Поцелуй под омелой
Кэролин Грин








Такер Мэдок, решив встретить Рождество в тишине и покое, волею судьбы оказывается в кругу большого дружного семейства. Ему нравятся новые знакомые, особенно кареглазая Рут. Однако Такер, хорошо знающий, что такое боль утраты, ни с кем не намерен связывать свою жизнь…






Кэролин Грин

Поцелуй под омелой





ПРОЛОГ


Они были просто невыносимы, эти ежесекундные неоновые вспышки за окном офиса Такера Мэдока в городе Александрии, штат Виргиния.

Веселого Рождества. Веселого Рождества. Веселого Рождества.

Да уж, у него-то самого не было по-настоящему веселого Рождества, дай бог памяти… Впрочем, какой смысл заново вспоминать потери, случившиеся именно в такие дни, которые принято считать самыми счастливыми? В последнее время даже работа до изнеможения не помогала избавиться от тяжести, давившей на сердце.

Исполнительный директор корпорации, он отличался редкой способностью находить своевременные и верные решения, чем привлек к себе внимание «охотников за умами» из конкурирующих компаний, которые подкатывали к нему с заманчивыми предложениями. Оставалось только пожалеть, что ему не удается с такой же ловкостью избавляться от неприятностей в собственной жизни.

В прошлом году судьба нанесла ему последний и самый тяжкий удар — как раз в ночь под Рождество погибли Крис, его самый близкий друг, и его родители. Он считал их своей семьей. Такер почувствовал, как сердце сжимается от тоски. Их не вернуть, но можно попробовать оживить воспоминания, может, тогда хоть немного утихнет боль, которая преследует его…

Такер поднялся и стал разбирать бумаги. Неоновые всполохи то и дело заливали полутемную комнату веселым зеленым и красным светом, наполняя его душу неутолимым желанием вернуть прошлое, снова оказаться с любящими людьми, открывшими ему когда-то свои сердца и свой дом.

Пошло все к черту! Ничто не возвращается, он это знает, но можно, по крайней мере, вернуться туда, где все дышит памятью о дорогих сердцу людях. Такер набросал записку своему секретарю, выдвинул ящик и одним движением сгреб в него все бумаги и папки, заполнявшие стол. Приедет — тогда и разберет. А сейчас он просто не в состоянии читать очередную праздничную открытку и с улыбкой выслушивать поздравления и пожелания счастья, которые принято делать под Рождество.

Если он срочно не уберется подальше от городского шума и веселой суеты, то просто сойдет с ума. В такие моменты, Такер знал это, самое лучшее — послушаться своего сердца. А оно приказывало вернуться в Уиллоу-Глен.




ГЛАВА ПЕРВАЯ


Надо где-то переночевать, так почему бы и не здесь.

Когда Такер впервые попал сюда, в усадьбу «Уиллоу-Глен плэнтейшн», огромный дом показался ему настоящим дворцом. Он и теперь производил внушительное впечатление — широкая лужайка перед парадным входом, изгибающаяся дугой подъездная дорожка, просторная веранда, веселые башенки и круглые окошки чердака. Здесь Такер провел счастливейшие годы с десятилетнего возраста и до поступления в колледж и был просто в отчаянии, когда родители Криса, вскоре после того, как оба друга отправились на учебу, продали дом. Уилл Карлтон, местный торговец антиквариатом, слегка перестроил его и превратил в симпатичную гостиницу.

Шедший впереди пожилой мужчина, судя по всему возвращающийся из предпраздничного похода по магазинам, придержал дверь для Такера.

— На твоем месте, сынок, я бы поторопился. Скоро обед, и, поверь мне, такое не стоит пропускать.

Внутри, отовсюду, где только можно было их закрепить, тянулись и свисали блестящие гирлянды и переплетенные кедровые ветки: со стойки портье, с деревянных перил ведущей наверх лестницы, даже с люстры.

Если не обращать внимания на стойку с водруженной на ней старинной кассой да еще на кое-какие усовершенствования, дом практически не изменился. В нем даже пахло так же: как будто клюквой и хвоей и чем-то еще… чем? Такер опустил спортивную сумку на пол перед изогнутой стойкой и закрыл глаза, принюхиваясь. Перед его глазами встали почти как живые Крис, мистер и миссис Ньюланд. Он проводил здесь столько времени, зачастую не возвращаясь домой даже на ночь, что стал как бы членом семьи — до такой степени, что старшие Ньюланды поручали ему работу по дому. Раз в месяц, в субботний день, им с Крисом выдавали мягкие тряпки и бутылку с полиролем, и они принимались натирать мебель, лестничные перила и другие деревянные поверхности, составлявшие почти половину интерьера дома.

Такер распахнул глаза. Ну конечно, полироль. Может быть, той же марки.

К стойке подошла пожилая женщина.

— Орен, дорогой, — проговорила она, обращаясь к мужчине, который ввел его в дом, — как хорошо, что ты вернулся. — Она поцеловала старика в щеку, оставив на седой щетине ярко-алое пятно. Кивнув в сторону толпившихся в глубине холла постояльцев, она добавила: — Твоя жена ждет не дождется тебя.

Пожилой мужчина подхватил сумку с покупками и поспешно отошел.

Наверное, постоянный клиент, подумал Такер. Женщина с ярко накрашенными губами между тем окинула его взглядом сверху донизу и снизу доверху.

— Хорош, ничего не скажешь. А я тетя Ширли, — объявила она.

Странная манера приветствовать постояльцев, хотя, возможно, такая фамильярность объясняется ее преклонным возрастом. Такер вежливо улыбнулся.

— Я Такер Мэдок, мэм. Надеюсь, в вашей гостинице найдется для меня номер.

Тетя Ширли громко рассмеялась, чем привлекла внимание находившихся в холле людей.

— Вы только послушайте! Он спрашивает, есть ли у нас свободный номер в гостинице! — сказала она, обращаясь к ним. Как видно, постояльцам это показалось забавным, потому что они стали весело переглядываться и хихикать. Такеру бросилась в глаза темноволосая красотка, которая сидела в кресле среди кучи каких-то вещей и нанизывала на нитку жареные кукурузные зерна. Словно почувствовав его взгляд, она подняла глаза. Они уставились друг на друга, и Такеру вдруг стало жарко. Он расстегнул воротник куртки.

Выглядывавшая из арочной двери девушка лет пятнадцати проследила, куда смотрит брюнетка, и, встретив взгляд Такера, покраснела и спряталась.

Красавица продолжала сверлить глазами Такера так, словно усиленно пыталась вспомнить, откуда она его знает. Что же до Такера, то он сразу понял, что они никогда не встречались. Иначе он бы ее точно запомнил.

Она сидела, поджав под себя длинные ноги, обтянутые темно-серой тканью юбки, ее махровая рубашка, серо-зеленая, в тон юбке, казалось, была на размер больше, чем нужно. Темные волосы в беспорядке падали на плечи, и Такеру вдруг представилось, будто она лежит, свернувшись калачиком, среди скомканных простынь.

Внешние уголки ее карих глаз были чуть-чуть опущены, и от этого казалось, словно она только что очнулась после долгого приятного сна. А губы словно напрашивались на поцелуй.

Такер бессознательно провел тыльной стороной кисти по своим губам.

Она заметила это движение, ее подбородок приподнялся, приглашающе выставив вперед бледно-розовые губки.

Рут отбросила упавшую на лицо волнистую прядь волос. Она выбилась из сил, стараясь сделать нынешнее семейное собрание по случаю Рождества — может быть, последнее — самым лучшим из всех. А неожиданное появление нового гостя обещало сделать его и самым интересным. От скользившего по ней взгляда незнакомца Рут охватило вдруг какое-то пьянящее чувство, даже слегка закружилась голова, а в мыслях царил сумбур.

Стоп! — одернула она себя. Только этого еще не хватало: воспылать страстью к своему родственнику, пусть даже и дальнему. Ну и что, что он высокий, стройный и широкоплечий. Ну и что, что ее так и подмывает подойти и потрогать его каштановые волосы, а темные глаза словно заглядывают ей в душу. Рут отвела взгляд от незнакомца, посмотрела в дальний конец холла, где стояла ее старшая сестра Вивиан, улыбнулась ей и снова повернулась к нему. Он улыбнулся. Нет, этот молодец не для Вивиан. Беда в одном — он и не для нее тоже.

Рут раздумывала, не стоит ли ей встать и подойти к тетушке, которая здоровалась с членами семейства, съехавшимися с разных концов штата на рождественское празднество, которое устраивалось каждый год с тех пор, как восемь лет назад они купили эту бывшую гостиницу. Сама Рут родилась и выросла в городке Уиллоу-Глен, но именно это старинное плантаторское гнездо стало по-настоящему ее домом.

Тетя Ширли наслаждалась моментом. Дом был вычищен, еда приготовлена, и она со спокойной душой общалась с многочисленными родственниками.

— У тебя прекрасное чувство юмора, — сказала она, поворачиваясь к Такеру. — Конечно же, у нас есть комната! Да если б и не было, мы бы ее сделали!

— О, спасибо, мэм. — Такер наклонился и поднял сумку. — Если вы покажете, куда идти, и дадите ключ, я, пожалуй, поднимусь к себе.

— Зови меня тетя Ширли. Все так зовут. — Она зашла за стойку и прикрепила отклеившийся кончик картинки с Санта-Клаусом. — Что же до ключа, милый мой, то у нас их нет. Никто в твоих вещах копаться не будет. Правда, Орен, случается, бродит во сне, но ты на ночь можешь закрываться на крючок.

Такер нахмурился. Ему доводилось бывать в заведениях, где царила, так сказать, семейная атмосфера, но это вообще не лезло ни в какие ворота. Впрочем, стоит ли особо беспокоиться, поскольку он не собирается покидать комнату. Если там нет видеомагнитофона, он сходит и купит его, а потом спокойно просидит в номере все выходные, услаждая себя боевиками да приключенческими фильмами и вспоминая былое, пока не стихнет вся эта докучливая праздничная суета. Это первое Рождество, которое ему суждено встретить в одиночестве, так что, наверное, он правильно сделал, что приехал сюда, в этот дом, с которым связано столько счастливых воспоминаний. Для него это станет лекарством.

— Мэдок… — проговорила тетя Ширли, стирая со щеки след бледно-розовой губной помады. — Что-то я не припомню никаких Мэдоков.

Может, она интересуется, не останавливался ли Такер в этой гостинице прежде? Или, что более вероятно, решила, что он из Уиллоу-Глен? В таком маленьком городке все так или иначе связаны родством, или породнились через брак, или в школу вместе ходили. Такера не удивило, что она затрудняется вспомнить что-либо. Его родители были не местные и приехали в Уиллоу-Глен накануне рождения сына. Потом — это было двадцать с лишним лет назад — его мать умерла, а отец пропил все, что у них было, и сел на социальное пособие.

Но Такер не собирался рассказывать об этом тете Ширли.

— Я вырос неподалеку отсюда, — объяснил он. — И не был здесь больше десяти лет.

Брюнетка сузила глаза и подошла поближе. Расспросы старой женщины, очевидно, были вызваны простым любопытством, тогда как на лице девушки было написано явственное недоверие.

— А как звали ваших отца и мать?

Сразу видно, южанка. Такер знал: многие виргинцы очень любят выяснять родословную каждого, кто им встретится. Что ж, он не имеет ничего против, а заодно рассмотрит вблизи симпатичную брюнетку. С улыбкой глядя ей в глаза, Такер ответил:

— Элен и Боб. — И расстегнул несколько верхних кнопок на куртке.

Странно, но она, словно бессознательно копируя его движение, подняла руку и расстегнула ворот рубашки. Такер проследил за ее жестом и уставился на ямку у ее горла. Он не мог припомнить, чтобы в этом доме когда-нибудь было так жарко.

Затем он заставил себя перевести взгляд на тетю Ширли. Та поджала ярко накрашенные губы, вокруг ее рта собрались глубокие морщины.

— У нас в семье есть Элен, но что-то я не припомню Боба. Может, он был вторым мужем вашей матушки?

— Гм…

— Ширли, оставь мальчика в покое, — окликнул ее Орен. — Иди-ка сюда, будем ставить елку.

— Хорошо, хорошо. Смотри не свались.

Такер покачал головой, удивленный тем, как вольно персонал гостиницы обращается с постояльцами. Судя по всему, некоторым это так нравится, что они останавливаются здесь постоянно. Может, потому, что, побыв здесь какое-то время, они начинают чувствовать себя словно среди родных. Наверное, сама атмосфера этого дома, где когда-то царила любовь, так действует на людей.

— Пошли, — сказала Ширли. — Я отведу тебя в твою комнату. Надеюсь, ты не против третьего этажа. Я собиралась сделать лифт, а потом решила потратить деньги на кое-что поинтереснее.

— Все в порядке, тетя Ширли. Я его отведу.

У Такера на мгновение мелькнула мысль, что, может быть, брюнетка заинтересовалась им так же, как и он ею. Но нет: как бы приятно это ни было, у него сложилось смутное впечатление, что дело в чем-то другом.

Девушка повела его вверх по ступенькам из красного дерева, останавливаясь на лестничных площадках, словно боялась, как бы он не запыхался. С дыханием у Такера было все в порядке, но нагонять ее ему вовсе не хотелось. Идти сзади было намного интереснее.

В комнате на него пахнуло прошлым. Он опустил сумку на пол и замер, охваченный волнением. Портьеры, стеганое лоскутное одеяло и разбросанные тут и там коврики были не те, что он помнил, другие, но очень похожие. Ну а кровать и комод явно куплены вместе с домом. Он подошел поближе и, наклонившись, нашел в уголке нацарапанные на поверхности буквы «Р.Т.М.» — Роберт Такер Мэдок. Миссис Ньюланд ужасно рассердилась, увидев, что он сделал, но потом решила оставить все так, как есть. Такер тогда не понял, с чего вдруг она подобрела. Лишь позже до него дошло, что она поняла: одинокому, заброшенному мальчику хотелось таким образом утвердить свою принадлежность к ее семье, что ж, пусть так оно и будет.

Появилась тетя Ширли, ни на минуту не забывавшая о своих обязанностях хозяйки.

— Ты просто молодец, что решил справить Рождество вместе с нами.

Брюнетка при этих словах сжала свои изящно изогнутые губы, прошла мимо Такера и отодвинула тюлевую занавеску, впустив в комнату неяркий предвечерний свет. Затем повернулась, пристально посмотрела на него и медленно произнесла:

— Да, глаза у вас что надо.

Такер понятия не имел, что она хотела этим сказать. Может, она когда-то видела его отца, а сейчас, глядя на него, вспомнила? В таком маленьком городке большинство жителей знают друг друга хотя бы в лицо.

— Говорят, у меня глаза Мэдоков, — заметил он.

Сказать по правде, Такер был недоволен своей внешностью, хотя другим она нравилась. Смуглую кожу и темные глаза, придававшие ему некий коварный, загадочный вид, он унаследовал от отца, и будь его воля, он с удовольствием отказался бы от этого сомнительного наследства, чтобы уже ничто не связывало его с покойным Бобом Мэдоком.

Тетя Ширли подошла, широко раскинув руки, по-матерински обняла его и чмокнула в щеку.

— Мы ужасно рады, что в нашей семье есть такой молодец. — Уже с порога она добавила: — Если тебе будет что-то нужно, только скажи, мы все сделаем.

Она помахала рукой и исчезла за дверью.

Девушка продолжала стоять у окна, скрестив руки на груди и глядя на него.

Ошеломленный неожиданным порывом пожилой женщины, Такер застыл на месте, устремив взгляд на блекло-голубой коврик и машинально потирая щеку, в которую его поцеловали. В голове его мелькнула мысль, что, может быть, стоящая перед ним брюнетка сделает то же самое. Он был бы не против, даже наоборот. Хотя вообще все это очень странно. Он слыхал про такие гостиницы, где стараются создать семейную обстановку, но все же старая дама слегка перебарщивает.

Дверь с шумом приоткрылась, и в щели появилась голова тети Ширли.

— Чуть не забыла… Давай поторопись, быстрее распаковывайся, мы ждем тебя внизу. Поможешь нам с елкой.

Нет, надо все поставить на свои места, а то не успеет он опомниться, как она заставит его распевать рождественские гимны и печь пироги вместе с остальными постояльцами.

— О, миссис… то есть тетя Ширли, я в этом году как-то не собирался заниматься елкой. — Ему приятно снова оказаться в этом доме, но праздновать Рождество… нет, это было бы слишком тяжело.

— Ой, нам будет трудновато без вашей помощи, — вдруг вступила в разговор брюнетка. — Понимаете, тетя Ширли решила больше никогда не собирать у себя все семейство. Это наше последнее совместное Рождество, и мне хочется, чтобы праздник получился на славу. Но для этого надо, чтобы все принимали участие, все до одного. — Она на мгновение задумалась. — Тогда, может, вы развесите бусы и гирлянды с лампочками? — Было ясно: обе поставили задачу во что бы то ни стало вовлечь его в дружные приготовления.

То, что они решили больше не принимать постояльцев зимой, было ему понятно: нелегко готовиться к празднику, когда вокруг куча посторонних людей. И все же Такер не собирался менять свои планы ради неизвестно кого. Он отрицательно помотал головой.

Тетя Ширли ухмыльнулась.

— Все ясно. Хочешь развешивать омелу. Я с самого начала тебя раскусила — ты романтик.

При слове «романтик» его взгляд невольно переместился на прелестную брюнетку, а губы произнесли:

— А вы поможете?

— Конечно, — ответила она так, словно это разумелось само собой.

Такер потер небритый подбородок, не отрывая глаз от ее чистого, точеного лица.

— Может, я спущусь ненадолго…

— Хорошо, — сказала Ширли. — Я попрошу, чтобы тебя подождали. — Она взяла брюнетку за локоть и увела ее с собой.

Спустившись вниз, Рут достала старую потрепанную Библию, и собравшиеся вокруг нее кузены, кузины, тетушки и дядюшки принялись изучать семейную родословную.

— Он классный, — заявила четырнадцатилетняя Брук.

— Ты для него слишком мала, — заметила Вивиан. — Если ему кто и понравится, так это девушка постарше, вроде меня.

Рут, водившая пальцем по списку рождений и свадеб в поисках фамилии Мэдок, проворчала, не поднимая головы:

— Две дурочки, что та, что другая. Если он наш родственник, в чем, кстати, я сомневаюсь, то к нему надо относиться, как к остальным кузенам.

Брук захихикала.

— А что, если он из тех кузенов, которые любят целоваться?

Рут откинула волосы назад, сделав вид, что ничего не слышит.

— Ну вот, я так и думала. Никаких Мэдоков здесь нет.

Орен отодвинул Рут своей тростью и склонился над раскрытой книгой, лежавшей на кофейном столике. Он перевернул страницу и стал рассматривать раскидистое генеалогическое древо. Основательницей дружной семьи Бэбкок была Лили, ныне покойная. Хотя она сама и ее дочери, рожденные в браке с Клемом, после замужества прибавили к генеалогическому древу другие фамилии, последующие поколения продолжали считать себя Бэбкоками.

Орен задержал палец на квадратике, к которому шла линия от Лили, прапрабабки Рут.

— Вот, тут есть Элен, которая вышла замуж за троюродного брата, но что-то я не вижу никаких Мэдоков, и никакого Такера она вроде бы не рожала.

Подошла Ширли и наклонилась над пожелтевшей страницей. Ее пожилой друг встал, проследовал за ней к столику и взял ее за руку.

Рут незаметно посмотрела на них. Как хорошо, что тетя встретила человека, которого полюбила и который отвечает ей взаимностью. Может быть, и она найдет когда-нибудь мужчину, с которым будет так же счастлива, как Ширли с Борисом.

Ей пришло в голову, что, наверное, именно из-за Бориса тетя Ширли решила больше не устраивать семейные рождественские праздники. Они отнимают массу сил и времени, а тете сейчас хочется погрузиться в личную жизнь. Потому-то Рут и заменила ее на этот раз, взяв на себя почти все приготовления. Она надеялась, что, если праздник удастся лучше, чем когда-либо, тетю удастся уговорить собрать всех на Рождество и в следующем году.

Для Рут эти ежегодные семейные сборища имели большое значение, придавали уверенности. Она была совсем маленькой, когда умерли ее родители, и подобные праздники показывали ей, что она не одинока, у нее есть семья. Рут надеялась, что когда-нибудь она выйдет замуж и добавит к списку в старинной Библии новые имена.

Рут тряхнула головой и снова уставилась в Библию. Ей вспомнилось, как тетя Ширли расспрашивала этого симпатичного гостя.

— Тетя Ширли, как вы думаете, может, Элен снова вышла замуж, а вы не знаете?

— Ну, если так, то Такер Мэдок приходится нам очень-очень дальней родней, да и то только через брак, — довольным тоном заметила Вивиан. — Так сказать, сводный кузен.

Рут не могла объяснить, почему эта мысль ей очень понравилась и по какой такой причине ее растревожили слова сестры, обрадовавшейся тому, что родственник, оказывается, вроде бы никакой и не родственник.

— Ну, не знаю. — Тетя Ширли задумчиво почесала руку. — Мне кажется, Элен как жила со своим первым мужем, так и живет. Хотя, может, я и ошибаюсь. Я не получала от них никаких известий с тех пор, как родилась Брук, то есть вот уже около четырнадцати лет.

У Рут по спине пробежал холодок. Даже если допустить, что Элен развелась и вышла замуж за Мэдока, все равно у нее не могло быть сына, которому самое малое под тридцать.

Итак, в их семью затесался мошенник, пусть даже он настолько хорош собой, что невозможно отвести глаза. Вообще-то Рут Марш была человеком мягким и покладистым — недаром ученики школы, где она преподавала, прозвали ее Мисс Зефир [1 - Игра слов: marshmallow (англ.) — зефир. — Здесь и далее примечания переводчика.], — но она не могла оставаться спокойной, когда к ним в дом пробрался чужак явно не с добрыми намерениями. И надо же, чтобы это случилось как раз под Рождество!

Как и все Бэбкоки, тетя Ширли была доверчива и очень добра. Именно она, по доброте души, забрала к себе Рут и Вивиан, когда скончались их родители.

Тетя Ширли взяла Рут под свое крыло, когда та была ребенком, а теперь пришла ее очередь защитить тетю Ширли. Рут не допустит, чтобы ту обвели вокруг пальца, как это случилось, когда встал вопрос о починке кровли или когда тетя, поддавшись на уговоры, по своей наивности купила ничем не обеспеченные акции.

— Не знаю, тетя Ширли, — заговорила Рут, — но в этом родиче, который неизвестно откуда взялся, есть что-то подозрительное. Кто его знает, вдруг это очередной стряпчий по темным делам или даже убийца.

— Глупости! — Тетя Ширли вырвала руку, которую держал Борис, и захлопнула Библию. — Как ты можешь так говорить о своих родственниках! Мне это не нравится. В любой семье на одного принца приходится три конокрада. Свисает ли с его ветви на семейном древе герб или веревка, он все равно член семьи.

Тетя Ширли произнесла это гордо выпрямившись и с таким выражением на лице, что становилось ясно: ее ничему не научили ни кровельщик, ни биржевой мошенник.

— Я уверена, этот милый молодой человек даст нам вполне разумное объяснение, почему его нет в нашей Библии.

Рут покачала головой. Нет, тетя неисправима, она верит всем и каждому. В городке Уиллоу-Глен она слыла эксцентричной богачкой. Рут было неприятно даже думать о том, что нашелся еще один бесчестный тип, который решил воспользоваться доверчивостью тети Ширли.

— Кузен Такер — милый молодой человек, — успокоительным тоном повторила тетя Ширли. — Ты только не мешай ему.

Как это — не мешай? В чем? Грабить их? Перерезать им горло во сне? Нет, обсуждать дальше эту тему смысла не имело, поэтому Рут промолчала. Ничего, решила она, главное — правильно сформулировать вопросы, и тогда она заставит пришельца так или иначе рассказать, кто он такой и зачем явился.




Спускаясь по лестнице, Такер еще сверху увидел людей, склонившихся над большой Библией. Наверное, читают о Рождестве Христовом. Сам он согласился участвовать в праздновании, чего в этом году всей душой стремился избежать, вовсе не из благочестия. Если б не кареглазая брюнетка, он бы спокойно наслаждался одиночеством в своей комнате.

Такер слыхал, хотя и не верил, будто некоторые женщины вырабатывают какие-то феромоны, которые делают мужчин их рабами, лишая разума. Если это так, подумал он, то ему досталась двойная доза этих самых феромонов.

Заметив Такера, постояльцы оборвали свой диспут, или молитву, или что там еще и уставились на него. Смущенный, он быстро оглядел себя. Так, водолазка аккуратно заправлена в джинсы, молния застегнута, носки одинаковые. Все в порядке.

Когда он поднял глаза, оказалось, что все продолжают смотреть на него, особенно брюнетка. Эта вообще глядела как-то хмуро.

Первой заговорила русая, очень сильно накрашенная девочка-подросток:

— Привет, куз.

Такер поднял брови. Куз? Кто его знает, как у них принято говорить, у этих подростков, но надо надеяться, это комплимент.

— Я рада, что ты с нами, — сказала тетя Ширли.

— Надеюсь, она не выкручивала вам руки, — подхватил Орен. — Ширли очень любит командовать, просто ужас.

Все заулыбались и закивали головами. Тетя Ширли тоже расплылась в улыбке, ей, по-видимому, понравилось, что ее считают такой.

— Да нет, мои руки в порядке, — ответил Такер, усиленно размышляя, что делать, как поступить. Он приехал сюда, чтобы побыть в одиночестве, так какого же черта он оказался среди этих людей, собирающихся справлять Рождество, то самое, которое сам праздновать вовсе не собирался?

— Хорошо, — сказала тетя Ширли, — тогда они тебе пригодятся. Надо залезть на стремянку и повесить на елку электрические гирлянды.

— Ну вот, она опять за свое, — пожаловался Орен и повернулся к хозяйке гостиницы: — Ты бы хоть познакомила его с нами, а потом уж будешь им помыкать.

Брюнетка подошла к Такеру.

— Я познакомлю. — Она скороговоркой произнесла имена присутствующих, показывая на них по очереди рукой.

Тетя Ширли, уже ему знакомая, и ее друг Борис Шмидт. Далее Орен Купер и его жена Ада Мэй. И их сын Дьюи, на вид ему лет пятьдесят. Элдон и Розмари Гивенс, а накрашенная девчонка — их дочь Брук. Сестра брюнетки Вивиан Марш, громадные голубые глаза, точно у сиамской кошки.

И наконец брюнетка.

— Я Рут, — сказала она, протягивая руку.

Рука была маленькая, но сильная. Наверное, как и все у нее, подумал Такер. Он почувствовал неодолимое желание узнать ее поближе. Значительно ближе.

— Ну как, эти имена вам о чем-нибудь напоминают? — спросила Рут, обводя рукой стоявших людей.

Шмидт, Купер, Гивенс, Марш. Эти фамилии ни о чем ему не говорили, хотя надо учесть, что он жил в Уиллоу-Глен много лет назад. С другой стороны, ему тридцать один, а большинство этих людей намного старше, кроме сестер Марш, которые, похоже, его ровесницы или чуть помоложе. Ну, еще Брук. Такер пожал плечами и легонько качнул головой.

Его ум занимала одна загадка. Если все собравшиеся здесь — из городка Уиллоу-Глен, а это можно заключить из слов Рут, которая почему-то считает, что он должен их знать, то отчего они, вместо того чтобы встречать Рождество у себя дома, собрались здесь?

Они уже замучили Такера расспросами о его семье. Ну что ж, у него тоже есть пара вопросов.

— Я слыхал, некоторые в День благодарения выезжают куда-нибудь на природу и там устраивают обед с индейкой и прочими причиндалами. Скажите, это что, новая традиция — собираться тут на Рождество?

Рут недовольно скривилась, поджав губы. То ли ей не понравился его ответ, то ли вопрос.

— Что-то вроде того, — буркнула она.

В следующие несколько минут холл превратился в склад елочных игрушек, мишуры, бус и гирлянд. Рут все разматывала и разматывала бесконечный провод с лампочками, а Такер вешал его на елку, стараясь отряхнуть воспоминания о том, как много лет назад Ньюланды вот так же украшали свежесрубленную ель в этой же самой комнате. Лампочки развешивал мистер Ньюланд, они с Крисом занимались игрушками, а миссис Ньюланд стояла и показывала, где остались пустые места. Единственным, что удерживало Такера от того, чтобы все бросить и убежать, была женщина, стоявшая внизу и терпеливо подававшая ему лампочки. Их руки то и дело соприкасались, и тогда он еле удерживался, чтобы не притянуть ее к себе и не целовать, пока не задохнется.

Между тем она не переставала задавать вопрос за вопросом. Такер находил этому единственное объяснение: его лицо показалось ей знакомым и она пытается понять, откуда знает его.

Он мог бы прямо сказать ей, что они никогда прежде не встречались, но у нее был такой приятный голос. Да, он жаждал одиночества, но сейчас обнаружил, что ему нравится стоять рядом с этой маленькой женщиной, проявляющей неуемное любопытство.

Она перечислила кучу фамилий, но Такер всякий раз отрицательно качал головой. Она помрачнела. Может быть, до нее наконец дошло, что они никогда не встречались?

Последние лампочки они развешивали в неловком молчании. Такер недоумевал, в чем дело. Вроде бы он ничего такого не сказал. Он попытался задать ей пару вопросов, спросил, где она живет в Уиллоу-Глен, но брюнетка лишь окончательно замкнулась. Тогда он переключил свое внимание на других гостей и с удивлением обнаружил, что ему здесь нравится. Слушая их смех и подхватывая их шутки, он даже на какое-то время забыл, зачем приехал в Уиллоу-Глен и почему явился в этот дом. Когда украшение елки закончилось, он помог убрать лишние игрушки и, извинившись, пошел в свою комнату.

Рут следила, как он поднимается по лестнице.

— Сзади он так же хорош, как и спереди, правда? — ехидно проговорила Вивиан.

— Да, только нечего ему тут делать.

— Ты опять за свое. — Вивиан коснулась рукой своих тщательно уложенных белокурых волос. — Чего ты к нему прицепилась? Такой симпатяшка. На мой взгляд, так просто неотразим.

— Ну и что? Я не хочу, чтобы он испортил нам семейный праздник.

— Кто портит наш праздник? — вмешалась Брук. — Кузен Такер?

— Он нам никакой не кузен, — отрезала Рут.

Брук заулыбалась.

— Остынь. Я за ним присмотрю.

Рут вытаращила глаза.

— Ты что, не соображаешь? А если он беглый преступник? Мы же ничего о нем не знаем.

— А может, он связан с налоговым управлением, разведывает, нет ли где тайных доходов. — Вивиан провела руками по бедрам, обтянутым мягким красным свитером. — Ну, меня пусть проверяет, я не против. В любое время.

Брук захихикала, и Рут сердито посмотрела на нее.

— Вам, возможно, это кажется забавным, а мне этот парень чем-то подозрителен. — Она посмотрела наверх. С какой целью сей обаятельный чужак затесался в их семью? Другие пусть себе думают, что он родственник, но она уверена в обратном. И докопается до правды. — Пойду посмотрю, чем он там занимается.

Вивиан засмеялась.

— Если повезет, застанешь его, когда он переодевается.

Не обращая внимания на смех Вивиан и Брук, Рут стала подниматься по лестнице. Конечно, если Такер Мэдок что-то замышляет, вряд ли он позволит застать себя врасплох. Ну и пусть, по крайней мере она прямо выскажет ему свои подозрения. На глазах у всех она не стала этого делать. Во-первых, он все-таки мог оказаться каким-нибудь дальним родственником, а во-вторых, все тут такие доверчивые, что сразу же встали бы на его защиту, даже если б он и оказался, как она считает, самозванцем. Он так мило шутил и пересмеивался с ними, когда украшал елку, что все растаяли и уверились, что он неспособен на дурное.

Поднявшись на третий этаж, где находилась и ее комната тоже, Рут услышала какие-то звуки, словно кто-то скребся. Стараясь не шуметь, она двинулась по коридору, поглядывая на двери комнат. На них еще с тех времен, когда здесь была гостиница, остались номера. У комнаты номер девять она остановилась и тихонько постучала. Никто не ответил. Она повернула ручку и осторожно заглянула внутрь.

Комната была пуста.

Рут закрыла дверь и, войдя в свою комнату, быстро окинула ее взглядом. Все было так, как она оставила утром. Она выглянула в пустой коридор. Чердачный люк был чуть-чуть приоткрыт.

Рут подошла поближе. На чердаке горел свет. До нее снова донеслись звуки… стук, потом скрип, что-то передвинули. На чердаке кто-то был, и она точно знала, кто.

Рут тихонько поднялась по шаткой лестнице и ошеломленно застыла, хотя удивляться было нечему. Темноволосый незнакомец шарил руками по доскам — там, где прежде стоял сундук тети Ширли. Он явно что-то искал.

Что за наглость! Рут выпрямилась и подбоченилась.

— Что это вы здесь делаете, скажите на милость?




ГЛАВА ВТОРАЯ


В Уиллоу-Глен все знали, что тетя Ширли недавно купила новую машину за наличные. А копила деньги ненормальная старушка на свой манер — прятала их где-то в доме, а когда собиралась нужная сумма — что-нибудь покупала. Судя по тому, что Такер передвинул сундук и вообще перевернул здесь все вверх дном, он прознал о странной привычке тети Ширли и решил поживиться. Чего и следовало ожидать.

Такер резко выпрямился, ударился головой о низкий потолок и застыл, потирая ушибленное место и взъерошив волосы, отчего вид у него стал совсем уж дьявольский.

Ха! На кого-то другого, может быть, его обаятельная внешность и подействует, но только не на нее. У Рут выработался иммунитет против таких красавчиков после того, как тетя чуть по миру не пошла из-за непорядочного кровельщика да так называемого консультанта по инвестициям. А еще у нее был опыт общения с учениками, и она прекрасно знала, как ловко они управляются со своими родителями и вообще взрослыми, когда им что-то от них нужно.

У Рут было какое-то шестое чувство — она сразу понимала, когда кто-то из учеников пытался ее обмануть. А уж на этот раз все было ясно как день — тут что-то не так.

— Это не то, что вы думаете, — сказал Такер, держась рукой за балку, о которую только что ударился. Он на мгновение задумался, потом спросил: — Вы здесь работаете?

— Работаю здесь? Что за вопрос? — Конечно, она работает, особенно в этом году, когда решила освободить тетю от хлопот по приему многочисленных гостей. Но он, похоже, считает, что она работает тут за деньги. Рут преодолела последние ступеньки и забралась на чердак. Нагибаться, в отличие от Такера, ей не пришлось. — Мне хотелось бы знать, что вы тут искали.

— Ну, это долгая история. — Такер колебался. Стоит ли рассказывать, как и почему он оказался здесь? Но тут брюнетка обернулась к люку и крикнула, чтобы вызвали шерифа, и он решил, что благоразумнее будет все рассказать. Он мгновение помедлил, собираясь с мыслями.

— Я жду. — Она стояла, скрестив руки на груди и легонько притопывая ногой. Такер отвел глаза — ей очень шло сердиться.

Он собрался было открыть рот, когда на чердак, размахивая маленьким пистолетом, с шумом влетел Элдон. Следом за ним полезла Брук.

— Оставайся там! — крикнул тот дочери и застыл на месте, оглядывая помещение и не замечая Такера. — Что случилось, Рути? Ты что, мышь увидела?

— Нет, крысу, она как раз за твоей спиной, — сказала Рут, ткнув пальцем туда, где стоял Такер.

— Ой, — закричала Брук. — Я пошла вниз!

Но спуститься ей не дали — из люка уже кто-то выглядывал, а в коридоре собралась остальная компания во главе с тетей Ширли.

Элдон продолжал целиться в тетушкин сундук. Рут дернула его за рукав.

— Успокойся, нет там никакой крысы. Это я про него. — Она подошла к Такеру и похлопала его по руке.

Элдон смущенно сунул пистолет за пояс.

— Про кузена Такера? А что он сделал?

— А как ты думаешь? — послышался голос Вивиан. — Если лезешь с парнем на чердак, стоит ли удивляться, если он начнет приставать?

Рут беспомощно вздохнула.

— Да ничего он не приставал.

— Похоже, он был чересчур настойчив, — громко произнес Борис.

Тетя Ширли похлопала его по руке.

— Отрегулируй свой слуховой аппарат, дорогой.

Лицо Рут залилось краской. То ли застеснялась, то ли сердится. Молодец Вивиан. Как ловко она ввернула насчет приставаний. Надо будет попробовать позже предложить Рут встретиться еще разок на чердаке. Такер посмотрел на нее. Куда только девалось сонное выражение ее глаз! Они горели гневом. Нет, свидание откладывается.

— И вообще я с ним сюда не лезла, я застала его здесь. — Обвиняющий перст Рут указал на Такера. — Он мошенник. Он пробрался обманом в нашу семью, чтобы ограбить нас.

— Семью? Какую семью?! — Такер сделал шаг по направлению к Рут, опасливо поглядывая на балку. Рука Элдона потянулась к поясу. Такер понял, что пора заговорить. — Подождите. Я все объясню.

— Прекрасно, — сказала Рут. — Вот и объясните, каким боком вы принадлежите к семейству Бэбкок.

— Никаким. Никогда не слыхал ни про каких Бэбкоков, ни про их семейные собрания. Я приехал сюда просто потому, что искал тишины и покоя.

— Ха! — Рут повернулась к зрителям. — Я же говорила, что он нам не родственник.

— Ты была права, — заметила Вивиан. — Если бы он знал, что мы за семейка, вряд ли приехал бы сюда искать тишины и покоя.

Такер почесал голову и опустился на старый сундук.

— Так вы все, значит, родня? — (Все закивали.) — Но тогда что вы делаете в гостинице?

Выражение гнева на лице Рут сменилось растерянностью.

— Этот дом вот уже восемь лет как не гостиница.

— Но Ньюланды продали дом…

— Да, но через три года гостиница разорилась и дом купила тетя Ширли. С тех пор мы все обязательно собираемся тут на Рождество.

— Выходит, вы никакой не родственник? — воскликнула Вивиан. В ее глазах явственно читался живой интерес. Рут покосилась на старшую сестру.

Такер помотал головой.

— У меня вообще нет родных.

— И вы отмечаете Рождество один? — сочувственно спросила Рут, забыв о том, что совсем недавно считала его вором.

— Именно это и было запланировано. — Такер встал. — Мне очень жаль, что так получилось. Я соберу вещи и уеду.

— Куда это вы уедете? — прокричала снизу тетя Ширли. — Все мотели в округе наверняка переполнены.

Такер наклонился над люком.

— Ничего, я просто вернусь домой, в город.

— И как же вы встретите Рождество? — поинтересовалась Рут.

Такер пожал плечами.

— Может, просто поработаю в офисе. Знаете, в одиночестве прекрасно работается.

— Нет, это никуда не годится, — заговорила повелительным тоном тетя Ширли. — Вы останетесь здесь и встретите Рождество с нами.

— Вы очень добры, мэм, но мне здесь делать нечего.

Рут потерла руки, разгоняя озноб. Но зачем все-таки этот чужак залез на чердак?

— Тут вы правы, — согласилась она. — Только вы до сих пор не объяснили, что делали на чердаке.

— Мы выстудим весь дом, если будем стоять здесь, — сказал Такер. — Давайте спустимся вниз, и я с удовольствием отвечу на все ваши вопросы.

Идя к люку, Рут прошептала Элдону:

— Я бы на твоем месте вывернула ему карманы. Кто знает, что он нашел до того, как появилась я.

Такер расслышал ее слова, но не рассердился. Он бы тоже, наверное, стал подозрительным, если б кто-то явился к нему в дом и копался в его вещах.

— Я не стану обыскивать кузена Такера!




В гостиной десять пар глаз уставились на севшего в центре Такера. Сначала ему рассказали, что приняли его за какого-то дальнего, давно забытого родственника. И вот сейчас все сидели молча, ожидая его объяснений.

Эти люди ему нравились. Был бы он сам столь же терпелив и чуток, если бы кто-то проник в его дом? Поведение Рут, конечно, походило на то, как повел бы себя он сам, только у нее не хватило решимости, образно говоря, схватить его за шиворот и выкинуть за дверь. Вместо этого она сидела тут со всеми, и глаза ее метали молнии. Она ему не верила, и он ее хорошо понимал.

Такер сорвал с елки нитку мишуры и стал накручивать на палец, собираясь с мыслями.

— Впервые я пришел в этот дом, когда мне было десять лет, — начал он. Он рассказал, как постепенно стал считать Ньюландов своей семьей, а старинный плантаторский дом — своим родным домом. И вот ему захотелось приехать сюда, чтобы погрузиться в счастливые воспоминания.

На лице Рут по-прежнему было написано недоверие. Все, как она видела, верили каждому слову Такера, а вот она не могла. Например, его утверждение, будто он большая шишка, исполнительный директор, никак не сочеталось с тем, как он был одет — джинсы и кожаная куртка, — когда появился на пороге. И как они умудрились ничему не научиться на горьком опыте тети Ширли?

— А что насчет чердака?

— Дойду и до него.

Нитка мишуры продолжала накручиваться на его палец, и Рут подумалось, что таким же образом рассказчик собирается обвести вокруг пальца и ее родных.

— Крис Ньюланд был моим самым лучшим другом, — продолжал Такер. — Он был мне как брат. Нам исполнилось одиннадцать, когда мы решили скрепить нашу дружбу клятвой на крови. Мы положили листок в конверт и запечатали его кровью. — Он повернулся к Рут. — Его-то я и искал на чердаке. Мы спрятали его под плохо закрепленной доской.

Такер выглядел потрясенным. На мгновение у Рут защемило сердце. Но она тут же вспомнила, что притворщики умеют быть очень убедительными.

— И с чего же вы, через столько лет, вдруг взяли и приехали, чтобы найти свой конверт?

— Отстань от мальчика, — проворчала тетя Ширли. — Ты что, не видишь, он расстроен?

Но ведь должен же тут хоть кто-то сохранять способность мыслить здраво? Как они не понимают, что она заботится об интересах всей семьи?

— Все в порядке, — сказал Такер, обращаясь к тете Ширли и при этом скосив глаза на Рут. — На ее месте я спросил бы о том же. — Он повернулся лицом к девушке. — Я приехал не за конвертом. Как я уже говорил, мне хотелось тишины и покоя. — Он тяжело вздохнул и продолжил рассказ: — Крис и его родители погибли в автокатастрофе в прошлое Рождество. Когда я попал в этот старый дом, меня захватили воспоминания. Вспомнил я и про нашу с Крисом клятву.

Тетя Ширли поднялась, давая понять, что допрос окончен.

— Голубчик, если вы хотите тишины и покоя, вы его получите. Идите к себе в комнату, а я строжайшим образом прикажу всем вас не беспокоить. Если вам не хочется садиться с нами за стол, скажите, и я буду приносить еду наверх.

— Тетя Ширли! — Рут не верила своим ушам. — Но зачем нам в доме совершенно посторонний человек?! Вы даже не знаете, правду ли он говорит. А что, если у него криминальное прошлое или… нелады с психикой? — Немедленно сообразив, что она сейчас сказала, Рут немного виновато посмотрела на Такера. — Не обижайтесь, мы уже пару раз обожглись.

— Знаешь, — весело проговорил Орен, — у него и в самом деле, должно быть, с головой не все в порядке, если он выбрал наш дом.

Такер усмехнулся. Шутки, подковырки, шум и суета… все очень напоминало счастливые дни, проведенные с Ньюландами в этом доме.

— Ну нет, — возразила тетя Ширли, — я не могу допустить, чтобы мальчик вернулся в город и просидел все рождественские каникулы за работой. У каждого должно быть место, где встретить Рождество… почему бы ему не встретить его здесь. К тому же у нас много свободных комнат.

— Да, Рут, — проговорила Вивиан. — Не будь занудой.

Рут наградила сестру таким взглядом, что Такер сразу понял — оттого, что Вивиан на его стороне, пользы ему никакой не будет. Впрочем, это неважно. Он не может согласиться на великодушное предложение тети Ширли. Это было бы нехорошо.

С другой стороны, проторчать все выходные на работе — еще хуже, чем остаться здесь. Дома ему будет худо. Ему везде худо, но по крайней мере тут другая обстановка. И самая лучшая ее часть — симпатичная молодая женщина, которая смотрит на него так, словно он собрался украсть у нее столовое серебро.

Ему очень хотелось бы получить от нее кое-что, но, уж конечно, не ее ложки-вилки.

Его колебаниям положила конец тетя Ширли.

— Я настаиваю, — заявила она.

— Ну, тогда и я настаиваю на том, что уплачу за комнату, как в гостинице, и отдельно за еду.

Такер и сам не до конца понимал, почему согласился остаться, но подозревал, что Рут имеет к этому некоторое отношение. Нет, она ничего не сказала и не сделала, но он это почувствовал. У него было такое ощущение, будто их что-то связывает друг с другом. Он просто кожей чувствовал ее душевную неустроенность, ее беспокойство. У него самого на душе было черно, точно в бездонном колодце, и ему казалось, что эта тьма никогда не рассеется. И вот поди ж ты, рядом с Рут этот колодец выглядел уже как будто не таким черным, не таким глубоким.

— Ладно, обсудим это потом, — с улыбкой сказала тетя Ширли, добавив что-то про гостиницу в Вифлееме. Она явно была довольна тем, что Такер остается.

А вот Рут, судя по выражению ее лица, совсем не обрадовалась.




Рут действительно это не радовало. Рассказ обаятельного Такера Мэдока не развеял ее сомнений, она не верила в его добрые намерения и удивлялась, почему только она одна способна его раскусить. Но что она могла поделать, если ее попытки защитить взбалмошную тетю от возможных неприятностей разбивались о твердокаменную доверчивость всех членов семейства. Вполне возможно, что он говорил правду о детской клятве, скрепленной кровью. А если нет?

Она достала из буфета тарелки и расставила их на столе, затем стала доставать бокалы, и тут ее внимание привлекло какое-то движение за окном над раковиной. Кожано-джинсовая фигура села в двухместный спортивный автомобиль с откидным верхом и двинулась к бывшему каретному сараю — ныне гаражу, — располагавшемуся за домом. Ну конечно. Боится, как бы не увели его машину, пока он будет обирать ее тетю.

Надо признать, он был убедителен. И все же Рут, наверное, единственная из всех, ощутила шедшие от этого симпатичного незнакомца тревожные токи. Ну, Вивиан и Брук тоже, вероятно, что-то чувствуют, но это скорее на гормональном уровне. Сестра вообще реагирует так на любого здорового мужчину.

Рут же чувствовала, что этот человек явился сюда недаром, он что-то ищет. И это «что-то» уж наверняка не листок бумаги под доской пола. На самом деле тут скрывается нечто большее, и она обязательно узнает, что он старается найти.

Рут наклонилась над раковиной, наблюдая, как он вышел из гаража и остановился у порога, глядя по сторонам. Такер и вправду необыкновенно хорош собой, этого у него не отнять.

Кто-то коснулся ее руки, прервав размышления. Вивиан.

— Хочешь, я подмету во дворе? Там так грязно, кто-нибудь может поскользнуться.

Рут рассердилась. Вивиан что, решила, будто она беспокоится, как бы этот тип не свалился?

— Мне кажется, ему вообще не надо разрешать бродить где попало. Кто знает, что он выискивает?

— Ладно, проехали. Кстати, тетя Ширли велела поставить еще одну тарелку. Она уговорила кузена Такера спуститься к обеду.

Рут сжала зубы, чтобы не взорваться.

— Никакой он нам не кузен!

— Понятно. И что?

Нет, с этими людьми просто невозможно говорить. Если им что-то втемяшилось в голову — всё, их с этого палкой не согнать. Полчаса назад они решили, что будут считать Такера родственником, и теперь он сохранит это звание на всю жизнь. А еще рассуждают о семейных узах!

Рут достала еще одну тарелку и с помощью Вивиан расставила бокалы на большом обеденном столе.

Накрыли на стол, все расселись. Было так шумно, что тете Ширли пришлось постучать ложкой по бокалу, чтобы все угомонились.

После молитвы Брук принялась рассказывать Такеру, кто есть кто в их семье. Начала она с Ады Мэй:

— Вы знаете, как мы называем тетю Аду? Распутницей.

Такер бросил взгляд на благообразную седую старушку лет восьмидесяти. Именно она, когда украшали елку, а Брук, рассказывая о своей школе, сообщила, что одна девочка у них беременна, поморщилась и посоветовала племяннице говорить не «беременна», а «в интересном положении».

Однако сейчас, поняв, что Брук говорит о ней, она лишь с улыбкой закивала головой.

Такер снова повернулся к девочке.

— И что, это продолжается и сейчас? — недоверчиво спросил он.

— Да, — ответила та. — Правда, тетя Ада?

Ада Мэй снова закивала.

— Я пыталась заставить Орена тоже этим заняться, но он отказывается. Говорит, я зарабатываю такие гроши, что овчинка выделки не стоит.

Такер нахмурился, пытаясь понять, не подсмеиваются ли над ним.

— Значит, зарабатываете… А Орен не возражает?

— Конечно, не возражает. — Она бросила ласковый взгляд на мужа. — Он любит смотреть, как я работаю. Говорит, это его успокаивает.

— Вы шутите.

— Да нет, я серьезно. Если хотите, приходите вечером в гостиную, я вам покажу всякие хитрости, я же этим уже много лет занимаюсь. Не бойтесь, с вас я ничего не возьму.

Такер смущенно потер подбородок, на котором уже успела вырасти щетина.

— Это… это очень великодушно с вашей стороны.

Рут, сидевшая рядом с тетей Адой, похлопала ее по руке и с улыбкой посмотрела на Такера.

— Если вам некогда учиться, — заговорила она, — то можете просто посмотреть коврики, которые связала тетя Ада. Она распутывает всякие старые нитки, тесемки и делает прекрасные коврики.

Брук громко захихикала. Судя по тому, с какой тщательностью Рут выбирала слова, престарелая тетя Ада ни в коем случае не должна была догадаться, что над ней столь беспардонно подшучивают. Она бы умерла от стыда.

Уяснив это, Такер решил на всякий случай сменить тему разговора — не дай бог, старушка поинтересуется, с чего вдруг все смеются.

— Ну, если так, — громко обратился он к девочке, — то ты должна знать, что я когда-то был членом банды байкеров.

— Да ну, — недоверчиво протянула Брук.

— Да, да. Когда мне было восемь лет, я состоял в банде мальчишек, которые мечтали заиметь мотоциклы. — Такер задумчиво покачал головой. — Мы даже наклеили себе переводные татуировки.

Брук закатила глаза: дескать, какие глупые были мальчишки в старые времена, зато Рут наградила Такера улыбкой.

Ему нравилось, как она улыбается. Наверное, это коронная улыбка Бэбкоков — ведь все сидящие за столом похожи друг на друга. Но все-таки ее улыбка чем-то отличалась, например, от улыбки Вивиан, которая как бы говорила: вот я вся, перед вами. Улыбка Рут намекала на что-то потайное, скрытое от чужих глаз.

Несмотря на ее вполне понятное недоверие и настороженное отношение к нему, Такеру захотелось узнать Рут поближе. И попробовать на вкус знаменитые бэбкоковские губы. И увидеть на них удовлетворенную улыбку.

Рут отвела взгляд и, набрав на вилку пюре, поднесла ко рту. Такер завороженно смотрел, как раскрываются ее полные, сочные губы.

— Когда вы в последний раз обедали вот так, по-семейному? — спросил Орен.

Такер нехотя отвел глаза от женщины, которая с неодолимой силой притягивала его к себе, и повернулся к Орену. На синей фарфоровой тарелке перед ним горой возвышались пюре, зеленые бобы, тушеная кукуруза, саккоташ [2 - Блюдо американской кухни из кукурузы, бобов и помидоров.], горячие гренки и рубленый шницель под луковым соусом. Последний раз он ел так… да, это было еще при Ньюландах.

— Лет одиннадцать-двенадцать назад, мне кажется.

— Бедный мальчик, — проговорила тетя Ширли, протягивая Такеру блюдо с картошкой. — Ешь, голубчик. У нас на всех хватит. А на десерт будет пирог с тыквой.

Блюда вереницей потянулись к Такеру, и каждый за столом требовал, чтобы он наложил себе побольше.

Когда все было съедено, Такер поднялся, взял свою тарелку и, как это всегда делал у Ньюландов, понес ее в кухню. Вдохновленный всеобщим участием, он решил воспользоваться случаем, для чего, выйдя в коридор, остановился. Рут, шедшая следом, налетела на него сзади и попыталась проскользнуть мимо.

— Чего вы застряли?

Такер развернулся, загородив ей дорогу, и с широкой ухмылкой показал на зеленую ветку, свисавшую как раз над их головами.

Ну-ка, что она будет делать?

Рут это совсем не понравилось. Она гневно оглянулась на хихикающую Брук, но было поздно. Все с веселыми комментариями высыпали в коридор.

Такер ободряюще улыбнулся.

— Первый поцелуй под Рождество — к счастью на весь год.

— Правда? Никогда такого не слышала.

— Я тоже. Я только что это выдумал.

Родичи обступили их полукругом. Такеру ужасно хотелось поцеловать Рут, хотя он, конечно, предпочел бы остаться с ней наедине. Но что поделаешь…

— Ну давайте, целуйтесь, и покончим с этим, — сказала тетя Ширли. — Мы не в том возрасте, чтобы долго стоять на ногах. Боюсь, наши варикозные вены полопаются.

Такер вопросительно посмотрел на Рут. Та вздохнула.

— Ладно, давайте поцелуемся, а то они не отвяжутся.

Такер взял у нее тарелку, поставил рядом со своей на столик и поднял руки, не зная, надо ли обнять Рут или просто наклониться и чмокнуть в щечку. Он мгновенно отказался от этой мысли, как только она сделала шаг вперед и он увидел ее поднятое вверх лицо и чуть приоткрытые губы.

Рут стояла неподвижно, с опущенными руками, что должно было продемонстрировать ему всю несерьезность ситуации. Он положил руки ей на плечи. В просторном свитере она выглядела пухленькой, но на ощупь оказалась худощавой и крепкой.

Оба наклонили головы вправо, но все равно умудрились столкнуться носами. Рут растерянно посмотрела в сторону. Воспользовавшись этим, Такер быстро и решительно прижался губами к ее губам.

Это было упоительно. Он ощутил вкус сладкого чая, ее губы были теплыми, мягкими и удивительно податливыми. На какой-то миг ее глаза закрылись. И на долю секунды Такер почти забыл, что все на них смотрят.

Когда их губы разомкнулись, они посмотрели друг на друга. Неловкость исчезла. В ясных светло-карих глазах Рут стояла улыбка, словно поцелуй понравился ей так же, как и ему.

Первый рождественский поцелуй под омелой. Наверняка к счастью.

В приподнятом настроении после только что одержанной победы Такер поднял голову, чтобы поблагодарить счастливую звезду и маленькую зеленую веточку, висевшую над ними.

— Ой, я ошибся, — сказал он, и в его голосе не было ни намека на сожаление. — Это же не омела… а остролист.




ГЛАВА ТРЕТЬЯ


Рут сама не понимала, почему согласилась на этот глупый рождественский поцелуй два дня назад. Ну, сначала она уверяла себя, что во всем виноваты ее родные, которые наверняка не отцепились бы от нее, пока она не согласится, поскольку таков обычай.

Но позже, лежа в постели, она нехотя призналась себе… только себе… что в глубине души сама хотела поцеловаться с Такером. Чуть-чуть, совсем немножко…

К сожалению, этот поцелуй если и удовлетворил в какой-то мере ее любопытство, то ничуть не ослабил беспокойство, овладевшее ею со дня прибытия «кузена» Такера. Наоборот, ей ужасно захотелось попробовать еще. Это походило на рекламу в продуктовых магазинах, где покупателям, обычно в обеденное время, дают на пробу крохотные кусочки чего-нибудь вкусного, чтобы разжечь у них желание попробовать еще, а потом и приобрести это.

Вот и ей хотелось попробовать снова. Для своей внешности Такер Мэдок целовался на удивление хорошо, а ведь еще надо учесть, что он сдерживался в присутствии посторонних. На своем не слишком богатом опыте Рут убедилась, что не очень привлекательные мужчины обычно целуются лучше своих обаятельных соперников, желая, наверное, восполнить этим свою невзрачность.

А Такер… Может быть, у него все же есть тайная цель? Ведь если он в самом деле мошенник, то пустит в ход все средства, чтобы очаровать свою будущую жертву.

К тому же у него, возможно, богатый опыт в таких делах.

За какие-то три дня он ухитрился завоевать симпатии всего семейства. Одна только Рут старалась сохранить дистанцию и не терять головы.

В присутствии Такера она чувствовала себя не в своей тарелке, но еще больше беспокоилась, когда он был вне пределов досягаемости, как нынешним утром. Однажды она застала его на чердаке. Где он может оказаться в следующий раз?

Рут поднялась с дивана и положила в камин последнее полено. Весь декабрь стояли холода, а сегодня под утро ударил мороз.

— Не забудь принести дров, — сказала тетя Ширли, обращаясь к Борису. — Говорят, нынешней ночью похолодает еще больше.

По счастливой случайности — а может, все было рассчитано, — как раз когда тетя Ширли говорила это, мимо гостиной проходил Такер.

Он просунул голову в дверь.

— Я собираюсь пойти проверить свою машину, — сообщил он, — а заодно принесу дров. Только прежде чего-нибудь попью.

Борис обрадованно заулыбался, продемонстрировав свои искусственные челюсти.

— А может, вы прямо сейчас пойдете за дровами, а я пока приготовлю вам шоколад? — предложила Рут. Готовя напиток, она сможет следить за Такером из кухонного окна, а потом основательно за ним понаблюдает, пока он будет его пить.

Такер одарил ее благодарной улыбкой, от которой у Рут подпрыгнуло сердце, но она тут же одернула себя. С такими мастаками, как этот тип, очень важно сохранять хладнокровие.

Он надел свою кожаную куртку и перчатки и вышел, а она достала из шкафа какао, насыпала две ложки с верхом в две наполненные молоком чашки, поставила в микроволновку и задумалась, вспоминая дела, которые Такер успел провернуть, с тех пор как приехал.

Он сыграл в компьютерные игры с Брук и победил, чем произвел на девочку большое впечатление. Он устроил спектакль мужской солидарности, покопавшись вместе с Элдоном в двигателе его грузовика. Он привел в восторг Розмари тем, что, помывшись в душе, убрал за собой.

Еще он предпринял попытку связать крючком коврик под наблюдением тети Ады. Заметив, что резиновый наконечник трости дяди Орена стерся и скользит на натертом полу, он рылся в кладовке до тех пор, пока не разыскал новый наконечник. Что же до весельчака Дьюи, то Такер просидел с ним чуть ли не целый час и выслушал весь его репертуар баек и анекдотов.

Рут открыла микроволновку и помешала дымящуюся жидкость. Она вспомнила, как Такер прибил расшатавшуюся ступеньку на заднем крыльце и обещал сделать что-нибудь с завернувшимся краем ковра в гостиной, чем навсегда обеспечил себе уголок в пылком сердце тети Ширли. Вивиан он наговорил кучу комплиментов, а это был самый верный способ покорить ее.

И вот сейчас Такер нес дрова для друга тетушки Ширли. В семье не осталось практически ни одного человека, кого он не успел бы очаровать.

Кроме нее. Поцелуй не в счет, хотя, если вспомнить, какое он произвел впечатление, придется-таки учитывать.

Тяжелые шаги Прекрасного Принца донеслись с заднего крыльца, когда Рут только-только поставила чашки на стол. Она подбежала к двери и, открыв, придержала створку, впуская его с тяжкой ношей.

Колючий ветер ударил в лицо, и Рут быстро захлопнула дверь. Когда Такер вернулся из гостиной в кухню, она сидела за столом.

Если он и ожидал каких-нибудь вопросов, то никак этого не показал. Он спокойно стянул перчатки и бросил их на стол, снял куртку и повесил ее на спинку стула. Рут вежливо подождала, пока он усядется, прежде чем приступить к допросу.

Такер поднес чашку ко рту. Его губ не было видно, но глаза явно улыбались. Он все понял.

— Почему у меня такое чувство, будто я вот-вот получу нагоняй от шефа?

Рут взяла свою чашку.

— Может, мне лучше уйти?

— Ни в коем случае.

Рут сама не могла понять, почему этот ответ так ей понравился. Если Такер действительно мошенник, то очень умелый.

— Самый главный вопрос в другом: хотите ли вы, чтобы я ушел, совсем?

В мягком голосе звучала такая искренность, что Рут показалось — стоит только ей сказать «да», и он сию же минуту уедет. Догадывается ли Такер о том, что все семейство отвернется от нее, если она прогонит гостя? Небось полагается на их радушие, на южное гостеприимство? Если она скажет «да», родственники пустятся во все тяжкие, чтобы оправдаться в его глазах, и наделают при этом кучу ошибок. Конечно, вряд ли кто-то из них впишет имя Такера в свое завещание, но что они станут приглашать его на свадьбы, на пикник четвертого июля [3 - 4 июля — день провозглашения независимости США.] и прочие семейные праздники, — в этом Рут не сомневалась.

— Нет, конечно, нет.

Рут поднялась и достала из шкафа пакет с зефиром. Тетя Ширли отложила его для рождественской запеканки из сладкого картофеля. Ну и что? Если тетя будет недовольна, Рут сознается, что угостила Такера, и она ее простит. Да и потом, не съедят же они все! Рут хотелось, чтобы праздник в этом году прошел без сучка без задоринки, вплоть до традиционной запеканки, которую так любили в их семье.

Такер взял из протянутого пакета одну штуку и улыбнулся своей всепобеждающей улыбкой.

— Одной достаточно, — сказал он. — Не хочу, чтобы тетя Ширли посадила меня в сарай за то, что я утащил зефир, приготовленный для рождественского ужина.

Рут представила себе, как ее вместе с Такером запирают в сарае, но она быстро прогнала эту мысль, сосредоточившись на том, как по-свойски он говорит о ее тете.

— Я вижу, вы с тетей Ширли нашли друг друга, — заметила она спокойным тоном.

Он улыбнулся.

— Вашу тетю трудно не полюбить. — Лицо Такера стало серьезным, он смотрел в окно за спиной Рут. — Знаете, здесь все навевает воспоминания. Даже ваша семья напоминает мне тех, кто жил когда-то в этом доме.

— Вы говорите о Ньюландах так, словно они были вам родными.

Такер кивнул.

— Они выросли в тс времена, когда еще не было памперсов и одноразовой посуды. Наплевательское отношение к вещам было им чуждо, они его не понимали. — Он засунул зефир в чашку, словно хотел утопить. Глаза его были задумчивы, линия подбородка стала резче. — Если что-то ломалось, мистер Ньюланд тут же принимался за починку. Точно так же они поступали и с людьми, — произнес он с натянутой улыбкой. — Они решили, что на свалке мне не место.

Сердце Рут дрогнуло. Она вдруг почувствовала, что вовсе не хочет продолжать свое расследование. В школе ей нередко приходилось утешать учеников, с которыми случалась какая-то неприятность — от низкой оценки и до развода родителей. И она частенько пренебрегала предупреждением администрации насчет нежелательности физических контактов с детьми, по-матерински обнимая их, когда было необходимо. Ученики отвечали ей тем, что старались учиться лучше и пореже баловаться на ее уроках. Другие учителя думали, что ребятишки прозвали ее Мисс Зефир потому, что она мягкотелая. Но один мальчик признался — это прозвище ей дали потому, что она ласковая и нежная… как зефир.

Вот и сейчас Рут почувствовала вдруг, что ей хочется обнять Такера, прижать к себе и утешить. Она удержалась, но ее рука сама собой потянулась к нему и легла на его большую жесткую руку.

Его пальцы сжались, крепко обхватив ее запястье, он поднял глаза.

— Все в порядке. Не беспокойтесь обо мне.

Если б она могла не беспокоиться! Повстречайся ей раненый лев, она переживала бы и за него. Сидящий напротив нее мужчина с гривой каштановых волос, скорее всего, был тоже хищником, но он явно ранен, и Рут не могла не жалеть его.

Раздался звонок в дверь. Через минуту в кухню заглянула Брук.

— Там какие-то люди, спрашивают тебя.

На подвижном лице Рут отразилось недоумение, и Такер залюбовался ею. Движимый любопытством, он вышел в прихожую следом за ней и Брук. Там стояли мужчина и женщина, оба не старые, но какие-то изможденные, с ними — мальчик лет десяти и девочка примерно вполовину младше.

Девочка, как и родители, была белокурая, с бледной кожей, а мальчик, смуглый и темноволосый, напомнил Такеру его самого в детские годы.

— Ники! — Рут бросилась к мальчику и обняла. Тот после минутного замешательства поцеловал ее в щеку. Она выпустила его и, ласково улыбнувшись девочке, заговорщицки подмигнула ей.

— Миссис Марш, мне так неприятно беспокоить вас и вашего мужа, — женщина кивнула Такеру, — во время рождественских каникул…

Сзади послышался сдавленный смешок Брук.

Такер кашлянул и отошел на шаг от предполагаемой жены.

— Я просто друг семьи.

Рут скривила губы, словно не могла решить, правда ли то, что он сказал.

— Вы нисколько нас не побеспокоили, — сказала она женщине и, не давая ей времени на раздумья, приступила к церемонии знакомства: — Это Такер Мэдок и моя двоюродная сестра Брук Гивенс. Ники Бартуччи, мой бывший ученик, и его родители… — Она помедлила, ожидая, чтобы они назвали себя.

— Чарлз и Натали Джонсон, — произнесла мать. Она положила руки на плечи маленькой блондинки. — А это Анджела, сестренка Ники.

Несхожесть брата и сестры нашла свое объяснение. У него другая фамилия. Такер не имел ни малейшего желания вмешиваться в дела еще одного семейства, но ему бросилось в глаза не по возрасту серьезное выражение лица Ники. Парнишка заинтересовал его, и он остался, чтобы понять, чем вызван этот неожиданный визит.

Пока они пожимали друг другу руки, у Такера мелькнула мысль — как хорошо, что остальные члены клана Бэбкок чем-то заняты. А то тетя Ширли непременно засыпала бы посетителей вопросами.

— Мы узнали об одном прекрасном месте, где Чарлз может устроиться, — с наигранным оживлением проговорила Натали. — Одно плохо — это не в нашем штате.

Рут откинула волосы за спину. Было ясно, что Натали сказала не все.

— Брук, может, ты отведешь детей в гостиную и покажешь им елку?

К ее удивлению, Брук послушалась. Такер же не двинулся с места, как стоял, так и остался стоять, скрестив руки на груди и ясно показывая, что не намерен ничего пропустить. В мозгу Рут прозвенел тревожный звоночек. Профессиональному мошеннику конечно же необходимо знать всю подноготную семейства, в которое он попал. Мало ли, может, это ему пригодится…

Как только дети ушли, заговорил Чарлз:

— Видите ли, я потерял работу, и если мне удастся поступить на фабрику в Кентукки, то это верх наших желаний.

— Может, вы войдете и присядете? — вмешался Такер. — Можем обосноваться в кухне, там никого нет.

Рут стало неловко. Ну как же она забыла об элементарной вежливости? Она благодарно улыбнулась Такеру.

— Мы как раз пили какао, — сказала Рут. — Будем очень рады, если вы присоединитесь к нам.

— Спасибо, но Чарлз не выключил двигатель. — Натали взяла мужа под руку и умоляющими глазами посмотрела на Рут. — Я понимаю, что это не делается в такой спешке, но не могли бы мы оставить у вас детей на пару дней?

Чарлз успокоительно похлопал жену по руке.

— Я как раз успею пройти собеседование, а Натали подыщет жилье.

— Мы уже кого только не просили… — зачастила Натали. — Никто не может, все заняты. И тут Ники вспомнил про вас, свою любимую учительницу, вот мы и подумали: может, вы дома, сейчас же каникулы.

Рут вздохнула, стараясь успокоиться. Все ее планы насчет самого прекрасного Рождества в кругу семьи шли насмарку. Сначала появился Такер, теперь еще добавляются дети, грустные и обеспокоенные. Не могло быть и речи о том, чтобы выставить их за дверь, но что с ними делать?

— Ну-ка, дайте подумать, — проговорила она. — Продукты для тети Ширли закуплены, по магазинам с Розмари я уже поездила. Не знаю, правда, какие у всех планы после Рождества…

— Мы к Рождеству уже вернемся, — заверила ее Натали.

Рут искоса поглядела на Такера, у того был хмурый вид. Наверное, боится, как бы дети ему не помешали. Рут ухмыльнулась. Вот и прекрасно.

— Мы с удовольствием примем Ники и Анджелу на пару дней, — сказала она, одаряя торжествующей улыбкой своего нежданного гостя.

Проглотит как миленький. А если ему не нравится, что вокруг будут крутиться дети, пусть пакует вещички и убирается восвояси.

Лица Джонсонов просияли. Натали порывисто обняла Рут и побежала в гостиную попрощаться с детьми, а Чарлз внес сумки с детскими вещами. Такер взял их и поставил у лестницы.

Родители уехали, и только тогда Такер внимательно рассмотрел мальчика. Тот действительно очень напоминал его самого в детстве. Нет, они не были похожи, разве что оба смуглые и темноволосые. Выражение глаз мальчика — вот что заставляло Такера вспоминать свои юные годы.

Ники тоже смотрел на Такера так, словно хотел понять, что он за человек.

— Ник, голубчик, ты не поможешь мистеру Мэдоку отнести сумки в вашу комнату? — обратилась к мальчику Рут.

— Зови меня просто Такер, — предложил он, протягивая руку Нику. Тот, мгновение поколебавшись, вложил свою маленькую руку в его ладонь.

— Скажи им про меня, — послышался тонкий голосок из-за спины мальчика.

Ники посторонился и подтолкнул девочку вперед.

— Это моя сестра Энджи, — сказал он. — Ей пять лет.

Энджи сунула большой палец в рот и прошепелявила:

— Мне шкоро шешть.

— Такая взрослая? — Такер присел на корточки. — Вы случайно не замужем?

Энджи залилась смехом, да и Рут не сдержала улыбки. Надо же, она-то думала, что Такер будет смотреть на детей как на помеху, а он с ними прекрасно ладит, просто зависть берет. Мысли Рут невольно устремились в будущее, когда у нее появится муж и собственные дети и будут происходить вот такие трогательные сцены. И муж будет так же умело обращаться с детьми, как Такер.

Такер выпрямился и подарил малышке улыбку, от которой растаяло бы сердце любой женщины. Было ясно, что с этой минуты сердечко Энджи целиком и полностью принадлежит ему. Она обхватила руками его ногу и прижалась к ней всем своим маленьким телом. Такер нежно погладил ее по волосам.

На какую-то долю секунды Рут пожалела, что это не она. Энджи запрокинула головку и посмотрела на Такера.

— Сколько тебе лет?

Такер быстро взглянул на Рут, наткнулся на ее взгляд и подмигнул. Рут не могла понять, в чем дело, но ей показалось, будто это их как-то связало.

— Тридцать один, — сказал он.

— А ей? — Энджи показала на Рут.

Такер наморщил лоб, изображая крайнюю задумчивость, наклонил голову набок и приложил палец к ямочке на подбородке. Рут было двадцать пять, хотя многие давали ей больше. Интересно, что скажет Такер? Наконец он повернулся к девочке и уверенным тоном объявил:

— Она годится тебе в учительницы, это точно.

По личику Энджи было видно, что ответ вполне ее удовлетворил. Рут одобрительно улыбнулась Такеру.

— Куда они уезжают? — спросила Энджи, увидев, как родители усаживаются в машину.

Такер опередил Рут:

— Твой папа едет устраиваться на новую работу. Перед Рождеством они вернутся, а пока ты с братом побудешь у нас дома.

Рут невольно отметила слова «у нас дома». Он произнес их так, словно тоже тут живет. Какой-то час назад она бы снова встревожилась, не слишком ли много этот чужак на себя берет, со всеми подружился, во все вмешивается… Но теперь эта фраза почему-то прозвучала успокоительно. Может, так и надо…

Такер повернулся к ней, и в его глазах она увидела грусть. Он положил руку на плечо Рут, и ей показалось, что он сильно нервничает. Похоже, это было связано с детьми, хотя он был вовсе не против их появления в доме. Нет, здесь было что-то более глубокое, потайное.

От размышлений ее оторвала тетя Ширли, появившаяся на пороге гостиной.

— Чуть не забыла, — заговорила она, обращаясь к Такеру. — Хотела спросить: у тебя есть с собой какая-нибудь приличная одежда? А то завтра мы едем на обед в Фоутчам. — Она повернулась к Рут. — Тина недавно позвонила, напомнила, что ждет нас к восьми, и я сказала ей, что ты захватишь с собой кузена Такера.

Беглого взгляда на новоиспеченного «кузена» хватило, чтобы понять — он так же обескуражен этим неожиданным приглашением, как и она.




К удивлению Рут, все оставшееся до обеда время Такер играл с ребятишками в прятки и бог знает во что еще. Ей он шепнул, что просто хочет отвлечь их от воспоминаний об уехавших матери и отце.

Выражение его глаз, когда он увидел детей и услышал просьбу их родителей, — вот что впервые натолкнуло Рут на мысль, что Такер на самом деле порядочный человек. А может, это случилось немного позже, когда она увидела, как он обращается с детьми?

Рут больше не боялась Такера. Скорее боялась за него. Нет, какое-то недоверие еще оставалось, но с появлением Ники и Энджи что-то изменилось. Его нескрываемое беспокойство за этих детей, которых он никогда прежде не видел, выдавало какую-то другую обеспокоенность, внутреннюю, душевную боль. И Рут, человек чуткий и отзывчивый, мучилась желанием помочь ему.

Она дотронулась до его руки и, прищурившись, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы, сбивчиво заговорила:

— Я… я хочу сказать спасибо… за то, что вы сделали сегодня. — Ее голос предательски дрогнул.

— Не стоит, что вы, — протянул Такер и, обняв, мягко притянул ее к себе.

Зная, что это чистое сумасшествие, Рут тем не менее охотно прижалась к нему и обняла за талию. Она почувствовала себя маленькой девочкой, нуждающейся в ласке и утешении, хотя только что была уверена, что в утешении нуждается он, а не она. Рука Такера лежала у нее на затылке, и она почувствовала, как его пальцы легонько перебирают ее взлохмаченные волосы.

Рут приходилось постоянно напоминать себе, что она взрослая, ну и вести себя соответственно. Само собой, в школе с учениками. Да и дома тоже, потому что тетя Ширли поступала порой не совсем разумно. Хотя, если честно, насчет Такера Мэдока тетя, судя по всему, оказалась не так уж и неправа. Как бы там ни было, приятно иметь рядом кого-то, способного принимать решения.

И Такер ее не разочаровал.

— Надо поводить детей по магазинам, — предложил он, поглаживая ее по спине.

Рут подняла голову.

— Купить подарки на Рождество?

— Их надо элементарно одеть. — Его глаза потемнели. — Не можем же мы допустить, чтобы они ходили в этих обносках.

Он был прав. В течение всего учебного года Ники ходил в школу в одежках явно с чужого плеча.

— А у них в сумках нет ничего поприличнее?

Такер фыркнул.

— Штопаное-перештопаное или слишком маленькое. Думаю, мы должны им купить все, от белья до верхней одежды, по две-три смены, не меньше. И обязательно теплые куртки и сапоги.

Рут не рассчитывала на такие расходы. Но Такер прав. Детей нужно приодеть, а потому так или иначе придется потратиться. Она быстренько подсчитала все в уме и пришла к заключению, что если немножко ужаться с рождественскими подарками для родственников, то денег хватит. Со скрипом, но хватит.

Рука Такера замерла, и Рут отодвинулась, высвобождаясь из его теплых объятий. Заговори он о покупках вчера, она бы крепко задумалась, какова его цель. Но со вчерашнего дня все изменилось. Мысль об этом была приятна и тревожна.

— Ладно, пойду возьму свою чековую книжку.

Он помрачнел.

— Говоря «мы», я имел в виду, что вы будете покупать, а я платить. — Заметив ее смущение, Такер добавил: — Я просто не умею покупать детские вещи.

— Вы такой добрый. Спасибо. — Поддавшись неожиданному порыву, Рут потянулась к Такеру, чтобы поцеловать его в щеку, но он внезапно повернулся и подставил губы.

Поцелуй длился недолго, одну-две секунды, но Рут успела почувствовать настойчивую мягкость его губ и легкую шершавость подбородка. Он с такой нежностью ответил на ее поцелуй, что ей захотелось, чтобы это продолжалось долго, как можно дольше.

Звук шагов в холле все нарушил.

— Ну-ка, ну-ка, что здесь происходит? — Улыбающаяся Вивиан стояла на пороге, упершись рукой в бок. — Я подумала, пойду-ка помогу им устроить малышей в их комнате, а вам, как я вижу, самим нужна отдельная комната.

Такер отступил на шаг назад. То ли не хотел ее смущать, то ли на него так подействовала Вивиан.

А сестра была просто чертовски хороша. Она и сама это знала и делала все, чтобы никто не мог пройти мимо, не заметив женских прелестей, которыми ее одарила природа. Не был исключением и сегодняшний день. Распущенные по плечам белокурые волосы чудесно гармонировали с зеленовато-голубой туникой, а подходившие по цвету легинсы выставляли напоказ безупречные длинные ноги. Рут почувствовала себя дурнушкой в своем черном бумажном свитерке с вышитыми по вороту мелкими цветочками. Да и в самом деле, не раз случалось, что парни, которых Рут приводила домой, тут же переключались на Вивиан.

Ну и ладно, у нее нет романа с Такером и она не собирается его заводить. Так что Вивиан, если хочет, может забрать его себе. Так-то оно так, но в глубине души Рут шевелилась надежда, что сестра не позарится на Такера.

Она смущенно кашлянула.

— Мы как раз собирались покормить Ники и Энджи.

Вивиан прыснула.

— Ну знаешь, дорогая сестричка, может, я и старше тебя на десять месяцев, но пока не нуждаюсь в очках. Возможно, вы тут что-то и готовили, но уж точно не обед.




При слове «обед» Ники и Энджи поскакали вниз по лестнице, обгоняя Рут. Она ожидала, что Такер пойдет вместе с ней, но он остался на месте, заведя тихий разговор с Вивиан.

Рут сказала себе, что это ее нисколько не задевает. В конце концов, между ними ничего не было, так что и об измене тоже речи быть не может. Их объединяет забота о детях, и только, а это не повод для чего-то большего. Ну да, пару раз поцеловались. Один раз под остролистом, но это было что-то среднее между сумасбродством и данью традиции. Ну а второй раз она сама его спровоцировала и почувствовала в этом поцелуе то, чего вовсе и не было.

Тогда почему же ей так плохо?

Состязаться со старшей сестрой не имело никакого смысла. Вивиан была красивее и всегда добивалась своего. И как бы Рут ни старалась превзойти сестру — а она старалась, — она всегда оставалась всего лишь младшей сестренкой, серой мышкой. Она никогда не была первой.

Рут задержалась у подножия лестницы. Ладно, пусть она будет второй, это не так уж и плохо. Больше никаких соревнований, она просто будет жить своей жизнью, и все.

Такер появился, когда дети уже сидели за столом. Брук, направляясь к выходу, с усмешкой заметила:

— Ну все, кузен Такер, теперь вы принадлежите тете Ширли.

Рут, ставившая на стол тарелки с сэндвичами, посмотрела на удивленное лицо Такера.

— У вас на щеке след от помады, — пояснила Брук. — Тетя Ширли поставила на вас свою печать.

— О! — Такер слабо улыбнулся, рука его взлетела к щеке. Брук удалилась, и только тогда он взглянул на Рут.

Сидевшая на стуле Энджи, сгорая от любопытства, пристально смотрела, как Такер трет щеку.

— Вы хотите ее стереть, совсем, кузен Такер?

— Он нам никакой не кузен, глупышка, — одернул сестренку Ники. — Будешь называть его мистер Мэдок или Такер, как ему больше понравится. Правильно, мисс Марш?

Рут поставила на стол тарелки с горячим томатным супом и улыбаясь посмотрела на мальчика.

— Я вижу, ты все-таки кое-что усвоил на моих уроках.

— Но все называют его кузен Такер, — не умолкала Анджела.

Такер опустился на стул рядом с девочкой и погладил ее мягкие белокурые волосы.

— Вообще-то мы не родственники, — пояснил он, — но если тебе больше нравится называть меня так, пожалуйста, я не возражаю.

Энджи радостно засмеялась и показала язык брату, потом снова повернулась к Такеру.

— Ты уже стер пятно со своей щеки?

Такер бросил заговорщицкий взгляд на Рут, которая чуть не разлила молоко, которым наполняла стаканы, ругая себя за то, что на нее так действуют взгляды этого почти незнакомого человека.

— Я его втер внутрь, — громким шепотом произнес Такер, так что услышали все.

У Рут подпрыгнуло сердце, ведь он наверняка намекал на их недавний поцелуй.

— А зачем? — шепотом спросила Энджи.

Он усмехнулся.

— Затем, что меня поцеловала одна очень красивая женщина.

Рут выронила ложку, и та упала в тарелку, разбрызгав суп. Стараясь скрыть смущение, она принялась вытирать со стола красные пятна.

— Тетя Ширли? — недоверчиво спросил Ники.

Энджи запрыгала на стуле, не давая Такеру отвернуться. Да уж, он явно производит большое впечатление на женский пол.

— А я красивая?

Рут вспомнила: Такер только что разговаривал с Вивиан. Так, может, это был след от ее поцелуя? Когда Брук сказала про пятно, она не удосужилась посмотреть, чья это помада, а сейчас уже поздно.

Ей стало совсем плохо.

— Красивая, — ответил Такер.

Энджи бросилась ему на шею, чуть не пролив при этом свое молоко, и начала целовать. Рут с улыбкой смотрела, как он подыгрывает девочке, показывая пальцем на ямку у себя на подбородке, которую та пропустила.

В ее воображении возникла сладостная картина, как она прикасается губами к этой чудесной ямочке на его подбородке, а он смотрит на нее горящими глазами, которые говорят ей, что для него она самая-самая, единственная. А еще Рут представила себе, будто Такер ее любящий муж, и ее охватила тоска. Собственной семьи, любви и постоянства — вот чего жаждала ее душа.

Именно в этот миг Рут поняла, что ей нужно, чтобы праздник Рождества стал воистину прекрасным. Мужчина, которого она сможет назвать своим. Мужчина, с которым они создадут семью.

— Хватит, — сказал Ники. — Давайте кушать.




ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ


Дети были в восторге от своей новой одежды. Этот простой факт растрогал Такера больше, чем следовало бы.

Как ни трудно было признаться в этом самому себе, но он с каждым часом все больше привязывался к Ники и Энджи. Если он не поостережется, то вскоре станет переживать за них и справляться, как у них дела, даже после того, как они уедут из «Уиллоу-Глен плэнтейшн».

Рут посадила Энджи на табуретку и стала примерять туфельки. Та отдергивала ногу — туфельки ей не нравились. Войдя в обувной отдел, Энджи сразу приметила другие, розовые с бордовым, но Рут, бросив взгляд на ценник, решила, что они слишком дороги.

— Померяй-ка вот эти, — вмешался Такер, ставя перед девочкой те самые, розовые с бордовым. — Я думаю, маленькой леди эти цвета пойдут.

Энджи торопливо отодвинула в сторону не понравившуюся ей пару и сунула ножки в красивые туфельки.

Рут подняла вопросительный взгляд на Такера.

— Но они вдвое дороже тех, что я хотела купить.

— Ничего, раз они ей нравятся, значит, стоят того, — сказал Такер. У него появилось чувство, будто он, пусть отчасти, пусть чуть-чуть, возвращает то, что сделали для него Ньюланды. И у него стало радостно на душе.

— Вы и так уже много потратили, — заметила Рут. — Не разоритесь? — Она пыталась заплатить за одежду, но он не позволил.

Притихший Ники сидел на табуретке и смотрел на них, ожидая, что ответит Такер. Выражение его глаз вернуло Такера к тому дню, когда Крис впервые привел его к себе. Ньюланды вот-вот должны были отправиться в парк развлечений, где собирались провести целый день, и он был уверен, что они предложат ему отправиться домой, но вместо этого они позвали его с собой. У него не было ни пенни, но они уплатили за все — и за вход, и за обед, да еще позаботились о том, чтобы он вернулся домой с кучей всяких сувениров.

Он не раз думал, что заставило этих людей открыть свои сердца, свой дом и свои кошельки для отчаянного сорванца, каким был он, но сейчас, глядя на Ники, такого настороженного, смотрящего на него с затаенной надеждой, Такер начал понимать, что увидели в нем Ньюланды.

— Скоро Рождество. Имею я право купить подарки? — небрежно проговорил он, как бы заранее отметая любые возражения. — Эй, Ники, чего ты ждешь? — Такер показал на полку за спиной мальчика. — Вон те ботинки, посмотри, прямо напрашиваются, чтобы ты их примерил.

Рут приподняла уголки губ. Такер не понял: то ли она недовольна тем, как он балует детей, то ли, наоборот, ей это нравится. Что до него, то это было истинное удовольствие — смотреть, как Энджи важно расхаживает по проходу в своих новых туфельках. Такер присел рядом с Ники, снял с полки пару ботинок и стал расшнуровывать.

Мужчина с младенцем на руках, женщина и два мальчика прошли мимо них, сели поодаль, и мальчики — один примерно ровесник Ники, а другой лет пяти, как Энджи, — стали мерить обувь. Младенец, судя по розовому комбинезончику девочка, наблюдал из-за отцовского плеча, как мать, тыча большим пальцем в носки туфель, проверяла, не малы ли они и остается ли еще место на вырост. Такеру подумалось, что, не считая младенца, они с Рут очень похожи на эту семью.

Ему стало как-то не по себе. Суетится и ведет себя словно отец семейства, а ведь всего-то и хотел, что побыть в одиночестве во время каникул.

Мужчина с младенцем обернулся и с улыбкой помахал рукой:

— Такер Мэдок! Вот уж не ожидал встретить тебя здесь.

— Рад тебя видеть, Нил, — с улыбкой отозвался Такер, протягивая руку бывшему однокласснику.

Лицо Нила приняло серьезное выражение.

— Я слышал про Криса и его родителей, про эту ужасную аварию. Мне очень жаль.

Такер проглотил собравшийся в горле комок.

— Мне тоже, — с трудом выговорил он.

Словно почувствовав состояние Такера, Нил сменил тему:

— О, да у тебя чудесная семья! Вот уж не представлял тебя женатым. — Повернувшись к Рут, он добавил: — Вам повезло, леди. В школе Такер всегда играл по своим собственным правилам, но, надо сказать, это была честная игра.

— Вообще-то я не женат, — сказал Такер. По лицу Рут пробежала гримаса боли и огорчения. Такеру внезапно вспомнилось, как однажды, гоняя с Крисом мяч на заднем дворе, он нечаянно ударил его по поврежденному ребру. Тогда он почувствовал себя виноватым, хотя все вышло случайно. И вот сейчас он снова испытал чувство вины, хотя ему было непонятно, почему его слова так ее расстроили. — Это Рут, мой друг, ее бывший ученик Ники и сестра Ники Анджела.

Все перезнакомились, и, судя по всему, Рут и Эвелин, жена Нила, понравились друг другу.

— У нас на Новый год собирается компания, — сообщила Эвелин. — Я надеюсь, вы тоже придете.

— Да, это было бы замечательно, — поддержал ее Нил. — Мы ждем Мэта и Херби с женами. Они будут рады тебя увидеть.

Такер наклонился и, как подсмотрел у Эвелин, пощупал большим пальцем носки ботинок, которые примерял Ники. Все было в порядке, место на вырост оставалось, и Такер предложил Ники, если тот хочет, поехать домой прямо в новых ботинках. Затем он повернулся к старинному приятелю:

— Вряд ли я еще буду к тому времени в Уиллоу-Глен, но за приглашение спасибо.

Распрощавшись, они пошли к выходу. Уже у кассы, пока дети брали с лотков шоколадки и жвачку, Рут, посмотрев на Такера, бросила:

— Выше голову. Это не самое страшное, если тебя приняли за женатого. Бывает и похуже.

Да, бывает и похуже. Например, заиграться в семью с прекрасной женщиной и двумя чужими детьми, чтобы потом погрузиться в еще более глубокое отчаяние.




Такеру не хватило твердости отказаться от поездки на рождественскую вечеринку к Фоутчам. Когда тетя Ширли принесла его свежевыстиранную, аккуратно сложенную одежду и принялась вслух размышлять, в чем он пойдет в гости, у него попросту растаяло сердце. Узнав, что у него с собой только джинсы, она тут же предложила брюки Орена.

Поправившая ему воротник и пригладившая волосы, тетя Ширли напомнила Такеру миссис Ньюланд, когда та собирала его на выпускной вечер. Короче, он не смог отказаться.

Фоутчи жили всего в трех кварталах от дома, и в хорошую погоду можно было бы пройтись пешком, но сегодня они поехали на машине Рут. Она остановила автомобиль на запруженной подъездной дорожке и осторожно пошла впереди него по заледенелому асфальту. Ветер то развевал ее шелковую красную юбку, то прижимал к ногам. Такеру почудилось, будто это никакая не юбка, а сексуальный пеньюар, и он представил Рут в постели, забыв о пронизывающем холоде.

Где-то завыла собака. Рут остановилась.

— Вы слышите?

Такер обхватил ее за талию, испугавшись, что она упадет. Из ее рта вырывались облачка пара. Интересно, что она скажет, если он ее сейчас поцелует? Вой послышался снова. Звуки доносились из гаража, где хозяева, очевидно, заперли собаку на время вечеринки.

Дверь дома отворилась, выпустив наружу музыку и веселый гомон.

— А, вот и вы! — проговорила невысокая женщина средних лет. Она обернулась и крикнула куда-то в глубь дома: — Эй, Джей Си, можешь сказать тете Ширли, что они приехали.

Она с улыбкой посмотрела на Такера и Рут.

— Дорога такая скользкая. Тетя Ширли беспокоилась и просила сообщить, как только вы появитесь. — И хозяйка повела их через прихожую.

Рут, на ходу снимая пальто, закатила глаза.

— Вечно она беспокоится. Когда до нее дойдет, что я уже взрослая?

Если тете Ширли и требовались доказательства того, что Рут действительно выросла, ей достаточно было бы посмотреть на племянницу в этот момент. Блузка была из той же легкой, струящейся ткани, что и юбка. Она свободно ниспадала с плеч, умудряясь при этом подчеркивать все изгибы и выпуклости тела. Почувствовав на себе взгляд Такера, Рут обхватила себя руками.

Такер моргнул, но глаз не отвел. Нет, это просто невозможно — находиться с ней рядом и не дотрагиваться до нее. А впереди еще целый вечер. Собака в гараже снова завыла, еще громче прежнего. Такеру захотелось завыть вместе с ней.

— Так, значит, вы и есть кузен Такер, о котором мы столько слышали. — Хозяйка дома протянула руку. — А я Тина Фоутч. А вон там мой муж Джей Си делает коктейли. Скажите ему, что вы любите, и он смешает напиток по вашему вкусу.

Того, чего хотел Такер, в бутылках быть не могло. Его взгляд помимо воли вернулся к ярко-красному наряду Рут. Та напряженно застыла.

— Между прочим, здесь много молодых женщин, которые жаждут с вами познакомиться, — продолжала Тина. — Может, сами представитесь, а я отнесу пальто в спальню? — Она взяла Рут за локоть. — Рути, ты не поднимешься со мной? Хочу показать тебе новые занавески в гостевой комнате.

Лишь через десять минут Рут увела Такера от стайки брюнеток, блондинок и рыжеволосых.

— Кажется, вы попали в свою стихию, — заметила она. — Уж простите, что лишаю вас общества поклонниц.

— Мне с вами гораздо интереснее, — искренне признался Такер.

Рут качнула головой, словно решая, можно ли ему верить.

— Какой вы вежливый.

— Я сказал правду. — Он взял ее за руку. — Вы сегодня такая красивая.

Рут передернула плечами, и широкая лямка упала. Такер уставился на матовую кожу, с трудом удерживаясь, чтобы не прижаться губами к плечу и… ниже.

— Вообще-то это не мой стиль, — сообщила Рут, поправляя лямку. — Вивиан заставила меня надеть ее платье.

— Напомните мне потом: надо будет сказать ей спасибо.

Рут вспыхнула. Хотя среди женщин, толпившихся в зале, наверняка нашлось бы две-три, которые могли претендовать на звание «Мисс Виргиния», для Такера она все равно красивее всех.

Последовавший за этим час прошел так, как обычно проходит время на таких многолюдных сборищах. Рут познакомила Такера с родителями нескольких своих учеников, с парой своих бывших одноклассников и с мужчиной, с которым какое-то время встречалась в прошлом году.

Его звали Дилан, и он сразу не понравился Такеру. Во-первых, он все время смотрел на грудь Рут, а во-вторых, без конца смеялся, точно страховой агент. Такер не доверял людям, которые все время смеются.

Такер с трудом сдерживался, когда Дилан пристал к Рут с бесконечными «А ты помнишь?..». Он уже готов был резко оборвать его словоизлияния и тем самым испортить свое реноме вежливого молодого человека, когда что-то ударило его по ногам и укатилось дальше, в столовую.

И тут же послышался голос Тины:

— Битси, ко мне!

Все ошеломленно застыли, глядя, как небольшая коричневая собачка, с виду терьер, вскакивает на стул, а оттуда на стол, уставленный салатами, бутербродами, блюдами с заливным, пирожными и прочим и прочим, не говоря уже о керамическом Санта-Клаусе, который был явно удивлен таким поворотом событий.

Но важнее всего был все же окорок. На какую-то долю мгновения собака как будто застыла в полете над столом — и вот уже все рушится на пол: тарелки, улыбающийся Санта-Клаус и собака. Битси еще в воздухе перебирала короткими лапками, а коснувшись пола, тут же стремительно помчалась прочь, волоча за собой окорок величиной с нее.

Рут одной из первых вышла из оцепенения и попробовала схватить собачку, но та увернулась. Тут опомнились и остальные, поднялась суматоха, все старались поймать Битси, но та ловко лавировала между ногами и мебелью, не выпуская из зубов окорок. И над всем этим столпотворением звенели отчаянные крики Тины: «Битси! Битси!!»

Отважная собачонка ужасно понравилась Такеру. Если б можно было, он бы с удовольствием закричал ей что-нибудь подбадривающее, типа «Давай, Битси!». Увидев, что собачка мчится прямо на него, он посторонился.

Но тут Дилану вдруг захотелось проявить героизм. Судорожно дергая узел галстука, мистер А-Ты-Помнишь повернулся к Рут — девушке Такера — и объявил, что он эту собаку сей момент поймает. Мысли в голове у Такера закрутились волчком: следует ли лезть в драку ради спасения не только окорока, но и своих надежд, связанных с Рут? Мгновение спустя собака сама решила все за него. Она проскочила между Диланом и Такером и попыталась скрыться с добычей под сервантом.

Дилан сунулся следом за ней, Такер быстро наклонился, не давая ему ухватить животное.

Собака коротко взвизгнула, когда руки Такера сомкнулись на ее извивающемся тельце, набитый фарфором сервант опасно покачнулся, нависнув над Такером, но устоял.

Такер выпрямился, прижимая к груди пыхтящую собаку. Победа была на его стороне.

— Битси! Бедняжка ты моя! — Тина взяла собачку на руки и получила от нее порцию благодарных поцелуев.

Рут придвинулась к Такеру.

— Вы в порядке?

— Я-то да, а вот окороку, по-моему, пришел конец.

Она улыбнулась.

— Это хорошо, что вы не теряете чувство юмора. — Она сняла соринку с его рубашки. — А какой молодец Дилан! Если бы не он, сервант, когда вы его задели плечом, упал бы, наверное, прямо на вас.

Такер еле удержался, чтобы не ударить Дилана в нос — проверить, так ли уж он ловок.

Рут поджала губы и с минуту молча смотрела на него.

— Не знаю, что с вами сегодня творится, — проговорила она наконец, — но надеюсь, это скоро пройдет.

— Будем считать, что все любители окорока уже успели его попробовать, — сказала Тина. По комнате прокатился смех. — Вы уж извините Битси за такое поведение. Вообще-то она собачка смирная, но с тех пор, как у нее появились щенки, стала ужасно прожорливой.

Женщины, у которых были дети, понимающе закивали, а у Рут заныло сердце. Господи, как же ей хочется иметь детей, воспитывать их, любить их. А еще чтобы рядом всегда был любимый человек, ведь для ребенка так важно иметь внимательного и любящего отца. У вдовой тети Ширли ей этого очень не хватало…

Очнувшись, Рут посмотрела под ноги. В столовой царил полный бедлам, пол был усыпан битой посудой и остатками еды. Хорошо хоть стол стоял не на ковре.

— Я помогу Джей Си убрать.

Другие гости тоже энергично принялись за уборку, а Тина понесла Битси обратно в гараж.

Вскоре все привели в порядок, и вечеринка закипела, как прежде. Такер наполнял бокал для Рут, когда к ней подошел человек в костюме Санта-Клауса. Он похлопал ее по плечу и спросил, что она желает себе на Рождество. Рут сразу узнала карие глаза, от одного взгляда которых обмирала всего какой-то год назад. Но не сейчас.

— Как я смогу исполнить твое заветное желание, если ты не говоришь, чего хочешь? — настаивал Дилан.

Есть у нее заветное желание? Есть, конечно, только неизвестно, исполнится ли оно когда-нибудь. Иметь свою семью — вот чего она хочет. Настоящую семью: папа, мама и куча детишек, хоть своих собственных, хоть приемных — без разницы.

Рут подняла глаза на Дилана. Чего же попросить? Может, она хочет слишком многого? Может, надо быть просто благодарной судьбе за то, что у нее есть такой любящий и великодушный человек, как тетя Ширли, которая взяла к себе ее и Вивиан после смерти родителей и вырастила сестер? Может, надо быть довольной уже тем, что у нее есть двадцать шесть учеников, которых она любит как своих детей?

Но следует все же чего-то попросить у Санта-Клауса. Рут вспомнила, как в детстве мечтала, чтобы ей подарили на Рождество электрическую железную дорогу, но стеснялась сказать об этом взрослым, потому что Вивиан назвала это мальчишеской игрушкой. В душе же она надеялась, что веселый эльф, приносящий подарки, догадается сам и исполнит ее желание. Но он так и не догадался.

Рут встала на цыпочки и зашептала в ухо Санта-Клауса. Когда она, рассказав о двух своих самых заветных желаниях, наконец умолкла, тот застыл, удивленно глядя на нее.

— Ты это серьезно?

Рут молча кивнула, чувствуя, как ее лицо заливает краска.

— Ну, я всего лишь Санта-Клаус, — со смешком проговорил Дилан. — Одно твое желание еще туда-сюда, тут я могу помочь, а вот что касается семьи, то ты уж как-нибудь сама.

Сама… Ну что она может сделать сама?

Подошедший в этот момент с бокалами в руках Такер сунул их Рут и почти силком повел Дилана в другой конец комнаты. Рут беспомощно посмотрела им вслед. Было ясно — Дилан не понравился Такеру, он и ей самой тоже больше не нравился. Главное, чтобы Такер не сделал какую-нибудь глупость.

Рут взволнованно наблюдала, как мужчины оживленно разговаривают о чем-то. Дилан явно оборонялся, а Такер наступал, и Рут вдруг стало жалко своего бывшего возлюбленного.

Такер наконец вернулся, вид у него был довольный. Дилан, не глядя на Рут, растворился среди гостей в углу комнаты.

Не говоря ни слова, Такер обхватил Рут рукой за талию и повел на середину комнаты, где уже танцевали две пары.

— Вообще-то женщину обычно приглашают на танец, — с укором произнесла Рут, хотя его прикосновение было ей приятно.

— А еще мужчине полагается защищать свою женщину от настырных бывших друзей.

— Ну, знаете, кузен Такер, можно подумать, что вы ревнуете!

— К нему? — Такер притянул ее к себе. — Вот уж нет! Просто он мне неприятен.

Рут улыбнулась. В голове у нее стоял легкий туман, хотя выпила она всего один коктейль. Нет, все, больше пить нельзя. И вообще надо держать себя в руках.

— Может, вам станет легче, если я скажу, что он бросил меня ради моей сестры? — во внезапном приступе откровенности сказала Рут.

— Дурак.

Рут пожала плечами.

— И это случилось не в первый раз, такое бывало и раньше.

Такое действительно происходило. Вивиан всегда была красивее и умела себя подать. Стоило ей опустить ресницы и принять соблазнительную позу, как парни забывали про младшую сестру. Рут, конечно, было обидно, но она старалась не сердиться. В конце концов, эти парни — не моя собственность, говорила она себе. Вот когда появится тот, настоящий, он будет выбирать сердцем, а не глазами… или чем там еще.

Это было странно, но Рут не испытала подобного благородства… или фатализма, когда заметила, что Вивиан положила глаз на Такера. Она попробовала уверить себя, что тревожится за сестру, как бы с той чего не случилось из-за этого чужака, обманом затесавшегося в их семейство. Но в конце концов ей пришлось признать, что дело вовсе не в беспокойстве за сестру, а в ревности.

Лямка снова сползла, и не успела Рут ее поправить, как Такер поцеловал девушку в обнаженное плечо. Она почувствовала, как ее наполняет тепло. Томительное ощущение, родившись в груди, поползло вниз. Это не могло произойти из-за единственного коктейля, который она выпила.

— Надо быть идиотом, чтобы предпочесть ее вам. — Голос Такера звучал глухо, хрипловато.

— Ах, оставьте. — Рут хотела отодвинуться, но он еще крепче прижал ее к себе. — Вы же видели Вивиан.

Он посмотрел на нее сверху вниз. Ну вот, ее снова сравнивают со старшей сестрой. Только на этот раз все иначе. Сравнение вроде бы в ее пользу.

— Да, она больше бросается в глаза, — произнес Такер. — Но в вас чувствуется стержень.

Рут вздохнула.

— Стержень. Это вроде того, что говорят дурнушке? Дескать, она личность.

Его губы дернулись в улыбке.

— Если бы я так думал, разве стал бы я делать вот это?

Он наклонил голову и впился в ее губы поцелуем. Так еще никогда и никто ее не целовал.




Рут заторопилась домой. Следовало успокоиться и хорошенько подумать. Слишком насыщенным был сегодняшний день.

Начался он с похода по магазинам с Такером и детьми. Хотя ребятишки жили у них всего пару дней, она уже успела войти в роль матери, ну а Такер вполне успешно справлялся с ролью отца, пока не появился его однокашник и ощущение семьи не исчезло.

А на вечеринке Такер вел себя как настоящий возлюбленный, был внимателен и предупредителен. Рут было с ним очень хорошо, да только она знала, что нельзя поддаваться чувствам. Ведь он как приехал в Уиллоу-Глен с какими-то своими целями, так и уедет, а она вновь окажется в одиночестве.

Оставалось только надеяться, что она не слишком будет переживать после его отъезда. Но чем дольше он тут жил, тем более вероятной становилась возможность переживаний. Рут хватило одной лишь иллюзии семьи и учтивого ухаживания на вечеринке, чтобы мечты ее полетели дальше. Ей захотелось узнать, каков Такер в любви, хотя внутренний голос приказывал поберечься и не ступать на эту опасную дорожку.

— Ширли оставила для нас свет в гостиной, — заметил Такер, входя в дом.

— Уже поздно. Я уверена, она ушла спать. — Рут почему-то стало неловко… словно Такер мог догадаться, о чем она думала всего минуту назад.

Она направилась в гостиную, чтобы выключить лампу, как вдруг послышался голос тети Ширли:

— Добрый вечер.

Такер хохотнул.

— Странные женщины в этом доме… Когда ни придешь, непременно встретят.

Ширли, лежавшая на кушетке, с трудом села.

— Боюсь, на сей раз у меня просто не было выбора.

Лицо ее скривилось от боли. Рут испуганно бросилась к ней, следом Такер.

— Тетя Ширли, что с вами?

— Я уложила детей спать, а сама спустилась сюда выключить огни на елке. И зацепилась ногой за тот самый край ковра. Сама не знаю, как я могла про него забыть. Ну, и вы сами понимаете, свалилась кулем на пол. — Она потерла левое бедро. — Подняться в спальню, естественно, сил не было, так что пристроилась прямо тут.

— А где Борис и остальные? — спросила Рут. — Почему никто не пришел?

— Все спят. Я не стала никого звать, решила не будить детей. Да и что такое они могли бы сделать, чего вы не сможете?

— Это все я виноват, — сокрушался Такер. — Уже давно надо было поправить ковер.

Ширли фыркнула.

— Глупости. Ты и так бог знает сколько всего сделал.

Рут передернула плечами. Нашел о чем говорить.

— Мы отвезем вас в больницу, — вмешалась она. — Вдруг у вас перелом?

— Да нет, думаю, я просто ударилась. — Ширли сделала попытку подняться на ноги. — Помогите мне добраться до спальни, к завтраку все пройдет.

— А если нет, утром мы отвезем вас в больницу.

Чего он распоряжается? — с раздражением подумала Рут.

— Но, тетя Ширли…

— Оставьте ее. — Такер обхватил рукой обширную талию Ширли. — Мы поставим раскладушку в маленькой комнатке под лестницей. Если ей понадобится встать ночью, ванная совсем рядом.

Ну вот, он и не думает ее слушать. Но сейчас не время спорить, тетя Ширли такая беспомощная. А вдруг именно этого он и ждал?

Рут тряхнула головой, отгоняя эту мысль. Наверное, надо просто принимать Такера таким, каков он есть, и надеяться, что он никому не причинит вреда. В конце концов, пока что он не дал ни единого повода сомневаться в нем.

Пока что.

Рут подошла к тете Ширли с другой стороны, чтобы помочь ей добраться до каморки.

— Не беспокойся, — проговорила тетушка, отводя ее руку. — Такер меня удержит. А ты пойди пока поставь раскладушку.

Да что же это такое? Как будто она не в своем собственном доме! Рут сердито посмотрела на Такера. Как ни странно, в его глазах не было злорадства или чего-то подобного. Одна только озабоченность.

Уложив Ширли в постель, Рут вышла в холл, чтобы поговорить с Такером. Пора было брать ситуацию в свои руки. Он что, вообразил себя хозяином? Ну нет, так не пойдет.

— Спасибо за помощь, — сказала она. — Можете идти спать, а я лягу тут на кушетке.

Такер остановил ее, положив руку на плечо. И снова, как и во время танца, Рут захотелось чего-то большего, чем это невинное прикосновение.

— Вам лучше лечь наверху, кто-нибудь из детей может ночью неожиданно проснуться и испугаться. — Его взгляд пригвоздил Рут к месту. Наверное, даже если б он ее отпустил, она не смогла бы сделать и шага. — Они же не привыкли к чужому дому. Особенно Энджи, она маленькая.

Он был прав. Хотя дети успели привязаться к Такеру, все же будет лучше, если в случае чего к ним подойдет Рут, а не он. Но как же тетушка?

— Я разбужу Бориса, чтобы он побыл с Ширли.

— Не надо. Я сам с ней посижу, — заявил он тоном, отвергающим любые возражения.

— Пусть старичок спит, — послышался голос Ширли. — Да Такер-то и посильнее будет.

Такер улыбнулся.

— Она права.

— Но…

— Если вы не прекратите препираться, я сейчас возьму вас на руки и отнесу наверх в вашу комнату. — Его глаза пылали совсем как на вечеринке у Фоутчей. — И тогда я не отвечаю за то, что там произойдет.




ГЛАВА ПЯТАЯ


Это ж надо было сказать такое на ночь! Его слова растревожили Рут даже больше, чем тот поцелуй под остролистом. Такер нашел ее самую чувствительную струнку и играет на ней. Придется быть осторожней, иначе он возьмет верх над Рут.

А что, если тетя Ширли и все остальные правы насчет него? Что, если он действительно провел детские годы в этом доме и они с другом спрятали на чердаке свою «клятву на крови»? Рут почувствовала, что ее настороженность уступает место любопытству, притом совсем не праздному. Поначалу она старалась разузнать все о Такере, опасаясь, как бы он не причинил вреда ее родным. Теперь же ей хотелось побольше узнать об этом человеке совсем по другим причинам.

Занятая такими мыслями, Рут долго не могла уснуть и открыла глаза, когда зимнее солнце поднялось уже довольно высоко.

В комнате было свежо. Рут вылезла из-под теплого одеяла и, ежась, быстро натянула толстый свитер. С заднего двора доносились детские голоса. Она подошла к окну. Ники и Энджи играли в пятнашки. Дядя Орен стоял, обхватив себя руками, и присматривал за ними.

Рут улыбнулась. Надо же, как они быстро раскусили, что дядя Орен совсем не такой неприступный, каким кажется. Молодец дядя, что дал ей поспать, накормил детей завтраком. Рут стала быстро одеваться. Надо позвать дядюшку в дом, а то еще простынет. Но сначала следует проверить, как там тетя Ширли.

Рут открыла дверь в коридор и присела, завязывая шнурки ботинок. Из комнаты Такера донесся его глубокий голос. Судя по всему, он говорил по мобильному телефону.

— Если вы справитесь с делом Берчмонта без меня, то я задержусь в Уиллоу-Глен и приеду только после Рождества.

Внизу распахнулось окно, тетя Ширли крикнула Ники, чтобы тот надел шапку. У Рут отлегло от сердца. Тетя встала и занимается детьми — значит, чувствует себя лучше, чем ночью.

— Да тут подвернулся такой удобный случай, что грех им не воспользоваться. Так что приеду, когда закончу дела. — Послышался тяжелый вздох. — Из-за этих каникул в банках ужасная волокита, просто кошмар. Но я надеюсь, мне удастся ускорить дело, переадресовав кое-какие счета.

У Рут так сильно сжалось сердце, что ей показалось, оно совсем остановится. Она оцепенело застыла на корточках, не в силах пошевелиться.

Сначала плут кровельщик, потом так называемый консультант по инвестициям, и вот теперь Такеру «подвернулся удобный случай», связанный с банками. И наверняка с тетей Ширли.

Рут глубоко вздохнула. Может, все не так плохо, как ей кажется? Или ей просто хочется думать, что это какое-то недоразумение и всему найдется иное объяснение? Все эти дни он так доброжелательно вел себя и с ней, и с тетей Ширли, и с детьми, что она поверила в его искренность. В конце концов, может же быть так, что этот разговор вовсе и не касается тети Ширли? Вполне возможно, что речь идет о какой-то совсем другой сделке.

Из комнаты Такера отчетливо донеслось:

— Ты можешь кое-что переслать сюда до Рождества? Это очень важно.

Такер понизил голос, слов стало не разобрать. Можно было, конечно, приложить ухо к стене, но тетя Ширли всегда говорила, что дурными поступками беды не поправишь.

Но, как говорится, доверяй, да проверяй. Рут не станет сидеть сложа руки. Она глаз не спустит с Такера Мэдока. Она не даст в обиду свою тетю, даже если для этого понадобится следить за Такером круглые сутки.




У Рут затекла нога, но она не решалась сказать Энджи, чтобы та встала. Малышка чувствовала себя растерянной, оказавшись в новой обстановке, и время от времени то пряталась за братом, то прижималась к Рут. С тех пор как Энджи здесь появилась, она почти постоянно сосала большой палец, а сейчас, набегавшись во дворе с Ники, затихла, сидя на коленях у Рут и крепко обхватив ее руками. Рут пошевелила пальцами ноги, стараясь прогнать оцепенение. Энджи залилась смехом. Рут была готова вечно слушать этот смех.

— Пойдем, — сказала она, откладывая в сторону книгу. — Посмотрим, как там тетя Ширли, как ее нога. — Хотя все до одного вызвались готовить обед, освободив Ширли, та настояла на своем и отправилась на кухню, ворча, что, мол, ни к чему устраивать весь этот переполох.

Рут вошла в кухню одновременно с Такером и Ники, которые вернулись из гаража, где копались в машине Такера. Из столовой доносился звон тарелок. Тетя Ширли накрывала на стол.

Рут и Такер посмотрели друг на друга. Энджи, уцепившаяся за ногу Рут, звонко засмеялась. Господи, как же хорошо! И дети, и этот его взгляд… Как будто они оба думают об одном и том же и сердца их бьются в унисон… Словно какое-то невесомое покрывало накрыло их, только их двоих, отделяя от всего мира и соединяя друг с другом. Такер не вымолвил ни слова, но один его взгляд сказал Рут все, что она мечтала услышать. Ах, если бы не этот утренний разговор по телефону.

Несколько минут спустя Ники и Энджи позвонили в колокольчик, висящий на двери столовой, сзывая всех к обеду. Принесли столик и придвинули его к большому столу, чтобы усадить детей. Такер с Дьюи сели рядом и, пока остальные рассаживались, о чем-то весело переговаривались, то и дело прыская со смеху. Рут вдруг почувствовала себя покинутой. Бесполезно было говорить себе, что ей надо знать все, что говорит и делает Такер, потому что она опасается за своих родных. Ей нестерпимо захотелось, чтобы Такер Мэдок обратил на нее внимание. Она сидела, ругая себя за это, но ничего не могла с собой поделать.

Вопреки предубеждению, с которым Рут поначалу отнеслась к Такеру, вскоре она не могла не отмстить его заботливость и отзывчивость. И дело было не только в одежде, которую он купил детям. Или в том, как он встревожился и ухаживал за тетей Ширли, когда та упала. Его душевность проявлялась во всем, порой незаметно, не бросаясь в глаза.

Рут не могла понять, почему постоянно думает об этом человеке и почему ее с такой силой тянет к нему. Он ясно дал понять, что не склонен к женитьбе. Зачем же тогда тратить на него душевные силы? Ей нужен надежный человек, за которого она сможет выйти замуж и от которого у нее родятся дети, человек, которому она сможет безоглядно доверять, на которого сможет во всем полагаться.

Такер совсем не такой. Он ездит в двухместном автомобиле, у него никого нет, да никто ему и не нужен, судя по всему. И сколько бы он ни демонстрировал свою доброту и заботливость, Рут не могла отделаться от мысли, что все это не главное. Он ищет чего-то иного. Это и есть то единственное, что их объединяет, — оба что-то ищут. Только Рут знала, чего она ждет от жизни, а вот Такер, казалось, и сам не понимал, чего хочет.

Рут подумалось, что, как это ни неприятно, ему больше подходит Вивиан с ее легким отношением к жизни и к мужчинам. Рут вздохнула. Вчера Такер и сестричка долго разговаривали наедине, так что, наверное, оба это уяснили.

Тетя Ширли поставила на стол большую миску с овощами и села на свое место.

— Вчера, когда ты ушла, мы с Такером очень мило поговорили, — сказала она, обращаясь к Рут. — У него масса интересных идей.

Рут краем глаза заметила, как Такер делает тете знак молчать. Она уже открыла было рот, чтобы спросить, что это за идеи, но тут Ники потянулся через стол за солонкой, и тетя Ширли не преминула преподать ему краткий урок поведения за столом.

— Вы не передадите мне соль, пожалуйста? — обратился мальчик к Такеру.

Тот ухмыльнулся.

— Тебе отпасовать поверх или низом?

Вместо того чтобы рассердиться на гостя, который самым беспардонным образом мешает ей учить детей хорошим манерам, тетя Ширли снисходительно улыбнулась ему. Как видно, сердце Рут было не единственным, которое он ухитрился завоевать.

Тетя Ада, очнувшись от традиционной дневной полудремы, устремила свой взор на Энджи.

— Какой у тебя красивый розовый свитер! — заметила она.

Девочка влезла с ногами на стул и, став на колени, повернулась, чтобы все увидели бордовых слонов, вышагивающих по нижнему краю ее свитерка.

— Это кузен Такер купил. Он подходит к моим туфелькам, видите?

— Энджи, не ставь ноги на стол, — одернул сестру Ники.

Девочка убрала ногу, продолжая щебетать:

— Мисс Марш и кузен Такер будут моими новыми мамой и папой.

Рут чуть не выронила стакан с чаем. — Что?!

— Закрой рот, кузен Такер, а то муха залетит, — распорядилась тетя Ширли.

— Не выдумывай, — набросился на сестру Ники. — С чего это ты взяла?

— Тот дядя в магазине сказал.

Такер кашлянул.

— Тот дядя в магазине — мой старый знакомый. Мы с ним не виделись много лет, вот он и подумал, что вы с Ники мои дети, — объяснил он, глядя то на Энджи, то на всех сидевших за столом.

Энджи удивленно раскрыла рот.

— О! — Она хихикнула. — Но у нас с Ники разные папы! Сами посмотрите — у Ники черные волосы, а у меня белые.

— Заткнись, — буркнул Ники.

Энджи повернулась к брату.

— Я никому не говорила, что твой папа бездельник.

Ники залился краской, которая была заметна даже на смуглой коже.

— Ты бы лучше не подслушивала, когда мама говорит по телефону. — Заметив, что все смотрят на него, мальчик смущенно добавил: — Она мне только наполовину сестра.

Это было ясно с первого взгляда. В отличие от смуглого и черноволосого Ники, Энджи была белокожей, со светлыми волосами. Общими у них были большие карие, в зеленую крапинку, глаза, которые только подчеркивали их сходство и различие. Рут предположила, что, когда у Энджи исчезнет детская округлость и определятся черты лица, дети станут больше походить друг на друга.

Все закивали и заулыбались. Обед пошел своим чередом. Рут взглянула на Такера. Тот сидел со стаканом в руке и смотрел на детей. Вид у него был задумчивый и невеселый.

Что-то его гнетет, подумала Рут. И ей стало жалко его.

Такер продолжал наблюдать за детьми, а Рут изучала его, но не открыто, а исподтишка, то и дело искоса бросая на него взгляд. Наконец он как будто очнулся, поднес стакан ко рту и стал пить. Рут, словно зачарованная, смотрела, как подергивается кадык на его горле.

Интересно было бы посмотреть на него, когда он был подростком, подумала она. Наверное, походил на Ники, такой же смуглый и темноволосый. Был он тихим мальчиком или шумным и говорливым? Серьезным или озорным? Такер явно был очень привязан к Ньюландам. Одно странно: он часто и охотно рассказывал о них, но ни разу не упомянул о своих собственных родителях.

Кто знает, какие призраки преследуют этого незнакомца, недавно появившегося в их доме. Одно было ясно: ей ужасно хочется снова увидеть на его лице улыбку, перед которой невозможно устоять.

— Так ты говоришь, Энджи тебе только наполовину сестра? — заговорил Такер, глядя на Ники.

Мальчик кивнул и тряхнул головой, отбрасывая волосы со лба, — это движение он явно перенял у Такера.

— И на какую же половину?

— Как это?

— Ну, какую половину ты выбираешь — правую или левую, верхнюю или нижнюю, переднюю или заднюю, а?

— Я не знаю.

— Ну вот видишь. Подумай сам, что означает «наполовину сестра»? — продолжал Такер. — Вот у меня, например, не было ни брата, ни сестры, не было даже сводных. Зато был друг, который заменил мне брата. Крис и его родители стали для меня родными.

— А Крис действовал вам на нервы?

— Очень часто, но я тоже частенько выводил его из себя. Сестра или брат — они совсем не обязательно одной крови с тобой, понимаешь? Кем ты их считаешь, зависит от того, что ты чувствуешь вот здесь. — Такер приложил руку к сердцу.

И вдруг, желая, наверное, развеселить мальчика — уж больно серьезное у того было лицо, — скомкал салфетку и со смешком запустил в него.

* * *


Такер скрутил полотенце жгутом и положил на подоконник. Многое осталось по-старому. Как, к примеру, сквозняки в этом старом доме.

Да и то, как его засосало в семейство, живущее тут, тоже заставляет вспомнить прошлое. Странные люди, все до одного. Может, это сам дом точно магнитом притягивает к себе людей, похожих на Ньюландов? Как притянул и его.

Такер оторвал взгляд от окна, за которым виднелся бывший каретный сарай, сбросил туфли и сел на кровать, чтобы снять носки. Когда-то этот дом был для него настоящим раем, и он решил, что тут ему станет легче. А вместо этого оказался в кругу шумной семьи, и это лишь обострило чувство потери.

Он успел привязаться к этим людям, особенно к Рут. А теперь еще и детишки, которые тронули его сердце…

Все пошло не так, как он планировал. Так, может, начать все сначала — побольше времени проводить в этой комнате, перестать вмешиваться в то, что происходит в доме? Первым делом утром надо поехать и купить телевизор, видеомагнитофон и приключенческие фильмы.

Стук в дверь отвлек его от размышлений. Он поежился, ступив босиком с коврика на холодный пол.

Это была Рут, единственная женщина, умудрявшаяся выглядеть сексуально даже в мешковатом свитере. Такера бросило в жар. Стараясь успокоиться, он уставился на вышитые по вороту свитера трогательные цветочки, придававшие ей невинный вид. Однако напряжение не отпускало.

— Если вы пришли подоткнуть мне одеяло, то самое время, — выпалил он первое, что пришло в голову.

Рут бросила на него строгий учительский взгляд. Будь он лет на десять моложе, наверняка душа ушла бы в пятки.

— Ставлю вам пятерку за смелость, но за результат — двойку.

Такер засмеялся и распахнул дверь. У него отлегло от сердца, когда Рут улыбнулась. Он приглашающе показал рукой на стул, она помотала головой.

— Чем могу служить?

Рут обвела глазами комнату. Если не обращать внимания на полотенце на подоконнике да носки у кровати, гость очень аккуратен.

— Не знаю, чем вы зарабатываете на жизнь, но, если вдруг решите сменить профессию, вполне можете стать учителем.

По смущенному выражению лица Такера было видно: он продолжает думать о том, что недавно сказал. По правде говоря, Рут и сама никак не могла выбросить эти слова из головы… так же как и воспоминания о поцелуях, которые частенько ее посещали. Если Такер в самом деле хотел сконфузить ее, то ничего лучше просто нельзя было придумать. Ну, разве что если б он сказал это, лежа в постели. Подоткнуть одеяло… Интересно, он спит голый?

Не отвлекайся, одернула себя Рут, как одергивала порой глазеющего в окно ученика.

— Вы умеете обращаться с детьми, — начала она. — Ники и Энджи просто влюбились в вас. Они несколько раз спрашивали, не покатаете ли вы их завтра на своей машине.

На его красивом лице появилось отчужденное выражение. Подобно компьютерному изображению, Такер в одно мгновение стер с лица улыбку, заменив ее полным безразличием. Перед Рут как будто захлопнулась дверь — глаза Такера смотрели без всякого выражения, губы были сжаты в нитку.

Ладно, она тоже постарается держать себя в руках.

— Энджи взяла с собой в постель шнурок, будет учиться играть в «веревочки». Мне кажется, вы очень удачно придумали, как отучить ее сосать палец.

Это было в самом деле удачно. Такер нашел прекрасное решение. Когда он шутливо спросил у Энджи, нельзя ли ему тоже пососать, девочка сначала посмотрела на него с подозрением, не смеется ли он над ней, как ее ровесники. Но Такер не смеялся, а вместо этого поведал, что в детстве тоже сосал палец, пока ему это не надоело.

А после он научил Энджи, как, надев на пальцы обеих рук связанный шнурок, плести разные фигуры. У девочки появилось занятие, заставляющее забыть дурную привычку сосать большой палец.

— Мне не хотелось, чтобы Энджи чувствовала себя так, будто делает что-то постыдное, — пояснил Такер, словно ожидая возражений со стороны Рут. — Но ее надо было отвлечь, пальчик и так уже потрескался.

И это была еще одна причина, почему Рут понравилось то, как повел себя Такер. Он не стал делать девочке замечание, а просто переключил ее внимание на другое занятие.

Рут кивнула.

— Я намазала пальчик вазелином и забинтовала.

Лицо Такера снова преобразилось, точно на экране монитора, — на нем заиграла ласковая улыбка, от которой колени у Рут вдруг стали такими же мягкими, как тот вазелин, которым она лечила палец Энджи.

— Очень хорошо. Это ей помешает совать палец в рот, если, конечно, ночью она не сдерет бинт.

У Рут от его одобрительного взгляда стало легко на душе, захотелось как-то поддержать этот дружеский настрой, но как? И она снова заговорила о детях:

— Энджи и Ники очень обрадуются, если вы заглянете к ним пожелать спокойной ночи. Они, хотя и освоились тут, все равно скучают по родителям.

Было очень странно, но и очень приятно говорить с ним о детях. Как хорошо, что Такер оказался здесь, когда был им так нужен. Он очень помог Рут. Нет, она, конечно, справилась бы и сама, ведь такое случается не впервые, но это было бы не то.

На сей раз детей, ее и Такера словно связывали невидимые нити, как будто они были уже не чужими людьми, а родными… семьей.

Не удивительно, что Нил и Эвелин решили, будто они муж и жена. Они, наверное, почувствовали эту привязанность ее и Такера друг к другу и к детям.

Пораженная своим открытием Рут окинула Такера оценивающим взглядом, словно выбирала отца для своих собственных детей.

Что он высок, атлетически сложен и хорош собой — это Рут отметила про себя в первое же мгновение, когда его увидела. Но еще была в нем некая суровость, решительность. Такой человек сумеет постоять за себя, где бы он ни был, в пивной ли, посреди вспыхнувшей потасовки, или на деловых переговорах с крупными бизнесменами.

И при всем при этом Рут находила в нем душевную тонкость и отзывчивость. На футбольном матче он, наверное, болеет за команду, терпящую поражение. Да, прошло всего несколько дней, как они познакомились, и утренний телефонный разговор вызывает сомнения, но все же Рут почему-то была убеждена, что Такер — человек порядочный, и если он за что-то берется, то доводит до конца, притом действует бескорыстно, по велению души.

Именно такого отца Рут желала для своих будущих детей. Что же до его мужских достоинств, то не было ни малейших сомнений — ее тянуло к нему. Она и сама не могла понять, что это: стремление познакомиться с Такером поближе, разобраться в нем или физическое влечение.

Любопытство подвело Рут — она вдруг обнаружила, что смотрит на ту часть тела Такера, на которую смотреть не подобает. Она быстро подняла глаза и наткнулась на его взгляд. Он тоже рассматривал ее. Ей стало стыдно, и неудобно, и приятно. Может, он догадался, о чем она думает, и испытывает то же самое? Губы Рут невольно раздвинулись в улыбке.

Он пригладил руками волосы, задержав ладони на висках, закрыл глаза и шумно выдохнул. Затем открыл глаза, и девушку, непонятно почему, пробрала сладостная дрожь.

— Мне завтра надо поработать с бумагами, — отрывисто произнес Такер. — Я зайду сейчас к детям, пожелаю им спокойной ночи, но больше не смогу уделять им много времени.

В ответ на ее вопросительный взгляд он повернулся к ней спиной и отошел к бюро. Медленно выдвинул ящик, потом таким тоном, словно выставлял ее не только из комнаты, но и из своей жизни, сказал:

— Я уверен, вы прекрасно обойдетесь без меня.




ГЛАВА ШЕСТАЯ


До Рождества оставалось два дня. Рут сидела, скрестив ноги, на полу в гостиной и помогала Ники и Энджи вырезать из журналов картинки, чтобы склеить рождественские подарки.

Все куда-то исчезли — то ли отправились за последними покупками, то ли еще куда-то, в общем, не показывались. Тетя Ада закрылась в своей комнате и готовила нечто грандиозное к празднику. Рут решила, что они с детьми тоже придумают что-нибудь свое.

Джонсоны обещали приехать за ребятишками сегодня, и Рут ждала этого момента с тяжелым сердцем. Ничего, она справится.

Без него.

На этот раз расставаться будет тяжелее, чем раньше, когда Рут приходилось присматривать за чужими детьми. В первый раз это длилось целый месяц во время ее летнего отпуска. На попечении у Рут оказался мальчик, родители которого отбывали месячное тюремное заключение. Во второй раз мать с двумя дочерьми ночевала у нее, пока работники социальной службы подыскивали для них место в женском убежище. Оба раза Рут делала все, чтобы временным гостям было хорошо и они благополучно пережили трудные дни, но старалась не привязываться к ним.

С Ники и Энджи все получилось иначе. На этот раз вместе с ней был Такер.

Однако он дал понять, что это его больше не интересует. Ясно как день, что в его жизненные планы, каковы бы они ни были, дети не входят.

Такер не показывался все утро. Это наводило на мысль, что он, подобно тете Аде, уединился в своей комнате. Рут решила, что сделает, пожалуй, перерыв и сходит на чердак, посмотрит, не копается ли он там снова. Так, по крайней мере, она объясняла себе свое намерение отправиться на розыски Такера.

Ники перелистал последний журнал и нахмурился.

— Что ты ищешь, Ник?

— Хотел найти собаку, нашел одну-единственную, да и у той на голове какой-то глупый бантик.

Рут улыбнулась про себя. Ники предпочел бы побегать во дворе, поиграть в какую-нибудь спортивную игру, а вырезание картинок и склеивание его ничуть не привлекают. Но она уговорила детей посидеть пока дома, а гулять выйти после обеда, когда потеплеет, так что надо быстро что-то придумать, чтобы Ники вконец не затосковал.

— А мама говорила, что купит нам собаку, когда у нас будет дом с двором, — сказала Энджи.

Рут порывисто обняла девочку. Их родителям приходится нелегко. Такая роскошь, как собака, им просто не по карману.

— Будем надеяться, что это случится скоро, — улыбнулась Рут, вставая, и повернулась к Ники. — Я видела, дядя Орен отложил на макулатуру свои старые журналы по пожарному делу. Может, найдем там далматина.

Она попросила Ники помочь сестренке проколоть дырку на верху игрушки, которую та склеила, а сама пошла за журналами.

Войдя в пустую кухню, Рут услышала голос старшей сестры. Он доносился с веранды. Она открыла дверь и остановилась на пороге.

Такер и Вивиан сидели рядышком, голова к голове, на плетеном диванчике и были так увлечены разговором, что даже не услышали, как открылась дверь. Глаза обоих были устремлены на лист бумаги, который держал Такер, а Вивиан словно бы случайно оперлась рукой на его колено. Такер как будто этого не замечал и с улыбкой заглядывал в ее огромные голубые глаза.

Рут было прекрасно известно, что означают такие невинные разговоры Вивиан. Сестрица снова принялась за старое.

Ну и пусть, это ее ничуть не беспокоит. Пусть Такер делает, что хочет, ей все равно.

Рут сказала себе, что она нисколько не ревнует, просто тревожится за сестру. Он явно чего-то от нее хочет — молча смотрит и ждет то ли ответа, то ли еще чего-то.

Удрученная тем, что случайно застала эту парочку, уединившуюся наверняка не просто для того, чтобы поболтать, Рут чуть не заплакала, когда Такер склонился еще ближе к Вивиан. Вкус его поцелуев все еще сохранялся у нее на губах, и ей было невыносимо думать, что ему все равно, с кем целоваться. Сначала Такер втерся в доверие к ее родным, а теперь собирается соблазнить сестру.

Рут кашлянула.

— Извините, я не знала, что здесь кто-то есть. — Конечно, она лукавила. Она знала, что веранда занята, только вот не думала, что застанет их на месте преступления.

Они с виноватым видом отпрянули друг от друга. Такер встал, бросив бумагу на диванчик позади себя. Вивиан быстро схватила ее, скомкала, засунула в сумочку и застыла рядом с ним.

Такер уставился на Рут. Боже мой, как же у него все просто — то с одной, то с другой…

— Ничего, — откликнулся он. — Мы уже обо всем поговорили.

— Понятно, — с усмешкой сказала Рут.

Зажав сумочку под мышкой, Вивиан запахнула куртку и застегнула молнию. То ли она собиралась куда-то идти, то ли специально потеплее оделась, чтобы посидеть с Такером на холодной веранде. Больше похоже на второе.

У Вивиан по крайней мере хватило совести, изобразить смущение.

— Ой, — заговорила она, — мне надо бежать в банк, а то он закроется на выходные. Тебе не прихватить чего-нибудь по дороге?

Сестра старательно избегала ее взгляда, и от этого Рут стало еще горше.

— Нет, спасибо. Все, что могла, ты уже прихватила.

Вивиан стрельнула глазами в Рут, но ничего не ответила. Минуту спустя она уже выводила свою маленькую машину на дорожку.

Чувствуя, как у нее дрожат губы, Рут прошла мимо Такера и стала копаться в корзине, в которую складывали макулатуру. Поведение сестры ее нисколько не удивило. Та и раньше отбивала у нее поклонников. Последним был Дилан. Так что ничего особенного не произошло.

Единственное, что поразило Рут, так это быстрота, с которой Такер попался на крючок Вивиан. Но и это не должно ее удивлять. Такер Мэдок — чужак, притом явившийся сюда неизвестно зачем. А если еще вспомнить, как они с Вивиан болтали наверху, а потом, когда Такер спустился, у него на щеке остался след от губной помады… Рут тогда подумала, что это ее собственная помада или, может, его чмокнула в щечку экспансивная тетя Ширли, но сейчас стало совершенно ясно, что она обманывала себя.

Рут отодвинула газеты и стала доставать с самого дна корзины журналы. Не стоит винить Такера в том, что он подпал под чары Вивиан. В конце концов, он всего лишь мужчина, у которого есть глаза и… мужские потребности.

Беда в том, что в глубине души Рут верила — он не такой, как другие. Ей почему-то показалось, что он умнее, что он не из тех, кому в женщине достаточно манящих голубых глаз да стройных ножек.

— Вам помочь?

Рут растерянно посмотрела себе под ноги. Она и сама не заметила, что, пока ее голова была занята мрачными размышлениями, руки швыряли газеты и журналы на пол.

Такер нагнулся, чтобы собрать макулатуру, их руки столкнулись. Рут оцепенело застыла. Нет, только не это, а то ей снова захочется, чтобы сильные теплые руки обняли ее. Не надо.

— Спасибо, не стоит, — пробормотала она, опускаясь на колени и лихорадочно собирая журналы. — Хватит и того, что вы сделали.

Такер присел на корточки и взял ее за запястье. Рут уставилась на его пальцы и вдруг почувствовала, как ей холодно. Мороз пробирал до костей, до самого сердца.

— Это не то, что вы думаете, — сказал Такер.

Голос звучал обволакивающе мягко, а слова… Рут замерла в ожидании. Вот сейчас он все объяснит, и ее сомнения и страхи исчезнут. Но мгновение проходило за мгновением, а Такер так ничего и не объяснил. Вместо этого сказал:

— Вы должны мне верить. Это все, о чем я прошу.

Как просто! Может, в этом-то все и дело? Он считает, что такой простушке, как она, достаточно нескольких слов?

— Это не так-то легко, кузен Такер. — Рут перекинула стопку журналов на другую руку. — Несколько дней назад в нашем доме появился посторонний человек и принялся методически обрабатывать одного за другим всех членов семьи. Скажите на милость, с чего вдруг я должна верить этому человеку?

Он не убирал руку, и Рут испугалась, что у нее пропадет решимость.

— Дайте мне немного времени, и вы все поймете. — Такер отпустил Рут и приложил руку к сердцу. — Обещаю.

Рут развернулась и пошла к кухонной двери, не желая больше слышать обещания, которым очень хотелось верить, но которые, как по всему выходило, обман и ничего больше. Ей и так уже было все ясно и понятно — за считанные дни он все перевернул у нее в душе, так что она и сама уже не знает, чего ждет и на что надеется.

— Я и так дала вам больше, чем следовало.

Свое сердце, вот что.




Такер решил поначалу не идти на ланч. По правде говоря, ему было боязно встречаться с Рут после того, что он сказал ей прошлым вечером, и утреннего происшествия.

Ему стоило титанических усилий не схватить Рут в объятия, когда он увидел ее помертвелое лицо. Из-за него. Чувство вины не давало ему покоя, внутри все сжалось в болезненный комок. Он сказал себе, что это от голода.

И пошел в столовую. Все его шумно приветствовали. Рут тоже что-то пробормотала, но тут же отвернулась и стала показывать Энджи, как надо держать вилку. Такер ее за это не винил.

И все-таки он ни о чем не жалел. Лучше дать ей ясно понять с самого начала — да и самому себе тоже, — что у них ничего путного получиться не может. Нет, он не обольщался на свой счет и не считал, что она так уж им увлечена. Просто ему стало очевидно то, что наверняка видел каждый, — она хочет выйти замуж, хочет иметь детей. Ей нужны стабильные отношения, семейный очаг, чего Такер дать не мог.

Он, конечно, понимал, как это важно для человека, но знал и то, как тяжело это терять. А он потерял все. И чтобы больше не переживать, лучше просто не иметь. Он уже давно уяснил, что в жизни нет ничего постоянного. Тогда зачем мучить себя понапрасну?

Что до Рут, то умнее будет отойти в сторону до того, как она зачислит его в возможные кандидаты на роль мужа.

То же самое относится и к детям. Когда Такер вечером зашел к ним в спальню, они никак не хотели его отпускать. Но они не должны к нему слишком сильно привязываться — ведь потом тяжело будет расставаться.

Он немного поел и понял, что не так уж был и голоден. Рут неотрывно следила за ним, точно за лисом, кружившим вокруг курятника. Такер взглянул на нее с успокоительной улыбкой.

— Ешьте спокойно свою редиску, я не украду.

Рут поперхнулась и закашлялась. Не успел Такер пошевелиться, как дядя Орен выскочил из-за стола, подбежал к ней и стал хлопать по спине.

— Кузен Такер, — закричала Энджи, — не позволяйте ему обижать мисс Рут!

— Не бойся, все хорошо, — вмешалась тетя Ада. — Дядя Орен бывший пожарный, он умеет оказывать первую помощь.

Такер опустился на колени рядом с Рут и держал ее за руки, пока она, красная как рак, со слезами на глазах, пыталась вдохнуть. Наконец ей это удалось. Такер сделал знак Орену, чтобы тот перестал хлопать.

— Все в порядке. Она сама откашляется.

Дядя Орен замешкался, и вдруг Энджи соскочила со стула и пнула его ногой в щиколотку. Орен мгновенно прекратил спасательную операцию и запрыгал на одной ноге, сжимая руками другую. И не подумаешь, что этот человек ходит с тростью.

— Зачем она это сделала? — вопросил Дьюи.

Энджи, почти такая же красная, как и Рут, проговорила сквозь слезы:

— Он бил маму Рут.

Рут все еще кашляла, но уже не так сильно. Такер подал ей салфетку, и она уткнулась в нее носом. Наконец все прошло, и она повернулась к Энджи.

— Как ты меня назвала, лапочка?

Энджи виновато потупилась.

— Прости, я хотела сказать «мисс Рут».

Рут наклонилась и притянула девочку к себе.

— Ничего, я не против.

Такер растроганно слушал этот диалог. Было ясно — ребенок по простоте душевной затронул «семейную» струнку в сердце Рут.

Ники встретился взглядом с Такером.

— Женщины, — проговорил он.

Такер округлил глаза.

Тетя Ада, успокоив расстроившегося мужа, встала из-за стола и, со значением поглядев на Такера, сказала:

— Пошли со мной, я тебе что-то покажу.

Такер хмуро посмотрел, как низенькая, пухленькая старушка идет, переваливаясь, к двери. Остальные, перемигиваясь и пересмеиваясь, делали ему ободряющие знаки: мол, давай иди. Осторожно, словно боясь нарваться на засаду, Такер вошел в гостиную. Тетя Ада стояла у камина. С каминной доски свисали рядком носки с рождественскими подарками. На самом большом носке над красным цветком белыми нитками было вышито: «Кузену Такеру».

— Я тоже хочу посмотреть, что там! — закричала Энджи, прыгая у ног Такера. Он обернулся. У дверей столпилось все семейство.

У Такера перехватило дыхание, словно из комнаты вдруг выкачали весь воздух. В висках застучало.

— Ничего, что я назвала тебя кузеном? — снова заговорила тетя Ада. — Но мне показалось, «Племяннику Такеру» было бы как-то некрасиво.

Она протянула ему носок и застыла в ожидании. Такер видел, что она ждет слов благодарности, хотя бы простого «спасибо».

Ничего не дождавшись, тетя Ада отвернула край носка.

— Видишь, он на подкладке.

Было ясно — как бы ни была тверда его решимость держаться особняком, подальше от этого семейства с его рождественским праздником, из этого ничего не выйдет. Ошибиться было невозможно. Хочет не хочет, Такер — один из них, они считают его своим.

— Ну зачем вы беспокоились? — только и смог пробормотать он.

Тетя Ада сунула носок ему в руки. Жест был яснее некуда: приняв этот подарок, он принимает и свое новое положение в семье.

Носок жег ему руку, Такер почувствовал, что задыхается.

Энджи, подскочив, вырвала у него из рук носок и стала, ахая и охая, извлекать содержимое — конфеты, печенье и какие-то мелочи. Только теперь Такер смог вдохнуть. Но в голове зазвенело, и ему показалось, что он вот-вот потеряет сознание. Он пробормотал «спасибо» и бросился вон из комнаты.

Такер промчался через кухню и веранду и остановился лишь во дворе. От холодного свежего воздуха в голове прояснилось. Ветер задувал под рубашку, его пробрал озноб.

Позади были слышны голоса. Видно, все высыпали на крыльцо. Такер глубоко вдохнул, струя морозного воздуха хлынула внутрь, вызвав боль в переносице. Вот и хорошо, физическая боль отвлечет его.

— Ширли, оставь мальчика в покое, — послышался голос дяди Орена. — Не видишь, ему плохо?

Тетя Ширли, естественно, не обратила на него внимания.

— Молодой человек, давай-ка иди в дом, а то простудишься насмерть. — Обращаясь к собравшимся на крыльце, она добавила: — Он даже без пиджака.

Рут стояла в кухне и выглядывала из-за плеча тети Ады. Та взяла ее под руку.

— Как ты думаешь, его в самом деле так растрогал мой носок? — спросила она.

Рут улыбнулась и ласково сжала ее пальцы.

— Большинство мужчин очень чувствительны, только стараются этого не показать, — продолжала тетя Ада. — В нем, мне кажется, сильно женское начало.

— Вот уж сомневаюсь, — вмешалась, подойдя сзади, Вивиан. — Насколько я успела заметить, у него все начала сплошь мужские.

Ну ясно, подумала Рут. Она и не скрывает, что увлечена Такером. Уж наверняка постарается его заполучить.

— Он, конечно, ничего, — сказала Брук, — но ты бы видела, какой парень в моем любимом сериале. Хочешь посмотреть?

Вивиан фыркнула.

— Нет уж, не надо. И вообще я еду по магазинам.

— Можно я с тобой?

Последние дни они постоянно пикировались, и Рут была уверена, что Вивиан осадит девочку каким-нибудь язвительным замечанием. Ничуть не бывало!

— Ладно, — согласилась Вивиан, — только если ты не будешь всем говорить, будто я твоя мать.

Надо же, подумала Рут, когда они ушли, Рождество подействовало даже на сестру.

Интересно, что будет дальше?

Такер зашагал к гаражу. Семейство разочарованно вернулось в дом.

Тетя Ширли подошла к Рут.

— Он там со своей машиной возится. Ты бы сходила вразумила его, что ли. Меня он не послушает.

— Я пойду! — закричала, поднимая руку, Энджи. Она повернулась к брату. — Может, он нас покатает.

— Сначала доешь ланч. — Тетя Ширли взяла девочку за руку и повела в столовую. Ники пошел за ними.

Все разошлись, Рут осталась одна. За окном гаража промелькнула тень. Господи, там же нет отопления! Бетонный пол, наверное, ледяной.

Рут надела пальто и, прихватив куртку Такера, отправилась в гараж. Такер стоял около машины и что-то высматривал в двигателе.

— Я подумала, вам это пригодится, — сказала она, протягивая ему куртку.

Такер, пробормотав слова благодарности, надел куртку, избегая встречаться взглядом с Рут, и снова склонился над мотором.

Ну нет, на этот раз он так легко от нее не отделается.

— Тетя Ада уверена, что ее носок вам понравился. Иначе она очень расстроится.

Такер, не оборачиваясь, выпрямился и закрыл капот. Его рука посинела от холода.

— Носок красивый.

Рут подошла поближе и остановилась, опершись на крыло машины тети Ширли.

— Тогда в чем дело? Тетя Ада что-то сказала или сделала не так?

Такер вытащил платок и стал стирать с капота несуществующую пыль. На Рут он так и не посмотрел. Он тряхнул головой, и темные волосы упали на лоб, затеняя лицо.

— По своему опыту я знаю, что лучше ни с кем не сближаться слишком тесно. — Такер рассеянно водил платком по крылу машины. — У меня и в мыслях не было сближаться с вашей семьей и уж тем более становиться ее членом.

Рут окончательно смешалась.

— При чем же тут носок тети Ады?

Такер выпрямился и, засунув руки в карманы, устремил на нее мрачный взгляд. Чувствовалось, что в душе у него происходит внутренняя борьба.

— Мне кажется, я вам не рассказывал, чем зарабатываю себе на жизнь.

Рут свела брови. Какое это имеет отношение к носку тети Ады?

— Я, если хотите, аварийный монтер в компании «Коустлайн петролеум», мое дело — решать возникающие проблемы. Зачастую для того, чтобы снять вопрос, достаточно переложить бумагу с одного края стола на другой. Но порой приходится сокращать рабочие места или кого-то увольнять. А если речь идет о твоем приятеле, то… сами понимаете, это связывает руки.

Рут молча слушала. Она все еще не могла сообразить, к чему он ведет.

— Приехав сюда, я вовсе не собирался справлять Рождество и, уж во всяком случае, понятия не имел, что познакомлюсь с вашим семейством. Все, чего я хотел, — это провести несколько дней в одиночестве.

— Но они такие, какие есть, Такер. Если вы считаете, что они вмешиваются в вашу личную жизнь, скажите об этом прямо.

— Это не совсем так. — Такер помедлил, словно подбирая слова. — Вы все держитесь один за другого. Такая сплоченность просто удивительна. Вы так привязаны друг к другу, из года в год собираетесь вместе в День благодарения, на Рождество… — Он откинул волосы со лба. — Ну так вот… Когда тетя Ада вручила мне свой носок, меня как будто тоже приняли в члены семьи.

— Вы не первый и, наверно, не последний. В нашей семье любви хватит на всех.

— Да, вы прекрасные люди, но все это не для меня.

Произнесенные мягким, вкрадчивым тоном, эти слова все равно прозвучали как приговор. Рут не мыслила себя без своих родных, и, отказываясь от них, Такер отказывался и от нее. У нее защемило сердце.

— Вы так говорите, словно семейные узы душат вас.

Он повернулся к ней.

— Я хочу только сказать, что слишком засиделся с Бэбкоками. Пора ехать домой.

Рут выпрямилась и отошла от тетушкиной машины.

— Ну что ж, — проговорила она, стараясь не выдать охватившей ее горечи. — Думаю, вас не станут удерживать насильно. — Она развернулась, чтобы уйти.

Такер не дал ей сбежать, взяв за локоть. В душе Рут появилась слабая надежда, что, может быть, она еще найдет какие-то слова, которые заставят его передумать и остаться.

— Не думайте, что ваши родственники мне не понравились, — сказал Такер. — Понравились. Просто кое-какие проблемы возникли на работе и…

— Все в порядке, не надо извинений. Вы никому из нас ничего не должны.

Он, помрачнев, отдернул руку.

Рут решительно зашагала к выходу. Она не станет больше ничего ему говорить.

— Вы правы, — произнес он ей вслед, — я не обязан перед вами извиняться. Но кое-что все-таки должен сказать.

Рут остановилась и повернулась к нему, стараясь принять независимый вид и не выдать своего смятения.

— Все дело в том, — продолжал Такер, — что любовь и привязанность не для меня, я к этому не готов.

— Но я об этом и не… — Рут оборвала себя и умолкла.

— Я не готов к тому, чтобы стать кузеном Такером со всеми вытекающими из этого обязанностями члена семейства.

Он дотронулся до ее руки.

— Надеюсь, вы меня понимаете.

Рут кивнула, хотя не понимала, да не очень-то и хотела понять. Она показала рукой на автомобиль:

— А у вас нет подходящей машины для зимы? Вы же замерзнете.

— Ничего, в этом есть своя прелесть.

Нет, ей ни за что не понять мужчин, и в частности Такера. Сердечной привязанности он предпочитает одиночество, теплу — холод. Впрочем, разве одиночество и холод не одно и то же?




Рут, снимая простыни с кроватей, на которых спали Ники и Энджи, услышала, как Такер прошел в свою комнату. Интересно, подумала она, он хотя бы попрощается перед отъездом или исчезнет так же внезапно, как появился?

Она словно наколдовала — дверь раскрылась, в проеме возникла высокая фигура. На плече у Такера висела сумка, под мышкой была куртка. Он выглядел точно так же, как несколько дней назад, когда появился в холле и поинтересовался насчет номера.

— Я думал, дети здесь. Хотел с ними попрощаться.

— Они собирают вещи, после обеда поедут домой.

Поедут в дом, который тоже вскоре придется покинуть. Сколько волнений и беспокойств ждет этих детей!

У Такера все иначе, конечно, но, наверное, не очень-то ему легко сейчас возвращаться домой. Интересно, будет ли он вспоминать веселую компанию, собравшуюся в Уиллоу-Глен? Будет ли скучать по ним?

А по ней он будет скучать?

Так же сильно, как она по нему?

Эти вопросы вертелись у Рут на языке, но она их не задала. Она даже не стала желать ему веселого Рождества, ограничилась лишь сухим:

— Счастливого пути.

Он сделал шаг вперед. Может, собирается поцеловать ее на прощанье? Нет, Такер остановился, словно увидел под ногами змею.

Что ж, он правильно делает, что не подходит, сказала себе Рут, проглатывая комок в горле. Поцелуй только все усложнит.

— Сделать вам сэндвичей в дорогу?

Такер покачал головой и подал ей руку.

— Пойдемте со мной вниз, я попрощаюсь с детьми и со всеми остальными.




ГЛАВА СЕДЬМАЯ


Все были искренне огорчены тем, что Такер уезжает. Зато Рут, подумал он, наверняка почувствует облегчение. Она с самого начала хотела, чтобы он поскорее убрался. Наверное, так и следовало поступить, тогда бы его не мучила эта заноза в сердце, от которой он никак не может избавиться.

План был таков — попрощаться с детьми, потом по очереди со всеми Бэбкоками, и не успеет еще высохнуть у него на щеке след от помады тети Ширли, как он уедет. Но все пошло не так. Неожиданно зазвонил телефон. Это были Джонсоны. Пока Рут расспрашивала Чарлза, как прошло собеседование, Такер поцеловал детей и объяснил, что вынужден уехать, потому что дома у него есть кое-какие дела.

Рут передала трубку Ники и Энджи, а сама отозвала Такера в сторону.

— У Джонсонов сломалась машина, — сказала она понизив голос. — Они не могут приехать сегодня.

По глазам Рут было видно, что она переживает за детей. Такеру захотелось обнять ее и разгладить губами морщинку между бровями, но ведь именно из-за этого он и решил уехать. Слишком сильно он привязался к этой семье и к детям. И особенно к Рут. Остаться означало бы только травить себе душу. Мало того, вдруг Рут почувствует, что он к ней неравнодушен, и потянется к нему? Это было бы ужасно.

Сделку, которую он начал здесь, вполне можно завершить и в Александрии. А сейчас самое главное — уехать подальше от старого дома в Уиллоу-Глен и его обитателей. И поскорее.

Телефонный разговор закончился. Дети удрученно замолкли. Энджи сосредоточенно сосала палец. Такер наклонился и, обняв ее, ободряюще похлопал по плечу Ники.

— Ты вше равно уедешь? — прошепелявила малышка.

У Такера дрогнуло сердце.

— Ваши мама с папой очень скучают по вас и приедут, как только смогут.

— Ну, Такер? — Рут присела рядом. — Джонсоны застряли в Кентукки. Автомастерская откроется только после Рождества. — Она улыбнулась детям. — Потом еще денек на починку — и они поедут сюда.

— После Рождества?

Она кивнула.

Ну вот. Не надо было торчать здесь так долго, тогда он не стал бы участником всех этих семейных радостей и горестей. А ведь он ехал сюда в поисках тишины и покоя.

Что теперь? Бросить все и уехать — значило бы показать, что он законченный эгоист. Дети и так расстроены и чувствуют себя брошенными. Нет, это невозможно.

По глазам Рут было видно, что она с таким же нетерпением, как и дети, ждет его ответа.

Такер принужденно улыбнулся этой женщине, которая за каких-то несколько дней стала так много для него значить, потом повернулся к Энджи.

— Ладно, мои дела подождут, поеду, когда вернутся ваши папа с мамой.

Такер поднялся на ноги одновременно с Рут. На ее лице сияла такая ласковая и благодарная улыбка, что опасения насчет того, к чему может привести его дальнейшее пребывание в этом доме, поблекли и отступили на задний план.

— Прекрасно, — сказала она. — Тогда займемся рождественскими пирогами.

Глаза детей светились радостью. Ники повернулся к сестре.

— Печь пироги — это женское дело, — солидным баском произнес мальчик. — А мы с Такером починим ковер.

Он посмотрел на Такера, явно ожидая одобрения. Две пары женских глаз следили за ними. Такер совсем забыл про завернувшийся край ковра. Он лишь временно прикрепил его к полу скотчем, но требовалось довести дело до конца, подклеив с нижней стороны специальную клейкую ленту. Ну что ж, теперь есть время выполнить обещание, данное тете Ширли, но сначала надо поставить на место этого маленького мужичка.

— Обещание есть обещание, — сказал он, обращаясь к мальчику, — но, я думаю, тетя Ширли не обидится, если сначала мы поможем печь пироги.

Высокомерная улыбка на лице Ники увяла.

— Вы будете возиться с пирогами? Вместе с женщинами?

— Конечно. А почему бы и нет? Ты же хочешь пирогов? Значит, надо их испечь.

* * *


Пироги были поставлены в духовку, починка ковра закончена. Такер играл с детьми во дворе, когда почтальон принес ему большой пакет. Ники и Энджи захотелось немедленно посмотреть, что там внутри, но Такер отнес пакет в гараж и запер в машине.

Хотя не один Такер вел себя таинственно накануне Рождества, у Рут все же возникли подозрения. Тут же вспомнился тот телефонный разговор, когда Такер попросил переслать ему что-то — возможно, этот пакет. А потом он о чем-то пошептался с Вивиан, и та сразу же отправилась в банк. Вдруг он уговорил сестру приобрести что-то и в этом пакете документы на покупку? А если так, то во что ей это обошлось?

Вот такие мысли крутились у нее в голове, ну а сердце… сердце говорило, что все это пустые подозрения, что Такеру можно верить. То ли из-за предпраздничной атмосферы, настраивавшей на благодушный лад, то ли просто потому, что она самым дурацким образом влюбилась в Такера, но Рут не стала ничего предпринимать. Оставалось только надеяться, что потом она не пожалеет об этом.

Детям пора было спать, и Рут пошла к ним в комнату. По дороге она столкнулась с Такером.

— Оп! — Он схватил ее за плечи, и Рут захотелось, чтобы он не отпускал ее как можно дольше. — Я как раз шел пожелать им спокойной ночи.

Рут растроганно подумала о том, сколько он сделал сегодня, чтобы утешить детей и отвлечь их.

— Вы очень хорошо сделали, что остались… из-за детей.

Но не из-за меня, мелькнула в голове горькая мысль.

— Они просто без ума от вас, — сказал Такер. — Им здесь очень хорошо, но они все равно скучают по родителям. Не мог же я расстроить их еще больше, тем паче на Рождество.

Рут вспомнился его рассказ о том, что сам он потерял дорогих ему людей как раз под Рождество. Может, потому и решил остаться? У нее дрогнуло сердце.

У двери комнаты Такер задержался:

— Мы с ребятишками завтра снова поедем в магазин.

— В сочельник? Но там же будет столпотворение!

— С вашей помощью Ник приготовил подарки для всех, но он хочет купить еще один подарок… особенный. — (Для меня, догадалась Рут.) — А еще, мне кажется, надо что-нибудь купить, чтобы подарить Ники и Энджи рождественским утром.

— Хорошая идея! — Рут и сама собиралась съездить в магазин до того, как там соберется толпа. Они с Такером осторожно расспросят детей, что бы им хотелось получить, а потом один будет заниматься с ребятишками, а другой отправится за подарками.

Она столько сделала, чтобы все родственники были довольны тем, как пройдет Рождество. О Ники и Энджи тоже надо позаботиться.

Дети лежали в кроватях, но спать не собирались, возбужденные всем, что произошло за день. Энджи была озабочена тем, что Санта-Клаус придет в их родной дом и никого не найдет там. Как он догадается, где искать ее и Ники?

— Не беспокойся, он наверняка принесет вам подарки сюда, а потом вы еще раз отпразднуете Рождество вместе с мамой и папой уже у себя дома.

— Но как он нас найдет?

— На Рождество случаются чудеса. Разве ты об этом не слышала?

— А чудес не бывает, — протянула Энджи, явно повторяя чьи-то слова.

— Умная девочка, — проговорил Такер, присаживаясь на край постели рядом с Рут. — Хочешь, я объясню тебе по-научному?

И он принялся вдохновенно рассказывать про глобальную сеть аппаратов, устанавливающих местонахождение всех и каждого, и про их устройство. Рут все ждала, когда он запутается, но нет — Такер упомянул теорему Пифагора, микроволны и перешел к озоновому слою, а Энджи все продолжала кивать головой.

Он чуть не заставил и ее поверить во всю эту белиберду. Нетрудно понять, как он сумел заморочить голову тете Ширли, Вивиан и всем остальным.

— Вам почитать что-нибудь? — спросила Рут, доставая книжку, которую любила читать своим ученикам.

— Я это уже знаю, — сказал Ники.

Такер, не говоря ни слова, вышел и появился через несколько минут с торжествующей улыбкой на устах. В его руках были две книги.

— Я нашел их на чердаке, там, где Ньюланды хранили все, что относилось к Рождеству.

Он поднял Энджи и перенес ее на кровать к Ники, а сам сел между ними и похлопал ладонью по постели, приглашая Рут присоединиться.

Рут села, и ее окутало теплом. На краткий миг перед глазами встало обманчивое видение: она со своим мужем, Такером, сидит на широкой уютной кровати, а рядом с ними — их дети.

Рут тряхнула головой, отгоняя ненужные мысли, и прислушалась к тому, что говорил Такер.

— Каждый год накануне Рождества мистер и миссис Ньюланд читали нам с Крисом вот эту книгу — «Ночь под Рождество». А потом, уже перед самым Рождеством, чтобы мы не забывали, какой праздник отмечаем, читали вот эту. — Он раскрыл книгу с картинками о рождении Христа в Вифлееме. — Вот и мы продолжим эту традицию.

И Такер начал читать. Голос его то повышался, то понижался, а Рут задумалась. Такер ничего не рассказывал о своих родителях. Почему они допускали, чтобы их сын отмечал Рождество в чужой семье? Что Такер приехал сюда в поисках воспоминаний — в этом Рут уже не сомневалась. Но так же ясно было и то, что происходит что-то еще, не связанное с основной причиной его приезда в Уиллоу-Глен.

У этого человека страдала душа, и Рут была готова безоглядно броситься ему на помощь.




День Рождества выдался теплый, что было очень кстати, потому что Ники и Энджи уже десятый раз подряд вывели на прогулку своего щенка.

На этот раз Рут вышла с ними. Такер, необычно молчаливый, присоединился к ней.

Она сунула руку под куртку и потрогала золотую брошь, приколотую к свитеру. Такер преподнес такие брошки — каждой особенную — всем дамам. Брошка Рут была сделана в форме пятерки с плюсом. Наверное, это намек на то, что она — учительница. Или это ее оценка? Рут повернула голову и взглянула на Такера. Он смотрел на детей и тихо смеялся, наблюдая за их выкрутасами.

Рут нащупала в брючном кармане подарок, который приготовила для Такера и еще не отдала ему. Она снова посмотрела на него. Вчера вечером Рут увидела Такера в новом свете и вот сейчас без всякого стеснения стояла и изучала его. Проницательные темные глаза, способные заглянуть в самую глубину ее души, чуть-чуть искривленный нос — явный след жестоких схваток на футбольном поле, губы, которые так нежно и сладко целуются.

Сообразив, что ее занесло не туда, Рут перевела глаза ниже. На его галстуке, снабженном батарейкой, светились крохотные красные и белые лампочки.

Рут улыбнулась.

— Дети в восторге, что вы надели их галстук.

Такер улыбнулся в ответ.

— Скажу прямо, выбрать было нелегко. У меня же целых шесть новых галстуков.

Почти все, включая Рут, остановились именно на галстуке, хотя и по разным причинам. Старшие члены семьи следовали традиции. Рут решила подарить что-нибудь нейтральное и только потом разыскала то, что сейчас лежало у нее в кармане. Вивиан, выбрав галстук, не ограничилась просто дарением, а сама повязала его Такеру на шею, в очередной раз заставив Рут поежиться.

Из общего ряда выбивались только тетя Ада и дядя Орен. Ада связала небольшой прикроватный коврик, а Орен подарил огнетушитель для автомобиля.

Энджи с визгом бегала за щенком, которого они с братом назвали Таки.

— Как вы хорошо придумали — подарить им собаку, — заметила Рут. — Да и Фоутчи, небось, обрадовались, что пристроили одного из щенков Битси. Дай бог, чтобы Джонсонам удалось найти подходящее жилье, где можно держать собаку.

— Я позвонил Чарлзу, он сказал, что все устроит. Ну а если в Кентукки с работой не получится, я постараюсь найти для него место в нашей компании.

— Благодаря вам дети всегда будут с радостью вспоминать это Рождество, хотя и провели его без родителей.

Такер рассеянно оглядел двор, по его лицу пробежала тень.

— Рождественские воспоминания и должны быть радостными.

Повисла тишина. Рут ждала, не скажет ли Такер еще что-нибудь, но он молчал. И тогда она набралась смелости.

— А что случилось с вашими близкими, Такер? Вы рассказали о Ньюландах, а…

— Ньюланды и были моими близкими, — резко произнес он и, заметив, что она поморщилась, смягчил тон: — Самые счастливые мои воспоминания связаны именно с ними. — Он на мгновение закрыл глаза, словно вглядываясь в прошлое. — Я был совсем маленьким, когда мама заболела. Она старалась, чтобы я этого не заметил, держалась из последних сил.

Рут невольно придвинулась ближе. Такие люди, как Такер, не любят, чтобы их жалели, но она все-таки взяла его за руку. К ее облегчению, он не пошевелился.

— Она умерла, когда я был в возрасте Энджи… за несколько дней до Рождества. Отец запил, в доме не было ни копейки, в школу я ходил в старье похуже того, что было на Ники и Энджи. Ближе к Рождеству, в годовщину смерти мамы, у него начинались длительные запои. Какая уж тут елка и подарки. — Такер помедлил и заговорил снова, уже не так резко: — Отец умер от цирроза печени в день Рождества, я тогда как раз был в последнем классе. Мне повезло — на его страховку я поступил в колледж.

— Ох, Такер, я не знала…

— Не расстраивайтесь из-за меня. Если б не все эти несчастья, я бы не оказался в доме у Криса.

Рут была тронута до глубины души тем, как этот человек старается увидеть только хорошее в своем несчастливом детстве.

Она вздохнула.

— Знаете, наши с Вивиан родители умерли, когда мы были совсем крошками. Я их почти не помню. Нам тоже очень повезло — нас взяла к себе тетя Ширли. Она тогда только что овдовела и, мне кажется, именно из-за нас не вышла замуж во второй раз. Только недавно завела себе друга.

Такер кашлянул, прочищая горло.

— Она хорошая женщина. Ширли и сейчас думает о вас и делает все, чтобы обеспечить ваше будущее.

Рут согласно кивнула головой.

— Я порой жалела, что у меня нет отца, но всякий раз вспоминала, чем тетя пожертвовала ради нас. И все-таки мне хотелось бы, чтобы мои дети росли в настоящей семье, с матерью и отцом.

Такер ласково улыбнулся и взял ее за локоть.

— Я тоже желаю вам этого, Рут.

Это было сказано таким тоном, что у Рут мелькнула мысль, уж не намекает ли он на кого-то конкретно. Наверное, пора вручить ему второй подарок.

— Подите-ка сюда, — сказал Такер. — Я хочу вам кое-что показать. — Он махнул рукой в сторону гаража и, заметив, что Рут колеблется, добавил: — На пару минут детей можно оставить, тем более мы их будем видеть через окно.

Входя в гараж, Рут думала, что Такер, наверное, решил похвастаться новым огнетушителем, хотя с чего бы ему хвастаться? Она же видела подарок Орена сегодня утром.

Такер, однако, открыл сундук и достал оттуда большую коричневую коробку.

— Я знаю, вы хотели, чтобы ваш нынешний семейный праздник получился самым лучшим из всех, и тут появился я и смешал вам все карты.

Рут открыла было рот, чтобы возразить, но Такер, не обращая на это внимания, поставил коробку на капот автомобиля и сделал ей знак открыть крышку.

— Ничего особенного, — проговорил он, — но, может, это слегка компенсирует неудобства, которые я вам причинил.

Рут стало ужасно стыдно. Конечно, она старалась защитить свою семью, но все же… Она обидела Такера, и как раз под Рождество.

— Ну давайте, откройте. Я думаю, вам понравится. — На его лице сияла такая добрая и простодушная улыбка, что Рут удивилась, как она могла подозревать его в чем-то.

Рут аккуратно, чтобы не поцарапать краску на автомобиле Такера, развернула коробку и сняла крышку. Внутри ровными рядами лежали вагончики и рельсы, а в особой сумке на молнии хранились миниатюрные деревья, фигурки людей и железнодорожные семафоры. В одном углу коробки были сложены домики.

Рут застыла, сжав руки на груди и глотая подступившие к горлу слезы.

— Вам повезло, — сказал Такер. — Железная дорога больше не считается мальчишеской игрушкой.

— Но откуда вы узнали? — спросила Рут, когда наконец справилась с волнением.

— Ну, допустим, Санта-Клаус нашептал. Вам нравится?

— Она чудесная! Все так красиво сделано… наверное, старинное.

— Отец мистера Ньюланда когда-то подарил ему ее на Рождество, потом, через много лет, он отдал ее Крису. — Его голос дрогнул. — В прошлом году железная дорога стала моей. А теперь она ваша.

— Ой, Такер, ну зачем вы… — растерянно заговорила Рут. — Такой драгоценный подарок… не стоило бы…

— Я хочу, чтобы она была у вас. — Не давая Рут вставить слово, он продолжал: — А вы подарите ее своей дочери, та — своей…

— Такер, я просто не знаю, что сказать. — Охваченная порывом, Рут, привстав на цыпочки, потянулась к нему, чтобы поцеловать в щеку, но как-то само собой получилось, что ее губы попали точнехонько на губы Такера. Ну а потом, естественно, там и остались.

Он обхватил ее и прижал к себе. Рут и не подумала сопротивляться, наоборот, чувствуя нежную ласку его губ и крепкие объятия, она как будто оказалась в волшебной стране, о которой можно было только мечтать. С того самого дня, когда Такер поцеловал ее под остролистом, она мечтала о большем и даже теперь, тая в его объятиях, желала еще, еще большего. Но знала, что этого не произойдет, иначе что она потом будет делать?

Рут чуть не застонала от огорчения, почувствовав, что Такер отдаляется от нее. Вокруг его рта размазалось розовое пятно — ее помада. Рут вытащила платок и вытерла ее.

— Спасибо, — проговорила она, когда дыхание восстановилось. Она и сама не могла точно сказать, за что благодарит его — за железную дорогу или за поцелуй. Возможно, за то и за другое.

— Спасибо вам. — Такер явно имел в виду второе.

— У меня есть кое-что для вас. — Рут полезла в карман брюк. — Рождественский подарок.

Она вытащила пакет, развязала смявшуюся в кармане золотую ленточку и протянула его Такеру.

— Но вы уже сделали мне подарок, — удивился он.

— Этот лучше какого-то там галстука. Откройте.

Такер вскрыл пакет и вытащил конверт, пожелтевший от времени, в пятнах давно засохшей крови. Печать на конверте была нетронута. Две подписи стояли на нем, одна из них — Такера Мэдока.

Смущенно кашлянув, он осторожно сломал печать и, держа письмо в вытянутых руках, прочел вслух обет, скрепленный кровью. Они с Крисом клялись в братской верности на всю жизнь… Кто знал, что жизнь одного из них оборвется так рано?

Такер поднял затуманенный взгляд на Рут и шагнул к ней, широко разведя руки. Она прижалась к нему и зарылась лицом в его куртку, чувствуя, как ее волосы легонько колышутся от его дыхания.

— Я думал, что это будет еще одно ужасное Рождество, — проговорил Такер. — А благодаря вам получилось самое прекрасное.




ГЛАВА ВОСЬМАЯ


В доме воцарилась атмосфера нетерпеливого ожидания. Дети не могли дождаться, когда же приедут папа с мамой, а вот чего ждал Такер, он и сам не смог бы сказать, если бы его спросили. Во всяком случае, Ники и Энджи отвлечь было легче, чем заглушить тоскливый голос, неумолчно звучавший в душе Такера.

Выпал обильный снег, и парк был полон детей, высыпавших со своими санками. В спину Такера ударил снежок. Он обернулся и, набрав горсть снега, метнул ее в Ники.

— Это не я! — закричал мальчик. — Это мисс Рут начала!

Такер посмотрел туда, куда показывал Ники. Рут, в светло-серой куртке и розовой вязаной шапочке, состроила невинную физиономию и помахала ему рукой. А другой коварно метнула в него снежок.

Пока Такер лепил свой снежок, еще один ударил его сзади — от Ники. Разыгралась настоящая битва, снежки летали во все стороны, а щенок с лаем бегал за ними, пытаясь поймать.

Такер посадил Энджи на плечо, чтобы ей было легче мстить в Ники, Рут и Брук. Минут через десять он и Рут слегка приустали, и Ники, охваченный азартом, побежал сражаться со своими одноклассниками. Такер спустил Энджи на землю, и они вместе с Рут и Брук стали лепить снежную бабу. Дети сосредоточенно катали снежные шары, а Такер и Рут потихоньку отошли в сторону, чтобы перевести дух.

Такер посмотрел вокруг. Заснеженные склоны были усыпаны людьми всех возрастов, скользившими вниз на санях, на фанерках и картонных коробках, а вдали блестело под солнцем покрытое льдом озеро. Он скосил взгляд на Рут. Ее лицо горело от возбуждения, нос покраснел от холода, грудь мерно поднималась и опускалась.

— Было весело, — сказал Такер. — Вы это здорово придумали.

— Я?! — воскликнула она, изобразив возмущение. — С чего вы взяли?

Такер засмеялся.

— Хорошо, что Брук пришла с нами, — заметила Рут. — Бедная девочка уже с ума сходит от всей этой толкотни в доме.

Такер усмехнулся. Ему вспомнились бесконечные жалобы Брук на то, что надо ждать еще целых полтора года, прежде чем она сможет получить водительские права, а вместе с ними и свободу.

— Жаль, что Вивиан отказалась, — заметил Такер и тут же подумал, что Вивиан ни за что не стала бы подвергать опасности свои наманикюренные ногти и аккуратную прическу. Чем и отличалась от своей бесшабашной сестры, а Такеру именно эта бесшабашность и нравилась.

Рут помрачнела.

— Что?

— Ничего, — ответила она. — Я просто устала.

— Хотите посидеть? — предложил он, заметив брошенную кем-то картонку.

Рут посмотрела на нетронутый снег вокруг.

— Вы когда-нибудь делали снежного ангела?

Такер молча смотрел на Рут. Зачем ему снежный ангел, когда перед ним живой? Хлопья снега белели на куртке и шапочке этого темноволосого ангела. Для полноты картины не хватало только крыльев.

Как у всякого небесного создания, у нее есть свое предназначение, своя миссия. Она тяжело трудилась, чтобы рождественский праздник в этом году прошел для ее родных идеально… или был бы близок к идеалу. Она не скрывала, что добивается этого. Но Такер знал и без слов, что у нее есть более долговременная цель, которой она хочет достигнуть. Рут придерживается традиционных взглядов и может быть счастлива только в браке, только с мужем, который мечтает о семейной жизни так же, как и она, и с кучей детишек. Но вот найдется ли мужчина, достойный ее любви? Такер сомневался в этом, но все же ему хотелось, чтобы ее мечты когда-нибудь осуществились. По правде говоря, если бы не страх потери, он бы и сам, возможно, подумал, не стоит ли рискнуть.

— Нет, никогда, — сказал он, выйдя из задумчивости.

— Что ж, все бывает когда-то в первый раз. Идите сюда, я покажу. — Рут взяла его за руку. — Сначала надо настроиться. А потом падаем, вот так. — Она села на снег, потом легла на спину.

Такер улегся на расстоянии вытянутой руки от Рут, касаясь ее пальцев. Жаль, что они в перчатках и он не может погладить ее руку… и не только руку. Но так, чтобы это не затронуло ее чувств, так как, если что-то произойдет между ними, потом будет очень тяжело. Просто тяжело, и все. Нет, не так-то все просто…

— А теперь раскрываем крылья. — Рут похлопала руками по снегу. — И взлетаем.

Она осторожно поднялась.

— Посмотрите, разве не красиво?

Такер, тоже поднявшийся на ноги, бросил взгляд на снег с выдавленной в нем странной фигурой, потом на женщину, которая ухитрилась за какую-то неделю перевернуть его жизнь.

— Да, красиво, — согласился он, — только недолговечно.

Рут засмеялась.

— Когда вы смотрите на стакан, всегда говорите, что он наполовину пуст, да?

Такер вздохнул.

— Мой стакан давно разбился.

Рут мгновение помолчала.

— Может, это прозвучит наивно, — заговорила она, — но мне кажется, надо полагаться на своего ангела-хранителя, он убережет от всего.

Такер повернулся к ней. Холодный снег попал за воротник, он поежился.

— Даже когда умирает твоя мать? Или когда тебя бросает отец-алкоголик? — В его голосе не было гнева… лишь покорность судьбе и безнадежность. — Или когда погибают трос самых добрых и прекрасных людей? Нет, спасибо. Своей жизнью я буду распоряжаться сам. — И уж сам как-нибудь подстрахуюсь на случай опасности, добавил он мысленно.

А милая, славная Рут как раз и есть одна из них.

— Ах, Такер, — тихо сказала она, — вы боитесь не опасностей. Вы боитесь самой жизни.




Рут показалось, будто он сказал «войдите». И она вошла, толкнув дверь бедром, потому что руки были заняты разобранной железной дорогой.

Такер, снимавший майку, так и застыл посередине комнаты, босой, в клетчатых трусах, держа майку перед собой, словно еще не решил, то ли отбросить ее, то ли снова надеть.

— Простите, мне послышалось «войдите».

— Ничего. — Такер бросил майку на кровать, схватил пижамные штаны и стал их натягивать. Впрочем, первоначальная растерянность быстро прошла. Он неторопливо завязал тесемки, продетые в пояс штанов, подошел к комоду и вытащил чистую майку.

Рут неотрывно следила за ним. Чистая смугловатая кожа, наводящая на мысль об итальянской или испанской крови. Плечи без одежды кажутся еще шире, выпуклая грудь, поросшая мягкими темными волосками, мощный торс сужается к стройной талии. Такер натянул майку как раз вовремя, потому что взгляд Рут устремился туда, куда не нужно было смотреть.

— Вы что-то хотели? — спросил он.

Хотела, еще как!

— Может, вы мне покажете еще раз, как соединять рельсы, чтобы они не расходились, когда по ним движется поезд?

Такер взял у нее части дороги, коснувшись при этом ее руки, отошел к кровати, сел и стал их соединять. Рут присела рядом.

— Чтобы держалось надежно, — объяснял Такер, — вот тут есть маленькие крючочки, их надо закрепить.

Рут наклонилась, чтобы рассмотреть получше. От Такера пахло одеколоном и мылом. Ее взгляд скользнул мимо того, что он показывал, и остановился на обтянутом майкой мускулистом животе. Говорит, что работает в офисе, а мускулы как у боксера.

Она потрогала его бицепсы. Они вздувались и опадали при каждом движении руки. Такер что-то говорил, но Рут не разбирала что. До ее ушей доносилось лишь звучание его голоса да поскрипывание кровати.

Она придвинулась еще ближе, уставившись невидящим взглядом на железки в его руках и вдыхая исходивший от него мужской запах. Черт, как же она хочет… Она и сама не понимала, чего хочет. Чего-то. Она хотела чего-то, и это что-то включало Такера.

— Вам скучно, вы совсем не следите.

Рут подняла взгляд. Его темные глаза смотрели на нее в упор. Она облизала губы, хотела что-то сказать и не смогла.

— Я думал о том же, — произнес Такер.

И наклонил к ней голову, как раз когда она запрокинула лицо. На этот раз было даже лучше, чем прежде. Как это у него получается?

Сама не осознавая, что делает, Рут обхватила руками его удивительно тонкую талию, и мгновение спустя Такер лежал на спине, а она оказалась сверху. Казалось, он с удовольствием предоставил ей руководящую роль, а сам лишь повторял то, что делала она.

Рут нащупала тесемки его пижамных штанов и как-то помимо воли медленно потянула за кончики. Такер в ответ засунул два пальца за пояс ее джинсов и со щелчком расстегнул кнопку. Затем провел рукой вниз, расстегивая молнию. Одной рукой он все крепче прижимал Рут к себе, а другая, касаясь ее живота тыльной стороной, двинулась ниже.

Рут, простонав, судорожно дернула тесемку. Поцелуев ей уже мало, она хочет большего.

Его губы замерли, и Рут показалось, что он не дышит. С неожиданной для самой себя смелостью она провела рукой по поросшей темными волосками полоске, шедшей от талии… вниз.

Он хотел ее так же сильно, как и она его. Рут прижалась к нему теснее, отдаваясь на его волю. Пусть доведет их взаимное притяжение до логического… или нелогического… конца.

Заколка в ее волосах расстегнулась, и густые пряди упали Такеру на лицо. Он отодвинул эту мягкую завесу и стал целовать Рут в шею. Из ее горла вырвался протяжный стон. А когда он положил руку ей на грудь, все ее тело как будто пронзило током, она порывисто прижалась к нему, сгорая от желания.

Такер перевернул ее на спину. Опершись на локоть, он навис над ней, положив ногу ей на живот. Рут мешала одежда, ей хотелось почувствовать его кожей, коснуться его грудью. Такер обхватил ее за бедра и прижал к себе, так что она почувствовала, насколько он возбужден. Рут инстинктивно подалась вперед, буквально вжимаясь в него.

— Ты действительно этого хочешь?

Его лицо было совсем близко, и Рут прижалась к нему губами.

— Да. — И добавила: — Сейчас же.

Он сунул руку под рубашку и, медленно, точно в раздумье, водя ладонью по ее животу, произнес:

— Я не готов к чему-то серьезному. — Такер помолчал. — У этой ночи продолжения не будет. Я на днях уезжаю.

Объяснений не последовало, но Рут догадывалась и так — он не хочет никого любить, ни к кому привязываться душой, потому что боится потерять ее любовь так же, как когда-то потерял дорогих ему людей.

Для нее же было уже слишком поздно. Ее сердце принадлежало ему. Она знала это — хотя и отказывалась это признать — еще до первого поцелуя.

Она любит его. Она не сможет, подобно Такеру, отгородиться от страданий, когда он уедет, но если так, то пусть уж у нее останется хотя бы память об одной ночи. Это лучше, чем ничего.

— Я не требую никаких обещаний. Просто люби меня.

Он долго смотрел в ее глаза, словно колеблясь, но, когда его рука наткнулась на застежку бюстгальтера и та, щелкнув, открылась, а мягкая грудь наполнила его ладонь, решение было принято за него.

Такер помог Рут освободиться от рубашки и джинсов, а она дрожащими руками задрала его майку и прижалась к теплой коже.

— Я такая неумеха, — пробормотала она. — Дальше делай все сам, у меня это в первый раз.

Его рука отдернулась, словно попала в ледяную воду. Такер почувствовал, как его лоб покрывается холодным потом, а по спине бегут мурашки. То, что сказала Рут, напомнило ему — если она полюбит, то на всю жизнь.

Да, она сказала, что не ждет от него никаких обещаний. Мало того, она сама ему отдается и просит взять ее. Кто-нибудь другой удовольствовался бы этим и не стал бы искать в ее словах никакого потайного смысла. Но Такер знал, что если он пойдет сейчас на поводу у своего желания, то это неразрывно свяжет их друг с другом. Это не просто случайный секс. Для них обоих это станет чем-то таким, что соединит их навсегда.

Такеру вспомнился сегодняшний разговор с Рут в парке. Как видно, подумал он, ангел-хранитель в очередной раз подвел его. Почему он не вмешался раньше, до того как они попали в такое положение, из которого обоим будет больно выбираться?

— Что случилось? — растерянно спросила Рут. — Я сделала что-то не так? Тогда покажи мне, как надо. Я хочу научиться.

— Дело не в этом. Ты делаешь все как надо, ты само совершенство.

Меньше всего Такеру хотелось, чтобы она почувствовала неловкость и стала бы себя стыдиться, потому что это ему надо было стыдиться себя за то, что дело зашло так далеко.

— Тогда почему?.. — В голосе Рут не было нетерпения, только тревога. Тревога за него, а он этого не заслуживал.

— Это ошибка. — Такер сел на кровати, поправил майку и стянул завязки штанов. Потом подал Рут ее рубашку и джинсы. — Мы не должны были это делать. Я не могу просто переспать с тобой, не обещая ничего, и исчезнуть. Не имею права.

Он говорил то, что подсказывал ему разум, но тело не хотело подчиниться. Теперь он знал, что скрывается под скромной одеждой, знал, что впредь, стоит лишь увидеть ее, и перед его глазами будет вставать гладкий живот и набухшие розовые соски ее грудей, наполняя его мучительным желанием.

Сердитый на самого себя, Такер тряхнул головой, встал и отошел к двери. По его вине им обоим будет стыдно и тяжело. Случилось то, чего он опасался: его отношения с этим семейством, и особенно с Рут, вконец запутались и он не в силах развязать этот узел.

Рут, мрачная, нахмуренная, оделась и подошла к Такеру.

— Это из-за Вивиан, да? — спросила она убитым голосом.

— Вивиан? — Как ей такое могло прийти в голову? Тут он вспомнил рассказ Рут, как Вивиан отбивала у нее поклонников. — Господи, нет, конечно! Это из-за тебя.




ГЛАВА ДЕВЯТАЯ


Рут нажала на клавишу «прыжок», человеческая фигурка на экране монитора ринулась вниз со скалы, вспыхнуло пламя взрыва, синтетический голос разочарованно простонал.

— Эта игра слишком сложна для меня, — сказала Рут. — Есть что-нибудь полегче?

Ники, помогавший Энджи строить дом, не глядя показал рукой на кофейный столик, где рядом со стопкой бумаг и сумочкой Вивиан лежали две игровые приставки.

Несмотря на все старания, Рут никак не могла отвлечься от того, что произошло ночью. Перед глазами стояло лицо Такера, в ушах звучали его жалкие оправдания. Дескать, ей, то есть Рут, нужен не такой человек, как он, а тот, кто останется с ней на всю жизнь. Но ведь она не говорила ему ничего такого! Просто в ней самой, наверное, чего-то не хватает, недаром все ее парни перебегали к Вивиан.

Рут вздохнула и подошла к столику, разминая затекшие ноги. Из-под сумки Вивиан высовывался краешек какого-то документа. «Р. Такер М.», — прочла Рут. Дальше не было видно.

Рут осторожно оглянулась. Ники и Энджи были поглощены своим строительством, тетя Ада усердно вышивала. Рут с безразличным видом присела на диван и потянула к себе бумагу. Еще одна подпись: «Ширли Бэбкок Гивенс».

О господи, что еще натворила тетя Ширли?

Рут торопливо развернула документ. На самом верху листа было напечатано: «Договор о купле-продаже». Ниже шел адрес и описание усадьбы. Рут стало дурно.

— Зря ты это взяла, — с мягким укором произнесла тетя Ада. — Это документ Вивиан и кузена Такера.

Рут метнула на нее гневный взгляд. Тетя Ада пожала плечами и вернулась к своему вышиванию.

— Они его тут положили сегодня утром, когда приехали с тетей Ширли из города. Так что, думаю, это их.

Ясно, ездили к нотариусу — на документе стоят его подпись и печать.

Рут откинулась на спинку дивана. Ладно тетя Ширли, которую нетрудно обмануть, но куда смотрела Вивиан? Или Такер так ее очаровал, что она уже ничего не соображала? А он это умеет, Рут убедилась на собственном опыте.

— Ничего страшного, если я его прочитаю, — сказала Рут. — В конце концов, это и меня касается.

Вообще-то это касалось всех. Не будет дома у Ширли — и родственникам больше негде будет собираться. Что же до нее, то она снимет квартиру или маленький домик где-нибудь поближе к школе. Но как же тяжело терять этот дом… ее дом, который она так любит.

Если дом продадут, Вивиан тоже придется искать себе новое жилье. Рут вспомнила, как сестра сидела с Такером на веранде и потом заторопилась в банк. Ясно, она помогала Такеру. Но почему? Может, он пообещал, что умчит ее на белом коне в свой замок? Но если он так увлечен Вивиан, то чем объяснить его поведение ночью?

Услышав шаги, Рут оторвала взгляд от бумаги. Такер и Вивиан застыли в дверях, уставившись на нее. Растерянное выражение их лиц сказало ей все.

— Ох, — произнесла Вивиан и, круто развернувшись, исчезла.

— Та-ак, кажется, я тут лишняя, — сообщила тетя Ада и, подхватив свою корзинку и пяльцы, поковыляла к выходу.

Дети и щенок продолжали свои занятия, ничего не замечая. Надо отдать должное Такеру — он не убежал, как другие.

Он стоял в дверях, на его лице играла легкая усмешка. Рут поднялась па ноги, держа перед собой документ.

— Мне кажется, я все поняла, но хотелось бы услышать это от вас.

Ночью ей казалось, что тяжелее быть просто не может. Оказалось, может, еще как. Он ее поманил и оттолкнул, а теперь еще и предал.

— Правду, пожалуйста, — проговорила она, стараясь унять дрожь в голосе.

— Ничего кроме, — живо отозвался Такер.

Издалека послышался шум двигателя. Машина остановилась у дома.

Энджи вскочила и подбежала к окну.

— Мама с папой приехали!

Ники схватил сестренку за руку, и они с криками выскочили из комнаты. Раздался звонок, хлопнула дверь, послышались радостные восклицания. Рут посмотрела на Такера.

— Вы получили отсрочку, но я все равно жду объяснений.

Она проскользнула мимо Такера и направилась в прихожую. Может, это даже хорошо, что Джонсоны появились именно сейчас. У нее будет время успокоиться и подумать.

Как назло, Такер, причина всех ее бед, тоже вышел следом за ней. Мало того, он весело поздоровался с Джонсонами и по-хозяйски пригласил их в гостиную.

Ночное происшествие никак не забывалось. А что, если он специально завлекал ее, чтобы спокойно обделать свои делишки? Ну что ж, ему это удалось.

Вивиан взяла у Джонсонов пальто и повесила на вешалку, тетя Ширли предложила им снять покрытые снегом сапоги на коврике у двери и поспешила за тапочками.

Интересно, знают ли родственники, кто затесался к ним в дом? Войдя в гостиную, Рут настороженно огляделась. Ну, Вивиан и тетя Ширли, конечно, в курсе. Тетя Ада и дядя Орен расспрашивали гостей, как они добирались из Кентукки. Борис громогласно рассуждал насчет неполадок в машине, которые задержали Джонсонов. Элдон и Розмари деловито поправляли подушки на диване, чтобы гостям было удобнее. Брук рассказывала, как она однажды делала в школе доклад про Кентукки. Ну а по улыбающемуся лицу Дьюи ничего нельзя было понять. Ясно одно — все избегали смотреть на Рут, демонстративно занимаясь исключительно Джонсонами.

И только Такер чувствовал себя как рыба в воде. Наверное, ему не впервой проворачивать такие дела, и совесть его не мучает.

Рут вздохнула. Все обо всем знали. Кроме нее. Ну почему все как один пошли на поводу у этого мошенника? Они что, ослепли?

— Спасибо вам большое от меня и от Чарлза за то, что приютили наших детей, — заговорила Натали Джонсон. — Для нас это были очень хлопотные дни.

— Что вы, мы были только рады. — Рут посадила Энджи к себе на колени, обняла за плечи Ники и обратилась к детям: — А вы приезжайте к нам еще, когда захотите.

Если только будет куда приезжать.

— Да, да, — вступила тетя Ширли, — вы нам теперь как родные.

— А Таки можно с собой привезти? — спросила Энджи.

Рут погладила щенка.

— Конечно, можно. Он тоже член семьи.

Дети засмеялись, а на лицах родителей появилось торжественное выражение. Чарлз Джонсон наклонился вперед, упершись локтями в колени.

— У меня есть две новости, — сообщил Чарлз. — Мы с Натали оба устроились на фабрику, приступаем к работе с понедельника. Так что придется выезжать немедленно.

— А я нашла дом недалеко от фабрики, и школа там приличная, и двор есть, Таки будет где гулять! — радостно сообщила Натали.

Энджи соскочила с колен Рут и запрыгала по комнате вместе со своим щенком, а Ники выбросил вперед руку с отставленным большим пальцем и прокричал:

— Йе-ес!

Одной только Рут почему-то было невесело. Нет, она, конечно, рада, что у Джонсонов все наладилось, но от мысли, что дети, которых она успела полюбить, уедут и, может быть, она их больше никогда не увидит, на душе стало пусто. Сначала она потеряла дом, а теперь теряет Ники и Энджи. Но они так счастливы, не годится стоять с постным лицом. Рут заставила себя улыбнуться, однако на глаза навернулись слезы, и она поморгала, чтобы никто их не заметил.

Такер заметил. Он молча подошел к ней и обнял за плечи.

И хотя он причинил ей столько горя, от его молчаливой поддержки Рут как будто стало легче.

— Не горюй, — тихо прошептал он. — Придет и твоя очередь.

Да, ее очередь придет. Только на что он намекает? Догадался, что она мечтает о детях? Или хочет сказать, что ей тоже вскоре придется уехать из «Уиллоу-Глен плэнтейшн»?




Семья Джонсон отбыла, и все как-то незаметно разошлись. В гостиной остались лишь Такер да главные виновницы — тетя Ширли и Вивиан. Ну, и еще Брук, которая сделала вид, будто поглощена рассматриванием журналов.

Впрочем, Рут и не нуждалась в свидетелях, тем более таких, которые наверняка встанут на сторону человека, причинившего всем столько неприятностей за столь короткое время. В душе она, конечно, не могла не признать, что пользы от него тоже было немало — и всему семейству как таковому, и Ники с Энджи, и ей самой, — но ведь сейчас речь должна была пойти не об этом.

Такер сел на двухместный диванчик. Дамы устроились одна на большом диване, а другая в кресле, так что место рядом с ним осталось незанятым. Рут не стала садиться на мягкое сиденье, потому что в таком случае Такер возвышался бы над нею, а опустилась на подлокотник. Все-таки повыше, да и подальше от этого невозможного человека.

— Ну что ж, — заговорила она, глядя на Такера. — Мое первое побуждение, когда вы приехали, — отправить вас восвояси — было верным. Я прошу вас уехать. — Последуй она этому спасительному побуждению, не влюбилась бы в мужчину, которому не нужна. Который заполучил все, что мог, и теперь уезжает. Да, он действительно заграбастал все, до чего смог дотянуться, — дом тети Ширли и ее, Рут, сердце. Пора его выпроводить, пока он не натворил новых бед.

Такер спокойно откинулся на спинку диванчика — мол, делай что хочешь, а я и с места не сдвинусь — и с кривой усмешкой произнес:

— Вы не можете заставить меня уехать. Я нахожусь в своем собственном доме.

Да уж, подумала Рут, в самообладании ему не откажешь. Провернул такую операцию, наверняка в душе ликует, но ведет себя совершенно спокойно, как будто так и надо.

— А если я возьму и порву эту вашу купчую? — воскликнула она, потрясая злосчастным документом.

Такер вздохнул, явно сочтя это ребячеством.

— Мы с вашей тетей передали договор на хранение юристам, а это всего лишь копия. — Он наклонился к Рут. — Послушайте, это не то, что вы думаете. Дайте мне объяснить…

— Ни к чему. — Рут вскочила и заметалась по комнате. Потом остановилась напротив Ширли. — Как вы могли, тетя?! Какой-то чужак забрел к нам, и вы отдали ему свой дом?

Брук шумно перевернула страницу.

Рут уставилась на Вивиан.

— А ты как все это допустила? Небось еще и подталкивала ее, да?

— Тетя Ширли в состоянии решать все сама, — ответила Вивиан. — К тому же мы все хорошо взвесили.

Рут возмущенно фыркнула. Нет, их ничем не проймешь. Они до такой степени очарованы обаятельной внешностью и хорошими манерами Такера, что любое его слово воспринимают как истину в последней инстанции.

— Послушай-ка меня, — заговорила наконец тетя Ширли. — Когда я сказала, что мы больше не будем собираться всей семьей на Рождество, ты и слышать об этом не хотела. А я, между прочим, решила так не потому, что мне стало тяжело готовить, убирать и прочее.

— Правда? — Рут прекратила метаться по комнате, опустилась на колени перед теткой и погладила узловатые руки женщины, которая столько лет подряд расчесывала ей волосы, учила ее готовить, а иногда и поругивала.

— Да-да, совсем не потому, что я не справляюсь. — Ширли легонько сжала руку Рут. — Я старею, Рут, и очень многого еще не видела. Хочу успеть посмотреть, пока не отдала концы.

— Тетя Ширли! — протестующе вскрикнула Вивиан.

— Но какое это имеет отношение к нашим праздникам? И зачем понадобилось продавать дом? — упорствовала Рут.

— Что я видела, кроме Уиллоу-Глен? Я хочу мир посмотреть! Когда я свалилась и еле-еле встала, меня вдруг осенило — как же быстро идет время. Вот я и решила купить удобный трейлер и прокатиться с Борисом по стране. Первым делом хочу заглянуть в Лас-Вегас. Говорят, там интересно.

Рут молчала.

— Я знаю, ты очень любишь этот старый дом, — продолжала Ширли, — но у меня нет средств и на него, и на путешествие. А ты не смогла бы его купить на свое учительское жалованье. Поэтому я и продала его за хорошую цену кузену Такеру. — Она лучезарно улыбнулась Такеру, сидевшему напротив. — К тому же у него есть кое-какие интересные планы, связанные с домом.

Брук отложила журнал, больше не притворяясь, что читает.

— Да? — Рут поднялась и, подойдя к двухместному диванчику, села рядом с Такером. Ну вот, наконец добрались до сути. — Ну и какие же это планы, хотелось бы узнать?

Он смущенно улыбнулся и нервно провел рукой по волосам.

— Ну, вообще-то я купил этот дом для вас.

Это было так неожиданно, что Рут раскрыла рот от изумления, но, заметив, что все выжидательно смотрят на нее, тут же спохватилась и сжала губы. Было ясно, что тетя Ширли и Вивиан думают, будто планы Такера в отношении дома включают Рут и… женитьбу.

Рут недоверчиво посмотрела на них. Тетя Ширли с улыбкой кивала ей, то же делала и Вивиан.

— Зачем, как ты думаешь, мы с кузеном Такером встречались тайком, чтобы поговорить? — спросила Вивиан. — Мы старались, чтобы ты ничего не узнала раньше времени.

— Но зачем? Почему бы просто не сказать мне? — спросила Рут, когда к ней вернулся дар речи.

Вивиан фыркнула.

— Да уж, тебе скажи! Ты бы разрешила! Вот и приходилось шептаться по углам.

— Вы же ко мне поначалу не очень-то хорошо отнеслись, — заметил Такер.

Да, они правы. Она с самого начала была настроена против Такера, подозревала его во всех грехах. Если б они только заикнулись о том, что собираются сделать, она рьяно выступила бы против продажи дома.

А теперь… Рут почувствовала, как тяжесть, давившая на сердце все последние часы, растворяется и исчезает. Она влюбилась в нежданного гостя с первого взгляда, но боролась с собой. Может, он тоже подавлял свои чувства к ней? Поэтому, наверное, и сказал ночью, что не готов к браку. Боже, как быстро все изменилось! Наверное, он тоже, как и она, разобрался наконец в своих чувствах.

Брук, уронив на пол журнал, вскочила с дивана и закричала, прижав ладони к щекам:

— Ой, как романтично! Скоро в этом доме будет куча детей!

Рут бросила взгляд на человека, который превратит ее мечты в реальность, и поразилась — бледный как полотно, он сидел, прижав руку к боку. Их глаза встретились — на его лице появилось страдальческое выражение.

Рут испугалась. Может, он заболел?

— Такер, что с вами?

— Ничего. Все в порядке. — Не произнеся больше ни слова, он выбежал из гостиной.




ГЛАВА ДЕСЯТАЯ


Такер выскочил на крыльцо и остановился, вдыхая полной грудью морозный воздух.

Они его неправильно поняли. Да, все эти люди понравились ему с самого начала, а Рут сразу привлекла его внимание. С каждым днем его все больше тянуло к ней, и он чувствовал, что связь между ними становится все теснее, еще немного — и он не в силах будет ее разорвать. Но он решил ни с кем себя не связывать, он знает, что такое боль утраты, и не хочет больше рисковать.

А Рут после того, что произошло ночью, и особенно когда узнала о покупке дома, решила, что он останется с ней. Еще когда здесь были Ники и Энджи, Такер заметил, что она смотрит на него и раздумывает, подходит ли он на роль отца. Дети уехали, и она возложила все свои надежды на него.

Как ни тяжело ее разочаровывать, но придется это сделать. Он скажет ей все прямо.

Дверь открылась, и Такер, даже не оборачиваясь, понял, кто это.

— Такер? Как вы себя чувствуете?

Он повернулся к ней, прислонившись спиной к столбу.

— Нормально. Просто мне нужно было выйти на воздух. — Он посмотрел на ее подвижное лицо. — Я хотел бы прояснить вопрос с покупкой дома.

Рут сделала шаг вперед, Такер предостерегающе выставил перед собой ладонь.

— Той ночью, когда ваша тетя упала, она рассказала мне, что они с Борисом мечтают попутешествовать. И что вы очень расстроитесь, если негде будет собирать всю родню. — (Рут кивнула головой, предлагая ему продолжить.) — У меня многое связано с этим домом, и мне не хотелось, чтобы он попал в чужие руки.

Такер посторонился, освобождая ей место у перил. Рут подошла и прижалась к нему, а его рука невольно обняла ее подрагивающие плечи. Не надо было этого делать, она неправильно поймет. Но так уж получилось.

— И поэтому мы решили: я покупаю дом и вы по-прежнему будете жить в нем.

Рут подняла к нему лицо и улыбнулась, словно предвкушая то, что сейчас услышит. Пора решиться и сказать все.

— Я, если хотите, назначу умеренную плату за аренду.

Она посмотрела на него с недоумением. Такер отвел глаза в сторону. Надо сказать все сразу. Это как сорвать присохший бинт — ужасно больно. Но еще больнее сдирать медленно.

— А когда вы выйдете замуж и решите с мужем выкупить дом, я продам его вам по той же цене, по какой купил.

Рут отодвинулась от него.

— С мужем?

Такер кивнул.

— Вы мне очень нравитесь, Рут. — Нравитесь — это слабо сказано, добавил он мысленно.

— Но тут есть одно «но», я вас правильно поняла? — Она произнесла это сдавленным голосом, словно что-то мешало ей говорить.

— Но у нас разные цели в жизни, разные планы. Я допустил ошибку, приехав сюда и привязавшись к вашей семье. — Такер вздохнул. — Я не могу сидеть на двух стульях, пытаясь жить двумя разными жизнями.

— Мне тоже нелегко, Такер. Со мной никогда в жизни ничего подобного не было. — Рут отошла и остановилась напротив Такера. — Я вас понимаю, вы боитесь. Но ведь жизнь продолжается, Такер. Зачем же отказываться от того, что она предлагает? Иначе вы кончите свои дни одиноким, никому не нужным стариком.

Такер поджал губы. Ему нечего было возразить, но и соглашаться тоже не хотелось.

— Знаете, — сказал он, — вам просто кажется, что вы испытываете ко мне какие-то чувства, а на самом деле вы просто хотите выйти замуж и завести детей.

У Рут обиженно задрожали губы, но она ничего не ответила.

— Интересно, что бы сказал на это ваш друг Крис, — заговорила Рут после минутного молчания. — Думаете, ему бы понравилось, что вы отказываетесь от того, что жизнь предлагает вам… и мне?

— Криса больше нет.

— И в этом все дело, да? Вы потеряли тех, кого любили, и боитесь полюбить кого-то еще. Вот уж не думала, что вы такой трус, Такер Мэдок.

— Нам обоим следовало с самого начала прислушаться к себе, тогда сейчас не было бы так больно.

— Боль — часть жизни, если это настоящая жизнь, а не пустая и холодная.

Неправда. Боль — это предупреждение. Как жар от огня предупреждает — не приближайся. А если ты сунулся в огонь, то уже поздно поднимать тревогу. Впрочем, даже и в этом случае еще можно выскочить, а ожоги заживут.

— Мне жаль, — сказал Такер. — Думаю, мне лучше уехать.

Все время, пока он бежал вверх по лестнице, а потом бросал в сумку вещи, перед его глазами стояло ее помертвевшее лицо.




Решив больше не унижаться и не просить Такера остаться, Рут сидела на кухне и наблюдала в окно, как он уезжает на своей маленькой черной машине. Все остальные высыпали во двор, выкрикивая напутствия и приглашая Такера приезжать, когда он захочет.

Потом они перешли в прихожую и столпились у распахнутой настежь двери, в которую врывался холодный ветер, наполняя дом сквозняками и выстуживая душу Рут. Она потерла ладони и моргнула, не давая непрошеной слезе пролиться.

Такер высунул руку из окна машины и помахал на прощанье. На Рут пахнуло духами — Вивиан подошла сзади и наклонилась, глядя в окно через ее плечо. Вертихвостка.

Рут сердито одернула себя. Как она может так думать о сестре? Ведь Вивиан связалась с Такером ради нее, и она должна быть благодарна ей. Автомобиль Такера давно исчез из вида, а Рут все сидела не шевелясь, не в силах отвернуться от окна.

— Сплавила, значит, и этого, — проговорила Вивиан.

Рут круто развернулась и уперла руки в бока.

— Это ты о чем?

— Больно ты разборчивая, вот что я скажу. Погуляешь с парнем, а потом он оказывается, видите ли, недостаточно хорош для тебя, и ты сплавляешь его мне. — Вивиан мгновение помедлила. — На этот раз, правда, ты поступила по-другому.

— Да никогда и никого я тебе не сплавляла, ты что?! — Рут была вне себя от возмущения. Сначала Такер с его невнятными объяснениями, почему он не может остаться, теперь эта. С чего вдруг сестра вспомнила про парней, с которыми Рут встречалась? Но если уж вспомнила, то надо все поставить на свои места.

— Ты же сама все время была наготове, только момента ждала, чтобы переманить.

Вивиан невесело засмеялась.

— Ну, допустим. Только, думаешь, они были мне нужны, эти твои ухажеры? Скажу прямо, сестричка, хотя, может, тебе и неприятно такое слышать, но до Такера среди них не было ни одного приличного. У тебя вкус просто никуда.

Ну что за день? Не одно, так другое. Рут отошла к столу и опустилась на стул.

— Тогда кто тебя заставлял с ними встречаться?

Вивиан тоже села и, облокотившись на стол, подперла ладонью подбородок.

— А что мне было делать? Я же видела, как ты мучаешься и не знаешь, как от них отделаться. Ну вот, я и приходила на помощь. Что мне еще оставалось? — Вивиан пожала плечами. — Ты собственными руками перебрасывала их мне.

Хорошо, что Рут сидела, иначе могла бы рухнуть на пол. Перед глазами у нее все закружилось. Неужели Вивиан в самом деле думает, что она сама отдавала своих ухажеров ей, потому что не чаяла от них избавиться?

Рут понурилась. Будь здесь тетя Ширли, непременно приказала бы ей выпрямиться и сидеть как следует. Но Рут было сейчас совсем не до того, чтобы, как говорит тетушка, держать спину. На нее сегодня столько всего навалилось, а теперь еще и Вивиан со своими глупостями.

Хотя, если хорошенько подумать над тем, что сказала сестра, следует признать — Рут действительно никогда и ни к одному из тех, с кем встречалась, никаких особых чувств не испытывала. Потому, наверное, эти парни, а потом и мужчины уходили к белокурой красавице Вивиан. По поведению Рут они понимали: она вовсе не хочет, чтобы их отношения перерастали во что-то серьезное.

Вивиан тяжело вздохнула.

— А вот Такера я бы с удовольствием у тебя переманила. Да что толку? Он же влюбился в тебя по уши, а меня в упор не видел.

Рут почувствовала, что вот-вот заплачет.

— Тогда почему же он уехал?

— Потому что дурак. Все мужчины глупцы. — Вивиан потянулась через стол и дотронулась до руки Рут. — А уж влюбленный мужчина вообще полный идиот.




Так лучше для нас обоих, твердил себе Такер, пока машина проезжала по улицам городка. Он помотал головой, отгоняя навязчивое видение — ее милое лицо, искаженное болью, — и уставился на дорогу. Днем снег подтаял, но к вечеру ударил мороз, и на асфальте виднелись тут и там проплешины голого льда.

Ему хотелось развернуть машину и помчаться обратно. Большей глупости нельзя и придумать. Они почти не знают друг друга, да и от жизни хотят разного. Для него сейчас самое главное — добраться до своей квартиры, где тихо, спокойно и никто не будет рвать ему сердце.

При повороте на шоссе лежавшая на пассажирском сиденье сумка, которую он, собираясь в спешке, не застегнул, опрокинулась и из нее вывалились рождественские подарки.

Такер, не отрывая глаз от дороги, стал засовывать их обратно. Пальцы наткнулись на мягкий шелковый галстук. Угольно-серый. Подарок Рут. На ней был свитер такого же цвета, когда она пришла к нему прошлой ночью. А переливы золотого и желтого на галстуке были точь-в-точь как вспышки радости, которую он испытывал, когда она появлялась у него в комнате.

Впереди зажегся желтый свет, Такер аккуратно затормозил, собрал высыпавшиеся мелочи и стал засовывать в сумку, отложив в сторону подарок Рут.

Один галстук, еще один, еще… Он никогда их не любил, они сдавливали горло, но их полагалось носить, и он носил. Слава богу, сестра Рут научила его наконец правильно завязывать галстук, чтобы не душил. Такер ухмыльнулся, вспомнив, какое у Рут было лицо, когда Вивиан показывала ему, как надо завязывать галстук.

То, что лежит у него в сумке, не просто галстуки. Это олицетворение семейных уз, тех самых, от которых он убегает. Эти полоски ткани, которые, когда бы он ни повязал их себе на шею, будут напоминать о людях, внезапно вошедших в его жизнь. Он увозит с собой частичку их добрых сердец. Галстуки со временем потеряют вид, износятся, но нити, привязывающие его к этой семье, не порвутся никогда, как бы он ни старался выбросить Бэбкоков из памяти.

Зажегся зеленый свет, Такер снял ногу с тормоза.

Носок, который связала для него тетя Ада, так и остался висеть над камином… как его неспокойное сердце. Хочет он того или нет, он стал для них своим, да и Бэбкоки стали ему родными.

Но нет, он не хочет этой привязанности, она, точно плохо завязанный галстук, мешает ему свободно дышать, заставляет тосковать о том, от чего он бежит. Такеру вдруг захотелось собрать все эти галстуки в комок и швырнуть за окно, а заодно и выбросить из головы все, что произошло за последние полторы недели, опрокинуло то, в чем он был убежден, лишило его силы воли. Но это не поможет. Ну, выбросит он эти галстуки, но чувства, которые он увозит в своем сердце, все равно останутся.

Как же хочется вернуться обратно. Нет, никаких возвращений. Такер сердито сжал зубы и включил радио.

«Почему ты покинул меня? — надрывно пел женский голос. — Я не могу без тебя, в слезах я тону».

Такер, мотнув головой, выключил радио. Господи, как он мог так поступить с Рут?.. Она не виновата, что влюбилась в такого идиота, как он. Да и он тоже не виноват, что его нестерпимо тянет к этой маленькой хрупкой женщине, которая за какие-то считанные дни умудрилась растопить лед в его душе, застывшей, казалось, навсегда.

Облака разошлись, солнечный луч упал на дорогу, осветив заснеженную колею. Такера словно ударило молнией. Что же он натворил?! Жаловался, как тяжело терять людей, которых любишь, а теперь теряет их по своей собственной воле!

В жизни все зыбко и неустойчиво. Например, Джонсоны. Вполне может случиться так, что они не удержатся на новой работе. Но ведь это не мешает им радоваться тому, что у них есть сегодня, и радовать своих детей.

Так получилось, что со смертью Криса и его родителей он словно бы умер и сам и жил изо дня в день как зомби, с мертвым сердцем, не способным воспринимать ничего…

Рут вырвала его из этой холодной пустоты. И Такер больше не сможет жить так, как жил до встречи с ней. Да он и дня не проживет, не видя ее сияющей улыбки, не слыша ее серебристого смеха, не касаясь ее теплых медовых губ… Нет, он больше не хочет никого терять.

Он так привык, куда бы его ни заносила судьба, возвращаться в свой город, в свою пустую квартиру, к своему ненавистному образу жизни. Но сейчас это означало расстаться навсегда с женщиной, которую он любит так, как никого прежде не любил. Значит, настала пора менять свои привычки.

Такер осмотрелся. До разворота оставалось около мили, но впереди, сразу за перекрестком, виднелась бензоколонка, он повернет там.

И поедет домой. К своим родным.

Проехав перекресток, Такер притормозил, и тут ехавший по соседней полосе серебристый автомобиль занесло на скользкой дороге. Он врезался в бок его машины. Такер успел лишь повернуться и инстинктивно выбросить вперед руку.




Такер сидел, опершись спиной о подушку, и ждал медсестру, которая пошла за документами на выписку.

Одна нога у него была в гипсе, рука забинтована. Могло быть и хуже, подумал он и почувствовал прилив радости, что так легко отделался. Единственное, что его безмерно раздражало, — не окажись он неожиданно в травматологии, он уже был бы с Рут. А перелом, порезы и царапины — это все пустяки.

Вернулась медсестра. Она поставила на постель переносной столик с прикрепленным к нему листом бумаги и подала ручку.

— Кто за вами приедет?

— Н-не знаю… — Его рука дрогнула, он опустил ее на столик. — Никто не знает, что я здесь.

— Может, надо позвонить кому-то? — Жесткое лицо медсестры смягчилось, она вопросительно смотрела на Такера.

Как все изменилось за каких-то несколько дней. Случись такое пару недель назад, до встречи с Рут, Такер не колебался бы ни секунды, сразу же распорядился бы позвонить его секретарю или кому-то из коллег, чтобы они приехали и отвезли его домой. Но теперь… Он никуда не поедет, не увидевшись с Рут.

— Рут Марш, — сказал Такер, решительно кивая головой, и назвал телефонный номер.

Сестра ушла, а Такер погрузился в невеселые мысли. Простит ли она его, приедет ли? Или отвернется так же, как он отвернулся от нее? Она имеет полное право так поступить.

В коридоре послышался шум, и палата наполнилась людьми. В наличии было все семейство Бэбкок. Рут осторожно присела на краешек кровати, боясь потревожить сломанную ногу, и взяла Такера за здоровую руку. Ему показалось или она в самом деле плакала?

— Это просто чудо, что мы не разбились по дороге! — сообщил дядя Орен. — Наша малышка Рут гнала как сумасшедшая.

— Не выдумывай! Она ехала очень аккуратно, — возразила тетя Ширли. — Ей просто не терпелось попасть сюда, вот и все.

Если Рут и была смущена тем, что выдают ее секрет, то на ее лице это никак не отразилось. Она неотрывно смотрела на Такера.

— Вы хотите кому-нибудь позвонить? — спросила она. — Может, у вас дома есть кто-то, кому нужно сообщить об аварии? Какие-нибудь родственники, хотя бы дальние…

Сообщить? Ну, разве что попросить коменданта дома присматривать за квартирой, пока его не будет. Такер медленно покачал головой. Все замолкли, сочувственно глядя на него. И он ощутил вдруг, как сердце его переполняется благодарностью и любовью к этим людям. И понял, как надо ответить на вопрос Рут.

— Есть у меня родственники, есть, — произнес он. — Это вы. Все вы.

К его великому облегчению, Рут понимающе улыбнулась и наклонилась к нему, чтобы поцеловать. И больше ничего не осталось — только она, ее милое лицо, ее мягкие губы. Такер притянул Рут к себе, чувствуя, что больше никогда ее не отпустит. Все его страхи и сомнения развеялись как дым. И лишь одно было важно — чтобы она была всегда рядом… всю оставшуюся жизнь.

— А не закрепить ли нам официально наше родство? — произнес Такер. — Рут, ты пойдешь за меня замуж? Для меня это будет самым большим счастьем.

— Да, — ответила Рут, и все радостно загомонили.




ЭПИЛОГ


Церковь в Уиллоу-Глен была забита до отказа. Главная дверь, из которой Рут и Такеру вскоре предстояло выйти рука об руку, была украшена огнями и гирляндами из кедровых веток, а у алтаря, перед которым они сейчас стояли, над их головами свисала с высокого канделябра веточка омелы… или остролиста?.. Рождество…

Год прошел в хлопотах. Такер распрощался с Александрией и основал свою собственную консалтинговую фирму в Портсмуте, неподалеку от Уиллоу-Глен. Борис и тетя Ширли уехали в Лас-Вегас, где и поженились. Рут же развила бурную деятельность, готовя пышную свадьбу. Решено было заключить брак на Рождество, тогда и все последующие годы оно будет для них самым радостным праздником.

Хотя дело происходило в праздничный день, все скамьи за спинами Рут и Такера были заполнены. Со стороны жениха присутствовало несколько его приятелей и коллег, все же остальные места заняли родственники невесты.

Малышка Энджи, стоявшая рядом с Брук, нетерпеливо вертела головой и хлопала по коленке корзиночкой с лепестками роз. Ее брат в строгом костюме шафера, сопровождавший Такера, перегнувшись, посмотрел на сестренку и сердито зашикал.

Такер с трудом сдерживал смех. Рут залюбовалась им. Она никогда еще не видела его таким веселым. И счастливым.

Какое счастье, говорила она про себя, что на прошлое Рождество случилось чудо и они встретились. Такер повернул к ней светящееся радостью лицо.

— Ты хорошеешь с каждым днем, — прошептал он. Рут заглянула ему в глаза. Нет, она больше не чувствовала себя серой мышкой, бесцветной младшей сестренкой, даже стоя рядом с ослепительной сестрой, выступающей в роли подружки невесты.

Священник кашлянул, прочищая горло, и приступил к церемонии. Рут, вызубрившая наизусть слова брачного обета, тем не менее нервно теребила листочек с текстом, который она на всякий случай засунула в букет. Такер сжал ее руку.

Все шло как надо. Но вот его преподобие повернулся к сидящим на скамьях.

— Кто выдает замуж эту женщину?

Рут похолодела. Она собиралась попросить священника пропустить эту часть церемонии, но потом замоталась с нахлынувшей толпой родственников и про все забыла.

Церковь наполнилась шорохом и шелестом. Рут обернулась. Ее родственники — тетушки, дядюшки, двоюродные, троюродные братья и сестры — все как один поднялись на ноги и нестройным хором проговорили:

— Мы. Мы все.

Рут прижала руку к щеке. Такер наклонился к ней.

— Мне так неудобно, — прошептала Рут.

Он ласково сжал ее плечо.

— Что ты, на меньшее я бы и не согласился.

Я тоже, подумала Рут. То, о чем она мечтала в прошлое Рождество, стало явью. У нее есть наконец своя, полная семья.

И это самое прекрасное Рождество, какое только может быть.


notes



Примечания





1


Игра слов: marshmallow (англ.) — зефир. — Здесь и далее примечания переводчика.




2


Блюдо американской кухни из кукурузы, бобов и помидоров.




3


4 июля — день провозглашения независимости США.