шмыгнула носом и поспешно закивала.

— Конечно! Мне все равно, какое это будет кольцо, только бы оказалось мне впору, чтобы сразу надеть — и уже никогда больше не снимать!


15


Когда вечером Габби открыла дверь сестре, она предвосхитила все объяснения, торжествующе помахав рукой, на которой сверкало обручальное колечко с изумрудами и бриллиантами.

— Ух ты! — воскликнула Чармиан и крепко обняла и расцеловала сестру, потом присмотрелась к счастливому жениху и ахнула. — Марк, кто же тебя так отделал?! Неужели ты сражался за руку и сердце Габби с ее швейцарским воздыхателем?

— Пока нет. Кажется, мне тоже полагается поцелуй?

— Гм… а мне за это не достанется на орехи?

— Ни в коем случае, — заверил он, с ухмылкой покосившись на Габби, которая залилась жарким румянцем.

Чармиан оглушительно расхохоталась и целомудренно чмокнула Марка в щеку.

— И довольно с тебя, — она лукаво подмигнула, — не то старшая сестренка спустит с меня шкуру.

— Совершенно верно, — невозмутимо согласилась Габби. — Руки прочь от моего жениха! Входи, располагайся поудобнее. Сейчас мы тебе все объясним.

— Что ж тут объяснять-то? — хмыкнула Чармиан. — Ты снова встретила Марка, поняла, какой была непроходимой дурой, и на коленях вымолила прощение. Все верно?

— Не совсем. — Губы Марка подозрительно задергались. — Хочешь шампанского?

— Шампанское! — Чармиан блаженно вздохнула, принимая у него бокал, и с любопытством огляделась. — Недурная квартирка, Марк. Ты только что переехал?

— Нет, — сказала Габби, — просто ему так нравится.

— Что ж, каждому свое! Лично я, пожалуй, предпочла бы пару мягких подушек. — Чармиан заправила за ухо прядь белокурых волос и, оглядев нарядных и торжественных Марка и Габби, спохватилась: — О! Прошу прощения, что явилась в деловом костюме.

— Мне подумалось, что помолвка — подходящий повод принарядиться, — пояснила Габби, оправляя золотистое, в тон волосам, платье из бархата. — Я хотела надеть это платье, когда мы с тобой отправимся знакомиться с ночной жизнью Денвера, но потом решила, что сегодняшний случай тоже подойдет. Все-таки не каждый день обручаешься!

— Особенно с одним и тем же мужчиной, — вставил Марк и подмигнул Чармиан. — Что до делового костюма — лучше не прибедняйся. Даже я, полный профан в вопросах моды, догадываюсь, что он куплен не на распродаже.

— Ладно, валяйте, рассказывайте.

— Собственно, Чармиан, рассказывать придется очень много, — сказала Габби, — так что устраивайся поудобнее.


Часа через полтора Чармиан объявила, что ей пора идти. Уже без шуточек она расцеловала Марка и крепко обняла сестру.

— Я очень, очень рада за вас обоих! И слава Богу, что всю эту историю я услышала от вас, а не по телефону от мамы. Бедная Пруденс! И бедная ты, Габби. Хотя как ты могла хоть на миг подумать, что Люси — дочь Марка…

— Но, Чармиан, — возразила Габби, — они ведь и вправду очень похожи…

— Я не об этом. Я же помню, как вы оба светились от счастья, как безумно Марк был влюблен в тебя…

— И люблю до сих пор, — негромко прибавил он.

— Вот именно. — Чармиан пожала плечами. — Ты, должно быть, спятила, Габби, если решила, что он способен хотя бы взглянуть на другую женщину. Если хочешь знать мое мнение, тебе следовало доверять Марку, пусть все факты были против него.

Марк проводил Чармиан до такси, а вернувшись, увидел, что глаза Габби полны слез.

— Что случилось, милая? — спросил он, обняв ее.

— Чармиан права, — Габби прерывисто вздохнула, прижимаясь к нему, — я должна была доверять тебе.

Марк наклонился к ней, нежно поцеловал.

— А я должен был помчаться за тобой в Швейцарию и потребовать объяснений. Оба мы ошиблись, но теперь нам дан второй шанс. Давай не будем больше сожалеть о прошлом, а всем сердцем обратимся к будущему. Я имею в виду совсем близкое будущее, то есть сегодняшний вечер. Пойдем-ка в постель, милая. Пора тебе как следует поблагодарить меня за кольцо.

— А я думала, это подарок, — лукаво ответила она.

— Еще чего! За это кольцо я требую твое тело, сердце и душу. Отныне и навсегда.

— Аминь! — с жаром согласилась Габби.


16


Наутро Габби садилась в такси, хмельная от счастья. Марк настоял на том, чтобы проводить ее на вокзал — до последней минуты им отчаянно не хотелось расставаться.

— До завтра еще так долго! — вздохнула Габби, когда Марк поцеловал ее на прощание.

— Может быть, передумаешь? — в сотый раз предложил он. ~ Поедешь со мной к моим родителям, а завтра вместе вернемся в «Блу Пайнс».

— Ты же знаешь, я не могу. Я обещала Люси. Мне нужно успеть забрать ее из школы. — Габби снова поцеловала Марка и в последнюю минуту вскочила в вагон. — Передай отцу и маме мой горячий привет.

— Непременно. Позвони мне, как только доберешься!

Поезд тронулся, и Марк послал Габби воздушный поцелуй. В ответ она поцеловала свое кольцо и махала рукой до тех пор, пока Марк не скрылся из виду.

Хилари встречала дочь на вокзале. При виде сияющей от счастья Габби у нее округлились глаза.

— Хорошо провела время, родная?

— Просто замечательно! — восторженно отозвалась Габби и уже в машине с гордостью предъявила матери обручальное кольцо.

Хилари не верила собственным глазам.

— Это… Марк?

Габби со смехом обняла ее.

— Мамочка, да когда же я успела бы за сутки найти другого? Кроме того, мне никогда и не нужен был никто другой!

— Ох, родная, как я рада за вас! — Голос Хилари дрогнул. — А родители Марка уже знают?

— Марк сейчас уже наверняка у них и все им сообщил. Он вернется завтра утром. Ему очень хотелось, чтобы я осталась с ним еще на денек, но ты же знаешь…

— Ты обещала Люси вернуться сегодня.

— Вот именно. — Габби невесело усмехнулась. — Я столько лет прожила без Марка, как-нибудь потерплю и до завтра… Брокси не нашелся?

— Увы! — Хилари тяжело вздохнула. — Люси так страдает! Сегодня мне с превеликим трудом удалось отправить ее в школу.

— Бедняжка! Мне совестно, что я уехала в Денвер, — с раскаянием проговорила Габби, но тут же улыбнулась матери. — Только, по правде говоря, сейчас я этому очень рада.

— Стало быть, Марк простил тебя.

— За что, по мнению Чармиан, я должна быть вечно ему благодарна. — И Габби описала вчерашний ужин, включая и прощальную реплику сестры. — Чармиан считает, что я должна была больше доверять Марку.

— Она всегда слишком категорична, — с нежностью проговорила Хилари.

— Кстати, Чармиан хочет приехать домой в воскресенье. Говорит, что с волнением предвкушает встречу родителей Марка с Люси. Какая жалость, что Дерек далеко!

— Мы ведь еще не знаем, сумеют ли приехать Хелма и Генри, — напомнила Хилари.

— Бьюсь об заклад, когда Марк расскажет им о Люси — и заодно о нашей помолвке, они непременно выкроят время, — заверила Габби и глубоко вздохнула. — Ох, мама, я так счастлива!

Когда Люси вышла из школы и увидела, кто приехал за ней, ее огорченное личико просияло.

— Ты вернулась! — восторженно воскликнула она, забравшись на заднее сиденье.

— Конечно, вернулась. Я же обещала!

— А я думала, что ты уедешь в ту швейцарскую школу, — с укором заметила Люси. Затем ее взгляд упал на солидных размеров сверток. — Ой, а что там?

— Твой подарок. Я ведь обещала привезти тебе подарок, помнишь?

Девочка проворно развернула бумагу и завопила от восторга, обнаружив трогательного розового слоненка. Габби облегченно вздохнула — она побаивалась, что Люси сочтет игрушку недостаточно «взрослым» подарком.

— Погоди, а Ники сегодня поедет с нами? — спохватилась Габби. — Я забыла спросить у мамы.

— Конечно, поедет! Ты же обещала, что сегодня вернешься. — Люси посмотрела на нее с упреком. — Ники сказала, что Чармиан тоже хочется побыть с тобой, но сильно по тебе скучала.

— Итак, я вернулась и, когда придет Ники, расскажу вам обеим кое-что очень хорошее.

— Брокси вернулся?!

Габби готова была убить себя.

— Нет, родная, пока еще нет, но он обязательно вернется. Вот увидишь!

Едва Ники, болтавшая с подружками, заметила Габби, она заулыбалась и опрометью бросилась к машине.

— Ты вернулась!.. — выдохнула она, проворно пристегиваясь ремнем безопасности. — Хорошо провела время? У Чармиан все в порядке?

— Да, да и еще раз да! — со смехом ответила Габби, трогаясь с места.

— Ну вот, Ники уже здесь, — нетерпеливо напомнила Люси. — Расскажи про хорошее!

— Вы о чем? — осведомилась Ники и присвистнула, увидев на пальце сестры обручальное кольцо.

— Мы с Марком решили пожениться! — объявила Габби.

Люси даже взвизгнула от восторга.

— Когда?! Где?! Можно, я буду подружкой невесты?! Когда сестра Эмми выходила замуж, Эмми надела длинное платье и атласные туфельки. Можно мне тоже…

— Помолчи, сорванец! — со смехом одернула ее Ники. — Ты же Габби слова не даешь вставить. — Она самодовольно улыбнулась. — Стало быть, ты все же воспользовалась моим советом, сестричка!

— Все было совсем не так! — с жаром возразила Габби.

— Да, конечно. Я понимаю. — Ники внезапно посерьезнела. — Знаешь, я ужасно за тебя рада. И могу побиться об заклад, что мама на седьмом небе от радости. Она, по-моему, боялась, что ты уже никогда не будешь счастлива.

— Я тоже так считала, — призналась Габби и улыбнулась, увидев, что Люси вертит перед носом Ники своим подарком.

— Видишь, что у меня?..

— Да вижу, вижу! — Ники, смеясь, отмахнулась от слоненка. — Разве можно такое не заметить?!

— А для Ники ты тоже привезла подарок? — требовательно спросила Люси.

— Конечно, — целых три бестселлера для нашей мисс Книгочейки!

Хилари приготовила к возвращению дочерей чай со всякими вкусностями, и Люси, в очередной раз огорчившись, что Брокси так и не нашелся, скоро пришла в себя и с аппетитом поедала угощение. Во время чаепития Хилари позвали к телефону, и ее не было так долго, что Габби и Ники обменялись обеспокоенными взглядами.

— Интересно, с кем это мама так долго говорит? — вполголоса пробормотала Габби.

— Должно быть, пересказывает миссис Линклей радостные новости… — начала Ники и осеклась — в кухню бурей ворвалась Хилари. Лицо ее сияло.

— Звонили от ветеринара! Сегодня в карьере спасли сеттера, судя по описанию, это Брокси…

Люси радостно взвизгнула и бросилась на шею матери.

— Где он, где?! Давай поедем за ним, скорее!

— Эй, придержи лошадей! Уймись, Люси, пусть мама все нам расскажет.

Габби почти насильно усадила возбужденную сверх меры девочку к себе на колени, и тогда Хилари рассказала, как один из рабочих каменоломни заметил пса — тот лежал на уступе футах в сорока от самого дна карьера, в старой, выработанной его части. Управляющий позвонил в полицию, и спасатели немедля выехали на место. Собаку, оглушенную падением, исцарапанную, бережно сняли с карниза и отвезли к местному ветеринару. Тот поставил псу капельницу и оставил у себя на ночь.

— А что значит «поставить капельницу»? — с тревогой спросила Люси.

Хилари объяснила, заверив девочку, что ничего страшного в этом нет.

— Я уже позвонила ветеринару, и он сказал, что мы можем забрать Брокси завтра. А теперь — самое замечательное! Хотя я уверена, что по всем приметам это наш Брокси, мне сказали, что сегодня вечером мы сможем проверить это сами, по телевизору. Представляете? Всю сцену спасения, оказывается, снимали!

После этого сообщения всех охватил такой буйный восторг, что даже Ники не в состоянии была взяться за уроки, а уж Люси разрешили позабыть на сегодня обо всех домашних заданиях.

— Она и так не смогла бы выучить ни строчки, — негромко заметила Ники, глядя, как девочка радостно кружится по комнате в обнимку с игрушечным слоненком.

— Мама, позвони отцу, — попросила Габби, — скажи ему, чтобы к вечерним новостям непременно был дома. А еще нужно позвонить Марку, но это уж я сама. Мне так хочется его обрадовать!

Габби вскочила и вихрем взбежала наверх, в спальню, радуясь втайне тому, что у нее нашелся благовидный предлог поговорить с Марком.

— Угадай, что я тебе скажу! — выпалила она, едва услышав его голос.

— Ты раздумала выходить за меня замуж?

— Да ни за что на свете! И не смей даже шутить на эту тему! Смирись со своей судьбой, Марк Ленокс. Теперь тебе от меня не избавиться!

— Могу я получить письменное подтверждение?

— Я вручу тебе его завтра… вместе со своей любовью, — понизив голос, добавила она.

— Кстати, о любви. — В голосе Марка зазвучали бархатистые, вкрадчивые нотки. — Поскольку в воскресенье намечается всеобщий праздник, мне бы хотелось завтра вечером побыть с тобой наедине.

— Я и сама уже об этом подумала. А где мы встретимся?

— В сторожке, где же еще? Устроим себе пикник.

— Отлично! Мне нужно будет помочь маме, а уж потом я целиком и полностью в твоем распоряжении.

— Неплохо сказано! Учти только, я завзятый собственник. Больше я тебя не отпущу.

Габби счастливо вздохнула и вдруг рассмеялась.

— Господи, совсем забыла! Я ведь позвонила тебе не просто так.

— Разумеется, — самодовольно согласился Марк. — Ты хотела сказать, что любишь меня.

— И это тоже, — не стала отпираться Габби, — но гвоздь сегодняшнего дня — возвращение блудного пса!

Выслушав историю спасения Брокси, Марк разразился громовым хохотом.

— Хочешь сказать, что я совершенно напрасно рисковал головой?

— Мы еще не до конца уверены, что это Брокси…

— Конечно, он, кто же еще?! Как там Люси?

— В последний раз, когда я ее видела, она плясала по кухне в обнимку с игрушечным слоном. — Габби блаженно вздохнула. — Марк, как бы я хотела, чтобы ты сейчас был здесь, со мной!

— А где ты сейчас?

— Сижу на своей кровати.

— Лучше бы на моей… Ты чертовски много задолжала мне, Габби.

— Я начну выплачивать долг завтра же! Когда ты приезжаешь?

— Позвоню с дороги, любимая.

— Совсем забыла! — спохватилась Габби. — Как восприняли твои родители известие насчет Люси?

— С неописуемым восторгом. Мама вначале немного всплакнула, но отец быстро ее подбодрил, объявив, что им предстоит накупить кучу подарков.

— По телефону Хелма разговаривала со мной очень мило. Я такой доброты не заслуживаю — после всех моих выходок…

— Маме ты всегда нравилась, и она не злопамятна. Они с отцом очень рады, что мы опять вместе. И я тоже.

— Марк, я так люблю тебя! — порывисто призналась Габби и положила трубку прежде, чем успела наговорить лишнего. Есть слова, которые годятся только для встречи наедине…


Алекс Смолл вернулся домой как раз к теленовостям. В конце выпуска показали сюжет о том, как спасали Брокси из карьера. Вид у пса был прежалкий. В последних кадрах сеттер печально смотрел на зрителей из окна фургона, который увозил его к ветеринару.

— Вот и счастливый конец собачьих злоключений! — объявил репортер, улыбаясь в объектив. — Уверен, что этот славный пес непременно найдет себе новый дом.

— У него уже есть дом! — хором закричало все семейство Смолл. Счастью их не было предела: спасенный пес, без всяких сомнений, пропавший Брокси.

Алекс звучно чмокнул Люси в щечку.

— Ну, Люси Смолл, больше не смей плакать!

— Папа! — нетерпеливо вмешалась Ники, которая сидела как на иголках. — Папа, ты ничего не заметил?

Отец с интересом оглядел ее.

— Что же я мог заметить в этакой суматохе? У тебя новая прическа?

— Безнадежный человек! — Ники рассмеялась. — Габби, покажи ему кольцо.

Габби торжественно протянула отцу руку с обручальным кольцом. Алекс заключил ее в объятия.

— Полагаю, в этом деле замешан Марк.

— Разумеется! — Габби лукаво улыбнулась отцу. — Я сказала ему, что на сей раз твое разрешение не потребуется.

— А я его с тех пор и не отменял. — Алекс взглянул на жену. — Что ж, теперь у нас есть что отметить за ужином. Ты была права, Хилари, — как всегда.

— В чем это? — с подозрением осведомилась Габби.

Мать пожала плечами.

— С самого твоего приезда из Европы мне стало ясно, что вы с Марком по-прежнему по уши влюблены друг в друга, даже если ни один из вас не желал в этом признаваться. Поездка в Денвер оказалась как нельзя кстати. Говорят, в разлуке чувства только крепнут, но иногда намного полезнее встречаться почаще.


17


Наутро Габби проснулась с восхитительным ощущением, что все в ее жизни идет так, как должно. Блаженно потягиваясь, она любовалась кольцом, блестевшим на руке. Выспалась она отлично, хотя и заснула не сразу — ровно в полночь Марк позвонил ей, чтобы пожелать доброй ночи. Какая замечательная штука — телефон! Габби даже зажмурилась, припомнив те милые мелочи, которые нашептывал голос Марка ей на ушко.

Распахнулась дверь, и в спальню вихрем ворвалась Люси. За ней следовала Ники с чашкой чая для Габби.

— Сегодня у нас специальное обслуживание, — пояснила она, улыбаясь. — Надеюсь, мы тебя не разбудили?

— А мама сказала, что тебе все равно пора вставать! — вмешалась Люси. — Вы поедете за покупками.

Габби села в постели, с благодарностью приняв у Ники чашку.

— И что же мы будем покупать? — зевая, осведомилась она.

— Продукты! — Ники улыбнулась. — Самые-самые вкусные, чтобы отпраздновать возвращение блудного дитяти.

— Ты имеешь в виду меня или Брокси?

— Обоих.

— Мама уже позвонила ветеринару, — снова встряла Люси, — но Брокси все равно можно будет забрать только после обеда, так что обязательно дождитесь меня. Я хочу увидеть его первой!

— Слушаюсь, босс!

Отослав сестер, Габби выбралась из постели, торопливо оделась и спустилась вниз, чтобы на скорую руку позавтракать в компании матери.

— Скоро придет миссис Мортинсен и займется уборкой, — сообщила Хилари, озабоченно просматривая список покупок. — Я хочу приготовить холодные закуски и пару горячих блюд. Учитывая обстоятельства, прием лучше устроить по-домашнему, без особых роскошеств. Вот только что мы будем есть сегодня вечером?

Габби проказливо улыбнулась.

— Мама, ты не будешь против, если я сегодня вечером вас покину? Марк хочет, чтобы мы поужинали вместе.

Хилари подняла глаза на дочь и улыбнулась.

— Меня это нисколько не удивляет, и конечно же я не против.

— Отлично! — Габби взглянула на часы и вскочила. — Тогда поедем? Марк обещал позвонить с дороги, и я не хочу пропустить его звонок.

Хилари удовлетворенно вздохнула.

— Вот такой же ты была, когда только встретилась с Марком! Я уж думала, что никогда больше не увижу тебя в таком радостном нетерпении. Звонки Отто тебя, кажется, не слишком волновали.

— Отто… — Габби хлопнула себя по лбу. — Господи, я же совсем о нем забыла! Нужно будет позвонить ему и…

— Позвонить?! — возмутилась Хилари. — Габби, он заслуживает большего уважения.

— Да-да, конечно же ты права… Что ж, расскажу ему обо всем при встрече. Нелегкий будет разговор, — она вздохнула, — хотя, по правде говоря, ничего особенного между нами не было. Если хочешь знать, мы с Отто даже не были любовниками.

— Это я и так знаю.

— Знаешь?! — Габби ошеломленно уставилась на мать. — Откуда?

— Родная моя, я ведь помню, как ты словно светилась после свиданий с Марком… и теперь светишься. С Отто Хоффером все было иначе.

Габби в изумлении покачала головой.

— Я была права, мамочка, от тебя ничего не скроешь! Что ж, поговорю с Отто, когда вернусь в Люцерн. — Она скорчила гримаску. — Хотя, по правде говоря, мне ужасно не хочется уезжать отсюда!

— Когда заканчивается твой контракт?

— В конце следующего семестра. Потом — свадьба, и уж на сей раз нам с Марком ничто не помешает!


Едва женщины вернулись из супермаркета и выгрузили покупки из пакетов на стол, как зазвонил телефон.

— Я уже на вокзале, — сообщил Марк. — Со станции приеду прямо в «Блу Пайнс».

— Буду ждать тебя.

— Хорошо спала прошлой ночью? — вкрадчиво спросил он.

— Нет, а ты?

— Тоже. Ну ничего, скоро увидимся.

Повесив трубку, Габби просяще посмотрела на мать.

— Можно попросить тебя о большом-большом одолжении?

— Хочешь взять машину, чтобы встретить Марка?

— Не совсем. Марк оставил свою машину на стоянке у станции. Не могла бы ты меня туда подбросить? — Габби смущенно улыбнулась. — Я хотела сказать, что Марк, наверное, пока еще не в состоянии сесть за руль… но на самом деле это только повод, и…

— И тебе просто не терпится поскорее его увидеть, — со смехом закончила за нее Хилари. — Что ж, идет, только давай поторопимся. Я должна еще помочь миссис Мортинсен.

Они так быстро доехали, что Габби пришлось еще долго ждать. Она выпила кофе, полистала купленный журнал, но все равно прошла, казалось, целая вечность, прежде чем объявили о прибытии нужного ей поезда. Габби выбежала на платформу и с нетерпением всматривалась в поток пассажиров. И все же Марк увидел ее первым. Шагнув к Габби, он крепко обнял ее и так жарко поцеловал, что проходившие мимо оглядывались на них с неподдельным интересом.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Марк, увлекая Габби за собой к выходу.

— Тебя встречаю, что же еще! Мама подвезла меня до станции на своей машине, так что я могу подбросить тебя домой. Я подумала, вдруг у тебя опять болит голова.

— Меня донимает не головная боль, а кое-что совсем другое, — шепнул ей на ухо Марк и рассмеялся, когда Габби покраснела, как девчонка. — Как же я по тебе соскучился!

— Мы не виделись всего-то один день, — отозвалась она, переводя дыхание. Марк уже почти тащил ее к машине.

— Не один, а тысячи дней… и в особенности ночей! — Он втолкнул Габби на водительское сиденье, уселся рядом и властно привлек ее к себе. — Очень скоро, — шептал Марк, жадно целуя Габби, — я смогу видеться с тобой, не мечтая все время наброситься на тебя, словно ненасытный зверь. А сейчас, стоит мне тебя увидеть, я превращаюсь в дикаря! А уж когда тебя не вижу… Все-таки хорошо, что за рулем ты. Я неизбежно пялился бы не на дорогу, а на тебя.

По пути домой Марк рассказал, как обрадовались его родители новостям и с каким волнением они ожидают знакомства с Люси.

— Кстати, — добавил он, — Хилари не против, что я похищу тебя у семьи на сегодняшний вечер?

— Вовсе нет. Стоило мне повертеть у мамы перед глазами обручальным кольцом, и она готова на все.

— Ну да, потому что ей не терпится заполучить меня в зятья, — самодовольно заявил Марк.

— И это тоже! Но главным образом она просто рада за меня. Между прочим, я купила кое-что для нашего пикника в сторожке.


— Марк, как я счастлива за вас обоих! — воскликнула Хилари, целуя будущего зятя. — Сразу предупреждаю: Люси уже метит в подружки невесты!

— Не передумаешь? — лукаво спросила Габби.

Марк в упор взглянул на нее.

— Это не в моем духе, — со значением ответил он, но тут же обвил рукой ее талию и поцеловал в щеку. — И нечего сверкать глазами! На сей раз я и тебе не дам передумать.

— А я и тогда не передумала, — мрачно ответила она.

— Знаю, милая, знаю. — И Марк так нежно улыбнулся своей нареченной, что Хилари поспешно отвернулась и принялась наливать воду в чайник.

— Сейчас я вас покормлю… — начала она, но Марк покачал головой.

— Спасибо, Хилари, но я должен срочно ехать в «Стоунс». Отец предложил пару новых идей, и мне нужно обсудить их с архитектором. Кстати, я слышал, Брокси нашелся? Это замечательно.

— Еще бы! Люси на седьмом небе от счастья. — Хилари рассказала, как был найден и спасен пес. — Мне только жаль, Марк, что ты рисковал напрасно, — закончила она.

Он покачал головой.

— Вовсе нет. Если мне нужно было набить пару синяков, чтобы Габби поняла, что все еще любит меня, я даже очень благодарен Брокси.

Габби поежилась, припомнив приключения на скале под Гнездом.

— Кстати, как его занесло в этот карьер?

— Папа думает, что он погнался за кроликом и сорвался с обрыва. — Габби проворно обвила руками шею Марка и торопливо поцеловала.

— Заехать за тобой сегодня вечером? — спросил он.

— Нет, я сама приеду. Ты не слишком занят после обеда?

— Вообще не буду занят — если захочешь.

— Тогда, может быть, съездишь с нами забрать из лечебницы Брокси? Люси тоже поедет. Ты уже в состоянии вести машину?

— Конечно. Если честно, сегодня я пустил тебя за руль исключительно для того, чтобы дать волю глазам.

— И не только глазам! — рассмеялась Габби.


После обеда Марк отвез Хилари и ее дочерей в лечебницу, где содержали Брокси. Пса вывел к ним один из помощников ветеринара. Брокси спотыкался, нетвердо держась на ногах, но все же при виде Люси слабо завилял хвостом. Вскрикнув, девочка опустилась на колени перед своим любимцем и заплакала.

Ветеринар, молодая женщина, заверила Люси, что ее собака скоро поправится.

— Он ударился головой, когда падал с обрыва, а поцарапался, верно, о какую-нибудь изгородь, — пояснила она.

Люси ехала домой, крепко обнимая своего любимца.

— Сегодня Брокси будет спать в моей комнате, — дрожащим голосом объявила она.

— Милая, ему будет гораздо лучше в чулане на коврике, — уговаривала ее мать. — Чтобы Брокси стало лучше, ему нужно оказаться в знакомой обстановке. Ты же знаешь, наверх его не пускают.

— Тогда я буду спать вместе с ним в чулане!

Спор не утихал до самого дома, но уже по приезде Марк предложил Люси и Брокси прогуляться с ним по саду, а когда они вернулись, девочка, к всеобщему облегчению, уже согласилась с доводами старших.

— Марк сказал, что Брокси будет волноваться, если я лягу спать в чулане, — важно объяснила она, отстегивая поводок. — Там же холодно и дует, понимаете?

— Марк совершенно прав. — Габби одарила его полным благодарности взглядом.

— А теперь, — сказал Марк с сожалением, — мне и вправду пора. — Он быстро поцеловал Габби. — Увидимся позже.

— Когда? — тут же спросила Люси.

— После того как ты ляжешь спать, — твердо ответила Габби и вышла проводить Марка.

— Ради Бога, — шепнул он, — если ты меня любишь, Габби, не дай ей засидеться допоздна! Нам нужно еще кое-что обсудить…

— Что именно? Скажи сейчас!

— Нет, после. Сегодня вечером. Так что не заставляй меня ждать!


18


Поскольку матери требовалась помощь в приготовлении к завтрашнему пиршеству, у Габби почти не было времени гадать, что же хотел обсудить с ней Марк. Усмиряя любопытство, она резала яблоки, чистила картошку и взбивала соус для салата, а Хилари между тем пекла хлеб и пирожные, не забывая посматривать, как запекается в духовке окорок. Люси тоже вызвалась помогать, и ей поручили натирать сыр. Девочка трудилась, ласково болтая с Брокси, который в ленивом блаженстве растянулся у ее ног и лишь изредка изволил поднять голову, чтобы слизнуть сунутый ему украдкой ломтик сыру.

Габби улыбалась, наблюдая за деловитой суматохой, и в груди ее теплело от счастья. Не говоря уж о примирении с Марком, просто оказаться дома среди родных было так радостно, что мысль о возвращении в Люцерн с каждой минутой все больше пугала ее.

— Знаешь, мама, два праздника подряд — это все-таки слишком для тебя утомительно, — сказала она.

— Ничего, отдохну в понедельник! — жизнерадостно отозвалась Хилари.

Наконец вернулся с работы глава семьи. Люси поужинала, и ее быстро уложили спать. Габби наспех приняла душ, с еще влажными волосами заскочила поцеловать Люси на ночь и стремглав сбежала по лестнице вниз — в алой спортивной куртке длиной до колен и с капюшоном.

— И в таком-то виде ты собралась ужинать с Марком?! — возмутился Алекс.

Лукаво усмехнувшись, Габби в двух словах изложила отцу планы пикника в сторожке, подхватила заранее приготовленную корзину с едой и, пожелав всем доброй ночи, побежала к машине. Когда она въехала на подъездную аллею «Стоунс», дверь сторожки распахнулась настежь и на пороге появился Марк, укоризненно тыча пальцем в свои наручные часы.

— Опаздываешь! — буркнул он, забирая у Габби корзину. — Пошевеливайся, Красная Шапочка, я зверски проголодался!

— У меня были дела, мистер Волк! — Приподнявшись на цыпочки, Габби поцеловала его. — А свой зверский аппетит прибереги до завтрашнего дня. Мама готовит настоящий пир.

— Я имел в виду другой голод. — Марк захлопнул дверь сторожки, поставил корзину на пол и властно привлек Габби к себе, отбросив с ее головы капюшон. — Господи, да у тебя волосы еще влажные!

— Мне так не терпелось поскорее оказаться в твоих объятиях, что я не смогла дождаться, пока они высохнут. — Габби проказливо улыбнулась. — Между прочим, отец пришел в ужас от моего наряда.

Марк окинул ее задумчивым взглядом с головы до ног, потом притянул ближе и крепко поцеловал.

— Меня твой наряд вовсе не ужасает, — прошептал он, осторожно потянув за «молнию» куртки.

И обнаружил, что под курткой на Габби ничего нет. На секунду Марк застыл как громом пораженный, а затем набросился на нее с неистовыми поцелуями. Руки его словно сами собой скользнули под куртку, отыскали грудь Габби, отвердевшие под его пальцами соски… Наконец он не без усилий отстранился, затянул «молнию» и почти с упреком взглянул на Габби.

— Черт возьми! Как могу я думать о еде, если ты являешься на ужин в таком соблазнительном виде?

Габби притворно насупилась.

— Я ведь могу и вернуться домой…

— Посмей только! — прорычал Марк, заключая ее в объятия. — Завтра нас будет окружать толпа родственников… а вот сегодня ты — моя.

— Только сегодня? — поддразнила она.

Марк мгновенно посерьезнел.

— Габби, ты была моей с той самой минуты, когда мы впервые увидели друг друга.

— Знаю, — так же серьезно ответила она. — И всегда знала. Именно поэтому…

— У твоего швейцарца не было ни малейшего шанса на успех, — подхватил Марк. — Габби, как же нам повезло, что мы получили второй шанс!

Габби думала о том же, и счастье играло в ней пузырьками шампанского, пока она раскладывала по тарелкам запеченный окорок, картофельный салат, нарезала свежий домашний хлеб.

— На десерт у нас только сыр. С остальным придется подождать до завтра.

— У меня и так уже есть все, чего я хочу, — отозвался Марк, целуя ей руку. — Надеюсь, Хилари не выбилась из сил, готовя все эти яства. Право, я бы мог заказать нам столик в ресторане и избавить ее от лишних хлопот.

— В другой раз мы, может, так и сделаем, а при нынешних обстоятельствах лучше быть поближе к дому. — Габби в упор посмотрела на жениха. — Слушай, я довольно уже терпела, но всякому терпению есть предел. Что ты хотел сегодня обсудить со мной?

— Давай сначала доужинаем. — Он улыбнулся. — Клянусь, что бы ни случилось, никто и ничто на свете не сможет больше встать между нами… Черт, я забыл вино! — спохватился Марк и привстал, но Габби удержала его.

— Да Бог с ним, с вином! Я и так уже возбуждена, да еще вдобавок устала. Один бокал вина просто свалит меня с ног и… — Она осеклась, густо покраснела под его многозначительным взглядом и сердито выпалила: — Не смей!

— Что — «не смей»? — с невинным видом осведомился Марк и отправил в рот последний ломтик окорока. — Ммм, до чего вкусно!

— Ну же, Марк! — не отступала Габби. — Говори, в чем дело, не то я лопну от любопытства!

— Не знаю, с чего и начать…

— Почему? — с подозрением спросила Габби. — Здесь замешана женщина?

— Да, — ответил Марк и ухмыльнулся, увидев, как она мгновенно ощетинилась. — Только не вздумай подбить мне глаз, Габби. Эта женщина — ты.

— А-а! — Она сразу успокоилась. — Продолжай.

— В прошлом я всегда заботился о том, чтобы ты случайно не забеременела.

— Да, я знаю. Потому-то и была потрясена, узнав, что Пруденс ждет ребенка, как я думала, от тебя.

— Понимаешь, когда мы ездили в Денвер, я и вправду привез тебя к себе домой только для того, чтобы выпить чаю. Поэтому, когда мы оказались постели, мне и в голову не пришло предохраняться. Собственно, я и вспомнил-то об этом только сегодня… А судя по твоим ошеломительным признаниям, ты все эти годы жила одна и не помышляла о предохранении.

Габби кивнула.

— Похоже, тебя эта проблема не слишком беспокоит?

Она пожала плечами.

— Как и ты, я вспомнила об этом, когда было уже слишком поздно.

— И ты не против?..

— Забеременеть? Нет, не против — если это будет твой ребенок.

— Слава Богу! Мне кажется, что эта наша обоюдная забывчивость неспроста. Словно мы подсознательно подстраховались, чтобы на сей раз уж точно пожениться.

— Мне тоже так кажется, только… Марк, я ведь уже была уверена, что никуда от тебя не денусь. Я поняла это в тот самый миг, когда решила, что ты сорвался со скалы и разбился. Тогда я осознала, что пойду на все, лишь бы вернуть тебя… и решила любой ценой тебя соблазнить.

Глаза Марка хищно блеснули.

— Как жаль, что я не дал тебе шанса этим заняться!

— И хорошо, что не дал. Я ведь никогда в жизни никого не соблазняла, так что наверняка запорола бы дело!

Марк снисходительно рассмеялся.

— Поверь, милая, тебе очень недолго пришлось бы соблазнять меня! Неужели ты не поняла это, еще когда мы танцевали на вечеринке в честь дня рождения Дерека? Да ведь я готов был там же, в зале, уложить тебя на пол и прилюдно приступить к делу!

— Почему же тогда на следующий вечер ты обошелся со мной так ужасно?

— Да потому что вы, мисс Смолл, вывели меня из себя! Когда ты ворвалась сюда, с ходу осыпав меня дикими обвинениями, я просто рассвирепел и отплатил тебе тем способом, какой, я точно знал, меньше всего тебе понравится! Кроме того, я хотел выяснить, все ли еще тебя влечет ко мне.

— И выяснил, — сердито буркнула Габби. — Прямо на этом диване. Скажи, ты вдоволь насладился своей местью?

— Так, отчасти. Собственно, я сам себя наказал, потому что в конце концов распалился не хуже, чем ты. Понятия не имею, каким чудом мне удалось сдержаться… — Глаза Марка при этих словах потемнели, а у Габби часто и гулко забилось сердце.

— Сейчас тебе уже не нужно сдерживаться, — прошептала она, но Марк покачал головой.

— Погоди немного. Мне нужно от тебя еще кое-что.

— Все, что пожелаешь! — не раздумывая пообещала она.

— От души надеюсь, Габби, что это правда, потому что мое желание — отнюдь не пустяк. Не важно, забеременеешь ты или нет, но больше я не хочу расставаться с тобой. — Он взял лицо Габби в свои ладони. — Прошу тебя, милая, не возвращайся в Люцерн.

— Я и не собиралась! — Габби радостно рассмеялась, увидев его изумление. — Я хочу созвониться с директором школы и договориться, чтобы он нашел мне замену на следующий се…

Она не договорила — Марк впился в ее губы жадным поцелуем. Внезапно Габби оттолкнула его, вскочила — и одним ловким движением расстегнула куртку сверху донизу и отбросила прочь.

— Ты, кажется, говорил, что это диван-кровать, — вкрадчиво промолвила она, заведя руки за спину.

Марк медленно поднялся, не сводя с нее жадных глаз. И вдруг, одним неистовым движением сорвав с себя рубашку, метнулся к Габби.

— Мне показалось невежливым заранее разбирать постель, — хрипло прошептал он, лаская руками тугие бутоны розовых сосков.

Острое желание словно молния пронзило Габби.

— Марк!.. — выдохнула она, обхватив его мускулистые горячие плечи. — Я хочу быть твоей! Я хочу зачать твоего ребенка. Сейчас. Немедленно.

Тяжело дыша, они смотрели в глаза друг другу, и вдруг Марк хрипло рассмеялся.

— Если это так — давай вначале займемся диваном. Я категорически отказываюсь зачинать своего первенца на полу.

Вместе в лихорадочной спешке они приготовили постель — и рухнули на нее, сжимая друг друга в объятиях.

— Вот теперь все, как должно быть, — пробормотала Габби, прижимаясь щекой к плечу Марка.

Он тихо засмеялся.

— На жестком диване, в почти нежилой сторожке?

— Нет! — Габби шутливо ущипнула его. — Я хотела сказать, что тогда, в твоей денверской квартире, это было как гром с ясного неба — безудержная сила бросила нас друг к другу. Оба мы тогда нисколько не думали о последствиях.

— Что ж, я рад, что согрешил не один, но потом, если помнишь, была еще ночь. У меня было много времени для раздумий.

— У меня тоже, — напомнила Габби. — И разве я возражала?

— Нет. И к тому времени у тебя на пальце уже было мое кольцо. Собственно говоря, — Марк мечтательно улыбнулся, — кроме кольца, на тебе ничего не было.

— Как и сейчас! — Габби блаженно потянулась, теснее приникнув к его горячему сильному телу. — Нет, Марк, я серьезно. На этот раз все должно быть по-другому.

Марк повернулся набок, и теперь они лежали лицом друг к другу.

— То есть тебе нужно дитя любви, а не счастливого случая.

— Именно? — Габби благодарно улыбнулась. — Ты всегда хорошо угадывал мои мысли.

— А ты не хочешь угадать мои? — осведомился Марк, властно притянув ее к себе.

— Зачем? Я их и так знаю!

Марк принялся целовать ее — медленно, с почти гурманским наслаждением, но Габби так пылко отвечала на его поцелуи, что пламя страсти очень скоро забушевало в них вовсю. Сильные ладони Марка сжимали ее полные груди, губы его ласкали отвердевшие от нетерпения соски, и была в этой ласке такая сладостная мука, что Габби могла отплатить за нее, лишь так же дразняще и дерзко лаская возлюбленного.

Месть ее, как видно, оказалась небезуспешной: глухо застонав, Марк отвел ее руку, рывком перевернул Габби лицом вниз и, не давая ей шевельнуться, снова принялся целовать ее всю, с головы до ног. Наконец он повернул Габби лицом к себе и, не сводя с нее глаз, провел ладонью по ее стройному трепещущему бедру, с нарочитой неспешностью приближаясь к истомившемуся от страсти лону. В то мгновение, когда его пальцы дерзко коснулись потаенной цели, Габби стонала, изнемогая от желания, и трепет восторга пробегал по ее телу, распаляя и без того нетерпеливого любовника.

И все же Марк, нечеловеческим усилием сдержав себя, вначале нежно поцеловал по очереди ее округлые колени — и лишь потом овладел Габби. Хрипло вскрикнув, она с восторгом обвила ногами его талию, и любовники слились в извечном обжигающем ритме, с каждым движением поднимаясь все выше к вершинам страсти.


19


Была уже глубокая ночь, когда Габби добралась наконец до своей спальни. Марк настоял на том, чтобы довезти ее до дому — он предпочитал вернуться в «Стоунс» пешком, чем отпускать ее одну. После затяжного прощания Габби тихонько проскользнула в дверь черного хода, радуясь тому, что Брокси еще не вполне окреп и не приветствовал ее, как обычно, оглушительным лаем.

Она завела будильник, опасаясь, что иначе проспит, и тем не менее проснулась задолго до того, как прозвенел звонок. Утро было ясное, и Габби, нежась в постели, поглаживала ладонью свой плоский, атласно-гладкий живот, гадая, привела ли эта ночь к столь желанному результату. Наконец она выскользнула из постели, ощутив отчего-то небывалый прилив энергии, и направилась в ванную. На ее нежной коже тут и там остались весьма красноречивые отметины, и Габби покраснела, сразу вспомнив, как появились эти следы страсти.

Хотя было еще рано, в кухне уже стоял аромат жареного мяса, и Хилари Смолл, услышав шаги, взглянула на дочь с неподдельным изумлением.

— Доброе утро, дорогая. Как ты рано проснулась нынче!

— Отчего бы и нет? — Габби наклонилась, ласково потрепала Брокси, который приветствовал ее с почти обычным энтузиазмом. — Привет, дружок! Сегодня ты выглядишь гораздо лучше. — Она улыбнулась матери. — Я решила встать пораньше и прогуляться с Брокси, чтобы избавить тебя от этой обязанности. Ники и Люси еще спят.

— Я уже пробежалась с ним по саду, а попозже отец и Люси погуляют с ним подольше. — Хилари налила себе и дочери кофе, с улыбкой поглядывая на Габби — та просто лучилась счастьем. — Судя по всему, вы с Марком приятно провели вечер.

— Что верно, то верно. Боюсь только, домой я вернулась поздновато.

— Знаю. Я слышала, как ты пришла.

— Ох, извини! Я так старалась никого не разбудить.

— Я и не спала. Не то чтобы нарочно, — торопливо добавила Хилари и смущенно улыбнулась, — просто я все гадала, какую ты хочешь устроить свадьбу.

— Все равно какую, лишь бы поскорее, — тотчас отозвалась Габби, подумав, что, если ее предчувствия верны, свадьбу надо играть чем скорее, тем лучше. Она подняла глаза и наткнулась на озадаченный взгляд матери. — Извини, ты что-то сказала?

— Да, родная, причем не единожды. Ладно, переживем вначале сегодняшний день, а потом уже будем думать о свадьбе. Ты не знаешь, когда приедут Хелма и Генри?

— Я попросила Марка пригласить их на час дня, чтобы успела приехать Чармиан. Сам Марк появится намного раньше. Я подумала, что его помощь нам пригодится.

— Тем более что ты уже успела по нему соскучиться, — поддразнила ее мать.

Габби разбудила Люси, помогла ей одеться и не подпускала к Брокси, пока девочка не позавтракала. Потом она позвонила в Люцерн. Телефон Отто не отвечал, зато до супругов Шварц Габби дозвонилась сразу. Они откликнулись на ее просьбу с неподдельным сожалением — но и с радостью, поскольку Луиза, жена директора школы Эрика Шварца, была первой утешительницей Габби после разрыва с Марком и искренне ей сочувствовала. Луиза заверила ее, что школа все равно откроется не раньше Пасхи, а если для Габби не отыщется замена, она, Луиза, перекроит расписание и сама возьмет кое-какие уроки Габби.

Ободренная этим разговором, Габби встретила Марка у дверей и поспешила сообщить ему радостную новость.

— Вот и чудесно! — с жаром сказал Марк. — Впрочем, я так или иначе не отпустил бы тебя.

— Что-то нынче утром ты ведешь себя очень уж по-хозяйски, — поддразнила Габби.

— Я и прошлой ночью вел себя вполне по-хозяйски, — шепнул ей на ухо Марк. — Хорошо спала?

— Замечательно! Как ты себя сегодня чувствуешь?

— Превосходно, и, если зрение меня не обманывает, ты тоже.

— Верно!

Габби отстранилась, увидев, что к ним по коридору опрометью мчится Люси.

— Марк! — закричала девочка еще издали. — Можно, я буду подружкой невесты?!

— О, разумеется. А что ты думаешь насчет Ники и Чармиан?

— Ага, они тоже подходят. А еще — Брокси. Веночек можно повесить ему на шею.


Чармиан, к всеобщему изумлению, приехала довольно рано — в больших темных очках и в брючном костюме почти одного цвета с ее волосами.

— Я не пропустила самое интересное?! — крикнула она, взбегая по ступенькам. — Рада, что происшествие с собакой закончилось так благополучно, — продолжала она, по очереди крепко обняв сестер. — Из-за Брокси и из-за тебя, Габби, вся семья сейчас, должно быть, на седьмом небе от счастья.

— А у тебя как дела? — негромко спросила Габби. — Как поживает твое новое увлечение?

— А, это стало уже достоянием истории! И вообще это был не мой тип. Ничего, в один прекрасный день я все-таки отыщу своего принца!

— Когда это случится, смотри, держись за него хорошенько! — со смехом посоветовала Габби. — Кстати, спасибо за добрый совет насчет доверия Марку. Я приняла его к сведению.

— И мудро поступила. Такими мужчинами, как Марк, не разбрасываются. Бог мой, как же мне хочется кофе!

Праздничный обед был готов, до прибытия гостей оставались считанные минуты, и все семейство собралось выпить в гостиной, когда вбежала Чармиан и сообщила, что по пути сюда ей пришлось подойти к телефону.

— Боже мой, Марк, — ужаснулась Хилари, — неужели твои родители хотят сообщить, что не приедут?

Она вскочила было, но Чармиан остановила ее.

— Это не тебя, мама, а Габби. Мужчина с роскошным сексуальным голосом. — Она ехидно подмигнула Марку. — Говорит, что его зовут Отто Хоффер.

Габби поцеловала Марка и побежала к телефону.

— Здравствуй, Отто, хорошо, что ты позвонил! — бодрым голосом сказала она.

— Я сегодня вырвал у Шварцев номер твоих родителей — и вот наконец-то нашел тебя.

— Ради Бога, Отто, извини, что так вышло, — покаялась Габби. — Здесь в последние дни такая суматоха…

— Габби, я уже тоже здесь! — радостно сообщил Отто.

— То есть как — «здесь»?

— В городе под названием Колорадо-Спрингс, сокровище мое, — со смехом пояснил он. — Я же обещал устроить тебе сюрприз.

Габби обессиленно привалилась к стене.

— Да уж, действительно… — пробормотала она.

— Я снял номер в отеле «Рузвельт», поскольку, разумеется, не мог явиться в дом твоих родителей прежде, чем познакомлюсь с ними.

Вот за это Габби была ему от души благодарна.

— Послушай, Отто, — торопливо проговорила она, — у нас сейчас в разгаре семейное торжество, поэтому я никак не смогу уйти, но вечером мы обязательно увидимся.

— О, разумеется! Я уже заказал на вечер столик в ресторане отеля. Как ты думаешь, твои родители согласятся к нам присоединиться? Я сгораю от нетерпения познакомиться с ними.

— Только не сегодня!

— А, ты хочешь побыть со мной наедине! — откликнулся он восторженно.

— Ну… по правде говоря, Отто, мне нужно кое-что… словом, кое о чем с тобой поговорить.

— Тогда я с нетерпением буду ждать этого разговора.

— Я приеду около половины восьмого. — С этими словами Габби положила трубку — и, обернувшись, увидела, что в проеме двери стоит Марк и не сводит с нее недобро прищуренных глаз.

— Куда это ты приедешь около половины восьмого? — ледяным тоном осведомился он.

— Отто в Колорадо-Спрингс, в отеле «Рузвельт». Он прилетел повидаться со мной…

— И когда вы все это устроили?

— Никто ничего не устраивал! Это, видишь ли, сюрприз. — Габби стойко выдержала его взгляд. — Марк, поверь, я понятия не имела, что Отто надумает приехать, но, раз уж это произошло, у меня есть прекрасная возможность поговорить с ним.

— В самом деле?

— Да! — Габби воинственно вскинула подбородок. — Вспомни, ты ведь сам не хочешь, чтобы я вернулась в Люцерн. Будет честно, если я при личной встрече скажу Отто, что остаюсь в Штатах и выхожу за тебя замуж.

— Я поеду с тобой, — мрачно сказал Марк. — На тот случай, если его придется… убеждать.

— Никуда ты не поедешь! — отрезала она.

— Черт возьми, Габби, неужели после прошлой ночи ты полагаешь, будто я добровольно стану любоваться на то, как ты мчишься на свидание к своему бывшему любовнику?! — Он схватил ее за плечи и слегка встряхнул.

— Отто никогда не был моим любовником!

— Кем бы он ни был, одна ты к нему не поедешь! — прорычал Марк.

— Куда это она не поедет? — осведомилась Чармиан, подойдя к ним.

— Габби собирается сегодня вечером повидаться с этим типом, Хоффером, и думает, что я великодушно одобрю эту идею!

— Что же тут странного?! — воскликнула Габби. — Отто мой друг и…

— Друг! — Марк презрительно фыркнул.

— Да, друг!

— Если он только друг, ему вряд ли помешает мое присутствие!

Они стояли лицом к лицу, сверкая глазами, — точь-в-точь боксеры перед схваткой.

Чармиан выразительно вздохнула и стала между ними.

— Брейк, задиры! — скомандовала она, словно заправский рефери. — Уймитесь, Не то испортите всем праздник.

Марк слегка присмирел и почти мягко сказал:

— Габби, да позвони ты ему и объяснись по телефону!

— Не могу! — с отчаянием отозвалась она. — Я же знаю, что такое получить душевную рану…

— Марк тоже знает, — напомнила ей сестра.

— Спасибо, Чармиан, — прочувственно поблагодарил Марк.

— Нечего меня благодарить! Ваши дела меня не касаются. — Чармиан отбросила со лба прядь волос. — Если бы мы не ждали гостей, я предоставила бы вам разбираться во всем самим, но мама выбилась из сил, готовясь к этому визиту, так что поцелуйтесь и будьте паиньками. Идет?

Габби не услышала ее. Она смотрела в окно, не в силах оторвать глаз от машины, которая подъезжала к дому.

— Марк!.. — почти с ужасом воскликнула она.

Марк тотчас оказался рядом и ободряюще обнял ее за плечи.

— Что случилось, родная?.. О Господи!

— Ух ты! — пробормотала Чармиан, выглянув из-за плеча сестры. — Марк, ты знал об этом?

— Понятия не имел! — заверил он.

— Предупрежу-ка я остальных…


20


— Нужно помочь отцу, — придя в себя, пробормотал Марк.

Рука об руку он и Габби спустились к машине Леноксов. С заднего сиденья им неуверенно улыбнулась Пенелопе Ленокс.

— Габби, прости, что я явилась без приглашения… Это Хелма настояла. Она уверяла меня, что вы не будете против.

Габби быстро овладела собой.

— Конечно же мы вам рады! Как хорошо, что вы приехали! — Наклонившись, она приветственно поцеловала чуть увядшую щеку женщины и с улыбкой повернулась к Генри Ленок-су, который как раз выбрался из машины. — И вас я тоже рада видеть.

Отец Марка был очень похож на своего сына — только чуть меньше ростом и совсем седой. Он обнял Габби.

— С возвращением, моя дорогая! Какая радостная новость! Мы все в восторге… погоди секундочку, нам нужно достать кресло Пенелопе.

Хелма Ленокс заключила Габби в дружеские объятия и ободряюще улыбнулась Пенелопе.

— Не тревожься, дорогая, Смоллы — очень гостеприимные люди, и Хилари примет тебя с удовольствием, правда ведь, Габби?

— Разумеется, — поспешно подтвердила та.

Хелма многозначительно сжала ее руку и шепнула:

— Без паники. Пенелопе ждет встречи с Люси с тем же нетерпением, что и мы с Генри.

Габби облегченно улыбнулась. Марк между тем бережно перенес свою тетушку в инвалидное кресло, которое Генри Ленокс уже поставил перед дверью. Из дома вышли Алекс и Хилари и радушно поприветствовали гостей.

— Чармиан, где Люси? — шепнул Марк, пока его отец катил кресло с Пенелопе в гостиную.

— Ники сейчас ее приведет. — Чармиан шумно выдохнула. — Знаю, что глупо, но я все равно волнуюсь.

— Я тоже, — поддержала сестру Габби.

Рассевшись в просторной гостиной, все увлеклись обсуждением скорой свадьбы, и Пенелопе явно успокоилась в атмосфере тепла и всеобщего дружелюбия. Но тут же снова заволновалась — в гостиную вошла Ники, ведя за руку нарядную и непривычно тихую Люси. При виде незнакомых людей — да еще леди в инвалидном кресле — Люси утратила свою обычную бойкость. Марк, улыбаясь, подошел к девочкам и, взяв их за руки, объявил:

— А вот и младшие представители семейства Смолл! С мисс Вероникой вы уже знакомы — поклонись, Ники, а это — Люси.

— Подойди, Люси, — ласково позвала Хилари. — Не стесняйся. Это папа и мама Марка, а та красивая леди в кресле — тетя Марка.

Габби затаила дыхание, глядя, как Пенелопе зачарованно смотрит на хорошенькую дочку своего покойного мужа.

— Здравствуй, Люси, — наконец сказала Пенелопе и улыбнулась, глядя в знакомые до боли глаза. — Я слышала, что с твоей собакой на этой неделе случилось поразительное происшествие. Мне бы очень хотелось узнать подробности.

Люси просияла, и всю ее застенчивость как рукой сняло.

— Моего пса зовут Брокси. Он сейчас в кухне, потому что мама не разрешает ему ходить наверх. Он вел себя плохо и убежал. Марк его искал, спускался со скалы и разбил себе лицо. А Брокси все это время сидел в карьере…

С этой минуты стало ясно, что праздник удался. Гости и хозяева по очереди поднимали тосты за жениха и невесту и восхваляли отменную стряпню Хилари. Габби время от времени настороженно поглядывала на Пенелопе, но вскоре стало ясно, что та целиком окунулась в праздничную атмосферу и даже не скрывает, что не может оторвать глаз от Люси.

Девочка была вне себя от восторга, особенно когда обнаружила, что мама Марка привезла подарки для всех, включая Брокси, которому досталась искусственная косточка. Усевшись на ковре, девочка тотчас принялась переодевать подаренную куклу и попросила Пенелопе помочь ей справиться с крохотными пуговками и крючками.

— Я понятия не имел, что они возьмут и Пенелопе, — сказал Марк позже, в кухне, глядя, как Габби готовит кофе. — Это была мамина идея. По словам отца, она считала, что Пенелопе вправе знать правду о Люси, и конечно же не ошиблась.

— Пенелопе знала, что Пруденс — любовница ее мужа? — спросила Габби.

Марк задумчиво взглянул на нее.

— Не уверен, но мне кажется, что знала. Если уж болезнь лишила Пенелопе радостей жизни, она, возможно, не возражала, чтобы Ларри утешился на стороне.

— Что ж, когда-нибудь кому-то придется сказать Люси правду. — Габби помрачнела. — Хорошо бы этим «кем-то» была не я!

— Предоставь разобраться в этом своим родителям. — Марк взял ее за руку и развернул к себе. — Давай поговорим о нас. Ты все-таки намерена сегодня вечером поехать в Колорадо-Спрингс?

— Да, намерена. Пойми, я должна это сделать! — Она помолчала. — Если… если я поеду, ты захочешь, чтобы я вернула тебе кольцо?

— Нет, конечно! Черт возьми, я хочу, чтобы ты меня наконец поняла! Какого дьявола тебе понадобилось встречаться с этим Хоффером? Позвони ему в отель и все объясни. Если он человек воспитанный, поймет.

— Конечно же Отто хорошо воспитан и все поймет… но кроме того он мой друг, и хороший друг, — упрямо ответила Габби. — Он прилетел в Штаты, чтобы увидеться со мной, а потому заслужил нечто большее, чем телефонный звонок!

— Это с какой же стати? Ты ведь не приглашала его в гости… Или все же приглашала?

— Нет, не приглашала! — взорвалась Габби. — Почему ты против этой встречи? Ты что, не доверяешь мне?!

— Где кофе? — В кухню заглянула Ники. — Мамочка уже нервничает.

— Извини, Ники, — быстро сказал Марк, — это я виноват. Я отвлек Габби пустой болтовней.

Он схватил поднос и широкими шагами вышел из кухни.

— Ой-ой-ой! — Ники скорчила гримаску. — Похоже, я не вовремя?

Габби пожала плечами.

— Неси конфеты, милая, я сейчас приду. Мне нужно немного подправить макияж.

Когда она вернулась к гостям, Марк сидел на полу и увлеченно помогал Люси собирать головоломку, которую подарила ей Хелма. Когда Габби вошла, он поднял голову, но даже и не подумал пригласить ее присоединиться к ним. Хелма поманила Габби к себе. Играть роль счастливой невесты оказалось так трудно, что Габби едва не вздохнула с облегчением, когда Генри Ленокс объявил, что им пора.

— Хелма отвезет Пенелопе на нашу квартиру в Колорадо-Спрингс, Пенелопе переночует там, чтобы на ночь глядя не ехать в Денвер, — сказал он сыну. — Марк, я бы хотел пройтись по «Стоунс» и посмотреть на тамошние перемены. Если сможешь, потом отвезешь меня в Колорадо-Спрингс.

Когда все распрощались, Марк взял Габби за плечи и долго, испытующе смотрел ей в глаза, а потом быстро и легко поцеловал — главным образом потому, что от него этого ждали. Габби стало не по себе. Родители Марка тепло обняли ее на прощание, в сотый раз повторив, как рады помолвке сына, и, когда две машины отъехали от дома, Габби вместе с остальными долго махала им вслед. Потом семейство Смолл вернулось в дом и дружно согласилось с тем, что праздник удался на славу.

— Хотя я похолодела, увидев Пенелопе, — с чувством сказала Хилари. — Правда, Хелма потом шепнула мне, что сочла, что Пенелопе вправе увидеться с… со всеми нами, — поправилась она, покосившись на Люси.

— Пойдем, Люси, — вмешалась находчивая Ники. — Если мы с тобой выйдем на прогулку, я избавлюсь от мытья посуды.

— Лентяйка! — весело укорила ее Чармиан. — Впрочем, я ведь увильнула от приготовлений к празднику, так что теперь моя очередь потрудиться.

— Мамочка, — сказала Габби, — у тебя усталый вид. Пойди полежи с книжкой на диване. Я помогу Чармиан.

— А мне что прикажете делать? — спросил Алекс.

— Немного вздремнуть, — ответила Чармиан, лукаво косясь на отца. — Ты же все равно собирался это сделать.

Он кивнул, сладко и безудержно зевая.

— Конечно, собирался, но так приятно получить на сей счет ценные указания потомства!

Выставив всех из кухни, Чармиан и Габби проворно принялись за работу.

— Мне показалось или между тобой и Марком и впрямь пробежала черная кошка? — спросила Чармиан.

— Пробежала, — неохотно подтвердила Габби.

— Повод все тот же?

— Да. — Габби упрямо поджала губы.

— Стало быть, ты твердо намерена увидеться сегодня со своим Отто?

— Он не «мой Отто», в этом-то и загвоздка. Я должна объяснить ему это… и еще сказать насчет Марка. Если, конечно, свадьба не отменяется, — мрачно добавила она.

— Неужели Марк поставил тебе ультиматум?!

— Можно и так сказать.

Чармиан глубокомысленно нахмурилась.

— Слушай, а тебе не кажется, что он попросту отыгрывается за прошлое?

— С него станется, — угрюмо согласилась Габби, — но на сей раз, похоже, дело гораздо хуже.

— Может, Марку не хочется, чтобы кто-нибудь из знакомых в Колорадо-Спрингс углядел его будущую невесту в компании красавчика-швейцарца? Отто ведь красавчик?

— И это возможно, — глаза Габби опасно сузились, — но дело, мне кажется, все-таки не в этом. Быть может, Марк просто считает, что я должна его слушаться, в уплату, так сказать, за старые грехи.

— Вполне вероятно… — Чармиан подумала и вдруг торжествующе щелкнула пальцами. — Идея! Кажется, я знаю решение проблемы. Отто вряд ли понравится, а вот Марку — наверняка!

Габби пристально посмотрела на сестру.

— Ты, часом, не собралась поужинать с Отто вместо меня?

— Ни в коем случае! — заверила Чармиан, улыбаясь не хуже, чем знаменитый Чеширский Кот. — Просто я увяжусь за тобой, вот и все. Ужин в «Рузвельте» — перспектива весьма заманчивая. Как думаешь, Отто не откажется угостить и меня?

Впервые за все время разговора Габби улыбнулась.

— Уверена, что не откажется. Чармиан, превосходная идея! Позвоню-ка я Марку и скажу… Нет, не стану звонить. Ты говорила, что я должна доверять Марку? Что ж, пусть и он научится доверять мне!


Собираясь на встречу с Отто, Габби втайне все время ожидала звонка Марка… но позвонила только Хелма Ленокс — сообщить, какое удовольствие получили все они от сегодняшней встречи и как благодарна Пенелопе за то, что ее познакомили с Люси.

— Бедной Пруденс вовсе незачем было хранить это в тайне ото всех, — с грустью заметила Хелма. — Ах, Габби, дорогая моя, Пенелопе необыкновенная женщина! Она всей душой рада, что Пруденс сумела подарить Ларри дитя.

По пути в Колорадо-Спрингс Габби угнетенно молчала, втайне радуясь тому, что машину взялась вести Чармиан.

— Марк, стало быть, так и не позвонил? — спросила Чармиан, когда они прибыли в город.

— Нет. — Габби посмотрела на кольцо, блестевшее на ее пальце. — И все же я не намерена отказываться от этого — и всего, что за ним стоит. Я буду бороться до конца.

Если Отто Хоффер и был разочарован тем, что Габби приехала не одна, он перенес этот удар с восхитительной стойкостью. Когда он спускался по лестнице в холл «Рузвельта», в глазах Чармиан загорелось неподдельное восхищение.

Отто был в элегантном костюме, какие могут носить с изяществом только хорошо сложенные и мускулистые мужчины. Двигался он с отточенной грацией опытного горнолыжника. У него были темные миндалевидные глаза и прямой нос, чуть вытянутое лицо и волнистые темно-русые волосы.

Он расцеловал Габби в обе щеки и лишь тогда повернулся к Чармиан.

— Кто же твоя очаровательная спутница?

— Моя сестра Чармиан, — представила Габби. — Чармиан, познакомься, это Отто Хоффер.

— Счастлив познакомиться! — Швейцарец галантно поцеловал руку Чармиан.

— Как поживаете? — со светской улыбкой отозвалась она. — Надолго к нам, герр Хоффер?

— Умоляю — просто Отто! — воскликнул он, осторожно взглянув на Габби. — Завтра утром я возвращаюсь в Люцерн. Пойдемте же, посидим в баре со стаканчиком вина и выберем меню нашего ужина.

Габби заранее наказала сестре оставить ее наедине с Отто только после ужина. Она предпочла бы сказать все сразу, но не решалась испортить вечер Отто, который оживленно расспрашивал Чармиан о ее жизни в Денвере — словно присутствие третьего лица на ужине придавало встрече особый шик, а не лишало Отто возможности побыть вдвоем с Габби.

Довольно скоро Габби заметила, что сестра явно увлечена Отто Хоффером, а тот держится безупречно светски, хотя время от времени вопросительно поглядывает на Габби.

— Ну что же, — бодро сказала Чармиан, когда подали кофе, — прошу меня извинить, но мне нужно сделать пару звонков, так что я оставлю вас поболтать с глазу на глаз. Спасибо за ужин, Отто.

Тот вскочил и, проворно отодвинув ее стул, вежливо заверил:

— Ваше отсутствие нас весьма огорчит.

— Очень мило с вашей стороны, Отто, но я все же должна уйти, — твердо ответила Чармиан, мимолетно улыбнувшись ему. — Увидимся в баре, Габби.

Оставшись наедине с Отто, Габби решила не мешкать с признанием. Вынув из сумочки обручальное кольцо, она надела его на палец и тихо сказала:

— Я выхожу замуж, Отто. За другого.

Не в силах вымолвить ни слова, Отто ошеломленно уставился на кольцо, затем поднял глаза на Габби. Лицо его посуровело.

— Вот как! Что ж, когда я увидел, что ты привела с собой свою очаровательную сестру, я сразу заподозрил неладное. Однако почему же ты не предупредила меня заранее? И как могло это произойти так быстро? — Он невесело усмехнулся. — Я осторожно ухаживал за тобой, сдерживал свои порывы и терпеливо ждал, пока твои чувства станут так же горячи, как мои… Болван! Теперь-то ясно, что мог бы дожидаться вечно! — Темные глаза его недобро сузились. — Я бы очень хотел познакомиться с человеком, который взял штурмом твою неприступную крепость.

Боже упаси, подумала Габби, сдержав невольную дрожь.

— Я была помолвлена с ним раньше, много лет назад, задолго до знакомства с тобой. Когда мы с ним встретились снова, я поняла, что любила и люблю только его.

Отто дернулся, как от удара.

— Габби, — сказал он горько, — ты жестоко посмеялась надо мной!

— Но я этого не хотела!

Отто отмахнулся.

— Мне бы следовало позвонить, прежде чем покинуть Люцерн. Я же решил устроить тебе сюрприз.

— И тебе это удалось, — невесело пробормотала Габби. — Отто, мне так жаль… Конечно, я могла бы рассказать тебе обо всем по телефону, но я нашла это неправильным и жестоким.

— Ты ошиблась, — сухо возразил Отто. — Я предпочел бы телефонный разговор этой сцене. Ты дала мне хороший урок, Габби. Больше я никогда не поддамся внезапному порыву. — Он поднялся и, обойдя стол, с ледяной вежливостью помог ей встать. — А теперь мы должны вернуться к твоей тактичной сестре. Не пойми меня неправильно, мне и в самом деле было приятно с ней познакомиться, но разве ты нуждаешься в защите? Или ты боялась встретиться со мной с глазу на глаз?

— Нет, конечно! Просто Марк, мой жених, категорически не желал, чтобы я ехала на эту встречу одна. Когда я наотрез отказалась рассказать тебе все по телефону, он захотел поехать со мной. Я подумала, что будет лучше избавить тебя от подобной встречи, и пригласила Чармиан.

— Я очень хорошо понимаю, почему он не захотел отпускать тебя одну, — холодно заметил Отто. — Любой мужчина на его месте чувствовал бы то же самое.

Они отыскали Чармиан в самом углу многолюдного бара — официант как раз принес ей кофе. Увидев Габби и Отто, она проворно встала.

— Что, пора? — спросила Чармиан, переводя взгляд с сестры на ее угрюмого спутника.

— Да, — ответила Габби, искоса взглянув на Отто. — Я все рассказала и за все извинилась, а теперь хочу поскорее попасть домой.

— Подожди меня в машине, ладно? — попросила Чармиан. — Дай мне пять минут, не больше. Если мне предстоит сесть за руль, без чашки кофе я не справлюсь.

— О, разумеется, — галантно проговорил Отто. — Я провожу Габби к автомобильной стоянке.

— Не надо, — торопливо отказалась Габби, забирая у сестры ключи.

— Я настаиваю, — светским тоном, но непреклонно объявил Отто и, поклонившись Чармиан, повел Габби через вестибюль отеля на улицу, к ярко освещенной стоянке.

Габби шла быстро, стремясь поскорее избавиться от общества, которым тяготилась. Она вовсе не винила Чармиан, что та не захотела присутствовать при неловком и мучительном прощании с Отто.

— Послушай, — виновато сказала Габби, повернувшись к нему, — я понимаю, что извиняться бессмысленно, поэтому просто скажу: прощай, Отто… — И осеклась, в ужасе уставясь на человека, небрежной походкой шагавшего к ним.

— Может быть, представишь меня своему другу, дорогая? — осведомился Марк.

— Д-да, конечно, — после напряженной паузы выдавила Габби. — Отто, это мой жених, Марк Ленокс. Марк, это Отто Хоффер.

— Счастлив познакомиться, — привычно произнес Отто, хотя явно солгал — он испытывал что угодно, только не радость.

— Как поживаете? — равнодушно отозвался Марк, по-хозяйски обвив рукой талию Габби. — Я о вас много слышал.

Отто озадаченно взглянул на Габби и отчужденно улыбнулся.

— Тогда у вас передо мной преимущество, герр Ленокс. До сегодняшнего вечера я и понятия не имел, что вы существуете.

— Бог мой, Марк, ты здесь?! — изумленно воскликнула Чармиан, подбегая к ним.

Марк остолбенел, потрясенно уставясь на нее.

— Ну… да, — наконец обрел он дар речи. — Я приехал отвезти Габби домой. А ты-то что здесь делаешь?

— Мне до смерти не хотелось торчать дома, вот я и уговорила Габби взять меня с собой, — небрежным тоном пояснила Чармиан и улыбнулась Отто. — Кстати, спасибо вам, что не стали возражать против лишнего гостя.

— Встреча с вами доставила мне огромное удовольствие, — заверил ее Отто, на сей раз совершенно искренне.

— Слушай, Чармиан, — вклинился в обмен любезностями Марк, — я приехал за Габби, потому что не ожидал увидеть здесь тебя. Ты не очень огорчишься, если поедешь домой одна?

— Нисколечко! — весело заверила она.

— Фройляйн Чармиан, — Отто явно оживился, — если вы не со своей сестрой, могу ли я уговорить вас выпить в моей компании чашечку кофе? Еще ведь так рано!

Чармиан лукаво покосилась на Габби и забрала у нее ключи от машины.

— Почему бы и нет? С удовольствием, Отто. До свидания, голубки, еще увидимся!

Отто сухо попрощался с Габби и Марком, подал руку Чармиан и удалился.

— Вот уж действительно день сюрпризов! — пробормотал наконец Марк и взглянул на Габби. — Я позвонил в «Блу Пайнс», но твой отец сказал, что ты уехала в Колорадо-Спрингс. И ни слова о том, что с тобой поехала Чармиан!

— Я полагала, что тебя такой вариант устроит, — нехотя буркнула Габби, идя рядом с ним к машине.

— Устроит?! Да я на седьмом небе от счастья! Мне было тошно от одной мысли, что ты будешь ужинать вдвоем с этим типом, а ведь я тогда еще не видел его смазливой физиономии! — Марк отпер машину и распахнул дверцу перед Габби. — Просто замечательно, милая, что ты догадалась взять с собой Чармиан.

— Это не я догадалась, а она.

Марк уселся за руль, хлопнул дверцей и повернулся к Габби.

— Стало быть, ты решила поступить по-своему, что бы я ни говорил?

— Вот именно! — огрызнулась она, закипая.

Марк вдруг ухмыльнулся.

— Если ты послала бедолагу ко всем чертям в присутствии Чармиан, я ему уже почти сочувствую.

— Да неужели? — Габби одарила его убийственным взглядом. — Чармиан, между прочим, после ужина тактично удалилась, так что я говорила с Отто с глазу на глаз.

— Вот оно что! И как он воспринял отставку?

— Плохо. Он считает, что я над ним посмеялась. — Габби сердито смотрела перед собой, на ветровое стекло. — Знаешь, Марк, ужасно не хочется признавать это, но ты был прав — лучше бы я никуда не ездила. Встреча с Отто была ошибкой. Он и сам, судя по всему, предпочел бы телефонный разговор, так что все мои благие порывы пропали втуне.

Марк включил зажигание.

— Знаешь, давай вернемся в сторожку и…

— Если у тебя на уме повторение вчерашней ночи — избавь! У меня что-то нет настроения.

Повисла тяжелая, как перед грозой, тишина.

— Я, собственно, думал о том, чтобы разжечь камин, посидеть перед ним со стаканчиком и как следует отдохнуть после этого сумасшедшего дня, — холодно проговорил Марк. — Но если ты не в настроении, что ж, я отвезу тебя прямо домой.

— Ой нет, не надо! — спохватилась Габби и покаянно улыбнулась ему. — Извини, ради Бога. У меня весь вечер на душе гадко.

— Это почему же?

— Потому что я уехала в Колорадо-Спрингс, так и не дождавшись твоего звонка.

Марк рассмеялся и положил руку на ее колено.

— Мы разминулись буквально на считанные минуты. Я позвонил, чтобы скрепя сердце дать тебе свое благословение и после встречи с Отто подвезти тебя домой.

— Жаль, что я этого не знала! Я едва не умерла от страха, когда ты так неожиданно появился на сцене.

— Отчего же?

— Я не хотела, чтобы вы с Отто встретились. Не хотела даже, чтобы он провожал меня до машины, но он настоял.

— И правильно сделал!

— Значит, ты теперь на его стороне?

— Нет, Габби, вовсе нет. По правде говоря, я предпочел бы на этом раз и навсегда покончить с разговорами о герре Хоффере. Давай вернемся домой и ненадолго забудем обо всем на свете — кроме нас с тобой.

Габби с энтузиазмом поддержала эту идею и всю дорогу до «Стоунс» сидела, прижавшись к Марку и понемногу отходя от дневных неурядиц и переживаний.

В сторожке Марк принялся разжигать камин, а Габби на кухне приготовила чай и обрадовалась, обнаружив на столе объемистый пакет с продуктами.

— Можно, я что-нибудь съем?! — крикнула она.

— Все, что пожелаешь, — разрешил Марк, входя в кухню. — Мама при каждой встрече снабжает меня съестным.

— Вот и славно! — Габби плотоядно потерла руки. — Хочу бутерброд.

— Ты только что поужинала в ресторане, не говоря уж о роскошном обеде, которым накормила нас твоя мать, и все еще голодна?!

— Так ведь я почти ничего не ела! Ссоры и треволнения не слишком способствуют аппетиту. — Габби блаженно улыбнулась Марку. — Зато сейчас я голодна как волк.

Они сделали бутерброды с сыром и с ветчиной, прибавили к ним знаменитый вишневый пирог Хелмы Ленокс и с нагруженным подносом вернулись в гостиную.

— Именно то, что мне было нужно, — счастливо вздохнула Габби. — Простая вкусная пища, огонь в камине — и мы с тобой вдвоем.

Марк согласно кивнул.

— Знаешь, что заставило меня сегодня поехать за тобой?

— Ревность? — с надеждой спросила она.

— И это тоже. Но главное — я вдруг понял, что слова Чармиан насчет доверия относятся не только к тебе. Я позвонил, чтобы сказать об этом, но птичка уже упорхнула. — Марк лукаво улыбнулся. — Идти за тобой в отель я не решился. Зная твой нрав, я был уверен, что ты попросту велишь мне убираться ко всем чертям.

Габби хотела возразить, но рассмеялась.

— Я была так взвинчена, что, пожалуй, так бы и поступила.

Они доели бутерброды, неспешно рассуждая о том, когда и как устроить свадьбу.

— Вначале мы можем поселиться в моей квартире и без лишней спешки подыскивать себе дом, — задумчиво говорил Марк. — Когда я управлюсь с делами в «Стоунс», мне больше не нужно будет торчать здесь безвылазно. Ты собираешься искать работу в Денвере?

Габби составила на поднос пустые тарелки и, вернувшись на диван, неопределенно ответила:

— Посмотрим.

Марк привлек ее к себе.

— То есть?

— Это зависит от результатов вчерашней ночи.

— А-а! — Просияв, он взял лицо Габби в свои ладони и нежно поцеловал ее.

Она улыбнулась ему.

— Помнишь, что я сказала в машине?

— Что именно? — уточнил Марк.

— Что я не в настроении.

— Помню.

— Так вот: я передумала.

— Какая жалость! — Марк лицемерно вздохнул. — Теперь, кажется, я не в настроении.

Габби взглянула на него почти с испугом.

— Ты серьезно?

Он сделал вид, что глубоко задумался, потом протянул лукаво:

— Ну-у… ты ведь можешь попробовать меня соблазнить…

Габби шутливо ткнула его локтем в бок.

— А мне уж показалось, что ты опять решил мне отомстить.

— Вовсе нет! — Марк улыбнулся, глядя ей в глаза. — Только… видишь ли, с тех пор, как ты призналась, что хотела соблазнить меня, эта идея не выходит у меня из головы. Кроме того, если помнишь, ты мне еще много чего задолжала…

Габби хитро улыбнулась.

— Да, ты прав. Не забудь только — я ведь еще никогда никого не соблазняла. Впрочем, я постараюсь…


Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.