Пекло
Кэролайн Карвер








В городе, где прошло детство Джорджии, настоящее пекло. Она рвется в Сидней… Чудом выжив в авиакатастрофе, она попадает в руки к китайским бандитам. Они пытаются выведать информацию о судьбе брата погибшей китаянки. Жизнь Джорджии и ее матери в опасности. На спасение — всего неделя…






Кэролайн Карвер

Пекло


Посвящается памяти моего отца






1


Казуар умер мгновенно.

Один удар «судзуки» — и нет казуара. Еще секундой назад большой великолепный обитатель тропического леса переходил дорогу, и вот он уже лежит со сломанной шеей — двухметровая куча черных перьев, мокрых от крови, которая вытекает из открытого черного глаза.

Джорджия Пэриш поверить не могла, что это она убила редкую птицу, живущую в тропиках. Правда, она спешила, боялась не успеть на самолет, но ей и в голову не приходило, что в такой проливной дождь кто-то выходит на прогулку. Ей казалось, что опоссумы, бандикуты, кенгуровые крысы и все прочие божьи твари должны тихо сидеть в своих норах и укрытиях, спасаясь от циклона Таня.

А этому казуару приспичило пройтись. Проведя ладонью по лицу, Джорджия посмотрела в сторону окраины города, где под пальмами и фигами приютилось несколько ветхих деревянных коттеджей. Людей не видно. Джорджия не знала, радоваться ли ей этому, или огорчаться. С одной стороны, она хотела извиниться, с другой — боялась признаться в своем проступке, так как любой житель Налгарры с удовольствием наказал бы ее и был бы прав, ведь у нее за спиной остался огромный черно-желтый знак, предупреждавший автомобилистов о возможной встрече с казуаром.

У Джорджии все внутри переворачивалось от ощущения вины. Она поглядела на вмятину сразу над бампером, куда казуар угодил головой. «Извини, — мысленно сказала она, обращаясь к мертвому казуару, но все равно хорошо, что благодаря бамперу ты не пробил ветровое стекло и оставил меня в живых. Не то чтобы меня радовала твоя смерть, но уж лучше один ты, чем мы оба, ты так не считаешь?»

В этот момент мысли Джорджии переключились на Эви, которая одолжила ей «судзуки». Даже если она оплатит ремонт, Эви придется отвечать за убитого казуара, а это не шутки. Надо будет признаться ей, как плохо она отблагодарила ее за услугу.

Джорджия коротко помолилась за убитую птицу. Тяжелый запах тропического леса, где много мошкары, много влаги и, естественно, много мангровых деревьев, стоял у нее в горле. Ей было известно, что стоит выглянуть солнцу — температура воздуха сразу подскочит, словно кто-то зажжет гигантскую газовую горелку. Воздух станет как бурлящий кипяток, и Джорджия порадовалась облакам.

Вернувшись в машину, Джорджия старательно объехала труп. Ей не хватило бы сил оттащить тушу. Молодой казуар весил не меньше, чем она сама, килограммов шестьдесят, а то и больше. Теперь она ехала медленнее по мокрой дороге, вслушиваясь в глухой шорох работающих дворников и вглядываясь в даль: не дай бог встретиться еще с каким-нибудь представителем лесной фауны.

Две смерти в один день. Собственно, дедушка умер раньше, но кремировали его всего четыре часа назад. Хотя от дурных предчувствий у Джорджии и так сосало под ложечкой, она вдруг ощутила радость оттого, что ее матери Линетт нет рядом. Сейчас та затягивала бы на шее бусы из горного хрусталя и говорила, говорила о предзнаменованиях и жутком совпадении, а Джорджия, вытаращив от страха глаза, изо всех сил старалась бы переменить тему.

Объехав сломанную пальму на краю дороги, Джорджия вспомнила, какой неестественно спокойной была ее мать на похоронах, а потом ей пришла на память большая сигарета с марихуаной, которую та курила по дороге в крематорий.

— Дорогая, ты пила бренди, — безмятежно произнесла Линетт в ответ на вопросительно поднятые брови Джорджии. — Тебе ведь известно, что я не пью…

Джорджия подумала, что, наверное, от многих пахло марихуаной, но решила, что не стоит из-за этого расстраиваться. Всем было известно, что одно время они жили в коммуне «Свободный дух» рядом с Налгаррой, и, наверное, кто-то удивился, а кто-то даже и был разочарован, обнаружив обычный шоколадный бисквит вместо печенья с марихуаной.

Крепко сжимая руль, пока джип кидало из стороны в сторону на размытой дороге, Джорджия вглядывалась в дождь, стараясь не пропустить знак, предупреждавший о близости реки. Почти все уверяли ее, что она поступает неразумно, и даже ее друг Бри не гарантировал ей место в своем маленьком аэроплане «Пайпер», отправляющемся в Каирнс, но все же она должна была попытаться. Еще одна ночь в компании миссис Скутчингс — это слишком. Из-за матери Джорджии пришлось спать в одной комнате со своей старой директрисой, а для этого надо обладать ангельским терпением. Старуха отличалась либерализмом барракуды и свято верила, будто американский турист, в прошлом году съеденный крокодилом, намеренно подставился, желая напугать потенциальных туристов из Сиднея.

— Вы там на юге, — сказала миссис Скутчингс за завтраком из яичницы, вкусом напоминавшей резину, — все переворачиваете с ног на голову, лишь бы представить Квинсленд глухой и опасной провинцией.

Джорджия молча жевала яичницу. С ее точки зрения, газеты писали сущую правду. Ближайшим городом здесь был не Брисбен, столица Квинсленда, расположившаяся на две тысячи миль южнее, а Порт-Морсби в Папуа-Новой Гвинее, до которого, если по морю, семьсот километров. Добираться до Сиднея все равно что из Нью-Йорка в Майами или из Лондона в Гибралтар. Глухая провинция — точнее определения не придумаешь. И здесь были не только крокодилы, а еще акулы, колючие деревья и ядовитые пауки. Водились даже медузы, способные за пять минут убить взрослого человека одним своим прикосновением.

Несколько дней Джорджия не могла прийти в себя от мысли, что ради умершего деда мать хочет вытащить ее вместе с сестрой из Сомерсета. И все же у нее не было выбора. Когда погиб отец, путешествовавший пешком по Уэльсу, матери пришлось самой заняться магазином «Новый век» в Гластонбери. Через несколько недель они просрочили с арендной платой, им грозило выселение, а там появились и бейлифы. Большим искушением было удрать на другой конец света.

Ужас, который Джорджия испытала, увидев Налгарру, она помнила и теперь, словно это было вчера. Из морозной зимы — в жару, да еще с тучами москитов, пивших ее кровь. Первый день она старалась не плакать, скучая по уюту их маленькой квартирки над магазином, по запаху курящихся благовоний, по колокольному звону, летевшему над улицами Гластонбери.

Интересно, изменился ли Гластонбери за прошедшие годы? Налгарра какой была, такой и осталась. Этот город все тот же, что и десять лет назад, и жители все те же. Одноклассница криком остановила Джорджию у церкви:

— Боже мой! Не могу поверить, что ты не подстригла волосы! Неужели тебе не жарко? Такие длинные! И ты все еще ходишь в брюках! Как была сорванцом, так и осталась. Ничуть не изменилась!

Наверное, не будь она такой усталой, то обняла бы Брайди и сказала, что и она совсем не изменилась. Но Брайди всегда ее раздражала, и теперь у Джорджии тоже испортилось настроение. От неисчерпаемого запаса энергии, имевшегося у бывшей подружки, Джорджия готова была взвыть. К тому же она была хорошенькой и неизменно веселой, отчего матери именно ее просили помочь с кексами на день рождения или с елкой на Рождество. Не то что Джорджия, которую если о чем и просили, то помочь починить сарай или сменить масло в машине.

— Ты замужем? — спросила Брайди. — У тебя кто-то есть? Ну же, раскрывай свои тайны, я никому не скажу!

Когда Джорджия неопределенно махнула рукой, Брайди с жалостью посмотрела на нее и изменила тон на более благожелательный:

— Не беспокойся, мистер Райт не задержится. Отдохни пока. Похоже, тебе это нужно.

Особой проницательности не требовалось, чтобы это понять. Джорджия в самом деле смертельно устала от похорон, от отсутствия сестры Доун, которая могла бы ей помочь, и больше всего от бесконечных вопросов насчет замужества. В конце концов ей отказало чувство юмора, когда в очередной раз пришлось отвечать, почему с ней нет мужа. Какого черта все считают, что у нее нет никакой жизни, если нет мужа?

Торопливо протерев лицо — крыша джипа была похожа на решето, — Джорджия повернула направо и сквозь пелену дождя увидела вдали белое пятно. Она немедленно сбавила скорость. «Казуар-Крик» — гласила надпись, и Джорджия, почувствовав жалость к мертвой птице, резко затормозила, после чего мрачно посмотрела на бурлящий Казуар-Крик.

Какой, к черту, ручей? Это большая река.

И как теперь выбираться? Дорога на юг, в Каирнс, закрыта, паром на реке Дейнтри тоже не работает, так что по берегу не проедешь. Путь на север приведет лишь в малюсенький Куктаун, где на востоке — штормящий океан, а на западе — джунгли. Остается лететь, другого выхода из ловушки нет.

Господи, пожалуйста, помоги мне выбраться отсюда. Пусть будет свободное место в самолете Бри. Я хочу обратно в нормальный мир. Мне не выдержать еще одну ночь с миссис Скутчингс, а если я уйду от нее, она обидится, и пусть даже она сумасшедшая, зачем ее обижать? Она была добра ко мне.

Дерево размером с «судзуки» упало в воду, подняв со дна взбаламученный песок и окрасив реку в темно-коричневый цвет, после чего поплыло к другому берегу, пока им не завладело течение. Хватит ли ей смелости перебраться через реку? Или она вернется в Налгарру и еще несколько дней проведет там, просиживая в пабе, накачиваясь пивом и наблюдая, как гекконы лезут на стены?

Преодолевая усталость, Джорджия заплела косы и надела шляпу, которая была на ней на похоронах. Брайди права. Волосы слишком длинные и густые. Интересно, со стрижкой будет лучше или хуже? У Джорджии всегда были длинные волосы. Может быть, и вправду пора избавиться от этой «веревочки» (дерни за веревочку!), как ее называет босс, и рискнуть, сделав короткую стрижку, может быть даже перекрасив волосы в другой цвет?

Джорджия протерла зеркало и попыталась представить свой слишком большой подбородок и серые глаза в окружении рыжих или черных волос вместо грязновато-русых. Безнадежно. Тогда веснушки будут еще заметнее. Не в первый раз Джорджия с отвращением смотрела на свое отражение, представляя две-три веселые веснушки на переносице, тогда как сейчас они усеяли все лицо.

Затянутое свинцовыми тучами небо неожиданно полыхнуло синим пламенем. Погода менялась в согласии с прогнозом, и самолет Бри поднимется в воздух в два часа. Оставалось сорок пять минут. Чем быстрее она окажется на аэродроме, тем лучше, ведь остальные тоже так думали, стараясь вырваться из непогоды.

Джорджия еще раз внимательно посмотрела на реку, жалея, что рядом нет деда. Уж он-то без проблем переправился бы на другой берег.

— Джорджи, — будто услышала она, — сначала попробуй перейти ручей вброд. Ты должна промерить высоту. — Голос Тома вроде бы зазвучал громче, пока она смотрела на бурлящую воду. — Как вода? Выше колес? Мотора? Кузова?

— Да, да и да, — сказала Джорджия.

Река казалась страшно глубокой, течение — быстрым, так что надо было держать курс против течения, чтобы выйти напротив. Дно тут песчаное, и это хуже, чем большие камни, к тому же наверняка есть ямы, оставленные другими машинами. Джорджия сглотнула слюну и заметила, что руки у нее стали мокрыми.

Эви знала, что делала, когда давала ей свой джип. Она сказала, что вода в Казуар-Крик поднимется высоко, но Джорджии не стоит беспокоиться на этот счет, потому что «судзуки» переживал и не такое. Мол, она со своим верным «судзуки» много раз одолевала ручей, даже когда казалось, что это невозможно, поэтому Джорджии нечего трусить.

Джорджия слышала голос Эви, который заглушал предостерегающий голос Тома.

— Почему, как ты думаешь, я в первую очередь купила джип? Чтобы красоваться в нем? Хватит глупить, подружка, и вперед!




2


Включив первую скорость, Джорджия направила джип вниз по размытому склону. Она затаила дыхание, когда склон стал крутым, и от ее уверенности в себе вскоре не осталось и следа. Тем не менее она говорила себе: пусть машина Эви и невелика, но работать она умеет. Вперед, подружка!

Оказавшись в воде, «судзуки» дернулся, словно от неожиданности, но твердо встал на колеса. Джорджия направляла его по диагонали, чтобы его не унесло течением, но самым главным было держать скорость, иначе вода могла попасть в выхлопную трубу, и тогда конец мотору.

Джип храбро сопротивлялся напору реки и упорно двигался вперед, радуя и удивляя Джорджию.

— Не упускай из виду места, куда хочешь попасть, — слышала она голос Тома. — Будешь смотреть на дерево, врежешься в дерево. Будешь смотреть на обочину, выедешь на обочину. Смотри туда, куда хочешь добраться.

Джорджия, не сводя взгляда с работающих дворников, с веерной пальмы за ними и каменистого противоположного берега, держала ногу на педали акселератора, чтобы иметь возможность убрать руки с руля и не повредить пальцы, если не дай бог что-нибудь случится. Всем телом она была устремлена вперед, словно помогая «судзуки» выбраться из реки.

Когда она оказалась на середине, то есть на самом глубоком месте, у нее не осталось сомнений, что джип справится с течением, но тут колеса начали пробуксовывать. Грязная волна залила капот. Электрика! Река обтекала машину, и Джорджия с ужасом осознала, что стоит на месте.

Берись за руль, черт тебя подери! Берись за руль!

«Судзуки» потащило течением. Стиснув зубы, Джорджия крутила руль, ища, как бы зацепиться. Вода хлынула в двери.

И тут передние колеса оказались на более-менее твердом дне, после чего Джорджия стала отвоевывать у реки буквально миллиметр за миллиметром. Берег понемногу приближался. Вот и дно стало каменистым. «Судзуки» выбрался на берег, и Джорджия повела его вверх по склону. Направления она не меняла сознательно, чтобы джип опять не увяз в грязи. Наконец-то вершина.

У Джорджии тряслись руки, когда она переключала скорость. Впереди на дороге полно рытвин, присыпанных сгнившими листьями и ветками. С деревьев тоже свисали ветки, погибавшие от избытка влаги, и в воздухе стоял едкий горький запах, словно от недавно перекопанной земли.

Скорее по привычке, нежели из каких-либо других соображений, Джорджия заглянула в зеркало и с удивлением обнаружила сзади белый «форд»-седан, направлявшийся к реке.

Ну и дела, подумала она. Этот точно застрянет.

Не обращая внимания на дождь, Джорджия выскочила из джипа и бросилась к берегу, отчаянно размахивая руками и крича:

— Нет! Поворачивай! Там глубоко!

На середине реки седан остановился в точности, как «судзуки» незадолго до этого. Джорджия видела, как водитель крутит руль, ища, за что бы уцепиться, но машина ему не подчинялась. Она медленно плыла по течению, пока на что-то не наткнулась. Мотор заглох, и через открытые окна в салон хлынула вода.

Джорджия побежала обратно к джипу за веревкой, однако нашла лишь домкрат и запаску. Ни веревок, ни ворота, ни большого домкрата.

Обернувшись, Джорджия увидела, как высокий парень в джинсах и мокрой рубашке торопливо вылезает из окошка и плюхается в воду, которая оказалась ему как раз по пояс. Он обошел седан кругом и помог выбраться своей пассажирке. Женщина буквально прилипла к нему, чтобы ее не унесло потоком. Когда она подняла голову, то даже с большого расстояния Джорджии удалось разглядеть радость на ее лице. Вполне естественно, учитывая, что всего через шесть километров ее могло выбросить в Коралловое море.

Парочка торопливо вытащила из машины свои вещи. У мужчины был лишь небольшой черный чемоданчик, в каких обычно перевозят ноутбуки, а у женщины — компактный рюкзачок и кожаная, промокшая, но как будто новая поясная сумка.

Джорджия соскользнула к реке и протянула руку женщине, которая уцепилась за нее и выбралась на берег. У нее были тонкие хрупкие пальцы, словно мышиные косточки, и вообще она оказалась легкой, как ребенок. Промокшая до пояса, вся в грязи, она заулыбалась, оказавшись на твердом месте. Следом за ней на берег вышел мужчина.

— Вы молодчина, — сказала женщина, вытирая щеки. Это была китаянка с прелестным юным личиком, однако Джорджия сразу поняла, что женщина старше ее и ей наверняка уже под тридцать. — Большое спасибо, что помогли нам.

Мужчина сделал шаг вперед. Вода стекала с густых черных волос ему на лицо, но он не обращал на это внимания.

— Нам надо успеть на самолет, — немногословно объявил он. Ни намека на спасибо или хотя бы вежливый обмен парой фраз. — Подвезете нас до аэропорта Налгарры?

О черт, подумала Джорджия. Надеюсь, они не на самолет Бри, иначе ей самой не хватит места.

— Благодарю тебя, Господи, — произнесла женщина, поглядев на небо и тяжело вздохнув. — Пока ты бережешь нас. Пусть и дальше будет так.

Незнакомцы представились. Ли Денхэм занял переднее кресло, а Сьюзи Уилсон скользнула назад. На вид Ли было чуть больше тридцати. Разглядевшей его желтоватую, как орех кешью, кожу, Джорджии пришло на ум, что в нем есть примесь китайской крови. Все его лицо, от подбородка до лба, пересекал бледный шрам, на шее другой шрам, побольше, уходил в волосы за ухом. Костяшки пальцев сбиты. Весь в рубцах, как бойцовый пес, тоскливо подумала Джорджия. Она также обратила внимание на крепкий подбородок, тонкий нос и большой рот, который трудно было представить улыбающимся. Лицо словно вырезанное из камня. Да и тело под стать: широкие плечи, узкая талия — фигура атлета.

Будь тут Брайди, она бы не оставила его в покое. Забросала бы вопросами, кто он и откуда, где работает, сколько зарабатывает, хочет ли иметь детей.

— Вы куда летите? — спросила Джорджия.

— В Каирнс, — ответил Ли, и Джорджия упала духом. Оставалось только надеяться, что третий пассажир, заранее заказавший билет, не появится на аэродроме.

— А оттуда? — поинтересовалась Джорджия, которой пришло в голову, что, возможно, они вместе полетят в Сидней. Но Ли молча пожал плечами. Не очень-то разговорчив Человек-со-шрамами.

Тут в их, если это можно так назвать, беседу вмешалась Сьюзи, похоже, сгоравшая от любопытства:

— Вы англичанка?

— Австралийка, — вздохнула Джорджия. — Уже двадцать лет.

— У вас английский выговор.

— Мне говорили. — С этими словами Джорджия повернулась к Ли: — Что будет с вашей машиной?

Он пожал плечами:

— Она арендованная.

— У меня есть мобильник. Расскажите им, что произошло.

— Нет.

— Нельзя же просто так ее бросить.

Ли повернул голову и посмотрел прямо в глаза Джорджии. Глаза у него сверкали, как свежий вар, вот только прочитать в них что-нибудь было невозможно.

Джорджия прибавила газу. Как всегда, мне везет, подумала она. Если есть на свете молчун, так он обязательно должен оказаться в моей машине. Поглядев в зеркало, она обнаружила, что Сьюзи роется в своей сумке.

— Все в порядке? — спросила она.

— Да, — тихо ответила Сьюзи. — Вы нам очень помогли, и я…

Она умолкла, когда Ли что-то резко произнес, по-видимому, на китайском языке. Джорджия заметила, как Сьюзи мигнула, словно слезы подступили у нее к глазам.

Вот тебе и побеседовали, подумала Джорджия. Еще три километра — это немного, подумала она, если только не будет поваленных деревьев.

— Вы из Налгарры?

Ли пожал плечами.

— Сьюзи, вы живете в Налгарре или приезжали в гости?

В зеркало она увидела, как Сьюзи поглядела на Ли, прежде чем перевести взгляд на деревья, поднимавшиеся вдоль дороги.

— А я приезжала сюда на похороны, — сказала Джорджия. Ей никто не ответил. — На прошлой неделе умер мой дедушка.

— Сочувствую вам, — отозвался Ли.

С таким же успехом она могла бы сообщить, что бросила синий носок в стиравшееся белое белье, и, наверное, у него был бы такой же голос. В следующий раз, сердито подумала Джорджия, обойдетесь без меня. Ни за что не буду вас подвозить.




3


Когда живешь в городке, где все друг друга знают, уезжай хоть на десять лет, тебя не забудут. Перемены происходят до того медленно, что наверняка мальчишка, о котором ты мечтала в школе, все еще живет где-нибудь поблизости, возит туристов порыбачить или поплавать среди рифов, а твоя лучшая подружка теперь его жена, и у них трое детишек, бассейн на заднем дворе и две машины.

Вот и Джорджия не удивилась, узнав, что Бри Хатчисон летает на самолетах, а его жена Бекки занимается бухгалтерией и вообще всеми документами, а когда начинается туристический сезон и в небо поднимается много машин, то еще и радиосвязью. Двести метров от взлетной полосы — и вокруг офиса полно гинкго, плаунов и папоротников. Построенный из бревен, он окружен крытой жестью верандой, рядом парковка и единственный, вечно открытый ангар, а возле самого леса — лужайка с жаровней для барбекю.

Они обнялись, а потом Бекки сказала:

— Дорогая, сочувствую. Нам будет не хватать старика Тома.

— Мне тоже.

— Похоже, нам удастся тебя отсюда вывезти. Один парень не явился, так что займешь его место. Иди, дорогая.

Сначала Джорджии пришлось довольно долго идти до самолета «Пайпер», стоявшего под навесом, потом она занялась рюкзаком и только после этого заняла место позади кресла пилота. Бри торопливо чмокнул ее в щеку и продолжил изучение разложенной у него на коленях карты.

Подобно миссис Скутчингс, Бри почти не изменился за прошедшие десять лет, пока Джорджии не было в Налгарре. Может быть, появилась пара лишних морщин. Он был все таким же приземистым, плотным, и все так же зияла дыра на месте верхнего зуба, выбитого, когда он учил ее и Доун управлять яхтой. Джорджии было лет одиннадцать, и она по простоте душевной спросила, почему он не вставит зуб. Он ответил ей вопросом на вопрос: «А надо?»

Она склонила голову набок:

— Нет, если тебе нравится походить на пирата.

— Нравится.

У Джорджии и Бри давняя нежность друг к другу. В первый раз она встретила его во второй половине учебного года, когда он привез в школу племянника. Как раз в это время она и Доун, промокшие до нитки, подошли к воротам. Они забыли взять зонтик, поэтому ранцы и учебники тоже промокли.

— Вы всегда ходите пешком? — нахмурившись, спросил Бри.

Доун и Джорджия кивнули в ответ.

— Одни?

Сестры вновь кивнули.

— А ваш дедушка?

— Он помогает продавать наживку, — сказала Доун. — Магазин открывается в…

— В восемь, — произнес Бри. — Я знаю.

Он постоял, закусив нижнюю губу, потом спросил:

— Вы не против, если я буду вас подвозить? Вы ведь живете в коммуне, так что мне это не составит труда, если только ваша мама разрешит. И я не опоздаю на аэродром к первым рейсам. Да и Джоуи лучше в компании.

Джоуи ничего не возразил, однако сестры знали, что он в ужасе от предложения дяди. Его сверстники в городе, сколько себя помнили, воевали с ребятами из коммуны, а теперь Джоуи придется ездить в одной машине с врагами! Все полугодие Доун и Джорджия безжалостно издевались над ним, пока Джоуи не привел городскую ребятню в самое сердце коммуны, на бывшую железнодорожную станцию, где они забросали грязью постройки и дворы, разрушили шалаш на дереве и под конец «утопили» противников в реке, изрядно их помучив.

Неделю спустя Джорджия вместе с Доун и еще шестью приятелями устроили засаду и засыпали городских, когда они шли на праздник, клейкими шариками из муки. Родители пострадавших возмутились и заявили, что Джорджия неуправляемая дикарка, однако ее мама никогда не ставила во главу угла дисциплину и, не повышая голоса, проговорила:

— Что может быть для детей здоровее игр? Вы же не хотите, чтобы они целыми днями просиживали у телевизора?

Джорджия обрадовалась, когда вражда городских и коммунаров перешла на другой уровень. Ей нравилась ее свобода в коммуне, и она была готова воевать за нее. Джорджии исполнилось семнадцать, когда коммуну закрыли, продав землю бизнесмену из Брисбена, решившему построить на этом месте лечебный центр. В тот день закончилось ее детство.

Бри обернулся и критически посмотрел на Джорджию:

— Тебя не кормят в твоем большом городе?

— Отлично кормят, Бри.

— Ты чертовски худая, — пробурчал он. — Замуж скоро?

— Хватит тебе, Бри. Неужели тебе нечем заняться, кроме как болтать о моем замужестве? Лучше доставь меня вовремя в Каирнс, чтобы я успела на другой самолет.

— Вот как?

Джорджия демонстративно застонала и так же демонстративно спрятала лицо в ладонях:

— Даже мама так меня не мучает.

— Ну да, — усмехнулся Бри и покачал головой: — Кто-то же должен, юная леди, иначе ты до конца жизни не будешь знать удержу.

— Знаю я, знаю! Я стала очень ответственной, да будет тебе известно. У меня замечательная работа в очень известном издательстве, и я арендовала квартиру в престижном районе города. Мне выдали машину и деньги на представительские расходы. — Джорджия задрала нос: — Мне даже предложили повышение. Пост менеджера по всебританским продажам. Ну как тебе это?

— Чепуха, — фыркнул Бри. — Тамошний покой не для тебя. Тебе надо что-то совсем другое. Что-то, чем ты будешь гордиться и за что тебе захочется повоевать. Помнишь коммуну?

Джорджия изумленно помолчала.

— Я старалась, — произнесла она едва слышно.

Она чувствовала на себе взгляды Ли и Сьюзи, но делала вид, будто не замечает их.

— Ты молодец, — потеплев, сказал Бри. — И твоя мама тоже. Вы обе были что надо. Но только не между собой, да?

— Да.

Бри протянул Джорджии руку, она ухватилась за нее, и Бри по старой привычке потряс ее. Джорджия боялась, что еще немного — и она расплачется.

— Найди что-нибудь такое, за что надо драться, и позови меня. — Он высвободил руку и пристально посмотрел на Джорджию. — Клянусь, я бы не прочь покидаться мучными шариками.

Пока Бри разговаривал с Бекки, Джорджия повернулась к Сьюзи и прошептала:

— Прошу прощения, но мы давно не виделись.

— Все в порядке, — ответила Сьюзи. — Теперь я знаю, что вы та самая Джорджия.

— Что это значит?

Сьюзи улыбнулась, и Джорджия поняла, что плохо рассмотрела ее. Сьюзи не была хорошенькой. Она была потрясающе хороша. Блестящие, иссиня-черные волосы до плеч, раскосые глаза цвета миндаля, брови вразлет, маленький прямой нос, улыбчивые губки сердечком и точеные скулы.

— Последние несколько лет я много летала с Бри, — сказала Сьюзи. — В Каирнс. Бывало, до самого Бриззи.[1 - Брисбен.] Перелеты долгие, и только мы вдвоем в течение многих часов. Мне все известно о Джоуи и ваших баталиях. Бри никогда не знал, за кого ему болеть. Он разрывался между верностью семье и восхищением вами.

— Вот уж не знала, — печально отозвалась Джорджия. — Меня постоянно колотили.

Сьюзи засмеялась:

— Так я и думала.

Джорджия чувствовала, что Ли наблюдает за ними, сидя рядом с пилотом, но прежде чем он заговорил, Бри подал ему наушники.

— Вы летаете?

— Да.

— Ну и ну! У нас два пилота, — заметила Джорджия. — Обслуживание на высшем уровне?

Ли обернулся и смерил ее недобрым взглядом, но Джорджия проигнорировала его. Чем недружелюбнее он становился, чем сильнее бесил ее, тем больше ей хотелось ему насолить. Она долго смотрела на его часы фирмы «Таг Хойер» с красным циферблатом и на отличном металлическом браслете, напомнившие ей о ее прежнем приятеле Чарли, который спал и видел такие часы. Даже если ее повысят, ей все равно не по карману подобная роскошь. Джорджия знала, что они стоят больше четырех тысяч баксов.

По подозрительному, настороженному выражению Ли она поняла, что ему не терпится что-нибудь от нее услышать.

— Красивые часы, — беззаботно произнесла Джорджия. — Можно купить такие в беспошлинном магазине?

— Сомневаюсь, что с вашим годовым доходом вам это по карману, — холодно откликнулся Ли.

Джорджия чуть было не сказала ему о пасхальном бонусе, но вмешался Бри, пожелавший узнать, на каких самолетах летал Ли — профессиональная солидарность, — и почти сразу он занялся мотором. Потом, в грохоте, и вовсе было не до разговоров. Бри пробежал пальцами по приборной доске, постучал по каждой важной кнопке, и Джорджия, откинувшись на спинку кресла, постаралась забыть о недружелюбном Ли и стала молиться о том, чтобы пореже попадать в воздушные ямы.

В окошко она видела маленький «судзуки», который поставила под масличной пальмой. Эви наверняка выскажется насчет свежей вмятины на своей машине. Надо будет сразу же позвонить ей из Сиднея и оплатить ремонт. Но она вряд ли возьмет деньги. Местный этикет требует одалживать приятелю или соседу цепную пилу и газонокосилку, лодку и машину, если он попал в передрягу, и ни в коем случае не брать у него плату за повреждения. В общем, что ни делается, все к лучшему. Вот только надо обязательно пойти в паб и порадовать всех хорошей историей. Устроить представление.

Бри прокатил свой «Пайпер» по размытой взлетной полосе. Вдалеке, на крыльце конторы, Джорджия увидела высокого человека, смотревшего в их сторону. Он показался ей знакомым, однако она не могла вспомнить, где видела его прежде. Наверное, это был кто-то из местных, кого она знала в детстве.

— Все пристегнулись? — спросил Бри.

Пассажиры промолчали, и Джорджия ответила за всех:

— Пристегнулись.

Шум мотора стал еще громче, когда Бри прибавил скорость, «Пайпер» затрясло. От окна отделилась резиновая лента и упала Джорджии на колени. Она попыталась было вернуть ленту на место, но из этого ничего не вышло, и она сунула резинку в карман на кресле, надеясь, что самолет не развалится, прежде чем приземлится в пункте назначения.

Когда они поднялись в небо, Джорджия вспомнила о мертвом казуаре. Она словно воочию видела его синюю голову под дождем, сильные ноги с длинными острыми когтями, рудиментарные крылья, покрытые блестящими, но редкими и запачканными грязью перьями.

Будь тут мать Джорджии, они бы ни за что не поднялись в воздух, потому что она восприняла бы гибель большой птицы как проклятие, как жуткое предостережение.

Казуары не умеют летать.




4


Джорджия смотрела на татуировку Ли, когда они в очередной раз провалились в воздушную яму, которую она почти не заметила. Бри все время попадал в ямы.

Они летели уже около часа, и Ли снял промокшую от пота куртку, оставшись в прилипшей к телу серой рубашке с закатанными рукавами. На гладкой мускулистой руке татуировка смотрелась отлично. Синий китайский дракон выставил напоказ свои мускулы, раскрыл крылья, пуская изо рта пламя. Джорджия вспомнила, что тоже хотела сделать себе татуировку сразу после первого нападения на городских. Мама разрешила изобразить розу или сердце, однако категорически запретила дочери украсить себя змеей, обвившейся вокруг кинжала.

Джорджия все еще смотрела на дракона, когда Ли подался вперед и постучал по показателю топлива:

— Гляди.

— Ничего, — зевнув, отозвался Бри. — Обойдется.

Джорджия перевела взгляд вниз, на реку, которая бежала к Коралловому морю и была похожа на змею на зеленом ковре. Похоже, Блумфилд. Кажется, где-то здесь должен быть роскошный отель с бассейнами и барами на воде. Хорошо бы прилететь в Квинсленд на отдых с массажем и пятизвездочным обслуживанием, а не на похороны.

Печально, что Том умер. Не то чтобы они проводили вместе много времени с тех пор, как она подалась в Сидней, однако для нее он был как утес, к которому она всегда могла прибиться. К тому же, несмотря на все ее протесты, он каждый месяц присылал ей чек, чтобы помочь с квартирной платой.

Если бы не Том, она бы не выбралась из Налгарры и теперь работала бы в супермаркете или на одном из рыболовных судов. Это он заставил ее мыслить шире, увез в Сидней, нашел дом и, только когда она подыскала себе приличную работу, вернулся в свое любимое убежище в тропическом лесу. Джорджия мысленно послала ему воздушный поцелуй. Я люблю тебя, Том. Спасибо тебе.

— Давление падает, — чуть позже произнес Ли.

— Какого черта?..

В это время зачихал мотор.

— Не может быть…

Бри принялся проверять все, что было под рукой, и Ли присоединился к нему.

Мотор чихнул в последний раз и затих. Джорджия затаила дыхание.

— Боже мой… — прошептала она.

Вздрогнув, мотор как будто заработал снова, однако до того неуверенно, что казалось, еще минута — и он опять остановится. Боже мой, Боже мой, мысленно повторяла Джорджия. Пожалуйста, пусть он работает.

Однако мотор словно бился в конвульсиях. Неожиданно послышался громкий хлопок, и самолет дернулся в сторону. Джорджия приглушенно застонала. Она так сжала подлокотники, что у нее побелели пальцы. Тем временем Бри и Ли продолжали тихо, отрывисто переговариваться.

— Можно тут сесть? — спросил Ли.

— Посмотрим. У нас есть еще минут десять.

Джорджия повернула голову, чтобы взглянуть на бескрайний зеленый простор внизу, на котором кое-где между деревьями выступали островерхие горы. Ей казалось, что тут нет места для посадки. Не было видно ни дорог, ни даже лесной тропы.

Мотор еще пару раз чихнул и заглох. Джорджия слышала лишь, как ветер бьется о фюзеляж и пищит стартер. Ли показал на переднее стекло, на котором появилась полоска топлива, и в то же мгновение Джорджия уловила слабый запах дыма.

— Что-то горит, — сказала Джорджия, удивленная собственным спокойствием. На самом деле ей хотелось кричать.

Ли сказал что-то по-китайски Сьюзи, но та не ответила. Лицо у нее сделалось мраморно-белым и застыло от ужаса. Наверное, и я такая же с виду, подумала Джорджия, покрываясь холодным потом и чувствуя, что у нее пересохло во рту.

— Вон там, — сказал Ли, тыча в стекло. — Там лужайка.

Бри приподнялся в кресле:

— Она же маленькая.

— Направление?

— Северо-северо-запад.

— Держи туда.

Бри повернул налево, и «Пайпер» начал терять высоту.

— Мэйдэй, Мэйдэй, Мэйдэй. Говорит Чарли-Альфа-Танго, «Пайпер РА28». Мы падаем. — Голос Бри звучал на удивление невозмутимо. — Чарли-Альфа-Танго. Похоже, у нас нет топлива. Мы на высоте четыре тысячи метров…

И он торопливо сообщил координаты. Ли повернулся вместе с креслом и спокойным, ровным голосом произнес:

— Через десять минут мы совершим вынужденную посадку. Так что проверьте ремни и затяните их как можно туже.

Непослушными пальцами Джорджия сделала как было сказано. В ее крови было столько адреналина, что она сама удивлялась, как ей удается сдерживать крик. Умирать не хотелось. Но она оказалась на краю гибели. Ей еще не приходилось читать в газетах: «Вчера в тропических лесах потерпел крушение легкий самолет, однако благодаря ремням безопасности все остались живы».

Ли склонился над приборной доской, что-то проверил, потом опять обернулся и приказал вынуть из карманов ручки, карандаши и все острые предметы.

— Когда мы снизимся, я открою дверь со своей стороны и сначала помогу выбраться Сьюзи, а потом вам, Джорджия, и Бри. Поставьте ноги устойчиво и, когда я подам сигнал, обхватите колени руками. — Он говорил так, словно не происходило ничего страшного. — Все будет хорошо. Со мной такое случалось много раз.

— Ну и ну, — произнес Бри. — Сколько? Ты считаешь в десятках или дюжинах?

— Больше ста.

— Что ж, приятель, рад видеть тебя рядом. Тебе известно, где огнетушитель?

Ли согнулся вдвое и поискал под креслом:

— Здесь.

— Должен сказать, мы…

Бри не договорил, потому что самолет попал в воздушную яму. По крайней мере так решила Джорджия. У нее вырвался крик, когда самолет наклонился вправо, устремившись носовой частью вниз. К горлу вдруг подступила тошнота. По полу покатилась сумка.

— Ничего, ничего, бывает. Закрылки.

— Есть закрылки.

Запах дыма усилился.

— Надо торопиться, — сказал Ли.

— Да уж.

Джорджия чувствовала, что обливается потом. Она посмотрела на Сьюзи, и та сжала ей руку. В ответ Джорджия сделала то же самое. Еще никогда ей не приходилось так цепляться за кого-нибудь. И как только она не раздавила хрупкие мышиные косточки! Они смотрели друг на друга. И молчали.

— Управление полетами, — сказал Бри. — У нас горит мотор… Мы держим курс на просеку восточнее Брамин-Пойнт.

Самолет падал носом вниз.

Джорджия думала о смерти. Она надеялась, что ее смерть будет мгновенной. А потом ей пришло в голову: каково это, когда тебя разрывает на части? Она представила, как «Пайпер» падает на деревья и разносит в щепки все вокруг. Что я почувствую? Или умру сразу?

Она услышала, что Ли включил сигнал тревоги. Потом он повернулся к Джорджии и Сьюзи и сообщил, что спасательный вертолет уже в воздухе.

Джорджия вдруг обнаружила, что не может произнести ни слова. Язык стал неповоротливым, во рту пересохло. Она посмотрела на руку, сжимавшую руку Сьюзи. У китаянки рука побелела как мел, а у Джорджии была желтоватой от загара. Сьюзи тоже смотрела на нее. Незнакомые женщины в смертельном страхе искали друг у друга поддержки.

— Все обойдется, — сказал Ли. — Помните, мы должны сидеть на своих местах, пока самолет окончательно не остановится.

Неожиданно Сьюзи тряхнула руку Джорджии, чтобы привлечь ее внимание. Джорджия увидела ее застывшее в ужасе лицо. Сьюзи попыталась что-то сказать, потом подалась к Джорджии и пролепетала:

— Если я не выживу… — Она коснулась поясной сумки, лежавшей у нее на коленях. — Пожалуйста, отдайте ее моему брату. Это очень важно. Пожалуйста.

Джорджия заставила себя кивнуть головой.

— Больше никому не отдавайте, — проговорила Сьюзи и умоляюще посмотрела на Джорджию, прежде чем перевести взгляд на Ли.

Джорджия еще раз кивнула и поискала взглядом собственную сумку, валявшуюся на полу. У нее не было сил спросить у Сьюзи, где найти ее брата и с кем связаться, если не сможет отыскать его сама.

В это время самолет несколько выровнялся и уже летел не под таким устрашающе острым углом. Или Джорджии хотелось так думать. Она сама не знала. Мозги словно отключились. Все стало нереальным. Сьюзи потихоньку плакала, и слезы текли у нее по щекам.

Самолет подбросило и сильно накренило. Однако Джорджия даже не выглянула в окошко. Она тяжело дышала, потому что дым забивался в рот.

Она слышала, как Бри разговаривал со службой спасения. Потом с Ли. У обоих мужчин голоса звучали ровно. Самолет вибрировал, снаружи гудел ветер, свистел в узкую щель в окошке.

Джорджия потеряла всякое представление о времени. Секунды, минуты — это больше не имело значения. Она попыталась думать о матери, но из этого ничего не вышло. Тогда она вернулась мыслями к Тому — с тем же успехом. Единственное, что ей приходило в голову, пока падал самолет: «Пожалуйста, Господи, не дай мне умереть. Пожалуйста, не дай мне умереть».

— Управление, — сказал Бри, — позади остался Рэттлснейк-Рок. Сейчас летим над Тимбаррой.

Тишина.

— Бри! Тормоз.

— Сделано.

— Топливо.

— Сделано.

— Топливный насос.

— Сделано.

— Электрика.

— Сделано.

— Дверь… открыта. Генератор переменного тока?

— Сделано.

Джорджия осмелилась поглядеть в окошко на сосны каури между скалами. Самолет трясло.

— Обхватите колени, — услышала она приказ Ли.

Джорджия в ужасе смотрела на приближающуюся землю.

— Наклониться! — крикнул Ли.

Только тогда она прижалась головой к коленям, обхватив ее руками. И услышала жалобный крик Бри:

— Помоги мне это сделать, помоги, помоги.

— Не подниматься! Крепче обхватывайте! Крепче! Посадка будет жесткой!

Джорджия зажмурилась.




5


Джорджия услышала жуткий грохот искореженного металла, словно многопудовые горы упали на алюминиевую крышу завода, — ничего более оглушительного ей не приходилось слышать в своей жизни. Ветки, папоротник, поднявшиеся в воздух земля и камни с ожесточением бились в ветровое стекло. Она чувствовала, как земля сдирает обшивку с самолета. Того гляди ноги оторвет. И Джорджия поспешно задрала их как можно выше.

Самолет громыхнул еще раз и повалился на левый бок. В Джорджию полетели незакрепленные предметы: подголовники, камни, палки, куски металла, предназначение которых ей было неизвестно.

Пока левое крыло уничтожало ветки и папоротник, из кабины несся дикий крик. Показавшееся Джорджии бесконечным скольжение самолета по камням и земле постепенно замедлилось, и он замер перед гигантским фиговым деревом, но сверху на него еще долго сыпались обломки деревьев и куски металла и оседала поднятая им пыль.

Джорджия лежала будто в полудреме, приоткрывая и тотчас закрывая глаза. Наверное, время от времени она теряла сознание. В ушах звенело. Она ничего не слышала. Совсем ничего. Из ее жизни будто напрочь исчезли лягушки, насекомые, птицы.

Наконец она осознала, что еще дышит. Вдох. Выдох. Не торопясь, спокойно. Ей показалось, что она уже целый час только и делает, что дышит. В сердце закрался страх, который быстро завладел ожившими чувствами. Запаха дыма она не ощущала, зато очень мешал запах керосина. И тут ее мозг заработал во всю силу, словно кто-то повернул выключатель.

Я думаю. Я живая.

Джорджия подняла голову, сразу же ощутив нестерпимую боль. В изумлении, смешанном со страхом, она посмотрела на левую руку. Из глубокой раны на ладони кровь ручьем стекала на пальцы. Надо было чем-то перевязать рану, чтобы остановить кровотечение. Посмотрев вверх, она обнаружила разбитую крышу самолета, торчавшую отовсюду проволоку, перекрученный металл. Впереди темнела неподвижная фигура Бри. Ни Сьюзи, ни Ли нигде не было видно.

Отовсюду тянулся светло-серый и темно-серый дым. Вместо правого крыла теперь зияла черная дыра, в которой Джорджия разглядела перистую траву и сломанный ствол хохерии. Она никак не ожидала, что снаружи еще светло. Почему-то ей казалось, что уже наступила ночь.

Джорджия закашлялась, в очередной раз вдохнув дым от горящего пластика, и, потянувшись, отстегнула ремень, после чего попыталась встать, но не смогла. Волосы. Что-то не пускало косу. Она хотела повернуться, но не тут-то было.

В это время усилился запах дыма, и черное облако ворвалось внутрь самолета. В следующее мгновение послышался глухой щелчок, словно зажгли газ, разве что погромче. Из моторного отсека вырвался язык пламени. Щелк.

Металл не выдержал напора, и уже куда более длинный язык пламени лизнул ветровое стекло. Джорджия изо всех сил старалась высвободиться, думая только о том, что еще немного — и она сгорит заживо.

Она, как могла, дергала головой, когда появился Ли. Увидев его, она закричала: «Помогите, помогите, помогите!» — но он как будто ее не слышал. Вверх грохочущим столбом взвилось пламя, заглушая все земные звуки. Ли наклонился вправо, и Джорджия увидела у него в руке черный изогнутый нож, которым он стал быстро кромсать ее волосы, отчего она, как по волшебству, вдруг ощутила себя свободной.

— Уходи, уходи, уходи! — кричал он.

Потом схватил ее за шиворот и потащил к огню, поджаривавшему ее, пока она карабкалась следом, и вдруг они очутились снаружи — Джорджия едва не заплакала от счастья. Ли буквально вынес ее на себе. Когда он убрал руки, Джорджия повалилась на колени. Однако она видела, как он развернулся и бросился обратно к самолету.

— Надо вытащить Бри! — бросил он через плечо. Над левым глазом у него был порез, из уха текла кровь. — Иди к Сьюзи!

Вся дрожа, не понимая, в какую сторону надо идти, Джорджия попыталась оглядеться. Сначала она увидела лишь груду металла, но потом сообразила, что находится на продолговатой каменистой поляне, окруженной высокими деревьями, которые сверху донизу были покрыты вьющимися растениями и свисавшим с веток мхом. Она посмотрела назад, на самолет. Кабина была вся в огне. Вокруг самолета горела трава, свертывались обожженные листья. Ей стало ясно, что самолет сел на брюхо и у него снесло всю нижнюю часть. По глубокой длинной яме за хвостом можно было ясно представить последнюю часть его пути в тропическом лесу. На камнях тоже остались следы от соприкосновения с самолетом, и мертвая ворона лежала рядом со сломанным пропеллером. Не в силах осознать произошедшее, охваченная паникой, Джорджия на коленях поползла сквозь хаос.

И тут она услышала женский голос. Он доносился справа, из-за деревьев. Вскочив на ноги, она бросилась через лес к тому месту, где лежала Сьюзи.

Вся дрожа, обливаясь кровью, она опять опустилась на колени.

— Привет, — произнесла она не своим, скрипучим от дыма голосом.

Сьюзи повернула голову. Все лицо у нее было в крови и слезах.

— Где Ли? — шепотом спросила она.

— Он вытаскивает Бри. А пока за тобой присмотрю я.

Здоровой рукой Джорджия ласково убрала волосы, упавшие на лицо молодой женщины. Над правым глазом у нее была глубокая рана, из которой хлестала кровь, однако Джорджию больше обеспокоила насквозь пропитавшаяся кровью рубашка Сьюзи. Ей никогда не приходилось оказывать первую помощь, и она понятия не имела, что надо делать, поэтому села рядом и взяла Сьюзи за руку. Рука была холодной. Плохой знак. Джорджия огляделась в поисках чего-нибудь, чтобы укрыть Сьюзи, однако вокруг были только папоротник и пальмы, поломанные, смятые, уничтоженные самолетом, который сам превратился в груду металла, чернеющего на фоне неба. Щелк.

Над разбитым «Пайпером» поднимался огонь. Пламя так свирепствовало, что даже на расстоянии обжигало Джорджию. Она видела, как Ли вытаскивает Бри из самолета, изо всех сил тянет его…

К своему ужасу, Джорджия увидела, что Бри горит. От пояса и ниже он был весь охвачен огнем и старался сорвать с себя одежду. Что-то крича, Ли толкнул его на землю. Потом принялся набирать в руки мокрую землю и швырять ее на горящие брюки Бри.

Джорджия бросилась к ним.

— Катайся по земле, — орал Ли. — Катайся! Катайся!

Джорджия стала сбивать огонь, но Ли оттолкнул ее и, навалившись на Бри, покатился с ним по земле, гася пламя своим телом и мокрой землей джунглей. Джорджия подумала, что он отличный парень, что он спас Бри и теперь с Бри все будет хорошо. И она занялась его ногами. Сгоревшие ботинки повредили кожу на ногах Бри, сзади они стали неестественно белыми, словно мертвая плоть жареной рыбы-меч.

На мгновение ей показалось, что Бри не выживет, но вдруг он хрипло произнес:

— Я еще не умер?

— Немного загорел, — отозвался Ли.

— Загорел? Думаешь, я забыл пункт номер пять тысяч?

Тогда Джорджия еще не знала, что жертва ожогов хотя и жестоко страдает, но все же может говорить и ходить, хотя бы недолго, потому что нервные окончания обожжены и боль постепенно уходит. Она думала, если Бри не потерял сознание, то с ним больше ничего не случится — даже с такими ногами.

Ли встал на колени. Рубашка на нем обуглилась, руки кровоточили.

— Я позабочусь о Бри, — сказал он, не глядя на Джорджию. — А ты иди к Сьюзи. Поговори с ней.

Джорджия послушно поковыляла обратно и опустилась на колени рядом с молодой женщиной. Та закашлялась, содрогаясь всем телом. И снова зашлась кашлем. В уголках рта показалась кровь. Испугавшись, Джорджия позвала Ли, и он поднял руку, выставив два пальца, что, как поняла Джорджия, означало: через две минуты.

— Джорджия, мне холодно, — прошептала Сьюзи, — очень холодно.

— У тебя шок. Поэтому тебе холодно. Я тоже никак не согреюсь. И меня все еще трясет.

— Наверно, я умираю.

Джорджия поглядела прямо в глаза Сьюзи и увидела в них страх.

— Я не хочу умирать. Пока еще не хочу.

— Ты не умираешь, — твердо проговорила Джорджия, подавляя собственный страх и дрожь в голосе. — У тебя шок, и все. Ты оглянуться не успеешь, как здесь будут вертолеты с медиками и тебя увезут в больницу. Ты не умрешь.

Сьюзи задрожала всем телом:

— Извини. О черт! Пожалуйста. Мне очень холодно.

Джорджия громко позвала Ли. На сей раз он обернулся, и она увидела сожаление на его лице. Но все равно он лишь покачал головой, беззвучно проговорив:

— Извини.

Джорджия почувствовала, как напряглось ее лицо. О боже! Он знает, что Сьюзи недолго осталось жить. Поэтому попросил говорить с ней. Чтобы она не была одна. Джорджия не сводила глаз с личика эльфа, и у нее захватывало дух. Сьюзи была на удивление хороша и еще очень молода.

— Джорджия, — прошептала она, — помоги мне.

— Конечно. Все, что скажешь…

— Моя поясная сумка… кошелек. Обещаешь?

— Я отдам его твоему брату, если…

— Сейчас. — У нее сорвался голос. — Возьми. Сейчас.

— Нет, Сьюзи. Потом.

Напрягая последние силы, Сьюзи приподнялась и попыталась отстегнуть сумку-кошелек, после чего с мучительным стоном повалилась на спину и закрыла глаза. В ужасе Джорджия смотрела, как ширится и чернеет пятно у нее на рубашке.

Когда Сьюзи немного отдохнула и опять приподнялась на локтях, Джорджия быстро проговорила:

— Ладно, ладно, я возьму. Лежи спокойно. Уже беру.

Дрожащими пальцами она щелкнула пластиковой пряжкой и, как могла аккуратно, отстегнула кошелек. Он пропитался кровью, однако Джорджия постаралась не думать об этом, прилаживая его себе на талию.

— Пусть повисит пока. Когда приедешь в больницу, я верну его тебе. Клянусь, с ним ничего не случится.

Сьюзи вновь застонала, и это было так ужасно, что Джорджия покрылась потом и пожелала ей потерять сознание.

— Холодно, — стонала Сьюзи. — Швед, мне холодно.

Передвинув кошелек на правый бок, Джорджия легла рядом с Сьюзи на мокрые листья и прижалась к ней, надеясь согреть ее своим тощим телом. Она чувствовала, как ее одежда пропитывается теплой липкой кровью Сьюзи, а сквозь запах дыма ее ноздри улавливали нежный аромат жасмина, исходивший от умирающей.

— Мне хотелось бы быть теплее, чтобы согреть тебя, — прошептала Джорджия. — Или чтобы здесь оказалась печка.

Сьюзи икнула, потом тяжело задышала, выдыхая носом кровавые пузыри. Джорджия слышала удары ее сердца. Нет, пожалуйста, молила она. Пожалуйста, Господи, сохрани юной красавице жизнь.

— Швед, — едва слышно выдохнула Сьюзи.

— Подожди, Сьюзи…

Сьюзи трепетала в ее объятиях:

— Хочу. Швед.

— Он придет. Швед придет прямо сейчас. Сьюзи, я обещаю, все будет хорошо…

Легкое тело содрогнулось.

— Сьюзи, ты не умираешь. Ты чудо, ты красавица, не сдавайся, пожалуйста, Сьюзи…

Содрогания усилились, и Джорджия затаила дыхание, чтобы не стеснять несчастную, чтобы отдать ей часть своего тепла, своей жизни…

Сьюзи неестественно выгнулась, и вдруг все кончилось. Джорджия все еще прижимала ее к себе, когда она обмякла.

Не в силах подняться с мокрых листьев, чувствуя рядом холодеющее тело, Джорджия разрыдалась.

Когда к Джорджии подошел Ли, она все еще плакала. Он ласково развел ее руки, обнимавшие Сьюзи, поднял ее и отвел в сторону. Только тогда она услышала шум легкого самолета и характерную дробь вертолета. Ли поднял голову, потом поглядел куда-то между Джорджией и Сьюзи. На его лице легко можно было прочитать вопрос.

— Она спрашивала о тебе, — сказала Джорджия. — И еще о каком-то Шведе. Понятия не имею, кто этот Швед, ведь я всего лишь старалась ей помочь. Старалась облегчить ей последние минуты.

Ли посмотрел на окровавленный кошелек на поясе Джорджии и нахмурился:

— Это ее?

— Она попросила передать кошелек ее брату.

Шум вертолета стал громче, однако, подняв голову, Джорджия видела только высокие деревья и серое небо.

— Джорджия, — проговорил Ли, — дай мне кошелек, и я позабочусь, чтобы ее брат его получил.

Джорджия подалась назад:

— Я сама. Она просила меня.

Он провел ладонью по лицу, оставив на нем кровавые полосы:

— Очень мило с твоей стороны, но это необязательно.

— Извини, — проговорила Джорджия, и не думая извиняться.

Ли пару мгновений вглядывался в ее лицо, потом как будто принял решение:

— Ладно, но позволь мне заглянуть…

Его слова потонули в шуме летевшего над ними вертолета, так что ему пришлось поднапрячься, чтобы Джорджия услышала его.

— Ты знаешь, где живет ее брат?

На них обрушился дождь из листьев, веток и угля. Джорджия отрицательно покачала головой. Ли протянул руку, показывая, что надо проверить, есть ли в кошельке адрес брата Сьюзи, и лучше сделать это теперь же.

Не раздумывая, Джорджия отстегнула кошелек и открыла его, заслонив от порывов ветра, нагнетаемого вертолетом. Билет на самолет. Документ, похожий на китайский паспорт. Маленький кошелек. Два тюбика губной помады, ключи от дома, ключи от автомобиля, две ручки, кредитная карточка на покупку бензина.

Вертолет был уже низко, и Джорджия прищурилась, чтобы пыль не попала в глаза.

Ли тоже прищурился и, шагнув ближе, взял губную помаду и ручки, чтобы самому заглянуть в кошелек, который Джорджия не выпускала из рук. Расстегнув внутреннюю молнию, он вытащил носовой платок и нечто вроде парковочной карточки. Еще раз внимательно все осмотрев, он взялся за паспорт Сьюзи. Уголком глаза Джорджия видела мужчину в желтом флюоресцирующем костюме, который склонился над лежащим навзничь Бри, но внимание Ли было полностью поглощено кошельком.

Наконец он отступил, явно расстроенный, и провел по лицу черной от копоти рукой. Озадаченная Джорджия отвернулась от него и, застегнув молнию на кошельке, стала смотреть на вертолет.

О господи, подумала она, чтобы отсюда выбраться, мне опять придется лететь.




6


— Меня зовут Грег, — сказал врач, когда она поднялась в вертолет.

— Джорджия, — произнес другой мужчина, — мы сделаем вам укол морфина, чтобы снять боль в руке.

Она мысленно отметила, что тонкая игла почти безболезненно вошла под кожу, а потом они с грохотом поднялись в воздух, и Грег безостановочно говорил с ней, держа за здоровую руку, а другой человек наклонился над Бри. В мешке, на металлическом полу вертолета, лежало тело Сьюзи. Напротив Джорджии с гигантской повязкой на порванном ухе сидел Ли и глядел куда-то поверх ее плеча, а на шею ему текла кровь. Джорджии хотелось спросить его, как он себя чувствует, однако она ощущала себя не в своей тарелке, не владела своим телом и все время валилась на бок. Грег ловил и поддерживал ее, говорил, что все в порядке, что все замечательно. Он был крепким, теплым и надежным, как Том, но Тома не было рядом и больше никогда не будет. Потом вертолет приземлился — неужели все позади? — и их уже ждала «скорая», но Грег все еще держал ее за руку и Ли сидел напротив. Потом больница и наконец-то благословенная тишина.

В приемном отделении Джорджия сидела в кресле, обитом потертым кожзаменителем, и ждала своей очереди к врачу. Регистраторша, полная краснолицая медсестра с бейджем на имя «Джилл Ходжес», посидела с Джорджией некоторое время, поговорила о пустяках, принесла ей стакан воды и ушла. Чтобы попытаться спасти жизнь Бри, маленькая больничка нуждалась во всех своих квалифицированных кадрах.

В открытую на улицу дверь Джорджия видела, что идет дождь. Вместо утоптанной земли там было сплошное месиво. Перед столом регистраторши вода ритмично капала в два железных ведра. Было что-то фантастическое в том, что Джорджия вновь оказалась в Налгарре, откуда уехала утром. Она рассчитывала, что ее увезут в Каирнс, однако врачи скорой помощи лишь взглянули на Бри и взяли путь на ближайшую больницу — больницу Дугласа Мейсона на углу Уполу и Оушен-роуд в Налгарре.

В последний раз Джорджия была здесь, когда ей исполнилось двенадцать лет. Циклон Никола. От сарая почти оторвался кусок оцинкованного железа, который крутился на ветру как бешеный, понемногу отделяясь. А она стояла на лестнице, стараясь как-то его прикрепить, но он все-таки оторвался и саданул ее по плечу. Поездка в больницу была страшнее всего. Падая, верхушка дерева буквально чудом не задела их старенький автомобиль, и в итоге все трое остались на ночь в городе. Когда же они вернулись домой, железо лежало на куче папоротника, а бедные цыплята мокли на дожде.

Джорджия провела пальцем по почти незаметному шраму на правом предплечье и тотчас услышала раскат грома. Она подняла глаза и потуже завернулась в одеяло. Было сыро, температура немного за тридцать. Джорджию мучила тревога. Ей было неизвестно, что с Ли и где он. Когда стало ясно, что самое опасное состояние у Бри, врач наспех осмотрел ее и Ли, после чего решил в первую очередь заняться летчиком.

Странно, почему Ли сначала показался ей холодным и недоброжелательным. Надо же так ошибиться в человеке. Он вел себя на редкость отважно, сохранял спокойствие, пока они падали, потом помогал им выбраться из горящего самолета, собственным телом сбивал пламя с Бри. В деле он проявил себя наилучшим образом.

Джорджия услышала, как рядом с ней упала сетка от мух, потом кто-то вопросительно произнес:

— Джорджия Пэриш?

Высокая женщина с шапкой кудрявых волос, которые от влажности завились еще больше, взяла ее за правую руку.

— Боже мой, прошу прощения, — проговорила она, отдергивая руку, хотя у Джорджии болела левая ладонь. — Вы ранены. Меня зовут Индия Кейн.

Джорджия нахмурилась. Имя показалось ей знакомым.

— Из «Сидней морнинг геральд».

Джорджия в изумлении уставилась на нее. Индия Кейн была известна своими разоблачениями внутри страны и за ее пределами.

— Я подумала, что не имеет смысла скрываться. — Индия Кейн улыбнулась, и в глубине ее карих глаз вспыхнул добрый огонек. — Вы не любите журналистов?

Скорее из вежливости, чем искренне, Джорджия покачала головой.

— Я слышала о том, что произошло. О вашем самолете. О Бри Хатчисоне. — Репортерша поморщилась. — Господи! Ему здорово досталось.

В открытую дверь Джорджия смотрела на дождь и пыталась представить здоровяка Бри, шагающего к причалу, где стояла его яхта. Мимо проехал грузовик, и она не сводила с него глаз, пока он не скрылся за поворотом на Оушен-роуд. Прямо напротив двери две аборигенки в дешевых мешковатых платьях укрывались под одним зонтиком. Обе босые, с запачканными до колен ногами.

Индия вытащила из кармана брюк пачку «Мальборо» и предложила сигарету Джорджии. Та покачала головой, но не отвела взгляд от журналистки, которая подошла к двери и закурила.

— Вы живете тут?

Джорджия опять покачала головой. Глядя на моросящий дождь, Индия выдохнула за дверь струю дыма.

— Вас не околдовали наши северные джунгли?

— Я приехала из Сиднея, — с трудом проговорила Джорджия. — На похороны.

— Черт! Прошу прощения.

Не испытывая желания продолжать разговор, Джорджия опустила голову. У нее ныло все тело и к горлу подкатывала тошнота.

— Вам что-нибудь известно о полетном листе? — спросила Индия Кейн.

Джорджия не ответила. Не захотела ответить. Ее это не интересовало.

— Джорджия, — вновь обратилась к ней журналистка, и весьма настойчиво. Джорджия подняла голову. — Вашего имени там нет. В полетном листе. Мне просто хотелось бы узнать: почему?

— Какой-то тип отказался лететь, и меня взяли вместо него.

— Хм-м. Понятно. Лететь должен был некий Ронни Чен… Очень странно, но его тело нашли на Ки-Бич. Говорят, он мертв уже несколько дней. Его убили. Выстрелом в затылок.

Ничего не понимая, Джорджия переспросила:

— Его убили?

— Да. И вы заняли его место в самолете Бри.

— А какое это имеет отношение ко мне?

— Я всего лишь проверяю факты. Это моя работа.

Не в силах понять смысл вопросов, так как всю ее сотрясала нервная дрожь, Джорджия не сводила глаз с ламинированного изображения лимфатической системы на стене за столом регистраторши.

— У вас есть деньги? — неожиданно спросила Индия. — Ах, вы сохранили кошелек. Отлично.

Джорджия прикоснулась к кошельку Сьюзи. Кровь высохла, и не знай она, что это кошелек, приняла бы его за деревяшку — до того он стал твердым. Мысль о деньгах ей не приходила в голову. Черт! Ее собственный кошелек сгорел вместе со всеми кредитками. Где сейчас Энни? Неужели, как собиралась, улетела в Гонконг?

— Если вам негде остановиться, — продолжала Индия, — у меня тут есть свободная кровать. И из окна самый лучший вид на город.

— Спасибо. Я как-нибудь устроюсь.

Ее мысли вертелись вокруг того, где достать денег. Мама уехала из города с приятелями, и Джорджия напрочь забыла, как их зовут. Босс наверняка одолжит ей денег. Надо позвонить Мэгги.

— Вы устали, а я вас мучаю, — громко вздохнула Индия, выпуская струю дыма. — А если заплатит моя газета? Скажем, мы напишем историю о том, как вы преодолели свой страх перед полетами, или…

— У меня правда все в порядке, — отозвалась Джорджия. — Позвоню подруге. Мне и нужно всего-то, на что купить сэндвич и сделать пару звонков.

Индия моргнула:

— Вы потеряли деньги?

В ответ Джорджия кивнула.

— Послушайте, не беспокойте свою подругу. Почему бы нам не поехать в Сидней вместе? Вы хотите лететь? Или предпочитаете машину?

Джорджия, дернув головой, уставилась на журналистку:

— Вы хотите ехать со мной до самого Сиднея?

Индия усмехнулась:

— Всего-то две-три тысячи километров, а так как меня не пугает дорога…

Они обе вздрогнули, когда распахнулась дверь и мужской голос проговорил:

— Джорджия, я доктор Офир. Прошу прощения за то, что заставил вас ждать. Мы пытались помочь Бри, а теперь, если не возражаете…

На мужчине был белый халат. Он широко раскинул руки, на лице застыла тревога. Потом он заметил Индию Кейн и остановился. Черты его будто окаменели:

— Мисс Кейн, кажется, я уже сказал…

Индия Кейн стряхнула пепел и выбросила окурок на мокрую бетонную дорожку.

— Уже ухожу. — Сунув руку в сумку, она вынула визитку и протянула ее Джорджии. — Позвоните мне на мобильный. Сегодня вечером я занята, но почему бы нам не встретиться завтра?

— Мобильник здесь работает?

— Да, я тоже удивилась. Наверно, поставили новую мачту где-то около Батчерс-Хилл.

Крутя в руке карточку Индии, Джорджия подумала, не означает ли появление новой мачты в глубинке Северного Квинсленда, что его наконец-то соединили с остальным миром?

— Ладно, Джорджия, позвоните. Если захотите, я подброшу вас на аэродром, и там мы решим, полетите вы или мы вместе поедем в Сидней. А если передумаете, то, по крайней мере, разопьем бутылку вина.

*


Доктор Офир внимательно осмотрел Джорджию, помедлил, заметив на правой ноге белый круглый шрам:

— Что это?

— Тропическая язва.

— Глубокая.

Джорджия вспомнила, какой отвратительный, словно от протухшего мяса, запах исходил от этой язвы, и мать побелела, как полотно, когда меняла повязку.

— Что это? — спросила Линетт, аккуратно удаляя коричневую массу из гнойной раны.

— Припарка, — ответила Джорджия.

Линетт прочитала медицинской сестре лекцию, от которой та, злясь и раскаиваясь, покраснела как рак.

— Но вы сами говорили о естественном лечении…

— Не при стрептококковой инфекции. — Линетт была в ужасе. — Немедленно начать антибиотики!

Доктор Офир вколол Джорджии линокаин, сделав вокруг раны, прежде чем очистить ее, что-то вроде блокады. Тем временем Джорджия смотрела в окошко, из которого открывался вид на главную улицу города. В Налгарре, сонной заводи на берегу океана, туристы не задерживались. Добравшись до здешних мест, они уже успевали побывать на мысе Трибулейшн и в Национальном парке Дейнтри, самом крупном из уцелевших тропических лесов в Австралии, и даже в разгар сезона, то есть с мая по ноябрь, когда многие австралийцы устремляются на юг, чтобы избежать зимних холодов, в городе не замечалось особого оживления.

Сейчас стоял март, то есть туристический сезон еще не начался. Сквозь листву раскидистых фиговых деревьев, проломивших тротуар, Джорджия видела, что магазинчик рыболовных принадлежностей, в котором работал Том, закрыт, так же как магазин купальников и контора по продаже билетов в Порт-Дуглас и на Большой Барьерный риф, зато супермаркет «Прайс» открыт и кафе Мика, знаменитое жаренными во фритюре устрицами и круглосуточной продажей пончиков, тоже. Лишь однажды Мик закрыл свое кафе, и то на два дня, когда умерла его мама, потому что, едва узнав об этом, город пришел Мику на помощь. Шерил, жена местного адвоката, надела огромный, весь в жирных пятнах передник Мика, ее брат привез масло, и они взялись за работу. Естественно, колбасу подавали недожаренной, а устрицы напоминали кусочки угля, но никто не возмущался. Они выполняли свой долг. Делали то, что должны делать соседи.

Пока доктор Офир зашивал рану, Джорджия не чувствовала боли, разве что толчки, когда иголка входила и выходила из кожи. Она смотрела на мужчину с голой загорелой грудью, который шел по Оушен-роуд. В одной руке он держал удочку и коробку, а в другой — большой охладитель, и у нее перехватило дыхание. Джорджия знала, что он направляется на берег Парунги, где Том обычно рыбачил сразу после грозы. Сейчас, в полноводье, сезон рыбной ловли, потому что в реках рыбы видимо-невидимо. Будь Том жив, он не упустил бы такого случая.

Неожиданно Джорджии пришло в голову, что она понятия не имеет, как Том завещал распорядиться своим домом. Наверняка мать продаст его и увезет деньги в Байрон-Бей. Во всяком случае, теперь у ее мамы наконец-то появится счет в банке, если, конечно, она не отдаст деньги на благотворительность. Не в первый раз Джорджия думала о поразительно легкомысленном отношении ее матери к жизни. В пятьдесят один год у нее не было ни пенсии, ни сбережений. Она жила в арендованном фургоне на дальнем конце огромной стоянки фургонов в Байрон-Бей, что в южной части Брисбена, где составляла астрологические прогнозы за шестьдесят долларов, а за двадцатку предсказывала богатство. На местном рынке она продавала магические кристаллы и ежемесячно получала пособие от штата, но бывали дни, когда ей не на что было купить еду, даже литр молока. Впрочем, ее это не волновало. Унаследовав дом Тома, она не изменится, но у Джорджии будет поспокойнее на душе.

Врач зашил рану.

— Вам нет смысла оставаться тут на ночь. Есть у кого переночевать? Все организовано, и если возникнут неприятные ощущения, вас немедленно привезут обратно в больницу. — Он помолчал и улыбнулся. — Сомневаюсь, что это понадобится. Учитывая обстоятельства, вы в отличной форме.

— Где Ли?

— Он уехал, как только я обработал его раны. Но он не оставил адреса, если вы хотели спросить об этом, — сообщил он, не дожидаясь вопроса Джорджии.

— С ним все хорошо?

Доктор Офир кивнул.

— Можно мне увидеть Бри?

Он отрицательно покачал головой:

— Приходите завтра.

— Вы знаете, куда меня отвезут?

— Миссис Скутчингс ждет вас снаружи. Она сказала, что может приютить и Ли, если ему негде переночевать.

Джорджия смотрела на свои заляпанные грязью парусиновые туфли на толстой подошве и не возражала, потому что не было сил.




7


Получив бинты и тюбик с антисептиком, Джорджия смотрела, как миссис Скутчингс входит в больницу, ледяным взглядом обводит наполняющиеся водой ведра и рявкает:

— Крышу надо было чинить до дождя.

Рассерженная медицинская сестра Ходжес придержала трубку пухлым подбородком и подняла глаза, однако миссис Скутчингс уже держала Джорджию за локоть и вела ее по грязной дорожке к старинной проржавевшей «хонде», стоявшей на больничной парковке во втором ряду.

«Хонда» с ревом тронулась с места, и дворники со скрипом принялись стирать с ветрового стекла дождевые капли. Они ехали по Оушен-роуд, мимо супермаркета «Прайс», отеля «Националь», кафе Мика и городского банка Бендиго.

Над общественным парком появился новый плакат: «Добро пожаловать в Налгарру. Население 1800 человек. Вы хорошо проведете время».

Как будто кто-то собирался задерживаться в Налгарре, когда на другой стороне Дейнтри был Порт-Дуглас с его отелями и бутиками, мотелями и барами, яхт-клубами, пристанью с дорогущими океанскими яхтами и никогда не закрывавшимися супермаркетами. Если бы мама привезла их в Порт-Дуглас, а не в Налгарру, подумала Джорджия, сестра осталась бы там, а не удрала бы в Ванкувер, прочь от нестерпимой сырости и безжалостных насекомых.

Миссис Скутчингс притормозила вблизи порта, готовясь к крутому развороту в конце Оушен-роуд, и Джорджия взглянула налево, ожидая увидеть сквозь мангровые деревья трехмильную полосу побережья, однако ее взгляд привлекла огромная яхта.

Ей вдруг снова вспомнились похороны Тома, и вьющиеся растения на крыше местного крематория, и пересуды за ее спиной. Джорджия порадовалась, что яхта отвлечет внимание тех, кто жаждет узнать подробности ее личной жизни.

— Тебя уже запрягли? — спросил ее мужчина лет за пятьдесят с агрессивным выражением лица и в мешковатом костюме.

— Что там за яхта? — ответила вопросом на вопрос Джорджия.

— Какого-то гангстера, — тоном знатока проговорил тот, сразу поняв, о какой яхте идет речь.

— Триады, — решительно заметил другой мужчина, словно был близко знаком с триадой.

Потом в разговор вступила Брайди, у которой от восторга аж дух захватывало:

— Я слышала, там все в золоте и во всех туалетах биде!

Если учесть, что у некоторых жителей Налгарры вообще не было теплых туалетов и им приходилось справлять нужду в неустойчивой будке позади дома, Джорджия могла поклясться, что выдуманные Брайди биде на яхте были единственными в городе.

Пока миссис Скутчингс вела машину мимо свечного склада, Джорджия разглядывала сверкающего огнями белого монстра, из-за которого все остальные суда казались карликами. Кому он принадлежит? Сколько стоит? Несомненно, много миллионов. Только чтобы заправить его горючим, нужно не меньше пяти тысяч долларов, да и стоянка наверняка обходится раза в три больше ее годовой ренты.

Оглядев большие вытянутые окна салона, Джорджия подумала, что вся ее квартира могла бы поместиться в одной этой каюте. Наверняка на яхте есть все новомодные навороты: и кондиционеры, и суперсовременный капитанский мостик, и дюжина спутниковых телефонов, и навигатор, и радар, и датчик глубины, и датчик охраны периметра, и, не исключено, видеонаблюдение за всеми важными объектами. Внушительный корабль, который никак не вписывался в местный пейзаж.

— Невероятно, — прошептала Джорджия.

Миссис Скутчингс огляделась:

— Ах, это! Ужасно. Просто ужасно. Чем быстрее мы избавимся от него, тем лучше. По слухам, он принадлежит китайскому гангстеру, но никто ничего не знает наверняка, разве что стоянка ему обходится в какие-то безумные деньги. Капитан порта Пит Даннинг — он тут недавно — держит рот на замке, но уж я-то знаю.

— Наверняка кто-то видел, как он причаливал, да и команда ведь сходит на берег.

— Он появился тут пару дней назад, прямо перед штормом. Весь город спал.

Джорджии припомнилась Индия Кейн и ее вопросы о человеке, чей труп обнаружили возле Ки-Бич с пулей в затылке. Ведь это он должен был лететь с Бри. Как его имя? Чен. Ронни Чен.

— А полицейские катера? — спросила Джорджия. — Они что делали?

— Да ничего. Они занимаются нелегальными иммигрантами, которые пытаются тайно проникнуть сюда на своих лодчонках. Полицейские стараются перехватить их, пока они не добрались до земли, а это чертовски трудно. В этом месяце они упустили две партии. Два суденышка с африканцами, иракцами — короче, весь Ближний Восток, судя по их отчетам. Как они умудрились упустить их, никто не понимает, но поверь мне, наши ребята в синей форме не трусливые кролики. Говорят, кто-то берет взятки с иммигрантов. Узнай я, кто это… — Миссис Скутчингс плотоядно вздохнула. — Думаешь, чужакам есть дело до того, что им здесь не рады? Понаехали тут. Все они жадные нахлебники.

Джорджия внимательно глядела на профиль миссис Скутчингс. На подбородке у нее была бородавка размером с навозного жука, и Джорджия удивилась, почему та до сих пор не избавилась от нее.

— Но ведь вы тоже иммигрантка.

— Я-то не ждала, что передо мной тут расстелют красную дорожку, дадут бесплатную еду и крышу над головой.

— С одной поправкой, при всем моем уважении, — заметила Джорджия тоном, дававшим представление о том, как накипело у нее на душе, — вы не были беженкой.

— Им не следует бежать сюда. — У миссис Скутчингс от негодования раздулись ноздри. — Многие даже, чего уж больше, не говорят по-английски. Должна тебе сказать, что я на сто процентов поддерживаю правительство. Три миллиарда долларов на содержание желающих получить у нас убежище? Не многовато ли? Хватит с нас. Как только они ставят ногу на нашу землю, их следует выдворять восвояси.

Черт побери, взбесилась она, что ли? Ее бы линчевали, заговори она так в Сиднее. Почти все, кого Джорджия знала, жили в постоянном страхе, что их заподозрят в притеснениях по половому или возрастному признаку, а уж после всего, что их предки сделали с аборигенами, обычные австралийцы испытывали подлинный ужас перед обвинением в расизме.

Естественно, это не касалось миссис Скутчингс.

— А как насчет нашего Могучего Резчика? — Джорджия слабо стукнула рукой по спинке кресла. Спорить у нее уже не было сил, однако она не могла оставить последнее слово за миссис Скутчингс. — Без Тимоти By у нас не было бы ни одного китайского ресторана, да и, держу пари, не меньше сотни пациентов доктора Офира тоже иммигранты. Все в этой стране держится на иммигрантах.

Они проехали рекламу аренды рыболовных принадлежностей. Сразу после знака «Школа» миссис Скутчингс свернула направо и прибавила скорость, выехав на Джакаранда-роуд.

Бывшая директриса Джорджии хмуро произнесла:

— У нас тут хватает подонков со всего света. И всем им нужна бесплатная еда. А нам ни к чему паразиты. Ни к чему.

Кирпичный дом миссис Скутчингс стоял примерно в трех кварталах от побережья, на углу Джулиан и Черч-стрит, посреди ухоженного сада в пол-ярда. На заднем дворе установлена катушка с бельевыми веревками. На окнах сетки от мух. С деревьев все еще капало, было сумеречно, и все вокруг окрашено в серый цвет.

На другой стороне улицы располагалось кладбище. Джорджия стала смотреть в ветровое стекло, жалея о том, что Том обрел покой не здесь. Ей стало грустно при мысли, что его тело превратили в серый прах, вместо того чтобы положить в экологически чистый картонный гроб и укрыть свежевскопанной землей. А все мама. Ей кажется более романтичным рассыпать прах на берегу моря, чем представить отца разлагающимся в гробу под землей.

— Ну вот, приехали! — возвестила миссис Скутчингс.

Едва затих мотор, несколько пожилых людей выбежали из соседних домов и окружили машину. Когда Джорджия вылезла из «хонды», они укрыли ее от дождя своими зонтиками, и глаза у них горели от любопытства.

— Помните Джорджию Пэриш? — спросила миссис Скутчингс.

Джорджия узнала Энджи Джеффри, чей муж владел кафе «Придорожное» прямо у выезда из города, и Лиз Дэниэлс, жену местного врача. Обе присутствовали на похоронах Тома. Другие показались ей незнакомыми.

Миссис Скутчингс повела Джорджию в дом.

— Бри Хатчисону очень худо. Ожоги ужасные. Несчастная по имени Сьюзи Уилсон погибла. А Джорджия с нами, и мы благодарим за нее Господа.

— Бекки уже накрутила страховую компанию, — сказал кто-то. — Они пришлют к нам своего представителя из Бриззи.

— Интересно, на сколько потянет самолет?

— Около шестидесяти тысяч.

— Шестьдесят тысяч за такую развалину? Шутишь!

— Она закрыла аэропорт. Мэтт злится. Он-то надеялся взять два завтрашних полета Бри — деньги все-таки.

— Ни за какие миллионы не полетела бы с ним. Он только и делает, что накачивается пивом. Разве пилотам пить не запрещено?

Джорджии пришло в голову, что, работая тут, Индия Кейн очень быстро осталась бы без дела. В Налгарре, где слухи разносятся со скоростью света, нет смысла покупать газету.

Когда все направились к дому, Джорджия сосредоточилась на том, чтобы переставлять ноги по бетонной дорожке — до того она была измотана. Беседа плавно перешла на приготовление еды для Бекки и ее ребятишек и на то, чья очередь делать следующую порцию сэндвичей и кексов для бригады скорой помощи, работающей на больничном вертолете.

Наргалла может внушать клаустрофобию, подумала Джорджия, но в ней еще сохранился дух коммуны.

*


Натянув на себя толстый махровый халат, Джорджия обнаружила вешалки на обратной стороне двери и сделала так, как ей было сказано, то есть отдала свои вещи миссис Скутчингс для стирки. Потом направилась в ванную комнату, где требовался серьезный ремонт. Оливковую плитку следовало заменить. В углах облупилась краска. Ковер совсем вытерся и колол босые ноги.

Душ, видно, был одного возраста с комнатой, и Джорджия включила его с опаской. Сначала послышались булькающие звуки, потом хлынул мощный поток воды. В другое время Джорджия получила бы от него удовольствие, однако управляться одной рукой, да еще при этом не замочить повязку, оказалось куда труднее, чем она воображала, и в конце концов шампунь попал ей в глаза. Ей с детства не приходилось испытывать ничего подобного, и она совсем забыла, как это неприятно.

Воспользовавшись телефоном миссис Скутчингс, Джорджия позвонила Индии Кейн и договорилась о встрече на девять часов утра. Индия согласилась отвезти Джорджию на аэродром, чтобы на месте решить, как быть дальше.

Не снимая халата, Джорджия залезла под одеяло. Было еще светло, но Джорджию это не волновало. Она включила лампу, стоявшую около кровати, надеясь, что пожелтевшие кружева, сухие цветы и ковер цвета овсянки придадут комнате некое очарование. Сквозь тесные окошки свет не без труда проникал в комнату, в которой стоял запах пыли и сырости. Джорджия знала, что, открой она шкаф в углу, там обязательно найдется плесень.

Это один из недостатков жизни в тропиках. Все отсыревает и покрывается плесенью.

Не желая ни о чем думать, Джорджия выключила свет, надеясь заснуть. Ей хотелось, чтобы все происшедшее оказалось дурным сном. В окно стучал дождь, тихо беседовали женщины, жужжал миксер в кухне. Джорджия представила, как там пекут кексы, как лимонное тесто поливают сиропом и морковный пирог мажут замороженным маслом.

Ее мать пекла отличные пироги, но это не всегда означало, что они достанутся ее дочерям. Джорджия вспомнила, как взяла, насколько она тогда поняла, кусочек шоколадного пирожного с орехами, и в последнюю секунду у нее отняли тарелку.

— Мамочка!

— Извини, дорогая.

Мама выглядела расстроенной.

— Но я люблю такие пирожные!

— Эти не такие. Они для взрослых.

Джорджия не сводила взгляда с вздыхавшей матери.

— Родная, это не конец света. Если я пообещаю завтра испечь твои любимые пирожные, ты пообещаешь больше не сердиться на меня?

Поудобнее устраиваясь на своей узкой кровати, Джорджия стянула на шее воротник халата. Она услышала стук закрывающейся духовки и вообразила восхитительный ароматный банановый пирог. Сверху крем, внутри — грецкие орехи.

Спала Джорджия беспокойно, вертелась на влажной простыне, у нее болело и ныло все тело, и даже во сне она не забывала о раненой руке. Несмотря на все старания, воспоминания о падении самолета не отпускали ее, она чуяла запах дыма и слышала треск разрывающегося металла.

Джорджию разбудил гром, и у нее громко билось сердце, пока она не поняла, где она и что с ней. За окном было черным-черно, лил, стуча в стекло, дождь. На душе стало тяжело. Опять грозы после циклона Таня. Только этого не хватало. Похоже, им с Индией не уехать завтра.

Она повернулась на спину и застонала от боли. Теперь ее тело болело в тысячу раз сильнее, чем прежде. Неплохо было бы принять болеутоляющее. Отвернув одеяло, Джорджия посмотрела на дверь, возле которой на крючке висел кошелек Сьюзи. Потом ей показалось, что ручка двери поворачивается.

Она затаила дыхание. На секунду она решила, что это игра воображения, но ручку вновь чуть-чуть повернули. Ошибки не было.

Интуиция подсказала ей, что это не миссис Скутчингс.




8


Джорджия не отрываясь смотрела на дверную ручку и никак не могла решить, закричать ли ей во весь голос и позвать на помощь или молча лежать в кровати, притворяясь спящей. Щелчок.

Господи, дверь могла отвориться в любой момент.

Под кроватью не спрячешься. В шкафу тоже не хватит места, и в окно не выпрыгнешь. В угловом шкафу нашлось бы место для выводка крыс с белыми хвостами, но никак не для человека.

Джорджия приняла решение не оставаться в кровати и не делать вид, будто спит — лучше быть движущейся мишенью, — и, выскользнув из-под одеяла, на цыпочках пересекла комнату и притаилась за дверью. Прижавшись к стене, она видела, как дверь со скрипом приоткрылась, потом подалась еще немного. Она почти не дышала, зато сердце колотилось во всю мочь.

В комнате появилась темная тень. Мужчина. В правой руке он держал револьвер. Затаив дыхание, Джорджия смотрела, как он идет к кровати. Двигался он осторожно и револьвер держал наготове.

Надо было бежать. Джорджия понимала, что надо бежать, пока не поздно.

Как можно тише она стала огибать дверь, чтобы выйти в коридор, но тут мужчина развернулся и направился к ней.

Джорджия отскочила назад и, открыв рот, закричала что было сил:

— Помогите!

Мужчина закрыл ей рот рукой, и тогда она забилась, стараясь освободиться, но он оказался слишком сильным. Неожиданно зажегся свет, и кто-то сказал:

— Джорджия, что это у тебя?..

Мужчина отпрянул от Джорджии и бросился в открытую дверь, так толкнув миссис Скутчингс, что она отлетела к противоположной стене коридора.

— Стой! — крикнула она. — Ни с места!

Однако мужчина и не подумал остановиться, тем более по приказу миссис Скутчингс, которая выскочила из своей комнаты в пластиковом кремовом плаще, доходившем ей до щиколоток, и вопила как сирена.

Не раздумывая, Джорджия помчалась следом за мужчиной, но когда она выскочила за дверь и выбежала по бетонной дорожке на улицу, увидела лишь дождь, оранжевый фонарь и низко клонившиеся к земле пальмы.

*


— Это китаец. Чисто выбритый. С длинными черными волосами. — Джорджия отпила кофе и поморщилась. Он был без сахара, да еще почти остывший. — В джинсах и спортивной фуфайке. В теннисных туфлях.

Она подошла к раковине и вылила остатки кофе из чашки, прежде чем повернуться лицом к полицейским.

— Это все. Боюсь, больше ничем не могу помочь. Я видела его всего одно мгновение.

Поглядев на запястье, Джорджия в первый раз осознала, что осталась без часов. Не то чтобы это очень ее расстроило, ведь она потеряла не шикарный хронограф «Таг Хойер», а простенький «Свотч», который соседка подарила ей на прошлое Рождество. Энни купит ей другие часы, в этом она не сомневалась, да еще с удовольствием будет дразнить ее потерей подарка в таких необычных обстоятельствах.

Окинув взглядом кухню, Джорджия увидела пластмассовые зеленые с золотом часы над дверью. Шесть часов утра. В окна просачивался сероватый свет, и Джорджия подумала, что не видать ей сегодня восхода солнца. Небо заполонили тяжелые черные тучи.

— Расскажите поподробнее о нашем герое, — попросил сержант Риггс. Последнее слово он произнес с очевидным сарказмом. — Где мы можем найти его?

— Я уже сказала вам, что не имею ни малейшего представления. В последний раз я видела его в больнице. К тому же этот китаец не Ли Денхэм.

— Вы видели, как он покинул больницу?

Тон у сержанта Риггса был жесткий и бескомпромиссный, под стать его внешности. На вид ему было немного за тридцать — большой, ширококостный, с нависшим над ремнем брюшком, стриженными под машинку рыжими волосами и водянистоголубыми глазками, которые, казалось, никогда не мигали.

Риггс с напарником приехали через тридцать минут после того, как миссис Скутчингс набрала три нуля, и уже около часа с пристрастием допрашивали Джорджию. Несмотря на усталость, Джорджия держалась храбро и пыталась игнорировать не только тот факт, что у нее на ногтях ног еще сохранились остатки синего лака, от которого сержант Риггс едва мог оторвать взгляд, но и свой закономерный испуг. Чтобы вытащить ее из самолета, Ли пришлось кое-как обкорнать ей волосы, и теперь они неровными прядями свисали на лоб и щеки. Более того, ее вещи еще не высохли после стирки, и рубашка прилипала к груди. С трудом отрывая взгляд от лака на ногтях, Риггс переводил его на ее грудь.

Джорджия скрестила руки на груди.

— Нет, — ответила она.

— Вы уверены? Этот человек спас вам жизнь, разве нет? И вы уверены, что ничем ему не обязаны, не хотите его защитить?

— Я уже сказала вам, это не Ли.

Джорджия постаралась не показать своей тревоги из-за навязчивого интереса полицейского к Ли. Имеет ли это отношение к кошельку Сьюзи и к тому, как Ли помрачнел, ничего в нем не найдя?

Желая переменить тему, Джорджия взглянула на дверь:

— А где миссис Скутчингс? Бедняжка наверняка не понимает, зачем вы меня тут держите, не дав ей позавтракать своими хлопьями?

— Смотрите телевизор за завтраком? — спросил Риггс.

Молчание затягивалось.

— Итак, мисс Пэриш, — стараясь произвести на нее впечатление, произнес сержант Риггс, — вы определенно утверждаете, что вам неизвестно, где сейчас находится Ли Денхэм?

— Да-да, утверждаю. Понятия не имею.

— Так кто же это был?

— Только не Ли, — повторила Джорджия. — Во-первых, этот был намного ниже. В Ли не меньше шести футов, а в этом футов пять с половиной или около того.

До чего же ей хотелось выйти из дома, прыгнуть в такси и укатить куда-нибудь подальше. Риггс наверняка думал, что если будет повторять свои вопросы снова и снова, она сломается и ответит иначе. Жирный зануда, вот он кто, но Джорджия знала, как вести себя с такими. Если силы не равны, единственный способ — игнорировать противника и высоко держать голову, пока ему не надоест с ней возиться.

— Мне кажется, вы не все говорите. Что вы скрываете?

У Джорджии болело все тело, но она не садилась. Она стояла, выпрямившись во весь рост, и голос у нее не дрожал, когда она сказала:

— Не могу сообщить вам того, о чем понятия не имею. А теперь, извините, я все вам сказала. Можно мне уйти?

Она направилась к двери, но дорогу ей преградил напарник сержанта, который заставил ее повернуть назад. Чувствуя себя словно овца, которую загоняет хитрая колли, Джорджия вернулась к плите. В кухне миссис Скутчингс стоял застарелый запах давно не ремонтированного помещения, окошки были крошечные, коричневый линолеум вытерт посередине, старинный холодильник «Кельвинатор» — размером с седан. Наверное, лет двадцать назад стены и шкафы радовали взгляд веселеньким зеленым цветом, однако теперь этот зеленый цвет стал тусклым, как стоялая вода в луже.

— Мисс Пэриш, — проговорил, словно прорычал, Риггс, — пожалуй, начнем сначала. Вам известно?..

Но тут распахнулась дверь, и в кухню вошел мужчина в черных ботинках, черных джинсах и спортивной рубашке.

— Ребята, прошу прощения, что опоздал.

Джорджия не поверила своим глазам! Дэниел Картер. Мальчишка, в которого она была до потери сознания влюблена в школе, но он был на три года старше ее и как будто даже не подозревал о ее существовании. Фантастика!

Светлые волосы Дэниела стояли дыбом, словно он бежал всю дорогу, и теперь он старательно их приглаживал. Выглядел он неплохо, хотя глубокие складки по обеим сторонам рта говорили, что пережить ему довелось немало. Чертовски похоже на меня, подумала Джорджия, десять лет прошло, как я уехала из города, и вот мы встречаемся, когда я попала в беду.

Дэниел кивнул Риггсу, тот кивнул в ответ.

— Начну прямо сейчас.

Риггс с облегчением поднял руки:

— Отлично. Пожалуй, я смогу принять душ. Приятное начало дня.

— Присоединюсь к тебе потом.

— У «Салли Г.»? Или поедешь сразу в участок?

— У «Салли».

Итак, второй полицейский был местным, а Риггс и Дэниел — из городского управления. «Салли Г.» — одна из самых больших и комфортабельных гостиниц в Налгарре, известная тем, что там останавливались бизнесмены и коммивояжеры. Да вот теперь еще два копа.

Риггс и другой полицейский ушли, по пути обсуждая, проснулась ли Салли и сможет ли подать им яичницу. Джорджия слышала их голоса, пока они шли по улице вдоль дома.

Дэниел пересек кухню и протянул Джорджии руку.

— Сержант Картер, — представился он.

Хватка у него была еще та, и Джорджии понадобилась вся ее выдержка, чтобы не поморщиться от боли.

— Джорджия Пэриш, — отрекомендовалась она. — Мы учились вместе в школе.

— Знаю.

— Ты помнишь меня? — не поверила она.

Он покачал головой:

— В участке узнал о тебе всё, до того как приехал сюда и вспомнил, кто ты такая.

Джорджия наморщила лоб, и он улыбнулся, сразу скинув десяток лет. Теперь он был похож на школьника, которого она знала в юности, с его обычной кривой усмешкой и до неприличия проницательным взглядом голубых глаз. Ей припомнилось, что он носил бандану и занимался кун-фу. Его увлечение Китаем захватило и ее, и она даже прочитала «Искусство войны» Сунь-Цзы, потому что он тоже читал этот знаменитый трактат.

— Всё значит всё, — все еще улыбаясь, продолжал он. — Ты была заводилой в шайке, которая не давала житья всем детям в городе. Люди помнят тебя как главную озорницу.

— Скорее как нарушительницу общественного порядка, — печально подтвердила Джорджия и показала древний электрочайник, на вид лет сорока. Уехав из Наргаллы, она больше нигде не видела таких чайников. — Хочешь кофе?

— С удовольствием.

Улыбка исчезла с его лица, и Джорджия увидела, что его прекрасные глаза сильно покраснели, да и вообще он выглядел измученным.

— Устал? — спросила она с привычной прямотой. — Садись.

— Нет. У тебя же рука болит. Я сам. Лучше ты сядь и говори, что делать.

Когда он подвинул чайник, Джорджия почувствовала, что энергия окончательно покидает ее, и, боясь упасть, ухватилась за спинку кресла.

— Ты в порядке? — спросил он, оборачиваясь, но не столько спрашивая, сколько утверждая.

— Да.

Джорджия постаралась произнести это твердо, однако боялась, что ей не поднять даже чайной ложки, до того она ослабела. И тогда, чтобы впрямь не упасть, она торопливо уселась в кресло. Подушка в кресле была под пару покрывавшей стол клеенке. И здесь, и там красовались крошечные желтые медвежата.

Джорджия с непонятным ей самой страхом наблюдала, как Дэниел — ей было трудно думать о нем как о сержанте Картере — варит кофе, наливает молоко, кладет сахар, размешивает его в кружке. Школьник, разбивший ей сердце, варил для нее кофе. Будь Джорджии сейчас четырнадцать лет, она бы ущипнула себя.

Усевшись напротив, Дэниел подвинул ей кружку с кофе, сделал глоток из своей кружки и вздохнул.

Когда он поднял голову, его лицо уже приняло нейтральное выражение. Профессиональная привычка, решила Джорджия.

— Значит, ночью кто-то ворвался в твою комнату.

— Скорее утром. — Джорджия сделала большой глоток крепкого черного кофе. — Но твои коллеги больше интересовались Ли Денхэмом, чем нарушителем моего спокойствия.

После недолгой паузы Дэниел задал Джорджии все те вопросы, которые ей задавал Риггс, но сделал это побыстрее и без повторов. Потом он опять включил чайник, который тут же принялся издавать обычные неприятные звуки, какие издают все электрические нагревательные приборы. Джорджия решила, что подарит миссис Скутчингс электрочайник двадцать первого века, прежде чем та угробит себя или подожжет дом. Надо заехать в «Прайс», подумала она.

Едва Джорджия учуяла запах дыма, как Дэниел вскочил на ноги:

— О господи!

Он отключил чайник, вылил воду и заглянул внутрь:

— Этого только не хватало.

Джорджия смотрела, как он достал из кармана армейский перочинный нож, открыл его и стал что-то делать внутри злосчастного чайника.

— Вот так.

Чайник вновь заработал.

— Я бы хотел поговорить с Ли.

Джорджия нахмурилась, не понимая, зачем он допрашивает ее, если это уже проделал Риггс.

— Думаешь, он имеет отношение к тому, что произошло?

Не отвечая на ее вопрос и не садясь, Дэниел скрестил руки на груди.

— В полетном листе значится имя Ронни Чена. А также Ли и Сьюзи Уилсон. — Он внимательно всмотрелся в Джорджию. — Почему тебя в нем нет?

Тот же вопрос ей задавала Индия Кейн, но на сей раз, взбодренная кофе, Джорджия смогла ответить подробнее:

— Наверно, потому, что никто до последней минуты не знал, что я полечу. «SunAir» немного похож на такси, иногда тебя подвозят, иногда нет. Надо записываться заранее, иначе, да и в этом случае тоже, нет никакой гарантии. Бывает, что кому-то требуется срочно лететь, скажем, на свадьбу, если сломался автомобиль.

«Кельвинатор» издал громкий дребезжащий звук, и наверху у него запрыгала пластмассовая салатница.

— Бри сказал, что свободных мест нет, но при такой погоде кто-то может отказаться от полета, поэтому предложил мне подъехать на всякий случай.

— Итак, Ронни Чен не объявился, и ты заняла его место.

— Похоже на то.

— Хм-м-м.

Картер налил еще кофе в обе кружки и поставил их на стол. Джорджия отпила и поморщилась. Этот человек — любитель кофеина. На сей раз кофе оказался даже крепче прежнего.

— Если Ли выйдет на тебя, ты дашь мне знать? — Он вынул визитку из кармана в джинсах и положил ее на стол. Джорджия прочитала на ней его имя, звание и номер мобильного. — Сделаешь это для меня?

Десять лет назад ради него она прошла бы по горящим углям, а сегодня произнесла лишь одно слово:

— Конечно.

Кажется, он успокоился, услышав ее ответ, и даже улыбнулся. Джорджия улыбнулась ему в ответ.

— Боже мой, — вдруг произнесла она, — как давно мы были школьниками!

Дэниел вздрогнул, и на мгновение Джорджии показалось, что это из-за школы, но он вытащил из кармана телефон размером с сигаретную пачку и включил его.

— Картер, — рявкнул он, и тотчас его лицо смягчилось. — Привет, и я рад тебя слышать, киска… Ах, ты рисовала, это хорошо! Нарисовала принцессу? У нее черные волосы? — Дэниел встал, подошел к холодильнику, прислонился к нему, поглощенный беседой. — Да, я уверен, что она очень красивая. Такая же красивая, как ты? Да нет, думаю, нет… А, привет, ба. Да, похоже, у тебя все под контролем… Да, вернусь в среду. Риггс меня выручит… Да, куплю торт… С розовой глазурью. Торт «Барби», да… Пожалуй, мне пора. Я позвоню как обычно, перед тем как Табби ляжет в постель. Да… Пока.

Убрав телефон и все еще улыбаясь, он вновь сел за стол.

— Табби? — спросила Джорджия.

— Табита. Моя дочь. Ей в среду исполнится четыре года, и мы собирались устроить праздник, пригласить всех ее друзей. Их двенадцать! Господи, надеюсь, торта всем хватит. И хорошо бы клоун не опоздал.

Ни жену, ни подругу он не упомянул. Тогда Джорджия пошла напролом:

— А мама у Табби есть?

Улыбка тотчас сошла с его лица, оно стало мрачным.

— Извини, не надо было мне спрашивать.

Опустив голову, Дэниел потер переносицу:

— Люси умерла три года назад. Моя жена… ей было всего двадцать восемь.

Джорджия пришла в ужас и постаралась не тянуть паузу:

— Извини за вопрос. Тебе, наверно, очень тяжело.

Она не посмела спросить, отчего умерла его жена. Постаралась припомнить, были ли Люси в их школе, но ни одна не приходила в голову. Наверное, он встретил ее потом.

— Табби и бабушка живут со мной в Канберре, и пока это всех устраивает, но…

Дэниел со вздохом провел пальцем по ободку кружки, и Джорджия решительно переменила тему:

— Как же ты работаешь тут, если живешь в Канберре?

Дэниел откинулся на спинку кресла:

— Мы выезжаем на место преступления, если того требуют обстоятельства. Собираем свидетельские показания, проводим расследование. Мы называемся Бригадой по борьбе с нелегальной иммиграцией. Если сокращенно, ББНИ — согласись, звучит как-то не очень… — Он криво усмехнулся. — Федеральный штаб находится в Канберре, и мы пытаемся бороться с нелегальным ввозом людей в страну.

Джорджия никогда не слышала о такой службе и честно призналась в этом Дэниелу.

— Да мы существуем всего-то пару лет. Наказание за такую нелегальщину было максимум два года тюремного заключения, а теперь за это полагается двадцать лет или четверть миллиона долларов штрафа. Ставки повысились, и любители отпали сами собой, зато профессионалы никуда не делись. Кстати, взяточников среди чиновников прибавилось. Поэтому и создали нашу бригаду.

— А Налгарра тут при чем?

— От наших китайских коллег мне стало известно, что главари банды «Красный бамбук», за которой мы охотимся, могут быть здесь. Года два назад именно эта банда привезла в Каирнс триста нелегалов.

Джорджия вспомнила, что читала об этом в газете. Полицейским удалось отыскать лишь сорок человек. Остальных развезли по большим городам Австралии, и они благополучно растворились среди местного населения.

— Для банды это выгодный бизнес, — добавил Дэниел. — Двадцать тысяч долларов с головы.

Джорджия мысленно подсчитала. Шесть миллионов долларов за один рейс. Неплохо.

— Я работал с полицейскими в Брисбене, и сегодня утром мы прилетели сюда, надеясь на положительный результат. Произвели несколько арестов. Тот, кто вломился к тебе, наверняка с ними связан. Ладно, там будет видно.

Джорджия вспомнила человека, которого как будто узнала, когда самолет готовился к взлету:

— Я видела тебя.

Дэниел удивился:

— Видела?

— Я не знала, что это ты. Только сейчас сообразила.

— Жаль, у меня нет хрустального шара, а то я остановил бы полет до того, как случилось несчастье. — Он помолчал. — Ты надолго тут?

— Уезжаю сегодня. — Она поглядела на часы. — Но сначала повидаюсь с Бри.

— Улетишь, если тебе повезет. Бекки закрыла аэродром, а по дорогам пока не проехать. Я справился по пути сюда.

— Тогда я уеду завтра или послезавтра. Как только смогу. — Джорджия повертела в руках кружку. — А ты здесь надолго?

Он не ответил. Допил кофе и поставил пустую кружку на стол. Потом потянулся и встал:

— Я составлю отчет о сегодняшнем происшествии. Спасибо за кофе.

Джорджия проводила его до входной двери:

— Почему ты не в форме?

Дэниел обернулся с улыбкой:

— Такие, как я, форму не носят.

— Почему?

— Стараемся быть незаметными.




9


Джорджия смотрела вслед черной фигуре, удалявшейся по узкой бетонной дорожке, и раздумывала о том, почему он стал полицейским, а потом вспомнила Мэтью Ларкинса. В Налгарре все знали эту историю. Мэтью Ларкинс оставил отца Дэниела без гроша, предложив ему какой-то способ быстро разбогатеть, вроде бы заняться разведением креветок.

Очень скоро отец Дэниела умер от сердечного приступа, не выдержав разорения, и Дэниелу, которому тогда было шестнадцать лет, пришлось стать главой семьи. Естественно, в смерти отца он винил Мэтью Ларкинса. Тот остался на свободе, и Дэниел тогда обошел все суды и полицейские участки, но у него ничего не вышло, и он поклялся отомстить. Через четыре года, когда мать приехала к Джорджии в Сидней, та принялась расспрашивать ее о городских новостях, о школьных друзьях, и у Линетт заблестели глаза:

— Ты о Дэниеле Картере?

Смутившись оттого, что матери известна ее тайна, Джорджия пожала плечами.

— Он поджег дом Мэтью Ларкинса. Улик против него нет, но Энджи из кафе сказала, будто мать Дэниела уверена, что это его рук дело. — Линетт вздохнула: — Я не понимаю его. Ждать столько лет, тщательно планировать свою месть. Пора бы простить.

Неудивительно, подумала Джорджия, заметив полицейскую машину, ехавшую по Черч-стрит и в конце концов исчезнувшую в тумане, что Дэниел служит в полиции. Может, юнец и решился на месть, зато взрослый мужчина стал полицейским.

Все еще размышляя о Дэниеле, Джорджия вздрогнула, услышав, как зазвонил телефон. Миссис Скутчингс отправилась за газетой — разузнать поподробнее о найденном на берегу мертвеце Ронни Чене, а рядом с телефоном лежал украшенный маргаритками блокнотик и ручка, вот Джорджия и решила взять трубку и принять сообщение.

— Алло!

— Джорджия?

— Мама!

— Родная, мне утром рассказала Кати из магазина. — Она говорила сбивчиво, торопливо. — Это ужасно. Бедняжка Бри. Я привезу зверобой. Он помогает, когда задеты нервы. У тебя есть арника? А как насчет других лекарств? Пей по одной-две капле каждый час. Мы с Джереми планировали сегодня ехать на юг, побыть с Арли в Лейкленде, но мы уже позвонили им и…

Джорджии было противно само имя Джереми, последнего приятеля матери с сережками в ушах и конским хвостом на затылке. На похоронах Тома они встретились в первый раз, и Джорджия поняла, что меньше всего ему хочется увидеться с ней снова. Что до нее, то глаза бы ее его не видели!

— Мама, со мной все хорошо. Поезжай лучше домой.

Из окна ей была видна верхушка часовни в углу кладбища. Соединив перед собой ладони, там стоял ангел со сложенными крыльями. Он стоял, наклонив голову, и по его лицу бежали дождевые капли. Ох, Том, подумала она, и слезы подступили к ее глазам. Ангел плачет по тебе.

— Дорогая, ты не должна оставаться одна.

Джорджия удержала слезы:

— На мне почти ни царапины, клянусь. Поезжай в Лейкленд. У меня все отлично.

— Нет.

Пораженная Джорджия смотрела на телефон, словно это было чудо природы. Один-единственный раз она слышала «нет», произнесенное таким тоном, и было это очень давно, когда она собралась схватить многоножку размером с гаванскую сигару, не зная, что она ядовитая.

— Джереми поедет на юг, а я к тебе. Как только мы закончим говорить, я отправляюсь в Налгарру. — Линетт не переменила тон и говорила все так же твердо и решительно. — Я хочу повидать тебя. Убедиться, что ты в порядке.

— Я в порядке.

— Чем чаще ты это повторяешь, тем больше я хочу в этом убедиться. Дорога займет пару часов.

Щелк.

Джорджия уставилась на разлапистое ядовитое растение на подоконнике. Мама едет спасать меня. Удивительно. Джорджия понятия не имела, что она на такое способна. Но тут вспомнила, как в Гластонбери, вскоре после смерти отца, к ним, приглядев их домик с незапертыми окнами, забрался взломщик. Мама не стала прятать голову под подушку, она вырвала прикроватную лампу из розетки и задала бедолаге жару. Она не только вытурила его из дома, но и в своей полупрозрачной ночной рубашке погнала по улице.

Тогда они с Доун восхищались матерью, вот и теперь Джорджию обуревали те же чувства. Она едва заметно улыбнулась и покачала головой. Стоит ее маме захотеть, она удивит кого угодно. Настроившись на практический лад, Джорджия решила, что пора подумать о ланче, но лучше не полагаться на кулинарные способности миссис Скутчингс. Надо достать окуня или леща. Мама любит рыбу.

Решив оставить миссис Скутчингс деньги за телефонные переговоры, Джорджия позвонила Индии Кейн. На часах было восемь, и Индия, судя по всему, еще не вылезла из постели. Джорджия сообщила ей, что аэропорт закрыт, а по дорогам на машине не проехать, и они договорились встретиться вечером в отеле «Националь» — выпить и поговорить. Потом Джорджия позвонила своей подруге по квартире и посвятила ее в свои проблемы.

— Значит, твой самолет разлетелся на тысячу кусочков, но мне все равно не унаследовать твое поместье?

Джорджия засмеялась:

— В следующий раз повезет больше.

Уверив Энни, что о ней беспокоиться не надо и она скоро вернется домой, Джорджия положила трубку, а потом набрала другой номер. Слышно было отвратительно, но все же она различила надрывавшийся в крике голос Мэгги:

— Джи! Джи, это ты?

Джорджия не стала напоминать боссу, что не надо звать ее Джи, словно она чертова лошадка.

— Да, это я! — проорала она в ответ, и линия тотчас очистилась, как по мановению волшебной палочки.

— Вот так-то лучше, — вздохнула Мэгги. — Чертов Харбор-Бридж[2 - Мост в Сиднейской гавани, прозванный Вешалкой, — один из самых высоких арочных мостов в мире, достопримечательность города, построен в 1932 г.] вечно мешает разговаривать.

— Кое-что случилось, — сказала Джорджия и вкратце ввела Мэгги в курс дела.

— Почему же ты не в больнице? — разволновалась застигнутая врасплох Мэгги.

Джорджия успокоила ее так же, как свою соседку, и вспомнила, как на похоронах Тома потратила кучу времени, уверяя всех, что она в порядке и больше всего на свете хочет, чтобы ее оставили в покое. Господи, до чего изнурительны эти разговоры.

Тем временем Мэгги заговорила своим обычным тоном, приняв к сведению, что Джорджия не повредилась умом и не лежит на смертном одре.

— Ладно, я поняла, что на конференцию ты не успеешь. Нам будет не хватать тебя, а ты, черт побери, не увидишь Алана Макгэри! Так и быть, я попрошу его, чтобы он надписал для тебя книжку, ты же его фанатка, насколько мне помнится.

— Потому что он великолепен!

— А что бы сказал на это Чарли?

— Это не его дело.

Джорджия услышала, как Мэгги вздохнула:

— Только не говори, что вы расстались.

— Правильно.

— Он опять сделал предложение?

— На сей раз последнее.

— А что в этом плохого?

— А зачем нам жениться? Что плохого в наших теперешних отношениях?

Джорджия оторвала засохший листок на ядовитом растении, стоявшем на подоконнике.

— Некоторым нравится связывать себя обязательствами. Вот и все.

— Ты говоришь, как Чарли.

— А ты видишь в браке только обузу. Может быть, тебе со временем понравится. В конце концов, рядом будет человек, на которого можно опереться и который в случае чего придет на помощь.

— Теперь ты точно говоришь, как Чарли.

Джорджия слышала, как Мэгги откашлялась:

— Могу я объявить на конференции о твоем повышении?

— Нет, — поспешно произнесла Джорджия. — Извини, Мэгги, но нет, ты не можешь, пока не можешь. Я еще не решила.

Мэгги опять вздохнула:

— Что же ты будешь делать, если не согласишься? Джорджия, тебе надо двигаться вперед. Не можешь же ты всю оставшуюся жизнь почивать на лаврах.

— Но разве продвижение по службе — единственное, что есть на свете? Стремиться быть все выше и выше в издательской иерархии, а потом упасть замертво от изнеможения. Вряд ли мне этого хочется.

— А чего тебе хочется?

Джорджия растерла высохший листок между пальцами:

— Чего-то стоящего.

Мэгги с раздражением фыркнула.

— Может быть, я отправлюсь в пустыню, буду есть саранчу и искать Бога.

На сей раз Мэгги откровенно расхохоталась:

— Да тебе через две секунды надоест такая жизнь, а если нет, то я пошлю за тобой мужчин в белых халатах. Послушай, давай обсудим это за обедом, когда ты вернешься. Если тебе что-то понадобится, звони.

— Спасибо.

— И ради бога, не попадай больше в аварию. Я тебя не тороплю. Оставайся там, сколько понадобится. А как насчет твоего несчастного приятеля? Он поправится?

— Я как раз собиралась навестить его, вот только найду чего-нибудь поесть. Умираю с голода.

Пауза.

— Что ж, если ты не потеряла аппетит…

Джорджия почти видела, как Мэгги довольно кивает головой.

Положив трубку, Джорджия выкинула растертый листок в горшок. Она жалела, что не хочет повышения, — это бы сильно облегчило ей жизнь. Все ее друзья делали карьеру, отлично зная, чего они хотят, одна она все еще пребывала в нерешительности. Придется сменить привычные джинсы и теннисные туфли на что-то более благопристойное. Не прельщали Джорджию и многочасовые совещания в прохладных офисах с кондиционерами. Да и заняться сёрфингом после рабочего дня уже не получится.

Что же хорошего и плохого в ее теперешнем положении? Жалованье невелико, зато компания предоставляет автомобиль, и своим временем можно располагать по собственному усмотрению, и никто не следит, чем ты там занимаешься. Почему всем хочется что-то менять? И почему ей плевать на повышение? Как быть с Чарли? Почему у нее нет желания выйти за него замуж?

— Не все такие, как твоя мать, — сказал тогда Чарли.

— И слава богу, — отозвалась она не без сарказма.

— Линетт не вышла замуж, и ты не хочешь.

— Ничего подобного!

— Джорджия, я тебя не брошу. — Он говорил искренне. — Я не похож на приятелей твоей матери, которые исчезают, стоит ей привязаться к ним. Разве ты мне не доверяешь? Я человек надежный. И всегда буду с тобой.

Надежный-то надежный, но тем не менее заявил, что делает предложение в последний раз, мол, хочет жить вместе, завести детишек, а иначе прости-прощай. О господи, подумала Джорджия, если я выйду за него замуж, мне придется обзавестись детьми. Это значит забыть об автомобиле компании, о моих любимых продавцах, о сёрфинге и сидеть дома, кормить грудью… Но мне еще нет тридцати. Нет, я не готова к замужеству.

*


Прежде чем отправиться в город, Джорджия вывернула кошелек Сьюзи на кровать, надеясь найти ее адрес или адрес ее брата, но поиски не увенчались успехом. Риггс сообщил ей, что полицейские проинформировали начальника Сьюзи о ее смерти, но от него ничего не удалось узнать ни о ней, ни о ее родителях.

Кошелек Сьюзи был самым скромным из всех, какие только Джорджии доводилось видеть. Ни денег, ни кредитных карточек, ни абонементов видеопроката или библиотеки, ни квитанций из химчистки. Всего одна двадцатидолларовая купюра и горсть мелочи.

Паспорт выдан в Ухане, то есть в Китае, на фотографии девушка, похожая на Сьюзи, но лет на десять моложе и по имени Ван Миншу. Разрешения на работу в Австралии нет, нет даже туристической визы, и адрес — Сиань, Китай. На минуту Джорджия подумала, почему бы не переслать кошелек туда, но потом вспомнила, что Сьюзи была знакома с Бри и, наверное, жила где-то неподалеку. Возможно, ее уже и не помнят в Сиане.

Расстегнув внутреннюю молнию в кошельке, Джорджия вынула сложенный носовой платок с вышитой вручную лилией в уголке и электронный ключ — пластиковую карточку с надписью «Временная стоянка». Когда она все сложила обратно, то обратила внимание на порванную и вновь зашитую подкладку и буквально похолодела, поняв, что внутри что-то есть. Что-то твердое, плоское, квадратное. Поразмыслив, Джорджия пришла к выводу, что Сьюзи зашила это намеренно.

Ей стало нехорошо. Наверное, именно это искал Ли после крушения самолета. И тому, кто под утро ворвался в ее спальню, наверное, тоже было нужно именно это. Джорджия решила посмотреть, что же прятала Сьюзи. Может быть, адрес? Она пошла в кухню, взяла острый нож и разрезала нитки.

Адреса она не нашла, зато там была ненадписанная дискета.

Джорджия повертела дискету в руке, недоумевая, почему не заметила ее раньше и почему Ли ее не нащупал, однако, приглядевшись и потрогав кошелек, убедилась, что даже без дискеты кожа была твердой, как деревяшка. Да и Ли не приложил особых усилий, осматривая кошелек. Он едва коснулся помады и ручек.

Джорджия решила выяснить, на кого работала Сьюзи, а если не повезет, то напишет письмо в Сиань. И отошлет кошелек, если получит подтверждение. Сложив все обратно, она помедлила, глядя на двадцатидолларовую купюру. Джорджия еще не завтракала и буквально умирала от голода. Сьюзи, верно, не стала бы возражать. Позднее она возместит… Джорджия торопливо спрятала деньги в карман джинсов и застегнула молнию на кошельке.

Вернувшись в спальню, она хотела оставить кошелек на тумбочке, но тотчас передумала. Держа дискету в руке, она оглядела комнату и решила спрятать ее в гладильной доске, стоявшей за кроватью. Потом тщательно засунула кошелек Сьюзи за комод. Так, на всякий случай.




10


Небо было застлано тучами, низкое и словно набрякшее. Обливаясь потом, Джорджия шагала по Черч-стрит, потом свернула направо на Джакаранда-роуд и между домами пошла к Оушен-роуд и Коралловому морю. Она миновала банк, небольшой бронзовый мемориал в честь трех жителей Налгарры, которые погибли во Второй мировой войне. Двое толстяков в ботинках и шортах пили кофе в своем фургоне и старательно отводили от нее взгляд, когда она проходила мимо. Надо постричься, подумала Джорджия, но только не тут, а то из меня сделают пуделя. Подожду до Сиднея.

Перейдя на другую сторону Оушен-роуд, Джорджия зашла в кафе Мика и заказала дюжину жаренных во фритюре устриц. Было не больше четверти десятого, однако после полицейского допроса и беседы с Дэниелом ей казалось, что уже наступило время ланча, и яичницы с беконом Джорджии не хотелось. Мика не было, и она заговорила с парнем, который смешивал тесто и одновременно сравнивал достоинства и недостатки устриц со всего света, например, он расхваливал жирные и мягкие дублинские устрицы, мол, остальные плоские, как блины, и в два раза меньше. Слава богу, хоть тут ей не задают вопросов о замужестве.

Десять минут спустя с пакетом теплых устриц в руке она отправилась на берег в надежде наполнить душу покоем бескрайнего пространства перед встречей с Бри. Джорджия шла по утоптанной песчаной тропинке между ратушей и спортивной площадкой, на ходу поедая свои устрицы. В просветах между мангровыми деревьями виднелась сверкающая Парунга, неторопливо несущая свои воды в океан. Слышен был шум мощного мотора. Наверное, полицейский катер вышел на разведку.

Соленый сок потек по подбородку, и Джорджия стерла его тыльной стороной ладони, размышляя о том, как много устриц съела она за свою жизнь. Сотни? Наверное, тысячи. Джорджия любила устриц, всегда любила. Выйдя на берег, она остановилась, обратив внимание на новый знак, воткнутый в песок. Красно-белая надпись на деревянной дощечке гласила: «Осторожно: крокодилы!»

У Джорджии душа ушла в пятки. Тут только крокодилов не хватало, и она обшарила глазами окрестности. Значит, на берег океана тоже лучше не соваться? На мгновение она превратилась в сторонницу миссис Скутчингс. Если бы в прошлый сезон крокодил не напал на американца, этого знака не было бы и в помине. Или был бы? Может, кто-то увидел старого, согнанного с насиженного места крокодила и поставил предупредительный знак?

— Что бы ни было в пакете, пахнет вкусно, — услышала она прямо за своей спиной мужской голос, и озноб пробежал у нее по коже.

Ли Денхэм пристально смотрел на нее. На нем были синие джинсы, засунутые в ботинки, и серая майка. На груди красовалась алая надпись: «Волны встречаю стоя».

— Прошу прощения за то, что испортил прическу, — сказал он. — Черт знает что получилось.

— Где ты был? — спросила Джорджия, от страха приняв угрожающий тон. — Все тебя ищут!

— Это крабовые палочки?

Он попытался заглянуть в пакет. Над левым глазом у него красовалась полоска пластыря, ухо перевязано. Тем не менее энергия буквально била в нем ключом.

— Устрицы.

Джорджия протянула ему пакет.

Он взял две штучки и одну тотчас положил в рот.

— Вкусно, — приглушенно проговорил он. — Никогда не пробовал их в таком виде.

— Где ты был? Исчез, будто сквозь землю провалился.

Словно не слыша ее вопроса, Ли взялся за вторую устрицу:

— Здесь очень красиво. По-настоящему красиво. А я и не знал. Видишь вон там крабов? Размером с мой ноготь, но расцветка фантастическая. Как драгоценные камни.

Он был прав. Хотя солнца не было, крабовые панцири сверкали как сапфиры.

— Посмотри.

Ли наклонился и поднял панцирь цвета жемчужины.

— Брось!

Он удивленно посмотрел на нее:

— Почему?

— А вдруг это конус?

Ли выпрямился и уставился на раковину:

— Что?

— Ядовитый моллюск, который живет в раковине.

— Ядовитый? Не может быть.

— Такой же, как скат, голубокольчатый осьминог, рыба-камень. Но этот хуже других, потому что лучше маскируется. Стоит на него наткнуться, и он шипом протыкает даже ботинок, чтобы впустить в ногу яд.

— И что потом?

— Потом человек умирает.

Ли мигнул:

— Господи, я понятия не имел…

Джорджия достала из пакета устрицу и протянула ему. И тотчас внимание обоих привлекло движение на берегу. Джорджия первая увидела кроншнепа. Маленькая коричневая скромненькая птичка завтракала креветками, которых находила между мангровыми деревьями.

— Она тоже ядовитая?

— Нет, насколько мне известно.

— Рад слышать, — с иронией произнес Ли и продолжал тем же тоном: — У тебя было трудное утро. Много визитеров.

Откуда ему известно? В замешательстве, она спросила:

— Ты о полицейских?

— О Касселе и Риггсе. И о сержанте Картере. — Прочитать что-нибудь по его лицу было невозможно. — Неожиданный поворот событий, как в книге.

Джорджии стало не по себе:

— Ты следил за мной?

Ли едва заметно улыбнулся:

— Я за тебя отвечаю после всего случившегося.

Чувствуя, как по спине пробежали мурашки, Джорджия произнесла:

— Неужели? Что ж. Я ведь еще не поблагодарила тебя, правильно? Спасибо.

— Лучше не говори никому, что видела меня, — отозвался Ли. — Особенно Картеру.

— Это почему?

Ли смотрел на что-то у нее за спиной:

— Мне бы не хотелось, чтобы он меня выследил.

— Он просил позвонить, если я тебя встречу. Что же сказать ему, если он спросит?..

Он посмотрел на нее так, что она прикусила язык:

— Ты моя должница.

— Да, и не думай, что я не благодарна тебе, но это же полиция, и если меня спросят…

Джорджия умолкла, когда поняла, что собирается сообщить ему, какой она законопослушный член общества и как выполняет все указания полицейских. Кстати, это была абсолютная правда… кажется. Однако она решила, что неправильно излагать все это человеку, похожему на гранитную статую, особенно после того как он спас ей жизнь. Визитка Дэниела жгла ее огнем.

— Тебе известно, что наш самолет упал не просто так?

До Джорджии не сразу дошел страшный смысл его слов, тем более что его тон больше подходил для беседы о погоде.

— Что?

— Когда я попытался потушить пожар, то увидел, что электрический насос не плотно подсоединен к трубе, по которой подается топливо. Это никак не могло быть случайностью. Вот у нас и кончилось топливо. Пока мы летели, оно текло в моторный отсек, отчего мотор нагревался… Чудо, что самолет не взорвался, прежде чем мы приземлились.

Они долго молчали, потом Ли тяжело вздохнул:

— Ты знаешь, кто заинтересован в твоей смерти?

Джорджия, не поверив ему, несколько минут не могла выговорить ни слова.

— Конечно же нет, — сухо констатировал Ли. — Интересно, кого хотели убить? Меня, может быть? Сьюзи? Бри?

Не в силах осмыслить сказанное, Джорджия спросила:

— Ты уверен?

— Еще бы. Уверен на сто процентов.

— Ты кому-нибудь сообщил?

Ли удивился:

— Мне это нравится. Значит, мне надо пойти в полицейский участок и заявить, что совершено покушение на… кого? Ага. Правильно.

— Но если так, не думаешь же ты?..

— Думаю. Это сделаешь ты. Меня не послушают.

— Но я ничего не видела… кроме какой-то проволоки.

— Проволочного затвора.

— Как же мне говорить о том, в чем я не разбираюсь?

— Тебе не интересно, кто едва не убил тебя?

— Конечно интересно! Просто я… ладно, но это будет трудно.

— Задействуй страховую компанию. И Отдел расследования воздушных аварий. ОРВА. Они найдут улики.

— И все же мне кажется, что это должен сделать ты. Как мне умолчать о встрече с тобой, если я ничего не сказала Дэниелу?..

— Значит, Дэниелу?

Ли насмешливо изогнул бровь.

— Мы вместе учились в школе.

— А…

Машинально она протянула Ли еще одну устрицу. Он съел ее и сказал:

— Сообщи Картеру, мол, это я сказал тебе о том, что авария не случайная. А ты забыла. У тебя же был шок.

Джорджия посмотрела на кроншнепа. Он выбрался из-под мангровых деревьев и теперь искал крабов в иле.

— Ты выяснила, где живет брат Сьюзи? — спросил Ли.

— Нет. Полицейские знают, где она работала, но мне не сказали. А ты знаешь?

И опять Ли проигнорировал ее вопрос:

— Говоришь, ты не знаешь, как найти ее брата?

— Нет. Но если ее босс не сможет помочь, я пошлю письмо по адресу в ее паспорте.

— В Сиань.

— Да. — Джорджия глубоко вздохнула. — Полицейские задавали много вопросов о тебе. О том, почему моей фамилии нет в полетном листе, зато есть некий Ронни Чен. Ты знал, что он умер? Его тело нашли на Ки-Бич.

Она не смогла заставить себя произнести слово «убит».

— Я слышал.

Ли отвернулся и стал смотреть на ровное суровое море. Через некоторое время он вынул пейджер из нагрудного кармана.

— Извини. Мне пора.

Его лицо вновь стало отчужденно-непроницаемым, и Джорджия поняла, что допрос, если это был допрос, подошел к концу.

— Наверно, я пойду к Бри.

— Пойди. И не забудь поблагодарить его от меня. Он отлично поработал.

— Обязательно.

Джорджия пошла прочь, все еще сжимая в руке промасленный пакет и чувствуя на себе взгляд, которым провожал ее Ли. Он смотрел на нее, когда она переступила через кучку серой гальки, бесшумно шагая по смеси ила и песка. Слышен был лишь писк москитов да время от времени плеск шин с дороги. На берегу ни души.

Джорджия знала, что, завернув за угол отеля «Националь», она исчезла из поля зрения Ли Денхэма, и, зашагав в сторону больницы, наконец-то смогла расслабиться.




11


Бри был весь опутан трубками, которые торчали у него из носа, изо рта, из рук, а вокруг кровати стояли приборы, шипевшие, свистевшие — короче говоря, шумевшие на все лады. Ноги укрывали специальные простыни, голова была побрита, на коже чернела полоса, похожая на червяка и зашитая стежками, при виде которых Джорджия вспомнила о колючей проволоке. Бри как будто стал меньше, в два раза меньше, и Джорджия помедлила пару минут, стараясь взять себя в руки и не показать ни страха, ни жалости:

— Что с ним будет?

— Сейчас с ожогами творят чудеса, — ответила Джилл Ходжес. Говорила она ласково.

Джорджия молча стояла возле кровати, на которой лежал Бри. Восемнадцать часов назад этот человек был за рулем падающего «Пайпера» и умудрился посадить его. Он бесстрашно тянул самолет над горами и ущельями, пока не нашел место для посадки. Сьюзи умерла, но Ли остался в живых, и она тоже. Джорджии захотелось поцеловать Бри, чтобы он знал, как она ему благодарна, однако не смела коснуться его, чтобы не причинить боль.

— Ему больно?

— Мы даем ему морфий. Думаем перевести его в ожоговое отделение в Брисбене, но пока не решаемся его трогать… еще рано.

Джорджия не сводила глаз с Бри, не зная, о чем бы еще спросить. Она знала, что тысячи умных вопросов придут ей в голову, но потом.

— Я, пожалуй, пойду. Зовите меня в любое время.

Джилл Ходжес легонько коснулась плеча Джорджии и исчезла.

Джорджия сжимала и разжимала кулаки:

— Ради бога, Бри…

— Джорджия.

Голос Бри был еле слышен, к тому же он нечетко выговаривал слова.

— Бри!

Джорджия наклонилась над ним и ощутила дурной запах у него изо рта, но не отстранилась. Она видела, как дрогнули его веки. Потом он открыл глаза. Джорджия постаралась не выдать свой страх. Глаза его были залиты кровью.

— Черт бы их побрал, — сказал он.

Джорджия не знала, что сказать:

— Да.

— Эти сволочи лишили меня самолета. Сволочи.

По телу Джорджии пробежала дрожь, словно кто-то сунул ей за шиворот ящерицу-сцинка.

— Ты о чем?

— Они лишили меня самолета, — повторил Бри.

Джорджия увидела, как залитые кровью глаза сверкнули ненавистью.

— Ты говоришь о намеренном вредительстве?

— Будь они прокляты. Найди их. — Бри шумно перевел дух. — Если сможешь, убей их.

— Бри, я не знаю. Мне никогда прежде не…

— Я сам убью их.

— Не знаю, но…

— Джорджия! — прошипел он, и Джорджия поняла: будь он в силах кричать, кричал бы что было мочи. — Обещай!

— Ладно, ладно. — Она подняла руки и только тут поняла, что обливается потом: — Обещаю.

Бри на мгновение закрыл глаза, и Джорджия подумала, что он обессилен, но Бри опять посмотрел на нее:

— Джорджия, поклянись. Отомсти за меня. И за Сьюзи.

— Клянусь, Бри, — не раздумывая проговорила она. — Клянусь.

— Вот и ладно.

В тишине было слышно, как мимо идет трамвай. Джорджия подождала минуту, потом заговорила:

— Ты все отлично сделал. Ты отлично посадил самолет. Ли тоже так говорит. Я с ним только что виделась. Он просил поблагодарить тебя.

Бри не ответил. Дышал он натужно, и Джорджия рассказала ему, что у нее зашита ладонь, а в остальном все хорошо, что утром она разговаривала с полицейскими, что купила и съела сочных устриц, что Ли понятия не имеет о местной живности. Потом она замолчала.

Проходили минуты. Бри не шевелился.

— Я вернусь попозже. Днем. Проведаю тебя.

Джорджия подождала еще несколько секунд.

Бри лежал неподвижно. Когда она вышла в коридор и направилась к регистратуре, у нее подгибались колени, а перед глазами было маленькое тело на больничной койке. Она опустила голову, стараясь справиться со слезами, и едва не наскочила на двух китайцев, вышедших из-за угла.

Открыв было рот, чтобы извиниться, Джорджия застыла на месте, узнав одного из них. Коренастая фигура, прямые черные волосы. Однако когда она еще раз посмотрела на него, то усомнилась в своих подозрениях — просто два приятеля собираются навестить кого-то из больных.

— Прошу прощения, — сказала она.

Мужчина покрупнее не обратил на нее внимания, а другой — в кожаном пиджаке — плюнул на пол, проходя мимо.

Господи, подумала Джорджия, глядя им вслед. Мало того, что негигиенично. Отвратительно.

Выйдя на главную улицу, Джорджия остановилась. Небо все еще было хмурым, затянутым дождевыми тучами, и в воздухе что-то изменилось. Стерев пот с висков, Джорджия вспомнила, что скоро приедет ее мать и пора возвращаться к миссис Скутчингс. Рыбы она не купила, но ее мать тоже любит устриц, так что, пока открыто кафе Мика, голодной она не останется. Мимо прогромыхал автомобиль, груженный коробками со всякими напитками, среди которых она заметила «фанту» и что-то новое, «твангу», о которой она что-то слышала: вроде бы смесь манго и… Чего же? Господи, как ей справиться с маркетингом, если она не может запомнить даже состав нового напитка.

В эту минуту сзади послышались шаги, и мужской голос произнес:

— Ты в порядке?

Дэниел Картер.

— Все отлично.

Она обратила на него свою самую лучезарную улыбку, которую как раз совершенствовала за несколько дней до похорон Тома.

— Видела Бри?

— Да.

— Слышал, ему плоховато.

— Плоховато.

Пытаясь справиться с обуревающими ее чувствами, Джорджия сосредоточилась на стайке ребят-аборигенов, которые шагали по Оушен-роуд и громко смеялись, награждая друг друга безобидными тумаками. Две истощенные дворняжки бежали следом. Несмотря на жалкий вид, они высоко поднимали хвосты и пружинили шаг.

— Прошу прощения.

Дэниел повернулся, чтобы не мешать подросткам, и плечом коснулся ее плеча. Потом занял первоначальную позицию, кстати, одновременно с Джорджией, и откашлялся.

Сунув руки в карманы, Джорджия проговорила:

— Тебе надо знать. Ли сказал, что мы упали не случайно.

Дэниел напрягся:

— Не случайно?

— Бри напомнил мне, — не глядя на Картера, храбро врала Джорджия, — что Ли говорил об этом. Когда мы еще были там. В общем, извини, я забыла, много всякого свалилось, сам понимаешь, Ли вытащил Бри, у него горели ноги, потом Сьюзи умерла… Я говорила тебе, что от нее пахло жасмином? Я не уверена, духи это или мыло, но аромат был чудесный, нежный, и когда Бри…

— Эй, эй, не торопись. — Дэниел поднял руки и нахмурился. — Передохни.

Джорджия послушалась. Она старалась не думать о том, что лжет полицейскому:

— Как раз перед появлением парамедиков Ли сказал мне, что видел нечто необычное, когда пытался сбить пламя с мотора. Труба не была привинчена.

— А я думал, кончилось горючее. — Дэниел нахмурился. — Во всяком случае, так написано в рапорте. Значит, топливо вытекло, и загорелся моторный отсек.

— Так сказал Бри, когда мы падали, но видел это Ли.

— Господи. — Дэниел провел ладонью по волосам. — Кто, кроме Ли, думает, что это не случайность?

— Бри. Он только что сказал мне об этом.

— Ладно.

Дэниел смотрел, как тарахтит мимо старенький «ниссан» с двумя пастушьими собаками: густая шерсть вздыблена, языки свесились набок.

По его щеке поползла струйка пота, и он вытер ее.

— В первый раз слышу о том, что это вредительство. Если так, то следует задействовать ОРВА. Пусть покопаются в обломках. — Он повернулся к Джорджии: — Мне непременно надо побеседовать с Ли. Получить сведения, так сказать, из первоисточника.

Джорджия молчала, надеясь, что он не спросит, виделась ли она с Ли. Ей было отлично известно, что с ее лицом лучше не врать.

— Хочешь кофе? — неожиданно спросил Дэниел, сверкнув голубыми глазами. — В «Национале» варят отличный ирландский кофе. Думаю, тебе не помешает после таких-то сорока восьми часов. Мне точно не помешает.

В душе Джорджия оставалась подростком, и этот подросток сдался без боя. Сам Дэниел Картер пригласил ее на чашку кофе! Однако взрослая Джорджия не хотела поддаваться, да и осторожность подсказывала ей отказаться от приглашения — ведь ей ни к чему расспросы о Ли. К тому же в доме миссис Скутчингс ее наверняка уже ждала мама.

Джорджия взглянула на волосы Дэниела, взъерошенные, словно он только что вылез из постели.

— Звучит неплохо, — ответила Джорджия, решив, что позвонит матери из «Националя».

*


Полдороги прошло в разговорах о том, почему Налгарра не вкладывает деньги в новый культурно-спортивный центр, если в старом поселились три семьи летучих мышей и тропический лес уже пророс сквозь крышу, когда мимо проехал черный «мерседес» и остановился в пятидесяти ярдах от них в глухом переулке. Из автомобиля вышли трое мужчин азиатской наружности.

Двое прислонились к автомобилю и закурили. Третий пошел навстречу Джорджии и Дэниелу, не глядя на них. Несмотря на непогоду, все трое были в черных очках. Джорджия оглянулась и убедилась, что на улице больше нет ни души. Ни детей, ни собак, ни одной машины. Ей показалось, что волосы у нее на затылке встали дыбом.

Едва они поравнялись с «мерседесом», двое мужчин оттолкнулись от автомобиля и тоже направились к ним. Они улыбались. Дэниел резко остановился:

— Ты их знаешь?

Джорджии казалось, что высокого она как будто недавно видела, но она бы в этом не поклялась:

— Нет.

— И я не знаю. — Дэниел опустил руки. — Иди назад.

Джорджия не медлила ни секунды. Крутанувшись на пятках, она торопливо зашагала в обратном направлении. Когда же оглянулась через плечо, то с ужасом увидела, что двое мужчин набросились на Дэниела. Одного он ударил кулаком в лицо, и тот отлетел назад, но прежде чем успел нанести еще удар, второй нападавший ногой ударил его в пах. Дэниел согнулся, потом упал на колени.

— Дэниел, — крикнула Джорджия и бросилась к нему.

Он стонал, пытаясь подняться на ноги, когда первый ударил его по голове, и Дэниел камнем повалился на землю. Джорджия звала его, но кто-то схватил ее и ударил в живот.

У нее перехватило дыхание, и она тоже упала на тротуар. Второй удар пришелся в грудь, еще один — в солнечное сплетение. Джорджия застонала. Ее вырвало. Она попыталась поднять голову, но ее с силой вдавливали в дорожное покрытие. Задыхаясь, Джорджия пыталась глотнуть воздуха, носом и ртом всасывая рвоту.

Ей показалось, что она слышит свое имя. Странно, но ей померещился голос Ли, однако в следующее мгновение у нее словно взорвалось ухо, и в голове пророс гигантский алый цветок, наполнивший ее болью. Потом все потемнело.




12


К Джорджии медленно возвращалось сознание. Она лежала в углу плохо освещенной комнаты. Помимо воли она отметила, что пол пыльный, со стен облезла краска, а из мебели всего несколько стульев около большого деревянного стола.

За столом сидел китаец. Джорджия не сводила с него взгляда. Она хотела заговорить с ним, но когда подняла голову, он встал и ушел из комнаты. До нее донесся запах стряпни, еще она услышала, что работает телевизор, заглушая китайскую речь, и звякает металлическая посуда.

С опаской она поднялась на колени, прижимая к груди забинтованную руку. Боль пронзила ее, и она согнулась пополам, ощущая позывы к рвоте. Тыльной стороной правой ладони Джорджия вытерла рот и, встав на ноги, двинулась к двери. Когда дверь открыли, она остановилась.

В комнату вошли четверо мужчин. Один положил на стол черный рюкзачок и сел. На нем был кожаный пиджак нараспашку поверх белой футболки. Джорджия узнала мужчину, который плюнул на пол в коридоре больницы. Еще один, севший рядом, был постарше и в костюме. Остальные двое, высокие крепкие ребята в джинсах и рубашках, встали у стены, скрестив на груди руки. Окно было позади них, и Джорджия не могла рассмотреть их лица.

Тот, что в костюме, сказал что-то Кожаному Пиджаку. Судя по голосу, он был заядлым курильщиком.

Кожаный Пиджак наконец-то посмотрел на Джорджию:

— Где Ли Денхэм?

У Джорджии перехватило дыхание, голова кружилась.

— Где он?

— Я н-не знаю.

Он взглянул на Костюм и перевел взгляд на Джорджию. Костюм закурил, потом рявкнул, задавая очередной вопрос. Джорджия уставилась на коричневую дыру между его передними зубами, но потом поняла, что это тоже зуб, только изменивший окраску от никотина.

— И Миншу?

— Кто?

— Сьюзи Уилсон.

— Она погибла, когда упал самолет.

Кожаный Пиджак подошел к ней, и Джорджия разглядела на его майке надпись: «Волны встречаю стоя». Такая же, как у Ли. Джорджия не знала, что это значит, и не хотела знать.

— Где Минцзюнь?

— Какой Мин?

— Брат Миншу.

— Понятия не имею. Извините.

Когда он приблизился, вытянув перед собой руку с раздвинутыми пальцами, она обратила внимание на жуткий ноготь на его левом мизинце. Длиной примерно в два дюйма, он был цвета старой слоновой кости, посыпанной пеплом.

— Зачем ты лжешь?

Кожаный Пиджак стремительно взмахнул рукой и залепил ей пощечину, от которой она не смогла увернуться.

— Где Ли?

Она схватилась за щеку, ощутив острую боль во рту, но постаралась говорить твердо:

— Я видела его утром на берегу. Там, где Трехмильная зона.

— Где он остановился?

— Не знаю.

Он ударил ее по другой щеке, но на сей раз она была готова и успела отвернуться, чтобы ослабить удар.

— Не ври.

Она уже хотела сказать, что не врет, но тут вмешался Костюм и что-то положил на стол. С ужасом Джорджия поняла, что это кошелек Сьюзи. Он открыл его и вывалил содержимое на стол. Потом показал ей дискету.

— Где остальное? — спросил Кожаный Пиджак.

Если не можешь воспользоваться кулаками, не показывай, что боишься, будет только хуже, услышала она голос Тома.

— Что значит остальное?

Еще одна пощечина, и опять по левой щеке.

— Будешь врать, пожалеешь.

Стараясь забыть о боли и не выдать свой страх, Джорджия довольно твердо проговорила:

— Я не понимаю. Но я в своем уме и не вру. Просто я не понимаю.

Кожаный Пиджак поглядел на нее, не меняя выражения лица.

— Пожалуйста, поверьте, — произнесла она тем же спокойным тоном, — мне и правда ничего не известно о Сьюзи Уилсон и Ли Денхэме. Я всего лишь летела с ними на одном самолете. Это все.

Кожаный Пиджак вернулся к столу и показал на кошелек.

— Я повторяю. Где остальное? И где ее брат Минцзюнь? Где Ли Денхэм?

— Прошу прощения. — Джорджия помедлила и сделала несколько вдохов, отчего сердце стало биться помедленнее. — До сих пор я даже не слышала о Минцзюне. И мне неизвестно, где Ли Денхэм. Это правда. — Она показала на стул. — Можно мне сесть? Я неважно себя чувствую.

Кожаный Пиджак щелкнул пальцами и показал рукой сначала на стул, потом на Джорджию. Один из парней принес ей стул. Джорджия села, правой рукой крепко сжимая левое запястье над бинтами, чтобы никто не заметил, как она дрожит.

Кожаный Пиджак сцепил руки на столе:

— У тебя много друзей в полиции.

— Да нет. Я знаю лишь одного, потому что училась с ним в школе. Дэниела Картера.

— Ты тоже офицер полиции?

— Нет. Я работаю в издательстве и занимаюсь продажей книг.

— Ты работаешь под прикрытием, — твердо произнес Кожаный Пиджак.

В страхе Джорджия вскочила со стула:

— Нет, я не работаю на полицию. Никак не работаю. И никогда не работала, никогда не хотела там работать. Если мой школьный приятель коп, это не значит, что я тоже коп.

Она задыхалась от страха, что эти люди ей не поверят.

— Ты привезла Сьюзи Уилсон и Ли Денхэма в аэропорт. — И Кожаный Пиджак вновь показал на кошелек, лежавший на столе. — У тебя был кошелек Миншу. Ты спрятала его в комнате. Ты врешь.

— Я не вру! У Ли и Сьюзи на переправе застряла машина, и я помогла им выбраться на берег. Это случайное совпадение! До тех пор я никогда их прежде не видела.

— На какой реке?

— Казуар. В четырех километрах на юго-запад от Налгарры. Эта река пересекает дорогу в аэропорт. Ее нельзя пропустить.

— Какая машина?

— Арендованный «форд»-седан. Белый.

Кожаный Пиджак достал из заднего кармана мобильник и нажал на несколько кнопок. Он что-то проговорил по-китайски, отключил телефон и положил его на стол.

— Расскажи об аварии.

— Пожалуйста, дайте мне воды. Очень хочется пить.

Еще один щелчок, пара слов, и один из громил вышел из комнаты. Никто не произнес ни слова до его возвращения. Он протянул ей кружку с оббитыми краями. У Джорджии дрожали руки, когда она делала глоток за глотком, потом ее замутило, но она подавила рвоту.

— Крушение самолета, — уточнил Кожаный Пиджак.

Костюм легонько постукивал пальцем по столешнице. Джорджия заговорила. Иногда у нее срывался голос, однако ей давали говорить и громилы не двигались с места, что прибавляло ей сил. Время от времени Костюм задавал Кожаному Пиджаку вопрос, который тот переводил на английский.

Она рассказала о китайце, который забрался в ее комнату, но это ни у кого не вызвало интереса, и Джорджия убедилась, что это был их человек, хотя и не из тех, кто присутствовал в комнате. Он отличался от них малым ростом.

— Ты была в больнице, — констатировал Кожаный Пиджак, предлагая ей продолжать рассказ, и она рассказала им о Бри и о том, в каком он состоянии. Наконец, когда дошла очередь до Дэниела и их последнего разговора, Костюм подался вперед, поставив локти на стол, и вновь выдал тираду по-китайски.

— После больницы ты разговаривала с полицейским, с Дэниелом Картером, довольно долго. О чем?

— О том, что авария не случайная.

— Не случайная? — вроде бы удивился Кожаный Пиджак.

— Так говорят. В газетах этого еще не было.

Неожиданно ей припомнилось пепельно-бледное лицо Дэниела, лежавшего на тротуаре. Господи, хоть бы с ним ничего не случилось. Неужели и он тут?

Два китайца о чем-то довольно долго говорили. Джорджия пила воду, не выпуская их из виду. Кожаный Пиджак взял кошелек, вынул из него что-то белое и бросил его на стол. Потом он вынул еще что-то, и Джорджия увидела, что это револьвер. Он положил его рядом с белым предметом.

— Ты и Ли Денхэм выкрали Сьюзи Уилсон, — твердо произнес Кожаный Пиджак. — Она и вам тоже была нужна.

— Выкрали? Что значит — я ее выкрала? Ради бога, я всего лишь сидела с ней рядом в самолете! — стояла на своем Джорджия, стараясь справиться с охватившей ее паникой и вернуть себе некоторое подобие спокойствия. — Неужели вам непонятно, что это совпадение? Я тут ни при чем.

Костюм что-то произнес, и Кожаный Пиджак сказал:

— Мы не можем понять…

— И я не могу! Я приехала на похороны родного человека, потом эта авария, потом меня допрашивали полицейские, потом меня выкрали вы, а я не имею к вашим делам никакого отношения!

Тишина.

Костюм щелкнул пальцами. Кожаный Пиджак кивнул громилам, и они вышли из комнаты. Опять тишина.

Дверь распахнулась, и вернулись громилы, таща за собой кого-то привязанного к стулу, с босыми ногами и черным мешком на голове. Едва Джорджия узнала брюки в цветах и индийскую длинную рубашку, как от ее храбрости не осталось и следа.

— Мама, — выдохнула она.

Голова матери повернулась в ее сторону, и она произнесла что-то неразборчивое. Джорджия ничего не поняла, зато ей стало ясно, что во рту у матери кляп.

— Мамочка, как ты? Пожалуйста. Боже мой, это все из-за меня…

Кожаный Пиджак подошел к ней. Громилы стояли по обе стороны от стула матери.

— Где Ли Денхэм?

Мама что-то пробормотала. Потом послышалось что-то вроде мольбы: «Беги, родная».

Джорджию охватила слепая ярость.

Ничего подобного она в жизни не испытывала.

Ярость накрыла ее, как прилив, уничтожая все на своем пути. Для нее как будто наступила ночь. Непроглядная ночь.

Джорджия бросилась на китайца. Она била его обеими руками, ногтями царапала ему лицо. Кожаный Пиджак оказался не готов к ее нападению, подался назад, потерял равновесие и упал на пол.

Джорджия, сидя на нем, оскалилась, готовая разорвать его лицо, но вдруг она будто попала в железные тиски, ее стали оттаскивать от китайца, и тогда она опустила голову и впилась зубами в то, до чего смогла дотянуться. Это оказалось запястье Кожаного Пиджака. Она изо всех сил сжала зубы и, словно собака, поймавшая крысу, замотала из стороны в сторону головой, ничего не помня от гнева и ненависти.

Кожаный Пиджак закричал, когда она его укусила, и громилы постарались оттащить ее, но она, как бультерьер, не собиралась разжимать зубы. Она рычала, жевала, грызла…

От удара в голову у нее онемела челюсть, но она лишь сильнее вцепилась в руку врага и зарычала громче.

Еще один удар — и хватка ослабла. Кожаный Пиджак высвободил руку. Джорджия упала на пол, но Кожаному Пиджаку пока было не до нее.

Отлично.

Она надеялась, что ему очень больно. Мама. Как они посмели?




13


Джорджия лежала на полу в окружении громил и тяжело дышала. Подошел Кожаный Пиджак, державший запястье у рта, и едва он отвел назад ногу, как она перегруппировалась, стараясь защитить почки. Удар оказался не таким страшным, как ожидала Джорджия, но все равно она громко застонала и увидела, что он доволен. Она немного повернулась в ожидании следующего удара, и он лишь скользнул по ребрам, но все же причинил немалую боль, правда, ничего не повредив. Всего-то осталась пара синяков. Однако Джорджия заорала, чтобы он ощутил себя великаном. Он продолжал наносить удары, но вскоре Джорджия услышала начальственный окрик Костюма, и K°жаный Пиджак отступил, оглянулся на Костюм, потом опять перевел взгляд на нее. Издав странный горловой звук, он плюнул на Джорджию. Правда, к ее несказанному удовольствию, промазал и не попал ей в лицо, как намеревался.

Джорджия опять оскалилась и зарычала на него. Кожаный Пиджак ответил ей свирепым взглядом.

Костюм вновь что-то рявкнул. И Кожаный Пиджак неохотно подошел к столу.

Казалось, в комнате было слышно только дыхание Джорджии. Она приподнялась и увидела, что ее мать все так же сидит на стуле, сотрясаемая крупной дрожью, и из-под мешка у нее на голове доносятся несвязные звуки.

— Мамочка, — сказала Джорджия, — со мной все в порядке…

Кожаный Пиджак развернулся и щелкнул пальцами, после чего, к ужасу Джорджии, один из громил приблизился к столу, держа в руке бейсбольную биту, которую поднял и швырнул, целясь в лицо ее матери.

— Мама! — закричала Джорджия, и Линетт повернула голову на ее голос, но этого оказалось недостаточно, и бита глухо ударила ее по голове, словно мокрые полотенца по черепице. Стул отлетел в сторону, и привязанная к нему мать Джорджии упала, странно выгнув локти. Джорджия смотрела на неподвижное тело матери. Потом согнулась, и ее рвало, рвало, пока не заболела грудь.

— Где Ли Денхэм? — вновь задал вопрос Кожаный Пиджак. — Где брат Миншу?

Громила покачивал битой, постукивая ею по голой ноге матери. Джорджия видела красный лак у нее на ногтях. Ноги были загорелые, с отлично сделанным педикюром. Наверняка работа подружки, которой понадобился астрологический прогноз. На этом строилась вся жизнь матери. Ты печешь шоколадные пирожные с орехами, а тебе взамен чинят крышу, дают советы по налогам, знакомят с водопроводчиком, который чинит подтекающий бак.

Стараясь не обращать на китайца внимания, Джорджия сосредоточилась на матери. Ей было непонятно, дышит ли она еще под черным колпаком. Когда она увидела кровь, у нее самой кровь сначала застыла в жилах, а потом прилила к голове. Смерть за смерть, подумала Джорджия. Они умрут.

— Мы можем перебить кости твоей матери все до одной. И мы это сделаем, если ты не скажешь все, что знаешь.

Джорджия почти не чувствовала боли от ударов, теперь ей казалось, что вся кровь у нее в жилах свернулась и почернела, и она произнесла ясно и четко:

— Вы взяли не тех людей, можете убедиться сами. Наведите справки. Вам скоро станет известно, что вы крупно облажались. Очень крупно. — Она перекатилась на грудь и начала подниматься, пока не встала на ноги. Так как окна были за спиной Кожаного Пиджака, она не видела его глаз, но тем не менее пристально вглядывалась туда, где они должны были быть.

— Я буду там, когда ты поймешь.

— Хочешь запугать меня? — с издевкой спросил он.

— Я — Скорпион. Если это тебе ни о чем не говорит, тогда не знаю, что и сказать.

— А я родился в год Дракона.

— Тоже мне удивил. Нетерпимый, самонадеянный, бесцеремонный. Похоже? Если тебе неизвестно, то Драконам часто грозит впечатляющее падение. — Джорджия надолго замолчала. — Я родилась в год Тигра.

По тому, как он замер, Джорджия поняла, что он знаком с китайскими традиционными верованиями, согласно которым втянутый в битву Тигр инстинктивно защищается и всегда побеждает.

Когда на столе зазвонил мобильник, Кожаный Пиджак вздрогнул, словно по нему пропустили электрический ток. Отлично. Джорджии удалось припугнуть его.

Он схватил телефон, но слушал недолго и отключил его.

Кожаный Пиджак что-то сказал Костюму, который будто бы никак не отреагировал, однако взял в руки парковочную карточку Сьюзи, и Джорджия увидела, как громила стал неуклюже переминаться с ноги на ногу. Проговорив что-то почти шепотом, он разорвал карточку на мелкие кусочки.

Все молчали, не смея шелохнуться.

Вдруг Костюм стукнул по столу рукой, отчего кусочки карточки разлетелись во все стороны. Все, кто был в комнате, вздрогнули, кроме Линетт, которая лежала как мертвая. Костюм заговорил с Кожаным Пиджаком, не сводившим взгляда с Джорджии.

— Наконец-то мы кое-что узнали, — сказал он. — Три дня назад Ронни Чен взял в аренду белый «форд», однако не вернул его. Интересно, где он теперь.

Итак, Ронни Чен им знаком, поняла Джорджия.

— Я же сказала, он в реке.

— В реке нет машины.

Джорджия в недоумении уставилась на него:

— Как это нет?

Он шумно, тяжело вздохнул, словно ему надоела вся эта история:

— Где «форд» и где Ли Денхэм?

Не в силах справиться со страхом, Джорджия постаралась не выдать его хотя бы голосом:

— Не знаю. Правда. Вчера он был там. Клянусь.

Кожаный Пиджак взял со стола металлический предмет. Двое мужчин отделились от стены и встали по обе стороны от Джорджии.

Она рефлекторно сглотнула. Во рту у нее словно был ком промокательной бумаги.

Еще один щелчок.

Громилы подхватили ее под мышки и потащили через всю комнату. Повинуясь инстинкту, Джорджия вырывалась, вертелась и дралась, как пойманный кролик, пока они не поставили ее перед столом и не прижали щекой к деревянной столешнице. Правую руку завели так высоко над головой, что она вскрикнула от боли:

— Нет, пожалуйста, не надо!

Короткая пауза. Давление несколько ослабло.

Левую руку вытянули на столе. Бинты сорвали. Пальцы раздвинули так, что едва не разошлись швы. Джорджия закусила губу, чтобы не кричать.

Кожаный Пиджак наклонился и заглянул ей в лицо. Он был так близко, что она могла рассмотреть оспинки у него на скулах.

— У тебя был кошелек Миншу. Ты спрятала дискету. Ты должна была передать ее брату Миншу, так? Мы хотим знать, где Минцзюнь. Нам нужна правда.

— Мне никуда не надо было ее относить, — простонала Джорджия. — Сьюзи дала ее мне.

— Хватит врать!

Она почувствовала, как он брызжет слюной ей в лицо, дышит на нее табаком.

— Я не вру. Клянусь, мне ничего не известно.

— Если тебе ничего не известно, зачем ты прятала дискету?

— Потому что в мою комнату влез вор.

— Врешь!

— Я не…

— Видишь это?

Кожаный Пиджак поднес металлический предмет к ее глазам. Джорджия почувствовала, как у нее похолодело внутри. Это был садовый секатор. С белой пластмассовой ручкой и маленькой черной кнопкой посередине. Кожаный Пиджак не торопясь нажал на кнопку.

Раздался испуганный детский вопль, нескончаемый, почти звериный. Джорджия не сразу поняла, что кричит она сама.

Кожаный Пиджак ухватился за безымянный палец на левой руке. На нем носят обручальное кольцо.

— В последний раз спрашиваю…

Джорджия кричала, извивалась, пытаясь освободиться, но громилы были сильнее. Ее словно пригвоздили к столу, как белую крысу, предназначенную для лабораторных исследований.

Кожаный Пиджак нацелился на последний сустав. Джорджия чувствовала прикосновение металла к коже.

— Где Ли Денхэм?

Джорджия ощущала исходивший от нее запах страха. Горечь пота, рвоты и мочи. Она хотела кричать, вопить, умолять, но понимала, что все бесполезно. У нее дрожал голос, когда она произнесла:

— Если бы я знала, то сказала, но я не знаю.

Секатор щекотал ей кожу. В этот момент Джорджия с неожиданной ясностью осознала, что будет дальше. Она умрет. Ее ждет долгая мучительная смерть. Она будет истекать кровью, вопить. Это будет недостойная смерть. Разрезанный на куски труп бросят где-нибудь на пустыре. И ничего тут не поделаешь. Ничего.

Неожиданно она заметила, что ее мать дышит, значит, она жива. Неужели ее тоже убьют?

Она видела, как Кожаный Пиджак сжимает ручку секатора, чувствовала прикосновение лезвия. На пальце выступила кровь.

Вот око. Я умру. И понятия не имею почему.




14


С негромким щелчком секатор разрезал кожу, пронзил мясо, сустав.

Джорджия была в шоке и поначалу ничего не почувствовала.

Потом нахлынула нестерпимая боль.

Она зашлась в крике, завопила, завизжала, когда боль полыхнула в пальце, жарким пламенем метнувшись по руке к сердцу, и не умолкала, пока не перехватило дыхание.

— Где Минцзюнь?

Жуткая боль терзала ее, жгла кожу, жилы, заставляла сворачиваться кровь, и Джорджия, сотрясаясь всем телом, пыталась скинуть с себя прижавших ее к столу громил, но чем сильнее гремела, грохотала, билась в ней боль, тем тише становились ее крики. Отчаяние душило ее.

— Если не скажешь, мы продолжим, и ты останешься без пальцев на руках и ногах.

— Пожалуйста, — через силу пролепетала Джорджия, — не надо…

— Где Денхэм?

— Не знаю, — всхлипнула Джорджия.

Кожаный Пиджак поднес секатор к суставу большого пальца, и как Джорджия ни просила, ни умоляла, он, казалось, не слышал ее.

— Еще раз спрашиваю. Где он?

Джорджия открыла рот и истошно закричала в ожидании очередного приступа боли, страшной, чудовищной боли…

Господи, пожалуйста, лиши меня разума. Позволь мне умереть. Пожалуйста.

Не сразу, но все же через некоторое время она поняла, что ничего не происходит. Сделав судорожный глоток, она увидела, что Кожаный Пиджак положил секатор на стол. Он положил секатор на стол.

Прошла одна секунда, другая, третья… Кожаный Пиджак что-то сказал Костюму. Костюм явно злился. Кожаный Пиджак настаивал. Все остальные не шевелились и не говорили — кроме Джорджии, которая никак не могла справиться с непроизвольными всхлипываниями.

Наконец заговорил Костюм. Негромко, почти шепотом.

Кожаный Пиджак взял повязку Джорджии и вновь щелкнул пальцами. Громилы подняли ее руку. Она говорила: нет, нет, нет, глядя на обрубок своего пальца, лежавший на столе, окровавленный кусочек белой кости и мяса, на желтоватый хрящик, на льющуюся кровь…

— Если ты расскажешь, — заявил Кожаный Пиджак, — мы найдем и убьем тебя.

Он потянулся к ее кровоточащей руке.

— И никакой полиции.

Он перевязал ей палец.

— У нас есть друзья в полиции. Мы узнаем.

Едва он прикоснулся к пальцу бинтом, как боль молнией пронзила ее тело, застряв в голове, в мозгу, и она опять закричала, мечтая о беспамятстве, молясь о забытье, но боль не делалась слабее. Тогда один из громил достал черную повязку и завязал ей глаза, после чего подхватил ее под руки и вместе с другим громилой поволок вон из комнаты, а потом вниз по лестнице. На улице шел дождь, и дождевые капли упали ей на губы и подбородок. Ее бросили в автомобиль. Джорджия потеряла счет времени из-за боли, из-за непроницаемой повязки. В конце концов автомобиль остановился, но мотор продолжал работать. Кто-то вылез наружу, дверь с ее стороны открылась.

Джорджия дрожала всем телом, не в силах поверить, что ее отпустят. Какой смысл? Она думала и думала об этом: Пожалуйста, не убивайте меня, пожалуйста, не убивайте меня.

Кто-то снаружи взял ее за руку и стал тянуть под дождь, вон из автомобиля. Джорджия встала, держа покалеченную руку другой рукой, оберегая палец, который болезненно пульсировал. Ее мутило. Едва ее отпустили, как она покачнулась и упала на колени. Мотор работал.

Она вздрогнула, услышав над ухом голос Кожаного Пиджака.

— Имей в виду, я перевязал твой палец, только чтобы ты не залила кровью мою машину.

Его туфли скрипнули. Джорджия почувствовала, как он сует ей что-то в карман джинсов.

— Ты знаешь, как нас найти.

Она стояла на коленях и дрожала.

— А пока твоя мать побудет у нас. Но не больше недели. У тебя семь дней, чтобы найти Ли Денхэма и Минцзюня, прежде чем мы отрубим ей пальцы на руках и ногах и оставим истекать кровью. Потом мы придем за тобой. И убьем. Медленно. Один сустав за раз. Понятно?

Джорджия судорожно кивнула головой.

— Мы найдем тебя, где бы ты ни была. От нас тебе не скрыться.

Она опять кивнула и услышала звуки удаляющихся шагов, потом хлопнули дверцы автомобиля. Заработала автоматическая передача, и колеса мягко покатили по мокрой мостовой.

Джорджия не смела пошевелиться. Ловушка? Наверно, один из мужчин стоит рядом.

Шум мотора уже доносился издалека, потом стих. Прижав больную руку к груди, Джорджия склонила голову набок, прислушиваясь. Ей не хотелось, чтобы они подумали, будто она видела, в какую сторону они уехали, и, вернувшись, убили ее за это. Джорджия старалась не думать о боли. Но, сколько она ни вслушивалась, больше ничего не услышала. Разве что стук дождевых капель по древесной листве. С осторожностью она подняла правую руку и сняла повязку.

Несколько мгновений Джорджия мигала, привыкая к ночной темноте, к сверкающему асфальту, к тропическому лесу. Воздух сырой, теплый и оттого тяжелый. Джорджия сделала глубокий вдох. Облегчающее душу рыдание рвалось из ее груди, и она согнулась, опустив голову едва ли не на колени. Ей хотелось помолиться, поблагодарить Бога за дарованную ей жизнь, однако ее мысли еще не улеглись. Дрожа всем телом, она сидела на асфальте.

Джорджия не знала, сколько времени прошло, прежде чем первая разумная мысль появилась у нее в голове, но не меньше десяти минут, так как она почувствовала, что промокла до нитки.

Поглядев на повязку, она увидела, что ее уже пора сменить. Кожаный Пиджак перевязал ей палец кое-как, однако Джорджия подумала, что упадет в обморок или ее вырвет, если она снимет намокший бинт.

Умом она понимала, что боль в пальце поутихла и стала в общем-то терпимой, но не могла не думать о происшедшем. Боль — это не главное.

Тогда она решительно запретила себе думать о пальце и сосредоточилась на том, чтобы подняться на ноги. Ей потребовались две попытки, но все же она встала и посмотрела сначала в одну сторону проходившей рядом дороги, потом в другую. Боль кружила ей голову, и она не узнавала место, где оказалась. Куда ее увезли? Далеко от Налгарры?

Инстинкт подсказывал Джорджии, что ее враги поехали в город, где бы он ни был, и она пошла в ту сторону, куда, как ей показалось, направились они. Она очень ослабела, измучилась и едва волочила ноги, но все же упорно двигалась в выбранном направлении.

Все еще шел дождь, когда Джорджии послышался шум мотора. Повернувшись, она увидела, как фары разрезают ночную тьму за ее спиной. Ноги не держали ее, и не потому, что она устала, она шла каких-нибудь полчаса, просто это была реакция на перенесенные муки, на пережитый ужас и желание отдохнуть.

Джорджия встала посреди дороги и помахала рукой. Тотчас автомобиль замедлил ход, потом, подпрыгнув, остановился, из него выскочил мужчина и бросился к ней. Лицо у него было бледное в свете фар. В белой одежде и сандалиях он походил на Лоуренса Аравийского, и Джорджии показалось, что у нее галлюцинация.

— Что с вами? Что случилось? Как вы тут оказались?

— Я немного промокла, вот и всё. Спасибо, что остановились.

Голос звучал на удивление спокойно, хотя зубы у нее стучали от пережитых страданий и холода.

Мужчина протянул к ней руку, и она вздрогнула.

— Вы ранены, — сказал он, стараясь не выдать своих чувств. — И вся в крови. Позвольте мне вызвать полицию.

— Нет! — Джорджия почувствовала, как от ужаса у нее напряглось лицо. — Никакой полиции!

Мужчина помедлил, потом осторожно спросил:

— А как насчет врача?

Джорджия покачала головой и направилась к автомобилю. Она слышала его шаги за своей спиной. Он шел следом.

— Вам надо в больницу. Вы потеряли много крови. Джинсы все в…

В его голосе слышались страх и нервозность. Не обращая на него внимания, Джорджия села в машину, захлопнула дверцу и пристегнулась. Она прикрыла окровавленную повязку правой рукой. Ее все еще мучила боль, и она дрожала всем телом. Голова гудела. К горлу подступала рвота.

Щелчок. Потом она услышала, как мужчина влез в машину, хлопнул дверцей. Пристегнул ремень.

Наступила недолгая пауза.

— Меня зовут Юмуру.

— Джорджия.

— Джорджия, позвольте мне отвезти вас в больницу. Пожалуйста.

Джорджия стиснула зубы, чтобы не поддаться ласковым словам.

Он включил зажигание.

— Ладно. Как насчет лечебного центра «Лотос»? Там прекрасная больница. Имейте в виду, я говорю это, потому что сам в ней работаю. И если не хотите, я ничего не сообщу полиции.

Джорджия понятия не имела, куда еще ей податься, поэтому едва заметно кивнула.

— Я осмотрю вас, когда мы прибудем на место. Можете пробыть у нас сколько пожелаете.




15


Оказалось, что Джорджию бросили совсем недалеко от Налгарры, и, когда Юмуру замедлил ход перед въездом в город, она не поверила своим глазам. Фары высветили знакомый спуск и древнее фиговое дерево, которое она знала всегда, но теперь на нем вместо знакомой скромной таблички «Добро пожаловать в коммуну «Свободный дух» висел огромный деревянный указатель «Лечебный центр «Лотос».

— Это он и есть? — недоверчиво спросила Джорджия, когда Юмуру свернул.

— Да.

Раньше на этом месте была коммуна, в которой девять лет Джорджия прожила вместе с матерью, сестрой и десятками других «свободных духом». Когда же землю продали и им пришлось уйти, никто из них тут больше не появлялся. Невыносимо было видеть, что сделали с их домом.

— Дорогу провели, — сказала она. — Ушла, верно, уйма денег.

— Двести тысяч. Но оно того стоило. Больные откуда только не приезжают, некоторые даже из других стран. Не всем понравилось бы одолевать ухабы.

Обратив внимание на отсутствие расшатанных телефонных столбов, Джорджия поняла, что линию связи убрали под землю. В коммуне телефоны были далеко не у всех, если не считать одного, общего, в кухне, который остался от прежнего владельца, отказавшегося от ненужной собственности. Тогдашний приятель матери не хотел, чтобы у них был телефон, но Линетт настояла на своем — вдруг придется вызывать неотложку.

Юмуру поглядел на Джорджию и тотчас перевел взгляд на освещенную фарами лесную дорогу. В темноте Джорджия не могла его разглядеть, разве что отметила красиво очерченный профиль, темные волосы, роскошными волнами покрывавшие голову и завязанные на затылке в конский хвост.

— Вы были тут прежде?

— Я жила тут, — тихо отозвалась Джорджия.

— В коммуне?

Она кивнула.

— Кое-что тут изменилось, вот увидите!

Джорджия внимательно поглядела на него.

Первое, на что она обратила внимание, были круглые очки в золотой оправе. Ей хотелось спросить, почему он выбрал такое отдаленное место, но не было сил, да и боль в пальце давала о себе знать.

— Я лечу уже больше пятнадцати лет. Прежде, не поверите, служил в армии. Совсем неплохо для рекламы. Представляете заголовок в газете: «Сначала бить, потом лечить». Мне понравилось.

У него был ровный тихий голос, и Джорджия поняла, что он старается завоевать ее доверие, а также внушить ощущение защищенности, несмотря на очевидную, терзающую ее боль и нечто ему неизвестное, о чем она предпочитает молчать.

— Скоро мой центр отпразднует десятый день рождения. Самому не верится, что мы продержались так долго. Однажды мне пришлось лечить очень больную и очень богатую женщину в Мельбурне, и она помогла мне развернуться. Это она дала центру название, потому что лотос был ее любимым цветком. Без ее помощи мне не удалось бы помочь стольким людям. Я ведь наполовину абориген, наполовину псих, как говорит моя мама, и потому неудивительно, что так резко изменил род занятий. Да армия. — Он фыркнул. — Спасибо отцу.

Юмуру затормозил, послышался щелчок автоматической коробки передач. В свете фар Джорджия увидела парковку в окружении африканских масличных пальм, видно, недавно посаженных.

— Вам нужны кресло или каталка? — как ни в чем не бывало спросил Юмуру, но от Джорджии не ускользнула тревога в его голосе.

— Нет. Спасибо.

Юмуру остановил машину напротив широкой лестницы из плитки и дерева и выключил фары. Джорджия с трудом вылезла наружу и не узнала родные места. Ни лачуг под железными крышами, ни огородов, ни цыплят и мелких кур-бантамок между цветущими кустами. Лес уничтожил все следы коммуны, и на ее месте появилось большое здание в балийском стиле. Крышу украшали бугенвиллеи, на увитой цветами веранде стояли искусно сплетенные кресла и блестящие папоротники в кадках. Большой щит «Дом семинаров» указывал налево, на низкое здание, сооруженное из местных материалов. Здесь все было сделано со вкусом, производило впечатление элегантности и самобытности.

Прежде чем Джорджию привели в нечто вроде приемного отделения, на парковке появился мужчина в шортах и фуфайке, и они с Юмуру о чем-то переговорили. В приемном отделении были отлично натертые полы, кресла из бамбука и яркие половики. Пахло свежим сеном. В светлом помещении Юмуру выглядел старше, чем думала Джорджия, скорее всего, ему было немного за сорок. Она обратила внимание на его длинные, изящные пальцы цвета мускатного ореха. Это были пальцы хирурга, нежные, словно девичьи, и с ухоженными ногтями.

Глядя на мужчину в шортах, Юмуру произнес:

— Фрэнк говорит, что полицейские ищут женщину, похожую на вас, которая была увезена неизвестными сегодня утром. Может быть, стоит сообщить им, что вы нашлись. Нам не обязательно говорить… ну… где вы находитесь.

Вопреки желанию спрятаться, стать незаметной, Джорджия выпрямила спину:

— Отлично. Вы правы, там должны знать… Хорошо бы вы поговорили с сержантом Картером, если застанете его. Скажите ему, что они обознались, и как только поняли это, отпустили меня.

— Хорошо. — Юмуру развернулся и приказал Фрэнку позвонить в полицейский участок. — Только не говори, где она сейчас.

Фрэнк кивнул головой и удалился.

— А теперь, — произнес Юмуру, вновь повернувшись к Джорджии и убирая с ее лица прядь волос, — пойдемте лечиться.

*


Джорджия понятия не имела, который час, когда вдруг очнулась от сна из-за сильной пульсирующей боли в пальце, доходившей до самого плеча. Со стоном Джорджия потянулась к тумбочке и взяла пачку ко дидрамола, которую ей оставил Юмуру. Он сказал, что одной-двух таблеток достаточно, и настоятельно советовал не принимать лишнего, даже если боль будет сильной, потому что это может вызвать тошноту. Джорджия проглотила две таблетки и откинулась на подушку в ожидании, когда они подействуют. Через некоторое время острая боль перешла в тупую, да и дыхание нормализовалось. Джорджия открыла глаза.

Комната была залита солнечным светом, и в открытое окно доносились хриплые крики попугаев. Над головой летала мясная муха. Еще трех мух Джорджия заметила на наружной стороне москитной сетки. Она полежала какое-то время, прислушиваясь к звукам просыпающегося буша и стараясь не думать о боли в безымянном пальце. В конце концов, это была уже не такая сильная боль, какую ей пришлось пережить, и слава небесам за Юмуру и его приятеля-хирурга из больницы Дугласа Мейсона в Налгарре, который вылез из постели посреди ночи, чтобы помочь ей.

Так как в лечебном центре не было квалифицированного анестезиолога, хирургу пришлось ограничиться местным обезболиванием. Он дал ей мидазолам, и Джорджия то теряла сознание, то вновь приходила в чувство, пока он обкалывал ей запястье, приводил в порядок и зашивал палец, одновременно беседуя с Юмуру об общих приятелях, кто на ком женился, кто с кем завел интрижку или серьезную связь, и тем самым внушая Джорджии приятное ощущение безопасности, естественное для нормальной жизни.

Хирург спросил, что случилось с ее пальцем, и Джорджия сказала, что сама виновата — работала в саду и была неосторожна с инструментами. Юмуру обратил на нее проницательный взгляд карих глаз, но ничего не сказал. Он напомнил ей Тома интеллигентным лицом и добротой, и ей захотелось заплакать.

Джорджия подняла руку и стала ее изучать. Свежая повязка покрывала рану на ладони и раненый палец так, что он не казался короче из-за отрезанного сустава.

Немного погодя она встала и направилась в душ, потом вернулась в постель. Джорджия опять заснула и проснулась, когда солнце уже стояло высоко в небе. Все тело у нее ныло от побоев Кожаного Пиджака, и она проглотила еще болеутоляющего, не думая о том, будет ее тошнить или не будет. Помимо здоровья ей нужно восстановить нечто иное. Очень медленно Джорджия оделась, замирая каждый раз, когда ей казалось, что она рискует задеть палец.

Юмуру позаботился о том, чтобы одежду постирали и выгладили, к тому же он положил рядом горсть мелочи, а на белье, там, где она не могла не заметить, две визитные карточки. Одна принадлежала Дэниелу, другая — Кожаному Пиджаку. Вторую она не глядя сунула в карман джинсов.

Собравшись, Джорджия подошла к окну. Она жадно вдыхала теплый утренний воздух. В высокой траве птицы охотились на насекомых.

Джорджия подумала о матери, связанной, избитой до крови, и у нее тотчас подогнулись колени и перехватило дыхание. Ей хотелось завыть, заплакать, что-нибудь разбить, но ведь так беде не поможешь. Надо оставаться сильной и не позволять себе поддаваться горю и ярости.

— Прости, мам, — сказала она. — Мне нельзя думать о том, каково тебе сейчас. Я должна делать вид, что с тобой все в порядке, или мне не удастся тебе помочь.

Джорджия задумалась о Кожаном Пиджаке и Костюме.






А пока твоя мать побудет у нас. Но не больше недели. У тебя семь дней, чтобы найти Ли Денхэма и Минцзюня, прежде чем мы отрубим ей пальцы на руках и ногах и оставим истекать кровью. Потом мы придем за тобой. И убьем. Медленно. Один сустав за раз.





Джорджия вспомнила усмешку Кожаного Пиджака, желтые от никотина зубы Костюма и почувствовала, как у нее опять холодеет внутри.

У нее семь дней.

Семь дней, чтобы спасти маму и себя. Пора приниматься за дело.




16


Джорджия уже собралась отправиться на поиски Юмуру, как в дверь громко постучали.

— Кто там? — помедлив, спросила она.

— Доминик.

— Кто?

— Вы уже встали? А то я вхожу. — Дверь открылась, и на пороге показался худой мужчина в синих хлопковых штанах и такой же рубашке. — Мне сказали, что, возможно, вы не захотите меня видеть, но я тут, и имейте в виду, я могу быть очень настойчив.

В руке он держал розовый мешочек с инструментами, который положил на край кровати, после чего с делано испуганным видом посмотрел на Джорджию:

— Я пришел, чтобы подстричь вас. И немедленно.

Джорджия невольно улыбнулась, а когда подошла к двери, чтобы закрыть ее, обнаружила поднос с фруктами, кофе, тостом с изюмом и маслом. Здоровой рукой она взяла его и внесла в комнату. Кофе в турке, фрукты — нарезанные манго и папайя, несоленое масло. Наверно, Юмуру умел читать чужие мысли. Именно такой завтрак Джорджия предпочла бы любому другому.

— Будем стричь коротко, да? — быстро проговорил Доминик. — Под девочку-сорванца? Вот будет шикарно!

Джорджия позволила ему усадить ее на край кровати, завернуть в синюю накидку и увлажнить волосы каким-то спреем. Пока он стриг волосы, она ела завтрак, а когда он закончил, она поглядела в зеркало и не узнала себя.

— Вам не нравится? — с волнением спросил он, стоя за ее спиной.

Подбородок размером с Большой Австралийский залив больше не притягивал взгляд. Джорджия провела рукой по короткой стрижке и сама поразилась, какие у нее шелковистые волосы, несмотря на агрессивность, которую придавала ей эта прическа. Джорджия смахивала на ехидну, выгнувшую спину и готовую дорого продать свою жизнь, но до чего же все-таки мягкие у нее волосы.

— Да нет, вообще-то нравится, — проговорила она. — Просто я не привыкла видеть себя такой.

Он наморщил лоб:

— И кто же вы теперь?

— Не знаю. — Поддавшись настроению, она обернулась и поцеловала его в щеку. — Я казалась себе жуткой уродиной. Сколько я вам должна?

— Не беспокойтесь, за все заплачено.

— Кем?

— Личная просьба парня, который всем тут заправляет. Подарок.

— Юмуру?

— Что-то не так?

Джорджия еще раз внимательно вгляделась в зеркало.

— Нет. Что может быть не так? — негромко отозвалась она. — Чудесный подарок.

*


Следом за Домиником пришла толстая босоногая аборигенка, которая назвалась Джоани.

— Муру просил, чтоб я тебе все показала. Он сказал, ты жила тут в прежние времена.

Джорджия поглядела на траву, сверкавшую на солнце. В ее времена травы не было, потому что ее всю съедали козы.

— Это было очень давно, — вздохнула она, — когда здесь была коммуна.

— Ее больше нет. Муру тут все перевернул с головы на ноги. — Джоани с гордостью расправила на бедрах слишком обтягивающую желто-красную юбку. — Больные съезжаются к нему отовсюду. Был даже парень из Перта в прошлом месяце. Вот уж больной, но Муру поставил его на ноги.

— Перт в самом деле далековато находится, — согласилась Джорджия, но, как ни дружески это прозвучало, Джоани недоверчиво прищурилась.

— Не знаю, что ты слышала о Муру в городе, но, что бы там ни говорили, дели на десять. Правда, Муру иногда слишком заносит, но нам всем тут приходится нелегко. Особенно когда начинаются проклятые дожди.

— Я помню.

Джоани усмехнулась, показывая красные десны и большие зубы:

— Поэтому вы уехали? Надоело мокнуть?

Не желая вспоминать о том, как они боролись, пытаясь отстоять коммуну, Джорджия лишь неопределенно пожала плечами:

— Наверно.

Коммуна превращалась в болото, когда начинался сезон дождей. Чтобы добраться от дома до кухни, приходилось преодолевать почти непреодолимые препятствия, и Джорджия с Доун приходили к завтраку все в грязи, словно выбрались из глубокого отстойника. И так же как Джорджия, Доун не свыклась с жизнью в тропическом лесу. Она скучала по городу и ненавидела здешние уборные, кишевшие червями. Не меньше вони досаждали ей ядовитые пауки, и неудивительно, что она сбежала в Канаду с ее чистым прозрачным воздухом.

На мгновение Джорджии пришло в голову, что можно было бы позвонить Доун, но она тотчас отвергла эту идею. Доун все бросит и примчится, а бандиты похитят ее тоже, и тогда Джорджии придется выручать из беды не одного, а двух родных людей.

— Ходить можешь? — спросила Джоани. — Увидишь, как тут стало. Муру сказал, чтобы ты жила у нас сколько захочешь.

— Простите, Джоани, но вам незачем мне что-то показывать. Я не останусь.

Та пришла в ужас:

— Муру убьет меня, если я не покажу тебе все. Он очень гордится тем, как здесь все изменилось благодаря ему.

— Мне пора, правда…

— Тогда я покажу только самое главное, — твердо произнесла Джоани и повела Джорджию вон из комнаты, потом по длинному коридору, как надеялась Джорджия, к входной двери. Однако это оказалась крошечная комнатка, в которую она неохотно вошла следом за Джоани, держась рукой за стену, так как у нее вновь закружилась голова.

В воздухе стояли ароматы сандалового дерева, лаванды и жженого можжевельника. Джорджия закрыла глаза и словно вернулась в коммуну, вот только в коммуне никогда не было так тихо. Там всегда был излишек кур и попугаев, смеха и громких споров, стука кастрюль и сковородок, детских криков и пения.

— Как ты? — спросила Джоани, которая, насупив брови, внимательно вглядывалась в Джорджию.

— Отлично. Спасибо, — выпрямившись, ответила Джорджия.

— Здесь он молится. Вообще-то молиться могут все. Но все же это место скорее принадлежит Муру.

Около противоположной стены расположился алтарь, сделанный из простых побеленных досок. Три ступеньки, по бокам вазы с цветами и плошки с песком, в который были воткнуты ароматические палочки.

На алтаре стояли две фотографии. На одной был Далай-лама, а при взгляде на вторую у Джорджии перехватило дыхание.

— Как ты? — опять спросила Джоани.

Не говоря ни слова, Джорджия показала на фотографию.

— Она работала тут. — Джоани потерла лоб и уставилась в пол. — И была в разбившемся самолете. Но она не виновата.

Джорджия коснулась фотографии пальцем.

То была Сьюзи Уилсон.

*


Джоани воспользовалась неожиданным энтузиазмом Джорджии и устроила ей полноценный тур по территории бывшей коммуны, где также были кухня, маленькая библиотека и балкон, выходивший на фиговое дерево, которое задыхалось в объятиях самого огромного из виденных ею вьющегося растения. Однако мысли Джорджии были заняты Сьюзи, и она спросила, не знакома ли Джоани с ее родственниками.

— Да у нее и нет никого, — ответила Джоани. — По крайней мере, здесь нет. Все в Китае.

— А где она жила?

Джоани нахмурилась, и Джорджия торопливо проговорила:

— Прошу прощения. Я слышала об аварии. Мне просто любопытно.

Джоани не ответила — похоже, не поверила Джорджии, а может, не пожелала удовлетворять ее любопытство, а повела ее дальше, в приемное отделение, по натертому, устланному татами коридору. Джорджия окинула взглядом парковку и насчитала девять автомобилей, в том числе два белых новехоньких «лендкрузера». На передних дверцах красовался алый лотос.

— Кто же все это финансирует? — спросила Джорджия.

Виляя необъятной задницей, Джоани бросила на ходу:

— У Муру денег куры не клюют. Пятьсот баксов за консультацию. Тысяча сто — за семинар в субботу и воскресенье. — Она наклонилась и вытащила застрявшую между пальцами нитку из татами. — Имей в виду, если тебе плохо, он поможет, не взяв денег, но только не труби об этом по всему свету, иначе сюда все сбегутся.

— Сколько человек посещают семинары?

— Иногда двадцать, иногда пятьдесят. По-разному.

За один уик-энд он получает от двадцати двух до пятидесяти пяти тысяч долларов.

— Часто бывают семинары?

— Каждые три месяца.

Джорджия посчитала в уме. Неплохо. Может быть, матери следовало уговорить людей остаться здесь всей коммуной? Тогда бы и они пользовались электричеством постоянно, а не два часа в день.

В душе Джорджии проснулась тревога, но она немедленно укротила ее. Приятно думать о маме, только не надо вспоминать, где она теперь.

За регистрационным столом сидела женщина в белой униформе. Она поздоровалась, и Джоани представила Джорджию.

— Пора проведать Тилли, — сказала Джоани регистраторше. — Как она сегодня?

— Не очень. Сама знаешь, каково это.

— Пойдем со мной, если хочешь, — предложила Джоани Джорджии. — Тилли любит новые лица. Наши ей до смерти надоели.

Джорджия согласилась в надежде узнать что-нибудь еще о Сьюзи.

Едва они оказались в комнате Тилли, как Джорджия пожалела, что пришла: ей сразу же ударила в нос густая вонь разложения. Как заварной крем, она облепила ей язык, и это было до того невыносимо, отвратительно, что Джорджия, как ни старалась, не совладала с собой и закрыла рукой рот.

Тилли лежала лицом к стене, и лицо у нее было серое, изнуренное болью. Как ни заставляла себя Джорджия свыкнуться с вонью, это было выше ее сил.

— Привет, — сказала Джоани, словно не замечая смрада.

Сделав над собой мучительное усилие, Тилли повернула голову, и Джорджия тотчас убрала руку с лица, стараясь не выказывать отвращения.

— Как они? — шепотом спросила Тилли.

— Замучилась я с твоими поросятами, — улыбнулась Джоани. — Бегают повсюду. Чем скорее ты снимешь с меня эту заботу, тем лучше.

— Поросята, — прошептала Тилли.

— Да-да. Не думаю, чтоб им было плохо в Питмане. Нет, не думаю, с ними ведь была бы твоя мама, ну и вообще, а меня они достали. Будь добра, освободи меня от них, ладно? Надоело мне возиться с твоей мелюзгой.

Лицо Тилли покрылось потом. Кожа еще заметнее посерела. В ужасе Джорджия поняла, что она умирает.

Вошел Юмуру, убирая с лица волосы. Он был в белом халате и нес в руке алюминиевую миску и шприц.

— Привет, Джоани, Тилли. — Он как будто повеселел, увидев Джорджию: — Как вы сегодня?

— Сравнительно неплохо. Спасибо за стрижку. Это лучший подарок, какой я когда-либо получала.

Юмуру озарил ее лучезарной улыбкой, сверкая белыми зубами на фоне коричневой кожи.

— Мне показалось, что так вам будет легче. — Он помолчал. — Пора вколоть Тилли витамины. А потом у нас лечебный сеанс. Вы могли бы прийти через час?

— Не беспокойтесь, — ответила Джоани. — Мы уже поговорили и теперь знаем, что Тилли скоро сама возьмется за своих малышей.

Оставив Юмуру и Тилли одних, они опять пошли по коридору, и Джорджия спросила:

— Что будет с ней?

— Ничего. Она скоро поправится.

— Но она умирает!

Джоани остановилась и посмотрела в лицо Джорджии:

— Она еще долго не умрет. Ее привезли всего пару дней назад, и ей пока нехорошо, но скоро она будет сидеть и смотреть телевизор. У нее нет рака или чего-нибудь такого, у нее дело обычное.

— Что обычное?

— Ее укусил крокодил. Глупая корова оступилась, давая представление вместе с Джимми. Джимми — ее отец. У них крокодиловая ферма за Питманом. Открыли ее для привлечения туристов. Они отлично знают крокодилий нрав, но все равно время от времени что-нибудь да случается. Она махнула вправо корзинкой с едой для крокодила, думала, он пойдет за ней, но поскользнулась, и корзинка упала между ее ног.

У Джорджии глаза стали круглыми от ужаса.

— Вот так. Крокодил схватил корзинку и Тилли тоже не побрезговал.

— Боже мой.

— Да дело даже не в крокодиле. Главное не крокодил и не сам укус, а вода, в которую она попала, или грязь у него на зубах. Вот это настоящий яд. Сначала кусает крокодил, а потом зараза разъедает все тело, пока человек не умирает.

— Как Тилли?

Джоани распахнула дверь:

— Нет, она выздоровеет. Юмуру не умеет лечить рак, но с крокодильими укусами отлично справляется.




17


Они направились обратно в комнату Джорджии. По пути она обратила внимание на стальную дверь с электронным замком:

— Что там?

— Лекарства, — ответила Джоани.

— А почему такой замок?

— Китайские травы дорого стоят. Правда, замок никого не останавливает: если не в дверь, так лезут в окно. Вот и вчера опять залезли. Повсюду была кровь, беда с этими дураками.

Джорджия остановилась около женского туалета:

— Джоани, извини. Я устала. Зайду сюда, а потом прямиком в свою комнату.

Джоани кивнула:

— Не забудь повернуть направо около водопада. Иначе опять придется делать целый круг.

— Спасибо.

Джоани помахала ей и пошла прочь.

— Всего хорошего.

Джорджия скользнула в дамскую комнату, после чего, подождав полминуты, выглянула наружу и проверила, нет ли кого в коридоре. Никого. Тогда она направилась прямо к аптеке. Нажала на ручку. Дверь, естественно, не поддалась. Заперта. Джорджия прошла немного дальше по коридору, постояла, прислушиваясь, не понадобится ли кому-нибудь войти или выйти. Часов у нее не было, так что она понятия не имела, сколько прошло времени. Джорджия отсчитала шестьдесят секунд. Подождала. Отсчитала еще три минуты.

Она и сама не верила, что решится заглянуть за дверь, но что-то неудержимо подталкивало ее к этому. Сьюзи работала тут, и на другой день после ее гибели в больницу проникли неизвестные. Она словно видела воочию, как Костюм показывает ей дискету, и слышала, как Кожаный Пиджак спрашивает: «Где остальное?»

Джорджия не могла позволить себе сидеть и ждать, она должна была действовать.

Едва заслышав негромкие звуки за дверью, Джорджия набрала полные легкие воздуха, расправила плечи и направилась в сторону аптеки. Когда дверь открылась, она как будто на ходу едва не столкнулась с выходившей в коридор девушкой.

— Прошу прощения, — удивленно проговорила девушка.

— Ничего, ничего, — отозвалась Джорджия, проходя мимо. Она не остановилась, не замешкалась, не оглянулась, но твердым шагом вошла внутрь, словно так и надо.

На стене висели постеры с канадскими Скалистыми горами. Стояли два хромированных лабораторных стула. В воздухе аромат кофе смешался с пряным медицинским запахом, напомнившим Джорджии о тигровом бальзаме. На полу — кипы компьютерных распечаток. Скоросшиватели, папки, таблицы, журналы валялись в беспорядке между фикусами и каучуконосами. Слева окно, скорее всего то, в которое влезли злоумышленники. Справа расположились холодильники и морозилки, на которых тоже чего только не было. Пять больших корзин, доверху заполненных бумагами, стояли на полу. В стене напротив Джорджия увидела еще одну дверь.

Молодой человек азиатской наружности сидел на одном из стульев перед электронными весами, аккуратно взвешивая белый порошок, который высыпал из чистенького пластикового пакетика. Он поднял голову, и Джорджия, не останавливаясь, кивнула ему. От страха она обливалась потом.

Отлично, и что они сделают со мной? Ведь я нарушила их правила, ворвалась без спросу? Надо поосторожней. А теперь вперед. И не думать о доброте Юмуру. Надо думать только о маме.

— Прошу прощения…

Джорджия обернулась и увидела за своей спиной молодого азиата. В дальнем конце лаборатории мужчина с багровым лицом оставил бумаги и поднял голову, прищурившись, поглядел на Джорджию и вернулся к своим делам.

— Вы Терри? — спросил молодой человек.

— Ну…

— Должен был прийти парень, чтобы наладить компьютер. — Он смутился. — Прошу прощения. Я хотел сказать, человек, который должен наладить нам компьютер.

Джорджия шагнула к нему и пожала ему руку:

— Да. Я Терри… Дивелл. Все правильно.

— Роберт. Роберт Кертис. — Он заметил повязку. — А что с вашей рукой?

— Работала в саду. Пришлось наложить несколько швов. Свои обязанности я выполнять могу, если вас это беспокоит.

Джорджия последовала за ним к рабочему месту в углу комнаты. На стенах рядом развешаны фотографии и вырезки из журналов, а стол и кресло загромождены распечатками.

— Прошу прощения за беспорядок, — сказал Роберт и сбросил часть бумаг на пол. — Вчера к нам залезли.

— Уже знаете, кто это был?

— Нет. Один из больных видел в саду двух парней, похожих на китайцев, вот и все.

Джорджия напряглась. Она поняла. Это ее похитители были тут. Что они искали?

— Пропало что-нибудь?

— Точно не знаем. У Дейва нет нескольких дисков, у меня тоже, и мы лишились двух компьютеров. Больше вроде ничего. Им помешали. У нас есть охранник, он и спугнул взломщиков.

Пока Роберт расчищал место для работы, Джорджия рассматривала фотографии. На одной, увеличенной, был тропический лес, на другой — река с длинными, похожими на бревна предметами на песчаном берегу.

— Это крокодилы? — спросила она.

Он поднял голову:

— Да. Жуткие создания, правда?

Джорджия помедлила около фотографии связанного крокодила, лежавшего на берегу реки возле алюминиевой лодки. Его пасть была перевязана веревкой, а на нем восседала маленькая фигурка, держа в руках большой шприц.

Джорджия пригляделась.

— Она не причиняет им боли, — сказал Роберт. — Просто берет кровь у дикого крокодила. На ферме крокодилы слишком толстые, чтобы с ними работать. В свободное время Сьюзи занималась собственными исследованиями. Что-то с сывороткой.

— Боже мой, — в изумлении прошептала Джорджия. Тоненькая, хрупкая на вид Сьюзи Уилсон брала кровь у дикого крокодила. Кто бы мог подумать?

Молодой человек махнул рукой на угловой стол, заставленный блестящим новеньким оборудованием:

— Она договорилась с Муру и тратила на это свободное время. Использовала наши холодильники, морозилки и все остальное. Она была тут главной. — Он тяжело вздохнул, потом откашлялся. — Больше ее нет. Она погибла в авиакатастрофе два дня назад. Без нее тут как-то слишком тихо.

Джорджия постаралась остановить нахлынувшую волну горя:

— Я слышала, Роберт. Сочувствую.

Он тайком вытер глаза и занялся компьютером, объясняя Джорджии, в чем проблема, и показывая нарушенную файловую систему.

— Хм-м-м, — промычала Джорджия. — Все хуже, чем я думала. Дайте мне двадцать минут, и я посмотрю, что можно сделать. — Она помолчала. — Это компьютер Сьюзи?

— Да. У нее еще был лэптоп, но его она всегда брала домой. — Он посмотрел на фотографии. — Мне не хватает мужества убрать их. Сделать вам кофе?

Джорджия покачала головой:

— Я недавно пила кофе. Но все равно спасибо.

Как только Роберт ушел, Джорджия пробежалась по директории, которая, слава богу, сохранилась.

Что искать? Китайских бандитов? Ли Денхэма? Минцзюня, брата Сьюзи?

Через десять минут, не найдя ничего полезного, Джорджия обратила внимание на стоявший слева картотечный шкаф, радуясь, что ее никто не видит. Она проглядела пластиковые этикетки и вытащила ящичек, подписанный: «Личное». Несколько счетов на имя Сьюзи подтвердили, что ящик принадлежал ей. Чековая книжка, фотографии крокодилов и кряжистого мужчины в шортах и поношенных тяжелых ботинках, щурившегося на солнце. Убрав в карман договор на квартиру с прописанным в нем адресом, Джорджия поглядела на дверь справа. Такой же электронный замок, как на главной двери.

Джорджия встала и огляделась. Мужчина с багровым лицом разговаривал по телефону, Роберт самозабвенно считал таблетки, сверяясь с компьютерными названиями.

Торопливо подойдя к двери, она попробовала ее открыть. Заперта. Рядом был рабочий стол, и Джорджия быстро обвела его взглядом: микроскоп, что-то вроде центрифуги, инкубатор, автоклав. Под столом картонные коробки с записными книжками, бумагой и оборудованием.

Что теперь? Брать быка за рога.

Джорджия подошла к Роберту:

— Проблемы серьезные. Дело не только в файловой системе. Мне кое-что нужно.

Он вздохнул:

— Юмуру это не понравится. Но что делать, работайте.

Джорджия огляделась:

— Здесь неплохо.

— Да. Мне нравится.

Показав на дальнюю дверь, Джорджия будто бы невзначай спросила:

— Почему эта дверь заперта, если уже есть один замок на входной двери?

— Там у нас дорогие препараты. Особые витамины босса стоят целое состояние.

— А код у вас есть?

Роберт удивился, как будто никогда прежде об этом не думал:

— Нет, у меня нет. Да и зачем он мне? Ведь этим занимается Муру.

Джорджия хотела поподробнее расспросить Роберта о дорогих витаминах Юмуру, как услышала за своей спиной злой мужской голос:

— Выпроводи эту женщину вон!

Джорджия подпрыгнула от неожиданности и обернулась. За ее спиной стоял мужчина с багровым лицом.

— Ну и напугали же вы меня, — сказала Джорджия и протянула ему руку. — Терри Дивелл. Собираюсь поработать с вашим компьютером.

Он не подал ей руки.

— В компании мне сообщили, что у них не работает Терри Дивелл. Я только что проверил.

Джорджия притворилась удивленной:

— Вы шутите?

— Я требую, чтобы вы немедленно покинули это помещение. Иначе я вызову полицию.

— Но я всего лишь…

Он схватил ее за руку:

— Вон.

Роберт подался назад, потирая щеку. Джорджии удалось ослабить крепкую хватку краснолицего мужчины:

— Ладно, ладно, ухожу…

— Вы мне отвратительны. Стая гиен, вот вы кто.

Мужчина взялся за телефон и набрал какой-то номер:

— Стив! У нас тут опять журналистка. Приходи. Проследи, чтоб ее духу тут не было.

*


Стиву было плевать, что он в три раза больше Джорджии и что у нее забинтована рука. Она умоляла его быть осторожнее, ведь она совсем недавно перенесла операцию, однако он не слушал ее и, ухватив за шиворот, тащил по коридору. Джорджия ощущала себя непослушным щенком, выброшенным с подстилки, потому что не удержался и описался.

Они пришли в приемное отделение. Стив шагал как обычно, а Джорджия тащилась за ним, стараясь сохранять достоинство.

— Репортерша. Расспрашивала в аптеке о Сьюзи.

Юмуру наморщил лоб:

— Правда?

— Отвезти ее в город? Избавиться от нее?

Юмуру довольно долго в полном молчании смотрел на Джорджию. Прежде он говорил, что она может оставаться сколько хочет, но теперь ее поймали в аптеке, и его предложение вряд ли останется в силе.

— Не надо, — сказал Юмуру. — Я сам отвезу ее в город. Мне все равно туда ехать.




18


— Вы не журналистка, — сказал Юмуру.

Они спускались по ступеням уже знакомой Джорджии лестницы на парковку. Дышалось тяжело, в воздух под лучами полуденного солнца поднималась пыль, кричали желтохохлые какаду.

— Вы правы, — подтвердила Джорджия. — Я работаю в издательстве «Венера Паблишерс».

— Слышал о таком.

— Одно из самых больших в Сиднее.

Юмуру кивнул:

— Вам есть где остановиться в городе?

Если не миссис Скутчингс, то только Эви. Но примет ли она ее?

— Да, благодарю.

— Приезжайте завтра, чтобы поменять повязку. Имейте в виду, ее нужно менять ежедневно примерно две недели, пока рана не затянется. А потом мы снимем швы.

— Спасибо.

Не произнеся больше ни слова, Юмуру подошел к одному из «лендкрузеров», сел за руль и включил зажигание. Когда Джорджия направилась к пассажирскому сиденью, Юмуру махнул рукой, останавливая ее:

— Минутку!

Он открыл капот и выскочил из машины.

— Что там? — вежливо спросила Джорджия.

Юмуру пробежал мимо нее, проверил привод акселератора, после чего мотор загудел. Не глядя на Джорджию, он спросил:

— Что вы делали в аптеке?

Джорджия решила ничего не скрывать:

— Я летела на том самолете. На котором разбилась Сьюзи.

— Знаю. Ваше имя было в газетах.

— Ах да. Я понятия не имела, что Сьюзи работала тут, — осторожно произнесла Джорджия, наблюдая за его лицом. — Я подумала, что, может быть, поглядев на ее рабочее место, я могла бы… Не знаю, смириться с ее смертью. Понимаете, она умерла у меня на руках.

Он поглядел на нее, и она увидела на его лице как будто отражение своей боли.

— Ей повезло, что вы оказались рядом, — тихо проговорил Юмуру. — Наверно, было бы ужасно умереть в одиночестве, особенно после такого страшного крушения.

Кашлянув, Юмуру вновь склонился над мотором, закрепляя грязный привод. Потом он открыл крышку фильтра. Она смотрела, как он вытаскивает большой круглый фильтр и бьет им по ноге, после чего в воздух поднимается облако пыли.

— Грязь, — пробормотал он.

— А вы разбираетесь в машинах, — заметила Джорджия.

— Армейские навыки. — Фильтр уже был на своем месте, когда Юмуру вновь взглянул на Джорджию. — Там учат разбираться в машинах, делать бомбы и закладывать их.

— А вам по душе лечить.

Юмуру закрыл капот и улыбнулся:

— Пожалуй, да.

Когда они выезжали на дорогу, о ветровое стекло едва не ударилась птица. Над автомобилем вились жужжащие насекомые, и Джорджия порадовалась, что Юмуру отказался от кондиционера. Ей нравилось ездить с открытыми окнами, особенно когда вокруг все так прекрасно, пусть даже на капоте можно поджарить стейк.

Не поднимая головы с подголовника, Джорджия повернулась к Юмуру:

— Вы не возражаете, если я задам вам несколько вопросов о Сьюзи?

— Нет, не возражаю. Когда я говорю о ней… мне становится легче. Она была хорошим другом. Близким другом. — Последние слова он проговорил хриплым голосом. — Я очень ее любил.

Джорджия помолчала, чтобы он успокоился. Когда они доехали до конца подъездной аллеи, Юмуру остановил машину:

— Где вас высадить?

— На Ки-Бич, Ньювью Караван-парк. Там живет моя подруга. Это нетрудно?

— Нетрудно.

Он повернул налево.

— Сьюзи давно работала на вас?

— Она появилась у нас пять лет назад, предложила свои услуги в фармакологии. Немногие хотят работать в клинике на отшибе, так что я ухватился за нее обеими руками. — Юмуру вздохнул. — У нее было странное чувство юмора.

Он рассказал, как Сьюзи любила подшутить над кем-нибудь, какой вела образ жизни, как ладила с больными, а тем временем они добрались до Т-образного перекрестка. Юмуру свернул налево и, решив обогнать седан с железной лодкой на буксире, нажал на газ.

— Вам известно, каким исследованием она занималась для себя? — спросила Джорджия. — Роберт что-то сказал о крокодильей сыворотке.

Юмуру так крепко ухватился за руль, что у него побелели костяшки пальцев. Джорджия поняла, что попала в цель, однако, когда он заговорил, голос его звучал ровно, да и руки вновь спокойно лежали на руле.

— Она не говорила. Я дал ей кое-что из оборудования, вот и всё.

— Но разве у нее не было перед вами никаких обязательств? Наверняка вы имели представление о том, чем она интересуется, — стояла на своем Джорджия. «Ведь она была вам близким другом», — хотела сказать Джорджия, но промолчала.

— Это как-то связано с артритом. Ее бабушка ужасно от него мучилась. Сьюзи приходилось посылать ей в Китай много глюкозамина. Далеко не все посылки доходили, но она все равно посылала и посылала. Кажется, половина ее жалованья уходила на них. Это ведь ужасно дорого.

Мягко притормозив перед крутым поворотом, Юмуру проехал его, потом опять увеличил скорость. Он был отличным водителем, и Джорджию даже не тряхнуло.

— Сьюзи ведь китаянка, правильно? С китайским паспортом. Она получила разрешение на работу? Визу?

Юмуру посмотрел на нее с наигранным испугом:

— Пожалуйста, только не говорите, что ваша работа в издательстве всего лишь прикрытие и на самом деле вы представитель иммиграционных служб.

Джорджия засмеялась:

— Честное слово, нет.

Юмуру тоже улыбнулся:

— Если честно, я и не проверял, так как был благодарен судьбе за высококвалифицированного специалиста. Каждый месяц я платил Сьюзи наличными, и это устраивало нас обоих.

Итак, подумала Джорджия, Сьюзи вполне могла быть нелегальной иммигранткой. Интересно, как это связано с вопросами и поведением китайцев? Кожаный Пиджак сказал, что Ли Денхэм похитил Сьюзи. Зачем ему это понадобилось?

— Насколько я слышала, вчера на вашу аптеку было совершено нападение?

— Да. Унесли, в общем-то, немного. Пару компьютеров. Мы заменим их, получив страховку. Больше беспорядка, чем настоящего урона. Сами видели.

— Полагаю, на личные помещения никто не посягал?

Юмуру удивленно дернул головой:

— Нет. Мне не говорили. А что?

— Просто пришло в голову.

Юмуру повернул направо и влился в поток машин, направлявшихся на север. Еще один долгий разворот — показался Ки-Бич. Сияющий белый песок, сверкающая зелень пальм и океан бирюзового цвета. Они как будто въезжали в путеводитель, купленный перед отпуском.

— Вы знаете Ронни Чена? — спросила Джорджия. — Ну, чей труп нашли неподалеку?

— Знаю ровно столько, сколько было написано в газетах.

Въехав на стоянку для автоприцепов и фургонов, Юмуру оглядел пустые фургоны и полупустой бассейн, на поверхности которого после бури плавали листья и ветки.

— Эви тут? — спросил он. — Похоже, сезон еще не начался.

Джорджия не сомневалась:

— Тут она.

— Вы давно с ней знакомы?

— С детства.

Юмуру подъехал к свежевыбеленной конторе, но мотор не выключил. Тогда Джорджия вылезла из машины, захлопнула дверцу и нагнулась к открытому окошку:

— Спасибо, Юмуру. Вы были на высоте.

Он подался к ней. Никакого дружелюбия не осталось и в помине. Джорджия отступила.

— Если опять вздумаете шпионить в моей клинике, вам несдобровать. Понятно?

Джорджия судорожно сглотнула слюну:

— Да.

Не сказав больше ни слова, он развернул «лендкрузер» и поехал прочь.




19


Джорджия вздохнула с облегчением, когда увидела Эви, распахнувшую ей свои объятия. Утонув в них и вдохнув горький запах пота аборигенки, смешанный с ароматом специй и жареного мяса, Джорджия вновь почувствовала себя маленькой девочкой. Никто на всем свете не умел обнимать лучше Эви.

Прежде чем Линетт основала коммуну, они остановились у Эви, но тогда ее стоянка занимала всего лишь четвертую часть теперешней. Потом Эви частенько наведывалась в коммуну, привозила ящики с холодным пивом и вином, иногда овощи и свежую рыбу, но даже когда она приезжала с пустыми руками, ей всегда были рады. В городе не было другой женщины, которая бы так обо всех и обо всем знала, как Эви. Потом коммуны не стало, но маме даже не надо было спрашивать Джорджию и Доун, куда они хотели бы поехать. Парковка Эви была их вторым домом, а сама Эви — их второй мамой.

— Проклятье, что с твоей рукой?

— Зажала дверью палец.

Эви расстроилась:

— Бедняжка. Сломала?

— Не совсем.

Эви вновь обняла ее, еще ласковее, чем в первый раз, и пошлепала по спине, словно успокаивая ребенка:

— Это поможет.

— Извини, что так вышло с «судзуки».

Отстранившись, Эви сказала:

— Один из пилотов Бекки привез машину сюда. Я думала, Мэтт налетел на дерево.

— Я сбила казуара. Убила его.

— Поджарила? Нет? Ничего, бушмены поджарят. Говорят, казуары вкусные. Как эму.

Эви шутила, совершенно безразличная к тому, что Джорджия сократила популяцию казуаров с тысячи пятисот особей до тысячи четыреста девяносто девяти.

— Я оставила его на дороге.

— Жаль, не знала, а то немедленно попросила бы его порубить и заложить в мою морозилку. — Эви взяла связку ключей и направилась в складское помещение в глубине офиса. — Всегда мечтала о куриной ножке величиной с корову.

Захватив чистые простыни и полотенца, они между прицепами и фургонами направились в сторону моря. Эви шла по бетонной дорожке впереди Джорджии, переваливаясь с ноги на ногу, как толстая гусыня. То, как она виляла задом под тесным зеленым платьем, о чем-то напомнило Джорджии.

— Эви, ты знаешь Джоани из лечебного центра?

— Конечно знаю. Мы же двоюродные сестры.

— А…

— Лучший фургон уже занят, — сказала Эви. — Если хочешь получить второй по качеству, то заодно заимеешь и соседей, а так как тебе вроде бы всегда нравилось пустое пространство вокруг, то я поселю тебя в семнадцатом номере, на том конце стоянки.

Стараясь поспевать за Эви, Джорджия то и дело утирала пот с лица. Жара стояла градусов под сорок, а влажность и вовсе зашкаливала за девяносто процентов. Беспокойные облака сдуло ветром, и небо сверкало хрустальной чистотой. Пот стекал с лица, рубашка промокла и прилипла к груди и спине, как вторая кожа. В такой день ей самой не верилось, что она прожила тут так долго. Девять лет без кондиционера. Сущий ад.

— Кто у тебя поселился? — спросила она Эви.

— Репортерша. Индия Кейн.

— Тогда подойдет второй по качеству. Я не возражаю против такого соседства.

— Вы встречались?

— В больнице.

Джорджия спросила Эви, что ей известно об убитом мужчине по имени Ронни Чен. В конце концов, его нашли в ее владениях.

— Мне сказали, ему выстрелили в затылок. Джонси, один из наших местных констеблей, уверен, что парень это заслужил. Все, что только есть противозаконного, у него на счету. Шантаж, проституция, похищения, убийства, наркотики — вот так он делал деньги.

— Да ну?

— Если хочешь знать мое мнение, туда ему и дорога.

Эви отперла дверь на огромную роскошную стоянку, выходящую на Ки-Бич и Коралловое море. Все фургоны стояли на каменных блоках посреди аккуратно подстриженных газонов, окруженных фиговыми деревьями и разнообразными папоротниками. Здесь был не только бассейн, но еще и теннисный корт, площадка для гольфа, производившая странное впечатление и гигантский душ, стены которого покрывали вьющиеся розы.

Индия поселилась в первом фургоне на самом краю песчаной полосы, то есть на северной, в милю длиной, части берега, но и фургон Джорджии вряд ли можно было назвать второсортным. С юга из него открывался вид на добрых полмили, если не на милю. Оба фургона были снабжены электронной защитой от насекомых, очагами для барбекю и душевыми кабинами с пресной водой, чтобы смывать соль после купания в море. Джорджия видела вещи Индии, сохнувшие на солнце. Свободные хлопчатобумажные юбки, шорты и несколько стрингов малинового цвета.

— Здесь немного душно, — сказала Эви, когда они вошли в фургон. — Его довольно долго не открывали. Вот твой ключ. Почему бы тебе не погулять немного? А я пока встряхну простыни, пройдусь пылесосом — в общем, подготовлю тут все для нормальной жизни.

Джорджия смотрела на темно-синее море и жалела, что не может поплавать вволю, а потом, сбросив с себя напряжение, улечься под пальмой и проспать до конца дня, — ее ждали важные дела. Например, стоило удостовериться, не ограблен ли дом Сьюзи, и если ограблен, то нет ли здесь связи с вторжением в аптеку, не говоря уж о вторжении в комнату и похищении самой Джорджии.

Снаружи послышался шум автомобильного мотора, напомнивший Джорджии еще об одной проблеме.

— Эви, я забыла спросить: автобус еще ходит до города?

Проветривая простыни на двуспальной кровати, Эви ответила:

— Не изображай из себя англичанку. Почему бы не спросить прямо? Отвечаю: да, ты можешь взять «судзуки». Ключ в конторе.

— Ты уверена?

Эви укоризненно посмотрела на нее.

— Большое спасибо, — торопливо проговорила Джорджия и убежала.

*


Открыв багажник, Индия пыталась вытащить из него ящик с пивными банками, но, завидев Джорджию, бросилась к ней:

— Боже мой, Джорджия! Я слышала, тебя похитили. Как ты?

— Они меня с кем-то перепутали, — ответила Джорджия.

— Ну и слава богу, — сказала Индия, убирая с лица волосы. — А кто был им нужен на самом деле?

Джорджия пожала плечами. Журналистка нахмурилась:

— А что с пальцем? Мне казалось, ты поранила ладонь.

— Ну… ладно, парни, которые меня похитили, так спешили, что дверцей машины прищемили мне палец.

— Боже мой, — повторила журналистка. — Это были китайцы, да? Это они залезли в дом?

— Ну… — Джорджия отвернулась. — Возможно, что они.

— Интересно, имеют они отношение к убийству Ронни Чена? — задумчиво проговорила Индия. — Может быть, это БКБ? Банда «Красный бамбук»? Вы слышали о Ронни? Или, может быть, слышали о старшем Чене? О Щербатом Чене?

Несмотря на убийственную жару, Джорджии стало холодно. У Костюма была дырка между коричневыми от никотина передними зубами. Неужели он — Щербатый Чен?

— Кто? — как бы между прочим переспросила Джорджия, облизав губы.

— Щербатый Чен стоит во главе банды «Красный бамбук». Ронни был его старшим сыном. Младший — Джейсон Чен. Я слышала, Джейсон всегда носит кожаный пиджак, даже в жару.

Джорджия ничего не сказала, и Индия вздохнула:

— Черт подери! Мне не удалось узнать, кто убил Ронни. Хотя я очень старалась.

Стараясь выкинуть из памяти образы Ченов — отца с его сигаретами и сына в кожаном пиджаке, — Джорджия спросила:

— Ты приехала сюда, чтобы узнать, кто убил Ронни Чена?

— Нет. Это случилось уже после моего приезда. Я хотела повидаться с Сьюзи Уилсон.

— С Сьюзи? — удивленно переспросила Джорджия.

— Да. Она звонила мне, собиралась рассказать что-то интересное. О том, как можно использовать лечебные центры. Мы должны были встретиться в субботу за ланчем… ты знаешь, что случилось.

— Сьюзи считала, что в «Лотосе» используют людей?

— Она не сказала прямо, но я проверила и нашла лишь счастливых пациентов. — Индия махнула рукой на ящик: — Хочешь холодного пива?

Оттянув на груди мокрую рубашку, Джорджия ответила:

— Может быть, позже. Мне надо в банк. Хочу узнать, не перевели ли мне деньги.

Индия просияла:

— Можно мне с тобой? С банками трудно иметь дело, если нет удостоверения личности. — Джорджия помедлила с ответом. — Тебе нужна машина?

— Эви дала мне «судзуки». Спасибо за предложение, но…

— Давай встретимся в «Бендиго» через полчаса.

Не дожидаясь ответа, Индия села в машину.

*


Заправив «судзуки», Джорджия поспешила в банк и встретила там Индию, пребывавшую в полной боевой готовности.

— Мы знакомы целую вечность, — сказала журналистка симпатичной девушке с гвоздиком в носу. — Я буду ее поручителем, не беспокойтесь. Ей нужна как минимум тысяча баксов и кредитная карточка. Желательно минут через десять.

Девушка уже проверила удостоверение личности Индии, ее водительское удостоверение, банковские карточки, паспорт, корреспондентскую карточку. За этим последовала короткая беседа с менеджером, который позвонил в банк Джорджии в Сиднее, и она получила семьсот долларов и карточку «Visa».

— Спасибо, — сказала Джорджия, когда они вышли на улицу. Без Индии на переговоры с банком у нее ушло бы куда больше времени.

— Могу я еще чем-нибудь помочь?

— Нет, но спасибо. Мне надо за покупками. У меня нет зубной щетки, сменной одежды…

— А потом разопьем бутылочку вина?

— Конечно.

Расставшись с Индией, Джорджия не выпускала из здоровой руки банковскую карточку, поражаясь тому ощущению покоя, которое внушал ей этот кусочек пластика, ведь теперь она могла арендовать машину, купить билет на самолет, делать все, что хотела. И хотя Джорджия вовсе не собиралась куда-то ехать без матери, на нее снизошло великолепное чувство свободы.

Нырнув в «Прайс», она взяла тележку и, наслаждаясь прохладой большого магазина, испытывала невольные угрызения совести. Она занимается тут покупками, а ее мать во власти Ченов, во власти банды…

Джорджия вновь мысленно увидела свою мать привязанной к стулу, с выгнутыми локтями, склоненной набок головой, босыми ногами и великолепным педикюром.

Она постаралась выкинуть эту картину из головы и сосредоточилась на покупке самого необходимого: от простенького белья до тостов с изюмом, от шампуня и дезодоранта до парацетамола пролонгированного действия, потому что ко дидрамол Юмуру был на исходе, а также пары не самых плохих шортов, пары желтых рубашек, парусиновых туфель, хлопчатобумажного кошелька и пластмассовых часов за десять долларов с гроздью винограда на циферблате.

Сложив покупки в багажник «судзуки» и не закрывая окна, чтобы горячий воздух не застаивался внутри салона, она отправилась в южную часть города. Вся потная, в прилипшей к спине рубашке и приклеившихся к бедрам джинсах, Джорджия была вынуждена кое-как переключать скорости левой рукой, правда, благодаря болеутоляющим таблеткам Юмуру сильной боли она не чувствовала, но палец беспрестанно дергало.

Ник Кертис, почтальон и одновременно агент бюро путешествий, подсказал Джорджии, как найти дом Сьюзи. Так как он сам развозил и разносил почту, то знал, кто где живет, даже если эти люди высовывались из леса лишь за положенным им социальным обеспечением.

— В конце Оушен-роуд, — сказал Ник, — не сворачивай в город, а поезжай прямо. Дорога там не очень, но ты ведь местная, справишься.

Оставив позади гавань и склад, Джорджия последовала совету Ника и поехала по ухабистой, скользкой дороге, шедшей параллельно реке. Она едва успела ударить по тормозам, когда машина зависла над первой колдобиной, а потом рухнула в другую, забрызгав грязью ветровое стекло.

Джорджия включила дворники и задала себе вопрос: почему городские власти не приводят дорогу в порядок? Ей помнилось, что тут по меньшей мере пять домов, а дорога еще пару дней назад наверняка была непроезжей. Впрочем, Джорджию не удивило бы, если местным жителям это нравилось, хорошо бы еще их каждый год вывозили отсюда на пару месяцев!

Одноэтажный дом Сьюзи стоял как раз там, где кончалась дорога, и хотя Джорджии потребовалось не больше десяти минут, чтобы добраться сюда из центра Налгарры, он был будто на отшибе, словно она заехала куда дальше, чем на самом деле. С одной стороны текла река Парунга, с другой рос тропический лес; на всех окнах были москитные сетки, а возле парадного крыльца в длинной лохани красовалось много веселых маргариток.

Соседей нигде не видно — разве что проехать обратно метров шестьсот и заглянуть в заросли. Джорджия поняла, что соседи тут не очень дружелюбны, но, возможно, она заблуждалась.

Едва захлопнув дверцу, она услыхала карканье за домом, ближе к лесу. Вороны, решила Джорджия. Много их тут. Наверное, когда налетает буря, поблизости кто-нибудь да тонет, скажем, ящерица или кошка.

Судя по договору, лежавшему в заднем кармане джинсов Джорджии, Сьюзи арендовала дом за сотню долларов в неделю, что было вполне разумно, если учесть новую крышу, свежую краску на стенах и ставни на окнах. Поднявшись по ступенькам, Джорджия через веранду направилась к входной двери и остановилась возле коврика с надписью «За пределами терапии», словно почуяв неладное, хотя отлично знала, что в доме никого нет. На всякий случай она заглянула в окошко.

— Господи Иисусе, — прошептала она.

В комнате творилось бог знает что. Все ящики на полу. Цветочные горшки, диски, книги, подушки свалены в кучи. Джорджия могла бы поклясться, что тут уже побывали Чены. Она оглянулась, желая проверить, не стоит ли кто за ее спиной. Потом, прежде чем открыть дверь, выдернула рубашку из джинсов и прикрыла ею больную руку. Сердце билось как бешеное.

Соблюдая максимальную осторожность, Джорджия делала шаг за шагом. В комнате воняло запустением и гнилью, источник которой она вскоре обнаружила. В кухне холодильник и морозильник стояли нараспашку, а их содержимое валялось на полу. Армия тараканов отступила при ее появлении, а муравьи продолжали насыщаться как ни в чем не бывало.

Пока Джорджия глядела на муравьев, ее осенило. Прошло всего два дня после аварии. Всего два дня. А у нее такое чувство, будто она уже два года живет в нескончаемой боли и страхе.

Стараясь ни к чему не прикасаться, она обошла весь дом. На стенах много постеров. Виды ущелий Катерин-Гордж, Великой Китайской стены, тропических лесов и австралийских пляжей.

Две спальни. Одна нетронутая.

Ванная комната и гостиная. Столовая, которой пользовались как кабинетом. Большой обеденный стол, на котором, по-видимому, стоял компьютер. Картотеки нет, документы разбросаны по полу. Джорджия осторожно повертела некоторые из них локтем.

Счета за электричество, чеки на покупку лекарств, рецепты. Записи домашних расходов.

Ни дисков, ни дискет. Интересно, Чены побывали тут до или после того, как похитили ее? Скорее всего, здесь они были раньше. Поэтому так злились. Они не нашли того, что искали.

Где остальное?

Что остальное?

Вновь обернув рубашкой больную руку, Джорджия открыла бежевую папку с исписанными ручкой бумагами. Все они были на китайском языке. Отлично. Некоторые как будто вырваны из школьных тетрадок, другие, формата А4, для принтера, здесь же были распечатки и листы из более плотной бумаги. Когда она выпрямилась, ее взгляд наткнулся на что-то важное. И неотложное. Она оглянулась по сторонам, но ничего не увидела. Всего лишь раскиданные вещи в доме, который до нее уже перевернули вверх дном.

Джорджия вновь согнулась над бумагами. Научившись за долгие годы запоминать, на чем остановилась, продолжила их просматривать. Приподняла голову.

Вспышка, вспышка.

Уголком глаза она заметила мерцающий красный огонек.

Заработал факс. Джорджия встала.

Новое сообщение. Вспышка, вспышка. Через рубашку она нажала нужную кнопку.






Привет, Сьюзи. Я здесь. А ты куда подевалась? Сегодня, черт побери, суббота, и я не могу поверить, что ты не хочешь меня видеть. Надеюсь, у тебя веская причина, потому что даже приятель Беззубый скучает. Позвони мне, черт подери, поганая корова. Я очень соскучился по твоей красивой заднице.





Щелчок. Тишина.

Джорджия посмотрела на красный огонек. Неужели оставить это для других? Не дав себе передумать, она стерла запись. Правда, машина дала ей еще один шанс, попросив подтвердить задачу. И Джорджия подтвердила.

И торопливо нажала на кнопку двухсторонней связи.

Монотонный женский голос сообщил, что, во-первых, на последний звонок с номера такого-то не было ответа и, во-вторых, запись стерта.

Джорджия полезла в карман за визиткой Джейсона Чена, нашла на полу карандаш и записала на оборотной стороне карточки номер. От волнения она писала очень неразборчиво. Выпрямившись, убрала в карман и карточку и карандаш.

В доме стояла тишина. Ни дуновения ветра, ни шума мотора. Разве что вдалеке каркали вороны.

Ладно, подумала Джорджия, не чувствуя, как по телу сбегают ручейки пота. Что дальше?

Она обратила внимание на кучку конвертов у входной двери. Пара счетов. Письмо Марку Уилеру, предлагавшее ему поменять платиновую карточку «Америкэн экспресс» на черную. Наверное, Марк Уилер жил тут прежде?

Следующие пятнадцать минут Джорджия медленно обходила дом, стараясь понять характер Сьюзи и то, какую жизнь она вела. Ни открыток, ни фотографий, ни дневников. Словно она жила в вакууме. Ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Казалось, Сьюзи, как монахиня, удалилась от мира. Никаких свидетельств ее связи с другими людьми.

Наконец Джорджия вышла из дома и обошла его кругом, чтобы взглянуть на задний дворик. Громче стало карканье и хлопанье крыльев. Слева на деревьях сидели вороны и сороки, а низко в небе кружили черные коршуны.

Кто-то тут точно умер. И не маленький, если труп привлек столько хищных птиц. Поблизости не было видно ни коров, ни овец, так что вряд ли кто-нибудь из них. Может, древесный кенгуру?

Джорджия с опаской приблизилась к изгороди и вгляделась в лес. Ничего. Она посмотрела наверх.

Тяжело захлопав крыльями, ворона поднялась в воздух, едва оторвав от земли набитое брюхо.

Наверное, это кенгуру, подумала Джорджия, но когда она повернулась, чтобы пойти к своей машине, в лицо ей подул ветерок.

Боже всемогущий! Джорджия развернулась, закрыла нос и рот рукой, но лес оставался таким же, как прежде. Темным и непроницаемым. Она приоткрыла нос, чтобы проверить, не почудилось ли ей, и ее чуть не вырвало. Стараясь не дышать, она вернулась к веранде, по пути то и дело поглядывая назад через плечо.

Войдя в дом, она воспользовалась телефоном Сьюзи, но не стала набирать три нуля, а позвонила Дэниелу Картеру:

— Привет. Это Джорджия. Джорджия Пэриш…

— Господи, как будто я не узнал!.. Где ты, черт возьми, была? Кто-то позвонил, сказал, что с тобой все в порядке, но что случилось?

— Не знаю. Меня похитили, потом поняли, что ошиблись, и высадили за городом.

— Аноним сказал то же самое. А сейчас ты где?

— У Сьюзи Уилсон. Я хотела позвонить в полицию, знаю, что должна была позвонить, но боюсь, не ошиблась ли я.

— О чем это ты?

— Здесь вороны и коршуны. И жуткая вонь. Честное слово, вонь просто невероятная.

— И ты не думаешь, что это мертвая крыса?

— Нет.

— Буду через двадцать минут. Жди на месте.




20


Дэниел приехал невозмутимый и свежий, в китайских шортах и свободной голубой рубашке. Ноги у него что надо, подумала Джорджия. Длинные, мускулистые, загорелые и не очень волосатые. У этого счастливца и колени красивые.

— Ради бога, что с твоей рукой?

— Смотрится страшновато, правда? Ужас, это они в спешке, когда уезжали, прищемили мне руку дверцей.

— Заживет?

— Ну конечно. Со временем.

Или никогда, пронеслось в голове у Джорджии. Если я все-таки надумаю выйти замуж, то обручальное кольцо придется носить на правой руке. Или на указательном пальце. Или она вообще не выйдет замуж, и тогда на такую мелочь, как отрезанный сустав, никто не обратит внимания.

— Кто это был? — спросил Дэниел.

— Не знаю.

— Ты не слышала имен?

— Они не представились, если ты это имеешь в виду.

— Черт. Но почему ты? — Прежде чем Джорджия успела ответить, он поднял руку: — Знаю, слышал, они ошиблись. Но тогда кто был им нужен? И кто звонил мне? Сообщил, что ты жива-здорова?

Понимая, что еще немного — и Дэниел загонит ее в угол, Джорджия торопливо спросила:

— Хочешь посмотреть, почему я звонила? Показать?

Она не стала дожидаться его ответа и направилась на задний двор, а там и к дальней изгороди. Дэниел вдохнул зловонный воздух.

— Черт, — только и сказал он.

Потом с непроницаемым выражением вгляделся в лес, неуловимым движением перескочил через изгородь, остановился и, склонив голову набок, прислушался. Он вытащил свой «глок» из кобуры и бесшумно углубился в лес, в котором исчез буквально через пару секунд.

Джорджия заранее испытывала страх, еще не зная, что он найдет. А что, если Чены не стали держать ее мать у себя и бросили тут ее тело, — подумала она. Джорджию охватила паника. Она вновь услышала звук бейсбольной биты, попавшей матери в голову, и увидела струйку крови, стекавшую из-под черного мешка на пол. В каком состоянии она сейчас? Постепенно истекает кровью? Надо спешить. Надо ее спасти.

Хрустнула ветка, и Джорджия вздрогнула, но это был Дэниел. «Глок» он убрал в кобуру. Перескочил через забор и пошел к Джорджии. Покачал головой.

— Что там?

— Свинья. Рекордсменка-нарушительница. Пробежала не меньше сорока километров. Ее застрелили дня два назад.

— Свинья?

— Дикая, — добавил Дэниел. — Тут чума появилась.

Джорджия поглядела в сторону сырого леса, начинавшегося почти у самой ограды.

— Ты уверен, что это всего лишь свинья? Больше никого нет?

— Если не веришь, посмотри сама. Пройдешь метров пятнадцать прямо и пять метров направо. Сороки покажут тебе место.

— Нет, спасибо.

Ей стало немного спокойнее. Слава Богу, пока обошлось. Спасибо тебе, Господи.

Они подняли голову, заслышав шум. Это три вороны напали на коршуна.

— Представляешь, вчера утром перевернули все вверх дном в доме миссис Скутчингс? Она вышла за газетой, а там все обшарили. Даже гладильную доску распороли.

Чены. Именно тогда они нашли кошелек Сьюзи и дискету, которые вывели их прямо на нее. Джорджия радовалась, что Дэниел следит за схваткой в небе и не видит ее застывшее лицо.

— Бедняжка миссис Скутчингс, — выдавила она.

— Ты слышала что-нибудь о Ли Денхэме?

— Нет. Извини.

Во всяком случае, сегодня, — мысленно прибавила она.

Чтобы выиграть время, Джорджия направилась через двор к парадному крыльцу. Дэниел последовал за ней. Ей отчаянно хотелось все ему рассказать, может быть, опереться на сильного и профессионально подготовленного человека, однако из-за матери она не осмеливалась назвать своих похитителей.

«У нас есть друзья в полиции. Мы узнаем».

Дело не в том, что она не доверяла Дэниелу, но он может проболтаться другому полицейскому, и когда это дойдет до ушей Джейсона Чена и его отца, они не задумавшись убьют маму, а потом доберутся до нее самой. «Один сустав за раз».

— Джорджия!

— Я думала, это как-то поможет мне примириться с ее смертью. Хотела посмотреть, где она жила, каким была человеком…

Дэниел взглянул на нее так, что ей сразу стало ясно: в эту историю верится с трудом, и она опустила голову, притворившись застенчивой, и сквозь зубы призналась:

— Ладно, ладно, я любопытная. Неужели это преступление?

— В общем-то нет, но…

— Ее дом тоже обыскали, — сообщила Джорджия, чтобы избежать нотации.

— Вандалы, — ответил он. — Держу пари, они заявились, как только узнали о ее смерти.

На минуту он поколебал уверенность Джорджии в том, что разгром в доме Сьюзи дело рук Ченов, но она вовремя вспомнила о проникновении в лечебный центр.

Они стояли перед домом, мозги на солнце буквально плавились, и Джорджия отправилась в кружевную тень черных пальм. Она стерла пот со лба и стала изучать грязную повязку, пока стоявший рядом Дэниел был занят рассматриванием своих ногтей. У него сильные худые руки в веснушках, и на суставах видны ссадины. Джорджия с удовольствием подумала о том, что громилам, наверное, здорово досталось.

— Ты говорил с Отделом расследования воздушных аварий?

Он опустил руку:

— Я хотел сначала поговорить с тобой.

Подняв голову, Джорджия увидела высоко в небе коршуна, раскинувшего в бездонной синеве крылья и распугавшего всех ворон, оставив за собой воздушное поле битвы.

— В рапорте сказано, что топливо вытекло, и это говорит об ошибке пилота.

— Разве на аэродроме нет документов о том, кто и когда заправлял самолет? Ведь таким образом можно доказать невиновность Бри.

— Документов нет. Да и зачем? Это их собственный бак. — Он вздохнул. — Говорят, Бри готовился к полету в большой спешке, хотел попасть в просвет между бурями и считал, что до Каирнса топлива хватит, но он ошибся.

— С Бри такого никогда не бывало! — потрясенная, проговорила Джорджия.

— Нет, такое происходит не в первый раз. В прошлом году парню пришлось сделать вынужденную посадку в Тасмановом море, потому что он вздумал потягаться с южным ветром. Страховая компания все выплатила. Ошибка пилота налицо, как если бы автомобиль врезался в телеграфный столб. Страховики выплачивают убытки. Вот так-то.

Черт. Джорджия совсем забыла о страховке. Интересно, заплатят Бекки за самолет, который был поврежден нарочно? Вряд ли после одиннадцатого сентября страховые компании берут на себя обязательства на случай заведомого вредительства или теракта. Может, ей стоит забыть о злом умысле, чтобы защитить Бекки и ее семью от «белых воротничков», которые будут только рады, если не придется платить?

«Найди их. Джорджия, поклянись. Отомсти за меня. И за Сьюзи».

Что делать? Бри, конечно, не хотел, чтобы пострадали Бекки и дети, но перед ее мысленным взором возникли обожженные ноги Бри, ярость в его залитых кровью глазах. Она обещала.

Теперь Джорджия решила, что пора повидаться с Бекки. Надо им сесть и поговорить. Узнать, чего хочет Бекки. И еще раз встретиться с Бри, если он в состоянии говорить.

— Как Бри? — спросила она.

— Не очень. Извини. — Дэниел провел ладонью по волосам. — Думаю, Ли старается сбить нас с пути. Ведь это его идея о воображаемом саботаже, не наша. Вот пусть и охотится за своим призраком, если хочет. А мы не можем быть в двух местах сразу.

— Зачем он тебе нужен?

— Он член банды «Красный бамбук».

У Джорджии похолодело в груди. У Ли и Джейсона Чена одинаковые надписи на майках.

— Он очень близок к тем, кто заправляет нелегальной иммиграцией. Помогает некоему Чену присматривать за бандой здесь и в Фучжоу, в Китае. Дает взятки чиновникам. Избавляется от сомневающихся. Отмывает деньги через разные компании по всему свету. В Гонконге, в Лос-Анджелесе, в Рио — везде он. Если взять Ли, у нас появится шанс прижать ублюдков, но он слишком умен. Я было подобрался к нему совсем близко, а он растворился в воздухе, словно табачный дым.

У него дрожала нижняя губа, однако, как заметила Джорджия, он, сделав два глубоких вдоха и криво усмехнувшись, постарался взять себя в руки.

— Я, кажется, знаю все об этом человеке, мне долго пришлось за ним охотиться, и я готов поставить последний доллар на то, что ему известно о моем приезде. Ли придумал историю о саботаже, чтобы я не арестовал его. Хитрый ублюдок.

Обливаясь потом в раскаленном воздухе под мангровыми деревьями, Джорджия вспоминала свой последний разговор с Ли. «Ты моя должница». Дэниел прав, Ли знает, что он в Налгарре, а теперь и Джорджия знает, почему Ли не хотел, чтобы она о нем рассказывала. Он — член банды, связан с Ченами, у которых сейчас ее мать.

И Дэниел, и Джорджия долго молчали, пока она обдумывала, что важнее — связь Ли с похитителями матери или его участие в спасении ее жизни. И все же, как ни крути, она не могла рассказать о нем Дэниелу. Ее выбор тут ни при чем. «У нас есть друзья в полиции. Мы узнаем».

— Итак, — произнес, покашляв, Дэниел, — когда ты едешь в Сидней?

— Скоро, — не желая ограничивать себя определенными рамками, ответила Джорджия.

— Сегодня утром заработал рейс восемьдесят первый. Хочешь, тебя попозже подбросят в Каирнс? Кое-кто из моих туда собирается, так что никакого особого одолжения.

— Знаешь… это очень мило, но у меня еще есть здесь дела. Может быть, через пару дней.

— А… Что ж, я тут подумал, — проговорил он почти смущенно, — может быть, ты пообедаешь со мной?

По спине у нее побежали мурашки.

— Дэниел, я бы с радостью…

Джорджия умолкла, не в силах придумать такую причину, которая убедила бы его в том, что у нее действительно дела и отказ не означает нежелания встретиться с ним.

Дэниел улыбнулся ей, как в юности, и, видя осветившую его лицо улыбку, она вновь ощутила себя четырнадцатилетней девчонкой.

— Давай. Тебе понравится. Я знаю тут потрясающее местечко почти на море. Лучшие вина в округе и любые устрицы, какие только здесь водятся.

Джорджия приятно удивилась. Он знает, что она любит устриц? Или догадался? Неужели Дэниел Картер заинтересовался ею? От этой мысли она зарумянилась и широко улыбнулась.

— Согласна?

Боже, искушение было слишком велико, но тут ей пришло в голову, что она не может позвонить маме и предупредить ее, мол, задержится, так как обедает со старым школьным приятелем, и от искушения не осталось и следа.

Ей было двенадцать, когда она отправилась на свое первое в жизни барбекю на берегу. Ее не сопровождали взрослые, она ощущала себя совсем большой и жутко гордилась собой, тем более что больше никого из коммуны не пригласили. Около десяти часов чей-то отец предложил проводить ее домой, иначе она, мол, опоздает. А она отказалась. «Разве твоя мама не будет беспокоиться?» — спросил он. «Нет, — легкомысленно отозвалась Джорджия. — Моя мама не такая, как другие мамы, ей все равно».

Но когда после полуночи Джорджия вернулась домой, она обнаружила, что ее матери совсем не все равно, когда дочери нет дома допоздна.

— Как ты посмела гулять до ночи? — кричала она. — В следующий раз, когда вздумаешь повеселиться и задержишься, позвони, иначе я раз и навсегда засажу тебя под замок.

Джорджия не помнила, чтобы мама прежде так ужасно кричала на нее или на Доун. Это сильно на нее подействовало, и с тех пор она всегда звонила домой, поражая своих сверстников, которые считали ее маму самой спокойной из всех мам в округе.

— Дэниел, я бы с удовольствием. Правда. Но…

Он переступил с ноги на ногу и отвернулся:

— Ладно. Может быть, в другой раз.

— Да, конечно.

Отмахнувшись от жужжащих над ухом москитов, Джорджия вгляделась в тонкую серую, словно из пыли, пленку на поверхности Парунги. Конечно, никакая это не пыль, просто крабы в поисках пищи разворошили дно. Господи, она совсем забыла, зачем приехала сюда. Самое главное сейчас — Сьюзи и ее личные исследования. Миншу и ее брат. Обыски в клинике и в двух домах.

— Дэниел, ты правда говоришь по-китайски?

— Черт побери, откуда ты знаешь?

— Наверно, случайно слышала в школе.

Джорджия помнила, сколько часов провела над трактатом двухтысячной давности, написанным Сунь-Цзы, ведь кое-что сохранилось в памяти по сию пору.

— Порядок порождает беспорядок, — проговорила она, думая о своей прежней спокойной, размеренной жизни, от которой ничего не осталось.

У Дэниела от удивления брови поползли на лоб:

— Храбрость порождает трусость.

— Сила порождает слабость.

— Ты все время меня удивляешь, — сказал Дэниел. — Ты читала Сунь-Цзы? В Австралии его трактат — не самое востребованное произведение, хотя, мне кажется, в Америке его используют на курсах подготовки менеджеров высшего звена.

— Я собиралась стать монахиней-эстеткой.

Его бровей и вовсе не стало видно из-под волос.

— Правда?

— Я думала, это понравится воину, который был полностью погружен в политику и психологию конфликта.

На мгновение Дэниел ощутил полное замешательство.

— Извини, — торопливо произнесла Джорджия. — Мы немного отклонились. Ты говоришь по-китайски?

— На кантонском диалекте.

— И читаешь?

— Зачем тебе?

Джорджия повела его в дом Сьюзи и подняла с пола толстую бежевую папку.

— Мне любопытно. В доме, кроме этого, нет никаких личных вещей.

Дэниел подозрительно поглядел на нее:

— Ты обыскала ее вещи?

— Я подумала… ну, напишу ее родителям. Ведь Сьюзи умерла у меня на руках. И она приехала из Китая. Может быть, им хочется знать…

Джорджия умолкла, чувствуя недоверие Дэниела.

— Любопытства тебе и вправду не занимать, — фыркнул он. — А также назойливости и привычки совать нос в чужие дела, подглядывать и подсматривать.

У Джорджии вспыхнули щеки:

— Ты прав.

Однако, как ни странно, Дэниел все же взял папку и полистал бумаги.

— Это письма, адресованные Сьюзи, — сказал он в конце концов.

— О чем там говорится? Они от родственников?

— Нет. Это просьбы. От знакомых китайцев, которые хотели бы перебраться в Австралию. Они просят ее помочь и деньгами, и с получением визы, и с переселением.

Будь Сьюзи нелегальной иммигранткой, подумала Джорджия, она была бы бессильна им помочь. Ее бы депортировали, как только власти узнали бы о ней.

— А это от… Не верю своим глазам.

— От кого? Ну от кого же?

— Оно интересно не столько тем, от кого оно, сколько тем, о ком.

Неожиданно он посмотрел на Джорджию, и она увидела, как засверкали его глаза, как в них промелькнуло что-то опасное, что-то темное.

— О Ли Денхэме, — сказал Дэниел, потом закусил губу и стал необычно сосредоточенным и неприветливым.

— И что? Что там о нем?

Дэниел пожал плечами, и от его неприветливости не осталось и следа.

— Немного. Его называют «нашим другом».

— Что-нибудь еще?

Дэниел вновь ушел в свои мысли.

— Человек, который пишет о Ли, находится в лагере для нелегальных иммигрантов. Как раз тут у нас, в солнечном Квинсленде. Он нелегальный иммигрант, и его зовут Пол Чжун.

Просмотрев остальные письма, Дэниел вернул их Джорджии.

— В каком лагере?

— Зачем тебе?

— А если у Сьюзи там родственник?

Дэниел недоверчиво фыркнул:

— Тебе нравится этим заниматься? Ты в самом деле хочешь рассказать кому-то из ее родственников или знакомых, как она умерла?

Джорджия не ответила, но ей показалось, что ее отказ отобедать с ним он воспринял с облегчением. Мог ли Пол Чжун быть связующим звеном между Сьюзи и Ченами? Или это человек Ли, добравшегося почти до верхних ступеней в бандитской иерархии? В конце концов, Ли летел вместе с Сьюзи, и если Джорджии удастся повидать Пола Чжуна, возможно, она отыщет ключик, чтобы освободить маму. Но как заставить Дэниела помочь ей?

Повертев письмо в руках, она сказала:

— Кажется, ты хотел поймать Ли. Если я что-нибудь узнаю от Пола Чжуна, вдруг это поможет тебе его отыскать.

— Я тоже так думаю, — сухо отозвался Дэниел.

— Почему бы тогда нам не поехать вместе?

— Не думаю, что нам стоит ехать вместе.

— Давай, Дэниел, ты ведь мой должник! Не позвони я тебе отсюда, у тебя не было бы ниточки, ведущей к Ли. Где лагерь? Далеко?

Дэниел долго молчал, борясь с самим собой, потом сдался:

— В Рествуде. Надо ехать на запад в сторону Палмервилля.

Джорджия уже хотела сказать, что едет туда немедленно, но Дэниел добавил:

— Там комар не пролетит. Тебя не пустят.

— Но тебя-то пустят. Ты же полицейский. Я могу следить по карте за дорогой, если хочешь.

Дэниел опять помолчал:

— Ладно.

Джорджия последовала за ним из дома, потом смотрела, как он идет к своей машине, просовывает руку в окошко и берет переговорник. Несмотря на крики ворон, ей был слышен его голос, однако понять, что он говорит, она не могла. Минут через десять он вернулся, явно огорченный:

— Я договорился. Но только на среду, днем. Они ничего не хотят слышать. Говорят, нельзя, и всё тут.

— Ну и отлично! Каких-то два дня!

Дэниел хмуро посмотрел на Джорджию:

— У меня день рождения, который я не могу пропустить.

— А…

— Итак, тебя там ждут.

— Дэниел… спасибо.

— Одно условие.

— Конечно.

— Если получишь информацию о Ли, немедленно передашь ее мне. Понятно? Немедленно. Звони из лагеря, если необходимо.

Его взгляд был настойчивым, а лицо показалось ей таким свирепым, что Джорджия усомнилась, видит ли он ее и понимает ли, с кем говорит. Казалось, он смотрит мимо нее на что-то ужасное, и Джорджия вспомнила, что когда-то испытала примерно такое же чувство, вот только когда?

— Ладно, — почти лишившись присутствия духа, произнесла она.

— У тебя есть мобильник?

— Нет.

— Я дам тебе. Ты где остановилась?

— На стоянке «Караван-парк».

Дэниел покивал:

— Ага. Я заеду попозже.

И они разошлись по своим машинам. У Дэниела был белый полицейский «холден» с большой голубой цифрой «двадцать два» на капоте. Не хотелось бы попасться ему под горячую руку, подумала Джорджия. Ну и характер! Непонятно почему, ей вдруг вспомнился Мэтью Ларкинс, тот самый человек, которого Дэниел винил в смерти своего отца и чей дом поджег, когда она уже жила в Сиднее. Давнее прошлое или недавнее — сержант Картер ничего не забывает.

К тому же по знаку зодиака Дэниел — скорпион, как, впрочем, и Джорджия. С дурманных школьных времен она навсегда запомнила его день рождения — пятнадцатое ноября, — записала в дневнике и вокруг нарисовала множество сердец. У скорпионов жало в хвосте, и они невероятно злопамятны: мстят за обиды, когда подворачивается случай, и неважно, сколько времени приходится выжидать.

Когда Дэниел немного отъехал, Джорджия забралась в «судзуки», превратившийся в настоящее пекло. Она видела, как Дэниел осторожно ведет свой «холден» по ухабам, одно колесо непременно оставляя на твердой почве, и вдруг вспомнила о своей матери, которая так и не научилась водить машину под дождем и в родной коммуне постоянно увязала в колдобинах, так что ее приходилось тащить на буксире.

И Джорджия вспомнила.

Взгляд Дэниела напомнил ей, что она пережила, как у нее застыла кровь в жилах, когда она увидела свою мать привязанной к стулу и с кляпом во рту. Чувство, которое охватило ее тогда, было ненавистью.




21


Лишь во второй половине дня Джорджия попала в больницу. К вечеру, как ни странно, жара стала еще убийственней. Крыши, кирпичи, битум весь день поглощали солнечные лучи и теперь отдавали их жар обратно. Это было все равно что сидеть в сауне одетым с головы до ног, к тому же система самоохлаждения в теле Джорджии как будто дала сбой. Влага с кожи никак не испарялась, и одежда вся пропиталась потом.

В больнице было ненамного прохладнее. Направляясь в регистратуру, она подумала, что, наверное, кондиционер вышел из строя. Джилл Ходжес, которая держала ее за руку после аварии, подняла голову.

— Вы немного опоздали, — сказала она, наморщив лоб и крепко сжав губы. — Мне очень жаль.

— Его увезли в Брисбен?

Джилл Ходжес пристально смотрела на Джорджию несколько мгновений, после чего встала и обошла конторку кругом.

— Может быть, вам лучше сесть?

Джорджия испугалась:

— Почему? Что произошло?

— Пожалуйста.

Джорджия поняла, что женщина не скажет ни слова, пока она не сядет, и села. Когда медицинская сестра села рядом, Джорджия сфокусировала внимание на постере с лимфатической системой. Потом сказала:

— Он умер? Да?

— Я вам сочувствую.

Как в тумане, Джорджия вдруг осознала, что сидит в том самом кресле, в котором ждала перевязки после аварии. Инстинкт? Привычка?

— Он был сильный, но возраст… И ожоги ужасные. Бекки оставалась с ним до конца. Его жена. Это случилось час назад. Мы очень старались, но все же потеряли его.

Слезы побежали по щекам Джорджии. Ей захотелось убежать к матери, чтобы та обняла ее, и плакать, плакать, плакать. Слишком много смертей. Сначала Том, потом Сьюзи, теперь Бри.

— Как вы? Я могу позвонить кому-нибудь из ваших друзей. Вам не придется платить. И за такси тоже.

— Спасибо, мне уже лучше. Я поеду к подруге.

*


Джорджия припарковалась около цветущего имбиря высотой ей до талии и, выгрузив из багажника покупки, отправилась в свой фургон. Там ей на глаза сразу попалась придавленная чайником и написанная знакомым крупным почерком с завитушками записка от Эви, в которой та сообщала, что молоко, сок и вода в холодильнике (бесплатно) в полном распоряжении Джорджии, а «судзуки» не понадобится хозяйке по меньшей мере несколько дней.

Рядом с запиской лежали сотовый телефон и еще одна записка. Наклонный темный почерк Дэниела:






Все подтверждено. Созвонимся завтра.





Наверное, он отрастил крылья, если сумел так быстро оказаться на стоянке Эви. Вот уж в самом деле человек действия.

Приняв душ и надев новые шорты с желтой рубашкой, Джорджия проглотила последние таблетки, которые ей дал Юмуру, — палец пульсировал, как поршневой двигатель, — и взяла телефон Дэниела.

В первый раз, с тех пор как Джейсон Чен сунул ей в карман свою визитку, у Джорджии нашлось несколько секунд, чтобы взглянуть на нее:






«Ресторан «Сиань». Настоящая сычуаньская кухня».





Под адресом в Каирнсе была цветная фотография стола, уставленного блюдами с креветками, мясом, приправленным перцем чили, овощами, целой рыбиной и хрустящей жареной уткой. Выглядело это весьма аппетитно, но Джорджия ни за что не отправится в этот ресторан и не станет там есть, даже если ей заплатят миллион долларов, ни за что.

Джорджия перевернула карточку и набрала номер, который записала в доме Сьюзи.

— Ну! — ответил мужской голос.

Джорджия представилась и сказала, что была в доме Сьюзи, где узнала номер его телефона.

— А я скучаю по ее хорошенькой заднице, — вздохнул мужчина. — Не могу поверить, что ее не стало. Вот проклятье.

— Вы не возражаете, если я приеду к вам и мы поговорим?

— Откуда приедете?

— Из Налгарры.

— Не близко. Это на север от того места, где вы теперь находитесь.

— Все равно.

— Завтра. Ладно?

Джорджия сказала, что это ее устраивает, и мужчина объяснил, как проехать, предупредив напоследок:

— Эй, вы там, закутайтесь с макушки до пяток, а то тут проклятых москитов видимо-невидимо. Терпеть не могу обглоданных женщин.

Джорджия обещала.

— Кто такой Беззубый?

Мужчина коротко хохотнул:

— Приятель Сьюзи. Если захотите и он будет поблизости, я вас познакомлю.

Уточнив свои договоренности, они отключились.

Из холодильника Джорджия достала бутылку с водой и уселась, прислонившись спиной к африканской пальме, чтобы полюбоваться заходом солнца. Это заняло от силы минут двадцать, не больше, а потом стало темно, воздух наполнился писком москитов и время от времени потрескиванием электронной защиты от насекомых. Джорджия слышала плеск волн, набегавших на берег. Здесь не было серфингистов, потому что за горизонтом находился Большой Барьерный риф.

Мирный тропический рай. Однако Джорджии было не до местных красот; у нее в голове самым непредсказуемым образом появлялись и сменялись лица Бри и Сьюзи, Тома и ее матери, и она буквально подскочила на месте, когда сверху послышался голос:

— Привет, Джорджия.

Это была Индия в короткой юбке, открывавшей длинные загорелые ноги.

— Я принесла вино, — сказала журналистка.

Джорджия похлопала рукой по песку рядом с собой:

— Присаживайся.

Индия приняла предложение, тоже прислонилась к толстой пальме и, подав Джорджии стакан, налила вино. Джорджия сделала большой глоток, потом другой, неожиданно ощутив желание, чтобы алкоголь побежал по ее жилам, снял напряжение и бесконечную пульсирующую боль в пальце.

— Хороший вечер, — сказала Индия.

Джорджия протянула к ней стакан, чтобы она налила еще вина, и Индия, не говоря ни слова, наполнила его до краев.

— Это не рай, — проговорила Джорджия, отпив вина.

Они помолчали. Индия закурила.

— Какой может быть рай, если у человека неприятности? Это же ясно.

Волна прошуршала по песку. Они опять помолчали. Волна стала откатываться обратно.

— Бри умер сегодня, — сказала Джорджия.

— Я слышала.

Джорджия почувствовала, как Индия сжала ей руку и встряхнула ее в знак сочувствия. Потом она убрала руку, но ее жест был красноречивее слов, и Джорджия мысленно поблагодарила журналистку за молчание. Какие тут могут быть слова?

— Он забирал нас из школы, — сказала Джорджия. — Вместе со своим племянником Джоуи.

— Расскажи мне о нем, — попросила Индия.

И Джорджия рассказала ей о войне с городскими ребятами, о том, как Бри учил ее и Доун ходить под парусом, как у него вылетел зуб, как он приехал в коммуну на своей машине, которую не было видно из-за воздушных шариков, потому что тогда ей исполнилось тринадцать лет, о фотографиях, которые он подарил ей, когда она уезжала в Сидней. Не все из них были в фокусе, но на всех была Налгарра, чтобы Джорджия не забыла это место.

Когда Джорджия замолчала, Индия тихо сказала:

— Он был хорошим человеком.

— Самым лучшим.

В жилах Джорджии больше не стыла кровь.

Она слышала шорох набегавших на песчаный берег волн, треск сухих пальмовых веток на легком ветерке, до нее доносился запах сигареты Индии, однако думать она могла только об одном — об обещании, которое дала Бри. Она обещала ему возмездие. Однажды кто-нибудь узнает, как она умеет жалить.

— Джорджия, — неуверенно проговорила Индия, — можно задать тебе один вопрос?

— Конечно.

— Ты не возражаешь, если я спрошу о Ли Денхэме? Я знаю, он спас тебе жизнь, но насчет него так много накопилось вопросов, на которые нет ответов. Тебе не известно, он не член банды «Красный бамбук»?

— Дэниел Картер сказал, что да.

— Понятно. Я все еще пытаюсь выяснить, что случилось с Ронни Ченом. — Индия глубоко затянулась табачным дымом. — Все, что ты скажешь, мне поможет.

Джорджия тщательно просчитала, что может рассказать и что узнать от журналистки, и решила, что немного откровенности не повредит.

— Ли и для меня загадка, — в конце концов произнесла она. — С одной стороны, хладнокровный герой, который всех нас вытащил из горящего самолета, с другой — бандит, которого ищет полиция.

Индия бросила сигарету:

— Что еще?

— Много чего. Он не просто спас нас. Есть еще сотня мелочей. Это он сказал Бри, что кончается топливо. Он знает самолет. Он не врал нам. Он до последней минуты кричал: «Держись, возьми себя в руки!» Тебе не кажется, что он был обучен правильно вести себя в необычных ситуациях? И где он получил знания о первой помощи? В международной академии бандитов?

— Что ты хочешь сказать?

— Не знаю, — настороженно проговорила Джорджия. — Но что-то тут не складывается. Вот и всё.

— Отлично. А вот что знаю я.

Индия закурила другую сигарету и выпустила дым в теплый вечерний воздух:

— У Ли в порту большое судно. Ты знаешь об этом?

Джорджия непроизвольно открыла рот:

— Та чудовищная яхта?

— Та самая. Я немного поискала и обнаружила, что Ли и Ронни Чен приплыли на ней из Каирнса прямо перед тем, как налетел циклон Таня. Думаю, Ронни убили на яхте, а потом бросили в воду. — Она стряхнула пепел с сигареты. — С бандой Ли облажался, и дело не только в Ронни. В прошлом месяце он в Фучжоу, в чайном доме, убил двух главарей из соперничающей банды. Эта соперничающая банда, синдикат «Дракон», собиралась объединиться с «Красным бамбуком», а теперь только и кричит что о мести.

Джорджия облизала губы. Хоть она и пила вино, во рту у нее пересохло, и она не понимала, то ли оттого, что она не может откровенно поговорить с Индией, то ли оттого, что человек, спасший ей жизнь, оказался убийцей.

— Нечего и говорить, — продолжала Индия, — что синдикат «Дракон» не объединился с «Красным бамбуком», и «Красный бамбук» сейчас в ярости. Банда надеялась расширить свою власть и подмять под себя весь криминальный мир на юго-востоке Китая, на Филиппинах, в Индонезии и Австралии.

Джорджию неожиданно осенило. Неужели синдикат «Дракон» подстроил аварию на «Пайпере», чтобы убрать Ли? Или Щербатый Чен разозлился на Ли, спутавшего его планы? Но тут ей вспомнилось, как удивился Джейсон Чен, услыхав, что авария была подстроена, и еще слова Дэниела: «Ли придумал историю о саботаже, чтобы я не арестовал его».

— Зачем Ли понадобилось убивать двух людей в чайном доме? — спросила Джорджия.

— Не могу сказать точно. Я слышала разные версии. Карточный долг тут ни при чем. Есть версия с наркотиками. Говорили даже об изнасиловании. Насколько я понимаю, никто ничего не знает. Сплошные тайны.

— Это похоже на Ли, — со вздохом согласилась Джорджия.

Индия разлила по стаканам остатки вина, подняла свой стакан и чокнулась с Джорджией.

— Ничего-ничего. Пока тайна на твоей стороне, это даже хорошо.

Они выпили под писк москитов, прислушиваясь к тихому шороху волн и ощущая прикосновение воздуха к коже, словно сырого теплого одеяла.

Потом Индия выпрямилась, потянулась и сказала, что пойдет спать. Они пожелали друг другу спокойной ночи. В воздухе все еще стояла жуткая сырость, и Джорджия видела, как блестит кожа Индии на свету из окошка ее фургона. Джорджия поблагодарила Индию за вино, а Индия ее за приятный вечер и попросила поберечься.

Джорджии оказалось нелегко раздеться. Вообще делать все одной рукой было неудобно, но в конце концов она все же вытянулась между чистыми простынями Эви, не снимая рубашки и надев спортивные штаны, и выключила свет. Если Чены появятся среди ночи, она встретит их одетой.

Ночь была не прохладней дня. Не в силах отогнать воспоминания о Бри, Сьюзи и Ли, Джорджия не думала, что заснет, поэтому легла на спину и пристроила на животе больную руку. Палец давал о себе знать глухой болью, и Джорджия закрыла глаза под блюзовую мелодию, доносившуюся из фургона Индии. Ей показалось, что это Нора Джонс, однако она не была уверена. Потом у нее над лицом загудели москиты, но ей было лень включать свет и проверять москитную сетку. Последнее, что она услышала, прежде чем провалилась в благодатный сон, напоминало кваканье лягушки в ванной комнате.




22


На рассвете она проснулась от пронзительных криков орлана. Улетай, противная птица, мысленно попросила Джорджия, у меня нет сил. Неужели нельзя кричать потише?

До трех часов ночи она проспала как мертвая, а проснувшись, обнаружила, что простыня намокла от пота. Словно у нее началась горячка, и мысли мелькали в воспаленном мозгу, а перед глазами стоял Джейсон Чен в кожаном пиджаке и говорил ей, что сделает с ее матерью. Джорджия задумалась, как ей обеспечить себе хоть какое-то преимущество. Она ведь даже стрелять не умеет. Нажать на спуск у нее еще, может, и получится, а вот перезарядить револьвер — это вряд ли.

За десять минут до того, как закричал орлан, Джорджия вроде бы задремала, но теперь, окончательно проснувшись, почувствовала себя усталой и раздраженной. Выбравшись из-под москитной сетки, она пошла в ванную. Там поселилось семейство древесных лягушек, и Джорджии пришлось потратить несколько минут, чтобы убрать одну с ручки двери, двух из таза и четырех из душа. Одна размером с утиное яйцо сидела на кране, явно бросая ей вызов.

На крышке туалета было написано: «Пожалуйста, закрывайте крышку, чтобы не привлекать лягушек».

Действуя одной рукой, Джорджия приняла душ и стала одеваться, стараясь не потревожить больной палец. Потом она направилась в кухню и, поддавшись влиянию дурных снов с Джейсоном Ченом, позвонила Дэниелу.

— Картер, — отозвался он почти мгновенно, словно не спал вовсе.

— Привет, это…

— Джорджия. Что случилось?

— Мне кое-что нужно.

— Наверно, это важно, — удивленно произнес он, — если ты звонишь в такую рань. По моему опыту, женщины не очень любят утро.

— Хочешь сказать, ты не спишь?

— Только днем, — рассмеялся он, — и в гробу.

— Очень остроумно.

Дэниел перешел на серьезный тон:

— Чего ты хочешь?

— Научишь меня стрелять?

Дэниел ответил не сразу:

— Стрелять? В куропаток?

— Просто стрелять.

Он опять помолчал:

— Можно узнать, зачем тебе это?

— Дэниел, — проговорила она, едва дыша, — мне надо. Научи меня. Мне надо.

— Нет. У меня нет времени.

— Но…

— Ладно, скажи, откуда вдруг такой интерес к стрельбе, и я подумаю, что можно сделать.

— Я всегда хотела научиться, — не очень убедительно проговорила Джорджия.

— А я всегда хотел брить ноги. Ответ — нет. Н-Е-Т.

— Пожалуйста.

— Позвони мне, когда что-нибудь узнаешь о Ли. И не раньше.

И он положил трубку.

*


Успокоив себя стаканом мангового сока, миской хлопьев и двумя толстыми тостами с медом, Джорджия поехала на Харбор-роуд и остановилась около почтового ящика № 43, прошагала по бетонной дорожке и нажала на кнопку звонка загородного дома, как две капли воды похожего на все остальные, что стояли на этой улице, с такой же железной крышей, побеленными деревянными стенами и жесткой бизоновой травой по обе стороны дорожки.

Когда открылась наружная дверь с москитной сеткой, она позвонила еще раз и услышала мальчишеские крики. Почти тотчас появилась маленькая девочка. Вьющиеся, мышиного цвета волосенки, живые карие глазки, рубашка цвета осенних листьев до колен.

— Кто там?

— Твоя мама дома? Скажи, что пришла Джорджия

— Скажу.

Девочка исчезла.

В дверях показалась Бекки. Она была в синем комбинезоне и с обычным пучком на затылке, но кожа словно покрылась пятнами и посерела — сразу видно, что она сильно сдала. У Джорджии упало сердце. После смерти Бри его жена сразу постарела лет на десять.

— Джорджия? — Голос у нее был слабый, но она все же вышла на веранду. — Ты знаешь?

— Да.

Джорджия ласково коснулась плеча Бекки, не желая неуклюже вторгаться в ее горе, но Бекки сама повернулась к ней, и Джорджия крепко ее обняла, чувствуя, как из глубины ее существа рвутся рыдания.

— Я с тобой, — прошептала Джорджия на ухо Бекки, прижимая ее к себе, покачивая — словом, успокаивая как умела. — Ты же знаешь, он был лучше всех. Лучше всех.

Уткнувшись Джорджии в плечо, Бекки произнесла не очень внятно:

— Дорогая, он тоже очень тебя любил. Старина Бри всегда очень тебя любил.

— И тебя тоже.

— Знаю. Знаю, что любил. Он всех нас любил. Всем сердцем. Вот беда. Какого черта?..

Бекки высвободилась из объятий Джорджии и вытерла слезы. Несколько раз она глубоко вздохнула. Потом всхлипнула. Еще раз набрала полную грудь воздуха. Опять всхлипнула. Джорджия поняла, что Бекки борется с собой, старается спрятать свое горе подальше, и еще она поняла, что должна прийти ей на помощь, хотя бы обнять ее, но Бекки оттолкнула ее, потом обеими руками стала тереть лицо, хотя губы у нее дрожали не переставая и слезы неудержимо текли по щекам.

— Ты была там, — задыхаясь, проговорила она, — когда самолет упал.

Руки у нее повисли как плети.

— Да.

— Расскажи, — попросила Бекки. — Все расскажи. Пожалуйста. Я должна знать.

Джорджия рассказала о том, как Бри посадил самолет. О том, как он молился: «Помоги мне это сделать, помоги, помоги». Как Ли бросился к нему и пытался сбить пламя, забрасывал его землей. Как прилетел вертолет. Как она навестила Бри в больнице.

Она слышала голос Бри: «Эти сволочи лишили меня самолета. Сволочи». Но она не могла повторить его слов.

— Говорят, самолет упал из-за ошибки пилота, — сказала Бекки. — Будто бы он не залил достаточно керосина, чтобы долететь до Каирнса. Но такого не может быть. Единственный раз у него едва хватило керосина года два назад, когда парнишку Дойла из Блэкдауна укусила змея, и он умер бы, если бы Бри, заправляясь, упустил время. Тогда Бри рискнул собственной жизнью, чтобы вовремя доставить мальчика в больницу.

У Бекки дрожали руки, и она все время крутила на пальце обручальное кольцо. Крутила и крутила. Джорджия почувствовала, как ее собственный палец вдруг заныл сильнее, словно из сочувствия к Бекки.

— Какой смысл не заливать достаточно топлива? — стояла на своем Бекки. — У него было полно времени. Он бы так не поступил.

Джорджия услышала шум мотора. Когда он удалился, она высказала единственный довод в защиту этой версии:

— А как страховая компания? Она оплачивает ошибку, правильно? И если Бри…

Она мгновенно умолкла, когда Бекки, развернув плечи, оскалилась, словно волчица.

— Авария была подстроена, — прошипела она. — Он сам сказал мне в больнице. Он знал.

— Бекки, страховая компания не заплатит, если…

— Думаешь, я не знаю? — Бекки ненадолго хватило агрессивного запала. — Пока это классифицируется как несчастный случай, но ведь у нас дети и думать, что Бри проявил халатность, неправильно. Они не должны думать, что их отец сделал то, чего он не делал.

На улице было тихо, но в доме работал телевизор — видно, шел мультфильм. Послышался мальчишеский смех.

У Джорджии перехватило дыхание:

— Я не уверена в том, что авария была подстроена, но если мне удастся это доказать, ты возражать не будешь? Даже если не получишь страховку?

Бекки откинула назад упавшую на лоб прядь седеющих волос.

— Ты узнаешь, кто убил моего Бри, и я убью их собственными руками.

*


Покинув Бекки, Джорджия отправилась в лечебный центр «Лотос» и попросила Юмуру посмотреть ее палец. Она просто не могла придумать, к кому еще обратиться, поэтому решила ехать к нему — была не была. Ей и в голову не приходило злиться на него за то, что он выставил ее к Эви. Он поступил невероятно великодушно по отношению к ней, а она отплатила ему тем, что шпионила на его территории. К тому же он никого не поставил в известность о характере ее ранения, так что не мешало бы сказать ему спасибо.

— Обещаю, что не буду совать нос не в свои дела, — сказала Джорджия. — Я очень виновата. Правда виновата.

Юмуру вздохнул:

— Вы прощены. Но если честно, Джорджия, то лучше было бы спросить меня, если уж вам так понадобилось что-то узнать.

— Вас не было.

— В следующий раз спрашивайте. Мне нечего скрывать.

Она вспомнила, как побелели его пальцы, державшие руль, и если он говорит правду, то она сверкающий оранжевый кенгуру, однако сейчас не время выяснять отношения.

Юмуру осторожно размотал повязку и осмотрел рану:

— Отлично!

Сжав зубы, Джорджия заставила себя взглянуть на палец.

Крошечные стежки на красном фоне. Толстая жесткая короста напомнила ей крылья жуков. Джорджия не скрывала удивления. Она думала, что будет сочиться кровь, может быть, лимфа, но ничего такого не было. Рана была чистой, сухой, здоровой. Джорджию поразило, как быстро она зажила, ведь прошло всего часов сорок, и она даже обрадовалась, но тут обратила внимание, насколько безымянный палец короче остальных, и от радости не осталось и следа. Ее охватили ненависть, отвращение, к тому же перед мысленным взором возникли пальцы матери с прелестными красными ноготками. Она постаралась отогнать видение, однако на теле выступил противный липкий пот.

Словно ничего не замечая, Юмуру наложил чистые бинты.

— Помните, менять повязку надо ежедневно в течение десяти дней, а потом держите рану открытой. Кислород — великий лекарь.

Джорджии стало легче, когда рана вновь скрылась под бинтами, так что она больше ее не видела. Поблагодарив Юмуру, она спросила:

— Как Тилли?

— Почему бы вам ее не навестить? Она тут очень скучает.

Скучает? Умирая?

— А где Джоани?

Юмуру задумался на мгновение:

— Кажется, у Тилли.

Когда Джорджия встала, собираясь покинуть кабинет, Юмуру подошел и обнял ее. Том назвал бы это крепким объятием, крепким, но нежным. Правой рукой он обнял ее за плечо, а левой за талию, так что его сердце словно встретилось с ее сердцем.

— Это тоже терапия, — сказал он. — Не то чтобы объятие поможет вам на весь день, но такие прикосновения совершенно необходимы для быстрого выздоровления.

Джорджия ощутила прилив расположения к своему доктору и обняла его в ответ. Он улыбнулся и отпустил ее.

— В армии я не мог так делать, даже если солдату это было необходимо. Меня бы обмазали дегтем и обваляли в перьях.

Джорджия рассмеялась.

— Итак, меняйте повязки, — уже серьезно произнес Юмуру. — Вы должны беречь себя. Я не хочу вновь найти вас на дороге, под дождем и всю в крови.

— Ну… насчет того вечера, — нерешительно проговорила Джорджия.

— Я никому ничего не сказал, если вас это заботит.

Он вернулся к своему столу.

— Да нет, не в этом дело. У меня к вам довольно странная просьба… Я… ну… вы не научите меня стрелять?

Юмуру медленно повернулся к Джорджии лицом. Он долго молчал, изучая ее лицо, а она ничего не могла определить по его выражению из-за солнца, игравшего на очках в золотой оправе. В конце концов он спросил:

— Вы серьезно?

Джорджия кивнула.

— Зачем вам это?

У Джорджии было несколько ответов, но она сказала всего лишь:

— Инстинкт.

— Думаете, тот, кто сделал это с вашей рукой, от вас не отстанет?

Джорджия опять кивнула.

И опять установилось долгое молчание.

— Я-то думал, что больше мне не придется иметь дело с оружием… Но если вы и вправду боитесь за свою жизнь, а вы, похоже, боитесь… Я знаю один клуб, в который ходят местные жители. Рядом с Хеленвейлом. Там есть указатели, поэтому проехать мимо невозможно. Как насчет того, чтобы встретиться с утра пораньше? Скажем, часов в восемь?

— Ой, Юмуру, я вам так благодарна…

— Не надо благодарностей, — отрывисто произнес он. — Вы еще можете пожалеть об этом. Я знаю, потому что сам когда-то пожалел.

Собираясь поговорить с Джоани о Сьюзи, Джорджия поспешила в западное крыло. Прежде чем войти в комнату Тилли, она набрала полную грудь воздуха, ожидая, что ее встретит жуткая вонь. Она постучала, правда, скорее из вежливости, потому что никак не ожидала услышать голос Тилли. И вдруг услышала:

— Входите.

Она толкнула дверь и вошла. В комнате не было никого, кроме лежавшей в постели женщины лет двадцати с небольшим, которая смотрела телевизор.

— Тилли? — произнесла она неуверенно, так как решила, что ошиблась дверью.

— Да. — Она выключила телевизор, нажав на пульт, и повернулась к Джорджии. — Прошу прощения, мы знакомы?

У нее был слабый голос и бледная кожа обвисла на исхудавшем лице, но глаза блестели.

— Но… вы были при…

Тилли едва заметно улыбнулась:

— Да. Была. Но сегодня ночью я вернулась.

Джорджия пересекла комнату. Она изумленно качала головой:

— Отличная работа, просто отличная.

— Вы имеете в виду работу Муру? После всех врачей… На мне испытали все известные антибиотики, и ни один не помог. Если бы крокодил откусил ногу, они бы ее ампутировали, и я бы никогда не приехала сюда, осталась бы без ноги.

Вспомнив, что Сьюзи говорила о лечебном центре Индии, Джорджия спросила:

— А почему вы приехали сюда? Почему не остались в больнице?

Тилли отвернулась.

— Джоани приглядывает за детьми, и вообще здесь хорошо… — Ее голос стал твердым. — Я приехала сюда умирать.

— Но вы не умерли.

— Это все Муру. Лечебные сеансы два раза в день. Иногда подолгу.

Джорджия подошла к кровати, вспомнив о запертой двери в аптеке и укол, который Юмуру собирался сделать Тилли, когда она была тут в прошлый раз.

— И витамины.

Тилли смотрела в другую сторону:

— Да. И витамины. Я не могла есть. Не хотела есть. Наверно, они были необходимы.

— Разве не странно, что их давали вам в инъекциях?

— Понятия не имею. — Тилли поддернула одеяло. — Муру говорит, что это нужно делать каждый день. Пока я не окрепну по-настоящему.

Джорджия было подумала, что Юмуру, наверно, и вправду целитель, если витамины причастны к чудесному выздоровлению Тилли. Но что общего, тотчас пришло ей в голову, могло быть у Сьюзи Уилсон, возглавлявшей аптеку, с Ченами?

— Как ребятишки?

Тилли просияла, и они еще немного поговорили, пока Тилли не сказала, что Джоани уехала в город. Тогда Джорджия извинилась и направилась к одолженному «судзуки». Пока она не выехала на главную дорогу, москиты донимали ее своим жужжанием, и Джорджия решила, что пора обзавестись липучками.

Ей понадобилось три часа, чтобы выехать на перекресток, который она пометила в своих записях. Последние километров двадцать она боялась, что неправильно поняла указания приятеля Сьюзи. Ан нет, вот он. И большая вывеска тоже есть: «Национальный парк Кейп-Арчер».

Пока Джорджия поворачивала направо, согласно инструкции, ей вдруг стало интересно, работает ли этот приятель Сьюзи в парке или живет там. Она не сомневалась, что он не имеет никакого отношения к лечебному центру, тем более к научным изысканиям Сьюзи, слишком далеко он забрался.

Еще полчаса Джорджия тряслась по размытой дороге с рытвинами размером со стиральную машину, заставляя маленький «судзуки» Эви метаться из стороны в сторону, и она не на шутку измоталась, пока добралась до места. Под мышками и на спине у нее расплылись мокрые круги, а волосы и вовсе липли к коже, словно она только что купалась в море.

Джорджия выползла из машины. У нее болела шея, а когда она попыталась выпрямиться, где-то в пояснице послышался тихий щелчок, по крайней мере так ей показалось.

Дом оказался низкой хижиной с железной крышей. Еще она обратила внимание на два сарая и алюминиевую лодку на берегу широкой спокойной реки цвета тусклой меди. В воздухе стоял несмолкаемый гул насекомых. Какого черта тут делает приятель Сьюзи с автоответчика?

Не успела она дойти до дома, как почувствовала жало, вонзившееся ей в икру. Она хлопнула себя по ноге. Ладонь оказалась в крови. Другое жало впилось ей в лодыжку, третье — в руку. Черт подери! Она совсем забыла, какой совет ей дали.

Джорджия уже вовсю плясала на крыльце, когда дверь с москитной сеткой отворилась.

— Я предупреждал.

Мужчина в шортах и без рубашки втащил ее внутрь.

— Помогает только «Дит».

Он прошел в темный коридор. Джорджия стояла, стараясь привыкнуть к темноте.

— Ну иди же сюда. Нечего здесь торчать, словно тебя держат про запас!

Джорджия торопливо последовала за ним, как оказалось, в прачечную. Он протянул ей пластмассовую бутылочку:

— Давай растирайся, а то сожрут заживо.

Тут он заметил повязку на руке:

— Эй, руку держи подальше. Я сам буду лить.

Едва дыша, Джорджия стала растирать ноги, руки, лицо. Жидкость страшно воняла, и Джорджии казалось, что у нее горят губы. Она потянулась к крану, чтобы смыть жидкость с руки.

— Оставь. Им очень нравится кожа над костяшками. Им вообще нравится открытая кожа.

— Спасибо.

— Да ладно. — Он протянул руку. — Мы не познакомились. Хуб Свартендийк. Смотритель парка. Приятели зовут меня Швед. Не могут выговорить мое имя.

Швед, пожалуйста, мне холодно.

Ага! Теперь Джорджия поняла. Швед — это парень в поношенных ботинках на фотографиях. А Беззубый, скорее всего, крокодил.

— Джорджия Пэриш.

— Понятно. — Он посмотрел на свои большие босые ноги. — Что ж, пошли. Навестим Беззубого. Поговорить можно и по дороге.

Джорджия бросилась следом за ним в кухню, где он взял синюю сумку-холодильник «Эски», ружье и коробку с патронами, прежде чем выйти на насыщенный влагой воздух, в котором жужжали москиты. Он направился к лодке, положил ружье рядом с острогой, а коробку — рядом с рыболовными принадлежностями.

— Прыгай.

— Я сама. Мне не страшно промокнуть.

— Прыгай, тебе говорят.

Джорджия прыгнула и встала посреди лодки.

— Держись!

Ей стало не по себе, когда Швед побежал обратно к дому. Вернулся он, держа в руках полотенце и зонтик. Полотенце постелил на раскаленный алюминий, как он сам сказал, пока разворачивал его, чтобы она не обожглась.

— Садись.

Она села, глядя, как он кладет зонт рядом с ружьем на дно лодки. Спросить, зачем он это делает, она не посмела, чтобы не показаться еще глупее, чем она уже наверняка себя показала.

Швед оттолкнул лодку, прыгнул в нее и завел мотор. Сидя на корме, он не выпускал из правой руки рычаг, а Джорджия сидела впереди, подставляя лицо под теплый соленый ветер.

Река была неглубокой, на дно во время разливов уходило много земли с обширных берегов. По обеим сторонам густо росли тысячи сплетенных кронами мангровых деревьев с выходящими на поверхность спутанными корнями. С деревьев свисали плети ползучих растений, и белые цапли неспешно вышагивали на мелководье, поводя длинными шеями.

Коротко глянув на белый след, который оставляла после себя моторная лодка, Джорджия опять стала смотреть вперед. Она понятия не имела, куда они направляются и что задумал Швед, но ей было все равно. Она снова наслаждалась ездой по воде. Живя в Сиднее, Джорджия все свободное время проводила на моторных лодках друзей, и хотя она всего-то две недели была отлучена от воды, ей казалось, что прошли месяцы. В первый раз после крушения «Пайпера» она улыбнулась.

Проехали они совсем немного, когда Швед снизил обороты примерно до четырех узлов, и Джорджии сразу показалось, что температура воздуха увеличилась на тысячу градусов. Джорджия не отрывала взгляда от блестящей поверхности воды, мечтая поплавать и смыть с себя «Дит» и пот.

— А ты, оказывается, водяная девочка.

Джорджия обернулась:

— Да, люблю воду.

— А Сьюзи не любила.

— Не любила воду?

Он крякнул, выпустив воздух через нос, и это было похоже на храп лошади.

— И плавать не умела. Очень она боялась, но сюда время от времени приезжала. Даже штаны снимала, чтобы прокатиться.

Они медленно повернули, следуя течению реки, и через несколько минут Швед еще снизил скорость.

— Видишь вон там как будто ледяная дорога? Это дорога Беззубого. Слева от пастбища слонов.

Ледяная дорога, как назвал ее Швед, оказалась довольно широким пространством реки, в котором плавала земля, словно кто-то бросил в реку несколько полных мешков цемента.

Джорджия на глазок определила границу:

— А как он выбирается? Насыпь-то крутая.

Швед усмехнулся:

— А он и не выбирается. Ждет волну, а потом идет.

Умный крокодил, с восхищением подумала Джорджия.

— Покатаемся немного вокруг, может быть, он на месте. — Швед показал на поворот впереди, потом нагнулся и открыл «Эски»: — Выпьем немножко пива? Побалуем себя.

Джорджия открыла бутылку и отпила из нее. Она почувствовала, как в желудок бежит холодный ручеек. Потом вытерла рот тыльной стороной ладони и не удержала отрыжку.

— А отчего такой интерес к Беззубому?

— Большой он. Около семи метров, может, немного побольше. Сьюзи он очень нравился. Вот и ты теперь с ним встретишься, ведь ты была с Сьюзи до конца.

Семь метров? Наверное, он весит целую тонну. Джорджия поспешила выпить еще. Господи боже мой! Она вовсе не была уверена, что хочет встретиться с крокодилом, который больше, чем «лендкрузер» Юмуру.

— А почему его зовут Беззубым?

Швед посмотрел на нее так, как обычно смотрела миссис Скутчингс, когда она в школе неправильно отвечала на простой вопрос.

— Потому что он беззубый. Во время какой-то схватки у него сломался один из передних зубов. У крокодилов зубы вырастают заново, так что теперь ничего не заметно. А кличка осталась. — Швед покачал головой. — Никогда не видел такого прежде. Бедняга. Наверно, ему было очень больно.

Прошло минут пять.

— Видишь бревно? — спросил Швед и показал на нечто похожее на поваленное дерево на песчаном берегу.

Джорджия кивнула.

— Крокодил.

Едва он произнес слово «крокодил», как это уже было не дерево, а доисторическое существо с чешуей вдоль спины до самого кончика могучего хвоста. Он лежал мордой к реке. Джорджия поглядела чуть дальше и увидела еще одно неподвижное существо на берегу, которое не было деревом. Потом то, что на первый взгляд было сломанной веткой, приминая сухую траву, высунулось из леса.

— Боже мой!

— Город крокодилов. Так называется это место.

Швед показал еще на трех крокодилов, притаившихся под мангровыми деревьями. Если бы он не показал, она бы ни за что их не заметила.

— Почему Сьюзи так интересовалась крокодилами?

— Не крокодилами вообще, — ответил он, — а дикими крокодилами. Те, что на ферме, слишком жиреют со временем. Знаешь, что крокодилов разводят на кожу? Из крокодильей кожи делают сумки и всякое другое дерьмо. А некоторые придумали еще секс-игрушки из нее делать. Представляешь?

Пиво попало Джорджии не в то горло, и она закашлялась.

— В любом случае крокодилы с фермы для ее работы бесполезны. Ей была нужна кровь здешних крокодилов, худых, даже тощих, и живущих на натуральных кормах. Их тут не кормят всякой дрянью, как на ферме.

— А что это за работа?

Он повозился в навесном моторе, проверяя, как идет топливо.

— Она предпочитала держать это в тайне. И я уважаю ее желание.

Джорджия вздохнула. После ледяного пива глоток горячего воздуха был словно литр топленого сала.

— Швед, она умерла.

Мотор работал отлично, но Швед все еще делал вид, что приглядывает за ним.

— Она умерла у меня на руках. Последнее, что она произнесла, было твое имя. А потом она ушла.

Швед перевел взгляд на свои загорелые ноги.

— Глупая корова, — проговорил он ворчливо.

Джорджия подождала пару минут.

— Не исключено, что ее работа и крушение самолета как-то связаны.

Он молчал.

— Да, — произнес он в конце концов. — Возможно.

— Ты можешь рассказать мне? Пожалуйста.

Он снова фыркнул, как лошадь, и уселся поудобнее.

— Ей было стыдно из-за того, что пару лет назад сделал ее отец. Однажды она рассказала мне, и это в самом деле ужасно. Она не могла прийти в себя, в одну ночь девочка стала взрослой, недоверчивой, нервной, едва ли не невменяемой женщиной. Она всего на свете боялась.

— Что сделал ее отец?

В первый раз они по-настоящему увидели друг друга. Кожа у него была вся в складках, не молодая, и нос свернут на сторону. От правого глаза к уголку рта шел шрам, словно его поцарапала большая кошка.

— Нет. Это останется со мной. Я обещал. Спрашивай о другом, если есть о чем.

Джорджия перевела взгляд на песчаный берег реки и неподвижные торпеды — существа, бог знает когда появившиеся на свет.

— Ладно, — согласилась Джорджия. — Что привело ее сюда? К тебе и крокодилам?

— Она хотела творить добро. — Он посмотрел куда-то вдаль мимо Джорджии. — Похоже, взяла на себя ответственность за то, что совершил ее отец. Она пыталась объяснить мне, как жить с этим в Китае, ведь ее отец обесчестил семью. Неважно, что я говорил, желая ее успокоить. Она хотела все поправить, совершить нечто невероятно хорошее, чтобы оно перевесило все плохое. Так сказать, уравновесить семейные весы.

Джорджия вспомнила Джейсона Чена и его отца и подумала: вряд ли эти знают, что такое стыд, хотя и живут в бесчестье.

Она помолчала.

— Швед, расскажи мне о хорошем. Над чем Сьюзи работала? Пожалуйста.

Он немного подумал, потом произнес неторопливо:

— Она никогда не говорила ничего такого, о чем можно было бы рассказать. Просто просила меня немного подождать.

Джорджия посмотрела на берег, где лежала торпеда толщиной с мусорный бак и открытой пастью.

— Ого! Это и есть Беззубый?

— Нет. Слишком маленький.

Ничего себе маленький, подумала Джорджия.

— Наша Сьюзи хотела вылечить все человечество. — Он немного повернул рычаг, чтобы их не отнесло течением. — Она услышала о каком-то парне, который обосновался тут и работал над новым антибиотиком. Если крокодил укусит человека и он спасется, то все равно больше двух недель не протянет, умрет от гангрены.

Джорджия встрепенулась. Тилли. Серое лицо, жуткая вонь, разлагающаяся плоть.

— Сьюзи работала с крокодилами, желая понять, почему крокодил, у которого другой крокодил отгрыз ногу, не умирает за неделю, подобно людям? У них иммунная система работает намного лучше нашей. Сьюзи была убеждена, что получит от крокодилов чудесное лекарство.

Тилли через сорок два часа была практически здорова.

— Сьюзи считала, что нашла это лекарство уже два года назад, и проводила последние испытания вместе со своим братом. Он большой человек, и у него отличная лаборатория. В ближайшее время она собиралась представить антибиотик на суд медицинской общественности. — Швед помрачнел. — И вот ее нет.

У Джорджии быстро-быстро забилось сердце:

— Ее брат? Ты говоришь о Минцзюне?

— О Джоне, — поправил ее Швед. — О Джоне Мине. Он тоже подправил свое имя, чтобы его было легче произносить.

— А ты знаешь, где теперь Джон Мин?

— Знаю. Он в таком месте… — Швед нахмурился. — Вроде оно называется Таллаву… Тала что-то. Я помню «Тала». Она говорила, что это великолепный пригород. Об этом я тоже должен был молчать, — добавил он.

— У тебя нет номера его телефона? Адреса? Ну чего-нибудь?

— Нет. Извини.

— Если вспомнишь название пригорода…

— Да, я обязательно тебе сообщу. — Он помрачнел. — Надеюсь, Сьюзи передала кому-нибудь данные о своем открытии, ведь она держала их в строгом секрете. Насколько мне известно, о них знали, не считая ее брата, лишь сама Сьюзи да я с крокодилами.

Наверное, он прав. Роберт из аптеки сказал, что она занималась исследованиями крокодильей сыворотки. Вряд ли он был посвящен в ее тайну. А вот Юмуру…

Краем глаза Джорджия наблюдала за полетом через реку большой цапли, тяжеловесностью напоминавшей бомбардировщик. Подумав немного, она спросила:

— Ты знаешь Ли Денхэма?

Швед отвернулся, следя за перемещениями маленького крокодила, который в конце концов скрылся в темной реке. Потом покачал головой.

— А как она брала кровь у диких крокодилов?

— Это было трудно. — Швед усмехнулся, показав два ряда белых зубов, которые выглядели достаточно крепкими, чтобы без труда разгрызть ружье. — Мы пользовались гарпуном, который может пробить крокодилью чешую, но не проходит слишком глубоко, а потом играли с крокодилом, пока он не выдыхался. Затем брали ровно столько крови, чтобы ему не повредить. Прочно перевязывали пасть и вытаскивали на берег, а там дело техники.

Босой ногой он толкнул зонтик.

— Наше секретное оружие. Когда наступало время отпускать крокодила, кто-нибудь ударял его по глазам зонтиком, чтобы он закрыл их — с закрытыми глазами они и на миллиметр не сдвинутся, — а другой быстро развязывал веревку. А потом мы драпали что было мочи.

Ничего себе. Ладно Швед, а уж Сьюзи — точно не Крокодил Данди.

Они помолчали, потом выпили еще пива. Швед позаботился о сэндвичах с колбасой, и они съели их, не переставая кружить по реке, так как все еще надеялись увидеть Беззубого. В конце концов Шведу это надоело, и он направил лодку к месту постоянного обитания крокодила.

— Имей в виду, он все время следил за нашими передвижениями. Хитрый черт. — Швед вел лодку к берегу. — Прячется под мангровыми деревьями… Черт! Видишь его? Вот он!

Джорджия никого не видела, пока Беззубый не моргнул. Вдруг всего в нескольких метрах показалось нечто огромное, отдыхавшее на корнях. Голова широкая, с холодильник, глаза желтые с вертикальными черными полосками, а чешуя на спине размером с большую тарелку. Хотя пасть у него была закрыта, Джорджия отлично видела его зубы.

Большие, крепкие, будто пятнистая слоновая кость, они торчали из нижней челюсти, как бы обрамляя чешуйчатую пасть. Джорджия поняла, что Швед хорошо его знал, если дал ему такую кличку, и, тревожно пробежав взглядом по спине страшного существа, спросила:

— Думаешь, тут не два крокодила?

— Нет, один. Не шевелись. Мы слишком близко, это опасно. Сейчас я потихоньку отплыву подальше.

Стараясь не делать резких движений, Швед подал лодку назад и заговорил вновь, только когда они выплыли на середину реки.

— Прошу прощения, — сказал он и стер пот со лба. — Не надо было подбираться так близко. Странно, что он никак не проявил себя, такое на него не похоже. В сезон дождей они становятся очень агрессивными. Мужские особи набрасываются на все, что движется. Приятель рассказывал, как один крокодил схватил навесной мотор. Эти не похожи на нильских крокодилов, которые не трогают никого на берегу. Они готовы к нападению в любое время, в любом месте и быстрее, чем успеешь глазом моргнуть.

Джорджия посмотрела назад, желая удостовериться, что Беззубый не последовал за ними и не нападет на лодку по пути к берегу и к дому Шведа. Вода стала грязно-синей. Окунаясь в нее, ибисы и белые цапли искали креветок и крабов.

— Неужели тебе не страшно жить по соседству с крокодилами?

— Нет. Во всяком случае, пока Беззубый тут, — ответил Швед. — Он сильнее всех, и остальные ведут себя тихо. Они слышат, как я здесь брожу, но это его территория, и они меня не трогают.

Джорджия вновь поглядела назад, на мангровые деревья, в тени которых прятался Беззубый. Шестьдесят пять миллионов лет крокодилы просуществовали почти не меняясь, и сегодня они лежат на берегу, как лежали всегда, зелено-коричневые, неподвижные, спокойные. Чтобы выживать так долго, они должны были уметь не только нападать, но и защищаться.

Джорджии вспомнились наставления Сунь Цзы, который жил более двух тысяч лет назад. Он говорил о том, как важно уметь прятаться, и если нападать, то неожиданно, чтобы враг не успел подготовиться.

Сунь-Цзы наверняка понравились бы крокодилы, подумала Джорджия. Крокодил владеет искусством быть невидимым. Он не злится, не боится и не вступает в схватку единственно ради победы.

Его не провести, иначе он бы не выжил.




23


Когда Джорджия въехала на стоянку, Ли, прислонившись к пальме, курил длинную тонкую сигару и читал журнал для яхтсменов. Он выпрямился при ее приближении и махнул рукой, чтобы дать о себе знать. Джорджия пожалела, что не заметила его первой. Она могла бы позвонить Джейсону Чену и сообщить, что Ли на стоянке, и тогда ее мать была бы на свободе. Или нет?

Не в силах справиться с расходившимися нервами, Джорджия припарковалась рядом с серебристым «мицубиси» с тонированными окнами, который явно принадлежал Ли, так как стоял с открытой передней дверцей и невыключенным плеером. У Джорджии не хватало мужества вылезти из машины, и она довольно долго смотрела на Ли в открытое окошко, не здороваясь и вообще никак его не приветствуя. Она сама не знала, что чувствует, видя его перед собой, спокойного и как будто расслабленного — и это после ее мучений у Ченов, после того как они выбивали из нее сведения о нем, как разбили голову ее матери.

Волны встречаю стоя.

Ченам был нужен Ли, а ей — ее мать. И вообще, что он тут делает?

Ли подошел и прислонился к «судзуки». Повязки на голове уже не было, зато Джорджия разглядела ряд аккуратных стежков на правом ухе. Еще один шрам в придачу ко всем остальным.

Он посмотрел на перевязанную руку, которую Джорджия не сняла с руля.

— Это они сделали? — спросил он. — Щербатый Чен со своей сворой?

— Да.

Ли отвернулся.

— Хотел бы я видеть их в могиле, — хрипло проговорил он.

— Не ты один.

Он взглянул на сигару:

— Как ты? Я имею в виду, если не считать руки.

— Жарко.

— Да. Противно, правда? — Он посмотрел через плечо на контору, белые стены которой были видны между банановыми деревьями. — Почему они отпустили тебя?

Джорджия решила, что не стоит особенно откровенничать с Ли:

— Что случилось с машиной? С той, которую ты оставил в реке?

— Я избавился от нее.

— Зачем? Они взбесились. Ее арендовал Ронни Чен, и они вышли из себя…

— Я арендовал машину. Но использовал имя Ронни. Его водительское удостоверение и кредитную карточку.

— Зачем?

— Чтобы не выдать себя.

— Не выдать? — ничего не понимая, переспросила Джорджия.

— Да. — Он вдохнул сигарный дым. — Ты же знаешь, что я был в их банде.

Джорджия судорожно вздохнула:

— Кое-что слышала.

— Насколько я понимаю, от своего друга Дэниела.

Она не ответила.

— Ну, теперь я не с ними. Теперь я, как у вас принято говорить, свободный художник.

Джорджию так и подмывало спросить о двух парнях из синдиката «Дракон», но Ли опередил ее:

— Что случилось у тебя с Щербатым Ченом и его ребятами?

— Случилось? — Джорджии захотелось что есть силы встряхнуть его, чтобы он забыл о своем самообладании. — О, ничего особенного. Они всего лишь воспользовались секатором, чтобы укоротить мой палец на пару сантиметров, ну и поработали бейсбольной битой, а еще… еще…

Она едва удержалась, чтобы не рассказать о матери.

Ли смотрел на нее не мигая.

— И еще?

Она отвернулась:

— Ничего.

Ли опять занялся сигарой, потом уставился на кокосовые пальмы.

— Они кого-то заполучили? Так?

Джорджия поглядела на разбитый спидометр.

— Кого? — проговорил он устало. — Скажи. Кто у них?

Судя по тому, как разбегались трещины, казалось, что спидометр стукнули точно посередине.

Неожиданно она стала думать о том, что, верно, так и произошло, а если нет, то с чего бы он разбился.

— Джорджия, — ласково, но настойчиво взывал к ней Ли, — скажи, кто у них?

— Моя мама, — прерывающимся голосом отозвалась Джорджия.

— Твоя мама?

— Они держат ее в заложницах. — Джорджия не могла остановить слезы. — А от меня требуют какую-то дискету. Та, которая оказалась у Сьюзи в кошельке, им не подходит. Они все повторяли и повторяли: «Остальное!»

Ли опустил голову, потер переносицу:

— И еще они хотят, чтобы ты нашла меня и отдала им. Вот почему они держат твою мать.

Джорджия кивнула и в первый раз прямо посмотрела ему в глаза. Он все понял. Впрочем, он был в банде, и ему ничего не стоило понять логику Ченов.

— Ты не вызвала полицию, — заметил он. — Есть какая-то причина?

— Они сказали, что у них друзья в полиции…

— Один.

— Что?

— Есть там один грязный коп.

Джорджии понадобилось время, чтобы осмыслить его слова.

— Кто он?

— Такие люди стараются не высовываться, и деньги они получают со счета в Панаме. Это все, что мне известно.

Ужасная мысль пришла ей в голову:

— Но это не Дэниел?

Ли засмеялся, словно закашлялся:

— Ему очень хочется придушить меня, это точно, и он способен создать свою сеть агентов, когда ему нужно… Он рассказал тебе об Эми Робине?

— Нет…

— Весь город в курсе этой истории. Ты должна знать. Это откроет тебе глаза. — Изумление на его лице сменилось обычной бесстрастностью. — Но одно очевидно. Дэниел Картер не Паук.

— Паук?

— Так называют грязных полицейских. Они сидят в своих сетях и дергают за нужные ниточки, чтобы накопить побольше денег, а потом уйти и жить припеваючи.

— Если я обращусь в полицию, Паук сообщит Ченам?

— Конечно. Но Чены не убьют твою маму… Как ее зовут?

— Линетт.

— Потому что Линетт нужна им живая, а не мертвая, и ты должна это понять. Но если ты сообщишь и копы подберутся к Ченам слишком близко…

Джорджия поняла, что он имел в виду. Тогда Чены могут убить Линетт, утопить ее тело и избавиться от всех улик, свидетельствующих о похищении человека.

— Что же мне делать? — спросила она. — Если не полицию, то кого звать на помощь?

Несколько мгновений Ли размышлял.

— Только не Паука. Если полицейские зашевелятся, ей будет хуже. И найти ее будет еще труднее. — Он опять задумался. — Ты говорила кому-нибудь о Линетт?

— Кроме тебя, никому.

— И не говори. Ни слова. Даже своему приятелю Дэниелу. Иначе об этом узнает Паук.

Джорджия кивнула.

— Хорошо. Потому что единственная надежда вызволить твою маму — это действовать предельно осторожно. Задам-ка я пару вопросов в нужных местах. Постараюсь разузнать, где они держат ее.

— Это как?

Ли снова проверил, не много ли пепла на сигаре:

— У меня есть кое-какие способы и средства.

Вся мокрая от пота, Джорджия поерзала в кресле, чувствуя, что прилипла к нему. Она не могла понять, почему он собирается помогать ее матери, и прямо спросила его об этом:

— Ты правда собираешься помочь?

— Да, собираюсь.

Куря сигару, Ли рассказал, что родился в городе Фулин на Янцзы — шумном, грязном, перенаселенном, улицы которого круто поднимались над рекой, как лестницы, поэтому у жителей мускулы на ногах были толстыми и крепкими, вроде веревок.

Когда Ли исполнилось восемь лет, Усатая Цзян, его бабушка и даоистская предсказательница, с которой он жил в одной комнате на почти самой нижней лестнице Фулина, сказала ему, что если спасешь жизнь человеку, то до конца дней несешь за него ответственность. Он спросил почему, и в ответ она, вздохнув, закатила слезящиеся глаза:

— Ох-ох-ох! Маленький ты еще и мало знаешь! Это же совсем просто, и даже такой неуч, как ты, должен понимать. Когда спасаешь человека, меняешь его судьбу. А уж если ты помешал судьбе, то и ответственность ложится на тебя.

Он начал было возражать, приводя в пример спасателей, пожарников, врачей, но она стояла на своем. Мол, они выполняют свою работу и правильно, что им не надо отвечать за всех спасенных.

— Если идешь по берегу реки и видишь тонущего человека, подумай дважды, прежде чем прыгать в воду, — так говорила Усатая Цзян. — Ведь можно изменить не только судьбу несчастного, но и свою тоже.

Ли умолк.

— Но ты не несешь ответственности за мою мать, — сказала Джорджия.

Он посмотрел на нее, словно начальник на нерадивую подчиненную. И, не теряя терпения, произнес:

— Если бы я не спас тебя, она не была бы сейчас там, где она находится. — Он постучал пальцем по сигаре, сбрасывая пепел. — Считай меня своим личным ястребом, который все отлично видит перед собой и сбоку и может предупредить тебя об опасности, а если необходимо, то и подраться и даже убить, защищая тебя.

Джорджия не была уверена, что речи Ли внесли покой в ее душу, и промолчала.

— Какой срок?

— Воскресенье. Потом они, — Джорджия запнулась, — убьют ее.

Ли кивнул:

— В нашем распоряжении пять дней. Что ж, должно хватить.

Глядя, как он сжал губами сигару, Джорджия ощутила что-то вроде внутренней дрожи, и, как ни странно, ей очень захотелось прикоснуться к Ли. Наверное, от его поддержки ей стало легче, да и благодарность тоже сыграла свою роль. Теперь у Джорджии был союзник, который знал об опасности, грозившей ее матери, и она была благодарна ему, потому что он собирался ее освободить.

— У тебя есть мобильник?

— Да.

— Давай номер.

Джорджия смотрела, как он без тени улыбки вносит номер в память своего телефона, крепко сжимая в губах сигару.

— Буду звонить каждый день. Посмотрим, как будут складываться дела.

— А мне можно записать номер твоего телефона?

— Не стоит. — Он убрал телефон в задний карман. — Ты нашла брата Сьюзи? Ван Минцзюня? Знаешь, где он?

— Не совсем, — помрачнев, ответила Джорджия. — Откуда тебе известно, что он Ван?

— Ван Миншу. Ван Минцзюнь.

И он объяснил Джорджии, чем китайские имена отличаются от европейских. Например, если на китайский лад, то он будет Денхэм Фон Ли, а она — Пэриш Дэвис Джорджия. То есть фамилия, имя отца и собственное имя.

— Зачем тебе Дж… — Она едва не проговорилась. — Зачем тебе Минцзюнь?

— Мне необходимо с ним поговорить.

— О чем?

Ли пожал плечами:

— О том о сем. Ты виделась с Картером?

У нее едва не остановилось сердце:

— Виделась… Вчера.

— Он узнал, кто подстроил аварию?

Ли произнес это так, словно у него не было ни малейшего сомнения в предумышленном преступлении. У него не было сомнений и тогда, когда она делилась с ним устрицами. Джорджия помедлила с ответом:

— Дэниел… он… упомянул об этом.

Ли стряхнул невидимую пылинку с рукава. Вновь внимательно изучил свою сигару. Потом перевел взгляд на Джорджию. Тогда она принялась изучать повязку на руке, не в силах встретиться взглядом с Ли. Пот, словно теплое масло, покрывал лицо, и Джорджия тыльной стороной ладони вытерла его, мечтая о холодном душе.

— Он считает, что я с этим связан?

— Я этого не сказала, — вздрогнув, ответила Джорджия и посмотрела в лицо Ли.

— Он же знает меня. Знает, что я не склонен к суициду.

С языка Джорджии рвалось признание, что Дэниел подозревает Ли во лжи, и тут ей показалось, что она идет по канату, балансируя между двумя мужчинами, у которых совершенно разные цели. Один работает на стороне закона, другой живет по собственным правилам. Она не знала, что сказать, и не доверяла обоим. Но в то же время обоих защищала.

— Ну так в чем проблема?

— В страховке, — сказала Джорджия и объяснила, что если будет доказана умышленная поломка, страховая компания ничего не заплатит вдове. — Бекки должна банку около шестидесяти тысяч долларов, и это ее мучает.

Ли помрачнел:

— Ты права, но я не понимаю, почему страховка не покрывает и это тоже. Что ж, у них свой интерес. Знаешь, кто страховщик?

Джорджия отрицательно покачала головой.

— У меня такое впечатление, будто кому-то очень хочется, чтобы мы не очень искали. — Он бросил сигару и затоптал ее каблуком. — Держу пари, без Паука тут не обошлось.

Джорджии хотелось расспросить его о Пауке, но он вынул из кармана пейджер:

— Прошу прощения. Мне пора.

И тотчас, развернувшись на каблуках, направился к «мицубиси».

— Нет, подожди! — Джорджия выскочила из «судзуки» и побежала за Ли. — Тебе что-нибудь известно об убийстве Ронни Чена?

— Конечно же известно, — бросил Ли через плечо.

— Кто его убил?

Ли уже сидел в машине и заводил стартер.

— Ли!

Застегнув пояс безопасности, он включил первую передачу и отпустил тормоз. Потом, нажимая на педаль газа, посмотрел на Джорджию:

— Ты правильно поняла. И хватит об этом.

В ужасе застыв на месте, Джорджия смотрела, как «мицубиси» выезжает за ворота, поворачивает направо и скрывается из виду. Несколько алых лепестков бугенвиллей взвились вместе с пылью, поднятой колесами машины, и вновь легли на дорогу, похожие на капли крови.




24


На другое утро по пути в оружейный клуб, где она должна была встретиться с Юмуру, Джорджия размышляла о том, что сказал Ли об аренде автомобиля на имя Ронни Чена. Маскировка. Он хотел оставить фальшивый след, поняла Джорджия, чтобы его преследователи думали, будто Ронни жив, когда он уже убил его. Наверняка Ли похитил Сьюзи, как считали и Чены, и Джорджия сделала вывод, что Чены и Ли устроили гонку: кто первым доберется до брата Сьюзи, тот и выиграет войну.

А еще Ли как будто не сомневался, что авария на «Пайпере» была подстроена заранее, однако Джорджия не упускала из виду и возможность того, что Ли пытается ею манипулировать, ведь она могла бы сказать об этом Дэниелу. Если Ли и соврал ей, она все равно не уличит его во лжи. Во всяком случае, прочитать что-нибудь по его лицу ей не удастся. Приехав в оружейный клуб, она застала Юмуру в «лендкрузере», и, когда подошла, он открыл дверцу и пригласил ее внутрь.

Расположившись в пассажирском кресле, Джорджия смотрела, как он достает из-под своего кресла большой сверток, который кладет ей на колени. Он был еще теплый.

— Вы приготовили завтрак? — радостно спросила Джорджия.

Юмуру фыркнул.

Джорджия развернула сэндвичи с яйцами и беконом и один передала Юмуру, прежде чем заняться вторым.

— Мне казалось, что вы вегетарианец, — заметила она.

— И правильно, — ответил он, откусывая большой кусок сэндвича с беконом.

Джорджия засмеялась.

— Эй, нечего задирать нос, — возмутился Юмуру. — У нас в центре всегда есть нормальный завтрак, а благодаря вам я как будто опять попал в армию. Вы просто дьявол, вот вы кто.

Дьяволенок.

Ей вспомнилась испуганная мама на лесной полянке, еще в коммуне. Джорджии тогда было девять лет, и к ее ногам жался лохматый тощий щенок. Она задыхалась, и собака тоже задыхалась, свесив язык чуть не до земли.

— Это собака Джо Хэрриса?

— Нет, моя, — ответила Джорджия. — И зовут ее Пиклей.

— Думаю, тебе лучше вернуть ее, пока Джо не разозлился.

— Нет! — Джорджия провела ладонью по костлявой спине собаки. — Джо бил ее, и Перчик кричала, а Джо все не останавливался. Посмотри сама.

Она показала матери кровавую рану на задней лапе собаки и свежие следы от побоев на морде и брюхе.

— Ты украла собаку у Джо?

Джорджия стала гладить собаку по голове, и та, поглядев на нее, вильнула хвостом.

— Дьяволенок, — рассмеялась Линетт.

На другой день она пошла к Джо и купила у него собаку за пятьдесят долларов. Всю неделю Джорджия и Доун ели одни яйца, поскольку у мамы не осталось денег, но они не роптали. Они спасли Пиклю.

— Как палец? — спросил Юмуру, не переставая жевать.

— Лучше. Спасибо.

— Он не помешает. Я покажу, как заряжать одной рукой.

Пока они ели, Юмуру прочитал ей ознакомительную лекцию о том, что к оружию следует относиться уважительно, что нельзя наставлять ружье на что-то, если не хочешь стрелять, что надо дважды проверять, разряжено оно или нет. Он рассказал ей, как правильно носить заряженное оружие, а когда закончил, дал ей пакет карамелек «Тим-Там».

— Сахарная доза перед началом, — сказал он.

Это были ее любимые конфеты. Юмуру явно умел читать мысли, и ей хотелось надеяться, что он терпеливый учитель. Он показывал ей, как стрелять из «глока», из револьвера тридцать восьмого калибра, из винтовки двадцать второго калибра, из винчестера, пока у нее не зазвенело в ушах и не разболелось плечо. Юмуру спокойно объяснил, что она не совсем правильно держит оружие.

Он показал, как заряжать одной рукой, и, когда они закончили, пошел в комнату отдыха и вышел оттуда с мокрой головой и в мокрой спереди рубашке, словно хотел смыть с себя запахи оружейного масла и пороха.

— То, что я делаю… — проговорил он с кривой усмешкой и вдруг посерьезнел: — Вы напуганы? И злитесь, иначе не стреляли бы два часа так, словно перед вами реальный человек.

Он был прав. Каждый раз, когда Джорджия целилась, она видела перед собой не черно-белое изображение вооруженного человека, а Джейсона Чена в кожаном пиджаке.

— А нельзя как-то обойтись без стрельбы? — спросил Юмуру.

— Постараюсь, — ответила Джорджия с сомнением в голосе.

*


В полдень, направляясь к конторе Эви, Джорджия загляделась на какаду, с громкими криками летавшими с ней наперегонки, и только подумала о том, что прекрасные птицы издают ужасные звуки, как увидела Джейсона Чена.

Через открытое окошко она едва успела разглядеть его на заднем сиденье ехавшего мимо черного «мерседеса», но точно знала, что это он, потому что он повернул голову и поглядел ей прямо в глаза.

На мгновение она застыла от ужаса, но почти тотчас побежала следом за автомобилем, крича на ходу:

— Где моя мама? Где она, будь ты проклят? Подожди!

Автомобиль набрал скорость и быстро скрылся за могучими бананами. Когда Джорджия подбежала к воротам, «мерседеса» и след простыл.

Ноги у нее стали ватными, и, прислонившись к пальме, Джорджия постаралась восстановить дыхание. Он ждал ее.

Несколько секунд спустя Джорджия оттолкнулась от пальмы и пошла, довольно твердо ступая, по дороге, стараясь не обращать внимания на глухую боль в пальце. Таблетки, которые она приняла во время урока стрельбы, сняли боль, и она возобновилась лишь при воспоминании о белых пластмассовых ручках секатора с черной кнопкой посередине.

Джейсон Чен хотел удостовериться, что она видела его, он хотел держать ее в страхе и показать, что знает, где она живет. Он наблюдал за ней, как за тараканом, за ничтожным существом, которое ничего не стоит раздавить.

Ярость копилась внутри Джорджии, и она почувствовала, что едва сдерживает крик. Подожди, ублюдок, тебе от меня не уйти. Я все отдам, чтобы прижать тебя.

*


В конторе Эви ела из пакета зефир и читала газету, поставив босые ноги на картонный ящик.

— Ты как? — спросила она. — Вид у тебя не очень.

— Видела утром черный «мерседес»?

— Не видела. Твои друзья?

— Нет. — Джорджия провела рукой по коротким волосам. — Простое любопытство, ничего больше.

— Единственное, что случилось интересного за последнюю неделю, это возвращение сержанта Картера. — Эви внимательно посмотрела на Джорджию. — Он заезжал и оставил для тебя мобильник. Дорогой. Он тебе нравится? Что ж, он ничего, все правильно.

Джорджия решила не играть в прятки и прямо спросила:

— Эви, тебе известно, что случилось между Дэниелом Картером и Эми Робинс?

— Конечно известно. Об этом всем известно.

— А мне нет.

— Ну да. — Эви сунула в рот зефир и стала рассказывать, не переставая жевать. — Твой приятель Картер арестовал Робинс. Года два назад. В Бриззи она принадлежала к какой-то жуткой банде из триады, но ей очень не хотелось за решетку лет на пятнадцать, ведь у нее было двое детей… Слухи ходили, что она поклялась отомстить ему, похитить его дочку и сотворить с ней бог знает что… Тамми, вроде бы?

— Табби.

— Правильно. Робинс знала, где он живет, в какой детский сад ходит его дочь… Она как будто сговорилась с приятелем, чтобы тот похитил девочку и держал ее до тех пор, пока Робинс не выпустят под залог, но когда Картер забрал ее из тюрьмы, чтобы отвезти в суд, Робинс, как ни странно, попыталась сбежать и получила пулю в голову.

Не веря своим ушам, Джорджия спросила:

— Дэниел убил ее? Безоружную женщину?

— Судя по официальным сообщениям, она забрала револьвер у другого сержанта. Кажется, у Риггса. Ну, а неофициально… что знала, я тебе рассказала.

— Боже мой, — пролепетала Джорджия, едва дыша.

Это открыло ей глаза. Ли был прав. Она могла представить, какой страх испытывал Дэниел за дочь, но все равно… Угроза человеку, которого он любит, не остается безнаказанной.

*


Торопливо приняв великолепный холодный душ, Джорджия прыгнула в «судзуки» Эви, а три часа спустя была на пыльной пустынной дороге и слушала то затихавшие, то вновь гремевшие во всю мочь голоса «Краудед Хаус». Горячий воздух врывался в открытое окошко, и для Джорджии стало открытием то удовольствие, которое она получала, видя все вокруг не сквозь вечно мешавшие ей волосы. Да и от обдувавшего шею ветерка тоже. И она решила, что не станет отращивать волосы, пока стоит такая жара.

Она чувствовала себя гораздо увереннее и решительнее, чем прежде, и знала, что в первую очередь это заслуга Ли, который обещал ей свою помощь в освобождении матери. Хотя его идея стать ее личным ястребом немного тревожила Джорджию, ей было спокойнее от его бесстрастного обещания оберегать ее. О лучшем защитнике и мечтать нельзя, ведь он убивал людей, как будто не особенно мучаясь угрызениями совести.

Довольно поздно заметив дорожный указатель с отверстиями от пуль, Джорджия торопливо ударила по тормозам. Подавая назад в облаке ей же самою поднятой пыли, Джорджия увидела узкую неприметную дорогу справа, напротив которой стоял дорожный знак «ест уд».

Она поняла, что это означает «Рествуд», и свернула, миновала водонапорную башню странного вида, пару развалюх и около полудюжины кенгуру-валлаби, объедавшихся на нежданном пиру, устроенном им бурей. Пучки свежей травы и дикие цветы появились после дождя, но Джорджия знала, что пара дней — и они, не выдержав жары, увянут и пропадут.

Покинув Налгарру, она проехала около двухсот километров, сначала по тропическим лесам, расположившимся на холмах, а потом по почти необжитой красной пустыне, прежде чем добралась до нужного ей лагеря для нелегальных иммигрантов. Отвратительные хижины из асбеста и железа были окружены высокой металлической оградой, на верху которой блестела свернутая в пучки острая проволока, а по углам еще расположились сторожевые вышки. Солнце палило нещадно, пробиваясь сквозь злые серые облака, воздух был влажный, горячий и словно пульсировал под писк насекомых.

Лагерь устроили подальше от любопытных глаз, в дождливой местности с чахлыми деревьями, сколько хватало глаз. Такой пейзаж, подумала Джорджия, наверняка ввергает здешних людей в депрессию, но не внушает тягу к побегам. Без компаса вряд ли кто решится выйти за пределы лагеря.

Вооруженный охранник в форме стоял, прислонившись к воротам, и курил сигарету. Хижины с толстыми грязными окнами стояли рядами, словно в военном лагере. Когда Джорджия подъехала поближе, охранник бросил сигарету и раздавил ее ботинком.

Джорджия опустила окошко, и охранник наклонился, чтобы поглядеть на нее.

— Вы опоздали, — проговорил он с упреком. — Мы ждали вас полчаса назад.

— Прошу прощения.

— Какое-нибудь удостоверение личности у вас есть?

Джорджия вынула из сумки карточку «Visa».

— Ничего другого у меня нет. Извините.

— С этим я не могу вас пропустить.

— Но вам же сообщили, что я приеду!

Он даже не посмотрел на нее, словно его это не касалось.

— Начальства нет. Ничем не могу помочь.

Начальство, начальство… Джорджия поискала в сумке и достала мобильник, после чего набрала номер Дэниела. В это время тучи окончательно закрыли солнце, и на капот «судзуки» упали первые капли дождя.

— Картер, — рявкнул Дэниел.

— Это я, меня не…

— Знаешь, где Ли? — резко, нетерпеливо спросил он.

— Нет. Я тут около ворот. Ты можешь поговорить с охранником? Подтверди, что я — это я.

Джорджия передала трубку охраннику, который слушал, что ему говорили, глядя на Джорджию и время от времени кивая головой.

— Да, да… Хорошо. — Он вернул трубку Джорджии. — Паркуйтесь вон там. — И он показал на несколько машин, стоявших немного в стороне. — Я подожду тут.




25


Дождь принялся не на шутку, когда другой охранник повел Джорджию по периметру лагеря. Тогда она обратила внимание на черные пятна, пачкавшие белую стену одной из хижин, и огромную дыру в железной крыше.

— Что тут произошло? — спросила она.

— Афганцы подожгли.

Охранник кашлянул и сплюнул на землю.

— Свою подожгли?

— Будьте уверены, они много чего натворили. Если бы им не дали визы на второй день, как они тут появились, тут бы еще и не такое было. У нас сейчас трое голодают, а еще есть два поджога и одна попытка самоубийства. А в Южной Австралии что творится? Зашили себе рты, чтобы не есть. Ужас. И зачем нам это нужно?

Джорджия еще раз взглянула на сгоревшую хижину и ничего не сказала. Они миновали еще одни ворота, поменьше, в дальнем конце комплекса и оказались на небольшой размокшей площадке, отгороженной проволокой от остальной части лагеря. Единственное, что она слышала, — стук дождя по крышам.

— А где люди? — спросила она.

— Заперты.

— И так всегда? Я хотела сказать, сейчас день, так почему же?..

— Мера предосторожности.

— Потому что я тут?

Не отвечая, охранник отпер дверь ближайшей хижины:

— Здесь гостевая комната.

На полу простые доски, из мебели — стол из пластмассы и шесть стульев, из которых четыре занимали китаец с женщиной, державшиеся за руки, малышка лет шести и древняя старуха. Джорджия не ожидала встретиться со всей семьей сразу и молча смотрела на них. Они тоже смотрели на нее, застыв на месте.

— Я буду сидеть тут, — сказал охранник, ставя для себя стул около окна, в которое стучал дождь. Из кучи журналов и газет, сложенных рядом с дверью, он взял журнал о подержанных машинах и с громким хлопком открыл его.

Джорджия провела ладонью по лицу:

— Можно попросить кофе?

— Я похож на официанта?

Проглотив нелицеприятный ответ, Джорджия направилась к семейству. Тем временем китаец наклонился и поцеловал девочку в голову, отчего она хихикнула, а он улыбнулся. Сказав что-то женщине, он встал и, дружелюбно улыбаясь, пошел навстречу Джорджии. Костюм на нем был раза в два больше нужного размера да еще весь в пятнах, по-видимому масляных. Он казался старше Джорджии, вероятно лет тридцати пяти, и у него был сломан нос. Губы и все лицо покрыты бледными шрамами, словно шкурка бекона. Похоже, что кто-то бил его по лицу горячей сковородкой.

— Пол Чжун, — представился он, протягивая руку. — Рад видеть вас, Джорджия.

Рука, как и лицо, тоже была вся в шрамах, и Джорджия осторожно коснулась ее, боясь причинить ему боль, но он крепко сжал ее руку.

— Уже не больно, но спасибо.

Джорджии стало намного легче оттого, что он заговорил по-английски, и она сказала ему об этом. Он улыбнулся в ответ, показав два ряда безупречно белых вставных зубов.

— Некоторое время я жил в Лос-Анджелесе. — Он посмотрел на перевязанную руку Джорджии, и она сказала, что прищемила палец дверцей машины. Он вздохнул:

— Наверно, чертовски больно.

— Больно.

— Пойдемте, я познакомлю вас с моим семейством. — Он сделал широкий жест рукой. — Это моя жена Джули.

Джули привстала и пожала Джорджии руку. У нее были острые, но изящные черты лица, а светящаяся, белая как бумага кожа подчеркивала темные круги вокруг глаз. Когда она пошевелилась, коса заплясала у нее на спине, словно блестящая змея.

— Привет, — сказала она с робкой улыбкой.

— Привет.

Пол представил свою дочь Викки, похожую на розовый бутон, которой исполнилось всего шесть лет. Фан Дунмей, мать Джули, согнутая, скрюченная, несчастная старуха, черная и во всем черном. По какой-то причине ее очень заинтересовала Джорджия, и она быстро заговорила на кантонском диалекте, обращаясь к своей дочери и показывая на Джорджию, словно та совершила что-то совершенно ужасное.

— Что она сказала? — спросила Джорджия.

Джули покраснела:

— Ничего.

— Пожалуйста, мне хотелось бы знать.

Смущенная Джули покачала головой, и тогда заговорил Пол:

— Ее беспокоит ваше обручальное кольцо. Под повязкой его не видно, и ей хочется знать, на каком пальце вы его носите. Вот и всё.

— Ах так. Скажите ей, что я не замужем и у меня нет кольца.

Пол повернулся к Фан Дунмей и быстро заговорил, качая головой. Старуха как будто изумилась и что-то прошептала, ни к кому не обращаясь, а Пол громко расхохотался.

— Прошу прощения. Просто в Китае по-другому относятся к замужеству. Если к двадцати одному году женщина не нашла мужа, она считается старой девой, почти парией.

— Скажите ей, что мне нравится быть не замужем.

Пол перевел ее слова для Фан Дунмей, и та в ответ дико завращала глазами и зачмокала отвислыми губами. Фыркая, Пол подвинул Джорджии стул и пригласил сесть.

— Давно вы тут? — спросила Джорджия.

Его как будто удивил ее вопрос:

— Два года.

— Как вы попали сюда?

— Обычно. Как все. Заплатили шестьдесят тысяч долларов за то, что нас и еще тридцать несчастных взяли в крошечную лодчонку, которая могла в любую минуту пойти ко дну. — Он наморщил лоб, отчего шрамы побелели и стали виднее. — Я так понял, что вы из иммиграционной службы?

— Нет. Прошу прощения.

Он помрачнел:

— Вы здесь не потому, что я писал вам?

— Нет.

— Господи. — Он тяжело опустился на стул. Женщины, которые внимательно следили за каждым его движением, встревожились, хотя он попытался успокоить их движением руки. — Я надеялся…

У него сморщилось лицо, и Джорджия с ужасом подумала, что он вот-вот расплачется.

— Прошу прощения, — сказал Пол, прилагая немало сил, чтобы не потерять власть над собой. — Я просто немного… разочарован.

Тут Викки затараторила по-китайски, и Фан Дунмей притянула ее к себе, усадила на колени и что-то зашептала ей на ушко. Викки кивнула, и старуха, распустив пучок из густых седых волос, позволила внучке заплести ей косу.

— Итак, — проговорил Пол, большим пальцем проводя по белой столешнице, — что привело вас сюда?

— Я хотела спросить: вы знаете Сьюзи Уилсон? И Ли Денхэма?

— Кто вы? Полицейский?

— Нет. Просто я попала в беду, и мне нужны ваши ответы на вопросы.

Пол молчал.

— Пожалуйста. Мне нужна ваша помощь.

Он вздохнул:

— Насколько я понимаю, вы ничего не можете нам дать. И не можете вытащить нас отсюда.

Джорджия не знала, что ответить, и Пол, по-видимому, это понял, потому что сухо произнес:

— Может быть, свежемолотый кофе? Уже не могу припомнить, когда я пил хороший кофе. Колумбийский был бы в самый раз.

Джорджия посмотрела на Джули, на Викки, неловко заплетавшую косу Фан Дунмей.

— Я, наверно, могла бы…

Пол улыбнулся:

— Очень мило с вашей стороны, однако для меня поздновато.

— Что значит «поздновато»?

Глядя на Викки, он произнес ровным голосом:

— Не теперь. Потом. Когда я буду вас провожать.

— Ладно.

Наступила тишина. Слышно было, как дождь стучит по крыше. И в комнате стоял затхлый запах, как это обычно бывает в нежилых помещениях.

— Если я отвечу на ваши вопросы, вы обещаете помочь моей семье всем, чем сможете?

— Я не понимаю. Вы сами сказали, что слишком поздно.

Пол опять поглядел на Викки, но ее внимание было сосредоточено на косе, которую она плела, высунув от усердия язычок.

— Слишком поздно для меня. — Он понизил голос. — Но не для них.

Перед мысленным взором Джорджии предстала ее мать, которая, скрестив ноги, сидела обычно на веранде и, позвякивая индийскими браслетами, раскладывала карты Таро, и Джорджия, прижав правую руку к груди, сказала:

— Клянусь.

Пол тоже прижал руку к груди, потом кивнул:

— Начинайте.

— Как вы познакомились с Сьюзи?

— Через ее брата Минцзюня. Здесь он Джон Мин. Мы с ним вместе учились медицине. В Китае. В Уханьском университете. Он стал ученым. Одним из лучших.

— Где я могу найти Джона?

— В Брисбене.

— В Талла… как там дальше?

— В Таллагандре. Хорошее место, судя по всему. Он часто пишет.

— Вы знаете его адрес?

— У меня лишь номер почтового ящика. Этого хватит?

Не хватит, но лучше, чем ничего, и, порывшись в сумке, Джорджия достала ручку и записала номер ящика на обратной стороне чека из магазина «Прайс».

— А номер телефона не знаете?

Он покачал головой.

— Почему Джон не помог вам?

— Спросите у него. Прошу прощения.

— Что Джон делает в Брисбене?

— Вместе с Сьюзи руководит лабораторией. Проводит серьезные исследования. Они открыли что-то уникальное, но подробности мне неизвестны. Известно лишь, что они представили свои последние достижения Австралийскому департаменту медицины и теперь ждут ответа.

Джорджия вздрогнула от волнения. Пол говорил об антибиотике. И Швед тоже говорил о нем. Пол не знает, что Сьюзи умерла. Рассказать ему о катастрофе или нет? Мало того что она приехала, не подумав о том, как помочь им, так еще и это!

И Джорджия решила задавать вопросы, пока есть такая возможность.

— Вы знакомы с Ли?

— О, он тот человек, который вытащил нас из Китая в эту чертову дыру. — Пол вздохнул. — Нет, Ли не виноват в том, что мы оказались тут. Он все отлично организовал. Все просчитал. Но вмешался полицейский, который занимался незаконной перевозкой людей, и нашу лодочку задержали, тогда как большой корабль, привезший триста нелегалов, благополучно добрался до места назначения.

Он говорил о Пауке, о грязном полицейском.

— Вы поддерживаете с ним отношения?

— Время от времени он нам пишет.

— Пишет?

— Когда у него есть время. Он занятой человек, наш друг Ли.

У изумленной Джорджии хватило сил спросить:

— У вас есть его адрес?

Пол усмехнулся.

— У него нет адреса. И найти его можно, только когда он сам этого хочет.

Часом позже Джорджии пришлось напрячь голос, чтобы перекричать шум дождя:

— Почему вы бежали из Китая?

— Был подписан ордер на наш арест, — ответил Пол. — Нас должны были публично казнить.

— Казнить?

— У нас говорят: «убить цыпленка, чтобы напугать обезьяну». Публичные казни дело обычное, они ввергают людей в ужас и не позволяют им отклониться от удобного властям поведения. Да и казненный тоже больше не причинит беспокойства.

В ужасе Джорджия долго смотрела на него, открыв рот:

— Но вас-то за что собирались казнить?

— За свободу, — со вздохом произнес Пол. — За свободу слова, свободу вероисповедания, свободу от идеологической пропаганды.

Неожиданно подала голос Джули.

— А это свобода? — с сарказмом проговорила она. — Это ты называешь свободой?

Пол подмигнул Джорджии, прежде чем нарочито драматически выразить свое недовольство жене:

— Только то, что мы временно живем в сарае с дочерью и твоей матерью, еще не причина жаловаться.

— У нас была большая квартира, — сказала Джули. — С диванами, коврами, компьютерами. И в кухне все, что душе угодно. — У нее был тоскливо-мечтательный взгляд. — А еще DVD-плеер, две машины и плавательный бассейн.

Джорджия, подняв брови, вопросительно посмотрела на Пола.

— Джули и я попали в разработку БОБ. Бюро общественной безопасности. — Он помолчал. — Мы верим в Фалуньгун.

Джорджия нахмурилась, и Пол торопливо продолжал:

— Учение Фалуньгун — разновидность буддизма, даосизма плюс дыхательная гимнастика цигун. Способствует нормальной духовной жизни. Я рекомендовал его своим пациентам. Когда его запретили, я продолжал его рекомендовать. И это навлекло на меня неприятности.

— Почему его запретили?

Пол бросил взгляд через плечо, и Джорджия тоже посмотрела на охранника, который достал из нагрудного кармана пачку сигарет «Винстон» и зажигалку.

— Когда коммунизм умер как вероисповедание… Насколько я понимаю, он потерял свое значение для большинства населения, которому надо во что-то верить, а так как природа не терпит пустоты, люди стали обращаться к вере. К христианству. К Фалуньгун. Все равно.

Он провел рукой по волосам.

— Правительство всегда уничтожало большие организации, боясь потерять власть над ними, и когда стало ясно, что Фалуньгун быстро разрастается, становится популярным, оно, как обычно, испугалось и запретило это движение, немедленно начав отправлять его членов в трудовые лагеря и на казнь.

Боже мой, промелькнуло в голове у Джорджии, казни из-за гимнастики?

— Сейчас примерно пятьдесят тысяч человек находятся в лагерях, примерно пятнадцать тысяч умерли, как сообщает правительство, совершив самоубийство или от сердечного приступа, а на самом деле от пыток.

В ужасе Джорджия пролепетала:

— Прошу прощения. Я не знала.

Он едва заметно улыбнулся ей:

— Печально, но китайское правительство восприняло то, что в стране будет проведена Олимпиада, как согласие Запада с принятыми мерами и удвоило усилия.

Викки заплела бабушке косу, и Фан Дунмей звонко поцеловала девочку в шейку, отчего та стала извиваться и хихикать.

Пол что-то быстро сказал женщинам по-китайски, после чего Фан Дунмей повернулась к дочери и забросала ее торопливыми вопросами. Вдруг она схватила Джорджию за руку и стала щипать ее, что-то сердито бормоча.

— Ой!

Джорджия отдернула руку.

— Прошу прощения.

Фан Дунмей замахала руками на Джорджию, продолжая что-то вроде обличительной речи. Джули стала багровой.

— Ничего страшного, правда, — проговорила Джорджия. — Что она хочет узнать?

— Ну, если вам самой интересно, — усмехнулся Пол, — то она сбита с толку волосами у вас на руках. — Он показал Джорджии свою руку. — Смотрите, ни одного волоска.

Джорджия осмотрела руки Пола и Джули, потом Викки и ее бабушки. Пол был прав. Ни у кого из них не было волос на щеках и руках. Ни одного волоска. В сравнении с ними она была волосатой, как як или йети. Неудивительно, что старуха так заинтересовалась.

Пол рассмеялся, а мать Джули продолжала махать руками и грозить Джорджии пальцем.

— Фан Дунмей говорит, — пояснил он, — что вы поэтому не замужем. Она говорит, что вы слишком волосатая. — Он задыхался от смеха, и даже слезы выступили у него на глаза. — Она спрашивает, почему вы не бреете волосы?

— Вот вы ей и скажите. Она же ваша теща.




26


Остаток времени проговорили на общие темы. Джорджии захотелось помочь несчастному семейству, и она решила побольше о нем узнать. Джули тоже была врачом и специализировалась на шиацу и акупунктуре. Что до Викки, то, живя в лагере, она не имела возможности посещать школу, но родители сами обучали ее, и она могла, если бы захотела, вполне сносно изъясняться по-английски. А вот о Фан Дунмей ей удалось узнать лишь то, что она ненавидит овсянку и тосты, мармелад считает самым отвратительным из всего, что ей приходилось пробовать, и отдала бы правую руку за приличную рыбную кашу на завтрак.

Вряд ли старухе понравится супермаркет «Прайс», решила Джорджия. А впрочем, почему бы и нет, тотчас опровергла она себя, глядя, как та причмокивает губами. Похоже, ей все нипочем.

В конце концов Джорджия отодвинула стул и стала прощаться. Когда Джули поцеловала Джорджию в щеку, Фан Дунмей как будто растерялась, но тотчас увела девочку в сторону, чтобы та не последовала примеру матери. Джорджия помахала Викки рукой, и она ответила ей тем же, а потом Джорджия улыбнулась Фан Дунмей, которая притворилась, будто ничего не видит, и позволила Полу проводить ее до двери.

Охранник поглядел на них:

— Чертовски долго…

— Одну минутку, пожалуйста, — попросил Пол.

— Еще не хватало, я и так чуть не заснул от скуки…

— Одну минуту, — отрезала Джорджия.

Охранник со стоном потянулся за следующим журналом.

Пол повернулся к Джорджии и торопливо проговорил:

— Знаете, как я получил эти шрамы? В лаогай. Это наш ГУЛАГ.

— ГУЛАГ?

Это напомнило ей о сталинской России.

— Немногие знают о нем. Китайское правительство держит его в большом секрете, но когда-нибудь лагерная система попадет в исторические книги наравне с Дахау и Треблинкой. Это так называемые трудовые исправительные лагеря. Все равно что ГУЛАГ. Заключенные работают в чудовищных условиях, шьют обувь, одежду, делают всякие приспособления… в основном на экспорт, например спортивные рубашки.

Он затаил дыхание.

— Меня отправили на химический комбинат. В исправительных лагерях не заботятся о технике безопасности. Около ванн с кислотой нет заграждений, и мы постоянно обжигались. Меня заставили руками вычерпывать кислоту. А так как у меня получалось недостаточно быстро, то двое мужчин натерли мне лицо кислотой. Они смеялись.

— Почему вас посадили в тюрьму? — слабым голосом спросила Джорджия.

— Потому что я принадлежал к движению Фалуньгун, — терпеливо объяснил Пол. — Мне удалось выбраться из лагеря после того, как я подписал кучу бумаг, обещая, что забуду о Фалуньгун. Но я не мог не заботиться о своих пациентах. Им это шло на пользу. Помогало в семейных отношениях, в отношениях с другими людьми, в борьбе со стрессами, в общем, помогало. Вот так я попал в список смертников. Потому что пошел против их правил.

Джорджия все еще пыталась осмыслить сказанное Полом, когда он заговорил вновь:

— На следующей неделе я возвращаюсь в Китай.

— Что?

— Это единственный выход, иначе всю семью депортируют в конце месяца. На наше прошение мы получили отказ. Китайское правительство не часто принимает беглецов обратно, так что австралийские власти ухватились за возможность избавиться от нас. Кстати, их уверили, что последователей Фалуньгун больше не преследуют, вот они и решили, что нам ничто не угрожает. А если так, то зачем нам оставаться?

— Но мне показалось, вы сказали, что возвращение…

— Меня казнят.

У Джорджии похолодело внутри:

— Нет! Не может быть!

Пол отвернулся:

— Хотелось бы мне ошибиться, ведь тогда мы все могли бы вернуться домой. В противном случае Джули и Викки будут иметь серьезные основания остаться здесь. И Фан Дунмей тоже.

Слова не шли с языка Джорджии. Она молча смотрела на Пола, на его лицо с ужасными шрамами.

— Если я не вернусь в Австралию, то по крайней мере буду знать, что моя семья в безопасности. — Улыбка мелькнула на его губах. — И вы присмотрите за ними.

*


Вечером Джорджия сидела в шезлонге на Ки-Бич в тени крепкой африканской масличной пальмы и с помощью мобильника Дэниела пыталась дозвониться до иммиграционного департамента. Простиравшееся до горизонта Коралловое море сверкало на солнце так, что Джорджия не могла не щуриться. На берегу с серовато-белым, прозрачным песком было полно ракушек со съедобными моллюсками, и даже у самого шезлонга лежала круглая красивая раковина, которая как будто светилась на солнце.

Раковина была острой по краю, но гладкой, и Джорджии хотелось взять ее в руки, однако она на всякий случай воздерживалась. Еще не хватало, чтобы обе руки были в повязках.

В мобильнике звучала музыка Чайковского. Джорджия уже один раз попала не туда и теперь минут десять слушала «Лебединое озеро», размышляя, отключиться или терпеть до конца. Джорджия решила терпеть. Тем временем она вспомнила о дне рождения Табиты, неожиданно для себя забеспокоившись, приехал ли вовремя клоун.

Еще восемь минут, и она услышала женский голос:

— Чем могу помочь?

Джорджия представилась.

— Я звоню из-за своих друзей Джули и Пола Чжун. Они просили предоставить им статус беженцев…

— Вы не туда позвонили. Я переведу вас…

— Нет! Подождите!

Поздно.

Еще пять минут, и ответил другой женский голос:

— Слушаю.

Джорджия повторила то, что уже сказала.

— Прошу прощения, но мы не обсуждаем по телефону дела отдельных людей.

— А, хорошо. Я приеду. Как насчет завтра?

— Нет, нет. Не получится. Мы не встречаемся с родственниками и друзьями просителей.

— Тогда как же мне предотвратить отъезд моих друзей в Китай, где они будут казнены?

— Вам нужно подать письменное прошение…

— Но ему ехать на следующей неделе! Возможно, он будет уже мертв, когда вы получите мое письмо!

— Мисс Пэриш, не надо кричать.

— Но ему грозит смертельная опасность!

— Запаситесь терпением. У нас много работы и совсем нет времени на…

— По крайней мере, вы можете посоветовать мне, как предотвратить депортацию? Пока я что-нибудь не придумаю. Они могут жить в моем доме, пока не встанут на ноги, и правительству совсем ничего не придется им платить, я сама о них позабочусь…

— Нет. Если они получили уведомление о депортации, сделать уже ничего нельзя.

— Не может быть. В конце концов, почему бы вам не добиться для меня аудиенции у премьер-министра?..

— Мы этого не делаем.

— А что вы делаете? — резко спросила Джорджия.

— Прошу прощения?

Джорджию охватило такое непреодолимое желание накричать на женщину, что она отключила телефон. Ей захотелось выпить пива. Потом она схватила лист бумаги и нарисовала что-то вроде карикатуры: человек висит в петле, а клерк из иммиграционной службы тем временем подпиливает свои ноготочки.

Черт. Наверное, придется начать громкую кампанию в защиту Джули и Пола. Что-то надо делать. Поймать представителя правительства тоже оказалось делом нелегким. Три разных человека обещали перезвонить Джорджии на мобильник, но он молчал последние два часа. У нее было отвратительное ощущение, что как только они положили трубки, то сразу же выкинули записи о Джули и Поле в корзину и пошли пить кофе.

Джорджия отправилась к машине за следующей коробкой с пивом. Она как раз пила из бутылки, когда зазвонил телефон, и от неожиданности она закашлялась.

— Ты узнала, где Ли?

Ни здравствуйте тебе, ни как ты себя чувствуешь, ни как прошел день. Впрочем, это было к лучшему, так как пиво попало ей в нос.

— Нет, Дэниел, не узнала. Извини.

— А что ты узнала?

— Что у него нет адреса Ли, потому что тот появляется, когда сам хочет.

— Черт. И это все?

— Я узнала, что это он привез Чжунов в Австралию.

— Подожди. — Слышно было, как он с кем-то разговаривает: — Подожди минутку, маленькая. Да. Нет, Табби, тебе нельзя брать мой перочинный нож, потому что это не игрушка… Да, хорошо, я почитаю тебе сказку. Подожди чуть-чуть… Джорджия, извини.

— Как прошел праздник?

— Лучше бы я один арестовал пятнадцать фанатов регби. Бабушка до сих пор убирается. Тут словно бомба взорвалась.

— Табби понравился торт «Барби»?

Они еще немного поговорили о дне рождения, а потом Дэниел стал спрашивать о Поле, и Джорджия довольно много рассказала ему, умолчав лишь о лаборатории Джона и Сьюзи, чтобы он не упомянул о ней при Пауке, который непременно доложит об этом Ченам. Ей хотелось понять, каким образом Сьюзи была связана с ними, но не давая им знать о том, что стало ей известно, а еще она хотела понять, почему Ли хочет связаться с братом Сьюзи и, если получится, найти способ вызволить мать.

— Бедняга, — произнес Дэниел, узнав, что Пол Чжун возвращается в Китай на верную смерть ради своей семьи. — Понимаю, почему он идет на это. — Джорджия услыхала, как он вздыхает. — Я бы не раздумывая сделал для Табби то же самое.

Два отца, два героя, подумала Джорджия. Один из них полицейский, который во что бы то ни стало хочет изгнать нелегалов из Австралии, другой всеми силами стремится удержать в Австралии свое нелегальное семейство.

— Ты можешь что-нибудь сделать для Пола? — спросила Джорджия. — Дамы из иммиграционной службы довели меня до бешенства. Они не могут помочь. Они даже не хотят попытаться.

Она слышала в своем голосе злость и отчаяние.

— Если он уже получил уведомление о депортации, то нет. Но я попытаюсь. Хотя ничего не обещаю.

— Спасибо.

Отключившись, Джорджия стала узнавать, какой номер телефона в лаборатории в Брисбене, и не прошло пары минут, как она уже разговаривала с Джоном Мином, братом Сьюзи. Потрясенная тем, как легко оказалось его отыскать, она все же не совсем поняла, как его лаборатория может существовать официально. Неужели это законное предприятие? К счастью, ей не пришлось сообщать ему о смерти Сьюзи. Ему об этом сообщил друг, однако имя друга он не назвал. Выразив ему соболезнование, Джорджия попросила о встрече.

— Это необходимо? — недовольно произнес Джон Мин. — Я благодарен вам за то, что вы были с Сьюзи, но у меня очень много работы.

— Сьюзи передала для вас дискету. Она просила никому ее не отдавать, кроме вас, и не доверять ее почте.

Джорджия не то чтобы врала, но и не говорила правду. Ей нужно было как-то воздействовать на него…

— Дискету? Правда? — У него мгновенно изменился голос. — Когда вы можете приехать?

— Если завтра утром? — Она посмотрела на часы. — В девять часов?

— Отлично.

— Скажите ваш адрес.

Джорджия записала адрес и распрощалась с братом Сьюзи, после чего забронировала билет до Брисбена и обратно. Это оказалось легче легкого. Первый рейс почти всегда полупустой. Отлично. Преисполнившись новых сил, она распахнула дверь и нос к носу столкнулась с Индией.

— Привет! Где горит?

— Не горит. Это я лечу. — Джорджия улыбнулась. — Наверняка у тебя есть сумка, которую я могла бы позаимствовать. Всего до завтра. Нужно же куда-то положить вещи.

— Конечно. Подожди минуту.

Индия бросилась в свой фургон и вернулась с симпатичной черной сумкой.

— Куда направляешься?

— В Брисбен.

— А что там?

Джорджия пожала плечами.

— Извини. — Индия усмехнулась. — Иногда не могу сдержаться. Когда уезжаешь?

— Прямо сейчас. Хочу сегодня добраться до Каирнса, а оттуда первым самолетом — в Брисбен. Он летит чертовски рано. Без пятнадцати шесть.

— А когда обратно?

— Завтра же, без двадцати пять.

Индия задумалась:

— Я должна быть в Каирнсе завтра. Там какое-то убийство на ипподроме. Как насчет того, чтобы поехать вместе? Да и ты поможешь мне не заснуть за рулем. Мы заглянем в отель, ты полетишь по своим делам, а потом я встречу тебя в аэропорту, и мы вернемся в Налгарру как раз вовремя, чтобы поджарить цыпленка и выпить вина.

Джорджия поглядела на берег, где в песке светились голубые и розовые камешки и куда накануне вечером выбросило медуз с северо-востока.

— Обещаю, что постараюсь не задавать вопросов, — с улыбкой проговорила Индия. — Постараюсь.

Джорджия улыбнулась в ответ.

— Тогда чего же мы ждем?




27


На другое утро Джорджия пила кофе, сидя в удобном кресле в передней части самолета, и смотрела на яркие вспышки молнии, освещавшие черную одинокую тучу, которая плыла на том же уровне, но примерно в одной-двух милях в стороне. Когда молния гасла, на пару мгновений все становилось серым-серо, и Джорджия видела, как розовело небо на предрассветном горизонте.

Как ни странно, поначалу она совсем не боялась лететь. И все же у нее сжалось сердце, когда самолет, одолев взлетную полосу, поднялся в воздух, она вся напряглась и покрылась липким потом. Но как только они набрали высоту и выключился сигнал «Пристегнуть ремни», Джорджии удалось немного расслабиться.

Наверно, ей было не совсем плохо, потому что тогда она летела на маленьком самолете, а теперь на знаменитом своей безопасностью семьсот тридцать седьмом. К тому же она проглотила полпузырька успокоительных таблеток, и они, вероятно, помогли, так же как бренди, который Индия заботливо подлила ей в кофе в аэропорту.

Это Индия рассказала наземному персоналу об аварии, пережитой Джорджией всего пять дней назад, и к ней отнеслись с большой заботой, усадив на лучшее место в салоне и приставив к ней личную стюардессу, чтобы та обихаживала ее во время полета. Ее даже познакомили с капитаном и вторым пилотом, и оба, улыбаясь, уверили ее в полной безопасности, а стюардессы, не успел самолет достигнуть нужной высоты, засуетились вокруг нее, словно наседки. Старшая стюардесса спросила, не нужно ли чего мисс Пэриш. Может быть, еще чашечку кофе? Или газету?

Джорджия попросила газету и, откинувшись на спинку кресла, продолжила наблюдение за одинокой грозовой тучей.

*


Когда таксист привез Джорджию к грязновато-желтому зданию, которое было больше похоже на склад, чем на лабораторию, она не утерпела и спросила:

— Вы уверены, что это здесь?

Он показал на небольшую будку в воротах и листок бумаги в пластике на стене. «Квантум Ресёрч». Правильно. Брат как будто важная шишка в важной лаборатории. Заплатив таксисту двадцать семь долларов, Джорджия взяла одну из его визитных карточек, положила в сумку, одолженную ей Индией, и вылезла из машины. Таксист исчез на широкой, почти пустой улице, и когда он, судя по дорожному знаку, свернул направо, Джорджия огляделась.

Бетонные гектары. Сколько хватало глаз, сплошные склады. И один борющийся за жизнь всклокоченный полумертвый эвкалипт. Прохладный ветерок, подхватив пластмассовый стаканчик, гнал его по канаве, поднимая облачка пыли. Странно, что здесь, на городской окраине, Джорджия чувствовала себя более одинокой, чем в тропическом лесу.

Повернувшись к воротам, она насчитала около двадцати грузовиков во дворе, причем все они были разные — от самых маленьких до больших. Она увидела старенький тягач, на котором было написано «Гарри Хилльярд», и не менее древний армейский джип. Из будки показался охранник, который встал рядом с Джорджией и принялся внимательно ее разглядывать.

— Я вас слушаю.

— Мне нужен Джон Мин.

— Подождите минуту.

Охранник набрал несколько цифр на мобильнике, что-то сказал, потом подошел и повернул ключ в массивном висячем замке. Со скрипом, от которого у Джорджии едва не разболелись зубы, открылись ворота. Охранник показал на тягач:

— Вон туда.

После чего он опять исчез в будке.

Джорджия направилась к складу, но услышала собачий лай. Она остановилась, потому что лай становился все громче, и почти тотчас огромный крапчатый пес с подрезанными ушами и хвостом выбежал во двор и помчался к ней. Джорджия едва не потеряла самообладание и не обратилась в бегство, но вовремя вспомнила урок деда:

Если побежишь от сторожевой собаки, говорил Том, она укусит тебя в зад. Нужно стоять не шевелясь, и тогда она будет лаять на тебя, но ни за что не укусит. Надо лишь сохранять спокойствие. Запомни, ни в коем случае не шевелись.

Сердце у Джорджии выскакивало из груди, но она словно вросла в землю, и пес, в котором было не меньше пятидесяти килограммов, прокатился по бетону, прежде чем остановиться. Он лаял как бешеный, но не трогал ее.

— Малыш, — послышался голос, и пес, замолчав, глянул через плечо, после чего вновь залаял.

— Тихо!

К Джорджии спешил приземистый китаец, и казалось, что его туловище в белой рубашке живет своей жизнью, подскакивает и качается независимо от ног. У китайца было красное лицо, он тяжело дышал, что стало заметно, когда он приблизился, и под мышками у него расплывались мокрые пятна. То ли он только что пробежал марафон, то ли со здоровьем у него неважно, подумала Джорджия.

Стоило ему прикоснуться к псу, тот затих.

— Это большой шнауцер, — с гордостью проговорил он. — Охраняет. Зовут Бинган, то есть Булочка.

— Она хорошо выполняет свою работу, — сказала Джорджия, чем заслужила довольную улыбку китайца.

— Вы Джорджия?

— Да.

— Джон.

Он протянул руку, и они обменялись рукопожатием. Рука у него была мягкая, мясистая и потная. Джорджия терпеть не могла такие руки. Все равно что кусок колбасы. Она хотела было погладить собаку, но та оскалила зубы и зарычала. Пришлось Джону опять ее утихомиривать.

— Не подходите к ней. Дайте ей немного времени, и она сама подойдет к вам, как только решит, что вы ей друг.

Джорджия посмотрела на Булочку, та посмотрела на нее: у нее дрожали баки, как поняла Джорджия, она изо всех сил пыталась удержаться от лая.

Джон взглянул на перевязанную руку:

— Что случилось?

Она мысленно повторила то, что собиралась сказать в самолете, и неожиданно для себя решила не скрывать правду:

— Чены отрезали сустав, чтобы я сказала им то, что они хотели услышать. Но я тогда не знала, о чем они говорят, поэтому не могла ничего сказать, а они взяли в заложницы мою мать и обещали убить ее в воскресенье, если я не найду то, что им нужно.

Джон мгновенно побелел как полотно, и Джорджия даже протянула к нему руки, испугавшись, как бы он не упал, но тотчас отдернула их, так как грозно зарычала собака. Покачнувшись, Джон согнулся пополам и стал коротко дышать, издавая жуткие хрипы и свисты.

— Вам лучше? — спросила Джорджия минут через пять.

Прошло еще какое-то время, прежде чем он выпрямился, все еще бледный и потный. Словом, выглядел он ужасно, но все же взял себя в руки и посмотрел мимо Джорджии на улицу.

— Вы приехали одна?

— Да.

Он не сводил взгляда с улицы.

— За вами не следили?

Джорджия не обратила на это внимания, но поскольку не могла вспомнить, чтобы проезжала мимо машин или какие-то машины обгоняли ее, сказала:

— Нет.

Он вздохнул как будто с облегчением:

— Пойдемте внутрь.

Собака побежала впереди, радостно помахивая огрызком хвоста. Обогнув здание, они вошли в него с задней стороны, где оно почти соприкасалось с другим длинным зданием из железа и бетона. Здесь стояли семь машин, один белый фургон и два мотоцикла. Все машины передней частью были обращены к зданию, а мотоциклы — задом к нему. Вероятно, чтобы побыстрее уехать, когда закончится рабочий день, решила, несколько удивившись, Джорджия. Если она примет предложение Мэгги, возможно, тоже купит мотоцикл и будет точно так же его ставить.

— Здесь находились конторы одной большой сахарной компании, — пояснил Джон, все еще не совсем отдышавшись. — Но мы их перестроили.

Внутри все было, как, по ее представлениям, должно быть в лаборатории. Будка у ворот — отличный камуфляж, но так, наверное, и было задумано. Хорошая приемная, хоть и небольшая, с прелестной китаянкой за столом. Синий ковер. Белые стены, украшенные морскими пейзажами. Никаких специфических запахов.

— Пожалуйста, милочка, сделай нам кофе, — сказал Джон девушке, и она немедленно поспешила прочь.

Собака прошла по коридору, толкнула мордой вторую дверь справа и протиснулась внутрь. Джон и Джорджия последовали за ней. Еще один синий ковер. Два кресла. Компьютеры, принтеры. Стеллажи с книгами закрывают две стены. Порядок, чистота. Общее впечатление нарушала лишь большая хрустальная пепельница размером с летающую тарелку, в которой было полно окурков.

Джон сел за стол, Джорджия устроилась в кресле напротив. Собака — на овечьей шкуре справа от Джорджии, между ней и дверью. Откашлявшись, Джон открыл папку, заглянул в нее и вновь закрыл. Опять покашлял.

— Как вы нашли меня?

— Я была у Пола Чжуна и… — Джорджия никак не могла вспомнить имя Шведа и в конце концов решила не вспоминать. — И у Шведа, приятеля Сьюзи из национального парка Кейп-Арчер.

Джон кивнул:

— Это всё?

— Да.

— Кто еще знает о том, что вы поехали сюда?

— Никто.

Джон вздохнул с облегчением:

— Хорошо. Очень хорошо.

Собака издала стон и повалилась на бок.

— У вас дискета Сьюзи?

— Прошу прощения, но ее забрали Чены.

— Ох. — Он мигнул несколько раз. — Для них она ничего не значит. На ней всего лишь последние результаты, которые получила Сьюзи. Жаль, что у нас их нет. — Он запнулся. — Прошу прощения. Мне все еще тяжело…

Он опять несколько раз глубоко вздохнул, и голос у него зазвучал тверже, когда он спросил:

— Вам известна суть исследований?

— Вы работаете с крокодилами, — ответила Джорджия.

Вздохнув, он вынул пачку «Ротманс» и предложил Джорджии сигарету. Она отрицательно покачала головой и подождала, пока он закурит.

— Итак, вам все известно. И вы собираетесь сдать меня Ченам?

— Конечно же нет, — немедленно отозвалась Джорджия. — Я хочу знать, какое отношение ко всему этому имеет семейство Ченов. А потом мы решим, что делать дальше.

— Я во всем виноват. В похищении вашей матери. В том, что вам отрубили палец. Если бы они знали, где я нахожусь…

Он закрыл лицо толстой ладонью. У него нет ничего общего с Сьюзи, подумала Джорджия. Сьюзи была маленькой, и от нее пахло жасмином, а ее брат толстый, и от него воняет табаком.

— Что значит — вы во всем виноваты?

— Понимаете, все началось пять лет назад, когда Сьюзи приехала в Австралию. — Он посмотрел на Джорджию: — Вы слышали о нашем отце? Его зовут Ван Пак Мань.

Джорджия покачала головой.

— Здесь он известен как Патрик Ван. Видный ученый. Сьюзи посылала крокодилью кровь для анализов в его лабораторию, которая находится в Новом Южном Уэльсе, а потом он уехал. И тогда она стала работать со мной. — Он грустно улыбнулся. — Сьюзи была уверена, что кровь содержит ответ на вопрос, почему крокодилы выживают, получив такие ранения, которые смертельны для человека. Она посылала мне кровь в баллонах со сжатым азотом. Я тогда работал в Китае. В Уханьском университете. Я выделял сыворотку.

— В крови крокодилов много компонентов, — продолжал он. — Чтобы выделить все, нужно потратить много времени. В конце концов я получил около ста таких компонентов, которые разделил по разным бюреткам. И вскоре понял, что в бюретке под номером двадцать один есть нечто поразительное. Взял простенькие бактерии и добавил их в бюретку. А потом чуть не упал от изумления. Все бактерии, миллионы бактерий, были мертвы.

Он курил с таким ожесточением, что Джорджии казалось — еще одна затяжка, и вся сигарета превратится в пепел. Выпустив очередную порцию дыма, Джон заговорил вновь:

— Потом я поместил туда опасные для людей бактерии, которые устойчивы ко всем известным антибиотикам, например метициллин-устойчивый золотистый стафилококк. Я поместил какое-то количество стафилококков в чашку Петри и добавил всего одну каплю из бюретки номер двадцать один. На другой день капля крови была окружена множеством мертвых бактерий. Стоило им коснуться крокодильей крови, и они умирали.

— Мы с коллегами, — добавил он, — отделили протеин, который убивает бактерий, и он стал основой совершенно нового антибиотика. — Джон тяжело вздохнул, сглотнул слюну и продолжал хриплым от избытка чувств голосом: — Мне жаль, что моей сестры здесь нет, что она не насладится плодами своих трудов.

Джорджия вспомнила, как шла по коридору лечебного центра «Лотос» позади Джоани: «Юмуру не умеет лечить рак, но с крокодильими укусами отлично справляется».

— Я не сразу поверил в то, что нам удалось сделать, — добавил Джон.

Мило улыбающаяся китаянка принесла свежесваренный кофе, сливки, пончики. Поглядев на пончики, Джорджия пожалела, что не может наброситься на них. Какой тут завтрак, когда впереди еще один перелет? Но даже понимая, что подкрепиться надо, она не могла есть. Не теперь. Может быть, позже.

Когда дверь за китаянкой закрылась, Джон смял сигарету в пепельнице, закурил другую, взял шоколадный пончик и надкусил его. Не успев проглотить кусок, он заговорил вновь:

— Понимаете, мне было ясно, что мы получили нечто потрясающее, и у меня появилось с чем эмигрировать в Австралию. Но эмигрировать официально я не мог. Поэтому решил рискнуть и со всеми результатами исследований два года назад бежал из Китая.

Он вновь откусил от пончика и, жуя, затянулся сигаретой.

— Можете представить реакцию моих коллег. Я же ничего им не оставил, совсем ничего, у них не было материалов, с которыми можно продолжать работу. — Неожиданно он повеселел: — Придется им поискать собственных крокодилов.

— А при чем тут Чены?

— А при том, что компания, в которой я работал в Китае, хочет вернуть меня вместе с моими исследованиями. С исследованиями Сьюзи. Они наняли Ченов, то есть его банду, чтобы увезти меня отсюда. Если бы они схватили Сьюзи, то могли бы шантажировать меня. Если бы схватили меня, то могли бы шантажировать Сьюзи.

В задумчивом молчании он дожевал пончик.

— Однако я не удивлюсь, если бандиты, поняв, какую ценность мы представляем, захотят сами заработать на нас. — У него вытянулось лицо. — На мне.

— Почему они нашли Сьюзи, а не вас?

Джон затянулся сигаретой. Выпустил дым.

— Если бы она не помогала людям, ее бы никогда не нашли. — Он поморщился. — В Китае у нее осталось много друзей, которые тоже хотели перебраться в Австралию. Она платила жучкам-посредникам, чтобы помочь им. А эти жучки откуда? Из разных банд. Бандиты друг друга знают и делятся сведениями.

Джорджия подскочила в кресле, когда собака вдруг дернулась и залаяла.

— Она спит. Не беспокойтесь.

Лежа, ризеншнауцер засучил лапами, словно преследуя грабителя.

Глядя на бегущую во сне собаку, Джорджия мысленно подытожила услышанное. Ронни Чен и Ли приплыли в Налгарру, чтобы похитить Сьюзи для банды «Красный бамбук», но Ли убил Ронни Чена, чтобы Сьюзи досталась ему. Странно. По поведению Сьюзи было не похоже, что ее удерживали силой. Она находилась с Ли по доброй воле.

— Вы знакомы с Ли Денхэмом? — спросила Джорджия.

Джон мигнул:

— Ну конечно. Это он помогал друзьям Сьюзи. И Полу с Джули, и Викки, и Фан Дунмей тоже.

Мистер контрабандист великолепный, который потом даже писал письма несчастным людям. Поразительно, но это может объяснить доверие к нему Сьюзи.

— Джон, вы еще не получили визу? Ну, чтобы оставаться тут на законных основаниях?

— Как только Австралийская медицинская ассоциация увидит результаты наших опытов, австралийское правительство даст мне визу. Оно не захочет, чтобы я с моими знаниями вернулся в Китай. Оно захочет удержать меня тут.

— Но вы представили Ассоциации уникальный антибиотик, и никто не знает, что вы здесь нелегально?

— Пока еще я не получил уведомление о депортации. — Он развеселился. — Кроме того, Сьюзи подавала бумаги в Ассоциацию, так как она владелица «Квантум Ресёрч», и все делается в абсолютной секретности, во всяком случае, пока там не вынесут решение. Я всего лишь один из научных сотрудников, причем числюсь как Джон Мин, а не Минцзюнь.

— Как она может владеть фирмой, будучи нелегальной иммигранткой?

Джон выдвинул правый ящик и бросил на стол австралийский паспорт:

— Кто говорит, что она нелегалка?

Джорджия открыла паспорт и прочитала имя Сьюзи. На фотографии была китаянка примерно одного с Сьюзи возраста. Сходство было минимальным.

— Это подделка?

Джон пожал плечами:

— Это ее паспорт.

Юмуру сказал, что платил Сьюзи наличными раз в месяц. Наверняка она тратила эти деньги на жучков-посредников.

— А как вам удалось все это устроить? — Джорджия обвела рукой комнату. — Наверно, стоило кучу денег?

— У нас богатый покровитель. Он финансирует нас, а мы делаем свою работу.

— Кто он?

Джон щелчком сбросил пепел с сигареты в пепельницу:

— Он не участвует в наших делах. И ему предпочтительней оставаться анонимом.

Джорджия помрачнела.

— Кто теперь владеет «Квантум Ресёрч»?

— Наш партнер. Я всего лишь работник по найму.

Не исключено, что этот партнер устроил крушение самолета, чтобы завладеть фирмой. Почему бы и нет?

— Мне необходимо знать его имя.

Джон покачал головой:

— Прошу прощения.

— Имейте в виду, если вы не назовете его, я позвоню своему приятелю полицейскому, чтобы он помог мне. Вам ведь ни к чему здесь полицейские? Вы — нелегальный иммигрант…

Он отпрянул:

— Вы угрожаете мне?

— Совершенно верно.

Джон помолчал, потом сказал:

— Марк Уилер.

Это имя колокольным звоном отдалось в голове Джорджии, но она поначалу не поняла почему.

— Где его можно найти?

— Он пользовался адресом Сьюзи.

Джорджия вспомнила о письме из «Америкэн экспресс» в нераспечатанной почте Сьюзи. Оно было на имя Марка Уилера.

— А как-нибудь еще с ним можно связаться?

Не глядя на Джорджию, Джон покачал головой:

— Как вы собираетесь вызволять свою мать? Используете меня?

Подумав немного, Джорджия сказала:

— Они были вне себя, заполучив дискету Сьюзи, и я скажу им, что они должны быть счастливы, имея формулу антибиотика.

Джон явно испугался:

— А нельзя дать им фальшивую формулу? Я могу придумать такую, что они не подкопаются, но создать с ней антибиотик у них не получится.

Понемногу его лицо просветлело:

— Ну да. Конечно. Я могу предложить вам даже кое-что получше. Я предлагаю дать им часть настоящей формулы антибиотика на дискете, пусть они проверят, а потом в обмен на всю формулу вы потребуете, чтобы они отдали вам вашу мать. Они получат настоящую формулу, можете не сомневаться, но всего лишь против простуды, и это позволит нам выиграть время.

Он демонстративно погасил окурок сигареты:

— Сейчас прямо пойду и все сделаю. Много времени это не займет. Всё под рукой. А потом погуляю с Булочкой.

Булочка посмотрела на него так, словно пописать она жаждала примерно так же, как получить, скажем, закладную, а когда Джон вскочил и бросился вон из кабинета, его сторожевая псина подняла голову, посмотрела, как за хозяином захлопнулась дверь, потом перевела взгляд на Джорджию.

— Привет, Булочка, — сказала Джорджия. — Мы друзья?

Булочка глядела-глядела на нее и улеглась на спину.

Джорджия подошла к окну, чтобы посмотреть на машины. Два «ниссана», три «мицубиси», «тойота» и «судзуки». Все японские. Потом стала изучать мотоциклы. «Ямаха» и «Дукати». На «Дукати» много красной краски и толстые шины. Пара выхлопных труб направлена вверх. Джорджия не сомневалась, что мотоцикл может лететь быстрее ракеты.

Она все еще разглядывала мотоцикл, размышляя о словах Джона, как вдруг увидела человека, бегущего по двору. Потом другого. Оба низко пригибались к земле. У обоих в руках оружие. Армейское.

Ничего ужаснее Джорджия прежде не испытывала. Ощущение такое, будто у нее внутри взорвалась бомба, будто легкие у нее разлетелись в клочья. Ей не хватало воздуха.

Чены.

Она привела их к Джону.




28


Джорджия вскочила с кресла и помчалась к двери, но Булочка опередила ее. Грозно рыча, собака загородила ей выход.

— Прочь! — крикнула Джорджия. — Джон в опасности!

Булочка оскалилась и напряглась, словно собираясь броситься на Джорджию.

Джорджия схватила телефон и набрала три нуля. Едва ей ответили, как она закричала:

— Ограбление! «Квантум Ресёрч» в Таллагандре. Они вооружены! Они убьют меня!

Она бросила телефон, но не отключила его.

Надо найти Джона и бежать.

Булочка все еще закрывала собой дверь и негромко рычала.

Джорджия выглянула в окно. Она увидела еще троих вооруженных людей. Да у них целая армия! Они привели с собой целую армию.

— Послушай, вон там твои заклятые враги! — крикнула она Булочке, показывая на окно. — Это не я!

Как ни странно, собака подскочила к окну и встала на подоконник передними лапами.

Джорджия схватила сумку и побежала к двери, распахнула ее и помчалась по коридору. Еще мгновение — и Булочка, прижав уши, уже следовала за ней, готовая на все ради защиты своего хозяина. Джорджия ускорила шаг, не выпуская из поля зрения пса. Оказавшись в приемной, она крикнула изумленной девушке, сидевшей за столом:

— Звони в полицию! Набирай три нуля! Быстро!

Она выскочила в другой коридор и следом за Булочкой свернула направо.

Господи, собака бежала так быстро, что теперь Джорджия боялась отстать.

Выбиваясь из сил, она добралась до конца коридора, на мгновение оперлась левой рукой о стену и вновь помчалась за собакой.

В конце концов Джорджия остановилась, поглядела по сторонам и увидела, как Булочка, глядя на нее, бьется головой о дверь. Тогда она распахнула ее. Но Булочка отодвинула Джорджию и громко залаяла. Джорджия оказалась в комнате, сверкавшей белизной и хромом. Люди отрывались от работы и в ужасе смотрели на нее. Джон сидел на табурете, вытаскивая дискету из компьютера. Он тоже выглядел испуганным.

— Они здесь, — прохрипела Джорджия. — Чены здесь.

Ему понадобилось полсекунды, чтобы понять смысл ее слов, и он вскочил на ноги.

Схватив, сколько смог, дискет, Джон швырнул их на пол. За ним по пятам следовала Булочка. Он бросился к кнопке пожарной тревоги. Разбил стекло и нажал на большую красную кнопку. Оглушительно взвыла сирена.

Побросав все, люди с криками побежали вон из лаборатории.

— Вот! — крикнул он, отдавая Джорджии две дискеты. — Это для вашей матери.

Джорджия сунула их в рюкзачок и застегнула молнию. Пристроила рюкзак на спину. Булочка лаяла не переставая. Люди кричали от страха. Джон побежал к двери, крикнув на ходу:

— За мной!

Джорджия помчалась налево к запасному выходу, расталкивая людей, не обращая внимания на панику, крик и визг вокруг.

Выскочив наружу, Джон помчался налево, завернул за угол. Высунув язык, Булочка без особых усилий бежала рядом с ним. Еще один поворот налево — и они оказались во дворе. Джорджия замедлила шаг, отчаянно ища взглядом людей с оружием…

Послышался выстрел, но Джон никак не отреагировал на него, не стал искать укрытия или падать на землю.

— Залезай на мотоцикл! — крикнул он.

Он был рядом с «Дукати», мгновением позже завел мотор.

— Булочка, стой! Сторожить!

Он показал на здание, и собака, помедлив немного, побежала прочь.

— Джорджия, быстрей! Ну же!

Он все еще кричал, когда Джорджия забралась на сиденье позади него, и тотчас ударил по газам. Не задумываясь Джорджия обхватила его руками и прижалась к толстой спине.

Выстрел! Выстрел!

Все еще боясь упасть, Джорджия попыталась усесться поудобнее, и мотоцикл накренился.

— Сиди! — крикнул Джон. — Не дергайся!

Стараясь не упасть, Джорджия цепко держалась за Джона, пока они ехали мимо грузовиков к воротам. Выглянув из-за головы Джона, Джорджия увидела лежащего у будки охранника, то ли мертвого, то ли без сознания. Ворота оказались распахнутыми настежь. Возле них стояли двое мужчин, застигнутые врасплох несущимся на них мотоциклом. Мелькнули их растерянные лица. Они кричали друг на друга, пытались прицелиться, но Джон направил мотоцикл прямо на них. Он действовал решительно. Шел напролом.

В последнюю минуту бандиты, все еще что-то крича, метнулись в разные стороны, и мотоцикл вырвался на свободу. Снизив скорость, чтобы свернуть на улицу, Джон накренил мотоцикл, и Джорджия повисла на китайце, вцепившись в него мертвой хваткой, хотя и понимала, что они могут опрокинуться. Она почувствовала, как скользит, и подумала: «Вот оно. Все кончено». Однако ничего не произошло, и Джорджия, собрав все силы и подавшись вперед, даже сумела обрести равновесие.

Один из бандитов выстрелил им вслед. Джорджия услышала визг металла, потом крик Джона:

— Держись!

И крепко держа руль, он на предельной скорости помчался дальше. Джорджия готова была поклясться, что ему еще не приходилось выжимать из мотоцикла такую скорость, но более подходящий случай придумать было трудно. Сначала у него не очень получалось, но потом мотоцикл полетел вперед, как выпущенный из пращи камень.

Грохот стоял оглушительный, словно это был не мотоцикл, а реактивный самолет. Здания проносились мимо как в тумане, шум мотора эхом отражался от кирпичных стен, и Джорджия ждала, что вот-вот они преодолеют звуковой барьер. Скрип, визг, скрежет заглушали все другие звуки.

В конце улицы они пролетели на красный свет, увернулись от автобуса и желтого седана, вильнули вправо, чтобы объехать такси, прибавили газу, обгоняя медлительный грузовик, едва не столкнулись с мотороллером и помчались дальше, сопровождаемые оглушительными гудками.

Потом они услышали сирену. Еще одну. И еще. Мимо проехали три полицейские машины в сопровождении двух пожарных машин. Замыкал колонну полицейский фургон. Все двигались в сторону «Квантум Ресёрч».

Они ехали на довольно большой скорости, маневрируя между автобусами и едва не задевая несчастные мотороллеры. Вслед им гудели клаксоны, водители грубо жестикулировали и выкрикивали ругательства. Тут завыла еще одна сирена. Ее вой нарастал, и Джорджия поняла, что кто-то преследует их.

Они уже приближались к центру города, где движение было намного интенсивнее, здесь хватало и велосипедистов и прохожих. Джорджия видела высокие сверкающие дома и ряды пальм, людей, которые жевали сэндвичи и пили из высоких стаканов. Стайка школьниц в синих плиссированных юбках и идеально белых носочках окружила мороженщика.

Мотоцикл едва не полз, задержанный потоком машин впереди и красными сигналами светофора. Тогда Джон свернул на тротуар и поехал, лавируя между прохожими. По пути он разнес газетный киоск, раскидав газеты и журналы.

Люди кричали, клаксоны гудели. Мотоцикл тряхнуло, Джон опять съехал на мостовую и вырвался вперед.

Джорджия оглянулась. Полицейского фургона нигде не видно, зато слышно, и с каждой минутой все отчетливее. Джон вновь снизил скорость, но, свернув на длинную темную улицу, тотчас прибавил ее. В конце улицы они вырвались на свет и немедля пересекли шоссе.

Две машины резко затормозили, но справа, гудя что есть мочи, к ним стремительно приближался грузовик фирмы «Братья Грейс». Джон как будто его не видел. Повернув, он углубился в другую темную улицу.

Грузовик был так близко, что Джорджия видела металлическую решетку радиатора, облепленную насекомыми. Отчаянно цепляясь за Джона, она было открыла рот, чтобы закричать, но тут жутко завизжали тормоза, грузовик вильнул, все четыре колеса замерли, и с душераздирающим скрежетом он въехал на парковку.

Джорджия видела, как закачалось лобовое стекло у ближайшего автомобиля, как потом грузовик смял его в лепешку. Полетели искры. В воздухе стоял грохот сминаемого металла, пока грузовик в конце концов не въехал в витрину магазина и, немного повибрировав, не остановился.

Джорджия оглохла от шума и повернула голову, чтобы посмотреть на разрушения, отчасти в восторге от содеянного, отчасти в ужасе при мысли, что они сами едва не погибли. А что с шофером? Что с людьми на парковке? А прохожие? Времени на раздумья и сожаления не было, оставалось лишь ехать дальше и молиться.

Когда они оказались на темной улице по другую сторону шоссе, Джон сразу же стал сбрасывать скорость, так как шины не были приспособлены для быстрой езды, потом свернул направо на широкую улицу.

Они проезжали мимо людей, которые тащили ящики с салатом и помидорами, пивом и бараниной из рефрижераторов. Джорджия увидела женщину с подносом, на котором лежали разные сыры, и другую, волочившую двух лососей. Голодный пес стоял на тротуаре, принюхиваясь к колбасам. В следующую минуту воздух наполнился ароматами тайских специй — кориандра, красного перца, чеснока.

Поворот налево. Шоссе, ведущее на север. Джорджия увидела указатель «Аэропорт», потом еще один. Теперь Джон ехал осторожнее, не желая привлекать к себе внимания. Возле аэропорта они обогнали открытую «мазду», в которой на пассажирском месте сидела женщина, вдруг яростно хлопнувшая себя по голове ладонью. Сначала Джорджия подумала, что она говорит, мол, они сумасшедшие, а потом поняла — ни у нее, ни у Джона не было шлема. Они нарушали правила дорожного движения.

Джон поехал еще медленнее, развернулся в сторону выходов и мягко, очень мягко остановил мотоцикл. Проведя рукой по волосам, он заглушил двигатель.

Тишина оглушила обоих. Джорджия продолжала сидеть, думая о том, сможет ли она пошевелиться. Она ощущала себя контуженной и ног под собой не чуяла, словно едва народившийся жеребенок.

Джон повернул голову.

— Отлично справилась, если ты новичок, — сказал он.

Тут только Джорджия осознала, что все еще держится за него, и торопливо разняла руки. Когда она слезла с мотоцикла, у нее подгибались колени и ей пришлось ухватиться за выступающую железку, чтобы не упасть. На Джона сумасшедшая езда как будто никак не повлияла. Он стоял, уперев руки в боки, переводя взгляд с мотоцикла на Джорджию:

— Вот это кайф!

— Ты молодчина!

Джон усмехнулся, и вот тут-то Джорджия разглядела в нем нечто от Сьюзи. Такие же, как у нее, смеющиеся миндалевидные глаза, такой же изгиб губ.

— И ты была ничего. Неужели ты это впервые?

— Да, впервые.

— Вот уж не подумал бы, — с восхищением проговорил Джон. — Ты как будто родилась на мотоцикле!

*


Пока Джон из будки звонил какому-то коллеге, Джорджия купила ему кофе и себе — двойной виски. Ее все еще била дрожь, но, отпив пару глотков, она почти успокоилась. Они были на волосок от смерти. Не будь у Джона его мотоцикла…

Джорджия видела, как он повесил трубку, потом позвонил опять. И опять. Когда же он присоединился к ней, она уже допила виски, а его кофе остыл. Правда, он этого как будто не заметил и четырьмя глотками одолел стаканчик.

— Похоже, Ченам не очень-то удалось поживиться, если они вообще что-то нашли. — У него как будто камень с души упал. — Едва показались полицейские, как они исчезли. Брэда ранили. Охранника. Еще до того, как они разнесли замок. Надо было лучше продумать меры безопасности.

Он задумчиво посмотрел на табличку на стене, запрещающую курить.

— Булочка укусила полицейского.

— Только этого не хватало.

— Бедняжку забрали, но Лиззи, вы ее видели в приемной, попробует ее вызволить. Лиззи говорит, что полицейские желают с нами побеседовать. Очень желают, как вы понимаете.

— У меня нет времени на беседы с ними, — сказала Джорджия. — Это займет несколько часов, а мне надо думать о маме…

— У меня тоже нет времени. Полечу в Сидней, повидаюсь кое с кем из Медицинской ассоциации. Придется поднажать, чтобы они поскорее одобрили антибиотик. Если его одобрят и запустят в производство, может, Чены оставят меня в покое. — Судя по виду, он не был в этом уверен. Но потом его лицо посуровело. — Моя охрана несколько запоздала. В этой команде все вооружены и должны быть наготове двадцать четыре часа в сутки. Но они не поспели вовремя. Ладно, ничего. Спрячусь в Сиднее и найму личного телохранителя. Четырех телохранителей. А потом отправлюсь в полицию.

Он поднес стаканчик ко рту и, обнаружив, что тот пуст, поставил его обратно.

— Вам тоже придется пойти в полицию.

— Как только моей маме нечего будет опасаться.

*


Джорджия вылетела обратно более ранним рейсом, сообщив об этом Индии, и все время в самолете у нее быстро-быстро билось сердце, едва менялось звучание мотора. После гонки на мотоцикле нервы у нее были натянуты до предела, и она не сомневалась, что еще немного, и…

— Боитесь? — спросил ее сосед, когда они стали снижаться.

Но Джорджия, не в силах расцепить зубы, лишь молча кивнула.

— Все будет хорошо, — уверенно сказал он и похлопал ее по руке. — Эти самолеты все равно что кирпичные сортиры. Знаете, сколько их испытывают, прежде чем запускают в небо? Даже забрасывают в мотор мороженых кур, чтобы проверить на случай столкновения с птицами. Если уж такое делают, то об остальном и вовсе можно не беспокоиться. С нами ничего не случится. Уж поверьте мне.

Он вновь с доброй улыбкой похлопал ее по руке.

Джорджия заставила себя улыбнуться в ответ. Чужие люди щедры на доброту. Вот и ее мама такая же — всегда добрая, даже по отношению к бейлифам, когда они появились в Гластонбери. Она напоила их кофе и подала тарелку с шоколадным печеньем, сказав, что не по своей вине они отнимают у детей дом.

Потом Дик Купер потерял жену, когда в Порт-Дугласе на корабле случилась авария. Мама не просто оставила на крыльце приготовленную ею для Дика, его шестимесячного сына и четырехлетних близнецов еду или домашнее печенье, а предложила свою помощь.

— У бедняги никого нет, — сказала она Джорджии и Доун. — Он чуть не лишился чувств от радости, когда я сказала, что помогу ему. Всего одну неделю, пока не похоронят его жену.

— У него есть братья! — возмутилась Джорджия. — Ты забыла о Пэте и Джимми?

— Дорогая, они же мужчины.

Ей было плевать, что по городу поползут сплетни, она попросту скинула дочерей на руки Эви.

Щедрая, бескорыстная мама. Хорошо, что Ли вызвался найти ее, но она тоже не будет сидеть сложа руки. Например, можно выдать Ли бандитам и таким образом освободить мать. Неужели у нее получится предать человека, который спас ей жизнь? Она вспомнила, каким он был тогда: ухо почти оторвано, со шрамом на лбу, лицо суровое. У нее сжалось сердце, и она заерзала в кресле, недовольная тем, что ей на удивление легко вызвать в памяти его лицо. Он спас тебя, напомнила она себе, вот ты и запомнила его.

Если у Ли ничего не выйдет, тогда она попытается сама. Мамочка… Хотелось бы думать, что за ней все-таки ухаживают. Как там ее голова? Удар она получила сильный, все вокруг было в крови.

Джорджия подавила рвавшиеся наружу рыдания и постаралась взять себя в руки. Она понимала, что это реакция на появление Ченов в лаборатории, на выстрелы, на самолет, но если не успокоиться, истерики не миновать.

Как кроншнеп, искавший крабов под мангровыми деревьями, Джорджия поискала, не может ли она подумать о чем-нибудь еще, и постепенно погрузилась в другие воспоминания. Ей было десять лет, и на руках у нее был крошечный щенок, рожденный спасенной ими собакой. Она рыдала, рыдала и никак не могла остановиться, пока не услышала голос, приказывавший ей сосредоточиться на дыхании. Голос мамы, как будто она была рядом, потому что ее голос звучал в ушах Джорджии:

Дорогая, сосредоточься на том, как твои легкие наполняются воздухом. Сначала раздувается твой животик, и ты удерживаешь воздух… хорошо. А теперь потихоньку выпускай его, вот он струйкой течет через рот. Еще раз. Ты думаешь только о своем дыхании, дышишь медленно и глубоко, и вот тебе уже лучше. Ну конечно же нам надо похоронить малыша. Мы похороним его под большой черной пальмой, и ты нарвешь полевых цветов, чтобы положить на его могилку.

Как-то мама сказала, что телепатически ощущает, когда с ней или Доун случается беда, но Джорджия ей не поверила. Однако, как ни странно, стоило Джорджии расстроиться, например, когда в последний раз, сделав ей предложение, Чарли ушел, обязательно звонил телефон и мама спрашивала, все ли у нее в порядке.

Наконец Джорджия успокоилась. Она взглянула в окошко на одеяло из облаков, покрывавшее почти все небо, потом посмотрела на свои украшенные виноградом часы. Скоро она увидится с Индией и вернется в Налгарру к жареному цыпленку и вину. Джорджия решила рассказать журналистке об антибиотике. Наверное, расскажет и о том, что случилось с мамой. Ей очень нравилась Индия, к тому же хотелось иметь на своей стороне человека, которому можно доверять.

Прошло меньше часа, прежде чем самолет совершил посадку в Каирнсе.

Там Джорджию ждали полицейские.




29


Констебль поднял голову, когда Джорджия вошла в участок в сопровождении двух полицейских в форме и не отстававшей от них Индии.

— Вы не имеете права хватать ее в аэропорту и тащить сюда, — возмущалась журналистка. — Да еще без адвоката!

— Мы уже говорили вам, мисс Кейн, — ответил один из полицейских, — что всего лишь зададим мисс Пэриш пару вопросов. А потом отпустим ее на все четыре стороны. Вы пока, пожалуйста, посидите тут и почитайте газету. Извините, но у нас нет «Сидней морнинг геральд». Может быть, вас устроит «Фишинг уикли»?[3 - Еженедельник «Рыбная ловля».]

Полицейские провели Джорджию мимо приемной и открыли первую дверь справа. Освещенный лампами дневного света коридор показался Джорджии холодным. В нем работал кондиционер и пахло чипсами и готовыми обедами.

— Я буду ждать, Джорджия! — крикнула им вслед Индия. — С места не сдвинусь! Обещаю!

Полицейские постучали еще в одну дверь, один из них приоткрыл ее и просунул внутрь голову:

— Где шеф? Мы привезли ему Джорджию Пэриш.

— Сейчас будет. А пока Риггс хотел с ней поговорить.

— Риггс! — испуганно повторила Джорджия.

Когда сержант Риггс показался в дверях, у Джорджии душа ушла в пятки. На мгновение у нее появилась надежда, что есть два полицейских с фамилией Риггс, но конечно же, это был тот самый Риггс. Ее притащили из аэропорта по приказу полицейского со свинячьими глазками, который допрашивал ее в доме миссис Скутчингс несколько дней назад.

— Что ж, здравствуйте, мисс Пэриш, вот мы и опять свиделись, — усмехаясь, проговорил сержант Риггс. У него были на удивление мелкие, словно молочные, зубы, которые он показывал, облизывая губы, и язык казался неестественно алым на фоне бледного лица. — Какая приятная неожиданность вновь увидеться с вами тут.

Потом он повернулся к двум полицейским, доставившим Джорджию в участок:

— Спасибо, ребята, теперь ею займусь я.

Полицейские кивнули и ушли.

Все еще улыбаясь, Риггс посмотрел на грудь Джорджии:

— Шеф приказал позаботиться о вас, пока он не освободится.

Джорджия скрестила руки на груди.

— Пройдемте в мой кабинет.

Риггс провел ее еще по двум коридорам в другой кабинет. Для человека своей комплекции двигался он на удивление легко, и Джорджии пришлось едва ли не бежать, чтобы поспеть за ним.

Кабинет показался Джорджии огромным. Высокие потолки, огромные столы, невероятное количество бумаг. Люди звонили по телефону, перекрикивались, работали за компьютерами, и на их лица падал свет от мониторов. Здесь стоял еще более густой запах чипсов, и рот Джорджии наполнился слюной. Если бы сейчас кто-нибудь предложил ей пакет чипсов, она была бы счастлива, потому что просто умирала от голода.

Риггс показал ей на стул, потом уселся сам и расстегнул пиджак, отчего из-под треснувшей пуговицы показались рыжие волоски.

— Ну, как поживаете? — спросил он.

Джорджия не ответила. В ее намерения никак не входило «поболтать» с Риггсом.

— Как там Дэнни? Вы ведь виделись с ним, насколько я понял. — Он опять перевел взгляд на ее грудь: — Понятно зачем.

— Что вам от меня надо?

— Это шеф хочет задать вам несколько вопросов. О скандале в Брисбене. Похоже, вы там развязали войну. Не хотите рассказать мне, что там случилось?

Зазвонил чей-то мобильник, и так как никто не сделал попытки ответить на звонок, Джорджия в конце концов сообразила, что это ее телефон. Она вынула его из рюкзачка:

— Алло.

— Как дела?

У Джорджии быстро забилось сердце, и она, отвернувшись от Риггса, наклонила голову и крепко прижала трубку к уху.

— Послушай… Я в полицейском участке. В Каирнсе.

— Надолго?

— Понятия не имею. Очевидно, начальник участка хочет о чем-то меня спросить.

Молчание в ответ.

— О чем?

— О том, что случилось утром.

— Наверно, случилось нечто грандиозное, если начальник это заметил. Он важная шишка. Ты в порядке?

Джорджию удивила тревога, прозвучавшая в его голосе, но еще больше ее удивила собственная реакция. Ей была приятна его забота, но она отнесла это на счет тех волнений, которые испытала за один день.

— В порядке.

Опять молчание.

— Послушай. Кажется, я знаю, где твоя мама.

Джорджия выпрямилась:

— Что?

— Постарайся побыстрее вернуться в Налгарру, понятно?

— Понятно, понятно. Но где она? Ты говоришь, что она…

— Сегодня вечером постараюсь разведать поточнее. Проверю свою догадку. Если удастся, заберу ее с собой. Ты выберешься?

— Ну конечно же, не сомневайся. Но будь осторожен, пожалуйста.

— Осторожен, как леопард, хитер, как змея.

Прежде чем Джорджия успела передать привет матери, Ли отключился.

Дрожа от напряжения, Джорджия убрала телефон обратно. Ли нашел маму! Они с мамой смогут улететь завтра подальше от всех треволнений, подальше от Ченов!

— Хорошие новости? — поинтересовался Риггс.

— Отличные. Моя подруга родила.

Джорджия лучезарно улыбнулась полицейскому. И удивилась, до чего он в ту же секунду изменился.

— Девочку, — твердо добавила она, решив, что кашу маслом не испортишь.

— А у меня мальчик. Чуть не умер. — Он выдвинул ящик стола, вынул фотографию и показал ее Джорджии. Улыбающаяся, на удивление красивая женщина в синем платье держала на руках малыша. — Похож на меня, правда? Немного толстенький, но чертовски красивый.

Риггс улыбался во весь рот:

— Дэнни вам не говорил?

— Нет, как будто нет.

Риггс вновь стрельнул взглядом на грудь Джорджии:

— Понятно.

Джорджия подавила желание скрипнуть зубами и спросила:

— Зачем вам Ли?

— Чтобы оторвать ему голову и водрузить ее на шест. Если бы не Ли, мы бы не потеряли своего сержанта. Это был наш сержант Таттс. Чертов Ли.

У Джорджии сжалось сердце:

— Он убил полицейского?

— Вы чертовски правы. Ли — жадный ублюдок. Все сделает, лишь бы получить лишний доллар. Его вырастила как китайца какая-то старая карга. Поверьте мне, ему нельзя доверять, как нельзя доверять ни одному китайцу.

Он запер ящик с драгоценной фотографией, словно защищая своих близких от того, что собирался сказать Джорджии, и откинулся на спинку стула.

— Некоторое время назад власти предержащие посетила блестящая идея забрать парня с улицы и сделать из него полицейского, потому что у него белый отец, какой-то богатый адвокат в Гонконге, и еще потому, что он резво лопочет на кантонском и мандаринском диалектах. И они очень пожалели об этом, когда он продал банде «Красный бамбук» нашего сержанта.

Джорджия не верила своим ушам:

— Ли — полицейский?

— Ага, чертов полицейский. Терпеть не могу все эти чертовы штучки. Его перевели из Гонконга, чтоб он вместе с федералами занимался нелегальной иммиграцией, а он, оказывается, все время работал еще и на другую сторону. Понятное дело, нам в руки не попало ни одно судно.

— Вы сказали, что он убил полицейского, — пролепетала Джорджия.

— Ну да. Не своими руками, конечно, но какая разница? С таким же успехом он мог бы сам нажать на курок. Сержант под прикрытием — это не шутки, особенно когда намечается самая большая операция по наркотикам за последние десять лет. Надо было сыграть роль посредника между бандой «Красный бамбук» и покупателем. Все складывалось как нельзя лучше. У нас были деньги. У Джейсона Чена и его отца — наркотики. Мы собирались взять обоих главарей банды, а тут Ли берет и сдает нашего сержанта.

Облизав губы и показав крошечные зубки, Риггс продолжил рассказ:

— За четыре часа до встречи сержанта как не бывало. Джейсон Чен ясно дал нам понять, чего хочет. Он хотел напугать нас, чтоб ни один полицейский больше не посмел играть против него под прикрытием. И для этого послал нам отрезанные секатором пальцы сержанта. Садовым секатором. А потом он бросил нашего сержанта на свалке недалеко от города… истекать кровью.

Джорджия в ужасе не сводила с него глаз.

— И знаете, что хуже всего?

Она молча покачала головой.

— Сержант был напарником Ли, черт его дери.

Он стукнул ладонью по столу, так что все, кто был в комнате, притихли и посмотрели на него.

— Что мы думаем о Ли Денхэме? — вдруг проорал он.

— Он сволочь! — крикнул кто-то в ответ. — Убить подонка! Ему не место на земле!

— Его не очень-то у нас любят, — довольным голосом произнес Риггс. — Когда мы поймаем Ли, то пришпилим его к стене и…

— Риггс, хватит болтать, — послышался усталый голос за спиной Джорджии. — Ты как заезженная пластинка.

В комнате стало тихо. Риггс снова принял официальный вид, глядя поверх плеча Джорджии.

— Шеф.

— Прошу прощения, мисс Пэриш. Пойдемте со мной, пожалуйста.

Ошеломленная Джорджия едва нашла в себе силы подняться со стула. Ли — бывший полицейский. Это отчасти объясняло его манеру поведения и то, что он неплохо знал, кто такие Риггс и его напарник, когда они допрашивали ее о взломщике в доме миссис Скутчингс. И значит, он знал Дэниела. Боже правый. Полицейский, предавший другого полицейского, который принял ужасную смерть. Своего напарника. Сержанта Таттса.

— Я — старший инспектор Хэррис.

Джорджия обернулась и увидела высокого мужчину с короткой седой бородкой. Безупречный на вид, едва ли не патриархальный, с розовыми щеками и ласковой улыбкой. Понимая, что руки у нее холодные и потные, Джорджия тайком вытерла их о штаны, прежде чем обменяться с ним рукопожатием, однако, подняв глаза, поняла, что он все видел. Его улыбка приобрела сочувственный оттенок.

— В полицейском участке всем не по себе, — ласково заметил он. — Я задам вам несколько вопросов, и вы будете вольны уйти.

Он кивнул Риггсу, который кивнул в ответ, а потом повел Джорджию в соседний кабинет.

Там тоже были высокие потолки, однако сам кабинет показался Джорджии крошечным в сравнении с рабочей комнатой полицейских. Три стены были закрыты стеллажами с папками, книгами и журналами, стол завален бумагами. Хэррис сел на свое место, а Джорджия устроилась напротив в потрепанном кресле.

— Я слышал, что там кричали о Ли, — заметил он как бы между прочим, однако Джорджия видела, как нелегко ему говорить. — Пора бы к этому привыкнуть, когда-нибудь… Мне нравился Ли, и хотя он предал меня и моих людей… — Он пригладил бородку и отвел взгляд. — Мы все очень… любили нашего сержанта.

Взяв со стола ручку, он держал ее между пальцами, словно сигару. Неожиданно ей привиделся куривший сигару Ли. Тот самый Ли, который сказал ей, что знает, где ее мать. Ее личный ястреб.

Тот ястреб, которого все полицейские хотели бы уничтожить в небе ракетой.

— Вы не хотите рассказать мне, что случилось в Брисбене?

— Ну…

Джорджия не знала, с чего начать, скорее, с чего начать свое вранье. Иначе она не могла, потому что должна была защитить Джона, Ли и конечно же свою мать.

— Мои брисбенские коллеги были всерьез недовольны тем, как вы вдруг исчезли из города. Поэтому они попросили нас встретить вас тут, так как знали, что вы летите в Каирнс. — Он криво усмехнулся. — Пришлось им покрутиться за свое жалованье, насколько я понимаю, но, к счастью, никто не пострадал, а это главное.

Джорджия не могла уразуметь, как полицейские узнали, что именно она была в «Квантум Ресёрч», тем более она не понимала, какая цепочка событий привела Ченов к Джону. Исступленно перебирая в голове все, что случилось за последние двадцать четыре часа, она старалась припомнить всех, кто знал, куда она направляется. О Брисбене знала лишь Индия. Но тут память подсказала ей кое-что еще. Пол Чжун. Это Пол рассказал ей о лаборатории в Бриззи. А кто знал о ее встрече с Полом Чжуном? Сержант Дэниел Картер, вот кто. И он тоже полицейский.

У нас друзья в полиции.

Паук.

Боже правый, кому же Дэниел сказал о том, что она виделась с Полом Чжуном?

— Я собиралась вернуться и поговорить с ними, — еле слышно произнесла Джорджия.

Он недоверчиво хмыкнул:

— Ну конечно.

— Я всего лишь была в гостях у друга. И вдруг завыла сирена… я услышала выстрелы. Не знаю, что там было, но мне, если честно, захотелось побыстрее оттуда убраться.

— А ваш друг — это Минцзюнь. Или Джон Мин.

Джорджия встрепенулась, но решила, что лучше согласиться:

— Да.

— И где он теперь? — Хэррис поднял густые седые брови и занес ручку над блокнотом, словно собираясь записать адрес. — Итак?

— Зачем он вам?

— Ну, причин несколько. Например, надо заполнить кое-какие пробелы. Нам известно, что банда «Красный бамбук» считает его ценным товаром. И нам хотелось бы с ним поговорить. Узнать, с кем он знаком, может быть, найти новый подход к банде.

— Вам известно о?.. Об исследованиях?

— О да.

У Джона не было выбора. Насколько понимала Джорджия, ему, как Полу Чжуну с его семейством, грозил лагерь, ведь он был бесправным нелегальным иммигрантом.

— Он привез меня в аэропорт, — сказала Джорджия, — и уехал. Не знаю куда.

Хэррис нахмурился и положил ручку.

— Его мотоцикл нашли в аэропорту. А он улетел в Сидней, это точно, но вот к кому?

Не скажу, мысленно произнесла Джорджия. Помоги мне бог, но я ничего не скажу, пока Джон не встретится с представителем Медицинской ассоциации и не станет гражданином Австралии.

Старший инспектор сочувственно поглядел на Джорджию:

— Я понимаю, что вы заботитесь о Джоне Мине, ведь вы были с его сестрой, когда упал самолет, тем не менее нам необходимо найти его. Ради его же блага. Мы хотим его защитить. Насколько нам известно, банда «Красный бамбук» собирается вернуть его в Китай. Он представляет для нас большую ценность. Уверен, вы и сами это понимаете.

Вдалеке слышались гудки клаксонов и болтовня попугая.

— Мы хотим помочь Джону. Он в опасности. Сегодня утром вы наверняка сами в этом убедились.

Джорджия искренне хотела помочь Джону, однако при мысли о Пауке… Они сидят в своих сетях и дергают за нужные ниточки.

— Прошу прощения, но мне неизвестно, где он сейчас.

Это была правда. Он мог сидеть в ресторане или ехать в такси, вести переговоры в кабинетах Австралийской медицинской ассоциации или стоять в пробке на Харбор-Бридж в Сиднее.

Наступила долгая пауза, во время которой старший инспектор Хэррис крутил ручку, лежавшую на желтом служебном блокноте.

— Если бы нам удалось поговорить с Джоном Мином, мы могли бы захватить банду «Красный бамбук». Мы могли бы кое-кому помочь, если бы застали их врасплох.

«Использовав Джона в качестве заложника, как Чены — мою маму? — мысленно проговорила Джорджия. — Шутите. Он крепкий орешек, даром что прокуренный насквозь толстяк. Во всяком случае, этот жирный ублюдок водит мотоцикл как черт, даже когда у него за спиной мешок картошки. Да и Булочке он нужен. Бедняжка сидит взаперти».

Наступила еще одна долгая пауза. Хэррис бросил ручку, откинулся на спинку кресла и схватился за бороду. Смерил Джорджию холодным взглядом:

— Сержант Картер сообщил мне, что вы, судя по всему, в контакте с Ли.

Джорджия вся похолодела, подумав, что Дэниел мог читать ее мысли, как открытую книгу. О чем еще он догадался? Не совсем же она открыта ему.

— И я считаю, что он, скорее всего, прав. Однако, на мой взгляд, все намного сложнее, чем вы можете себе представить… Тем не менее мы тут, чтобы помочь вам. Но мы бессильны, пока вы не поможете нам. Вы понимаете?

— Да. И… спасибо.

— Вам известно, где Ли?

— Нет.

Во всяком случае, неизвестно, где он в данную минуту. Где-то в Налгарре. И пытается освободить маму.

— Прошел слух, что он скоро приплывет к нам на своей яхте «Сонтао». — Он выстрелил в нее взглядом, который Джорджия не поняла. То ли любопытным, то ли усталым. — Вы знаете, почему у нее такое название?

Джорджия покачала головой, не понимая, к чему он ведет.

— «Сонтао» значит «сосновые волны», то есть шум ветра, когда он проносится по сосновому лесу. Очевидно, что это лес, где он жил со своей бабушкой. В Китае родовые корни очень много значат, поэтому он и назвал свою яхту в честь бабушки, которая его вырастила.

— Откуда вам это известно? — бессильно спросила Джорджия.

— Гуанси, — сказал Хэррис, вновь взявшись за ручку. — Долг памяти у китайцев. Но если так, то у Риггса свой долг памяти. Некий капитан в Фулине рассказал ему эту историю. Нам много чего известно о Ли.

Джорджия не совсем понимала, зачем он говорит ей об этом, но, возможно, он хотел завоевать ее доверие, продемонстрировав, как работают полицейские и сколько сил они приложили, чтобы собрать сведения о Ли.

— Если вы его увидите, — сказал старший инспектор, — передайте, что мне хотелось бы с ним поболтать, договорились?

Становись в очередь, подумала Джорджия.

— Конечно, — сказала она.

— А как насчет Джейсона Чена и его отца? Вы видели их в последние дни?

— Кого? — якобы с сомнением переспросила Джорджия.

Она видела, что полицейский с облегчением вздохнул. Он и не думал, что она знает Ченов, поняла Джорджия, просто закинул удочку — а вдруг она проглотит наживку.

— Скажем так, парочка негодяев.

С этими словами он стал что-то писать в блокноте, однако Джорджия не умела читать вверх ногами, а вытянув шею, она выдала бы свое любопытство.

— Повторяю, — проговорил Хэррис, положив ручку и поглядев на Джорджию, — мои главные приоритеты — найти Джона и защитить его, а также найти Ли.

Не получится, подумала Джорджия.

Словно прочитав ее мысли, Хэррис подался вперед:

— Если я узнаю, что вы мешаете полиции и скрываете информацию…

Он проговорил это ласковым голосом, но Джорджия все поняла.

Она покинула полицейский участок, ощущая непреодолимое желание выпить что-нибудь покрепче.




30


— Неудивительно, что ты сбежала. Сама же загнала себя в западню. Надо было с самого начала рассказать мне.

Джорджия подумала, что она права. Индия не хваталась за телефон все время, пока Джорджия рассказывала ей свою историю, не вынимала из сумки микрофон и не совала его ей в лицо. Встретив Джорджию в приемной полицейского участка, Индия усадила ее в свою машину и, глядя через плечо, словно в ожидании вооруженных полицейских, которые каждую секунду могут выскочить из участка, включила зажигание.

— Какого черта тут происходит? Ради бога, хватит играть в молчанку! Обещаю, что никому ничего не скажу. Ни единой душе, пока ты сама не попросишь. — Джорджия посмотрела на нее, и Индия торжественно перекрестилась длинным загорелым пальцем. — Умрет со мной, — добавила она.

Итак, Джорджия все ей рассказала. Все, что могла вспомнить. О полицейских и их ненависти к Ли. О Юмуру, Сьюзи и антибиотике. О Дэниеле, Тилли и Шведе. О маме. Как будто прорвало плотину, и Джорджия почувствовала облегчение.

Они были на полпути к Налгарре, когда Джорджия умолкла. У нее пересохло во рту, и Индия из кармашка позади соседнего кресла достала бутылку «Эвиан».

— Никогда не отправляйся в путешествие, не взяв с собой хотя бы десять таких бутылок, — сказала она. — Никогда не знаешь, что может случиться, а я не желаю, чтобы меня мучила жажда.

Джорджия сделала большой глоток, потом закрутила крышку и положила бутылку себе на колени.

— Итак, Ли собирается сегодня освободить твою маму?

— Надеюсь.

Индия прибавила газу, когда дорога стала шире. Между лугами зеленовато-голубого цвета она лежала, словно черная змея, раздавленная гигантским ботинком.

— Повтори, как зовут парня? Ну, того, который вывез тебя на мотоцикле?

— Джон Мин. Ван Минцзюнь. Он брат Сьюзи, и…

— Ага! А как ее зовут? Ее китайское имя?

— Ван Миншу.

«Тойота» вдруг завиляла из стороны в сторону, и Индия нажала на педаль тормоза.

— Эй, Индия, осторожней!

— Как ты сказала?

— Ван Миншу.

— Ван Миншу? — переспросила Индия. — А как зовут их отца, ты знаешь?

Джорджия задумалась.

— Ван… Пан Мань. Кажется, так. Но Джон сказал, что он известен как Патрик Ван.

— Патрик Ван, — еле слышно повторила Индия. — Ну и дела.

Джорджия смотрела на нее не отрываясь. Со щек журналистки схлынула краска, и она стала белой как мел.

Загудел клаксон, и Джорджия подпрыгнула от неожиданности. Они ехали практически посреди дороги. Мимо них по встречной полосе, все еще гудя, промчалась машина.

— Индия, ты что?

Индия съехала на обочину и заглушила мотор. У нее дрожали руки. Джорджия ничего не понимала.

— Джорджия, ты говоришь, что Патрик Ван — отец Сьюзи Уилсон? Что Сьюзи Уилсон и Миншу — один и тот же человек?

Испугавшись, потому что не понимала, куда это может завести, Джорджия решила сказать правду:

— Да, так и есть.

Индия пошарила между сиденьями и, вытащив пачку «Мальборо», вытряхнула из нее одну сигарету, которую зажгла, воспользовавшись прикуривателем. Она опустила окошко со своей стороны и выпустила в него струю дыма. Потом тихо произнесла:

— Боже мой.

Теплый воздух, с которым не мог справиться кондиционер, заполнил салон, и Джорджия покрылась потом.

— В чем дело, Индия?

Журналистка повернулась к ней. Она смотрела на Джорджию, но не видела ее. Ее мысли были заняты какими-то воспоминаниями.

— Я знаю Миншу, — произнесла она в конце концов. Ее голос словно доносился издалека. — Нет, не знаю, мы никогда не встречались, и все же я знаю о ней из-за ее отца. Последние полтора года я только и занималась что Патриком Ваном, ко мне попали письма его детей Миншу и Минцзюня, адресованные ему. — Индия внимательно посмотрела на Джорджию. — Ты уверена, что это ока? Что это была она?

— Конечно уверена.

Индия судорожно затянулась сигаретой.

— Не понимаю, — сказала она, удивленно покачав головой. — Почему она хотела со мной встретиться? Почему именно со мной?

— Не знаю. Извини, — в замешательстве ответила Джорджия.

— Черт… — Журналистка изо всех сил тыкала окурком в пепельницу, пока не сломала фильтр. — Расскажи о Джоне, что он говорил, может быть, тогда мне будет легче понять, при чем тут Сьюзи!

Джорджия рассказала, что Сьюзи брала кровь у дикого крокодила и посылала сыворотку Джону в Китай, надеясь получить исключительно действенный антибиотик, что Джон сразу понял значительность их открытия, забрал все свои разработки и убежал в Австралию, что Чены решили наложить лапу хотя бы на одного из них, на Сьюзи или на Джона, и увезти открытие обратно в Китай, а компанию, на которую работал Джон, подмять под себя.

Когда Джорджия умолкла, Индия приканчивала уже третью сигарету.

— Неудивительно, что на них открыли охоту, — проговорила журналистка. — И не только из-за того, что они оба талантливые ученые и Китай хочет заполучить их обратно, но еще и из-за их отца, ведь он тоже ученый. Из-за Патрика Вана. Он скрывается от австралийских властей после совершенного им убийства. Помнишь, два года назад в Северной территории погибло много людей?

Придя в ужас, Джорджия даже не попыталась это скрыть. Больше ста человек умерли от неизлечимого вирусного заболевания, и это Индия написала правду о совершенном убийстве.

— Это сделал их отец?

— Он. Законченный мерзавец…

Индия еще говорила, когда Джорджия вдруг вспомнила Шведа, который рассказывал ей о своей подружке Сьюзи, чей отец совершил нечто ужасное, отчего она непременно хотела совершить что-то по-настоящему хорошее, чтобы загладить его вину.

— Теперь она мертва, — разочарованно произнесла Индия, — и нам, скорее всего, никогда не отыскать ее отца. Во всяком случае, если его не сдаст Джон.

— Джон сказал, что он за границей.

— Где?

— Он не сказал.

Зазвонил сотовый телефон Индии, и она, погасив сигарету, ответила на звонок.

— Привет. Да, наверно. Мы можем встретиться… — Она посмотрела на Джорджию. — Не возражаешь, если я высажу тебя в городе?

— Нет.

Джорджия решила, что сможет на такси доехать до стоянки Эви, кроме того, ей было необходимо сделать перевязку с парацетамолом или какой-нибудь антисептической мазью, так как палец болел сильнее обычного. Господи, лишь бы не попала инфекция!

Индия поглядела на часы.

— В шесть, — сказала она.

Зажав телефон коленями, она включила зажигание и вывела машину на дорогу, после чего резко прибавила скорость и помчалась вперед.

— Ну, у тебя есть какие-то мысли насчет того, кто устроил аварию на самолете? — спросила она Джорджию.

— Да нет.

Джорджия вздохнула и стала смотреть в окошко на проносящуюся мимо красную землю, кое-где утыканную сухими пучками травы, и на красные муравейники. Никогда не подумаешь, что всего в сорока минутах езды находится тропический лес и берег, на который набегают голубые волны.

Она задумалась о том, кто мог подстроить аварию, и еще о том, кому, кроме всех полицейских Австралии, может быть на руку смерть Ли Денхэма. Или хотели убить кого-то еще? Ее-то вряд ли, а Бри? Да нет, невозможно. И кому могла понадобиться смерть Сьюзи, если живая она представляла собой большую ценность?

Ее как будто озарило.

Сьюзи хотела рассказать Индии о лечебном центре, о Тилли, которая вчера умирала, а сегодня жива-здорова. Возможно, кто-то хотел убить Сьюзи, чтобы поддержать иллюзию своего чудесного целительского дара и получать много денег.

Индия настроила приемник на волну радио Sea FM и стала подпевать «Му Sweet Lord» Джорджа Хэррисона, не обращая внимания на притихшую Джорджию. Через поселок Маунт-Маллой они проехали, снизив скорость до шестидесяти километров, а потом вновь помчались во весь опор по гладкой асфальтовой дороге.

— Индия, ты не могла бы ненадолго сохранить в тайне то, что Сьюзи придумала новый антибиотик?

— Забыла, что у меня рот на замке? — Прищурившись, Индия стрельнула в нее проницательным взглядом. — Но почему? У тебя есть подозрения?

— Ну…

Джорджии не хотелось озвучивать свои подозрения насчет Юмуру. Вдруг она неправа? Росчерком пера Индия могла уничтожить его и его дело, не говоря о пациентах, которыми он уже занимается и которыми должен заниматься в будущем.

— Джорджия! — взорвалась журналистка. — Ты мне доверяешь или нет, черт тебя подери? Я же на твоей стороне! Ты не забыла? Я никому ничего не скажу! Ни коллегам, ни полицейским, ни Скотто. — Она иронически изогнула губы. — А он мой редактор. Кстати, красивый. И у него никого-никого нет.

— Ладно-ладно, спасибо. Но не сейчас, — сухо произнесла Джорджия.

— Что ж, потом так потом, — согласилась Индия. — Что это ты задумала?

Джорджия вздрогнула и сдалась. Индия слушала ее, ни разу не прервав.

— У меня есть план, — сказала Джорджия под конец.

— Рассказывай.

Джорджия не стала упрямиться.

— Отлично, — проговорила Индия. — Как будто все стыкуется. Никаких дыр. — Она долго ехала за кортежем автомобилей, и только убедившись в безопасности, пошла на обгон. — Ты поедешь в «Ньювью»?

Прежде это как-то не приходило Джорджии в голову, но теперь она сообразила, что стоянка не совсем подходящее для нее место. После случившегося в Брисбене не исключено, что там ее с секатором наготове поджидает Джейсон Чен, которому не терпится узнать, где скрывается Джон.

— Наверно, нет.

— Как насчет «Националя»? — предложила Индия. — Номера у них не ахти, но, по крайней мере, рядом будут люди. А за углом Мик, у которого можно перекусить вечерком. На сегодня я планирую что-нибудь тяжелое и жирное. Жареное-пережареное.

От Маунт-Маллой до Налгарры было двести километров, но много времени им не потребовалось, так как Индия не снижала скорость. Остановившись у отеля «Националь», она подалась к Джорджии, обняла ее и поцеловала.

— Спасибо, что поверила мне, — сказала она. — Это хорошо.

Джорджия тоже обняла журналистку:

— Спасибо, что дождалась меня в полицейском участке.

— Всегда пожалуйста.

Джорджия вылезла из машины, обошла ее кругом, не снимая руку с горячего металла, словно успокаивая разгоряченного коня, а потом наклонилась к окошку Индии:

— Я знаю, зачем Сьюзи хотела повидаться с тобой.

Индия ответила ей удивленным взглядом.

— Наверняка она нарочно завлекала тебя сюда. Ведь когда ее отец совершил ужасное убийство, это ты рассказала о нем. Вот ей и хотелось совершить что-нибудь очень хорошее, а потом рассказать тебе — так она пыталась восстановить равновесие.

Индия насупилась:

— Все равно я не могу сочувствовать ей. Ее чертов папаша вздумал поиграть в Бога и погубил много людей.

Индия резко бросила машину вперед, отчего несколько камешков полетели в лицо Джорджии.




31


Свежий бинт, на раковине антисептик. Джорджия едва дышала, снимая старую повязку. Палец пульсировал немилосердно, и ей было страшно посмотреть, какой он под бинтами. Юмуру сказал, что менять повязку надо каждый день, но когда накануне вечером Джорджия добралась до Каирнса, она очень устала, а утром слишком боялась лететь, чтобы заниматься пальцем.

Последний бинт прилип к ране, и Джорджия крепко сжимала зубы, пока, осторожно подергивая, не освободила палец, на который не решалась взглянуть.

Итак, повязка снята. Брошена в корзину.

Дыши глубже, сказала она себе. Набери воздух в легкие, в живот и не нервничай. Только не нервничай.

Джорджия опустила взгляд и увидела круглый струп с щетинками швов. Ни крови, ни сукровицы, никаких следов воспаления.

Прекрасно.

Злополучный палец был в прекрасном состоянии. Антисептик, судя по всему, ему не требовался, однако Джорджия на всякий случай натерла его мазью, а потом быстро наложила повязку, стараясь подражать аккуратной работе Юмуру, но у нее ничего не получилось. Похоже на шатер, разбитый гоблином над несчастным пальцем. Что ж, в следующий раз получится лучше, подумала Джорджия, все дело в практике.

Она понимала, что старается быть беззаботной: ей почему-то казалось, что если она будет вести себя как ни в чем не бывало, то Ли освободит маму. Странная логика, Джорджия и сама это понимала, но, чтобы не сойти с ума от страха, ей ничего лучше не приходило в голову. Ее мама верит в силу позитивного мышления. Например, когда их старенькая машина сломалась окончательно и настала пора покупать новую, мама не запаниковала и всего лишь прибавила еще одну фразу к вечерней молитве: «Спасибо Создателю за чудесный новый автомобиль».

Две недели спустя Дик Купер пригнал в коммуну старый побитый «моук» своей жены и отдал Линетт ключи.

Вспоминая это, Джорджия мысленно произнесла: «Спасибо Создателю за освобождение моей мамы».

Джорджия напустила воды в ванну, правой рукой проверила, насколько вода горячая. Отлично. Она разделась, погрузилась в воду по шею, не забывая высоко держать руку с гоблинским шатром. Ванна была огромная, так что Джорджия не доставала ногами до противоположного края и ей казалось, что она плывет: это понемногу снимало нервное напряжение.

В конце концов Джорджия вытащила пробку и встала, раздумывая о том, что надеть, ведь почти вся ее одежда в фургоне на стоянке. У Джорджии осталась пропотевшая одежда, которая была на ней накануне, когда она ездила в лагерь и в Каирнс. И та самая, мокрая от пота одежда, которую Джорджия носила сегодня, когда в нее стреляли и она чуть не умерла, боясь попасть в лапы Ченов… Никакого выбора. Что вчера, что сегодня — одно и то же. Но по крайней мере, есть чистые трусики и зубная щетка. Когда она была еще ребенком и они летели в Австралию, мама сказала, что багаж может пропасть, так что трусики на смену всегда должны быть при себе, на всякий случай.

Спасибо, мамочка, мысленно проговорила Джорджия и полезла в рюкзачок. Отлично, когда есть возможность надеть чистое белье. Кстати, а где сейчас Ли? Он пока не звонил. Еще не спас маму? На пути к ней? Оставалось всего лишь три дня до воскресенья… Джорджия едва не запаниковала и для уверенности проверила свой мобильник. Ни пропущенных звонков, ни посланий.

Позвони, черт тебя дери, мысленно потребовала Джорджия. Позвони. Неужели у тебя нет никаких телепатических способностей? Вот у мамы есть. На секундочку настройся на меня. Мне надо знать, что происходит. Позвони.

Ничего.

Надо будет его подучить, думала Джорджия, швыряя мобильник на кучу грязной одежды. Звонить, когда она в полицейском участке, — это не значит иметь телепатические способности. Наверное, их у него нет и в помине.

Сначала Джорджия убралась в ванной, которая была одна на весь этаж, потом в своем номере и только после этого спустилась вниз, рассчитывая где-нибудь поесть и надеясь, что Индия уже поджидает ее. Устрицы, вот что мне нужно, подумала Джорджия, гордясь своим умением держать мысли в узде. Однако она все же проверила мобильник, вдруг он разрядился, но он не разрядился.

Снаружи «Националь» с коваными решетками на балконах выглядел привлекательно, а вот внутри — совсем другое дело. Словно все долгие годы, пока Джорджия не жила в Налгарре, никому не было до него дела. Краска со стен в коридорах слезает клочьями, деревянные оконные рамы изъедены жучками. В баре лежит вытертый до основы ковер, стены желтовато-коричневые. Пахнет застоявшимся табачным дымом. Других посетителей, кроме Джорджии, не видно.

Над барной стойкой надпись: «Для политиков бесплатные прыжки с канатом без каната». Наверное, в обычное время Джорджия посмеялась бы над шуткой, но сейчас ей было не до смеха.

На бармене рубашка в масляных пятнах — вероятно, в свободное время он прирабатывает в гараже. Джорджия заказала бокал вина, но торопиться не стала. Поглядела на часы. Пятнадцать минут девятого. Она заказала еще вина. Вновь неторопливо выпила его. Индия не появлялась. От Ли никаких известий. Может быть, ей самой позвонить Ченам и отдать им дискеты, которые дал ей Джон? Но поверят ли они в то, что формула настоящая? Джорджия была уже не в силах справиться со своими страхами, но Индия появилась, лишь когда она допивала третий бокал.

— Прошу прощения. — Индия взглянула на бокалы Джорджии и обратилась к бармену: — Мне то же самое, Рог, но сразу два, ладно? Одного явно не хватит.

Джорджия молча смотрела, как Индия закуривает сигарету, выпивает первый бокал вина, а потом, откинувшись на спинку стула, крутит ножку второго бокала.

— Легче было бы написать статью, — пробурчала Индия. — Я тут занималась убийством, помнишь, я говорила тебе, человека зарезали ножом, а я словно сдавала школьный экзамен. Скотто меня замучил, требовал отыскать связующие звенья. А их там ищи не ищи — нет и в помине. Какому-то несчастному в разгар скачек вспороли живот. Никаких зацепок, ровным счетом ничего. А твой сержант Картер заявил, мол, не исключено, что это дело рук банды и оно связано с убийством Ронни Чена, которого нашли на берегу.

Она посмотрела на Джорджию:

— Думаешь, он прав?

Но Джорджия тоже не представляла, как это может быть связано с Ченами, и отрицательно покачала головой:

— Может, внутренние разборки? Ты сама сказала, что после вмешательства Ли синдикат «Дракон» спит и видит, как бы отомстить банде «Красный бамбук».

Индия задумалась:

— Может быть. Но Картер так не считает.

Джорджия выглянула в окно и увидела переваливающуюся с ноги на ногу Джоани, которая вела с собой собаку.

— Как насчет завтра? — спросила она Индию.

— Как договорились. — Индия почти залпом осушила бокал и поставила его на стойку. — Насколько я понимаю, от Ли ничего не слышно.

— Нет.

— Черт.

Они долго молчали. Индия курила, Джорджия проверяла мобильник. Ничего.

— Остается лишь поесть и немного поспать, — сказала Индия. — Посмотрим, что будет завтра. Черт, будем надеяться, что Мик еще работает. В маленьких городках любят закрываться с заходом солнца.

Журналистка допила вино и, не бросая сигарету, потащила Джорджию за собой на улицу.

— Слава богу, у него еще открыто. — Индия стрельнула взглядом в Джорджию, когда они переступили порог кафе. — Может быть, тебе и не хочется есть, но есть надо, иначе я буду кормить тебя насильно. Что будешь?

— Дюжину жаренных во фритюре устриц.

Индия расплылась в улыбке.

— Отлично. Да мы с тобой просто родственные души. — Она повернулась к Мику: — Три дюжины лучших устриц. Спасибо, друг.

Несмотря на энергичные уговоры Индии, несмотря на ее присутствие, которое успокаивало Джорджию, ела она через силу, да и спать ей тоже не хотелось. Ли уже должен был объявиться.

Почему он не звонит?

*


Наутро, чувствуя, что мысли путаются, а глаза от недостатка сна словно запорошило песком, Джорджия вылезла из такси и, когда машина уехала, скользнула в тропический лес. Тишина. Машин не было, никто не видел такси, в котором она добралась до лечебного центра «Лотос». Ей не хотелось тревожить своим присутствием Юмуру, хотя разумных причин для такого поведения и не было. Вокруг деревьев клубился туман, когда она по звериной тропе углубилась в лес. Солнце стояло еще низко, в лесу было сыро и пахло гниющей листвой. Джорджия слышала лишь писк москитов, шорох листвы, негромкое хлюпанье своих ботинок по размокшей земле. Было так тихо, что Джорджии казалось, будто она слышит, как испаряется вода в лесу.

Сзади хрустнула ветка. Джорджия стремительно обернулась. Сердце заколотилось быстро-быстро. Никого. Наверно, она вспугнула ящерицу. Или змею.

Джорджия вытерла руки и лицо, сгоняя насекомых и мечтая о «Дите» Шведа. Последнее время ее без конца кусали москиты, удивительно, что еще не всю кровь из нее высосали.

Позади остался небольшой водопад на Овечьем ручье, где камни гладкие и блестящие, отполированные бегущей с гор водой, а деревья заросли мхом. Огромные цикады маячили в воздухе. Примитивные, медленно растущие папоротники не изменились за двести миллионов лет. Странное дело, но многие растения пережили все катаклизмы и еще живут, несмотря ни на что, в тропических лесах.

Постепенно небо, казавшееся далеким, прояснилось, и солнечные лучи, словно фотовспышки, стали пробиваться сквозь туго сплетенные ветки деревьев. Джорджия узнала старое фиговое дерево, буквально усеянное птичьими гнездами, а также тропический папоротник и поняла, что находится совсем рядом с лечебным центром.

Ничто не нарушало тишину, когда она подошла к парковке. Солнце прогрело воздух, и температура поднялась градусов на пять. Изо всех сил стараясь не расчесывать укусы москитов, Джорджия опустилась на корточки позади серебристых древесных папоротников. Неделю назад такое и в голову бы не пришло, подумала она. Джорджия поверила бы Юмуру и испытала бы желание защитить его. Но тогда ей было неизвестно, что поставлено на кон.

Первый автомобиль принадлежал медицинской сестре в форме, второй — краснолицей женщине из аптеки. Они обменялись приветствиями: «Здравствуй!» — «Правда сегодня жарко?» — и вошли в здание.

До четверти десятого парковка стремительно заполнялась, из машин выходили самые разные люди, брали с собой бумаги, ручки, вешали на плечи сумки, захватывали портфели и направлялись к научному центру.

Отлично, подумала Джорджия. Сегодня пятница, значит, у Юмуру очередная конференция. Наверняка он уже закончил обход и не помешает ей.

Когда парковка опустела, Джорджия направилась в сторону аптеки, повторяя на ходу свою речь. Она собиралась убедить Роберта, что сама поступает правильно и он поступит правильно, если даст ей шприц с чудесными витаминами Юмуру. Она уже была в сестринском крыле и совсем рядом с аптекой, когда услышала впереди шаги.

Из-за угла, склонив голову, вышел Юмуру.

Джорджия скользнула в ближайшую дверь и закрыла ее.

— Джорджия, привет!

Черт. Она попала в комнату Тилли.

*


Шаги Юмуру становились громче. Джорджия торопливо пристроилась у кровати Тилли. Она затаила дыхание, когда шаги стихли. Зато открылась дверь. В комнату вошел Юмуру.

Джорджия выпрямилась и постаралась придать себе легкомысленный вид.

— Что это?.. Джорджия?

Глаза Юмуру быстро-быстро мигали за маленькими очками в золотой оправе. Он был в белом халате и держал в руках плоскую алюминиевую кювету со шприцем. Взглянув на шприц, он тотчас отвернулся. Джорджии пришла в голову неожиданная мысль. А что, если завладеть этим шприцем?

Юмуру пересек палату и поставил кювету на тумбочку возле кровати Тилли. Потом направился к Джорджии, дружески глядя на нее карими глазами.

— Как ваш палец?

Джорджия вымучила из себя улыбку:

— Хорошо.

— Вы готовы к терапевтическому объятию?

Джорджия позволила ему обнять себя и постаралась вести себя естественно, но тело ей не повиновалось.

— Вы ужасно напряжены! — воскликнул Юмуру, подаваясь назад и заглядывая ей в лицо. — Вы уверены, что палец вас не беспокоит?

— Все хорошо, правда. У меня выдались тяжелые два дня, вот и всё.

Юмуру помрачнел.

— Это не имеет отношения?.. — Он не договорил. — Наверное, мы переусердствовали со стрельбой.

— О нет. Ничего такого. Совсем другие дела.

Юмуру поднял руку и убрал волосы со лба Джорджии:

— Если вам нужна моя помощь, можете на меня рассчитывать. Зовите меня в любое время дня и ночи. Я все сделаю. Все, что угодно. Могу быть врачом, механиком, бывшим солдатом. Ладно?

Джорджия едва сдерживалась, слыша его ласковый голос, видя его доброту. Скрепя сердце она улыбнулась, раздираемая желанием и невозможностью ему поверить.

— Ладно.

Он с озабоченным лицом отошел от нее:

— Что-то не так, да?

— Просто я немного устала. А тут проезжала мимо, вот и решила проведать Тилли.

— Очень мило с вашей стороны.

— Удивительно, как она быстро поправляется, — не удержалась Джорджия. — Трудно поверить, если бы я своими глазами не видела, что это она умирала на прошлой неделе.

Джорджия приторно улыбалась, чувствуя, что Юмуру видит ее насквозь. Она поглядывала на шприц, но не могла придумать, как незаметно стащить его.

— Она у нас сильная, — сказал Юмуру, не сводя с Джорджии настороженного взгляда. — И упорная, что много значит в ее положении.

Дверь открылась, и у Джорджии похолодело в груди, когда Юмуру отвернулся, чтобы посмотреть, кто пришел. Не раздумывая она сделала шаг к тумбочке, схватила шприц и спрятала его за спину в то мгновение, когда Джоани переступила порог палаты.

— Эй, да тут Джорджия Пэриш, — пропела Джоани. — Как дела?

— Хорошо, спасибо, — с замирающим сердцем ответила Джорджия.

— Еще одно судно с иммигрантами, — ни к кому не обращаясь, проговорила Джоани.

— Опять, — отозвалась Тилли.

— Ага. Определенно, им помогают. Говорят, работает полицейский.

— Полицейский? — не поверила Тилли.

Прижимая к себе шприц, Джорджия понемногу продвигалась к двери.

— Ну да. Только пока еще не знают, кто он, — продолжала Джоани. — Мой муж работает в участке, и он говорит, что тот берет по двадцать тысяч за каждое судно с нелегалами. И не только за нелегалов. Он берет с преступников за информацию о работе полицейских. Когда его поймают, наверняка повесят.

Тилли и Юмуру внимательно слушали Джоани, и им было не до Джорджии, когда она, извинившись, сказала, что вернется через пару минут…

Выскочив в коридор, Джорджия помчалась в аптеку. Едва дыша, она постучала в дверь и, когда та открылась, ворвалась внутрь.

Краснолицая в страхе отшатнулась.

Роберт перекладывал в целлофановый пакет белые таблетки, похожие на пули. Джорджия заставила себя замедлить шаги. Удивленный Роберт поднял голову:

Джорджия осторожно подняла шприц, показывая его молодому человеку.

— Мне нужен лед. Чтобы отнести шприц в полицию. У вас найдется какой-нибудь контейнер? Знаю, я здесь чужая, но мне нужна ваша помощь. Речь идет о вашей коллеге Сьюзи Уилсон. Самолет, на котором она летела, упал не сам по себе. Я летела вместе с ней. Кто-то хотел убить Сьюзи, и мне кажется, я знаю кто. — Она высоко подняла шприц. — Положите его на лед, и мы наверняка найдем ответ на этот вопрос.

Роберт мигнул.

— Пожалуйста! Я должна узнать, какое в шприце лекарство. Не думаю, что там витамины. Сьюзи создала новый антибиотик, а Юмуру делает вид, будто это он поднимает на ноги больных в вашем лечебном центре.

— Шутите, — недоверчиво отозвался Роберт, и у него даже голос сорвался.

Джорджия едва не подпрыгнула, когда кто-то коснулся ее плеча.

Краснолицая протягивала ей пластмассовую коробку.

— Внутри сухой лед, но если это то, о чем ты говоришь, лед не нужен. Даже на жаре с ним ничего не случится как минимум две недели.

— Правда?

— Правда. Но на всякий случай подстрахуемся.

С этими словами Роберт взял у Джорджии шприц, аккуратно переложил его в коробку и отдал ее Джорджии.

— Спасибо, — еле слышно произнесла она.

— Иди же, — сказала краснолицая, — и, ради бога, не говори Юмуру, что я тебе помогла.

После этого она отошла от Джорджии, а та, сжимая в руке коробку, бросилась к двери, побежала по коридору и, через приемное отделение, — во двор и на парковку.

Надо спрятаться, сказала она себе. Юмуру разозлится из-за пропавшего шприца и будет меня искать.

Джорджия укрылась за приземистой саговой пальмой. Потом набрала телефонный номер и услышала: «Абонент временно недоступен». Она сделала вторую попытку и получила тот же ответ. В третий раз повезет, мысленно проговорила она и, затаив дыхание, стала ждать.

Получилось.

— Это я. Жду на парковке.

— Еду.




32


Поглядывая на коробку, Индия миновала ворота лечебного центра и повела машину на восток, в город.

— Тебе правда удалось? Там его витамины?

— Удалось.

Индия усмехнулась:

— Тебе бы в шпионы. Уже придумала, что скажешь?

— Как будто. Не хочу, чтобы трепали мое имя.

Индия в волнении постучала пальцами о руль.

— Может, ты и права. Почему бы Юмуру не воспользоваться чудесным лекарством Сьюзи, чтобы поддержать свой лечебный центр? Ли Денхэм похитил Сьюзи…

— Индия, стоп. Я не говорила, что Ли похитил Сьюзи!

— Нет, но у него есть мотив. Она стоила состояние.

— Но Сьюзи была с ним по своей воле.

— Это ты так думаешь. — И она с иронией поглядела на Джорджию. — Ты правда считаешь, что твой приятель Ли, контрабандист и убийца полицейского, не хотел заполучить Сьюзи для себя? Ты веришь, что он чувствует ответственность за тебя, так как спас тебе жизнь, но почему он еще здесь? Он же не дурак и отлично знает, что полицейские за ним охотятся. Вряд ли он торчит тут исключительно ради тебя.

Джорджия отвернулась к окну, однако она ничего не видела. Убийственная логика Индии заморозила ее, словно сибирский буран. Ей известно, что Ли убил Ронни Чена. Ли также стремился отыскать Джона Мина до того, как его найдут Чены. Это тоже факт. И она поняла, что уже не знает, кому стоит доверять. Ли — плохой парень, однако он спас ей жизнь и теперь пытается вызволить ее мать.

— И все же я стою за презумпцию невиновности, — твердо проговорила Джорджия.

— Твоя воля, — отозвалась Индия, давая понять, что Джорджия ведет себя как дура, но она готова это терпеть. — Итак, я везу шприц в Сидней на анализ. А дальше что?

Дальше мама, вот что. У Джорджии словно взорвались сердце и легкие. Ей хотелось высадить лобовое стекло и кричать в безоблачно голубое небо: Мамочка, как ты? Прости, что пока у меня не получается тебе помочь, но я делаю все, что в моих силах. Ли, где ты? Где ты, черт тебя дери?

— Джорджия!

Судорожно сглотнув слюну, Джорджия попросила:

— Высади меня у «Националя».

— Есть план?

Она покачала головой:

— Никакого плана. Просто хочу выпить кофе по-ирландски.

Индия состроила разочарованную гримасу, отчего Джорджия впала в ярость, как это бывало, когда ей досаждала Брайди с ее неисчерпаемым энтузиазмом и неиссякаемой энергией.

— Не говори ничего. Высади меня, и все, — жестко отрезала она.

— Да брось ты. Я всего лишь подумала…

— Что я наивная идиотка? Что ты на моем месте действовала бы умнее?

Индия промолчала.

Показался «Националь», и Джорджия вздохнула с облегчением. Не успела Индия затормозить, а она уже открывала дверцу.

— Джорджия, извини. Я знаю, что мне надо припомнить правила тактичного поведения, но, пожалуйста, не…

— Сделай анализ того, что в шприце, ладно? И позвони мне, как только получишь результат.

Захлопнув за собой дверцу, Джорджия направилась в отель. За спиной вновь заработал мотор, и машина укатила прочь.

Джорджия зашла в «Прайс» и на двадцать долларов накупила телефонных карточек. Остаток дня она провела у телефона, то есть рядом с мужским туалетом, в «Национале», держа под рукой свой мобильник на случай, если позвонит Ли.

После того как Джорджию раз двадцать отфутболивали от одного чиновника к другому, она в конце концов решила попробовать поговорить с кем-нибудь из группы давления, о которой узнала из бесед с чиновниками иммиграционного департамента, и вышла на человека по имени Зед. Он пришел в ужас, когда Джорджия рассказала ему, что Пола Чжуна отправляют обратно в Китай, где его ждет смерть, и обещал немедленно принять все возможные меры. Он даже продиктовал ей номер своего сотового телефона, и когда они обо всем договорились, он, кажется, задыхался, словно уже бежал на помощь Полу.

Почувствовав несказанное облегчение оттого, что хоть кто-то принял ее всерьез, Джорджия отправилась в бар, чтобы выпить кофе, когда сзади ее окликнул мужской голос:

— Джорджия!

Хлопая по ноге газетой, в коридоре стоял Дэниел, и Джорджия не могла не отметить, что он оглядывает ее с головы до ног: грязные волосы, рубашка в пятнах от пота, шорты, голые ноги.

— Выглядишь отлично, как всегда, — усмехнулся он.

Сам он был в джинсах и светло-голубой рубашке, чертовски красивый, о чем Джорджия не собиралась ему сообщать.

— Я тут подумал, почему бы мне не заглянуть к тебе, вдруг ты не против. Не хочешь вина или чего-нибудь еще?

Джорджии казалось, что для вина еще рановато, но потом она перевела взгляд на открытую дверь и увидела, что на улицу уже опустились сумерки. Невероятно, но на часах уже половина седьмого. Наверное, она несколько часов провисела на телефоне, прежде чем напала на Зеда.

— Или хочешь пива? — спросил Дэниел, увлекая Джорджию в бар, где бармен опустошал посудомоечную машину.

— Пива, пожалуй.

Бармен выпрямился, но, увидав Дэниела, словно испугался и сделал шаг назад.

— Как дела, Рог? — спросил Дэниел. — Хорошо себя ведешь?

Рог кивнул.

— Рад это слышать. Дай нам пива и два пакетика орешков. Спасибо, приятель.

Дэниел вынул из кармана бумажник и положил на стойку десять долларов, вместе с которыми выпала старая фотография. Едва Джорджия увидела ее, у нее захватило дух.

Солнечный день. Дэниел с малышкой на плечах. Женщина обнимает его за талию. Загорелая, с короткой стрижкой и кудряшками на висках. Все трое счастливы и беззаботно смеются. Женщина, насколько поняла Джорджия, жена Дэниела — Люси.

Дэниел, не мешкая, убрал фотографию обратно в бумажник. Джорджия же поймала себя на том, что не сводит глаз с того места, на котором лежала фотография. Неудивительно, подумала она, что Дэниел никак не может прийти в себя после смерти Люси. Такая красавица.

Они уселись за стойкой поближе к окну, на котором еще остались разводы после последней бури. В шортах Джорджия прилипала к сиденью, но в них, во всяком случае, было прохладнее, чем в джинсах. Она положила сумку на стойку и выглянула на улицу. Подъехал побитый белый фургон, сверкнувший оранжевым на солнце, остановился у склада, и шофер с пивным животом исчез за дверями.

— Откуда ты узнал, что я тут? — спросила она Дэниела.

Пиво было ледяным, орешки солеными — главная еда завсегдатаев пабов в Австралии.

— Поспрашивал. Сама знаешь, как это здесь делается.

Проклятье. Если Дэниел ее нашел, то Ченам тоже не составит труда ее отыскать. Наверное, сегодня лучше перебраться на ночь в другое место. Например, за решетку в полицейском участке.

Джорджия проверила сотовый телефон. Положила его на сумку.

— Дел было много.

— С братом Сьюзи. — Он поднял руку, заранее отвергая ее объяснения. — Ладно, ладно. Я все знаю от шефа. Тебе повезло, что ты ему понравилась, иначе провела бы там несколько дней. И еще повезло, что он разобрался с полицейскими в Бриззи, а то бы так легко не отделалась. Хороший человек наш шеф. А уж полицейский — от бога!

Дэниел поднял стакан и медленно, размеренно опустошил его наполовину. Она видела, как двигались под рубашкой мышцы. Крепкий парень. Мысленно она отметила, что он снова проверяет ее. Выглядишь отлично, как всегда. Интересно, подумала Джорджия, что было бы, если бы она согласилась пообедать с ним в Каирнсе? А что вообще происходит между ней и Дэниелом? Пригласит ли он ее на свидание? Поцелует ли ее? От этой мысли ей стало не по себе, и она сразу же задала себе вопрос: похоже это на продолжение ее школьной любви или на начало новой?

Поставив стакан и облизав губы, на которых осталась пена, Дэниел спросил:

— Когда едешь домой?

Джорджия поерзала на табурете, осознавая, что мечты о Дэниеле так и останутся мечтами. Прекрасными, кстати, мечтами.

— Когда узнаю, кто виноват в крушении самолета.

Уголком глаза она увидела, что бармен прислушивается к их разговору, но ей было все равно, пусть сплетничает сколько душе угодно. Бри не виноват, и она хотела, чтобы об этом знал весь город.

— Ты правда считаешь, что авария была подстроена? — недоверчиво переспросил Дэниел.

— Я виделась с Бекки. Бри сказал ей, что авария была подстроена. Он знал.

— Ладно, сказал так сказал. — Голос Дэниела явно потеплел. — Может, он не хотел, чтобы Бекки знала, как он оплошал. Или их дети.

— Ты связался с Отделом расследования воздушных аварий?

— Мне показалось, мы исчерпали эту тему, когда были в доме Сьюзи.

— Бекки хочет знать правду. Пожалуйста, Дэниел, поговори с ними.

Он ненадолго задумался, потом одарил Джорджию улыбкой, перед которой она не могла устоять.

— Как насчет сделки? Я связываюсь с Отделом, потом мы вместе обедаем, и я делаю тебе подробный отчет. Скажем, в «Пиер»? Я слышал, там неплохо.

Джорджия мигнула несколько раз, по коже у нее пробежали мурашки. Она знала, что «Пиер» считается лучшим рестораном в Сиднее, из его окон виден Харбор-Бридж, и винное меню там длиной с три километра, так что пойти туда с Дэниелом…

— Неплохая сделка.

— Во вторник? У меня есть дело в Сиднее, так что все отлично складывается.

На мгновение ей показалось, что Дэниел давит на нее. До вторника четыре дня, два дня после воскресенья. Освободит Ли ее мать или нет?

— Знаешь… — Заметив, что у него затуманилось лицо, Джорджия решила не думать о плохом. — Во вторник будет здорово.

Дэниел просиял, и Джорджия, скрестив пальцы, стала молиться о том, чтобы Ли успел вызволить мать. Ей совсем не хотелось отказываться от обеда с Дэниелом Картером, только этого не хватало, и мама наверняка поняла бы ее.

Переполненная радостью от приглашения Дэниела и страхом за мать, Джорджия выпила пива, пожевала орешки и стала смотреть на улицу, где солнце красило автомобили и дома в густой оранжевый цвет. Некоторое время спустя Дэниел положил перед Джорджией экземпляр «Квинсленд трибюн».

— Читала?

От одного заголовка у Джорджии перехватило дыхание.

МЕРТВЫЙ БАНДИТ В КАИРНСЕ — ЖЕРТВА ВЫПОТРОШЕНА







Два дня назад в Каирнсе был найден мертвый мужчина с выпущенными внутренностями, который опознан как член банды «Красный бамбук», некий Тань Чжан Дань из Фучжоу (Китай), не имевший легального статуса в Австралии. Тело обнаружено на ипподроме Кэннон-парк.

Сержант Дэниел Картер — член Бригады по борьбе с нелегальной иммиграцией, имеющий непосредственное отношение к Национальному комитету по борьбе с организованной преступностью из южноазиатского региона, недвусмысленно заявил, что это преступление из разряда разборок между бандами, подобно убийству, совершенному в субботу, 2 марта, на Ки-Бич в Налгарре. Тогда был обнаружен труп Ронни Чена, ставшего жертвой мести соперничающей банды.

«Ронни Чен был застрелен, — заявил Картер. — Нам неизвестна причина преступления, однако мы не сомневаемся в том, что эти убийства связаны между собой. Речь идет о безжалостном и хладнокровном убийце».





Репортаж был подписан Индией. Именно этот текст она передавала накануне вечером в газету и ради этого ездила в Каирнс.

— Твой приятель Ли горит на работе, — сказал Картер.

— Ли? — озадаченно переспросила Джорджия.

— Это он потрошит свои жертвы. Его фирменный знак. Ну и кто он после этого? Ты понимаешь?

— О чем ты?

— У банды есть нечто, необходимое Ли. Мне нужна информация.

У Джорджии задрожали руки, и она зажала их между колен, прежде чем он это заметил.

— Не сомневаюсь, это работа Ли, — продолжал Дэниел как бы между прочим. — Этим-то он и известен. Заводит жертву в тихое местечко, внушает ей чувство безопасности, после чего бьет ножом в живот, пока кишки не вылезают наружу, и обещает вызвать скорую помощь, если несчастный даст ему нужную информацию. Этот трюк всегда срабатывает. Жертва понимает, что умрет, но боится упустить надежду на спасение.

В ушах Джорджии зазвучал голос Ли.

Задам-ка я пару вопросов в нужных местах. Постараюсь разузнать, где они держат ее… У меня есть кое-какие способы и средства.

Неужели Ли в самом деле убил человека, чтобы узнать, где держат ее мать?

Считай меня своим личным ястребом, который все отлично видит перед собой и сбоку и может предупредить тебя об опасности, а если необходимо, то и подраться и даже убить, защищая тебя.

Тошнота подкатила к горлу Джорджии.

— Извини… я на минутку, — пробормотала она, сползая с табурета и хватая телефон. — Мне надо.

Снова и снова споласкивая лицо холодной водой, Джорджия старалась унять дрожь. Ей надо радоваться, что у нее такой союзник, но, господи помилуй, потрошить человека, чтобы получить информацию? Джорджия подняла голову и внимательно посмотрела на свое отражение в зеркале. Черные синяки под глазами, провалившиеся щеки, отчего выступающий подбородок стал еще заметнее. До чего же она похудела, вдруг сообразила Джорджия. Очень похудела. Надо больше есть, сказала она себе. Больше хлеба, больше калорий, но никакой рыбной каши, это уж спасибо, не надо, Фан Дунмей.

Вытерев лицо бумажным полотенцем, Джорджия вернулась в бар и сосредоточила внимание на стакане с пивом.

— Извини за грубость, — тихо произнес Дэниел. — Забыл, что разговариваю не с полицейским.

— Ничего, — с вымученной улыбкой выдавила из себя Джорджия. — Ты виделся с Полом Чжуном? — якобы безразлично спросила она.

Дэниел мигнул от неожиданности:

— Нет. Ты же ездила к нему.

— Да… Ты говорил о нем с кем-нибудь?

— Конечно. Да будет тебе известно, мы в полиции делимся информацией. А так как все жаждут поймать Ли не меньше меня…

Убежденная, что Паук — полицейский, который работает вместе с Дэниелом, Джорджия ничего не могла сказать ему из страха, что об этом узнают бандиты.

Она вновь проверила свой телефон. После разговора с Ли прошло двадцать четыре часа. На мгновение Джорджия прикрыла глаза, всеми силами желая ему остаться в живых, не попасть под пули… Пока еще он был ее единственной надеждой и единственной надеждой ее матери. У нее сжалось сердце, едва она представила, как он лежит брошенный где-то в буше, окровавленный, умирающий… Хватит, сказала она себе, он хоть кому даст сто очков вперед. Господи, до чего все сложно.

— Джорджия. — Дэниел сидел на краешке стула, придвинувшись к ней. — Что с тобой? Расскажи мне. Пожалуйста.

— Я хочу отыскать Ли.

— Значит, у нас есть кое-что общее.

— Очень хочу, — добавила она в отчаянии.

— Хм-м-м… — Дэниел в задумчивости покачал головой. — Одна из причин, почему я в Налгарре, — желание взглянуть на его яхту.

— На его яхту?

— Да. Мы слышали, что команда привела ее сюда и капитан делает запасы. Думаю, Ли может в любой момент исчезнуть. Прошел слух, что его видели сегодня утром с какой-то женщиной, однако подтвердить это не удалось. У меня есть подозрение, что Ли сам распустил этот слух. Я намерен произвести разведку и, если он там, послать на яхту побольше людей. А если его нет, я проверю морскую карту «Сонтао». У капитана должны быть карты, на которых он указывает маршрут, скажем, на Гавайи, в США, может быть, в Индонезию или Китай…

Он все еще что-то говорил, но Джорджия его не слушала. Ли видели утром с какой-то женщиной. Неужели маме больше ничто не угрожает?

Спокойно, спокойно. Едва мимо магазинчика Джека Манди прошла какая-то пара, как на улице появился черный «мерседес».

Джорджия застыла на месте.

Джейсон Чен.

«Мерседес» медленно проехал по Оушен-роуд и исчез из виду, а Джорджия, вся трепеща, продолжала сидеть, мгновенно покрывшись противным потом. Воскресенье уже послезавтра. Осталось тридцать шесть часов.

Дэниел вынул из кармана телефон и набрал номер.

— Пит? Да, это я… Ладно. Отлично. — Он поглядел на часы. — Попытаюсь. Или завтра. Я твой должник, друг. Спасибо.

Он спрятал трубку обратно в задний карман джинсов.

— Капитан, точно, на борту, но Пит говорит, что он около шести часов сходит на берег поесть. Пит хочет, чтобы я подождал поблизости. — Тремя большими глотками Дэниел осушил кружку. — Увидимся через час.

Джорджия поглядела на улицу, по которой проехал черный «мерседес». Может быть, Ли с мамой тоже пытаются добраться до яхты?

— Я с тобой.

— Нет.

У Дэниела окаменело лицо, и Джорджия уловила что-то темное и опасное в его взгляде.

— Если ты встретишь Ли, то убьешь его, да?

— При малейшей возможности, — сказал он и поставил стакан на стойку. — Жди здесь.

Джорджия схватила сумку и рванулась следом за Дэниелом.

Уже на улице он оглянулся и, увидев ее, приказал:

— Уходи.

Джорджия откинула назад голову, выдвинув вперед подбородок:

— Нет. Тебе придется приковать меня наручниками к бару, а так как наручников у тебя как будто нет, я иду с тобой.

— Ладно. Обещаю, что не убью его. Просто арестую и засажу в тюрьму до конца жизни. Так лучше?

— Нет.

— Джорджия, давай серьезно. Это может быть опасно…

— Я сумею позаботиться о себе, — вызывающе заявила Джорджия. — И стрелять я тоже умею.

— Наслышан, — сердито отозвался Дэниел.

Черт, неужели в этом городе ничего нельзя сохранить в тайне?

— Поскольку ты об этом упомянула, то наручники у меня с собой, — сказал Дэниел. — В машине. Действительно хочешь, чтобы я тебя приковал к чему-нибудь?

Джорджии хотелось быть посмелее и сказать что-нибудь вроде «если только в кровати и ты разденешься», но она не решилась. Не похоже, что он оценил бы ее слова.

Махнув на отель, Дэниел проговорил:

— Иди. И жди.

Этим жестом он напомнил Джорджии о Джоне и послушной Булочке, но она не Булочка, а Дэниел уж точно ей не хозяин.




33


К тому времени как Дэниел вышел из конторы начальника порта и направился к южному понтону, из-за горизонта уже показалась луна, серебрившая обшивку кораблей. Джорджия так и не сумела привыкнуть к тому, что ночь в этих краях наступает очень быстро. Когда она жила в Англии, летние сумерки растягивались обычно часа на три-четыре, а в Австралии темнело сразу, словно кто-то выключал свет.

Стараясь не шуметь, Джорджия следовала за темной тенью, то есть за Дэниелом, который буквально скользил от лодки к лодке. В теплом воздухе стоял запах гниющей листвы. Джорджия держалась настороже и постоянно оглядывалась, как бы к ней не подобрались Чены. Но пока все было спокойно. Черный «мерседес» не показывался.

И вдруг исчез Дэниел. Джорджия остановилась, но Дэниел не показывался. Тогда она начала с опаской продвигаться вперед, позади остались пять-шесть металлических лодок, подпрыгивающих на волнах. Джорджия всматривалась в темноту, уже порядком напуганная, — вдруг он увидел что-то, чего она не увидела, вдруг он…

Неожиданно что-то промелькнуло, и, прежде чем она успела повернуться, чья-то рука зажала ей рот, другая обхватила за талию и потащила в сторону, хотя она извивалась и от страха пыталась кричать, пока не услышала, как Дэниел шипит ей в ухо:

— Заткнись. Это я. Заткнись же.

Тяжело дыша, она почувствовала, как он разжал хватку и отступил назад.

— Господи, — прошептал Дэниел. — У меня чуть сердечный приступ не случился.

— А то я не знаю.

— Ты приклеилась ко мне как жвачка. — Он в отчаянии провел рукой по волосам. — Почему бы тебе не уйти?

Дэниел прочитал Джорджии лекцию о том, что полицейским нельзя мешать, когда они занимаются своим делом, ну и сообщил общеизвестные истины, мол, полицейские сами все знают и гражданским лицам нечего висеть на них мертвым грузом. Пока он говорил, его дыхание и спокойствие успели восстановиться.

— Так ты позволишь мне пойти с тобой? — спросила Джорджия.

— Господи, до чего же ты упрямая.

— Значит, да?

— Нет. Я хочу, чтобы ты отправилась в отель, и немедленно.

— А если меня кто-нибудь увидит? Тебе это не помешает?

— Плевать. Только убирайся.

Они яростно перешептывались в тени элегантного шлюпа «Хопалонг Ту» и яхты, приплывшей из новозеландского Нельсона, под названием «Мечта Микки». «Сонтао» сверкала огнями, однако на ней не было видно ни одного человека. Вообще на яхтах и на берегу не было ни души, кроме них с Дэниелом. Стояла необычайная тишина, если не считать надоедливых москитов.

— Я не позволю тебе застрелить Ли, — сказала Джорджия. — Он спас мне жизнь.

— Иногда, — произнес Дэниел, скрипя зубами, — я жалею, что он это сделал.

— Как ты собираешься подняться на яхту? Разве капитан не принимает меры, когда уходит? Там нет сигнализации?

— У меня есть ключ, а Пит дал мне код.

— А как Пит узнал его?

— Что это? Вечер вопросов и ответов? Не будешь ли ты так любезна… Черт.

Дэниел поднял руку и показал на яхту. Погасли все лампы, кроме двух. Дэниел схватил Джорджию за запястье и потащил дальше в тень шлюпа.

— Ну же, — прошептал он. — Капитан уходит.

Джорджия перелезла через ограждение, Дэниел последовал за ней. Он смотрел между перекладинами и не успел сказать «Он тут», как Джорджия услышала тихие шаги. Дэниел подался назад.

Шаги постепенно затихали, пока не стихли совсем.

Тишина.

Дэниел прошептал, что надо обождать пять минут, прежде чем что-нибудь затевать.

— Капитан тоже в банде «Красный бамбук»? — спросила Джорджия.

— Не знаю. Ли нанимает его на весь год, чтобы яхта всегда была наготове. Тогда он заводит машину, разворачивает ковры и так далее. Ли может вернуться в любую минуту, и капитан должен быть готов к отплытию.

— Капитан привел яхту из Каирнса?

— Да.

Джорджия хотела спросить, что капитан говорил об убийстве Ронни Чена, однако решила промолчать, чтобы не ляпнуть что-нибудь лишнее. Несомненно, капитану неплохо заплатили, чтобы он держал язык за зубами.

— А команда?

— Команду нанимает капитан.

Дэниел поглядел на часы, подождал еще пару минут, после чего они вернулись на прежнее место.

— Уходи отсюда, — сказал Дэниел, подкрепляя свои слова жестом. — Если я обнаружу тебя поблизости…

Вдруг он наклонился и прибил у себя на ноге комара. В ту же секунду Джорджия услышала, как поблизости в воде плеснулась рыба. Похоже было, будто в воду бросили камешек. Джорджия замерла на месте, услышав второй всплеск, и тотчас повернулась лицом к морю.

«Рыба», — подумала она, но тут Дэниел бросился к ней и уложил ее на понтоне лицом вниз. Джорджия вскрикнула, но не настолько громко, чтобы не услышать еще один всплеск. Дэниел прижимал ее к понтону и шипел в ухо:

— В нас стреляют. Лезь в воду.

— Зачем?..

— Делай что я говорю, — отрезал он.

Джорджия открыла было рот, чтобы возразить, но услышала сухой треск, и рядом с головой Дэниела в воздух взлетели осколки настила. Она вскрикнула.

— Ты ведь умеешь плавать? — злобно прошипел он, но Джорджия, с сумкой на груди, уже двигалась к краю понтона и сползала с него в море. Она видела, как Дэниел выхватил свой мобильник и, высоко держа его над головой, прыгнул следом за ней.

Неожиданно оказавшись в холодной воде, Джорджия едва могла дышать. Она никак не думала, что море в тропиках может быть таким холодным. Тем временем, сбросив туфли, она, держась на плаву, выхватила у Дэниела телефон, пока он избавлялся от своей обуви. И тотчас стала большим пальцем нажимать на цифры, набирая номер Индии.

Наверху послышались чьи-то шаги. Джорджия подняла глаза, в ужасе ожидая увидеть лицо убийцы или дуло пистолета. Ее сотрясала дрожь, и она думала: неужели с Дэниелом происходит то же самое?

— Алло, — отозвалась Индия.

— Мы в порту, нам нужна помощь, быстро…

Она замолчала, когда Дэниел поднял руку.

— Джорджия, — прошептала Индия. — Ты еще там?

Луч света прорезал темноту, и Джорджия схватилась за скользкий деревянный край, с содроганием следя за тем, как луч рыщет вокруг.

Дэниел взял у нее телефон и тоже набрал номер. Потом что-то прошипел в трубку. Джорджия полезла в свою сумку и нашла свой телефон. Она нажала на кнопку, но, увы, телефон не ожил. Слишком долго он пробыл в воде.

До Джорджии доносились характерные звуки китайской речи, и в конце концов луч света передвинулся к ним поближе, тщательно проверяя каждый дюйм водной поверхности. Зажав пальцами нос, Дэниел выразительно посмотрел на Джорджию и другой рукой показал: мол, погружайся.

Нет, нет, в панике помотала головой Джорджия и показала на телефон. Дэниел жестом ответил, что положение безвыходное. Луч света приближался к деревянным опорам, и ничто не могло его остановить.

Дэниел прошептал в телефон:

— Порт.

И Джорджия, и Дэниел отчаянно искали, где бы спрятать трубку. Черт. Джорджия видела, как Дэниел убрал трубку в нагрудный карман, после чего кивнул ей. Они набрали полные легкие воздуха и медленно ушли под воду, а потом легкими движениями рук и ног старались удержаться под водой и не всплыть. Джорджия не закрывала глаза и смотрела наверх, стараясь не обращать внимание на боль, которую соленая вода причиняла ее исцарапанному телу. Она отлично различала яркий луч фонаря над мутной водой. В какую-то секунду поняв, что ее желтая рубашка может быть заметна снаружи, она опустилась глубже. Луч медленно приближался.

Когда луч оказался поблизости, ее легкие запротестовали против долгого пребывания под водой. А луч мучительно медленно скользил по поверхности.

Давай же, давай быстрее, мысленно подгоняла она его. Мы в другом месте.

А луч методично обследовал территорию. Терпеть дольше стало невыносимо, и Джорджия выпустила немного воздуха, заметив, что и от губ Дэниела поднимаются крошечные пузырьки. В отчаянии она постаралась сосредоточиться на луче света, а не на боли, разрывавшей ей грудь.

Или это скоро закончится, мысленно проговорила она, или я поднимусь, и они уж точно меня не упустят. Наконец луч отодвинулся в сторону, и Дэниел жестом показал, что можно выплывать наверх. Они стали медленно подниматься.

Это было трудно, но необходимо, чтобы не привлечь к себе внимание плеском воды. У Джорджии легкие буквально вопили, требуя новой порции воздуха. И она осторожно выпустила еще стайку пузырьков.

Неожиданно луч изменил направление, и Джорджия забыла обо всем на свете, когда он вновь проплыл над ее головой. Но вот он двинулся к берегу.

Джорджия выставила голову из воды. Она широко открыла рот, и легкие заработали вовсю, прогоняя галлоны благословенного кислорода по ее телу. Сердце билось как бешеное, глаза плохо видели от соленой воды. Оставалось лишь удивляться, как их не слышали враги. А ведь она хрипела, как парочка кашалотов.

Джорджия показала Дэниелу на карман, но его телефон выпал и теперь, видно, лежал на дне. Проклятье. Не сразу, но Джорджия услыхала затихающую вдали китайскую речь.

— Как ты? — спросил Дэниел, положив руку ей на плечо.

Она подняла вверх большой палец.

— Давай в сторону «Сонтао», — еле слышно проговорил он. — Они думают, что мы поплывем к берегу, а не наоборот. Попробуем воспользоваться телефоном на яхте.

Она вновь показала ему поднятый вверх большой палец.

— Не вылезай, — сказал он. — Услышишь выстрелы, прячься.

Ничего не ответив, Джорджия потихоньку оттолкнулась от причала и, стараясь не шуметь, поплыла в сторону яхты. Достигнув яхты, они выбились из сил и тяжело, натужно дышали. Дэниел остановил Джорджию, когда она, ухватившись за трап, высунулась из воды.

— Сначала я, — прошептал он.

— Думаешь, там еще кто-то есть? — испугалась Джорджия.

— Не знаю.

Джорджия смотрела, как он легко и бесшумно поднялся наверх по трапу, перелез через транец.

Решив, что ей ни к чему мерзнуть в холодной воде, Джорджия полезла наверх следом за Дэниелом. Никакого шума, поздравила она себя и тотчас поняла, что с нее ручьями стекает вода и очень даже шумит, падая на деревянное покрытие. Тогда она торопливо скользнула к стеклянной двери салона, где, как она предполагала, должен был находиться Дэниел.

Аккуратно подергав дверь, Джорджия поняла, что она не заперта, и стала понемногу ее открывать. Но тут ей показалось, что кто-то зовет ее по имени, и, оглянувшись, она увидела, как Дэниел сбегает по трапу с правого борта. Он как будто кричал: «нет, нет», и Джорджию охватил ужас, она решила закрыть дверь, но было уже слишком поздно, потому что в следующее мгновение она услышала гудок, и у нее сжалось сердце. Тревога. Господи, что делать? Включилась чертова сигнализация. Код? Какой код? И где, черт ее подери, панель управления?

Дэниел толкнул дверь и бросился через салон к мостику. Джорджия помчалась за ним.

Боже всемогущий, молила Джорджия, пожалуйста, пожалуйста, пусть он не опоздает.

Вой нарастал, пока она бежала следом за Дэниелом. Она увидела, как он распахнул дверцу невинного шкафчика напротив камбуза, и замедлила бег, когда ей открылось яркое зеленое сияние охранной сигнализации. Дэниел стал нажимать на разные кнопки, и Джорджия, зная, что ему известен код, поняла, еще секунда и…

Наступила оглушительная тишина.

Вой стих, но время было упущено.

— Уходим! — крикнул он и бросил Джорджии ключи, прежде чем развернуть яхту. — В машинное отделение! И побыстрее!

В мгновение ока Джорджия оказалась на мостике и включила зажигание. Ничего.

Она поглядела на панель управления. Сообразила, что яхта итальянского производства. «Ферретти». Проклятье. Все равно что «феррари». И как с ней управляться? Джорджия крутанулась, распахнула стеклянную дверцу, за которой были два ряда переключателей. Слава богу, подписи на английском языке. Джорджия повернулась обратно и вновь включила зажигание. По пронзительному сигнальному гудку она поняла, что не ошиблась. Что дальше?..

Господи, автоматика на высшем уровне. Джорджия поспешно нажала на маленькую квадратную кнопку с надписью «контроль», а потом на две большие красные кнопки «старт». Взревели оба мотора. Короткая дрожь сотрясла яхту.

Джорджия выглянула наружу. Дэниел торопливо отцеплял яхту, чтобы вывести ее в море. Вот он бежит по понтону к корме. За ним две тени. Господи, они близко, совсем близко.

Пробежав мостик, Джорджия крикнула что было мочи:

— Оглянись!

Дэниел развернулся, и Джорджия поняла, что он увидел двух стрелков, которые нагоняли его. Наверное, благодаря выплеснувшемуся в кровь адреналину у него выросли крылья, так как только что он стоял на берегу, и вот он уже на яхте, выжимает все, что можно, из близнецов-моторов.

Джорджия не успела приготовиться. «Сонтао» рванулась вперед, и Джорджия потеряла равновесие, покачнулась, но удержалась на ногах. Несмотря на стоны, крики, скрежет, «Сонтао» продвигалась вперед, она неслась в море, и Джорджия, крутя штурвал, повторяла: «Давай, девочка, давай».

Словно прислушиваясь к ней, яхта содрогнулась, и послышался звук упавшего дерева — это яхта рвала канат, привязывавший ее к берегу, чтобы выйти в море. Испугавшись, что «Сонтао» налетит на другую яхту, Джорджия попыталась попридержать ее, но услышала жуткий треск и удар левым бортом по стоявшей рядом «Мечте Микки».

Больше ничто не удерживало «Сонтао» в порту, и она помчалась к горизонту. Джорджия понимала, что яхта лишилась равновесия, тащит за собой кусок причала, но скорость не сбавила. Она жаждала открытого моря, понимая, что дорога каждая секунда, если они не хотят вновь подвергнуться обстрелу.

Джорджия позволила себе взглянуть на Дэниела, чтобы проверить, не ранен ли он, а заодно убедиться, что ни один из стрелков не сумел попасть на яхту. Картина, явившаяся ее взгляду, была фантастической. Дэниел выбежал на корму с чем-то вроде ножовки, чтобы отпилить мешавший им кусок причала. Ого, подумала Джорджия, вот команда так команда! Я — рулевой, а он… он настоящий мужчина.

Джорджия вернулась к штурвалу. Море было на удивление спокойным, и яхта легко разрезала его, как натянутая струна масло. Определив направление, Джорджия выдвинула ящик слева, в котором оказалось около полудюжины карт. В первую она заглянула без всякого любопытства, но тотчас узнала ее. Тогда она вгляделась в нее повнимательнее. Фучжоу. Юго-восточные прибрежные воды Китая, Вьетнама, Индонезии. Ага, вот и северо-восточный берег Квинсленда. Развернув карту, Джорджия быстро нашла Налгарру, потом проверила координаты. Сделав несколько вычислений, учтя скорость и время отплытия, она поняла, что минут через двадцать они как пить дать разобьются о Большой Барьерный риф. И она, повернув штурвал, установила курс на север.

Включив автопилот, Джорджия стащила с себя сумку и выложила ее содержимое на мостик. Руки у нее дрожали, когда она села в кресло. Набрав полные легкие воздуха, она наблюдала, как яхта режет носом воду. Будем надеяться, что горючего хватит надолго. Придется нам продержаться на воде не меньше нескольких недель, так что горючего должно хватить на сотни километров. Мы убежим от них, это точно. Мы в безопасности.




34


Когда Дэниел пришел на мостик, он тяжело дышал и руки у него были в крови.

— Как ты? — спросила Джорджия.

— Это из-за веревок. А так все в порядке.

Он повернул карту к себе.

— Мы здесь, — сказала Джорджия, ткнув пальцем в синеву чуть севернее Налгарры. — Так я думаю.

— Отличная работа, — похвалил ее Дэниел. — Правда отличная.

— Я поставила на автопилот, — сообщила, гордясь собой, Джорджия. — В данный момент мы держим курс на Куктаун.

Дэниел еще некоторое время изучал карту, потом выпрямился и стал смотреть в большое окно на морские буруны.

— Они стреляли в меня, — ровным голосом произнес он. — Хотели вывести меня из игры, чтобы заполучить тебя. Шеф сказал, что ты очень нужна Ченам, вроде бы как ты единственная знаешь, где находится Джон Мин.

Джорджия думала, что сейчас он спросит, где Джон, но Дэниел не спросил.

Яхта слегка содрогнулась, и пока Дэниел проверял что-то на мостике, Джорджия смотрела на море. Оно стало беспокойнее, но «Сонтао» без труда одолевала высокие волны, да и хватило пары минут, чтобы она вновь легко заскользила по морю. Верно, ей не понравилась грязная вода.

— Пора вызывать береговую охрану, — произнес Дэниел.

— Лучше психоаналитика, — заметила Джорджия и, подумав, что неплохо было бы выпить виски, огляделась в поисках бара. Уж что-что, а без бара на роскошной яхте, где все по последнему слову техники, никак не обойтись. Пушистые кремовые ковры, полированное дерево медового цвета, сверкающий хром, подушки на итальянских диванах из белой кожи. У Джорджии не было сомнений, что где-то здесь прячутся хрустальные бокалы и все необходимые ингредиенты для «Маргариты» или виски с лимонным соком. Похоже, она оказалась в сказочном дворце, вот уж Брайди не поверит.

Поглядев на электронную карту погоды, Джорджия громко застонала.

— Что там?

Она показала на шторм, надвигавшийся с юго-востока.

— Да, неприятно, — согласился Дэниел и стал торопливо менять курс на запад, прежде чем снова установить автопилот. Потом он отвел взгляд. — Только этого не хватало!

— Чего?

— Телефона-то нет.

Он показал на место, где должен был быть телефон.

— Я найду другой, — сказала Джорджия и направилась к камбузу

Ей стало трудно дышать, когда и там она ничего не обнаружила. Приказав себе не паниковать, Джорджия принялась обыскивать яхту. Она нашла еще два места, предназначенные для телефона, но без телефонов, в каюте и салоне. Возвращаясь к Дэниелу, она пыталась казаться спокойной, но у нее ничего не вышло:

— Телефонов нет. Ни одного.

К своему ужасу, она увидела, как кровь отхлынула от его лица.

— Что это значит?

— Чены… — У него сорвался голос. — Мы на яхте Ли. Я должен был подумать… Боже правый.

— Чены забрали телефоны?

— Нам надо возвращаться. Кто знает, что они еще придумали? Им ведь известно, что он решил отчалить… Господи. Наверняка они здесь что-нибудь сделали.

Лицо у него было бледное и измученное, когда он оглянулся, чтобы посмотреть на желтоватую от луны пену. Джорджия видела, как он проверяет компас, поворачивает штурвал…

«Сонтао» лениво сделала круг и довольно медленно пустилась в обратный путь. Джорджия попыталась представить, когда она взорвется. Через десять минут? Через двадцать? Время как будто растянулось, и она уже ничего не понимала. То же самое происходило с Дэниелом, насколько было заметно по его лицу. Он то и дело переводил взгляд с часов на компас, с компаса на GPS-навигатор.

— Теперь на них нельзя положиться, — сказал он и посмотрел на небо, словно сверяясь со звездами.

Джорджию это весьма впечатлило, однако он проговорил:

— Жаль, я ничего не понимаю, так что придется бросить якорь, когда совсем стемнеет. Нас будут искать. Хотя бы владелец «Мечты Микки», ведь мы здорово покалечили его «Мечту»…

Он умолк, так как послышался глухой щелчок.

В ужасе Джорджия смотрела на Дэниела, он с широко открытым ртом уставился на нее.

Прежде чем они успели произнести хоть слово — ЩЕЛЧОК.

Яхта дернулась вперед, потом наклонилась набок. Джорджию бросило на Дэниела, и оба повалились на палубу.

ЩЕЛЧОК.

Язык пламени вырвался в отверстие в салоне. Джорджии стало ясно, что у них тридцать секунд, прежде чем яхта взлетит на воздух.

— На верхнюю палубу! — крикнула Джорджия и хотела было схватить Дэниела за руку, но он уже мчался к камбузу. Она бросилась за ним. Дэниел повернул налево и стал карабкаться наверх. Джорджия задыхалась от дыма, ее оглушало бушующее пламя. Когда они оказались на крыле ходового мостика, Джорджия поняла, что яхта погружается на дно. Корма уже ушла под воду, увлекая за собой и все остальное, однако неспешно и словно нерешительно.

Дэниел открыл люк и нашел спасательный плот. Мимолетная радость быстро растаяла, так как яхта проседала все ниже и ниже. «Сонтао» тонула.

Джорджия мысленно кричала: Быстрее!

Вскарабкавшись на бок судна, Дэниел старался спустить на воду плот, как вдруг их накрыло водой, словно они оказались под Ниагарским водопадом.

Задыхаясь, Джорджия громко кричала, пока волны бились о ее ноги.

— Ради бога, быстрее! — кричала она Дэниелу. — Бросай его за борт! Бросай, пока еще не поздно!

— Его надо надуть, — отвечал Дэниел. — Не могу с ним справиться…

Он дергал переключатель, чтобы накачать плот газом из канистры.

Джорджия уже стояла по грудь в воде и старалась отцепиться от спасательного ремня.

Наконец за спиной послышалось шипение, и Джорджия увидела оранжевый круг. Когда она перелезла через поручень, ремень тотчас отцепился, словно поняв, что ей надо сражаться за жизнь, если она не хочет пойти на дно вместе с яхтой. Времени на раздумья не оставалось. Джорджия прыгнула в сторону оранжевого круга и, сама не зная как, несмотря на чуть было не задушившую ее волну, схватилась за край плота и залезла на него, мечтая оказаться подальше от яхты. Дэниел тоже уцепился за плот.

Схватив его за руки, Джорджия старалась втащить Даниэла наверх. Упираясь ногами, она напрягала все силы, досадуя, что он такой крупный. Был бы поменьше ростом и полегче килограммов на двадцать! Вцепившись в запястья Дэниела, она тянула его как могла, не давая себе передышки.

БУМ!

Четвертый взрыв.

Дэниела высоко подняло волной, потом швырнуло вниз. Его руки выскользнули из рук Джорджии.

— Нет! — крикнула она.

— Джорджия! — услышала она в ответ.

— Нет!

Дэниела быстро уносило прочь. Боже милостивый, как же выбраться отсюда?

Джорджия влезла в шатер, отцепила спасательный ремень и как можно шире открыла так называемую дверь для Дэниела.

Ей хотелось думать, что он не потерял плот из виду, потому что он плыл явно в нужном направлении. А потом вдруг спасательный жилет пропал. Дэниел исчез.

— Дэниел! Дэниел! — кричала она.

Ответа не было.

— Дэниел! — крикнула она еще раз, ища его взглядом, но не увидела ничего, кроме тонущей яхты.

Языки пламени и густой дым поднимались в воздух. Неужели никто не заметит? Огромный клюв ястреба еще оставался на поверхности, и на секунду Джорджия поверила, что яхта будет бороться и продержится на плаву, но этого не произошло. Еще несколько мгновений — и она ушла под воду. Не слышно было скрежета металла или треска дерева — один лишь глухой рык.

Двадцатипятиметровая яхта ушла на дно за две минуты. Боже правый.

— Дэниел!

Ответа не было.

Нырнув обратно в шатер, Джорджия с бьющимся сердцем открыла сумку, прикрепленную к полу, и дрожащими руками высыпала из нее все содержимое. Банка неизвестно с чем. Пластиковый квадрат. Водонепроницаемый фонарик-ракетница. Она включила его, и сердце у нее подпрыгнуло от радости.

Слава богу. Горит.

Мгновенно просмотрев инструкцию, Джорджия встала в «дверях» и посветила фонариком. В инструкции сказано, что его видно за пятьдесят метров. А если использовать его как ракетницу? Не может быть, чтобы Дэниел не увидел.

Я здесь. Плыви сюда. Плыви.

Схватив весло, Джорджия стала грести в том направлении, где она в последний раз видела Дэниела. Когда волна подняла плот, ей показалось, что она видит человека, сражающегося с волнами.

— Дэниел!

Джорджия еще сильнее налегла на весло. Никого.

Надо найти Дэниела, мысленно повторяла она. Не остановлюсь, пока не найду его.

Она продолжала работать веслом. Поднявшись на другой волне, она, как ей показалось, заметила слева свет. Спасательный жилет, решила она. У него должна быть подсветка. С третьей волны ей ничего не удалось разглядеть, как она ни старалась. Ее трясло, она содрогалась всем телом, у нее онемели руки. Может быть, его накрыло волной? Или отнесло течением?

Джорджия выпустила еще одну ракету, затем третью, четвертую… В перерывах она гребла как сумасшедшая, решив во что бы то ни стало найти Дэниела.

Дэниел, я здесь. Плыви ко мне, черт тебя подери.

Под ногами у нее хлюпала вода, но Джорджия не обращала на это внимания и продолжала грести. Так ей было теплее, но она понимала, что скоро выбьется из сил.

Нельзя останавливаться. Дэниел может быть за следующей волной.

Она зажгла ракетницу, рассчитанную на любое время суток, из нее не надо было стрелять, а следовало держать в руке, потому что с одной стороны от нее валил дым, а с другой она довольно ярко светилась. Джорджия как могла высоко держала ее. Ракетница шипела, плевалась, светилась зеленым светом, а Джорджия тем временем вглядывалась в морскую тьму, которая совершенно рассеялась. Однако что-то в душе Джорджии, ее эгоистическое «я», жаждавшее выжить, говорило ей, чтобы она не тратила понапрасну последние осветительные патроны. Так, на всякий случай.

Джорджия не послушалась внутреннего голоса и зажгла последний осветительный патрон. Она затаила дыхание, когда чернильные волны вдруг покрылись рябью и осветились, как днем. Но ни Дэниела, ни его жилета видно не было.

Джорджия не выпускала из рук весла до тех пор, пока у нее не разболелись плечи и руки, словно их жгло огнем. Она вновь включила фонарик, немного отдохнула, опять взяла в руки весло и повторяла все снова и снова, пока могла удержать весло. В конце концов оно едва не выпало у нее из рук, и тогда ей ничего не оставалось, как лечь на дно плота.

Круглосуточных световых сигналов оставалось всего два.

Господи. Пожалуйста, спаси Дэниела. Пожалуйста, пожалуйста.




35


Чувствуя, что еще немного — и она забьется в истерике, Джорджия сосредоточилась на спасательном плоту и на том, что Дэниелу должен помочь его спасательный жилет. Плот был примерно трех метров в диаметре, и внутри шатра отвратительно пахло резиной и тальком. Наверно, тальк нужен, чтобы не стиралась резина, чтобы она сохраняла рабочие качества в своем ящике, но Джорджия предпочла бы, чтобы для этого использовали что-нибудь другое: от запаха талька ее мутило.

Спасательный плот представлял собой свернутую в круг трубу около сорока пяти сантиметров в диаметре с предохранительными клапанами по всей длине. К этой трубе была присоединена другая, поменьше, которая поддерживала шатер, укрывавший плот. Примерно четверть навеса была не закреплена и служила входом.

С помощью фонарика Джорджия тщательно исследовала все, что было предусмотрено для выживания на плоту и хранилось в сумке: средства первой помощи, удочки и пять сачков, два ножа, пять упаковок противорвотных средств, сигнальное зеркало и вода в литровой банке.

Она с недоумением смотрела на банку. На таком плоту должно быть по меньшей мере десять литров воды. А тут одна банка? Стараясь не поддаться панике, Джорджия методично обыскала все пространство плота и сумку.

Один литр — и всё.

Не думать об этом, приказала она себе. Надо думать о другом.

На глаза ей попалась пластмассовая коробка, которая раньше показалась ненужной, — это был морской якорь. Он раскрывался, как парашют, и сдерживал движение плота, так что Джорджия могла оставаться в районе, где утонула яхта. В другой коробке был морской краситель, который, как она вычитала в инструкции, создавал светящийся зеленый след, видный с самолета.

Джорджия решила воспользоваться красителем, когда встанет солнце, а тормозным парашютом немедленно. Кто знает, как далеко она заплыла, поэтому, чем быстрее она его откроет, тем лучше. Пальцы у нее окоченели и плохо двигались, но все же, включив фонарик, она дочитала инструкцию до конца и кое-как справилась с веревкой, которую следовало прикрепить зажимом сразу у входа в шатер рядом с чем-то похожим на антенну.

Джорджия ощутила прилив радости, когда обратила внимание на антенну. Паникерша, дура, идиотка! Это же персональный локатор! Стоит привести его в действующее состояние, и он мгновенно передаст ее координаты на волне терпящих бедствие судов. Его услышат на самолете и, уж точно, полицейские и береговая охрана.

Джорджия поудобнее устроилась в шатре. Слава богу, помощи осталось ждать недолго.

Прошло время. Может быть, час или около того, трудно сказать. Джорджия дрожала от холода, но все равно продолжала искать взглядом Дэниела, прислушиваться, не раздастся ли вдруг его голос.

Мы на яхте Ли. Чены… Кто знает, что они еще придумали? Им ведь известно, что он решил отчалить…

Съежившись, обхватив себя руками, Джорджия старалась думать не о том, где она находится, а о том, что случилось. Теперь она точно знала, что Ченам во что бы то ни стало надо заполучить Ли, иначе они не стали бы взрывать его яхту. Может, это они устроили аварию на «Пайпере»? Но тогда почему так удивился Джейсон Чен, когда она заикнулась о том, что авария не случайная? Чены уничтожили «Сонтао» в отместку за убийство Ронни Чена, которое разрушило их планы объединения с синдикатом «Дракон» и похищения Сьюзи. Но кто же все-таки виноват в авиакатастрофе?

*


К середине ночи пытка холодом доконала Джорджию. Одежда промокла, на полу стояла вода. Никогда в жизни Джорджии не было так холодно. Она выглянула наружу. Где же береговая охрана? Пора бы ей уже быть тут. Прошло по крайней мере два часа с тех пор, как она запустила локатор. Или он не работает?

Она проверила антенну. Вроде бы все в порядке. И хотя антенна не стояла вертикально, Джорджия не думала, что это может мешать передаче информации. Или она все же не работает? Нет, нельзя так думать. Нельзя паниковать. Все равно ничего не поделаешь.

Поднялся холодный, словно прилетевший из Арктики, ветер. Он свистел в полах шатра и швырял в лицо ледяные брызги от волн, которые высоко поднимали плот и бросали его вниз, пока Джорджия молила: «Господи, пусть не будет шторма. В шторм меня не найдут. И Дэниела тоже».

Прошло совсем немного времени, прежде чем усилился ветер и волны стали вздыматься выше гор. Плот заливало водой, и Джорджия вскрикивала, стараясь сжаться в комочек. Постепенно волны и ветер становились все более угрожающими, то поднимая плот на головокружительную высоту, то швыряя его вниз.

Вдруг Джорджии послышался приближающийся глухой рокот. У нее зуб на зуб не попадал от страха, потому что приближался центр шторма, рокот становился громче, волны — выше.

Слава богу, что есть парашют. Он станет стабилизатором, и плот не опрокинется, если… Даже не думай…

Плот гнулся, поднимался вокруг нее, как пластилиновый, и Джорджия, слишком напуганная, чтобы что-нибудь предпринять, сидела неподвижно и молилась в надежде, что шторм скоро закончится. Еще одна волна — и на плот обрушились галлоны воды. Джорджия схватила ведерко для рыбы и принялась вычерпывать воду. Океан не желал оставлять плот в покое, швырял его и заливал водой, ветер безостановочно выл и свистел, врываясь в шатер.

Всю ночь Джорджия вычерпывала воду и, обессиленная, отдыхала, опять вычерпывала и отдыхала, отчаянно сражаясь с запахом талька, от которого ее нещадно мутило. Шторм не сдавался, он яростно атаковал плот, поднимал его вместе с Джорджией на пугающую высоту и тотчас сбрасывал вниз, чтобы, не давая передышки, загнать на следующую волну

Внутри шатра было черным-черно, потом немного посветлело, и тогда Джорджия поняла, что ночь осталась позади. Наступила суббота. Выглядывая наружу, Джорджия видела гигантские волны и черные тучи, плывущие по темному небу.

Внутри шатра было страшно холодно и промозгло, а вокруг него, сколько хватало глаз, бушевал океан. В конце концов Джорджия заснула, словно канула во тьму, а пришла в себя, когда большая волна тряхнула шатер, чуть не перевернув его. День был длинным, как год, и прошло много времени, прежде чем шторм начал стихать и волны походили уже не на горы, а на холмы, а потом и вовсе на пригорки.

Джорджия понятия не имела, куда отнес ее ветер, но думать об этом не стала, потому что у нее не было выбора, ей ничего не оставалось, как сидеть и ждать. Парашют помогал удерживать плот, но Джорджия была уверена, что ее отнесло на много миль от того места, где затонула яхта.

Во рту у нее пересохло, и она решила открыть банку с водой, чтобы сделать хотя бы пару глотков, предварительно прополоскав рот. Она привалилась к надувной трубе и задумалась о взрыве на «Сонтао», о последних криках Дэниела, когда волны уже заливали верхнюю палубу. Одиночество было мучительным. Где теперь Дэниел? Поймал ли он жилет, который она бросила ему? Джорджии хотелось думать, что он надел жилет и что на нем тоже был парашют, который он открыл, прежде чем начался шторм. Хорошо бы он был уже на берегу, в теплой постели, с чашкой горячего крепкого кофе.

Джорджия впала в беспокойную дрему, а когда проснулась, наступила ночь, вторая холодная ночь на резиновом плоту, которая показалась ей вечностью.

Наконец рассвело. Поднимаясь над горизонтом, желтое солнце придало небу бледно-голубой оттенок. Не было видно ни облачка. На смену штормовому порывистому ветру пришел легкий бриз, и Джорджия преисполнилась изумлением не только оттого, что выжила, но и оттого, что парашют все еще на месте и дешевенькие часы, купленные в «Прайс», работают, несмотря ни на что. Улыбающийся фрукт проинформировал Джорджию, что уже шесть двадцать утра.

Утро последнего дня, определенного ей Ченами. Воскресенье. В отчаянии она стала думать о Ли и его словах, сказанных ей, когда они беседовали и он курил свою длинную сигару.

Линетт нужна им живая, а не мертвая.

Надо думать об этом и молиться, чтобы Чены не убили ее мать лишь потому, что Джорджия бежала от них на ими же взорванной яхте, и сохранили ей жизнь на случай, если она выживет.

Неожиданно в голове у нее словно взорвалась звезда и осветила то, что ей не хотелось видеть, — шрамы на суставах Ли. В ужасе она замерла, потому что до сих пор не желала понимать очевидное — Ли в беде, и она знала об этом с той минуты, когда вернулась в Налгарру, а он не позвонил ей. Но не хотела знать.

Глядя на океан, поблескивавший, как голубая ртуть, под восходящим солнцем, Джорджия осознала свою вину, и у нее сжалось сердце. Она до того злилась на него, что лишь теперь поняла: он молчал не по своей воле. Он не мог позвонить ей, у него не было возможности сделать это. Джорджия почти воочию видела его простертым на земле с пулей в груди. Это из-за нее. Из-за ее матери. Из-за исполнения долга, как говорила его мудрая бабушка. Двум мужчинам, которые были небезразличны Джорджии, грозила беда, а она ничего не могла для них сделать.

Выживут ли они? Или оба уже мертвы?

Все в руках судьбы. И она тоже в руках судьбы. Но она должна выжить. Разве она не выжила в шторме?

Несмотря на врожденный оптимизм, Джорджия смотрела на антенну, и у нее стремительно портилось настроение. Локатор не работает. Боже правый. К глазам подступили слезы, но Джорджия не позволила им пролиться. Она попыталась поставить антенну вертикально, но ничего не вышло. Чертова штуковина. Моя жизнь, думала Джорджия, зависит от тебя, а ты не работаешь, дерьмо проклятое.

Чтобы отвлечься, Джорджия сосредоточилась на инструкции к краске, которую она приберегла, и вскоре по волнам побежала флуоресцирующая дорожка. Отлично. Если пролетит самолет, с него обязательно заметят краску, если только волны ее не рассеют. Остается надеяться на то, что самолет не заставит себя долго ждать.

Солнце поднималось все выше, становилось жарко, и Джорджия чувствовала, как у нее высыхает кожа, как она скукоживается, покрываясь солью. Ей хотелось выйти из шатра, чтобы не вдыхать мерзкую вонь, но тогда она сгорит на солнце, и Джорджия оставалась внутри, сидела в воде, словно цыпленок в печи.

По телу ручьями тек пот. Начиналось обезвоживание. Джорджия теряла воду. Она не могла придумать, что делать, и вновь стала обыскивать плот. В голову не приходило ни одной полезной мысли.

Ее мучила жажда. Она не знала, сколько требуется воды, чтобы выжить в таких условиях, но отпивала из банки буквально по глотку.

Вот и теперь Джорджия набрала в рот немного воды, прополоскала зубы, десны и только потом проглотила маленькими глотками. Желание выпить все сразу было настолько сильным, что у Джорджии дрожали руки, когда она держала банку. Надо было немедленно убрать ее с глаз долой.

Вновь усевшись возле трубы, Джорджия привалилась к ней и закрыла глаза.

Проснулась она, когда что-то ощутимо ударило ее снизу. В ужасе, ничего не видя и не понимая, Джорджия встала на колени. Открыла так называемый вход. Вокруг было белым-бело. У Джорджии от страха сильно забилось сердце.

Щурясь, стараясь разглядеть, что это было, она в конце концов увидела слева от плота поднявшийся над поверхностью плавник. Тогда она крепко зажмурилась и отползла внутрь шатра. Пожалуйста, только не акула, молила она, пожалуйста.

Никого. Ни плавника, ни самой акулы.

Но Джорджия продолжала оглядывать морское пространство, и вновь ее охватил страх.

Вот она! Плавник разрезал голубую поверхность. С несказанным облегчением Джорджия разглядела скумбрию. Рыба.

На Джорджию навалилась жуткая усталость. Солнце стояло в зените и как будто било ее по голове. Язык распух, губы потрескались и кровоточили. Джорджия сделала еще один глоток из банки. На сей раз она не устояла и опомнилась лишь на третьем спасительном глотке воды.

Может быть, никто не придет на помощь. Может быть, меня не найдут. Может быть, я оказалась в стороне от воздушных и морских путей. Надо беречь воду. Это всего лишь второй день. Сколько их еще будет?

Убрав банку подальше, Джорджия легла на залитый водой пол. Вскоре она задремала. Ей показалось, что жара спала. Наступил вечер, а когда она задрожала от холода, то поняла, что воскресенье закончилось. Неужели Чены убили ее мать? Лежа на холодном резиновом полу, Джорджия старалась не думать о секаторе Джейсона Чена и об истекшем кровью сержанте — напарнике Ли.

Она не хотела плакать. Только не теперь, когда ей была нужна каждая капля воды, чтобы выжить. Она знала, мама не позволила бы ей плакать и заставила бы держаться до конца, но слезы лились сами собой. Джорджия аккуратно вытирала их пальцем, а потом слизывала языком. Она немного успокоилась. Слезы высохли.

Еще одну нескончаемую ночь под звездным небом Джорджия провела, не в силах ни на мгновение унять дрожь. Кожа у нее была холодной как мрамор. Дрожь сотрясала все тело. Такой была эта ночь в крошечном резиновом ковчеге посреди необитаемого океана.

Третий день. Рассвет. Опять рассвет. Опять нежно-голубое небо, которое отдает себя во власть безжалостного, жаркого солнца. Джорджия решила, что нет смысла использовать ракетницу, пока не появится реальная надежда на спасение.

Сняв повязку, она осмотрела рану. Несмотря на жару, палец был сухой и чистый. Чтобы пот не попадал на него, она не стала накладывать бинт. Рана на ладони была как розовый червяк, и вдруг ей пришло в голову: что скажет патологоанатом о ее израненной руке, когда где-нибудь на берегу найдут ее труп?

Солнце поднялось в небе, и Джорджия опять покрылась потом. Опять пытка жаждой. Есть тоже очень хотелось, но думать она могла только о воде. О воде в бутылках «Эвиан». О воде, бегущей из крана. Она бы сунула голову в туалетный бачок, чтобы напиться. Какая уж тут брезгливость. Булочка бы так и сделала, если бы захотела пить.

Еще один день беспощадной самодисциплины и расчетливости. Откуда это в ней? Почему бы не выпить всю воду из банки, а потом будь что будет? Неужели в ней настолько силен инстинкт выживания? Почему? Почему не сделать, что хочется, а там?..

Джорджия погрузилась в беспокойный сон. От соленой воды и резины болели ноги.

Полдень. Джорджии пришлось приложить много усилий, чтобы оглядеть сияющее голубое пространство. Вдалеке висел туман, и Джорджия постаралась сосредоточиться на нем в надежде, что он скрывает за собой землю. Тем временем на горизонте появилась белая точка. На мгновение ей показалось, что это гигантский скат высунулся из воды, демонстрируя белое брюхо, похожее на квадратный носовой платок, но, прищурившись пару раз, она разглядела, что он не ныряет обратно в океан. Никуда не девается.

Джорджия мигнула. Подождала. Точка не исчезла. Тогда она выстрелила из ракетницы, держа ее высоко над головой. Сердце стучало как молот. Она видела точку, но та как будто не двигалась.

Ракетница ничего не изменила. Точка оставалась, но держалась на том же месте.

Джорджия понимала: или она ошиблась, или это большой танкер, команда которого смотрит видео, или рыболовное судно, с полными сетями идущее в противоположном направлении.

Она оглядела бескрайнее пространство белесых небес и голубого океана и решила рискнуть.

У нее оставался последний осветительный патрон.

Белая точка не исчезала с горизонта. Патрон вспыхнул и погас.

Джорджия боялась поверить своим глазам, но точка становилась больше. Медленно, мучительно медленно, но она росла. Джорджия легла у входа в шатер и стала смотреть, как точка постепенно превращается в треугольник — грот. Не может быть. Это была яхта.

Вскочив, Джорджия едва не упала, когда резиновый плот ушел под воду. Яхта направлялась прямо к ней! Громко крича, она, как могла, плясала на месте. Спасена!

Схватив банку с водой, она сделала большой глоток. Ей отчаянно хотелось выпить всё, но она боялась, во всяком случае пока она не будет твердо уверена, что спасена.

Яхта быстро приближалась, и Джорджия отпила еще. Потом улыбнулась. Из ранок на губах пошла кровь, и Джорджия ощутила ее вкус во рту, но все равно продолжала улыбаться, прыгать и кричать как сумасшедшая в ожидании яхты. Раздался гудок.

Больше Джорджия не сомневалась. Она открыла банку и выпила всю воду до самого донышка, захлебываясь и задыхаясь от спешки и не сводя взгляда с плывущего ей на помощь судна. Это была большая океанская яхта около десяти ярдов в длину, широкая, с голубой полосой от носа до кормы. Один мужчина стоял на носу, другой у штурвала. Оба были в шортах и спортивных рубашках. Оставалось не больше сотни ярдов. Джорджия слышала, как яхта со свистом разрезает воду. Рулевой что-то кричал. Джорджия, стоя, яростно махала над головой руками.

Мужчины на яхте так же яростно махали ей в ответ.

Джорджия плакала от радости, от неуемного восторга, подаренного ей долгожданным спасением. Не могу поверить! Не могу поверить! Я буду жить!




36


Яхта едва не наскочила на плот, когда рулевой что-то крикнул, и тот, который стоял на носу, принялся действовать. Защелкали паруса, раздался скрежет, и судно без видимых усилий остановилось рядом с плотом.

Двое крепких загорелых мужчин с тревогой смотрели на Джорджию.

— Привет, — прохрипела она.

— Господи боже мой, — произнес рулевой. На голове у него была красная бейсболка с вышитым желтыми нитками словом «Файербол», и верхнюю часть лица закрывали черные очки.

Несколько секунд никто не шевелился и не произносил ни слова. Наконец мистер Файербол проговорил:

— Вы, случайно, не мисс Джорджия Пэриш?

— Ну да! Это я! Я Джорджия Пэриш.

— Черт меня побери. — Казалось, он лишился дара речи. — Это вы снесли «Мечту Микки», а потом исчезли? Вас искали-искали. И береговая охрана, и команда «Микки», и какая-то репортерша, которая подняла на ноги радио, телевидение — короче, всех на свете. И это вы?

— Это я, — не стала отрицать Джорджия.

— Можно доставить вас на берег?

— О да, пожалуйста.

Мистер Файербол бросил ей веревку. Джорджия обвязала ею руку, и мужчины подтянули плот к яхте. После этого, соблюдая все меры предосторожности, стараясь не причинить ей лишних страданий, мужчины подняли Джорджию на борт. Они выглядели напуганными и разговаривали приглушенными голосами, словно от громких голосов она могла рассыпаться.

— Со мной все в порядке, правда.

— Конечно, в порядке, — произнес мистер Файербол, стараясь не глядеть на ее руки.

— Спасибо.

— Благодарите Стиво. Это он вас заметил. — И мистер Файербол представил ее блондину с рыжеватыми, коротко стриженными волосами и множеством веснушек. — Меня зовут Дез. Дез Бэйли.

Дез и Стиво. Ее спасители.

— Никак не могу поверить, что я тут.

Они оба широко улыбнулись Джорджии.

— Мы тоже, — сказал Стиво. — Не так часто приходится спасать потерпевших крушение.

— А вы чертовски выносливая, — сказал Дез и восхищенно покачал головой. — И везучая.

— Со мной был еще один человек. Его надо найти.

Дез внимательно слушал ее, пока она рассказывала о Дэниеле. Но по его лицу было ясно, что он не верит в благополучный исход для приятеля Джорджии.

— Насколько мы слышали, его не нашли. Репортерша потребовала вертолет и стала искать вас почти сразу же, однако официальные поиски начались, только когда обломки «Сонтао» выбросило на Ки-Бич.

Он посмотрел на плот.

— Вас ищут далеко отсюда. Шторм налетел с юго-востока, и все решили, что он погнал вас обратно в Налгарру. А вы, вопреки всему, по какой-то странной случайности плыли на юг, о чем никто не подумал. Я свяжусь по радио, передам координаты и организую поиски вашего друга в здешних водах. Немедленно.

У Джорджии не было слов, чтобы выразить ему свою благодарность:

— Спасибо.

Но когда Дез направился к радио, она остановила его:

— Подождите.

Он обернулся.

— Не сообщайте, что я жива. Скажите, что нашли плот, но меня на нем не было.

Дез не мог ничего понять, и Джорджия кое-что рассказала ему о Ченах, которые взорвали яхту и хотели похитить ее, а также о продажном полицейском, о Пауке, который, узнав о том, что она жива, наверняка пошлет за ней Ченов.

— Надо сообщить береговой охране, что вы нашли плот, но пустой. Пусть ищут Дэниела, и не говорите, что я жива.

Стиво потер подбородок:

— Господи. Вот так дела. Прямо как в кино.

Дез помолчал.

— Я не уверен… — в конце концов произнес он.

Джорджия выдержала его взгляд, умоляя его поверить ей, стать на ее сторону.

— Ладно, — нехотя согласился он. — Я сообщу о плоте и организую поиски, не упоминая о вас.

— Спасибо, Дез, — с облегчением проговорила Джорджия. — Вы чудо.

Наступила недолгая пауза.

— Давайте мы вас покормим, — предложил Дез.

Еще час Джорджия принимала душ, съела полтора сэндвича с мясом и горчицей — больше не влезло, потому что после голодовки желудок у нее стал величиной с орех, — облачилась в шорты Стиво и просторный свитер с надписью «Файербол» на груди. После этого она улеглась лицом вниз на кровать в носовой каюте и почувствовала себя до того измученной, что не понимала, как у нее еще хватает сил дышать. Зато она от души наслаждалась темным шерстяным пледом, который касался ее кожи словно атласный. На столе рядом с кроватью стояли четыре литровые бутылки с минеральной водой. Джорджия все еще смотрела на них, когда у нее закрылись глаза.

Она не хотела думать о том, что Дэниел продолжает бороться с безжалостным океаном. Так можно сойти с ума от ярости, горя и страха.

Джорджия вообще не стала о нем думать.

Набрав полные легкие воздуха, она уткнулась лицом в чистую, мягкую, белую подушку и заснула.

*


— Вам надо показаться врачу.

Дез выглядел огорченным, Стиво как будто испытывал неловкость.

— Все, что мне нужно, это несколько часов сна, и я буду в порядке. Правда.

— А вдруг у вас шок?

— Я похожа на человека в шоке? — не сдавалась Джорджия. — Благодаря вам, ребята, я не в шоке и не умираю. Я в порядке.

Однако они не поверили ей. Они были в рулевой рубке яхты «Файербол» и проплывали мимо парка «Пилгрим Сэндс» севернее Кейп-Трибулейшн с его суровыми горами, покрытыми тропическими лесами. Они находились всего в сорока километрах к югу от Налгарры, и Дез аккуратно следовал вдоль берега, приближаясь к рейнджерскому посту в Кейп-Триб и ведя за собой на буксире плот.

— Пожалуйста, дорогая, — попросил Дез. — Позвольте нам удостовериться, что с вами все в порядке.

Джорджия положила руку ему на плечо:

— Дез, ну что вам еще нужно, ведь я сижу тут с вами, счастливая и благодарная за то, что вы спасли мне жизнь?

— Просто мне было бы спокойнее, если бы врач сказал, что вы здоровы, вот и всё.

Джорджия приподняла левую руку, и мужчины тотчас отвернулись.

Заметив реакцию мужчин, Джорджия вздрогнула. Проклятье, подумала она, в первый раз за долгое время взглянув на обрубок пальца. Джорджия казалась себе страшной как смертный грех. Уродина, уродина, уродина.

Тогда она нарочно выставила руку напоказ:

— Это сделали Чены. Они отрезали сустав секатором. Представляете, садовыми ножницами.

Не обращая внимания на побледневшего Стиво, она продолжала:

— Ребята, поймите. Я не могу показаться в больнице, потому что сразу же попаду на страницы газет, и тогда Чены разыщут меня и убьют, прежде чем вы успеете сказать: «Две кружки «Форстерса», пожалуйста». Они намерены отрезать все пальцы у меня на руках и ногах, чтобы я истекла кровью. Истекла кровью.

Джорджия подалась вперед. Трудно было заподозрить ее во лжи.

— Мне не нужно в больницу. Мне нужно попасть на берег и чтобы вы никому не говорили обо мне хотя бы неделю. К тому времени я со всем разберусь. Обещаю.

Стиво растер лицо, словно оно онемело и он хотел разогнать кровь. Потом опять поглядел на ее палец и снова отвел глаза.

— А что, если я высажу вас и Деза здесь, в Кейп-Триб, и вы сами доберетесь до Налгарры? Дорога сейчас приличная, так что много времени это не займет. Я не скажу, что мы обнаружили вас, во всяком случае пока вы не дадите нам знак.

— Спасибо, Стиво! — с облегчением воскликнула Джорджия. — Вы чудо.

— Вам нужно безопасное место в Налгарре, — продолжал Стиво, слегка разрумянившись. — Дез вас устроит, правда, Дез? У тебя есть местечко, где никто не будет ее искать. Она же медицинская сестра, не забыл?

Дез застонал:

— Пожалуйста, скажи, что ты не имеешь в виду Марджи!

— Это самое безопасное место, — стоял на своем Стиво. — Ты знаешь что-нибудь получше?

— Она размозжит мне голову.

— Надень шлем.

*


Маргарет носила очки и широкое платье клубничного цвета. Она целый год не разговаривала с Дезом после развода, когда узнала о его связи с полногрудой красоткой из магазина «Прайс», но едва увидела Джорджию, ковылявшую по заднему двору, тотчас выбежала из дому и втащила ее внутрь.

Дез проявил осторожность, припарковавшись позади дома бывшей жены, и, судя по всему, их никто не видел.

Дезу Маргарет не сказала ни слова, зато сразу же повела Джорджию в ванную, где пахло антисептиком, перевязала ей палец, а потом уложила в постель. Райское блаженство, подумала Джорджия, — это перьевая перина и простыня из хлопка, которая успокаивает кожу, как прохладное молоко.

Послышались приглушенные голоса. Дез явно был огорчен. Маргарет рассержена. Джорджия пошевелилась. Она бы проспала неделю. От бормотания Маргарет на нее снизошел покой, и она вспомнила, как в шесть лет болела ветрянкой. Мама укладывала ее в свою постель и пела ей, пока она не засыпала, собственную версию «Боже, почему ты мне не купишь «мерседес-бенц»?» Джанис Джоплин. Джорджии было так уютно, так хорошо, что она заснула, молясь за маму.

Двадцать четыре часа спустя она, не совсем проснувшись, увидела на тумбочке чашку с чаем «Липтон», но дотянуться до нее не было сил.

— Прошу прощения, — сказал Дез. Он выглядел разочарованным. — Мы не нашли вашего друга. Но мы продолжим поиски, хотя вряд ли из этого что-то выйдет.

Джорджия чувствовала себя такой усталой и слабой, что с трудом выдавила из себя пару слов, что уж тут говорить о чувствах.

— Береговая охрана продолжит поиски до вечера, а потом, знаете ли, четыре дня прошло…

Не глядя на Джорджию, Дез умолк, но она поняла, что он хотел сказать. Четыре дня в океане без еды и воды, имея всего лишь спасательный жилет, — никто не выживет в таких обстоятельствах. Дез имел в виду, что надежды нет, практически нет, но они все равно сделают все от них зависящее. В газетах полно фотографий ее плота, катеров и вертолетов береговой охраны, и еще ее старая фотография, с длинными волосами, вероятно, взятая у подруги, с которой она делила квартиру, или на работе. Оплакивает ли ее кто-нибудь? Прежняя жизнь осталась где-то далеко в прошлом. Продажа книг, сёрфинг. Она попыталась вспомнить лицо Мэгги, но у нее ничего не получалось, да и сиднейская жизнь казалась сейчас почти нереальной.

На этот момент ее существование было подчинено одному — выживанию.

Все остальное пока лишнее.

Джорджия смотрела вслед уходящему Дезу. Она ничего не сказала, не пролила ни слезинки. Просто лежала, опустошенная и бесчувственная.

Пять часов. Начало рассветать. В доме Маргарет пока еще было темно и тихо.

Джорджия дотянулась до телефона на тумбочке и набрала номер.

— Да? — услышала она сонный голос.

— Это я. Джорджия.

Молчание.

Джорджия покрутила кружева на салфетке и поздравила себя с тем, что, наверное, она первый человек на свете, сумевший до такой степени ошеломить Индию Кейн.

— Господи, какого черта!.. — проговорила, запинаясь, Индия. — Где ты? Как ты?

— Индия, все хорошо. Я у друзей. На Миранда-стрит. В Налгарре.

— В Налгарре? Шутишь! У тебя, верно, девять жизней. Как ты?

— Ты можешь меня забрать?

— Не могу. Извини. Я в Каирнсе, ищу тебя. Но я немедленно кого-нибудь пошлю за тобой, он будет у тебя…

— Нет! Не надо никого, только ты сама!

— Доверься мне, ладно? — Наступила долгая пауза, потом Джорджия услышала гудки и приглушенный голос Индии: — Он в Налгарре и уже едет к тебе. Сиди на месте, не заметишь, как он приедет.

Джорджия хотела спросить, о ком она говорит, но Индия опередила ее:

— Черт, между прочим, анализ содержимого шприца ничего не показал. Там не было антибиотика. Одни витамины. Идея отличная, но увы, не сработала.

В голове у Джорджии мутилось, но она все же выдавила из себя:

— Ладно. Спасибо. Я буду ждать на перекрестке. Около телефона.

— Жди, Джорджия, он уже едет.

*


Спрятавшись в тени саговой пальмы, Джорджия в паре метров от телефона ждала друга Индии. Было жарко, градусов двадцать с лишком, и даже легкий ветерок не тревожил влажный воздух. Наверное, люди спали ничем не накрывшись, с включенными вентиляторами.

Джорджия оставила Маргарет записку, попросила не беспокоиться и обещала позвонить. Подписывая записку, она нарисовала вертикальную колонку крестиков и большой круг, как бы обнимая ее.

Давно же она никого не обнимала, подумала Джорджия. В последний раз, кажется, Юмуру — неделю назад, когда он занимался ее пальцем. Ей было трудно представить, что витамины Юмуру на самом деле витамины. Она искренне поверила, что Юмуру желал смерти Сьюзи, чтобы завладеть чудесным лекарством. Но если это не Юмуру, тогда кто вывел из строя самолет? И зачем? Не исключено, что синдикат «Дракон», в ярости оттого, что Ли спутал им все планы. Кто еще?

Мягкий свет фонаря на другой стороне красил сад в оранжевый цвет и освещал часть дороги, но если не считать его, было темно, и тишину нарушал лишь писк насекомых. У Джорджии стало легко на душе, когда она узнала, что Индия ищет ее, тем более когда она послала за ней кого-то. Никаких вопросов о потопленной «Сонтао» и о том, как ей удалось выжить. Всего лишь: «Как ты?» И кто-то уже едет за ней.

Сидя на скамейке и стараясь не замечать кружащих вокруг москитов, Джорджия вдруг задумалась о том, как Индия нашла свое призвание. Жаль, у нее самой нет работы, которую она любила бы так же сильно. Вряд ли она снова сможет заниматься продажей книг после того, что пережила за последнюю неделю. Прежней ей больше не быть, она сама и ее жизнь изменились необратимо. Надо найти что-то совершенно другое, что захватило бы ее целиком. Как Дэниела, например. Он любил свою работу и, подобно Индии, отдавался ей без остатка. Джорджия едва не подскочила. Сегодня вечером она должна была с ним ужинать. Ведь уже вторник, и предполагалось, что она будет сидеть в ресторане за накрытым белой скатертью столом и наслаждаться присутствием Дэниела… О господи, а как же Табита? Что будет с ней после смерти отца?

У Джорджии сжалось сердце, и словно черный камень сдавил ей грудь, мешая дышать.

Нет, нельзя думать о Дэниеле и его дочери. Нельзя, не надо, сейчас не время.

Овладев собой, она переключила мысли на Индию и задала себе вопрос: почему при такой работе, предполагающей сплошные стрессы, у журналистки нет ни одного седого волоска? Это заняло какое-то время, но в конце концов Джорджия все же посмотрела на часы.

Даже если приятель Индии едет через весь город, он должен быть здесь с минуты на минуту. Налгарра не такая уж большая.

Джорджия коснулась нежных блестящих листьев саговника, обратила внимание, что повязку на уродливом пальце хорошо видно в темноте и стала размышлять о том, что доисторическому растению предположительно двадцать пять лет, если учесть, что оно прибавляет в росте приблизительно по два сантиметра в год. Значит, огромному двадцатиметровому дереву на Лэмб-Крик около тысячи лет. Неплохо для саговника.

Издалека донесся шум мотора, и Джорджия вскочила на ноги. Она прислушалась, но шум как будто становился не громче, а тише. Вероятно, кто-то едет на работу.

Прошло еще три минуты, и показался светлый «мицубиси». Ли, подумала Джорджия, и у нее быстро-быстро забилось сердце. Не может быть. Ли.

Взвизгнув тормозами, «мицубиси» замер около телефона. Распахнулась дверца со стороны пассажирского кресла. Раздался гудок клаксона.

Джорджия вышла из-за саговой пальмы, бегом бросилась к машине и прыгнула в кресло.

— Где ты, черт возьми, был? — прошипела она, не глядя на водителя. Автомобиль рванулся вперед, и она захлопнула дверцу. — Боже мой, я очень испугалась. Ты не позвонил, черт тебя дери…

— Как я мог позвонить, если понятия не имел, где ты?

У Джорджии захватило дух, словно ее выбросили из самолета без парашюта.

— Ради бога, Джорджия, я даже не знал, выжила ли ты.

Она медленно развернулась. Рывком повернула голову к водителю. И не поверила своим глазам. Да и как было поверить?

«Мицубиси» мчался вперед, мотор ревел.

Его руки крепко держали руль. Изящные, сильные, загорелые. Он смотрел на дорогу. У него была чистая здоровая кожа. Загорелое лицо, немного помятая рубашка, мятые шорты темно-серого цвета.

Она же сгорела на солнце, кожа у нее слоится, и одета она в рубашку и шорты Стиво, которые висят на ней, потому что слишком велики.

Джорджия залепила ему пощечину. Автомобиль вильнул. Она ударила его еще и еще раз.

— Черт, Джорджия. Остановись, ради бога, подожди минуту, ты слышишь?

А она била и била его изо всех сил, отчего машину кидало то влево, то вправо. Потом она выскочила наружу, подбежала к его дверце и с новыми силами набросилась на него, ничего не соображая, а он попытался успокоить ее, мол, тихо, тихо, я виноват, извини. Но Джорджия все равно рыдала и что было мочи била его, до того она была зла, и в то же время у нее словно тяжесть свалилась с души.

— Прости меня, я все неправильно понял. Индия позвонила и сказала, чтобы я ехал сюда за тобой, и побыстрее, а я не мог взять свою машину, не хотел, чтобы кто-нибудь узнал. Вот и одолжил эту возле отеля… Я думал, Индия сказала тебе, как она реквизировала вертолет и нашла меня, прежде чем начался шторм.

Она стояла, свесив руки, и плакала.

— Ты дерьмо, Дэниел Картер, — сказала она сквозь слезы. — Ты настоящее дерьмо.




37


Два часа спустя они позавтракали в кафе Мика и потом сидели, медленно потягивая кофе. Джорджия спросила, как удалось с вертолета засечь в океане его, но пропустить ее ярко-оранжевый плот, и он отвернулся.

— Помнишь, стояла ночь? Все равно, какого цвета твой плот, как его увидишь? Все становится одного цвета, когда темно…

Но она тогда использовала почти все сигнальные ракеты, и у нее был фонарик. Она ползала в воде, чтобы поставить парашют. В темноте, посреди океана.

— Среди волн ничего не различишь. Я видел вспышки света и плыл на них, надеясь увидеть плот. А его нигде не было. Да ты сама знаешь, как это бывает.

Джорджия вспомнила, как поднималась на вершину волны и гребла что было силы, рассчитывая увидеть Дэниела. Она знала, как это бывает.

Выпив кофе, она поставила кружку на стол. Немного подумала.

— Но ты был совсем один, а у меня…

— Не было подсветки.

— Какой подсветки?

— Мой спасательный жилет светился.

Джорджия не думала, что после всего пережитого может испытать еще больший страх, но вопреки всему похолодела от ужаса.

— Плот тоже испортили? — дрожащим голосом спросила она.

— Да. — Дэниел кивнул. — Я узнал, что на прошлой неделе на яхте был техосмотр. Держу пари, Чены воспользовались возможностью испортить все, что только попалось им под руку. Да и литровую банку с водой они оставили скорее в качестве злой шутки.

Кажется, Чены все продумали. Убрали телефоны. Взорвали яхту. Но, слава богу, забыли о спасательном жилете Дэниела. Они решили, что, взорвав яхту и испортив плот, избавятся от Ли. Так бы и вышло, только с Джорджией, если бы не Дез со Стиво. И Индия. У тебя, верно, девять жизней.

— Пока было возможно, мы с Индией летали на вертолете и искали тебя. Пилоту это не очень нравилось, потому что мы просили его держаться как можно ниже. Когда мы вернулись на базу, начался шторм. Тридцать шесть часов нас не выпускали с базы, а тебя, видно, за это время отнесло далеко от тех мест, над которыми мы кружили.

Они помолчали. Потом Джорджия провела пальцем по повязке и подумала, хватит ли у нее когда-нибудь мужества снять ее. Если вспомнить реакцию Стиво и Деза, скорее всего, никогда.

Дэниел пил кофе и задавал вопросы о ее жизни в Сиднее, стараясь, как она поняла, обрести равновесие, поэтому она охотно сменила тему. Джорджия рассказала ему о своей работе и о сёрфинге, а также об Анне, с которой делила квартиру. Вспоминая о прежней жизни, Джорджия чувствовала себя как-то странно, словно она рассказывала о ком-то другом, то ли об умершем, то ли о персонаже старого фильма.

Заплатив по счету, они вышли из кафе. Едва она коснулась ногой тротуара, как покрылась потом. Ей показалось, что она идет по душному влажному тропическому лесу, перешагивая через корни мангровых деревьев. Слава богу, в «мицубиси» был кондиционер.

Они отправились в полицейский участок Налгарры, где Джорджию ждал старший инспектор Хэррис. Он прилетел специально, чтобы допросить ее, однако предстоящий допрос никак не портил отличного настроения Джорджии. Поглядев в лицо смерти, она стала лучше ценить маленькие радости жизни. Во-первых, она могла пить сколько угодно воды, во-вторых, она чувствовала руки Дэниела на своих плечах, пусть даже недолго, в-третьих, он оказался живой, когда она уже почти похоронила его.

— Когда шеф отпустит тебя, ты уедешь отсюда? — спросил Дэниел.

Не уеду, пока не узнаю, что с мамой, мысленно ответила ему Джорджия. Она жива, она должна быть жива.

— О Ли ничего не слышно?

— Прошел слух, что его тут нет.

— Он умер?

Дэниел внимательно посмотрел на нее:

— Нет. Не умер. К сожалению.

Джорджию охватил ужас. С одной стороны, ей представлялось, что Ли бросил ее мать у Ченов, с другой — что он сам лежит где-нибудь в морге. Это значит… Господи, ничего это не значит. Вероятно, он все-таки жив. Но тогда где он? Он бы не оставил ее, в этом она была уверена так же, как в том, что у них в Австралии солнце встает утром на востоке и заходит вечером на западе. Может быть, он прячется? Что с ним?

Внутри у нее поднималась кроваво-красная волна страха, но Джорджия поспешно сделала несколько глубоких вдохов и справилась с собой. Ли умеет выживать. С ним ничего не случится. Рано или поздно он объявится, с сигарой во рту, как ни в чем не бывало. Тоже мне, личный ястреб, вздохнула Джорджия. Шило в заднице, вот он кто.

— Дэниел, почему ты не хочешь сказать, что выжил после взрыва на яхте?

— По той же причине, что и ты. Не забыла, мы ведь были там вместе? А так как Чены готовы на все, лишь бы заполучить Джона Мина…

Когда они оказались на пригорке, солнце ударило в лобовое стекло, осветив разноцветные пятна из раздавленных насекомых, но Дэниел не включил дворники, наверное потому, что они размазывали грязь по стеклу и совсем не улучшали видимость.

— Я решил не высовываться. Не хочу, чтобы Табби…

Джорджия поняла его. Ченам ничего не стоит похитить ребенка, если сочтут, что это им на пользу.

— Как она?

— В детском саду ударила деревянной ложкой малыша по голове, потому что он хотел отобрать у нее желтый карандаш. Или она поумнеет и будет делиться с другими детьми, или у нас начнутся неприятности. Бедная бабушка, вот кому достается. Ей уже восемьдесят, и годы все больше дают о себе знать… Господи, если со мной что-нибудь случится, для социальной службы наступит счастливый день… — Лицо у него помрачнело. — Они заберут у меня Табби и отдадут ее чужим людям, в какую-нибудь жуткую приемную семью…

— Ничего с тобой не случится, — твердо произнесла Джорджия.

Он окинул ее коротким взглядом, сказавшим ей, что она ничего не понимает, поэтому Джорджия постаралась переменить тему и спросила, куда, по его мнению, делся Ли. Затем Дэниел поехал в полицейский участок, находившийся на выезде из Налгарры. Это было низкое здание со сверкавшей на солнце железной крышей.

Когда Дэниел поставил машину на ручник и заглушил мотор, мимо них медленно, словно разыскивая место на стоянке, проехал автомобиль. Водитель как будто случайно нажал на клаксон, но стоило Дэниелу поднять голову, как он прибавил скорость.

Дэниел отстегнул ремень и отвернулся, чтобы открыть дверцу. Джорджия же бездумно смотрела вслед автомобилю, пока он дважды не посветил фарами, а затем погасил их. Серебристый «мицубиси» с тонированными окошками встал возле выезда со стоянки, показывая, что собирается повернуть налево, но не двинулся с места. Из окошка рядом с водительским местом высунулась рука и стряхнула пепел с длинной тонкой сигары.

Неужели Ли, подумала Джорджия. Ли?

Он пытается подать мне знак, оставаясь невидимым.

— Эй, в чем дело?

Дэниел уже вышел из машины и теперь удивленно смотрел на Джорджию. Серебристый «мицубиси» оказался вне сферы его внимания.

— Что-то неважно себя чувствую, — ответила Джорджия, не покривив душой. Сердце у нее билось громко, как копыта лошади по гравию, и она чувствовала, что ее заливает пот.

— Зайдешь в дамскую комнату? Или тебе принести воды?

Дэниел заботливо подталкивал ее к полицейскому участку.

— В дамскую комнату, — пролепетала Джорджия.

— Вот сюда. Ради бога, Джорджия. Ты же столько времени провела на плоту… С тобой ничего не случится?

Он провел ее по длинному коридору, потом свернул налево, потом направо. Толкнул дверь, на которой было написано «Только для сотрудников».

— Я оставлю тебя, или ты…

— Оставь.

— Я буду снаружи.

Как только дверь за ним закрылась, Джорджия резко развернулась. Две кабинки, одна раковина. Маленькое окошко высоко в стене. Она бросилась к окну и открыла его. Вполне широкое, но как забраться на такую высоту? Джорджия вновь оглядела комнату и заметила пластиковое ведро в углу, наполовину заполненное использованной бумагой. Она метнулась к нему, перевернула и перенесла к окну. Едва поставив на него ногу и собравшись опереться локтями на подоконник, Джорджия услышала, как Дэниел стучит в дверь:

— Джорджия! Как ты?

— Ничего, неплохо… Просто у меня месячные. Подожди пять минут, хорошо?

— Извини, пожалуйста! Конечно, конечно.

Оттолкнувшись от ведра, Джорджия подтянулась и перегнулась через подоконник, который пребольно врезался ей в грудь, потом в живот. Все же она одолела окно и, буквально повиснув снаружи, внимательно огляделась, но не увидела ничего, кроме гравия, пары колючих кустов и нескольких кучек мусора на земле. Она было попыталась развернуться, чтобы упасть на ноги, но ей не хватило места. Придется головой вперед.

Видя землю, Джорджия понимала, что высота невелика, не больше двух метров, но в ту минуту ей было все равно, два метра или двадцать метров, она пожалела, что не ходила на курсы парашютистов и не знала, как правильно приземляться, чтобы ничего себе не сломать и не упасть на лицо.

Джорджия медлила, теряя драгоценные минуты. Была не была. Она подалась вперед и почувствовала, как ноги скользят по подоконнику.

Но пока еще она могла повернуть обратно. Джорджия провела рукой по стене, ища, за что бы зацепиться, но ничего не нашла. Вдалеке она услышала гудок. Долгий и громкий.

Ли. Зовет ее. Он спас маму? Где она?

Закрыв голову руками, в точности как в самолете, когда он падал, она сильно оттолкнулась, чтобы освободить колени. Остальное сделала гравитация.

Ноги болят, словно их ободрали. И вот уже Джорджия, сильно ударившись правым плечом, оказалась на земле. Наверное, на какое-то время она потеряла сознание. Потом почувствовала гравий под щекой и боль в ногах. Однако боль совсем не та, как когда ей резали палец, и эта мысль придала Джорджии сил.

Она поднялась, проверила, как и что с ней и что творится вокруг. Справа виднелась полицейская машина, и Джорджия поспешила вдоль здания, наклоняясь под окнами, чтобы не попасть на глаза кому не надо. Помедлила на краю стоянки. Укрыться негде. Бежать напрямик на другую сторону и будь что будет или воспользоваться более длинным путем, зато укрытым кустами?

Она решила идти в открытую. В конце концов, что полицейские могут с ней сделать? Предъявят претензии за бег по двору без должных предосторожностей?

— Эй, вы, там!

Она повернулась налево и увидела светящиеся фонари заднего вида на «мицубиси», колеса которого крутились в ее сторону. Джорджия бросилась к дверце возле пассажирского места, которая мгновенно распахнулась, и буквально влетела внутрь. Взвизгнув на горячем асфальте, автомобиль покатил вперед. Джорджия схватилась за ручку и захлопнула дверцу.

— А ты не спешила, — сказал Ли.

Не сводя взгляда с дороги, он открыл бардачок, достал пачку салфеток и протянул ее Джорджии.

— У тебя кровь на щеке.

Джорджия взяла салфетки.

— Не спешила? Это ты не спешил! Где моя мама? Ты сказал, что позвонишь мне, и не позвонил. Где она?

В ожидании какого-нибудь ничего не значащего ответа, может быть извинения, Джорджия приготовилась пригвоздить Ли к позорному столбу за то, что он обманул ее, когда она безоглядно ему доверилась, но он перехватил инициативу, заявив:

— Мы как раз сейчас туда едем.

— Она жива?

— Ну конечно же жива. Очень даже жива. Чены хотят узнать, жива ли ты, прежде чем что-то решать насчет нее. Она цитирует Далай-ламу. И все время говорит. По крайней мере, так я слышал.

От этих слов Ли у Джорджии засвербило в горле и полились слезы. В коммуне ходили легенды о том, как Линетт Пэриш читает мантры. И ее главным духовным авторитетом был Далай-лама. Мама жива. Джорджия высморкалась и вытерла лицо.

— Мы едем к ней? — прерывающимся голосом спросила Джорджия. — Сейчас?

— Раньше не получилось. Они перевезли ее. Потом опять перевезли. Потом пришлось повоевать с двумя парнями, ну и подлечиться после этого. Залег ненадолго на дно. И твой телефон не работал.

Это правда. Телефон лежал на дне Кораллового моря вместе с яхтой.

Лишь услышав «повоевать», Джорджия обратила внимание на белую повязку, которая виднелась в вороте рубашке.

Ее обдало жаром. Недаром она беспокоилась.

— Тебя ранили?

— Ну, не сильно. Твой друг Юмуру сделал все, что надо.

Джорджия проверила его повязку и, не обнаружив крови, немного успокоилась. Потом она осмотрела его плечи, руки, шею цвета кешью. Если не считать повязки, он был в полном порядке. Но, не позволив себе расслабиться, Джорджия спросила:

— Где мама? — Голос у нее звучал жалобно и в то же время настойчиво. — Где она? Где моя мама?

— В кладовке китайского ресторана.

— И мы…

— Едем сейчас туда.

Джорджия покрутила в руках салфетки:

— Ее сторожат?

— А как же?

— Нам нужна помощь полиции?

— Нет.

Джорджия выглянула в окошко и увидела, что они едут по Оушен-роуд мимо банка, потом свернули налево на Масгрейв-стрит и опять налево, на Краун-стрит. Ей стало ясно, что они совсем близко от дома миссис Скутчингс и вот-вот покажется кладбище.

— В этом ресторане, — сказал Ли, показывая на китайский ресторан «Могучие палочки для еды», принадлежащий Тимоти У.

— Там моя мама? В кладовке?

— Да.

Ли проехал мимо, не замедляя ход.

— Мы не остановимся? — в испуге спросила Джорджия.

— Нет. Вернемся вечером, когда стемнеет. Просто мне хотелось показать тебе это место.

Джорджия вытягивала шею, пока они ехали по Краун-стрит, не желая выпускать из виду ресторан, где она, когда была ребенком, тысячу раз брала обеды на дом. Тимоти У всегда широко улыбался, подавая весенние роллы, пакеты с кисло-сладкой курицей и сладким разбухшим рисом.

— Тимоти У с ними?

— Он дал ключи, а сам уехал в Джимпи на крестины.

— Как ты узнал, что она здесь?

Он поставил вторую скорость, отлично справившись с двойным переключением передачи, и только тут Джорджия обратила внимание, что автомобиль у него без автоматики. Тем лучше в нашем положении, подумала она. Автоматика — это хорошо, когда она под постоянным контролем.

— Длинная история, — сказал он. — Да и ни к чему тебе ее знать.

Поскольку это наверняка связано с «потрошением», Джорджия решила не настаивать. Вместо этого она спросила:

— Как ты узнал, что я поеду в полицейский участок?

Он свернул направо на Харбор-роуд и теперь двигался в сторону Джулиан-стрит, в западную часть города.

— Я же полицейский. А полицейские всегда и все знают.

Вздрогнув, она повернула к нему голову:

— Ты был полицейским. Тебя выгнали за… за…

Она не могла это произнести. За предательство. За то, что твой напарник истек кровью на помойке после того, как ему отрезали пальцы.

— Я этого не делал.

— Не делал чего?

— Не бросал сержанта.

Она увидела, как напряглось и побледнело его лицо и морщины возле рта стали глубокими, как каньоны.

— Это сделал кто-то другой. Не я. — На мгновение он повернулся к Джорджии. — Как ты думаешь, почему я тут? Любуюсь природой?

Джорджия услышала голос Индии. Он же не дурак… Не стоит верить, будто он торчит тут исключительно ради тебя.

— Ты намерен узнать, кто убил твоего напарника, — едва слышно проговорила Джорджия.

Ли кивнул.

— Через час после похищения сержанта кто-то перевел на мой счет кучу денег. Будь я поблизости, меня бы линчевали. Даже для звонков начальству я пользовался публичным телефоном. Переубедить их не было возможности. Я приехал из другой страны… думал по-другому, вот они и возненавидели меня, так им легче.

Джорджия поняла, что он хотел сказать. Ведь он из Гонконга, да к тому же наполовину китаец.

— Меня подставил Паук, — продолжал он ровным голосом. — Пауку известно, что я знаю о его делишках… Но я не знаю, кто такой Паук. Мы думаем, он в Панаме, а через два часа он уже на Сент-Люсии, еще через десять минут его и след простыл. Мы тогда хорошо искали. И вот ты опять разворошила здешнее гнездо. Надеюсь, это поможет.

— Ты столкнул лбами две банды, — произнесла Джорджия, вспомнив о двух трупах из синдиката «Дракон».

— Да уж. Моему боссу понравилось.

— Кто твой босс?

— Он из команды по борьбе с нелегальной иммиграцией. Туда вошли высшие представители федералов и Департамента иммиграции и межкультурных связей. Он знал меня еще по Гонконгу и сразу понял, что меня подставили. Когда сержанта убили, мы решили, что я буду работать под прикрытием. Понятно?

Значит, он настоящий полицейский. Джорджия пришла в ужас. Разве может настоящий полицейский потрошить людей? Почему он не вызывает подозрений у службы внутренней безопасности?

— Меня приняли с распростертыми объятиями. Они думали, что я буду им служить, и до поры до времени я их не разочаровывал. А потом погиб сержант, и Паук примерно на полгода затих, а теперь он возобновил свои делишки с Джейсоном Ченом. Поначалу решили, что действует кто-то еще.

— А разве Паук не знает, что ты работаешь под прикрытием? Что ты ищешь его?

— Какое там… Все думают, что я закоренелый преступник, кстати, благодаря Пауку, который так меня ославил. И спасибо ему! Полицейские держат меня за гангстера. Хотя он бы обрадовался моей смерти, ведь только я знаю правду о гибели моего напарника.

Между тем они выехали в пригород, и Джорджия увидала впереди тропический лес, здоровую зеленую листву и могучие деревья на мшистой земле.

— И все-таки я не понимаю, как ты отыскал меня в полицейском участке.

Он вновь окинул ее быстрым взглядом, словно говоря, что надо уметь слушать.

— Босс сказал. Мы держим связь.

— А… Ну конечно.

Они проехали последний дом на краю Налгарры и направились на северо-восток, насколько ей было известно, в никуда.

— Куда мы едем?

— Ко мне домой. Отдохнуть.

— У тебя есть дом?

— А ты думала, я сплю на дереве?




38


Жилище Ли представляло собой наемный деревянный дом возле Баунтифул-Пойнт, к которому пришлось добираться по крутой извилистой дороге, словно проложенной горным козлом. Снаружи все было предельно просто, и видимо, это устраивало Ли. Четыре стены, веранда и алюминиевая крыша. Никаких излишеств.

Он показал Джорджии ее спальню с видом на автомобиль, поставленный на лужайке перед домом.

— Если хочешь спать, ложись.

— Может быть, чуть позже.

Джорджии казалось, что она еще никогда не чувствовала себя такой бодрой. Сегодня они вырвут маму из лап Ченов!

Ли сделал кофе для Джорджии и заварил зеленый чай для себя. Она сидела напротив него в шезлонге, вдыхая сладкий запах оружейной смазки и внимательно рассматривая Ли. Два «глока», «магнум» и «беретта». Джорджия спросила, можно ли ей воспользоваться «береттой», и тотчас получила ее.

Удивленно подняв бровь, он следил, как Джорджия проверила патронник, взвела курок.

— Ты много стреляла?

— Два часа в тире.

В «беретте» был магазин, рассчитанный на пятнадцать патронов, и она оказалась довольно удобной, так как, по словам Ли, при полной загрузке весила меньше килограмма.

— Отличное оружие, — сказала Джорджия.

— Я предпочитаю «магнум». Ты можешь взять «глок», если хочешь. На сегодня. У тебя есть представление о технике безопасности?

— Да.

Юмуру оказался отличным учителем. У «глока» двойной взвод, и тут уж никаких случайностей быть не может. Заряжай и нажимай на спуск. Юмуру успокоил ее, сказав, что «глок» можно швырнуть, подбросить ногой, столкнуть с горы, а он все равно будет стрелять. В нем три независимые автоматические системы, которые последовательно включаются, когда нажимаешь на спусковой крючок.

Ли закончил чистить «магнум» и взялся за него снова.

— Ты чистишь их дважды?

— Это помогает сосредоточиться перед операцией. Кроме того, как не уставала повторять моя бабушка, слишком хорошо подготовиться невозможно. — Он коротко улыбнулся. — Она всегда говорила, что если я буду ее слушаться, то вырасту мудрым человеком. Надеюсь, я хорошо ее слушал.

Он капнул смазкой на желтый ершик, и, едва он занялся стволом, послышалось тихое щелканье. Джорджия смотрела не на его руки, а на лицо, завороженная промелькнувшей улыбкой, которая смягчила его черты и придала веселый блеск глазам.

— Что-то не так?

Джорджия отвернулась.

— Нет. Я просто подумала… когда мы освободим маму, куда мы денемся?

— Использовать яхту мы не сможем, потому что ты ее потопила.

— Я не топила! Она взорвалась!

— Но не сама же по себе.

— Думаю, там была бомба.

— Да, ты правильно думаешь.

Джорджия мигнула:

— Ты знал, что на твоей яхте бомба?

— Ага.

— Ли!

Услышать такое от него было все равно что выжать апельсиновый сок из коралла.

— Я сказал капитану, чтобы он подготовил яхту и распустил слух: мол, я собираюсь выйти в море. Начальство план одобрило. Я видел, что они там подложили в тот день, когда ты забралась на нее. — Он стрельнул в нее взглядом. — Если бы я знал, что ты любишь кататься, разминировал бы яхту.

— Говорили, что видели тебя с женщиной…

— Ну да. Это я распространил слух. Чтобы расшевелить Ченов.

— И начальство знает, что я жива?

— Ну да.

— А ты расширяешь сферу деятельности?

— Если я знаю, что ты жива, то и Паук тоже знает. Вот я и выкрал тебя из полицейского участка. Слухи быстро распространяются.

Джорджия подумала о том, что Чены все еще удерживают ее мать, несмотря на взрыв на «Сонтао», и ужас охватил ее, едва ей в голову пришла неожиданная мысль:

— Ты уверен, что Дэниел не Паук?

Ли поднял на нее взгляд, и она удивилась его реакции на ее слова:

— Господи, да ты думаешь о нем еще хуже, чем я. А мне-то казалось, что ты влюблена в парня.

— Влюблена!

— Что ж. Тогда доверься своим инстинктам.

*


Весь остаток дня Ли чистил свое оружие, затем занялся машиной. Проверил уровень масла, фильтры, шины. Даже вымыл стекла. Потом сообщил ей план. Заставил повторить. И только после того, как она трижды отчеканила все от начала до конца, он отправился подремать, предложив Джорджии сделать то же самое. Но она была слишком возбуждена, чтобы полежать немного и расслабиться, не говоря уж о сне. Интересно, что подумал Дэниел, когда она исчезла из полицейского участка? Расстроился ли? Джорджия взялась за книжку, но, заканчивая вторую главу, поняла, что не помнит ни слова из прочитанного. Тут вернулся Ли и стал готовить ужин.

Кисло-сладкую утку и хрустящие шкварки с молодыми зелеными стручками и горячим рисом. Надо было потрудиться. Мелко нарубить чеснок, натереть имбирь, почистить лук-шалот, поджарить семена кунжута.

— Ты всегда так готовишь?

— Нет. Но я обнаружил, что это вносит порядок в мысли…

— Перед операцией.

Джорджия чувствовала себя странно, помогая Ли на кухне. Словно она играла роль поваренка у Дарта Вейдера или Супермена. Собственно, Джорджия пока еще не знала, или Ли супергерой или суперзлодей, но, поразмыслив, в конце концов решила, что и то и другое вместе.

*


— А аппетит у тебя что надо, — сказал Ли, когда они наконец отправились в путь. — Наверно, виной морской воздух.

— Просто ты отличный повар. А ты женат?

— С моей-то работой? Шутишь!

Они молча въехали в Налгарру, и Ли тщательно проверил в зеркале заднего вида, нет ли за ними слежки. Была уже половина двенадцатого, когда он выключил огни, заглушил мотор и тихо прокатил последние сто метров до ресторана.

Джорджия вся дрожала и едва могла дышать. Она боялась думать о том, что с ней будет к двум часам. Может быть, ее ранят.

Опустив окошки, Ли закурил сигару и стал пускать дым наружу.

— Я тебе не сказал…

По тому, как Ли разглядывал кончик сигары, Джорджия поняла, что ей не понравится его признание.

— Мой босс пустил слушок, что я раскрыл Паука, однако не назвал его. Так что Паук обязательно что-нибудь предпримет, ведь теперь он думает, будто я все знаю. К тому же у него будет премия, если власти заполучат Минцзюня, то есть Джона Мина. Мне сказали, это примерно восемьдесят тысяч. Неплохо, а? Ради такого стоит убить.

Сбросив воображаемый пепел с сигары, Ли продолжал:

— Пауку сообщили, что я хочу освободить твою маму, однако Пауку совсем не нужна свободная Линетт. Он все еще считает, что премию ему гарантируешь ты, если скажешь, где прячется Джон. Это он все время стоит у меня на пути. И он приказал Джейсону Чену перевести Линетт в другое место, едва узнал, что я подобрался слишком близко. Он же предложил использовать этот ресторан. Как только Линетт будет у нас, мой босс сообщит полицейским, что я делаю, но не где нахожусь. Так что Паук немедленно явится сюда и постарается меня пристрелить.

Он сжимал и разжимал кулаки:

— Я буду ждать.

— Но он не тронет маму? — в страхе спросила Джорджия.

— Нет. Вы обе к тому времени будете далеко. Не бойся.

*


Ожидание было мучительным. Пришлось попридержать инстинкты и позволить событиям разворачиваться как им угодно. Терпение никогда не было сильной стороной Джорджии. Она попыталась было завязать разговор, но это все равно что разговаривать с безъязыким моллюском, поэтому пришлось замолчать. В тысячный раз Джорджия прошлась взглядом по улице. Здесь рядами росли фиги и пальмы, справа стояли фонари и утепленные деревянные дома, слева — закрытые магазины. Молочный бар, небольшая бакалейная лавка, магазинчик с принадлежностями для рыбной ловли и дайвинга, газетный киоск, а по обе стороны от них — китайский ресторан и итальянская пиццерия.

Время от времени мимо проезжал автомобиль, а вот пешеходов почти не попадалось. Мужчина вышел прогулять собаку. Еще один хлопнул дверью и вошел в соседнюю дверь, а минут через пять вернулся, держа в руке пачку сигарет. В открытое окошко Джорджия слышала звуки, на которые обычно не обращала внимания. Например, тихое беспрерывное гудение, говорящее о том, что город отходит ко сну, и состоящее из бормотания телевизоров, разговоров, телефонных звонков, музыки.

В час пополуночи это гудение почти совсем стихло и вместо него послышалось жужжание насекомых. Стало слышно даже кваканье лягушек.

Вдруг Ли напрягся. Боковая дверь ресторана распахнулась, и из проема пролился яркий свет. Ли сполз вниз, Джорджия последовала его примеру, не сводя глаз с появившегося мужчины. Это был худой китаец в летних брюках с широким черным поясом, украшенным серебром, в слишком просторной рубашке и сверкающих черных ботинках.

— Одним меньше, — сказал Ли.

— Сколько их там?

— Осталось двое.

— Откуда ты знаешь?

Ли посмотрел на нее:

— Я хочу жить.

О господи. Все время она забывает. Он потрошит свои жертвы, чтобы добыть информацию. Знает ли его босс, что он вытворяет? Конечно же нет. Австралийское правительство ни за что не позволило бы подобные пытки.

Пришлось ждать до двух сорока пяти, прежде чем Ли нагнулся и вытащил из ножен нож. Изогнутый, черный — подходящее оружие для таких дел, подумала Джорджия, да еще со стоком для крови. С подсветкой. Этим самым ножом он обкромсал ей волосы.

Ли дал ей мобильник со словами:

— Повтори еще раз.

Джорджия сунула трубку в карман шортов и повторила то, что заучила назубок еще днем. Ждать на водительском месте, пока он не вернется вместе с Линетт, и убедиться, что они одни, прежде чем ехать. Если возле ресторана появится кто-то подозрительный, немедленно звонить. Он должен услышать два гудка. Не больше и не меньше. Телефон он не выключает, только звук. Она тоже. Если что-то пойдет не так, она тотчас уезжает. Если они с Линетт не появятся через двадцать минут, она уезжает.

Он кивнул, подтверждая, что все правильно, потом взял «беретту», передернул затвор. То же самое сделал с «магнумом» и подал Джорджии знак, что оба «глока» ее — один должен быть за поясом сзади, другой между сиденьями. Ли еще раз кивнул, потом тихо открыл дверцу и выскользнул из машины. Джорджия пересела на его место, закрыла дверцу и стала смотреть, как он бесшумно крадется к ресторану.

Потом он исчез, словно его никогда не было. Только тогда Джорджия осознала, что перестала дышать, и потихоньку выпустила воздух.

Одна минута. Две минуты. Три. Сколько времени надо, чтобы открыть пару замков, вывести из строя двух человек и освободить заложницу? Четыре. Пять. Часы на приборной доске словно гипнотизировали Джорджию, и она снова торопливо оглядела улицу. Боже правый, надо быть настороже. Сконцентрируйся. Смотри.

Часы. Шесть минут.

Все тихо, если не считать москитов и лягушек.

Джорджия не помнила, как заметила его. Свет в конце улицы, фары на Краун-стрит.

Нырнув вниз, она стала молиться. Пожалуйста, пусть это будет запоздавший гуляка. Пусть он едет домой.

Еще десять секунд — и автомобиль повернул направо, чтобы остановиться у китайского ресторана. Черный «мерседес».




39


Дрожащим пальцем она набрала номер Ли и дождалась второго сигнала. Потом положила телефон обратно в карман и вытащила «глок», спрятанный между сиденьями. Руки вспотели, но шершавая рукоятка не скользила в ладони.

Джорджия не сводила глаз с «мерседеса». Из него вышли трое мужчин. Двое из передних дверей, один — из задней. Водителя Джорджия не узнала, но тот, кто сидел рядом с ним, был в джинсах и кожаной куртке, даже в такую жару… Джейсон Чен обернулся к своему отцу и что-то ему сказал. Они были слишком далеко, чтобы Джорджия могла разглядеть их лица или увидеть, как они шевелят губами, но по их жестам, позам, движениям головы она поняла, что они разговаривают.

Вели они себя раскованно. Оружия не видно, но Джорджия не сомневалась в том, что они вооружены. В ее сторону они ни разу не посмотрели, да и улицу тоже не проверили.

Все еще беседуя, трое мужчин размеренным шагом пошли к ресторану. А Джорджия не могла решить, звонить еще раз Ли или не звонить, и в конце концов решила не звонить. Одного предупреждения достаточно.

В ужасе она смотрела вслед мужчинам, не дай бог, кто-нибудь из них обернется и посмотрит прямо на нее. У Джорджии тряслись руки, и она дважды проверила, чтобы убедиться — палец не на спуске. Не хватало еще случайного выстрела.

Когда они исчезли за дверью, Джорджия не отвела взгляд.

Не могу поверить.

Как можно сидеть в машине и ждать, когда расстреляют ее личного ястреба, а мать перетащат в другое место?

В следующее мгновение она открыла дверцу и выскользнула наружу, оставив ключи в замке зажигания. Держа в правой руке «глок», она заставила себя обогнуть «мицубиси», стараясь ступать по мелким камешкам как можно тише. Сделала еще четыре шага и ступила на тротуар, после чего зашагала так быстро и тихо, как только могла. Согнувшись едва ли не пополам, Джорджия приблизилась к ресторану.

Она уже собралась войти, но обнаружила, что для этого нужен ключ. Очень осторожно она вышла на узкую улочку между газетным киоском и рестораном. И вздрогнула, словно выстрелили у нее над ухом, когда услышала свой мобильник.

— Да, — прошептала она.

— Сколько их?

— Трое.

Джорджия открыла было рот, чтобы спросить о матери, но он уже отсоединился. Проклятье. К тому же он ничего не приказал, например подойти к ресторану и вышибить дверь. Впрочем, он-то считал, что она все еще в машине.

С зажатым в руке «глоком» Джорджия прошла по переулку, осторожно ступая и внимательно глядя, куда ставит ногу, чтобы ее не выдала брошенная банка или бумажный пакет. Дойдя до конца переулка, Джорджия посмотрела направо. Задняя дверь ресторана была распахнута, и из нее лился свет на два мусорных бака, четыре белых пластиковых кресла и вьюнки на ограде.

У Джорджии все еще не было никаких идей. Если открыть дверь, то можно спугнуть Ченов и расстроить планы Ли. Единственное она знала наверняка: нельзя просто стоять и ничего не делать.

На цыпочках подойдя к двери, Джорджия заглянула внутрь. Но увидела только стену. Свежепобеленную. Аккуратную, без пятен и разводов. Джорджия нажала пальцем на дверь, стараясь делать это как можно медленнее. Та подалась на сантиметр.

Бах!

Джорджия отшатнулась, едва не закричав. Внутри ресторана раздался выстрел. Ба-бах!!

Кто-то закричал, кто-то затопал. Еще выстрелы. Мужчины орали на кантонском диалекте. Что-то с громким стуком повалилось на пол. Но вряд ли это был человек.

Бах!

Опять что-то упало. Потом послышался звон бьющейся посуды. Ор, ругань.

Джорджия вся сжалась, стараясь быть незаметной.

Бах!

«Магнум». Бум! Бум! Ба-бах!

Неожиданно воцарилась тишина. В ушах у Джорджии звенело от выстрелов, и она ничего не слышала, кроме беспрерывного лая собаки где-то поблизости. Она не сомневалась, что все соседи сейчас, предварительно спрятавшись под кроватями, набирают три нуля.

— Эй!

Похоже, в голосе прозвучало облегчение. Долгая тирада на китайском. Потом опять тишина.

Господи! Боже правый! Что с Ли? Что с мамой?

Опять китайская речь. Взволнованная и как будто довольная. Пара щелчков, словно кто-то разряжал или, наоборот, заряжал пистолет.

Джорджия дрожала, с каждым новым звуком ее всю заливало потом, но «глок» она держала в руках, не разжимая их ни на мгновение.

Китайская речь. Как будто приглушенная. Другая.

Ли. Голос Ли. Его ранили? А что с мамой? Женского голоса слышно не было.

Шорох одежды. Глухой удар. Стон Ли. Его бьют.

Странно, но именно это подвигло Джорджию на активные действия. Не то, что в него стреляли, хотя, наверное, и стреляли тоже, а как раз то, что его били, как Джейсон Чен бил ее, желая почувствовать свою власть над ней.

Джорджия была всего в футе от двери. Застыв на месте, она ни разу не пошевелилась с тех пор, как началась стрельба.

Еще один удар. Еще один долгий страдальческий стон.

Разговоры. Смех. Чены снимали напряжение.

Джорджия сделала шаг, взялась за дверь и осторожно открыла ее, молясь, чтобы она не скрипнула. Как ни странно, она не скрипнула, и тогда Джорджия открыла ее пошире, но не увидела ничего, кроме той же недавно побеленной стены. Затем показался ботинок. Два ботинка. Один принадлежал Ли. Другой она не узнала. Наконец она увидела, что Ли лежит рядом с неподвижным телом водителя «мерседеса». У дальней стены в комнате лежали два охранника. Если Ли не ошибся в количестве охранников, то из врагов в комнате были лишь Джейсон Чен и его отец. Мамы нигде не было. Господи, пожалуйста, спаси мою маму.

Черная рубашка Ли намокла и блестела, словно на нее вылили краску. Кровь. Он был весь в крови. И он не двигался.

Хотя Джорджия и предполагала, что он ранен, она даже не представляла, как будет переживать из-за этого. У нее из груди словно вынули сердце и разрезали его пополам. Стало трудно дышать, боль становилась все сильнее и сильнее, пока ей не показалось, что у нее сердечный приступ. Ей надо было удостовериться, что он жив. Если он жив, она знала, боль пройдет.

Джорджия смутно осознавала, что в комнате говорят по-китайски, что там курят сигареты, однако она заставила себя забыть о страхе, ощущая всепоглощающее желание еще шире открыть дверь… чтобы увидеть лицо Ли…

Ей помешало вдруг возникшее плечо Щербатого Чена и облако сигаретного дыма.

Она еще немного приоткрыла дверь и вытянула шею, чтобы увидеть Ли… разглядела воротник рубашки, смуглую шею, потом подбородок, шрам за ухом, сжатые губы, узкий нос…

Черные глаза смотрели прямо на нее.

У нее по спине побежали мурашки. Он знает, что она рядом. Он жив.

Его взгляд скользнул на Щербатого Чена, потом обратно. Он беззвучно пошевелил губами. Убей его.

Джорджия подняла «глок» и ощутила под пальцем спусковой крючок. Она знала, что почувствует сопротивление крючка, потом будет выстрел.

Не могу поверить, что делаю это.

В этот момент дверь распахнулась.

Джорджия отскочила назад, нажала на спуск, но ничего не произошло. Пока она медлила, сработал предохранитель. Ее схватили за запястье и, втащив в комнату, швырнули на Ли. Она рванулась, пытаясь воспользоваться «глоком», но тут увидела, что над ней занесли ногу, чтобы ударить по почкам. Джорджия перекатилась с боку на бок, все еще не выпуская из рук «глок», а когда получила удар по ребрам, у нее перед глазами словно вспыхнули звезды. Но Ли тоже подкатился поближе к ней, и она почувствовала, как он выхватывает другой «глок», который был у нее за поясом.

Бух!

От выстрела у нее чуть не лопнули барабанные перепонки.

Из груди Щербатого Чена хлынула кровь, и он камнем повалился на пол. Ли повернулся налево, но Джейсон Чен уже наставил на него свой пистолет. Ли что-то крикнул, но Джорджия не услышала его.

Ее мир страшно сузился, и в нем царила тишина. Она уже была на ногах и обеими руками держала свой «глок».

Ли упал, но пистолет Джейсона Чена следовал за ним. Лицо Ли исказилось от боли, когда он ударился плечом об пол, и как он ни старался поднять «глок», у него ничего не получалось. Терпя немыслимые муки, он приоткрыл губы. А кровь тем временем окрашивала пол, расплескиваясь, словно под ударами кисти.

Джейсон Чен целился ему в голову.

Джорджия вытянула руки. Она чувствовала, как прохлада спускового крючка передается ее пальцам, плечам, в легкие и сердце. Она закрыла левый глаз, стараясь увидеть правым кончик дула, мушку, выровнять пистолет по зазору и прицелиться в спину Джейсона Чена, прямо между лопаток, а потом она потихоньку, очень потихоньку, затаив дыхание, нажала на спусковой крючок, и у нее все получилось.

Бах!

Пистолет тряхнуло, затвор скользнул назад, потом вперед.

Джейсон Чен покачнулся, поднял ногу, но Джорджия еще раз нажала на спусковой крючок и еще раз.

Ба-бах!

Она стреляла и кричала. Падай, ублюдок, падай, ублюдок, падай!

— Хватит! Джорджия, прекрати!

Ли ударил ее по руке, и последний, четвертый выстрел пришелся в потолок. Вниз полетели ошметки штукатурки, засыпавшие Джорджию словно снегом. Ли испортил ее последний выстрел, но ей было все равно, потому что Джейсон Чен падал, правда, не тяжело и быстро, как его отец, но все равно падал, хотя все еще пытался повернуться и шагнуть к ней. Ноги его подвели, руки опустились, голова бессильно повисла. Пистолет лежал на полу, выпав у него из рук.

Качаясь, он стоял напротив Джорджии и удивленно повторял:

— Ты.

Джорджия ощутила пощипывание в безымянном пальце, в отвратительном обрубке, и посмотрела Джейсону прямо в глаза.

— Да, — сказала она. — Это я.

Вдруг ее подхватили и утащили из ресторана во двор, потом в узкий проулок. Ли пихал ее в спину, и когда у нее в голове прояснилось, она услышала, как он стонет от боли, но тотчас завыли сирены. Их было не так много, как в Брисбене, но ведь это была Налгарра, а не Брисбен. Наверное, всего-то две полицейские машины.

— Мама, — выдохнула Джорджия.

— В машине. — Он опять застонал и, пошатнувшись, упал на колени. — Твоя мама… в машине. Она ждет… тебя.

Мысленно она уже бежала к «мицубиси», к маме, но на самом деле не могла бросить Ли. Джорджия схватила его за руку, попробовала поднять.

— Осталось немного! Давай же! Давай!

Ли как будто собрался с силами, и на мгновение ей показалось, что ему удастся встать на ноги и он побежит с ней вместе к машине, но он вдруг ослабел и упал на землю. Глаза у него закрылись, голова повернулась набок.

В отчаянии Джорджия не выпускала его руки. Она напрягла все силы и попыталась тащить его. Но точно так же она могла бы тащить мешок с камнями. Ли почти не сдвинулся с места.

— Очнись, Ли! Ради бога, очнись, пожалуйста!

Одна сирена выла вдалеке, а вторая быстро приближалась.

— Ли!

Она тащила и толкала его, плакала, кричала, но он оставался неподвижен, он не слышал ее. Когда же на руку ей пролилась кровь из его груди, она наконец-то поняла, что он еще долго не встанет, может быть, не встанет никогда.




40


Сирена выла уже совсем рядом. Голубой луч осветил безжизненное тело Ли.

К Джорджии бросился верзила с пистолетом в вытянутой руке, но почти тотчас остановился.

— Брось оружие! — крикнул он.

Джорджия совсем забыла, что все еще держит «глок».

— Положи пистолет на землю или я стреляю!

Джорджия наклонилась и уже было положила «глок» рядом с Ли, когда он опять закричал:

— Оттолкни его ко мне! Быстро!

Она сделала, как он велел, и встала с поднятыми руками, раскрыв ладони, но тут услышала:

— На колени!

Джорджия подчинилась. Бедром она коснулась руки Ли и почувствовала, как она горит.

— Руки за голову!

Она торопливо исполнила приказ. Держа пистолет перед собой, полицейский шагнул к ней. Видно было, как он напряжен.

— Отойди от него!

Джорджия хотела подчиниться, но не смогла. Она смутно чувствовала, что если отодвинется, жизненная сила Ли перельется в нее, и он умрет.

— Отойди!

Держа руки за головой, Джорджия не сводила взгляда с поблескивавшего в метре от нее «глока». Она не хотела стрелять в полицейского. Кроме того, стоит ей опустить руки — и она умрет, прежде чем доберется до своего пистолета.

— В последний раз предупреждаю! В сторону!

Щелчок.

Полицейский оцепенел. Джорджия тоже оцепенела. Будь Ли в сознании, он бы тоже оцепенел. Кто-то зарядил пистолет. Кто? Где? Где-то близко. Очень близко.

— Сержант, — сказал этот некто, — опустите оружие.

— Эй, подождите-ка…

— Бросьте пистолет.

Полицейский медленно ослабил хватку, и пистолет повис у него на пальце.

— Сейчас. Не будем ждать до следующей недели.

Полицейский уронил пистолет на землю и встал с опущенными руками. Он растопырил пальцы, словно ковбой, приготовившийся к поединку.

— Оставь Ли, где он лежит, Джорджия, и иди ко мне.

Джорджия хотела оторваться от горячей кожи Ли и убежать к матери, оказаться в безопасности, но не могла пошевелиться. Она словно приросла к этому месту.

— Джорджия!

Жара больше не разделяла Джорджию с Ли. Ей казалось, что волоски на ее бедре соединились с волосками на его руке и, как крошечные электроды, искрят, соприкасаясь.

— Наверное, она ранена, — сказал сержант, но тот, другой, его как будто не слышал. Он шел по переулку с пистолетом в руке и, поравнявшись с сержантом, как будто бы собирался похлопать его по плечу, но вместо этого прижал дуло к его шее и нажал на спуск. Голова сержанта словно взорвалась, и он повалился на землю, но другой полицейский, не замедляя шага и не опуская пистолет, приближался к Джорджии и Ли, и Джорджия поняла, что если он убил потенциального свидетеля, то уж точно убьет и ее, и Ли.

Наконец-то Паук явил себя.

У Джорджии не было надежды защитить Ли, тем не менее она повернулась так, чтобы прикрыть его своим телом, и стала похожа на орлицу, защищающую свою добычу. Она приготовилась прыгнуть, когда Паук окажется совсем близко.

Голубой свет из окна отразился в его глазах. Джорджия не поверила себе.

— Где Джон Мин? — спросил старший инспектор Хэррис.

Охваченная одновременно страхом и возбуждением, Джорджия произнесла, запинаясь:

— Должен быть в Сиднее. Он собирался в Медицинскую ассоциацию. Но клянусь, я не знаю точно.

— Ли плохо выглядит, — как будто удивился Хэррис.

— Наверное, мертв.

— Хотелось бы знать наверняка.

— Пожалуйста, позвольте мне уйти. Я никому ничего не скажу.

— Уж в этом можешь не сомневаться.

Старший инспектор Хэррис навел на нее пистолет.

Пуля пройдет сквозь нее и попадет в Ли.

Джорджия собралась с духом и, хотя он был пока еще слишком далеко, с криком бросилась на него.

Бах!

Джорджия рассчитывала выбить у него пистолет. Бах!!

Хэррис покачнулся, привалился к стене, сполз по ней и упал лицом вниз.

Когда он упал, Джорджия увидела на фоне голубого пульсирующего света изящный силуэт матери с растрепанными волосами, похожими на безумный ореол из сена. Линетт бежала к дочери. А добежав, взяла в ладони ее лицо и крепко поцеловала в уголок рта.

— Радость моя, — прошептала она, — как получилось, что ты ввергла нас в такие неприятности?

— Мама, ты застрелила… полицейского?

— Это не я… дорогая. Его убил хороший полицейский, но давай пока забудем об этом и займемся твоим другом, ладно?

Хорошим полицейским оказался Дэниел. Опустив голову, он стоял в голубом свете над своим начальником и неловко держал в руке пистолет. Потом убрал его в кобуру и опустился на колени возле сержанта. Положил руку ему на грудь. У него затряслись плечи. Похоже, он плакал.

— Дэниел, — позвала его Джорджия. — Кто это?

— Риггс. Мой друг Риггс, — запинаясь, ответил он.

Несмотря на всю свою антипатию к сержанту, Джорджия опечалилась, ведь у него осталась несчастная красавица жена и милый малыш сын.

Линетт расстегнула на Ли рубашку, а Джорджия наклонилась к его уху:

— Паука, который убил твоего напарника, больше нет.

*


Минут через десять, не больше, приехала «скорая», а за это время все полицейские Налгарры собрались у ресторана вместе с небольшой толпой мужчин в джинсах, без рубашек и с наскоро стянутыми волосами и женщин в халатах. Все хотели знать, что произошло.

Пока парамедики занимались Ли, Линетт и Джорджия стояли в ожидании рядом, стараясь им не мешать. Дэниел держался в стороне. Он не подошел к Джорджии и не спросил, как она. Вероятно, он был в шоке, что неудивительно, ведь он застрелил старшего по званию и потерял друга. Выглядел он не лучшим образом — бледный, понурый.

Когда Ли положили на носилки, Джорджия бросилась к Дэниелу:

— Как ты?

— Ли работал… — Он кашлянул, стараясь не показать своего изумления. — Он работал под прикрытием.

— Он хотел узнать, кто убил его напарника.

Дэниел покачнулся, но, когда Джорджия протянула ему руку, отмахнулся.

— Я думал, это его рук дело, — слабым голосом проговорил он.

— И ты, и все остальные так думали. — Джорджия попыталась утешить его. — Единственным человеком, который знал, что не предавал сержанта Таттса, был сам Ли. Не считая его босса.

— Не могу понять…

Он словно помешался.

Задняя дверь «скорой» стала закрываться, и Джорджия ощутила такую же боль в сердце, как когда увидела Ли в крови. Наверное, нельзя оставлять Дэниела в таком состоянии? А как же Ли?

— Дэниел…

Дверь закрылась, и боль сделалась невыносимой, словно у Джорджии вырвали сердце. И все же она не знала, что ей делать.

Другую дверь тоже закрывали.

— Дэниел, ты не обидишься? Извини, но мне…

Он повернул к ней ничего не выражавшее лицо, поглядел на машину скорой помощи, на голубой огонь и горько усмехнулся:

— Он спас тебе жизнь, Джорджия.

Всё. Сомнения остались позади. Не раздумывая, Джорджия бросилась к «скорой», схватилась за еще не закрывшуюся дверь и распахнула ее.

— Можно мне с вами? — задыхаясь, проговорила она.

Медик поглядел поверх толпы на Дэниела, и тот кивнул.

— Быстрее.

Как только она взяла руку Ли в свои руки, погладила шрамы на костяшках его пальцев, боль стала постепенно утихать. Но она навсегда запомнила Дэниела, освещенного голубыми огнями полицейских машин и машин скорой помощи, его белое как мел лицо и затравленный взгляд.

*


Двадцать четыре часа пролетели как во сне. Джорджию с матерью переводили из кабинета в кабинет, возили в больницу и из больницы, и куда бы ни шла Джорджия, Линетт следовала за ней, и куда бы ни шла Линетт, Джорджия следовала за ней. Они все время старались прикоснуться друг к другу, словно желая убедиться, что обе живы и здоровы. Они много улыбались и постоянно обнимались. Линетт выглядела совсем неплохо, если учесть, что она одиннадцать дней была заложницей. Она похудела, но это не беда. Зато если приподнять волосы с правой стороны, то ясно виден розовый шрам и следы запекшейся крови за ухом.

— Я много медитировала, — сказала она Джорджии, отвечая на ее вопросы. — И молилась за тебя. Посылала тебе сообщения. Ты получала их?

Джорджия вспомнила, как мама успокоила ее, когда она летела из Брисбена и едва не впала в истерику.

— Да. Ты мне очень помогла. Спасибо.

Линетт несказанно обрадовалась.

Они сидели в полицейском участке и давали объяснения Дэниелу и его боссу, высокому и худому, как тростник, мужчине из Канберры по имени Патрик. Хотя Дэниел как будто пришел в себя и внешне казался спокойным и деловитым, тени под глазами свидетельствовали о том, что он недосыпает, если вообще спит.

Джорджия жалела, что не смогла быть с ним рядом в последнюю ночь, не поговорила с ним обо всем, что произошло, один на один, без босса, но мама как бы между прочим сказала, что главная их забота — Ли. Он получил две пули, тогда как Дэниел… Пусть в него не стреляли, но ему было плохо, и Джорджия это видела. Должно пройти время, прежде чем он привыкнет к тому, что человек, которого он долго ненавидел и много лет пытался убить или засадить за решетку, оказался хорошим парнем.

Патрик и Дэниел закончили допрос, и Джорджия с Линетт поднялись, собираясь уйти.

— Как там Джон? — спросила Джорджия. — Бандиты больше не будут его преследовать?

Патрик сухо усмехнулся:

— После смерти Джейсона Чена и его отца банды, в сущности, уже нет. Нам известно, что бандиты разбежались кто куда. Одни направились на юг, другие обратно в Китай.

— Отлично, — воскликнула Джорджия. — Отличная новость. — Она перевела дух. — А что известно насчет аварии «Пайпера»? Вы уверены, что ничего нельзя сделать?

Дэниел помрачнел, а Патрик шумно вздохнул. Джорджия знала, что им не по душе ее вопросы. Ведь она уже не в первый раз повторяла их.

— Витамины есть витамины, — сказал Патрик. — К тому же у Юмуру железное алиби. Мы все проверили и перепроверили. Бри Хатчисон приготовил самолет сразу после часа и вылетел в два. Получается окно в пятьдесят минут, но в это время Юмуру был с Тилли в лечебном центре. У него нет крыльев и он не умеет летать, следовательно, он никак не мог быть там.

— Тилли обязана ему жизнью, — заметила Джорджия. — Она может покрывать его.

Патрик перевел на нее взгляд:

— Какой у Юмуру мотив?

Дэниел заговорил, и в голосе у него слышалось изнеможение:

— Джорджия, ты не хочешь ничего понимать. Признайся. Ты уверена, что это не был несчастный случай?

— Да. Да!

— Даже Бекки признала — правда, под большим давлением, — что Бри пару раз летал, когда топлива было в обрез…

— Но Ли видел.

— Он мог ошибиться, если учесть обстоятельства. Самолет был сильно задымлен, так?

Патрик поерзал.

— Мы допрашивали всех, кто работает на аэродроме, пока их не начало мутить от одного нашего вида. Господи, что еще мы можем?.. — Патрик умолк, повернувшись к Дэниелу: — Давай к Ли. Получи от него свидетельские показания или что угодно. И извинись за то, что беспокоим беднягу.

У Дэниела был такой вид, будто он проглотил пачку лезвий для бритв. Но он все же выдавил из себя:

— Есть, босс.

Потом Патрик повернулся к Джорджии и широко раскинул руки:

— Это все, что мы можем сделать.

Расстроенная Джорджия не стала настаивать.

Они обменялись рукопожатиями, после чего Линетт с дочерью вышли из участка и на машине Ли поехали в больницу. Джорджия была уверена, что мама пойдет вместе с ней, но та махнула рукой, звякнув браслетами:

— На сей раз, дорогая, иди-ка ты одна. Нечего мне делать в маленькой палате. Я подожду тебя тут.

*


Подходя к палате, Джорджия увидела полицейского, который сидел у двери на пластиковом стуле, скрестив руки на груди, вытянув перед собой длинные, искусанные москитами ноги и уставившись в противоположную стену. На лице у него застыло выражение неодолимой скуки.

— Привет, — сказала Джорджия.

Полицейский поднял голову, потом вскочил со стула. Он на самом деле был очень высоким, но на редкость тощим. Джорджии пришло в голову, что ей достаточно ткнуть пальцем в его грудь, чтобы проткнуть ее насквозь.

— Я пришла навестить Ли Денхэма.

— Кто вы?

Джорджия назвалась, полицейский сверился со своей тетрадкой и почтительно отступил в сторону, пропуская ее внутрь.

Ли спал. В последний раз, когда Джорджия видела его, то есть накануне ночью, он лежал на боку, и лицо у него было серое, искаженное. А сегодня перед ней был человек с нормальным цветом лица, который спокойно спал, укрытый хрустящей белой простыней. От удивления Джорджия застыла на месте.

Этого парня ничем не возьмешь, мысленно воскликнула она. В него стреляли, а у него такой вид, словно ему всего лишь захотелось поспать. Не исключено, что через сутки он встанет и, забросив на спину рюкзак и двухмесячный запас еды, отправится на Этертон Тэйбленд.

— Джорджия?

Она подошла к кровати и посмотрела на него сверху вниз:

— Привет! Как ты?

Глаза у него были ясные и блестящие.

— Кажется, отоспался.

Она невольно усмехнулась.

— А ты?

— Вся в делах.

— Представляю.

— Врачи говорят, что ты скоро поправишься.

— Ага.

— Ах да, я принесла твой мобильник.

Джорджия полезла в сумку, чтобы достать трубку, но Ли поднял руку:

— Не надо. У меня есть другой.

Джорджия хотела было спросить, как ей платить за телефон, но выражение его лица напомнило ей об Эви, и она торопливо проговорила:

— Ладно. Спасибо. — Она помолчала. — Почему у твоей двери полицейский?

— На всякий случай.

— Но ведь Ченов больше нет.

— Мой босс принимает меры предосторожности.

— А… Ну да. — На тумбочке Джорджия увидела кипу замусоленных журналов. — Что ты собираешься делать?

— Уйду в отставку.

Джорджия мигнула:

— Ты выиграл в лотерею или получил неожиданное наследство?

— Мне неплохо заплатили за то, что я долго рисковал. К тому же мой босс умеет быть благодарным. К счастью для меня, австралийское правительство выражает свою благодарность в наличных.

— Не будешь скучать по полицейской работе?

Он поднялся повыше на подушке, показав забинтованную грудь и глубокую рану на лбу, уходившую под густые волосы. Не считая двух пулевых ранений, у него хватало синяков, которые уже начали приобретать эффектный багровый оттенок.

— Нет.

— И чем же ты займешься?

— Я подумывал о том, чтобы отправиться в кругосветное путешествие на паруснике, начав с Карибских островов. Никогда прежде не был там, а неплохо бы поваляться на солнышке.

— Под парусами? — удивилась Джорджия.

— Моторная яхта была нужна мне для престижа. Китайские гангстеры не уважают паруса. — Он поднялся еще выше. — Есть новости об аварии?

Джорджия рассказала ему о непреодолимом скептицизме полицейских и о том, что Дэниел придет снимать с него показания.

— Скажи ему, пусть не беспокоится. Вряд ли ему приятно меня видеть, да и мне это ни к чему. А ты еще хочешь узнать, что случилось на самом деле?

В окне Джорджия видела машину скорой помощи и мужчину в белом халате, который курил в ней.

— Да, хочу. Дэниел сказал, что наведет справки, но потом взорвалась яхта. Сомневаюсь, чтобы он занялся этим теперь. Он тоже ничего не хочет знать. К тому же, возможно, возникнут проблемы со страховой компанией, и мне надо посоветоваться с Бекки…

— Бекки тоже хочет найти виновников, — перебил ее Ли. — Она уже приходила. Милая женщина, ничего не скажешь. — Он нахмурился, отчего шрам на лбу стал еще заметнее. — Ручка есть? А бумага?

Пошарив в сумке, Джорджия подала ему ручку и чек из кафе Мика, на котором Ли что-то написал.

— Позвони по этому номеру. Крис Чеун. Он все сделает. Скажи ему, что это я посоветовал тебе к нему обратиться. Этот Крис любому питбулю даст сто очков вперед. Пока еще он меня ни разу не подвел. Если он ничего не найдет, то я эскимос.

Похоже, этот человек всё и всех знает.

— Как ты с ним познакомился? — не скрывая любопытства, спросила Джорджия.

— Гуанси, — ответил Ли. — Своего рода долг, любезность за любезность.

По спине Джорджии побежали мурашки. Guangxi. Старший суперинтендент Хэррис тоже употребил это слово, когда рассказывал ей, почему яхта Ли называется «Сонтао». Риггс разговаривал с капитаном яхты, который знал о ветре в сосновом лесу, а потом пересказал все, что узнал, своему начальнику, то есть Пауку, и Дэниел тоже ему всё рассказывал.

— Крис Чеун твой должник?

— Еще какой. Знаешь, в Китае всё основывается на гуанси. В Китае без этого шагу не ступишь. Долг можно передать другу или коллеге, даже унаследовать.

Ли объяснил Джорджии, как некоторые семьи копят «долги», чтобы внуки в случае надобности воспользовались ими и призвали на помощь должника пятидесятилетней давности. Так оно было, подумала Джорджия, и так будет еще очень долго.

— Значит, если у меня появятся дети, они станут твоими должниками, так как ты спас мне жизнь?

— Да.

Джорджия взглянула на чек, прежде чем положить его в сумку. Почерк был подобен самому Ли, дерзкий и твердый.

— А какой долг связывает тебя с Крисом Чеуном?

— Это наша с ним тайна.

Честно. Никто не говорит, что о гуанси можно рассказывать направо и налево.

— Вернешься в Сидней?

— Да.

— Я пришлю тебе открытку с Барбадоса.

— Ли…

Она не знала, как сказать о том, что мучило ее.

— Ну же.

— Те парни, с которыми ты, ну… разговаривал, когда пытался найти маму… Я слышала… один был… ножом… Его внутренности…

Джорджия смотрела на стопку журналов. Она услышала, как он вздохнул.

— Послушай, это легенда. Признаю, отвратительная легенда. А началось все в Китае. Я наткнулся на человека из синдиката «Дракон», только что застрелившего члена банды «Красный бамбук», который как раз и вспорол ему живот. Я попытался ему помочь, а тут нагрянули Чены. Они решили, что я пытаю его, так как хочу получить информацию, ведь я тоже считался членом банды, и я не стал ничего отрицать. Потом я рассказал эту историю еще кое-кому, и с тех пор мне стоило только показать нож, как я получал ответы на все свои вопросы.

— Нечего и говорить, — продолжал Ли, — что парни, которых я допрашивал, потом молчали. Они боялись возмездия, но не от меня, а от своих же, которым не понравилась бы их болтливость.

— А в Каирнсе?

— Он на чем-то попался. — На мгновенно посерьезневшем лице Ли появилась некая отрешенность. — Обычно мы доверяем друг другу, вот начальство и решило, что он ненадежен. И его убили, но так, чтобы походило на мой «почерк».

Услышав шаги, Джорджия обернулась и увидела Джилл Ходжес в белой униформе, которая пришла сделать Ли перевязку.

Джорджия сказала, что еще навестит его попозже, и он поднял руку, сказав на прощание:

— Приходи обязательно.

Она пожала ему руку, никак не ожидая того, что за этим последует. Он поднес ее руку к губам и поцеловал в ладонь, после чего согнул ей пальцы, как будто закрыв ладонь от посторонних глаз.

И тотчас Джорджии пришло в голову, что никогда еще ни один жест мужчины не вызывал в ней такой приступ страсти, какой теперь сотрясал ее тело.

Ли отпустил ее руку:

— Я не прощаюсь.

Джорджии не хотелось уходить, но Джилл Ходжес уже стояла возле кровати и спрашивала, как себя чувствует ее пациент и не нужно ли ему болеутоляющее, поэтому Джорджия на ватных ногах поплелась к двери, все еще ощущая его поцелуй на ладони. Когда же она вышла в коридор, Ли крикнул ей вслед:

— Машина в твоем полном распоряжении, поняла?




41


Джорджии потребовалось некоторое время, чтобы унять разбушевавшиеся чувства. То и дело поглядывая на ладонь, она никак не могла поверить, что один-единственный поцелуй вызвал в ней такой взрыв. Нервы все еще были напряжены, сердце стучало как барабан, стоило ей подумать о нем.

Мама говорила не переставая, пока Джорджия везла ее обратно в город. Постепенно к ней вернулось самообладание, и кровь побежала спокойнее в жилах. Высадив Линетт возле «Националя», Джорджия поняла, что пришла в себя после пережитого шока, и направилась на стоянку в Ки-Бич. По пути она попробовала позвонить Крису Чеуну, но ей сказали, что он ушел и будет только завтра. Передать она ничего не просила, сказав, что перезвонит.

Решив сварить кофе, Джорджия перешла в кухоньку и рядом с чайником увидела клочок бумаги, который в ярости разрисовала после переговоров с иммиграционным департаментом — детское изображение человека на виселице. Боже, как же она могла забыть…

Джорджия схватила мобильник Ли и набрала номер. После второго гудка откликнулся Зед.

— Здравствуйте, это Джорджия. Я звонила вам по поводу семьи Чжун.

Повисла тяжелая тишина.

— Зед?

— Я пытался найти вас, — проговорил он еле слышно. — Ваш телефон не отвечал. Это было ужасно. Куда вы подевались? Прошло больше недели.

— Прошу прощения. Так получилось. Послушайте, у Пола есть шанс остаться в Австралии?

Зед опять замолчал. Джорджия слышала его дыхание.

— Извините, у меня плохие новости. Очень плохие.

Джорджия прижалась лбом к пластиковой вытяжке над плитой. Пожалуйста, не надо.

— Мне не удалось предотвратить депортацию Пола. Извините. Он покинул страну в конце недели. — У Зеда дрогнул голос. — У меня друзья в Пекине. Они позвонили сегодня утром. Пола арестовали в аэропорту. Суда не было. Мои друзья сказали… — Зед судорожно сглотнул слюну. — Его казнили два дня назад. Расстреляли.

Джорджия не удивилась, но на нее напал ступор. В точности так же было, когда она узнала о смерти Тома. Она закрыла глаза, чтобы не дать пролиться слезам. Пол умер, когда она спала у Маргарет. Пока она наслаждалась прохладными чистыми простынями, слушая приглушенные голоса, которые усыпили ее. Пола казнили. Рядом не было жены, чтобы утешить его, не было дочери, он умер, мечтая о свободе.

Она помнила тепло его руки, которую пожимала, как будто опять слышала его смех, видела израненное лицо, кривую улыбку, видела, как он держал жену за руку, как целовал дочь.

— Простите за дурную весть. — Зед кашлянул. — Но его родные остаются. Это я уладил.

*


Джорджия долго и горько плакала, пока не иссякли слезы и не распухли губы и веки. В дверь постучали.

— Джорджия! Ты дома?

Джорджия открыла дверь. Взглянув на нее, Индия спросила:

— Что случилось?

Когда Джорджия обо всем рассказала, Индия крепко обняла ее, хотя Джорджия никогда не считала журналистку излишне сентиментальной, наоборот, она казалась здравомыслящей и сдержанной. Но только не теперь, когда они стояли обнявшись так, словно слились в одно целое.

— Извини, — произнесла наконец Индия, отступив от подруги, — я, конечно, выпью с тобой банку пива, но мне вести машину.

— Ты возвращаешься в Сидней? — вытерев глаза, спросила Джорджия.

— Да. Лечу «SunAir». — Она поглядела на часы. — Через сорок минут. — На ее лице появилось озабоченное выражение. — Ты как? Может быть, мне остаться?

— Хорошо бы, но в этом нет необходимости. Я справлюсь.

— Мне не обязательно лететь сегодня.

Джорджия слабо улыбнулась, взяла Индию за запястье и легонько потрясла:

— Я правда справлюсь.

— Если ты уверена… Что ж, я пошла. Мы еще встретимся? Я сниму тебя для цветного приложения. Ты станешь знаменитой и носу не высунешь на улицу.

— Как-нибудь переживу.

Индия улыбнулась:

— Когда собираешься обратно?

Джорджия подумала о Тилли и о бумажке с телефоном Криса Чеуна. Кое-что еще нужно уладить.

— Через пару дней.

— А как Дэниел Картер? — с лукавой улыбкой поинтересовалась Индия. — Ты видишься с ним?

— Должны встретиться за ланчем.

— Жаркое свидание? Есть о чем поговорить?

— Не жаркое и не свидание!

— Ладно, ладно, я не из тех журналисток, которые тотчас бегут писать лучший репортаж в своей жизни.

*


Джорджия подъехала в «мицубиси» Ли к кафе Мика, где, читая у окна газету, ее поджидал Дэниел.

Увидев ее, он сложил газету и встал. А он похудел, заметила Джорджия. Джинсы уже не впритык, да и щеки провалились. Ей захотелось увезти его на стоянку в Ки-Бич, усадить в шезлонг, дать бутылку вина, пока она сама будет жарить стейк с горой лука и горячим чесночным хлебом.

Он выглядел ужасно неухоженным.

— Что? — хмурясь, спросил Дэниел.

Джорджия отвела взгляд в сторону, когда он стал подтягивать пояс на джинсах, отчего на них появилось много складок.

— Мне только что сообщили, что казнен Пол Чжун.

— Кто такой Пол Чжун?

Джорджия обернулась. Сзади стоял Мик в синем халате и смотрел на нее, наморщив лоб.

— Он не отсюда.

Мик пожал плечами и снова стал скрести большую кастрюлю проволочной мочалкой.

— Казнен? — переспросил Дэниел. — Господи… как это случилось?

Джорджия пересказала ему то, что сообщил Зед.

— Это ужасно. Бедняжка жена…

Вдруг Дэниел соскользнул с табурета и полез в карман за мобильником. Посмотрел, кто звонит.

— Извини.

Он отвернулся:

— Привет, солнышко… Да, я тоже по тебе скучаю. Сейчас у меня встреча… Да, я тоже тебя люблю. Да, скоро приеду. Обещаю прочитать ее тебе всю, от корки до корки, а потом еще что-нибудь.

Убрав мобильник, Дэниел вновь повернулся к Джорджии:

— Извини.

— Как Табби?

— Жаждет получить порцию Беатрис Поттер.[4 - Беатрис Поттер (1866–1943) — английская писательница, жизнь которой связана с Озерным краем, автор популярных и в наше время сказок о животных и иллюстраций к ним.] — Он посмотрел на меню, которое висело за спиной Мика, все еще чистившего кастрюлю. — Хочешь поесть?

Известие о смерти Пола отбило у Джорджии всякий аппетит, тем не менее она сказала:

— Поесть надо. — И грустно улыбнулась Дэниелу: — С меня скоро спадут шорты, да и ты… Ладно, было время, когда джинсы сидели на тебе получше.

Дэниел усмехнулся, и, как обычно, душа у нее ушла в пятки. Она слышала его голос, как он произнес накануне: «Он спас тебе жизнь, Джорджия», и видела, как она бежит к Ли, его старому врагу, который больше не был врагом. Сердце перевернулось у нее в груди.

— Чтобы набрать вес, надо есть бургеры, — сказал Дэниел. — Я хочу с сыром. Много жира и майонеза. — Он подошел к стойке и открыл бумажник. — Двойной чизбургер для меня и…

— Пончики, сосиски с бобами, яичницу, бекон и чипсы.

Пока Мик готовил еду, Дэниел принес две банки с кока-колой, открыл одну и сделал большой глоток.

— Чем теперь займешься? Вернешься домой?

— Пока нет. Собираюсь повидаться с Шведом. Расскажу ему обо всем, что произошло за это время. Он собирался пожарить барамунду,[5 - Древняя двоякодышащая австралийская рыба, достигает двух метров в длину. Мясо похоже на лососину, очень высоко ценится.] правда, предупредил, что прежде ее надо выловить.

Они немного поговорили о Шведе, обсудили любимые способы приготовления рыбы, на гриле, на плите, с чесноком и без чеснока, а когда Мик подал им ланч, Джорджия, едва взглянув на хрустящие чипсы и бекон, почувствовала зверский голод. Пока они ели, не было произнесено ни слова. Джорджия восприняла это как добрый знак: так она могла без помех сосредоточиться на своем излишне плотном ланче.

Джорджия вытирала тарелку кусочком хлеба, когда Дэниел заговорил:

— Сегодня я пойду к Ли. Знаю, мы должны перед ним извиниться, но…

Он умолк и стал крутить нитку на рубашке.

— Он просил тебя об этом не беспокоиться. Ему известны твои чувства, и он ничего от тебя не ждет.

— Ага. Хорошо. — Дэниел достал перочинный нож и отрезал нитку, которую теперь стал крутить в пальцах. — Так когда ты возвращаешься в Сидней?

— Я не возвращаюсь. Пока не узнаю, кто подстроил аварию.

Его лицо ничего не выражало, как две недели назад, когда они в первый раз встретились в кухне миссис Скутчингс. Это было лицо полицейского.

— Джорджия, ты забыла, что сказал Патрик? Нет никаких улик.

Джорджия подалась к нему, и в голосе у нее прозвучала ярость:

— Бри и Сьюзи погибли. Я хочу знать, кто это сделал.

— Ты как собака, которая ни за что не отдаст кость, если уж добралась до нее. — Дэниел с улыбкой откинулся на спинку стула, однако выражение лица у него осталось прежним. — Я восхищаюсь твоей хваткой. Из тебя вышел бы отличный полицейский.

Джорджия издала неловкий смешок:

— Нет уж, спасибо!

— Правда, Джорджия. — Он стал похож на заботливого друга. — Тебе не кажется, что хватит — значит хватит? Я хочу сказать, что страховая компания ничего не заплатит.

— Не в этом дело!

— Но у нас нет подозреваемого. Если бы витамины Юмуру оказались антибиотиком, тогда другой разговор, но на нет и суда нет…

— А если он это спланировал? Если он знал, что я возьму шприц, и потому наполнил его витаминами?

Дэниел скомкал бумажную салфетку и положил ее на стойку рядом с собой.

— Ты хочешь сказать, будто Юмуру знал о том, что ты такого-то числа приедешь в лечебный центр, зайдешь в комнату Тилли и украдешь шприц?

— Ну, не совсем так…

Джорджия не продумала ответ, а Дэниел пожал плечами и тяжело вздохнул:

— Ты не можешь от этого отделаться, так?

— Да.

Она уже была готова рассказать Дэниелу о Крисе Чеуне, но он, как видно, принял решение: уперся локтями в стойку, сцепил пальцы, закрыв ими лицо.

— Ладно. — Он опустил руки и посмотрел прямо на Джорджию. — Если я получу разрешение Бекки, то начну расследование.

— Ох, Дэниел, спасибо.

— Но ради бога, никому ничего не говори. Тем более Патрику. Он сочтет, что я зря трачу время…

— Не скажу.

— Кстати, тебе лучше поехать домой. Передышка тебе не помешает.

— Нет.

— Господи. — Он подался к ней, и на его лице она прочитала искреннее участие. — Ты вообще-то смотрела на себя в зеркало? До чего ты себя довела? Одежда на тебе висит, и похоже, что ты не спала несколько недель… Последнее время ты жила в страшном напряжении. Тебе не кажется, что надо сменить обстановку и прийти в норму?

— Я отлично себя чувствую, спасибо.

Джорджия поблагодарила Дэниела за ланч, схватила сумку и, не оглядываясь, вышла из кафе Мика.

*


Спустя полчаса Джорджия шла к палате Ли и, несмотря на наконец-то высказанное Дэниелом желание помочь, все еще злилась. До чего такого она себя довела? И вообще к чему эти разговоры об отдыхе, когда он сам черт знает на кого похож? Пусть сам меняет обстановку и поправляет собственное здоровье, черт бы его побрал.

Помахав рукой доктору Офиру, который зашивал ей ладонь после авиакатастрофы, Джорджия пошагала дальше по больничному коридору, недоумевая, куда подевался высокий полицейский, который охранял палату Ли. Стула тоже не видно. Джорджии запомнилось скучающее лицо исчезнувшего телохранителя. Она постучала в дверь и вошла, услышав звонкий женский голос:

— Входите.

Вошла и остановилась как вкопанная.

Кровать была застелена, а Ли и след простыл, вместе с ним исчезли замусоленные журналы. Возившаяся в палате медсестра оказалась Джилл Ходжес, которая приветствовала Джорджию милой гримаской:

— Понимаю. Вас тоже провели. Еще минуту назад он был тут, и вот его нет. Он исчез пару часов назад. И никто не знает куда.

— А как же его раны? — воскликнула Джорджия. — Ему необходимо быть в больнице.

— Только не ему.

Вытащив телефон, Джорджия убедилась, что номер Ли не стерт, и набрала его. Ей ответил монотонный женский голос: «Абонент временно недоступен. Пожалуйста, перезвоните позднее». Неожиданно Джорджия вспомнила, как он сказал, что машина в полном ее распоряжении, и ощутила в груди комок страха, мешавший ей дышать. Он уже тогда все продумал… поэтому сказал, что «мицубиси» в ее распоряжении. Он знал, что сбежит.

— Он вызвал такси? — У Джорджии прерывался голос. — За ним кто-то приехал? Вы кого-нибудь видели?

Если Джилл Ходжес и сочла ее вопросы странными, она не подала виду.

— Черный «мерседес». С тонированными стеклами. Чертовски дорогая машина, скажу я вам.

Не может быть, чтобы кто-то из банды Ченов, подумала Джорджия. Они разбежались кто куда, одни подались на юг, другие в Фучжоу. Наверное, один из криминальных приятелей Ли заехал за ним. Или он сам арендовал бросающийся в глаза автомобиль. Наверное, это тоже связано с гуанси. Возвращение давнего долга.

Сбитая с толку Джорджия оглядывала стерильно чистую больничную палату в надежде найти ключ к решению очередной загадки.

— Я даже не попрощалась, — жалобно проговорила она.

Джилл Ходжес порылась в кармане халата:

— Он кое-что оставил для вас.

И она положила в ладонь Джорджии что-то тяжелое, металлическое.

Это были часы фирмы «Таг Хойер».




42


Немного успокоившись, Джорджия примерила часы — они держались только около локтя, но ведь браслет можно поменять у ювелира или часовщика — и повела «мицубиси» Ли через Казуар-Крик. На сей раз ручей ничем не напоминал бурлящий поток, так, прозрачная речка, на дне мягкий ил и камни. Две недели прошло с тех пор, как Джорджия мчалась на аэродром после похорон Тома. За эти две недели она узнала, что когда человека убивают, то в отличие от кино это навсегда, он падает и больше не поднимается, и когда пуля летит около головы, то не слышно свиста, а кажется, будто щелкнули кнутом.

Джорджия научилась лгать, стрелять, убивать, узнала, как далеко она может зайти в своей верности.

Далеко, подумала она, увеличивая скорость на спуске. Я лгала, чтобы защитить маму и Ли. И вновь сделаю то же самое, если придется.

Джорджия уже подъезжала к аэродрому, когда зазвонил мобильник Ли, и она едва не свалилась в кювет, торопясь ответить на звонок.

— Ли? — спросила она и затаила дыхание.

— Родная, это я.

Пораженная тем, как сильно она разочарована, Джорджия ответила:

— Да. Привет, мама.

— Все в порядке?

Свернув вправо, чтобы объехать яму, она сказала:

— Конечно в порядке.

— А почему у тебя грустный голос?

— Совсем не грустный! Просто… ну…

Она не могла передать словами ощущение невосполнимой потери, которое не отпускало ее. Наверное, она всегда будет испытывать что-то подобное к мужчине, который спас ее из горящего самолета, взял на себя поиски ее матери, получил за это две пули, а потом поцеловал ей ладонь и исчез из больницы, даже не попрощавшись.

Послышался легкий перезвон — наверное, сережки Линетт стукались о трубку.

— Ты еще собираешься сегодня ехать к Шведу?

— Да. И вернусь завтра. Скорее всего, к вечеру. Мне хочется самой половить рыбу. Может, привезу тебе барамунду.

— Родная, это было бы чудесно. Я целую вечность ее не ела.

Джорджия выключила телефон, выехала на подъездную дорогу к аэродрому, припарковалась и вылезла из машины. После «мицубиси» с кондиционером воздух показался ей тяжелым и горячим, как бурлящая лава, так что Джорджия засомневалась, есть ли в нем кислород, и ей пришлось постоять немного, держась за машину, чтобы привыкнуть к запаху топлива и недавно скошенной травы. Боже, ну и жара.

Оттолкнувшись от машины, Джорджия пересекла стоянку в направлении офисов «SunAir». Она видела ровный ряд легких самолетов, стоявших недалеко от взлетной полосы. В одном из «Пайперов» пилот склонился над картой, разложенной на соседнем сиденье. Еще один «Пайпер» готовился к взлету. Когда заработал мотор, он начал движение к взлетной полосе, а у Джорджии появилось острое ощущение дежа вю, и ей срочно захотелось в туалет. Она помчалась в дамскую комнату, на бегу заметив в окне офиса испуганное лицо Бекки, и когда она вновь появилась, та уже стояла на ступеньках.

— Как ты?

Со времени их последней встречи Бекки совсем не изменилась, вокруг опухших глаз пролегли темные круги.

— Хорошо. Спасибо.

Разве приступ диареи может сравниться с потерей мужа?

— Летишь куда-нибудь?

Джорджия поднялась по ступенькам.

— Я хотела кое-что уточнить насчет того дня, не возражаешь?

Бекки пропустила ее в офис.

— Что проверить?

— Записи того дня. Кто летал, куда и когда?

Бекки остановилась посреди офиса. Луч солнца еще сильнее оттенил черные подглазья, провалившиеся глаза.

— Ты еще ищешь того, кто убил моего Бри?

— А ты сомневалась?

— Чем я могу помочь?

— Ну… Ты сообщила страховой компании, что это не был несчастный случай?

Бекки отвернулась:

— Извини, дорогая.

Джорджия вздохнула. Неудивительно, что страховая компания ничего не предпринимает. Там не знают о версии саботажа. У них полицейский рапорт об ошибке пилота, стоившей ему жизни.

— Я решила… — Бекки сжимала и разжимала пальцы. — Если ты отыщешь доказательства, я буду точно знать, что Бри был прав, и тогда мы бы вместе рассказали детям…

А тем временем ты получишь страховые выплаты, подумала Джорджия. Она не могла ни в чем винить Бекки: ну как винить ее за то, что она хотела публичного оправдания Бри перед собой и детьми, а еще хотела купить новый самолет?

— Ладно, Бекки, я понимаю.

Бекки посмотрела на нее со стыдом, но и с облегчением.

— Но если я найду виновных и они будут арестованы…

— Сделай это. Я не собираюсь вести двойную игру.

— Ладно. А теперь давай записи за второе марта. За тот день.

— Конечно.

Зазвонил телефон, и прежде чем Джорджия успела ответить, Бекки показала ей на листы бумаги, аккуратно разложенные на полке у окна.

Джорджия сразу же взялась за бумаги от второго марта.






«Пайпер РА28». Пилот: Мэтт Хэйес. Пассажиры: Ронни Чен, Сьюзи Уилсон, Ли Денхэм. Вылет: четырнадцать часов, до Каирнса. Возвращение: третье марта, пятнадцать часов.










«Цесна». Пилот: сержант Дэниел Картер. Пассажиры: сержант Риггс, констебль Касселл. Вылет: двенадцать часов тридцать минут.





Бекки принимала от кого-то в Маккее подробный маршрут, когда Джорджия взялась за предыдущую страницу.






«Цесна 150». Пилот: Питер Йорк. Пассажиры: Кристина и Джон Палмер, Марк Уилер. Время прилета: тринадцать часов, из Брисбена. Вероятная посадка: Таунсвиль, Рокхэмптон.





У Джорджии похолодело внутри. По спине побежали мурашки, перехватило дыхание. Марк Уилер. Тот человек, который теперь владеет «Квантум Ресёрч», а прежде пользовался адресом Сьюзи.

С правой стороны страницы были написаны фамилия и инициалы пилота, а также стояла подпись Бекки, подтверждающая, что «Цесна» совершила посадку в двенадцать пятьдесят пополудни. Марк Уилер прилетел на аэродром Налгарры за час до вылета Бри.

Джорджия подождала, пока Бекки закончит говорить по телефону, и спросила:

— Кто такой Марк Уилер?

Бекки перестала писать в лежавшем перед ней большом журнале и подняла голову:

— Марк?..

— Марк Уилер. Он был пассажиром на самолете Питера Йорка, который совершил здесь посадку в тот день.

Бекки нахмурилась:

— Я знаю Пита, но не знаю Марка Уилера. Наверно, какой-нибудь турист.

— Но туристический сезон еще не начался… Не помнишь, полицейские проверяли этого Марка Уилера?

— Понятия не имею. — Бекки все еще хмурилась. — В первый раз слышу это имя, правда. Думаешь, это он что-то сделал с самолетом Бри?

Джорджия подошла к Бекки и оперлась ладонью на ее стол.

— Да, думаю. Пожалуйста, вспомни все, что можешь, об этом самолете.

Бекки перевела взгляд на потолок и глубоко задумалась. Потом покачала головой:

— Извини. Я помню только, что «Цесна» прилетела вовремя. А почему бы тебе не спросить Пита? Он-то должен знать.

Бекки пробежала пальцем по карточкам, пока Джорджия вытаскивала мобильник Ли, потом она прочитала номер телефона Пита, и Джорджия набрала его, услышав в ответ монотонный женский голос: «Телефон отключен…»

— Кто-нибудь видел, как Пит посадил самолет? Может быть, Мэтт? А парень, который собирался лететь с нами? Он еще тут?

— Конечно. Мэтт в ангаре. — Бекки устало улыбнулась. — Пусть тебе повезет.

*


В ангаре пахло машинным маслом и кофе. Там стояла «Цесна» с открытым мотором, а внизу на промасленной подстилке лежали инструменты. Двое мужчин лет тридцати с небольшим сидели в шезлонгах рядом с самолетом и пили из термоса. На одном была красная рубашка, выпущенная поверх шортов, на другом — комбинезон.

Подойдя поближе, Джорджия сразу узнала мужчину в комбинезоне. Это был Рог, бармен из «Националя».

— Привет, — сказала она.

Рог кивнул ей, старательно отводя взгляд.

— Мы бы предложили тебе кофе, но у нас нет чашек, — с сожалением произнес тот, что в красной рубашке.

— Ничего. Я всего лишь хотела задать вам пару вопросов. О том дне, когда разбился самолет.

Мужчины тотчас насторожились.

— Меня зовут Джорджия Пэриш. Я была на…

— Ну да, — сказал Красная Рубашка. — Ты была на том самолете. С Бри.

— Да.

— Мы не имеем к этому отношения, — напористо, словно отражая нападение, произнес Рог. — Мы ничего не делали.

— Знаю, что не делали, — примирительно проговорила Джорджия. — Я просто хотела спросить, почему не полетел пилот, который был в расписании? Почему в расписании имя Мэтта Хэйеса, а полетел Бри?

Красная Рубашка закусил губу:

— Послушай, лететь должен был я, но Бри решил иначе. Он босс, что же мне спорить? Все просто.

— Ты Мэтт?

— Да.

— А ты видел кого-нибудь в то утро? Кого-нибудь, кто?..

— Были только мы. Больше мы никого не видели.

— Но вы же не могли не видеть Бекки и Бри?

— Видели и Бекки и Бри. Но больше никого.

У Джорджии появилось желание развернуться и уйти, но, мысленно скрипнув зубами, она взяла себя в руки.

— Может быть, вы видели кого-то, кто должен был быть здесь? Какого-нибудь рабочего, который уронил деталь от мотора или еще что-то? Пассажира далеко от его самолета?

Рог встал и взял гаечный ключ, лежавший рядом с «Цесной»:

— Мы никого не видели, понятно? А теперь, если не возражаешь, нам надо работать.

Мэтт удивленно поглядел на часы, и Джорджия поняла, что Рог положил конец перерыву.

— Господи, разве уже пора? — спросил Мэтт, но тот уже занялся мотором.

— Мэтт, помоги же мне, слышишь, приятель?

Делая вид, будто ничего не слышит, Мэтт налил себе еще кофе, не переставая бурчать себе под нос о трудоголиках, а Джорджия подошла поближе к Рогу:

— Что ты скрываешь?

Рог застыл, держа в руке шайбу, которая, как показалось Джорджии, была ему совсем не нужна. Он не поднял голову.

Тогда она ровным голосом проговорила:

— Авария на «Пайпере» Бри была подстроена.

— Пустая болтовня, — тихо сказал Рог. — Все знали, что Бри иногда летал без запаса топлива. Это Бекки тебя надоумила?

— Нет. Там был второй пилот. Он видел. Запор был намеренно ослаблен.

Рог развернулся, уронил шайбу на землю, взял другую, поменьше. И перешел к другому болту.

— Ты что-то заметил, ведь так? — настаивала Джорджия. — Что? Или кого? Кто-то возился на «Пайпере» до нашего взлета? Ты их видел? Кто это был?

Рог развернулся, не выпуская шайбу из руки. В первый раз он посмотрел ей прямо в лицо. Что-то таилось в глубине его глаз. Страх? Джорджии стало не по себе. Несмотря на всю свою агрессивность, он был перепуган до смерти:

— Уходи!

— Марк Уилер, — сказала Джорджия. — Это он угрожал тебе? Угрожал, требуя, чтобы ты никому ничего не рассказывал?

Рог облизал губы.

— Если ты немедленно не уберешься, я вызову… — Она подумала, что он имеет в виду полицейских, но ошиблась. — Ты пристаешь ко мне, мешаешь работать. Уходи и не возвращайся.

— Слышала? — переспросил подоспевший Мэтт. — Пора тебе убраться отсюда.

Джорджия пошла прочь, но вдруг остановилась и повернулась к Рогу и Мэтту:

— А вы будьте готовы. Потому что это лишь начало. Я собираюсь завтра в департамент, расследующий воздушные аварии, и тогда, не сомневайтесь, тамошние парни все из вас вытрясут. А будете врать, вас отправят в тюрьму за то, что вы чините препятствия расследованию убийства.

Выйдя из ангара, она услышала, как что-то металлическое ударилось о бетонный пол и Рог устало произнес:

— Вот черт!




43


Джорджия покинула аэродром, дрожа от возбуждения. Она не могла дождаться, когда поговорит с Крисом Чеуном, когда он допросит Рога и выяснит наконец, кто такой Марк Уилер, подстроивший аварию на «Пайпере».

Голос Бри звучал у нее в ушах. Найди их. Обещай.

Бекки. Сделай это.

Сьюзи. Я не хочу умирать. Пока еще не хочу.

Одной рукой Джорджия держала руль, другой набирала номер на мобильнике. На сей раз сработал автоответчик. «Пожалуйста, оставьте номер своего телефона, — проговорил мужской голос. — Я перезвоню».

Джорджия назвала свое имя и номер телефона для пилота Питера Йорка, потом сбросила скорость — впереди показался небольшой холм. Одолев его, она вновь нажала на акселератор. Горячий влажный ветер доносил до нее запах прелых листьев. Она не стала закрывать окошки «мицубиси» в надежде избежать цепенящего зноя, который едва не доконал ее, когда она ехала на аэродром. Кондиционер — хорошая штука, но резкие перепады температуры слишком выматывают.

Направляясь на северо-запад Налгарры, Джорджия пошарила рукой и нашла радио, а решив послушать современный рок или новости, вдруг услышала негромкий щелчок и хрипловатый голос женщины, поющий где-то на стыке джаза, кантри и попа. Мелодичный, теплый, словно медовый, женский голос пел так, как, наверное, пел бы тропический лес. В ее голосе были зной, нежность, тьма, соблазн и обещание.

Джорджия поняла, что это Ли оставил ей CD. Горячий ветер играл ее волосами, и она вспомнила, что не посмотрела, кто поет. Она вела машину, уютно устроившись в объятиях кожаного кресла, и слушала песню.
		Пусть устану я



		На закате долгого дня…



		Но буду помнить тебя я



		Всегда.








Господи. Неужели он специально оставил этот диск? Неужели это его слова прощания? Если так, что может быть лучше?

*


В середине дня Джорджия поставила «мицубиси» Ли на парковку лечебного центра «Лотос» и, оглядевшись, помолилась, чтобы не встретиться с Юмуру. Она стыдилась, что украла шприц, но еще хуже то, что она все еще его проверяет.

Быстро одолев ступеньки, Джорджия опасливо переступила порог приемного отделения. Юмуру там не было. Отлично.

— Тилли еще здесь? — спросила Джорджия.

— Она завтра едет домой, а сейчас она в общей гостиной. Тилли будет рада повидаться с вами. Ей тут скучно.

Джорджия прошла по коридору, устланному татами, и нашла Тилли именно там, где было сказано. Перед ней был лэптоп, и она стучала двумя пальцами по клавиатуре. Когда Джорджия вошла, Тилли поглядела через плечо:

— Джорджия, привет.

— Привет.

— Знаешь синоним слова «боль»? — спросила она, вновь уставившись на голубоватый экран. — Я уже использовала агонию, мучение, страдание, адское пламя…

— Ну… пытка?

— О да! Отлично.

— Что ты делаешь?

— Пишу статью о том, что пришлось пережить. И получу пятьсот долларов, — гордо проговорила она.

— Отлично.

— Садись.

Тилли махнула рукой на диван около высокого окна, из которого было видно фиговое дерево, полузадушенное вьющимися растениями. Еще постучала по клавиатуре и повернулась к Джорджии.

За четырнадцать дней Тилли совершенно преобразилась. Из изможденного скелета, обтянутого сухой кожей, она превратилась в цветущую женщину с чистыми волосами, которые обильной волной покрывали ее плечи. В глазах у Тилли сверкало неуемное желание жить.

— Завтра еду домой, — сказала она.

— Вот здорово.

— Дети собираются устроить вечеринку. Большой флаг и все такое. Морепродукты, много пива и торт. Даже мои родственники со стороны мужа приедут, с Дисмал-Крик. Жду не дождусь.

— Я рада за тебя, — искренне произнесла Джорджия. — Правда, правда.

— А зачем ты здесь? Проверяешь, не хуже ли мне?

— Да. Отчасти.

Тилли улыбнулась и поерзала в кресле, словно ребенок, которому трудно удержаться и не рассказать известную ему тайну.

— Ты взяла шприц?

Джорджия помолчала, но недолго.

— Да, — призналась она.

— Нашла что-нибудь?

Тилли вся сияла от переполнявшей ее радости.

— Витамины.

— Ага. Витамины, — самодовольно повторила Тилли.

— Но он же использовал антибиотик!

Самодовольства как не бывало.

— Хочешь сказать, он не занимался целительством?

— Хочу.

— Ты ошибаешься, — твердо проговорила Тилли, высоко подняв голову.

Джорджия решила всерьез допросить ее, но тут зазвонил мобильный.

— Извини.

Тилли передернула плечами и, словно обиженный ребенок, вернулась к компьютеру.

— Алло.

— Это Пит. Пит Йорк. Вы звонили мне.

— Спасибо, что перезвонили. Большое спасибо. — Джорджия встала и отошла подальше от Тилли, глядя в окно на территорию лечебного центра, где не было видно ни веревок с бельем между пальмами, ни кур и цветущих растений, не было слышно гитар и человеческих голосов. Всего-навсего пятизвездочный первобытный тропический лес. — Послушайте, я хотела узнать о том дне, когда разбился самолет Бри Хатчисона.

Она коротко рассказала пилоту, что была на том самолете и теперь хочет найти виновника аварии.

— Ага. До меня дошли слухи. Бедняжка Бекки кипит от злости. Чертовски несправедливо. Могу я чем-нибудь помочь?

— Я хотела спросить о вашем пассажире. О Марке Уилере. Вы с ним знакомы или нет?

— Нет. Я его не знаю.

— Так… Извините, если это прозвучит странно, но вы не могли бы сказать, как этот Марк выглядел?

— Черт. Не помню. Я вижу столько людей.

Джорджия дала ему выговориться, потом сказала:

— В тот день Бри потерпел аварию. Наверняка вы помните…

— Костюм. На нем был костюм. Я помню, мне это показалось странным с его-то волосами. Хвостик и костюм. Мне показалось странным.

Джорджия напряглась:

— Он был в очках?

— Не помню.

— А руки? Звучит странно, но руки обычно запоминаются…

— Эй, вы правы. — В голосе Пита прозвучало удивление. — На нем были очки. Он хотел надеть наушники и теребил их в руках, пытаясь поудобнее приспособить. Жалел, что оборудование не то, что в армии. Точно не помню. Говорил, что у нас летающее дерьмо, а не самолет.

— Он белый?

— Что?

— Он белый?

— Ну да… Может быть, не совсем. У меня нет предубеждений против полукровок, если хотите знать. И я очень люблю тайскую еду.

Не белый. Конский хвост. Очки. Бывший военный.

Юмуру.

Когда Джорджия закончила разговор, ее трясло. Тилли забыла о своем компьютере, о статье и во все глаза смотрела на Джорджию.

— В чем, черт побери, дело? — спросила она.

Джорджия сунула сотовый в карман, прошлась по комнате, остановилась возле Тилли и посмотрела на нее сверху вниз:

— Этот человек подтвердил, что Юмуру был на аэродроме незадолго до вылета того самолета, на котором летели Сьюзи, Бри, Ли и я. Юмуру опознали как Марка Уилера. Разве не странно, что успешная компания «Квантум Ресёрч», которой владела Сьюзи, теперь, когда она умерла, перешла к Марку Уилеру? Держу пари, Юмуру убил Сьюзи, чтобы завладеть антибиотиком.

Тилли открыла рот:

— Что?

— И ты его алиби на тот день, когда мы разбились. Но ведь его тут не было, правда? Он был на аэродроме и подстроил аварию на самолете Бри?

— Ничего подобного! Он был тут! Клянусь! — крикнула Тилли, но Джорджия обратила внимание на крошечные капли пота, усеявшие ее лоб, словно жемчужинки.

— А работник аэродрома говорит другое. — Она похлопала по сумке. — Когда Крис Чеун приедет сюда из Канберры, он кое-кого арестует. Крис похож на питбуля. Он не знает сомнений.

— Крис Чеун? — Тилли огорченно поерзала на стуле. — Кто он такой?

Джорджия ей не ответила.

— Знаешь, Тилли, лучше бы тебе хорошенько подумать. Что будет, если ты солжешь в суде и это выйдет наружу? А так оно и случится. Ты правда хочешь оказаться в тюрьме и не видеть своих детей?

Джорджия пошла к двери, а Тилли сидела с открытым ртом, ошеломленная ее напором.

— Я вернусь завтра, — сказала Джорджия тоном, не допускающим сомнений, — и тогда посмотрим, может быть, ты изменишь свои показания.

*


Джорджия выехала из лечебного центра, изо всех сил нажимая на газ. Юмуру. Значит, это Юмуру. Наверняка он. Питер Йорк, правда, не сказал, что видел, как Юмуру возится с мотором «Пайпера», чтобы керосин потихоньку вытекал из него.

Машина ехала с такой скоростью, что Джорджии пришлось ударить по тормозам, когда навстречу ей выехал автомобиль. На крыше у него был ряд синих огней, а на капоте виднелась цифра «22». Проклятье, ей только не хватало полицейской машины на этой частной дороге.

Вильнув в сторону, Джорджия услышала треск веток, почувствовала, как ее подбрасывает на корнях, а когда полицейская машина проехала мимо, она оглянулась и виновато подняла руку, но машины уже и след простыл, разве что небольшое облачко пыли говорило, что она все-таки была. Полицейские — люди занятые. Но когда их выводят из себя, они могут превратить твою жизнь в ад за один лишь помысел проехать на красный свет, даже если это было в три часа ночи и на пустынной дороге.

Выбросив полицейскую машину из головы, Джорджия вернулась на дорогу, оставив позади ворота лечебного центра, и направилась на север. Ей надо было многое обдумать и многое обговорить, и она ехала как раз туда, где сможет сделать и то и другое, — в Национальный парк Кейп-Арчер.




44


— Вот уж никогда бы не подумал. Он же друг Сьюзи. Ее друг. — Швед озадаченно покачал большой головой. — Так не поступают с друзьями.

Джорджия сделала большой глоток ледяного пива.

— Но это он. Он был на аэродроме. И он владеет «Квантум Ресёрч» после смерти Сьюзи. На антибиотике он заработает кучу денег.

Швед посмотрел на реку, на свою лодку, привязанную на мелководье, на лес, кишевший насекомыми.

— Проклятые деньги, — сказал он. — Рано или поздно они убивают.

Выпрямившись, он запрокинул голову и допил пиво.

— Извини, — сказал он, рыгнув.

Джорджия с пониманием кивнула. Она отлично знала свойства пенистого пива, особенно если оно холодное и попадает в теплый пустой желудок.

— Ты за барамундой? — спросил Швед, закидывая пустую бутылку на веранду.

— Ты обещал.

— Подожди часок. К тому времени у меня будет настоящая громадина. Гарантирую.

Джорджия подняла свое пиво, салютуя Шведу, который, по-боксерски сутуля плечи, пружинисто зашагал прочь, не производя ни малейшего шума. Оттолкнув лодку, он прыгнул в нее и потянул за веревку, чтобы включить мотор, который злобно кашлянул и зарычал. Джорджия вспомнила мягкий рокот моторов «Сонтао». Все равно что сравнивать комара с быстрым соколом.

Вдруг ей привиделся ястреб в небе, высматривающий ее… Какие тут ястребы, сказала она себе, стараясь избавиться от сожалений. Его давно нет, отправился туда, где дуют теплые и более приветливые ветры.

Швед быстро плыл на север, вверх по реке. Он сидел в лодке, широко расставив ноги, руки уверенно держали румпель, а рыболовные принадлежности лежали у него в ногах вместе с ружьем и зонтиком, которым он обычно закрывал глаза крокодилам. Он сказал, что ловит барамунд на мух, однако Джорджия ему не поверила. Она вполне могла представить, как он запускает ручную гранату в реку и достает все, что его душе угодно. Но если, черт подери, он вернется с живой барамундой, она не станет задавать вопросов. Ей казалось, что ланч с Дэниелом был несколько дней назад. И сейчас тарелка овощей пришлась бы как нельзя кстати. В последний раз она ела зелень… Мысленно она увидела кусочек салата на тарелке в день похорон Тома. Тогда ей не хотелось есть. Она вспомнила, как выбросила все в мусорный ящик позади дома, на всякий случай поглядывая, как бы кто не увидел.

Четырнадцать дней никаких овощей. Неудивительно, что она ощущает такую усталость. Москит запищал ей в ухо, и, отмахнувшись от него, она увидела на лодыжке гигантское чудовище, раздувшееся от ее крови. Всего один сантиметр она пропустила, когда мазалась «Дитом», и вот тебе. Джорджия наклонилась, чтобы прихлопнуть наглого москита, и тут…

Ба-бах!!!

Медлить было нельзя. Секунду назад она сидела на ступеньках веранды Шведа, и вот она уже лежит на земле. Джорджия ползла под дом, между сваями, чтобы найти там укрытие. В нее стреляют! Господи! Сколько можно?

Ба-бах!!!

Щепка отлетела позади Джорджии. Прямо около ноги. Она поползла дальше, к середине дома, отчаянно двигая руками и коленями, лишь бы укрыться от очередного врага. Во рту она чувствовала вкус земли, трудно было дышать, но она, пыхтя, неутомимо ползла дальше и тревожно ждала следующего выстрела.

Осознав, что наступила тишина, Джорджия остановилась и прислушалась. У нее громко стучало сердце, изо рта вырывались хриплые стоны — но больше ничего не слышно. Джорджия глубоко вдохнула воздух и медленно выпустила его. Еще раз вдохнула, стараясь дышать поглубже, и выдохнула. Дыхание как будто нормализовалось, и сердце стало биться медленнее.

Джорджия свернулась в клубочек под домом и замерла, прислушиваясь.

Ни одного необычного звука. Ничего.

Она постаралась до мельчайших подробностей припомнить все, что произошло с ней за последние несколько часов. Кто знал, что она поедет к Шведу? Индия, Дэниел, Бекки и Тилли. Юмуру. Он разговаривал с Тилли. Он знает, что я подозреваю его.

Он хочет, чтобы я замолчала, прежде чем здесь будет Крис Чеун. Он использует представившуюся возможность, а Крис еще ничего не знает.

Негромкий звук за спиной. Низко. На ее уровне. Будто крот, который не видит, но чует опасность, Джорджия немного отползла. Потом она услышала очень тихий металлический щелчок. Влажный металлический щелчок, с недавних пор отлично ей известный.

Она поползла к другой стороне дома. Низко наклонив голову, хватая ртом гравий, она делала ногами движения, как в воде, ожидая получить пулю в бедро, голень, спину, позвоночник…

Ба-бах!!!

Джорджия дернулась всем телом, когда услышала выстрел, прозвучавший очень громко в ограниченном домом пространстве, — он не убил меня, он не убил меня, — и продолжала ползти, роя землю локтями и ногами, то двигаясь внутрь, то выбираясь наружу, где теплый воздух освежал ей лицо, а темнота тропического леса манила к себе. Милая темнота, в которой можно спрятаться, как под одеялом. Мысли о змеях, пауках, крокодилах не приходили ей в голову, ей хотелось в лес, подальше от раскаленных добела пуль, которые могли отнять у нее жизнь.

Промчавшись стремглав по лужайке, окружавшей дом Шведа, Джорджия устремилась в гущу леса. Трещали ветки, она натыкалась на деревья, огибала их и бежала дальше, царапая ладони и не замечая этого. Ветки хлестали ее по лицу, цеплялись за одежду. Ползучие растения обвивались вокруг ног, и Джорджия изо всех сил старалась не упасть — они были похожи на человеческие руки, тянувшие ее вниз, — но она вырывалась и бежала дальше, словно хотела пробежать лес насквозь. Это было все равно что бежать через мокрые заросли утесника, колючки хватали и держали ее. Но Джорджия бежала, прокладывая себе путь в темноте, и ничего не слышала, кроме шороха листьев, треска ветвей и своего дыхания… в отчаянии она дышала как олень, бегущий от…

Джорджия остановилась, пытаясь перевести дыхание и прислушаться.

Тишина.

С опаской она приблизилась к мангровому дереву по крайней мере в два метра толщиной. Обойдя его со всех сторон, она внимательно осмотрела крону. Одна ветка показалась ей подходящей, расположенной под нужным углом, крепкой, прочной, а над ней была еще одна, которую не сразу увидишь. У Джорджии появилась надежда.

Спокойно. Я всего лишь влезу на ветку и буду сидеть тихо до возвращения Шведа. Все просто.

Спустя десять минут… Благодаря часам Ли Джорджия знала, сколько прошло времени. Итак, спустя десять минут она все еще карабкалась на дерево. Легче смотреть на ветки и думать, что сможешь, мысленно сказала себе Джорджия, а в жизни, черт побери, все совсем не так.

До земли было несколько метров, руками она держалась за кору, коленями обхватывала ствол, как вдруг услышала поблизости негромкий треск. И тотчас замерла.

Ей показалось, что по листьям тащат мягкий кожаный ремень.

Это был австралийский варан, большая ящерица, пробиравшаяся по лесу, однако Джорджия не была в этом уверена и не двигалась, прислушиваясь. Пищали москиты, квакали лягушки. Трение кожи о листья прекратилось, потом возобновилось.

Точно ящерица, решила Джорджия и, схватившись обеими руками за верхнюю ветку, подтянулась, перебросила через нее одну ногу, чувствуя, как кора царапает нежную кожу, и стараясь не стонать, когда сковырнула болячки, полученные во время ее бегства из полицейского участка.

Еще один рывок — и она почти на месте. Чтобы сохранить равновесие, ей пришлось балансировать, как на мотоцикле, когда они с Джоном спасались из «Квантум Ресёрч».

Далекий шум мотора достиг слуха Джорджии.

Она притихла.

Шум приближался, и Джорджия узнала злое покашливание мотора на лодке Шведа.

Ба-бах!!!

Джорджия мгновенно выпрямилась и оказалась на первой ветке. Стоя на ней, она руками зацепилась за следующую ветку и подтянулась, не думая о том, как будет спускаться. Ею двигало одно желание — залезть как можно выше, чтобы не попасть на мушку.

Усевшись верхом на ветке, обливаясь потом, Джорджия привалилась спиной к стволу дерева, не в силах совладать с бухающим сердцем. Мотора не было слышно. Выстрелов тоже. Даже тропический лес застыл в молчании.

Что случилось?

Надо сидеть тихо, мысленно сказала себе Джорджия. Сколько понадобится. Думай о дереве. Думай о ветке. Стань листком на этой ветке. Ты часть тропического леса. Часть природы. Ты не дышишь. Ты не думаешь. Ты часть дерева. Он никогда не найдет тебя.




45


Несколько минут спустя Джорджия относительно успокоилась и вновь услышала обычные для тропического леса звуки. Первыми запищали москиты, потом запели птицы, перекликаясь и перепрыгивая с ветки на ветку.

Сквозь листву Джорджия видела лишь поблескивавшую реку. Она-то думала, что забралась бог знает в какую чащу, а оказалось, она сделала круг и река совсем близко.

О боже. Мысли заметались у Джорджии в голове. Выстрелы были сделаны из пистолета, а не из ружья Шведа. Неужели Юмуру убил Шведа? Юмуру не нужны свидетели. Никто не знал, что Джорджии стало известно в этот день, кроме Тилли, которая была на стороне Юмуру. Боже правый. Если не станет ее и Шведа, кто позвонит Крису Чеуну? Надо молиться, чтобы, если ей не суждено выжить, Дэниел отбросил свои сомнения насчет аварии и продолжил расследование.

Она уже видела заголовки:

НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ НА МОТОРНОЙ ЛОДКЕ УНЕС ДВЕ ЖИЗНИ.


НАЙДЕННЫЕ ТЕЛА РАСЧЛЕНЕНЫ КРОКОДИЛАМИ.


Прижавшись затылком к стволу дерева, Джорджия смотрела на клочковатую бороду лишайника, свисавшую с верхней ветки. Она понимала, что Юмуру не успокоится, пока не убьет ее.

Когда солнце стало клониться к востоку, Джорджия поняла, что все только начинается. Она просидела на ветке два часа, у нее ломило все тело, она насквозь пропахла потом и «Дитом», и за это время ничего, совсем ничегошеньки не случилось, разве что пролетела мимо бирюзовая бабочка размером с чайное блюдце.

Отлично, просто отлично. Джорджии показалось правильным спрятаться в тропическом лесу, и для полной идиотки это, пожалуй, и было правильное решение. Через час наступит ночь и станет так темно, что она не разглядит собственную руку, даже если поднесет ее к самому лицу. Правда, может выглянуть луна, но ее не намечается. Когда она была на «Сонтао», луна вроде бы убывала. И что дальше? Всю ночь сидеть на жутко неудобном дереве? Если она заснет, то свалится прямо в пасть проклятого крокодила…

Что делать? Когда стемнеет, спуститься вниз? Но как раз в это время крокодилы оживают, дневная жара согревает им кровь, и они настроены на охоту. Да и Юмуру… Где он? У него за плечами армейская подготовка, более того, подготовка к боям в джунглях. Чего ему стоит поймать паникующую жертву? Подкараулить и…

Джорджия поерзала, устраиваясь поудобнее. Останусь тут до рассвета, решила она. Не хочу стать кормом для крокодила. Подожду до утра, когда у крокодилов остынет кровь и им расхочется двигаться, тогда проскользну к машине Ли и буду ехать и ехать, пока не окажусь в Сиднее. Там я буду в безопасности и смогу спокойно позвонить Крису Чеуну, и тогда я забуду этот кошмар. Конечно, на это понадобится время, но в конце концов он поблекнет в моей памяти, как какой-нибудь страшный фильм. И к тому времени я разберусь со своей жизнью.

Отлично, подумала Джорджия, выпрямляя спину и слыша, как хрустит позвоночник. Послезавтра возьму Энни в сиднейское кафе, из которого видны Оперный театр и Сёркулар-Ки, и закажу бутылку их самого дорогого шампанского.

Приняв решение, Джорджия почувствовала себя лучше и стала ковырять черный грибок, венами расползшийся по стволу дерева, чтобы забыть о неудобстве своего положения. Ничего не вышло. Сидеть на дереве было чертовски неудобно. Ей надо двигаться, чтобы не затекли руки и ноги, а то у нее тело наполовину онемело — ощущение такое, будто ее колют иголками.

Жаль, мобильник Ли не с ней. А то бы она позвонила кому-нибудь и позвала на помощь. Но мобильный лежит у нее в сумке на веранде Шведа, то есть все равно что в Мозамбике. Джорджия следила, как солнце уходит за край ее мира, а потом стали оживать ночные твари. Начинался массовый исход летучих лисиц, отправлявшихся на поиски пропитания. Шумели они ужасно. Вот летучие мыши вели себя иначе, а эти… От визга лисиц сводило зубы, но в конце концов они все до одной ушли вверх по реке.

Маленькие мыши, не крупнее ладони, носились в воздухе, но больше всего их было над рекой.

Пищали москиты. Завели свою песню сверчки. Настоящая какофония самых разных звуков, гогота, жужжания, щелканья, однако Джорджия не знала, кто их издает. Какая-то лягушка повторяла: галоп, галоп, а другая ей отвечала: бум, бум.

Боже мой, вот и стемнело. Джорджия видела лишь реку, похожую на усеянную пятнами серую ленту. Вокруг было черным-черно.

Джорджия закрыла глаза, чтобы не поддаться страху. Ты всего-навсего сидишь на дереве, и бояться нечего. Ты сидишь на дереве, на высоком дереве, и все хорошо, потому что Беззубый тебя тут не достанет, пусть даже он увидит тебя и бросится на дерево, у него…

Треснула ветка.

Джорджия выпрямилась и широко открыла глаза, надеясь разглядеть что-нибудь в темноте…

Какой-то шорох донесся снизу. Вроде бы справа, но она не была уверена.

Джорджия склонила голову набок, стараясь расслышать еще что-нибудь с той стороны, откуда донесся шорох, она будто вся обратилась в слух. Крокодил? Опоссум?

Подавшись вперед, она посмотрела вниз, но ничего не различила в кромешной тьме ночи.

Вновь послышался шорох.

— Я чую твой запах, Джорджия, — произнес мужской голос. — Я чую твой «Дит».




46


— Мазаться «Дитом» — все равно что курить. Запах чуешь за милю.

Кровь застыла в жилах Джорджии.

— Тебе надо было уехать домой, Джорджия. Уехать в Сидней. Ты слишком упрямая.

Листья едва слышно шуршали под ногами преследователя.

— Зачем ты здесь? Твое место среди издателей. Нечего было изображать частного сыщика.

Джорджия еще крепче прижалась к дереву, руками и ногами обхватив ветку и в ужасе затаив дыхание.

— Я понятия не имел, что ты летишь на том самолете, ясно? Я думал, что делаю миру услугу, избавляя его от Ронни Чена, Ли и женщины, которая, как я считал, была им под стать. Мне стало известно, что Ли где-то поблизости, и вот он на аэродроме, словно кто-то преподнес его мне на блюдечке.

Охваченная ужасом Джорджия прижалась щекой к жесткой коре. Она не могла поверить своим ушам.

Дэниел.

— Откуда мне было знать, что Ли работает под прикрытием? Я думал, это он убил Люси, как ты не понимаешь? Он убил своего напарника. Мою жену.

Боже правый. Сержант Таттс была женой Дэниела. Люси! Сержант Люси Таттс. Смуглая, темноволосая Люси Таттс на отдыхе вместе с мужем, он держит дочку на плечах, она смеется и обнимает мужа. Сержант Люси Таттс.

— Не знал я, что Люси убил Хэррис, ведь все до одного обвиняли в этом Ли. Джорджия, неужели ты не понимаешь, что произошла чудовищная ошибка?

Нет-нет, подумала Джорджия. А как же ни в чем не повинный человек в самолете? Ты был поглощен местью, Скорпион, и когда твой ядовитый хвост впивался в добычу, ты не вспомнил о Бри.

— Я виделся сегодня с Тилли, и она мне все рассказала. Рассказала, что ты собираешься привлечь к расследованию Криса Чеуна. Слава богу, его не было в офисе, когда ты ему звонила. Он и не подозревает о твоем существовании.

Шорох листьев стал ближе. И голос тоже.

— Господи Иисусе. Крис, черт бы его побрал, Чеун. Да он в одну минуту засадил бы меня за решетку.

Джорджия прижималась к дереву, она любила свое дерево, и ее тошнило от страха. Она чувствовала себя так, словно все это время у нее на глазах была повязка, и вдруг ее не стало.

Хочешь, тебя попозже подбросят в Каирнс?.. Может быть, пообедаешь со мной?

Я связываюсь с Отделом, потом мы вместе обедаем, и я делаю подробный отчет. Скажем, в «Пиер»?

Вернешься домой?

Вернешься в Сидней?

Тебе лучше поехать домой. Передышка тебе не помешает.

С самого начала Дэниел стремился выставить ее из Налгарры. Он видел ее насквозь, знал о ее детской влюбленности и пытался подкупить бесплатной поездкой, обедом, заботой о здоровье. Интересно, не он ли виноват в том, что на спасательном плоту была испорчена навигационная система? Живые картинки одна за другой появлялись перед мысленным взором Джорджии. Вот она тянется к нему после взрыва на «Сонтао», а он, опередив ее, уже на левом борту. Вот она стоит перед ним с опущенными руками, когда он приехал за ней к Маргарет. Только теперь Джорджия сообразила, что он ни разу к ней не прикоснулся. Вряд ли у него есть к ней какие-то чувства. Он все еще любит свою жену.

— Ты ведь знаешь, мне нельзя в тюрьму, — спокойно и как будто разумно проговорил Дэниел. — Не могу же я оставить Табби на попечение социальной службы, чтобы ее отдали в чужую семью. Сама понимаешь.

Только тут Джорджия осознала, какая опасность ей грозит. Табби. Он уже убил ради дочери — пустил Эми Робинс пулю в голову по пути в суд. Нет, Дэниел ни за что не отпустит ее живой. Ли неизвестно где, уехал навсегда, и только у нее одной хватит мужества свидетельствовать против Дэниела.

— Послушай, я хочу, чтобы мы поговорили и пришли к соглашению.

Ага, подумала Джорджия, как с беднягой Рогом, который изо дня в день живет в страхе перед убийцей и боится сказать лишнее слово.

— Выходи и поклянись, что никому ничего не скажешь и не позвонишь Крису Чеуну. Возвращайся в Сидней и забудь о том, что тут было.

Заманчивое предложение, подумала Джорджия. Сам сказал, что я собака, которая не отдаст кость. Ты не доверяешь мне ни на грош, и правильно делаешь.

— Швед обещал ничего не говорить. Он ждет тебя в доме. И барамунду он поймал для тебя, как обещал.

Ты врешь. Ты убил его. Ты убил Шведа.

— Пожалуйста, Джорджия. — Вновь послышалось шуршание листьев. — Я не причиню тебе зла. Обещаю.

Он подошел совсем близко!

— Ах вот ты где, я вижу тебя. Наверно, ты устала. Выходи, и я отвезу тебя в Налгарру. Не представляешь, как я волновался из-за тебя.

Ты не можешь меня видеть, это невозможно, слишком темно, слишком темно, темно — темно — темно.

— Выходи, Джорджия. Поехали домой.

Дерево, вот мой друг с колючей, словно трехдневная щетина, корой у меня под щекой, мой друг — это мое дерево.

— Джорджия, тебе нечего бояться.

Кора впитывает слезы. Слезы ужаса. Предсмертные слезы.

— Я не хочу, чтобы ты боялась. Пожалуйста, поверь мне.

Вновь послышался шорох, и треснула сухая ветка.

— Ну скажи на милость, зачем мне убивать тебя?

Голос как будто отдалился. Теперь он звучал в другой стороне.

Джорджия ощутила прилив адреналина в крови. Он не видит ее. Он учуял запах «Дита», и это всё. Он не знает, сидит ли она на дереве, лежит на земле, притаилась за кустами, а не то бы для нее все давно закончилось. Дэниел мог бы включить фонарик и найти ее за пару секунд, но он слишком хорошо ее знал и на случай, если она вооружена, не собирался подставляться под пулю.

— Думаешь, ты тут в безопасности?

Он больше не просил, и голос у него стал твердым, когда он вновь подошел к дереву. А Джорджия крепко-крепко зажмурилась, чтобы в темноте ее не выдал блеск глаз.

— Считаешь, если я тебя не вижу, ты в безопасности? Ошибаешься. Может, ты и читала Сунь-Цзы, но воин из тебя как был никудышный, так и остался. Ты выбрала для себя самое уязвимое положение, неужели тебе самой это не ясно?

Это у тебя уязвимое положение, потому что я на дереве, а ты на земле и рискуешь стать легкой добычей для крокодила.

— Неужели с тебя недостаточно? — Дэниел вновь перешел на просительную интонацию. — Неужели тебе не хочется выпить бокал хорошего вина и расслабиться?

Джорджия прижималась к дереву и мечтала, чтобы пришел крокодил и съел его. Пожалуйста, Беззубый, приходи, молила она. Тебе обеспечен отличный вкусный ужин.

Опять зашуршали листья.

— Давай, Джорджия, поехали домой.

Слева негромко затрещали кусты.

— Джорджия, это ты? Молодец. А теперь выходи, ты в безопасности, клянусь, сделай лишь шаг…

Опять послышался треск, на сей раз погромче, и Джорджия посмотрела вниз, не понимая, что там происходит, уж слишком темно…

— Иди, Джорджия, потихоньку, осторожно, ты в безопасности…

От оглушительного треска в кустах Джорджия открыла рот и глубоко вдохнула воздух, но не закричала.

Опять треск, сломалась ветка. Мужчина фыркнул.

Тишина.

У Джорджии быстро забилось сердце и голова закружилась оттого, что она вертела ею, не понимая, кто и с кем сражается внизу.

О господи. Неужели до него добрался крокодил? О господи.

Потом внизу будто что-то протащили.

Джорджия дрожала, обливалась потом, тяжело дышала и еще крепче прижималась к дереву.

Тишина.

— Джорджия! Ты здесь? Как ты?

У Джорджии перехватило дыхание.

— Я уложил его. Вроде готов. Тоже мне, воин. Не воин, а вояка.

— Швед? — прохрипела Джорджия.

— Ну да. А ты всерьез думала, будто я брошу тебя одну с этим придурком? Когда раздались выстрелы, я повернул лодку обратно… Он и в меня выстрелил пару раз, но я же не дурак. Зачем подставляться? Я нашел тебя и ждал, когда он тоже тебя найдет. Все время следил за тобой. Ты отлично держалась.

Джорджия услышала, как он кашлянул.

— Но я не смотрел, когда ты, ну, сама знаешь… Правда не смотрел.

Это когда она писала. О господи, господи.

— Тебе ничего не угрожает. Здесь только я один, никаких крокодилов, совсем никого, кроме меня. Хочешь спуститься?

Ну да, да, да. Она изогнулась и ногами обхватила ствол, а руками уцепилась за ветку.

— Сюда. Я внизу. Не бойся, я тебя поймаю. О нет, подожди, Джорджия, повиси еще немножко…

Швед щелкнул фонариком и посветил вверх. Но даже с фонариком спуск занял довольно много времени. У Джорджии затекли руки и ноги, и поначалу она их не чувствовала, но пока спускалась, кровь вновь потекла по жилам и все тело будто запело, радуясь жизни.

Когда Джорджия спрыгнула на землю, у нее подогнулись колени, однако Швед подхватил ее, не дал упасть, и она прижалась к нему.

— Ты потрясающий, ты удивительный, — проговорила Джорджия, то ли плача, то ли смеясь. Она наслаждалась чудесным освобождением от страха. — Швед! Я зацелую тебя до смерти!

— Нет-нет, только не это, — сказал он, усмехаясь.

— А я боялась, это крокодил!

— Отличный комплимент. Они ведь очень преданы своему потомству, терпеливы, осторожны и хитры как черти. — Он показал фонариком на Дэниела. — Не то что этот вояка. Подонок, решил, что одолеет нас.

Джорджия смотрела на спутанные русые волосы, на симпатичное лицо в белом холодном свете фонаря. Простертый на земле, Дэниел Картер казался спокойным и безвредным.

Важно уметь прятаться… чтобы враг не успел подготовиться.

Дэниел так хорошо прятал свои чувства, что Джорджии никогда не пришло бы в голову его подозревать. Теперь его вина стала очевидной. Он встал на тропу войны, чтобы отомстить за жену.

Не будь тут Шведа с его знанием леса, она наверняка бы погибла. Дэниел боялся тюрьмы, ведь это грозило ему отлучением от дочери. Джорджия передернула плечами. Она стала должницей Шведа в той же степени, что и должницей Ли, Деза и Стиво.

Джорджия ощущала груз гуанси на своих плечах, но он не тяготил ее. Она отлично поняла его смысл. Долг, который она когда-нибудь вернет. Она сама и ее дети в долгу у четверых мужчин, потому что без них она умерла бы, не успев никого родить.

Она долго молчала.

— Что будем с ним делать? — спросила наконец Джорджия.

— Унесем отсюда и сдадим в полицейский участок. Как звучит?

— Отлично.

Швед высветил «глок» Дэниела, лежавший у его ног, и взял в руки.

— А пока будем ждать рассвета. А не то попадем на крокодилью тропу. Я тут приметил несколько. И крокодилы большие. Похоже, Беззубый кого-то прогнал, и тот теперь крутится здесь не в лучшем настроении.

— Господи.

Швед похлопал ее по плечу:

— Посидим тихонько, пока не выглянет солнышко, ладно? А потом я побегу за лодкой и приготовлю рыбку, не успеешь ты сказать «с добрым утром».

Джорджия благодарно улыбнулась Шведу.

— Правильно. Давай свяжем этого идиота. Придется использовать плети вьющихся растений. А пока будем ждать рассвета, я разожгу костер, чтобы держать крокодилов на расстоянии.




47


Это была, может быть, не самая длинная, но очень длинная ночь в жизни Джорджии. Несмотря на то что Швед храпел, как грузовик, — кстати, в первый раз в жизни Джорджию это не только не раздражало, а даже успокаивало, — для нее каждая минута была бесконечной. Привалившись спиной к стволу мангрового дерева, голодная, с пересохшим горлом, Джорджия то и дело почти засыпала, но каждый раз рывком принимала прежнее положение и вглядывалась в непроглядную тьму, боясь, как бы Дэниел не освободился и не убил ее.

Перед самым рассветом запели птицы, потом затихли. Но одна парочка никак не унималась. И у Джорджии чуть сердце не выскочило из груди, когда летучая лисица перепрыгнула с ветки на ветку у нее над головой.

Швед сладко потянулся и зевнул:

— Все хорошо, милая?

Джорджия напрягла зрение, но сквозь листву увидела лишь ставшее серым небо над горизонтом. Постепенно там появилась белая полоса, а в ветках запрыгало много летучих лисиц.

Швед заново разжег костер, и Джорджия увидела кусты и деревья и темный силуэт связанного Дэниела на земле. Всю ночь Дэниел как будто не сделал ни одного движения, да и теперь лежал в том же положении, в каком его оставил Швед, связав по ногам и рукам. Растения показались Джорджии растрепанными, но не вызвали подозрений, потому что глаза у Дэниела были закрыты и грудь почти не вздымалась.

— Как он там? — спросила она Шведа.

Он даже не оглянулся:

— Тебе это важно?

— Да в общем не особенно, но…

— Когда он проснется и начнет говорить, разве тебе не захочется его развязать, если он придумает себе припадок эпилепсии или сердечный приступ? Он облапошит тебя с такой скоростью, что ты и оглянуться не успеешь. Ясно?

Он внимательно посмотрел на нее.

— Ясно, — покорно произнесла Джорджия.

Отдав ей «глок», Швед поднялся.

— Я скоро, — сказал он и с этими словами исчез.

Джорджия посмотрела на неподвижного Дэниела и отправилась искать место, чтобы пописать, где-нибудь неподалеку на случай, если вдруг появится крокодил. «Глок» она положила на землю и присела на корточки за непроницаемой стеной из корней мангровых деревьев.

Справа послышался шорох листьев, и Джорджия мгновенно напряглась. Оказалось, мимо пробежал сцинк, бронзовая ящерица не больше мизинца Джорджии, которая тем не менее чуть не довела ее до инфаркта.

Господи, пусть Швед поскорее вернется. От страха, вызванного одиночеством, у Джорджии по телу пробегали мурашки. Она поглядела на «глок», потом увидела, что утопила муравья. Не повезло, сказала она ему, здесь идет борьба за выживание.

Она все еще сидела на корточках, когда услышала за спиной шуршание листьев. И тотчас вскочила. Мысленно воскликнув «Крокодил», Джорджия бросилась прочь в ту секунду, когда сзади кто-то схватил ее за рубашку.

Крича что было сил, она рванулась, освободилась из чьей-то хватки и, натягивая трусики и шорты, помчалась мимо папоротников.

Бах!

Кругом захлопали крылья, закричали летучие лисицы и птицы, но Джорджия ничего не видела, она бежала, мечтая об одном — найти надежное убежище.

Еще два выстрела.

Дэниел взял «глок»! Проклятье, как он сумел развязаться?

Наклонив вперед голову, Джорджия прорывалась сквозь мокрый кустарник, не обращая внимания на порезы и царапины, а потом кустарника не стало, и она побежала еще быстрее, но зацепилась за куст папоротника и упала. Она слышала, как ее преследует Дэниел, поэтому поднялась и побежала по небольшой полянке, заросшей папоротником, собираясь сделать круг и оказаться у дома Шведа, но Дэниел гнал ее на запад, в лесную чащу, в глубь мангровых деревьев.

Крокодилы их любят.

Джорджия свернула к реке. У нее подкашивались ноги. Она все время ждала пули в спину. С трудом перепрыгивала через ветки, терпеливо снося удары листьев по лицу.

Как избавиться от Дэниела? Как запутать следы? Ничего не приходило ей в голову Все равно надо еще раз попытаться…

Ба-бах!

Выстрел прозвучал совсем рядом. Дэниел догонял ее. Он бежал быстрее, намного быстрее.

Надо его остановить. Надо его остановить, прежде чем он сделает смертельный выстрел.

У Джорджии в голове звучал голос Шведа:

В сезон дождей они становятся очень агрессивными. Мужские особи набрасываются на все, что движется… Они готовы к нападению в любое время, в любом месте и быстрее, чем успеешь глазом моргнуть.

Беззубый, мысленно проговорила она, ну же, Беззубый, просыпайся, пожалуйста, тебя ждет отличный завтрак.

Совсем рядом послышалось щелканье кнута, пуля пролетела мимо, и Джорджия, нырнув влево, увидела впереди сверкающую мокрую землю, куда она немедленно бросилась.

Небо голубело, в лесу становилось светло. Вода отошла, и на земле отчетливо отпечатались крокодильи следы. И маленькие. И большие. И огромные. Но Джорджии был нужен Беззубый.

Впереди по берегу пробежал маленький крокодильчик и плюхнулся в воду. Джорджия так задыхалась, что поняла — долго ей не протянуть. Дэниелу понадобится немного времени, чтобы догнать ее.

Заплакав, она стала повторять нараспев: «Беззубый, Беззубый, Беззубый».

Потом она узнала участок с высокой сухой травой и невольно вскрикнула. А рядом была примятая трава. Здесь пролегал путь Беззубого к реке. О черт.

Вот попала. Джорджия оказалась на территории Беззубого. У нее подогнулись колени, но она мысленно прикрикнула на себя: беги, беги.

Подхватив верхушку сломанной веерной пальмы, Джорджия побежала прямо по дороге крокодила. За спиной она слышала шум шагов Дэниела. Он что-то кричал, но она не разбирала слов, потому что впереди видела грозное шевеление травы.

Вдруг трава как будто разошлась пополам, и посередине встал он.

Округлые плечи возвышались над огромной, покрытой броней головой. Челюсти, словно капот автомобиля, и зубы величиной с ее руку. Крокодил стоял и смотрел на нее, не делая ни одного движения, зловеще затихнув…

Джорджия закричала, когда они встретились взглядами.

Огромная рептилия медленно подняла покрытое пластинами тело.

Потом крокодил пошел на нее.

Послышалось шипение. Он замотал головой. Замолотил тяжелым хвостом, который толкал его вперед.

В ушах Джорджии зазвучал голос деда: Посмотри туда, куда тебе хочется дойти.

Джорджия уставилась на пальму с левой стороны и прыгнула к ней, раскинув руки и зная, что он сокрушит пальму в один момент, сотрет в порошок, но все равно, была не была.

Джорджия гладила ствол пальмы, когда Беззубый ударил ее по ногам, и она пролетела прямо над его головой, упала на его твердую, как асфальт, спину, прежде чем он отбросил ее в сторону, и она обнаружила себя лежащей в траве на левом боку.

Едва переведя дух, Джорджия стала отчаянно бороться, чтобы встать на ноги, но ее легкие не могли дышать и ноги не держали ее…

Она услышала крик Дэниела.

Тогда она повернула голову и мгновенно поняла, что произошло.

Распластанный Дэниел как будто завис на зубчатой спине крокодила. Беззубый вместе с ним мчался к реке и со всего разбега плюхнулся в воду, подняв тучу брызг. Мгновением позже Дэниел, кашляя, появился на поверхности и поплыл к берегу. Набрав полную грудь воздуха, Джорджия побежала к нему, но в это время на поверхности показался Беззубый. Она увидела его ноздри, его глаза и бросилась обратно. Неожиданно Дэниел показался ей маленьким, ничтожным, беспомощным в сравнении с гигантской рептилией, которая уверенно рассекала воду, преследуя его.

Джорджия стояла на самом краю берега, и Дэниел уже был в нескольких метрах от нее, как вдруг от морды крокодила отошла волна, а вокруг его хвоста вода покрылась рябью.

Теперь все происходило как при замедленной съемке.

Безумно вращая глазами, Дэниел бешено колотил руками по воде, стараясь достичь берега. Он кричал, но каким-то не своим голосом. Крокодил быстро нагонял его. Потом он скрылся под водой.

Джорджия звала Дэниела, кричала, чтобы он плыл быстрее, еще быстрее.

Еще мгновение — и его не стало.




48


— О боже, — прошептала Джорджия. Но ей показалось, что она сказала это слишком громко. В тропическом лесу воцарилась полная тишина.

Дэниела и крокодила нигде не было видно.

Какое-то время Джорджия смотрела, как бурлит вода, словно река позволила себе жуткую отрыжку, а потом успокоилась и засверкала на солнце.

Джорджии показалось, что она слышит далекий шум мотора, однако решила, что это обман слуха. У нее дрожали руки-ноги, и она лишь усилием воли заставила себя выйти на сухое место.

Она видела желтые цветы на трехгранном тополе и мангровые цветы, похожие на лилии, на другом берегу. Вода в реке была грязно-коричневой, и в голове у Джорджии стояла такая же бездумная тишь, как в спокойной реке, которая несла свои воды в Коралловое море.

В конце концов Джорджия добралась до сухого берега и оцепенело посмотрела на горку, с которой Беззубый упал в реку. Она видела отличный след ноги размером с чан. Отметины от когтей были как от мясницкого ножа.

Джорджия вспомнила муравья, утонувшего в ее моче.

Не повезло, подумала она без особых эмоций, здесь идет борьба за выживание.

Гул у нее в ушах стал громче, и тогда Джорджия повернулась к реке, где из-за поворота показалась алюминиевая лодочка, которая плыла, высоко задирая нос и оставляя за собой белый след.

Швед стоял в ней, внимательно вглядываясь в реку, и едва увидел Джорджию, как развернулся и направился к берегу. Еще несколько мгновений, и он остановился, спрыгнул на берег, держа в руках веревку, и пот ручьями тек по его лицу.

— Я слышал выстрелы, — сказал он. Дышал он натужно, тяжело, но затаил дыхание, едва увидел свежие следы на крокодильей горе. — Какого черта?..

— Крокодил сожрал Дэниела.

У Шведа округлились глаза.

— Неправда.

Джорджия покачала головой.

— Боже правый.

Тогда Джорджия вкратце рассказала ему, что произошло.

— Я не могу… — Она поглядела через плечо на сломанную пальму. — Почему Беззубый?.. Ведь это я должна была…

— Ты находилась прямо перед ним?

— Да.

— В этом все дело. Крокодилы нападают на тех, кто слева или справа, понятно?

— А Дэниел?

— Судя по тому, что ты сказала, он оказался у Беззубого на пути, когда тот сломя голову бежал к реке. Насколько я понимаю, он столкнул Дэниела в воду, ну а там… там его территория.

Джорджия поглядела на неторопливую реку, ослепительно сверкавшую в лучах утреннего солнца. В воздухе появилась большая цапля, медленно летевшая к воде. Вновь зашумел буш. Джорджия услышала, как призывно воркует австралийский голубь и визгливо кричит желто-хохловый какаду.

— Может быть… — Джорджия запнулась и откашлялась. — Он мог выжить?

Швед поглядел на горку, потом махнул рукой на широкую неторопливую реку, кишевшую крокодилами, потом на скопление мангровых деревьев, где тоже было полно крокодилов, и на тропический лес вокруг.

Джорджия молчала.

— У него не было ни единого шанса. Когда крокодилы сжимают зубы, то нагрузка тонн в пять, не меньше. Сама подумай. Даже если в тот момент он выжил, как он смог бы выбраться оттуда живым?

— Надо подождать. На всякий случай.

Не говоря ни слова, он пристально вгляделся в нее.

— Ладно, — произнес он некоторое время спустя. — Прыгай в лодку. Давай осмотримся.

Усевшись в лодке, Джорджия только теперь заметила, что у нее расстегнута молния на шортах, и, откинувшись назад, привела себя в порядок. Пока Швед кружил по реке, она смотрела на воду и берега, стараясь не пропустить хоть какого-то знака, указывавшего на Дэниела или Беззубого. Летучие лисицы возвращались на свои насесты. Крошечные птички, размером со спичечный коробок, мелькали между деревьями. Тропический день начинался как обычно, словно ничего не случилось.

— Кстати, как этот мерзавец освободился? — спросил Швед. — Я как будто надежно связал его.

— Перочинный нож. Он всегда носил его с собой.

— Черт. Я-то думал, у него только пистолет. Мне даже в голову не пришло обыскать его. Извини.

Они молча продолжили поиски. Прошел час. Никого. Никаких следов гигантского крокодила, никаких следов его жертвы. По мере того как солнце поднималось в небе, становилось тепло, потом жарко, и Джорджия страдала от пота. Она была обезвожена, но переносить жажду оказалось гораздо легче, вспоминая о пребывании на плоту.

— Наверно, Беззубый утащил его на дно, — сказал Швед, — и теперь ждет, когда мы отправимся восвояси.

Они миновали крокодилью горку, и когда Джорджия увидела примятую траву и практически пополам сломанную пальму, она поняла, что все кончено.

— Поехали, — сказала она.

Швед повернул к ней морщинистое от вечного пребывания на солнце лицо:

— Скажем, что мы оставили его тут? Ничего не скажем? Бекки будет рада получить страховку.

Джорджия подумала и покачала головой:

— Да нет, слишком сложно. Еще подумают, что мы спланировали его убийство.

— Тогда поедем вместе в полицейский участок. — И он проверил уровень топлива. — Держу пари, Сьюзи сейчас улыбается. В общем, благодаря Беззубому правосудие свершилось. Мерзавец получил за все сполна.

Джорджия ничего не сказала, пока Швед произносил свою речь. Она не испытывала радости, тем более торжества, даже удовлетворения от достигнутой цели. Зато появилось неприятное осознание того, как будет страдать из-за всего этого одно-единственное существо на свете. Маленькая Табби.




49


— Правда, необыкновенно вкусно, — сказала Джорджия и стала облизывать пальцы, созерцая стоящее перед ней на столе блюдо с разрезанным мясом. Неужели в нее еще хоть что-то влезет?

— Влезет, влезет, — отозвалась Линетт, умевшая читать мысли, и подвинула к ней щипцы. — Ты все еще слишком тощая, девочка. Ешь сколько хочешь, пока тебе не покажется, что ты лопнешь, и тогда ты скоро придешь в норму.

Мимо с криками пробежали две девчушки. За ними — такой же маленький мальчик, обеими руками с трудом удерживавший гигантскую рыбью голову. Они спустились по деревянным ступенькам и помчались в высокой траве, сверкая голыми пятками.

— Хулиганы эти мальчишки, — заметила Тилли, тоже сидевшая за столом, но с другого конца. — Им лишь бы попугать девчонок.

Они сидели за большим столом на одной из террас в лечебном центре «Лотос», и стол производил такое впечатление, будто на него упала бомба. Игрушки, серпантин, миски с салатами — все вперемешку. Тут же бутылки с вином и месячной давности «Сидней морнинг геральд» с историей Джорджии и Шведа в изложении Индии Кейн.

С одной фотографии смотрели улыбающиеся Джорджия и Швед, на другой был запечатлен огромный крокодил с открытой пастью.

Юмуру потребовалось несколько дней телефонных переговоров, чтобы собрать всех на уикэнд. В конце концов ему это удалось, и вот они все вместе. Они стонали от избытка еды и вина на первом праздничном ланче под соломенной крышей веранды, и вентиляторы над их головами разгоняли застоявшийся воздух, а заодно жужжание и стрекотание, доносившиеся из тропического леса.

Бекки налила всем еще вина и повторила тост, который уже один раз провозгласила:

— За Криса Чеуна.

Крис вместе с представителями Отдела расследования воздушных аварий отыскал-таки трубку и насос и послал их на экспертизу. В суде поставили под сомнение тот факт, что высокопоставленный офицер полиции, не имевший взысканий, мог повредить «Пайпер». Однако эксперты доказали, что трубка отделилась не сама по себе, к тому же Рог подтвердил под присягой, что Дэниел что-то делал под самолетом за полчаса до вылета, и судье пришлось изменить свое мнение.

Джорджия чокнулась с Бекки. Неудивительно, что Бекки выглядит намного лучше. Может быть, страховая компания ей и не заплатит, но восстановленная добрая репутация Бри намного облегчит ее страдания.

— Мы чисты, — сказала Бекки, — и теперь весь мир узнал об этом. Все говорят, что Бри герой, ведь он все-таки сумел посадить самолет. А еще говорят, что это отличная реклама для «SunAir»! Мы уже завалены заказами на следующий сезон. Никогда не думала, что может быть так трудно. В банке считают, что мы скоро с ними рассчитаемся, может быть, года за три, ну а тогда уж точно купим новый самолет.

Джорджия потянулась через стол за сочным куском барамунды, когда пара детских ручек обхватила ее за шею и она услышала детский голосок:

— Тетя Джорджи! Тетя Джорджи!

Она обернулась и, увидев сияющее личико Викки, просияла в ответ:

— Здравствуй, малявка!

— Малявка! — крикнула довольная Викки.

— Извини, Джорджия!

Прибежала Джули Чжун и подхватила Викки на руки, но та продолжала упоенно кричать: «Малявка! Малявка!» Джули успокоила дочь и, показав на ребятишек Тилли, сказала, чтобы она поиграла с ними. Викки пулей помчалась к ним, визжа от радости.

— Как дела? — спросила Джорджия улыбающуюся Джули.

— Мне нравится тут. Жаль, Пол…

Улыбка поблекла.

— Я тебе сочувствую, — проговорила Джорджия и положила руку ей на плечо. — Я не хотела напоминать.

— Нет, нет. Все в порядке. — Улыбка вернулась на ее лицо, правда, немного печальная, но все же улыбка. — Он был очень смелым человеком. И навсегда останется с нами. Мне здесь хорошо. Я опять могу практиковать… У меня уже появились постоянные клиенты!

— Двое, — послышался голос сзади. — Одного ты только что потеряла. Твоя зеленая микстура бессильна перед моим курением. Слава богу за «Никоретте», или что там еще ты заставляешь меня пить?

Это проворчала подошедшая Индия.

— Чтобы мое лекарство работало, — заявила Джули, выпрямляясь во весь свой крошечный рост, — ты должна принимать его три раза в день.

— Эту отраву?

— А вот Джон пьет и говорит, что помогает, — не смолчала Джули, и Джон торопливо спрятал сигарету под стол.

Несмотря на то, что Медицинская ассоциация никак не принимала антибиотик, назначая все новые тесты и испытания, Джон был преисполнен бесконечного оптимизма, особенно с тех пор как получил разрешение на работу и приглашение обратиться за австралийским гражданством.

Джорджия видела, как у него с колен поднимается дымок, словно загорелась салфетка, и рассмеялась.

— Ну что ты такая счастливая? — проворчала Индия, садясь за стол и наливая себе вина. — Ты еще не знаешь, что тебя ждет.

Джорджия взглянула на стоявшую у левой ноги сумку, из которой высовывалась фотография с яхтой в лучах ослепительного тропического солнца. Хотя яхта и выглядела новенькой, она явно была неплохо обжита, на веревке висели выстиранные вещи, на корме сохли полотенце и плавки, на палубе виднелись чашка с кофе и кипа газет.

Фотографию доставили в ненадписанном конверте вместе с билетом первого класса на самолет до Барбадоса, и на обратной стороне аккуратным твердым почерком было написано: «Что тебе терять?»

Ни подписи, ни даже почтового штемпеля. Пришел мужчина в костюме, постучал в дверь. Непонятно, как ему это удается? Но будь у нее возможность, она бы сама попросила его быть таинственным. И хотя ей известно, что он убийца, она ведь тоже убийца. Она стреляла в Джейсона Чена и убила его, что совершенно не мешало ей спать по ночам. Вряд ли и он плохо спит.

— Ну и когда ты собираешься взяться за работу от девяти до пяти? — спросила Индия.

— Зед сказал, когда я пожелаю. Он хочет, чтобы я сначала отдохнула, прежде чем впрягаться. А сам чуть ли не прыгает от восторга.

— Ну да, знаю, — холодно произнесла Индия. — Он звонил мне. Хочет, чтобы я подготовила материал о судьбе здешних нелегалов. Он собирается извлечь максимум выгоды из твоей славы.

Джорджия не возражала. В конце концов она получила работу, которая ей нравилась, у нее было за что сражаться, и Зед даже предложил ей поездку в Китай, чтобы она могла на все посмотреть своими глазами, повидаться с друзьями, получить представление о китайской культуре и проблемах китайцев.

Она подцепила вилкой большой кусок рыбы и отправила его в рот. Пища богов, подумала она. Потом подняла бокал:

— За Шведа. За нашего охотника и добытчика.

Усмехнувшись, он поднял бутылку с пивом:

— За большую добычу!

Добыча и в самом деле была что надо, килограммов на двадцать пять. Хватит на несколько недель.

— Боже правый, я сопьюсь из-за этой женщины.

Вдруг появился Юмуру в запотевших очках.

Он вытирал руки о полотенце, которое держалось на брючном ремне, и выглядел усталым.

— Она великолепная повариха, — сказала Джорджия.

— Великолепная — не спорю, но у меня все время такое чувство, что мной командует сержант. Когда я недостаточно быстро режу чеснок, она бьет меня алюминиевой ложкой по пальцам!

— Бедняжка Юмуру, — улыбнулась Джорджия.

— Иногда, как сейчас, я бы предпочел оказаться в уютной полицейской камере, где она не сможет меня достать.

Он налил себе вина и опустошил бокал, как человек, умирающий от жажды в пустыне. Джорджия была рада, что он простил ее за подозрительность и украденный шприц. На другой день после смерти Дэниела они долго говорили о том, как Юмуру скрывал свое имя, опасаясь за Джона и Сьюзи, чтобы не дай бог Чены не связали его с ними и с «Квантум Ресёрч», как он всего три раза использовал антибиотик, потому что иначе его пациенты погибли бы.

— Они подписали согласие, — сказал Юмуру. — Они прекрасно понимали, что антибиотик не апробирован, но готовы были пойти на риск.

Тилли и еще два пациента поклялись молчать, чтобы защитить Сьюзи и Юмуру от обвинения в использовании неразрешенных лекарственных препаратов. Этим они отплатили врачам за спасенную жизнь.

Юмуру попросил Тилли подтвердить его алиби на день аварии, едва понял, что Джорджия вот-вот раскроет тайну антибиотика.

— Понимаю, как это выглядело, — проговорил он. — Все указывало на меня. Знаю, не надо было вовлекать во все это Тилли, но я просто не мог больше ничего придумать. Полицейские поверили Тилли, а вот тебя это не убедило.

И Дэниела тоже. Ты слишком упрямая.

Рука Юмуру замерла в воздухе:

— Господи. Это она.

В черном с головы до ног Фан Дунмей, мать Джули, спустилась с веранды и бросила витиевато упакованную коробочку на колени Джорджии, сопровождая это действо потоком слов на кантонском наречии.

— Она благодарит тебя, — сказала Джули. — И просит, чтобы ты открыла коробку.

Джорджия сняла золотую с красным обертку и открыла коробочку. Фан Дунмей что-то быстро-быстро говорила дочери и одновременно дергала светлые волосы на руке Джорджии, а Джули в первый раз за все время, что Джорджия ее знала, хохотала взахлеб.

В коробочке лежала электрическая бритва.


notes



Примечания





1


Брисбен.




2


Мост в Сиднейской гавани, прозванный Вешалкой, — один из самых высоких арочных мостов в мире, достопримечательность города, построен в 1932 г.




3


Еженедельник «Рыбная ловля».




4


Беатрис Поттер (1866–1943) — английская писательница, жизнь которой связана с Озерным краем, автор популярных и в наше время сказок о животных и иллюстраций к ним.




5


Древняя двоякодышащая австралийская рыба, достигает двух метров в длину. Мясо похоже на лососину, очень высоко ценится.