Неукротимый Бру
Кэролин Зейн


Brubaker Brides #1


Двух более несовместимых людей трудно себе представить. Очень деловая, подтянутая, уверенная в себе имиджмейкер Пенелопа и грубоватый, безалаберный ковбой Бру. Но под столь разной внешностью у обоих таятся такие сокровища души, что в конце концов рушатся все преграды взаимного недоверия.


Кэролин Зейн

Неукротимый Бру


ПРОЛОГ


— Решено! — гремел Большой Дедди Брубейкер, яростно пыхтя сигарой. — Пора брать наших мальчишек в ежовые рукавицы.

Его заявление объяснялось тем, что как раз перед этим восемь отпрысков Большого Дедди с грохотом спустились к ужину, словно стая саранчи, смели с тарелок все, что можно, едва не соскоблив рисунок на посуде, а потом, толкая друг друга, выскочили из-за стола и выбежали вон, даже не оглянувшись. Негодующе изогнув бровь, глава большой семьи окинул мрачным взглядом длинный обеденный стол, на другом конце которого сидела его жена, Мисс Кларисса.

Плотно сжав губы, она кивнула, но не произнесла ни слова, пока ее муж продолжал выплескивать свое раздражение.

— Я не могу уже видеть, как они носятся вокруг, словно стая диких волков…

Мисс Кларисса нахмурилась и решила, что подумает над этим сравнением попозже.

— Всю неделю они забавляются тем, что изображают из себя работников на ранчо, а на выходных устраивают погром в доме, — продолжал ворчать Большой Дедди. — Особенно Бру. Он самый старший и должен остальным подавать пример. Я прекрасно знаю, что он так себя ведет, чтобы насолить мне. Но мое терпение лопнуло. Я хочу, чтобы он вернулся к управлению «Брубейкер интернэшнл». Его «мятежный возраст» несколько затянулся.

— Да, Большой Дедди. — Мисс Кларисса вздохнула. — Пожалуй, время уже пришло.

— Время уже прошло! — грохнув кулаком по столу, зарычал Большой Дедди. — Бру почти тридцать! В его возрасте я уже имел собственное дело и был женат на самой красивой девушке в Техасе.

Мисс Кларисса зарделась.

— Я, конечно, виноват, дорогая, — вздохнул Большой Дедди, откидываясь на спинку стула. Его голова была теперь едва видна из-за стола. Он внимательно смотрел на свою миниатюрную супругу. — Я велел ему управлять компанией, а когда он взялся — ну, согласен, я начал вмешиваться. Но все равно, черт возьми! — Он потер ладонью лоб и уставился в потолок в поисках нужных слов. — Но все равно, должен тебе сказать, моя радость, что, хоть он и проделал за эти два года немалую работу, я не желал бросать дело, которому отдал жизнь, чтобы мой сынок творил все, что ему вздумается. — Он шумно вздохнул. — Так… А теперь я готов. Больше управление компанией для меня не будет главнейшим делом.

Мисс Кларисса с удивлением смотрела на мужа. Кажется, он действительно готов передать Бру управление. Она-то знала, как трудно было мужу оставить все на попечение Бру. Неужели он и вправду решил отойти от дел?

— Представляешь, какая ирония судьбы, — сказал он, пуская кольца дыма к резному потолку. — Хотя Бру и делает все не так, как делал бы я, но в бизнесе у него настоящая хватка. Он прирожденный лидер.

— Как и ты, Большой Дедди, — вставила Мисс Кларисса.

На этом, сочла она, проблема решена. Ее старший сын Конуэй, которого все, кто желал сохранить свои передние зубы, звали Бру, и его отец были самыми талантливыми, трудолюбивыми и умными людьми из всех, кого она знала. В глубине души Мисс Кларисса чувствовала, что Бру был прав, оставив управление компанией до тех пор, пока Большой Дедди не решит передать ему все полномочия раз и навсегда. Конечно, такая борьба между отцом и сыном привела к трещине в их отношениях, и неизвестно, исчезнет она или нет. Но в тех обстоятельствах Бру сделал единственно правильный шаг. И она понимала, что ему это было гораздо труднее, чем он признает. Но он поступил так только из любви к отцу.

Большой Дедди продолжал бурчать:

— Я позволял ему бунтовать целых три года, и он совершенно отбился от рук. Его братья не лучше. Похоже, что никто не намерен управлять даже небольшими моими компаниями.

На его лице внезапно отразилась такая безнадежность, что у Мисс Клариссы сжалось сердце. Большой Дедди всегда был склонен драматизировать ситуацию, но тут он был прав. Все девять их детей были очень независимыми. И поскольку никто из них не верил, что отец действительно собирается отойти от дел, то трое старших сыновей — Бру, Мак и Бак — предпочли работать на огромном ранчо, а не выжидать, пока отец уйдет на покой. Все они понимали, что в будущем им хватит удовольствия сидеть за столом в кабинете. А пока что они были молодыми и сильными, и их гораздо больше привлекала свобода, которую давала тяжелая работа на ранчо.

— Да, — сердито сказал Дедди. — Мне начинает казаться, что они никогда не образумятся. И какая девчонка в здравом уме пойдет за кого-нибудь из них? Никакая!

— Это верно. — Мисс Кларисса тоже не одобряла образа жизни сыновей.

Для Большого Дедди Брубейкера семья была величайшей святыней. Все остальное в глазах Дедди бледнело в сравнении с важностью его семейной жизни, включая биллионный счет в банке, роскошный старый особняк, известный как «Сёркл Б. О.» — от названия «Брубейкер ойл», — тысячи акров земли в Техасе, полдюжины компаний и нефтяные скважины.

— Я устал сидеть и ждать, пока хотя бы один из моих сыновей влюбится, повяжет на шею галстук и подарит нам пару внуков. Знаешь, что я решил сделать? — Он вдруг резко выпрямился на стуле, осененный внезапно пришедшей мыслью.

Мисс Кларисса насторожилась:

— Нет.

— Можно назвать это… проектом. Или миссией. Его лицо выражало крайнюю решимость. — Проще говоря, я намерен сделать все возможное, чтобы женить троих моих старших сыновей на хороших девушках.

Мисс Кларисса затрепетала. Мальчикам просто необходимо еще немного времени, чтобы повзрослеть. И наверняка они могут обойтись без помощи отца.

— А… что ты хочешь сделать? — немного нерешительно спросила она. Хотя ее старшие сыновья были уже взрослыми и могли сами за себя постоять, она не сдержала невольного порыва защитить их.

— Я еще не продумал окончательно, — широко и радостно улыбаясь, сказал Дедди. — Но точно могу сказать, что ребятам даже в голову не придет, что их ожидает.


ГЛАВА ПЕРВАЯ


Пенелопа Грейс Уэйнрайт припарковала свой небольшой автомобиль на площадке рядом с роскошными воротами идеально ухоженного сада «Сёркл Б.О.». Выключив мотор, она отстегнула ремень безопасности и оглядела внушительное поместье Брубейкеров.

Исполинское старинное здание выглядело необыкновенно впечатляюще. Толстые колонны стояли, словно часовые, охраняющие дом, и подпирали два этажа огромной веранды. Невероятно длинная дорога тянулась под раскидистыми деревьями к десятку других зданий вокруг главного дома. С того места, где она стояла, Пенелопе были видны дома для прислуги, длинный гараж, бассейн, вышка, оранжерея и конюшни.

Она довольно улыбнулась. Конечно, людям, живущим в подобной роскоши, едва ли необходима помощь специалиста по этикету и имиджу. Но не ей указывать им, как лучше тратить свои деньги. Она здесь только для того, чтобы обучать. И чтобы получить так необходимый ей чек.

Деньги Пенелопе необходимы были на лечение матери и на то, чтобы кормить и одевать младшего брата Рэнди.

Открыв перчаточный ящик, Пенелопа достала ворох недорогих шелковых шарфиков, выбрала один из них, обернула вокруг шеи и завязала узлом. Хотя даже ранним утром летнее солнце грело жарко, работа обязывала ее в любую погоду придерживаться определенного стиля. Волнистые песочного цвета волосы она убирала в аккуратный пучок на затылке. Теперь она поправила его рукой, обнажила ровный ряд белых зубов, убедилась, что помада лежит как надо, и наконец пришла к выводу, что готова приступить к выполнению своих обязанностей.

На этой неделе Большой Дедди Брубейкер позвонил ей и предложил провести у них лето, работая над «кое-какими деталями имиджа». Он охотно пообещал крупное вознаграждение в сентябре, если она справится с «препятствиями, которые могут встретиться».

Никаких проблем, заверила она его. Пенелопа обладала исключительным умением завоевывать друзей и оказывать на людей влияние. А это вознаграждение в сентябре очень помогло бы ей оплатить учебу Рэнди в школе.

Но для чего мистеру Брубейкеру понадобилось, чтобы она переехала к ним в дом на время своей работы, ей было непонятно. К счастью, тетя Джеральдина согласилась пожить у них и поухаживать за больной сестрой и маленьким племянником, так что Пенелопа могла без колебаний принять это условие работы.

Да. В ее короткой, но успешной карьере это первый подобный случай. Но как бы то ни было, он — ее работодатель, пусть эксцентричный, однако с хорошей репутацией. Так что она спокойно может позволить себе получать удовольствие от возможности пожить рядом с богатыми и знатными людьми, сглаживая любые шероховатости.

Лакомый кусочек, довольно подумала она и протянула руку к зеркалу заднего вида, чтобы поставить его в исходное положение. Ее пальцы замерли, держась за край зеркала, когда она увидела отражение облака дыма позади своей машины. Резко обернувшись, Пенелопа посмотрела в заднее стекло.

Ее глаза широко раскрылись от испуга, потому что она увидела, что дым этот идет из выхлопной трубы пикапа, который задним ходом едет по широкой дороге прямо на ее машину.

Прежде чем она успела понять, что происходит, пикап вылетел на площадку и с режущим слух скрежетом затормозил в нескольких дюймах от дверцы ее машины.

Сердце Пенелопы гулко стучало под наглухо застегнутой блузкой, и она зажала рот ладонью, чтобы не закричать от ужаса.

А сумасшедший водитель распахнул ярко-красную дверцу своей машины и выставил оттуда ноги. Помедлив минутку, моргая от яркого солнечного света, он наконец заглушил мотор и вышел. Взяв свою ковбойскую шляпу, он хлопнул ею о бедро, отряхнув пыль, и нахлобучил на шелковистую светлую шевелюру. Потопав по земле ковбойскими сапогами, чтобы размяться, он захлопнул дверцу пикапа и вразвалку — другого слова Пенелопа придумать не могла — зашагал к дому.

На мгновение он вдруг остановился, обернулся и посмотрел через плечо назад, словно почувствовал, что тут кто-то есть, а потом улыбнулся, да так, что она застыла на сиденье. Ленивая, томная улыбка, поднявшая сначала один уголок его рта и расплывшаяся по всему его загорелому лицу, нарисовала ямочки на щеках. Приветственным жестом он коснулся края шляпы, потом отвернулся и зашагал дальше в сторону дома.

Несколько секунд Пенелопа сидела без движения. Боже, неужели все работники на ранчо так ужасно себя ведут? Почему Большой Дедди не выгнал этого негодяя? Так напугал ее, а потом еще и такое приветствие… Кем он себя возомнил? Уткнувшись носом в стекло, Пенелопа недоуменно спросила себя, как теперь открыть дверцу. Этот ненормальный бросил свою машину в дюйме от ее дверцы. Пенелопа посмотрела на часы. Еще несколько минут, и она опоздает.

А Пенелопа Уэйнрайт никогда еще не опаздывала.

С выражением неподдельного отвращения на лице она подняла повыше юбку и выбралась из машины через пассажирскую дверцу.

* * *


Бру Брубейкер, которого «никто не называет Конуэем», налил себе кофе из стоявшего на столе кофейника. Черт, думал он, запуская пальцы в густые, еще не расчесанные волосы, придется прекратить развлечения по воскресным вечерам. Я уже староват для танцев до рассвета.

Громко застонав, он придвинулся к окну, из которого была видна площадка для машин около дома. Глоток горячего кофе согрел ему горло, и он заставил себя соображать. Проклятье! Надо было раньше думать. Теперь он проспит до полудня. Слава Богу, что его лошадь нормально отдохнула. Значит, хоть кто-нибудь вовремя выйдет на работу. Проведя ладонью по заросшему щетиной подбородку, Бру вздохнул и мрачно посмотрел в окно на свой пикап.

Дверцу захлопнуть он забыл. Ключи, по всей видимости, торчат в замке зажигания.

Отец, наверное, прав, неохотно признался сам себе Бру, снова потирая рукой подбородок. Может быть, и впрямь пора браться за ум. В конце концов, если дальше продолжать в том же духе, он не дотянет и до сорока, да и вряд ли перед ним распахнутся врата рая.

Он поморщился. В висках бился пульс, внутри все болело, а ноги отказывались его держать. Что сейчас за месяц? Июнь? Значит, с Нового года он начинает новую жизнь. Пора становиться на правильный путь. Может быть, пора приниматься за поиски жены, на чем так упорно настаивает отец… Бру сжал руками виски.

Нет, можно еще немного подождать. Ему слишком нравится холостяцкая жизнь. Нет рядом женщины, которая бы каждую минуту указывала ему, что делать. Которая бы постоянно проверяла, подходят ли его носки друг к другу по цвету, и так далее.

Протерев глаза, Бру поморгал. Какого черта там делает эта женщина? — удивился он, и улыбка медленно расплылась по его лицу. Она выбиралась из машины, и в окно были видны ее стройные ноги. Наверное, она припарковалась слишком близко к его машине и теперь вынуждена вылезать в пассажирскую дверцу.

После прошедшей ночи с вином, женщинами и музыкой все расплывалось у него в глазах, но даже в таком состоянии он не мог не разглядеть прекрасного телосложения незнакомки. Ее юбка задралась, открыв великолепную панораму. Прильнув к окну, Бру внимательно следил за ее действиями.

Кто это? — недоумевал он. Не так-то часто незнакомки рано утром в понедельник появляются возле их дома. Когда она наконец ступила на землю и привела свою одежду в порядок, Бру увидел, что одета она в безупречный деловой костюм, а на шее повязан тонкий шарфик. Бру почувствовал внезапное желание выбежать из дому, распустить аккуратный пучок у нее на затылке и сдернуть дурацкий шарф и жакет.

Что-то было в этой малышке и в ее небольшом портфельчике такое, что помешало Бру приходить в себя после ночной попойки. Чашка кофе, позабытая, остывала в его руке, пока он смотрел, как она решительно движется к дому, доставая по дороге очки и надевая их. Это напомнило Бру, что пора на работу.

— Бру!

— М-м-м… — промычал он, поворачиваясь на голос матери, просунувшей голову в кухонную дверь.

— Отец просит тебя зайти к нему на минутку в библиотеку, когда закончишь завтракать. — Она мягко улыбнулась, и от ее ласкового голоса душу Бру укололо чувство вины. Мисс Кларисса неоднократно давала сыну понять, что не одобряет его образа жизни.

Ощутив нотку родительского неодобрения в ее голосе, Бру вздохнул:

— Он не сказал, зачем?

— Спросишь его подробнее сам, но мне он сказал что-то насчет твоего будущего. И о будущем Бака и Мака тоже, — добавила она. — И вот еще что, Бру… Не упрямься, пожалуйста.

Его подбородок дернулся. Значит, снова планы на будущее? Когда только отец успокоится? Закрыв глаза, Бру отсчитал десять ударов пульса, от которых раскалывалась голова. Только этого ему не хватало. Опять нотации отца насчет карьеры. Не в первый раз. И не в последний. Титаническим усилием он открыл глаза и улыбнулся матери.

— Хорошо, мэм, — ответил Бру.

Мисс Кларисса была южанкой в полном смысле этого слова. Утонченная, умная, нежная и любящая. Его отцу необыкновенно повезло, что она стала его женой. Второй Мисс Клариссы быть не может. Это Бру хорошо понимал.

— Скажи ему, что я буду через минуту.

Она улыбнулась уголками глаз.

— Скажу. — Дверь кухни закрылась.

— Эх, братишка, — простонал Бру, прикрывая рот и зевая. — Ну почему я? — Поежившись, он поставил чашку и полез в аптечку в поисках аспирина. Сейчас он был не в настроении выслушивать лекции Большого Дедди.

* * *


Большой Дедди Брубейкер яростно прошагал по деревянному полу библиотеки, громко стуча огромными ковбойскими сапогами.

— Мисс Уэйнрайт? — прогремел он, протягивая руку, и после сильного пожатия ввел ее в роскошную библиотеку.

— Да, сэр, — выдохнула Пенелопа, пораженная роскошью обстановки. Все здесь, начиная от бархатных драпировок и кончая блестящими каминными решетками, просто кричало о классическом вкусе.

А мистер Брубейкер уже поставил какую-то нежную и приятную музыку, отчего Пенелопа сразу почувствовала себя так, словно вернулась в свою давно потерянную семью. Так что же ей тут делать? Устроившись в кресле, она адресовала Большому Дедди свою самую приятную деловую улыбку.

— Не хотите ли чего-нибудь? — прогремел он, трогая ее за локоть. — Апельсинового сока? Кофе? Или, может быть, пару домашних яиц и бифштекс?

— О, — смутившись, вздохнула Пенелопа. Обычно на завтрак она съедала какую-нибудь булочку, и не более. — Нет, мистер Брубейкер, спасибо.

— Зовите меня Большой Дедди, — пророкотал он, усаживаясь в одно из кресел напротив нее и по-ребячески болтая ногами. — Меня все так зовут.

— О'кей… Большой Дедди [1 - daddy — папочка (англ.).], — отозвалась Пенелопа. К этому прозвищу придется привыкать, потому что он не такой уж большой и не ее отец. — Итак, — приступила она к разговору, — что же вы имели в виду, приглашая меня сюда? — И выжидающе посмотрела на него.

— Мисс Уэйнрайт… — начал было он.

— Зовите меня Пенелопа, — вставила она.

— Язык поломать можно, — широко улыбнулся хозяин дома. — Но такой симпатичной девушке, как вы, это имя подходит.

Пенелопа почувствовала, как к ее щекам приливает теплая волна. Этот человек обладает безусловным умением очаровывать.

— Спасибо, — пробормотала она.

Большой Дедди вздохнул и закинул ногу на ногу.

— У меня есть проблема, справиться с которой вы могли бы мне помочь. — Его черные глаза затуманило беспокойство.

Пенелопа нахмурилась:

— Что за проблема?

— Мои сыновья. Они дикие, как стая шакалов, и совершенно невыносимы.

— Ваши… сыновья?

— Э-э… да. Не все, конечно. Трое старших. Мне нужно, чтобы вы их скрутили в бараний рог, загнали их в угол и заставили стать настоящими деловыми людьми. И, может быть, тогда какая-нибудь славная девушка согласится выйти замуж хоть за одного из них.

— Замуж?

— Ну-у… да. Я устал каждый вечер созерцать их за столом. Я хочу, чтобы у каждого была своя семья, свой дом, свои корни, а мне чтобы они подарили внуков, которых я мог бы нянчить вот на этих коленях. — Для вящей убедительности он хлопнул рукой по колену.

Стая шакалов? Внуки? Пенелопа сглотнула. Может быть, она недооценила сложность своей задачи?

Большой Дедди подался вперед.

— Все их заботы сейчас — это работа на ранчо. Но пора уже войти в настоящи й бизнес — в «Брубейкер интернэшнл». А они не желают. Ни один.

Пенелопа прикусила губу:

— Ни один?

— Ни один. Все работают на ранчо, вместо того чтобы вести дела моей империи. Они не согласны на это до тех пор, пока я не пообещаю не вмешиваться в их дела. Ладно. Я согласен. Но с их стороны я тоже требую кое-каких изменений. Мне противно смотреть на их невозможные манеры и ужасное поведение. Бру, старший, хуже всех. Ни одна уважающая себя компания не станет иметь дела с «Брубейкер интернэшнл», если во главе компании будет стоять такой хулиган. С тех пор, как три года назад он ушел из фирмы, он совсем отбился от рук. Раньше он был гораздо разумнее, но теперь я просто в недоумении. Дома он почти не появляется, все время где-то гуляет, пропадает все ночи напролет с женщинами и на вечеринках. А на что похожа его комната? Настоящий свинарник! Так себя вести Брубейкеру не подобает. Ни одна здравомыслящая женщина не согласится иметь такого мужа! — Неожиданно Большой Дедди осекся. — Так что, Пенелопа, дорогая, вы возьметесь за это?

— За это?

— Вы возьметесь научить моих мальчишек кое-каким манерам и приличному поведению? Начните с Бру. Сделайте из него достойного преемника моей империи, а может быть, и мужа. Если вам удастся, то я попрошу вас остаться и заняться остальными двумя.

— Я… э-э… — пробормотала Пенелопа.

Прежде чем ей удалось придумать подходящий ответ, дверь библиотеки распахнулась, и в комнату вошли трое светловолосых, необычайно симпатичных, но явно воинственно настроенных молодых людей. Расставив ноги и скрестив руки на груди, они столпились у двери, переводя взгляд с Дедди на Пенелопу и обратно.

Взгляд Пенелопы остановился на одном из них — на том, что стоял посередине. Тот самый водитель красного пикапа. Ого. Значит, он не просто работник, а Брубейкер. Господи! У нее засосало под ложечкой. Значит, я должна заняться его перевоспитанием?

— Все пришли. Хорошо, — обрадовался Дедди, поднимаясь с кресла и подходя к золотоволосым сыновьям. — Вот, мисс Уэйнрайт, это мои старшие сыновья: Конуэй, Мерл и Бак.

Пенелопа изобразила на лице заученное профессиональное выражение и протянула руку, чтобы пожать их большие натруженные ладони.

— Мерл. Бак, — приветствовала она каждого и обратилась к тому, кто напугал ее до полусмерти на площадке: — Конуэй.

— Меня никто не называет Конуэем, — хмуро сказал Бру.

Опешив от грубого ответа, Пенелопа заморгала и отдернула руку, словно боясь, что он ее укусит. Неожиданно она почувствовала себя кроликом, оказавшимся перед удавом. Она открыла рот, но, как назло, ни одного подходящего слова не приходило на ум. Он не успел произнести первую фразу, как она уже поняла, что общение с ним невозможно. Пенелопа неплохо разбиралась в людях. И такой тип она тоже знала. Научить его чему-то — значит совершить невероятное чудо.

Мерл и Бак тщетно пытались сдержать улыбки при виде ее растерянности.

— Его все зовут Бру, — подал голос Мерл. — А меня — Мак.

— Мальчики! — загремел Большой Дедди, метнув на них яростный взгляд. — Мы с вашей матерью решили, что вам пора оставить ковбойскую жизнь и вернуться туда, где ваше место. Вы и так слишком долго делали, что хотели. Особенно это касается тебя, Бру. Перед вами — мисс Уэйнрайт из фирмы «Уэйнрайт имидж консалтинг». Я пригласил ее, чтобы вбить в ваши головы хотя бы основы правил хорошего поведения в обществе. Особенно тебе, сынок.

Последнее было адресовано Конуэю, которого Пенелопе предлагалось называть Бру. Хорошо бы сейчас налетел ураган и унес ее подальше отсюда, в другой штат. На лице парня после бессонной ночи было крайне недовольное выражение, а глаза буквально прожигали дыру в ее аккуратно повязанном шарфике.

— Что-о? — процедил он, упираясь руками в свои узкие бедра.

— Скажите им, дорогая, — скомандовал Большой Дедди, поворачиваясь к Пенелопе.

— Э-э… — пролепетала она, нервно расправляя складки на юбке. — Я… Ваш отец прав. Я из… фирмы, занимающейся консультациями по имиджу.

— Консультациями по имиджу?! — Бру недоверчиво поднял бровь и посмотрел на отца, а потом снова на девушку.

От его откровенной неприязни Пенелопа почувствовала себя очень неуютно. Что ж, подумала она, делая для храбрости глубокий вдох, просто так ее не смутить. Пенелопа Уэйнрайт никогда не сдается.

— Продолжайте, — радостно сказал Большой Дедди. — Скажите им, что вы будете делать.

— Ну, я… думаю, мы начнем с… — Ее мысли путались. В такой ситуации она оказалась впервые. Подойдут ли тут ее обычные приемы? — …с самого начала, я полагаю. Урок первый — речь. Мои клиенты говорили мне, что умение разговаривать по нашей методике приносит огромный успех. Так что, начнем с этого? — Она вопросительно посмотрела на парней.

— Вот это верно, милая! — Большой Дедди радостно потер руки. — Принимайтесь за дело, ребята. А то с вами никто не захочет иметь дела, да и замуж никто за вас не пойдет.

Пенелопа слабо улыбнулась ему. Идея заниматься Бру один на один ее отнюдь не вдохновляла. Хотя бы для начала ей очень понадобится общество его братьев, чтобы как-то сглаживать углы. Потом, когда она немного здесь осмотрится, можно будет приступить к индивидуальным занятиям с невыносимым старшим сыном Брубейкера. А пока от одной мысли об этом у нее кружилась голова.

— В котором часу у вас обычно подают завтрак? — обратилась она к Большому Дедди.

— Обычно Шеф подает завтрак в пять утра, — прогремел Большой Дедди. — Кроме воскресенья. В воскресенье мы отдыхаем.

— О'кей. — Она быстро поморгала, стараясь не обращать внимания на гул в голове, и продолжала: — Я люблю начинать работу с раннего утра. Для начала давайте получше познакомимся друг с другом за завтраком, а потом определим расписание наших занятий и начнем… э-э… с вас, Бру, определим расписание на все лето. Итак, — ослепительно улыбаясь, продолжала она, — встречаемся завтра в столовой, в пять утра. — Она с надеждой посмотрела на троих сыновей Брубейкера. — Таким образом мы получше друг друга узнаем и попрактикуемся в правильном поведении за столом.

— Черт подери, — прошипел Бру и, повернувшись на каблуках, вихрем вылетел из комнаты.


ГЛАВА ВТОРАЯ


— Ну, я никогда… — пробормотала Пенелопа. Чувствуя, как ее лицо пылает, она не могла понять, от злости это или от смущения. Она уже почти готова была повернуться и уйти. Но не могла. В конце концов, она же Уэйнрайт. Не говоря уж о том, что огромная сумма, обещанная ей Большим Дедди, решит множество проблем, связанных с лечением матери и содержанием Рэнди.

— О, малышка, не волнуйтесь, — засмеялся Большой Дедди, глядя в окно, как его старший сын шагает через двор. — Я с ним еще поговорю. Между прочим, почему бы вам пока не пообщаться с двумя другими? Мерла мы зовем Мак, а второго… м-да, кажется, Бака единственного из всех устраивает то имя, которое я ему дал, — хозяин сокрушенно покачал головой. — Во всяком случае, вы с ними познакомьтесь получше, хорошо?

Пенелопа с сомнением посмотрела на двоих оставшихся «учеников», призывая на помощь все свои профессиональные навыки.

Два симпатичных светловолосых парня переглянулись и покорно пожали плечами. Наконец, придя к выводу, что лучше послушаться отца, чем спорить с ним, они дружно ей улыбнулись и кивнули головами. Они были как минимум на фут выше отца, широкоплечие и стройные, а в джинсах и кожаных куртках выглядели как настоящие ковбои, рожденные для жизни на ранчо.

Большой Дедди ткнул пальцем в сторону сыновей:

— Ребята, вы проводите мисс Уэйнрайт в ее комнату. И я надеюсь, что вы будете вести себя наилучшим образом. — И повернулся к Пенелопе: — Бру заберет из машины ваши вещи и перенесет их в вашу комнату.

— О, это совсем не обязательно, — запротестовала Пенелопа, не желая обременять заботами о себе старшего отпрыска Большого Дедди, от которого не знаешь, чего ждать. — У меня всего два чемодана. Я вполне могу сама донести их. — Она с трудом приподняла вверх уголки губ. Ей ничуть не улыбалось проводить время в обществе Бру Брубейкера, когда это не было необходимо.

— Неужели вы думаете, что я позволю такой маленькой хрупкой леди таскать тяжести? Бру будет только рад помочь вам. — Большой Дедди уступать не собирался. Взмахнув руками, так что полы его кожаной куртки взлетели вверх, он выпроводил всех из библиотеки.

— Ну что ж, хорошо, — сказала Пенелопа, стараясь не отставать от широко шагавших братьев, ведших ее вверх по широкой изящной лестнице.

— Мисс Уэйнрайт, ваша машина не заперта? — крикнул Большой Дедди, перегнувшись через парапет с колонками из черного и белого мрамора.

Пенелопа приостановилась и закусила губу, сдерживая улыбку при воспоминании о том, как она сегодня припарковалась.

— Нет, сэр, — вежливо кивнула она. — Пожалуйста, скажите Бру, что чемоданы на заднем сиденье. Дверцы не заперты.

* * *


— Это здесь, — сказал Мак, открывая дверь в комнату, которую отвели Пенелопе на все это лето.

Когда она, следом за Баком, вошла в комнату, то чуть не ахнула при виде великолепно обставленной комнаты с ванной и туалетом. Каминная полка была из мрамора, а в хрустальных вазах красовались свежие цветы.

— Полотенца и одеяла в шкафу, — сказал Бак, указывая на дверь в стене комнаты. — Можете не утруждать себя уборкой. Прислуга все сделает. — Он приветливо улыбнулся. — Чем-нибудь еще вам помочь?

— Нет, спасибо, — улыбнулась в ответ Пенелопа.

— А я? Могу я что-нибудь для вас сделать? — насмешливо спросил Мак.

Они оба с ней заигрывают, поняла Пенелопа, обращаясь с той же улыбкой к Маку.

— Нет. Вы и так мне достаточно помогли. Уверена, мне здесь будет очень удобно. — Если бы эти двое попали в крошечную квартирку, где она живет вместе с матерью и братом, они, без сомнения, решили бы, что это чулан.

— Значит, Большой Дедди хочет, чтобы вы учили нас говорить, — сказал Мак, обменявшись с братом ухмылками.

Пенелопа рассмеялась.

— Ну, я думаю, говорить вы уже умеете, — сказала она, поворачиваясь к нему. — Нет, на самом деле я консультант по имиджу, а не логопед или что-нибудь в этом роде. Но умение правильно вести разговор — немаловажная часть успешного ведения бизнеса. Так же важно и умение правильно одеваться и производить хорошее впечатление при первом знакомстве.

— Умение правильно одеваться? — рассмеялся Бак, насмешливо блестя глазами. — Мисс Уэйнрайт, мы работаем на ранчо. Черт, какая разница, как мы разговариваем? Или одеваемся? — Он явно над ней смеялся.

Пенелопа только пожала плечами. Ей беспокоиться не о чем. У нее работа, которую она намерена выполнить.

— Я не знаю, что думает ваш отец о вашем будущем, но получиться правильному поведению никогда не помешает, — с приятной улыбкой разъяснила она. — И, раз уж меня наняли помочь вам сформировать имидж, я собираюсь выполнить свою задачу.

— Что ж, удачи вам, мисс Уэйнрайт, — сказал Бак, весело ухмыляясь Маку. — Она вам понадобится, если вы хотите заняться Бру.

В этот момент в дверях появился хмурый Бру, и у Пенелопы снова засосало под ложечкой. Похоже, они правы.

Вежливо кивнув, Бак и Мак бросились мимо брата в холл. Бру вошел в комнату и кинул на кровать чемоданы. Выпрямившись, он наградил девушку своей обычной нахальной ухмылкой.

— Значит, вы собираетесь исправлять мои манеры, так? — с вызовом спросил он, уперев руки в бока и глядя на нее сверху вниз.

Неожиданно просторная комната как-то уменьшилась, и Пенелопа пожалела, что Бак и Мак ушли. В их присутствии у нее была бы хоть какая-то защита от недоброго блеска в его глазах. Отступив на шаг, она стиснула ладони. Она работает на его отца, а не на него. Если его что-то не устраивает, пусть разговаривает с мистером Брубейкером. Гордо вздернув подбородок, Пенелопа наградила его холодным взглядом.

— Да, меня пригласили именно для этого.

Он почесал грудь и высокомерно посмотрел на нее.

— Тогда скажите, на кой черт мне нужно менять имидж? — Он сдвинул шляпу на затылок.

Если кому-то и необходимо срочно улучшать манеры, то этому невоспитанному скоту — в первую очередь, подумала Пенелопа, подавив желание ответить так же язвительно.

— Ну… ну… — забормотала она, — чтобы завоевывать друзей, например, или оказывать влияние на нужных лиц. — Поджав губы, она ответила ему суровым взглядом.

— Милочка, друзей у меня предостаточно, — фыркнул он, лениво приподнимая бровь. — А что до влияния, то моя фамилия открывает передо мной почти все двери. Умение вести себя за столом мне тоже совершенно ни к чему, потому что я ем только с приятелями.

Пенелопа разозлилась. Ужасно разозлилась. Как он смеет, этот ковбой, насмехаться над ее профессией? Пытается ее запугать. Пусть даже не мечтает. Уэйнрайтов никто не запугает. Во всяком случае, его хамское поведение только подтверждает правоту Большого Дедди. Этим здоровым олухам необходимо ее вмешательство. Большой Дедди совершенно прав. Это самый сложный случай из всех, за какие она бралась. Но она справится.

К тому же ей отчаянно нужны деньги.

— Посмотрим, — фыркнула Пенелопа, скрещивая руки на груди и поворачиваясь к Бру, чтобы увидеть его ухмылку. Как скверно, с сожалением подумала она, внимательно изучая черты его лица, что с такой внешностью он совершенно не умеет себя вести. — Меня пригласил ваш отец, чтобы вам помочь, и я сделаю, что смогу. — Ее слова эхом отдались в тишине комнаты.

— Попробуйте, — с высокомерной ухмылкой сказал Бру. Сунув большие пальцы за ремень джинсов, он небрежно окинул ее взглядом, потом резко повернулся на каблуках и вышел из комнаты.

Пенелопа не могла понять, что хуже — оставаться в комнате наедине с этим невыносимым человеком или смотреть, как он уходит, даже не обернувшись. Сжав кулаки, она мысленно сосчитала до десяти. Потом до двадцати. Потом подошла к двери и крикнула:

— Мистер Брубейкер, я жду вас завтра утром в столовой ровно в пять.

Ответом ей был смех Бру, разнесшийся по длинному коридору.

* * *


Пенелопа снова посмотрела на часы. Уже пятнадцать минут шестого, а Бру и не думает появляться. Весь прошлый вечер ему удавалось ее избегать, так что она не могла ему напомнить, что будет ждать утром ровно в пять.

Она бросила взгляд на свой остывший завтрак и подумала: надо расспросить у Большого Дедди, как ему удается справляться со своим старшим сыном. Единственной чертой, которую Бру унаследовал от отца, было изрядное упрямство. Никто больше из их семьи — а она познакомилась со всеми остальными ее членами за ужином прошлым вечером — не был так упрям, как Бру.

Ей было приятно посмотреть на многочисленных отпрысков Брубейкера, носивших имена знаменитых певцов в стиле кантри. Не видела она только Пэтси, которая на все лето уехала в Европу учиться танцам. Пенелопа немного завидовала Пэтси, имеющей столько взрослых братьев, и очень хотела на нее посмотреть.

Она только надеялась, что Пэтси не окажется похожей на старшего брата.

Поправив очки, она бросила быстрый взгляд на запястье и с трудом подавила желание закричать от злости. И тут же приветливо улыбнулась Маку и Баку, с усталым видом усаживавшимся за стол.

— Пять утра — это слишком рано? — спросила Пенелопа. Насколько она знала, работники на ранчо встают еще раньше.

— О… нет, мэм, — широко зевая, сказал Бак. — Обычно в это время мы уже на ногах. Просто почти все у нас предпочитают завтракать в кухне, кроме Мисс Клариссы и Большого Дедди, да еще кое-кого из младших.

— Тогда почему у вас такой усталый вид? — спросила она.

— Ну, обычно по утрам нет надобности сосредотачиваться, — Мак тоже широко зевнул. — Только, знаете, верховая езда и что-нибудь еще в этом роде.

— Понятно, — Пенелопа кашлянула. — Может быть, посмотрите кое-какие наброски из того, чем мы будем заниматься, а я пока проведаю вашего брата? — предложила она, указывая на бумаги, которые положила на столе рядом с ними.

— Не советую вам этого делать, мисс Уэйнрайт, — сказал Мак.

— Зовите меня Пенелопой. А почему?

— Бру никогда рано не встает, — сонно улыбаясь, сказал Бак. — Он один у нас в семье не поднимается с петухами.

— Точно, — подхватил Мак. — Иногда он встает только к обеду.

— Его привычки меня мало волнуют, — подчеркнуто сказала Пенелопа. — Я попрошу одного из вас показать мне его комнату. Я поговорю с ним.

Моментально проснувшись, Мак и Бак широко открытыми глазами посмотрели друг на друга.

— Может быть, мы пойдем вместе? — предложили они.

— Как вам угодно. — Пенелопа посмотрела на часы. Время — деньги. — Идемте.

* * *


— Мистер Брубейкер! Подойдите, пожалуйста, к двери. — Пенелопа еще раз постучала в дверь, жалея, что это не голова Бру. Побольше уверенности, напомнила она себе. Верь, верь, верь в себя, твердила она мысленно. Если не думать о плохом, все будет о'кей. Я справлюсь. Я знаю, что справлюсь, знаю, что справлюсь… Она посмотрела на часы. Двадцать пять минут шестого. — Мистер Брубейкер! Я жду! — Она снова постучала.

— Простите, мисс… э-э, Пенелопа, но это на него не подействует, — качая головой, сказал Бак.

— Только если вы взорвете дверь, — добавил Мак.

Они оба выглядывали из-за ее спины, наслаждаясь зрелищем.

Пенелопа вспыхнула.

— Вот как? Тогда что вы можете мне предложить?

— На вашем месте я бы сдался, — посоветовал Бак. — Он не любит, когда его будят рано утром.

— А в полдень… он гораздо приятнее? — саркастически поинтересовалась Пенелопа. Нет, с нее довольно. Пора переходить к решительным действиям.

Повернув дверную ручку, Пенелопа обнаружила, что дверь не заперта. Она толкнула ее и ворвалась в комнату. Бак и Мак следовали за ней по пятам.

— Мистер Брубейкер! Пора вставать и приниматься за дело! — воскликнула она, тормоша груду постельного белья, возвышавшуюся посреди огромной кровати.

Ринувшись к окну, она дернула за шнур шторы, впуская в спальню солнечный свет. И поняла, что Большой Дедди был прав. В комнате настоящий свинарник.

Скверно, очень скверно, подумала она, с любопытством оглядывая владения Бру. Комната была великолепно обставлена, насколько Пенелопа могла судить по тому, что виднелось из-под гор джинсов, валявшихся там и сям. Ботинки были раскиданы по всему полу, а рубашки самых разных расцветок валялись где попало вперемешку с газетами и журналами.

Наверное, подумала она, служанки просто боятся вторгаться в мир Бру. Пенелопа их отлично понимала.

Услышав ее голос, Бру поднялся и сел на кровати, сбросив с головы простыню. Его лицо было помятым со сна, волосы взлохмачены и сбиты на один бок, отчего он казался еще более взбешенным. Он яростно поморгал, глядя на ухмыляющуюся тройку у своей постели.

— Какого?.. — прошипел он. Это что, дурной сон? Взгляд Бру метнулся в сторону ненормальной женщины.

— Мистер Брубейкер! Могу вас заверить, что это далеко не тот имидж, которого требует ваш отец.

Бру, не веря своим глазам, уставился на нее. Где, черт возьми, отец выкопал эту рыжую малявку? — недоумевал он, глядя на нее с открытым ртом.

— Пунктуальность — одна из составляющих успеха, — заявила она. — Но, чтобы добиться успеха, надо прежде всего создать имидж.

Что она несет? Говорит вроде бы по-английски, но будь он проклят, если что-либо понял.

— Я вам покажу «свой имидж»! — прорычал он, выскакивая из постели в одних трусах. — Нравится вам мой имидж? — Он указал пальцем на дверь: — Вон отсюда!

Бру с удовольствием увидел, как ее щеки залились краской. Отлично. Пусть теперь вобьет в свою ухоженную маленькую головку, что он не собирается помогать ей в этой дурацкой игре.

— Нет, сэр, — Пенелопа стояла на своем. — Я не собираюсь никуда отсюда уходить, пока вы не согласитесь присоединиться ко мне и спуститься вниз для предварительной беседы. А когда мы все получше друг друга узнаем…

Бру тряхнул головой и посмотрел на братьев. Получше узнаем? Четверть века назад он с этими двумя идиотами в одной ванне играл в морской бой. Кому, как не ему, знать их лучше всех?

— …и обсудим расписание занятий, тогда мы с вами договоримся о первом уроке, на котором мы будем учиться правильно вести разговор.

Запустив руку в спутанные волосы, Бру потряс головой и с нескрываемым весельем посмотрел на нее. Правильный разговор? В такую рань? Обычно он только к обеду был в состоянии связать два слова. Бру поморгал. Ее упрямство заставило его проснуться.

И хотя ему безумно хотелось схватить ее в охапку — вместе с нелепым узлом волос, — вынести в холл и захлопнуть дверь перед ее профессиональной улыбочкой, что-то заставило его подчиниться. Что-то в ее смелости и упрямстве напомнило ему Мисс Клариссу. Но даже его мать никогда не позволяла себе вот так врываться в его спальню ни свет ни заря.

На этот раз Большой Дедди в попытках вмешаться в его жизнь перешел все границы. Консультации по имиджу! Раздражение Бру все нарастало. Ему уже почти тридцать, а с ним здесь обращаются как с молокососом. Большой Дедди отлично знает, что он вполне в состоянии управлять корпорацией. И, между прочим, уже управлял ею в течение двух лет. И хорошо управлял. Просто Большой Дедди никак не решится отдать все в руки детей. О'кей. Ладно. Когда отец наконец решит отойти от дел, они поговорят. А пока Бру сам, если почувствует необходимость, будет нанимать себе помощников по имиджу. Пока что он твердо намерен не уступать отцу ни в чем.

Начиная с этой мисс Уэйнрайт и ее дурацких уроков. Если он правильно себя поведет, к концу недели она сбежит отсюда.

— Если вы намерены принять душ, лучше сделайте это сейчас, — со вздохом сказала Пенелопа, поглядывая на свои часики. — Время идет, а у нас на сегодня масса дел.

Что? Она приказывает ему принять душ? Да кто она такая?

— Вы мне тут не указывайте, принимать душ или нет.

Он угрожающе шагнул в ее сторону и продолжил, глядя на нее сверху вниз и уперев руки в бока:

— Вы вообще не указывайте мне, что делать. Меня уже тошнит оттого, что меня все время пытаются учить по правилам Большого Дедди. Я — работник на ранчо. Понятно? Коровам наплевать, как я говорю. Им вообще наплевать, говорю я или нет! — Бру яростно взмахнул руками. Он явно вошел в раж.

Что поделаешь — он терпеть не мог душ.

— И вот еще что! Кому пришла гениальная идея устроить уроки правильного поведения за столом? Да мне все равно, какой вилкой есть салат. Я не на приеме у королевы. Я ем бобы из пластмассовой тарелки, — о'кей, пусть это преувеличение, но как приятно это ей высказать, — при помощи ложки!

Пенелопа облизнула нижнюю губу и на дрожащих ногах отступила на шаг назад.

Мак подтолкнул Бака со словами:

— Послушай, Бак, старина. Похоже, Бру встал сегодня не с той ноги.

Бак согласно вздохнул:

— В который раз.

Они дружно вцепились в Бру и втолкнули в ванную. Прежде чем старший брат успел опомниться, Мак и Бак захлопнули дверь и подперли ее спинами.

Скрестив на груди руки, братья весело улыбались.

— Не волнуйтесь, мэм, — обратился Бак к смущенной Пенелопе. — Мы его не выпустим до тех пор, пока он не вымоется и не будет готов к завтраку.

Сквозь доносившиеся из-за двери разъяренные вопли и грохот Мак ободряюще кивнул Пенелопе:

— После утреннего душа он намного приятнее.

— Хотелось бы надеяться, — вздохнула она.

* * *


Спускаясь вниз по лестнице, Большой Дедди и Мисс Кларисса задержались на минуту у двери спальни Бру и прислушались к доносившемуся оттуда грохоту.

— Мой Бог! — воскликнула Мисс Кларисса.

— Похоже, мисс Уэйнрайт уже взялась за имидж Бру, — усмехнулся Большой Дедди и обнял жену за худенькие плечи. — Мне кажется, у нее это отлично получится.


ГЛАВА ТРЕТЬЯ


Пенелопа с некоторым трепетом подняла глаза, когда Бру, все еще взлохмаченный после вынужденного душа, ворвался в столовую в сопровождении двоих младших братьев.

— Давайте проясним одну вещь, — прорычал он с порога, резким движением стряхивая с плеч руки братьев. — Вся эта затея с имиджем придумана не мной, и я прямо предлагаю вам, ради вашего же блага, исчезнуть отсюда как можно скорее. — Он сложил руки на груди, оставаясь в дверях, и его облик резко контрастировал с роскошным убранством комнаты.

— Я вас поняла, — скромно сказала Пенелопа, надеясь, что трое мужчин, стоящих в дверях, не заметят дрожи в ее голосе. — Но все-таки никуда исчезать не собираюсь.

— Посмотрим, — процедил Бру сквозь зубы.

— Итак, может быть, начнем? — спросила Пенелопа, делая всем приглашающий жест. Определи тот имидж, которого хочешь достичь, напомнила она себе и глубоко вздохнула.

Бак и Мак сели по обе стороны от нее. Бру проследовал на другой конец массивного обеденного стола. Развернув свой стул, он уселся на него верхом.

Не обращай на него внимания, сказала себе Пенелопа.

Но это было нелегко. Одно присутствие Бру держало в напряжении каждый ее нерв, заставляя отчетливо ощущать исходившую от него неприязнь. Ее дыхание сбивалось, а сердце гулко стучало в ушах. И хотя она и старалась не смотреть прямо на него, но ощущала, что он пристально следит за каждым ее движением.

Не обращай на него внимания, повторила она себе еще раз.

— Обычно, — откашлявшись, сказала она, — на первых занятиях мы как бы знакомимся друг с другом. Но, — она заставила себя слегка улыбнуться, — раз вы друг друга знаете, придется немного изменить ход занятий, чтобы я могла получше узнать вас. Кто-нибудь из вас — неважно, кто именно, — мог бы рассказать мне о двоих других. — Распрямив плечи, она поправила на носу очки и окинула взглядом троих отнюдь не горевших энтузиазмом учеников. — Кто будет первым? — с бодрой улыбкой спросила она.

Мак пожал плечами:

— Я могу. — Он хитро покосился в сторону сидящего за столом Бру. — Бру у нас старший, и я расскажу сначала о нем.

Пенелопа изобразила на лице вежливую заинтересованность, надеясь скрыть, что у нее внезапно сильно стукнуло сердце, а щеки покрылись легким румянцем.

— Отлично, Мак. Начинайте.

На другом конце стола начали сгущаться грозовые тучи. Наклонившись на своем стуле вперед, Бру уперся в Мака мрачным взглядом.

— Ну, — Мак прикусил нижнюю губу и принял задумчивый вид, — сейчас посмотрим… Думаю, если бы кому-нибудь захотелось описать его одним словом, он сказал бы: «любитель поразвлечься». О, простите, мэм, это уже два слова. Тогда скажу так: в настоящее время у Бру имидж плейбоя. Он меняет машины, меняет женщин и…

Задние ножки стула Бру с грохотом стали на пол, отчего Пенелопа едва не подпрыгнула.

— Я могу себе это позволить, братишка, — процедил он сквозь зубы.

— Извините меня, Мак, — быстро вмешалась Пенелопа, бросив взгляд на угрюмого Бру. — Но, может быть, вы расскажете о его планах насчет карьеры?

— Конечно, — широко улыбнулся Мак. — У него нет никаких планов.

Брови Бру сдвинулись еще сильнее, и Пенелопа начала всерьез опасаться за Мака. Она снова безуспешно попыталась изобразить смешок, в надежде хотя бы немного рассеять напряжение, повисшее в столовой, но ничего не вышло. Такое с ней было впервые. Пенелопа лихорадочно соображала, что нужно делать в таких случаях, как сохранить ситуацию в рамках доброжелательности и спокойствия, и наконец решила, что, может быть, сам Дейл Карнеги никогда не встречал людей, подобных Бру Брубейкеру.

— Никаких? — переспросила она. — Но, конечно, такого быть не может.

Мак пожал плечами.

— Я всего лишь хотел сказать, что в любой момент, когда он захочет сесть в президентское кресло «Брубейкер интернэшнл», ему стоит только свистнуть. Он уже сидел в нем, два года. И делал огромные деньги. Может быть, вы видели его фотографию на обложке «Ньюсуик»? Несколько лет назад они печатали рассказ о двадцати пяти ведущих бизнесменах мира.

Пенелопа кивнула, припомнив этот рассказ. Так на обложке был он? Она метнула на хмурого Бру быстрый взгляд. Интересно.

— Да, но Большой Дедди никак не решался отойти от дел и ухитрился вмешаться в одно… — тут Мак поднял глаза к небу, — в одно блестящее дело, которое вел Бру. Мы все отлично понимали, что Большой Дедди, хотя и очень жаждал, чтобы на его место встал старший сын, никак не мог спокойно смотреть со стороны, как кто-то делает дела так же успешно, как и он сам. — Мак прищелкнул языком. — У Большого Дедди что-то вроде синдрома руководителя. Но это было несколько лет назад. — Мак посмотрел в сторону Бру и пожал плечами. — Может быть, все изменилось.

Фыркнув, Бру принялся изучать свои сапоги, кривя губы в скептической усмешке. Пенелопа решилась еще раз бросить на него быстрый взгляд. По крайней мере он слушает. Это уже неплохо.

— Продолжайте, — ободряюще сказала она Маку.

— И три года назад Бру разрушил всю семейную гармонию. Заявил Большому Дедди, чтобы он его предупредил, когда решит уйти на покой. А Большой Дедди все еще уходит и до сих пор не ушел. Потому мы и работаем на ранчо. И, честно сказать, мисс Уэйнрайт, мы не намерены вести ту жизнь, которую для нас готовит отец. Ну, — пожал он плечами, — по крайней мере мы с Баком.

Послав широкую ухмылку Бру, он закинул руки за голову и продолжал:

— Пока что мы очень довольны своей работой на ранчо. Управляться со скотом — это вам не фунт изюма. А Бру из всех нас — лучший. Большому Дедди не найти ему преемника.

Мак опустил руки и с нескрываемым восхищением посмотрел на старшего брата.

— Ни в верховой езде, ни в стрельбе, ни в чем, мэм, можете мне поверить, ему нет равных. Он работает больше всех нас. Наверное, потому и гуляет больше всех, верно, Бру?

Только дернувшийся подбородок Бру выдал, что он слушает дифирамбы, распеваемые ему братом. Отведя глаза с того конца стола, где сгущались тучи, Пенелопа выровняла пачку своих листов с рабочими заметками и ослепительно улыбнулась Маку.

— О'кей. Спасибо, Мак. — Она повернулась к Баку. — Бак, а теперь вы расскажите мне про Мака.

— Хорошо, мэм, — приветливо ответил Бак.

Когда Бак принялся рассказывать ей про брата, Пенелопа вдруг обнаружила, что не в состоянии понять ни единого слова. Улыбаясь и кивая, как она надеялась, в нужных местах, она пыталась запомнить хотя бы основное, чтобы использовать это потом на этапе «представления», но все было напрасно.

Словно под гипнозом, она позволила своему взгляду оторваться от рассказчика. Медленно, очень, очень медленно ее взгляд прополз по пустым стульям, пока не добрался до того края стола, где сидел Бру.

Когда она подняла ресницы, ей показалось, что ее затягивает в бесконечную темноту черных и сверкающих глаз Бру. Словно лань, выскочившая ночью на дорогу и попавшая в свет автомобильных фар, она застыла. Чувствует ли Бру то же самое? Скорее всего, нет, смутно подумала она, переводя дыхание, словно от удара под ложечку. Глаза Бру упорно держали ее взгляд, не желая отпускать, и Пенелопе пришлось вцепиться в стул обеими руками, чтобы не сползти на пол.

Боже! Против таких глаз просто необходимо издать закон, дрожа, подумала она. Он же может прочесть все мои мысли! А он сидел на другом конце стола, ласково и насмешливо улыбаясь, и следил за ней нахальным взглядом, отчего Пенелопе стало трудно дышать. Ни один человек еще не производил на нее такого ужасного впечатления. Он ее раздражал. Не поддавался ей. И очень ее заинтересовал.

Смешно, но как раз для него она едва ли может быть чем-то кроме надоедливой учительницы, вдруг вернувшейся из его школьного прошлого. С неимоверным усилием она освободилась от гипнотического взгляда и уставилась на свои руки.

Если слова Мака относительно интересов брата правильны, то женщины вьются вокруг Бру стаями. Именно такого типа мужчин Пенелопа избегала как чумы. Но почему же тогда она внезапно ощутила прилив меланхолии, окутавшей ее плотным туманом? Какая глупость — расстроилась из-за краткой игры взглядами с этим сексуальным ковбоем по имени Конуэй Брубейкер.

О чем она думает? Он — только ее клиент! Ослабив узел на шарфике, повязанном вокруг шеи, Пенелопа подняла глаза на Бака и улыбнулась.

— Спасибо, Бак, — поблагодарила она, когда закончился рассказ про Мака. — Это было отлично. — Бросив взгляд на часы, Пенелопа вздохнула и сделала вид, что решила избавить Бру от необходимости рассказывать о своих братьях.

— Мы начали довольно поздно, и я знаю, что у вас хватает своих дел, так что занятие по представлению друг друга на этом мы закончим. Я вам расскажу кое-что о своей работе в области консультаций по имиджу, когда мы встретимся после обеда, на последнем сегодня общем занятии. Завтра мы будем… — снова осмелившись бросить взгляд на Бру, она потеряла дар речи, — будем встречаться, — она глубоко вздохнула, — с глазу на глаз. — Отведя взгляд, она принялась листать свой блокнот и просматривать записи. — Ваш отец хочет, чтобы я начала с Конуэя, — все еще нервничая, закончила она.

— Никто не называет меня Конуэем, — раздалось раздраженное рычание с другого конца стола.

— О, да, конечно… Бру. — Прикусив губу, она перелистнула страницу ежедневника. — Значит, завтра мы с вами будем заниматься уже вдвоем. Начнем с курса правильного ведения разговора. Шесть недель посвятим тому, что…

Он смотрел на нее в упор. Смотрел, как на ненормальную. Или так, будто она свалилась с луны. Или забыла надеть блузку. По крайней мере под его пристальным взглядом она именно так себя чувствовала. Словно иностранка, не знающая здешнего языка и обычаев.

Она заставила себя продолжить как ни в чем не бывало:

— …тому, что будем учиться, как эффективно вести телефонные переговоры, устанавливать связи с общественностью и, наконец, как свободно говорить на публике.

Он продолжал смотреть на нее в упор, словно у нее выросла вторая голова.

— Вы когда-нибудь перестанете? — возмущенно выпалила она, захлопывая ежедневник и сердито глядя прямо на Бру.

— Без проблем, — хмыкнул он.

Успокойся. Соберись. Успокойся. Не обращая больше на него внимания, Пенелопа обратилась к его братьям:

— После того как мы закончим с Бру первые шесть недель занятий, — и он меня прикончит, добавила она про себя, — и если Большой Дедди одобрит… результаты моей работы, второй курс мы проведем с вами, Мак. А потом с Баком.

Мак изогнул бровь и глянул на Бру. Выражение его лица отлично показывало, что он хочет сказать: отделайся от нее, братишка. И, к несчастью, ответное выражение лица Бру говорило, что он принимает вызов.

Что ж, хмуро подумала Пенелопа, глядя на надменную ухмылку Бру, если он думает, что от нее так просто отделаться, ему придется изменить мнение. Уэйнрайты всегда доводят дело до конца.

— Значит, Бру, — она указала на бумаги, лежащие перед ней на столе, — возьмите, пожалуйста, с собой эти материалы и просмотрите их. На третьей странице вы найдете рекомендации для небольшого устного выступления. Составьте краткий монолог на любую тему, не больше чем на пять минут.

Пенелопа вздохнула. Теперь он смотрит на нее так, будто у нее появился третий глаз. По третьему глазу на каждой из голов.

— А сегодня, — решив продолжить атаку, проговорила она, — мы увидимся с вами после обеда, в библиотеке. Вчера вечером ваш отец попросил включить в программу обучения и уроки по умению правильно одеваться, так что сегодня мы будем говорить о сочетаемости цветов, я подберу каждому из вас наиболее подходящие цвета одежды, и мы кое-что подготовим для портного.

— Для портного?! — прорычал Бру с противоположного конца стола.

Поправив очки, Пенелопа холодным профессиональным взглядом посмотрела на его адамово яблоко. Это безопаснее, чем смотреть в глаза, подумала она.

— Да, ваш отец хочет, чтобы у каждого из вас был новый гардероб деловых костюмов для мира бизнеса. У него особые планы насчет места каждого из вас в структуре «Брубейкер интернэшнл».

Бру покачал головой и потер подбородок, откидываясь на стуле, как бы показывая тем самым, что выходит из игры.

— Ну хорошо, хорошо, — раздраженно махнул он рукой. — Во сколько мы должны быть в библиотеке?

Пенелопа пожала плечами:

— Может быть, вы сами скажете мне, в котором часу вам удобнее?

Бру фыркнул, и у Пенелопы создалось впечатление, что за насмешкой в его глазах прячется раздражение.

— О'кей, — сдалась она. — Пять часов вечера вас устроит?

Мак и Бак только пожали плечами и кивнули. Бру молчал.

— Значит, на этом и остановимся, — покровительственно сказала Пенелопа.

* * *


— Эй, Фаззи, — наконец выйдя на свет из темноватой и прохладной главной конюшни, окликнул Бру. Щурясь от яркого техасского солнца, он увидел, что медвежьего вида работник ранчо сидит на перекладине ограды и задумчиво грызет зубочистку. Его обветренное лицо было повернуто в сторону — он внимательно следил за лошадью, скакавшей по загону.

— Мм? — промычал в ответ Фаззи. Он был чем-то очень озабочен.

— Ты видел Бака?

— Ага. — Фаззи указал на лошадь, за которой наблюдал. — Что-то с этой животиной не то, как мне кажется.

— Похоже, — кивнул Бру, тоже поглядев на взбрыкивающую лошадь. — Так где ты видел Бака?

Почесав подбородок, Фаззи указал зубочисткой в сторону дома.

— Полчаса назад он пошел туда. И Мак тоже. — Фаззи соскочил с забора и двинулся к прихрамывающей лошади.

Бру нахмурился. Пошел в дом? С какой стати? Очень странно.

— Сколько времени?

Вытащив золотые карманные часы, Фаззи не спеша открыл их и поднес к лицу.

— Половина, — бросил он через плечо.

— Половина чего?

— Шестого.

— Ах ты, черт дери… — Тряхнув в раздражении головой, Бру заспешил к дому.

Только этого ему и не хватало. Еще один минус на его счету. Без сомнения, эта Мисс Прим [2 - prim (англ.) — чопорный, жеманный. — Прим. перевод.] непременно прочтет ему длинную лекцию об опозданиях, а Большой Дедди будет обращаться с ним так, словно он испортил воздух. Бру вздохнул. Избавиться от нее, не вызвав гнева Большого Дедди, почти нереально.

Бру невольно улыбнулся. Рано или поздно он найдет выход. Обычно ему ничего не стоило очаровать любую особу женского пола в возрасте от девяти до девяноста лет, но Пенелопа оказалась женщиной, каких он ни разу не встречал. Он с самого начала вел себя с ней не так, как надо. С того самого момента, как впервые увидел Пенелопу Уэйнрайт, она сбивает его с толку. Черт знает что такое. Сегодня утром он готов был убить Мака. Почему-то ему совсем не хотелось, чтобы эта Уэйнрайт знала о его ночных похождениях. К тому же он и сам собирается изменить свои привычки. И для этого ему не нужны никакие уроки.

Со своей стороны она от него тоже не в восторге.

Бру закрыл лицо рукой и шумно вздохнул. Вообще-то она не виновата. Но все равно, черт возьми! Как это похоже на старика — выкинуть такую штуку, даже не предупредив никого. Консультации по имиджу! Ерунда какая-то.

Вздохнув, Бру направился через лужайку к дороге, ведущей к дому. День прошел впустую. Он сам никогда не любил рано вставать, но сегодня был разбужен этой аккуратной, ухоженной маленькой Мисс Золотые Локоны, а потом заперт в ванной своими ненормальными братьями, решившими освежить его перед утренним уроком.

Бру пересек круглую площадку перед домом и громко протопал по ступенькам крыльца. Уже в доме он пошел на звук мелодичного голоса Пенелопы, доносившегося из библиотеки.

В дверях библиотеки он остановился, глядя, как она работает. Ее светлые волосы, собранные в неизменный пучок на затылке, напомнили ему своим цветом свежескошенную пшеницу. Волнистые и шелковистые, они были того естественного цвета, с каким рождаются, совсем не как у крашеных блондинок, с которыми он нередко танцевал от заката до рассвета в «Юбилей трекстоп». И Бру не мог не отметить, какие у нее длинные, стройные ноги, заметные даже под этой бездарной юбкой, что была на ней.

Бру почувствовал, как его внезапно окатило жаром, и был рад прохладному сквозняку в коридоре. Приподняв шляпу, он вытер рукавом лоб. Да-а. Под ее ужасным деловым костюмом и безобразной прической скрывается зрелище, достойное высшей оценки. Но от этого он лучше к ней относиться не станет. Он повидал достаточно красивых женщин. И ни одна из них не пыталась его изменить, принимая его таким, какой есть.

— …а после колледжа я получила место помощника в «Экс-Эль имидж», в Далласе. Через пару лет я стала старшим консультантом. «Экс-Эль» — одна из ведущих фирм в стране в этой области и с огромным успехом обходит все остальные компании.

Не желая перебивать, Бру снова нахлобучил шляпу и прислонился к колонне у дверей библиотеки. Он смотрел, как Пенелопа медленно прохаживается туда и обратно вдоль длинной картотеки. На ней был все тот же дурацкий деловой наряд, в котором она была, когда ворвалась этим утром в его комнату.

Бру невольно подумал: уж не спит ли она с этим шарфом на шее? Совершенно невозможно было представить ее расслабившейся и развлекающейся. Интересно, она когда-нибудь распускает этот отвратительный пучок?

Нет, она совершенно не похожа на тех женщин, с которыми он привык общаться. Пока Пенелопа говорила, Бру продолжал следить за изящными движениями ее рук. Вот она мягко подошла к краю картотеки и обернулась лицом к его братьям, и Бру отметил, что она просто прирожденная танцовщица. Только едва ли ее привлекут ночные развлечения в клубе. Скверно.

Бру смотрел, как светились глаза Пенелопы, когда она с жаром рассказывала о своей карьере. Под ее очками скрывались восхитительные голубые глаза. Бру заметил их еще утром, в столовой. Темно-голубые, как техасское небо у самого горизонта. На какое-то мгновение у него даже перехватило дыхание. Интересно, почувствовала ли она такой же внезапный удар, когда их взгляды встретились?

Нет. Едва ли. Она слишком неприступна, чтобы позволить какому-либо тайному желанию проникнуть в ее строго расписанный распорядок дня.

Бру слегка подался вперед, переведя взгляд с ее голубых глаз на губы, и снова вслушался в ее речь.

— …немного о том, что, собственно, такое консультации по имиджу. В общих чертах, обычно фирма, такая, как «Экс-Эль имидж», дает в какой-либо компании общие уроки по завоеванию доверия, по поддержанию беседы, по определению своих целей и личные консультации по имиджу. Когда клиенты проходят полный курс обучения, прибыльность их бизнеса возрастает от двадцати до восьмидесяти процентов, и это только за первый год. Успех выражается в долларах и центах.

Поправив очки, Пенелопа провела языком по нижней губе и с улыбкой посмотрела на двоих братьев. Бру смутила его собственная реакция на каждое ее движение. Теперь он увидел, какие у нее полные чувственные губы. Если так пойдет и дальше, то он закончит тем, что обрядится в какой-нибудь дурацкий галстук, а кофе будет пить, элегантно отставляя в сторону мизинец.

Пора взять себя в руки. Ни в коем случае Большой Дедди не сможет добраться до него через женщину. Тем более через женщину, которая его привлекает.

— Я проработала в «Экс-Эль» пять лет, а потом, два года назад, по некоторым личным причинам, решила начать собственное дело, открыла компанию «Уэйнрайт имидж консалтинг» и занялась более мелкими делами, с которыми «Экс-Эль» не справлялась. Вот тут ваш отец и нашел меня.

Она снова улыбнулась братьям и бросила взгляд на часы. Беспокойно покосившись в сторону входной двери, она глубоко вздохнула и продолжила рассказывать.

Бру усмехнулся и скрестил руки на груди, устраиваясь поудобнее у колонны, скрывавшей его от глаз Пенелопы. Он уже понял, что ее беспокоит его отсутствие, но решил еще немного подождать. Рано или поздно она уяснит, что с ним возиться бесполезно. А стоя здесь, в холле, он может наслаждаться, созерцая ее, пока она об этом не подозревает.

Пенелопа продолжала прохаживаться вдоль картотеки и говорить. Теперь Бру узнал о Пенелопе Грейс Уэйнрайт кое-что новое. Ей двадцать шесть лет. Она живет с больной, прикованной к инвалидной коляске матерью, которой в конце лета должны сделать операцию на бедренной кости, и с десятилетним братом по имени Рэнди. Ее отец умер вскоре после рождения Рэнди.

Постепенно в голову Бру начало закрадываться уважение к Пенелопе, смешанное с завистью. Стало понятно, что эта малышка очень трудолюбива и что на ее плечах лежит забота о семье. Он всегда уважал крепкие семьи и основательные характеры.

— …может быть, это одна из причин, по которым я взялась за работу с вами. Вам необыкновенно повезло, что у вас такой заботливый отец. Я вам даже завидую.

У Бру округлились глаза, и он еле слышно фыркнул. Поменьше такой заботливости, лучше было бы.

— Вот то, что я могу сказать о своем опыте. Жаль, что ваш брат забыл о нашей сегодняшней встрече. — Пенелопа вздохнула, снова бросив взгляд на часы. — Теперь мне надо подобрать вам цвета и заполнить эти карточки. Еще мне надо сделать кое-какие заметки насчет стиля, прежде чем мы обратимся к портному…

Решив, что пора включаться в действие, Бру отстранился от колонны и широкими шагами вошел в комнату.

— Наконец-то и вы! — воскликнула Пенелопа. — А я уже решила, что вы забыли.

— Забыл? — Со своей привычной нахальной ухмылкой Бру уселся на стул рядом с братьями. Сбросив шляпу прямо на пол, он язвительно поинтересовался: — Как же я мог забыть, что сегодня у нас цветовые консультации?

Мак и Бак приглушенно зафыркали.

Смутившись, Пенелопа отступила назад и наткнулась на письменный стол Большого Дедди.

— Я… э-э… — пробормотала она и для поддержки вцепилась в красное дерево стола. Черт бы его побрал. Никому не удавалось так легко вывести ее из равновесия, как Бру Брубейкеру. Стараясь подавить внутреннюю дрожь, Пенелопа сделала глубокий вдох и показала ему карточки с разными цветами. — Вот, пожалуйста, — сказала она, втайне очень гордясь своим тоном. — Начнем с того, что определим, какой из сезонов — ваш, а потом поговорим о некоторых сочетаниях цветов.

Следующие полчаса, почувствовав необычайный подъем сил, Пенелопа перебирала образцы тканей, прикладывала их к квадратным подбородкам братьев и старалась не обращать внимания на спазмы, возникавшие в желудке каждый раз, когда ее взгляд встречался со взглядом Бру.

Слава Богу, что здесь были еще и Мак с Баком. Их забавные шуточки как-никак разряжали обстановку. За это Пенелопа сняла с них мерки, записала размеры обуви и рубашек и их пристрастия в одежде. И наконец, когда тянуть дольше было нельзя, наступила очередь Бру. Мак и Бак, которым надоела скучная процедура, попросили разрешения уйти. Пенелопа неохотно кивнула, и они вышли, оставив ее наедине со своим старшим братом.

Кашлянув, Пенелопа стиснула в руках папку и, сделав над собой колоссальное усилие, осторожно подвинулась на краешек стула. Не решаясь заглянуть в его опасные глаза, Пенелопа сосредоточила взгляд на его твердом подбородке, украшенном небольшим шрамом, и невольно подумала: где он мог его получить?

— Я, м-м… Да. Мне необходим ваш размер рубашки, — обратилась она к его подбородку. Завороженная, Пенелопа следила, как его губы сложились в усмешку, уже знакомую ей, а на щеках появились ямочки. Типичные ямочки, как у всех Брубейкеров.

— А где мы его возьмем?

Пенелопа сглотнула.

— Вы не знаете своего размера рубашки?

— А должен знать?

— Нет, но я… Это просто… Если вы не знаете, можно посмотреть номер на вашей рубашке. Мне только… — она указала на его воротник, — надо увидеть этикетку.

Бру взялся за верхнюю пуговицу рубашки.

— Снять? — спросил он. В его голосе проскользнула небрежная, едва заметная насмешка.

Он что, заигрывает с ней?

Нет. И так понятно, что она не принадлежит к его типу женщин.

— О, нет, — поспешно остановила она его. — Достаточно просто… отвернуть воротник… вот так. — Встав, Пенелопа обошла его стул и встала сзади. Неверными пальцами она отвернула ворот его неописуемо мягкой рубашки и принялась нащупывать этикетку. Найдя ее, она позволила себе положить свободную руку на его широкое мускулистое плечо, а второй рукой отвернула ворот и попыталась прочесть номер. Черт, она оставила очки на столе. — Подождите минутку, — сказала она, радуясь секундной передышке.

Надев очки, Пенелопа постаралась вместе с ними надеть на лицо и необходимую защитную маску профессионала. Она и без того повела себя крайне непрофессионально, позволив клиенту так на нее влиять. Просто, общаясь с Бру Брубейкером, надо держать себя в руках. Дело только в его мужской притягательности, которую не может проигнорировать ни одна нормальная женщина и от которой она сама начинала таять каждый раз, когда их глаза встречались. Но, ради Бога, взгляды — это часть ее работы!

Каждый консультант по имиджу, если он достоин своей профессии, знает, что один из вернейших способов влиять на людей и завоевывать друзей — контакт взглядов. Это позволяет клиенту считать, что он кое-что значит и представляет интерес для нее.

Да поможет мне Бог.

Вдохнув достаточное количество воздуха, Пенелопа обернулась и попыталась посмотреть Бру в глаза как профессионал. Но когда их глаза снова встретились, она почувствовала разряд тока. Шумно выдохнув, она отвела глаза от его манящего взгляда и подошла к его стулу. Чтобы по возможности избежать физического контакта, она быстро отвернула его воротник и посмотрела на этикетку.

— На случай, если вам когда-нибудь понадобится, ваш размер — 18–36, — объявила она.

— Я обязательно запишу это в блокнот, — с ухмылкой ответил Бру.

Отпустив ворот, Пенелопа, не удержавшись, поправила ему волосы. Странно, что у такого жесткого человека такие мягкие волосы. Нетерпеливо тряхнув головой, она села на соседний стул и просмотрела карточки, которые надо было заполнить.

— Размер обуви?

— Думаю, десятый.

— Думаете?

— Мне что, и сапоги снять?

Интересно, ему очень хочется непременно что-нибудь снять? А если бы она спросила, какой у него размер трусов?

— Нет, спасибо, не надо. — Пенелопа покосилась на его сапоги. — На сегодня хватит, — сказала она, хотя на самом деле получила далеко не всю информацию, которая была нужна. Но дольше выдерживать общение с этим человеком было выше ее сил.

— Значит, я могу идти? — спросил Бру, поднимая с пола шляпу и нахлобучивая ее на голову.

— Да. — Пенелопа чувствовала, что он смотрит ей в глаза, но упорно не поднимала взгляд от стола. — Вас устроит, если завтра мы встретимся ровно в пять утра?

Бру уже направился к дверям, но на ее слова обернулся и рассмеялся. Не ответив на вопрос, он коснулся края шляпы и вышел в холл.

* * *


Пять часов пятнадцать минут утра.

Пенелопа знала это, даже не глядя на часы.

А Бру нет и в помине.

Остальные члены семьи уже пришли, позавтракали и ушли заниматься своими делами.

Явились даже Мак и Бак. Подавив в себе волну ярости, Пенелопа улыбнулась сонным братьям деловой улыбкой.

— Доброе утро.

— Доброе утро, мисс Уэйнрайт. — Они дружно кивнули и поставили свои тарелки на стол.

— Вы видели Бру?

— Нет, мэм, — они пожали плечами и покачали головами.

Пенелопа сделала глубокий вдох и медленный выдох, чтобы успокоиться.

— У нас должен был быть урок. Ладно. О'кей. Если вы подождете минутку, я пойду и выясню, что его задержало.

Братья обменялись обеспокоенными взглядами.

— Хотите, кто-нибудь из нас пойдет с вами? — спросил Бак. В его голосе звучало нечто большее, чем просто беспокойство.

— О нет, спасибо. Это необязательно, — спокойным голосом отказалась Пенелопа. — Я знаю, где его комната. — Она вскочила со стула, стукнув каблуками, и решительно направилась на поиски Бру.


ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ


— Из всех невыносимых, грубых, наглых, бессовестных ковбоев это самый… — шипела сквозь зубы Пенелопа. Как ему удавалось в течение двух лет возглавлять целую корпорацию, с его-то непредсказуемыми выходками, она понять не могла. Один из двадцати пяти ведущих бизнесменов Америки? Ха!

Яростно прошагав — хотя это было нелегко в туфлях на шпильках — через ухоженную лужайку, Пенелопа направилась дальше, через круглую площадку перед домом, через луг, к главной конюшне. Там она рассчитывала найти Бру — так ей посоветовала горничная. Он отлично знал, что сегодня, ровно в пять, у них занятие, и не подумал явиться.

— Из всех непрофессиональных, упрямых, бестолковых… — продолжала она бормотать, уже подойдя к загородке, разделявшей луг и загон для лошадей. На минуту остановившись, Пенелопа сдвинула очки на кончик носа и поверх них начала высматривать, как ей лучше обойти ограду и добраться до конюшни. И до Бру.

Хмм. Ворот нет. Они есть только на другой стороне. Около мили отсюда. Чудесно! Но ничего страшного. Она достаточно разъярена, чтобы перескочить через ограду, как добрая лошадь. Только вряд ли ей это удастся. Не хватает навыка.

Проворчав что-то сквозь зубы, Пенелопа сунула очки в карман и осмотрелась. Надо было решить, что делать. Из конюшни доносились мужские голоса, но никого видно не было. Она подняла юбку делового костюма повыше. Что за чертово место, ей все время приходится где-то лазать, со злостью подумала Пенелопа. Раздраженно передернув плечами, она оценила свои возможности. Легче пролезть внизу, решила она.

Нагнувшись пониже, Пенелопа продралась через часто поставленные колья ограды. Грязные колья. Покрытые Бог знает чем. Безнадежно испортившие ее единственную в своем роде блузку от модельера. Белую. Подходившую к любому костюму. За которую она выложила целое состояние. Ничего, решила она, проползая через ограду, можно будет отправить счет из химчистки этому невыносимому… отвратительному… совершенно нестерпимому Бру.

— Вот, — сказала она, падая на траву с другой стороны ограды. В носу у нее засвербило от едких запахов, исходивших от земли.

Отбросив волосы с глаз — заколка сломалась, — Пенелопа схватилась за перекладину ограды и с усилием подтянулась, чтобы встать. И упала на колени, зацепившись за ограду шарфиком. Чулки безвозвратно погибли, это точно.

— О-о-о, — простонала она и стиснула зубы. — О, черт подери… — Наконец, потеряв терпение, она приподнялась и с силой рванула шарфик, чуть снова не упав при этом. Удержав, однако, равновесие, Пенелопа расправила плечи и сделала глубокий вдох.

Расслабься. Соберись. Успокойся, напомнила она себе, стараясь хотя бы отчасти вернуть профессиональную сдержанность. Тряхнув головой — теперь без заколки ее волосы падали на глаза, — она быстро осмотрела себя, стараясь определить степень повреждений. Стянув порванные чулки, она затолкала их в карман, к сломанной заколке и очкам. Потом, одернув юбку, сунула ноги в туфли на шпильках.

И тут от ужаса у нее зашевелились волосы на голове. Голоса, доносившиеся из конюшни, умолкли. За ней наблюдали. Призвав на помощь все свое достоинство, она не спеша обернулась и увидела, что целая толпа работников стоит, опершись на старую деревянную телегу, и ухмыляется во весь рот.

А среди них, конечно, этот невыносимый Бру, с ямочками на щеках.

Подавив в себе горячую волну гнева, Пенелопа героически направилась по неровной земле к толпе мужчин. А что ей еще оставалось? Уэйнрайты никогда не бегут прочь, какой бы грозной ни была опасность.

— Привет! — радостно прощебетала она, стараясь, чтобы не были заметны молнии, которые метали ее глаза. Завоевывать друзей, напомнила она себе. Подчинять людей своему влиянию. Пенелопа приветливо кивнула кучке широко ухмыляющихся из-под ковбойских шляп мужчин. — Можно вас на пару слов? — жестко контролируя свой голос, произнесла Пенелопа, остановившись прямо напротив Бру. Она понимала, что в ее глазах отражается искреннее желание его убить, но теперь это ее мало волновало.

— О-о, босс, похоже, у тебя небольшие проблемы с учительницей, — сказал работник с густой бородой. По всей конюшне эхом разнесся гулкий смех.

— Ага, — пророкотал другой, краснолицый малый. — Пари держу, я и «мама» не успею сказать, как она с тобой разделается, старина Бру. — Смех стал еще громче.

— Не знаю, — сказал ковбой с угрюмым лицом и шрамом на щеке. — Может, ее саму надо кое-чему научить.

Изогнув бровь, Бру только отмахнулся от веселящихся дружков.

— Заткнитесь и возвращайтесь к работе, вы, клоуны.

С разочарованными вздохами и восклицаниями ковбои — все равно не переставая глупо ухмыляться, — послушались приказа.

— Чем могу помочь? — развязно спросил Бру, поворачиваясь к ней спиной и направляясь к конюшне.

Пенелопа некоторое время стояла с отвисшей челюстью и смотрела на него.

— Чем вы можете мне помочь? — Она зашагала вслед за ним, несмотря на резкую боль в оцарапанных коленях. — Чем вы можете мне помочь?! — прошипела она, совсем не так, как должен профессионал, и отбросила с лица волосы.

Остановившись в раскрытой двери конюшни, Бру обернулся. На какое-то мгновение на его лице мелькнуло странное выражение, пока он оглядывал ее волосы, перепачканную блузку и, наконец, оцарапанные ноги. Пенелопе показалось, что такое же выражение она видела у него вчерашним утром, когда их взгляды впервые встретились. Но Бру резко тряхнул головой, и все исчезло.

— Вы ведь здесь, не так ли? Значит, вам что-то нужно.

— У вас что, склероз? — яростно прорычала она, пробираясь на своих изуродованных шпильках между свежими кучами навоза. Пожалуй, с туфлями можно попрощаться.

— С чего вы взяли?

— У нас сегодня утром назначено занятие.

— Одна поправка. Это у вас сегодня утром занятие. — Бру, не оглядываясь, прошел по широкому проходу посреди конюшни.

Стараясь его догнать, Пенелопа вошла в широкую дверь конюшни и приостановилась, ничего не видя в неожиданном сумраке после яркого света. В лучах пробивавшегося снаружи солнца медленно поднималась пыль. Пенелопа глубоко вздохнула, и от запаха лошадей, сена и кожи у нее захватило дух. Какое чудесное место! — благоговейно подумала она, начиная понимать, почему Бру так привязан к своей работе на ранчо. А как, интересно, чувствуешь себя верхом на лошади? Наверняка это просто восхитительно.

Но даже страсть к этой работе не извиняет Бру за то, что она проснулась в такую рань для занятия с ним, а он не явился. Ее наняли для работы, и, черт возьми, она ее выполнит. Прошагав по широкому проходу между стойлами, Пенелопа догнала Бру уже в другом помещении, где он выбирал седло и уздечку. Коротко кивнув, Бру обогнул ее и исчез в стойле с надписью «Молния».

— Вы не могли бы на минуту остановиться? — воскликнула, не выдержав, Пенелопа, догоняя его в стойле, где стояло очаровательнейшее создание, вероятно, по кличке Молния. Не удержавшись, Пенелопа протянула руку к шелковистому гладкому носу.

Отодвинув Пенелопу в сторону, Бру привычным жестом накинул на голову лошади уздечку. Уверенно затянув ее, он развернул лошадь, вывел ее из стойла и привязал к столбу.

— Говорите. Мне вас слышно, — донесся его голос до Пенелопы, оставшейся в стойле.

Лошадь перегородила ей выход. Это он нарочно. Хам! Лошадиный хвост мелькал прямо перед глазами Пенелопы.

Протиснувшись между лошадью и стенкой загона, она выбралась к столбу, где была привязана лошадь.

— Не могли бы вы сказать, почему вы во второй раз заставили себя ждать? — спросила она, завороженно наблюдая, как Бру седлает Молнию.

— Мне не нравятся эти занятия.

— Вам не нравятся? Не нравятся! — Просунув голову под веревку, которой была привязана лошадь, она уставилась на Бру. — И это вы называете ответом? — Тут Молния склонила к ней голову и уткнулась носом в ее волосы.

— Мне не нужны уроки по имиджу, — Бру пожал плечами.

— Вот как! — Из ее сжатых губ вырвался недоверчивый смешок, и она отвела от морды Молнии прядь своих волос. Наверное, сегодня придется как следует вымыть волосы, раз Молния спутала их с сеном. — Простите, не поняла. А по мнению вашего отца, очень нужны. Если ваше поведение сегодня утром — пример того, как вы управляли «Брубейкер интернэшнл», то мне остается только сказать…

Громкий грохот заставил ее вздрогнуть. Бру швырнул скребницу в стену загона. Наверное, лошади привыкли к подобным вспышкам гнева, потому что Молния даже не моргнула.

— Послушать моего отца, так мне очень много чего нужно, — подозрительно спокойно сказал Бру. — И как раз то, без чего я отлично обхожусь.

Двое любопытных работников как будто по своим делам прошли мимо них между стойлами. По их хитрому виду и шепотку было понятно, что им до смерти хочется узнать, что происходит между их боссом и этой маленькой аккуратненькой консультантшей. Еще целая толпа изнывающих от любопытства ковбоев ожидала у ворот конюшни, попивая кофе и отпуская похабные шуточки. Очевидно, Бру посвятил их в причину ее присутствия на ранчо, и они нашли это презабавным.

— Фаззи! — окликнул Бру.

Пенелопа посмотрела на двоих работников, застывших на месте, словно нашкодившие дети.

— Да-а? — отозвался Фаззи.

— Что вы, ребята, тут забыли?

— О-о… ну, мы с Редом здесь просто… мы здесь, э-э, просто искали… — Фаззи покосился на своего смутившегося товарища. — А что мы тут искали?

Ред сунул нос в загон Молнии.

— Ну, мы искали здесь скребницу.

— Их полным-полно в кладовке, — буркнул Бру, закидывая на спину Молнии седло.

— Да, конечно, полно, — закивал Фаззи, — но нам нужна была хорошая скребница.

— Особенная, — поддакнул Ред.

— Проваливайте отсюда, — приказал Бру, широко улыбаясь Пенелопе. Оба парня немедленно развернулись и поспешили к ожидающей их с нетерпением компании. Прислонившись к стене загона и жуя соломинку, Бру смотрел им вслед.

Глаза Пенелопы невольно остановились на уголке его рта, где медленно качалась соломинка. Она сглотнула. Что-то в его ленивой манере заставляло ее замирать. Она подняла глаза, их взгляды снова пересеклись. Что такого есть в Бру Брубейкере, от чего в одно мгновение все внутри у нее переворачивается?

— Им нечасто приходится видеть красоток здесь, в конюшнях. Вы для них в некотором роде новинка.

Отступив назад, за лошадь, Пенелопа подождала, пока от щек отхлынет горячая волна. Он считает ее красоткой? Ее? Она поморгала и перевела дыхание.

— Лесть вам не поможет, — сурово сказала она, чувствуя, что ей все-таки приятен комплимент.

— Это меня не удивляет, — отозвался Бру, затягивая ремни седла.

Отступив назад, Пенелопа завороженно следила, как Бру умело застегивает бесчисленное количество ремешков и пряжек. Упершись в живот лошади коленом, он ласково успокаивал ее и одновременно затягивал подпруги. Потом, вставив в зубы лошади удила, он ловко застегнул еще какие-то ремешки, закинул поводья и взял их в одну руку.

Бру стоило только негромко щелкнуть языком, и сильное животное покорно последовало за ним.

Ошарашенная, Пенелопа молча смотрела ему вслед.

И это все? Это и есть его объяснение, почему он не явился на урок номер один — обучение успешному ведению беседы? Он просто заявил, что ему это не нравится, и счел возможным повернуться и уйти, решив, что этого достаточно? Пенелопа снова почувствовала, как бешено колотится ее пульс.

Ну ладно, нахал, подумала Пенелопа, последовав за ним, мне тоже многое не нравится. В первую очередь ей совершенно не нравится заниматься его имиджем. Но все равно она это сделает. Потому что она — профессионал. Потому что она — Уэйнрайт. Потому что… ей нужны деньги.

— Мис-с-стер Брубейкер, — прошипела она ему в спину.

— Да, продолжайте, — бросил Бру через плечо. — Я вас слышу.

— Вы так и не ответили на мой вопрос. — Она шла настолько быстро, насколько позволяли высокие каблуки.

Выйдя из конюшни, Бру остановился и, ухватившись за луку седла, вскочил на спину лошади так ловко, словно был рожден в седле.

Уперев руки в бока, Пенелопа смотрела на него снизу вверх. Как она может делать свою работу, если клиент убегает? — негодовала она, чувствуя, что подбородок начинает дрожать. Как ей удастся достичь удовлетворительных результатов и получить от Большого Дедди вознаграждение? Вознаграждение, так необходимое ей для оплаты операции матери, для покупки учебников Рэнди… Как ей изловить этого Бру Брубейкера, как научить его хоть чему-нибудь? Она яростно сморгнула слезы, чтобы их не заметил Бру. Это просто непрофессионально. Уэйнрайты не плачут на людях.

Мягко тронув каблуком бок лошади, Бру подъехал к Пенелопе, остановился и протянул ей руку.

— Давайте, — сказал он, не выпуская изо рта соломинку.

— Что?

— Дайте мне руку.

— Зачем? — удивилась Пенелопа. Что еще он может выкинуть?

— Поедем.

— Куда?

— У вас всегда столько вопросов?

— Да.

— Какая разница, куда, — проворчал Бру, наклоняясь и беря ее за руку.

Прежде чем Пенелопа успела что-либо понять, она оказалась на спине лошади, в кольце рук Бру.

— А как же первый урок? Успешное ведение беседы? — пробормотала она, потрясенно глядя вниз с высоты, на которой оказалась.

— Кому это нужно?

Держа ее за талию, Бру натянул поводья и вывел Молнию с пастбища на дорогу, уходящую в необозримую даль, туда, где голубое техасское небо сходилось с волнующимся бескрайним морем травы. Молнию не нужно было погонять дважды. Выскочив на дорогу, лошадь перешла с тряской рыси на ровный, стремительный галоп, от которого у Пенелопы диким восторгом захватило сердце.

О Боже мой! Мы просто летим!

Не в силах сдерживаться, Пенелопа, счастливо улыбаясь и светясь от восторга, откинулась на широкую грудь Бру. Хотя она впервые в жизни сидела на лошади, однако совсем не боялась, уверенная, что Бру не даст ей упасть, и чувствовала себя в его руках в полной безопасности.

Восхитительно, подумала она, оглядываясь вокруг. Здесь, на спине лошади, так высоко! Она никогда не предполагала, что при верховой езде чувствуешь себя на седьмом небе. Неудивительно, что Бру не согласен променять это на прокуренный кабинет в «Брубейкер интернэшнл». Какой разумный человек согласится на добровольное заточение, когда он может… летать!

Они, казалось, промчали уже не один десяток миль по дороге, ведущей в никуда. Пенелопа, наконец приспособившись к ритму скачки, принялась наслаждаться красотой, окружавшей их. При виде бесконечного простора владений Большого Дедди захватывало дух. Один золотистый холм сменялся другим, и казалось — им не будет конца. Пенелопа уже не понимала, отчего у нее так колотится сердце — то ли от восхитительного вида, то ли оттого, что мускулистые руки Бру прижимают ее к сильному телу, закаленному жизнью на ранчо.

Смешение самых разнообразных чувств опьяняло ее. Никогда раньше она не переживала ничего подобного.

О чем Бру сейчас думает? Верховая езда для него — родная стихия. А держать в объятиях женщину — не менее родная стихия, это точно. Он гнал Молнию вперед, через холмы и долины, словно ему принадлежало все время на свете. Волосы Пенелопы, больше не сколотые заколкой, теперь свободно развевались по ветру, лезли в глаза и хлестали по щекам. Отбросив их с лица, она повернулась, подняла голову и осмелилась поглядеть на Бру. Он медленно наклонил к ней голову и улыбнулся, с тем уже знакомым ей выражением, от которого приподнялась верхняя губа, а по углам рта появились ямочки. Если от одного его взгляда с другого конца комнаты она тает, то от его поцелуя просто сгорит, думала Пенелопа.

Боже праведный! Откуда такие непрофессиональные мысли? Он ведь ее клиент! Никогда прежде, за все годы ее успешной работы консультантом по имиджу, у нее не возникало и мысли о том, чтобы поцеловаться с клиентом. На ее щеках вспыхнули два ярких пятна румянца, и Пенелопа резко отвела глаза, чтобы не видеть его опасных губ. Бешеное биение сердца породило в глубине ее души что-то новое. Боль. Желание. Потребность в чем-то, чего до сих пор не было в ее жизни.

Еще сильнее сжав ее талию, Бру привлек Пенелопу к себе и коснулся подбородком ее щеки. Руки, огрубевшие от работы на ранчо, прижимали к ее бедру кожаные поводья.

Откинувшись назад, Пенелопа позволила себе посмотреть туда, где соприкасались их бедра: ее в легкой летней юбке, его — мускулистые, обтянутые поношенными джинсами, мягкими, как кожа ребенка. Пенелопа чувствовала, это обнаженной ногой. Его рабочая рубашка тоже была мягкой и до того удобной, что Пенелопа не удержалась и прильнула к груди Бру, прислушиваясь к его мерному дыханию. Девушка снова почувствовала, как его руки сжались вокруг нее, и сердце ее забилось быстрее.

Можно будет заняться обучением эффективности диалога в другой раз, решила она, отбрасывая все опасения. А сейчас она постарается понять причины непокорности Бру. Знать своего врага всегда необходимо для успеха в борьбе.

Молния легко поднялась на склон холма, словно не замечая двойного груза на своей спине. Солнце только поднялось с золотого ложа у самого горизонта и теперь озаряло мягким светом все владения Брубейкеров. Остановив лошадь у развесистого дерева, Бру широким жестом указал на другую сторону холма.

— Вон та серебряная лента внизу, в долине, — прямо над ее ухом пророкотал низкий голос Бру, — это оросительный канал. На другом его берегу — водопой для скота. Мы в детстве часто там купались. Да и сейчас иногда случается.

Пенелопа улыбнулась, представив, как весь многочисленный выводок Большого Дедди блаженствует в воде в жаркий день. Как бы счастлив был ее брат Рэнди, если б в его распоряжении был такой простор. Не решаясь поглядеть на Бру, она упорно смотрела вдаль.

— А что там, дальше? — спросила она.

Из его груди вырвался смешок.

— Там, сколько видно глазу, лежит земля ранчо — около десяти тысяч акров. По большей части это пастбища. Кое-где есть огороженные поля, там кормовые травы. А там — вышки, видите? Это нефтяные скважины. Наши ребята зовут их жеребцами, потому что со стороны они похожи на пасущихся лошадей.

Пенелопа чувствовала, как Бру улыбается рядом с ее виском. Его подбородок терся о ее волосы, и, подняв руку, Бру отвел пряди с ее плеча. Когда его пальцы медленно соскользнули с плеча по обнаженной руке, глупое девичье сердце опять забилось сильнее.

— О-о, — только и произнесла она, с трудом выдохнув воздух из сжавшихся легких. Когда Бру так близко, вести умный разговор совершенно невозможно. — А куда ведет эта дорога? — пропищала она, недоумевая, почему обычные приемы эффективной речи на сей раз подводят ее.

— К нефтяным вышкам, по ней подъезжают специальные цистерны и перекачивают нефть. — Его рука скользнула по ее обнаженной шее, спустилась вниз по внутренней стороне руки, до кисти, где и остановилась.

— О-о, — повторила Пенелопа. Ничего другого она не смогла бы придумать сейчас, даже если бы ей предложили за это миллион долларов.

Ее сердце гулко застучало, когда Бру прислонился подбородком к ее виску.

— Ну, мне, наверное, пора возвращать вас назад.

Нет! — хотелось ей крикнуть. Не пора. Ей хотелось посмотреть на дальние выгоны, на пастбища и на нефтяные скважины. Она согласна была ехать до самой границы владений Брубейкеров, лишь бы только не кончалась подольше эта скачка на ветру. Лишь бы провести побольше времени с Бру, в его руках, прижавшись к его сильному телу.

— Д-да, — пролепетала она, чувствуя, как тоска сдавливает ей грудь. Вздохнув, она подумала, что похожа сейчас на капризного ребенка. — Наверное, мне пора возвращаться. — Хотя к чему она возвращается? Ее ученик остается здесь, на ранчо.

— Наверное, у вас много дел, — как бы между прочим вставил Бру. Дернув поводья, он тронул каблуками бока Молнии и погнал ее назад, по направлению к ранчо, той же дорогой, какой они ехали сюда.

Пенелопа метнула на него негодующий взгляд.

Откинув голову, Бру громко расхохотался.

— Вам нечего делать? Бедняжка. Думаю, вам лучше всего вернуться домой. Или можете лежать в бассейне, отдыхать и получать свою плату.

— Я заработаю свою плату, — парировала Пенелопа. — В котором часу вы будете дома? — Не глядя на Бру, она положила голову ему на грудь и подняла подбородок. Ей очень нравилось слушать, как его голос гулко отдается в его груди.

— Не знаю… — протянул задумчиво Бру. — Вечером, надо полагать.

— К четырем часам? — высказала она предположение.

— Да. Потом мне надо сделать несколько телефонных звонков. Потом я поеду в город на аукцион скота, чтобы узнать цены. Потом заеду к ветеринару и договорюсь с ним насчет прививок и опрыскивателя от мух. А потом, — в его голосе зазвучала усмешка, — я должен встретиться с одним парнем насчет лошади.

Отодвинувшись, Пенелопа недоверчиво подняла брови.

— Честное слово, — рассмеялся Бру.

— Вы успеете все это сделать до половины пятого? — со значением спросила она.

— Может быть.

— О'кей. Мы встретимся с вами в пять часов в библиотеке и просмотрим то, что вы уже прочитали.

Бру только фыркнул.

Пенелопе показалось, что до дома они доехали невероятно быстро. Но она понимала, что ее наняли вовсе не для того, чтобы она изучала жизнь и работу на ранчо, целыми днями катаясь верхом с непокорным сыном работодателя. Сердито тряхнув головой, она приказала себе не распускать нюни и взяться за работу, как подобает профессионалу. Впереди уже показались конюшни.

Бру провел Молнию мимо конюшен к главному дому и, остановившись у порога, взял Пинелопу за талию, снял и поставил на ступени. Не дыша, она вцепилась в перила, чтобы не упасть, и подняла на него глаза.

Он с таинственным видом наклонился к ней, и у Пенелопы замерло сердце. Может быть, он собирается ее поцеловать, подумала она, чувствуя, как от подобных мыслей начинают полыхать щеки.

— Не говорите моей матери, что я ездил на поля, — с улыбкой прошептал он. — Ей это никогда не нравилось.

— Не скажу, если вы придете в пять, — парировала она с такой же улыбкой.

— Эй, босс! — раздался голос Фаззи. — Ты где был?

За спиной Фаззи стоял ковбой со шрамом на щеке, ничуть не пытавшийся скрыть своего интереса к голым ногам Пенелопы.

— Катался, — бросил Бру, не сводя глаз с Пенелопы.

В смущении Пенелопа попыталась найти, что сказать перед этими любопытными ковбоями. Что-нибудь профессиональное. Что-нибудь такое, чтобы все уразумели: если она и провела утро в полях с их боссом, то это совершенно нормально.

— Не забудьте, в пять часов вы должны вернуться, — сказала она. — Сегодня мы начнем с самых азов: как производить хорошее впечатление. — Она решила, что Бру это нужнее, чем ведение эффективной беседы. Если ей предстоит выкраивать для занятий с ним минуты из его времени, то лучше заняться самым главным.

— Хорошее впечатление!.. — Он закатил глаза.

— Да, — глянув на Фаззи, подтвердила она. Старый нахал откровенно смеялся. — Моя простая методика сотворит с вами чудо, и самые крупные ассоциации станут для вас просто ручными.

Бру потер подбородок о плечо и оглянулся на Фаззи:

— Фаззи, ты слышал?

— Меня тебе не приручить, — хмыкнул Фаззи и, отвернувшись, двинулся прочь от дома. — Пошли, Джим, — окликнул он своего приятеля со шрамом. — У нас полно работы.

— Работа, работа, работа… — заворчал Джим и, напоследок еще раз глянув на ноги Пенелопы, зашагал следом.

Пенелопа закусила губу. Когда-нибудь им придется принять ее всерьез. Когда-нибудь они поймут важность имиджа. Сохраняя полный достоинства вид, она повернулась и пошла по ступенькам вверх.

— В пять, — бросила она через плечо, надеясь — и не только исходя из профессиональных интересов, — что Бру не забудет. Остановившись на верхней ступеньке, она обернулась, но Бру уже и след простыл.

* * *


Уставший и измотанный после долгого, жаркого и трудного дня, Бру остановил свой пикап где обычно — в самом конце площадки перед большим домом — и выключил мотор. Посмотрел на часы и передернул плечами. Седьмой час. Пенелопа в ярости. Очень хорошо.

Весь день Бру думал о ней и о том, что она делает. Его не раз одолевало искушение вернуться домой, принять душ и вовремя явиться на занятия, но он устоял и не поддался этому желанию. Бру потер подбородок. Что такого в этой маленькой Мисс Прим, что ей удалось так прочно засесть в его мыслях?

Бру застонал при воспоминании о том, как она стояла у загородки, с бешеными глазами, взлохмаченными волосами и в изодранных чулках, как яростно она запихивала их в карман, шагая к ним. Ее ноги были выше всех похвал, и Бру достаточно было только глянуть на остальных ковбоев, чтобы понять — они тоже заворожены ее щиколотками. Ее икрами. Ее коленями. Ее… бедрами.

Бру до сих пор не мог понять, что заставило его схватить ее и посадить перед собой в седло. Все равно что разговаривать с врагом о дружбе и братстве. На его рубашке все еще держался запах ее духов.

Бру с раздражением стукнул кулаком по рулю.

Если он хочет выиграть этот раунд у Большого Дедди, нужно составить план. Если он не станет таять от вида пары стройных женских ножек, все будет нормально. Бру не хочет, чтобы она ему нравилась. Не хочет, чтобы она его интересовала. Чтобы привлекала его. Она — из лагеря Большого Дедди, и он не желает иметь с ней никакого дела. Тогда почему, отстегивая ремень безопасности, он думает, где разыскать ее? Что она для него такое? Он покорно идет в ловушку Большого Дедди, словно овца на бойню. А должен бороться. Да. Бороться.

Сейчас он разыщет ее и скажет, чтоб она забыла обо всяких уроках имиджа с ним. Пусть начинает с Мака. Или с Бака. Или, черт подери, с Фаззи, если хочет. А его, Бру, пусть оставит в покое.

Услышав смех, доносившийся из-за дома, Бру вышел к бассейну. Стайка его братьев носилась вокруг бассейна, крича, хохоча, визжа и брызгаясь. Весь этот спектакль был устроен ради Пенелопы, которая сидела в шезлонге, смеясь и подзадоривая их. Подойдя ближе, но оставаясь не замеченным за кустарником, росшим около бассейна, Бру еще немного понаблюдал за происходящим.

— Эй, Пенелопа! Смотри! — крикнул младший брат, Хэнк, и прыгнул с вышки в воду.

Бру покачал головой. Обворожила даже его одиннадцатилетнего братишку, отметил он, глядя, как Хэнк вынырнул и смотрит на Пенелопу в ожидании одобрения.

— Ого, Хэнк! — воскликнула Пенелопа. — Это был самый большой плюх за весь день.

Хэнк, широко заулыбавшись, поплыл к ней. Тем временем Джонни и Вилли усиленно старались обратить на себя ее внимание.

— Смотри, Пенелопа! — кричал Джонни, поднимая брата и кидая его через плечо на Уэйлона. Тот, выпустив из рук обруч, схватил брата за ногу и швырнул его, визжащего и брыкающегося, в воду. Бру почему-то вдруг ощутил укол зависти к братьям. Эти лоботрясы имели удовольствие провести с ней целый день, пока он мотался по делам. Все они положительно очарованы ею, кисло заметил Бру, глядя, как Мак и Джонни выскакивают из бассейна с явным намерением окунуть Пенелопу в воду. Если его братцы будут так угождать ей, ему никогда не удастся отделаться от «Уэйнрайт имидж консалтинг». Она же должна сидеть здесь в одиночестве и злиться!

Пенелопа протестующе взвизгнула, когда они подняли ее и потащили к бассейну.

— Перестаньте! — кричала она, отчаянно брыкаясь и извиваясь. Братья дотащили ее до барьера, бросили в воду и сами прыгнули за ней, словно околдованные морской русалкой.

— Мальчики! — крикнула Мисс Кларисса со второго этажа веранды. — Хватит купаться. Шеф сказал, что ужин будет подан через полчаса в патио. Пожалуйста, идите одеваться.

Как ни странно, все братья послушно выскочили из бассейна и исчезли в раздевалке. Наверное, Пенелопа и впрямь обладает какой-то магической силой, влияющей на всех, подумал Бру, чувствуя, как на его лице появляется печальная гримаса.

Подплыв к краю бассейна, Пенелопа нехотя выбралась из воды. Она собрала с шезлонга одежду, журналы мод и флакон с лосьоном для загара и сунула все это в большую цветастую сумку.

Покачав головой, Мисс Кларисса улыбнулась гостье.

— Надеюсь, вам понравятся «такос», Пенелопа. Мальчики еще с утра заказывали.

— Звучит отлично, — улыбаясь, сказала Пенелопа. — Я скоро буду готова.

— Не спешите, дорогая, — мягким и нежным голосом южанки сказала Мисс Кларисса и улыбнулась. — Несмотря на лучшие намерения, мальчики всегда опаздывают. Особенно Бру. — Мисс Кларисса снова улыбнулась и ушла в дом.

Пенелопа осталась одна.

Бру, волнуясь, словно школьник, вышел из-за кустов и приблизился к Пенелопе. Ему было слышно, как братья хохочут и возятся в купальне. Бру старался не прислушиваться. Необходимо сосредоточиться.

— А, это вы! — воскликнула Пенелопа, пристально глядя, как он подходит. Опустив солнечные очки на кончик носа, она прищурилась. — Вы уже в третий раз срываете занятие. — Но расслабленность после купания помешала ей сильно рассердиться.

— Мне жаль.

— Неужели?

Неожиданно он почувствовал, что это так. Ему стало очень жаль. Он с удовольствием провел бы время в ее компании. Но, напомнил себе Бру, это недопустимо. Она на стороне Большого Дедди, который стремится вмешаться в его жизнь. А он отлично обойдется без этого вмешательства.

Бру пожал плечами:

— Я не управился раньше.

— О'кей, — Пенелопа вздохнула. Она выглядела такой бесхитростной и незащищенной в своем не очень открытом купальнике, гораздо больше волновавшем его воображение, нежели самые откровенные бикини. — Я подумала…

— Да, я тоже, — сказал Бру, размышляя, как же сказать ей, что больше не будет заниматься уроками имиджа. Почему-то ему казалось, что она не очень зла на него.

Сняв темные очки, Пенелопа прикусила дужку.

— Раз мне уже ясно, что вы не из любителей рано вставать, — она задумчиво посмотрела на Бру, — и не очень любите заниматься после обеда, я подумала, что мы можем попробовать устроить занятие завтра вечером. Если мы начнем завтра, — она посмотрела на часы, — а это будет… четверг, то мы сможем поехать на вечеринку АКАИ в субботу вечером, — она ослепительно улыбнулась, довольная своей идеей.

— Куда? — Бру нахмурился. — На вечеринку? Нет уж, увольте. — Он как раз решил завязать с вечеринками. — Что это за АКИ?

Легкая улыбка тронула ее губы.

— АКАИ. В нашем штате отделение Ассоциации консультантов Америки по имиджу каждый месяц устраивает вечера, где клиенты могут попробовать себя в том, чему они научились, — под контролем консультантов, конечно. Каждый месяц вечера проводятся в разных городах, а на этот раз, что очень удачно для нас, в Далласе. Я все объясню вам завтра на занятии. Потом, в пятницу вечером, мы пробежимся еще раз по всем пунктам… а в субботу уже вечеринка.

Она выглядела такой невинной, ее честные детские голубые глаза смотрели прямо на него. Бру отчаянно боролся с искушением схватить ее в объятия и целовать с таким жаром, чтобы закипела вода в бассейне.

— Да не волнуйтесь вы так, — со смехом сказала она. — Вечеринка АКАИ — часть нашего курса. Ваши братья тоже пойдут, когда начнут заниматься. — Нагнувшись, она подняла свою пеструю сумку. — Ваша мама просила меня быть готовой к ужину. Итак, — подытожила она, поворачиваясь, чтобы уйти, — наше первое занятие начнется в восемь. Нам придется потрудиться, чтобы наверстать упущенное. Да, — она остановилась, — не беспокойтесь насчет одежды для вечеринки. Ваша мама отыскала в шкафу ваш смокинг и отправила его в химчистку. Так что вы экипированы.

Бру молча смотрел, как она махнула ему рукой и выскользнула из дворика бассейна.

— Ровно в восемь завтра вечером, — повторила она. — Я напомню вам об этом сегодня за ужином и завтра за завтраком, — в ее голосе послышался смех.

Бру почесал в затылке и вздохнул. Она ждет, что он наденет смокинг на вечеринку в субботу? Он принялся тереть натруженные мускулы шеи. Нужно отдать Большому Дедди должное за то, что он разыскал такую целеустремленную и профессиональную Пенелопу. Цепкая, как длинношерстный терьер, и в два раза упрямее. Сам того не желая, он все больше уважал ее за упорство и смелость. И чувствовал, что все больше ей уступает.

Ну что ж… завтра вечером, ровно в восемь, он придет и предложит ей заняться кем-нибудь из его братьев. Ей просто надо вбить в голову, что ему ни к чему эти уроки. И неважно, насколько он на самом деле в них нуждается.

А пока что он примет душ и попросит принести ему в комнату сэндвич. Потому что чем больше времени он проводит с Пенелопой, тем сильнее она ему нравится. А чего Бру меньше всего хотел — так это влечения к мисс Уэйнрайт.


ГЛАВА ПЯТАЯ


На следующий день Бру снова заставил ее ждать, и она нетерпеливо ходила взад-вперед по широченному крыльцу. Плотно сжав зубы и выпрямив спину, она всматривалась в даль и все чаще и чаще переводила взгляд с дороги на часы.

Он срывает занятие. Опять.

Прошло уже два часа, а она продолжала ждать, надеясь, что Бру все-таки окажется джентльменом и появится. Но, увы, как она и подозревала, Бру джентльменом не был. Искушение вернуться в прохладный дом было сильно, но Пенелопа предпочитала дождаться возможности высказать старшему сыну Брубейкера все, что она о нем думает.

Послезавтра вечеринка АКАИ, а они не прошли даже самого необходимого. Для нее как для профессионала жизненно необходима эта вечеринка. Это возможность общения с коллегами и обмена опытом, а для учеников — проба своих познаний в имидже. Каблуки ее туфель снова застучали по деревянному полу веранды. А что, если он не поедет и на вечеринку? — ударила ее внезапная мысль.

А если поедет? У них не было до сих пор ни единого занятия, и что о ней подумают коллеги, если она явится с Бру, таким невоспитанным?

Обычно она предлагала клиентам пригласить с собой на вечеринку кого-нибудь еще. С Бру все иначе. Бог знает, кого ему взбредет в голову пригласить. Одна мысль о том, что он может привести с собой кого-нибудь из своих… «друзей», приводила ее в ужас.

Пенелопа приложила дрожащие пальцы к вискам и застонала. Безусловно, даже если она и выдержит это испытание, то никогда не станет работать в этом городе, где все люди будут знать, что именно она взялась обучать этого предателя Бру поведению на публике. В ветвях соседнего дерева закричала какая-то птица, отзываясь на отчаянное желание Пенелопы завизжать.

Она готова была убить его.

Пенелопа была человеком дела. Она всегда составляла план и выполняла его до последнего пункта. Сколько она себя помнила, каждый вечер она составляла список дел на завтра. Очень-очень редко она позволяла себе отступить от расписания. Но с тех пор, как она столкнулась с этим нахалом Бру, расписание она могла спокойно выбросить в окно. Птица снова тоскливо закричала.

— Заткнись, — процедила она, решив наконец, что пора зайти в дом. Скорее всего, Бру сейчас в городе, отбивает себе каблуки на танцах. И может быть, у стены стоит целая очередь девиц, желающих с ним потанцевать. Яростно заморгав, Пенелопа прикусила губу, чтобы подавить внезапный приступ тоски, и, вздохнув, собрала с качалки свои бумаги.

Она сдается. А Уэйнрайты никогда не сдаются.

Пенелопа уныло закрыла папку, и вдруг с дороги до нее донесся знакомый шум. Она подняла голову и увидела, как красный «торнадо» мчится по дороге. Бру! Наконец-то. Медленно выпрямившись, она смотрела, как он подъезжает, и старалась возвратить свое прежнее негодование. Но, к несчастью, почти весь гнев куда-то пропал.

Как всегда со скрежетом затормозив, Бру распахнул дверь и выскочил на асфальт. Увидев, что Пенелопа стоит на пороге, он на мгновение остановился. Наверное, боится, что сейчас я обрушу на его голову свою папку, мрачно подумала Пенелопа, заставляя себя улыбнуться его заросшей физиономии. Она не позволит Бру взять над ней верх. Ни за что.

Бру огляделся вокруг. Потом, видимо поняв, что выхода нет, прошел через площадку и ступил на первую ступеньку крыльца.

— Вы опоздали. — Пенелопа могла гордиться своим профессионально-спокойным тоном. Сказать по правде, ей хотелось сбежать со ступенек вниз и удавить его.

Бру пожал плечами:

— Не управился раньше.

Изобрести что-нибудь новенькое он не потрудился.

— Вы хоть раз слышали, что есть такая вещь — телефон?

Нетерпеливо вздернув подбородок, Бру с вызовом посмотрел Пенелопе прямо в глаза:

— Послушайте, Пенелопа, а нельзя ли подождать с лекцией? У меня был трудный день, и я хочу есть.

— Нет! — воскликнула она, яростно швыряя бумаги в свою сумку, лежащую на перилах. Бру широко открыл глаза, словно она необычайно его удивила, и его верхнюю губу искривила улыбка. — Думаете, я не хочу есть? Уже почти десять часов вечера! Я тоже не ела с полудня! — Сверкая в негодовании глазами, она спустилась на его ступеньку.

— Почему?

— Потому что я вас ждала! Я всю неделю только и делаю, что жду вас, сама не знаю зачем. Мне надо было в первый же день бросить эту дурацкую затею, и если бы не… не… — К собственному ужасу, она почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. — Неважно. — Он не должен знать, почему ей так необходима эта работа. Те, кто родился с серебряной ложкой во рту, никогда не поймут цены заработанного нелегким трудом доллара. У Пенелопы дрожал подбородок. Успокойся. Соберись. Успокойся, приказала она себе, сделав глубокий вдох и медленный выдох.

И опять: вдох — ради необходимого спокойствия.

Выдох — избавляясь от бесполезного гнева.

— Я не просил вас голодать, пока меня нет.

— Меня наняли для работы! И я просто пытаюсь… делать свою работу! — завопила она и тут же — совершенно непрофессионально — разрыдалась. Сама ужасаясь своему поведению, Пенелопа зарылась лицом в бумаги.

— О-о, ч-черт…

Стуча сапогами, Бру подошел к ней вплотную и взял ее за руку. Она почувствовала, как он пытается отнять от ее лица бумаги. Пенелопа отвернулась. Конечно, тушь теперь ручьем течет по щекам, подумала она, вытирая слезы концом галстука.

— Эй, — негромко сказал Бру, не выпуская ее локтя. — Ну, не надо плакать, малышка.

В его голосе появилось нечто такое, чего раньше не было. Сочувствие. Понимание. Симпатия. Что-то человеческое.

Пусть оставит свою жалость при себе, со злостью думала Пенелопа. Ей нужно уважение. А этого она не добьется, стоя тут и хлюпая носом, как ребенок. Она не хотела смотреть ему в глаза, заранее зная, что если сделает это, то уткнется лицом в его рубашку и расплачется еще сильнее. Без сомнения, выглядит она ужасно. Нос у нее всегда становится ярко-красным, когда она плачет.

Пошарив в кармане, Бру вытащил чистый носовой платок с монограммой и протянул ей. Пенелопа с благодарностью взяла его и принялась приводить себя в пристойный вид. Платок был мягким, и от него пахло кожей, тканью и еще чем-то необычным и захватывающим, что было очень похоже на самого Бру. Пенелопа постаралась собраться и почувствовала, как его руки поднялись от ее локтей к плечам и принялись мягко массировать шею, снимая напряжение. К ее изумлению, это оказалось восхитительно, и она почувствовала, как успокаивается под его ласковыми руками.

— Что вы скажете, если я приглашу вас на ужин? — спросил Бру. Его глубокий бархатистый голос мягко звучал прямо над ее ухом. Пенелопа ощутила его взгляд на себе. — Кстати, заодно мы просмотрим ваши планы, — подольстился он, кивая на пачку бумаг, которые она сжимала в руках.

— У меня… н-н… — она напоследок высморкалась в платок, — нет аппетита, — выдавила она, сознавая, что говорит капризным тоном. На самом деле ее желудок сдавливал голодный спазм, и она передернула плечами. Это унижение когда-нибудь кончится? Куда делась умная и спокойная женщина, приехавшая сюда утром в понедельник?

— Да, конечно. У вас нет аппетита. — Взяв ее за плечи, Бру без церемоний стащил ее вниз по ступенькам к пикапу. — Идемте. — Он повел ее через площадку, крепко держа за плечи.

— К-куда мы едем?

— Ужинать.

— Но зачем? — Ее глаза, еще полные слез, словно два голубых озера, моргая, смотрели на него. — Может быть, проще и быстрее взять что-нибудь на кухне? — оглядываясь на дом, спросила она.

Да. Проще, быстрее и куда безопаснее. Но Бру никогда не искал легких и безопасных путей. Открыв пассажирскую дверцу, Бру подсадил Пенелопу и помог ей забраться внутрь.

— Вы задаете слишком много вопросов, — проворчал он и, прежде чем Пенелопа успела возразить, захлопнул дверцу.

* * *


Если Бру ожидал, что, пригласив Пенелопу в кафе «Риб-О-Рама» рядом со стоянкой грузовиков неподалеку от маленького техасского городка, он приведет ее в замешательство, то сильно ошибся.

Девушка продолжала держать себя с профессиональным достоинством и то и дело обращалась к теме важности имиджа.

Она когда-нибудь расслабляется? — недоумевал Бру, следя, как она сначала аккуратно срезает баранину с косточки, режет на мелкие кусочки и только потом ест.

Нет, конечно. Бру и сам не знал, зачем он притащил ее в шумную прокуренную забегаловку на окраине города, у дороги. Может быть, только для того, чтобы она убедилась, что он не годится для обучения манерам. Рано или поздно ей придется сдаться. И в этом раунде борьбы отца и сына верх одержит Бру. Никакая компания «Уэйнрайт имидж консалтинг» не сможет ему помешать.

С другой стороны, ему не хотелось обижать эту выдержанную и строгую девушку, обладающую непреходящим чувством ответственности перед семьей и работой. Господи, подумал Бру, начиная и вправду чувствовать себя настоящим негодяем, она же обязана содержать больную мать и малолетнего брата. А он старается всячески затруднить ей эту задачу.

— Почему вы не возьмете ее руками? — непринужденно спросил он, указывая на кость, которую Пенелопа гоняла по тарелке.

— Не знаю. Я никогда не пробовала.

— Почему?

— Наверное, потому, что ужинать я хожу только с клиентами.

— И вы ни разу не ходили никуда просто для удовольствия?

— В моем положении проще и дешевле… ужинать дома. — Она покраснела и уткнула взгляд в тарелку, где лежали остатки мяса.

Он умудрился коснуться ее больного места, но вместо того, чтобы торжествовать, Бру почувствовал себя ужасно. Он совсем не хотел ее расстраивать. Он просто хотел втянуть ее в разговор. Но чем хуже, тем лучше, подумал он, подавив в себе жалость. Как только ей удалось найти брешь в его броне? Наверняка отец запрыгал бы от радости, узнай он об ее влиянии.

Она его восхищает. А ему этого не надо.

— Вы будете доедать? — спросил он, беря с ее тарелки пару ребрышек и поднося ко рту. Он рассчитывал шокировать ее.

— Нет. — Пенелопа вздохнула и подвинула свою тарелку к нему. — Я наелась. Было очень вкусно. — Она медленно подняла длинные ресницы, и Бру оказался пригвожден к стулу этим взглядом восхитительных голубых глаз.

Ни разу за свою бурную жизнь не видел он таких глаз. Когда они так смотрели, он терял способность дышать.

Откуда-то с улицы донеслись звуки музыки.

— Вы танцуете?

Отведя взгляд от Пенелопы, Бру увидел какого-то шофера, взявшего Пенелопу за локоть. Он нахмурился. Черт раздери, какой-то кретин позволяет себе приглашать его спутницу на танец?!

— Нет, — сказал Бру, бросая на своего соперника предупреждающий взгляд.

— А тебя, приятель, никто не спрашивает, — огрызнулся толстяк шофер, едва глянув в его сторону, и снова уставился на Пенелопу. — Я спрашиваю леди. — И почтительно ей поклонился.

Неожиданно Бру окатила горячая волна ревности. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы Пенелопа, такая утонченная и нежная, пошла танцевать неизвестно с кем. Мисс Кларисса оторвет ему голову. К тому же она его дама. Пусть не его женщина, но она пришла с ним, и его обязанность — защищать ее.

— Леди пришла со мной. Если она захочет потанцевать, то тоже со мной, — Бру отодвинул стул и поднялся. Мускулистый и высокий, он навис над противником.

— Почему бы не предоставить малышке решать самой? — возразил шофер, который, казалось, был не прочь повздорить. Он угрожающе шагнул к Бру, уперев руки в бока.

— Спасибо большое, — вмешалась Пенелопа, призывая на помощь свое умение завоевывать друзей и оказывать на людей влияние. (И Бру с отвращением подумал, что вежливость действует даже на идиотов.) — Но, — мягко продолжала она, — я совсем не умею танцевать. Все равно спасибо за приглашение, — тепло улыбнувшись, она высвободила локоть.

Бру чуть не стошнило, когда шофер галантно взял ее кисть и поднес к своим мерзким губам.

— Н-ну что же, — он отступил, — как-нибудь в другой раз. — Мрачно покосившись на Бру, он исчез в толпе, видимо, отправившись искать партнершу посговорчивее.

— Надо было дать ему по морде, — процедил Бру, садясь на место.

— За что?

— За то, что он идиот.

— И что бы это дало? — Пенелопа посмотрела на него, недовольная тем, что он признает исключительно физический способ воздействия.

— Был бы ему хороший урок.

— Какой урок? — Пенелопа сдвинула брови. — Неужели вы не знаете, что разумным словом можно добиться гораздо больше, чем насилием?

О Господи! Откинувшись на спинку стула, Бру потер лицо ладонями и что-то промычал. Он уже устал от ее постоянных сверхразумных рассуждений. Если на то пошло, то он два года один управлял огромной корпорацией, а теперь какая-то консультантша, от горшка два вершка, указывает ему, как себя вести.

— Послушайте, Пенелопа, хоть вас это и удивляет, но мне случалось подавать пример просто идеального поведения. Трудно сохранять хорошие манеры, когда поработаешь на ранчо со всякими грубиянами, но будьте уверены, что за столом в кабинете, я прекрасно знаю, как надо себя вести. И я могу снова туда вернуться, ничего не забыв.

Увидев скептическое выражение на ее лице, Бру потерял терпение.

Наклонившись вперед, он оттолкнул в сторону тарелку и, стуча рукой по столу, отчеканил:

— Похоже, вы думаете, что я управлял корпорацией, сидя верхом на лошади. Нет, мне приходилось иногда появляться в офисе, чтобы заключать сделки. И знаете что? Я с этим отлично справлялся. — Бру с силой стукнул рукой по столу, сам не понимая, что заставляет его так стараться убедить ее.

Опустив глаза, Пенелопа машинально расстегнула пуговицы на манжетах и подняла рукава повыше.

— Можно задать вам один личный вопрос? — Она задумчиво посмотрела ему в лицо.

— Уж эти ваши вопросы! — Бру со вздохом пожал плечами. — Валяйте.

— Если все шло так прекрасно, почему вы бросили работу?

Он давно ожидал, когда она об этом спросит. Подперев ладонью щеку, Бру смотрел на Пенелопу, вспоминая свой опыт работы в бизнесе.

— Потому что мой отец не был готов отойти от дел, отдать бизнес в мои руки. И я устал с ним бороться.

— А вы не думали, что могли бы кое-что перенять у вашего отца?

— Я узнал практически все о бизнесе, наблюдая, как работает мой отец. Он гениален. Но это к делу не относится.

— Хорошо, раз он гениален, то почему не допустить, чтобы он иногда совал нос в дела?

— Если бы это было на самом деле только иногда — пожалуйста. Но каждые пять минут… Нет, мне стало непонятно, для чего я вообще нужен.

— Может быть, здесь дело не в вас. Может быть, вашему отцу просто необходимо чувствовать, что он зачем-то нужен.

Бру хмыкнул. Теперь она взялась за психоанализ!

— Не понимаю, почему вы до сих пор не найдете общий язык. Не проще ли выполнить его просьбу? Поработать над своим имиджем и вернуться на свое место в «Брубейкер интернэшнл»?

Ясно. Она ничего не поняла. Раз она не выросла в семье Брубейкер, то и не поймет. Он-то надеялся, что она отступит и перестанет пытаться переделать его. Он надеялся, что они просто поболтают.

— Мне нравится работа на ранчо. Нравятся лошади, коровы, нравится земля. Мне нравится все таким, как оно есть.

— А вам не кажется, что вам это нравится большей частью потому, что это раздражает вашего отца? — Она протянула руку и, словно сама того не замечая, сжала его кисть. — То, что вы успешно управляли корпорацией в течение двух лет, не значит, что вы ничему больше не можете научиться у Большого Дедди.

Бру смотрел на тонкую руку, лежащую поверх его, загрубевшей и большой. Она хотя бы понимает, как от этого прикосновения кровь закипает у него в жилах?

— Пенелопа, вы желаете мне добра, но вы просто не представляете, что значит работать с моим отцом. Это раздражает, как черт знает что.

Ее лицо озарила сияющая улыбка, превратившая ее из деловой женщины в… женщину.

— Ну-ну. Я работаю для него уже почти неделю. Не обижайтесь, но ни одна работа не доставляла мне такого удовольствия.

Бру невольно улыбнулся. Боже, какие чудесные у нее глаза. Голубые, словно чистое небо.

— Ну, ладно. Так вы пойдете со мной в субботу? — Тут она бросила на него лукавый взгляд, совершенно нетипичный для нее.

— А что будет в субботу?

Пенелопа застонала:

— Вы уже забыли?

Нет, не забыл. Сегодня он целый день только и думал о том, как поедет с ней на вечеринку. Тем более надо любым путем увильнуть от поездки.

— Вечеринка АКАИ?

— Почти угадали. Так вы поедете?

Когда он увидел, как Пенелопа нервно прикусила губу, он вдруг, сам не зная как, ляпнул:

— Да.

— Правда? — Она обрадованно вскинулась.

— Правда! — Боже, какой идиот! Он еще раскается в своем решении. А пока надо придумать, каким образом обратить эту вечеринку в свою пользу. Не исключено, что это поможет ему отделаться от Пенелопы.

И одержать верх над Большим Дедди.

* * *


Позже вечером, вернувшись домой, Бру с Пенелопой шли по широкому коридору на втором этаже, где находились спальни. В такое время все, наверное, уже легли спать. Бру было непривычно провожать девушку до двери спальни, находящейся на одном этаже с его собственной. Непривычно, подумал он, но удобно. Кстати, никакая она ему не девушка. Она ему противник.

Бру приостановился, раздумывая, как нужно правильно и этично пожелать спокойной ночи. Одна его половина подсказывала ему нырнуть в свою спальню, бросив: «До завтра». Другая половина хотела схватить ее в объятия, наконец поддавшись желанию, не отпускавшему его с того момента, как он впервые увидел Пенелопу. Он столько раз уже был готов ее поцеловать, что боялся сорваться.

Но этого нельзя допустить. Если он поцелует ее, это будет означать победу отца. Он безмолвно проклинал свое положение, жалея, что Пенелопа не просто одна из его многочисленных партнерш по танцам в «Юбилей трекстоп». Тогда он мог бы без колебаний целовать ее.

Взяв Пенелопу за локоть, он остановился у двери ее спальни. Расстояние между ними сократилось, и когда Пенелопа подняла к нему лицо, у Бру подогнулись колени. Их взгляды встретились, и у Бру бешено застучала кровь в висках, перехватило дыхание. На мгновение им овладело такое бешеное желание поцеловать ее, что он сам испугался.

— Спокойной ночи, — буркнул он. Отпустив локоть Пенелопы, сухо пожал ей руку, развернулся, быстро прошагал к своей двери, распахнул ее и с грохотом закрыл за собой.

Пенелопа вздохнула, потирая нижнюю губу. Она совсем забыла его предупредить, чтобы он взял с собой спутницу. Ее взгляд обратился к его двери.

Он, наверное, еще не спит.

Нужно только зайти и сказать ему, чтобы он завтра пригласил с собой кого-нибудь. Конечно, о том, что это даст ему еще один шанс поцеловать ее на ночь, она и не подумала.


ГЛАВА ШЕСТАЯ


Прислонившись спиной к двери, Бру закрыл глаза и застонал. Это было так близко. Он подождал, пока успокоится дыхание и пульс придет в норму. Один — ноль в мою пользу, подумал он с усталым вздохом. В этой незаметной войне, которую он ведет со своим отцом, совершенно неожиданно для него оказалось лишнее препятствие. Кто бы мог ожидать, что Большой Дедди преподнесет ему сюрприз в виде настойчивой, но вполне компетентной Пенелопы? Легкая улыбка тронула уголки его губ.

Тяжело вздохнув, Бру открыл глаза и медленно обвел взглядом беспорядок в комнате. Внезапно он почувствовал досаду. Трудно представить, что аккуратная и сверхорганизованная Пенелопа сможет находиться здесь. Бру вообще не любил допускать посторонних в свою комнату. Даже прислугу. Черт! Давно пора прибрать все это. Или пойти и принять холодный душ. Потянувшись, Бру отстранился от двери и еще раз оглядел беспорядок в спальне. Черт возьми, до чего он зол. В основном из-за необходимости признать, что ему очень хочется вернуться на свое место в «Брубейкер интернэшнл». Хотя все равно придется сдаться, но это будет нелегко.

Стиснув зубы, Бру решил, что, может быть, наведя порядок в спальне, он разберется и в своей душе. Успокоит демонов, терзающих его. Начнет с самого начала, как любит говорить Пенелопа. Собрав с пола ворох одежды, он швырнул его в корзину для грязного белья. Потом, охваченный какой-то яростью, поднял край кровати и начал вышвыривать из-под нее вещи, которых не видел месяцами.

Это был грандиозный бой. Бру против своей комнаты. Бру против отца. Бру против двух разных миров — делового и ранчо. Бру против самых волшебных голубых глаз в мире. Может быть, подумал Бру, с сопением продираясь сквозь хаос своей спальни к старинному секретеру, который не открывал вот уже несколько месяцев, если сейчас поработать как следует, то удастся выбросить из головы этот голубой взгляд. И, может быть, даже поспать.

Какое там. Если за эту неделю у него хотя бы несколько минут не стояло перед глазами ее лицо, он готов съесть свою шляпу. Прекратив попытки открыть упрямый секретер, Бру нахмурился. Заперт? Он потянулся за украшенным завитушками ключом и подумал: а не проще ли согласиться на ее треклятые уроки? Тогда она скорее уберется восвояси. Все-таки освежить в памяти все эти манеры не помешает. Его имиджу ничуть не помогло общение с Фаззи, Редом и остальными ковбоями. Целых три года он даже носа не показывал в мир большого бизнеса.

Устав сражаться с упрямой дверцей, Бру огляделся. Куда подевалось его ружье? Может быть, в конюшне? Впрочем, лучше, если он его не найдет, потому что Мисс Клариссу хватит удар, если она узнает, что он стрелял по старинным предметам, да еще в доме.

Неужели целых три года? Уже?

Бру охватило непреодолимое желание немедленно вернуться в бизнес и взяться за руководство корпорацией. Гигантским усилием он подавил это желание. Зачем плакать над пролитым молоком?

Сдернув через голову рубашку, Бру вытер ею лицо и бросил в бельевую корзину у двери. Быстро осмотрев тумбочку возле кровати, концом ножа для разрезания бумаги он принялся ковырять замок секретера.

Нет, подумал он, оставляя свои попытки, как бы ему ни нравилось ее общество, уроков имиджа он не вынесет. Это дело принципа. И еще Бру понимал, что, пока отец будет вырывать руль у него из рук каждый раз, когда нужно принять серьезное решение, он не вернется в «Брубейкер интернэшнл». Их постоянные ссоры и распри убивают мать. К тому же стоит ему только ступить на порог кабинета, как отец решит, что им можно командовать.

А Бру Брубейкером никто не может командовать.

Даже придирчивая, трудолюбивая, невероятно стойкая, длинноногая, с гладкой кожей, чувственными губами и волнистыми волосами Пенелопа. Зарычав, Бру отшвырнул нож и пнул дверцу.

Надо было поцеловать ее, пока была возможность. Надо было прямо там схватить ее в объятия и целовать до одурения. Надо было увлечь ее в тень, дальше по коридору, сорвать ее дурацкий галстук, распустить нелепый пучок, чтобы она задышала свободно. Надо было стиснуть ее в объятиях и целовать, пока не попросит пощады.

Или пока не попросит еще.

Бру схватился за угол секретера и уперся ногой в красное дерево. Собрав все силы, он потянул старую дверцу на себя.

* * *


Услышав из-за дверей грохот, Пенелопа, уже собиравшаяся постучать, остановилась. Господи, подумала она, прислушиваясь к звукам за дверью, кажется, он чем-то расстроен. Коснувшись пальцами двери, она стояла в нерешительности.

Может быть, лучше сказать ему завтра утром? Он вполне успеет за день найти кого-нибудь. Сегодня только четверг, так что у него в распоряжении целый день.

Снова треск.

Да. Лучше уйти подобру-поздорову, думала Пенелопа, нерешительно отступая назад.

Хотя… он должен знать, что ему понадобится спутница. Только… не стоит беспокоить его в столь поздний час. И все-таки… Большой Дедди платит ей за уроки имиджа, а вечеринка АКАИ является частью курса. С другой стороны, Бру не хочет заниматься.

Но все равно… ему нужна практика.

Пенелопа постучала. Едва слышно.

С диким выражением лица Бру распахнул дверь:

— Что там еще?

В его глазах сверкало такое выражение, что у нее испуганно забилось сердце. Это была угроза. Раздражение. Страсть. О, если б ноги могли унести ее как можно скорее отсюда! Но ноги не слушались. Она поморгала, стараясь отвести взгляд от его обнаженной груди, поднимавшейся и опускавшейся в такт тяжелому дыханию. Его кожа кажется такой теплой. Такой мягкой. И этот звериный взгляд… Пенелопа медленно подняла глаза и, когда их взгляды пересеклись, замерла, едва дыша.

Профессионализм! — напомнила она себе. Не забывай, что ты профессионал.

— Я хотела вам сказать… Э-э… вы должны знать, что…

— Что?

Слова прыгали в ее мозгу, словно играя в чехарду.

— Вам нужно пригласить на вечеринку кого-нибудь. Спутницу.

Его брови слегка сдвинулись, когда он задумался над тем, что она сказала.

— Спутницу?

Пенелопа кашлянула.

— Да. — Ей было ужасно неловко стоять здесь, глядя на него, без рубашки и, кажется, очень увлеченного разрушением собственной комнаты. Пенелопа бросила через его плечо взгляд на спальню.

— Я просто делал уборку.

— А. — Она пыталась придумать, что же сказать. Что-нибудь уместное. Что-нибудь относительно работы. Или вечеринки. Но в голову не приходило ничего, кроме желания, чтобы он подхватил ее на руки, а потом — «и они жили долго и счастливо».

Невыносимый Бру Брубейкер — сказочный принц? Ха! Ничего такого она и не думала. Просто он невероятно, безжалостно соблазнителен. Но это не для нее — по ряду причин. Нельзя забывать, что она работает на мистера Брубейкера, который одним словом может сломать ей карьеру. К тому же в глубине души она понимала, что не относится к типу женщин, которые нравятся Бру. Он предпочитает опытных. Отчаянных и свободных. Таких же, как он сам.

В старинных часах, купленных еще дедушкой и стоявших в конце холла, тикало множество каких-то колесиков. Пенелопа и Бру стояли, казалось, уже целую вечность, неотрывно глядя друг на друга. В обоих шла борьба раздражения и желания, которых они сами в себе не хотели признавать.

— Вы хотите, чтобы я пригласил с собой спутницу?

— На вечеринку АКАИ в субботу.

Он и глазом не моргнул.

— Без проблем.

Пенелопу уколола досада. Ей совсем не улыбалось провести вечер с Бру и какой-то женщиной.

— Хорошо, — подавив вздох, сказала она. — Тогда я, пожалуй, пойду.

— Пожалуй, — натянуто отозвался Бру.

— Увидимся завтра вечером, на занятии. Я подожду вас в беседке. В восемь часов вас устроит?

Бру так долго смотрел на нее задумчивым взглядом, что Пенелопа забеспокоилась, не случилось ли с ним чего. Он сжимал и разжимал кулаки, зрачки расширились, а дыхание срывалось.

* * *


— Как идут дела?

Пенелопа подняла глаза от своих бумаг и улыбнулась Большому Дедди. Зайдя к ней в беседку, этот живой, небольшого роста человечек уселся напротив, сверля Пенелопу проницательным взглядом.

Смущенно посмотрев на часы, Пенелопа засомневалась, говорить ему или нет, что у нее с его старшим сыном запланирована встреча. Лучше не надо. Бру опоздал к восьми часам и до сих пор не появился.

— Все отлично, — солгала она. Уже второй раз за этот день. Только сегодня утром она пропела матери по телефону, как замечательно идет у нее здесь работа. Неожиданно — снова посмотрев на улыбку Большого Дедди — она почувствовала, что соскучилась по своей семье. Уехала она из дому всего неделю назад, но кажется, что прошла целая вечность.

Они и не замечают, что ее нет дома, заверила Пенелопу мать. Конечно, она сказала это, только чтобы успокоить дочь, но Пенелопа вдруг почувствовала себя ненужной. В последнее время она все чаще испытывала это чувство. Абсолютно и безнадежно никому не нужной.

Кажется, доктор наконец назначил матери день операции. «Правда, это чудесно? — радостно говорила мать на другом конце провода. — Совсем скоро я встану на ноги».

Совсем скоро. Эти слова унылым эхом отдавались у Пенелопы в ушах.

Время шло и шло, а момент, когда она наконец займется имиджем Бру, все не приближался. Как она расплатится за операцию?

Стиснув рукой край качалки, Пенелопа решительно сжала зубы. Она должна справиться с задачей, поставленной перед ней Большим Дедди. Она не должна поддаваться чарам Бру, решила Пенелопа, глядя, как Большой Дедди весело покачивается на качалке напротив. Она должна придумать, как побить Бру в его же игре. Для Уэйнрайтов борьба не в новинку. Но эта борьба нешуточная.

Хотя и невероятно увлекательная. Да, с внезапно появившимся духом соревнования подумала Пенелопа, она должна укротить этого дикого зверя и в то же время получить так необходимые ей деньги.

— Да, сэр. — С торжествующей улыбкой она подняла голову. — Все идет просто отлично.

— Вот как? Вы молодец! — радостно прогремел Большой Дедди. Притопнув ботинками по деревянному полу беседки, он с заговорщическим видом наклонился к ней. — В таком случае я очень хотел бы, чтобы Бру вернулся на свое прежнее место в «Брубейкер интернэшнл» даже раньше, чем мы рассчитывали.

Пенелопа невозмутимо кивнула, стараясь понять, отчего у нее так дрогнуло сердце. «Раньше, чем мы рассчитывали»? Ее поднявшееся было настроение снова упало.

— Давайте договоримся, — продолжал Большой Дедди, подогревая ее опасения. — Если вы умеете хранить секреты, то скажу вам, что планирую поехать с моей маленькой миссис в кругосветное путешествие. Тсс, — он приложил палец к губам и подмигнул Пенелопе. — Это секрет, так что никому ни слова.

— Э-э… хорошо.

— Значит, к концу лета мне позарез нужен Бру. Мы с женой уедем на несколько месяцев. А когда вернемся, у меня есть ряд, — он покосился на Пенелопу, — очень важных проектов, которые не имеют, между прочим, ничего общего с бизнесом. Дела семейные, так сказать. Я уже не в состоянии управлять «Брубейкер интернэшнл». Я хочу на покой. Все. Довольно. — Он улыбнулся. — Вы поняли меня?

— Да, — Пенелопа слабо улыбнулась. Если Бру к концу лета не согласится вернуться в бизнес, то его симпатичный старичок отец не сможет поехать в путешествие с Мисс Клариссой. У Пенелопы заныло под ложечкой. Ей необходимо время, чтобы переварить эти новости и решить, как себя вести. Сделав глубокий вдох, она поморгала.

Улыбнувшись, Пенелопа постаралась прогнать тревогу. Она готова выполнить эту задачу. В конце концов, Большой Дедди такой милый человек, что для него она готова сделать невозможное. Почему только Бру не может понять, какой у него замечательный отец?

— Нужно, чтобы вы все внимание сосредоточили только на Бру, пока он не засияет, как новенькая монета.

— Хорошо… — Едва начавшись, ее карьера грозит рухнуть. Пенелопа вздохнула.

— Потому что я и глазом не успел моргнуть, как он меня перерос. — Большой Дедди осмотрел себя с головы до ног и засмеялся: — Сам не знаю, как я умудрился произвести на свет таких огромных детей.

В доверительном тоне старика было что-то успокаивающее. Обнадеживающее. Они оба одновременно рассмеялись, и внезапно между ними возникло ощущение полного взаимопонимания и доверия.

* * *


Бру остановился под старым раскидистым дубом, наблюдая, как в беседке оживленно болтают Пенелопа и отец. Его уколола неожиданная досада. Он и сам не прочь провести в ее обществе хотя бы несколько таких непринужденных минут.

Кажется, Большому Дедди она очень нравится. Вот он ласково чмокнул ее в лоб, желая спокойной ночи. Черт возьми, с досадой подумал Бру, почему он может ее поцеловать, а я нет? Но, тут же возразил он сам себе, целовать своего противника тактически неверно.

— Ну, спокойной ночи, солнышко, — уже выходя из беседки, сказал Большой Дедди.

— Спокойной ночи, Большой Дедди, — отозвалась Пенелопа.

Выйдя из-под прикрытия дуба, Бру посмотрел на часы и зашагал через поляну к беседке. Он решил, что нужно взять с собой материалы и просмотреть их вместе с Пенелопой. Он ведь обещал завтра поехать с ней на вечеринку, и сегодняшним вечером они должны пройти хоть что-нибудь из курса, который она подготовила, чтобы из такого неотесанного чурбана, как он, сделать приличного человека. Бру фыркнул. Уж он подстроит ей ловушку.

— Вы опоздали на два часа, — вздохнула Пенелопа, не поднимая головы от внушительной пачки бумаг на коленях.

Как она узнала, что он здесь? Бру широко раскрыл глаза. Она великолепна. И очень грозна. Его губы раздвинула одобрительная улыбка. Ему всегда нравились достойные противники. Поднявшись в беседку, перешагивая через две ступеньки, он уселся рядом с Пенелопой. Ему неожиданно стало стыдно. Это просто нелепо, учитывая, какой у него сегодня был денек.

— Не злитесь, — умоляюще сказал он, пуская в ход этакую мальчишескую покорность. — И не волнуйтесь насчет вечеринки. Я справлюсь. У меня ведь есть кое-какой опыт поведения на публике, — заверил он Пенелопу. Он подумает о вечеринке завтра. А сегодня ему хочется просто посидеть рядом с ней и полюбоваться луной.

Пенелопу его попытки подольститься не тронули.

— В таком случае соизвольте по крайней мере просмотреть вот эти бумаги, — она бросила ему на колени увесистую папку.

— О'кей, — Бру пожал плечами. Почему бы и нет? Все равно, пока она спит через две двери от его комнаты, ему не заснуть.

— Вы не забыли пригласить подругу?

Он кивнул, стараясь выглядеть удрученным.

— Да. К сожалению, ни одна не может. У всех свои планы. — Бру глубоко вздохнул и поглядел на Пенелопу.

Пенелопа помолчала, сглотнула и тоже сделала вид, что расстроена.

— Ну хорошо, — решительно сказала она, вставая и отходя к перилам беседки. Потом повернулась к Бру лицом. — В таком случае я буду вашей спутницей.

— Как скажете, — буркнул Бру, изо всех сил стараясь скрыть прилив дикой радости от перспективы целого вечера с ней наедине. — Эй, а куда это вы? — Он вскочил, увидев, что она собирается уходить. — Я думал, у нас сегодня занятие, — сказал он ей вслед.

— Вы пропустили занятие, мистер Брубейкер. Можете быть свободны. — Гордо тряхнув головой, Пенелопа развернулась на каблуках и была такова.

Бру посмотрел на пособия, лежащие у него на коленях.

— Лучше приняться за дело, — пробормотал он. — Если хочешь выиграть войну, надо вооружаться.

* * *


У Бру пересохло в горле, когда он помогал Пенелопе выйти из лимузина, который дал им Большой Дедди по случаю поездки. Даже в строгом черном вечернем платье Пенелопа была сногсшибательна. Непонятно, как ей удается даже с таким скромным вырезом и простой ниткой жемчуга на шее все равно выглядеть лучше всех.

Сегодня она уложила волосы короной на макушке — этакий более интересный вариант ее ежедневного пучка. Бру неожиданно обнаружил, что впервые видит ее без какого-нибудь галстука или шарфика на шее. Сегодня при галстуке был он. Попытавшись ослабить неудобный узел, он прошел с Пенелопой в широкие двери старинного отеля Св. Марка.

Наверное, Пенелопе случалось бывать в большом бальном зале отеля, потому что она уверенно вела его, пока они не добрались до великолепно убранного зала, где уже начали собираться ее коллеги. Весело помахав рукой нескольким знакомым, она взяла Бру под руку и отвела в сторону.

— Прежде, чем все начнется, я на минутку отойду в дамскую комнату, поправить макияж, — тихо сказала она.

— Я буду здесь. — Он махнул рукой.

Пенелопа только вздохнула:

— Надеюсь.

Что ж, к концу вечера ей придется изменить свое мнение, решительно подумал он. На этой вечеринке будет решающий бой, и брать пленных Бру не намерен. К концу вечера, если он правильно разыграет свои козыри, Пенелопа помчится упрашивать его отца отказаться от ее услуг. Неприятно, но что поделаешь.

Заняв пост у входа в зал, Бру небрежно прислонился к стене, чтобы осмотреться, освоиться.

Так, за дело … Всю прошедшую ночь он провел, изучая пособия Пенелопы, запоминая самое главное.

Для успешного появления на публике необходимо тщательно выбрать костюм… Контакт взглядов… Слушать внимательно… Позволять людям чувствовать свое значение… Одобрять высказывания… Избегать шумного и раздражающего поведения… Стараться не вступать в спор… Признавать свою неправоту… Проявлять дружелюбие, симпатию… Уважать чужое мнение… Хвалить… Брать инициативу в свои руки с помощью наводящих вопросов…

Мысленно повторяя материал курса, Бру осматривал зал. Народу собралось больше, чем он ожидал. Уже около пятидесяти человек бродило по залу, консультанты помогали своим подопечным освоиться в незнакомой обстановке. Бру никогда раньше не видел такого количества рукопожатий, заученных процедур знакомства и улыбок. Все старались занять новых знакомых разговором. Хотя Бру и понимал, что это часть бизнеса, но от одного вида этой круговерти ему захотелось вернуться на ранчо.

Он бросил взгляд на группу музыкантов, которые уже начали настраивать инструменты. «Живая» музыка и зал для танцев. Хорошо. Он перевел взгляд на буфет. Закуска. Отлично.

Дернув мешающий тугой галстук, Бру глубоко вдохнул. Кажется, он готов к бою как никогда. Одна его половина жаждала исполнить свой план. Вторая же искренне жалела, что с Пенелопой придется расстаться. При других обстоятельствах… Нет, он не может позволить себе даже думать об этом. Он находится в состоянии войны с отцом. Как бы его ни влекло к Пенелопе, как бы она ему ни нравилась, какое уважение ни вызывала бы в нем, это несовместимо с его задачей. Он должен держаться своего плана.

— Все готово, — раздался негромкий голос Пенелопы у его плеча. — Идемте к остальным? — Она осторожно взяла его под руку.

Он сглотнул, кадык заходил под галстуком. Решив, что лучшего момента для претворения в жизнь своего плана он не дождется, Бру потянулся, сдернул с себя галстук и сунул его в нагрудный карман пиджака.

Пенелопа удивленно нахмурилась, но — надо отдать ей должное — промолчала.

— Идемте, — с поощряющей улыбкой сказал Бру и тотчас же принялся расстегивать пуговицы на манжетах своей рубашки, а потом бесцеремонно прошествовал через весь зал, где кое-кто уже пробовал реализовать свои познания в области имиджа.

— Бру, помедленнее, я хочу вас представить… — раздался голос Пенелопы из-за его спины. Она указала на группу, по-видимому, учеников.

— Сейчас, один момент. — Бру махнул рукой и кивнул им. — Эй, здорово, ребята. Все о'кей.

— Бру, они хотят познакомиться с…

— Ага, о'кей, конечно. Нет проблем. Только дайте мне пару секунд. — Он потащил потрясенную Пенелопу к буфету, где стояли столы с разнообразными закусками. Сделав извиняющуюся мину, он сказал: — Простите меня, но я ничего не ел весь день и помираю с голоду. — Он улыбнулся как можно очаровательнее. — Вы не возражаете?

Пенелопа посмотрела по сторонам и чуть не сгорела от стыда, увидев, что ее ученик пока единственный повязал салфетку и собрался ужинать.

— Нет… э-э… ешьте, конечно. — Она улыбнулась. — Нельзя же допустить, чтобы вы умерли от голода.

Бру удивленно поднял бровь. Вот как? Ладно, обдумаем позже. Взяв тарелку, он нагреб туда всего, что было на столе.

Следя, как девушка подходит к какой-то паре, появившейся из-за угла, он отметил, что Пенелопа красивее всех в этом зале. Она обладала такими качествами, за обучение которым все присутствующие платили немалые деньги. А для нее это было совершенно естественно. В его груди невольно поднялось чувство восхищения. Бру ненавидел себя за неприятности, которые доставлял ей с самого начала. И за те, которые еще причинит. Она этого не заслужила.

Не смей раскисать, старина, одернул он себя. То, что она так успешно обосновалась в его сердце, очень на руку Большому Дедди. Бру отлично знал, как работает гениальный мозг отца. Надо его перехитрить, подумал Бру, выплевывая косточку маслины.

— Привет, Сью, привет, Вильям, — пропела Пенелопа, пробравшись наконец к парочке, стоявшей с таким видом, будто они особы королевской крови. — Хочу вас познакомить с моим учеником, — и она повела их к буфету.

Изо всех сил стараясь избегать контакта взглядов, Бру уткнулся носом в тарелку, хватая оттуда все подряд. Он исподлобья покосился на Вильяма. Дурацкая рубашка. Перевел взгляд на Сью. Дурацкое платье.

— У меня все лето будут частные уроки. — Пенелопа пыталась объяснить, почему она явилась не в окружении обычной толпы своих учеников и их спутников или спутниц.

— Понятно, — пробормотала Сью, маленькими острыми глазками оглядывая жующего Бру.

— Сью Ксена, Вильям Ларсон, а это… Конуэй Брубейкер, — представила Пенелопа.

— Меня никто не зовет Конуэем, — выплюнув еще одну косточку маслины, сердито буркнул Бру.

Вспыхнув, Пенелопа нахмурилась и попыталась продолжить:

— Бру работает на ранчо.

— О! — Сью слегка наморщила нос, и в ее голосе промелькнула едва заметная нотка пренебрежения. Бру продолжал уплетать за обе щеки.

Пенелопа сердито уставилась на него.

— Да, — наконец выдавила она. — Вообще-то Бру сейчас спасается от голодной смерти.

— А-а! — Носы опять наморщились, и Сью с Вильямом медленно кивнули.

— Сью и Вильям — совладельцы «Экс-Эль имидж», — объяснила Пенелопа.

Бру чуть не подавился. Эти два сухаря — консультанты по имиджу?

— Вот именно, — кивнула Сью, надменно поджав тонкие губы. — А, вот и наши ученики, — она указала на группу человек в десять. Тут же им представили Хелен, Джеймса, Роя, Эдну и Мери-Патрисию, а также их спутников, попутно сообщив их возраст, социальный статус и положение в бизнесе.

— Мм-ффф, — пробурчал Бру в ответ, взяв еще одну куриную ножку. — М-фф… прекрасно, — пробормотал он, пододвигаясь к отвратительной Сью. — Мммм… Попробуй-ка эти бутерброды, — предложил он, протягивая ей свою тарелку. — Только они острые, так что смотри, чтоб изо рта огонь не пыхнул.

— Спасибо, не надо, — надменно отказалась Сью. — Я вегетарианка.

— Нет проблем. Тогда сельдерей. Тут еще осталось.

Пенелопа больно ткнула его локтем под ребро.

— Прекратите, — прошипела она, одновременно натянуто улыбаясь Сью.

— Чего? — Бру невинно поднял брови.

Повернувшись к Сью спиной, она схватила его за лацкан пиджака и прошипела ему в ухо:

— Вы меня позорите.

Посмотрев в ее полные ужаса глаза, Бру ощутил неодолимые укоры совести. Как он может хладнокровно продолжать выполнение своего плана, когда она смотрит на него такими глазами? Он просто первостатейный негодяй. Но между любовью и войной уже сделан выбор, не так ли? Нет, глядя на тревожную морщинку между ее бровей, он уже не чувствовал уверенности в этом. Он должен оторвать взгляд от этих завораживающих небесно-голубых озер. Они лишают его всякой решимости. Держись своего плана, приказал себе Бру. Выполняй свой план. Невзирая ни на какие случайности, он должен победить.

— Мне очень жаль, — опуская голову, сказал он. — Куда только подевались мои манеры? — Он протянул ей свою тарелку. — Хотите крабов?

Обмерев, Пенелопа отвернулась от Бру и, с гигантским усилием улыбнувшись Эдне, спросила ту о ее работе.

Она — настоящий профессионал, подумал Бру, чувствуя новую волну восхищения, которая еще больше мешала ему бороться с собой. Надо отдать ей должное. Даже в более суровых обстоятельствах она не сдалась бы.

В отличие от него самого.

Все равно, упрямо подумал Бру, пока он не повернет в свою пользу игру, которую ведет против него Большой Дедди, придется смирить порывы своего сердца. Для этого надо бежать подальше от Пенелопы с ее лучшими намерениями и волшебными голубыми глазами.

К счастью, музыканты наконец закончили настраивать свои инструменты и заиграли что-то в стиле ретро. Для танцев было еще слишком рано, и это устраивало Бру больше всего.

— Ух ты, да это же моя любимая песня, — объявил Бру, ни к кому конкретно не обращаясь. — Послушай, Триш, — он просяще поглядел на Мери-Патрисию, — не хочешь потанцевать?

Мери-Патрисия помотала головой и поспешно отступила на шаг назад.

Это его только развеселило, и Бру повернулся к Сью:

— А ты, Сьюзи?

Когда та с деревянным лицом отказалась, Бру широко улыбнулся Хелен и взял ее за руку:

— Ну же, Хелен. Я знаю, что ты согласна. — Сунув тарелку в руки мужу Хелен, он добавил: — Попробуй кальмары. Они ничего. Да не волнуйся, я привезу ее домой еще до полуночи.

— Э-мм… — Дородный муж Хелен только что-то промычал, уставившись в тарелку с яствами, неожиданно оказавшуюся в его руках.

— Бру, — прошептала Пенелопа, загораживая ему дорогу на танцевальную площадку, — стойте здесь. Танцы начинаются обычно только после того, как президент произнесет небольшую речь…

— Но после его небольшой речи уже не будет этой песни, — объяснил Бру, вдохновенно глядя на партнершу. — Ведь так, Хелен?

Все еще не придя в себя, Хелен кивнула и только пожала плечами в сторону Пенелопы.

С застывшим лицом и широко раскрытыми глазами Пенелопа молча смотрела, как ее ученик тащит покрасневшую Хелен на пустую танцплощадку.

Невозможно описать словами даже начало танца. Бру закружил Хелен, выделывая такие умопомрачительные па, что присутствующие тут же позабыли про свои упражнения в этикете. Все взоры теперь были обращены на пару, кружившую по залу в такт все ускоряющейся музыке. Только Сью и Вильям бросали потрясенные взгляды в сторону Пенелопы.

На нетвердых ногах подойдя к стульям у стены, Пенелопа шлепнулась на один из них, не зная, куда деваться от стыда. Ничего вокруг не видя, она только молилась, чтобы это скорее закончилось. Она должна была такое предвидеть. Почему она не заметила, как надвигается гроза? — ругала себя девушка. Почему думала только о том, что проведет вечер в обществе своего привлекательного клиента? Уронив голову на руки, Пенелопа застонала.

Она сама во всем виновата. Если бы она не была так увлечена этим ковбоем, то могла бы предотвратить катастрофу. Но нет. Как глупая школьница, она упустила из виду, что он не готов к выходу в свет, и уступила собственным желаниям.

Гром аплодисментов заставил Пенелопу оторвать руки от лица и посмотреть на танцплощадку. Люди аплодируют? Она удивленно осмотрелась. Да. Аплодируют в такт музыке и улыбаются. И все очень довольны. Как это возможно? Никто не беседует по правилам, не смотрит в глаза, как надо… Ее ученик завладел вниманием всего зала. Такого не было ни в книгах и пособиях, которые она изучала, ни на курсах, куда ходила.

Хелен со сверкающими глазами и раскрасневшимися щеками смотрела на своего партнера. Музыканты заиграли популярную песенку в стиле кантри. Прижав почти бесчувственную Хелен к себе, Бру повел ее по кругу.

— Не знаю, когда она угомонится, — тихо сказал Пенелопе Хэнк, доедая то, что оставалось на тарелке Бру. — Она вечно заставляет меня танцевать с ней.

Женщины придвигались все ближе к краю площадки, возбужденно переговариваясь и надеясь, что Бру выберет из них следующую партнершу. Мужчины же, довольные, что обстановка разрядилась, отошли, спокойно наслаждаясь зрелищем. Каждый танец Бру танцевал с новой партнершей, демонстрируя удивительное умение подстраиваться под любую музыку, которую музыканты предлагали ему. Он с одинаковой легкостью танцевал и вальс, и фокстрот, и тустеп, и когда Пенелопа протолкалась к краю площадки, то с трудом подавила в себе внезапный приступ зависти. Он уже перетанцевал с каждой женщиной в зале, недовольно подумала она. В конце концов, привела его сюда именно она, а танцуют с ним другие. Женщины вокруг только о нем и говорят.

— У кого он учится? — восторженно выдохнула одна.

— Не знаю, дорогая, но я хочу заниматься там же!

Зрители захлебывались от восторга, а некоторые женщины даже визжали. Группа самых восторженных гостей образовала вокруг площадки тесный круг и громко хлопала в такт музыке. Все, чему выучились присутствующие за несколько прошедших недель, исчезло как дым, когда Бру прошел вдоль круга и вытащил из толпы Пенелопу.

Вот это да, подумала она, оказавшись в кольце его рук. Едва дыша от волнения, Пенелопа ощущала, что парит в облаках. Бру уверенно вел ее в незнакомом для нее танце, и Пенелопа чувствовала себя счастливой и — впервые в жизни — свободной. Она могла бы кружиться так вечно, думала Пенелопа, подчиняясь движениям Бру.

Когда танец окончился и Бру вместе с ней вышел из круга, толпа заревела, и Пенелопа неожиданно вспомнила, где находится. От ее аккуратной прически осталось одно воспоминание, жемчужная заколка висела сбоку, а волнистые волосы рассыпались по плечам. Стараясь не упасть, она отодвинулась от Бру и почувствовала на себе колкие взгляды Сью и Вильяма, продиравшихся к ним через толпу.

Пенелопа затрепетала. Как она допустила такое? И Сью с Вильямом будут правы, если прямо здесь, перед всеми, хорошенько ее отчитают. Похоже, они именно это и собирались сделать.

Выпустив Пенелопу, Бру пошел в наступление — в прямом и переносном смысле — на разъяренную Сью.

— А, Сьюзи, ты еще не танцевала, — радостно сказал он, не обращая внимания на ее сердитое лицо. — Отхватим один круг?

— Нет, — отрезала Сью скрипучим голосом. — Я не танцую. Я просто воз…

— Тогда скушай хотя бы кусочек мяса, Сьюзи. Расслабься. Выпей пару пива. Потому что ты смахиваешь на…

— Бру, — яростно прошептала ему Пенелопа. — Пожалуйста! Ваш имидж!

— К черту мой имидж, — шепнул он в ответ.

— Извините, мы на минутку отойдем. — Пенелопа стиснула рукав Бру и выволокла его из зала в темный угол холла. Схватила за грудки и яростно накинулась на него.

— Что вы творите? — прорычала она.

— Боюсь, я не совсем понимаю, о чем вы.

— Вы прекрасно понимаете, о чем я, — яростно фыркнула она, кипя от негодования. Никогда в жизни она еще не была так зла. Этому человеку удается все время выводить ее из себя.

— Что такого? Это всего лишь парочка кретинов.

— Благодаря этой парочке кретинов у меня постоянно были клиенты, — воскликнула Пенелопа. Мимо прошли чьи-то опоздавшие ученики, и Пенелопа, верная своей привычке быть вежливой со всеми, улыбнулась и поздоровалась с ними, а потом повернулась к Бру. — Что вы несли! Это так невежливо! Так невоспитанно! Так… — она остановилась в поисках подходящего слова.

Бру воспользовался перерывом:

— Ну, иногда правда бывает горькой.

— Очень мило. Это говорит человек, в котором ни капли честности! Вы ведь даже не собирались заниматься, ведь так? Я вижу это по вашему лицу. Как вы посмели! — Ее всю трясло, она готова была вот-вот заплакать. — Вы приехали со мной на этот вечер, отлично зная, насколько это важно для меня, и устроили тут балаган.

— Ну, людям же понравилось… — Бру вдруг почувствовал, какой он подонок. О Господи! Никогда в жизни не простит себе, что так жестоко оскорбил ее своим поведением.

Медленно покачав головой, Пенелопа посмотрела на него:

— Мне кажется, все это вы сделали нарочно. Просмотрели материалы, чтобы… потом… устроить… мне… — Она задохнулась, сверкающими глазами глядя ему в лицо. — Я не могу поверить. — И ее глаза, и голос переполняло возмущение. — Вы не просто хотели провалиться. Вы хотели, чтобы я провалилась. И не смейте отрицать! — Она ткнула пальцем в его широкую грудь. — Я вам все равно не поверю. Вы не умеете говорить правду.

Оторвав ее руки от своей рубашки, Бру увлек ее за угол, чтобы им не мешали любопытные. Железной рукой он обхватил ее плечи и притянул к себе так, что их губы почти соприкоснулись. Его глаза утонули в бездонных голубых озерах.

— Хотите знать правду? — так же, как и она, тяжело дыша, глухо сказал он. — Хотите знать, что я чувствую, когда вы пытаетесь изменить меня? Поставить всю мою жизнь вверх дном?

В ответ она только что-то удивленно пискнула, и тут же Бру наконец поддался так давно сводившему его с ума желанию. К черту борьбу с Большим Дедди — это была его последняя мысль. Со стоном он накрыл ее губы своими в страстном поцелуе, потрясшем их обоих. И впервые за всю свою жизнь богатый и могущественный Бру почувствовал, что покорен маленькой упрямицей по имени Пенелопа.


ГЛАВА СЕДЬМАЯ


Неожиданно Бру прервал поцелуй и посмотрел ей в лицо сверху вниз. Видно было, что он с чем-то отчаянно борется в глубине своей души. Смысла этой борьбы Пенелопа понять была не в силах, но, как ни злилась на него, ей очень хотелось помочь ему, стереть с его лица мрачные складки. Протянув руку, она погладила уголки его рта и лоб, из ее уст вырвался счастливый вздох.

И Бру сдался.

Застонав, он начал ласкать ее плечи, руки, талию и снова нашел ее губы. Сначала нежный, их поцелуй перешел в страстный. Жаркий. Бру прижал ее к стене, не отрываясь от ее рта, отчего по спине у Пенелопы побежали горячие волны.

Этого момента она ждала всю свою жизнь, смутно промелькнуло у нее в голове. Да, жизнь рядом с Бру была похожа на горную дорогу с крутыми поворотами, но прежняя жизнь девушки была так бедна событиями! Дав волю чувствам, она словно получила долгожданное освобождение.

Бру зарылся пальцами в ее густые волосы, перебирая пушистые пряди.

— Я хочу убраться отсюда, — шептал Бру, целуя ее шею, подбородок, ямку на шее.

— Я тоже, — выдохнула Пенелопа, зарываясь пальцами в его шелковистые густые волосы. — Ох, Бру, — прошептала она, — что мы будем делать?

— По крайней мере точно могу сказать, что в тот зал мы больше не вернемся, — хрипло сказал он.

Пенелопа замерла. Она внезапно ощутила в себе прилив сил.

— Стоп, — прошептала она, одновременно поднимая голову, чтобы Бру удобнее было ее целовать. — Мы должны вернуться. Мы должны подготовить тебя к заступлению на место отца. — На самом деле ей совсем не хотелось сейчас думать о Большом Дедди. И тем более о том, чтобы вернуться в зал. Ей было так хорошо, когда твердый подбородок Бру прикасался к ее шее. Но у нее было совсем мало времени. Она очутилась между молотом — Большим Дедди — и наковальней — Бру.

Оторвавшись от ее шеи, Бру оперся рукой о стену над ее плечом и заглянул ей в глаза. Глубоко вздохнув, он простонал:

— Пенелопа, когда же ты вобьешь в свою очаровательную — но безумно упрямую — головку, что я не вернусь в «Брубейкер Интернэшнл»? Мой отец никогда не согласится отойти от дел. И я еще долго буду работать на ранчо! — Большим пальцем он поднял ее подбородок. — Долго, Пенелопа, может быть, много лет! Но я и не собираюсь сидеть сложа руки и ждать, пока унаследую корпорацию от отца. Я хочу создать собственное дело. А не ждать, когда мне кто-то в наследство передаст трон. — Глубоко вздохнув, он прислонился лбом к ее лбу. — Разве ты не понимаешь?

Прижавшись щекой к его плечу, Пенелопа посмотрела ему в лицо.

— Нет, Бру! — говорила она мягко, но под словами скрывалось раздражение. — Это ты никак не поймешь! — Она сжала в ладонях его лицо и повернула к себе. Как она жалела в этот момент, что Большой Дедди просил ее молчать о его кругосветном путешествии! Это было бы отличным аргументом, чтобы Бру наконец согласился заниматься. Но, подумала она с тяжелым вздохом, Уэйнрайты никогда не нарушают данного слова.

— Хочешь ты того или нет, тебе придется пройти со мной курс занятий и вернуться на свой пост в «Брубейкер интернэшнл». Почему бы тебе…

— Пенелопа!

— Что?

— Ты задаешь слишком много вопросов, — ласково сказал Бру и прервал новый поток возражений, просто поцеловав ее.

— О, Бру, ради Бога! Ты же не умрешь, если хотя бы подумаешь о том, чтобы вер…

— Молчи! — жестко перебил ее Бру. Эта женщина доведет его до помешательства. Может быть, в этом и заключается план Большого Дедди.

На вечеринке они не остались. Достаточно было одного трезвого взгляда друг на друга, чтобы понять: нельзя возвращаться в зал в таком растрепанном виде. Особенно после того, что он наговорил Сью и Вильяму.

Поэтому они проскользнули в лимузин и всю дорогу на ранчо препирались. Бру помог Пенелопе выйти из машины и подняться по широким ступенькам на веранду, где они теперь и стояли, продолжая спор, начавшийся еще в отеле.

— Почему ты такой… упрямый? — воскликнула Пенелопа, поправляя растрепавшиеся волосы. — Такой… такой… — ее голос становился все громче, — бестолковый?

Схватив ее за руку, Бру повернул ее к себе так, что Пенелопа едва не упала. Пожалуй, она несколько перестаралась. У него есть веские причины, чтобы уйти из «Брубейкер интернэшнл», и она их знает.

— Ладно, леди, — яростно прорычал Бру, сверкая глазами. — Хотите, чтобы я превратился в того, кем быть не хочу? Отлично. Но только сначала вы поедете со мной на пару дней на выгоны, пересчитывать скот. И, — его глаза сузились и впились в нее, — если после этого вы скажете, где мне там, черт возьми, хоть раз понадобятся ваши дурацкие манеры, я буду счастлив пройти весь ваш курс.

— Договорились! — выпалила Пенелопа, сама не понимая, что заставляет ее пойти на это безумие.

* * *


Воскресенье в доме Брубейкеров всегда было праздником. После утреннего посещения церкви — несколько автомобилей отвозили всех туда и обратно — семья садилась завтракать во дворе позади дома. Пенелопе было весьма лестно присоединиться к этой семейной трапезе, вошедшей в традицию, еще когда семейство Брубейкеров было не так велико.

Просторное кирпичное патио, украшенное подстриженными кустами в ящиках, розами и самыми разнообразными фонтанами и фонтанчиками, служило неизменным местом завтраков на свежем воздухе. На столе, покрытом белой скатертью, стояло бесчисленное количество блюд, доселе Пенелопой не виденных. Ей страшно было даже прикасаться к ним. Через густую зелень окружавших дом деревьев пробивалось солнце, и дворик напоминал райский сад.

Мисс Кларисса утверждала, что хотя бы по воскресным дням за завтраком она может добиться от своей семьи относительно цивилизованного поведения. Здесь ее дети демонстрировали свои наилучшие манеры.

Мисс Кларисса провела Пенелопу к дальнему концу стола и усадила прямо напротив Бру.

— Дорогая, я так рада, что вы с нами, — мелодичным, певучим голосом сказала она. — Пэтси все еще в Европе, учится танцам, и мне так приятно, что за нашим столом есть красивая девушка.

— Спасибо, — пробормотала Пенелопа, наклоняя голову. Она чувствовала на себе взгляд Бру, но у нее не хватало смелости посмотреть на него в ответ. Все из-за того поцелуя на вчерашней вечеринке. И в лимузине, по пути домой. И на пороге. И, конечно, у дверей ее спальни. Ей пришлось собрать все свои профессиональные навыки, чтобы все-таки вырваться из его теплых рук и ретироваться в комнату. Поморщившись, она села. Он, конечно, подумал, что она сошла с ума. Особенно учитывая, как она отвечала его губам. Пенелопа бросила быстрый взгляд на Бру.

Он смотрел на нее не отрываясь. Ласково улыбался. От этой улыбки, украшавшей его и без того красивые губы, у нее по спине побежали мурашки. Он лениво изучал ее лицо, а когда румянец выдал ее смущение, ямочки на щеках Бру стали еще заметнее.

— Всем доброе утро, — гулко прогремел Большой Дедди, входя в окружении по меньшей мере полудюжины своих младших отпрысков и занимая место во главе стола. Когда все собрались и расселись, Большой Дедди прочел молитву и повернулся к гостье, закладывая за ворот полотняную салфетку: — Очень рад, дорогая Пенелопа, что вы справляетесь. Надеюсь, сегодня мы увидим, как Бру применяет свои навыки поведения за столом. — Подняв брови, патриарх семейства в упор посмотрел на Бру.

Бру легкомысленно ухмыльнулся Пенелопе.

— О, он оказался замечательным учеником, — сладко произнесла Пенелопа.

Мак и Бак зафыркали.

— Ну что ж, отлично, — пророкотал Большой Дедди.

Помощник Шефа бесшумно двигался вдоль стола, разливая воду, кофе и сок и раскладывая по тарелкам кушанья, стараясь, чтобы у всех лежало все, что их душе угодно, и даже больше. Пенелопа никогда еще так не объедалась — в доме Уэйнрайтов воскресный завтрак состоял обычно из молока и вафель. Пенелопа жалела, что Рэнди не видит этого изобилия.

— Итак, — прогремел Большой Дедди, глядя на старшего сына, — какие планы на следующую неделю?

Откинувшись на спинку стула, Бру подарил Пенелопе продолжительный взгляд, хотя отвечал вроде бы отцу:

— Поедем на дальние выгоны, пересчитывать скот.

— Хорошо, — кивнул Большой Дедди. — Это займет целую неделю, не меньше.

Бру лениво улыбнулся Пенелопе:

— Ага.

— Да, в общем-то, неплохая идея. Херд говорил, что на ранчо «Бар Нон» и «Дабл-Кей» угнали несколько сот голов скота за последнюю пару недель. Тебе тоже не помешает проверить.

Бру нахмурился:

— Угоняют скот?

— Точно, — хмыкнул Большой Дедди. Мне рассказал Крисон в гольф-клубе. Эти сукины сыны — прошу прощения, леди, — обратился он к присутствующим дамам, — угнали у него лучших быков. — Он шумно вздохнул. — Так что отправляйся, пересчитывай скот и возвращайся ко… мне… с… Ох, черт…

Мисс Кларисса поставила чашку на стол и обеспокоенно поглядела на мужа.

— Что такое, дорогой?

— Ты не можешь уехать на этой неделе, — медленно качая головой, сказал Большой Дедди.

— Почему это?

— Почему? — взревел отец, широким взмахом руки указывая в сторону Пенелопы. — У тебя занятия, вот почему!

— Да, братишка, — ввязался Бак, — ты же не можешь уехать, когда завтра занятие на тему правильного приветствия.

Покраснев как помидор, Мак едва не подавился, пытаясь не расхохотаться в голос.

Бру ухмыльнулся:

— Ну, приятель, это не проблема.

Бак поднял бровь:

— Нет?

— Нет. — Бру метнул такой взгляд в сторону Пенелопы, что ее щеки вспыхнули ярким румянцем. — Мисс Уэйнрайт любезно согласилась составить нам компанию на выгонах, так что я не пропущу ни минуты важнейших занятий по имиджу.

— Вот это действительно отличная идея! — воскликнул Большой Дедди, обрадованно глядя то на учительницу, то на ученика. — Но для маленькой леди стоит ли так надолго выезжать на дальние выгоны? Вы уверены, что выдержите?

Пенелопа кашлянула и посмотрела на мистера Брубейкера.

— О да, сэр. Я… э-э… с удовольствием поеду помогать пересчитывать скот, а заодно и продолжу занятия по имиджу.

— Вы поедете? — Мак и Бак были явно потрясены.

— Да. — Она искоса бросила взгляд на Бру. — Звучит очень… заманчиво.

— Ну-у, дела, — пробормотал Большой Дедди. — Уроки этикета на дальнем выгоне. Может быть, какая-то надежда все же есть.

* * *


Негромко постучав в дверь Пенелопы, Бру подумал, в здравом ли он уме. Время уже перевалило за полночь. Без сомнения, она сочтет его визит грубейшим нарушением этикета. Бру решил вернуться в свою спальню, но было уже поздно.

— Кто там? — донесся из-за двери ее нежный голос.

— Я.

Молчание.

— Это Бру.

— Я поняла. Что ты тут делаешь? — Она приоткрыла дверь.

Бру тряхнул головой. Черт его знает, что он тут делает. Он указал на пол:

— Я увидел свет под дверью и подумал, что ты еще не спишь.

День прошел в кругу семьи. Они играли в крокет, купались в бассейне и принимали гостей, и за целый день у Бру не было возможности побыть с Пенелопой наедине. Если он и ожидал, что к вечеру немного остынет, то ошибся. Ему по-прежнему хотелось видеть ее. Обнимать ее. Ему не нужна победа над отцом ценой потери этой девушки.

Может быть, хотя бы неделя на дальнем выгоне восстановит его самообладание. Он очень на это надеялся, понимая, что увяз по уши. Он больше не мог сдерживать свое влечение к ней. А что, черт возьми, он делает у нее в комнате посреди ночи?

Дверь закрылась, Пенелопа прислонилась к ней спиной и встревоженно посмотрела на него.

— Тебе что-нибудь нужно?

О-о, проклятье. Он не может сказать. По крайней мере сказать правду.

— Я хотел узнать, все ли ты приготовила к завтрашнему отъезду.

— Думаю, что да. — Она подошла к кровати и указала на лежащие там чемоданы.

Бру фыркнул:

— Не можешь же ты тащить все это барахло с собой.

Ее брови тревожно сдвинулись:

— Почему?

Подойдя к ее кровати, Бру принялся рыться в вещах.

— Потому что почти все это тебе не нужно, — засмеялся он и вытащил один из ее цветных шарфиков. — Можешь свои дурацкие шарфики и нелепые туфельки оставить здесь.

Пенелопе его насмешливый тон не понравился.

— В моем гардеробе нет ничего ни дурацкого, ни нелепого. Это, — она выхватила из его руки шарф, — орудия бизнеса.

— Но на выгоне они тебе ни к чему. — Он медленно улыбнулся, подняв кверху какую-то вещичку из ее нижнего белья.

Пенелопа выхватила ее и швырнула обратно в чемодан.

— Только потому, что приходится ехать на выгон, не обязательно утрачивать профессиональный вид, — возразила она, и в глазах Бру снова промелькнула искорка смеха.

Он покачал головой и хмыкнул.

— Ну, хорошо! Что же мне тогда взять? — воскликнула она, воздевая руки кверху.

— Для начала — джинсы и башмаки.

Оттолкнув его, Пенелопа принялась укладывать обратно вещи, которые он вытряхнул.

— У меня нет ни единой пары, — поморщившись, она точно выплюнула последнее слово, — джинсов.

— Можешь одолжить у моей сестры. — Он окинул ее оценивающим взглядом. — Похоже, у вас один размер. И пару башмаков найдем. Пороемся у сестры и у моего младшего брата. Без обуви не останешься.

— Но мне кажется, что хотя бы что-то из моих вещей не помешает, — вставила Пенелопа. — На всякий случай.

Бру потянулся и зевнул, и взгляд Пенелопы невольно оказался прикован к его широкой мускулистой груди под рубашкой. Его мускулы были твердыми, сильными и теплыми. Она знала это. Краска залила ее щеки, и Пенелопа поспешно отвернулась.

— Все это сплошное барахло, — проворчал Бру. — У тебя есть отличная возможность все это бросить здесь.

— Ты невыносим. — Пенелопа невольно улыбнулась.

— Я знаю.

Она подняла на него глаза:

— Мне пора заканчивать. Уже поздно.

Бру метнул взгляд на кровать и кивнул.

— Я оставлю все, что тебе понадобится, у двери, вместе со спальным мешком и дорожной сумкой. А эта ерунда тебе ни к чему. — Приобняв ее за талию, он постучал по крышке чемодана.

Время замерло.

— Мне пора убираться, — промурлыкал он, и в его глазах промелькнули уже так хорошо знакомые ей искорки.

— Пожалуйста, — ответила она.

— Я пошел. — Он действительно выпустил ее талию и, быстро и сильно поцеловав ее в губы, пошел к двери.

Пенелопа внезапно осталась одна. Казалось, выйдя из комнаты, он забрал с собой ее жизнь.

— Приятных снов, — сказала она ему вслед.

Обернувшись, он оглядел ее с ног до головы и помотал головой.

— Черта с два, — буркнул он и исчез в темноте коридора.


ГЛАВА ВОСЬМАЯ


— Ты хочешь взять эту старую колымагу? — Фаззи почесал в затылке и, прислонившись к шаткому фургону, поднял глаза на своего босса. — Бру, мы не пользовались им с самого праздника в Саммервилле, лет восемь прошло.

Бру ухмыльнулся:

— Ну и что?

— А Шеф знает, что ты берешь повозку вместо автофургона?

— Знает. Он сейчас на кухне, укладывает бобы, галеты, солонину и кофе. Припасов хватит на целую армию.

Бру широко зевнул и поднес к губам чашку кофе. Единственное, что он не переносил в работе на ранчо, — это необходимость рано вставать.

Особенно тяжело было сегодня. Из-за видения с волосами цвета соломы и в дурацком шелковом шарфике он этой ночью не сомкнул глаз.

— Ничего не понимаю, — пробурчал Фаззи. — И ты хочешь взять лошадей?

— Ага.

— Зачем? Мы что, на машинах не справимся?

Глаза Бру сверкнули, когда он посмотрел на ряд пикапов, стоящих у конюшни.

— Я хочу взять с собой на выгоны лошадей. Я ведь тебе говорил — хочу, чтобы ей несладко пришлось.

— Да уж, она такой наездник, что ей придется солоно, — согласился, нахмурившись, Фаззи.

— Не волнуйся. Все будет нормально. Она крепкая девчонка. Если бы я ее не знал, то решил бы, что она из Брубейкеров — такая же упрямая. Боюсь, одной недели в седле не хватит, чтобы она признала поражение. — В его голосе это прозвучало как похвала. — Ты уложил оружие?

— Ага. И заряды.

— Я подумал, что ей понравятся стрельбы — где-нибудь на пустых выгонах.

Фаззи покачал головой.

— Такие женщины не в моем вкусе, но, — он ухмыльнулся, — мне кажется, я знаю, что ты задумал.

На лице Бру расплылась широкая улыбка, и он тоже прислонился к повозке.

— Кого же мы берем в путешествие?

— Ну… — Фаззи поднял вверх костлявую руку, — ты, я, Шеф, мисс Уэйнрайт — это четыре. Потом Мак, Бак и Ред. Всего семеро.

— А Джим? — Бру оглянулся в поисках работника по прозвищу Брюзга.

— Джим вчера повредил ногу. Говорит, лошадь прижала его к ограде. Он уехал в город, к доктору.

Бру взял в зубы соломинку и принялся ее жевать.

— Черт, с этим Джимом вечно что-нибудь случается. Я слышал, что свой шрам на подбородке он заработал, открывая банку с бобами. Ну, ладно, семерых более чем хватит.

— Надолго мы едем?

— На неделю примерно.

Фаззи прищелкнул языком.

— Да, леди придется позабыть вкус цивилизации до самой субботы.

— Этого-то я и хочу.

* * *


Пенелопе казалось, что ее мозг свободно болтается внутри черепа. Тряская рысь, которой шла ее лошадь, очень пригодилась бы для сбивания масла. Буррито! Ну и кличка для лошади. Проклиная все на свете, Пенелопа пыталась заставить чертова коня ехать побыстрее, подгоняя его каблуками, но Буррито продолжал мерно трусить вперед, не обращая внимания на понукания наездницы. У Пенелопы безумно болели бедра, а язык, после того как она умудрилась раз десять прикусить его, просто онемел.

Палящее солнце стояло высоко в небе, и по спине Пенелопы уже ручьем лился пот. Ослабив повязанный на шее шарфик, она вытерла им лицо. Давно пора бы остановиться и поесть. Отдохнуть. Хорошенько перекусить, а потом немного поспать или окунуться в одном из больших водоемов, которые Бру называл водохранилищами. Пенелопа поглядела вокруг страдальческим взглядом. Где же кончаются земли Большого Дедди? Наверняка у Мексиканского залива, если не у Панамского канала.

Они ехали уже много часов по пыльной и жаркой дороге. Бесконечная, ужасная, изматывающая дорога. Повозка скрипела и трещала, а сидевшие на козлах Фаззи и Шеф болтали, хохотали и сплевывали на дорогу жеваный табак, прямо как в каком-нибудь вестерне. Две овчарки — Ру-Ру и Волк — весело трусили рядом с повозкой и, кажется, совершенно не замечали невыносимой жары. Кое-где попадались коровы, лениво поднимавшие головы на проезжавших и тут же забывавшие о них.

А они все ехали и ехали.

Слава Богу, что она послушалась Бру и надела джинсы. Хоть они ее выручали. Не выдержав, Пенелопа сдернула накладные плечи блузки и сунула их в задний карман. Ее одежде уже точно не поможет никакая химчистка.

Прошла целая вечность, когда наконец Бру подъехал к ней. Он сидел настолько непринужденно, словно родился в этом седле.

— П-п-привет, — выдавила Пенелопа и попыталась улыбнуться. Если ей удастся выжить после поездки на этой трясущейся бочке, которую называют лошадью, то она его расцелует от радости.

— Привет. — Он улыбнулся ей своей сексуальной улыбкой, от которой у Пенелопы внутри все замерло. — Как дела?

— Но-но-нормально.

— Проголодалась?

— Д-д-да.

— Хорошо. Через час-другой сделаем привал. На обед будут бобы и солонина. — Он ухмыльнулся.

Пенелопе хотелось закричать, но она решила, что не доставит Бру такого удовольствия.

— Ммм, — протянула она и, решившись отпустить луку седла, погладила себя по животу. — Ммм.

Бобы оказались несъедобными. Повозив их в соусе по пластмассовой тарелке, Пенелопа поняла, что переварить это не в силах. Ей хотелось завопить во весь голос. Они к тому же были холодными. Даже Рэнди сумел бы приготовить завтрак лучше. Солонина была, на ее вкус, чересчур соленой, а кофе и вода чуть теплыми.

— Не хотите ли показать нам какие-нибудь правила поведения за столом? — вежливо спросил Бру, протягивая ей кусок галеты.

Пенелопа бросила на него негодующий взгляд помутневших глаз и швырнула галету на тарелку.

— Сегодня не будет никаких уроков. — Может быть, вообще не будет уроков, измученно подумала она. Может быть, уроков не будет больше никогда. — Пожалуйста, — она устало махнула рукой, — располагайтесь.

Шестеро мужчин вмиг смели и бобы, и солонину, и галеты и запили все это несколькими кружками отвратительного кофе. Почти все они громко чавкали, а когда тарелки — если их можно было так назвать — опустели, Шеф раздал каждому по зубочистке. Если бы Пенелопа не была так измучена, она бы возмутилась. Но сейчас она могла только упасть на шерстяную попону, которую Бру подложил ей для пущего комфорта, и молиться, чтобы налетела стая птиц и унесла ее прежде, чем ей придется снова взбираться на своего одра.

— Ну, — громко сказал Бру, поднимаясь на ноги, — пора приниматься за дело. Мак, поезжай к следующей ограде и проверь, цела ли она там, в низине, которую весной заливает. Ред, посмотри, нет ли отбившихся коров. За дело, парни. У нас полно работы.

— Не знаю, босс. Похоже, она уже не встанет, — улыбаясь, Ред указал на спящую Пенелопу.

Лицо Бру смягчилось — она лежала с раскрасневшимися щеками и разметавшимися волосами. Шарфик и жакет валялись рядом с ней на траве. Она была похожа на ангела.

— Мак, Бак, идите сюда.

— А? — Мак обогнал брата и с улыбкой уставился на спящую красавицу. Из-за его плеча высунулась улыбающаяся физиономия Бака.

— Привяжите Буррито к повозке. Она поедет со мной на Молнии. — Покачав головой, он с ласковой улыбкой поднял девушку на руки. Она даже не шелохнулась. — Бак, помоги мне сесть на лошадь.

— Конечно.

Большую часть дня Пенелопа проспала в надежных руках Бру.

* * *


Добравшись до поваленного дерева, на котором сидел Бру, Пенелопа, морщась от боли, опустилась рядом. У нее болела каждая косточка, словно ей всю дорогу пришлось бежать за повозкой. Но Бру она этого не покажет. Ни в коем случае. Она здесь, чтобы доказать свою правоту. Неважно, видит тебя кто-нибудь или нет, все равно необходимо держать себя в форме.

Пенелопе сейчас очень хотелось плюнуть на свой имидж. Может быть, Бру прав. Она должна признать, что соблюдать деловую линию поведения на выгоне совсем ни к чему. К сожалению, она должна доказать Бру обратное и заставить его закончить курс. И получить за это плату. Ну что ж, у нее целая неделя, она будет проводить занятия урывками. Заодно она ознакомится с работой на ранчо. Надо найти возможность показать, как могут пригодиться ее знания. Пенелопа с сомнением огляделась. Должны же они где-нибудь пригодиться.

Наконец они прибыли на крайний южный выгон, где, по мнению Бру, следовало остановиться. После очередной трапезы из бобов, солонины и галет, запиваемой кофе и завершенной зубочистками, мужчины занялись устройством лагеря. Пока Ред и Фаззи играли в карты, Шеф разложил костер и кипятил воду для мытья посуды и вечернего умывания, а Мак и Бак чистили лошадей, кормили собак и вытаскивали из фургона спальные мешки.

— Что ты делаешь? — спросила Пенелопа у Бру.

— Чищу револьвер. — Бру улыбнулся, и у Пенелопы, несмотря на боль, сладко замерло сердце. Господи, как он хорош собой. Особенно здесь, на природе, частью которой он является.

— А зачем тебе оружие?

— В основном просто чтобы поупражняться. Но и на случай, если появится гремучая змея.

У Пенелопы внутри все замерло, и она испуганно огляделась.

— Гремучая? — Она постаралась принять невозмутимый вид. Безуспешно.

Он протянул ей пистолет.

— Хочешь поучиться?

— Я? — пискнула она. — Стрелять? — и нервозно засмеялась. — Я-то думала, что учитель здесь я. Нет, спасибо. Но сам ты стреляй, — поощряюще добавила она.

— Ты должна научиться. Никогда не знаешь, когда это может понадобиться.

Слегка успокоившись, Пенелопа засмеялась.

— Правда, но как я объясню своим ученикам, зачем ношу кобуру?

Верхняя губа приподнялась, и Бру широко ухмыльнулся:

— Скажи, что, если будут плохо себя вести, ты их застрелишь.

— Зря ты мне это посоветовал. — Она надула губы. — Вот ты и попался. Может быть, мне и впрямь не помешает научиться стрелять. — Оглядевшись, она указала рукой в сторону мирно пасущихся лошадей. — А звуки выстрелов их не напугают?

— Нет. Они привыкли.

— А коров?

— Здесь в округе нет скота. — Он встал, держа в одной руке револьвер, а вторую протянул Пенелопе. — Пошли.

— Куда?

Не выпуская изо рта зубочистку, Бру взял Пенелопу за руку.

— Сюда.

Он повел ее за собой мимо фургона, на чистую поляну, и расставил на старом трухлявом пне несколько пустых банок из-под бобов.

— Вот примерно отсюда.

Бру вложил пистолет в руку девушки и, стоя сзади и обняв ее, показал, как надо целиться.

— Вот так? — неровным голосом спросила она.

— Ага… — ответил он. — Так.

Они и не заметили, что за каждым их движением внимательно следят пять пар глаз. Пять понимающих улыбок расплылись на мужских лицах, когда Бру обнял учительницу.

— Старина Бру решил, что поймал маленькую тигрицу за хвост, — суховато заметил Фаззи.

— Ага, — кивнул Ред. — Только, боюсь, это тигрица поймала его за хвост.

* * *


— Почему его зовут Ру-Ру? — спросила Пенелопа, указывая на одну из овчарок, сопровождавших их. Разговор происходил утром второго дня, после умывания из фляжки, от которого Пенелопа себя чувствовала как угодно, только не чистой, после еще одного неудобоваримого завтрака из бобов, галет и кофе. Солнце едва поднялось над горизонтом и посылало пока еще мягкие лучи на их лагерь. В ближних деревьях перекликались птицы. Все готовились ехать на первый из дюжины выгонов пересчитывать скот.

Наклонившись, Бру потрепал собаку по шелковистой шерсти.

— Потому что он хочет, чтобы его так звали.

Пенелопа недоверчиво хмыкнула.

— Откуда тебе знать?

— Ну-у, — Бру потер подбородок, — когда он еще был щенком, я спросил, как его зовут, и он сказал: «Р-р-р-у-у-р-р-р-у-у!»

Пенелопа со смехом уперла руки в бока.

— Тогда почему другого зовут Волк? Он тоже так хочет?

— Ага. Поэтому и потому, что он сам считает себя волком. — Подойдя к Пенелопе, Бру положил руки ей на плечи и тихо сказал: — И не вздумай сказать ему, что он не прав. Ужасно обидится.

— О'кей, — шепнула она в ответ, вздрагивая оттого, что его теплое дыхание касалось ее волос и шеи. — Твой секрет умрет вместе со мной.

— Давайте уже возьмемся за пересчет! — закричал Мак, обрывая их беседу.

— Думаю, это касается и нас, — извиняющимся тоном сказал Бру, и Пенелопа не успела опомниться, как оказалась на лошади.

* * *


— Две тысячи шестьсот двадцать, — крикнул Бру, стараясь перекрыть мычание коров. В воздухе стояла плотная завеса пыли, поднятая несметным множеством копыт.

— Двенадцать? — переспросил Мак.

Бру замотал головой:

— Двадцать!

Мак кивнул, записал цифру в маленький блокнот, сунул его в карман и погнал лошадь вдоль ограды загона, где они пересчитывали скот среднего южного выгона. Он подъехал к Пенелопе, сидевшей на своем Буррито и завороженно созерцавшей эту картину.

— Как дела? — вежливо обратился он к ней.

— Привет, Мак. А откуда он знает, сколько голов в стаде? — спросила она, все еще не веря своим глазам. Всего несколько минут назад Бру проскакал вдоль загона, окинув стадо взглядом, и сразу выкрикнул цифру. Такое она за это утро видела уже в третий раз. — Он их даже не пересчитал. Он что, говорит только приблизительно?

— О нет, мэм. Если бы их было две тысячи шестьсот двадцать одна, он так бы и сказал.

— Не может быть! — воскликнула Пенелопа, недоверчиво глядя на него. — Вы меня разыгрываете!

Мак улыбнулся.

— Если он ошибется, то на одну голову, не больше. Не верите, пересчитайте сами. И ставлю свой следующий чек, если он не прав.

Пенелопа смотрела, как Бру свистит собакам, приказывая им подогнать отбившихся от стада коров.

— Гони их, Волк. Налево. Загоняй в стадо. Пошли, Ру. — Он развернул лошадь и поскакал к Фаззи и Реду, на ходу давая им какие-то указания.

Солнце ярко освещало его золотыми лучами. Он откинул голову и расхохотался шутке кого-то из помощников. Пригнувшись в седле, что-то крикнул им в ответ, и те дружно закивали. А потом, словно почувствовав на себе взгляд, Бру поднял голову, и их взгляды встретились. И снова исчезло море колышущихся коровьих тел и тучи пыли, и ее поглотил бездонный взгляд. Ее сердце гулко застучало, Пенелопе показалось, что она внезапно попала в машину времени и перенеслась на сто пятьдесят лет назад, в то время, когда мужчины были мужчинами, а женщины… им покорялись.

* * *


Прошло несколько дней, и Пенелопа узнала о работе на ранчо столько, сколько и не представляла себе возможным. И хотя раньше она считала очень важным правильное рукопожатие, эффективную речь и контакт взглядов, все это бледнело перед тем, как Бру и его помощники выполняли работу целого взвода с таким видом, словно им это ничего не стоит.

Одно то, что они без возражений питались только консервированными бобами и безвкусными галетами, по мнению Пенелопы, давало им право на получение медали. Две ночи им приходилось спать на жесткой холодной земле в спальных мешках вокруг костра, под открытым небом, а наутро вставать до рассвета и целый день работать не покладая рук. И ни от кого до сих пор она не слышала ни слова жалобы.

Самой же Пенелопе казалось, что она превратилась в столетнюю старуху. От сна в жестком спальном мешке, да еще при дружном храпе шести спутников, от несъедобной пищи, от тряской езды на Буррито ей хотелось плакать. В ее волосы набилось целое ведро земли, и Пенелопе противно было даже касаться своей головы. Им уж не поможет никакой самый лучший шампунь. И хотя у нее с собой было достаточно чистых вещей, а под боком всегда хватало воды для купания, она чувствовала себя грязной и помятой. Даже цветной шарфик на шее не помогал вернуть ей привычный элегантный облик.

Но, несмотря на физические неудобства, Пенелопа превосходно проводила время. Жизнь на природе, вне давящих условностей современного мира, давала ощущение невыразимой свободы. Раньше она никогда такого не испытывала. Теперь она ходила без жакета, с закатанными рукавами. Здесь постоянно происходило что-нибудь интересное, и мужчины относились к ней по-дружески, хотя до сих пор она усаживалась на Буррито под смешок помогающего ей Бру.

С точки зрения ее работы дела шли средне. Пенелопе удалось дать всего пару уроков.

— Только без шуток, — заявил Фаззи по окончании ужина, когда они сидели вокруг костра и слушали лекцию о восхитительных преимуществах знания имиджа. — То есть вы говорите, что если я запишу на бумаге свои цели, то это будет первым шагом к их достижению? — Он недоверчиво покачал лохматой головой.

— Да, — кивнула Пенелопа. — Сами попробуйте. Вы будете очень удивлены результатом.

— Да, вот это здорово! — выдохнул Ред, явно очарованный рассказом о ее работе. — Тогда расскажите, мисс Уэйнрайт, про эти семь правил, ну, чтобы людям нравиться… — Ред густо покраснел.

— Конечно, Ред. — Пенелопа открыла папку. — Хотя мне кажется, вам и без этого уже многое известно.

Ред покраснел еще гуще.

Пенелопа протянула ему лист и объяснила:

— Все, что вам надо знать, здесь есть. Изучите основные пункты, приведите в действие основные принципы — и увидите, что будет.

Шеф подался вперед.

— А можно и мне такой же?

— Конечно.

— И мне, — сказал Мак, беря себе один экземпляр, а остальные раздавая друзьям.

Пенелопа радостно улыбнулась, глядя на их оживленные лица. Их интерес взволновал ее. Если бы только ученик, за которого ей платят, проявил такой же интерес. Она покосилась в его сторону. Бру лежал на своем спальном мешке, поглаживая пристроившихся рядом собак и лениво глядя на Пенелопу из-под шляпы. Их глаза встретились, и у Пенелопы снова вспыхнуло лицо. Она попыталась вернуться к уроку.

— Могу гарантировать, что эти… э-э… семь правил помогут завоевать друзей и сделать так, чтобы коллеги смотрели на вещи вашими глазами. С их помощью это… — она коснулась губы кончиком языка. — Легче ловить мух на мед, чем…

У глаз Бру медленно собрались морщинки, а улыбка раздвинула его губы. Пенелопа сглотнула. Этот человек способен заставить ее сердце бешено колотиться, не дотрагиваясь до нее и пальцем. Она заморгала и попыталась — безуспешно — отвести взгляд.

Стараясь сдержать бившую ее дрожь, Пенелопа продолжала:

— …э-э… чем ловить их… на уксус, — неуверенно пробормотала она, не в силах избавиться от взгляда темных завораживающих глаз.

— Правда. — Фаззи кивнул и почесал бороду. — Никогда не думал об этом.

Стараясь казаться невозмутимой, Пенелопа рассмеялась.

— Что ж, на этом и закончим.

— Спасибо, мисс Уэйнрайт, — искренне сказал Ред, прижимая к груди листки бумаги. — Я все это прочитаю и завтра еще у вас кое о чем спрошу.

— Буду ждать вопросов, Ред.

— Я проверю, как ты выучил все, завтра утром по пути на западный выгон, — пообещал ему Фаззи, вынимая из кармана губную гармонику.

Пенелопа, улыбаясь, принялась собирать свои пособия. Импровизированный урок закончился, и «ученики» отправились умываться перед сном. Фаззи расположился у костра и начал наигрывать какую-то меланхолическую мелодию.

Бру — Пенелопа этого не знала — велел всем оставить радиоприемники и плейеры дома. Но и это не спасло его от музыки здесь, вдалеке от цивилизации. Кажется, все его попытки помешать ей обречены на провал. Как бы он ни старался ей насолить, она все выдерживала. Все проблемы она превращала в испытания и преодолевала их. Вся соль жизни уходила на соленья.

Он ненавидел ее за это.

И обожал ее за это.

В воздухе слегка похолодало, отметил Бру, машинально почесывая собаку за ухом. Сегодня ночью будет холоднее, чем обычно. Может быть, надо достать для Пенелопы еще одну попону? Хорошо, что они расположились возле старых дубов. Под их широкими и густыми кронами будет где укрыться. Не мешает и дров в костер подбросить, подумал он. Со стоном поднялся на ноги и подошел.

— Похоже, будет дождь.

Она ахнула, словно он ее напугал, и обернулась.

— Правда? — Она отодвинула свою папку, чтобы Бру мог сесть рядом.

— Ну, не сейчас. — Он лег на спину и приподнял голову, чтобы видеть Пенелопу. — Может быть, завтра.

Подняв взгляд, Пенелопа задумчиво смотрела на золотисто-оранжевый закат.

— Как ты это определяешь?

— Не знаю, — он пожал плечами.

Она улыбнулась.

— Ты многое можешь.

— Ты тоже.

— Нет. — Ее щеки слегка порозовели. — Не так, как ты. Ты все можешь делать. И хорошо делать. Например, где ты так хорошо научился танцевать?

Бру фыркнул:

— Уж это не моя заслуга, это точно.

— Не твоя? — удивилась Пенелопа. — Твоего отца? — в ее голосе звучала откровенная симпатия.

— Нет, моей сестры. Пэтси — наша семейная танцовщица. Когда мы еще были детьми, она каждую удобную минуту заставляла меня упражняться. Мои братья все были… Как она вас называла? — громко спросил он, весело поглядывая на братьев, сидевших вокруг костра с картами в руках.

— Чего? — спросил Бак, отвлекаясь от карт и глядя на старшего брата.

— Увальни, — наконец вспомнил Бру и довольно кивнул Пенелопе. — Вот как.

— Ну-ну, — заворчал Мак, бросая карту, — у нас просто хватило соображения увильнуть от сестричкиных танцевальных уроков.

Заговорщически подмигнув, Бру придвинулся к Пенелопе.

— Нет, — шептал он ей на ухо. — Увальни, — и указал на братьев.

Пенелопа заулыбалась. Ей очень нравились дружеские отношения, установившиеся между ними. Как в семье.

— Все равно, если Пэтси что-то задумает, она своего добьется. Проще сдаться сразу, чем бороться с Пэтси. Она очень упряма. Похожа на мою мать. — Бру наклонился к Пенелопе еще ближе. — И на тебя.

— Да?

— Это комплимент.

Смутившись, Пенелопа сменила тему, попросив Бру рассказать что-нибудь о своей юности. Его братья то и дело вмешивались, описывая забавные случаи из жизни в доме Брубейкеров. Пенелопа хваталась за живот, хохотала до слез и умоляла их замолчать, пока она не лопнула. Фаззи рядом наигрывал на губной гармонике, а три брата наперебой рассказывали ей свои байки. Солнце медленно сползло за горизонт и скрылось, оставив лишь роскошную гамму красок на небосклоне.

Увлеченные беседой, Бру и Пенелопа даже не заметили, что уже поздно. На землю опустилась ночь, и мужчины один за другим заползли в свои спальные мешки. По ту сторону костра Шеф уже выводил носом рулады.

— Надеюсь, я так не храплю, — сказал Бру, прислушиваясь к звукам, доносившимся из мешка Шефа.

— Ты — нет.

Повернувшись, Бру удивленно поднял бровь и недоверчиво посмотрел на нее.

— А ты откуда знаешь?

— Просто я сплю чутко, и эта… какофония, если угодно, меня время от времени будит. Серьезно, я могу закрыть глаза и сразу сказать, кто храпит.

— Не верю.

— Точно, — похвасталась она.

— Тогда это талант. — Бру шутливо взъерошил ей волосы и вдруг замер, не замечая ничего вокруг. Прошла целая вечность, пока он наконец погладил ее пальцем по щеке. — Пора ложиться спать.

— Да, — у нее дрожал голос.

— Уже поздно.

— Ага, — выдохнула она.

— Завтра рано вставать.

— А-га. — Пенелопа изо всех сил соображала, подыскивая подходящую тему для продолжения разговора. Приподнявшись, она посмотрела на него: — Бру…

— Что?

— Я подумала, не могли бы мы завтра после ужина немного попрактиковаться в стрельбе?

Его подбородок дрогнул, и он, медленно покачивая головой, долгим взглядом посмотрел на нее.

— Если только… — Пенелопа пожала плечами, — ты не возражаешь.

Закинув руку наверх и потерев загривок, Бру улыбнулся какой-то своей мысли.

— Нет, я совсем не против. — Вытянув ноги, он поднялся и протянул Пенелопе руку. — Признаться, я сам хотел тебе это предложить.

— Правда? — обрадовалась Пенелопа. — О'кей, тогда… спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — промурлыкал Бру, сжимая ее ладонь.

Из-за костра донесся громкий вздох.

— Ты что, даже не поцелуешь ее на ночь? — спросил Фаззи таким громким шепотом, что слышно было за километр.

Мак, Бак и Ред захихикали и зафыркали в своих спальных мешках и подняли такую возню — ни дать ни взять дети в школьном лагере. Один только Шеф мирно похрапывал.

— Ты слышала, что он сказал? — шепнул Бру.

— Нет…

— Я должен поцеловать тебя на ночь.

— Меня? — пискнула Пенелопа.

— Ну не его же, — усмехнулся Бру.

Пенелопа хихикнула.

— Нет, — прошептала она, оглядев троих зрителей, которые лежали в тени, опершись на локти, и не скрывали своего интереса к происходящему. Почувствовав необычайную уверенность в себе, Пенелопа снова хихикнула. — О'кей. — Она подставила Бру щеку для поцелуя.

Все зрители засвистели и зашипели. Шеф недовольно фыркнул и заворочался.

Усмехнувшись, Бру взял Пенелопу за руку и повел в тень, за фургон.

— Эй, — протестующе окликнул их Фаззи, — вы куда?

— Я собираюсь поцеловать леди на ночь. — Бру обнял Пенелопу и прислонился спиной к фургону. — Так что, джентльмены, спите спокойно.

Ночной воздух наполнился разочарованными вздохами и стонами, перемешивающимися с пением сверчков. Потом все стихло. Бру сжал лицо Пенелопы в ладонях и наконец нашел губами ее губы.

И прежде, чем Бру закончил целовать свою учительницу по имиджу, дубовая роща, где они разместились, наполнилась дружным храпом их спутников.

* * *


— Стой, Пенелопа.

Пенелопа остановилась при звуке голоса Бру — чересчур спокойного, — донесшегося из-за ее плеча. Это было следующим вечером, после ужина. Пенелопа была в отличном настроении. Кто бы мог подумать, что занятия стрельбой могут быть такими увлекательными?

— Не двигайся.

— Захват заложника? — она хихикнула. — Но у меня же нет никаких ценностей. Разве что, — она задумчиво потерла лоб, — моя добродетель? Ну, — весело спросила она, отбрасывая назад распущенные волосы — ее заколку пару дней назад раздавила лошадь, — может, ты мне скажешь, в чем дело?

— Тихо!

С-с-с-ш-ш-ш-ш…

Пенелопа похолодела. Она уже слышала этот звук. Однажды. В сериале про природу.

— Бру… — еле слышно выдохнула она.

У нее неожиданно ослабли колени. Сердце бешено заколотилось, стараясь выскочить из груди. Сейчас она хлопнется в обморок. Изо всех сил зажмурившись, Пенелопа прислушалась. Шипение слышалось очень близко. Дрожа от страха, Пенелопа осмелилась приоткрыть глаза. Это была… это была…

— Змея-а-а, — взвизгнула она, дрожа от ужаса.

Да. Не больше чем в пяти-шести футах от Пенелопы на пне, поблескивая холодными глазами, неподвижно лежала змея, которой явно не нравился шум, поднятый людьми.

— Спокойно, дорогая, — одними губами сказал Бру. Пенелопа услышала за спиной мягкий щелчок. Бру взвел курок и прицелился. — Не двигайся, — еще раз приказал он. Снова щелчок. Несколько крепких выражений. — Не заряжено. — Еще несколько крепких выражений.

Ну почему она не научилась перезаряжать пистолет?

С-с-с-ш-ш-ш-ш …

— Скорее, — сквозь стиснутые зубы бормотала она. — Скорее!

Внезапно что-то просвистело в воздухе мимо нее. Удар, а потом… тишина.

— Вот и все, — облегченно вздохнул Бру, подходя к пню, чтобы посмотреть на две половинки того, что только что было гремучей змеей.

— О, Бру, — пролепетала Пенелопа, медленно опускаясь на колени и дрожа как осиновый лист. — Боже! — Она закрыла лицо трясущимися руками.

Подбежав к ней, Бру опустился рядом и обнял ее.

— Ну, дорогая, все в порядке, — сказал он, гладя ее по волосам. — Она тебе уже ничего не сделает. Посмотри, видишь? Она мертвая. Ну, не плачь, — мягко и ласково уговаривал он, утирая ей слезы и покачивая, как ребенка.

Она сидела у него на коленях, вцепившись в его рубашку, и ужас постепенно уходил вместе со слезами.

— Ох, я так… так… ис-ис-испугалась, — всхлипывала она, уткнувшись мокрым лицом в его плечо.

— Я знаю, я тоже, дорогая.

— Нет! Ты не испугался! Ты вел себя храбро! — Она подняла на него мокрые от слез глаза. — Я даже шевельнуться не могла. Не могу поверить, что ты сумел убить змею камнем.

— Мне уже приходилось. А научил меня этому Большой Дедди. Однажды они катались с моей матерью, он остановился, подхватил с земли камень и одним ударом отбил голову громадной гремучей змее. А потом отрезал у нее гремучки и подарил маме. У нее этих гремучек, наверное, больше, чем драгоценностей.

Подняв голову, Пенелопа посмотрела на него сквозь невысохшие слезы.

— Вот видишь. Чему-то ты можешь научиться и у отца. — Она слабо улыбнулась и посмотрела через плечо Бру. — А часто они здесь встречаются?

— Частенько, — засмеялся Бру. — Не беспокойся. Держись рядом со мной, и все будет в порядке.

— Да, — вздохнула Пенелопа, зарываясь глубже в его объятия, — я никуда и не собираюсь.


ГЛАВА ДЕВЯТАЯ


— А дождь-то усиливается! — крикнул Бру.

Замечание и улыбка были адресованы Пенелопе, сидевшей верхом на лошади. По одолженной ей желтой шляпе вовсю барабанили капли. Она тряхнула головой, и во все стороны полетели брызги.

— Прости, Буррито, — обратилась она к своему скакуну и отпустила поводья. Вцепившись в луку седла, она обернулась к подъезжающему Бру. — Похоже, ты оказался прав насчет дождя.

— Думаю, теперь ты поняла, что я всегда прав, — усмехнулся Бру.

Пенелопа фыркнула и грубовато рассмеялась. Замечательно. Всего неделя на дальних выгонах, и она уже ведет себя в точности как ее спутники.

— Что ты делаешь здесь совсем одна? Ты обещала все время быть рядом со мной. — Подъехав вплотную, он остановился и наклонился к Пенелопе. Закутанный с головы до ног в желтый пластиковый дождевик, он выглядел довольным и счастливым.

Пенелопа же, наоборот, чувствовала себя размокшей, как сухарь в молоке. К счастью, утром она захватила с собой несколько шарфиков. Теперь они очень пригодились ей в качестве полотенец. А Бру еще говорил, что ее вещи на выгоне совершенно ни к чему. Ха!

— Я боялась утонуть и решила поискать местечко повыше, — она пожала плечами. — Только где его взять? — Указав на растущие невдалеке несколько дубов, она предложила: — Вон там, под деревьями, суше. Может быть, нам перебраться туда? — Вода промочила насквозь все ее вещи, и Пенелопа почувствовала, что покрывается гусиной кожей.

— Нет, я всех отослал обратно в лагерь. Там местность повыше. Поэтому я тебя и разыскивал. Дождь льет слишком… сильно… чтобы… что-нибудь… Черт!

Пока он говорил, разверзлись хляби небесные, и на землю обрушились такие потоки, каких Пенелопа никогда еще не видела. Изо всех сил моргая, она трясла головой, и с ее шляпы ручьем лилась вода. Бедняга Буррито, подумала она, поглаживая верного, хотя и не слишком резвого, коня по голове. У него даже шляпы нет. Пенелопа шепнула ему что-то утешительное, Буррито, прислушиваясь, задвигал ушами.

Внимательно окинув взглядом окрестности, Бру поморщился.

— Не нравится мне это, — пробормотал он.

— Что? — крикнула Пенелопа, силясь расслышать слова Бру сквозь шум ливня.

Бру повернулся к ней и громче сказал:

— Не нравится мне, что весь день идет дождь. Земля не может впитать в себя всю воду. Эти места иногда заливает.

На земле уже образовались большие лужи, которые росли с невероятной скоростью. В лужах отражалось мрачное небо.

— Поехали! — громко крикнул Бру, хотя находился совсем рядом с Пенелопой. — Надо добраться до тех деревьев. Когда дождь немного утихнет, вернемся в лагерь.

— Хорошо, — Пенелопа кивнула и направила Буррито следом за Бру к деревьям. У Бру хотя бы есть дождевик. А вот она свой оставила в лагере, взяв с собой одну только шляпу. Но как она могла ожидать, что будет такой ливень? Ведь сейчас лето. И в Техасе, и везде.

Добравшись до деревьев, Бру нашел сухой клочок земли под покровом густой листвы и призывно помахал Пенелопе рукой. Она въехала в укрытие, с благоговейным ужасом глядя на потоки воды, обрушившиеся на землю.

Зубы Пенелопы начали выбивать дробь — от холода или от страха, она не знала.

— Эй! — Повернувшись в седле, Бру наклонился и обеспокоенно посмотрел на нее. — Ты вся дрожишь. И неудивительно. — Он протянул руку и попробовал на ощупь ее легкий жакет. — Да ты вся промокла! — Он начал расстегивать свой дождевик. — Вот, надень его.

— Нет, нет, нет, нет, — стуча зубами, ответила Пенелопа, — не глупи, тебе он тоже нужен.

Бру покачал головой, не принимая никаких возражений.

— Пенелопа, не надо мне возражать, хорошо? Просто надень его.

— Х-хорошо. — Дождевик еще сохранял тепло его тела, и Пенелопа снова задрожала. Невольно. Шея и подбородок ныли от сводившей их судороги.

Взяв ее руку в свои, Бру осторожно начал ее растирать и согревать своим дыханием.

— Надо скорее доставить тебя обратно в лагерь. Тебе нужна чашка горячего кофе, — твердо сказал он. В его глазах светилась неприкрытая тревога.

— Только не заставляй меня есть бобы. Все будет в порядке, честное слово, — с вымученной улыбкой сказала Пенелопа, стараясь показать, что ей уже лучше. Она должна доказать Бру, что не слабее любого нового работника на ранчо. Тогда Бру не удастся отказаться от занятий, когда они вернутся домой. Подняв руку, она потерла нос, чтобы убедиться, что он еще на месте. О-о-о… Она чувствовала себя ужасно и готова была поклясться, что Буррито тоже дрожит.

— Я тебе не верю. Вид у тебя неважный.

— Большое спасибо. — Пенелопа усмехнулась, чихнула и отвела от лица мокрые волосы.

Он бросил взгляд на все увеличивающиеся лужи и покачал головой, видя, что они уже превратились в реки и текут в низину.

— Здесь оставаться нельзя, это небезопасно. Я не хочу, чтобы нас тут захватило наводнение, да и тебе необходимо обсохнуть. Но ехать в лагерь через низину… — Он задумался.

— Прости меня, — тихо сказала Пенелопа. — Я не должна была уезжать одна так далеко.

— Не говори глупости. Это я должен извиняться. В следующий раз ни за что не позволю тебе ехать без дождевика.

— Да, в следующий раз. Если этот следующий раз будет. — Она засмеялась, но от холода тут же начала икать. — Я просто умру без горячей ванны.

— Плохо, что дом так далеко… Постой-ка… — Бру потер подбородок и вперил взгляд в горизонт. — Поехали.

— Куда? — удивилась Пенелопа.

— В нескольких милях отсюда есть домик. Работники часто там останавливаются, он стоит на возвышенности. Если поторопимся, то будем там через полчаса.

— Через полчаса?

— Все же лучше, чем сидеть здесь и ждать у моря погоды.

— А что, дело плохо?

Прежде чем ответить, он бросил на нее быстрый взгляд.

— Хорошего мало.

* * *


Чтобы преодолеть глубокие лужи и наконец добраться до домика, им понадобилось около часа. На полпути туда Буррито испугался сильного удара грома, и Пенелопа, уже не доверяя ему, пересела к Бру — на Молнию. Оставшуюся половину пути они проехали вместе, а Буррито налегке следовал за ними.

Ехать с Бру было намного приятней по целому ряду причин. Молния шла ровнее, и Бру очень умело переезжал через образовавшиеся озерца, к тому же тепло его тела согревало ее.

Но на самом деле она просто не могла пробыть без Бру ни секунды. Это открытие обрушилось на нее только сегодня днем, когда она в одиночку поехала искать место посуше. Какой кошмар! Она всегда считала себя вполне счастливым человеком, благополучным, довольным жизнью. Но теперь одна мысль о возвращении к этой счастливой, благополучной, устроенной жизни приводила ее в ужас.

Как она сможет жить без Бру?

Придется научиться, подумала она. Когда уроки будут окончены, она должна будет вернуться в свой офис, к работе с девяти до пяти. Перспектива совсем ее не радовала. Неудивительно, что Бру так любит эти места. Здесь можно жить полной жизнью — то есть жизнью, полной… любви.

Пенелопа нахмурилась. Похоже, что все кажется ей таким из-за этого мужчины, в чьих объятиях она уютно устроилась. Если бы не он, разве сочла бы она эти места столь захватывающими? Окинув взглядом бескрайнюю равнину, превращавшуюся теперь в море, Пенелопа подумала, что они кажутся ей романтичными потому, что такими их видит Бру.

Прильнув к его груди, она приложилась к ней ухом и, слушая ровное биение его сердца, отчаянно желала, чтобы ей тоже нашелся там уголок. Но, кажется, его сердце полностью занято работой на этом ранчо. Там нет места ни для «Брубейкер интернэшнл», ни для нее, консультанта по имиджу, которая до сих пор сама не научилась жить.

Пенелопа тяжело вздохнула. Какая ирония судьбы, что она влюбилась в человека, который так далек от делового мира. Что ж, ей придется побороть это чувство. Мужчина, который ее полюбит, должен будет принять ее такой, какая она есть. Он должен будет разделять ее деловые интересы. Он должен будет смириться с ее упрямством. И полюбить ее маленькую семью. Конечно, она просит очень многого. Скорее всего, Бру, ковбой до мозга костей, на это не способен.

Она снова тяжело вздохнула и крепче вцепилась в руку, обнимавшую ее за талию.

— Как ты себя чувствуешь? — промурлыкал он над самым ее ухом.

— Нормально. — Она повернула голову, чтобы быть поближе к его губам. — Я наконец начала согреваться… Спасибо.

— Мы почти приехали. — Бру еще крепче прижал ее к себе. — После следующего подъема домик уже будет виден.

Какая жалость, печально подумала она. Она бы с удовольствием провела так всю жизнь. Если бы не было дождя, конечно.

— Знаешь, — небрежно заговорила она, — я отлично провела эту неделю.

Бру откинул голову назад и рассмеялся.

Отодвинувшись от него, Пенелопа обернулась.

— Что в этом смешного?

— Ничего, — покачав головой, он притянул ее обратно к себе. — У меня есть секрет.

— Да-а?

— Я тоже замечательно провел эту неделю. Лучше, чем когда-либо.

Ее тело снова пронзила дрожь — но на сей раз от удовольствия. «Лучше, чем когда-либо». Почему? Ясно, что не благодаря урокам имиджа. И не змее. И не ливню. И не холодным ночам на земле. Но это уже неважно. Его слова о том, что ему хорошо, потому что она с ним, все остальное сделали неважным.

— Но в следующий раз, — добавил он, — возьми с собой более подходящую одежду.

В следующий раз? Она вся затрепетала. Неужели будет следующий раз? Неужели? Почему? Когда? Она собрала всю свою волю и спросила, скоро ли будет виден домик.

— Вон он, — прошептал Бру, указывая на восхитительный дом, который вполне мог бы служить жильем для людей среднего класса.

— Домик? — Пенелопа нахмурилась. Если это для него домик, то как бы он назвал ее квартирку? — Там уже горит свет. Ты что, позвонил в сервисную службу и приказал все приготовить? — засмеялась она, радуясь возможности наконец-то укрыться от дождя и, может быть, найти что-нибудь — только не бобы — на обед.

— Нет, — Бру был в замешательстве. — Это странно.

— Что тут странного?

— Похоже, там уже кто-то есть.


ГЛАВА ДЕСЯТАЯ


— Как ты думаешь, кто там?

Бру нахмурился и, резко натянув поводья, остановил лошадь.

— Один из наших работников. Ты его видела. Парень со шрамом на щеке.

— Джим?

Бру кивнул.

— От него одна только морока. Он вроде бы должен лежать с поврежденной ногой. Что он тут забыл, непонятно.

— А как ты догадался, что это он? — Пенелопа недоуменно смотрела на домик.

— Потому что там его машина — стоит рядом с фургоном для перевозки скота. Ее видно из-за домика.

Бру недовольно покачал головой. Он же велел этим болванам оставаться на конюшнях и взять на себя все дела, пока их не будет. Черт знает что! Неужели они не в состоянии выполнить самое простое задание? О чем они думали, притащив сюда фургон, полный скота, да еще в такую погоду? Кто разрешил им покупать больше скота, чем надо? Или это какая-то новая затея Большого Дедди?

Бру фыркнул. Теперь не удастся отсюда уехать, пока не сойдет вода, значит, не раньше завтрашнего дня. Этих олухов нельзя ни на минуту оставлять без присмотра.

Вот к чему привела его затея провести сегодняшний день наедине с Пенелопой. Теперь вокруг будут толочься все ковбои, галдеть, шуметь и мешаться. В ярости скрипнув зубами, Бру повел лошадь к купе деревьев.

— Послушай, дорогая, ничего, если я оставлю тебя на пару минут здесь вместе с лошадьми? — Он заглянул ей в лицо и виновато улыбнулся. — Мне надо поговорить с теми типами в домике. Я вернусь за тобой, как только покажу им, где раки зимуют. Хорошо?

— О'кей, — шепнула Пенелопа.

Она подняла к нему голову. На ее губах блестели капли дождя. Не удержавшись, Бру стер их большим пальцем.

— Я скоро вернусь.

— Хорошо. — Ее теплое дыхание коснулось его руки.

Джиму, и кто там с ним еще, придется уехать отсюда. Уплыть, если на то пошло. Бру не терпелось отделаться от этих идиотов и остаться с Пенелопой наедине. Он представил, как они, совсем одни, сидят у огня, тесно прижавшись друг к другу, и у него закипела кровь.

— Бру!

Боже, когда она так на него смотрит, он не может трезво мыслить.

— Да?

— Не забывай, что мух ловят на мед, а не…

— А не на уксус. Да, — с улыбкой прошептал он. — Знаю. — Бру медленно наклонился к ней и поцеловал. Это было как обещание. — Я вернусь.

— Хорошо. Только поскорее!

Глядя на ее манящее лицо, он застонал. Почему им вечно мешают эти работники, сейчас и все время?

* * *


Бру с трудом открыл глаза, медленно приходя в себя. Какого черта и куда я попал? — подумал он и огляделся. Как он попал в кухню домика? И почему сидит у кухонного стола? Голова болела, и он хотел было сжать ее ладонями, но оказалось, что руки его связаны за спиной.

— Так. Очнулся.

Бру посмотрел туда, откуда донесся голос — очень знакомый. Джим! Глядя на хмурое лицо своего работника, Бру припомнил слова Большого Дедди: «Ходят слухи, что в округе появились угонщики скота». Угонщики скота. Да, подумал Бру, это отлично объясняет угрожающее выражение на лице Джима, головную боль и связанные руки.

Бру изо всех сил пытался вспомнить «пять безотказных способов побеждать людей только благодаря своему уму». Потому что в данный момент у него в распоряжении ничего другого не было. Контакт взглядов. Это ведь одно из правил, верно? Значит, контакт взглядов.

Вздохнув, Бру посмотрел Джиму прямо в глаза и попытался его убедить.

— Послушай, Джим, если ты думаешь, что тебе это сойдет с рук…

Джим в ярости размахнулся.

— А-а-а-у-у! — У Бру даже искры из глаз посыпались. Черт, приятного мало. Он поморгал и тряхнул головой. О'кей. Для контакта взглядов достаточно. Бру поерзал, пытаясь усесться поудобнее. Но он был так стянут веревками, что это оказалось почти невозможным.

— Заткнись, — зашипел Джим.

— Да, — поддакнул его сообщник, — заткнись.

— Заткнись, Донни, — рявкнул Джим. — Вы оба заткнитесь. Вы мне думать мешаете. — Он бешено взглянул на Бру. — Ты вообще слишком много болтаешь.

Да, в такой ситуации у Бру не было особого выбора. Его револьвер остался в кобуре у седла, а если еще и руки привязаны к стулу, он мог только припомнить совет Пенелопы. Мед, а не уксус. Ох-хо-хо, придется попробовать.

— Послушай, Джим, — начал Бру, стараясь подавить свою ярость и говорить спокойно — и даже дружелюбно, — угон скота в этих местах считается тяжелым преступлением. Уверен, что, если бы ты как следует подумал…

Снова удар в подбородок.

— Я сказал, заткнись!

— Что нам с ним делать, Джим? — спросил Донни.

Бру перевел взгляд на Донни. Он его уже видел на ранчо «Бар Нон». Значит, все угонщики местные, свои, со вздохом подумал он. Отлично. У него мелькнула мысль, что и остальные работники могут быть в этом замешаны. Нет, едва ли. Скорее всего, эти работают только вдвоем.

У него снова бешено забилось сердце при мысли о Пенелопе. Слава Богу, что она осталась снаружи. Может быть, она поймет, что происходит, и спрячется. Его сердце сжалось при мысли о том, что и она может попасть к ним в лапы.

— Не знаю. Я еще не решил. — Джим плюхнулся на стул и нервно застучал ногой по полу. — Они все должны быть на дальнем выгоне, это примерно час езды отсюда.

— Ты его убьешь? — спросил Донни.

— Не знаю, — фыркнул Джим. — Еще не решил.

— Я сам это сделаю, — вызвался Донни. — Можно, а, Джим?

Бру широко открытыми глазами смотрел на вызывающегося убить его Донни. А что бы Пенелопа сделала в такой ситуации и с таким дебилом?

* * *


Пенелопа снова посмотрела на часы. Бру сказал, что вернется через пару минут. Она хорошо расслышала. Мрачно поглядев на серое небо, она подумала, что теперь ей придется торчать здесь всю оставшуюся жизнь и ждать Бру. Так хочется попасть в дом, обсушиться, выпить чашку кофе. И хорошенько согреться.

Вместе с Бру.

Сердито сопя, Пенелопа спустилась со спины Молнии и привязала лошадей к дереву. Конечно, решила она, хлюпая по лужам по направлению к этому уютному домику, она не станет врываться без предупреждения. Она только подойдет к задней двери и послушает. Она не станет мешать. Просто она должна понять, почему Бру так задерживается.

Она уже подошла к двери домика, но крики заставили ее остановиться. Заглянув в окно, Пенелопа замерла. Бру привязан к стулу? Почему? И за что его бьют?

Пистолет. Ей нужен… ей нужен… ей нужен пистолет. У Пенелопы тряслись колени и так колотилось сердце, что она боялась, как бы не услышали в доме. Это просто какой-то дурной сон, думала она, торопливо подбегая к Молнии. Дрожащими руками она пошарила в сумке у седла и вытащила револьвер. Может быть, эта штука ей поможет.

Угонщики скота.

Эти слова мгновенно возникли у нее в мозгу. Большой Дедди был прав, подумала она, пытаясь справиться с застежкой сумки. Здесь оказались угонщики скота. Негодяи! И, судя по тому, что она видела, это ужасные негодяи. Так, револьвер она достала. Что теперь?

Молния тихонько заржала.

— Тсс, — зашептала Пенелопа, успокаивая лошадь. — Успокойся, девочка.

Нужно припомнить свои собственные советы, лихорадочно подумала она, стараясь сдержать дрожь в руках. Но, Боже мой, к такому она совсем не готова. Она знает, как выбраться из полосы невезения, знает, как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей. Но она понятия не имеет, как надо… Как Бру это называл? — припоминала она, проверяя, заряжен ли пистолет. А, показать, где раки зимуют.

Не заряжен. Ой-ой.

Порывшись в сумке у седла, она нашла коробку патронов. О'кей, хорошо. Она сотни раз видела, как это делал Бру. Неловко открыла коробку. Шесть патронов. Более чем достаточно, ведь преступников только двое. Но патроны придется поберечь, мелькнула у нее мысль. Все нормально. Трясущимися руками она сунула пистолет под мышку и перевернула коробку. Из нее выскользнули шесть патронов, легли на ладонь и, как в замедленной съемке, соскользнули с нее и упали в лужу. Все, кроме одного.

— О, нет! — выдохнула она, как громом пораженная, глядя на единственный оставшийся патрон. Успокойся, соберись, успокойся, твердила она про себя. Отлично. Сунув патрон в барабан, Пенелопа поставила его на место, закрыла глаза и приготовилась к худшему.

— Пора не пора, иду со двора, — пробормотала она сквозь стиснутые зубы и, отбросив назад мокрые волосы, зашагала на нетвердых ногах, чтобы показать этим угонщикам скота, где раки зимуют.

Пенелопа тихо обошла домик в поисках черного хода. К счастью, дверь была не заперта. Она тихо проскользнула внутрь, прошла по комнатам и тут услышала яростные голоса.

Заглянув в распахнутую кухонную дверь, Пенелопа задержала дыхание, стараясь сохранять контроль и над собой, и над ситуацией. Почти парализованная страхом, она на мгновение остановилась как вкопанная, только руки у нее дрожали. Крепче сжав в руках револьвер, Пенелопа медленно выдохнула. Как можно тише убрала предохранитель.

Щелк.

— Что там такое? — резко повернув голову на звук, рявкнул Джим.

У Пенелопы замерло сердце.

— А что там такое? — спросил Донни.

— Закрой дверь, ты, идиот, — зарычал Джим.

Прижавшись спиной к стене, чтобы не упасть, Пенелопа сквозь еще не захлопнувшуюся дверь взглянула на Бру и облегченно вздохнула. Он еще жив. Слава Богу, слава Богу, еле слышно прошептала она. Она даже не представляла, что будет с ней, если его не станет. Мысль о жизни без Бру ее ужаснула. Она не может потерять его сейчас. Особенно сейчас, когда поняла, какой важной ее частью он стал.

Сделав глубокий вдох, Пенелопа прищурилась и закусила губы. Она обязана помочь ему.

— Пора убираться отсюда. — Джим нервно подошел к стойке бара, взял свой пистолет и навел его на Бру. — О'кей, мистер Брубейкер. Пора ехать. Донни завяжет тебе рот, чтобы ты поменьше болтал. Понятно?

— Мы что, убьем его потом? — явно разочарованно спросил Донни.

— Я тебе сказал, что еще не решил, — рявкнул Джим. — Я сам решу, когда придет время. А теперь заткни ему рот.

Пока Донни завязывал Бру рот кухонным полотенцем, Пенелопа решила, что пора приступать к активным действиям. Из разнообразных курсов по самозащите, которые ей приходилось посещать, девушка знала, что, если бандиты увезут свою жертву, шансов на спасение останется очень мало. А Бру должен остаться в живых, или ее зовут не Пенелопа Грейс Уэйнрайт. Сделав глубокий вдох, Пенелопа распахнула дверь и выскочила на самую середину кухни. Джим и Донни еще трудились над кляпом.

Бру широко открытыми глазами смотрел на нее. Беги, Пенелопа! Выбирайся отсюда, пока это возможно! — было написано у него на лице.

Послав ему успокаивающую улыбку, предлагающую сохранять спокойствие, Пенелопа дрожащими руками навела пистолет на преступников. Бру зажмурился. Может быть, если она представит, что перед ней консервные банки, все пройдет гладко, подумала она, молясь, чтобы случайно не ранить Бру.

— Бросайте оружие, вы, консервные банки! — рявкнула она, сама испугавшись своего громкого голоса.

Захваченные врасплох, Джим и Донни развернулись и уставились на нее, потом переглянулись, пытаясь решить, серьезно эта малявка говорит или нет.

— Консервные банки? — переспросил Донни.

— Я не шучу! — крикнула Пенелопа, взводя курок, и, перестаравшись, случайно его нажала. Звук выстрела прогремел в кухне, пуля снесла шляпу с головы Джима и прошила чайник.

Бру потрясенно глянул сначала на Джима, потом опять на Пенелопу.

— Оп-с, — выдохнула Пенелопа, глядя на пистолет.

Бру нахмурился.

— Черт, — пробормотал Джим, ощупывая голову.

Донни что-то залепетал.

— Я сказала — бросай оружие, непонятно? Быстро, мерзавцы! — рявкнула она. Отбросив назад волосы, девушка глянула на угонщиков и громко чихнула. Никогда еще она не чувствовала такой уверенности в себе. Может быть, это потому, что теперь она из консультанта по имиджу превратилась в шерифа.

— О'кей, — сказал Джим, кладя пистолет на стол, — только не надо нас убивать.

— Не знаю, буду я вас убивать или нет, — бросила в ответ Пенелопа. Широко расставив ноги, она едва на них держалась. — Это я еще не решила. Теперь, — она махнула пистолетом, — лечь на пол и руки за спину. Оба.

— О'кей. Только поосторожнее с этой штукой, — пробурчал Джим, настороженно косясь на прыгающий в ее руках пистолет.

Через пару секунд оба преступника лежали на полу, и Пенелопа, сдернув с шеи наверченные на ней шарфы, очень профессионально затягивала узлы на их руках и ногах. Подскочив к Бру, она развязала веревки, вынула кляп.

— Бру! — вскричала она, бросаясь к нему на колени и крепко обнимая. Она лихорадочно целовала его лоб, щеки, подбородок, нос и губы. — Бру, я так испугалась, — шептала она, смеясь и плача одновременно.

Бру обхватил лицо девушки ладонями, и лихорадочные движения прекратились. Он заглянул глубоко в ее глаза.

— Пенелопа. — Он ласково коснулся ее губ. — Слава Богу, все в порядке. — Он снова поцеловал ее, потом отстранил от себя и внимательно посмотрел ей в лицо. — Ты, без сомнения, самая удивительная женщина из всех, кого я знал.

— Правда?

Крепко прижав ее к себе, Бру кивнул, уткнувшись лицом в ее шею.

— Ага. — Он вздохнул. — Что же мне с тобой делать? А с другой стороны… — Он поднял ее лицо к себе и застонал. — Что же я буду делать без тебя?


ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ


— Что они тебе сказали? — спросила Пенелопа. Бру положил телефонную трубку на старинный столик у камина и через гостиную в стиле вестерн подошел к Пенелопе. С того момента, как они связали угонщиков скота, прошел час. Бру и Пенелопа за это время успели принять душ, переодеться в чистые рубашки и джинсы, которые нашли в шкафу одной из спален.

Бру устало улыбнулся, подойдя сзади к ее стулу и опершись на спинку.

— Мак сказал, чтобы мы ждали здесь. Они оставили фургон в лагере, а сами вернулись в большой дом пару часов назад. Он говорит, что дорога к большому дому залита в нескольких местах и вода все еще поднимается, так что ехать домой мы не можем. Большой Дедди прилетит за нами на вертолете, когда дождь немного утихнет.

Пенелопа, покусывая губу, закатывала штанины джинсов, которые выбрала в шкафу.

— Ты уверен, что Джим и Донни надежно заперты в фургоне для скота?

Бру погладил Пенелопу по щеке:

— Эй, неужели моя маленькая героиня стала такой трусишкой? Иди сюда. — Бру обнял ее за плечи, привлек к себе и запустил пальцы в ее мягкие сияющие волосы. — Не беспокойся насчет этих двух идиотов. У них на руках прочные веревки, и сидят они за четырьмя крепкими железными стенками. А оттуда им придется переселиться в гораздо менее удобное помещение, чем машина. Так что торопиться им некуда.

Пенелопа улыбнулась:

— Ты прав.

— Я еще не благодарил тебя за то, что ты спасла мне жизнь?

— Уже несколько раз.

— Всего несколько раз? Этого мало.

Его верхняя губа приподнялась в улыбке, от которой у Пенелопы всегда вздрагивало сердце. Когда Бру посадил ее к себе на колени и склонился к ее губам, Пенелопа ощутила уже знакомый прилив страсти, уносивший ее в море блаженства. Пылая от вспыхнувших в ней чувств, Пенелопа обняла его обеими руками, стараясь отмести прочь воспоминания о том, что им пришлось пережить. Забыть даже о самой мысли, что она могла его потерять. Она крепче прижалась к Бру, страстно отвечая на его поцелуй, отчаянно желая слиться с ним, чтобы он понял, как нужен ей.

И все равно, хотя ей было неописуемо хорошо наедине с этим человеком, который заставил ее увидеть мир другими глазами, что-то мешало Пенелопе. Потому что где-то глубоко в подсознании она понимала: хотя, с одной стороны, сегодня она победила, но с другой стороны — провалилась.

Она провалилась в глазах Большого Дедди.

А позволив себе привязаться к своему клиенту, забыв о доверии, оказанном ей, она провалилась и в собственных глазах.

В ее ушах гулко раздался стон Бру. Он крепко прижал ее к себе, и она оказалась между его сильным телом и ручкой кресла. Ее тело отозвалось на его близость, хотя разум отчаянно протестовал. Она не может этого сделать. Не может позволить такие отношения. Это неэтично. К тому же, горестно подумала Пенелопа, она не принадлежит к тому типу женщин, которых предпочитает Бру, и никогда такой не станет.

— Нет, Бру, — прошептала она дрожащим голосом, уперлась руками в его грудь и попыталась выпрямиться. — Нет, пожалуйста, не надо. — В ее глазах стояли слезы, а голос срывался.

Бру с нескрываемым удивлением посмотрел на нее.

— Что случилось? — обеспокоенно спросил он и хотел было взять Пенелопу за руку, но она оказалась проворнее, и он коснулся пустого места. — Пенелопа, дорогая, что-то не так?

Отодвинувшись от него, Пенелопа вскочила с кресла и поспешно пошла к двери из гостиной. Ей необходимо подумать. Когда Бру так смотрит на нее, она не может трезво мыслить.

— Я… Я… Я не знаю, Бру. Мне надо подумать. Мне надо… — Пенелопа только махнула рукой, страдание сдавило ей горло, когда она попыталась объяснить Бру то, чего и сама как следует не понимала, — подумать.

Бру ошарашено смотрел, как Пенелопа открывает высокую дубовую дверь и выходит на улицу, под проливной дождь. Что с ней случилось? — недоумевал он. Минуту назад они оба пылали от страсти, а в следующий миг… Бру встал и посмотрел в высокое окно гостиной — Пенелопа стояла под дождем посреди двора. Бру прислонился к подоконнику и долго-долго смотрел на ее борьбу с каким-то демоном.

Скорее всего, подумал он со вздохом, от которого замутилась поверхность оконного стекла, этого демона зовут Бру. Наверное, она сейчас думает, почему позволила ему так ее целовать. Да, в конце концов, она никогда не полюбит такого, как он. И разве можно ее за это винить? Он с первого момента нарочно старался причинить ей боль. Что ж, вот он сам и посмеялся над собой, потому что эту войну выиграл не только отец, но и Пенелопа.

Он проиграл. Он побежден. Поставлен на колени перед чопорной и сдержанной преподавательницей. Но, как это ни смешно, он никогда не был так счастлив. И так несчастен.

Он любит Пенелопу. И ему просто дурно становится при мысли, что это чувство не взаимно.

Минуты шли, а Бру все стоял у окна в нерешительности, не зная, что предпринять. Все свалилось на него так неожиданно, и Бру едва себя узнавал. Никогда раньше он не боялся брошенного ему вызова. Раньше если он чего-то хотел, то добивался этого.

Верни ее, мысленно приказал он себе. Ты можешь это сделать. Оттолкнувшись от подоконника, Бру твердым и решительным шагом направился к входной двери.

Сбежав по ступеням, Бру подошел и положил руки ей на плечи.

— Пенелопа, дорогая, нам надо поговорить. Пойдем отсюда, с дождя.

Пенелопа с резким вздохом обернулась к нему.

— О, Бру! Я провалилась. — Взмахнув мокрыми от слез и дождя ресницами, она глядела ему в глаза. — Я не должна была целоваться с клиентом, — прошептала она.

— Пенелопа, разве ты не можешь на пять минут забыть о профессиональных обязанностях и побыть просто человеком?

— Я не могу! Разве ты не понимаешь? — вскричала она. — Я провалилась как профессионал. А Уэйнрайты никогда не проваливаются.

Бру устало провел рукой по лицу, стирая с него капли дождя. То есть она хочет сказать, пусть вежливыми словами, что он — причина ее провала. Но ведь это случилось только потому, что он хотел ее провала.

Что ж, решил он, встряхивая головой, нужно немедленно все изменить. Ради Пенелопы он готов на все. Черт возьми, он заставит мир вертеться быстрее, а звезды — падать к ее ногам, если она захочет. И если понадобится, подумал Бру, внезапно преисполнясь самой крайней решимости, он согласен работать бок о бок со своим упрямым отцом, пока тот не вознамерится уйти на покой, только бы сделать счастливой свою маленькую Мисс Прим. Да! Он может сделать это. Ради нее. И, как ни странно, ради отца и… самого себя.

— Я подумываю о том, чтобы вернуться на работу к отцу, в «Брубейкер интернэшнл», — неожиданно для себя сказал Бру и раскрыл Пенелопе объятия.

— Нет! — пылко воскликнула она.

— Нет? — Это не самый радующий ответ, какой он ожидал услышать. Бру медленно опустил руки.

— Не-е-ет! — снова воскликнула она и, вся дрожа, зажала рот ладонью. — Это невозможно! Ты слишком счастлив здесь, на ранчо. Нельзя заставлять тебя делать то, что тебе не по душе. Я бы чувствовала себя ответственной, если бы ты туда вернулся, а потом всю жизнь меня проклинал. — Уронив руки, она подняла полные слез глаза и тяжело вздохнула.

Бру покачал головой.

— Нет, Пенелопа. Я никогда бы тебя не проклинал. Я лю…

Она перебила его:

— Бру, тебе незачем меняться, разве ты не понимаешь? Ты замечательный. Такой, какой ты есть.

— Но, Пенелопа, выслушай меня, я хочу тебе сказать, что лю…

— Никаких «но». — Она прижала руку к его губам. — Я все поняла. И я люблю тебя так же, как и ты меня.

Она его любит? Не может быть. У Бру зазвенело в ушах, а колени ослабли. Он не ослышался? Его сердце пело от восторга. Неужели это возможно? После того, что он выделывал, пытаясь избавиться от нее, она любит его? Это чудо! Ему хотелось кричать о своем счастье на весь мир.

Сверкающими глазами он всматривался в ее лицо.

— Правда? — тихо спросил он и привлек Пенелопу к своей груди.

Она со вздохом кивнула и улыбнулась.

— Правда.

— Пенелопа! — Бру переполняли чувства. Обняв ее за талию, он вместе с ней раскачивался взад-вперед. — Я тоже, дорогая. Я тоже.

Дождь утих, успев промочить их обоих до нитки. Но ни Бру, ни Пенелопа этого не замечали, стоя у порога домика и крепко прижавшись друг к другу. Бру целовал ее висок, вдыхая запах ее волос, вымытых летним дождем. Рядом в луже весело купались воробьи, радостно и громко чирикая.

— Почему ты так уверена, что мне будет лучше на простой работе? — привлекая ее ближе, промурлыкал Бру.

Пенелопа сделала глубокий неровный вздох.

— Потому что ты сказал…

— Я наговорил достаточно глупостей. Продиктованных гордыней. — Бру вздохнул. — Но за последнюю неделю, и особенно за последний день, многое предстало передо мной совсем в ином свете. Мои прежние приоритеты вдруг сами исчезли. Отец прав. На свете нет ничего важнее семьи. — Он еще крепче сжал объятия. — И я понял, что мне все еще есть чему у него поучиться. А что для этого подходит лучше, если не работа бок о бок?

— Да, но он не собирается…

— Тсс, дай мне закончить. — Взяв ее лицо в ладони, он прислонил ее голову к своему плечу и погладил мокрые волосы. — Пенелопа, — начал он, гадая, слышит ли она, как колотится его сердце, — я серьезно сказал насчет семьи. Я хочу обзавестись своей собственной семьей.

Она замерла в его руках.

Рано или поздно придется все сказать, и лучше пусть это случится сейчас, решил Бру.

— А когда я думаю о моих будущих детях, то их матерью вижу тебя.

— Меня?!

Бру улыбнулся и положил подбородок ей на макушку.

— Да. Тебя. И если ты согласна иметь такого бестолкового мужа, я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж. Как можно скорее. Я люблю тебя, Пенелопа Уэйнрайт.

Отодвинувшись от Бру, Пенелопа смотрела на него.

— Еще никогда в жизни я не был так серьезен. — Он улыбнулся ей. — Там, в домике, когда Джим и Донни решали, кому из них меня прикончить, перед моими глазами промелькнула вся моя жизнь. И, откровенно говоря, ничего особенно хорошего я не увидел. Лучшими были те моменты, когда я был вместе с тобой.

— О, Бру! — изумленно выдохнула Пенелопа.

— Ты выйдешь за меня?

— Да, — сказала она, вспыхивая от счастья. — Да!

Бру со смехом подхватил ее на руки и закружил. Его переполняли радость и надежда.

— Что тебя так развеселило? — улыбаясь, спросила Пенелопа, когда он наконец поставил ее на землю. Впервые со дня их знакомства на его лице выражалось облегчение.

— Ты мне напоминаешь мою мать.

— И что в этом смешного?

— Ничего. Это потрясающе. Правда!

Не переставая смеяться, Бру поцеловал ее в щеку.

— А знаешь, — сказала Пенелопа, прижимаясь к его груди и не замечая, что их одежда вымокла насквозь и прилипла к коже, — я просто обожаю твоего отца. Из всех, кому ты мог бы подражать, он лучший.

— Ну, в одном можешь быть уверена, — сказал Бру, обнимая ее и увлекая к дому. — Когда мы вернемся домой, я пожму ему руку.

— За что? — спросила Пенелопа, ступая на порог.

— За то, что он подарил мне самую лучшую женщину на свете. — Подняв Пенелопу на руки, Бру остановился у двери. — Я люблю тебя, Пенелопа.

— И я люблю тебя, Конуэй, — подтвердила она, обнимая Бру за шею и прижимаясь к его губам.

— Знаешь, мне нравится, как ты это говоришь. — Их взгляды пересеклись. — Я, — прошептал он, — хочу внести тебя в дом и освободить от этих мокрых тряпок.

— Ага, ага, что-то похожее я уже слышала. — Она засмеялась, видя его смущение.

— Обещаю тебе. Больше никаких вечеринок, выпивки и танцев. Только вместе с тобой. — Его губы раздвинулись в улыбке, и на щеках появились ямочки.

— Я так и знала, что этим закончится, — вызывающе заметила Пенелопа, когда будущий муж перенес ее через порог.

— Да? — Громкий смех Бру раздался по всему дому, когда он захлопнул входную дверь.

— Да, — засмеялась она в ответ, прижимаясь щекой к его щеке. — Уэйнрайты всегда добиваются своего.

* * *


Сюрприз!

Вспыхнули яркие огни, и раздался гул, казалось, тысячи голосов — хотя это были всего лишь несколько десятков гостей, соседей и членов семьи Брубейкер. Трое музыкантов заиграли, все радостно зааплодировали.

Оглушенные такой встречей, Пенелопа и Бру прошли в ярко украшенную гостиную. Они только что выбрались из вертолета, доставленные из окруженного водой домика, и даже не успели сменить промокшую одежду.

— Что происходит? — удивлялся Бру, крепче прижимая к себе свою будущую жену. Изобразив на лице широкую улыбку, он кивал в ответ на бурю поздравлений.

— Я не совсем понимаю. — Пенелопа слегка нахмурилась, хотя ее губы сохраняли привычную улыбку. Почему все кричат им: «Сюрприз!»? На развешенных по стенам плакатах было написано: «Счастливого отдыха, Большой Дедди!» и «Поздравляем, Большой Дедди!». Пенелопа медленно покачала головой. Может быть, тоже надо что-нибудь крикнуть?

Протолкавшись вперед, Большой Дедди заключил их обоих в крепкие объятия.

— Ну что, удивились? — воскликнул он.

— Э-э, — пробормотала Пенелопа, обмениваясь взглядами с женихом. — Вообще-то да.

— Отлично! — прогремел он и потер руки. — Это была идея моей маленькой леди — устроить сегодня праздник по случаю моего ухода на покой и заодно преподнести вам сюрприз.

Схватив их за руки, Большой Дедди поволок их через толпу родственников и друзей к небольшой импровизированной сцене в центре гостиной. Втащив смущенных Бру и Пенелопу по ступенькам на возвышение, Большой Дедди топнул ногой и шумно подул в микрофон. Все взоры тут же обратились на сцену.

— Ну-ка, все тихо! Вы меня слышите? Тишина! Могу я попросить минуту внимания? — загремел Большой Дедди.

Вцепившись в руку Бру, Пенелопа смущенно осмотрелась, благодарная Бру за то, что его сильные руки не дают ей упасть. Толпа в гостиной начала рассаживаться. Пенелопа шарила взглядом по толпе. Вон там, в углу, радостно улыбаются Фаззи, Шеф и Ред. Мак и Бак, скрестив руки на груди, стоят у дверей, с довольным видом созерцая происходящее.

— Большой Дедди! — тихо спросил Бру отца. — Что здесь происходит? Все кричат: «Счастливого отдыха».

— Это и есть сюрприз, — шепотом ответил ему Большой Дедди. — Я на самом деле выхожу в отставку. Насовсем. Ты, я думаю, все понял. Мы знали, что сильнее тебя ничто не удивит, — обрадованно воскликнул он и хлопнул себя по колену. Рассмеявшись выражению на лице сына, Большой Дедди повернулся к публике и снова поднес ко рту микрофон. — А теперь для тех, кто еще не знает, сообщаю: эта девушка рядом с моим старшим сыном — консультант по имиджу, мисс Пенелопа Уэйнрайт, из фирмы «Уэйнрайт имидж консалтинг». Помимо моего ухода от дел мы сегодня празднуем и то, что они с Бру поймали угонщиков скота, которые причиняли много хлопот округе в течение уже двух месяцев.

Пенелопа почувствовала, как кровь приливает к ее щекам при радостных возгласах фермеров. Она посмотрела на Бру, который тоже улыбался.

Большой Дедди продолжал:

— Но и это еще не все. Также мы празднуем и то, что Пенелопе удалось укротить этого дикаря, — он приостановился, и тут же снова раздались радостные возгласы, — и Бру возвращается в родную корпорацию, «Брубейкер интернэшнл». — Большой Дедди с некоторым сомнением повернулся к сыну. — Ведь ты возвращаешься, правда, сынок?

— А ты серьезно насчет отставки? — Руки Бру сильнее сжались на талии Пенелопы.

— Да.

— Впрочем, неважно, уходишь ты или нет. Я все равно решил вернуться.

Большой Дедди просиял и ухватил Бру за рукав.

— Неужели это правда, сынок? — прошептал он, и на глазах у него блеснули слезы.

— Да. Но и это еще не все. — Бру очень похоже скопировал слова отца. На его губах заиграла улыбка, а на щеках появились ямочки. Он поднял микрофон. — У меня есть еще один сюрприз, — сказал он, снова привлекая к себе Пенелопу.

Слушатели зашикали.

От его любящего взгляда у Пенелопы дрогнуло сердце. Посмотрев ему в глаза, она поняла, что принадлежит ему без остатка на всю жизнь.

— Около часа тому назад Пенелопа Грейс Уэйнрайт согласилась стать Пенелопой Грейс Брубейкер. Моей женой. — Со взглядом, полным такой любви, что у всех слушателей перехватило дыхание, он наклонился и поцеловал ее.

Аудитория дала о себе знать визгом и криками. Большой Дедди смотрел на них с широко открытыми глазами и ртом. Застыв на секунду, потрясенный патриарх семейства Брубейкер вдруг качнулся.

— Боже! — Мисс Кларисса в один миг оказалась рядом с мужем. Мак и Бак подскочили следом за ней, а Бру и Пенелопа подхватили его под руки. — Большой Дедди! — Мисс Кларисса похлопала его по щекам, и он очнулся. — Большой Дедди! У тебя все в порядке?

— Ага, — простонал Большой Дедди и, опершись на руку Бру, поднялся и уставился на Пенелопу. — Лучше некуда. Добро пожаловать в нашу семью, дорогая. Право подвести тебя к алтарю на свадьбе я никому не уступлю. — Его глаза блестели от непрошеных слез.

— Спасибо, Большой Дедди, — прошептала Пенелопа. У нее сжало горло, а сердце преисполнилось благодарности к человеку, отнесшемуся к ней с отеческой любовью.

Повернувшись к жене, Большой Дедди широко улыбнулся.

— Ну, дорогая, теперь Бру у нас в полном порядке, и можно приниматься за Мака.

Бак хлопнул Мака по спине и расхохотался.

— Слыхал, братишка? Теперь Большой Дедди возьмется за тебя.

Обреченно вздохнув, Мак покачал головой.

— А ты особенно не радуйся. После меня на очереди ты, не забывай.

Бак нахмурился.

— Не-е…

— Вот тебе и «не-е»! — засмеялся Мак.


Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.


notes


Примечания


1


daddy — папочка (англ.).


2


prim (англ.) — чопорный, жеманный. — Прим. перевод.