Все будет хорошо...
Крис Иванов


Метро2033






Лейтенант-связист ФСБ возвращался из Питера в Анапу к месту службы со свадьбы сестры. В Анапе осталась жена и ребенок. Неожиданно звучит сигнал «АТОМ». Война! В попытке добраться до родных, он возвращается в уничтоженный Санкт-Петербург. Что ждет его? Сможет ли он пойти до конца за свои принципы в борьбе против обезумевших жителей мертвого города?






Всё будет хорошо…

Крис Иванов





Глава 1


— Русское радио — все будет хорошо! — магнитола пропела стандартный призыв и тут же зазвучала музыка из «Бумера» — «никого не жалко». За окном пролетала серая русская глубинка. Нищие деревеньки, убогие поселки. Я всегда задавался вопросом — на что там живут. Вроде и трасс нет больших рядом и до города более-менее большого полсотни километров.… Но живут же! И машины у не которых не чета моей стоят возле домов. Парадокс!

Машина ехала так себе, наверное, что-то с карбюратором. Вот и сейчас на подъеме начала завывать и повышать обороты. Я молча выругался и глянул на GPS-ку: так, километров пятнадцать уже от Боровичей отъехал.… Еще сорок и трасса Питер-Москва, а там по прямой до Москвы и дальше — до Анапы. Осталось всего 30 часов до конца кратковременного отпуска.

И надо же было мне еще завозить родителей в Тихвин с Питера. Сейчас уже бы возле Торжка был. Ладно…. Свадьбу сестры отгуляли, отметили и домой. И так всего пять дней дали. Жену вот не отпустили. Учения какие-то вроде начались и всех врачей стали мобилизовывать, говорят ненадолго.

А меня вот Степаныч, наш командир части береговой охраны ФСБ, отпустил на пять дней. Даже корку выправил фсбэшную. Хоть и учиться до лейтехи оставалось еще полгода, а в ксиве уже- лейтенант береговой охраны ФСБ. Вот так-то. Степаныч нормальный мужик в принципе. Хотя сначала и слушать не хотел. Обстановка напряженная, говорит. Какая нафиг напряженность? Еще только март, а курортники уже поперлись на юга. Уже вовсю бабушки на автовокзале стоят с табличками. Напряженность…

Я прибавил скорости и привычно глянул на дорогу. Крошево, блин. Дворники еле справлялись со снегом вперемешку с дождем. Ничего, за Москвой снега не будет. Машинально посмотрел на часы — уже шесть вечера. Уезжал тоже вечером с Анапы. Тоска такая — не хотел с женой расставаться, но нужно было. Все-таки свадьба у младшей.

Ребенка хоть в пансионат отправили, и то хорошо. Звонил сегодня — говорит у них тоже какие-то учения будут. Ему то в прикол — десять лет всего. Ладно, все нормально будет, вот доеду и к жене сразу. А потом в пансионат съездим к Даньке вместе. Нормально….

Скорость уже приличная. Хотя о чем это я? ДПС-ники мне параллельны. Удостоверение в окно и поехал. Я улыбнулся — все-таки хорошо, когда есть прикрытие. Потянуло на хорошую музыку., и правой рукой нашарив кнопку, собрался переключить магнитолу на флешку.

Внезапно музыка прервалась — динамики сказали:

— Всем внимание! Объявляется чрезвычайное положение! Угроза ядерной атаки! Всем военнослужащим, находящимся вне части прибыть к ближайшему убежищу! Это не учебная тревога! Сигнал «АТОМ»!!! - дрожащей рукой я с испугу крутанул ручку громкости и слова «АТОМ» проорали по всему салону.

Хрена се!!! Резко остановив машину, я попытался осмыслить услышанное. Так, сигнал «Атом». Время на прибытие в убежище шесть минут.… Ни вперед, ни назад не успею. Что там говорил препод по РХБЗ? Атомный взрыв — зона поражения пять километров сто процентов. Дальше-меньше, но насколько? Как учил наш тактик — удары, скорее всего, произведут по городам и воинским соединениям. Что там у нас Боровичах? Вроде мотострелки какие-то. И возле Валдая есть части РВСН. Ракетчики блин… А расстояние? Пятнашка… Погнали отсюда!!!

Включил повортник и тут же одернул себя — кому теперь показывать? Надо успеть проехать километров хоть семь-восемь. Там вроде были холмы какие-то. Радиацией заденет все равно…

Краем глаза успел заметить на горизонте длинные следы ракет в темнеющем небе со стороны Валдая. Ага, ракетчики начали, значит не учебная. Вот блин что сейчас начнется…

Мысли путались в голове, еще и звук тут какой-то тревожный… Блин! Забыл же выключить радио, сейчас оно издавало звуки сирены. Крутанул, было ручку звука, но передумал. Как осенило — пока радио есть, значит, еще все живы. Пусть завывает.

Дорога была, конечно, не очень. Колдобины и ямы одна на другой. Да еще и заледенела наполовину. Дальний на полную. Начался спуск к холмам. Впереди в самом низу стояла груженая фура с включенными габаритами. И что придурок стоит? Ага, точно! Тут и есть место между холмами.

Вдруг на дорогу выскочила фигура и, мелькнув свете моих фар, стала судорожно махать руками. Я резко нажал на тормоз и, прокатившись метров десять, остановился. Вылез из машины и пошел к машине дальнобойщика. Злоба захлестнула.

— Ты что сука, делаешь?! Я бы сбил тебя и все! Какого хрена под колеса лезешь?! — я подходил и остывал уже. Все-таки десять метров идти. Тем более я видел нормального парня перед собой — как-то ладно скроенного, в синем спортивном костюме, в кепке, чуть прикрывающей блондинистые волосы.

— Сержант запаса Волков! Приказываю остановиться и ждать! Движение дальше опасно! — парень слегка картавил и от этого смущался. На вид лет двадцать, видать тока с дембеля.

— Спокойно, сержант! — я пошарил у себя во внутреннем кармане и извлек удостоверение, сунув ему под нос. — Лейтенант Федеральной Службы Безопасности Российской Федерации Иванов.

Я всегда так представлялся еще с курсантских времен. Только вместо «лейтенанта» говорил «старшина». Сейчас это, как и всегда возымело свое действие — парень вытянулся и проорал:

— Прошу прощения, товарищ лейтенант. Прозвучал сигнал «Атом», — парень смотрел строго вверх и прямо, как на строевой. Почему-то это показалось смешным.

— Ладно, сержант, отставить. Я все слышал. Место ты хорошее выбрал, хвалю, — я хлопнул парня по плечу. И стал разворачиваться к своей десятке. Из нее еще неслись звуки сирены.

— Может учебная, товарищ лейте… — его голос вдруг прервало шипение из динамиков и звуки записи радио:

— …все будет хорошо… — и тишина.

Я отошел от машины и, посмотрев на сержанта, спросил: — Зовут то как?

— Сергей, товарищ лейтенант.

— Давно с армии? — я улыбнулся. — Меня Лехой зовут. До прибытия на пункт сбора я для тебя Леха. Понял?

— Понял, тов… Леха. Два месяца с армии, вот устроился дальнобоем на свадьбу заработать.

— Понятно с тобой все… — я не договорил, так как небо со всех сторон стало стремительно светлеть. Через три секунды стало светло как днем.

Все, сразу сообразив, я толкнул Серегу в кювет. И прыгнул сам за ним в талый снег, с такой остро режущей кромкой наста…




Глава 2


Застыл, глядя на капельки капели, аккуратно, как-то по-детски нежно спускающейся с разлома снежной корки. Уже весна… Только птицы не поют что-то. Почему нет птиц?!!!!

Даже сквозь закрытые веки почувствовал вспышку и как пошла волна. Хорошо, что остановились во впадине между холмов, наверху наверно жарко. Пронеслась тепловая волна. А следом пошел звук. Даже не звук — рев. Мы попали как раз между городов: Валдай, Боровичи, Вышний Волочек. Везде части вояк стоят и, соответственно по ним пришлись удары боеголовок. Три волны встретились чуть позади нас, образовав ураган тепла, радиации, ужаса, смерти…

Справа какое-то шевеление. Ах да, Серега. Значит живой. Скоро, очень скоро тут станет невозможно жить. Надо ехать.

— Серега! — я окликнул его. — Вставай быстро! Надо валить отсюда, пока не сдохли! Давай-давай!

— Как ты думаешь, от Питера осталось что-нибудь? — с тоской спросил он и посмотрел на небо, которое заволокло тяжелыми облаками.

— Думаю, нет… Питер и Москва — самые лакомые куски. Первые удары по ним. Руины там, в лучшем случае. Хотя там плотное кольцо противоракетной обороны вокруг. Может и выжил кто. Не знаю, — я посмотрел на него. Серега сидел в талом снегу, на самой кромке кювета, в грязи и смотрел безнадежно, бессмысленно вдаль. Я уже видел такие взгляды. Еще в армии, когда от постоянных побоев и издевательств дембелей у «духов» ехала крыша. Им, в принципе было уже все равно. Сколько не ори на них, не тормоши, все нипочем. Только отрешенный взгляд и нежелание что-либо делать.

У меня там девушка и родители остались… Только с утра видел, — он вдруг тихо заплакал. Это вышло так естественно- здоровый парень, с широкими плечами, сидит в грязи и плачет. А сверху давят тяжелым иссиня-черным светом облака…

— У меня тоже жена и сын. В Анапе. А родители в Тихвине. И сестры в Питере… — добавил я совсем тихо, внезапно вспомним об Ирке. Неужели все? Да нет.… У них же учения в Бункерах, и врач она к тому же. И Данька наш на учениях. Должны выжить.

Внезапно я замолчал. А если… Ну, да. Ведь для этого оно и строилось….

— Серега, а твои далеко от метро живут? — от мысли закружило голову.

— До Сенной три минуты.… А что? — он оживился и, кажется начал понимать.

— А то! В метро пускают в течении семи пятнадцати минут с объявления тревоги. Понял? Они по-любому успели! Давай вставай! Надо в Питер пробираться пока не загнулись совсем.

Он вскочил с надеждой и тут же сел.

— А если не успели? У меня мать больная совсем. Пока соберутся… — его взгляд опять начал затуманиваться.

Раз! Удар открытой ладошкой чуть повыше челюсти и пониже глазной впадины. Как учил нас психолог — удар должен быть хлестким и неожиданным, тогда эффект вас порадует. … Серегу он точно порадовал. Он вскочил, поскользнулся, упал в кювет и тут же опять вскочил.

— Ты чего?! — возмущенно проорал он, пытаясь выбраться из снега.

От тоски не осталось и следа. Спасибо, Валерий Михалыч за науку. Помогло.

— А ничего, сержант! Встал и пошел к машине. Давай-ка перегружай из моей в твою все. Да, там еще в багажнике есть водка, со свадьбы везу. Тащи все сюда. Поедем на твоей. — я кинул ему ключи от машины, а сам пошел к фуре. На ней будет проще прорваться до окраин, да и помощнее стекла в ней. Все-таки от радиации какая — никая защита..

Сергей потихоньку рылся у меня в багажнике, а я сел на ступеньку «Вольво» и закурил. Так, подведем итоги. Взрывы были, значит в более или мене крупных городах мало кого осталось. Это факт. Только если нет, каких либо убежищ. А он должны быть в любом городе. При Советах еще строили. А тогда на мелочи не разменивались. Если бункер — так на тысячу человек. Если убежище так на пять тысяч. И все это с обеспечением. То есть еда, медикаменты, защита, оружие. Помню как еще в армии, на срочке, обновляли склад НЗ, неприкосновенный запас, блин. Так там туши свиные и говяжьи были с клеймами от пятьдесят четвертого года. И это в 2001 году было. Так что вояки у нас о-го-го еще. Еще все в Советах живут. Особенно старшее поколение. Много, правда, разворовали, много продали, много просто само от времени пропало.… Но я думаю, что есть еще бункера в городах, где должна «элита» прятаться. Мэрия там, администрация города. Этот бункер они должны По-любому поддерживать в рабочем состоянии. Хотя бы в смысле еды и медикаментов. Про защиту, конечно, надеется не приходиться, но чем черт не шутит.

— Серега давай тащи сюда водку! — нужно было успокоится. — У тебя там, кстати, из оружия ничего припрятано в фуре?

— Не…. Я ж только первый рейс делаю. — он извиняющее улыбнулся. — Босс сказал, что бандосов нет на дорогах. Вот я и поехал без ствола.

— Ладно. Давай выпьем от радиации. — я свернул пробку на «свадебном» «Флагмане» и разлил по пластиковым стаканчикам, предусмотрительно вытащенным Серегой, холодную, в багажнике держал, водку. — Чтоб все было хорошо, Серега. Не волнуйся, найдем мы твоих.

Я залпом влил в себя порцию водки и закусил бутербродами с колбасой, Серегой же принесенными. Медленно прожевал, чувствуя как тепло пошло по желудку, и, сразу же, разлил по второй.

— Знаешь что я думаю. — спросил я после того как второй тоже было отдано должное внимание.

— Что? Дернул головой он.

— На машине нам не пробраться. Там у Валдая ракетчики стояли. Там сейчас ад. Нужно двигать в сторону Питера, но напрямки. По лесу. Меньше шансов встретиться с мародерами и военными, вылезшими на поверхность поживиться. Да и местные жители нам не друзья, поверь. — добавил я разливая по третьей.

— Почему не друзья? — он хитро улыбнулся. — Я сам с ними поговорю. Ты только мои слова подкрепи. А там …. И оружие и еда будут.

— Ага. Ты меня уже убедил когда останавливал. — я кивнул с иронией. — А если там участковый будет? Или солдаты беглые? Они ж тебя порвут.

— Так тут наглость нужна. Ты ж все равно остановился. И они дадут все, что нужно. Ты — власть. А я — исполнитель власти. Они же привыкли повиноваться. Тем более сейчас, когда еще ничего не понятно.

— Лады. Тогда давай все что нужно бери и погнали. — я не стал уточнять что власть я пока липовая, что звание и почести мне только через шесть месяцев положены.

Серега сноровисто собрал запас еды и необходимых вещей. Вытащил из заначки монтировку и набор инструментов. Покидал все в рюкзаки и, завязав их, подошел ко мне.

— То…. Лех, тебе, что надо в своей машине? Скажи где лежит — я принесу, — он спрыгнул с высокой ступеньки фуры. — О-о, давай по третьей!

— Давай… — я поморщился, вспомнив об обычае пить третью за любовь. Опять вспомнилась Ирака, Данька, родители, сестры. — Давай за тех, кто не снами, — я вспомнил еще одно толкование третьего тоста.

Серега лихо опрокинул в себя эту порцию и повторил:

— Надо что с машины?

Да. Возьми карту. Там подробная есть. Не заблудится бы. И диски забери от магнитолы, ну саму магнитолу. — я усмехнулся. — Может сменяем на что.

Я поднялся и кинул в кусты пустую бутылку. Взял в руки свой рюкзак, взвалил на плечи. Тут же больно впилась в плечо бережно засунутая в него магнитола. Мысленно выругавшись, поскакал с рюкзаком на месте, авось уляжется. Стало чуть менее ощутимо.

— Ладно, пошли, — я первым двинул в лес, стараясь выбирать места посуше и без талого света. Хотя и выбирать то не из чего было, кругом талый или тающий снег. Ранняя весна. Вот и пришла она….

Я сразу задал темп движения, не боясь, что Серега отстанет. Все-таки только с армии. Главное не сбавлять хода. Раз- два, раз-два. Левой-правой. Как на марше. Идти нам километров триста, а еще неизвестно, кто или что встретиться нам на пути. Раз-два, раз-два. Вокруг только чахлые деревья и снежный наст.

Через полчаса ходьбы замаячила небольшая деревушка без названия. Даже сверившись с картой, я не нашел никаких названий.

— Серега, давай обойдем. Тут наверняка только старухи и старики. Пусть живут в неведении. Тут и радио то наверно нет, не говоря уже о телевизоре, — достал с кармана сигарету и закурил.

«Кент» расслабляет. Звучит как реклама. Хотя ни рекламы, ни телевизора больше не будет. Может потом, через много десятилетий, через сотни и тысячи ошибок все вернется. Я примерно представлял последствия конфликта. Все города стерты с лица земли. Те, кто выжил, либо мародеры, либо военные. Тоже мародеры. Все мародеры и мы тоже будем ими. А иначе не выжить.

С такими мыслями мы обошли деревню по малой дуге. Незачем трогать тех, кто и так прожил свою жизнь в нищете, забытые государством и людьми.

За деревней, как ни странно оказалась вполне приличная дорога. Может кто-то из Питерских комерсов отсюда родом., вот и сделал приличный проезд. Может к матери, может к бабушке. Наверно там ест дом, где есть чем поживиться. Я взглянул на Серегу — казалось, он думает о том же. Но, промолчав и ничего не сказав друг другу, мы продолжили свой путь. В голове вдруг пронеслись строчки песни группы «Ленинград», последней песни, что я слушал:
		Никого не жалко, никого



		Ни тебя, ни меня, его…








Мы продолжали свой путь, готовые к любому повороту событий. Мы двигались на город Будогощь Ленинградской области.




Глава 3


Справедливо рассудив, что возле такого городка как Будогощь есть и милицейские отделы и наверняка какие-нибудь вояка, мы вполне сможем раздобыть и оружие, и снаряжение для похода в Питер. Нужны были комплекты ОЗК, запасы пищи в гермоупаковках, не испорченные радиацией. Поход обещает быть долгим, а ближе к городу уровень заражения гораздо больше, чем тут. Еще всякая мелочь типа фильтров и таблеток для обеззараживания воды.

Наткнувшись под самое утро на небольшое сельцо с незапоминающимся названием Смолино, я впервые задумался о том, что было неплохо раздобыть машину, чтоб не стирать ноги. Все улицы словно вымерли, не видать было ни человека. Раннее утро, что тут говорить. Все либо спят, либо нет никого.

— Серый! Давай топай вон к тому дому, — я указал на дом местного богача, резной, красной, импортной черепицей. — Приглядись что там, к чему. Если хозяева на месте, постарайся, чтоб никто тебя не видел. Если нет — посмотри вокруг на наличие машины.

— Есть, понял! — он понимающе кивнул. — Может у них кто и на охоту ходит, неплохо ружьишко бы замутить.

— Соображаешь, — согласился я. — Давай иди.

Низко пригнувшись возле забора, ладного, как и дом, Серега побежал к воротам. Я же пошел вокруг дома, постоянно держа в поле зрения окна, надеясь заметить хоть какое-то движение. Но дом только скалился темными провалами окон, заботливо задернутыми занавесями. Еще раз оглянувшись, я махом вскочил на забор и, посмотрев на дорогу, спрыгнул во двор. Запоздало подумал про собаку, которая была бы очень некстати. Потихоньку прокрался к окну и, осторожно, стараясь сильно не высовываться, заглянул внутрь дома.

Шторы были запахнуты не очень сильно и, в первую секунду, меня пробрал мороз. В лицо мне смотрело дуло ружья. Я замер, стараясь не делать лишних движений. Сразу как-то подумалось — ну вот и все, пришел. Постояв наверно, секунд двадцать и, не заметив никакого движения, я тихо опустился на снег.

Справа за углом дома зашуршало, я мгновенно придвинулся к самому углу и приготовился. Как только показалась рука, я резко дернул ее на себя, и тут же применив болевой прием, завалил человека на лед.

— Это я, Леха! Больно, пусти! — сдавленный Серегин голос вывел меня из боевого состояния.

— Придурок! Я уже шею ломать хотел, — я сплюнул и шепотом матюгнулся.

— А ты чего тут? — спросил он, растирая запястье. — Сам же сказал, что ждать будешь на дороге.

— Ладно, извини, я сам что затупил — я извиняющее улыбнулся. — Тебя отправил через ворота, а сам решил через двор подстраховать. Извини, — повторил я.

— Забей. Короче, там во дворе стоит джипарь. Машина на ходу я думаю, потому, что на колесах снег еще не растаял. Самое позднее вчера вечером на ней ездили. Еще… на чердаке человек со стволом. Думаю охотничья «Сайга» потому как оптика на солнышке поблескивает. Но в меня не стреляли и не окликнули, значит, охрану несет тяп-ляп, спит, скорее всего. Я попробую забраться наверх снаружи, там стекло надо бить и ствол выхватывать. Но это шум, а если есть, кто в доме нас завалят обоих. Если разбудим нам в дом не пройти. Там с двумя ружьями можно такую оборону держать, что нам с вытащенной «Сайгой» и делать нефиг будет.

— Тут в окне тоже человек с ружьем, хотя может и с карабином. Я только в армейском оружии понимаю, — я показал окно над нами.

Серега осторожно поднялся и через секунду опустился обратно.

— Карабин многозарядный. Хорошая вещь. Дырок наделает немеряно за минуту. А хозяин спит. — Серега усмехнулся. — Вояки блин. Дверь в дом закрыта изнутри. Если их брать то только через окна. И одновременно, а не то постреляют нас. Давай так — я залезаю наверх к чердаку, там лестница есть и подаю тебе сигнал. Тут окно кстати открыто. Наверно, при стрельбе распахнуть хотел, а не окна бить. Аккуратно приоткрой и по сигналу моему забирай карабин, а дальше разберемся. Сигнал, какой?

— Бери камушек и кидай когда залезешь, на крышу. Черепица железная, загремит. Только на мою сторону кидай, твой «охранник» отвлечется спросонья. Тут и ты залезай к нему. Кстати, откуда так много знаешь про ружья?

— Так я же на гражданке охотником был. Глаз наметанный. Ладно, я пошел. С богом. — Серега тихонько двинулся в обратный путь. Я глянул на часы. Полшестого. Самый сон, будем надеяться, что так и есть. Наверняка вчера часов до трех сидели с перепугу, а потом и сморило без дела.

Я привстал и пальцем, стараясь не дышать, потянул на себя створку окна. Она отошла беззвучно. Спасибо, хозяин, за смазанные петли. Замер, приготовившись услышать окрик или, еще хуже, выстрел. Все было тихо.

Внезапно сверху, на крыше, загрохотало. Я хоть и готовился, но момент прозевал. Резко встав, схватился за дуло, встретившись с безумным взглядом хозяина, и, быстро отведя дуло в сторону, толкнул его в комнату. Как я и рассчитывал, человек еще не успел толком проснуться и не слишком крепко держал карабин в руках, поэтому приклад хорошо впечатался в челюсть. Выдернув из рук осевшего на пол хозяина карабин, я заскочил в окно и направил его на пленного. Тот потихоньку скулил и делал робкие попытки встать.

— Кто еще в доме? Быстро говори! — я старался говорить как можно убедительнее и подкрепил свои слова передергиванием затвора карабина.

— Племяш на чердаке…. Ты кто такой? — он почти очухался и собирался «наезжать». Вид у него был как у бандита местного розлива. Бычья шея, бритая башка, весь в коже. Даже штаны кожаные. Как не жарко только. Бац! Удар прикладом второй раз отправил его в глубокий сон. Так-то лучше. Меньше мороки.

Связав его сорванной шторой, я осторожно, стараясь не шуметь, выглянул из комнаты. Не соврал, Нет никого. На столе в зале стоял не убранный стол, на котором красовались остатки ужина. С бутылочкой, как без нее. Пройдя по дому, я подошел к входной двери. Как там Серега. Что я не слышал ничего.

Щелкнув замком, приоткрыл дверь на улицу и тут же увидел Серегу склонившегося над лежащим человеком в камуфляже. Услышав скрип двери, он резко выпрямился и привычно вскинул «Сайгу» к плечу.

— А это ты, — он облегченно опустил оружие. — А я вот понервничал с ним тут. Пришлось ему упасть с чердака. Крепкий оказался, гад.

— Живой? — спросил я, кивнув на лежащего племяша.

— Не. Готов. — Серега виновато опустил глаза. — Я, правда, не хотел. Он соображает быстро. Если бы не на предохранителе стояла сайга, я бы тут лежал.

— Затаскивай в дом его, чтоб не видел никто. Там у меня тоже лежит, местный нувориш. Только живой. — добавил я и пошел в дом.

Мне не приходилось вот так близко смерть. Это было не привычно. Как-то не по-людски. Я дума, что мы просто их вырубим и все. А тут такое.

Серега, кряхтя, затащил его в прихожую, и закрыл за собой дверь.

— Значит, так, Серый, давай в темпе смотрим, что тут есть. Патроны, одежда, как на этом. — я кивнул на мертвеца. — Может еще, что полезное найдем.

Сам я пошел в комнату, где лежал мой пленник. Еще выходя, я заметил на столе прибор, похожий на тестер и теперь спешил проверить свою догадку.

Так и есть — счетчик Гейгера. Прибор для измерения радиации. Импортный, весь в надписях, с жидкокристаллическим экраном. Нажав на кнопку «power» я с радостью увидел, как экран засветился. Приборчик запищал и выдал — «радиоактивный фон повышен, угроза заражения» и цифры — 120 рад/1Гр, показывающие, насколько велика угроза. Из краткого курса химика знал, что это число показывает только повышенный фон, ничего с нами не случиться, во всяком случае за сутки.

Так, что тут еще есть. Ага, патроны в коробке, да еще на пленнике патронташ полный. Рация на подоконнике, и как только не задел ее, когда забирался. Рация это хорошо. Связь нам нужна. В шкафу оказались и батарейки для рации, и для счетчика. Запакованные еще, новенькие. Там же лежали и мощные светодиодные фонари.

— Серега! Там у твоего рации не было, — я крикнул вглубь дома.

— Была. У меня она. А ты что вторую нашел? — он показался в проеме, уже переодетый в камуфляж. За спиной как влитая висела «Сайга» с оптикой, заботливо зачехленной.

— Красавец, — оценил я его вид. — Давай посмотри в аптечке лекарства. Еды собери, сигареты, если найдешь и погнали. Да, кстати, ключи найди от машины.

Серега кивнул и исчез в зале. Сразу послышался шорох и звон пузырьков. Я огляделся: больше брать нечего было. Оглянувшись еще раз, я заметил на стене висящий там самурайский меч. Снял со стены и с легким шелестом вытащил его из ножен. Взмахнул пару раз, пробуя на вес и любуясь матово отливающим клинком. Воздух загудел, рассекаемый остро отточенным лезвием. Еще раз взглянул на хозяина и не смог отказаться от искушения. Все равно ему не пригодиться. Висит давно, не нужен никому. То, что клинок настоящий я определил сразу. Не бутафория, не сувенир, никаких пластиковых вставок и прочей подделки. Дорогая и качественная вещь.

Я вышел в зал, посмотрел на Серегу, который сноровисто укладывал припасы в рюкзак. Он заметил меня:

— Камуфляж одевай. Вон, на диване. Там же респиратор и фильтры. Потом, когда ОЗК найдем, сменим на противогазы. Пока и так сойдет, — тут он заметил меч. — О-о! Вооружился? Против пистолета не попрешь, не то, что против автомата.

— Для тихого съема часового лучше не придумаешь. Тихо и наверняка, — добавил я, быстро переодеваясь в комок. Он залез на меня как вторая кожа, сразу стало удобно и легко. Все-таки военные придумали что-то полезное. Точнее две вещи — оружие и одежду. Ничего лишнего, все просто и удобно. Тем более камуфляж был прорезиненным расцветки «зима». В таком в раннем весеннем лесу будешь полностью не заметен, если еще и капюшон натянешь.

— Собираемся. — сказал я и закинув карабин за спину, прихватив меч и один из рюкзаков, вышел во двор.

На улице занималась весенняя заря. День обещал быть хорошим, только на западе, в стороне Питера тяжело лежали на горизонте черные тучи.

— Хреновые там дела, Серега, — сказал я, показывая на горизонт. — Ключи взял?

— Конечно! Сейчас только с гаража принесу еще бензина, должен быть там. Запасливые хозяева.

Он вошел в гараж и скоро показался, оттуда таща две канистры по двадцать литров.

— Тут соляра. Машина то видно дизелек. — он пискнул брелоком и джип моргнул фарами и послушно открыл багажник. Серега закинул туда канистры и следом рюкзаки.

— Серый, а ты кем служил? Спросил я, вспомнив, как он обращался с оружием. — Не снайпером?

— А, что, заметно так? — усмехнулся он. — Снайпер разведроты охраны боевых кораблей.

— Североморск?

— Нет, Заозерск. А что ты был там.

— Срочку в Севере служил. В штабе ВВС Северного флота. Ладно, снайпер, значит так — я веду, ты смотришь по сторонам и стреляешь, если что, — я сверился с картой. — Едем на Кириши. Город довольно большой. Будут посты бывших ДПСников, вояки появятся. Ну и от местных не деться никуда.

Я всунул ключ в замок и отрегулировал под себя рулевую колонку с блестящей буквой «L» посередине. Мотор довольно заурчал и я, немного привыкнув, включил автомат.

— Поехали.




Глава 4


Машина вела просто замечательно. Ни буксовала в грязи, ни ревела. Ехали почти бесшумно. Мимо проползали сонные домики спящей еще Будогощи. Чтобы выехать на трассу на Кириши, через которые я намеревался прорваться в Чудово, а потом и в Питер, нужно было проехать через весь городок. Примерно в центре обнаружилась площадь с администрацией и надписью на повороте: «Управление Внутренних Дел Киришского района Ленинградской области пгт Будогощь».

— Нам сюда Серега, — я свернул и мягко остановился возле обшарпанного двухэтажного здания. — Ты ж местный, из области?

— Ну да. А что?

— Что там, в Киришах находиться из стратегически важного не помнишь? — я грустно посмотрел на него.

— Завод вроде химический.… Еще нефтеперегонный вроде, — он еще не понимал, куда я клоню.

— Так вот Серега — нет теперь больше Киришей. Дай бог, чтоб Чудово еще осталось. — Нам защита нужна и оружие нормальное. А тут с ментами по любому отдел наш есть. Там помогут.

— Помогут ли? 0 с сомнением протянул Серега. — Не постреляют?

— А вот и проверим. Все равно без защиты нам не пробраться. Сколько там Гейгер показывает?

Серега включил прибор. Тот противно запищал и выдал привычную надпись насчет повышенного фона.

— 202 рад/2 Гр. А что это означает?

— А еще охрана кораблей! — я усмехнулся. — Это значит Серега, что сейчас тут фон, при котором без прорезиненного комка нефиг делать. Доза такая, что через месяц ласты склеишь. А ведь километр назад была в два раза меньше. Теперь представь, что нас ждет через пятьдесят километров у Киришей.

— Я пропустил занятия по РХБЗ. — он плотнее запахнулся в капюшон и проверил маску респиратора. — Ладно, давай попробуем.

— Делаем так — я прикидывал план мероприятия. — Я захожу в отдел, там всяко никого нет. Все наверняка в бункере под зданием сидят. Пытаюсь вызвать их на разговор. А ты меня прикрой с входа.

Я торопливо направился к входу. Комбез конечно хорош, но ничто так не успокаивает нервы, как полметра бетона вокруг, или, хотя бы, толстые, поставленные еще при Советах, стены. Дернул за ручку оббитой жестью двери. Она не поддалась. Слева красовались таблички, сообщающие, что именно тут и располагалась УВД и отдел ФСБ пгт Будогощь. Надавил на дверь, примериваясь. Так, засов изнутри. Ну что ж.… Отошел на метр и, резко выбросив ногу, выбил, и засов и петли, в которых тот держался. Дверь с громким лязгом распахнулась внутрь, показывая темноту.

— Есть кто живой? — я помедлил, перед тем как входить. Вдруг саданет, кто из «Калаша» и поминай, как звали. В ответ — тишина.

— Я свой. Не стреляйте — крикнул я, быстро нырнул в темные коридор и замер под стойкой дежурного. Глаза постепенно привыкали к мраку. Только сейчас я понял, почему так темно. Все окна были не только закрыты ставнями, но и сверху еще опущена «светозащита». Внутрь не проникало ни капли утреннего света. Молодцы, парни, про себя похвалил я их. Только надо было еще дверь подпереть сейфом, каким, а так молодцы.

Я тихонько свистнул и вскоре в проеме двери показался Серега.

— Все нормально? Что-то не видать ни хрена тут, — он щурился и пытался привыкнуть к темноте.

— Да. Давай быстро осматриваем отдел. Ищи лестницы вниз, там бункер бомбоубежища, рассчитанный как минимум на человек двести.

Я прошел по коридору, поочередно распахивая двери кабинетов. Те, которые не открывались, попросту выбивал. Повсюду веяло, каким-то деревенским уютом. Где-то цветочки в горшках, где то, заботливо снятые, и, положенные на газетку, на стол, цветастые занавески. В одном кабинете даже оказались две недопитые чашки чая и горка печенья на блюдечке с отбитым краем. Тут же лежала милицейская фуражка. Все электроприборы были аккуратно выключены. Только стулья стояли кое-как, как бы говоря, что тут тоже спешили укрыться, но без паники, спокойно.

Примерно посередине оказалась скрипящая, покрытая затертым линолеумом лестница на второй этаж. Там же оказался и отдел ФСБ. Дверь была не в пример толще милицейских и гораздо качественнее сделана. Был даже намек на так называемую «дверь-сейф», правда, китайского производства. Еще когда был на гражданке после армии, ставил такие от фирмы. Вся их прочность была во внешнем блестящем виде. А на самом деле они изготавливались из тонкой дести, правда твердой и крепились всего на шести анкерах в косяках.

Выбить дверь с первого раза не получилось, но с третьего она, понаделав немало шума, просто упала внутрь отдела. Хорошо я не провалился внутрь вместе с ней.

Из глубины комнаты раздался пистолетный выстрел. А вслед за ним уставший голос.

— Вы нарушили территорию Федеральной службы безопасности. Приказываю пройти внутрь с поднятыми над головой руками. Ладошки вперед.

— Кто вы? Я думал, тут никого нет, — я благоразумно не стал выходить, и остался за косяком, прислушиваясь к тому, что происходило внутри.

На лестнице заскрипело и, тут же над поднимающимся Серегой, в стене образовалась дырка от пули. Тот сразу упал и затих. Я знаком показал ему не высовываться.

— Я — лейтенант ФСБ Иванов. Кто вы и что делаете внутри отдела, — стараясь говорить как можно убедительнее, я попытался привыкнуть к кромешной тьме, которая словно расползалась на, и без того, темный коридор.

— «Кварц», — послышалось изнутри. И тишина.

— Кварц? Причем тут кварц? Я на секунду задумался, а потом в голове как щелкнуло. Кварц! Ну, да, это же позывной опасности в экстренной ситуации, для сотрудников Конторы. Какой же ответ.… Ведь мы же проходили это в институте…

«… - при условном сигнале «Кварц», который подается в самых серьезных случаях вашего положения, иначе говоря, когда совсем жопа, — объяснял нам действующий оперативник Управления, который приходил к нам на лекции. — Тут главное дать правильный ответ, он — залог успеха. Если назовешь неправильный отзыв, застрелят тебя как собаку, если правильный — сделают все для тебя. А ответ этот очень прост. Кто догадается?

— Камень какой-нибудь? — выкрикнул со своего места Сашка, мой кореш еще с приезда в Анапу. И служили вместе, и учились, и дружили семьями. Даже жили в одном корпусе общаги.

— Сначала подумай, потом говори, — осадил его опер. — Есть еще варианты? «Отзыв» должен быть коротким и легким, потому как даже раненый сотрудник должен его произнести. Нет вариантов? Ладно, сотрудники, — он сделал паузу, иронично хмыкнув, — правильный ответ — «синхрофазотрон».

Отовсюду в зале послышался ропот — «Нихрена себе — легкий и простой».

— Рты закрыли, шучу я, — он осклабился. — «Отзывом» является не слово, а действие. Вы должны тут же предъявить удостоверение, внешней стороной к тому, кто произнес пароль. Вот и все.

— А если кто не может по причине ранения? — Сашка и тут влез. — Или утеряно оно? Или отобрано? Как тогда?

— А если нет удостоверения, то ты не сотрудник органов государственной безопасности, понял, дружок? — отбрил его опер. — А если раненый, просто покажи на левую сторону груди, где оно лежит. Люди не дураки, поймут, что достать не можешь…»

Я аккуратно, стараясь не шуметь, достал свое удостоверение из кармана. Перевернул, глядя на золотистые буквы, которые даже в темноте отливали матовым светом.

— Не стреляй, — тихо сказал я и, подождав секунду, вытянул в темноту руку с «ксивой». Тут же, на движение, вспыхнул и мгновенно погас яркий луч фонаря. Перед глазами поплыли круги, я вжался в стену и постарался, как можно тише откатиться в сторону. Вот и бери меня голыми руками. Ослепленный, беспомощный.

— Заходи, лейтенант, — голос прозвучал уже более твердо. Фонарь опять включился, только освещал он уже не меня и не слепил, а светил в пол.

— Я не один, — проговорил я, вставая. — Со мной друг.

— Пусть пока останется там, где лежит, — человек едва слышно усмехнулся. — Сам пройди, покажи «корочку» теперь нормально.

Я вошел в помещение отдела и увидел, сидящего за тяжелым, массивным столом, человека в форме майора. Грамотно сидящего — в случае чего мог мгновенно укрыться за столом и, в то же время, держал в поле зрения дверь и оконный проем, также укрытый светомаскировкой.

— Товарищ майор, — козырнул я. — Лейтенант Иванов. Береговая охрана ФСБ город Анапа. Спецсвязь.

Майор пристально осмотрел мое удостоверение. Вздохнул, положил массивного вида пистолет на стол.

— В этом году только лейтенанта получил?

— Так точно, товарищ майор.

— Майор Васильев. Извини, вставать не буду. Да и не могу я встать. «Корку» забери. Как тут оказался?

— На свадьбу к сестре ездил в Питер. На пять дней отпускали. Командировочное показать?

— Не надо. Верю, — майор устало поднял трубку телефона внутренне связи. — Капитан? Тут ко мне гости пришли. С Анапы. Береговики. Прими, как положено. Что нужно дай им.

Майор выслушал ответ и нахмурился. Его лицо приняло твердое выражение. Наверняка таким каменным выражением он не раз колол преступников. Все-таки у старого поколения оперов есть что-то, чего не хватает нам, молодым. Как-то особенно посмотрел, сказал, чуть двинув плечом — и все, возражать больше не хочется.

— Я сказал, дай все, что нужно. Да, даже из снаряжения нефтяников. Им оно больше не нужно, да и друзей тут всего двое. Сейчас пришлю. — Васильев давил голосом, твердым и ледяным как осколок айсберга.

— Зови сюда своего друга, — сказал он, положив трубку. Он наверно заморился меня в оптику разглядывать. Вот блин! Я даже и не заметил, как он просек Серегу. Все-таки учиться мне еще и учиться.

— Серега, — позвал я негромко. Послышались шаги и он вошел. Винтовка как обычно закинута за спину.

— Снайпер… — сказал утверждающе Васильев. — Но не «боевой», а скорее из разведчиков. Возьми как винтовку в руки, сокол.

Серега недоумевая, снял винтовку с плеча. Посмотрел на майора и хотел что сказать.

— Охрана больших десантных кораблей. Заозерск. — перебил его майор. — Кто инструктор?

— Капитал Мальченко. — пробормотал Серега, ошалело глядя на майора. — А откуда вы знаете?

— Знал, — уточнил Васильев. — Сам с ним начинал. Еще в Афгане. Я потом в «контору» ушел, а он продолжил карьеру снайпера. Ладно, ребята. Куда направляетесь?

— В Питер, товарищ майор, — сказал я.

— Так нет Питера, ребята, — голос его опять опустился в усталость. — Почти нет. Когда удар нанесли, наши отделы полностью контролировали эвакуацию. А после вспышек замолчали. Если б кто остался, связались бы.

— А метро, товарищ майор? — влез Серега.

— Метро.… В метро и эвакуировали. Только удар был настолько сильным, что многие станции разрушены, скорее всего. Особенно новые. Они же их практически под поверхностью строили, для поездов, а не для эвакуации. Экономили все. Только в центре может, и остались люди. Гермоворота закрыли и сидят. Только на связь, почему не выходят? Я думаю там сейчас такая неразбериха под землей…

— Но люди же могли остаться? — прервал я его размышления.

— Могли, — согласился он. — Только как вы туда попадете? Постучись, и скажете «впустите нас, таких хороших»? Поверь, никто не пустит вас внутрь, Может потом, как начнут на поверхность лазать, как мы. Голод погонит, отсутствие лекарств.

— Вы и в город ходите? — уточнил я. — Что-то я никого не встречал в городе.

— А мы еще и не ходим. У нас в бункере пока все есть. Пусть немного успокоиться все. А потом и пойдем. Только не я — уточнил он.

— Короче, ребятки, идите вниз. Там за дверью с надписью «Уборщицы» — есть кнопка и переговорное устройство. Представитесь, вас пустят. Дадут все, что нужно. Подскажут. Там капитан Сорин главный. Мой зам. Все идите.

— А вы товарищ майор? — я был благодарен этому человеку за оказанный прием и предложение помощи. — Тут «фонит» уже. Нужно вниз.

— Нет, лейтенант. Не пойду. И не спрашивай и не уговаривай. Идите — повторил он жестче, отбив охоту к разговорам. Я повернулся и, толкнув Серегу, пошел к выходу.

— Звать то вас как, ребята? — голос опять потускнел.

— Леха и Серега, — ответил я за двоих.

— Удачи вам, ребята.… С богом.




Глава 5


Мы пошли вниз, словно подгоняемые сверлящим, неугасимым, немного погасшим взглядом. В душе осталось ощущение чего-то недосказанного, неоговоренного. Словно начали тяжелый, нужный разговор, и, уже приготовившись выложить все начистоту, были внезапно прерваны.

В углу, возле двери с искомой надписью оказалась массивная, толстая даже на взгляд, дверь. Я даже немного растерялся — не ошибся ли майор?

За дверью уборщицы и впрямь оказалось хитро замаскированное, почти не заметное, на обшарпанной стене, переговорное устройство. Несколько щелей напоминающие вентиляционную решетку. Если бы не кнопка, сделанная заподлицо со стенкой, я бы ни за что не нашел его.

— Представьтесь, пожалуйста, — отозвалась «вентиляция» после нажатия на кнопку.

— Лейтенант Иванов, сержант… Серега как твоя фамилия? — я замешкался. И вправду, я даже фамилии его не знаю.

— Щеглов, — с некоторым смущением проговорил он.

— И сержант Щеглов.

— Будьте добры, выйдите из комнаты, сейчас откроем, — голос из устройства не приказывал, но говорил крайне убедительно.

Я повернулся и вытолкал Серегу из комнаты. Повернулся к соседней двери бомбоубежища и приготовился войти. Тут началось самое интересное. В комнате с «переговорником» зажглась тусклая красная лампочка. Я даже сначала не придал этому значения, и, только тогда, краем глаза заметив неладное, повернулся к входу.

Пол стал медленно опускаться. Плавно, без звука как работает только дорогостоящее импортное оборудование. Откуда, спрашивается, откуда, в захудалом городке такие технологии? Ладно, я думаю, вскоре все прояснится. Но на всякий случай подал знак Сереге, чтобы был начеку.

— Просьба пройти внутрь и раздеться, будет проведена дезактивация вас и вашей одежды, — голос так ненавязчиво заговорил.

— Пошли, — я первым прошел вниз, спустившись на десяток ступенек. Внутри было довольно просторно, стены окрашены в светло-зеленый цвет. И лампочки довольно яркие тоже зеленые. Они светили как бы отовсюду, не ярко и не тускло, ровно настолько, чтобы не резать глаза, но и видеть все довольно хорошо. Обернувшись, я посмотрел на Серегу и заметил что за то время пока я спускался и быстро огляделся дверь уже успела закрыться, причем абсолютно бесшумно и не оставив после себя ни следа, ни щелочки. Как будто тут всегда был только литой потолок.

— Просьба снять с себя одежду и пройти по одному за занавеску, после душа продолжить движение по коридору. Там приготовлено сменное обмундирование.

— Офигенный сервис, Серега! — я подмигнул своему напарнику, стараясь не выдать своего волнения. Деваться все равно некуда — захотят, перетравят простым газом, как котят. Выбраться нам все равно не удастся.

Я прошел к скамейке и, кивнув Сереге на соседнюю, стал раздеваться. Он последовал моему примеру. Оставаться без карабина очень не хотелось, но выбора не было. Теперь я стал в прямом смысле этого слова голым.

Прошел в закрытое занавеской из полиэтилена помещение. Тут же с разных сторон ударили струи жидкости, отчетливо воняющие химикалиями. Я закрыл рот и зажмурил глаза, еще хватало ослепнуть. Прошел как можно быстрее через дезактиватор длинной метров пять. Почувствовав на лице слабое шелестение такой же занавески, как и на входе, открыл глаза и остановился. Помещение, в которое я попал, поражало стерильностью, медицинской белизной. Белые стены, белая скамейка, напоминающая ту, что при входе. Абсолютной белизны дверь напротив. Сзади зашумела вода — Серега вошел вслед за мной.

На скамье лежала одежда, не обманул невидимый наблюдатель. Я быстро стал одеваться. Блин, кажется, вечность прошла с тех пор как одевал чистую одежонку. Приятно все-таки. Только сейчас осознал, как старая одежда пахнет потом, страхом и безысходностью.

Серега тоже одевался.

— Слушай, Леха, а нас не на убой готовят? — пошутил он, — Одели, помыли и в кастрюльку…

— Ага! Нафиг ты кому нужен на тебя еще одежду чистую тратить. Захотят завалить и так завалят, — я не разделял его шуток, тем более подозревал, что нас сейчас не только слушают, но наблюдают, как пить дать. Во всех наших красивых ракурсах.

— Прошу пройти в дверь напротив и дальше в дверь на выход. Дезактивация проведена успешно, — мои подозрения подтвердились. Слушаю, еще как слушают. Что подсказывает мне, что одно наше неверное движение, слово и откроются в этих беленьких стенах беленькие амбразурки, в которых будут абсолютно беленькие пулеметы. И прямо таки стерильными пулями нас положат на пол и не «запарятся» по поводу грязи от нашей крови.

На самом деле я не подал виду, что наполовину догадался об их возможностях. Спокойно застегнулся и подошел к двери. Та почти бесшумно открылась, только краем уха я услышал негромкое жужжание. Сервомоторы. Ну, правильно, такой толщины дверь не откроешь и вдвоем. Сантиметров сорок и выглядит как литая. Китаем и не пахнет. А пахнет высокими технологиями и большими деньгами. Вроде бы захолустное отделение, а я уверен, что и в Питере у большинства отделов нет такого бункера.

За дверью нас ждали. У человека было ничем не примечательное лицо. Именно про таких говорят — «незапоминающийся». Серый костюм делал его похожим на менеджера, и только излучаемая уверенность показывала, что он не так прост. Средний рост, чуть светловатые волосы, умеренно широк в плечах, в общем, под его описание подходили миллионы обывателей.

— Попрошу ваши документы — произнес он и улыбнулся. Улыбка, как ни странно осветила его лицо словно изнутри. Показала, что он, несмотря на свой блеклый вид, в другом кругу и в другой компании, наверняка веселый и надежный человек.

— Иванов, — представился я, протягивая открытое удостоверение человеку.

— Лейтенант. Береговая охрана Анапское отделение. Так, так, — он замолчал, изучая «ксиву». Потом посмотрел на Серегу, — Ваши документы.

— А у меня только паспорт. Я сейчас на гражданке. Недавно с армии. — Серега отдал свой паспорт.

Человек придирчиво сверил фотографию с Серегиной физиономией. Посмотрел паспорт на просвет и, кивнув, отдал его обратно.

— Капитан Сорин, отделение ФСБ Будогощь. Добро пожаловать, парни, — он снова улыбнулся, и я сразу простил и жесткий контроль и недоверие. Как и оказалось впоследствии, я в нем не ошибся.

— Прошу за мной, будьте аккуратны, там ступеньки, — капитан повернулся и пошел за угол коридора. Там и вправду оказались ступеньки, много ступенек. Далеко внизу просматривалась площадка, освещенная лампами все того же мягкого зеленого света. Сорин пошел впереди, держась за поручень, привинченный к правой стене, ничуть нас не опасаясь. Ступеньки неожиданно оказались узкими и жутко неудобными — шли слишком часто. Приходилось контролировать каждый шаг, чтобы не загреметь вниз.

Спустившись на ровный пол, я увидел там будку КПП. Внутри находился человек в камуфлированной форме с погонами прапорщика, настолько массивный и пышущий силой, что захотелось прошмыгнуть мимо него, лишь бы не заметил. Но он заметил.

— Всем стоять! Документы к осмотру! — прапорщик наставил на нас странного вида автомат, даже отдаленно не напоминающий «калаш». Неестественно толстое дуло, придавало ему довольно грозный вид.

— Хватит, Андрей, — осадил его Сорин, видимо не считавший, что себя так нужно вести. Но документы показал и нам взглядом приказал сделать тоже самое. Опять произошло сличение фотографий и наших кислых рож. Прапорщик кивнул, что-то буркнул, и, нажав кнопку на стене, проворчал:

— Проходите.

В стене так же бесшумно, как и все здесь, открылись двери лифта, немного напоминающего обычный. Только узкий слишком. Внутрь могли влезть не более трех человек, причем не слишком толстых. «Ага! — подумал я — Чтобы в случае нападения не могли скопом навалиться».

Капитан прошел в лифт и нажал на кнопку. Пол едва заметно дрогну, начав спуск. Над дверью замелькали цифры. Двадцать, двадцать один, двадцать два…

— Это что, метры? — на всякий случай уточнил, чтобы разговорить нашего провожатого. Тот лишь молчаливо кивнул, погруженный в свои мысли. Сорок, сорок один… они, что блин на «сотке» метров обосновались? На отметке «шестьдесят» цифры застыли и, пискнув, двери лифта разошлись. За ними оказалось еще одно КПП, только побольше, уже с тремя людьми. Два прапорщика и один лейтенант. Все в камуфляже цвета «камыш» и со знакомым мне оружием — пистолет — автомат «Кипарис». Темп стрельбы до 900 выстрелов в минуту. Легкий, удобный, калибр 9 миллиметров. Магазин по длине на тридцать патронов. Такие у нас в спецназе ФСБ были. Причем выдавали их не всегда, а лишь на самые сложные задания. И всего два на всю Анапу были. Только командиру спецназа и его заму. А тут трое и все с «Кипарисами». Могут держать оборону втроем постоянно. Ох, не простое это отделение, тут еще разбираться и разбираться.… Еще одна проверка документов, надеюсь последняя. После нее мы прошли за Сориным в дверь и тут я немного прибалдел от увиденного.

Таким нам показывали бункер правительства наших потенциальных врагов. Всюду пластик, хром и стекло. Длинный чистый коридор, с дверями и окнами. Окна со специальными стеклами, не позволяющими заглянуть внутрь.

— Сначала в медблок. Анализ на облучение. — Сорин открыл одну из дверей. Там оказалась лаборатория, где находилось человек, пять медиков. Нас быстренько осмотрели, пощупали, попросили показать языки. Потом молоденькая лаборантка взяла кровь из вены, закинула ее в, странного вида, прибор. Через некоторое время прибор пропищал и вывел на дисплей стоящего рядом компьютера данные о крови. Девушка лишь кивнула капитану и тот, удовлетворенно, посмотрел на нас.

— Все нормально, облучены в пределах нормы, жить будете. Идем.

Мы вышли из лазарета, и пошли дальше.

— Голодны? — капитан повернулся к нам.

— Да поели бы — я не стал лукавить. Жрать хотелось сильно. — Да и поспать бы нам. Вторые сутки на ногах. Кросс по лесу сдавали с дороги от Боровичей.

— Нормально, — он удивленно посмотрел на нас. — Там же… сколько километров? Около сорока? Ну, вы даете, ребята. Ладно, пошли, покормим вас, а потом передохнете до вечера.

Он пошел по коридору, мы следом. Капитан остановился возле одной из дверей и, проведя по считывающему код устройству пластиковым пропуском, прошел внутрь. Комната напоминала скорее довольно дорогой ресторан, чем столовую. Мягкие кожаные диванчики, удобные стулья и столики на одного-двух людей.

— Сергеев! Где ты? — крикнул он в окно буфета. Внутри что загремело, и оттуда вылез взлохмаченный парень, напоминающий, что мы все- таки в родной стране, а не в каком-нибудь забугорном центре.

— Тута я товарищ капитан. Зачем кричать, я и так вас слышу, — парень старался привести себя в порядок, растирая щеки, на которых явственно отпечатался след от стены.

— Спишь, — утвердительно сказал Сорин. — Давай, накорми ребят.

— Это мы мигом, товарищ капитан. — Сергеев расплылся в улыбке. — Прошу присаживаться, товарищи, меню на столах.

Офигеть! У них еще и меню есть! Нормальная такая столовая. Мы сели на диванчик. Меню оказалось на редкость простым. Супы харчо, рассольник, парочка салатов. Еще макароны и картошка, и то и другое с отбивной. Ну, и конечно компот. Куда без него. Чай и кофе впрочем, тоже были.

Сергеев принял наш заказ и поставил на столик пепельницу. Ага, курить можно… Я хотел достать из кармана сигареты, но вспомнил, что они остались в комнате наверху, где мы проходили химическую обработку. Покурил, блин… Капитан заметил мое движение и понимающе протянул пачку «Мальборо».

— Курите. Давайте ешьте, потом вас проводят в комнату отдыха. Все вопросы и замечания после сна, — он еще раз улыбнулся, поднялся и скрылся за дверью.

— Ну, что думаешь — Серега склонился ко мне. — Не нравиться мне все это.

— Погоди рассуждать. Еще не ясно ничего. Давай пока не запариваться насчет всего этого. Поедим, поспим, а там видно будет, — я свернул разговор, заметив, что к столику подходит повар-официант-буфетчик Сергеев. Он проворно расставил тарелки и кружки и так же быстро удалился.

Едва мы закончили, есть, дверь открылась, и вошел молодой человек в штатском.

— Прошу товарищи, я провожу вас в вашу комнату, — он жестом пригласил нас на выход.

Пройдя по коридору еще пару десятков метров, он открыл дверь и показал рукой внутрь.

— Ваша комната. Если что нужно будет — нажмите на кнопку возле двери, — он повернулся и ушел.

Комната ничем примечательным не отличалась. Два диванчика, стопка постельного белья на каждом. Тумбочки, графин с водой и два стула. Видать на комнатах они сэкономили. Мы быстро разделись, и, я тут же заснул.

Пробуждение приготовило нам массу сюрпризов.




Глава 6


«Море… Она такое… Синее, ласковое, бездонное. Как мать, как любимая, успокаивает и согревает. Нежно и трепетно обнимает, а вдалеке у горизонта, только легкая дымка, где небо, наконец, то наклоняется к воде.

Мы идем с женой по набережной, солнце сжигает отдыхающих, а мы наслаждаемся этим теплом, светом, друг другом.… А вот вдали корабли нашей береговой охраны, стоят, слегка покачиваясь, сейчас такие добродушные как лодчонки рыбаков. Только все равно чувствуется мощь, сила, как будто лев растянулся на солнышке, нежась и потягиваясь, как большой кот. Только лев все равно проголодается.… Или другой «кот» зайдет на его территорию.

Корабли на фоне моря и летящих облаков смотрелись просто незабываемо. Только что-то матросы бегут,… Мгновенно ощетинившись расчехленными орудиями корабль медленно, просыпаясь, отваливает от причала и только далеко над белоснежным городом несется сигнал сирены…»

— Сирена! Твою мать! — спросонья я, не разобравшись, вскочил и налетел на поднявшегося Серегу. — Что за хрень тут твориться?!

В полной темноте заливисто завывала сирена, пронзительный звук несся по коридорам, заглядывая в каждую комнату. Внезапно вспыхнул свет. Мы ошалело посмотрели друг на друга — оба в трусах, офигевшие в конец. По коридору послышался топот бегущих ног. Тяжелых ног. Значит в полном боекомплекте, с бронежилетами, как положено.

Я посмотрел вокруг — ничего не изменилось, кроме одного. На стульях лежала наша одежда. Выстиранная, продезинфицированная и сложенная аккуратным кубиком. Когда успели то? Обычно я чутко сплю. Может, вкололи что, когда анализы брали, разбираться не буду.

— Одевайся бегом, сержант! — я снова себя контролировал. Либо на бункер напали, либо… еще один удар.… Причем очень близко. А еще неизвестно, выдержит ли бункер.

Накинув на себя камуфляж, подергал дверь. Заперто! Ну ладно, блин, сами напросились… Хрясь! Дверь вылетела с первого удара, задев кого-то большого и массивного, пробегавшего мимо. Верзила в форме прапорщика, Андрей. Я, видно ему еще тогда не понравился, наверху. Килограмм сто пятьдесят живого веса, закованного в тяжелый, неизвестный мне «бронник» поперли на меня, размахивая прикладом автомата.

Нас не зря учил в институте один хороший дяденька, один из основателей системы «Воин». Уход с ударом под колено, прыжок вперед, поворот. Ага! А вот и незащищенная спина и затылок не успевшего, развернуться бугая. Удар в прыжке в основание черепа, после него должно вырубить любого, но этот только пошатнулся и чуть замедленно повернулся ко мне лицом. Глаза уже поплыли, но минуты ему хватит на то чтоб прийти в себя! Ну, сука.… Сама напросился. Двух шагов разбега вполне хватило для разбега, и я, выпрыгнув, с размаху залепил коленом прапору в красный шнобель. Этого хватило, и он медленно стал заваливаться назад себя в комнату. Потом грохот и он развалился на полу, широко раскинув руки, автомат загрохотал по комнате.

— Ну, ты и псих, Леха! — Серега зачарованно переводил взгляд с меня на заваленного прапорщика. — Он может, и не хотел ничего, может доброго утра пожелать, поздороваться.… А ты? Эх…

— Заткнись ты, трепло… — я выдохся и хотел присесть. «Воин» выматывает почище кросса. Система скоростного боя тем и хороша, что скоростная и позволяет за секунды справиться с несколькими, превосходящими тебя по силе противниками, но сил берет столько, что кажется, что провел двенадцать раундов в обычном темпе.

Хлоп-хлоп! В тишине прозвучали аплодисменты. Я как-то даже и не заметил, что сирена больше не воет. С обеих сторон от меня стояли люди в масках, с оружием, в камуфляжах. И ближе всех Сорин, в низменном костюме. Он и хлопал в ладоши.

— Молодец, лейтенант! Нашего инструктора по рукопашке уделал. Красавец! — он присел к лежавшему без движения противнику и приложил палец к шее. — Спит, бедолага.… Пошли, вояки со мной.

Он вздохнул и пошел по коридору, люди с оружием расступались перед ним, создавая коридор через который нужно было пройти. Коридор масок, неживых и темных, как будто идешь сквозь строй роботов…

— Садитесь, — капитан показал рукой на стулья в кабинете, по военному лаконичному обставленному. Всего три стула, стол, компьютер и шкаф. Еще одна дверь вела в другое помещение смежное с кабинетом.

— Выспались? Что вскочили то — учебная тревога у нас была, чтоб поддерживать, значит, боеготовность. Ну да ладно. Спрашивайте, что интересует. На лице написано, что впечатление мы произвели, — он хмыкнул, хитро поглядев на нас.

— Первое — откуда тут все? Бункер, технологии, оружие.… Второе — вы поможете или нет добраться до Питерского метро? — я не стал разводить разговоры.

— Молодец, Иванов. Сразу быка за рога… Ладно, расскажу, — он отвел взгляд и продолжил. — Еще года два назад решили нефтяники через Будогощь возить неучтенную «левую» нефть на Москву. Для этого проложили трассу с Киришей до трассы с Боровичей. Вы наверняка по ней и пришли. Только она видимая до деревеньки одной идет, а потом как бы исчезает. Но не насовсем. Если знать куда ехать, то проедешь и на фуре. Вот они хотели ездить. А тут мы. Они же когда трассу делали, думали что они одни такие умные, и никто не узнает. А мы вели разработку их с самого начала.

И вот когда они пропустили первую партию машин на Москву, мы и пришли к ним в гости. В принципе, ничего криминального тут не было, но нефтяники такие перестраховщики, что сами себя запугали. Ну мы и подтянулись. Предложили «крышу» от Киришей до трассы на Москву. Они и согласились.

А уже тогда у нас информация проходила про мелкие конфликты между Россией и США. Стали агентов «валить» с разных сторон. ГРУ-шники бедняги, без лица ходили. В-общем наши аналитики, самые лучшие заметь, нанятые на деньги нефтяников, рассчитали время ядерного конфликта с точностью до месяца. Понятно, что докладывать никто «наверх» не стал. По головке бы за «инфу» и за крышу нас не погладили. Тогда наш шеф и решил строить бункер. Михалыч у нас- голова. Собрал всех, опросил, и решили.

Строили полтора года. Денег было вбухано немеряно, зато теперь у нас полное обеспечение. На простом пайке протянем года три. Еще и оранжереи есть и ферма. И снаряжение ты видел.

Оружие, кстати, мы не покупали. Просто бензиновые магнаты, подумали, что мы у них в маленьком, жирном кулаке. И захотели возить оружие. Причем не простое, а из спецхранилища. Они, кстати тоже просчитали все. Вот и готовились. Мы и забрали три фуры вооружения. Те хотели пикнуть, но куда там. Их сразу на место поставили. Пригрозили немного и все. А у нас теперь много всего есть. И «бронники» и оружие всякое и снаряжение. Так что вас не обидим.

Предупреждая твой вопрос, скажу — семьи мы тоже сюда забрали. А остальные в бункере наверху, над нами. Вы двери наверно видели при входе. Вот там они есть. Мы и о них позаботились. В принципе весь поселок удалось спасти… Почти.

Мы эвакуацию начали раньше сигналов правительства, я потом покажу, как узнали об ударе. А у Васильева сын был, тоже капитан, как и я. Вместе служили. Когда стали всех в бункер загонять, людей не хватало. Жители же упертые как бараны. Раз сообщения по телевизору не было, значит все хорошо. Мы стали зачищать по улицам, и нарвались на отморозков. Толи обколотых, толи пьяных.… Теперь не важно. Толик первым шел по улице, когда из двора очередь ударила. Его и зацепила. Насмерть. Эти уроды пошутить хотели, насмотрелись боевиков.

Михалыч как узнал, так потух весь. Наотрез отказался спускаться вниз. Только задание дал одно, и обещание с меня взял за выполнение..

Сорин помолчал, а потом подошел к смежной двери и открыл ее.

— Сержант! Иди, выбирай, что тебе по душе, — он пропустил Серегу в комнату. Послышалось только восхищенный вздох и радостный возглас. Я хотел пройти за ним.

— Погоди… — Есть разговор. — он остановил меня и прикрыл дверь. Оттуда только слышалось клацание.

Присел в кресло и достал откуда-то из под стола бутылку коньяка. Плеснул по стаканам и подняв его одним махом выпил. Я так не умею, поэтому пил маленькими глотками, тем более что коньяк был хороший. Жаль его жахать как водку.

— Послушай… — сказал капитан после некоторого молчания. — Я говорил, что дал обещание шефу. Теперь прошу тебя помочь. Вы двигаетесь в Питер. Там на Сенной тебе нужно найти человека. Зовут его подполковник Киселев. Он из наших, лучший друг нашего шефа. У них на Невском был отдел. Найди и передай ему записку, он поймет. А мы в свою очередь тебе поможем — дадим оружие, снаряжение, еду и воду. Вам просто так не пробраться через Кириши. Там сплошная воронка и фон такой, что даже в костюмах своих кони двинете через час.

— Смотри — он повернул ко мне монитор. На нем было все усеяно маленькими дисплеями камер видео наблюдения. Большинство потухшие, но были и те, которые работали. — Это наши спецы ставили по городам, причем не только в России. Так и узнали об ударе, как только ракеты пошли. Смотри сюда — вот Питер, две камеры всего уцелели. На «Ваське» и на входе в метро «Сенная». Остальные уничтожены ударом. Он по любому там находиться.

Пройти через вход не удастся. Там гермоворота закрыли по инструкции. Поэтому. — он разложил подробную карту Питера и ткнул пальцем во двор одной их улиц. — будете залезать вот тут. Вентиляционная шахта. Там метров восемьдесят по лестнице, потом пройти в туннеле. Там тоже заперто, но простой решеткой. Взрывчатку мы дадим. До станции километра два. Там в любом случае сейчас неразбериха. Пройдете вот тут. — капитан вытащил схему метро. — Осмотритесь, отсюда вся станция как на ладони. Если все нормально, то пройдете обратно и выйдете из туннеля.

— А если не нормально? — я не стал уточнять, что там может быть.

— Тогда сами разберетесь. — Сорин тоскливо вздохнул. — Я тоже хотел бы пойти с вами, парни, но тут все на мне держится. Ладно, пошли в оружейку, подберем тебе что-нибудь…

Первое что я отметил, заходя в комнату счастливые глаза Сереги, который держал в руках неизвестную мне винтовку. Держал нежно, как ребенка.

— Леха.… Это же… Это же… — он замолчал не в силах говорить.

— ВССК «Выхлоп». Бесшумная крупнокалиберная снайперская винтовка. Насколько известно, комплекс «Выхлоп» выпущен в небольшом количестве и состоит на вооружении только подразделений ЦСН ФСБ России. Состояла. Пробивает любую броню. Патрон 12 калибр. Для нее нет преград — на вылет 16 миллиметров стали.

— Ага. Нам такую только на картинках показывали. — Серега был безразмерно счастлив.

— Ладно, Леха. Давай тебе подберем — капитан показал рукой на стеллажи. Там находилось столько оружия, что хватило бы на несколько подразделений. Отдельно стояли цинки с патронами, висели костюмы радиационной защиты.

Сорин подошел к стеллажу и вытащил чемоданчик. Положил на столик и открыл. Внутри оказался странно похожий на «калаш» автомат». Только отдельно лежала оптика, подствольный гранатомет, глушитель и два сменных рожка.

— Модульный стрелковый комплекс «Гроза». Штурмовой автомат специальный. Работает на патронах от «Калаша», только заменяет и «снайперку» и автомат и гранатомет.

— Охренеть! — я взял «грозу» в руки. Она как-то привычно легла и, сразу почувствовал, что это мое, родное…

— Владей. — капитан махнул рукой. — По тысяче патронов вам. Плюс вам еще вот по такой штуке. — он достал массивный пистолет, скорее напоминающий маленький автомат.

— Пистолет-пулемет ПП-2000. Предназначен на роль, либо оружия самообороны военнослужащих, либо в качестве оружия ближнего боя для сил специальных операций, как армейских, так и милицейских, в первую очередь для действий в условиях города. Правда, как и предыдущее оружие до них не дошел…

— А защита? — я так просто не сдавался.

— Не обидим. Вот комплекты полной защиты от радиации. Разработка Британии. Легкий и прочный материал, но задерживает все виды излучений. Выполнен в виде камуфляжного костюма.

Да еще — бронники «Модуль 6 аК». Выдерживает все, кроме выстрела из «выхлопа». Еще маски с принудительной вентиляцией. Пайки получите на кухне. Сергеев выдаст. Вроде все, давайте, парни, одевайтесь.

Мы стали облачаться в новую броню. Костюм против радиации весил не более простого «комка». Бронежилеты пока одевать не стали — весят все-таки не мало. Все остальное покидали в рюкзаки.

На кухне так же скоро получили пайки: запаянные продукты, запечатаны бутылки с водой.

— Идемте, провожу. — Сорин ждал нас на выходе. Он повел нас по знакомому пути. Поднялись наверх. Пройдя комнату обеззараживания, капитан повернулся к нам и вытащил из кармана сверток.

— Он запечатан. Внутри пиропатрон, при вскрытии сгорит. Так что и не пытайтесь. — он протянул послание мне. — Отдашь ему.

Вход открылся с неприметной кнопки на стене. Мы двинулись наверх.

— Постойте… — Сорин догнал нас и вдруг по-очереди прижал к себе. — Берегите себя парни. Я надеюсь, вы дойдете. Неважно, что вас туда ведет, но вы дойдете,… Я верю, — последние слова его скрылись за поднимающимся полом в знакомой комнате уборщицы.

Мы и сами верим, что дойдем…




Глава 7

		Третьи сутки в пути



		Ветер, камни, дожди



		Все вперед и вперед…








Расторгуев пел в колонках, машина мягко покачивалась на выбоинах, рядом сидел друг… Все отлично, вроде бы, но все не так. И я сам, и друг в масках, с торчащими на скулах фильтрами. В руках у него «винтарь», бережно, словно запеленатый ребенок, обернутый в рваные полоски камуфляжа. Даже сквозь стекло маски просматривается напряженное лицо. Глаза так и шарят по обожженным ветвям деревьев. А музыка звучит…. Я хотел бы открыть окна, нестись по трассе, слушая крики весенних птиц. Но нет больше криков птиц, больше не услышать веселый стрекот стрекозы, трескание кузнечика… Ничего нет — мы подъезжаем к Киришам. Даже на десятикилометровом отрезке от города все замолкает и, чтобы заглушить эту тишину, приходиться включать музыку. Даже окон не открыть — прибор сразу начинает орать как ненормальный.

Вдобавок ко всему пошел дождь. Сразу стало вязко, тошно, как будто окунули головой в какую-то муть. Иногда на дороге попадаются люди. Или полулюди… Страшно смотреть на обгоревших, без волос, со свисающими лоскутами кожи, существ, которые совсем недавно ели, пили, танцевали, влюблялись и радовались…. Теперь им осталось только одно — умирать. Я аккуратно, стараясь не задеть, объезжаю их. Иногда в голову закрадывается шальная мысль — блин, нельзя же по «встречке»! И тут же — понимание того, что сейчас все можно, все разрешено…

Вдалеке вырастают разрушенные здания: снесенные крыши, наполовину обвалившиеся дома. Везде гарь и дым. Вдалеке виден пожар — горит нефтезавод. Я так полагаю, что именно там и есть эпицентр взрыва.

Проспект Победы.… Где-то здесь и наш отдел был. Победы нет и не будет, как не стало тех, кто эту победу завоевывал в тяжелых боях с фашистами, с кровью, со стиснутыми зубами. Победы не будет…

На повороте на центральную улицу, под колеса бросилась женщина. Выскочила так внезапно, что я не успел нажать тормоз. Только блеснули в блеклом свете, нависших над нами темных облаков, безумные глаза. Мягкий удар, тряска, и все… Рефлексы сработали — я остановился и положил руку на ручку двери. И только, почувствовав тяжесть на своем плече, опомнился. Повернулся к Сереге и посмотрел на него. Он ответил полным тоски взглядом, наверняка и у меня не радостнее.

— Не надо, брат… — приглушенный голос из фильтров. Он повернулся и посмотрел в свое окно. Там возвышались остатки высоток. С моей стороны такая же, причем разрушены примерно до второго этажа. Во двор обвалилась — на трассе почти ничего нет. С Серегиной стороны, наоборот обвалилась как раз на дорогу, поэтому приходиться жаться к своей стороне.

— Леха! Дом! — окрик вернул меня к действительности. — Движение!

— Где? — я, мгновенно вытащив «грозу», припал к окуляру оптического прицела, пытаясь унять бешено бьющееся, сердце.

— Правый сектор, второй этаж. — Серега рассматривал в свою оптику темные провалы окон.

Я присмотрелся и увидел силуэт за одним из пролетов. Человек был в балахоне, похожем на плащ-палатку. Лицо замотано черными тряпками, только глаза сверкают под капюшоном. В руках у него было ружье, из которого он держал под прицелом улицу. И нас на ней.

— Снять? — Серега начал глубоко дышать, чтобы в какой-то момент задержать дыхание и, сместив перекрестие прицела с головой человека, плавно отпустить курок.

— Погоди… Может он и не хочет нам зла. — я оторвался от окуляра и бросил взгляд на улицу. Твою мать! Там было человек по двадцать с обеих сторон машины, и они проворно, стараясь не уронить, по двое носили тяжелые камни на дорогу, пытаясь перекрыть нам путь. — Снимай этого козла!

Воле уха тихонько прошипело и Серега злобно выматерился.

— Не попал! Он собака сутулая упал до того, как я стрельнул. А это кто такие? — он удивленно вытаращил глаза.

— Бегом из машины! Твои те что спереди. — Я рывком открыл дверь и выкатился на дорогу, стараясь не попасть под обстрел того, кто так грамотно нас заманил в ловушку. Надо же — повелись, засмотрелись дятлы…

Сзади раздались крики, и я понял, что Серега выпустил свою бесшумную смерть. Сам постарался сразу настроиться на бой. Передвинулся ближе к бордюру с высокой чугунной оградой, некогда отделявшей проезжую часть от тротуара. Все, какая-никакая защита.

Так, что тут у нас. «Мои» клиенты продолжали таскать обломки стен на дорогу. Ладно…. Задержал дыхание, свел крест на груди одного и потянул за курок. В последний момент все же опустил дуло на ноги и сразу перевел на следующего, каким-то звериным чувством почувствовав — попал. Еще один, еще. Люди падали как на стрельбище движущиеся мишени. Стрелять почему-то было не страшно, как в тире. Или компьютерной игре. Осталось человек десять на ногах.

— А-Ааа_Аааа! — протяжный крик со стороны здания, совсем близко над спиной. Я резко перевернулся и встретил уже на лету того самого, в «балахоне». Только уже с внушающего вида тесаком направленным мне в грудь. Принял его на согнутые ноги и сразу выпрямил их. «Балахон» оказался довольно проворным парнем, даже отлетая пытался полоснуть ножом меня по ноге. Хорошо, что одел толстые десантные бердцы, иначе он бы мне рассек ногу до кости. А так только скользнул по твердой коже и соскользнул по голени. Я тут же вскочил на ноги и вытащил из чехла десантный нож. С автоматом сейчас не разобраться.

— Давай урод! — держа руку с ножом чуть позади корпуса в правой руке, и, вытянув вперед левую, я согнул ноги. Тот не заставил себя долго просить и бросился на меня. Уход, обманный удар, тут же ногой под колено… Он действительно оказался ловким, успел убрать ногу и попытался контратаковать меня с боку. Я присел, пропустив над собой страшно просвистевшее оружие, и все-таки достал его с разворота ногой в челюсть. Тот отлетел на пару шагов, но не упал. Крепкий, гад! Но движения несколько замедлились и он уже не так рьяно махал своим тесаком. Ну, погнали — нырок под лезвие, удар в солнечное сплетение рукояткой ножа, тут же кувырок в сторону и подсечка. Упал, сука… Вот так-то, не надо лезть на папу. Но даже от таких ударов он не потерял сознание и, спустя несколько мгновений, завозился на спине, пытаясь встать.

Позади послышался топот, и я едва успел увернуться от летевшего на меня куска камня. Их было человек пять — все с камнями. Расстояние метра три. Остальные остались возле завала, утаскивая куда-то в сторону своих пострадавших от «грозы» товарищей.

Не долго думая я метнул в ближайшего нож, уже не разбираясь куда попаду. Или разбираясь…. Целил все же я уже в шею, в видневшийся участок грязной, но все же незащищенной кожи. Сразу после броска кинулся вслед за летящим ножом, пока не опомнились. Нож так и вошел в ложбинку над ключицей, силой инерции опрокинув человека. А я уже летел в прыжке «двойными ножницами» попав в головы еще двоих противников ногами. Они слегли как подкошенные, но уворачиваясь от удара камнем, я не смог правильно приземлиться и больно ударился об мокрый асфальт плечом и головой. Сразу поплыли мушки перед глазами. Краем глаза видел, как заносят камни на моей головой двое оставшихся на ногах. Знал, что нужно вставать, или, хотя бы, попробовать откатится, но не мог, не успевал…

Их словно раскидало могучими ударами по сторонам.

— Леха! Жив? — Серегин голос выплыл откуда-то со стороны. Я сел, пытаясь унять нервную дрожь. В голове гудело. Через фильтры было трудно дышать. Маска треснула, сбоку побежала змеиться трещина.

— Жив.… Много их еще? — я попытался сфокусировать зрение на дорогу. Там никого не было, только пятна крови и почти достроенная баррикада.

— Нет никого. Человек десять осталось всего, да и те разбежались по дворам. — он кивнул на свою сторону, там лежало трупов пятнадцать — Серега никого не щадил. Война так война.

Я оглянулся посмотреть на моего «балахонщика» — там никого не было.

— Видел этого? В тряпках? — я кряхтя поднялся и подошел к трупу с торчащим из шеи ножом. Вытащил и, преодолевая некоторое отвращение, стянул тряпки с лица убитого. Отшатнулся — кожи не было — одно гноящееся мясо. Только белки глаз, уже помутневшие. Радиация…

— Ого! Не ошибся — уроды… — присвистнул Серега. Он тронул меня за больное плечо, заставив стиснуть зубы от боли. Рука двигалась плохо, каждое движение отдавалось во всем теле.

— Леха, давай в машину иди, маску поменяй. И прикрой меня, я раскидаю камни и оттащу этих уродов, — он двинулся к баррикаде, постоянно оглядываясь.

Я сел в машину, закрыл дверь и, превозмогая боль скинул разбитую маску и нацепил новую. Глубоко вздохнул, жадно втянув хоть и пахнущий химикатами, но чистый воздух. Подобрал валяющуюся на асфальте «грозу» и занял позицию. Серега методично растаскивал трупы. Минут через пять начал раскидывать камни.

Было тихо. Никто не кидался, не стрелял. Наконец, растащив завал, Серега подбежал к машине и забрался внутрь. Я залез сверху и завел двигатель.

— Двинулись — я медленно вырулил между камней. Тут и там были бурые пятна. Проехал по городу, машинально отмечая детали. Вот площадь с танком, знаменитой тридцатьчетверкой. Оплавилась, бедняга…. Не рассчитывали тогда на ядерные взрывы.

Метров через пятьсот показался мост через Волхов, и тут же ветром принесло густой дым со стороны нефтезавода. Видимость резко ухудшилась.

Мост, как ни странно, оказался целым — строили раньше хорошо. Устоял, хоть и обрушена половина ограды и стоек. Медленно проехал по середине, стараясь не проморгать возможных провалов. На другой стороне остановился. Тут была развилка — одна дорога уходила на город Волхов, другая на Чудово, к Питеру. Тут же стоял чудом уцелевший дорожный указатель. Значит нам налево.

Оглянулся на Кириши. По дороге за мостом случайно приметил черную точку.

— Дай-ка, — я протянул руку к Сереге и взял у него снайперку. Так и есть — машина, несущаяся за нами. Даже на таком расстоянии я увидел «УАЗ» с открытым верхом. И установленным вместо тента крупнокалиберным пулеметом. Сверху стоял тот самый «балахонщик». Что ж тебе надо-то? Обидели, что ли… Нужно было валить его тогда, на улице. Времени на раздумье не было.

— В машину! Или у нас будет много новых технологический отверстий. — я резко тронул с места и скрылся за поворотом. Серега нервно оглядывался назад, да и сам я постоянно бросал взгляды в зеркало заднего вида.

Дорога была разбита хуже некуда, одни ямы. Думаю, нас очень быстро догонят…




Глава 8


Мы мчались по тряской неровной трассе напролом. Серега сидел, прильнув к оптике и контролировал заднее стекло, в котором пролетали повороты.

— Скоро! Я их вижу — это был сигнал к действиям. Я нажал на кнопку на брелоке и, дверь багажника, с легким жужжанием, поползла вверх. Все-таки умеют японцы делать машины. Умели…

— Попробуй снять водилу, — я примерно представлял, что он мне ответит, так как до этого рассматривал машину в оптику. Там стояли вместо стекол тяжелые бронирование листы железа. Откуда только взяли, спрашивается.

Серега сосредоточенно высматривал в оптику будущую цель. Дело требовало немалой сноровки — машина петляла как раненный заяц по полю. Еще колдобины на каждом шагу. Если не объезжать, то подвеска отвалиться через километр. У них то «уазик» — хоть по лесу шпарь, ничего не случиться!

Ш-шш-ш — пошла первая пуля. Серега негромко ругнулся. Значит, не попал — и они уже рядом, на дальности прицельного выстрела.

— Леха, давай так — за поворотом останавливаемся, и крутани тачку боком. Я выскочу в лес и попробую сбоку достать — там наверняка защиты нет, — он увлеченно мотнул головой.

— Отличная мысль, сержант, — я несколько осадил его. — Там — крупнокалиберный, если ты не заметил, нашпигуют как пасху изюмом. Даже хваленый «Модуль» не поможет. Не катит такая фишка, брат. Снять то ты их снимешь.… Может быть. Только про меня тебе забыть придется.

— Да… Блин, согласен, — он скривился от досады. — Давай тогда жми! Я попробую козла этого замотанного снять. Который возле пулемета.

Машина плавно вошла в очередной поворот, сзади пока не стреляли. Может, отстанут.… Сердце мне подсказывало, что все не так просто. Неспроста они за нами охотятся, ох, неспроста. Внезапно показалась разбитая фура, наполовину сожженная. Видно, вчера, когда тревога прозвучала, водитель не смог справиться с нервами… Фура вылетела на встречку, завиляла и опрокинулась. А вез он, судя по степени обгорелости, бензин или соляру. Решил подзаработать.… Зря.

Только он не подумал, что по этой самой дороге будут спасаться от преследования от обгоревших, облученных радиацией полутрупов, два совсем еще нормальных человека. Хотя… Я не думаю что мысли о нас посещали, и без того убитого новостью, водителя.

Все эти мысли мгновенно пронеслись у меня в голове — как говорил наш преподаватель — умение быстро анализировать ситуацию и находить предпосылки действий тех или иных лиц является десятипроцентной гарантией успеха.

Руль резко вправо, так что Серега испуганно ойкнул на соседнем сиденье. Тормоз до пола…. И бегом за поваленную фуру.

— Серый! Держи правую сторону, — я забежал за завалившуюся машину и выставил вперед дуло «грозы». Он так же сноровисто примостил свою снайперку рядом.

— Что-то не едут… — я осмотрелся кругом — по сторонам был плотный хвойный лес. А если.… Вот, блин!

Серый, держи лес справа! — я, кинув последний взгляд на дорогу, переместил прицел на заросли елей слева. Тут же показалось, что ветки некоторых елок чуть шелохнулись. Сколько я не всматривался — больше ничего не было. Так и паранойю заработать не долго. Я несколько расслабился, может ветер или еще что. Но тут услышал знакомое шипение Серегиной винтовки и понял — началось! Откатился в сторону, перенося огонь на его сторону. Оттуда уже лезли старые знакомые в черных балахонах. Кто с чем: двустволка, пистолет «Макарова», АК-47, а кто и просто с камнем в руке. Двое почти сразу упали сраженные меткими Серегиными выстрелами. Остальные грамотно рассредоточились и залегли в кювете.

Скрежет! Со стороны дороги, значит…. Я быстро поднял голову и тут же опустил под прикрытие кабины грузовика. Тут же вслед затрещал пулемет. Я едва успел передвинуться вправо — тут же на моем бывшем месте металл кабины ощетинился дырками прострелов. Правильно, «крупнокалиберка» пробивает такой металл как ржавую жесть.

— Серега! — я тронул его за плечо. — Нам тут не просидеть! С пулемета тут все насквозь простреливается. Смотри — тут до кювета метра два. Я сейчас с разбега попробую туда скатиться и тебя прикрою. Постарайся не зевать. Как только стрельбу открою — сразу беги ко мне. В лесу есть шанс укрыться.

Серега только молча кивнул — на его лице застыло отчаяние, которого я не видел даже тогда когда он понял, что Питера больше нет. Я сменил рожок — хорошо, что догадался примотать изолентой сменный. А так бы настрелялся — все патроны остались в машине. Приготовился….

На четвереньках особо не разгонишься, но когда ты знаешь, что любое промедление стоит тебе жизни — бежишь как заяц. Вот и я — два метра под прикрытием машины, потом метр на ногах, спиной ощущая, как поворачивается в мою сторону пулемет. Прыжок.… В полете поворачиваюсь лицом к «уазику», натыкаясь на бешенный, полной лютой ненависти взгляд их предводителя. Огонь! Палец судорожно зажимает курок, и автомат, поставленный на стрельбу очередями, выплевывает веер пуль. Одного, который стоял возле машины, зацепил — я заметил, что он согнулся, выпустив из рук «калаш». Потом все скрыли придорожные кусты, в которые я скатился. Чавканье грязи, колкие удары веток по лицу — хорошо что в маске. Но если так и дальше пойдет — никаких масок не напасешься. Через секунд десять рядом ухнуло, и приземлился Серега. Неудачно — спиной в протекающий ручей с мелкими камешками. Тут же засипел, восстанавливая дыхание, но снайперку все так бережно в вытянутых руках держит.

Я уже карабкался по склону кювета, стараясь занять выгодную позицию. Выглянул, и не дождавшись выстрелов в мою сторону, выпустил не глядя оставшиеся патроны в сторону «уазика» и противоположной стороны дороги. Кинул бесполезный теперь автомат к Сереге, безуспешно, пытающемуся отдышаться и вытащил ПП — 2000. Маленькая удобная рукоятка легла в руку.

— Серый, я пошел! — я окликнул Серегу, и тут же, не примериваясь, нырнул в кувырке к «уазику». Вскочил на ноги и метнулся под спасительную тень кузова. Здесь лежал «балахонщик», которого я подстрелил во время прыжка. Он уже не дышал, его грудь превратилась в кровавое месиво, на губах застыли кровавые пузыри — видать попал в легкие. Выстрелов не было.

Я превратился в слух, затаив дыхание. Едва услышал слабый стон в кузове. Прополз под колесами, и резко встав, направил дуло пистолета — пулемета внутрь. Там лежал тот самый главарь. Случайная пуля попала ему в шею, и теперь он лежал, зажимая поток крови из раны. Я бросил быстрый взгляд на кювет, из которого только что выбрался. Серега уже лежал, слившись со своей винтовкой в одно целое и только по легкому дерганию можно было определить, что он ведет огонь по оставшимся противникам с другой стороны леса.

— Сдавайтесь суки! — я прошел вдоль машины и направил на лес подобранный «калаш» водителя. Впрочем, ответом мен была лишь тишина. Я кувырком перекатился под защиту фуры. Осторожно выглянул, боковым зрением контролируя обе стороны дороги.

Сдаваться было некому, лишь возле самого леса слабо копошился один противник, подбитый походу в ногу. Пытаясь уползти, он бросил автомат и скинул свою повязку с лица.

— Серега! Собирай оружие, я пока поговорю с пленником, — я подошел к «балахонщику» и еще раз передернулся от вида его лица.

— Кто вы такие? — я задавал вопросы, подкрепляя их наступанием на пальцы тяжелым кантом берца. Вначале шевельнулась жалость, а потом все как отмерло — они бы нас не жалели.

— Отдел ППС Кириши… — еле слышно из-за стона выдавил балахонщик. — Лейтенант Сысоев.

— Хрена себе, ППС-ники! Зачем гнались? — я даже опешил от такого признания. Ладно бы бандиты, ладно просто облученные потерявшие надежду жители, а тут милиционеры.

— У вас есть то, что нам нужно. Костюмы, оружие, маски…. У нас дети и жены в подвалах сидят, зная, что только мы, ценой своих жизней можем добыть им надежду, — его глаза сверкнули от злобы, он попытался сесть, но был остановлен ударом ноги в грудь. Я не собирался выслушивать его рассказы о бедных детях, бабушках и остальных. Пропитание можно найти и, не убивая проезжих, поэтому жалости я к нему не испытывал.

— Понятно, лейтенант…. Значит, хотели по-легкому себе на жизнь заработать? Не вышло, — я присел рядом с ним на корточки и заглянул в глаза. — А про нашу подготовку вы и не подумали. Видели же, как в городе мы вас раскидали, вот надо же было второй раз попытаться…

— И попытаемся! У нас еще достаточно человек чтобы выпускать наружу. Нашим детям нужна еда! И им без разницы как мы ее добудем….

— Нет, лейтенант, вряд ли вы проживете долго, — я с сомнением покачал головой. — Ну, выйдите вы на поверхность, наберете еды на неделю, на две, а потом опять же идти придется. И так с каждым выходом вы будете терять людей. Не от таких, как мы, нет…. От радиации. Она вас убьет. Вам и так повезло, что вы можете находиться на поверхности целый день практически, а потом будет сложнее. Даже если бы вы сегодня вернулись, большая часть к завтрашнему дню умерла бы. Вот так, лейтенант.

Я встал, подобрал его автомат и пошел к Сереге, который уже загрузил нашу машину собранным оружием. Рассказывать я ему про милиционеров не стал.

Сел в машину и завел двигатель. Серега плюхнулся рядом. Я аккуратно, стараясь не съехать в кювет, объехал лежащую фуру и плавно набрал скорость. Глянул в зеркало заднего вида — бывший лейтенант ППС поднялся через силу на ноги и махал нам вслед, что-то крича. Останавливаться я не стал. Впереди еще трудная дорога.




Глава 9


- Подъем!!! Хватит спать, маменькины сынки!!!! А, ну, бегом!!! — голос нашего замкома роты раскатывается по казарме, поднимая сонных, разомлевших от тепла и снов, парней.

— Первый взвод, подъем!!! Строится на ЦП! — я, как командир взвода подхватываю сигнал. Я уже одет в походный камуфляж, мой вещмешок стоит собранный в каптерке. Командиров взводов и командиров отделений дежурный поднимает пораньше. А меня просто вызывает по мобильнику. Я же не в части ночую, а дома.

— Второй….

— Третий

Возглас подхватывают за мной остальные командиры взводов.

— Учебная тревога — сигнал «Вихрь», — старлей Сергеюк поправляет портупею и смахивает с мятого мундира какие-то крошки. Он давно проходил все сроки в старших лейтенантах и поэтому недоволен жизнью, и в особенности мной.

Меня всем ставят в пример, может потому, что мне не двадцать и даже не двадцать пять лет, как многим парням с моего курса. Учиться я пошел в двадцать семь, а сейчас уже почти тридцать. Мы с женой долго стремились к этому. Отец у меня потомственный военный или как их еще называют — кадровый. Всегда хотел, чтоб его сын, то есть я стал военным. А тут подвернулась возможность поступить в институт ФСБ, да еще и выйти лейтехой с большими перспективами. Вот мы и сорвались. Я ни о чем не жалею, сам этого хотел, поэтому стараюсь делать все по уму. Поэтому и за командира роты остаюсь и за заместителя в их отсутствие. А старлей бесится потому, что возраст. Еще пару лет и все — гражданка. А кому он нужен такой? Только в охрану, либо за границу подастся. Но за бугор его не пустят, наша контрразведка за такими, как он, следит вовсю — обижен, значит, может предать. А в охранники возьмут…. Если еще при увольнении скажет что «ксиву» потерял. Тогда и денег нормально получать будет. Только все равно останется чмом. Даже при больших деньгах будет ходить в засаленном пиджаке и грязных туфлях. Таких не переделаешь.… А еще при каждом случае будет совать в нос «корку», возможно даже подтертую и переправленную на полковника или майора….

Мой взвод первый и по номеру и по подготовленности, поэтому через несколько минут все уже стоят возле оружейки и получают свои АК-47. Потом так же по порядку, не суетясь, идут на склад за техническим вооружением. Кто-то получает тяжелые тридцатикилограммовые наспинные радиостанции, кто-то портативные рации — это группа боевого охранения. У меня только автомат и комплект ОЗК — общевойсковой защитный комплект, правда, усиленный новым модифицированным противогазом.

Мы строимся в походный порядок, впереди и сзади боевое охранение, посередине — радисты, телеграфисты и прочие связисты.

— Вперед! — я говорю негромко, но мои парни привыкли к моим командам, они все слышат. И взвод, как один организм, делает шаг вперед, в темноту. На часах пять утра.

У каждого взвода свое задание. Для своего я получил пакет перед самым подъемом, по прибытии в роту.

«Занять высоту 202. Передать сигнал — «Вихрь», частота …, выйти на место эвакуации, координаты …., …..»

— Правое плечо вперед, бегом марш, — взвод набирает ход. Сзади бегут два сержанта — командиры отделений. Они подгоняют отстающих злым шепотом — «не растягиваться!!!»

По карте определяю маршрут и на ходу его корректирую. Ага, вот и высота.

— Три человека — охранение. Подступы перекрыть. Два человека — наверх, разведка. — Тут же от общей массы отделяются пять силуэтов, и исчезают во мраке. Парням предстоит нелегкая задача — валяться на, еще не успевшей прогреться южной земле, и следить за каждым шорохом. Но это на самом деле намного лучше чем то, что предстоит связистам.

Вершина горы. Я помню это место — тут было мое практическое задание на первом курсе. Тогда я, еще ничего не понимающий первокурсник, пытался наладить ЗАС связь с катерами боевого охранения. И тогда же — мой первый конфликт с третьекурсником Леней Огурцом. Он считался одним из самых перспективных курсантов, уже собирался на распределение в Питер, когда так же прозвучала сирена тревоги.

Леня был мастером спорта по русбою, высокий, немного полноватый. Всегда исполнительный перед командирами, но сука по жизни перед остальными курсантами. Есть такая категория людей, их всегда выдаст мелкий взгляд и подлость. В свои двадцать три он пытался навязать свою точку зрения мне и моему другу Сашке. Сначала службой, а потом, когда не вышло, силой.

Сашка Ларионов, как и я, изначально жили отдельно — у обоих семья и дети, возраст примерно одинаковый. В общем-то, по жизни мы были одинаковы — пытались пробиться наверх, на воздух, из этой мутной жижи жизни. Только Леня это делал через головы и по головам других, мы же старались поддерживать друг друга.

— Мудаки! Кто так ставит антенну? Алексашка — следи за тросом, Ивашка — сигарету мне! — это и были в принципе его слова, которые ему не стоило произносить. Неделю назад в Анапу пришел грипп — дети лежали с температурой, жены возле них, а тут еще учения. Нервы и так на пределе…

— Хрясь! — дюралевая так и не разобранная антенна, состоящая из семи колен, толстым концом врезалась Лене под дых. Какой тут русбой — лишь бы дыхалку сохранить. Ему это не удалось.… Когда Сашка отлетел в сторону сбитый хоть и не прицельным, но все же сильным ударом руки, я поймал его на отходе в стойку.

— Хэ! — кулак впечатался в почку, сгибая высокую, метр девяносто, фигуру, едва различимую в темноте. И тут же удар за ухо правой. Готов. Леня повалился как подкошенный и затих.

— Без сознания… — Сашка подошел и пощупал пульс, потом посмотрел на меня. — Что делать будем? Сдаст же.

— Работать, — я сел и закурил. Руки тряслись как с похмелья. Встал, резким щелчком выкидывая, бычок. — Погнали!

Секции антенны ЗАС связи стали расти в сумраке надвигающегося рассвета….

***


Сейчас антенна росла гораздо быстрее — собирали ее мои парни, третьекурсники, уже опытные и не раз бывавшие на учебных заданиях.

— Леш! Позывной «Вепрь» на связь. — Сашка протянул мне трубку секретной связи. Никогда не любил спецсвязь. Во — первых нихрена не понятно из за помех созданных защитой, во-вторых — эхо, такое ощущение что говориш по нескольку раз, теряя нить разговора. Только на втором курсе я научился держать трубку под особым углом к уху, и отключать слух на время своих слов.

— Иванов! Как обстановка? — трубка весело пробулькала мне в ухо. Капитан, командир роты, Максим Анатольевич. Он уже на борту катера охраны.

— Все нормально товарищ ка… «Вепрь». Точка наша, сигнал получен, выдвигаемся на место эвакуации.

— Добро. Ждем!

Я, молча, махнул парням, чтобы сворачивались. Антенна так же быстро растаяла в сумраке, как и появилась.

— Боевое охранение — точка «К». Будем через три минуты. — я опустил рацию и немного расслабился. В норматив мы укладывались.

Потом, когда уже погрузились на катер и отошли от берега, ко мне подошел ротный.

— Что, никак не привыкнешь? Нельзя звания по связи называть — он улыбался, протягивая мне крепкую ладонь

— Виноват, товарищ капитан. Сорвалось. — я в ответ пожал руку.

— Ладно, отдыхайте! — капитан ушел в каюту, на доклад к командиру батальона. Наша задача была выполнена.

Берег был на расстоянии километров трех от нас. Где то вдали за мысом еле тлели огоньки. Только передо мной лежала темная тяжелая масса берега. Никого. Только плеск волн и соленый запах моря. А впереди темнота.… И непонятно, движемся ли мы в эту темноту навстречу смерти, или отдаляемся, пытаясь ее обмануть…

* * *


Питер вставал огромной темной массой перед машиной, заслоняя темный горизонт. Промелькнуло темное, наполовину обгоревшее название — Колпино. Куда мы едем? Навстречу смерти или наоборот — надежде?

Я сильнее вдавил педаль….




Глава 10


Когда-то давным-давно, еще, когда учился в школе, я жил в маленьком военном городке на границе с Норвегией. Население около трех тысяч человек, в основном военные. Солдат больше, чем самих жителей поселка. Совсем недалеко, на полуострове Рыбачьем, описанном в книгах про Великую Отечественную, был недавно оставленный жителями поселок. Брошенные пятиэтажки, оставленные без хозяев машины…. Всюду запустение и разруха. Потихоньку наступает суровая северная природа.… И всюду ощущается безысходность, как будто городок пытается бороться, но нет уже сил….

Питер был.… Теперь уже можно просто говорить — был. Потому что город, великий Город с большой буквы, осел в руинах….

Над городом стояли тучи, казалось еще немного и пойдет теплый весенний дождь. Но термометр в машине показывал наоборот нереально низкую для такого времени года температуру — минус тринадцать. Начиналась ядерная зима.

При въезде в Шушары стали попадаться люди. Питерцы… Люди города, которого нет. Некоторые пытались бежать за машиной, некоторые просто кидались наперерез. Но основная масса покорно брела прочь из города, навстречу судьбе. Я знал, что большинство из них умрет не позднее завтрашнего дня. Знал, что и оставшиеся не протянут долго. Лучевая болезнь и отсутствие условий превратят их в животных. Им удалось лишь отсрочить свою смерть…

Развязка на московском шоссе была разрушена. Будто кто-то большой и очень злой вовсю развлекался, раскидывая по сторонам тяжелые бетонные блоки, ограждение, машины, людей….

— Ну что, Серега… Пешим придется. Ох, и не по нраву мне это… — я вылез из машины и по привычке достал сигарету. Повертел, посмотрел сквозь стекла маски и положил обратно. — Покурил блин….

— А куда идем то кстати? Ты ж сам с капитаном говорил… — немного обидчивым голосом проворчал он.

— Серый.… Сам же знаешь…. Меньше знаешь — дольше живешь. В общем — дал мне поручение. Просьба так сказать. Нужно передать одну вещь одному хорошему человеку. Он должен быть в районе Сенной. Ну, или на смежных. По моим данным, где то там. Тебе он поможет найти твоих, а мне добраться до кораблей.

— Зачем тебе на корабли? У тебя же вроде родня в Питере была… — Серега посмотрел на меня.

— Да что ты знаешь… Серый, у меня жена и сын в Анапе остались… Мне к ним нужно, — я залез в машину, включил кондиционер и стащил маску. Достал сигарету, прикурил. Прикрыл глаза, сразу всплыл образ жены. Ирочка… Я дойду….

— Ты что, совсем охренел?! Давай маску надевай, курильщик хренов! — крик Сереги вывел меня из апатии. Я натянул маску обратно, дышать сразу стало легче.

— Давай собираться, Серый. Надо топать. Тут к ночи такое будет… Лучше нам добраться до метро затемно, — я развернул карту, полученную от Сорина. Ткнул в точку, помеченную крестиком. — Довести сможешь? Я в Питере не ориентируюсь…

— Так… Ага знаю.… Тут до площади Победы пойдем…. Потом до Сенной напрямки…. Километров пятнадцать… — он взглянул на часы. — Три дня. Должны успеть. Нужно идти по главным дорогам, там меньше разрушений. Все остальное в руинах и… трупах. Короче пойдем так. К семи должны быть там. Кстати, а почему бы не пойти через метро. Тут Купчино рядом же.

— Эти станции, Серый, если ты не знаешь — строились либо на поверхности, либо на глубине метров десять.… Нет там ничего уже, один бетон, и расплавленные рельсы.

— Понял. Не дурак. — он улыбнулся.

— Ну и добро.… Давай бери снарягу. — я полез в багажник.

— Ты это… Лех, извини. Я как-то не подумал. Нормально там все будет, если бомбили, то только Новороссийск. — Серега хлопнул меня по плечу.

— Проехали. Давай бери, что стоишь? — я кинул ему рюкзак.

***


Бежать нужно не быстро и не медленно, просто найти тот ритм, за которым стирается и усталость и жажда. Просто бежать, в голове прокручивая ритм, какой либо песни. Каждый раз это разная песня, под настроение. Можно даже тупо повторять две рифмованные строки и все. Бежать под них. Бежать, несмотря на усталость. Потом через полчаса просто привыкаешь к самому бегу, главное не останавливаться.

До площади Победы это было легко. Дальше стало тяжелее, начали донимать уцелевшие местные. С жутким воем, от которого даже сейчас после стольких испытаний стыла кровь, сбивалась дыхалка.

— Серый, не отставай! — еле выдохнул я сквозь фильтр. — Затопчут.

— Я…. Стараюсь… — прохрипел он сзади.

Еще пару сотен метров до открытого пространства на площади, там легче будет. А тут, на подступах, их кишит просто. Это даже не люди уже… и не звери. Звери не убивают просто так — из зависти. Из-за удовольствия. А выжившие хотели именно этого.

— Серый! Между теми домами давай… Серый? — я резко остановился. Его нигде не было. Так, спокойно…. Сколько я его не слышал? Минуты две. Метров сто — сто тридцать. Как раз вон там — около деревьев.

Звать и кричать бесполезно, если он, куда-то сам попал — сам и покричит. А если… тогда не стоит привлекать внимание.

Блеск за руинами пятиэтажки! Кувырок, и место где я только что лежал, прошила автоматная очередь. Вот блин…

А если они Серегу…. Да нет, я бы слышал…. Так вперед….

Тело действовало само по себе — проползти за кусок бетона, перекатится за дерево, резким прыжком за чудом уцелевшую ограду высотой метра полтора. Нормально — пригнувшись, на ходу вытаскивая ПП-шку. Так, вроде обошел их….

Я медленно выглянул из-за наваленных кирпичей, образовывающих естественную амбразуру. Ага, вот и особи….

Их было четверо. Все в военной форме, без знаков различия, но с проверенными АК-47 и старыми войсковыми противогазами… Вот и Серега…. Он лежал на пожухлой, опаленной взрывной волной траве. Без противогаза, винтовка в руках у одного из банды. Похоже, что без сознания. Хорошо его вырубили.

Шорох справа. Ага, вот и то кто в меня стрелял. Пятый. Тоже с автоматом. Он спрыгнул с насыпи и подошел к остальным.

— Ушел сука.… Ну ничего, далеко не пройдет, там дальше десяток ВВ-ников территорию держат. Я ходил с ними договаривался еще с утра — всех кто с нашей стороны идет — мочить без разбору. Они там и пулемет откопали. Хрен пройдет, — он зло пнул лежащее на земле тело. Давай его на базу.

— Слушай, Черный, тут у него нехило барахлишка-то. И винтарь такой, что даже я не видал. И бронник путевый — я с «калаша» не пробил, только от удара он и потерял сознание. Хреново, что второй ушел… Мне бы такой бронник, — вторая особь в маске оскалилась так, что даже я это заметил.

— Ладно, на базе посмотрим. Давай, двигаем, — он пошел к проходу между руинами, как раз туда, куда я хотел бежать.

ПП в рюкзак, достаем проверенную «грозу». Щелк! Оптика стала на место, и через секунду я уже лежал прицеливаясь.

Говорят, что стрелять в человека, видя его глаза сложно…. На самом деле сложно стрелять в спину, почему то ощущаешь себя если не убийцей, то предателем. Но как сказал в одном фильме один человек — «Не мы такие, жизнь такая…».

Пш-ш … Один из идущих позади, как будто споткнулся, и не успев переставить ногу рухнул головой вперед. Второй, было, наклонился к нему, но тоже упал, зажимая рану на шее. Пытался что-то крикнуть, но поток крови из разорванного горла, не дал ему произнести ни звука.

Двое, что несли Серегу, обернулись на звук падающих тел, но я уже успел перевести крест прицела чуть выше, на них. Один, справа отлетел как сломанная палка, второму пришлось чуть задержаться около Сереги, чтобы сбросить его с плеча. Эта задержка и стоила ему жизни — в прицел прекрасно видно, как на лбу появляется кровавый след, а с затылка вылетает ком вязкого багрового вещества.

Тот, что шел впереди обернулся, и надо отдать ему должное, не сплоховал. Длинной очередью полоснул по противоположному краю руин и завалился за кирпичи. Хорошо…

«Грозу» за спину, не переставая контролировать движения оставшегося в живых. Из кармана рюкзака достаю маленький, продолговатый цилиндр. «Радуга» — световая граната.

Нажал кнопочку и швырнул на его сторону. Тут же в ответ раздалось щелканье пуль по развалинам. Тоже следит за мной.

На месте где упал цилиндрик, появился язык пламени высотой в метр. Красный,… Оранжевый… Они сменяли друг друга, завораживая, заставляя смотреть на себя. Каждый Охотник Знает Где Сидит Фазан. После синего я усилием воли заставил себя отвернулся и крепко, до боли в веках, зажмурил глаза. Медленно про себя три, два, раз…

В прыжке осматриваюсь по сторонам, бегу к Сереге. Сначала только этого козла найду…

«Радуга» — страшная вещь. После фиолетового языка пламени происходит такая вспышка, что выжигает сетчатку глаза всем в радиусе тридцати метров, а те, кому повезло быть дальше, еще долго ходят на прием к глазнику и видят черные точки.

Он так и лежал за грудой кирпичей. Тихо скулил и пытался разжать глаза. «Калаш» лежал рядом, маска откинута метра за два…. Я пригляделся. Вроде нормальный парень, лет тридцать. И что его понесло на большую дорогу.… Думал, власти нет? Врешь.… Есть власть.

Я пошел к Сереге. Тот парень уже затих, кровь из перерезанного горла уже не хлестала. На войне как на войне….

— Серый… — я нацепил ему на лицо его маску, лежавшую неподалеку, и слегка надавил за ушами. Его лицо дрогнуло, и глаза медленно открылись…

Ему на маску медленно спланировала снежинка. Я задрал голову — над Городом пошел снег….




Глава 11


Серега пришел в себя только к вечеру, очнулся в более или менее сохранившемся подвале на улице Лен. Совета, куда я с горем пополам его дотащил на плечах. Там уложил кое-как и сразу, отдыхая, побежал за пожитками. Наш багаж весил просто неимоверно, как мне казалось. Или я просто уже выдохся. Несколько цинков с патронами я просто заложил кусками бетона и присыпал сверху крошкой — тащить сил уже не было.

Сделав последний рывок, я, с грохотом, втащил рюкзаки в подвал и оглянулся — все было тихо, но вместе с тем я чувствовал что, что-то изменилось. Кто был в подвале помимо меня и мирно лежащего Сергея на полу. Я оглянулся еще раз на начинающиеся сумерки и захлопнул тяжелую дверь. Вытащил светодиодный мощный фонарь… Палец уже привычно лег на курок ПП-шки.

Быстро включил и выключил фонарь, так что луч света выхватил из мрака ржавые трубы, друга, обломки стульев и какой-то мебели, а сам шарахнулся в сторону и замер. Сердце, казалось, стучит так сильно, что слышно во всем городе.

А-а-а!!! — я даже сам не понял, что это я закричал. Кто-то прикоснулся к моей руки чем-то теплым, мокрым и шершавым. Мгновение спустя легкий шорох показал мне, что этот «кто-то» переместился от меня в другой конец подвала.

Я включил единственный источник света и судорожно мечущийся луч заскакал по почерневшим стенам. Вот оно что….

Иди сюда, разбойник! — я перевел дух и стараясь не делать резких движений пошел навстречу жавшейся в углу собаке. — Пес! Иди ко мне! Давай-давай! Я не обижу.

Расковыряв пакет с герметично упакованной свининой, я протянул мясо овчарке. Она несмело, поджимая хвост и глядя на меня полными страха глазами, стала подползать ко мне. Чего же она боится? А! Понял! Я же весь как с картинки про апокалипсис — в броннике, в маске, еще и «гроза» за спиной….

Я положил кусок мяса как можно ближе к собаке и отошел. Огляделся и сразу нашел то что меня интересовало. Остатки мебели разломать было делом нескольких минут. Скоро в центре весело затрещал костер, пожирающий остатки полировки и с треском разбрасывающий искры.

Овчарка жадно жевала почти киллограмовый кусок — видно, что как минимум дня три не ела. Эх, горе ты мое.… Ну, кушай, кушай…

Как только прогорела первая партия «дров», я вытащил дозиметр и проверил фон — почти норма. Еще дровишек и можно разоблачатся. Я снял маску и, стараясь задерживать дыхание, вздохнул. Ничего не случилось — ни головокружения, ни мушек перед глазами. Значит можно….

— Мог бы и мне маску снять — голос за спиной вернул меня к действительности. Серега приподнялся и оперся на руку. Другой рукой он стащил маску. От неловкого движения тут же по его лицу потекла кровь из запекшейся раны. — Где это мы?

— В Караганде! Отдыхаем. Выспался? — мое настроение сразу улучшилось. — Как себя чувствуешь, боец?

— Средне…. А где это я так приложился? — он рассматривал свою окровавленную руку и морщился. — Есть таблетка от головы?

— Подняться сам сможешь? Бери в рюкзаке, да бинтов захвати, башку твою перевяжу, а то заляпаешь тут все — а я только убрался, пока ты разлеживался здесь.

— А серьезно? Мы же не в метро еще? — он закинул себе в рот горсть таблеток и запил водой.

— А если серьезно — по сторонам смотри больше, когда бежишь. Тебя сняли как сынка. Хорошо, что бронник хоть был с защитой шеи.… - мясо аппетитно затрещало на найденном тут же листе более менее проржавевшей стали.

— А где они? Те, кто снял? — Серега в упор посмотрел на меня.

— Не захотели с нами идти.… Там остались лежать. — Я отвернулся к костру. За день я убил больше народу, чем некоторые герои фильмов. Хоть и подонки они были редкостные, и убили бы меня, не задумываясь, но на душе было муторно. Машинально затянулся сигаретой и повернулся к углу, где была собака. Та лежала, высунув язык и тяжело дыша.

— Ну что, собака, пить хочешь? Серега дай-ка мне эту бутылку, — я протянул к нему руку.

— Блин! А я и не заметил, что нашего отряда прибыло, — он чуть виновато протянул пластиковую «полторашку».

Я аккуратно, стараясь не блестеть сталью в свете костра, разрезал ее вдоль, так что получилось корытце. Медленно встал, стараясь не расплескать, и поставил ее возле себя.

— Иди сюда. Не бойся, — собака, словно почуяла запах воды и стала все так же осторожно подбираться ко мне. Однако глаза уже были не полны страха как в начале, а просто настороженные. — Иди сюда, хорошая….

Наконец, она доползла до воды и язык, коснувшись влаги, заработал как пропеллер. Я осторожно протянул руку и коснулся ее холки. Ответом мне было лишь вздрагивание. Я не убирал руку и скоро дрожание прекратилось.

Собака немного отошла и тут же вытянула шею, как бы сама погладила себя моей рукой. Потом лизнула таким привычным языком мою ладонь.

— Ну, вот и хорошо, — я ласково потрепал ее за ушами, от чего она зажмурилась и удовлетворенно заурчала. Отняв руку, я увидел, что на нее прилипло несколько клоков шерсти.

— Серый дай кА мне таблеток из аптечки, походу дозу она все-таки поймала, — я взял кусок хлеба и затолкал туда пару таблеток. Протянул собаке и та, не раздумывая, их проглотила.

— У нее тут и ошейник есть… — я нащупал у овчарки тонкую полоску на шее. На нем маленьким, неумелым, явно детским почерком было написано «Герда».

— Герда. Хорошая кличка… — собака смотрела своими умными глазами то на меня, то на Серегу. — Ну ладно, будешь с нами.

Серега подошел ко мне и присел рядом. Протянул откупоренную бутылку водки и взял с пачки сигарету.

— Вообще-то я не курю. Просто иногда хочется — перехватив мой взгляд, пояснил он. — Что делать будем?

— А что делать? С утра, как оклеймаешся, пойдем к цели. Только вернутся нужно будет за патронами на площадь.

— Собаку с собой хочешь взять — догадался о причине моей немногословности Серега.

— Хочу.… Да что толку…. Она загнется на улице… Ладно, я спать. Ты как? — я сделал долгий глоток из бутылки, передохнул, чувствуя, как тепло разливается по телу и напряжение потихоньку отпускает.

— Я пока не хочу. Посижу еще немного. Ты спи, я, если что толкну.

Я поудобнее улегся на кучу мусора и закрыл глаза.

* * *


Вся ночь прошла как в забытье. Ничего не снилось, как будто упал в глубокую черную яму и только с утра, когда пропиликали наручные часы, вылез оттуда. Серега потихоньку сопел рядом с тлеющими углями. Стало ощутимо холоднее. Даже изо рта пар пошел. Ежась, я разломал несколько стульев и кинул на угли. Подул, смотря как тлеющие, почти угасшие искорки неуверенно вспыхнули маленькими язычками пламени и стали лизать полированные щепки. Наконец костер вспыхнул и затрещал.

— Встал уже — Серега пододвинулся к костру. Потом пошарил за спиной и протянул мне маску. — На. Она не подпускает меня — сам попробуй.

Маска оказалась переделанной на длинную морду собаки. С помощью кусков толстого брезента, нитки и скотча он смог сделать что-то наподобие намордника, только с угольными фильтрами и стеклами для глаз.

— Спасибо, брат. — я признательно посмотрел на него. — Герда! Ко мне!

Овчарка бесшумной тенью метнулась к моему бедру. Без ворчанья и недовольства дала одеть на себя маску. Та подошла ей по всем параметрам — защищала дыхательные пути и глаза. Герда даже не пыталась ее снять, как это обычно делают собаки.

— Серега, давай перекусим по-быстрому и пошли. Пока еще утро и никто не проснулся. Я от тех уродов, что тебя прессанули слышал, что там дальше бывшие солдаты внутренних войск промышляют. Так что нам пока еще сумерки нужно проскочить. Ты пока карту погляди, как оптимально нам пробраться, а я завтрак сварганю. — я протянул ему уже порядком затасканный листок.

Пока Серега разбирался с картой, что-то бормоча себе под нос, наклоняясь к огню, чтобы получше рассмотреть мелкие значки и черточки, я закинул на импровизированную сковороду куски мяса. Один, как и вчера с вдавленными таблетками, отдал Герде. На этот раз куски были соизмеримо меньше вчерашних — незачем отяжелять себя на дорогу. Та сложила лапы, зажала между ними кусок сочного теленка и смачно зачавкала.

— Держи — я кинул хорошо прожаренный кусок мяса на клок бумаги из рюкзака. Серега сразу отложил карту в сторону и схватился за еду.

— Горячий, зараза! — он дул на жареху, перебрасывая кусок из руки в руку. — Значит так. Возвращаемся к Площади Победы, забираем боеприпасы. Потом шагаем по следующему маршруту — по Орджоникидзе до проспекта Гагарина, далее по нему до спортивного комплекса. Потом дальше по проспекту до Кузнецовской и там Свеборгской до Благодатной. А там уже опять на Московское. А там как повезет — посмотрим.

Я вытер жирные руки о штаны и встал. Отвинтил крышку на бутылке, приложился и налил немного собаке.

— Так и решим, — вытащил сигареты и протянул Сереге. — Будешь?

— Не. Спасибо, — он улыбнулся. — Давай собираться.




Глава 12


Не без труда открыв дверь, я выглянул на улицу. Все видимое пространство вокруг было белым — за ночь выпал снег. Как-то с трудом верилось, что начинается весна. Закинув ствол за спину, я вывел вперед Герду. Собаки должны реагировать на каждый звук, раз уж на морде у нее маска и обоняние не работает. Серега вылез следом, поежился и огляделся.

— Универмаг «Нетто». Немало ты меня протащил… — стряхнул несуществующие снежинки с плеч.

— Пошли, хорош болтать. Нам еще шагать немеряно. — я пошел вперед, оставляя после себя грязные следы на таком хрустящем, свежем и желтом от радиации снеге. Его выпало как раз столько, чтобы затруднять движение — чуть выше щиколотки.

Над головой висели тяжелые и практически черные тучи. Света практически не было, только слабые сумерки. От этого становилось как-то неуютно и тускло на душе.

Площадь Победы за ночь преобразилась — под снегом не было видно ужасающих последствий ядерного взрыва. Только памятники блокадникам, как ни в чем ни бывало, стояли не прикрытые снежным налетом. Стелла рухнула, раскидав по самой площади куски бетона и мрамора.

— Ага.… Тут я и скакал. Тебя вон туда несли, — я махнул рукой в сторону завалившегося на дорогу и на площадь универмага «Московского». Пройдя пару сотен метров, я стал разгребать снег и куски бетона, скрывающие схрон с патронами.

— За территорией следи, а не смотри на памятники, — я одернул засмотревшегося Серегу. Хотя нужды особой в этом не было — собака вела себя спокойно. Но порядок — порядком. Сейчас тих, но кто знает, что может случиться через минуту.

— А где эти? Которые меня сняли?

— Да вон они… — начал я и осекся. Трупов не было. Оставались только какие-то грязные бурые тряпки, при рассмотрении оказавшиеся пропитанным кровью камуфляжем. И много собачьих следов. Видать неплохо тут покушали.

— Давай Серега, хватай цинки и погнали — вдруг не наелись еще, — я схватил два тяжеленных ящика и пошел по протоптанной нами тропинке обратно к улице Ленсовета.

— Леха, стой! Давай их «калаши» тоже возьмем. — Серега толкнул ногой бугорок снега и на свет показался ствол автомата. Рядом обнаружился еще один.

— Тебе таскать мало что ли? Ладно, хрен с тобой, давай сюда один. Герда рядом, — я пошел быстрым шагом, что было совсем нелегко — мой вес увеличился еще на четыре килограмма.

Улица Орджоникидзе оказалась менее разрушена, чем остальные, здания стояли почти целые, правда все без стекол. Людей видно не было. Как по самой проезжей части, так и возле домов, стояло множество машин, в некоторых трупы, уже распухшие, по-видимому, погибшие в первые минуты ядерного выброса, когда поток радиации убивает за секунды. При попытке завести ни одна не отреагировала — поток электромагнитного импульса уничтожил в них всю электронику. Я еще раз с теплотой вспомнил наш джипик, который вывез нас из многих передряг.

На перекресток с проспектом Гагарина, я решил просто так не вылезать — сначала послал Серегу осмотреться. Как оказалось не зря — на проспекте возле здания Пирамиды, стояли вооруженные люди.

— Серый, давай, обводи.

— Так… Ага вот, — он нырнул в проход возле здания Детской поликлиники. — За мной.

Пробираться дворами не было никакой охоты, но и вступать в перестрелку с превосходящими нас по численности людьми тоже не хотелось. На Алтайской мы рискнули выползти на проспект и довольно резво двинулись вдоль стен необрушенных зданий. Там, где волна взрыва все же достала здания, приходилось передвигаться короткими перебежками, постоянно страхуя друг друга.

Огромные буквы с торгового центра «Питер» разметало по всему проспекту, а его развалины все еще продолжали дымиться, пластика там наверно было много. Дальше пошло проще — руин стало меньше, впереди всплывала громадина почти нетронутого спортивно-концертного комплекса. Чаша амфитеатра ощетинилась разбитыми осколками стекол.

Неожиданно Герда подала приглушенный маской лай. Уши стали торчком, загривок пошел волнами.

— Стоп! — я поднял руку и присел. Бегущий сзади Серега чуть не перелетел через мою голову. Надо отдать ему должное, два года армейской подготовки даром не прошли. Он тут же присел и постарался выровнять дыхание. Руки уже привычно нащупывали за спиной винтовку.

Со стороны СКК отчетливо трещали выстрелы. Судя по плотности выстрелов бой там шел нешуточный, и оказаться между воюющими мне не улыбалось. Я положил руку, закрытую перчаткой на холку собаке. Та сразу же успокоилась и села, преданно глядя сквозь стекла умными глазами.

— Давай на верх этого дома, — я пригнувшись побежал к стандартной серой Питерской пятиэтажке. Центральный вход украшала табличка «Музей-библиотека книги блокадного города». Тогда, во времена блокады все было просто и понятно — кто враг, и где он. Сейчас же все это осталось в той, живой истории. Тогда люди тоже думали, что придет немец в город, все уничтожит, следовательно, нужно любой ценой не пустить его туда. Сейчас же никакого врага не было, только и защищать город тоже некому было. Не было тех сильных, волевых людей, что не доедали и не досыпали на благо великого города.… Был только сам Город, в нем горстка выживших, и никакой надежды на будущее в течении как минимум пятидесяти лет. Те, кто помнил Питер целым, к тому времени уже исчезнут, а кто родится позже и доживет до выхода из подвалов, бункеров, метро — никогда не узнают, как он был красив, этот Город на Неве.

Мы влетели на крышу здания и прильнули к окулярам оптики. Вокруг колизея СКК шла бойня. Около пятидесяти человек с автоматами вели огонь по центральному входу, откуда время от времени огрызались одиночными выстрелами. По всей видимости, патроны у защитников СКК уже заканчивались, кольцо нападающих начало сжиматься. Внезапно один из них выскочил из-за стоявшего грузовика и метнул в темный вход гранату. Тут же упал, сраженный отчаянной очередью изнутри. Потом там полыхнуло, и повалил дым. Остальные нападающие радостно бросились к входу, весело стрекоча автоматными очередями. Недостатка в боеприпасах он не испытывали. Скоро все скрылись внутри СКК и уже там бой продолжился. На улице никого не осталось.

— Серый, давай бегом, пока они будут защитников выбивать, нужно проскочить. — я уже спрыгивал с лестницы в подъезд где нас ждала Герда.

Каких — то восемьсот метров… десять минут ходьбы быстрым шагом. Нам предстояло их преодолеть их гораздо быстрее.

— Ноги в руки, бегом! Герда рядом! — я помчался вдоль парка по мокрому и слизкому от снега асфальту. Сердце выпрыгивало, стекла маски почти сразу запотели. Железные ящики с патронами оттягивали руки, которые умоляли отпустить этот груз. Вдобавок ко всему лямка ремня от трофейного «калаша» сползла под защитный воротник броника и медленно, но верно натирала шею.

Нападающие были так увлечены перестрелкой, где то на втором этаже здания, что даже не потрудились выставить пост. Это нас и спасло — через минут пять бешеного бега мы влетели в парадную прогимназии. Там удалось немного перевести дух. С сигаретами нужно заканчивать, легкие так и норовят сами выпрыгнуть изо рта.

— Все тихо, — я выглянул в сторону СКК и огляделся. Все было тихо, за исключением выстрелов внутри комплекса.

— Веди, Сусанин. — Серега вышел из парадной и пошел по Кузнецовской улице. Пройдя два здания, он свернул на другую улицу.

— «Свеаборгская». Названия тут, однако… — я двигался на расстоянии пяти метров от Серегиной спины и контролировал окна и входы домов. Довольно быстро мы добрались до улицы Благодатной.

Внезапно Серега остановился и повернулся ко мне.

— Планы меняются. Тут РУВД есть, я вспомнил. Походу ребята нападающие были из этих мест. Там по любому кто-то остался. — он посмотрел на меня. Я кивнул в ответ.

— В обход? — Я со вздохом присел на корточки.

— В обход, — с готовностью палача подтвердил он.

— Сволочь ты…

Бегом, перебежав Благодатную мы двинулись дальше по Свеаборгской. Серега неплохо знал город и вывел нас на Московский проспект прямо возле входа в метро на станцию «Электросила».

— Может туда? Там всяко безопаснее.

— Пошли, поглядим.

Фойе метро было почти целым, только пол был в кровавых пятнах, и лежало несколько трупов. Гораздо больше трупов оказалось возле эскалаторов и на самих некогда движущихся лестницах. Вход в само метро был перекрыт гермоворотами. Множество людей умерли, не успев на какие-то минуты. Остальные надеялись спастись от радиации там же, но были вынуждены умирать в нескольких шагах от спасения.

— Поли отсюда, — мой голос глухо звучал в тихом зале «Элетросилы». Даже Герда как то пригнулась и умоляюще поглядывала на меня.

— Мы тихо вышли из фойе, и пошли быстрым шагом по проспекту.

* * *


Никаких препятствий мы не встретили кроме обрушенных зданий и трупов на улицах. Только однажды нас пытались атаковать обезумевшие от голода собаки в количестве штук пятнадцати. Но двоих сразу расстреляли из трофейников, а остальные кинулись врассыпную искать себе более легко добываемую пищу.

В одном из дворов за бизнес центром мы отыскали, наконец торчащую башенку воздухозаборного коллектора. Сбить навесной замок удалось почти сразу, и мы вошли внутрь. Там оказалось на редкость чистенько, если не считать нескольких обломков штукатурки. На полу покрытый слоем пыли находился люк коллектора. Вот мы и пришли. Метро.




Глава 13


Тяжелый люк коллектора глухо звякнул о бетонный пол, подняв небольшое облачко пыли. Вглубь уносилась стремительно наступающая темнота подземелья. Скобы, заменяющие ступеньки лестницы, находились в плачевном состоянии — было понятно, что шахтой давно не пользовались. Через равные промежутки располагались плафоны для ламп освещения, так же проржавевшие, как и ступени. Чувствовалось, что лампочек в них давно уже не было.

— Герда, нельзя! — я отодвинул за спину собачью морду, норовящую залезть под мышку и посмотреть что там такое интересное внутри. Блин, собака…. — Серег, слушай…. А как собаку будем спускать?

— Можно на веревке, только неизвестно что там за глубина.

— Метров шестьдесят минимум.

— Мда…. Тогда к спине привязать и спускаться. Вес, правда, увеличится килограммов на сорок, — он с опаской встал на первую скобу. Та с честью выдержала натиск закованного в тяжелый бронежилет тела, только кусочки ржавчины с легким шорохом посыпались вниз. — А ничего, так. Терпимо, даже не прогибается — видать из литой арматуры делали.

— Серый, хорош базарить! Давай спустимся — там передохнем.

— Значит, я как всегда — первый? Понятно, — он усмехнулся и стал скидывать с плеч рюкзак.

— Ага, размечтался, — я придержал вещмешок за лямку, — с ним лезь. А то мы так до вечера не спустимся. Только аккуратно.

— Договорились.

Осторожно, нащупывая каждую последующую скобу ногой, он стал проваливаться во мрак. Щелкнул фонарем, и пятно света стало удаляться вниз.

— Тут вода течет! — его голос из шахты многократно отразился от стенок и вылетел слабым эхом.

— Метры считай! — крикнул я вниз и пощекотал Герду за ухом. — Вода ему течет… Неженка, какая, да? Нам с тобой намного сложнее придется, так что ты уж будь умницей, ладно?

Герда посмотрела на меня, чуть склонив голову. Блин, а еще говорят, что животные не понимают.… Все они понимают, гораздо лучше людей. И предателей среди них нет, и в спину не ударят.

Через полчаса ожидания показался круг света, а еще через десять минут — Серега, весь вымазавшийся в ржавчине и с мокрыми, грязными пятнами на светло-сером камуфляже. Бронежилет он оставил внизу, как и винтовку с рюкзаком.

— Жара там — сообщил он, размазывая ржавчину по стеклам маски. — Там коллектор воздухоочистительный. Глубина метров пятьдесят по прикидкам. Почти сразу начинаются фильтрующие пластины. Пройти можно, если скидывать с себя все. Я там оставил все на выступе каком-то, чтоб не намокло — воды там по щиколотку.

— Давай тогда так — я сейчас с Гердой спускаюсь, а ты мой бронник одевай и цинки, начиная спускать, только смотри на голову мне урони, — я продел широкий ремень под передние лапы собаки и зафиксировал его на спине. — Помоги-ка на спину ее привязать.

Опустившись на корточки, я подождал, пока Серега привяжет собаку мне на спину. Вначале она заволновалась, но после того как услышала мой голос, успокоилась.

— Давай, маленькая, не волнуйся. Скоро все закончится, скоро на земельку встанешь, лапками пойдешь…. Скоро, милая моя, скоро, — я старался все время говорить с собакой, чувствуя, как мелко дрожит она за спиной. Руки машинально перехватывали скобы лестницы. Вокруг только кольца бетона и эта лестница с выхватываемыми лучом света ржавыми фонарями, затянутыми в сетку.

На середине пути из-под стенки шахты проступила вода. Не соврал Серега. Вода грязными струйками сбегала по стене, извиваясь на неровностях бетона, кое где капая на скобы. От этого они становились скользкими, и требовалась большая сосредоточенность, чтобы не сорваться вниз. Один раз я посмотрел наверх и даже не заметил и следа отблеска начала колодца. Видимо шахта уходила немного вбок и из-за наклона скрывала выход. Поэтому и вода иногда попадала на скобы.

Наконец, спустя минут тридцать, показавшиеся мне вечностью, я ступил на твердый пол коллектора. Хоть он и был покрыт водой, но до чего же радостно было ощущать под собой опору, а не висеть на руках, рискуя в каждый миг сорваться. Этот спуск вымотал меня почти до предела и стоил не одного метра нервов. Я присел и от страшной усталости просто перерезал ремень у себя на груди, отчего Герда с шумом плюхнулась в воду и весело отряхнувшись, полезла носом ко мне в маску.

Фон, какой тут фон? Ага, прибор уверенно запищал, показывая такие радостные цифры нормального радиационного поля. Видимо, высокая влажность коллектора создавала некую водяную завесу для радиации и от этого она не попадала на самый низ колодца.

Я стянул маску и жадно вдохнул сырой воздух. Однако не так приятно, как я рассчитывал. Пахло гнилью и ржавчиной. К этому примешивался запах сырого бетона.

— Ты далеко там? — я задрал голову, стараясь увидеть кольцо света от Серегиного фонаря. Вскоре он показался. На спине был приторочен один цинк, а другой в руке. Он осторожно перехватывал ящик держа его за перекладинами и перекладывая из руки в руку. Потом с шумом спрыгнул в воду и сдвинул маску на лоб.

— Это жесть какая-то… Я устал как сволочь. Давай, твоя очередь. Я тебя встречу посередине.

Эх, жизнь моя жестянка…. Придется лезть. От нечего делать я стал считать скобы и довольно быстро поднялся наверх. Перекладин оказалось ровно сто пятьдесят. Привязав один цинк на спину, я взял второй в руку и посмотрел в последний раз на выход. На поверхности опять пошел снег.

Еще сто пятьдесят, только уже вниз, сжимая судорожно в руках ящик, мгновенно ставший скользким и мокрым, норовящий выскользнуть из пальцев и ухнуть в темноту под ногами.

Шестьдесят, шестьдесят один.… Когда же они закончатся? Сил больше нет совсем. Я прислонился головой к скобе и поставил ящик чуть ниже. Так руки имеют шансы немного отдохнуть. Только ноша сзади все равно тянет вниз. Как не отдыхай.… Где же Серега блин…

— Отдыхаешь? — его голос послышался снизу — Давай патрончики, подмогу.

Я с благодарностью отдал ящик и продолжил свой нелегкий путь вниз. Наконец внизу послышался приглушенный скулеж, и я понял, что осталось немного.

— Перекур. — Я устало привалился к бетонной стене и вытащил пачку. Она оказалась насквозь промокшей. — Твою мать….

Серега, немного передохнув, уже таскал вещи между пластинами фильтров вглубь туннеля. Серые пластины угольных фильтров местами осыпались и создавали меленькие островки угольной пыли на поверхности воды.

— Там сухо — он забрал у меня с плеч ящик и добавил — И прохладно. Герма открыта, там слышно, как вентиляторы работают. И воздухом тянет.

Действительно, за рядами пластин оказалась площадка чуть повыше, куда вода уже не доставала. Разгоряченное лицо тут же остудил поток прохладно воздуха. Рай.

Я достал нераспечатанную пачку и со вкусом затянулся. Подошел к собаке и стащил с нее маску. Серега тут же протянул бутылку с водой. Я, молча, покачал головой и кивнул в сторону собаки. Серега вылил полбутылки в обрезанную тару. Видать очень хотела она пить, раз накинулась на импровизированную поилку, забранную нами с подвала, и стала, расплескивая, жадно лакать воду.

— Давай сейчас десять минут отдыха, потом попрем дальше, — мой голос звучал хрипло в туннеле.

— Я схожу, посмотрю, командир, — он впервые так меня назвал, но чувствовалось что это скорее не от иронии, а от уважения. Мы много уже с ним пережили на двоих.

Он исчез в пучке света за гермодверью. Через некоторое время шум вентилятора стих и поток воздуха ощутимо ослаб.

— Я отключил вентиляторы, хорошо, что там с двух сторон выключатели. Так бы нам не попасть ни за что внутрь. Они ростом с человека и скорость офигенная. Чуть не засосало нафиг. — он с явным облегчением рассмеялся. — Там кстати, вторая система фильтров.

Я поднялся, с трудом сдержав стон, спина нестерпимо болела. Но вида не показал и принялся натягивать на себя бронежилет. После отдыха он показался мне тяжелее килограмм на десять.

Маску в рюкзак, его на плечо. «Грозу» в руку и вперед. За орденами, блин. Преодолев лопасти вентилятора, я включил их повторно — пусть фильтрует. За фильтрами через метров пятнадцать оказалась довольно просторная комната, выложенная кафелем из которой выходило три двери. Подергав поочередно их за ручки, мы убедились, что за двумя из них скрываются небольшие комнатки три на пять метров, видимо для обслуживающих вентиляторы и фильтра монтеров, так как в них хранились запасные угольные пластины и куча всяких железок. Третья дверь не открывалась. Точнее на ней был затвор, как на подлодках, в виде колеса. При первой же попытке оно довольно легко подалось. Мы его решили пока не открывать. Нужно было подкрепится и отдохнуть, так идти на станцию лучше ночью, когда измученные ожиданием спасения люди попавшие внутрь, забудутся тяжелым сном.

В одной из комнат, как ни странно, оказалась целая лампочка и, о счастье, она загорелась ровным тусклым светом. Дверь на всякий случай подперли стальной лопастью от вентилятора. Наскоро развели костер и поели. На часах было три часа дня.

— Все. Спим до полуночи, потом едим и последний рывок, — я с наслаждением сделал глоток водки, припасенной Серегой. Закурил, выпуская дым в потолок. — Скоро конец.

Если б я тогда знал, как далеко еще до конца…




Глава 14


Подземелье… Они всегда навевали на людей ужас, страх. Для людей обыденно ходить по твердой земле с ясным небом над головой, а не ползать под толщей земли, рискуя в любую минуту быть заваленным камнями и породой. Наверное, этот страх пришел к нам с тяжелой историей народа, когда в застенках и подземельях, в бункерах и казематах, можно было так же легко пропасть, как и сейчас, погибнуть от радиации на поверхности. Этот страх впитался с молоком матери, с настороженными взглядами людей в форме, с самим укладом жизни нашей необъятной Родины. Вот и сейчас, когда все заперты под землей, без надежды выйти на поверхность в течении как минимум полсотни лет, люди наверняка испытывают безотчетный ужас, панику, которую не могут унять ни алкоголь на наркотики.

Даже я, в принципе неплохо подготовленный к ведению боевых действий на земле, на воде и под землей, даже я испытываю что-то. Нет, не страх, нас приучили засунуть его глубоко-глубоко, оставив снаружи только осторожность, не страх… Нечто большее… что-то похожее на неудобство, или на взгляд со всех сторон. Как будто ты надел два разных носка, закрыл их брюками, но все равно, когда идешь по улице, кажется, что все смотрят и догадываются, или даже знают. И от этого становится неуютно, нехорошо на душе. Люди должны жить на поверхности, а под землей не их мир, не их среда…

Я проснулся в холодном поту, казалось, что эти стены просто давят на меня. Хотя если не знать, что ты под землей, то ни за что не догадаешься — простая комната, заваленная обычным ремонтным хламом…. Но я знал.

Герда спала, подергивая ногами во сне, видно, куда-то бежала, спасалась. А может наоборот играла, весело бегала по траве, с рычанием бросалась на мяч. Я провел рукой по ее голове, по спине, и она вдруг как-то расслабилась, задышала спокойно и ровно, только уши немного подергивались, вслушиваясь в несуществующие для меня шорохи и звуки за пределами комнаты.

Где же сигареты? Ага, вот они. В тусклом свете лампочки щелкнула зажигалка, отчего собака сразу открыла глаза, и, убедившись, что все спокойно, снова засопела. Серега же спал как убитый, на него звук щелчка не оказал никакого воздействия. Видать намаялся.

Я посмотрел на початую бутылку водки, взял ее в руку, подумав, закрутил крышку и сунул ее в рюкзак. Сейчас нужна трезвая голова и отточенные действия. Кто его знает, что там на станции. Как народ распорядился своей свободой от власти государства.

Карта, тихонько прошелестев, раскрылась. Вот значит мы тут. И коллектор показан и фильтра. И даже обозначено, что комнаты завалены запчастями. Дальше выход, там заброшенная ветка метро, видно, когда то хотели разгрузить пассажиропоток, но так и бросили, как все у нас делается. Через триста метров небольшой, замаскированный под бетонную накладку, ход. Дальше все просто — идем по нему и выходим как раз напротив станции. По схеме видно, что сверху над станцией есть небольшие разрезы типа окошек, не видные за плафонами и лепниной.

Отсюда и будем наблюдать какое-то время, чтобы убедится, что все спокойно, и никто не представляет опасности. В противном же случае, будем вмешиваться в сложившуюся ситуацию, в зависимости от степени опасности.

— Ты вообще спать то будешь? — Серега приподнялся на руке и потянулся за бутылкой с водой. Жадно запрокинул, и вода винтом ушла в горло. Он вытер тыльной стороной ладони рот и посмотрел на меня. — Что там задумываешь, рассказывай.

— Да я поспал немного, нормально. Скоро выдвигаться будем, — я посмотрел на часы. Полдвенадцатого. Сунул в рот сигарету. — Пойдем по схеме, тихо как мышки. Понаблюдаем, если все тихо идем на станцию, ищем человека, про которого капитан говорил.

— А если не тихо, что тогда? — Серега прищурился.

— Если не тихо, тогда заходим на станцию и всех валим, а потом опять ищем человека.

— Ты что, охренел совсем? — Серега резко поднялся и посмотрел на меня с тревогой.

— Да не парься, шучу я. Шутки у меня такие, понимаешь? Посмотрим, что сделать сможем, и будем по обстоятельствам действовать.

— Блин, я думал, что ты уже головой тронулся, — с явным облегчением проговорил он.

— А ты думал, я Сталинград тут устроить собираюсь? Там и так людей наберется не больше трех сотен, а ты думаешь, что я просто так эти остатки мочить буду? Плохо ты меня знаешь, Серега. Не живодер я….

— Ладно, ладно, проехали! — он, защищаясь, отгородился от меня поднятыми ладонями. — Ужинать будем?

— Не…. На полный желудок особо не навоюешь. Проверяй снарягу. — я бросил ему разгрузку и поднял свой бронник. Критически взвесил его в руке. — Блин, тяжеловат. С таким не налазаешься по туннелям. Впрочем….

Я отстегнул воротник, прикрывающий шею и тяжелые рукава, заполненные титаном. В последнюю очередь отлетел защищающий пах и верх бедер кусок бронежилета. Я снова взвесил его в руке — вроде нормально. Килограмма четыре теперь весит. Сойдет.

Закинул его на плечи и почувствовал какое-то неудобство возле сердца. Недоуменно вытащил верную «Нокию» из нагрудного кармана. Телефон жалобно пискнул и замигал низким уровнем батареи. Все таки не зря оригинальную брал, хотя за такие деньги мог три китайских купить, батарея еще держит. Такого привычного значка сети не было. Как просто — раз и все, все привычные средства связи исчезли, оставив людей такими незащищенными. Я пролистнул «галерею», несколько фоток жены с ребенком. Последнее видео сообщение, прислано в тот день когда я выезжал из Питера. Жена, прищурив глаза от яркого весеннего солнца, в белом врачебном халате. Сын, в шортах и футболке. И такие родные голоса — «Леша, передай Катюшке, что мы за нее рады! Возвращайся скорее, мы тебя любим…». Телефон виновато пискнул и погас, отрезая меня от жены, ребенка, всей прошлой жизни. Вот оно как бывает….

«Гроза» разобралась удивительно легко, наверно потому, что опыт сборки и разборки АК у меня был большой. Смазал, вдыхая пороховую гарь, ощущая запах самого страшного, что придумало человечество — смерти. Смерть, что вылетает из дула, толкаемая пороховыми газами, смерти, приходящей в движение от одного движения пальца.

Серега сидел рядом и разбирал свою винтовку. Он, то любовно проводил по вороненому стволу пальцами, то ласково что-то ворчал себе под нос.

— Леха, а тебе до этого доводилось убивать?

— Откуда? Я и сейчас-то не хотел, но выбора не было. Наверняка, те, кто стрелял в нас, и, остались там лежать, такие же, как и мы. Просто нам повезло больше, вот и все.

— А я вот стрелял в людей прежде. На дежурстве, ночью, какой-то тип попер через заграждение, на окрики не отреагировал. Пришлось влупить ему по ногам. — Серега ненадолго замолчал. — Потом месяц расследования, допросов. И приговор — три месяца дисбата. Превышение, сказали. Суки, их бы туда, я ведь действовал согласно уставу, мне насрать было, что он пьяный, что еле шел. Раз на территорию залез, значит, преступник. Только командиры мои не решились настоять на своем, когда каша заварилась. Даже расхваливаемый тем же майором капитан Мальченко, помнишь там, в Будогощи? Даже он, как сволочь, просто отвел взгляд и ушел. А я в дисбат собирался. Думал только, что матери скажу про это. Она же думает, что сын герой, а тут такое.… Дай сигарету.

Я протянул ему пачку. Говорить ничего не стал, пусть выговорится, видно, что давно ему покоя не дает то дело.

— А потом особист подключился. Серега, говорит, ты все правильно сделал, устав соблюден, преступник наказан в пределах нормы. Если за это сажать, тогда нужно всех пересажать. И кто устав придумал и командиров твоих…. И разобрался. Выяснил, что тот тип не образцовый член общества, как представляли его на суде, а гнида последняя. Все пробухал, жену и детей без средств оставил. А они надеялись, что теперь им государство платить будет. Раз подстрелили, значит платите. Вот хрен им! Особист так дело повернул, что мне знак «За отличную службу» дали, а этого алкаша посадили еще на три года, по статье шпионаж. Так я и закончил службу, почти всеми ненавидимый, как будто я их подставил, заставил изменить решение. Суки он все!

Серега уткнулся в свою винтовку. Зло втолкнул в ствол шомпол и вытащил с остатками пакли.

— Я даже когда на гражданку ушел все простить им не мог. Тогда было такое чувство, что в дерьме измазали. Особист тогда приглашал к себе в отдел, мол, парень ты смышленый, а я отказался. Всю жизнь за такими мразями приглядывать — не мое это.

— Ну и правильно, Серега, сделал. Только сейчас тебе воевать придется. От этого не уйти никуда. Тут не отсидишься как в той, прошлой жизни. Пошли что ли?

— Пошли…. Посмотрим, как там что….

Мы тихо отвалили лопасть от двери, и вышли в коридор. Дверь открылась практически бесшумно, была хорошо смазана. За ней оказалась недостроенная шахта метро. Все пространство было покрыто пылью, со стен свисали обрезки проводов, не до конца уложенные в тюбинги. От туннеля веяло запустением. Даже рельсы не привинчены, просто прожжены и кинуты.

— За мной! — я включил фонарь и пошел вперед. Где-то тут и есть дверь на станцию. Скоро нашлепка из ноздреватого бетона была обнаружена. Казалось, что тут схалтурили строители — так уродливо смотрелся этот кусок на ровном бетоне. Я огляделся. Ага, вот это подойдет. Подняв кусок арматуры, неизвестно кем брошенный тут, я воткнул его в зазор между стеной и бетоном заплатки. Во все стороны брызнули крошки и, немного поднажав, я выворотил кусок размером пятьдесят на пятьдесят. Посветил внутрь — только ступеньки, покрытые толстым слоем пыли и осыпавшегося бетона. Несколькими ударами я расширил проход до нормального размера. Оглянулся на Серегу, тот кивнул и я полез внутрь.

Лестница круто уходила наверх. Рюкзаки мы бросили на входе, все равно возвращаться, зачем лишнюю тяжесть носить. Через несколько минут подъема лестница превратилась в низкий коридор примерно полтора метра высотой. В конце коридора через равные промежутки пробивался свет. Почти сразу же мы услышали голоса.

Я осторожно выглянул в наблюдательное окошко. Отсюда вся станция была как на ладони. Колонны, неяркий аварийный свет, кое-где закопченные стены, люди уже разводили костры.

Что-то неестественное врезалось в память, но что сразу так и не понял. Только спустя пару минут пришло понимание — разговаривали всего несколько человек. Только разговор велся не на русском языке, отчетливо проскальзывал кавказский говор.

По станции ходили два человека, в кожаных куртках, с автоматами за спинами. Они и разговаривали. Остальные люди — их было не менее четырехсот, находились под прицелами нескольких человек в таких же кожанках. В их облике явно проскальзывали нерусские черты — борода, низко посаженные брови, смугловатость кожи.

Двое вели разговор на повышенных тонах. Один что-то доказывал другому отчаянно жестикулируя руками и показывая на сидевших под дулами автоматов и пистолетов людей, закрывающих головы руками. Второй степенно отвечал ему, ничем не высказывая горячности, чувствовалось, что стоит ему сказать слово и первый замолкнет и примет все как должное. Однако он не собирался уступать и вдруг сорвался на крик. Тут же неуловимым движением руки второй сверкнул сталью возле его головы. Он сразу замолк и схватился за ухо. Даже с высоты нашего наблюдательного поста видно было как между пальцев течет кровь.

— Забэри свое ухо. Оставь его сэбэ, пусть оно тэбэ напоминает, что ты хател пайти против старших — вдруг перешел на русский старший. Его губы саркастически изогнулись. — Или ты забил, Магомед, кто тэбя в люди вывель? Кто в городе защиту даль? И тэпэрь ты прэдлагаешь отпустить этих неверных? Тэх, кто воеваль на нашэй зэмлэ, кто жег наши села!

Голос его усиливался, многие неуверенно поднимали голову, вслушиваясь в слова. Чувствовалось, что именно на них и работает старший. Прошло легкое незаметное движение по головам, тихий шелест голосов.

— Они будут нашими рабами, как в ту войну. Мы нэ смогли создать наше государство навэрху, так тэпэрь вот оно! — он развел руки, показывая на станцию, на застывших в ужасе людей. — Вот оно! Тэпэрь они за все отвэтят!

Вот оно что! Я то сразу и не догадался. Независимые горцы хотят прибрать власть на станции. Я внимательно огляделся. В конце перрона, возле гермодверей, лежали три человека в милицейской форме. Лежали в лужах крови, с отделенными головами. Этим преступники хотели показать, что власти больше нет, что государство теперь не защитник своих граждан.

По обе стороны от гермоворот зияли чернотой туннели. Из одного из них мы и появимся, а может и из двоих….

Немного в стороне от трупов лежал мужчина, время от времени оглядывающий стены и потолок. В какой-то момент мне даже показалось, что наши взгляды встретились, но он сразу отвернулся и больше не смотрел по сторонам. Одной рукой он зажимал рану на ноге, штанина набухла от крови. Он провел рукой измазанной в крови по лицу и тем самым ясно увиделся контраст между кровью и цветом его лица. Оно было белее снега, явный признак большой кровопотери.

Я оглянулся на Серегу — тот молча наблюдал за станцией, темнея лицом.

— Ну что, накаркал? — я сел на пол и прислонился к стене. — Твои мысли?

— Какие мысли? Идем и валим эту падаль прямо там! Ты видел что они с ментами сделали? — он говорил вполголоса, но слова звенели, отлетая от бетонных стен, зависали в воздухе. — Зверье…

— Ну вот, а еще меня в кровожадности укорял. Хотя…. Согласен я с тобой, нельзя их в живых оставлять, они же везде поддержку среди своих найдут. На любой станции может такое повторится, если уже нашли.

— Пошли вниз, согласуем все, только медлить нельзя. Они там скоро репрессии чинить будут.

— Поубиваю всех! — Серега был настроен решительно.

— Не пори горячку, давай обмозгуем, а потом начнем. Их там немало, а нас двое всего. Одно говорю тебе — нельзя зацепить гражданских, нам этого не простят.

Мы спустились вниз. Я раскрыл карту, перекатывая незажженную сигарету между зубов. Задумался.




Глава 15


Есть такая вводная — «циклон», захват узла связи и установка контроля. Вводные данные — две тройки группы захвата, вооружение по выбору. На узле — пятнадцать человек, все в бронежилетах, основная задача не допустить нас к аппаратуре. Тогда, на учениях мы справлялись за десять минут. Первая тройка — отвлекающая. Дымовые шашки, огонь над головами для психической атаки. Крики, создающие впечатление, что атакующих гораздо больше. Потом мы — группа захвата. Врываемся в помещение, стараясь не задеть гражданский персонал узла связи. Защищающих либо вариант «ноль» — полное уничтожение, либо просто перевести в такое состояние, чтобы мысли не возникало о противодействии.

Там все было просто, тут тоже вроде кажется должно быть так же. Пятнадцать человек захвативших станцию… Только вот дымовых шашек нет, и нас всего двое. Но и чучмеки не оперативные сотрудники, да и нападения они не ждут. Я провел огрызком карандаша по схеме.

— Ты вот отсюда выходишь, из этого туннеля, я выйду напротив. Сразу приступаем к зачистке. Смотри, чтоб не успели взять заложников — они на это дело мастера. И опять же постарайся не задеть заложников. Пленных не берем, — я твердо вбил истлевшую сигарету в бетонный пол. — Нельзя им по земле ходить, да и под землей….

— Легко все у тебя так…. Ты так просто приказываешь убивать. А если там не все такие, если принудили?

— Ты только недавно обратное говорил! Серега ты что? Думаешь я трупов хочу? Нельзя их отпускать, Серега, нельзя…

— Да знаю я все… Ладно это просто что-то нашло на меня. Я не подведу. Кстати, у тебя же там еще «радуга» осталась? Может….

— Нельзя. Там люди, которые ни в чем не виноваты. Тут и так-то света нет, а они слепыми могут остаться. Придется так. Сначала прицельно отстреливаем самых опасных, потом зачищаем. И побольше криков, пусть подумают, что нас человек десять. И глушак сними потом. Пусть будет побольше грома.

Он тряхнул своей белобрысой челкой и тихонько сказал:

— Лех…. А я Маринку там не видел. Я всех осмотрел, ни ее, ни родителей нет. Значит, не спаслись….

— Кого ты там осмотрел? У них головы у всех вниз! — я старался говорить убедительно. — Там они. Поверь. Только нужно действовать скорее. Серега впервые назвал свою девушку по имени.

— Так пошли! — он вскочил на ноги, глаза загорелись. Так всегда бывает, когда появляется надежда. Только сейчас он себя немного накручивал, пытался сам поверить в мои слова.

Мы разошлись по сторонам, договорившись подать сигнал о начале штурма с противоположных концов туннеля с помощью простого куска бетона. Через десять минут после разделения я кидаю бетон в стену напротив черных. Они отвлекаются на звук и начинаем отстреливать.

Вскоре я был на месте. Со станции освещенной неярким светом меня, притаившегося в темноте было не разглядеть.

— Герда, сидеть — собака послушно села рядом. Главное, чтобы он не подала голос не вовремя — это может все испортить. — Тсс, милая….

В оптику я разглядывал станцию. О, уроды начали веселиться. Один из них схватил какую-то девушку за руку и преодолевая слабое сопротивление тащил ее к двери в служебное помещение. Его товарищи активно обсуждали происходящее и весело гоготали. Я отвлекся на часы — еще три минуты и вновь взглянул в оптику. Твою мать! Тот, кто тащил девушку уже лежал в луже своей крови, а остальные медленно поворачивались к темноте, где скрывался Серега. Вот и еще двое отлетели, медленно как при замедленном воспроизведении, разводя руки в полете. Из раскрытых ладоней вылетает пистолет и глухо позвякивая катится по перрону в сторону рельс.

И тут замедления заканчиваются — несколько черных огрызаются длинными автоматными очередями, прорезается слух — заголосили пленные. Что же ты не дождался, Серега…

В прицеле спина, затянутая в кожаную куртку. Раз! И нет спины — человек летит вперед, пуля придала ускорение верхней половине тела, ногам не успеть. Два! Второй оборачивается на звук падающего тела и голова его взрывается, закидывая все вокруг мозговым веществом. Три! Еще двое падают, скошенные короткими очередями.

Я кричу. Я только спустя несколько секунд после начала боя осознал что кричу. Вокруг — ад. Пули оставшихся в живых пятерых чучмеков в закрытом пространстве создают невыносимый звук — они рикошетят, на меня падают осколки бетона, тюбингов. Но их все меньше и меньше. Вот один упал, зажимая живот рукой, и второй вдруг кинул автомат и побежал в толпу людей с вытащенным блестящим лезвием ножа. Его догоняет Серегина пуля. Шея мгновенно превращается в кровавое месиво и он падает прямо на людей, заливая их своей кровью. Истошно кричит женщина.

Один из пленных вдруг кидается под ноги бандиту. Тот вырывается и почти в упор расстреливает его из автомата. Стреляет до тех пор пока не кончаются патроны. И потом еще силится нажать на курок, недоумевая почему автомат не стреляет. Убитый им мужчина широко раскрытыми глазами смотрит в потолок, удивленно и непонимающе. На губах кровавая пена — легкие превращены в решето.

Я кидаю «грозу» на рельсы и доставая левой рукой ПП-шку, правой отправляю в полет десантный нож. Расстояние — метров тридцать, двое остальных черных палят в разные стороны, куча людей возле третьего. И я все равно кидаю нож. Последняя надежда которая не обманула. Нож сверкающей рыбкой пролетает расстояние и по рукоятку входит под правую лопатку бандита. Тот начинает медленно заваливаться набок. Внезапно стрельба прекращается — черные бросают стволы под ноги и выставив руки вперед, кричат:

— Брат! Нэ убивай! Нэ убивай, брат! Что хочэшь дэлай! Не убивай!

Из противоположного конца станции появляется Серега. В руке — «выхлоп», затянутый камуфляжем. Да и сам он, в потеках грязи, в камуфляже, в бронежилете, смотрится на гражданской станции неким чудовищем, пришедшим карать, что и написано на его лице.

— Марина! — он ускоряет шаг и подлетает к девушке, которую пытались увести. Теперь все становится ясным. Не вытерпел, не удержался. Хотя… я и сам наверное бы не удержался при таком раскладе. — Мариночка, родная моя! Родная…

— Сережа? — неуверенно, дрожащим голосом девушка смотрит на приближающегося Серегу, не смея и не надеясь верить. — Сережа!

Она почти полностью скрывается в складках его камуфляжа. Серега безмерно счастливым взглядом смотрит на девушку, рукой поглаживая по волосам.

— Герда, ко мне! — из темноты выстреливает поджарое тело овчарки. Я забираю у двух оставшихся бандитов оружие — ножи. — Стереги!

Собака садится возле черных и с плохо скрываемым кровожадством смотрит на пленных. Кажется, что она только и ждет повода вцепится в глотку. Те застыли, даже умолять о пощаде перестали.

Серега с Мариной, так и стоят обнявшись. Ладно пусть постоят, Серега так долго этого ждал.

Я подошел к раненому мужчине. Тот уже потерял сознание от потери крови. Хреново….

Люди помаленьку начинают отходить от шока. Шевелятся, пробуют вставать еще не зная что им ждать — пришли освободители или же просто власть перешла из одних рук в другие и ничего не закончилось.

— Врач! Есть тут врач? — я срываю голос, пытаясь перекричать гомон.

— Я врач, хирург, — невзрачный мужчина в сером пальтишке подошел и сразу же начал осмотр. — Нож есть?

— Сейчас, — я подошел к трупу и вытащил из спины нож. Обтер о его же штаны. Люди, которые были ближе ко мне, испуганно отодвинулись. Наверно, я кажусь им таким хладнокровным убийцей, который не задумываясь убивает. Ну и пусть, пофиг.

Хирург умело и сноровисто разрезал штанину. Остатками тряпок протер ногу.

— Нужны инструменты, надо пулю извлечь. И помощь медсестры.

— Серега! — я оторвал его от девушки, ее лицо все в слезах. Он непонимающе посмотрел на меня. Наверно, сейчас для него существовала только она и ничего больше. — Следи за станцией, я за мешками. Нужны лекарства. И найди врачу медсестру.

Я пошел в темноту. Наскоро закинул на плечи рюкзаки, захватил боеприпас и поплелся на станцию. Там уже вовсю царило оживление — люди громко переговаривались, кто-то пытался подойти к пленным и отомстить за причиненные унижения. Все попытки пресекались глухим рычанием Герды.

Возле раненого в ногу мужчины суетился хирург и какая-то тетка, неопределенного возраста. Я так, понял, что медсестра.

Я подошел к врачу и вынул пакет с лекарствами из рюкзака.

— Доктор, погляди, может что сгодится…. Подлатай его пожалуйста.

— Я ничего не обещаю — он встал, руки в крови, глаза опущены. Так ведут себя те кто не хочет говорить правду.

— А ты все-таки постарайся, доктор, — мой заготовленный монолог прервал визг собаки. Я резко обернулся — какой-то особо одаренный мужик пытался оттеснить Герду стволом автомата, подобранным у трупа.

— Слышь, орел! Ну-ка, оставь в покое собаку! — я быстрым шагом пошел к нему.

— А ты кто такой? — парень старался по блатному растягивать слова, направляя ствол к моей груди.

Ага, предохранитель не снят…. Хочешь показать, кто тут главный. Ну-ну…

— Что, собака мешает? — я сказал это нарочито вежливым тоном, краем глаза отмечая как Серега заходит справа, контролирую периметр.

— А мешает! — мой тон возымел действие, парень стал наглее.

— Ну, сейчас уберу… Герда! — парень чуть отвлекся.

— На, сука! — Он как подрубленный рухнул на мрамор. С носа сразу потекла кровь. Я обвел тяжелым взглядом притихшую станцию — под ним лица людей опускались, разговоры замолкали.

— Что, кто еще хочет показать себя крутым?! Кто, я спрашиваю? Выходи, давай! Где ты собака был, когда людей убивали? — я уже не сдерживался. Внутри все бурлило от злости.

Я скинул «грозу» с плеча и щелкнул предохранителем. Толпа инстинктивно отшатнулась. Серега чуть дернулся ко мне но увидев мой успокаивающий жест, замер. Я вскинул автомат к плечу и не целясь дал короткую очередь в потолок. Наконец-то я увидел в их глазах, то, что и хотел увидеть — страх.

— Всем строится! Бегом! — для пущей убедительности я выстрелил еще раз. Врач, копошащийся над ногой раненого дернулся но я остановил его. — Доктор, занимайтесь.

* * *


Я проходил шаг за шагом, всматриваясь в лица выживших людей. На них не читалась ни скорбь, ни горе людей потерявших все. Читался лишь страх перед оружием, перед смертью. Молодые и старые, мужчины и женщины — все как один, внимали звуку моих шагов. Наверно, такое чувство испытывает покоритель народов…. Так, стоп! Я отогнал от себя неправильные мысли.

— Есть среди вас работники метро?

По толпе прошло легкое волнение. Все ждали, никто не выходил.

— Я повторяю свой вопрос — есть тут работники метро? — я повысил голос. Да, с такими каши не сваришь.

— Ну я машинист…. — угловатый, кряжистый мужичек в оранжевой тужурке, с седыми волосами протиснулся сквозь толпу и встал напротив. От волнения он мял в руках форменную фуражку.

— Собирай своих — я ободряюще улыбнулся мужику. — Зовут как?

— Меня? — удивился он, для верности ткнув себя пальцем в грудь. — Павел Егорыч я….

— Давай Павел Егорович, собирай своих, кто боится выйти. Идите в сторонку, вон туда — я показал пальцем в дальний угол перрона. — Меня дождитесь, не разбегайтесь. Поговорить нужно. Кстати, состав где?

— Так… это…. В туннеле он. Мы пехом дошли сюда, — мужик шмыгнул носом и посмотрел в толпу. — Парни, давай за мной!

От толпы бочком отделились три человека в тужурках и два в штатском. Порядок.

— Сереж, проконтролируй пожалуйста. — настроение у меня стремительно улучшалось. Эти тут все знают. — Следующий вопрос — медики.

Без боязни вышли из толпы шесть человек, им я кивнул в сторону хирурга.

— Действующие военнослужащие, представители МВД и других органов. — на этом слове я улыбнулся — вот оказывается кто я, представитель органов.

Таких людей оказалось намного больше — человек тридцать, любят у нас в России служить. Любили…

— Мужики, в сторонку отойдите, разговор после будет, — я кивнул им в сторону Сереги. — Остальные пока ждите…. Да, кстати, расслабьтесь — репрессий не будет. Через полчаса я подойду.

Уф…. Главное сделано. Остались лишь детали. Я пошел к метрополитеновцам.




Глава 16


- Значит так, Павел Егорыч, представь мне для начала своих коллег. Меня, кстати, Алексеем зовут, — я вспомнил, что я не назывался. — Лейтенант ФСБ.

— А-а… — Егорыч заметно расслабился. Показал рукой на парней в тужурках с большой буквой «М» на спине, — Вот это монтажники Игорек, Сашка, Антоха…

— Чем занимались в метро? — я невежливо перебил мужика, однако время не терпело, точнее его почти не было.

— Пути мы ремонтируем. Стены латаем, тюбинги… — уверенно начал чернявый парень по имени Антоха. Казалось, что сейчас он начнет увлеченно жестикулировать, таким живым было его лицо.

— В армии служили?

— Я служил, в мотострелках… — первым высказался Игорь. Выглядел он старше своих товарищей, лет тридцать. Лицо, неподвижное, полная противоположность Антохе, измазано толи в смазке толи в саже.

Остальные промолчали. Понятно….

— А вы что молчите? — обратился я к штатским.

— Начальник станции Куленов. Иван Сергеевич, — солидно представился высокий мужчина. Холеное лицо выражало крайнюю степень брезгливости. Я так понимаю, что это оттого что он стоял с простыми работягами.

— Заместитель начальника станции… — начал второй.

— Понятно все, — я резко оборвал его. С этих толку мало будет. Блин, ну надо же так не повезло….

— Павел Егорович, как далеко отсюда состав?

— Метров триста…

— Выбирай себе двадцать человек мужиков и — вперед к поезду. Снимайте все что сочтете хоть немного нужным. Главное — диваны. Для детей и женщин нужно подготовить спальные места.

— Постойте, постойте! Кто вам дал право распоряжаться государственным имуществом? — встрял в разговор начальник станции.

Я повернулся и в упор посмотрел на него. Некоторое время он старался выдержать взгляд. Потом отвел глаза и быстро промокнул испарину на лбу.

— Павел Егорович, делайте что вам говорят, — я даже не смотрел в сторону пожилого метрополитеновца. Мужик жизнью битый, все давно уже понял.

— Объясню только для вас, как вас там? Иван…

— Сергеевич, — поддакнул его зам.

— Так вот, Иван Сергеевич, наверху если вы еще не поняли, прогремела война. Атомная или Третья мировая, как нравится, так и называйте. Там, — я для убедительности показал пальцем в потолок, — наверху, остались одни руины и радиационный фон такой, что люди гибнут в течение пяти минут. Я так подозреваю, что и других городов в России не осталось. Тоже самое произошло, я надеюсь, с нашими противниками. Так что никто не будет нас спасать, не ждите. Нет больше государства, нет! И править бал под землей будут такие как они — я кивнул за их спину на пленника, — те, кто с оружием и лишних мыслей в голове. А чтобы этого не произошло, нужно как можно скорее наладить хоть какое-то подобие порядка на станции! Вам все понятно?

Я не дожидаясь ответа развернулся и, махнув рукой следовать за мной парней, пошел к военным. Начальники остались стоять, ошеломленно водя головами в стороны.

— Парни, ищите любую бумагу и рисуйте мне подробный план станции. Желательно с переходами и тупиками. Все, что знаете. — я показал им на толпу простых граждан.

— А… Если не дадут? — резонно спросил Игорь.

— Тогда ко мне подойдите. — отрезал я.

На станции вовсю началось движение. Отправился в туннель Егорович с группой мужчин, кто-то помогал доктору. Кто-то просто сидел бездумно раскачиваясь. Стоявший в сторонке Серега с девушкой тихонько переговаривались, однако не забывая про контроль.

— Лейтенант Федеральной Службы Безопасности Иванов, — я предусмотрительно достал удостоверение и показал его стоявшим отдельно военным. — Представьтесь, пожалуйста.

Среди этой группы оказалось два моих коллеги, майор и подполковник, пять оперативных сотрудников уголовного розыска, проводившие во время бомбежки операцию по задержанию преступника.

— Преступника то задержали?

— Убежал, сука… Паника началась тут с объявлением и свалил по-тихому в туннель куда-то, — процедил мужик с жестким, как стальной прут, взглядом. Старлей Кравцов.

Остальные оказались военными и МЧСовцами. Кто ехал домой, кто на службу…. Война перечеркнула все планы, все разрушила. Казалось, еще недавно они были представителями государства, а сейчас просто уставшие мужики.

— Вот, что товарищи…. — я запнулся, уж очень глупо это прозвучало. — Нужно организовать защиту станции. Чтобы таких эксцессов не происходило. Кстати, вы что без оружия были, на операции?

— С оружием, — уныло отозвался майор ФСБ Телешенко. — Когда они начали палить и автоматами тыкать, пришлось отдать, слишком много людей на станции. Многих бы зацепили.

— Давайте тогда, займитесь оружием, соберите все и закройте где-нибудь. Товарищ подполковник, — я посмотрел на подполковника конторы. Он — то зачем поперся на задержание, вроде не похож на штабного…. — Предлагаю вам взять командование в свои руки.

— А тебя как зовут? — вдруг спросил подполковник.

— Алексей.

— Так и командуй, Леша. У тебя это неплохо получается. А я, если не против, займусь организационными вопросами. Это кстати, всех касается — он обвел взглядом притихшую толпу военных. — Подчинятся лейтенанту. Старший офицерский состав — со мной на совещание. Младший, те у кого звание ниже капитана, с майором Телешенко. Он подскажет, что делать.

Около десяти человек пошли в толпу людей прокладывая себе путь локтями. Кто-то получил от старлея Кравцова в челюсть за вовремя притыренный бесхозный пистолет, кто-то сам помогал группе военных и милиционеров.

— Товарищ подполковник…

— Владимир Иванович я. — он остановился.

— Владимир Иванович…. — я думал как спросить его про свое задание. Наконец, решившись, — Я ищу подполковника Киселева. У меня к нему дело.

— Киселя? — искренне удивился ФСБшник. — Так вон он лежит, с доктором. Его первого и подстрелили. Он хотел куда-то уйти, наверно в схроны свои. Он ведь до войны весь этот кусок метро держал. Не один метрополитеновец без его ведома сюда не устроился. Да и сам он часто тут ползал. Спрашивать, что за дело не буду, мне не нужно.

— Спасибо, то… Владимир Иванович, — мне был глубоко симпатичен этот человек.

— Скажи, Леша… там наверху… осталось что-нибудь? — он с надеждой посмотрел на меня.

Мне так хотелось ответить ему, что все нормально будет, что разрушения не такие страшные… Но не мог я его обманывать.

— Нет там ничего… — тихо ответил я, опуская глаза. — Камни остались только и зима началась.

— Понятно… — он как то сразу осунулся и ничего больше не сказав пошел к группе офицеров.

Станция шуршала и ворчала как громадный муравейник. Кто-то развел костры, один парень в черной кожаной куртке достал из чехла гитару и запел. Голос чистый и высокий отлетал от мраморного пола, терялся в арках потолка. Как-то сразу все притихло, каждый заново переживал миг краха, страха, безнадеги. Тихо плакали женщины, сурово молчали мужчины.

— Серега, давай этого черного в комнату запри. Потом решим что с ним делать.

— Понял. Марин, постой пока тут, я сейчас. — Серега оставил девушку одну. Глядя в ее счастливые глаза, я остро ощутил свое одиночество. Мотнув головой, отбросил плохие мысли. Я дойду.

Раненого Киселева уже отнесли в сторонку и около него сидела женщина, время от времени протирая ему лоб влажной тряпочкой.

— Как он? — спросил я замиранием сердца. Только от этого человека зависело- доберусь ли я домой. Он тут все знает, он поможет выбраться из этого ада.

— Бредит. — Тихонько ответила женщина. Вдруг она тихонько всхлипнула и затряслась в мелком плаче.

— Успокойтесь, пожалуйста. Он должен выжить.

— Он первый с этими схлестнулся. Когда они хотели меня избить. А потом у него пистолет нашли и в назидание нам прострелили ногу, — она смотрела полными слез глазами на подполковника.

— Все нормально будет… — я отошел к костру, присел на корточки и вытащил из рюкзака початую бутылку водки. Рядом опустился старлей угрозыска.

— Мы все собрали, автоматы и пистолеты. Сейчас там распределяют людей на посты. Дай сигарету, — он заметил у меня в руках пачку. Я отстраненно протянул ему сигарету. Все мысли сейчас были о Киселеве.

— Давай выпьем старлей. Хреново что-то на душе. — я протянул ему бутылку. Он сделал длинный глоток и затянулся.

— У тебя там кто-то остался? — угрозыск это судьба. Сразу догадался, что меня мучает. — Я угадал?

— Угадал… Парень дай-ка мне гитару. — я потянулся к гитаре. Взял, провел пальцами по струнам. Пару аккордов и кто-то внутри меня сам начал петь:
		Я подниму бокал свой за друзей



		За искренность, за верность долгу.



		За нежеланье отпускать гостей



		За встречи и прощанья ненадолго.







		За крепость рук, за света тесный круг



		За чай толпой и кое-что покрепче.



		За то чтоб не теряло слово друг



		С годами свою честь и человечность.











Потихоньку начали подтягиваться остальные офицеры. Пришел Серега с Мариной, с ними пришла Герда и тихонько легла сбоку от меня. Кто-то достал еще бутылку. Все молчали.



		Я подниму бокал свой за любовь



		За вечное желанье, за сердечность.



		За страсть кипеть заставившую кровь



		За блеск в глазах, за слезы, за беспечность







		За ревность жгучую и за наивность слов



		За праведность, за сладкую греховность.



		За красочность и краткость наших снов



		За вечный зов, за кроткую покорность







		Я подниму бокал свой за детей



		За первые шаги и за паденья



		За звонкий смех, как мартовский ручей



		За первый слог, за первое стремленье.







		За детский сад, за школьные звонки



		За бантики, за сбор металлолома.



		За двойки и за первые стихи,



		За выпускной и за прощанье с домом.







		Я поднимаю свой бокал за Вас



		За тех, кто не побрезговал застольем.



		За тех, кто с нами в этот темный час,



		За тех, кто в этот час на бранном поле.







		За память об ушедших и живых



		За боль утраты и за радость встречи.



		За нас здоровых и за нас родных,



		За это место и за этот вечер….







		Я поднимаю свой бокал….











Последние звуки замолкли в полной тишине. У многих мужиков стояли слезы в глазах — у всех остались родные наверху.

— Товарищ лейтенант, там раненый вас требует к себе. — раздалось над ухом.




Глава 17


Наконец то… Блин, я уже думал, что это никогда не произойдет. Возможно сейчас, в эти минуты и определится моя дальнейшая судьба. Останусь ли я в этом разрушенном городе или двинусь дальше. К родным, домой…

Киселев важно лежал на подобии подушек, собранных из чьей-то одежды. Нога перевязана бинтами, откопанными тут же, на станционном фельдшерском пункте. Набухшая кровью белизна резко контрастировала белым, как мел лицом. Белоснежное лицо на фоне бледных мраморных стен. Ранен он был довольно серьезно, если столько пролежал без сознания. И крови потерял порядочно.

На первый взгляд ничем не примечательное лицо. Но это только на первый взгляд. Лицо излучало какую-то внутреннюю уверенность и силу. Как будто светилось изнутри, даже будучи изможденным и усталым. Жесткие морщинки возле глаз и около рта выдавали в нем человека привыкшего командовать и самому не подчинятся приказам. Волосы чуть с проседью, четко очерченные бритвой виски, стрижка короткая. Все в нем выдавало, если присмотреться, человека военного. Но это только если присмотреться. Наверное, все оперативные работники ФСБ имеют такую незапоминающуюся внешность. Посмотрел, тут же забыл, как и не было…

— А вы особо не таились, лейтенант, — проговорил он, щуря глаза хотя и не было яркого света. Тоже отличительная черта комитетчиков. Вас как будто просматривают сквозь лупу. — Чурки вас не заметили в окна над станцией, а я то приметил… Хорошо сработали. Сколько вас пришло?

— Двое, товарищ подполковник… И собака.

— Где служишь?

— Береговая охрана. Анапа.

— Ясно. Меня почему ищешь? — он в упор посмотрел на меня.

— Меня капитан Сорин просил вас разыскать. От майора Васильева…

— Михалыча? — он заметно оживился. — Как там бункер?

— Какой вас интересует, товарищ подполковник?

— Ладно, проехали… Вижу, что знаешь. Только несколько человек знали про второй бункер… Михалыч жив?

— Когда пришли — был жив. Когда уходили — не знаю. Он в бункер отказывался спускаться, — честно ответил я.

— Понятно. — Киселев немного помолчал. — Хороший человек был… Ладно, выкладывай, что там у вас.

— Записка.

Я вложил в протянутую руку клочок бумаги, скрепленный по линии склейки печатью УФСБ. Киселев ненадолго углубился в чтение, с трудом разбирая написанное из-за недостатка хорошего освещения, шевеля губами. Потом посмотрел на меня глазами, подернутыми тоской.

— Все никак не могу отучить себя от чтения с проговариванием слов… Любой шпион прочитает по губам, — он тяжело вздохнул. — Спасибо лейтенант.

— Товарищ, подполковник. Мне помощь ваша нужна.

— Выкладывай. Тому кто принес мне весточку от друга, я чем могу- помогу.

— Мне домой нужно добраться….

— Жена? — догадливо спросил он.

— И сын… Нужно мне домой, я обещал… — я опустил голову.

— Не объясняй лейтенант. Не нужно. Я сказал, что смогу — сделаю. Только дай мне в себя прийти.

— Я понял. Разрешите идти?

— Иди… Алексей. Еще раз спасибо тебе.

Я отошел к костру, куда уже подтянулись метрополитеновцы. Тихо переговариваясь между собой, молодежь и Павел Егорович, чиркали что-то на листках бумаги. Сначала ожесточенно жестикулировали Антон и Сашка, потом медленно с расстановкой говорил Игорь. И только после веского жеста Егоровича они рисовали очередной штрих. Чиновники от станции сидели насупившись и жались к огню. Бывший начальник станции выглядел потерянным, оторванным от жизни человеком. В принципе, тут все ясно — человек привык к своей должности, делал вид, что работает, хотя на самом деле работали за него другие люди, маленькие механизмы и винтики огромной машины под общим названием МЕТРО.

— Короче, Леха, посты мы расставили. Старшими пока вояки и МЧСовцы пошли. Потом будем отпускать тех, кто в армии служил. — Кравцов закурил и закрыл глаза. — Проблема теперь одна — еда и вода. Если со второй как-нибудь справимся, есть тут очистители грунтовых вод, то вторую нужно решать как можно скорее. Дети и женщины долго не выдержат. Весь НЗ со склада растащили, думали ведь ненадолго все это. А если наверху, как ты говоришь, руины и радиация, то ждать нам нечего.

— Блин… — я задумался. — Два костюма у нас есть, но этого мало. Вдвоем много не принести. Тем более, что нужно бы и оружия захватить. Тут вроде СВУ рядом, должна быть там оружейка. Нужно идти сначала вдвоем туда за ОЗК…

— Я с тобой тогда. Снайпер твой отдыхает пускай. Вдвоем с собакой нормально дойдем. Комплектов десять принести для начала, потом уже большие вылазки будем делать.

Герда, лежащая рядышком с костром, повела ухом. Я потрепал ее по голове и, притянув к себе, зарылся лицом в жесткие черно-рыжие волосы. Непонятно почему, но от собак всегда исходит такое умиротворяющее спокойствие, которое вселяет уверенность и надежду. И запах, запах своей собаки ни с чем не сравним. Тут нет места так называемому «запаху псины». Тут другой, чуточку сладковатый, чуточку резковатый запах.

— Согласен. Только… — я выразительно посмотрел на кучкующихся пассажиров станции. Среди них явно выделялся тот парень, что хотел померяться со мной силой возле пленника.

— Не волнуйся. Петя! — напротив поднялся и подошел ближе молодой парень лет двадцати. Короткая стрижка, чуть белесые волосы. И такие же жесткие и умудренные жизнью глаза опера. Кравцов кивнул в сторону неуемного парня. — Вот за этим — во все глаза следи, понял? Иначе он тут нам все перебаламутит.

— Понял, — согласно кивнул Петя и отошел дальше в сторону, чтобы и у костра сидеть и толпу держать в пределах видимости.

— Стажер наш. Парень свой, уже на задержании был несколько раз. Сделает все как надо. — Кравцов говорил четкими, отрывистыми фразами, несущими максимум информативности.

— Все тогда, — я встал. — Иду к подполу скажу и — выдвигаемся. Пусть пока твои орлы подыщут надежных ребят для выхода на поверхность после нас.

— Сделаем.

Подполковник и старшие офицеры отыскались в каморке начальника станции. Велся тихий неторопливый разговор, витали клубы дыма. Тут же стояли одна пустая, другая наполовину опустошенная бутылки водки. Услышав стук двери он поднял глаза:

— А-а! Алексей! Прошу к нам за стол. Давай присаживайся. Миша, ну-ка, налей начальнику полстаканчика.

В его тоне не было ни капли насмешки. Видимо он и вправду признавал мое право командовать. Тихо плеснула жидкость в стакан.

— А мы тут, понимаешь, думаем, как наладить какой-никакой порядок на станции…

— Владимир Иванович, я вас предупредить пришел, — я отставил чуть пригубленный стакан, вынул сигарету и закурил. — На станции народу около четырехсот человек, еды на один день, да и то если экономно. А тут дети и женщины. В общем, на поверхность мы идем. Сначала в Суворовское за химзащитой, потом уже отряд отправим за продовольствием и оружием.

— С кем пойдешь? — подполковник даже не собирался никого разубеждать. Не маленькие, все понимают. Кому-то все равно идти нужно.

— С Кравцовым. Он тут знает все улицы, да и спокойнее с ним. Как никак оперативник, привык к немедленным действиям.

— Действуй. Только осторожно, Леша, там могут быть живые. Кстати, как выходить думаете?

— Через гермы. Тут быстрее и спокойнее. С той стороны никто не ждет, что будем выходить так быстро после закрытия.

— Ну да, ну да… Ладно, — он встал и протянул твердую ладонь. — С Богом!

Остальные офицеры молчали и по их лицам наполовину скрытым в полумраке невозможно было понять, осуждают ли они меня или нет.

* * *


Шумно заработали сервомоторы и, тихонько скрипнув, массивная створка герметических ворот поползла вверх. Я и старлей приготовились, выставив вперед оружие. Сзади нас прикрывали несколько человек с автоматами. Привычная, уже ставшая родной «Гроза» хищно нацелилась в открывающийся проем. Наверху четыре часа утра.

Почти сразу открылась картина смерти — человек сорок или пятьдесят, женщины, дети, мужчины, лежали вповалку возле эскалатора. Все со следами поражения радиацией, вздувшиеся, с неестественно черной кожей. Последствия ожога от выброса. У близлежащих трупов ногти и пальцы в кровавых лохмотьях. Царапались видимо из последних сил.

Дождавшись, когда ворота поднимутся на достаточную высоту, я первым проскользнул наружу.

— Обратный ход!

Ворота медленно поползли вниз. Кравцов вынул из нагрудного кармана портативную рацию и тихим, приглушенным маской голосом, сказал:

— Время возврата — четыре часа. Дежурный возле ворот не спать. Подъем дверей по сигналу «воздух». Не спать — шкуру спущу! — прибавил он уже за закрытыми воротами.

Сунув рацию в проем между эскалаторами, он повернулся ко мне, закинув за спину привычный ему АКСМ.

— Двинули? — и получив в ответ мой утвердительный кивок, он стал подниматься наверх.

На самой лестнице, как ни странно, трупов было гораздо меньше. Видимо все старались доползти до гермы. Радиационный фон был немного выше необходимого для смертельного исхода, но с каждым шагом наверх все повышался.

Фойе. Пропускные зажимы у входа пустовали, так же как и кабинка контролера. Сидящая тут в былые времена бабушка, видимо сразу рванула вниз. Из—за закрытых толстыми стеклами дверей просматривался неяркий свет нового дня. Нового дня, новой эры без человечества.

Сенная площадь пустовала. Вокруг, насколько хватало глаз, все завалено снегом. Вот и пришла ты зимушка — зима… Ядерная.

Переулками и перебежками мы добрались до Гостиного двора. Частично разрушенный он являл собой все еще достойное сооружение архитектуры. Сквозь разбитые витрины виднелись витрины модных бутиков, поваленные манекены и трупы. Хотя отсюда и половины было не разобрать — трупы или манекены лежат на полу.

Кравцов ткнул рукой в сторону СВУ и мы перебравшись через вздыбившиеся трамвайные рельсы вошли на территорию училища. Он являл собой жалкое зрелище — железные ворота вырваны с мясом, некогда красивые и плодоносные яблони повалены и разбросаны по беговым дорожкам. Главный учебный корпус разрушен до половины, сквозь разбитые рамы нижних этажей торчали придавленные бетонными перекрытиями парты и простые столы.

Правый жилой корпус сохранился лучше, окна хоть и были разбиты, но само здание не было разрушено, только сорвало крышу взрывной волной. Видимо основное направление взрыва прошло как раз по главному корпусу, сзади.

— Леха, давай сюда, твой первый и второй этажи. Мои остальные. Смотри оружейки и кладовые. Рацию не выключай, если стрелять по замкам будешь — предупреди, — старлей легко вбежал в темный проем подъезда и гулко затопал по ступенькам.

На первом этаже практически ничего не разрушено, лишь несколько двухъярусных кроватей оказались перевернутыми. Луч фонаря выхватил спальное помещение и обычный для казарм турник посередине центрального пролета. Оружейная комната обнаружилась довольно легко. На обитой железными листами двери висела табличка — «Оружейная комната. 1 рота». Как и все двери в нашей некогда мощной и сильной Российской Империи она держалась на одном внутреннем замке. Тут же висела печать вдавленная в пластилин. Одного удара ногой замок не выдержал и дверь, оглушительно скрипнув в полной тишине, распахнулась. Ряды длинных деревянных ящиков, выкрашенных в так любимый военными светло-коричневый цвет половой краской. На каждом номер и фамилия курсанта. Закрыты на маленькие висячие замочки, каждый также с обычной пластилиновой печатью.

В каждом из ящиков оказался стандартный набор курсанта — автомат Калашникова калибра 5,45, противогаз в зеленом подсумке, два рожка для патронов и комплект общевойсковой защиты. Вскрыв еще пару ящиков, я убедился, что в них то же самое. Возле окна, забранного толстой решеткой, стоял большой ящик с аккуратно поставленными внутрь цинками патронов для АКМа.

Вдруг Герда зарычала и попятилась назад. Тут же ожила рация:

— Леха, я спускаюсь. Тут одна оружейка, полностью целая и кладовая с одеждой. Прием.

— Проверь второй этаж. На первом тоже полная оружейка. Кладовую пока не нашел. Прием.

— Все понял. Иду на второй этаж. СК, — блеснул знанием радио переговоров Кравцов. «Связи конец».

Я вышел из оружейной комнаты и прошел дальше по казарме. Кладовая оказалась в самом конце и была распахнута настежь. Герда сунула туда морду и укоризненно повернулась ко мне. Внутри оказался кладовщик в полной форме курсанта с нашивками курсанта третьего курса и погонами младшего или как говорили в «Суворовском» вице сержанта.

Наскоро проверив шкафы, обнаружил, что там комплекты одежды и несколько запасных комплектов ОЗК. В ящике стола лежал початый блок «Бонда», который тут же перекочевал ко мне в рюкзак.

— Прием, — я нажал на кнопку вызова.

— Прием. Тут все то же. Спускаюсь.

Следующий час мы были заняты тем, что перетаскивали комплекты ОЗК ближе к выходу, оставив Герду сторожить скарб. Один комплект весит немного, но когда их две сотни, то они становятся непосильным грузом. Пот начинает заливать глаза от беганья с десятком сумок на плечах, потеют и без того не чистые стекла масок.

— Старлей… Кстати, как зовут то тебя? — я присел на гору темно-зеленых сумок с противогазами.

— Дмитрий я. Дима, — улыбнулся он и протянул мне руку в защитной перчатке. Мы пожали друг другу ладони как будто только встретились.

— Дима, есть предположение, что не только мы знаем об оружейках «Суворовского». И наверняка, когда мы сюда придем в следующий раз, тут не будет ни оружия, ни вещей. Это в лучшем случае. В худшем — всех пропустят сюда, а потом начнут поливать из автоматов, которых, как ты понял, тут достаточно.

— Спрятать? — догадливо кивнул он. Потом на минуту задумался — А куда?

— Подвал же тут есть, — резонно заметил я.

— Давай тогда начнем. Времени нет почти. Нам еще донести нужно все это до станции.

В подвале оказался склад старых парт и разобранных кроватей. Под ними было довольно большое пространство, куда мы стали складывать автоматы, закладывая их сверху ящиками с патронами. Кроме автомата в крайних ящиках обнаружились винтовки СВД, по две на каждую роту. Видимо для штатной должности снайперов.

— Все. — Кравцов задвинул последний ящик и поставил сверху столешницу от парты.

— Тогда выдвигаемся. Покурить бы… — я мечтательно представил глубокую затяжку.

— На станции покуришь — одернул меня Дима. — Понесли.

Переноска двухсот комплектов противогазов и ОЗК оказались нелегким делом. Вначале я беру десять комплектов и вместе с Гердой бегу на предел видимости. Старлей в это время прикрывает меня с автоматом. Потом, оставив собаку, я бегу обратно и уже Кравцов бежит с десятком комплектов туда же. Так короткими перебежками, на пределе сил, с хрипами и матюгами, мы перетащили все к фойе метро.

— Двадцать минут еще осталось. — Дима тяжело дышал, стекло его маски было полностью запотело, как он еще видит куда идти.

— ОЗК просто кидаем вниз насколько сможем. Противогазы придется носить руками — стекла побьются.

За десять минут все, что можно перекидать было перекидано. Комплекты скатывались вниз по мертвому эскалатору, глухо стуча, задевая и застревая в трупах. Обвесившись сумками с противогазами мы спускались вниз, допинывая ногами то, что осталось на ступеньках.

— «Воздух». Прием. — Кравцов достал рацию из схрона.

Ответом была тишина.

— «Воздух» вашу мать! — уже злым голосом прохрипел он.

— Слышим вас. Открываем. Прием, — прошептала в ответ трубка.

— Козлы, — прокомментировал Дима и приготовился кидать в проем вещи, необходимые для выживания станции.

Мы вошли на оставленную ненадолго станцию.




Глава 18


Нас окружили несколько человек, остальные кинулись перетаскивать вещи к каморке начальника станции. Усталость навалилась сверху, как каменная глыба. Наверное, так себя чувствовали спартанцы после того, как отбили неизвестно какую по счету атаку персов. Состояние отупения, состояние не стояния…

Я повернул голову, сквозь неяркое мерцание аварийного освещения и горящих на станции костров, люди которые находились на перроне, кажутся вышедшими из каменного века. Наверняка, если ничего не делать, это и произойдет. Люди вернутся в свое первобытное состояние, превратятся в зверей.

Период распада радиационных отходов разный. От часа до тысячи лет. Только главная беда в том, что основная их часть прекратит свое существование лет через пятьдесят. Но даже тогда люди не смогут нормально жить на поверхности. Та гадость, что сейчас витает в воздухе, из-за которой облучаются люди, выпадет в виде осадков в почву. А это означает — мутировавшие животные и растения. Те, что приспособятся жить под постоянным жестким облучением, уже никогда не будут такими привычными нам. Животные изменятся и станут смертельно опасны для человека. Людям предстоит прожить под землей лет сто минимум. Наверно даже уже не людям…

Ого! Оказывается, я немного задремал… Открыл глаза, а вокруг уже никто не бегает, не таскает вещи. Да и я прикрыт каким-то пледом. Рядом сопит Димка Кравцов, тоже успел снять только маску. Руки его нежно обнимают цевье автомата, голова на комплекте ОЗК, снимать даже не стал, так лег.

Герда сидит рядом, но видно, что тоже спала, шерсть свалялась.

— Серега! Пойди сюда! — я заметил его, сидящим возле ближнего костра. Рядом, полулежа примостилась Марина.

— Как спалось? — вместо приветствия произнес он.

— Нормально… У тебя там еще таблетки для собаки остались? Что-то шерсть мне ее не нравится.

— Сейчас принесу. Рассказывай, как сходили? Видел, сколько принесли… Как и доперли то вдвоем?

— Нормально… Нужно отправлять наверх команду за провиантом. Так ноги скоро протянем. Как там Киселев?

— Нормально. Отлеживается. Думаю, не меньше недели ему лежать… Ты, Леха, не переживай так. Если его сейчас дернуть, неизвестно, сможет ли он тебе до конца помочь. А так отлежится и пойдете…

— Ладно… — я перебил его. — Что там с отрядом? Набрали?

— Да отдыхай ты! Отправили уже отряд! Полчаса назад ушли. Приказ — до ближайшего универмага и обратно. Тут местные были они и повели… Скоро должны быть.

— Как ушли? А кто разрешил? Че тут вообще происходит, я не пойму… Кто старшим пошел?

— Не ори… Внимание привлекаешь. А кого бы ты отправил?

— Ну… — я сбавил тон. Серега то тут причем? — Тебя или вон, Кравцова…

— А если он спит, а мне за порядком нужно приглядеть, то кого?

— Тогда… — я задумался. Действительно кого? Майоров с подполами не отправишь, только оперативники из МВД и остаются, тот же Петра например…

— Ну вот, видишь? Я сначала хотел Петю отправить, но у него какое-то задание от тебя же и получено, так он сказал. Тогда я тезку своего, Серегу из оперов отправил. И еще пять военных для прикрытия. Все с автоматами. И двадцать человек носильщиками. Ты, пойми, Лех… еды нет совсем. Вообще ничего. А детей тут человек тридцать.

— Извини, брат… Я спросонья не подумал что-то… — я хлопнул его по плечу и встал. Занимайся охраной, тем более что ты этим и занимался на службе. Я пойду, схожу к старшим в каморку.

— Давай. Я тогда Герду возьму, таблетку дам?

— Хорошо. Еще раз извини.

— Проехали уже, — он рассмеялся и пошел к кострам. — Герда, пошли.

Она посмотрела на меня и только после моего кивка пошла за Серегой.

В каморке начальника станции никого, кроме самого подполковника, не было. Он сидел тупо глядя на стол, и курил. Все пространство стола было завалено окурками, тут же стояли бутылки от водки. Лишь несколько сантиметров стола были чистыми. Сначала, я не придал этому значения, и только после того, как привыкли глаза я понял что подполковник смотрит на фотографию. Неяркую, видно, что еще с простых пленочных фотоаппаратов. На ней были запечатлены женщина и трое девочек на пляже. Все чем-то неуловимо схожи, тем сходством, что сразу выдает родственников.

— Жена? — я тихо сел рядом.

Владимир Иванович поднял на меня мутные глаза, сфокусировал взгляд и стал шарить руками по столу. Я протянул ему пачку найденного наверху «Бонда».

— Двадцать лет вместе прожили… — он щелкнул зажигалкой и выпустил клуб дыма. — Нахрена мы вообще в этот Питер поехали… Я ведь, Леш, в Калуге служил. Майором был… Только погнался за карьерой, пятьдесят ведь скоро, а там все должности были заняты. Вот и приехали в Питер. Хотя… там, в Калуге, и я бы погиб, там ведь метро нет, а бомбили по любому. Там ведь ПВО стоит и ракетчики. Надеюсь парни хоть как-то отомстили за всех…

— Может, живы еще, Владимир Иванович?

— Да нет… Не смогли бы они добраться, укрыться… Они на залив поехали… Я то думал, когда нам чрезвычайное положение объявили, что погрозятся и опять помирятся… А оно вон как вышло. Наши то никогда первыми не начинают, их и грязью поливают и гнобит весь мир, а им хоть бы что. Но тут не стерпел видимо наш Большой Папа….

— Что вообще произошло? Нам ведь там ничего не объясняли. Расскажите хоть вы… Тут то больше слышно было.

— Экий шустрый… — он усмехнулся. — Нам тоже много не говорили. Так — слухи. Да и информация секретная…. Хотя от кого теперь держать в секрете? Слушай…

* * *


Еще год назад, на большой сходке президентов, саммите, появились первые разногласия. Участились теракты со стороны так называемых ваххабитов. Наше ведомство, как ты знаешь, уже год как объединилось. Все встали под одно крыло — ГРУ, ФСО, Контрразведка… ФПС и ФАПСИ мы еще до этого назад вернули. Так, вот наши и раскопали, что ноги, а точнее пополнение кошельков, финансирование терактов идет с запада. Для дестабилизации обстановки у нас. Факты мы достали железные, не отвертишься. Сначала, как водится, нота протеста, потом переговоры…

Только вот их руководители и разговаривать не стали. Просто заявили, что все это чушь и предложили нам опять беспроцентный кредит…. Так всегда было, откупались… и с «Курском», лодкой, помнишь? Вам наверняка доводили общие факты всего. Только тут они просчитались. Да.

У нас уже достаточно резервов было… Из кризиса мы вышли вперед всей планеты, вот и скопили достаточно. Так вот, наш президент просто вышвырнул их посольства из страны и прекратил всякие отношения с ними. Наши туда не выезжали, они не приезжали. Стали активно наращивать военную мощь. За год было построено столько военной техники и вооружений, сколько не строилось за тридцать лет. Ну и оппоненты, мать их, на месте не стояли…

В этом году, месяц назад, состоялась встреча глав мощнейших стран мира — России, США, Китая, Израиля. Пытались договориться….

Видно, что-то не так пошло, раз наш президент прилетел со встречи еще вечером, хотя должен там был пробыть два дня. Тут же по нашему ведомству прошел приказ — военная опасность. Наш начальник Питерский, прямой зам директора, долго звонил в Москву, выяснял, а потом заперся у себя в кабинете и застрелился… А дальше…

Подожди, тебе наверно поесть охота? Бери вон в столе, там есть что-то. Сейчас дальше расскажу….




Глава 19


Значит, слушай дальше. Объявили нам, значит, военное положение. Ну, сам понимаешь, как оно бывает — никого не выпускать, всех отпускников обратно пригнать в течение дня на места. Так, вот… о чем это я? А! Вот!

Первого марта пришло распоряжение из Москвы — готовится к военным действиям, привести в состояние повышенной готовности все оборонительные сооружения и метрополитены. Ну, у нас все как думали? Что поговорим, ну будет пара локальных стычек… На этом и закончится. Но видать президента сильно обидели. Для начала наши пограничные части тихо и без крови заняли военные базы США на ближних подступах — Казахстан, Узбекистан, ряд других постсоветских республик. Так сработали, что там даже тревоги не подняли, америкосы же лопухами нас считали… Были, конечно боевые столкновения, но только с пограничниками тех же республик. Шум они поднять не успели.

Когда обезопасили себя от ближнего нападения, наше правительство забрать своих солдат их правительству. Те, естественно, в штыки, как так?

Тогда военных погрузили на «транспортник» и высадили на берегу Аляски, типа, что хотите, то и делайте. Ну те и сделали… Обиделись видно сильно. Первые удары были по главным базам ракетчиков — на Урале, в Подмосковье…

Таким образом, нам хотели дать понять, что шутки кончились. На Урале упала только одна боеголовка. Выжгло около 15 километров и мы потеряли три военные части. Просто — раз и нет… До Москвы не одна не долетела, все были сбиты упреждающим залпом еще над океаном и на территориях стран НАТО — Латвия, Литва. Вильнюс и Рига сразу замолчали в эфире. Хоть ракеты и были сбиты на километровой высоте, но последствия оказались тотальными для них. У них и так то противоракетная оборона состояла сплошь из старых, привезенных туда еще в советское время комплексов. А тут новейшие разработки, так что их смело сразу. У дружественной нам Белоруссии и Украины стояли наши новые комплексы ПРО. Они и прикрыли, нашим даже не пришлось беспокоиться. Но ответ был дан почти сразу, когда «их» ракеты сбивали — наши уже летели. Причем не только наши…

Венесуэла всегда была нашим союзником, помнишь в последнее время все участились встречи президентов. Так, вот были не просто встречи. Наши подводные лодки сумели доставить туда ядерные комплексы. Так называемые «Тополя». Да и Китай не зевал — им нужно жизненное пространство, а расширить его за счет другого континента он всегда рад. Китайцы провели массированную атаку на восточное побережье США и западное Европы — там находились еще базы союзников НАТО. А накопили они их немеряно, этих ракет. Этот шквал почти полностью парализовал оборону противника, и только тогда вступила в бой наша техника — элитные «Булавы». Их испытания проходили давно, всегда оканчивались неудачей… Для всего мира. На самом деле «Булава» была давно доведена до ума. Все подлодки стратегического назначения были оснащены ими. Плюс надводные крейсера и флагманы — ракетоносцы. Так, что преимущество было на нашей стороне. Но даже тогда, я как сейчас помню, все сидели в каком — то оцепенении и гадали, а что там в кармане у американцев?

Наши радары отметили высокую активность частей ракетчиков на западе и тут же был отдан приказ «атомной тревоги»… Сигнал «Атом»… Я сразу позвонил жене, но она была слишком далеко от убежищ. Вот, так.

Кстати, как только были нанесены упреждающие удары весь мир словно сошел с ума — Турция начала атаку на Израиль, Иран присоединился к нам… В общем, все воевали со всеми…. Даже отсталая в плане оружия массового поражения Африка вспыхнула огнем беспощадной войны. Кто за Россию с союзниками, кто против.

Первыми целями были конечно США и главные союзники. Их и стерло с лица земли полностью. Думаю американские континенты будут непригодны для жизни еще лет сто. Наши били на уничтожение первыми, поэтому мы еще успели что врага больше нет. А потом удары по всем остальным более или менее приверженным США государствам. А потом и нас накрыло.

Думаю, что сейчас в мире нет жизни на поверхности, только может где-нибудь в горах или селах глубинки. Ну и метро конечно. Метро ведь во многих странах есть… было. И во многих городах. В общем полная жопа сейчас….

* * *


Подполковник замолчал, тяжело уронив голову на выставленную руку. Вытащил из глубины стола бутылку водки, откуда только берет, налил по стакану.

— Давай Леша, выпьем за всех кто погиб в этой глупости… Я выступал против силовых решений проблем между нациями и народами… Грязно сыграли и мы и они…

Я залпом влил в себя обжигающую жидкость и жадно затянулся. В голове сразу замутило, все погрузилось в мягкий обволакивающий туман. Блин, не ел же сколько уже…

— Ты ешь, ешь, — Владимир Иванович придвинул мне тарелку с порезанной колбасой и кусками черного хлеба. Откуда? Заметив мой взгляд, пояснил — «Тревожный чемоданчик» распотрошил свой… Ешь, давай…

В дверь постучали.

— Заходи! — отрывисто бросил подполковник.

— Товарищ подполковник, разрешите к товарищу лейтенанту обратится. — на пороге стоял Дима с изрядно помятой от сна в неудобном положении лицом.

— Валяй… Только, давай без этого всего. Говори просто. — Владимир Иванович поморщился.

— Лех, там отряд пришел… — он опустил глаза и замолчал. После короткого раздумья произнес — Меньше половины вернулась… Осада у гермоворот.




Глава 20


Возле гермоворот лежало несколько человек, все в крови, в истерзанной защите. У одного почти отсутствовала рука, обрубок был замотан куском порванного рюкзака, полностью окрашенным в бурый цвет. Вокруг них суетились доктор с помощниками. Рядом кучей свалены несколько вещмешков, наполненных чем-то угловатым.

Чуть дальше, устало переговариваясь, курили десяток мужиков, пятеро в защите, противогазы кое-как засунуты в подсумки. На спинах автоматы. Рядом с ними Серега с винтовкой. Тут же сидела и Герда.

— Рассказывайте, мужики, — мы подошли к ним.

— Да что рассказывать… Нормально все было, дошли до магазина, там в паре кварталов «Пятерочка» разбитая оказалась. Точнее не она разбита, а здание, верхние этажи. Вход там слегка присыпало только. Ну, мы разобрали завал в пять минут и зашли внутрь. Быстро побросали в рюкзаки консервов, хлеба в вакуумных пакетах, сигарет, водки… Мы пятеро в охранении стояли, остальные носили и складывали. Все по уму сделали, грамотно. Только стали выходить, как раздался взрыв. Двое гражданских погибли сразу, на месте… Гранату кинули изнутри магазина. Я так думаю, что те тоже за едой пришли, только с другой стороны. Ну мы пальнули туда пару раз, потом заставили наших мешки схватить и бежать обратно, — среднего возраста парень помолчал. Потом оглядел всех — Да. Заставили. Они же сразу разбегаться начали, как бараны. Пришлось силу применить… В общем, между двумя зданиями нас зажали. Прямо у выхода на площадь. Зажали непрофессионально, по глупому. Мы их с обеих сторон коридора положили человек по двадцать. Но и они конечно попадали… Человек пять тяжело ранили, одного убили. Там контейнеры стояли, за ними мы укрывались. Потом к ним стала подмога подтягиваться и я отдал приказ на прорыв. Раненых мы тащили пока они живые были. Потом бросили… Куда нам деваться было? На подходе к самому метро они одного нашего из охраны зацепили в бок. Умер он уже тут… Да, и пока герма открывалась он гранатой шваркнули вниз, парня одного сразу насмерть, а брата его контузило, вон сидит.

Чуть поодаль парень с перебинтованной головой стоя на коленях удерживал голову другого. Тот был весь в крови, в клочья изорванной защите. Парень тупо качался из стороны в сторону и неустанно бубнил:

— Доктора. Дайте доктора…. Брат, не умирай….

Умоляющие, наполненные такой тоской глаза, что становится не по себе. В памяти сразу всплыл давно и прочно отброшенный сознанием случай.

Один раз по пути домой проезжал я одну деревушку. Вдруг заметил на дороге какое-то препятствие, при ближайшем рассмотрении препятствием оказался кот, причем не один…. Видимо, кошка перебегала дорогу и ее сбила машина. Она лежала, чуть оскалив зубы, совсем мертвая. Я еще тогда подумал — как так? У кошек ведь девять жизней… Так вот, кот что сидел рядом с ней пытался оттащить мертвую подругу с дорожного полотна. По трассе мчались машины, а он все равно тащил… Рискую тут же быть задавленным, все равно тащил… Только при моем приближении, он сделал отчаянный рывок, протащив кошку около метра по асфальту, а потом прыгнул на обочину. Тогда я, заблокировав движение по довольно оживленной трассе, остановился и взял чуть пригретый солнцем труп кошки на руки. Сзади сигналили, а я не обращал внимания. С придорожной, желтой от солнца и пыли, травы на меня смотрел кот. Смотрел как человек, не как животное. Несколько человек, видимо устав сигналить, вышли из машины и направились ко мне. Не дойдя пару метров, они словно уперлись в какую-то невидимую преграду, остановились. Я отнес кошку к обочине и первая мысль была ее закопать, похоронить. Но кот… кот смотрел на меня словно умоляя дать ему попрощаться с ней. Я не смог устоять. Положил кошку и пошел к машине. Когда я отъезжал, в душе стоял его взгляд. Я его помню до сих пор…

Точно такой же взгляд был у и этого парня, потерявшего брата. Я повернулся к военным:

— Что там с осадой?

— Они спустились и расположились лагерем около ворот. Сначала постреляли маленько, даже гранату бросил. Но быстро поняли, что гермы им не по зубам.

— Экипировка, вооружение, численность? — я сразу решил все выяснить.

— Человек пятьдесят их. Одеты в ОЗК плюс автоматы АК-74. У некоторых ПМы. Ну и гранаты… — Серега-опер отвечал быстро и четко.

— Ясно… Предложения есть?

— Дверь нам смысла нет открывать… Они еще до того, как мы откроем, нас гранатами закидают в щель. Нужен другой ход…. Можно конечно, с другой стороны по метро их обойти, со станции Невский проспект выйти. Хотя нет, вход на Невский через подземный переход, его скорее всего завалило. Остается «Технологический Институт». Только я не знаю, как там дело обстоит… с Той стороны никто не показывался пока. Да и посты не сообщали ничего. Может там и нет никого, а входы разрушены…

— Вариант хороший, — я одобрительно посмотрел на него. Сам я думал опять лезть по шахте в обход осаждающих. Про метрополитен у меня даже мысли не было. — Входы целы. Если бы они оказались разрушенными, радиация стала бы достигать нашей станции. И люди там должны быть… Решено, собирайте группу.

— Сколько человек брать? — Кравцов отщелкнул магазин автомата и проверил перевязь.

— Двадцать плюс мы двое. Ты Сережа, — обратился к тезке друга. — Остаешься на станции, проверь все посты, усиль охрану.

— Ага. По три человека на двенадцать постов… где столько людей то взять?

— Какие двенадцать? — я посмотрел на него.

— Так, ты что, забыл что наша станция тройная — Сенная, Спасская, Садовая? По четыре туннеля на каждой, — он недоумевающее взглянул на меня.

— Блин…, - я совсем забыл про это. — А с остальных двух где люди?

— Так тут все и были. Их всех черные пригнали на одну станцию.

— Понятно, тогда давай ставь посты и пришли к посту на «Технологический» Павла Егоровича. Я там вас всех ждать буду.

Сергей сразу исчез. Четверо военных побежали с Кравцовым за ополчением.

— Погоди, Леха, как это двое? Вы что, меня не берете? — друг зло посмотрел на меня

— Послушай, брат… Мне некого тут оставить за станцией приглядеть. Потом, тут же девушка твоя, да и Герду я не могу ни с кем другим оставить… Погляди пожалуйста, — я старался говорить спокойно, не повышая голоса. Нельзя ему идти…

— Лех… я что когда дал повод думать, что я трус? Или предатель? — он тихо прошептал горькие слова и, повернувшись пошел к костру.

— Брат! — он обернулся на мой голос. — Я тебя прошу именно поэтому остаться. Забери Герду, брат…

Я присел на колено и посмотрел в умные, отражающие свет костра, глаза собаки.

— Беги, милая. Давай, — подтолкнул ее в бок.

Герда посмотрела на меня осуждающе, потом развернулась и понурив голову и опустив хвост пошла к ждавшему ее Сереге.

Я не оборачиваясь подошел к своим вещам, наполнил два рожка патронами, сунул ПП-шку за ремень и пошел к посту… На душе было тяжело.

В трехсот метрах от станции жарко пылал огонь. Возле него лежали два постовых и курили, изредка поглядывая в темноту. Услышав мои шаги по деревянным шпалам, они поднялись и один подошел ко мне.

— Куда идем, родимый? — но тут же осекся. — Извините, это вы…

— Мы, мы, — успокоил я его. — Как дежуриться?

— Да спокойно все. Никто не ходит. Через полчаса смена. Как там на станции?

— Хреново там, на станции… Отряд наш покромсали на поверхности. Так что не сменится тебе пока. Сейчас еще усиление подойдет. Пока будете дежурить.

— И долго? — заволновался он.

— А это как скажем… — я не собирался обсуждать с ним планы операции.

Вдали послышался слаженный топот и вскоре в свете костра показался отряд. Человек двадцать пять. Ясно, Серега-опер и усиление привел сразу. Все мрачные и решительные, как карающий отряд. Вместе с ними Павел Егорович, для сопровождения по туннелям.

С ними был и мой друг.

— Извини, брат, — он подошел ко мне. — Я не прав был… Я проводить пришел.

— Нормально все, Серый. Собаку мне береги! — шутливо погрозил я ему.

— Ну, что, выдвигаемся? — Кравцов кивнул в черноту туннеля и ощутимо поежился.

— Пошли. Веди Павел Егорович. Сколько до «Института»?

— Километра полтора…

Карающий отряд освободителей двинулся навстречу большим испытаниям…




Глава 21


— Спокойно, ребятки, следуйте за мной. Тут столько недостроенных и заброшенных развязок, что потеряться раз плюнуть. И осторожнее с контактным рельсом, — Павел Егорович показал на перевернутый рельс. — Вдруг кто включит случайно напряжение. Хоть и стоят там линейные разъединители, но кто знает…

— А напряжение какое тут? — от нечего делать поинтересовался я.

— Восемьсот двадцать пять вольт, — небрежно бросил через плечо метроевец и спокойно побрел вперед по темному туннелю, освещая себе путь мощным ручным фонарем, больше похожим на прожектор.

Шутить как-то сразу расхотелось — долбанет, пепла не останется. Хоть и некому включать, но все же…

Я стал вспоминать, что я знаю об этой ветке и, собственно, о самой станции «Технологический Институт». Синяя линия Питерского метро. Заканчивается станцией «Купчино». Как раз в той стороне, откуда мы с Серегой пришли в город. Сама «Техноложка» находится возле одноименного института. Да, кстати, на ней находится управление всего метро Санкт-Петербурга. На ней же переход на другую линию — красную. Вот, пожалуй, и все. Знал бы, всю историю метро и схемы наизусть выучил бы. А так у меня в кармане только подробная схема «Сенной» и стандартная схема метро Питера, напечатанная на календарике.

— Стоп! — по команде провожатого все замерли. Он поводил лучом яркого света по бетонным тюбингам, выстроенным в четкую геометрическую решетку. По стене туннеля были пущены кабели.

— Половина пути. Сейчас будет развилка на старую ветку. Там трансформаторный сарай, точнее фидерный автомат, отвечающий за питание контактного рельса. Будьте осторожны, дальше начинается территория «Техноложки». У них там всегда даже монтеры особенные были, — слово «особенные» он выделил голосом. Почему, мы поняли, немного позже.

Через несколько метров показался темный провал уходящего в сторону туннеля. Егорович мазнул по нему светом и я увидел, что рельсы заканчиваются в нем на расстоянии десятка метров от основных путей. Там же виднелась бетонная будка, видимо сарай для нужд метрошников.

Внезапно весь главный туннель осветился светом. Свет «авариек» на Сенной показался нам тусклым фонариком. Прикрывшись ладонью я пошел вперед.

— Выключить свет! Представится! — мой голос звучал не так уверенно, как хотелось бы, но все же не дрожал.

— Кто такие? — из-за света послышался уверенный басок. Чуть грубоватый, но без угрозы.

— Представители «Сенной». Вы кто? — я несколько успокоился.

— Монтажная бригада «Технологического Института», — она произнес название станции так, словно сказал «Российской Федерации».

— Приглушить свет, выйти из туннеля! — во мне стала нарастать злость, как в тот раз с парнем на нашей станции.

— Сам-то кто такой? Че такой дерзкий? — во втором голосе отчетливо слышались «приблатненые» нотки.

— Лейтенант ФСБ России, — отчеканил я и поднял вверх руку. Бойцы отряда сразу рассредоточились по стенам и за поворотом в запасной туннель. Клацнули затворы автоматов. Пусть понимают как хотят. У меня за спиной два десятка бойцов. — Прошу прохода.

— Спокойно, гасим, — первый голос мне нравился больше.

Свет стал не таким режущим глаза и из туннеля впереди показались два человека. Один чем-то неуловимо похожий на Павла Егоровича, такой же приземистый, чуть угловатый. Второй шел вразвалку, кепка с кокардой метро сдвинута на затылок, зубы чуть скалятся в презрительной улыбке.

— Зачем идете, мужики? — первый настороженно посматривал на, замерших в ожидании, бойцов. Тут он кинул взгляд на Павла Егоровича и заметно расслабился. — Здоров, Егорович!

— Здравствуй, Родион. Как служится? — метрошники подошли к друг другу.

— Нормально… Сам-то как? Как станция? Про поверхность знаешь? — «техно» монтер крепко пожал протянутую руку.

— Что за балаган устроили? — недовольно проворчал «наш» метрошник. — Иллюминацию, понимаеш включили…

— А, ты батя не ходи в нашу сторону, так и светить не будем. — злобно оскалился второй.

— Заглохни! — первый строго посмотрел на него. Чувствовалось, что в этой связке он главный. — Ты, Павел Егорович, не обращай на него внимания. Парень молодой, зеленый.

— Пропускай, давай! — сказал Егорович и осветил ярким лучом лицо первого монтера.

Тот оказался на удивление молодым. Только те же, что и у Егоровича, низко посаженные глаза, низкий лоб и невысокий рост выдавали в нем привычного обитателя метро.

— Так, хорош, разговаривать! — мне надоел этот обмен любезностями. Со стороны казалось, что меня не существует. Ну, встретились в перегоне между станциями два монтера, ну поговорили, ну и разошлись…

— Лейтенант? — Родион прищурился. — А на «Техноложке» что нужно?

— Проход. Я исполняю обязанности начальника станций пересадок. У нас осада с трех сторон. Точнее насчет одной — сто процентов, но я думаю, что и остальные контролируют. Мы со спины хотим зайти.

— Нормальный ход… Ладно, — словно рубанул он. — Идемте, только своих «архаровцев» придержи. У нас там тоже не мальчики на посту сидят.

Я отдал приказ и все вышли из искусственных укрытий. Построились в походный порядок и пошли следом за ними. Дмитрий шел рядом со мной и когда прошли около сотни метров, чуть придержал меня за локоть.

— Слушай, Лех… Не нравится мне все это, — кивнул он на шедших впереди метрошников.

— Выбора у нас нет, Дим. Следи в оба, чуть что стреляйте, — прошептал я ему в ответ.

Мы прошли еще несколько ответвлений и за очередным небольшим поворотом нас осветили лучами прожекторов.

— Стоять! Территория «Технологического Института»! — голос, прогремевший в рупор показался оглушающим.

— Тихо, Саша. — Родион пошел вперед.

Я отдал приказ полной готовности. Кто их тут знает, вдруг без разбора саданут очередью из пулемета.

Но голос так же внезапно замолк, как и зазвучал. Некоторое время ничего не происходило, потом свет погас, остались только штатные лампы освещения. Я махнул рукой своему отряду и мы двинулись вперед.

Около закрытых гермоворот обнаружился добротный пост. Аккуратно уложенные друг на друга мешки, наполненные песком, два пулемета и человек пять постовых. С ними офицер с погонами капитана.

Родион тихо что-то говорил ему вполголоса. Он повернулся к нам и скомандовал:

— Сдать оружие! Проход на станцию с оружием запрещен.

— Ага! Сейчас… Только еще тебе автоматов принесем! — я закипел. — Ты, что думаешь мы с оружием просто так гуляем? У нас боевая операция.

— Ты гонор-то придержи, лейтенант! — капитану видимо не понравился мой вызывающий тон.

— Так думай, что говоришь! Твою мать, капитан, у меня там людей пять сотен! А мне даже отряд за продуктами не послать. А тебе еще и оружие сдать? — все напряжение, что я так долго удерживал в себе выплеснулось на командира поста. Видимо, почувствовав в моих глазах угрозу, два постовых передернули затворы пулеметов.

— Спокойно, не кричи. Сейчас начальника безопасности крикну, пусть решает, — в отличие от меня капитан остался спокойным.

Он подошел к герме и три раза ударил рукояткой пистолета по железу. Тут же открылось небольшое окошко, забранное решеткой.

— Егор! Зови полковника Савченко! — капитан обращался к кому-то мне невидимому. По всей вероятности, там еще один пост. Сколько же у них людей?

Полчаса пошло в ожидании. Наконец скрипнула форточка и грубый голос оттуда прокаркал:

— Капитан! Что звал?

— Товарищ полковник, тут делегация из Сенной. Хотят пройти, что делать-то? — он обескуражено развел руками.

— На хрен гони!.Что еще делать… Че звал меня, повторяю?

— Так с оружием они… Говорят, что осадили их с поверхности… — капитан маленько прибалдел от такого напора со стороны своих.

— Старшего ко мне! Ворота убрать, полная готовность! — каркающий голос немного отодвинулся. Зашуршали и убрались в стену ворота. За ними в свете мощных, куда мощнее предыдущих, прожекторов показался настоящий дзот. Все по правилам — бетонные плашки, огневые точки, прожектора за плексигласом, чтоб сразу не разбить. Откуда?

— Пять шагов вперед! — голос за светом казалось, врывается в мозг, настолько он был усилен мегафоном.

Делать нечего, я пошел вперед, прошел шагов семь пока не последовал приказ остановиться. Но я же, блин, должен пройти больше! Показать, что не все котам масленица, что мы тоже не лыком шиты.

Стоял, освещаемый со всех сторон светом, грозящим выжечь слизистую. За спиной «Гроза», пусть посмотрят… На Сенной тоже не лохи живут.

Из света показался силуэт, на первый взгляд, невысокого человека. Он упруго, слегка подпрыгивая, подошел и стал пристально разглядывать меня в упор. Под его взглядом мне стало как-то неуютно, как под порывом холодного пронизывающего шквала ветра. Наверное, так чувствует себя мышь, когда ее разглядывает лаборант.

— «Гроза»? Неплохо… Откуда дровишки? — он усмехнулся уголком рта, словно змея чуть показала и тут же спрятала раздвоенный язык.

— Из леса вестимо… — я решил играть в его игру.

— Зачем проход нужен?

— Говорил же вам капитан. Осадили нас снаружи. У нас дети и женщины, им еда нужна и лекарства. Дайте пройти.

— А что через «Невский» не пошли? Ближе ведь. — он явно издевался, так как видно было, что ответ он знал заранее.

— Разрушены входы. А через вентшахты долго, да и неудобно.

— Ого! И про вентшахты знаете? Ну что ж… Кстати, как Киселев там? — вдруг спросил он.

— Подполковник ранен, находится в походном лазарете. Вы его знаете?

— Знаю… как не знать. Ну, ладно, — он как бы переборол себя. — Пройдете через станцию. Одно условие — оружие сдать. После выхода за гермоворота на эскалатор, вам его вернут.

— Только «рожки». Стволы будут при нас, — я сразу решил расставить все точки над «и». — «Техноложка» конечно, нам предпочтительней в смысле перехода, но поймите, вы не единственная станция. Оружие мы вам не сдадим.

— Ладно. Сдавайте «рожки», — он добродушно усмехнулся, но взгляд холодных глаз ясно говорил, что он не задумываясь положил бы нас из пулеметов, только что-то его сдерживало. Только вот что?

Неохотно отстегнув и сдав, сопровождавшему нас бойцу «Техноложки», «рожки» с патронами, мы по одному прошли за открытые гермоворота.

На протяжении всего пути до станции туннель хорошо освещался лампами. При выходе на перрон дежурил еще один пост военных, вооруженных автоматами со складными прикладами.

На самой станции царил порядок и тишина. Люди, сидящие в проходах настороженно провожали нас взглядами. Между колоннами натянутые палатки, аккуратно пронумерованные белой краской. В дальнем конце горел костер, но не на полу, как у нас, а на специальной конструкции, предотвращающей пожар. Там же сидели несколько человек в белых халатах — повара. Все чисто и благородно, как будто они всю жизнь жили под землей.

Чуть дальше стоял большой стол с надписью «РЕГИСТРАЦИЯ». Человек в форме майора-связиста что-то писал на бумаге, склонившись возле света свечи. Вообще станция производила впечатление образцового бомбоубежища.

— Давайте быстрее! — полковник безопасности «Техноложки» раздраженно подогнал отстающих.

Наконец, показалась герма и стандартый пост, только усиленный еще и огнеметом. Да и народа там оказалось человек десять. Причем, никто как у нас не спал и не пил чай. Все несли службу. Тут же, рядом с выходом, была дверь с надписью «Пункт правительственной связи». Дверь была чуть приоткрыта, за ней мерно постукивал какой-то аппарат.

— Товарищ полковник, за время дежурства… — начал было еще один капитан, старший поста.

— Отставить! Ворота открыть, этих выпустить! — полковник был лаконичен.

Двое солдат тут же кинулись выполнять приказ. Ворота бесшумно, хорошо смазанные и отлаженные, открылись.

— Забирайте патроны… — облегченно проговорил Савченко и я внезапно понял, что не так зол этот человек. Просто по долгу службы, по должности своей он обязан подозревать всех и вся, обеспечивая безопасность станции.

* * *


Поверхность нас встретила шквальным ветром. По небу плыли тяжелые утренние облака, руины разрушенных зданий злобно щерились разбитыми окнами — Питер встречал команду «Сенной».

Когда-то давно еще во времена моей юности, вышла такая игра — «Сталкер». Действие происходило на зараженной земле Чернобыля после взрыва реактора. Почему-то сейчас мы и казались мне такими же сталкерами, затянутыми в противорадиационный костюм, вооруженные с ног до головы нашим самым передовым оружием.

— Сталкеры… мать их, — проворчал я себе под нос, прокатывая на языке слово, которое так ясно и просто отображало нашу сущность.

— Ага! Я тоже вспомнил про «Тень Чернобыля», — услышал меня Дима.

— Ну, что встряхнем этих беспредельщиков?! — нас догнал один из бойцов.

— Встряхнем! Вперед! — я первым устремился по знакомому маршруту.

Московский проспект опять заскрипел под ногами месивом из чуть подтаявшего снега и кусков асфальта. То тут, то там в беспорядке стояли валялись на боках и крышах автомобили, оплавленные с одной стороны. Чуть поодаль высилась громадина ВМА, чудом уцелевшего среди этого хаоса.

Фонтанка покрылась небольшим слоем льда, но даже под снегом были видны трупы людей застывших в воде. При подходе к Сенной площади мы рассредоточились.

— Первый отряд занял позицию, — рация емко выплюнула доклад одной из групп. Значит, уже у входа, прячутся за руинами. Отлично.

— Вторая на месте.

— Третья на позиции…

Командиры групп занимали места для штурма, а мы с Кравцовым потихоньку ползли ко входу в вестибюль старинного здания с большой буквой «М».

— Штурм по команде. Радио молчание, — я длинным прыжком переместился к двери и осторожно заглянул внутрь, укладывая рацию в нагрудный карман.

Внутри меня ждал сюрприз — между терминалами лежали мешки, набитые песком, за ними дежурили несколько человек. Горел огонь костра. С мешков злобно смотрело дуло крупнокалиберного пулемета. Где только достали… Все не слава богу.

Я потихоньку убрал голову, чтобы из здания не заметили быстрой тени за стеклом двери. Перевел дух. Все оказалось не так просто, как я думал. Это не простые граждане, а бойцы… Вот только какого профиля бойцы?

— Дима, осторожно ко мне! Остальные — полная боевая! — я достал из рюкзака последние из оставшихся «Радуг». Хорошая вещь, больше нет таких…

— Что там? — опер подполз и заглянул в дверь. — Ого!

— Посмотрел? Теперь слушай — кидаем «радугу» один за другим интервал десять секунд. Я кидаю поближе, ты подальше. Глаза закрывай сразу.

— А что это такое? — он недоуменно повертел в руках стальной цилиндрик с выпускным отверстием с одной стороны и кнопкой с другой.

— Потом поймешь. Никому не смотреть на вход до команды «штурм». Готовность — одна минута. С Богом, парни… — я выдохнул приказ и прикрыл глаза. Это только маньякам нравится убивать, а мне нет…

Нажал кнопку и встав, сделал шаг. Время словно растянулось на мгновения. Вот моя рука кидает внутрь смертоносный цилиндр. Вот я перемещаюсь на другую сторону дверей, успев заметить удивленный и обескураженный взгляд часового. До пулемета три шага, секунд пять.

— Кидай, Дима! — я кричу, понимая, что он не успеет уйти с линии поражающего огня.

Кравцов в красивом прыжке кидает с уровня моей головы, как только умудрился так выпрыгнуть. Следом тут же крошится толстое дерево дверей, штукатурка. Крупнокалиберный пулемет прошивает дверь как масло, превращая дерево в щепки.

— Глаза, — я кричу и зажмуриваю веки. Начинаю отсчет — пять, четыре, три, два, один…

— Штурм! — отшвыриваю ненужную мне рацию и первым влетаю в вестибюль станции, перекатываясь сразу под мешки постов. За мной влетает Кравцов, сразу полоснув по истошно визжащему бойцу с пулеметом. Маленькие пули словно изнутри вспучивают его ОЗК небольшими фонтанчиками крови. Его откидывает назад, и тут включается вся наша команда.

Треск автоматов оглушает, через меня перескакивают люди. Я же сижу за мешком и в оптику разыскиваю тех, кто не ослеп. Таких немного, но они огрызаются короткими очередями, умело пользуясь укрытиями.

Бах! Первый отлетает к стене. Бах! Второй тихо сползает по стенке газетного ларька. Бах! Третий.

Время начинает ускоряться, слышен вой раненых, крики бойцов станции. Возле эскалатора идет ожесточенный бой. Снизу не переставая лупят с автоматов, мои бойцы отстреливают особо ретивых, пытающихся прорваться наверх бандитов.

— Дима, не подходите к краю! Давайте гранаты! — я удерживаю нескольких человек подобравшихся к самому краю.

Три человека синхронно, как на учениях метают вниз гранаты. Раз, другой, третий…

Почти сразу же начинают звучать разрывы. Когда они стихают, снизу уже не стреляют.

— Вперед, парни! — я осторожно высовываюсь над краем эскалатора. Там все кончено. От выстрелов пострадали не только бандиты — возле гермоворот вывалился из потолка большой кусок грунта. Под ним смутно угадывались несколько тел. Все пространство забрызгано кровью и останками тел.

— Все. Собирайте оружие, раненых вниз срочно. ВСЕХ раненых, — я кивнул в сторону ворот и повернулся к Дмитрию. — Пусть открывают.