Меченая
Кристин Каст

Ф. К. Каст


Дом Ночи #1






Обыкновенная старшеклассница, 16-летняя Зои Монтгомери получает Метку и, чтобы выжить, должна отправиться в закрытую частную школу Дом Ночи, где из нее сделают настоящего вампира. Но Зои не просто «недолетка» – сама богиня Ночи Никс отправляет ее в Вампирский интернат с напутствием – «Тьма не всегда означает зло, а свет не всегда несет добро».

Зои обретает новых друзей, участвует в магических церемониях и неожиданно понимает, что представляет реальную опасность для тех, кого любит.






Ф.К. Каст, Кристин Каст

Меченая


Посвящается Мередит Бернстайн,

нашему чудесному агенту, которая

произнесла три волшебных слова:

закрытая школа для вампиров.

Ты вдохновила нас!




Хочу поблагодарить своего замечательного ученика, Джона Мэслина за его помощь в исследованиях, а также за чтение и критику многочисленных первоначальных вариантов книги. Его вклад невозможно переоценить.

Огромное СПАСИБО ребятам, посещавшим мой школьный класс писательского мастерства в 2005–2006 гг. Ваши мозговые штурмы были исключительно полезными (и чрезвычайно веселыми).

Хочу также сказать спасибо моей потрясающей дочери Кристин, благодаря которой наши герои заговорили как настоящие тинейджеры. Без тебя я бы ни за что не справилась. (Она заставила меня написать это.)

    

Ф.К. Каст






Хочу поблагодарить мою любимую мамочку, больше известную как Ф.К., за то, что она невероятно талантливая писательница и с ней легко работать. (Если честно, она заставила меня это написать.)

    

Кристин Каст






Ф.К. и Кристин Каст горячо благодарят своего папу/дедушку Дика Каста за помощь в создании биологических гипотез, на которых основано существование вампирского Дома Ночи. Мы любим тебя, папа/дедуля!






ОБ АВТОРАХ


Ф.К. Каст – одна из популярнейших американских писательниц, автор мистических романов. Ее произведения награждены многочисленными литературными премиями.

Кристин Каст – была отмечена как лучший молодой автор в области журналистики, а также в жанре поэзии.

По утверждению «Нью-Йорк таймс», дуэту – матери и дочери Каст удалось создать в своей серии захватывающую и незабываемую атмосферу, сравнимую с лучшими произведениями Стефании Майер.




Так пишет Гесиод о Никс,

древнегреческой богине Ночи:
		…Жилища ужасные сумрачной Ночи



		Там расположены, густо одетые



		черным туманом.



		Сын Иапета пред ними бескрайне



		широкое небо



		На голове и на дланях, не зная



		усталости, держит



		В месте, где с Ночью встречается День



		чрез высокий ступая



		Медный порог, меж собою они



		перебросятся словом —



		И разойдутся; один поспешает аружу,



		другой же



		Внутрь в это время нисходит:



		совместно обоих не видит.








Гесиод «Теогония»[1 - Перевод Викентия Вересаева.]




ГЛАВА 1


И в ту самую минуту, когда я подумала, что хуже этот день быть уже не может, возле своего шкафчика я увидела мертвого типа. Кайла, как обычно, щебетала, не закрывая рта, потому ничего не заметила. До поры до времени, разумеется. Впрочем, если быть совсем честной, то мы обе ничего не заметили, пока этот тип не заговорил, что, к несчастью, только подтверждает мою чертову невнимательность.

– Да нет же, Зои, богом клянусь, Хит вовсе не так уж и надрался после игры. Честное слово, ты слишком к нему придираешься.

– Угу, – невпопад буркнула я. – Конечно. – И вдруг раскашлялась. Опять. Я чувствовала себя реально паршиво. Наверное, подцепила то самое, что наш Главный Гений – препод по биологии, выживший из ума чувак, называет «подростковым гриппом».

Интересно, если я откину копыта, это спасет меня от завтрашней контрольной по геометрии? Говорят, надежда умирает последней…

– Зои, да что с тобой? Ты, вообще, слушаешь? Говорю же, он выпил всего четыре… ну, может, шесть кружек пива, и каких-нибудь две-три рюмки. Но это ничего не значит! Может, он вообще бы ничего не пил, если бы твои чокнутые родители не увезли тебя сразу после игры.

Мы обменялись скорбными взглядами, выражавшими полное единодушие в оценке очередной гнусности, совершенной моей родной мамочкой и Джоном Хеффером, за которого она выскочила три реально долгих года тому назад.

Потом, не успев как следует перевести дух, Кайла снова принялась тараторить:

– И вообще, он же отмечал! Ты что, забыла, что мы разгромили «Юнионов»? – Она потрясла меня за плечо и заглянула в лицо. – Але, ты слушаешь? Твой парень…

– Мой бывший парень, – уточнила я, изо всех сил стараясь на нее не кашлянуть.

– Неважно! Хит же полузащитник, разумеется, он хотел отпраздновать такое событие. Ведь прошел миллион лет с тех пор, как «Тигры Брокен Эрроу» в последний раз надрали задницы «Юнионам»!

– Вообще-то, всего шестнадцать.

Математик я, конечно, еще тот, но по сравнению с Кайлой могу считать себя гением.

– Плевать. Главное, что Хит был счастлив. Перестань цепляться к парню!

– Кайла, дело в том, что он надирается пять дней в неделю. Извини, но мне не нужен парень, у которого все жизненные устремления колеблются между игрой в футбол и мечтой высосать полдюжины банок пива, не облевавшись. Уж не говорю, что от своего пива он скоро разжиреет! – Тут я остановилась, чтобы откашляться. Голова у меня слегка закружилась, и пришлось сделать несколько глубоких вдохов. Разумеется, болтушка Кайла даже внимания на это не обратила.

– Ой, держите меня! Хит разжиреет! Нет, ну это полный бред!

Я с трудом подавила новый приступ кашля.

– Кстати, после поцелуя с ним кажется, что в тебя влили галлон спирта!

Кайла пожала плечами.

– Но разве он виноват, что такой горячий парень?

Я закатила глаза, даже не пытаясь скрыть свое раздражение типичной для Кайлы тупостью.

– Ты такая злая, когда болеешь! И вообще, мы говорили совсем не об этом! Ты даже не представляешь, каким несчастным выглядел бедняжка Хит, когда ты отшила его в перерыве. Он даже не мог…

Вот тут я его и увидела. Мертвого типа. Вообще-то, я почти сразу поняла, что он совсем не «мертвый», то есть в полном смысле этого слова. Скорее – «немертвый». Нежить, короче. Не человек. Ладно, какая разница! Ученые говорят одно, люди другое, но суть-то одна. С ходу было ясно, что он такое, но даже если бы у меня не было шанса почувствовать исходящую от него мрачную силу, то только слепой мог не заметить ярко-синюю метку в виде полумесяца у него на лбу и татуировку из переплетенных загогулин вокруг его пронзительных голубых глаз. Перед нами был вампир и даже больше. Это был Ищейка.

Вот дерьмо! Он стоял прямо у моего шкафчика.

– Зои, ты вообще меня не слушаешь!

И тут вампир заговорил. Ритуальные фразы потекли между нами – опасные и соблазнительные, как кровь, смешанная с расплавленным шоколадом.

– Зои Монтгомери! Ночь избрала тебя, и смерть твоя да будет твоим рождением. Ночь призывает тебя, повинуйся ее сладкому голосу. Твоя судьба ждет тебя в Доме Ночи!

А потом вампир поднял свой длинный белый палец и ткнул им в мою сторону. В тот же миг мой лоб взорвался от боли, а Кайла открыла рот и пронзительно завизжала.

Когда разноцветные круги перед моими глазами растаяли, я увидела над собой бледное лицо Кайлы.

И – как всегда – ляпнула первую пришедшую в голову глупость:

– Кай, у тебя глаза выпучились как у рыбы.

– Он Пометил тебя, Зои! У тебя на лбу эта гадость!

И в безуспешной попытке подавить рыдание Кайла прижала к побелевшим губам дрожащую руку.

Я села и закашлялась. Голова просто раскалывалась, и я машинально потерла лоб между бровями. Там все горело, словно от укуса осы; боль волнами растекалась вокруг глаз и ниже, до самых скул. Я почувствовала, что меня вот-вот вывернет наизнанку.

– Зои! – Кайла рыдала уже вовсю, всхлипывая между приступами икоты:

– О. Боже. Мой. Это же был Ищейка! Ищейка вампиров!

– Кай, – я зажмурилась, изо всех сил пытаясь прогнать из головы боль, – хватит рыдать. Ты же знаешь, я терпеть не могу, когда ты плачешь. – И протянула руку, чтобы ободряюще похлопать подругу по плечу.

Но Кай вдруг резко дернулась и отшатнулась.

Сначала я не поверила своим глазам. Но нет, мне не показалось – Кайла и правда отпрянула, словно испугавшись. Но, наверное, заметила, как у меня перекосилось лицо, потому что тут же начала без умолку верещать в своей обычной манере:

– О боже, Зои! Что ты теперь будешь делать? Ты ведь не отправишься туда, правда?

Не станешь одной из них? Нет, этого просто не может быть! С кем же мне тогда ходить на футбол?

На протяжении всей этой тирады она ни разу не сделала попытки приблизиться ко мне. Я почувствовала, что сейчас разревусь, и из последних сил постаралась затолкать внутрь боль и обиду. Глаза мои мгновенно высохли. К счастью, я хорошо умею прятать слезы. У меня было целых три года, чтобы научиться. – Все нормально. Я что-нибудь придумаю. Наверное, это какая-то… какая-то ужасная ошибка, – соврала я.

Я не говорила, а выдавливала из себя слова. Потом, еще морщась от боли, кое-как поднялась с пола и огляделась по сторонам. К счастью, в кабинете математики было пусто, и я сначала обрадовалась, но тут же едва не задохнулась в приступе истерического смеха.

Мне вдруг пришло в голову, что если бы я так не психовала из-за проклятой контрольной по геометрии и не вернулась к своему шкафчику за учебником с благим намерением прилежно (и совершенно бессмысленно) просидеть над ним всю ночь, Ищейка пометил бы меня прямо во дворе, на глазах 1300 учеников средней школы пригорода Тулсы Брокен Эрроу, поджидавших школьный автобус, который моя барбиобразная сестрица, с присущим ей остроумием, окрестила «большим желтым лимузином».

Вообще-то я езжу в школу на своей машине, но освященная временем традиция обязывает счастливчиков вроде меня дожидаться автобуса вместе с несчастливчиками. Кроме того, ожидание автобуса – лучший способ узнать последние школьные сплетни.

Так или иначе, в этот момент в кабинете математики не было никого, кроме нас с Кайлой и длинного тощего ботана с плохими зубами, которые я, к сожалению, успела очень хорошо разглядеть, потому что ботан пялился на меня, разинув пасть, будто бы я только что произвела на свет целый выводок крылатых поросят.

Я снова раскашлялась, на этот раз реально тяжело и надрывно.

Ботан еле слышно пискнул и бросился спасаться в комнату отдыха, прижимая к своей цыплячьей груди шахматную доску. Готова поспорить, с сегодняшнего дня шахматный клуб будет собираться после занятий только по понедельникам!

Интересно, вампиры играют в шахматы?

И есть ли у них команда чирлидеров из девчонок, как две капли воды похожих на куклу Барби? И вот еще – играют ли они в музыкальных группах? И какие они – вампиры? Бывают ли вампиры – эмо? Неужели парни там тоже носят девчачьи штаны и уродские челки, закрывающие половину лица? Или все они сплошь готы, которые забыли, что такое мыло? Значит, я тоже стану готессой? Или – о нет, только не это! – эмо?

Вообще-то я не особенно люблю черный цвет, по крайней мере, не испытываю желания одеваться в черное с головы до пят. Кроме того, не страдаю непреодолимым отвращением к воде и мылу, меня не тянет на радикальную перемену прически или эксперименты с подводкой для глаз.

Все эти дурацкие мысли вихрем пронеслись в моей голове, и только очередной приступ кашля спас меня от нового приступа истерического хохота.

– Зои? Ты в порядке? – взвизгнула Кайла таким тоненьким голосом, будто кто-то ее ущипнул, и еще на шажок от меня отстранилась.

Я сделала глубокий вдох, пытаясь справиться с подступающим бешенством. Кажется, этого я не заслужила! Мы с Кай дружим с третьего класса, а теперь она смотрит на меня с таким ужасом, будто я превратилась в трехглавое чудовище!

– Кайла, это же я. Точно такая же, как три секунды, два часа и два дня назад. Вот это, – я раздраженно указала на свой раскалывающийся от боли лоб, – не могло меня так изменить!

Глаза Кайлы снова наполнились слезами, но тут, на счастье, ее мобильный голосом Мадонны запел «Material Girl».

Кайла машинально взглянула на экран и мгновенно сделалась похожа на кролика, попавшего в лучи автомобильных фар, из чего я заключила, что звонит ее парень Джаред.

– Не жди меня, – устало выдавила я из себя. – Поезжай домой с Джаредом.

Облегчение, промелькнувшее в глазах Кай, ударило меня, как пощечина.

– Позвонишь мне потом, ладно? – небрежно сказала Кайла, со всех ног бросаясь к выходу.

Я смотрела, как она бежит по восточной лужайке к парковке. Прижав мобильный к уху, моя подруга что-то оживленно рассказывала своему Джареду. Готова поспорить, это она в красках описывала ему, как я прямо на ее глазax превратилась в кровожадного монстра.

Самое печальное, что это превращение было для меня далеко не окончательным. Вариант первый: я превращаюсь в вампира, то есть становлюсь чудовищем и изгоем в глазах всех нормальных людей. Вариант второй: мое тело отвергает Превращение, и я умираю. Навсегда.

Разумеется, во всем этом была и хорошая сторона. Можно было отмазаться от контрольной по геометрии.

Плохая же заключалась в том, что мне предстояло отправиться в Дом Ночи, частную закрытую школу в тихом центре Тулсы, которую все мои друзья называли попросту Вампирским интернатом, где следующие четыре года со мной будут происходить всякие жуткие и невероятные физические изменения, а моя жизнь превратится в абсолютный и каждодневный кошмар. Разумеется, только в том случае, если все это меня окончательно не доконает.

Клево. Честное слово, ничего такого я не хотела. Я мечтала о простой нормальной жизни, насколько это возможно, имея мегаконсервативных родителей, злобного и замкнутого младшего брата и «прекрасную» до жути старшую сестрицу.

Я хотела сдать геометрию. Хотела хорошо окончить школу, чтобы поступить в ветеринарный колледж при Оклахомском университете и навсегда вырваться из Брокен Эрроу, штат Оклахома. Но больше всего я хотела прижиться, стать своей – хотя бы в школе. Дома все было безнадежно, поэтому мне оставались только друзья и жизнь вне семьи.

А теперь у меня отнимали и это.

Я потерла лоб и растрепала волосы, чтобы они упали на глаза и хоть как-то прикрыли Метку, горевшую у меня прямо над бровями. Потом низко опустила голову, делая вид, будто страшно заинтересовалась какой-то фигней, чудом обнаружившейся в моей же сумке, и бросилась к двери, выходившей на школьную парковку.

Но перед самым выходом замерла как вкопанная. Через боковые стекла унылой школьной двери я заметила Хита. Девчонки облепили его со всех сторон, кокетничая и поправляя волосы, а парни, как придурки, вхолостую газовали на своих здоровенных пикапах, пытаясь (по большей части безуспешно) выглядеть крутыми.

Неужели когда-то и мне это нравилось? Но я привыкла быть честной с собой, поэтому вспомнила, что Хит может быть ужасно милым, да и вообще он совсем не плохой парень. Особенно, когда не пьет.

Со стороны парковки донесся писклявый смех. Так, только этого мне не хватало! Кэти Ричтер, главная школьная потаскушка, мерзко хихикая, изображала, будто хочет влепить Хиту пощечину. Даже оттуда, где я стояла, было видно, что Кэти открыла очередной сезон брачных игр. И лишь один тупоголовый Хит, как обычно, ничего не понял и только идиотски смеялся.

Ну и денек! Похоже, дальше будет только хуже. Проблема заключалась в том, что мой чудесный зеленовато-голубой «Фольксваген»-«жук» 1966 года был припаркован как раз посреди этого сборища!

Нет. Я не могла выйти. Просто не могла заставить себя пройти мимо этой кучи придурков с проклятой Меткой во лбу. И знала, что никогда уже не буду одной из них.

И тогда я вспомнила последнего парнишку, помеченного Ищейкой.

Это случилось в самом начале прошлого года. Ищейка явился перед началом занятий и указал на парня, который шел на первый урок. Самого Ищейку я в тот раз не застала, но встретила его жертву через несколько секунд после того, как все случилось.

Побросав книги, парень бежал прочь из школы, на его бледном лбу горела синяя Метка, а по белым щекам катились слезы. Я никогда этого не забуду. Казалось, в то утро вся школа высыпала в коридор, и все шарахались от Меченого, словно он был заразным. Я тоже была среди тех, кто жадно его разглядывал и расступался, освобождая ему дорогу. Вообще-то мне было жаль беднягу, но я не хотела прослыть «девчонкой-которая-водится-с-этими-выродками». Какая жестокая ирония, не правда ли?

Путь к машине был отрезан, поэтому я направилась в ближайший туалет, который, к счастью, пустовал.

Там было три кабинки. Я предусмотрительно заглянула под дверь каждой – ног нигде не наблюдалось. Возле одной стены стояли две раковины средних размеров с зеркалами над ними, а другую занимало огромное зеркало с полочкой для кисточек, косметики и прочего девичьего барахла. Я бросила на полку сумку и учебник геометрии, сделала глубокий вдох и резко вздернула голову, отбросив с лица волосы.

Впечатление было таким же, как взглянуть в лицо знакомому незнакомцу. Вы понимаете, о чем я? Иногда замечаешь в толпе человека, который кажется тебе знакомым, но при этом ты точно знаешь, что видишь его впервые. Вот и передо мной стояла такая же знакомая незнакомка.

У нее были мои глаза. Точно такого же непонятного орехового цвета, словно он никак не мог определиться: зеленым ему быть или карим. Вот только мои глаза никогда не были такими огромными и круглыми. Или были? У незнакомки были мои волосы – прямые, длинные и почти такие же черные, как у бабушки, пока та не начала седеть.

У девицы в зеркале были высокие скулы, длинный прямой нос и полные губы – черты, унаследованные мною тоже от бабушки и ее предков, индейцев чероки.

Но я никогда не была такой бледной! Моя кожа всегда имела легкий оливковый оттенок, я была самой смуглой в нашей семье. Не могла же кожа вот так взять и побелеть! Или она казалась бледной из-за темно-синего контура полумесяца, сиявшего прямо посредине моего лба? А может быть, всему виной эти гнусные лампы дневного света? Да-да, скорее всего, дело в освещении!

Я не могла отвести глаз от своей странной Метки. В сочетании с индейскими чертами она придавала моей внешности что-то дикое… как будто я пришла из древних времен, когда мир был более просторным и более… свирепым.

Я знала, что с этого дня моя жизнь круто изменится. И на какой-то миг – всего на мгновение, честное слово! – забыла о страхе превращения в изгоя и почувствовала неистовый прилив радости, словно где-то в глубине моего существа возликовала дикая кровь моих далеких предков.




ГЛАВА 2


Я просидела в туалете до тех пор, пока не решила, что прошло уже достаточно времени, и последние, самые упертые ученики школы Брокен Эрроу разбрелись по домам. Я снова закрыла волосами лоб, вышла из туалета и направилась к выходу на школьную парковку. Там было совсем пусто, только какой-то пацан, фанат гангста-рэпа, в уродских мешковатых штанах уныло плелся через площадку в дальний конец парковки. Опасность потерять при ходьбе штаны поглощала все его душевные силы, так что ему было явно не до меня. Вот и отлично. Я стиснула зубы, чтобы не завыть от пульсирующей в голове боли, рывком распахнула двери и бросилась к своему крошке «жуку».

Стоило мне переступить порог школы, как на меня обрушился свет. Вообще-то день выдался не особо ясный, и целая куча больших и пушистых, будто нарисованных облаков, которые так классно выглядят на картинках, рассыпалась по небу, почти закрыв собой солнце. Но мне это было по барабану. Чтобы защититься даже от такого неяркого света, я прищурилась и приставила руку ко лбу козырьком. Боль, вызванная обыкновенным дневным светом, притупила мою бдительность, поэтому я заметила проклятый пикап только когда, пронзительно завизжав тормозами, он остановился прямо перед моим носом.

– Привет, Зо! Ты что, не получила мое сообщение?

Дерьмо, дерьмо, дерьмо! Хит собственной персоной! Я подняла голову и уставилась на него сквозь пальцы, как обычно делаю, когда смотрю какой-нибудь дурацкий ужастик.

Хит сидел в пикапе своего друга Дастина прямо на заднем откидном борту кузова. В кабине за его спиной я разглядела самого Дастина и его брата Дрю, которые занимались тем, чем всегда занимаются мальчишки, – пихались, толкались и болтали всякий вздор. К счастью, на меня они не обратили никакого внимания.

Я снова посмотрела на Хита и вздохнула. Он держал в руке банку пива и улыбался, как полный придурок. Этого было достаточно, чтобы я тут же забыла о своей Метке и грядущем превращении в отверженного кровожадного монстра, и заорала как резаная:

– Ты что, уже в школе пьешь? Совсем с ума сошел?

Дурацкая мальчишеская улыбка Хита стала еще шире.

– Ага, сошел! Я схожу с ума по тебе, детка.

Я покачала головой, потом повернулась к нему спиной, распахнула скрипучую дверь своего «жука» и забросила книги и рюкзак на пассажирское сиденье.

– А почему вы не на тренировке? – спросила я, не поворачиваясь к Хиту лицом.

– Ты чё, не знаешь? У нас же выходной за то, что в пятницу мы надрали задницы «Юнионам»!

Тут Дастин и Дрю, до сих пор делавшие вид, будто не обращают на нас с Хитом никакого внимания, несколько раз оглушительно проорали воинственную кричалку нашей команды.

– А… вот как. Не знала. Наверное, пропустила мимо ушей. Я сегодня совсем замоталась. Сам знаешь, завтра контрольная по геометрии и все такое… – Я изо всех сил старалась держаться нормально и говорить как бы между прочим. Но тут снова закашлялась и добавила: – И вообще, я, кажется, простудилась.

– Зои, да ты чего? Злишься на меня, что ли? Я понял, это Кайла наговорила тебе всякой фигни про вчерашнее, да? Ты ее не слушай, Зо! Честное слово, я тебе не изменял!

Это было уже кое-что новенькое. Кайла ни единым словом не обмолвилась, что Хит мне изменял! И тут я повела себя как последняя кретинка. Я забыла – клянусь, всего на мгновение! – о своей Метке и резко развернулась, решив убить Хита взглядом.

– Что ты сделал?

– Я? Зо, да ты что? Ты же знаешь, я никогда… – начал было Хит, и вдруг поток его бессмысленных оправданий резко стих, сменившись устремленным на мою Метку совершенно идиотским взглядом.

– Что за… – начал Хит, но я быстро заставила его замолчать.

– Тихо! – цыкнула я, кивнув в сторону все еще ничего не подозревавших Дрю и Дастина, которые во всю мощь своих безголосых глоток подпевали песне из последнего альбома Тони Кейта.

Хит продолжал на меня таращиться, но ему, по крайней мере, хватило ума говорить потише.

– Это чё, такой специальный грим? Это для твоей театральной студии, да?

– Нет, – прошипела я.

– Но тебя не могли Пометить! Мы же с тобой встречаемся!

– Мы не встречаемся!

И тут краткая передышка от моего дурацкого «гриппа» закончилась. Я просто сложилась пополам и зашлась в жутком приступе отвратительного хриплого кашля.

– Ну ты даешь, Зо! – присвистнул Дастин. – Тебе точно пора завязывать с курением!

– Эй, отцепись от нее! – взревел Хит. – Ты же знаешь, что она вообще не курит! Она просто вампир, вот и все!

Потрясающе. Клево. Сногсшибательно. И главное, совершенно в духе Хита с присущим ему абсолютным клиническим отсутствием малейших зачатков мозгов! Самое смешное, что он и вправду был уверен, будто заступился за меня, наорав на своих дружков, которые, разумеется, тут же высунули головы в окно пикапа и, раскрыв рты, уставились на меня, как на последнее достижение научной мысли.

– Ну ни фига себе! Зои стала монстрихой! – выдохнул Дрю.

От неосторожных слов Дрю гнев, грозно бурливший в моей груди с того самого момента, как Кайла отскочила от меня, словно от жабы, вскипел и хлынул через крышку. Позабыв о боли, которую причинял мне дневной свет, я в бешенстве уставилась прямо в глаза гаденыша.

– Заткни пасть, слышишь? У меня и так день был тяжелый. Не хватало еще выслушивать всякое дерьмо от такого придурка, как ты! – Я остановилась, чтобы глотнуть воздуха, перепела взгляд с оцепеневшего Дрю на Дастина и добавила: – Или как ты!

Продолжая пялиться на Дастина, я вдруг ощутила нечто, что одновременно меня напугало и, как это ни странно, взволновало. Дастин струхнул. Реально струхнул.

Тогда я опять посмотрела на Дрю. Он гоже выглядел испуганным. Вот тут-то я и почувствовала это. По моей коже пробежала какая-то странная щекотка, а Метка словно раскалилась.

Это была сила. Я ее ощутила.

– Да ты что, Зо? Какого хрена? – отвлек меня голос Хита, и я отвела взгляд от братьев.

– Валим отсюда! – заорал Дастин и, включив зажигание, нажал на газ. Пикап рванул с места, а бедный Хит, потеряв равновесие, нелепо размахивая руками и расплескивая свое пиво, вывалился на асфальт.

Забыв обо всем, я бросилась к нему.

– Ты цел?

Хит стоял на четвереньках, и я наклонилась, чтобы помочь ему подняться.

Чем это он так надушился? Неужели это и есть те самые ферромоны, о которых пишут, будто они притягивают женщин, как гигантская генетически сконструированная мухоловка?

Только когда Хит встал, и наши тела почти соприкоснулись, я поняла, как близко к нему прильнула. Он изумленно уставился на меня с высоты своего роста.

А я… я не могла от него отстраниться. Знала, что должна это сделать и сделала бы… только не сейчас. Не в этот раз.

– Зо? – тихо спросил Хит внезапно осипшим голосом.

– Ты так классно пахнешь, – не выдержала я. Сердце мое колотилось как бешеное, я отчет ни но слышала его грохот в своих раскалывающихся от боли висках.

– Зои, детка, честное слово, мне жутко без тебя плохо. Мы должны снова быть вместе. Ты же знаешь, я тебя люблю. – Хит поднял руку, чтобы дотронуться до моего лица, и тут мы оба заметили на его ладони кровь. – Блин, кажется я… – Он посмотрел на меня и резко смолк. Могу себе представить, на кого я была похожа! Бледная как смерть, с горящей синей Меткой во лбу, пожирающая глазами кровь на его ладони.

Я ничего не могла с собой поделать. На меня будто столбняк напал, я просто не могла отвести от нее взгляда.

– Я хочу… – прошептала я. – Хочу…

Чего я хотела? Я не могла сказать. Нет, не так. Я не смела сказать. Не смела признаться даже себе, что прилив сумасшедшего желания вот-вот накроет меня с головой. И дело было вовсе не в том, что Хит стоял слишком близко. Можно подумать, это было в первый раз! Да бросьте, мы с ним встречались целый год, и ни разу за это время ему не удалось разбудить во мне ничего похожего на то, что я чувствовала в этот момент. Я прикусила губу и застонала.

Взвизгнули тормоза, и рядом с нами резко остановился пикап Дастина. Дрю выпрыгнул из машины, схватил Хита за руку и бесцеремонно втащил в кабину.

– Эй, отвалите! Я разговариваю с Зои!

Хит попытался вырваться, да куда ему было против тяжеловеса Дрю, который играл в полузащите! А тут еще Дастин бросился на помощь брату и захлопнул дверцу машины.

– Отвяжись от него, тварь! – крикнул мне напоследок Дрю, а Дастин вскочил на водительское сиденье и ударил по газам.

Я забралась в своего «жука». Руки так трястись, что завести мотор удалось только с третьей попытки.

– Только бы добраться до дома. Только бы добраться до дома, – твердила я между приступами кашля. Я запретила себе думать о том, что произошло. Я просто не могла об этом думать.

Дорога домой заняла четверть часа, но промелькнула как одно мгновение. Не успела я опомниться, как уже стояла перед гаражом, пытаясь подготовиться к сцене, которая ожидала меня с той неизбежностью, с какой вспышка молнии следует за раскатом грома.

Зачем я так спешила? Строго говоря, у меня не было никаких причин торопиться. Наверное, просто хотела сбежать от того, что случилось на парковке.

Нет! Я не буду думать об этом сейчас. И вообще, наверняка всему произошедшему есть какое-то рациональное объяснение – простое и разумное научное объяснение. Дастин и Дрю – обыкновенные недоумки, недоразвитые кретины с заплывшими от пива мозгами. А я вовсе не использовала никакие свои черти-какие новые силы, чтобы напугать их! Они обделались от страха просто потому, что я Меченая. Вот и все. Люди испокон веков боится вампиров, что тут удивительного?

– Но я не вампир! – произнесла я вслух.

И тут же зашлась в кашле, вспомнив гипнотическую красоту капли крови на руке Хита и дикую вспышку желания, которую она во мне вызвала. Да-да, так оно и было. Я жаждала вовсе не Хита, а его кровь.

Нет. Нет! Нет! Кровь не может быть красивой или желанной. Наверное, всему виной шок. Ну конечно, как я сразу не догадалась! Теперь все понятно. Я была так потрясена, что не могла трезво мыслить. Ну да… ну да, конечно…

Я машинально дотронулась до лба рукой. Жгучая боль утихла, но я все равно чувствовала себя странно. И снова раскашлялась, наверное, в триллионный раз за этот проклятый день.

Хватит, Зои. Можно запретить себе думать о Хите, но нельзя отрицать очевидное. Я чувствовала себя необычно. Моя кожа стала неимоверно чувствительной. Моя грудь разрывалась от надсадного кашля, и даже супермодные солнцезащитные очки не спасали моих глаз от жгучих слез при обычном дневном свете.

– Я умираю… – простонала я и тут же испуганно захлопнула рот. Что если это правда? Я посмотрела на просторное кирпичное здание, которое за три долгих года так и не стало для меня домом. – Просто покончи со всем этим. Просто покончи.

По крайней мере, в данный момент моя драгоценная сестрица на тренировке своей чирлидерской группы. Братец-тролль тоже вряд ли захочет ради меня оторваться от новой видеоигрушки под крутым названием «Отряд Дельта: высадка Черного Сокола»… или что-то вроде того. Так что если повезет, я смогу побыть с мамой наедине. Может, она поймет… может, придумает, что мне делать…

Смешно, да? Мне было уже шестнадцать, но я вдруг поняла, что никто на свете мне так не нужен, как мама.

– Пожалуйста, пусть она поймет, – взмолилась я невесть какому богу или богине.

В дом я, как всегда, проникла через гараж. Прошла в свою комнату, швырнула на кровать рюкзак, сумку и учебник геометрии. Потом набрала в легкие побольше воздуха и отправилась на поиски мамы.

Я нашла ее в гостиной. Мама сидела на краешке дивана, пила кофе и читала «Куриный бульон для женской души». Она выглядела такой привычной, совсем как раньше. Только раньше она любила читать любовные романы и пользовалась косметикой. Обе эти привычки ее новый муж (урод вонючий!) объявил под запретом.

– Мама?

– Да? – Она даже глаза на меня не подняла. Я громко сглотнула.

– Мамочка! – Так я называла ее до того, как она вышла за своего гадского Джона. – Мне нужна твоя помощь.

Не знаю, что было тому причиной – может, неожиданное обращение «мамочка», а может, что-то в моем голосе вдруг пробудило в ней давно уснувшее материнское чувство, но мама мгновенно оторвалась от книги и устремила па меня встревоженный и ласковый взгляд.

– Что случилось, детка… – начала она, но тут слова застыли у нее на губах, а брови взлетели вверх. Она увидела мою Метку.

– Боже милосердный! Что ты еще натворила?

У меня заболело сердце.

– Мама, я ничего не натворила. Это случилось со мной, а не из-за меня. Я ни в чем не виновата!

– Нет, только не это! – взмолилась мама, не слыша меня. – Что теперь скажет твой отец?

Мне хотелось заорать во всю глотку: «Откуда нам знать, что скажет на это мой отец, если от него вот уже четырнадцать лет нет ни слуху ни духу!» Но я понимала, что лучше этого не делать, потому что мама всегда приходит в ярость, когда я напоминаю ей о том, что Джон мне не настоящий отец. И я решила применить другую тактику – ту самую, в которой успела разочароваться ровно три года тому назад.

– Мама, пожалуйста! Неужели ты не можешь просто не говорить ему? Хотя бы день или два? Пусть это останется между нами, пока… ну, я не знаю… пока мы не свыкнемся с этим или не придумаем что-нибудь.

Я затаила дыхание.

– Но как я ему объясню… Ты ведь даже не сможешь замазать эту мерзость тональным кремом!?

Она брезгливо изогнула губы и нервно уставилась на мой полумесяц.

– Ты не так меня поняла! Я вовсе не собираюсь оставаться здесь до тех пор, пока не свыкнусь с тем, что произошло. Я должна уехать, и ты сама это знаешь. – Тут мне пришлось прерваться на новый приступ кашля. – Меня Пометил Ищейка. Теперь я должна отправиться в Дом Ночи, иначе с каждым днем буду чувствовать себя все хуже и хуже… «пока не умру», – закончила я взглядом. Я не могла произнести это вслух. – Прошу тебя, дай мне несколько дней, прежде чем сообщать об этом… – Тут я замолчала и, чтобы лишний раз не произносить ненавистное имя, заставила себя закашляться, благо это оказалось совсем не трудно.

– Но что я ему скажу…

Паника в ее голосе перепугала меня до смерти. Ведь она моя мама, понимаете? У мамы должны быть ответы, а не вопросы!

– Просто… просто скажи ему, что я поживу пару дней у Кайлы, и что мы будем работать над докладом по биологии.

Я видела, как изменился ее взгляд. Тревога исчезла, уступив место слишком хорошо известной мне суровости.

– Иными словами, ты предлагаешь мне солгать!

– Нет, мама. Я предлагаю тебе раз в жизни поставить мои интересы выше его желаний. Я хочу, чтобы ты снова стала моей мамой. Чтобы помогла мне сложить вещи и отвезла в эту новую школу, потому что я до смерти напугана, больна, и вообще не представляю, как смогу нее это сделать сама!

Я резко замолчала, перевела дух и мучительно закашлялась, прикрыв рот ладонью.

– С каких это пор я перестала быть твоей матерью? – холодно спросила она.

Это оказалось еще хуже, чем разговор с Кайлой. Поэтому я вздохнула поглубже и сказала:

– В этом все и дело, мама. Тебе стало настолько плевать, что ты даже не заметила, когда это произошло. С тех пор, как ты вышла за своего Джона, тебя интересует только он.

Она прищурилась.

– Я не знала, что ты такая эгоистка. Неужели ты не понимаешь, сколько он для нас сделал? Благодаря Джону я смогла бросить эту кошмарную работу в Диллардз! Благодаря ему нам не приходится беспокоиться о деньгах, и мы живем в этом просторном прекрасном доме. Он подарил нам безопасность и светлое будущее!

Я слышала все это столько раз, что могла бы повторить слово в слово. Именно на этом месте наших с мамой псевдодушевных разговоров я обычно просила прощения и уходила в свою комнату. Но сегодня я не собиралась извиняться. Сегодня я стала другой. И все вокруг тоже стало другим.

– Нет, мама. Правда в том, что за эти три года ты научилась не обращать внимания на собственных детей. Ты в курсе, что твоя старшая дочь превратилась в лживую испорченную потаскушку, которая переспала с половиной школьной футбольной команды? Ты знаешь, какие гнусные и жестокие видеоигры прячет от тебя твой сынок Кевин? Нет, разумеется, ничего такого ты не знаешь! Зачем тебе беспокоиться? Ведь они оба научились притворяться абсолютно счастливыми, делая вид, что обожают Джона и всю нашу расчудесную лицемерную семейку! Поэтому ты улыбаешься им, молишься за них и позволяешь им творить все что угодно. А я? Ты считаешь меня испорченной только потому, что я не желаю притворяться! Знаешь что, мама, я так устала от этой жизни, что даже счастлива, что меня пометили. Школу вампиров называют Домом Ночи, но вряд ли там будет мрачнее, чем в нашем идеальном доме!

Я не могла позволить себе разрыдаться у нее на глазах, поэтому резко развернулась, бросилась в свою комнату и с грохотом захлопнула за собой дверь.

«Чтоб они провалились!»

Сквозь тонкие стены я слышала истеричный голос матери, звонившей своему Джону. Ясное дело, сейчас он бросит все свои дела и примчится домой, чтобы заняться мной. Чтобы решить проблему. Ну и черт с ним!

Вместо того чтобы упасть на кровать и всласть выплакаться, я схватила свой рюкзак и вытряхнула из него все барахло.

Это мне больше не пригодится. В Вампирском интернате, наверное, и предметов-то нормальных нет. А какие есть? Начальный курс разрывания человеческих глоток? Или… что там еще? Первые шаги к Ночному Зрению?

Неважно, что сделала и чего не сделала моя мама. Я все равно не могу тут больше оставаться. Я должна уехать.

Что же взять с собой?

Две пары любимых джинсов, третьи на мне. Несколько черных футболок. Наверное, вампиры носят как раз такие? И вообще, черное стройнит. Я отложила в сторону свой хорошенький блестящий голубой топик, но ото всех этих черных шмоток на меня напала такая тоска… Короче, я взяла его тоже. Потом запихала в боковой карман рюкзака кучу бюстгальтеров, трусики, щетки для волос и груду косметики.

Сначала я хотела оставить на подушке своего плюшевого любимца Отиса Мыбу (в два года я еще не умела как следует выговаривать букву «р»), но подумала-подумала… Не знаю, какие там у вампиров привычки, но без Мыбы я не смогу нормально уснуть на новом месте! Так что я взяла и его и бережно уложила в рюкзак.

И тут раздался стук в дверь, а потом этот позвал меня снаружи.

– Что? – заорала я и тут же сложилась пополам от кашля.

– Зои, нам с мамой нужно с тобой поговорить.

Ну вот. Значит, они все-таки не провалились!

Я похлопала Отиса Мыбу по животу и процедила:

– Вот отстой, а?

Потом расправила плечи, откашлялась и шагнула навстречу врагу.




ГЛАВА 3


На первый взгляд мой злотчим Джон Хеффер самый обычный, даже нормальный дядька. (Ага, это его настоящая фамилия. Самое ужасное, что маме пришлось разделить с ним эту ношу. Она теперь миссис Хеффер,[2 - Heffer (англ., слэнг) – корова, очень толстая женщина.] представляете?) Когда они только начали встречаться, я краем уха слышала, как мамины подруги называли его «красивым» и даже «очаровательным». Но это только поначалу. Разумеется, теперь у моей мамочки совершенно иной крут друзей, потому что мистер Красавчик и Очаровашка счел неприличным поддерживать знакомство с прежней компанией веселых и одиноких женщин.

Я никогда его не любила. Честное слово. Поверьте, я говорю это вовсе не потому, что сейчас терпеть его не могу. С самого первого дня нашего знакомства я видела в нем только одно – фальшь. Он просто очень хорошо притворялся славным малым. Притворялся прекрасным мужем. Он даже хорошим отцом притворялся!

С виду злотчим совершенно обычный папик. Темноволосый, с тощими цыплячьими ножками и наметившимся брюшком. Только глаза у него такие же, как и душа – тускло-карие блеклые и холодные.

Когда я вошла в гостиную, он стоял возле дивана, а мама съежилась в углу, вцепившись в его руку. Глаза у нее были мокрые и красные. Ну да, все понятно. Сейчас она разыграет перед нами несчастную мамочку на грани Нервного Срыва. Эта роль ей особенно хорошо удается.

Джон хотел просверлить меня взглядом, но ему помешала моя Метка. Он даже передернулся от отвращения, когда ее заметил.

– Изыди, сатана, – вскричал он таким голосом, каким, наверное, читал проповеди в своей общине.

Я вздохнула.

– Это не сатана. Это просто я.

– Ты выбрала неподходящее время для сарказма, Зои, – подала голос мама.

– Я все улажу, милая, – бросил скотчим и бесстрастно потрепал ее по плечу, прежде чем снова повернуться ко мне. – Зои, я не раз предупреждал тебя, что неподобающее поведение и недостойный круг общения сослужат тебе дурную службу. И ничуть не удивлен, что расплата не заставила себя долго ждать.

Я устало покачала головой. Так я и думала! Самое смешное, что я ждала этого, но в первый момент все равно растерялась. Всему миру известно, что Превращение абсолютно не зависит от человека. В наши дни никто уже не верит в сказочки типа «если тебя укусит вампир, то ты умрешь и после смерти превратишься в вурдалака».

Вот уже много лет ученые пытаются определить совокупность физических факторов, приводящих к вампиризму, в надежде на то, что, установив причину, они смогут излечивать превращенных или, по крайней мере, изобрести противовампирскую вакцину. Насколько мне известно, до сих пор эти поиски ничем не увенчались.

Но мой злотчим Джон Хеффер только что сделал великое научное открытие. Оказывается, не что иное, как неподобающее поведение – в частности, мое, заключавшееся по большей части во лжи, скрытности, раздражительности, несдержанных комментариях в адрес родителей, а также в не вполне невинной страсти к Эштону Катчеру[3 - Эштон Катчер, голливудский актер, супруг кинозвезды Деми Мур, на много лет ее моложе.] (какая жалость, что он предпочитает пожилых женщин!) – вызвало физические изменения в моем теле. Круто, да? Нет, кто бы мог подумать!

– Я не имею к этому никакого отношения, – заявила я, придя в себя. – Это сделала не я. Это просто случилось со мной. Любой ученый это подтвердит.

– Ученые знают далеко не все. Они не божьи люди.

Я молча уставилась на злотчима. Джон был старейшиной общины «Люди Веры», чем без памяти гордился. Кстати, именно за это моя мама его и полюбила, и если рассуждать чисто логически, я могу ее понять.

Положение старейшины означало, что он человек успешный. У него крутая работа. Красивый дом. Образцовая семья. Он всегда поступает правильно, и вера у него тоже самая правильная. Короче, с формальной стороны Джон был идеальным кандидатом на роль нового мужа и отца. К сожалению, формальной стороной все не исчерпывалось. И вот теперь, как я и ожидала, он решил размазать меня по стенке от имени бога. Клянусь своими крутыми новыми балетками от Стива Маддена, бога его высокомерие бесит ничуть не меньше, чем меня саму!

И все же я предприняла еще одну попытку.

– Мы проходили это на углубленном курсе биологии. Превращение – это физиологическая реакция, которая происходит в организме некоторых подростков в период повышенной гормональной активности. – Я замолчала и сосредоточилась. Меня реально распирало от гордости – оказывается, я еще не забыла программу прошлого семестра! – У некоторых людей гормоны активируют ту или иную… – я напрягла память, – …избыточную нить ДНК, которая и запускает процесс Превращения. – И я улыбнулась, но вовсе не Джону, а просто от радости, что смогла вспомнить материал, который мы прошли несколько месяцев тому назад. Но тут Джон заиграл желваками, и я поняла, что эта улыбка была ошибкой.

– Божественное познание превосходит жалкие границы науки, и ты возводишь хулу на бога, отрицая это!

– Да разве я говорю, что ученые умнее бога? – Я протестующе вскинула руки и подавила очередной приступ кашля. – Я просто попыталась объяснить, почему это происходит.

– Я не нуждаюсь в советах и пояснениях шестнадцатилетних девиц!

Ага, как же! Видели бы вы его жуткие брюки и кошмарную рубашку! На самом деле он давно и настоятельно нуждался в добром совете тинейджера, но я решила, что сейчас не время указывать Джону на его полную несостоятельность в вопросах моды.

– Джон, милый, но что же нам теперь делать? Что скажут соседи? – Лицо мамы еще сильнее побелело, и она сдавленно всхлипнула. – Что все скажут на воскресном собрании?

Я уже открыла рот, чтобы ответить, но Джон угрожающе прищурил глаза и заговорил сам:

– Мы поступим так, как подобает всякой добропорядочной семье. Положимся на волю божью.

Они что, решили отдать меня в монастырь? Тут, как назло, на меня снова напал кашель, и я не смогла помешать Джону продолжить свое выступление.

– Кроме того, мы немедленно позвоним доктору Эшеру. Он знает, что делать в таких случаях.

Обалдеть! Просто провалиться мне на этом месте! Джон собирался пригласить нашего семейного психоаналитика, Человека с Фантастически Бесстрастным Лицом. Умнее он, конечно, ничего не мог придумать!

– Линда, набери экстренный номер доктора Эшера. Кроме того, я полагаю, мы должны активизировать телефонное древо общины. Позаботься о том, чтобы все ее члены узнали о случившемся в нашем доме.

Мама поспешно закивала и привстала со своего места, но тут я заорала так, что она испуганно плюхнулась обратно.

– И это все, что вы смогли придумать? Пригласить психоаналитика, который совершенно не мыслит в юношеских проблемах, и собрать здесь своих спесивых единоверцев? Да я заранее знаю, что никто из них даже не попытается разобраться и вникнуть! Да очнитесь вы, наконец! Неужели вы не понимаете? Я должна уехать. Сегодня же вечером! – Я захлебнулась мучительным кашлем, от которого у меня чуть не лопнула грудь. – Видите? Мне будет все хуже и хуже, до тех самых пор, пока я не уеду к… – тут я запнулась. Почему-то мне не удалось произнести прямо: «уеду к вампирам». Наверное, потому что это звучало слишком непривычно… слишком окончательно и, если честно, совершенно невероятно, – …пока я не уеду в Дом Ночи.

При этих словах мама вскочила с дивана, и на какой-то миг я решила, что она хочет меня защитить. Но тут Джон по-хозяйски положил руку на ее плечо и усадил обратно. Мама посмотрела на него, потом перевела взгляд на меня, и хотя в глазах ее промелькнула слабая тень сожаления, вслух она, как обычно, сказала лишь то, что хотел услышать от нее Джон.

– Зои, я думаю, ничего страшного не случится, если сегодня ты переночуешь здесь.

– Разумеется, не случится, – подтвердил Джон. – Я уверен, что доктор Эшер пойдет нам навстречу и проконсультирует на дому. В присутствии врача с девочкой ничего дурного произойти не может. – Он с напускной нежностью потрепал маму по плечу, а меня так и передернуло от его «заботы».

Я перевела взгляд на маму. Мне все было ясно. Они не собирались отпускать меня. Ни сегодня, ни завтра, а, может, и вообще никогда. По крайней мере, до тех пор, пока не покажут всем врачам. Неожиданно я поняла» что дело совсем не в Метке, и не в том, что моя жизнь полетела вверх тормашками. Дело было в контроле. Они чувствовали, что если отпустят меня, то потеряют нечто важное.

Если говорить о маме, то мне хотелось думать, что она боялась потерять меня. Но речь шла не о ней, а о Джоне. Я понимала, за что он держится. Он боялся утратить свою проклятую власть и лишиться вывески образцовой семьи. Мама только что очень ясно высказала их общие опасения: «Что скажут соседи? Что все скажут на воскресном собрании?»

Джон явно вознамерился во что бы то ни стало сохранить видимость семейного благополучия, и, если бы для этого пришлось пожертвовать моим здоровьем и даже жизнью, – что ж, он был готов заплатить и эту цену.

Вот только я не была готова расплачиваться.

Я поняла, что пришло время брать ситуацию в свои идеально наманикюренные ручки.

– Хорошо, – кротко сказала я, – звоните доктору Эшеру. Обзвоните общину. Но, если можно, я бы хотела пойти к себе и прилечь, пока все не соберутся.

И подкрепила свою просьбу убедительным кашлем.

– Ну конечно, родная! – с заметным облегчением воскликнула мама. – Думаю, небольшой отдых пойдет тебе на пользу. – Она выскользнула из-под властной руки Джона, робко улыбнулась и обняла меня. – Дать тебе ложечку «Найквила»?

– Нет, спасибо. Со мной все будет хорошо, – ответила я и на мгновение прижалась к ней, отчаянно мечтая, чтобы не было этих проклятых трех лет, и мама по-прежнему была моей мамой, которая раньше всегда меня защищала. Потом глубоко вздохнула, сделала шаг назад и повторила: – Со мной все будет хорошо.

Мама посмотрела на меня, кивнула и сказала мне взглядом, что ей очень-очень жаль. Больше она никак не могла меня пожалеть.

Я развернулась и поплелась в свою комнату.

И тут злотчим бросил мне в спину:

– Кстати, ты окажешь нам огромную услугу, если найдешь какую-нибудь пудру или что-то в этом роде и замажешь эту мерзость у себя на лбу.

Я даже не остановилась. Я просто пошла дальше. И не заплакала.

«Я это запомню, – пообещала я себе. – Навсегда запомню, как они со мной обошлись. И когда снова испугаюсь, почувствую себя одинокой или когда со мной случится еще какая-нибудь гадость, обязательно вспомню, что на свете нет ничего страшнее, чем жить в этом доме. Ничего».




ГЛАВА 4


Я сидела на кровати, давилась кашлем и слушала, как мама со слезами в голосе звонит по экстренному номеру нашему Семейному психоаналитику, а затем в таких лее истеричных тонах беседует еще с кем-то, активируя проклятое телефонное древо Людей Веры. Значит, через полчаса в нашем доме соберется толпа жирных теток и их муженьков-педофилов с сальными глазками.

Они призовут меня в гостиную, осмотрят со всех сторон Метку и единодушно признают это Действительно Серьезной и Постыдной Проблемой. После чего натрут мне лоб какой-нибудь вонючей дрянью, которая намертво забьет поры и к вечеру на лбу вскочит циклопических размеров прыщ. Потом возложат на меня руки и дружно помолятся. Сплоченные и неколебимые, они станут просить своего бога, чтобы тот помог мне перестать быть такой поганкой и наказанием для родителей. Ну и заодно пусть как-нибудь избавит меня от Метки.

Если бы все было так просто! Можно подумать, я бы отказалась стать пай-девочкой, если бы это позволило мне остаться в старой школе с прежними друзьями! Да я бы даже контрольную по геометрии написала! Нет, это я, кажется, погорячилась… В общем, дело было вовсе не в контрольной, а в том, что я не никого просила превращать меня в чудовище!

Но мне все равно надо было уехать. Мне придется начать новую жизнь на совершенно новом месте, где меня никто не знает. Где у меня нет друзей.

Я часто-часто заморгала, стараясь не разреветься. До сих пор школа была единственным местом, где я чувствовала себя дома, а друзья были моей единственной семьей. Я стиснула кулаки и запрокинула лицо, чтобы загнать слезы обратно. Проблемы надо решать по мере поступления – одну за другой, а не все скопом.

Но в одном я была абсолютно уверена – ни под каким видом я не должна общаться с клонами злотчима. Мало того, что встреча с Людьми Веры не сулила мне ничего хорошего, так после всего этого меня планировалось отдать на растерзание доктору Эшеру!

Сначала он, как обычно, будет долго и нудно выспрашивать, что да как я чувствую. Затем заведет бесконечную бодягу о вполне естественных для моего возраста протесте и раздражительности, уговаривая меня не «позволять негативным эмоциям оказывать определяющее влияние на мою жизнь… и бла-бла-бла… А после этой так называемой «терапии» попросит нарисовать какую-нибудь ерунду, чтобы разбудить во мне «внутреннего ребенка» или тому подобный отстой.

Нет, нужно поскорее уносить отсюда ноги. К счастью, я всегда была «трудным подростком», а значит, заранее готовилась к такому повороту событий. Нет, вы меня не так поняли. Я вовсе не планировала сбежать из дома к вампирам, когда прятала запасной ключ от машины под цветочный горшок под окном своей комнаты. Я сделала это на тот случай, если мне вдруг срочно понадобится потихоньку выскользнуть из дома и съездить к Кайле. Или если я когда-нибудь решу стать по-настоящему плохой девочкой и начну тайком сбегать в парк, чтобы целоваться там с Хитом…

Но потом Хит начал выпивать, а я превратилась в вампира, так что ключ мне не пригодился. Порой жизнь становится совершенно бессмысленной и непредсказуемой.

Я закинула за спину рюкзак, распахнула окно и с ловкостью, свидетельствовавшей о порочности моей натуры гораздо убедительнее нудных нотаций злотчима, выставила москитную сетку. Потом нацепила солнцезащитные очки и выглянула наружу.

Было около половины пятого вечера, а значит, даже не начало смеркаться. К счастью, высокая изгородь скрывала меня от взоров наших любознательных соседей.

Помимо моей комнаты, на эту сторону дома выходила только спальня моей старшей сестры, которая еще не вернулась со своей тренировки. (Наверное, в этот день рак на горе свистнул, а ад покрылся льдом, потому что впервые в жизни искренне я порадовалась тому, что жизнь моей сестрицы вращается исключительно вокруг «спорта радости».).

Первым делом я выбросила из окна рюкзак, потом выбралась сама и как можно тише спрыгнула в траву. Я долго просидела под окном, уткнувшись лицом в руки, чтобы заглушить жуткий кашель. Когда приступ прошел, я наклонилась, приподняла горшок с лавандой, подаренной мне бабушкой Редберд, и нащупала в примятой траве холодный металл ключа.

Ворота даже не скрипнули, когда я открыла их и бесшумно, как одна из ангелов Чарли, выскользнула наружу. Мой чудесный «Фольксваген»-«жук» стоял на своем привычном месте, а именно, перед третьими воротами нашего семейного гаража на три машины. Злотчим не разрешал мне ставить машину внутрь, там, видите ли, хранилась офигительно ценная газонокосилка. (Нет, представляете? Газонокосилка для него ценнее винтажного «Фольксвагена»! Полный кретинизм… Гм, кажется, я стала рассуждать совсем как парень. С каких это пор меня колышет винтажность моего «жучка»? Неужели это тоже действие Превращения?).

Я огляделась по сторонам. Никого. Тогда я рванула к машине, забралась внутрь, переключилась на нейтралку и возблагодарила небеса за то, что наша покатая подъездная дорожка позволила моему чудному «жучку» мягко и бесшумно выкатиться на основную дорогу. Здесь можно было завести мотор и рвануть прочь от Больших Дорогих Домов.

Я даже не стала смотреть в зеркало заднего вида.

И еще, не желая ни с кем разговаривать, отключила свой мобильный.

Нет, не совсем так. Был один человек, с которым я очень хотела поговорить. Единственный человек на свете, который не отшатнется, увидев мою Метку, и никогда не будет смотреть на меня, как на монстра, уродину и воплощение зла.

Похоже, мой «жук» умел читать мысли, потому что сам свернул с шоссе на скоростную магистраль Маскоги, ведущую к самому прекрасному месту в мире – лавандовой ферме моей бабушки Редберд.

В отличие от поездки домой, полуторачасовой путь до бабушкиной фермы показался мне вечностью. К тому времени, когда я съехала с двухполосной автострады на ведущую к ферме грунтовку, меня ломало совсем не по-детски. Еще хуже, чем в том жутком семестре, когда нам досталась чокнутая преподавательница гимнастики, которая заставляла нас исполнять всякие безумные перевороты на брусьях, а сама при этом щелкала бичом и демонически хохотала.

Ну ладно, про бич я присочинила, но это неважно. Мышцы болели просто адски. Было уже около шести, и солнце начало садиться, но даже от слабого вечернего света глаза мои горели, будто в них насыпали песку, а кожа зудела и чесалась, как ненормальная. Хорошо еще, что на дворе стоял конец октября, и я, наконец-то, дождалась похолодания, чтобы надеть свой крутой борговский худи[4 - Худи (от hood – капюшон, англ.) – куртка-толстовка с капюшоном.] (признаюсь, я фанатка сериала «Звездный путь: Поколение NEXT»), закрывавший большую часть моего тела. Прежде чем выбраться из машины, я отыскала на заднем сиденье старую бейсболку с логотипом Оклахомского университета и нахлобучила ее на голову.

Бабушкин домик стоял между двумя лавандовыми полями, в тени огромных старых дубов. Этот дом из оклахомского камня был выстроен еще в 1942 году и отличался от всех других домов красивой террасой и необычайно большими окнами. Поднимаясь по деревянным ступеням, я сразу почувствовала себя лучше… по крайней мере, спокойнее. А потом увидела записку, приколотую к входной двери, и узнала изящный почерк бабушки Редберд: «Я на холмах, собираю травы».

Я провела пальцем по пахнущему лавандой листочку. Бабушка всегда знала, когда я собираюсь ее навестить. Когда я была маленькой, меня это немного пугало, но потом я привыкла к ее интуиции. С самого детства я была уверена, что в любой ситуации могу положиться на бабушку Редберд, Не знаю, как бы я пережила первые месяцы ужасного маминого замужества, если бы не могла каждые выходные вырываться в маленький домик на лавандовой ферме.

Сначала я хотела войти в дом (двери здесь никогда не запирались) и подождать там, но мне не терпелось поскорее увидеть бабушку Редберд, прижаться к ней и услышать слова, которых я так и не дождалась от мамы: «Не бойся… Все будет хорошо… Мы все уладим…» Поэтому я сбежала с крыльца на узкую тропинку, которая, огибая северное поле, уходила прямо в холмы, и быстро пошла по ней, на ходу касаясь кончиками пальцев верхушек цветущих растений, а они в ответ с готовностью испускали свой чистый и сладкий аромат, будто радуясь моему возвращению домой.

Я не была тут всего четыре недели, но казалось, будто прошла целая вечность.

Злотчим не любил бабушку. Он считал ее ненормальной. Однажды я сама слышала, как он говорил маме, что бабушка «ведьма и будет гореть в аду». Такой гад, просто слов нет!

И тут меня осенила совершенно потрясающая мысль, от которой я замерла как вкопанная. Родители больше не могли меня контролировать! Я не должна жить с ними под одной крышей! Джон больше не будет указывать мне, что делать и чего не делать! Обалдеть. Вот это круто! Это было настолько круто, что меня просто скрутило от кашля, и пришлось обхватить себя обеими руками, чтобы ребра не треснули. Необходимо было найти бабушку – и как можно скорее!




ГЛАВА 5


На вершину холма вела очень крутая тропинка, и хотя я множество раз ходила по ней и одна, и с бабушкой, подъем никогда еще не казался мне таким трудным. Дело было не только в кашле. И не только в ноющих мышцах.

У меня кружилась голова, а в животе урчало, как у героини Мег Райан во «Французском поцелуе», когда та объелась вкусным сыром, а потом ей стало жутко плохо из-за лактозной непереносимости. (Кстати, Кевин Клайн в этом фильме нереальный красавчик – для старика, само собой.)

И еще у меня был нереальный насморк. Нет, я не просто шмыгала носом, я на каждом шагу вытирала его о рукав толстовки (фу, гадость какая!).

Дышать я могла только ртом, отчего кашляла еще сильнее.

Вы просто не представляете, до чего у меня болели все ребра! По дороге я пыталась вспомнить, от чего именно умирают ребята, которым не удалось превратиться в вампиров. Кажется, от сердечного приступа. Или их сводит в могилу кашель и насморк?

«Прекрати думать об этом!» Нужно было поскорее найти бабушку Редберд.[5 - Redbird – иволга (англ.).] Даже если она не знает ответа, она его найдет. Бабушка понимала людей. Она часто говорила, будто бы этот дар достался ей от предков, индейцев чероки, и что она унаследовала вековую мудрость индейских ворожей.

Я даже улыбнулась, припомнив, как бабушка хмурилась всякий раз, когда разговор заходил о моем злотчиме (она единственная из взрослых знала., что я так его называю). Кстати, бабушка была уверена, что совсем не случайно мне, через голову матери, достались индейские черты ее предков, и будто бы это означает, что вместе с кровью ворожей рода Редберд я унаследовала и способности к древней магии чероки.

Когда я была маленькой, я очень часто взбиралась по этой тропинке, держась за бабушкину руку. Мы приходили на луг, заросший цветами и травами, расстилали разноцветное одеяло и устраивали пикник. Бабушка рассказывала мне легенды народа чероки и учила таинственным словам их давно забытого языка. Сейчас, когда я с трудом брела по узкой тропе, все эти истории вдруг начали виться у меня в голове, как струи дыма церемониального костра…

Почему-то припомнилась грустная сказка о собаке, которая воровала кукурузную муку. Племя долго не могло поймать вора, но, в конце концов, выследило его и принялось бить. Несчастная собака с воем побежала к себе домой, на север, а просыпавшаяся из ее пасти мука превратилась в Млечный путь. Или еще сказка про Великого Канюка, который взмахами своих крыльев создал горы и долины… Но больше всего я любила сказку о молодой женщине-Солнце, жившей на востоке, ее брате – Месяце, жившем на западе, и маленькой Иволге, дочери Солнца.

– Чудно, правда? Я родилась Иволгой и дочерью Солнца, но должна стать исчадием тьмы!

Я даже не заметила, как заговорила вслух, невольно поразившись тому, как слабо звучит мой голос. Странное эхо подхватило и повторило мои слова, будто я прошептала их в барабан стиральной машины.

«Барабан…»

Это слово почему-то напомнило мне о знахарях, к которым бабушка брала меня однажды и детстве, но не успела я подумать об этом, как произошло нечто уж совсем странное. Мысли мои словно обрели силу и оживили давние воспоминания, потому что я вдруг услышала ритмичный бой ритуальных барабанов.

Я огляделась по сторонам, болезненно щурясь от слабого вечернего света. Глаза так щипало, что я видела все сквозь пелену слез. Ветра не было, но тени от камней и деревьев почему-то двигались… удлинялись и… тянулись прямо ко мне!

– Бабуля! Мне страшно! – взвизгнула я, захлебываясь диким: кашлем.

«Не нужно бояться духов этой земли, Птичка Зои».

– Бабушка?

Это бабушка Редберд только что назвала меня домашним именем, или эти слова прозвучали у меня в голове сами собой?

– Бабушка! – крикнула я и замерла, ожидая ответа.

Ничего. Ничего, кроме ветра. «У-но-ле» – полузабытым сном всплыло в моей памяти название ветра на языке чероки. Ветер? Нет, постойте! Только что здесь не было никакого ветра, но вдруг мне пришлось одной рукой прижать к голове бейсболку, а другой откинуть с лица заброшенные его сильным порывом волосы.

Сквозь свист ветра я различила еще кое-что – голоса индейцев чероки, поющих в такт бою ритуальных барабанов. И сквозь слезы и упавшие на глаза волосы я заметила дым. Смолистый аромат кедрового дерева хлынул в мой открытый рот и, узнав запах костров моего племени, я поперхнулась и закашлялась.

И вдруг почувствовала их присутствие. Призраки индейцев чероки обступили меня со всех сторон, их полупрозрачные силуэты дрожали и переливались, как волны теплого воздуха над раскаленным шоссе в разгар лета. И чувствовала, как они проносятся мимо, кружась в грациозном и завораживающем танце вокруг призрачного ритуального костра.

«Иди к нам, у-ве-тси-а-ге-я… Иди к нам, дочка…»

Призраки… сумасшедший кашель… ссора с родителями… моя старая жизнь кончена…

Это было слишком. Даже для меня. И я побежала.

Оказывается, в школе на уроках биологии нам говорили правду об адреналиновом выбросе в условиях стрессовой ситуации – типа «бей или беги».

Грудь моя чуть не разрывалась на части – это было все равно что пытаться дышать под водой, но я неслась по самому крутому участку тропинки с такой скоростью, будто узнала, что в Мегамолле объявили о бесплатной раздаче туфель и на час открыли самые крутые бутики.

Хрипя и задыхаясь, я карабкалась по тропе, забираясь все выше и выше, в попытке спастись от призраков, которые колыхались вокруг меня подобно туману. Но чем дальше я бежала, тем глубже уходила в мир дыма и теней. Неужели я умираю? Может, так оно и бывает перед смертью? Значит, я поэтому вижу духов? А где же обещанный поток белого света?

Обезумев от страха, я бросилась вперед, дико размахивая руками, словно пытаясь отогнать мчащийся за мной по пятам ужас, и не заметила корень, торчавший прямо посреди тропинки.

В последнее мгновение я постаралась удержаться на ногах, но все мои инстинкты давно отключились. Жуткая боль ударила в голову. Но это длилось всего один миг, а потом меня поглотила тьма.

Пробуждение было странным. Я ждала ощущения боли, особенно в груди и голове, но вместо этого… ну, в целом, все было нормально. Если честно, я чувствовала себя даже лучше, чем просто нормально. Я не кашляла. Мои руки и ноги стали поразительно легкими, теплыми и живыми, словно из холодной ночи я нырнула в теплую булькающую ванну. «Хм?»

Я даже глаза открыла от изумления. Передо мной был свет, но глаза от него почему-то не болели. Это были не слепящие солнечные лучи, а скорее мягкое сияние свечей, льющееся откуда-то сверху. Я села и поняла, что ошиблась. Свет не нисходил ко мне. Это я поднималась к нему навстречу!

«Отпад, меня, кажется, приглашают в рай? Вот кое-кто удивился бы!»

Я опустила глаза, чтобы в последний раз взглянуть на свое тело. Ой… Я… то есть, не совсем я… короче, мое тело лежало на самом краю обрыва. Лежало оно, надо сказать, совершенно неподвижно. Из рассеченного лба хлестала кровь. Красные капли безостановочно капали в пролом скалы, и сверху казалось, будто в сердце холма льется поток красных слез.

Вы не поверите, но смотреть на себя сверху было очень прикольно. Нет, я не испугалась. Хотя вообще-то должна была, правда? Разве это все не означало, что я умерла? Может, теперь я увижу индейцев чероки наяву? Но даже эта мысль меня не испугала.

Честно сказать, я вообще не испытывала страха; я смотрела на все словно со стороны и меня вообще ничего не волновало. (Совсем как тех девчонок, что спят со всеми подряд в полной уверенности, что никогда не забеременеют и не подцепят какую-нибудь гнусную венерическую болезнь, которая сожрет без остатка их мозги и внутренности. Посмотрим, что ты скажешь лет через десять, крошка!)

Мне нравилось смотреть с высоты на чудесный и незнакомый мир, но мой взгляд все время возвращался к распростертому на камнях собственному неподвижному телу.

Я подплыла поближе. Оказывается, я еще дышала! Да-да, я ясно слышала свои короткие слабые вдохи. То есть это мое тело дышало, но я не была мною. (Надо бы повторить правила использования притяжательных местоимений!)

Но в остальном я/она выглядела отвратно. Я/она была бледная, как смерть, и с синими губами. Клево! Белое лицо, синие губы и красная кровь! Патриотка я или где?

Я рассмеялась, и это оказалось тоже очень прикольно! Клянусь, я своими глазами увидела, как мой смех поплыл по воздуху, словно пух одуванчика, только он был не белый, а морозно-голубой, как глазурь на именинном торте. Нехило, да? Вот уж не думала, что пробить голову и вырубиться будет так круто! Интересно, это похоже на кайф от дури или нет? Когда мой ледяной одуванчиковый смех растаял в воздухе, я услышала хрустальный звон бегущей воды. Я опустилась над своим телом пониже и поняла, что по ошибке приняла за пролом глубокую расщелину в толще холма. Из ее темной глубины и доносился плеск и журчание ручья.

Я от любопытства заглянула внутрь, и прямо из скалы ко мне потекли сверкающие серебристые слова. Я напрягла слух и вскоре различила тихий и вкрадчивый серебристый голос.

«Зои Редберд… приди ко мне…»– Бабуля! – что было силы заорала я в расщелину. – Бабуля, это ты?

Мои темно-багровые слова медленно проплыли в воздухе прямо у меня перед носом. «Приди ко мне…»

Багрянец моего голоса смешался с серебром, и слова окрасились в сверкающий цвет лавандовых полей. Это был знак! Настоящее знамение! Каким-то непостижимым образом, известном лишь духам, в которых столетиями верили индейцы чероки, моя бабушка просила меня спуститься внутрь холма.

Не раздумывая ни секунды, я послала свой дух в расщелину и ринулась за ним, следуя за каплями собственной крови и мыслями о серебристом бабушкином шепоте.

Вскоре я опустилась на гладкий пол небольшой пещеры. Прямо посередине нее журчал ручеек, рассыпая вокруг звенящие осколки зримого звука, окрашенного в цвет переливающегося стекла.

Алые капли моей крови, просвечивая сквозь стеклянные звуки, бросали на стены пещеры тысячи трепещущих бликов цвета осенних листьев. Мне хотелось присесть возле ручья, погрузить пальцы в дрожащий над ним воздух и поиграть с ожившей музыкой, но тот же голос снова позвал меня:

«Зои Редберд… Следуй за мной к своей судьбе…» И я побрела на голос вслед за ручьем. Своды пещеры постепенно сужались, пока не превратились в туннель с покатыми сводами. Туннель этот бесконечно поворачивал и изгибался, закручиваясь в плавную спираль, а потом вдруг закончился стеной, сверху донизу покрытой выцарапанными на камне знаками, которые показались мне одновременно неизвестными и странно знакомыми. Я растерянно смотрела на ручей, исчезавший в трещине стены.

«И что теперь? Мне тоже туда лезть?» Я обернулась на оставшийся позади туннель, где не было ничего, кроме мерцающего света, а потом снова повернулась к стене и чуть не подскочила от изумления. «Ни фига себе!»

Прямо передо мной, скрестив ноги, сидела незнакомая женщина, одетая в белое с бахромой платье, сверху донизу расшитое бисерными узорами, точь-в-точь повторявшими знаки, изображенные за ее спиной.

Женщина была ослепительно прекрасна. Ее прямые длинные волосы были настолько черны, что отливали синевой и пурпуром, как вороново крыло. Когда незнакомка заговорила, ее полные губы красиво изогнулись, а все пространство между нами заполнили серебряные звуки ее голоса.

«Тси-лу-ги У-ве-mcu а-ге-ху-тса. Добро пожаловать, Дочь. Ты все сделала правильно».

Она говорила на языке индейцев чероки, но я поняла каждое слово, хотя за последние годы почти совсем его забыла.

– Ты не моя бабушка! – выпалила я, и тут же почувствовала себя ужасно неловко, увидев, как мои багровые слова слились с серебром ее голоса, рассыпая вокруг сверкающие лиловые блики.

Ее улыбка была похожа на восход солнца. «Нет, Дочь, я не твоя бабушка, но я очень хорошо знаю Сильвию Редберд».

Я сделала глубокий вдох, как перед прыжком в воду.

– Я умерла?

Я боялась, что она посмеется надо мной, по мои страхи были напрасны. В темных глазах незнакомой женщины я не увидела ничего, кроме доброты и заботы.

«Нет, у-ве-тси-а-ге-я. Ты совсем не мертва, но дух твой на время покинул твое тело, чтобы вступить в царство Нуннехи».

– В царство духов? – ахнула я и оглянулась назад, пытаясь разглядеть в темноте фигуры призраков.

«Твоя бабушка хорошо научила тебя, у-с-ти До-тсу-ва… Маленькая Иволга. Ты несешь в себе старые обычаи и дыхание нового мира, кровь древних племен и сердце чужаков».

От ее слов меня бросало то в жар, то в холод.

– Кто ты? – спросила я.

«У меня много имен, Маленькая Иволга. Старая женщина, Гея, Арнаркуагссак, Гуаньинъ, Бабушка-Паучиха и даже Заря…»

С каждым новым именем лицо ее чудесным образом преображалось, ослепляя меня своим могуществом. Должно быть, она поняла это, потому что замолчав, вновь одарила меня своей ослепительной улыбкой, и приняла свой первоначальный облик.

«Но ты, Зои Редберд, Дочь моя, можешь называть меня именем, под которым я известна в твоем, мире. Называй меня Никс».

– Никс, – еле слышно прошептала я. – Богиня вампиров?

«Это не совсем так. Первыми мне начали поклоняться древние греки, отмеченные Превращением, они искали у меня утешения, и я стала для них матерью в бесконечной ночи. На протяжении многих веков я с радостью называла их потомков своими детьми. В твоем мире этих детей называют вампирами. Прими же и ты это имя, у-ве-тси-а-ге-я, и ты найдешь в нем свое предназначение».

При этих ее словах моя Метка вспыхнула огнем, и, неожиданно для самой себя, я расплакалась, как девчонка.

– Но я… я не могу! Что значит, найти свою судьбу? Я ничего в этом не смыслю! Я просто хочу как-нибудь приспособиться к новой жизни, только и всего… О Богиня, мне так нужно хоть где-нибудь почувствовать себя дома! Я не готова искать никакого предназначения… По крайней мере, не теперь…

Лицо Богини снова стало ласковым, а когда она заговорила, ее голос показался мне похожим на мамин, словно великая Никс вложила в него любовь всех матерей мира.

«Верь в себя, Зои Редберд. Я отмечу тебя, как свою любимую дочь. Ты будешь первой у-ве-тси-а-ге-я в-хна-и С-но-уй… дочерью Ночи, отмеченной в таком юном возрасте. Ты особенная, Зои Редберд. Поверь в это, и ты сможешь понять, какая великая сила в тебе заключена. Ибо в тебе соединилась магическая кровь древних ворожей и глубинное понимание современного мира».

Богиня встала и величественной поступью направилась ко мне, а ее голос сплетал вокруг нас серебристые символы власти и могущества.

Приблизившись, Никс вытерла слезы с моих щек и взяла мое лицо в свои ладони.

«Зои Редберд, Дочь Ночи, отныне ты будешь моими глазами и ушами в мире, где добро и зло сражаются друг с другом, пытаясь достичь равновесия». – Да мне всего шестнадцать лет! Я даже не умею правильно парковаться! И не понимаю, как это – быть ушами и глазами?

Но Богиня лишь нежно улыбнулась в ответ. «Ты намного старше своих лет, Птичка Зои. Верь в себя, и у тебя все получится. Но помни – тьма не всегда означает зло, а свет не всегда несет добро».

А потом богиня Никс, великое воплощение Ночи, наклонилась и поцеловала меня в лоб. И я тут же отрубилась – в третий раз за сегодняшний день.




ГЛАВА 6


Слова старинной песни медленно вплывали в мой мозг.
		Гляди, красавица —



		Облако, облако в вышине,



		Гляди, красавица – Дождик,



		дождик по стерне…








Наверное, мне опять приснилась бабушка Редберд… Не успела я подумать об этом, как мне сразу стало тепло, спокойно и очень-очень хорошо, что меня особенно обрадовало, потому что совсем недавно было ужасно плохо. Это я хорошо помнила, вот только никак не могла вспомнить – почему? Странное дело. Ерунда какая-то.
		Кто говорит?



		Маленький кукурузный початок,



		На высоком-высоком стебле…








Песня все продолжалась, а я перевернулась на бок и сладко вздохнула, прижавшись щекой к мягкой подушке. В тот же миг жуткая боль прошила оба моих виска и разнесла вдребезги мое недолгое блаженство с той легкостью, с какой пуля пробивает оконное стекло. Воспоминания о событиях последнего дня обрушились на меня, как лавина.

Я превращаюсь в вампира.

Я убежала из дома.

Со мной произошел несчастный случай, и я пережила что-то вроде клинической смерти.

«Я превращаюсь в вампира! Мамочка, только не это! Черт, как же голова болит!»

– Птичка Зои? Ты проснулась, детка?

Я поморгала, пытаясь разогнать туман перед глазами, и увидела бабушку Редберд, сидящую на маленьком стульчике возле моей кровати.

– Бабуля! – прохрипела я, протягивая к ней руку. Голос мой звучал так же погано, как я себя чувствовала. – Что случилось? Где я?

– Ты в безопасности, Птичка. Все хорошо.

– Голова раскалывается… – Я подняла руку, чтобы ощупать то место, где чувство жжения и стянутости было особенно сильным, и наткнулась на стежки швов.

– Так и должно быть, детка. Ох, милая, ты отняла у меня десять лет жизни! – Бабушка ласково похлопала меня по руке. – Крови-то, крови было! – Она передернула плечами, покачала головой и снова мне улыбнулась. – Пообещай, что больше никогда не будешь так делать!

– Обещаю, – прошептала я. – Значит, ты нашла меня…

– Всю в крови и без сознания, Птичка. – Бабушка бережно убрала волосы с моего лба, и ее пальцы ненадолго задержались на Метке. – Ох, и бледная же ты была! Такая белая, что этот твой синий полумесяц прямо сиял в темноте! Я сразу поняла, что должна отвезти тебя в Дом Ночи, ну и привезла. – Она тихонько рассмеялась, и в ее глазах заплясали лукавые искорки, отчего бабушка вдруг стала похожа на хитрую маленькую девочку. – Я позвонила твоей матери и сказала, что везу тебя в Дом Ночи, а потом сделала вид, будто у меня отключился мобильный, и я не могу с ней больше разговаривать. Боюсь, мы с тобой ее немного расстроили, Птичка.

Я улыбнулась бабушке Редберд. Представляю, как сейчас злится на нее мама!

– Ну хватит веселиться, Зои. Ты лучше скажи, о чем ты думала, когда отправилась на холмы на закате? И почему не позвонила мне сразу, как только тебя Пометили?

Я попыталась сесть, морщась от боли в голове. Хорошо еще, что мой кашель, кажется, прошел.

«Наверное, это потому, что я, наконец, оказалась в Доме Ночи…». – Но бабушкин упрек так ошеломил меня, что я не успела додумать эту мысль до конца.

– Но я не могла сообщить тебе об этом раньше! Ищейка Пометил меня утром, застав прямо в школе. Я помчалась домой. Понимаешь, я ведь надеялась, что мама меня поймет и поможет… – Я помолчала, вспомнив разыгравшуюся отвратительную сцену. Бабушка все поняла без слов и легонько сжала мою руку. – А вместо этого они с Джоном заперли меня в моей комнате, а сами стали звонить психоаналитику и активизировать свое дурацкое телефонное древо. Бабушка брезгливо поморщилась.

– Тогда я вылезла из окна и помчалась прямо к тебе, – завершила я свой рассказ.

– Я рада, что ты вспомнила обо мне, Птичка, но что-то совсем ничего не понимаю.

– Я тоже! – вздохнула я. – До сих пор не могу поверить, что меня Пометили. Ну почему, почему именно меня?

– Я имела в виду совсем другое, глупышка. Я нисколько не удивлена, что тебя Выследили и Пометили. Наш род всегда тяготел к магии, рано или поздно кто-то из Редбердов должен был стать Избранником. Я не понимаю, почему тебя Пометили так поздно! Твой полумесяц уже перестал быть просто контуром! Он теперь полностью синий.

– Не может быть!

– Взгляни сама, у-ве-тси-а-ге-я, – произнесла она на языке чероки, и я сразу вспомнила загадочную встречу с Богиней.

Бабушка порылась в сумочке и вытащила старинную серебряную пудреницу, которую всегда носила с собой. Не говоря ни слова, она протянула ее мне. Я нажала на крошечный замочек. Пудреница распахнулась, и я увидела отражение… все той же знакомой незнакомки.

Это была я, но не совсем я. У девушки в зеркале были огромные глаза и слишком белая кожа, но не это привлекло мое внимание. Я не могла оторвать взгляд от ее Метки – полумесяц был полностью залит странным темно-синим цветом.

Медленно, словно во сне, я подняла руку и провела по Метке пальцами, и мне вдруг почудилось, будто к моему лбу вновь прикоснулись губы Богини.

– Что это значит? – спросила я, не в силах отвести взгляда от своего отражения.

– Мы надеемся, что это ты ответишь нам на этот вопрос, Зои Редберд!

У нее был волшебный голос. Еще не успев поднять глаза от зеркала, я уже знала, что она чудесная и неповторимая. Так оно и оказалось. Она была прекраснее кинозвезды и роскошнее Барби.

Клянусь, я никогда в жизни не видела такой красоты. Огромные миндалевидные глаза незнакомки были цвета густого зеленого мха. Ее лицо имело идеальную, напоминавшую сердечко форму, а безупречная кожа была такого нежного кремового оттенка, который можно увидеть только в телевизионной рекламе. Волосы красавицы были рыжими, но не чудовищного морковно-апельсинового или линялого рыжеватого оттенка, нет, это была целая масса роскошных темно-золотистых прядей, тяжелыми волнами падавших ей на плечи. Ее фигура тоже была превосходной.

Незнакомка явно не следовала примеру безмозглых девчонок, которые изводят себя голоданием и нажираются рвотным после каждого приема пищи, надеясь стать похожими на крошку Пэрис Хилтон (типа: «Это круто!» Да иди ты знаешь куда, Пэрис!)

Прекрасное тело женщины было изящным и стройным с округлостями, то есть у нее был офигенный бюст. (Надеюсь, когда-нибудь у меня тоже будет офигенный бюст.)

– Хм? – буркнула я. Кстати, о бюсте – я выглядела такой дурой, будто думала именно этим местом.

Женщина улыбнулась, показав два ряда потрясающе белых и ровных, без единого клыка, зубов. Да, совсем забыла упомянуть, что в добавление ко всем прелестям во лбу незнакомки сиял синий полумесяц, от которого, подобно океанским волнам, разбегались сапфировые завитки, спускавшиеся к ее высоким скулам.

Она была вампиром.

– Мы все надеемся, что ты объяснишь нам, каким образом у только что помеченной недолетки еще не завершившей свое Превращение, могла появиться Метка взрослого вампира?

Не будь ее улыбка так прекрасна, а голос так ласков, вопрос показался бы мне жестким. Но я услышала в нем лишь тревогу и едва заметную растерянность.

– Значит, я не вампир? – выпалила я. Ее смех напоминал музыку.

– Пока нет, Зои, но твоя Метка уже полностью завершена, и это очень хороший знак.

– А… Вот как… Ну тогда… Нормально. То есть, хорошо, – пробубнила я.

К счастью, от полного позора спасла меня бабушка.

– Зои, это Неферет, Верховная жрица Дома Ночи. Она заботилась о тебе, пока… – тут бабушка запнулась, не желая упоминать, что я была без сознания, – …пока ты спала.

– Добро пожаловать в Дом Ночи, Зои Редберд, – сердечно приветствовала меня Неферет.

Я посмотрела на бабушку и снова перевела взгляд на Неферет. Бабушкина поддержка придала мне уверенности, поэтому я осмелилась возразить:

– Но… вообще-то меня зовут не так. Моя фамилия Монтгомери.

– Вот как? – переспросила Неферет, едва заметно приподняв свои безупречные янтарные брови. – Видишь ли, одним из преимуществ новой жизни является то, что ты можешь начать ее с чистого листа. У тебя появляется выбор, которого раньше не было.

Представь, что имеешь право взять себе любое имя. Какое бы ты выбрала?

– Зои Редберд! – не задумываясь, выпалила я.

– Значит, с этого момента тебя будут звать Зои Редберд. Добро пожаловать в новую жизнь.

Неферет вытянула руку, и я машинально протянула ей ладонь, решив, что она хочет обменяться со мной рукопожатием. Но к моему изумлению, Неферет крепко пожала мой локоть. Это было странно, но в то же время почему-то показалось правильным.

Пожатие Неферет было теплым и крепким. Ее улыбка светилась дружелюбием. Она была потрясающей, ей хотелось поклоняться. Неферет была настоящим вампиром, а значит, превосходила любого человека – силой, красотой, талантами. Ее словно озарял ослепительный внутренний свет.

Поверьте, я говорю о свете вовсе не ради шутки, как может показаться, учитывая стереотипные представления о вампирах (в «правдивости» части из них я уже успела убедиться на собственном горьком опыте).

Все люди знают, что: вампиры избегают солнечного света; вампиры особенно сильны в ночное время; вампиры пьют кровь, чтобы жить (буу!) и поклоняются богине Ночи.

– С-спасибо. Очень приятно познакомиться, – пробормотала я, изо всех сил стараясь говорить, как подобает хотя бы немного воспитанной и почти нормальной девушке.

– Я уже говорила твоей бабушке, что за всю историю Дома Ночи к нам еще никто не попадал таким поразительным образом – без сознания и с законченной Меткой на лбу. Ты помнишь, что с тобой случилось, Зои?

Я уже открыла рот, чтобы заверить ее, что помню все до малейших подробностей – как упала, как ударилась головой… превратилась в парящего в воздухе духа… нырнула в пещеру следом за видимыми словами… встретилась с богиней Никс. Но не успела я произнести и слова, как вдруг почувствовала нечто очень-очень странное. Мне показалось, будто кто-то невидимый сильно ударил меня в живот. Знак был вполне ясный и определенный – мне приказывали прикусить язык.

– Я… я почти ничего не помню, – выдавила я из себя, дотрагиваясь до швов на лбу. – По крайней мере, после того, как ударилась головой. То есть, до того я все прекрасно помню. Меня Пометил Ищейка, я приехала домой и рассказала обо всем родителям, они закатили чудовищный скандал, и я тайком удрала к бабушке. Понимаете… к тому времени я чувствовала себя просто ужасно и когда взбиралась по тропинке на вершину холма… – Я остановилась, внезапно припомнив остальное – и остальных – призраков индейцев чероки, плясавших вокруг ритуального костра…

«Заткнись!» – рявкнуло внутри меня какое-то шестое чувство. И я заткнулась.

– Я… я так жутко кашляла, что ничего перед собой не видела… поэтому, наверное, споткнулась, упала и ударилась головой. Больше я ничего не помню. Потом услышала, как поет бабушка Редберд, открыла глаза и увидела себя здесь, – поспешно закончила я.

Мне хотелось отвести глаза от пронзительного зеленого взгляда Неферет, но все то же чувство, которое до этого приказывало мне не терять бдительности и молчать, теперь приказывало выдержать ее взор, и я послушно постаралась придать себе самый простодушный вид, хотя совершенно не понимала причин такой скрытности.

– Потеря памяти совершенно естественна при травмах головы, – нарушила затянувшееся молчание бабушка.

Жаль, что я не могла расцеловать ее прямо на месте!

– Да-да, конечно, – быстро сказала Неферет, и лицо ее снова смягчилось. – Вам не стоит тревожиться за здоровье внучки, Сильвия Редберд. С ней все будет в порядке.

Она говорила с бабушкой с таким уважением, что моя настороженность мгновенно исчезла. Если Неферет так хорошо относится к бабушке Редберд, значит, она классная тетка и неважно, вампир или нет. Правильно?

– Я уверена, вы прекрасно знаете, что вампиры… – тут Неферет сделала паузу и с улыбкой взглянула на меня, – …даже вампиры-недолетки, обладают необычайными способностями к самоисцелению. Зои так быстро поправляется, что вполне может покинуть лазарет. – Она опять посмотрела на меня и спросила: – Тебе, наверное, не терпится познакомиться со своей соседкой по комнате?

«Нет!» Я проглотила ком в горле и послушно кивнула:

– Да.

– Вот и прекрасно! – воскликнула Неферет. Она была так добра, что сделала вид, будто не замечает, с какой старательностью я изображаю перед ней садового гнома с дебильной улыбкой до ушей.

– Вы уверены, что за ней не нужно понаблюдать еще денек-другой? – всполошилась бабушка.

– Я понимаю ваши опасения, но, поверьте, все ее травмы заживают такими темпами, какие обычным людям покажутся невероятными.

Неферет снова мне улыбнулась, а я улыбнулась ей в ответ, хотя была до смерти напугана и психовала, как сдвинутая. Казалось, жрица Ночи была искренне счастлива видеть меня в своем интернате. Если честно, она почти заставила меня поверить в то, что превращение и вампира это еще не конец света.

– Бабушка, со мной все будет хорошо. Честно слово. У меня только голова чуть-чуть побаливает, а так я чувствую себя нормально.

Я вдруг поняла, что говорю чистую правду. Кашель мой полностью прекратился. Мышцы больше не болели. Если не считать ноющей головы, я чувствовала себя совершенно обычно.

И тут Неферет сделала нечто такое, после чего я не только полюбила ее всей душой, но стала по-настоящему ей доверять. Она подошла к бабушке и очень серьезно заговорила с ней, Медленно подбирая слова.

– Сильвия Редберд, я даю вам торжественную клятву что ваша внучка будет здесь в полной безопасности. У нас в Доме Ночи каждому новичку полагается опытный наставник. Чтобы подтвердить свою клятву делом, с сегодняшнего дня я сама стану наставницей Зои. А теперь прошу вас доверить свою внучку моим заботам.

Неферет прижала к сердцу сжатый кулак и поклонилась бабушке Редберд.

Я видела, что та на миг заколебалась, но потом так же серьезно ответила:

– Я принимаю твою клятву, Неферет, Верховная жрица Никс.

И бабушка в точности повторила жест Неферет, поклонившись ей с прижатым к груди кулаком. Затем она повернулась и крепко-крепко обняла меня на прощание.

– Звони мне почаще, Птичка Зои. Я люблю тебя, дорогая.

– Буду звонить. Я тоже тебя люблю, бабуль. Спасибо, что привезла меня сюда, – прошептала я, вдыхая знакомый лавандовый запах и изо всех сил стараясь не разреветься.

Бабушка нежно поцеловала меня в щеку и быстрыми шагами вышла из комнаты, а я впервые в жизни осталась наедине с настоящим вампиром.

– Ну что, Зои, готова начать новую жизнь? Я подняла глаза на Неферет и снова поразилась тому, до чего же она классная. Вот интересно, если я все-таки переживу Прекращение в настоящего вампира, то смогу стать такой же властной и уверенной в себе, или нет? Может быть, такими бывают только Верховные жрицы?

Неожиданно меня охватило безумное желание стать Верховной жрицей, но миг спустя идиотское затмение прошло, и ко мне вернулся разум.

Я была всего лишь девчонкой. Неловкой, неумелой девчонкой, да к тому же сделанной совсем из другого теста, чем Верховные жрицы. Лучше подумать о том, как прижиться в новой школе, и во всем положиться на Неферет, которая обещала, по возможности, облегчить мне эту задачу.

– Готова, – ответила я, радуясь тому, что в моем голосе прозвучало гораздо больше уверенности, чем я испытывала на самом деле.




ГЛАВА 7


Сколько сейчас времени? Мы шли по узкому, плавно изгибавшемуся коридору, стены которого были выложены странной смесью темного камня и выступающих под углом кирпичей. Мерцающие газовые светильники на старомодных черных кованых держателях залипали все пространство мягким желтоватым светом, совершенно не раздражавшим мои бедные глаза. В коридоре не было окон, и по дороге нам не встретилось ни единой души, хотя я то и дело нервно озиралась по сторонам, с трепетом ожидая первой встречи с будущими вампирами.

– Почти четыре утра, а значит, занятия закончились около часа назад, – ответила Неферет и еле заметно улыбнулась, увидев мое вытянувшееся лицо.

– Уроки у нас начинаются в восемь вечера и заканчиваются в три утра, – пояснила она. – До половины четвертого учителя остаются в школе, чтобы оказать ученикам любую дополнительную помощь. Спортзал открыт до рассвета; по завершении своего Превращения ты будешь всегда с точностью знать, когда он наступает. А пока ты легко сможешь найти расписание рассветов во всех классах, комнатах отдыха, столовой, библиотеке, спортзале и почти во всех других помещениях. Храм Никс открыт круглые сутки, но официальные церемонии проводятся там дважды в неделю, сразу по окончании занятий. Кстати, следующая церемония будет как раз завтра. – Неферет посмотрела на меня, и ее улыбка потеплела. – Я понимаю, сейчас у тебя голова идет кругом, но ты очень быстро освоишься. Твоя соседка во всем тебе поможет, да и я всегда буду рядом.

Я открыла рот, чтобы задать еще один вопрос, но тут по коридору вихрем пронесся какой-то рыжий шерстяной клубок и беззвучно запрыгнул на руки Неферет. Я с истерическим писком отскочила в сторону и тут же почувствовала себя полной кретинкой, потому что при ближайшем рассмотрении клубок оказался никаким не летающим призраком или чем там я себе вообразила, а самым обыкновенным котом, разве что на редкость раскормленным.

Неферет рассмеялась и почесала его за ушами.

– Зои, познакомься с моим Умником. Он всегда прячется по углам, выжидая момент, чтобы прыгнуть ко мне на руки.

– В жизни не видела такого огромного кота, – пробормотала я и вытянула руку, чтобы рыжий проказник мог ее как следует обнюхать.

– Осторожнее, он кусачий!

Я хотела отстраниться, но Умник принялся тереться мордой о мою ладонь. Я затаила дыхание.

Неферет склонила голову набок, словно прислушиваясь к шепоту ветра.

– Ты ему понравилась, а это огромная редкость. Вообще-то Умник не любит никого, кроме меня. Он даже других котов не пускает в эту часть корпуса. Ужасный хулиган и ревнивец, – нежно проворковала она.

Я осторожно почесала Умника за ухом, как это только что делала сама Неферет и искренне призналась:

– Я обожаю кошек. Раньше у меня была одна, но потом мама вышла замуж, и ее пришлось отдать в Приют уличных котов. Оказалось, что Джон – так зовут маминого нового мужа, – терпеть их не может.

– Я давно заметила, что по тому, как человек относится к кошкам и, соответственно, как к нему относятся они, можно многое сказать о его характере.

Я оторвалась от Умника, встретилась с взглядом прекрасных зеленых глаз Неферет и поняла, что она знает о подобных заморочках гораздо больше, чем говорит. Этого было достаточно, чтобы я прониклась к ней еще большим доверием и даже немного расслабилась.

– Здесь много котов?

– Полно! Скоро сама увидишь. Не забывай, коты всегда были тесно связаны с вампирами.

Точно, я это и раньше знала! На уроках всемирной истории наш препод, мистер Шаддокс (мы прозвали его Пыльный Шадди, только вы никому об этом не говорите, ладно?), рассказывал, что в древности люди убивали котов, поскольку существовало поверье, будто кошки каким-то образом могут превращать людей в вампиров.

«Надо же было выдумать такую бредятину! Очередное яркое доказательство непроходимой тупости людского рода…», – рассеянно подумала я и тут же спохватилась, неприятно поразившись, насколько быстро я стала думать о «нормальных» людях, как о каком-то «роде», отличном от моего собственного.

– А мне можно будет завести кота? – спросила я.

– Если кот или кошка тебя выберут, безусловно.

– Выберут?

Неферет улыбнулась и ласково почесала за ухом своего Умника, который зажмурился и оглушительно заурчал.

– Здесь не мы заводим котов, коты сами выбирают нас. – Словно в подтверждение ее слов Умник спрыгнул с рук Неферет и, надменно помахав хвостом, удалился прочь по коридору.

Неферет рассмеялась.

– Он просто негодник, но я его обожаю. Я любила бы его, даже если бы он не был даром Никс.

– Даром? Богиня подарила тебе Умника?

– Можно так сказать. Каждая Верховная жрица получает от Богини какой-нибудь талант или особую силу. Кстати, во многом по этим свойствам мы и узнаем Верховную жрицу. Таланты эти могут быть самыми разными. Некоторым достаются паранормальные способности – например, умение читать мысли, получать видения или предсказывать будущее. Бывают таланты, связанные с материальным миром. Такие жрицы обладают особой связью с одним из четырех стихий или, скажем, необыкновенными отношениями с царством животных. Меня богиня одарила сразу двумя уникальными талантами. Мой главный дар – коты, у меня с ними совершенно особая связь, необычная даже для вампиров. А еще Никс наградила меня даром целительства. – Тут Неферет улыбнулась и добавила: – Теперь понимаешь, откуда я узнала, что ты очень быстро поправляешься? Мне сказал об этом мой дар.

– Потрясающе, – только и смогла пробормотать я. У меня просто голова шла кругом от всего узнанного за этот бесконечный день.

– Идем же, я провожу тебя в девичий корпус. Думаю, ты устала и проголодалась. Ужин начнется… – Неферет склонила голову набок, словно прислушивалась к какому-то невидимке, который сообщил ей точное время, – …через час. – Она посмотрела на меня и понимающе улыбнулась. – Вампиры всегда знают точное время.

– Классно.

– Моя милая недолетка, очень скоро ты поймешь, что это только вершина «классного» айсберга.

«Будем надеяться, что это не тот айсберг, который потопил несчастный „Титаник"!» – осторожно подумала я про себя.

Мы пошли дальше, и я погрузилась в размышления о вампирском чувстве времени и прочих удивительных вещах. И вдруг вспомнила вопрос, который хотела задать Неферет перед тем, как шустрый Умник перебил и без того нестройный ход моих мыслей.

– Ой, совсем забыла! Вы сказали, что уроки начинаются в восемь вечера. Значит, тут учатся по ночам?

Нет, вы не думайте, я не всегда так торможу, просто мне все время казалось, что Неферет говорит со мной на каком-то странном языке. Короче, я не сразу ее понимала.

– Подумай немного, и ты сама поймешь, что это совершенно логично. Надеюсь, ты уже знаешь, что вампиры не взрываются от прямых солнечных лучей и с ними не происходит никаких других ужасов, столь красочно описанных в дешевой беллетристике. Тем не менее, дневной свет нам неприятен. Разве ты этого не заметила? Я кивнула.

– Еще бы! Мне даже «Мауи Джимс» не помогли! – Тут я опять почувствовала себя полной дурой и поспешно добавила: – Это солнцезащитные очки такие.

– Не переживай, Зои, – терпеливо ответила Неферет, – я знаю, что это.

– О Боже, извините… Я не хотела… – пролепетала я, лихорадочно соображая, уместно ли тут произносить слово «Боже». А вдруг это оскорбит Верховную жрицу, которая с такой гордостью носит Метку богини вампиров? Или я, чего доброго, прогневлю саму Никс?

Черт побери, да так у меня скоро крыша поедет… А черта-то можно поминать? Вообще-то это мое любимое грязное ругательство. (Ладно, если честно, это единственное грязное ругательство, которым я пользуюсь через слово.) Так можно здесь так говорить или нет?

Люди Веры твердят на каждом углу, что вампиры поклоняются ложной богине, что все они порочные себялюбцы, которые не думают ни о чем, кроме денег и роскоши, и еще, что они пьют человеческую кровь, а потому попадут прямиком в ад. В этом случае мне нужно следить за своим языком, потому что если я буду говорить…

– Зои.

Я вскинула голову, поймала встревоженный взгляд Неферет и поняла, что она уже несколько минут безуспешно пытается привлечь мое внимание.

– Извините.

– Прекрати извиняться. Поверь, все здешние обитатели когда-то были на твоем месте. Мы помним, что такое страх перед Превращением, и не забыли, как тяжело нам пришлось, когда привычная жизнь вдруг закончилась, а будущее казалось совершенно невероятным.

– И от тебя больше ничего не зависело… – еле слышно добавила я.

– И это тоже. Но поверь, так будет не всегда. Когда ты станешь настоящим вампиром, то снова сможешь распоряжаться собственной жизнью. Ты будешь самостоятельно принимать решения и пойдешь по жизни, слушаясь только своего сердца, души и способностей.

– Если я стану настоящим вампиром.

– Станешь, Зои.

– Откуда вы знаете?

Взгляд Неферет остановился на моей Метке.

– Никс избрала тебя. Пусть пока мы не знаем, для чего, но неужели ты думаешь, что Богиня Пометила тебя только затем, чтобы потерять?

Я вспомнила странные слова Никс: «Зои Редберд, Дочь Ночи, отныне ты будешь моими глазами и ушами в мире, где добро и зло сражаются друг с другом, пытаясь достичь равновесия», и поспешно отвела глаза от пристального взгляда Неферет.

Больше всего на свете мне хотелось знать, почему какая-то внутренняя сила так настойчиво запрещает мне рассказывать Неферет о встрече с Богиней.

– Просто… слишком много всего случилось за один день.

– Ну конечно, да еще на пустой желудок! Мы пошли дальше, но внезапный звонок мобильного телефона заставил меня подскочить от испуга. Неферет вздохнула, виновато улыбнулась и выудила из кармашка крохотную трубку.

– Неферет, – сказала она. Некоторое время жрица молча слушала, наморщив лоб и прищурив глаза. – Нет-нет, вы поступили совершенно правильно, позвонив мне. Я сейчас же вернусь и проведаю ее. – Она захлопнула крышечку телефона и повернулась ко мне. – Извини, Зои. Одна из наших новеньких сломала ногу. Только что мне сообщили, что ей не стало лучше, поэтому я должна немедленно вернуться и проверить, все ли с ней в порядке. Ты не могла бы пройти немного без меня? Иди по этому коридору, все время поворачивая налево, пока не дойдешь до главного входа. Ошибиться невозможно, ты сразу заметишь огромные двери из очень старого дерева. Рядом с ними есть каменная скамья, подожди меня там, хорошо? Я скоро вернусь.

– Конечно, нет проблем…

Я еще договорить не успела, а Неферет уже скрылась за поворотом извилистого коридора. Я вздохнула. Честно признаться, мне вовсе не улыбалось остаться одной в здании, кишащем вампирами.

Стоило Неферет уйти, как мигающий газовый свет перестал казаться мне уютным. Теперь светильники выглядели жутковато, но особенно меня пугали дрожащие призрачные тени, разбегавшиеся по старым каменным стенам.

Я поняла, что если останусь стоять, то запугаю себя до икоты, поэтому медленно побрела по коридору в сторону, куда мы шли с Неферет. Через несколько шагов мне уже отчаянно хотелось встретить хоть одну живую душу, пускай даже вампирскую.

Здесь было слишком тихо. И жутко. Несколько раз от главного коридора ответвлялись коридоры, уходившие направо, но я помнила наказ Неферет и уверенно поворачивала налево. Если честно, направо я старалась даже не смотреть, потому что боковые коридоры почти не освещались – там было очень темно.

На свою беду, в следующий правый коридор я все-таки заглянула. Вообще-то это произошло не случайно. Дело в том, что я кое-что услышала. Если быть совсем точной, я услышала смех. Тихий девичий смех, от которого у меня почему-то волосы зашевелились. Я замерла как вкопанная. Потом всмотрелась в темноту и заметила движение.

«Зои…» — прошептал кто-то из темноты. Я вытаращила глаза. Что это было? Меня действительно кто-то позвал или это такие глюки? Голос показался мне странно знакомым. Может, это Никс? Неужели Великая богиня снова призывает меня?

Разрываясь между страхом и любопытством, я затаила дыхание и сделала несколько шажков в сторону бокового коридора.

Завернув за угол, я разглядела впереди нечто такое, что заставило меня замереть и прижаться к стене. В небольшой нише, в нескольких шагах от меня, стояли два человека. Клянусь, я даже не сразу поняла, что там происходит, и только потом до меня дошло.

Надо было как можно скорее уносить отсюда ноги. Бесшумно отступить назад и постараться не думать об увиденном. Но я ничего этого не сделала. Мои ступни словно приклеились к полу – я не могла их отодрать. А могла только стоять и смотреть.

Там был мужчина… Секунду спустя меня словно током ударило, и я поняла, что никакой это не мужчина, а парень, немногим старше меня самой. Он стоял, прислонившись спиной к стене ниши и откинув назад голову, и тяжело дышал. Лицо его было в тени, но я все равно разглядела, что он очень красивый.

И тут снова раздался приглушенный смех, и я невольно опустила глаза.

Она стояла перед ним на коленях. Девушка была повернута ко мне спиной, поэтому я видела только ее светлые волосы. Волос было так много, что блондинка казалась закутанной в них как в старинное покрывало. А потом руки ее взлетели вверх и заскользили по бедрам парня.

«Прочь отсюда! – завопил мой мозг. – Немедленно уходи!»

Я попятилась назад, но голос парня заставил меня застыть на месте.

– Стой!

Я чуть не взвизгнула, потому что в первый момент решила, будто он обращается ко мне.

– Ты же этого хочешь.

У меня даже в глазах потемнело от облегчения, когда блондинка заговорила. Значит, парень меня не заметил! Они не знают, что я здесь.

– Нет, не хочу. – Мне показалось, что парень выдавливает слова сквозь стиснутые зубы. – Встань с пола.

– Тебе это нравится… сам знаешь, что нравится… и ты все еще меня хочешь…

Голос у нее был хрипловатый и наигранно сексуальный, и в нем явно слышалась мольба. Похоже, девушка была в отчаянии. Я замерла, почти не дыша, а потом у меня чуть челюсть на пол не вывалилась, потому что блондинка вдруг ни с того ни с сего вонзила ноготь указательного пальца в бедро парня.

Я просто глазам своим не поверила – ноготь, как нож, проткнул джинсовую ткань, и Я заметила струйку крови, показавшуюся мне невероятно алой и немыслимо живой.

Я не хотела этого, меня тошнило от одной мысли об этом, но что я могла поделать, если при виде крови мой рот наполнялся слюной!

– Нет! – крикнул парень и уперся руками в плечи блондинки, пытаясь ее оттолкнуть.

– Хватит прикидываться, – она снова рассмеялась каким-то зловещим издевательским смехом. – Ты же знаешь, мы всегда будем вместе. – И слизнула кровь с джинсов.

Я содрогнулась всем телом, не в силах отнести взгляда от этого зрелища.

– Прекрати сейчас же! – Парень снова попытался отпихнуть девушку. – Я не хочу тебя обижать, но ты меня реально бесишь. Неужели не ясно? Между нами все кончено. Я не хочу тебя.

– Еще как хочешь! Ты меня всегда хочешь! – взорвалась блондинка.

Мне нельзя было там оставаться. Нельзя было смотреть на это. Собрав волю в кулак, я оторвала взгляд от окровавленного бедра парня и сделала шаг назад.

И тут он поднял глаза.

Потом произошло нечто совершенно невероятное.

Парень как будто прикоснулся ко мне взглядом. Я тоже не смогла отвести от него глаз. Девушка, стоявшая на коленях, словно исчезла, в коридоре остались только мы двое и сладкий, волшебный запах его крови.

– Значит, не хочешь? Что-то непохоже, – мерзким голосом проурчала блондинка.

Я почувствовала, как моя голова начала раскачиваться из стороны в сторону. Парень мгновенно воскликнул: «Нет!» и оттолкнул блондинку с явным намерением броситься ко мне.

Но я уже опустила глаза и попятилась назад.

– Нет! повторил парень. Я поняла, что на этот раз он обращается не к девушке. Должно быть, она тоже что-то почувствовала, потому что вдруг вскрикнула, словно испуганное животное, и принялась озираться по сторонам.

В тот же миг мое оцепенение закончилось.

Я развернулась и со всех ног рванула прочь от этого места.

Почти не сомневаясь, что они бросятся в погоню, я неслась без остановки, пока не очутилась перед огромными старинными дверьми, о которых говорила Неферет.

Привалившись к прохладному дереву, я постаралась побыстрее отдышаться, чтобы заблаговременно услышать приближающийся топот.

Что я буду делать, если они меня поймают? У меня снова разболелась голова, я почувствовала себя слабой и беззащитной. И еще меня реально мутило.

Разумеется, я знала, что такое оральный секс. Да покажите мне хоть одну современную американскую девчонку, которая не знала бы о том, что думают о нас взрослые! Да-да, большинство родителей почему-то уверены, будто мы угощаем им парней с той же легкостью, с какой они пичкают своих сыночков жвачкой или леденцами. Вот что я вам скажу, уважаемые, все это чушь собачья, и меня просто бесит, когда я об этом слышу.

Не спорю, есть девчонки, которые считают, будто это очень круто. И они ужасно ошибаются. Какая может быть крутизна в том, чтобы позволять использовать себя подобным образом? Все, у кого есть голова на плечах, прекрасно это понимают!

Так вот, я знала, что такое оральный секс. Но до сих пор ни разу не видела, как это происходит. Теперь понимаете, почему я так психанула? Но больше всего я задергалась не из-за тех гадостей, которые собиралась проделать блондинка, а из-за того, как на меня подействовала кровь ее парня.

Я тоже хотела лизнуть ее.

И это было совершенно ненормально.

А еще эти странные взгляды, которыми мы обменялись. Что все это значило?

– Зои, ты в порядке?

– Черт! – выдохнула я, вскакивая со скамьи. Неферет, стоя за моей спиной, смотрела на меня в полном недоумении.

– Ты плохо себя чувствуешь?

– Я… Я… – Я никак не могла собраться с мыслями. Не могла же я рассказать ей о том, что только что видела! – У меня ужасно разболелась голова. – Вообще-то это была правда. Голова у меня просто раскалывалась.

Неферет встревожено наморщила лоб.

– Позволь, я помогу тебе. – Она легонько дотронулась до швов на моем лбу. Потом закрыла глаза и что-то зашептала на незнакомом языке. Постепенно ее рука становилась все теплее, а моя кожа жадно впитывала это тепло.

Я тоже закрыла глаза и с облегчением вздохнула.

– Лучше?

– Да, – прошептала я еле слышно. Неферет убрала руку, и я открыла глаза.

– Теперь боль уйдет. Ума не приложу, почему она вдруг вернулась, да еще с такой силой.

– Я тоже не знаю, но теперь мне, правда, лучше, – быстро сказала я.

Неферет задержала на мне взгляд, и я невольно затаила дыхание.

– Тебя что-то расстроило? – прямо спросила Верховная жрица.

Я шумно сглотнула.

– Я немного волнуюсь перед встречей с новой соседкой.

И это была не совсем ложь. Пусть расстроило меня вовсе не это, но ведь я действительно волновалась!

Неферет ласково улыбнулась. – Все будет хорошо, Зои. А теперь я познакомлю тебя с твоей новой жизнью.

Неферет распахнула тяжелые деревянные двери, и мы вышли на широкий школьный двор. Здесь Верховная жрица Никс отступила в сторону, позволяя мне как следует осмотреться.

По двору и боковым аллейкам прогуливалось множество молодых людей, одетых в очень красивую, хотя и единообразную, форму. До меня доносились звуки подозрительно нормальных голосов и непритворно веселого смеха.

Я переводила взгляд с учеников на школу, не в силах решить, на что смотреть сначала. В конце концов, выбрала школу. По крайней мере, это было не так страшно (да-да, я боялась увидеть в толпе того парня).

Скажу откровенно, все здесь походило на бред сумасшедшего. Я знала, что сейчас самый разгар ночи, и полагала, что окажусь в полной темноте, но двор был залит светом. Над огромными, затенявшими лужайку старыми дубами, ярко сияла круглая луна. Газовые светильники на потускневших медных держателях мягко освещали дорожку перед огромным корпусом из красного кирпича.

Никогда еще мне не доводилось видеть такого странного здания. Оно было трехэтажным, с причудливой черной крышей; загнутые кверху скаты заканчивались плоским навершием. Тяжелые шторы на окнах были раздвинуты, и в мягко освещенных комнатах мелькали темные тени, придавая всему зданию обжитой и уютный вид.

Массивная круглая башня, пристроенная к фасаду главного корпуса, делала его похожим на старинный замок. Честное слово, крепостной ров был бы здесь гораздо уместнее, чем опрятная аллея, обсаженная густыми кустами азалий, и чистенькая лужайка перед центральным входом.

Наискосок от главного здания темнела постройка поменьше, на вид она казалась очень старой и напоминала церковь. За ней и за стволами огромных дубов, затенявших школьный двор, высилась огромная каменная стена. Перед похожим на церковь зданием я разглядела мраморную статую женщины в развевающихся одеждах и невольно прошептала:

– Никс!

Неферет изумленно приподняла бровь. – Ты права, Зои. Это статуя нашей богини, и поставлена она перед ее храмом. – Она жестом поманила меня сойти на дорожку и обвела рукой огромный корпус. – Современный Дом Ночи был построен в так называемом нео-франко-нормандском стиле. Камни для строительства привезли из Европы. В 20-х годах прошлого столетия на этом месте стоял августинский монастырь. Затем в его здании располагался «Кашья-Холл», частная подготовительная школа для детей богатых родителей. Пять лет назад мы решили открыть в этой части страны собственную школу и выкупили здание.

Я смутно припомнила время, когда здесь была привилегированная частная школа для богатеньких деток. Откровенно говоря, я бы вообще об этом не знала, если бы не громкий скандал, разразившийся в округе, когда целую группу старшеклассников «Кашья-Холла» арестовали за употребление и продажу наркотиков. Родители, понятное дело, были в шоке. Они, как всегда, последними узнали о том, что их детки-мажоры вовсю балуются дурью.

– Странно, что они согласились продать вам здание, – пробормотала я.

Неферет рассмеялась низким грудным смехом, от которого мне почему-то стало не по себе.

– Они не согласились, но мы сделали их надменному директору предложение, от которого он не смог отказаться.

Я хотела спросить, что же это было за предложение, но смех Неферет отбил у меня всякую охоту любопытствовать. Кроме того, я была занята, во все глаза разглядывая окружающую обстановку.

Прежде всего мне бросилось в глаза то, что все вампиры со сложной татуировкой на лбу и висках были невероятно хороши собой. Нет, серьезно, они все были просто адски прекрасны. Вообще-то я и раньше знала, что вампиры очень красивые. Не случайно все знаменитые актеры и актрисы были вампирами. Еще вампиры часто бывают танцорами, музыкантами, писателями и певцами. Короче, они царят во всех сферах искусства, и эта одна из причин, почему они такие богатые (и одна из многочисленных причин, по которым «Люди Веры» считают их аморальными себялюбцами).

Да туфта все это, эти ханжи просто завидуют их красоте! «Люди Веры» любят вампирское кино, ходят на вампирские пьесы и концерты, покупают написанные вампирами книги и картины, но при этом на самих вампиров смотрят сверху вниз, на каждом углу поливают их грязью и никогда с ними не общаются. Послушайте, разве это не лицемерие?

Но я отвлеклась. Оказавшись в окружении целой толпы фантастических красавцев, я почувствовала постыдное желание заползти под ближайшую скамеечку, хотя многие из них, раскланявшись с Неферет, вежливо кивали и здоровались и со мной. Я робко отвечала, украдкой рассматривая проходивших мимо нас юных вампиров.

Все они почтительно здоровались с Неферет, а некоторые даже церемонно кланялись, прикладывая к груди сжатый кулак. В ответ она с улыбкой слегка наклоняла голову.

К счастью, здешняя молодежь была попроще взрослых. Молодые вампиры-недолетки тоже были очень симпатичными; синие Метки на лбу придавали им особый шарм, а их форма скорее напоминала крутые дизайнерские шмотки, чем школьный прикид, но в вампирской молодежи не было того ослепительного, нечеловечески прекрасного внутреннего света, который излучали вампиры-взрослые.

В школьной вампирской форме, как я и предполагала, преобладал черный цвет. (Хотя, казалось бы, дизайнеры могли уйти от клише и не плодить одинаковых типов в готически-черном. Впрочем, это мое личное мнение.)

Но, в общем-то, и это следует признать, в целом вампирская форма смотрелась совсем неплохо, и черный цвет здорово оживляла едва заметная шотландская клетка темно-бордового, синего и изумрудного цветов. На нагрудных кармашках блузок и пиджаков недолеток я заметила рисунки и узоры, вышитые золотыми или серебряными нитями.

И еще тут у многих были длинные волосы. Нет, серьезно – девушки с длинными волосами, парни с длинными волосами, учителя с длинными распущенными волосами, и даже среди прогуливавшихся по дорожке котов попадались на редкость длинношерстные экземпляры. Странно.

Какое счастье, что в самый последний момент я все-таки устояла перед соблазном и не последовала примеру Кайлы, которая на прошлой неделе постриглась под утиную гузку!

К сожалению, у здешних взрослых и не совсем взрослых обитателей было еще одно общее свойство – все они с любопытством разглядывали мою Метку.

Значит, мне предстояло начать новую жизнь в качестве местной диковинки, и вот это был полный отстой.




ГЛАВА 8


Девичий корпус Дома Ночи находился в самом дальнем конце школьного двора, поэтому идти пришлось довольно долго, а Неферет, казалось, нарочно не торопилась, предоставляя мне возможность вовсю поглазеть по сторонам и засыпать ее вопросами. Понятное дело, я нисколько не была против.

Путешествие через лабиринт таинственных зданий, похожих на средневековые замковые постройки, и пояснения Неферет, обращавшей мое внимание на всякие мелочи, помогали мне привыкнуть к новому месту. Короче, мне нравилась эта прогулка.

Может это покажется странным, но я совершенно пришла в себя. Я не кашляла. Тело не ныло. Даже голова не болела. И я совсем не думала о сцене, невольной свидетельницей которой стала. Я забыла о ней – намеренно забыла. Поймите меня правильно, у меня было до фига проблем с собственной жизнью и своей странной синей Меткой.

Если закрыть глаза на тот неоспоримый факт, что в прогулке по школьной территории в глухой ночной час меня сопровождала настоящая вампирша, то чувствовала я себя абсолютно нормальной, точно такой же, как вчера вечером. Ну, хорошо, почти такой же.

Ладно, к черту придирки! Разумеется, я изменилась, но моя головная боль прошла без следа, и к тому времени, когда Неферет распахнула дверь в девичий корпус, я была полностью готова к встрече со своими будущими соучениками.

Внутри меня ждал настоящий сюрприз. Я готовилась увидеть нечто черное и зловещее, однако передо мной предстал красивый просторный холл, декорированный в голубых и тускло-желтых тонах. Повсюду стояли удобные кресла, а на полу валялось множество больших мягких подушек для сидения, напоминавших гигантские драже «Эм-энд-эмс».

Мягкий газовый свет, лившийся из старинных хрустальных светильников, делал гостиную похожей на замок принцессы. Кремовые стены украшали написанные маслом портреты величественных женщин в старинных одеждах, а на столах, заваленных книгами, косметичками и прочим девчоночьим барахлом, стояли хрустальные вазы со свежесрезанными цветами, в основном розами.

Еще я заметила несколько плоских телевизоров и даже узнала доносившиеся из одного из них знакомые звуки передачи MTV «Реальный мир». Но рассмотреть все это я успела лишь мельком, потому что при моем появлении находившиеся в комнате девушки мгновенно смолкли, уставившись на меня во все глаза. Я постаралась улыбнуться им как можно приветливее. Ладно, не буду врать. Вообще-то они уставились не на меня. Все как одна девицы-вампирки вперили взгляд в мою Метку.

– Девочки, это Зои Редберд. Прошу любить и жаловать.

Несколько мгновений мне казалось, что никто не ответит, и я умру на месте от унижения. Но потом из компании, сидевшей вокруг одного из телевизоров, поднялась какая-то девушка. Она была тоненькой, беленькой и в целом почти красавицей. С первого взгляда она чем-то напомнила мне юную версию Сары Джессики Паркер (которую я, кстати, терпеть не могу, потому что она… Короче, она жутко меня бесит своим выпендрежем!)

– Привет, Зои. Добро пожаловать в свой новый дом.

Улыбка юной «Сары Джессики Паркер» показалась мне дружелюбной и искренней, и еще я отметила, что она изо всех сил старается смотреть мне в глаза, а не на Метку. Честное слово, мне даже стало стыдно, что сначала я так нехорошо о ней подумала.

– Я Афродита, – представилась девушка.

Афродита? Хм, пожалуй, я была не так уж неправа в своем сравнении. Это каким самомнением надо обладать, чтобы выбрать себе такое имя! По-моему, типичный случай мании величия. Впрочем, не мое дело. Растянув рот в улыбке, я радостно воскликнула:

– Привет, Афродита!

– Неферет, вы позволите мне проводить Зои в ее комнату?

Странно, но Неферет почему-то замешкалась. Не говоря ни слова, она стояла и молча смотрела в глаза Афродиты. Этот безмолвный поединок продолжался совсем недолго и закончился так же внезапно, как начался. Через мгновение Неферет, как ни в чем не бывало, широко улыбнулась и доброжелательно ответила:

– Конечно, Афродита, это будет просто замечательно. Хоть я и наставница Зои, думаю, будет намного лучше, если ее проводит кто-то из сверстников.

Показалось мне, или в глазах Афродиты действительно сверкнул гнев? Нет-нет, наверное, мне это просто почудилось… И все же мое внезапно проснувшееся шестое чувство не дало себя обмануть. Впрочем, я бы и без всякой интуиции почуяла неладное, потому что Афродита вдруг рассмеялась – и я сразу узнала этот смех.

Вздрогнув, будто кто-то ущипнул меня изнутри, я с ужасом поняла, что Афродита была той самой блондинкой, которую я застукала в коридоре!

– Ну конечно, я охотно помогу ей освоиться! Вы же знаете, Неферет, я всегда рада оказать вам услугу!

Смех Афродиты и ее преувеличенно жизнерадостный голос были фальшивы, как чудовищный бюст Памеллы Андерсон, но Неферет лишь коротко кивнула и повернулась ко мне.

– Я тебя покидаю, Зои, – сказала она, сжав мое плечо. – Афродита проводит тебя в твою комнату, а новая соседка поможет переодеться к ужину. Увидимся в столовой.

Верховная жрица улыбнулась мне своей чудесной материнской улыбкой, и мне вдруг отчаянно захотелось прижаться к ней и попросить не оставлять меня наедине с Афродитой.

– Все будет хорошо, – сказала Неферет, словно прочтя мои мысли. – Поверь мне, Птичка Зои. Вот увидишь, все будет прекрасно, – шепнула она мне тихо-тихо и этим так напомнила бабушку Редберд, что я часто-часто заморгала, стараясь не разреветься.

Неферет, кивнув на прощание Афродите и девочкам, покинула холл.

Дверь за ней с глухим стуком захлопнулась. О, черт… как же мне захотелось оказаться дома!

– Пойдем, Зои. Спальни у нас наверху, – сказала Афродита и повела меня к широкой винтовой лестнице в правой части гостиной. Я начала подниматься по ступенькам, стараясь не прислушиваться к жужжанию голосов, мгновенно заполнившему все пространство.

Мы обе молчали, и я чувствовала себя так неловко, что готова была заорать во всю глотку: «Ты видела меня там, в коридоре?»

Черт побери, да я скорее провалюсь сквозь землю, чем заговорю об этом. Никогда. Ни за что. Ничего не было, ничего.

Я откашлялась и с усилием выдавила из себя:

– Здесь очень классно. Просто чудесно… Афродита искоса посмотрела на меня.

– Здесь не просто классно и чудесно, здесь потрясающе.

– Вот как? Здорово. Приятно слышать. Афродита рассмеялась. На этот раз ее смех был откровенно неприятным, почти глумливым, и у меня мурашки поползли по шее, совсем как в тот раз, когда я впервые его услышала.

– И потрясающе здесь, в основном, благодаря мне.

Я вопросительно посмотрела на Афродиту, думая, что она шутит, но натолкнулась на ледяной взгляд голубых глаз.

– Да-да, ты не ослышалась. Здесь так классно, потому что я такая классная.

О боже. Это еще что за бред? И главное, как на него реагировать? Поймите меня правильно, мне вовсе не улыбалось затевать ссору с этой похотливой Мисс-Я-Тут-Самая-Крутая в первую же ночь своей новой жизни в новой школе. К тому же, я пока не врубилась, успела она меня рассмотреть в коридоре или нет.

Ладно, проехали. Я просто хотела прибиться. Хотела назвать эту школу своим домом. Поэтому пошла по самому простому пути и промолчала.

Мы больше не сказали друг другу ни слона. Лестница привела нас в коридор, по обе стороны которого тянулись двери. Я невольно затаила дыхание, когда Афродита остановилась перед одной из них, выкрашенной веселенькой светло-фиолетовой краской, но вместо того, чтобы постучать, моя провожатая вдруг резко развернулась ко мне. Ее хорошенькое личико было перекошено злобой, и она совсем не выглядела красоткой.

– Вот что я тебе скажу, Зои. Твоя Метка выглядит очень странно, поэтому сегодня вся школа только о тебе и говорит. Все хотят знать, что это с тобой такое.

Она закатила глаза, драматически прижала руки к груди и произнесла нарочито глупым и визгливым голоском: «Ой, девочки! У этой новенькой законченная Метка! В ее-то возрасте! Что бы это могло значить? Выходит, она какая-то особенная? Может, она обладает фантастическими силами? Нет, вы представляете? Подумать только!»

Афродита опустила руки и недобро прищурилась, не сводя с меня глаз. Голос ее был спокойным и зловещим, как и взгляд.

– А теперь запомни. Здесь я главная. Все будет так, как я захочу. Заруби себе это на носу, если хочешь нормальной жизни в нашей школе. Если нет – она станет полным отстоем. Ты хорошо поняла, Зои Редберд?

Просто передать не могу, как же она меня взбесила!

– Послушай, – миролюбиво сказала я. – Я только приехала. Я не ищу неприятностей, и никак не отвечаю за тех, кто обсуждает мою Метку.

Она еще сильнее сузила глаза. Вот дерьмо! Неужели мне придется с ней драться? Да я в жизни ни с кем не дралась! У меня даже живот свело от страха. Я напряглась и сосредоточилась, приготовившись увернуться, броситься наутек или сделать еще что-нибудь, лишь бы она меня не поколотила.

Но лицо Афродиты преобразилось с той же пугающей быстротой, с какой она только что предстала передо мной в образе злобной фурии. Она сладенько улыбнулась и снова стала милой маленькой блондиночкой. (Непонятно, кого она рассчитывала обмануть?)

– Вот и прекрасно. Вижу, мы поняли друг друга.

Она совсем чокнутая или как? Лично я поняла только то, что ей давно пора лечиться.

Но Афродита не дала мне времени для ответа. Одарив меня еще одной до омерзения сладкой улыбкой, она постучала в дверь.

– Входите! – послышался звонкий голос с характерным сельским говорком.

Афродита распахнула дверь.

– Ой, божечки! Да входи же, входи скорее! – Моя новая соседка, тоже блондинка, улыбаясь до ушей, ринулась к двери со скоростью маленького торнадо. Но стоило ей заметить Афродиту, как улыбка мгновенно сползла с лица девушки, и она застыла посредине комнаты.

– Я привела тебе новую соседку.

Строго говоря, Афродита сказала чистую правду, только в ее голосе прозвучало неприкрытое презрение, и еще она нарочно коверкала слова, подражая сельскому говору хозяйки комнаты:

– Стиви Рей Джонсон, это Зои Редберд. Зои Редберд – это Стиви Рей Джонсон. Какое счастье, что мы теперь вместе, ну совсем как три зернышка в кукурузном початке! Умереть – не встать!

Я посмотрела на Стиви Рей. В эту минуту она напоминала насмерть перепуганного кролика.

– Спасибо, что проводила меня, – быстро сказала я, делая шаг к Афродите, которая машинально отступила назад и оказалась за порогом. – Увидимся позже.

Я захлопнула дверь прямо перед ее физиономией, на которой изумление уже начало сменяться злобой и повернулась к все еще бледной Стиви Рей.

– Что с ней такое?

– Она… она…

Я совсем не знала Стиви Рей, но отлично видела, что она лихорадочно соображает, насколько можно быть со мной откровенной. И решила прийти ей на помощь. В конце концов, нам предстояло делить одну комнату!

– Сука! – выпалила я.

Стиви Рей сделала круглые глаза и еле слышно захихикала.

– Скажем так, она не слишком приятная особа.

– И ей срочно нужна медицинская помощь, – добавила я, и моя соседка снова засмеялась.

– Думаю, мы отлично поладим, Зои Редберд, – по-прежнему улыбаясь, сказала Стиви Рей. – Добро пожаловать в твой новый дом! – Она сделала шаг в сторону и обвела маленькую комнату царственным жестом, словно приглашая меня во дворец.

Я огляделась и моргнула. Два раза. Первым делом в глаза мне бросился гигантский постер с изображением Кенни Чесни[6 - Кенни Чесни – американский кантри-певец.] над одной из кроватей, а также ковбойская (или ковгерлская?) шляпа на прикроватном столике. На этом же столике красовалась старомодная газовая лампа с ножкой в виде ковбойского сапога. Все понятно. Стиви Рей была настоящей сельской оклахомской девчонкой!

Но тут мне пришлось прервать свои наблюдения, потому что Стиви Рей с силой стиснула меня в объятиях. Короткие кудрявые волосы и круглая улыбающаяся мордашка придавали ей удивительное сходство с милым восторженным щенком.

– Ах, божечки, Зои, я так рада, что тебе уже лучше! Ох, как же я волновалась, когда узнала, что ты попала в лазарет! Я ужасно, ужасно рада тебя видеть!

– Спасибо, – ответила я, продолжая изучать свою будущую обитель. Я была совершенно разбита и снова, уже в который раз за этот бесконечный день, почувствовала предательский комок в горле.

– Тебе страшно, да? – спросила Стиви Рей, разглядывая меня своими огромными голубыми глазами, в которых уже блестели слезы сочувствия. Я молча кивнула, боясь, что голос выдаст мои чувства.

– Я знаю. Я проревела навзрыд всю первую ночь.

Я судорожно сглотнула и выдавила:

– А ты уже давно здесь?

– Три месяца. Ты не представляешь, как я обрадовалась, когда мне сказали, что у меня наконец-то будет соседка! Умереть – не встать!

– Ты знала, что я приеду? Стиви Рей энергично закивала.

– Ну конечно! Неферет еще позавчера мне сообщила, что Ищейка Почуял тебя и собирается Пометить. Я думала, ты приедешь вчера, но потом узнала, что произошел несчастный случай, и тебя отнесли в лазарет. Что случилось?

Я нехотя пожала плечами и ответила:

– Я искала бабушку, упала и ударилась головой.

На этот раз внутренний голос не приказывал мне молчать, но я пока не знала, как много можно рассказать Стиви Рей, поэтому очень обрадовалась, когда она понимающе закивала и больше не задала мне ни единого вопроса. Она даже про мою Метку ничего не спросила.

– Твои родители взбесились, когда тебя Пометили?

– Еще как. А твои?

– Мама восприняла все нормально. И заявила, что рада любой возможности, которая вызволит меня из нашей Генриетты.

– Генриетта, штат Оклахома? – уточнила я, радуясь тому, что мы перестали обсуждать мою персону.

– К сожалению.

Стиви Рей плюхнулась на кровать под портретом Кенни Чесни и жестом указала мне на такую же у противоположной стены. И послушно направилась туда, но на полпути застыла от изумления, увидев, что кровать застелена моим любимым розово-зеленым пледом от Ральфа Лорена.

Я перевела глаза на прикроватный дубовый столик – и даже зажмурилась. На нем красовались мой собственный уродский будильник, ненавистные ботанские очочки, которые я носила, когда глаза уставали от контактных линз, и прошлогодняя фотография, на которой мы были сняты вместе с бабушкой. На книжных полках на моей стороне комнаты я разглядела экземпляры «Сплетницы»[7 - «Сплетница» («Gossip Girl») – популярный американский сериал о школьниках, снятый по одноименной серии романов Сесилии фон Цигезар.] и несколько своих любимых книжек, в числе которых с сардонической ухмылкой отметила «Дракулу» Брема Стокера. Там же лежали мои диски, ноутбук и – о боже, я не переживу этого позора! – плюшевые герои «Корпорации монстров». Мой рюкзак аккуратно стоял возле кровати.

– Это все твоя бабушка принесла. Она ужасно славная, – пояснила Стиви Рей.

– Она не просто славная. Она нечеловечески смелая, если смогла съездить к моей маме и ее уродскому муженьку за всем этим барахлом. Могу себе представить, какую сцену закатила ей моя мамочка! – Я вздохнула и потрясенно покачала головой.

– Выходит, мне еще повезло. По крайней мере, мама спокойно восприняла это. – Стиви Рей указала на контур полумесяца на своем лбу. – Зато папа чуть с ума не сошел, да это и понятно, ведь я его единственная «маленькая девочка». – Она пожала плечами и захихикала. – А трое моих братцев были просто в восторге, они мне ужасно завидовали и все время просили, чтобы я помогла им познакомиться с девчонками-вампирками. – Она закатила глаза и фыркнула: – Мальчишки – такие дураки!

– Ужасные дураки, – подтвердила я и улыбнулась. Если Стиви Рей считает мальчишек дураками, значит, мы с ней поймем друг друга!

– А теперь я уже совсем освоилась. То есть, предметы тут, конечно, совершенно безумные, но мне они нравятся, особенно занятия тхеквондо. Люблю надирать всем задницы! – Стиви Рей лукаво улыбнулась и сразу стала похожа на маленького кудрявого эльфа. – И еще я в восторге от здешней формы, хотя вначале просто не могла в это поверить. Нет, ну скажи, где это видано, чтобы ученикам нравился их школьный прикид? Нам разрешают немного изменять его по своему вкусу, поэтому он ни капельки не похож на обычные скучные школьные шмотки. И самое главное, здесь просто офигенно крутые парни… хотя и они все дураки, конечно. – Глаза ее весело сверкнули. – Короче, я так счастлива вырваться из нашей Генриетты, что не обращаю внимания на всякие мелочи, хотя Тулса, если честно, ужасно меня пугает, ведь она такая огромная!

– Тулса совсем не страшная, – машинально возразила я. В отличие от большинства ребят из Брокен Эрроу, я неплохо ориентировалась в Тулсе, во многом благодаря тому, что мы с бабушкой частенько выбирались сюда на так называемые «вылазки». – Просто нужно знать, куда идти. Например, на Бради-стрит есть крутая галерея украшений, там можно сделать себе какие хочешь бусики, а рядом чудесное кафе «Лола в саду», где подают самые вкусные десерты во всем городе. Черри-стрит тоже прикольная, кстати, она недалеко отсюда. И, конечно же, музей Филбрук, и еще площадь Утика. Там самый лучший шоппинг в городе, а еще…

Внезапно я поняла, что несу полную чушь. Стоп-стоп, а вампирам-недолеткам вообще разрешается общаться с обыкновенными людьми? Я порылась в памяти и поняла, что ни разу не видела девчонок и ребят с синими полумесяцами во лбу ни в музее Филбрука, ни в магазине «Гэп», ни в «Банана Репаблик» или «Старбаксе». В кинотеатрах, к слову, я их тоже никогда не встречала. Черт побери! Да я до сегодняшнего дня вообще ни разу не видела вампира-недолетку! Неужели нас целых четыре года будут держать взаперти? Я поперхнулась, почувствовав внезапный приступ клаустрофобии.

– А нам вообще можно отсюда выходить?

– Можно, только нужно соблюдать кучу всяких правил.

– Что еще за правила?

– Во-первых, вне школы нельзя носить форму, даже отдельные ее части… – Моя соседка внезапно замолчала и подскочила на месте. – Ой, божечки! Совсем забыла! Зои, нам надо спешить! Ужин через несколько минут начнется, а тебе еще надо переодеться.

Стиви Рей вскочила с кровати, подбежала к шкафу, стоявшему в моей части комнаты, и принялась рыться в нем, не переставая болтать.

– Вчера вечером Неферет принесла для тебя одежду. О размерах не тревожься, тут всегда знают, какой у кого, еще до того, как он приедет… Даже странно, что взрослые вампиры разбираются в таких вещах, правда? Ты только не бойся. Я серьезно говорю, форма тут совсем не такая жуткая! И ты всегда сможешь дополнить ее чем-нибудь своим, как я, например!

Я посмотрела на Стиви Рей. То есть впервые посмотрела внимательно. На ней были ничего не скрывающие джинсы-скинни. Вы, наверное, понимаете, о чем я говорю. Это такие штаны, которые носят все модные девчонки – совсем в облипку и без боковых карманов. Честно признаться, я никогда не понимала, почему тесный крой и отсутствие карманов считается красивым, но речь не обо мне. Стиви Рей была, к слову, очень худенькой, и в этих джинсах ее задница выглядела значительно… эффектней.

Мне не нужно было опускать глаза, чтобы догадаться, что на ногах у нее ковбойские сапоги. Я посмотрела вниз и вздохнула. Так и есть! Коричневые, кожаные, на плоском каблуке и с длинными носами. Зато заправленная в джинсы хлопчатобумажная черная рубашка с длинными рукавами выглядела реально дорого. Такие стильные штучки обычно покупают в универмаге «Сакс» на Пятой авеню или у Неймана Маркуса, и их с первого взгляда можно отличить от дешевого барахла, которые «Аберкромби и Фитч»[8 - «Abercrombie & Fitch» – известная марка одежды в стиле casual.] продают по нереально завышенным ценам, пытаясь уверить нас, что это не совсем такой отстой, каким кажется.

Потом я снова подняла глаза и заметила, что в каждом ухе у Стиви Рей по два прокола, в которые вдеты маленькие серебряные колечки.

Тут моя соседка обернулась, протягивая мне пуловер и черную рубашку, вроде той, что была надета на ней самой, и я окончательно решила, что хотя лично мне никогда не нравился стиль кантри, зато Стиви Рей ужасно идет эта смесь сельской простоты и дорогого шика.

– Там-пара-рам! Надень это прямо с джинсами, и можно идти!

Я взяла в руки пуловер, и в мерцающем свете ковбойской лампы заметила на нагрудном кармане странную серебряную вышивку.

Я поднесла свитер к глазам, чтобы получше ее рассмотреть. Прямо на месте, которое должно было находиться напротив моего сердца, красовалась блестящая, плавно закрученная серебряная спираль.

– Это наша эмблема, – пояснила Стиви Рей.

– Наша?

– Ну да, эмблема нашего класса, только здесь это называется ступень. Третья ступень, четвертая ступень, пятая и шестая ступени – у каждой свои символы. Мы в третьей ступени, и наша эмблема – лабиринт богини Никс.

– И что это означает? – я задала этот вопрос скорее себе, чем своей соседке, и машинально провела пальцем по серебряной спирали.

– Этот символ означает начало бытия, ведь мы только вступаем на путь Ночи, познаем мудрость Богини и возможности своей новой жизни.

Я подняла глаза на Стиви Рей, удивленная ее неожиданной серьезностью. Она смущенно улыбнулась и неловко пожала плечами.

– Ты прочтешь об этом в первых главах Начального курса Вампирской социологии. Кстати, этот курс нам преподает сама Неферет, и ее уроки в сто раз интереснее, чем та скукотень, которую нам толкали в средней школе городка Генриетты, родины петушиных боев. Кошмар, да? Петушиные бои! Представляешь, какой отстой жить в месте с таким талисманом? Умереть – не встать!

Стиви Рей затрясла головой и закатила глаза, а я не выдержала и расхохоталась.

– Кстати, я слышала, что Неферет твоя наставница? Ты такая везучая, честное слово! Она редко берет под свое крылышко новичков. И вообще, она, конечно, Верховная жрица и все такое, но честно – она самая крутая учительница во всей школе!

Добрая Стиви Рей искренне хотела меня подбодрить, но из ее слов со всей очевидностью следовало, что я не просто «везучая», а особенная, и все это из-за моей «взрослой» Метки. Кстати, о Метке…

– Послушай, а почему ты не спрашиваешь о моей Метке? Пойми меня правильно, я оценила твою деликатность, но все здесь просто глаз не сводят с этого синего полумесяца. Афродита, кстати, заговорила о нем сразу же, как только мы остались наедине. А ты даже ни разу на него не посмотрела. Почему?

Стиви Рей с усилием перевела взгляд на мой лоб, а потом снова взглянула мне в глаза.

– Но ведь ты моя соседка. Я думала, ты сама расскажешь мне об этом, когда будешь готова. Видишь ли, жизнь в маленьком городке типа Генриетты научила меня одному простому правилу – если хочешь сохранить друга, не лезь ему в душу. Нам с тобой предстоит жить в одной комнате четыре года… – Тут она замолчала, и в этой едва заметной паузе таилась жуткая правда о том, что эти четыре года ожидают нас лишь в том случае, если мы обе переживем Превращение.

Стиви Рей сглотнула комок в горле и торопливо добавила:

– Ну, то есть… я просто хотела сказать, что хочу подружиться с тобой…

Я улыбнулась. Она выглядела такой забавной и полной надежд, такой симпатичной и нормальной, совершенно непохожей на все мои представления о том, какими должны быть юные вампирки. И вот тогда во мне первый раз шевельнулась надежда. Может, я все-таки смогу тут прижиться?

– Я тоже хочу подружиться с тобой.

– Ура! – Честное слово, она была ужасно похожа на непоседливого щенка! – Но нам надо торопиться! Давай быстрее, нельзя опаздывать!

Стиви Рей подтолкнула меня к двери между двумя шкафами, а сама бросилась к зеркалу, стоявшему на ее рабочем столе и принялась расчесывать свои короткие кудряшки.

За дверью оказалась крошечная ванная быстро стянув футболку с эмблемой футбольной команды «Тигры Брокен Эрроу», я надела хлопковую рубашку и стильный темно-бордовый пуловер из шелковой пряжи в узкую черную клетку и уже собиралась выскочить обратно в комнату, чтобы подкрасить лицо и причесаться, но тут случайно взглянула в зеркало над раковиной и приросла к месту.

На голове у меня был просто кошмар, нечесаные волосы торчали во все стороны, а над левым виском тянулась едва заметная полоска черных стежков. Но все это я едва заметила, потому что не могла отвести глаз от своей темно-синей Метки. Чем дольше я на нее смотрела, тем больше она завораживала меня своей таинственной красотой.

Лампа над зеркалом бросала трепещущий свет на серебряный лабиринт, вышитый у меня над сердцем, и мне вдруг показалось, что два эти символа как-то связаны между собой, хотя они не походили друг на друга ни формой, ни цветом…

Я крепко зажмурилась и загадала, чтобы за предстоящим ужином (пожалуйста, пожалуйста, пусть там не заставляют пить кровь!) нас не накормили ничем таким, что окончательно расстроит мой и без того растревоженный желудок.

«Пожалуйста! – прошептала я про себя. – Только приступа диареи мне сейчас не хватало!»




ГЛАВА 9


Здешняя столовая – ой, то есть «обеденная зала», как гласила серебряная табличка перед входом – понравилась мне с первого взгляда. Она ничем не напоминала нашу гигантскую и промозглую школьную столовку, где слышимость была такой, что мне приходилось наклоняться к Кайле вплотную, чтобы разобрать ее бесконечную болтовню.

Интернатская столовая производила впечатление теплой и уютной. Стены ее, как и всех остальных помещений, были выложены из уже знакомой мне смеси кирпича и черного камня. Внутри стояли тяжелые деревянные столы и такие же скамейки с мягкой обивкой на спинках и сиденьях. Столики, рассчитанные на шестерых, ровными лучами расходились от огромного центрального стола, на котором громоздились горы фруктов, овощей, сыра и мяса, а также стояли хрустальные бокалы с какой-то красной жидкостью, подозрительно напоминавшей красное вино. (Стоп-стоп-стоп! Вино? В школе?)

Потолок был довольно низким, а всю заднюю стену занимали окна со стеклянной дверью посередине. Между раздвинутыми тяжелыми шторами темно-вишневого цвета был виден очаровательный дворик с каменными скамейками и садовыми дорожками, обсаженными декоративными кустами и цветами. В центре дворика возвышался мраморный фонтан – струи воды безостановочно лились из верхушки какой-то странной штуковины, больше всего напоминавшей ананас.

Честно вам скажу, все выглядело довольно мило, особенно при свете луны и старинных газовых фонарей.

Большая часть столиков была уже занята жующими и болтающими недолетками, которые с заинтересованным видом оторвались от своих тарелок, когда мы со Стиви Рей вошли в зал. Я задержала дыхание и повыше подняла подбородок. Пусть уж как следует рассмотрят мою Метку, раз она их так прикалывает!

Стиви Рей провела меня в дальнюю часть зала, где самые обычные на первый взгляд официанты выдавали еду из-за самых обыкновенных стеклянных прилавков.

– А что это за стол посередине? – спросила я по дороге.

– Символические подношения богине Никс. Ей здесь всегда сервируют место. Я понимаю, вначале это может показаться странным, но скоро ты привыкнешь…

Вообще-то я не видела в этом ничего странного. Даже больше, это показалось мне весьма мудрым решением. Богиня Никс жила в этом здании. Все здешние обитатели носили ее Метку. Ее статуя гордо возвышались перед храмом. Я также заметила вокруг множество изображавших ее картин и фигурок. Моей наставницей была Верховная жрица Никс, да и сама я чувствовала с Богиней особую связь.

Мне вдруг очень захотелось дотронуться до своей Метки, но я удержалась, взяла поднос и встала в очередь за Стиви Рей.

– Не волнуйся, – шепнула мне соседка. – Кормят тут замечательно. Никто не заставит тебя пить кровь или есть сырое мясо.

Я с облегчением вздохнула и разжала стиснутые зубы.

Большая часть учеников уже сидела за столиками, поэтому очередь оказалась короткой, хотя к тому времени, когда мы со Стиви Рей добрались до еды, я чуть слюной не изошла от голода. Спагетти! Я с наслаждением потянула носом: с чесночным соусом!

– Как видишь, все эти глупости о том, что вампиры не переносят чеснока, просто, извиняюсь, дерьмо собачье, – еле слышно сообщила мне Стиви Рей, пока мы наполняли свои тарелки.

– А как насчет того, что вампиры пьют кровь? – шепотом поинтересовалась я.

– Нет, – тихо ответила она.

– Что – нет?

– Это не дерьмо собачье.

Отлично. Превосходно. Офигительно. Как раз то, что я больше всего хотела услышать!

«Нет».

Я заставила себя не думать о крови и тому подобной мерзости, молча взяла стакан с чаем и следом за Стиви Рей направилась к столику, за которым уже сидело двое ребят, весело болтавших над своими тарелками.

Разумеется, стоило мне подойти, как разговор мгновенно оборвался, но Стиви Рей это нисколько не обескуражило. Пока я усаживалась, она затараторила, представляя меня компании:

– Привет всем! Познакомьтесь с моей соседкой, ее зовут Зои Редберд. Зои, это Эрин Бейтс, – она кивнула на невероятно хорошенькую блондинку, сидевшую на моей стороне стола. (Черт возьми, сколько же в этой школе хорошеньких блондинок? Я бы ввела лимит, честное слово!)

Тем временем, Стиви Рей продолжала болтать, делая небольшие паузы, чтобы усилить впечатление.

– Эрин у нас красотка. А еще она веселая и умная, и у нее столько туфель, сколько я за всю свою жизнь не видела!

Эрин оторвалась от изучения моей Метки, но только для того, чтобы сказать:

– Привет.

– А это мальчик-талисманчик нашей девичьей компании, его зовут Дэмьен Мэслин. Но вообще-то он гей, так что не знаю, можно ли его считать мальчиком.

Я ожидала, что Дэмьен взбесится от такой бестактности, но слова Стиви Рей ничуть не поколебали его спокойного и совершенно невозмутимого вида.

– Вообще-то, поскольку я гей, я должен считаться за двух мальчиков. То есть вы всегда можете выяснить мужскую точку зрения по любому вопросу, не опасаясь, что я залезу к вам в бюстгальтер.

У него было круглое, без единого прыщика, лицо, темные волосы и влажные, как у олененка, глаза. Честно скажу, Дэмьен был очень симпатичным. В нем не было ничего женоподобного, и этим он выгодно отличался от других таких же ребят, решившихся, наконец, открыто заявить всем и каждому о том, о чем все и так давно догадывались (говоря «все», я разумеется, не имею в виду ничего не знающих или не желающих знать родителей).

Дэмьен нисколько не походил на девчонку, он был обычным милым парнем с лучистой улыбкой. И еще он честно старался не пялиться на мою Метку, что я особенно оценила.

– Может быть, ты и прав. Честно сказать, я никогда не думала об этом в таком ключе, – прочавкала Стиви Рей, откусив огромный кусок чесночного хлеба.

– Не обращай на нее внимания, Зои. Она у нас одна такая невоспитанная, – сказал Дэмьен. – Все мы очень рады наконец-то с тобой познакомиться. Если бы ты только знала, как Стиви Рей нас всех достала своими бесконечными разговорами о том, какая ты из себя! Не поверишь, сколько было высказано самых ужасных предположений!

– Ведь ты могла оказаться одной из тех жутких девиц, от которых все шарахаются, а сами они считают, будто став вампирами, перестают быть неудачницами! – улыбнулась Эрин.

– Или одной из этих, – добавил Дэмьен, указав глазами на соседний с нами столик.

Я проследила за его взглядом и невольно вздрогнула.

– Ты имеешь в виду Афродиту?

– Угадала, – кивнул Дэмьен. – Афродиту и ее сателлиток.

«Кого-кого?» – молча вытаращилась я. Стиви Рей громко вздохнула.

– Тебе придется привыкнуть к тому, что Дэмьен одержим страстью к сложным словам. К счастью, не слишком сложным, поэтому кто-нибудь из нас всегда догадывается, о чем он говорит, и нам не приходится молить его о переводе. Итак, «сателлит» означает приспешник и лизоблюд! – гордо отчеканила моя соседка, словно отвечая на уроке английского языка.

– Меня от них тошнит, – сказала Эрин, не поднимая глаз от своих спагетти.

– Но кто они такие? – не поняла я.

– «Дочери Тьмы», – ответила Стиви Рей, и я отметила про себя, что она понизила голос.

– Это такое женское общество, – пояснил Дэмьен.

– Это такие ведьмы из преисподней, – поправила Эрин.

– Постойте, не будем настраивать Зои против них! Возможно, ей удастся с ними поладить.

– Да насрать! – прошипела Эрин. – Они стервы – и точка.

– Не оскверняй свой рот сквернословием, Эрин, – покачал головой Дэмьен. – Ты же им ешь!

Обрадованная тем, что никто из них не любит Афродиту, я уже собиралась продолжить расспросы, но тут к нашему столику подлетела какая-то девчонка и с раздражением шмякнула свой поднос рядом с подносом Стиви Рей.

Кожа цвета капуччино (разумеется, я говорю о настоящем кофе в хорошей кофейне, а не о приторных помоях, которые продают в «Квик-Трип»),[9 - «Quick Trip» (англ.) – сеть американских бензозаправок, при которых есть кафе.] красиво изогнутые полные губы и высокие скулы делали ее похожей на африканскую принцессу. Роскошные черные волосы незнакомки лежали на ее плечах густыми блестящими волнами, а ее глаза были такими темными, что даже зрачков не было видно.

– Будьте так добры, ответьте мне на один вопрос. Какого черта никто, – тут она выразительно уставилась на Эрин, – далее не потрудился разбудить меня и сказать, что пора на ужин?

– Кажется, я твоя соседка, а не мамочка, – равнодушно бросила Эрин.

– Ты просто вынуждаешь меня встать среди ночи и обкорнать твои мерзкие блондинистые волосенки а-ля Джессика Симпсон! – мстительно прошипела африканская принцесса.

– Позволь заметить, что корректнее было бы сказать: «Ты просто вынуждаешь меня встать среди дня и обкорнать твои мерзкие блондинистые волосенки а-ля Джессика Симпсон». Поскольку для нас день – это ночь, и, соответственно, ночь – это день, – хладнокровно уточнил мальчик-талисманчик.

Чернокожая девушка недобро прищурила глаза.

– Дэмьен, ты хочешь окончательно меня достать своими словесными фокусами?

– Шони! – поторопилась вмешаться Стиви Рей. – Познакомься, это Зои Редберд. Зои, это Шони Коул, соседка Эрин.

– Привет! – пробормотала я с полным ртом спагетти, когда африканская красотка, наконец-то оторвала грозный взгляд от Эрин и уставилась на меня.

– Эй, Зои, а почему твоя Метка посинела? Ты ведь тоже недолетка, разве не так? – Все сидевшие за столом замерли, шокированные ее прямотой.

Шони непонимающе повертела головой.

– Вы чего? Только не прикидывайтесь, будто вас это интересует меньше, чем меня!

– Возможно, нас это интересует даже больше, но у нас хватает такта не лезть с вопросами, – резко ответила Стиви Рей.

– Ой, да не выпендривайся! – сердито отмахнулась Шони. – Это слишком важно, чтобы церемониться! Зуб даю, вся школа хочет знать, что с ней такое. К черту вежливость, когда речь идет о настоящей сплетне! – Шони снова повернулась ко мне: – Так что с твоей Меткой?

«Кажется, пришло время покончить с этим раз и навсегда».

Я быстро отпила глоток чая, чтобы смочить горло. Все четверо молча смотрели на меня, жадно ожидая ответа.

– Ты права, я такая же недолетка, как и вы, – начала я. Потом вздохнула и приготовилась выдать им версию, которую сочинила, пока остальные были заняты выяснением отношений.

Понимаете, я ведь заранее знала, что рано или поздно мне придется ответить на этот вопрос. Пусть я была смущена и напугана, но я никогда не была дурой и прекрасно понимала, что мне все равно придется рассказать им что-либо вместо истории о своем внетелесном путешествии и встрече с Никс.

– Честно говоря, я сама не знаю, почему моя Метка посинела. Когда Ищейка меня Пометил, она была самой обыкновенной. Но вечером того же дня со мной произошел несчастный случай. Я упала, потеряла сознание и ударилась головой. Когда я очнулась, Метка была такой, какой вы ее видите. Я много думала над этим, но ничего умного не придумала. Скорее всего, это какая-то реакция на травму. Я была без сознания и потеряла много крови. Возможно, это ускорило процесс. Но это только моя догадка, я не знаю, в чем тут дело.

– Ну вот! – фыркнула Шони. – Не обижайся, но я рассчитывала на что-нибудь поинтереснее. А тут и посплетничать не о чем!

– Извини, – пробормотала я.

– Осторожнее, Близняшка! – усмехнулась Эрин, кивая головой в сторону Дочерей Тьмы. – Ты говоришь так, как будто твое место во-о-он за тем столиком.

Шони скорчила брезгливую гримаску.

– Да я скорее сдохну, чем буду иметь дело с этими суками!

– Зои не понимает, о чем вы говорите, – заметила Стиви Рей.

Дэмьен страдальчески вздохнул.

– Я поясню, и пусть это послужит лишним доказательством того, что наличие пениса не мешает мне быть самым ценным членом этой компании.

– А нельзя было обойтись без этого слова на букву «п»? – возмутилась Стиви Рей. – Между прочим, я ем!

– А мне нравится! – воскликнула Эрин. – Если все будут называть вещи своими именами, мы вообще перестанем стесняться. Например, если мне приспичит пойти в туалет, я так прямо и скажу – у меня есть урина, которую пришло время вывести через уретру. Просто. Легко. Понятно.

– Грубо. Гадко. Неприятно, – парировала Стиви Рей.

– Я на твоей стороне, Близняшка! – воскликнула Шони. – Если мы будем откровенно говорить о таких вещах, как мочеиспускание, менструация и тому подобное, жизнь станет намного проще!

– Довольно! Не хватало только говорить о менструации за едой! – возмутился Дэмьен, вскидывая руку, словно собираясь остановить неприятную ему тему жестом. – Я, конечно, гей, но это уже слишком. – Он наклонился ко мне и начал объяснять.

– Начнем с начала. Шони и Эрин называют друг друга Близняшками, хотя у них нет ничего общего. Эрин, как видишь, настоящая белая девчонка из Тулсы, а у Шони ямайские корни, хотя родом эта красотка кофейного цвета из Коннектикута…

– Спасибо за то, что оценил цвет моей кожи, – буркнула Шони.

– Не за что, – кивнул Дэмьен и продолжил объяснения. – Итак, они не родственники по крови, но удивительно похожи по духу.

– Как близнецы, которых разлучили при рождении, – вставила Стиви Рей.

Эрин и Шони с улыбкой переглянулись и пожали плечами. Тут я впервые заметила, что они одеты совершенно одинаково – в черные джинсовые жакеты с вышитыми золотом крылышками на нагрудных кармашках, черные футболки и черные брюки с заниженной талией. У них даже сережки в ушах были одинаковые, в виде огромных золотых колец.

– У нас и размер ноги одинаковый, – похвасталась Эрин, вытягивая из-под стола ногу в узконосом черном ботильоне на высоченном каблуке.

– Что значит небольшая разница в уровне меланина, когда речь идет о настоящей духовной близости на почве любви к красивой обуви? – усмехнулась Шони, продемонстрировав другую пару стильных ботинок – на этот раз из мягкой черной кожи и с узкими серебряными пряжками вокруг лодыжки.

– Переходим к следующему пункту, – нетерпеливо перебил Дэмьен. – «Дочери Тьмы». Если совсем коротко, то это небольшая группа недолеток, в основном старшеклассников, которые считают себя воплощением школьного духа и прочих ценностей.

– Да брось ты! Если совсем коротко, то это ведьмы из преисподней! – фыркнула Шони.

– Мои слова, Близняшка! – засмеялась Эрин.

– Вы обе постоянно мне мешаете, – со вздохом заметил Дэмьен. – Итак, на чем я остановился?

– На воплощении школьного духа и прочих ценностях, – подсказала я.

– Понятно. Вообще-то «Дочери Тьмы» задумывалась как крутая школьная вампирская организация. Более того, предполагается, что предводительница «Дочерей Тьмы» в будущем станет Верховной жрицей Никс, поэтому, по идее, она должна быть сердцем, духом и разумом всей школы, новой путеводной звездой всего вампирского сообщества, И так далее и тому подобное. Короче, это как заслуженная стипендиатка национального общества почета, капитанша команды болельщиков и голубая мечта любого парня – и все в одном лице.

– А разве выражение «голубая мечта» не ущемляет твоего гейского достоинства? – поинтересовалась Стиви Рей.

– Я не вкладываю в эти слова отрицательного смысла, – парировал Дэмьен.

– Но как быть с парнями? Ты, кажется, забыл о Сыновьях Тьмы! – напомнила Эрин.

– Не сыпь мне соль на раны, Близняшка, – вздохнула Шони. – Просто стыд и позор, что такие крутые ребята присосались…

– В буквальном смысле, – усмехнулась Эрин.

– …к ведьмам из преисподней! – закончила Шони.

– Дайте же мне договорить! Я, безусловно, не забыл про мальчиков, просто вы меня постоянно перебиваете!

Девочки виновато улыбнулись Дэмьену. Стиви Рей жестом изобразила, будто закрывает рот на замок и выбрасывает ключик. Эрин и Шони еле слышно прошептали: «зануда», однако больше ни разу не перебили Дэмьена. Судя по всему, такие сцены у них происходили довольно часто.

– Но на самом деле «Дочери Тьмы» – всего лишь кучка заносчивых стерв, которым доставляет наслаждение помыкать остальными. Они хотят, чтобы все внимали каждому их слову и беспрекословно исполняли их идиотские указания относительно того, как следует вести себя будущему вампиру. Кстати, Дочери Тьмы люто ненавидят людей, и к тем, кто не разделяет этих их чувств, относятся, как к грязи.

– Они их вообще не замечают, а если и заметят, то только для того, чтобы отравить им жизнь, – тихо добавила Стиви Рей. Судя по ее лицу, она прекрасно знала, о чем говорит. Я сразу вспомнила, какой у моей соседки был затравленный и испуганный вид, когда Афродита вошла в нашу комнату и решила непременно выяснить, что все это значит.

– Но ты не должна позволять им запугать себя, – закончил Дэмьен. – Просто будь начеку и…

– Привет, Зои. Рада снова тебя видеть.

Я мгновенно узнала этот голос. В этот раз он был похож на мед – чересчур гладкий и сладкий. Все за нашим столиком, включая меня, так и подскочили от неожиданности.

Афродита была одета в такой же пуловер, как я, только на ее нагрудном кармане красовались вышитые серебром силуэты трех женщин, одна из которых держала в руках нечто напоминавшее ножницы. Еще на Афродите была очень короткая плиссированная черная юбка, черные чулки с серебряными искрами и черные сапоги до колен.

За ее спиной стояли две девочки, одетые примерно так же. Одна из них была брюнеткой с очень длинными волнистыми волосами, а вторая очередной белокурой бестией.

(Впрочем, пристальный взгляд на ее брови позволил мне предположить, что она такая же натуральная блондинка, как и я.)

– Привет, Афродита, – сказала я, заметив, что остальные слишком поражены, чтобы вымолвить хоть слово.

– Надеюсь, я вам не помешала, – сладко пропела «Сара Джессика Паркер».

– Нисколько. Мы как раз говорили о мусоре, который необходимо поскорее выкинуть из дома, – язвительно ответила Эрин, растягивая губы в ослепительной улыбке.

– Не сомневаюсь, что вы отлично разбираетесь в этом вопросе, – с усмешкой ответила Афродита, бесцеремонно поворачиваясь к ней спиной.

Эрин в бессильной злобе сжала кулаки, словно собираясь выскочить из-за стола и набить Афродите ее самодовольную физиономию.

– Зои, совсем забыла сказать. Я приглашаю тебя присоединиться к Дочерям Тьмы и принять участие в нашем закрытом ритуале, который состоится завтра ночью. Я прекрасно понимаю, что на такие мероприятия не приглашают новичков, но, судя по твоей Метке, ты все-таки отличаешься от обычных недолеток. – Тут Афродита прямо взглянула на Стиви Рей и едва заметно сморщила свой идеальный носик. – Я уже поговорила с Неферет, и она со мной полностью согласна.

Подробности я сообщу тебе позже, когда ты не будешь так занята… мусором.

Афродита одарила всех сидевших за столом надменной улыбкой, качнула длинными волосами и удалилась в сопровождении своей свиты.

– Ведьмы из преисподней, – хором прошипели Эрин и Шони.




ГЛАВА 10


– Надеюсь, что хюрбис все-таки приведет Афродиту к заслуженному падению, – заметил Дэмьен.

– Хюрбис, – мгновенно подсказала мне Стиви Рей, – крайняя степень самодовольства, желание сравняться с богами и даже превзойти их.

– Я знаю это слово, – пробормотала я, гляди вслед удаляющейся Афродите и ее свите. – И школе мы как раз прошли «Медею». Хюрбис погубил Ясона.

– Я бы с огромным удовольствием вышибла этот хрю-брис из ее дурацкой башки, – прошипела Эрин.

– Отделаем ее вместе, Близняшка! – подхватила Шони.

– Даже не думайте! Мы уже сто раз это обсуждали, не начинайте сначала. Вам отлично известно, как здесь наказывают за драки.

Очень и очень строго, так что разговор окончен. Дело того не стоит, – строгим голосом завил Дэмьен.

И заметила, как Эрин и Шони синхронно побледнели, и уже собиралась спросить, что же это за наказание такое, но тут ко мне повернулась Стиви Рей:

– Будь осторожней, Зои. Дочери Тьмы – а особенно, Афродита, порой бывают очень милыми, но ты должна знать, что именно в этот момент они особенно опасны.

Я беспечно покачала головой.

– Да забудь ты об этом! Я не собираюсь идти на это их сборище!

– Думаю, ты должна пойти, – мягко возразил Дэмьен.

– Неферет одобрила твое участие, – поддержала его Стиви Рей, а Шони и Эрин согласно закивали головами. – Значит, она хочет, чтобы ты пошла. Ты не можешь игнорировать распоряжение своей наставницы.

– Особенно, если наставница – сама Неферет, Верховная жрица Никс, – добавил Дэмьен.

– Но разве я не могу сказать, что пока не готова к… ну, короче, к тому, что там от меня потребуется, и попрошу Неферет… дать мне – я не знаю, как это здесь называется – в общем, дать мне освобождение от этого мероприятия?

– Можешь, конечно, но Неферет скажет об этом Дочерям Тьмы, и они решат, что ты их боишься.

Я невольно задумалась о куче «приятных» встреч, которые произошли за такое короткое время между мной и Афродитой.

– Послушай, Стиви Рей… А что если я и в самом деле их боюсь?

– В таком случае, не показывай им этого, – пробормотала Стиви Рей, опуская глаза в тарелку. – Это еще хуже, чем противостоять им в открытую.

– Детка, – вздохнул Дэмьен и ласково похлопал Стиви Рей по руке, – перестань казнить себя. Что было, то прошло.

Стиви Рей улыбнулась ему растроганной благодарной улыбкой. Потом перевела взгляд на меня и сказала:

– Сходи, Зои. Будь сильной и иди. Эта церемония будет проходить на территории школы, а значит, они просто не решатся на что-нибудь ужасное или отвратительное.

– Точно, свои мерзости они обычно проделывают за стенами школы, где их сложнее схватить за руку, – закивала Шони. – Здесь они притворяются кроткими цыпочками, поэтому никто даже не догадывается, какие они стервы.

– Никто, кроме нас, – уточнила Эрин и описала рукой широкий круг, включавший не только сидевших за нашим столиком, но и остальных присутствующих.

– Ох, не знаю, девочки… Может быть, у Зои получится подружиться с кем-нибудь из них, – вздохнула Стиви Рей безо всякого сарказма или ревности в голосе.

Я решительно мотнула головой.

– Я никогда с ними не подружусь! Я таких просто не выношу! Спасибо, достаточно натерпелась от уродов, стремившихся контролировать всех и вся, которые мучили окружающих только для того, чтобы чувствовать себя на высоте! Не желаю я идти на этот их идиотский ритуал! – резко заявила я, вспомнив о злотчиме и его дружках. Не правда ли, забавно, что у Людей Веры оказалось так много общего с наглыми девчонками, называющими себя дочерьми Богини?

– Я бы пошла с тобой, если бы могла… Да мы бы все пошли, но на ритуалах Дочерей Тьмы могут присутствовать только приглашенные, – грустно заметила Стиви Рей.

– Да не бери в голову! Сама справлюсь, – отмахнулась я.

От всех этих разговоров у меня даже аппетит пропал. Я снова почувствовала себя усталой и разбитой и решила поскорее сменить тему.

– Лучше объясните мне смысл школьных эмблем. Стиви Рей рассказала мне только о лабиринте Никс. Я вижу на пиджаке Дэмьена такой же, значит, он тоже… – я порылась в памяти, вспоминая, как Стиви Рей назвала здешние классы, – …на третьей ступени. Но у Эрин и Шони на карманах крылышки, а у Афродиты и вовсе было что-то непонятное.

– Ты имеешь в виду кукурузный початок, горчащий из ее тощей задницы? – процедила Эрин.

– Она имеет виду трех мойр, – перебил Дэмьен, не давая уже открывшей рот Шони вставить свое остроумное и дерзкое замечание. – Три мойры – это дочери Никс. Все шестиклассники носят на форме эмблему с изображением трех мойр, одна из которых, Атропос, держит в руке ножницы, символизирующие окончание школы.

– А для некоторых – конец жизни, – хмуро добавила Эрин.

Все притихли. Когда молчание показалось мне совершенно невыносимым, я откашлялась и спросила:

– А что насчет крылышек?

– Это крылья Эрота, сына Никс…

– Бога любви, между прочим, – ухмыльнулась Шони, красноречиво вильнув бедрами.

Дэмьен сурово зыркнул на нее и продолжил:

– Золотые крылья Эрота – это символ четвертой ступени.

– Потому что мы учимся в классе любви! – засмеялась Эрин и, запрокинув руки за голову, бешено затрясла бедрами.

– Эта эмблема напоминает нам о любви Никс, а крылья символизируют наше непрестанное движение вперед.

– А у пятой ступени какая эмблема?

– Золотая колесница Никс, за которой тянется звездный след, – ответил Дэмьен.

– Это самая красивая эмблема в школе! – воскликнула Стиви Рей. – Ах, какие там блестящие звездочки!

– Колесница означает, что мы продолжаем путешествие Никс. А звезды символизируют магию двух прошедших лет обучения.

– Дэмьен, ты такой примерный ученик, – захихикала. Эрин. – Возьми шоколадку с полочки.

– Я же говорила, что он должен помочь нам подготовится к тесту по мифологии! – заметила Эрин.

– Стоп, Близняшка! Кажется, это я первая сказала, что нам нужна его помощь…

– Ну вот, – Дэмьен повысил голос, чтобы прекратить перепалку, – я рассказал тебе обо всех четырех символах нашей школы. Как видишь, все очень просто. «Клево-плёво», как говорится, – он отвернулся от меня и строго посмотрел на притихших Близняшек. – Кстати, вы могли бы рассказать об этом не хуже меня, если бы на уроках слушали учителя, а не писали идиотские записочки и не пялились на хорошеньких мальчиков.

– Ты один у нас такой скромник, Дэмьен, – улыбнулась Шони.

– Особенно для гея, – добавила Эрин.

– Кстати, Эрин, твои волосы сегодня выглядят не очень. Не хочу тебя пугать, но, может, пора сменить средство по уходу? Сама знаешь, в этом вопросе осторожность никогда не бывает лишней. Ты ведь не хочешь, чтобы у тебя начали сечься кончики? – как бы между прочим заметил Дэмьен.

Голубые глаза Эрин потемнели от страха, и она машинально дотронулась рукой до своих локонов.

– Как тебе не стыдно, Дэмьен? Ты ведь знаешь, что она помешана на своих волосах! – воскликнула Шони и возмущенно надулась, сразу став похожей на сердитого шоколадного снегиря.

Но Дэмьен, как ни в чем не бывало, с улыбкой принялся за свои спагетти.

– Ладно, ребята, – быстро сказала Стиви Рей, вставая из-за стола и хватая меня под локоть. – Зои очень устала. Вы же помните, каково это в первый день. Так что мы возвращаемся к себе. Мне еще нужно подготовиться к тесту по Вампирской социологии, поэтому сегодня больше не увидимся. Значит, до завтра.

– До завтра, – кивнул Дэмьен. – Пока, Зои. Было очень приятно познакомиться.

– Добро пожаловать в наш Адский Интернат, – хором пропели Шони и Эрин, прежде чем Стиви Рей успела подтолкнуть меня к выходу.

– Спасибо. Я в самом деле очень устала, – сказала я соседке, когда мы вышли в сумрачный вестибюль, в котором я с радостью узнала длинный коридор, ведущий к главному входу в школьное здание.

Но не успели мы со Стиви Рей сделать и нескольких шагов, как были вынуждены остановиться, потому что прямо из-под наших ног выскочили два кота.

Присмотревшись, я заметила, что серебристо-серый котище собирается набросится на маленькую, насмерть перепуганную кошку.

– Вельзевул! Отвяжись от Кэмми, разбойник! Дэмьен с тебя шкуру спустит, вот увидишь!

Стиви Рей попыталась схватить серого кота, но тот ловко увернулся. Но все-таки оставил кошку в покое и, развернувшись, бросился бежать в ту сторону, откуда мы только что пришли. Стиви Рей хмуро проводила его взглядом и вздохнула.

– Шони и Эрин совершенно не воспитывают своего разбойника, он постоянно устраивает какие-нибудь пакости!

Мы продолжили свой путь и вскоре вышли из здания в мягкие предрассветные сумерки. Тут Стиви Рей посмотрела на меня и пояснила:

– Хорошенькая Кэмми – это кошка Дэмьена. А Вельзевул живет у Шони и Эрин, он выбрал их обеих, представляешь? Я знаю, девчонки показались тебе странными, но когда ты присмотришься к ним повнимательнее, го поймешь, что они настоящие Близняшки. Нет, правда, они действительно очень похожи!

– Они мне понравились, честно.

– Ну да, они просто классные! Правда, немного любят поскандалить, зато настоящие подруги. Можешь быть уверена, они никому не позволят говорить о тебе гадости. – Стиви Рей лукаво улыбнулась… – То есть сами они, разумеется, будут говорить все, что хотят, но это ведь другое дело, правда? Это же не за твоей спиной!

– И мне ужасно понравился Дэмьен.

– Правда? Он жутко милый и очень умный. Знаешь, мне иногда его так жалко!

– Почему?

– Ну понимаешь, он очень одинокий. Полгода назад, когда он только поступил сюда, его поселили в комнате с одним парнем. Когда тот узнал, что Дэмьен гей – как будто Дэмьен это когда-то скрывал! – то пошел к Неферет и заявил, что не желает жить в одной комнате с педиком.

Я поморщилась. Терпеть не могу гомофобов!

– Надеюсь, Неферет вправила ему мозги?

– Не совсем. Она сказала этому парню – кстати, при поступлении он взял себе имя Тop, представляешь? – Стиви Рей покачала головой и выразительно закатила глаза. – Это о многом говорит, не правда ли? Так вот, Неферет сказала, что Тор поступил отвратительно, и предложила Дэмьену либо перебраться в свободную комнату, либо остаться с Тором. Разумеется, Дэмьен предпочел переехать. Разве ты на его месте поступила бы иначе?

– Нет, конечно. Я бы ни за что не осталась в одной комнате с Тором-гомофобом.

– Мы тоже так подумали. С тех пор Дэмьен живет совсем один.

– А разве здесь больше нет учеников с нетрадиционной ориентацией?

Стиви Рей пожала плечами.

– Есть несколько лесбиянок, но они почти ни с кем не общаются. Правда, среди них есть парочка классных девчонок, с которыми мы дружим. Видишь ли, эти девочки привыкли держаться вместе. У них свой путь служения Богине, поэтому большую часть времени они проводят в храме Никс. Разумеется, как и везде, здесь есть и несколько чокнутых дур, которые постоянно обжимаются и целуются друг с другом, причем, каждый раз на глазах у самых крутых парней.

Я непонимающе покачала головой.

– Послушай, но ведь это нелепо! Никогда не понимала, почему некоторые считают, будто таким образом можно завлечь парня? Какая здесь связь?

– Я тоже никогда этого не понимала! Кому нужен парень, которого заводит только то, что я целуюсь с другой девчонкой? Клиника какая-то!

– А как насчет парней-геев? Стиви снова вздохнула.

– Тут есть еще несколько, кроме Дэмьена, но все они слишком жеманны и женоподобны. Я ужасно ему сочувствую, правда. Мне кажется, он очень одинок. Родители ему, кстати, вообще не пишут.

– Не могут смириться с тем, что он вампир?

– Да нет, на это им, похоже, вообще наплевать. Ты только не обсуждай это с Дэмьеном, ладно? Мне бы не хотелось ранить его чувства, но, похоже, его родители были только рады, когда его Пометили. До этого они просто не знали, что делать с сыном-геем.

– А зачем с ним вообще что-то делать? Он же их сын, разве нет? Какая разница, кто ему правится – парни или девчонки?

– Видишь ли, они живут в Далласе, а его отец – какая-то шишка в местной общине «Люди Веры». Точно не знаю, кажется, он там старейшина или что-то в этом роде…

Я упреждающе подняла руку.

– Стоп. Ни слова больше. Я знаю, о чем ты. – Это была чистая правда. Я на собственном опыте столкнулась с узколобостью Людей Веры, убежденных в том, что «наш путь – единственно правильный». – Не хочу даже думать об этом, иначе впаду в депрессию.

Стиви Рей кивнула и распахнула дверь в наш корпус. В холле было почти пусто, только несколько девочек смотрели повтор сериала «Шоу 70-х».

Стиви Рей небрежно помахала им и обернулась ко мне:

– Возьмем с собой наверх газировки и чего-нибудь перекусить?

Я кивнула и прошла следом за ней в небольшую боковую комнатку, где было четыре холодильника, здоровенная раковина, две микроволновки, куча шкафчиков и симпатичный белый столик посередине. На первый взгляд, все это напоминало обычную кухню, разве что было холодильников многовато. Кругом было очень чисто и опрятно.

Стиви Рей распахнула один из холодильников, я заглянула через ее плечо и увидела, что он сверху донизу забит всевозможными напитками: здесь были всякие газировки, соки и даже тошнотворная на вкус минералка.

– Чего хочешь?

– Колу или пепси, все равно.

– Это все для всех нас, – пояснила Стиви и, протянув мне две банки диетической «Кока-колы», вытащила себе две «Фрески». – В тех двух холодильниках хранятся фрукты и овощи, а вон в том – нежирное мясо для сэндвичей. Холодильники всегда забиты до отказа. Взрослые вампиры просто помешаны на нашем здоровом питании, поэтому можешь даже не искать тут чипсы или пирожные «Твинки». Это под запретом. – И шоколадок тоже нет?

– А вот и не угадала! Шоколад как раз есть, причем, очень дорогой. Считается, что в умеренных количествах шоколад для вампиров исключительно полезен.

«Кто же будет есть хороший шоколад в умеренных количествах?» – скептически подумала я, когда через гостиную мы направились к лестнице.

– Так ты говоришь, что… вампиры, – я опять споткнулась на этом слове, – фанаты здоровой еды?

– В целом, да, но особенно они заботятся о правильном питании недолеток. Во всей школе ты не встретишь ни одного толстого взрослого, но это вовсе не значит, что преподаватели питаются одной морковкой и овощными салатами. Взрослые вампиры обедают в нашей столовой, и говорят, что аппетит у них отменный. – Она приблизила ко мне лицо и понизила голос: – Я слышала, что они едят очень много красного мяса. Сырого красного мяса.

– Ой, – пролепетала я, живо представив себе Неферет, жующую кровавый стейк.

Стиви Рей поежилась и добавила:

– Иногда кто-нибудь из наставников присаживается за стол к своим подопечным, но в таких случаях он берет себе воды или бокал вина, и никогда вместе с ними не ест.

Моя соседка распахнула дверь в нашу комнату, и я с облегчением бросилась на свою кровать и скинула туфли. Боже, как же я устала!

Растирая затекшие ноги, я еще какое-то время поразмышляла о том, почему взрослые вампиры не едят вместе с недолетками, но потом решила не ломать себе голову. За этим непростым вопросом скрывалось слишком много других, еще более непонятных. Что вообще едят взрослые вампиры? И что буду есть я, когда (если) им стану? Нет, хватит с меня!

Но это было еще не все. Из дальнего уголка моего сознания всплыло воспоминание о том, какими глазами я вчера смотрела на кровь Хита. Неужели это было только вчера? А как подействовала на меня кровь того парня, там, в коридоре? Стоп. Нет, над этим я точно не буду париться! Я сделала над собой усилие и вернулась к обсуждению вампирской диеты.

– Но если взрослые вампиры не слишком озабочены собственной диетой, почему же их так волнует наше здоровое питание?

Стиви Рей подняла на меня глаза, и я увидела в них тревогу и неподдельный страх.

– Они следят за нашим питанием потому же, почему заставляют нас каждый день заниматься спортом. Взрослые изо всех сил стараются укрепить наши тела, потому что когда недолетка вдруг начинает толстеть, слабеть или чахнуть, это означает, что его организм отторгает Превращение.

– И тогда наступает смерть, – тихо скала я.

– И тогда наступает смерть, – кивнула Стиви Рей.




ГЛАВА 11


Я была уверена, что не сомкну глаз всю ночь, то есть день. Буду скучать по дому, плакать и думать о том, как невероятно изменилась моя жизнь. Время от времени в моем сознании тревожными вспышками всплывали глаза парня из коридора, но я так устала, что не могла сосредоточиться.

Даже ненормальная ненависть Афродиты стала представляться мне далекой и нестрашной.

Кажется, последнее, что тревожило меня перед тем, как я провалилась в забытье, был мой лоб. Правда, не помню, в связи с чем. То ли Метка снова начала чесаться, то ли разболелась рана на лбу, то ли просто на нем вызревал огромный прыщ… И еще я нервничала, как будут лежать мои волосы на следующий, мой самый первый школьный день…

Но стоило мне завернуться в свое одеяло, вдохнуть знакомый запах пуха и дома, как я сразу почувствовала себя спокойно и уютно… и мгновенно отключилась.

Нет, никакие кошмары меня не мучили. Мне снились кошки. Представляете? Это была мол первая ночь на новом месте, и что же мне при снилось? Крутые парни? Нет. Новые вампирские сверхвозможности? Опять нет. Просто кошки. Особенно хорошо я запомнила одну – маленькую, рыженькую, с крошечными лапка ми и толстым животиком, делавшим ее похожей на смешного сумчатого зверька. Она ворчала на меня недовольным старушечьим голоском и строго спрашивала, почему я так долго заставляю себя ждать. Потом ее голос превратился в противный пикающий звук и я…

– Зои, да проснись же ты! Выруби скорее этот чертов будильник!

– Что за… Ой!

Черт возьми. Ненавижу утра. Я протянула руку, нащупывая на столике мерзкую пикалку. Кстати, я вам не говорила, что без линз слепа, как крот? Нашарив на столике ботанские очочки, я нацепила их на нос и взглянула на циферблат. Шесть тридцать вечера, а я только что проснулась. Это к вопросу о невероятном.

– Пойдешь в душ первой или мне… – сонно пробормотала Стиви Рей.

– Лучше я, если ты не против.

– Не-а… – зевнула она.

– Ладно.

– Только побыстрее, потому что не знаю как ты, но я не доживу до обеда, если не позавтракаю.

– А хлопья тут дают? – оживилась я. Дело и том, что я просто обожаю хлопья, у меня есть даже футболка с надписью «Я люблю хлопья». Кстати, больше всего на свете мне нравятся шоколадные хлопья «Граф Шокула» с вампиром на коробке. Зацените иронию, как говорится.

– Да сколько угодно! У нас тут целая куча коробок с самыми разными хлопьями и подушечками, а еще фрукты, вареные яйца и все прочее.

– Тогда я мигом! – Неожиданно я почувствовала просто волчий аппетит. – Ой, чуть не забыла! Нужно надеть что-то определенное?

– Да нет, – снова зевнула Стиви Рей. – Просто надень пуловер или пиджак с символом нашей ступени, и достаточно.

Я собралась в два счета, хотя ужасно нервничала и с удовольствием провозилась бы несколько часов, укладывая волосы и наводя красоту.

Пока Стиви Рей была в душе, я уселась перед ее зеркалом, собрала волю в кулак и решила, что с макияжем лучше недоусердствовать, чем переусердствовать. Просто поразительно, насколько Метка изменила выражение моего лица. У меня всегда были красивые глаза – большие, круглые и темные, с густыми ресницами. Помнится, бедная Кайла постоянно жаловалась на несправедливость мироздания, которое отсыпало мне ресниц на троих, а ее наградило лишь редкими блондинистыми ресничками.

Кстати о Кайле… Я ужасно скучала по ней, особенно этим утром, когда мне предстояло совсем одной идти в новую школу. Надо будет непременно ей позвонить… Попозже. Или послать письмо по электронной почте. Но тут я вспомнила о неосторожных словах Хита по поводу измены и решила, что, пожалуй, с письмом тоже не буду торопиться.

Так, о чем это я думала? Благодаря Метке, мои глаза стали казаться еще больше и еще темнее. Я подвела их темно-серым карандашом с серебряными блестками. Разумеется, совсем чуть-чуть, поскольку не собиралась напоминать тех дурочек, которые думают, будто толстенный слой черной подводки делает их похожими на загадочных принцесс. Нуда, как же! На самом деле он делает их похожими на перепуганных енотих!

Я растушевала подводку, накрасила ресницы, нанесла на лицо немного бронзовой пудры и завершила макияж блеском для губ (чтобы не было видно, как я их обкусала от волнения).

После этого взглянула на себя в зеркало. К счастью, с прической все было нормаль но, и даже мой ненавистный треугольный выступ волос на лбу, с противным названием «вдовий мысик», был заметен не так сильно, как обычно. В целом, я выглядела… другой, и все-таки той же самой.

Эффект, произведенный Меткой, никуда не исчез. Она только резче подчеркнула этнические черты моего лица: черноту глаз, высокие скулы, прямой нос и даже оливковый цвет кожи, унаследованный мной от бабушки Редберд. Темно-сапфировая Метка богини словно высветила все это и освободила спрятанную во мне индейскую девушку, позволив ей засиять во всей красе.

– Какие у тебя послушные волосы! – ахнула Стиви Рей, выходя из ванной и вытирая на ходу свои короткие кудряшки. – Вот если б и мои вели себя так же, когда отрастают! Да где там! Они закручиваются в пружинки и торчат во все стороны, просто ужас какой-то!

– А мне нравятся твои пружинки, – сказала я, уступая ей место перед зеркалом и подхватывая с пола свои блестящие черные балетки.

– Да брось ты, из-за них я чувствую себя последней уродиной. Тут у всех длинные волосы.

– Я заметила. А почему, кстати?

– Один из признаков Превращения. У вампиров волосы растут необычайно быстро, как и ногти, кстати.

Я подавила невольную дрожь, вспомнив, как длинный ноготь Афродиты без малейшего усилия разрезал джинсы и кожу парня в коридоре.

К счастью, Стиви Рей ничего не знала о моих мыслях и продолжала беззаботно тара торить:

– Да ты скоро сама во всем разберешься. И тогда не придется смотреть на эмблемы, чтобы понять, кто перед тобой. Кстати, все это проходят на Вампирской социологии. Ой, какая же я дура! Совсем забыла! – Моя соседка порылась в валявшихся на столе бумагах, вытащила какой-то листок и протянула мне: – Твое расписание. Третья и четвертая пара у нас совпадают. Определись с факультативом, он у тебя второй парой. Там есть список.

Над расписанием было напечатано жирным шрифтом: «Зои Редберд, третья ступень», и красовалась дата, проставленная… ровно за пять дней до того, как Ищейка меня Пометил.






1 пара – Вампирская социология. Начальный курс. Ауд. 215. Проф. Неферет

2 пара – Драматическое искусство. Начальный курс. Центр Исполнительского искусства. Проф. Нолан

или

Рисунок. Начальный курс. Ауд. 312. Проф. Донер

Или Введение в музыку. Ауд. 314. Проф. Венто

3 пара – Литература. Начальный курс. Ауд. 214. Проф. Пентисилея

4 пара – Фехтование. Спортзал. Проф. Д. Ланкфорд

ОБЕД

5 пара – Испанский язык. Начальный курс. Ауд. 216. Проф. Гарми

6 пара – Основы верховой езды. Крытый манеж. Проф. Ленобия





– Тут нет геометрии? – поразилась я. Расписание совершенно меня убило, но я старалась не подавать виду.

– К счастью, нет. Зато в следующем семестре у нас будет экономика. Надеюсь, это не так ужасно, как математика.

– Фехтование? Верховая езда?

– Я же говорю, они стараются держать нас в форме. Фехтование тебе понравится, хотя там приходится вкалывать. – Стиви Рей усмехнулась. – Честно сказать, у меня не слишком получается, но зато мы фехтуем в парах со старшеклассниками – ну, понимаешь, они у нас вроде инструкторов – и там есть та-акие мальчики! Просто отпад! А верховой ездой я в этом семестре не занимаюсь, у меня тхеквондо, и я от него просто без ума!

– Правда? – не веря своим ушам, решила уточнить я.

– Клянусь! Ну что, выбрала факультатив? Я снова взглянула в листок.

– А ты что выбрала?

– Музыку. Профессор Венто – это нечто! А еще… – тут Стиви Рей смущенно улыбнулась и зарделась до корней волос. – Я хочу стать звездой кантри. Ну, ты понимаешь – Кенни Чесни, Фэйт Хилл и Шэнайя Твайн, они ведь все вампиры, ну и не только они… Гарт Брукс, скажем, тоже вырос в Оклахоме, и он самый сильный вампир из всех этих музыкантов. Короче, почему бы и мне не стать одной из них?

– Разумно, – кивнула я. Нет, в самом деле. Почему бы и нет?

– Хочешь, будем ходить на музыку вместе?

– Было бы здорово, только я не умею петь и не играю ни на одном инструменте. Ну то есть полный ноль.

– Ну ладно. Может, в другой раз…

– Вот драматическое искусство… В старой школе я посещала драмстудию, и мне там нравилось. Что скажешь о профессоре Нолан?

– Кажется, она из Техаса и у нее жуткий акцент, но она изучала театральное искусство в Нью-Йорке, и здесь ее все любят.

– Ну что ж, значит решено. Выбираю театр.

– Тогда хватай расписание, и побежали. Эй-гей! – крикнула Стиви Рей, когда, вылетев из комнаты, мы помчались вниз по лестнице. – Может, из тебя получится новая Николь Кидман!

Что ж, не самая плохая перспектива (хотя, признаться, брак и развод с чокнутым коротышкой категорически не входит и мои планы).

Слова Стиви Рей напомнили мне о том, что с тех пор, как Ищейка меня Пометил, я ни разу не задумалась о своей будущей профессии. По дороге на кухню я быстренько все взвесила и убедилась, что по-прежнему хочу стать ветеринаром.

Жирный черный с белым кот, переваливаясь с лапы на лапу, скатился по ступенькам и помчался в погоню за точно такой же перекормленной кошкой. Здесь было столько котов, что невольно напрашивалась мысль о необходимости особой вампирской ветеринарной клиники.

(Кажется, я гений! Вампирская ветеринария… Решено, моя клиника будет называться «Вамп-ветеринария», у меня даже слоган сложился: «Мы возьмем у вас кровь бесплатно!»)

В кухне и гостиной было не протолкнуться от девиц, которые ели, болтали и торопливо заканчивали сборы. Я честно пыталась поздороваться с бесконечной вереницей девчонок, которым меня поочередно представляла Стиви Рей, но все мое внимание было сосредоточено на поисках «Графа Шокулы».

Я уже начала нервничать, но тут, наконец, отыскала любимую упаковку, спрятанную за большущими коробками «Фростид флейкс» (тоже неплохой выбор, только они не шоколадные и без вкусненьких пастилок внутри).

Стиви Рей насыпала себе целую гору «Лаки Чармс» и, обнаружив свободное местечко за кухонным столом, мы торопливо принялись за еду.

– Доброе утро, Зои!

Знакомый голос. Я поняла, кто это прежде, чем заметила, как Стиви Рей втянула голову в плечи и уставилась в свою тарелку.

– Привет, Афродита, – как можно спокойнее ответила я.

– На случай, если сегодня мы больше не увидимся, хочу сообщить о месте нашей встречи. Ритуал Дочерей Тьмы состоится в четыре часа утра, сразу после школьной церемонии Полнолуния. Тебе придется пропустить ужин, но не волнуйся, мы тебя накормим. Все будет проходить в рекреационном зале, в восточном крыле. Итак, я буду ждать тебя возле храма Никс, а потом провожу туда, где все будет проходить.

– Но мы со Стиви Рей уже договорились пойти на школьную церемонию вместе, – заявила я. Вообще-то, мы ни о чем таком не договаривались, но я терпеть не могу, когда мной командуют!

– Да это фигня, забей! – вставила Стиви Рей, поднимая голову от тарелки.

– Ты ведь знаешь, где находится рекреация? – спросила я у нее нарочито беспечным тоном.

– Значит, сможешь проводить меня туда после школьной церемонии? Вот и отлично! И нам не придется заставлять Афродиту беспокоиться!

– Я с радостью тебе помогу, – закивала Стиви Рей, к которой уже вернулся ее нормальный голос.

– Ну вот все и решилось, – сказала я, ослепительно улыбаясь Афродите.

– Отлично. Замечательно. Значит, увидимся ровно в четыре. Не опаздывай! – напомнила та и убралась восвояси.

– Если она при ходьбе будет так раскачивать задницей, то обязательно сломает себе шейку бедра, – философски заметила я.

Стиви Рей фыркнула так, что у нее молоко брызнуло из носа. Откашлявшись, она простонала:

– Я же ем! – Потом сглотнула и лукаво мне улыбнулась: – Ты сразу поставила ее на место.

– С твоей помощью, – кивнув, я проглотила последнюю ложку хлопьев. – Готова?

– Готова! Так, дальше все просто. Первая пара у тебя рядом с моей аудиторией. У третьей ступени все занятия проходят в одном здании, это очень удобно. Побежали, я покажу дорогу, и ты уже никогда не заблудишься.

Мы сполоснули тарелки, погрузили их в одну из пяти посудомоечных машин и выскочили в темноту прекрасной осенней ночи.

Вы не представляете, как непривычно было идти в школу ночью, однако мое тело, надо признаться, не находило в этом ничего странного. Смешавшись с толпой остальных учеников, мы вошли в тяжелые деревянные двери.

– Третья ступень занимается здесь, – сообщила Стиви Рей, когда мы повернули за угол и поднялись на несколько ступенек по лестнице.

– Это туалет? – спросила я, проходя мимо питьевого фонтанчика, расположенного между двух дверей.

– Ага, – бросила Стиви. – Ну вот, мне сюда, а тебе вон в ту аудиторию. Увидимся после уроков!

– Ладно, спасибо! – крикнула я ей вслед.

По крайней мере, туалет близко. Успею добежать, если меня все-таки проберет медвежья болезнь.




ГЛАВА 12


– Зои! Сюда!

Я чуть не разревелась от облегчения, услышав голос Дэмьена, приглашавшего меня на свободное место.

– Привет, – плюхнувшись на стул рядом с мальчиком-талисманчиком, я взглянула на него с благодарностью.

– Готова к первому школьному дню? «Нет».

– Да, – кивнула я и хотела прибавить еще что-нибудь, но тут прозвучало пять коротких звонков, и не успело эхо последнего из них стихнуть в коридоре, как в аудиторию вошла Неферет.

В этот день на ней была длинная черная юбка с разрезом, открывавшим фантастические сапоги на шпильках, и темно-бордовый свитер из шелковой пряжи. Слева на свитере красовалась серебряная вышивка с изображением Богини, державшей в поднятых над головой руках полумесяц. Роскошные рыжеватые волосы Неферет были заплетены в толстую косу, а обрамлявшая ее лицо изысканная татуировка придавала Неферет сходство с древней жрицей-воительницей. Неферет улыбнулась, и я почувствовала, что весь класс, подобно мне, заворожен ее красотой и величием.

– Добрый вечер! Я уже давно с нетерпением ждала этого урока. Богатейшая история амазонок относится к моим любимым темам.

Неферет перевела взгляд на меня и улыбнулась.

– Я очень рада, что Зои Редберд присоединилась к нам именно на этом уроке. Зои моя подопечная, так что прошу любить и жаловать. Дэмьен, будь добр, выдай Зои учебник, а заодно объясни ей, как у нас организовано хранение учебных материалов. Ее шкаф как раз рядом с твоим. Остальных я попрошу взять тетради и записать все, что они знают о древних воительницах-вампирах, известных в античности под именем амазонок.

Послышался привычный шелест страниц и еле слышное перешептывание. Дэмьен отвел меня в конец аудитории, где располагались ряды самых обычных шкафов. Он открыл дверцу с цифрой «12», и я увидела внутри аккуратные полки, заставленные книгами, учебниками, тетрадями и канцелярскими принадлежностями.

– В Доме Ночи учебные пособия хранятся не так, как в обычных школах. Аудитория, в которой проходит первая пара, считается нашей классной комнатой, в ней находятся наши шкафы. Здесь всегда открыто, так что ты можешь заходить, когда тебе потребуется. Вот твой учебник по Вампирской социологии.

Дэмьен вручил мне толстенный фолиант в кожаном переплете с вытесненным на нем силуэтом богини и надписью «Вампирская социология. Начальный курс». Я взяла с полки чистую тетрадь и несколько ручек, закрыла дверь шкафа и застыла в нерешительности.

– Разве тут ничего не запирается?

– Нет, – шепотом ответил Дэмьен. – Здесь замки не нужны. Если кто-нибудь что-нибудь украдет, вампиры мгновенно об этом узнают. Даже думать не хочу о том, что они сделают с безумцем, решившимся на такую глупость.

Вернувшись за свой стол, я открыла тетрадь и принялась записывать то немногое, что мне было известно о древних воительницах, предпочитавших обходиться без мужского общества. Но мысли мои были далеки от выполнения задания. Я думала о том, почему Дэмьен, Стиви Рей и даже отчаянные Близняшки так боятся нарушить здешние правила.

Нет, не поймите меня неправильно! Я всегда была послушной ученицей – пусть не идеальной, но вполне смирной. За все время учебы меня наказали всего один раз, да и то несправедливо! Не верите?

Сейчас я рассажу, как было дело.

Один подонок потребовал, чтобы я доставила ему удовольствие. Ну, всем известным способом. И что мне оставалось? Разораться? Глупо захихикать? Обидеться? Короче, я дала ему по морде (хотя вообще-то предпочитаю убивать словом), и меня же оставили после уроков!

Ладно, дело прошлое. Тем более что наказание оказалось не слишком тяжелым. Я спокойно сделала все уроки на следующий день и принялась за очередную книжку из серии «Сплетница». Судя по всему, в Доме Ночи к нарушителям применяют какие-то иные меры. Надо будет при случае расспросить Стиви Рей…

– Закончили? Теперь давайте обсудим. Какие традиции амазонок сохранились в Доме Ночи? – спросила Неферет, возвращая меня к действительности.

Дэмьен поднял руку первым.

– Мы заимствовали у амазонок почтительный поклон с прижатым к сердцу кулаком, а также обычай пожимать друг другу локоть, а не ладонь.

– Правильно.

Вот оно что! Теперь буду знать, откуда взялось их забавное «рукопожатие»!

– А теперь давайте посмотрим, какими предварительными знаниями об амазонках вы можете похвастаться.

Блондинка, сидевшая в противоположном конце аудитории, подняла руку и ответила:

– Как и во всех вампирских сообществах, у амазонок был матриархат.

Похоже, она умница.

– Верно, Элизабет. Однако люди обычно истолковывают этот аспект жизни амазонок в ином ключе. Что я имею в виду?

– Люди полагают, будто амазонки были мужененавистницами, – мгновенно ответил Дэмьен.

– Совершенно верно. Но мы с вами прекрасно знаем, что матриархат вовсе не обязательно предполагает мужененавистничество. Даже у Никс был возлюбленный по имени Эреб. Уникальность образа жизни амазонок заключалась в том, что эти древние женщины-вампиры решили сами защищать и охранять свое сообщество. Как вы уже знаете, наше сообщество так же построено на началах матриархата, однако мы уважаем и ценим Сынов Ночи, и видим в них своих защитников. А теперь откройте в учебниках главу три и взгляните на портрет величайшей воительницы амазонок Пентисилеи. Постарайтесь не путать историю с мифом.

После этого Неферет прочла нам самую захватывающую лекцию, которую мне когда-либо доводилось слышать. Я просто забыла о времени, поэтому звонок стал для меня полной неожиданностью.

Когда я убирала учебник в свой шкаф, меня неожиданно окликнула Неферет. Схватив тетрадь и ручку, я со всех ног бросилась к ней.

– Как дела? – спросила моя наставница, ласково улыбнувшись.

– Все в порядке. Даже хорошо! – быстро ответила я.

Она слегка выгнула бровь.

– Ну, вообще-то… Я немного волнуюсь и теряюсь.

– Так и должно быть. Тебе нужно время, чтобы привыкнуть. Смена школы всегда тяжелое испытание, не говоря уже о смене образа жизни. – Неферет посмотрела на кого-то за моей спиной и попросила: – Дэмьен, будь любезен, проводи Зои в класс драматического искусства.

– С удовольствием, – кивнул Дэмьен.

– Увидимся на школьной церемонии Полнолуния, Зои. Ах да, чуть не забыла! Афродита передала тебе официальное приглашение на ритуал Дочерей Тьмы?

– Да.

– Отлично, я просто хотела убедиться, что ты в курсе. Я прекрасно понимаю, что ты еще не совсем освоилась, но все-таки мне бы очень хотелось, чтобы ты его посетила. Нужно пользоваться всеми возможностями, которые предоставляет наша школа, тем более что Дочери Тьмы – это наше элитное сообщество. Они оказали тебе большую честь, показав, что хотят видеть тебя в своих рядах.

– Я с удовольствием пойду, – пообещала я и даже постаралась изобразить на лице улыбку, чтобы не показаться невежливой. Раз Неферет хочет, чтобы я пошла, значит, вопрос решен. Я не могла ее разочаровать. Кроме того, не стоило давать Афродите повода думать, будто я ее боюсь.

– Вот и прекрасно! – горячо воскликнула Неферет и пожала мне локоть. Я еще раз ей улыбнулась. – На случай, если я тебе понадоблюсь, мой кабинет расположен в том же крыле, что и лазарет. – Неферет взглянула на мой лоб. – Вижу, швы почти полностью рассосались. Это замечательно. Голова не болит?

Я дотронулась рукой до виска. На том месте, где вчера было не меньше десятка швов, осталось всего два едва заметных стежка. Странно, очень странно. Но еще более странным было то, что я с утра ни разу не вспомнила о своей ране.

И тут я поняла, что о маме я тоже не вспомнила. Да что там о маме, я даже о бабушке Редберд совсем забыла!

– Нет, – торопливо ответила я в ответ на вопросительные взгляды Неферет и Дэмьена. – Нет, ни капельки не болит.

– Прекрасно! Ну, бегите, а то опоздаете. Уверена, Зои, уроки драматического искусства тебе понравятся. Профессор Нолан как раз начала работу над монологами.

Я рванула к двери, чтобы не отстать от Дэмьена, но на полпути меня вдруг осенило.

– А откуда она знает, что я иду в драматическую студию? Я же только сегодня утром это решила!

– Взрослые вампиры знают гораздо больше, чем ты думаешь, – шепотом ответил Дэмьен. – Заруби это себе на носу. Взрослые всегда все знают, а уж Верховная жрица и подавно!

– Привет, ребята! – бросилась к нам Стиви Рей. – Ну как Вампирская социология? Начали с амазонок?

– Это было круто, – ответила я, радуясь тому, что можно закончить разговор о вампирском всезнании. – Я и не знала, что они отрезали себе правую грудь, чтобы не мешала стрелять из лука!

– Если бы они были такими плоскими, как я, им бы не пришлось себя калечить, – вздохнула Стиви Рей, удрученно опустив глаза на свой бюст.

– Или такими, как я, – вставил Дэмьен.

Я так и покатилась со смеху и прохохотала до самых дверей драмстудии.

В отличие от Неферет, профессор Нолам совсем не излучала могущества. Зато она излучала энергию. У нее были прямые темные волосы и сильный техасский акцент, о котором меня предупреждала Стиви Рей.

– Добро пожаловать, Зои! Выбирай любое место!

Я поздоровалась и села рядом с Элизабет, которую запомнила по уроку вампсоциологии. Она выглядела довольно миной, кроме того, я успела отметить, что она умная. (Всегда полезно садиться рядом с ботанами.)

– Мы как раз приступили к выбору монологов, которые каждый из вас прочтет перед всем классом на следующей неделе. Но полагаю, для начала вам будет полезно послушать, что означает «хорошо прочитанный монолог». Поэтому я пригласила На урок одного очень талантливого старшеклассника, который исполнит для вас знаменитый монолог из пьесы «Отелло», написанной великим вампиром-драматургом Уильямом Шекспиром. – Профессор Нолан помолчала и перевела взгляд на стекло двери. – Войдите.

Дверь распахнулась и – Боже милосердный! – у меня перестало биться сердце. Да что там сердце! Я чуть челюсть на парту не выронила, вытаращив глаза, как последняя идиотка. Это был самый классный парень, которого и когда-либо видела. Высокий, стройный, с темными и восхитительно волнистыми, как у Супермена, волосами! У него были потрясающие ослепительно-синие глаза и…

Нет, только не это! Черт возьми. Черт! Черт! Черт! Это был тот самый тип, которого я видела в коридоре.

– Входи, Эрик. Ты, как всегда, пунктуален. Мы сгораем от нетерпения, мечтая насладиться твоим исполнением.

Профессор Нолан обернулась к классу.

– Большинство из вас хорошо знакомо с нашим Эриком Найтом. Сейчас он учится на пятой ступени, а в прошлом году стал победителем проходившего в Лондоне Международного конкурса чтецов, в котором приняли участие представители всех Домов Ночи. Кроме того, своим исполнением партии Тони в нашей постановке «Вестсайдской истории» Эрик произвел настоящий фурор в Голливуде и на Бродвее. Итак, мы тебя слушаем, Эрик! – сияя от удовольствия, закончила профессор Нолан.

Я будто превратилась в заводную куклу. Руки мои сами собой поднялись вверх, и я горячо захлопала вместе с остальным классом. Эрик одарил нас ослепительной улыбкой и уверенно поднялся на небольшую сцену, расположенную в центре зала.

– Привет. Как дела?

Он обращался прямо ко мне. Врубаетесь? Именно ко мне! Я почувствовала, как у меня вспыхнули щеки.

– На первый взгляд кажется, что читать монолог очень трудно и страшно, но я дам вам один небольшой совет. Представьте, что вы на сцене вместе с другими актерами. Обманите себя, забудьте о том, что вы совсем одни, как сейчас я…

Он начал читать монолог из «Отелло». Честно признаюсь, я знала об этой пьесе только то, что она считается одной из величайших трагедий Шекспира.

Читал Эрик просто потрясающе. Как я уже говорила, он был высоким и худощавым, под два метра ростом, но когда заговорил, вдруг стал казаться крупнее, старше и… мощнее. Голос его зазвучал на октаву ниже и приобрел какой-то незнакомый мне акцент. Фантастические синие глаза Эрика превратились в узкие щелки, а имя Дездемоны он произносил будто молитву. Я поняла, что герой любит ее всем сердцем, еще до того как прозвучали заключительные строки:

Я стал ей дорог тем, что жил в тревогах, А мне она – сочувствием своим.[10 - У. Шекспир. «Отелло». (Пер. М. Лозинского.).]

Когда Эрик произнес эти строки, глаза наши встретились, и так же, как в тот раз и темном коридоре, мне вдруг показалось будто мы в аудитории одни, одни в целом мире.

Где-то в глубине моего тела возникла дрожь, я узнала ее, потому что успела уже дважды испытать с тех пор как меня Пометили. Но если прежде эту дрожь вызвал запах крови, то теперь крови не было. Был только Эрик. А он закончил монолог, улыбнулся, прижал пальцы к губам, словно посылая мне воздушный поцелуй, и поклонился.

Все захлопали как сумасшедшие, и я тоже. Честное слово. Просто не могла удержаться. – Ну вот, теперь вам понятно, что такое настоящее чтение, – сказала профессор Нолан. – Так, минуточку внимания. В красном шкафу, у задней стены аудитории, вас ждут сборники знаменитых монологов. Ваша задача – выбрать тот, что затронет вашу душу, покажется важным и интересным лично для вас. Я буду ходить между рядами и отвечать на ваши вопросы. Когда вы определитесь с монологами, мы вместе подготовимся к выступлению. – Она одарила нас всех деловитой улыбкой, кивнула и взмахнула рукой, направляя к груде сборников.

С пылающими щеками, задыхаясь от волнения, я кое-как встала и вместе с остальными побрела к шкафам, бросая через плечо косые взгляды на Эрика. Он – к сожалению! – уже уходил из класса, но перед выходом вдруг обернулся и заметил, что я на него смотрю. Я вспыхнула до кончиков пяток (опять!).

Эрик встретился со мной взглядом и улыбнулся мне (опять!). А потом вышел.

– Он такой милый, – шепнул мне кто-то на ухо.

Я обернулась и с изумлением заметила, как Примерная Ученица Элизабет провожает Эрика тоскующим взглядом.

– У него есть подружка? – спросила я, как полная дура.

– Только в моих мечтах, – ответила Элизабет. – Поговаривали, будто раньше он встречался с Афродитой, но я здесь уже несколько месяцев, а между ними все закончилось еще до этого. На, держи, – она протянула мне кипу книг. – Кстати, меня зовут Элизабет. Просто Элизабет, без фамилии.

Я вопросительно уставилась на нее. Она тяжело вздохнула.

– Моя фамилия Титсворт.[11 - Фамилия Элизабет происходит от английских слов Tits (женская грудь, англ.) и Worth (ценная, стоящая, англ.).] Можешь себе представить? Когда я сюда приехала, и моя наставница сказала, что я могу взять себе любое имя, я первым делом решила избавиться от дурацкой фамилии. Я долго ломала голову, какую же выбрать, и эти размышления совершенно меня измучили. Поэтому я оставила себе только имя, без фамилии. – «Просто Элизабет» снова вздохнула.

– Приятно познакомиться, – сказала я. Что и говорить, тут попадались очень странные кадры.

– Взаимно, – ответила Элизабет, когда мы вернулись за парты. – Кстати, Эрик на тебя смотрел.

– Да он на всех смотрел, – пожала я плеча ми я, чувствуя, как мое лицо снова предательски заливается краской.

– Так-то оно так, но на тебя он смотрел по-настоящему. – Она усмехнулась и добавила: – Кстати, твоя Метка выглядит просто классно.

– Спасибо.

Ну да, так я ей и поверила! Представляю, как дико должна смотреться синяя Метка на моей свекольно-красной физиономии!

– Какие-нибудь трудности с выбором, Зои? – вопрос профессора Нолан заставил меня подскочить от неожиданности.

– Нет, профессор Нолан. В старой школе я занималась в драмкружке и уже работала с монологами, – Прекрасно! Обязательно обратись ко мне, если понадобится помощь в проработке сцены или характера.

Она ласково потрепала меня по руке и проследовала дальше. Я открыла первую попавшуюся книгу и принялась перелистывать страницы в безуспешной попытке забыть об Эрике и сосредоточиться на монологах.

Он действительно на меня смотрел. Но почему? Может, догадался, что это я была в коридоре? Но какое ему до меня дело? И вообще, разве мне самой нужен парень, занимающийся всякими гадостями с этой мерзкой Афродитой? Разумеется, нет! Не собираюсь подбирать объедки этой стервы… А может, его просто заинтересовала моя Метка, как и всех в этой школе?

Нет, не похоже… Все-таки он смотрел именно на меня. И мне это понравилось.

Я рассеянно опустила глаза в книгу. Она была открыта на разделе «Женские драматические монологи». Первый же монолог был из комедии Хосе Эчегарая «Всегда смешна».

Пожалуй, это был знак.




ГЛАВА 13


В кабинет литературы я нашла дорогу сама. Вообще-то, эта аудитория находилась рядом с кабинетом Неферет, но нее равно я чувствовала себя заметно увереннее и была рада, что не пришлось спрашивать дорогу, как беспомощной новенькой дурочке.

– Зои! Иди сюда, мы заняли тебе местечко! – завопила Стиви Рей, едва я переступила порог.

Она сидела рядом с Дэмьеном и подскакивалa на месте от восторга, так напоминая счастливого щенка, что я невольно улыбнулась.

– Ну, рассказывай скорее! Как драмстудия? Тебе понравилось? Ты видела профессора Нолан? Правда, у нее классная татуировка? Похожа на маску, да?

Дэмьен терпеливо взял ее за руку:

– А теперь выдохни и позволь Зои ответить.

– Ой, прости, – смущенно улыбнулась моя соседка.

– Кажется, тату у Нолан действительно крутая, – сказала я.

– Кажется?

– Понимаешь, я плохо ее рассмотрела. Отвлеклась.

– На что же? – спросила Стиви Рей и тут же грозно сузила глаза. – Все ясно! Кто-то опять рассматривал твою Метку? Ох, Зои, иногда люди бывают такими придурками!

– Нет-нет, дело не в этом! Даже наоборот. Элизабет, которая Просто Элизабет, например, сказала, что ей нравится моя Метка. Я отвлеклась не из-за этого, а потому…

Я почувствовала, как мои щеки предательски запылали. Сначала я хотела осторожно расспросить ребят об Эрике, потом засомневалась. Можно ли рассказать им об эпизоде в коридоре?

Дэмьен мгновенно насторожился и впился в меня взглядом.

– Чувствую сладкий запах сплетни. Ну-ка, ну-ка, детка? Ты отвлеклась потому что что-о-о-о? – вопросительно протянул он.

– Ладно, ладно, признаюсь. Скажу всего два слова: Эрик Найт.

Стиви Рей разинула рот, а Дэмьен изобразил обморок, из которого его вывело появление профессора Пентисилеи.

– Потом расскажешь, – еле слышно прошептала Стиви Рей.

– Во всех подробностях! – добавил Дэмьен.

Я ответила им невинной улыбкой. Было приятно сознавать, что простое упоминание имени Эрика лишит их покоя на целый час.

Урок литературы оказался совершенно не Таким, каким я себе представляла. Начать с того, что я никогда в жизни не видела такой странной аудитории.

Все стены здесь были завешены потрясающими плакатами и картинами, подозрительно напоминавшими подлинники. С потолка свисали бесчисленные ловушки для ветра и переливающиеся хрустальные подвески. Профессор Пентисилея (чье имя, как я только что узнала на Вампирской социологии, восходило к знаменитой царице амазонок), которую здесь называли просто «профессор Пи», казалась сошедшей с экрана телевизора (прямиком с канала научной и околонаучной фантастики).

У нее были очень длинные светло-рыжие полосы, огромные карие глаза и роскошные формы, наверняка сводившие с ума всех здешних парней (впрочем, им не так уж много нужно, чтобы сойти с ума). Татуировка, представлявшая собой изысканное переплетение кельтских мотивов, изящно обрамляла высокие скулы профессора Пи, еще более подчеркивая их выразительность.

Преподаватель литературы была одета в стильные черные брюки и великолепный шелковый вязаный кардиган цвета зеленого мха с вышитой на нем эмблемой, которую я уже видела на груди Неферет. Я задумалась (на этот раз не об Эрике) и вспомнила, что точно такая же эмблема была и на блузке профессора Нолан. Характерно, что я этого даже не заметила…

– Я родилась в апреле 1902 года, – начала профессор Пентисилея, и все вылупились на нее во все глаза. Честное слово, этой роскошной женщине никак нельзя было дать больше тридцати! – В апреле 1912 мне было ровно десять, и я отлично помню случившуюся тогда трагедию. О чем именно я говорю? Какие есть идеи?

Я сразу догадалась, что она имеет в виду. Не поймите меня неправильно, я вовсе не законченная ботанша и не особая любительница истории.

Дело в том, что в детстве я была до жути влюблена в Леонардо Ди Каприо, и на двенадцатилетие мама подарила мне полную коллекцию его фильмов на DVD. Этот фильм я знала от корки до корки, то есть от тиров до титров, и некоторые сцены до сих пор помнила наизусть. (Стыдно признаться, сколько раз я обливалась слезами, глядя, как он соскальзывал с плота и, как божественное эскимо, медленно-медленно уходил на дно!)

Я огляделась по сторонам. Кажется, никто и не догадывался, о чем идет речь, поэтому, вздохнув, подняла руку.

Профессор Пи с улыбкой кивнула мне.

– Слушаем тебя, Зои Редберд.

– В апреле 1912 года погиб «Титаник». Поздним вечером, 14 апреля, он столкнулся с айсбергом и через несколько часов затонул.

Я слышала, как за моей спиной восхищенно цокнул языком Дэмьен, а Стиви Рей тихонько ахнула. Черт побери, неужели до этого я выглядела настолько дурой, что мой правильный ответ смог поразить их как гром среди ясного неба?

– Всегда рада, когда в класс приходят умные новички, – сказала профессор Пентисилея. – Совершенно верно, Редберд. Когда произошло это событие, я жила в Чикаго и навсегда запомнила истошные вопли разносчиков газет, выкрикивавших страшные заголовки на всех улицах города. Это было ужасно, особенно если учесть, что трагедии легко можно было избежать. Гибель «Титаника» ознаменовала собой конец целой эпохи и способствовала принятию давно назревших изменений в законодательстве о судоходстве. Обо всем этом, а также о многих других событиях, имевших непосредственное отношение к страшной апрельской ночи 1912 года, мы с вами будем говорить, читая книгу Уолтера Лорда «Незабываемая ночь». Несмотря на то, что Лорд не был вампиром – «Что само по себе просто возмутительно!» – еле слышно добавила профессор, – его подход к изложению событий представляется мне исключительно глубоким, интересным и достоверным. Книга написана прекрасным языком и очень легко читается. А теперь – за работу! Сидящие на задних партах – возьмите экземпляры из большого шкафа и раздайте по своему ряду.

Супер! Это обещало быть намного интереснее тоскливых «Больших надежд», над которыми мы столько мучились в школе! (Пип, Эстела – да кому вообще интересна эта тягомотина?)[12 - Пип, Эстела – герои романа Ч. Диккенса «Большие надежды».] Я открыла «Незабываемую ночь» и приготовила тетрадь на случай, если потребуется что-нибудь записать.

Профессор Пи начала читать первую главу вслух, и поверьте мне на слово, читала офигительно.

Итак, я побывала уже на трех уроках, и ото всех просто обалдела. Разве такое бывает? Разве могла я подумать, что страшный Вампирский интернат окажется гораздо интереснее унылого места, куда я мне приходилось ходить каждый день только потому, что так было нужно, и потому, что там были мои друзья?

Нет, я не хочу сказать, что все уроки в старой школе были такими уж тягомотными, но ведь там мы никогда не говорили об амазонках и не читали о гибели «Титаника», да еще под руководством современницы событий!

Я обвела глазами класс. Всего нас было человек пятнадцать, примерно столько же, сколько в старой школе. Все внимательно слушали профессора Пи, следя за текстом по открытым книгам.

И тут я заметила нечто рыжее и лохматое. Похоже, я поторопилась с выводом – профессора слушали далеко не все! В самом дальнем конце аудитории, уронив голову на руки, крепко спал парень. Его щекастое, очень бледное, усыпанное веснушками лицо было повернуто как раз в мою сторону, так что я отлично видела его широко разинутый рот. Кажется, он даже пускал слюни.

Я осторожно взглянула на профессора Пентисилею. Интересно, что она сделает? С виду профессор Пи не походила на тех безвольных учителей, которые позволяют ученикам безнаказанно дрыхнуть на своих уроках, однако она невозмутимо продолжала читать книгу, полную интереснейших фактов о жизни Америки начала XX столетия. (Мне особенно понравился отрывок про девушек-флапперов.[13 - Флаппер – термин, возникший в 1920-х годах, обозначал новый тип молодой женщины, которая носила укороченные юбки, коротко стригла волосы (прическа «боб»), слушала джаз, открыто презирала принятые в обществе хорошие манеры, делала яркий макияж, пила алкоголь, курила, свободно занималась сексом, водила автомобиль и всячески нарушала принятые на тот момент викторианские нормы поведения.] Если бы я жила в 20-х годах прошлого века, то непременно была бы флаппером!)

Только перед самым звонком, когда профессор Пентисилея, закончив чтение, задала нам к следующему уроку самостоятельно прочесть вторую главу и разрешила негромко переговариваться, она снизошла до нарушителя. К этому времени спящий лениво зашевелился, приподнял голову с отпечатавшимся на щеке красным следом руки и вяло огляделся по сторонам. Несмотря на свою Метку, он казался в этом классе пришельцем из другого мира.

– Элиот, подойди ко мне, – приказала профессор Пентисилея.

Элиот нехотя выбрался из-за парты и поплелся к учительскому столу, громко шаркая ногами в незашнурованных кроссовках.

– А?

– Элиот, ты напрасно убиваешь время на уроках литературы. Но гораздо хуже то, что ты напрасно убиваешь свою жизнь. Мужчины-вампиры должны быть сильными, достойными и талантливыми. С давних пор они являются нашими воинами и надежными защитниками. Настоящий вампир – это, прежде всего воитель, а уж потом мужчина. И как ты планируешь превратиться в такого воина, если не можешь заставить себя бодрствовать во время занятий?

Элиот вяло пожал мешковатыми плечами. Лицо профессора Пентисилеи посуровело:

– Даю тебе возможность исправить ноль, который поставила тебе за сегодняшнюю работу в классе. К завтрашнему дню ты должен написать краткое эссе о наиболее характерных чертах жизни Америки начала XX столетия.

Элиот молча вздохнул и развернулся, чтобы отправиться на свое место.

– Элиот! – Низкий голос профессора Пи, в котором ясно слышалось раздражение, звучал почти угрожающе. Даже не верилось, что это она только что читала нам книгу и объясняла прочитанное! От профессора исходила такая мощная сила, что казалось совершенно непонятным, зачем ей может когда-нибудь понадобиться защита мужчины-вампира. Кто-кто, а Пентисилея сумеет за себя постоять!

Элиот остановился и хмуро обернулся. – Я тебя не отпускала. Что ты решил? Готов исправить сегодняшний ноль? Парень молча стоял, опустив голову.

– Я жду ответа, Элиот. Ну? – Воздух вокруг профессора начал потрескивать от напряжения, у меня даже волоски на коже рук встали дыбом.

Но Элиот, похоже, ничего такого не почувствовал. Он еще раз вяло повел плечами и пробормотал:

– Наверное, нет.

– Это говорит о твоем характере, Элиот, но, к сожалению, не говорит о нем ничего хорошего. Не забывай, что ты не только вредишь себе, но и подводишь своего наставника!

Парень снова пожал плечами и равнодушно почесал нос.

– Дракон и так знает, какой я.

В этот момент прозвенел звонок, и профессор Пи, брезгливо поморщившись, указала Элиоту на дверь.

Дэмьен, Стиви Рей и я поднялись с мест и направились к выходу, но вдруг прямо перед нашим носом с прытью, которой никак нельзя было ожидать от такого тюфяка, прошмыгнул Элиот. Он так торопился, что врезался в Дэмьена, шедшего впереди. От неожиданности тот охнул и слегка замешкался.

– Прочь с дороги, педик вонючий, – прошипел рыжий уродец и, с силой отпихнув Дэмьена плечом, первым выскочил из аудитории.

– С каким удовольствием я бы вышибла мозги у этого придурка! – возмущенно воскликнула Стиви Рей, бросаясь к Дэмьену.

Но тот лишь невозмутимо покачал головой.

– Не трать попусту силы. У малютки Элиота с этим большие проблемы.

– Еще бы! Ведь не у каждого в башке вместо мозгов дерьмо! – громко сказала я, глядя в спину удаляющемуся лодырю. Волосы у него торчали во все стороны, и весь вид Элиота был ужасно неприятным.

– Дерьмо вместо мозгов? – захохотал Дэмьен, подхватил нас со Стиви Рей под руки, и мы вместе зашагали по коридору, словно герои «Волшебника страны Оз». – Что мне нравится в нашей Зои, так это ее любовь к скабрезным выражениям.

– Дерьмо – это не скабрезность! – обиделась я.

– У Дэмьена может быть свой взгляд на пещи, дорогая, – рассмеялась Стиви Рей.

Я расхохоталась в ответ. Мне ужасно, просто ужасно понравилось, как Дэмьен сказал – «наша Зои»… Как будто я стала здесь своей… Как будто прижилась.




ГЛАВА 14


Фехтование оказалось крутейшим предметом и полной для меня неожиданностью. Занятия проходили в большом спортивном зале, но гигантские зеркала от пола до потолка делали его похожим на огромный танцевальный класс. Целую стену здесь занимали свисавшие с потолка манекены в человеческий рост, напоминавшие трехмерные мишени для стрельбы.

Профессора Ланкфорда все называли Драконом Ланкфордом или просто Драконом. Мне не пришлось долго ломать голову над тем, откуда взялось это прозвище. У профессора на лице была татуировка в виде драконов, сплетавших свои длинные чешуйчатые хвосты у него под подбородком. Головы драконов находились как раз над бровями Ланкфорда, а вырывающиеся из их пастей струи пламени красиво обрамляли синий полумесяц у него па лбу. Это было настолько потрясающе, что я не могла отвести глаз. Кроме того, Дракон был первым вампиром-мужчиной, которого я смогла рассмотреть поближе.

Сначала я была ужасно разочарована. Вы только не смейтесь, но если бы меня спросили, каким я представляю себе вампира мужчину, внешне он бы никак не походил на нашего учителя фехтования. В голове у меня слишком прочно засел кинематографический стереотип красавца-вампира – высокого, опасного и таинственного. Типа нестареющего «Горца» Эдриана Пола, короче. А наш Дракон был невысокого роста, с длинными светлыми волосами, убранными на затылке в аккуратный хвостик, с открытым лицом и добродушной широкой улыбкой. Короче, если бы не крутая татуировка, он выглядел бы как самый обычный симпатичный дядька.

И только когда профессор Ланкфорд начал разминку, я почувствовала его силу. Стоило ему поднять клинок (я только потом узнала, что эта железка называется «рапира») в традиционном приветствии, как Дракон сразу стал совершенно другим – собранным, изысканным и невероятно стремительным. Он делал выпады, отступал и защищался с такой ловкостью, что все остальные, не исключая сильных фехтовальщиков вроде Дэмьена, выглядели рядом с ними неуклюжими мешками.

После разминки Дракон разбил нас всех на пары и велел отрабатывать приемы. Я очень обрадовалась, когда он подвел ко мне Дэмьена.

– Добро пожаловать в Дом Ночи, Зои, – тепло сказал Дракон, приветствуя меня традиционным амазонским рукопожатием. – Дэмьен расскажет тебе об основных элементах нашей экипировки, а я дам дополнительные уроки, чтобы ты побыстрее нагнала остальных. Я вижу, раньше ты не занималась фехтованием?

– Нет, – честно призналась я и торопливо добавила: – Но я с удовольствием буду учиться. Мне очень хочется уметь орудовать шпагой!

– Это называется рапира, – с улыбкой поправил меня Дракон. – Мы научим тебя владеть фехтовальной рапирой. Это самое легкое оружие из тех, что имеются в нашем распоряжении, и оно великолепно подходит для женщин. Ты знаешь, что фехтование относится к немногочисленным видам спорта, в котором мужчины и женщины могут соревноваться практически на равных?

– Нет, никогда об этом не слышала, – с живым интересом воскликнула я. С каждой минутой фехтование нравилось мне все больше и больше! Вот будет круто надрать мужикам задницы в спорте!

– Дело в том, что ум, расчет и внимание позволяют хорошему фехтовальщику не только успешно компенсировать свои кажущиеся недостатки, но и, умело используя, превращать их же в достоинства. Ты можешь уступать своему противнику в силе и скорости, но если сумеешь превзойти его в ловкости и быстроте реакции, победа будет за тобой. Верно я говорю, Дэмьен?

– Верно! – улыбнулся мальчик-талисманчик.

– Дэмьен один из самых собранных и серьезных фехтовальщиков, которых мне когда-либо доводилось обучать. У него блестящая способность к концентрации, что делает ею очень опасным соперником.

Я искоса взглянула на Дэмьена и заметила, как от похвалы он покраснел до ушей.

– Всю следующую неделю, а может быть, и немного дольше, Дэмьен будет отрабатывать с тобой начальные навыки. Запомни хорошенько, Зои, фехтование – это очень иерархичное и последовательное искусство. Если фехтовальщик не сумеет как следует отработать и закрепить основные приемы, ему будет трудно двигаться дальше и он никогда не сможет достичь хороших результатов.

– Я запомню, – пообещала я. Дракон снова улыбнулся своей доброй улыбкой и отошел к следующей паре.

– Он хотел сказать, что ты не должна злиться или скучать, когда я буду заставлять тебя по многу раз отрабатывать одно и то же движение, – предупредил Дэмьен.

– Вижу, ты хочешь вывести меня из себя своим занудством, но пока не понимаю, с какой целью, – огрызнулась я.

– Просто предупреждаю о проблемах, которые возникнут, когда мы начнем накачивать гною очаровательную задницу, – засмеялся Дэмьен и шлепнул меня по озвученной части тела рапирой.

Я возмущенно зашипела и дала ему сдачи, но после двадцати минут непрестанных выпадов и отступлений на исходную позицию – снова и снова, как заведенная! – мне стало ясно, что Дэмьен совершенно прав. Завтра утром моя задница будет болеть, как проклятая.

После занятий мы быстро приняли душ (к моей огромной радости, в девичьей душевой были отдельные кабинки с задергивающимися шторками, что избавляло нас от варварской и унизительной необходимости мыться в общей помывочной, как заключенные женской тюрьмы), и я вместе со всеми понеслась и столовку, носящую гордое название «обеденной залы».

Когда я говорю – понеслась, это значит, что я помчалась, как подорванная. Я просто умирала от голода.

В столовой нас ждал гигантский салат-бар, на котором было все – от салата с тунцом (фу, гадость!) до крошечных початков мини-кукурузы. (Кстати, никто не знает, что это вообще такое? Зародыши кукурузы? Карликовая кукуруза? Может, кукуруза-мутант?)

Я навалила себе полную тарелку, оттяпала здоровенный ломоть чего-то аппетитного, по виду и запаху похожего на свежеиспеченный хлеб, и плюхнулась на скамейку со Стиви Рей. Дэмьен пристроился рядом.

Эрин и Шони были уже здесь и ожесточен но спорили по поводу того, кто из них лучше написал сочинение по литературе. Вопрос был сложным, особенно если учесть, что обе получили ровно по 96 баллов.

– Ну давай, Зои, выкладывай! Что там на счет Эрика Найта? – выпалила Стиви Рей, едва я отправила в рот первую вилку салата.

При этих ее словах Близняшки мгновенно умолкли и повернулись ко мне.

Я уже успела придумать, что можно рассказать им про Эрика, твердо решив умолчать о сцене в коридоре. Поэтому просто ответила:

– Он на меня смотрел.

После чего на меня в недоумении уставились три пары глаз.

Понятно, я произнесла все это с набитым ртом, а потому получилось нечто вроде: «Оо наэня матэл». Поспешно сглотнув, я повторила:

– Он на меня смотрел. На уроке драматического искусства. И я ужасно растерялась.

– Поясни, что значит «смотрел», – потребовал Дэмьен.

– Это произошло, как только он вошел в класс, но особенно стало заметно, когда Эрик вышел на сцену. Он читал отрывок из «Отелло», а когда дошел до последних слов про любовь и прочее, то прямо вперился в меня взглядом. Я подумала, что это у меня глюки такие, но он уставился на меня с самой первой строчки, а потом еще обернулся, когда выходил из зала. – Я вздохнула и слегка поежилась, чувствуя себя неловко под их пристальными взглядами. – Да не берите в голову, скорее всего, это он так специально сделал. Сценический прием или типа того.

– Эрик Найт самый классный парень во всей школе, – выдохнула Шони.

– Фигня! Он самый желанный мальчик на планете Земля! – заявила Эрин.

– Кенни Чесни все равно круче! – упрямо возразила Стиви Рей.

– Оставь нас в покое со своими деревенскими кумирами! – отмахнулась Шони и повернулась ко мне: – Не будь дурой, не смей упускать таком шанс!

– Вот-вот, – закивала Эрин. – Не смей!

– Но что я могу сделать? Он же мне ни словечка не сказал!

– Зои, детка, надеюсь, ты улыбнулась ему в ответ? – очень серьезно спросил Дэмьен.

Я захлопала глазами. Хороший вопрос! Улыбнулась я ему или нет? Вот дерьмо! Нет. Точно нет. Я просто сидела, таращилась на него, как последняя дура, и пускала слюни. Ну ладно, слюней я, положим, не пускала, но все равно дура.

– Не знаю, – уклончиво ответила я, но Дэмьен не дал себя провести.

– В следующий раз, улыбнись, – хмыкнул он.

– И скажи «привет!» – подсказала Стиви Рей.

– Раньше я считала этого Эрика пустышкой. Просто очередная хорошенькая мордашка, – заметила Шони.

– И роскошное тело, – добавила Эрин.

– Но после того как он бросил Афродиту, – продолжила Шони, – я решила, что у парня, пожалуй, есть кое-что в голове.

– Я точно знаю, что кое-что есть у него в штанах, – проурчала Эрин, приподнимая брови.

– О, да! – протянула Шони и облизала губы, словно только что проглотила огромный кусок шоколадки.

– Вы ужасно вульгарны, – скривился Дэмьен.

– Мы просто хотели сказать, что у Эрика Найта самая красивая задница в городе, – засмеялась Шони. – А вы что подумали, мистер Чопорность?

– Только не говори, что ты сам этого не заметил! – поддержала ее Эрин.

– Если ты начнешь клеить Эрика, Афродита реально взбесится, – негромко сказала Стиви Рей.

Все молча уставились на нее, словно Стиви Рей только что приказала Красному морю расступиться или что-нибудь еще в этом роде.

– Верно, – кивнул Дэмьен.

– Очень верно, – хором подтвердили Шони и Эрин.

– Но ведь вы сами говорили, что с Афродитой он порвал… – пролепетала я.

– Точно, – кивнула Эрин.

– Ходят такие слухи, – подтвердила Шони. – А это значит, что теперь он влюбился в тебя!

– Да бросьте, может, его просто заинтересовала моя Метка! – запротестовала я.

– Может так, а может, и нет. Ты очень красивая, Зои, – горячо заверила меня Стиви Рей и радостно заулыбалась.

– Может, сначала он заметил Метку, а потом ее красотку-хозяйку, – поддержал ее Дэмьен.

– Так или иначе, но это убьет Афродиту наповал, – подвела итог Шони.

– И это прекрасно, – подытожила Эрин. Стиви Рей замахала на них руками и сказала мне:

– Забудь об Афродите, своей Метке и прочей фигне. Просто в следующий раз, когда он тебе улыбнется, улыбнись ему в ответ и скажи «привет». Вот и все.

– Плево, – сказала Эрин.

– Клево, – сказала Шони.

– Ладно, – пробормотала я и снова принялась за свой салат, отчаянно мечтая о том, чтобы история с Эриком Найтом и в самом деле оказалась такой клевой-плевой, как они говорят.

Только одним обеденный перерыв в Доме Ночи походил на перерыв в моей старой школе и всех других школах на свете – он слишком быстро заканчивался.

Следующим уроком был испанский, и он прошел для меня, как в тумане. Профессор Гарми походила на маленький испанский смерч. Она понравилась мне с первого взгляда, тем более что «перьевое» тату делало ее поразительно похожей на шуструю испанскую птичку. Зато мне совсем не понравилось то, что весь урок она проговорила только по-испански. Ни единого словечка на английском, представляете? Кажется, я забыла упомянуть, что испанский у нас закончился в восьмом классе, и с тех пор я ни разу не заглядывала в учебник. Оказалось, что я безнадежно отстаю, и это было ужасно неприятно. В конце урока я тщательно записала домашнее задание и дала себе слово вызубрить все незнакомые слова. Ненавижу отставать.

Основы верховой езды проходили в крытом манеже. Это длинное приземистое кирпичное здание располагалось возле южного крыла школы, а за ним находилось огромное поле для верховой езды. Толстый слой опилок мягко пружинил под ногами, вокруг приятно пахло кожей, лошадьми и манежем, и меня нисколько не смущал тот факт, что одним из составляющих этого «приятного» запаха были конские какашки.

Вместе с группкой учеников я стояла возле стойл, где нам велел его дожидаться высокий хмурый старшеклассник, и ужасно нервничала. Всего нас было человек десять, все из третьей ступени.

Противный рыжий Элиот тоже был здесь, он лениво привалился к стене и пинал ногой опилки. От поднявшейся пыли стоявшая рядом девочка громко чихнула, бросила на Элиота возмущенный взгляд и отошла на несколько шагов в сторону. Черт побери, этот болван, кажется, нарочно бесит всех и вся! Лучше воспользовался бы каким-нибудь приспособлением – да хоть лошадиным гребнем! – и привел в порядок свои космы.

Звук копыт заставил меня забыть об Элиоте. Подняв голову, я увидела великолепную черную кобылу, галопом мчавшуюся в сторону стойл. Когда между нами и нею оставалось нескольких шагов, кобыла вдруг замерла, как вкопанная. Пока мы, словно завороженные, ее разглядывали, на землю грациозно спрыгнула маленькая всадница.

Она была тоненькой и легкой, с осанкой как у девчонок из балетного класса, которые настолько увлечены своими танцами, что даже в обычной жизни ходят, будто проглотив палку. Густые ниспадавшие до пояса волосы женщины были такими светлыми, что казались белыми. У нее были внимательные глаза необычного стального цвета, а тату представляло собой сложный орнамент из переплетающихся узлов и линий, в которых каким-то таинственным образом угадывались гарцующие лошади.

– Добрый вечер. Меня зовут Ленобия, а это, – преподавательница указала на лошадь и обвела нас высокомерным взглядом, – лошадь. – Громкий и звонкий голос Ленобии заполнил весь манеж, как и довольное фырканье ее кобылы, которым та, видимо, хотела подчеркнуть каждое слово своей хозяйки.

– Как я понимаю, вы мои новички из третьей ступени. Мы отобрали вас из числа остальных, поскольку нам показалось, что у вас могут быть способности к верховой езде. Но хочу сразу предупредить, что лишь половина из вас закончит семестр, а из оставшихся меньше половины станет настоящими наездниками. Есть вопросы? – спросила Ленобия, но даже не подумала дать нам время для ответа. – Вот и отлично. А теперь идите за мной, и мы начнем.

Она повернулась и направилась к стойлам. Мы молча повиновались.

Мне очень хотелось узнать, кто такие эти «мы», которые решили, будто у меня есть способности к верховой езде, но Ленобия нагнала на всех такого страха, что я не решилась открыть рот.

Мы остановились перед рядом пустых стойл, возле каждого из которых стояли вилы и тачка. Ленобия повернулась к нам.

– Лошади – это вовсе не большие собаки. И не мечта маленьких романтических девочек, которые хотели бы видеть в них лучших друзей, готовых всегда понять страдающую душу.

Две девочки, стоявшие рядом со мной, виновато потупились под стальным взглядом Ленобии.

– Лошади – это труд. Лошади требуют самоотверженности, ума и времени. Начнем наши занятия с труда. В чулане рядом со стойлами вы найдете высокие сапоги. Быстро возьмите себе по паре и наденьте перчатки. Затем каждый из вас выберет пустое стойло и примется за работу. Все понятно?

– Профессор Ленобия? – робко подняла руку хорошенькая круглолицая девочка.

– Просто Ленобия. Я выбрала это имя в память о великой вампирской царице, И оно не нуждается в дополнительных определениях.

Я никогда раньше не слышала о царице Ленобии, но решила непременно прочесть о ней в учебнике.

– Продолжай, Аманда. Ты хотела что-то спросить?

– Да… Да.

Ленобия вздернула бровь и пристально посмотрела на зардевшуюся девочку. Аманда шумно сглотнула и выпалила:

– Вы сказали приняться за работу, проф… Ленобия. Но что мы должны сделать?

– Вычистить стойла, что же еще! Навоз кидаете на тачку. Когда тачка наполнится, опрокидывайте ее содержимое в компостную яму она находится с противоположной стороны стойл. Свежие опилки найдете в кладовой рядом с чуланом. У вас пятьдесят минут, время пошло. Ровно через сорок пять минут я вернусь и проверю вашу работу.

Мы не сказали ни слова.

– Можете начинать. Быстро! И мы начали.

Мне понравилось это задание. Нет, правда. Понимаю, это звучит странно, но у меня не возникло никаких возражений. Понимаете, конский навоз – он совсем не такой противный. Тем более что стойла здесь чистили каждый день, и они просто не могли быть грязными.

Я взяла пару сапог (на вид совершенно чудовищных, но они надежно прикрыли мои джинсы до колен), надела перчатки и принялась за дело. Из крутых колонок под потолком доносилась очень приятная музыка, по-моему, это был последний альбом Энии. (Раньше мама обожала Энию, но Джон быстро отучил к от этой «бесовской» музыки. Теперь вы понимаете, что у меня есть свои причины любить эту певицу).

Я слушала завораживающую кельтскую музыку и ритмично бросала навоз в тачку. Это было совсем нетрудно. Потом опорожнила тачку, нагрузив ее свежими опилками. Я как раз рассыпала их по полу стойла, когда почувствовала на себе чей-то очень внимательный взгляд. – Неплохо, Зои.

Подскочив от неожиданности, я обернулась. Возле стойла стояла Ленобия. В одной руке у нее была большая скребница, а другой она держала за повод чалую лошадь с влажными оленьими глазами.

– Вижу, ты уже делала это раньше.

– У моей бабушки был очень славный серый мерин, Крольчишка, – призналась я, и тут же поняла, что, наверное, выгляжу ужасно глупо. С зардевшимися от стыда щеками я торопливо добавила: – Мне было тогда десять лет, а он был такой серый, совсем как кролик, вот я и стала его так называть, а за мной и все остальные….

Губы Ленобии дрогнули в слабом подобии улыбки.

– И ты чистила стойло Крольчишки?

– Ну да… Я любила на нем кататься, но бабушка сказала, что на лошади может ездить только тот, кто за ней убирает. – Я рожала плечами. – Ну вот я и убирала.

– Твоя бабушка очень мудрая женщина.

Я горячо закивала.

– А тебе очень не хотелось убирать за Крольчишкой?

– Да нет… Я как-то об этом не думала…

– Очень хорошо. Познакомься с Персефоной, – Ленобия кивнула головой на стоявшую рядом с ней лошадь. – Ты только что вычистила ее стойло.

Кобыла вошла в стойло, ткнулась носом мне в щеку и тихонько фыркнула, так что я невольно засмеялась от щекотки. Я погладила ее по морде и от души чмокнула в нежный бархатный нос.

– Привет, Персефона, привет, красавица.

Ленобия, внимательно наблюдавшая за нашим знакомством, одобрительно кивнула.

– До звонка осталось пять минут. Ты вовсе не обязана оставаться, но думаю, ты заслужила право вычесать Персефону.

Я так удивилась, что даже перестала похлопывать Персефону по шее.

– Конечно, я с удовольствием задержусь, – услышала я свой радостный голос.

– Отлично. Когда закончишь, отнеси скребницу в кладовую. До завтра, Зои.

Ленобия пожала мне руку, похлопала лошадь по крупу и оставила нас вдвоем.

Персефона сунула голову в металлические ясли со свежим сеном и принялась с аппетитом жевать, а я принялась за работу.

Я совсем забыла, как успокаивающе действует уход за лошадью! Два года назад Крольчишка умер от сердечного приступа, и бабушка так горевала, что не захотела заводить другую лошадь. Она говорила, что никто не свете не сможет заменить ее «кролика». Выходит, прошло целых два года, как я в последний раз общалась с лошадью, но сейчас все вдруг вернулось. Запахи, тепло, уютное похрумкивание и тихое шуршание скребницы, нежно скользящей по блестящей шкуре…

Словно издалека до меня доносился сердитый голос Ленобии, которая на все корки отчитывала какого-то нерадивого ученика – скорее всего, ленивого рыжего увальня. Я вытянула из-за спины Персефоны.

Так и есть! Рыжий лодырь неуклюже горбился посреди соседнего стойла, а перед ним, грозно подбоченившись, стояла Ленобия. Далее издалека было заметно, что она зла, как тысяча чертей.

Интересно, этот псих нарочно доводит учителей? Вроде его наставник сам Дракон. Что ж, Дракон тоже выглядел безобидным и тихим, пока не поднял свою шпагу – то есть, я хотела сказать, рапиру – и не превратился в смертоносного и опасного вампира-воителя.

– Этот рыжий тюфяк, кажется, ищет смерти, – сообщила я Персефоне, снова берясь за скребницу. Кобыла повела ухом и понимающе фыркнула. – Ну вот, ты понимаешь. Хочешь я расскажу тебе, каким образом мое поколение может избавить Америку от лодырей и ничтожеств? – Персефона чрезвычайно заинтересовалась этим планом, и я пустилась излагать ей свою теорию под кратким названием «Не будем рожать от ничтожеств и лодырей»…

– Зои! Вот ты где!

– Ой, мамочки! Стиви Рей, нельзя же так орать! Я от страха чуть не обделалась! – воскликнула я и успокаивающе потрепала по холке Персефону, напуганную моим криком.

– Что ты делаешь, безголовая?

Я помахала скребницей перед ее носом.

– Как ты думаешь, Стиви Рей, на что это похоже? Или полагаешь, я тут педикюром занимаюсь?

– Да ты свихнулась! Церемония Полнолуния начинается через две минуты!

– Черт!!!

Я торопливо похлопала Персефону по глад кому боку и помчалась относить скребницу.

– Ты что, обо всем забыла? – участливо поинтересовалась Стиви Рей, поддерживая меня за руку, пока я сбрасывала с ног огромные резиновые сапоги и переобувалась в свои хорошенькие черные балетки.

– Нет, – соврала я.

И тут до меня вдруг дошло, что я совершенно забыла не только о церемонии, но и о предстоявшем мне ритуале Дочерей Тьмы.

– Вот черт!




ГЛАВА 15


Мы были на полпути к храму Никс, когда, искоса взглянув на Стиви Рей, я обратила внимание, что моя соседка непривычно тиха и молчалива. И какая-то бледная… Меня охватило нехорошее предчувствие.

– Стиви Рей, что-то не так?

– Ага… Немного грустно и страшно.

– Но почему? Чего ты боишься? Церемонии Полнолуния?

– Нет, что ты! Тебе церемония понравится… По крайней мере, эта.

Я сразу поняла, что она намекает на ритуал у Дочерей Тьмы, но говорить об этом не хотелось.

Впрочем, после следующих слов Стиви Рей все эти тревоги показалась мне сущим пустяком.

– На последнем уроке умерла одна девочка.

– Что? Как?

– Как все здесь умирают. Она не смогла перенести Превращения, и ее тело просто… – Стиви Рей замолчала и содрогнулась. – Это случилось в самом конце занятий по тхеквондо. Она слегка покашливала во время разминки, но тогда я не обратила на это внимания или обратила, но не придала значения… – Стиви Рей снова улыбнулась дрожащей виноватой улыбкой.

– Но неужели ее нельзя было спасти? После того, как началось это… – я замолчала и сделала неопределенный жест рукой.

– Нет. Если организм начал отвергать Превращение, сделать ничего нельзя.

– Но тогда не нужно винить себя! Ты же все равно ничем не могла ей помочь!

– Я знаю. Просто… это было ужасно. Элизабет была очень милая, я ее любила…

Мне показалось, будто меня что-то сильно ударило в живот.

– Элизабет? «Просто Элизабет»? Это она умерла?

Стиви Рей кивнула и часто-часто заморгала, стараясь не расплакаться.

– Какой ужас, – еле слышно пробормотала я, вспомнив, как Элизабет деликатно похвалила мою Метку и как великодушно заметила, что Эрик на меня смотрел. – Но я же совсем недавно видела ее на уроке драматического искусства! Она была совершенно здорова!

– Так все и бывает. Человек сидит с тобой за партой и выглядит совершенно нормальным. А потом… – Стиви Рей поежилась.

– И все продолжают жить, как будто ничего не случилось? Как будто никто не умер?

Я отлично помнила, что когда в прошлом году группа десятиклассников попала в автомобильную аварию и двое из них погибли, в нашу школу сразу прислали кучу психологов и на неделю отменили все праздники и спортивные состязания. Траур есть траур.

Здесь все идет своим чередом. Нас приучают к мысли, что это может случиться с каждым. Да ты скоро сама увидишь, как это бывает. Все ведут себя так, словно ничего не произошло, особенно старшеклассники. Переживают только близкие друзья Элизабет, ее соседка по комнате, да младшеклассники, вроде нас с тобой. Взрослые рассчитывают, что мы не будем устраивать сцен и постараемся поскорее все забыть. Соседке Элизабет и ее подругам позволят погрустить несколько дней, но потом и они должны смириться и жить дальше. – Стиви Рей горько вздохнула и добавила, понизив голос: – Иногда мне кажется, что до Превращения мы для взрослых вампиров вообще не существуем. И до наших чувств им нет никакого дела.

Я задумалась. У меня не возникло впечатления, что Неферет относится ко мне как к чему-то временному. Разве она не сказала, что видит в изменении моей Метки хороший признак? Похоже, что Верховная жрица верила в мое будущее гораздо больше меня самой. Но я не могла сказать об этом Стиви Рей, чтобы она не подумала, будто Неферет относится ко мне иначе, чем к остальным. Я совершенно не хотела быть «особенной». Я хотела просто дружить со Стиви Рей и стать своей в новой компании. Вот почему я только повторила:

– Это ужасно.

– Да, но, по крайней мере, все произошло быстро.

Одна часть меня жаждала узнать подробности, а другая панически боялась их услышать, поэтому я ни о чем не стала спрашивать.

– Спасибо, что заставили себя ждать! – закричала Шони, поджидавшая нас на ступеньках храма. – Эрин и Дэмьен уже там, держат для нас местечко. Разве вы не знаете, что после начала внутрь никого не пускают? Шевелитесь!

Мы бросились вверх по лестнице, и Шони погнала нас внутрь. Едва я вошла под своды храма, как меня окружил тяжелый и сладкий запах благовоний. Я невольно остановилась, а Стиви Рей и Шони непонимающе посмотрели в мою сторону.

– Все нормально. Тебе нечего бояться, – заверила меня Стиви Рей и добавила: – По крайней мере, здесь.

– Церемония Полнолуния очень красивая, вот увидишь. Да, кстати. Когда вампирша нарисует на твоем лбу пентаграмму и скажет «будь благословенна», ты должна ответить «будь благословенна», – пояснила Шони. – А потом просто следуй за нами, мы покажем тебе наше место в кругу. – Она ободряюще мне улыбнулась и бросилась в сумрачно освеженную галерею.

– Постой! – я удержала Стиви Рей за рукав. – Понимаю, что выгляжу полной дурой, но скажи – разве пентаграмма не символ зла?

– Я тоже так думала, когда сюда поступила. Но это все чушь собачья. Люди Веры хотят, чтобы все так считали, потому что… Да черт его знает! – она сердито пожала плечами. – Сама не знаю, для чего они заставляют людей – я имею в виду обычных людей – считать это знаком зла. На самом деле пентаграмма на протяжении тысячелетий считалась символом совершенства, мудрости и защиты. Короче, символом всего доброго. Ты знаешь, как она выглядит? Это просто пятиконечная звезда. Четыре ее луча символизируют четыре стихии – Ветер, Воду, Огонь и Землю, а пятый, самый верхний, является воплощением духа. Вот и все. Как видишь, никакой чертовщины.

– Контроль, – прошептала я, радуясь возможности отвлечься от обсуждения смерти несчастной Элизабет.

– Что?

– Люди Веры стремятся всех вокруг контролировать, а для этого надо, чтобы все верили в одно и то же. Поэтому они внушают людям страх и отвращение к пентаграмме. – Я покачала головой. – Не обращай внимания, Стиви Рей. Идем скорее. Теперь я совсем готова.

Мы пошли по тускло освещенной галерее, и вскоре до меня донеслось негромкое журчание воды.

За красивым каменным фонтаном галерея плавно повернула направо. Перед тяжелыми сводчатыми дверями стояла незнакомая мне женщина-вампир. Она была одета во все черное – длинную черную юбку и черную шелковую блузку с длинными пышными рукавами. Единственным ее украшением было вышитое на груди серебром изображение Богини. Длинные волосы женщины были цвета спелой пшеницы. Синие спирали тату, расходясь от сиявшего на ее лбу полумесяца, плавно спускались к скулам и подбородку.

– Это Анастасия. Она ведет в старших классах предмет «Чары и ритуалы». А еще она жена нашего Дракона, – быстро прошептала Стиви Рей, прежде чем почтительно склониться перед вампиршей, приложив к груди сжатый кулак.

Анастасия улыбнулась, окунула палец в каменную чашу, которую держала в руках, и начертила на лбу Стиви Рей пятиконечную звезду.

– Будь благословенна, Стиви Рей, – певуче произнесла она.

– Будь благословенна, – ответила Стиви Рей и, кивнув мне, скрылась за спиной Анастасии в затянутом дымом зале.

Я сделала глубокий вдох и приказала себе выкинуть из головы мысли о смерти Элизабет и тому подобных вещах – по крайней мере, до окончания церемонии. Затем решительно шагнула к Анастасии и, подражая Стиви Рей, прижала кулак к сердцу.

Анастасия окунула палец в жидкость, оказавшуюся обычным маслом.

– Приятно познакомиться, Зои Редберд. Добро пожаловать в Дом Ночи и новую жизнь, – произнесла она, рисуя пентаграмму поверх моей Метки. – Будь благословенна.

– Будь благословенна, – пробормотала я и невольно поежилась от ощущения электрического разряда, пробежавшего по моему телу, едва пентаграмма была завершена.

– А теперь иди к друзьям, – ласково сказала Анастасия. – И не нужно волноваться, Зои. Богиня позаботится о тебе.

– С-спасибо, – пролепетала я, со всех ног бросаясь в зал, освещенный множеством свечей.

В его центре возвышался огромный деревянный стол, очень похожий на тот, что я видела в столовой, только без еды, вина и фруктов. На нем стояла статуя Богини с воздетыми вверх руками, как на эмблемах у взрослых вампиров, огромный канделябр, утыканный толстыми белыми свечами, и несколько пучков ароматических палочек.

И еще я заметила огромное, растянувшееся вдоль стен зала, кольцо из учеников и учителей. Окончательно оробев, я с усилием оторвала ноги от пола и заняла свое место рядом со Стиви Рей.

– Наконец-то, – прошипел Дэмьен.

– Извините, – шепотом ответила я.

– Тихо! Начинается! – цыкнула Шони.

Из темноты медленно выступили четыре женских фигуры. В полном молчании они вышли на середину живого круга и встали друг напротив друга, словно указатели сторон света. После этого из дверей, в которые я только что вошла, возникли еще двое. Приглядевшись, я с удивлением поняла, что одна фигура принадлежит высокому мужчине… то есть, я хотела сказать, вампиру, просто я привыкла, что почти все взрослые вампиры в Доме Ночи женщины.

Боже мой, как он был хорош! Настоящий типичный красавец-вампир, только не киношный, а до жути реальный. Высокий, под два метра ростом, и такой фантастически прекрасный, будто только что сошел с большого экрана.

– Только ради этого я хожу на этот проклятый факультатив по поэзии! – прошептала Шони.

– Здесь я полностью с тобой, Близняшка, – мечтательно вздохнула Эрин.

– Кто это? – спросила я у Стиви Рей.

– Лорен Блейк, лауреат вампирской поэтической премии. Первый мужчина-лауреат за последние двести лет. Кроме того, ему всего двадцать с чем-то лет – я имею в виду, реально, а не на вид.

Я хотела спросить ее еще о чем-то, но тут вампир заговорил, и тембр его голоса заставил меня забыть обо всем на свете и полностью превратиться в слух.

Она идет во всей красе Светла, как ночь ее страны…

Красавец медленно направился в центр зала. И тогда, как будто слова его были настоящей музыкой, вошедшая вместе с ним женщина закружилась в ритмичном танце внутри круга.
		Вся глубь небес и звезды все.



		В ее очах заключены…








Танец настолько заворожил меня, что я не сразу узнала в его исполнительнице Неферет. Верховная жрица была одета в длинное, расшитое хрустальными блестками шелковое платье, и свет свечей, подчеркивая каждое ее движение, делал Неферет похожей на мерцающее звездное небо. Ее движения словно оживляли слова поэтических строк (к счастью, я не настолько потеряла память, чтобы не узнать знаменитое стихотворение лорда Байрона «Она идет во всей красе»).
		Как солнце в утренней росе,



		Но только мраком смягчены.[14 - Д.Г.Н. Байрон «Она идет во всей красе» (Пер. с англ. С. Маршака).]








Когда Лорен произнес последнюю строку, они с Неферет оказались в самом центре круга. Верховная жрица, взяв со стола золотой кубок, подняла его, символически предлагая всем, и произнесла:

– Дети Никс! Добро пожаловать на праздник Полнолуния!

– Веселого праздника! – хором ответили взрослые вампиры.

Неферет с улыбкой поставила кубок на стол и сняла с высокого подсвечника горящую тонкую белую свечу. Затем направилась к одной из четырех женщин в центре. Одна из них прижала к груди кулак, приветствуя Неферет, а потом повернулась к Верховной жрице спиной.

– Будь внимательнее! – шепнула мне Стиви Рей. – Сейчас Неферет начнет призывать стихии в магический круг Никс, а мы будем поочередно поворачиваться на стороны света. Первыми идут Воздух и восток.

Все, включая меня (хотя я тормозила, как последняя клуша) повернулись лицом на восток. Краем глаза я заметила, как Неферет воздела руки над головой, а потом под каменными сводами храма зазвучал ее звонкий голос:

– С востока я призываю Воздух, моля его принести в этот круг дар познания, дабы наша церемония была наполнена мудростью.

Едва Неферет начала произносить свое заклинание, стало происходить что-то странное. Растрепав мои волосы, воздух вокруг меня вдруг всколыхнулся, и я услышала шорох ветра в листве. Украдкой посмотрев по сторонам, чтобы убедиться, что и остальные это почувствовали и услышали, я заметила, что ни у кого даже волосок на голове не шелохнулся. Странно, очень странно.

Женщина-ассистентка, стоявшая на восточной стороне, вытащила из складок платья тонкую желтую свечу, и Неферет зажгла ее от своей.

– Теперь поворачиваемся направо, к Огню, – прошептала мне Стиви Рей.

Мы все повернулись, и Неферет продолжила церемонию.

– С юга я призываю Огонь и молю его озарить этот круг силой воли, дабы наша церемония была скреплена могуществом.

Ветер, мягко щекотавший мои щеки, сменился жаром, какой испытываешь, резко погружаясь в горячую ванну. Мгновенно вспотев, я взглянула на Стиви Рей. Голова ее была слегка приподнята, глаза прикрыты, а на ее лице не было ни капельки пота! Внезапно жар усилился, и я снова перевела глаза на Неферет. Она зажгла красную свечу, и на этот раз я без всякой подсказки Стиви Рей почувствовала, что нужно повернуться направо и встать лицом на запад. Более того, я откуда-то даже знала, что следующей стихией будет Вода.

– С запада я призываю Воду и молю ее пролить на этот круг сочувствие, дабы свет полной луны даровал нашему сообществу силы исцеления и понимания.

Неферет зажгла синюю свечу, и я услышала громкий плеск волн и почувствовала соленый аромат моря. Словно зачарованная, я торопливо повернулась на север и стала ждать проявления стихии Земли.

– С севера я призываю Землю и Молю ее взрастить в этом кругу дар воплощения, дабы пожелания и молитвы детей Никс были исполнены.

В тот же миг я почувствовала под ногами густую луговую траву, вдохнула запах сена и услышала пение птиц. Наверное, меня должны были испугать сменявшиеся одно за другим странные ощущения, однако я чувствовала лишь необыкновенную легкость.

Ослепительный красавец-вампир встал напротив Неферет, и я увидела в его руках большую свечу лилового цвета.

– Последним я призываю дух, и пусть он завершит наш круг и свяжет нас воедино, дабы дети Нике все вместе пришли к процветанию.

Когда поэт зажег свечу и поставил ее на стол, мой собственный дух встрепенулся и набился в груди, словно очнувшаяся ото сна птица.

Неферет начала обходить круг, одновременно громко произнося:

– Настал час полной луны. Ничто не вечно в этом мире, все на свете растет и убывает, даже дети Никс, ее вампиры. Но в эту ночь силы жизни, силы магии и творения, находятся на вершине могущества, подобно полной луне, достигшей своего совершенства. Наступает время созидания… время действия.

И тут под каменными сводами зазвучал глубокий и величественный голос поэта:

– Это время, когда небесное вплетается в ткань земного, когда нити пространства и времени скручиваются воедино, чтобы двигать вперед мироздание. Поскольку жизнь есть круг, и она же есть тайна. Это знает наша Богиня, это знает ее супруг Эреб.

Когда Лорен Блейк произнес эти слова, мне стало легче думать об Элизабет. Ее смерть больше не казалась мне жуткой и отвратительной. Это была всего лишь часть земного бытия, в котором пребывали все мы.

– Закройте глаза, дети Никс, – словно про пела Неферет, – и пошлите Богине свои самые сокровенные желания. В эту ночь, когда так тонка грань между мирами, когда во Вселенной царит магия, Богиня Никс услышит и осыплет вас бесценным дождем их исполнения!

«Больше всего на свете я хочу стать своей… найти настоящий дом, который никто не сможет у меня отнять», – послала я в ночь свое самое горячее желание.

Четыре ассистентки, символизировавшие стихии, подошли к столу и взяли в руки кубки. Лорен и Неферет сделали то же самое.

– Славься, Великая Богиня Ночи и полной луны! – воскликнула Верховная жрица. – Славься, Ночь, дарующая нам свое благословение! В ночь Полнолуния мы все благодарим тебя.

Женщины, не выпуская из рук кубков, вернулись на свои места.

– От имени великой Никс, – начала Неферет.

– И Эреба, – добавил поэт.

– Мы, стоящие в священном круге, просим даровать нам мудрость, дабы мы могли говорить на языке природы, обрести свободу птиц, силу и гибкость кошачьего племени, и испытать высочайший восторг и радость жизни. Да будет так! Будь благословенен!

Неферет отпила из своего кубка, а затем передала его Лорену, который тоже отпил и произнес: «Будь благословенна». После этого вдоль круга двинулись ассистентки, давая каждому сделать глоток из их кубков.

В них было красное вино. Я ожидала, что оно окажется жуткой кислятиной, вроде того каберне, что я однажды попробовала тайком от мамы, однако мои опасения оказались напрасными. Вино было сладким и пряным, и после него у меня приятно закружилась голова.

Обойдя всех, ассистентки поставили кубки на стол.

– Я хочу, чтобы сегодня ночью каждый из вас хоть немного побыл наедине с луной. Пусть ее таинственный свет освежит нас, поможет вспомнить, насколько вы уникальны… или насколько уникальными готовитесь стать, – тут Неферет улыбнулась нескольким недолеткам, включая меня. – Кстати, об уникальности. Я хочу, чтобы вы насладились своей силой и талантами. Наши таланты отличают нас от остального мира. Никогда не забывайте об этом, потому что остальной мир никогда этого не забудет. А теперь давайте закроем круг и выйдем в объятия ночи.

Неферет в обратном порядке поблагодарила стихии и попросила их вернуться туда, откуда они явились, задув по очереди все свечи.

Когда последняя свеча погасла, Неферет сказала:

– На этом наша церемония закончена Счастливого пути и до новых встреч!

– Счастливого пути и до новых встреч! хором ответили все собравшиеся.

Все кончилось. Так завершилась моя первая церемония в храме Богини.

Круг быстро распался – если честно, гораздо быстрее, чем я бы надеялась. Мне хотелось побыть в храме еще немного, поразмышлять о произошедшем, в особенности, о невероятных ощущениях, испытанных мною во время вызова стихий, но это было невозможно.

Гудящая лавина подхватила меня и вынесла из храма Никс. К счастью, все настолько были увлечены болтовней, что никто не обратил внимания на мою задумчивость. Меня это вполне устроило, ведь я все равно не смогла бы им объяснить, что со мной только что произошло.

Черт возьми! Я даже себе не могла этого объяснить!

– Как ты думаешь, сегодня опять будет китайская еда? В прошлое Полнолуние я чуть язык не проглотила, особенно мне понравился цыпленок мугу с овощами, это просто отпад! – тараторила Шони. – И уж конечно печенье с предсказаниями! Помните, что было в моем? «Ты заставишь о себе говорить»! Круто! Прямо в точку!

– Я так проголодалась, что мне совершенно все равно, что есть, – вздохнула Эрин.

– Мне тоже, – поддержала ее Стиви Рей.

– Наконец-то мы достигли консенсуса, – засмеялся Дэмьен и подхватил нас со Стиви Рей под локти. – Пошли жрать!

И тут я кое о чем вспомнила.

– О черт! – мое чудесное настроение вмиг испарилось. – Я не могу с вами… Мне надо идти…

– Правда, какие же мы дураки! – воскликнула Стиви Рей и с силой стукнула себя кулаком по лбу. – Совсем забыли.

– Ведьмы! – охнула Шони.

– Ведьмы из преисподней, – прошипела Эрин.

– Оставить тебе чего-нибудь вкусненького? – заботливо спросил Дэмьен.

– Спасибо, не надо. Афродита сказала, что они меня покормят.

– Наверное, сырым мясом, – буркнула Шони.

– Вырезанным из очередного парня, неосторожно попавшегося в ее мерзкую паутину, – развила ее мысль Эрин.

– Ту, которая у нее между ног, – со всей прямотой пояснила Шони.

– Хватит, вы только Зои расстраиваете, – нахмурилась Стиви Рей и повела меня к дверям. – Я провожу ее до рекреации и сразу вернусь. Встретимся за столом!

Когда мы со Стиви Рей остались вдвоем, и жалобно попросила:

– Скажи, что они пошутили насчет сырого мяса.

– Разве? – неуверенно вздохнула моя соседка.

– Ну вот, теперь это! Я не ем сырого мяса, понимаешь? Я даже стейк предпочитаю самой сильной прожарки. Что прикажешь делать, если они предложат мне такую пакость?

О том, где Дочери Тьмы возьмут это пресловутое мясо, я предпочитала не думать.

– Кажется, у меня в сумочке есть желудочные таблетки. Дать тебе? – участливо спросила Стиви Рей.

– Давай, – буркнула я.

Меня тошнило от нехорошего предчувствия.




ГЛАВА 16


– Пришли.

Вздохнув, Стиви Рей посмотрела на меня и остановилась перед лестницей, ведущей к круглому кирпичному зданию, которое стояло на небольшом холме напротив восточной части стены, окружавшей наш интернат.

Росшие вокруг него огромные дубы своими кронами еще сильнее сгущали ночную тьму, и сколько я ни вглядывалась, мне так и не удалось увидеть в здании даже слабого огонька от свечи или газовых ламп перед крыльцом. Ни единый лучик света не пробивался сквозь высоченные арочные окна, в которых смутно угадывались витражи.

– Все нормально, спасибо за таблетки, – Как можно беззаботнее сказала я. – Не съедайте там все без меня, ладно? Надеюсь, это будет не очень долго. Постараюсь сбежать как можно скорее, чтобы посидеть с вами в столовой.

– Не торопись. Нет, серьезно. Может, тебе здесь понравится, и ты захочешь остаться подольше. Если так, то ни в коем случае не заставляй себя убегать. Я ни капельки на тебе не обижусь, а Дэмьену и Близняшкам скажу, что ты проводишь разведку на местности.

– Я не хочу стать одной из них, Стиви Рей, – очень серьезно сказала я.

– Я тебе верю, – тихо ответила моя соседка, но ее глаза показались мне подозрительно блестящими.

– Увидимся позже.

– Ага. Увидимся, – кивнула Стиви Рей и побрела по аллее к главному корпусу.

Я не стала смотреть ей вслед. Она выглядела такой маленькой и несчастной, совсем как наказанный щенок, что у меня просто сердце разрывалось от жалости. А я должна была быть сильной.

Я решительно поднялась по ступенькам, твердо сказав себе, что ничего ужасного со мной не приключится. По крайне мере, вряд ли мне тут будет хуже, чем в летнем лагере для чирлидерш, куда меня однажды уговорила поехать старшая барбиобразная сестрица (только не спрашивайте, где была моя собственная голова, когда я соглашалась!)

Кроме того, это кошмар, в отличие от уже упомянутого, точно не растянется на неделю. Ну что тут может быть страшного? Скорее всего, Дочери Тьмы соберут еще один Круг (кстати, это было бы здорово), обратятся к богине Никс, как это только что делала Неферет, а потом пойдут ужинать. Тогда я мило всем улыбнусь и откланяюсь. Все. «Клево-плево», как говорят Близняшки.

По обеим сторонам тяжелых дверей висели факелы, но вместо живого пламени, как в храме Никс, в них горел самый обычный газ. Я протянула руку к тяжелому дверному молотку, но в ту же секунду с тихим звуком, неприятно похожим на вздох, дверь передо мной распахнулась.

– Добро пожаловать, Зои. О, Боже. Черт возьми. Эрик. Одетый во все черное, с густыми волнистыми волосами и своими фантастическими синими глазами, ну просто вылитый Кларк Кент… Только правильный Кларк Кент, без этих дебильных очков и уродской зализанной прически. То есть, я хотела сказать, что он опять напомнил мне Супермена, но без плаща, трико и большой буквы «S» на груди….

Весь этот бред, бурливший в моей голове, мгновенно стих, когда скользкий масляный палец Эрика коснулся моего лба и начертил на нем пентаграмму.

– Будь благословенна, – сказал он.

– Будь благословенен, – ответила я и возблагодарила небеса за то, что мой голос не превратился в мышиный писк, воронье карканье или скрип несмазанной двери. Ой, девочки, от него так хорошо пахло, только я никак не могла понять, чем. Это точно не был навязчивый запах модной туалетной воды, которую парни льют на себя целыми галлонами. От Эрика пахло… пахло… ночным лесом после дождя… чем-то земным, чистым и…

– Можешь войти, – сказал он.

– Ну да… Спасибо, – ответила я и вошли внутрь.

Тут мне пришлось остановиться. Все пространство занимал один огромный зал. Круглые сводчатые стены были задрапированы черным бархатом, полностью скрывавшим окна и серебристый лунный свет. По тяжелым портьерам скользили какие-то странные тени, которые до смерти напугали бы меня, если бы я вовремя не вспомнила, что нахожусь в так называемой «шумной комнате», где обычно смотрят кино и устраивают танцы. Скорее всего, Дочери Тьмы просто проецируют на задрапированные стены какие-нибудь передачи или записи игр, чтобы создать зловещую атмосферу. Надо сказать, им это удалось.

Разобравшись со спецэффектами, я обратила внимание на сам круг. Он располагался в центре зала и состоял из свечей в высоких подсвечниках из красного стекла. Они показались мне похожими на молитвенные свечи, которые обычно продаются во всех продовольственных магазах в отделах с мексиканском едой и уютно пахнут розами и старушками.

Свечей было не меньше сотни, и за кольцом огоньков, в колеблющемся красноватом свете я не сразу разглядела молодых людей, которые беспечно болтали о чем-то своем. Все они были одеты в черное, и я сразу заметила, что на их одежде не было серебряных эмблем. На шее каждого посверкивала серебряная цепочка с подвеской в виде двух полумесяцев, расположенных по обе стороны полной луны.

– Ну, наконец-то, Зои!

Голос Афродиты летел по залу впереди ее самой. Предводительница Дочерей Тьмы была одета в длинное черное платье, расшитое черным же бисером. В целом ее наряд подозрительно напоминал восхитительное церемониальное облачение Неферет. На шее Афродиты тоже была цепочка с подвеской, только намного крупнее, чем у остальных и усыпанная сверкающими красными камушками, скорее всего, гранатами. Распущенные светлые волосы окутывали Афродиту золотистым плащом. Стараясь быть честной, я скажу прямо – в эту ночь она выглядела даже слишком красивой.

– Эрик, спасибо, что привел к нам Зои. Теперь я займусь ею сама.

Афродита произнесла это совершенно (покойно, ненадолго задержав свои идеально наманикюреные пальчики на руке Эрика. Это можно было счесть обычным дружеским жестом, если бы не выражение лица, которое выдавало Афродиту с головой. Она была бледна и напряжена, а ее глаза так и впились в синие глаза Эрика.

Эрик равнодушно скользнул по ней взглядом и небрежно убрал свою руку. Потом улыбнулся мне и, даже не взглянув на Афродиту, отошел.

Великолепно. Как говорится, двое расстаются – третий не мешай. Не хватало мне только попасть под раздачу! Но что я могла сделать, если мои глаза сами устремились за ним через весь зал?

Ну да, я повела себя, как дура. И уже не в первый раз. Так получилось.

Афродита деликатно кашлянула, и я попыталась (разумеется, безуспешно) сделать вид, будто не произошло ничего особенного. Ледяная насмешливая улыбка, которой одарила меня белокурая бестия, яснее всяких слов давала понять, что от нее не укрылся мой интерес к Эрику (как и его интерес ко мне). Знает ли она, что это я была тогда в коридоре?

Разумеется, у меня не было никакого желания задавать ей этот вопрос.

– Поторопись, Зои, я принесла тебе, во что переодеться, – и Афродита, быстро увлекла меня в сторону женского туалета. Затем, бросив на меня брезгливый взгляд, добавила: – Ты же не можешь присутствовать на церемонии Дочерей Тьмы в таком виде!

Когда мы зашли в туалет, она грубо сунула мне в руки платье, висевшее на плечиках над одной из дверей, и подтолкнула к кабинке.

– Можешь повесить свою одежду на плечики, потом отнесешь к себе в комнату.

Все это было произнесено тоном, не терпящим возражений, и я снова почувствовала себя последней неудачницей. Сами знаете, каково это – быть одетой не так, как остальные. Представьте, что вы пришли на вечеринку в карнавальном костюме, не подозревая, что костюмированный бал отменен и все будут в джинсах.

Я быстро сбросила свою одежду, натянула через голову платье и вздохнула от облегчения, убедившись, что оно моего размера. Платье было простым, но чрезвычайно удачным, из мягкой черной материи, которая никогда не мнется. У него были длинные рукава и круглый вырез, сильно открывавший плечи. (Какая я умница, что надела черный бюстгальтер!) Вокруг выреза, по краю рукавов и юбки длиной до колен, были пришиты крошечные красные бусинки. Прелесть, а не платье! Я снова надела туфли, радуясь тому, что мои хорошенькие балетки чудесно подходят практически к любому наряду, и вышла из кабинки.

– К счастью, размер мой, – сказала я.

Но Афродита даже не взглянула на платье. Она в упор разглядывала мою Метку, и я почувствовала свое полное поражение.

«Да, у меня на лбу цветная Метка – и пора бы к этому привыкнуть!» Но ничего такого я не сказала. «Вечеринку» устраивала Афродита, я была в гостях. Перевожу для непонятливых: я была здесь совсем одна, и мне волей-неволей приходилось быть паинькой.

– Я буду вести церемонию, поэтому, к сожалению, не смогу тебя опекать.

Разумеется, мне нужно было промолчать, но она просто вывела меня из себя!

– Послушай, Афродита, меня не нужно водить за ручку!

– Ну конечно, как я могла забыть! Ты сами справишься. Ты просто пойдешь напролом, как привыкла вести себя везде. И ты можешь себе это позволить, ведь теперь ты у нас любимица Неферет!

Потрясающе. Оказывается, между нами стоит не только Эрик и не только моя синяя Метка. Она завидует тому, что Неферет стала моей наставницей!

– Ты ошибаешься, Афродита. Не думаю, что я стала любимицей Неферет. Я просто новенькая, только и всего.

Я честно пыталась говорить с ней разумно, я этой стерве даже улыбнулась!

– Меня это не касается. Ты готова? Оставив надежду достучаться до ее мозгов, я молча кивнула, мечтая о том, чтобы эта дурацкая церемония поскорее закончилась.

– Отлично. Тогда идем.

Афродита вывела меня из туалета и ввела в круг. Я сразу узнала двух девиц, которые вчера подходили вместе с ней к нашему столику, Только если тогда на их лицах было выражение типа «я-только-что-съела-лимон», то сейчас обе дружелюбно мне улыбались.

Нет, я не дала себя одурачить, хотя тоже им улыбнулась. Находясь на вражеской территории, лучше не привлекать к себе лишнего внимания и выглядеть наивной или дурочкой (а лучше и то и другое одновременно).

– Привет. Меня зовут Энио, – сказала та, что повыше. Как я уже говорила, она была блондинкой, и ее длинные вьющиеся локоны по цвету больше походили на спелую пшеницу, чем на золото. Однако я по-прежнему была убеждена, что она не натуральная блонда.

– Привет, – сказала я.

– А я – Дейно, – сказала вторая, очаровательная мулатка с восхитительной кожей цвета кофе с молоком и густой вьющейся шевелюрой, которой вряд ли хватало наглости огорчать свою хозяйку, ссылаясь на повышенную влажность воздуха.

Обе были просто до омерзения красивы.

– Привет, – еще раз произнесла я и, переборов приступ клаустрофобии, встала между ними.

– Надеюсь, церемония вам понравится, – с улыбкой протянула Афродита.

– Еще бы! – хором ответили Энио и Дейно. При этом троица обменялась взглядами, от которых у меня мороз пробежал по коже.

Я поспешила отвернуться, поскольку мое оскорбленное самолюбие уже готово было возобладать над здравым смыслом и изгнать меня из этой паучьей компании.

Теперь я могла отлично рассмотреть круг и убедиться, что он ничем не отличается от xpамового, только в центре помимо стола стоял стул, на котором кто-то сидел. Хм… Нет, пожалуй, не сидел. Этот кто-то почти лежал на стуле, откинувшись назад. Его лицо полностью закрывал капюшон плаща-накидки.

Что бы это могло значить?

На столе, затянутом все тем же черным бархатом, стояла статуя Богини, ваза с хлебом и фруктами, несколько кубков, кувшин… и нож. Я прищурилась, чтобы убедиться, что не ошиблась.

Нет. Это был нож – с костяной рукояткой и очень длинным, зловеще изогнутым лезвием, показавшимся мне слишком острым для того, чтобы резать им хлеб или фрукты.

Девица, которую я, кажется, видела в нашем корпусе, невозмутимо зажигала торчавшие из резных подставок ароматические палочки и не обращала никакого внимания на обмякшую на стуле фигуру. Что тут происходит? Заснул он, что ли?

Вскоре в воздухе потянуло дымком, и по комнате медленно поползли призрачные зеленоватые струи. Я ожидала почувствовать сладковатый аромат, запомнившийся мне и Никс, но когда нетерпеливо втянула носом первое легкое облачко, меня поразил его резкий и горький запах. Он показался мне знакомым, и я наморщила лоб, силясь понять, Чем же это так пахнет…

Черт возьми, что же это? Немного похоже па лавровый лист, душистую гвоздику… (Спасибо бабушке Редберд, научившей меня разбираться в приправах и специях!)

Не на шутку заинтригованная, я глубоко вдохнула – и вдруг почувствовала легкое головокружение. Странно. Странные благовония. Казалось, расползаясь по комнате, они постепенно меняют свой аромат, как меняют его дорогие духи, в зависимости от человека, который ими пользуется. Я еще раз потянула носом. Точно, я не ошиблась. Гвоздика, лавровый лист… за которыми шлейфом тянется что-то еще, отчего в запахе чувствуется резкая горчинка… то, что делает его таким темным, таинственным и обольстительным в своей порочности.

Порочность?

И тут я все поняла.

Черт побери! Они обкуривали комнату травкой, смешанной со специями! Нет, зацепите иронию! Я столько лет мужественно противостояла давлению сверстников, отвергая самые вежливые просьбы хотя бы разок затянуться кошмарными самокрутками, которые передавали по кругу на разных вечеринках и сборищах (Я вас умоляю! Это же не гигиенично! И вообще, с какой стати я буду курить всякое дерьмо, от которого меня пробьет на пожирание разной калорийной гадости? Я слежу за своей фигурой!), и вот теперь меня запросто обкуривали марихуаной! Мама дорогая! Кайла ни за что не поверит, когда я ей расскажу!

Чувствуя подступающую панику (уверена, это был побочный эффект воздействия анаши), я лихорадочно озиралась по сторонам, почти не сомневаясь, что сейчас кто-нибудь из преподавателей ворвется в крут, заорет во весь голос и отправит нас всех… откуда мне знать, куда он нас отправит! Наверное, в какую-нибудь преисподнюю, типа исправительной тюрьмы для местных уголовных элементов, не достигших половозрелого возраста!

К счастью, оказалось, что в отличие от церемонии в храме, здесь не было ни одного взрослого вампира. Только недолетки – человек двадцать, не больше. Они негромко переговаривались и вели себя так, будто воскурение запрещенной марихуаны было абсолютно в порядке вещей. (Нарки проклятые!)

Стараясь вдыхать как можно реже, я обернулась к красотке, стоявшей от меня справа Светская беседа – лучшее средство от неуверенности и паники.

– Хм… Какое необычное имя – Дейно. Оно что-то означает?

– Разумеется, – ответила она с очаровательной улыбкой. – Дейно означает – «ужасная».

Я поперхнулась, а высокая блондинка, стоявшая от меня слева, жизнерадостно сообщила:

– А Энио значит – «воинственная».

– Вот как? – пробормотала я, пытаясь быть вежливой.

– Именно так. А Пемфредо, что в переводе означает «оса», только что зажгла благовония. Тебя удивляют наши имена? Они из греческой мифологии. Дейно, Энио и Пемфредо были тремя грайами, сестрами Медузы Горгоны и Сциллы. Согласно мифу, они были страшными седыми колдуньями, и на троих у них был один глаз и один зуб, которым они пользовались по очереди. Однако мы решили, что это всего лишь шовинистическая пропаганда, написанная человеческими мужчинами, с целью опорочить сильных и умных женщин.

– Неужели? – Я просто не знала, что еще сказать. – Неужели?

– Ну да! – воскликнула Дейно. – Человеческие мужчины – это такой отстой!

– Они все должны умереть, – поддержала ее Энио.

Звуки музыки, раздавшиеся как раз после этого очаровательного пассажа, спасли меня от необходимости продолжать разговор.

Что вам сказать о музыке? Она была тревожащей. Ее глубокий, пульсирующий ритм мог принадлежать как древности, так и современности. Представьте себе, что какому-нибудь безумцу пришла в голову мысль соединить современные заунывные песни с племенными брачными танцами.

Но это было еще не все. Через несколько дерганых тактов Афродита принялась кружиться в танце в центре круга. Допускаю, что это бы вам понравилось. У нее была отличная фигура и двигалась она почти как Кэтрин Зета-Джонс в мюзикле «Чикаго».

Но на меня все это почему-то не подействовало. И вовсе не потому, что я не лесбиянка (а я, кстати, не лесбиянка). Танец Афродиты не нравился мне потому, что был грубой пародией на танец Неферет под «Она идет во всей красе». Если попробовать найти стихотворный эквивалент музыке и ее исполнению, получилось бы нечто вроде «Плетется шлюха по шоссе».

Пока все смотрели на кривляющуюся Афродиту, я обвела глазами круг, делая вид, будто ищу вовсе не Эрика, и вдруг… черт!.. заметили его прямо напротив себя. Он единственный не смотрел на Афродиту. Он смотрел на меня.

Пока я лихорадочно решала, что лучше отвернуться, улыбнуться или помахать ему рукой (Дэмьен советовал улыбнуться, а Дэмьен был самопровозглашенным экспертом по всем вопросам, касающимся мальчиком), музыка закончилась и я перевела взгляд на Афродиту.

Она стояла в центре круга перед столом. В одной руке у нее была большая лиловая свеча, в другой – страшный нож. Афродита высоко подняла свечу над головой и торжественно двинулась к той части круга, где между двух алых горела одна желтая свеча.

Мне не потребовалась подсказка Воинственной и Ужасной, чтобы повернуться на восток. Моих волос снова коснулся ветер, и я увидела, как Афродита зажгла желтую свечу, а потом подняла нож, начертила в воздухе пентаграмму и нараспев произнесла:

– О, ветры бури, именем Никс призываю вас! Благословите магию, которая свершится здесь!

Ну что ж, она была совсем неплоха. Разумеется, она не излучала могущества как Неферет, но Афродита хорошо владела голосом, и торжественные слова в ее устах прозвучали бархатисто и загадочно. Затем мы дружно повернулись на юг, а когда Афродита зажгла высокую красную свечу, я ощутила уже знакомый жар огня и силу магического круга.

– О, огонь молнии, именем Никс призываю тебя! О, носитель грозы и силы магии, дай силу моим заклинаниям!

Мы снова повернулись, и на этот раз какая-то могучая сила вдруг потянула меня к синей свече, пылавшей среди алых свечек. Это было настоящее наваждение, и я едва удержалась, чтобы не выйти из круга и не приблизиться к Афродите, приступившей к заклинанию Воды.

– О, потоки дождя, именем Никс призываю вас! Пусть ваша всепоглощающая сила поможет мне совершить этот могущественным ритуал.

Что со мной творилось? Я обливалась потом, моя Метка не просто нагрелась, как во время предыдущего заклинания, а вспыхнули огнем, и рев бушующего моря загудел в моих ушах, заглушая все звуки церемонии. Мне стоило больших усилий устоять на ногах и повернуться направо.

– О, глубокая и влажная земля, именем Никс призываю тебя! пусть сама твердь земная всколыхнется под моими ногами, когда твоя могучая сила присоединится к моим заклинаниям!

Афродита снова подняла нож, и моя ладонь зачесалась от мучительного желания стиснуть его костяную рукоятку и со свистом прорезать воздух. Я почувствовала запах скошенной травы и услышала крик козодоя, невидимо парящего в небе над моем головой. Афродита снова вошла в центр круга, поставила на стол горящую лиловую свечу и приступила к завершающей части церемонии.

– О дикий и свободный дух! Именем Никс призываю тебя! Ответь мне! Пребудь со мной во время этого ритуала, награди меня силой моей Богини!

Я уже знала, что произойдет дальше – В моем сознании и в моей собственной душе зазвучали голоса. Когда Афродита взяла кубок и начала обходить круг, я сердцем прониклась каждым ее словом. Пусть она не обладала величественной осанкой и могуществом Неферет, но ее речь воодушевила меня и разожгла внутри меня могучее пламя.

– Наступило время совершенства полной луны. Почувствуйте великолепие этой ночи. Древним были открыты ее тайны, они умели использовать их, дабы обретать невиданные силы… дабы разрывать завесу между мирами и переживать приключения, о которых мы сегодня можем только мечтать. Мы, вампиры, воплощаем в себе тайную, загадочную, мистическую, истинную и могучую красоту мира, не оскверненного человеческими правилами и законами. Мы не люди!

В этом месте голос Афродиты эхом загудел в стенах зала, совсем как голос Неферет храме.

– Сегодня все вы, Дочери и Сыновья Никс, вновь попросите нашу Богиню о том, о чем мы просим ее каждое полнолуние на протяжении многих-многих столетий. Великая Богиня! Освободи сокрытые в нас силы, чтобы мы уподобились могучему кошачьему племени, обрели гибкость и мудрость наших собратьев в мире зверей и чтобы никогда нас не связали цепи и узы жалких человеческих предрассудков.

С этими словами Афродита остановилась прямо напротив меня. Мои щеки горели, я с трудом могла дышать и видела, что Афродита испытывает то же самое. Она подняла кубок и протянула его мне:

– Выпей, Зои Редберд, и вместе с нами попроси Никс о том, что принадлежит нам по праву крови, тела и Метки великого Превращения – той самой Метки, которой Богиня отделила тебя от других.

Ну да, я знаю. Конечно, я должна была отказаться. Но как? И потом, мне этого совсем не хотелось. Конечно, я не любила Афродиту и не доверяла ей, но ведь она говорила правду!

Я отлично помнила, как мама и злотчим отнеслись к моей Метке, я не забыла ужаса в глазах Кайлы и того, как повели себя Дастин и Дрю. И вообще, за все это время никто из них ни разу не позвонил мне, ни одной эсэмэски не прислал! Они просто отвернулись, предоставив мне самой устраиваться в этом новой жизни.

Это меня ужасно огорчало… и еще больше бесило.

Я приняла из рук Афродиты кубок и отпила огромный глоток. Это вино совсем не походило на то, что мы пили в храме Никс. Хотя оно тоже было сладким, какие-то незнакомые специи делали его вкус совершенно особенным. Оно опалило мой рот, горячим, горьковато-сладким потоком обволокло горло, и мне мучительно захотелось прикончить весь кубок целиком.

– Будь благословенна, – прошипела Афродита и с такой силой вырвала у меня кубок, что пролила несколько липких капель мне на пальцы. После чего посмотрела мне и глаза и улыбнулась жестокой торжествующей улыбкой.

– Будь благословенна, – машинально ответила я, чувствуя сладкое головокружение.

Когда Афродита подошла с кубком к Энио, и не удержалась и жадно облизала пальцы. Волшебное вино! И еще оно пахло… чем-то очень знакомым… голова кружилась… я никак не могла вспомнить, при каких обстоятельствах чувствовала этот восхитительный запах прежде.

Афродита неспешно обошла круг, угощая всех. Я жадно следила за ней взглядом в надежде на то, что, вернувшись к столу, она предложит нам еще по глоточку. Наконец Афродита остановилась и подняла кубок.

– О, великая и таинственная Богиня Ночи и полной луны, владычица бурь и стихий, повелительница духов и предков! О прекрасная и могущественная Никс, которой подчиняются даже самые древние из древних, снизойди к нашей просьбе. Наполни нас своей силой, своей магией и могуществом!

С этими словами Афродита припала губами к кубку, и я едва смогла подавить вздох разочарования, увидев, что она осушила его до последней капли. Когда с вином было покончено, вновь заиграла музыка, и Афродита стала обходить круг в обратную сторону, задувая свечи и отпуская призванные стихии.

И тут со мной стало твориться нечто странное. Наверное, в глазах у меня слегка помутилось, потому что мне вдруг показалось, будто я вижу перед собой Неферет – только более юную и менее опытную.

– Счастливого пути и до новых встреч! – воскликнула Афродита.

Мы хором повторили ее слова, и только после этого мое зрение прояснилось.

Метка перестала гореть, а странное видение Афродиты-Неферет исчезло. Но я продолжала чувствовать во рту привкус вина. Это было очень странно. Поверьте, я вообще не люблю алкоголь. Честное слово. Мне не нравится его вкус. Но в этом вине было нечто восхитительное, оно было вкуснее… вкуснее самых вкусных моих любимых трюфелей! (Я понимаю, вам трудно в это поверить.) И в то же время вкус этот почему-то казался мне знакомым.

Все разом заговорили, послышался смех, и круг сам собой распался. Вспыхнул газовый свет, и мы заморгали, ослепленные его яркостью.

Я обвела глазами зал, надеясь снова поймать взгляд Эрика, и вдруг заметила около стола какое-то движение.

Закутанный в плащ незнакомец, который на протяжении всей церемонии неподвижно просидел за столом, наконец, зашевелился. Он неуклюже принял сидячее положение и поднял голову. При этом капюшон его черного плаща откинулся назад, и я с изумлением увидела знакомые ярко-рыжие нечесаные космы и пухлое, неестественно бледное, веснушчатое лицо.

Это был противный Элиот! Странно, очень странно. Что он здесь делает? Что у него общего с Дочерями и Сыновьями Тьмы?

Я еще раз обвела глазами комнату. Как я и предполагала, среди приглашенных не было ни одного некрасивого, странного или невыразительного лица. Все – вы понимаете, все до единого! – были нереально хороши собой. Все, кроме Элиота. Он был явно лишним на этом празднике.

Тем временем Элиот сонно зевал, хлопал глазами и тупо мотал головой, словно обкуренный. Потом вяло поднял руку, чтобы смахнуть что-то с носа (наверное, козявку, извлеченную во время предыдущих раскопок), и я заметила, что его запястья обмотаны свежими бинтами. Что за?…

По моей спине пополз холодок. Я повертела головой и заметила неподалеку Энио и Дейно, оживленно болтавших с третьей фурией-гурией по имени Пемфредо. Подойдя к ним, я терпеливо дождалась паузы в разговоре, после чего беззаботно улыбнулась и не подавая виду, что мой желудок сейчас вывернет наизнанку, кивнула в сторону Элиота.

– Кто это? Что он тут делает?

Энио посмотрела на Элиота и изумленно приподняла брови.

– Это? Да никто. Просто «холодильник» для сегодняшней церемонии.

– Лузер, – прошипела Дейно, брезгливо покосившись на Элиота.

– Настоящий человек, – с отвращением сказала Пемфредо. – Ходячая закусочная, ничего больше.

Я почувствовала, что меня сейчас вырвет.

– Постойте, я не совсем поняла! Холодильник? Закусочная? О чем вы говорите?

Дейно Ужасная смерила меня надменным взглядом своих прекрасных шоколадных глаз.

– Так мы называем людей – холодильники или закусочные. Дошло? Завтрак, обед, ужин.

– И перекус между ними, – сладко проурчала Энио Воинственная.

– Но я не… – пролепетала я, но Дейно меня перебила.

– Ой, да хватит! Только не надо делать вид, будто ты не знала, что это за вино, и что тебе оно не понравилось!

– Вот-вот! Посмотри правде в глаза, Зои. Ведь тебе оно понравилось даже больше, чем всем остальным. Все видели, как ты облизывала пальчики! – усмехнулась Энио и, приблизив свое лицо к моему; выразительно посмотрела на мою Метку. – Ты белая ворона в нашей стае, Зои Редберд. Недолетка и вампир в одном лице. Тебе ведь хотелось не просто попробовать его кровь, ты хотела высосать ее всю, до последней капельки!

– К-кровь? – словно издалека услышала я свой собственный голос. В моих ушах зловещим эхом гремели слова «белая ворона».

– Да, милая, кровь, – засмеялась Ужасная.

Меня бросило в жар, и тут же обдало холодом. Я отвела глаза от их торжествующих лиц – и наткнулась на Афродиту.

Она стояла в противоположном конце зала и разговаривала с Эриком. Поймав мой взгляд, Афродита улыбнулась медленной понимающей улыбкой, потом приподняла в насмешливом салюте бокал и снова повернулась к Эрику, продолжая смеяться над тем, что он говорил.

Собрав все свое мужество, я кое-как попрощалась с Осой, Воинственной и Ужасной и медленно вышла из зала. Как только тяжелые двери закрылись за моей спиной, я бросилась бежать, не разбирая дороги. Все равно куда, лишь бы подальше отсюда.

«Я пила кровь – кровь мерзкого Элиота – и мне это понравилось!»

Но еще ужаснее было другое. Восхитительный запах не зря показался мне знакомым, я, наконец, вспомнила, где почувствовала его впервые. Это было в прошлой жизни, на школьной парковке, когда Хит поранил руку.

Значит, в тот раз меня заворожил не запах его нового одеколона, а запах его крови. Тот же самый запах, что чуть не свел меня с ума в темном коридоре, когда Афродита ногтем проткнула Эрику бедро, и мне мучительно захотелось слизнуть кровь с его джинсов.

Я была чудовищем.

Задыхаясь от бега и отчаяния, я рухнула в прохладную траву под ограждавшей школу каменной стеной.

Меня безудержно рвало.




ГЛАВА 17


Я с трудом поднялась, вытерла рот тыльной стороной ладони и побрела прочь от собственной блевотины (не желая даже думать о том, чем меня только что вырвало и как это выглядит), пока не остановилась под исполинским дубом, росшим так близко к стене, что его ветки свешивались на другую ее сторону.

Прислонившись спиной к стволу, я сделала несколько глубоких вдохов, стараясь подавить новый приступ тошноты.

Что я наделала? Что со мной произошло?

И тут откуда-то из ветвей над моей головой раздалось громкое мяуканье. Можете мне поверить, это было совсем не обычное, привычное кошачье мяуканье. Оно больше напоминало ворчливое пыхтение, типа «ми-ии-уф-ми-ии-уф».

Я подняла голову и увидела на ветке около самой стены маленькую рыжую кошку. Кошка смотрела на меня своими огромными глазами, и я готова была поклясться, была она чем-то очень рассержена.

– Как ты туда забралась?

– Ми-уф! – заявила кошка и чихнула. Затем встала и медленно пошла по ветке в мою сторону.

– Иди сюда, кис-кис-кис, – ласково позвала я.

– Ми-уф-уф! – огрызнулась кошка, продолжая неторопливо переставлять свои маленькие лапки.

– Вот умница, иди сюда, детка. Сюда, сюда, моя хорошая.

Вы, наверное, скажете, что я занялась спасением кошки только для того, чтобы вытеснить из головы мысли о своем безумии, и будете почти правы.

Я не хотела думать о том, что произошло. Только не сейчас. Это было слишком свежо. Слишком страшно. Так что кошка подвернулась мне как раз вовремя. Кроме того, она показалась мне знакомой.

– Иди ко мне, иди сюда, маленькая…

Не переставая подзывать ее, я уперлась носком балетки в выступающий из стены кирпич, подтянулась и ухватилась рукой за ветку. Используя ветку в качестве опоры, я смогла забраться по стене еще выше. И все это время продолжала говорить с кошкой, а она все ворчала и ворчала.

Наконец, я подобралась к ней совсем близко. Мы долго смотрели друг на друга, и мне стало казаться, что эта кошка знает обо мне гораздо больше, чем я думаю. Интересно, а она знает, что я пила кровь (и что мне это понравилось)? Наверное, у меня изо рта еще пахнет кровавой рвотой! Интересно, внешне я изменилась? Может, у меня уже начали расти клыки?

(Признаю, это был глупый вопрос. Я отлично видела, что даже у взрослых вампиров нет никаких клыков, но мало ли?)

Кошка снова принялась за свое ворчливое «ми-уф», но потом все-таки сделала шажок в мою сторону. Я протянула руку и почесала ее между ушами, а она закрыла глаза и заурчала.

– Ты похожа на маленькую львицу, – сказала я. – Смотри, какая ты милая, когда не ворчишь. – И вдруг я поняла, почему эта кошка показалась мне такой знакомой. – Я видела тебя во сне! – воскликнула я, и почувствовала, как сквозь стену моего страха и отчаяния пробилось робкое счастье. – Значит, ты – моя кошка?

Рыжая красавица приоткрыла глаза, зевнула и громко чихнула, давая понять, что поражена моей недогадливостью. Пыхтя от натуги, я перелезла чуть выше и уселась на стену, верхняя часть которой находилась как раз под веткой, на которой сидела кошка.

Она не заставила себя долго ждать. Моя кошка осторожно спрыгнула с ветки, прошла по стене, изящно переставляя лапки в белых носочках, и забралась ко мне на колени. Мне ничего не оставалось, кроме как снова почесать ее между ушами. Кошка закрыла глаза и громко замурлыкала.

Не помню, сколько мы так сидели. Я гладила кошку и пыталась успокоиться. В воздухе пахло приближающимся дождем, но для октября ночь была необычайно теплой, поэтому я прислонилась головой к ветке и подставила лицо серебристому свету луны, с трудом пробивавшемуся на землю сквозь дымку облаков.

– Неферет сказала, что в эту ночь мы все должны немного побыть наедине с луной, сказала я кошке и снова посмотрела в ночное небо. – Вот я и сижу тут. Конечно, было бы лучше, если бы ветер разогнал эти дурацкие облака…

Не успела я договорить, как в кроне дуба зашумел ветер, и облака расступились.

– Спасибо, – крикнула я, сама не зная, кому. – Очень послушный ветер, просто умница. Кошка недовольно заворчала, напоминая, что я перестала чесать ее за ухом. – Ты похожа на львицу, поэтому я буду звать тебя Нала, – сказала я, вновь принимаясь за дело. – Знаешь, малышка, я ужасно рада, что нашла тебя! После всего, что случилось, мне просто необходимо было что-нибудь хорошее, и вот…

Внезапно я почувствовала посторонний запах, доносящийся откуда-то снизу. Это было так странно, что я даже замолчала.

«Чем это пахнет?»

Я принюхалась и поморщилась. Запах был сухой и затхлый. Так пахнет в доме, которым долго простоял закрытым, или в пустом заброшенном подвале. Очень неприятно, но все же не настолько, чтобы захотелось зажать нос. Поняла! Запах был неправильным. Совершенно неуместным здесь, под открытым ночным небом.

Внезапно краем глаза я заметила какое-то движение и заглянула под кирпичную стену. Там, спиной ко мне, стояла какая-то девушка. Она явно не могла решить, в какую сторону идти. Свет луны и новое обострившееся зрение позволили мне хорошо ее рассмотреть, хотя эта часть стены вообще никак не освещалась.

Я насторожилась. Неужели одна из мерзких Дочерей Тьмы выследила меня? Я совершенно не желала ни с кем общаться, тем более, этой ночью!

Должно быть, я не смогла сдержать раздраженного стона, потому что девушка вдруг подняла голову и уставилась прямо на то место, где я сидела.

Я поперхнулась от изумления – и тут же оцепенела от ужаса.

Это была Элизабет. «Просто Элизабет», которая умерла сегодня вечером!

Увидев меня, она повела себя очень странно. Ее горящие красные глаза вдруг расширились, а потом она пронзительно вскрикнула, развернулась и с нечеловеческой скоростью скрылась в темноте.

В тот же миг Нала выгнула спину и зашипела ей вслед с такой яростью, что все ее маленькое туловище затряслось.

– Все хорошо, все хорошо, моя девочка, повторяла я, пытаясь успокоить кошку и саму себя. Мы обе дрожали, а Нала все шипела и никак не могла успокоиться. – Нет, это не призрак… Его просто не может быть, и все. Это просто… просто… странная девушка. Наверное, я ее напугала, и она…

– Зои! Зои! Это ты?

Я так подскочила, что чуть не свалилась со стены. Для Налы это было уже слишком. Она возмущенно фыркнула и спрыгнула с моих коленей на землю. Потеряв голову от страха, я ухватилась за ветку и всмотрелась в темноту.

– Кто… Кто тут? – крикнула я, чтобы заглушить грохот своего колотящегося сердца. Меня тут же ослепили лучи двух фонариков, направленных прямо в лицо.

– Да она это, она! Неужели я не узнаю голос своей лучшей подруги? Ах, мамочки, да не могла же она так измениться!

– Кайла? – выдохнула я и попыталась прикрыть глаза от слепящего света фонарей, но руки у меня тряслись, как у пьянчуги.

– Я же говорил, что мы ее найдем, – пробасил второй голос. – А ты все «пошли» да «пошли»!

«Хит!»

Может быть, мне это снится?

– Хит!

– Ага! Привет! Мы нашли тебя, детка! – заорал Хит, и в слепящем свете фонарей я увидела, как он карабкается по стене, будто ловкая, высокая и белобрысая обезьяна.

Я была так счастлива, что это не жуткий призрак, а всего лишь старина Хит, что свесилась вниз и крикнула:

– Хит! Осторожнее! Тут высоко, ты себе что-нибудь сломаешь, если сорвешься!

Я не стала говорить, что ему безопаснее всего падать на голову. В этом случае Хиту точно ничего не грозило.

– Ты плохо меня знаешь, крошка! – пропыхтел мой бывший парень, забираясь все выше и выше. Вскоре он уже сидел рядом, вцепившись руками в стену. – Круто? – Вдруг Хит раскинул в стороны руки и захохотал, обдав меня отвратительным запахом перегара. – Эй, Зои, посмотри! Я король мира!

Не удивительно, что я перестала с ним встречаться!

– Слушай, Хит, сколько можно потешаться над моей бывшей большой любовью к Леонардо? – разозлилась я и впервые за последние несколько часов стала сама собой. – В конце концов, это увлечение ничем не отличалось от моей бывшей большой любви к тебе. Разница только в том, что Лео я любила гораздо дольше, а ты пока не прославился игрой в куче попсовых, но все равно крутых фильмов!

– Все еще бесишься из-за Дастина и Дрю, Да? Да плюнь ты на них! Они просто придурки, это всем известно, – пробасил Хит и посмотрел на меня преданным щенячьим взглядом, который делал его реально неотразимым в восьмом классе. Беда в том, что этот взгляд перестал действовать на меня почти два года тому назад. – Да фигня все это, главное то, что мы пришли вытащить тебя отсюда!

– Что? – я затрясла головой и, прищурившись, уставилась на него. – Так, стоп! Немедленно выключите свои фонари! Свет меня убивает.

– Но тогда мы ничего не увидим! – возразил Хит.

– Ладно. Тогда просто прекратите светить мне в лицо. Направьте фонари куда-нибудь туда, – я неопределенно махнула рукой в сторону от школы. Хит послушно направил луч своего фонаря в ночь, Кайла сделала то же самое. Теперь я могла убрать с лица руку и перестать щуриться.

И тут Хит заметил мою Метку.

– Зацени, Кайла! Она теперь вся синяя! Ух ты! Это как… ну это… как по телику, да?

Что ж, приятно лишний раз убедиться, что в этом мире есть нечто неизменное. Хит всегда останется Хитом – милым парнем, но, как говорится, не самым ярким фломастером и коробке.

– Эй, там, наверху! Вообще-то я тоже здесь! – раздался снизу голос Кайлы. – Помогите мне забраться, только осторожнее. Сейчас, подождите, я положу куда-нибудь свою новенькую сумочку. И туфли тоже сниму, пожалуй. Ой, Зои, ты просто с ума сойдешь, когда узнаешь, какая распродажа была у Бейкера! Все летние туфли даром. Клянусь тебе, просто даром! Семьдесят процентов скидки, прикинь? Я взяла сразу пять пар, сейчас расскажу…

– Помоги ей, – сказала я Хиту. – И поскорее. Иначе она никогда не заткнется.

Я же говорила – некоторые вещи не меняются.

Хит перегнулся, почти распластавшись животом по стене, и протянул Кайле руки. Она, хихикая, вцепилась в него, и Хит втащил ее на стену.

И вот когда она так хихикала, а он ее тащил, я все и поняла.

Мы с Кайлой столько лет были лучшими подругами, что я сразу узнала эти улыбочки, смешки и напускное смущение.

Кайла запала на Хита. Нет, даже не так. Кайла ЗАПАЛА на Хита! Я знала это так же твердо, как то, что никогда не буду математиком.

В тот же миг мне припомнились виноватые взгляды Хита и его заверения, что он не изменял мне на той вечеринке, которую я пропустила по вине родителей. Так, теперь мне все стало ясно.

– А как же Джаред? – резко спросила я, обрывая идиотские смешочки Кайлы.

– Нормально, кажется, – ответила она, не глядя мне в глаза.

– Кажется?

Кайла пожала плечами, и я разглядела под ее крутым кожаным пиджаком кружевной кремовый топик, который мы обе когда-то прозвали «Супер-Буфер», поскольку он не только приоткрывал ложбинку между грудей, но идеально сливался с цветом кожи, создавая обманчивое впечатление, будто открывает гораздо больше, чем в действительности.

– Да не знаю я. Мы с ним последние пару дней не разговаривали.

Кайла по-прежнему прятала от меня глаза, зато я заметила, как она украдкой бросила взгляд на Хита, который, как всегда, ничего не замечал. Я же вам говорила, что он не особо перегружен мозгами. Итак, моя лучшая подруга у меня за спиной пытается клеить моего парня. Прекрасно! Я так взбесилась, что мне сразу разонравилась эта необычайно теплая осенняя ночь и захотелось, чтобы ударил мороз, и Кайла отморозила бы свои расфуфыренные сиськи!

Неожиданно вокруг стены зловеще засвистел пронизывающий северный ветер, и стало очень-очень холодно.

Стараясь держаться, как ни в чем не бывало, Кайла поплотнее запахнула свой пиджак и снова захихикала, но на этот раз ее смешок прозвучал не игриво, а почти истерически. Меня обдало новой порцией пивного перегара и кое-чем еще.

Это кое-что совсем недавно так намертво и печаталось в мою память, что я даже слегка удивилась, что не сразу узнала этот запах.

– Кайла, ты пила и курила?

Кайла вздрогнула и уставилась на меня, как кролик на удава.

– Совсем капельку… Выпили пивка… А потом Хит дал мне затянуться косячком, потому что я ужасно – ну просто ужасно! – боялась ехать сюда, но я сделала всего две крошечные натяжки…

– Ей нужно было слегка вдушевиться, – сказал Хит, у которого всегда были проблемы со сложными словами длиннее двух слогов.

– И с каких это пор ты начал курить травку? – грозно спросила я его.

Хит широко ухмыльнулся.

– Да брось, Зо. Подумаешь, так, косячок время от времени. И вообще, травка безопаснее сигарет!

Я ненавидела, когда он называл меня Зо.

– Хит, – прошипела я, стараясь сохранять спокойствие. – Травка не безопаснее сигарет, но дело даже не в этом. Зачем сравнивать одно дерьмо с другим? Сигареты отвратительны, а от твоих косячков умирают. Разве ты не заметил, что в нашей школе травку курят только последние лузеры и уроды? Серьезно, Хит, ты не можешь позволить себе убивать клетки мозга, у тебя их и так немного.

– Фигня! – отмахнулась Кайла.

– Что ты сказала?

Кайла все еще крепко обхватывала себя руками, пытаясь защититься от холода, но я заметила произошедшую в ней перемену. Кайла больше не изображала из себя маленького жалкого кролика, в ее глазах появилось злое кошачье выражение.

Я сразу узнала этот взгляд. Так Кайла смотрела на тех, кого не считала частью своей компании. Меня это всегда бесило, и я сто раз ей говорила, что нельзя так вести себя с людьми. Неужели теперь она собирается испробовать эти взгляды на мне?

– Я сказала «фи-иг-ня», если ты не расслышала, – протянула она. – И сказала так потому, что это неправда. Травку курят не только лузеры. А еще меньше лузеров среди тех, кто покуривает ее время от времени. Надеюсь, ты помнишь двух крутых защитников, которые играют за «Юнион»? Я говорю о Крисе Форде и Брэде Хиггинсе. Так вот, вчера они были на вечеринке у Кэти. И oба курили.

– И совсем они не крутые, – возразил Хит. Но Кайла пропустила его замечание мимо ушей и продолжала:

– Кстати, Морган тоже покуривает.

– Какая Морган? Морган Тигетт?

Кайла, конечно, взбесила меня до чертиков, но хорошая сплетня есть хорошая сплетня!

– Ну да. Она недавно проколола себе язык и… – тут Кайла замолчала, наклонилась к моему уху и еле слышно прошептала «клитор». – Представляешь, как это, наверное, больно?

– Чего? Чего она себе проколола-то? – не понял Хит.

– Ничего, – хором ответили мы, и на какой-то миг могло показаться, будто мы с Кайлой снова стали лучшими подругами.

– Кайла, ты уходишь от темы. Давай по порядку. Во-первых, футболисты «Юниона» всегда сидели на наркоте. Да о чем ты, вообще, говоришь! Разве ты забыла, что они использовали стероиды, и только из-за этого мы почти шестнадцать лет не могли их победить?

– Вперед, «Тигры»! – заорал Хит. – Но теперь-то мы надрали задницы «Юнионам»!

Я грозно посмотрела на него, и он заткнулся.

– А эта Морган, судя по твоим же словам, выжила из ума. Иначе с какой стати она стала бы прокалывать себе… – тут я покосилась на Хита и запнулась: —…тело и курить? Назови мне хотя бы одного нормального человека, который курит траву.

Кайла на секунду задумалась.

– Я!

Я вздохнула.

– Мне кажется, это не от большого ума.

– Да ладно! Ты тоже не знаешь всего! прошипела она и снова злобно на меня зыркнула.

Я взглянула на Кайлу, перевела глаза на Хита, и потом снова выразительно посмотрела на нее.

– Ты права. Я не знаю всего.

В глазах Кайлы на миг промелькнуло изумление, однако тут же ее взгляд стал злым и хитрым. Я невольно сравнила ее со Стиви Рей, которую знала всего несколько дней, но про которую могла с абсолютной уверенностью сказать, что она бы ни за что не стала клеить моего парня, будь он хоть тысячу раз почти бывший. И она не отшатнулась бы от меня, как он чудовища, когда мне так нужна была ее поддержка.

– Тебе лучше уйти, – сказала я Кайле.

– С удовольствием, – ответила она.

– Наверное, тебе больше не стоит меня навещать.

Кайла презрительно дернула плечом, отчего ее пиджачок снова распахнулся, и тонкая бретелька топика соскользнула с плеча, демонстрируя полное отсутствие бюстгальтера.

– Как хочешь, – вот и все, что она сказала.

– Помоги ей спуститься, Хит.

Хит всегда хорошо исполнял простые инструкции, поэтому очень аккуратно спустил Кайлу со стены на траву. Она подобрала с земли свой фонарик и, запрокинув голову, посмотрела на нас.

– Не задерживайся, Хит. Я зверски замерзла.

Потом повернулась и, не оглядываясь, зашагала в сторону дороги.

– Ну, это… – смущенно пробормотал Хит. – Чё-то, правда, похолодало.

– Может, сейчас снова потеплеет, – рассеянно ответила я и даже не сразу заметила, как ветер вдруг стих.

– Ну… короче, Зо. Я хочу реально спасти тебя отсюда.

– Нет.

– А?

– Хит, посмотри на мой лоб.

– Да что я, не видел, что ли! У тебя на лбу фиговина в виде полумесяца, только теперь она вся синяя, и это странно… потому что раньше она синяя не была.

– А теперь стала. Сосредоточься, Хит. Меня Пометили. Это означает, что в моем теле началось Превращение, и я должна стать вампиром.

Хит оторвал глаза от Метки и скользнул взглядом по моему телу. Я заметила, как он задержался на груди и ногах, и вдруг с ужасом поняла, что сижу перед ним почти совсем голая, потому что, когда я забралась на стену, подол моего платья задрался чуть ли не до подмышек.

– Зо, это… Короче, что бы там ни происходило с твоим телом, мне это нравится. Ты просто классная девочка, Зо. Ты всегда была очень красивая, но теперь совсем богиня. Он застенчиво улыбнулся и нежно дотронулся до моей щеки, словно хотел напомнить о том, почему я так сильно и так долго его любила. Несмотря на все свои недостатки, Хит мог быть ужасно милым, и рядом с ним я всегда чувствовала себя принцессой.

– Хит, – тихо сказала я, – мне ужасно жаль, но все изменилось.

– Только не для меня, – прошептал он, а потом скользнул рукой по моей ноге и поцеловал меня.

Я отшатнулась и схватила его за запястье:

– Перестань, Хит! Я хочу поговорить с тобой.

– Говори, детка. Ты говори, а я буду тебя целовать, – прошептал он.

Я начала возражать.

А потом почувствовала это.

Она билась очень быстро и очень сильно. Клянусь, я слышала ее! Когда Хит наклонился, чтобы поцеловать меня еще раз, я увидела жилку, бившуюся у него на шее. Она содрогалась от сильных толчков крови, бегущей по его телу. Кровь… Губы Хита коснулись моих губ, и я вспомнила вкус в бокале. Но та кровь была холодной и смешанной с вином, она была взята у рыжего лузера, который был никем и ничем. А кровь Хита должна быть горячей… густой… сладкой… Гораздо слаще, чем кровь Элиота Холодильника.

– О, черт! Зои, ты что делаешь? Ты меня оцарапала, – Хит выдернул свою руку из моей. – Черт, Зо, ну ты просто как кошка, смотри, кровь пошла. Если не хочешь, чтобы я тебя целовал, так и скажи!

Он поднес запястье к губам и слизнул выступившую на нем капельку крови. Потом поднял глаза на меня и замер.

Я видела кровь на его губах. Я чувствовала ее запах, она была как вино, только лучше, в миллиарды раз лучше. У меня закружилась голова, а по коже пробежал озноб.

Я хотела попробовать ее. Никогда в жизни я ничего так не хотела.

– Я хочу… – прошептала я и не узнала своего голоса.

– Да… – отрешенно ответил Хит. – Да… все, что хочешь, Зо. Я сделаю все, что ты хочешь.

На этот раз я сама наклонилась, коснулась языком его губ и слизнула с них каплю крови. Тут же меня обожгло раскаленное, сумасшедшее наслаждение, какого я еще никогда в жизни не испытывала.

– Еще, – прохрипела я.

Все так же молча, словно утратив способность говорить, Хит поднес к моим губам свою руку. Крови там почти не было, но когда я провела языком по едва заметной царапине, Хит застонал. Прикосновение моего языка сделало с его ранкой что-то странное, потому что из нее вдруг закапала кровь… все быстрее… все чаще…

Дрожащими ладонями я обхватила его руку, поднесла ее ко рту и прильнула губами к теплой коже. Я содрогалась, я стонала от удовольствия, я…

– О боже! Что ты с ним делаешь? – истошный вопль Кайлы прорвался сквозь колыхавшийся в моей голове багровый туман.

Я мгновенно отбросила руку Хита, словно она меня жгла.

– Отстань от него! – визжала Кайла. – Убирайся вон!

Хит даже не шелохнулся.

– Уходи, – сказала я ему. – Уходи и больше никогда не возвращайся.

– Нет, – ответил он, и меня поразило странное спокойствие в его голосе.

– Да. Убирайся отсюда!

– Отпусти его! – вопила Кайла.

– Кайла, если ты сию же секунду не заткнешься, я слечу вниз на крыльях ночи и высосу всю кровь из твоей тупой и лживой тушки! – прошипела я.

Она коротко взвизгнула и замолкла. Я вздохнула и повернулась к Хиту, который не сводил с меня глаз.

– Тебе тоже нужно идти.

– Я не боюсь тебя, Зои.

– Зато я боюсь за нас обоих.

– Но мне все равно, что ты делаешь! Я люблю тебя, Зои. Люблю еще сильнее, чем раньше.

– Прекрати!

Честное слово, я совсем не собиралась так орать. Хит даже отшатнулся от неожиданности.

Я сглотнула застрявший в горле ком и постаралась говорить тише.

– Уходи. Пожалуйста, – повторила я. Хит не двинулся с места, и тогда я сказала:

– Кайла, наверное, уже названивает в полицию. Нам с тобой оно надо?

– Ладно, я уйду. Но все равно вернусь.

Хит быстро и горячо поцеловал меня, и меня снова пронзило безумное наслаждение, едва я почувствовала слабый след крови на его губах. Потом соскользнул со стены и скрылся и темноте.

Какое-то время я еще видела маленькую точку его фонарика, но вскоре исчезла и она.

Я не могла больше об этом думать. Только не сейчас!

Ухватившись рукой за ветку, я полезла вниз. Колени у меня так дрожали, что я едва смогла сделать несколько шагов до дуба, и сползла на землю, прижавшись спиной к его древней, изрытой временем коре. В тот же миг из темноты вынырнула рыжая Нала и вскочила мне на колени, словно уже давным-давно была моей кошкой. А когда я все-таки разрыдалась, перебралась мне на грудь и прижалась теплой мордочкой к моей мокрой от слез щеке.

Прошло немало времени, прежде чем мои рыдания превратились в судорожную икоту, и я горько пожалела о том, что сбежала из рекреации без своей сумочки. Бумажные носовые платки были бы сейчас как нельзя кстати.

– Вот, возьми.

Нала недовольно заворчала, а я вздрогнула от неожиданности и, сквозь застилающие глаза слезы, увидела, как кто-то протягивает мне платок.

– С-спасибо, – пролепетала я и высморкалась.

– Пустяки, – ответил Эрик Найт.




ГЛАВА 18


– Ты в порядке?

– Да, спасибо. Все хорошо. Просто… Да отлично, – соврала я.

– На вид не скажешь, – сказал Эрик. – Можно я сяду?

– Да, пожалуйста, – вяло ответила я.

Нос у меня был красный, как помидор. Когда Эрик подошел, я как раз сморкалась, и еще у меня было подозрение, что он был свидетелем, по меньшей мере, завершения нашей с Хитом кошмарной сцены. Что за ужасная ночь! С каждой минутой становится все хуже и хуже. Я покосилась на Эрика.

«Да гори оно все огнем, все равно лучше не будет».

– Кстати, если ты не в курсе, то это я вчера видела вас с Афродитой в коридоре.

Он нисколько не растерялся.

– Знаю, и мне очень жаль. Мне бы не хотелось, чтобы у тебя сложилось обо мне неправильное мнение.

– Насколько неправильное?

– Настолько, что ты решишь, будто между мной и Афродитой что-то есть.

– Это меня не касается, – буркнула я. Он пожал плечами.

– Как угодно. Просто хочу, чтобы ты знала, что у нас с ней все кончено.

«Похоже, Афродита об этом не догадывается!»

Сначала я так и хотела заявить, но вовремя вспомнила о сцене, только что разыгравшейся между нами с Хитом. Может, и правда, мне не стоит судить Эрика слишком строго?

– Ладно. Кончено, так кончено.

Эрик помолчал, а когда снова заговорил, голос его прозвучал почти сердито:

– Афродита не предупредила тебя о том, что в вине будет кровь.

Это не был вопрос, но я все равно ответила: – Нет. Он покачал головой и стиснул зубы.

– А мне сказала, что предупредит. Обещала, что обо всем расскажет, когда ты будешь переодеваться, и сообщит, что можно отказаться пить из кубка.

– Она тебя обманула. Она мне ни слова не сказала.

– Неудивительно, – процедил он.

– Вот как? – прошипела я, чувствуя закипающий гнев. – Эта не ночь была, а просто кошмар какой-то! Сначала меня вынудили пойти на это «мероприятие» и обманом заставили пить кровь. Потом я встретила своего почти бывшего бойфренда – к нашему общему несчастью, стопроцентного человека – и ни одна сволочь не удосужилась предупредить, что ничтожная капелька его крови может превратить меня в… в чудовище!

Я прикусила губу, чтобы не разойтись еще больше и снова не разрыдаться. И еще я решила не рассказывать Эрику о призраке Элизабет. Не слишком ли много ужасов сразу?

– Тебя не предупредили только потому, что ты не должна была испытывать ничего подобного, по крайней мере, до шестой ступени, – негромко сказал Эрик.

– Чего? – Кажется, я снова утратила способность ясно излагать свои мысли.

– Обычно жажда крови просыпается в теле недолеток только на шестой ступени, когда Превращение почти полностью завершено. Случается, это происходит на пятой, но крайне редко.

– Чего… То есть что ты сказал? – у меня было ощущение, что в голове моей жужжит целый рой пчел.

Эрик терпеливо вздохнул и повторил еще раз:

– Я сказал, что только на пятой ступени недолеткам начинают рассказывать о кровожадности и разных других процессах, происходящих в организме взрослого вампира.

– Но я же только на третьей! Меня Пометили всего несколько дней назад!

– Твоя Метка особенная. Ты сама особенная, – просто сказал он.

– А я не желаю быть особенной! – я поняла, что снова ору и спохватилась. – Я хочу быть как все, и проходить через все вместе со всеми!

– Слишком поздно, Зет, – покачал головой Эрик.

– И что теперь?

– Думаю, тебе лучше поговорить с наставницей. Ты ведь у Неферет, да?

– Да, – жалобно хныкнула я.

– Выше нос! Неферет классная. Знаешь, она ведь почти никогда не берет шефство над недолетками. Раз уж она тебя взяла, значит, она в тебя верит.

– Я понимаю, понимаю. Именно поэтому я…

Я замолчала и задумалась. Что я буду чувствовать, рассказывая Неферет о событиях сегодняшней ночи? Стыд. Такой же, какой испытывала в двенадцать лет, когда должна была сказать учителю физкультуры, что у меня начались месячные, и мне нужно срочно пойти в раздевалку переодеться.

Я искоса взглянула на Эрика. Он был такой красивый, внимательный и чуткий. Разве я могла сказать ему это? Да ни фига подобного! Поэтому сказала совсем другое:

– Чувствую себя ужасно глупо.

Вообще-то, это была не совсем ложь, хотя и не вся правда. Настоящая правда заключалась в том, что сильнее стыда и неловкости меня мучил страх. Я просто боялась, что эта проклятая история помешает мне нормально прижиться в этой школе.

– Ты не должна чувствовать себя глупо. Неужели ты не понимаешь? Ты опережаешь всех нас, ты просто чудо!

– Скажи… – я замялась, но потом зажмурилась и выпалила: —…тебе понравился вкус крови, когда ты пил из кубка?

– Так, давай по порядку. Впервые я попал на церемонию Полнолуния Дочерей Тьмы в конце третьей ступени. Если не считать «холодильника», я был в ту ночь единственным младшеклассником во всем зале, совсем как ты сегодня, – Эрик невесело усмехнулся. – Меня пригласили только потому, что я стал финалистом Шекспировских чтений и должен был следующей ночью лететь в Лондон. – Он снова посмотрел на меня и, как мне показалось, слегка смутился. – До этого ученики нашего Дома Ночи ни разу не выходили в финал. Так что для всех это было целое событие. – Эрик усмехнулся и покачал головой. – Да что говорить, для меня это тоже было целое событие, и я ужасно собой гордился. Дочери Тьмы пригласили меня, и я пришел. Я знал о крови в вине. Мне дали возможность отказаться. Но я согласился.

– Тебе понравилось?

На этот раз смех Эрика был совершенно искренним.

– Да ты что! Меня так выворачивало, что я боялся выблевать желудок. В жизни не пробовал ничего более омерзительного.

Я обхватила голову руками и застонала.

– Ну вот, видишь! Ты – совсем другое дело.

– Значит, тебе понравилось?

– Больше, чем понравилось, – пробурчала я, не отнимая ладоней от лица. – Тебе в тот раз показалось, что ты в жизни не пробовал ничего омерзительнее? Так знай, что мне это питье показалось самым прекрасным на свете… То есть я так думала, пока не попробовала… – я резко замолкла, поняв, что почти проговорилась.

– Пока ты не попробовала свежей крови? – осторожно уточнил он.

Я кивнула, боясь продолжить.

Эрик бережно взял меня за руки и заставил открыть лицо. Потом приподнял мою голову за подбородок и заглянул в глаза.

– Не нужно стесняться или стыдиться. Это нормально.

– Любить вкус крови не нормально! По крайней мере, для меня.

– Но это так. Все вампиры испытывают жажду крови и учатся ее контролировать.

– Я не вампир!

– Возможно, но это только вопрос времени. Но уже сейчас совершенно ясно, что ты не обычная недолетка, и я не вижу в этом ничего плохого. Ты особенная, Зои, и это делает тебя неотразимой.

Очень медленно Эрик убрал палец с моего подбородка и легонько, как он уже делал это раньше, начертил пентаграмму поверх моей синей Метки.

Мне понравилось прикосновение его пальца, оно было теплым и твердым, как раз таким, как надо. И еще мне нравилось, что его близость не вызывала во мне никаких безумных реакций, вроде тех, которые я совсем недавно испытала рядом с Хитом. Я не слышала пульсации крови Эрика, не видела, как бьется жилка у него на шее. И совсем не возражала, если бы он поцеловал меня…

Черт! Похоже, я становлюсь вамп-шлюхой! Кто будет следующим? Неужели ни один парень (за исключением Дэмьена, разумеется) не будет чувствовать себя рядом со мной в безопасности? Может, мне стоит вообще избегать парней, пока я не разберусь и не научусь себя контролировать?

С другой стороны, разве не похвальное желание побыть одной и хорошенько во всем разобраться привело меня в то самое место, где я сейчас нахожусь?

– А ты как тут оказался? – настороженно поинтересовалась я у Эрика.

– Искал тебя. – просто ответил он.

– Зачем?

– Догадался о том, что подстроила Афродита, и решил, что тебе понадобится друг. Ты ведь живешь со Стиви Рей?

Я кивнула.

– Ну вот, сначала я хотел разыскать ее и послать за тобой, но не знал, захочешь ли ты рассказать ей о… – он помолчал и неопределенно махнул рукой в сторону рекреации.

– Нет! Не хочу, чтобы она узнала, – выпалила я, в спешке глотая слова.

– Так я и подумал. Вот почему я здесь, – Эрик улыбнулся, а потом заметно смутился. – Поверь, я вовсе не хотел подсматривать за тобой и Хитом. Я не знал, что так будет. Прости меня.

Я хмуро отвернулась и принялась гладить Налу. Значит, он видел, как Хит поцеловал меня, видел всю эту мерзость с кровью. Боже, какой стыд… Внезапно меня осенила одна забавная мысль, и я саркастически усмехнулась.

– Один-один, Эрик. Теперь мы квиты. Я ведь тоже не хотела подсматривать за вами с Афродитой.

Он улыбнулся в ответ.

– Ничья, Зет.

От этой улыбки мне стало щекотно в животе.

– На самом деле, я вовсе не собиралась слетать на крыльях ночи и высасывать кровь из Кайлы, – призналась я. – Честно говоря, я даже не умею летать.

Он расхохотался. (Я не говорила, что он замечательно смеется?)

– Я знаю. Вампиры не летают.

– Но она все равно испугалась, – похвасталась я.

– Насколько я могу судить, она это заслужила, – очень серьезно сказал Эрик. Потом помолчал немного и неуверенно спросил: – Можно спросить тебя кое о чем? Только предупреждаю, это очень деликатный вопрос.

– Ты еще спрашиваешь! Ты видел, как я пила кровь, блевала, целовалась с парнем, как собака лизала его кровь, а потом как едва не выплакала себе глаза. А я видела, как ты отказался от минета. И ты полагаешь, после этого меня смутит твой деликатный вопрос?

– Тебе не показалось, что Хит был в трансе? Он выглядел и говорил, словно не в себе.

Я поежилась, и Нала недовольно заворчала, так что пришлось погладить ее, чтобы она успокоилась.

– Мне кажется, да, – ответила я после долгого молчания. – Я не знаю, транс это был или что-то еще, и я вовсе не собиралась испытывать на нем свои чары и тому подобное… но он действительно изменился. Не знаю, в чем тут дело… Он пил и курил траву. Может, просто был под кайфом?

В ушах у меня вновь зазвучал голос Хита, его слова выплывали из памяти, как туман: «Да… Все, что ты хочешь… Я сделаю все, что ты хочешь…»

И еще я вспомнила странный пристальный взгляд, которым он смотрел на меня. Черт побери, я даже не подозревала, что мой Хит Спортсмен способен так упираться (разве что в футболе). Да он вообще никогда не парился, даже не мог напрячь мозги, чтобы правильно произнести по буквам самые простые слова (кроме слова «футбол», разумеется)!

– Он был таким все время или только после того, как ты… в общем, когда ты начала…

– Не все время. После того как. Почему ты спрашиваешь?

– Потому что есть всего две причины, которые могли заставить его вести себя странно. Первая – он находился под кайфом, но в таком случае, он был бы обкумаренный с самого начала. Вторая – он вел себя так, потому что ты настолько хороша, что любой парень впадает в транс, оказавшись рядом с тобой.

От слов Эрика у меня в животе словно бабочки запорхали. До сих пор ни с одним парнем я не испытывала ничего подобного. Я не чувствовала этого ни с Хитом Спортсменом, ни с Джорданом Ленивцем, ни даже с Джонатаном Глупым Музыкантом (как видите, мой любовный список не слишком велик, зато весьма разнообразен!).

– Правда? – ужасно тупо спросила я.

– Правда, – очень умно улыбнулся он. Неужели я могу нравиться такому парню?

Ведь я же кровожадная тупица!

– Но и эта причина отпадает, потому что он знал, какая ты красавица до того, как ты его поцеловала. Однако, судя по твоему рассказу, не был заворожен до тех пор, пока на сцену не выступила кровь.

(«Заворожен» – ха-ха! Он сказал – «заворожен»! У меня еще никогда не было такого парня!)

Я была в таком восторге от богатого словарного запаса Эрика, что, не задумываясь, выпалила:

– Ну конечно, все дело в крови. Это началось, когда я услышала его кровь.

– Повтори.

Дерьмо. Я не хотела этого говорить. Но отступать было некуда. Я откашлялась и сказала:

– Хит начал меняться, когда я услышала, как его кровь пульсирует в венах.

– Это могут слышать только взрослые вампиры, – Эрик помолчал, потом быстро улыбнулся и сказал: – Забавное имя – Хит. Подошло бы звезде сериала про гомосексуалистов.

– Почти угадал. Он звезда нашей футбольной команды.

Эрик кивнул и насмешливо прищурился.

– Кстати, мне очень нравится фамилия, которую ты себе выбрал. Найт[15 - Night – ночь (англ.).] – это круто, – сказала я, чтобы закончить разговор, произнеся напоследок что-нибудь умное.

Его улыбка стала еще шире.

– Я ничего не выбирал. Меня с рождения зовут Эрик Найт.

– Вот как? Здорово…

«Пристрелите меня, кто-нибудь, пожалуйста!»

– Спасибо.

Он посмотрел на часы, а я невольно проследила за его взглядом и поняла, что уже почти половина седьмого утра.

– Скоро рассветет, – сказал Эрик. Услышав в его словах деликатный намек на то, что каждому из нас пришло время идти своей дорогой, я завозилась, пытаясь поудобнее подхватить Налу и подняться, но Эрик Найт бережно поддержал меня под локоть и помог встать.

Мы стояли друг напротив друга так близко, что рыжий хвост Налы касался черного свитера Эрика.

– Я бы предложил тебе поесть, но единственное место, где сейчас можно раздобыть еду, это «шумная комната», а ты вряд ли захочешь возвращаться в рекреацию.

– Ни за что! Ничего страшного, я совсем не хочу есть. – Не успела я договорить, как поняла, что это чудовищная ложь. Я не просто хотела есть – я умирала от голода.

– В таком случае, ты позволишь мне проводить тебя? – спросил он.

– Конечно, – выдохнула я, стараясь казаться вежливой.

Какая жалость, что все уже спят! Стиви Рей, Дэмьен и Близняшки умерли бы на месте, увидев меня с Эриком!

Какое-то время мы шли молча, но это не было неловкое и натянутое молчание. На самом деле, это было здорово. Каждый раз, когда наши руки соприкасались, я думала о том, какой он красивый, высокий и классный, и как мне было бы приятно, если бы он взял меня за руку.

– Да, кстати, – сказал Эрик через какое-то время. – Я не до конца ответил на твой вопрос. Когда я попробовал кровь в первый раз, она показалась мне отвратительной, но с каждым разом я все больше и больше привыкал к ее вкусу. Я бы и теперь не назвал ее восхитительной, но мне она нравится. Особенно ощущения, которые она дарит.

Я недоверчиво покосилась на него.

– Головокружение и ватные коленки? Как будто ты пьян, но не пил?

– Точно. Кстати, ты знаешь, что вампиры не пьянеют?

Я помотала головой.

– Это все из-за Превращения, оно оказывает какое-то хитрое воздействие на наш обмен веществ. Даже недолетки не могут окосеть.

– Выходит, употребление крови заменяет нам опьянение?

– Наверное, – пожал плечами Эрик. – В любом случае, недолеткам запрещено даже пробовать человеческую кровь.

– Почему же тогда учителя не догадываются о том, что Афродита устраивает на своих церемониях?

– Но там же не пьют человеческую кровь.

– Слушай, Эрик, не морочь мне голову. В этом вине была кровь, а взяли кровь у Элиота. – я брезгливо передернула плечами. – Отвратительный выбор, должна заметить.

– Но ведь Элиот – не человек, – терпеливо объяснил Эрик.

– Стоп, стоп… Значит, нам запрещено пить человеческую кровь… – медленно повторила я. (Черт побери! А ведь совсем недавно я именно этим и занималась!) – Но мы можем сколько угодно сосать ее у других недолеток?

– Только с их согласия.

– Чушь какая-то.

– Совсем не чушь. Смотри, мы проходим через Превращение, и в наших телах постепенно вызревает жажда крови. Понимаешь? Чтобы утолить эту жажду, нам нужен источник крови. Недолетки очень быстро восстанавливаются, так что потеря крови проходит для них безболезненно. Кроме того, употребление такой крови не вызывает нежелательных последствий, в отличие от случаев, когда вампиры питаются кровью живых людей.

Его последние слова загремели у меня в голове как безумная оглушительная музыка, которую зачем-то врубают в магазинах с товарами для молодежи. Я поспешила задать вопрос, чтобы убавить громкость.

– Живых людей? Ты хочешь сказать, что еще мы можем питаться трупами?

Кажется, меня сейчас снова вырвет.

– Да нет же! – рассмеялся Эрик. – Я хотел сказать, что еще мы можем питаться кровью вампиров-доноров.

– Никогда о таком не слышала.

– Большинство людей об этом даже не догадывается. Вы будете проходить это на пятой ступени.

От всех этих сведений голова у меня шла кругом, но я все-таки вспомнила, о чем хотела спросить еще.

– А какие бывают последствия?

– Мы только начали это проходить по Вампирской социологии. Грубо говоря, когда взрослый вампир пьет кровь живого человека, между ними возникает очень прочная связь. Вампиры еще могут ей противостоять, а вот люди легко теряют волю и рассудок. Это очень для них опасно, понимаешь? Подумай об этом, пожалуйста. И вообще, потеря крови совсем не такая безопасная штука. Добавь к этому тот факт, что вампиры живут гораздо дольше людей, иногда переживая их на целые столетия. Взгляни на это с человеческой точки зрения. Представляешь, насколько ужасно безумно любить того, кто останется молодым, в то время как ты будешь стареть, покрываться морщинами, болеть, а потом умрешь?

Я снова вспомнила затуманенный, но преданный взгляд Хита, и поняла, что о некоторых вещах Неферет лучше не рассказывать.

– Кошмар, – еле слышно пробормотала я.

– Вот мы и пришли.

Я не сразу поняла, что мы подошли к дверям девичьего корпуса.

– Спасибо… что пошел за мной, – сказала я и застенчиво улыбнулась.

– Не за что! Когда тебе понадобится назойливый малый, который лезет туда, куда его не зовут, я всегда к твоим услугам.

– Буду иметь в виду, – кивнула я. – Спасибо. – Я прижала Налу к бедру и взялась за ручку двери.

– Кстати, Зет! – окликнул Эрик. Я обернулась.

– Не возвращай Афродите платье. Сегодня вечером она пригласила тебя в круг, а значит, официально предложила место среди Дочерей Тьмы. По традиции будущая Верховная жрица в первую ночь дарит новообращенной подарок. Я не думаю, что ты захочешь вступить в это общество, но у тебя есть полное право оставить подарок себе. Тем более что тебе это платье идет гораздо больше, чем Афродите.

Он взял меня за руку (ту, в которой не было Налы) и повернул ее ладонью вверх. Потом медленно провел пальцем по синей вене на запястье, и кровь бешено забурлила у меня в жилах.

– И еще имей в виду, что я всегда к твоим услугам, если тебе снова захочется пропустить глоточек. Я говорю серьезно, Зет.

Эрик наклонился и, продолжая смотреть мне в глаза, легонько прикусил пульсирующую жилку на моем запястье, а потом нежно поцеловал это место.

Бабочки у меня в животе запорхали, словно бешеные. Внутри бедер вдруг стало очень жарко, и я тяжело задышала.

Когда Эрик, не отрывая губ от моего пульса, заглянул мне в глаза, мое тело пронзила дрожь желания. Я знала, что он тоже почувствовал этот трепет. Эрик провел языком по моему запястью, и я снова вздрогнула.

Тогда он улыбнулся и шагнул в предрассветные сумерки.




ГЛАВА 19


Мое запястье все еще пощипывало в том месте, где его поцеловал (и укусил, и лизнул) Эрик, и совершенно не хотелось ни с кем разговаривать. Поэтому я очень обрадовалась, застав в холле всего нескольких девочек, которые, подняв на меня глаза, снова прилипли к телевизору, где шло реалити-шоу «Новая топ-модель Америки».

Я пошла на кухню и опустила Налу на пол, надеясь, что она не сбежит, пока я буду делать себе сэндвич.

Моя кошка и не подумала убегать, она ходила за мной по пятам, как рыжая собачонка, и недовольно ворчала своим странным, совершенно не похожим на обычное мяуканье, голоском. Я ей покорно отвечала: «Я понимаю» и «Знаю», потому что мне казалось, будто Нала отчитывает меня за все сегодняшние глупости. Что ж, у нас были для этого основания.

Приготовив сэндвич, я взяла пакет соленых крендельков (Стиви Рей оказалась права, я безуспешно облазила все шкафчики в поисках вкусной, но нездоровой еды), банку какой-то колы (мне было все равно, какой, лишь бы кола и не диетическая), подхватила под живот Налу и направилась наверх.

– Зои! Как же я беспокоилась! Рассказывай скорее!

Стиви Рей сидела в кровати с книгой на коленях и ждала меня. На ней была пижамная куртка и широкие пижамные штаны с ковбойскими шляпами. Короткие волосы Стиви Рей стояли дыбом с той стороны, на которой она только что спала. Честное слово, сейчас ей никто бы не дал больше двенадцати!

– Ну вот! – весело сказала я. – Кажется, у нас будет новый жилец!

И развернулась, чтобы моя соседка могла увидеть Налу, вцепившуюся мне в бок.

– Возьми ее, а то у меня руки заняты. Эта кошка постоянно ворчит, просто ужас какой-то!

– Какая прелесть! – Стиви Рей вихрем слетела с кровати за Налой, но рыжая бестия вцепилась в меня еще крепче, так что Стиви Рей пришлось оставить ее в покое, забрать у меня из рук еду и отнести все на прикроватный столик.

– Платье – отпад! Тебе ужасно идет.

– Пришлось переодеться перед ритуалом, – ответила я и вспомнила, что его нужно будет вернуть Афродите.

С превеликим удовольствием! Что бы там Эрик ни говорил, я не собиралась оставлять себе этот «подарок». Кроме того, возвращение платья будет отличным способом «поблагодарить» эту мерзавку за то, что она «забыла» предупредить меня о крови в бокале.

– Ну… как все прошло?

Я уселась на свою кровать, дала Нале кренделек, который она тут же принялась обгрызать по краям (по крайней мере, перестала ворчать!), и откусила огромный кусок сэндвича.

Я пока не решила, о чем говорить Стиви Рей, а о чем умолчать. Вся эта «кровавая история» была слишком скользкой, простите за каламбур, и слишком грязной. Вдруг Стиви Рей испугается и отшатнется от меня?

Я проглотила кусок и решила перевести разговор на более безопасную тему.

– Меня Эрик Найт провожал.

– Ой, божечки! – Моя соседка запрыгала на кровати, как смешной чертик из табакерки. – Давай выкладывай скорее, расскажи мне все!

– Он меня поцеловал, – сказала я, слегка нахмурив брови.

– Не может быть! Где? Как? Это было классно?

– Он поцеловал мне руку, – быстро соврала я. Не хотелось посвящать Стиви Рей в подробности эпизода с пульсирующей жилкой, укусом и поцелуем. – Когда мы прощались. Прямо здесь, на ступеньках. Да, это было классно!

Я широко улыбнулась и откусила еще кусок сэндвича.

– Наверное, Афродита лопнула от бешенства, когда вы ушли?

– Не совсем… Вообще-то, я ушла раньше Эрика, он догнал меня потом. Я… решила прогуляться вдоль стены и нашла там Налу.

Я почесала кошку за ухом. Она свернулась клубочком у меня под боком, закрыла глаза и замурлыкала.

– Хотя, точнее будет сказать, что это она нашла меня. Короче, я залезла на стену, потому что мне показалось, будто Нала не может спуститься вниз, и ее нужно спасать, а потом… нет, ты просто не поверишь, Стиви Рей! Потом я увидела призрак Элизабет, своего почти бывшего парня и свою теперь точно бывшую лучшую подругу.

– Что? Кого ты увидела? Помедленнее, Зои. Начни с Элизабет.

Я потрясла головой и торопливо прожевала очередной кусок. Потом пустилась в объяснения:

– Это было очень странно и жутко. Я сидела на стене, гладила Налу и вдруг заметила что-то… поглядела вниз и увидела там девушку. А она вдруг подняла голову и уставилась прямо на меня. А глаза у нее красные и светятся! Клянусь, это точно была Элизабет!

– Ой, божечки! Ты перепугалась?

– До чертиков. Но тут она увидела меня, взвизгнула и убежала.

– Ох, Зои… Я бы точно умерла от страха!

– Да я бы, наверное, тоже, но просто не успела, потому что тут на сцене появились Хит и Кайла.

– Это твои школьные друзья? Но как они здесь оказались?

– Не здесь, они были с другой стороны стены. Наверное, услышали, как я пытаюсь успокоить Налу, которая просто обезумела при виде призрака Элизабет…

– Нала тоже ее видела? Я кивнула.

Стиви Рей вздрогнула.

– Значит, тебе не показалось. Она действительно была там.

– Ты уверена, что она умерла? – шепотом спросила я. – Может, произошла какая-то ошибка, а на самом деле Элизабет жива-живехонька и спокойно разгуливает по школе?

Я понимала, что это звучит глупо, но разве не глупее признать, что я видела настоящего призрака?

Стиви Рей громко сглотнула.

– Она умерла. Я видела, как она умерла. Весь класс видел.

Мне показалось, что она сейчас расплачется, и я поспешила поскорее перейти к менее жуткой теме.

– Ладно, может, мне просто показалось. Может, это был кто-то очень похожий на Элизабет… со странными глазами. Было темно, я могла ошибиться. Короче, слушай дальше. Тут появляются Хит и Кайла.

– Да откуда же они взялись?

– Хит сказал, что они пришли спасти меня отсюда, представляешь? – я страдальчески вздохнула.

– Они что, совсем дураки?

– Абсолютно. Так вот, мы начали болтать, и тут я поняла, что моя бывшая лучшая подруга в наглую клеит моего парня!

– Вот гадина! – ахнула Стиви Рей.

– Еще какая! Я сказала им, чтобы они убирались и больше не возвращались. Потом они ушли, и мне стало ужасно грустно, но тут меня нашел Эрик.

– И как? Он был милым и романтичным?

– Еще бы! И называл меня Зет.

– О, Зои! Это здорово! Если он дал тебе прозвище, значит, все очень серьезно.

– Я тоже так подумала.

– И потом он проводил тебя сюда?

– Да. Он сказал, что предложил бы мне перекусить, но в такое время все уже закрыто, а в рекреацию возвращаться не хотелось…

Черт. Проклятый язык. Я же не хотела об этом говорить!

– Там было так плохо?

Заглянув в большие доверчивые глаза Стиви Рей, я поняла, что не смогу рассказать ей, как пила кровь.

– Помнишь, какой была сегодня Неферет? Сексуальной, красивой и классной?

Стиви Рей кивнула.

– Так вот, Афродита делала все то же самое, но выглядела, как потаскуха.

– Я всегда считала ее отвратительной, – скривилась Стиви Рей.

– Не то слово!

Я посмотрела на свою соседку и вдруг выпалила:

– Хочешь знать еще кое-что? Вчера, как раз перед тем, как Неферет привела меня сюда, я осталась одна в коридоре и случайно увидела, как Афродита пыталась сделать Эрику минет.

– Умереть – не встать! Фу, какая мерзость! Постой, но как же… Ты говоришь, она пыталась сделать. Как это?

– Он говорил ей «нет» и отпихивал от себя. И еще сказал, что больше ее не хочет.

Стиви Рей мстительно захихикала.

– Наверное, от бешенства она потеряла остатки своих куриных мозгов!

Я вспомнила, как Афродита продолжала льнуть к Эрику даже после того, как тот ее оттолкнул.

– Честно скажу, мне было бы ее жалко, не будь она такой… – я задумалась, подыскивая нужное слово.

– Такой адской ведьмой? – подсказала Стиви Рей.

– Ага, точно. Она ведет себя так, будто имеет полное право делать любые подлости и гадости, а все должны ей кланяться и подчиняться!

Стиви Рей кивнула с серьезным видом.

– И подруги у нее такие же.

– Точно. Кстати, я познакомилась там с жуткими тройняшками.

– Я поняла, о ком ты! Ужасная, Воинственная и Оса?

– Они самые. Чем они думали, когда выбрали себе такие дебильные имена? – буркнула я, забрасывая в рот целую горсть крендельков.

– Они думают так же, как все остальные в окружении Афродиты. Считают себя лучше других и уверены, что им позволено все, потому что их мерзкая Афродита станет следующей Верховной жрицей.

– Никс этого не допустит! – не задумываясь, выпалила я.

– Что ты говоришь? Все давно решено, Афродита еще на пятой ступени встала во главе Дочерей Тьмы, с тех самых пор, как у нее открылся дар.

– Какой еще дар?

– У нее бывают видения о грядущих несчастьях! – хмуро бросила Стиви Рей.

– Хочешь сказать, она притворяется?

– Нет, что ты! Все ее предсказания сбываются. Но мне кажется – кстати, Дэмьен и Близняшки полностью со мной согласны, – что становится известно только о тех видениях, которые Афродита получает на глазах у других, так сказать при свидетелях.

– Что ты хочешь этим сказать? Получается, если видение озарит Афродиту в узком кругу подпевал, она никому о нем не расскажет? И ничего не сделает для того, чтобы предотвратить беду?

– Вот именно. На прошлой неделе ее озарило во время обеда, ведьмы сразу окружили ее плотным кольцом и вывели из зала. Хорошо, что Дэмьен в тот день опоздал и столкнулся с ними в дверях, а так бы никто ничего не узнал! Представляешь, этот самолет разбился бы, и все погибли!

Я даже крендельком подавилась. Кашляя и задыхаясь, я кое-как выдавила из себя:

– Самолет? С пассажирами? О чем ты говоришь?

– Дэмьен сразу понял, что на Афродиту снизошло видение, и побежал к Неферет. Тогда Афродите пришлось рассказать, что она увидела, как пассажирский самолет падает на землю сразу после взлета. Видение было настолько ясным, что она смогла не только подробно описать аэропорт, но сообщила номер на хвосте самолета. Неферет позвонила в аэропорт Денвера, там тщательно все проверили и нашли не замеченную раньше неисправность. В аэропорту прямо сказали, что если бы не наш звонок, самолет непременно рухнул бы сразу после взлета. Но я точно знаю, что Афродита никому ничего не рассказала бы, если бы Дэмьен ее не застукал. Ей пришлось соврать, будто подруги как раз выводили ее из столовой, чтобы проводить к Неферет. Мерзкая, лживая стерва!

Я собиралась сказать Стиви Рей, что она преувеличивает, и что Афродита, при всей своей стервозности, не могла намеренно допустить гибель сотен людей, но внезапно вспомнила все те гадости, которые услышала от Дочерях Тьмы этой ночью.

«Человеческие мужчины – это отстой… Они все должны умереть…» Они не шутили, они говорили это на полном серьезе.

– Но если Афродита такая, как ты говоришь, почему же она не солгала Неферет? Ведь она запросто могла назвать другой аэропорт или якобы перепутать номер самолета.

– Все не так просто. Вампиры практически не умеют лгать, тем более, когда им задан прямой вопрос. Кроме того, Афродита спит и видит себя Верховной жрицей. Если Неферет заподозрит ее в нечестной игре, это может сорвать ее планы.

– Афродита не должна стать Верховной жрицей. Она эгоистичная, злобная и бессердечная, и подруги у нее такие же.

– Это мы с тобой так думаем, но Неферет так не считает. Ты знаешь, что она была ее наставницей?

Я разинула рот от изумления.

– Да ты что! И не поняла, что за штучка это Афродита?

Это было просто невероятно. Неферет слишком умна, чтобы так просто дать себя одурачить!

Стиви Рей развела руками.

– С Неферет она вела себя совсем по-другому.

– Но все равно…

– Не забывай, что Афродита обладает очень сильным даром, а значит, Никс благоволит к ней.

– Она демон из преисподней, и получила свой дар от темной стороны! Да вы что, не смотрели «Звездные войны»? Там тоже никто не мог поверить, что Энакин Скайуокер перейдет на сторону тьмы, а что потом оказалось?

– Ох, Зои! Это всего лишь фантастика.

– Ну и что? Зато там все, как в жизни.

– Попробуй объяснить это Неферет.

Я откусила кусок сэндвича и задумалась. Может, я так и сделаю. Неферет слишком умна, чтобы быть пешкой в игре Афродиты. Наверное, ей уже известны делишки Дочерей Тьмы, но пока она не приняла окончательного решения. Возможно, Неферет нужно, чтобы кто-то прямо рассказал ей обо всем…

– Значит, никто и никогда не пытался раскрыть Неферет глаза на Афродиту?

– Насколько я знаю, нет.

– Но почему?

Стиви Рей смущенно поежилась.

– Понимаешь, никому не хочется считаться доносчиком… И потом, что ей сказать? Что нам кажется, будто Афродита может умалчивать о своих видениях? И чем мы это докажем? Тем, что она злобная стерва? Это просто глупо! – Стиви Рей покачала головой. – Нет, это неудачная мысль. Кроме того, давай представим, что Неферет нам поверила. И что дальше? Она ведь не может исключить Афродиту из школы и оставить умирать от кашля на улицах города! Значит, Афродита все равно останется здесь, окруженная свитой своих ведьм и кучей парней, готовых расшибиться в лепешку по одному знаку ее хорошенького когтистого пальчика. Нет, дело того не стоит.

Стиви Рей была права, но мне не нравилась ее правота. Совсем-совсем не нравилась.

«Все может измениться, если вместо Афродиты во главе Дочерей Тьмы встанет более могущественная недолетка…»

Я подскочила, как будто меня застали за чем-то постыдным, и торопливо отхлебнула огромный глоток колы. О чем я думаю? Я же никогда не стремилась к власти! Я совершенно не хотела становиться Верховной жрицей или вступать в изнурительную битву с Афродитой и половиной школы (причем, самой привлекательной ее половиной). Я просто хотела отыскать собственное место в новой жизни, почувствовать себя, как дома, стать такой же, как остальные…

Но потом вспомнила электрические разряды, пробегавшие по моему телу во время обеих церемоний; вспомнила, как стихии по очереди вселялись в мое тело и как я едва сдержалась, чтобы не присоединиться к творящей заклинания Афродите.

– Стиви Рей, скажи мне одну вещь… Ты чувствовала что-нибудь, когда мы стояли в кругу?

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, например, когда Неферет вызывала Огонь… Ты чувствовала жар?

– Да нет… Мне просто нравится стоять в кругу, а когда Неферет творит заклинания, иногда я чувствую дикий прилив энергии. А что?

– Значит, ты не чувствовала ни ветра, ни запаха дождя, ни травы под ногами?

– Нет, что ты! Только Верховная жрица может обладать такой связью со стихиями… – она вдруг замолчала и вытаращила на меня глаза. – Значит, ты все это почувствовала? Все-все?

– Кажется, – пискнула я, втягивая голову в плечи.

– Кажется! – ахнула Стиви Рей. – Зои! Да ты хоть понимаешь, что это значит?

Я помотала головой.

– На прошлой неделе мы проходили по Вампирской социологии биографии самых знаменитых Верховных жриц в истории. Так вот, на протяжении последних столетий ни одна из них не обладала связью со всеми четырьмя стихиями.

– С пятью, – совсем тихо пробормотала я.

– С пятью? Ты что, почувствовала дух?

– Кажется, да.

– Зои! Это просто чудо. Мне кажется, такого еще не никогда не было, – Стиви Рей выразительно кивнула на мою Метку. – Это все не случайно. У тебя особенная Метка, и ты сама особенная.

– Стиви Рей, прошу тебя, не рассказывай никому, ладно? Даже Дэмьену и Близняшкам! Просто… просто мне нужно время, чтобы все обдумать. Понимаешь, все произошло слишком быстро, и я совершенно растеряна.

– Но послушай, Зои…

– Может, я ошиблась, – поспешно перебила я. – Что если все это мне показалось, ведь я вчера присутствовала на церемонии впервые! Представляешь, как будет стыдно, если я начну трезвонить на каждом углу о своем потрясающем даре, а потом выяснится, что у меня просто расшалились нервы?

Стиви Рей задумчиво пожевала губами.

– Ну, не знаю… И все-таки думаю, что ты должна кому-нибудь рассказать.

– Ну да! Представляю, как обрадуется Афродита, если все это окажется плодом моего больного воображения!

Стиви Рей побелела.

– Ой, божечки, Зои! Прости, я совсем об этом не подумала. Это было бы просто ужасно, ты права. Клянусь, я никому ничего не скажу, пока ты не будешь готова. Можешь на меня положиться. Умереть – не встать!

Ее испуг напомнил мне о том, что я давно хотела задать ей один вопрос.

– Стиви Рей, скажи, что тебе сделала Афродита?

Стиви Рей испуганно съежилась, обхватила себя за плечи, словно ей вдруг стало очень холодно, и уставилась взглядом в пол.

– Она пригласила меня на их ритуал. Я тогда всего месяц жила здесь, ничего еще толком не знала и ужасно обрадовалась. Ну как же, меня позвали самые крутые девочки в школе!

Стиви Рей зажмурилась и покачала головой.

– Это было глупо, я понимаю… Но тогда я еще не успела ни с кем познакомиться и думала, что смогу с ними подружиться. Короче, я пошла. Но они вовсе не хотели дружить со мной. Они даже не считали меня равной. Они пригласили меня, чтобы… чтобы я стала донором для их церемонии. Они называли меня «холодильником», и я была для них всего лишь ходячим контейнером с кровью. Я расплакалась и отказалась, и тогда они вытолкали меня вон. Кстати, как раз тогда я и познакомилась с Дэмьеном и Близняшками. Они гуляли по парку и увидели, как я выскочила из рекреации и помчалась прочь, сломя голову. Они меня догнали, расспросили обо всем, а потом сказали, что это все фигня, и было бы о чем расстраиваться. С тех пор мы стали друзьями, – закончила Стиви Рей и робко подняла на меня глаза. – Прости меня. Я должна была рассказать тебе об этом раньше, но я знала, что они никогда не посмеют предложить тебе ничего подобного. Ты слишком сильная, и Афродита ужасно интересуется твоей Меткой. А еще ты красивая… такая же, как они.

– Ты тоже красивая! – воскликнула я, пытаясь не думать о Стиви Рей, обмякшей на стуле, как Элиот… Не думать о том, что я могла бы пить ее кровь.

– Нет, что ты! Я просто симпатичная, вот все. Совсем не такая, как они.

– Я тоже не такая. – заорала я в таком бешенстве, что проснувшаяся Нала заворочалась и сердито заворчала.

– Я знаю, но речь не об этом. Просто я хотела объяснить, почему ничего тебе не рассказала. Я подумала, что раз они тобой заинтересовались, то ни за что не посмеют использовать.

Ну конечно! Они меня просто обманули и сделали все возможное, чтобы унизить. Но зачем им это нужно? Стоп! Кажется, я поняла. Эрик сказал, что в первый раз кровь показалась ему настолько отвратительной, что его вырвало. Я пробыла в школе всего два дня, а значит, вкус крови должен был просто убить меня. Дочери Тьмы рассчитывали как следует проучить меня, чтобы я держалась подальше от их милой компании и магических церемоний.

Они не хотели меня видеть, но не смели сказать об этом Неферет прямо. Им нужно было, чтобы я сама отказалась присоединиться к ним. Я пока не знала, в чем тут дело, но понимала, что высокомерная Афродита не желала на пушечный выстрел подпускать меня к своим владениям. Я всегда ненавидела наглецов, а значит, как ни печально, выход у меня был только один.

Вот ведь засада! Это означало, что мне придется стать одной из Дочерей Тьмы.

– Зои, ты на меня не сердишься? – жалобно пискнула Стиви Рей.

– Да ты что! Ты оказалась права, Афродита даже не думала брать у меня кровь.

Я бросила в рот последний кусочек сэндвича и быстро заработала челюстями.

– Умираю, как спать хочу. Ты не поможешь мне подыскать какую-нибудь коробку для Налы, чтобы я могла хоть немного отдохнуть?

Стиви Рей мгновенно просияла, спрыгнула с кровати и стремительно кинулась в угол.

– Смотри! – моя соседка вылетела на середину комнаты, держа в руках огромную зеленую сумку с яркой белой надписью: «Сельскохозяйственный магазин Фелиции, 2616, Южный Гарвард, Тулса».

Стиви Рей перевернула сумку и вытряхнула из нее кошачью корзинку, миски для воды и корма, упаковку корма «Фрискас» (со специальной защитой от комков шерсти), кошачий туалет и пакет с наполнителем для него.

– Но откуда ты узнала? – ахнула я.

– Я тут ни при чем! Когда я вернулась с ужина, эта сумка стояла перед нашей дверью.

Стиви Рей запустила руку в опустевшую сумку и вытащила оттуда белоснежный конверт и прелестный розовый ошейник, усыпанный крошечными серебряными блестками.

– Вот, это тебе.

Она протянула мне конверт, на котором было напечатано мое имя, и принялась втискивать Налу в ошейник.

Я открыла конверт. На маленьком листочке дорогой почтовой бумаги цвета слоновой кости стояла всего одна строчка, написанная изящным наклонным почерком:

«Умник сказал мне, что она придет».

И подпись: Н.




ГЛАВА 20


В конце концов, я все-таки решила поговорить с Неферет. Это произошло, когда следующим вечером мы со Стиви Рей спускались на завтрак. Про свою странную реакцию на стихии я решила пока умолчать, а значит, Стиви Рей не будет думать, что я ее обманула.

Признаюсь честно, я очень боялась, что Неферет предложит мне пройти какой-нибудь хитрый тест на определение магических способностей (в этой школе всего можно было ожидать!) и выяснит, что моим единственным даром является гипертрофированное воображение. Такого позора я бы точно не пережила, поэтому сочла, что безопаснее будет помалкивать, пока все не прояснится. И еще мне не хотелось рассказывать Неферет о призраке Элизабет. Вдруг она подумает, что я чокнутая? Неферет, конечно, классная, и все такое, но все равно она взрослая, а значит, от нее запросто можно услышать что-нибудь типа: «Тебе это все просто привиделось, дорогая. И не удивительно, ведь в твоей жизни произошло столько перемен, тут у любого голова пойдет кругом».

Нет, спасибо, обойдусь без нотаций. Но мне непременно нужно поговорить с ней насчет моей жажды крови. (Вот интересно, если я такая кровожадная, то почему меня до сих пор мутит при одном воспоминании о вчерашних приключениях?)

– Я смотрю, она собирается пойти с тобой в класс, – засмеялась Стиви Рей, кивая на Налу.

Я опустила глаза на свою кошку, которая терлась о мою ногу и оглушительно урчала.

– А ей можно?

– Хочешь спросить – пустят ли ее в аудиторию?

Я кивнула.

– Конечно, здесь коты всюду желанные гости.

– Клево, – вздохнула я и наклонилась, чтобы почесать ворчунью между ушами. – Мне кажется, она целый день будет таскаться за мной, как привязанная.

– Я даже рада, что это не моя кошка, – улыбнулась Стиви Рей. – Судя по тому, что я сегодня видела, она ужасная собственница и не собирается уступать тебе ни краешка подушки.

Я расхохоталась.

– Это точно. До сих пор не могу понять, как такая крошка могла спихнуть меня с подушки! – Я погладила Налу еще раз: – Пошли, милая. Мы же не хотим опоздать, правда?

Держа в руках миску, я встала из-за стола и едва не врезалась в Афродиту. Как всегда, ее сопровождали Ужасная и Воинственная. Осы видно не было (наверное, пошла принять душ и растаяла, ха-ха. Так ей и надо, ведьме!).

Афродита одарила меня сладкой улыбочкой, живо напомнившей мне оскал пираньи, которую я видела в аквариуме города Дженкса, куда нас с классом возили на экскурсию по биологии.

– Добрый вечер, Зои. Вчера ты так быстро убежала, что я не успела с тобой попрощаться. Мне очень жаль, что тебе у нас не понравилось. Печально, конечно, но не всем дано стать Дочерями Тьмы! – тут она нагло посмотрела на Стиви Рей и брезгливо изогнула губы.

– О чем ты говоришь, Афродита! Я в восторге от ритуала и просто влюбилась в платьице, которое ты мне подарила! – громко ответила я. – Просто не знаю, как мне тебя благодарить за приглашение вступить в ваше общество! Огромное спасибо, буду счастлива стать одной из Дочерей Тьмы!

Торжествующая улыбка сползла с лица Афродиты.

– Вот как?

Я опять улыбнулась до ушей, как последняя восторженная дурочка.

– Ты еще спрашиваешь! Когда у вас следующее собрание или как это называется? Или мне лучше спросить у Неферет, тем более, что я все равно собиралась зайти к ней. Уверена, ей будет приятно услышать, как тепло вы приняли меня вчера, и как я вам всем благодарна! Представляю, как она обрадуется, когда узнает, что я теперь тоже стала Дочерью Тьмы!

Афродита растерялась, но всего на долю секунды. Затем тоже улыбнулась и поддержала игру:

– Разумеется, Неферет будет рада узнать о том, что ты стала одной из нас. Но вряд ли стоит беспокоить Верховную жрицу глупыми вопросами, на которые можно получить ответ гораздо ближе. Я знаю график наших церемоний наизусть. Завтра мы отмечаем Самайн.[16 - Самайн (Хэллоуин) – один из четырех главных календарных праздников кельтов, празднуется в ночь с 31 октября на 1 ноября, канун дня Всех святых. Самайн соединяет две половины года, темную и светлую, и два мира – Верхний Мир людей и Сид, Иной Мир. Священные дни не входят ни в год наступающий, ни в год уходящий, это Дни Безвременья. В дни Самайна истончается граница между мирами, в мир людей проникают бессмертные, а герои могут пройти в Сид. В ночь Самайна на свободу вырываются силы хаоса.] Не забудь надеть свое платье, чтобы нам не пришлось за тебя стыдиться, – подпустила она шпильку, но я улыбнулась ей еще лучезарнее. Я хотела зацепить Афродиту и радовалась, что мне это удалось, – встретимся на том же месте после обеда. В половине пятого, не опаздывай.

– Прекрасно! Буду, как штык.

– Это станет для всех нас приятным сюрпризом, – усмехнулась Афродита и удалилась, в сопровождении Воинственной и Ужасной, выглядевших совершенно обалдевшими.

– Ведьмы из преисподней, – прошипела я им вслед, потом перевела глаза на Стиви Рей, которая смотрела на меня, разинув рот.

– Ты вступаешь к ним? – прошептала она.

– Это не то, что ты думаешь. Идем, я все объясню по дороге.

Я поставила наши тарелки в посудомойку и потащила притихшую Стиви Рей к выходу. Нала семенила за нами, время от времени сердито шипя на других котов, которые осмеливались подойти ко мне слишком близко.

– Я отправляюсь туда на разведку. Помнишь, что ты мне вчера сказала?

– Нет. Мне это не нравится, – прошептала Стиви Рей и так решительно затрясла головой, что ее короткие кудряшки запрыгали как пружинки.

– Слышала поговорку «держи друзей близко, а врагов – еще ближе»?

– Да, но…

– Никаких «но»! Именно это я и делаю. Афродита слишком много на себя берет, и я хочу ее остановить. Она злая. Она эгоистичная и жестокая. Никс никогда не благословит такую Верховную жрицу.

Глаза Стиви Рей стали огромными, как две луны.

– Ой, божечки! Ты, правда, так сделаешь?

– Попробую, – пробормотала я, и синий полумесяц на лбу ответил мне легким покалыванием.

– Спасибо за подарки для Налы, – сказала я. Неферет оторвалась от бумаг, которые раскладывала, и улыбнулась.

– Нала – прекрасное имя для твоей рыжей красавицы, но благодарить ты должна не меня, а Умника. Это он сказал мне, что тебя выбрала кошка.

Она посмотрела на рыжий клубочек, нетерпеливо крутившийся у моих ног.

– Смотри-ка, она ни на шаг от тебя не отходит! – Неферет снова взглянула мне в лицо и спросила: – Скажи, до вчерашней ночи ты когда-нибудь слышала голос Налы? Может быть, она звала тебя во сне? И можешь ли ты точно сказать, где она, если ее нет с тобой рядом?

Я насторожилась, заподозрив, что Неферет подозревает у меня дар близости к кошачьим.

– Нет… Я не слышала ее раньше. Но она постоянно на меня ворчит. И ходит за мной хвостом, поэтому я не знаю, могу ли я чувствовать ее присутствие на расстоянии. Она всегда рядом.

– Она прелесть, – промурлыкала Неферет и поманила Налу пальцем: – Иди ко мне, малышка.

Нала мгновенно вспрыгнула на стол, сбросив бумаги на пол.

– Ой, извините, – вспыхнула я и хотела схватить ее, но Неферет со смехом замахала на меня рукой. Она почесала мою кошку по макушке – рыжая ворчунья тут же зажмурилась и довольно заурчала.

– Я всегда рада котам, а бумаги это всего лишь бумаги. Ты хотела о чем-то поговорить со мной, Птичка Зои?

Стоило мне услышать имя, которым называла меня бабушка, как у меня закололо сердце, а на глаза навернулись слезы.

– Ты скучаешь по дому? – ласково спросила Неферет.

– Нет… совсем нет. Только по бабушке, но все эти дни я была так занята, что даже не поняла этого, – прошептала я, смаргивая слезы.

– Ты совсем не скучаешь по родителям…

Она ни о чем не спрашивала, но мне захотелось ей ответить.

– Нет. Вообще-то, отца у меня нет. Он бросил нас, когда я была совсем маленькой. Три года назад мама снова вышла замуж и…

– Ты можешь рассказать мне все, Птичка. Честное слово, я пойму, – ободряюще кивнула Неферет.

– Я его ненавижу! – выкрикнула я с удивившей меня саму ненавистью. – С тех самых пор, как он вошел в нашу семью, – я произнесла это слово с издевкой, – все пошло прахом. Мама полностью изменилась. Как будто не могла быть мамой и женой одновременно, поэтому выбрала быть женой. Наш дом перестал быть для меня домом.

– Моя мама умерла, когда мне было десять лет. Отец не стал жениться второй раз. Вместо этого он сделал своей женой меня. С десяти лет и до пятнадцати, когда Никс спасла меня от этого кошмара, он насиловал меня, – Неферет помолчала, словно для того, чтобы ее ужасные слова крепче запали мне в душу, а потом сказала: – Как видишь, я не понаслышке знаю, что родной дом может стать самым невыносимым местом на свете.

– Это ужасно! – я просто не знала, что еще сказать.

– Это было ужасно. Но теперь это просто воспоминание. Ты должна понять одну очень важную вещь, Зои. С каждым днем люди из твоего прошлого, а также из настоящего и даже будущего будут становиться все менее и менее значимыми для тебя, а потом ты просто перестанешь воспринимать их всерьез. Так действует Превращение.

Мне вдруг стало не по себе от холодного равнодушия, прозвучавшего в ее всегда ласковом голосе.

– Я не хочу перестать любить бабушку! – непроизвольно вырвалось у меня.

– Конечно, не хочешь! – с прежним участием воскликнула Неферет. – Кстати, сейчас всего девять вечера, почему бы тебе не позвонить ей? Можешь немного опоздать на урок, я предупрежу профессора Нолан.

– Спасибо, – с благодарностью кивнула я. – Я с удовольствием ей позвоню. Но сначала я бы хотела рассказать вам о… – я набрала в грудь побольше воздуха и выпалила: – Вчера ночью я пила кровь.

Неферет спокойно кивнула.

– Я знаю. Дочери Тьмы часто добавляют в ритуальное вино кровь кого-нибудь из недолеток. Это их маленькая традиция. Тебя это расстроило, Зои?

– Я ни о чем не догадывалась, поэтому только потом поняла, что это было. И расстроилась.

Неферет нахмурилась.

– Афродита поступила неэтично, не поставив тебя в известность. Она должна была предоставить тебе выбор и возможность отказаться. Я поговорю с ней.

– Нет! – с излишней поспешностью воскликнула я и заставила себя говорить спокойнее. – Нет-нет, не нужно этого делать. Я сама о себе позабочусь. Кроме того, я решила стать одной из Дочерей Тьмы, и мне бы не хотелось с первого же дня навлекать неприятности на Афродиту.

– Пожалуй, ты права. Афродита иногда бывает излишне темпераментной, но я уверена, ты сумеешь за себя постоять. Мы всегда приветствуем стремление недолеток самостоятельно улаживать конфликты и самим решать свои проблемы.

Неферет посмотрела на меня с пониманием. – Первый опыт не должен тебя разочаровать, Зои. В первый раз кровь всегда кажется очень неаппетитной. Привыкание приходит постепенно.

– Нет, дело не в этом… Наоборот, мне очень понравилось. Эрик сказал, что это очень необычно.

Безупречные брови Неферет взлетели вверх.

– Да, он совершенно прав. Ты почувствовала головокружение или радость?

– И то, и другое одновременно, – виновато прошептала я.

Неферет перевела взгляд на мою Метку.

– Ты особенная, Зои Редберд. Пожалуй, по социологии мы переведем тебя сразу на четвертую ступень.

– Пожалуйста, не делайте этого! – взмолилась я. – Я и так чувствую себя ужасно, потому что все глазеют на мою Метку и ждут, как я что-нибудь выкину. Если вы переведете меня в класс к тем, кто провел здесь уже три года, я буду считать себя настоящей белой вороной.

– Кажется, я тебя понимаю, – вздохнула Неферет. – Я была в твоем возрасте больше ста лет назад, однако у вампиров долгая и хорошая память, поэтому я отлично помню, как сама переживала Превращение. – Она снова вздохнула и посмотрела на меня. – Предлагаю компромисс. Я оставляю тебя на третьей ступени, но ты будешь самостоятельно заниматься по учебнику вамп-социологии для старших классов. Дай мне слово, что станешь прочитывать по одной главе в неделю, и приходить ко мне всякий раз, когда у тебя возникнут вопросы или сомнения.

– Слово! – обрадовалась я.

– Попробуй понять одну очень важную вещь, Зои. Проходя через Превращение, ты буквально перерождаешься, становишься абсолютно другим существом. Ты уже никогда не будешь прежней Зои Монтгомери. Вампиры – нелюди, хотя нам не чужда человечность. Возможно, сейчас тебе это покажется невероятным, но поверь, твоя жажда крови так же естественна для твоей новой жизни, как… – она помолчала и лукаво улыбнулась, – как твоя любовь к коле для старой.

– Ой… Неужели вы знаете все-все?

– Никс щедро одарила меня. Помимо связи с кошачьим племенем и дара целительства, я обладаю очень развитой интуицией.

– Это значит, вы читаете мысли? – занервничала я.

– Не совсем. Я просто впитываю и складываю воедино мельчайшие фрагменты информации. Вот почему я знаю, что ты не все рассказала мне о событиях вчерашней ночи.

Я с шумом втянула в себя воздух.

– Да. Я ужасно расстроилась из-за этой шутки с кровью, и убежала из рекреации. А потом я нашла Налу. Она сидела на дереве, очень близко к школьной стене. Мне показалось, что она не может слезть, поэтому я забралась на стену и стала подзывать ее… И там меня нашли двое ребят из моей старой школы.

– Что произошло дальше? – быстро спросила Неферет. Я увидела, как рука ее замерла на спине Налы.

– Ничего хорошего. Они… они были под кайфом, потому что до этого пили и курили.

Я понимаю, что не должна была этого говорить, ведь я не доносчица! Но оно как-то само выскочило.

– Они попытались обидеть тебя?

– Нет, совсем нет! Это были моя бывшая лучшая подруга и бывший парень.

Неферет снова приподняла бровь.

– Я его бросила, но что-то все равно осталось… Мы до сих пор привязаны друг к другу.

Неферет понимающе кивнула.

– Продолжай.

– Мы с Кайлой – это моя подруга – поругались. С тех пор, как меня Пометили, она стала смотреть на меня совсем другими глазами, ну и я теперь тоже отношусь к ней по-другому. Короче, мы обе сильно разочаровались друг в друге.

Я сказала это, не задумываясь, а потом поняла, что это правда.

Дело не в том, что Кайла как-то изменилась – нет, она осталась такой как прежде. Просто мелочи, на которые я раньше не обращала внимания, вроде ее болтливости, нечестности и вредности вдруг стали дико меня бесить.

– Она ушла, и мы остались вдвоем с Хитом, – я запнулась, не зная, как рассказывать об остальном.

Неферет сощурила глаза:

– И в тебе проснулась жажда крови?

– Да, – еле слышно выдохнула я.

– Ты пила его кровь, Зои? – резко спросила моя наставница.

– Только попробовала капельку! Я случайно его оцарапала. Я не хотела… Просто я вдруг услышала, как бьется его пульс и… и оцарапала.

– Значит, ты не пила из раны?

– Я только начала, но тут вернулась Кайла и помешала мне. Она так орала, что я велела Хиту уйти.

– Велела? Значит, он не хотел уходить? Я в отчаянии замотала головой.

– Нет. Совсем не хотел, – я сглотнула подступающие к горлу слезы. – Простите меня, Неферет! Я не хотела этого! Я даже не сознавала, что делаю, пока Кайла не заорала.

– Успокойся, Зои. Разумеется, ты не могла понять, что происходит. Откуда недавно Помеченная недолетка могла знать о кровожадности? – она ласково дотронулась до моей руки и погладила ее. – Ничего, ничего… Может быть, он не Запечатлел тебя.

– Запечатлел?

– Такое часто происходит в случаях, когда вампир пьет кровь непосредственно у человека, тем более, если между ними до этого существовала некая эмоциональная связь. Вот почему недолеткам категорически запрещается пить кровь людей. Да и взрослым вампирам не рекомендуется ею питаться. В вампирском сообществе существует целая секта, которая считает подобное употребление крови неэтичным и выступает за его законодательное запрещение.

Глаза ее вдруг угрожающе потемнели, и у меня отчего-то холодок пополз между лопаток. Но тут Неферет моргнула, и ее глаза вновь приняли свое обычное выражение.

Может быть, эта странная тьма мне только почудилась?

– Но все это проходят только на шестой ступени.

– Что мне делать с Хитом?

– Ничего. Дай мне знать, если он снова попытается тебя увидеть. Не отвечай на его тонки. Если он все-таки тебя Запечатлел, то даже звук твоего голоса может подействовать на него, как манок, и привести к тебе.

– Совсем как в «Дракуле», – пробормотала я.

– Забудь об этой гнусной книге! – неожиданно взорвалась Неферет. – Стокер очернил вампиров, а его книга положила начало нашим бесчисленным столкновениям с людским родом!

– Простите, я не знала… Я не хотела… Она небрежно взмахнула рукой.

– Это ты меня прости, Зои. Я не должна была срывать на тебе свое раздражение по поводу этой дурацкой старой книжонки. И не беспокойся о своем друге Хите. Уверена, с ним все будет хорошо. Говоришь, он пьет и курит? Я правильно поняла, речь идет о марихуане?

Я кивнула, чувствуя себя предательницей.

– Да, но сама я никогда не курила. Честно говоря, Хит тоже раньше не курил, и уж тем более, Кайла. Просто не понимаю, что на них нашло. Я думаю, во всем виноваты эти вечно обдолбаные футболисты из «Юниона». Наверное, Хит с Кайлой сидели с ними в одной компании и не нашли в себе силы сказать «нет».

– В таком случае, возможно, Запечатление здесь ни при чем, и странное поведение Хита было вызвано банальной интоксикацией его организма.

Неферет помолчала, потом вытащила из ящика стола блокнот и протянула мне карандаш.

– На всякий случай, напиши мне полные имена и адреса своих друзей. Да, еще имена этих футболистов, о которых только что упомянула.

– Но зачем вам их имена? – попятилась я, чувствуя, как мое сердце ухнуло в балетки. – Вы же не собираетесь сообщать их родителям?

Неферет беззаботно рассмеялась.

– Нет, конечно! Меня не касается дурное поведение человеческих отпрысков. Я прошу тебя написать их имена только для того, чтобы я могла спокойно сосредоточиться, проникнуть в их мысли и выяснить, свершилось Запечатление или нет.

– А если свершилось? Что тогда? Что будет с Хитом?

– Он молод, а твое Запечатление вряд ли могло быть сильным, так что время и расстояние должны полностью исцелить его. Но даже если по какой-то случайности произошло полное Запечатление, у нас есть способы его разрушить.

Я хотела попросить ее поскорее использовать эти способы и освободить Хита, но Неферет негромко добавила:

– Правда, способы эти весьма и весьма неприятны.

– Ой… Ладно, я напишу.

Я написала имена и адреса Кайлы и Хита. Адресов футболистов из «Юниона» я не знала, зато помнила их имена.

Неферет взяла у меня блокнот, потом встала и прошла к книжным шкафам в дальнем конце кабинета. Порывшись на полке, она вытащила толстенную книгу, на обложке которой серебряными буквами было написано: «Вампирская социология. Четвертая ступень».

– Начни с первой главы и читай до самого конца. Я освобождаю тебя от домашних заданий по начальному курсу, но вместо этого ты должна будешь обсуждать со мной прочитанное в этом учебнике.

Я взяла книгу. Она была тяжелая, но прохладная кожаная обложка приятно легла в мои вспотевшие от волнения ладони.

– Как только у тебя появятся вопросы, даже самые незначительные, сразу приходи. Если меня не будет в кабинете, значит, я в своей квартире при храме Никс. Знаешь, как меня найти? Войдешь в двери, и сразу поднимайся по лестнице. Сейчас я единственная Верховная жрица в школе, поэтому весь второй этаж принадлежит мне. Не стесняйся, приходи в любое время дня и ночи! Ты моя подопечная, а значит, имеешь полное право меня тревожить, – с доброй материнской улыбкой напомнила мне Неферет.

– Спасибо, Неферет.

– Постарайся не волноваться. Никс отметила тебя, она позаботится о своей протеже. – Она обняла меня и подтолкнула к столу. – Так, я сейчас схожу к профессору Нолан и предупрежу, что ты немного опоздаешь. Садись за мой стол и немедленно звони бабушке.

Неферет снова обняла меня, крепко прижав к себе, а потом вышла в коридор и беззвучно прикрыла за собой дверь.

Оставшись одна, я села за стол и подумала о том, что Неферет самая чудесная на свете… и что я уже забыла, когда мама обнимала меня в последний раз.

От этих мыслей мне стало так паршиво, что я снова расплакалась.




ГЛАВА 21


– Привет, бабуль, это я.

– Ох, наконец-то! Моя Птичка Зои! Как ты, моя хорошая?

Я улыбнулась в трубку и вытерла глаза.

– Хорошо, бабуль. Просто я скучаю по тебе.

– Я тоже скучаю по своей маленькой Птичке, – бабушка помолчала, а потом осторожно спросила: – Мама тебе звонила?

– Нет.

Я услышала, как она тяжело вздохнула.

– Знаешь, детка, она, наверное, не хочет мешать тебе привыкать к новой жизни. Я пересказала ей все, о чем мы говорили с Неферет, и объяснила, что у тебя теперь дни и ночи поменялись местами.

– Спасибо, бабуль, но мне кажется, она не поэтому не звонит.

– Ну что ты, детка! Может, она звонила, а ты не слышала? Я вот вчера целый вечер тебе названивала, но ты не брала трубку.

Я виновато потупилась. Только теперь я вспомнила, что с самого приезда ни разу не брала в руки свой мобильный и даже сообщения не просматривала.

– Я забыла зарядить мобильный. Он остался в комнате… Извини, что не брала трубку, когда ты звонила, – пробормотала я и торопливо добавила, чтобы успокоить бабушку и поскорее сменить тему: – Когда занятия закончатся, я обязательно его проверю. Может, мама мне тоже звонила.

– Конечно, детка. Ну, рассказывай, как тебе живется на новом месте?

– Здорово! Честное слово, мне здесь многое очень нравится. Занятия ужасно интересные, даже не верится, что в школе может быть так круто. Ой, бабуль, что я тебе сейчас расскажу! Мы здесь занимаемся фехтованием и верховой ездой!

– Вот это да! Прекрасно. Представляю, как ты довольна. Я же помню, как ты любила ездить на нашем Крольчишке.

– И еще у меня теперь есть кошка.

– Ох, Птичка, я так рада! Ты всегда любила кошек… Ты уже успела с кем-нибудь подружиться?

– Да. Мою соседку по комнате зовут Стиви Рей, и она просто замечательная. И мне очень нравятся ее друзья.

– Вот как? Но если все так хорошо, то почему ты плакала?

Я знала, что от бабушки не смогу скрыть ничего.

– Просто… Это все из-за Превращения. Некоторые вещи очень тяжело принять.

– Скажи мне, ты здорова? – в голосе бабушки ясно слышалась тревога. – Как твоя голова? Не болит?

– Нет, дело не в этом! Голова давно зажила… Это другое…

Я замолчала. Мне хотелось рассказать бабушке обо всем, меня просто разрывало от желания поскорее поделиться с ней своими бедами, но я не знала, как это сделать. И еще я боялась… Боялась, что она разлюбит меня. Не говорите, что этого не может быть! Мама ведь меня разлюбила, правда? Или, если быть совсем точной, променяла на своего нового мужа, а это еще хуже, чем разлюбить… Что если бабушка тоже отвернется от меня?

– Птичка Зои, ты знаешь, что можешь рассказать мне все, – донесся до меня ласковый бабушкин голос.

– Это очень трудно, бабуль, – выдавила я и прикусила дрожащую губу, чтобы снова не расплакаться.

– Тогда давай я тебе помогу. Что бы ты ни сказала, я все равно буду любить тебя. Я твоя бабушка, и я буду твоей бабушкой сегодня, завтра и через год. Я останусь твоей бабушкой даже тогда, когда уйду в мир духов и присоединюсь к нашим предкам. Даже оттуда я буду любить тебя, моя маленькая Птичка.

– Я пила кровь и мне это понравилось! – выпалила я.

Бабушка не задумывалась ни секунды.

– Но разве вампирам не положено этим заниматься?

– Да, но я не вампир! Я недолетка, и меня Пометили всего несколько дней назад.

– Ты особенная, Зои. И всегда была особенной. Почему это должно измениться теперь?

– Но я не чувствую себя особенной! Я чувствую себя уродом, изгоем и белой вороной!

– Когда тебе в следующий раз захочется подумать о себе так, вспомни одну простую вещь. Ты – это все равно ты. И неважно, что тебя Пометили. Неважно, что ты проходишь через Превращение. Внутри, в глубине, твой дух все равно остается твоим духом. Снаружи ты можешь казаться себе знакомой незнакомкой, но загляни себе в душу и ты найдешь там ту Зои, которой была все эти шестнадцать лет.

– Знакомая незнакомка… – прошептала я. – Как ты узнала?

– Разве я могу не знать свою девочку? Ты моя Птичка, дочь моего духа. Мне совсем не трудно понять, что ты чувствуешь… Для этого мне нужно лишь представить, что бы я чувствовала на твоем месте.

– Спасибо, бабуль.

– Я всегда рада помочь тебе, моя у-ве-тси-а-ге-я.

Я улыбнулась сквозь слезы, услышав это древнее слово индейцев чероки – такое знакомое, волшебное и особенное, что оно казалось именем, благословленным самой Богиней…

– Это еще не все, бабуль.

– Говори, Птичка.

– Вчера мы образовали магический круг, и мне показалось, что я почувствовала все пять его элементов.

– Если это правда, то тебе дана великая сила, Зои. Но великая сила означает великую ответственность. Ты знаешь, что в нашем роду было много старейшин, целителей и колдуний. Будь осторожна, Птичка, семь раз подумай, прежде чем действовать. Богиня даровала тебе такие силы не для того, чтобы ты растрачивала их на сиюминутные прихоти. Используй их с умом, чтобы великая Никс и твои предки с улыбкой смотрели на тебя с небес.

– Я постараюсь, бабуль.

– Большего я и не прошу, Птичка.

– А еще у нас тут есть одна девочка, у которой тоже есть особый дар Никс, но она очень злая. Она наглая и все время врет. Знаешь, бабуль, мне кажется…

Я зажмурилась и сказала то, что целое утро вертелось у меня в голове, не давая покоя:

– Мне кажется, я сильнее ее. И еще я думаю, что Никс отметила меня для того, чтобы я свергла ее с места, которое она занимает не по праву. Только в случае я сама должна буду занять его, а я не уверена, что готова. По крайней мере, не сейчас. Может, мне еще рано…

Бабушка долго молчала, а потом сказала: – Слушайся своего духа, Птичка Зои, – она снова замолчала и вдруг спросила: – Ты помнишь очистительную молитву нашего племени, детка?

Я даже слегка растерялась. С самого раннего детства я ходила с бабушкой к ручью, где она совершала ритуальное омовение проточной водой и произносила очистительную молитву. Иногда я тоже заходила в воду и повторяла за бабушкой магические слова.

Эта молитва сопровождала все мое детство: она произносилась накануне смены времен года, в благодарность за щедрый урожай лаванды, в преддверии грядущей зимы и во всех случаях, когда бабушке предстояло принять какое-то важное решение. Я никогда не задумывалась, зачем бабушка Редберд очищается и повторяет одно и то же. Просто так было всегда, и так было надо.

– Да, – ответила я. – Помню.

– У вас на территории школы есть источник с проточной водой?

– Не знаю.

– Если не найдешь ничего подходящего, используй дым. Не забыла про индейский пучок трав для окуривания? Лучше всего сплести шалфей и лаванду, но крайний случай, подойдет и свежесрезанная сосновая ветка. Знаешь, что нужно делать, Птичка?

– Встать прямо и обкурить себя дымом, начиная со ступней и двигаясь вверх по телу, спереди и сзади, – отбарабанила я, словно снова стала маленькой девочкой, которую бабушка когда-то учила обычаям своего народа. – Потом встать на восток и произнести очистительную молитву.

– Вот умница, все помнишь! Попроси Богиню помочь тебе, Зои. Уверена, она тебя услышит. Сможешь сделать это перед рассветом?

– Наверное.

– Тогда я тоже произнесу молитву и добавлю к твоей просьбе мольбу бабушки. Я попрошу Богиню указать тебе правильный путь.

Неожиданно я почувствовала себя гораздо лучше. Бабушка никогда не ошибалась в таких делах. Раз она считала, что это поможет, значит, так оно и будет.

– Я произнесу очистительную молитву перед рассветом. Обещаю.

– Вот и славно, моя Птичка. А теперь твоя старушка отпускает тебя. Ведь у тебя сейчас занятия, да?

– Да, у нас сейчас урок драматического искусства. И не говори глупости, бабуль. Ты никогда не будешь старушкой!

– Я не состарюсь до тех пор, пока буду слышать голосок моей Птички. Я люблю тебя, у-ве-тси-а-ге-я.

– Я тоже тебя люблю, бабуль.

Разговор с бабушкой снял с моей души невыносимый груз. Нет, не подумайте, будто все сразу стало хорошо. Меня по-прежнему пугало будущее и нисколько не воодушевляла мысль о предстоящей борьбе с Афродитой. Уж не говорю о том, что я все еще не знала, как подступиться к этому делу.

Но теперь у меня был план. Ну ладно, пусть еще не совсем план, но хоть какая-то полезная мысль. Я произнесу очистительную молитву, а потом… потом… Потом придумаю, что делать дальше.

«Это должно подействовать!» – твердила я себе во время занятий.

Перед самым обедом я, наконец, выбрала место для проведения ритуала. Я решила провести его под тем самым дубом, где накануне нашла Налу. Эта идея осенила меня в очередь за салатами, когда я медленно продвигалась вперед следом за Близняшками. Отличная мысль!

Во-первых, деревья, а в особенности дубы, с древних времен считались у чероки священными. Во-вторых, место было очень уединенное, но туда было легко добраться. Правда, вчера меня там засекли Кайла и Хит, но я была уверена, что никакое Запечатление не заставит старину Хита вставать на рассвете два дня подряд.

Летом этот лодырь дрых до двух часов дня – и так каждый день! Во время учебного года по утрам его будили два оглушительных будильника и не менее оглушительные вопли матери. Нет, после вчерашних подвигов мой бывший парень ни за что не вылезет из теплой кровати в такую рань. Да ему потребуется целый месяц, чтобы прийти в себя! Вчера он, наверное, улизнул из дома, чтобы встретится с Кайлой (для которой уйти из дома среди ночи никогда не было проблемой, ее родители совершенно ничего не замечали), потом они всю ночь были на ногах, а значит, сегодня Хит прогулял школу и теперь еще пару дней проваляется в постели, разыгрывая из себя больного. В любом случае, здесь он точно не появится!

– Тебе никогда не казалось, что мини-кукуруза выглядит устрашающе? Есть что-то зловещее в этих щуплых желтых тушках…

Я вздрогнула, чуть не опрокинув половник с фермерской заправкой в контейнер с майонезом, и увидела прямо над собой смеющиеся синие глаза Эрика.

– П-привет. Ты меня напугал.

– Кажется, у меня входит в привычку подкрадываться к тебе незаметно.

Я нервно захихикала, чувствуя на себе прожигающие насквозь взгляды Близняшек, жадно следивших за каждым нашим движением.

– Я вижу, ты уже оправилась от вчерашнего.

– Да, все хорошо. Просто прекрасно. И на этот раз я не вру.

– Я слышал, ты решила примкнуть к Дочерям Тьмы?

– Да.

– Этой компании давно нужна свежая кровь.

– Ты говоришь о них так, словно они тебе чужие. Разве ты не Сын Тьмы?

– Это не одно и то же. Сыны Тьмы – это всего лишь украшение их мероприятий, мы присутствуем там «для мебели». Как видишь, наша роль здесь прямо противоположна положению мужчин в мире людей. Все знают, что мальчики на ритуалах нужны лишь для того, чтобы импозантно выглядеть и развлекать Афродиту.

Я покосилась на него, пытаясь прочесть во взгляде синих глаз что-то еще.

– Значит, ты до сих пор ее развлекаешь?

– Я тебе уже говорил, что с этим все кончено. И это одна из причин, по которой я больше не считаю себя истинным Сыном Тьмы. Не сомневаюсь, они бы давным-давно исключили меня из своего тесного кружка, если бы не мои скромные актерские успехи.

– Ты намекаешь на то, что тобой заинтересовались на Бродвее и в Голливуде? И это ты называешь «скромными успехами»?

– Именно, – улыбнулся Эрик. – Это все не настоящее, поверь. Актерство – одно сплошное притворство. На самом деле я совсем другой. – Он наклонился и прошептал мне на ухо: – На самом деле я чокнутый гик.[17 - Гик (англ. geek), в строгом смысле – эксцентричный, одержимый какой-либо темой, несколько выпавший из реальности человек, фанат.]

– Да ну? Репетируешь новую роль?

Эрик отшатнулся от меня с наигранным возмущением.

– Роль? Как тебе не стыдно, Зет? Нет, это суровая правда жизни, и я готов это доказать.

– Попробуй.

– Запросто. Приходи ко мне сегодня смотреть кино. Покажу тебе свои любимые фильмы.

– И что это докажет?

– Все. Знаешь, что это за фильмы? «Звездные войны», оригинальная трилогия. Я знаю слова всех персонажей! – Он наклонился еще ниже и зашептал мне на ухо: – Я даже за Чубакку могу говорить.

Я расхохоталась.

– Верю. Ты настоящий гик!

– Я же говорил!

Мы дошли до конца шведского стола, и Эрик проводил меня к столику, где уже сидели Дэмьен, Стиви Рей и Близняшки. Разумеется, никто из них даже не пытался сделать вид, будто их интересует хоть что-то, кроме нас с Эриком.

– Так значит… ты придешь… сегодня?

Я услышала, как четверка за нашим столиком замерла. Честное слово, они перестали дышать!

– Было бы здорово, но сегодня я не могу. У меня… другие планы.

– Вот как. Ну что ж… Значит – в другой раз. Увидимся, – Эрик кивнул всем сидевшим за столиком и отошел.

Я села.

Все уставились на меня.

– Что? – спросила я.

– Ты просто чокнулась, – сказала Эрин.

– Мои слова, Близняшка, – закивала Шони.

– Я надеюсь, у тебя были веские причины отшить его, – сочувственно вздохнула Стиви Рей. – Потому что ты очень его расстроила.

– Может, я смогу его утешить? – прошептал Дэмьен, провожая Эрика мечтательным взглядом.

– Даже не думай, – фыркнула Эрин.

– Он из другой лиги, – захихикала Шони.

– Да перестаньте вы! – прикрикнула на них Стиви Рей и заглянула мне прямо в глаза. – Почему ты ему отказала? Что может быть важнее свидания с таким парнем?

– Свержение Афродиты, – просто ответила я.




ГЛАВА 22


– Она права, – первым сказал Дэмьен.

– Она стала Дочерью Тьмы, – фыркнула Шони.

– Что? – пронзительно вскрикнул Дэмьен.

– Не цепляйтесь к ней! – немедленно бросилась на мою защиту Стиви Рей. – Она проводит разведку!

– Разведку в аду? Если она стала Дочерью Тьмы, значит, она перешла на сторону врага, – отрезал Дэмьен.

– Она стала Дочерью Тьмы, – повторила Шони.

– Мы сами слышали, – подтвердила Эрин.

– Эй, – подала голос я, – вообще-то, я еще здесь.

– И что ты собираешься делать? – поинтересовался Дэмьен.

– Пока не знаю.

– На твоем месте я бы составила план, да побыстрее, иначе эти ведьмы сожрут тебя и косточек не оставят, – посоветовала Эрин.

– Точно! – засмеялась Шони и нарочито громко захрумкала салатом.

– Как вам не стыдно! – воскликнула Стиви Рей. – Она не должна составлять план в одиночку. Мы ее друзья, а значит, должны ей помочь!

Она скрестила руки на груди и грозно посмотрела на жующих Близняшек. Я растроганно улыбнулась.

– Вообще-то у меня есть одна идея.

– Прекрасно! Выкладывай, а мы устроим мозговой штурм, – просияла Стиви Рей.

Все с любопытством уставились на меня. Я вздохнула и неуверенно поежилась, опасаясь, что буду выглядеть круглой дурой. Но потом решила ничего не придумывать, а просто выложить то, что пришло мне в голову после разговора с бабушкой:

– Я хочу произнести древнюю очистительную молитву согласно ритуалу индейцев чероки и попросить Никс помочь мне придумать план.

Мне казалось, что молчание за столом будет длиться вечно. Наконец, Дэмьен осторожно сказал:

– Попросить помощи у Богини – это неплохая идея.

– Ты чероки? – с любопытством спросила Шони.

– Ты похожа на чероки, – кивнула Эрин.

– Ее фамилия Редберд, значит она чероки! – разрешила их сомнения Стиви Рей.

– Что ж, хорош-о-о, – протянула Шони, но я видела, что она не слишком в этом уверена.

– Я просто подумала, что Никс может выслушать меня и… дать какой-нибудь знак, подсказать, что делать с этой мерзкой Афродитой, – я по очереди посмотрела на каждого из своих друзей. – Понимаете, я просто чувствую, что ее нужно остановить. Нельзя, чтобы все эти мерзости сходили ей с рук.

– Разреши мне рассказать им, пожалуйста! – неожиданно дернула меня за рукав Стиви Рей. – Они никому не проболтаются, я ручаюсь! Если они будут знать, то смогут тебе помочь.

– Что за фигня? – насупилась Эрин.

– Все, попалась, детка, – грозно сказала Шони, наставив свою вилку на Стиви Рей. – Если ты сейчас же не выложишь нам, в чем дело, мы будем тянуть из этой болтушки жилы, пока она не выдаст нам твой секрет.

Я сердито посмотрела на Стиви Рей, а она виновато втянула голову в плечи и пискнула:

– Прости. Я не хотела.

Делать было нечего. Я неохотно нагнулась над столом и сказала, понизив голос:

– Обещайте, что никому не скажете.

– Обещаем! – хором сказали все четверо.

– Мне кажется, я чувствую все пять стихий в магическом круге.

Тишина. Молчание. Они просто смотрели на меня. Трое – изумленно, Стиви Рей – сияя торжеством.

– Ну что, вы и теперь не верите в то, что она сможет победить Афродиту? – победоносно воскликнула моя соседка.

– Так и знала, что за твоей Меткой скрывается кое-что поинтереснее обычного сотрясения мозга, – выдохнула Шони.

– Вот это сплетня! – присвистнула Эрин.

– Никому не рассказывайте! – испугалась я. – Вы обещали!

– Успокойся, – отмахнулась Шони. – Мы просто умеем смотреть в будущее. Когда-нибудь это будет такая сплетня!!!

– И мы умеем ждать, пока сплетня созреет, – заверила Эрин.

Дэмьен, казалось, даже не слышал их шуточек.

– Я не встречал упоминаний о Верховных жрицах, обладавших связью со всеми пятью стихиями, – с нарастающим волнением сказал он. – Ты понимаешь, что это значит? – И не дав мне возможности ответить, выпалил сам: – Это значит, что, в потенциале, ты самая грандиозная Великая жрица в истории!

– В чем? – глупо переспросила я.

– Ты можешь стать самой могущественной Великой жрицей в истории! – нетерпеливо отмахнулся Дэмьен. – Ты можешь победить Афродиту!

– А вот это уже по-настоящему хорошие новости, – сказала Эрин, а Шони энергично закивала.

– Где и когда мы будем проводить этот твой очистительный ритуал? – спросила Стиви Рей.

– Мы? – растерянно переспросила я.

– Мы не бросим тебя одну, Зои! – отрезала Стиви Рей.

Я хотела возразить – нет, в самом деле, я ведь даже не очень понимала, что собираюсь делать. Не хватало только, чтобы мои друзья приняли участие в затее, которая может – нельзя исключать и такой вариант – закончиться полной неудачей! Как я тогда буду смотреть им в глаза? Но Дэмьен не дал мне времени для объяснений.

– Мы нужны тебе, – просто сказал он. – Даже самой могущественной Великой жрице нужен магический круг.

– Вообще-то я даже не думала о круге. Я собиралась просто произнести молитву и все.

– Но ведь ты хочешь просить о помощи Никс? Значит, тебе непременно нужен круг! Чтобы встать в него и сотворить свою молитву, – предположила Стиви Рей.

– Звучит логично, – кивнула Шони.

– А потом, если ты действительно обладаешь близостью к пяти элементам, то мы все это почувствуем. Правильно я говорю, Дэмьен? – спросила Стиви Рей.

Все повернулись к нашему нетрадиционно ориентированному мудрецу.

– По-моему, в твоих словах есть смысл, – согласился он.

Но меня продолжали мучить сомнения, хотя я была страшно рада и благодарна за то, что друзья были готовы поддержать меня и не бросить одну в такое трудное время.

«Дорожи ими, ибо они жемчужины великой цены», – прошелестел у меня в голове знакомый голос, и я поняла, что должна довериться этому новому таинственному инстинкту, родившемуся в моей душе после того, как поцелуй Никс изменил мою Метку и всю мою жизнь.

– Хорошо, только мне понадобится пучок трав для окуривания.

Все четверо непонимающе уставились на меня, поэтому я пояснила:

– Это нужно для очищения, ведь у нас здесь нет источника проточной воды. Или есть?

– Ты имеешь в виду ручей, реку или что-то в этом роде? – уточнила Стиви Рей.

– Нуда.

– Есть небольшой ручеек, он течет за обеденным залом и убегает куда-то под здание школы, – подумав, ответил Дэмьен.

– Это не подойдет, тут нас могут заметить. Значит, остается окуривание. Для пучка лучше всего подходит лаванда и шалфей, но на крайний случай сойдет и сосновая ветка.

– Я достану тебе шалфей и лаванду, – сказал Дэмьен. – Сухие травы хранятся в лаборатории при Классе чар и ритуалов, это изучают на пятой и шестой ступенях. Я просто зайду туда и скажу, что меня послал кто-то из старшеклассников. Что еще нужно?

– Моя бабушка всегда благодарила семь священных сил, почитаемых индейцами чероки: север, юг, запад, восток, солнце, землю и сущность. Но я думаю, что мне нужно каким-то образом посвятить свою молитву именно Никс, – пробормотала я, напряженно размышляя.

– Это ты правильно придумала, – одобрила Шони.

– Точно, – добавила Эрин. – И вообще, при чем тут солнце? С какой стати его благодарить? Никс это не понравится, она же Ночь.

– А я думаю, ты должна прислушаться к себе, – сказала Стиви Рей.

– Она права. Всех Верховных жриц учат, прежде всего, доверять себе и слушать свой внутренний голос, – подтвердил Дэмьен.

– Ладно, над этим я подумаю. Еще мне нужны свечи для каждой стихии, – вспомнила я.

– Клево-плево, – кивнула Шони. – Храм никогда не закрывается, а там этих свечей – хоть засыпься.

– А их можно брать? – забеспокоилась я. Вряд ли Богиня обрадуется, когда узнает, что я обокрала ее храм!

– Но мы же возьмем на время, а потом вернем на место, – заверил меня Дэмьен. – Что еще?

– Все.

Я задумалась. Ох, как все непросто! Правильно ли я поступаю?

– Где и когда? – спросил Дэмьен.

– После ужина. В пять утра. Только мы не должны выходить все вместе. Боюсь, как бы Афродита и ее прилипалы не заподозрили неладного и не проследили за нами. Давайте встретимся у большого дуба, около восточной стены, – я криво усмехнулась и пояснила: – Вы легко его найдете, если представите, что выбежали из рекреации и хотите смыться от Дочерей Тьмы куда-нибудь подальше.

– Тогда это нетрудно, – засмеялась Шони. Эрин возмущенно фыркнула.

– Ладно, мы принесем с собой все, что нужно, – сказал Дэмьен.

– Мы принесем ритуальные штучки, а ты неси свою потенциальность, – подмигнула мне Шони и ехидно посмотрела на Дэмьена.

– Это грамматически неверно, – вздохнул Дэмьен. – Тебе следует больше читать, Шони, это расширит твой словарный запас.

– Пусть твоя мамочка больше читает, – ухмыльнулась Шони, и они с Эрин, переглянувшись, многозначительно захихикали.

Я была только рада тому, что разговор свернул на посторонние темы, и принялась за свой салат, рассеянно прислушиваясь к подколам друзей.

Задумчиво жуя, я повторяла про себя слова очистительной молитвы, когда вдруг Нала вскочила на соседнюю лавку и посмотрела на меня своими большими умными глазами, а потом прижалась к моему боку и заурчала, как маленький моторчик. Не знаю почему, но мне сразу стало легче.

Когда прозвенел звонок, мы встали из-за стола.

Каждый из четверых лукаво подмигнул мне и пропел: «Увидимся, Зет», от чего я совсем повеселела, хотя каждый раз, когда они произносили мое новое прозвище, у меня виновато сжималось сердце.

В кабинете испанского стоял смех и галдеж. Весь урок мы учились говорить о том, что любим и чего не любим. Профессор Гарми насмешила меня до икоты. Она заявила, что мы непременно запомним этот урок.

Me gusta gatos. (Я люблю кошек.) Me gusta ir de compras. (Я люблю делать покупки.) No me gusta cocinar (Я не люблю готовить.) No megusta lavandar el goto (Я не люблю мыть кошку).

Профессор Гарми сказала, что это ее любимые фразы, и мы целый час составляли список своих.

Я с трудом удержалась, чтобы не написать в тетради что-нибудь вроде Me gusta Еriк или No me gusta vedma Aphrodita. Правда, я не была уверена в том, что слово «ведьма» звучит по-испански как «vedma», но это мелочи. Главное, урок был ужасно интересный, и я поняла почти все, о чем говорили в классе.

На фехтовании тоже было неплохо.

Потом чистка стойла позволила мне собраться с мыслями и хорошенько повторить очистительную молитву. В этот вечер Стиви Рей не пришлось бы прибегать за мной, я сама ужасно боялась опоздать.

Как только прозвенел звонок, я отложила щетку (профессор Ленобия опять разрешила мне вычесать Персефону и даже пообещала, что на следующей неделе позволит прокатиться на ней!) и бросилась прочь из конюшен. Я надеялась, что в «реальном» мире еще не очень поздно, и я успею позвонить бабушке и рассказать ей о том, какая у меня замечательная лошадка.

– Я знаю, что ты задумала! Клянусь, я чуть не описалась от испуга.

– Черт возьми, Афродита! Нельзя же так бесшумно подкрадываться к людям! Повесь себе колокольчик, что ли. Ты что, человек-паук? Ты меня до смерти напугала.

– Да что ты? – с деланным изумлением протянула белокурая красотка. – Честным людям нечего бояться. Комплекс вины замучил?

– Афродита, не надо усложнять. Если к человеку подкрасться незаметно, он обычно пугается. Вина здесь совершенно ни при чем.

– Значит, ты ни в чем не виновата?

– Послушай, я вообще не понимаю, о чем ты говоришь.

– Я знаю, что ты собираешься делать сегодня ночью.

– Повторяю в третий раз – я не понимаю о чем ты.

«Вот засада. Как она могла узнать?»

– Хватит притворяться! Все считают тебя милой наивной деточкой, твоя проклятая Метка просто свела их с ума! Но меня ты не проведешь!

Афродита преградила мне дорогу. Ее прекрасные голубые глаза превратились в две узкие щелки, а лицо исказила бешеная злоба, так что «убийственная красотка» до жути стала похожа на настоящую ведьму.

Я даже успела пожалеть, что Близняшки ее не видят, они бы непременно порадовались точности придуманного ими прозвища.

– Забудь о той фигне, которую тебе тут порассказали. Он – мой. И всегда будет моим.

Я невольно вытаращила глаза, а потом чуть не расхохоталась от облегчения. Значит, она говорила об Эрике, а совсем не об очистительном ритуале!

– Впервые слышу, что у Эрика есть заботливая мамочка. Он знает, что ты хлопочешь о нем за его спиной?

– Я была похожа на его мамочку в коридоре?

Это был сильный удар. Значит, она с самого начала все знала. Что ж, так даже проще. Нам все равно пришлось бы поговорить по душам.

– Нет, ты не была похожа на его мамочку. Ты была похожа на потерявшую голову девчонку, которая продолжает навязываться парню даже после того, как он ясно сказал, что ее не хочет.

– Проклятая сука! Я не позволю так говорить со мной!

Афродита замахнулась на меня своей когтистой рукой, собираясь ударить по лицу. А дальше все произошло как в замедленной съемке.

Я перехватила ее руку и легко – даже слишком легко – и удержала ее в воздухе. Грозная Афродита словно превратилась в маленького ребенка, обезумевшего от ярости, но слишком слабого, чтобы причинить какой-либо вред взрослому.

Продолжая держать Афродиту за руку, я посмотрела в ее горящие ненавистью глаза:

– Никогда не пытайся меня ударить, Афродита. Я не позволю тебе мной помыкать. Запомни это прямо сейчас, и запомни хорошенько. Я тебя не боюсь, – с этими словами я небрежно отбросила ее руку и с изумлением увидела, как Афродита отлетела на несколько шагов назад.

Она злобно взглянула на меня, потирая запястье.

– Не смей появляться у нас завтра, слышишь? С сегодняшнего дня ты навсегда исключена из Дочерей Тьмы.

– Да что ты говоришь?

Я почувствовала необыкновенное спокойствие. Я знала, что у меня есть козырь, и с удовольствием предъявила его Афродите:

– Надеюсь, ты сама сообщишь моей наставнице, Верховной жрице Неферет, которая, кстати, первая посоветовала мне вступить в ваши ряды, что ты выгнала меня после первой же церемонии только за то, что в меня влюбился твой бывший парень?

Она побелела.

– Потому что если Неферет спросит меня о Дочерях Тьмы, будь уверена, я никак не смогу скрыть от нее своего горя! – насмешливо закончила я и притворно захныкала, собирая в ладошку воображаемые слезы.

– Ты еще пожалеешь об этом, – прошипела Афродита сквозь стиснутые зубы. – Подумай хорошенько, нужна ли тебе компания, в которой ты никому не нужна и где тебя никто не хочет видеть?

Это был удар ниже пояса. У меня похолодело в животе, и я с трудом заставила себя сохранить спокойствие, чтобы Афродита не догадалась, что попала в больное место. Зачем ей знать, что в моей жизни уже была одна компания, где мне никто не был рад. Правда, эта компания называлась семьей.

– Ты напрасно беспокоишься обо мне, Афродита. Ты просто забыла, что Эрик Найт Сын Тьмы. Как раз сегодня за обедом он сказал, что будет счастлив видеть меня членом клуба.

– Хорошо, Зои. Можешь прийти на праздник. Можешь делать вид, будто ты одна из Дочерей Тьмы. Но запомни простую вещь. Это мои Дочери Тьмы. Ты всегда будешь для нас чужой, ты никому не нужна и никто тебе не рад. И еще кое-что. Между мной и Эриком Найтом существует особая связь, понять которую тебе не дано. Он никогда – ты слышишь? – никогда не будет моим бывшим. Жаль, что в тот раз ты поторопилась уйти, не досмотрев окончания нашей маленькой игры в темном коридоре. Эрик Найт, как всегда, сделал все, что я от него хотела. Он всегда был, есть и будет таким, каким я хочу его видеть. Моим Эриком Найтом.

С этими словами она торжествующе взмахнула своими роскошными волосами и удалилась.

Я не успела даже дух перевести, как из-за ближайшего дерева высунулась кудрявая голова Стиви Рей.

– Она ушла?

– К счастью, – буркнула я, поворачиваясь к ней. – Что ты тут делаешь?

– Смеешься, что ли? Прячусь, что же еще! Афродита меня до смерти напугала, просто ноги подкосились. Я пришла за тобой и увидела, как вы ругаетесь. Ой, Зои! Она же пыталась тебя ударить! Умереть – не встать!

– Нашей Афродите нужно срочно записаться в класс психологической разрядки. Она совершенно не умеет владеть собой.

Стиви Рей тихонько захихикала.

– Можешь уже вылезти из-за дерева, – усмехнулась я.

Все еще смеясь, она выскочила из-за ствола и взяла меня под руку.

– Ты дала ей настоящий отпор!

– Я старалась.

– Но она теперь всерьез тебя возненавидит.

– Это точно.

– Ты понимаешь, что это значит?

– Да. Теперь у меня нет выбора. Я должна ее победить.

– Ну да.

Я не стала говорить Стиви Рей, что у меня не было выбора задолго до того, как Афродита попыталась выцарапать мне глаза. У меня его не было с тех самых пор, когда моей Метки коснулась Никс.

И пока мы со Стиви Рей молча шагали через освещенную газовым светом ночь, слова великой Богини снова и снова звучали в моей голове:

«Ты, намного старше своих лет, Птичка Зои. Верь в себя, и у тебя все получится. Но помни – тьма не всегда означает зло, а свет не всегда несет добро».




ГЛАВА 23


Надеюсь, они не заблудятся, – пробормотала я, оглядываясь по сторонам. Мы со Стиви Рей сидели под дубом и ждали. – Прошлой ночью было гораздо светлее.

– Да уж, – кивнула моя соседка. – Сегодня облачно, поэтому луна светит слабо. Но ты не волнуйся, Превращение сильно обостряет ночное зрение. Смотри-ка, я вижу кого-то пушистенького, кого-то хорошенького, – замурлыкала она, подзывая Налу. Моя кошка прикрыла глаза и снисходительно заурчала. – Они нас обязательно найдут.

Я прислонилась к стволу и погрузилась в свои невеселые мысли.

Ужин был просто замечательный – жареный цыпленок, рис со специями и молодой зеленый горошек (надо признать, готовить тут умели).

Все было очень здорово – пока не появился Эрик. Пока он не прошел мимо нашего столика и не поздоровался со мной.

Думаете, он сказал: «Привет, Зет, ты мне все еще очень-очень нравишься?» Как бы не так! Он сказал просто: «Привет, Зои». Точка.

Конец. Все. Потом взял свою тарелку и ушел в компании других парней, которых Близняшки назвали красавчиками.

Но я их даже не заметила. Я заметила одного Эрика. Они как раз подходили к нашему столику. Я посмотрела на него и улыбнулась. А он на долю секунды задержался на мне взглядом и равнодушно бросил: «Привет, Зои». И пошел дальше. А я осталась сидеть, как дура, и жареный цыпленок вдруг показался мне совсем не таким вкусным.

– Ты задела его чувства. Будь с ним поласковее и непременно соглашайся, когда он снова тебя куда-нибудь пригласит, – сказала Стиви Рей, возвращая меня к реальности.

– С чего ты взяла, что я думаю об Эрике? – насторожилась я.

Стиви Рей продолжала молча гладить Налу, и я тоже почесала кошку за ухом, чтобы она снова не начала ворчать.

– Потому что на твоем месте я бы о нем думала.

– Как будто у меня нет других забот! Да меня плющит от мыслей о магическом круге, который никогда не составляла, об очистительном ритуале и стихиях, а не о каком-то парне!

– Он не «какой-то» парень. Он кла-а-а-ссный парень, – простонала Стиви Рей, и я, не выдержав, расхохоталась.

– Сплетничаете об Эрике? – спросил Дэмьен, выступая из густой тьмы под стеной. – Не рви на себе волосы, Зои. Все в порядке. Я видел, как он смотрел на тебя за обедом. Очень скоро он снова к тебе подойдет.

– Он знает, о чем говорит, – заявила Шони.

– Он у нас главный эксперт по всем вопросам мужской сексуальности, – поддержала подругу подошедшая следом Эрин.

– Они безоговорочно правы, – с достоинством ответил Дэмьен.

Я почувствовала, что сейчас взорвусь от их болтовни, поэтому поспешила сменить тему.

– Вы принесли все необходимое?

– Я сам скрутил лаванду и шалфей. Посмотри, я правильно его перевязал? – спросил Дэмьен, вытаскивая из рукава пиджака толстый лучок сухих трав. Глубоко вдохнув знакомый запах, я увидела, что с одного конца стебельки были крепко обмотаны какой-то очень прочной ниткой.

– Великолепно, – с улыбкой кивнула я Дэмьену.

Он с явным облегчением расправил плечи и немного смущенно сказал:

– Я взял нитки для вышивания крестиком.

– Тысячу раз говорила, чтобы ты не смел стесняться своего хобби! Ну что плохого в вышивании крестиком? Тем более у тебя так классно получается! – воскликнула Стиви Рей.

– Жаль, что мой отец так не думает, – негромко ответил Дэмьен.

Он произнес это с такой грустью, что меня даже сердце заболело.

– Может, ты меня научишь вышивать? выпалила я первое, что пришло в голову. – Всегда мечтала научиться, да как-то руки не доходили!

Это была наглая ложь, но лицо Дэмьена просветлело.

– В любое время, Зет, – кивнул он.

– Принесли свечи? – я повернулась к Близняшкам.

– Мы же тебе сказали. Клево… – Шони открыла сумочку и вытащила оттуда зеленую, желтую и синюю свечи в толстых стеклянных подсвечниках соответствующих цветов.

– …и плево, – закончила Эрин, вынимая красную и лиловую свечки в красивых плошках.

– Отлично. Теперь давайте обсудим детали. Отойдем немного от ствола, только не слишком далеко, чтобы оставаться под кроной.

Я отсчитала несколько шагов, и все последовали за мной. Что дальше? Куда ставить свечи? Ответ пришел сам собой. Я не стала ломать голову над тем, откуда возникло это неожиданное знание, а просто сказала:

– Каждый из вас возьмет по свече. Вы будете представлять стихии, так же, как это делали ассистентки во время церемонии Полнолуния в храме Никс, а я буду духом.

Эрин молча протянула мне лиловую свечу.

– Так, я встаю в центр круга, а вы занимайте места вокруг меня. – Не раздумывая, я взяла из рук Эрин красную свечу и протянула ее Шони.

– Ты будешь Огонь.

– Ты угадала, – засмеялась Шони, делая несколько шагов на юг. – Все знают, какая я горячая штучка!

Зеленую свечу я вручила Стиви Рей.

– Ты будешь Земля.

– Зеленый – мой любимый цвет! – радостно воскликнула она и встала напротив Шони.

– Эрин, ты – Вода.

– Согласна. Обожаю плавать, – заметила Эрин, занимая свое место на западе.

– Значит, мне достается Воздух, – сказал Дэмьен, забирая у меня из рук последнюю, желтую, свечу.

– Да. С тебя начнем, твоя стихия отворяет круг.

– Я вижу в этом глубокий смысл. Мне всегда хотелось открывать людям глаза и сознание, – сказал Дэмьен, отходя на восток.

Я улыбнулась.

– Ну, что дальше? – нетерпеливо спросила Стиви Рей.

– Сначала мы все должны очиститься дымом. – Я поставила лиловую свечу у своих ног, взяла в руки пучок трав и внезапно вспомнила еще кое-что. – О, черт! Кто-нибудь захватил спички или зажигалку?

– Естественно, – спокойно ответил Дэмьен, вынимая из кармана зажигалку.

– Спасибо, Воздух, – с облегчением вздохнула я.

– Не стоит благодарности, Верховная жрица, – ответил он.

На этот раз я промолчала, хотя от таких слов у меня по всему телу пробежал волнующий холодок.

– Сейчас я вам покажу, как использовать очистительный дым, – начала я, радуясь, что мой голос звучит совершенно нормально и не выдает терзавшего меня беспокойства.

Подумав немного, я решила, что начать нужно в том месте, где круг будет открываться, поэтому повернулась лицом к Дэмьену и заговорила, в точности повторяя слова бабушки, столько раз слышанные мною в детстве:

– Окуривание – это традиционный способ очистки человека, места или предмета, подвергшегося воздействию негативной энергии, злых духов или дурного влияния. Во время церемонии мы поджигаем особые, священные растения или травы, а затем либо проносим предметы сквозь дым, либо окуриваем этим дымом место или человека. Духи растений очистят все и изгонят скверну. Я улыбнулась Дэмьену.

– Готов?

– Абсолютно, – ответил он.

Я подожгла сухие травы, подождала, пока огонь как следует разгорится, а потом задула пламя, так что от пучка повалил густой, приятно пахнущий дымок. Затем, начав от ступней Дэмьена, принялась обкуривать его, продолжая излагать подробности священного ритуала.

– Очень важно помнить, что когда мы обращаемся к духам растений с просьбой о помощи, мы должны выказать им свое почтение и показать, что уважаем их силы.

– Почему нужно использовать именно шалфей и лаванду? – спросила Стиви Рей со своего места.

Продолжая окуривать Дэмьена, я ответила:

– Белый шалфей с древности использовался во многих ритуалах. Он рассеивает негативную энергию, изгоняет злых духов, защищает от зла. Бывает еще пустынный шалфей, он делает все то же самое, но мне его запах меньше нравится. – Я обкурила Дэмьену голову и улыбнулась: – Дэмьен выбрал мой любимый, белый шалфей.

– Возможно, у меня тоже есть дар, – задумчиво ответил он.

Эрин и Шони прыснули со смеху, но мы не обратили на них внимания.

– Теперь поворачивайся, я обкурю тебя сзади, – приказала я. – Моя бабушка всегда использует для окуриваний лаванду и шалфей. Впрочем, у нее целая лавандовая ферма!

– Вот это да! – ахнула Стиви Рей.

– Да, там чудесно, – улыбнулась я, не переставая помахивать тлеющим пучком. – Но если серьезно, то лаванда успокаивает и помогает восстановить силы. Еще она притягивает любовную энергию и добрых духов. – Я похлопала Дэмьена по плечу. – Ты готов.

После этого я перешла к Шони, которая представляла Огонь, и начала обкуривать ее.

– Добрые духи? – раздался за моей спиной тоненький и очень испуганный голосок Стиви Рей. – Но ты не говорила, что собираешься призывать в наш круг духов!

– Возьми себя в руки, Стиви Рей, – прикрикнула на нее Шони, морщась от дыма. – Как ты собираешься стать вампиром, если боишься духов?

– Никак! – поддержала ее Эрин. – Это просто смешно.

Я посмотрела на Стиви Рей и поняла, что мы с ней думаем об одном и том же. Мы обе вспомнили о призраке Элизабет, но не захотели говорить об этом, тем более, сейчас.

– Я не вампир! Пока. Я всего лишь недолетка. Так что имею полное право бояться духов.

– Постой, Зои, – встревожился Дэмьен. – Ты говоришь о духах индейцев чероки? Но неужели ты думаешь, что их привлечет церемония, которую проводят вампиры-недолетки, тем более, совершенно неиндейского происхождения? Я хочу сказать, что на одну Верховную жрицу-чероки у нас тут приходится четверо самых обычных ребят!

Я закончила с Шони и перешла к Эрин.

– Мне кажется, происхождение не имеет значения, важно только то, что у нас внутри. Возьмем Афродиту и ее приспешников. С виду они самые красивые и талантливые ученики школы, а «Дочери Тьмы» – самая крутая организация на свете. А что на самом деле? На самом деле они просто шайка ведьм, наглых стерв и испорченных мерзавок…

Как Эрик мог оказаться среди них? Правду ли он сказал, что он там всего лишь «для мебели»? Или между ним и Дочерями Тьмы все-таки существует более глубокая связь, та, на которую намекала Афродита?

– Или слабаков, которых заставили вступить, а у них не хватило духа отказаться! – добавила Эрин.

– Точно, – кивнула я и мысленно дала себе оплеуху. Сейчас было не время думать об Эрике! Я отошла к Стиви Рей и сказала:

– Я очень надеюсь, что духи моих предков нас услышат, и верю в то, что духи шалфея и лаванды помогут нам очиститься. Но тебе нечего бояться, Стиви Рей. Я вовсе не собираюсь вызывать сюда духов и просить их надрать задницу Афродите, – я замерла с поднятым пучком в руке и с сожалением пробормотала: – Хотя она явно заслуживает хорошей порки… Короче, думаю, что сегодня к нам не сможет приблизиться ни один злой дух!

Я передала тлеющий пучок Стиви Рей и попросила:

– Все, теперь ты меня.

Она начала меня обкуривать, а я закрыла глаза, вдыхая знакомый с детства запах.

– Значит, мы не будем просить духов накостылять Афродите? – с явным разочарованием спросила Шони. – Я не ослышалась?

– Нет. Мы очищаем себя, чтобы попросить у Никс совета. Я не хочу бить Афродиту, – тут я вспомнила, с какой легкостью отшвырнула ее сегодня, и вздохнув, поправилась: – То есть я бы с удовольствием ее отделала, но это не поможет нам решить проблему Дочерей Тьмы.

Стиви Рей закончила и передала мне дымящийся пучок, а я бросила его на землю и аккуратно затоптала, прибив дым. Потом вернулась в центр круга, где рыжая Нала уютно свернулась клубочком возле лиловой свечи, и обвела четверку взглядом.

– Все мы не любим Афродиту, но мне кажется, не стоит сосредотачиваться на негативных чувствах и мыслях, вроде тех, как бы сбить с нее спесь или изгнать из Дочерей Тьмы. На нашем месте она непременно так бы и поступила, но ведь мы не хотим быть такими, как она? Будем стремиться к тому, что правильно. И думать не о мести, а о справедливости. Мы не такие, и если нам удастся вырвать из ее рук Дочерей Тьмы, они станут совсем другими.

– Все правильно! – воскликнула Шони. – Вот почему после победы ты будешь нашей Верховной жрицей, а мы со старушкой Эрин – всего лишь твоей роскошной свитой. Потому что мы простые девчонки и больше всего хотим оторвать Афродите ее гнусную блондинистую башку!

Эрин злорадно захихикала.

– Оставьте злые мысли и постарайтесь подумать о чем-нибудь хорошем, – прикрикнул на них Дэмьен. – Мы проводим очистительный ритуал!

Шони наградила его испепеляющим взглядом и уже открыла рот, чтобы добавить какую-нибудь колкость, но тут Стиви Рей радостно пискнула:

– Ура! Я знаю, о чем я буду думать! Я буду думать о том, как было бы здорово, если бы Зои встала во главе Дочерей Тьмы!

– Отличная мысль, Стиви Рей, – одобрил Дэмьен. – Пожалуй, я буду думать о том же.

– Круто! Тогда и я с вами, – решила Эрин. – Что скажешь, Близняшка? – крикнула она Шони, которая нехотя перестала сверлить Дэмьена взглядом и ответила:

– Ты же знаешь, Близняшка, я люблю помечтать о чем-нибудь хорошем. Будет здорово, если Зои возглавит Дочерей Тьмы и когда-нибудь станет настоящей Верховной жрицей.

«Настоящей Верховной жрицей…» Интересно, это очень плохой знак, если от этих слов я чувствую подступающую тошноту? Не часто ли меня тошнит в последнее время?»

Я вздохнула и зажгла лиловую свечу.

– Готовы?

– Готовы! – хором ответили все четверо.

– Тогда возьмите свечи.

Не задумываясь ни секунды, словно какая-то сила внутри меня знала гораздо лучше, что именно нужно делать, я понесла свою свечу к Дэмьену.

Конечно, я не была такой опытной и величественной, как Неферет, или даже такой соблазнительной и уверенной в себе, как Афродита. Я была просто собой. Просто Зои – той самой Зои, которая из самой обычной старшеклассницы вдруг превратилась в самую необычную недолетку.

Я затаила дыхание. Бабушка правильно сказала – нужно постараться изо всех сил, и тогда все получится!

– Воздух у нас повсюду, поэтому он по праву первым приглашается в магический круг. Воздух! Откликнись на мой зов и приди в этот круг.

Не успела я поджечь желтую свечу Дэмьена от своей лиловой, как пламя бешено затрепетало. Внезапный порыв ветра закружил вокруг нас с Дэмьеном, шевеля наши волосы и легонько касаясь кожи.

– Это правда, – еле слышно прошептал Дэмьен, во все глаза глядя на меня. – Ты можешь повелевать стихиями!

– Да, – прошептала я, чувствуя легкое головокружение. – По крайней мере, одной. Попробуем вызвать вторую.

Я подошла к Шони. Она с готовностью поднесла мне свою свечу, и я чуть не прыснула со смеху, услышав ее шепот:

– Я готова – поджигай!

– Огонь напоминает мне о холоде зимних ночей, о тепле очага, согревающего маленький домик моей бабушки. Огонь! Откликнись на мой зов и приди в этот круг.

Я зажгла красную свечу, и в тот же миг она вспыхнула необычайно ярким и сильным пламенем, какого никогда не бывает на обычных свечах. Воздух вокруг меня и Шони внезапно наполнился густым, смолистым запахом дров и теплом гудящего камина.

– Обалдеть! – воскликнула Шони, и трепещущее пламя свечи заплясало в ее больших шоколадных глазах. – Вот это круто!

– Уже два, – раздался за моей спиной голос Дэмьена.

Эрин встретила меня нетерпеливой улыбкой.

– Давай, – выпалила она.

– Вода несет облегчение жарким оклахомским летом. Вода – это могучий океан, который я когда-нибудь непременно увижу, и тихий дождь, ласкающий поля лаванды. Вода! Откликнись на мой зов и приди в этот круг.

На синей свече расцвел язычок пламени, и я почувствовала влажную прохладу и чистый соленый запах никогда не виденного мною океана.

– Очуметь! Реально, очуметь! – ахнула Эрин, с наслаждением вдыхая бодрящий океанский воздух.

– Три, – сказал Дэмьен.

– Я больше ничего не боюсь, – храбро выдохнула Стиви Рей, когда я остановилась напротив нее.

– Вот и хорошо, – улыбнулась я и задумалась о четвертой стихии. – Земля поддерживает и окружает всех нас. Мы не смогли бы жить без нее. Земля! Откликнись на мой зов и приди в этот круг!

В руках Стиви Рей вспыхнула зеленая свеча, и все мы почувствовали душистый запах свежескошенной травы. Над нашими головами громко зашелестели листья, а когда мы со Стиви Рей подняли головы, то увидели, как могучий дуб опустил свои ветки, словно прикрывая нас от опасности.

– Умереть – не встать… – еле слышно пролепетала моя соседка.

– Четыре! – ликующе воскликнул Дэмьен. Я быстро вернулась в центр круга и зажгла свою лиловую свечу.

– Последний элемент наполняет все и вся. Он делает нас уникальными и вдыхает жизнь во все вокруг. Дух! Услышь меня и приди в этот круг.

В тот же миг все пять стихий окружили меня, и я оказалась в центре небольшого смерча, сотканного из Земли, Воды, Огня и Воздуха и духа.

Но это было не страшно, совсем наоборот! Это наполнило меня покоем, и я почувствовала такой прилив сил, что пришлось крепко стиснуть губы, чтобы не расхохотаться от бушующей во мне радости.

– Смотрите! Смотрите на круг! – закричал Дэмьен.

Я моргнула, мое зрение прояснилось, и пять стихий послушно вернулись на свои места. Они напомнили мне игривых котят, которые расселись вокруг, терпеливо ожидая, когда я позову их гоняться за веревочкой или играть в другую веселую игру.

Я улыбнулась, а потом увидела, как по краю нашего магического круга возник сияющий контур, заключая Дэмьена, Шони, Эрин, Стиви Рей и меня в серебристое кольцо.

– Это пять, – подытожил Дэмьен.

И тогда я впервые поняла, почему Неферет и Афродита танцевали во время ритуала. Мне тоже хотелось танцевать, смеяться и кричать от радости.

«В следующий раз!» – пообещала я себе. Мне предстояла серьезная работа.

– Ну все. Теперь я произнесу очистительную молитву, – сказала я друзьям. – Я буду говорить и по очереди поворачиваться к каждой из стихий. Так что будьте внимательны.

– Что нам нужно делать? – спросила Стиви Рей.

– Сосредоточьтесь на моей молитве. Верьте в то, что ваши стихии донесут мою просьбу до Никс и что Богиня откликнется и поможет мне понять, что нужно делать.

Я снова повернулась на восток, и Дэмьен ободряюще мне улыбнулся.

Я собралась с мыслями, набрала в грудь побольше воздуха и начала читать очистительную молитву, добавляя к знакомым с детства словам собственные, только сегодня придуманные строки:

– Великая Богиня Ночи, чей голос я слышу в свисте ветра, Ты, вкладывающая в своих детей дыхание жизни! Услышь меня, я взываю к Твоей мудрости.

Я остановилась, чтобы передохнуть, и продолжила:

– Дай мне насладиться красотой Твоего мира, позволь моим глазам любоваться алыми и пурпурными закатами, предвещающими красу Твоей ночи. Даруй моим ушам слух, чтобы слышать Твой голос, позволь моим рукам ласкать Твои создания. Даруй мне мудрость, дабы я могла постичь то, чему Ты учишь Твоих детей.

Я повернулась направо, и голос мой зазвучал сильнее, потому что я, наконец, почувствовала ритм молитвы:

– Помоги мне оставаться спокойной и сильной перед лицом всего, что ждет меня впереди. Позволь мне понять мудрость, заключенную Тобой в каждый листок и в каждый камень. Помоги обрести чистоту помыслов и действовать во благо остальных. Помоги научиться сочувствовать, не растворяясь в чувствах других.

Я посмотрела на Стиви Рей и увидела, что она крепко зажмурилась, изо всех сил стараясь сосредоточиться.

– Я ищу силу, но не для того, чтобы возвеличиться над остальными, а чтобы победить главного своего врага – сомнение в себе.

Я снова вернулась в центр круга, завершила молитву и, впервые в жизни, всем своим существом почувствовала, как могущество древних слов устремляется от меня к слушавшей меня Богине. По крайней мере, я всем сердцем и всей душой надеялась, что так оно и было.

– Пусть я всегда смогу прийти к Тебе с чистыми руками и ясным взором. И когда моя жизнь померкнет, как меркнет закат над миром, пусть мой дух сможет без стыда возвратиться к Тебе.

На этом заканчивалась индейская молитва, которой научила меня бабушка, но я почувствовала необходимость произнести еще несколько слов:

– Никс! Я не знаю, зачем ты отметила меня и для чего наделила властью над стихиями. Возможно, мне не нужно этого знать. Я прошу тебя о другом. Помоги мне понять, как правильно поступить, и дай мне мужество исполнить это, – я вспомнила, как Неферет заканчивала церемонию, и добавила: – Будь благословенна!




ГЛАВА 24


Это был самый грандиозный магический круг, в котором я когда-либо участвовал! – воскликнул Дэмьен, когда круг был закрыт, и мы подобрали с земли затушенные свечи и пучок обгоревшей травы.

– Грандиозный в переводе означает обалденный, я правильно поняла? – спросила Шони.

– Да, моя дорогая, – вздохнул Дэмьен. – Кроме того, это слово можно использовать для выражения своего восторга перед чем-то величественным и прекрасным.

– На этот раз я готова с тобой согласиться, – кротко кивнула Шони, поразив всех нас, за исключением Эрин.

– Точно, круг был грандиозный, – подтвердила Эрин.

– Представляете, я почувствовала Землю, когда Зои ее вызвала! – воскликнула Стиви Рей. – Я словно очутилась посреди пшеничного поля! Нет, не так… Я была не просто в поле, я сама была частью поля.

– Я знаю, о чем ты говоришь, – с незнакомой серьезностью кивнула Шони. – Когда она вызвала Огонь, мне показалось, будто внутри меня вспыхнуло пламя.

Пока они радостно галдели, торопясь обменяться впечатлениями, я попыталась разобраться в своих чувствах. Я была счастлива, но в то же время потрясена и ужасно растеряна. Значит, все оказалось правдой, и я действительно обладаю властью над пятью стихиями…

Но для чего мне эта власть?

Затем, чтобы разоблачить Афродиту? (Кстати, я до сих пор не знала, как это сделать.) Нет, вряд ли. Неужели Никс дала мне такие великие силы лишь для того, чтобы я проучила заносчивую девчонку и изгнала ее из предводительниц школьного клуба?

Чушь какая-то. «Дочери Тьмы», конечно, были не совсем обычным школьным клубом, но все равно…

– Зои, ты в порядке?

Заботливый голос Дэмьена вывел меня из задумчивости, и я поняла, что сижу посреди бывшего магического круга с кошкой на коленях и машинально чешу ее под подбородком.

– Да. Извините. Я в порядке, просто немного задумалась.

– Пора возвращаться, уже поздно, – сказала Стиви Рей.

– Да, идем. – Не выпуская из рук Налу, я встала, но вдруг поняла, что не могу заставить себя идти вместе со всеми. Мои ноги словно приросли к месту.

– Зои?

Дэмьен первым заметил мои колебания и, обернувшись, остановился. Следом за ним и другие замедлили шаг и обернулись, вопросительно глядя на меня.

– Знаете что, ребята, вы идите, а я еще немного побуду здесь, ладно?

– Мы можем остаться с тобой и… – начал Дэмьен, но Стиви Рей (пусть Богиня благословит ее доброе деревенское сердечко!) перебила его:

– Зои нужно побыть одной и подумать! Представь, каково ей сейчас! Да я просто не знаю, чтобы я делала, окажись я единственной в истории недолеткой, наделенной властью над пятью элементами!

– Пожалуй, ты права, – нехотя признал Дэмьен.

– Только не забудь, что скоро рассветет, – предупредила Эрин.

Я улыбнулась.

– Не забуду. И не беспокойтесь, я скоро вернусь.

– Я сделаю тебе сэндвич и постараюсь раздобыть хоть немного чипсов, чтобы тебе было чем заедать свою любимую колу! Верховная жрица должна хорошенько подкрепиться после ритуала! – широко улыбаясь, прокричала мне Стиви Рей и бросилась вприпрыжку догонять остальных.

Вскоре все они скрылись в темноте. Тогда я вернулась к дереву, села и прислонилась спиной к стволу. Потом закрыла глаза и принялась гладить Налу. Ее урчание было земным и знакомым, оно успокаивало меня и помогало вновь обрести почву под ногами.

– Это все равно я, – шептала я своей кошке. – Вот и бабушка так сказала. Все может измениться, но настоящая Зои – та Зои, которой я была все эти шестнадцать лет, – все равно останется Зои!

Может, мне надо было повторить эти слова тысячу раз, чтобы поверить в них? Я подперла рукой щеку и, продолжая поглаживать кошку, принялась уверять себя в том, что я – это всего лишь я… все еще я… все равно я…

– «О чем она задумалась украдкой? О, быть бы на руке ее перчаткой, перчаткой на руке![18 - У. Шекспир. «Ромео и Джульетта» (пер. Б. Пастернака).]»

Нала издала свое ворчливое «ми-ии-уф», а я вздрогнула от неожиданности.

– Я снова нашел тебя под этим деревом, – сказал Эрик и улыбнулся мне своей божественной улыбкой.

При взгляде на него у меня в животе снова запорхали бабочки, и все-таки появление Эрика меня насторожило. Почему он «снова нашел» меня? И как много успел увидеть на этот раз?

– Что ты здесь делаешь, Эрик?

– Привет, я тоже рад тебя видеть. Да, спасибо, я с удовольствием присяду, – сказал он и попытался сесть рядом со мной.

Не обращая внимания на сварливые протесты Налы, я поднялась.

– Я как раз собиралась возвращаться к себе.

– Постой, я совсем не хотел тебе мешать! Просто никак не мог сосредоточиться на домашнем задании и решил немного прогуляться, чтобы проветрить голову. Наверное, ноги сами привели меня к этому дереву, потому что я совершенно не собирался сюда идти и увидел тебя случайно. Я не преследовал тебя, честное слово.

Эрик стоял, глубоко засунув руки в карманы, и вид у него был совершенно потерянный. Да-да, очаровательный и потерянный, и я сразу вспомнила, как сильно мне хотелось сказать ему «да» и отправиться вместе смотреть дурацкие старые фильмы. А вместо этого я снова отталкивала его, заставляя выглядеть таким несчастным. Что я делаю? Похоже, от всех этих событий у меня действительно поехала крыша! Не рано ли я возомнила себя Верховной жрицей?

– Значит, ты не откажешься снова проводить меня до корпуса?

– Звучит заманчиво.

Я хотела взять Налу на руки, но она протестующе замяукала. Тогда я опустила ее на землю, и она засеменила за нами следом, а мы с Эриком, как вчера, пошли по аллее рядом.

Мы снова долго молчали. Мне ужасно хотелось расспросить его об Афродите и рассказать, что она о нем говорила, но я никак не могла придумать, как начать такой разговор. Может, я вообще не имею права лезть в его жизнь?

– Можно узнать, что ты тут делала на этот раз? – первым нарушил молчание Эрик.

– Думала, – почти правдиво ответила я. Разве я не думала? Еще как! Я думала до, думала во время и думала после ритуала, о котором совершенно не собиралась ему рассказывать.

– Вот как? Ты беспокоилась об этом Хите? Вообще-то после разговора с Неферет я ни разу не вспомнила ни о Кайле, ни о Хите, но поскольку Эрик сам напомнил о нем, мне ничего не оставалось, как пожать плечами, чтобы не вдаваться в лишние объяснения.

– Я понимаю. Наверное, очень трудно порвать с кем-то только из-за того, что тебя Пометили и ваши пути разошлись навсегда.

– Я порвала с ним совсем не из-за того, что меня Пометили! – честно сказала я. – Мы с ним уже давно расстались. Метка просто поставила в нашей истории жирную точку. – Я посмотрела на Эрика и решилась: – А как насчет вас с Афродитой? Он нахмурился.

– Ты о чем?

– Сегодня она сказала мне, что ты всегда будешь принадлежать ей и никогда не станешь ее «бывшим».

Эрик стиснул зубы, и я поняла, что он в бешенстве.

– Афродита никогда не страдала от избытка честности.

– Ты только не обижайся, я понимаю, что это совершенно не мое дело…

– Это твое дело, – торопливо перебил меня Эрик. А потом он совершенно неожиданно повернулся ко мне и взял за руку: – Я очень хочу, чтобы это было твоим делом.

– Э… – сказала я. – Ну да, конечно. Ага.

Наверное, я произвела на него неотразимое впечатление своим остроумием и находчивостью.

– Значит, ты не просто так отшила меня сегодня? Тебе, правда, нужно было подумать?

– Я не отшивала тебя. Понимаешь… – я замялась, не зная, как сказать ему о том, о чем я ни в коем случае не должна была говорить. – Просто со мной столько всего происходит, Эрик… Это Превращение не такая простая штука, как кажется.

– Потерпи, дальше будет легче, – сказал он, крепче сжимая мою руку.

– Непременно, только не мне, – пробурчала я.

Он рассмеялся и дотронулся пальцем до моей Метки.

– Ты просто очень сильно опережаешь нас всех. Сначала всегда бывает трудно, но поверь, дальше обязательно будет легче – даже для тебя.

Я тяжело вздохнула.

– Будем надеяться.

Я нисколько в это не верила.

Когда мы остановились перед крыльцом нашего корпуса, Эрик повернулся ко мне и очень серьезно сказал:

– Не верь всем этим гадостям, которые наговорила тебе Афродита. Мы с ней расстались несколько месяцев назад.

– Но ведь вы были вместе, – глухо сказала я.

Он кивнул, и его лицо приняло отрешенное выражение.

– Она не слишком хорошая, Эрик.

– Я знаю.

И тогда я вдруг поняла, что меня по-настоящему тревожило, и решилась – да будь, что будет! – выложить ему все начистоту.

– Мне не нравится, что ты мог любить кого-то злого и лживого. И из-за этого я не знаю, хочу ли быть с тобой.

Я видела, что Эрик хочет что-то сказать, но я не дала ему рта раскрыть, потому что боялась услышать оправдания, которым мне так захочется поверить.

– Спасибо, что проводил меня. Я рада, что ты снова меня нашел.

– Я тоже рад, что нашел тебя, – ответил он. – И хотел бы увидеть еще раз, и уже не случайно.

Я заколебалась. Что меня удерживало? Разве я не хотела снова увидеться с ним? Наверное, нужно просто забыть об Афродите. Может, я придаю слишком большое значение этой истории? В конце концов, Афродита редкая красотка, а Эрик всего лишь парень. Наверное, он и опомниться не успел, как угодил в ее роскошные ведьминские сети. Нет, правда, она же настоящая паучиха! Надо сказать ей спасибо, что она не откусила Эрику голову и дала нам обоим еще один шанс!

– Ладно… Может, посмотрим твои любимые фильмы в субботу? – выпалила я, испугавшись, что могу действительно все испортить и отказаться от самого классного парня в школе.

– Договорились, – ответил Эрик.

Очень медленно, чтобы я успела отстраниться, если захочу, он наклонился и поцеловал меня.

Его губы были теплыми, и пахло от него замечательно. Честно скажу, мне сразу захотелось, чтобы он поцеловал меня еще раз. Поцелуй закончился очень быстро, но Эрик не отстранился. Мы стояли совсем близко друг к другу, и я вдруг заметила, что мои руки лежат у него на груди. А он обнимал меня за плечи. Я улыбнулась.

– Здорово, что ты предложил мне еще раз, – сказала я.

– Здорово, что ты, наконец, согласилась, – прошептал он.

И тогда Эрик поцеловал меня опять, только на этот раз ни секунды не раздумывая. Поцелуй был крепким и властным, и мои руки сами взлетели ему на плечи. Я скорее почувствовала, чем услышала, как он застонал, и поцеловал меня так долго и так жарко, что внутри у меня будто что-то включилось, и горячее, сладкое, пронзительное желание молнией прожгло все мое тело.

Это было что-то безумное и ослепительное, клянусь, никогда и ничьи поцелуи не пробуждали во мне ничего подобного. Мне нравилось, как его тело прижимается ко мне – твердое – к моему мягкому; и тогда я еще сильнее прильнула к Эрику, забыв об Афродите, о магическом круге, об элементах, обо всем на свете.

Время от времени мы отрывались друг от друга, жадно глотали воздух, а потом начинали снова. А потом я словно очнулась и поняла, что липну к нему всем телом… а мы стоим прямо перед девичьим корпусом, и я веду себя, как последняя шлюха. Я вздрогнула и отстранилась.

– Что случилось? Что с тобой? – спросил Эрик, крепче прижимая меня к себе.

– Эрик, я не такая, как Афродита, – прошипела я и дернулась с такой силой, что он выпустил меня из объятий.

– Я знаю. Иначе ты бы мне так не нравилась.

– Не в этом дело! Я хочу сказать, что… не привыкла вот так стоять и… обжиматься.

– Ладно, – он протянул руку, как будто хотел привлечь меня к себе, но потом передумал, и рука его упала. – Зои, ни с кем и никогда я не испытывал того, что чувствую рядом с тобой.

Я вспыхнула до корней волос, уж не знаю, от злости или от смущения.

– Не надо играть со мной, Эрик. Я видела тебя в коридоре с Афродитой. Так что я знаю, что ты испытывал и не такое.

Он покачал головой, и я поняла, что сделала ему больно.

– Это другое… Афродита могла достучаться только до моего тела. Ты дотрагиваешься до моего сердца. Я знаю разницу, Зои, и надеюсь, ты тоже ее знаешь.

Я долго-долго смотрела на него – в его волшебные синие глаза, которые запали мне в душу с первого взгляда, с первого раза, когда я их увидела.

– Прости меня, – прошептала я. – Я плохо сказала. На самом деле я знаю разницу.

– Обещай, что не позволишь Афродите встать между нами.

– Обещаю.

Я боялась обещать, но очень-очень хотела.

– Вот и хорошо.

Нала вынырнула из темноты и начала бегать вокруг меня, ворчливо жалуясь на жизнь.

Надо впустить ее внутрь и уложить.

– Ладно, – он улыбнулся и поцеловал меня. – До субботы, Зет.

Между прочим, всю дорогу до дверей нашей комнаты у меня сладко чесались губы.




ГЛАВА 25


Оглядываясь назад, я могу точно сказать, что вечер следующего дня начался подозрительно нормально. За завтраком мы со Стиви Рей обсудили все последние новости, всласть наговорились о том, как хорош Эрик Найт, и приступили к обсуждению того, что я надену в субботу. Мы даже не видели Афродиту и ее постоянную свиту в составе Воинственной, Ужасной и Осы.

Урок Вампирской социологии был настолько интересным – от изучения амазонок мы перешли к древнегреческим вампирским празднествам – что я совершенно забыла и о предстоящем празднике Дочерей Тьмы, и о самой Афродите. Урок драматического мастерства тоже прошел отлично. Я, наконец, выбрала для себя один из монологов Катарины из «Укрощения строптивой» (я обожаю эту пьесу с тех пор, как увидела старый фильм с Элизабет Тейлор и Ричардом Бартоном).

После урока Неферет поймала меня в коридоре и спросила, как идет изучение Вампирской социологии для старших классов. Пришлось сказать, что я пока не слишком продвинулась (перевод: вообще не открывала учебник). Неферет была явно разочарована, а я ужасно расстроилась и на урок литературы пришла мрачнее тучи. Не успела я занять свое место между Стиви Рей и Дэмьеном, как начался весь этот кошмар, и дальше все пошло совершенно ужасно.

Пентисилея читала главу «Иди, а я ненадолго задержусь» из «Незабываемой ночи». Честно вам скажу, это просто замечательная книга, и мы все слушали, затаив дыхание, как вдруг этот тупица Элиот начал кашлять. Нет, этот парень был просто невыносим!

Примерно на середине главы, когда кхеканье с задней парты стало по-настоящему назойливым, я почувствовала какой-то странный запах. Он был нежный и сладковатый, но в то же время очень капризный и трудноуловимый. Я машинально вдохнула поглубже, продолжая слушать преподавателя.

Тем временем кашель Элиота становился все надсаднее и навязчивее, и в конце концов я вместе со всеми обернулась, чтобы пригвоздить его к месту испепеляющим взглядом. В самом деле, неужели нельзя сдержаться или выпить глоток воды?

Вот тогда-то я и увидела кровь.

Элиот не лежал на парте и не дремал в своей обычной манере. Он сидел абсолютно прямо и в ужасе смотрел на свою ладонь, забрызганную свежей кровью.

Я не могла отвести от нее глаз, и тут он снова начал кашлять, да так надрывно и хрипло, что я сразу вспомнила тот ужасный день, когда меня Пометили. Только я тогда просто захлебывалась кашлем, а у Элиота от него изо рта брызгала кровь.

– Ч-что?.. – прокаркал он.

– Позовите Неферет! – резко приказала Пентисилея и, выдвинув ящик стола, достала оттуда аккуратно сложенное полотенце и бросилась по проходу к Элиоту. Парень, сидевший рядом с выходом, молча выскочил за дверь.

В гробовой тишине мы смотрели, как Пентисилея подбежала к Элиоту и успела подать ему полотенце как раз перед началом нового приступа.

Элиот прижал полотенце ко рту, кашляя, давясь и отплевываясь. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он поднял голову. По его бледному круглому лицу текли кровавые слезы, алые струйки хлестали из носа, как из незавернутого крана. Когда Элиот повернул голову к Пентисилее, я увидела, что из уха у него тоже течет кровь.

– Нет! – выкрикнул Элиот с такой силой, которую никто не подозревал в этом увальне. – Нет! Я не хочу умирать!

– Ш-шшш, – прошептала Пентисилея, убирая взмокшие рыжие пряди с его залитого потом лица. – Боль скоро пройдет.

– Но… но… я… – начал было Элиот тоненьким хнычущим голоском, совершенно не похожим на его собственный голос, но тут его настиг новый приступ кашля. Он начал захлебываться, и его вырвало кровью в промокшее насквозь полотенце.

В класс вбежала Неферет в сопровождении двух высоких, атлетического сложения вампиров, которые несли носилки и одеяло. В руках у Неферет был небольшой флакончик с молочно-белой жидкостью. Через несколько секунд в дверь ворвался Дракон Ланкфорд.

– Это его наставник, – еле слышно прошептала Стиви Рей. Я кивнула, вспомнив, как Пентисилея упрекала Элиота в том, что он подводит Дракона.

Неферет протянула Дракону бутылочку и, подойдя к Элиоту, положила руки ему на плечи. В тот же миг кашель его стал слабее, а харканье почти прекратилось.

– Выпей это скорее! – приказал Дракон. Элиот слабо помотал головой, и тогда Дракон тихо сказал: – Это положит конец твоим мучениям.

– Ты… ты останешься со мной? – прошептал Элиот.

– Да.

Элиот на секунду зажмурился, а потом дрожащей рукой поднес флакон к губам и выпил.

Неферет кивнула двум вампирам. Они быстро подняли Элиота и уложили его на носилки, словно он был безжизненной куклой, а не умирающим мальчиком.

Дракон шел рядом с носилками, когда их выносили из класса. На пороге Неферет задержалась и обвела глазами наши потрясенные лица.

– Я могла бы сказать вам, что Элиот поправится, но это была бы ложь. – Голос ее был спокоен, и в нем звучала незнакомая властная сила. – Правда же состоит в том, что его тело отвергло Превращение. Через несколько минут он умрет навсегда и уже никогда не превратится в вампира. Я могу посоветовать вам не беспокоиться, могу сказать, что с вами этого никогда не случится. Но это тоже будет ложью. В среднем, каждый десятый недолетка отторгает Превращение. Некоторые из вас умрут на третьей ступени, как Элиот. Другие окажутся сильнее и доживут до шестой ступени, но затем болезнь настигнет их и убьет в несколько мгновений. Я говорю вам это не для того, чтобы запугать. Я говорю это по двум причинам. Во-первых, я хочу, чтобы вы знали – ваша Верховная жрица никогда не солжет вам, но, когда придет ваш срок, поможет перейти в иной мир. Во-вторых, я хочу, чтобы вы научились жить, зная, что каждый следующий день может стать для вас последним. Тогда, если вам придется умереть, вы умрете с миром, зная, что оставили по себе добрую память. Если же вам суждено пережить Превращение, то привычка к смерти станет вашей опорой в будущей долгой и безоблачной жизни. – В этом месте она посмотрела прямо мне в глаза и закончила: – Пусть благословение Никс утешит вас сегодня, и пусть эта смерть запомнится вам как часть жизни, в том числе и жизни вампира. Потому что все мы когда-нибудь вернемся в лоно нашей Богини.

Пентисилея действовала быстро и эффективно. Она спокойно стерла брызги и капли крови с парты Элиота. Когда все следы его смерти бесследно исчезли, профессор вышла на середину класса и велела нам почтить память Элиота минутой молчания. После чего она открыла книгу и продолжила чтение с того места, на котором ее прервал кашель Элиота.

Я честно старалась слушать. Пыталась отогнать воспоминание о белом лице Элиота, истекающего кровью из глаз, ушей, рта и ноздрей. Но больше всего мне хотелось забыть о том, что нежный аромат, который я почувствовала, был запахом крови, сочившейся из его умирающего тела.

Я уже знала, что в этой школе принято спокойно относиться к смерти недолеток, но, наверное, даже здесь нечасто случались две смерти подряд, да еще в одной ступени.

Остаток дня все были неестественно тихи и молчаливы. Обед прошел в зловещей тишине, и я заметила, что большая часть еды осталась нетронутой. Даже Близняшки в эту ночь не препирались с Дэмьеном, и это было бы очень мило, если бы я не знала, что стоит за этим временным перемирием.

Когда после окончания ланча Стиви Рей неловко попрощалась с остальными и сказала, что хочет побыть у себя в комнате до начала пятой пары, я с радостью присоединилась к ней.

Мы молча вышли в густую тьму еще одной облачной ночи. Даже газовые фонари больше не казались мне теплыми и уютными. Напротив, их свет в эту ночь был холоден и тускл.

– Никто не любил Элиота, и от этого мне теперь еще тяжелее, – сказала Стиви Рей. – С Элизабет все было намного проще. По крайней мере, мы честно жалели ее и очень грустили.

– Я понимаю, о чем ты говоришь. Я тоже ужасно подавлена, но при этом прекрасно понимаю, что меня до жути пугает смерть, грозящая каждому из нас, и я думаю только об этом, а совсем не расстраиваюсь из-за Элиота. И от этого мне стыдно и противно на душе.

– По крайней мере, все происходит очень быстро, – тихо прошептала Стиви Рей.

Я содрогнулась.

– Наверное, это ужасно больно.

– Они дают умирающим что-то – ты видела, та белая жидкость, которую выпил Элиот. Наверное, она снимает боль, но позволяет пребывать в сознании до самого конца. Я слышала, что Неферет всегда облегчает недолеткам последнюю агонию.

– Какой ужас… – еле слышно сказала я. – Да.

Мы замолчали. В этот миг луна выглянула из-за туч, окрасив листья призрачным серебристым сиянием, и я вдруг вспомнила об Афродите и ее предстоящем празднике.

– Как ты думаешь, Афродита не отменит сегодня празднование Самайна?

– Ни за что. Мероприятия Дочерей Тьмы никогда не отменяются.

– Вот черт, – прошипела я, искоса поглядев на Стиви Рей. – В последний раз он был их «холодильником».

Она в ужасе уставилась на меня.

– Ой, божечки! Элиот?

– Да. Это было отвратительно, он выглядел совершенно отупевшим, как будто под кайфом. Наверное, его тело уже тогда начало отвергать Превращение. – Повисла тяжелая тишина, а потом я добавила: – Я не говорила тебе об этом, потому что не хотела расстраивать, особенно после того, как ты рассказала мне… ну, ты знаешь. Значит, ты уверена, что Афродита ничего не отменит сегодня? Все-таки, две смерти сразу… Сначала Элизабет, потом Элиот.

– Это не имеет никакого значения. Дочерям Тьмы нет никакого дела до парня, которого они использовали в качестве «холодильника». Они найдут себе другой, только и всего. – Стиви Рей помедлила и робко сказала: – Знаешь, Зои, я тут подумала кое о чем. Может, тебе не стоит туда ходить? Вон как Афродита с тобой разговаривала сегодня. Она сделает все, чтобы тебе было плохо. Она злая, от нее всего можно ожидать!

– Все будет хорошо, Стиви Рей.

– Нет, не будет. У меня дурное предчувствие. А у тебя до сих пор нет никакого плана.

– Это верно. Значит, пока займусь разведкой, – с напускной бодростью ответила я.

– Разведка подождет. Сегодняшняя ночь и так слишком ужасна. Все расстроены и подавлены. Я думаю, тебе стоит выждать время.

– Я не могу просто взять и не прийти, особенно после того, как Афродита открыто грозила мне! Она решит, что я испугалась.

Стиви Рей глубоко вздохнула.

– Ладно, но тогда я пойду с тобой.

Я протестующе затрясла головой, но она не обратила на это никакого внимания.

– Ты теперь Дочь Тьмы, а значит, имеешь право приглашать на мероприятия гостей. Пригласи меня. Я буду тебя прикрывать.

Я вспомнила о своей жажде крови, бросившейся в глаза даже Ужасной и Воинственной. Уже в который раз я попыталась – разумеется, безуспешно – не думать о запахе, который сводил меня с ума. Рано или поздно Стиви Рей узнает о моем пристрастии, но пусть не сегодня. Если я буду начеку, это может произойти очень и очень нескоро. Я не могла рисковать дружбой Стиви Рей, я не могла позволить себе потерять ее… или Дэмьена… или Близняшек – никого из них. Да, они знали, что я «особенная», но они принимали эту особенность, потому что видели в ней знак избранничества, могущества будущей Верховной жрицы. В этом не было ничего плохого. А в кровожадности – было. Вдруг они не смогут принять ее?

– Нет не надо, Стиви Рей.

– Но, Зои! Ты не можешь идти одна в этот гадюшник!

– Я не буду одна. Там будет Эрик.

– Да, но ведь он был парнем Афродиты. Кто знает, сможет ли он ей противостоять, если она набросится на тебя?

– Я могу сама за себя постоять.

– Я знаю, но… – Стиви Рей вдруг замолчала и лукаво посмотрела на меня. – Эй, Зет, что это у тебя так жужжит?

– А? Где? Что? – я испуганно подскочила. Потом прислушалась и с облегчением расхохоталась.

– Да ну тебя, Стиви Рей! Это мой мобильный! Я вчера как следует зарядила его и положила в сумку.

Я вытащила телефон и посмотрела на экран.




– Черт, уже первый час, кто может звонить мне в такое время?

Я откинула крышечку и с ужасом увидела извещение о пятнадцати текстовых сообщениях и пяти пропущенных звонках.

– Ой, мамочки, кто-то названивал мне целую ночь, а я и не слышала!

Я решила начать с эсэмэсок, и в животе у меня похолодело, когда я их прочла.

Зо позвони мне.

Я все рвно тбя лбл.

Зо пзвни мне пжлст.

Зо хочу видеть тебя.

Ты и Я.

Когда ты пзвнишь.

Я хчу пгврт с тобой Зо!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Позвони мне.

Я могла не читать все подряд. Смысл всех был одним и тем же.

– Вот черт! Они все от Хита.

– Твоего бывшего?

– Ага.

– Чего он хочет?

– Меня.

Я нехотя ввела код, чтобы открыть голосовые сообщения, и обычно веселый мальчишеский голос Хита поразил меня незнакомой силой и страстностью.

«Эй, Зо! Позвони мне. Слушай, я знаю, что уже поздно, но… нет, постой. Для тебя, конечно, не поздно, это для меня поздно. Но мне плевать, вот честное слово! Я просто хочу, чтобы ты позвонила мне. Когда хочешь, хоть среди ночи. Ну вот. Пока. Позвони мне».

Я застонала и стерла сообщение, но следующее звучало совсем маниакально.

«Зои! Привет. Ты должна позвонить мне. Нет, правда. И не злись. Слушай, Кайла мне совсем не нравится. И никогда не нравилась. Она овца. Я люблю тебя, Зо, только тебя, одну тебя. Позвони мне. Не важно, когда. Когда захочешь. Я проснусь среди ночи, запросто».

– Вот псих, – сочувственно вздохнула Стиви Рей, прослушав заклинания Хита. – Парень совсем больной на голову. Неудивительно, что ты его бросила.

– Ну да, – пробормотала я, стирая второе сообщение. Третье было в том же духе, только еще более отчаянное. Я выключила громкость и, раздраженно топая ногой, одно за другим стерла все оставшиеся, почти не слушая их.

– Мне нужно срочно повидать Неферет, – пробормотала я, обращаясь скорее к себе, чем к Стиви Рей.

– Зачем? Хочешь отвадить его от себя? Чтобы перестал звонить?

– Типа того. Мне нужно обсудить с ней, как это лучше сделать, – пробормотала я, пряча глаза. – Понимаешь, он ведь уже приходил сюда. Я не хочу, чтобы он сделал это снова и попал в беду.

– Ой, об этом я и не подумала. Что если он случайно столкнется с Эриком? Вот ужас-то будет! Умереть – не встать!

– Ну да, конечно. Ладно, мне надо бежать, чтобы застать Неферет до уроков. Увидимся после занятий!

Я не стала дожидаться ее ответа и рванула прямиком в кабинет Неферет.

А теперь скажите, мог ли этот день стать еще хуже? Элиот умирал у меня на глазах, а я балдела от запаха его крови.

Мне предстояло явиться на празднование Самайна и оказаться одной среди целой стаи ведьм, которые ненавидят меня и сделают все возможное, чтобы я об этом не забыла.

И еще я, кажется, очень здорово Запечатлелась в мозгу своего почти бывшего парня.

Кошмарный день. Просто убийственный.




ГЛАВА 26


Если бы не шипение и ворчание Умника, то я бы никогда не заглянула в небольшую нишу рядом с кабинетом Неферет, и не увидела бы сползшую по стенке Афродиту. Но расскажу все по порядку.

– Что с тобой, Умник? – спросила я, с опаской протягивая руку, вспомнив предупреждение Неферет о привычке ее кота кусаться. Хорошо, что Нала не пожелала сопровождать меня, иначе свирепый Умник непременно слопал бы ее на обед!

– Кис-кис-кис!

Огромный рыжий кот смерил меня задумчивым взглядом (наверное, прикидывал, откусить мне руку прямо сейчас или отложить процедуру до следующего раза). После недолгих размышлений он распушил шерсть и вразвалку направился в мою сторону. Потершись о мои ноги, Умник повернулся к нише, еще раз злобно прошипел, и удалился по коридору.

– Что там такое? – пробормотала я, недоумевая, что могло заставить такого наглого и грозного кота, как Умник, поднимать шерсть дыбом и шипеть. Я заглянула в нишу – и вздрогнула.

Прямо на полу, почти скрытая тенью невысокой каменной тумбы со статуей Никс, сидела Афродита. Голова ее была откинута назад, глаза закатились, так что видны были белки.

Меня парализовало от страха. Я оцепенела, с ужасом ожидая, что сейчас у нее из носа и глаз брызнет кровь.

Внезапно Афродита застонала, пробормотала что-то неразборчивое, потом ее глазные яблоки под полуприкрытыми веками заворочались, словно она увидела что-то. Только тогда я догадалась, в чем тут дело.

Афродиту посетило озарение! Наверное, она почувствовала его приближение и поспешила спрятаться в нише, чтобы никто ее не увидел и не помешал в одиночестве насладиться информацией о грядущих ужасах и катастрофах, которые можно было бы предотвратить, не будь Афродита такой злобной стервой. Вот ведьма проклятая!

Как хорошо, что я оказалась в нужное время в нужном месте! Я наклонилась, подхватила Афродиту под мышки и с трудом поставила на ноги. (Кстати, никогда не думала, что она такая тяжелая!)

– Идем, – пропыхтела я, волоча ее за собой. – Давай-ка пройдем немного по коридору и выясним, о какой катастрофе ты собиралась умолчать на этот раз!

К счастью, кабинет Неферет был совсем близко.

Когда мы ввалились в него, Неферет испуганно выскочила из-за стола.

– Зои! Афродита! Что случилось? – Но стоило ей повнимательнее присмотреться к Афродите, как ее тревога сменилась спокойной деловитостью. – Помоги мне посадить ее в кресло, Зои. Здесь ей будет удобнее.

Мы подвели Афродиту к кожаному креслу Неферет, и провидица обессилено рухнула в него. Затем Неферет склонилась над Афродитой и взяла ее за руку.

– Афродита! Именем Богини я приказываю тебе рассказать Великой жрице о том, что видишь, – голос Неферет звучал спокойно, но властно.

Веки Афродиты затрепетали, она с шумом втянула в себя воздух. Внезапно глаза ее открылись. Меня поразил их взгляд. Он был абсолютно остекленевшим.

– Кровь… Сколько крови! Слишком много крови выходит из его тела.

– Кого ты видишь, Афродита? Сосредоточься и попытайся разглядеть получше, – приказала Неферет.

Афродита снова судорожно вздохнула.

– Они мертвые! Нет. Нет. Но этого не может быть! Это неестественно! Так не бывает… Я не понимаю… Я не… – Афродита снова заморгала, и взгляд ее слегка прояснился. Она медленно обвела глазами комнату, пытаясь сообразить, где находится. Взгляд ее остановился на мне. – Ты… – еле слышно прошептала она. – Ты знаешь.

– Да! – с вызовом ответила я, нисколько не сомневаясь, что ее поняла правильно. Ясное дело, она не ожидала, что я застукаю ее за попыткой скрыть видение и выведу на чистую воду! – Я нашла тебя в коридоре и… – начала я, но Неферет остановила меня жестом.

– Подожди, это еще не все. Видение никогда не заканчивается так быстро и не бывает таким туманным, – быстро пояснила она, а потом снова повысила голос и приказала: – Афродита, вернись обратно. Посмотри внимательно и скажи, что ты видишь, и что мы можем изменить.

«Ага, попалась, гадина!» – торжествующе усмехнулась я. Вы осуждаете меня за злорадство? Но разве это не она вчера пыталась выцарапать мне глаза?

– Мертвые… – выдавила Афродита, а потом забормотала что-то совсем неразборчивое, так что мы с трудом смогли различить отдельные слова: – Туннели… они убили… там кто-то есть… я не могу… я не могу… – Она так дрожала и задыхалась, что мне стало ее немного жалко. Афродита, конечно, была ужасная стерва, но сейчас ей и вправду привиделось что-то очень-очень страшное.

Затем невидящий взгляд Афродиты остановился на Неферет, и я с облегчением увидела в ее глазах проблеск узнавания. Кажется, она начала приходить в себя. Ничего, сейчас она совсем очнется, и весь этот бред закончится.

Но не успела я подумать об этом, как глаза Афродиты, все еще устремленные на Неферет, вдруг вылезли из орбит. Казалось, она просто не могла поверить тому, что видела перед собой. Потом лицо ее исказилось от ужаса, и она завизжала как безумная.

Неферет положила руки на дрожащие плечи Афродиты.

– Очнись, очнись! – Потом покосилась на меня через плечо и сказала: – Тебе лучше уйти, Зои. Ее видение очень неясно. Наверное, смерть Элиота расстроила ее. Я побуду здесь, пока она не придет в себя.

Меня не нужно было упрашивать. Забыв о помешавшемся Хите, я пулей вылетела за дверь и помчалась на урок испанского.

В эту ночь я так и не смогла сосредоточиться на учебе. Снова и снова я прокручивала в голове жуткую сцену в кабинете Неферет. Было ясно, что Афродита видела каких-то умирающих людей, но, судя по словам Неферет, на этот раз ее видение было не вполне обычным (если видения вообще могут быть «обычными»).

Стиви Рей говорила, что, как правило, Афродита видит настолько четкую картину, что может даже описать всякие мелочи, вроде номера разбившегося самолета. Но сегодня, как ни странно, ее видение оказалось на редкость туманным.

Что вообще произошло? Афродита заметила меня, наговорила кучу белиберды, а потом, разглядев Неферет, начала дико визжать. Чушь какая-то. Интересно, она успеет прийти в себя до ритуала? Мне даже захотелось поскорее пойти туда и взглянуть на все собственными глазами. Скажем так – почти захотелось.

Я закончила вычесывать Персефону, сняла с кормушки надрывно мяукавшую Налу и неторопливо вышла из конюшен. На этот раз Афродита не подстерегала меня на темной тропинке, но, обогнув старый дуб, я неожиданно наткнулась на Стиви Рей, Дэмьена и Близняшек, которые что-то возбужденно обсуждали, но, заметив меня, подозрительно резко смолкли.

Все четверо выглядели настолько смущенными, что я без труда догадалась, о чем они говорили.

– В чем дело? – спросила я.

– Мы просто ждали тебя, – выдохнула непривычно притихшая Стиви Рей.

– В чем дело? – спросила я, недоверчиво глядя на нее.

– Она за тебя беспокоится, – ответила Шони.

– Мы все за тебя беспокоимся, – поддержала подругу Эрин.

– Что насчет твоего бывшего? – спросил Дэмьен.

– Он псих, вот и все. Не был бы психом, не стал бы бывшим, – с напускной беспечностью ответила я, стараясь не смотреть им в глаза. (Я же вам говорила, что совершенно не умею врать.)

– Нам кажется, что я должна пойти сегодня с тобой, – робко сказала Стиви Рей.

– Нам кажется, что мы все должны пойти сегодня с тобой, – поправил Дэмьен.

Я нахмурилась. Не хватало только, чтобы эти четверо увидели, как я буду пить кровь какого-нибудь лузера, которого Дочери Тьмы пригласят сегодня на роль «холодильника»!

– Нет.

– Зои, сегодня очень плохой день. Все подавлены. Кроме того, у Афродиты на тебя зуб. Мы должны быть вместе.

Дэмьен, как всегда, разложил все по полочкам.

Да, это было логично, но ведь мои друзья не знали всего! И я не могла рассказать им это все. По крайней мере, пока. Они были мне слишком дороги, они позволили мне почувствовать себя своей, дали надежду на то, что я смогу здесь прижиться. Я не могла рисковать всем этим, тем более сейчас, когда моя новая жизнь представлялась мне такой непонятной и пугающей.

Поэтому я повела себя так, как привыкла в старой жизни, когда меня что-то настораживало или расстраивало – разозлилась и перешла в наступление.

– Кажется, вы недавно восхищались моими грандиозными силами и говорили, что когда-нибудь я непременно стану Верховной жрицей?

Все четверо с готовностью закивали и заулыбались, и на миг на моей душе стало совсем погано. Но я стиснула зубы и ледяным тоном продолжила:

– В таком случае, вы должны научиться слышать, когда я говорю «нет». Я не хочу, чтобы вы были там сегодня. Я справлюсь сама. Одна. И больше не желаю об этом распространяться.

С этими словами я развернулась и ушла.

Разумеется, уже через полчаса я горько раскаялась в своем безобразном поступке. Не обращая внимания на ворчание Налы, я носилась вокруг огромного дуба, с недавних пор стал ставшего моим главным прибежищем, в тщетной надежде отыскать Стиви Рей и попросить у нее прощения.

Как я могла так поступить? Мои друзья даже не поняли, почему я не хочу их сегодня видеть! Они же просто за меня тревожились. Может… может они смогли бы понять мою кровожадность. Эрик ведь понял! Конечно, ему было проще, ведь он уже на пятой ступени, но все равно… Рано или поздно мы все должны пройти через это. Мы должны полюбить кровь, а те, кто не смогут, умрут не до летками. От этой мысли я немного взбодрилась и почесала Налу за ухом.

– Если выбирать между смертью и кровожадностью, то я выбираю последнее. Правильно?

Моя кошка заурчала, полностью соглашаясь с моим выбором. Я снова посмотрела на часы. Черт! Надо поскорее вернуться к себе, переодеться и бежать на встречу к Дочерям Тьмы.

Я быстро зашагала вдоль кирпичной стены. Ночь была облачная, но темнота меня нисколько не угнетала. В последнее время я полюбила ночь. Это было естественно, ведь ночь будет моей спутницей долгие-долгие годы… Конечно, если я останусь жива. Семенившая следом за мной Нала тут же издала сердитое «ми-ииии-уф-уф», словно прочтя мои невеселые мысли.

– Ладно-ладно, не ворчи. Я сама знаю, что не нужно думать о плохом. Постараюсь сосредоточиться на чем-нибудь хоро…

Грозный мяв Налы заставил меня остановиться. Моя кошка застыла на месте. Спина ее выгнулась дугой, рыжая шерсть встала дыбом, и неожиданно она стала похожа на маленький пушистый клубок. Однако в глазах Налы не было ни тени веселья, а из раздвинутых губ вырывалось злобное шипение.

– Нала, что ты…

Когда я посмотрела в сторону, куда повернулась кошка, по моему позвоночнику пробежал жуткий холод. До сих пор не понимаю, почему я не завизжала. Я помнила, что открыла рот, чтобы набрать воздуха, но не издала ни единого звука. Может, я оцепенела? Вряд ли, ведь нельзя же оцепенеть и окоченеть одновременно!

В нескольких шагах от меня, в густой тени под стеной стоял Элиот. Наверное, он шел в ту же сторону, куда и мы с Налой, но обернулся, услышав кошачьи вопли. Нала снова зашипела, и тогда Элиот с пугающей быстротой развернулся к нам лицом.

Я поперхнулась. Он был призраком – кем же еще он мог быть! – но при этом выглядел пугающе плотным и настоящим.

Если бы я своими глазами не видела, как тело Элиота отвергло Превращение, то подумала бы, что он просто очень бледен и… ужасен.

Элиот был неестественно белым, но испугало меня не это. Его глаза изменились. Они словно вобрали в себя весь скудный ночной свет, и при этом светились отвратительным ржаво-красным огнем, напоминавшим цвет засохшей крови.

Точно такого же цвета были глаза призрака Элизабет.

Были и другие изменения. Тело Элиота вытянулось и стало казаться тоньше. Разве такое возможно?

А потом я почувствовала запах. Затхлый сухой запах, каким пахнет дом, который долго простоял закрытым, или пустой заброшенный подвал. Я сразу его узнала. Это был тот самый запах, который я почувствовала перед тем, как увидеть Элизабет.

Нала яростно зашипела, и тогда Элиот вдруг согнулся пополам, почти опустившись на четвереньки, и тоже зашипел на нее. При этом губы его разъехались в стороны, и я увидела настоящие клыки! Элиот сделал шаг к Нале, как будто хотел схватить ее.

Не успев ни о чем подумать, я просто бросилась вперед.

– Отвяжись от нее и проваливай! – услышала я свой истошный вопль. Удивительно, правда? У меня ноги подкашивались от страха, но кричала я на него примерно так же, как орала бы на бродячую собаку.

Элиот повернул голову, и его горящие глаза впервые встретились с моими.

«Это неправильно!» – прогремел у меня в голове уже знакомый внутренний голос, и я впервые услышала, как он кричит: «Это отвратительно!»

– Ты… – раздался ужасный голос призрака. Казалось, у Элиота что-то застряло в горле, и ему приходится с мучительным сипением выдавливать из себя каждое слово. – Сейчас я доберусь до тебя! – И он двинулся ко мне.

Безумный страх обрушился на меня, как торнадо.

Но тут ночь прорезал боевой мяв Налы, и она храбро бросилась на призрак Элиота. Парализованная ужасом, я стояла и смотрела, не сомневаясь, что сейчас лапы моей кошки пройдут сквозь воздух. Но Нала вцепилась Элиоту в бок и принялась свирепо драть его когтями. При этом она визжала и шипела, будто огромный котище втрое больше ее по размеру.

Призрак испустил дикий вопль, схватил Налу за шкирку и с силой отшвырнул от себя. Затем с невероятной легкостью и быстротой вскочил на вершину стены и скрылся в окружавшей школу ночной тьме.

Меня так трясло, что я едва могла идти.

– Нала! – рыдала я в темноту. – Нала! Где ты, малышка?

Не переставая шипеть, моя вздыбившая шерсть кошка вышла из темноты, не сводя прищуренных глаз со стены. Я упала на колени и дрожащими руками ощупала ее, торопясь удостовериться, что она не разбилась на тысячу кусочков.

Нала оказалась целой и невредимой, поэтому я схватила ее на руки и бросилась прочь от стены.

– Все в порядке. Мы с тобой в порядке… Ты у меня самая храбрая девочка, самая смелая кошка, – бормотала я по дороге.

Нала, сидела на моем плече, зорко всматриваясь назад, и шипела, не умолкая.

Добежав до ближайшего газового фонаря, неподалеку от рекреации, я остановилась, сняла кошку с плеча и поднесла ее к свету, чтобы получше рассмотреть. Лучше бы мне никогда этого не видеть! Мой бедный желудок так сжался, что меня чуть не вырвало.

Лапы Налы были в крови. Только это была не ее кровь. И у этой крови не было восхитительного запаха.

Она пахла чем-то прелым и затхлым, пустым домом, старым подвалом. Я стиснула зубы, чтобы подавить тошноту, и кое-как вытерла лапы Налы о траву. Потом снова взяла ее на руки и рысью понеслась по аллее к девичьему корпусу. Всю дорогу Нала зорко смотрела назад и рычала, как львица.

В общежитии меня ждала еще одна загадка. Стиви Рей, Близняшки и Дэмьен исчезли. Они не сидели в гостиной перед телевизором, я не нашла их ни в библиотеке, ни в компьютерной комнате, даже на кухне их не было! Перепрыгивая через три ступеньки, я бросилась наверх, надеясь застать Стиви Рей в нашей комнате.

Там тоже было пусто.

Я села на кровать, машинально поглаживая продолжавшую ворчать Налу. Что мне делать? Пойти искать друзей или остаться здесь? Рано или поздно Стиви Рей все равно вернется…

Я посмотрела на круглый циферблат ее часов с портретом Элвису Пресли. У меня оставалось десять минут, чтобы переодеться и добежать до места сборища Дочерей Тьмы. Но смогу ли я пойти на ритуал после всего, что произошло?

Кстати, что же все-таки произошло?

Я встретилась с призраком, и он попытался на меня напасть… Нет. Этого не могло быть. Разве у призраков есть кровь? Но ведь это была кровь… Но она не пахла кровью! Так что же это было?

Нужно немедленно сообщить Неферет! Сейчас я встану, возьму свою насмерть перепуганную кошку, побегу к Неферет и расскажу ей об Элизабет, которую видела прошлой ночью, и о сегодняшней встрече с Элиотом. Я должна это сделать… должна…

«Нет!» – завопил голос у меня в голове. На этот раз он не говорил, а приказывал, и я не посмела ослушаться. Нельзя рассказывать Неферет о случившемся. По крайней мере, сейчас. Что же тогда делать?

– «Я должна пойти на праздник, – повторила я вслух приказ, прозвучавший в моем сознании. – Я должна присутствовать на этом ритуале».

Должна, значит должна. Я встала, вытащила из шкафа черное платье, отыскала свои любимые балетки и за всеми этим хлопотами незаметно для себя успокоилась.

Смешно было бы ожидать, что жизнь здесь будет идти по тем же правилам, по которым она шла в моем старом мире… в моей прежней жизни. Наверное, пришло время принять новые правила и научиться жить по ним.

Я обладаю властью над пятью элементами, и это значит, что Богиня одарила меня невероятными силами. Но бабушка не зря напомнила мне о том, что великая сила налагает великую ответственность. Может, мне не случайно дана возможность видеть всякие странные вещи – типа призраков, которые выглядят и пахнут совсем не как призраки? Правда, я пока не знала, что все это означает. Откровенно говоря, я знала только то, что сказал невидимый голос: я не должна ни о чем рассказывать Неферет и должна пойти на ритуал. Все.

По дороге к рекреации я старалась мыслить позитивно. Может, Афродита сегодня вообще не придет? Или после сегодняшних потрясений у нее не будет сил издеваться надо мной?

Наверное, вы уже успели заметить, что по жизни мне не особенно везет.

Короче, сбыча мечт не состоялась.




ГЛАВА 27


Какое миленькое платьице, Зои! Очень похоже на мое… Ой, постой-ка! Да это же и есть мое! – Афродита рассмеялась воркующим смехом, типа «я-вся-такая-взрослая-а-ты-еще-маленькая-девочка».

Ненавижу, когда так делают! Ну да, она была старше, но я тоже не вчера надела бюстгальтер!

Я улыбнулась и нарочито наивным голоском выдала порцию чудовищной лжи, которая, надо признать, прозвучала весьма достоверно, особенно если учесть, что я почти не умею врать, а также то, что совсем недавно я подверглась нападению призрака, а теперь стояла посреди толпы, не сводившей с меня любопытных глаз.

– Привет, Афродита! Представляешь, Неферет велела мне изучать вампсоциологию по учебнику для четвертой ступени, и как раз я сегодня прочла, что предводительница Дочерей Тьмы должна окружать новых членов общества заботой и вниманием. Написано прямо про тебя! Ты, наверное, гордишься тем, как замечательно исполняешь свои обязанности, – протараторила я, а потом шагнула к ней ближе и, понизив голос, прошептала: – Выглядишь немного получше, чем когда мы виделись в последний раз.

Афродита побледнела, и в ее глазах промелькнул ужас. Как ни странно, ее испуг не доставил мне особой радости. Наоборот, я вдруг почувствовала себя злобной, мелкой и гадкой. Я со вздохом опустила глаза и сказала:

– Прости. Я не должна была этого говорить.

– Отвали, сука, – прошипела Афродита. Потом звонко расхохоталась, словно только что очень остроумно пошутила (надо мной, разумеется), и, взмахнув волосами, вышла на середину зала.

Ну и ладно, зато я сразу перестала чувствовать себя виноватой. Злобная стерва!

Афродита подняла свою тощую руку, и все, как по команде, уставились на нее. За что им большое спасибо, честно.

В эту ночь Афродита была одета в старомодное красное шелковое платье, которое облегало ее так плотно, что казалось нарисованным на ее теле. Интересно, где она берет свои шмотки? Нашла магазинчик для Меченых шлюх?

– Одна из недолеток умерла вчера, еще один умер сегодня!

Голос Афродиты звучал громко и четко, но удивительнее всего было то, что в нем скользило сочувствие. На какой-то миг Афродита показалась мне похожей на Неферет, и я всерьез приготовилась услышать от нее что-нибудь мудрое и торжественное.

– Мы знали обоих. Элизабет была милой и скромной. Элиот во время последних церемоний служил нам «холодильником».

Афродита неожиданно улыбнулась, жестко и презрительно, и на этом ее сходство с Неферет закончилось.

– Но оба они были слабы, а вампирам не нужны слабаки! – Она передернула своими затянутыми в алый шелк плечами. – Будь мы людьми, мы бы назвали это естественным отбором. Слава Богине, мы не люди, поэтому назовем это Судьбой, и будем радоваться тому, что на этот раз она нас минула!

Меня чуть не стошнило, когда все кругом одобрительно загалдели. Я почти не знала Элизабет, но она была славной. Положим, Элиота я не любила – но ведь его никто не любил! Он был отвратительный урод (и призрак у него такой же!), но это вовсе не означало, что меня должна радовать его смерть.

«Если когда-нибудь я встану во главе Дочерей Тьмы, то никогда не буду радоваться смерти недолетки, пусть даже самого убогого!» – пообещала я себе и тут же поняла, что это похоже на обет. Я очень надеялась, что Никс услышит и одобрит мое решение.

– Но довольно о мрачном! – продолжала Афродита. – Сегодня Самайн! В эту ночь мы празднуем окончание урожая и вспоминаем предков, великих вампиров, живших и умерших задолго до нас.

Ее голос звучал просто отвратительно, Афродита кошмарно переигрывала, и мне было противно ее слушать.

– В эту ночь завеса между жизнью и смертью становится особенно тонкой, и духи могут проникать в наш мир. – Она помолчала и обвела взглядом собравшихся, тщательно избегая меня (впрочем, остальные делали то же самое).

Я задумалась над тем, что сказала Афродита. Может, все эти ужасные превращения случились с Элиотом потому, что он умер в Самайн, когда истончается пелена между жизнью и смертью, и духи умерших посещают землю?

Но Афродита не позволила мне додумать эту мысль до конца, потому что вдруг заорала как полоумная:

– Итак, что мы сейчас сделаем?

– Выйдем из школы! – хором ответили ей Дочери и Сыновья Тьмы.

Афродита расхохоталась грудным чувственным смехом и – честное слово! – непристойно огладила руками свое тело. Прямо на глазах у всех! Говорю же вам, она была до мерзопакости вульгарна!

– Правильно. Я выбрала для нас очаровательное местечко, и новенький «холодильник» уже ждет нас там вместе с моими девочками.

Хм? «Ее девочки» это, надо понимать, Ужасная, Воинственная и Оса?

Я быстро огляделась по сторонам. Так и есть, тройняшек нигде не было. Прекрасно! Можно себе представить, какое место эти стервы могли счесть «очаровательным»! Но о ком мне совсем не хотелось думать, так это о бедном «холодильнике», выбранном ими на сегодняшнюю ночь.

– Вперед! Но помните – всем сохранять тишину! Постарайтесь оставаться невидимыми, чтобы ни один человек, которому не спится в такую пору, нас не заметил! – Тут Афродита впервые посмотрела прямо на меня. – И пусть Никс сжалится над тем, кто посмеет нас выдать, потому что мы над ним точно не сжалимся, – она презрительно улыбнулась. – За мной, мои Дочери и Сыновья Тьмы!

В полном молчании все построились парами и двинулись к черному ходу следом за Афродитой. Разумеется, ко мне никто не подошел.

Вот и прекрасно! Мне вообще не хотелось никуда идти. Хватит с меня приключений.

Лучше я вернусь в наш корпус, разыщу Стиви Рей и извинюсь перед ней. А потом мы вместе найдем Близняшек и Дэмьена, и я расскажу им про Элиота (тут я помедлила, ожидая, не будет ли возражать мой внутренний голос, но на этот раз тот промолчал).

Ну вот и отлично. Значит, им я могу все рассказать! Всё лучше, чем тащиться куда-то с Афродитой и компанией ее прилипал, которые меня ненавидят.

Но не успела я додумать эту мысль до конца, как мой внутренний голос очнулся и заорал на меня что есть мочи. Ладно-ладно, я все поняла! Я должна идти с ними.

– Идем, Зет. Ты ведь не собираешься пропустить это представление?

Эрик, стоя возле черного хода, улыбался мне своими синими суперменскими глазами.

«Вот черт!»

– Смеешься, да? Как я могу пропустить такое! Вечерок в компании сдвинутых человеконенавистниц и кровососок! Что может быть лучше?

Мы молча побрели следом за остальными.

Все бесшумно вышли в парк и, пройдя вдоль школьной стены, остановились неподалеку от того места, где я повстречалась с призраками Элизабет и Элиота. Одного этого было достаточно, чтобы я затряслась как пришибленная, но тут, прямо у меня на глазах, Дочери и Сыновья Тьмы начали один за другим исчезать в стене.

– Что за…? – прошептала я.

– Фокус-покус, – усмехнулся Эрик. – Сейчас увидишь.

И я увидела.

В стене была потайная дверь. Ну знаете, как в старых фильмах про убийц, только она была не за стеной библиотеки, и не в камине (как в том фильме про Индиану Джонса, помните?), а прямо в толстой кирпичной кладке. Часть стены отъезжала в сторону, открывая проход, достаточный для того, чтобы в него протиснулся человек (а также вампир, не до-летка или парочка странных плотных призраков).

Мы с Эриком пролезли последними, а потом я услышала за спиной тихое вжжжжж, и стена снова стала целой.

– Там пульт, как у гаража, – шепотом пояснил Эрик.

– Ух ты. А кто еще об этом знает?

– Все Дочери и Сыновья Тьмы, а так же те, кто ими когда-то был.

– Ясно, – кивнула я. Получается, об этом знали почти все взрослые вампиры. Я огляделась по сторонам, ожидая увидеть поблизости кого-нибудь из них.

Эрик перехватил мой взгляд.

– Здесь смотрят на это сквозь пальцы. Это давняя школьная традиция – тайком убегать за стену для проведения ритуалов. До тех пор, пока мы не делаем глупостей, взрослые будут делать вид, будто ничего не знают. – Он пожал плечами. – Как видишь, все продумано.

– До тех пор, пока мы не наделаем глупостей, – повторила я.

– Тихо! – шикнул кто-то из идущих впереди. Я закрыла рот и стала гадать, куда же мы направляемся.

Город был совершенно пуст, и не удивительно, ведь мои часы показывали половину пятого ночи! Было немного странно видеть такой пустынной самую красивую часть Тулсы, ее знаменитый пригород с особняками, возведенными на старые нефтяные деньги. Мы шли мимо фантастически красивых дворов, но ни одна собака даже не заворчала.

Мы были словно тени… или призраки. От этой мысли я почувствовала холодок между лопаток. Луна, до этих пор скрытая облаками, серебряной монетой засветилась на неожиданно прояснившемся небе. Она сияла так ярко, что даже если бы я не была Меченой, все равно могла бы читать при ее свете. Было довольно прохладно. Теперь я переносила холод гораздо легче, чем, скажем, неделю назад, одновременно стараясь не думать о том, что это тоже результат происходящего в моем теле таинственного Превращения.

Мы перешли улицу и бесшумно пробрались меж двух особняков. Вскоре я услышала журчание воды и увидела впереди небольшой мостик.

Лунный свет сиял на воде, превращая реку в ленту пролитой ртути. Зачарованная этой красотой, я невольно замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась. Как прекрасно, что ночь теперь всегда будет для меня днем, и я никогда не устану любоваться ее мрачным великолепием!

– Пойдем, Зет, – шепотом окликнул меня Эрик с другого конца моста.

Я подняла глаза. Он стоял на фоне совершенно роскошной виллы, возвышавшейся на огромном холме с террасным парком, прудом, беседкой, фонтанами и водопадами (все-таки у этих людей было слишком много денег!), и казался настоящим романтическим героем из истории про… Черт, я смогла вспомнить только Зорро и Супермена, но они оба были не совсем историческими. Но Эрик все равно выглядел настоящим романтическим рыцарем из сказки.

И вдруг я узнала это роскошное владение и, не на шутку струхнув, бросилась через мост.

– Эрик! – горячо зашептала я, подбегая к нему. – Это же музей Филбрука! Ты представляешь, что будет, если нас застукают?

– Никто нас не застукает.

Я прибавила шагу, чтобы не отстать. Эрик шел очень быстро, сразу было видно, что ему не терпелось поскорее догнать нашу молчаливую призрачную процессию.

– Но это не просто вилла какого-то богача! Это музей! Там круглосуточная охрана.

– Афродита их всех вырубила. – Что?

– Тише ты, успокойся! Ничего плохого она не сделала. Они просто ненадолго отключились, а завтра утром ничего не вспомнят. Пустяки.

Я ничего не сказала, хотя мне очень не понравилась вся эта история с охраной. Нет, я прекрасно понимала, зачем это понадобилось Афродите. Мы незаконно пробрались на территорию музея и не хотели, чтобы нас поймали. Значит, охрану нужно было как-то нейтрализовать. Но все равно это было неправильно.

Я мысленно сказала себе, что, когда разгоню всю лицемерную компанию, обязательно с этим покончу! «Дочери Тьмы» все больше и больше напоминали мне «Людей Веры», и это было не слишком лестным сравнением. Кажется, Афродита забыла, что она все-таки не Богиня!

Мы поравнялись с остальными, и Эрик остановился.

Дочери и Сыновья Тьмы замерли неподалеку от застекленной беседки, уютно расположившейся у подножия музея. Рядом был очень красивый пруд с рыбками, за которым начинались великолепные лестницы, террасами поднимавшиеся к главному зданию.

Это было потрясающе красивое место. Я была здесь два или три раза на экскурсии, а еще один раз нас возили сюда на урок рисования, и я даже сделала несколько набросков сада, хотя совершенно не умею рисовать.

Сегодняшняя ночь превратила эти ухоженные сады, пруды и дорожки в таинственное сказочное королевство, залитое сиянием луны и укутанное мягкими серыми, серебряными и синими тенями.

Сама беседка тоже была чудом. Словно царский трон, она возвышалась на верхней площадке, к которой вели многочисленные ступени широкой лестницы. Высокие белые колонны и подсвеченный снизу купол делали ее похожей на маленький древний храм, обнаруженный где-нибудь в Греции, а затем восстановленный во всей красе и освещенный так, чтобы им можно было любоваться ночью.

Афродита поднялась по ступеням и встала в центре беседки, мгновенно лишив это место тайны и красоты. Воинственная, Ужасная и Оса уже были тут. Вместе с ними я заметила еще одну девушку, которую не знала. Конечно, я встречала ее раньше, но как-то не запомнила. Это была типичная барбиобразная блондинка, и звали ее, скорее всего, тоже соответствующе – скажем, Свирепая или Отвратительная.

В центре беседки стоял маленький столик, застеленный черной тканью. Приглядевшись, я разглядела на нем свечи, кубок и нож. Несчастный «холодильник» тоже был там, он сидел на стуле, уронив голову на стол. «Холодильник» был с ног до головы закутан в плащ и показался мне пугающе похожим на Элиота, каким я запомнила его во время последнего ритуала.

Судя по виду «холодильников», давать кровь для церемоний Афродиты было не таким уж легким и безопасным делом… Уж не эти ли безобидные школьные забавы довели до смерти несчастного Элиота?

Я заставила себя не обращать внимания на то, что мой рот предательски наполнился слюной при одной мысли о смешанной с вином крови. Просто поразительно, как одна и та же вещь могла вызывать во мне такое отвращение и неистовое желание одновременно!

– Я создам магический круг и призову в него духов наших предков! – объявила Афродита. – Пусть в эту ночь они потанцуют вместе с нами.

Она говорила очень тихо, и ее вкрадчивый голос, подобно струям ядовитого тумана, сползал по ступеням к нам. После недавней встречи с призраками, меня бросило в дрожь при мысли о духах, готовых прийти в круг Афродиты, и все же любопытство пересиливало страх.

Не зря же мой внутренний голос так настойчиво требовал, чтобы я пришла сюда! Может, мне будет дана подсказка насчет судьбы Элизабет и Элиота? Кроме того, Дочери Тьмы наверняка не первый раз устраивали подобное мероприятие, а значит, ничего страшного тут не произойдет.

Афродита корчила из себя крутую, но я подозревала, что это была всего лишь игра. Как это всегда бывает с забияками, за ее напускной наглостью сквозили неуверенность и слабость. А поскольку все наглые задиры стараются держаться подальше от тех, кто сильнее их, логично было предположить, что эта белокурая бестия выберет для своего круга самых слабых и безобидных духов. Да она никогда в жизни не рискнет очутиться лицом к лицу с по-настоящему сильным и грозным призраком!

Или по-настоящему жутким, вроде Элиота…

Совершенно успокоившись, я расслабилась и почувствовала уже знакомый прилив сил, когда четыре Дочери Тьмы разобрали свечи и разошлись по сторонам маленького круга в центре беседки.

Афродита призвала Воздух, и мои волосы слегка всколыхнулись от прикосновения только мной ощущаемого ветра. Несмотря на присутствие этих мерзких ведьм, сама церемония доставляла мне огромное удовольствие. Кроме того, Эрик стоял рядом, а значит, я могла наплевать с высокого облака на всех, кто не желал со мной разговаривать!

Я расслабилась еще больше, и будущее вдруг показалось мне совсем не таким пугающим. Теперь у меня есть друзья, и мы непременно выясним, что это за фокусы со странными призраками. Кроме того, я, кажется, заполучила по-настоящему классного парня. Все будет хорошо! Я открыла глаза и уставилась на Афродиту, творившую магический круг.

Стихии по очереди проходили через мое тело, и я не понимала, как Эрик, стоя так близко, может ничего не чувствовать.

Я украдкой покосилась на него, рассчитывая на то, что он не сводит глаз с потока энергии, ласкающего мою кожу, но Эрик, как и все остальные, смотрел на Афродиту. (Что, между прочим, было просто возмутительно – разве он не должен был точно так же украдкой коситься на меня?)

Тем временем Афродита начала призывать духов, и тут даже я уставилась на нее во все глаза.

Она встала возле стола и зажгла от лиловой свечи большой пучок сухих трав. Когда трава как следует разгорелась, Афродита быстро задула огонь и начала вещать, плавно размахивая дымящимся пучком.

Струи дыма медленно поползли в темноту и, принюхавшись, я узнала запах зубровки душистой, одной из наиболее священных индейских трав, обладающей свойством притягивать духовную энергию. Бабушка часто использовала ее во время молитвы.

Внезапно я нахмурилась, почувствовав первый укол тревоги. Зубровку душистую нужно использовать только после окуривания шалфеем, который очищает пространство, защищая его от негативных влияний, в противном случае дым зубровки может привлечь любую энергию – надеюсь, вы понимаете, что «любая» далеко не всегда означает добрая? Но было уже поздно возражать, да и при всем желании я не могла остановить церемонию.

Итак, Афродита начала призывать духов, и голос ее приобрел странную жутковатую монотонность, словно нашу жрицу одурманил клубившийся вокруг нее дым.

– В священную ночь праздника Самайн я призываю духов наших предков откликнуться на этот древний зов. В священную ночь праздника Самайн пусть этот дым отнесет мой голос в Иной мир, где духи играют среди священной травы, в тумане воспоминаний. В священную ночь праздника Самайн я не взываю к духам наших человеческих предков. Нет! Пусть они спят, они не нужны мне ни в жизни, ни после смерти. В священную ночь праздника Самайн я призываю наших магических, мистических предков – тех, кто при жизни был выше людей, и кто превосходит их после смерти.

Словно зачарованная, я смотрела, как клубящийся дым начал постепенно принимать очертания. Решив, что мне это кажется, я изо всей силы зажмурилась, но это не был обман зрения.

Струи дыма действительно сплетались в призрачные фигуры! Сначала они были совсем прозрачными, скорее очертаниями тел, нежели сами тела, но по мере того, как Афродита продолжала махать тлеющим пучком, становились все более и более плотными, и вдруг круг заполнили жуткие призраки с темными провалами глаз и разинутыми в крике ртами.

Они нисколько не напоминали духов Элизабет и Элиота. Они были именно такими, какими я всегда представляла себе привидений – серые, прозрачные и жуткие. Я принюхалась. Ничего. От них не пахло ни пустыми домами, ни старыми подвалами.

Афродита опустила дымящиеся травы и взяла в руки кубок. Даже с места, где я стояла, было видно, что она неестественно бледна, словно сама превратилась в призрак. Ее алое платье болезненно-ярким пятном выделялось на фоне заполнившего беседку дыма и тумана.

– Я приветствую вас, духи наших предков, и прошу принять угощение вином и кровью, дабы вы вспомнили вкус давно угасшей жизни!

С этими словами она подняла кубок, а сотканные из дыма фигуры с явным оживлением столпились вокруг нее.

– Приветствую вас, древние духи, и пусть защита этого круга…

– Зо! Я знал! Я знал, что найду тебя, если как следует постараюсь!

Оборвав последние слова Афродиты, ночную тишину прорезал голос Хита.




ГЛАВА 28


– Хит! Что ты тут делаешь?

– Но ты же мне не перезвонила! – воскликнул Хит и крепко обнял меня на глазах всего круга.

Мне не нужен был свет луны, чтобы заметить его слегка замутненный взгляд.

– Я так скучал по тебе, Зо! – пролепетал Хит, обдавая меня кислым пивным перегаром.

– Хит. Ты должен сейчас же уйти…

– Нет! Пусть остается! – перебила меня Афродита.

Хит перевел глаза на нее, и я словно увидела эту ведьму его глазами.

Освещавшие беседку фонари, пробиваясь сквозь густой дым, озаряли ее призрачным светом, так что Афродита казалась стоящей под водяными струями. Алое платье плотно облегало ее тело. Густые светлые волосы тяжелой волной струились по ее спине. Губы Афродиты были изогнуты в коварной усмешке, которая такому лопуху как Хит могла показаться очень соблазнительной. Разумеется, он не заметил духов, отпрянувших от кубка и обративших свои жадные пустые глазницы на него. И, конечно, не обратил никакого внимания на то, как жутко и глухо прозвучал приказ Афродиты, и какой странный яростный блеск вдруг появился в ее пристальном взгляде.

Понимаете, Хит есть Хит. Уверена, он вообще ничего не заметил, кроме ее сисек.

– Ух ты! Крутая вампирская цыпочка, – присвистнул Хит, полностью подтверждая мою правоту.

– Уведи его отсюда, – резко сказал Эрик, и в голосе его мне ясно послышалась тревога.

Хит с трудом оторвал взгляд от груди Афродиты и повернулся к Эрику:

– А ты кто такой?

Все пропало. Я сразу узнала этот тон. Хит всегда так разговаривал, когда вдруг начинал ревновать. (Еще одна причина, по которой мы расстались.)

– Хит, сейчас же уходи отсюда, – приказала я.

– Нет! – Он придвинулся ко мне ближе и по-хозяйски обнял за плечи, но при этом даже не смотрел на меня. Он смотрел на Эрика. – Я пришел сюда к моей девчонке и я останусь с ней!

Я заставила себя не обращать внимания на пульсацию крови в локте Хита, запрокинутом мне на плечи. Испугавшись, что сейчас сделаю что-нибудь жуткое и непоправимое – например, вопьюсь зубами в его запястье, – я сбросила руку Хита и как следует дернула за нее, развернув его лицом к себе.

– Я не твоя девчонка!

– Да ну, Зо, это ты просто так говоришь!

Я стиснула зубы. Черт, что за козел! (Ну да, это еще одна причина, по которой я его бросила).

– Ты дурак? – спросил Эрик.

– Чё ты сказал? Да ты, кровопийца вонючий, я… – начал Хит, но его выступление прервал до странности гулкий голос Афродиты:

– Подойди сюда, человек!

Словно по команде, будто Афродита вдруг превратилась в мощный магнит, мы все – я, Хит, Эрик (а также Дочери и Сыновья Тьмы), повернулись к ней.

Я чуть не описалась от страха! Афродита совершенно изменилась.

Нет, честное слово, ее тело пульсировало! Предводительница Дочерей Тьмы откинула за спину свои роскошные волосы, а потом, как какая-нибудь развратная вамп-стриптизерша, медленно заскользила руками по своим бедрам, подержалась за груди, приподняла и скомкала между ног платье.

– Иди ко мне, человек. Дай мне попробовать тебя.

Это было уже по-настоящему плохо. Я знала, что если Хит войдет в круг, с ним случится нечто ужасное.

И тут мой беспросветный лох Хит, совершенно загипнотизированный Афродитой, не колеблясь и не думая (было бы чем!), шагнул вперед. Я схватила его за руку и с облегчением заметила, как Эрик схватил его за другую.

– Прекрати, Хит! Я хочу, чтобы ты ушел. Тебе нельзя здесь находиться.

С видимым усилием Хит отвел глаза от Афродиты, резко выдернул свою руку из руки Эрика и грозно уставился на него. Потом перевел глаза на меня:

– Ты мне изменяешь?

– Ты спятил, Хит? Как я могу изменять тебе, если мы давно расстались! Уходи, слышишь!

– Если он не повинуется нашему зову, мы придем за ним сами!

Резко повернувшись к Афродите, я увидела, что ее тело сотрясается в струящемся сером тумане. Она издала хриплый крик, похожий на стон или рыдание. В тот же миг духи, в том числе и те, что вселились в ее тело, всей стаей ринулись к краю круга, торопясь прорвать магическое кольцо и наброситься на Хита.

– Останови их, Афродита! Они убьют его! – крикнул Дэмьен, выскакивая из-за обрамлявшей пруд декоративной изгороди.

– Дэмьен, что… – начала я, но он резко мотнул головой и крикнул:

– Некогда объяснять! – потом повернулся к Афродите: – Ты знаешь, кто они такие. Удержи их в круге, иначе они убьют его!

Афродита была так бледна, что сама казалась призраком. Сделав шаг в сторону от дымных силуэтов, все еще пытавшихся переступить невидимую черту, отделявшую их от Хита, она обессилено прислонилась к столу.

– Я… не могу их остановить. Если они хотят его – пусть возьмут. Пусть лучше заберут его, чем меня… или кого-то из нас, – еле слышно пробормотала она.

– Вот именно! Мы тут ни при чем! – взвизгнула Ужасная и отшвырнула свечу, которая покатилась по полу и погасла. Затем, не оглядываясь, сателлитка Афродиты выбежала из круга и помчалась вниз по ступенькам. Остальные фурии-гурии последовали ее примеру, и не успела я опомниться, как все они разбежались, побросав свои свечи.

И тогда призраки начали один за другим просачиваться через утративший силу круг.

Струйки дыма, как змеи, поползли по ступеням, приближаясь к нам. Дочери и Сыновья Тьмы испуганно зашевелились, переглядываясь и медленно пятясь назад.

– Вся надежда на тебя, Зои!

– Стиви Рей?

Стиви Рей, пошатываясь, стояла в самом центре крута. Она отбросила с лица капюшон, и я с ужасом увидела у нее на запястьях свежие бинты.

– Я же тебе говорила, что надо держаться вместе, – с усилием улыбнулась она.

– Давай ускоряйся! – прикрикнула на меня Шони.

– И поживей, а то твой бывший сойдет с катушек! – добавила Эрин.

Обернувшись, я заметила возле оцепеневшего от ужаса Хита обеих Близняшек и чуть не закричала от радости. Значит, они не отвернулись от меня! Они меня не бросили!

– За дело, – быстро сказала я. – Ты пока подержи его здесь, – кивнула я Эрику, который уставился на меня в совершенной растерянности.

Мне не нужно было оглядываться, чтобы убедиться, что друзья следуют за мной по пятам. Промчавшись по ступеням, я вбежала в заполненную призраками беседку.

Достигнув границы невидимого круга, я слегка замешкалась. Духи медленно просачивались сквозь него, не обращая на меня никакого внимания, их пустые глазницы были устремлены на Хита.

Я сделала глубокий вдох, переступила невидимую черту и едва не взвизгнула от ужаса, почувствовав ледяное прикосновение мертвецов.

– Ты не имеешь права здесь находиться! Это мой круг! – закричала мгновенно пришедшая в себя Афродита и с поразительным проворством бросилась мне наперерез, пытаясь преградить дорогу к столу, на котором все еще продолжала гореть одинокая лиловая свеча духа.

– Это был твой круг. А теперь заткнись и не мешай мне, – крикнула я.

Афродита в бешенстве уставилась на меня. Вот черт! И что мне теперь делать? У нас и так почти не было времени!

– Эй ты, дура жопоголовая, делай, что приказано! – угрожающе рявкнула Шони, вырастая у меня за плечом. – Я два года мечтала вырвать тебе волосенки, так что лучше меня не зли!

– И меня, – добавила Эрин, вставая с другой стороны.

Но Близняшки не успели наброситься на Афродиту, потому что как раз в этот момент позади нас раздался дикий вопль Хита.

Я обернулась. По ногам Хита, оставляя на его джинсах длинные тонкие порезы, из которых уже показалась кровь, взбирался колышущийся туман. Обезумевший от ужаса Хит тоненько взвизгивал и отбрыкивался. Эрик не оставил его, он тоже сражался с туманом, и его одежда в нескольких местах была порвана.

– Быстрее! Занимайте свои места! – закричала я, опасаясь, что соблазнительный запах крови сразу двух парней помешает мне сосредоточиться.

Мои друзья бросились подбирать рассыпавшиеся свечи, а потом встали по сторонам света.

Афродита застыла посреди беседки и, в ужасе зажав рукой рот, смотрела на Хита и Эрика. Мне пришлось оттолкнуть ее в сторону, чтобы добраться до стола и схватить лиловую свечу.

– Ветер! Призываю тебя в этот круг! – заорала я, зажигая желтую свечу от лиловой. Честное слово, я чуть не разрыдалась от облегчения, когда порыв воздуха растрепал мне волосы.

Прикрыв свечу рукой, я подбежала к Шони.

– Огонь! Призываю тебя в этот круг! Меня опалил жар, и я дрожащей рукой подожгла красную свечу.

Времени наслаждаться произведенным эффектом не было, нужно было скорее двигаться дальше.

– Вода! Призываю тебя в этот круг!

Вода не заставила себя ждать, я сразу почувствовала ее нежный и солоноватый запах.

– Земля! Призываю тебя в этот круг!

Я подожгла свечу Стиви Рей, стараясь не смотреть на белые бинты на ее запястьях. Моя соседка была неестественно бледна, но все-таки улыбнулась, когда в воздухе запахло свежескошенной травой.

Хит снова закричал, и я, спотыкаясь, бросилась в центр круга и подняла над головой лиловую свечу:

– Дух! Призываю тебя в этот круг!

Сквозь мое тело пробежал поток энергии.

Я обвела глазами границы круга и увидела вспыхнувшее вокруг нас кольцо силы. Я с облегчением закрыла глаза.

«Спасибо тебе, Никс!»

Затем я поставила свечу на стол, взяла в руки кубок с кровавым вином и повернулась к Хиту, Эрику и стае обезумевших призраков.

– Вот ваше жертвоприношение! – закричала я, расплескивая вокруг себя содержимое кубка, так что вскоре на полу беседки появился еще один круг, на этот раз винно-кровавый. – Вас не звали сюда убивать. Вас позвали, чтобы оказать уважение в великую ночь Самайна!

Я щедро плеснула вином на пол, стараясь не обращать внимания на головокружительный аромат свежей крови.

Призраки на миг застыли. Я уставилась на них, заставив себя не замечать ужаса в глазах Хита и боли в синих глазах Эрика. Потом. Не сейчас.

«Мы хотим свежей юной крови, Жрица», – прошелестел жуткий загробный голос. Кровь застыла у меня в жилах, ледяной холод пробежал по спине, и я почувствовала тошнотворный запах разлагающейся плоти.

Я сглотнула ком в горле и стиснула кулаки:

– Понимаю, но эти жизни не принадлежат вам. Сегодня – ночь праздника, а не смерти.

«Но мы выбираем смерть – она слаще для нас».

Призрачный смех поплыл по воздуху вместе со струями сладкого дыма зубровки душистой, и духи снова окружили Хита.

Я отбросила бокал и воздела руки к небу:

– Тогда я больше не прошу, я приказываю! Ветер, Огонь, Вода, Земля и Дух! Именем Никс повелеваю вам закрыть круг и вернуть в него мертвецов, нарушивших священную границу!

По моему телу разлился жар, опалив поднятые ладони. Порыв соленого ветра принес с собой испепеляющий зной и с бешеной силой погнал клубы зеленого тумана вниз по ступеням к тому месту, где стояли Хит и Эрик.

Я видела, как яростный вихрь всколыхнул их волосы и лохмотья разорванной в клочья одежды. Затем магический ветер обрушился на призраков, с легкостью оторвал их от жертв и с ужасающим ревом втянул обратно в границы круга.

В следующий миг я оказалась в окружении целой тучи полупрозрачных тел, источавших лютую злобу и ненасытную жадность. Все это я чувствовала так же отчетливо, как до этого ощущала запах крови Хита.

Афродита испуганно съежилась на стуле, отмахиваясь от наседавших со всех сторон призраков. Вот один из них прильнул к ней, и Афродита отчаянно завизжала, но ее крик, казалось, только раззадорил жутких созданий, и они еще сильнее заколыхались вокруг меня.

– Зои! – испуганно воскликнула Стиви Рей и сделала робкий шажок в мою сторону.

– Нет! – прикрикнул на нее Дэмьен. – Не сходи с места. Они не могут причинить Зои вреда, они никому ничего не сделают, потому что наш круг очень силен. Но если мы его прорвем, они сразу всех растерзают.

– Да фиг два мы куда уйдем! – задорно крикнула Шони.

– А я так тут просто балдею! – отозвалась Эрин.

Их преданность, твердость и вера в меня словно стали шестой стихией круга. Я расправила плечи и грозно взглянула на клубившихся повсюду призраков.

– Слышали? Мы никуда не уйдем. Значит, уйти придется вам, – я указала на разлитые по полу кровь и вино: – Забирайте свое жертвоприношение и убирайтесь. Этой ночью вы больше не получите ни капли.

Дымные силуэты на миг перестали раскачиваться и замерли. Я поняла, что победила. Тогда я набрала в грудь побольше воздуха и крикнула:

– Властью пяти стихий я приказываю вам: Уходите!

Могло показаться, будто какой-то огромный великан с силой прихлопнул их всех одним ударом. Прямо на моих глазах призраки растворились в каменном полу беседки, забрав с собой всю кровь до последней капли.

Я шумно выдохнула и даже слегка пошатнулась от облегчения. Потом повернулась к Дэмьену:

– Спасибо, Ветер. Можешь уходить.

Дэмьен хотел задуть свою свечу, но этого не потребовалось, ибо легкий порыв воздуха с готовностью пришел ему на помощь. Дэмьен улыбнулся мне – и вдруг изумленно вытаращил глаза:

– Зои! Твоя Метка!

– Что? – я испуганно дотронулась рукой до лба. Метку слегка покалывало, такое же слабое жжение я чувствовала на шее и на плечах (скорее всего, это от напряжения, у меня всегда болят шея и плечи, когда я нервничаю). Все мое тело слегка зудело от контакта со стихиями, поэтому не удивительно, что я не обратила внимания на такие мелочи!

Изумление исчезло из глаз Дэмьена, и он весело расхохотался.

– Заканчивай закрывать круг! Тогда Эрин даст тебе одно из своих зеркалец, и сама увидишь.

Я повернулась к Шони и попрощалась с Огнем.

– Ух ты! – присвистнула она. – Вот это круто!

– Эй, а откуда ты знаешь, что у меня в сумке не одно зеркальце? – крикнула Эрин Дэмьену.

Когда я подошла к ней, чтобы отпустить Воду, она тоже вылупила на меня глаза.

– Ох-х-ренительно!

– Эрин, не ругайся в магическом круге. Ты же знаешь, что… – начала Стиви Рей, но при виде меня слова словно застряли у нее в горле. – Ой, божечки!

Я вздохнула. Черт побери, да что они там видят? Я вернулась к столу и подняла лиловую свечу.

– Спасибо, дух. Можешь уходить.

– Почему? – Афродита с такой прытью вскочила из-за стола, что опрокинула стул. Как и остальные, она не сводила глаз с моего лица. – Почему ты? Почему не я?

– Афродита, ты что, сбрендила? О чем ты говоришь?

– Вот об этом, – засмеялась Эрин и сунула мне в руки пудреницу, которую выудила из своей роскошной кожаной сумочки.

Я откинула крышечку и заглянула в зеркало. В первый миг я даже не поняла, что там – настолько это было поразительно. Потом услышала за своей спиной вздох Стиви Рей: «Умереть-не встать… Как красиво!»

Да, она была права. Это было красиво. Моя Метка разрослась и пустила побеги, тонким нежным кружевом завитков обрамив мне глаза. Конечно, моя татуировка не была такой яркой и сложной, как у взрослых вампиров, но ведь у недолеток вообще не бывает узоров на лбу!

Я машинально провела пальцами по изысканному орнаменту и подумала, что он мог бы украшать лицо таинственной чужеземной принцессы… или Верховной жрицы. Я не могла оторвать от себя взгляда – от незнакомки, которая с каждой секундой становилась мне все более и более знакомой.

– И это еще не все, Зои. Посмотри на свое плечо, – сказал Дэмьен.

Я опустила глаза на низкий вырез платья и едва не выронила зеркальце.

На моем плече тоже появилась татуировка! Она начиналась на шее, спускалась к ключице и заходила на спину. Ее завитки повторяли узор на моем лбу, только выглядели еще более древними и загадочными, потому что в них были вплетены странные, похожие на буквы, знаки.

Я открыла рот, но не смогла выдавить из себя ни звука.

– Зет, ему нужна помощь! – вывел меня из транса сдавленный голос Эрика. Я обернулась и увидела, как он, пошатываясь, втаскивает в беседку потерявшего сознание Хита.

– Да плевать! Брось его, – крикнула Афродита. – Утром кто-нибудь подберет. Нужно поскорее возвращаться, пока сторожа не проснулись.

Я сжала кулаки и обернулась к ней.

– И ты еще без понятия, почему этого не произошло с тобой? Да потому, что ты, наверняка, достала Никс своим эгоизмом, подлостью, злобой… – я запнулась в поисках еще какого-нибудь подходящего эпитета.

– Похабством, – хором подсказали Близняшки.

– Да, и это тоже, – согласилась я и шагнула к Афродите, так что мы оказались лицом к лицу. – Превращение и так очень непростая штука, а ты делаешь его еще тяжелее! На всех, кто не желает становиться твоими… – я покосилась на Дэмьена и подмигнула ему – сателлитами, ты смотришь, как на пустое место. Хватит, Афродита. Сегодня ты с самого начала все делала неправильно. Ты едва не убила Хита, а может, и Эрика…

– Я не виновата, что твой придурочный дружок сюда приперся! – взвизгнула она.

– Как раз в этом я тебя не обвиняю! Но это твоя вина, что твои так называемые подруги разбежались, как крысы, вместо того, чтобы удерживать круг. Да если бы не ты, злые духи вообще бы сюда не проникли!

Афродита растерянно захлопала ресницами, а я чуть не лопнула от злости на ее тупость.

– Шалфей, дура самоуверенная! Нужно было сначала окурить это место шалфеем и изгнать негативную энергию, а только потом использовать зубровку. Не удивительно, что ты собрала в свой круг всю нечисть!

– Потому что ты злая, – сказала Стиви Рей.

– А тебя вообще никто не спрашивает, холодильник ходячий! – огрызнулась Афродита.

– Не смей! – крикнула я. – Пора покончить с этими холодильниками!

– Только не делай вид, будто тебе не понравилось пить кровь!

Я обвела глазами свою четверку. Все они спокойно встретили мой взгляд. Дэмьен ободряюще улыбнулся. Стиви Рей кивнула. Близняшки подмигнули.

И тут я поняла, какой была дурой. Они даже не думали от меня отворачиваться. Они были моими друзьями, и я должна была доверять им, даже если для этого мне предстояло научиться доверять самой себе.

– Рано или поздно мы все полюбим вкус крови, – просто ответила я. – Иначе умрем. Но это не должно превращать нас в чудовищ, и Дочерям Тьмы пора это понять. Все, Афродита. Ты их больше не возглавляешь.

– Да что ты? Надо понимать, что теперь их возглавляешь ты?

Я кивнула.

– Да. Поселившись в Доме Ночи, я вовсе не искала власти. Я просто хотела прижиться и стать своей. И Никс выполнила мое желание, – я улыбнулась друзьям, и они улыбнулись мне в ответ. – Как видишь, у Богини есть чувство юмора.

– Ты просто тупая дура и больше никто! Ты не сможешь забрать у меня Дочерей Тьмы! Только Верховная жрица может давать и отнимать такую власть!

– Я здесь как раз для этого, – отозвалась Неферет.

Но тут Неферет повернулась к Хиту, и я снова забыла обо всем. Верховная жрица приподняла лохмотья его изорванных в клочья джинсов и внимательно осмотрела кровавые раны на ногах. Потом взяла в ладони его белое застывшее лицо и закрыла глаза.

Сначала Хит напрягся, и все его тело сотрясла крупная дрожь, но потом глубоко вздохнул и обмяк. Неферет осторожно опустила его голову на пол.

Хит больше не выглядел умирающим, он просто тихо спал на полу беседки.

Не поднимаясь с колен, Неферет повернулась к нам и сказала:

– Он поправится и забудет обо всем, что с ним случилось. Наутро он будет считать, что просто перебрал лишнего, пошел искать свою почти бывшую подружку, – тут она понимающе мне улыбнулась, – и уснул.

– Спасибо, – прошептала я.

Неферет кивнула мне и, поднявшись с пола, подошла к Афродите.

– Я не меньше тебя виновата в том, что здесь произошло. Твой эгоизм и беспечность уже давно не были для меня секретом, но я предпочитала смотреть на это сквозь пальцы, надеясь, что милость Богини поможет тебе исправиться. Но я ошиблась. – Голос Неферет наполнился властной силой и зазвучал, как приказ. – Афродита! Я освобождаю тебя от руководства Дочерями и Сыновьями Тьмы.

Ты прекращаешь обучение обязанностям Верховной жрицы и отныне ничем не будешь отличаться от остальных недолеток. – Неферет протянула руку и одним быстрым движением сорвала с груди Афродиты серебряную подвеску с гранатами.

Афродита не произнесла ни звука, но лицо ее побелело, как мел, а невидящий взгляд впился в Неферет.

Тем временем Верховная жрица подошла ко мне.

– Зои Редберд! Я знала, что ты особенная с того самого дня, когда Никс послала мне видение о твоем скором появлении в Доме Ночи.

Неферет с улыбкой приподняла мою голову и долго пристально разглядывала Метку. Затем отвела в сторону волосы, чтобы рассмотреть татуировку, расползшуюся по моему лицу, шее и плечам.

Я услышала изумленный вздох, вырвавшийся у Дочерей и Сыновей Тьмы, впервые заметивших все это.

– Невероятно, просто невероятно, – прошептала Неферет, опуская руку. – Сегодня ты подтвердила мудрость Богини, одарившей тебя столь исключительными талантами. Ты достойна возглавить Дочерей и Сыновей Тьмы и по праву начнешь готовиться к посту Верховной жрицы. И пусть никто не думает, что все это досталось тебе даром, лишь благодаря щедрости Богини! Нет, ты заслужила это собственной мудростью, отвагой и способностью к состраданию!

И тогда на глазах у всех Неферет сделала нечто поразительное. Прислонив к груди сжатый кулак и склонив голову, она поприветствовала меня настоящим вампирским приветствием.

Все, кроме Афродиты, повторили этот знак уважения. Сквозь застилающие глаза слезы я увидела, как четверо моих друзей торжественно поклонились мне вместе со всеми собравшимися.

И только одно омрачало мое безграничное счастье. Неферет была так добра ко мне и всем нам, а я продолжаю скрытничать и обманывать ее. Разве это правильно?

– А теперь возвращайтесь в школу. Я позабочусь обо всем, – сказала Верховная жрица. Она быстро обняла меня и тихонько шепнула на ухо: – Я так горжусь тобой, Птичка Зои. – Потом подтолкнула к друзьям. – Приветствуйте новую предводительницу Дочерей и Сыновей Тьмы!

Дэмьен, Стиви Рей и Близняшки первыми захлопали в ладоши. Следом за ними все остальные тоже бросились ко мне, и меня подхватила волна всеобщего смеха, поздравлений и ликований. Я кивала и улыбалась новым «друзьям», но их радость нисколько меня не обманывала. Мне ли не помнить, как совсем недавно они соглашались с каждым словом Афродиты?

Нет, мне потребуется немало времени, чтобы изменить все по-настоящему!

Когда мы подошли к мосту, я напомнила своей новой свите о том, что нужно вести себя тихо, и отослала их вперед. Стиви Рей, Близняшки и Дэмьен послушно последовали за остальными, но я остановила их.

– А вы пойдете со мной.

Они заулыбались, как чокнутые, и бросились ко мне. Я посмотрела в сияющие глаза Стиви Рей и строго сказала:

– Ты не должна была соглашаться стать «холодильником»! Я же знаю, как тебе было страшно!

Улыбка сползла с лица Стиви Рей, и она съежилась от моих упреков.

– Но если бы я не вызвалась, мы бы не узнали, где будет проходить ритуал! Я сделала это, чтобы послать эсэмэску Дэмьену, и тогда они с Близняшками прибежали сюда… Мы знали, что пригодимся тебе.

Я протестующее подняла руку, и Стиви Рей замолчала, продолжая смотреть на меня так, словно сейчас разрыдается. Я ласково ей улыбнулась.

– Все, больше ничего не говори! Ты все равно не должна была этого делать, но на самом деле я безумно счастлива, что ты это сделала! – Я крепко обняла ее, а Стиви Рей улыбнулась мне сквозь слезы… И остальные тоже заулыбались. – Спасибо вам… Я так рада, что вы оказались здесь!

– Для этого и нужны друзья, Зет, – сказал Дэмьен.

– Клево… – кивнула Эрин.

– …плево, – выдохнула Шони.

И все вместе они крепко-крепко обняли меня, а я чуть не захлюпала носом от счастья.

– Эй, а мне можно к вам присоединиться? Я подняла голову и увидела Эрика.

– О да! Еще как можно! – мгновенно просиял Дэмьен.

Стиви Рей захихикала, а Шони со вздохом сказала:

– Оставь надежды, мой маленький Дэмьен. Он из другой лиги, помнишь?

Эрин выпихнула меня из центра группы и подтолкнула к Эрику.

– Иди, обними мальчика, он это заслужил. Сегодня ночью он едва не погиб, спасая твоего парня, – строго сказала она.

– Бывшего парня! – напомнила я и бросилась в объятия Эрика, мгновенно потеряв голову от все еще исходившего от него запаха свежей крови и оттого, что он меня обнимает! А потом Эрик поцеловал меня, да так крепко, что я подумала, что у меня голова оторвется.

– Не стесняйтесь, продолжайте! – донесся до меня смеющийся голос Шони.

– Да, уж, развернитесь по полной! – захихикала Эрин.

Дэмьен тоже засмеялся, когда я, пошатываясь, выбралась из объятий Эрика.

– Ой, божечки! Умираю, есть хочу! – воскликнула Стиви Рей. – Вы просто не представляете, какой аппетиту «холодильников»!

– Сейчас мы тебя покормим, – кивнула я. Все четверо торопливо зашагали в сторону моста, и я услышала, как Шони спорит с Дэмьеном по поводу того, чем бы лучше подкрепиться – пиццей или сэндвичами.

– Можно мне тебя проводить? – спросил Эрик.

– Конечно! Я даже уже привыкла, – улыбнулась я.

Он засмеялся, и мы вместе пошли по мосту, но не успели дойти и до середины, как откуда-то послышалось очень знакомое и очень раздраженное «ми-ии-уф-уф!».

– Подожди, я мигом! – попросила я Эрика, бросаясь в темноту парка. – Нала? Кис-кис-кис…

Мне не пришлось долго звать. Пушистый шерстяной клубок, не переставая ворчливо мяукать, выкатился из кустов мне навстречу. Я наклонилась, взяла Налу на руки, и она тут же умиротворенно заурчала.

– Глупая девочка, зачем ты убежала за мной так далеко? Разве тебе мало было неприятностей прошлой ночью? – прошептала я в ее мягкую шерстку и хотела повернуть к мосту, но дорогу мне преградила Афродита.

– Сегодня ты выиграла, но ничего еще не закончено, – хмуро заявила она.

Я вдруг почувствовала ужасную усталость.

– Я не собиралась играть и выигрывать, Афродита. Я просто пыталась поступить правильно.

– Да откуда тебе знать, что это такое? Тебе только кажется, что ты поступила правильно!

Я заметила, что она затравленно оглянулась на беседку, словно ожидая нападения.

– Ты даже не знаешь, что на самом деле здесь произошло. Тебя просто использовали – как и всех нас. Мы были марионетками в чужой игре! – Афродита сердито смахнула ладонью слезы, и я только тогда увидела, что она плачет.

– Афродита, мне жаль, что у нас с тобой так получилось, – тихо сказала я.

– Да ничего у нас не получилось! – крикнула она. – Мы просто сыграли роли, которые нам отвели, вот и все! И очень хорошо сыграли… Ты еще поймешь… еще увидишь…

Она развернулась и шагнула в темноту.

Неожиданно я кое-что вспомнила. Не знаю почему, но перед моими глазами вдруг всплыло видение Афродиты, и я словно наяву услышала ее задыхающийся голос: «Они мертвые! Нет. Нет. Но этого не может быть! Это неправильно. Нет. Я не понимаю… Ты… Ты знаешь».

Кошмарный крик Афродиты все еще звучал у меня в ушах. Я подумала об Элизабет… и о Элиоте… и о том, что они оба почему-то явились мне. Похоже, видение Афродиты совсем не было бессмысленным!

– Постой, Афродита! – крикнула я, и она обернулась через плечо. – Помнишь видение, которое было у тебя в кабинете Неферет? О чем оно?

Медленно, очень медленно Афродита покачала головой.

– Все только начинается, Зои. Дальше будет только хуже… намного хуже. – И она пошла дальше.

Но сразу пятеро преградили ей дорогу. Это были мои друзья.

– Все нормально, – крикнула я. – Пропустите ее.

Шони и Эрин расступились.

Афродита высоко вздернула голову, откинула назад свои светлые волосы и прошествовала мимо них величественной походкой царицы.

Я смотрела, как она уходит, и все больше и больше мною овладевало нехорошее предчувствие.

Афродита что-то знала об Элизабет и Элиоте, и мне предстояло во что бы то ни стало разгадать эту тайну.

– Эй! – помахала мне рукой Стиви Рей.

Я посмотрела на свою соседку и новую лучшую подругу.

«Что бы ни случилось, мы встретим это вместе!»

От этой мысли мне сразу стало легче.

– Иду! – крикнула я.

Друзья обступили меня, и вместе мы направились к Дому Ночи.




Продолжение следует…


notes



Примечания





1


Перевод Викентия Вересаева.




2


Heffer (англ., слэнг) – корова, очень толстая женщина.




3


Эштон Катчер, голливудский актер, супруг кинозвезды Деми Мур, на много лет ее моложе.




4


Худи (от hood – капюшон, англ.) – куртка-толстовка с капюшоном.




5


Redbird – иволга (англ.).




6


Кенни Чесни – американский кантри-певец.




7


«Сплетница» («Gossip Girl») – популярный американский сериал о школьниках, снятый по одноименной серии романов Сесилии фон Цигезар.




8


«Abercrombie & Fitch» – известная марка одежды в стиле casual.




9


«Quick Trip» (англ.) – сеть американских бензозаправок, при которых есть кафе.




10


У. Шекспир. «Отелло». (Пер. М. Лозинского.).




11


Фамилия Элизабет происходит от английских слов Tits (женская грудь, англ.) и Worth (ценная, стоящая, англ.).




12


Пип, Эстела – герои романа Ч. Диккенса «Большие надежды».




13


Флаппер – термин, возникший в 1920-х годах, обозначал новый тип молодой женщины, которая носила укороченные юбки, коротко стригла волосы (прическа «боб»), слушала джаз, открыто презирала принятые в обществе хорошие манеры, делала яркий макияж, пила алкоголь, курила, свободно занималась сексом, водила автомобиль и всячески нарушала принятые на тот момент викторианские нормы поведения.




14


Д.Г.Н. Байрон «Она идет во всей красе» (Пер. с англ. С. Маршака).




15


Night – ночь (англ.).




16


Самайн (Хэллоуин) – один из четырех главных календарных праздников кельтов, празднуется в ночь с 31 октября на 1 ноября, канун дня Всех святых. Самайн соединяет две половины года, темную и светлую, и два мира – Верхний Мир людей и Сид, Иной Мир. Священные дни не входят ни в год наступающий, ни в год уходящий, это Дни Безвременья. В дни Самайна истончается граница между мирами, в мир людей проникают бессмертные, а герои могут пройти в Сид. В ночь Самайна на свободу вырываются силы хаоса.




17


Гик (англ. geek), в строгом смысле – эксцентричный, одержимый какой-либо темой, несколько выпавший из реальности человек, фанат.




18


У. Шекспир. «Ромео и Джульетта» (пер. Б. Пастернака).